Влюблённый вампир

Глава первая, в которой Даниэль знакомится с Андреасом

Сентябрь, по традиции, был месяцем Испании. Около пятнадцати лет назад Даниэль приобрёл в Барселоне дом, расположенный в чистом и тихом районе Сант-Андреу. Дом был небольшим, но уютным, имел свой обустроенный дворик и мечту каждого испанца — прекрасную террасу на крыше. В Барсе, как называли город на новый манер, Даниэль обычно проводил несколько дней. Неизменно посещал всё ещё строящийся Собор Святого Семейства, с наслаждением внимая величественным звукам органа, Квартал несогласия с его причудливыми домами Амалье и Бальо, а вечерами прогуливался по многолюдной пешеходной Ла Рамбла и средневековому Готическому кварталу.
       После свидания с Барселоной он отправлялся к золотым берегам Коста Дорады, где комфортное ровное тепло держалось до самого конца сентября, и снимал номер в каком-нибудь приглянувшемся отеле, обязательно имеющем свою территорию. В этот раз его выбор пал на фешенебельный Голден Порт с ухоженным садом и лаунджем, занимающим весь первый этаж. Прекрасный сьют с видом на море удовлетворил бы и самого взыскательного гостя, к коим Даниэль себя, в общем-то, не причислял, но всё же не мог не признать, что пусть не лоск, но комфорт ему был важен.
     Ещё на ресепшене, заполняя карту гостя, он заметил молодую привлекательную блондинку с нежной, фарфорово-прозрачной кожей и потрясающими зелёными глазами. Судя по скромному багажу и отсутствию рядом спутника, девушка приехала одна. Даниэль одарил её недвусмысленным, восхищённым взглядом, и девушка улыбнулась ему, наигранно опустив длинные ресницы. Он подсмотрел номер комнаты на бирке её ключей, решив сегодня же вечером пригласить её на прогулку. Шёл пятый день воздержания, и он был уже слишком голоден.
      В ожидании вечера он обследовал территорию отеля, подмечая тихие укромные уголки с прятавшимися за кустами скамеечками. Прошелся по зелёному лабиринту, слишком маленькому и низкому, чтобы представлять хоть какой-нибудь интерес, миновал вытянутый бирюзовый бассейн в окружении зонтиков и лежаков и внезапно заприметил в дальнем углу сада увитую плющом резную беседку — прекрасное место для уединения. Беседка была пуста. Он уселся на деревянный диванчик, откинувшись на удобную изогнутую спинку, и принялся наблюдать за купающимися в бассейне и гуляющими по тропинкам сада людьми.
       Солнце постепенно клонилось всё ниже и ниже, приобретая красноватый оттенок. Даниэль любил наблюдать закаты, не сам заход солнца, а то, как меняется всё вокруг с наступлением вечера: как постепенно гаснут яркие дневные краски, удлиняются тени, очертания предметов делаются зыбкими, неясными, и мир становится иным — завораживающе-таинственным.
      Ну что ж, пожалуй, пора было возвращаться в лаундж и поискать ту блондинку с нежной тонкой кожей…
       Даниэль поднялся со скамьи, и взгляд его зацепился за забытую кем-то тетрадь в чёрном кожаном переплёте. Он подумал, стоит ли занести её на ресепшен, или наоборот лучше оставить тут, впрочем, возможно тетрадь не забыли, а просто выкинули за ненадобностью. Он машинально раскрыл её и перелистнул несколько страничек, всматриваясь в округлые буквы. Почерк был ровным, плавным, старательным, как в ученических прописях. Неизвестный автор описывал красоты Барселоны весьма лирично и мастерски.
       Заинтересовавшись, Даниэль углубился в чтение, и вот перед его мысленным взором уже возникли узкие мощёные улочки Готического квартала и величественный собор Святого Креста с высоким, пронзающим небо шпилем. Вслед за героем Даниэль проследовал к храму Августа, возведённому еще римлянами, прошёл по площади, где ранее находился римский Форум, миновал часовню Святой Агаты, построенную в начале шестнадцатого века, и остановился у знаменитого ресторана «Четыре кота», привлечённый чьей-то виртуозной игрой на пианино.
       Несколько следовавших далее строк были перечёркнуты с таким усердием, что написанного было не разобрать, затем повествование переключилось на описание прелестей пианиста и странного интереса возникшего у главного героя к молодому человеку. Спустя некоторое время юноши вместе покинули заведение и теперь разгуливали по Готическому кварталу, распивая вино и страстно целуясь прямо на глазах прохожих. Позже они сняли номер в отеле, где самозабвенно предались плотским утехам. Откровенность и излишняя детализация постельных сцен, перемежаясь с поэтическим описанием красоты мужского тела, являла собой резкий контраст между пошлостью и высоким слогом.
       Даниэль усмехнулся и захлопнул тетрадь, представив автором сего порноромана какого-нибудь прыщавого школьника в очках, страстно мечтающего о сексе и изливающего свои чаяния на терпеливую бумагу. А почему, кстати, не на планшет? Пожалуй, не стоило отдавать тетрадь на ресепшен, может юный эротоман вспомнит, где оставил свою рукопись и вернётся за ней.
       Отложив тетрадь, Даниэль посмотрел на часы, отметив, что уже начало девятого. Солнце висело совсем низко и тени превратились в длинные тёмные полосы, одна из них, особенно нахальная, коснулась ботинка Даниэля, и тихий, с едва заметным заиканием голос произнёс:
      — Простите, а вы не видели здесь т-тетрадь?
       Даниэль поднял взгляд на говорившего. Нет, перед ним стоял не подросток и даже не студент, но молодой мужчина действительно носил круглые старомодные очки. Его рыжие, растрёпанные волосы выглядели скорее обросшей стрижкой, нежели небрежной прической, сие недоразумение было одето в гавайскую рубашку и узкие джинсовые шорты, довершали наряд цветастые кеды, вероятно, подобранные в стиль рубашки. Даниэль невольно задержал взгляд на гладких безволосых ногах, стройных и ровных, и, хмыкнув, подал тетрадь незнакомцу.
      — С-спасибо, — глядя на него с какой-то смесью восхищения и изумления, поблагодарил мужчина.
       Что, чёрт побери, значил это взгляд? Обычно так на Даниэля глядели жертвы зова, готовые следовать за ним на край света.
      — Хотел занести её на ресепшен, — пояснил Даниэль. — Но вы подошли как раз вовремя.
      — Там к-конспекты, хорошо, что они нашлись, — отвёл глаза мужчина.
       Наверняка незнакомец в смущении гадал, прочёл Даниэль его порнорукопись или нет.
      — Так вы студент? — осведомился Даниэль.
      — Преподаватель. Андреас, — протянул руку мужчина.
       Даниэль пожал небольшую твёрдую ладонь и ответно представился.
      — Полагаю, уже время ужина? — произнёс Даниэль, стремясь свернуть разговор. Голод порядком давал о себе знать, сделав его раздражительным.
      — Да, — кивнул Андреас. — Ужин здесь с шести и до десяти вечера. Я уже поужинал, но я вас провожу. З-занесу тетрадку в номер.
      — Прекрасно, — дежурно улыбнулся Даниэль и быстрым шагом направился к главному зданию отеля. Его начала напрягать завязавшаяся беседа и внезапно взбодрившийся Андреас.
       Андреас едва поспевал за ним. На середине пути он остановился.
      — Это мое бунгало, — указал он на двухэтажное белое здание. — А вы где заселились?
      — В главном корпусе, — нехотя отозвался Даниэль, досадуя на навязчивость мужчины. Его совершенно не интересовало место проживания озабоченного писателя.
      — Ещё раз с-спасибо, что нашли тетрадь. Хорошего отдыха, — сбивчиво произнёс Андреас, прощаясь.
       Видимо, он наконец осознал, что его присутствие обременительно для Даниэля.
      — Не за что, — несколько смягчившись, ответил Даниэль, скользнув взглядом по поникшей фигурке. — И вам хорошо провести время, Андреас.
 
