Заповедник детских страхов

========== Глава 5 ==========

Разговор с матерью состоялся в канун Нового года.
Черт знает, поняла она или нет…
Джо смотрел в ее ясные, немного отстраненные глаза – и догадывался, что не поняла. Не изменила своего мнения о Вороне, не увидела несправедливости в своих действиях.
На аналогичную беседу с отцом Джо так и не решился. У него не было столько сил, чтобы противостоять яростному, грубому в суждениях, бесстыдно издевающемуся над его психикой старику.
Джеффри Пайк вел себя так, словно тяжелая болезнь стала для него индульгенцией, достаточным основанием для того, чтобы вытирать об людей ноги. Даже мать выдерживала его общество не дольше тридцати минут, в остальное время предпочитая компанию тётушки Эстель, мисс Марибетт или водки с клюквой.
Ворона выглядел плохо. Бледный, с лиловатыми губами и грифельно-серыми кругами вокруг глаз, он напоминал мертвеца второй свежести. Разве что пах по-другому. Пожалуй, более приятно, потому что вряд ли мертвецы пахнут сладковатыми лилиями и пыльной пудрой.
В какой-то момент его сон нормализовался, а потом стал глубоким и долгим, больше напоминающим кому. В его таблетнице стало больше оттенков – в игру вступили всевозможные кругляшки, треугольники и даже странного вида трапеции, которые Ворона глотал, не запивая. Обо всем этом его следовало крепко расспросить, но сначала у Джо не было сил на это, а потом он забыл.
- Эй, красавчик!
… и только у Линды все было хорошо.
- Я к тебе обращаюсь, красавчик! Ну-ка иди сюда!
Ворона отодвинулся от компьютера, освобождая в кадре место для Джо. Тот заглянул в камеру и неловко улыбнулся. В последнее время улыбка получалась у него какой-то неестественной – словно он помнил, как нужно это делать, но мышцы лица его не слушались. Джо обнажал зубы и подтягивал вверх уголок рта. Мало кто верил в его искренность.
- Здравствуйте, Моргана! – воскликнул он. – Шикарно выглядите!
Линда и впрямь выглядела шикарно. В свои шестьдесят два она позволяла себе такие декольте, какие иным не снились и в сорок. Все ее тело было отточено, подтянуто, оформлено силиконом, и черт знает, сколько бабла в нее всадил последний супруг. А может, все ее супруги по очереди. Леди Моргана была чем-то вроде переходящего знамени: вместе с красивой, остроумной, бесконечно пошлой женщиной мужчины получали огромный список трат, без которых эта женщина себя не мыслила.
Впрочем, Моргана не была дурой и выбирала только тех, кому эти траты казались сущим пустяком.
- Передай моему племяннику, - велела Линда, - пусть радуется! Будь я на десять лет моложе, обязательно отбила бы у него мужа!
- Я и так с вами хоть на край света! – кивнул Джо. Флирт с престарелой кокеткой был такой же неотъемлемой частью его жизни, как чистка зубов по утрам.
- Я вас слышу, - проворчал Ворона, вернувшись к компьютеру и усевшись на крутящийся стул. Приложил к рубашке Джо сперва один галстук, а затем другой, сделал выбор и набросил гладкую лиловую ленту на его шею. – Тётя, Джо торопится!
Линда отмахнулась. Глаза ее были подведены таким количеством черной краски, что хватило бы на парочку травести-див.
- Что ты, сладкий, я его не держу! Просто скажите – у вас все в порядке?
Джо дождался, когда Ворона завяжет галстук на его шее. Потом взял его за плечи и вместе со стулом развернул обратно к компьютеру – болтайте, мол… Болтовня с хорошим человеком – лекарство более полезное, чем все эти трапеции, треугольники и кругляшки.
- Мы держимся, Моргана, - сказал он, а потом наклонился и поцеловал Ворону в пушистую макушку. – Мы держимся…

* * *
Какое-то время Джо думал, что все получится.
Новогодняя вечеринка у Виктории Макграт напоминала репетицию свадьбы – люди в красивой одежде, море вкусной еды, но при этом никаких белых платьев, унылых поздравлений и брачных клятв. Все это будет на следующий день. Только вместо белого платья – хлопушки и шутихи, а вместо брачных клятв – полуночная трансляция с Таймс-сквер.
И только унылые поздравления останутся унылыми поздравлениями – шаблонными, давно уже никого не радующими. Да и потом, большинству присутствующих просто нечему было радоваться. Год выдался так себе, и провожать его хотелось без песен и плясок, молча лежа в постели и пожирая пастилу.
И все-таки Джо был доволен.
Весь вечер мать вела себя адекватно, ни разу не отпустив в сторону Вороны унизительную остроту, не пытаясь рыдать, привлекать к себе внимание и укорять в чем-то Джо.
Даже Джуниор, с которым тот не успел провести воспитательную беседу, приятно удивил: не только не нахамил с порога, но и поприветствовал Ворону, подняв бокал с шампанским и усмехнувшись. Джуниор выглядел благостно, невозмутимо, и Джо решил вечером проверить его вещи на предмет наличия травки.
- Где Ворона? – спросила Мелисса, подойдя к Джо со спины. Волосы ее были уложены холодной волной, как у кинодив тридцатых годов. Они расцеловались, тронув воздух губами у правой, а затем у левой щеки. Мелисса не хотела испачкать Джо помадой, а он из вежливости не стал слюнявить многочисленные слои базы, пудры и тона, которые делали её личико таким кукольным.
- В столовой, беседует с бабушкой Виктории, - сказал Джо. – Кажется, они нашли общий язык.
Мелисса усмехнулась, уже собравшись отпустить колкость про Ворону и старичков… но вдруг передумала. Вместо этого – пожала плечами и прикоснулась своим бокалом к бокалу Джо. Шампанского там было на донышке, и Джо уже давно отыскивал взглядом бутылку.
- И за что ты ему такой достался? – задумчиво спросила Мелисса.
- Какой? – уточнил Джо. Мимо него пробежал старший из детей Виктории. Сама Виктория хохотала в другом конце комнаты и пила маргариту. – Затраханный жизнью и отцом, постепенно спивающийся тридцатипятилетний безработный, которому с кафедры сообщили, что не планируют дольше сохранять за ним место?
Мелисса перестала улыбаться.
Что, - подумал Джо, - твои осведомители еще не добрались до Портленда? Ну, хоть чем-то я смог тебя удивить!
- Кажется, я достался Вороне за какой-то большой грех, - сказал он. И махом допил шампанское, – … из прошлой жизни, потому что в этой он еще не успел ничего такого натворить.
- Джо… - тихо сказала Мелисса.
- Он лучше, чем вы можете себе хотя бы представить, - сказал Джо. В его голосе прорезалась злость. – Он лучше, чем всё, чего я заслуживаю. А он из-за вас каждый день думает, что портит мою жизнь, и скоро сбежит от меня к чёрту на рога!
- Джо, я не думала…
Из столовой донесся яростный женский вопль.
Все обернулись.
- Отойди от моих детей! – кричала Виктория. – Быстро встал и отошел!
- Хозяйке дома больше не наливать, - бросил Джуниор, не оборачиваясь на вопли. Кажется, происходящее в столовой интересовало его куда меньше, чем канапе с лососем на шведском столе. – Найдите мистера Макграта, пусть успокоит свою мегеру…
Искать мистера Макграта никто не стал: час назад он отбыл по государственным делам, требующим его личного присутствия. А может, поехал на блядки. Точных данных ни у кого не было, а предполагать всякое было одной из традиционных слотхиллских забав.
Бросив бокал (и даже не заметив, куда он приземлился), Джо метнулся в столовую. Распихал плечами других гостей, ухватил за локоть и отодвинул в сторону мать, а затем подскочил к Вороне и остановился над ним, готовый защищать. Ворона сидел на корточках – вскочить на ноги, как только поднялся шум, ему было не так просто.
Джо подал ему руку.
- Какого черта, - тихо сказал он, - тут происходит?
Помимо Вороны в столовой была Виктория, за руку оттаскивающая старшего сына к дальней стене, и одна из ее подруг с пятилетним ребенком. Годовалую Эллисон Виктория уже держала на руках.
- Не смей приближаться к моим детям! – закричала Виктория. Нетрудно было догадаться, к кому она обращается. – Думаешь, я не знаю, что тебе нужно?!
- Он просто играл с мелкими, - откликнулась подруга. На лице ее было написано недоумение. Видя бурную реакцию Виктории, она тоже на всякий случай схватила дочку за руку и оттащила ее подальше от Вороны. – Я же тут была, разговаривала по мобильному. И ничего такого…
- Он хочет им навредить! – крикнула Виктория, обхватив рукой голову захныкавшей дочери и прижав ее к своей груди. – Зайка моя, мамочка тут, мамочка никому тебя не отдаст…
Ворона оперся на руку Джо и с трудом встал. Вид у него был смущенный.
- Я просто… - пробормотал он. – Детьми никто не занимался, и я…
Джо впился пальцами в его руку, и Ворона стиснул зубы, замолчав. Джо не сразу заметил, что делает ему больно.
Годовалая Эллисон не вынесла жизненных тягот и разревелась. Четырехлетний Билл мало что понял и, вывернувшись из рук матери, пошел исследовать ближайший накрытый стол.
- Милая, ты ничего не путаешь? – тихо (так тихо, что его могли попросту не расслышать) сказал Джо. – Это ты отравляла Вороне жизнь в школе, а не он тебе… Вы знакомы сколько лет – двадцать? Двадцать пять? И ты считаешь, что он способен хоть волос с детской головы уронить?
- Он меня ненавидит! – закричала Виктория. Глаза ее были бешеными, но это не умаляло ее красоты: напротив, сейчас, в приступе ярости, она выглядела просто феерически. Короткое черно-золотое платье прикрывало бедра до середины; блестящее, с острыми плечиками, с узким вырезом-капелькой на груди, оно делало Викторию не перебравшей маргариты стервой, а амазонкой-воительницей. – Думаешь, зачем он согласился приехать в Слотхилл? Чтобы отомстить мне за школьные времена! Чтобы сделать с моими детьми… что-то!
Толстая дама, которую Джо видел впервые в жизни, фыркнула и удалилась в празднично украшенный зал. Остальные гости наблюдали за сценой, прихлебывая шампанское и перешептываясь.
- Моя дочь из-за тебя плачет! - крикнула Виктория, с ненавистью глядя на Ворону. Кроха-Эллисон надрывалась на ее руках, покраснев от слез и натуги. - Ты, большой, вонючий кусок…
- Твоя дочь плачет, потому что ты орешь у нее над ухом, дура набитая.
Все присутствующие обернулись.
Джуниор вылил в свой стакан трехслойный шот, соединив его с шампанским, задумчиво размешал соломинкой и попробовал на вкус.
- Уродец, по крайней мере, уделил мелким время, - продолжил он невозмутимо. Коктейль понравился Джуниору, и он вручил пустую стопку в руку Джорджине, а сам задумчиво хлюпнул соломинкой, - … пока их мать лакала маргариту с подружками.
Виктория уставилась на него, прищурив глаза и скривив рот. Ее ноздри раздувались.
Джо молча прижал к себе голову Вороны, стараясь не смотреть ему в лицо, но точно зная, как он выглядит: жалкий, измученный этим, с дрожащими губами и стылой тоской в глубине зрачков.
- Ты… - выдохнула Виктория. Прижала к себе дочь, словно забыв про старшего ребенка, и ланью метнулась в зал, отпихнув Джуниора с дороги острым плечом. – Ублюдок… совсем как твой братец…
Гости поняли, что самое интересное закончилось, и вяло зашевелились.
Ворона стоял, помертвевший, с широко распахнутыми пустыми глазами, и виском упирался в грудь Джо. Тот провел ладонью по черным прядкам-перышкам, пытаясь подавить рвущийся наружу истерический смех.
«Он меня ненавидит!»
«Думаешь, зачем он согласился приехать в Слотхилл? Чтобы отомстить мне за школьные времена!»
Блядь, ну конечно же! Зачем еще человек мог приехать в Слотхилл? Вся вселенная вращалась вокруг Виктории и ее шикарной спортивной задницы, и Джо не представлял, как объяснить этой дуре, что на самом деле всё обстоит совсем не так…
Джуниор проводил Викторию взглядом, понемногу выцеживая из стакана свой коктейль. Потом развернулся, посмотрел на Ворону, и тут же – быстро, чтобы никто не заметил, - перевел взгляд на Джо.
Усмехнулся.
Нос его давно зажил, и Джуниор снова был собой – смазливым темноволосым красавчиком, перед которым любая раздвинет ноги.
Занозой. Ублюдком. Великолепной мразью с ямочкой на подбородке и влажной чернотой в глазах.
- Не благодари, - сказал Джуниор. - Подумал, если ты и ей вломишь, как мне тогда – получится неловко…

