Клуб "Везувий"

Все красивые девушки любят моряков. То, что они любят еще и агентов тайной службы, – большая удача, потому что моряк из меня никакой. Несколько дней спустя, пока все остальные пассажиры стояли на носу парохода «Мандрагора» и любовались, как он входит в гавань Неаполя, я лежал в своей каюте на две палубы ниже, обмотав голову мокрым полотенцем и ощущая все более нежную привязанность к фарфоровому унитазу.

Кто-то постучал в филенчатую дверь каюты, и передо мной возник какой-то слуга. 

– Мистер Бокс, сэр?

– Эмммм?

– Мы на месте, сэр. Неаполь, сэр. Прибыли без происшествий, я пришел доложить, как и было сказано.

– Хууууххх!

– Не торопитесь, сэр. Я организую транспортировку на берег.

Дверь за ним закрылась.

Меня, как инвалида, вынесли из каюты и водрузили в экипаж: я еле успевал замечать, что творится вокруг, мой желудок по-прежнему бунтовал, а голова кружилась, хотя мы уже достигли суши. Я приложил ко рту платок – портовая вонь меня чуть не убила, – и меня доставили в отель, находившийся неподалеку.

Передо мной возникло здание ядовито-желтого цвета, и я успел мельком разглядеть отблески жаркого солнца и сапфировое небо, а потом меня внесли в фойе. Я, как мне показалось, бесконечно долго стоял в неожиданной темноте, пошатываясь, пока консьерж улаживал все детали, но вскоре мне помогли зайти в прохладный лифт, и я вознесся вверх, в убежище своего номера.

Коридорный открыл дверь, я, спотыкаясь, прошел мимо него и благодарно рухнул на кровать. Проваливаясь в благословенный сон, я видел, как он опускает шторы и как исчезают большие пятна слепящего света.

Пришел сон, а за ним – еще сон.

Мне снились открытые гробы и вываливающиеся оттуда чучела, погоня на кэбах по пейзажам, висящим на стене у Чудоу, и огромная толпа женщин с вуалями, разматывающих окровавленные бинты, которыми обмотаны их головы, в какой-то Саломееподобной вакханалии.

Проснувшись, как мне показалось, через несколько месяцев, я обнаружил, что в моей комнате прохладно и темно. Я решил, что за мной из снов явилась одна из женщин с вуалью и это развевается на ветру ее одеяние, похожее на саван. Сев на кровати, я понял, что это занавеска.

Чувствуя себя значительно лучше и голоднее, я поднял шторы и стал смотреть на гавань. Меня омывал теплый воздух, ароматный, как ладан. Погода – которая была ужасной на протяжении всего пути – исправилась, явив моему взору восхитительное синее небо и огромное жаркое солнце. Широкая дорога перед моим отелем была запружена экипажами и прогуливающимися парочками, белые зонтики почти нестерпимо блестели на солнце. Рядом возвышался уродливый Castell dell'Ovo,[Замок Яйца (ит.)] и с его каменного основания тощие и коричневые от загара мальчишки-рыбаки, юркие, как угри, ныряли в морскую пену.

Над всем этим вполне естественно возвышался великий вулкан Везувий – фантастический расплывчатый голубоватый фантом, подножия зеленели, о том, где вершина, можно было догадаться лишь по слабой струйке дыма – она была будто сигнал из трубы Ватикана.

 Прикрыв глаза от ослепительного света и глубоко вздохнув, я достал из жилетного кармана брегет и довольно улыбнулся. В полдень я должен встретиться с Мезозоем Нечеллом, а значит, у меня достаточно времени, чтобы принять ванну и переодеться. Я распаковал вещи и разложил свои щетки и одеколоны на комоде. По сентиментальным соображениям я привез с собой цинкового улана, которого в тот незабываемый день рисовала Белла. Он будет напоминать мне об этой прелестной девушке, пока я не закончу это любопытное дело и не вернусь к ней.

Лучше всего мне всегда думается в ванной. Пар клубился вокруг моих ушей, а я размышлял о последних событиях. Как ты, наверное, уже догадался, дорогой читатель, дуче Тьеполо действительно оказался тем самым джентльменом, о котором говорила мисс Китти Хлёст, и за этой подменой стоял он. Но люди инспектора Слиффа, приехав, обнаружили, что дом закрыт и покинут. И все это дело могло бы быть никоим образом не связано с делом профессоров, если бы не тот факт, что миссис Ноуч некогда была замужем за Максвеллом Моррэйном. Но каким, черт возьми, образом я должен распутать этот дьявольский клубок?

Пару часов спустя, выглядя просто неотразимо в новом сером костюме, я спустился в фойе и отправился на прогулку по старому Неаполю.

Свежий морской воздух и солнечные лучи на моем лице казались освежающей маской после зловония Лондона, и я, неспешно прогуливаясь по бурлящему городу, прошел мимо наклонившегося полумесяца церкви Бьянчи и сел за столик в кафе «Гамбринус» – я весьма полюбил этот роскошный оплот экстравагантности еще в мой предыдущий визит в Неаполь. Ах, каким зеленым юнцом тогда я был! Я вспомнил ослепительный интерьер, зал, увешанный зеркалами, фантастические пирожные и черный кофе с горчинкой, Ги де Мопассана,[Ги де Мопассан (1850–1893) – французский писатель] который ссорился с официантом из-за счета, и конечно же о том, как была предотвращена попытка покушения на принца Уэльского, которому хотели принести отравленную меренгу. Это был один из первых моих триумфов.

Кафе выходило окнами на оперу и площадь, где вовсю кипела жизнь. Ухмыляющийся продавец gelati [Мягкое мороженое (um.)] торговал фруктовым мороженым в нескольких футах от меня; зубы его были буры и сломаны. Грязные беспризорники, истерично смеющиеся и назойливые, как москиты, доводили посетителей до белого каления. В Опере репетировали какую-то арию, и эта мелодия парила над всем: чудесный баритон как-то идеально сочетался с запахом свежих булочек и кофе.

Я достал старую книгу, которую Чудоу прислал мне как приманку для Софисма, и только успел заказать pressé у толстого официанта, как появился Нечелл. Он меня поприветствовал и тут же споткнулся о стул. Рукопожатие у него было слабым, как у грудного младенца. Нечелл, без сомнения, из тех людей, которых можно назвать Прирожденными Тюфяками.

– Мистер Бокс, я так рад вас видеть! Джошуа Рейнолдс телеграфировал мне, чтобы сообщить, что вы уже едете. Идете по горячим следам убийцы Дурэ, не так ли?

– Возможно. Вы выяснили, откуда бумага?

 – Да. «Н. в К.В.» было написано на первоклассной писчей бумаге отеля «Везувий».

– Но вы ведь живете в этом городе – так что Дурэ делал в гостинице?

Нечелл пожал плечами:

– Понятия не имею. Может быть, следил за кем-нибудь? – Он возбужденно потер руки. – Вы должны позволить мне стать вашим проводником, мистер Бокс! Я могу использовать каждую крупицу моих знаний о местных…

– Ваши контакты мне очень пригодятся, Нечелл, – сказал я, прихлебывая свой pressé. – Я хочу знать все о действиях одной женщины и ее мужа – они жили здесь в семидесятых годах.

– Понятно. – Он достал блокнот и ручку. – Их имена?

– Мистер и миссис Максвелл Моррэйн.

Он с величайшим старанием записал.

– Это имеет какое-то отношение к смерти Дурэ?

– Я пока не уверен. Однако мне кажется, что тот, кто убил его, уже начал охотиться за мной.

– Боже правый!

– На мою жизнь совершено уже два покушения, – сказал я с напускным спокойствием. И вкратце рассказал ему о погоне, которая закончилась на кладбище, и о происшествии с гигантской сороконожкой. О нападении Мопсера в бане я сообщать не стал. – Сначала я думал, что эти покушения никак не связаны с нашим делом, но теперь начинаю сомневаться. Это были необычные нападения, и я уверен, что они предпримут еще одну попытку, только теперь будут еще хитроумнее. Вам тоже нужно свыкнуться с мыслью, что вы находитесь в смертельной опасности. – Я плотно сжал челюсти.

– Бог ты мой, – выдохнул Нечелл.

Этот дурень заглотил мою стоическую чушь целиком и даже не подавился. Я надеялся, что это заставит его держаться от меня подальше. Конечно же он был одним из тех надежных идиотов, на которых держится вся дипломатия, но если серьезно – неужели это лучшее, на что они способны в наше время? Если б королю хотя бы намекнули на то, как обстоят дела, он бы наверняка расстегнул еще одну пуговицу на жилете.

 – Мне также надо знать, не въезжал ли повторно в страну некто, называющий себя дуче Тьеполо.

Нечелл на мгновение перестал писать.

– Нелегально?

– Скорее всего. После установления нового режима его изгнали из страны. Он любопытным образом связан с тем делом, которое мы ведем.

Я щелкнул пальцами и заказал Нечеллу чашку кофе. Когда кофе принесли, он осушил чашку одним быстрым глотком.

– И наконец, – продолжил я, – мне нужна любая информация, которую вы сможете раздобыть о Томасе Котелоксе, владельце похоронного бюро в Лондоне и Неаполе.

Нечелл кивнул, продолжая быстро строчить в блокноте.

– Вы не останетесь на ланч? – спросил я – у меня уже начинало урчать в желудке.

– Боюсь, никак не смогу, – пробормотал он. – В конторе сейчас такой беспорядок. Мне нужно разобраться со всеми бумагами Джослина. А это та еще работенка. Я выясню все об этих людях так быстро, как только смогу, мистер Бокс. И телеграфирую в «Санта-Лючию», если будут какие-то новости. А пока мне пора бежать. – Его взгляд остановился на книге Чудоу. – Чтения для отпуска, да? Могу я полюбопытствовать…

– Не можете. Это совершенно секретно. – Я широко улыбнулся. – Хорошего вам дня.

Кивнув, Нечелл исчез. Я в свою очередь заказал омлет и острую сосиску и обратил свое внимание на книгу. Судя по всему, некий роман. И видимо, абсолютно бесценен, раз уж пришелся по вкусу знаменитому Иммануилу Софисму.

Многоуважаемый ученый, если верить моим данным, всегда был невероятно одаренным человеком. Он показал исключительные способности в музыке и изобразительном искусстве, но впоследствии обратился к науке; это случилось уже в зрелом возрасте – ему было семь лет, и он провел выдающийся эксперимент с певчим дроздом и вакуумным прибором. К несчастью, несколько лет спустя его сбросил мерин, Софисм получил травму позвоночника и остался на всю жизнь прикован к инвалидной коляске. Плохое здоровье превратилось в своего рода манию, и теперь, как мне рассказали, он обнаружил у себя аллергию на девятнадцатый (нет, я постоянно забываю, на двадцатый) век. В последние годы старик полностью отдалился от мира, переехал в Италию и нашел утешение в не имеющей себе равных библиотеке редких изданий. И теперь мне была дана уникальная привилегия – я попаду в эту святую святых. Интересно, что я там найду?

Я немного посидел с закрытыми глазами, слушая арию, что негромко переливалась в солнечном свете. Как же я люблю Италию! Жара смягчается морским воздухом, стрекозы жужжат над белыми крахмальными скатертями. Мой взгляд остановился на женщине, расположившейся в нескольких столиках от меня. Сидела она спиной, и я упивался деталями ее изысканного силуэта.

На ней было нечто восхитительное канареечно-желтого цвета с высоким прозрачным воротником, плотно обхватывающим шею, волосы скрыты под полями большой овальной шляпы. Разумеется, мало что в этой жизни столь же обманчиво, как вид человека сзади. Сколько раз вы сами замечали кого-нибудь в театре или в поезде подземки, кого-нибудь,  чья величавая осанка и великолепная лебединая шея вызывали у вас неудержимое влечение? И когда это неземное существо наклонялось, чтобы что-то прочесть, поправить туфлю или спуститься с лестницы, вы обнаруживали, что лицом оно смахивает на трансильванскую рыботорговку.

Я заказал чай с лимоном и сел, подперев рукой подбородок и наблюдая за красивой грациозной женщиной, сидевшей передо мной, которая в любой момент могла повернуться и превратиться в горгону.

Казалось, женщина тоже наслаждается арией. Она подняла голову, как будто прислушиваясь. Я решил, что она улыбается. В конце концов она подвинулась в кресле, и солнечный свет упал на ее лицо.

Моя чашка громко звякнула о блюдце.

Это была Белла Пок.

Я встал и, подняв шляпу, возник перед ней. Она прикрыла лицо и мило улыбнулась мне, как будто бы мы случайно встретились в кафе «Рояль».

– Люцифер! – воскликнула она. – Я так рада. Мне очень не хотелось бегать по всему Неаполю, разыскивая вас, и вот вы здесь, собственной персоной.

Она указала мне на кресло, и я упал в него.

– Не думаю, что это всего лишь совпадение.

– Конечно же нет, – улыбнулась она. – Вы ведь не ожидали, что девушка вернется к своей заурядной жизни после приключений с мистером Чудоу? Что бы ни происходило, я хочу участвовать. Пожалуйста, скажите, что вы меня возьмете!

Именно такой фразы человек с трепетом ожидает от девушки вроде мадмуазель Пок.

Но я покачал головой.

– Ничего не происходит. Как я вам уже сказал, у меня тут дела, которые я надеялся совместить с созданием некоторых набросков. Вы же знаете, нам необходимо время от времени менять обстановку.

Она недовольно посмотрела на меня.

– Не надо меня так разочаровывать, – сказала она.

Я вздохнул.

– Боюсь, я буду вынужден сопроводить вас обратно в отель, мисс Пок, – сказал я, – а потом посадить вас на первый же пароход обратно в Англию.

– Никуда вы меня  не посадите.

– Белла…

– Я хочу быть рядом, Люцифер!

– Ни при каких условиях! – вскричал я.

– Но если бояться нечего, почему нет? Неужели я буду для вас обузой?

– Конечно же нет.

– Ну вот. – Она вздохнула и откинулась на спинку кресло. Поля ее шляпы закрывали сверкающий диск солнца. – Что я могу сделать, чтобы вас убедить?

Разумеется, в конце концов делать ей ничего не пришлось. Дело в том, что я был без ума от нее, и смелость, которая привела ее за мной в Неаполь, только сделала ее еще желаннее. Пока мы пили аперитив-третий, она еще подлизывалась и спорила, и в конце концов я уже не мог думать ни о чем, кроме ее милого лица и манящего рта, который мне так хотелось поцеловать.

– Ну, ладно, – сказал я наконец. – Если вы хотите остаться, добро пожаловать. Но я здесь не ради развлечений. И вам придется простить меня, если я буду вынужден исчезать в самые… неподходящие моменты.

– Конечно.

– Могу я проводить вас до отеля?

Она остановилась, что весьма удачно, в «Везувии». Мы договорились встретиться на следующий день, и я пошел обратно в «Санта-Лючию», насвистывая, – надеюсь, вас это не шокирует.

Да, она, без сомнения, поможет мне отвлечься от дела, которым я занимаюсь. Опасность лишь в том, что она может сделать это чересчур эффективно. У меня в Неаполе была работа. В конце концов, это не медовый месяц.

Переодевшись к ужину, я поймал кэб и на своем безупречном итальянском выкрикнул адрес Софисма. У меня врожденная способность к языкам. Помимо уверенного «это-лянского» я немного говорю по-французски, немного по-немецки и знаю кое-что, в основном ругательства, на латыни. А еще я весьма неплохо знаю американский.

Я наклонился к вознице, произнес «Pronto!», и экипаж унес меня по крутым склонам древнего города к Каподимонте.

Погода испортилась, и вечер стал отвратным. Липкий туман висел, цепляясь огромными зловонными венками за кручи осыпающегося известняка, и пока мы поднимались выше, мой экипаж пробивал в этом тумане коридор, напоминающий гроб. Влажный воздух был настолько густ, что всякое движение, казалось, замерло. Я слышал мягкие удары под ков по булыжникам, приглушенные воздухом, словно бы на похоронах.

Пока мы спускались с горы, туман немного развеялся, и я любовался зеленеющими пригородами и темными оливковыми рощами, пока наконец экипаж не остановился. Шесть или семь одиноких коттеджей толпились вокруг особняка, как безутешные поросята вокруг дохлой свиноматки.

Наверное, это и в лучшие времена было мрачным местом, но в тот удручающий вечер я испытал настоящую скорбь, когда попросил возницу подождать и двинулся по заросшему сорняками гравию к воротам. Толстые лозы оплетали всю их решетку, будто толпа, что пыталась проникнуть внутрь, под действием какого-то заклинания превратилась в гниющие джунгли.

Я потянул за шнурок звонка и пальцем оттянул жесткий воротничок.

Некоторое время спустя ворота дернулись и медленно открылись, ужасающе скрипя и цепляясь за землю, усыпанную сухими листьями.

– Добрый вечер, – сказал я древнему дворецкому, возникшему за воротами.

– Добрый вечер. Мистер Бокс, не так ли? Сэр Иммануил ожидает вас.

– Вы англичанин?

– Коренной. Как и вся прислуга. Моя фамилия Предел. Могу я посоветовать вам избавиться от части одежды, сэр?

– Прошу прощения?

– Внутри достаточно тепло, – прохрипел он.

Он напоминал столб дыма в ливрее. Бесцветные глаза, бледное лицо, тонкие седые волосы и седые же бакенбарды. К моему величайшему удивлению, оказалось, что под ветхой ливреей рубашки у него нет.

Пределу пришлось пнуть дверь, чтобы она открылась, – настолько разбухло дерево. Потом он повел меня по душному коридору, некогда яркие обои на стенах выцвели и стали тоскливо-серыми. Вдоль стен стопками стояли сотни книг, их матерчатые переплеты лоснились от времени.

– Тут очень… гм… темно, Предел, – сказал я наконец, снимая сюртук.

– Ламп нет, сэр. – Он печально покачал седой головой. – Сэру Иммануилу свет не нужен. Я пытался рассказать ему о преимуществах электричества. Но это ему, как говорится, что совой об пень, что пнем об сову.

Комната, в которую я вошел, буквально ломилась от книг. Они стояли вдоль стен, лежали на полу, шатающимися стопками нависали из темных углов. Сочетание старой красной кожи и выцветшей позолоты должно было бы создать в комнате уют, но огонь, горящий в камине, превращал ее в парник.

Отблески огня освещали фигуру Иммануила Софисма, облаченного в черное, подобно огромному пауку. Впечатление усиливали многочисленные пюпитры из красного дерева н а телескопических держателях – они крепились к его креслу, позволяя одновременно изучать восемь или девять томов.

Он подъехал ко мне, помогая себе одной голубоватой, как фарфор, рукой. Другой он конечно же сжимал книгу, лежавшую на коленях, накрытых пледом. Ему, наверное, было лет шестьдесят с небольшим, однако он как-то умудрялся выглядеть в два раза старше. Оставшиеся на голове редкие волосы были практически прозрачными, словно кто-то смолой приклеил к его голове старую солому. От привычки постоянно облизывать губы вокруг рта появилось красное раздражение, а глаза невозможно было рассмотреть за древним грязным пенсне с толстыми стеклами.

При виде меня он хмыкнул, протянул руку, и я осторожно пожал его пальцы: костяшки их напоминали сморщенные ранетки.

– Сэр Иммануил, – проворковал я. – Для меня это поистине большая честь.

– Еще бы! Люцифер Бокс, да? Не могу сказать, что я о вас наслышан. Насколько я понял, вы какой-то там художник. Обычно я ни с кем не беседую, но мне сказали, что у вас есть некая вещь, которая может меня заинтересовать, – сказал он, поправляя пенсне. – Но прошу вас, садитесь. Не обращайте внимания на все эти тома. Вон там, рядом с «Рассказами о несчастных случаях в хирургии» Блисдейла, достаточно места. Да-да, вот здесь!

Я втиснулся в кресло у ревущего огня.

– Вы не замерзли? – неожиданно спросил он.

Я к тому времени уже обливался потом.

– Все хорошо, благодарю вас.

Софисм грустно покачал головой:

– Здесь холодно, как в склепе. Никак не могу согреться. Слуги говорят, что я их уморю, но как они могут жаловаться на огонь в декабре!

– Сейчас июль, сэр, – осторожно сказал я.

– Да? – И он пронзительно закудахтал, обнажив зубы, похожие на колышки. – Может, я слишком холоднокровный. Доктора говорят, что у меня тонкая кожа.

Я понимающе улыбнулся.

– Странно, почему у вас еще нет переплета.

– Что-что? – Он приложил высохшую ладонь к уху.

– Вам нужно приобрести себе обложку, сэр Иммануил, – заорал я. – Как для книг в вашей знаменитой коллекции.

Ему это понравилось, и он снова закудахтал:

 – Превосходная идея! Я знаю, кому можно поручить такую работу. Гриндрод и Спайсер из Кэмдена. Давайте подумаем. Хм-м. – Он вытянул перед собой руки, похожие на две палки, и осмотрел их сверху донизу, будто бы снимая мерку для костюма. – Да, синий картон с корешком из телячьей кожи. Я думаю, что буду очень неплохо смотреться у вас над головой, мистер Бок, между «Паттерсоновской Патологией зоба» и «Раблезианством». Удастся ли мне соблазнить вас мадерой? Нет? Тогда, быть может, поедим?

Он позвонил в маленький стеклянный колокольчик. Я поднял свой саквояж и вытащил оттуда книгу, которую мне прислал Чудоу. Софисм тут же начал пожирать ее глазами.

– Что это? Дайте посмотреть!

Я поднял книгу и поднес ее к свету. Название заблестело, как золото в ручье.

Софисм вскрикнул и лихорадочно подъехал ко мне.

– Это он? Разве это возможно? «Даниэль Лакричник»?

– Он самый. – Я положил книгу в его трясущиеся руки. – Полагаю, это какой-то раритет? – небрежно спросил я.

– Раритет? – Софисма практически трясло от удовольствия. – Да он совершенно уникален. «Даниэль Лакричник»! У меня в руках!

Он с величайшей осторожностью открыл книгу и поднес ее к своему носу, увенчанному пенсне.

– Это отчет о путешествии странствующего джентльмена в Ост-Индию Его Величества, – прочел он. – Потерянный шедевр Хеггесси Жабба! Где вы нашли его, мистер Бокс? Где?

Он извивался в своем кресле, как червяк, и облизывал воспаленные губы.

У меня свои источники, – закинул я удочку. – Возможно, мы сумеем договориться за ужином.

Да! Да! Конечно. Вас необходимо накормить.

Он еще настойчивее позвонил в колокольчик. К двери подошел слуга. Софисм пролаял распоряжения и снова повернулся ко мне:

– Мистер Бокс, не могли бы вы?…

Он показал тощей рукой на свое кресло. Я встал и повез его в столовую.

Портреты тех, кто, вероятно, был предками Софисма, едва выглядывали из-за еще более неустойчивых книжных стоп, и лакированные глаза предков смотрели с какой-то немой мольбой, как будто их обладатели тонули в пожелтевшей бумаге.

Я оставил усохшего ученого во главе стола, где он сидел, баюкая «Даниэля Лакричника», словно тот был ребенком.

– Назовите цену, дорогой сэр. Я мечтал владеть этой книгой с тех самых… 

– Мне нужны не деньги, сэр Иммануил, – пробормотал я. – Информация.

– Информация.

Я подошел к другому концу стола, где еще один слуга отодвинул для меня стул. Он был одет, как и Предел, в дряхлую ливрею, слой пыли покрывал тусклые серебряные пуговицы и эполеты. Это был высокий молодой человек с гладким, как галька, лицом и короткими волосами. У него были голубые глаза и густые, темные, как росчерк углем, брови.

Он повернулся к супнице и осторожно положил крышку сбоку, вперив в меня нахальный – иначе не скажешь – взгляд.

– Добрый вечер, сэр, – сказал он, наливая в мою тарелку суп из свеклы. Голос у него был прокуренный. Видимо, еще один реликт с родины.

– Добрый вечер, – сказал я.

Неожиданно он наклонился ко мне так низко, что наши лица оказались на одном уровне. От него пахло медом.

– Чарлз Джекпот, сэр. – И потом, разрази меня гром, если это не так, он добавил: – Но вы можете называть меня Чарли.

Я ничего не ответил и занялся свекольным супом.

Еда была пыльной, но вполне сносной. За супом последовало что-то вроде запеченного лосося, а после этого мой новый знакомый, мистер Джекпот, сменил его на совершенно потрясающего гуся. Очевидно, от итальянской кухни Софисм оставался изолирован.

Не рискнув воспользоваться закопченной салфеткой, я облизал жирные пальцы, а слуга в это время унес тарелки. Он не разговаривал, только продолжал сверлить меня нахальным взглядом. В свете камина его лицо напоминало лица святых эпохи Возрождения, и это меня весьма нервировало.

Прочистив горло, я вытер пыль с лучшего хрусталя Софисма и щедрой рукой плеснул себе дешевого вина. Я посмотрел на Чарли Джекпота, который развязной – иначе не назовешь – походкой ушел в сторону кухни.

Софисм перевернул страницу книги.

А теперь, сэр, давайте перейдем к делу. Я не смогу спокойно жить, пока не буду уверен, что эта книга принадлежит мне. Время и приливы, знаете ли. Они не ждут человека.

Он вытянул шею и посмотрел в другую комнату, как будто ему больно было расставаться со своей библиотекой даже на несколько минут.

– Если вы хотите поточнее узнать, сколько они уже ждут, у меня есть книга на эту тему. Думаю, она стоит вон там, между «Опасностями езды на велосипеде» и «Пермскими копролитами». – Софисм облизывал губы, пока его слю на не заблестела на их шелушащейся поверхности.

Я полез в карман пиджака и достал фотографию, похищенную из кабинета профессора Саша. Положил ее на стол, подвинул к инвалиду и внимательно наблюдал за ним, пока он поднимал фотографию и, разглядывая, держал примерно в дюйме от своего пенсне. Он хрипло закашлялся. Звук был такой, будто в печь кинули оберточную бумагу.

– Где… где вы это взяли?

– Она была… э… среди личных вещей профессора Фредерика Саша.

Голова Софисма дернулась вверх.

– Личных вещей? Он ведь не умер, правда? Саш не умер? Я покачал головой.

– И тело его похищено. Вместе с телом еще одного джентльмена с этой фотографии. Эли Вердигри.

– Вердигри тоже погиб? Как?

– Это остается загадкой. Я расследую это дело, сэр, и, думаю, вы можете очень сильно мне помочь.

Софисм тяжело вздохнул.

– Я тут ничего не слышу и не знаю. Иногда я думаю, что покидать страну было очень большой глупостью, но у меня не было выбора. Эти постоянные волнения! Мой крест – моя работа – столь тяжел, что я просто вынужден был это сделать! – Его язык в ажитации мелькал вокруг влажного отверстия рта.

– А четвертый человек на фотографии Максвелл Мор-рэйн?

– Моррэйн?

– Да. Я уверен, вы в курсе, что он умер несколько лет назад.

Старик неожиданно смерил меня злобным взглядом:

– Кто вы такой? Чего вы хотели добиться, принеся сюда эту книгу, как будто я какой-то барышник. Какова подлинная причина вашего визита, а? – Он помахал передо мной фотографией, его сморщенный рот издал жуткий рык. – Вы хотите, чтобы все это началось снова! – завопил он. – Так вот, ничего не получится, слышите? Пусть мертвые покоятся с миром!

– Что все, сэр?

– Убирайтесь отсюда, сэр! Вон! Предел! 

Он схватил стеклянный колокольчик и начал яростно звонить – я даже испугался, что он рассыпется.

Я вскочил на ноги.

– Простите меня, сэр Иммануил, но я уверен, что вам угрожает смертельная опасность…

– Предел!

Двери открылись, и за ними нарисовался бледный слуга.

– Сэр?

Софисм извивался в своем кресле так, что его редкие волосы выбились из-за ушей, а книжные щупальца начали дребезжать.

– Выведите этого человека отсюда! И больше никогда не пускайте его в этот дом.

– Сэр Иммануил, прошу вас, – начал я.

Предел взял меня за локоть:

– Будьте любезны, сэр.

– Я думаю, что этот старый секрет угрожает вашей жизни, сэр, и жизни моего весьма благородного друга. Пожалуйста, помогите мне выяснить…

– Вон!

Меня эскортировали по мрачным коридорам и выпроводили в душную ночь.

Да, все прошло не слишком гладко, не так ли?

Старый Предел печально покачал головой:

– Извините, сэр. Я никогда не видел хозяина настолько расстроенным.

– Предел, – серьезно сказал я. – У меня есть серьезные причины полагать, что жизни сэра Иммануила угрожает опасность. Следите за ним и свяжитесь со мной, если заметите что-нибудь подозрительное. Вы понимаете? – Он кивнул. – Я остановился в отеле «Санта-Лючия». Если заметите хоть  что-нибудь подозрительное. И скажите своему хозяину, что книга – это подарок. Жест доброй воли.

Я открыл неподатливые ворота и вышел обратно на дорогу. Радуясь тому, что стало относительно прохладно, я потянулся, глубоко вздохнул и лишь потом направился к экипажу.

Но когда я уже собрался уезжать, раздалось чирканье спички, и во тьме загорелся крошечный янтарный огонек – кто-то жадно курил сигарету.

Еще раз глянув на ворота, я почему-то совершенно не удивился, обнаружив там слугу Джекпота. Он улыбнулся, и сигарета у него во рту дернулась вверх. Его невероятно голубые глаза сощурились от дыма.