Глава вторая, в которой планы Даниэля претерпевают существенные изменения
       
Блондинка обнаружилась, едва Даниэль зашёл в лаундж. Она сидела за золотым круглым столиком напротив входа, явно неспроста заняв такую дислокацию. Заметив Даниэля, девушка приветливо помахала ему рукой.
      — Уже успели исследовать территорию отеля? — осведомилась она.
      — Да, и могу предложить провести экскурсию вам, — улыбнулся Даниэль и представился.
      — Стефания, можно Стеф, — протянула руку девушка.
       Даниэль галантно поцеловал тыльную сторону её ладони, почувствовав, как клыки начали непроизвольно удлиняться. Чем сильнее становился голод, тем сложнее было себя контролировать, поэтому Даниэль старался не длить воздержание дольше пяти-шести дней.
      — А я с удовольствием приму ваше предложение, — ответно улыбнулась Стефания.
       Даниэль выразил свою заинтересованность взглядом и подал Стефании руку, приглашая её на прогулку по саду.
      Он сразу же повел её по тропинке, огибающей бассейн с одиноким бегемотообразным купальщиком, к присмотренной беседке.
      — Ой! — внезапно воскликнула Стефания, звонко шлепнув себя по плечу.
      — Что такое? — остановился Даниэль.
      — Комар! — брезгливо скривила губки девушка. — Так и знала, что вечером парк кишит насекомыми!
       Даниэль положил руку на её талию и нежно привлёк к себе, так, что Стефания тут же забыла о комарах, и они продолжили путь.
       Первым шагнув в беседку, Даниэль упёрся взглядом в знакомые цветастые кеды. Андреас лежал на диванчике в позе эмбриона, подтянув колени к груди и обняв себя руками за плечи. Чёрная тетрадка покоилась под щекой.
      «Человек, что во сне подобен свернутому бутону, чувствует себя неуверенно и незащищено, не позволяет себе раскрыться навстречу событиям жизни, её радостям и трудностям…» — всплыли в памяти Даниэля строки из трактата о психологии Ирвина Несси.
       Некогда, ещё не будучи не-мёртвым, он увлекался различными трудами по психологии, пытаясь постичь закономерности работы человеческой психики, а теперь ему самому в пору было сесть за написание подобного трактата.
       «Кстати, почему бы действительно не заняться этим?» — оценил возникшую идею Даниэль, решив, что самое лучшее место для написания такого труда — его особняк в Бирмингеме. Он даже успел представить, как сидит в своём кабинете за столом из тёмного мореного дуба, мягкий мерцающий свет свечей в серебряных канделябрах озаряет комнату тёплым светом и...
      — Надо же так напиться, чтобы заснуть прямо на улице! — разрушил возникший образ возмущённый голос Стеф.
       — М-да, — задумчиво кивнул Даниэль, снова переведя взгляд на Андреаса. — Нужно разбудить его и довести до номера. Кажется, его бунгало где-то поблизости.
      — Вот ещё, — нахмурила брови Стеф, хлопнув себя по руке. — Боже, Даниэль, давайте вернемся в лаундж, эти насекомые невыносимы! У меня аллергия на комариные укусы, завтра я вся буду в красных пятнах. Ничего с этим пьяницей не станется.
      — Разве вам не жаль, что беднягу искусают? — иронично поднял бровь Даниэль и потряс писателя за плечо.
      — Не жаль. Идёмте же!
      — Андреас, — позвал Даниэль, удвоив усилия.
      — М? — отозвался писатель, но глаза не открыл, ещё крепче обхватив себя руками.
      — Андреас, вставайте!
       Андреас оторвал голову от тетради и непонимающе уставился на Даниэля.
      — Вы заснули на улице. Какой у вас номер бунгало? Где ваши ключи? — не оставлял попыток достучаться до затуманенного алкоголем разума писателя Даниэль.
      — Я н-не знаю, н-не помню, — Андреас, наконец, спустил ноги на пол беседки и сел.
      — Дайте ваши ключи, — протянул руку Даниэль, раскрыв ладонь.
      — Я их п-потерял. И очки т-тоже…
             Стефания нервно переминалась с ноги на ногу, за спиной Даниэля, периодически звонко шлёпая себя.
      — Ладно, тогда пойдемте на ресепшен, надеюсь, там вас опознают, — с досадой произнёс Даниэль, ставя Андреаса на ноги. — Стеф, возьмите его тетрадь, пожалуйста.
      — Очки-и, — протянул Андреас, — я их п-потерял…
      — Идёмте, — закидывая его руку себе на шею, поторопил Даниэль.
       Они снова прошли мимо бассейна, теперь совершенно пустого, и направились к входу в лаундж. Андреас едва переставлял ноги, практически вися на Даниэле. Стефания маячила далеко впереди, отмахиваясь тетрадкой Андреаса от назойливых кровососущих.
       Даниэль объяснил дежурившей на ресепшене девушке возникшую ситуацию, назвав имя писателя и упомянув, что Андреас проживает в одном из бунгало, и та принялась просматривать списки туристов.
      — Может быть, вы знаете его фамилию? — произнесла она спустя некоторое время. — Я не нахожу такого имени.
      — Андреас, как ваша фамилия? — встряхнув писателя, спросил Даниэль, уже порядком утомившийся происходящим.
      — Янг, — вскинул голову писатель и тут же безвольно уронил её обратно на грудь.
       Девушка снова уставилась в монитор.
      — У нас нет людей и с такой фамилией, — пожала плечами девушка. — Может быть, он не из нашего отеля?
      — Сегодня, когда он был ещё трезв, он показывал мне свое бунгало, но я не заострил внимание. Послушайте, при отеле же есть гостевые комнаты? Устройте его до утра в одной из них.
      — Они все заняты туристами, прибывшими поздно вечером, теми, кто заселяется в номера с завтрашнего дня.
             На этой фразе Стефания, стоявшая рядом, тяжело вздохнула. Что ж, Даниэль вполне её понимал.
      — Стеф, займите нам столик в баре, — забирая у нее тетрадь, решился Даниэль. — Делать нечего, положу его пока у себя и тут же вернусь к вам.
      — Ладно, — отозвалась погрустневшая Стефания.
      — Я не заставлю вас долго ждать, — извиняющимся тоном уверил Даниэль, разворачивая писателя в сторону лифта.
      В лифте Андреас ненадолго вынырнул из алкогольной амнезии, посмотрел на Даниэля почти осмысленно и произнёс:
      — А ведь мы с вами з-знакомы…
       Даниэль не счёл нужным что-либо отвечать. Дотащив Андреаса до номера, он открыл ключом дверь и, водрузив его на кровать, поторопился вернуться к Стефании.
       Отметив, что настроение девушки заметно испортилось, Даниэль ринулся спасать ситуацию.
      — Ну вот, я в вашем полном распоряжении, Стеф, — проведя языком по клыкам и убедившись, что они втянулись обратно, как можно обаятельнее улыбнулся Даниэль. — Надеюсь, я всё ещё могу рассчитывать на вашу компанию? Разрешите угостить вас шампанским, или вы предпочитаете вино?
      — Пожалуй, не откажусь от бокала шампанского, — несколько смягчилась девушка.
       Даниэль заказал бутылку «Вдовы Клико» и фрукты на шпажках в качестве закуски, потом, подумав, добавил к заказу бокал «Тенута ди Триноро» две тысячи двенадцатого года. Иногда он позволял себе выпить немного алкоголя, больше для того, чтобы поддержать компанию и не вызвать лишнего подозрения. Вкус напитка он вполне мог оценить, но опьянение не наступало. Он вспомнил одного своего старого знакомца из Константинополя, который уверял, что если добавить в красное вино кровь юных дев, то можно захмелеть. Утверждение было сомнительным, к тому же Даниэль не был сторонником таких забав.
       Развлекая Стефанию рассказами о своих путешествиях, он неустанно подливал шампанское в её бокал, и вскоре девушка вернулась в прежнее игривое настроение. Они просидели в баре около часа, увлечённо беседуя. Когда Стефания заявила, что хотела бы пойти отдыхать, Даниэль предложил проводить её, решив, что если она сама не пригласит его в номер, то он воспользуется зовом.
       Они поднялись на лифте на третий этаж и прошли несколько метров по выстланному мягкой ковровой дорожкой коридору. Остановившись напротив одной из дверей, девушка открыла сумочку, намереваясь достать ключи, как вдруг её окликнули:
      — Стефи! Сте-еф!
       Даниэль оглянулся. К ним по коридору бежала маленькая смуглая толстушка в голубом платье. Не обращая никакого внимания на Даниэля, она обхватила Стефанию короткими пухлыми ручками, уткнувшись ей лицом куда-то в грудь.
      — Вики! — обняла толстушку Стеф. — Ты смогла приехать пораньше? Что же не позвонила?
      — Да. Покидала вещи, переоделась и пошла искать тебя. Сто раз звонила! У тебя, наверное, телефон разряжен.
       Даниэль с досадой смотрел на забывших о его существовании подруг, понимая, что все его планы на сегодняшний вечер потерпели полное фиаско.
      — Это Даниэль, — вспомнила, наконец, о его присутствии Стефания, представив его Вики.
      — Очень приятно, — кивнула толстушка. — Я Виктория, давняя подруга Стефи. Мы вместе учились в университете, в Торонто. Вот решили встретиться в отпуске. Ещё весной забронировали этот отель. Он лучший в Коста Дорада. Знаете, что в прошлом году отель получил награду «Выбор путешественника»?
       Нет, Даниэль не знал, и знать об этом ему было совершенно неинтересно, настолько же, как и слушать болтовню Виктории. Вечер был абсолютно испорчен. Не видя больше смысла продолжать разговор, он поспешил попрощаться.
      — Увидимся утром за завтраком, — помахала ему рукой на прощание Стефания, видимо, еще рассчитывая на его внимание в дальнейшем.
       «Это едва ли», — не без некой мстительности подумал Даниэль.
       Завтраки он не посещал так же, как обеды и ужины, по понятным причинам, а внезапно появившаяся Виктория отбила у него всякое желание продолжать это знакомство.
      В номер он вернулся раздражённым и голодным сверх всякой меры. Открыв дверь, он с удивлением обнаружил, что в коридоре горит свет, хотя точно помнил, что выключал его, уходя. Он заглянул в комнату, в которой оставил писателя. Андреас лежал почему-то поперёк кровати, но вроде бы спал. Даниэль подошёл поближе и, заметив упавшую на пол тетрадь, наклонился, чтобы поднять её и положить на тумбочку. Его взгляд наткнулся на гладкую покрытую ровным загаром голень.
      «А говорят, что рыжеволосые плохо загорают», — промелькнула в его голове совершенно отвлечённая мысль за мгновение до того, как клыки впились в упругую, но податливую плоть.
       Андреас приглушённо застонал, дёрнув ногой от пронзившей его боли, и Даниэль поспешил наложить на него чары зова.
 
