Летний дом

День прошел и был чудесным. Но он снова остался один. Сидел на своей постели и глядел в темное окно, туда, где едва тлел в железной коробке брошенный огонь. То ли злость, то ли грусть не давали уснуть. Он чувствовал себя лишним. То, что было днем, было прекрасно, они долго ждали этого, и этого было мало. День сблизил их, но вечер снова отдалил. Вечер оказался едва выносимым. Общаться с малознакомыми людьми, стараться не смотреть и не думать о том, что бы ты сейчас сделал с ним, не будь рядом такой толпы. И еще это его несвоевременное пение. Эти зубы, прикрытые глаза….
Киму стало казаться, что он помешан на сексе. То ли от его недостатка, то ли оттого, что его потребности не учитывались. Иногда было безумно сладко и потом, еще долго, при одном воспоминании загоралось лицо и, не говоря уже про все прочее. Но так было не всегда. Андрей порою отталкивал его. Да, сестры, дети, полна горница людей. Тут уж не до нежностей. Но как говорится – было бы желание. А средства и возможности найдутся. Как тогда, в ванной.
Настолько ли ему хорошо со мной, - думал Ким. И не находил однозначного ответа. Как он пел в той своей песне: «Я тебе открою тайну, не бывает идеально...». Да, у них не все идеально. Есть разница в возрасте, но не огромная. Разница в уровне образования, но они всегда находили, о чем поговорить, Андрей с ним, как казалось, не скучал. Единственное – ему нечего было предложить. Кроме своей прочной привязанности, крепких рук и готовности служить всегда и везде. –Я похож на собаку, - думал Ким. –С той разницей, что собаку не тащат в постель. Да я так не в его постели. Сам по себе, почти на коврике. Он ни за что не признает меня любимым человеком, не расскажет родным. Это ясно как день, даже сейчас они важнее для него, чем я. Я этого не жду, уступаю, смиряюсь, прячусь, душу желания и скромно жмусь к стене. Я как будто тень. Хотелось ли мне такой жизни? Вряд ли.
Но вместе с этим нет обиды и чувства униженности. Только не с ним. Наедине с ним забывается все лишнее, остается только ощущение свободы, радости. Он прекрасный человек, как бы ни старался себя очернить, принизить, свести к нулю все достоинства. Он не давит, он умен, по-настоящему, по-человечески мудр, заботлив. Тихий, добрый, аккуратный, ему можно довериться, положиться на него и он не подведет. Он свободен. Он не догадывается, что все женщины любили его именно за это. Те, кто умеют видеть глубже нарядной дорогой упаковки и ухоженного фасада. Но таких, к счастью, мало и это обнадеживает, что он достанется мне одному. Да, я желаю ему одиночества. Чтобы он остался со мной, был моим. Спал со мною, садился за стол, смотрел на меня, был влюблен. Чтобы делал что-то и для меня, а не только для своей семьи, к которой привязан и которая его не оставляет.
Ким покосился за закрытую дверь.
Вот бы он пришел сейчас. Ведь все спят. Он мог бы. Лечь рядом, стараясь занять поменьше места. Руки под подушку, голову набок. Глаза закрыты, нас сопит, а губы приоткрыты во сне. Мой любовник. Любимый.
Грозы дали разгон этому лету. Лето набирало силу, цвело, осыпалось разноцветными лепестками и снова зацветало. Травы тянулись вверх, вбирая в себя сок, солнце, и приобретая жесткость в стеблях и листьях. Дорога покрылась светлой меловой пылью. Соловьи смолкли, кукушки лишь изредка подавали неуверенные одинокие голоса из разных уголков рощи. Над полем мелко порхали и звенели жаворонки, а над сладко пахнущей рекой стрелами проносились стрижи.
Сестры ходили за земляникой. Взбирались на холмы и бродили часами, наслаждаясь пропахшим полевыми цветами ветром. Гуляли по упругой и гулкой, как будто пустотелой вершине, тысячи лет назад намытой древними океанами. Аня верещала при виде крупных муравьев, что норовили с остервенением виться в ногу, и от мелких паучков, неосторожно развесивших сети на ее пути. Дома варили ягодное варенье, им пропахла вся маленькая кухня.

-Мостик такой у вас, загляденье.
-Это Андрей строил, - Ким выставил подножку мотоцикла, покачал немного за руль. –Пойдем. Там нет никого, это редкий случай.
Маринка первая сбежала к речке по низко скошенной колкой траве. Тонкая широкая футболка развевалась сзади как шлейф, полные бедра были обтянуты махрящейся джинсой. Она уселась на край, скинула шлепки и опустила в воду маленькие ступни с яркими бордовыми ногтями.
-Теплая.
-Чистая, - Ким не спеша опустился рядом с нею. –Меня это до сих пор удивляет. Никогда прежде не видел такой прозрачной реки.
-А где ты жил до этого?
-Да недалеко отсюда. Но как-то все там было совсем не так. Через города текут грязные реки.
Ким уперся ладонями в шершавую доску и задумчиво прищурился, глядя на противоположный берег.
-Тебе здесь нравится? – спросила она, развернувшись к нему в пол оборота.
-Да, в общем-то. Но если будет работа, то жить будет гораздо проще.
-Ты ничего не сказал. Место, которое мы смотрели, подойдет?
-Я пока думаю. Хотя, знаешь, неплохо. Вроде бы как на выезде, но тот строительный магазин должен людей привлекать. Ты как думаешь? – он повернулся и серьезно взглянул.
-Он популярный. Все время кто-то отъезжает, приезжает. У меня там подружка бухгалтером работает. Говорила, что народ там тусуется постоянно.
Маринка улыбнулась. Этот парень не был особенно разговорчив. Погружен в свои мысли, какие-то расчеты и планы. Совсем еще молод и как-то уж очень серьезен. И в этом он был похож на Андрея, с которым ей уже пришлось иметь дело. Она была удивлена, когда узнала от Ольги, что Ким им вовсе не брат, а просто друг. Просто живет с ними. Больше подробностей не было.
С ним было интересно, он как будто искал себя в этом новом месте, хватался за все, ни минуты не сидел на месте. И в этом он был совершенно не похож на местных, и на ее ровесников в частности. Не похожий всем: поведением, характером, внешностью. Он чем-то напоминал ей Маугли из старого мультика. Загорелый, с хорошей, крепкой осанистой фигурой, темными волосами и невинным лицом. Лихо управляющий тяжелым мотоциклом и осторожный в словах. На вопросы о себе отвечал односложно, и в итоге, она почти сразу перестала их задавать. Хотя за время их общения она поняла главное – он одинок и свободен. Ни там, на старом месте, ни тут его никто не держит. Возможно из-за некоторой зажатости и скромности у него до сих пор не было девушки. Но это была не проблема.
Марина чуть приблизилась и потянулась в его сторону. Поцеловала в гладкую теплую щеку и отвернулась.
Ким опешил. Замер, глядя на нее. В голове у него были цифры: арендная плата, расходные материалы… Он думал о том, как преподнести Андрею информацию о том, что нашелся неплохой вариант для помещения под шиномотаж, как найти время и поговорить с ним. А тут вдруг поцелуй вырубающий весь этот счетчик. Девичий поцелуй доставшийся ему впервые за последние пару лет.
Ему стало хорошо и очень приятно. Он выпрямил спину, улыбнулся и, склонившись, заглянул ей в лицо. Симпатичная девочка. Немного полненькая, мягкая на вид. Запах духов, маленькие, полные губы. Его потянуло к ней. Как к нежному, пропитанному, мягкому пирожному, в тот момент, когда ужасно хочется сладкого.
И тут пришел черед Марины удивляться. Потому что целовался этот мальчик вовсе не так, как она ожидала. В его губах было столько напора и опыта, что нельзя было не призадуматься о том, что он не так прост, как кажется. Шершавые доски под ногами перестали ощущаться, звуки стихли. Его дыхание было горячим, а от кожи пахло вишневой смолой.
Домой она шла, опустив голову и глядя себе под ноги. Чувствовала себя странно: одновременно дурой и умницей. Но, в общем-то, ничего не было понятно.
***
Племянники с визгом носились по мелководью. Со дна поднимался и тут же оседал желтый, перемешанный с осколками раковин, песок. На солнце серебром поблескивал перламутр. Андрей таращился на детей, жалея, что у него не четыре глаза. Он стоял по щиколотку в воде, накинув на плечи белую футболку. Ногам было хорошо, а вот затылок и поясница сгорали. Луг у реки тоже ссохся на солнце. Поросший низкими густыми колючками, он стал непроходим. Чуть поодаль, под кустом широко разросшейся лозы отдыхала привязанная кем-то лошадь.
Ольга подошла и накинула брату на голову бейсболку.
-Голову береги, Андрей.
-Спасибо.
-Или, поплавай. Охладишься немного.
-А ты? Не хочешь? Давая, я присмотрю за ними.
-Не особо как-то тянет.
-Неужели не хочется?
-Я вообще городская…. Это у тебя было детство в деревне. Тебе это нравится. А я даже плавать не научилась. Хорошо, что здесь есть такое мелководье. Чуть поглубже – от меня не было бы никакого толку. Никого не смогу вытянуть – сама утону.
-Да уж, спасатель из тебя еще тот.
Они одновременно засмеялись, не отрывая глаз от детей в цветастых трусиках и панамках.
-Давай, я научу тебя плавать, - предложил Андрей.
-Серьезно? – Ольга погладила его по плечу, смахнула присевший пух. – И как это будет выглядеть? Барахтающийся бегемот? Засмеют ведь… Может, только когда людей здесь никого не будет.
-Ночью что ли? Тебе не все ли равно кто на тебя смотрит и что говорит. Делай, что тебе нужно, мешать тебе никто не станет.
-Нет, мне не все равно. Позориться и выставлять себя на показ, я не собираюсь.
Андрей пожал плечами.
-Когда же ты успела комплексами обрасти? Имидж сильной женщины? Не все ли равно, что о тебе скажут?
-Теперь уже нет, - Ольга наклонилась, зачерпнула прозрачной воды и похлопала себя по щеками мокрыми ладонями. –Когда тебе под тридцать, когда у тебя двое детей…. Все иначе воспринимается.
-Нет, Оль, не понимаю. Научиться плавать ты можешь лично для себя, твои дети и прочие человеки, здесь ни при чем. Ты, по-моему сильно загналась со своей семейной жизнью.
-Может быть…. – Она слабо улыбнулась не глядя на брата, -Из кухни вот по пол дня не вылезаю. Но мы все меняемся, Андрей. Может, только ты и видишь во мне прежнюю девочку. А я уже теткой стала. Хочется побаловать сыновей, побыть с ними вот так запросто, пока они маленькие. Уже не до себя. Дауншифтинг когда у тебя двое детей, не катит.
-Это ты сейчас обо мне? – ухмыльнулся он. –Забавно….
-Я все пытаюсь понять, что ты здесь делаешь.
-Я здесь живу.
-Мне до сих пор в это не верится. Тебе же здесь поговорить не с кем. Была бы хоть у тебя семья….
-Ты копия отца. Говорю с тобою, а слышу его.
-Мы все ждем, когда же ты вернешься.
-А вот это – напрасно. Я не буду биться за место под солнцем там. Оно мне и здесь неплохо светит.
-Это потому, что у тебя нет семьи.
-Оля, я совершенно счастлив.
-Знаешь, что я тебе скажу? Ты не такой человек. Не эгоист и не одиночка. Ты хоть понимаешь, что такое иметь ребенка? Он твое продолжение. Как ваше с любимым человеком отражение. Вместе с ним ты заново открываешь этот мир, видишь все по-иному, жизнь приобретает иной смысл. Если к сорока годам в доме нет детей, то там поселяются кошмары.
-Звучит страшно.
Она засмеялась.
-Тебе нужно только встретить свою половинку. А дальше само сложится.
-Трое орущих малышей и половинка на кухне? И тогда я пойму, в чем радость жизни? Ой, не знаю. – он покачал головой. –Ты не представляешь, как я в своем детстве нанянькался. Вы рождались одна за одной. Я с пяти лет был за мамку и за папку, сидел с вами, гулял только с вами, кормил, одевал, света белого не видел. Родители –то работали. А вас четверо….. Только что сиську никому не давал. И как еще учиться успевал.
-Да, было такое. Но мы быстро выросли. Это не навсегда.
-И слава Богу, что выросли. Научились себе косы заплетать. А то мне порою казалось, что я и сам – мать. - Он резко замолчал.
Ольга бросила на брата пристальный взгляд. Он говорил с улыбкой и теплотой. Не было похоже, что он расстроен или обижен за прошлое. Но ее осенила догадка, что, возможно, причина его одиночества кроется не в том, что он не может найти подходящего человека, а в том, что он изначально не хочет создавать семью.
-Андрей…..Ну тебя никто не торопит. И не заставляет. Я говорю о сути семьи, о ее значении для человека. И семьи тоже по разным причинам создаются. Но тебе, похоже, не девушку нужно искать, а друга.
-Что? – он вскинул на нее удивленные глаза.
-Единомышленника что ли. Такую же, как ты натуру. Любознательную, увлеченную. Чтобы вы были вместе не просто как мужчина и женщина, а как друзья, понимаешь?
-Да, - он нехотя кивнул. –Ты права. Мне нужен похожий на меня человек. Ну а с этим не все так просто. Ты где-нибудь встречала похожую на меня характером женщину?
-Показалось, недавно, что встретила.
-Да ты что? – он заинтересованно развернулся к ней.
Ольга отодвинулась и поманила пальцем племянника.
-Максимка, не толкайся. Иначе все разом пойдете домой. Ты меня понял?
-Да Димка первый…
-Я видела все. Даю вам еще три минуты. И мы уходим.
Малыш сердито топнул по воде.
Ольга выпрямилась и взглянула на Андрея.
-Марина.
-Кто такая? Швея которая? – изумился Андрей. –Да ты что? И чем это она схожа со мною, интересно знать? Вообще ребенок какой-то.
-Почему это ребенок? Вполне взрослая девица. Цепкая, за все берется, внимательная. Умная, похоже, и веселая. И что тебе не так? Пять-шесть лет разницы – это не много. Только вот ты ей, кажется, не понравился.
-Ой-ей. Я как-то совсем даже не расстроен…
-Ей друг твой понравился. Он тут точно кого-нибудь найдет, слишком заметный мальчик. А Маринка вообще не промах.
-В смысле?
-Да они целовались вчера на мостике. Я случайно увидела. Хотя, почему бы и нет? Им-то что? Молодые, свободные. Тебе бы, Андрей, тоже не помешало....
-Целоваться на мостике?
Он усмехнулся и опустил глаза. Ольга покачала головой.
-За своими детьми вот так присматривать.
-Я не знаю. Может быть…. Я пока живу так, как мне нравится. Нет у меня цели выполнить обязательную программу.
-Любви у тебя нет, - коротко бросила она.

