Наука любви

1 часть

Раз в жизни Ваня выиграл Джек-пот. Джек-пот звали Андреем, и он учился с ним на одном курсе. Как это ему так повезло, Иван понять не мог. Как он такой робкий, такой увалень завоевал тогда такого парня, осталось неразрешимой загадкой. Просто однажды, на лекции в Большой химической аудитории с ним рядом плюхнулся Андрюха Авилов.

- Можно? Ты на прошлой лекции был?

Ваня знал Андрея, его вообще на курсе все знали, но лично знаком не был. Так, издалека наблюдал за этим полубогом. Но даже фантазии своей разгуляться не позволял. Одни мучения потом.

- Был. Конспект списать хочешь?

- Если дашь. А задачу к семинару не покажешь?

Ваня учился хорошо, даже блестяще. Лекций не пропускал. Задачи щелкал.

- Которую? Вот эту?

Андрей навалился всем телом, заглядывая в тетрадь. Так они и сидели некоторое время, соприкасаясь бедрами. Ваня затаил дыхание, проклиная все на свете, а точнее свою извращенную сексуальность, от которой нет никакого покоя ни телу, ни душе. Выдержав приличествующую паузу, он стал незаметно, как ему казалось, отодвигаться. Но Авилов заметил и удивленно отпрянул. Так мучительно Ваня не краснел никогда. "Как неудобно-то. Ужас какой". От смущения юноше не сразу удалось поднять глаза. А когда он справился с волнением, его ждал новый удар. Андрей разглядывал его в упор. Слава богу, началась лекция. Ване как раз с трудом удалось сосредоточиться, когда рука Авилова легла ему на колено. "Что это? Провоцирует? Разводит как лоха. Ладонь какая теплая. Что делать? Сейчас описаюсь". Он так ничего и не сделал, а через некоторое время Андрей убрал руку.

В перерыве между лекциями Ваня обнаружил себя маячащим у "толчка" - факультетской курилки, и пялящимся на затылок Авилова. Постепенно народ начал расходиться по аудиториям. Следующая пара уже началась, а Ваня все стоял. А Авилов все курил, уже N-ную сигарету. Наконец Андрей бросил это занятие, и они двинулись на некотором расстоянии друг от друга, не приближаясь и не отдаляясь, как "связанные одной цепью", сами пока не понимая куда. Свернули на лестницу.

В подвале старого сталинского здания среди труб вентиляции, в пыли и темноте, Ваня наткнулся на чужие губы. Смесь из запахов курева, терпкого одеколона и пота – разве существует аромат восхитительнее? Ивану было двадцать один, но он заранее боялся, что останется безнадежным закоренелым девственником. Чувство нереальности происходящего никак не отпускало. Неужели, действительно, он, Ваня Смирнов, запустил руки к этому красавцу под свитер? Центр тяжести всего тела давно сосредоточился внизу живота. В брюках классического покроя, какие были на Ваньке, скрыть эрекцию затруднительно. Он уже откровенно упирался членом в пах стоящего напротив парня. А тот слегка поддавливал его встречным движением своего упругого бугра. Самоидентификация Ивана дала сбой. Он больше не чувствовал себя воспитанным интеллигентным юношей, а только изголодавшимся самцом. Ему хотелось сразу всего: разодрать чужую одежду, растерзать, измять это горячее тело, засунуть свой член парню за щеку, вставить в зад, потискать руками его пенис и мошонку, и в тоже время, невыносимо хотелось быть нежным, облизать каждый уголочек, зацеловать колечко ануса, обхватить губами то, что пока не выпускали джинсы.

Андрей покусывал Ванино ухо и, не церемонясь, мял попу. Два здоровых возбужденных парня, ни один из которых не обнаружил признаков "девичьей стыдливости", демонстрировали полную готовность начать наступление. Ваня вдруг осознал это и запаниковал: а как они, собственно, распределят роли? А вдруг их намерения совпадают? Ему стало необходимо немедленно прояснить этот вопрос. Рискуя показаться слишком нетерпеливым, он развернул Андрея к себе спиной и расстегнул на нем джинсы. "Только бы не кончить в штаны" - вертелось в голове. (Воспоминание о белеющих в полумраке ягодицах ближайшей ночью довело Ваню до того, что он чуть не задрочил себя до смерти.) Андрей стоял спокойно, слегка поглаживая свой высвобожденный кол. А Ваня, наконец, справившись с ширинкой, тыкался, как слепой щенок, во что-то упругое, и никак не мог попасть куда надо. Его истекающий от смазки член случайно воткнулся между ног. Головку чуть прижало. Ваня сделал всего два качка, как накатила волна блаженства, которой он не мог сопротивляться.

Андрей обернулся. Его кулак уже ходил ходуном. Ваня в буквальном и переносном смысле перехватил инициативу в свои руки. И почти тут же получил в ладони порцию спермы.

Когда они выбирались из-за труб, стараясь не перепачкаться, Андрей сказал:

- Класс... У меня впервые такое с парнем. А у тебя?

Ване стало безумно стыдно. Он то только что обдумывал, как бы получше замаскировать свою неопытность.

- А у меня вообще впервые.

Так началась самая счастливая пора Ванькиной жизни. И дело тут совсем не в сексе. Вернее не только в нем. Примерно первые два месяца они действительно были одержимы одной идеей - уединиться. Оба парня были из общаги, только из разных корпусов, и условий для встреч не было никаких. На факультете тоже особенно часто отрываться от стаи однокурсников проблематично. Поэтому они использовали малейшую возможность. Даже оставаясь, на считанные мгновения, вдвоем в лифте сразу тянулись друг к другу. Разрабатывали целые стратегии по созданию благоприятных условий. Так закончился четвертый курс. А на пятом все сложилось просто восхитительно.

Последний курс жил в общежитии в Главном здании, где на двоих давалась комната. Она была объединена с другой точно такой же общим совмещенным санузлом, и все вместе это образовывало "блок". Ваня с Андреем написали заявления и получили в свое полное распоряжение маленькую комнатушку, похожую на купе СВ. Вот это был класс. Если бы только комендант общежития, бдительно отсекавший всех посетителей женского пола, мог себе представить, что творился за дверью их блока, то старика бы хватила кондрашка.

Любовь перевернула Ванькино существование. Ему казалось, что он все предыдущие годы в университете просто проспал. Вдруг обнаружилось, что вокруг кипит жизнь, о которой он не имел никакого представления. Например, что существует удобная пивнушка недалеко от их корпуса, где наливают пиво в долг; спортзал, куда пускают в любое время, главное подбить компанию на волейбол; комната отдыха на седьмом этаже, где ночи на пролет народ режется в "мафию"... И еще много-много всего, что так бы и прошло мимо необщительного Ивана, если бы не Андрей. Под влиянием друга он стал лучше одеваться, следить за собой, стал более открытым. А все потому, что Ваньку переполняла гордость: этот лучший на свете парень – его близкий друг. И пусть этого никто не знает. Это уже неважно.