Глава третья, в которой Андреас получает неожиданное приглашение
       
Даниэль проснулся в прекрасном настроении. Еженощный сон не был обязателен, после «охоты» он мог бодрствовать несколько суток, не испытывая упадка сил, но всё же предпочитал придерживаться классического распорядка дня. Во-первых, это способствовало сокращению частоты «приёмов пищи», во-вторых, дисциплинировало.
       Поднявшись с постели, он вышел на балкон и с наслаждением вдохнул свежий утренний воздух. Над морем висел густой белый туман, ещё не успевший развеяться в столь ранний час. Решив искупаться, Даниэль надел шорты, накинул на шею полотенце и спустился в холл. Через пятнадцать минут неспешной ходьбы он достиг совершенно пустынного пляжа и, пройдя несколько метров по золотистому песку к кромке воды, остался наедине с морем, отрезанный от окружающего мира призрачным туманным занавесом. Вслушиваясь в едва различимый плеск волн, он зачарованно созерцал водную гладь, ощущая, как на него нисходит тихое умиротворение, потом скинул обувь и, войдя в воду, быстро поплыл.
       Вернувшись в номер после купания, он заглянул в комнату, где оставил Андреаса. Писатель мирно спал, положив сложенные вместе руки под щеку. Решив, что не стоит его будить, Даниэль принял душ, переоделся и, устроившись в кресле с планшетом, принялся читать новости, пока раздавшийся из соседней комнаты грохот не заставил его отвлечься и пойти посмотреть что произошло.
       Открыв дверь, он застал Андреаса водружающим прикроватный светильник обратно на тумбочку.
      — Д-доброе утро, — смущённо пробормотал писатель. — С-столкнул случайно, н-но ничего не разбилось.
      — Доброе утро. Как вы себя чувствуете? — осведомился Даниэль.
      — Как ни с-странно, хорошо. Даже голова не болит. Извините, что д-доставил вам неудобство.
      — Никакого неудобства, — возразил Даниэль, с улыбкой разглядывая растрёпанного, но довольно милого без нелепых, уродующих его очков Андреаса. — Хотите воды или сока? В холодильнике есть апельсиновый.
      — В-воды, если не затруднит, — ответил писатель и замявшись спросил: — А как я оказался у вас в н-номере?
      — Мы обнаружили вас спящим на улице в беседке. А поскольку вы потеряли ключи, забыли номер бунгало и все гостевые комнаты были заняты, я приютил вас у себя.
      — Ох, я и сейчас не п-припоминаю номер… — сконфуженно произнёс Андреас.
      — А фамилию помните? — не удержался от иронии Даниэль. — В списках туристов, заселившихся в отель, вас не нашли.
      — Ван Дер Хиден.
      — М, однако… Но почему вы тогда назвались нам Янгом?
      — Видите ли, — покраснел Андреас, — Янг — это мой творческий п-псевдоним.
      — Вот как. Теперь понятно, — сдержал улыбку Даниэль. — Пойдёмте, я налью вам воды. Может быть, хотите принять душ?
      — О, нет-нет, я и так злоупотребляю вашим т-терпением, — возразил Андреас. — Я бы только умылся… если можно.
      — Пожалуйста. Ванная комната направо. На тумбочке есть комплект чистых полотенец, а в ящике новая зубная щетка. Номер двухместный, поэтому все туалетные принадлежности подготовлены на двоих, — любезно предложил Даниэль, испытывающий иррациональное чувство вины за вчерашнее. Конечно, никакого существенного вреда он Андреасу не нанёс, но находил некоторое вероломство в своём поступке.
       Ожидая, пока писатель вернётся из ванной, он достал из холодильника бутылку минеральной воды и, наполнив стакан, поставил его на журнальный столик.
       Андреас осушил его залпом, всё же жажда, видимо, мучила его, и, присев в кресло, спросил:
      — А вы не знаете, как найти отельного гида, Даниэль?
      — Нет, к сожалению, но уверен на ресепшене вам подскажут эту информацию.
      — Хотелось бы приобрести экскурсию в Барселону, — пояснил Андреас. — Действие моего романа п-происходит в Барселоне в шестьдесят ч-четвертом году.
      — Почему именно в шестьдесят четвертом? Какая-то особенная дата? — поинтересовался Даниэль.
      — Дата п-произвольная, если честно. Мои герои знакомятся в ресторане «Четыре кота». Случайная встреча. Любовь с первого взгляда… Вы верите в любовь с первого взгляда, Даниэль?
      — В притяжение, влечение — да, но любовь – чувство разумное, возникающее со временем. По крайней мере, я так считаю, — несколько поразмыслив, искренне ответил Даниэль.
      — А мне хочется верить, что такое возможно, — погрустнел Андреас. — Хотя бы в выдуманной истории. Простите, что я вас отвлекаю пустяками… Я, пожалуй, п-пойду.
      — Надеюсь, я вас не огорчил? Это всего лишь моё скромное мнение, к тому же в выдуманной истории может произойти что угодно.
      — Не хотелось бы, чтобы это выглядело глупой с-сказкой, — печально вздохнул Андреас. — Да и всё равно у меня творческий кризис, так что сомневаюсь, что вообще п-получиться написать что-то достойное.
      — Я не вижу ничего плохого и в сказках. Но если вам недостает вдохновения и поездка в Барселону сможет помочь, могу побыть вашим гидом. Я хорошо знаком с этим прекрасным городом, — неожиданно для себя предложил Даниэль.
      — Серьёзно? — удивлённо распахнул глаза Андреас.
      — Вполне. Согласны?
      — О, конечно! А к-когда?
      — Хоть сегодня, если самочувствие вам позволит. При отеле есть аренда авто, так что мы можем выехать когда захотим.
      — Было бы прекрасно! А мы можем зайти в ресторан «Четыре кота»?
      — Разумеется. Раз ваши литературные персонажи знакомятся именно там, мы просто обязаны посетить это место. А Готический квартал особенно красив и загадочен вечером. Постараюсь организовать вам максимально интересную экскурсию.
      — Спасибо за чудесное п-предложение, Даниэль. Пойду на ресепшен, узнаю, наконец, где я живу, — пошутил заметно повеселевший Андреас.
       Они попрощались, договорившись встретиться в три часа в холле.

***
       Оказавшись в номере, Андреас первым делом принял душ, а после долго рассматривал себя в зеркало. От яркого испанского солнца на носу высыпали веснушки, хорошо хоть маленькие и аккуратные, а не огромные лопухи по всему лицу, как у его коллеги по кафедре — Йоси Левандовски. На плечах уже тоже появилась предательская россыпь мелких точек, а на правой икре два каких-то красных пятнышка, расположенные параллельно друг другу, похожие на укус.
       «Нет, точно не змея», — подавив всколыхнувшуюся было панику, успокоил он сам себя.
       Расстояние между отметинами было довольно большим — с дюйм. Возможно, когда он заснул на улице, его покусали какие-нибудь мухи или пауты. Хорошо, что Даниэль увёл его с беседки, иначе к утру он оказался бы весь искусан.
      Ему пришла идея попробовать зачесать волосы назад, открыв лоб. Выглядело бы неплохо, не будь его левое ухо оттопырено чуть больше правого. Вздохнув, он вернул причёску в привычное лохматое состояние.
       Подойдя к платяному шкафу, он стал рассматривать привезённый с собой гардероб. Футболки, джинсы и шорты точно не годились, раз они собирались в ресторан. Льняные рубашки и брюки он тоже вычеркнул из списка – они слишком быстро мнутся и потом выглядят неаккуратными. Примерив несколько вариантов, он остановил выбор на изумрудной шёлковой рубашке, выгодно подчёркивавшей зеленовато-серый цвет его глаз, и классических тёмно-синих брюках. Удовлетворённый результатом, он взглянул на часы. До назначенной встречи оставалось ещё полтора часа. Можно было бы успеть пообедать, но он так разволновался перед предстоящей поездкой, что аппетит напрочь пропал.
       «Эй, приятель, тебя же не на свидание пригласили», — одёрнул себя Андреас, и ему тут же стало грустно, но он утешил себя мыслью, что ему предстоит интересный вечер в Барселоне с потрясающе красивым мужчиной.
      Не зная, чем себя занять в оставшееся время, он взял тетрадь, намереваясь перечитать написанное. Началом романа он был доволен, несмотря на то, что описывал Готический квартал по статьям и отзывам из интернета. Впрочем, с художественным пространством у него никогда не возникало проблем, а после того, как он увидит все эти достопримечательности своими глазами, то сможет добавить ярких деталей, сделав текст более живым. Зарождение между героями химии тоже было передано весьма поэтично, но дальнейшее совершенно никуда не годилось. Хотя Андреас и ставил целью показать возникшие между героями страсть и желание, вышло слишком вульгарно и гротескно.
      От мысли, что Даниэль мог прочесть это, когда обнаружил тетрадь, его бросило в стыдный жар, и он поспешно вырвал и скомкал неудавшуюся часть, решив после поездки в Барселону переписать всё заново.
       Спрятав тетрадь в ящик комода, он ещё раз оглядел себя в зеркало и, не в силах больше оставаться в номере, направился в лаундж.  
      Он сразу же заметил Даниэля, выделявшегося среди прочих расположившихся в зоне отдыха гостей шокирующей, пронзительной красотой. Даниэль беседовал с загорелым пожилым мужчиной, оживлённо жестикулируя. Андреас остановился, не в силах отвести от него взгляда, ощущая, как сердце замирает в груди от наплыва неизведанного ранее чувства. Странная смесь восхищения, почти восторга и одновременно неизъяснимой грусти захлестнула его.
       Увидев Андреаса, Даниэль пожал мужчине руку, прощаясь, и направился к нему.
      — Ну что, готовы отправиться в небольшое путешествие? — приблизившись, спросил он с лёгкой полуулыбкой.
       Андреас кивнул.
      — Тогда идёмте.
       Они пересекли лаундж, подойдя к парковке автомобилей, и Даниэль открыл перед ним дверь чёрного импозантного «Майбаха», приглашая садиться.
      — Попробуем, каков этот красавец в деле, — заводя мотор, произнёс он. — Расскажите, что вы уже посетили в Барселоне, и что кроме Готического квартала и ресторана вам хотелось бы посмотреть.
      — Ничего, я только планировал там п-побывать, — отозвался Андреас, отвлекаясь от мелькающих за окном видов.
      — Вот как? — почему-то удивился Даниэль. — Если бы я знал, что вы ещё совсем не видели города, то предложил бы вам поездку на целый день. В таком случае ограничимся сегодня Саграда Фамилия и Готическим кварталом — это главные сокровища Барселоны, на мой взгляд.
      — Тогда так и п-поступим, — согласился Андреас.
       Дорόгой Даниэль рассказывал историю возникновения Барселоны, начавшуюся в первом веке до нашей эры, когда образовался город Лайне, столетие спустя завоёванный римлянами и переименованный в Барсино.
       Андреас внимательно слушал изобилующий фактами и деталями рассказ о развитии столицы Каталонии, поражаясь, насколько глубоко и подробно Даниэль изучил историю города. Благодаря этому познавательному экскурсу те полтора часа, что занимала дорога от Коста Дорады до Барселоны, пролетели для него совершенно незаметно.
      По пути Андреас попросил Даниэля остановиться у магазинчика, торгующего оптикой, где приобрел себе новые очки, взамен утерянных.
       Вскоре они припарковались на противоположной стороне от величественного собора Святого Семейства и, выйдя из автомобиля, Андреас поражённо замер, задрав голову вверх. Высота сооружения впечатляла.
      — Глядя на такое невольно задаешься вопросом, то ли человек играет в Бога, создавая столь дерзновенное творение, то ли Бог играет человеком, рождая в его голове подобные замыслы, — произнёс Даниэль, верно истолковав эмоции Андреаса. — Высота собора сто семьдесят метров. Причём весь его облик, каждая деталь, символичны, а каждый из фасадов посвящён сюжетам жизни Христа: «Рождество», «Страсти Христовы» и «Воскресение». Внутри храм не менее великолепен, но чтобы попасть туда нужно отстоять в очереди порядка двух часов, поэтому предлагаю остановиться на внешнем осмотре, учитывая, что основная наша цель – это локация ваших героев.
       Они обошли собор по кругу. Время от времени Даниэль брал Андреаса за руку, указывая на ту или иную композицию фасада и поясняя её значение. Это было так приятно и волнительно, что по телу Андреаса всякий раз пробегала дрожь.
       Закончив осмотр, они направились к площади Каталонии и стали спускаться по пешеходной улице к статуе Колумба, мимо расположенных вдоль променада цветочных киосков, сувенирных лавок и картин уличных художников.
       Вскоре слева замаячили остроконечные шпили соборов и дворцов, подсвеченные закатным солнцем, и Андреас понял, что они достигли Готического квартала.
       Даниэль предложил сначала посетить ресторан, а на прогулку по кварталу отправиться после захода солнца, чтобы сполна окунуться в атмосферу его мрачного очарования.
      От Даниэля Андреас узнал, что ресторан размещается в особняке Каса Марти — одном из классических образцов каталонского модернизма. Они зашли внутрь и устроились на первом этаже за двухместным столиком, как оказалось, предусмотрительно забронированном Даниэлем. Андреас с интересом рассматривал внутренний интерьер легендарного заведения, в котором устраивал свою первую выставку юный и ещё малоизвестный в то время Пикассо.
      — Ну как вам ресторан? — оторвал его от созерцания Даниэль. — Кстати, знаете, почему он называется «Четыре кота»? Его открыли четверо друзей: Ромэу, Русиньоль, Касас и Утрильо. Затерянное в узких улочках Готического квартала местоположение дома Марти их немного смущало. Они шутили, что никто сюда не забредёт, кроме четырёх котов. Именно так говорят испанцы, когда речь идёт о малом количестве народа. Как видите, вопреки их опасениям, народа здесь полно и по сей день. Хотя долгое время ресторан был закрыт, так как Пере Ромэу оказался совершенно бездарным управляющим и финансистом.
      — Вы рассказываете так занимательно и интересно, словно сами были свидетелем всех этих событий, — с восхищением отозвался Андреас, внимавший каждому слову. Голос Даниэля завораживал его не менее чем прекрасный облик, его хотелось слушать бесконечно.
      — Отнюдь, — рассмеялся Даниэль. — Просто если что-то меня по-настоящему интересует, я собираю факты и детали с тщательной скрупулёзностью. — Видите тот рояль в углу? Он изготовлен в начале восемнадцатого века. С семи часов в программе живая музыка. Посмотрите пока меню, а я пойду, поздороваюсь с хозяином заведения и попрошу, чтобы нас обслужили вне очереди.
      — Хорошо, — кивнул Андреас. Голод уже действительно давал о себе знать.
       Провожая взглядом Даниэля, он заметил за соседним столиком странного старика, одетого, несмотря на летнюю погоду, в потёртый кожаный плащ. Старик определённо что-то пытался объяснить ему знаками, экспрессивно жестикулируя. Андреас пожал плечами, показывая, что не понимает смысла этих посланий.
       Внезапно старик хлопнул ладонью по столу, неприятно оскалился, обнажив жёлтые зубы, и провёл ребром ладони по шее, замотанной клетчатым шарфом.
             «Какой-то ненормальный», — решил Андреас, отвернувшись, чтобы не провоцировать сумасшедшего.
       Мгновение спустя он почувствовал, как его локоть больно сжали. Вздрогнув, он резко повернулся и встретился взглядом с тёмными глазами умалишённого. Старик уселся рядом с ним и, склонившись, зашептал:
      — Вам угрожает смертельная опасность… У меня мало времени. Слушайте внимательно, даже если сказанное покажется вам странным. Существо, приведшее вас сюда, не человек. Богомерзкое создание, дитя ночи, кровавый убийца, вынужденный убивать, чтобы длить своё существование. Святая вода, чеснок, распятие — всё это не работает, поверьте мне. Только серебряные пули и, может быть, обезглавливание…
      — Что за ч-чушь? — попытался высвободить руку Андреас. — Отстаньте от меня, вы, н-ненормальный!
      — Их оружие зов, — продолжил старик, сильнее стискивая его локоть. — Я чувствую, что вы уже в его власти. Знайте, он не оставит вас, пока не осушит до конца. Они никогда не упускают своего. Вы для него что-то навроде ходячего запаса пищи… А-ха-ха, — зловеще рассмеялся старик, и Андреас отшатнулся от него с ужасом.
 
