О, мой год (зима)

Холода нет, тебе просто приснилось,
Что сыплет за шиворот снега крупа,
Что слякотью небо к ногам опустилось.
Сегодня зима на морозы скупа.

Декабрь неловкий, как юный мальчишка,
Но хочет во взрослые игры играть,
И в планах – с морозом-красавцем интрижка,
Чтоб по-настоящему мощь показать:

Сковать реки льдом, в поле вьюгой клубиться,
Засыпать все улицы снегом до крыш
И зацеловать людей докрасна в лица,
Стать главным героем всех зимних афиш.

Но ты не пугайся, тебя не достанет,
Декабрь не сможет пробраться к нам в дом.
На улице лишь он бесспорный хозяин,
Пусть там устилает всё снежным ковром.

У нас же - тепло и поленья в камине,
Пижамы на нас и ковёр на полу.
Декабрь за окном - как картина в витрине
С изящным узором канвы по стеклу.

Но ты не почувствуешь зимнего ветра,
Колючих морозов и скользких дорог,
Сейчас в доме пахнут корица и цедра,
Готовлю тебе апельсиновый грог.

Пускай не торопится вечер угаснуть,
Нам есть что друг другу сказать, что спросить,
Примерить раскованность, дикость и страстность,
Поймать, задушить от любви, отпустить,

Остыть, отдышаться, взорваться по новой,
Увлечь, закружить, улететь в облака…
Вернуться, рассыпаться пеной пуховой,
Как мир пеленает снегами зима.

А утром, когда ты неспешно проснешься,
Зевнувши, потянешься, муркнешь как кот,
В щеку поцелуешь и носом потрёшься,
Я сдамся, делам и работе – бойкот!

Ничто не заставит нас выйти из дома.
Так хочется вместе весь день провести.
Ведь как ни крути, но верна аксиома:
Где дом, там и рай, тут есть я, и есть ты.

За завтраком, греясь о чашку с какао,
Ты вдруг удивишься: «Бело за окном!
Прощай, серость неба! И слякоти – чао!»
И не удержать мне тебя за столом.

Какао с зефиром в сторонку отставишь,
Усядешься на подоконник бочком
И нос в стекло вдавишь, и ноги подтянешь,
Руками коленки обнимешь замком.

А там, за окном, от двери до забора,
Нетронутым слоем сугробы лежат,
И всё белоснежно, как в лавке фарфора,
На ёлке как будто махровый халат.

И небо - меланж изумрудного цвета,
Как будто подсвеченный купол из льда,
Воланами снег, как отрез креп-жоржета,
Кусты можжевельника как веера.

Чудно, ведь вчера ещё не было снега,
Мы словно в другом засыпали краю,
Где слякоть и тусклость. А после ночлега
Очнулись в декабрьском белом раю.

И мигом на улицу: варежки, шапку,
Шнурки не завязывать, некогда нам,
Прямо в толстовке, а куртку в охапку.
Насморк? Простуда? Да ну их к чертям!

Насколько глаз хватит, от края до края,
Мир снегом застелен, как зимний алтарь.
Стоишь в восхищеньи, дышать забывая,
Ну как же прекрасен декабрь-бунтарь!

Набрав воздух колкий, вдохнём полной грудью -
Он терпким озоном нас ошеломит,
Под кожей по венам сбежит жидкой ртутью,
Ментоловой свежестью всё опалит.

Стоим и молчим, лишь улыбки на лицах,
Искринки в глазах, изгиб хитрый брови.
Всего лишь снежинки у нас на ресницах,
А словно признались друг другу в любви,

Без слов и объятий, без клятв, поцелуев,
Касаясь локтями, дыша в унисон,
Как будто невидимый танец танцуем.
Ведь именно нам снегопад посвящён!

Вот так бы сто лет: только снег и ты рядом,
Мурашки по коже, в хмелю голова.
Ничто не подарит такого заряда,
Как этот ментоловый вкус декабря.

Ёлки, гирлянды, шары, тонны пороха,

В Сантах-Морозах я словно дальтоник.

Праздники душные гонят из города,

Я покидаю чумной миллионник.

Будто взрывным фейерверком напичканный,

Пенится город весельем безмерным,

Осталось его оградить лишь табличками:

«Праздника нет», «Снова год будет скверным».

Должен сказать вам: январь - не событие,

Это не старт, и не финиш с наградами,

Это всего-то лишь будней прикрытие,

Мистификация, фарс с маскарадами.

Повода нет так безумно приплясывать,

Петь «Jingle Bells» и водить хороводы,

Красную шубу шарфом опоясывать…

Это не весело всё. Вы мне врёте.

Хочу, коль надежда ещё не потеряна,

Я заболеть январем, но по-честному.

Так, чтоб без фальши, подмен, лицемерия,

Приоритет - январю одноместному.

Чтоб подошёл по размеру он в точности,

Тон - под цвет глаз моих, крой – второй кожей,

Длина - идеальная, швы - высшей прочности,

Только чтоб не был я им обморожен.

Хочется тихой зимы, без помпезности,

Чтобы не думать о праздниках, ёлках,

Санты с оленем притворной любезности,

Скупке подарков на всех барахолках,

Чтоб незнакомые люди не трогали,

Не обнимали, крича «С новым годом!»

Не донимали меня монологами,

Водку давая загрызть бутербродом.

Всё пусть идет побыстрей к завершению,

Чтоб фейерверки глаза не слепили.