Компания Андрея приняла Ваню доброжелательно, особенно одна девушка. В конце концов, Андрюха даже сказал:

- Старик, ты бы поаккуратнее с Ленкой. Не видишь что ли. Девчонка влюблена в тебя.

- Да прекрати. Кто может в меня влюбиться.

Андрей как-то странно посмотрел на Ваню, а потом шутливо стал распускать руки:

- Может, может. И это она еще не знает какое "Ого-го" там под брюками.

Два здоровых лба они нередко играли в игры. Любимая игра называлась "в натурала". Как будто один из них чистый натурал, попавший в командировке-больнице-поезде... были самые разные варианты, в одно замкнутое пространство с озабоченным геем. И тот очень хочет раскрутить ничего не подозревающего соседа-пациента-попутчика на секс. "Объект вожделения", по правилам, должен был, как можно дольше удерживаться от эрекции (это правило было просто невыполнимо, стояло у обоих и еще не известно у кого раньше), да и потом "снисходить" до "педика". То есть демонстрировать полное неумение в постели. В то время партнер (опять же по правилам) мог развернуться на полную катушку и реализовывать все свои фантазии. Иногда заигрываясь, Андрей пытался уломать Ваню открыться ему сзади, но Ваня был неумолим, и этого в их интимной близости никогда не присутствовало.

Зато, какой сладкой была эта игра, когда Ваня, всегда встававший рано, залезал под одеяло к спящему еще Авилову. Обнимал его сзади, запуская пальцы в волосы на груди и прижимаясь к теплому тяжелому телу любовника. Чего он только не выделывал губами, зубами и языком, опускаясь от шеи по позвоночнику все ниже. Пока, наконец, не достигал крутой упругой цели своего путешествия. Стоит ли говорить, что Андрей к этому моменту давно уже не спал, а прекрасно чувствовал, и как ему разводят половинки, и как запускают язык в тугое колечко, и как, в конце концов, обильно смазанный член осторожно распирает его. Нередко ему не удавалось удержаться в рамках роли, и он начинал стонать и подмахивать. Ванька, спустив, убегал на лекции, а прогульщик Авилов еще долго валялся в постели. Из-за Андрюхиных стонов их соседи по блоку, два развеселых кубинца, которые, в основном, все свое время проводили на женской половине, смотрели на них косо. Но кого это волновало?

Часть 2

Ближе к выпуску пришло время разобраться с распределением. У Ивана, который шел на красный диплом, не было отбоя от приглашений. К его удивлению на него даже вышли "охотники за головами" нескольких иностранных исследовательских лабораторий и представители одного европейского университета. Всерьез Ваня все это не воспринимал. А выбор сделал совершенно спонтанно. Просто прочитал интересную статью в журнале по химической физике и связался с ее авторами. Двухчасовой разговор с симпатичным дядькой, заведующим лабораторией, закончился жарким спором по проблемам верификации и приглашением на работу. Ваня ушел окрыленный, уверенный, что лучше места и более захватывающей темы ему не найти. Только дома, рассказывая Андрею подробности, обнаружил, что не спросил ни про зарплату, ни про жилье...

Авилов страшно потешался. Сам он подыскивал работу по денежному принципу и исходя из возможных перспектив. Обаятельный, умеющий произвести хорошее впечатление, он, несмотря на тройки, удачно устроился в крупный российский концерн. И оба были довольны. Ванин покой нарушала только одна постоянно терзавшая его мысль: после диплома их совместной жизни придет конец. Склонный все драматизировать и усложнять Иван переживал молча, но ровно до того дня пока Андрей, залетев в комнату, не сказал:

- Только что коменданта встретил. Он просит к концу июля освободить помещение. Ты вообще квартиру искать собираешься или опять вся бытовуха на мне?

Потом, вспоминая это счастливое время, Иван четко определял кульминацию, пик их любви, которую они, к слову, любовью не называли. Это был день, когда они подобрали щенка. К тому моменту они уже освоились в скромной пятиэтажке на улице Вавилова и начали "свой трудовой путь". Умиротворенный Ванька решил, что пора познакомить Андрея с родителями.

В Ярославле их встречали по высшему разряду. Ваня и так-то редко наведывался в родной город, а чтоб друга привез, такое, вообще, впервые. Мама, по такому случаю, превзошла сама себя с пирогами. Отец тоже был в ударе и поведал разинувшему рот Андрюхе, как подстрелил кабана. (Один раз можно послушать). Был, правда, щекотливый эпизод, когда бабушка подсела к Андрею и стала его доверчиво так расспрашивать:

- Сынок, у Ванюши есть девочка там в Москве? Он же нам совсем ничего не рассказывает...

Авилов смущался, краснел и бросал на друга отчаянные взгляды.

Домой ехали последней электричкой. Андрей как ребенок сопел, уткнувшись Ваньке в шею. А тот, ощущая это теплое дыхание, и перебирая впечатления дня, проведенного среди всех тех, кого он любил больше всего на свете, вдруг четко осознал: "Вот так выглядит счастье".

На вокзале в Москве под ноги им бросился щенок. Парни присели его потрепать и Ваня, почесывая собаке животик, протянул:

- Дееевочка.

Они переглянулись и заржали. Вот она их девочка. Щенка тащили за пазухой по очереди. Тяжелый был, собака, хоть и маленький еще.

Андрей, не мог существовать без компании. Постоянно где-то ошивался. Авилов обладал искусством обрастать приятелями везде, где только появлялся. Просто не понятно, откуда брался весь этот народ. Нередко целая орава заваливала к ним в их маленькую "холостяцкую" квартирку. С не меньшим удовольствием Андрюха с друзьями оттягивался по клубам. Ваня смотрел на это снисходительно. "Чем бы дитя не тешилось..." Сам же занимался наукой, много читал. Его круг общения ограничивался старыми университетскими друзьями.

Однажды Андрей возбужденно рассказал Ваньке, что познакомился с классными парнями. Они тоже геи, и что они с Ванькой приглашены в гости. Андрей это так рассказывал, как будто преподносил Ивану необыкновенный сюрприз. И так непосредственно радовался, что Ваня, тоже несколько заинтригованный (до этого знакомых геев у них не было), не смог ему отказать.

- Я же говорил, что тебе понравится. Ну скажи... Правда здорово было? Ну признайся, что тебе понравилось.

В конце концов, Ваня не выдержал.

- Что мне там могло понравиться, по-твоему? Обкуренные рожи? Или как тебя лапали? Да я вульгарнее зрелища отродясь не видел.

- То есть ты от того блондина спермой просто отстреливался? А чтобы он не ушел ногами держал? В следующий раз буду знать, что ты так свое возмущение выражаешь.

Дальше ехали молча.

Примерно через месяц после этого случая Андрей попросил Ваню пользоваться презервативами. Тот хотел было беззаботно отмахнуться. Но не смог встретиться глазами с другом... и все понял. Иван даже не удивился. Он давно готовился к этой боли, с самой первой встречи. "Ну и пусть, ну и пусть. Все равно. Это должно было рано или поздно случиться. Он же не уходит. Если не давить на него, то может быть все останется как прежде?"