Домой идти не хотелось. Было грустно. Андрей проводил сестру и племянников до двора, закрыл за ними тяжелую, в рыжих потеках дверь, и улизнул. Спустился к реке.
В голове шумело от жары. Кожу саднило. Он скинул с себя одежду, сложил ее на мостике и ступил в воду. Глубина под мостом была по пояс. От прохладной воды сразу стало легче, под ступнями, как живой, играл песок. Андрей поднял голову и прищурился на берег. Была видна серая шиферная крыша дома, да макушки старых вишен.
Он никогда никому не рассказывал о том, как был счастлив, обнаружив этот дом – с окнами на реку, заброшенный, весь заросший деревьями и выставленный на продажу. Что через пять минут беглого осмотра, увидев позади дома, вдалеке, таинственный меловой холм, понял – что это его место, и что он будет здесь жить. И на отвалившийся пластами фундамент и на подгнившие оконные рамы было наплевать. Хозяин согласился подождать. Андрей нервничал, с трудом собирая деньги, боясь упустить время. Потом вкалывал здесь целый год, один, не щадя себя и выживая ледяной зимой в пустом, обшарпанном жилище, имея под рукой минимальный набор необходимых человеку условий. На работе в его небольшом коллективе, никто и подумать не мог о том, что зимней ночью, в градусов этак минус двадцать пять, их системный администратор выходит из дома, смотрит на звезды и белые снежные завалы, а потом садится в машину, заводит мотор и греется. Потому как спать в таком холоде невозможно, ибо дует снегом из рассохшихся ставен, а печка в доме неисправна и гадко дымит – он разломал и выкинул ее весною к чертям. Первым делом, едва подтаяла земля, провел газ и сделал горячую воду. Таким его и застал Ким. Измотанным и уставшим.
Его не пугало одиночество, как не пугали бесшабашные, беспорядочные связи в юности. Он не боялся потерять себя, в правильности своих поступков и действий не сомневался. Но вот только сейчас было досадно и грустно. Этим летом, первым летом, когда все сбылось. Когда наконец-то стало тепло, чисто и красиво, как и мечталось. И когда каждый уголок этого дома, сада, реки, стал напоминать о том, что он был здесь с человеком, способным разделить его интересы и планы на будущее. Да и вообще – он был не один.
Нет, Андрей не сомневался, что отпустить придется. И как более взрослый, более опытный и сильный духом, он не станет выяснять отношения. Он был уверен, что Ким поймет его с полуслова, как и он его. Что обмана между ними не будет.
Ну а если все же случится…..случился, обман, то тогда отпустить будет в разы легче. Андрей вздохнул и лег не спину, закинул руки за голову. Солнце слепило глаза, он прикрыл их, отдавшись течению. Его укачивало и баюкало. Ласкало у поверхности теплой водой, обволакивало и нежило. Он не боялся реки. Ни глубины, ни течения, ни темной массы подводного леса. Казалось, что только им и можно доверить себя.
Его охватило оцепенение и томное возбуждение от ласковой и мягкой волны. Захотелось забыться, побыть наедине с собой и раствориться. Как будто ты уже давно родился, удачно прожил, быстро истлел и стал наконец-то частью этой чудной природы. Немножко воздухом, немного рекой, землею и светом. Да, обязательно светом. Это была единственная религия, в которую он верил. И о которой молчал с детства, дабы не смущать любимую мать.
Он бывал одиноким, а порою бывал сутками окружен людьми. Никогда не был богатым, хотя часто работал за троих. Был послушным и протестующим, делал глупости и влюблялся и расставался. Учил других и заставлял себя учиться. Умирал, выживал. В жизни было так много и как будто не было ничего до этого самого момента. Все как будто в первый раз. Он чувствовал себя бесконечно молодым, хотя и понимал, что такого быть не может. Что слегка за тридцать - это уже зрелость. Но отчего-то он казался себе сейчас гораздо более легкомысленным, чем в двадцать пять. До аварии у него были цели, планы и перспективы. А он сам среди них – как ледокол Арктика идущий напролом. После аварии с ним подружилась водка, и это было не самое лучшее время. А теперь была просто жизнь. Такая, какая получилась. И, кажется, получилось не так уж плохо. Похоже на то…..
-Эй, парень! Ты, бля, живой там?! Эй!
Андрей резко распахнул глаза. Место в первые секунды показалось незнакомым. Темные кроны кленов и ольшаника. Высокий, обрывистый земляной берег, поросший редкой длинной травой, лучи солнца, проникающие сквозь листья. Вода из-за этого казалась темно-зеленой. С высокого берега, свесившись с велика, на него пристально таращился неизвестный мужик.
Андрей пошевелил руками и ногами. Вода была по-прежнему теплой и обнимала его со всех сторон.
-Что? – нехотя отозвался он.
-Я думал, ты утоп. Там, на Речной улице ищут кого-то. Вещи на берегу, а человека нет. Девки бегают по берегу и зовут. Не ты ли?
-Вот черт!
Андрей плескаясь, рванул к берегу быстрым кролем. Кое-как выбрался, скользя по сухой почве и побежал к дому. Босиком, в одних плавках. Было смешно и немного страшно. Как в раннем детстве, когда приятели во дворе кричат при виде тебя: «–Эй, а тебя мама искала!»
Забывшись, он и уплыл-то совсем недалеко. Добежал быстро. Ким, увидев Андрея идущим по дороге в одних трусах, с мокрой головой, резко развернулся и ушел во двор. Но тут же опять появился и с размаху пнул колесо его машины. Завизжала сирена. Ольга и Анна, колотящиеся на берегу, обернулись на звук и тоже увидели брата. Андрей смиренно помахал им рукой и поспешил в дом, за брелоком от сигнализации.
До самого понедельника он чувствовал себя изгоем. На него странно посматривали. Как будто подозревали теперь в тщательно скрываемой ненормальности. Ким не разговаривал с ним вообще. Ни слова. Игнорировал и избегал оставаться наедине. Возможно, дело было в том, что именно он обнаружил на берегу эти вещи. Белую футболку, шорты и пару сандаликов. Андрей впервые видел его таким нервным, злым и обиженным. Казалось, он и есть перестал, вечерами, по крайней мере, Ким кухне не появлялся. Приходил с работы и запирался у себя в веранде. Но на общении Андрей не настаивал, первым на перемирие не шел. Он не хотел ни видеть, ни слышать его. На душе скребли кошки, обида все никак не проходила. На что обижается Ким, он понятия не имел. Возможности поговорить наедине у них не было.
На работе было все так же до безобразия уныло, никаких подработок не намечалось. По пол дня Андрей сидел в интернете, потом глядел на часы, собирался и ехал домой. Вечерами читал племянникам из красочной толстой хрестоматии, потом снова лез в компьютер и зависал там до глубокой ночи. Не хотелось работать в саду, ни идти на речку, вообще ничего. Одному ему там было тошно. В ванной горками лежал не доклеенный кафель, это раздражало. Пару раз, заезжая после работы в магазин, он косился на стоящие ряды бутылок. Хотелось выпить. Но даже это была непозволительная слабость. От сестер не утаишь, а их квохтание потом хуже головной боли. Целая неделя, яркая, солнечная прошла в состоянии холодной войны.
-Андрей, ты хоть извинись что ли? Ну, хорошо, мы – родственники. С нами и так можно, допустим…. Но Ким вообще-то в реку нырял, обежал всю округу. И только потом пришел домой. У него был такой вид… Андрей, ты его постарайся понять…. Ему ведь обидно. Как в воду опущенный бродит, а вы же друзья. А в доме от напряжения мухи дохнут.
-Да я стараюсь, - Эльфатнель с трудом сдерживал неуместную улыбку. От голоса сестры уже начинала болеть голова.
-Знаешь, он очень сильно переживает за тебя. Настоящий друг. – Аня подала брату чай с медом и листиком зеленой мяты на дне стакана. Как температурящему больному. –Замечательный мальчишка. Вот бы Зинке нашей такого парня….
-Е-мое….., - Андрей схватился за голову и уткнулся носом в свой чай. –Аня, замечательность через постель не передается. Это не гонорея.
-Нет, вы его послушайте только! Разве я говорила об этом? Я тебя вообще не узнаю. Ты как пыльным мешком пристукнутый.
-Это я-то пристукнутый?! А панику на пустом месте тоже я развел? Я плаваю, б…дь, по два раза на дню и никого это прежде не волновало. С какого хрена я должен был утонуть в гребаной реке именно в тот раз?
Сестры затихли. Андрей поднял глаза и встретился с укоризненным взглядом Ольги. Аня швырнула ему на стол тарелку с макаронами.
-Приятного аппетита!
Когда они вышли, он бесшумно рассмеялся, схватившись за лоб и склонившись над столом.

Ольга не спеша наливала тесто. Оно шипело и катилось желтой лавиной вниз, застывая и чуть подгорая на краях, образуя хрустящую корочку. Запах наполнял дом, проползая через щели закрытых дверей. Собственно говоря, на этот запах Ким и пришел, его пригнал лютый голод.
-Люблю готовить одна. Когда никто не мечется под ногами, не суется под руку. Да нет, ты сиди. Пусть они все спят подольше. А ты возьми себе тарелку. Через два часа здесь будет бардак.
Он уселся за стол. За окном было раннее, тихое утро. Солнце, еще безобидное, едва теплое, только всходило, весело подкрашивало желтым верхушки тополей.
-Как хорошо, - вздохнула она. –Чувствую себя в раю.
-О чем это ты?
-Видеть в окно деревья, небо и траву. А не чужие захламленные балконы и пузатых мужиков, курящих на этих балконах. Высотки…, - она вздохнула, -Андрей двести раз прав, что выбрал это…но он всегда делал так, как хочет. Ему это можно.
-Оставайся здесь тоже, - улыбнулся Ким. –Врачи везде нужны. В районной больнице тебя с руками оторвут.
-Я за себя решать не могу.
-Почему?
-Ну как? Женька со своим бизнесом. Пластиковые окна. – Ольга нарисовала деревянной лопаткой в воздухе квадрат. -Всем вставим. И вам, и вам…. Семья, она требует жертв. Время, личное пространство, собственные желания – все это съедается и уходит на второй план.
-Как капкан, да?
-Нет. Это не капкан и не обуза. Не знаю, чтобы я делала без них сейчас. Тебе, может, пока и сложно это представить, но оказывается вдруг, что интересы близкого человека важнее твоих. Что порадовать мужа или ребенка гораздо приятнее, чем себя любимую. В чем-то уступить, пожертвовать…. Знаешь, как Раневская однажды сказала? «Семья заменяет все. И прежде чем ее создать, подумай, что для тебя важнее: все или семья?» О, Андрей. – Ольга обернулась к приоткрывшейся двери. -Ты чего так рано? Выходной же, суббота.
-Олька, ты че там такое жаришь? С ума можно сойти. – Эльфантель сонно потянулся, стоя на пороге. –Есть хочу.
Ким, стараясь не цепляться за него взглядом, поднялся, бесшумно просочился мимо. Андрей обернулся ему вслед.
-Мать же твою перемать….
-Иди поговори с ним. Вы друзья, в конце концов, или нет? Просто извинись. Все давно уже успокоились, кроме него. А ты как будто и не замечаешь, разве так можно?
-Я извинюсь. Но будет ли толк? Он обижается как ребенок.
-Да он и есть ребенок. Совсем еще мальчишка. Ты каким был в его возрасте? Или напомнить тебе?

Андрей наспех умылся и вышел во двор. Кима нигде не было. Он прошелся по тихому саду, намочив ноги не высохшей еще росой. Огляделся и вышел за ворота.
Парень сидел на мостике и курил. Белый полупрозрачный дым поднимался над его темной головой, волосы, сбившиеся в прядки, не стриженые, отливали на солнце.
-Сигареты есть?
Ким полез в карман и не глядя, швырнул в него пачкой.
-Я тебе не помешаю?
Почему-то ему снова было смешно. Стараясь сдерживать улыбку и не допускать ее в свой голос, Андрей закурил, вернул ему сигареты. Ким сидел с серьезным и хмурым выражением, глядел перед собой. Губы плотно сжаты, глаза прищурены. Отросшие волосы падают на брови, вот такой весь из себя обиженный симпатяга. На душе у Андрея потеплело.
-Не хочешь разговаривать со мною? Ладно, - он вздохнул. –Ты умеешь обижаться, я уже понял. Хотя…может, ты кого-то здесь ждешь? И я не тот человек. Мешать, наверное, буду?
Ким медленно поднял голову к стоящему над ним Андрею.
-Марину ждешь? – усмехнулся он, -Я же тебе говорил, если ты помнишь: мы ничем не связаны. Я за все благодарен тебе. И прощу и отпущу. Но не ври. Только без этого. Если все, то все.
-Что все?
-Тьфу ты… -Андрей сплюнул в воду, затянулся. –Да брось. Я ни в какие игры играть не буду. И тебе делать это на два фронта не советую.
На лице у Кима отобразился испуг. Ну вот, хоть какая-то эмоция.
-Да про что ты? Бли-ин, - с досадой протянул он. –Тебе уже донесли… вот деревня!
-Да, в общем-то…, - разочарованно проговорил Андрей. От Кима не укрылась эта интонация, он пристально всматривался в своего друга. Но Андрей был таким же как всегда. И даже немного улыбался.
–Эльф, это такая чушь на самом деле. Она сама поцеловала меня. Я, видимо, ей понравился. Я и не думал даже….
-Я не виноватая, он сам пришел.
-А что я должен был делать? Рассказать все как есть? Тебе бы это понравилось?
-Ну тогда надо было сразу и еб…ся прямо тут. – спокойно проговорил Андрей. - Чтобы все на этой улице знали, что у нас дома живут только настоящие мужики.
Ким почувствовал как загорелось лицо. Внутри все закипело. Он резво поднялся и кинул сигарету в реку.
-Знаешь что….. Да пошел ты!
-Стоять! Мы не договорили.
-Я думаю, мне вообще лучше уехать отсюда.
-Вот так прямо сразу взять и уехать? Может, поговорим для начала.
-Андрей. Я тебе не врал, - Ким прищурился на него и понизил тон. – Об этом и говорить не стоило, потому что не было ничего. Но даже если бы я и сказал сразу…. Пришел и доложил тебе – что с того?
-Я бы внимательно выслушал.
-Это бред какой-то. Да тебе же просто плевать…. На меня. Я для тебя на последнем месте. – Ким зажмурился на секунду.
Все вышло совсем наоборот. Он несколько дней искренне ненавидел Андрея за бесчувственность и равнодушие. Страдал, таскаясь на работу, плохо спал по ночам, думая о том, как разобраться с тем, что Эльфантель даже не попытался извиниться перед ним за глупый случай. Не пришел, не успокоил, как будто не было в жизни Кима тех страшных пятнадцати минут, когда он не мог найти и безуспешно звал его у треклятой реки. Потом он ждал его весь вечер, и даже ночь, надеясь, что Андрей все-таки придет и сядет рядом. Потреплет по волосам и обратит все переживания в шутку…. А тут вдруг оказалось, что он и сам обижен на него по самые гланды…. Да еще и из-за такой ерунды.
-Эльф, ты же меня в упор не видишь. – уже спокойно произнес Ким, устало глядя Андрею в лицо. –Разобиделся из-за поцелуйчика. Да и то, сам не видел, а узнал с чьих-то слов. Спросил бы лучше у меня, что да как. Кто из нас первый полез, кому целоваться приспичило. Дуешься, словно малолетка….. А сам-то чего натворил? Знаешь, как жутко было? Вещи на мосту, а тебя нигде нет. И тишина гробовая вокруг. Это мрак, ужас! Меня едва не парализовало из-за тебя, скотина!
С этими словами он развернулся и, ссутулившись, пошел к дому.
Эльфантель изумленно уставился в его спину. Все оказалось чуть-чуть серьезнее, чем он ожидал. И было уже не так смешно. Андрей метнулся, догнал его и встал на пути. То, что могли увидеть соседи, уже не волновало.
-Да стой же ты! Не уходи от разговора. Почему ты считаешь, что мне наплевать на тебя? Нет такого. Объясни, я не понимаю.
Ким окатил его тяжелым взглядом. В душе была сплошная чернота.
-Ты…. Ко мне не пришел, - зло выдохнул он.
-Когда не пришел? Когда я должен был прийти?
-Когда мы тебя искали, в тот день. Тебя слишком долго не было. И я….
Он отвел взгляд не желая продолжать.
-Пойдем, – Эльфантель крепко взял его за предплечье. – Посидим там еще. Что-то я не втыкаю ничего.
Они снова вернулись на мостик. Сели рядом. Ким говорил очень неохотно. Андрей клещами вытягивал из него слова.
-Господи…. Ким, да ты же знаешь, как хорошо я плаваю. Ну с чего, вот скажи с чего такие мысли? Вода теплая и здесь мелко. Ну не смог бы я утонуть. Я даже не могу серьезно к этому относиться….
-У тебя бывают судороги, я это помню, у тебя там связки на ноге….. Вспомнил в тот момент. Вещи на месте – тебя нигде нет, и ты не отзываешься. Этого мало? Куда ты мог пойти в одних трусах?
Андрей набрал в грудь воздуха и откинулся назад.
-Вот же…. Какая глупость! Ну прости за это. Прости. Я забылся. Лег на спину и поплыл. Вода теплая, разморило. Тут же везде пляжи, один за одним, люди ходят по дорожке, я не боялся. Уши в воде, ничего не было слышно. Я же не специально это сделал. Ты меня понимаешь?
-Да, еще бы. Может быть, я тоже повел себя как дурак, всех испугал…., но суть не в этом. Тебе все это неприятно, как и мне, и твоим сестрам. Но их ты успокоил. А меня – нет! Ты даже не захотел подойти и поговорить. Я два часа прождал тебя во дворе, но ты так и не вышел. И хорошо, что не вышел. Ближе к ночи я готов был тебя задушить.
Ким выговаривал ему с нажимом в голосе и пристально следил за реакцией. Из всего того, что он передумал за эти дни, вывод он сделал один: Если Андрею действительно все равно, что творится у него на душе, значит, все-таки не любит. А если не любит, то и делать ему здесь нечего. Уехать и оставить его с сестрами. А самому перетерпеть и перегореть. Пусть даже годы уйдут. Но без взаимности не любить. Не навязываться. В конце концов, он всю жизнь липнет к нему и без того, возможно уже надоел….
Андрей окинул его взглядом, и вдруг схватил за коленку, приблизился.
-Ким, прости. В этом я виноват. Я признаю, да. Это был эгоизм. Но понимаешь, я тогда не хотел. Не мог к тебе подойти. Я тогда вообще не хотел тебя видеть.
-Почему? - Ким уставился на него распахнутыми глазами. –Как же так?
-Потому я всего лишь час назад узнал, что ты целовался на этом вот мосту с другим человеком. –Эльфантель стукнул костяшками по доске, -Можешь себе представить, я действительно не хотел тебя видеть в этот момент. Мы бы немедленно поругались. Поэтому и я залез в воду, хотел побыть один.
Ким долго и молча смотрел на Андрея. Глаза у него покраснели, веки набухли, губы казались обветренными, были темно-алого цвета. Он выглядел даже моложе собственного молодого возраста. Андрей выдержал этот взгляд и, сам того не замечая, перебирал пальцами грубую ткань его застиранных джинсов.
-Ты очень добрый, я знаю, как ты любишь меня. Не думай, что я равнодушен к тебе, это не так. – Андрей тепло улыбнулся ему. – Все наоборот, Ким. Тебя разве не радует то, что я ревную тебя? То, что мне было очень обидно и сильно херово из-за этой истории?
-Пока не знаю…
-Но топиться я не собирался, уж поверь на слово.
-Я уже один раз вот так с тобою внезапно расстался.
-Не вспоминай.
-От тебя мне нужна только взаимность. Ты же знаешь. В нашем положении я со всем прочим готов мириться, такой удел…. Только мне нужно знать, что это не напрасно….
-Мне что, сделать себе татуировку с твоим именем? Что еще мне нужно сказать или сделать, чтобы ты успокоился на этот счет?
-Замолчи.
-Что?
-Сосед идет к нам. И руку с меня убери.  
Михаил выглядел очень здоровым. На щеках алыми розами распускался румянец. Из распахнутой рубашки выглядывало уютное домашнее пузцо человека с двадцатилетним семейным стажем.
-Гусей выгнал на луг, - доложил он, приближаясь. –Здорово, утопленник!
Шарахнув сидящего Андрея по лопаткам широкой ладонью, он протянул ее Киму.
-Чудные вы. То песни поете, то тонете… Ты с рекой-то поосторожнее. Тонут люди иногда, да. Особенно по этому делу.
-Я не тонул, - сквозь зубы процедил Андрей потирая свою шею.
-Да ладно, не психуй, - Михаил кряхтя уселся на мостик. –Приходите сегодня вечером сюда, к реке. Будет праздновать, отмечать важное дело.
-Какое еще дело? – Эльфантель с кислым выражением на лице уставился на противоположный берег. –Не хочу я ничего. Ко мне зятья каждую неделю мотаются, я и так уже устал от этих гулянок на свежем воздухе. В последний раз чуть гараж мне не сожгли….
-Чето ты сегодня не в настроении, - усмехнулся Михаил. –Самогон будешь пить? Настька-то поступила. Только вчера узнали.
-Да ты что? – Андрей улыбнулся, развернулся к соседу и посмотрел ему в лицо. –Ну вот с этого и надо было начинать!
***
-Андрей, чего ж ты так нажрался-то, а?
-Ох, Ань, оставь его. Настроение такое, - Ольга обошла вокруг деревянного стола и прищурилась на своих и соседских детей, которые столпились на мостике, толкаясь и заглядывая в воду. –Знаешь, я после этого случая боюсь этого места.
Жена соседа, полная, немного косолапая тетка спустилась к реке, завидев ребятню у воды. Ольга устало вздохнула, подтянула джинсы на коленках и уселась рядом с Кимом и Анной на колкую скошенную траву.
-Оль, ты извини за это, - в сотый раз пробормотал он.
-Ким, тот, кто действительно виноват и ухом не ведет. Да, Андрей?! - прикрикнула она.
-Он не слышит.
Эльфантель разговаривал с соседом. Сидя напротив друг друга они отодвинули в сторону тарелки и сцепились в споре о чем-то. Кто из них был пьянее, определить уже было невозможно. Ким иногда поглядывал на них, не понимая, о чем можно так долго разговаривать. Сам он в спорах никогда не участвовал, предпочитая держать свое мнение при себе, отмалчиваться. Пить настроения не было. Перед ним горел огонь, с реки тянуло прохладным легким ветерком. Снова на грозу собирались густые сливовые тучи над рощей, которая шумела на противоположном берегу реки, шевелила серебристыми листьями. Было комфортно, особенно от мысли, что помирился с Андреем. Что снова можно будет ждать его вечерами у крыльца, смотреть и не бояться встретится глазами. А может еще чего…. Он соскучился.
Старшая дочка Михаила, не пожелавшая принимать участия в организованной в честь нее попойке, все-таки появилась поздним вечером. Спустилась к реке, нашла глазами Эльфантеля, прямиком направилась к нему. Склонилась над ухом, что-то зашептала. Андрей сидел, опираясь локтями о деревянный столик, улыбался во все зубы и кивал. Ким пристально наблюдал со стороны, пытаясь разобрать по губам, о чем речь. Что-то снова неприятно кольнуло в душе. Слишком много вокруг него людей. Родственники, какие-то соседи, жены соседей, их дети. Их будто магнитом притягивает. Ким отвернулся и наткнулся глазами на Ольгу.
-Ты бы чего-нибудь поел, - предсказуемо произнесла она. –Там и шашлык и салаты. Все стоит.
Он отрицательно покачал головой.
-Марина что-то давно не приходила на пляж. Давно с нею общался?
-Давно. Может, нашла себе занятие поинтереснее.
-Талантливая девушка… А я думала между вами есть что-то. Или уже нет?
Ким пробормотал что-то вроде того, что и сам не знает. Невежливо уставился себе под ноги и больше ни разу за вечер не взглянул в сторону Андрея, отчего-то почувствовав себя под прицелом. Примерно как в тот раз, когда в него в шутку целились из заряженного «Стрижа». Щекотно и противно.

