Поезд из Ниоткуда

Всё та же участь русского поэта.
 
1.
 Автомобиль мчался по Волгоградке в направлении Курского вокзала. Мелькали разноцветными огнями экраны рекламных проспектов. В это позднее время, когда нет пробок на дорогах, можно быстро мчаться по ночной Москве и наслаждаться скоростью и красотой ночного города. Из динамиков звучала знакомая мелодия, и диджей ночного эфира зачитывал приветы.
 
 Осень в этом году выдалась теплой и сухой. Легкий ветерок ворвался в открытое окно "Фольксвагена" и сладкий запах пожухлой листвы навеял Андрею воспоминания. Три недели назад, этим же маршрутом, он провожал друзей:  Димку и Ирину, на Кавказ.
 
Среди однокурсников Димка слыл мажором. Выходец из семьи дипломатов. Ездил на дорогой иномарке, одевался по последнему писку моды. Родители привозили вещи из заграничных командировок. Андрей абсолютная противоположность. Жил в общаге на стипендию, одевался не броско. Хотя он и не носил очки, прозвище ботаник стойко к нему привязалось. Окружающие недоумевали, что связывало этих разных парней? Димка часто оставался ночевать у Андрея в общежитии, а потом на лекциях смотрел на друга, стараясь уловить выражение его глаз, которые он старательно отводил, пытаясь спрятать то робкое, совсем ещё беспомощное чувство, рождённое прошедшей ночью.  Андрей, в свою очередь, был вхож в семью Димки. Родители намекали сыну, что пора привести в дом девушку, но он раз за разом приводил друга.
 
Андрей остановился на красный сигнал светофора. Он пытался вспомнить, когда в их тандеме появилась Ирина. Это было на дне рождения однокурсника. Все, кто были в этот вечер в ресторане, надолго запомнили двух парней на танцполе. Высокие, стройные, сумасшедшие, оглушённые музыкой и ослеплённые бликами стробоскопа, два парня отдавались своему желанию выплеснуть свою бушующую в них энергию. Казалось, что они сходят с ума друг от друга. Они не были настолько пьяны, чтобы флиртовать на людях, но их лёгкие прикосновения будоражили сознание окружающих. На них смотрели: кто с восхищением, кто с лёгким замешательством, понимая, что они не просто друзья. Ирина несколько раз приглашала Димку на белый танец. Метро уже не работало, когда  Димка увёз Ирину домой на такси.

 Еще на первом курсе института Димка увлекся альпинизмом, и все каникулы проводил с группой в горах. Потом затянул в клуб и Ирину. Андрей уже предвкушал, как всю ночь Димка будет рассказывать о новом горном маршруте и очередном восхождении с просмотром фотографий и слайдов, а Ирина будет мирно спать на диване после очередной экспедиции.
 Ирина обожала обоих друзей и никогда не давала повода для их ссоры. Это была редкая идиллия любви и дружбы. И если когда-то у ребят назревал конфликт из-за объекта обожания, то она всегда дипломатично их мирила, после чего им обоим было стыдно смотреть Ирине в глаза.
 
Вспоминая об этом, Андрей не заметил, как въехал в пелену тумана. Он включил противотуманные фары.  Два луча вырвали из тумана театр на Таганке. Еще немного и вот он поворот к Курскому вокзалу.
    - Странно, ни одной машины,- произнёс вслух Андрей.
 Он припарковал машину и спустился в переход. Навстречу ему попался носильщик с тележкой и в фартуке.
    - Скажите, поезд "Пятигорск - Санкт-Петербург" прибыл?
    - Давно пришел,- буркнул носильщик и побежал прочь.
 Андрей вышел из перехода к седьмому пути. Поезд действительно стоял, окутанный туманной дымкой. Он заметил, что вагоны были старой, дореволюционной постройки. В окне одного из вагонов мелькнул огонёк керосиновой лампы. Тут он услышал шум пара. Такой звук издает только паровоз, когда продувает котёл.
    - Мистика.
 Вот и пятый вагон. Андрей поднялся в вагон. Навстречу ему шёл проводник в старой железнодорожной форме и фуражке. В одной руке он держал керосиновую лампу, а в другой алюминиевый чайник с помятым боком.
    - Господин, чаю не желаете?
    - Нет спасибо. Скажите это пятый вагон?
    - Так точносс, сударь.
    - А вы не видели трех парней и девушку с рюкзаками?
    - Да, да. Они ехали вот в этом купе. И он открыл дверь первого купе.
    - А где они?
    - Они сошли на предыдущей станции. Веселые ребята.
    - Странно,- сказал Андрей и вошел в купе.
 На столике у окна стояли четыре стакана в подстаканниках с четырьмя ложечками. Он потрогал один стакан и одернул руку. Стакан был теплым, как будто только что из него пили чай. Проводник повесил в купе керосинку и вышел. Полумрак купе и холод, пронизывающий до костей, ввели Андрея в некоторое оцепенение. Его взгляд остановился на окне. Он взял фонарь и поднес его к стеклу. На грязном, пыльном стекле кто-то пальцем сделал надпись:
 <3223м н. у. м. северо-зап. склон>
 