– Привет, – пробормотал он.

Я дотронулся пальцами до полей шляпы и пошел к дороге.

Неожиданно этот мальчик прижал лицо к прутьям ворот и, быстро глянув по сторонам, заговорил настойчивым шепотом:

– Если хотите увидеть нечто важное, мистер Бокс, встретьтесь со мной в городе. Завтра. В полночь.

– Встретиться с тобой? С чего бы это вдруг?

– Виа Санта-Мария-ди-Константинополи. Дом с красным фонарем. Не пожалеете.

Теперь настала моя очередь улыбаться.

– Не пожалею? А что у тебя есть такого, что могло бы меня заинтересовать?

Его ответ на пару секунд выбил меня из колеи. Потому что, немного отойдя от ограды, он неожиданно показал мне два пальца.

И прежде чем я успел отреагировать хоть как-то, он изобразил пальцами другой руки полукруг и постучал ими по ладони. И тут все встало на свои места. Раньше он показывал V, а теперь С.

Я кивнул.

Слуга выкинул сигарету в темноту.

– Завтра в полночь.

И с этими словами он исчез. 

На следующий день, как и было договорено, я зашел за мисс Пок в отель. Солнце нас окончательно покинуло, уступив место непогоде в сочетании со свежим сильным ветром, который выл, как баньши. После завтрака, по настоянию Беллы, мы наняли экипаж и поехали по дороге вдоль побережья, пока не добрались до отдаленных равнин около великого вулкана; его вершина была едва видна в желтоватом тумане. Ей, видите ли, очень захотелось покататься на знаменитом фуникулере, который с большой изобретательностью (и не меньшей смелостью) был построен прямо на склонах грохочущей горы и лишь немного не доходил до кратера.

Я уверен, что есть куда более интересные способы провести время, – сказал я, широко улыбаясь.

Белла дотронулась до моей руки.

Разве вас это не восхищает, Люцифер? Бурлящая энергия прямо у нас под ногами. Горящая лава, которая может в любой момент вырваться на поверхность?

Нет, все это меня конечно же восхищало. Но думал я в тот момент совершенно не о горящей лаве Везувия.

На нижних склонах имелась станция, которая являла собой маленький безлюдный форт – его плоскую крышу покрывал слой вулканической пыли. Я купил билеты, и мы стали смотреть, как ветер гоняет клубы пыли и старую газету, что волновалась у наших ног. Большие часы показали два, и мы забрались в тесную вагонетку, глядя, как тусклый солнечный свет блестит на проводах, которые тянулись вверх по склону вулкана.

Вагонетка – весьма любопытное ступенчатое транспортное средство, напоминающее лестницу, – была наполовину пуста. Белла села на одну из ступенек, с живым любопытством изучая пейзаж за грязным окном. Рядом с нами сидела старушка с вязанием и два американских мальчика в вызывающих клетчатых костюмах и широкополых шляпах; юнцы сразу начали громко восхищаться величием гор, хотя пока мы не видели ничего, кроме жирного пепла. Вагонетка ползла вверх по склону, и огромные грязные облака серы обрушивались на ее крышу, просачиваясь в окна, подобно ядовитому газу.

Вдруг я обратил внимание на молодого человека, который сидел на ступеньку выше меня. Я успел заметить аккуратный черный костюм и длинные каштановые волосы. У него были большие карие глаза и слегка вздернутый нос, как будто слегка прижатый к стеклу. Он приподнял шляпу и лучезарно улыбнулся.

– Впечатлены? – спросил он.

Я не понял, кого он имел в виду – вулкан или себя самого.

– Весьма, – ответил я.

Белла посмотрела наверх, и незнакомец улыбнулся.

– Прошу меня простить, но вы ведь синьор Бокс, не так ли?

Я кивнул.

– Меня зовут Виктор, – сказал он, протягивая мне руку в перчатке. Я крепко пожал ее и представил Беллу. Он взял руку Беллы и галантно поцеловал. – Наш общий друг, синьор Нечелл, – продолжал Виктор, – выражает сожаление и очень просит, чтобы вы разрешили мне стать вашим гидом вместо него. 

– Ага, – сказал я, тут же потеряв надежду получить хоть какую-то полезную информацию от того, кому здесь полагалось быть моим агентом.

– Вы хорошо знаете эту гору? – спросила Белла.

Юноша глубоко вдохнул, вне всяких сомнений, ядовитый воздух.

– Для меня Везувий – как наркотик. Ничего не могу с собой поделать – путешествую по этим склонам, как только выдается возможность, даже несмотря на то, что живу в Неаполе.

– Да уж, – прокашлял я, – одурманивает. А давно ли вас знает мистер Нечелл?

– О, мы старые… как вы говорите? Приятели. Да. Старые приятели. А теперь скажите мне, после того, как мы поднимемся и спустимся с великого Везувия – прямо как в песенке про герцога Йоркского, вверх-вниз, да? – что бы вы еще хотели увидеть? Неаполь – такой захватывающий город.

Белла тут же начала перечислять все имеющиеся в Неаполе церкви, и я с облегчением выдохнул, когда кондуктор крикнул «Destinazione!» [«Прибыли!» (ит.)] и вагонетка со скрипом доползла до верхней станции.

Виктор проворно вскочил на ноги и вывел нас из вагонетки в облако пара и пепла. Я совершенно не был уверен, хочу ли, чтобы этот маленький «это-лянец» болтался у меня под ногами, когда я провожу день с Беллой, и планировал избавиться от него, как только мы вернемся на станцию фуникулера.

Мы наконец ступили на черную вулканическую почву. Белла посмотрела на свои ноги и стала изучать подошву ботинок.

– С вами все в порядке, дорогая? – спросил я.

Он усмехнулась:

– Я просто решила проверить, не загорелись ли они самопроизвольно.

Всего ярдах в трехстах от того места, где мы стояли, огромная кальдера вулкана светилась ярко-оранжевым светом, клубы белого дыма вырывались из шипящих скал. Было так жарко, что у меня скручивались волосы на руках. Лучше бы я надел перчатки. От неаполитанского солнца я и так, скорее всего, загорю как землекоп.

Я отвернулся от этой палящей жары. Виктор стоял на месте и только удивленно качал головой:

– Все-таки какая потрясающая штука. 

– Он уже довольно долго тихий, да? – спросил я.

Он ухмыльнулся:

– Спящий гигант.

– Но не похоже, чтобы он проснулся в ближайшее время?

– Кто знает, – весело прощебетал Виктор. – Но давайте же подойдем поближе.

Он повел нас вперед. У нас под ногами струились застывшие, но относительно свежие лавовые потоки, и я прикрыл глаза от невыносимого свечения кипящей земли.

Виктор зажмурился. Дым вился вокруг его субтильной фигуры призрачными змеями, и мы несколько мгновений стояли молча, глядя на темный пейзаж. Белла забралась на огромный квадратный кусок вулканической породы и показала вниз на зеленеющую долину:

– Что это?

Далеко внизу мы увидели множество белых домов, разбросанных подобно детским кубикам в зелени.

– Это Помпеи, – сказал наш юный друг. – Посмотрите на них, если хотите понять, какая пугающая сила есть внутри Земли на самом деле.

Мы еще немного постояли на вершине вулкана, мило общаясь с нашим новым знакомым. Казалось, Белла им увлечена я же почему-то был не в духе. Может, из-за близящейся встречи с таинственным Джекпотом. В любом случае я был просто счастлив, когда мы вернулись к фуникулеру и начали спускаться.

Белла заметила мою озабоченность.

– Кажется, вы чем-то обеспокоены, Люцифер, – сказала она, подходя к запотевшему окну, у которого я стоял.

Я погладил ее по руке.

– Простите меня, моя дорогая. Я сегодня как не в своей шкуре, если понимаете, о чем я.

Она кивнула и улыбнулась:

– Очень жаль. Такая красивая шкура.

Наши взгляды на мгновение встретились – мои зеленые глаза и ее фиалковые. У нас впереди был еще целый вечер. Расценивать ли это как приглашение?…

Но в какой-то момент все мысли о веселом времяпровождении с божественной мисс Беллой тут же исчезли. Когда фуникулер прибыл на станцию, я случайно посмотрел на толпу у выхода. И сразу заметил огромную фигуру с массивной грудью, облаченную в тяжелый черный сюртук и шляпу; очки цвета индиго делали его лицо похожим на череп. 

– Господи! – выдохнул я – Тьеполо!

Я побежал к выходу и заколотил ладонью по деревянной обшивке – вагонетка ползла к станции невыносимо медленно.

В чем дело? – взволнованно закричала Белла.

Я вытянул шею и увидел, как медвежья фигура дуче Тьеполо исчезает в толпе.

Простите меня, Белла, – прокричал я, рывком открывая дверь. Я повернулся и снова закричал юному Виктору: – Сэр, не будете ли вы так добры сопроводить даму в отель «Везувий»? Я объясню все позже!

Я успел заметить слегка озадаченное лицо Беллы и Виктора, который приподнял шляпу, а потом выпрыгнул из фуникулера на станцию. Прорываясь сквозь толпу туристов, я побежал к равнине и только и успел увидеть, как Тьеполо забрался на заднее сиденье дорогой на вид машины, которая умчалась прочь в облаке желтой пыли.

Я вернулся, переоделся в вечернее платье, готовясь к встрече с Джекпотом, и написал Белле записку с извинениями. Я нашел очень, приятное кафе рядом с пристанью и выпил там пару бокалов аперитива. Дуче Тьеполо здесь, в Неаполе. И, учитывая риск того, что его снова схватят, у него должна быть для этого очень веская причина. Но каким образом он связан с миссис Ноуч, ее первым мужем Моррэйном и, продолжая логический ряд, с профессорами? Старый Софисм в опасности, теперь я был в этом уверен, но почему, если Неаполь – ключевое место в этой истории, – его до сих пор не убили? Может, он, напротив, сам – источник опасности? Но реакция на смерть его коллег была очень искренней. Софисм не был притворщиком. «Вы хотите, чтобы все это началось снова», – кричал он в ярости. Что – все? От Нечелла пока не было никаких вестей об импортных и экспортных делах любопытных гробовщиков, но у меня хотя бы появилась зацепка. Кажется, этот молодой человек, Чарли Джекпот, что-то знает. Я надел цилиндр и направился к древнему центру города.

Монотонное жужжание насекомых сопровождало меня, пока я шел по освещенным газом проспектам Декумано Маджиоре: дорожное движение, не прекращавшееся много веков, выбило колеи в его булыжниках.

Дом на Санта-Мария-ди-Константинополи отличался от своих приземистых и болезненно выглядящих соседей только рубиново-красным фонарем над дверью. Газовое пламя за дешевеньким витражом мерцало, как слезящийся подмигивающий глаз.

Я тихо поднялся по ступеням к двери. На ней не было ни молотка, ни номера. Я поднял руку, но в этот миг дверь, заскрипев, открылась – будто бы сама по себе. Но не дрожи, читатель, это не история о призраках. Что бы ни ожидало нас за этой дверью, это наверняка был человек.

На самом деле я почти сразу могу уточнить: то, что оказалось за дверью, вполне могло сойти и за обезьяну. В желтушном свете я разглядел стены с дешевыми обоями в потеках и скрюченную упомянутую фигуру: весьма любопытный экземпляр с очень длинными руками, облаченный в зеленый бархат. Его волосы, стриженные en brosse [Под ежик (фр.)], смердели маслом.

 Он вопрошающе наклонил голову набок. И что я должен был сказать? Спросить, дома ли хозяин?

Я как можно небрежнее снял цилиндр, решив держаться самоуверенно.

– Я так понимаю, меня ожидает молодой человек, мой знакомый. Мы старые приятели и давно не виделись. Мне интересно…

Но моя история это существо, похоже, не заинтересовала. Он, кивая с отсутствующим видом, двинулся в заднюю часть мрачного коридора и отодвинул какую-то сомнительную штору. При этом обезьяночеловек мрачно улыбался – его рот был похож на открытую рану.

– Si, si. Uno ragazzo [Да, да. Юноша (um.)].

Однако я был избавлен от дальнейшей милой беседы, потому что из-за шторы неожиданно возник мистер Джекпот. На нем были неопрятный пиджак и брюки – и то и другое велико, штаны держались на талии при помощи толстого коричневого ремня и кончались дюйма на два выше щиколоток в полосатых носках. С этим резко контрастировала вроде бы чистая рубашка без воротничка и белый бутон розы на лацкане.

– Привет, – сказал он.

Я слегка поклонился.

Джекпот криво улыбнулся; из-за больших губ в такие моменты у него на щеках появлялись ямочки.

– Может быть, войдете, сэр?

Он показал куда-то в темноту. Я без единого слова проследовал за ним. Маленький привратник исчез в темноте – скорее всего, вернулся на обои, с которых спрыгнул.

Меня провели в маленькую квадратную каморку, душную и плохо освещенную. Вероятно, Джекпот перенял привычки своего хозяина. Декор полностью гармонировал с оформлением коридора: в комнате стояла латунная кровать с грязным матрасом, и шаткий стол, на котором, в свою очередь, размещались кувшин и таз. На турецком ковре пребывал шезлонг крайней степени омерзительности. В очаге горел чахлый огонь, сырой уголь шипел и разбрасывал искры по выцветшему кафелю.

– Как мило, – сказал я наконец.

Мальчик закрыл за мной дверь и взял мой цилиндр, пальто и перчатки, как хорошо вышколенный слуга, которым он, собственно, и был.

Я прикурил сигарету, чтобы перебить вонь, и предложил одну Джекпоту; он прикурил от огня. Подойдя к дивану, я поднял фалды сюртука, чтобы сесть. На полпути к обивке я придержал зад.

– Можно?

 – Конечно, сэр, – ответил Чарли. Он на мгновение задержался у двери, вытирая руки о жирную ткань своего пиджака. Потом осведомился: – Могу я присоединиться, сэр?

Я уже развалился на диване, будто все это принадлежало мне. И махнул рукой, таким образом предложив ему сесть.

Когда он сел рядом, я пнул его ногой в бок и, схватив за стриженые волосы, начал тянуть его голову назад, пока он не закричал от боли. Его сигарета упала на грязный пол.

Я улыбнулся.

– Кажется, тебе есть что мне сказать.

Чарли нахмурился и уставился на меня пронзительным и слегка нервирующим взглядом. Я еще сильнее отогнул его голову назад, но он уже перестал кричать.

– Это ничего вам не даст, – тихо пробормотал он.

– Тогда, может, это даст? – вскричал я, доставая из-под рубашки револьвер с перламутровой рукоятью. Прижал холодное дуло к виску юнца и посмотрел на него. – Продолжим. Так что значат для тебя инициалы KB?

Но он был непреклонен. Я смотрел, как медленно ходит вверх-вниз его кадык.

Чарли Джекпот лишь улыбался.

Раздраженный тем, что моя попытка его припугнуть не принесла никаких результатов, я медленно провел револьвером по его лицу и засунул дуло ему в рот. Синие глаза Чарли спокойно следили за мной поверх сверкающего металла.

Я неохотно вытащил пистолет у него изо рта.

– Ну вот, – сказал Чарли, ухмыльнувшись. – Так-то лучше, разве нет?

Мистер Джекпот уставился на меня своими синими глазами, как будто молчаливо о чем-то вопрошая. Мгновение спустя он положил руку мне на бедро.

Ну и что мне было делать? Для благовоспитанного джентльмена из этой ситуации имелся только один выход. Я его трахнул.

Чарли Джекпот обладал раздражающим меня умением выглядеть восхитительно даже во сне. Он лежал, вытянувшись, на шезлонге абсолютно голый, если не считать полосатых носков. Все, что когда-то давал им эластик, давным-давно исчезло, и теперь они пузырились на его белых щиколотках, словно куколка, в которой уже нет гусеницы.

Что до меня, то я сидел в скрипящем кресле тоже в чем мать родила, наслаждался отблесками огня и размышлял о своей последней шалости. Вы шокированы, не так ли? Или быть может, читаете все это в каком-либо далеком и невообразимо утопическом будущем, вроде того, в которое нас хотел заставить поверить этот смешной маленький человек,  мистер Уэллс.[Герберт Джордж Уэллс (1866–1946) – английский писатель, классик научно-фантастической литературы] И тогда вы совершенно не шокированы. Ну, так или иначе, а у счастливчика Люцифера еще множество секретов. Мой арсенал весьма обширен, впрочем, французское слово formidable [Классный, потрясающий (фр.)] нравится мне куда больше.

Как вы уже знаете, нет такой услуги, которую я бы не был готов оказать Королю и своей стране, к тому же я не питаю отвращения к симпатичным мордашкам и попкам, не важно, мужские они или женские (но животные для меня табу, в отличие от, по меньшей мере, одного члена Кабинета). Прерогатива секретного агента – быть (и иметь!) с кем (и кого) хочется, вы не согласны? А население в целом этой привилегии лишено, как я выяснил, когда меня застукали в доме на Боу-роуд – тот самый инцидент, который привлек ко мне внимание Джошуа Рейнолдса. Мой дорогой друг помог мне избежать неприятностей, но попутно решил, что это неплохой способ заполучить меня к себе на службу. В бульварных романах это обычно называется словом шантаж.

Вы, наверное, помните, что Лондон тогда был в панике – недавние неприятности мистера О.Ф.О'Ф.М Уайлда[Оскар Фингал О'Флаэрти Уиллз Уаилд (1854–1900) – английский поэт, прозаик и драматург] были еще свежи в памяти, поэтому Дж. Р, можно сказать, держал меня за невыразимые. Это, впрочем, компенсировалось тем, что разнообразные убийства, которые я совершал, позволяли мне ездить по всему свету и посещать города, где любовь, которая не смеет назвать своего имени,[Цитата из письма Оскара Уайлда] вполне может кричать о себе с городских крыш, и это только поощряется. Кажется, в старом Неаполе было именно так.

Но тем не менее то была опасная игра, и я не слишком торопился получить два года каторжных работ за то, что порезвился со смазливым проститутом.

Чарли открыл заспанный глаз (утомился, бедняжка) и улыбнулся своей обезьяньей улыбкой. Я потянулся к сюртуку, лежащему на полу, достал портсигар, прикурил две сигареты, прошлепал голышом по дешевому ковру к шезлонгу и осторожно вставил сигарету в его измочаленные поцелуями губы. Чарли втянул дым, так, будто от этого зависела его жизнь, и позволил ему клубиться у его рта, подобно завитым кончикам призрачных усов.

– Спасибо, – мягко сказал он.

– Сколько я тебе должен?

– Должны мне?

– За оказанные услуги.

Мальчик снова затянулся.

 – За счет заведения.

Я покачал головой.

– Тогда завтра ты должен, по крайней мере, позволить купить тебе булочку.

Чарли задрал ноги мне на колени. Глядя мне в лицо, он лениво почесал яйца. Я чувствовал, как его горячие ноги прижимаются к моему бедру.

– Думаю, вам интересно, почему я был так настойчив, – сказал он наконец.

– Настойчив?

– Ну вы же понимаете. Сегодня вечером, в доме у старика.

Я выдохнул дым ему в лицо.

– Молодые люди частенько на меня бросаются. Я решил, что это моя планида.

– Я видел вас раньше. – Он ухмыльнулся.

– Правда? В Аскоте? В Виндзоре? Прошлым летом я был в Ментоне, может, мы встречались там?

Он снова нахмурился, достаточно мило, и вытер нос.

– Вы знаете, где находитесь?

– Да. В грязном борделе для доверчивых иностранцев.

Чарли поднялся на ноги и сел на край стола, скрестив ноги.

– Нет-нет. Это место не совсем то, чем кажется.

Я скептически заворчал. Мой опыт показывает, что подобные места очень редко бывают не тем, чем кажутся.

– Здесь иначе, – быстро сказал он. – Даже лучше, чем в том желтом доме в Ислингтоне.

Так вот где он видел меня в первый раз! Маскарад на Хэллоуин, который проводила весьма приятная пара – Флора и Уолтер Мастик. Я пришел в костюме Князя Тьмы (разумеется) и наткнулся на соблазнительного суккуба в весьма обтягивающем трико. То была ночь весьма неблагоразумных поступков. Боже. Не удивительно, что Джекпот был так чертовски нахален у Софисма. 

– Предполагается, что вход строго для членов клуба, но я знаю пару фокусов. Одевайтесь.

– Я не привык подчиняться приказам.

– Как скажете. Но это единственный способ выяснить что-либо про К.В.

Я натянул подтяжки.

– Хорошо. Ну что, мы идем?

Чарли быстро оделся с небрежностью человека, который мало заботится о своей внешности. Поборов природное желание провести как минимум час, приводя себя в порядок, я милостиво позволил Чарли помочь мне с запонками и манжетами. Нацепил сюртук и, мгновения спустя, выглядя лишь немногим хуже, чем обычно, проследовал за Чарли в коридор.

Убогие стены перемежались одинаковыми дверьми, в промежутках между которыми свисала штукатурка, похожая на прогнившие тряпки. Воняло сыростью. Нигде не было ни намека на обезьяноподобного привратника.

Чарли пошел вперед, игнорируя эти двери, которые, без сомнения, вели в такие же бесцветные комнаты.

Пока мы шли, я начал понимать, что мы практически незаметно, но неуклонно спускаемся. К тому же оформление коридора изменилось – стали появляться красные пятна, словно бы мы путешествовали по артерии и только что оставили позади какой-то нездоровый ее отрезок.

Я достал из жилетного кармана брегет. Почти два часа ночи. Впереди раздался приглушенный гул. Музыка. Болтовня. То, что можно было охарактеризовать словом кутеж.

Наше путешествие подошло к концу. Перед нами оказались массивные двери из черного дерева. Явно древние, они были обиты железом, а на поверхности вырезаны злобные гротескные лица.

Чарли странно улыбнулся и забарабанил в дверь, как некий неряшливый «черный жезл».[«Черный жезл» – герольдмейстер, постоянное должностное лицо в палате лордов; назначается монархом; приглашает членов палаты общим на тронную речь монарха. Титул существует с 1350 г.] Содрогнувшись, створки приоткрылись, и я мельком разглядел огромного привратника, с которым Чарли обменялся не то парой слов, не то поцелуем. Потом меня провели внутрь.

За дверью творилось что-то поистине адское.

Не пугайтесь. В конце концов, ад – вотчина Люцифера.

 Помещение, в которое мы вошли, было просто огромным; его освещал тусклый свет газовых ламп. Множество устремляющихся вниз арок уходили в темноту, и у меня возникла смутная догадка, что мы оказались в системе тоннелей, что тянулись под дорогой, идущей наверху. Стены были дорого отделаны великолепным «ар нуво»: черные и золотые завитки тянулись от пола до потолка подобно какому-то гигантскому растению.

Гобелены и огромные отрезы красной материи колыхались над головой, как юбки великанши. На них была нанесена весьма подробная (ну, изысканная – несколько не то слово) классическая порнография, во всем своем разнообразии. Приапические старые распутники страстно гонялись за девственницами вокруг ведьминого шабаша, возглавляемого жутким Дьяволом с козлиной головой. Женоподобные юнцы и рубенсовские дамы окружали сцены калигулианских оргий, где сатиры развлекались с женщинами, снявшими свои тоги, а кентавры уносили пьяных кутил.

Впрочем, вышитые забавы не шли ни в какое сравнение с тем, что творилось под ними.

В темноте расцветали вспышки цвета; лица мужчин и женщин, корчащиеся в оргазмическом удовольствии, блестящие от масла волосы, нависающие над расстегнутыми брюками, шелковые панталоны трепетали, как белые флаги парламентеров. Абсент и табак смердели ошеломляюще.

Я посмотрел на Чарли Джекпота, но не смог разглядеть его лица в темноте. Конечно же меня обуял всепоглощающий ужас. Не из-за тех поединков во имя любви, что происходили вокруг меня, конечно же, а из-за того неоспоримого факта, что такое место существует, а я смог сюда попасть только на четвертый день пребывания в Неаполе! И чего стоят теперь мои драгоценные «Гранатовые комнаты».

Чарли пробивался сквозь миазмы плоти, отодвигая в сторону совокупляющиеся пары, пока не нашел нам нечто вроде дивана. Пара, которую он скинул оттуда ботинком, скатилась на пол, даже не пискнув, – они сцепились, как челюсти хорька.

Я откинулся на бархатную спинку. Чарли на мгновение исчез, затем вернулся с обшарпанным серебряным подносом, уставленным бутылками и стаканами. Налив мне какого-то омерзительного бренди, он осушил одним глотком практически пинту портера и вытер губы тыльной стороной руки.

– Ты работаешь посменно? – поинтересовался я.

– Это как?

– Мне просто интересно, как у тебя находится время прислуживать сэру Иммануилу. Наверное, очень утомительно – мыть тарелки, а потом приходить сюда.

Он захихикал.

– Я люблю свою работу.

Я поскорее проглотил бренди, чтобы он, не дай бог, не задержался во рту.

Чарли наклонился еще ближе; его губы касались моего уха.

– Я расскажу вам все, мистер Бокс. Но вы должны пообещать мне забрать меня отсюда. Помочь устроиться в жизни.

– Я не могу дать тебе никаких гарантий, – сказал я. Мое внимание на мгновение привлек негритянский юноша в костюме стражника, который предлагал себя клиентам слев а от нас. – Если только твоя информация не окажется действительно информативной.

– Она очень важная. Понимаете, я много что слышу, – мрачно пробормотал он. – Они не знают, что я работаю, и в доме, и тут.

– Кто – они?

Я услышал шелест юбок, почувствовал запах мимозы, и неожиданно кто-то возник прямо рядом с моим локтем.

– Buonasera [Добрый вечер (ит.)], Чарли.

Тихий голос принадлежал девушке среднего роста, невероятно изящной. На ней был только корсет цвета слоновой кости и горчичного цвета чулки. Ее длинные темно-рыжие волосы были убраны в высокую прическу и украшены цветами, обрамляя невероятно миловидное личико; миндалевидные глаза были густо накрашены.

– Венера! – радостно вскричал Чарли. Он усадил девушку к себе на колено и страстно поцеловал ее, поглаживая рукой ногу в чулке.

Она поудобнее устроилась у него в объятьях и хитро посмотрела на меня.

– А это кто? – спросила она все тем же соблазнительным шепотом. Ее акцент был густым, как томатная паста.

Чарли ухмыльнулся:

– Это мистер Бокс. Мистер Бокс, познакомьтесь, это Венера.

Я слегка поклонился. Венера протянула мне раскрашенную руку. Я поцеловал костяшки ее пальцев, позволив кончику языка задержаться на них. Кажется, здесь так было принято.

Ярко накрашенные губы Венеры сжались, и она смущенно глянула вниз. Маленькая шалунья. У меня возникло очень странное ощущение, что мы с ней уже встречались.

– Вам нраавится мое зааведение, синьор Бокс? – спросила она с полуулыбкой.

У меня глаза полезли на лоб.

– Ваше заведение, дорогая? Вы меня поражаете. Да. Это нечто. Как оно называется?

 Мне ответил Чарли – бросил на меня многозначительный взгляд и хлебнул портера.

– Это? Это клуб «Везувий».

Ну разумеется, я все понял. Клуб «Везувий». К.В.! Не Коллекция Вердигри. Не «Корсар» Верди, не Крест Виктории и даже не чертова Каракатица Возмездия. Клуб «Везувий»! Н. в К.В. Должно быть, старина Дурэ знал об этом месте!

– Что не таак, синьор Бокс? – проворковала Венера.

Я потряс головой, чтобы привести в порядок мысли.

– Что вы, моя дорогая. Просто нам с мистером Джекпотом надо заключить одно… соглашение…

Венера положила одну руку на бедро и улыбнулась:

– Я никогда не стою на пути у клиентов. Может, вам будет удобнее в моем кабинете?

Я взглянул на Чарли, и тот кивнул.

– Как это мило с вашей стороны, – в свою очередь проворковал я. – Вы покажете нам путь?

Очаровательная девушка прикрыла накрашенные глаза и нырнула в толпу. Чарли допил свою пинту и пошел за ней, я, таким образом, оказался в хвосте процессии. Чтобы не попасть в ловушку (а такое количество меда вызывало подозрения), я шел, сцепив руки за спиной, чтобы чувствовать успокоительное присутствие револьвера с перламутровой рукоятью, прикрепленного к моей пояснице.

Венера провела нас сквозь ревущую толпу и через боковую дверь – в более прохладную темную комнату, где пахло лепестками роз. Она зажгла лампы, и нашим взорам предстал алый будуар впечатляющих размеров, разделенный шелковыми шторами и практически заваленный пухлыми восточными подушками. На задней стене висело огромное зеркало.

– Чувствуйте себя как дома, – сказала Венера, присев на комод и скрестив ноги. Ее чулки поблескивали в неярком свете.

– Очень любезно с вашей стороны, мисс, – сказал я.

Венера снова наклонила голову.

– Чарли и я… мы давно дружим… да? А его друзья…

Чарли улыбнулся ей и, подняв бутылку шампанского, выдернул пробку. Он разлил вино по трем бокалам. Венера осушила свой одним глотком, покрутила его нежными пальчиками и как-то несколько пугающе посмотрела на меня. Что видели эти горящие глаза – ведь она была совсем молода? В ее присутствии я чувствовал себя неискушенным юнцом. 

– Я наадеюсь еще увидеть вас, в деталях, – сказала она. После чего проскользнула мимо нас, остановилась, чтобы чмокнуть Чарли в щеку, и исчезла.

