Выбор Майера

========== Глава 1. Майер ==========
До острова оставалась всего пара миль. Я перевел яхту на ручное управление, сбросил скорость и забрал влево, огибая скалистый берег. Моей целью была небольшая живописная бухта с прозрачной, как божья слеза, водой. Хотелось наконец искупаться и смыть с себя наваждение прошлой недели. Мне и Рэю необходимо было отдохнуть и перезагрузиться — последняя операция прошла не так гладко, как хотелось бы.
Этот маленький — всего два квадратных километра — греческий остров с непроизносимым названием я купил несколько лет назад и именно для таких целей: восстанавливаться между операциями. Никому не известное и лежащее вне сферы интересов туристических компаний место. Эту покупку я мог себе позволить: предоставляемые  мной услуги стоят недешево. Да что там недешево — лишь немногие главы государств могут позволить себе роскошь оплатить наемный отряд, командиром которого я являюсь. Всего двенадцать бойцов, включая меня и Рэя, — но мы спокойно можем устоять против небольшой армии. Попасть в наши ряды невозможно — это в состав «Морских котиков» можно сдавать экзамен дважды, а в мой отряд я ищу и подбираю людей сам. Нас не существует по документам, у нас нет названия и против нас нет приемов.
Я привычно обшарил обрывистый берег взглядом. Шансы, что нас могут выследить на этом острове, равнялись нулю. Я сделал все, чтобы это место осталось тайной для всего мира, так что скорее это была наработанная годами привычка все проверять. Но все было чисто.
Приближение Рэя я почувствовал затылком — навык, приобретенный в процессе долгих тренировок, потому что ступал он абсолютно бесшумно. Он обхватил меня руками поперек туловища и положил подбородок на мое плечо. Я позволил себе чуть прикрыть глаза, впитывая спиной его тепло. Рэй. Мой мальчик, мой свет, моя любовь. Когда я встретил его, у меня обгорело сердце.
— Еще немного, — потерся я щекой о короткий светлый ежик его волос, — скоро будем на месте.
— Хочешь искупаться? — правильно понял он мой маневр, видя, что яхта огибает остров.
— Хочу, — признался я и повернулся к нему, обхватывая ладонью его могучий загривок — Рэй лишь на несколько сантиментов уступал мне в росте и в ширине плеч. — Но кое-чего другого хочу еще больше.
Я заглушил мотор, ловко управился с якорем и снова повернулся к нему. От нетерпения у меня покалывало подушечки пальцев. Он стоял на палубе, широко расставив ноги, и рассеянно наблюдал за мной. Я сделал шаг вперед, жадно прижался к нему губами, с удовольствием втягивая носом запах его разгоряченной кожи, но снова почувствовал, как он напряжен.
— Расслабься, — я улыбнулся и заглянул в его голубые глаза.
Рэй — так назвали его в отряде. Каждый из нас получал новое имя, вступая в ряды наемников. Рэй — с волосами, выгоревшими добела, с небесного цвета глазами, похожий на греческого бога света и любви. От его улыбки становилось легко — казалось, такому увальню можно детсадовскую группу детишек доверить. Я бы и доверил, если бы не был неоднократно свидетелем того, как ловко он способен свернуть шею на 180 градусов. Но сейчас в его глазах плескалась тревога.
— Рэй, ты слышишь меня? — тряхнул я его как следует. — Все хорошо.
Он вздрогнул и наконец увидел меня перед собой. Мы стояли, обнявшись, покачиваясь вместе с яхтой на волнах.
— Нет, — помотал он головой и губы его дрогнули. — Нехорошо. Мы здорово наследили, и ты это знаешь.
Он был прав. Последняя операция прошла не совсем гладко, если не сказать дерьмово. Задание было невыполнимым — впрочем, за другие мы и не брались. Имени заказчика мы как обычно не знали, да это было и ни к чему. Если бы он и назвал свое имя, оно оказалось бы ненастоящим. Деньги — вот, что было реальным. Деньги предлагали хорошие. А вот то, что кроме нас на работу претендуют еще и другие исполнители, я узнал совершенно случайно. Да не кто-нибудь, а отряд Картера.
Вспоминать о том, что когда-то Картер являлся бойцом моего отряда, я не любил. Этот парень был моим личным проколом. Почему-то моя хваленая интуиция молчала в тот день, когда я предложил ему подписать контракт. Поначалу все шло нормально: парень зарекомендовал себя настоящей, хорошо обученной машиной смерти, хоть и держался от остальных ребят особняком. Мы проработали плечо к плечу целый год, прежде чем я заподозрил неладное, да и то списал все на стресс: нормальная ситуация, когда твоя работа — убивать. Немотивированная агрессия Картера не показалась мне тогда необычной, тем не менее я все же решил присмотреться к нему повнимательнее и во время операций старался держать его поближе к себе. Вскоре я заметил, что у моего бойца помимо всего прочего еще и притупилась реакция. Жаль, что понял это слишком поздно. Как результат — моя оплошность стоила жизни двум гражданским во время операции по освобождению заложников в Эденском проливе в Сомали.
В тот же вечер я хуком справа сломал Картеру нос и, пока его держали двое ребят, скрупулезно обшарил его шкафчик. Кокса я, конечно, не нашел — Картер все же был не таким идиотом, чтобы носить все с собой, но вот край одной из кредиток в его бумажнике был стерт и поцарапан. Я провел по ней языком для проформы, но все и так было понятно.
— Выметайся! — уволил я его одним словом.
Он не стал протестовать и оправдываться. Спокойно побросал шмотки в сумку, прихватил амуницию и вышел, ни на кого не глядя и утирая кровь из разбитого носа тыльной стороной ладони. А через полгода я узнал, что этот гаденыш сформировал свой собственный отряд, пользуясь знаниями и навыками, приобретенными в моей команде. И это было плохо. Конкуренции я не боялся: отряд боевиков моего бывшего наемника был грубой подделкой под моих ребят — они работали топорно и оставляли массу следов, однако и стоили их услуги значительно дешевле моих. Но нехорошее предчувствие прочно поселилось у меня под ложечкой. Как бы то ни было, до определенного момента мы не пересекались. Вплоть до того дня месяц назад, когда я понял, что у моего заказчика появилось желание сэкономить и нанять Картера.
На выкинутый фортель я отреагировал незамедлительно и передал заказчику, что выхожу из игры. Я не собирался выигрывать этот тендер и подстраивать свои расценки. Качество работы Картера и мое сравнивать глупо, но заказчик спохватился и бортанул моего конкурента. В качестве извинений я заставил его удвоить наш гонорар. Знаю, это было неправильно. От заказа с таким душком следовало избавляться решительно, но я обещал моим ребятам отпуск и мне нужны были деньги. Поэтому я отогнал все дерьмовые предчувствия. Как оказалось, зря… В ту ночь нам вменялось прорваться на базу, охраняемую двумястами вооруженными долбоебами, для того чтобы забрать некоторые ресурсы, необходимые нашему нанимателю. Охрана была вооружена по первому классу, а вот сами бойцы были ни в зуб ногой — их набирали в спешке из молодняка. План базы мы знали наизусть. Неожиданностей не должно было быть, и я очень надеялся обойтись без особой стрельбы. Напрасно, потому что нас ждали. 
— Мы зачистили хвосты, — постарался успокоить я Рэя, хотя знал на сто процентов, что он прав. В этот раз нам пришлось повозиться и наделать шуму, но если бы только это… Однако сейчас Рэю нужен был отдых. Организм не железный и его необходимо перезагружать время от времени, иначе сгорит внутренний предохранитель. Но он снова покачал головой.
— Нас сдал кто-то из своих, и ты это знаешь.
Я знал. Мысль о Картере не давала мне покоя ни днем ни ночью. Черт знает какую информацию успел слить ему заказчик. Это было единственное объяснение засаде. Как результат — перестрелка началась слишком рано, и мы лишились одного из своих, а второй был тяжело ранен.
— Дым и Спайси, — у Рэя дернулся кадык.
— Мы разберемся с этим, обещаю, — прошептал я и потянул его за шею к себе так, что его лоб уперся в мой. — А сейчас тебе нужно расслабиться. И я знаю один старый как мир способ.
Мои руки скользнули под резинку его шорт и сжали стальные ягодицы. Рэй невольно заткнулся и откинул голову назад, подставляя шею под мои жадные губы. Мы оба соскучились. Этот неприступный остров был единственным местом, где мы могли расслабиться и раствориться друг в друге.
Я жадно провел языком по его солоноватой коже, вжался в него каменным стояком и с наслаждением вобрал в себя его жалобный похотливый стон. Рэй в конце концов отпустил себя и расслабился. Его рука нетерпеливо обхватила мой налитой член через тонкую ткань шорт. Он сполз по мне, развратный, словно шлюха, и посмотрел снизу вверх. Его голубые глаза потемнели, и от этого взгляда у меня по позвоночнику промчалось стадо мурашек.
— Рэй, — прохрипел я, стараясь удержаться на ногах, когда он стал целовать мой ствол прямо через ткань. Глаз он не отрывал от меня, наслаждаясь моей реакцией, но я не собирался терпеть. Выдержка и отсутствие эмоций прекрасные качества в бою, но не здесь и не сейчас. Я чуть отстранился и рывком спустил шорты до колен. Обхватил его за затылок и потянул к себе, до тех пор пока головка члена не ткнулась в его красиво вырезанные губы. Он ухмыльнулся и округлил рот, красивый и развратный, и погрузил меня в пучину наслаждения, заставляя забыть все на свете. Я скосил глаза вниз, наслаждаясь невероятным зрелищем того, как мой влажный толстый член то появлялся, то исчезал вновь, когда Рэй насаживался на него светлой коротко стриженной головой, пока одной рукой мял себя через белье.
Не выдержав, я вздернул его наверх, заставляя встать на дрожащие ноги. Его член колом надувал парусиновые шорты, и когда я сдернул их с него, моя любимая игрушка — его член — качнулся, распрямляясь во всей красе. Я окончательно стянул шорты и с себя тоже, и застыл напротив него. Мы стояли на палубе лицом к лицу: могучие и обнаженные. Такими на картинах художники изображали совершенных богов с Олимпа. Только я татуированный с ног до головы — по одной новой татуировке после каждой операции, а он девственно чист и светел. Мы стояли — одинокие, как два ангела, изгнанные из рая. Счастливые, как два дебила в психушке.
— Здесь никого, кроме нас. Я заставлю тебя забыть обо всем. Я люблю тебя, Рэй, — успел я сказать до того, как окончательно сошел с ума от его близости и тепла.

***
Я, бывший майор Майер, командир спецотряда наёмников, квадратный, почти двухметровый мужик, состоящий сплошь из стальных мускулов, не мог себе позволить ни семью, ни детей, ни любимого человека. Слишком велик риск, что выследят и надавят. Любой из парней должен быть свободен от отношений, хотя трахаться не возбраняется. Секс вообще самый проверенный способ снять стресс. А еще майор Майер не может быть геем. Потому что авторитет командира непререкаем. Командир подобен богу — он держит в руках жизни и души своих подчиненных. Поэтому тот факт, что я голубой, как небо и море передо мной, я тщательно скрывал. Но Рэй прочитал меня сразу, как только увидел.
Он был подобен своему имени: сотканный из света и счастья. Он все про меня понял с первой секунды, а я влюбился в него в тот миг, когда он появился в отряде, и потом долгий год носил в себе эту жгучую тайну. Я хотел его и не мог себе позволить. Такие, как я, не в праве иметь обычные земные радости. Но, наверное, у меня не было шансов.
Как-то раз после очередной операции он подошел ко мне сам. Я стоял в душевой, стараясь смыть с себя наваждение и боясь выйти или даже повернуться к боевым товарищам: мой член предательски стоял колом, лишь от того, что я мельком увидел Рэя в раздевалке — неторопливо стягивающего с себя амуницию вместе с бельем. Его гладкое, мускулистое тело, стальные ягодицы и кубики пресса снова вырубили меня и отключили от реальности. Я выкрутил кран с холодной водой и в который раз подумал, что нужно что-то решать, пока я не слил очередное задание, замечтавшись о сладкой заднице Рэя. Проколов в нашей работе быть не должно. А между тем день ото дня напряжение между нами росло как снежный ком. Я с надеждой думал о том, что можно просто выебать его. Он будет не против. Мне  необходимо отпустить себя и отыметь его уже наконец на всех поверхностях. Наставить ему засосов на широких плечах, растрахать ему задницу, и накачать спермой. Вытрахать в итоге в него свою похоть. Но с горькой отрешенностью знал — это не поможет. Одного раза мне не хватит. Этого солнечного зайчика я буду хотеть до скончания веков, а я не могу позволить себе заводить отношения с кем-то из собственного отряда.
Не знаю, сколько я простоял в душевой, уперевшись руками в мокрый и скользкий кафель. Холодная вода не помогала и не остужала воспаленный разум. И тут он шагнул ко мне под ледяной душ, даже не вздрогнув от холода. Его руки обхватили меня и крепко прижали к себе.
— Я тебе кадык вырву! — глухо прорычал я, хотя больше всего мне хотелось прижаться к нему и жалобно заскулить, уткнувшись в его ладонь, словно я пес, оставленный хозяином.
— Вырви, — прохрипел он мне между лопатками. — Только не прогоняй.
Та ночь на полу холодной душевой сломала меня и переделала заново.
Я научился двум вещам — любить и бояться. Любить Рэя и бояться за него. После произошедшего я знал: Рэй прикроет меня и защитит ценой собственной жизни, и отчетливо понимал, что мне не жить, если с ним что-нибудь случится. С тех пор после каждой операции мы сбегали на греческий остров с непроизносимым названием, скрывались от посторонних глаз и тонули друг в друге.

