Дорога в рай

Здравствуйте, отец. Да, наконец-то созрел откровенно поговорить. Открыть душу… Вы уже знаете: на завтра назначили…

Тут, наверное, все тянут до последнего? Только, когда все инстанции пройдены и все апелляции отклонены, тогда уже решают, что неплохо бы исповедаться. А пока есть надежда, о грехах рассказывать не спешат.

Вы случайно не в курсе, как оно всё происходит… ну, на стуле этом?.. Говорят, что током в башку - и сразу смерть… У охраны лучше спросить? Да они меня ненавидят, живьем бы кожу сняли, дай волю. Сами знаете, из-за чего. Они, вон, болтали, что там обделываются, во время казни… Так я теперь думаю, может, мне отказаться от последней жратвы?.. Да, понимаю, глупо – мне ведь уже пох… в смысле, всё равно будет. Но ведь узнают наши, разговоры пойдут – что тут, в тюрьме, что на воле. Нет уж, я хочу уйти достойно, как настоящий мужик, чтоб уважали и потом.

Ладно, с этим дерьмом потом разберемся… Про грехи теперь. А с чего начать-то? Когда последний раз на исповеди был?... Уу, давненько… да, точно, ещё школьником, я тогда, помню, признавался, что подглядываю за сестрой приятеля и дрочу… М-да, с тех пор много всего накопилось… Но оттуда, пожалуй, и начну. Чтоб не сбиваться потом…

Меня тогда уже прозвали «мясником». Мясник Майки… Нееет, это вовсе не то, что Вы подумали! Имя мне дали Микеле – в честь деда. А он был мясником… да нет же опять, не в этом смысле! Натурально – мясную лавку держал, туши разделывал, всё такое. Я ему помогал, на карманные расходы зарабатывал. И знаете, мне, вообще-то нравилось, я даже сырую кровь пил…

А вот отец – да, именно то, что Вы думаете. Но его застрелили, когда я ещё под стол пешком ходил, так что его «дурное влияние» исключается. Я бы, может, так в лавке и остался, тем более, дед во мне наследника видел… Если бы не Тихоня Санни. Да-да, Вы правильно поняли – Санте Джелла. И в газетах про него читали, и в новостях смотрели?.. Конечно, известный человек. Его и тогда уже многие знали, даром что «тихоня». Крутой мужик, что и говорить, сейчас таких не делают… Для нас он был героем. Я, все мои приятели… да все ребята знакомые – спали и видели, чтоб к нему в команду попасть. Но я один таким счастливчиком оказался, что уже лет с шестнадцати стал на него работать. Конечно, сперва по мелочи… Как? Ну, он о семье нашей заботился – я ж говорил про отца. И мои просьбы пристроить к делу в конце концов его доконали. Измором взял, верно.

Вскоре Санте боссом стал. Самым молодым в «семье». Ну, и я поднялся вместе с ним. Работал я всегда хорошо, он был доволен… Что значит – работал? Ну… тут я Вам всего не могу рассказать. Знаю, да – это между мной, Вами и Богом, у Вас свой «закон молчания». Но… Бог – Он ведь и так всё видит, всё знает, а Вам лишние детали ни к чему, спокойнее спать будете. Признаюсь только, что эти трупы, за которые меня приговорили, далеко не единственные. Но Вы же и так об этом догадывались?.. Не хочу ли покаяться? Хм… по-разному бывало. Некоторых – да, жалко было. Вот их смерть мне на душу давит, у них бы на том свете прощения просил, если позволят… А других – ещё раз бы кончил, и не вздохнул…

Устраивала ли меня такая жизнь? Да. Санте, все ребята наши – это была моя семья… Не качайте головой, Вы же не знаете… Семья – это не только те, с кем под одной крышей живешь. Ну, или деньги делаешь… Семья – это с кем вместе смеешься над тупыми шутками, шкурой рискуешь, ходишь по бабам. С кем делишь кровь и страх. Это – как под венец, на всю жизнь. Это верность, уважение – настоящие, а не как в какой-нибудь шайке безродных ублюдков… Не верите? Ну и ладно, Вы другой просто…

Но если начистоту, кое-какой изъян в моей верности имелся. Марианна Джелла, жена Санте – я любил её. Без ума от неё был. Хоть никогда этого не показывал. Потому и не женился. А ведь женщин у меня много было, разных. Но никого, похожего на неё…Пусть уж там, наверху, и это на мой счет запишут: я желал жену своего босса… Ну и что, что намного старше? Она красавица была, такая хрупкая, нежная, и даже после четвертых родов выглядела юной, как девочка…

Да, вот тут мы подошли к самому сердцу моей исповеди. У Санте и Марианны три дочки было, а четвертым, наконец, родился сын. Доминик. Донни…

Он вырос у меня на глазах… Единственный сын, долгожданный парень после трёх девчонок… Баловали его, конечно. Позволяли много такого, за что даже сестер его ругали.

Нет, испорченным ребенком он не был. Учился хорошо, читать очень любил – дома я его постоянно с книжкой видел. И не капризничал, и с сестрами ладил… Но это дома. В школе он другой совсем делался, как подменяли. Друзей у него там не было. Только те, что в рот ему смотрели и приказы выполняли… А командовать Донни с малолетства привык, даже подбородок при этом вздергивал – точь-в-точь как Санте… И враги были, разумеется… Дааа, у него уже тогда талант был – врагов наживать. Чуть слово поперек или взгляд косой – бил первым. Бывало, что побеждал. Но и самого били часто. Он ведь не особенно сильным был, в мать пошел – невысокий, тонкий… Ну, Вы видели… Но самолюбия и упрямства – ужас!

Думаете, он такой агрессивный был, да? Мол, весь в отца, яблочко от яблони… Я тоже поначалу так думал…

Родители, конечно, знали – Донни часто из школы в синяках и ссадинах возвращался, в одежде порванной. Но Санте его только по плечу хлопал. Поощрял. Несмотря на переживания Марианны… А потом ещё рассказывал об этом с гордостью, дескать, сын мужчиной растет, не слабаком каким-нибудь… Да и я бы, наверное, гордился на его месте… Но знаете: мне случалось иногда забирать Донни из школы, и вот что я подметил – он вовсе не любит драться. Зачем же он это делал? Ну, не знаю… как бы по обязательству, что ли… Может, ради отцовского одобрения. А может, из-за того, что все вокруг видели в нем сына «того самого Санте Джелла» и ожидали крутых поступков. Потому что книжки, хорошие оценки – это, вроде как, признаки слабости... Так или иначе, Донни оправдывал ожидания… А потом садился ко мне в машину – измученный, точно тяжести таскал, и всю дорогу молча вжимался в заднее сиденье… Мне в такие моменты хотелось обнять его, взъерошить  волосы, сказать, что он не должен никому ничего доказывать. Возможно, именно это ему нужно было от отца. Но я – не отец, от меня бы он не принял…

Донни заканчивал школу, когда погибла Марианна… Дорожная авария. Она возвращалась из магазина, и в неё врезался обкуренный латинос… Пришлось буквально вырезать из машины… мёртвую уже, да… Что полиция? Ничего, они и не искали толком этого ****ого ублюдка… Простите, что ругаюсь… Откуда я знаю, что он был обкуренным латиносом? Отец, Вы не забыли, с кем говорите? Ну вот… Я благодарен Санте за то, что он мне это поручил… Прошу, отец, не надо! Говорю же, я любил её… Стало ли мне легче после того, как я нашел этого вы****ка? Да, ещё как стало!!!

Простите, что грязно ругаюсь. Не сдержался от волнения. Вот это тоже можно на мой счет записать – грех сквернословия…

Так я про Донни… После школы Санте услал его учиться – специально подальше от дома. Это он для Марианны сделал. Я слышал иногда, как Санте и она ругались по поводу сына, Марианна не хотела, чтобы Донни пошёл по стопам отца. Да и сам босс… Вообще-то, ему нравилось, что сын у него с головой, говорил, что если выучится, может стать большим человеком.

- Вот увидишь, Майки, он ещё даст нам сто очков вперёд! – убежденно твердил Санте. И, знаете что – я ему верил. Ведь правда, мальчик серьёзный, целеустремленный, вполне может добиться уважения и вне нашего дела.

А сам Донни, по-моему, был рад отъезду. Не знаю… Думаю, ему хотелось поскорее свалить отсюда, от всего этого. Сбежать туда, где он сможет побыть обычным парнишкой, а не сыном «того самого Санте Джелла».

Донни хорошо учился. Босс, естественно, приглядывал за сыном. И не уставал хвастаться его успехами. Да и проблем особых Донни не доставлял: с деньгами аккуратно обходился, зря не спускал… Нет, клубы, девочки – это само собой, но в меру. Наркота… ну, бывало по мелочи, но ничего серьезного. Вот, разве что, девчонки… То ли он и тут пытался за отцом угнаться, то ли, в самом деле, натура такая – но кое-какие истории у нас бурно обсуждались. Одна из его подружек, вроде, пыталась покончить с собой, когда Донни её бросил. Другая залетела – Санте пришлось самому это улаживать. Хотя, вообще-то говоря, пигалица сама виновата, думать надо не ****ой… Извините…

Ладно, эти все делишки Санте только развлекали. А вот вскоре настоящие проблемы начались. Да, здесь… в бизнесе…

Сэм Талиа – слышали о таком? Конечно, слышали, тоже человек известный. У них с Санте были кое-какие пограничные интересы, но до поры до времени дела улаживались мирно… ну, относительно мирно – на улицы ничего не попадало, и, тем паче, в выпуски новостей… Но это пока старик Сэм в силах был. А как его скрутил рак чего-то там… Нет, командовать-то он продолжал и из больницы, и в его семье без его слова ничего не делалось, но на улицах стал заправлять племянник Сэма – Жеребец Джимми Марсалло. Понял, что босс на ладан дышит, и не собирался упускать шанс сесть на его место. Да нет, всё правильно, о таком надо заранее думать, а то потом передерутся все, бизнес начнет разваливаться… Так что, ничего плохого в том, что Джимми метил в боссы, на самом деле не было. И в том, что он хотел проявить себя, тоже… Беда в другом: Жеребец все проблемы привык с наскока решать и говниться по любому мелочному поводу.

Вот и началось из-за ерунды… Так случилось, что этот Джимми, кое с кем из своих, решил посидеть в одном кафе на нашей территории. И туда двое наших ребят пришли, из молодых… В общем, Жеребцу показалось, что к нему не проявили должного уважения, и он переломал ноги одному из них… Ну да, ерунда. А что такого-то? Бывает… И не такая уж проблема, решается в рабочем порядке… Капитан, в чьей команде парень работал, пришел к Санте. А тот, как водится, предъявил Джимми: так, мол, и так, парень в больнице, нужно и лечение оплатить, и семья его в это время что-то есть должна, и у капо сейчас в команде на одного человека меньше… Короче, кафе наше и парень наш – давай раскошеливайся на компенсацию. И ведь всё по справедливости…

Но я же говорил про Джимми… Какой он там Жеребец! Козлина, ****ь… упёрся рогами… Простите… Но Санте, конечно, отступать не собирался. Да и нельзя было всю эту хрень на тормозах спустить, это же вопрос авторитета. Вот босс и пошел прямиком к старине Сэму. Конечно, тому с его раком не до мелких разборок, но рулил-то в своей семье пока что он. И понимал, что к чему, и правила соблюдал. Поэтому просто приказал племяннику заплатить.

Думаете, кончилось на этом? Ну, будь на месте Джимми кто нормальный, так оно бы и кончилось. Этот же ****об… простите… трепло, в общем, начал всем болтать, что Санте «ест один» - в смысле, не хочет делиться, гребет всё под себя, и что прежние договоренности по общим делам давно пора пересмотреть. Санте, понятно, развернул его. Какие могут быть уступки и пересмотры на пустом месте?! И тогда пошли склоки уже «на местах». Тянулась эта бодяга не один месяц, но уладить можно было… пока во время очередных разборок люди Джимми не застрелили одного из наших капитанов…

Дальше Вы слышали? Разумеется, газетчики, телевизионщики… «Мафиозная война», да… Хотя, мертвецов-то немногим больше, чем в «мирное» время. С той лишь разницей, что обычно их хорошенько прячут, чтоб ни следа, ни волоска. А на «войне» всё напоказ делается. Стрельба, кровь – это демонстрация силы…

Санте уже не впервой было доказывать, что у него яйца на месте. Да и я в своё время… Словом, счет шел прилично в нашу пользу. И Сэм Талиа, который по такому случаю даже из больницы выполз, запросил переговоров. Мы, конечно, могли их вообще голяком оставить и загнать по крысиным норам… Но босс правильно решил, что загнанный да подраненный зверь поопаснее будет здорового и сытого, а чтоб добить – придется повозиться, много народу можем потерять, и времени. Это плохо для бизнеса.

Собрались, значит, на нейтральной территории… Сэм посокрушался, дескать, молодежь пошла нетерпеливая, чуть что – за оружие хватаются, да ещё о делах его неверно информировали… тут он на племянничка зыркнул, и тот помалкивал, прям, весь такой послушный… Мне показалось, хорошо прошло. И отступного нам неплохо пообещали…

Но вот Санте с переговоров хмурый ехал. Молчал, обдумывал… «Значит, что-то не так», - понял я. И точно: когда уже с нашими в ресторане собрались выпить за удачное разрешение дела, босс меня по-тихому в сторонку отозвал.

- Я Сэмми давно знаю. И сидели даже когда-то вместе…

Я кивнул: понимаю, мол, что старика он насквозь видит.

 - Что-то я не припомню, чтобы он так легко поражение признавал. И не торговался даже…

Я снова кивнул: мне это тоже подозрительным показалось. Сэм Талия же из-за рваного доллара удавит.

- А Джимми ему – родная кровь, будь он хоть сто раз не прав.

И снова в точку. Даже если Жеребец ему врал, даже если войну начал без ведома старика – что сомнительно… Сэм одной ногой в могиле и понимает это. И теперь вся его забота – о том, кто останется…

- Мы что-нибудь предпримем?

- Пока нет смысла, Майки. Получится, что мы уговор нарушаем…Выждем. Пусть они сделают первый ход. Но держи глаза открытыми.

Я держал… Но смог только увидеть, как Сэм и Джимми сделали свой чертов ход. Я видел и знал… но этого оказалось слишком мало…

Это снова была авария. На шоссе за городом… Сказали, что Порезаный Джеки, который был за рулем, в тот день напился, и от него за милю разило. Сказали, что гнал, как сумасшедший, не вписался в поворот… Но я знал правду. И наши все знали. Но толку-то?..

Думаете, такие, как я, только о деньгах и власти заботятся?.. Думайте, что хотите… Санте Джелла. Тихоня Санни. Мой идол, мой босс, мой друг… Мне было больно в тот день. Не так, как после гибели Марианны. А будто от меня самого кусок отрезали, важный кусок… и я теперь беспомощный калека…

А ведь я его ждал. Хотел увидеть, каким он стал за эти несколько лет. Уезжал-то совсем мальчишкой…

- Привет, Донни-бой! Я и не узнал тебя сразу. Смотри-ка, уже взрослый мужик!

Я эти слова для него заранее приготовил. Но получилась ерунда – он почти не изменился. Всё такой же невысокий и тонкий… да, как и сейчас… И узкая кисть по-прежнему утопала в моей ладони при рукопожатии. Разве что, бриться ему теперь приходилось почаще. И ещё черты лица как-то… стали чётче, острее… Но это был всё тот же Донни-бой, наш золотой мальчик…

В их доме постоянно крутились ребята с женами. Подготовка к похоронам, поддержка… вон, сестры Донни всё время плакали…

Я однажды услышал, как женщины шептались: мол, это судьба – как Марианна в аварии погибла, так и Санте вслед за ней. Может, чтобы им было легче найти друг друга в раю... А почему нет? Ну, босс - не самый примерный католик, согласен. Но знаете, я слышал – ворота в рай открывает любовь. А Марианна и Санте… Короче, они теперь вместе в раю, и точка! Меня казнят завтра, мне хочется о хорошем думать… А Вы бы могли и поддержать…

Все, конечно, говорили о несчастном случае. Хоть капитаны наши, как и я, понимали – что к чему. И ещё многие из ребят догадывались… Но болтать о таких вещах вообще не принято, тем более, при посторонних. Да и я предупредил на всякий случай: кто слово лишнее скажет, язык вырву… и они все знали, что это не просто оборот речи такой…

Но в результате – я сам и оказался болтуном. Как получилось: жена Порезаного Джеки заходила… это парень, что тогда за рулем был, я Вам говорил, он погиб вместе с боссом… Так вот, Джеки совсем недавно отцом стал, и мальчик у него слабенький родился, болел всё время. А тут ещё это… Жена его, конечно, плакала, спрашивала, как ей теперь быть – ведь все обвиняют Джеки в этой аварии, но она-то не верит, что он виноват… Ну, всё в таком духе… Я, конечно, выразил соболезнования, как положено, сказал, что Джеки был хорошим парнем, нам всем его будет не хватать, что мы обязательно разберемся в этой истории. А о ней и малыше позаботятся, пусть не волнуется.

- Тебе сейчас нужно успокоиться, - так я сказал. – Не волноваться, а то сгоряча можно всякого наговорить, потом самой же неприятно будет.

Она правильно меня поняла – я по глазам увидел. Умная девочка… И я тут же распорядился, чтоб деньжат ей подкинули и для Джеки проводы организовали по высшему разряду…

А происходило это всё в доме Санте, и кое-чего из нашего разговора Донни ухватил. Подошел ко мне, спрашивает:

- Ты действительно собираешься им помогать?

- Да, - отвечаю. – Сам же видишь, им без помощи туго придется. И так принято…

Он подбородок вздернул, окинул меня презрительным взглядом… черт, ну, все прежние замашки на месте – и он их не только сохранил, но и отшлифовал.

- Из-за этого алкоголика мой отец мёртв! А тебе всё равно?! Или, может, ты ему благодарен? Теперь ты по праву займешь отцовское место, так?!

Ничего себе заявление, да?! Я аж растерялся сперва. Потому что первый порыв был – врезать ему. Но кругом народу полно… А потом опомнился: он же отца потерял, ему, надо думать, больнее, чем мне… Но всё равно – обидно. В результате, вытащил я его из дома на улицу, чтоб нас никто не подслушал, и выложил начистоту:

- У Джеки отец и мать спились, поэтому он спиртное на дух не переносил. Даже на собственной свадьбе не пил.

Теперь уже Донни растерялся. Мигом испарился весь его командирский пыл, смотрит на меня, моргает часто-часто… обыкновенный мальчишка…

- А как же тогда?.. Почему же?..

И тут я рассердился. В основном, на себя, конечно, ну и на него под горячую руку – а какого ху… то есть, нечего было провоцировать!

- Вас же чему-то в этих колледжах учат? Или ты только девок натягивать научился? Вот и подумай, прежде, чем тут из себя строить…

Называется, посоветовал! И он, ****ь, подумал… извините… И додумался – даже раньше, чем я вздохнуть успел.

- Его убили, да? То, что в новостях говорилось… Про папу и Сэма Талиа… Это он убил отца, да, Майки?

Себе, ****ь, язык надо было вырвать! Да поздно… На моих глазах он снова изменился: губы яростно сжались, глаза буквально остекленели от гнева…

- И что ты собираешься делать, Майки? Ты ведь так этого не оставишь?

Я и не собирался оставлять. Но как… вот над этим я пока не думал. Слишком сильный удар, прямо под дых… Мне требовалось время – восстановить дыхание, распрямиться… и придумать план ответной атаки. Время… А пока лучшим выходом было прикидываться идиотами, верящими в несчастный случай. Хотя, Сэм, скорее всего, усомнится в нашем идиотизме, но ему опять не до войны, ему хуже стало. А Джимми – тот всех, кроме себя, за дураков держит. На этом и можно сыграть…

Я объяснил всё это Донни. Ну, не совсем всё. Просто сказал, что нужно затаиться и выждать. Он не ответил сразу. Он обдумывал… Да знаю я это всё, сам был молодым! Трудно сидеть на жопе ровно и чего-то там ждать, хочется прям сразу пойти и прикончить ублюдков.

