Заметки на полях

Шёл 2011 год. По вьетнамскому гороскопу — год Кота. Это, пожалуй, единственный год, который я помнил по знакам зодиака. Совсем не сложно догадаться почему.

Тогда у нас ещё проживала стайка кошек в доме. Если быть совсем точным, то их было четыре. Так вот однажды, придя домой, Валера обнаружил, что котов стало больше: к уже существующей стае мелкопакостных хищников присоединилась ещё одна наглая рыжая морда. Вернее, мордочка — кошке было всего-то месяца три. От неё отказались хозяева, и меня спросили, можно ли ей пожить у нас, пока найдётся новый открыватель банок с кормом.

В общем, Валеру с его достаточно нейтральным — мягко говоря — отношением к кошкам можно понять. Заметив нового жителя в нашей квартире, он, конечно же, спросил, что это за рыжая блоха и почему она сидит в его ботинке.

— Это кошка. Временно проживает по этому адресу, — ответил я.

— Это обязательно? — скептически переспросил он, оглядывая вышедшую ему навстречу банду уже откормленных шерстяных клубков.

— Ага, — тут же уверил его я. — И вообще, сейчас год Кота, считай, что это дань восточному гороскопу.

Валерка задумчиво кивнул, но тут же вдруг испуганно перевел взгляд с котов на меня и уставился не моргая.

— Что? — не на шутку перепугался я.

— Да не, ничего, — как ни в чём не бывало отмахнулся он. — Просто следующий год Дракона. Страшно представить, что ты притащишь в дом тогда.

Это была небольшая преамбула. Сама история произошла пять лет спустя, в прошлом году.

Будучи очень любопытным ребёнком, Санька заинтересовался темой восточных гороскопов, услышав по телевизору, что грядёт год Огненной Обезьяны.

— Почему огненной? — тут же задумался ребёнок.

— Ну… наверное, она рыжая, как огонь, — срочно придумала его мама, чтобы не вникать в подробности астрологии, которой не интересовалась никогда прежде, и толком не могла объяснить, отчего же обезьяна огненная. Собственно, как любой из присутствующих.

— Орангутанг, наверное, — решил Санька. И тут же загорелся новой идеей: — А давай заведём орангутанга, мам!

Припомнив историю с котами, Валерка деловито хмыкнул, подозвал Саньку к себе и, указывая на меня, заявил:

— У тебя вон дядька есть, если он пару дней не побреется, тоже на орангутанга похож. Если его хорошенько попросить, он даже по деревьям с тобой полазит.

Саньке эта идея понравилась ещё больше, чем его собственная, и он тут же решил воплотить её в жизнь.

— Точно! Ты будешь орангутангом! — согласился ребёнок и обратился уже к маме: — А сейчас год кого?

— Год козы, — не задумываясь, ответила та.

— Отлично! Мама, ты будешь козой! — обрадовал маму Санька.

Та, конечно же, «обрадовалась» и для поддержания детского энтузиазма пару раз помекала. Саньке, конечно, это до безумия понравилось. Он начал скакать по комнате, как мини-пони, и ржал так же. По всей видимости, чтобы мы не шибко расслаблялись, меня тут же заставили вести себя как орангутанг, а Валерку рычать, как тигр. Вот в этот весь зоопарк и пришла бабушка…

— Это что ещё за цирк? — спросила она с порога.

Санька тут же стал объяснять, кто есть кто, подытожив всю картину феноменальным:

— А мама — коза!

— Ну то, что твоя мама — коза, я уже давно знаю, — согласилась бабушка и, присев перед Санькой, стала его разглядывать. — А тут у нас кто?

— Опять очки забыла? — вздохнул ребёнок. — Внучек тут твой любимый, Сашенька.

После того как мы успокоились и больше не смеялись, Санька уже как ни в чём не бывало жевал принесённые бабушкой пирожки. По всей видимости, пирожки были очень вкусные, потому что ребёнок забыл и про зоопарк, и про восточный зодиак. В его голове с самого рождения царили странные и кажущиеся посторонним нелогичными мысли. Так было и в тот раз. Никто не ожидал такого резкого перехода, но…

— Я никогда не женюсь, — вдруг выдал ребёнок.

— Это ещё почему? — автоматически спросила его мама.

— Ну как почему? У бабушки есть дедушка, у тебя есть папа. А у меня никого нет.

— Так найдешь же! Вон сколько девочек хороших у тебя в садике! — вмешался в дискуссию я. — Ты только вчера рассказывал про… как её зовут? Нелли?

— Но она же маленькая?! — искренне удивился Санька.

— Она вырастет, — уверила его Настя.

Санька на секунду задумался. По всей видимости, мысль о том, что девочки тоже растут, ему в голову не приходила. На его лице отразился весь сложный мыслительный процесс, который привёл к не очень хорошим выводам: Санька нахмурился.

— Не, всё равно не женюсь. У нас кроватей дома мало.

Такого поворота событий никто не ожидал, поэтому не сразу нашлись, что ответить. Первой сообразила бабушка:

— Сашенька, но ведь когда ты женишься, у тебя будет свой дом. И своя кровать.

— Я свою заберу! — возмутился ребёнок, видимо, не желая расставаться с кроватью, больше похожей на рыцарскую крепость. — А там нет места для ещё кого-то.

Сложно противостоять ребёнку, выросшему в семье, где и правда каждый спит в своей кровати.