Дождь грохотал по крыше крупной дробью. Ветер терзал яблоню во дворе, швырял в окно крупные капли. Большое черное окно веранды казалось слишком хрупким для такой непогоды. Гроза, как и предполагалось, разыгралась ближе к ночи. Разогнала порядком наотдыхавшихся соседей, сильным ветром и холодными каплями потушила дотлевающие угли в костре, загнала домой детей и заставила женщин бежать в огород, наспех сдергивать забытое пересушенное белье.
Ким накрылся тонким одеялом по самые глаза. Спать все равно было невозможно, поэтому лежал и таращился в широкое окно. Изредка вспыхивали молнии, освещая трещинки на белом потолке и отошедшую тонкими полосками краску на оконных рамах. Разгневанным басом в небе разносился гром, заглушал на секунды шум дождя и смолкал бормоча что-то вдали. Такие близкие и красивые грозы Ким видел впервые. Как будто персональное музыкально-световое водное шоу в твоем маленьком дворе. Наедине с такой грозой он не чувствовал себя одиноким. Андрей был рядом, за стеной. Должно быть, дрых там, как последний свин. Ведь до дому-то шел, путаясь в собственных ногах, опираясь на соседа, который держал его широкой рукой за поясницу, заплетающимся языком объясняя, что так жить нельзя, что над деревней ставят эксперимент инопланетяне, и что все мы – жертвы большого американского заговора.
Ким улыбнулся и подтянул к животу ноги. Становилось прохладно. Возможно, Андрей и прав. – думал он. –Можно жить и так, порознь. Сохраняется некая дистанция, а от этого ощущения только обостряются, время, проведенное вместе, ценится дороже. Хотя, в такую грозу было бы куда приятнее лежать вдвоем и греться друг о друга. Мысли вскоре перескочили на другое, не менее насущное. Его работа, проблема с оборудованием и что неоткуда взять деньги на его покупку. А без этого снимать помещение, даже самое дешевое, не имеет смысла. Некстати вспомнилась Марина. Стало неуютно, он перевернулся на другой бок – носом к стене. И тут услышал довольно громкий скрип.
Дверь приоткрылась, на пороге в темноте стоял квадратный человек.
-То-олько не ори! Это я, -громко и на распев произнес Андрей.
-Б….дь!
-Вот так меня еще никто не называл.
-Что ты ходишь ночью, пьянь? Это нормально, по-твоему? Я же не ждал никого.
-Не оправдывайся. Мы-то оба знаем кто у нас тут трусишка. Света нет опять. – Андрей хихикнул, пробираясь к нему впотьмах, кинул на кровать толстое одеяло. –Тебе, держи.
-Откуда ты знаешь, что я замерз? – Ким приподнялся, хватая теплое наощупь.
-По прогнозам передавали, что идет циклон. Замерзает, думаю, ребенок.
-Я думал, ты спишь.
-Я и спал. Проснулся.
Он опустился на постель. Ким нащупал его спину и обвился вокруг.
-Останешься? Как же ты сам теперь, без одеяла?
-А можно?
-А мне можно?
Андрей не ответил. Это было уже не обидно, скорее предсказуемо.
-Может, тебе женщина нужна? - наконец выдохнул он. –Настоящая. -Помолчал немного. –Ну и грохот. Как же ты спишь тут?
-Андрей, с женщинами проблем нет, мы это уже выяснили, кажется. Но представляешь, мне только ты нужен. Я хочу твоего тела. Ты меня понимаешь?
Ким, согревшийся, взбудораженный и обрадованный привалившим к нему не совсем еще трезвым счастьем, приподнялся. На ощупь быстро завел руку Андрея за спину, пихнул на кровать. Не давая опомниться, сел на поясницу, сдавил коленями и, зажимая его кисть, склонился над ним. От волос пахло дымом. Он чувствовал его под собой, ощущал, что сам он сильнее и проворнее. От желания сводило зубы. Любовь стала такой сильной, жгучей, даже назойливой, как и постоянное раздражение, болезненное напряжение в теле. Невозможно было терпеть, хотелось всего и сразу. Но это ничего не значило. Эльфантель беззвучно смеялся в подушку. Только плечи вздрагивали.
-Ну теперь-то чего? Что ты ржешь?
Хотелось хлопнуть его по затылку, Ким едва сдержался.
Андрей кое-как повернул голову набок.
-Так ты точно ничего не добьешься. Насильник….
Парень быстро сполз и улегся рядом, с самого краю, цепляясь за одеяло, чтобы не свалиться на холодный дощатый пол.
-Ты просто не любишь меня.
-Я люблю, - твердо заявил Андрей. Он притянул Кима к себе, все так же лежа на животе, обхватил правой рукой за голову. –Может быть, выражаю это по-другому. Почему же я пришел тогда, как ты думаешь? Чтобы любить.
-Ну так люби….
Ким нащупал в темноте его лицо: скулы, подбородок. Вообще-то он любил смотреть на него в эти моменты, но вот так, осязать пальцами тоже было хорошо. Странная жажда, постоянная потребность в нем доводили до исступления. Прошли месяцы, а ему до сих пор не верилось иногда, что сбылось и они живут вместе как семья, что удалось заполучить его целиком. И пусть не все гладко, но это мелочи по сравнению с возможностью быть с ним вот так запросто, делить на двоих дыхание, нежность и удовольствие.

У старшего Ольгиного, Славки, за ночь поднялась температура. Он пришел рано утром, едва только рассвело, жмурясь и ежась, к ее кровати. Она быстро встала, привела ребенка на кухню, осмотрела. Горло, язык, миндалины. Сходила за своим стетоскопом, послушала.
-Перекупался, да? Ну ничего, посиди пока здесь. Я возьму аптечку и приду тебя лечить.
Аптечка, довольно востребованная вещь в доме с мелкими детьми, хранилась в самой прохладной и недоступной для них комнате – в веранде. В доме все еще спали. Ольга, надеясь не разбудить Кима, медленно приоткрыла дверь и на цыпочках переступила порог. Старый фанерный шкафчик стоял у самого входа. Она достала коробку, прижала ее к себе и развернувшись, бросила короткий взгляд на обстановку небольшой прохладной комнатки. На узкой, приставленной вплотную к стене, кровати спали почему-то двое.
Славка в кухне подал хриплый голос, и Ольга с трудом оторвала ноги от пола. С гулко бьющимся от испуга сердцем ворвалась в кухню. Села за стол глядя мимо сына, нащупала в коробке пузырек пустырника.
-Мам, а мне сиропчик? Я же болею, - справедливо заметил мальчишка.
Ольга очнулась, вдохнула поглубже и поднялась. Напоила Славика чаем, дала лекарство и отправила в постель. Сама уже не ложилась, закрылась на кухне – готовить на всех завтрак. Все как обычно. Стоя у плиты, она подолгу глядела в окно, на розовеющее небо, на макушки спокойных, согретых рассветом тополей. Хмурилась, кусала губу и нервно стискивала зубы. Оладьи, между тем, пригорали, попадали в мусорное ведро, она заливала новые.
***
Утро было солнечным. Настырным, жарким и даже отчасти праздничным. Оно скользило по столику у окна, по желтым занавескам и белым стенам, вливаясь через распахнутое окно и наполняя комнату запахами травы, воды, шумом птичьих голосов. Кажется, это орали стрижи. Совсем как дома, как двадцать лет назад. Едва открыв глаза, он сразу подумал о празднике. Как в детстве, когда приходит Первомай и они всей семьею впервые после зимы собираются ехать на природу. Не на шашлыки, конечно. Какие там шашлыки – в 1993 году. Семье тогда на хлеб едва хватало.
Он улыбнулся и закрыл глаза. Воспоминания были приятными. Ему всего десять лет. Сестрам – и того меньше. Пока сестер только двое – младшие еще даже не родились. Сестры спорят о чем-то, возятся с матерью на кухне. Играет радио и София Ротару радостно и бодро поет про хуторянку. Андрей обхватывает себя под одеялом за плечи. Хочется подскочить с постели и бежать. Но он сам себя держит и зажмуривается, потому что слышит шаги отца. Тот заходит в их общую детскую, садится рядом, на узкий твердый диванчик. Гладит по мягким, светлым еще волосам.
-Андрей. Вставай. Пойдешь со мной в гараж?
Андрей не шевелится еще несколько секунд. Но потом резко и с воплем подскакивает. Отец испуганно моргает. Потом смеется. Кудрявая челка падает на глаза. У него круглое, мягкое лицо и нежные волосы. Ему идут длинные пряди.
Андрей потягивается и первым делом смотрит в окно, с четвертого этажа, в их старый знакомый до последней щепки двор. Ярко, тепло, солнечно. И день будет замечательный – необыкновенный. Долгая поездка на машине – это праздник. И это не просто поездка – это вылазка. За город, далеко. С музыкой, записанной отцом на прозрачные кассеты, с приоткрытыми окнами и чудесными видами. Хотя какие там виды: леса, поля, небо…., но для городских бледных детишек всю зиму просидевших над учебниками это очень много. И воздух совсем другой, пахнет приключениями, и повсюду желтые одуванчики, а зелень на деревьях салатная, такая молодая, что весь мир вдруг кажется юным, как будто ему, как и тебе – всего десять лет.
На кухне мама укладывает в чистые полотенца пирожки. С разными начинками – кто какие любит, сладкие и соленые. Печенье, большой красный термос. Потому что день будет долгим и домой они вернутся затемно. Мама и заснувшие в дороге сестры на заднем сиденье, а Андрей впереди – рядом с отцом.