* * *
Раньше Джо был уверен, что никогда в жизни не опустится до прилюдного выяснения отношений.
О, как молод и наивен он был!
Как глупо надеялся, что его семейка не доведет до такого!
Когда Джо помогал Вороне надеть пальто, к ним подошли Джорджина и Мелисса. Лицо Джорджины было мертвецки-бледным, словно всю ее, от корней волос до верха декольтированного платья, покрыли слоем белой пудры. Джо мазнул по ней взглядом и промолчал, принявшись обматывать шарф вокруг своей шеи. Похоже, это было их с Вороной персональным проклятием – ни на одной вечеринке они не могли остаться до конца.
Джорджина постояла немного, а затем прошептала:
- Я все могу понять, но дети?..
Джо поднял голову.
- Как он посмел тронуть детей, Джо! – с нажимом сказала мать. Лицо ее из белого стало почти синим.
Ворона смотрел на мыски своих черно-белых лаковых туфель. Туфли эти отдавали таким безнадежным ретро, что даже сутенерское пальто с меховым воротником не могло с ними сравниться.
- Джорджина, - сказала Мелисса из-за спины. - Я не думаю, что Ворона действительно хотел...
- Материнское сердце всегда знает, когда ребенку грозит опасность! – отрезала Джорджина.
Мелисса осторожно взяла ее за локоть.
- Боюсь, - сказала она, - в Вики сейчас говорит не материнское сердце, а литр маргариты и пара шотов...
Джо устал смотреть, как Ворона пытается застегнуть верхнюю пуговицу пальто, и повернулся к Джорджине. Пальцы у Вороны тряслись, и пуговица стала для него почти непреодолимым препятствием.
- Мама, - тихо сказал Джо. - Моя милая мама... Позволь объяснить, как теперь все будет.
Гости проходили мимо них, иногда – удаляясь в сторону праздничного стола, изредка – останавливаясь и прислушиваясь. Их присутствие уже не казалось Джо чем-то из ряда вон.
- Я буду и дальше платить, помогать, возить отца на процедуры и договариваться с врачами, - продолжал Джо, - но участвовать в этом фарсе больше не намерен.
Джорджина смотрела на него, скрестив руки на груди и широко распахнув глаза. Комковатая тушь на ее ресницах казалась угольно-черной и ядовитой, как будто она использовала ваксу для обуви, а не косметику.
- Мы не будем появляться на семейных праздниках, - твердо сказал Джо, поймав ладонь Вороны и сжав ее пальцами. – Мы будем игнорировать вас в общественных местах. Я не буду поддерживать никакой другой разговор, кроме того, который касается непосредственно отца и его здоровья. При попытке оскорбить моего мужа я буду вставать и уходить, будь это хоть разгар операции, хоть второе пришествие.
Губы Джорджины посинели, словно она задыхалась. Мелисса почуяла неладное и крепко взяла ее под руку, тревожно глядя то на нее, то на Джо.
- Если моя семья не может принять моего любимого человека – не вижу смысла никого насиловать, - сказал Джо. – До свидания.
Ворона молчал, опустив глаза. Ладонь его на ощупь казалась слабой и безжизненной. Чтобы вывести его из дома, Джо сначала пришлось распахнуть дверь, а потом взять Ворону за плечи, развернуть его и слегка подтолкнуть.
Как будто Ворона ослеп и сам не мог найти дорогу.
- Так и знала, - трагично прошептала Джорджина, - что этот урод мне семью развалит...
Будучи не в силах слушать это дальше, Джо закрыл за собой дверь.