Вряд ли тот праздник поможет сближению,

Люди в хмелЕ меня не убедили.

Один на один с январём бы остаться,

В немом разговоре, с задумчивым вздохом,

Виском бы к плечу его тихо прижаться,

Не ожидая вопроса с подвохом:

«Хочешь, исполню твоё сокровенное?

Чтобы попробовать… как-то по-новому,

Ведь одиночество может быть сменное.

Шанс полюбить дам тебе непутёвому».

Долго, наверно, моргнуть не решался,

Я всё стоял и смотрел себе под ноги,

Раньше вход в душу мою запрещался.

Что вдруг со мной в эти дни новогодние?

Чувства? Романтика? Дурь несуразная!

Вольный мужчина имеет ген дерзости.

Пару для жизни искать – блажь напрасная,

Впрячься в ярмо любви - признак незрелости.

Мысли не путались, ровненько строились,

Выводы делались мной лаконичные,

Я был доволен собой. Успокоились…

Стихли на улице звуки столичные.

На тысячи хлопьев вдруг мир разорвался,

Январь вмиг исчез, закружившись позёмкой.

И я в одиночестве вдруг оказался,

И только следы чьи-то ровной каёмкой.

Внутри что-то вспыхнуло, вмиг разлетелось,

Придав дрожь невнятную в теле, хрип голосу.

И… взявшись за руки, мне вдруг захотелось,

С кем-то пройтись пешком по мегаполису.

Съесть мандаринку и бахнуть хлопушкой,

Снеговика сделать, ангела снежного,

Чокнуться в тосте кофейною кружкой,

В ответ попросить поцелуя в нос нежного.

За незнакомцем след в след я отправился,

В сердце почувствовав освобождение,

От бесполезных сомнений избавился,

Стало легко на душе. Совпадение?

Вдруг появилась уверенность твёрдая,

Может быть, пафос сейчас неуместный,

Что новый знакомый (пусть мысль и затёртая),

Он точно сломает мой мир одноместный!

И пусть мегаполис стоит в длинных пробках,

И пусть эти праздники мир оккупируют,

Теперь не хочу жить в кавычках и скобках,

Дни новогодние мне импонируют!

Всё же не нужно себя нам насиловать,

Каждый ведь личность, и это – причина:

Не стоит с толпой общей жизнь имитировать,

Полезно увидеть нам праздник без грима.

Ты не бойся замерзших стёкол окна,

Где бликующей лентой бежит магистраль.

Стужа не проберётся сюда никогда,

Это просто за окнами вьюжит февраль.

Я тебя никогда никому не отдам,

Буду крепко сжимать тебя, счастье, всю ночь,

Пока нежность по нервам как по проводам

Не пронзит нас навылет как током, точь-в-точь.

Подарю тебе вздох и отчаянный крик,

Смех и слёзы, все тайны, себя целиком,

На машинке давно напечатанный стих

Прошепчу. А потом поцелую тайком.

Пожелтевший рисунок тебе покажу,

Что лежит уж семь лет, дожидаясь тебя.

Расскажу, как ночами по дому брожу

Под «Монбланом» сомнений себя погребя.

Как я ждал, что придет тот единственный, кто

Мне поможет с запретов сорвать все замки,

Будет верить в меня, как в себя на все сто,

С лицедеев же рвать маски и парики.

Беспощадным он будет к циничности, лжи

И всегда отвергать лицемерия мёд,

Не задумавшись, рвать в клочья чувств муляжи,

И сливать, как отходы, фальшь в бак нечистот.

Он научит летать, не касаясь земли,

Окунаться в любовь и нырять махом в страсть,

А проблемы всегда умножать на нули,

Чтоб иметь над судьбою разумную власть.

Он научит страдать – так, чтоб сладко и в дрожь,

А любить – так, чтоб сердцем весь мир озарять,

Воевать – в гущу ада легко, как в хлеб нож,

Умирать – будто завтра воскреснем опять.

Отпускать мысли прочь, как в закат корабли,

Раздавать всем добро – будто очень богат.

И желаний своих поджигать фитили,

Но уметь иногда поднимать белый флаг.

Я тебе расскажу то, о чём я мечтал…

Но ты знаешь и так, ты и есть образ грёз.

Ты меня среди тысяч людей отыскал.

Принял дурь и наивность мою ты всерьёз,

Полюбил меня глупым, слепым и глухим,

С буйным норовом, с страстью, подобной тротилу.

Отдал всё, что имел, и стал сам уязвим,

Я ж был пьян от восторга, почувствовав силу.

Принял блажь мою, прихоть и детский каприз.

Я был диким, невнятным, холодным, пустым.

Но тебе удавалось найти компромисс.

Мне пожертвовав молодость, сам стал седым...

Ты не бойся мороза, пурги, холодов,

Я тебя от невзгод буду оберегать,

Целовать снег волос, серебро у висков

И дыханьем небритость щеки обжигать.

Я рассказывать буду тебе обо всём:

То, что было, что будет, о чём мои сны,

Что ничто не утеряно, мы всё спасём…

Мы с тобою взаимной любовью больны.

Ты ладони прижмёшь к ледяному стеклу,

Их своими накрою поверх, чтоб согреть,

И не дам заморозить тебя февралю.

Ты ж с улыбкою будешь на это смотреть.

Наши чувства не вечны, им выделен срок

Жить, пока на них держится счастья эмаль.

«Не дрожи. Всё в порядке. Ну что ж ты умолк?

Нет, я не разлюбил, это просто февраль…»