***
Так было и в этот раз. Я лежал на пропитанной солнечным теплом палубе, ощущая, как мое тело постепенно расслабляется. Рэй спал, положив голову мне на живот. Нас качало на волнах, и я почувствовал, как меня затягивает в сон. Долгожданный отдых и покой накрыли меня и я уснул безмятежно и сладко как младенец. Мне снилось, как я плыву по темной спокойной глади какого-то озера и звезды отражаются в чернильной поверхности воды вокруг меня. Я не видел берега и не чувствовал дна. Пытался угадать направление, куда плыть, но не мог. Я привычно подавил волну паники и попытался проанализировать ситуацию. Это всего лишь сон. Плеск воды. Яхта качнулась. Я открыл глаза, но было поздно. Экспансивая пуля R.I.P ударила в грудь, раздробила в мелкое крошево два ребра и превратила в фарш мое сердце. Темная фигура мелькнула надо мной, и все погасло.
— Рэй… — прошептал я немеющими губами. — Жизнь моя…

***

========== Глава 2. Химера ==========
Жизнь вернулась ко мне так, будто кто-то дал под дых. Огнем сковало легкие, жгучей болью опоясало грудь. Я скрючился, поджимая колени к подбородку, и постарался дышать глубоко и размеренно, обеспечивая приток воздуха в легкие и кислорода в кровь. Что бы ни произошло, восстановить работоспособность следовало немедленно.
Сознание постепенно прояснялось. Вокруг была полная темнота, и я как следует поморгал, чтобы убедиться, что не ослеп. Со зрением, кажется, был полный порядок. Тусклые тени двигались по лицу — значит, уже стемнело. Ночь на море черна и бездушна, первозданный мир, не подсвеченный бледным заревом мегаполисов. Я лежал, свернувшись клубочком, и чувствовал мерное покачивание палубы подо мной. Мало-помалу возвращались звуки: шорох волн за бортом, скрип обшивки и что-то еще — пока мной неопознанное. Я аккуратно сжал-разжал кулаки, вытянул ногу, проверяя работоспособность мышц, и размял шею. Физическое состояние приходило в норму, а вот сердце было прошито ледяной иглой.
«Рэй!» — подбросило меня на ноги, чтобы тут же качнуть. Я потерял равновесие и снова попытался подняться, хотя бы на колени. События перед отключкой вспыхнули в мозгу огненной молнией, и я бессильно застонал. Каким безмозглым идиотом нужно быть, чтобы забыть первую заповедь бойца — не расслабляйся! Отсутствие видимых следов цивилизации на много миль вокруг, мое проверенное, секретное место — и я позволил себе отдохнуть и забыться. Утратил бдительность и не отследил, как на нас напали. Выстрел в грудь с расстояния всего пары метров и…
Я похолодел и судорожно ощупал грудную клетку. Вокруг меня по-прежнему была полная темень, так что пришлось полагаться на собственные ощущения, но я не чувствовал никакой боли. Раны не было. Никаких признаков того, что меня подстрелили при нападении. Неужели все это кошмар, приснившийся мне, пока беззаботно дремал? Я замер, постарался успокоиться и проанализировать информацию. Снаружи все еще было море — соленый воздух и плеск волн не создавал  никаких иллюзий на этот счет. Только я определенно пребывал не на своей яхте. Я присмотрелся, мысленно чертыхаясь про себя на безлунную ночь и практически равную нулю видимость, но и рассмотренного оказалось достаточным для того, чтобы понять, что я находился на огромном корабле. От борта до борта добрые пятнадцать метров, а длина судна и вовсе пока была для меня загадкой. Закинул голову вверх и с изумлением понял: самые настоящие паруса у меня над головой мягко хлопали, словно над макушкой летела огромная птица. Все вокруг напоминало огромный фрегат, и на несколько секунд я усомнился в собственной вменяемости.
Сделал на пробу несколько шагов и понял, что незнакомая обстановка была только половиной проблемы. Я не чувствовал своего тела. Если выражаться точнее, то не ощущал его веса. Я огромный накачанный тридцатипятилетний мужик весом за сто килограммов и палуба, подобная той, на которой сейчас стоял, непременно гнулась бы под тяжестью моей поступи. Я сделал еще несколько шагов, проверяя себя. Но не услышал шороха и скрипа, который издавало бы мое передвижение. Я скользил неслышно, напоминая тень. Будто во мне было от силы шестьдесят килограммов.
Внезапно в десятке метров от меня блеснул свет. Причем не электрического фонарика, а нечто вроде смоляного факела. В мою сторону направлялись две фигуры, тихо переговариваясь между собой и, прежде чем я успел что-то сообразить, инстинкты швырнули меня в ближайшую темную нишу. Причем щель, в которую забился, была столь ничтожна на вид, что я с ужасом понял, что не помещусь в свое вынужденное убежище. Но почему-то все же влез, успев еще раз удивиться своим габаритам.
— Ты нашел его? — услышал я приглушенный низкий голос и аккуратно выглянул, чтобы рассмотреть незнакомцев. Их неплохо освещало пламя факела, тогда как я оставался надежно укрыт в тени.
Говорившему запросто могло быть и сорок, и пятьдесят лет. Его продубленное ветрами и испещренное шрамами грубое лицо принадлежало вояке, проводившему в походах больше времени, чем на берегу в мирной гавани, да на мягкой подушке. Длинные, давно не мытые волосы были схвачены тряпицей, уже потерявшей свой цвет, роскошный некогда камзол трещал по швам, не подходя по размеру, а рубашка под ним была грязна и светила прорехами. Стоптанные сапоги и потрепанные штаны довершали ансамбль. Весь его вид кричал о том, что передо мной человек, промышляющий разбоем и живущий на то, что удалось отнять у другого, вероятней всего, вместе с жизнью.
— Ты же знаешь, Кэп, это бесполезно, — быстро ответил его спутник и заботливо поднял факел, освещая путь своего собеседника. Он был на голову ниже того, кого назвал Капитаном, и почти вдвое меньше. На нем и вовсе не было камзола, лишь длинный кожаный жилет, просторная и такая же грязная рубашка. Черные кудрявые волосы были туго схвачены кожаным шнурком. — Он всегда появляется сам, — человек нервно дернул уголком рта и продолжил чуть глуше: — Выныривает из ночи так, не иначе он демон, явившийся по твою душу.
— Так как он узнает о том, что в его услугах нуждаются? — хмыкнул Капитан и с подозрением уставился на своего помощника. Я каким-то шестым чувством вдруг понял, что речь идет обо мне. Что именно меня эти двое сейчас обсуждают между собой.
— Для этого привязывают черную ленту к мачте. Но поговаривают, что он все знает и чувствует наперед, — с этими словами помощник лихорадочно передернул плечами, выдавая сковавший его первозданный ужас.
— То есть все, что ты сделал, чтобы найти его, это привязал черную ленту на мачту и спокойно отправился напиваться ромом? — повысил голос Капитан. — И теперь я должен сидеть на заднице и надеяться, что какой-то таинственный наемник каким-то мифическим способом прознает, что у нас на фрегате болтается черная тряпка, и придет?
— Говори потише, — скривился помощник, — с ним шутки плохи. Я видел его лишь раз и поверь, это зрелище до сих пор сидит у меня в мозгу. Вместе с седой прядью, которую получил в ту ночь, когда он явился на корабль. Не знаю, что в нем такого, но от одного его присутствия веет могильным холодом. Говорят, что он мертвец, продавший душу за умение убивать кого угодно. Подкрадется неслышно, проткнет горло своей иголкой и растворится в ночи. Я бы все отдал, чтобы больше никогда не встречаться с ним, но он единственный в состоянии сделать то, что ты просишь.
— Какая чушь, — раздраженно фыркнул Капитан и грубо дернул из рук помощника факел. Языки пламени судорожно заплясали у них на лицах. — Пошел с глаз моих долой, идиот!
Помощник быстро шмыгнул в сумерки, обрадованный возможностью улизнуть. Видно было, что для него оказалось настоящим облегчением скрыться с темной палубы. Капитан постоял в раздумье, потом задрал голову наверх к мачте, туда, где, должно быть, трепыхалась черная лента, неразличимая в ночи. Он пробурчал что-то под нос и пошарил по талии. При тусклом мечущемся свете я разглядел в его руках некое подобие кожаной фляги, которую он отстегнул с пояса и с наслаждением поднес к губам, надолго застыв в одной позе.
Я бесшумно выскользнул из своего укрытия и остановился прямо перед ним, поджидая, пока Капитан оторвется от узкого горла, но прошла почти минута, прежде чем он заметил мое присутствие. Его кадык судорожно дернулся и тонкая струйка вина потекла по подбородку, обагряя ворот рубашки.
— Кто ты? — спросил он хрипло, едва ему удалось откашляться.
Я молчал смотрел на него, чувствуя, как вокруг него тошнотворной липкой волной распространяется вонь страха. Он боялся меня, и я кожей ощутил, как морской волк покрывается ледяным потом под грязной, давно не стиранной рубашкой. И хоть понятия не имел, как выгляжу и почему внушаю ему такой ужас, но мне нравилась его реакция.
Капитан, наконец, постарался взять себя в руки. Очевидно, он понял, кто перед ним, и теперь все его силы уходили на то, чтобы не показывать, как трясутся его конечности при виде меня.
— Ты Химера, не так ли? — спросил он нарочито громко, наверняка надеясь, что его услышат члены команды.
Я продолжал хранить молчание, пропустив мимо ушей и этот вопрос. Что-то подсказывало, что с ним могу вести себя так. Кем бы я ни был, я не зависел от этого человека, а вот ему был нужен до зубовного скрежета. Это я понимал совершенно ясно.
Капитан откашлялся и машинально потрогал вышитый тугой кошель у себя на поясе. Звякнули монеты. Этот звук, казалось, подбодрил вконец растерявшегося моряка и он приосанился, положив для верности руку на рукоять своего меча.
— У меня есть работа для тебя, — произнес он напыщенно. И так как я снова не удостоил его ответом, Капитан поспешил прибавить: — Хочу, чтобы ты разыскал и достал для меня одну вещь. Я хорошо заплачу тебе за это… — произнес он и для наглядности открепил от пояса кошель с монетами.
Я все так же молча смотрел на него. Главный мой вопрос был не к нему, а к себе. Я прислушивался к внутреннему голосу и пытался понять, зачем это мне. Являются ли деньги, предложенные мне, необходимостью или я занимаюсь тем, что предложил мне Капитан потому, что так велит мне мое нутро убийцы. Капитан нервничал, ожидая моей реакции, и в конце концов я, так и не удостоив его ответом, повернулся на пятках и легко птицей вскочил на борт фрегата. Еще мгновение и я спрыгнул бы в темноту, где качалась на волнах привязанная лодка, но тут позади раздался голос Капитана.
— Не спеши отказываться. Боюсь, у тебя нет выбора.
Я замер, потому что в этот раз все неуловимо изменилось. Позвоночник прошила ледяная волна ужаса, и я медленно обернулся к тому, кого называли Капитаном. Он стоял на том же месте, но его там не было. Глаза несчастного мужчины закатились, а лицо приобрело мертвенную бледность. Телесная оболочка осталась, но со мной из воняющего страхом и потом тела разговаривало нечто, что было сильнее и страшнее меня во сто крат.
— Предлагаю тебе сделку… — доносился откуда-то из нутра Капитана голос, в котором была и власть, и сила того, кто привык повелевать. — Если ты сделаешь то, что тебе велено — я верну тебя туда, откуда взял.
Я вцепился в канат, чтобы не упасть. Значит, я не сошел с ума и мой мир, откуда меня так безжалостно забрали, все же существует. Тот мир, где остался Рэй. Тот мир, откуда меня выдернули в тот момент, когда моему партнеру требовалась помощь.
— Если ты угодишь мне, я сделаю тебе роскошный подарок и верну к твоему любимому, — подтвердил мои догадки все тот же властный, пробирающий до костей голос.
— Почему я? — подал я звук первый раз и вздрогнул. Голос и тот был не мой. Связки будто атрофировались — я явно был неразговорчив в быту. Каждое слово вылетало из горла с усилием и скрежетом, словно речевой аппарат заржавел. К тому же всю нижнюю половину моего лица закрывала плотная тканевая маска. Я едва слышал сам себя. Но тот, кто говорил со мной из тела капитана, понял и даже рассмеялся. От этого смеха новая волна мурашек прошла по моей спине.
— Потому что у тела, в которое ты попал, есть все навыки для выполнения этого задания. То, что мне нужно, хорошо охраняется и добраться до него нелегко. Сделать это может только Химера, но заставить его невозможно. Он делает только то, что хочет. В отличие от тебя, Майер. Тебе есть что терять и за что бороться.
Мое настоящее имя заставило отшатнуться и крепче схватиться за канат. Тот, кто стоял передо мной, был не настроен шутить.
— Твой выбор очевиден. Если ты не вернешься, твоего друга убьют.
Я задохнулся от мысли, что Рэй остался на яхте один, пока я валяюсь на палубе с прострелянным сердцем. Рэй сильный, настоящий боец. Но что он может один? Нашу яхту захватили профессионалы, судя по тому, как бесшумно они подобрались. Тот, кто говорил со мной, знал про меня все.
Я легко спрыгнул с борта обратно на палубу и заметил, как обмякло тело Капитана. Будто из него одним движением выдернули жесткий каркас. Он рассеянно моргал глазами и смотрел на меня с непередаваемым ужасом, как на само исчадие ада. Он явно не помнил, что произошло в последние несколько минут, и чувствовал себя отвратительно.
— Что я должен сделать? — спросил я его обреченно.