* * *
Когда они покинули дом и встали на обочине, дожидаясь такси, Ворона дрогнул и сжал пальцы Джо так сильно, что тот едва не вскрикнул. Рука у Вороны была как птичья лапа – худая и слабая, если смотреть со стороны, но смыкающаяся как капкан.
- Ты не можешь, - быстро сказал Ворона, задыхаясь и глотая окончания слов. – Ты не можешь так поступить!
Свободной рукой Джо натянул на него шапку, примяв черные пряди и прижав их ко лбу.
- Как? – спросил он.
Ворона сжал пальцы еще крепче.
Джо подумал, что когда его руку отпустят, на ней останутся белые обескровленные следы, которые сперва нальются красным, а затем посинеют.
- Ты не можешь порвать с семьей из-за меня, - прошептал Ворона. – Это же… Они же… Ты не можешь!
- Кто мне запретит? – спросил Джо, равнодушно глядя на дорогу. Вдалеке блымнуло фарами такси. Снега было немного, но стылый асфальт сковало ледяной коркой, и только дорожное полотно было черным и влажным от талой воды.
- Так нельзя… - тихо сказал Ворона. И привалился головой к груди Джо. – Я все вам испортил…
Джо осторожно высвободил руку из его пальцев и обнял за плечи. Прижал к себе, стиснув так, чтобы ощутить теплое и тонкое тело Вороны сквозь все слои его старомодных одежек.
- Я люблю тебя, - сказал Джо. – И я устал от того, что каждая мразь может тебя безнаказанно укусить.
Я тебя люблю, - повторил он про себя, помогая Вороне забраться в такси.
Я люблю тебя.
Плевать на всех, я смогу без них жить, а без тебя…
Ворона повозил пальцем в таблетнице, достал что-то и положил на язык. Веки его были красными, и только потом, когда они приехали домой, когда покинули такси, когда разделись в прихожей – Джо заметил влагу на его щеках.
Тот даже не всхлипнул ни разу, пока они ехали. Слезы просто текли, текли…

* * *
Ворона проплакал двое суток – почти без перерыва, то успокаиваясь, ухитряясь даже задремать, то тревожно вцепляясь в одежду Джо, прижимаясь к нему лицом и глотая слезы, чтобы не всхлипывать и не скулить. Он плакал горько, безутешно, сам не зная, почему, и сколько бы Джо не повторял «я тебя люблю» - я-тебя-люблю, я-тебя-люблю, как мантру, как молитву, - Ворона его не слышал и не понимал.
Иногда они говорили.
Иногда – лежали перед телевизором, обнявшись, и Джо каждый раз чувствовал, как Ворона вздрагивает. Не нужно было переводить взгляд на его лицо, чтобы понять, что глаза у него опять мокрые.
- Прости, что я такой, - говорил Ворона, утираясь рукавом пижамы и расстраиваясь из-за своего нытья еще сильнее. – Сам не знаю, что такое… Просто ты… и они…
«Это же семья, Джо!»
«Ты не можешь так с ними!»
«Я все испортил».
«Это все из-за меня».
Сначала Джо просил его не извиняться, целовал в лоб и прижимал к себе. Потом это бесконечное «прости» - прости, прости, прости-что-я-такой, еще одна мантра, - начало его раздражать.
Вечером тридцать первого декабря Ворона просто выключил телевизор, уткнулся носом в грудь Джо и лежал так, словно размышляя о чем-то.
Спустя полчаса наступил новый год.

* * *
Ректор университета в Слотхилле не был настроен на сотрудничество. Узкая специализация Джо, а также полная (и в некотором роде даже чрезмерная) укомплектованность технических кафедр в штате Мэн делала его бесценным сотрудником где-нибудь в Нью-Йорке, но совершенно бесполезной научной единицей в его родном городке.
Ситуация с отцом ухудшилась – требовался перевод в интенсивную терапию и постановка на диализ. Похоже, из-за химии напрочь отказали почки.
Джо возвращался домой злой, раздосадованный, ослабив галстук и бросив его болтаться на шее. У него было примерно два часа, и по пути Джо заскочил за китайской едой, а затем – в цветочный ларек, руководимый не умом, не расчетом, но сиюминутным велением сердца.
Он выбрал крупные багровые, словно пропитанные кровью бутоны. Безжалостно оборвал с них наружные лепестки – помятые, поцарапанные стеблями других цветов, - и вчерашние розы тут же стали выглядеть свежими и плотными, едва распустившимися. Они ничем не пахли, и Джо подумал, что в каком-то смысле этот букет является аллегорией для его семьи – благополучной и правильной снаружи, но не имеющей внутри чего-то важного. Чего-то такого, без чего семья – не семья, а цветы – не цветы.
У роз это был запах, а у семьи… любовь, наверное? Или хоть какое-то чувство, отличное от раздражения и обиды.
Ворона обнаружился на пороге их дома. Без шапки, даже без носков, в одних только тапках и халате, он сидел на обледеневших ступеньках и курил. Компанию ему составлял Джуниор.
Когда Джо припарковался у дома, Джуниор что-то сказал Вороне, а потом бросил сигарету на ступеньку, встал и старательно растер ее носком ботинка.
- Привет, брат, - сказал Джуниор, когда Джо подошел к крыльцу. Потом глянул через плечо, сунув руки в карманы. – Бывай, уродец.
- Пока, - сказал Ворона, улыбаясь. Встал и метким броском избавился от сигареты, отправив ее в пластиковый контейнер для мусора. Ворона давно не курил, и Джо не знал, что он снова взялся за сигареты.
Взглядом проводив брата до калитки, он повернул голову и внимательно уставился на голые ноги Вороны. Температура на улице близилась к минус тринадцати.
- Это что такое было? – задумчиво спросил Джо.
- Джуниор зашел узнать, как я после… - Ворона помолчал. Отвел глаза, стараясь не смотреть на букет, - … того случая.
- Быстро в дом, - бросил Джо. – На улице холодрыга, а он расселся…
Настроение испортилось окончательно.
Джо стащил пальто, швырнул пакеты с едой и цветы на кухонный стол, а затем привалился лопатками к стене, закрыв лицо ладонями, ожесточенно разминая пальцами линию бровей, переносицу и складки на лбу.
Ворона тоже зашел на кухню, серый, безмолвный, выделяющийся на фоне стены только ярко-красным халатом.
- Ты хочешь меня совсем доконать? – спросил Джо.
Потом отнял руки от лица и посмотрел на Ворону – прямым, полным раздражения взглядом, от которого тот съежился и обхватил себя руками за плечи.
- Я…
- На улице минус хуй знает сколько, - бросил Джо, с трудом отлипнув от стены. – А ты голой жопой, с босыми ногами, да на ледяных ступеньках. Тебе невралгии мало? Хочешь обострение заработать? Чтобы не только по «скорым» меня таскать, но и по урологам шляться?
Ворона молчал, поджав тонкие лиловатые губы. Пальцами он крепко сжимал свой халат, натянув ткань чуть не до треска ниток.
- Я так устал от всего, - выдохнул Джо, схватив его за плечи и притянув к себе. – От больниц устал. От врачей. Отец… с этим всем. Мать и Джуниор с психотерапевтами… Я знаю, ты не виноват в том, что с ногой плохо, ты не виноват с кровотечениями, со слабостью по утрам, это всё не твоя вина! Но за одеждой-то ты можешь следить?!
Ворона вяло шевельнул губами.
Потом прошептал:
- Прости…
- Толку с твоего «прости»! - рявкнул Джо, уже чувствуя себя ужасно; уже жалея, что вспылил из-за мелочи, но будучи совершенно не в силах себя остановить. Словно все это копилось, копилось в нем столько времени, и теперь вскрылось, как чудовищный гнойник. – Молись теперь, чтобы не заболел! У меня нет сил, меня не хватит на вас всех, понимаешь?!
Он отпустил плечи Вороны, грубо отпихнул его и ушел в комнату – переодеваться и собирать с собой шмотки и еду.
Ворона встал столбом в коридоре, то и дело попадаясь под ноги и мешая собираться. Глаза у него были на мокром месте, и Джо ощутил страшное, гложущее чувство вины, продравшее его от копчика до макушки. Чувствовалось это, как будто его макнули в кипяток.
- Прости, - быстро сказал Джо, бросив сумку и прижав к себе Ворону. – Прости, я на взводе… Ляпаю что попало…
Ворона прильнул к нему, прижался лохматой башкой. Удивительно, но ни его волосы, ни одежда не пахли сигаретами.
А может, это нюх Джо притупился из-за госпиталей и постоянного ухода за лежачим больным? Может, он теперь просто не чувствовал ни запаха цветов, ни дыма, ничего?
- Я же волнуюсь за тебя, - пробормотал Джо, целуя лицо Вороны, прижимаясь губами к острым скулам, к ресницам, к холодному бледному лбу. – Вдруг ты заболеешь… Прости, пожалуйста…
Ворона молчал.
Джо уже видел, как тот сгрызает себя изнутри, отламывая по кусочку, по крошке.
«Я всегда всё порчу».
«Это все из-за меня».
«Я мешаю тебе жить.»
«Если я заболею…»
- Прости! – уже почти в отчаянии выкрикнул Джо. – Прости меня! Пожалуйста!
Ворона молчал.
Джо так и не успел поесть дома, и умчался в госпиталь, захватив картонные коробки с лапшой и курицей по-мандарински. Перед выходом – крепко поцеловал Ворону в лоб, пробормотав что-то о том, что «зря я это», и о том, что любит.