– Боже, она – это нечто! – воскликнул Чарли. Он поднес бутылку с шампанским к губам и сделал основательный глоток.

– Это точно. Вы с ней?…

– Если бы! – засмеялся Чарли. – Даже если бы это меня интересовало. Нет. У нее есть любовник, настоящий босс. Она управляет для него этим местом. – Чарли рухнул на подушки. – Но вы хотели знать о человеке по имени Дурэ.

Я выпрямился:

– Продолжай.

– Ну, он пришел сюда не так давно, задавал вопросы. Хотя он был клиентом. Он поставил мне выпивку, но более близкое общение его не интересовало. Он просто дал мне денег, чтобы я смотрел по сторонам. Сказал, что он набрел на какую-то аферу.

Я нахмурился:

– Аферу?

Чарли кивнул:

– Сокровища. Похоже, какой-то полицейский тут все вынюхивал, но потом он исчез. И Дурэ спрашивал, не хочу ли я понаблюдать… – Мальчик вдруг замолчал.

– Что такое? – вскричал я.

– Не знаю. Вы ничего не чувствуете?

Чарли закашлялся. Его руки взлетел к горлу, и он снова начал кашлять, уже резче. Потом пришел мой черед. Воздух неожиданно словно стал слишком душным, как в перегретой бане.

Я повернулся и увидел струю странного лилового дыма, который плыл к нам. Меня неожиданно начало тошнить, у меня стали слезиться глаза, и я тоже начал кашлять.

Я попытался добраться до Чарли, но неожиданно обнаружил, что конечности перевешивают меня вниз, как будто принадлежат какой-то статуе. Не в состоянии двигаться, я сполз на пол. Сквозь пелену катящихся слез я мог разглядеть только широкую спину Чарли. Он тоже рухнул на пол, цепляясь за воздух, словно тот напал на него. Предприняв титаническое усилие, я поднялся на одно колено и затуманенным взором осмотрел комнату. Что за чертовщина? Венерина мухоловка – а мы мухи! Хватаясь за подушки, я поднялся на ноги и попытался пойти к двери. 

Каждый шаг, казалось, отнимает у меня вечность. Как будто у меня на ногах свинцовые водолазные ботинки. Постоянно кашляя, я поднес руки к лицу и отвесил себе пощечину, надеясь таким образом прочистить одурманенные мозги. Казалось, что мое сознание кружится, падает и вообще куда-то скользит, точно я выпил кварту абсента.

Покрутившись на месте, я понял, что не могу найти дверь. Как будто меня переправили в другую комнату, таким странным и незнакомым казался мне будуар Венеры. Туалетный столик на длинных ножках вдруг вытянулся передо мной. Боже мой! Мебель, казалось, начала двигаться. Ящики комода клацали, как челюсти кого-то очень голодного, и хватали меня за ноги, пока я корчился на полу.

Масляная лампа выросла до гигантских размеров. И именно тогда, хотя глаза у меня чуть не вывалились из черепной коробки, я увидел, что именно лампа и была источником моего ужаса. Потому что из-под ее абажура, как привидение или джинн, выплывал какой-то ядовитый газ лилового цвета, тяжело оседал на досках пола и заставлял меня корчиться в конвульсиях.

Я потянулся к лампе, но чем ближе она была, тем ужаснее становился эффект. Мои пальцы, казалось, гнутся и вытягиваются, как когти чудовищной птицы, я хватал воздух перед собой, лампа расплывалась и множилась у меня перед глазами. Я поискал Чарли, но в густом дыму не увидел ничего.

Предприняв последнюю попытку мыслить трезво, я схватился за железную ножку лампы и дернул ее. Может, хотел погасить эту проклятую штуковину или закинуть в дальний угол, не знаю. Чувства мне отказали, меня накрыло одеялом лиловой мглы, и я падал, падал и падал в бездну.

Где-то вдали часы пробили четыре. Я зашевелился и обнаружил, что лежу ничком на холодном камне. Немного подвинувшись, я с трудом разлепил глаза, посмотрел вокруг расплывающимся взглядом, закашлялся и открыл рот, в который как будто накидали нафталина. Попытался сесть, но тут же рухнул обратно на холодный пол; череп раскалывался, как будто его стянули железным ободом.

Где, черт побери, я нахожусь?

Я снова поднял голову и пошире открыл глаза в безнадежной попытке прийти в себя. Я лежал в какой-то тесной камере без окон. Вокруг меня валялась склизкая солома, надо мной витал едкий запах аммиака.

Несмотря на то что голова разваливалась на части, я как-то умудрился встать на ноги, потом привалился к мокрым кирпичам. Изучив себя, я увидел, что на мне все еще вечернее платье, манишка разорвана, а манжеты сюртука заляпаны грязью.

Я не мог ничего вспомнить. Не важно, где я. Кто я?

Я постучал себя кулаком по лбу и потер глаза. Что-то про бокс. Сороконожка в боксе. Нет. Не то. Может, книжка? Книга в боксе. «Даниэль Лакричник»! Это что, меня так зовут? Нет. Боксер Джек? Джек Бокс? Джекпот? Нет, это точно кто-то другой. Меня зовут Бокс. Ага!  Люцифер Бокс. Да. Да. Я приложил ладони к холодной стене и пожелал себе сохранять спокойствие. Люцифер Бокс. Даунинг-стрит. Лондон. Я продолжал трясти головой. Надо сосредоточиться. Где я? В Италии. Конечно, в Италии. Неаполь! Но почему? Почему? Я открыл глаза и попытался сфокусироваться на двери камеры. Она выглядела удручающе прочно.

Опустившись на колени, я посмотрел в ржавую замочную скважину. Можно было предположить, что за дверью – темный коридор.

Я снова прислонился к стене, но тут же наклонился вперед, потому что понял: что-то упирается мне в спину. У меня были смутные воспоминания о чем-то похожем, связанные с желтой виллой в Ислингтоне, но это было не совсем то же самое. Я полез под испорченную рубашку и нащупал теплый надежный револьвер, который по-прежнему висел в ложбинке над ягодицами, которую природа, вероятно, создала для таких экстренных случаев.

Я достал оружие и крутанул барабан.

– Это тебе не поможет, – прошептал голос из темноты. Я вздрогнул и посмотрел по сторонам, размахивая револьвером.

Ничего.

– Кто здесь? – спросил я.

Рядом раздался шипящий смех. Я медленно двинулся к дальней стене и с трудом отыскал маленькое зарешеченное окошко, очевидно ведшее в соседнюю камеру. Я прижался к нему лицом и сумел разглядеть в темноте скрюченную фигуру. Человек повернулся ко мне, но я мало что смог разглядеть за бородой и волосами.

– О… – выдавил я. – Здравствуйте.

– Добрый вечер. Или сейчас утро? Я теперь уже и не знаю.

– Меня зовут Бокс.

– А меня – граф Монте-Кристо! Хи-хи!

Я слегка отодвинулся от окна – мне не понравился безумный смех этого человека. Он уставился на меня дикими глазами и, шаркая, направился в другой конец камеры.

– Как я уже сказал, это твое оружие тебе не поможет. Они не чувствуют боли. Они ничего не чувствуют.

– Кто?

– Дело в том, что они пришли за мной. Я подобрался слишком близко. Слишком близко к правде. Мистер Дурэ – он охотился за ними.

Я навострил уши. 

– Дурэ? Что вы знаете о Дурэ?

Странный старик шумно закашлялся.

– Они грабили. Вывезли все с раскопок и распродали, чтобы это проклятое заведение могло работать!

– С раскопок?

– А обо мне они забыли. Хи-хи. Выбросили ключ. Может, и ты тут сгниешь!

Как будто бы в ответ на его реплику в замке лязгнул ключ, и дверь моей камеры распахнулась. В проеме нарисовалась странная фигура – очень высокий человек, одетый в черное и с чем-то вроде латунного шлема на голове. Я протер глаза. Это что – продолжение моего лилового сна? Неужели водолаз в свинцовых ботинках решил воплотиться наяву?

Мой сосед в камере рядом вскочил на ноги и прижался темным лицом к решетке.

– Берегись! Они пришли за тобой! Не сопротивляйся! Они ничего не чувствуют! Хи-хи!

Невероятная фигура в шлеме тяжелым шагом направилась ко мне, расставив руки, будто предлагая обняться.

Я засунул револьвер в карман и начал отступать. Человек передо мной был бледен как смерть, у него была слегка отвисшая челюсть, а с губ свисала ниточка слюны. Его пустые глаза, уставленные вперед, были ужасного желтовато-серого цвета, как желтки переваренных яиц.

Мой взгляд, однако, был прикован к странной латунной штуке, которая закрывала верхнюю часть его лица. Теперь я смог рассмотреть ее поближе и понял, что эта штуковина больше всего напоминает норманнский шлем, хотя верхняя часть была сделана из стекла и мерцала странным, тошнотворным лиловым светом. В его виски были ввинчены латунные шурупы, прижимающие шлем к голове.

Я быстро отошел в сторону и побежал к двери, рассчитывая, что медлительность этого зверя обернется мне на пользу.

– Не поможет! – прокаркал мой сосед через решетку. – Он тебя поймает!

Странное существо тут же сменило направление и отрезало меня от двери: глаза вращались в глазницах, руки вытянуты вперед в твердом намерении поймать меня.

Я наставил на него револьвер, но громила замахнулся на меня и выбил оружие из рук. Когда я попытался его поднять, чудовище протянуло вперед руки и схватило меня за горло.

Я отшатнулся, задыхаясь от мертвой хватки.

– Хи-хи! – закричал мой сосед. – Вот теперь тебе крышка!

 Злобное белое лицо моего врага оказалось прямо рядом с моим, и я смог заглянуть в стеклянную часть его странного головного убора. Внутри, казалось, клубятся какие-то сиреневые миазмы.

Я вцепился ногтями в его руки, но он никак не среагировал – продолжал толкать меня вперед, пока я бил его по лицу. Голова была готова в любую секунду взорваться. Я в отчаянии изо всех сил нажал пальцами ему на глаза. Мягкая плоть легко поддалась, но я продолжал давить вверх, засунув пальцы в глазницы.

Он не издал ни звука – не было никаких признаков того, что ему хотя бы немного больно.

– Говорил я тебе! Я же тебе говорил! Они ничего не чувствуют! Дьяволы! – надрывался мой сосед.

Я начал колотить кулаками по груди нападающего, но под его тяжестью рухнул на колени. И стал судорожно шарить руками в соломе. Револьвер!

Невероятным усилием я перекатил нас обоих и схватился за перламутровую рукоять, в отчаянии прицелился и выпустил пулю в грудь верзилы.

Его будто гигантской рукой отшвырнуло назад и ударило об стену. Я ощупал свое несчастное горло и потер его, с трудом хватая ртом воздух.

Неожиданно монстр в шлеме снова поднялся на ноги – казалось, рана в груди его совершенно не беспокоит. Он рванулся ко мне, размахивая огромными руками и намереваясь продолжить бой. Хоть я был поражен происходящим и измучен, все же вскочил на ноги и рванулся к двери. Верзила бросился вперед и попытался схватить меня за лодыжки – ему удалось зацепиться за мою ногу обеими руками, и я опять рухнул на пол. Перевернулся на спину и начал бить его ботинком по лицу, пока не почувствовал, что у него сломался нос, и не увидел, как кровь ярким фонтаном брызнула мне на брюки.

Я попытался снова прицелиться в него, но неповоротливый гигант схватил меня за вторую лодыжку и начал трясти, как тряпичную куклу. Револьвер выстрелил и отлетел к стене.

Я с криком потянулся вперед и умудрился просунуть пальцы под края его шлема. Потом изо всех сил потянул его на себя.

В борьбе за свою драгоценную жизнь я в последнем усилии рванулся, ухватив его за шлем, и пнул в горло так, что тот отлетел назад. А я остался сидеть, держась за шлем обеими руками.

И вот тогда он закричал. Когда его лысая голова обнажилась, он издал жуткий вопль. На его висках – там, где раньше были шурупы, – зияли две кровавые раны, и он поднял к ним руки, задыхаясь от боли и шока.

– Боже! Ты одолел его! Как тебе это удалось? – удивленно прошипел мой сосед.

Я посмотрел на шлем. Странная газообразная субстанция по-прежнему клубилась в его стеклянной части, но теперь я видел, что тонкие трубки ведут от нее к шурупам, которые были ввинчены в виски нападающего. Тягучая жидкость уже начала выливаться, и ее лиловый цвет показался мне очень знакомым. А потом я вспомнил. Мой перегруженный мозг щелкал, будто стрелки железной дороги. Это была та же дрянь, которая чуть не убила меня и Чарли.

Чарли! Конечно же! Мальчик должен был вот-вот сказать мне что-то очень важное. Когда…

 Я снова посмотрел на странный шлем. Эта лиловая штука, попадая прямо в кровь бедного человека, делала из него натурального зомби!

Осторожно отложив шлем в сторону, я потянулся за револьвером и направил его на скорченную фигуру.

Человек заплакал – слезы текли из его глазниц, смешиваясь со слюной и кровью и застывая на его мертвенно-бледном лице. Он попытался встать, опираясь на руку, но с громким криком упал на пол. Я вдруг понял, что у меня совсем немного времени.

Я подполз к громиле на коленях и приподнял голову, поддерживая ее на сгибе локтя. Это все напоминало смерть чертова адмирала Нелсона.

– Скажи мне, – прошептал я, – кто сделал с тобой это?

Лиловая жидкость текла из ран в его висках. Из его окровавленного рта послышалось сиплое бульканье, и, издав последний жуткий крик, он повис у меня на руках – мертвее не бывает.

Я поднялся на ноги. Этого парня прислали, чтобы забрать или убить меня. Так или иначе, стоило отсюда убираться.

– Подожди! Подожди! – закричал мой сосед. – А как же я?

Я остановился на пороге.

– Такой развалиной вы мне без надобности.

Я проскользнул и оказался в темном коридоре.

Когда я проходил мимо его камеры, старик в отчаянии бросился ко мне:

– Пожалуйста! Я тебе все расскажу. Только выпусти!

Я решил воспользоваться шансом и выстрелом сбил замок. Старик выскочил в коридор, и я на всякий случай взял его на прицел. Такой вполне мог вцепиться мне в горло.

– Ладно, – пробормотал я, отходя подальше от вони, которую он источал. – Где мы?

Он убрал с глаз длинные седые пряди.

– Как где – в клубе «Везувий», конечно.

– Все еще? Хорошо. Это хорошо. А теперь расскажите мне подробнее о Дурэ и этих награбленных сокровищах.

Я махнул пистолетом, и мы начали медленно красться по коридору, пытаясь говорить как можно тише.

– Я знал мистера Дурэ. Делал для него много работы. Я знаю кое-какие пути в этом городе. 

– Вы информатор?

Старик закудахтал:

– Я просто прикладываю ухо к земле.

– Продолжайте.

– Ну, сеньор Дурэ наткнулся на какую-то аферу с краденым. Старые статуи и все в таком духе – они оказывались в лучших гостиных Челси и в кабинетах всяких шишек. Он решил, что именно так любовник Венеры и содержит Клуб «В.». Они вывозили все это из Неаполя в гробах, делали вид, что это трупы, а потом контрабандой везли обратно деньги. Мы почти подобрались к ним, когда… ну…

Я медленно кивнул.

– Вы поднесли ухо слишком близко к земле, да?

Наверное, этот тот человек, о котором говорил Чарли.

Я почесал подбородок. Где же сейчас Чарли? Мне нужно было найти его и поиметь (в смысле, допросить, ну, вы понимаете).

Неожиданно мы вошли в комнату с занавесом, и там, на табурете, спиной к нам, сидел этот самый забавный обезьяноподобный тип, который встретил меня, когда я только пришел сюда. Я жестами показал своему бородатому другу, что он должен пойти к передней двери и бежать отсюда. Он кивнул, слегка поклонился мне, затем я шумно прочистил горло, и человек-обезьяна повернулся на своем табурете.

Краем глаза я увидел, как информатор Дурэ прокрался к выходу и тихо выскользнул за дверь на свободу.

Голова по-прежнему ужасно болела от лилового газа, но я засунул руки в карманы и огляделся по сторонам с беспечным видом.

– Здравствуйте еще раз! Я тут немного заблудился в этих чертовых коридорах. Такое небольшое приключение, но я нашел дорогу обратно. Не беспокойтесь.

Весело помахав ему, я быстро пошел по длинному коридору. Наконец остановившись перед большими дверьми, я на мгновение задержался, дабы придать себе презентабельный вид. Моя тень, увеличенная газовыми рожками, металась по стенам. Из-за дверей по-прежнему доносились сладостные звуки дебоша.

Подняв кулак, я дважды постучал по черной поверхности двери.

Дверь почти тут же открылась, и меня осветил мигающий красный свет. Я вошел, но путь мне тут же преградил огромный силуэт, похожий на медвежий.

Членство в клубе, очевидно, было делом весьма эксклюзивным.

Конечно, в прошлый раз Чарли обеспечил нам право входа, и я понял, что в одиночку мне может быть несколько сложнее. 

– Да, – раздался из темноты низкий голос.

Будь я проклят, если я собирался сказать «Можно мне войти, пожалуйста?» – так что вместо этого я скомандовал:

– В сторону, – со всей дерзостью, на которую был способен.

В темноте возникло какое-то движение – похоже, парень качал огромной головой.

– Не могу, сэр. Вы должны подать сигнал.

Я кивнул и пожал плечами, как будто проклиная собственную глупость.

– Сигнал! Ну конечно же!

Я потер руки и беспечно засмеялся. Какой еще сигнал?

Огромный силуэт зашевелился. Я похлопал себя по карманам, будто бы решение можно было найти там. И почему я не смотрел более внимательно, когда Чарли стоял в этой же позиции? Он говорил какой-то пароль? Нет, тогда бы привратник так и сказал. Ему нужен был именно сигнал.

Силуэт начал несколько угрожающе двигаться ко мне. Я знал, что в считанные секунды окажусь за дверью. Сигнал? Это должно быть как-то связано с клубом «Везувий». Что-то простое и узнаваемое.

И тут у меня в голове возникла идея. Я рискнул и сунул ему под нос пальцы, сложенные в виде буквы V.

Он прекратил свое неумолимое движение. Я скрутил пальцы в виде буквы С и ударил ими по ладони другой руки, как это делал Чарли. Громила отошел в сторону.

– Желаю хорошо провести вечер, сэр, – прорычал он.

– Спасибо. Как раз это я и собираюсь сделать, – облегченно выдохнул я, быстро проходя мимо него в бурлящий зал.

Там по-прежнему творилось то, что можно назвать рогом порнобилия.

Мое появление в обносках не вызвало никаких замечаний, так что я проследовал к дивану, на котором сидел один лишь печальный юнец с ужасными прыщами. Я сел от него как можно дальше и вытянул вперед длинные ноги. Он тут же начал бросать робкие взгляды в сторону моей привлекательной персоны, но я старательно игнорировал этого уродливого содомита – я был вполне доволен, наблюдая за действиями двух восхитительно обнаженных леди, которые кувыркались на полу, приподняв зады.

Мимо меня медленно прошел жуткого вида официант с подносом напитков, и я схватил его за костлявое запястье. Он сунул мне в руку низкий стакан и ушел в толпу. Я повернулся обратно и обнаружил, что по-прежнему нахожусь под наблюдением неприятного юнца на другом конце дивана. Я поднял стакан и отсалютовал ему. Его щеки, и так красные от прыщей, загорелись еще ярче. 

– Я Рикардо, – пробормотал он.

– А я… – Я с сочувствием посмотрел на него. – Я боюсь, ты просто отвратителен.

Он весь как будто скукожился от стыда.

– Buonasera, Венера!

Я повернулся на крик. Кричал какой-то толстый субъект слева от меня – вытирал пиво с мокрых сталактитов своих усов.

Венера! На сей раз она оделась респектабельнее – на ней было алое платье, одна рука на крутом бедре, в принятом здесь стиле, в другой длинный янтарный мундштук. Она шушукалась и смеялась со своими клиентами, ее накрашенные глаза светились весельем. Чарли сказал, что она любовница злодея, который владеет этим местом. Интересно, она причастна к зажиганию лампы со странным лиловым ядом или же только пешка в этой игре?

Так или иначе, мне было необходимо спрятаться. Ни секунды не раздумывая, я потянулся через весь диван, схватил «пятнистого щенка»[«Пятнистый щенок» – вареный пудинг с изюмом] за твидовые лацканы и притянул его к себе.

– С другой стороны, – сказал я, пододвигая его так, чтобы он меня загораживал, – мне всегда нравились страшненькие мальчики.

Юный Рикардо мстительно взялся за дело – его розовые губы шлепали по моему рту, как щупальца кальмара, что меня совершенно не устраивало. К моему удивлению, после этого к нам направился альбинос в берете, будто поцелуй был каким-то сигналом к действию. Он начал возиться с моей пуговицей от ширинки, пока я выглядывал из-за рябой щеки прыщавого мальчика. Как только Венера ушла, я с криком отвращения разбросал всех нахлебников – толкнул Рикардо на грязный пол и пнул альбиноса в солнечное сплетение.

Он рухнул, как куль с мокрым бельем, и я сразу наклонился – якобы помочь, но при этом продолжая следить за Венерой, пока та дефилировала по залу в синих клубах дыма своей трубки.

В конце длинного зеркального бара находилась дверь с матовым стеклом. Венера подошла к ней и, быстро поглядев по сторонам, исчезла в темноте.

Я запинал альбиноса в угол и быстро двинулся за Венерой, прорываясь через сплетенные в бесстыдном совокуплении конечности. Повернув ручку, я открыл дверь и молча проскользнул внутрь.

Меня поразила неожиданная тишина. Факелы в золотых канделябрах освещали широкий коридор, уходящий в темноту. Я улыбнулся сам себе. Вот это и вправду секретный тоннель!

Впереди был слышен стук элегантных каблучков Венеры по каменному полу. Я как можно тише снял ботинки, прижал их к груди и пошел за ней. 

Я крался вдоль стены, пока не дошел до развилки. Коридор уходил влево. Справа я разглядел что-то вроде спиральной лестницы. Я видел только первые три каменные ступеньки, спускающиеся во мрак.

Я не был уверен, куда пошла Венера, но мое внимание тут же привлек тяжелый гобелен, прикрепленный к стене. В мерцающем свете факелов его нити светились золотым, красным и фиолетовым. Гобелен был, без сомнения, очень старым, и на нем изображалась бухта, над которой нависала громада горы. Я даже разглядел струйку дыма, поднимающуюся от вершины. Везувий!

В тоннеле раздались шаги. Я был здесь как в ловушке, поэтому стал быстро перебирать варианты. Вариант был один. Подняв край гобелена, я спрятался за ним и прижался к стене, в которой была ниша, не замеченная мною раньше. Я внимательно слушал, как несколько пар ног прошли мимо и начали, шурша, спускаться по спиральной лестнице.

Пока я стоял, прижавшись спиной к стене, я заметил лучик желтого света прямо над своим левым плечом. Как только я стал уверен в том, что люди ушли, я развернулся и посмотрел в отверстие, проделанное в осыпающейся извести.

И увидел странную круглую комнату, которая, как и все остальное в этом месте, было ярко-красного цвета. Однако тут оформление комнаты действительно имитировало преисподнюю или, что более вероятно, кратер извергающегося вулкана. Нарисованный огонь пожирал комнату, закручиваясь в оранжевые кольца, похожие на узоры витых колонн, а те, в свою очередь, превращались в орнаменты, напоминающие потоки огненной лавы.

В центре комнаты стоял огромный круглый стол с четырьмя причудливыми резными креслами. В креслах сидели соломенные чучела – точно такие же, как то, что обнаружилось в гробу профессора Вердигри.

Воздух казался тяжелым из-за маслянистого фимиама. Он вился под потолком, напоминая клубок змей, которых потревожили сквозняки от осыпающихся стен.

Пока я смотрел, желтая дверь открылась, и внутрь вошла необычная процессия: три фигуры, одетые в красные бархатные мантии, украшенные золотыми и серебряными украшениями в виде солнца. На всех троих были маски, будто на венецианском карнавале, изящные и выполненные в одинаковой манере – свирепые недовольные черты на белом фоне. Уже не первый раз в этом странном месте мне захотелось, чтобы у меня с собой был блокнот для зарисовок. Хотя, вероятно, то был тот самый редкий случай, когда фотографический аппарат дуче Тьеполо был бы удобнее! Без него вряд ли кто поверит в такое. Мои мысли на мгновение остановились на дуче. Могли он быть любовником Венеры? Мозгом всего этого предприятия?

Один из людей в мантиях, субтильного телосложения, взял в правую руку молоток и постучал по столу.

– Я, Везувий, вызываю тебя, – сказал он.

Следующий человек, куда более внушительный, наклонил голову и сказал:

– Я, Стромболи, отвечаю. – Это мог быть Тьеполо. Телосложение похоже.

Третий, высокий и худой, тоже кивнул. 

– Этна отвечает тебе, – пропищал он.

Я широко раскрыл глаза от изумления и придвинулся ближе к смотровому отверстию.

Я уже пробыл здесь какое-то время, как вы себе представляете, и я сразу понял, что это не просто ежегодное собрание акционеров публичного дома. Очень немногие ходят по делам в маскарадных костюмах, и еще меньше людей выбирают себе прозвища сложнее, чем какой-нибудь «господин председатель».

Нет, это все было более чем странно.

Зажглись еще факелы, и я увидел, что к стенам прикреплены карты и что-то похожее на таблицы. Я внимательнее посмотрел на чучела. Странно – они были прикованы к креслам, будто могли убежать.

Везувий сел рядом с молотком и широко развел руки, напоминая зловещую разновидность Мессии с картины Да Винчи «Тайная вечеря». Горлом он начал издавать какой-то странный пронзительный звук. Через мгновение этот звук подхватили его вулканы-подельники, которые быстро заняли заранее назначенные места.

Я прищурил глаз, пытаясь увидеть побольше. Теперь я понял, что место было буквально усыпано различной странной утварью, разбросанной повсюду, словно похоронные принадлежности по разоренному склепу. Огромные латунные кубки, наполненные чем-то напоминающим специи, стояли на грудах сверкающих камней. Красные свечи связками висели над стойкой из красного дерева, которая шла по всей комнате.

Меж тем пронзительный звук не стихал. Я смотрел, как фигуры взяли латунные кубки и поставили их в центр стола. Когда Стромболи стал зачерпывать пригоршни порошка лилового цвета – этот цвет уже начал меня порядком нервировать, – его грудь начала вздыматься.

Везувий повернул голову в маске, и на мгновение у меня возникло странное ощущение, что нарисованное лицо ожило и начало хмуриться. Разукрашенная маска придавала ему странный языческий вид, и за ромбовидными прорезями его глаза зияли черными провалами.

Стромболи вручил ему латунный кубок, в который быстро ссыпали лиловый порошок, а потом взял в вытянутые руки два черных камня. Теперь я видел, что это были куски необработанного кремния.

О, Вулкан! – завопил Стромболи. – Сын Юпитера и Юноны! Кузнец Мироздания! Рабочий под склонами великой Этны. Кузнец Богов.

– Вулкан! – закричало собрание.

Мне пришлось напрячься, чтобы понять, что они говорят. Его голос стал еще громче.

– Строитель латунных домов, – гремел Стромболи. – Тот, кто выковал золотые сандалии, в которых боги ступают по ветру или по воде.

Что там было про ветер?

– Ты, кто подковал могучих коней колесницы Юпитера! Мы чтим тебя! 

Это что еще такое? Секта сапожников?

– Вулкан! Мы чтим тебя!

Стромболи свел руки, раздался треск – два куска кремния ударились друг о друга. Они тут же вспыхнули, и в мгновение ока проклятый порошок, который лежал в кубке, занялся сияющим лиловым пламенем. Но на собрание, казалось, дым не действует, в отличие от нас с Чарли. Напротив, фигуры наслаждались им, слегка раскачиваясь, как будто это был какой-то сильный наркотик.

Стромболи пошел к стене, и край его мантии шелестел по полу.

– Теперь же, во имя великого вулкана Везувия, прими нашу жертву!

Он очень осторожно взялся за один из канделябров и потянул его на себя.

Тут же заработали невидимые механизмы. К моему удивлению, огромный стол начал открываться, будто крышка громадного кофейника, и под ним обнаружился облицованный камнем колодец. До меня донесся порыв сырого ветра. Запах чем-то напоминал вонь тухлой воды в конторе Тома Котелокса. Потом снова раздался скрежет механизмов, и крыша начала открываться целиком, как будто там был чей-то недобрый глаз. То, что я вначале принял за куклу, начало клониться вперед. В мерцающем свете факелов я разглядел голые руки и ноги, и после очередного скрипа механизма в поле моего зрения появилось тело целиком – его вытянули за руки из дыры в полу.

То был Чарли Джекпот!

Он был избит и висел на цепях, прикованный за запястья; из одежды на нем имелись только мерзкие серые подштанники.

– О боже, – простонал он. – Что вы от меня хотите? Отпустите меня!

Стромболи стоял, положив руки на бедра, обозревая нечестивое творение своих рук. С громким лязгом, как будто сдвинулась стрелка часов в городской ратуше, Чарли опустился вниз еще на несколько дюймов.

– Прошу вас, – взмолился он. – Не убивайте меня!

– Наш дар Нептуну!

Первый раз помпезность церемонии была нарушена – Стромболи хрипло рассмеялся.

Лязг!