Андрей уверял Ваню, что эти его развлечения ничего не значат. Это просто секс. Ему это надо для разнообразия. И это не имеет ни какого отношения к их союзу. Ваня обреченно соглашался, для вида, внутри же придерживаясь совершенно другого мнения. Он отчаянно ревновал, замечая, как Андрей провожает взглядом симпатичных парней. Сам один раз, правда, тоже оконфузился. Слишком уж хороша была задница под тонкой талией у широкоплечего кавказца. Андрей, проследив за Ваниным взглядом, лишь беспечно расхохотался.

Катастрофа произошла осенью. Андрея пригласили на какую-то загородную вечеринку. Он не очень рвался ехать, но сказал, что неудобно опять отказывать, уже несколько раз настойчиво звали. Агитировал Ваньку поехать с ним, говорил, что хозяином там крутой мужик. У него, по рассказам, баня выходит в собственное озеро. Бильярд, тир в подвале. В общем, можно неплохо провести время. Домосед Смирнов ехать, как всегда, никуда не хотел. Он взял кое-какие статьи домой пролистать на выходные, а уж если честно, то, как раз устанавливал новую версию компьютерной игры. А псину, что, опять к соседям пристраивать?

Из-за монитора Иван любовался, как друг гладит рубашку. Ну разве бывают так безупречно сложенные люди? Андрей подошел к зеркалу, попытался привести в порядок копну своих мягких непослушных волос.

- Оброс чего-то. Надо подстричься.

"И так красив до умопомрачения, а еще и прихорашивается" - ревниво размышлял Ваня. Ему на память ни с того ни с сего пришли строки Пушкина: "Здесь девы юные цветут / Для прихоти бесчувственной злодея". Если бы он только знал, как близко подошел к истине.

В воскресенье вечером Андрей домой не вернулся. "Наверное, с утра рванет прямо на работу" - решил Ваня. Когда в понедельник никто не приехал и не позвонил, Иван начал немного беспокоиться. В принципе, Андрюха мог иногда где-нибудь зависнуть, но, чтоб не предупредить?.. Во вторник Ваня из лаборатории позвонил в офис. Авилов не появлялся с пятницы, и никто не имел никакого представления о вечеринке. Вскоре были опрошены все общие друзья, и те приятели Андрея, чьи телефоны удалось найти. Никто ничего не знал. Больной от беспокойства Иван вечером вышел прогуляться с собакой, всю дорогу лихорадочно соображая кому бы еще позвонить. Мимо, на огромной скорости пролетел джип. Где-то невдалеке с трудом вписался в поворот - засвистели тормоза, но двигатель моментально зарычал с новой силой. Через минуту все стихло. "Разве можно так между домов гонять?"

У подъезда Жулька повела себя странно – завиляла хвостом, заволновалась, потянула в темноту. В сумраке Ваня разглядел бомжа, валяющегося у кучи пожухлых листьев. Сердце ухнуло куда-то вниз и перестало биться. Следующие секунды растянулись в невыносимую вечность. Оцепенев от ужаса, Иван склонился над телом. Узнать в этом человеке Андрея было невозможно, но Ваня видел глаза, и они говорили: "Это я".

Часть 3

Волоком затащив друга в квартиру, Ванька начал освобождать его от омерзительно грязной одежды. То, что постепенно открывалось глазам, было за пределами понимания нормального человека.

- Сейчас, сейчас потерпи. Сейчас я тебя уложу и позвоню в скорую. Вызовем милицию. Ты держись... Ты хочешь, что-то сказать?

Андрей пошевелил опухшими, со следами спекшейся крови, губами, и Ваня разобрал:

- Пить.

Иван метнулся на кухню, сбивая все на своем пути. У него так дрожали руки, что он не поил Андрея, а разливал на него воду.

- Если хочешь в милицию звонить, то лучше убей меня сразу.

Ваня пытался взять себя в руки. Что делать? Против воли друга он не пошел. Осторожно стал срезать ткань с измученного тела. Там просто ни осталось живого места. Где не было синяков, проходили кровавые рубцы. Андрей то стонал, то затихал. Ваня не сразу понял, что он просто теряет сознание от боли. Иван старался не плакать, когда увидел вокруг сосков ожоги от потушенных сигарет, опаленные волосы на груди и в паху, разбухшую мошонку. Во многих местах на коже и волосах засохла сперма. Ваня намочил полотенце и стал, едва касаясь, протирать родное тело. Потом вспомнил о перекиси водорода, вытряс из аптечки все, что могло пригодиться. Бережно, насколько возможно, перевернул Андрея на живот. Вся спина была исполосована, в анусе посторонний предмет. Ваню прошиб холодный пот, когда он его извлек.

Обработав, как умел, раны, Иван уложил друга на чистую постель, и тут стало ясно, что ни чем накрыть его нельзя. Даже от легкой простынки Андрей корчился и стонал.

Ваня собрал по недоумевающим соседям обогреватели и всю ночь сидел рядом, поддерживая комфортную температуру и не отрывая глаз от любимого.

"Почему это случилось с ним? Пусть бы со мной. Почему я не поехал. Как я мог позволить ему уехать, ничего толком не выяснив? Скоты. Садисты. Как такое вообще возможно?"

Следующие две недели он провел, не отходя от друга ни на шаг. Несколько раз Андрею было так плохо, что Иван порывался наплевать на все и вызывать врача, но потом наступило облегчение.

Андрей ничего не рассказывал. Обронил мимоходом только, что не кормили, а то бы рвало, когда насиловали. Иван вопросов не задавал, понимая, что залечить душевную травму будет гораздо сложнее, чем мозоли от наручников на запястьях.

Наступил день, когда Андрей решил, что поедет на работу. "Пожалуй, еще рановато, - думал Ванька, - но, с другой стороны, лежать на боку, уткнувшись в стену, тоже не дело". Он вспомнил, что кинул Андрюхину куртку в грязные вещи и неплохо бы ее почистить как-то незаметно. Деньги лежали во внутреннем кармане. Большая сумма, сколько точно Ваня не считал. Он никогда бы не взял этих гадких денег. Сжег бы, выбросил, отдал бедным... Все что угодно. Но никогда бы к ним не прикоснулся. Андрей поступил по-своему. Он даже как-то успокоился сразу. Вот чего Иван понять никак не мог. Когда он только попытался заикнуться, что эти вонючие бумажки им не нужны, Андрей резко оборвал:

- Меня не интересует твое мнение. Ты даже приблизительно себе не представляешь, через что мне пришлось пройти.

"Так поделись со мной, расскажи! - мысленно кричал Иван. - Раздели со мной свою боль. Неужели, мы вместе не сможем справиться?"