* * *
Когда Джо вернулся домой спустя двое суток, Вороны и его вещей там уже не было.

========== Глава 6 ==========

Он сразу понял, что Ворона ушел.
Первые подозрения закрались еще вчера: Ворона не брал трубку и не отвечал на смс, что само по себе было тревожным звоночком. Но сейчас, открыв дверь ключом и переступив порог, Джо понял это совершенно отчетливо.
Ворона ушел.
Чтобы заметить это, не нужно было бегать по дому и разглядывать опустевшие полки в шкафах. Не нужно было проводить опись предметов на кухне и считать зубные щетки. Не нужно было перебирать обувь в прихожей…
Джо сразу почувствовал это: всем собой, своим потерявшим обоняние носом, своей оцарапанной об отцовские колючки душой, всем своим нутром. Ворона ушел, и это, черт подери, было самое важное событие в жизни Джо. Если бы отец ночью умер в реанимации – это не было бы важнее. Это не было бы даже на треть так важно, как исчезновение Вороны.
Впрочем, дом и сейчас не пустовал: место Вороны заняла Мелисса. Она стояла в спальне спиной к двери и заботливо расправляла лепестки на розах. Багровые бутоны выглядели в ее руках, как куриные сердечки: нажми – и из них потечет кровь.
- Ты что здесь забыла? – просипел Джо.
Голос сел, руки тряслись. На виске вспухла жилка, и теперь стучала по мозгам отбойным молотком: ушел, ушел, ушел, не выдержал, ты знал, что так будет, ты знал, что он уйдет, что он сбежит, что он не сможет больше терпеть это, ты знал, ты знал, ты знал!
Ты знал!
Ты подтолкнул его, собрал ему шмотки и пихнул в спину! Одной своей вспышкой ты показал Вороне, что его присутствие усложняет твою жизнь, делает ее из просто нестерпимой – нестерпимой вдвойне!
Ты же знал, что он тебя любит… и устранит себя из твоей жизни, чтобы избавить от лишних хлопот. Как бурьян. Как сорняк. Как клубок толстых глистов из рыбьей тушки. Он вырвет себя с корнем, выдернет с потрохами, и ты останешься с огромной кровоточащей раной на месте души, которую не зашьешь, не залечишь листом подорожника и не обезболишь.
Мелисса обернулась. Она была в простом трикотажном платье и наброшенной поверх него шубке под норку… А может, шубка была норковой. Джо не знал. Губы Мелиссы были пухлыми и тёмно-бордовыми, и стрелы ее ресниц могли сравниться по остроте с ее колким взглядом.
- Я тебя искала, - помолчав, ответила Мелисса. – Вчера. У отца появилась хорошая вакансия. Конечно, это частная школа, а не государственный колледж… Научных перспектив меньше, дети – богатенькие придурки, зато зарплата стабильная… Согласись – лучше, чем ничего.
Джо покачнулся.
Ноги ослабели, и он торопливо сел на постель, едва успев подставить руку и чудом не сверзившись на пол. Мутная слабость разлилась внутри, заполнив сначала колени, потом живот, а потом взобравшись по пищеводу до самого рта.
Джо показалось, что его сейчас стошнит, и он сжал губы плотнее.
- Хотела предложить эту вакансию тебе, - продолжала Мелисса. – Пришла, а тут Ворона… Выглядит так, будто его сейчас удар хватит. Сердце колотится, глаза – вот такие… Ухватил меня, посадил вот тут, где ты сидишь, и говорит: что мне делать?
Джо молчал.
Риск того, что на ковре очутится весь тот паршивый кофе, который он выпил в больничном кафе, был слишком высок. Джо предпочел не открывать рот и не проверять на прочность свой желудок.
- Мы с ним говорили… - задумчиво сказала Мелисса. – Долго, три или четыре часа. Пили чай. Потом пришли к выводу, что для тебя будет лучше, если он уедет.
Джо поднес руку к лицу, пальцами утер слюну в уголках рта и… ничего не случилось. Его не вывернуло, и кофе остался там же, где ему следовало быть – в желудке.
- Ты же… - просипел Джо. – Я думал, ты поняла…
Мелисса присела рядом с ним на постель, сложив руки на подоле платья. Ее волосы были распущены – мягкие и шелковистые, в кои-то веки не уложенные в какую-нибудь замысловатую форму.
С такими волосами Мелисса казалась еще моложе, чем с модной прической и тонной косметики.
- Ты же защищала Ворону перед матерью, - прошептал Джо. – Тогда… на Новый год…
- Я не буду возводить напраслину на человека, - твердо сказала Мелисса. – Не буду говорить, что он хочет навредить детям, если это не так. Но я все еще думаю, что без Вороны тебе будет лучше.
Джо закрыл глаза. Стиснул зубы. Под скулами вздулись твердые, крупные желваки.
- Джо, - голос Мелиссы был сочувственным и глубоким. – Я ничего ему не нашептывала, клянусь. Это было его собственное решение. Поверь, он не первый месяц…
- Пошла вон.
Джо встал. Ухватил Мелиссу за тонкую руку, вздернул с постели и потащил прочь из спальни, прочь из этого дома, прочь, прочь!
- Пошла вон отсюда!
- Джо! – Мелисса вырвала руку и бесстрашно глянула на него снизу вверх. Рост у нее был почти такой же, как у Вороны. – Он мне показал, куда вы кладете запасной ключ! Попросил заскочить сегодня…
Джо остановился. Его грудь тяжело вздымалась, словно он пробежал несколько километров.
Легкие жгло.
- … попросил позаботиться о букете, - закончила Мелисса. Потом запахнула на груди шубку и взяла с тумбы в прихожей свои перчатки. – Я уже поменяла воду… Пожалуйста, добавь аспирин.
Когда дверь захлопнулась, Джо еще несколько секунд приходил в себя. А потом открыл глаза, метнулся к двери, распахнул ее и выкрикнул:
- Сколько?!
Мелисса вздрогнула и обернулась. Ее бордовое пальто было единственным ярким мазком на фоне белесого, рыхлого, впавшего в зимнюю спячку города.
- Сколько нужно аспирина? – спросил Джо.

* * *
Он не сразу начал поиски. Сначала – сварил крепкий горячий кофе и выпил его, чтобы прочистить мозги. Потом сообразил, что такими темпами скорее заработает тахикардию, чем прогонит сон, и силой запихал в себя пару бутербродов и лапшу, которую два дня назад оставил на кухонном столе. Ворона убрал еду в холодильник, так к ней и не притронувшись.
После этого Джо принял душ, оделся в чистое, сел и начал звонить.
Сначала – Вороне. Много раз. Иногда Джо держал мобильник перед собой, слушая гудки, и шептал в микрофон: «ну давай, давай, пожалуйста, давай», как будто это могло на что-то повлиять.
Потом он позвонил Мелиссе. Оказалось, есть много вопросов, которые следовало ей задать… и о которых он по дурости своей не вспомнил, когда хватал Мелиссу за руки и тащил к двери. Например – куда отправился Ворона? Когда он планировал выезжать? Во сколько покинул дом?..
У Мелиссы не было ответов, и Джо начал обзванивать всех, кто имел хотя бы опосредованное отношение к жизни Вороны.
Поскольку суток хватило бы, чтобы добраться в любой уголок Америки, Джо решил позвонить в Квинс – великолепной Моргане. Какое-то время Линда слушала его путаные объяснения, а потом отрезала:
- Какой же ты дурак, Джо.
Вороны у нее, разумеется, не было.
Не было его и в Портленде. Домовладелец сообщил, что квартира закрыта, счетчики не сдвинулись ни на ватт, и он бы наверняка заметил, если бы в дом вернулся один из жильцов.
В отчаянии Джо дозвонился даже бывшему парню Вороны. Надо сказать, то был его единственный бывший парень, потому что до отношений с Джо личная жизнь Вороны была скорее теоретической, чем практической величиной. Тощий злыдень, телосложением напоминающий рыболовную удочку, а характером – рыболовный крючок, ничего не знал о том, куда делся Ворона, но тут же предложил Джо купить у него пару тысяч акций «Эппл» по ужасно выгодной цене. Джо повесил трубку, даже не став придумывать, по какой причине его не интересуют акции «Эппл».
Какое-то время он просто сидел на кухне, положив руки на стол и устроившись на них лбом. Потом вскочил, уже на бегу натянул пальто и рванул к машине.
Мать открыла дверь после четвертого звонка.
- Если ты знаешь что-нибудь о том, где сейчас Ворона, - прорычал Джо, одним своим видом отпугнув Джорджину с пути, - то клянусь, я...
Это показалось ему вполне логичным. Если Мелисса была замешана в отъезде Вороны, то и мать могла в этом поучаствовать. Спровадить нелюбимого зятя из Слотхилла… Черт, да ради такого Джорджина пожертвовала бы парочкой своих идеальных ногтей!
Впрочем, озвучить свои подозрения Джо не успел.
Ему не дали.
- Полегче, ковбой! Мать не в курсе…
Джуниор спустился по лестнице с чашкой зеленого чая, бодрый, отлично себя чувствующий. Джо не обратил внимания ни на окрик Джорджины, ни на пятна, которые оставил ботинками на светлом ковре. Он сейчас, наверное, не заметил бы даже, если б в него всадили пулю. Единственное, что ему хотелось сделать – и что он выполнил незамедлительно, - это пересечь гостиную, ухватить Джуниора за грудки и ударить его лопатками об стену.
- Где он? – закричал Джо, сжимая в кулаках чужую футболку. – Где он сейчас?!
Весь зеленый чай, ароматный, парующий, оказался на ковре и в ботинках Джо. Джуниор оскалился, уронив чашку, и впился пальцами в его руки.
- Выйдем, - сказал он быстро, – поговорим.
Сначала Джо показалось, что он просто не сможет разжать кулаки. Что изобьет Джуниора прямо здесь и сейчас; возьмет упавшую кружку – и расшибет об его дурную голову, а потом схватит за волосы и будет бить лицом о светло-бежевую стену, и еще, и еще, пока вся она не будет в крови и соплях.
Потом Джо сделал над собой усилие – и медленно, один за другим разжал пальцы, отпустив футболку Джуниора.
Мать громко всхлипывала у него за спиной, но Джо это больше не трогало.