Закованная фигура Чарли опустилась еще на фут ниже. Мальчик кричал, но фигуры в мантиях не двигались с места.

– Вот что ждет предателей, – прошипел Везувий.

 Потом, щелкнув пальцами, он развернулся и вышел из комнаты, Стромболи и Этна поспешили за ним. Желтая дверь захлопнулась.

Шаги на спиральной лестнице подсказали мне, что эти странные апостолы вулкана проходят мимо того места, где затаился я. Я подождал, пока шаги не стихнут, и, рискнув, выскользнул из своего укрытия за гобеленом и побежал по спиральной лестнице к двери круглой комнаты.

Быстро оглядевшись по сторонам, я открыл ее и нырнул внутрь.

Воздух тут по-прежнему был спертым и нездоровым. Над моей головой, закрыв глаза, тихо постанывал Чарли. Странная система рычагов и шестеренок, которая держала его, снова дернулась, и его тело спустилось вниз еще на дюйм.

– Привет, Чарли, – сказал я, облокотившись на край колодца.

Он быстро открыл глаза и бешеным взглядом уставился на меня:

– О, слава тебе, господи! Мистер Бокс!

Я в свою очередь посмотрел на темную воду внизу. Она двигалась – это была либо канализация, либо какая-то подземная река. Так или иначе, этой воды хватит, чтобы Чарли утонул, как печенье в чае.

– Рад видеть тебя в добром здравии. Так на чем мы остановились? Помнится, ты хотел рассказать мне что-то очень важное.

– Мистер Бокс! Умоляю! Вы должны снять меня отсюда!

Я безразлично пожал плечами, запрыгнул на край колодца и схватил мальчика за плечо, но от этого он только начал раскачиваться взад вперед, что было опасно для нас обоих. Механизм снова опустился – казалось, он стал двигаться быстрее. Чарли жалобно застонал.

– Ты можешь пошевелить руками? – прокричал я.

– Нет, – сипло ответил он.

Механизм заскрипел, содрогнулся, Чарли опустился еще на фут и вскрикнул.

Я покачал головой:

– Если я не смогу остановить их адский механизм, ты наверняка утонешь.

– Огромное вам нечеловеческое спасибо.

Скованная фигура Чарли снова опустилась вниз. Теперь его голова, со стоящими торчком от пота и грязи волосами, оказалась на уровне края дыры. Побежав к стене, я начал копаться в картах и таблицах, которые валялись на деревянной стойке. Одна из них – краски тускло мерцали в свете факелов – была нарисована на плотной бумаге, натянутой меж двумя металлическими трубками кремового цвета. Скрутив схему, я быстро побежал к колодцу и потянулся к механизму. В этот момент шестеренки опять завертели сь, и Чарли исчез в колодце. Я видел только его скованные руки.

Я поднялся на цыпочки, и мне наконец удалось засунуть трубу в механизм. Шестеренки тут же заклинило, хотя я понимал, что я вряд ли выиграл для Чарли много времени. Хорошо смазанные зубцы уже начали сминать и крушить тонкий металл трубки.

Я бросился к колодцу, одной рукой подтащил к себе руки Чарли, а другой достал нож, висевший на часовой цепочке.

Я просунул нож в механизм наручников и начал лихорадочно крутить лезвие.

– Быстрее, сэр! – жалобно заныл Чарли. – Быстрее, пожалуйста!

Замок наконец поддался. Я зажал нож в зубах и, открыв металлические наручники, вытащил Чарли из колодца как раз в тот момент, когда труба разлетелась на кусочки и шестеренки продолжили свое неумолимое движение.

Обрывки уничтоженной схемы посыпались на нас, как сухие листья. Пытаясь вдохнуть, я обнаружил, что лежу на полу, обхватив Чарли, а пустые теперь наручники продолжают свой спуск в пучину.

– Ну, мистер Бокс, – усмехнулся Чарли. – Кажется, вы все никак не можете от меня оторваться.

– Вы весьма нахальны, молодой человек, – ответил я. – Далеко пойдете. А теперь давай выбираться отсюда.

В этот момент дверь распахнулась, ударившись о крашеный кирпич. Я уверен, наши сердца перестали биться одновременно.

В комнату ворвался Стромболи. Его глаза по-прежнему были скрыты за маской, но и без того можно было догадаться, что он смотрит на то, как мы с Чарли сплелись на полу в объятьях.

– Что это? – прогрохотал он на итальянском. – Клуб неожиданно увеличил число своих членов, а?

Он посмотрел на меня и слегка наклонил набок голову в маске.

Вообще я весьма неплохо соображаю на ходу, даже если на самом деле в этот момент обнимаю педераста, но неожиданное появление этого типа и меня застало врасплох.

Пытаясь сохранить остатки достоинства, я стряхнул с себя Чарли и поднялся на ноги.

– Извините за вторжение, – сказал я, поиграв запонкой. Затем одним молниеносным и хорошо отрепетированным движением выхватил револьвер и направил его на Стромболи. – Но будьте добры, не двигайтесь.

Высокий человек поднял руки, но, похоже, остался совершенно спокоен.

– А вы здесь, собственно, зачем, синьор? Вы… посетитель?

 – Этот мальчик, – сказал я, показывая на Чарли, – мой… слуга. Мне сказали, что его держат здесь против его воли.

– И вы пришли, чтобы забрать его домой?

– Именно. У меня, знаете ли, белье в ужасном состоянии.

Стромболи пожал плечами:

– Что ж, уважаемый сэр. У нас нет причин дольше задерживать вас здесь. Очевидно, произошло какое-то… недоразумение. Ваш слуга был нанят этим заведением, и, похоже, один из наших джентльменов… э… заигрался. – Он указал на цепи, свисающие с потолка. – Игра его оборола. Если бы вы согласились забыть об этом небольшом инциденте, я уверен, говорить было бы больше не о чем. – Он спокойным взмахом руки показал на мой револьвер. – И нет никакой нужды в этих… представлениях.

Я быстро огляделся. Можем ли мы выбраться отсюда, не подняв тревогу? Конечно, я был вооружен, но эти люди – без сомнения, фанатики, и они знают, что Чарли их предал. Интересно, какое наказание они приготовили для меня?

– Что ж, это все кажется мне весьма неправильным, сэр, – сказал я, нагнувшись и помогая Чарли встать на ноги. – Не в моих привычках спасать своих слуг из обителей порока и затем пускать все на самотек. – Кажется, мое нахальство было не слишком убедительным. – Однако, учитывая, насколько мне необходимо свежее белье, я готов уступить вам. Но мне бы все равно хотелось знать, с кем я имею честь общаться.

Высокий человек весело рассмеялся и немного опустил руки. Я, махнув револьвером, показал ему, чтобы он поднял их обратно.

Вместо этого из-за спины своего хозяина возникли три хорошо вооруженных головореза в черных плащах.

Стромболи махнул рукой в мою сторону.

– Убить его! – закричал он.

Боже мой.

Один из головорезов тут же опустился на колено, занимая позицию, и приготовился стрелять. Я прострелил ему лоб и с мрачным удовлетворением посмотрел, как его мозги растеклись по стене, словно замазка.

Чарли перекатился вбок и спрятался за краем колодца. Когда я снова выстрелил, Стромболи и второй головорез спрятались за поднятым большим столом. Мне в ответ прозвучали два выстрела двух бандитов. Нас загнали в ловушку и весьма успешно отрезали от двери.

– Черт подери, – прошептал Чарли. – Сложное положение, мистер Бокс. Что будем делать?

Я упер револьвер в каменную облицовку колодца и попытался разглядеть голову Стромболи в маске. К моему глубочайшему разочарованию, она дергалась вверх-вниз, как мишень в тире.

 – Вы в ловушке, друг мой, – прокричал он. – Мы хотели приберечь вас до следующего… раза. Но теперь, боюсь, нам придется положить всему этому конец.

Я тяжело дышал. Казалось, деваться некуда. Пули впивались в камень моего единственного укрытия. Я поднял руку, чтобы защититься от осколков камня. Слева от меня раздался крик, и я увидел, что Чарли поранило осколками. Он съежился на полу рядом со мной.

– Взять их! – заревел Стромболи. – Схватите их, даже если вам придется сдохнуть! Вперед, мрази!

Оставшиеся в живых головорезы послушно побежали вперед. Я в отчаянии вертел головой по сторонам. В револьвере, моем спасителе, оставался всего один патрон. Никаких вариантов.

Кроме одного.

Я посмотрел в колодец.

Высунувшись из-за своего каменного укрытия, я выпустил последнюю пулю. Она попала человеку в черном в глаз, но последнего головореза теперь ничего не сдерживало. Схватив Чарли за плечо и перекатившись через край колодца, Люцифер с непроизвольным громким криком сверзился в пропасть и в зловонную тьму.

Я попытался схватиться за цепи, с которых в свое время свисал Чарли, но мы пролетели мимо них в никуда: ужасный тошнотворный полет, похожий на последний полет висельника. Пока мы падали, я чувствовал только свои руки, мертвой хваткой вцепившиеся в Чарли, свой сведенный желудок и кружащуюся голову. Если это и было Нисхождение, то я понимаю, почему у моего тезки после этого так испортился характер.

И вдруг мы очутились в воде – теплой, солоноватой грязной воде, которая, казалось, была повсюду, хотя всплеска я не слышал.

Я проглотил где-то пинту этой жидкости, а потом ощутил, что поднимаюсь на поверхность. Чарли висел у меня на руках мертвым грузом. Мы вынырнули, и я потряс головой, часто моргая и пытаясь сориентироваться в этой ужасной черноте.

Барахтаясь в воде, я умудрился положить голову Чарли на сгиб своего локтя и вытереть воспаленные глаза от слизи. Мы, как я и ожидал, находились в каком-то тоннеле, хотя не было никакой возможности понять, канализация это или русло древней реки. Однако это, без сомнения, был поток.

Я быстро глянул вверх. Там виднелось белое лицо выжившего бандита, как будто я глядел на него в другой конец подзорной трубы. Интересно, Стромболи прикажет этому человеку прыгнуть за нами? Я поплыл по течению. Чарли, как можно догадаться, плыл рядом.

Несколько секунд мы быстро плыли по течению, болтаясь на поверхности воды, как пробки. Пока что вроде бы никто за нами не спустился.

 Через некоторое время меня стало волновать то, что тоннель расширяется, и я вытянул шею.

Мы доплыли до развилки – там сходились три тоннеля. Большая железная решетка мешала двигаться дальше. Нас донесло до нее течением, и я схватился одной рукой за покрытый слизью металл, а другой поддерживал Чарли, который так и не пришел в себя.

Я посмотрел сквозь решетку. Река протекала сквозь нее и устремлялась вниз, в темноту. Что-то вроде искусственного водопада, хотя сомневаюсь, что Блонден согласился бы пройти над ним[Блонден (Жан Франсуа Эмиль Гравле, 1821–1893) – французский цирковой артист, канатоходец. В 1859 г. в присутствии 25 тысяч зрителей прошел по канату, протянутому над Ниагарским водопадом].

Чарли открыл глаза. Несколько мгновений смотрел на меня, а потом его разбитое лицо растянулось в ухмылке. Казалось, он не осознает, в каких условиях мы находимся.

– Привет, – выдохнул он.

Я кивнул:

– Как ты себя чувствуешь?

Он посмотрел вниз, и, когда увидел, что почти целиком погружен в черную воду, его лицо неожиданно исказилось болью.

– Бывало лучше, мистер Бокс. Где мы, черт побери, находимся, кстати, ничего, что я спрашиваю?

Я подтолкнул его к решетке и убрал руку из-под его челюсти.

– Держись, – приказал я. – Надо отдохнуть.

Он умудрился просунуть пальцы сквозь отверстия в мокрой решетке и вцепиться в нее, хотя я видел: его руки, которые он потянул, вися на цепях, снова начинают болеть.

Я избавился от своего симпатичного сюртука. Сейчас он был лишь мокрой обузой, и я оттолкнул его подальше в пенящуюся воду. Безукоризненно скроенные фалды ненадолго всплыли на поверхность, а затем исчезли.

– Похоже, выхода здесь нет, – сказал я наконец. – Так что, возможно, нам придется плыть назад против течения. Сможешь?

Судя по виду, он не мог, но все равно кивнул.

Я потряс решетку, но она оказалось достаточно прочной, несмотря на ржавчину.

– А откуда свет? – спросил Чарли.

– И правда – откуда? – сказал я, подтянулся вверх и посмотрел в темноту. Где-то справа от водопада виднелось тусклое свечение.

– Там еще один тоннель, – пробормотал я. 

Чарли покачал головой:

– Нет. Я имел в виду тот свет.

Он поднял из воды руку и показал в том направлении, откуда мы приплыли.

В темноте были хорошо различимы силуэты людей в воде, в их поднятых руках тусклым белым светом мерцали сигнальные факелы.

Я стал судорожно озираться по сторонам. Из-за нового синеватого источника света на решетке появились наши огромные неровные тени. Я осмотрел конструкцию сверху донизу, лихорадочно думая, что делать, потом оттолкнулся от стены тоннеля и нырнул в реку. При этом я совершенно потерял ориентацию в пространстве.

Поплыв вперед, я тут же нащупал перед собой решетку. В густой темноте невозможно было ничего разглядеть, поэтому я ощупал находящуюся под водой поверхность в поисках хоть каких-то изъянов в структуре. Какой-то частью сознания я мог представить себе строение канализационной системы; наверное, это громадная схема с воротами запала мне в память в детстве, когда мы со школой посещали один из дерьмодренажных дворцов Джозефа Базалгетта.[Джозеф Базалгетт (1819–1891) – английский инженер, создатель дренажной системы Лондона].

Несколько секунд я слепо копошился в отвратительной воде, не чувствуя ничего, кроме повторяющегося узора склизких прутьев решетки. А потом – да! Наконец-то! Мои руки нащупали зазор, и меня повлекло вперед куда более быстрым течением. Там должно быть достаточно места, чтобы сначала Чарли, а потом я протиснулись на другую сторону.

Я оттолкнулся от решетки и вынырнул. Отряхивая воду с волос, я успел заметить флотилию факелов, смыкавшуюся вокруг Чарли, и без лишних раздумий схватил его, пригнул его голову под воду, набрал воздуху в легкие и нырнул за ним.

Пока мы спускались до отверстия в решетке, и я подталкивал нас вперед, рядом с нашими вымокшими телами поднимались пузыри.

Мы сразу стали падать – вниз, потом опять вниз, – нам не хватало воздуха, а потом мы вынырнули в несущейся воде и наконец рухнули в тоннель с другой стороны, уже на свободе.

Ну, свобода эта была относительной. Эти бандиты достаточно быстро выяснят, что мы сделали, и последуют за нами.

Чарли жадно глотал зловонный воздух.

– Все в порядке? – спросил я. Он устало кивнул.

Я немного проплыл вперед. Теперь источник странного света был виден намного лучше. Недалеко от того места, где мы болтались в воде, в стене тоннеля имелось небольшое отверстие. Примерно с полдюжины сгнивших кирпичей осыпались, открыв путь в помещение за ними. Я быстро подплыл к пролому, дотянулся до него и вскарабкался наверх, чтобы посмотреть, что там. Прежде чем снова соскользнуть в воду, я увидел – сомнений быть не могло – электрический свет: лампы висели на изъеденных солью стенах, как  рождественские гирлянды!

Я вздохнул с облегчением. Я знал, что Чарли, как бы слаб он ни был, взбодрится, когда узрит берег и возможность быстро скрыться от наших преследователей.

Однако, подплыв к нему, я увидел, что наши недавние усилия его подкосили. Его голова запрокинулась в воду, глаза закатились.

– Чарли, – прошипел я. – Очнись! Там впереди есть выход. Продержись еще немного.

Он подался вперед и попытался сосредоточить на мне взгляд. Потом глупо улыбнулся и закрыл глаза.

Тяжело вздохнув, я потащил его вперед. В этом тоннеле было куда мельче, и, когда я обхватил рукой Чарли и потащил к дыре в стене, я почувствовал у себя под ногами илистое дно.

Между тем крики и ругательства подсказали мне, что наши преследователи выяснили, каким образом нам удалось пролезть сквозь решетку.

Когда мы добрались до пролома, я протолкнул Чарли в помещение, что располагалось по ту сторону. В обычной ситуации крепкие ягодицы в обтягивающих штанах разбудили бы мою фантазию, но я толкнул Чарли вперед, даже не взглянув на него. Как только он упал вперед на кучу мусора, я подтянулся и тоже пролез в дыру.

Долгое время я лежал неподвижно. Потом, когда глаза привыкли к свету, я увидел, что нас окружают упаковочные ящики и лестницы, которые в ослепительном электрическом свете казались темными. Чарли пошевелился и осторожно открыл глаза.

Какой-то склад, – сказал я, вставая и пробуя окна. Одно, скрипнув петлями, открылось, и несколько секунд спустя мы выбрались на улицу. Возможно, не было ничего удивительного в том, что даже в Неаполе у нас возникли проблемы с тем, чтобы найти кэб, учитывая наше состояние. Наконец мы сдались и потащились вниз к бухте и наконец-то в успокоительное тепло отеля «Санта-Лючия».

Следующий день выдался чертовски жарким. За полуопущенными шторами я видел Неаполь, который сверкал на солнце так, что было больно глазам, словно город праздновал спасение моей жизни (у каждого человека время от времени бывают такие мысли). Может, мне сходить на прогулку? Променад вдоль моря в это замечательное утро поможет мне прочистить мозги и улучшит настроение! Я закрыл шторы и, дойдя до кровати, прикурил. К черту!

Чарли Джекпот, чье усталое лицо и круги около глаз каким-то образом не мешали ему выглядеть восхитительно, лежал, растянувшись рядом со мной на кровати. Под простынями его фигура казалась бледной и безупречной – буквально-таки силуэт на мраморном надгробии.

Я хлопнул его по заднице, и он неохотно проснулся.

– Доброе утро, Чарлз.

Он что-то проворчал и зарылся поглубже в простыни.

– Давай вернемся к нашему предыдущему разговору, – радостно сказал я. – Тому, который был так грубо прерван отравленной масляной лампой. Что происходит в клубе «Везувий»?

 Чарли провел рукой по волосам и застонал:

– Не сейчас. Я почти что труп.

– И благодаря мне – только «почти что». – Я изучил свое голое колено. Оно было ободрано и кровоточило. – Насколько я помню, ты предлагал мне какую-то маленькую сделку.

Он приподнялся на локте и зевнул:

– Точно так.

– Ты хочешь, чтобы я тебе помог? Помог расстаться с твоим жалким нынешним существованием?

Чарли обхватил себя руками и поежился.

– Я просто хочу начать новую жизнь, мистер Бокс. Взамен на то, что я знаю. По мне, это вполне честно.

Я кивнул. В моем ленивом утреннем мозгу возникла идея.

– Мистер Джекпот, в данный момент я занимаюсь поисками камердинера.

Он спал с лица.

– Что?

– Не смей мне отвечать в таком тоне, маленький злодей. Просто слушай…

– Только не прислуживать! – простонал он. – Я ведь с этим хотел покончить. Я имел в виду, приподняться. Ну, вы понимаете. Стать джентльменом.

– Боже ты мой, а у нас амбиции, оказывается. Так чего ты хочешь? Виллу в Бродстерсе[Бородстерс – популярный морской курорт в северо-восточной части графства Кент] и двести фунтов в год? – Он мрачно нахмурился. – Если не хочешь, чтоб тебя выкинули на улицу, лучше закрой свой прелестный ротик и слушай. – Я глубоко затянулся. – Обязанности у тебя будут достаточно простые. Как я уже сказал – просто камердинер. Стирка. Готовка – немного. Наполнение ванны. Спасение Британии от смертельной опасности. Ну и тому подобное.

Чарли был в замешательстве. 

– А что… что случилось с вашим предыдущим камердинером?

– Застрелили, – небрежно сказал я. – Понимаешь, Чарльз, у меня достаточно специфичная работа. Но если тебя это заинтересует, моя фирма возьмет тебя на службу.

– На кого вы работаете?

– На Правительство Его Величества. – Я потянулся через него, чтобы потушить сигарету о мраморный столик. – Я шпион, Чарли. Агент. Убийца. Хорошо заточенный инструмент правящих сил. И мне нужен помощник. Что скажешь? Это неплохой образ жизни, к тому же вечная благодарность короля Эдуарда.

Он нахмурился:

– Ну, не знаю.

– По мне, это вполне честно, – вернул я ему его же шпильку. – У тебя будет номинальная зарплата. Только подумай! Будешь как сыр в масле.

Чарли осторожно потрогал заплывший глаз.

– Что значит – номинальная?

Я фыркнул:

– Ты на испытании, мой мальчик. Я без вопросов посажу тебя на твердый оклад, если буду по-прежнему доволен твой работой и твоей безнравственностью.

– Черт подери!

– Взбодрись, – пробормотал я. – Уверен, мы с тобой хорошо сойдемся.

Раздался стук в дверь. Выругавшись, я выскочил из кровати, завернулся в халат и пошел к двери.

Мальчик в мундирчике посыльного поклонился мне. Худощавый паренек, который, видимо, полагал юношеское нахальство основным своим достоинством.

– Синьор Бокс?

Я кивнул, и он вручил мне телеграмму. Я расписался на конверте. Сэр Иммануил пропал, прочел я. Приезжайте немедленно. Toc Предел (дворецкий). 

Мальчик наклонил голову набок:

– Ответ будет, синьор?

– Нет. Ответа не будет. – Я закрыл дверь.

Чарли уже встал и теперь облачался в свои жуткие серые подштанники и полосатые носки.

– Что случилось?

– Твой бывший хозяин исчез, Чарлз. Мы должны немедленно ехать. Можешь продолжить свой рассказ по пути.

Я молниеносно оделся, перезарядил револьвер и, сопровождаемый Чарли к двери, прошел мимо своей одежды, от которой избавился после вчерашнего приключения. Я резко остановился. Что-то блестящее торчало из моего вымокшего жилета.

Наклонившись, я поднял эту штуку. Оказалось, это фрагмент таблицы, который я, видимо, вынес из круглой комнаты. На фрагменте было изображено какое-то поперечное сечение, раскрашенное выцветшими чернилами разных цветов. Я мало что смог понять – надо было посмотреть какую-нибудь литературу по этой теме.

– Убил двух зайцев, – пробормотал я и улыбнулся сам себе.

– А? – переспросил Чарли.

– Ничего. Пошли.

Мы рысью добежали до гавани и поймали кэб. Возница, пожилой мужчина с бровями, похожими на белых морских ежей, повез нас на север с весьма похвальной скоростью.

Пока нас болтало в грязном экипаже из стороны в сторону, Чарли продолжил свой рассказ.

– Ну, я смотрел и слушал, как мне и сказал мистер Дурэ. Я очень долго не мог разузнать ничего интересного…

– На тебя не похоже.

– А потом однажды ночью я подслушал разговор. Он касался каких-то старых гусаков там, в Англии, и еще одного – тут. Ну, я навострил уши, потому что тот, который тут, был важной шишкой – сэр Иммануил. Мой чертов хозяин. Ничего себе, подумал я, о чем это они?

– И ты выяснил?

– Не совсем. Но я услышал, как они разговаривали о том, что нужно привезти сюда еще и женщину. Кого-то по фамилии Ноуч.

Я довольно хмыкнул: 

– Р. в К.В. Продолжай.

– Ну, я рассказал все это мистеру Дурэ, но он так и не вернулся.

Я выглянул из окна и нахмурился:

– И не вернется. Они его убили, Чарли. Вышибли ему мозги одной из своих древностей. Что-нибудь еще? Как-то твоей ценной информации маловато.

Чарли пожал плечами:

– Слушайте, я рискнул всем, чтобы с вами связаться. Я старался услышать что-то еще, но мне не позволили. Ухажер Венеры…

– Ты его видел?

– Только со спины.

– Он крупный? Спина широкая?

Чарли покачал головой:

– Нет. Совсем нет. Он тощий скорее. На нем была шляпа и плащ, но мне показалось, он довольно тощий.

– Понятно. Так что ты говорил?

– Не знаю, стоит ли вам об этом рассказывать. Учитывая, как вас мало впечатляет моя «ценная информация».

Я вздохнул:

– Прошу тебя, продолжай.

Чарли слегка улыбнулся:

– Я знаю только, что любовник Венеры каким-то образом связан с «Домом сгоревшего дерева» – это самый большой притон в Неаполе.

– Притон?

– Опий, мистер Бокс.

 Я как раз раздумывал над этим фактом, когда кэб остановился.

– Ага! Приехали!

Мы были рядом с рассыпающимся особняком. Я выпрыгнул из кэба и чуть не оторвал колокольчик от ворот, пытаясь вызвонить дворецкого.

Старый слуга, ковыляя, вышел из дома и открыл ворота. Он взглянул на Чарли:

– Где вас черти носили, молодой человек?

– Это сейчас не важно, – перебил я его. – Что случилось? Мы приехали как можно…

Слуга печально покачал головой:

– Он исчез, сэр. Просто исчез.

– В его поведении было что-нибудь необычное?

Предел провел нас к дверям, бросая испепеляющие взгляды на Чарли.

– Нет. Ничего такого, сэр. Я, как обычно, без пятнадцати девять принес ему почту. В десять вернулся, чтобы принести утренний кофе, но обнаружил, что библиотека заперта. Когда на мой стук никто не отозвался, я выломал дверь.

Мы остановились у двери библиотеки и увидели, что замок разнесен в клочья. Предел открыл дверь.

– Библиотека была пуста.

Я посмотрел на инвалидное кресло – на выцветшей оранжевой подушке остался отпечаток задницы хозяина, – а потом на стол. Я не заметил ничего необычного, хотя в комнате было как-то слишком душно, даже несмотря на погоду и пристрастие Софисма к адским температурам. Что еще интереснее, окна были открыты…

– Вопрос в том, как инвалид умудрился сбежать через французские окна?

– Ума не приложу, сэр. А еще очень странно, что окна открыты, учитывая, насколько сэр Иммануил боялся холода.

Я рассеянно кивнул.

– Почта, которую вы принесли. Что там было?

Предел показал на стол:

 – Вот она, сэр.

Я посмотрел. На сукне лежало несколько писем. Я потянулся было к ним, но затем, подумав, достал носовой платок и разложил письма веером.

– Всего девять, – сказал я. Но открыты четыре. Наклонившись, я осмотрел открытые письма. – Кажется, приглашение. Ну-ка, а это что еще такое?

Десятый конверт был почти полностью накрыт пресс-папье – он был уже знакомого мне до боли лилового цвета, с черной каймой. Я взял нож для бумаг и извлек конверт из его убежища.

– Адресовано сэру Иммануилу, – сказал я, перевернув его.

Предел подошел поближе к столу.

– Но внутри ничего нет, сэр?

Я покачал головой.

– Где был ваш хозяин, когда вы пришли?

– Около того шкафа. Между «Спадом потребности в деторождении» Х.Х. Няньстеда и «Об эффективности дёгтебетона» Потана.

Я посмотрел на него.

– Сложно бывает не перенять привычки хозяина, – сказал он, всхлипнув.

Я пошел к шкафу и встал на место, где раньше сидел исчезнувший ученый. Посмотрел на холодный пустой камин.

– Огонь конечно же горел?

– Конечно, сэр.

– Сюда! Мистер Бокс!

Я повернулся на крик Чарли и быстро прошел туда, где он стоял, открывая и закрывая окно. Он вышел наружу и показал мне на внешний замок. Быстрый осмотр сказал мне все, что должен был знать.

Вернувшись к камину, я снова достал носовой платок и начал копаться в почерневших углях.

– Ага! – вскричал я, когда мои пальцы наткнулись на маленький клочок обгоревшей лиловой бумаги. – А вот и то, что было в конверте, Предел. Точнее, остатки того, что там было.

 Я поднес клочок бумаги ближе к лицу. Мне в ноздри тотчас ударил какой-то резкий запах. Весьма едкий и весьма мне знакомый.

– Чувствуешь, Чарли? – закричал я, размахивая бумажкой под носом у мальчика. – Я бы сказал… я бы сказал, что эта бумага была чем-то пропитана. Пропитана тем веществом, с которым мы с тобой уже успели познакомиться.

– Господи боже, – сдавленно вымолвил Предел. – Вы что, употребляете какие-то наркотики?

– А? Нет– нет! – Я выпрямился. – Вот что, как мне кажется, случилось сегодня утром. Письмо в лиловом конверте – приманка, там было какое-то фальшивое сообщение и инструкция – письмо после прочтения надо сжечь. Ваш хозяин сделал так, как было сказано, и попал во власть ядовитой субстанции, которой было пропитано письмо.

Предел взволнованно закусил губу.

– А потом он открыл окна, чтобы проветрить комнату от испарений?

– Нет, потому что окна были взломаны снаружи, как выяснил мистер Джекпот! Тот, кто прислал это письмо, устроил засаду и ждал. Когда они увидели, что их план сработал, они взломали окна и схватили сэра Иммануила. А потом открыли все окна, чтобы не осталось следов токсина.

– Но кто, сэр? Кто мог такое сделать?

Запах жуткого вещества, которым пропитали письмо, я опознал безошибочно. Фиолетовая пыль на столе Вердигри! Сгоревшая бумага в камине Саша! Наверное, все трое получили фиолетовые конверты. И что бы там ни было написано, к этому прилагалось распоряжение о том, что это смертоносное письмо надо сжечь после прочтения.

Теперь я знал как – но не знал кто.