- Донни-бой, - я его обнял и старался говорить как можно мягче, - тебе сейчас нужно успокоиться, не пороть горячку…

- Жене Джеки ты то же самое говорил! – он передернул плечами, сбросив мою руку. – Я кто тебе – баба, что ли?!

Да уж, что выросло – то выросло. Тяжелый, однако, характер, и не изменится ни черта – это я тогда уже понял.

… И что, Вы думаете, он на похоронах выкинул? Когда Джимми прибыл… конечно, прибыл, это же нормальное соблюдение приличий… Так Донни от него демонстративно отвернулся и руки не подал. Как будто и не было моих слов насчет «не пороть горячку»! Вот ведь… Кто так дела делает?! Поступи я, как он, – и это было бы объявлением войны. Конечно, Джимми в нем видел всего лишь мальчишку, но зато был теперь в курсе, что мы всё поняли.

Донни… После похорон я собирался его найти, поговорить, как ему следует себя вести. Пожестче поговорить, раз он такой… Но в доме опять было полно народу, опять женщины плакали. Да и у парней настроение ни к черту… А во мне ведь уже, правда, преемника Санте все видели. Надо было соответствовать: тому – пару слов, чтоб ободрить, другому… Глянул потом вокруг – а Донни нету нигде. Пошел искать, опасался, как бы он не отправился Джимми убивать или других подобных глупостей не наделал…

Но нет – он дома был. Спрятался в ванной и плакал. Навзрыд, как дети плачут… А ведь с тех пор, как он в школу пошел, я его в слезах ни разу не видел. И уверен, никто не видел. Санте запрещал ему плакать, даже когда до крови били… Да-да, я говорил, что его баловали. Но это другое. Какой же отец позволит своему сыну вырасти слезливой девчонкой?! Вот Донни и сделал так, чтоб никто не видел… молодец. Потому я и не стал заходить, отложил серьезный разговор на потом… А зачем? Утешать? Ну, Вы скажете… Это ж унижение, недаром он от всех спрятался.

Но если уже совсем честно… Мне не хотелось ему тогда сочувствовать. Почему… хм… досада была – из-за того, что Марианну он так не оплакивал. Я это знаю…

После похорон я практически не вылезал из их дома, надо было некоторые вопросы решить… Нет, Санте очень предусмотрительный был, заранее подумал, на что его дети жить будут. Разговор о другом шел. Одна из сестренок Донни замуж, вроде как, собиралась. Не такая уж большая проблема, учитывая, что две другие были давно пристроены. Хотя, конечно, со свадьбой подождать решили… Ну, и по мелочи там обговаривали – к примеру, что с домом делать. Семейное гнездо, всё-таки, а птенцы-то разлетаются потихоньку… Если не продавать, то кто-то должен за ним смотреть, когда девочка уедет к мужу, а Донни – продолжать учебу…

А наш золотой мальчик, тем временем, зачесал назад волосы – наверное, чтобы выглядеть старше и солиднее. И напялил спортивные шмотки, какие наш молодняк любит носить… Вот не знаю, что мне не нравилось больше: то, что Донни не собирался никуда уезжать и об учебе даже не заговаривал, или то, что некоторые из молодых стали активно ошиваться возле него. К примеру, Марио – или Эм Си, как его ещё называли… Между прочим, тот самый парень, которому Джимми ноги переломал, и из-за которого, по сути, заваруха началась. Всё у него зажило и срослось – ходил нормально, даже бегал… у Донни на посылках…

Очень меня эта вся поебень беспокоила. Простите… Но руки не доходили разгрести – сразу столько дел навалилось… И Жеребец Джимми, конечно… самый геморрой.

- Что думаешь делать с нашими друзьями? – донимал меня Нико Романо. Советник наш, он ресторан держит… Хороший ресторан, я б Вам советовал, там живая музыка… ну, может, кто-то из Ваших родных… и для детей –  есть такие сладости… Да, увлекся воспоминаниями. Ведь еда – это не только брюхо набить, это ещё и обстановка. Вот если бы мне разрешили напоследок у Нико отобедать, с музыкой, в славной компании…

Да, продолжим. Нико чуть не каждый день заговаривал о Джимми. Когда намеками, когда напрямую. «Не решишь проблему – проблема решит тебя» - это его любимое присловье.

Правда, Нико вовсе не был сторонником «горячих» действий, навоевался уже. Он говорил, что в делах, прежде всего, надо порядок навести. А чтоб навести…

- Ты когда уже объявишь себя боссом? – вот, с этого вопроса Нико начинал беседу и этим же заканчивал. – А то разговоры пошли… Что мы тут обоссались от страха, и Жеребец нас вот-вот нагнёт… Не тяни, Майк, дороже выйдет.

Да я и сам понимал… Но какого-то хрена откладывал. Вот думал, ещё с этой мелочевкой надо разобраться, потом – вот с той… А на самом-то деле: засели у меня в голове те нехорошие слова, которыми Донни в меня швырнул перед похоронами. Что я, мол, ждал, когда место Санте займу… Может, ещё кто-то, кроме него, так думал. Но до тех мне не было дела – я не хотел, чтобы у Донни такие мысли были. А доказать ему обратное не мог… Не знал – как… Было бы проще, если б он уехал. И я всё хотел поговорить с ним начистоту – он же собирался продолжать учиться, так чего тут застрял? Но и разговор этот тоже почему-то откладывал…

Ну, и дооткладывался…

Мы ехали, ехали, и, наконец, приехали… *** знает, куда! Извините… эмоции. Это потому, что у любой истории есть переломный момент. Вот именно он сейчас и будет.

Ночные звонки… Выпрыгивать из постели и мчаться куда-то, к хренам собачьим, на ходу продирая глаза и ругаясь, - к такому я давно уже привык. Это часть нашей работы… нет, я ж не жалуюсь, всегда знал, на что подписался… А перед самой гибелью Санте вообще времечко говенное было – ни поспать, ни бабу трахнуть…

Так я о чем – нельзя сказать, что тот звонок посреди ночи меня обрадовал, но уж точно не удивил. Ну, думаю, что там опять стряслось? Или, как вариант, - кто напортачил? Оказалось – два в одном…

Донни звонил. Ровным таким голосом сообщил, что кое-что случилось… да, прям так и сказал: «Здесь кое-что случилось». Первая мысль у меня спросонья – хорошо хоть, не стал в подробностях излагать, что именно случилось… это по телефону-то… А потом как прошило: это же Донни, что у него могло такого случиться, о чем нельзя по телефону?!

- Донни, - говорю севшим голосом, - с тобой порядок?

- Да, - отвечает. Голос, правда, чуть дрогнул, но тут же выправился. – Во всяком случае, пока.

Ладно, думаю, уже хорошо, что это «кое-что» случилось не с ним. Но если «во всяком случае пока» - значит, случилось у него… Или с его участием…

- Можешь сюда приехать? – спрашиваю.

- Нет… лучше бы ты сюда…

- Тогда так: мы оба знаем это место? Как его можно найти, чтобы не называть адрес… ну, ты понял меня…

Он ответил довольно быстро. Такой сообразительный или заранее подумал? Или надоумил кто?..

- Папа хотел его продать ещё несколько лет назад, говорил, что там воняет крысиным дерьмом.

Старый склад стройматериалов.

- Жди, - я на ходу одевался, - сейчас буду!

… Донни меня встретил возле склада. Я его оглядел сразу же – нет, всё в порядке, цел-невредим. Но выражение лица… такое… застывшее, сосредоточенное… Знаете, оно бывает, когда пытаешься справиться с паникой… Ну, может, Вы и не знаете…

Значит, направляемся мы к складу, и он мне говорит:

- Мы не хотели принимать решение без тебя.

- Стоп! Кто это – «мы»? И что за решение?

- Сейчас всё увидишь, - отвечает он и открывает дверь…

Увидел… Святые угодники!!! Это был Большой Джо Джо, консильери семьи Талиа. Серьезно избитый, с кляпом во рту и привязанный к стулу… И что-то мне подсказывало, что вряд ли он пришел сюда по доброй воле…

Так… значит, наш золотой мальчик всё-таки решил действовать. И ведь как чувствовал, что надо за ним получше приглядывать! Но мне раньше казалось – это просто игры у него такие, ну, строит из себя крутого, подумаешь… Наиграется – и надоест. Вернется в свой колледж, к девчонкам… А он себе во какую игрушку нашел – советника Сэмми…

Джо Джо, кстати, в это время на меня уставился. Взгляд у него был… «Охренеть совсем, что за дерьмо творится!» - вот такой примерно взгляд. И я, наверное, ему тем же самым взглядом отвечал… Потому что в это время пытался сообразить, как Донни смог такое провернуть – Джо Джо был осторожным, как лисица. Но с другой стороны, он же привык иметь дело с кем-то вроде меня или Санте. А мальчишку мог и не просчитать… Не принял всерьез, как и Джимми. Как и я…

Однако, Донни сказал: «мы». Оно и понятно – мальчик приказы отдавал. А главный исполнитель…

Марио, который Эм Си… Скромненько так притулился за здоровенным металлическим контейнером. Я выволок его оттуда и перво-наперво хорошенько приложил мордой об стену.

- Ты, ****ь, в чём клялся?! Под кем ходишь, чьи приказы выполняешь?!

Швырнул его, скулящего, вниз, пинками гоняя по полу.

- Я тебе, говнюк, устрою! Так, что из инвалидного кресла всю оставшуюся жизнь не встанешь!

И устроил бы, верно говорю, я злой был в тот момент. Джимми его, считай, отшлепал, а у меня бы этот придурок сломанными ногами не отделался. Но тут Донни вмешался. Встал между мной и корчившимся на полу Марио и кричит на меня:

- Майки, нет! Я тут за всё отвечаю, со мной и говори!

Не наиграться ему никак. И орёт ведь на меня, а, каково?! Ну да, он же с пеленок от дяди Майки грубого слова не слышал, вот и был уверен, что я ему ничего не сделаю… И я не мог… Чтоб ему! Плюнул, решил, что потом с этим мудозвоном Марио разберусь. А пока надо было ситуацию разруливать.

- Кто ещё участвовал? Ну!!! Я ведь узнаю – им же хуже будет!

Марио молчал и на Донни таращился – ну, надо же, собачья преданность, без команды не тявкнет. Так бы он капо своему подчинялся… А Донни решил-таки признаться:

- Ди Лео и Дэнни Романо.

Ладно… Я принялся звонить Нико. Так и так пришлось бы с ним обсуждать, а тут, тем более, его младшенький отметился…

Пока ждали Нико, я выяснил, что привезли сюда Джо Джо ещё днём. Хорошо, значит, не наследили, раз Джимми до сих пор за нас не взялся.

- И что дальше будем делать? – Донни, похоже, немного успокоился. Конечно, с *** тут волноваться, когда другие за тебя проблемы решают!

- Что Я буду делать? Или что Ты будешь делать? – я, всё-таки, не терял надежды поставить его на место. – Ты советовался со мной, когда его сюда приволок?!

А он мне и выдал в ответ:

- Ты же не хотел ничего предпринимать. Вот мне и пришлось взять инициативу на себя. Кто-то должен заставить их заплатить…

Нет, это было бесполезно… Снова выходило, что я виноват. Не хотел мстить за босса, потому что давно метил на его место. Ну что – как он однажды во мне эту рану проковырял, так теперь и бьёт по ней.

- Ладно, Донни-бой, - я чувствовал себя чертовски уставшим. – Зачем он хоть тебе понадобился?

- Думал узнать, как они всё это сделали… с отцом…

- Узнал?

- Нет.

- Может, кляп надо было вынуть?

Он нервно хохотнул:

- Шутишь… Он всё какую-то чушь нес. Что я не представляю, во что ввязался, что лучше бы мне уехать, пока не поздно… Мне надоело, и я ему рот заткнул.

- Зря! Он правильные вещи говорил, тебе бы послушать. Дураки консильери не становятся. Дураки подыхают молодыми, - тут я выразительно глянул на забившегося в угол Марио.

Донни хмыкнул, а потом спрашивает, и я чувствую - опять он напрягся:

- Так что теперь будет? – представляете, до него ещё не дошло как следует, что игрушки кончились! Впрочем, что с мальчишки взять – я тоже в его годы о последствиях не думал. И сколько раз меня Санте в нагаженное носом тыкал…

А тут и Нико подоспел. Пошептались мы с ним, разные варианты обсудили… Он, конечно, поворчал: мол, весь бардак оттого, что до сих пор непонятки - кого, в конечном итоге, слушаться. Я ему в ответ, что за своим-то сыном мог бы и сам присмотреть… но насчет непоняток – да, согласился, что надо прекращать.

- Короче, решай, Майк. Прямо сейчас, - так он подытожил.

Что я мог решить… Хм… Ну, Джо Джо, положим, покойник. При любом раскладе. А дальше… Труп можно зарыть поглубже, и сделать вид, что ничего не произошло. И пускай себе Жеребец бесится. Или не прятать – война так война… А с Донни… Можно попытаться заставить его уехать, а если не захочет… И вот тут мысль буксовала. Понимаете, это раньше Донни был просто дерзким заносчивым мальчишкой. Но в ту ночь он фактически решил за всю семью. Втянул нас всех в свою игру. Я думал: что будет, если он не уедет? Он никого не слушает, и эти парни, которые вьются вокруг него… Получалось, Донни – угроза нам всем, нашему делу. И, значит, нужно с ним разобраться…

Возможно, это было бы правильным решением. Но я не мог о таком даже думать. То есть – вот прямо физически не мог: начинал задыхаться, и в глотку как будто кипяток заливали…

В общем, я сказал, чтоб Нико забрал Марио и подождал снаружи. А Донни велел остаться.

- Почему ты не уехал? – спросил я его. – Почему лезешь во все это? Ты же не любишь драться, не любишь насилия, ты боишься крови и боли. Ты домашний мальчик, Донни-бой, тебе нечего делать на улицах, это не твой мир. И отец твой другого хотел для тебя…

- Мой отец мёртв! – перебил он. – И его убийцы… Они же тут, неподалеку, я могу в любой день их случайно встретить. Но если уеду… думаешь, смерть отца перестанет меня мучить?! Ну да, я не смогу видеть этого Джимми или Сэма, но я же буду дышать с ними одним воздухом… и я не перестану быть сыном Санте Джелла…

Вздёрнутый подбородок, упрямо сжатые губы… И я решил.

- Хочешь быть, как твой отец?

Заморгал опять. Что, не ожидал такого поворота? А вот…

- Как думаешь, ты к этому готов? Сейчас проверим.

Ну, думаю, вот и до тебя, Джо Джо, очередь дошла. Вот и от тебя сегодня польза. Как говорят в этих фильмах – «ничего личного».

- Возьми! – я протянул Донни «пушку»… Да, конечно, при себе… А как Вы думаете, чтоб я посреди ночи куда-то гнал без «пушки»…

И он взял. И понял, что от него требуется. Спросил только:

- А что, если он тут не при чем? Вдруг, он даже не знал ничего?

М-да, золотой мальчик, ты ещё многого не понимаешь…

- Это советник семьи ничего не знал?! Ты, вон, у Нико спроси: есть ли что-то, чего он про наши дела не знает… Но это и неважно. Ты должен сделать эту работу, если хочешь быть в деле.

И он сделал… Ну что… я выяснил, что стрелять он ни *** не умеет. Спуск дернул, да ещё и глаза зажмурил. Беда просто… Пуля даже скальп Джо Джо не оцарапала – тот только глаза выкатил, мычит чего-то… должно быть, какие мы идиоты… Но мальчик всё-таки молодец, тут ведь важен не результат, а решимость.

Я отобрал у него «пушку» и доделал… ну, в смысле, разнес Джо Джо башку. Потом позвал Марио, заставил всё убрать, а потом отвезти труп куда-нибудь, где Талиа рулят, и там выкинуть на виду. Война так война, ладно уж…

Что Донни? Да ничего, нормально, вздрогнул только, когда я кончил Джо Джо… Слушайте, Вы что пытаетесь сказать? Ну да, надо думать, раньше он ни в кого не стрелял, и никого при нем не валили. Но он сам сделал выбор. И, между прочим, раньше ему и похищать никого не доводилось – а справился же…

И – да! Самое главное. После той ночи у нас, наконец, появился новый босс. Донни Джелла.

Зачем… Почему… Вот Вы тоже хотите знать…

Нико Романо наедине мне выговаривал: на хрена, мол, мы же не черные, у которых сопляки всем заправляют. Что в других семьях скажут, как бы нам уважения не лишиться…

Капитаны в открытую недовольны были: щенок, мол, командует матёрыми волками. Он же не босс – мальчик из колледжа.

И они все правы были. Донни только-только двадцать три исполнилось. Но даже и не в возрасте дело. Я же ещё младше был, когда в команду Санни вошел. И башку у меня тогда срывало нередко. Но всё-таки… Донни был и умнее, и самоуверенности выше крыши, и образование опять же… Чего же в нем не хватало? Хм… Я долго не мог понять, но это, скорее, почувствовать надо: вот я в его возрасте, или тот же придурок Марио – в нас была злость настоящая, азарт, желание зубами рвать от жизни своё… мы постоянно будто пьяные ходили – от запаха ещё не пролитой крови. А Донни… Он был… чистый, да. Знаете, у этой чистоты особый запах – для меня он похож на запах соснового леса во время дождя…

Зачем я сделал его боссом… Я тогда много причин называл. В том числе, и для себя самого. Например – из уважения к Санте. И чтобы запутать Джимми – такой тактический ход. И, наконец, чтобы сохранить жизнь самому Донни. Ведь если не сделать его боссом, придется, в конце концов, сделать его мертвым…

И ничего, что молодой – так я всем объяснял. Задатки у Донни все есть: молодняк его слушается, да и в ту ночь он повел себя правильно… не считая, конечно, самой этой выходки с похищением…  Сообразительный, иногда даже слишком, со временем всему научится. А пока – мы на что? Поможем, подскажем… И знаете, я всех убедил. Хотя, Нико, по-моему, решил, что по-настоящему командовать буду всё-таки я, а Донни – для прикрытия, чтобы не только Джимми, но и федералы в недоумении репу чесали…

Но главной причины я никому не сказал. Потому что сам её тогда не очень понимал. А сейчас вот могу признаться: я хотел, чтобы Донни остался. Со мной. При мне. Ну, рядом чтоб был… Я же тогда потерял двух самых близких для меня людей – Марианну и Санте. Как будто осиротел… А Донни – их кровь. Уж не знаю, кого я хотел видеть в нем больше: Санте или Марианну, или их вместе, одновременно… Да, отец, похоже на бред какого-то извращенца. Нет? Считаете, это просто одиночество? Ну, может…

Ну, и когда опять понеслось, мы, конечно, уже были готовы. Тут, всё-таки, много значит, кто первый ударил. А Джо Джо, тем более, был значительной фигурой. Можно сказать, мы здорово их тряхнули, показали, что кулаки у нас по-прежнему в деле. Но с другой стороны… Джо Джо был единственным, кроме Сэма, разумеется, кто имел хоть какое-то влияние на Джимми, мог урезонить его. А после его смерти Сэм окончательно слёг, и Жеребец пустился во все тяжкие, ему плевать вообще стало – чего и сколько он потеряет, лишь бы нас положить…

Так что, получается, очки мы заработали чисто символические, по престижу. Зато деньги теряли каждый день. И неудобства терпели – как же, ночевать «на матрасах» в какой-то дыре, ни выпить, ни с девочками расслабиться… Я, как и многие наши, за свою жизнь нахлебался этих долбанных приключений вволю, так, что уже тошнило. А вот молодёжи нравилось. Глаза, прям, горели от возбуждения – как за рулеткой в казино… как будто им это секс заменяло… Конечно, для них открылись возможности показать себя во всей красе, продвинуться…

Вот оно, главное ****ство этой игры: каждый погибший – это, прежде всего, освободившееся место в команде. А претендентов-то до хера… И вот так потом, вздыхая на похоронах, типа – какой хороший парень был наш Ники… ну, или Тони… как нам всем будет его не хватать – многие на самом деле думают: он ведь наваривал неплохие деньги, вот бы теперь заполучить его место… Я это знаю. Я сам так думал когда-то. Может, в словах Донни, которые меня задели… может, потому и задели, что в них было немного правды… Нет, чтоб меня, я не хочу сказать, что ждал смерти Санте! Но иногда… да, иногда… я подумывал: а что бы я сделал, если бы сам был боссом… Но я не хотел… не хотел…

Но вернёмся к Донни, да… Надо отдать ему должное, наш новый босс не горячился и не был сторонником зряшной пальбы. И крови лишней не требовал… Бизнес он тоже держал вполне прилично – и считать умел, и в детали вникать по надобности. Тут я на него нарадоваться не мог…

Нет, всё неплохо складывалось. Единственное: когда доходило до отношений с людьми… Донни был слишком… прямолинейным, что ли. Не умел скрывать свои намерения, не просекал ситуацию. Точнее, ему терпения на это не хватало – вот, подавай всё и сразу. Молодой, ладно… Но если бы он хоть половину слушал из того, что ему советовали! Нет – пёр напролом, как бульдозер. Вдолбил себе в голову, что должен выглядеть охуен… то есть, очень сильным и уверенным… сыном своего отца… Не прошло у него это с детства, вот так.