"Наверное кто-то из ребят написал координаты очередной высоты",- подумал Андрей и вышел из купе. Он выскочил из вагона и опустился в подземный переход. Когда  подошел к машине, уже светало. Андрей сел в машину и включил двигатель для прогрева. В машине было тепло, играло радио. Нехорошие мысли лезли в голову:
 "Почему они сошли раньше? Что за поезд невероятный, где все пассажиры?"
 Тут он вспомнил, что перед отъездом на вокзал он уснул и проснулся не от звонка будильника, а от того, что кто-то рядом звенел ложечкой о стакан, помешивая чай.
 Он достал мобильный телефон и набрал номер Димки. Через минуту женский голос ответил:
    - Абонент недоступен или временно отключен.
 Одна радостная мысль пришла на ум:
 " Может быть, они уехали на такси, а телефон Димкин разряжен". Он выжал сцепление и тронулся с места.

 Андрей оставил машину у подъезда, на лифте поднялся на свой этаж и вошел в квартиру. В прихожей на него смотрел Димка с фотографии на стене. Эта фотография была сделана после первого его восхождения. На ней он в альпинистском снаряжении, лыжных очках и с бородой. Он всегда приезжал с отросшей бородой. В нижнем углу фотографии написано
"Димыч 1999". У Димы был ключ от его квартиры, и он надеялся, что его друзья разминулись с ним и ожидают его дома.
 Андрей пробежался по комнатам, не сняв обуви. В квартире никого. Он сел на диван, включил телевизор. Диктор рассказывала о последних новостях. Вдруг она начала говорить о том, что в горах Кавказа пропала группа спортсменов из Москвы и что уже сутки идут поиски. Андрей так и остался сидеть на диване. Он вдруг вспомнил поезд-призрак и понял, что означают цифры на пыльном окне.
 Он подошел к телефону и набрал номер службы спасения...

2.
  Покидая комфортабельный номер гостиницы "Интурист", Андрей не стал вызывать такси, а решил ещё раз полюбоваться превосходной панорамой города и Кавказским хребтом. Заканчивалась командировка. Материала собрано на несколько статей. В Москве его ждут друзья и любимая работа. В последний раз он отзвонился  Димке, чтобы тот встретил его на вокзале.

  Солнце палило нещадно. Асфальт буквально плавился под ногами. Андрей вошёл в огромное здание вокзала. От мраморного пола, высоких потолков, мощных колонн веяло легкой прохладой. Вокруг спешили, суетились люди, груженные гигантскими сумками. Слышался тяжелый металлический ритм уходящего поезда. Он взглянул на вокзальные часы. До отправления поезда оставалось полчаса.
 
Около полуночи Андрей вдруг проснулся. Поезд стоял на какой-то станции. Он выглянул в окно и буквально остолбенел от неожиданности: на противоположной стороне платформы сквозь туман просматривался силуэт паровоза с вагонами довоенной постройки. Это был самый настоящий паровоз,  допотопный,  с прожектором впереди и клокастым шлейфом дыма над топкой  и все те же пять вагонов...
 Он не мог ошибиться. Это был тот же поезд-призрак, который он видел два года назад на Курском вокзале в Москве, встречая друзей из Пятигорска. Это был не мираж.
Удивительные поезда целенаправленно куда-то стремятся, и остановить их невозможно.
Задевая чьи-то ноги, цепляясь сумкой за сиденья, он пробрался к выходу. Проводники в это время спят. Открыв дверь вагона, он шагнул в ночь.
* * *
  Всё вдруг покрылось молочно-белым туманом. По мере приближения к таинственному составу, туман сгущался, превращаясь в вязкий кисель.  В лицо ему пахнуло ночной прохладой. Слабо освещенный прожекторами вокзал, погруженный в полумрак, неярко мерцал тремя-четырьмя светящимися окнами. Высоко-высоко в бездонно-черном небе холодные звезды безразлично смотрели на него.
 Андрей запрыгнул в уже тронувшийся поезд. Паровоз, испуская клубы дыма и пара, отошел от перрона, быстро набрав ход,  и вскоре исчез из виду.
Поезд двигался мягко покачиваясь. Глухой перестук колес оставлял позади  постройки вокзала, дома, улицы.
 В узком проходе вагона Андрей столкнулся со старым проводником, которого он видел два года назад. Ступая по мягкой ковровой дорожке навстречу ночному пассажиру, проводник осветил керосиновой лампой лицо и, откашлявшись, обратился:
     - А, сударь, добро пожаловать.
Открыв створки купе, он не переставал быть учтивым.
     - Устраивайтесь, я всегда готов к вашим услугам.