— Мы тебе на свадьбу подарим вторую кровать, — пообещал я.

Санька тяжело вздохнул и согласно кивнул. Кажется, такое развитие событий его вполне устраивало. По крайней мере, какое-то время. Но вдруг детское личико озарилось внезапной мыслью, которую он поторопился озвучить.

— Но она же захочет играть с моими игрушками!

Надо сказать, что Костику на тот момент было около двух лет, и он как раз находился в фазе «всё вокруг моё», чему Санька, выросший в абсолютной уверенности, что он если не центр Вселенной, то точно пуп Земли, был совсем не рад. Естественно, перспектива делиться игрушками ещё с одним потенциальным конкурентом его не делала счастливым.

— Это ничего, — уверил его Валерка, — зато она будет тебе рубашки гладить и кушать готовить.

Санька уставился на Валерку так, словно тот говорил совершенные глупости. И, наверное, каждому взрослому в комнате пришла в голову мысль, что Санька сейчас выдаст тираду о равноправии полов. От него можно было ожидать чего угодно. Но его ответ был ещё более оригинальным.

— А что тогда будет делать мама?

Бедная мама, едва не подавившись пирожком, который по несчастному стечению обстоятельств как раз в этот момент умудрилась жевать, прокашлялась и уже хотела ответить своему удивлённому чаду, но я её опередил.

— Сань, когда ты женишься, мама уже не будет тебе готовить. И игрушки твои убирать не будет. И носки твои из-под кровати доставать тоже.

— Но у тебя же нет жены? — тут же среагировал ребёнок.

— У меня есть Валера, — осторожно ответил я, понимая, что в детской голове это может вызвать резонанс.

— И он готовит и убирает твои игрушки? — скептически переспросил Санька, обнаружив нелогичность происходящего. Валерка только хмыкнул, но вмешиваться не стал, по всей видимости, посчитав, что я и сам справлюсь.

— Нет, Сань, я сам всё делаю, — ответил я, надеясь, что не придётся объяснять не совсем стандартную ситуацию хотя бы в этот раз. Но Саньку это и не интересовало.

— То есть бабушка тебе не готовит кушать? — искренне удивился ребёнок.

Стараясь выглядеть как можно более серьёзно, я помотал головой и демонстративно вздохнул. Санька серьёзно задумался, сосредоточенно нахмурившись, долго смотрел на откушенный пирожок на столе, видимо взвешивая все «за» и «против», после чего выдал итоги своих размышлений.

— Нет, всё-таки я жениться не буду. Я буду с тобой жить всегда-всегда, ладно, мам?

— Конечно-конечно, Сашенька, — поторопилась согласиться Настя. — А ещё лучше, мы отправим тебя жить к бабушке, она очень вкусные пирожки делает.

— Точно! — обрадовался Саня. — И игрушки она за мной убирает всегда сама!

На этом, казалось бы, история и закончилась. Бабушка была счастлива призрачной перспективой, мама - тем, что тема временно закрыта. И только Санька не перестал обдумывать планы на будущее и через пару дней пообещал маме, что пренепременно женится. Если найдёт жену, которая умеет печь пирожки. С капустой, и никак иначе.

У каждого из нас есть недостатки. Не плохие качества, а небольшие мелочи, которые мешают жить и иногда нервируют близких. Я, к примеру, катастрофически неуклюжий. Смахнуть тарелки со стола? Легко. Слететь с лестницы? Без проблем. Потоптаться по вашим ногам? Да запросто! И даже за много лет занятий танцами это не изменилось. Нет, я могу, конечно, вспомнить последовательность шагов, и для ненамётанного глаза это даже будет похоже на танец, но среди профессионалов я всегда ловил взгляды, в которых отчётливо читалось: «Парень, иди косить сено — это тебе по силам». Но, кстати, я бы не стал доверять мне сено — коса-то острая…

Так вот, есть такая черта и у моего благоверного. Он совершенно не умеет готовить. Совсем. Абсолютно.

Что представляет себе человек, когда ему говорят, что кто-то не умеет готовить? Пригоревший омлет или пересоленный, недоваренный суп. Не тут-то было! У нас весь театр начинается со слов: «Хм, а вода уже кипит?»

И этот человек — инженер, получивший образование в одном из лучших ВУЗов страны, профессию, подразумевающую нетривиальные мыслительные процессы и недюжинную ответственность. Но, кипит ли вода, на глаз он определить не может.

Потому что:

— вода может кипеть в разных стадиях,

— вода может кипеть, но недостаточно для того, чтобы в ней уже готовить,

— вода может не кипеть, но делать вид.

Да-да, такое тоже возможно. Вода может делать вид, что кипит. Очень коварная вода.

Отдельный талант имеется у Валеры на варку макарон. Ну, казалось бы, что можно сделать неправильно в этом незамысловатом процессе? Закипятил воду — если оставить коварный заговор воды с процессом кипения, — посолил, закинул макароны, поставил будильник, выключил — готово. Но нет! Серьёзно, я не знаю, что именно делает этот человек, но ещё ни разу это дело не закончилось успехом.

Стоит отдать должное: несмотря на бесконечные неудачи, он продолжает попытки.