С утра парни уехали вдвоем. Завели мотоцикл и укатили, даже без завтрака. Сестры остались дома с детьми. Младшие тихо возились в полупустой, влажной после вчерашнего ливня, песочнице. Приболевший Славик сидел с книжкой на лавочке, в тени.
Ольга, закончив дела, вышла во двор и села на лавку рядом с сестрой.
-Оль, ну ты чего такая? Из-за Славки? Что, нет? Вообще не понимаю ничего. Эти двое укатили чуть свет. Еще вчера даже не разговаривали между собой. Или Андрей его домой повез?
Ольга хмуро смотрела перед собой. Мучительно обдумывала что-то. Скрывать плохое настроение было тяжело.
-Они ночью помирились. Кажется. - наконец проговорила она.
-В смысле?
-Да так, в общем-то. Не знаю…. Ань, думаю, нам нужно домой ехать. Погостили и будет.
-Ага. Ты что-то скрываешь и молчишь, а я чемоданы иди пакуй? Андрею, мы, кажется, не мешаем. Хочешь – езжай. Сама знаешь, каково летом в нашем городе.
Анна внимательно посмотрела на сестру. Та сидела в какой-то странной мужской позе, опершись локтями в колени. Кусала изнутри губу и усиленно думала.
Солнечные блики скакали по окнам дома, легкий ветерок сушил траву и листья на деревьях, пахло мокрым песком и нежным вьюнком, что безнаказанно разросся под калиткой и теперь раскрывал навстречу солнцу свои розовато-белые цветки.
-Поссорилась с Андреем, да? Ты как отец – давишь на психику. Считаешь, что лучше него знаешь, как ему надо жить. А может ему так нравится? Можешь себе представить, что он мечтал о таком доме, где будет жить один и делать, что ему нравится.
-Я разве мешаю? – тихо пробормотала Ольга. –Он живет как хочет.
-Да. Только ты таскаешь сюда всяких Марин. Ольга, да он взрослый, умный мужик. Неужели ты думаешь, что такими вот детскими уловками можно свести его с кем-то? Да и зачем?
-Я не за этим ее приглашала.
-Ну конечно. Давай, делай из меня дурочку.
-Анька…., - Ольга выпрямилась и схватила ее за локоть. –Мне как-то жутко. Не знаю я, что делать теперь. И сказать как, я не знаю.
-Да что же случилось?
***
Поздним вечером Андрей впервые за лето разжег в спальне камин. Запахло сырыми поленьями, из комнаты в комнату потянуло сладковатым дымком. Он сидел в темноте на полу, скрестив ноги, и таращился на огонь. Грелся. На улице снова шел дождь.
-Ух ты ж клево то как!- Ким, вытирая мокрую голову полотенцем, остановился на пороге и огляделся. -И эта кровать кованая. И шторы сюда в тему…., - он слегка запнулся. –Совсем не похоже не деревенский домик. Ты понимаешь толк в интерьерах.
-Хорошо, если тебе нравится. Иди сюда. – Андрей поманил его рукой. –Мне именно так все и виделось. Надеюсь, в этом есть хоть какой-то смысл. Я сюда душу вкладывал. А теперь думаю, стоило ли оно того….
-Ты знаешь, я эту комнату четыре недели не заходил. И теперь вижу, здесь очень круто. Пусто и уютно в то же время. Как-то атмосферно.
-Это из-за огня.
-Мне теперь можно переехать на эту кровать? В моей веранде холодно ночами. Как будто на улице сплю…..
-Ты вообще не должен был из нее выселяться.
-Да уж конечно….
-Я настоящий изверг.
-В каком смысле? – Ким засмеялся и опустился на пол рядом с ним.
-То, как я с тобой обошелся. Так разве делается? Сижу и думаю…если бы меня кто-то вот так… из постели выгнал, заставил в каморке ночевать, не подпускал бы к себе. Как ты это вытерпел и до сих пор не бросил меня?
-Ты же рассказывать ничего не хотел. Какой был выход?
-Был выход, Ким. – Андрей, щурясь на потрескивающие поленья, медленно погладил себя по подбородку. –Рассказать нужно было. Я струсил. Вот в чем моя ошибка. Думал, что прокатит…. Я идиот, вот я кто.
-Так прокатило же?
-Нет.
Эльфантель покачал головой и вздохнул.
Ким стянул с головы влажное полотенце и расправил у себя на коленях. Погладил его. Как будто мокрый зверек пригрелся.
-Идиот и дурак. По отношению к тебе и к ним - самая настоящая сволочь. Они меня обложили со всех сторон. Дальше врать смысла не было.
-И поэтому чемоданы собрали?
-Да, - выдохнул Андрей.
Они молчали какое-то время. Дрова слабо потрескивали. Ольшаник. Специально заготовлен и хранится в гараже вдоль стенки. Сухой и ароматный. В нем запахи реки, болотистого леса, сухих листьев.
-И что сказали? – не выдержал Ким. Нервы напряглись до предела, но он не дергался. Сидел смирно и ждал.
-Не так уж и важно. Это их вообще не касается. Пусть не лезут не в свое дело. Это все что я им сказал.
-А как они узнали?
-Хрен его знает. – Андрей оторвал свой взгляд от огня и развернулся к Киму. –И знать не хочу. Слушай….что там на тебе за белье надето?
-А что? - Ким быстро накинул полотенце на бедра. –Нормальное оно.
-Ну-ка покажи мне.
-Отстань!
-Дай я посмотрю. Жалко что ли?
-Не надо. – Он обмотался полотенцем и попытался уползти. Эльфантель схватил его за щиколотку одной рукой, а второй за полотенце. –С каких это пор мы такие скромные? С тех пор как стали носить заштопанные плавочки?
-Отцепись! – смеясь, Ким отбрыкивался и извивался, пытаясь удержать на себе последнюю жалкую тряпку.
-Не дергайся так, ведь выбьешь мне зубы. Ты же не маленький мальчик. Должен уметь сам позаботиться о таких вещах.
-Я не знаю, где здесь магазины. Только одна жратва везде продается.
-Поедем на выходных и купим тебе, что нужно. Хорошо? Незачем надевать такое старье.
-Ты мне пиджак уже купил. Его уже, моль, наверное, съела.
-Вот в поездку и наденешь свой пиджак. Ты же у меня красивый парень. Ты должен хорошо одеваться.
-Ты это повторяешь как мантру….
Андрей отпустил его ногу и схватил за мокрую голову. Крепко прижал к себе, обхватил руками за плечи. Ким замолчал. Это был странный, не похожий на него порыв. Нервная, истеричная ласка, совершенно несвойственная Андрею, как уравновешенному человеку. Ким, прижатый к груди, затаясь, слушал биение его сердца. Он чувствовал, что Андрею плохо и страшно. И что он держится за него, как за спасательный круг, потому как больше опереться не на что.
-Оденься. – Прошептал Андрей и затолкал его обратно.
Дядь Миша что ли опять пришел? Ким не спеша надел шорты и футболку. Пришел на кухню и вздрогнул, увидев за столом чужую спину, обтянутую белой олимпийкой. Андрей тихо возился у плиты.
-Здрассть, дядь Саш.
Отец Андрея поднял тяжелый, каменный взгляд. Ким невольно отступил от него и сделал шаг назад. Обернулся к Андрею. Тот спокойно накладывал еду. Слева от него бурлил электрический чайник.
-Присядь. – Старший Эльфантель кивнул на стул.
-Что случилось? Андрей?
Тот не отвечал. Молча подошел и поставил на стол тарелку с омлетом. Перед отцом Андрея стояла такая же, он к ней не притронулся.
Пару минут они молчали. Дождались, пока Андрей закончил свои дела и сел между ними. Ким осторожно взглянул на него. Выражение лица отсутствующее, в глазах странная пугающая пустота.
-У меня предложение к тебе, Ким. – неожиданно начал их гость.
-Что?
-Ты сейчас соберешься и поедешь со мной.
-Куда это? –Ким растерянно метался взглядом от одного к другому. Отец и сын, оба сидели с прямыми спинами и застывшими лицами, суровые и окаменевшие, похожие на идолов с острова Пасхи.
Да, уже стало понятно, что произошло. Ясно о чем в дальнейшем пойдет речь. Но почему таким гробовым и приказным тоном? Какую власть он имеет над ними?
Ким усилием воли унял сердцебиение. Поднял глаза и прямо посмотрел на Андреева отца. Обычный пожилой мужик. Почти седой, кудрявый. Даже симпатичный на вид, если бы не этот взгляд голодного людоеда. И что он может им сделать?
-Вы с дороги для начала отдохнуть не хотите, дядя Саша? – произнес Ким. Путь-то неблизкий был. Вы за рулем?
-Александр Евгеньевич, - сквозь зубы проговорил отец Андрея. – Ты мне только одно скажи. Какого хрена у вас тут происходит? Этот молчит, будто язык проглотил. Так может, ты мне расскажешь?
Андрей все так же молчал, опустив глаза.
-Ты на него не смотри. – старший Эльфантель кивнул в сторону сына, -С ним я буду беседовать отдельно. Мне интересно, что ты об этом думаешь.
-О чем?
-О ваших отношениях. Кто вы друг для друга и почему живете вдвоем?
-Мы друзья. Живем - потому что так удобно.
-Отлично. Это все, что я хотел знать.
Папаша схватился за вилку.
Завтрак прошел в полнейшей тишине. Андрей ковырял что-то на тарелке, вид у него был совершенно больной. Он смотрел мимо или опускал в пол глаза, словно был виноват в тысяче ужасных преступлений, а теперь покорно ожидал приговора и последующей казни.
Ким чувствовал себя увереннее. Сказать все, вывалить на отца правду ему ничего не стоило. Но не без согласия Андрея. А тот сидел как неживой. Ни кивка, ни взгляда. Словно от шока все никак не мог отойти. Ким косился на него, подмечая как подрагивают его тонкие белые пальцы, прямые, гладкие. В чашке плещется электрический свет, поверхность волнуется, руки дрожат. Да за эти руки он готов душу вытрясти из кого угодно. Смириться с чем угодно, расстаться со всеми прочими. Лишь бы только быть ним. Умом понимая и душою чувствуя, что такого человека он в своей жизни больше не встретит. Такая крепкая долгая привязанность, искренняя, глубокая. Это любовь, это желание, душевная близость. Это два родных человека. Разве есть у кого-то право отнять все это? И не для себя, а просто потому, что так любить не положено.
-Хер вам не положено…., - пробормотал Ким.
-Чего? – сказал Александр Евгеньевич.
Андрей вскинул наконец-то глаза.
-Можешь выйти на пол часа? Нам нужно поговорить. Спасибо, Ким.
Он положил вилку и послушно вышел из кухни, унося в душе нехорошее предчувствие. Будто там, за закрытыми дверьми без него готовились решать его судьбу. Да будь этот перец не отцом, а кем-то другим - вылетел бы отсюда через окно и все дела, - в сердцах думал Ким выползая за порог.
За воротами стояла пустая белая «Волга». Ухоженная, крепкая, старая. И как только не заблудился? Далеко же ехать. Жаль, что не заблудился. Тут до границы с Луганской областью двадцать километров, повязали бы его на таможне, как того знакомого мужика с работы, который поехал встречать родню из Мелитополя и заблудившись в полях, едва не пересек границу. Так его из машины выволокли, на капот кинули, наручники надели. Рассказывал он это смеясь, а тогда, было дело, чуть не обоссался от страха.
Ким зло кидал лопатой землю. Копал яму под фундамент для бани, который нужно было успеть залить этим летом, чтобы осел за год и укрепился. Полезное дело и руки заняты. Но голова была свободна и нехорошие мысли так лезли в нее. В какой-то момент ему стало не по себе: папаша-то сам с головой дружит или не очень? Судя по тому, что приходилось слышать о нем прежде - он тот еще психопат. Андрей как-то упоминал о приступах гнева с его стороны. Было дело, Андрей от него и по шее получал, но это уже во взрослом состоянии. Детьми-то он их, по слова Андрея, никогда не трогал. Но Андрей ведь сейчас не будет защищаться. Отца не прогонит и тем более не двинет ему в ответ.
Ким воткнул лопату в чернозем и поспешил к дому.