Глава четвертая, которая повествует о химерах, воздаянии и искушении
       
Вернувшись в зал, Даниэль сразу же заметил произошедшую в настроении Андреаса перемену. Писатель явно выглядел чем-то расстроенным. Гадая, что могло произойти за его столь недолгое отсутствие, Даниэль окинул взглядом зал и заметил, что сидевший за соседним столиком старик в видавшем виды кожаном пальто нервно заёрзал на стуле, опустив взгляд в кружку с пивом.
      — Выбрали, что будете заказывать? — присаживаясь за стол, поинтересовался он у писателя.
       Андреас отрицательно покачал головой.
      — Тут превосходная паэлья, а еще я порекомендовал бы каталонские баклажаны. Десерт будете?
      — Н-нет, стараюсь не употреблять сладкое, особенно на ужин.
      — Понимаю, я сам сегодня слишком плотно пообедал, — слукавил Даниэль. — Пожалуй, ограничусь бокалом вина. Здесь подают отличное «Крапула Соул». Поддержите мой выбор?
      — Я совсем не разбираюсь в винах, — смущённо улыбнулся Андреас. — Поэтому п-положусь на ваш вкус.
      — Прекрасно, будем считать, что с заказом мы определились. Но позвольте узнать, что вас расстроило?
      — Видите того мужчину в п-плаще, за соседним столиком, — прошептал Андреас. — Он сумасшедший, не иначе. Нёс какой-то бред про «зов» и «детей ночи»… это н-немного выбило меня из колеи.
      — О, не стоит принимать близко к сердцу подобные пустяки, — успокаивающе произнёс Даниэль, глядя писателю в глаза и сканируя его мысли.
       Ему стала ясна суть произошедшего разговора, но Даниэль сомневался, что старик действительно мог распознать его сущность, и всё же… вдруг мужчина обладает какими-то способностями? Чтобы подтвердить или опровергнуть это предположение, Даниэлю нужен был зрительный контакт с объектом. Он ещё раз бросил беглый взгляд на соседний столик, но старик по-прежнему разглядывал дно пивной кружки, словно увидел там что-то чрезвычайно занятное.
      Подошёл официант, и Даниэль озвучил их заказ. Подождав, пока молодой человек удалится, он снова обратился к Андреасу:
      — Вы упомянули, что преподаёте. Какой предмет?
      — Зарубежную литературу, — поднял на него глаза писатель.
      — Мне следовало бы догадаться, — улыбнулся Даниэль, погружаясь в его взгляд.
       Давно он не практиковался в подобном, дав себе зарок избегать слишком близких контактов. Все его связи за последние, подумать только, полвека ограничивались ничего не значащими знакомствами и сексом без обязательств. Для этого ему было незачем интересоваться мыслями и эмоциями случайных партнёров и собеседников, но теперь его обуревал исследовательский интерес и, надо признаться, виной тому отчасти стали строки из тетрадки Андреса.
      В зале возникло оживление. Заметив, что писатель посмотрел в правый угол, где располагался рояль, Даниэль, понял, что сейчас раздастся музыка. Он развернул стул, наблюдая, как седовласый пианист, откинув фалды сюртука, усаживается за инструмент. Едва пальцы мужчины коснулись клавиш, по залу разлетелись брызги шопеновских арпеджио, привлекая внимание посетителей, а потом пространство вокруг наполнилось чем-то тревожно-загадочным и мрачным. Мелодия была не знакома Даниэлю, но заворожила его с первых нот, и он даже решил узнать название и автора музыкального произведения. После пианист виртуозно отыграл несколько сонат Шопена и прервался.
       Официант составил заказанные блюда и бокалы на стол, продемонстрировал этикетку вина и замер. Даниэль кивнул, и молодой человек наполнил бокал сначала Андреасу, а потом ему.
       Снова зазвучала музыка, и в зал вышла стройная брюнетка в облегающем красном платье. Произнеся слова приветствия горожанам и гостям города, она волнующим драматичным голосом исполнила печальный романс о неразделенной любви, а затем, неожиданно, озорной популярный сингл «Я по уши в тебя влюблён», и зал взорвался аплодисментами.
      К тому времени, когда Даниэль и Андреас вышли из ресторана, улочки квартала уже поглотили глубокие синие сумерки. В узких переулках повисла мрачноватая тишина, прерываемая лишь редкими шагами прохожих. Мягкий неяркий свет зажёгшихся фонарей создавал причудливые узоры на стенах зданий и брусчатке. Казалось, что они попали в какой-то иной мир, окутанный тайнами и загадками.
      — Идёмте сюда, — взял писателя за руку Даниэль, увлекая в едва освещённый переулок. Отчего-то ему было необыкновенно приятно ощущать его небольшую, но крепкую кисть в своей ладони. — Вообще, гуляя по кварталу, стоит иногда устремлять свой взор повыше — над вашей головой находится самая красота: весьма колоритные статуи мифических существ.
      Он указал на свисавшую с фасада химеру с выразительным человеческим лицом и звериным туловищем. Каменное тело зверочеловека обвивала змея, кусающая его за шею. Мучительно искривлённый рот существа был распахнут в безмолвном крике.
      — О боже, в темноте это выглядит действительно п-пугающе, — подняв голову и рассматривая скульптуру, произнёс Андреас.
      — Вам не кажется странным, что создания, олицетворяющие пороки или силы зла, являются частью убранства соборов? — спросил Даниэль, глядя на взлохмаченный затылок и шею Андреаса. 
      — Кажется, но может быть они призваны напоминать п-пастве о грехах и возмездии? Судя по тюрбану на г-голове, это язычник, то есть враг христианской церкви, — повернулся к нему Андреас. — Возможно, змея как раз символизирует наказание, в-воздаяние?
      — Возможно, а возможно искушение, — протянув руку и проведя кончиками пальцев по его щеке, произнёс Даниэль.
       Глаза писателя распахнулись в изумлении. Даниэль слышал частый ритмичный стук сердца Андреаса, эхом отдававшийся в его собственной грудной клетке — словно это его сердце, столько лет молчавшее, внезапно снова забилось.
      Он потянулся к его лицу и уловил такое же движение навстречу. Их губы сомкнулись в долгом и сладком поцелуе.
      — Мы можем остаться в Барселоне на ночь, — отстраняясь, произнёс Даниэль.
      — И снять отель? — почему-то шёпотом спросил Андреас.
      — У меня есть здесь дом.
       Едва переступив порог квартиры, они набросились друг на друга с жадными поцелуями. Даниэль толкнул ногой дверь, освобождая проход в комнату и увлекая писателя за собой. Андреас мешал ему раздевать себя, прижимаясь слишком сильно и тесно. Даниэль подхватил его за бедра и усадил на стол. Сняв с него рубашку, он огладил обнаженное тело и снова поцеловал.
       Всё происходящее казалось таким простым и естественным. Они ненадолго оторвались друг от друга, чтобы переместиться на кровать.
       Даниэль вслушивался в учащённое горячее дыхание Андреаса и его вело от возбуждения и жажды обладания. Несколько секунд они смотрели друг на друга, замерев. Но Даниэль не мог удерживать этот взгляд бесконечно — он терялся, переставал слышать мысли в голове — нечто бессознательное, животное, выступало вперёд, затмевая всё остальное.
      Он развел колени Андреаса, чтобы вжаться в него плотнее, ощутить ответное желание и жар чужого тела, облизав пальцы, он коснулся его входа, разминая и разводя края. Он входил медленно, стараясь не причинить боли, а когда оказался полностью внутри, начал двигаться мерными рывками, и с каждым движением по его телу: по спине, по шее, по плечам, до самых кончиков пальцев, — пробегали головокружительные волны наслаждения. Он был уже на самом пике, когда сквозь его удовольствие прорвался миг ошеломительной короткой разрядки, настигшей Андреаса — сладкий, почти сразу миновавший, спазм мышц и приглушённый короткий стон. Даниэль уткнулся Андреасу в шею, прикусив нежную разгорячённую кожу, и излился следом.
       Переведя дух, он поднял голову и посмотрел на Андреаса, выхватывая взглядом припухшие губы, прилипшие ко лбу каштановые пряди, полуприкрытые веки, легкий румянец на высоких скулах. Странное, щемящее чувство кольнуло его, и это неожиданно всколыхнуло со дна души что-то смутное, горько-нежное, почти забытое.
      «В нашем мире всё живое тяготеет к себе подобному, даже цветы, клонясь под ветром, смешиваются с другими цветами, и только люди замыкаются в одиночестве…» — вспомнил Даниэль очередную цитату незабвенного Ирвина Несси.
      «— Живое! Моя природа иная, — возразил он другу, стремясь настоять на своей правоте.
      — Ты напрочь позабыл, что был человеком? Не верю! — горячась, воскликнул Ирвин».
       Конечно же, Ирвин был прав. Даниэль не забыл, но, может, лучше бы было не помнить.
      — Андреас… — негромко позвал он.
       Андреас открыл глаза, облизнул пересохшие губы и потянулся к нему за поцелуем.
       Даниэль откинул с его лба влажные пряди и чмокнул в аккуратный, усыпанный веснушками нос.
      — Пойду, принесу вам полотенце и воды, — улыбнулся он, вставая.
      — Даниэль, ты мог бы обращаться ко мне на «ты»? Когда парень после секса говорит тебе «вы», это как-то смущает…
      — Хорошо, — кивнул Даниэль, соглашаясь.
      — И, п-пожалуйста, оставь свет в прихожей.
      — Неужели ты боишься темноты? — иронично выгнул бровь Даниэль.
      — В детстве боялся, теперь нет, но п-привычка осталась. Не могу заснуть без света.
 