К тому же результат этих попыток обычно бывает чудным. В лучшем случае макароны разварятся. Но это случается редко. Чаще они склеиваются в один большой ком и прилипают ко дну кастрюли мёртвой хваткой. Да, он следит за ними зорким оком сокола, не отходя ни на минуту. Да, мешает постоянно, не вытаскивая ложку из воды. И да, они всё же слипаются. Мистика. Мистика чистой воды.

Но процесс этот все равно крайне занимательный. Потому как в процессе варки Валера с макаронами разговаривает. На полном серьёзе. Я даже склоняюсь к мысли, что именно поэтому они и слипаются. Я бы тоже слипся, если бы в меня тыкали ложкой и приговаривали: «Тони уже, жалкое исчадие пищевой промышленности!»

С недавних пор в нашем доме появилась микроволновая печь. Я вполне бы обходился и без неё, но иногда приходится разогревать еду, и после одного случая на семейном совете было решено, что купить одну микроволновку выгодней, чем постоянно выкидывать кухонную утварь. А случилось вот что…

В один прекрасный день, вернувшись домой, я открыл входную дверь и был встречен густым чёрным дымом. Я было подумал, что случился пожар, но, когда меня поприветствовала счастливая физиономия, высунувшаяся из кухни, я понял: очередная попытка приготовить закончилась летально. Для еды летально.

На плите меня ожидала кастрюля с чёрным слоем непонятного нечто. Причём слой был приличный, сантиметров пять, не меньше. Как выяснилось позже, это была капуста. Также выяснилось, что отодрать её от кастрюли было невозможно.

— Не кипишись! — уверенно заявил Валерка. — Я посмотрел в интернете, что делают в таких случаях: надо налить воды, насыпать соду и закипятить.

Мы долго прикидывали, сколько же соды нужно сыпать на пять сантиметров чёрного вещества, и… высыпали всю пачку. Идея была не моя, но инженерский мозг выдал «так надо, не спорь со старшими», и я смирился. Потом этот же инженерный мозг долго гадал, кипит ли уже вода… Я не химик и не знаю, что за процессы начали происходить на плите, но сода почему-то начала пениться. Полагаю, это всё та же мистика, силой которой макароны липнут друг другу, даже если их без остановки мешать.

Полчаса спустя, когда мы всё-таки мелкими перебежками по горячему полу, — пена выкипела и расползлась по кухне, — убрали всю эту радость и добрались до кастрюли, чёрная масса встретила нас приветливым молчанием. Она даже и не думала откисать.

— А давай мы её молотком отобьём?! — радостно предложил Валерка. По его счастливой физиономии я уже догадался, что это действие он уже спланировал в голове, и оно ему, безусловно, нравилось. И правда, не каждый день выпадает возможность постучать молотком по кастрюле…

В общем, кастрюлю я выкинул, пока Валерка ходил за молотком…

Ладно, сварить. Жарить — вот что настоящая олимпийская дисциплина! Об этом можно написать отдельный роман. Особенное отношение у Валеры с картофелем. Как жарят картошку нормальные люди? Чистят, режут, закидывают на горячую сковороду с маслом — или ещё чем-то, что удовлетворяет изысканному вкусу поедателя, — и жарят. Периодически помешивают. Вариаций много, но суть одна.

Пожалуй, стоит упомянуть, что чистить картошку Валерка учился в армии, поэтому процентное соотношение исходного материала и готовой продукции заставляет нормального человека плакать. В лучшем случае — хвататься за сердце. Я уже привык. За столько-то лет!

В общем, когда от килограмма картошки остаётся примерно одна треть, — обычно на этом страдания бедного, ни в чём не виноватого продукта не заканчиваются, — её режут. Ну, как режут… скорее — рубят. На две-три части. Чтоб долго не мучиться. Потом всё это порубленное — я бы хотел сказать, что мелко, но совесть не позволяет — закидывается на сковороду. Хорошо, если там уже будет масло, но скорее всего не будет. Про масло Валерка регулярно забывает. В общем, в разогретую сковороду, в которой, жалобно шкворча, картошка прилипает к металлу, наливается масло, всё это тщательно перемешивается, накрывается крышкой, и…

Сейчас очень важный момент: берётся стул, подвигается к плите, и Валера садится рядом, пристально уставившись на сковороду. Зачем? Чтобы картошка не сгорела. Бесполезно. Пока такого ещё не случалось.

В конце концов набирается уже знакомый номер пиццерии на соседней улице… Зато за почти год проживания по этому адресу мы узнали много приличных ресторанчиков в округе. В этом тоже есть свои плюсы.

Периодически с Валеркиной лёгкой руки на кухне происходят настоящие чудеса. В прямом смысле этого слова. Потому что иначе это объяснить никак невозможно.

Так, например, однажды он умудрился устроить пожар на индукционной плите. Для тех, кто не знает, как устроены такие плиты, — короткий ликбез. Система очень проста: она работает на магнитных полях, подавая энергию в толщу посуды, в которой готовится еда. Говоря по сути: разогревается дно кастрюли, а не конфорка, как в обычных электрических или газовых плитах. Плюс в том, что конфорка не нагревается совсем, ей передаётся только тепло от кастрюли. А теперь представьте, что ненагревающаяся ситаллическая поверхность загорелась. То, что по сути не должно нагреваться. Никогда.

Как? Этого не знает никто. Но с тех пор в нашем доме всегда имеется огнетушитель, в котором регулярно проверяется срок хранения. На всякий случай.