-….с этим я спорить даже не буду. Я отчасти даже понимаю тебя. С женщиной, с любой, даже с самой любимой – порою не договоришься. Ну а с ним, конечно, проще. Понимаете друг друга с полуслова, много общих интересов, мотоциклы те же – я помню, да. С тех времен еще…. Мужчинам всегда легче понять другого как самого себя. Психологически, да и быту, проблем нет. Хорошо, это так. Комфортно устроились, все у вас гладко. Ну а дальше –то что? Ты думал об этом?
-Это так важно, что будет потом?
Глосс у Андрея был очень тихим.
-Так нельзя, Андрей. Жить сегодняшним днем - неправильно. Не в нашей воле. О будущем нужно заботиться и просчитывать его. Подумай сам… Год-два, ну пять вы еще протянете вместе. Что вас дальше будет удерживать рядом друг с другом? Секс, развлечения? Ради чего вы будете жить? Это же путь в никуда. Пустота в душе. Все равно разбежитесь. Он при первой же трудности сбежит. Думаешь, легко все это будет выносить? Рано или поздно – люди узнают. Так что подумай, сколько у вас еще в запасе этих приятных дней?
-Мне все равно. Сколько я вообще протяну? Может, мне как раз столько и осталось. Я не хочу ждать чего-то.
-Это отговорки!
-Может, я хочу пожить, как мне нравится. Почему нет? Я не хочу ничего ждать. Ты помнишь, сколько у меня было операций? Меня ж перекроили всего! А если я однажды залезу в реку – а ногу снова сведет судорогой.
-Так не суйся в нее! За все платить нужно. Такова жизнь. Ты за свои гонки уже отплатил. Теперь учись жить по новым правилам.
-То же самое с автомобилем? Не ездить? Не плавать? Не залезать на стремянку? Да мне давно уже это безразлично. Как и то, что там будет потом. Все что у меня есть – настоящее.
Голо его шелестел как ветер в листве. Какой же красивый голос.
-Это не настоящее. Это подмена, Андрей. Ты хотя бы можешь ненадолго вообразить, что тебе придется за эту подмену заплатить? Ты в какой стране живешь, ты не забыл? Розовые очки с себя сними! С кем из родных ты сможешь так же близко общаться? Что скажут о тебе на работе и будет ли она у тебя вообще, если кто-то узнает о вас? Соседи ваши как будут на тебя смотреть? Додумались тоже – в деревне спрятаться! Друзья у тебя останутся? Вряд ли. У них будут подрастать дети. Ты предполагаешь дружбу семьями? Так и останешься вечным мальчишкой. Это зона комфорта. Но ее нужно покинуть. Тебе все равно придется. Так лучше сделать это раньше. Это навязчивая идея. Он одни тебе семью заменить не сможет. И от одиночества не спасет!
Молчание.
-Ты уверен, что это и есть твоя жизнь? Ты не ошибся? Ты ведь даже представить себе пока не можешь - каково это – держать на руках своего первенца. Укрывать собой и нести его впервые домой…. Приходить с работы и чувствовать объятия горячих рученок….. Быть мужчиной в своей семье, опорой, стеной, защитником. Ты все это на что хочешь променять? Молчишь? Ну где ты оступился, Андрей? Ведь было же все не так. Не так планировалось….
-Кем планировалось, папа?
-Всей нашей жизнью, для тебя. Ты подавал такие надежды…. И мы были готовы помогать тебе, поддерживать во всем, жить для тебя. А сейчас что осталось? Сплошное разочарование. Эта глухомань, старый дом, убогая работа. Ты доволен? Ты этого хотел для себя?
-А если я счастлив этим? Что угодно можно извратить….
-Ты сам себя извратил до невозможности! Ты попробуй разумно все взвесить. Посмотри на себя со стороны? Стоит ли ваша дружба того, что вы упускаете в жизни?
-Пап…
-Ему лет то сколько? Он, может быть, даже не осознает, во что ввязался. Ты о нем подумай, если уж он настолько дорог тебе. Так ли уж для него все это важно? Или он просто играется с тобою.
-Нет, это не игры…. Он привязан ко мне уже много лет.
-Я это помню. Я еще ребенком его помню. Он мне уже тогда не нравился.
-Ты же совсем не знаешь его.
-Я и не хочу его знать. Ты мой сын и я думаю только о тебе. Послушай….. я не заставляю тебя. Не хочешь – не женись вообще. Живи сам, делай что хочешь, строй свой дом, работай, сажай деревья, копай землю. Но только не с этим…. Я прошу тебя….
-А если нет? Если мы хотим это делать вместе? Кто пострадает от этого? Ну, кроме наших несостоявшихся жен и детей, разумеется. Если только мы с ним будем из-за этого терпеть от посторонних - не страшно….
-Себя-то послушай. Что ты такое говоришь? А мы? Матери ты что будешь рассказывать? Какие басни?
-Я ничего никому не хочу и не буду рассказывать. Такой вариант подойдет?
-Господи, ну куда же делись твои мозги? Неужели ты этого хочешь для себя? Я поверить не могу. И это – ты?! Я тебя не узнаю.
-Так объясни мне, чего я должен хотеть! - Андрей сорвался на крик. –Заставь меня захотеть этого, потому что сам я не хочу!
-Хочешь прожить все жизнь как пи….с? Учти, ты не только его имеешь. Ты всех своих близких натянул по самое не хочу! Друзей, и вообще всех, кто знает тебя, как нормального человека! Никогда бы я не подумал, что ты будешь решать все в жизни через одно место. Ты же не такой.
-А какой? Кто я такой? Да для тебя уже давно – никто. Ты зачем приехал сюда? Моя жизнь, какой она только не была…. Но она ни разу еще не вписалась в твои понятия о «правильности». Я одно сплошное разочарование, ты сам это сказал. И заметь – мне давно уже не двадцать. Я попросту не смогу себя переделать. Слишком поздно. Так не проще ли оставить меня в покое?
В голосе Андрея слышались слезы. Он говорил тихо, но Ким разобрал каждое слово. От двери отошел с колотящимся сердцем. Вот теперь ему по-настоящему стало страшно. Не мордобоя следовало бояться, а другого. Нормального, человеческого разговора, в котором Александр Евгеньевич спокойным голосом объяснял сыну законы жизни.
Ким остановился на крыльце, пытаясь отдышаться. В глазах рябило, летали оранжевые мухи. Чертов психолог. Но ведь и Андрей шел на все осознанно, он взрослый независимый человек. Так почему же теперь у него нет никаких аргументов в свою защиту? Хотя, противостоять родному отцу задача непростая.
Ким развернулся и твердой походкой направился в кухню. Дернул на себя дверь.
-Может, хватит уже?
Андрей, стоя у кухонного шкафа, тыльной стороной ладони поспешно вытирал свои глаза.
-Ким, выйди, пожалуйста, - попросил Андрей.
Но Ким его не услышал. Вплотную приблизился к старшему Эльфантелю.
-За что вы его терзаете? За то, что он не добился того, чего хотели вы? Да, это так. Но у вас есть еще четыре ребенка. Езжайте домой и лепите из них свой идеал. Оставьте нас в покое.
-Оставить вас в покое? – Александр Евгеньевич серьезно взглянул на Кима. –Тебя я вообще не трогаю. Можешь делать что хочешь. А вот с ним я буду разговаривать сколько потребуется. До тех пор, пока его мозги не встанут на место.
-А вам никогда не приходило в голову, что он в порядке? И что у него, например, есть собственные понятия о том, что для него хорошо….
-Это не понятия! Это бл..ство и скотство!
-Это ваше субъективное мнение.
-Ты что, издеваешься? Выйди отсюда и дай нам договорить!
-Не стоит на меня кричать. Я вам никто, вы меня знать не знаете, Александр Евгеньевич…..
-А ему ты тоже никто? - отец ткнул указательным пальцем в Андрея. –Если так, то собирайся и уе…й отсюда к чертям!
-Я имею право жить, где хочу. Это не ваш дом и вы мне не указ….. И Андрея тоже оставьте в покое.
Александр Евгеньевич поднимаясь, скрипнул не то стулом, не то зубами. Андрей резво подскочил и встал между ними.
-Пап, не надо. Ким, выйди.
-Никуда я не пойду. С какого хрена вы взялись мною командовать?
-Поживи с мое! Добейся чего-нибудь в жизни. Детей вырасти. А потом мы с тобою поговорим. Когда будем на равных.
Ким сцепил зубы.
-Не хочу с вами ругаться. Вы опытнее нас, мудрее, лучше знаете жизнь – я согласен. Но вы не можете знать всего, никто не может этого знать. Как и в нашей ситуации – определять, что плохо, а что хорошо. И если вы чего-то не понимаете или боитесь – не означает, что это, непонятное, плохо. Андрея я не оставлю.
Ким говорил сдержанно и очень уверенно. Александр Евгеньевич, кое-как державшийся при Андрее, вспыхнул от разговора с Кимом. В ярости двинулся было со сжатыми кулаками, но сын намертво вцепился в него.
-Ах ты пид..с малолетний!
-Да уйди ж ты уди ради Бога! Пап, успокойся.
-Был бы я твоим отцом…. Душонку бы вытряс. Дожились, мать вашу….. Что за поколение? Откуда ты взялся только, ушлепок!
-Папа, прекрати оскорблять его. Ким, пожалуйста, уйди!
-Ты же ему все мозги зас….л, - старший Эльфантель, покрасневший, взъерошенный, зло смотрел на Кима, -Отношения у них, подумать только! Да он был нормальным мужиком до знакомства с тобою. Девок – тьма. А ты, подстилка, вцепился как клещ! Как ты только умудрился?! Совратить тридцатилетнего мужика!
-Папа! -Андрей тряхнул отца за плечо. –Не трогай его. Да ни при чем он. Я был такой.
-Какой, на х..й такой!
-Здесь нет ничьей вины. Просто так сложилось…..
-Сложилось, значит?! Все мои слова тебе по боку, да! Вы заодно. Да спалят вас тут во сне. И хер что сможете сделать. А-а, черт с вами! Живите, как хотите!
-Папа…
-Какой я тебе на х..й, папа?
Эльфантель старший прошагал мимо Кима и выскочил за порог. Андрей смотрел ему вслед тяжело дыша. В глазах у него стояли слезы.
-Как он поедет в таком состоянии?
-Да пусть катится. Андрей…, - Ким попытался удержать его, но тот оттолкнул протянутую руку и побежал за отцом.
Ким выдохнул. Подошел к раковине и взял в руки стакан. Более безобразной ссоры видеть еще не приходилось. Даже с отчимом он так не цапался и не слышал подобных оскорблений. В голове гудело от напряжения.
За воротами послышались крики и шум. Ким бросил стакан и рванул туда. Александр Евгеньевич все-таки не сдержался. Приложил Андрея, пытавшегося его удержать, куда-то в район уха. Тот отлетел, влепившись спиною в металлический забор. Ким подбежал и схватил его за плечи, помогая подняться.
-Несчастные дураки! Чтобы я больше ничего не слышал о вас! И запомни, Андрей,- он ткнул пальцем в Кима, - Пока ты живешь с этим как с женой, я тебя не знаю, и семьи у тебя нет! Ни матери, ни отца, ни сестер. Никто тебя видеть не захочет. Дома не появляйся. Уж и не знаю, отмоешься ли ты когда нибудь!
-Да что ж ты орешь-то так, мужик? У меня дети в доме спят, собака разрывается.
Отец Андрея зло посмотрел на невесть откуда взявшегося на дороге Михаила. Хлопнул дверцей, завел мощный двигатель и рванул с места, раскидав колесами крупный щебень.
Андрей держался за голову и не поднимал глаза от земли. Сосед, было ясно, не мог этого всего не слышать. Он стоял и молча, пристально и даже как-то испуганно рассматривал их. Как будто увидел впервые.
Когда они вошли во двор, Ким незаметно запер за собой калитку.
***
Андрей оторвал взгляд от телефона и выдохнул. Отец благополучно добрался до дома. Об этом только что сообщила одна из младших, то ли Зина, то ли Зара, то ли Катя. До этого были более чем трехчасовые метания по дому. Андрей сильно волновался и не смел позвонить. Ким следил за ним глазами и все время молчал. Никаких бед он старику не желал, даже не держал на него обиды за себя. Только за Андрея. На левой щеке у того наливался здоровенный синяк.
-Вот ведь….маньячина. И часто он тебя так? В детстве бил тоже?
-Нет, нет. Это в последние годы все началось. Не выдерживает видно, поэтому срывается. Я ж пил после аварии как скотина. Вытрепал ему нервы.
-И за это он бил?
-Ох, Ким. У нас всякое бывало за эти годы. Не вникай. Для него это было худшее, что могло произойти со мною. Оказалось, что далеко не самое худшее….. – Андрей опустился на краешек стула. Сложил пальцы горкой и прижал их к переносице. Это был его характерный жест задумчивости, погружения в себя. Сейчас движения были рваные и судорожные. Тонкие руки, расстегнутые манжеты клетчатой рубашки. Припухшее лицо, взъерошенные волосы и абсолютно потерянный вид.
-Почему ты сразу начал виниться перед ним? Можно было поставить перед фактом. Зачем оправдываться, вливать какие-то эмоции и распалять еще сильнее?
-Я не знал, что Ольга ему сказала. Как преподнесла, в каких выражениях. Думал, может, обойдется.
-Почему ты думаешь, что это она?
-Уверен. Она сильно разозлилась на меня. Хотя, если честно, от нее я меньше всего ожидал... Ведь она врач, мне казалось, у людей подобной профессии более широкие взгляды. Но ошибся. Стереотипы в ней сидят точно так же, как и в прочих. Да что там….. Просто собрала вещи и уехала. И я не смог ее убедить и успокоить. Аня все равнодушнее приняла, спокойнее как-то. Я, оказывается, и сестер своих толком не знаю. Послушай…. Я поеду домой. Буду пытаться хоть как-то наладить с ними контакт. Мне не до чего сейчас. Это все очень плохо….
Ким двинулся к нему всем телом.
-Андрей, не сходи с ума.
-Я уже сошел. На последней станции. Дальше – только бурьяны на канавы.
-А как же я?
-Ты? Будешь ждать меня. Будешь? Прости.
-Андрей….. Они тебя не примут сейчас. Сам-то понимаешь? Мать может еще хоть как-то, не знаю, какая она у вас. Но от папаши вашего психопата ты только по башке получишь тупым предметом. Не стоит.
-И что же мне делать?
Андрей вдруг заплакал. Согнулся вдвое и уткнулся в свои руки. Плечи едва заметно вздрагивали. Ким ошарашено уставился на это.
-Эльф, ну что ты… Пройдет все. Время пройдет и помиритесь. Только не сейчас. По горячке ты только все усугубишь. Я понимаю, это тяжело….но зачем ты так убиваешься? Не так уж ты и близок с родными, что жить без них не сможешь.
-У меня кроме них больше никого нет. Я не хочу ждать годы. И жить так не могу.
-А я? Андрей? Не ради нас с тобой ли ты все это терпишь?
-Послушай меня…. Ты не думаешь, что он прав? Я понимаю, это сейчас сильно заденет тебя. Но если мы отбросим эмоции и подумаем серьезно? Как считаешь? Сможем ли мы выжить, если будем вместе?
Андрей поднял голову и посмотрел на него.
-Можешь ехать, -Ким холодно бросил эту фразу и поднял глаза. За окном было темно. Он развернулся и молча ушел в свою веранду.