Проблемы он, конечно, создавал - характер Донни. Но я ж понимал, с кем имею, больше того – мне временами даже нравилось, что мальчишка такой колючий. Вот, думал, устаканится эта хрень с Талиа, и буду потихоньку подбирать к нему ключики. Если кто и может стать ему другом, то только я…

Но это как бы мечты были, а на тот момент требовалось действовать, да желательно, чтоб без промахов. Хоть сила и была однозначно на нашей стороне, и моими стараниями у Джимми вообще капитанов не осталось… Да, ну Вы же помните, какой шум тогда в прессе поднялся: мол, убийства среди бела дня, детей из дома страшно выпускать… и когда уже власти порядок наведут…

Вот поэтому в других семьях скоро зашевелились. Конечно, Донни и раньше кое-кто поддерживал, дескать, за отца отомстить – святое… но я так думаю, это не по доброте душевной, а просто рыбку в мутной воде половить хотелось, урвать кусок на чужой драке… Но потом – серьезные люди потянулись, опасаясь, что власти проснутся и всех нас за жопу возьмут. Донни убеждали договориться – если не с Жеребцом, то хотя бы с Сэмом, заверяли, что Талиа согласны отдать значительную часть бизнеса, или даже вовсе свернуться здесь. А Донни… Твердил одно, как заведенный: «Мне нужен Джимми Марсалло. Я хочу, чтобы он умер». И не иначе… И никакого почтения к людям, которые знают дело не в пример лучше его, щенка.

Я в такие моменты злился на него по-страшному, но только и мог, что зубами скрипеть. Ни замечание сделать, ни одернуть – на людях нельзя. Он ведь босс теперь, а не Донни-бой, и любое слово поперёк расценивается как вызов… А наедине, конечно, пытался растолковать – что почём.

- Ведешь себя, как капризный ребенок. Мог бы, по крайней мере, сказать, что обдумаешь их предложения. Поддержкой таких людей не бросаются – потом боком выйдет.

Он дулся, понятно, на «капризного ребенка», отвечал:

- Почему я вообще должен им доверять? Вот они устроят встречу с Талиа, а там – как в «Крёстном отце», нас всех того…

Ну, смешно просто!

- Донни, - говорю, - это кино. Конечно, бывает… Но вообще-то, обычная практика – когда третья сторона обеспечивает переговоры. За свою выгоду, разумеется. У вас там, в колледжах, учат, наверное, как это работает…

Он нехотя соглашался, но потом опять начинал:

- То есть, они хотят поживиться на том, что моего отца убили? И я, если приму предложение Талиа, - получается, выкуп возьму за папину смерть?

Он меня в угол загонял такими вопросами. Пакостно это всё звучало, понимаете… Да ещё он слова так умел подобрать, что я каждый раз себя паршиво чувствовал, словно виноват в чем-то… Что, думаете, он прав был? Ну… оно не совсем так, я всё для него делал… и, вообще-то, бизнес есть бизнес, если он выбрал эту дорогу, то и нечего сопли распускать… Конечно, я так ему не говорил, хотя, наверное, надо было. Но он любил отца, и я щадил его ради этой любви. И продолжал уламывать, будто девчонку с невинностью расстаться:

- Да не в наживе даже дело! Война никому не нужна. Шуму много, толку мало… А к тебе они обратились потому, что считают более… разумным, адекватным. Уважают тебя.

Ему это приятно было слышать… Хотя и враньё. А правда была в том, что это меня считали более разумным, серьезные люди, как и Нико, подозревали, что это я – главный. Да и Талиа уже выдохлись, никому не захочется иметь дело с неудачниками. Но если Донни продолжит артачиться, кто знает… Может, тогда Джимми покажется более сговорчивым. И в этом случае нам – пиз… ну, тяжело придется. Это ведь только в кино тот парень одним махом со всеми врагами разобрался. А в действительности – у нас ни средств, ни людей, ни связей не хватит. Мы, вон, даже до Жеребца сколько времени добраться не могли – никак не отследить, где, сука, отсиживается… Вот, я тогда должен был всё это Донни объяснить… А вместо этого другое говорил, то, что его самолюбие тешило. Хотел, как лучше – чтобы он чувствовал себя боссом... Но это всё равно не помогло – ни тогда, ни потом…

- Так в чём проблема? – гнул он своё. - Пусть помогут мне достать Джимми – и война прекратится.

Я ему:

- Слушай, что мешает сейчас договориться, взять всё, что дают, а потом завалить Джимми? По-тихому.

А он мне:

- Значит, так дела делаются, Майки?

- Да.

- Как Сэм и Джимми? Как они поступили с отцом? Я так не буду!

И дальше – как лбом об стену… Он не хотел «по-тихому». Мне думается, он опять старался что-то доказать. Ну, например, что он настоящий мужик и может разобраться с убийцей отца. Для этого нужна была громкая месть, чтобы все признали в нем сына «того самого Санте Джелла». Я понимал его. И что для дела это плохо – тоже понимал. Но… не знаю, как сказать… он оставался чистым, и таким он мне нравился… В нём было и от Санте, и от Марианны. И, в то же время, совсем другой…

Представляете, он в конце концов добился своего. Дожал-таки наших уважаемых, и ему «отдали» Джимми. То есть, сообщили, где и когда у Жеребца назначена встреча с партнерами-колумбийцами.

Ну, обговорили… Стоянка грузовиков в районе порта. Конторка там есть… они всегда под Талиа были, их земля… И ночью Джимми там с колумбийцами встречается… перешел, стало быть, на ночной график, потому что от нас прячется…

В общем, приехать туда и завалить Джимми – чего проще? Особенно мне, я ведь когда-то у Санте именно на таких поручениях уважение заработал, спецом был, каких поискать… Что? Думаете, впустую хвастаюсь? А… типа, гордиться нечем… Ну, как сказать. Я просто хорошо делал своё дело. И не думаю, что я чем-то хуже того парня, который завтра ток по мне прогонит… Считаете, что и ему нечем гордиться? Понятно. Уважаю Ваши взгляды, отец. Хоть и ерунда полная… Извините…

Даа… И тут Донни решил сам поучаствовать. Я быстренько прикинул в уме: если он будет в деле, то – непременно главным. А уж если Донни будет командовать… тут малейшей осечки допустить нельзя, не для него эта работа. С ним – облажаемся, как пить дать.

- Тебе нельзя, - говорю. – Ты босс.

- Это моё дело, - отвечает.

- Послушай, я всё понимаю. Это личное… Но твой отец, с тех пор, как боссом стал, сам на кровь не подписывался.

Это чистая правда, кстати. Санте ведь даже за Марианну расплатиться мне поручил. И это не трусость никакая, просто босс - он и так главная мишень, и для федералов, и для всех. А без него и организация может развалиться, я сколько таких примеров знаю… Босс должен думать не только о мести, но и о тех, кто на него работает, об общем деле… А теперь попробуйте объяснить всё это двадцатитрехлетнему парню, которому гонор мозги заменяет! Воот… я попытался, но даже близко не получилось. Желание Донни лично прикончить Жеребца и таким образом отрастить себе железные яйца было непрошибаемо. Ладно, думаю, сам так сам,  в конце концов, получилось же у него Джо Джо выкрасть. И Джимми ему сдали – настоял на своём. Может, и сейчас повезёт. А я проконтролирую… по мере сил…

Дальше я продумал и предложил план, благо, место это знал отлично. Обсудили. Согласны были и Нико, и Донни. Вот и нормально бы всё… Но появилась такая, знаете, червоточина, чувство у меня такое – нехорошее… Хотя, нет, Вы точно не знаете, у Вас не та жизнь… Так вот, чувство. Крысиный запах. Это значит – сдали нас. Не знаю, кто, как, когда… это не от ума идет, это уже звериное, наверное. Вот как кошки или, там, собаки землетрясение чуют. А люди – нет, потому что у людей чувство опасности притупилось. Но у меня, должно быть, вернулось, с таким-то опытом…

Ну, и потом я тоже всякую ***ню из «Крёстного отца» припоминать начал.

- Донни, - говорю, - что, если это не Джимми, а нам ловушку подстроили?

Он меня в ответ – мол, с чего взял. А я не знаю, как объяснить. Про чувство сказал, про «Крёстного отца»… Донни хмыкнул только, говорит: «Не думал, что ты такой параноик!» А потом состроил снисходительную рожу и давай мне втолковывать, что он, дескать, внимательно следил за собеседником, когда разговор о Джимми шёл. Про какие-то там «невербальные реакции», по которым он якобы понял, что ему не сливают фуфло… не морочат голову, в смысле… В общем, выставил меня с моими опасениями этакой ссыкливой девкой.

Ну, я тогда к Нико сунулся, ему рассказал. Конечно, Нико – человек серьезный, крепко задумался. Он-то знал, что на пустом месте такие вещи не возникают.

- Что ж теперь, - сказал, - проверять всех наших, кто в курсе? На это время надо, придется тогда отменить всё. Но так лучше, чем рисковать.

И я тоже думал, что можно дать Жеребцу ещё немного попрыгать на этом свете. Ничего страшного…

Так я Донни и сказал:

- Мы с Нико посоветовались и думаем, что стоит отложить это дело с Джимми.

Он молчал. Не смотрел на меня… Ребята в соседней комнате собрались, там оживленный трёп стоял, все ждали, что скоро покончим с Джимми, на эту ночь было запланировано. Я им никому не говорил про предчувствие, даже капитанам. Только Донни и Нико, я сейчас только им и доверял… А Донни молчал, вертел перстень на мизинце… шикарный, кстати, это мой подарок…

- Чего молчишь? Решай. За тобой главное слово.

Тут он как очнулся. Вскинулся, смотрит… вроде бы злость в глазах, но под злостью – обида.

- Значит, я тут главный, да?

Ну, тут до меня дошло, что у него на уме. Удачный момент выбрал отношения выяснять. Когда всё на волоске, когда выбираться надо… А он – опять выёбываться... Извините… Опять я ему в чем-то виноват… В общем, я тоже закипать начал.

- Да, - отвечаю. – Ты – наш босс. А в чём трудности? Долю тебе плохо засылают?

- А ты всё деньгами меряешь, да, Майки? Бизнес есть бизнес?

Я ж говорил, как он слова подбирает. Вот и теперь – так вывернул… Я уже был готов послать всё в ****у, да выпороть его… Едва сдержался.

- Ты, ****ь, не рассусоливай, а конкретно говори – в чём беда?! Хочешь, чтоб уважали, так и нечего вести себя, как бабёнка с месячными!

Я первый раз на него голос повысил. Даже не по себе стало от этого – кто ж его знает, как он себя поведет… Но Донни – ничего, поморгал от неожиданности, а потом присмирел слегонца. И давай мне втирать, уже спокойным тоном:

- Ты сам говорил: смотри, слушай. Вот я и увидел, и услышал… Что я в семье – вроде вывески. Фасадный босс. А на самом деле вся власть в твоих руках.

Теперь понятно стало, в чем дело: языки у парней чешутся не в меру. Вот хоть война им, хоть что – а сплетни разводить не перестанут. А мне разбираться…

- Всё не просто, Донни, - я решил быть честным… ну, более-менее честным. – Понимаешь, некоторым пока тяжеловато воспринимать тебя всерьёз. Время нужно, чтоб привыкнуть к новому раскладу…

Он опять отвернулся и перстнем своим занялся, как будто и не слушает. А потом вдруг выдал:

- Я тебе не верю. Я вообще не знаю, кому верить… Откуда мне знать, что эти твои слова про предчувствие, про ловушку – это не специально, чтобы помешать мне победить? Ты ведь сам хотел разделаться с Джимми, помнишь? Чтобы лишний раз показать, как ты крут, а я – ни на что не гожусь? А как только я настоял, что Джимми – мой, то ты сразу предложил всё отменить…

Я аж онемел. Святые угодники!!! И ведь складно как выходило! Я даже подумал: если со стороны смотреть – похоже на правду. И может, не он один так видит?..

- Так что ты решил? – только это я и сказал. Объяснять, уговаривать – при таком раскладе бессмысленно. Одними словами подозрение не снимешь. Донни – он всё-таки нашей породы, в тот момент я это понял.

- Я ничего отменять не буду. Но вместо тебя со мной Марио пойдет.

Может, оно и было бы разумно… при других обстоятельствах. Если бы не предчувствие, не запах крысы… Он сильно меня обидел своими словами, но я готов был проглотить.

- Не дури! – говорю. – Это же не кино, ты себе даже не представляешь…

Тут он как хлопнет кулаком по стене.

- Хватит меня за сопляка держать! – кричит. – Я решил – и точка! А ты оставайся, мне не нужны ни трусы, ни, тем более, предатели.

За такие слова… такого не прощают, даже щенку… Я вылетел, хлопнув дверью. Не мог с ним дальше продолжать, потому что всерьёз опасался… за него опасался. Что сделаю с ним что-нибудь… Вот сколько времени прошло, а до сих пор вспоминаю – и обидно до жути…

Убрался я в одно местечко, которое на всякий такой случай держал. Чтоб одному побыть… Выпил там прилично… Да, а когда я от Донни уходил, помню, ребята на меня во все глаза таращились. Они же слышали…

Ну, а дальше… сижу, значит, надираюсь. И пошло оно всё!!! «Давай, - думаю, - покажи, на что способен, ты же с двух шагов в слона не попадешь! А идиот Марио, значит, лучше меня?! Ну-ну, посмотрим, как вы оба в штаны наложите!» Вот так я где-то до половины бутылки – злился, переживал из-за проклятого мальчишки. А потом… оставшуюся половину опять переживал – но уже за мальчишку. Ведь, и правда, стрелять не умеет, ни в одной переделке не был. Кроме Марио, он ещё двоих с собой планировал взять – но они такие же придурки. Хоть бы кто из капо с ним отправился… так нет, он им не верит, думает, они все на моей стороне…

Закончилось тем, что помучился-помучился, да и отправился обратно. Не знал, что скажу ему, чтоб он, наконец, услышал. Не думал, куда гордость свою засуну. Просто, как представлял, что с ним может случиться, - опять будто огнем вместо воздуха дышал, и внутри всё горело…

Я на немного совсем опоздал, они уже уехали.

Нико, как увидел меня, проворчал:

- Всё-таки, решил вмешаться? А есть ли смысл? Думаешь, он поймет, оценит, признает, что был неправ? Нет… Разве что годы спустя. Я ведь его, как и ты, с рождения знаю.

Я ему ничего на это не ответил, руками только развел, а про себя подумал: «Лишь бы живой… А там уж – заставлю поверить и оценить!»

Один я, конечно, не поехал. Захватил Фрэнки… Хотя, если точнее, это он за рулем был, да и машина его – я, всё-таки, выпил немало, ещё собью кого-нибудь… нехорошо бы получилось… А Фрэнки Пиджак – он… Ну, помните, я говорил про работу, которую раньше для Санте выполнял? Так вот, когда я потом поднялся, Фрэнки моё место занял. Да я его сам и рекомендовал – а чего, парень дельный. И за все годы он не подвел ни разу. Потому я его и взял с собой в ту ночь, думал – вернее помощника не найти… Да уж…

Мы уже к порту подъезжали, когда мне вдруг приспичило… ну, говорю же, выпил прилично, оно и запросилось. Пришлось остановиться, чтобы мне, значит, отлить. А когда обратно сел, Фрэнки и говорит… понимаете, мы, пока ехали, и парой слов не перекинулись – гнали вовсю, потому что у меня в голове одна мысль была: успеть. И тут у Фрэнки вдруг голос прорезался:

- Не знаю, Майки, стоит ли ввязываться… Стоит ли он этого…

И в этот момент меня что-то дернуло… Хотя, по сути, он то же самое сказал, что и Нико. То же, но не так. У Фрэнки в голосе был страх. И глаза он прятал. Я бы это раньше заметил, если бы не пил… будь оно проклято… Наверное, как трезветь начал, так чутьё и прочистилось. От Фрэнки тянуло запахом сырого подвала. Именно так пахнут крысы – подвалами да помойками…

И, всё-таки, надо было убедиться, что не на пьяную взбаламученную башку померещилось. Чтобы верняк.

- Думаю, не стоит. Просто я лишку хлебнул, захотелось показать молокососу его место.

Фрэнки скосил глаза, осторожно так, украдкой:

- Я слышал, как он с тобой обошелся. Такое неуважение! Просто ноги вытер… прости, Майки.

Я подхватил, постепенно раскручивая его:

- Нет, за что ты-то извиняешься?! Это ему мозги вправлять нужно. Если бы он не был сыном Санте… Ну, ты понимаешь…

- Конечно, любой другой уже бы получил своё…

- Да… Но что скажут… Всё-таки, он Джелла. Я ведь должен заботиться о семье Санте. А если он сейчас налажает…

- Ну… ты уже достаточно с ним нянчился… - тут Фрэнки нерешительно помычал, а потом, наконец, дозрел: - И, конечно, если он сегодня… если с ним что-нибудь случиться… все поймут, что он сам виноват.

Я смотрел на него. Фрэнки, обожающий дорогих баб и дорогие костюмы… Что с тобой стряслось? Деньги?.. Тебе их всегда не хватало…

Я посмотрел ему в глаза, вздохнул, покачал головой:

- Жаль мальчишку. Но с другой стороны – как тяжкий груз с плеч. Этот Донни… он же вроде занозы в заднице. Я не стал бы злиться на того, кто меня от него избавит.

Он притворно удивился:

- Ты не стал бы злиться на Джимми?

- Нет, - говорю. – Речь о тебе, Фрэнки. Обещаю, что не трону… по крайней мере, не сейчас, если скажешь, кто к тебе подошёл. Сам Джимми?

Это очень старая и примитивная уловка. Но она работает. Потому что рыба на крючке ещё барахтается, ей хочется жить… Даже если это всего лишь пара секунд пустой надежды.

- Ну же, Фрэнки, ты ведь меня знаешь. Столько лет… Я тебе врал когда-нибудь?.. Тем более, сейчас ты мне очень нужен… Так это был не Джимми?

- Нет, не сам. Шурин Сэмми Талиа, он, вроде как, не в деле, поэтому… С Джимми я бы и срать рядом не сел, ты что… Так ты, правда… то есть, между нами как, всё чисто, Майки?

- Да, - заверил я его. – Но с одним условием: если ты с Джимми разберешься.

Тут он начал нервно лыбиться, рожа вспотевшая блестела… Поверил. Расслабился.