Пришло время проверить, многому ли научился Предел у своего хозяина. Я достал из жилетного кармана кусок схемы.

– А что вы скажете об этом, Предел?

Дворецкий стал изучать обрывок схемы.

Я засунул руки в карманы.

– Какое-то поперечное сечение. Вы не могли бы нам показать пару книг по устройству современных механизмов?

Предел покачал головой:

– О нет, сэр.

– Нет? Но почему?

– Это не механизм, сэр. Это вулкан, – сказал он.

– Неужели, во имя Георга! – Я посмотрел через его плечо и показал на двойную линию, нанесенную чернилами на схему. – А это?

– Думаю, это называется «воздушный клапан», сэр. Трещина в скале, через которую на поверхность попадает магма.

Чарли забрал у него обрывок. Внутри основного контура были нарисованы стрелки.

– Тогда почему эти стрелки направлены внутрь вулкана?

– Вот этого я сказать не могу, – просипел дворецкий.

Мы прошли к книжным полкам.

– Скажите мне, Предел. Как выдумаете, а не можем ли мы каким-нибудь образом выяснить, какой это вулкан?

На его бледных губах промелькнула улыбка.

– Я думаю, у нас есть все шансы, сэр. Уверен, сэр Иммануил был бы очень рад узнать, что его коллекции нашлось полезное применение. Полагаю, нам понадобится лестница, сэр, не будете ли вы столь любезны.

Чарли вытащил раздвижную библиотечную лестницу из темной ниши. Прежде чем я успел возразить, взобрался на ступеньки и поехал к полкам. Колеса лестницы ужасающе скрипели.

– Хм-м, – неодобрительно промычал Предел. – Ладно, – сказал он и показал наверх. – Третья полка. Что ты видишь?

В тусклом свете Чарли перебирал трактат за трактатом. Атласы, учебники…

– «Тектоническая активность» Мужелюба, – прочел Чарли. – «Вулканизм в Тихом океане»… «Лавовая бомба»…

– Пожалуй, теплее.

Чарли остановился, положив одну руку на шкаф, чтобы снова оттолкнуться, когда его внимание привлекла тяжелая книга в тканевом переплете.

– «Магнетическая вязкость»? – с надеждой прочел он.

– Это она, – сказал Предел.

 – Максвелл Моррэйн! – воскликнул я.

Предел посмотрел на меня:

– Да, сэр? А что с ним?

– Мне почему-то не пришло в голову спросить об этом вас, Предел. Что вы знаете о покойном коллеге вашего хозяина, Моррэйне? Сэр Иммануил вышвырнул меня из дома при одном упоминании его имени.

Предел пожал плечами. Он неожиданно показался мне очень уставшим. Чарли спустился с лестницы и встал рядом с ним, протягивая книгу. Предел начал говорить, одновременно листая страницы:

– Вы слишком молоды, чтобы помнить это, сэр, но то была большая трагедия. Профессор Моррэйн тронулся.

– Куда тронулся?

– Головой, сэр. Говорят, это из-за того, что его жена сбежала с каким-то джентльменом, но сэр Иммануил говорил мне, что мистер Моррэйн всегда был немного не в себе. Даже когда они вместе учились.

– Да, я слышал, что они посещали один колледж. И после выпуска работали вместе, не так ли?

Предел закивал, а потом стал сравнивать обрывок схемы с иллюстрацией в огромной книге.

– У отца сэра Иммануила был этот дом, а ему самому всегда нравились итальянские предместья. Казалось, это место просто создано для того, чтобы проводить здесь исследования. Для вас и для меня это, наверное, не понятнее греческого или итальянского, сэр, но у профессора Моррэйна имелись теории, касающиеся огромной потенциальной энергии, которой обладает лава, само содержимое земной коры! Но это ничем не увенчалось. А потом случился пожар, и бедная миссис Моррэйн… в общем… Ага! Я нашел наш вулкан, сэр.

Он поднял книгу – часть схемы была приложена к соответствующей странице. И, что никого особо не удивило, это оказалось поперечное сечение Везувия.

Невероятная библиотека сэра Иммануила была просто бесценным кладезем информации. После опознания геологической схемы мы начали искать хоть какие-нибудь зацепки, чтобы понять, каким странным веществом был отравлен старик.

Чарли сел, закинул ноги на стол, снял башмаки и стал выковыривать грязь между пальцами, заработав очередную порцию негодующих взглядов Предела.

– Сделай что-нибудь полезное, – приказал я, вручив ему «Отравление мышьяком и его причины».

– Я делаю. В смысле – полезное. Я думаю.

– Ха! Я служу Его Величеству. А ты служишь мне. 

Он заложил руки за голову. Можно ли сидеть и одновременно выглядеть настолько развязно?

– Мне кажется, что существует связь между этой фиолетовой дрянью и тем, что я рассказывал вам о любовнике Венеры.

А что с ним?

– «Дом сгоревшего дерева». Помните?

Его лицо растянулось в кривой улыбке.

– Опий? – вскричал я.

И через несколько минут, благодаря перекрестным ссылкам, которые давал Предел, мы наши это вещество.

– Дистиллят семян марганцевого мака, – прочел я, проведя пальцем по изящной иллюстрации, на которой был изображен цветок.

– Никогда о таком не слышал.

– Не сомневаюсь. Он растет только в определенных областях Гималаев. А теперь надевай ботинки, Чарли, ты возвращаешься в город.

– Да?

– Да. Найди нам какой-нибудь транспорт для поездки в этот притон. Встречаемся в фойе «Санта-Лючии» в десять.

– Хорошо, шеф. – Чарли встал и натянул ботинки, держась за дверной косяк.

– Да, и еще, Чарли.

– Да?

– Береги себя. Мне кажется, ты становишься незаменимым.

Мальчик улыбнулся, а когда он закрыл за собой дверь, я почувствовал странный приступ боли. Сначала я подумал, что это, должно быть, несвежее пирожное из «Гамбринуса», но наконец понял, что это какая-то почти чужеродная эмоция. Нежность.

Я попрощался с Пределом и вернулся в отель. Софисм, Вердигри, Белла, Рейнолдс, Чарли – у меня голова шла кругом. После того, как я долго просидел в ванной, мне стало получше – на самом деле, настолько лучше, что я занялся самоудовлетворением, представляя восхитительную Беллу в своих жарких объятиях.

В тот вечер мы ужинали вместе. Мисс Пок прелестна как никогда, подумал я, она – как лунный свет в золотистых тенях ресторана. Я еще раз извинился за неподобающе быстр ое исчезновение с фуникулера.

– Не стоит, – непринужденно сказала она. – Вы же предупредили, что вам придется… исчезать время от времени.

– Этот итальянский юноша проводил вас обратно? Все было нормально?

– О да. Он был весьма мил. – Она улыбнулась и подняла бокал. – За вас, Люцифер.

Я ответил, поднеся свой бокал к ее:

– Нет. За нас.

– Однако вы не были со мной полностью честны, – сказала она, сделав глоток.

– Нет?

– Нет. Если только у вас неожиданно не возникло желание запечатлеть в наброске толпу. Было очень похоже, что вы кого-то преследуете.

– А, – сказал я. – Ну…

Она подняла руку:

– Ничего не говорите. Я знаю, если бы вы могли, вы бы мне рассказали. На кону что-то очень важное, не так ли?

Я медленно кивнул.

– И мистер Чудоу каким-то образом связан с этим делом?

– Именно.

Она кивнула:

– Тогда вы когда-нибудь расскажете мне об этом.

Мне понравилась эта фраза. В ней слышалось будущее.

Совместное.

У двери ее номера мы распрощались, и мне в первый раз было позволено поцеловать ее гладкую щеку. 

Ай да я!

Решив, что ночью меня ждет работа, я вернулся к себе в номер и переоделся в норфолкскую куртку, моряцкий свитер и легкие, но практичные брюки. Когда пробило десять, я спустился в фойе и обнаружил там Чарли.

Я поискал глазами экипаж, но Чарли дернул меня за рукав:

– Никаких кэбов. Они нас за милю услышат.

К моему удивлению, он отодвинул в сторону узел какой-то парусины, валявшийся на улице. За ней обнаружился прислоненный к стене велосипед-тандем.

– Это лучшее, на что ты способен? – вскричал я.

– На безрыбье и рак, – ухмыльнулся он. – Я его украл.

Я никогда не был, скажем так, велолюбом и пребывал не в том настроении, чтобы ездить на этом аппарате. Однако Чарли был прав – это куда более незаметный способ подобраться к главному опийному притону Неаполя, чем кэб. Я ворчливо согласился и вытащил велосипед из тайника. Нам даже удалось на него взобраться. Через несколько мгновений мы обуздали эту штуковину и, бешено вращая педали, покатили к Каподимонте, следуя указаниям Чарли. По крайней мере, мне наконец-то захотелось поблагодарить свою гувернантку за те уроки езды, которые она заставляла меня брать.

Мы свернули в какие-то трущобы – хаотичное нагромождение полуразрушенных вилл у оливковой рощи. Даже при свете звезд я видел гнилую штукатурку, карнизы домов практически сливались друг с другом – они напоминали шеренгу гвардейцев на параде.

Я спрыгнул с велосипеда и подержал его, чтобы Чарли тоже мог слезть. Потом мы тихо повезли механизм по дороге. Перед нами возникло большое здание с явно дурной репутацией. Перед входом возвышалось почерневшее искореженное оливковое дерево.

– Похоже, это оно, – прошептал Чарли.

Я кивнул – даже в этом странном городе такое здание вряд ли могло оказаться чем-то еще – и жестами показал, что мы должны положить велосипед на землю.

Когда мы подошли к этой грязной дыре, я порадовался, что у меня с собой перезаряженный револьвер.

В канделябрах на некоторых домах горели факелы, и можно было разглядеть силуэты, собирающиеся вокруг нас в темноте. Они явно не желали нам добра, так что я поднял револьвер и взвел курок так, чтобы окружающие заметили.

– Держись ко мне поближе, Чарли, – прошипел я.

Тени чуть отступили назад, и мы быстро побежали вдоль стен, покрытых зеленой плесенью.

Чарли дважды постучал в дверь огромного дома. 

Я скользнул в затененную нишу, глядя, как фигуры, окружающие нас, обретают более четкие очертания. В свете факелов я ясно разглядел огромного мужчину с косынкой на голове – он мне ухмылялся. В руке у него была толстая дубина, которой он постукивал себя по ладони.

– Чарли, давай сваливать, ладно? – прошептал я.

Неожиданно дверь со скрипом открылась, из темноты показалось лицо – явно китайское.

– Что вы хотеть? – взвизгнул человек; его физиономия с куцей бородкой казалась в факельном свете полоской красной кожи.

Я подошел к двери и втолкнул его внутрь. Чарли тоже забежал в дом, прошел мимо китайца и закрыл за нами дверь.

– Что вы делать? Что вы делать? Вы не можете сюда ходить! – затявкал человечек. Его круглая, как пудинг, тушка была облачена в грязный мусли новый халат.

Я направил на него револьвер.

– Думаю, это послужит пропуском, – прошипел я ему в лицо.

– Этого не надо! – проговорил китаец сиплым шепотом. – Почему вы так приходить? Мы тут все друзья. Хотите трубка?

– Нет. Да. Веди нас внутрь, – приказал я.

Мы прошли за китайцем по целой череде замусоренных коридоров и в какой-то момент оказались в большой комнате, которая некогда, быть может, служила гостиной. На стенах висела паутина, их покрывали пятна сырости. На полу, кажется, лежали голые сломанные доски, под ними – какой-то отвратительный подвал.

Однако больше всего потрясала духота – ядовитая атмосфера, в которой явно чувствовался запах опия. Дым клочьями витал над головами множества людей, наполнявших комнату; их отвисшие челюсти и закатившиеся глаза говорили о днях и неделях, проведенных здесь. Курильщики мешками лежали на полу, дымили трубками и счастливо булькали; горящие черные шарики опия мерцали, как светлячки.

Не поймите меня неправильно. Я не ханжа и тоже не против выкурить трубку-другую. Но во всем должна быть умеренность, как говорил Чингисхан.

Наш китайский хозяин продирался через кучи человеческих обломков, держа в руке фонарь.

– Меня звать мистер Ли. Вы добрые джентльмены. Я иметь кабинет. Моя туда ходя.

В «кабинете» было, по крайней мере, чисто. Единственная мебель – стол и два стула. Я сел на один, Чарли рухнул на другой. Ли поставил фонарь на стол и гнусно захихикал:

– У меня для вас есть очень хороший трубка, англичане. Очень дешевый…

– Нет, спасибо. У меня очень дорогие вкусы. Мне нужен фиолетовый опий. 

Ли мигнул, потом засмеялся:

– Я не понимать. В «Доме горящего дерева» есть много трубок. Но фиолетового опия нет. Давайте. Расслабьтесь.

Я встал, схватил его за грязный халат и прижал к стене.

– Мы с другом несколько торопимся, понимаешь? Нам нужно знать, кому ты поставляешь фиолетовый опий.

Его толстое лицо покраснело от волнения, и он умоляюще глянул на Чарли через мое плечо:

– Вы психи! Психи! Пожалуйста!

Чарли поднялся на ноги.

– Ничем не могу тебе помочь, – сказал он Ли. – Этот парень – художник. Он тебе наверняка ухо откусит, если ты не скажешь ему то, что он хочет.

Ли сглотнул, и его щеки затряслись.

– Я ничего не знать.

Я ударил его о гнилую стену.

– Говори, хваленый табачник.

– Нет такого фиолетовый опий, – завизжал он.

Я поднес револьвер к складкам жира у его мокрого рта.

– Поверь – мне как художнику очень интересно увидеть, как твоя красная кровь будет смотреться на твоей желтой коже.

Ли в отчаянии посмотрел на нас, сжимая и разжимая пухлые руки.

– Я вам сказать! Сказать! – Трясясь от ужаса, Ли прижался к прогнившей штукатурке. Его глаза, похожие на булавочные головки, на мгновение закрылись. – Фиолетовый опий приходить из Шанхая, специально. Самый редкий. Самый дорогой. И очень опасный. У него много лиц. Можно вверх, вниз, забывать, убивать тебя тоже может. Нужен знаток. Для вас, джентльмены, нехороший совсем.

– Понятно, – тихо сказал я. – И ты кому-то поставляешь эту жуткую дрянь, не так ли? Кому?

 – Я не мочь вам говорить.

Я еще сильнее прижал револьвер к его лицу. По его маслянистой коже струился пот.

Пожалуйста, пожалуйста, я знать только свои инструкции! Я доставлять опий и ничего больше не слышать.

Я отошел от вспотевшего толстяка, однако револьвер не Убрал.

– Куда именно ты его доставляешь?

Ли улыбнулся своей масленой улыбочкой:

– Я могу давать вам адрес, но для меня невозможно покидать это здание, у меня бизнес, понимаете…

Я направил револьвер на его яйца.

– Ты отведешь нас туда, Ли. Или ряды неаполитанских кастратов пополнятся новым членом.

Когда я поймал экипаж и вышел вместе с Чарли и Ли на спящие улицы, стало еще темнее. Хорошо мы, наверное, смотрелись, уезжая на повозке, запряженной чахлыми конями; с другой стороны, Неаполь привык к странным зрелищам, этот город сам наполовину безумен.

Ли говорил мало, довольствуясь тем, что показывал дорогу, пока мы ехали по узким переулкам, то и дело ныряя в мокрое белье, развешанное между домами и лавками.

Мы выехали из города и помчали по дороге вдоль побережья.

– Смотрите-ка, куда мы едем, – усмехнувшись, заметил Чарли. Я не удивился, обнаружив, что перед нами возвышается огромный вулкан: его огненный кратер дымился как маяк. Где-то через час мы выехали на просторный луг. Странные дома стояли по периметру, образуя букву «С». В разрушенной середине этой буквы стояла почерневшая вилла с закопченными стеклами.

– Это место, – сказал Ли. – Место, куда я возить опий.

Я выпрыгнул из экипажа и резко повернулся, чтобы держать Ли на мушке.

– Давай выходи.

Китаец покачал головой:

– Пожалуйста. Не заставляйте меня. Я не хотеть туда идти.

– В чем дело? – закричал Чарли, выбираясь наружу и зажигая фонарь. – Мы за тобой присмотрим.

 Похоже, Ли это не вдохновило, и он снова затряс головой. Его глаза блестели, как два агата.

– Не это. Я не видеть никого, когда входить. Но… там призраки.

– Ба! – воскликнул я.

– Нет! Нет! – запротестовал Ли. – Это правда, сэры! Пожалуйста, отпустите бедного Ли домой.

Я покачал головой:

– Боюсь, старик, мы этого не сделаем. Но не волнуйся за свой котелок. Любые призраки получат вот это. – Я поднял револьвер, и мы начали осторожно пробираться по траве к дому.

На нижнем этаже соседнего дома горел тусклый свет. Мы спрятались в тени, чтобы нас не заметили. Я огляделся. На уровне фундамента были видны старые вздувшиеся двери. Подвал для угля.

– Куда ты относил опий? В этот подвал?

Ли нервно замотал головой:

– Нет-нет. Через перед. Ходя, ходя.

Мы молча двинулись к почерневшему зданию и прошли по гравию до крыльца. Парадная дверь казалась нетронутой, но все окна, которые мне удалось рассмотреть, были заколочены. Я решил, что лучше не обнаруживать своего присутствия, и уже через пару минут оторвал несколько досок; стало видно закопченное окно. Я снял свой шарф, обернул им руку и разбил стекло. Оно лишь тихонько звякнуло.

Мы забрались внутрь. Наши ноги почти утопали в ковре из стекла и мусора, Ли хныкал и жаловался, как капризный ребенок.

Здесь царило разложение. Фонарь осветил поврежденную огнем мебель – лакированные поверхности покрылись пузырями и потрескались.

Я повернулся к Чарли:

– А тут вроде тихо.

– Как в могиле.

Ли жалобно заскулил. Я схватил его за халат.

– Где ты оставлял опий?

Китаец в ужасе озирался по сторонам: 

– Здесь, в вестибюль. Не хотел оставаться дольше, чем надо.

По пыльному полу в прихожей явно кто-то ходил. Чарли поднял лампу, и мы увидели следы – как будто кто-то таскал по пыльному полу сани.

Я похлопал его по плечу.

– Чарли, ты исследуй дом, – прошептал я, зажигая фонарь. – А мы с мистером Ли сходим в подвал.

– Хорошо.

Я проследил за ним, пока он шел к прогнившей лестнице, затем начал водить фонарем в поисках входа в угольный подвал. То, что мне было нужно, я нашел в неприметном углу около лестницы.

– Пожалуйста, сэр, – опять заскулил Ли. – Отпустить меня сейчас. Плохое место.

Я дернул за большую шестиугольную ручку двери. К моему величайшему удивлению, она легко повернулась, и дверь, скрипя, приоткрылась.

Мы осторожно спустились по плохо освещенным деревянным ступеням. До меня тут же донесся запах сырости, но мое внимание было приковано к весьма любопытному зрелищу, открывшемуся мне.

Похоже, подвал переделали в некое подобие лаборатории. На столах валялись остатки колб, пробирок и реторт, к стене были приколоты какие-то геологические схемы. Точнее говоря – их фрагменты, потому что теперь это место напоминало дымоход какой-то гигантской трубы. Мокрые сломанные стены в разводах сажи. Битое стекло, образующее фантастические узоры на остатках столов и шкафов. В углу стоял широкий стол на толстых ножках, и на нем горела одна-единственная свеча.

В доме был кто-то еще.

И ровно в тот момент, когда у меня промелькнула эта мысль, я услышал страшный стон.

На мгновение я решил, что это Ли, но толстяк трясся от страха рядом со мной, крепко зажмурившись. Я глянул через плечо – туда, откуда мы пришли. Звук доносился с лестницы: ужасный, отчаянный стон, сменившийся всхлипами.

– Чарли, – закричал я. – Это ты?

Шум тотчас прекратился. Я почувствовал, как волосы у меня на загривке встают дыбом.

– Чарли?

Я прижал револьвер к спине Ли, и мы быстро поднялись по ступенькам подвала, открыли дверь и вернулись в вестибюль.

Я высоко поднял над головой фонарь, но никого не увидел. 

А потом снова раздались стоны, как будто где-то рядом страдала заблудшая душа. Похоже, звуки доносились с лестницы. Я посветил туда фонарем и успел заметить что-то белое на верхнем этаже. Потом это что-то упорхнуло в тень, словно огромная птица. Я пошел туда. Ли завопил от ужаса.

– Заткнись, жирный дурак! – злобно сказал я и, подгоняя его револьвером, пошел к лестнице.

Скрип наших подошв по сгнившим ступеням, кажется, снова заставил стонущее существо замолчать. Мы пошли быстрее.

Я позвал Чарли, потом посветил фонарем в разные стороны, потому что снова увидел над нами белый силуэт. То была человеческая фигура, облаченная в развевающееся белое платье. Или саван, тоскливо подумал я.

Я пошел к этому призрачному видению, стараясь не шуметь.

– Кто вы? – вопросил я. – Покажитесь!

Вместе с Ли, который почти бился в истерике, мы дошли До конца лестницы, и передо мной оказалась дверь. Я осторожно протянул руку и взялся за дверную ручку.

Я нервно сглотнул – ничего не мог с собой поделать – и начал поворачивать ручку.

Из темноты появилась рука и схватила меня за плечо. Я непроизвольно отпрянул, подняв фонарь, и осветил испуганное лицо Чарли Джекпота.

– Черт побери, мистер Бокс! Вы это видели? Вы видели это?

Я кивнул, пожалуй, слишком быстро.

– Да, видел!

– Лицо! – прошептал он. – Вы видели лицо?

И тут же дверь перед нами распахнулась, и прямо на нас вылетела фигура в белом.

Я закричал от ужаса и ударил это существо обеими руками. Ли крутанулся на каблуках и рванул вниз по прогнившей лестнице. Чарли спрятался мне за спину, и мы оба прижались к стене, глядя, как призрак спускается по лестнице вслед за китайцем, крича и стеная, как исчадье Ада.

– Господь всемогущий! – выдохнул я после того, как мы поднялись с пола. – Что это было?

Чарли покачал головой.

– Оно пошло… оно пошло в подвал.

Я встал и полностью открыл фонарь. 

Мы медленно, не говоря ни слова, спустились и подошли к двери в подвал.

Ли нигде не было.

Я открыл дверь, постаравшись, чтобы она не скрипнула, и сделал несколько осторожных шагов вниз.

Я поднял свет. Шедший позади меня Чарли всхлипнул и закрыл рот рукой.

В обгоревшем кресле сидело то, что некогда было женщиной. На ней было ветхое грязное платье, волосы спускались на плечи свалявшимися прядями. Но все наше внимание было приковано к ее лицу. Вместо лица у нее было некое подобие черепа: лицо, казалось, обварили кипятком, из глубины глазниц на нас смотрели ее глаза. Большие облезшие куски кожи свисали, как потеки воска, с челюсти и скул.

– Боже мой, – прошептал Чарли.

Женщина посмотрела на нас диким взглядом; ее ужасные глаза мерцали в свете фонаря. Потом она снова застонала. Все ее тело содрогалось, как будто кто-то вселил в эту вынутую из саркофага мумию некое подобие жизни.

И я тут же ее узнал.

– Миссис Ноуч, – закричал я. – Миссис Летни Ноуч?

– Да, – сказал голос Ли позади нас. – Очень сожалею, что у вас так и не будет возможности познакомиться с ней, как подобает.

Он сжимал своей пухлой рукой кольт.

– Пожалуйста, стоять спокойно. Я, конечно, могу убить вас обоих, прежде чем вы меня победите. – Китаец посмотрел на меня раскосыми черными глазами и улыбнулся. – Бросайте оружие.

Вздохнув, я бросил револьвер на кафельный пол.

Ли направил на меня кольт, а когда нагнулся, чтобы поднять мой револьвер, у него на губах промелькнула ужасная животная ухмылка. Он убрал револьвер под халат.

– Вы неплохо действовали, мистер Бокс. Но хватит уже играть с вами. Вы дергаетесь, как марионетка в руках ребенка. Какая жалость.

Он подошел к изуродованной женщине, которая сидела перед нами, достал откуда-то из-под халата шприц и отточенным движением воткнул иглу ей в предплечье. Женщина, застонав, упала вперед.

– А теперь, будьте так добры, сопроводите даму из подвала. 

Он махнул кольтом, и мы с Чарли подняли миссис Ноуч вверх по лестнице, обратно в вестибюль. Благодаря неизвестному наркотику – без сомнения, фиолетовому опию в одном из множества его видов, – она совсем не напоминала призрак. Напротив, казалось, она весит тонну.

Ли провел нас через дом в большую мрачную комнату с огромными французскими окнами непотребного вида. На полу лежал слой пыли в дюйм толщиной, но в центре были отчетливо видны четыре гроба, которые притащили сюда из прихожей.

Три гроба были закрыты, четвертый – открыт. Ли улыбнулся:

– Одна птичка улетела. Недостаточно фиолетового опиума. Теперь она спит лучше. Пожалуйста, положите ее туда.

Мы с Чарли неохотно опустили женщину в пустой гроб; его атласная обивка зловеще зашуршала.

– Давайте проверим остальных, – сказал Ли, опять улыбнувшись. – Откройте, пожалуйста, гробы.

Чарли осторожно встал на колени и поднял крышку с первого ужасного ящика.

– Пожалуйста, посветите фонарем, мистер Бокс, – сказал Ли с безумно раздражающей меня вежливостью.

В гробу обнаружилось нечто напоминающее труп мужчины – восковая кожа, мертвенная бледность. Крупного телосложения, с выдающимся вперед подбородком. Глаза расставлены широко. Профессор Эли Вердигри.

В оставшихся гробах лежали, как можно догадаться, профессоры Саш и Софисм. Все они были живы. Но жили они в страшной наркотической коме.

– Так что все готово. Партия собрана.

– Для чего, черт побери, все это, Ли? – спросил я.

Ли промолчал, жестом показав, чтобы мы подошли к окну. Чарли дергал гнилые рамы, пока створки, скрипя, не открылись.

За окнами простирался необычный пейзаж, озаренный светом факелов: разрушенные каменные кладки, бульвары и древние неровные дороги. Я вышел на траву и разинул рот от удивления.

– Что это такое? – закричал Чарли.

– Вы не знаете? – спросил Ли, зловеще улыбаясь.

– Знаю, – выдохнул я. – Это Помпеи.

Факелы с пугающей четкостью освещали руины. Подернутая дымкой черная громада Везувия поднималась над погибшим городом, подобно спине грозного зверя.

 – А теперь, – сказал Ли, хихикнув и взмахнув двумя револьверами, – вам пришло время умереть.

На мгновение я отчаялся и опустил руки. Но в этот миг Чарли выпрыгнул у меня из-за спины и бросил в китайца свой фонарь. Тот ударил его в грудь, раздался порадовавший меня звон стекла, и пока пораженный Ли смотрел вниз, его дурацкий халат вспыхнул, и его охватило пламя.

Я бросился вперед и разбил свой фонарь о голову Ли. Китаец пошатнулся и упал на колени, уронив один револьвер и отчаянно хлопая по горящему халату свободной рукой.

Но, несмотря на панику и страшные крики, он все же поднял другую трясущуюся руку и прицелился в меня. Взревев, как разъяренный тигр, я налетел на него и ударил кулаком в горло. Я почувствовал, как плоть неприятно поддалась, и он упал на траву, ударившись щекой о раскрошенный камень.

Чарли тут же оказался рядом со мной. Он снял пиджак и смог погасить пламя.

– Отличная работа, Чарли, – сказал я, отдуваясь. – Давай затащим эту жирную тушу внутрь. Когда он очухается, расскажет нам, что происходит.

Чарли посмотрел на Ли и покачал головой:

– Боюсь, что нет, сэр. Вы не рассчитали свои силы. Он умер.

Я перевернул китайца. Он лежал неподвижно – гортань его была перебита.

– Вот незадача, – с чувством сказал я.

Тяжело дыша, Чарли сел на мостовую и посмотрел на меня:

– Что теперь?

Я всмотрелся в красноватую темноту:

– А теперь, мистер Джекпот, мы будем ждать. Рано или поздно кто-нибудь придет за этими гробами.

Очень долго, казалось – несколько часов, не происходило ничего. Мы убивали время, исследуя эту реликвию античного мира – застывший серый мир, во мгновение ока уничтоженный мощью огромного вулкана. Руины, находившиеся в саду виллы, кажется, не стали частью основных раскопок и были оставлены без присмотра. Чарли нашел нечто похожее на вход в тоннель, но это оказался всего лишь древний колодец. Ни он, ни я не собирались опять связываться с колодцами.

Я вспомнил свой первый визит на эти развалины: несмотря на раздражающее обилие зевак, Помпеи произвели на меня огромное впечатление – виллы с фресками, похабные картинки, дороги, на которых еще остались следы древних колесниц. Хотя конечно же есть в ней некий налет меланхолии, потому что здесь похоронены судьбы прошлого – это разрушенный образчик того, что было некогда Римской империей: здесь лежат настоящие люди либо их измученные останки, залитые в лаву, – скелеты все еще внутри,  – так что зубы жутко скалятся с бесформенных кусков штукатурки.

Теперь, в мерцающем свете факелов, когда вокруг не было шумной толпы, я смог почувствовать, как переношусь назад во времени. Пока Чарли ходил по саду, я исследовал виллу. Черные и золотистые фрески, которые я нашел, казались совсем новыми, древние надписи на стенах выглядели так, будто написавший это не так давно ушел. Когда Чарли вернулся из своего похода, я почти ожидал, что он будет в тоге и сандалиях.