Андрей купил свою первую машину, правда, подержанную. (Ваня ее ненавидел как одушевленное существо) Стал опять встречаться с друзьями. Выкладываться на работе. Жизнь медленно входила в свою колею. Во всем, кроме их отношений. Ваня из кожи вон лез, пытаясь быть предупредительным и ласковым. Но Андрей смотрел сквозь него. Однажды на какой-то вопрос стал театрально озираться:

- Ты с кем разговариваешь? Тут, кажется, нет убогих или тяжело больных.

Он вообще стал резким и язвительным. Ожесточился.

Ваня ждал и надеялся. Он так тосковал по физической близости. А ее все не было. Иван не торопил события, давая другу время прийти в себя. Его только чуть-чуть обижало, что Андрей так и остался спать на кровати, которая, вообще-то служила им раньше только для маскировки, тогда как спали они вместе на диване. Иван был сама деликатность - даже не намекал на секс, боясь, что любимый может воспринять это как давление. "Он сам даст мне знать, когда будет можно", - наивно полагал он.

Но прошел месяц, другой, третий..., а ничего не менялось. Ваня изнывал, и уже ни о чем не мог думать, особенно когда находился с Андреем рядом. В конце концов, он не выдержал и, однажды, после гостей, будучи немного "навеселе", начал слегка приставать к Андрею. Но тот внимательно посмотрел на Ивана и холодно спросил:

- Сколько выпил?

Не дожидаясь ответа, решительно высвободился из объятий. А через несколько дней Ваня за чем-то полез в аптечку, и потрясенно обнаружил, что запас презервативов, почти исчерпан. А он точно помнил, что когда Андрюшка болел, тут была их целая стопка. "Вот и все... У него другой". Уверенность в этом заставила парня замкнуться в себе. Он не собирался ни чего выяснять или как-то форсировать события. Ему было необходимо хотя бы просто видеть Андрея рядом, если ничего другого не оставалось. Он ничего и не требовал. Но ему было очень тяжело. Иван все больше и больше времени проводил на работе, стараясь не пересекаться с приятелями Андрея, которые приходили к ним на преферанс. Он слишком измучился во всех знакомых парнях угадывать соперника.

Роковые слова произнес не он.

- Вань, нам надо перестать друг друга мучить. Между нами все закончилось и мы оба это понимаем.

- ...

- Нам надо разъехаться.

У Вани была одна мысль. Только бы не показать как ему больно. Только бы сохранить лицо. Не цепляться, не умолять, не быть посмешищем. Сохранить хотя бы уважение этого человека. Он сам удивился как спокойно и бесстрастно прозвучал его голос:

- Да, пожалуй ты прав.

Андрей отвернулся к окну и долго молчал, теребя занавеску.

***

Компания, где работал Авилов, сняла своему молодому сотруднику неплохую трехкомнатную квартиру. Стало ясно, что карьера Андрея взмыла вверх и должность топменеджера не за горами. Они разъехались, но титаническими Ваниными усилиями остались друзьями. Иван использовал любой повод, что бы позвонить и встретиться. Советовался по всяким самым незначительным поводам, ходил на все дни рожденья, где они могли пересечься, завел себе правило покупать продукты только в универсаме рядом с новым жильем Авилова, благо жили не очень далеко. Просил вечером погулять с собакой, так как безумно занят, а сам "неожиданно" освобождался пораньше и оставлял Андрея на ужин. Все это было ненавязчиво, и поэтому Андрей не возражал, а даже сам иногда становился инициатором встреч. У них выработался новый, чуть шутливый, стиль общения. Они как бы подкалывали друг друга на тему личной жизни, на правах бывших любовников.

Похоже, что однажды Ваня даже перегнул палку. Он видел Андрея с самыми разными парнями и никогда их не комментировал. Но тот мужик выглядел уж слишком потасканным и порочным. Ну, Ваня и пошутил беззлобно по этому поводу. Андрей шутку не оценил, а оскорблено, даже зло отчеканил:

- Это ты у нас такой правильный, чистенький – раздолбанную шлюху трахать не будешь. А мы не гордые, нам и так сойдет.

"На что он так взъелся? При чем здесь "шлюха"? Он что, еще и доплачивает этому кренделю? Нет, не может быть. Абсурд какой-то".

Часть 4

Время шло, немного подлечивая раны. Очень помогала забыться работа. А еще у Вани появился настоящий друг. На работе допоздна задерживались только два человека. Фанатичный трудоголик Смирнов и тот самый симпатичный мужик Виктор Сергеевич, который брал его в лабораторию. Сначала Ваня думал, что у шефа завал с работой. Ведь и административную часть на себе тащит, и научную. И перед инвесторами отдувается, и за гранты, и за рубежом разработки представляет. Все это было так, но ситуацию усугубляла, как потом Иван узнал, жена-жуткая-стерва. Вот бедный мужик как мог и оттягивал уход с работы.

Сближение происходило очень постепенно. Сначала на почве общей научной проблематики. Потом оказалось, что мужчины живут в одном районе, и Виктор Сергеевич стал подвозить Ваню до дома на своей машине. Еще позже выяснилось, что они оба обожают играть в шахматы, и оба футбольные болельщики со стажем. И вот уже Виктор стал коротать у Вани вечера. Они не чувствовали между собой ни какой разницы в возрасте, хотя она была и немаленькая – почти пятнадцать лет. Совершенно не напрягали друг друга. Легко молчали, уткнувшись в телевизор или в шахматную доску, легко болтали по дороге, за обедом, в бане. Вполне успешный и состоявшийся человек, шеф бескорыстно помогал Ваньке там, где неопытный парень сам никогда бы не проложил себе дорогу. Именно Виктор настоял, что бы Ваня прикрепился к аспирантуре и начал писать диссертацию.

О своей сексуальной ориентации Иван другу не рассказывал. Хотел было, но пара нескромных шуточек Виктора по поводу "педиков" убили желание откровенничать. Однако все тайное, когда-либо становится явным. Их дружба выдержала проверку этим принудительным камингаутом, но как Ваня мечтал чтобы этой безобразной сцены никогда не было.

А он, наивный, сначала безумно обрадовался, когда увидел на пороге Андрюху, даже не сразу заметил, что тот, мягко говоря, нетрезв.

- Отойди-ка! Мне с твоим папиком надо поговорить.

И оттолкнув Ивана, прямо в ботинках и куртке вломился в комнату. Виктор спокойно развалился в кресле, готовясь смотреть матч, и как раз откупоривал банки с пивом. Андрей с отвращением окинул мутным взглядом его грузную фигуру.

- Только пивного брюха тебе и не хватает. Че ты делаешь здесь... вообще? Молодого мяса захотелось, старый козел? Ты ж женат, б... Вот и катись к своей п...ой жене, а Ваньке дай своей жизнью пожить.

Иван бросился на Андрея сзади, обхватил руками и потащил к выходу. Тот почти не сопротивлялся, только заплетающимся языком выкрикивал ругательства в сторону Виктора:

- Все соки высасывает. Педрила. Мальчика себе нашел на все случаи жизни. И идеями его пользуется и хуем... Пусти, сам уйду. Блевать тянет от вида вашей парочки...