Вечером Андрей домой не вернулся. Не вернулся и на следующий день. Ким получил от него только короткую смс, что с ним все в порядке. Раз пятнадцать он набирал в ответ злые, холодные ответы, но стирал их не отправляя, едва только вспоминал как Андрей плакал при нем. Он старался понять его, встать на его место, думать как он….и не мог. Потому что никогда не был так близок со своими родителями. Потому что их мнение было для него не так существенно и никто, ни мать, ни отец, не бросились бы вот так очертя голову устраивать его жизнь. Для своих родителей Ким давно уже был взрослым, в отличие от Андрея, которого все никак не хотели отпускать.
На работе переносить разлуку было легче. Какое никакое общение, загруженность и движение. Ким делал балансировку, крутил гайки и менял лампочки, думая о том, что сегодня Андрей точно будет дома. Приедет огорченный, или успокоенный – неважно. Главное, чтобы домой и к нему. Хотелось прежнего – того, что было до отца, до приезда его сестер. Оказалось, что, то короткое время и было – лучшим и запоминающимся. Время совместных трудностей, притирки и привыкания друг к другу.
Вечерами, уже в сумерках, Ким подключал к колонке шланг и поливал за садом сошедшую клубнику, посаженные на границе с соседским участком кустики черноплодной рябины. Ведрами носил воду под саженцы яблонь во дворе. Аккуратные вымощенные старым кирпичом дорожки вели от сада к грядкам и вокруг дома. Андрей выкладывал их сам. Говорил, что здесь сухой бурьян стоял по колено, а весной было не пройти из-за размокшей почвы. Ким, проходя теперь по этим дорожкам, сделанным его руками, то тут, то там выдергивал молодой побег вездесущей амброзии, лебеды или низкого, раскидистого репейника.
Он выдержал четыре дня. За это время закончил выкладывать на полу ванной комнаты кафель. Вымыл ее всю и наконец-то постелил на чистый фисташковый пол влагонепроницаемые коврики. Следующим вечером залез за каким-то делом на чердак и в куче старых досок, газет и тряпок, приготовленных у двери на выброс, обнаружил изломанную прялку. О том, что это именно прялка, он догадался, вспомнив, как учась в колледже, они один единственный раз ходили всей группой в краеведческий музей. Там он ее и видел.
Самое большое колесо, напоминающее штурвал, было в хорошем состоянии, видимо вещь долгое время хранилась на чердаке, в тепле и сухости. Он занялся этим колесом: обтер его и покрыл олифой. Едва высохло – повесил над очагом в камине. Андрею должно было понравиться.
На этом терпение кончилось. Поздним вечером, сидя в одиночестве над кружкой чая, Ким достал из кармана телефон и набрал Андрея. Номер недоступен. И спустя час и ночью и на следующий день тоже.
В доме без него было слишком тихо. И это пугало. Ким не любил оставаться один, вся злость на Андрея испарилась, ее место занял страх. И досада на то, что не позвонил ему раньше, ничего не ответил на сообщение. Затем пришли дурные мысли. Что отец запер его в психушку. Или просто запер. Или убил. Но самое очевидное – что Эльфантель где-то пьет. Тихо, по-черному. Раздираемый собственными противоречивыми чувствами, давлением с обеих сторон, подавленный из-за разрыва с родными. Лично Киму видеть его в таком состоянии не приходилось, он был наслышан от общих знакомых. И он верил этим людям, потому что в Андрее было много всего намешано.Ум, широта души, одаренность, любознательность, тяга к риску, несдержанность, бисексуальность, как оказалось… Ну и чувствительность, нежность, крепкая любовь к близким, которые никак не могли поделить его между собой. Каждый тянул на себя, а что ему еще оставалось делать?
***
-Что, Андрей, дела неважные?
Он остановился на пороге.
-Плохо выгляжу? Но я здоров, если ты об этом.
-Проходи, закрывай дверь. Тянет кухней из подъезда. Опять кто-то кабачки жарит внизу, чтоб их….. То сигареты курят, то жарят. А ты нюхай круглые сутки.
Наташа сама захлопнула дверь. Как обычно спокойная, уверенная в себе. Волосы завязаны в узел над шеей, однако же, это совсем не старило ее. Светлая голова и красные губы– в стиле Ренаты Литвиновой. Она подтолкнула его в спину.
-Да проходи же ты. Тебе как будто особое приглашение нужно.
Андрей очнулся от задумчивости. Скинул летние туфли и бросил вещи у порога.
-Алеша дома?
-В шесть придет с тренировки. Сейчас салатик настругаю, накрою стол. Ты не спеши. Раздевайся. Хочешь – иди в душ.
-Да, мне нужно. Спасибо.
В половине шестого она разбудила его, потрясла за загорелое голое плечо. Встала сама, раздвинула шторы, впуская солнечный вечер. Квартира была однокомнатная, спать дольше возможности не было. Нужно было собирать старенький угловой диванчик и раскидав на нем декоративные подушки, сделать вид, что все так и было. Андрей оделся, сам сложил его, разложил по периметру коричневые, чем-то неуловимо похожие на чебурашек, подушки, и обернулся к Наташе, которая сворачивала в неровные стопки измятое постельное белье.
-Хочешь, я уйду. Ребенок все-таки уже не маленький.
Она молча покачала головой.
-Присядь пока. Я сделаю нам чай. Или кофе?
-Есть коньяк?
-Да, найдется немного.
-Спасибо.
Он уселся с краю, готовый сорваться и уйти по первому требованию. Она слишком долго не видела его и не хотела теперь отпускать. Даже такого – измотанного, с отсутствующим выражением на умном, потемневшем отчего-то лице. Он выглядел подавленным и виноватым. Ни разу за вечер он проговорился о своих бедах. Сама она не спрашивала и понимала, что именно поэтому он к ней и пришел.
Они знали друг друга уже почти десять лет. Познакомились в постели. В которой оба очнулись после чьего-то бурного и веселого дня рождения. Он тогда сильно и смешно напугался. Двадцатилетний неприметный мальчик в серой водолазке, заправленной в черные джинсы, студент, приглашенный на одну из первых в жизни взрослых попоек. Он потом долго расспрашивал ее: что, да как? А был ли презерватив? Не помнишь? Я тоже не помню.
Она пристально всматривалась в него, пытаясь понять – чем же он ее вообще привлек. Слишком молодой, домашний, скромный. Ни мускулов, ни роста. Оказалось – характером. В голосе его была уверенность, в глазах – доброта и спокойствие. Простота и никакой бравады, «яканья», показухи или чего-то подобного. Она к тому времени уже сильно устала от этого. Он был таким, каким его создала природа, и это было прекрасно. И подумалось тогда: да случись что – он не бросит. Не так воспитан, не такой характер. И после всего, ей, самостоятельной и уже практически полностью независимой, захотелось удержать рядом такого как он. Мальчика, который ушел в ванную мыться и попутно поправил там перекосившуюся еще пол года назад, штангу для шторы. Который почему-то взял и наточил кухонные ножи, пока она готовила не хитрую еду на двоих. То, что была слишком взрослой него – сама понимала. Но даже не в этом дело. Ему не нужны были женская забота и опека, никакой любви он не искал, голова у него была забита совершенно иными вещами. В его искренней доброте не было ожидаемого любовного чувства, это была простая человеческая доброта. Она потом долго смеялась над собой. Вот такая вот женская сущность: парень тебе улыбнулся, а ты уже видишь себя в фате и придумываешь имена для троих ваших детей. Но с ним это не прокатило бы. Он не был в нее влюблен. Голова у него всегда оставалась ясной и холодной. И когда она это с огорчением поняла, оказалось, вдруг, что потерять его как друга было бы гораздо хуже. Поэтому с ее легкой руки они до сих пор оставались друзьями и были на связи. И в дом она его пустила не задумываясь.
-Не самый лучший собеседник, да? – Андрей усмехнулся и поднял глаза от тонкой фарфоровой чашки.
-Ты вообще изменился.
-Постарел?
-Погрустнел. Сколько я тебя не видела?
-Года два точно.
-С ума сойти. Куда время летит? Наше время, между прочим.
-В тар-тарары. –Андрей вздохнул и плеснул себе коньяк.
-Может, лучше, еще кофе?
-Раздражает?
-Да уж после мужа на дух не переношу, знаешь.
-Тогда я пойду, пожалуй.
-Лишь бы только пить не мешали, да? Вам выпивка всегда дороже. Ну вот хоть ты мне можешь сказать, почему? Тебе я поверю.
Андрей свел к переносице тонкие брови. Наталья сидела напротив и опершись подбородком в подставленную руку, ждала ответа.
-Не осуждает…., - пробормотал он.
-Да разве я тебя в чем-то виню или осуждаю? Было такое хоть раз? Ты же сам знаешь, я к тебе всей душой! - она прикусила язык, чувствуя, что сгоряча сболтнула лишнего.
-Потому что не знаешь обо мне. Знала бы…., - он снова нахмурился.
-Натворил чего-то?
-Много чего.
-Расскажешь?
-Не могу. Извини. –он опустил глаза. –Разругался с семьей в хлам. Ты же знаешь их…. Поборники морали и нравственности. Если прежде хоть как-то еще общались, то теперь…. Отец окончательно указал на дверь.
-Ого…. Что же вы так? Родители у нас одни, Андрей.
-Одни. И мы у них одни. И нужно уметь беречь друг друга. А как это сделать, если вы из разных поколений? И представления об одном и том же у вас различны. И все смешалось. И каждый из вас желает счастья другому в зависимости от собственных представлений о нем.
-Так что же у вас произошло? Ты в чем-то не хочешь им уступить?
-Я влюбился.
Произнеся это, он тяжело вздохнул и покачал головой. Как будто признался, что убил человека. Наталья, глядела на него не мигая. Без эмоций на лице. Только внутри что-то неприятно заныло и к щекам прилила кровь.
-Это бывает. Что родители не одобряют и не могут смириться первое время. А твои тем более ужасно авторитарны. Но в тоже время это не настолько глобально плохо. Думаю, просто нужно доказать им, что все серьезно, что любовь взаимна и вы счастливы.
Андрей залпом опрокинул коньяк. И улыбнулся ей. На щеках у него горел румянец. Наталья вдруг поняла, что ей тяжело смотреть на его лицо. Такое умное и привлекательное. Но чужое. Поскольку он уже принадлежит кому-то. Он наконец-то кого-то выбрал.
-Зачем ты позвонил? – глухо спросила она. –Зачем лег со мною, если уже влюблен? Это такое утешение?
Он перестал улыбаться. Где-то за высотками садилось солнце, и свет стал теплым, розоватым. Андрей сидел напротив окна и его матовая кожа тоже розовела. Чем дольше она смотрела на него, тем сильнее ее обуревала досада. И не только на него, он и на себя тоже.
-Прости меня, - он явно расстроился от ее слов.
-Да за что? Я была рада тебя увидеть. Мне всегда было с тобой хорошо. Что было, то было. Тем более – мы друзья. Видимо, это не должно считаться с твоей стороны изменой. Если секс был с другом.
Он дослушал ее до конца.
-Наташ, я пойду.
-Хорошо.
Он поднялся. Наталья вышла в прихожую проводить его. Андрей перекинул через локоть светлую ветровку и наклонился, чтобы обуться. Затем выпрямился и приблизился к ней. Поцеловал в щеку. Она не отпрянула, только еще раз вдохнула его. Запах солнечной кожи вперемежку с кофе и алкоголем.
-Наташ, я не искал утешения. Я действительно пришел к тебе как к другу. Прости еще раз. Я расстроен и веду себя как дурак. А может, я и есть дурак. Не знаю, почему другие считают меня умным. Рад был видеть тебя.
-Куда ты пойдешь? Езжай лучше к себе домой. А с родителями помиришься. Не в первый раз у вас такое.
Он весело ей улыбнулся.
-Я пойду к тому, кто не будет осуждать. И кого я уж точно не обижу. Ну, пока.
Он легко выскочил за порог. Хромота почти не была видна. Наталья проследила, как он спускается вниз, а затем захлопнула дверь. В задумчивости прошла на кухню. Заметила на стеклянном столе бутылку. Так вот о чем он говорил. Кто не осудит и кого он не обидит. Уж, стало быть, да. Она все-таки осудила. Хотя и старалась доказать, что понимает и принимает. Но не смогла. Когда дело касается тебя лично….
Тут она заметила белый пакет у стены. Видимо, он забыл. Но бежать за ним было поздно. Звонить, чтобы вернулся? Наталья взяла и раскрыла пакет. Там были ее любимые конфеты. Фрукты. И шоколадное яйцо. Алешке хоть и семь, а все еще собирает эти игрушки.
Она села на стул и неожиданно для самой себя расплакалась.
***
В пятницу Ким обошел все в саду, чтобы убедиться, что там порядок. Что ничего не завянет и не перезреет без человеческого присутствия. В доме перекрыл газ, запер входную дверь и гараж.
Чтобы найти Андрея у него было два дня. Едва рассвело, как он вызвал такси и доехал до вокзала. Там дождался электричку, что шла в четыре утра. В ней и дремал, накинув на голову капюшон толстовки и прислонившись к дребезжащей холодной стене. В семь утра прибыл в незнакомый, уютный и солнечный городок, который видел лишь проездом. Ему пришлось снова взять такси, чтобы доехать до автостанции. Там он купил билет до родного города. К тому времени, когда он прибыл в него, на улице уже стояла привычная дневная сухая и пыльная жара, а у него от усталости не шли ноги.
Сидя в полупустом кафе, Ким набрал Ольгу. Она отозвалась настороженно и глухо.
-Андрей у вас? – Он не посчитал нужным поздороваться. За последнюю неделю ситуация вымотала его окончательно и, движимой одной целью, на всех прочих людей Ким плевать хотел. Особенно на нервнобольную родню Андрея.
-Кто это? – спросила она.
-Это Ким. Ты что, удалила мой номер?
-Н-нет. Просто не определился.
Он повторил свой вопрос.
-Нет, но он не у меня. Что-то случилось?
-Да, - с мстительным чувством подтвердил он.
Ольга помолчала в трубку.
-Он приезжал недавно. Но потом ушел. А что с ним?
-Куда он мог пойти?
-Я не знаю…. У него куча друзей здесь осталась. Куда угодно мог пойти. Так домой он не вернулся?
-Нет, - Ким сдавил пальцами раскаленный картонный стаканчик. –Может, у родителей?
-Вряд ли….
Ольга растерянно замолчала. Ким тоже молчал, представляя ее круглые глаза и редкую светлую челку. В этот миг в ее лице за болтливость и эмоциональность он ненавидел всех женщин мира.
-Ну так что? Мыслей никаких?
-Нет, правда. Может, у кого-то из друзей остановился. Но я не знаю их.
-Ясно. -Он нажал на «отбой». -Черт с вами.

Ольга положила трубку и развернулась, чтобы посмотреть на играющих детей. Последние дни старший несколько раз спрашивал, когда они еще поедут к дяде и пойдут все вместе на речку.
То, что сделал родной брат, до сих пор плохо укладывалось у нее в голове. Но еще хуже укладывалось то, что он сказал ей при их последней встрече. Его злое лицо и ставшие бескровными губы, холодные, чужие глаза.
Она рыдала весь вечер и муж, застав дома невеселую картину, сказал ей то, о чем она сама уже догадалась. «Не стоило тебе лезть в чужую кровать. Я и сам охренел, но это действительно не наше дело. Зря ты все рассказала. Нужно было помириться с ним, Оля. Раз уж он сам к тебе пришел. Брат есть брат, тем более родной. А кого он еб..т в свободное время - это его личное дело».
Было похоже на то, что позиция Женьки в этом вопросе единственно правильная. Возможно, стоило действительно оставить их в покое. Не трогать и не бросаться медицинскими терминами, оскорбившими Андрея до глубины души. Теперь казалось, что прежней дружбы между ними не будет больше никогда.

-Ким, приезжай ко мне.
В трубке шумели детские голоса. Должно быть, она была где-то на детской площадке или в подобном месте.
-Тебе что, есть что сообщить? Можешь сказать по телефону.
-Не сердись. Я просто… - Анна вздохнула. –Не знаю…. Хочу увидеться с тобой.
-Для чего? У меня времени нет. У тебя есть телефоны его друзей, знакомых? Или адреса, куда он мог податься? Тогда я приеду.
-Тебе самому есть где остановиться?
-Да. Я же местный. Я тоже отсюда.
-Я не знала. Видимо, мы мало общались…. Пиши адрес.
Спустя часа полтора он был на месте. Небольшая, светлая квартирка. Довольно просторная кухня. Мебель: металл, стекло и кожзам. Интерьер довольно холодный. Ким, серьезный, раздраженный, присел на голубой диванчик, Аня поставил перед ним дымящуюся чашку и села напротив.
Разговаривали приглушенно. В соседней комнате за прикрытыми дверьми спали ее дети.
-Я не хочу себя выгораживать, ты не подумай. Только хочу сказать, что пыталась ее переубедить. Успокоить, чтобы она молчала. Но все-равно, это был слишком большой шок для нас.
Ким смотрел в отвел холодными темными глазами.
-Знаешь, она его любит сильнее, чем всех нас вместе взятых. Они всегда с Андреем были – два сапога пара. А тут вдруг – такое…. Может, это даже какой-то вид ревности.
-Да что ты?
Аня улыбнулась.
-Ну, ревность, понимаешь?
-Нет. Мне все равно, что там у нее. Ревность или зависть. Дура! – в сердцах выпалил Ким. –Он же ее просил. Какого хрена она влезла? Чего хотела добиться? Чтобы он стал прежним? Таким, как ей удобно. Ни хрена я не верю в такую любовь. Когда любят, принимают всего целиком.
-Не всегда. Может, стоило сразу все рассказать нам? А не дожидаться, пока кто-то застукает вас вместе? Сам-то как думаешь?
Ким опустил глаза, уставившись на свои руки.
-Тогда бы ваш папаша на месяц раньше прискакал. Вправлять ему мозги….. Вам просто плевать на него. Он уже неделю где-то по черному квасит. А мне каждый такой день - как пытка. Ему нельзя пить. Была же операция на почках…. Черт. Кому-то в вашей семье есть до этого дело? Или вас интересует только его постель?
Он поднялся, захватив в ладонь листочек со списком номеров общих знакомых, что написала Анна.
-Я не думаю, что он пьет…
-А я уверен. Плохо ты его знаешь.
-А ты – хорошо?
-Я – да. – он с вызовом взглянул на нее. –Лучше всех вас. Со мною у него светятся глаза. И ему хорошо.
-Почему же он тогда не с тобой сейчас?
-Он не такой как я. Будь я на его месте – послал бы вас всех куда подальше…..
Аня грустно улыбнулась.
-Ким, позвони еще Женьке. Ольгиному мужу. Есть номер?
-Да, - Ким усмехнулся. – Еще с тех пор как мы сплавлялись на лодке. SOS, школа выживания. Чего ему звонить-то? Слушать маты?
-Да ну, брось. Он нормальный мужик.
-Такой же, как ты?
-Думаешь, я нормальная? - Она рассмеялась, всколыхнувшись полной грудью.
-Прости, что так завалился.
-Отзвонись, как найдешь его. Думаю, он где-то рядом. И с ним все в порядке. Не переживай.

-Это ж надо тако-ому случиться, это ж на-адо так было влюби-иться!
Ким громко распевал стоя в пустом широком лифте. И рассматривал себя в зеркале. Под глазами пролегли следы усталости, в желудке что-то недовольно ворочалось, а ногам хотелось покоя.
Шахта лифта, казалось, опускается в самую преисподнюю.
-Эльф, найду тебя – убью! И твоя семейка ни разу не хватиться. Потому что им плевать на такого как ты. А тебе на них нет. Но их это не колышет…
На третьем этаже лифт замер. Дверь отъехала в сторону и внутрь вкатилась девчонка на шпильках. С маленькой черной собачонкой, на тонком красном поводке. Видимо, чтобы ветром не унесло.
-Гав, - сказал Ким, едва лифт тронулся. –Гаф-гаф-гаф. Ты лаять-то умеешь? Ну полай на меня что ли?
Девушка косо взглянула и отдвинулась к стене. Притянула за собой собаку.
Ким вывалился из лифта первым и почти бегом побежал из прохладного серого подъезда на жаркую, солнечную улицу. Там поднял глаза и посмотрел наверх. На балконе, на семнадцатом этаже своего нового дома стояла Анна. Он узнал ее по бирюзовой кофточке. Она смотрела на него. Ким махнул ей и побрел на остановку.
Список был безнадежно измят. Почему-то Киму казалось, что это бесполезно. Если его отшили родные сестры, то кому он тогда вообще нужен? Все семейные, пополневшие, довольные и спокойные. В возрасте Андрея друзья не играют в спасителей и рыцарей, готовых мчаться в любую даль чтобы утешить, разговаривать ночь на пролет, слушать. Они тихо сидят себе вечерами на кухне. Смотрят телек и едят. Встречаются раз в год на какой-нибудь недопраздник, чтобы похвастаться и выпить. Или пожаловаться и выпить, один черт. Кому звонить? Его там все равно нет.
Дома, запершись в своей комнате, он ломал голову. Играть в Шерлока Холмса не получалось. Телефон по-прежнему молчал. Больницы и морги? Нет, до такого мы еще не дошли. Он набрал Женьку.
-О-о….. привет. Какие дела? Андрей? Да он в общаге у меня. -Женька был за рулем. Стоял, видимо, в вечерней пробке. Вместе с его голосом из динамика лился уличный шум и гул моторов. -Он попросил перекантоваться где-то пару дней. Я дал ему ключи. Там, правда, пусто. Я мебель почти всю вывез. Но домой он не хотел…..
-Ольга мне ничего не сказала, - перебил его Ким. -Я ей сегодня днем звонил на счет него.
-Она и не знает об этом ничего. Андрей просил не говорить.
-Да? А мне почему говоришь?
Женька помолчал немного.
-Ну на счет тебя не было особых указаний. Так что езжай.

Общага, она и в Африке общага. Длинное, худое и высокое здание из темно-красного кирпича, мрачное, в наступающих сумерках. Облупленные синие подъезды и их вечный бич – обрывки объявлений, двадцатилетние наслоения разноцветных бумажек. Вперемежку с клеем, краской и ржавчиной. Широкий кафельный холл, лифт, как и положено – грязный и оплеванный. Бутылки на общем подоконнике, окурки. И непередаваемый многослойный аромат из кухонь, сохнущего белья, курева и пыли.
Он поднялся на шестой этаж. Мрачно, мало света. Дешевое жилье, сорный муравейник.
Дверь открыла молодая деваха.
-К кому?
-В шестьдесят вторую.
-А-а-а. А че мне тогда звоните? Я нанималась бегать?
В коридорчике над головой висели какие-то тряпки. Вдоль стен толпились детские велосипедики, самокаты, коробки и шкафы. Тесно и уныло. Хотя и довольно чисто. Но запах – все равно спертый, затхлый.
Андрей действительно был там. Он открыл довольно быстро. Ким резво шагнул за порог, желая поскорее прикрыть за собою дверь, поскольку из кухни в таком положении комната просматривалась почти что целиком. А там у плиты и раковины толкались женщины.
Эльфантель правой рукой прикрыл свою голову.
-Андрей, ты чего?
-Ничего, - он опустил руку. И взглянул как-то смущенно.
Ким устало выдохнул.
-Совсем с ума сошел. Думал, что ли я тебя ударю?

