Ирония близости

Труттер Эдуарда Равильевича был особенным, в ярко-голубом откровенном стиле, с забавным ником Голубой_осел. Писал он часто и обо всем, при этом умудрялся не переплетать опознавательные признаки реальности с ее обитателями, о которых, в общем-то, и шла речь. Не мог он ответить своим читателям, какую должность занимает и в какой именно компании. Скрывался, как мог. А он мог. Но при этом писал правду о себе и своей жизни, которая в последнее время прямо-таки била ключом.
Эдуард Равильевич сидел за своим широченным столом из мореного дуба, а его младший менеджер по продажам подавал на подпись бланки договоров один за другим, тыкая своим тонким длинным пальцем в места, где следует расписаться. Подпись у Эдуарда размашистая, крупная, уверенными стрелами уходящая вверх. Нет, он не тренировался рисовать ее, она сама так получалась. Но когда вот этот мальчишка стоял рядом, у него выходили какие-то каракули. Рука то и дело дергалась и, напрягаясь, выписывала мелкие буквы его батырской фамилии. Не под стать, короче.

Он вздохнул, отложил ручку в сторону, проигнорировав легкое удивление менеджера, и открыл вкладку с Труттером.
«Вот ведь зараза! Спокоен, как Будда. Красив, как Аполлон. Как? Как мне ему сказать, что я уже очень давно хочу его?»
Ну, вот, стало немного легче. Он снова взялся за ручку, поставил подпись. Раздалась звуковая трель. Младший менеджер, положил перед ним следующий договор, достал телефон, слегка улыбнулся и быстренько начал водить пальцами по сенсорному экрану. Снова раздалась трель, только на этот раз с ноутбука Эдуарда Равильевича. Вот и первые ответы. Как всегда советы, как лучше сделать то, как лучше сказать это. Но один совет ему все же понравился. Не то, чтобы он собирался воплотить его в жизнь, просто это заставило его улыбнуться.
«Повысь ему зарплату, сложив сумму прибавки в конверт. И записку между купюр: нет, что ты, я не покупаю тебя! )))))»
Менеджер положил следующий договор на стол, Эдуард Равильевич поставил подпись, написал ответ.
«Я бы и сам в этот конверт лег. Вместо записки. Потому что сил уже нет»
Раздалась трель. Менеджер кладет перед начальником очередной договор, пальцем одной руки указывая место для подписи, а другой водит по экрану. Эдуард Равильевич расписался, недовольно глядя на свои жалкие детские попытки вывести слово «мама».

Трель. Ноутбук. Ответ.
«Тогда сделай это прямо сейчас. Посмотри в глаза и скажи: Хочу тебя! Прямо сейчас!»
Договор. Подпись.
«Самый умный, да? Сам-то ты как отреагировал бы? Сразу кинулся бы с обнимашками?»
Договор. Подпись. Трель. Младший менеджер занес указательный палец над дисплеем телефона в замешательстве, потом посмотрел в окно, словно мог найти там что-то важное. Эдуард Равильевич смотрит на него, не отрывая глаз. Хорош, твою мать, чертовски хорош! Может, и правда сказать?
Трель.
«Если бы мне такое сказал мой начальник, я бы не только с обнимашками полез, но и с целовашками. И вообще, отдался бы тут же и сразу прямо на его столе»
Менеджер собирает все подписанные договора в аккуратную стопочку, молча кивает головой, убирая свой телефон в карман брюк, и выходит за дверь. Эдуард Равильевич выдыхает, роняя голову на полированную столешницу, пытается успокоиться. До следующей трели.
«Ну, что, так ничего и не сказал?»
«Нет, он уже ушел»