***
Перво-наперво я решил отбросить все метания по поводу своего психического состояния. Поверить, что меня выкинуло в какую-то параллельную реальность, было практически невозможно, но если бы начал решать эту проблему прямо сейчас, стопроцентно перегорел бы мозг. Взамен следовало сосредоточиться на другом — на единственной возможности вернуться в исходную точку и спасти Рэя. Поэтому задание Капитана следовало выполнять незамедлительно.
У моей новой телесной оболочки были воистину феноменальные способности. Тот, кто говорил со мной из тела Капитана, знал, что делает. Лучшего выбора для достижения его цели определенно не было. Теперешний я был настоящей смертельной машиной. Нет, я не обладал магическими способностями: не летал, не бегал по воде и не разговаривал с животными. Все, что было во мне сейчас, несомненно являлось результатом долгих изнурительных тренировок, начавшихся наверняка еще в раннем детстве. Теперь все, что можно было выжать из человеческого тела и даже много больше, — было в моем распоряжении. Нет, я и раньше был опасным воином. Но в моей прежней жизни многие проблемы решала любимая штурмовая винтовка со сменяемыми стволами. Теперь же я находился в мире, в котором огнестрельное оружие было не в ходу. В моем распоряжении был обоюдоострый меч, покоившийся в кожаных ножнах на бедре — острый как бритва, но весивший не больше карманного ножа, и тонкий, острый, как шило, кинжал — если верить словам помощника капитана — мое главное оружие. В этом мире многое решала быстрота реакции, бесшумность и хладнокровие. И именно в этих реалиях я был страшнее смерти. Мое небольшое тело состояло сплошь из мускулов и каждый из них был сильнее стали. Стоило напрячь ноги, как я легко вспархивал на высокую поверхность, стоило спрыгнуть вниз, и стопы мягко пружинили, не иначе я огромный кот. Я невероятно хорошо ориентировался в темноте. Настолько хорошо, что был уверен: случись мне драться, смогу одолеть противника с закрытыми глазами. Мне не дано было вспомнить, откуда у меня такие навыки, но наслаждение от такого тотального контроля над собственным телом пьянило и зашкаливало. Я потратил несколько часов, чтобы протестировать свои возможности, устраивая себе настоящий экзамен на выносливость, но даже не запыхался: ни после бега по пересеченной местности, ни после смертельных, казалось бы, прыжков со скалы. Мое дыхание осталось ровным, лишь кровь пузырилась в венах от адреналина наподобие шампанского.
Помимо физических способностей мои чувства были обострены до предела. Еще на корабле я понял, что легко считываю эмоции других людей, будь то страх, радость или отчаяние. Но уже через несколько часов осознал, что мои способности простираются куда дальше: я мог чувствовать жизнь. Биологические токи и живая пульсация мгновенно попадала на мой внутренний радар, и даже полет птицы надо мной я ощущал затылком. От меня не могла укрыться дикая лань, притаившаяся в кустах, или крадущийся за ней волк. Все живое я чувствовал безошибочно.
Все это позволяло надеяться, что с поставленной задачей я справлюсь достаточно быстро. Капитан дал подробные инструкции о том, где находится предмет, интересующий его. По его словам, все, что от меня требовалось, — достать обычный камень. Конечно, глупо было бы думать, что некто в теле Капитана охотится за обычной драгоценностью, если только кристалл не был величиной со страусиное яйцо. Логичнее было бы предположить, что камень наделен некой магической силой. Для чего он был нужен, я не знал, да и знать не хотел. Моей целью было вернуться на яхту и спасти Рэя.
Вся необходимая информация о том, где хранился камень, была в моем распоряжении. Неприступная крепость с отвесными стенами, доверху набитая вооруженными стражами, при полном отсутствии возможности подойти незаметно. Все средства защиты, известные в этом мире, были задействованы для того, чтобы сохранить сокровище от чужих посягательств. Однако, по словам Капитана, главным препятствием было не отсутствие моста через ров и не степень подготовки охранников, а непосредственный хранитель камня — человек по имени Кристобаль. Об этом воине Капитан говорил с неохотой:
— Этот человек не расстанется с камнем по доброй воле, — вот и все, что выдал он мне.
Капитан чего-то недоговаривал, да и вообще скупо выдавал информацию о Кристобале, но я не сомневался в собственных силах. Для того, чтобы одолеть Кристобаля, я готов был приложить все свои усилия, но меня не пугал таинственный противник. Тот факт, что придется завладеть камнем, лишив при этом кого-то его жалкой жизни, — волновал меня меньше всего. Я был уверен, если удастся добраться до Кристобаля, то найду способ победить его, какими бы сверхспособностями он не обладал. Я наемник, чей хлеб убивать, и меня давно не волновали морально-этические аспекты происходящего. Ко всему привыкаешь. Даже убийство становится повседневной рутиной. Такова жизнь. Сильный противник только добавлял азарта и красок в это задание. Мне нужно сразиться с воином по имени Кристобаль? Так тому и быть.
Я потратил сутки, чтобы добраться до места назначения, и потом еще сутки наблюдал за крепостью, где хранилась реликвия, из засады, подмечая время смены караула, систему входа и выхода, и степень вооружения стражников. Я лежал на земле без еды и воды, незаметный людскому взору и невидимый даже для животных. Крепость поражала воображение своей неприступностью: построенная на скале так, что с одной стороны подхода не было из-за волн, с грохотом разбивающихся о каменные глыбы, а с другой стороны имеющая лишь одни ворота, с подъемным механизмом и перекидным мостом. Стража менялась каждые восемь часов, а мост за все это время опускали всего один раз — чтобы впустить обоз с провизией. Так что вариант проникнуть внутрь через ворота отпал сам собой. Мои физические способности позволяли выбрать другой путь. Отвесные стены, хоть и не оснащенные ничем, за что мог бы зацепиться простой смертный, все же были сложены из огромных камней. В них не было окон и декоративных элементов, только бойницы для лучников. Валуны были хорошо обтесаны, но время, солнце и ветер сделали свое дело и покрыли крепость сетью трещин и сколов. Забраться наверх было для меня вопросом нескольких минут, и вот, дождавшись часа, когда давно миновала полночь, а рассвет еще далек, я перемахнул через стену. Оказавшись наверху, я тут же замер, укрывшись в темной нише и пережидая, пока пройдет дозорный. Солдат медленно прошествовал мимо меня, и я втянул ноздрями его дух. Ни капли перегара. За дисциплиной здесь следили. Воин не просто прохаживался вдоль оборонительной стены, он внимательно осматривал все, что попадалось на глаза. Впрочем, в своем темном одеянии, с закрытым темной маской лицом, я оставался невидим для него. Не зря меня называли Химерой. Днем прежде я потратил с четверть часа, пытаясь рассмотреть лицо в горном озере, сняв плотную тканевую маску, но пришел к выводу, что оно столь же невыразительно, сколько богато одарено мое тело физически. Ни тени не осталось от бравого майора Майера — великана, пышущего здоровьем и играющего мышцами. Мой нынешний облик был невыразителен, словно сама природа постаралась сделать лицо незаметным и абсолютно незапоминающимся: бледная кожа, узкий крючковатый нос, бесцветные, почти белые глаза. Я вздрогнул и вернул маску на место.
«Химера, — пронеслись в голове слова помощника капитана. — Его словно не существует…»
Только теперь начинал понимать значение этих слов: стоило мне застыть, вжавшись телом камни стены, — я становился абсолютно неразличим на фоне безлунной ночи.
Караульный прошел мимо и я скользнул в обратном его движению направлении, в сторону едва заметной деревянной двери, ведущей в помещение. Поднажал плечом и, приоткрыв створку ровно настолько, чтобы в нее проскользнуло мое тело, — нырнул вглубь крепости. Постоял, давая зрению привыкнуть к темноте, и бесшумно двинулся по запутанному лабиринту коридоров в поисках своей цели.
Очень скоро я выяснил, что крепость не что иное, как огромный лабиринт, призванный запутать того, кто все же смог проникнуть в нее. Коридоры тянулись на мили, а вот жилых комнат практически не было. Я обнаружил арсеналы с оружием, конюшню, казарму с солдатами, в которой, впрочем, не заметил обычного среди такого скопления воинов оживления, хозяйственные помещения и много чего другого, но среди этих комнат не было той, в которой находился таинственный и могучий хранитель камня. Я обошел крепость несколько раз, но мое шестое чувство ни разу не дрогнуло. По заверению Капитана, камень хорошо охранялся и, значит, тот, кто его прятал, предпринял дополнительные меры по его безопасности. Глупо было бы думать, что бесценный кристалл хранится в обычном ларце в одной из рядовых комнат. Я обходил крепость раз за разом, изучая ее планировку, как вдруг мне пришло в голову, что между двумя помещениями необычно длинный пролет. Коридор вился вдоль сплошной стены без дверей, хотя по моим расчетам между тем, что напоминало библиотеку, и тем, что было похоже на часовню, должна поместиться еще одна комната. Я остановился у глухой стены и прикрыл глаза, прислушиваясь к ощущениям внутри себя.
Сначала не почувствовал ничего. Почти ничего. Лишь тонкая алая ниточка. Слабое биение жизни. Неровные толчки чьего-то сердца за стеной. Я обшарил каменную поверхность кончиками пальцев в поисках ручки или рычага, но тщетно. Однако за стеной кто-то был. И этот кто-то был тщательно спрятан.
Терпение и выдержка — хорошие качества для воина. Порой они полезнее, чем меткость и быстрая реакция. Я не сдавался и в конце концов обнаружил, что один из камней на ощупь чуть более гладкий, чем остальные. Аккуратно надавил на находку и стена вдруг бесшумно подалась, сдвигаясь в сторону и пропуская меня вглубь помещения. Я сжал в руках рукоятку меча и скользнул внутрь, готовый к схватке с Кристобалем.
Сначала мне показалось, что внутри никого нет. Передо мной открылась небольшая и скромно обставленная комнатка. Из убранства здесь были только огромный шкаф, забитый книгами, узкая кушетка, рукомойник и письменный стол, заваленный какими-то бумагами. Внезапно что-то закопошилось у стола, и я понял, что нахожусь в комнате все же не один.
Какой-то задохлик смотрел на меня из-за высокой спинки стула, подслеповато щурясь. На вид не больше семнадцати лет, кожа да кости. Никакой опасности. Он сидел за столом и внимательно смотрел на меня. Но странно, я не чувствовал в нем никаких эмоций: ни страха, ни удивления, ни растерянности. Почти ничего не исходило от этого парня, кроме, пожалуй, одного — огромной усталости. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы идентифицировать и другое чувство, слабой волной шедшее от паренька, — он не боялся умереть. Уж скорее он ждал смерти и мое появление — темной фигуры в черном, с мечом наперевес — почти не вызвало в нем никаких эмоций, разве что облегчение.
Я опустил меч и на всякий раз еще раз просканировал комнату, пытаясь найти и разгадать подвох, но мы с задохликом были здесь одни.
— Где Кристобаль? — скрипнул я почти неслышно, разлепляя непослушные губы.
Парень отложил перо в сторону и поднял на меня светлые глаза. Помедлил долю секунды и разлепил спекшиеся губы:
— Кристобаль — это я…