Глава пятая, в которой Андреас узнает о Даниэле нечто нелицеприятное
       
Андреас достал из комода тетрадь и устроился в кресле, намереваясь продолжить написание романа. Пролистав страницы до места, где герой, привлечённый игрой пианиста, остановился у ресторана «Четыре кота», он прикусил кончик ручки и задумался. Этот ритуал он повторял уже третий день, но за всё это время так и не смог написать ни строчки.
       Впечатления от поездки с Даниэлем в Барселону были настолько яркими, что он бесконечно погружался в пережитые прекрасные моменты. Господи, как же это было волнительно: неожиданный поцелуй в полутёмном переулке Готического квартала, умопомрачительный секс и наполненное золотистым светом утро, когда он проснулся в залитой солнцем комнате в одной постели с Даниэлем. Они вместе приняли душ, лаская и целуя друг друга под струями воды, и отправились на завтрак в маленькое уютное кафе, где Андреас отведал испанскую тортилью и чуррос с горячим шоколадом.
       Правда Даниэлю завтрак отчего-то не понравился, и он едва притронулся к еде.
      А затем продолжили осмотр достопримечательностей города. На этот раз Даниэль устроил экскурсию по архитектурным объектам Антонио Гауди. Они начали знакомство с проектами архитектора со знаменитых домов Бальо и Мила, а после отправились исследовать дворец и парк Гуэль, где пробыли до вечера. Даниэль, как всегда, познавательно и детально рассказал о работах и личности «безумного архитектора», многие шедевры которого были внесены в список Всемирного наследия ЮНЕСКО.
      А вчера они допоздна гуляли по окрестностям Таррагоны и по возвращении в отель снова занялись сексом. Никогда ещё у Андреаса не было любовника столь внимательного, нежного и чуткого… Хотя, сказать по правде, не такой уж богатый опыт отношений у него имелся.
 
       Неожиданный стук в дверь прервал поток мыслей и калейдоскоп мелькавших в голове кадров. Недоумевая кто бы это мог быть, Андреас вернул тетрадку в комод и открыл дверь. На пороге стоял Даниэль в сопровождении красивой стройной блондинки и невысокой смуглой толстушки.
      — П-привет, — с некоторым недоумением произнёс Андреас, никак не ожидавший, что Даниэль придёт к нему в обществе двух девиц.
      — Привет, — улыбнулся Даниэль, и блондинка уставилась на них с удивлением.
       Даниэль представил девушек Андреасу и произнёс:
      — Есть предложение отправиться сегодня после ужина на бал. Это комплимент гостям от отеля.
      — Что за б-бал? — растерянно осведомился Андреас.
      — Ну как же! — вмешалась толстушка, которую Даниэль представил как Викторию. — Вы не читаете объявления на ресепшене? Замок Икартов! Настоящее позднее средневековье. Шестнадцатый век!
      — Стилизация средневекового бала, — пояснил Даниэль. — Весьма любопытно. Что скажешь?
      — Я совсем не умею т-танцевать, — смущённо ответил Андреас.
      — Это совершенно не обязательно.
      — А к-какая форма одежды?
      — У нас со Стеф с собой бальные платья. Это ежегодный сентябрьский бал и мы очень хотели на него попасть, сколько бы это ни стоило, а тут такой шикарный подарок от отеля! — снова встряла в разговор Виктория.
      — Но я не привёз с собой ни одного костюма, — развёл руками Андреас.
      — Думаю, классические рубашка и брюки вполне подойдут. Уверен, что далеко не все гости придут в бальных платьях и фраках, — убеждённо произнёс Даниэль.
      — Хорошо, — решил согласиться Андреас. На бал ему не особо хотелось, но отпускать туда Даниэля с двумя дамочкам не хотелось вдвойне.
      — Прекрасно. Тогда встречаемся в холле в шесть вечера, — подвёл итог Даниэль.
       Андреас кивнул и украдкой посмотрел на Стефанию. Викторию он счёл дурнушкой, но голливудская внешность Стефании вызвала в нём толику ревности. Девушка заметила его взгляд и поджала губы. Явно они пришлись друг другу не по вкусу.
       Когда они вошли в бальный зал, Андреасу показалось, что он перенёсся во времени: многие гости соблюли дресс-код, и он почувствовал себя несколько неуютно среди дам в длинных атласных и кружевных платьях и сопровождающих их галантных кавалеров во фраках и сюртуках.
       Звучала классическая музыка, основным инструментом в которой был клавесин. Мелодия показалась Андреасу слишком напыщенной, велеречивой. Вдоль установленных по периметру зала круглых столиков ходили официанты в белых рубашках с подносами. Напротив входа располагался длинный фуршетный стол, уставленный бокалами с шампанским и таким количеством различных пирожных и сладостей, что у Андреаса заныли зубы от одного их вида. Всё вокруг сияло мягким золотым светом. В углу у окна стоял накрытый парчовым покрывалом рояль. Множество канделябров, украшенных фигурками танцующих дам и кавалеров, завершали картину прошлого.
      — Довольно хорошая стилизация, — оглядевшись, произнёс Даниэль.
       Стефания, клещом вцепившаяся в его правую руку, восхищённо поддакнула.
       Они нашли свой столик среди прочих и едва успели устроиться за ним, как началась программа.
       Под звуки музыки в зал вошла пара — мужчина и женщина, в средневековых костюмах и исполнила довольно красивый танец. Затем мужчина произнёс слова приветствия гостям, и официанты принялись наполнять бокалы шампанским и вином.
       Спустя некоторое время снова заиграла музыка и ведущие, предложив гостям присоединиться, закружились в танце. Стефания потянула Даниэля за руку, увлекая к вальсирующим парам.
      — Потанцуем? — предложила Андреасу Виктория.
      — Я не умею вальсировать, — отрицательно покачал головой Андреас, наблюдая, как уверенно Даниэль ведёт в танце свою партнёршу и как девушка прижимается к нему всё теснее.
      В груди набухало знакомое горькое чувство жалости к себе. Он понимал, что это всего лишь танец, но ничего не мог с собой поделать.
      — Необязательно вальсировать. Взгляните, некоторые пары танцуют обычный медленный танец, — продолжала настаивать Виктория.
      — П-простите, что-то нет настроения, — снова отказался Андреас.
       Виктория вздохнула и стала оглядывать зал, вероятно, в поисках свободного кавалера.
       Музыка смолкла, и Даниэль с разрумянившейся Стефанией вернулись за стол.
      — Вижу, балы тебе нравятся меньше, чем экскурсии. Продержишься ещё хотя бы час? — иронично прошептал он Андреасу, легко сжав под столом его руку.
       Андреас кивнул, чувствуя как счастливая улыбка размыкает его губы. Краем глаза он не без удовлетворения заметил, как нахмурилась недовольная их перешёптываниями Стефания.
       Когда опять зазвучала музыка, она гордо поднялась из-за стола и подошла к компании молодых людей во фраках, сидевших чуть поодаль, пригласив одного из них на танец. После танца Стефания к ним уже не вернулась, оставшись за столиком нового знакомого.
      По прошествии часа Даниэль предложил Андреасу вызвать такси и вернуться в отель. Грустная Виктория, так и ни с кем не потанцевав, поехала вместе с ними.
       Андреасу даже стало жаль девушку. Стефания напрочь забыла о своей подруге, окружённая вниманием сразу четырех мужчин.
       «Вот она, хвалёная женская дружба», — с осуждением подумал он, отчасти сочувствуя девушке, отчасти досадуя её компании.
      — Даниэль, вы проводите меня до номера? — попросила Виктория, когда они вышли из такси.
      — Разумеется, — ответил Даниэль и, подойдя к Андреасу, негромко произнёс: — Займёшь для нас столик в баре? Продолжим вечер в более комфортной для тебя обстановке.
       Андреас абсолютно не волновался, отпуская Даниэля с Викторией. Он зашёл в бар и, не обнаружив свободных мест, устроился на диванчике в холле, ожидая возвращения Даниэля. В конце концов, они могут пойти к набережной — там полно заведений на любой вкус. Так он сидел какое-то время, листая новости в ленте Фейсбука, пока смутная тревога не заставила его взглянуть на часы. Даниэль отсутствовал почти сорок минут, хотя расстояние от бара до главного корпуса отеля было не более ста пятидесяти ярдов.
       Обеспокоенный, он вышел на улицу и медленно пошёл по ведущей к главному корпусу дорожке. Заглянув на ресепшен и в лаундж и так и не обнаружив Даниэля, он направился обратно к бару, решив, что они могли разминуться, когда сдавленный вскрик, раздавшийся за кустами, привлёк его внимание.
       Стараясь не создавать шума, Андреас чуть отвёл ветки, открывая себе больший обзор, и увидел их.
       Виктория сидела на скамейке, устремив мечтательный взор куда-то вверх. На её круглом лице застыло выражение наслаждения, а на губах блаженная улыбка. Даниэль, склонившись, целовал её руку.
       Андреас почувствовал, как сердце пропустило удар, а в глазах предательски защипало. Помимо воли из его горла вырвался глухой стон.
       Даниэль повернул к нему голову с какой-то нечеловеческой, звериной быстротой, и Андреас заметил тонкую струйку крови в уголке его рта и красное пятнышко на подбородке. Запястье Виктории кровоточило, но лицо по-прежнему выражало экстаз.
       Мгновение они смотрели друг на друга, замерев. Потом Андреас в ужасе попятился назад, развернулся и со всех ног бросился к бунгало.
       Влетев в номер, он захлопнул дверь, повернул в замке ключ и опустился на пол, судорожно втягивая в себя воздух.
       Этого не могло быть! Потому что таких вещей не существовало! Не могло существовать, но тогда что он только что сейчас видел?
       «Богомерзкое создание, дитя ночи, кровавый убийца, вынужденный убивать, чтобы длить своё существование… Вы для него что-то навроде ходячего запаса пищи», — вспомнились ему слова старика из ресторана.
      «Я всё видел, — пронеслось в его затуманенном мозгу, не желавшем воспринимать случившееся как реальность. — Теперь он придёт за мной…»
      И тут же, подтверждая его опасения, раздался громкий, частый стук в дверь.