– Посмотри, Чарли, – прошептал я. – Везувий смотрит на Помпеи, как будто говорит: «Я уже однажды уничтожил тебя. Как ты смеешь снова показывать свое лицо?» Однажды он выполнит свою угрозу и снова похоронит этот город.

– Тогда люди смогут прийти и посмотреть на нас, – добавил Чарли.

– Не особо приятная мысль, правда? – ответил я. – Не хотел бы я, чтобы какой-то волосатый дурак втыкал палку в мою ископаемую задницу.

Мы засмеялись. Чарли сел рядом, а я растянулся на траве, наслаждаясь сигаретой.

– О чем вы думаете, мистер Бокс? – мягко спросил Чарли.

Я продолжил смотреть на небо.

– Только о том, что в такую ночь надо не ожидать смертельной опасности, а предаваться любви.

Мальчик лег со мной. Я слышал в тишине его быстрое дыхание. Думаю, я знал, чего он хочет: чтобы я положил свою руку на его, повернулся к нему и поцеловал со всей страстью, которой требовала эта дьявольская атмосфера. Вместо этого я выкинул сигарету и вздохнул.

– Но дело превыше удовольствия, – сказал я и сел. – Мисс Белле Пок придется подождать.

– Кому? – резко спросил Чарли.

– Исключительная барышня, моя знакомая. Возможно, когда все это закончится…

Лицо мальчика осунулось. Ну разве я не подлец?

Прежде чем Чарли успел сказать такое, о чем впоследствии мог пожалеть, я, протянув руку, остановил его. В темноте где-то вдали я заметил странное фиолетовое свечение.

Чарли уже отодвинулся, и я увидел, как он прислушивается. Вскоре я различил стук шагов по камню, и еще несколько мгновений спустя перед нашими взорами возникли семь или восемь неестественно высоких мужчин. Чарли охнул, я – тоже: у меня промелькнула мысль, не иллюзия ли все это. Но тошнотворный фиолетовый свет рассказал мне все – эти бедные уродцы носили такие же латунные шлемы, как и тот, кто напал на меня в клубе «Везувий».

Они единой колонной промаршировали к вилле, и я подал знак Чарли, чтобы он спрятался под открытыми окнами. Как только странная процессия прошла мимо нас на виллу, мы застыли на месте, слыша только, как шумит в огромных темных деревьях теплый ветер. 

Напряженно кряхтя, зомби в шлемах вернулись обратно в сад, неся четыре гроба. Мы подождали, сколько смогли, и отправились за ними.

Странное свечение латунных шлемов стало для нас с Чарли неопалимой купиной, и мы смогли достаточно ловко проследить за этой необычной похоронной процессией. Было очевидно, что мы идем через древнее кладбище с очаровательным названием Via délie Tombe.[Улица могил (um.)] Пройдя через ворота старого города, мы вскоре дошли до каких-то масштабных раскопок. Зомби опустили гробы и замерли на месте, неподвижные, как окружавшие их надгробья.

Пригнувшись, я осмотрел раскопки. Откуда-то пробивался тонкий лучик желтого света.

– Откуда это? – прошептал Чарли.

– Мне кажется, – сказал я, вставая на ноги, – что из-под земли.

Чарли тоже начал привставать, но потом замер.

– Сэр?

– Хм-м?

– Вы это слышали?

Я прислушался – еле различимый шелест.

– Что это? – спросил Чарли.

Звук и правда был очень странным – что-то среднее между свистом мехов и шумом автомобильного мотора. Неожиданно один из зомби вернулся к жизни как заведенный механизм и наклонился к земле. Полоска света стала шире, как будто бы он с душераздирающим скрипом открыл какой-то люк в камне. С удивившей меня ловкостью остальные начали опускать гробы в люк и затем спустились следом. Мы подождали минуту или две, пока металлический люк наконец захлопнется, и после этого двинулись к раскопкам.

С тихой сосредоточенностью профессионала я приступил к работе над люком, и через несколько минут мне удалось открыть эту штуку. Несмотря на все мои ухищрения, люк все равно громко скрипнул, когда я поднял крышку.

Я заглянул в дыру у нас под ногами. Шахта круто спускалась вниз, к стенам были прикреплены маленькие электрические лампочки. Я смог разглядеть верх металлической лестницы.

– Вниз? – спросил Чарли.

– Вниз. 

Я пошел первым – перебрался через край шахты и начал спускаться по лестнице; запах теплого железа, идущий от ступенек, напоминал запах крови. Казалось, мы спускались уже добрых пять минут, когда я остановился перевести дыхание и схватил Чарли за лодыжку, чтобы он не спускался дальше.

Он наклонился и попытался рассмотреть что-нибудь в темноте подо мной.

Только автоматы в шлемах со своей нечеловеческой силой могли спустить сюда гробы. Мы продолжили спуск и где-то через несколько минут достигли слоя мягкой вулканической породы, где шахта резко меняла направление и уходила вперед унылым пыльным серым коридором. Здесь на стенах тоже висели электрические лампочки; перекрученный провод тянулся между ними, подобно странной пуповине.

– Звук стал гораздо громче, – заметил Чарли, когда мы пошли по коридору.

Я кивнул:

– Может, это какой-то поршневой насос.

Некоторое время спустя сланцевая порода уступила место уже знакомому нам римскому полу, выложенному мозаикой. Кажется, теперь мы находились в еще не откопанных внутренностях Помпеи, среди зданий, которых никто не видел уже почти две тысячи лет. Никто, кроме тех, кого мы сейчас искали. Дорога почти сразу свернула вправо, уйдя под прекрасно сохранившуюся арку. Свет здесь был более ярким и становился еще ярче, как будто все это строение было заключено в огромную светящуюся сферу.

Чарли запнулся, и, посмотрев вниз, я увидел, что каменный пол был вогнутым – в центре имелся широкий рифленый канал. Я быстро огляделся и заметил различные украшения, покрывавшие стены в виде идущих одна за другой ниш, и в каждой висела электрическая лампочка.

– Кажется, это Нептун, – вскричал я, показывая на закрученный хвост и мускулистый торс одной из гравюр. – Должно быть, это баня.

Чарли безразлично кивнул.

– Ну и что дальше? Нам бы лучше об этом подумать.

Вроде вокруг никого не было, и мы пошли вперед. Лейтмотивом отделки в первой комнате, куда мы вошли, тоже был морской бог. Комната была частично высвобождена от скальной породы. В каждой стене было множество ниш, напоминающих сиденья – совсем как в церкви. Здесь, без сомнения, жители Помпеи избавлялись от своих тог и голышом ныряли в бассейны для омовения. Один такой бассейн, теперь заполненный дождевой водой, все еще располагался неподалеку.

Чарли резко выдохнул, и я развернулся на каблуках.

– Все нормально, – сдавленно сказал он, успокаивая себя. – Просто не ожидал такого.

Он поднял факел, чтобы осветить один из вестибюлей, где, распластавшись, лежал целехонький скелет с раскинутыми руками и гротескно отвисшей челюстью. Мягкая серая п орода покрывала половину скелета подобно вулканической рубашке.

– Пойдем, – сказал я.

Мы прошли через древнюю раздевалку в более просторное помещение с большой куполообразной крышей, поддерживаемое новыми колоннами Нептуна. И внутри этого помещения нам открылся поистине фантастический вид.

Любому было бы простительно, если бы он решил, что какой-то нувориш решил бросить свои засаженные азиатскими ландышами угодья и переехать в старый римский форт, который находился чуть дальше по дороге. Каждый дюйм этого большого помещения был уставлен современной мебелью и награбленными древними сокровищами. Безголовая нимфа соседствовала с огромным креслом. Великолепная стеклянная посуда делила стол с вазой для фруктов и часами в виде треуголки Наполеона. Комната была залита странным ярко-зеленым светом, словно баня по-прежнему функционировала.

В дальнем конце комнаты стоял большой фонтан, выполненный в форме круглого стола с поднятым краем, чтобы накапливалась забытая вода. Гладкую поверхность фонтана пересекала одна-единственная трещина, однако были и другие, более новые и странные дополнения. На столе были разложены бумаги и чертежи, а также какие-то странные механизмы. В центре фонтана к чему-то вроде машины Уимсхерста[Высоковольтный электростатический генератор, разработанный английским изобретателем Джеймсом Уимсхерстом (1832–1903)] была прикреплена трехмерная модель вулкана. Из скал шли провода, около стен высились какие-то огромные трубы. От них и шло то странное свистящее гудение, которое мы услышали, еще находясь на поверхности.

Чарли осторожно вошел в комнату, разинув рот. Он протянул руку к массивным трубам и оглянулся на меня, довольно улыбаясь.

– Потрогайте, мистер Бокс! – закричал он. – Они теплые.

Так оно и было. Какие бы странные приспособления ни были построены тут, они несли свет и тепло в мертвые руины.

– Это нечто, так ведь? – спросил Чарли.

Раздались шаги. Потом – знакомый мне голос, который я никак не мог вспомнить.

– Разве нет? – спросил голос из тени.

В дверном проеме стоял восхитительный силуэт, облаченный в алое бархатное платье. Ее темно-рыжие волосы были подняты вверх, а темные глаза подведены, как и в первый раз, когда я увидел их в ту ночь, в клубе «Везувий».

– Венера! – воскликнул Чарли.

– Добрый вечер, моя дорогая, – мягко сказал я.

Прелестное существо слегка наклонило голову.

 – Чарли, сеньор Бокс. Я так рада снова видеть вас, – весело сказала она, хлопнув в ладоши и проходя в комнату. – Давайте выпьем вина! Несмотря на все улучшения, тут все еще прохладно и чувствуется сырость. – Ее итальянский акцент исчез в неизвестном направлении.

Венера прошествовала к толстоногому столику из красного дерева и небрежно налила три бокала вина.

– Что происходит, Венера? – печально вопрошал Чарли. – Этот твой хахаль на этот раз зашел слишком далеко. Тебе надо бежать с нами.

Венера улыбнулась:

– Зашел слишком далеко, так, Чарли?

Она предложила мне бокал, но я покачал головой.

– Спасибо, мы ужинали, – резковато сказал я. – А теперь, если вы будете вести себя тихо, я клянусь, что сделаю для вас все, что смогу.

Венера замерла, не донеся бокал до губ, и начала хихикать. Ее смех заполнил древнее помещение.

– Вы сделаете для меня все, что сможете? – простонала она. – Где? Когда?

– На суде, – ответил я ровным голосом.

– Суд надо мной?

– Над вами и над тем злодеем, которого вы называете своим любовником.

– Мой дорогой сэр, вы невероятно смешны. И за что нас… будут судить?

– За покушение на убийство профессоров Саша, Вердигри и Софисма.

– Ха! Они живы. Я всего лишь устроила им путешествие за границу – между прочим, бесплатно.

– И за похищение миссис Летни Ноуч.

– Она жива и здорова и тоже находится здесь.

– Ну что ж, тогда за убийство Джослина Дурэ из дипломатической службы Его Королевского Величества.

– Ну что ж, – сказал новый голос. – Тут, боюсь, я буду вынужден признать виновным себя.

В комнату вошел человек, также одетый в алую мантию; его лицо закрывала одна из тех масок, которые я видел в клубе «Везувий».

 Венера взяла его руку и поцеловала ее. Другой рукой он снял маску и улыбнулся.

– Добрый вечер, мистер Бокс, – сказал Мезозой Нечелл, поднимая пистолет.

– Пожалуй, теперь я выпью, если вы не возражаете, – тихо сказал я.

И осушил кубок вина в один присест.

– Вы не присоединитесь ко мне? – спросил я Нечелла, протягивая ему кубок. – Действительно очень хорошее вино.

Тот покачал головой – у него на губах играла хитрая улыбка.

– Что ж, ладно, – сказал я. – Тогда, быть может, вы расскажете мне, какого черта вы роете тоннели под Помпе – ями и на кого вы оба работаете.

Нечелл снова улыбнулся и, приподняв бровь, посмотрел на Венеру:

– Мне объяснить?

– Нет, – ответила она. – Давай окажем себе честь представить гения, который стоит за этим планом. Величайший ум, даже более великий, чем его поистине святой отец, с которым мир обошелся так жестоко. Пожалуйста, мистер Бокс, скажите еще раз buonasera человеку, которого вы знали только как сеньора Виктора. Синьор Виктор Моррэйн.

Я инстинктивно повернулся, ожидая увидеть, как в пещеру входит стройный изящный молодой человек с канатной дороги, но никто не вошел. Я повернулся обратно и услышал тихий шелестящий звук. Венера распустила волосы, так что они рассыпались по плечам тяжелыми рыжими локонами. Один жест руки – и волосы упали на пол. Парик! Она посмотрела на меня, безумно ухмыляясь; ее темные глаза торжествующе горели. Потом она приподняла алые юбки, обнажив голые мускулистые ноги и то, что мы, врачи, называем пенисом и тестикулами.

– Господь всемогущий, – вот и все, что я сказал.

– Венера! – прошептал Чарли. – Ты мальчик!

 

Да, «она» была мальчиком. Прекрасная Венера оказалась тем самым молодым человеком, который представился мне Виктором. Но Виктор Моррэйн! Едва ли это было необычнее. Великолепное существо слегка наклонило голову и пошло к моему слуге, шурша юбками по холодному каменному полу.

– О, Чарли. Если бы только ты был верен мне!

 Мальчик смотрел на него, открыв рот. Венера сел в кресло. Нечелл продолжал держать нас с Чарли на мушке.

– Думаю, надо все прояснить, – философски заметил я. – Нечелл, я в самом деле не понимаю, какой вам прок помогать этому… человеку, какую бы там жалкую месть он ни планировал.

Нечелл рассмеялся – он больше не казался идиотом. От его спокойствия у меня мурашки побежали по коже.

– Вы представления не имеете о масштабах амбиций Венеры. Однако в одном вы правы, мистер Бокс. Он действительно хочет отомстить.

Я покрутил пальцами ножку кубка.

– Так расскажите. Как показывает опыт, этого обычно хватает.

Глаза Венеры запылали.

– Да! Я хочу отомстить! Отомстить этим предателям, которые заработали свою репутацию на работе моего отца, хотя у них не хватило мозгов даже на то, чтобы закончить ее. Отомстить женщине, которая предала его и тем самым повредила его хрупкий разум. Они все будут страдать.

Я наклонил голову набок и взмахом руки обвел помещение:

– Но это все очень четко продумано. Что именно вы имеете в виду, говоря «страдать»?

Лицо Венеры превратилось в неподвижную маску – он смотрел назад сквозь года.

– Мой отец был великим человеком – провидцем. Ему не хватало лишь дисциплины, чтобы довести свою работу до логического завершения. К счастью, его гениальность передалась мне! И я закончил его работу.

Мне неожиданно стало холодно.

– Закончили? Так вот что все это такое?

– Да, свет и тепло, получаемые при помощи невероятной мощи вулкана.

– Похвально, – равнодушно сказал я. – Думаю, вы хотите помочь человечеству?

Нечелл захихикал:

– Да. Помочь ему осознать свои ошибки. 

Я вздохнул:

– Наверное, вы хотите потребовать у цивилизации выкуп. Или что-то настолько же скучное.

Венера встал и вытянул руки вперед; бархат свисал с его мраморно-белой плоти, подобно крыльям ужасающей птицы.

– Мы находимся на руинах некогда процветающего города. Города, который был уничтожен мощью огромного вулкана, гневом самой земли! Но подумайте на мгновение о геологии этой великой страны. С севера на юг возвышается цепь вулканов, они – как язвы на ее прекрасной коже. Этна, Стромболи, Искья, Вулкано…

– Кампи-Флегри! Чимино! Вульсини! – вклинился Нечелл.

– И величайший из них, – задыхаясь, выкрикнул Венера. – Везувий!

Я моргнул. Немного подумал.

– Так что вы пытаетесь сказать?

– Взрывное устройство невероятной мощности, помещенное внутрь вулкана… – прошептал Венера. – Оружие такой невообразимой силы, что весь мир содрогнется при одной мысли об этом!

– И когда бомба взорвется… – потрясенно закричал я, – цепная реакция!

– Поднимется громадная огненная река, – прокаркал Венера. – Разрывая скалы, уничтожая моря, отправив это королевство в забвение, навсегда.

– Боже мой!

– Ты выжил из ума! – закричал Чарли.

– Но что вы от этого получите? – спросил я. – Уничтожение целой страны? Многие века культуры?

Глаза Венеры загорелись еще ярче.

– Я ничего не должен этой стране! Она стала ареной краха и смерти моего отца. Я знаю только одно – я должен показать этим предателям, что Максвелл Моррэйн был величайшим ученым в мире! Они, как и вся эта отвратительная страна, погибнут в пламени моего мщения.

Я бросил дикий взгляд в сторону Нечелла:

– И вы этого тоже хотите?

– Я хочу того, чего хочет Венера, – просто сказал молодой человек. 

– И вы сможете спокойно смотреть, как будет уничтожена вся Италия, как погибнут миллионы людей только ради того, чтобы вы удовлетворили свою жажду мщения?

– Почему нет? – Он пожал плечами.

– Должен довести до вашего сведения, я вам этого не позволю.

Нечелл засмеялся:

– Мне кажется, Люцифер Бокс, вы мало что можете сказать по этому поводу.

Венера прошел к большому круглому столу и нажал на кнопку из слоновой кости на механизме, который был прикреплен к столешнице. Раздался громкий пронзительный звук, и через несколько секунд в комнату молча проскользнули четыре огромных бандита в шлемах.

Меня быстро обыскали и конфисковали мой драгоценный револьвер. Твари Венеры связали руки за спиной мне и Чарли, и нас обоих «сопроводили» из бани.

Мой вопрос остался без ответа. Я еще раз посмотрел на хмурый лик Венеры, и нас втолкнули в очередной серый коридор.

Чарли, казалось, был потрясен до глубины души.

– Черт подери, – пробормотал он. – Если бы я все это время знал, что ее любовник – это она и есть!

– Ну, ты конечно же упустил возможность порезвиться с ним, Чарли, но не стоит быть таким уж сентиментальным. Вспомни, это он пытался утопить тебя в канализации. И только бог знает, что он приготовил для нас в этот раз.

Бандиты в шлемах толкали нас перед собой, пока мы не подошли к дверям, которые ослепительно блестели на фоне голых серых стен. Один отодвинул решетку, закрывающую двери, и я понял, что они построили здесь некий примитивный лифт. Одно ужасное мгновение я полагал, что они убьют нас прямо здесь и потом сбросят в пустую шахту, но нет – за решеткой оказались латунные двери, которые со скрипом открылись, когда бандит нажал на кнопку.

Маленькая кабинка за дверьми с трудом могла вместить нас двоих, но туда все равно втиснулись все четыре громилы; их мясистые руки крепко держали нас за плечи.

Один повернул рукоятку, и лифт начал опускаться. Температура между тем поднималось, лязг и скрежет механизмов начали доноситься отовсюду.

Наконец лифт остановился. Пару секунд ничего не происходило, а потом двери открыли, и мы увидели перед собой мрачный тоннель.

Казалось, сам воздух потяжелел от пара, как будто бы мы оказались в атмосфере, которой могли дышать только Титаны.

Тычок в спину подсказал мне, что надо двигаться. Пока мы шли, я увидел, что одна сторона тоннеля целиком отделана хрусталем: это напоминало платформу для наблюдения, и я попытался посмотреть сквозь стекло. Но пара было столько, что хрустальное окно полностью запотело. Какая чертовщина скрывалась за ним? 

– Взбодрись, Чарли, – сказал я.

– Обязательно, сэр, – ответил он – явно веселее, чем себя ощущал. – Как вы думаете, эти гориллы говорят по-английски?

– Я очень рассчитываю, что нет, – ответил я, быстро посмотрев на наших конвоиров и ухмыльнувшись. Они отреагировали на это очередным тычком в спину.

– Есть идеи?

– Ну, – вздохнул я. – Все очень запутано. Мы имеем дело с психом. Мы не сможем его урезонить, потому что ему нужны только разрушения. Я резко остановился. – Ну-ка! А это еще что?

Мы дошли до еще одного лифта в стене. Двери были открыты, и еще два зомби в шлемах занимались в шахте чем-то странным. Сама кабина лифта, видимо, находилась на этаж ниже, так что два человека стояли на ее крыше. Один держал толстые промасленные цепи, к которым крепилась кабина лифта, его напарник деловито эти цепи перерезал.

– Чего это они делают? – прошипел Чарли.

– Не понимаю, – прошептал я в ответ. – Кажется, они отрезают все пути к отступлению. Включая свои собственные. Если он будет продолжать так пилить…

Но возможно, эти зомбированные туши больше не осознавали собственной смертности. Я попытался увидеть еще что-нибудь, но меня толкнули вперед. Я увидел лишь металлические ступени в шахте лифта, которые сверкали в электрическом свете и, очевидно, вели на поверхность.

Наше путешествие наконец подошло к концу – мы остановились у двери какой-то камеры. Один из бандитов показал пальцем на Чарли, и когда тот отказался сдвинуться с места, остальные схватили его и куда-то потащили.

– Чарли! – закричал я. – Злодеи! Уберите от него свои грязные лапы!

Потом меня бесцеремонно втолкнули в непроглядную темноту камеры. Стук захлопнувшейся двери стал для меня трубным гласом.

Я сполз на пол и вытер пот с лица. Я не мог сказать, как глубоко под землей нахожусь, но жара была невыносимая. И все время раздавался гул мощных механизмов.

Я подполз к стене и на ощупь изучил структуру моей тюрьмы. Надежды на спасение не было. Стены были сделаны из прочного камня, а пол хоть и был мягче, но тоже был совершенно непроницаемым. Я мог только ждать, пока они придут за мной, и лишь тогда попытаться бежать. Если они вообще придут. Может, они решили сварить меня здесь заживо, во время извержения огромного вулкана!

Я сидел в одиночестве в непроглядной тьме своей камеры примерно час и уже начал клевать носом в душной темноте, когда дверь распахнулась и передо мной предстал Венера – его смуглое лицо было мокрым от пота, в темных глазах светилась злоба.

– Очень жаль, что пришлось держать вас здесь, синьор Бокс, – сказал он, протянув ко мне руки. – Но теперь все готово.

– Что  все?

– Я хотел бы, чтобы вы взглянули на мой небольшой прожект. Не хочу, чтобы вы умирали в неведении.

– Спасибо, но не сегодня, – весело закричал я и повернулся к нему спиной.

– Для меня важно, чтобы вы оценили масштаб моих достижений, – настаивал этот роковой красавец.

– Неужели? Наверное, с вашей точки зрения это все выглядит именно так, но, простите великодушно, мне-то это зачем? Ведь после этой экскурсии за шиллинг вы все равно меня убьете.

– Не я. Я не имею почти ничего против вас, мистер Бокс. На самом деле, мне очень понравилось наше недолгое общение. Хотелось бы мне, чтобы мы узнали друг друга получше.

– Ну, у нас еще есть время, – вскричал я, поворачиваясь к нему. – Может, найдем какое-нибудь приятное прохладное местечко и возляжем, а?

Но Венере мое легкомыслие явно пришлось не по душе. Гладкая рука мерзко ударила меня по лицу.

– Вами займется мой помощник, мистер Нечелл. Мне кажется, он задумал что-то до крайности неприятное.

Он надменно откинул голову и махнул кому-то в коридоре. Стражи вытащили меня из камеры, и мы пошли по коридору тем же маршрутом. Венера остановился и наклонился к хрустальному окну, одной рукой вытерев собравшийся на стекле пар. Явно удовлетворившись увиденным, он открыл железную дверь. Прямо перед тем, как меня втолкнули внутрь, я дернулся из рук своего конвоира и повернул голову назад.

– Что здесь происходит, мистер Моррэйн? Ваши лакеи ломают лифты. Мы все должны умереть из-за этой вашей великой мести?

Венера едва заметно улыбнулся, и меня таки втолкнули в помещение, которое можно было назвать только механическим собором.

То был очень большой зал, выдолбленный прямо в скале, – примерно в полмили шириной и такой высокий, что в верхней его части клубились облака пара. Огромные латунные и медные трубы, толстые, как стволы деревьев, тянулись из центральной, похожей на орган структуры, напоминая щупальца гигантского кальмара. Эти трубы уходили в блестящие каменные стены и шли, как мне казалось, в самое сердце Везувия. Большие поршни сталкивались друг с другом, выпуская вверх облака перегретого пара и заливая пол каплями черной смазки. Над этим чудом была протянута сеть длинных галерей и платформ, соединенных, ряд за рядом, спиральными лестницами. Повсюду суетились зомби в шлемах – следили за рычагами, переключателями и рукоятками, приближая мгновение Армагеддона.

В четырех креслах рядом с нами, связанные по рукам и ногам, сидели миссис Ноуч и профессоры Саш, Вердигри и Софисм. Эффект лилового зелья, кажется, потихоньку сходил на нет. Все четверо слегка шевелились.

– Для раскрытия таланта мне всегда была нужна аудитория, – прощебетал Венера.

Одна фигура отделилась от толпы рабочих в шлемах и пошла к нам. На этом человеке было что-то вроде защитного комбинезона, сделанного из резины, и шлем с квадратным отверстием для глаз. Он снял маску и оказался не кем иным, как мистером Томом Котелоксом. Или, как я понял только теперь, – Стромболи. 

– Вы! – прошипел я.

– Я. Здрасьте, мистер Бокс. Мне так жаль, что я не смог помочь вам с похоронами. Но когда дело дойдет до вашего погребения, обещаю вам быть максимально внимательным. – Он сверкнул жуткой улыбкой и повернулся к Венере. – Мы практически готовы начать церемонию.

– Чудесно! – с восторгом ответил Венера. – Но сначала мы должны показать мистеру Боксу нашу маленькую игрушку.

Я уставился на Котелокса.

– Господи боже, вы-то почему это делаете? Какую власть имеет над вами это существо?

Он вытер пот, который заливал его глаза.

– Это будущее, мистер Бокс! Новый мир машин и механизмов! Мы будем контролировать все потоки магмы на этой планете, и когда мир увидит гибель Неаполя, они дадут нам все, что мы потребуем!

Кое-что в речи Котелокса заставило меня задуматься. Очевидно, у него имелись планы и на следующее после этого дня разрушения утро. Уничтожение Неаполя для него – демонстрация возможностей, а не самоубийственный акт мщения. Я ухватился за этот шанс.

– Это не только конец Неаполя! – закричал я, перекрывая гул машин. – Вы ведь не знаете, да?

– Заткните его! – выкрикнул Венера.

– Скажи ему, Венера! Расскажи ему о цепной pea…

Я почувствовал, как мне в рот засовывают грубый кляп. В грязной, влажной духоте у меня с трудом получалось дышать.

Меня дернули назад (впрочем, это лучше, чем если бы вздернули, спору нет).

Котелокс странно посмотрел на меня, потом тряхнул головой и вернулся к своей дьявольской работе.

Венера схватил меня за рубашку и потащил к центру этого огромного зала. В самой сердцевине леса кипящих труб стояла странная круглая конструкция, собранная из латунных частей, напоминающих дольку апельсина. К ней вела лестница, и Венера тащил меня наверх, пока я не смог заглянуть в эту сферу. Верхнюю часть занимала стеклянная панель, и Венера опустил мне голову, чтобы я мог видеть, что творится внутри.

А внутри, окруженная проводами, лежала, судя по виду, конвекционная бомба. Вся внутренняя часть сферы аж светилась от мощи.

И рядом с ней, как большая тряпичная кукла, лежал Чарли Джекпот с широко раскрытыми от ужаса глазами.

Венера выпрямился на ступеньках в полный рост, развел руки в стороны и начал крутиться на месте, как ошалевшее дитя. Он торжествовал, стоя в центре своего адского тв орения, его странное хихиканье сливалось с гудением машин.

– Узрите! – прогремел он. – Узрите Механизмы Вулкана!

Он стоял в своем женском платье, я стоял в немом бессилии, бандиты держали меня, а вокруг стучали и лязгали все эти жуткие хитроумные изобретения. Что я должен был делать? Я чувствовал, как в моей голове пульсируют вены.

Венера начал потихоньку успокаиваться и резким движением головы приказал, чтобы меня увели.

– К синьору Нечеллу, – закричал он, одарив меня жуткой ухмылкой.

Я возражал и упирался, но меня все равно вывели из комнаты. Я умудрился лишь бросить последний умоляющий взгляд на Котелокса.

После адской атмосферы бомбового отсека бесцветные серые коридоры едва ли не успокоили меня. Но то была лишь временная передышка, потому что меня затащили в очередную комнату, где возвышалась огромная железная труба и дожидался моего появления мистер Нечелл.

Нечелл, держащий в руках свою ужасную маску – Этны, – безучастно посмотрел, как меня швырнули на каменный пол, а затем отдал приказ. Меня поставили на и без того многострадальные колени и надежно связали по рукам и ногам. Наконец, порадовавшись тому, что в данный момент я не представляю собой угрозы, Нечелл приказал оставить нас вдвоем.

– Ну и где же теперь ваше элегантное самообладание, мистер Бокс? – язвительно спросил он.

Я был грязен, к тому же у меня был кляп во рту, так что я не мог ответить ему соответствующе.

Я попытался казаться безразличным. Это ужасно сложно, особенно если куча психов держит вас под действующим вулканом, – думаю, вы согласитесь.