В крохотной комнате было пусто. Только стол у окна, голый диван напротив, советский лакированный буфет - в самом темном углу. Окно чернильное, вместо штор – густые пыльные сумерки.
Андрей внимательно смотрел в маленький шипящий телевизор. Щурился. У глаз сложились тонкие морщинки. Лицо осунулось и казалось неживым. Ким впервые подумал о том, что у Андрея, возможно, не в порядке зрение. Он молча смотрел на него, стоя у двери. Чувство было странным. Злость и обида вперемежку с тянущей, болезненной любовью. Как и обычно, первые два ощущения он поспешил в себе подавить. Не орать на него, не лить свою досаду.
-Ну и как, Андрей?
-Никак. Прогнали.
Ким приблизился и встал напротив.
-Ну и что теперь? Будем жрать водку? Я же тебе говорил, не стоит по горячке решать такие вопросы. Ладно, проехали. А здесь ты что делаешь?
-Да вот…. Хотелось провалиться куда - нибудь… в ад.
-Ну хоть что-то нам удалось.
Эльфантель вяло усмехнулся.
-Иди сюда. Чего ты там стоишь? Присядь.
Ласки у него были странные. Как будто он заставлял себя. Обычно он этим не злоупотреблял. В конце концов, не девушку же пытаешься ублажить. С девушками, он, возможно, был и понежнее.
Ким убрал его прохладные руки.
-Ну вот не надо.
Эльфантель прижался лбом к его плечу. Лоб был горячим, дыхание частым.
-Почему?
-Тебе плакать хочется, а ты…. Хочешь, чтобы тебе было еще больнее? Нашел время. Хочешь – депрессуй дальше. Но в нормальных условиях. С ванной и пододеяльником. Я не могу видеть тебя здесь. Поехали домой.
Может, и правда, врезать разок. Было видно, что пил. По измятому виду, красным глазами и ряду разнокалиберных бутылок на подоконнике. Аккуратненько расставленных. Тихая, интеллигентная пьянка. И чего там только не было. Если смешать все в одном– это ж коктейль Молотова. А сейчас сидит злой и трезвый. Ким догадался почему - кончились деньги.
-Ни одежды, ни денег. Ничего. Целую неделю. Есть хочешь?
-Не знаю. Чай крепкий хочу.
-Я схожу в магазин.
-Не надо. Или… вместе пойдем.
-Знаешь, у тебя такой видон… - Ким улыбнулся и обхватил его за лицо. –Я быстро.
Он притащил два огроменных пакета. Андрей молча взял только что купленные полотенце, мыло, бритву, новое белье и носки. И ушел в общий душ. Ким разложил на столе готовую еду, сбегал на кухню за кипятком.
Он хлопотал как хозяюшка, счастливый оттого, что снова видит его. И пусть к этому счастью примешивалась изрядная доля тоски, такой, что хоть волком вой – он все равно улыбался и ждал его. Смотрел, как Андрей вытирает голову розовым полотенцем, как ковыряет пластиковой вилкой магазинный холодный салат. Любовался на тени под глазами, на волосы, отросшие и прикрывающие брови, на кисти рук с чуткими, худыми пальцами.
Они почти не разговаривали. За окном стемнело, в комнатушке тоже стало сумрачно. В потолке болталась одна одинешенька грязная лампа накаливания. По стенам бродили какие-то смутные тени, из приоткрытой форточки летели звуки дороги. Гул автомобилей, шум и неразличимые голоса.
Спать легли на тот же диван. Укрылись кое-чем, когда внезапно стало холодно. Андрей крепко обнимал его всю ночь, было тесно и хорошо.
***
-Останови, пожалуйста, мне плохо.
Ким долго не мог выбрать место. Обочина была узкая, поросшая высокой зеленой травой, это было опасно. Андрей морщился и держался за лицо.
Когда, наконец, нашлось подходящее место, он быстро выскочил из машины. Ким довольно долго ждал его, глядя на дорогу, пролетающие мимо автомобили. Думал про Андрея и его хандру, искал выход и не находил. Это была ситуация, где он ничем не мог ему помочь. Андрей тосковал по другим людям, тем, которые оттолкнули его, когда узнали подробности их личной жизни.
Пятнадцать минут спустя Ким забеспокоился. Оставил включенной аварийку и спустился с дороги вниз – туда, где шелестела листвой редкая посадка. Андрей находился с обратной ее стороны, лицом к густому светлому пшеничному полю. Сидел на траве, сложив руки на коленях. Он смотрел вдаль, бледный, похудевший и очень несчастный.
-Ну что ты, плохо?
-Стошнило. Сейчас отпустит. Подожди немного.
-Принести воды?
-Потом.
Ким опустился рядом. Не выдержал, обнял за плечи и прижался к его спине.
-Прости меня, Андрей. Я во всем виноват. Если бы не я, все у тебя было бы по-иному.
Эльфантель покачал головой.
-У меня сейчас нет сил доказывать тебе обратное. Поехали. Я хочу домой.
Ким помог ему встать, и они вместе, не разнимая рук, разгребая ногами густую траву, дошли до машины. Андрей умылся и выпил воды. Улыбнулся, заметив, как Ким пристально и жалобно смотрит на него.
-Все хорошо. Мне уже лучше. Теперь я долго не смогу смотреть ни на какой алкоголь. До самого Нового года.
-Твои бы слова да Богу в уши.

Дома все было в порядке. Эльфантель, едва вошел, метнулся в ванную, а Ким к шкафу. Новенькому, недавно купленному шкафу-купе. С большим зеркалом и полками внутри, поделенными между ними двумя. Вещей, что у одного, что у другого было мало. Ким сгреб свое. Скинул, как есть, не разбирая в старенькую дорожную сумку. Бельишко, пара новеньких кроссовок. На плечиках остался висеть только купленный для него Андреем пиджак. Новенький, с еще не срезанным ценником. Ким так и не успел его надеть и привыкнуть, увидеть себя таким, каким видел его Андрей. Красивым, широкоплечим и стильным.
Пиджак он оставил. Было жаль толкать его в сумку, да и не хотелось. Вообще ничего не хотелось. Он вынес сумку в коридор, в спешке вызвал такси. В ванной шумела вода и этот шум успокаивал его. Эльфантель был дома и с ним все было в порядке.
Машину подали быстро, Ким увидел ее за воротами. Аккуратно прикрыв за собою металлическую тяжелую дверь, он погрузился в белую иномарку. Водитель, лысоватый мужичок средних лет, курить не запретил, и Ким, пока они доехали, до автостанции в открытое окно выкурил до основания три штуки. Дым высушил глаза, и горечь табака с непривычки вызвала тошноту. Так было легче. Можно было ехать и думать только о том, как бы удержаться и не сблевать, а не том, что ты делаешь и как теперь с этим жить.
Билетов на автобус, как назло, не было. Был шанс попасть на проходящий через три часа междугородний. Но ждать было слишком долго. А ему требовалось движение. Смена картинок и затуманенность мозга. Он вышел на улицу, отошел в сторонку выкурил еще две подряд. В руках появилась слабость, пальцы стали неловкими и дрожали.
Полуденное солнце палило нещадно. Обжигало затылок и плечи. Площадь автостанции была пуста, от асфальта поднималось марево, от домов, тротуаров и автомобилей шел жар. Пахло пылью и битумом. Ким вышел из тени, перекинул сумку через плечо и пешком направился на железнодорожный вокзал. Туда, куда приехал два с половиной месяца назад. Туда, где увидел его после разлуки, и с того момента стал счастлив.
Билет взял на трехчасовую электричку. Вышел на улицу, покурил. Посмотрел на многочисленные рельсы, пустые товарные вагоны. Ни ветерка, ни облачка на небе. Сейчас бы на речку, в прохладную воду. Он тяжко вздохнул. Хотелось выпить, но побоялся. По перрону прохаживались контролеры. В общественный транспорт могли и не пустить. А ему нужно было уехать. Оставить здесь все. Не мешать. Вернуть Андрею его нормальность, семью и душевное спокойствие.
Старая, искореженная, сотню раз перекрашенная деревянная лавочка была свободна. Он сел спиною к солнцу. Оно прожигало лопатки. Снова закурил. Пепел с сигареты падал на сумку, которая стояла между ног. Состояние было удручающим и ухудшалось с каждой минутой. Очень сложно было не думать о том, что делает сейчас Андрей. Не вспоминать с горечью каждый уголок их дома. Совместные завтраки, вечерние посиделки во дворе, ночные разговоры и все их планы. Болезненно сжалось сердце. Слезы все-таки просочились наружу. Он обхватил голову руками. Не уверенный, что поступает правильно, несчастный и обиженный на весь белый свет за свою несчастную, искреннюю любовь. О которой ему не кому рассказать и некому поплакаться. Он старался не думать о том, как будет переживать все это в одиночку. Особенно после того, как успел вкусить совместной жизни с ним. Жизни, которая оказалась вполне нормальной и счастливой, кто бы там что ни говорил.
Конечно, он сможет жить без него. Привыкнет и «переболеет» как выразился однажды Андрей. Но повторится ли такое? Будет ли в жизни еще раз такое везение? Будет ли взаимность? Потерять себя среди чужих не так уж сложно. Запутаться в случайных связях, взрослеть и портиться характером, отталкивать тех, кто не нравится, но хочет быть с тобой и тянуться к тем, кто дорог, но не хочет тебя. Ему казалось, что полюбить никого другого так сильно он уже никогда не сможет.

Предусмотрительно отключенный телефон времени не показывал. Пришлось Киму плестись в здание вокзала и по старинке смотреть на старые вокзальные часы. В здании вокзала было прохладнее, толкались кое-какие ожидающие. В окошке билетной кассы тетка кассирша, игнорировала разрывавшийся звонкой трелью телефон. Между серых колонн стояли металлические черные лавочки. Он бросил на одну из них свою сумку и подошел к широкому низко расположенному окну. Прошло всего полчаса. Времени было еще навалом.
Поглощенный своими мыслями, он даже не заметил, как справа, на стоянку подъехала серебристая машина. И только когда Андрей вышел из нее на солнцепек и захлопнул дверцу, Ким узнал его и отшатнулся с бешено колотящимся сердцем. На такой поворот он даже не рассчитывал. Другого выхода из здания вокзала не было. Он схватил сумку и спрятался за колонну.
Через три минуты Андрей уже стоял над ним.
-Что за хрень? – осведомился он.
Ким поднял красные воспаленные глаза. Эльфантель был красивый. Свежий, в светлой рубашке, с влажными еще волосами, серьезный, и даже немного злой.
-Выхожу из ванной в надежде на обед, а дома пусто. Его и след простыл, - тихо проговорил он. –Что еще за фокусы?
-Езжай домой, Эльф.
Андрей окинул его пристальным взглядом. Вздохнул и присел рядом.
-Ким, послушай меня. Так не поступают. Или если только если человек совсем опостылел. Объясни, почему ты решил уйти сейчас?
Тот опустил голову. В глаза смотреть не мог, говорить тоже.
-Это из-за того, что я уехал? Но я такой. Я переживаю все в одиночку. Мне так легче, понимаешь? – Эльфантель огляделся, опасаясь посторонних ушей. -Пойдем. Уйдешь, когда захочешь. Хоть завтра. Но только не так и не сейчас.
-Я уже купил билет.
-Я тебя не отпущу. – Андрей опустил свою ладонь на его руку. Склонился и заглянул в лицо.
-Дай мне уехать. Раз уж я решился. Завтра…я…возможно уже не смогу. Мне так легче, понимаешь? – повторил Ким его слова.
Андрей вздохнул. Закусил нижнюю губу и уставился в пол.
-Но почему?
-Ты же сам сказал…. Твой отец прав. Мы не справимся.
-Мы уже справились, Ким, - выдохнул Андрей. -Пойми это. Все, что могло случиться, уже случилось. Мы избиты, но мы живы. Поехали домой. Вставай. Уйдешь, когда придет время, когда сам этого захочешь. Но не сейчас. Не отдирая по живому, не мучаясь. Я нужен тебе. А ты – мне. Вставай с этой лавки, пора домой.
Андрей легко поднялся, подхватил его сумку и взял его под руку. Ким шел за ним словно во сне, не замечая того, смотрят на них посторонние люди или нет.
Уже в машине, на пол пути домой, он достал из кармана билет.
-Я не сдал его. Забыл.
Эльфантель взял у него бумажку и выкинул в окно автомобиля.
-Знаешь что…. Скажу тебе, раз уж такое дело. – Андрей прищурился. -Ты спрашивал меня как-то. О том, почему я так поздно осознал себя бисексуалом. Помнишь?
-Я такое спрашивал? – удивился Ким.
-Да. Тогда, когда мы отдыхали у реки.
-Да, помню. Здорово мы тогда….
-Так вот, это со мною произошло не в тридцать. А лет на пятнадцать раньше. Я был влюблен в одного человека. В мужчину. Ну как влюблен? Платонически, но было в этом что-то такое особенное. Я им втайне восхищался и любовался, хотя там, думаю, и смотреть было не на что. И, знаешь, не будь он моим родственником, я бы, возможно и повел себя иначе. Я тогда смелый был.
-Андрей! Ты чего вообще?!
-Хорошо, что ты не за рулем да? – Эльфантель улыбнулся, усиленно крутя баранку, чтобы увернуться от дорожных ям.
-Какого хрена ты мне это сейчас говоришь?!
-Чтобы ты ни в чем себя не винил. Не думал, что я такой весь из себя невинный и правильный. Я хочу быть с тобой, я люблю тебя. Сейчас мы приедем домой и я тебе это докажу.
Ким с подозрением косился на него.
-Ну ты даешь…. Ты как бездонный колодец. Что там еще закопано, даже представить страшно.
-Хм, да это все, наверное… Но я не такой уж развратник, не думай. И я занимаюсь с тобой любовью из-за того, что влюблен в тебя. А не потому, что мне нужен мужчина. Понимаешь?
-Да. Я знаю это. Андрей, а кто он был вообще?
-Я и так много сказал тебе. Просто поверь на слово.
-Ладно, хорошо. А потом вы с ним встречались?
-Нет.
-Что, ни разу?
-Нет.
-И почему? Потому что он родственник? А насколько близкий?
-Его уже нет на свете, Ким. Не думай об этом. Он прожил не свою жизнь. А мы с тобой – живы.
-Ну это да. А как же твой отец?
-В его время за это сажали, он никогда не примет и не поймет. Я почти что смирился. Но вот что я понял. То время прошло, сейчас пришло наше. И я хочу его прожить, так как мне самому нравится. А нравится мне – с тобой.

Дома Ким целовал его руки и ноги. И сколько Андрей не пытался в постели подтянуть его к себе, тот не поддавался. Утыкался лицом в перетянутые шрамами колени и плакал.
-У меня по-всякому было… но чтобы вот так со слезами… Ну что ты ревешь?
-Мне слов не хватает, чтобы передать насколько ты мне дорог. Я восхищаюсь тобой столько, сколько знаю тебя. Шмыг. Мне даже представить сложно, как можно расстаться с тобою. Шмыг. Я чуть на сдох сегодня та том вокзале. Как хорошо, что ты приехал….
-Тебе бы романы писать. О неземной любви. Ну иди уже сюда. Я оклемался, мне нужен нормальный секс. Хватит уже рыдать надо мной. Кстати, ты почему пиджак не забрал, когда уходил? Он тебе все-таки не нравится?
-Нравится. Но он слишком напоминает о тебе. Поэтому не хотел забирать.
-Вот ты свиненок мелкий. Я бы никогда так не поступил с тобой. Можешь себе представить, выхожу из ванной – а тебя нет. И не отзываешься. Я, голый, к шкафу, а вещей твоих нет. Зашибись, утро в деревне.
-Так и я тебя тогда у речки искал. Все на месте, а тебя нет. Можешь теперь представить?
-Ну, не думаю, что это одно и тоже. Я-то знал, где тебя искать.
-Откуда?
-Догадался. Я же умный.
Ким вздохнул и уткнулся лицом в его голые ноги. Вымочил их теплыми слезами. Эльфантель оставил попытки расшевелить его. Откинулся к стене и уставился в окно.
-Мы всегда и везде за все платим, Ким. За наши удовольствия – деньгами, за деньги – здоровьем, тратя его на работу. И за счастье тоже, если оно есть. Может быть загробными какими-то удобствами. Ну, это в нашем случае. Не думаю, что моя мать сможет меня отмолить. Я жуткий грешник.
Ким медленно поднял вверх голову и шмыгнул носом.
-Ты чего, Андрей?
Эльфантель усмехнулся.
-Это я сам себя успокаиваю. Не бывает идеально, помнишь? Где-то хорошо, а где-то не очень. Буду платить за это «хорошо» с тобой разрывом с родными. Вот такие дела.
-Да ты максималист. - Ким не спеша поднялся. Вытер ладонью свое лицо. –Я уверен, что все наладится. Ты помиришься с ними. Они любят тебя, иначе не было бы этого ничего. А было бы так, как у меня с моим отцом. То есть – никак. Они тебя простят.
Андрей прищурился на него.
-Спасибо.