- Джимми – не проблема, это я тебе говорю…

Фрэнки снова выдохнул, вытащил дрожащими руками сигарету, стал прикуривать… Ну что, он, в каком-то смысле, тоже облегчил душу. Я позволил ему так думать, прежде чем всадил в него пулю. А потом нашарил в его кармане несколько купюр и засунул ему в рот: Фрэнки обязательно найдут, прятать некогда, так пусть знают, за что. Крыса…

Машину, понятно, пришлось бросить. Да там уже и недалеко оставалось до места… А если по уму, тот и от оружия надо было избавиться, тем более, я неплохо утяжелился – вторая пушка имелась. Но подумал, что может пригодиться, мало ли…

Я шел быстро, на часы то и дело поглядывал – вот, колумбийцы уже должны быть там. Сколько у них встреча займет?.. Когда мы все планировали, решили, что возьмемся за Жеребца после того, как партнеры отчалят. Но Донни раньше выехал…

Я не заметил даже, как с шага перешел на бег. Чуть не вприпрыжку мчался. А в голове молоточками: «Донни! Донни!» И легкие рвало на части… Так боялся не успеть, увидеть его там в луже крови…

Я с мальчишества, наверное, так не бегал, даже задыхаться начал. Но всё-таки уловил краем глаза движение на стоянке грузовиков. Но так, мельком – то ли тень метнулась, то ли голос послышался. Отметил для себя на потом. Потому что главное было – Донни… Хотя, вообще-то, проверить следовало, что к чему, так сказать, зачистить. Но как раз в этот момент… я услышал выстрелы. И остальное – как отрубило.

Добежал… И каждый выстрел – как по башке мне: что не надо было дверью хлопать, оставлять его… Но с другой стороны, раз палят – значит, не всё кончено… Машина Марио у ворот стояла. В ней, конечно, никого. Идиоты! А ворота закрыты, только через калитку можно войти. Но я, разумеется, сразу туда ломиться не стал. Чуть-чуть приоткрыл, заглянул – что там творится. И всю картину обозрел в секунду. Стреляли с трёх точек: из-за конторки, из-за мусорного бака и из-за фургона, стоявшего прямо возле ворот с той стороны. А у входа в конторку лежал кто-то мертвый… Не Донни, нет, у меня сразу отлегло, как присмотрелся, - лежавший габаритами побольше был… Да и чувствовал я… не знаю, как объяснить… Просто знал, что рядом он, ну вот, как будто его дыхание до меня доносилось…

А по обстановке мне ясно стало: наши дурачки сунулись в конторку, а там их ждали, устроили горячий приём. Они, понятно, кинулись назад, но люди Жеребца, поджидавшие возле ворот, отрезали путь к отступлению. Повезло в том, что парни Джимми стрелки не ахти какие оказались, и наши успели схорониться за баком. Но теперь-то они были в ловушке. От бака до калитки – под самыми фонарями пробежать. Если из-за конторки не подстрелят, то уж из-за фургона снимут наверняка. Вот если бы… Короче, я смекнул, что нужно сделать.

Я скинул плащ и, стараясь не шуметь, взобрался на ворота. Рассчитал верно: фургон оказался прямо передо мной. И двое парней Джимми. Понятно, у них всё внимание – на бак, со спины угрозы не ждали. Ну и… больше двух пуль мне и не потребовалось – по одной на каждого раззяву.

А дальше выглянул, примерился… И понял, что не получится то, что я сперва задумал: крикнуть Донни, чтоб бежали к калитке, а я бы их прикрыл. Из-за фургона совсем не просматривались те, что за конторкой. Они за стеной сидели, и там ещё тень так падала неудачно. К тому же, если я голос подам, то они всё поймут, и будут ждать, когда Донни высунется… Нет, я помнил, что вместе с Донни наших должно быть двое или трое. И если б умели действовать слаженно и стрелять нормально… Но я также помнил, что все они бестолочи сопливые, и не хотел оставлять Донни на волю случая. Раз уж я здесь…

Короче, я со всей дури кинулся к нашим. И повезло: пока ребята Жеребца сообразили, что к чему, я как раз успел приземлиться за бак… И увидеть улыбающуюся рожицу Донни. Вот нет, чтоб раньше так хоть разок улыбнуться! Не под пулями, не на волосок от смерти… Как же, по-нормальному-то из него не выудишь…

- Майки! Я так и знал, что ты меня не послушаешь!

А я знал теперь, почему на него девчонки гирляндами вешаются, и всё ему, паразиту, прощают. За вот эту детскую улыбку и взгляд, который – сама невинность. И ни тебе «спасибо», ни «извини»… Наоборот – как будто это я в очередной раз виноват, а он благодушно прощает.

- Кто с тобой? – я кивнул на скорчившуюся рядом тень.

- Марио.

Значит, только двое их осталось. Я присел рядом с этим придурком, развернул к себе… Так и есть – его вовсю трясло, а к телу он прижимал куртку Донни, и та уже изрядно набухла от крови… Хорошо задело, и похоже на то, что прочищать мозги мне ему больше не придется… Ладно, с этим ясно. Дальше я аккуратно высунулся из-за бака: да, всё, как и думал, отсюда прикрывать – самое оно.

- Донни, - говорю. – Я прикрою, а ты дуй к выходу, на всех парах. И прыгай в машину. А я – за тобой.

Я, конечно, не ждал, что он станет в такой момент артачиться. Да и кто бы стал?! Но это Донни, он же особенный… Гляжу – головой мотает.

- Ну что опять?! – я уже раздражаться стал.

- Сначала Марио! – отвечает. – Он же ранен, давай, ты его вынесешь, а я прикрою. А потом – сам…

И не отступится от своего, по лицу было видно… Ну, надо ли говорить, что, когда я представил воплощение его затеи, моя башка чуть не лопнула. Допустим даже, что прикрыть он сможет – тут ведь не меткость главное, а просто палить почем зря, не давать высунуться. Но это он меня одного бы мог так прикрыть, если б я бежал. А не топал , таща на себе Марио… И если чертов Донни потом сам побежит – выходит, я без толку сюда к нему дернулся. В общем, я аж застонал тогда от безнадеги. А потом осенило, буквально на ходу:

- Нет, не так. Мы вот что сделаем…

Я рывком поднял Марио, не обращая внимания на его стоны, куртку, которой он закрывал рану, обернул вокруг и завязал потуже.

- Можешь двигаться? Вот и отлично, молодец!

А потом повернулся к Донни:

- Ты сейчас беги! – он начал, было, опять упрямиться, но я на это знал, что сказать: - По дороге сюда я кое-что заметил на стоянке грузовиков. Что-то, что мне не понравилось. Короче, за воротами могут быть ещё люди Жеребца, а я с раненым на руках вряд ли нормально подстрахую. Лучше ты. А потом уже Марио доковыляет. Ну и я – за ним следом. Идет? Соображай быстрей, нам особо некогда…

- Хорошо, идёт, - наконец, сподобился он. И я, вот честно, едва сдержался, чтоб не сплясать от радости – ну, уломал-таки, а то уже и не знал, что с ним делать.

Он добежал до калитки без приключений. Шавкам Жеребца я и выстрела сделать не позволил. Помню, я ещё поволновался слегка – а ну, как, и правда, за воротами люди Джимми поджидают? Но потом успокоил себя: во-первых, будь оно так, чего ж мне позволили влезть и сорвать им засаду. А во-вторых, Донни предупрежден, и не такой уж он слабак…

Как только он скрылся за калиткой, я посмотрел на Марио:

- Ты ведь всё понимаешь, да?

Он уныло кивнул, и тут же закашлялся кровью.

- Я знал, что ты настоящий мужик! – я похлопал его по плечу, осторожно, чтоб он ненароком не свалился. – Патронов сколько осталось? Мало? Тогда на, держи мой!

И я сунул ему пушку, из которой успокоил Фрэнки и тех двоих у ворот…

Марио действительно прикрыл меня на совесть. Зато позже, когда я выскочил за калитку, пальба началась уже по-серьезному. А когда втиснулся за руль, вытолкав оттуда Донни, и, не давая ему опомниться, рванул с места, развернулся… Да, вот в тот самый момент, когда развернулся, кажется, всё стихло… Мне тогда подумалось: бестолковый был парень, а умер красиво и с пользой… Да не смотрите Вы так, он всё равно не жилец был! Скорее всего… Не стоило рисковать.

- Марио!!! Майки, как ты мог?! – Донни яростно вцепился мне в руку.

- Это было его решение, - я пытался быть спокойным, пытался, ****ь, отцепиться от него и при этом не врезаться во что-нибудь. – Он был хорошим парнем, наш Марио. Нам всем будет его не хватать.

Он отцепился сам. Посмотрел внимательно. И я тоже на него посмотрел, даже остановился ради этого… Прямо, глаза в глаза… я знаю, как надо смотреть, чтоб поверили. Мне все верили, когда я так смотрел. Кроме Санте, разве что. И кроме Донни…

- Сволочь ты, Майки, - только и сказал. И отвернулся. Вот тогда я в первый раз по-настоящему его возненавидел. Всего на секунду… нет, наверное, даже на полсекунды. Но было. Эту его чистоту… Захотелось окунуть его мордой в грязь, вывалять всего… Полсекунды, не больше… А потом я опять за него беспокоился, чтоб не замерз без куртки и прочая ерунда…

… За стоянкой грузовиков дорогу нам перегородила здоровенная фура. И едва я успел выругаться по этому поводу, как услышал со стороны конторки, откуда мы уносили ноги, страшный грохот… Позже я узнал, что там ворота снесли, а в тот момент, естественно, ни хера не понял. Вижу только, как к нам со всех сторон парни бегут с оружием. Я сперва сам за пушкой потянулся, но увидел рожу одного из них…

- Нет, Донни, не трогай пушку! Сиди смирно, не двигайся!

Я вспомнил этого мудака, он так же самодовольно ухмылялся несколько лет назад, когда руководил обыском в моем доме…

- Микеле Натале? Доминик Джелла? Выйти из машины!

Потом адвокат мой кое-чего разнюхал. Загадочный зверек оказался наш Фрэнки Пиджак. Мало, что крысятничал, так вдобавок ещё канарейкой пел. У федералов… Там история вот какая случилась: Фрэнки должен был кое с кем разобраться, но так, чтоб не светиться самому. А приличных ребят нанять – он пожадничал, заплатил какой-то шушере, что подешевле. Те прокололись. И сдали Фрэнки за милую душу… В общем, прихватили его плотно, не отбиться. Ну, у федералов, понятно, свой интерес в этом деле нарисовался, они и предложили Фрэнки: тюрьма до старости или… Сами понимаете…

Но что самое смешное: Фрэнки на своих стучать, вроде как, стыдно было. Так он решил на чужих, благо, тут к нему родственничек Талиа подвалил с деловым предложением. А всё почему: Фрэнки из-за заморочек с федералами последнее время понурый ходил. Нам-то сказал, что с женой нелады… и я ведь этот ****ёж слопал, и не подавился, потому что всё внимание – на Донни было… ладно… Так вот, а родственничек Талиа, небось, решил, что Фрэнки жизнью недоволен. Ещё один психолог, ****ь… извиняюсь… Вот тебе и вербальное-швербальное! Дядю Майки надо было слушать. Я в колледжах не обучался, но крысу спинным мозгом чувствую.

А Жеребца, кстати, стреножили крепко. С колумбийцами он тогда, всё-таки, встретился. И товар от них принял, который федералы потом изъяли. Да, к тому же, на горячих трупах взяли… В общем, на пожизненное набралось. И всё благодаря Фрэнки. Жеребца, получается, он сделал. Мне ещё его последние слова вспомнились, дескать, Джимми – не проблема…  Я уж и не знал: плевать на его могилу или, может, веночек подороже заказать…

Но и нам с Донни, как Вы понимаете, совсем соскочить не удалось. Как адвокаты ни крутились, а по три с половиной года нам прицепили. Правда, это максимум, что федералы смогли нарыть. Вот когда я порадовался, что вовремя всучил свою пушку Марио – на него, покойника, и Фрэнки повесили, и двоих ребят Джимми. Дааа, вот кто точно венок заработал, целую кучу венков…

Из-за приговора я не парился. Не такая уж беда. Людей у нас на улицах осталось достаточно, чтобы дела вести. А нормально рулить и из тюрьмы можно – это я знал. Там даже безопаснее в какой-то степени, меньше подставляешься. И, тем более, Санте всегда говорил, что настоящий мужчина должен хоть раз в жизни отсидеть. Я с ним согласен: в тюрьме сразу видно – мужик ты или насрано. В общем, мне эти три с половиной – не просидеть даже, а на одной ноге простоять. Иное дело – Донни…

Я, конечно, понимал, что ему с непривычки туго придется. Но не видел в этом чего-то страшного. Даже решил, что мальчишке полезно будет посидеть. Тоже наука. Да и что может случиться, если я буду рядом? Так я думал…

Честно скажу: я поначалу переживал – как бы не растерялся золотой мальчик, не поплыл на допросах, уж мне-то известно, как федералы умеют на испуг брать… Ну, Вы понимаете… «Право хранить молчание» - так вот, в нашем случае это не право, а долг. И когда брали нас, я успел глянуть на Донни повыразительнее, и палец к губам приложил – мол, помни о клятве. Молчи.

Но он, как выяснилось, молодцом держался. Я смеялся, как сумасшедший, слушая рассказ адвоката – когда федералы начали мурыжить Донни на тему: что он знает о мафии, тот, невинно хлопая ресницами, пересказывал им содержание «Крёстного отца». Отлично представляю, как всё это выглядело, как федералы бесились… о, Донни кого угодно из себя выведет, если захочет! То-то они потом на говно изошли, чтобы реальный срок мальчишке припаять…

Ну, вот так, значит, переехали мы на временное жительство сюда. За решетку. Сперва попали в блок В. Там и встретились сразу с Тощим Тони Де Лино… да это ни для кого не секрет, в том числе и для администрации, что Тощий Тони заправляет тут нашим делом, все важные вопросы с ним перетирают… и Вы об этом слышали, да? Я неплохо знал Де Лино, ничего мужик, хоть и порядком себе на уме. Но это нормально, в бизнесе без хитрожопости никак, а в тюряге – вообще не проживешь. Всё, что надо, я по случаю Донни объяснил, и к Тони мы подошли с уважением, как полагается. И он нас тоже встретил прям как родных:

- Майки Натале! Небось, так и не женился? Да уж, тебя, бабника, никто не заловит! А это, никак, Донни Джелла? Ну, иди сюда, мальчик, - и Тощий Тони полез обниматься, приговаривая: - Я ведь тебя совсем младенцем помню. Как время летит! Жаль твоего отца, большой человек был, нам всем будет его не хватать…

А когда с официальной, так сказать, частью было покончено, Тони просветил нас насчет ближайшего будущего. Что нас с Донни должны перевести в блок Д, недавно отремонтированный.

- Там неплохо. И довольно спокойно. А если какие-то непонятки возникнут, Донни, ты уж потревожь меня, старика. Чем смогу – помогу.

Кто б сомневался… Ушли мы от него вполне довольные. Хоть и грызло меня чуток – будто Тони не всё сказал, что хотел. Так и оказалось, немного позже меня одного к нему позвали.

- Значит, Майки, ты хочешь, чтобы он рулил в блоке Д?

- Он босс семьи. Как иначе?

- Так-то оно так… Но… он не справится.

- И что это значит? Что там не так уж спокойно? Или ребята строптивые, не примут его?

Тони пожевал этак губами в раздумье: говорить - не говорить. Потом ответил:

- Нет, из наших там – одно пацаньё. Дело не в них. А в чем – сам сразу просечешь. Хотя… Может, и обойдется. Пусть попробует. Но я бы предпочел тебя.

На том и весь разговор. Ну, я, не будь дураком, остальное сам разузнал. Поговорил с людьми… Профильтровал информацию… И взял себе на заметку вот что: Рене Лаво по прозвищу Бугимэн, чёрный… как раз сидит в этом блоке Д. Так или иначе, о нем упоминали все…

Я понял так. Раньше чёрные тут грызлись друг с дружкой, знаете, всю свою вражду с улиц они и за решетку перетаскивали, тут аж несколько их банд было. И нашим это было, вроде как, на руку. Но потом появился этот перец, Бугимэн… он то ли с Гаити, то ли ещё из какой-то подобной дыры… И он заставил самых наглых местных ниггеров поджать хвосты. Потом сколотил банду – «Каннибалы» они назывались – которая живенько подмяла под себя все прочие черные банды. А когда они перестают жрать друг друга, то они – сила. Потому что их много. Слишком много… Мы вот с мексиканцами в этой тюрьме дела ведём, с «Арийским Братством» время от времени, но всё равно, если взять нас всех скопом – как белая клякса на черном листе получится. Так-то… Наше превосходство осталось там, на улицах…

А Бугимэн этот себя быстро показал. Началось с того, что он присунул одной белой бабе из охраны, за что на него наехали арийцы. А может, и не присунул, может, арийцам просто повод был нужен – они такие, знаете, только и ждут случая кулаки в ход пустить. М-да… Так вот, с Бугимэном они обломались. Но об этом Вы, наверное, слышали? Это и я слышал, пока на воле был, в новостях говорили: как одного из лучших бойцов Братства нашли в прачечной… а его сердце и ещё там какие-то внутренности были аккуратно разложены по стиральным машинкам… Арийцы так до сих пор и не сквитались, наоборот, затихли и не лезут к нему…

Всё, как сказал Тощий Тони: «Сам просечешь». Я и просёк проблему. Она не в том, что этот Рене Лаво мнит себя здешним королём, а в том, что у него есть для этого все основания. Ладно, думаю, поглядим, что за зверь, и как с ним ладить. А что ладить придётся – в этом я скоро убедился.

… Мы с Донни покуда с ним не сталкивались, но другие описали – мол, волосы в косичках и обвешан всякой языческой дребеденью типа амулетов. Поэтому, как нас привели в блок Д, я только увидел – и сразу его узнал. Этот Бугимэн был ненамного старше Донни, но мне с одного взгляда стало ясно, что с ним ***ми мериться – дорого выйдет. И дело тут не столько в том, что он ростом с меня и плечами дверные косяки сшибать может. А в том, как смотрит, как держится… Вот эта круть – она по нервам бьёт. Так, что я с ходу поверил: тот дохлый ариец – его рук дело, я буквально увидел, как этот чёрный зверь его потрошил…

С нами в блок Д перевели ещё троих неудачников. И вот этот Бугимэн, в окружении своих «каннибалов», стоял, небрежно привалившись к стенке, и полосовал взглядом каждого из прибывших. Какое-то время он довольно ухмылялся, но на мне слегка рожей потускнел. Готов поклясться, он меня оценил ничуть не дешевле, чем я его. А потом он посмотрел на Донни… Очень мне не понравилось, как он смотрел. Не как на меня, не оценивающе, а… Да он же раздел его взглядом и ощупал везде, точно ****ь какую! Да, отец, тюрьма есть тюрьма, здесь и такое как бы нормально. Но это когда со стороны, за кем-то другим наблюдаешь. А тут… Мальчик, которого я знал ещё вот таким – крохотным писклявым комочком… плоть и кровь моего друга и босса, и женщины, которую я боготворил… Меня взбесило, что кто-то может видеть в нем объект… ну, Вы понимаете… для всяких мерзких мыслишек… Захотелось закрыть его, заслонить собой от этого взгляда… Еле сдержался, чтобы даже виду не подать. Потому что это было бы проявлением слабости. А тут надо, как нигде, уметь держать себя в руках. От этого не только отношение к тебе зависит, но и жизнь зачастую.