Глава шестая, в которой Даниэль решает воспользоваться мудрым советом некой пожилой дамы
       
Даниэль снова постучал в дверь, хоть и прекрасно понимал, что ему не откроют. Скорее всего, стук ещё больше пугал Андреаса, но Даниэлю нужно было привлечь его внимание, заставить выслушать объяснения хотя бы и через дверь.
      — Андреас, прошу тебя, послушай меня, — умоляюще попросил он, сам толком не зная, что говорить испуганному до смерти любовнику. Уверять, что он никому не причинил вреда, когда Андреас только что своими глазами видел эту безобразную сцену?
      В тот краткий миг, когда их взгляды встретились, на Даниэля обрушилась такая горькая смесь разочарования и обиды, мгновением позже сметённая лавиной ужаса, что ему самому стало не по себе.
      — Д-даже и н-не думайте, что я открою дверь, — наконец отозвался Андреас.
      — Я оставил Викторию одну на скамейке ночью…
      — К-как будь-то ей уже н-не всё равно, — перебил его Андреас, заикаясь ещё больше обычного.
      — Она в порядке, уверяю тебя. Завтра ты сам в этом убедишься. Я не сделал ничего, что бы угрожало её жизни.
      — В-всего лишь п-пили её кровь. К-какой, в самом деле, п-пустяк. Вы м-монстр, вот вы кто!
       Даниэль вздохнул. Андреас был прав. Объяснить и оправдать увиденное, конечно, было невозможно.
      — Прости меня, — искренне покаялся закрытой двери Даниэль, не зная, что ещё сказать, и направился к Виктории. Нужно было отвести девушку в номер и дать время Андреасу немного прийти в себя.
      Он сокрушался о произошедшем, но сделанного было не исправить. Да, он не устоял перед соблазном, уж очень удачно сложились обстоятельства: Виктория сама повела его на эту скамейку в кустах. Как было не воспользоваться моментом? Не встретив его сопротивления, Виктория потянулась к нему в поцелуе, но прежде чем это произошло, Даниэль наложил на девушку зов, повернув ситуацию в нужное ему русло.
       Виктория так и сидела на скамейке, где он её оставил, улыбаясь бледной полной луне, благосклонно показавшейся на небосводе. Взяв девушку за руку, Даниэль потянул её в сторону входа в главный корпус, и Виктория покорно последовала за ним. Заведя девушку в номер и уложив её на кровать, он спустился на ресепшен и поинтересовался у симпатичного молодого человека, дежурившего в этот вечер, где он может заказать доставку цветов.
      — С нами сотрудничают два цветочных магазина, — услужливо отозвался юноша. — Один из них осуществляет круглосуточную доставку. Можете выбрать комплимент по каталогу и назвать адресата, я всё организую.
      — Корзину белых роз, — подумав, произнёс Даниэль. — Получатель — Андреас Ван Дер Хиден. Бунгало номер семнадцать.
      — Во сколько доставить заказ? И нужна ли открытка? — не моргнув глазом осведомился молодой человек.
      — Мне бы хотелось, чтобы заказ был у получателя в шесть утра. На открытке укажите: «Готов загладить вину любым способом. Твой Д.»
      — Это не составит труда. Назовите ещё номер вашей комнаты, и мы включим доставку в ваш счёт. Рассчитаетесь при выезде из отеля.
      — Спасибо за помощь, — поблагодарил юношу Даниэль.
      — Не за что, это моя работа, — улыбнулся молодой человек. — И, надеюсь, примирение состоится.
       Утром Даниэль наблюдал, как посыльный в указанное время поставил огромную корзину с цветами на крыльце бунгало Андреаса и удалился. Следя за любовником, он чувствовал себя совершенным идиотом, но ему хотелось застать момент, когда Андреас увидит его подношение.
      В половине девятого дверь отворилась и Андреас, предварительно осмотрев окрестности, несмело выглянул на улицу. Бедный мальчик всё ещё выглядел напуганным, и виной тому была непростительная оплошность Даниэля. Не обнаружив поблизости монстра, Андреас несмело шагнул за порог и наткнулся на корзину с цветами. Склонившись, он вытащил небольшую открытку и, когда прочёл послание, изменился в лице. Даже с такого расстояния Даниэль заметил как побледнел любовник и огорчённо вздохнул, когда Андреас, попятившись назад, снова скрылся в бунгало, так и не забрав подарка. Не зная, что ещё можно предпринять, Даниэль задумчиво пригладил волосы и уже хотел отправиться к себе, как вдруг дверь приоткрылась, и Андреас затащил корзину внутрь.
      По крайней мере, он не выкинул цветы и не разорвал открытку в мелкие клочья — это вселило в Даниэля крохотную надежду на возможность примирения. Немного приободрённый, он проследовал в лаундж.
      В попытке отвлечься от грустных мыслей, он принялся листать каталог экскурсий, устроившись на тучном зелёном диване, пока к нему не подсела сухонькая старушка в льняном комбинезоне и ковбойской шляпе с лихо закрученными полями и не завела разговор о Сальвадоре Дали. Дама поинтересовалась, побывал ли уже Даниэль в театре-музее знаменитого живописца и стоит ли он того, чтобы «везти свои старые кости» — именно так она и выразилась, — в такую даль, как Фигейрос.
      — Безусловно, стоит, — против воли улыбнулся Даниэль столь забавному выражению.
      — Так всё же он гений или сумасшедший, как вы считаете, молодой человек? — спросила старушка. — Кстати, меня зовут Фелиция.
      — Сумасшедший гений? — предположил Даниэль, ответно представившись.
      — Человек-эпатаж. Человек-скандал. Человек-загадка. И это всё о нём! — подхватила Фелиция. — Ну, раз вы говорите, что стоит, прислушаюсь к вашему совету.
      — Долго вы будете меня п-преследовать! — раздался рядом знакомый голос, и в поле зрения Даниэля появились стройные загорелые ноги в облегающих джинсовых шортах.
       Даниэль поднял взгляд и увидел в зелёных глазах, слава богу, не испуг, а гнев.
      — Я всего лишь хотел извиниться. Согласись, что мой комплимент в виде букета роз никак нельзя назвать преследованием.
      — Извиниться, — хмыкнул Андреас. — Не д-думаю, что за такие вещи м-можно извиниться! Я отнёс ваши цветы на ресепшен, — с этими словами он гордо вздёрнул подбородок и, развернувшись, направился прочь.
      — Повздорили? — сочувственно произнесла старушка. — Знаете, когда мы с мужем ссорились, то тоже начинали обращаться к друг другу на «вы». Это действует даже похлеще всяческих ругательств, не так ли? Мой вам совет: не длите размолвки. Я так скучаю по моему Адольфу… Он умер пять лет назад. Какая непроходимая глупость эти ссоры, вот что я хочу вам сказать. Наслаждайтесь и цените ваши отношения каждое мгновение, потому что любить и быть любимым – это наивысшее счастье.
      — К сожалению, повздорили, — сокрушённо признался Даниэль.
      — Ох, молодёжь… Так бегите и догоняйте вашего мon сher!
      — Боюсь, если я за ним побегу, это ещё больше, гм… расстроит его.
      — Не сдавайтесь, всё в ваших силах, — утешительно похлопала его по руке Фелиция. — А я не буду отвлекать вас пустой болтовнёй и пойду куплю экскурсию.