– Как вы до меня снисходили! – прошипел Нечелл. – Приняли меня за неуклюжего дурака. А теперь стоите передо мной на коленях!

Он замолчал. Возможно, поняв, что напыщенный монолог не столь привлекателен, как остроумный диалог, он подошел ко мне и вытащил кляп.

– Весьма обязан, – задыхаясь, выговорил я. – Послушайте, старина. Я вас, без сомнения, недооценил, но у вас очень убедительно получалось корчить дурака. Может, теперь поговорим как джентльмены?

Если я надеялся воззвать к нашим общим патриотическим чувствам, я явно просчитался.

– Джентльмены? – завопил он. – Как же вы тривиальны, Бокс, а между тем грядут события величайшей важности.

Казалось, он хотел, чтобы я его спросил.

– Может, вы хотя бы скажете мне, – устало спросил я, – как вас-то угораздило попасть в эту нелепицу?

 Нечелл захихикал:

– Тут особо нечего рассказывать. Но в конце концов, почему бы и нет? Венеру бросила мать, эта Медея, и он попал в преступный мир, а я в тот момент уже получил свой счастливый билет, хотя Служба об этом ничего не знала. Мы начали свое небольшое дело, организовав клуб «Везувий». Он приносил неплохие барыши. Сначала он предоставлял только, скажем так, весьма традиционные развлечения, но рынок для таких, как мы, всегда открыт, не так ли, мистер Бокс?

– Попросил бы не обобщать, – пробормотал я. – Сюртуки кажутся мне куда удобнее юбок.

Нечелл нахмурился.

– Венера – вот подлинная сущность Виктора Моррэйна. Та сущность, в которой он спасался, когда его жизнь развалилась на части. Та, которая все эти годы строила планы, чтобы отомстить за унижение отца.

– Да, да! – воскликнул я. – Но зачем было убивать Дурэ?

Нечелл пожал плечами.

– Мы освобождали Помпеи от сокровищ, чтобы финансировать великолепные технологии, которые вы здесь видите.

Я медленно кивнул.

– А бедняга Дурэ каким-то образом докопался до правды?

– Он узнал лишь сотую часть ее! К несчастью для него, этого было достаточно. Я заманил его в гавань и вышиб ему мозги.

Я устало вздохнул. Кажется, Нечелл опять тянул время.

– А что вы собираетесь делать с профессорами и миссис Ноуч?

– Они станут свидетелями уничтожения Италии и сгорят в огне. Это будет быстрая смерть. Думаю, Венера более чем гуманен. Но вам, мистер Бокс, я такой любезности не окажу.

У меня по спине струился пот. Нечелл громко постучал, подзывая стражу.

Дверь распахнулась, появились бандиты. Похоже, они знали, что от них требуется, – они схватили меня за руки и подтащили к большой железной трубе.

Нечелл обхватил маленькую рукоятку и потянул за нее. С металлическим скрежетанием открылся какой-то люк. Я попытался рассмотреть его, хотя пот заливал мне глаза: в трубу была вставлена решетка, над ней находилась еще одна – вместе они образовывали некое подобие клетки, в которую мог забраться человек, чтобы исследовать внутреннюю часть трубы, хотя и не без трудностей.

Я сразу понял, что этим человеком буду я. 

– Хей-хо, – проворковал Нечелл.

Меня подняли и засунули в трубу.

– Боюсь, вам там будет совершенно неудобно, – улыбнулся Нечелл. – Это сродни средневековой пытке, которую, если не ошибаюсь, называли «Неловкое положение». Но эти бедолаги сидели скорчившись долгие годы, вам же придется просидеть внутри недолго.

Решетка выдержала мой вес, аккуратно замкнув меня в клетке.

– Эта труба действует как вытяжка для паровых насосов. Каждые несколько часов огромная струя избыточного пара идет через эту трубу на поверхность.

Он подождал, чтобы я успел сделать выводы.

– Я рассматривал всевозможные способы умерщвления. Но время поджимает, и я не могу представить ничего хуже, чем быть заживо обваренным струей перегретого пара!

Я тоже не мог представить.

– Ох еть! – вот все, что я смог сказать. Такие вот последние слова.

– Закройте люк, – сказал он, его лицо опять превратилось в бесстрастную маску.

Один из стражников вернул люк на место.

Несмотря на скрип железной дверцы, я услышал, как Нечелл крикнул мне:

– Ciao!

А потом опустилась невыносимая жаркая темнота.

Хотя драгоценный мистер Нечелл не удосужился сказать мне точное время, я знал, что долго мне, подобно табаку в железной трубке, сидеть и ждать своего конца здесь не придется. Я также знал, что думать о побеге наверх глупо. Даже если я смогу избавиться от своих оков, путь на поверхность, без сомнения, очень долог. Нет, у меня был единственный шанс – попытаться спуститься вниз, в бомбовый отсек.

Все это промелькнуло у меня в голове, пока я сидел там; в трубке практически не было воздуха, и у меня горели легкие, голова раскалывалась, я старался не поддаться панике.

 Я не цирковой артист конечно же, но я брал базовые уроки (благослови господь мое обучение у леди Сесилии Среднезимм) того, как максимально напрячь мускулатуру предплечий и лодыжек, чтобы потом, когда я их расслаблю, веревки будут немного свободнее.

Сейчас я опробовал это умение и обнаружил, что оно весьма полезно.

Однако, просто развязав руки и ноги, я не спасусь от того, что меня обварит кипятком, как краба в котле. Главная задача заключалась в том, чтобы выбить решетку, на которой я сидел.

Понимая, что мистер Нечелл и его головорезы все еще могут быть в помещении, я принялся нажимать на решетку – как можно тише и как можно сильнее. Сверху на меня давила такая же решетка, что делало невозможным практически любое движение, но я продолжал бороться; по моему телу струился пот, случайные струйки пара напоминали мне о том, какой ужас меня ждет.

Я все сильнее и сильнее упирался ногами в решетку, хотя, казалось, она не сдвинулась ни на дюйм. Теперь, нимало не думая о том, что меня могут услышать, я ударился о прутья всем телом и замычал от огорчения и боли, когда нагретый металл врезался в мою плоть.

Наконец я почувствовал какое-то движение. Решетка с одного края сдвинулась. Я нащупал влажными пальцами оголенный острый металл. Обрадовавшись, я подвинул к нему руки и начал быстро тереть об этот металл веревку, которой был связан.

Глубоко снизу донесся зловещий гул.

Мне нужно бежать немедленно! Веревки перетирались. Если я этого не сделаю, я обречен. Кажется, поддаются! Если б только у меня была возможность поговорить с Котелоксом. Ему, кажется, нужна – одна веревка долой – только власть, а не – вторая долой – бессмысленное уничтожение всей Италии.

Свободен!

Я быстро развернулся в клетушке и схватился за сломанную решетку руками. Снова раздался глубокий тревожный гул – будто гигант прочищает свое забитое мокротой горло.

Когда я наконец вытащил решетку, она жутко взвизгнула. Не раздумывая ни секунды, я как гусеница прополз в шахту под ней и разжал руки.

В иных обстоятельствах это бы меня порадовало, но сейчас у меня тошнотворно гудела голова, болели и кровоточили руки и ноги, к тому же я мог упасть прямо в кишки этой адской машины, так что смертельная опасность никуда не делась. 

Так все и продолжалось – я кувырком валился вниз по большой железной трубе, пока не рухнул ногами вперед на еще одну решетку. Я осел на нее, вскрикнув от боли, – от удара у меня хрустнули колени. Труба начала бешено трястись, и через решетку вверх потянулся горячий пар. Он поднимается! Поднимается!

Если есть еще одна решетка, значит, должен быть и еще один люк. Я начал неистово пинать решетку подо мной. Если мне только удастся пробиться через нее в следующую клетку, я смогу сбежать через боковую часть трубы. Не важно, что я могу оказаться в лапах у врагов, даже могу выпасть Венере прямо под ноги, – если я через пару минут не выберусь отсюда, я обречен.

Я пинал решетку снова и снова, а в трубе становилось все жарче. Пот лил с меня градом, я перекатился на спину и изо всех сил ударил ногами по металлическому полу.

И вот, наконец, – брешь! Я протиснулся сквозь нее – прутья врезались в мою плоть – и немедленно нажал руками на люк. От толчка замок сломался, и дверца распахнулась. Я выполз через нее к свету.

Прохладный воздух ошарашил меня как арктический фронт. Я выполз из трубы и захлопнул люк ровно в тот момент, когда колоссальный поток пара ринулся по трубе наверх.

Упав на пол, я закрыл дверцу ногами. Я смотрел, как трясется и дребезжит труба, и даже сквозь подошвы ботинок чувствовал, как по трубе поднимается волна жара. Потом все стихло.

С трудом поверив в то, что я жив, я стал оценивать ситуацию. Подняв голову, я увидел, что труба уходит далеко вверх. Внизу, сквозь облака пара и мостик, на котором я стоял, я разглядел большую вулканическую камеру и посреди нее – конвекционную бомбу.

Я находился на одном из тех узких мостиков, которые пересекали верхние уровни этого огромного каменного зала. Восхитительно, потому что из-за постоянного шума и беготни меня никто не заметил.

Совершенно разбитый, в одной промокшей насквозь рубашке, я пополз вдоль мостика, время от времени поглядывая через перила на то, что творилось внизу.

Повсюду ходили люди в шлемах – проверяли приборы, наблюдали за большими моторами, прикручивали черт знает что к огромной латунной сфере, в которой находился бедняга Чарли. Я увидел Котелокса, который вовсю трудился у какой-то странной панели из латуни и красного дерева, напоминающей формой церковную кафедру. Там же расхаживали облаченные в мантии Венера и Нечелл – гуляли рука об руку, прямо как Берти и Александра[Берти – домашнее прозвище принца Уэльского Альберта Эдуарда, Александра – его супруга] на чертовом правительственном приеме. Они подошли к заточенному квартету, состоящему из миссис Ноуч и трех профессоров, о чем-то поговорили, посмеялись над ними, хотя из-за шума я не смог ничего расслышать. Финальным жестом Венера и Нечелл надели свои гротескные маски и разошлись, Нечелл – в мою сторону пещеры, Венера – по спиралевидной лестнице в маленькую будку, которая прилепилась к стене пещеры, как осиное гнездо.

Я, продолжая прятаться, смотрел, как Нечелл вышел из помещения через железную дверь. Я взглянул вниз на злополучных заложников, а затем на странную будку. У меня не было оружия и, соответственно, возможности ворваться туда и помешать осуществлению безумных планов Венеры. Но если я доберусь до Котелокса, у меня будет шанс доказать ему, что он заблуждался.

И конечно же оставался еще Чарли Джекпот, которого, казалось, нужно спасать по шесть раз на дню, и это – лишь до завтрака.

 Я начал спускаться по спиральной лестнице – круг за кругом, – пока не оказался, с кружащейся головой и без сил, у темной стены огромной пещеры. Внимательно оглядевшись, я рискнул – подбежал к центральному механизму и бесшумно взобрался на возвышение, где стояла латунная сфера. Я положил руки на стекло и заглянул внутрь. Чарли тут же поймал мой взгляд и поднял руку, чтобы постучать по стеклу. Я остановил его, прижав палец к губам, и попытался спрятаться за сферой.

Я быстро осмотрелся, но, казалось, никто меня не заметил. Быстро изучив болты, которыми была скреплена сфера, я понял, что для того, чтобы освободить Чарли, мне понадобится какой-нибудь инструмент.

Я снова поднялся на ноги, постучал по стеклянной панели и жестами показал Чарли, чтобы тот потерпел еще немного. Потом быстро спустился вниз и пошел искать какой-нибудь способ открыть сферу.

Здоровый парень, рот которого был замотан платком, со шлемом на голове и винтовкой на плече, оказался ко мне ближе всего. На широком коричневом ремне, который болтался у него на поясе, я заметил инструменты, в том числе гаечный ключ, отвертки и ножи.

Я бесшумно зашел ему за спину, снял с ремня гаечный ключ и ударил его по затылку. Если я ожидал, что он просто рухнет на пол, как любой нормальный бандит, я сильно просчитался. Я совершенно забыл об их нечувствительности к боли. Попытался снова, ударив сильнее, но гаечный ключ только зацепил его шею, а он сам повернулся ко мне. На это у меня не было времени. Я упал на пол, выхватил нож у него из-за пояса и, грациозно перекатившись по полу, перерезал ему сухожилия. Он рухнул как подкошенный. Схватив бандита за ремень, я потащил его к сфере и воткнул ему в грудь нож – как будто убивал вампира.

И это было все. Иногда приходится действовать прямолинейно.

Вздохнув с облегчением, я взял гаечный ключ и повернулся к сфере.

Там меня уже поджидал Котелокс.

Я поднял над головой гаечный ключ, и пораженный гробовщик присел. Я тут же схватил его рукой за горло и потащил обратно к свистящим машинам.

– Вы безумец! – закричал он. – Меня хватятся!

– Я вам голову размозжу, если вы не заткнетесь и не будете меня слушать! – сообщил я.

Испугавшись, он поднял ладони кушам и пожал плечами.

– Все равно вы опоздали, Бокс. Церемония начнется через несколько минут.

Я бросил Котелоксу гаечный ключ и прижал нож охранника к его носу.

– Откройте эту штуку и вытащи мальчика. Котелокс поднялся на ноги и начал медленно открывать стеклянную панель.

– Быстрее! Или вы увидите внутренности соснового ящика куда быстрее, чем я. – Я ткнул в него ножом, и он стал действовать заметно шустрее. – А теперь, Котелокс, послушайте меня. Венера вам врал. Эта бомба станет причиной цепной реакции, из-за которой начнется извержение всех вулканов в Италии. Она уничтожит всю страну.

 – Ха! – Котелокс открутил еще один болт и бросил его на пол. – Он бы никогда…

– Неужели? Тогда расскажите мне о плане эвакуации. Котелокс пожал плечами:

– В решающий момент церемонии начнется процесс, и мы поднимемся на поверхность.

Я покачал головой:

– На чем? Натренированные зомби Венеры сломали все лифты, Котелокс. Отсюда не выберется никто. Он хочет, чтобы вы все остались здесь вместе с ним. Когда его месть наконец свершится.

Котелокс выслушал это и покачал мокрой от пота головой.

– Почему я должен вам верить, Бокс? Венера – достойный… человек, с которым ужасно обошлись. Он выведет нас из огня прямиком к славе!

Котелокс наконец открутил панель и осторожно поставил ее на пол. Не опуская оружия, я заглянул в сферу:

– Чарли!

Мальчик – он выглядел усталым и больным – начал вылезать наружу.

– Запишите это на мой счет, мистер Бокс. Что будем делать дальше?

Я махнул в сторону Котелокса:

– А теперь мы нанесем небольшой визит.

Чарли в мгновение ока переоделся в форму мертвого стражника и закрыл лицо потным платком. Я вручил ему винтовку.

– Ведите, мистер Котелокс. Я ваш пленник.

Я поднял руки и уговорил Чарли устроить показательное шоу и угрожать мне винтовкой. Глубоко вздохнув, Котелокс повел нас вперед, мы прошли мимо скрытых за пеленой пара труб и машин к спиральной лестнице.

Котелокс достал из кармана своей заляпанной маслом куртки часы.

– Это бессмысленно. Сейчас начнется отсчет. Вы опоздали.

– Заткнитесь и идите вперед.

Мы быстро поднялись по лестнице и добрались до металлической платформы, на которой находился наблюдательный пункт. Рядом с дверью стоял одинокий охранник. Котелок с показал на меня, и охранник отошел в сторону. Гробовщик постучал и открыл дверь. Чарли якобы агрессивно толкнул меня вперед, и мы оказались внутри.

То было очень странное помещение, напоминающее сигнальную будку на железнодорожной линии. Окно запотело, так что единственным источником света в темной маленькой комнатке было свечение от множества панелей и выключателей на дальней стене. В крутящемся красном кресле восседал Венера, одетый в ту же алую мантию, которую носил в клубе «Везувий» во время небольшой «репетиции», свидетелем которой я был.

Его нежные белые руки занимались приборами, и он посмотрел на нас отсутствующим взглядом.

– Итак, Котелокс! Ты принес нам подарок. Кажется, моему драгоценному Мезозою так и не удалось прикончить вас, синьор Бокс.

– Он почти меня прикончил, – сказал я, забирая у Чарли винтовку и направляя ее на Венеру. – Но я находчивый малый. Как видите.

Лицо Венеры вытянулось.

– Вы опоздали. О…

– Да-да, отсчет уже начался. Я знаю. Но вы можете его остановить. Очень осторожно, но очень быстро.

– Или что? – прошипел Венера. – Вы думаете, я боюсь смерти? Я принимаю ее! Это моя судьба!

Я посмотрел на Котелокса:

– Видите? Он совершенно не в себе. У него и в мыслях не было, чтобы вы или кто-то другой выбрались отсюда.

Котелокс натянуто засмеялся:

– Вы жалки! Вы и вправду считаете, что… – Он замолчал и уставился на Венеру, у которого на красивом лице застыла странная мессианская улыбка. – Это… это правда?

Венера откинул голову и засмеялся:

– Это будет славный конец, синьор Котелокс. Мы заберем с собой всю Италию!

Рука Котелокса взлетела ко рту.

– Боже мой!

Он побежал к двери. Чарли его поймал:

– Эй, приятель. Никуда ты не пойдешь.

 Чарли приволок его обратно в комнату. У Котелокса дрожал подбородок.

– Но мы должны выбраться отсюда.

– Мы останемся, – скомандовал я. – И остановим отсчет. На кону вся Италия. Мистер Моррэйн, будьте столь любезны.

Вместо ответа Венера просто сложил руки на груди.

– Если вы этого не сделаете, это сделаю я! – закричал Котелокс. – Вы не сможете уничтожить нас.

Сказав это, он побежал к противоположной стене и начал выдергивать из машин провода. Взревев от ярости, Венера набросился на него и с неожиданной силой замолотил Котелокса по лицу и груди. Я не стал терять времени и выстрелил в алый силуэт. Первая пуля попала Венере в плечо и отбросила его назад. Вторая прошла сквозь ткань его мантии и ударилась о стену.

Зажав рану рукой, Венера пронесся мимо меня, швырнув Чарли на пол, открыл дверь и был таков.

– Быстро! – крикнул Котелокс, вытаскивая из переплетения проводов еще какие-то. – Устройство. Если он до него доберется, он все еще сможет его запустить.

– Чарли, пошли! – крикнул я, и мы выбежали из домика. Чарли схватил винтовку и на ходу пристрелил охранника в шлеме, который стоял рядом. Я перегнулся через лестницу и увидел, как тощая фигура Венеры лавирует между скрытыми за паром трубами к сфере. Я отобрал у Чарли винтовку, положил ее на железные перила и выпустил несколько пуль.

Из пара вынырнул Венера с толпой своих опоенных опием зомби. Он указал на нас.

– Убейте их, – взвыл он. – Убейте их!

В своей странной неторопливой манере маньяки в шлемах открыли по нам огонь. Чарли забрал винтовку у мертвого охранника, и мы на пугающей скорости сбежали вниз по лестнице, уворачиваясь от пуль и стреляя в ответ.

– Мы не должны позволить ему добраться до бомбы! – закричал я, когда мы наконец спустились вниз. Мы с бешеной скоростью пролетели через все помещение и добежали до латунной сферы. Венеры нигде не было.

– Мистер Бокс! – выдохнул Чарли. – Смотрите!

В этот момент я заметил: там, где стеклянную панель отставил Котелокс, ее больше нет. Она была прикручена к сфере – изнутри. Венера, скорчившись, лежал в сфере и безумно ухмылялся; его субтильная фигура словно расплющилась.

Он поднял руку и улыбнулся. Этот безумный дурак махал нам. 

Потом раздался странный глухой удар, сфера покатилась вперед, как бильярдный шар, и исчезла в большой бронзовой трубе.

Несмотря на шум, жару и приближающихся бандитов, неожиданно словно бы наступила гробовая тишина.

– Мы проиграли, – тихо сказал я.

Чарли схватил меня за плечо.

– Пока нет, сэр. Этот парень в будке знает, куда ведет труба. Должен быть какой-то способ остановить бомбу.

Я быстро кивнул:

– Ты прав.

Мы быстро вскарабкались обратно по спиральной лестнице, раскидав последних нескольких зомби, которые пытались на нас наброситься, и, распахнув дверь, ворвались в комнату, где был наблюдательный пункт. Котелокс по-прежнему был там, изучал горы документов и планов.

– Предали! – взревел он, колотя себя кулаком по лбу. Его волосы черной паутиной висели над бледным лбом. – Предавали на каждом шагу! Подумать только, я доверился этому монстру!

Я развернул его к себе.

– Еще есть время все исправить, Котелокс. Он запустил бомбу. Куда она направляется?

Гробовщик скорбно покачал головой:

– В самый центр вулкана. В коре есть слабое место. Бомба пробьет кору и магма вырвется наружу!

– Как нам ее остановить?

Он обхватил руками голову:

– Невозможно. Мы все умрем в пламени. В любой момент!

Это, прямо скажем, было не совсем то, что нам хотелось услышать.

– Должен быть способ! – закричал я, схватив его за лацканы. – Думайте! Вы же все знаете про этот проклятый заговор! 

– Да! И мы очень хорошо все продумали. Предусмотрели любые неожиданности.

Чарли подошел к нам и проглядел чертежи:

– Какие неожиданности? Что могло пойти не так?

Я яростно закивал:

– Ты прав, Чарли. Мы саботируем одно из предохраняющих устройств.

Котелокс посмотрел на меня безумным взглядом, а потом улыбнулся.

– В том, что вы говорите, может… может быть смысл. Есть один узел. Я знал, что это опасно, но формация скалы не позволила этого избежать. Это там, где паровая шахта пересекается с основной трубой. Два желоба пересекаются, а потом идут дальше.

– А есть ли способ перекрыть этот узел?

Котелокс побежал к стене, где на каком-то экране было показано, куда должна направиться бомба.

– Да, если я устраню некоторые неполадки, которые сам вызвал, я смогу управлять отсюда. – Он вцепился зубами в кулак. – Бомба достигла этого уровня. – Он показал пальцем на странный экран. – Узел находится немного ниже.

– Тогда у нас еще есть время.

Котелокс чуть ли не целиком засунул кулак в рот.

– Но если мы закроем трубу и Венера останется там, бомба все равно взорвется. И будет достаточно близко, чтобы вызвать прорыв магмы!

Пришла моя очередь думать. Я быстро посмотрел на схемы, а затем на экран.

– А если вы перекроете паровую трубу – тогда что?

Он пожал плечами:

– Увеличится давление пара.

– Опасно?

– Конечно. Эта система создана как предохранительный клапан. Если давление не уменьшится…

 – Именно, – радостно закричал я. – Котелокс, закрывайте клапан на паровой трубе.

– Но почему?

– Делайте что говорят.

Он пододвинул огромное кожаное кресло Венеры к пульту и начал яростно тыкать в кнопки и дергать за рычаги. Потом упал на колени рядом с экраном и начал быстро втыкать провода обратно в машину. Несколько тревожных мгновений он медлил и дергал сложное переплетение проводов, потом выругался пару раз и наконец, громко закричав, сел обратно в кресло. Перед нами на экране появился цветной диск.

– Получилось! Давление пара растет.

– А теперь вы должны сказать мне, когда Венера с бомбой окажутся практически на пересечении двух труб. Насколько точно эта штука все показывает?

– Достаточно точно. – Он потер руки и облизал пересохшие губы. – Уровень Восемь. Есть. Уровень Девять…

– Он, наверное, варится там заживо, в этой штуке, – сказал Чарли.

Я кивнул:

– Это развлечение он планировал для тебя. А теперь ему все равно. Он должен довести все до конца.

– Есть, – продолжил Котелокс. – Уровень Десять. Приближаемся к пересечению труб…

– Готовьтесь открыть вентиль! – закричал я.

– Уровень Десять. Есть!

– Открывайте!

Диск исчез, на его месте осталось лишь пустое пространство.

– Готово, – просто сказал Котелокс.

– Что такое? – спросил Чарли.

Я поднял руку:

– Подождите, подождите…

И вдруг далеко внизу мы услышали этот звук. Оглушительный низкий рев. Пол бешено затрясся. 

– А что… что именно мы сделали? – спросил Чарли.

– Направили на сферу большую струю пара, Чарли. Если я прав, то…

– Тогда его должно было вытолкнуть обратно!

– Именно!

Мы трое стояли, изнывая от нетерпения, а будка и огромный зал продолжали трястись. Я взглянул на Чарли. Его лицо побелело, он закусил нижнюю губу. Котелокс беспрестанно приглаживал волосы, как будто успокаивая сам себя. Но если, если нам удастся справиться с этой безумной ситуацией, как мы будем отсюда выбираться? Нас семеро, включая пленных. Я стал вспоминать шахты и зомби, которые их уничтожали. Конечно же! Они перерезали цепи, но железные ступеньки, вделанные в стенки шахт, должны были остаться. Забраться по ним наверх будет чертовски сложно, но это наш единственный шанс.

В настоящее меня вернул жуткий рев, донесшийся из основной пещеры. Чарли, Котелокс и я выбежали из будки и посмотрели вниз. Латунная сфера вылетела обратно из бронзовой трубы, снося ее конец и врезаясь в стены пещеры. От ее ударов сломалось несколько труб, и помещение стало заполняться паром.

– Получилось! – закричал Чарли.

– Да… мы вернули бомбу обратно. К нам!

Гробовщик был чем-то обеспокоен.

– Бомба теперь не отключится, давление пара все еще растет. Трубы прорывает.

– Но извержения не будет?

– Того, которое запланировал Венера, – нет. Но взрыв может повредить слой магмы, который находится выше. Нам нельзя терять времени!

– Сначала мы должны освободить миссис Ноуч и профессоров.

– Что? – взвыл Котелокс. – К черту их! Надо выбираться отсюда!

Я наставил винтовку на взбунтовавшегося гробовщика:

– Вам за многое придется отвечать, мистер Котелокс. Так что настоятельно советую вам спуститься по ступенькам и помочь им. Немедленно.

Нахмурившись, он быстро сбежал вниз по лестнице. Мы с Чарли шли позади. Пока мы пробирались по помещению, я посмотрел туда, где лежала врезавшаяся в стену сфера, треснувшая, как спелый фрукт; стеклянная панель была разбита. Из сферы свисало тело Венеры, его красная тога облепила тело, как саван, некогда прекрасное лицо было искаж ено безумной гримасой, а жара, из-за которой облезла его кожа, обнажила красную плоть мускулов. Глазные яблоки уставились на нас ужасным посмертным взглядом, затуманенным паром.

– Пойдемте, – крикнул я. Я переключился на пленников, которые сидели в креслах, и тут же наткнулся на лицо миссис Ноуч, не слишком отличающееся от только что увиденного мною.

– Вы в порядке? – спросил я. Она только застонала. Чарли уже начал ее развязывать. Несмотря на слабость, Саш и Вердигри смогли более-менее понять, что происходит, и, освободившись, заковыляли наверх. Я помог миссис Ноуч, которая была отравлена значительно позже, а Чарли и Котелокс вдвоем несли увечного Софисма. Старик жалобно стонал, пока мы поднимались по ступенькам на следующий уровень.

Вдруг раздался ужасный треск, и пол пещеры задвигался и вздыбился волнами. С жутким ревом горячая лава начала неумолимо просачиваться сквозь трещину в полу.

Лучшего стимула для того, чтобы вломиться в дверь и захлопнуть ее за собой, было не найти, и мы, задыхаясь, рухнули на пол коридора.

– Лифты! – закричал я. – Быстро!

Чарли измученно вздохнул, а затем мы всемером побежали вверх по коридору – этим маршрутом нас привели сюда, казалось, целую вечность назад. Мы дошли до дверей лифта, сейчас закрытые, и Чарли с Котелоксом опустили Софисма на пол. Я начал жать на кнопки, но эти проклятые двери не желали открываться. Миссис Ноуч, похоже, упала в обморок.

– Профессор Саш, – рявкнул я. – Вы сможете открыть эти двери? Вердигри – тот же вопрос. Чарли, Котелокс, помогите им. Я займусь нашими инвалидами.

Не в моем характере отвешивать женщинам пощечины, особенно если они напоминают вареную свиную голову, но сейчас было неподходящее время для нежностей. Я как можно осторожнее похлопал бедняжку по щекам, пока она не стала лучше понимать, что происходит вокруг.

– Нам придется лезть наверх, миссис Ноуч, – прошипел я. – Нам всем. И вам тоже, профессор Софисм. Это наш единственный шанс.

– Что? – просипел он со своего места на трясущемся полу. – Что тут творится?

– Мы внутри Везувия, профессор. Я знаю, в это сложно поверить, но ненормальный сын Максвелла Моррэйна воплотил его теоретические идеи в жизнь, и проклятая огромная бомба вызвала извержение вулкана. Понимаете?

Он близоруко воззрился на меня и открыл было рот, чтобы возразить.

– Вы хотите, чтобы я оставил вас здесь?

Рот Софисма захлопнулся, как мышеловка.

Откуда-то из глубин земли донесся жуткий грохот. Я взволнованно огляделся.

– Поддаются! – просипел Чарли, его пальцы были зажаты в щели между двумя дверями лифта. – Давайте! Поднажмем! 