  У Андрея возникло странное ощущение остановки времени. Не покидала мысль, что он отправился  из ниоткуда в никуда. Он включил мобильник.
На голубом экране индикатор показывал отсутствие сети. Часы высветились четырьмя нолями. Ещё секунда и экран погас. Проплывающий мимо окна пейзаж был полон неярких красок и сероватых полутонов.
  Это чувство возникло в потрясенной душе лишь на миг, тотчас уступив  место  другому,  новому  -  сдержанному  чувству тайны. Первый раз в жизни он сердцем понял, что в жизни есть такие вещи, о которых не  следует  говорить даже самым родным и любимым людям, а знать про себя и молчать.

3.
 В приоткрытую створку купе заглянул невысокий мужчина не то за сорок, не то под пятьдесят. Худощавый, с усиками и седеющими висками.
   - Вы позволите войти?- обратился он.
   - Пожалуйста, входите.
Войдя, незнакомец поклонился.
   - Разрешите представиться, доктор Шульман.
   - Очень приятно. Проходите, присаживайтесь,- ответил Андрей, понимая, что незнакомец вошёл не из праздного любопытства.
В след за неизвестным в купе вошёл проводник.
   - Ваш чай, сударь. Вы сходите в Москве?
   - Так точно,- отчеканил Андрей.
   - Господин Шульман, может быть пассажир желает отдохнуть?- намекнул проводник доктору.
   - Нет, нет, я уже перебил сон. Всё в порядке.
   - Как вам будет угодно.
   - Наш неугомонный Евстафьевич, всегда учтивый и заботливый,- заключил доктор, когда проводник вышел из купе.

 Что-то необъяснимое происходило в этом поезде со временем. Часы останавливались, по виду из окна невозможно определить день это или ночь. Виды таяли в воздухе  - неясные и размытые. День делает  поезд невидимым, заглушает стук колёс. Hо, как только начинает темнеть, из пустоты медленно выpисовываются  пpивычные вагоны.

 Дверь в купе осталась открытой, как приглашение. Андрей окинул взглядом незнакомца в чёрном глухом до ворота сюртуке с леденящим взглядом, только почему-то с не запоминающимся лицом. Такое лицо пригодно человеку любой должности.
  - Не хочу показаться видным мыслителем здешнего вагона, скажите, милейший, ваше путешествие - это бегство или...,- доктор замолчал в ожидании ответа пассажира.
  - Это была деловая поездка, а сейчас я возвращаюсь в Москву, если вам угодно.
  - Замечательно. Мне будет приятно ваше общество, если вы не против.
  - Нет, нет, напротив,- ответил Андрей.
 От попыток разглядеть нечто главное в лице своего визави, Андрей испытал гадкую ломоту в затылке; не подавая вида, он принял это за наваждение.
  - Моё появление как видно, застигшее вас врасплох, вынуждает меня вкратце, с глазу на глаз, посвятить вас в некоторые предосудительные знания,- продолжил Шульман. - Речь пойдёт, милейший, об убийстве известного поэта. Как это не прискорбно осознавать, но в этой стране правосудие вершится с расстёгнутой кобурой. Эта власть под видом заботы о народе и во имя сбережения его от заблуждений, стремится предписать ему свой уклад жизни, и тем продлить себя в веках истребляя все потенциальные очаги инакомыслия. Согласитесь, все тайны открываются не одним ключом. Я собираюсь открыть вам тайну, но ключ от неё я не храню в заднем кармане брюк. Это тайна  гостиницы «Англетер».
  - Любопытно,- выдержав паузу, ответил пассажир.
  - А делаю это не только в утешение скорби, но и ради осмысления жертвенной участи поэта в глазах потомков.
 В духоте вагона, на жестких сидениях друг против друга сидели двое. На фитиле керосиновой лампы мотался язык полузадушенного пламени. В бездну ночи коротко проорал гудок, размеренно стучали колёса.