* * *
- С ним все в порядке, - сказал Джуниор, когда они покинули дом.
Конечно, сначала он бесконечно долго застегивал свою куртку, потом шарил руками по карманам, доставал зажигалку, раскуривал сигарету…
Потом сделал глубокую, вкусную затяжку, стравил дым из приоткрытых губ и сказал:
- С ним все в порядке.
Джо шагал рядом, сунув руки глубоко в карманы пальто. Его лицо горело, а в груди стыло мертвое, ледяное равнодушие. Забить Джуниора до смерти ему уже не хотелось. Ему уже вообще ничего не хотелось.
- Он мне позвонил… - Джуниор достал мобильник, включил экран и посмотрел на часы, - … четырнадцать часов назад. Я забрал его с вещами на отцовской машине, подбросил на вокзал и дождался, когда он купит билет. Потом он попросил меня уйти.
Джо остановился и жестом потребовал сигарету. Дольше минуты он щелкал зажигалкой, пытаясь добыть искру, но руки тряслись, пластиковый рычажок уже раскалился, а язычок пламени так и не вспух над зажигалкой. Понаблюдав за этим, Джуниор отобрал зажигалку и щелкнул кнопкой, помогая Джо прикурить сигарету.
- Почему он пришел к тебе? – спросил Джо, с трудом ухватив губами фильтр. Потом затянулся, прикрыл глаза…
Легче не стало.
Почему-то от сигарет ему никогда не становилось легче.
- Мы общаемся с середины декабря, - сказал Джуниор. – Ну, знаешь… «Остинс», пиво, девочки… Только без девочек.
- Вы ходили в «Остинс»? – пробормотал Джо. Закашлялся с непривычки, прижал к губам тыльную сторону ладони. Жжение в груди стало нестерпимым, и помимо душевной составляющей к нему теперь добавился дым в легких.
- Ага, - равнодушно сказал Джуниор. - Виски, крем-сода и столько луковых колечек, сколько влезет в два живота. Просто болтали, ничего такого. Ему в последнее время пришлось несладко…
Я все пропустил, - подумал Джо, жадно припав губами к сигарете.
Что я вообще знаю о жизни Вороны? Что ему было плохо? Что нога болела?
А что с ним на самом деле происходило? Как так вышло, что это Джуниор помогает ему в трудную минуту, а не я?
- Я бы не отпустил его, если бы не знал, что так будет лучше, - тихо сказал Джуниор. И убрал зажигалку в карман. – Джо, ему тут плохо. Этот город убивает его. Наши предки его убивают. Я сам…
Он поморщился, махнул рукой.
Джо вытер ладонью губы, провел пальцами по глазам и заморгал, пытаясь прийти в себя. Все, что было вокруг него, начиная с ледяной корки под ногами и заканчивая дружелюбным Джуниором, вдруг показалось затянувшимся дурным сном.
- Я вел себя как мудак, когда вы приехали, - продолжал Джуниор. Сколько бы Джо не тер глаза, брат не становился менее реальным. Нет, Джуниор был собой: всё таким же улыбчивым, черноглазым, безупречно красивым. Рядом с такими парнями трусики семнадцатилетних девиц слетают как по волшебству…
- А потом мы встретились у мисс Марибетт, - сказал Джуниор. - Он выходил с приема, а я курил под зданием клиники. Прикинь, вот это встреча? Пару раз я его просто подкалывал, потом разговорились…
Джо уставился на него тупо, непонимающе. С трудом разлепил пересохшие губы:
- В смысле – у мисс Марибетт?
Джуниор прищурил глаза. Задумчиво покусал внутреннюю сторону щеки, втянув ее и сделав свое лицо странно несимметричным.
- У твоего мужика клиническая депрессия, - сказал он. – Сначала принимал Золофт и Тразодон, но потом начались проблемы со сном, они там что-то меняли…
- Когда? – тихо спросил Джо, забыв про сигарету. Та дотлела до фильтра и обожгла ему пальцы.
- Депрессия, думаю, давно, - Джуниор закрыл глаза, с наслаждением затянувшись, и выпустил белый-белый дым в белое-белое зимнее небо. – А к мисс Марибетт пришел в начале декабря.
«Кто такая мисс Марибетт?»
«Это психиатр… Лучший в городе».
Конец ноября. Встреча с Мелиссой, разговор в торговом центре. Значит, уже тогда Ворона искал помощи… у всех, кроме Джо.
Над металлическими крышками люков поднимались столбы пара, и Джуниор шел мимо них, черноволосый, эффектный, словно это были бродвейские декорации, а не кусок реального мира. Посмотрев на него, Джо скривился, затоптал ботинком сигарету и прижал руки к лицу.
- Хорошо, что он уехал, - твердо сказал Джуниор. – Он любит тебя… Богом клянусь, он любит тебя больше жизни. Но так же нельзя!
Джо молчал.
Что-то ему подсказывало, что брат еще не закончил.
- Ты думаешь, что просто привез его в Слотхилл, - проворчал Джуниор, - а на деле ты привез Ворону в заповедник его детских страхов. Он большую часть жизни боялся травли из-за внешнего вида, из-за ориентации… Боялся насмешек из-за хромоты, боялся побоев, издевательств, подколок, обвинений в том, что он такой никому не нужен. И что сделал ты, его рыцарь на белом коне?
Джо стиснул челюсти с такой силой, что почувствовал во рту твердую крошку. То ли старая пломба, то ли зубная эмаль.
- Сначала забрал его отсюда, позволил расслабиться, забыть... а потом притащил его в Слотхилл и швырнул во все это мордой! – Джуниор повысил голос. Глаза его были матово-черными, и Джо впервые подумал, что понимает, почему девушки сходят по его брату с ума.
- Он месяцами барахтался в этом говне, выбиваясь из сил и захлебываясь, - бросил Джуниор, и голос его был сухим и жестким. - А ты никак ему не помог.
Джо поднял взгляд.
- Ты же сам…
- Что? Издевался над ним? – Джуниор скривил губы, достал из пачки новую сигарету и неспешно прикурил. – Мы с Вороной говорили об этом. Я извинился, а он принял мои извинения. Но я не могу извиняться за мать, за Викторию, за тётушку Эстель…
Джо сделал глубокий вдох, пытаясь прочистить голову. На улице уже начало темнеть, и воздух постепенно сгущался, белый и мягкий, как пуховая перина.
А может, это просто был вечерний туман.
- Пожалуйста, - сказал Джуниор. – Куда бы он не уехал – не возвращай его. Если только он сам того не захочет.
Джо обхватил себя руками за плечи, впервые почувствовав, что начинает замерзать.
- Я просто хочу знать, что Ворона в порядке, - сказал он хрипло. – Его нет в Портленде, нет у тёти… Куда он мог поехать?
Джуниор молчал, нахмурив брови. Сигареты закончились, и он скомкал бумажную упаковку, бросив ее прямо в снег.
- Ты знаешь – куда? – почти выкрикнул Джо. - Ты видел билет? Ты же был там!
- Я не знаю, - задумчиво сказал Джуниор. – Он не хотел говорить, а я не хотел тянуть из него клещами.
Джо представил себе Ворону: маленького, тщедушного... Хромого, с непослушной и неповоротливой ногой. С кучей вещей. Тяжеленным чемоданом. Тоненьким сутенерским пальто, в котором мех – больше для видимости, чем для тепла…
В этой его дурацкой вязаной шапке.
- Ты видел, как он уезжает? – тихо спросил Джо. – Как он садится на поезд и…
- Нет, - ответил Джуниор. И дернул плечом. – Ворона вернулся от касс, сказал, что все хорошо, и чтобы я не волновался и ехал. Дальше он сам.
Джо развернулся и почти побежал. Они ушагали от дома Пайков довольно далеко, и теперь ему срочно нужно было вернуться к машине.
- Что? – Джуниор удивленно глянул ему вслед, а затем припустил трусцой, с хеканьем выпуская изо рта облака пара. – Что? Что?
- Не думаю, что он уехал из города, - бросил Джо. Ключи от тачки долго не находились, и когда Джо нащупал их в кармане, даже вздохнул от облегчения.
- Это было тринадцать часов назад! – выкрикнул Джуниор. - Он бы не просидел столько времени на вокзале! Там же ни комнат ожидания, ничего!
Джо его уже не слышал.