Но вот что я сделал: заговорил с Донни, чтобы отвлечь. Спросил какую-то ерунду, Донни ответил. И мы уже почти мимо прошли, как случилось то, чего я не хотел допустить – Донни заметил этого Бугимэна, его взгляд на себе. И посмотрел в ответ – с вызовом, вздернув подбородок и сжав губы. У меня в этот момент нутро сжалось от нехорошего предчувствия. Что не надо бы Донни так отвечать. Не здесь, не сейчас, не этому парню… Но знаете, некоторые вещи происходят, хочешь ты или нет. Донни это Донни, с ним и не могло быть по-другому. Тогда он всё ещё был слепым щенком…

… Донни, конечно, плохо спалось в тюрьме. Оно и ожидаемо, такая обстановка… Но тут он чуть ли не прыгал на койке, так, что она ходуном ходила. Только я подумал, что это из-за Бугимэна, как Донни, чертыхаясь, спрыгнул и давай остервенело расчесывать себе плечи и спину. Потом воду включил, принялся ополаскиваться под раковиной. Мне аж не по себе стало: бывает же, и часто, что в тюрьме у парней крыша едет, вот так же, внезапно.

Я осторожно спросил:

- Ты чего?

- Ничего, - буркнул. – Я привык перед сном душ принимать.

Святые угодники! Хоть смейся, хоть плачь. Да, помывка и прочий гигиенический комфорт – это самая главная из наших проблем!

Я не удержался:

- Ну, так не стоило выебываться перед федералами. Может, тогда повезло бы и не сел. Спал бы дома, на чистой мягкой постельке.

Он в ответ:

- А ты как же? Тебя же не отпустили. А я не бросаю своих, не то, что некоторые…

Вот тебе и вся благодарность. Впрочем, я уже достаточно изучил его повадки, чтоб кипятиться из-за всех глупостей, которые он нёс. Тем не менее, тема стоила откровенного разговора.

- Давай уже, говори, что хотел. Нам в этой камере три с лишним года друг на дружку дышать. Так что, надо бы всё между нами прояснить.

Он подошел ко мне ближе… Вода с него на пол капала, да и возле раковины набрызгал, а убирать кто будет?..

- Марио был одним из нас, - говорит. – И это награда за верность - то, что его бросили умирать?

- Где там верность?! Куда он её засунул, когда, тайком от семьи, вместе с тобой попёр на Талиа, похитил Джо Джо?!

- Говорю же, это я всё тогда организовал…

- Ты не был тогда… таким, как мы. Он не должен был выполнять твои приказы. Но он ушёл на сторону, как после такого доверять?!

- Я ему доверял…

Тут у него голос дрогнул… У Донни не было друзей, помните, я Вам говорил. И вдруг я понял, как же ему одиноко, особенно после смерти отца. Так, что его кидает из одной крайности в другую. То по привычке нос задирает сверх всякой меры, то готов уже вообще непонятно кого в друзья записать.

- Раскрой глаза, Донни. У вас обоих были личные счеты с Джимми. Вот и всё. Подобные связи не стоят доверия…

Он задумчиво перебил:

- Мой отец был таким же?

Ну да, сначала он опрометчиво пожелал стать таким, как отец. А теперь выясняется, что это не совсем то, что он себе представлял.

- Таким же циничным ублюдком, как я? Ты это имел в виду? Твой отец потому и был крутым боссом, что не держал возле себя ненадёжных дураков.

- Между прочим, тот, кого ты назвал ненадёжным дураком, схватил пулю вместо меня. Я был бы мертв, если бы не он.

И что мне на это – растрогаться до слёз? Я бы мог, конечно, ему ответить, что чёртов Марио был бы однозначно мертв, если бы не сберег Донни. Самолично бы его… Но что бы я ни сказал теперь, упёртый мальчишка всё равно будет думать, что это Марио спас ему жизнь. А не я… Если б этот дурак воскрес, убил бы снова!

Донни потом влез-таки на койку, но ворочался до утра. И я, благодаря ему, не спал. Всё думал: «И что теперь? Как мы с тобой теперь, золотой мальчик?» А когда меня, всё-таки, сморило под утро, то привиделся мне Марио, который вдруг превратился в Бугимэна…

… Наши в блоке Д, как и говорил Тощий Тони, все были молодые ребята. Но в деле уже побывали, конечно. Плюс – все, как один, крепкие бойцы. А у некоторых ещё и мозги вполне прилично функционировали. Ну, я выяснил, кто под кем ходил на воле, потом навел справки… И остался доволен. Годные парни. Они тоже выглядели довольными, и Донни им понравился… да, всё, как и раньше, как с Марио и другими – молодые и горячие тянутся к себе подобным, а опыт и осторожность готовы в унитаз спустить. Да и ладно, как по мне – главное, с ними можно было дела делать. И Донни, к тому же, пообещал со мной все решения обговаривать… Всё-таки, дошло до него кое-что.

И Нико нас вскоре навестил. Радостный, аж лицом светился. Семье Талиа совсем каюк настал. Федералы же многих вместе с Джимми закрыли. Ну и… кто-то запел, испугавшись замаячившей долгой отсидки. После этого взяли практически всех. А старик Сэм таки помер, не выдержав новостей о полном разгроме…

- Значит, дома теперь тишь да гладь? – спрашиваю.

- Да. Наконец-то.

Конечно, Нико был рад: можно теперь вернуться к своему ресторанчику, шпынять сыновей-обалдуев. И тихо-мирно поддерживать наш бизнес, который хорошо вырос после поражения Талиа.

Нико ещё поболтал о всяком нейтральном, помянул недобрым словом покойника Фрэнки, и в конце поинтересовался – как мы тут обосновались.

- Обосновываемся понемногу. Чего надо будет – сообщим.

Означало это, что мы налаживаем тут бизнес. И что вскоре понадобится кое-какая помощь. Донни я всё это разъяснял ещё в первые часы нашего тут пребывания. Как ведутся дела с поправкой на тюрьму… Ну, какие дела… Игры, ставки, контрабанда… и ещё некоторые вещи, о них Вам лучше не знать…

И, в общем, всё на мази было, если бы не одна мелочь. Понимаете, здесь наш бизнес зависит, в том числе, от того, чтобы расставить своих людей в определенных местах. Ну да, в принципе, как и на воле… Но и у других есть свои интересы в тех же местах. И свой бизнес… Приходится договариваться о… о квотах. Допустим, столько-то наших людей на кухне, а столько – на почте, в мастерских или больничке… Тут многое, конечно, решает вес группы и авторитет лидера. Но больше – дипломатия. Поэтому на переговоры с Бугимэном – а именно он держал территорию - я отправился один. Без труда убедив Донни, что так будет правильно. Он не хотел говорить с черным, это видно было. У меня ещё тогда мелькнула мысль, что… мальчик, вроде как, боится… несмотря на весь свой гонор…

Надо сказать, этот Рене Лаво показался мне неплохим дельцом. Мы быстро пришли к согласию – кому чего и сколько. И я уже порадовался, что так гладко прошло, если бы эта обезьяна в конце не осклабилась и не спросила:

- А что же ваш красавчик с тобой вместе не пришел? Он мог бы выторговать условия получше.

Н-да… Это на воле он бы за свои слова, а больше за ухмылку грязную – враз бы зубов лишился… Но он потому и наглел, что знал свою силу. А я знал свою: недостаточную для того, чтобы намотать на кулак его дикарские косички и приложить мордой об кафель, но достаточную, чтобы посмотреть ему прямо в зенки и охладить вопросом-предупреждением:

- Тебе нужны проблемы?

Он, продолжая скалится, хоть и напрягся, примирительно развел руками – мол, никаких проблем, забудь.

Я не забыл, конечно. Но и Донни об этом не сказал. Почему? Ну… Мне тогда не казалась эта выходка черного чем-то, стоящим серьезного разговора. Попытаюсь объяснить… Хотя, Ваш сан… мне как-то не по себе, что я Вам такие вещи говорю. Но надо, иначе никак, не очистишься… Так вот. Тут без многого тяжело, но без секса… Большинство же здоровые молодые мужики. Ну, хотят же… Да так, что на стену лезут, так, что жирная негритоска из охраны красоткой кажется! Вы понимаете… Да, священники – они тоже без этого дела живут, но там другое, там свободный выбор. А здесь – вынуждены…

Конечно, есть такие парни, которые обслужат, да ещё и с удовольствием… Но я помню, когда впервые за решетку попал, поначалу и смотреть-то на этих педиков не мог. От одной мысли, чтобы с ними… даже чтобы просто прикоснуться – уже блевать тянуло. И потому, что женщин любил, и потому, что с детства в меня это вбивали – про грех и прочее… Вот так я месяц, другой, третий – рукой себе помогал, но в конце концов договорился-таки с одним из этих, чтоб он мне отсосал. И не противно оказалось, а очень даже приятно… Я знаю, многие из наших так - мучаются-мучаются, а потом… То, что не прощается на воле, здесь считается допустимым.

У черных не так. Они как животные… Да не расизм это, я в другом смысле. Взять того же Бугимэна – у него целый гарем был. И, как говорят, все молоденькие черные, кто посимпатичнее, под ним побывали. И никаких тебе терзаний или боязни адских мук!

Словом, меня не удивили его замашки. А если учесть ещё слухи, что ему белая баба из охраны давала… Вот и распоясался вконец. Но это ерунда, попускает слюни и остынет – так я думал…

Поначалу всё шло хорошо. Все довольны были. Наши на воле – довольны жизнью, мы – их работой там и своей здесь, Тощий Тони – нами. И все – друг другом... Как говориться, ничто не предвещало… А ведь именно так, посреди всяческого благополучия и случается разное дерьмо…

Черные – народ недисциплинированный, все знают. «Каннибалы» устроили бузу в автомастерской. И получилось… не буду уточнять, как именно… что из-за этого события мы крупно пролетели мимо дохода. Да ещё и один из наших парней оказался на больничной койке.

Мы пересеклись с Бугимэном, чтобы прояснить цену вопроса… На этот раз со мной Донни пришел, он уже обжился к тому времени и уверенно себя чувствовал. И потом, он сам в этой автомастерской работал, знал, что к чему… Ну вот, значит, а Бугимэн, по привычке, держался нагло: мол, ничего ж такого не случилось, подумаешь, у ребят плохое настроение было, но если вы такие обидчивые и из мухи слона лепите…

- … так и быть, я сегодня щедрый и уступчивый – ваших в мастерской будет на одного больше, моих – на одного меньше.

Что этого мало, понимал и я, и Бугимэн. И у меня было, чем на него нажать. Как раз, подумывал пригрозить саботажем ремонтных работ – там наши всем заправляли – чтобы вытребовать ещё пару мест на кухне… Если бы не Донни.

- Ты издеваешься?! – он накинулся на черного прежде, чем я успел додумать свою речь.

Говорю же, у мальчишки с дипломатией совсем плохо было. А с терпением – ещё хуже. Но остановить я его не мог, без серьезного конфликта: босс остается боссом, даже если принимает неправильные решения – я сам его этому учил. Как и тому, что он не может подчиниться у других на глазах, не уронив себя… Ну что мне – не драться же с ним, в самом деле!

А Бугимэн в ответ только состроил удивленную гримасу. Вот у кого терпения – с небоскрёб.

- Да?.. Кажется, ты недоволен?..

- Ещё бы! Твоё предложение – не компенсация, а насмешка.

По правде, так оно и было. Чёрному нравилось насмехаться, показывать своё превосходство. Но и выгоду он не упускал, поэтому до серьезной грызни бы не довел, уступил бы, поторговавшись. Если бы…

- А ты чего хочешь? – это чёрный Донни спросил. Спокойно так. – Интересно послушать.

- Автомастерскую. Всю. Твои люди там всё равно ни черта не делают.

А это был уже наглёж со стороны Донни. Откровенный. Я понял: он пытается играть в ту же игру, что и Бугимэн, и теми же приёмами. Но проблема в том, что… ему нельзя было этого делать. Вот что имел в виду Тощий Тони, когда говорил, что Донни не справится. Ему нравилось строить из себя крутого. И он мог казаться крутым – для таких же пацанов, как сам. Но матёрое зверьё, вроде Бугимэна, знало правду. Чёрный тоже чуял исходящий от Донни запах чистоты. Но для него это был запах слабости. Запах жертвы.

Он двинулся к нам. Развинченной походкой, с усмешечкой на роже. Остановился всего-то в полушаге от Донни:

- А не подавишься, bambino?

Это было унижение. Как и тот похотливый взгляд, при первой встрече. Но сейчас Донни уже не мог не заметить и не ответить.

- За своей глоткой следи!

Бугимэн только смерил его снисходительным взглядом и совсем расплылся в ухмылке. Готов поклясться, у него уже что-то было на уме.

- Отвечаешь за слова? Ну-ну, посмотрим…

Короче, плохо разошлись… И понеслось: где-то они нам подножку, где-то мы им пинка. До открытых столкновений, правда, не доходило – так, подлянки по мелочи. Но раздражало. Только с Талиа покончили, как новая заваруха нас нашла. Я начал уставать. От всего этого. От неприятностей, которые Донни притягивал. Не то, чтобы я во всем винил его одного… но… доставало уже ждать, когда он научится ответственности и начнет думать наперед. А не надеяться, что кто-то придет и решит проблему, которую он создал…

- Здесь так нельзя себя вести, - говорил я ему. – Здесь за каждое неосторожное слово могут предъявить.

- Ну и пусть! – фыркал он. – Я отвечу.

- Ты же обещал себя в руках держать. А наехал не по делу.

Он – опять на дыбы:

- Как же не по делу! Он оборзел совсем!

Тут надо сказать, что остальные наши думали – мол, Донни горячился из-за случая в автомастерской и всего с ним связанного. Но я знал настоящую причину.

- Тебя бесит, что он… хм… разглядывает тебя?..

Тут Донни надулся, молчит. Ну да, если уж мне было мерзко от этих похабных взглядов, то ему… По-человечески понять-то мальчишку можно. Но, с другой стороны, он же хотел рулить, поэтому обязан был вести себя подобающе. Хотя бы на истерики не срываться.

- Вот ты разоряешься, а его это только больше забавляет.

- А что я должен делать? Терпеть, пока он забавляется  с о  м н о й?! Сколько, Майки?..

Я не знал. Но вот в чем был уверен: Если бы Донни держался солидно, как я ему говорил, и виду не подавал, что его задевают выходки Бугимэна, то чёрный бы скоро отстал. Ему бы надоело играться в одиночку. Но Донни… Донни опять не услышал меня…

Поскольку проблем с «каннибалами» становилось всё больше, Тощий Тони подсуетился насчет новых переговоров. Чтобы, всё-таки, попытаться уладить. Нам это было необходимо. А Бугимэну… Кажется, для него это был повод в очередной раз поиздеваться над Донни. Он мог себе это позволить – сила была на его стороне.

- В чем дело?! У вас трудности, а я виноват?!

- Не прикидывайся, ты же знаешь, о чем речь!

- Ах да, что-то слышал. Птенчики опять прощелкали клювиками. Может, следует позвать настоящих игроков, с яйцами?

И всё в таком духе… Можно было пропустить его трёп мимо ушей и попытаться развернуть к делу. Можно было послать его ко всем чертям и поднапрячься, чтоб придумать другие приемы по отстаиванию своих интересов. Но Донни вдруг выпалил:

- Он же врёт!!! – и снова повернулся к Бугимэну: - Ты всё это подстроил, с самого начала!

Чёрт, а ведь очень было похоже на то. Не знаю, как Донни до этой мысли дошел, может, опять эти, как их, невербальные реакции… Но чёрный вполне способен был такую хрень затеять с самого начала. Зачем… ну, может, чтоб развлечься… В тюрьме – тоска смертная, вот каждый и старается, во что горазд… Зато теперь Бугимэн веселился вовсю.

Я положил Донни руку на плечо – успокойся, мол. Но это было всё равно, что пожар плевками тушить. Он даже внимания не обратил. Зато Бугимэн обратил:

- Эй, Натале, дай-ка своему bambino соску, а то он что-то нервничает. Вдруг, расплачется…

И Донни совсем сорвался:

- ****ь! – орёт… Он же до тюрьмы не ругался вообще, а тут… - Тебе по приколу, да?! Ты кем себя возомнил, чтоб со мной играть?! Сука ты грёбаная!!!

И Бугимэн перестал веселиться. Улыбка превратилась в оскал, прям, как в каком-то фильме ужасов. И «каннибалы» его напряглись, придвинулись к нам. «Чёрт, Донни!» – вертелось у меня в голове, будто старую пластинку заело. – «Чёрт! Вот черт!»

- Как ты меня назвал? – нет, чёрный определенно был серьезен. Я таким его ещё не видел. – Хочешь знать, кто я такой? С этого момента, детка, я твой кошмар.

… Все дела пришлось свернуть. Весь наш тюремный доход. Тощий Тони так решил.

- Ну, что поделаешь, - качал он плешивой башкой, когда мы с Донни заявились к нему перетереть. – Иначе нас по стенке размажут. Придется подождать, пока страсти улягутся. Я знаю, Донни, ты не виноват, он же оскорбил тебя…

Так он произнес вслух, а смотрел при этом на меня. И в его глазах было: «Я думал, ты умнее, Мясник». Да я и сам уже додумал: одно дело – на воле боссом быть, и совсем другое – здесь. Только куда теперь отступать-то?..

… Бугимэн выжидать не стал. Уже скоро половину наших людей в автомастерской заменили «каннибалами». Я понимал, чем это грозит. И Донни начал понимать. Он забыл, как улыбаться, ночами совсем спать перестал. Но пока держался.

Я хотел, чтобы он перебрался ко мне, в ремонтную бригаду. Там-то у нас всё схвачено, «каннибалам» не подобраться. Но он только головой качал.

- Это всем покажет, что я его боюсь. И потом… Мне что – до конца срока от него бегать?.. Да я сам себя презирать буду.

И я не стал настаивать, убеждать, ругаться. По большому счету, он тут был прав. Конечно, многие думают, что лучше быть живым трусом, чем мертвым храбрецом. Но я не эти многие. Я не считаю, что можно раздразнить зверюгу, а потом дрожать в кустах, надув в штаны от страха. И как-то уважать себя после этого…

Но и оставить Донни на осадном положении я не мог. Сделали так. У нас был кое-кто из охраны на прикорме, а как без этого… Ну, вот и попросили об одолжении – присмотреть за порядком в автомастерской. И на несколько дней, вроде, замерло. Хотя… во дворе или в столовой – можно было заметить, как Бугимэн кучкуется со своими, обсуждает, то и дело зыркая в нашу сторону.

И вот как-то в столовой стоим мы, значит, с подносами, жратву набираем… А возле раздачи, как обычно, Бугимэн трется, кухня же в его ведении была… да… И вот, только Донни себе на поднос стакан с горячим чаем поставил, как к нему подвалил Симба Джи – правая рука Бугимэна, его, как раз, и перевели в автомастерскую незадолго до этого... А Бугимэн, значит, стоит себе, наблюдает… А Симба Джи – он здоровенный такой амбал, что в высоту, что в ширину – навис над Донни и говорит:

- У тебя такие сахарные губки, итальяшка! Мой чай несладкий, а у тебя такие губки… Может, пососешь мне, чтоб слаще было?

Донни сразу отреагировал… Конечно, следовало ответить тоже словами, это потом можно серьезнее разобраться, не на виду, а так лучше было сказать что-то в духе: «Позови свою шлюху-мамашу, пусть она тебе отсасывает!» Но Донни в таком напряге был последнее время, совсем измучился… Короче, весь горячий чай из его стакана оказался на роже Симбы Джи. Действительно горячий, в кои-то веки… Поэтому черный взвыл и… И я уже был с ним лицом к лицу, загораживая Донни. Мол, давай, баклажан, дерись в своей весовой категории. Да ребята наши подоспели. Но драки не случилось. Бугимэн просто щелкнул пальцами, и его амбал отправился лечить обожженную рожу. А сам Бугимэн опять самодовольно лыбился, как ни в чем не бывало, и напевал: «О, крошка, ты такая крошка!» Это была его игра, от начала и до конца, и она ему нравилась… А мне бы следовало раньше допустить, что хоть у одного из них мозги могут работать не хуже кулаков. Получалось, Донни просчитал его раньше, чем я. Но кому от этого легче…

Потом Донни спрашивал:

- Что это значит, Майки? Зачем ему устраивать это шоу, а потом взять и отступить?