4.
 Железнодорожная сеть - сеть не плоскостная, а сферическая; она повторяет кривизну земного шара. А там, где плоскость переходит в сферу, там трехмерное пространство переходит в двухмерное и наоборот (вспомним ленту Мебиуса), то есть железнодорожная сеть есть граница-сопряжение по меньшей мере двух, а по большей части  нескольких пространств. Иногда мистические поезда обнаруживаются даже там где, еще не проложены железнодорожные магистрали. Пересекая пространственно-временной континиум, бегут поезда-призраки из ниоткуда в никуда.

 В дверях купе вновь появился Евстафьевич.
  - Господа, может быть вам предложить чего-нибудь горячительного?- поинтересовался проводник.
  - Нет, спасибо. Евстафьевич, будь так добр, принеси нам ещё по стаканчику чаю,- заказал доктор.
  - Судьба повелела мне стать не только очевидцем, но и участником великой трагедии,- продолжил доктор, внимательно вглядываясь в попутчика.
От этого взгляда Андрей испытал тревожный холодок, как от груза взрывчатки за спиною.
  - Не опасайтесь того, что сейчас у вас на уме,- прочёл доктор мысли Андрея. - В жуткое время мы живём, а особенно для творческих людей. Как я уже сказал, я стал свидетелем трагедии и заложником этих событий. Но начну по порядку.  Днём 28 декабря к нам в дом позвонили. Открыв дверь, я увидел на пороге мальчишку. Он протянул мне записку, в которой мне настоятельно рекомендовалось прибыть в гостиницу  "Англетер". Я дал мальчишке гривенник, и он довольный убежал.
Начиналась вьюга и мне пришлось нанять извозчика, который быстро подвёз меня к гостинице. В гостиницу никого не впускали, но меня там уже ждали. Господин в штатском, представившийся агентом уголовного розыска 1-й бригады Ивановым, провёл меня на второй этаж и велел сделать заключение о времени смерти гражданина Есенина.
  - Вот ваш чай, господа,- прервал диалог вошедший проводник, и поставил на столик два стакана в подстаканниках.
  - Меня завели в номер. Увиденное повергло меня в шок.
Тело поэта лежало против порога. Правая рука слегка поднята в локтевом изгибе. Лицо опухшее. Под левым глазом кровоподтёк. За мою многолетнюю практику мне не раз приходилось иметь дело с повешенными, но то, что я увидел, требовало немедленного расследования.
  - И что же вам показалось необычным?- спросил Андрей.
  - Мне не раз приходилось иметь дело с инсценировками самоубийства. Были случаи, когда преступники убивали человека, а затем, чтобы скрыть содеянное, накидывали на шею петлю и подвешивали тело, пытаясь обмануть следователей и судмедэкспертов. Разоблачить их было легко: странгуляционная борозда на шее трупа имела более светлый цвет или совсем отсутствовала. Я сразу понял, что имеет место убийство, но милиционер, который что-то писал на диване, мне недвусмысленно намекнул, чтобы я указал время наступления смерти поэта до его обнаружения не более 6 часов, и поставил подпись в протоколе как свидетель. Мне ничего не оставалось, как подписать милицейский протокол. Но я был уверен, что это время составляло не менее 12-14 часов. Точнее может показать вскрытие.
 Доктор отхлебнул чая. Огонёк пламени керосинки играл в подстаканнике.
  - Вы полагаете, что налицо убийство?- нарушил паузу попутчик.
  - Да, я убеждён. И в том, что я оказался прав, подтвердили следующие за этим события. В тот же вечер мне позвонил профессор Гиляревский, и попросил ассистировать ему при вскрытии. Я незамедлительно согласился, надеясь, что это поможет следствию. Александр Григорьевич-дворянин, честнейший человек. Я знал его ещё по медицинской академии.

 На какое-то время Андрею показалось, что он не слышит своего визави. Не покидало ощущение того, что он прикоснулся к живой истории. И то, что он каким-то образом (благодаря поезду-призраку) переместился во времени.

  - Я больше не мог спокойно жить с этим. Эта информация могла убить любого, кто имел к ней отношение,- голос доктора вывел его из состояния отрешённости.