***

========== Глава 3. Кристобаль ==========
Я стоял посреди комнаты, опустив меч, и смотрел на маленького человечка за столом, размышляя. Времени на принятие решения было не много, но я был абсолютно дезориентирован. Я представлял себе Кристобаля кем угодно: великаном, с ног до головы увешанным оружием; сильным и выносливым воином; страшилищем, со зверского вида внешностью. Но парень, который смотрел на меня почти спокойно, не подходил ни под одно из моих представлений о том, с кем мне предстояло сразиться.
Юноша тем временем приподнялся со своего места и отодвинул массивный стул. Если что-то и читалось в его эмоциях сейчас, то скорее растерянность. Однако опасности от него не исходило. Как и не было похоже, что он сможет сражаться за кристалл. Такого тряхни как следует за шкирняк, и он сам все отдаст: кожа да кости. Волосы светлые длинные, лицо тонкое, весь словно прозрачный. Ни одного мускула, сплошные мослы.
Я вложил меч в ножны и  протянул в сторону парня руку с перевернутой вверх ладонью. Слова давались мне с трудом, но я все же проскрипел:
— Кристалл…
Кристобаль посмотрел на меня с чувством, которое я не смог понять. То были и сожаление, и отчаяние, и боль. Вероятно, кристалл много значил для него. В подтверждение этой догадки юноша медленно, но уверенно помотал головой.
Я не пошевелился и не сменил позы — продолжал стоять с протянутой в его сторону рукой в надежде, что парень придет в себя.
— Кристалл! — повторил я чуть громче и многим настойчивее.
Парень вздрогнул и поднял на меня взгляд, словно пытался разглядеть мое лицо за плотной черной маской, которая оставляла открытыми исключительно глаза. Время шло, а он все так же молчал, не делая попытки отдать мне требуемое. Я мысленно чертыхнулся. Малыш оказался неожиданно упрям. Но я сделал последнюю попытку запугать его, прежде чем лишать жизни, — медленно вытащил обоюдоострый меч из ножен и поднял его так, чтобы дрожащее пламя свечи на столе лизнуло клинок и отразилось яркой вспышкой на лице несговорчивого парня.
— Отдай. Мне. Кристалл, — произнес я отчетливо, напрягая севшие связки, — и я сохраню тебе жизнь…
Кристобаль завороженно смотрел на лезвие, вспыхнувшее огнем, и вновь перевел глаза на мое лицо. Его руки наконец вздрогнули и пришли в движение. Я удовлетворенно кивнул, поощряя его, и он распустил шнуровку рубашки от ворота до пояса — видимо, носил кристалл в мешочке на шее или под одеждой, но под тонкой тканью ничего не было. Только голая впалая грудь. Кристобаль развел полы рубашки пошире, и в сумраке комнаты, в которой даже не было окон, я разглядел огромный старый уродливый шрам, пересекавший левую часть тщедушного торса юноши.
Ничего не понимая, я перевел взгляд на лицо Кристобаля, пытаясь уяснить, какого рода шутку он задумал сыграть со мной, но юноша оставался безмятежным. Видя, что я ничего не понимаю, он постучал по груди бледными костяшками пальцев и снова посмотрел в мои глаза.
— Здесь… — сказал он и повторил для меня: — Кристалл здесь.
Я ничего не понимал. Как можно поместить холодный кусок камня в живого человека? Еще раз испытующе вгляделся в лицо парня и вдруг осознал, что он говорит мне правду. Тошнотворная волна подкатила к горлу, когда я еще раз вгляделся в мерзкий шрам. Тот, кто решился на подобную операцию, был поистине сумасшедшим. Использовать мальчишку как ларец для реликвии было верхом безумия. Кристобаль по-прежнему стоял передо мной, обнажив бледную грудь и не отводя взгляда от моего лица.
— Теперь ты видишь, — сказал он спокойно, — я не могу тебе его отдать.
Я подумал, что он даже не пытается поднять тревогу или предупредить охрану. Хотя, вполне возможно, в его распоряжении был какой-то секретный механизм, который он уже активировал. Подтверждая мои догадки, со стороны стены, через которую я пришел, раздался неясный шум. Я быстро обернулся к парню, и он зачем-то объяснил:
— Мне принесли еду… — голос его звучал расстроенно, словно он жалел меня.
На принятие решения у меня были лишь доли секунд. Достать из парня камень не оставалось времени. Я сделал шаг вперед и дернул его на себя, разворачиваясь вместе с ним к проему в стене. Теперь я держал парня перед собой живым щитом. Достать меня можно было только через него. Я отвел в сторону руку с мечом и приготовился дать отпор, но в этот момент Кристобаль настойчиво потянул меня в сторону. Ничего не понимая, я попытался перехватить его, но он вдруг повернулся и приложил палец к губам, делая еще один шаг вбок. В этот момент стена, служившая входом в каменный мешок, в котором мы находились, пришла в движение и стала отъезжать влево. Мне ничего не оставалось, как последовать за парнем, кляня себя на чем свет стоит, потому что он определенно мог затащить меня в ловушку. Хотя, с другой стороны, для того, чтобы получить наконец защиту от своей стражи, все, что ему требовалось, это стоять на месте. Тем временем парень резко подскочил к стене за шкафом с книгами и нажал тонкими пальцами какой-то камень в кладке. Стена вздрогнула и отъехала в сторону, открывая проход в другой коридор. Туда мы и заскочили с Кристобалем, ровно в тот момент, когда в комнате за нашими спинами раздались тревожные возгласы прислуги, обнаружившей пропажу.
Не успела стена за нами вернуться на место, как Кристобаль бросился впереди меня по темному проходу. Почти ничего не было видно, лишь тусклый свет слабо освещал наш путь, сочась откуда-то сверху, да что-то чавкало под ногами — судя по всему, этим проходом почти не пользовались. Мне ничего не оставалось, как броситься во тьму за парнем, думая, что я каким-то непостижимым образом доверился незнакомцу, сердце которого должен был вырезать еще несколько минут назад.
Коридор петлял и менял уклон. Мои глаза быстро привыкли к темноте и теперь уже я бежал впереди парня, схватив его за руку, чтобы не дай боже у него не возник соблазн улизнуть от меня, хотя никаких ответвлений в коридоре не было и наш путь вел только вперед. За нами нарастал шум погони, наверняка тот, кто пришел в комнату к Кристобалю, позвал подмогу, и данный момент счет шел на минуты. Но, на наше спасение, еще через несколько мгновений впереди мигнул тусклый лунный свет и я вырвался на свободу из крепости с задней стороны, плотно окруженной густым лесом. Рука Кристобаля была плотно сжата в моей, и хоть он не сопротивлялся, но сил бежать у него банально не было. Мальчишка оказался не только внешне задохликом. Хотя неизвестно, как бы бегал я сам, будь у меня вместо сердца холодный камень. Парень задыхался, хватая ртом воздух, и стал самой настоящей обузой. Я быстро толкнул его в ближайший куст и накрыл своим телом, прижимая к земле и гася его хрипы. Позади нас из прохода вывалились несколько солдат, что-то неразборчиво выкрикивая на ходу. На миг их предводитель застыл, подняв руку вверх, и призывая своих солдат к тишине. Ночь, как назло, была безветренной и малейший шорох раздавался на милю вокруг. Я закрыл Кристобалю рот рукой в перчатке и еще плотнее прижал его к земле. Предводитель быстро отдал распоряжение на непонятном языке, и солдаты рассыпались в разные стороны, скорее всего, принявшись прочесывать лес. Они явно были уверены, что мы ушли дальше в чащу, а не лежим в кустах почти у выхода. Еще несколько томительных минут, и мы остались одни.
Я мягко вскочил на ноги и, подхватив Кристобаля за руку, двинулся вдоль крепостной стены, чтобы углубиться в лес чуть дальше от погони.