* * *
На вокзале действительно не было комнат ожидания.
Только небольшая кирпичная коробка с несколькими кассами, большинство из которых были закрыты, пара кофейных автоматов да продуктовый ларек. Насколько знал Джо, ларек то работал, то не работал. Но чаще все-таки не работал.
На путях готовился к отбытию поезд на Портленд, а следом за ним – состав по направлению к Огасте. Возле работающей кассы сновали люди, и даже на жестких пластиковых сиденьях виднелись группки с чемоданами и туристическими баулами. Джо обошел вокруг них два или три раза, но следов Вороны так и не нашел.
- Эй… привет.
Девчонка, обилечивающая редких пассажиров, взглянула на Джо с профессиональным недружелюбием. Как будто он полчаса имел ее в мозг выспрашиванием маршрутов, сверкой дат и купейных мест, а потом – выбиванием билетов, которые оказались неправильными, и их пришлось заново пробивать.
- Не видела тут парня… мелкий, черноволосый, в вязаной шапке и черном пальто с меховым воротником? – Джо заглянул в окошко и сжал кулаки, чтобы не было видно, как у него трясутся руки. - Хромает еще. Приехал под утро, купил билет, а потом то ли уехал, то ли тут остался…
- А чё, - спросила девчонка, перекатив жвачку с правой стороны рта в левую и запихнув ее за щеку, - он тебе бабки должен?
- Он мой муж, - сказал Джо. Мимо прошла семейная пара с ребенком, и Джо воровато оглянулся на них, словно чего-то боясь.
- Бил его? – равнодушно уточнила девчонка. Тощая как жердь, с короткой стрижкой, она выглядела совсем ещё юной. Как человек, который о серьезных отношениях знает только из молодежных ситкомов.
- Нет, - отрезал Джо.
- Тогда почему он сбежал? – спросила девчонка, прищурив глаза.
- Просто поругались, - пробормотал Джо. А потом жадно и ищуще заглянул ей в лицо. - Так ты видела его или нет?
По громкой связи объявили, что заканчивается посадка на поезд до Огасты.
- Ага, - сказала девчонка. - Сидел тут, как бомж, с самого утра. Чемоданами обложился… Мы даже подумали – его ли это чемоданы…
- Где он? – выдохнул Джо. Прижался ладонями к залапанному и заляпанному чем-то стеклу, надышав на него пятно пара. – Он куда-то уехал? Ушел? Кто-нибудь разговаривал с ним?
- Остынь! – сказала девчонка, неодобрительно посмотрев на запотевшее окно. - Его забрала миссис Фок. У нее смена закончилась, а парня было жалко, совсем продрог. Идти никуда не хотел, такси взять отказывался...
Джо содрогнулся всем телом. Уцепился пальцами за край окошечка, прорезанного в плотном стекле, куда обычно выдают билеты и просовываются деньги, и тихо попросил:
- Адрес. Дай мне адрес.
- Легко, - сказала девчонка, глянув на него исподлобья. Написала что-то на бумажке, царапая её острием шариковой ручки, и просунула записку под стекло.
Джо уже ухватил бумажку и рванулся к выходу, как вдруг ему в спину крикнули:
- А вещи его забирать будешь?
Джо оглянулся.
- Он ничего не взял, - буркнула девчонка. – Когда миссис Фок велела ему собираться и ехать с ней – бросил свои чемоданы. Мол, гори оно синим пламенем, ничего мне не нужно…
В чемоданах было рабочей техники на столько тысяч долларов, что Ворона, наверное, следующие полгода работал бы чисто на оплату кредитов.
Это если бы железо украли… А его не украли. Его заботливо спрятали, решив, что парень, конечно, еще тот дундук, но его жалко, и шмотьишко лучше убрать из зала и сохранить до его возвращения.
- Если обидишь беднягу – в следующий раз не отдам, - твердо сообщила девушка, помогая Джо вытащить чемоданы из подсобки.
Тот посмотрел на нее без улыбки.
И сказал:
- Следующего раза не будет.

========== Глава 7 ==========

Миссис Фок была огромной темнокожей дамой. Башня из седых волос делала её еще выше и солиднее, так что Джо, помявшись, выдавил из себя осторожную улыбку. Ясно было, что с такой женщиной лучше поддерживать дружеские отношения, чем настраивать ее против себя.
- М-м-м-м… - протянула миссис Фок, нахмурив брови. - Если бы он не рассказал о тебе столько хорошего, я бы тебя на порог не пустила.
Правды ради, на порог она Джо действительно не пускала – стояла в дверях, перегородив дорогу, и осуждающе смотрела на него сквозь круглые, глянцево отблескивающие стекла очков.
- Решила бы, что ты полный ублюдок, раз довел любимого человека до такого состояния…
Улыбка поблекла, Джо спрятал зубы и замер на пороге чужой квартиры, молча пялясь в лицо миссис Фок. У него уже не было сил, чтобы умолять. Он устал бояться за Ворону; устал бояться за отца; устал бояться за свое рабочее место… Он был настолько вымотан постоянным, ежеминутным, неусыпным страхом, что едва держался на ногах.
Иногда Джо казалось, что он пуст; что ему уже просто нечем бояться. Что там – внутри, - ничего такого нет, боялка сломана и покорежена, и теперь он может только наблюдать за событиями, ничего по этому поводу не испытывая.
А потом Джо делал вдох… и страх возвращался.
- Проходи, - сурово сказала миссис Фок, посторонившись и распахнув дверь. – М-м-м-м… нет, не в комнату…
Джо сделал шаг, пересекая порог, и остановился на темно-зеленом дверном коврике. Посмотрел вопросительно, не проронив ни звука.
- Есть отказался, - сообщила миссис Фок. – Зато, когда ехали сюда, попросил зайти в магазин. Сказал – очень срочно…
- В аптеку? – тревожно спросил Джо. Если у Вороны закончились таблетки, срочность действительно была изрядной.
- Нет, - отчеканила миссис Фок.
Судя по приказному тону, ей нужно было не продавать билеты на крошечном вокзале в штате Мэн, а гонять морпехов в Квантико. Армия США потеряла в её лице бесценного командира.
- Не в аптеку, - буркнула миссис Фок, выдержав паузу и нахмурившись еще сильнее. - В «Сефору».
Джо дрогнул уголками рта… и засмеялся, тут же осознав неуместную громкость своего голоса и зажав ладонью рот.
Это было странное, восхитительно легкое чувство. Словно амниотический пузырь, целиком состоящий из усталости и страха, наконец-то проткнули, и наружу хлынули околоплодные воды его души.