 5.
  - Газетные перестраховщики до самого конца так и не поместили на своих страницах ни строчки правды,- сетовал доктор. - Я имею привычку просматривать вечерние и утренние газеты. О трагедии в «Англетере» не написали ни строчки ни вечерние 28-го, ни утренние газеты 29 декабря, хотя о случившемся гудел весь Ленинград. Но зато уже в вечерних газетах этого дня, ещё не имея выводов Гиляревского, журналисты объявили о самоубийстве поэта. Скорее всего, они ждали команды властей, а когда получили «добро», наперебой стали придумывать версии гибели Есенина.
  - Простите, доктор, так вы ассистировали профессору Гиляревскому?- перебил Андрей.
  - Да, милейший. Я не хочу вас загружать тонкостями анатомических исследований, но 29 декабря утром был готов акт вскрытия, подписанный мной и профессором Гиляревским.
  - И к какому выводу вы пришли?- не унимался попутчик.
  - По остаткам не переваренной пищи в желудке можно судить, что поэт принимал пищу последний раз в 18 часов, а смерть наступила через 3-4 часа после принятия пищи. Ни вино, ни водка в желудке не обнаружены. След от верёвки на шее только под подбородком, что говорит о том, что душили сзади. На теле и лице имелись прижизненные травмы.
  - Так всё же смерть наступила от асфиксии?
  - Нет, мы не обнаружили разрыва позвонков. Смерть наступила от удара тяжёлым предметом в лобную часть лица, чуть выше правой брови. В результате чего вытек правый глаз. Но это ещё не всё. Я указал профессору на ковровую пыль и ворсинки ковра на белой рубашке погибшего. Мы предположили, что труп завёртывали в ковёр. Зачем? Значит его убивали не в номере, а потом принесли и подвесили. Какие бы выводы мы не сделали, последнее слово оставалось за правоохранительными органами. Профессор мне намекнул, что работники милиции информировали его, что по этому делу никого к уголовной ответственности привлекать не будут и что ему следует иметь в виду это их мнение. Кстати, судмедэксперт Гиляревский не указал, что Есенин покончил жизнь самоубийством. Совсем непонятно, почему Есенин поехал в Ленинград, чтобы там снять номер и убить себя. Если он задумал покончить с жизнью, он мог сделать это в Москве...
  - А как же официальная версия о самоубийстве?
Доктор пригубил стакан с чаем.
  - Через несколько дней меня вызвали в ГПУ и предложили подписать некий акт судмедэкспертизы. Акт написан на простом листе бумаги без каких-либо реквизитов.  Он написан от руки, торопливо, со смазанными, не успевшими просохнуть чернилами и корявым почерком. В этом листке было написано: «Есенин умер от разрыва шейных позвонков в результате асфиксии». Естественно я отказался подписать эту бумагу, сославшись на то, что должен посоветоваться с Александром Григорьевичем. Мне дали сутки на размышление. Тот час же я поехал к профессору. Дверь открыла его жена Вера Дмитриевна. С заплаканными глазами она сообщила, что профессор пропал, и она себе места не находит.
Я пытался дозвониться общим знакомым, но никто ничего не знал о судьбе профессора.
В купе снова заглянул Евстафьевич.
  - Сударь, подъезжаем к Москве, а мне ужо пора на обход,- предупредил проводник и зашаркал ногами по проходу вагона.
  - Дома я всё рассказал супруге, а на утро сел в первый попавшийся поезд. Желаю вам здравствовать,- пожелал доктор и вышел из купе.
В призрачном свете фонаря Андрей не увидел отражение силуэта доктора в зеркале на двери купе. Кратковременное наважденье сопровождалось мучительным подобием головокружения, словно в центробежном вращении всё более отвлеченных, недодуманных мыслей, увлекавших его в свой хоровод, утрачивалось умственное равновесие. И эти мысли внесли иррациональный эпизод в русло здравого смысла.
 Сейчас он сойдёт, и этот странный доктор и Евстафьевич так и останутся тёмными силуэтами по ту стоpону Поезда жизни. Заскрежетали тормоза; легкий толчок – и локомотив выпустил пар.
 Схватив на ходу сумку, Андрей выскочил из купе.

 Не успел Андрей сойти на платформу, как паровоз и пять вагонов исчезли бесследно. Воздух был влажный и душный. И, казалось, чуть-чуть дрожал. Он стоял, как видение из того, навсегда исчезнувшего мира.
Дойдя до одинокого фонаря, он остановился, и прошептал:
- Я потерял себя...
Навстречу по платформе бежал Димка с распростёртыми объятиями.
Он радостно потряс его за плечи и спросил:
- Ну как дела?
- Нормально, - безразлично произнес Андрей.
- Как доехал?
- Нормально...