Двери медленно, со скрипом, начали открываться. Электрические лампы на стенах вокруг начали мигать и шипеть. Неожиданно двери поддались, и Чарли, Котелокс, Саш и Вердигри раздвинули их в стороны. Внутри была пустота.

Я посмотрел на шахту, в которой беспомощно висели цепи, некогда державшие лифт, – теперь они раскачивались на горячем ветру, что поднимался снизу.

– Мы должны добраться до этих ступенек, – закричал я. – Чарли, ты идешь первым. После тебя мы поднимем Софисма, я буду подталкивать его снизу. Понятно?

Чарли кивнул и прыгнул на первую ступеньку ровно в тот момент, когда раздался еще один удар и шахта ощутимо затряслась.

– Давай! – закричал я. Чарли, вися на одной руке, помог мне взгромоздить на ступеньки трясущегося Софисма. За мной полезли Вердигри и Саш, сделав то же самое с по-прежнему невменяемой миссис Ноуч; кающийся Котелокс замыкал процессию. Мы поднимались все выше и выше, дряхлое тело Софисма казалось мне все тяжелее и тяжелее. Я толкал его изо всех сил, но его морщинистые руки отказывались поддерживать его на горячих железных ступеньках. Да и у меня самого страшно болели конечности.

Тяжело дыша, я продолжал ползти вверх, бесполезные ноги Софисма болтались передо мной, как чулки.

– Должны… выбираться, профессор, – выдохнул я. – Отдыхать нельзя… Шевелитесь!

Старик, без сомнения, был отважен. Каким-то невероятным образом мы умудрялись двигаться дальше. Я вытянул шею, чтобы посмотреть наверх.

– Чарли! – позвал я – Еще далеко?

– Мы уже рядом! – закричал он.

Вдруг шахта лифта снова затряслась, и раздалось странное чавканье.

– Не останавливайтесь, – закричал я. – Вы все! Поднимайтесь!

Но сам я мельком глянул вниз, в глубокую шахту, и увидел, что вместо темноты там появилось жуткое красное мерцание.

– Боже мой! – хрипло закричал я. – Лава! Она поднимается!

Далеко внизу (вот удружил, тезка) мощный поток раскаленной магмы, увенчанный дымом и огнем, поднимался к нам.

Я повернул голову, чтобы попросить Чарли тащить Софисма наверх, но слова застряли у меня в горле. Верх шахты находился от нас всего футах в десяти, и там, глядя вниз и сжимая в руке мой револьвер, стоял Мезозой Нечелл.

– У вас есть выбор, мистер Бокс, – крикнул он вниз. – Либо вы прыгаете в лаву, либо вас убиваю я.

– Что вы имеете в виду, черт вас подери? – прокричал я. Он выстрелил, и пуля со скрежетом отскочила от ступеньки. Я слышал, как в ужасе завизжала миссис Ноуч. 

– Только то, что сказал. Я предлагаю вам смерть на выбор.

– Слушайте, безумный глупец, – дипломатично закричал я. – Если мы все в ближайшие несколько минут не выберемся на поверхность, мы поджаримся заживо! Вы этого хотите?

– Выдумаете, я этого не сделаю? – завопил он в ответ. – Думаете, у меня не хватит духу в вас выстрелить?

– Не сомневаюсь, что духу у вас хватит. – Я быстро глянул вниз, на поднимающийся поток лавы. Фигуры Саша, Вердигри, миссис Ноуч и Котелокса четко вырисовывались на фоне кроваво-оранжевого озера. – Я только хочу сказать, что если вы не уйдете прямо сейчас, погибнете, как и все мы!

– Но ведь именно этого и хочет Венера! Смерть! Уничтожение! Разрушение! Ха-ха-ха!

Раздался еще один выстрел, и я услышал крик Котелокса. Я посмотрел вниз и увидел, как он судорожно хватается за ступеньки – у него из горла хлестала кровь. А потом несчастный глупец сорвался и полетел все ниже, ниже и ниже – прямо в сверкающий поток лавы.

– Выбирайте, мистер Бокс, – проскрипел Нечелл. Его драная мантия развевалась над краем шахты.

Вся конструкция снова содрогнулась, и я почувствовал, что профессор Софисм начинает заваливаться на меня. Я протянул руку и подтолкнул его вперед, но стены так тряслись, что я практически ничего не мог сделать.

Я посмотрел наверх и увидел, что Нечелл целится в меня. Я был отличной мишенью.

Иссохшая голова Софисма повернулась, он посмотрел на меня, и на его выцветшем лице промелькнуло что-то странное. Неожиданно я понял, что он собирается делать. Я плотно прижался к ступенькам, чтобы не подставляться под пули, и вздрогнул, когда Нечелл выстрелил. В тот же самый момент Софисм отпустил ступеньку и упал в бездну, унося с собой пулю, которая предназначалась мне. Пока он бесшумно летел в шахту, все были в замешательстве. Я попытался проползти последние несколько футов наверх, пока Нечелл не перезарядил револьвер, но вдруг заметил, что Чарли яростно вцепился в порванную мантию Нечелла, которая свисала в шахту, как вымпел, и дернул ее изо всех сил.

Громко вскрикнув и все еще не веря в происходящее, дипломат-убийца упал вперед.

Я успел заметить взгляд на его испуганном лице, и вскоре он превратился в маленький шарик пылающей плоти, вслед за благородным Софисмом устремившись в пульсирующий поток расплавленного камня.

Но перед тем, как он туда упал, я увидел яркую вспышку, и мое плечо пронзила боль. Я задохнулся и посмотрел на то место, где прощальный выстрел Нечелла пробил мою плоть. Потом я повис на железной ступеньке.

Через секунду Чарли подхватил меня своими сильными руками.

– Держитесь, сэр. Все нормально!

 На меня начала волнами накатывать тошнота, и я почувствовал, что лишаюсь чувств. Чарли схватил меня за рубашку и вытащил из шахты. Я с трудом поднялся на ноги, а мой бесценный слуга помог всем остальным выбраться, и мы единым отрядом поковыляли по вулканическим тоннелям к бане Помпеи.

Когда мы вошли в эту странную комнату, яркий свет уже мигал, а древние стены шатались, уступая мощи извержения. Я с трудом замечал все это; Чарли быстро шел вперед и волок меня на себе, а все мое тело, казалось, превратилось в боль. Все остальные виделись мне расплывчатыми пятнами позади.

Как-то он умудрился дотащить меня до лестницы, и я, слабый, как котенок, смог выбраться наружу. Каждая ступенька была для меня агонией. Ведь должен же быть конец у этого подъема? И вдруг мы оказались у люка и выползли в тусклую зарю.

Конечно, мы пока не были в безопасности. Багровое небо сказало нам то, что мы и так уже знали. Началось извержение Везувия, и хотя это был не тот катаклизм, на который надеялся Венера, оставаться рядом все равно было весьма глупо.

Пока Чарли тащил меня по руинам Помпеи туда, откуда мы пришли, я умудрился оглянуться. Над нами громада горы извергала дым, и тонкий ручеек лавы спускался вниз от кратера, как струйка крови Горгоны. А потом мы пятеро стали частью бегущей толпы. Я воспринимал только голоса и запахи, и мне вдруг показалось, что я вернулся в древние Помпеи. Рассветное небо почернело от пепла, и мир исчезал в воронке красных, оранжевых и желтых цветов. Веки дрожали, их изнанка была прохладно-зеленой. Кровь, текущая из плеча, казалась почти черной, она потоком лилась по снежной белизне моей руки. Как странно, подумал я, умереть в такой страшно красивой цветовой гамме.

И все-таки, дорогой читатель (как ты уже, наверное, понял), я не умер! Прошла всего неделя, и громкий рев того извержения, от которого бросало в дрожь, стал для меня лишь странным сном. После того, как из моего плеча извлекли пулю Нечелла, после длительного отдыха я пришел в себя в номере «Санта-Лючии», где, по крайней мере, мог делать кое-какие наброски. Мне хорошо рисовалось, но я понял, что очень быстро устаю, и чем работать, гораздо проще лечь спать, поев питательного супа, приготовленного Чарли. Прошло почти две недели, прежде чем я смог принимать гостей.

Первым явился Джошуа Рейнолдс, который нечасто выбирался за границу, – он привез мне благодарность от ЕВГ и обещание выдать медали, от которых я благородно отказывался минуты две, пока он не начал воспринимать меня всерьез; тогда пришлось о них просить.

На следующий день появился недавно освобожденный Кристофер Чудоу. Он выглядел несколько натянуто (в нехорошем смысле, хо-хо), как и предполагалось, и смотрел на меня со странным выражением на лице – еще большее уважение, нежели обычно.

– Я обязан тебе всем, старина, – растроганно сказал он, – Если бы ты не вмешался, Слифф бы меня вздернул. Я безмерно тебе благодарен.

Я улыбнулся, героически, но вместе с тем скромно.

– Но мы по-прежнему не знаем, что случилось в тот день, не так ли?

– Ах да, – сказал Чудоу. – Теперь знаем. Если ты не слишком устал, дорогой Люцифер, здесь есть еще одна гостья, которая очень хочет с тобой поговорить.

И Чарли пригласил внутрь странное видение, оказавшееся миссис Летни Ноуч: на ней снова была вуаль и роскошное платье изумрудного цвета. 

– Мистер Бокс, как мне вас отблагодарить…

– Помилуйте, не стоит, – мужественно ответил я. Честно говоря, у меня просто не было сил выслушивать благодарственные речи. – Мне достаточно знать, что мой друг на свободе, и профессора – ну, по крайней мере, большинство – теперь вне опасности. И еще то, что планы этого безумца так и не воплотились в жизнь.

– Ах да, – пробормотала миссис Ноуч. – Мой несчастный сын.

Я приподнялся на одном локте, слегка поморщившись.

– Однако я был бы крайне благодарен, если бы вы прояснили для меня пару вещей в этом деле.

– Все, что угодно.

– Возможно, я смогу помочь вам в этом, – раздался громогласный голос от дверей. Из тени возникла массивная фигура дуче Тьеполо.

– Ваша Светлость, – тихо сказал я. – Боюсь, я оказал вам плохую услугу. Ведь я думал, что вы стоите за всем этим безумием.

– Я действительно виноват, – сказал большой человек. – Виноват в своей безумной любви. К этой чудесной женщине. – Он взял руку миссис Ноуч в свою. – Это было так давно, – прохрипел он. – Очень непросто, синьор Бокс, знать, что ты был рожден в богатстве и славе, а потом увидеть, как все это исчезает. На меня охотились. Однажды я приехал в Неаполь и встретил девушку. Ей тогда было всего лишь шестнадцать, и она немного боялась меня. Но я сразу понял, что люблю ее… Люблю!

– Но она была замужем.

Дуче печально кивнул:

– И у нее был ребенок. Ее муж, Моррэйн, был хорошим человеком, честным, но мы ничего не могли с собой поделать, не так ли, дорогая? Она была подобно пожару – страсть, которая горела внутри нас!

Миссис Ноуч кивнула.

– Сначала мы легко могли тайно встречаться друг с другом. Мой муж Максвелл думал только о своей работе. Они с коллегами трудились от рассвета до заката. Но в конце концов наш секрет стал известен! Максвелл обезумел от ревности. Я отправилась поговорить с ним. Сказать ему, что я должна от него уйти… Я нашла его в лаборатории. Сказала, что мы с дуче любим друг друга. Сначала, казалось, он меня не слышит. Он жег свои бумаги после какой-то исследовательской неудачи. Бросал в огонь все больше и больше бумаги, а потом он вышел из себя и… – Миссис Ноуч прижала ладонь ко рту и всхлипнула. – Это отняло у меня мою юность, мою красоту…

Дуче обнял своей огромной рукой нежные плечи женщины.

– Я ничего об этом не знал долгие годы. Власти схватили меня, и я был депортирован. Я узнал о пожаре и думал, что Кейт мертва. Откуда мне было знать, что ее увезли из Не аполя обратно в Англию? Прошли годы. Я уже не ожидал снова увидеть свою любовь.

– Но увидели, – протянул я, медленно затягиваясь сигаретой.

– Действительно! Можете себе представить, синьор Бокс? По прошествии такого времени? Я скитался по Европе, как бродяга. Однажды, когда я был в Лондоне, гуляя по парку, мы заметили друг друга, не так ли, дорогая?

Он повернулся к своей потерянной любви, и на его обветренном лице расцвела улыбка.

Миссис Ноуч продолжила:

– Я сразу узнала его даже после всех этих прошедших лет.

– А вы почувствовали то же самое? – спросил я дуче.

– Конечно же я сразу узнал ее! Какое мне было дело до ее шрамов? Ее «уродства»? Это была моя любимая девочка. Она вернулась ко мне, а я все эти годы считал, что она мертва.

Благородная голова дуче склонилась, а когда он снова поднял ее, в его влажных глазах стояли слезы.

– Я купил молчание своего компаньона, и мы провели целый день вместе. Были и тайные письма, и свидания украдкой. А затем у меня возник замечательный план – уроки рисования. Мы собирались бежать! Как Ромео и Джульетта… В тот вечер, когда был бал у Чудоу, она должна была исчезнуть и встретиться со мною в саду. Но она не пришла. А потом я услышал о найденном теле – о! И во второй раз ее отняли у меня. – Он зарычал, как раненый зверь. – И вот я здесь. Дома. В Неаполе. Тайно, разумеется. В поисках – кто знает чего? Покоя?

Я выпрямился на подушках.

– А что насчет того дня в Механическом институте, миссис Ноуч? Я полагаю, вы уже подозревали, что за вами следят?

Женщина под вуалью положила руки на колени и вздохнула:

– Так и было. Но я считала, что их послал мой муж и что наш план безупречен. Я даже не думала о том, что они замыслили, – до того самого дня. Мисс Безум и я поменялись местами, когда двое мужчин ворвались в уборную. Они тотчас схватили бедную мисс Безум, но она отчаянно отбивалась и даже укусила одного за руку… Конечно же я не могла просто спрятаться в кабинке и оставить Абигейл на произвол судьбы – их лица вытянулись, когда они вдруг оказались лицом к лицу с двумя одинаково одетыми женщинами! Поскольку, очевидно, время было дорого, они отвезли нас обеих в дешевые меблированные комнаты, где из нас вытянули признание. Один из них, человек по имени Котелокс, решил, что ему представился удачный случай. Они пришли, чтобы похитить меня, и будет гораздо лучше, если все будут считать меня мертвой! – Она замолчала и всхлипнула. – С этого момента участь бедной Абигейл была решена. Я была не в силах возражать – тогда они впервые сделали мне эту жуткую инъекцию, и с того дня я едва ли могла воспринимать происходящее.

Тьеполо накрыл ее ладонь своей большой рукой.

 – Теперь все кончено, – сказал он приободряющее.

Я откинулся назад.

– И что вы собираетесь делать теперь, моя дорогая? Если вы примете совет бедного художника…

– Благодарю, мистер Бокс, но не думаю, что он мне понадобится! Я решила изменить свою жизнь, пока еще есть время.

Дуче Тьеполо одобряюще что-то пробурчал.

Чудоу нахмурился:

– А как насчет вашего мужа?

– Боюсь, ему придется с этим смириться, – прощебетала миссис Ноуч, совсем как девочка. – Поскольку Дуче и я… э-э… нынче же вечером исчезнем.

Я пожелал им удачи, будучи уверен в том, что в свое время получу неплохое финансовое вознаграждение за оказанные услуги.

Чудоу проводил их и вернулся ко мне.

– Ну? – спросил он. – Есть ли какие-нибудь вести от нее?

– От кого? – спросил я невинно.

– От мисс Беллы Пок, от кого же еще? Вы здесь уже две недели. Неужели вы с ней не виделись?

Я слегка пожал плечами.

– Я получил записку или две, где она интересовалась моим здоровьем.

Чудоу наклонился вперед.

– Когда ты с ней увидишься?

Я расхохотался, отчего у меня разболелось раненое плечо, но я не мог притворяться ни секундой дольше.

– Завтра утром! Но я безумно устал, Крис. Ты должен позволить мне набраться сил перед великими событиями!

Он ушел, пообещав мне ужин у «Максима», золотые горы и весь чай Китая в придачу, как только я поправлюсь.

Благостное спокойствие воцарилось в моей жизни. Чарли оказался отличной сиделкой, а то, что он вытворял в постели, было просто восхитительно. 

В ту ночь я спал плохо. Мое сознание, казалось, перенеслось в момент извержения Везувия, потому что мне приснилось, что я нахожусь там и небо позади меня приобрело странный багровый оттенок. Но вдруг я понял, что это вовсе не небо, а темнота у меня под веками. Я моргнул. Потом еще раз. И ревущий грохот вулкана превратился в настойчивый стук в дверь моего номера.

Я посмотрел на кровать. Обнаженный Чарли шумно сопел рядом, его тело, все в синяках, было едва прикрыто прохладными хлопковыми простынями. И вдруг я вспомнил.

– Белла! – вскричал я.

Я вскочил на ноги, однако немедленно пожалел об этом и рухнул обратно на кровать. Я стал дико озираться по сторонам.

– Вставай! – прошипел я, хлопнув Чарли по боку. – Вставай!

Он приоткрыл синие глаза.

– Чего?

– Чарли, поднимайся, к нам пришли.

Он застонал и покачал головой:

– Пусть уходят, откуда пришли. Все уже здесь.

Я наклонился и больно ущипнул его за сосок.

– Поднимайтесь, мистер Джекпот, или пожалеете.

Вскрикнув от боли, мальчик сел на кровати и шлепнул меня по рукам:

– Ладно-ладно, свинья!

Все еще толком не проснувшись, он тупо уставился на собственную наготу и стал одеваться.

– Быстро! – прошипел я. – Это мисс Пок.

Он запрыгнул в штаны и накинул рубашку.

– И еще – после того, как проводишь леди сюда, ты должен будешь исчезнуть.

– Вы меня стыдитесь? Я вздохнул:

 – Ты мой слуга, Джекпот, и тебе пора начать вести себя соответственно, вместо того, чтобы изображать из себя «девочку со спичками».[Героиня одноименной сказки (1848) Ханса Кристиана Андерсена (1805–1875)]

– Люцифер? – раздался из-за двери приглушенный голос Беллы.

– Ладно, – сказал Чарли и мрачно поплелся к двери. Он распахнул ее и провел Беллу внутрь с плохо скрываемым презрением. – Мисс Белла Пок, – пробормотал он.

– Спасибо, Чарлз, – процедил я сквозь зубы. – Остаток дня можете отдохнуть.

– Ой! – воскликнул он, хлопнув себя ладонями по ягодицам. – Неужели, сэр? О, вы так добры, сэр.

– Это все, Чарлз, – твердо сказал я. Он вышел, хлопнув дверью. – Белла! Как я рад вас видеть! Прошу вас простить меня за моего камердинера. Сейчас так дьявольски сложно найти хорошую прислугу, что приходится принимать на работу даже крайне невоспитанных и назойливых.

– А мне он показался достаточно милым, – весело сказала она.

У меня перехватило дыхание и разболелась голова.

– Ну-ну, без сомнения, вы слишком добры. Боюсь, я сейчас не в лучшей…

Она посмотрела на мое помятое лицо и взъерошенные после сна волосы и отмахнулась от моих извинений рукой в желтой перчатке.

Я пылко поцеловал ей руку.

– Вы в безопасности! Все остальное не имеет значения!

– Значит, вы получили мою записку? Это было глупо с моей стороны. Рисковать жизнью, когда у меня впереди так много всего.

Снисходительно улыбнувшись, она подняла с лица белую вуаль. Я почувствовал, как при новом взгляде на ее красоту у меня участился пульс.

– Вы такой отважный, – тихо сказала она.

– Я вас обидел, – простонал я. – Я только надеюсь, что по возвращении в Англию мы, быть может…

Она присела рядом с кроватью и взяла меня за руку.

– Не сомневайтесь, дорогой Люцифер, я вас не забыла. Я счастливо улыбнулся.

– А теперь, – продолжала она, усаживаясь поудобнее, – расскажите, как вас угораздило получить эти ужасные ранения. Я хочу знать все о ваших приключениях.

– Да? – устало спросил я. – Правда? Впечатления о невероятных событиях последних недель наводнили мое сознание, и каждое из них озарялось вулканическим отсветом.  Я подумал было сочинить нейтральную версию событий, в которой будут путевые наброски, потерянные холсты и ужасающие рестораны, но Белла заслуживала лучшего. Она знала, что у меня есть какой-то мрачный секрет.

– Люцифер?

Я открыл глаза.

– Я задремал?

– Кажется, да, – встревоженно сказала она. – Вы вполне хорошо себя чувствуете?

Я неожиданно поморщился, и она придвинулась ко мне, заметив под моей ночной рубашкой забинтованную грудь.

– Ах вы бедняжка, бедняжка.

Я попытался изобразить мужественное лицо:

– Нет-нет, все в порядке.

Она покачала головой:

– Я налью вам выпить.

– Да, сейчас время для вермута, – улыбнулся я.

Она слегка сжала мою руку. Мгновение спустя она вернулась с двумя стаканами. Я с благодарностью взял протянутый мне сосуд.

Я почти поднес его к губам, как вдруг почувствовал себя весьма необычно. Дело было не в боли в плече, не в количестве посетителей и даже не в усилиях, которые я затратил на перебранку с юным Чарли. Нечто неопределимое – и оно заставило отставить стакан на покрывало.

– Думаю, я пока воздержусь. Не хочу, чтобы спиртное ударило мне в голову.

Белла пожала плечами:

– Как угодно.

Я пристально посмотрел на нее и кивнул на стакан.

– А вы ко мне не присоединитесь? – непринужденно спросил я.

Девушка покачала головой: 

– Нет, спасибо.

Казалось, ее начало беспокоить то, что я на нее так смотрю. Я взглянул на ее бледную изящную шею и заметил, как она сглотнула. В следующий момент она, улыбаясь, посмотрела на меня, потом лицо ее изменилось, как будто она сняла маску. Она сжала руку в кулак и ударила меня в раненое плечо.

Я, задыхаясь от боли и шока, упал на подушки. Белла тут же схватила стакан с виски и попыталась разжать мне челюсти. У меня кружилась голова, я чувствовал, как ее пальцы лезут мне в рот и край стакана стучит о мои зубы.

– Пей! – прошипела она. – Пей, ублюдок!

Теперь в ее голосе звенела сталь, а глаза сверкали ледяным холодом.

Я оттолкнул ее, но был настолько слаб, что она тут же повалила меня обратно на постель. Рискуя переломать себе кости, я скатился с кровати и упал на пол.

Белла тут же бросилась ко мне, сжимая стакан обеими руками.

– Какого черта вы делаете? – прохрипел я. – Вы с ума сошли?

– Пейте, дорогуша. Это синильная кислота. Боли почти не будет, очень скоро вы перестанете чувствовать вообще.

– Белла! – закричал я, отчаянно пытаясь встать. – Что случилось? Это же я, Люцифер Бокс!

– Pouvre petit,[Бедняжка (фр.)] – пробормотала она. – С первого дня вы таскались за мной, как козел на веревке, не правда ли? Вы даже на мгновение не задумались об истинных причинах.

– Причинах? Каких еще причинах?

Белла поставила стакан и извлекла из-под платья изящный пистолетик, который направила мне в грудь. Она рассмеялась. Это был тот самый веселый мелодичный смех, который я так полюбил.

– Помните погоню на кэбах по Лондону?

– Конечно.

– Я управляла тем экипажем! Я! Я прислала ядовитое насекомое вам домой! Я сделала все это, чтобы отомстить вам!

– Мне? – невинно спросил я.

 – Кажется, я как-то говорила вам, что родилась в Дании. Это не совсем так. Я родом из Африки. И жила в Претории, пока мне не исполнилось девять. Только я и мой возлюбленный отец, Эверард Льстив!

Я отчаянно затряс головой.

– Кто?

– Как вы могли забыть так быстро? Человек, которого вы так хладнокровно убили! Я знаю, мистер Люцифер Бокс, я все знаю!

Эверард Льстив? Эверард Льстив! Это казалось невероятным. Старый дурак, которого я прикончил черт-те когда, выполняя рутинное задание. Но откуда она узнала? Кажется, именно от подобных инцидентов должен был защищать меня Джошуа Рейнолдс!

– Льстив был вашим отцом!

– Да! Великий человек. Вы ему ноги недостойны целовать!

У меня все это в голове не укладывалось. Я с трудом поднялся на ноги, по щекам катились слезы.

– Опасный анархист! – закричал я. – Я избавился от него потому, что он планировал убить министра иностранных дел!

Глаза Беллы сверкали яростью.

– Я не стану выслушивать вашу ложь! Я знаю только то, что последние несколько недель планировала, как лучше всего избавиться от вас, Бокс. Сначала, несмотря на имеющуюся у меня информацию, я не была уверена в вашей виновности.

– Информацию?

– Дипломатические контакты моего отца.

– Ага, – выдохнул я, – шпионы.

– Я понятия не имела, как организовать встречу, но потом мне на глаза попалось ваше маленькое объявление. Это было просто идеально. Я пришла в вашу студию и, признаюсь, сперва не могла поверить, что вы убийца. А потом…

– Потом?

– Там, среди красок и кистей, я увидела его – стеклянный глаз моего отца!

 – А…

– И мое сердце ожесточилось, мистер Бокс. Я поклялась, что уничтожу вас!

– Но у вас пока не очень получилось, не так ли? – произнес я, глядя на дверь. Несмотря на свою слабость, я собирался прорываться к ней. Глупец! Зачем я прогнал Чарли? Вокруг полно гостиничной прислуги. Но успею ли я? Если бы мне только удалось поднять тревогу…

– В отличие от вас, мистер Бокс, я не профессиональный убийца.

Я посмотрел на нее со всем имеющимся мужеством.

– Чего вы хотите от меня? – спросил я. – Чтобы я молил о пощаде? Я не стану этого делать, моя дорогая. Вы уже достаточно хорошо меня изучили. Может, я и хам, но далеко не трус. Я готов ответить за то, что сделал с вашим отцом. Я бы сделал это еще раз.

– Ха!

– Вы должны понять, что я состою на службе Правительства Его Величества. Я никогда не убиваю, не убедившись предварительно, что мои поступки оправданны! Конечно, я сочувствую вам и вашей потере, но вы должны поверить мне – ваш отец был опасным фанатиком.

– А сам-то вы кто! Праздный художник, франтоватый денди. А ночью – волокита, содомит и убийца.

Скетч, изображающий меня, получился весьма недурен. Белла прицелилась мне в лицо и взвела курок.

– Так что… прощайте…

Затем все стало весьма стремительно. Я бросился вперед, выплеснув смертоносное содержимое стакана с виски Белле в лицо. Она вскинула руку, защищаясь, и жидкость, не причинив ей никакого вреда, залила рукав ее платья. Мгновение спустя она выстрелила, но я уже бросился на пол и, задыхаясь от боли, откатился за мольберт.

Белла стремительно направилась ко мне. Я схватил банку с кистями и бросил в нее. Стекло разбилось о стену, пистолет снова выстрелил.

Я забрался под кресло – от боли у меня кружилась голова – и попытался подумать. Я никогда не смогу выбраться живым из этой комнаты.

– Раз, два, три, четыре, пять, я иду искать, – закричала Белла с какой-то жуткой веселостью.

Она отодвинула мольберт, который, скрипнув колесами, откатился в сторону, и нашла мой глупый тайник.

– Какая унизительная смерть, мистер Бокс, – возликовала она. – Наконец-то, папа! Ты будешь отомщен…

Вдруг, к моему величайшему удивлению, дверь в спальню открылась – и Чарли бросился Белле на спину.

Они кружили по комнате, как карусель. Юбки Беллы сшибали мои принадлежности для рисования. Она яростно зарычала и начала выкручиваться из захвата Чарли, чтобы выстр елить в него.

– Люцифер! – закричал Чарли. – Быстро!

Меня не нужно было уговаривать. Я выскочил из-под кресла, схватил наполовину законченную картину и со всей силы ударил Беллу в челюсть. Она упала назад, и Чарли свалился с нее, сжимая в руке пистолет. Он бросил мне оружие, и я было поднял его, чтобы выстрелить, но вдруг встал как вкопанный.

Белла упала на шкаф и теперь стояла недвижима. Схватилась трясущимися руками за спину, а когда мы снова увидели ее руки, они были в крови. Она упала на колени, на мгновение замерла, затем рухнула лицом вниз с ужасным булькающим стоном.

В ее спине торчала пика жуткой цинковой статуи, которую она так мило нарисовала в первый день нашего знакомства.

Чарли подскочил ко мне и положил мою голову себе на колени. На меня накатывали усталость и тошнота.

– Чарли…

Мы оба смотрели, как поток крови, алый как лава, хлынул из спины Беллы, заливая ее платье. Потом ее глаза остекленели и она замерла.

– Сегодня мне полагался выходной, – сказал Чарли. – С кем мне поговорить насчет сверхурочных?

Я посмотрел ему прямо в глаза и выдавил из себя улыбку.

– Чарли, ну что могу сказать?

Он с неожиданной нежностью погладил мои волосы.

– Это входит в стоимость обслуживания.

– Кстати, я рад, что ты об этом упомянул, Чарли, – сказал я, умудряясь приподняться на локте. – Знаешь, мой приятель Бердсли всегда говорил, что даже легкое недомогание пугающе его возбуждает. Я не сомневаюсь: когда воспаляется железа, себя контролировать невозможно.

И я выдал ему улыбку, которую мои друзья называют – вполне справедливо – улыбкой Люцифера.