Ваня выпихнул Авилова на лестничную клетку, захлопнул дверь. Сделал глубокий вздох и пошел в комнату, весь внутренне сжавшись, готовый к любой реакции, даже к оскорблению. Виктор изумленно, еще не вполне придя в себя, спросил:

- Ты гей, что ли?

- Да. А что?

Иван постарался придать этой короткой фразе как можно более вызывающую интонацию.

- Ну дела... Мне-то, положим, мог рассказать... Включай телевизор, уже три минуты как игра.

Вот так все оказалось просто. Игра была супер. Они даже о пиве забыли. В самом конце первого тайма Виктор неожиданно осведомился:

- А это кто был? Твой бывший, я так понимаю?

Ваня кивнул.

- Смотри-ка, приревновал. Любит тебя.

У Ивана засосало под ложечкой. "Приревновал? Любит? Какие сладкие слова. А вдруг?.. Да нет. Нет. Все точки над "i" давно расставлены".

Ближе к полуночи Ваня вышел проводить гостя до машины, и заодно вывести собаку. Ему показалось, что в тени деревьев мелькнул знакомый силуэт, но они оживленно обсуждали судейство, да и собака не среагировала. Значит померещилось.

С личной жизнью Ваня был в полном пролете. Если не считать тот случай на конференции в Триесте, когда он вышел просто подышать морским воздухом на набережную, а получил минет от итальянца средних лет.

Годы аспирантуры прошли необыкновенно плодотворно. Иван много работал, постепенно все больше занимая в своей научной группе нишу теоретика, а не практика. Диссертация получилась интересной, глубокой, а защита прошла на "ура". В день научного совета Ваня безумно нервничал. Волновался сразу обо всем: и о своем докладе, и о "шарах" на гласовании, и о фуршете, накрытом в лаборатории. Спокоен был только за праздничный стол для друзей и родственников. Он сначала хотел всех пригласить к себе, но Андрей категорично заявил, что отмечать будут у него:

- Где ты собираешься в своем заваленном книгами бомжатнике столько народу рассадить? У меня и стол больше, и, все-таки, три комнаты, а не одна. Твоя мама привезет пироги, девчонки нарежут салаты... Все будет в лучшем виде.

Когда к вечеру, в день защиты, Ваня, наконец, добрался до стола, ему и пить то было не надо. Он и так был пьян от впечатлений. Но была такая приподнятая обстановка, в честь него поднимались такие душевные тосты, друзья и родители так гордились им, что он расслабился и напился. Сказались все нервы последних дней, бессонные ночи за подготовкой доклада, а главное, сыграло свою роль ощущение, что все позади. Он уже как через разреженный воздух смотрел на окружающих. Кажется, кто-то хлопал его по плечу; кто-то гремел посудой на кухне; Ленка целовала его, прощаясь; родители отправлялись ночевать в его квартиру.

- Не волнуйтесь, не волнуйтесь. Он останется у меня. Я его уложу. Проспится, утром все будет нормально.

Ваня хотел выразить признательность Андрею за такую заботу. Сделал шаг вперед, не удержался и повалился на него.

Как Иван оказался на разобранном диване, он не помнил. Так нестерпимо кружилась голова. Потолок над ним просто ходил ходуном. "Лучше закрыть глаза, а то укачивает".

- Ванька, ну хоть чуть-чуть приподнимись, я же не могу так с тебя рубашку снять... А, черт с тобой.

Ваня чувствовал, как Андрей расстегивает ему брюки, как стаскивает их. Он хотел было попридержать трусы, но свинцовые руки не слушались. Андрей вдруг сам прекратил стягивать штаны. "Ну в чем там дело? До колен стащил, а что же дальше. Не оставит же он меня так лежать?" Ваня сквозь ресницы разглядел, как Андрей изучает, относительно недавно появившийся, шрам от аппендицита. Мягкие губы к прикоснулись к рубцу. Или показалось? Ваня постарался приподняться и прояснить ситуацию, но почему-то перед ним оказалась стена. Он исчерпал все свои силы на это усилие и снова повалился на спину. Ноги себя чувствовали уже гораздо свободнее. И их как будто кто-то поглаживал. И между ногами.

"Ох, Андрюха, зря стараешься. У меня не встанет. Я просто в доску..."

Он сказал это вслух, или нет? Вдруг ноги Ваньки оказались согнутыми в коленях, а промежность и анус намазанными чем-то прохладным. "Щекотно", - про себя захихикал Ваня. Но вот уже там гуляют энергичные пальцы, и стало тепло. А потом даже горячо и тесно. "Надо сосредоточиться". Через некоторое время Ваня с трудом разлепил веки. Прямо над ним было полыхающее лицо, на виске Андрея билась напряженная жилка, волосы прилипли ко лбу. Ваня сообразил, что это уже не только потолок раскачивается. Андрей резко замер, когда встретил Ванин взгляд. Но долго держать фокус Иван не смог и опять куда-то провалился.

Ночью он пробудился еще раз, теперь лежа на боку, спиной к нарушителю табу. По всему телу разливалась приятная истома, а Андрей ходил внутри него ходуном, то замирая, то опять начиная бешеную долбежку. Где-то глубоко внутри зародилось непередаваемое чувство, оно все разрасталось, разрасталось и, наконец, вырвалось мощным извержением наружу.

Утром Ваня проснулся один, с жуткой головной болью и в полном смятении чувств. Он очень хорошо понимал, что произошло, но как реагировать на это не представлял. То ли на шею бросаться за подаренные новые ощущения, то ли морду бить за несанкционированные действия. А может быть это начало нового сближения? Иван оделся и вышел на кухню, где хозяйничал Андрей. На столе был накрыт на двоих завтрак. Все Ванькино существо трепетало надеждой на чудо. Но чуда не произошло. Андрей встретил его настороженно. Прощупывал взглядом:

- Как самочувствие? Как спалось?

- А ты как думаешь?

- Знатно ты набрался. Помнишь что-нибудь?

- А я что-то особенное должен помнить?

Андрей натянуто рассмеялся:

- Ну такой день. Защита все-таки.

"Вот оно в чем дело. Он надеется, что я ничего не помню. Он просто слил накопившуюся сперму в подвернувшееся тело. Просто использовал меня... А может даже, по Фрейду: реализовал давнюю мечту? Как он там говорил? Просто секс? Ну, уж нет".

Иван развернулся и пошел в прихожую.

- Ваня!

Он всунул ноги в ботинки. Шнурки завязывать не стал.

- Ваня!

Нашел куртку и вышел, со всей силой хлопнув дверью.

Глотая злые слезы, думал: "Как резиновую куклу..., как резиновую куклу..." Именно в это утро он решил принять предложение немецкого университета и уехать работать в Европу. Он бы согласился на что угодно: завербоваться старателем на север, волонтером в Африку... Он хотел убежать "куда глаза глядят". Лишь бы, наконец, закрылась эта страница его жизни. Он больше не знает человека по имени Андрей Авилов.