 В это время из репродукторов голос диспетчера объявил:
 - На третий путь прибывает пассажирский поезд "Пятигорск - Санкт-Петербург".


6.
 Между тем навеянные поездом-призраком приходили на ум Андрею самые невероятные соображения. Например, если сам он, как объект, является лишь причудливым сгустком биомассы в странном магнитном поле, то вдвойне жутко было представить, что некто, в действительности несуществующий, послужил ключиком к разгадке тайны гостиницы "Англетер". Никакая мистика не порочна, если не противоречит здравому смыслу.
 Скептический разум не прочь заглянуть за черту логической видимости.

     - Как съездил?- не унимался Димка, выруливая на проспект с Курского вокзала.
Андрей не ответил, как будто не расслышал вопроса.
     - Андрюха, что с тобой? Ты мне не нравишься.
В глазах Андрея читалась эйфория надмирного полёта и растерянность на крутом скольжении в никуда.
     - А... да всё нормально.
     - Тебя куда отвезти домой или в редакцию?
     - Отвези меня на Ваганьковское.
     - Не понял.
     - Пожалуйста,- глядя в лицо другу, проговорил Андрей.
 До самого кладбища друзья молчали.

     - Димон, останови у цветочной палатки.
Купив четыре гвоздики, друзья вошли в ворота кладбища. Выскользнув из-за многоэтажки, солнечный луч позолотил купол храма.  Вокруг Ваганьковского кладбища высотные дома и только улица и забор отделяют город мёртвых от города живых. Вот и "Аллея Есенина".
     - Молодые люди, вы пришли на могилу поэта, но тела Есенина в могиле нет.
Друзья обернулись.  На них смотрел дряхлый старик. Незнакомец производил впечатление крайней провинциальности, начиная с какой-то архаичной шляпы и лёгкого плаща неопределённого цвета; опираясь одной рукой на палочку, а другой,  держась за ограду.
 Андрею почудилось сразу, что помимо одной тайны, имеется другая, самая неприкасаемая.
     - То есть, как нет?- вырвалось у Андрея.
Незнакомец продолжил:
     - В 20-е годы я восемнадцатилетним парнем работал шофёром в ОГПУ. В канун Нового года меня вызвал начальник и велел отвезти в казарму охраны. Через некоторое время я вёз взвод охраны на Ваганьковское кладбище. Поднявшийся к ночи крепкий морозный ветер заметно поубавил прохожих. Военный, сидевший рядом со мной в кабине,  жаловался, что ещё днём им запретили покидать казарму и никого не отпустили домой встречать Новый год.
 На кладбище взвод разделили на две группы. Одних оставили у свежей могилы, а других увели в дальний угол кладбища. Тогда я ещё не знал, что это могила поэта Сергея Есенина.

 И снова возвращается когда-то скандальное, якобы уже насквозь могильным тлением пропахшее прошлое. Самые влиятельные стихии, под видом случайностей и совпадений, толкали Андрея на свидание с историей.
     - И, что же было дальше? - проникаясь интересом, спросил Андрей замолчавшего незнакомца.
     - Ничего не было видать, кроме горевшего в глубине кладбища чахлого костра. Такая мгла пополам с могильным хладом в глухую декабрьскую полночь заставляла попросить приюта у мертвецов. Ресницы, щёки и губы у нас так обледенели от застывающего на воздухе дыхания, что придавало нам вид каких-то призрачных могильщиков из потустороннего мира, совершающих погребение. Мы словно проникли в страну скорби и безмолвия. Это безмолвие окружало нас со всех сторон. Оно давило на разум.
Мы вынули гроб Есенина и передали его другой группе, которая унесла его вглубь кладбища. А сами остались приводить могилу в порядок. Первоначально на могиле поэта был поставлен крест. Церковь не хоронит по-христиански самоубийц.
     - А почему вы решили нам это рассказать?- поинтересовался Андрей.
     - Я прожил долгую жизнь с камнем на сердце... Всему этому страх, что в любой момент за мной могут прийти. Комплекс власти запрятан в темном закоулке, куда мало кто заглядывает, в том грязном и мрачном закоулке, который называется садизмом.  Я уверен, что за эту операцию кто-то получил повышение по службе. Единственное, в чём не отказано ни одному человеку на земле,- пролитые слёзы на могиле. И если в данном случае слёзы не имели к останкам поэта конкретного отношения, преступник был бы доволен, присутствуя на погребении в качестве инкогнито. Сейчас я уже ничего не боюсь и хочу уйти с облегчением. Впрочем, как сказал один могильщик, всякое случается на свете.