***
Будь я один, путь до бухты, в которой стоял на якоре корабль Капитана, преодолел бы за полдня. Но Кристобаль не мог передвигаться быстро и в результате наш путь по моим расчетам мог растянуться чуть ли не на сутки. Я шел впереди, а парень угрюмо передвигался сзади, облизывая время от времени пересохшие губы — солнце стояло в зените и жара была страшная. Я упрямо шел вперед, не оглядываясь, а Кристобаль тащился за мной, ни разу не взмолившись о помощи, хотя явно был измучен и вообще не был похож на человека, который мог совершать долгие пешие переходы. Я не слышал от него ни звука с того момента, как мы покинули крепость.
Завидев родник, я присел на большой нагретый солнцем валун и кивнул Кристобалю на живительную влагу. Он бросился к источнику и, упав на живот, принялся жадно пить.
Я смотрел, как двигается его острый кадык в такт глоткам, и размышлял, почему не убил его. Смысла вести парня за собой не было никакого. Если Капитану нужен был кристалл, то самое логичное было вырезать его из Кристобаля и не тащить за собой парня, теряя драгоценное время. То, что я делал, было глупо и нелогично, и я злился на себя за целую череду необдуманных поступков. А еще отчетливо понимал, что чем больше времени медлю, тем меньше шанс, что убью пацана.
Конечно, убивать было для меня привычкой, я не испытывал угрызений совести по поводу отнятых жизней и не мучился по ночам кошмарами, но в моей реальности я воевал с такими же солдатами, как и сам. То были вояки, подобные мне: вооруженные, способные дать отпор и знающие, на что они идут. Сейчас передо мной был почти ребенок, да к тому же, возможно, спасший мне жизнь. И он был не виноват в том, что мне нужен кристалл, носителем которого являлся. Я с внезапной горечью понял, о каком выборе говорил мне Капитан. Выбора просто-напросто не было. Если я не доставлю на корабль кристалл, то не смогу вернуться и помочь Рэю. Я перевел глаза на своего пленника.
Парень, напившись, принялся умывать выпачканное в пыли лицо и, закончив процедуру, сел у родника, наслаждаясь возможностью перевести дыхание. Он был не просто молод, он был почти ребенком. Сидел, закрыв глаза и подставив лицо теплым лучам. По его губам блуждала задумчивая улыбка. В этот момент он был сама безмятежность. Словно я не сидел в паре метров от него, положив руку на рукоять меча. Могло ли быть, что он не боится меня?
— Я не видел солнца несколько лет, — сказал он, и я вздрогнул. По крайней мере, теперь было понятно, почему он спас мою жизнь. В крепости он был лишь пленником. Понятно, что после заточения начнешь наслаждаться такими простыми вещами, как солнечные лучи и легкий свежий ветерок. Я сидел тихо, рассматривая его лицо. Почему-то совсем не хотелось трогать его в этот момент. В конце концов, еще несколько минут отдыха ничего не решали.
— Сколько тебе лет? — просипел я с трудом, и он вздрогнул от звуков моего голоса, открывая глаза.
— Семнадцать, — ответил он и уставился на меня с любопытством. Нижнюю половину моего лица привычно закрывала плотная черная маска. Предполагаю, что обычного человека мой образ напугал бы до жути, но этот вроде не боялся. Я должен был встать с теплого камня и убить его одним-единственным ударом меча. Он не почувствует боли и не будет мучиться. Мой удар так быстр, что, вероятно, он даже не поймет в чем дело. После я должен был вспороть его грудную клетку, вырезать этот чертов кристалл из его теплой, еще пульсирующей плоти и отнести на корабль, получив взамен возможность вернуться туда, где мой любимый нуждается в моей помощи.
—  Есть способ достать кристалл, не лишив тебя жизни, несчастный? — проскрипел я, не двигаясь с места.
Кристобаль посмотрел куда-то в сторону и сказал, стараясь не смотреть мне в глаза:
— Нет. — Легкий ветерок качнул макушки деревьев над нашими головами и легкая рябь прошла по гладкому стеклу источника. Природа словно плакала по нему. —  Этот кристалл во мне столько, сколько себя помню.
Я кивнул. Можно было и не спрашивать очевидные вещи: если бы кристалл можно было достать без проблем, ему наши бы более безопасное хранилище.
— В чём его ценность? — мой и так звучащий почти неслышно голос глушила маска, но я и не подумал снимать ее. Что я сейчас делаю? Продолжаю утолять свое любопытство или тяну время?
Мальчик мялся, подбирая слова. Его руки беспокойно двигались: он сорвал тонкую травинку, размял ее в руках и с наслаждением втянул ноздрями травяной дух.
— В умелых руках он может стать оружием страшной силы, — сказал он, отрываясь от своего занятия. — Но его полной мощи я и сам не знаю, извини.
Зато, похоже, Капитан знал, чего хочет, раз для того, чтобы завладеть этим артефактом, были задействованы такие сложные механизмы, как перемещение меня во времени и пространстве. Хотя какое мне дело до того, что может каменюка, зашитая в мальчика?
— Как долго ты просидел в крепости? — продолжал задавать я вопросы. Мой голос, которым я явно разучился пользоваться, чуть окреп. Как и полное осознание того, что лишь бездарно тяну время.
— Всю жизнь, — слабо улыбнулся Кристобаль, и у меня защемило сердце. Как может человек провести семнадцать лет в заточении? Кристобаль словно прочитал мои мысли и быстро пояснил: — Но лет до четырнадцати моя жизнь была весьма сносной: я мог гулять на свежем воздухе и мне даже позволялось иметь друзей. Но после того, как кристалл в очередной раз попытались… забрать, — перед этим словом он запнулся, а я подумал, что это слишком мягкое определение для убийства, — меня укрыли от людских глаз в той комнате.
— Почему же ты не сбежал, ведь ты знаешь тайный проход? — я продолжал ненужный допрос, чувствуя нарастающее в душе смятение.
Он поднял на меня глаза. Он вообще, казалось, никогда не терял позитивный настрой.
— Куда бы я ни пошел и как бы ни старался скрыться, меня найдут, — объяснил он. — Мне нельзя скрыться.
Я подумал, что это полный бред. Что мешало ему укрыться от любопытных глаз в любой деревне и зажить обычной жизнью, которую ведут подростки его возраста. Но уточнять не стал. Это не имело смысла. Во мне медленно поднималось раздражение.
— И что же ты делал целыми днями? — я неловко растянул губы в кривой ухмылке, а впрочем, парень не увидел этого под маской.
 — Читал, — просто ответил он. — Я прочел много книг. И теперь знаю много такого, чего, возможно, хотел бы не знать, — он промолчал и я уже хотел задать следующий глупый и абсолютно ничего не решающий вопрос, как он снова подал голос: — Скажи, зачем тебе кристалл?
Внезапно я вспылил. Не на него, а на себя. За то, что позволил себе заговорить с ним. За то, что позволил себе взглянуть в его глаза.
— Пошевеливайся, нам нужно идти, — хотел я прикрикнуть на него, но у меня опять не хватило голоса и из моего горла вылетало лишь злобное шипение. — За нами погоня.
Он ничего не сказал в ответ, лишь посмотрел на меня испытующе и быстро поднялся на ноги, направляясь в сторону, которую я указал движением руки. А я снова подумал, что оттягиваю неизбежное.
Никогда не смотрите в глаза жертве. Убивайте сразу.

***

========== Глава 4. Капитан ==========
К ночи мой пленник окончательно выбился из сил. Он с трудом переставлял ноги и несколько раз едва не упал. Тем не менее упрямо шел вперед, только иногда, когда ступня соскальзывала с покатого булыжника, сжимал губы в узкую полоску. Краски окончательно покинули его лицо, и мне казалось, что если юноша рухнет, я больше не подниму его. К тому же солнце ушло за горизонт и, в отличие от меня, Кристобаль не мог идти в темноте. Все время натыкался на выступающие корни и многочисленные камни.
Я же абсолютно не понимал, что и зачем делаю. Меня не покидала уверенность, что не лишив жизни сразу, я дал парню ложную надежду на помилование. В который раз я проклял самого себя за глупость и стал обустраивать лагерь под ночлег на берегу небольшой реки. Мне самому практически ничего не требовалось, но для Кристобаля я развел костер и даже приготовил нехитрый ужин, из наловленной тут же, в мелкой речушке, рыбы. Пока занимался этими простыми действиями, Кристобаль бессильно вытянулся прямо на земле у ярко пылающего огня, положив голову на голую поверхность, а руки вытянув вдоль туловища. Я уже было подумал, что он заснул, но беспокойно двигающиеся глазные яблоки под тонкими веками говорили об обратном. Невероятным образом почувствовав мое присутствие, Кристобаль открыл глаза и бездумно уставился на меня. Я почему-то смутился и грубо ткнул ему палку, на которую была насажена запеченная на костре рыба.
— Ешь, — велел я раздраженно и прибавил, окинул глазами его худую фигуру: — Ты похож на осенний лист.
Он посмотрел на меня с недоверием, словно пытался определить, шучу я или полностью серьезен, но я отвернулся, пряча лицо в темноте.
— Кристалл питается моей энергией, — донесся до меня его голос. Я повернулся, чтобы вновь посмотреть на него. Он спокойно вертел нехитрую снедь в руках, и я опять вздрогнул. Он не только являлся ларцом для реликвии, он был донором. Источником его силы. Я отошел подальше и замер, прислонившись спиной к стволу дерева. Теперь я сидел за кругом огня и был невидим для него. Кристобаль же был хорошо освещен. Я рассматривал его и думал, понимает ли он, что его дни сочтены и он скоро умрет. И что значит жить день за днем, зная, что ты лишь священный сосуд для волшебной реликвии. Столько раз за его маленькую жизнь его пытались убить, чтобы вытащить из него артефакт? К тому моменту, как я заявился в его темницу, он уже разучился бояться смерти или просто устал ее ждать. Разве такое возможно? Хотя, как бы я себя чувствовал, живя бок о бок со смертью день за днем?
— Разве ты не голоден? — вывел меня из задумчивости его голос.
Я прислушался к себе. Поесть определенно стоило, но мне претила мысль снимать черную повязку перед ним. Что-то было в моем нынешнем облике неправильное, что-то смертельно отталкивающее было в лице ассасина. Снять с себя тонкую ткань значило то же, что и раздеться догола, поэтому я лишь покачал головой, предпочтя оставить все как есть.
— Ты прячешь лицо, — правильно понял он мои сомнения. — Не надо. Все создания на земле красивы, просто каждый по-своему.
— Ты вычитал это в своих книжках, несчастный? — зло усмехнулся я, попутно отмечая, что на мои плечи давит невидимая каменная плита. Хотелось сбросить этот груз, лечь на землю, закрыть глаза и погрузиться в долгий освежающий сон без сновидений. Но что-то не отпускало меня, держало за сердце холодной железной лапой.
Кристобаль быстро взглянул на меня, но предпочел промолчать на этот раз. Ведь, как ни крути, я был прав. Передо мной сидел человек, знающий мир лишь понаслышке. Его философия основывалась на прочитанных книгах и собственных размышлениях. Что он мог знать о реальной жизни? И что красивого можно найти в лице ассасина, который не сейчас, так завтра вспорет тебе грудину и выпотрошит, как цыпленка?

***
Покончив с ужином, Кристобаль, не предпринимавший больше попыток заговорить со мной, снова лег у затухающего костра и подтянул колени к подбородку. Я остался сидеть там же, далеко за кругом света и живительного тепла, таким образом стараясь раствориться в ночи. Я надеялся, что ждать мне придется недолго — путешествие было выматывающим и сил у моего спутника не осталось и в помине. Однако глаза Кристобаля оставались открыты. Он бездумно смотрел на затухающие угли и его губы еле заметно шевелились, то ли повторяя молитву, то ли напевая что-то. Различить было невозможно. Медленно текли минуты и вскоре угли подернулись сизой дымкой. Кристобаль прикрыл веки и дыхание его выровнялось. Для верности я выждал еще с четверть часа и лишь тогда встал со своего места.
Меч для моей цели был не нужен. Чтобы перерезать ниточку жизни, что теплилась в Кристобале, хватило бы и дуновения ветра. Я бесшумно вытащил свой тонкий острый кинжал и, мягко ступая по траве, подошел к потухшему костру, у которого безмятежно спал юноша. Всего несколько минут и все будет кончено, думал я, подбираясь к нему. Кристобаль глубоко вздохнул во сне и перевернулся на спину. А я, приблизившись, замер как вкопанный.
Сначала мне показалось, что всему виной обычный обман зрения, потому что ни до, ни после этой ночи я не видел в мире красоты, подобной тому, что открылась моему взору. Тело Кристобаля мерцало и наливалось мягким золотым свечением, становясь с каждой секундой все ярче и светлее. Бледный и замученный при свете дня, ночью он сиял подобно ангелу, сошедшему с небес. Свет шел неровными пульсирующими волнами откуда-то из глубины тела и переливался на коже таинственным свечением все явственнее, и вскоре вся поляна у потухшего костра была освещена, словно Кристобаль был звездой, упавшей с небес. Моя рука судорожно сжала рукоять занесенного кинжала, а во рту пересохло.
«Кристалл», — успел подумать я, определив источник свечения. Кристобаль был прав, когда говорил, что ему не скрыться от постороннего внимания — такое не пропустишь и вряд ли когда забудешь. Я стоял, зачарованный увиденным чудом, но тут юноша открыл глаза и посмотрел на меня. Свет хлынул из его распахнутых глаз, и меня смыло и понесло этим потоком, подхватило и завертело, как песчинку через пороги бурной реки.
Я был для него лишь темной фигурой с занесенным для удара клинком в поднятой руке. Он должен был закричать и отшатнуться, но вместо этого протянул ко мне ладонь и, повинуясь свечению, манившему меня, я опустился рядом с ним на колени. Кинжал выскользнул из моей руки и глухо ударился о землю где-то в траве. Пальцы Кристобаля коснулись черной маски и ткань соскользнула, дразня мою кожу прохладным дуновением ночного воздуха. Зачарованный, я наклонился к нему, с обреченностью мотылька, летевшего на пламя свечи. Он улыбнулся и остальной мир вмиг потух, оставляя меня в круге света. Я заключил свет в объятья, думая, что сгораю навсегда. Вместе со мной горела моя душа, моя жизнь и моя решимость убить его и вернуться домой к тому, кто меня ждал и кому нужна была моя помощь.