Наука любви (Happy end)

Часть 5

Коротко стриженный широкоплечий мужчина, одетый в свободном стиле от Гальяно, не прерывая беседы, наблюдал за оживленной группой в другом конце зала. В толпе его бывших однокурсников, собравшихся по случаю пятнадцатилетия окончания университета, его интересовало лишь одно лицо. Он не отводил напряженного взгляда от худощавого очкарика, со смущенной улыбкой отвечавшего на вопросы окруживших его людей.

"Неужели этого человека я когда-то так бешено любил? - размышлял наблюдатель, - Так, что еле выжил, когда он меня бросил?"

Тот давний урок Андрей запомнил. Больше он никогда так не подставлялся. Вряд ли кто-нибудь теперь успеет его бросить. Он всегда сделает это первым. Теперь уже никто не сможет его банально поиметь. В первую очередь это, конечно, относится к бизнесу. Тут он сам "акула". Да и в физическом плане, что бы его "завалить", теперь понадобятся как минимум трое. Его контактность и открытость только внешние, на самом деле, он не доверяет никому. Зачем? Известно, как устроен этот мир. Отец бросит семью в тот самый момент, когда у тебя появится к нему столько вопросов. Не успеешь оглянуться, и приятная компания превратится в банду озверелых садистов. Любимый человек отвернется в ту самую минуту, когда тебе больше всего будет нужна его нежность и поддержка. Чуть зазеваешься, понадеешься на дружеское расположение, и у тебя уведут выгодный контракт. Такова жизнь и надо принимать ее без всяких сантиментов.

Любовь, вообще, фикция. Ты интересен только как обладатель завидных физических данных, ну или денег. И только пока ты их обладатель. (Впрочем, и тебе нужны все эти мальчики ненадолго, лишь для секса).

Кстати, как бы он поступил, если б знал, об этом нелепо одетом интеллигенте только то, что он гей? Захотел ли бы "снять" его? А почему бы и нет? Чего теряться то? Сейчас развлечемся. И Андрей, закруглив разговор, двинулся через зал.

- Привет, Иван.

- А, Андрей! Давно не виделись.

Ну что же, Смирнов тоже изменился. Держится поувереннее. Научился маскировать робость. Слово за слово и они разговорились. Ваня расспрашивал, не скрывая интереса. Андрей небрежно подкидывал вопросы. Со стороны можно было подумать, что болтают два старых приятеля. Их окружила толпа бывших одногруппников Андрея.

Рыжий Гоша хлопнул Ивана по спине.

- Ну, вот и слава богу. А то ходили слухи, что между вами кошка пробежала. А я смотрю, вы по-прежнему друганы. Ванька, ты где в Москве остановился?

- Да я к роди...

Андрей перебил:

- Как где? Конечно у меня.

Иван запнулся, вглядываясь в лицо Андрея, но промолчал и это был хороший знак.

Часа через три, выходя из ресторана, Андрей раздраженно говорил:

- Слушай, хватит бубнить. Ярославль, Ярославль. Поедешь к родителям завтра. Столько лет не виделись. Посидим. Выпьем. Не бойся, я тебя не изнасилую.

Про себя Андрей подумал: "Надеюсь, не придется". И он решился задать вопрос весь вечер, крутившийся у него на языке:

- У тебя есть кто-нибудь особенный?

- То есть?

- Ну, Ваня, не придуривайся. БФ есть у тебя?

- БФ? А... да,.. да... конечно.

- Как его зовут?

- Кого?

- ...

- А... Клаус.

- Сколько вы вместе?

- Год... Нет, даже три...

Андрей удивленно покосился на Ивана. "Все-таки, какой он рассеянный. Разве можно перепутать год и три года?"

- Страстная ляябоффь? Живете вместе?

- Ну в общем... Да.

Ваня помолчал и зачем-то добавил:

- Но у нас свободные отношения.

Разумеется, Андрей без труда перевел, что именно Иван хотел этим сказать: "У меня все замечательно в личной жизни. И я отлично понимаю, что ты ко мне клеишься. Давай, давай. Быть может, не напрасно".

- А ты с кем? Мне не хотелось бы никого беспокоить...

- А ты никого и не побеспокоишь. Я живу один. Поехали, вон мой шофер рукой машет.

В машине они еще лениво поддерживали разговор, но в лифте уже ехали молча. Все было ясно без слов. Иван не стал "придуриваться" и делать вид, будто бы не понимает, зачем его привезли в гости. И хотя он был заметно потрясен шикарной двухуровневой квартирой Андрея, не стал тратить время на осмотр, а сразу поинтересовался, где ванная комната. Андрей предложил ему две на выбор.

Уже через пятнадцать минут Андрей, прикрытый лишь углом тонкой простыни, закинув руки за голову, ждал Ивана на огромной кровати. Скульптурное мощное тело в данный момент казалось расслабленным. Довольно обманчивое впечатление. На самом деле нервы Авилова были натянуты до предела и его внутренне напряжение нет-нет, да и отзывалось волной конвульсивного сжатия мышц. Не было смысла и дальше обманывать себя, убеждая, что сейчас из душа выйдет просто очередной случайный любовник. Этот человек был его первым мужчиной, его первой и единственной большой любовью и его самым большим жизненным разочарованием.

Сейчас, по прошествии стольких лет, Андрею казалось, что он во всем разобрался. И как Иван когда-то его умело к себе привязал своей мнимой беспомощностью; и как беззастенчиво пользовался им, загоняя в пассив, отлично зная, что это отнюдь не все, что нужно партнеру; и как сделал из него домработницу, свалив на Андрея все хозяйственные хлопоты. И как резко, после того как Андрея изнасиловали, потерял к нему всякий интерес. Обычно Авилов не позволял себе погружаться в воспоминания об этом самом ужасном времени своей жизни. Но сейчас, ожидая Ивана, в памяти всплывали давно вытесненные оттуда подробности. Андрей отчетливо помнил, как нуждался тогда в друге, как отчаянно ему хотелось спрятаться в его руках, закрыться от всего света. Но Иван был холоден как лед, ни разу даже не прикоснувшийся к нему будто к прокаженному. Более того, Ваня вышвырнул его, как нашкодившего щенка, из их общей постели, и обратно уже не позвал. Он толкнул Андрея на то, что задачей последнего стало найти хотя бы небольшую толику тепла, все равно где и у кого. С омерзением Андрей вспоминал, как шел тогда за каждым кто поманит. Потом накатывало отвращение к самому себе за эти бессмысленные, не приносящие никакого облегчения, а только дополнительную боль, связи. Андрей долго надеялся, что все исправится, но становилось только хуже. А когда он ежевечернее стал наблюдать, как какой-то солидный мужчина подвозит Ваню до дома и они еще потом по полчаса сидят в машине не вылезая, Андрей понял, что это конец. Ваня так никогда ему и не признался, что тот мужик, его шеф, был его любовником. Видимо, не считал Андрея достойным такого доверия, но все было очевидно и так. Андрею даже жалко было этого Виктора, его использовали так же цинично. Сразу после защиты, несмотря на ранние договоренности о продолжении разработок, Иван, на все и всех наплевав, рванул в Европу, где заключил выгодный контракт. Такой вот практичный оказался. Хотя, может и лучше, что он тогда уехал. Иначе эта пытка тянулась бы бесконечно. Ведь Андрей малодушно согласился на навязанную Иваном дружбу. После окончательного разрыва Андрею потребовалось несколько лет, что бы собрать себя "по кускам" из руин.