А ещё однажды Валера умудрился сломать регулятор температуры в духовке. Я уже молчу про то, что пицца, которую он там разогревал, не просто сгорела, а превратилась в пепел, прежде чем отправиться к прародителям… Выключить духовку он пытался часа три. Всё это время она грела, пыхтела и надрывалась. Вытащить штекер из розетки он просто не догадался.

Об этой удивительной способности Валеры наслышаны, пожалуй, все наши знакомые. Справедливости ради нужно сказать, что во всех других областях будничной жизни он абсолютно адекватен и вообще редко что-то ломает и портит. Но как только он переступает порог кухни, просыпаются его внутренние демоны, и, кажется, именно они заставляют его творить весь этот неадекват. Другого объяснения просто нет.

Пару раз Валера предпринимал попытки жарить шашлык. Только жарить, ничего больше. То есть всё, что от него требовалось, — это насыпать уголь в мангал, разжечь его и… хотя дальше никогда процесс не заходил. Один раз мы оказались в больнице с обширным ожогом ладоней. Потому что пользоваться перчатками — это для слабаков. Другой раз обошлось посещением парикмахера, но сгоревший чуб пришлось срезать едва ли не под корень. В следующий раз — покупали новые кеды: старые прожог попытавшийся убежать из мангала уголь.

В общем, к мангалу с тех пор Валеру тоже не подпускают. На всякий случай.

С некоторых пор наши друзья завели себе привычку спрашивать, не допускается ли Валера на кухню, когда мы приглашаем их в гости. После того случая, когда он насыпал сахар в солонки, и у нас был чудесный сладкий ужин… Хотя нет, у нас была, конечно же, заказная пицца, но гости впечатлились.

И не только они. Хотя племянников моих Валеркины попытки сотворить что-то съедобное вполне забавляют. Особенно Саньку. Особенно слипшиеся макароны… Почему? Потому что с ними можно устроить ведьминский котёл: насыпать туда все приправы, хранящиеся на полке, налить пищевых красителей, добавить колы и закидать туда Ментоса. И ладно, что весь дом будет пахнуть резким запахом аниса и кардамона, который не выветрится и через неделю, а пена красиво украсит и пол, и стены…

Да, в нашем нынешнем доме мы сделали моющиеся стены, и потолок покрашен латексной краской. На всякий случай.

Однажды я был на работе, а Валера остался дома — приглядывать за гостящими у нас племяшами. Детей полагается кормить — это известно каждому взрослому. Зная это и то, как опасен Валера на кухне, я заранее приготовил обед, который тихо-мирно ожидал своей участи в холодильнике. Ближе к полудню на телефон пришло сообщение, заставившее меня напрячься. Валерка написал, что дети не хотят приготовленную запеканку. Они хотят суп. С горохом.

«Отлично», — подумал я, размышляя о том, как уменьшить степень разгрома на кухне в моё отсутствие. Но зная и Валерку, и, главное, Саньку, который если решил, что хочет суп, то без супа не сдвинется с места, я решил всё же подробно описать процесс приготовления. Благо в доме всегда много заготовок, что должно было упростить приготовление до минимума. Всего-то нужно было разогреть замороженный бульон, закинуть туда же замороженные и уже порезанные овощи, достать банку горошка с полки в кладовке и закинуть горох в кастрюлю.

Пожалуй, я не буду рассказывать, как мы поднимали заваленную полку… В течение получаса с периодичностью в пару минут приходили сообщения с вопросами вроде «Нужно ли дополнительно посолить», «Сколько именно овощей положить». Я уже молчу про сообщение с фотографией кастрюли с бульоном и предлагающимся вопросом: «Он уже кипит?»

После того как сообщения не приходили минут десять, я подумал, что всё наконец-то закончено, и решил спросить о результатах. В ответ я получил молчаливое фото Саньки, печально подпирающего щеку ладошкой и поедающего запеканку…

Пару дней спустя мы решили повторить эксперимент. Но под моим присмотром. Дети в волнительном ожидании сидели за столом, пока Валерка под моим руководством делал суп. Делал, надо сказать, с нескрываемым энтузиазмом, что-то напевая себе под нос и чётко выполняя все указания. Бульон, овощи, горох…

— Бе, — сказал Костик, отодвигая от себя тарелку.

— Я такое есть не буду, — согласился Санька.

Не знаю как, но даже под чётким руководством и, я бы даже сказал, надзором, Валерка каким-то образом умудрился сделать суп несъедобным. Мистика. Мистика чистой воды.

Какое-то время Валерка не делал повторных попыток готовить. Вообще. Я уже думал — и, признаться, надеялся, — что он сдался и наконец-то забил на это дело. Но нет!

Не так давно я загремел в больницу, а Валера забрал мальчишек к нам. И хотя и я, и моя сестра, и даже наша мама взяли с Валерки торжественное обещание, что он не будет экспериментировать и будет кормить детей только тем, что уже есть заготовленного, нас всех ожидал сюрприз.

Телефоны в больнице не разрешены, поэтому по вечерам я выходил в парк на территории клиники, чтобы подышать воздухом и заодно пообщаться с родственниками. В один прекрасный день, выйдя на улицу, я увидел мигающий значок скайпа на экране телефона. Это сразу насторожило. Обычно я сам звоню. У меня особое отношение к телефонам и скайпу в частности, и все мои родственники и друзья об этом знают. Так что мигающий значок мог означать только одно — случилось что-то из ряда вон выходящее. Ожидая чего-то ужасного, я нажал на кнопку приёма вызова.