* * *
Каждый раз, когда Ворона испытывал острую необходимость в позитивных эмоциях, в нем просыпалась страсть к разбазариванию денег. Иногда эти деньги тратились на дорогие, красивые издания его любимых книг. Иногда – на брошки и кольца с цветными камнями, которые Ворона потом даже не носил. Но чаще всего его тянуло в девчачье царство – косметические магазины, призывно и сладко пахнущие, полные баночек, колбочек, флакончиков, мыл и масел, пенок и гелей, словом, всего-всего, что только можно применить в душевой.
Все это Ворона скупал, а потом сортировал и хранил, для каждого вечера и утра подбирая особые сочетания запахов, марок и консистенций. В очень хорошем (или, напротив, в очень плохом) расположении духа Ворона использовал только те гели и парфюмерные масла, которые резонировали с чем-то в его голове. Не удивительно, что лизать его было так сладко…
Абсолютно во всех местах.
При входе в ванную комнату Джо споткнулся о здоровенный черно-белый пакет. Может, Ворона и бросил чемоданы с вещами, но никакое душевное расстройство, никакая депрессия и никакие двенадцать часов, проведенные на вокзале, не могли разлучить его с кредиткой. И уж тем более – перечеркнуть его обсессивно-компульсивную любовь к банным средствам.
Вещи Вороны, аккуратно сложенные, лежали на табуретке рядом с ванной. На другой табуретке громоздилась стопка махровых полотенец, любезно выделенных миссис Фок. Сам Ворона восседал в ванне – старой и массивной, с гнутыми ножками, - в окружении облака пены и сонма мыльных пузырей. Когда Джо приоткрыл дверь, Ворона скользнул по нему робким взглядом, вздрогнул и уткнулся лицом в колени. Пены было столько, что из нее выглядывали только сутулые плечи и верх спины, и Ворона, казалось, был не прочь нырнуть в нее с головой.
Он бы, наверное, так и сделал, если бы Джо не присел рядом с ванной и не взялся рукой за его плечо.
Какое-то время они молчали. Только капал кран, да слышалось шуршание, с которым опадало пышное облако пены. Постепенно наружу показались острые лопатки Вороны, его бледные руки и худая, впалая грудь. Помедлив, он зябко обхватил себя руками, шмыгнул носом и сказал:
- Я, кажется, того…
Конечно же, он простыл. Судя по голосу, нос Вороны был намертво заложен, и даже ванна с ментоловым маслом не облегчала его положения.
Лишь бы не воспаление легких, - подумал Джо.
И встал, подав Вороне руку. Тот отмахнулся от пены, стряхивая ее с рук и груди, а потом крепко ухватился за ладонь Джо, с явным усилием поднявшись. Лицо у Вороны было сосредоточенное, грустное, черные волосы намокли и прилипли к голове, так что первым делом Джо взял одно из полотенец и набросил на худые плечи и макушку. Ворона хлюпнул носом, одной рукой придержав полотенце, а второй осторожно, привычно обнял Джо за шею. Тот наклонился, подхватив его под колено больной ноги, другой рукой взял под спину и почти без усилия, как ребенка, достал из ванны, поставив ногами на кафельный пол.
Весу в Вороне было – килограмм пятьдесят.
- Нос совсем заложило, - грустно пожаловался Ворона. В его голосе было столько вины, что Джо цыкнул сквозь зубы и принялся оборачивать горемыку вторым полотенцем.
Вдоль бортика ванны выстроилась целая вереница пузырьков и флаконов – что-то для волос, что-то для кожи, что-то – с ментоловым запахом, который Джо теперь ощущал даже на своей одежде. В конце ряда лежала половина крупного зеленого шара. Вторая половина, видимо, была растворена в воде и дала пену, которую Ворона теперь вымакивал полотенцем из волос, и блестки, которые Джо снял ладонью с его плеча.
Посмотрел на руку.
Улыбнулся.
Сжал пальцы в кулак, не став отряхивать мелкие серебристые искорки, и молча обнял Ворону – сильно, сжав его двумя руками и зажмурив глаза.

* * *
Они редко плакали вместе, но сейчас – в чужой квартире, в охапке махровых полотенец и облаке пара, - было, по-видимому, то самое место и время. Слезы невозбранно текли на макушку Вороны, а Джо стоял, закрыв глаза, прижав его к своей груди, и больше ни о чем не думал.

* * *
- … дает очень много пены. Для одного раза достаточно половины, так что я разделяю брикет вот так, а потом…
Миссис Фок категорично отказалась взять деньги, предложенные ей в качестве благодарности. Зато не стала возражать, когда Ворона всучил единственное, что у него сейчас было под рукой: содержимое черно-белого сефоровского пакета, большая часть которого даже не была распакована.
- … запах очень приятный, но слабый, лучше закреплять его кремом для тела из той же коллекции. Вот, видите лейбл?..
Ворона торопливо перебирал банки и флаконы, объясняя тонкости их применения, перекладывая средства в руки миссис Фок, роняя их обратно в пакет, трясясь от волнения и благодарности. Эти пенки и гели не казались ему подарком, достойным его спасительницы. Миссис Фок, впрочем, считала совершенно иначе, бесплатно получив запас банных средств, которых любой среднестатистической американке хватило бы на год использования.
А может, она просто жалела странного хромоножку и приняла бы из его рук хоть гель для душа, хоть бумажного журавлика-оригами.
Когда Ворона успокоился, рухнул на диван в гостиной и принялся шнуровать туфли, миссис Фок равнодушно побросала подарки в черно-белый пакет, а сама отыскала Джо. Тот стоял в прихожей, уже застегнув пальто и дожидаясь Ворону у двери.
- Ну, герой, - сурово сказала миссис Фок, - и что б ты делал, если бы он запрыгнул на первый попавшийся поезд и уехал, а не торчал на вокзале?
Джо обозначил улыбку уголками губ, в кои-то веки – спокойную, не напоминающую издевку или оскал.
- Я знал, что он не уедет.
Не знал, - поправил он себя мысленно.
Предполагал.
Очень-очень надеялся. И ухватился за эту надежду, как за единственное, что в текущих обстоятельствах имело смысл.
Миссис Фок скривилась, глянув на Джо с крайним неодобрением.
- М-м-м-м… - протянула она. – Что, от таких красавчиков любовники не сбегают?
- Он мне не любовник, - сказал Джо, глядя мимо нее. Кажется, ни резкий тон, ни осуждающий взгляд сейчас не могли его задеть. – Он мой муж. Любимый человек. Я просто подумал…
Джо наклонил голову, шевельнув пальцами на правой руке. Словно пытался описать неописуемое – если не словами, так жестами, а если не жестами, то всем собой, своим лицом, усталой искренностью в глубине глаз.
- Если бы я был на его месте, - сказал Джо, - если бы я был на сто процентов уверен, что наше расставание будет правильным, что мне нужно уехать… я бы всё равно не смог, понимаете?
Миссис Фок молчала. В гостиной Ворона закончил с одним ботинком и теперь шнуровал другой.
- Иногда я объясняю студентам суть синергетики на простом примере, - подумав, сказал Джо. – Если объединить две нелинейные динамические системы, свойства итоговой структуры не будут равны сумме свойств изначальных структур.
Миссис Фок смотрела на него молча, не перебивая, и ее очки отблескивали в свете торшера.
- Напротив, - заметил Джо, неожиданно поймав кураж, - образуется система совершенно иного уровня! Это справедливо и для людей. Взаимодействуя друг с другом, мы не просто объединяем свои свойства, но и становимся чем-то более совершенным… чем-то более важным, чем были по отдельности.
Он наконец-то говорил на родном языке! На том, по которому скучал, и который был уместен в светлой лекционной аудитории, но абсолютно неуместен, более того – страшно нелеп в маленькой прихожей Слотхилла.
Джо не знал, как у миссис Фок обстоят дела с математическим мышлением в общем и синергетикой в частности. Надеялся только, что она уловит общий посыл… и не примет его за сумасшедшего.
- Наши отношения с Вороной – суть объединение двух динамических систем, - сказал Джо. Понимал, что нужно заткнуться; что каждое слово делает его и без того бессвязную речь все более бредовой… но Джо уже несло, и прикусить язык, не пояснив свою мысль до конца, казалось ему кощунственным.
- Расставание сломает, разрушит эту структуру, - сказал он запальчиво, впервые глянув в лицо миссис Фок, - сделав бесконечно несчастными – и абсолютно ничтожными, - и его, и меня!
Джо представил себе это: пустой тихий дом и никакого Вороны.
Зачем это вообще нужно? Зачем отец, зачем семья, зачем работа, если Джо не сможет вечером прийти, устроиться щекой на лохматой макушке, обнять Ворону и спросить: «может, посмотрим что-нибудь вместе?»
Поморщившись, Джо повторил:
- Я бы не смог это сделать. Понимая, чем мы стали вместе, я бы не смог вернуться к исходному состоянию, взять билет и уехать в другой город.
… в конце дня он всегда вымотан, выжат, совершенно не в силах о чем-то думать или говорить – но он не может лечь спать, не побыв с Вороной хотя бы пару часов.
Потому что в этом и есть смысл.
Не в том, чтобы трахаться. Даже не в том, чтобы тебе кто-то готовил, или выслушивал твои жалобы, или гладил твои рубашки. Смысл в том, что вы вместе – это нечто большее, чем вы по отдельности, и разломать это странное единение, разделить на куски, разогнать по разным городам – значит, совершить преступление против вашей природы.
- Я знаю – Ворона чувствует то же самое, - закончил Джо. – Я сперва не подумал об этом… Я был испуган, сбит с толку его побегом – и не понял очевидного! Раз Ворона чувствует то же, что и я – значит, он…
Он не сможет уехать, - подумал Джо.
Он не сможет быть без меня.
Как и я без него.
Ворону держит не страх, не безвыходность, даже не кольцо на пальце – его держит эта дурацкая любовь! Почти мифическая величина, не объяснимая ни математической логикой, ни физическими формулами, - которую, тем не менее, мы не можем вычеркнуть из уравнения.
- Понимаете? – тихо спросил Джо, растеряв весь апломб. Закончилось время профессора Пайка. Началось время Пайка-неудачника, Пайка-от-которого-сбежал-муж. И этот Пайк многим готов пожертвовать, лишь бы подобное не повторилось.
Миссис Фок посмотрела на Джо долгим взглядом.
Потом кивнула. Башня из седых волос величественно качнулась на ее голове.