Размышления Андрея были прерваны вошедшим Иваном. Он был в трусах, в руках держал стопку своей одежды. Весь его вид выражал нерешительность, его заметно трясло. Андрей, только что взвинтивший себя неприятными воспоминаниями, презрительно следил, как Ваня пристраивает свою стопку, снимает очки, осторожно присаживается на краешек кровати. Конечно, надо было быть полным придурком, что бы перед этим человеком строить из себя мачо, но Андрей ни чего не мог с собой поделать. Слишком долго он носил эту маску. Не шелохнувшись, он просто сверлил Ваню взглядом, и тогда Иван осторожно просунул руку под простынку и стал поглаживать живот, внешнюю и внутреннюю часть бедер Андрея. Член – предатель сразу начал толстеть и наливаться, не спрашиваясь у хозяина. Когда Ваня кругами подобрался к лобку и мошонке, не задевая ствол, пенис уже "звенел" от напряжения, а яйца подобрались сильнее некуда.

"Не знаю, на что ты рассчитываешь, мой дорогой, но сегодня будет так, как я захочу. Готовь свое очко", - думал Андрей. Вслух он сказал:

- Разденься.

Часть 6

Ваня выполнил команду и замер в той же позе на краю ложа. Андрей обхватил его за талию и с легкостью, как будто Ваня весил не больше десятилетнего ребенка, перекинул его через себя на пустующее место. Андрей не собирался разводить нежности, напротив, его так и подмывало сделать Ивану больно. Он настроился на жесткий, грубый трах. Ваня утонул в подушках, растерянно наблюдая, как Андрей разрывает зубами упаковку и натягивает презерватив.

Смотря Ване прямо в глаза, Андрей неспешно нанес смазку и, приподняв ему одну ногу, резко засадил свой кол по самые яйца. Ваня заметался, забил руками по постели, вцепился в простыню, но как кролик от удава не мог отвести наполнившихся слезами глаз от лица партнера. Андрей сам не выдержал этого полного недоумения, доверчивого взгляда, и перевернул ошарашенного такой грубостью гостя на живот. "Уж не думаешь ли ты, что тебе больно? Нет, это не боль. Это просто... щекотка". Андрей вжал локтем шею и голову Вани в матрас и начал безжалостно долбить. Ему долго не удавалось достичь оргазма. Ситуация и для него была экстремальная - никогда раньше он не испытывал подобной злобы при сексе. Из-за этого исступленного, перевозбужденного состояния он терзал бедного Ваньку довольно долго. Пока вдруг не почувствовал едва заметное изменение в поведении мужчины, лежащего под ним. Иван перестал зажиматься, а стал делать легкие встречные движения. Как только Андрей осознал, что это означает, его настиг жесточайший, какой-то страшной животной силы оргазм. Кончив, Андрей немедленно отвалился, и, не глядя на распростертого Ивана, потянулся за сигаретой.

Но, похоже, Ваня не собирался давать ему передышку. Андрей почувствовал, как к его бедру прижимается "старый знакомый" – нехилый Ванькин член, да еще в самом что ни на есть боевом состоянии. Краем глаза Андрей успел заметить, как вздулись на нем вены, и как стала просто огромной темно-красная грибообразная головка. Еще немного и Иван, закинув на Андрея ногу, начал ласковую атаку. "Черт, черт, черт – думал Андрей, - а ведь помнит, скотина, что меня заводит". Ваня как раз нежно покусывал ему соски, рукой поглаживая под мошонкой.

Андрей не собирался продолжать интимное общение, но тело само решило все за него. Кроме того, Андрею так безумно хотелось, хотя бы один раз лизнуть Ванькин х*й, что он просто не мог стерпеть. Ваня замер, лежа на боку, позволяя партнеру сползти к своему паху. Делая минет, Андрей, обычно, представлял себе, что на самом деле пенис, который он ласкает гораздо крупнее, но в данном случае призывать на помощь воображение не требовалось. Не с чем не сравнимое удовольствие – горячий пульсирующий х*й, заполняющий твой рот, упирающийся в небо, давящий на язык. Андрей обхватывал губами головку, толкал языком крошечную дырочку, пытался заглотить сокровище как можно глубже, облизывал край "шляпки"... Он поплыл от удовольствия, почти захлебываясь от смазки и от собственной слюны, как вдруг "игрушку" отобрали. У Вани были свои планы как ей распорядиться.

Андрей уже забыл, когда он последний раз занимал пассивную позицию, и сегодня тоже не собирался, но оказался не в силах сопротивляться. И совсем не Ивану, а своему собственному желанию. На его взгляд, Ваня слишком долго там копался с резинкой и даже слишком осторожничал с проникновением. Андрей сам качнулся вперед и, наконец, почувствовал себя насаженным на толстый горячий ствол. Он закрыл глаза и как в калейдоскопе перед мысленным взором замелькали картинки. Самые яркие: Ванька, зажавший кого-то в углу и трахающий в рот; обнаженный парень, пытающийся скрыться от преследователей; гостеприимно раздвинутые высеченные, все в кровавых рубцах, ягодицы... Андрей даже не сразу осознал, что его член дрочат, а он орет как раненый зверь. На миг он увидел Ванькины безумные глаза и понял, что они кончили одновременно.

После оргазма, по идее, должно быть хорошо, но Андрею стало плохо. Накатила такая слабость, что он перестал ощущать границы своего тела. Андрей не мог допустить, что бы бывший любовник увидел в каком он "коматозном" состоянии и с трудом отвернулся. Его бросало то в жар, то в холод. Его реально бил озноб, и он не понимал, что творится с дыханием. Сейчас он не мог ни разговаривать, ни двигаться, и не хотел видеть, кого бы то ни было. Ваня каким-то образом почувствовал это и, бережно укутав Андрея одеялом, отстранился. Успокоившись и пригревшись, Авилов провалился в сонное полуобморочное забытье.

Утром он проснулся в одиночестве и если бы не записка на столе, можно было бы подумать, что ему все пригрезилось. Слова, написанные Иваном, были вежливо-нейтральные и от того очень обидные. Что-то вроде: "Приятно было повидаться и все остальное. Будешь в Мюнхене заходи..." Далее следовал адрес в Германии и подпись – латинская буква I. Эта "нерусская" буква, как-то особенно резанула Андрея. Он взял ручку и переправил ее на кириллицу: "И".