— Валера приготовил суп! — тут же завопил счастливый Санька.

— Вы там все живы? — осторожно спросил я.

— Да! — на экране появилась перемазанная вареньем Костина моська.

— Вкусный суп! — перебил его Санька.

— Вкусный? — переспросил я, сомневаясь, что суп вообще мог быть съедобный.

— Ага, — подтвердил Санька. — Вкусный, молочный, с вермишельками. Мы с добавкой ели!

В тот день я на самом деле начал верить в чудеса. Всё-таки они случаются. Пусть и не часто.

Комментарий к О мелких неприятностях и «талантах»

Пользуясь возможностью, хочу высказать благодарность моей бете - самой терпеливой бете на свете. Я бы себя уже задушил, а она терпит :)) 

Сколько раз каждый из нас отвечал на вопрос «Кем ты станешь, когда вырастешь?» в детстве? Честно говоря, этот вопрос иногда хочется задать и взрослым… И что мы отвечали?

Лично я хотел быть космонавтом. Чаще всего. А ещё волшебником, джином, жонглёром мечами, стеклодувом и путешественником.

О том, что нельзя быть волшебником, я узнал намного позже… Когда мы с братом были ещё настолько мелкие, что не ходили в школу, мы очень любили вопрос о будущей профессии. Очень часто, как минимум раз в неделю, за завтраком, наша мама спрашивала что-то вроде «Ты всё ещё хочешь быть волшебником, когда вырастешь?».

— Нет, теперь я думаю стать алхимиком! — говорил один из нас.

— И делать золото из олова! — подхватывал второй.

— И что вы будете делать с золотом? — спрашивала мама.

— Делать золотых бабочек и запускать их в небо, — отвечал один.

— … чтобы они светились на солнце и освещали всё вокруг блеском, — подхватывал второй.

— Но чтобы золотые бабочки летали, нужно быть волшебником! — вмешивался папа.

— Тогда я буду алхимиком… — отвечал один.

— … а я волшебником, — подхватывал другой.    

Конечно, когда-то мы узнали, что нельзя стать волшебником и алхимиком стать тоже не получится. Но кто мешал нам об этом мечтать?

О том, что мечтать нельзя, я узнал в классе третьем. От мамы лучшего друга.

Мы сидели в его комнате и увлечённо собирали конструктор. Судя по картинке на коробке, должен был получиться вертолёт, но у нас упорно получался шестирукий робот-мутант. Собственно, это нам не мешало. Наоборот — нам нравилось придумывать что-то своё.

— Ты уже сделал уроки, Михаил? — строго спросила мама друга, как только закрыла за собой входную дверь. Она растила Мишку практически одна: отчим в воспитательный процесс не вмешивался, изредка давал денег на мороженое и на этом считал своё дело сделанным.

— Ещё нет, мы строим вертолёт, — признался Мишка.

— И не прибрался, — констатировала мама, зайдя в комнату.

— Некогда было, мы строим…

— Я поняла, вы строите вертолёт. А уроки кто за тебя делать будет?

— Ну, мам!

— Не мамкай! — строго отрезала Мишкина мама. — Сначала уроки, потом развлечения. Иначе из тебя ничего толкового не вырастет.

— Ну, мам! Ты посмотри, какой мы вертолёт сделали! — не унимался Мишка.

— Это даже на вертолёт не похоже, — покачала головой мама. — Там инструкции есть, не умеете, что ли, читать?

— Умеем, — обиженно пробубнил Мишка. — Так интересней. Мы придумали, что это робот, у него шесть рук и…

— Хватит мечтать, Михаил. Сначала дела делать научись, как надо, по инструкции, а потом уже мечтать будешь.

Этот случай заставил меня серьёзно задуматься. Я искренне не понимал, почему нельзя мечтать и делать дела одновременно… Мишка едва ли не с рождения знал, что будет юристом. Так решила мама. И Мишке нельзя было мечтать стать волшебником или алхимиком. Даже космонавтом. У него не было мечты, у него был план — вырасти и стать юристом. Но разве планы мешают мечтам?

— Не мешают, — твёрдо ответил отец.

Каждый вечер он читал нам книжки. Несмотря на то, что мы давно читали сами, он не переставал приходить к нам в комнату перед сном, читать милые истории об арамейцах и самаритянах.

— Ты представляешь, сколько всего потерял бы мир, если бы перестал мечтать Да Винчи?

— Башмаки, в которых можно ходить по воде?

— И их тоже, и телескоп, и фотоаппарат, — рассмеялся папа. — И самолёта не было бы, если бы братья Райт не мечтали бы о полётах. И телевизора у нас бы не было, если бы Кирхер не мечтал о волшебных фонарях. И мы бы до сих пор жили без музыки дома, если бы Леон Скотт не мечтал слушать её всегда и повсюду.

— Но ведь надо всё делать, как надо, по инструкции! — возмутился я напоследок, уже зная, что ответит отец.

— Чтобы сделать что-то невозможное, нужно только одно: не знать, что оно не возможно. Самые интересные вещи придумывают те, кто не знает, что по инструкции надо было сделать что-то совсем другое…

Много лет прошло с тех пор, а я до сих пор помню эти слова. Нет ничего невозможного, если об этом мечтать. И вот пришло время мечтать нашим мальчишкам.