У храма остановился экскурсионный автобус. Из него высыпался туристический планктон. Окружив ограду, принялись щёлкать фотоаппаратами и мобильными телефонами. Экскурсовод, молодая девушка, рассказывала о самоубийстве поэта...
     - Димка, а куда девался странный старик?- озираясь по сторонам, спросил Андрей.
     - Да только что был здесь... Странно всё это. Тебе не кажется, Андрюха?
     - С некоторых пор я перестал удивляться.
Димка взглянул на друга. Тот молча смотрел на памятник, и в его равнодушных глазах ничего не отражалось. То гнетущее, липкое наваждение, которое он испытал за последние сутки, успело стать для него привычным и понятным.


7.
     - Андрюха, тебя  куда теперь везти?- не унимался Дима, когда друзья вышли из ворот кладбища.
     - Давай в редакцию.
     - Но вечер, я надеюсь, у тебя свободный?
     - А, что есть какие-то предложения?
     - Сегодня годовщина нашей с Ириной свадьбы. Я заказал столик в ресторане.
     - Прости, дружище. Я совсем забыл...
     - Да ладно. Мы за тобой заедем в семь вечера. Какой без тебя праздник? Андрюха, а что это было? С поезда на Ваганьковское кладбище к могиле поэта... и этот странный старик...
     - Димыч, я теперь знаю, о чём будет моя статья.
 Через минуту автомобиль мчался по проспектам Москвы.

 Друзья вошли в ресторан. Красные кожаные диваны, белые мраморные столики, сверкающий дорогими напитками бар-всё обещало чудный вечер.

     - Дима, ты не поверишь, я видел человека, больше не принадлежащего этому миру,- он ассистировал профессору Гиляревскому при вскрытии тела Есенина.
     - Не понял. Это сколько ему должно быть сейчас лет?
     - А сколько тому старику, которого мы видели на кладбище?- на вопрос вопросом ответил Андрей.
 Димка замолчал.
     - Андрюха, ты мне с утра показался странным. Ты столкнулся с чем-то необычным и не знаешь с чего начать?
 Андрей отвёл взгляд, делая вид, будто рассматривает интерьер ресторана, как смотрит человек, погруженный в глубокое размышление.
 Выпытывать тайны у не разговорчивого журналиста - та ещё работа. Он знал, что профессия Андрею хоть немного компенсирует полное отсутствие личной жизни.
     - В этом поезде было кое-что такое, что постичь я был не в силах. Когда человек перестаёт слышать стук колёс, он становится пассажиром. Но оказывается самое сложное - это ехать в поезде и не быть его пассажиром.
     - Ребята, давайте выпьем,- разрядила обстановку Ирина.
     - Если ты опубликуешь эту информацию, тебя просто уволят. А о поезде-призраке даже не заикайся, иначе тебя сочтут за душевно больного.
Андрей смотрел на Димку, как на человека из другого мира, случайно попавшего сюда из-за Ирины и поглощавшего отбивную.
     - А как же профессиональная этика?
     - Я понимаю, что произошла некоторая переоценка ситуации, но до сих пор, насколько мне известно, служба госбезопасности не раскрыла архивы. И генеральная прокуратура не дала добро на эксгумацию останков поэта по запросу родственников,- заключил Димка.
    
 - Я не верю в то, что Есенин мог самоудалиться из мира, являясь самородным кладом бытия. Власть во всеоружии насильственно выбраковывает гениев, потом принимается за искоренение всяческого превосходства одной особи над  другой, интеллектуального в особенности, снижая творческий потенциал нации. Можете мне не верить, считать, что я всё придумал для своей новой публикации,- выпалил Андрей.  - Я читал мемуары друга Есенина Анатолия Мариенгофа.  Злые языки утверждали, что эти два поэта были любовниками. В стихотворении “Прощание с Мариенгофом”  Есенин называет его “Возлюбленный мой”.  Но, мне кажется, они просто дружили, хотя и жили вместе, пока Мариенгоф не встретил актрису Анну Никритину. От этого брака родился сын Кирилл. Есенин должен был стать ему крёстным отцом.  В начале 1940 года Мариегоф и Никритина, вернувшись с ночной прогулки по  Невскому, обнаружили своего сына повешенным. Ему было шестнадцать лет. Причины самоубийства не установлены. Я думаю - юноша узнал что-то такое, с чем дальше не смог жить.
     