***
       Вернувшись в бунгало, Андреас посмотрел на стоящую у стола корзину цветов. Может быть, правда стоит отнести её на ресепшен, как он только что озвучил монстру? Представив, что тащится с корзиной через лаундж, и на него с любопытством глазеют посетители, он тут же отмёл эту идею. Да и к чему это вообще? Пусть цветы остаются, это совершенно не означает, что, оставив подношение Даниэля у себя, он принял извинения. Вчерашний ужас понемногу угасал, тем более за завтраком он видел Викторию невредимой и даже здоровой на вид. Возможно, Даниэль действительно не собирался убивать девушку таким изощрённым способом, как и не собирался вредить ему.
       Первым его желанием вчера было собрать чемоданы, вызвать такси и бежать из отеля. Останавливало только то, что для этого нужно было бы выйти ночью на улицу, где его мог караулить Даниэль. Он решил дождаться утра. Забаррикадировав дверь столом, он включил везде свет, проверил закрыты ли окна и, забравшись на кровать, не выпуская из рук телефон, принялся ждать рассвета. Мало-помалу к нему подкрадывался сон, и ближе к утру он всё же заснул, а когда открыл глаза, было солнечное утро. На какое-то мгновение всё увиденное вчера показалось ему чем-то иррациональным, кошмарным видением, посетившим его во сне, но потом он с предельной чёткостью вспомнил окровавленный рот Даниэля, запятнанный кровью подбородок, и вновь содрогнулся от ужаса. Нет, это не примерещилось ему и не приснилось, всё произошло в реальности, как бы ни убеждало его в обратном весело заглядывающее в окно солнце и доносившееся до слуха птичье щебетание.
      Он наскоро умылся, переоделся и, осторожно приоткрыв дверь, выглянул на улицу. Вышедшая из соседнего бунгало молодая пара придала ему смелости. Он решительно шагнул на порог и увидел огромный букет белых роз. Вынув маленький прямоугольный кусочек картона, он прочёл:
       «Готов загладить вину любым способом. Твой Д.»
       Однако — «Твой Д.» Усыпляет бдительность? А сам поджидает где-нибудь за кустами. Его опять охватил страх, и он вернулся в номер.
       Дождавшись очередной стайки отдыхающих, направляющихся, судя по всему, на завтрак, Андреас снова вышел на улицу, подумав, затащил цветы в коридорчик и, закрыв дверь, отправился следом за людьми, стараясь держаться поблизости. Ему всё ещё было страшно, хотя уже не так, как прежде. Аппетита особо не было. Он ограничился кофе с пирожным, наблюдая за оживлённо болтающей со Стефанией Викторией. Ему хотелось даже подойти к девушке и спросить всё ли с ней в порядке, но он не решился, подумав, что та сочтёт подобный вопрос странным. Потом к подругам подсели два молодых человека, в одном из которых он узнал вчерашнего кавалера Стефании по танцам, и он окончательно отступился от этой идеи.
       Так и что же ему было делать? Уезжать из отеля или всё же остаться? Насколько для него опасно дальнейшее пребывание здесь? Ну почему, когда он впервые встретил классного парня, и даже успел влюбиться в него за столь короткий срок, всё закончилось таким кошмарным образом?
       Его размышления прервал звонок Томаса.
      — Привет. Как отдыхается, детка? — в своей обычной, насмешливой манере, поинтересовался старший брат.
      — Отлично, — закипая от набившего оскомину обращения, ответил Андреас.
      — Не забыл за отпускными хлопотами о переводе для Хлои? — сразу же перешёл к делу Томас.
      — Он н-неделю как у тебя на мейле.
      — Мог бы и отзвониться, — упрекнул Томас. — Я не мониторю почту каждый день.
      — Вообще-то это было в т-твоих интересах.
      — Ну-ну. Как отель? Как Испания? Рекомендуешь?
      — Всё окей. Расскажу п-подробнее, когда...
      — Ладно. Мы тут с Хлоей собираемся в гости, некогда особо болтать. Наслаждайся отдыхом, — отключился брат, даже не дождавшись окончания ответной реплики.
       «Выяснил, что нужно, и до свидания», — с неприязнью подумал Андреас.
      Ну а чего он ещё ожидал? Никогда отношения между ними не были тёплыми, и никогда брат не интересовался по-настоящему, как у Андреаса дела. Да не очень-то это Андреасу и было нужно, если честно. Может раньше, когда он был подростком, он и тянулся к Томасу, но после всех обидных насмешек и глупых шуток, что он натерпелся от старшего, стремление к более близким и доверительным отношениям напрочь пропало.
       Никуда он не поедет. Нет никакого желания вернуться домой раньше времени и выслушивать потом очередные шутки, что даже отдых, на который Андреас потратил значительную часть сбережений, и тот не удался.
       Зачесав назад волосы — плевать на оттопыренное ухо, — Андреас достал тетрадь из комода и, взяв ручку, решительно направился к полюбившейся беседке, поставив себе непременным условием продолжить роман хотя бы несколькими страницами. И, надо сказать, охватившая его решимость принесла результат. Андреас сменил имидж лирического героя, превратив пианиста в вампира. А почему бы собственно и нет? Может это и клише, но ведь пользуются же популярностью мистические герои «Сумерек» или «Интервью вампира». К тому же новый мрачноватый образ пианиста-упыря отлично вписывался в атмосферу жутковатой прогулки по ночному Готическому кварталу. Андреас уже подобрался в своём повествовании к сцене секса, которая должна была вот-вот произойти между персонажами, как тетрадные странички накрыла чья-то тень. Он медленно поднял взгляд и увидел перед собой Даниэля в пижонской шёлковой рубашке. Расстёгнутые верхние пуговицы открывали взору ключицы, которые ещё день назад Андреас с упоением целовал.
      — Могу я присесть? — вежливо осведомился монстр и, прежде чем Андреас успел ответить, уселся рядом, блокируя выход.
      — Вам что, д-других мест н-нет? — стараясь не выказать вновь всколыхнувшегося испуга, грубовато произнёс Андреас. — Я п-пытаюсь продолжить роман, и вы меня будете отвлекать.
      — Обещаю вести себя тихо, — пообещал Даниэль, раскрывая томик Шекспира.
       Андреас хмыкнул и снова уставился в тетрадь, пытаясь сосредоточиться, но творческий запал пропал. Так он сидел некоторое время, задумчиво закусив ручку и периодически украдкой бросая взгляды на Даниэля. Но тот, казалось, не обращал на него внимания, увлечённо читая или делая вид, что читает.
      — Не верь, что на звезду огонь похож. Не верь тому, что истина не ложь. Не верь в движенье солнца и лучей. Не сомневайся лишь в любви моей, — внезапно продекламировал Даниэль. — Прекрасное признание, не находите?
      — Вы же обещали молчать, — вздрогнув от неожиданности, возмутился Андреас.
      — Но вы не пишите, — заметил Даниэль.
      — П-потому что вы меня смущаете, — парировал Андреас.
      — Чем же?
      — К-к чему вы это мне читаете?
      — Хочу привлечь ваше внимание.
      — З-зачем?
      — Вымолить ваше прощение.
      — З-зачем?
      — Потому что вы мне нравитесь. Кстати, новая прическа вам идёт.
      — Вы еще и п-потешаетесь надо мной! — окончательно вспылил Андреас.
      — Отнюдь, — печально возразил Даниэль.
      — Чего в-вы от меня хотите?
      — Вернуть ваше расположение. Клянусь, вам нечего меня опасаться.
      — Не уверен, что н-нечего…
      — Как мне доказать обратное?
      — Выпустите меня отсюда.
      — Хорошо, — вздохнул Даниэль, отодвигаясь.
       Андреас поспешно вскочил с места, протискиваясь между столом и коленями Даниэля. Его сердце колотилось как сумасшедшее. Когда он уже подумал, что беспрепятственно миновал опасный участок, он споткнулся о ножку стола и неминуемо упал бы, если бы Даниэль вовремя не удержал его, притянув к себе. Таким образом, вместо того чтобы рухнуть на деревянный пол беседки, он оказался сидящим на коленях Даниэля.
      — Вы это с-специально, отпустите меня, — прошептал Андреас, пойманной птичкой замирая в чужих руках.
      — Нет, вы сами оступились, — нежно касаясь уголка его рта губами, так же шёпотом произнёс Даниэль, отмечая поцелуями скулу, подбородок, ухо и снова возвращаясь к губам.
 