Саня очень рано начал мечтать о том, кем он станет, когда вырастет. Сначала он хотел стать продавцом автомобилей. Всё потому, что тогда — по его мнению — у него каждый день была бы новая машина. Чуть позже он хотел стать космонавтом. Потому что так он мог встретить инопланетян. Потом он хотел стать артистом цирка и ездить на велосипеде по верёвке. Хотя и на велосипеде ездить не умел ещё, да и высоты боялся.

Санька с самого рождения был необычным ребёнком: никогда не плакал, даже если хотел есть — просто кряхтел; очень рано начал говорить, потом сам себя научил читать и писать, ещё до начала школы начал осваивать четвёртый для него язык… При этом всём он совершенно обыкновенный ребёнок: любит мороженое, лужи по колено, спрятаться за угол и до смерти напугать этим маму, съесть полкило конфет и потом полдня болеть, лёжа на диване.

Именно такой инцидент стал, как мне кажется, отправным пунктом для его мечты. По крайней мере, я стал замечать за ним совсем не детский интерес…

Ему было года четыре, когда он приболел, и врачи запретили ему ходить. Целый месяц ребёнку пришлось провести лёжа. Если вы не видели ребёнка, который чувствует себя здоровым, но ему нельзя вставать с кровати, то вы не знаете, каким долгим может быть месяц.

Первая неделя прошла хорошо: Санька не ходил в садик, который и без того не особо любил, целыми днями смотрел телевизор и чувствовал себя королём. Во вторую неделю он начал канючить, что ему скучно, надоело лежать, да и мультфильмы успели поднадоесть. С началом третьей недели удержать ребёнка в кровати стало почти невозможным. И тогда ему в руки вручили детскую анатомию.

Читать тогда он ещё не умел, и потому с ним читали все, у кого было время. Когда у одного находились дела, на смену приходил другой, и так за две недели была прочитана вся книга в добрые четыреста страниц. С картинками, само собой разумеется.

Прочитали и забыли. А Санька не забыл. Это заметили мы очень скоро.

По истечении срока действия запрета на свободное передвижение Саньку привели к врачу. Сидя на кушетке и весело болтая ногами в воздухе, ребёнок рассматривал плакаты на стене с яркими картинками слонят и попугайчиков, когда в кабинет вошёл врач.

Детский врач у Саньки хороший: компетентный, внимательный и, главное, с детьми умеет обращаться. Но Санин вопрос застал его врасплох.

— А ты знаешь, какие бывают возбудители болезней? — поинтересовался ребёнок.

— Возбудители болезней? — переспросил врач слегка растерянно.

— Ага, — кивнул Саня и, не дожидаясь реакции, ответил сам: — Вирусы, бактерии и паразиты.

— Точно! — радостно подтвердил врач. — А ты откуда знаешь?

— Из энциклопедии, — по слогам выговорил Санька. — Я врачом хочу быть.

Тогда ещё никто особенно серьёзно его слова не принял. Мало ли о чём мечтает четырёхлетний ребёнок!

Пару месяцев спустя его впервые повели к стоматологу. А в детском саду у них стоматологи уже бывали, но это было другое. Настоящее, как сказал сам Саня.

— А ты врач? — спросил он, усаживаясь в кресло, у молодой девушки в белом халате.

— Нет, — улыбнулась та тепло в ответ. — Я помогаю врачу. Я — фельдшер.

— А это интересно? — заинтересовался Санька.

— Очень. Помогать людям — это всегда интересно. И очень важно. А ты хочешь помогать людям?

— Хочу, — радостно ответил Саня. — Когда я вырасту, я буду врачом.

Следующие пятнадцать минут Санька послушно открывал рот, сжимал зубы, показывал язык, делал странные звуки, повторяя за стоматологом. Та в свою очередь объясняла Саньке всё, что делает, каждый инструмент, который использует, и каждую кнопку, которую нажимает.

— А это что за кнопка? — увлечённо спросил Саня, указав на какую-то непонятную надпись.

— Хм… Честно говоря, я никогда не пользовалась этой кнопкой, — призналась стоматолог. И обратилась к своей помощнице. — А ты знаешь?

— Нет, — покачала головой та в ответ. — Надо будет в инструкции посмотреть.

— Я точно стану врачом. Столько много интересных кнопочек можно нажимать! — подытожил Санька.

Ещё пару месяцев спустя у него заподозрили аллергию. И, чтобы знать наверняка, пришлось делать анализ крови. Наслушавшись уже заранее страшилок про то, как дети реагируют на иголку в руке, мы решили — на самом деле семейным советом, — что Саня с этим справится. И не стали рассказывать ему про комариков.

Когда в кабинет пришёл врач, а за ним помощница с подносом, на котором лежали несколько одноразовых шприцов, Санька едва не подпрыгнул на кушетке. От радости…

— А можно я буду смотреть, как кровь будет в шприц собираться? — спросил он врача, чем сразу же его и озадачил.

— Конечно, — не очень уверенно кивнул тот. И обернулся на маму, явно ожидая какой-то реакции. На что мама только уверенно кивнула.

Санька на самом деле очень внимательно наблюдал за всем процессом, не отрываясь ни на секунду. А когда последний шприц оказался снова на подносе и «место преступления» было заклеено пластырем, Санька подытожил с совершенно спокойным видом.