***
Ночь умирала и готовилась уступить место дню, когда я проснулся резко, как от толчка. Все было тихо. Даже ветерок не тревожил кроны деревьев вокруг нас. Кристобаль мирно спал, вытянувшись рядом со мной, и свет кристалла в его обнаженном теле постепенно угасал по мере того, как набирал силу рассвет. Я провел пальцами по его тонкому бедру и коснулся сухими бесцветными губами его ресниц, словно стараясь выпить этот свет и напитаться им, как вдруг знакомая ледяная волна омыла мое сердце. Мы больше не были одни на поляне у потухшего костра.
Я поспешно подскочил на ноги и вернул маску на место, будто сдвигал защитное забрало, чувствуя опасность каждой клеточкой тела. Рука привычно нащупала ножны с мечом. Я напрягся и всмотрелся в темную чащу вокруг поляны.
Капитан, или правильнее было бы сказать — тот, кто повторно занял его оболочку, стоял, небрежно оперевшись плечом о ствол могучего бука. Я молчал, весь подобравшись: ничего хорошего его визит сулить не мог.
— Вижу, ты все еще не добыл мне кристалл, — донесся до меня утробный смешок откуда-то из гортани капитанского тела.
Я молчал, не собираясь спорить с очевидным.
— Не думал, что у тебя возникнут с этим проблемы, — Капитан зачем-то поднес свою ладонь к лицу и стал разглядывать кисть, не иначе внезапно заинтересовавшись выбранной земной оболочкой.
Я напряг связки, пробуждая к действиям ненавистный речевой аппарат.
— Почему ты не заберешь кристалл сам?
Капитан опустил руку и вздохнул так, будто перед ним был школьник, спросивший отца, отчего птицы летают и не падают. Однако ответил:
— Есть определенные правила. Как бы мне ни хотелось, я не могу нарушать данные мной обещания. Это что-то вроде наказания за мои прошлые грешки, — Капитан глухо хохотнул. — Так вот, существует договор, заключенный когда-то давным-давно между… — он помедлил, выбирая слова, — скажем так… некими двумя силами. Что-то вроде пакта о нейтралитете. Хотя… — от глухо рассмеялся, — мне и тогда не особо поверили. Сделали все, чтобы спрятать кристалл подальше. Я искал его семнадцать лет… — с этими словами он перевел взгляд на Кристобаля.
Я обернулся и посмотрел на парня, мирно спящего у костра. У меня сжалось сердце.
— Это соглашение хранит что-то вроде невидимой печати для меня, впрочем, весьма реальной, — продолжал Капитан, не отрывая взгляда от Кристобаля, и его ноздри хищно втянули воздух. Мне показалось, что я почувствовал запах горелого мяса, будто нечто, поселившееся в Капитане, сжигало его изнутри. Я невольно содрогнулся, представив, каким ужасным может быть реальный облик демона, скрывавшегося за фасадом старого моряка. Мне захотелось встать между ним и Кристобалем, чтобы загородить мальчика от этого взгляда.
— Что за сила в этом кристалле? — спросил я, думая в этот момент совсем не об этом. Мои мозги лихорадочно просчитывали пути решения проблемы, но я уже понимал, что путей не было. Как не было и выбора. Я просто тянул время.
Капитан посмотрел на меня с интересом.
— Только не говори, что тебе жаль этого мальчишку, — улыбнулся он краешком рта. Закатившиеся глаза Капитана вдруг вернулись на прежнее место, но вместо человеческого глазное яблоко пересекал вертикальный, звериный зрачок темно-красного, кровавого цвета. Эти вертикальные зрачки смотрели мне, казалось, в душу, лишая воли и сил.
— Он ведь был выбран не случайно, не так ли? — мотнул я головой, отгоняя наваждение и стараясь сконцентрироваться.
Капитан вздохнул и оторвал тело от дерева. Он не сделал попытки приблизиться ко мне, лишь двинулся по краю поляны, обходя ее вокруг, словно Кристобаль был очерчен невидимым защитным кругом. Я зорко следил за его перемещениями, хотя уже понял, что в сказанном Капитаном не было ни капли лжи. Он не мог приблизиться к Кристобалю.
— Ты прав, — донеслось до меня глухое рычание Капитана, — мальчишку выбрали не случайно. Кристалл имеет одну особенность — он питается исключительно светлой энергией. Поэтому выбрали самого чистого, самого… — Капитан замолк, подыскивая подходящее слово, но не находил его. И тогда я закончил фразу за него, разлепив свои непослушные губы:
— Святого…
Внезапно Капитан пришел в ярость. Запах горелого усилился и узкие зрачки полыхнули пламенем.
— Что в твоём понимании святой? — громыхнуло под поляной. — Святость состояние временное. Лишь до тех пор, пока чаша весов не качнулась в другую сторону. Лишь пока я не добрался до кристалла. Мальчишка странное создание. Пока он не запятнал себя ни одной гнусной мыслью за всю свою жизнь. У него и в помыслах нет пожелать кому-то зла. Даже тебе… — В этом месте я вздрогнул, а Капитан рассмеялся. — А ведь он отчетливо понимает, что ты его убийца.
Я стоял молча, думая, что дальше, и как мне из этого выпутаться, не сойдя с ума от чувства вины, как вдруг ощутил, что Капитан стоит впритык за моей спиной. Вкрадчивый шепот проник прямо в ушную раковину:
— Тебе не о чем беспокоиться. Мальчишка так великодушен, что ни за что не осудит тебя за содеянное. Его жизнь, по сути, ничего не значит. Он лишь оболочка для магического камня, который способен менять ход событий. Ты убивал десятками, Майер. Убей еще раз. Если этого не сделаешь ты, это сделает кто-то другой. Я все равно до него доберусь. Не через тебя, так иным способом.
Я машинально взглянул на Кристобаля и вздрогнул. Где-то в области его сердца пульсировал могущественный кристалл, который жаждала получить темная сила. Все было очевидно, но я молчал.
Капитан вздохнул и, так как я не двигался, обошел меня вокруг, точно мраморную статую в музее.
— Ну что ж, пришла пора показать тебе кое-что, — сказал Капитан задумчиво и вдруг без предупреждения резко толкнул меня в грудь. Мои руки машинально взметнулись на рукоять меча, но я уже летел в какую-то черную пропасть с такой невероятной скоростью, что ветер свистел в ушах. И прежде чем успел что-то сообразить, ощутил, что лежу на палубе своей яхты. Там, где меня остановил выстрел в грудь. Я понял, что вернулся в свое прежнее тело. Попытался вскочить на ноги, да вот только был безнадежно мертв, и все что мог, это смотреть.
Буквально в паре метров от меня на коленях стоял Рэй. Он был все так же обнажен, а руки надежно связаны за спиной. Левая сторона лица сильно разбита, будто по ней съездили прикладом. Рэй смотрел прямо перед собой, вперив взгляд в доски палубы, чуть подсвеченный фонариками на шлемах тех пятерых, что хозяйничали на яхте.
— Кретины! — донесся до меня голос, от звуков которого внутри все перекрутилось. — Вы подстрелили не того!
Картер, стоявший поодаль, в паре метров от бойца, что держал на прицеле связанного Рэя, зло сплюнул на тиковый настил и быстро посветил мне в лицо фонариком. Мои зрачки не отреагировали. Технически меня здесь и не было.
— Ничего! — донеслось до меня из каюты. Видимо, яхту обыскивали.
Картер шумно выдохнул и медленно приблизился к Рэю. Встал напротив него, широко расставив ноги, и посветил фонариком в его лицо. Рэй стоял, не шелохнувшись.
— Где груз, который вы захватили на острове? — Картер говорил тихо, но в его голосе слышалась плохо сдерживаемая ярость.
Рэй молчал, не поднимая головы, а я беззвучно и бессильно застонал внутри своего мертвого тела. Рэй не знал и не мог знать. Груз передавал заказчику я лично, причем сделано это было в аккурат после операции. Картер же, скорее всего, решил, что сейф, который мы вынесли с острова, до сих пор при нас. Обозленный уплывшим из-под носа заказом, он, судя по всему, решил перехватить ресурсы, необходимые заказчику, и шантажировать того, выбивая бабки. Все было плохо. Рэй не скажет, потому что не знает. Хотя и знал бы, не сказал, послал бы Картера. В этом я был уверен.
— Скажи, где груз, и я сохраню тебе жизнь, — Картер чуть повысил голос, и я понял, что минуты Рэя сочтены. Если бы он и знал, то не ответил бы. Я знал характер своего мальчика прекрасно.
Картер, которому надоело ждать, размахнулся и ударил Рэя в челюсть, сшибая его с ног. Тело моего любимого глухо ударилось о палубу подле меня. Картер достал из кобуры пистолет и навел его на Рэя.
— Я спрошу тебя в последний раз, придурок. — Теперь уже голос Картера вибрировал от злости. Терпение никогда не было его коньком. — Где груз?
— Пошел на хер, — глухо ответил Рэй. В ту же секунду звук выстрела разорвал ночное небо, а я захлебнулся в немом крике, чувствуя, что лечу к чертям собачьим обратно через черный немой туннель туда, где на поляне стоял Капитан, положив руку мне на грудь.
Он отошел назад на полшага, и я рухнул на колени, захлебываясь воздухом и немым криком. Капитан выждал с минуту и сказал спокойно:
— Если ты достанешь для меня кристалл, я верну тебя в твой мир на десять минут раньше того момента, когда тебя забрали. Ты опытный боец, и уверен, сможешь дать отпор пятерым наемникам и защитить своего… — Капитан гадко хмыкнул, — друга. Но если откажешься, то застрянешь здесь навечно, и имей в виду — тебе не удастся защитить мальчишку. Если ты не доберешься до кристалла, это сделают другие.
Я молчал, чувствуя, как повязка на моем лице намокла. От чего? Я что, умею плакать?
— Пора делать выбор, Майер… — понеслось до меня, и голос Капитана растаял с первым солнечным лучом. — Даю тебе сутки…

***

========== Глава 5. Рэй ==========
Всю первую половину следующего дня мы провели в пути. Мы шли по узкой тропе через лес: я впереди, Кристобаль за мной. Он не задавал вопросов, не пытался заговорить, не пробовал сбежать и не делал ничего, чтобы облегчить мою совесть. Я же упрямо шел вперед, боясь даже обернуться к нему и встретиться с ним взглядом. Возможно, я хотел, чтобы он попытался улизнуть, или чтобы отбивался от меня, или кричал на меня, называя подонком. Чтобы сделал хоть что-то, что подняло бы в моей душе волну отвращения к нему и дало бы мне повод убить его. Но он был все так же за моей спиной, покорно следуя на заклание.
Мы почти достигли цели — бухты, где стоял на якоре фрегат Капитана, когда я свернул с пути, чтобы заложить крюк — путешествие еще в несколько часов ходьбы. Это был мой последний шанс привести мысли в порядок. У меня оставалось совсем мало времени, чтобы сделать свой выбор. Капитан ясно дал понять, что если я не достану кристалл, погибнут оба: и Рэй и Кристобаль, поэтому мне предстояло предпринять что-то, но как можно положить на чашу весов две чужие жизни? Я бы не раздумывая отдал сейчас свою собственную, чтобы не вершить страшное, но понимал — это никого не спасет.
К полудню нам пришлось сделать привал, чтобы перевести дух, напиться воды и дать отдых натруженным ногам. Я сидел у подножья скалы, привалившись спиной к нагретому боку большого камня, абсолютно не заботясь, что Кристобаль может исчезнуть. Солнечные лучи бликами ложились на мое лицо, лаская закрытые веки. И я ясно увидел Рэя. Моего любимого, чья неукротимая энергия била через край, Рэя, который сделал мое существование счастливым и наполнил его смыслом, Рэя, который так любил жизнь и так нуждался в моей помощи. Разве мой выбор был не очевиден? Ведь по большому счету все было кристально ясно: мальчишка был не жилец, да меня и не связывало с ним ничего, так что все было решено давно, когда кому-то пришло в голову сделать из парня ходячий сейф, и все же… что-то не давало мне обнажить клинок и завершить начатое.
— Зачем тебе кристалл? — вывел меня из задумчивости голос Кристобаля.
Он смотрел на меня спокойно. Ни тени страха или озабоченности в глазах. Я не видел смысла врать или отмалчиваться, как сделал это вчера. Я поднял руку к лицу и стянул черную маску. Мое лицо под черным капюшоном было ликом смерти. В него боялись смотреть все, но не он. Он не боялся умирать. Он знал что-то такое, что делало его бесстрашным, а потому бессмертным. Теперь я это понял. Мой голос треснул и был еле различим, когда я снова заговорил с ним.
— Я должен спасти любимого, — ответил я и осознал, что мой выбор сделан.
Кристобаль молча кивнул, словно мой ответ полностью удовлетворил его, и перевел взгляд куда-то дальше и выше, за гребень скалы, где в бухте стоял на якоре фрегат Капитана. Все было решено, и все, что мне оставалось, — дождаться ночи и дать Кристобалю возможность уйти из жизни легко и просто: во сне, так и не поняв, что он умирает. В конце концов это было то малое, что я мог сделать для него. И теперь я, сцепив зубы, молился, чтобы мне достало сил выполнить задуманное.