Не спеша доделали косметический ремонт в спальне. Перестелили в веранде пол и утеплили стены. На новое окно денег не хватило, решили оставить до следующего года. Ким работал дома, набирался опыта и постепенно обрастал новыми клиентами и знакомыми. Порою под их двором собиралось по две-три жаждущих ремонта машины. Брал он недорого, зато делал на совесть, поэтому и ехали к нему. В дом они с Андреем никого не пускали, о себе ничего не рассказывали. Общались только по делу, только о насущном.
В августе, на производственной медкомиссии дотошный окулист обнаружил у Андрея довольно значительный минус. Эльфантель страшно расстроился. И даже пытался это отрицать, возмущаться и браниться. Но Ким мягко уговаривал его смириться, объясняя, что это никакая не старость, а просто производственная болезнь. Пятнадцать часов каждый день за компьютером – это вам не шутки. С выписанным рецептом в один из пасмурных дождливых выходных, он повез Андрея в областной центр, покупать очки. Домой они вернулись только на следующий день. В очках и с кучей всего нужного, но с совершенно пустыми кошельками.
У ворот они столкнулись с соседом, дядей Мишей, что стоял посреди дороги в широченных резиновых сапогах. Андрей остался на улице, поболтать с ним и вернулся минут через пятнадцать домой совершенно ошарашенный. Ким шуршал целлофаном, разбирая покупки, поэтому не сразу заметил его настроение. А когда заметил, перепуганный, остановился посреди кухни.
-Эльф, что случилось?
-Ничего.
Андрей аккуратно присел на край стула. Затем покачал головой и попросил воды. Ким плеснул ему из металлического чайника в стакан.
-Ничего особенного. Мы стояли и разговаривали. О погоде. А потом он вдруг попросил меня больше не подходить к мосту. Туда, где играют его дети. Представляешь? Меня! -Андрей, глядя прямо перед собой, приложил к груди левую руку. Это был очень выразительный жест. В какой-то степени даже жест отчаяния. В правой руке его, в стакане дрожала вода. Было видно, как его колотит.
-Что ты ему ответил? - хрипло спросил Ким.
-Я растерялся. Стоял и смотрел на него как баран. Со мною впервые такое. Знаешь, я до сих пор в шоке. И самое неприятное – это моя реакция. Я не был готов к такому. Ким, ты чего?
-А ничего!
Тот сжал крепкие кулаки и направился к выходу.
-Стой! Стоять, кому сказано!
Андрей перехватил его на крыльце. Обхватил руками за плечи, не давая шагу ступить.
-Боже мой…. У тебя глаза стеклянные.
-Я сейчас его урою.
-Верю. Давай на этом и остановимся.
-Да кто он такой! Кто он такой этот хмырь! Чтобы тебе такое говорить! Ты не нашелся, что сказать, так я сейчас пойду и поговорю с ним! Пусти, Андрей.
-Нет. Послушай меня. Пусть будет так. Я не хочу ничего. Ни доказывать кому-то что-то. Ничего. Пусть это будет на его совести. Я учил его дочь, пил с ним вместе водку. И был хорош. Теперь он что-то узнал и отношение изменилось. Ну и что с того?
-А то, что такие слова хуже пощечины!
-Знаешь, сколько раз я уже их получал? Самому смешно. Не на дуэль же его за это вызывать?
-Это был последний раз. Я этим разберусь, Андрей.
Ким щурился, глядя мимо него. Желваки ходили ходуном, губы побелели. Он был в ярости. Эльфантель, теперь не на шутку перепугавшийся, едва удерживал его от глупостей, смотрел, и не узнавал.
-Пойдем домой, Ким. Я прошу. Я знаю, ты можешь заступиться за нас. Мы сможем защититься, но это не тот случай. Пожалуйста.
Он прижался лбом к его груди. Самому было тошно от всего этого. Как будто пророчества его отца начинали сбываться. Но тут же вскинул голову, отбросив эти мысли. Мальчик, стоящий рядом с ним резко изменился. Он взрослел, на его глазах превращался в настоящего сильного мужчину. Того, который умеет отстаивать свои интересы, чему Андрей за свою жизнь так и не научился.
Это было удивительно – видеть такое взросление. Из смурного, сутулого подростка, которым он его впервые увидел в уверенного, сильного мужчину, способного защитить свой дом. Андрей улыбнулся и погладил его по темным, растрепанным волосам.
-Ты мой ребенок.
-Ты о чем это? –не понял Ким.
Прохладный сырой ветер остудил их обоих. Они вернулись в дом, где за запертой дверью провели тихий вечер.

Спустя пару дней Андрей заявил, что дядя Миша все-таки большой молодец.
-И в чем же это? - прошипел Ким, откладывая в сторону свой телефон.
-Хотя бы том, что то, что он услышал, осталось при нем. Понимаешь? - Андрей с улыбкой размешивал чай. –Мой отец тогда много чего сказал. Но дальше соседа это не ушло.
-Ты-то откуда знаешь?
Ким отвернулся и посмотрел в окно. Там было черным-черно. Дни стали короче, но тепло вернулось. И дети снова потянулись на речку. Днем с пляжа доносились визги и крики, вечерами иногда горели костры и гремела музыка. Бывало, у реки собиралась молодежь, подгоняли машины и тусили там чуть ли не до утра. Но сегодня вечер был тихим.
-Надо бы ворота покрасить, Ким. Надоел этот серый облезлый. Пока снова дожди не начались, чтобы краска успела просохнуть. Как ты думаешь?
-Давай. Только в голубой. – сквозь смех проговорил тот.
Андрей прыснул и расплескал свой чай.
-Завтра куплю краску. Я бы вообще заменил их на новые.
-Ой, ну только без этого. Ты бы все заменил. И такие сойдут.
-Так какой цвет?
-Зеленый?
-Пусть тот же серый. Только светлее. Ты не против?
-Да мне как-то все равно.
Вечерами они часто вместе смотрели кино. Или любовались на огонь, сидя перед ним на полу или лежа в постели. В настоящей крепкой кованой кровати. Андрей иногда брал свой телефон и задумчиво смотрел на него. Из дома ему не звонили. Ни разу за прошедший месяц. Ким по его просьбе не вмешивался. Хотя руки чесались позвонить кому-то из сестер и высказать все, что накипело. Выговориться за Андрея, пристыдить их за такое равнодушие.
Они остались совершенно одни. Как прошедшей весной. Так же работали, так же отдыхали. И любили друг друга, правда с некоторым оттенком грусти. Но зато теперь уже окончательно притерпевшись и открывшись. Андрей, впрочем, в некоторых вещах удовольствия для себя находить не умел. И как бы Ким не старался, как бы не пытался расслабить его, любимой позой у Эльфантеля в такие редкие моменты оставалась «поза бомбежки». Когда он лежал, распластавшись и прикрыв голову руками. А потом возмущенно бормотал:
-И как ты можешь получать от этого удовольствие?
-Да ты хоть уши-то свои не закрывай. Ты же ничего не чувствуешь.
-Вот уши тут совершенно ни при чем.
-Как это ни при чем? –Возмущался Ким, -А вот так?
И бросался на него, целуя лицо и уши и шею. Лаская любимого человека и крепко прижимая его к себе.
***
В выходные Андрей красил ворота. Серой, разбавленной до нужного оттенка краской. Получалось неплохо, только пахло ужасно. Он старался, щурился на ворота, приближал к ним лицо, раздумывая, стоит ли идти за очками или на самом деле он видит все огрехи без помощи волшебных стекол.
На мосту, что он строил вместе с соседом, визжали дети. Андрей исполнял просьбу дяди Михаила. На мостик они с Кимом больше не ходили. Даже несмотря на то, что он был построен напротив их дома и на их же деньги. Да и купаться его, впрочем, пока не тянуло. Вода стала прохладной, пахла рыбой. Речка за лето сильно заросла, вдоль берега пушилась мелкая ярко-зеленая ряска. Дети играли на крепком мостике целыми днями, часто было слышно, как жена Михаила безуспешно зовет их домой.
Развлечения ради Андрей включил музыку на телефоне. Дело пошло веселее. Солнце ласково грело его сквозь тонкую футболку. Дел на сегодня было еще много, но он не спешил. Ему нравилось это ощущение мягкой кисти в руке, плотной, тягучей краски, новизны, ровного и приятного цвета. Даже к запаху как будто притерпелся. Странные крики с реки поэтому услышал не сразу. А когда обернулся – было уже поздно. Ребенок ушел под воду. Взрослые дети спрыгнули вниз, в реку, остальные топтались на мосту и визжали.
Эльфантель уронил кисть в песок и бросился вниз. Левую ногу мгновенно пронзило острой болью, но он даже не заметил этого. Добежал в три секунды и прыгнул туда – где толклись десятилетние загорелые мальчишки. Глубина им там была по самую шею, да еще и куча подводной травы под ногами. Андрей, разгребая воду, пробежал чуть вперед по течению, мальчишки что-то ему кричали, но он не слышал. Сердце колотилось в кончиках пальцев, дыхания не хватало. Он нырнул раз и два – безуспешно. Под ногами была целая копна жесткой и колючей, густой травы.
-Куда, куда она упала?! – крикнул он.
Ему ткнули чуть левее, туда, где течение было сильнее. Он бросился туда и в метрах пятнадцати от моста поднял со дна маленькое тело в цветом платье.
С нею все обошлось. Тут же закашлялась, задышала и заныла. Андрей вынес ее на берег. На всякий случай похлопал по спине, но это было уже лишнее, она только плакала и звала мать. Та уже бежала вниз – к реке, кто-то из детей успел сбегать домой.
Андрей поплелся к себе. Состояние было шоковым. Его трясло и подташнивало. Плохо соображая, он вошел в дом и остановился посреди комнаты. Подумал немного и решил что замерз. Поэтому пошел в ванную и включил там горячую воду.
Ким остановился у ворот, заглушил двигатель и вышел из машины. Полез в багажник. Там стоял тяжеленный короб с нужными для работы деталями. Кое-что по делу, кое-что про запас. Вытащил его и поставил на землю. И тут заметил брошенную кисть под ногами. Ворота были недокрашены и открыты настежь. Недоуменно оглядываясь, он вошел во двор. Входная дверь тоже была нараспашку. Тут ему стало не по себе. Он влетел в дом и увидел лужу воды посреди гостиной. Это было уже что-то совсем из ряда вон. Ким пробежал по комнатам, прислушался – в ванной шумела вода. Дверь была заперта.
-Андрей, ты здесь?!
Тот не отзывался.
-Андрей!
Ему стало страшно. Ким подергал неподдающуюся ручку и вдруг с размаху саданул по ней плечом. Плечо оказалось крепче щеколды.
Андрей был там. Сидел голый в полной ванной и таращился ошалелыми глазами. Ким, стоя перед ним, тяжело дышал.
-Бл..дь, Эльф, какого хрена ты делаешь?
-Что, помыться нельзя? -Андрей опустил руки в воду и втянул голову в плечи.
-А ты зачем заперся?
-Не знаю. Рефлекс. Дверь к чему сломал?
-Да я починю. Извини.
Ким вышел, аккуратно прикрыл за собою дверь и вышел на улицу. Забрал ящик, запер машину и вернулся в дом. Руки мелко подрагивали.
Михаил пришел тем же вечером. К ужину, довольно поздно. Деликатно постучался. Ким впустил его и поспешил к Андрею. Тот сидел на диване в пушистом махровом женском халате отличного фиолетового цвета. Кто-то из сестер собираясь, в спешке забыл его. Ким порывался выбросить, но Андрей не позволил и иногда с удовольствием кутался в него после купания. Этим вечером у него как раз было то настроение. Укутаться, выпить горячего молока и пялиться в телевизор. Ким метался между ним и кухней сквозь зубы проклиная реку, соседей вместе с их детьми и весь поселок в целом. Андрея ему было ужасно жаль. Поэтому он готовил омлет, таскал ему фрукты, кромсал бутерброды и предлагал ему то одно, то другое.
-Эльф, гости тут. Ты бы переоделся.
-Да ни фига, -равнодушно отозвался тот.
Михаил вошел и остановился в дверях, рассматривая Андрея.
-Садись. -Эльфантель кивнул ему на свободную часть дивана.
-Слушай, Андрей…..
-Знаешь что, Миша, - он перебил его и вскинул глаза на Кима, который стоял на пороге комнаты весь напряженный и готовый в случае чего броситься на соседа с кулаками. –У меня к тебе один вопрос. Делал ли я тебе что-то плохое?
Тот, не сводя с него глаз, отрицательно качнул головой.
-Вот и я о том же. С чего бы это мы стали вдруг тебе мешать?
-Да я не….
-Если я здесь кому-то мешаю, то я готов продать дом и уехать. Все серьезно. Мне это все тоже на фиг не нужно. Туда не ходи, сюда не суйся. Я свободный человек, нормальный, понимаешь? Я и в другом месте смогу посадить деревья, построить мост и сделать все остальное.
-Андрей, не надо….. Ты прости меня….Пожалуста. Я – дурак.
-Саша как? – снова перебил Эльфантель.
-Нормально. В больницу свозили, показали педиатру. Все хорошо. Нахлебалась немного, но так, в целом, все обошлось. На Люську больше таблеток ушло. До сих пор ревет. Андрей, я тебе всю жизнь буду должен. Что хочешь проси….
Михаил, неловко переминаясь, вздохнул и обвел взглядом темную уютную чистую комнату. Свет шел только от работающего телевизора. Молодой светловолосый странный человек сидел к нему вполборота, в халате и тапках на босу ногу. Удивительный человек, который помог одной его дочери поверить в себя и поступить в университет, а потом вытащил из воды вторую дочь.
-Хочешь выпить? – предложил Андрей.
-Да. Я сейчас… Сбегаю.
-Да не суетись. У нас есть. Не самогонка, конечно. Коньяк.
-Пусть коньяк, - нервно согласился Михаил, косясь на второго, темноглазого и темноволосого парня в дверном проеме. Высокого, с руками сжатыми в кулаки. –Только что же я с пустыми-то руками пришел. Я схожу сейчас…
-Не надо Миш. У нас все есть. И спасибо, что пришел. Спасибо тебе.
-Тебе спасибо, Андрей. И прости еще раз.
Эльфантель с улыбкой протянул ему руку. Михаил приблизился и крепко пожал ее. Они молча смотрели друг на друга. Как будто только что познакомились. Ким вздохнул и ушел на кухню.

На следующий день Андрею позвонила мать. Он проговорил с нею около получаса. Ким, волнуясь, нервно прислушивался к его голосу. Разговором Андрей вполне остался доволен. Пришел в сад улыбаясь, сел рядом на лавочку и приобнял Кима за плечи.
-Как дела, Эльф? Голова после вчерашнего не болит? Вы в каком часу разошлись?
-Болит, Ким. Еще как болит. Но знаешь, это так приятно.
Андрей засмеялся и поднял голову вверх, туда где зрела на ветках крепкая зеленая антоновка.
-У нас вчера была прощеная суббота. Вот и хотел тебе сказать – прости.
-В смысле? – не понял Ким. –За что прости?
-За тот раз. У тебя дома. Я пьяный был, не соображал ничего. Так стыдно за себя.
Ким задумался. Потом понял и засмеялся в раскрытые ладони.
-Да не было ничего, Эльф. Ты пришел и отрубился. Я пошутил. Я сам раздел тебя и… Ну, в общем…
Андрей смотрел изумленно. Приоткрыл рот. Потом снова закрыл его.
-Э-эм. Ну знаешь… Я два месяца мучился из-за этого. Как накатит, стыдно, вспомнить пытаюсь что же было –то. А ты придумал! Просто взял и ляпнул мне такое!
Ким, сдавленно улыбаясь, поднялся и отошел от него на пару метров.
-Иди сюда, - Андрей поманил его пальцем. –Подойди-ка.
-Да мне и тут нормально. И вообще, домой надо.
-Надо – иди. А я сейчас выломаю прутик подлиннее и тоже приду.
-Не нужно все так близко к сердцу принимать.
-Сейчас…. Где-то тут росла хорошая хворостина….