— Было немножко больно.

Уже после, в приёмной, медсестра призналась, что это был первый случай в её практике. И пошутила, мол, врач растёт.

Совсем недавно Санька пошёл в школу. Учиться он любит, хотя школьная программа для него слишком скучна. Но ему очень повезло с учительницей — та просто в восторге от его способностей и каждый день приносит ему дополнительные задания, которые он с удовольствием делает.

На днях, забирая его из школы, я не нашёл его на обговоренном месте, и мне пришлось зайти в кабинет. Где я и нашёл потерянного Саньку с учительницей, которая заклеивала ему палец пластырем.

— Я упал! — радостно заявил Санька. К сожалению, этот ребёнок своей нерасторопностью пошёл в дядю. То есть в меня.

— Ничего страшного, — успокоила меня учительница. — Немножко кожу содрал. Мы уже обработали.

— И фагоциты уже работают! — широко улыбаясь, уверил меня Санька.

— Кто? — удивилась учительница.

— Ну, это такие клетки-обжоры, они съедают все чужие клетки, вирусы там всякие, например. А ещё старые клетки.

— Мм. Понятно, — задумчиво кивнула учительница. И после короткой паузы обратилась уже ко мне: — Может, его в кружок естествознания отдать?

На кружок естествознания у Саньки, к сожалению, нет времени. Он слишком занятой. Да и, думается мне, будет ему там не очень интересно. Он изучил уже добрую половину из всех двухсот с копейками человеческих костей, знает, для чего нужна селезёнка, и где находится поджелудочная железа, и что делать при изжоге. Но самое главное — у него совершенно, просто невероятно гуманные цели.

— Я обязательно стану врачом, — поделился Санька со мной на днях. — И придумаю такое средство, которое вылечит всех-всех-всех. А мама будет жить вечно.

Есть такие люди, которые отвечают вопросом на вопрос. Есть люди, которые на вопрос отвечают уклончиво. Есть такие, кто отвечает иронично или с сарказмом. А есть Валера. Валера делает это всё одновременно.

Люди неподготовленные сначала впадают в ступор, потом пытаются понять, что происходит, потом те, кто всё же взял себя в руки, продолжают диалог, привыкают и начинают неистово любить эту его особенность. Но начало нужно пережить. Потому что не каждый человек находит, что ответить на «Вы точно знаете?» на простое «Добрый день»…

Когда-то давно, в самом начале наших безумных приключений, мне казалось, что этому наверняка можно научиться. Я ошибался: это врождённое. И ещё передаётся по наследству… но об этом позже. А тогда, в свои юные 17 лет, я просто с наслаждением наблюдал за Валеркиным умением отвечать на неловкие вопросы так, что неловко становилось спрашивающим.

Однажды мы случайно оказались в компании его бывшего однокурсника на вечеринке. Это было уже в тот период, когда мы перестали скрываться от посторонних. Так вот, однокурсник был искренне удивлён, он никак не ожидал: Валера почему-то — и кто знает Валеру лично, в курсе почему — считался в университете первым покорителем дамских сердец. Надо признаться, однокурсник был не очень трезв и шутки у него были толщиной с копировальную бумагу. И в конце концов его пробило на «логичные» умозаключения.

— Ну как так, Валер? — с пивной пеной на усах он всё-таки не удержался от вопроса. — Ты же в армии служил, пережил её как, а?

— Мимикрировал. Ты же тоже как-то университет пережил, — невозмутимо ответил Валера.

У одногруппника произошла перезагрузка мозга. Он быстренько ретировался и больше вопросов не задавал.

Вообще на темы о личной жизни Валера реагирует феерично. На вопрос слишком любопытной тетушки о делах на личном фронте он ответил, что дезертировал. Можно подумать, что это рефлекс самозащиты — и от слишком наглых вопросов, и от слишком глупых людей. Но этот рефлекс срабатывает и в совершенно будничных ситуациях. На днях я гулял с племянником на детской площадке и стал свидетелем ситуации: мальчишка поднял какую-то грязную бумажку, и мама его тут же одернула:

— Выкинь каку!

— Это не кака! — возмутился ребёнок.

— Ты посмотри, какая она грязная и…

После «и» были долгие рассуждения и уговоры выкинуть эту безобидную бумажку. Точно такая же ситуация была у Валеры с Саней, когда тот ещё был помладше. Только диалог был намного короче.

— Выкинь эту гадость, — скомандовал Валера.

— Это не гадость, — заартачился Санька.

— Тогда выкинь не-гадость…

Саня подвис. И, насупившись, пошёл выкидывать не-гадость.

Мелочи, казалось бы, но мелочи, которые делают будни ярче. Особенно сейчас.

Дело в том, что последние несколько месяцев мы живём вместе с моей мамой. Она нам очень помогает с детьми, потому что вдвоём мы бы не справились с четырьмя разношерстными малявками. Но ежедневное взаимодействие Валеркиной манеры общения и тонкого доверия моей мамы — это зрелище не для слабонервных.

Так, однажды вечером мама уговаривала Абеля искупаться. Он истерично валялся колбаской по полу, чем вполне отчётливо показывал своё отношение к водным процедурам. Валера читал книгу, сонливо покачивая ногой колыбельку. После, кажется, десятой попытки уговорить Абеля, мама вздохнула:

— Ну и что же нам с тобой делать, грязнуля?