Я был бы рад его успокоить…

- Он не отступил. Просто оставил за собой ответный удар. Шоу продолжается. Будь вдвойне… втройне осторожен!

… В тот день… тот проклятый день… Во дворе заваруха началась. Сальвадорские «муравьи» опять сцепились с «арийцами». Меня это не особенно интересовало: в очередной раз отморозки режут отморозков. Но шум поднялся, двор перекрыли, давай порядок наводить… Из-за возникшей кутерьмы наши ремонтные бригады долго были отрезаны от остальных. А когда, наконец, нас вернули в блок, первое, что мне бросилось в глаза – парень из охраны, которого попросили присматривать за автомастерской… Наш человек, помните, я говорил… Так вот, он суетился вместе с прочими охранниками.

Я смог его подозвать, наехал, мол, какого ***, мы так не договаривались. А он только руками разводит – заменили его и причину не назвали. С самого утра. И за автомастерской теперь смотрит Джексон… Толстый черный мужик. Здесь только дурак не знал, что этот Джексон был прямо-таки доброй феей для Бугимэна…

- Что хочешь, - говорю, - делай, но мне с ребятами надо в автомастерскую!

Ну, попасть мы туда попали, только Донни там не было. Как и Симбы Джи, и ещё парочки «каннибалов». А сволочь Джексон, усмехаясь всей своей лоснящейся рожей, процедил, что послал их кое-что починить в душевой, а то прохлаждались без дела…

Когда я добежал до душевой, там уже возле входа толпа собралась, кто-то из охраны за врачом отправился… А я растолкал всех… и застыл. Я боялся… Я помнил, как тело Марианны опускали в землю. Я помнил обгорелые останки Санте… И теперь боялся подойти, увидеть… Тогда я впервые за свою взрослую жизнь обратился к Богу, умоляя не отбирать у меня Донни… И Бог свидетель, чего мне только стоили эти секунды и эти несколько шагов… к нему…

Он был жив. Лежал, скорчившись, на мокром полу. И сам весь был мокрый – одежда, волосы… Может, полили его водой, может сам… Я присел на корточки рядом, приподнял его, повернул к себе – и он вскрикнул от боли. Левая рука была сломана, это то, что я сразу понял… да, он же левша… И лицо разбито… Но это всё не страшно – говорил я себе, и осматривал – искал раны от ножа или что-то такое… из-за чего он так страдал, что пытался снова сжаться в комок… Ничего такого не было. Я не понимал, пока… Пока не заметил – струйки, стекавшие в водосток. Красные от крови. Я увидел – откуда… И его брюки в крови…

- Донни… - только это и получилось у меня сказать. Я не умею утешать, да и не знаю, что нужно говорить или делать, когда такое… Помню, я снял рубашку и принялся его вытирать – он же дрожал весь. Но он отстранялся, мол, не надо. Даже наоборот, прошептал слабым голосом, чтоб я воду включил. И тут до меня дошло – он мокрый, потому что пытался отмыться… - Донни…

И тогда он не выдержал и заплакал. Тяжело, навзрыд. Совсем как тогда, после похорон отца. Только спрятаться ему теперь было негде. Разве что лицо здоровой рукой прикрывать…

Донни в больничку надолго забрали. Понятно, тут пластырем не обойдешься… Кроме руки, у него ещё переломы ребер были, ну, и там… Там всё так разорвали, что зашивать пришлось…

Официальные разбирательства были – что да как. Но мы не говорим, Вы ведь в курсе – ни заявлений, ни показаний. А тем более, если поимели. В таком случае считается, что вообще сам должен поквитаться с обидчиками. Или помалкивать, если кишка тонка… Вот и Донни отнекивался – не помню, не знаю. Ну, и спустили на тормозах эту историю, в тюрьме нападения каждый день случаются, и изнасилованиями тоже никого не удивишь.

А я, тем временем, взял всё в свои руки. Мне о парнях, о деле думать надо было… Я сам так решил, а Тощий Тони просто одобрил. Потому что Донни не мог больше рулить, по крайней мере, не в тюрьме… Ну, Вы понимаете… Или нет?.. Ладно, скажу как есть: если парня трахнули, то это потеря авторитета, всего… Это позор. И никто здесь не примет во внимание, что он сопротивлялся, но силы были неравные, и всё такое прочее. Ну, в лучшем случае, посочувствовать кто-то может, пожалеть – да, мол, не повезло. Только жалость и уважение – вещи противоположные.

Для меня было ясно - после случившегося наши парни не станут слушаться Донни, и другие не захотят относиться к нему серьезно. Все знали, что с ним сделали. И многие видели, как он плакал… И после такого оставить его командовать – это бы означало, что Бугимэн всех нас имеет. Так что, я не забирал у него власть, ничего подобного, просто восстановил нормальное положение вещей. Исправил свою же ошибку. Я… Я же столько сделал для него… Не моя вина, что у него не получилось…

К тому же, имея власть при себе, я мог защитить его по-настоящему – так я думал…

… Первым делом, конечно же, разобраться надо было… Именно – с Бугимэном. Конечно, не только из-за мести. Бизнес же надо было восстанавливать. А без решения этой черной проблемы…

Тощий Тони со мной согласился.

- Отреагировать надо. Иначе… Того и гляди, с нами перестанут считаться. Но войну мы позволить себе не можем. Да и не принято здесь из-за таких вещей войну начинать. Не поймут нас просто. Что остается?..

Он хитрован, этот Тони. Да и я не вчера родился. Понятно – сделать надо было чужими руками. Ну, я потолковал с мексиканцами. Они нашли стоящих людей. Действительно, стоящих… Только не вышло у них. Слегка оцарапали – и всё. Будто этот черный скот заговорённый. А, может, и правда – эти языческие штуки, которыми он обвешался, непростые были, со значением… *** знает! Извините… Но я тогда сильно досадовал, что сам не могу за дело взяться.

А потом подумал, перетер ещё с Тони. Ну, и передал на волю, чтоб занялись там людьми Бугимэна… Да, а про Донни-то я не особо распространялся, просто сказал Нико, что избили его. Конечно, понимал, что со временем выплывет, но это уже как бы слухи будут, и там можно как-то справиться…

Так вот, Бугимэн. Он вскоре лишился верного человека, который заправлял его с воли… Ну, в смысле, обеспечивал… хм… всем необходимым. Конечно, можно найти кого другого. Но время… А бизнес не терпит простоя. К тому же, есть риск, что с новым помощником тоже какая-нибудь беда случится. Короче, Бугимэн понял, откуда ветер дует, запросил встречу. И я согласился на разговор.

Деловая встреча… м-да… Честно – мне нелегко было смотреть ему в рожу и сохранять невозмутимый вид. Представлять, как он делал это с Донни… А он делал, я знаю – после того случая у Бугимэна губы были разбиты. Значит, мальчик успел его приложить. Прежде, чем ему руку сломали… И вот я говорю с этим Бугимэном, гляжу на него, а внутри все переворачивается. Представляю, как он хватает Донни своими черными лапами… Я сколько раз пытался прогнать от себя эти видения, но они возвращались и возвращались…

Но я сдержался. Потому что ради дела. Хоть Бугимэн и разгадал, что я чувствую.

- Ну-ну, Натале, не смотри волком! Он же первый на меня полез. Все видели.

- Мы оба знаем, - отвечаю, - что ты его провоцировал.

- А он повёлся. Да ладно! – тут он развязно передразнил меня: - Мы оба знаем, что он не мужик. Не как ты и я. А с такими я и поступаю соответственно.

Что я мог ему на это сказать? А, отец?.. Уверен, Вы бы нашли нужные слова. Наверное, про совесть или, там, сострадание… или что людьми всегда нужно оставаться?.. Но правда в том, что здесь имеет значение только сила. Ошибок, слабости – тюрьма не прощает. А Донни круто ошибся. Он попёр на того, кто намного сильнее. И поплатился за это… Жестоко? Да. Но с какой стати Бугимэн должен жалеть нашего парня?.. Что во-вторых? Ну, то, что сострадание – скользкая штука. Как по мне, так это быстрая смерть. Вот, чтоб не сидеть тут черт-те сколько в ожидании казни, а как вынесли приговор, сразу – раз и всё. Это было бы сострадание…

В общем, не стал я с черным обсуждать Донни, а ближе к делу повернул:

- Чего ты хочешь?

- Мира и покоя, Натале. Конечно, тебе меня не одолеть, не надейся! Но… Знаешь, надоели все эти напряги. На помывку со свитой ходить и оглядываться прежде, чем поссать. И, тем более, сидеть на голодном пайке, потому что кое-кто убирает моих людей на воле… А ты ведь за так меня в покое не оставишь? Знаю я вашего брата, у вас память длиной в жизнь…

Так и есть, это он верно подметил. Санте однажды сказал мне: «Ты можешь хоть в Антарктиде родиться, среди пингвинов. Но в тебе будет всё та же кровь, что у твоих дедов и прадедов. И то же проклятье – мы не умеем забывать плохое. Все обиды храним свеженькими, ни одну не выбросим…»

- Может, договоримся, Натале? Я могу пойти на определенные уступки.

Разумеется. Для этого я сюда и пришел. Всё имеет свою цену. Нужно только уметь торговаться. Я умел.

- Твоё предложение?

- Автомастерскую. Так и быть – всю. Ваш красавчик хотел её. Забирай, и можешь ему подарить – пускай утешится.

- Щедро. Значит, всерьез решил откупиться?

- Да, а что такого? Ваш парень жив и, насколько я знаю, скоро будет здоров. И ты сможешь принять его в свои крепкие объятья. А я… Я просто сделал ему предложение, от которого он не смог отказаться.

Тут он опять похабно оскалился, а парочка «каннибалов», что были рядом, дружно заржали.

Тогда я сказал:

- Есть ещё условие. Когда Донни выйдет из больнички, чтоб никто из вас не доставал его. Чтоб ни словечек, ни намеков, ни ржанья.

Говоря по правде, именно это условие и было главным. Чтобы черный прекратил свои скотские игры и оставил Донни в покое.

И Бугимэн, подумав, согласился:

- Ладно, чувак, заметано! Всё равно, я уже им наелся.

На том и поладили. Но я думал о Донни. В нем ведь та же самая кровь, пусть и пожиже пока что. Он не забудет, его рана всегда будет свежей.

Донни вернулся. Организм молодой, крепкий – быстро оклемался. Но это в плане здоровья. А морально… Тихий, бледный, как полотно. С первого взгляда было ясно, что ему не только кости поломали.

Я перво-наперво объяснил ему, кто тут нынче шкипер. Разумеется, сказал, что командую я временно, пока он полностью в себя не придет. А ему пока нужно отдохнуть, сил набраться… Ну, а что я должен был говорить? Правда, знаете ли, чересчур обидная… Да и вид у него был такой, что страшновато стало говорить, как оно есть – а вдруг, Боже, прости, в петлю полезет… Вот и решил: когда будет в норме, свыкнется с новым положением… А пока я просто снова стал звать его «Донни-бой».

Сказать, что Донни скис – значит, сильно преуменьшить последствия. Он скулил по ночам, вздрагивал, когда до него дотрагивались, даже случайно. И каждый раз покидал камеру с таким видом, будто его на казнь ведут. А ещё в душевой застревал, мне его приходилось оттуда чуть ли не выволакивать. Тёр себя так, что, казалось, кожу хочет снять.

Я старался с ним помягче. И ребятам сказал. Хоть он и сам ошибок наделал, но… Но я ведь тоже не родился осторожным. И по первой отсидке, помню, думалкой тоже не пользовался. И с чёрными схлестнулся, было дело. Меня тогда крепко отметелили. Тоже, знаете, мало приятного – валяешься на полу, а тебя месят ногами, и только знай башку прикрывай, чтоб не проломили… Но с Донни хуже сделали, это я понимаю. Хоть мне и трудно представить себя в его шкуре…

Бугимэн как будто выжег на нём клеймо. «Сучка!» Открыл его для всех этих голодных взглядов, похотливых, сальных словечек. Тут это называется – распечатать… Нас, конечно, побаивались, и в открытую никто не осмеливался, но всем рот не заткнешь. И клеймо это под душем не смоешь… А Донни только болезненно морщился, как от удара, услышав за спиной или из какого-нибудь угла очередное: «Сучка!», «Девка!»

- Потерпи, это ненадолго, - так я ему говорил. Честно, кстати, я так и думал. А пока сказал ребятам, чтоб не упускали его из виду, не оставляли одного. Пройдет время, глядишь, прибудет какое-нибудь свежее мясо, молоденькое, смазливое, и все мигом переключатся на него. И к Донни потеряют интерес… Так всегда происходит.

А Бугимэн со своими помалкивал, как и обещал, не задевал Донни. Только вот… Каждый раз в столовой он торчал возле раздачи. И избежать этого было нельзя. Просто стоял, скрестив на груди руки, и молча смотрел. Так… слегка улыбаясь… победно… А Донни каждый раз опускал голову под этим взглядом… Мне это было невыносимо видеть! Черный как будто нагибал его перед всеми, и насиловал снова и снова. Я знал, что именно это между ними и происходит. И я злился… на Донни… Да, отец, теперь, когда я тут сижу, я многое по-другому вижу. Теперь-то я понимаю, что на самом деле злился на Бугимэна. Но достать его не мог. А Донни всегда рядом. Меня бесила его слабость, жалкость эта… Смешно, но я скучал по его прежнему высокомерию, самоуверенности… всему тому, что меня так раздражало… И было ещё кое-что, что меня в нем бесило, но тогда я этого не осознавал. И об этом позже…    

Автомастерскую я ему, конечно, отдал. Думал, хоть немного оживится. Наоборот! Скривился так, будто его сральники чистить поставили… Ну, и дела там шли из рук вон плохо. Я уже потихоньку от всех прочих наших дел его отстранил, мол, занимайся только автомастерской, соберись, а то бардак там у тебя. Результат нулевой. Вообще, что бы я ни говорил, он только рассеянно кивал и смотрел глазами побитой собаки… После того, как я столько времени терпел его выпендрёж, он в конце концов превратился в тряпку!

Но последней каплей стал случай, когда я зашел по надобности в автомастерскую, а Донни там нет. У ребят спрашиваю – хмурятся и молчат. Даже по мордасам надавал некоторым – ведь поручил же присматривать!.. Чуть с ума не сошел, пока искал… Но обнаружился Донни сам. Просто вернулся в камеру. Я давай допытываться, где его носило, смотрю… Святые угодники! Да он же вмазался!!! Ну, тут у меня терпение закончилось.

- Хорошо, - говорю, - отдохнул?!

И залепил ему ладонью по щеке. А рука-то у меня тяжелая. Он как очнулся, ресницами захлопал, прижал горящую щеку. Глядит растерянно. Ещё бы – первый раз ведь я его ударил.

- Зачем, - говорю, - лезешь в драку, если не умеешь держать удар?!

Он нахохлился, смотрит почти по-прежнему:

- Чего тебе от меня надо? Чего прицепился?

Это уже было лучше, чем нытьё, успевшее достать меня до печенок. Поэтому я слегка смягчился.

- Ладно, поспи. Когда будешь чистый, я с тобой потолкую.   

А посреди ночи он слез со своей койки и присел рядом со мной. И шепотом рассказывает:

- Их четверо было. И все четверо… по очереди… Бугимэн был первым. Когда закончил, он спросил: «Ну, так кто из нас сука?» Я никогда не думал, что это может произойти со мной. Только не со мной…

Мне не по себе было от его слов. И я снова чувствовал себя виноватым. Я ненавидел это чувство…

- И что, Донни-бой? Если ты хочешь, чтобы тебя пожалели, то явно не в ту комнату зашел. Помнишь, я спрашивал, зачем тебе всё это? Хочешь ли ты стать, как твой отец?..

Он надолго задумался. Как мне показалось, всхлипнул, прежде чем ответить:

- Я хотел избавиться от его имени, от его… известности. Выйти из его тени. Быть самим собой. Но вот его не стало – и оказалось, что меня самого как бы и нет… Мне было стыдно. За свои мысли, за то, что я хотел сбежать. За то, что уже ничего не мог для него сделать, только отомстить…

А я, тем временем, лежал и думал: «Вот признайся ты в этом раньше, золотой мальчик, многое пошло бы по-другому. А сейчас поздно. Свой выбор ты сделал». Но вслух так сказал:

- Пойми, организация – это тебе не вечеринка в клубе, куда зашел, покрутился и свалил, если не понравилось. Ну, да ладно, - глядя на его унылую физиономию, я привычно успокоил: - Когда выйдешь отсюда, что-нибудь решим. Может, опять учиться поедешь. Но здесь я тебе хныкать больше не позволю.

Сказано – сделано. Уже с утра я рывком стащил его с койки и заставил отжиматься. И пообещал, что так у него каждое утро начинаться будет. А потом растолковал:

- Я здесь командую, Донни-бой, затверди это себе хорошенько. Чтобы ни шагу без моего слова. И никакой наркоты, понял?! Ты сын моего друга, и я люблю тебя, но, если нарушишь правила, к тебе будут те же меры, что и к остальным.

Я требовал с него подробные отчеты по автомастерской. Я гонял его в спортзал, в качалку. Ставил удар и учил защищаться. Причем, бил в полную силу, без пощады. Это была моя главная ошибка в прошлом – я щадил его. И вот что вышло… Жизнь ему так врезала, а он оказался не готов… Но теперь-то я взял его в оборот – для его же блага.

Я учил его всем тюремным премудростям: как мастерить оружие из самых, на первый взгляд, невинных вещей, как пользоваться, как прятать. Как и куда бить, чтоб кончить наверняка, а как – чтоб просто пустить кровь для запугивания. Как, с кем и где правильно говорить, в чем можно отступить, а в чем держаться насмерть. Как распознать готовящуюся атаку, и как самому не показывать, что хочешь напасть. Позже я стравливал его с разными агрессивными одиночками, чтобы проверить, хорошо ли усвоил науку. И всё было нормально, не считая того, что он пару раз загремел в карцер…

Прежний Донни медленно, но верно возвращался к жизни. Я был этому рад… До определенного момента.

Меня вызвал на разговор Тощий Тони. И сразу начал с главного, что означало – дело серьезное.

- Ты знаешь, Майки, я предпочитаю не лезть без нужды в твои дела. Но тут всех касается… Сынишка Тихони Санни тебе ведь как родной?

- Да, - отвечаю, а сам чувствую уже недоброе. – Что он сделал?

- Мне тоже он приглянулся, но политика есть политика… Его видели с сальвадорцами, есть подозрения, что он дела с ними налаживает. Ты же понимаешь, этого нельзя допустить.

Я понимал, ещё как! Сальвадорцы воюют с «арийцами». А те – наши союзники, против чёрных они всегда нас поддерживают. И если «арийцы» увидят, что один из нас ведет дела с сальвадорцами…

- Тебе нужно разобраться с этим, Майки, - так он вслух сказал. А в глазах его я прочел: «Не уладишь ты, улажу я. По-своему. И с Донни, и с тобой».

Я пообещал разобраться…

Если бы я тогда не злился, а подумал… То понял бы: парень упал – ниже некуда. Но у такого, как Донни, самолюбие вместе с ним в могилу ляжет. У прежнего Донни… А ведь я хотел вернуть его прежнего, и вот, получил – за что боролся, на то и напоролся. Он чуть оправился и уже хочет подняться. Как же иначе, это его натура, характер, это он настоящий – сын Санте… Я бы ещё тогда это понял. Но я злился. Очень злился. И накручивал себя – мол, щенок неблагодарный, сколько же я сил на него истратил, а он опять за своё! И что в этой вонючей камере я оказался только благодаря его безмозглому упрямству!