Димка очень боится своего начальника. И есть от чего. На совещаниях он безжалостно громит всех и каждого, за малейшую оплошность. Говорить с ним тоже опасно. Злопамятный до ужаса. При нем лучше вообще не разговаривать. Вот и сейчас он вышел из его кабинета, зашел в лифт и, как только двери сомкнулись, прислонился к стенке и начал медленно сползать. Дима не только боялся его. Похоже, он был еще и влюблен. Безответно, разумеется. Вот везет же некоторым! Их начальники любят их, задыхаются только от одного присутствия, чуть ли не на все готовы, лишь бы быть рядом. А Димка, похоже, так и будет тайно вздыхать по своему и ждать от него хотя бы взгляда. А как было бы здорово, если б Эдуард Равильевич обратил на него внимания, заглянул в глаза и сразу бы все понял, без слов. Ведь чтобы любить, говорить совсем не обязательно.
Димка уселся за свой стол, раскрыл ноутбук, зашел в Труттер. У него было весьма серьезное имя. Ситезен.
«Мне, наверное, проще уволиться и не страдать, чем ждать его милости. Он никогда не заметит меня!»
Он убрал договора в специальную папку, поставил ее на пронумерованную полку, закрыл шкаф на ключ. Раздалась трель. О, надо же, сам Голубой Осел отвечает ему.
«Может, тебе все-таки открыться ему? Оставь записку, отправь имэйл, дай о себе хоть как-то знать»
Легко сказать: отправь имэйл. Он же потом порвет меня на части, негодовал Димка на ответ осла, а потом уволит за домогательство.
«Теперь ты умничаешь, да? Имэйл не катит»
Голубой осел не ответил. Потому что сам был в такой же ситуации, и прекрасно понимал всю недостаточность, примитивность и нелепость электронных писем и прочих школьных записок. Вместо этого он оставил еще один трутт.
«Завтра корпоратив сразу за два праздника. Хоть полюбуюсь на него»
«Осел, у нас тоже завтра корпоратив. Идти не хочется, но пойду по той же причине, что и ты» - ответил Ситезен.

Они переписывались долго, поддерживая друг друга в одном страхе на двоих открыться тем, о ком уже давно мечтали. Эдуард Равильевич был человеком практичным и основательным, доводящим любое дело до конца. Во всем он предпочитал быть первым и лучшим. Смелым, решительным и конкретным. Во всем, кроме одного. Вот уже в течении полугода он никак не мог найти повод, а заодно и силы в себе для того, чтобы признаться тому, кто снился ему по ночам.
И поэтому, когда Ситезен откровенно поведал ему о своей безответной любви, он твердо решил помочь парню. Только вот как?
«Существует вероятность, что я знаком с твоим боссом» - написал Эдуард Равильевич.
«И что это значит?» - недоумевал Ситезен.
«А то, что я мог бы устроить вашу встречу. Как-нибудь»
«Ты серьезно?»
«Абсолютно»
Отступать было некуда. Сказал, конечно, не обдумав все до конца, но что ж теперь…

* * *
Веселье было в самом разгаре. Женщины из отдела маркетинга уже были готовы отплясывать русский народный стриптиз прямо на барной стойке, мужики тут же приготовили десятирублевые купюры и громко спорили, в чей бюст влезет больше. Димка терзал свой телефон, сидя с коллегой за столиком в углу. Труттер включен. Раздалась трель, которая тут же утонула в взрыве женского смеха.
«Пришли мне фото своего босса. И свое заодно. Вдруг понадобится предоставить доказательства ))»
Эдуарда Равильевича постоянно окружали люди. И хорошие, практически, родные, и те, кто искал выгоду в их знакомстве. Как же они все достали! Даже на празднике все никак не могут оставить свои амбиции. Он старался уделить внимание каждому, пара привычных фраз, поздравлений, чоканье бокалами. Но все это оставалось словно на втором плане. Сейчас он держал телефон в руке и то и дело поглядывал в угол дисплея, где должен был замигать светло-голубой конвертик.
Он смотрел в дальний угол зала, где сидел его младший менеджер. Парень казался каким-то грустным и в общем веселье не участвовал. Наверное, у него своя личная жизнь, думал Эдуард Равильевич. Может, мне уже хватит вздыхать по нему?
Раздалась трель.
«Осел, пришли мне и свою фотку тоже. Я хочу знать, кому я буду обязан своим спасением. А я сейчас вышлю свою и своего босса»
Фотку? Да пожалуйста, мне не жалко. Он выбрал из каталога изображений свой снимок, на котором он выглядел очень серьезно. Олечка, секретарша, сказала, что, «несмотря на всю серьезность внешнего вида на этой фотографии, глаза у него были немного другими… не такими, как всегда… мягкими, что ли?» Да не важно. Равильевич отправил свое фото Ситезену и нажал значок конвертика с двумя вложенными файлами.

- О, черт! – Димка соскочил со стула, опрокинув его на пол. Он смотрел на фото своего начальника, присланного Голубым ослом, и чувствовал, что земля из-под ног куда-то стремительно уплывает. Дима в точности до сантиметра знал то место, где сейчас стоит тот, о котором он тут так страдает. И поднять на него глаза было равносильно.. самоубийству.

- … ! – А Эдуард Равильевич ничего не смог сказать. Он только открыл рот от удивления, глядя на лицо младшего менеджера в своем телефоне.
Он сделал несколько глубоких вдохов и.. поднял глаза.