— Посмотрите в интернете, когда будет акция обмена грязных детей на чистых, — не отвлекаясь от своих занятий сказал Валера. Абель в тот вечер мылся сам… Мама на всякий случай тоже душ приняла.

А недавно Саня начал учиться играть на скрипке. Получается у него откровенно не очень. Но его это не смущает. Он старательно пилит скрипку смычком, а бабушка, конечно же, нахваливает. Собралась она отвезти Саню к соседке поиграть с ее сыном. И говорит:

— Может, возьмёшь с собой скрипку и сыграешь Марте?

Валера отреагировал тут же:

— Да, мне тоже она как-то не очень нравится.

Валера очень любит козинаки. Собственно, кроме него их у нас никто не ест. Поэтому козинаки у нас есть всегда. На что и рассчитывала мама: заварила себе чаю и захотела тот самый вышеупомянутый козинак — с момента их покупки не прошло ещё и суток. Но их и след простыл…

Мама, конечно же, спросила у Валеры.

— Мама, ну почему сразу я? — невинно похлопал ресницами Валера.

— Так кроме тебя их никто не ест! — резонно заявила мама.

— Если еврей сказал, что не брал, значит — не отдаст, — ответил Валера.

Мама не сразу нашла, что ответить. А козинаки, оказывается, просто мигрировали в другой ящик…

Вообще, тема национальной принадлежности эксплуатируется Валерой серьезно. В любой ситуации и при любой погоде.

Однажды за завтраком — как всегда в нашей семье очень хаотичном — я пытался одной рукой (и зубами) открыть упаковку сыра. Во второй руке был шиворот майки Абеля, который пытался галопом ускакать из-за стола. Открыть, конечно же, не получилось, и я швырнул упаковку на стол более эмоционально, чем стоило бы. Валера, понаблюдав за моими попытками справиться с коварной конструкцией, хмыкнул:

— Да выбрось ты её уже!

— Валечка, зачем? Она же ещё хорошая! — тут же заволновалась мама.

— Мама, ну что же вы сразу кипишуете? Где вы видели еврея, который что-то добровольно выкидывает?

Мама немного успокоилась, а потом с улыбкой добавила:

— Но ты ж то Лёньке предложил выкинуть…

— Та эта зараза передаётся половым путём, — отмахнулся Валерка.

Про самого себя Валера говорит, что он на одну половину еврей. И на вторую половину еврей. Но у евреев никогда не знаешь, что получится, если сложить две половины.

В общем, мастерство невозмутимости у Валеры отточено до механизма. И это порой очень помогает. Так, к примеру, с ним невозможно поругаться. То есть поругаться-то можно, но после его «Драться будем сразу или свидетелей позовём?» или «Не перебивай меня, я сам перебьюсь!» ругаться почему-то не хочется.

Вообще, с ругательствами у Валеры особая дружба. Он слишком хорошо воспитан, чтобы нецензурно выражаться, но его мозг выдает такие пассажи, что невольно задаешься вопросом, откуда у человека такая фантастическая способность делать банальное особенным. Поэтому вместо обыденных «проклятий» у нас в доме звучат «чтоб на тебя балкон упал», или «да чтоб тебе воду отключали в сорокоградусную жару», или пожелание быть «укушенным крокодилом за ляжку». Никогда не знаешь, что этот человек выдаст в следующий раз. Может быть, «чтоб тебе последней подгоревшая семечка попалась». Но это если ему сильно насолить.

Свой гений он передает новому поколению. Особенно с Саней они хорошо находят общий язык. Потому что Саня сам тот еще тролль.

Однажды этот «тролль» с таким наслаждением поедал мороженое, что заляпался с ног до головы. О чём сразу ему и сообщили.

— Это так вкусно! — начал оправдываться он. — За это можно душу продать!

— Зачем продавать? Сдавай в аренду! — предложил Валера.

— Я еще маленький, чтобы работать, — ответил Саня.

И ведь они даже не кровные родственники…

Но их дуэт — это отдельная песня. Не так давно мы были на море и опаздывали на последнюю электричку, до которой надо было ещё ехать на автобусе, и если бы он не пришёл вовремя, мы бы опоздали. Не смертельно, но ждать следующей пришлось бы до утра. Так вот стояли мы в ожидании на остановке и развлекали Саню.

— Мы опоздаем, — канючил тот.

— Нам ехать на автобусе пять минут всего и без остановок. Давай посчитаем, сколько пешком идти, — предложил Валера.

Саня с сомнением кивнул.

— Пять минут автобус едет со скоростью тридцать километров в час. А мы идем со скоростью пять километров в час, — расписал условия задачи Валера. — Что надо делать?

— Бежать, — уверенно ответил Саня.

Собственно, это передается и по генам. Потому что у нас растет ещё один такой тролль. Хотя он еще даже не разговаривает…

Буквально пару недель назад Абель дал нам всем понять, что не лыком шит.

Дело было вечером, и он никак не хотел укладываться спать. Ему уже и почитали, и песни пели, и молока теплого дали. Нет, не спит ребёнок, и всё. Валера уже всеми правдами-неправдами уговаривает — не получается. Так он в сердцах и выдал:

— Я с тобой поседею! И что мне делать?!

Абель посмотрел на папу, почесал нос и удалился. Через минуту вернулся с бритвой…

Кажется, скоро у нас станет ещё веселей.