***
День догорал розовыми тенями на верхушках дальних гор, когда Кристобаль неожиданно оступился и буквально рухнул от усталости на одно колено. Я осмотрелся и, заприметив на опушке старый дуб с огромной кроной, объявил Кристобалю, что мы останавливаемся на ночлег. Развел костер и он покорно сел возле пламени, спокойный и безмятежный. Сил разговаривать не было, да и что мы могли сказать друг другу? Я бы с превеликим удовольствием отрезал себе язык, ибо все, что бы я ни сказал ему сейчас, было бы ложью и лицемерием. Я помедлил и решил занять себя делом, но едва шагнул к лесу, чтобы набрать еще дров для костра, как Кристобаль перехватил мою руку. От этого простого прикосновения я вздрогнул всем телом. Его пальцы были прохладными, меня же будто изнутри сжигал огонь. Я уставился на него, думая, что неправильно дарить ласку тому, кого скоро лишишь жизни, но он произнес одними губами:
— Пожалуйста… — И я опустился на траву рядом с ним.
Его кожа была прохладной, а тело хрупким, и мне хотелось отогреть его, защитить. Я скользил по его почти прозрачной коже руками и старался не смотреть в глаза. Быстро темнело и кристалл в его теле оживал, пульсировал и сиял, словно это я разжигал в Кристобале внутреннее пламя. Я жадно приникал к сухим обветренным губам, пил свет, купался в нем. Я делал Кристобаля своим лишь на время, отдавал все, чтобы забрать потом самое ценное, и ненавидел себя за то, что должен сделать.
Спустя полчаса он задремал, удобно устроив голову на моем плече, а я лежал на спине и не ощущал ничего, кроме огромной усталости. Физические нагрузки были ничто в сравнении с моим измученным мозгом. На рассвете я должен был принести Капитану кристалл и вручить силе, способной ввергнуть все в хаос, смертельное оружие. Только тогда я получу шанс вернуться в свой мир и помочь Рэю. Я снова и снова прокручивал в голове все варианты, но понимал, что выхода нет. Нет надежды. Нет выбора. Мои веки отяжелели, и незаметно для себя я провалился в сон, единственное место, где меня не тревожила совесть…
…Я проснулся от света. Яркий блеск плыл надо мной, ослеплял до слез и не давал открыть глаза после сна. Сквозь радужную пелену я едва мог различить Кристобаля, который сидел верхом на моей грудной клетке и рассматривал меня. Вокруг поляны стояла непроглядная темень, но мы были в сияющем круге света, который дарил кристалл. Я наконец умудрился открыть глаза, но свет был таким ярким, что я не сразу заметил кинжал в руке Кристобаля. Мой кинжал. Тот самый с острым узким лезвием. Удара этого кинжала было достаточно, чтобы лишить меня жизни незамедлительно.
Я дернулся и понял, что не могу пошевелить ни руками, ни ногами. Видимо, мой сон был так крепок, а вера в то, что Кристобаль не в силах причинить мне вред, настолько велика, что я спал как мертвый. Кристобаль воспользовался этим, чтобы спокойно связать меня. Теперь я был полностью в его руках, кляня себя на чем свет стоит. Неужели я так сильно ошибался в нем и недооценил его? Я машинально открыл рот, чтобы окликнуть его, но он поспешно закрыл мне нижнюю часть лица узкой тонкой ладонью. Я послушно затих не в силах оторвать взгляда от его глаз. И чем больше я смотрел в его глаза, тем ярче разгорался в них свет таинственного кристалла.
— Пожалуйста, выслушай меня, — сказал он, и в голосе его были и решимость и воля, которой я не замечал в нем ранее. Он говорил спокойным ровным голосом, словно все давно было решено. — Выслушай меня и постарайся понять. Кристалл обладает огромной силой. Он способен разрушать и созидать, быть оружием и лекарством, построить новый мир или ввергнуть старый в хаос — все зависит от того, в какую сторону качнется чаша весов. Я знаю, твой выбор сделан. Я знал о нем с тех пор, как увидел тебя в первый раз в крепости, Химера. Как и знал, кто ты такой. Но ты должен довериться мне, — сказал он, и я удивился, почему он не убивает меня. Зачем разговаривает со мной? Слова плохо доходили до меня. Все, что я мог видеть, это узкий клинок в руке Кристобаля. Клинок отражал волшебный свет, исходящий из его груди, и сверкал подобно лучу, гипнотизируя меня. — Ты должен забрать кристалл и отдать его Капитану, — донеслось до меня. При этих словах я непроизвольно дернулся, но Кристобаль наклонился ниже, так, что его длинные волосы почти упали на мое лицо. — Просто поверь мне и сделай так, как я говорю. Тот, кто охотится за камнем, не знает самого главного, — голос Кристобаля проникал в мое сознание. — Ты слышишь меня? — позвал он, и я машинально кивнул. — Возьми кристалл, вернись к своему любимому, — завершил Кристобаль и отнял ладонь от моего рта. — Это все, о чем я прошу.
Я смотрел на него потрясенный и ничего не понимал. Только теперь до меня дошло, что он не собирался лишать меня жизни. Вместо этого Кристобаль поудобнее обхватил рукоять кинжала обеими руками, так, что костяшки его пальцев побелели, и отвел клинок подальше от груди. Сверкающее острие было направлено прямо на старый уродливый шрам, пересекавший грудь наискосок. В сиянии, которое сочилось сквозь его кожу, он был черен и страшен, и промахнуться мимо него было сложно. Я завыл и дернулся, пытаясь освободить руки. С моими навыками мне требовалось всего несколько секунд, чтобы выскользнуть из неловких пут, которыми стянул мои запястья Кристобаль. Но у меня не было этих драгоценных мгновений. Кристобаль еще что-то говорил мне, но оглушенный ужасом от осознания того, что он собирается сделать, я не слышал его голоса. Наконец он замолчал, и я замер, понимая, что он готов нанести себе смертельный удар. Текли секунды, а он медлил. Глаза его затуманились, он кусал губы. Затем коротко улыбнулся мне и, быстро наклонившись, одним движением, перерезал мои путы. Однако я, несмотря на то, что теперь был свободен, не мог пошевелить и пальцем, словно был зачарован сияющей красотой Кристобаля. Тогда он уверенно взял мою безжизненную руку и вложил в нее ещё теплую рукоять кинжала.
— Ты должен сделать это сам, — сказал он мягко, будто уговаривал ребенка не упрямиться, — иначе будет неправильно. Не сомневайся — ты сделал правильный выбор.
Я смотрел на него во все глаза и не знаю почему, верил каждому его слову. Он снова обнажил грудь и наклонился так, что острие клинка уперлось в старый шрам. Снова улыбнулся мне и сказал:
— Не бойся. Просто помни, что я сказал тебе.
— Кристо… — взметнулся мой голос, пугая спящих птиц, укрывшихся в кронах деревьев, когда я вонзил клинок в его плоть. Мой голос был звонок и чист, словно не я сипел и давился словами все это время. — …баль… — голос снова упал, разбился и превратился в сипение, когда его мертвое тело упало на мою грудь.

***
Не знаю, сколько времени я пролежал на поляне у погасшего огня, пропитанный насквозь кровью Кристобаля. Видимо, мой разум разлетелся на тысячу осколков и отказывался служить мне. Но время шло и теплая кровь стала остывать, стягивая мою одежду жесткой коркой, и через некоторое время я понял, что мои зубы стучат от озноба. Усилием воли я приказал себе подняться и завершить начатое. Освободил руки и привстал, приподнимая на себе легкое тело Кристобаля. Потом обхватил его, как ребенка, и уложил на траву. Провел окровавленной рукой по лицу, стирая последнюю улыбку и закрывая его глаза, и пожалел, что измазал кровью умиротворенный лик. А потом сделал то, что должен был: вспорол грудную клетку и вырезал еще теплый, светящийся кристалл. Он сиял ярче звезды и едва заметно пульсировал в моей ладони. Я сел на краю поляны, сжимая светящийся камень в руке, не в силах выполнить последнюю волю человека, что сделал мне роскошный подарок своей смертью. Но пришел рассвет, и я, сгорбившись, как старик, все же направился к бухте, где меня ждал тот, кто вершил зло чужими руками.
— Ты выглядишь, как исчадие ада, — сказал Капитан, когда я возник перед ним на палубе фрегата, и захохотал. — Какая ирония, что говорю тебе об этом именно я.
Он был недалек от истины: мое лицо, руки и одежда были сплошь покрыты кровью. Я больше не натягивал маску на лицо. Мне было плевать, что читают на нем люди. Глупо бояться смерти, если сама смерть не в состоянии вершить правосудие. Я проигнорировал замечание Капитана и протянул ему мерцающий кристалл на раскрытой ладони.
 — Значит, ты все-таки убил его? — криво ощерилось чудовище, неловко растягивая рот Капитана в ухмылке. Мразь в теле Капитана решила потрепать мне нервы. — Скажи, Майер, что ты чувствуешь?
— Замолчи… — разлепил я губы и свистящий шепот вырвался из моей гортани. — Ты велел принести тебе кристалл, так забирай его… — я снова протянул ему ладонь. Слова у меня закончились и я наглядно предлагал ему убедиться в том, что кристалл здесь.
Теперь Капитан смотрел не на меня. Взор его красных вертикальных зрачков был прикован к кристаллу в моей руке. Казалось, еще чуть-чуть и он дернется вперед и выхватит камень из моей ладони. Корсар перевел взгляд на мое лицо. Именно в это момент кристалл ослепительно сверкнул, напоминая яркую звезду. Такое неровное мерцание уже повторялось несколько раз за последний час: свет в кристалле то набирал силу, то почти сходил на нет. Больше не было того, кто мог питать его собой. Я же просто надеялся, у меня есть шанс вернуться обратно в мой мир до того, как свершится непоправимое. Я быстро взглянул на Капитана, но тот медлил.
— Теперь ты должен вернуть меня туда, откуда забрал, и дать мне шанс спасти Рэя, — подтолкнул я его мыслительный процесс.
Капитан быстро и хищно облизал тонкие губы.
— А что, если я не исполню свое обещание? — качнул он головой.
— Исполнишь, — ответил я все так же тихо, но твердо. — Ты не можешь нарушать данное тобой слово, забыл? Это и есть твоя слабость.
Капитан быстро протянул руку, чтобы схватить камень, но я сжал его в кулаке, и пират застыл, потому что мой острый клинок, на котором еще виднелись следы крови Кристобаля, уперся ему в глотку как раз в тот момент, когда кристалл снова мигнул.
— Верни меня обратно, — прошипел я, чувствуя, как трещит под острием кинжала вспарываемая кожа.
— Меня не можешь убить даже ты, Химера. Неужели не понятно? — ощерилось чудовище и на меня дохнуло смрадом преисподней. Я сильнее сжал кристалл в ладони, чувствуя тонкую живую ниточку пульса, словно и правда сжимал в ладони сердце Кристобаля.
— Меняемся на два-три, — скомандовал я, отскакивая от Капитана подальше, и, не давая тому возможности опомниться, начал отсчет: — Раз. Два… Три!
Я швырнул ему священный артефакт, и Капитан ловко схватил его лапой с внезапно вытянувшимися страшными когтями. Его облик преобразился в мгновение ока. Тело вытянулось и расширилось под треск разрываемой по швам одежды. Кожа Капитана полопалась и сошла с гладкого покрытого блестящей черной чешуей тела чудовища лохмотьями. Невесть откуда появившийся хвост яростно бил по палубе, ломая доски. Вокруг распространялся нестерпимый запах горелого мяса и серы. Еще секунду назад яркое небо над нами заволокло черным. Сделка свершилась и темная сила, скрывавшаяся в человеческом обличье, явила свои истинный лик. Однако вместе с этим случилось странное — стоило чудовищу поймать кристалл, как яркое свечение в камне мигнуло, вспыхнуло и пропало. Едва тот, кто еще секунды назад скрывался в теле Капитана, коснулся его, как кристалл погас, превратившись в мертвый бесполезный обломок породы. И теперь вместо яркой сияющей звезды чудовище сжимало в руке обычный серый булыжник. Времени удивляться у меня не было. Последнее, что я слышал, проваливаясь спиной в уже знакомый черный тоннель, — страшный вопль чудовища, наполненный яростью и разочарованием. А впрочем, возможно, мне все это только показалось.