Разбирался я с ним в камере. И позаботился заранее, чтоб нам не помешали… черт! Лучше б помешали... потому что это было самое страшное из того, что я сделал, и в приговоре моём оно не записано…

Я сперва ударил его по лицу, так что кровь из носа пошла. Он стал оправдываться, дескать, не знал про все эти политические заморочки. А я ему:

- Я ведь предупреждал тебя, а? Чтоб ты ни шагу без разрешения?.. Говори, предупреждал?

Сам удивляюсь, как быстро я привык быть с ним жестким. И мне это… ну, не то, чтобы нравилось, но это было гораздо удобнее, чем терпеливо объяснять, пытаться найти общий язык. Для меня удобнее…

А Донни попятился к стене, размазывая кровь по лицу. Но он пытался держаться, даже подбородок вздернул – так знакомо.

- Ты же не убьёшь меня за это, Майки? Я всего лишь пытался вернуть уважение… хоть немного. Ты же не подпускаешь меня к настоящему делу. И все в этой тюрьме видят во мне сучку. Даже ребята. Даже ты…

Он снова обвинял меня. И на этот раз угодил точно в цель. Думаю, он сам не понимал, насколько точно… У меня ведь, как у мужчины, всё нормально работает. На воле я редкую ночь без женщины проводил. Да и говорил я, помните, что тяжело мне без этого дела держаться. А Донни… Ну, Вы же видели Донни… Нет, я не извращенец! Но после того случая… с Бугимэном… после изнасилования, да… Я Донни как будто другими глазами увидел. Не сразу, конечно, это постепенно со мной происходило… Вот, раньше не замечал, что у него кожа, как молоко, и такая мягкая, когда прикасаешься. И ресницы такие длинные, что от них тени под глазами. А глаза… Вот как святых рисуют – такие глаза… Я потому и гнал его из душа, что не мог смотреть на него голого… так, чтобы он не заметил реакции… ну, Вы понимаете… И обнимать его, как раньше, не мог. Он, небось думал, что это брезгливость, обижался – я видел. Но разве признаешься, что у меня на него вставал, как на аппетитную девку… В общем, то, что он сказал – это была правда. Которая приводила меня в бешенство.

- Значит, по-твоему, опять я виноват?! Видно, плохо я тебя учил. Так сейчас ещё один урок получишь – как ставить на место зарвавшихся щенков!

Я двинулся на него. Хотел его избить. Просто избить… Но тут увидел страх в его глазах. Я, наверное, такой же хищник, как черные или, там, сальвадорцы. Я почуял его слабость, признал в нем жертву – и напал. Иначе – не понимаю, как оно вышло… Это не оправдание, конечно. Но здесь, в камере смертников, много времени, чтобы думать, вспоминать, переосмысливать. Отсюда многие вещи по-другому видятся. А там – постоянное напряжение, борьба за выживание. Всё, что делает из тебя зверя… Вы ведь догадываетесь, что дальше произошло? Нет, я должен рассказать, я хочу рассказать, без этого я не могу уйти…

Я ещё раз ударил его, а потом развернул и прижал к стене. Точнее, зажал между стеной и своим телом. Но я всё ещё мог остановиться, даже после того, как запустил руки ему под майку и зашарил ладонями по влажной от пота спине. Если бы он сопротивлялся, хоть попытался отбиться. Или закричал. Но он всего лишь зажмурил глаза и шептал:

- Не надо, Майки, пожалуйста, не надо…

Меня это только больше распаляло. «Ах, не надо?!» - думал я с нарастающей злостью. – «Ты и черных так же умолял? Потому тебя и выебали, как девчонку?!» Если бы я тогда понимал то, что понимаю сейчас: я же не был для него врагом, я же был дядя Майки, которого он знал с детства, от которого не ждал плохого. Но я в тот злосчастный момент стал кем-то другим, я хотел его – и это превращало злость в настоящую ярость.

Я сдернул с него штаны и, буквально вдавив его в стену, вставил… Нет, это не похоже на то, как с женщиной. Это даже не было удовольствием в том смысле, как я его понимал. Так сухо и тесно, что мне самому было больно. А уж каково Донни – я и не думал… а он только тихонько стонал сквозь зубы… Это было… как будто освобождаешься от давней боли, от чего-то, что долго мучило… Но в конце… да, только в конце, когда я прижался щекой к его волосам, вдыхал его запах, и он был такой податливый, что я представил – как будто мы с ним по согласию. И вот тогда мне стало по-настоящему хорошо…

В себя я пришел не сразу. В голове шумело, точно я пьяный. И как начал трезветь… Постепенно до меня доходило, что же я сделал – и это было похоже на панику. Сначала: «Только бы не узнал никто!» И только потом: «Донни! Как же он?..» А он казался спокойным. Поспешно натянул штаны, намочив полотенце, вытер лицо – от крови и слез. Глядя на него, я спохватился, что мне ведь тоже надо бы вытереть… ну, Вы понимаете… извините за подробности… В общем, и тут я увидел, что член у меня в крови.

- Черт, Донни… - слова мне из себя приходилось выдавливать. Мутило – от тяжелого запаха в камере, от тяжести внутри, от чувства непоправимого…

Он бросил взгляд на мой окровавленный член и вполголоса грязно выругался. Потом оторвал кусок майки, подложил…

- Донни, тебе к врачу надо, - я, наконец, пришел в себя и начал разбираться с последствиями. Ну, попытался…

А он усмехнулся в ответ, так, что у меня мороз по коже:

- К врачу? Да надо мной вся тюрьма смеяться будет, если я опять с анальным кровотечением… В больничке же наши есть? Так пусть достанут мне, чем кровь остановить.

Я поспешил согласиться, ведь он прав, очень разумно – так никаких вопросов не будет:

- Да, конечно, всё, что нужно, достанут, - и, глядя, как  он с полотенцем направился из камеры: - А ты куда собрался?

- В душ.

- С ума сошел! Ты что, один пойдёшь?!

Он посмотрел на меня, хотел в глаза ответить, но губы у него задрожали. Поэтому он отвернулся и проговорил глухо:

- А кого мне теперь бояться, Майки?..

Только один раз он повел себя враждебно. Когда… Ну, по первости ему надо было туда эти… как их… тампоны, что ли, вставлять. Кровь там остановить и всё такое… Ну, Вы понимаете… Я достал ему всё необходимое, как и обещал. Хотел помочь – самому же трудновато, он уж так выгибался… Но он сразу остановил меня, руки вот так выставил перед собой. «Как-нибудь справлюсь. Без тебя!» - говорит. И потом вообще не позволял к себе прикасаться, даже по плечу похлопать…

А так – казалось, он в полном порядке. Не истерил, держался, как ни в чем не бывало. Будто подобрался весь. И больше не выглядел жалким. Он ни в чем не обвинял меня. Ни единого упрека. Даже в глазах. В его красивых глазах… Там вообще ничего не было. Холодно и пусто.

И, в то же время, он не давал мне ни малейшего повода сердиться на него. Автомастерскую, вот, привел в идеальный порядок. После чего я поручил ему кое-какие более важные дела. И с ними он тоже справлялся – лучше некуда. Я мог бы радоваться – парень в норму пришел…Если бы не пустота в его глазах. Это был мой обвинительный акт. Удавка, которая постепенно затягивалась на моей шее…

И это я теперь по ночам засыпал с трудом. Пустота… Она точно заполняла камеру, обступала темнотой вокруг, тяжелой тишиной к койке придавливала… И ещё – я не хотел думать о том дне, когда выйду отсюда. Вместе с Донни… Меня ведь уважают – что здесь, что на воле. Но если бы кто из наших видел меня в тот момент… вот, к примеру, Нико Романо, он же сам отец, и младший его сынишка – ровесник Донни… Не знаю, понял бы он, что со мной творилось. Или, может, плюнуть бы в мою сторону побрезговал?.. Санте всегда говорил, что интересы дела стоят интересов кого-то одного. И что порядок важнее чьей-то жизни. А узнай он, как я навожу порядок с его сыном?.. Да был бы живой босс – яйца бы мне отстрелил за такое, уж в этом я не сомневался. Только нет его. И некому его ребёнка защитить. Я бы должен… Но я, как выяснилось, не лучше черных. Даже хуже – мне он доверял…

А Донни – я уверен, он подмечал, что со мной творилось. Сколько раз я затылком чувствовал на себе его взгляд. Впрочем, его взгляд теперь легко было перепутать с сотнями таких же в этой тюрьме – настороженный, оценивающий.

… Времени прилично прошло. И страсти не то, чтобы улеглись, но значительно сгладились. Настолько, что я уже позволял себе надеяться на потепление между мной и Донни… Нет, ну я не настолько дурак, понимал, конечно – какая там дружба, после такого-то!.. Но, знаете, надоело уже себя грызть, хотелось думать о хорошем. Что хотя бы в делах у нас команда будет нормальная. Семья, да. Для меня это всегда было важно…

Наверное, поэтому я продвигал Донни, всячески поощрял его, поручал кое-где самостоятельно дела проворачивать. Разумеется, не всё у него шло, как по маслу. Но, поскольку он больше на дыбы не вставал от моих советов, а вдумчиво слушал, то учился быстро.

Ну, а что касается его… хм… статуса… Понятно, никто не забыл, как он побывал под Бугимэном. Такие вещи не забывают… Но в покое оставили. Как я и предполагал, тут вскоре появился какой-то юный деятель, кажется, наркотой в своем колледже приторговывал, за это его и взяли. И сразу несколько местных уродов, Бугимэн в том числе, заявили на молокососа права. Я помню, даже тотализатор тогда организовали, и мои ребята принимали ставки – кто первый вздрючит этого новичка… Да, Вам омерзительно такое слышать. И я не одобряю, но бизнес есть бизнес. Ну, почему, почему… Нормальных развлечений, как Вы понимаете, здесь не предусмотрено. Вот мужики их сами себе и устраивают – кто во что горазд… А? Кто там выиграл? Да какая разница! Юнца того уже раза три перепродали…

А Донни – другое дело, с ним не могли обойтись подобным образом. Он был хоть и меченый, но один из нас. При своих – так это называется. Поэтому, кто из здешних деловых гнушался толковать с ним, тот имел разговор со мной – на менее выгодных условиях. Да, всё имеет свою цену, как я и говорил. Вот особо гордые, которые, типа, не желали испачкаться, пожимая руку «какой-то там итальянской сучке», просто-напросто доплачивали мне солидный процент за свою грёбаную гордость. Уж я сообразил, как это устроить. И таким образом слегка приподнял репутацию Донни.

В общем и целом, всё снова устроилось. Если уж не хорошо, то вполне сносно. Только пустота в его глазах… Она никуда не делась.

… Тот день был отличный. Одна солидная сделка у нас выгорела. И ещё посещения: моя пассия приходила и сестры Донни. Вообще, в тюрьме такие встречи – настоящий праздник. Так что, у меня до самого вечера настроение было приподнятое. И Донни казался довольным. Впервые после всего он выглядел по-настоящему уверенным. Сейчас я думаю – это потому, что он тогда уже принял решение… Всё, что произошло потом, вечером, не было случайностью. Я просто знаю это.

Так вот, вечером… Шум поднялся, всех по камерам стали загонять. Здесь такое бывает, когда серьезное происшествие. Вот и тут – сразу слушок пронесся, мол, завалили кого-то. И, вроде как, в душевой. У меня на секунду дыхалка загорелась –  как вспомнил, что Донни на помывку собирался. Но Донни – вот он, в камере, со мной… И вдруг я почуял… вот, знаете, как я крысу чувствую, так и это… Тоже, наверное, что-то звериное… Я не знал ещё, кого кончили, но знал, кто убийца. От него тянуло кровью. Одежда, дыхание, волосы, вымытые дорогим шампунем, - всё было насквозь пропитано запахом смерти. Да, у неё тоже особый запах, как и у чистоты. А чистым Донни больше не был…

Но я помалкивал. Он тоже. И только потом, когда кончилась вся эта суетня и неизбежный шмон, я спросил:

- Ничего не хочешь рассказать?

К этому моменту все уже знали, что перерезали глотку одному из «каннибалов». А я знал немного больше – что этот «каннибал» был одним из тех четырех, которые измывались над Донни.

- Так получилось, Майки, - он смотрел мне в глаза и хлопал ресницами. Как обычный растерянный мальчишка. – Я был там один… Я знаю, моя ошибка, ты предупреждал, чтобы я не ходил один, тем более, в душ… Но я думал, что все уже успокоились. А тут этот… Хорошо хоть, мне было, чем защититься…

Да, оружие у него теперь всё время было при себе. И я научил его пользоваться им. Ну что – я мог, хотя бы, поздравить себя с тем, что не зря тратил время на обучение.

- Я хотел сразу же уйти, но он…

Донни рассказывал, как этот «каннибал» навалился на него, стал лапать… Возможно, так и было. Но что этому предшествовало? Черные смертельно боялись своего вожака, вряд ли один из его верных людей решился бы вот так ослушаться. Последствия-то серьезные по-любому… Что ты сделал, Донни-бой? Испуганно прижался к стене при его появлении? И похотливый зверь не смог устоять перед таким лакомым куском? А вот проглотить не смог, оружие ты приготовил заранее, а? Или – не так? Этот черный ведь был одной из сучек Бугимэна, может, ты напомнил ему об этом? И заранее просчитал его реакцию?.. Я отчетливо понимал, что все непросто. Но… Вопрос ведь был не в том, что произошло на самом деле, а в том – во что я хотел верить…

- Всё нормально, Донни-бой. Ложись спать, - вот что я ему ответил.

… Тюремная администрация, понятно, ни до чего не докопалась. Но меня они, если честно, совсем не волновали. Бугимэн вел собственное расследование – вот о чем стоило тревожиться. Но, как видно, Донни подбирал момент, чтоб сделать задуманное без лишних глаз. Потому что через пару дней нашли другого нашего парня – Винни. Всего изрезанного, так, что живого места было не найти. Причем, ясно, что специально мучили… О причине я догадался: Винни с характером парень, на днях, на свою беду, поцапался с тем самым черным… ну, которого Донни… Вот «каннибалы» об этой ссоре и вспомнили, когда стали выяснять, кто кончил их дружка. А бедняге Винни слишком сильно досталось, умер он…

Наши ребята, которые работали в больничке, сразу сообщили мне об этом. Сказали, что были рядом, но Винни так в себя и не пришел, не сказал, кто это с ним сделал. Хотя, и так было ясно.

А Донни всё это слышал. Он сигареты искал, когда говорили о смерти Винни, и только обронил:

- Он был хорошим парнем. Нам всем будет его не хватать.

М-да, надо думать, этому он тоже от меня научился – жертвовать своими. И всё же… мне не хватало того Донни, который не хотел бросать раненого дурака Марио…

Ну, нам снова пришлось толковать с Бугимэном. Но разговор вышел, в основном, таким: «Вы убили нашего парня!» «А вы убили нашего!» «А с чего вы взяли, что это мы?!» «А вы с чего взяли?!» В общем, результат нулевой. Хотя, кое-что интересное промелькнуло: «каннибалы» вскользь обмолвились – мол, чего нам валить вашего Винни, его в другом месте видели, когда нашего зарезали. Значит, либо они с опозданием узнали о своей ошибке, либо сразу знали, что Винни не при делах, но всё равно подозревали кого-то из наших. И пытали Винни, надеясь, что он выдаст убийцу… Но оба варианта означали, что Бугимэн на этом не успокоился и продолжает копать.

Не знаю, чего он так вцепился… Эти черные – кто их разберет. Но я так думаю: покойничек же был подстилкой Бугимэна. Так, *** знает, может, любимой подстилкой…

Но вот когда я понял, что дела совсем плохи… Когда Бугимэн по-другому стал смотреть на Донни – серьёзно, пристально. Он уже не видел в нем свою добычу, свою сучку, а оценивал как противника. Думаю, у него тоже есть это звериное чутье… ну да, он же и так настоящий зверь… вот, и учуял, что Донни переменился…

А через некоторое время он снова вызвал меня на разговор. Но с глазу на глаз, без моих и без «каннибалов». Тогда я уже понял, что он знает… знает, сволочь!..

- Отдай его мне, - так он сказал. – Тебе же не надо будет ничего делать. Просто отвернись, смотри в другую сторону. И не своди потом счеты. Иначе – сам возьму, но для вас будут проблемы. А, Натале? Ты же деловой человек, ты не любишь проблемы? Мы раньше отлично договаривались. И сейчас, кстати, можем обсудить выгодные для тебя условия…

И знаете, что я ему ответил? Что подумаю…

Я мог бы ничего не говорить Тощему Тони. Но, всё-таки, пришел к нему. И на то были важные причины.

- И речи быть не может! – так он сказал, когда узнал про предложение чёрного. – Кто захочет вступить в организацию, если мы своих черномазым станем сдавать?! Но, с другой стороны… От Донни, и правда, много неприятностей. У тебя есть мысли, как решить это дело и не допустить серьезных потерь для нас?.. Если так – то я тебя поддержу.

А взгляд его мне сказал: «Что бы ты ни решил – сам за это отвечаешь!» Но это и так было понятно: я заказываю – я и плачу по счету.

Дальше был разговор с Донни. Я просто повторил ему слова Бугимэна, слова Тощего Тони и обрисовал ситуацию. Которую, между прочим, он и создал… Если бы я знал его хоть чуточку хуже, я бы решил, что он испугался. Но я видел – он сделал вид, что испугался. Напряжен – да. Но страха я не чувствовал.

- Что теперь будет, Майки? – спросил он. – Что ты решил? Ты ведь уже решил?.. Отдашь меня на растерзание Бугимэну? Или сам?.. Лучше уж ты, Майки, пожалуйста…

Его голос был таким… просящим, а выражение лица таким доверчивым… Только глаза оставались по-прежнему холодными и пустыми. Что ж, он пускал в ход то оружие, которым располагал. И, надо признать, умело им пользовался. Ситуация была, как и тогда, с похищением Джо Джо. Только теперь он выстроил её намеренно, отдавая себе отчет – что почём. И ждал, что я опять попадусь на тот же крючок. Правда, на этот раз, я уверен, он понимал, что поставил на кон свою жизнь, заставляя меня выбирать – война или мир… его кровью…

Хотя – нет, вру… Не было уже никакого выбора. Я его сделал заранее, когда не спал ночами, ворочался на койке. И ждал хоть полшанса, чтобы исправить то, что натворил. Поэтому я видел то, что хотел видеть. Собственная совесть до косточек обглодала мою осторожность и осмотрительность.

Я сказал ему:

- Никому я тебя не отдам, Донни-бой. Успокойся. Мы их сделаем.

Тощий Тони был прав: воевать с черными – себе в убыток. По стенке размажут. Но я и не думал воевать. Я собирал силы, чтобы вложиться в один удар. Чтобы свалить их сразу, Бугимэна, Симбу Джи и третьего ублюдка… да, они обязательно будут втроем, чтобы окончательно разобраться с Донни… именно те, что разбирались с ним в первый раз… Нужен нокаут. Мощный, точный, быстрый. Я думал… Так, что прямо голова пухла. Сколько раз я помянул Санте! Вот это был умище, недаром стал так крут! Но я ведь годы и годы был рядом с ним, учился у него. И, представляете, думалка у меня легким ходом заработала, как только я вообразил, что босс тут, и я с ним советуюсь.

А когда всё было готово… Когда я и Донни были готовы, я ответил Бугимэну. Просто кивнул при встрече. И он купился, я видел это по довольной ухмылке. Значит, первый шаг был сделан правильно.

Но ещё до этого я многое сделал. Хоть времени было в обрез. Лучшее дельце, которое я провернул в своей жизни, без преувеличения… Прежде всего, требовалась информация. Ну, тут оправдала себя надежда на Тощего Тони, на его обещанную поддержку. Он же тут знатно обосновался. Учитывая, что десятку уже отмотал, и столько же ещё осталось. У него здесь повсюду  глаза и уши. Мне только нужно было умело воспользоваться полученной информацией…

А вот своих ребят нельзя было использовать. Во-первых, «каннибалы» за нами вовсю присматривали, и я помнил, что случилось с Винни. Во-вторых, как я уже сказал – это не война. Это моё дело, даже больше моё, чем Донни. Никакого бизнеса, только личное.