Эпилог. Шипы, лепестки и мгновения
      
— Ты п-правда можешь читать мысли? — перевернувшись на бок и оперевшись на руку, спросил Андреас.
       Они валялись в постели, расслабленные и умиротворённые после секса.
      — Правда. Но для этого мне нужен зрительный контакт, — с улыбкой ответил Даниэль.
      — И о чём я сейчас д-думаю? — укладывая подбородок ему на грудь и заглядывая в глаза, лукаво осведомился Андреас.
      — О том, что не против второго захода.
      — О-о. Ну… да.
      — Хочешь, чтобы у меня не осталось сил на вечернюю прогулку? — пошутил Даниэль.
      — А это отнимает много сил?
      — Не то что бы много, но мои энергетические ресурсы не восстанавливаются сном или отдыхом.
      — Н-нужна кровь? — прошептал Андреас.
      — Давай не будем об этом, мon сher, — поцеловал его в нос Даниэль. — Спроси о чём-нибудь другом.
      — Извини, — смутился Андреас. — А как ты это д-делаешь? Как считываешь мысли?
      — На самом деле ты тоже способен улавливать посылаемые через глаза сигналы чужих мыслей. Например, при разговоре с собеседником, ты же чувствуешь, насколько он расположен к тебе?
      — Но я воспринимаю не только взгляд, но ещё жесты, позы, мимику, — с азартом возразил Андреас.
      — Попробуй угадать человека по любой другой части лица или тела, у тебя ничего не получится. Но как только ты увидишь глаза человека, ты безошибочно различишь его среди других людей. Не задумывался, почему так? Почему ты способен почувствовать на себе чужой взгляд и по нему даже иногда догадаться о простейших мыслях?
      — Может быть и так, — поразмыслив, согласился Андреас. — Наверное, можно п-предположить, что наши глаза, через которые мы познаём этот мир, также способны и п-пропускать кого-то в наш собственный внутренний мирок, но от этого как-то неуютно. А п-потаенные мысли ты тоже можешь считывать? Не те, что в моменте, а спрятанные глубоко внутри? — помолчав, снова спросил он.
      — Могу. Например, ты думал ещё и о брате, о том, что отношения между вами оставляют желать лучшего. Глубоко внутри ты таишь на него обиду за насмешки и злость за то, что он напугал тебя в детстве так, что ты стал заикаться.
      — Придурок спрятался под моей кроватью в костюме п-привидения. Это было на Хэллоуин. Дождался, пока я выключу свет и лягу в п-постель, а потом вылез из-под кровати, завывая. Я п-перепугался до ужаса, мне было всего лишь восемь лет.
      — Поэтому ты спишь с включённым светом?
      — Г-глупо конечно, я уже давно вырос и не боюсь темноты, но с тех пор не могу заснуть без света, — подтвердил Андреас.
      — Потому что глубоко внутри страх остался.
      — Ну нет. Мне не восемь лет, — рассмеялся Андреас, ложась на Даниэля сверху и целуя его в подбородок.
      — Раз ты такой большой и смелый, то мы проведём один эксперимент, — завораживающим шёпотом произнёс Даниэль.
      — Да-а, — протяжно согласился Андреас, сильнее вжимаясь в любовника.
      — Не сейчас. Сейчас мы идём в душ и на прогулку!
       Андреас разочарованно вздохнул. Он вообще не вылазил бы из постели дни напролёт. Не только ради удовольствия, разумеется, а потому что ему нравилось лежать вот так, рядом с Даниэлем, и расспрашивать его обо всём, что придёт в голову. Однако Даниэль заявил, что проводить отпуск в четырёх стенах непростительно, и каждое утро они шли на пляж, где плавали, а потом играли в командный пляжный волейбол, а вечерами совершали променад по набережной или бродили по Таррагоне.
      Впрочем, прогулки Андреасу тоже нравились, но в этот вечер, когда они неспешно шли в потоке других прогуливающихся пар по набережной, сверкающей огнями фонарей и гирлянд, мимо небольших магазинчиков и гостеприимно распахнутых дверей кафе, он вдруг с острой тоской осознал, что скоро всё закончится. Он вернётся в свою неуютную съёмную квартиру, к нелюбимой работе, одиноким вечерам и нечастым воскресным вылазкам к родителям, и ему стало грустно до слёз. У них с Даниэлем не может быть будущего. Потому что Даниэль всегда останется красивым и молодым, а Андреас неумолимо начнёт стареть. Его и сейчас-то нельзя назвать красавчиком, а как он будет выглядеть лет через десять — даже думать не хотелось.
       Даниэль остановился у палатки с цветами и коснулся его руки, удерживая на месте.
       Андреас с трудом заставил себя вынырнуть из липкой паутины тоски: не стоило портить эти прекрасные, возможно, самые лучшие в его жизни дни, подобными мыслями.
       Выбрав из корзины крупную красную розу с длинным стеблем и пышным соцветием, Даниэль протянул деньги продавцу.
       Приняв купюры, мужчина спросил, желает ли сеньор, чтобы он обрезал шипы и упаковал цветок.
      — Спасибо, не нужно, — отказался Даниэль, протягивая розу Андреасу.
       Получить подарок было приятно, но Андреас не понял, зачем Даниэль дарит ему этот цветок. Просто так? Или это что-то означает?
       — Что ты можешь сказать об этой розе? — поцеловав его руку, спросил Даниэль, абсолютно не обращая внимания на взирающего на них с любопытством торговца.
      — Она красивая, — ответил Андреас.
      — Что ещё? Опиши её?
      — У неё есть шипы, — осторожно коснувшись пальцем острого цветочного жала, неуверенно добавил Андреас. — И нежные лепестки.
      — Да, нежные лепестки и острые шипы, а ещё она вскоре увянет, но сейчас, в это мгновение, она красива.
      — Ты о том, что жизнь не только сплошное удовольствие? Что есть шипы — обратная сторона медали? — предположил Андреас.
      — О том, что всё мимолетно. Счастлив тот, кто способен задержать мгновенье и насладиться им.
      — Ты прочёл мои мысли?
      — Нет, просто почувствовал твоё настроение, — обнял его Даниэль.
       Дойдя до конца набережной, они повернули обратно и так же не спеша вернулись в отель, в номер Даниэля. Переступив порог, Андреас вспомнил, что его ожидает эксперимент.
       Даниэль подошёл к окну, задёрнул плотные портьеры, окончательно погружая комнату в густую бархатную темноту, и произнёс:
      — Не включай свет.
      — Но я ничего не вижу… — замер Андреас, мгновенно потеряв ориентацию в пространстве.
      — В этом и смысл, — подходя и беря его за руку, ответил Даниэль. — Ты же не боишься?
      И маленький, крошечный страх тут же отступил. Андреас был не один в этой темноте. Он хотел сказать что-нибудь смешное, шутливое в ответ, но губы Даниэля накрыли его рот, не давая сорваться словам.
      От этого глубокого, чувственного, долгого поцелуя, Андреаса бросило в жар, а ноги ослабели. Отстранившись, Даниэль увлёк его вглубь комнаты и остановился позади, притянув к себе за талию. Тёплые губы мимолетно коснулись шеи и спустились к плечу — Даниэль целовал его через ткань рубашки, медленно расстёгивая пуговицы снизу верх.
       Андреас по-прежнему ничего не видел, так и не привыкнув к темноте, он мог только чувствовать чужие прикосновения, и это было так необычно и внезапно остро, что его начало потряхивать от возбуждения. Изнывая от желания, он расстегнул верхнюю пуговицу на джинсах, но Даниэль задержал его руку, сунув под джинсы свою.
      — Не надо так, — жалобно попросил Андреас, понимая, что стоит любовнику надавить чуть сильнее, и он кончит.
       Даниэль убрал руку с его члена и, сняв с Андреаса рубашку, тут же прижался к нему всем телом. От этого прикосновения у Андреаса дрогнули кончики пальцев и сердце забилось сильно и часто. Он простонал от очередной волны накатившего возбуждения и, развернувшись, обвил шею любовника руками, вжавшись в него так, словно хотел слиться с ним, раствориться в этом объятии.
      Даниэль подхватил его под бедра, легко оторвав от пола, и, пройдя несколько шагов, опрокинул на кровать, стягивая джинсы и бельё разом.
       Андреас услышал шорох снимаемой одежды, и как она мягко упала на пол. Даниэль лёг на него сверху, накрывая собой, и он чуть отвёл ногу, чтобы любовник упёрся ему в пах, там, где всё плавилось от желания. Даниэль ласково провёл ладонью по его бедру.
      — Я хочу тебя… давай, — задыхаясь, прошептал Андреас, и Даниэль, послушавшись, вошёл в него сразу до упора, до удовлетворённого стона.
       Когда перед глазами замелькали яркие всполохи, он вжал Даниэля в себя и кончил беззвучно, сильно — на грани между исступлением и беспамятством. Между ног и на животе стало мокро и горячо. Даниэль поцеловал его висок и медленно вышел, ложась рядом. Повернувшись к нему, Андреас провёл кончиками пальцев по его лбу, носу, подбородку, — обрисовывая профиль. Обволакивающая их темнота уже не казалось такой беспросветной, он различил, как губы Даниэля тронула улыбка.
       Некоторое время они лежали молча, лениво поглаживая друг друга, потом Даниэль ушёл в ванную и вернулся с мокрым полотенцем. Обтеревшись, они забрались под одеяло.
      — Даниэль, — находя и сжимая его руку, тихо позвал Андреас. — Мы ещё увидимся… потом?
       Спрашивать об этом было страшно, но Андреас не мог не спросить.
      — Мне бы хотелось, — не задумываясь, отозвался Даниэль.
      За секунду до того, как он заговорил, Андреас сомневался — вдруг Даниэль скажет, что им не стоит продолжать, что у них не может быть будущего.
      — Ты, правда, хочешь? — приподнялся на локте Андреас, всматриваясь в его лицо.
      — Правда, — подтвердил Даниэль.
      — И как это будет? Когда?
      — Как? Например, я встречу тебя в аэропорту в Бирмингеме, отвезу на обед или ужин в хороший ресторан, а потом к себе домой. В Бирмингеме и его окрестностях немало интересных мест. А потом мы можем отправиться в Лондон, и я покажу тебе Тауэр, Букингемский дворец, Вестминстерское аббатство, дом легендарного Шерлока на Бейкер-стрит… Что скажешь насчёт предложения провести рождественские каникулы в Англии?
      У Андреаса перехватило дыхание, и, прежде чем ответить, он поднырнул под руку Даниэля, положив голову ему на грудь.
       «Насладиться мгновениями», — всплыли в его памяти недавние слова Даниэля. Пусть так, ведь бывает, что цена мгновения весомей, чем вся жизнь.
      — Приедешь? — снова спросил Даниэль.
      — Это будут самые лучшие рождественские каникулы в моей жизни, — счастливо выдохнул Андреас.
      — Обещаю приложить все усилия, чтобы так оно и было, — улыбнулся Даниэль.