- Я, скорее всего, повёл бы себя точно так же, как и ты: не поверил бы, если бы меня попытались убедить, что всё это не плод моего воспалённого воображения,- успокоил друга Димка.
Ирина заскучала, но даже не попыталась вмешаться в разговор друзей.
     - Ир, мы тебе не надоели своими разговорами?- спросил Андрей.
     - Нет, нет ребята, мне с вами интересно.
Живая музыка приглашала на танцпол, но молодые люди за столиком продолжали увлечённо беседовать.
     - Каждый день поезд-призрак разрывает пространство. И какая-то невидимая сила толкает тебя внутрь вагона навстречу истории. Видимо кривизна пространства позволяет прошлому и настоящему существовать одновременно. Тут никуда не деться от дуальности мира. Я понял одно: информация никогда не исчезает, но сохраняется в пространстве, как кривизна. Это присутствие официальная наука называет квантово энергетическим полем,- продолжил Андрей, пригубив бокал с вином.
     - Я где-то читал, что кривизна пространства создаёт голограмму, которая не что иное, как отпечаток информации,- подтвердил Дима.
     - Димка, мы совершенно ничего не знаем о пространстве и времени. Необходимо очистить физику от старых одежд.
     - Что ты чувствовал, находясь в поезде-призраке?
     - Страха не было. Не покидало ощущение дискомфорта. И мой визави словно видел меня насквозь.
 Друзья на время замолчали, словно осмысливая, что было произнесено вслух.

 Как-то ночью, когда Андрея мучила бессонница, он лениво переключал каналы, и вдруг его палец словно онемел, замер на кнопке пульта: на экране журналист задавал вопросы мужчине в железнодорожной форме.
     - Расскажите нашим зрителям, что произошло сегодня на этом участке пути?
     - Я, как всегда, производил обход путей и стрелок. Как вдруг, словно из тумана появился паровоз, самый настоящий, на которых ездили в революцию и в войну. Видение длилось несколько секунд, меня обдало паром, и я почувствовал запах дыма. Окна вагонов плохо просматривались, но в одном из них я заметил огонёк керосиновой лампы. Паровоз с пятью вагонами так же исчез, как и появился. Он словно вошёл в плотный туман.
 Далее журналист задавал встречные вопросы, но Андрей их уже не слышал.
 Его не покидала мысль, что душа поэта не отреклась от жизни, делая тело послушным инструментом подвига. В квартире было тихо, так тихо, что слышно, как за стеной у соседей работает телевизор и шумит вода в трубах. Как же ему становилось невыносимо при мысли, что завтра он проснётся и вернётся в свой мир, так и не разгадав тайну гостиницы «Англетер». “Иногда мне кажется, что нами действительно кто-то управляет…”
 Несмотря на образцовый атеизм, обрушившийся на Андрея волею социума, не покидала мысль о сверхестественном, посредством образов и философских категорий. Ко всему этому прирастала вереница психологических нулей, гарантируя непричастность к излишествам ума или опасных дарований.
 Поистине можно было сойти с ума в дебрях последних событий, связанных с поездом-призраком, включая необратимый процесс душевного вывиха.
 
Он остановился у памятника Пушкину, не зная, что делать. Всё тонуло в густом тумане, и ему показалось, что он видит траурную процессию. Люди несли открытый гроб вокруг памятника. Нервно глотая воздух, он ждал, что видение расползётся и растает. Кошмарное видение, в котором плавали странные фигуры, обернулось явью.
“Неужели время обладает какой-то непостижимой сутью, которая больше, чем материя, и меньше, чем нечто”.
 Предметы не меняются, но что-то исчезает. На самом деле это “что-то” необратимо уходит, и ты перестаёшь медленно падать в никуда.
 Только теперь он ощутил озноб. Фланелевая футболка неприятно прилипала к телу.   
 
Растерянный и подавленный, Андрей двинулся вслед исчезнувшему видению по размытой туманом улице. Сквозь туманное марево он неуверенно брёл домой.
 То не было выключением памяти, а просто всё внимание его сосредоточилось на чём-то вне собственного тела. Всё постороннее отсеивалось по пути в сознание, кроме достоверных признаков происходящего.
 Подсмотренные картинки становились как бы окнами в прошлое, куда безотрывно день и ночь были обращены мысленные взоры Андрея.
 Он плохо провёл ночь, спал урывками. Причина была в одолевавших его кошмарах. В них, порождённая тёмной стороной подсознания, вставала картина случившегося в тот роковой момент, когда он сел в поезд-призрак.

Поезд-призрак уходил из реальности, становясь частицей того мира, что был оставлен им позади.