Но, с другой стороны, вдвоем нам не управиться – это ясно было. В таком деле необходимы союзники. Мне, конечно, было что предложить лидерам мексиканцев и «арийцев». К тому же, их отношение к Бугимэну я знал. Ну, я о том, что черный растерзал одного из «арийцев» и серьезно ранил ту парочку мексиканцев… я говорил, помните?.. И выставил их позорниками. Так что – «враг моего врага» и всё такое… Но для того, что я задумал, этого мало было. Я хотел, чтобы в случае чего они выложились полностью. Я должен был стать им другом – но не за выгоду, а тем, кто совершит месть и от их имени тоже…

Сперва был Чино, он главный у мексиканцев. На прогулке мы нашли укромное место, чтоб потолковать без постороннего внимания.

Начал Чино:

- Я слышал, что случилось с вашим Винни, парень долго мучился, прежде чем отойти. Вас поймут, если не оставите такое без ответа.

О Донни он даже не упоминал. Что, вообще-то, было хорошим признаком. О таких вещах либо с презрением, либо – молчат, как не было. Типа забыто… Это вежливость, дипломатия. И я это оценил, поэтому не стал упоминать его земляков, пострадавших от Бугимэна. Они ведь облажались… Вместо этого сказал:

- Да, Винни жаль. Черные тут всех достали. Особенно этот грязный извращенец – Симба Джи.

- Извращенец? – спрашивает Чино.

- Ну да. Кто из наших на почте крутится, сказали, что ему доставляют журнальчики…

- А, те самые…

- Те, да не те, - говорю. – Я понимаю, были бы взрослые женщины, а то ведь, парни говорили, соплячки совсем, лет по десять-двенадцать, ни груди, ни волос где положено…

- Вот мразь! – и дальше Чино выругался по-своему. С неподдельной ненавистью. Да… Чино много за что посадили, в его деле и наркота, и другие подобные вещи. Но есть там и  убийство одного мудака, посмевшего лапать его двенадцатилетнюю племянницу…

А потом я навестил Буна – лидера  «арийцев». Он вообще неплохой мужик, вменяемый. Если не считать того, что без ума от этой жуткой музыки… ну, знаете, бум-бум-бум, как молотом по наковальне… И музыкант у него любимый – Джоуи Ди Майо… Оху… ну, то есть, не представляю, как итальянец такое может играть?! Этот скрежет, грохот… Тоже мне – музыка! Но ради дела я даже заставил себя послушать. И сообщил Буну, как бы между прочим, что моя бабка и этого Ди Майо в одной деревне жили… кстати, не удивлюсь, если это правда… Ну и, разумеется, что каждый итальянец может гордиться такими земляками…

Нееет, я не лжец. Я – человек, который умеет понять то, что много значит для другого, представляет особую ценность. Только так и можно стать другом, разве нет?..

И, конечно, Донни. Перед тем, как сделать решающий шаг – ответить Бугимэну – мы долго говорили с Донни. Точнее, говорил, в основном, я. Он слушал, серьезно, внимательно, иногда переспрашивал. Я подробно рассказал ему обо всем, что предпринял, о чем мы договорились с мексиканцами и «арийцами». Какие могут быть варианты развития событий и наши действия… Чего скрывать, о многих вещах я с гордостью говорил – всё-таки, немалую работу проделал. Мне хотелось, чтобы он понял это, что для него сделано. Но ещё было необходимо, чтобы он понял, что нас ждет.

- Если что-то пойдет не так, Донни-бой, ты умрешь.

- Я знаю, - спокойно ответил он.

- Или мы оба облажаемся и оба умрем.

Тут он просто пожал плечами, как будто речь шла о какой-то ерунде.

Конечно же, я не хотел, чтобы он боялся, ни в коем случае. Просто… ну, было бы неплохо, если б исчезла пустота из его глаз. Но она не исчезла…

А я всё равно был доволен. И в ту ночь, после того, как я дал ответ Бугимэну, и уже ничего нельзя было остановить, спал, как младенец. Потому что, засыпая, позволил себе помечтать о том, что скоро нам обоим предстоит серьезная драка, и мы снова будем так близко, как в тот раз, когда я вытаскивал его из западни, устроенной Джимми. И после того, как сдохнут обидчики Донни, мы с ним обязательно поладим. Так я думал…

… Утром, во время работы, мне шепнули, что Бугимэн и Симба Джи направились в прачечную. Я понял – значит, пора. И дал знак Буну. А сам выжидал. Старался не думать о том, как в этой прачечной Бугимэн разделал одного из «арийцев»…

Информация. В тюрьме она дороже всего. Я знал, где находится Бугимэн, а он, уверен, знал – где я. На ремонтных работах в левом крыле. Но кое-чего важного черный не знал…

«Арийцы», тем временем, взялись сводить счеты со своими давними врагами – сальвадорскими «муравьями». Заваруха получалась на совесть, прямо, залюбуешься. Взмыленная охрана буквально на ушах стояла, всё внимание переключив на дерущихся. А я ждал… Пока мне снова не шепнули – что жирная свинья Джексон пришел за Донни в автомастерскую и увел… Я знал – куда. Один из наиболее вероятных вариантов. Джексон доставит его в прачечную, где Бугимэн и его псы смогут, не торопясь…

Я не хотел этого представлять, предпочитал думать о том, что мне до прачечной – рукой подать, не то, что Джексону. Тем более, я уже бежал туда. Тем более, мы с Донни со всех сторон обсосали этот вариант. Я буду там раньше… Да, это именно то, чего Бугимэн не прочухал – накануне, ремонтируя лестничный пролет в левом крыле, мы пробили брешь в стене… И мне теперь нужно всего лишь по коридору пробежаться, свернуть налево… Когда этот жирный ниггер приведет Донни, я буду там. Я буду ждать…

 Только плохо, что на нем наручники – так мне сообщили. Но мы ведь и это с ним обговаривали. И не только с ним… Я беспокоился, как бы мексиканцы не подвели. Оказалось – зря в них сомневался, Чино - мужик с опытом, всё было сделано в лучшем виде… Нет, я, конечно, об этом потом узнал, а подробности – что-то позже пересказали, а что-то и вовсе нафантазировал – уже здесь, со скуки… Мексиканцы где-то по дороге зацепили Джексона, прошлись насчет его необъятной комплекции – а тут все знали, что его это заводит. Ну, и Джексон давай с ними разбираться. Такая как бы потасовка завязалась, но недостаточно серьезная, чтобы Джексон мог подмогу вызывать. И один из мексиканцев оттолкнул Донни, тот завалился спиной на другого… Представьте себе, отец, расстегнуть наручники – вообще-то, не проблема. Была бы отмычка, а их из чего только не делают, хоть из ручки, хоть из обычной бумаги. И черта с два найдешь при шмоне, такую-то мелочь... А если надо, чтобы сразу не заметили, что парень освободился, то можно залепить жвачкой. Здесь есть умельцы, которые всю эту операцию за считанные секунды проделают. Да ещё оружие успеют сунуть… Джексон ведь обыскал Донни перед тем, как вести на расправу. Но мы и об этом подумали заранее…

Итак, я быстро прибыл на место. Даже не запыхался. И насчет охраны можно было не беспокоиться: Бугимэн позаботился, чтоб ему не мешали в его делах, а я позаботился, чтоб не мешали в моих. Правда, Бугимэн – сволочь осторожная, выставил караул у входа в прачечную… хотя, я бы тоже так на его месте сделал… Да, я выглянул из-за угла и увидел, как один из «каннибалов» торчит в коридоре. Тот самый, третий, однозначно. Его тоже тогда перевели в автомастерскую… ну, перед тем, как Донни изнасиловали… И держался он всегда возле Бугимэна или Симбы Джи. Может, тоже трахался с кем-то из них. Молоденький, пацан ещё… Нет, не жалко, при чем тут это. Я просто думал о том, что легко с ним справлюсь. И ещё прикидывал: он, хоть и крепыш, но ростом сильно ниже меня. Я выбрал ему смерть… так, чтоб без шума… И уже примеривался, ждал, когда он, прохаживаясь от скуки, приблизится, развернется…

Но вдруг он напрягся. И секундой позже я понял почему – он шаги с другой стороны коридора услышал раньше, чем я. Я ещё успел подумать, что это Джексон с Донни, и что мексиканцы здорово их задержали – я даже понервничал в ожидании… Но из-за поворота показался Донни. Один… Ну, да, про Джексона-то Вы знаете, что его нашли совсем рядышком с этим коридором, и его толстое брюхо так было разворочено, что кишки наружу вылезли. Я это тоже потом узнал. Но тогда в коридоре, конечно, догадался, почему Донни один. А ведь был уговор, что с охранником на месте решим… С одной стороны, я был горд за Донни, что он самостоятельно справился, и так быстро. С другой… мальчик мне не доверял, несмотря ни на что. И это было больно.

Значит, Донни вышел. И я в это же время показался с другой стороны. Мы с Донни обменялись взглядами, он меня понял. А черный, разумеется, меня не видел, он на Донни уставился.

- Эй... – это все, что успело вылететь из его глотки.

Я в два прыжка оказался за его спиной и накинул удавку. Леска, да… её нашли потом… Откуда? Ну… На мне тёплый свитер был, это разрешено. Моя нынешняя пассия – такая рукодельница, и готовит отлично, и, вот, вяжет. Я даже начал подумывать о женитьбе… ну, раньше думал, понятно…

Да, так вот: накинул я удавку, затянул, и коленом ему в поясницу – чтобы назад завалился… А Донни перед ним встал и смотрел. Глаз не отрывал, пока тот «каннибал» не подох. И чёрный, думаю, пока умирал, видел Донни… последний, кого он видел – Донни, а не я. Знаю, зачем – это было, как будто Донни сам его убивал, своими руками.

Ладно… Ещё с одним, значит, кончили. И дальше надо было поторопиться. Осталось двое. Как и нас… Я посмотрел на Донни. Он будто выше ростом стал. Распрямился, подбородок вздернул, совсем как раньше. Донни… Кого из них он хочет взять на себя? Бугимэна? Симбу Джи? С кем я позволю ему драться?..

Он двинулся, было, вперед меня в прачечную. Но я остановил:

- Нет, ты пока здесь останешься. Вдруг, принесет кого. Или охрана нагрянет. А тут, вон, труп валяется.

Он упрямиться не стал. Усмехнулся так, краешком губ:

- Как скажешь, Майки. Ты босс.

Я глянул повнимательней: нет, без обиды, вроде, сказал. И, тем более, насмешки не было, и враждебности. Я в нем что-то другое почувствовал, что-то новое. Но на разгадки времени не было. Я вошел в прачечную…

… Всё ж таки, они крутые ребята. Подорвались сразу же, как я появился. Здоровенный Симба Джи – прямо на меня, Бугимэн – сбоку, пытаясь за спину зайти. И амбала я смог вырубить с одного удара, вмазал ему точно в висок… не, ну не совсем кулаком, в кулаке-то у меня был обрезок трубы зажат. Не мог же я в такую компанию безоружным сунуться, а леска своё отслужила… Да, конечно, я в курсе, что Симба Джи умер не от удара по башке, а от перерезанной глотки, я сейчас не об этом… Я такой драки за всю жизнь не припомню, я снова себя чувствовал на двадцать лет – таким же отчаянным, рисковым. Черт, прямо хоть спасибо за это говори Бугимэну!

Вот, значит, здоровяка я отключил, но толком развернуться мне Бугимэн не дал. Он моложе, быстрее, грёбаная черная пантера… Воткнул мне заточку в плечо и тут же – кулаком в челюсть. Нет, кулак у него не утяжеленный был, но меня, всё равно, как гирей сшибло. Силен, тварь, что и говорить… Ну, я поплыл, а он, не давая опомниться, добавил ещё поддых и потом – опять по роже… Вот, знаю, помню, что хуже нету – оказаться на полу. Что валяться внизу, да с таким-то противником – сразу можно гроб заказывать… Но я тогда, наверное, слегка переоценил себя. Запал, может, и на двадцать лет, а скорость, выносливость уже не те… 

И лежали бы мои потроха в стиральных машинках, если бы чёрный просто закончил дело. Но он остановился. Ему покрасоваться надо было, натура уж такая – без выпендрёжа жизнь не в радость. Встал надо мной и давай втирать:

- Я тебя уважаю, Натале. Поэтому убью. Но сначала скажи – почему? А? Мы бы могли с тобой поладить, я хорошую сделку предлагал… Почему? Из-за смазливой сучки? Ты, часом, не ревнуешь? Может, злишься, что я тебя опередил?..

Тут меня как током прошило – неужели узнал, что я Донни… что я тоже… Как-то увидел, почуял?! Или – правда, похожи мы с ним?! Но всё во мне было против этого, умереть было легче, чем признать, что у меня с этим скотом столько общего, что я так же думаю, чувствую, что… От бешенства у меня даже боль прошла, и силы появились. Я схватил его за штанину, дернул на себя и хорошенько пнул ногой по яйцам. Он взвыл, конечно… вот, ****ь, клоун, добивать потому что надо было, а не ****еть!.. А я прыгнул на него… точнее, навалился, какое там – прыгать… Но это без разницы, результат-то всё равно в мою пользу. Подмял его под себя и  - бил, бил, по ненавистной, гнусной роже, превращая её в месиво. Как будто это не Бугимэн был, не чёрный сукин сын, а… я. Другой я, понимаете? Всё дурное, всё черное во мне. Удар за ударом я выбивал из себя того Мясника Майки, которого стыдился и прятал – от всех, даже от себя… Я хотел забить его насмерть…

Ну да, у Бугимэна тоже было перерезано горло. И ещё ему причиндалы оттяпали. Донни?..  Хм, это Вы сказали, не я. Даа, разумеется, помню – только между мной, Вами и Богом… Но напрямую я Вам не отвечу, не ждите. Я виновен. В том, в чём меня обвиняют. Этого достаточно. И я до конца останусь тем, кто я есть.

На чем я остановился? Донни, да… Ну, не знаю, следил он за дракой или нет, но на месте оказался очень вовремя – Симба Джи как раз очухался. А я был так занят Бугимэном, что не заметил… Но Донни с ним справился, подобрал обрезок трубы – я его выронил, когда Бугимэн меня приложил – и успокоил вторично, несколькими ударами по нужным местам. А остальное… то, как их кончили… это Вы знаете. И кто кончил – думаю, тоже знаете…

А дальше – всё должно было идти по плану. Отчиститься, прибраться, съеба… то есть, удрать подальше от этого места. Первое – не проблема, мы же в прачечной находились. Да, покойник Бугимэн – башковитый был парень, какие подходящие места выбирал для таких дел… В общем, пока Донни собирал оружие, я стащил с себя окровавленную майку:

- Кончено! – говорю. Так, помню, говаривал мой дед-мясник, снимая после работы заляпанный кровью фартук.

Мне было легко в тот момент. Хоть и здорово досталось от Бугимэна. Но я чувствовал радость, я знал, что избавился от своего демона, и теперь буду спать спокойно, и жить спокойно. Как раньше… Так я думал…

- Нет, Майки, ещё не всё! – я услышал. Но не успел ни понять сразу, ни даже просто обернуться…

Он оказался быстрее. Всё, как я учил – короткий экономный удар, ни одного лишнего движения. Молодец, усвоил…

И снова я оказался на полу, тело быстро становилось ватным. И я вдруг понял – что да, вот теперь всё. Не в первый раз меня достали, но точно – в последний. И страха не было, вот что странно… В голове становилось мутно, глаза как пленкой затягивало, но я смотрел… как он деловито подчищает за собой, чтобы вся картина выглядела правдоподобно. И старается при этом не смотреть на меня… Я следил, чтобы он не упустил ничего, чтобы всё, как надо, сделал. И чтобы лишнего не медлил.

Потом сказал:

- Уходи. Чего возишься, мотай отсюда.

А может, и не сказал, только подумал, я уже не очень соображал, в голове совсем темно было. Но он услышал – мои слова или мои мысли. И, прежде чем уйти, обернулся. Наконец-то посмотрел на меня… Его глаза больше не были пустыми. В них… Я надеюсь, это было прощение. А большего мне от него и не надо.

Вытащили меня. Вот как получилось… Мне сказали потом врачи, что сами, мол, не ожидали, шансов почти и не было. Видно, такая у меня природа – выкарабкиваться с того света, даже когда и не очень-то нужно.

Ну, а пока разбирались, я прославился, как, прямо, настоящая звезда. «Тюремная бойня, устроенная Мясником Майки Натале» - так это окрестили журналисты. И я – на первом плане. Ещё б немного – и переплюнул самого Джона Готти…

Донни? А что – Донни?! Уверен, он не нервничал из-за того, что я выжил. Я его знал сколько лет, но и он меня тоже. Уж ему-то известно, что я солдат старой закалки, и омерта для меня – не пустой звук. И *** чего им скажу! Завалил четверых? Ну, значит, завалил. Тем более, никто был не настроен рыть носом землю, докапываясь до всяких мелочей – типа, один я там был или помогал кто… И федералы довольны, небось, думают, дурачьё, что «семью» обезглавили. Как бы не так!

Вообще… Он всё правильно сделал. Продумал с самого начала – и сделал... Использовал единственный шанс избавиться от позорного клейма: все, кто его трахал, должны были умереть. Все, включая меня… Никто тут, конечно, не забудет про то, как «каннибалы» его отымели. Но теперь будут помнить и о том, как кончили эти «каннибалы». И уже вряд ли кто решиться назвать Донни сучкой. Страх хорошо затыкает рты. А нет – так сам Донни заткнёт. Он сможет…

Слышали, кстати: Жеребца Джимми Марсалло перевели, наконец, в тюрьму. Не в блок Д, конечно… Поэтому он и смог прожить целый день. А вечером ему башку раскроили. В его же камере… Так что, я за Донни спокоен – у щенка отросли волчьи клыки, и он сможет сам порвать своих врагов.

Я выгляжу довольным? Аа… Ну да, не психую… Зато охрана спокойна, а то, говорят, тут некоторые перед смертью представления устраивают… а на меня же ещё злятся – из-за Джексона… То есть, Вы не об этом? Хотите знать, почему я не злюсь на Донни? Почему говорю: «Вот молодец парень!» вместо: «Чтоб ты сдох, сука!»? Да, Вы правы, странно, наверное, со стороны выглядит…

Но я, пока тут сижу, подумал как следует, и понял, что к чему. Знаете, в камере смертников уже не надо суетиться, с кем-то воевать. Всё. Ты уже приехал. И, может, получил неплохую возможность оглянуться, разобраться в себе… Так вот. Это не омерта, не верность мертвому боссу, не чувство к Марианне. Не вина даже. Я его люблю.

Да! Люблю его, засранца! Ещё тогда любил, когда первый раз сделал выбор в его пользу. Люблю… как нельзя, как грех… И даже не потому, что он парень. Я ведь люблю не его мужское тело, не кожу, не волосы или глаза… хотя нет, глаза всё-таки… Но важнее то, до чего нельзя дотронуться, увидеть. Вот это и есть настоящее! И всё равно – грех. Потому что я ломал его своей любовью, она для Донни была, как та удавка из лески…

Нет, совесть меня не мучает. С чего бы?! Я сделал его таким, каким он хотел стать. Сильным, уверенным, настоящим боссом. И ему такому нужна моя смерть, а не моя любовь. А то, что я его… ну, как я с ним обошелся… Так этот счет я завтра закрою.

И я не хочу, чтобы Вы отпускали мне этот грех, пусть останется со мной, он – самое ценное, что у меня есть. Я хочу умереть за любовь. И мой Донни откроет мне ворота в рай. Всё путём, отец.

Я только не решил: что же, всё-таки, делать с этой последней жратвой? Отказаться, как считаете?