***
Я очнулся на яхте в полной темноте, чувствуя, как ломит шею от неудобной позы, в которой спал. Ночь опустилась на море, но доски палубы все еще хранили тепло летнего дня. Рэй лежал поперек, удобно умостив голову на моем животе. Сознание возвращалось ко мне после дикого кошмара с монстрами, ассасинами и юношей, отдавшим свою жизнь, чтобы я мог вернуться.
«Приснится же такое», — облегченно вздохнул я, постепенно успокаиваясь и пытаясь устроиться поудобнее так, чтобы не потревожить Рея, и тут… мое ухо различило слабый плеск от правого борта. Я мгновенно почувствовал, как леденеют ладони, ибо я мгновенно осознал, как недавно был свидетелем этой ночи. Я больше не хотел наблюдать, как убьют меня и того, кто мне дорог. Для того, чтобы этого не случилось, уже умер один человек — теперь я это отчетливо вспомнил. Больше смертей я не допущу.
Я легко толкнул Рэя в бок, одновременно зажимая ему рот ладонью, чтобы он не выдал нас спросонья. На палубе царила полная темнота, но Рэю было не впервой действовать в нестандартных ситуациях. Проснувшись, он уже через пару секунд был готов к бою и коротко кивнул мне. Я отнял ладонь от его рта и он бесшумно откатился по доскам палубы в сторону каюты, где у нас на всякий случай был припрятан целый арсенал. Я же аккуратно потянулся к бардачку у штурвала, нажал кнопку и бесшумно нашарил легкий и компактный Glock 19. Пистолет привычно лег в руку. Я снял его с предохранителя и выровнял дыхание. Волнения не было. Вдвоем с Рэем, готовые и вооруженные, мы были непобедимы.
Первого бойца, появившегося над палубой, я снял точным выстрелом в лоб. Надо было быть полным мудаком, чтобы заявиться с включенным на каске фонариком. Еще бы мишень на башке нарисовал. А впрочем, подготовка в отряде Картера была хреновая. Боец кувыркнулся навзничь, сметая своим телом тех, кто рвался за ним, но это не остановило атаку. Все же у них было численное превосходство. Сразу двое наемников заняли его место и ринулись в ту сторону, где я поджидал их в укрытии. Со стороны каюты послышались выстрелы. Второго бойца взял на себя Рэй. Раздался мат, и наемник схватился за плечо. Жаль, вот только это не остановило нападающего, хотя и существенно замедлило. Я выстрелил в третьего. Бронежилет хорошая штука, но его волшебная сила сильно переоценена. Особенно если стреляешь почти в упор. Тут тебе и сломанные ребра и разрыв внутренних органов, если повезет. А тем временем еще один боец стремительно перемахнул на борт. Картер, естественно, шел последним. Я снова выстрелил в упор и прикладом как следует огрел того, кто, держась за плечо, все же добрался до меня. Вторым ударом я приложил его в место предполагаемого ранения, выводя из строя еще на несколько минут. Следом прогремела пара выстрелов. Рэй вынырнул у моего правого плеча ровно в тот момент, когда Картер выбросил вперед руку, почти не целясь. Грохнул выстрел, и Картер обмяк. Его тело с глухим стуком упало на палубу. Я оглянулся и, не мешкая, произвел пару контрольных выстрелов, не оставляя в живых никого из нападавших. Стало тихо. Я отбросил ненужный Glock на кожаное сиденье. Вот она сила огнестрельного оружия. Вся битва заняла не более трех минут.
— Вовремя ты очнулся, — сказал Рэй, поворачиваясь ко мне.
Вместо ответа я обхватил его за шею и впился в его губы поцелуем. Он был теплым, живым и правильным. Он был здесь и сейчас. И по другому быть не могло. Мне очень хотелось в это верить.
— Я так рад тебя видеть, — прошептал я в его губы и уткнулся лбом в его лоб. Мое лицо было холодным и мокрым, и я порадовался, что Рэй не видит того позорного факта, что майор Майер плачет. Плачет от боли, счастья, облегчения и огромного чувства вины.
— Ты говоришь так, будто мы давно не виделись, — буркнул Рэй и неловко освободился, непривычный к проявлениям нежности с моей стороны. — Давай лучше приберемся здесь.
— Дольше, чем ты думаешь, — ответил я, отпуская его, и он удивленно обернулся. Его глаза испытывающе впились в меня, будто он почувствовал какую-то перемену во мне, но в ответ я лишь поспешно махнул рукой, словно старался отогнать от себя страшное видение.

***
Год спустя.
Я проснулся среди ночи и машинально уставился в потолок надо мной. Комната была моя, обстановка была обычная и спокойная, но что-то еле заметно переменилось. Рэй рядом со мной тревожно завозился, но не проснулся, а лишь закинул на меня тяжелую руку, неосознанно проверяя, на месте ли я. Я лежал тихо, прислушиваясь к его дыханию и к себе и пытаясь определить, что же случилось со мной во сне.
Вот уже год, как меня мучили кошмары. Я уже смирился с тем, что стабильно, ночь за ночью, просыпаюсь и лежу с открытыми глазами до рассвета, зовя и анализируя раз за разом прошлое. Такое существование выматывало меня и вскоре это стало заметно окружающим. Рэй окончательно забил на мои протесты и на репутацию: на свою на мою заодно и переехал ко мне. Я не сопротивлялся, потому что после пережитого был спокоен, только когда он был рядом. Особенно в час, близкий к рассвету, когда один и тот же сон будил, заставлял захлебываться собственным криком и слезами.
Рэй, которому я благоразумно решил не рассказывать о своих перемещениях между мирами, советовал сходить к психотерапевту и намекал на нервный срыв, что было немудрено при нашей работе. Аккуратно интересовался, не хочу ли я отойти от дел. Я же молчал, зная, что реальная причина моих ночных метаний не очередная проведенная операция, а та ночь, когда тело Кристобаля упало на меня, обагряя своей кровью, и когда свет, исходящий от него, стал слабеть. Теперь каждую ночь я звал этот свет. Я хватался за него, но меня засасывало в черную воронку и уносило все дальше. И все, что у меня оставалось, это отсвет улыбки, отблеск золотого свечения.
День за днем я задавал себе десятки вопросов: что я мог сделать и как мог спасти Кристобаля? Правильным ли был мой выбор и что я упустил? Кто был сокрыт под маской Капитана и почему погас кристалл, стоило чудовищу коснуться его? Кем наконец был Химера, в обличье которого меня поместили, и почему его боялись все, кроме Кристобаля? И, наконец, что же такое представлял из себя таинственный кристалл и почему темная сила так и не смогла заполучить его?
А еще меня мучило огромное чувство вины. То, что Кристобаль сделал мне роскошный подарок на прощание и не стал винить меня, а лишь помог решиться на страшное деяние, не облегчало мои муки. Ведь по сути, выбрав Рэя, я убил невинного человека и чуть не вверг в хаос целый мир. Как Кристобаль мог знать, что мой выбор был правильным? Да, он был готов пожертвовать своей собственной жизнью, но ведь на кону стояла судьба целого мира. Стоила ли жизнь Рэя того, чтобы рискнуть и нарушить хрупкое равновесие между Светом и Тьмой? Теперь раз за разом я просыпался среди ночи, чтобы вновь и вновь задать себе эти вопросы, чтобы попытаться вновь увидеть лицо того, кого уже было не вернуть, и вспомнить его последние слова, но все было тщетно.
Вот и сейчас я лежал на спине, разбуженный новым видением, но только теперь все было иначе. Я прикрыл глаза и понял, что сегодня мне снилось иное. Что сегодня ночью во сне я не видел смерти Кристобаля, не ощущал на своих руках его крови, не чувствовал тяжести упавшего на меня тела и его последних судорог. Я постарался схватить свой сон за кончик и вытащить воспоминание наружу, чтобы понять, что же произошло.
…Он был там, со мной. На той поляне, под старым дубом, где все решилось. Свет, исходивший от него, был так ярок, что я почти не видел его лица. Я слышал ветер, шумевший в ветвях, и в этот ветер вплетался голос Кристобаля. Он говорил со мной, и теперь я угадал, а точнее вспомнил слова, сказанные им перед тем, как все закончилось. И только теперь я все понял…
…«Услышь меня. В кристалле все и ничего: пустяк, но важнее него нет ничего на свете. Он ничего не значит, но без него нельзя. Он может быть ничтожным, а может быть сильнее всего на свете. Хаос и мир. Разрушение и созидание. Все, что есть в камне, за которым охотился Капитан, — обычная человеческая душа. Именно за нее испокон веков борются две противоположные силы и за нее ведут спор. Но, видишь ли, душа ничто без света. Лишь наполненная светом она бесстрашна даже перед ликом смерти. Лишь такая душа становится вечной. Имя этому свету — Любовь. Без любви душа лишь мертвый обломок камня. Бессильный и бесполезный. Лишь любовь дает силы жить и бороться, не бояться ничего и все преодолеть. Но этого не дано понять темной силе, которая охотится за человеческой душой с сотворения мира. Ибо настоящая любовь подобна свету — ее нельзя понять или потрогать, ее нельзя выменять или заставить прийти. Просто кто-то впустил ее в себя, а кто-то не смог. В ком-то она живет, а в ком-то давно умерла и оставила лишь тяжелый булыжник вместо сердца.
Ты выбрал любовь. Зная, что нельзя убить невинного человека, зная, что весь мир может быть ввергнут в хаос, ты выбрал того, кто жил в твоем сердце. Я понял это по твоему лицу. Ничего не бойся — ты сделал правильный выбор, ведь если ты выбрал любовь, ты выбрал свет, и с тех пор свет живет в тебе. Ты забрал священный свет, заключенный в кристалле, с собой, оставив в лапах Тьмы лишь мертвый камень. Значит тот, кто скрывался в теле Капитана, снова остался ни с чем. А если ты унес свет с собой, я никуда не исчез. Скоро, очень скоро, ты найдешь меня вновь.
Странно, что ты так и не понял, кем был Химера. Ведь лишь он не подчиняется никому, и он единственный, кто может отделить душу от тела. Я не боялся тебя, хотя сразу узнал. Но тому, в ком есть свет, Химера не страшен. Свет нельзя убить, он бессмертен.
И именно поэтому не прощайся со мной. Я всегда буду рядом. Я буду там, где есть свет. А свет, скажу тебе по секрету, есть везде. Все, что тебе нужно, — просто научиться видеть его. Находить там, где, казалось бы, его быть не может. В простых и обычных вещах, к которым ты привык. Научись видеть свет в улыбке ребенка, в заботе матери, во взгляде любимого. Знай, что свет рядом. Просто загляни в свою душу и ты найдешь его там. И как только ты найдешь свет, я вернусь…».
Я лежал все так же на спине и чувствовал, как отмирает моя душа, как слабеет ледяной захват, что держал меня за глотку вот уже без малого год. Я ощущал, что только сейчас, теперь, я возвращаюсь в реальный мир. Только сегодня ночью мое путешествие закончилось. Я возвращался в мой мир, к моей жизни и к тому, кто любит меня, и кого люблю я. Я аккуратно повернулся, чтобы не нарушить сон человека, который лежал рядом со мной, и положил руку поверх его руки. Мое касание было почти невесомо, но мой любимый открыл глаза. И несмотря на то, что до рассвета еще было далеко и ночь была темна, я увидел в его глазах Свет.
—  Ты вернулся, — прошептал я.
— Я всегда был здесь, — ответил он одними губами, но я услышал.