"Клаусу своему так записки подписывай, мудак", - с самым что ни на есть зеленым чувством, подумал Андрей.

***

Весь следующий месяц Иван не выходил у Авилова из головы. Он ненавидел сам на себя, что опять позволил этому типу зацепить себя. И тут как по заказу подвернулась рабочая поездка во Франкфурт. Конечно, необходимости ехать особой не было, вполне мог съездить заместитель, но Андрей к изумлению подчиненных заявил, что это очень важные переговоры и он поедет сам, а полетит через Мюнхен. И напрасно секретарь пыталась объяснить ему нецелесообразность такого маршрута.

Зачем он едет и что он скажет, Андрей понимал смутно. Какое-то вязкое, липкое, низкое чувство руководило им. Очень постепенно выкристаллизовался побудительный мотив, толкнувший его на этот шаг. Он отлично понимал - то, что он собирается сделать недостойно, это подлость, низость и не заслуживает оправдания. И, тем не менее, он реализует задуманное, чего бы это не стоило.

Стоя в тихом мюнхенском центре и нажимая на звонок, Андрей был полон решимости. Он отобьет у Ивана его Клауса. Или подкупит того, кто отобьет. Или разлучит их каким-нибудь другим способом. Но он заставит Смирнова почувствовать, что значит потерять любимого человека, что значит день за днем ощущать лишь боль и пустоту.

Сверху Андрей услышал короткий вскрик, это Ваня вышел на балкон посмотреть, кто это там так трезвонит в дверь. Андрей испугался, что он сейчас вывалится с третьего этажа, но, слава богу, Смирнов бросился открывать дверь. Похоже, ноги чудом не переломал. "У них, что домофона нет?"

С первого взгляда на Ванькину берлогу Авилову стало ясно, что никаким Клаусом здесь и не пахнет. А пахнет таким беспросветным гулким одиночеством, что у Андрея защемило в груди. Он с облегчением (его подлый план не понадобился), абсолютно новыми глазами смотрел на Ивана. Тот суетился: открывал и закрывал пустой холодильник, что-то говорил без умолку, хватался за бумаги, рассыпанные по кухонному столу...

- Андрюх, мне не чем тебя накормить. Странно, вроде хлеб вчера был... Да поставь сумку сюда... Ты устал? Жалко, что ты не предупредил меня, я бы... Ты хочешь есть? Придется в кафе спуститься...

Сидя в кафе, напротив возбужденного, счастливого Смирнова, Андрей ни как не мог сосредоточиться на беседе. Он смотрел на тонкие длинные пальцы Ивана. Не мог отвести глаз от груди, просматривающейся через распахнувшийся ворот рубашки, пялился на губы,.. и у голову лезли разные неприличные мысли. Встретившись взглядом с умными, добрыми глазами, Андрей вдруг впервые осознал, что в той давней грустной истории были кое-какие нестыковки. Да и ему самому есть в чем себя упрекнуть.

- Эй, я последние десять минут произношу монолог. Ты что там, язык проглотил?

- Вань...

- Да?

- Ты очень голоден?

Иван посмотрел на тарелку, на Андрея, на свой дом через дорогу.

- Очень!!!

И они, бросив деньги на стол и оставив недоеденную еду, рванули к выходу.

Смешно, но как нетерпеливые подростки, целоваться начали уже в прихожей. Колени у Андрея непроизвольно подогнулись, и он взялся за чужой ремень.

- Не гони, не гони, - бормотал Ванька, а сам вжимал лицо, стоящего перед ним на коленях мужчины, себе в пах. Кое-как они все же добрались до кровати.

Где-то часа через полтора Андрей, выходя из душа (он еле втиснулся в кабинку), не удержался от ехидного вопроса:

- Ну и где твой Клаус?

Ваня захохотал:

- Иди ко мне.

И завалив на спину присевшего Андрея, всунул два пальца правой руки ему в рот.

- Да вот же он.

Языком выпихнуть руку не удавалось, укусить больно он боялся. Андрей начал вырываться. Возня вылилась в шутливую потасовку. Они толкались, поочередно подминая друг друга. "Что это? – изумленно подумал Андрей, - Неужели опять? Офигеть!" Действительно Ваня снова завелся, тяжело задышал и начал беспорядочно тыкаться затвердевшим концом в тело Андрея. Авилов отпихивался и, сквозь смех, выдавил из себя любимый каламбур двух заядлых преферансистов:

- Отстань от меня, маньяк. Я больше не могу. Я пасс.

Тут он заметил, что Ивану, кажется, совсем не до шуток, он действительно опять изнемогает от желания. Конечно Андрей мог бы скрутить Ваньку в бараний рог одной левой. Но он еще чуть-чуть, для вида, посопротивлялся и сам задрал ноги. "Ну раз малышу так надо". Когда все закончилось, Ваня уперся лбом в лоб любовника и заплакал. Андрей гладил судорожно вздрагивающую спину и не совсем понимал в чем дело, но чувствовал, что его готовность разобраться с любым кто посмеет обидеть любимого, в данном случае не пригодится.

***

В баре Мюнхенского аэропорта симпатичная молодая немка в форменном переднике наблюдает за привлекательным мужчиной средних лет сидящим у окна. Этот высокий, элегантный незнакомец, прячущий красивые серые глаза за пижонскими очками из последней коллекции известного дизайнера, давно занимает ее воображение. Кто он? Почему всегда один? И без багажа? Почему обязательно с книгой или что-то пишет, а газет никогда не покупает? Почему сидит так спокойно целыми часами? Полгода назад она сделала попытку познакомиться с ним, но он просто проигнорировал ее заигрывания.

Иван всегда занимает это место. Сегодня деревья за окном гнутся от ветра, и рейс из Москвы опять задерживается из-за погодных условий. Но это не страшно. Ваня готов, если понадобится, ждать целую вечность. Он уже ждал.

Пассажир на месте 4F оторвался от газеты и нахмурил лоб: "Не забыл ли я свитер от Brunello Cucinelli, который купил для Вани? Да нет, он, кажется на дне сумки. Надоело мотаться. Когда же закончится этот бесконечный Ванькин контракт?" Андрей потянулся – затекла спина. "Надо возобновить занятия в спортзале. Не обязательно же качаться". Дело в том, что Ваня запретил Андрею жрать анаболики и наращивать мышцы. Аргументировав это своими предпочтениями: ему, мол, иногда кажется, будто он трахает вышибалу из квартала красных фонарей, а это никогда не было его эротической фантазией. На самом деле было очевидно, что он просто беспокоится о здоровье друга.

Андрей размышлял: и как это у Смирнова так незаметно получилось опять все перевернуть в его жизни? И вот уже Андрей занимается Ванькиной квартирой, диетой (заработал все-таки язву за эти годы), гардеробом, выпуском его книги, решает финансовые проблемы... Да еще летает к нему за тысячи километров как девочка по вызову. Как ни крути, надо признать, что его опять имеют со всех сторон. Какое счастье.