* * *
Когда Ворона прихромал в прихожую и крепко взялся пальцами за ладонь Джо, миссис Фок не сразу их отпустила. Сперва она придержала руками голову Вороны, наклонилась и по-матерински ласково поцеловала его в лоб. Потом выпрямилась… и сделала то, чего Джо ожидал от нее меньше всего: поцеловала в лоб и его тоже, спокойно, будто благословив.
- Берегите это, - сказала миссис Фок, и голос ее был суров. - То, что есть у вас двоих.
Джо кивнул.
И, поскольку Ворона вовсю мотал сопли на кулак, в первую очередь повез его в аптеку.

* * *
Официальной версией их трехдневного затворничества стал желудочный грипп.
Именно этот диагноз Ворона озвучил начальству, а Джо – родителям и Джуниору. Вороне, конечно же, поверили, а в словах Джо усмотрели явную ложь и отлынивание от сыновних обязанностей.
Джо было плевать. Он заявил матери, что блюёт дальше чем видит, и не хочет заразить кишечной палочкой отца. То, что он прибегал вчера в дом к родителям, орал и хватал Джуниора за грудки, было временным помутнением рассудка на почве болезни. Джорджине он посоветовал нанять сиделку, а Джуниору сообщил, что раз тот уже освоил отцовскую тачку, то пусть займется транспортировкой Пайка-старшего до госпиталя на время процедур.
- Ты только не бухай, - попросил Джо. – Потерпи пару дней…
- Вот так непруха, - проворчал Джуниор. – У тебя брат – алкаш, а у меня – козёл. Не семья, а сплошная заноза в жопе.
Он лучше всех понимал, что к желудочному гриппу исчезновение Джо не имеет никакого отношения. Благо, докладывать об этом матери... да и в принципе – докладывать матери о чем угодно он не считал нужным.
Конечно, вопросы о Вороне и его побеге (а также о возвращении, кое читалось между строк) напрашивались сами собой. Но Джуниор поступил с невероятным для себя здравомыслием и гуманностью: не стал третировать Джо расспросами, а решил дождаться, когда они с Вороной сами что-то объяснят. Возможно, ему хватило мозгов, чтобы понять: этим двоим нечего сказать, ведь они сами еще ничего не решили.
Спустя шестнадцать секунд (столько Джуниору потребовалось, чтобы заверить: его репутация алкаша сильно преувеличена, а выпить с друзьями пару стопок текилы закон не запрещает) Джо наконец-то отключил телефон. 

* * *
Не секрет, что в способности влюбленных болтать сутками напролет – обо всем и ни о чем – есть странное, неописуемое очарование. Если двум людям никогда не скучно друг с другом, если они могут днями, неделями, даже месяцами быть наедине, и им не требуется для этого ни третий лишний, ни выпивка, чтобы развязать язык и поддержать разговор – то они, пожалуй, идеальная пара.
Но есть кое-что более важное, чем умение болтать до хрипоты, перескакивая с темы на тему, отыскивая всё новые и новые цели в своем бесконечном словесном марафоне. И это, конечно же, умение молчать.
Только в отношениях с Вороной Джо узнал, что способность необременительно молчать – такой же ценный признак хорошей пары, как и общность интересов, схожие жизненные принципы и другие, без сомнения, важные штуки.
С Вороной они могли молчать целый вечер, и это не казалось чем-то неловким или неуместным. Им не было скучно, и эту тишину не нужно было заполнять бормотанием телевизора, сексом или ирландским джином без тоника.
Им и так было хорошо.
Всегда.
После возвращения домой Ворона практически не раскрывал рта. Он только льнул к Джо: опускал голову ему на плечо и мог сидеть так часами, обвив рукой его локоть, впившись пальцами в ладонь.
Иногда они курили. Потому что молчать с сигаретой во рту было гораздо приятнее, чем молчать без сигареты.
Иногда они ели. Потому что им нужно было есть.
Иногда они пили таблетки. Вороне их прописал врач, а Джо посещал кухню за компанию и просто пил воду, потому что таблеток ему не полагалось.
Иногда они трахались…
Не для того, чтобы заполнить тишину. Они трахались, чтобы убедить друг друга и самое себя, что им не показалось. Что это не сон и не фантазия – нет, это чужие руки и чужое тело; это чужие губы, которые ты можешь разжать языком; это чужой влажный рот – мягкий, податливый, созданный для поцелуев и для слова «люблю».
Секс позволял убедиться, что никто никуда не исчез.
Не уехал.
Не бросил.
Были вместе – и остались вместе, отныне и навек, в горе и в радости, аминь.
Чтобы убедиться в этом снова (третий раз за сегодняшний день), Джо скользнул кончиком языка по чужому уху – сверху вниз, поцеловав теплую ямочку вверху шеи. Ворона дрогнул всем телом и задышал чаще. Его легко было возбудить; завести до того, чтобы он напрочь забыл о боли в ноге, об изнурительной мигрени и черт знает, о чем еще, с чем безуспешно боролась целая пригоршня таблеток в его желудке.
Тихо и медленно, пуговица за пуговицей, Джо расстегнул его пижамную рубаху, решив обнажить с головы до ног и поцеловать везде, куда дотянется. Отодвинув полы рубашки, медленно провел кончиком языка по ключице, оставляя влажный след, а затем прижался губами ниже, и еще, и еще раз, почти у соска.
Ворона громко вздохнул от удовольствия, полностью расслабляясь, и только чуть улыбаясь уголком рта. Затем поднял руку и ласково взъерошил волосы Джо, слегка придержав его под затылок – будто боясь, что сбежит.
Джо не сбежал.
Даже закатил глаза: вот еще, куда я от тебя денусь?
Опустив голову, обхватил губами маленький твердый сосок, с интересом обвел его языком, словно изучая – диаметр, плотность, легкую шершавость... опустив ресницы, медленно вобрал его в рот вместе с кожей, втягивая щеки и рискуя оставить засос. Ворона заполошно вздохнул, и Джо ослабил напор, переходя к другому соску и отодвинув полы рубашки еще сильнее, но так и не стащив ее с худых плеч. Обвел сосок языком, тщательно его увлажняя, слегка прихватывая губами и пощипывая, а потом надавил кончиком языка – словно это поцелуй по-французски, - с любопытством елозя, щекоча, изучая. Это было сладко и странно, Ворона слабо подрагивал, а Джо втянул сосок в рот и промычал тихонько, получая от этого совершенно фантастическое, иррациональное удовольствие. Как там это называется, оральная фиксация? Когда тащат всё в рот, включая сигареты... Помедлив, он выпустил сосок изо рта и оставил в покое – таким же розовым, влажным и затвердевшим от возбуждения, каким минутой ранее стал правый, уже зацелованный и обласканный.
Джо спустился ниже, слегка прихватывая кожу губами, натягивая ее и целуя – один раз под грудью; потом ниже; несколько поцелуев дорожкой по белому впалому животу... Скользнул носом по короткой шерстке, спускающейся в пах, и наконец-то влажно тронул языком член.
Ворона откинулся на постель, раскидав руки, отчаянно стараясь не мешать, не трогать, не дергать за волосы... и пусть Джо делает всё так, как умеет и любит.
Джо и делал: с наслаждением обвел языком головку, делая её влажной и скользкой, прослеживая кончиком языка рельеф вены до самых яиц. Обхватил губами ствол, как мальчики и девочки в консерваториях прилежно обхватывают свои флейты, – посасывая сбоку, целуя и лаская острым, ловким и горячим языком. Потом спустился ниже, прикрыл глаза и обхватил губами одно яичко. Втянул его в рот, грубовато натягивая кожу, взял на язык и покатал медленно, а затем отпустил, охотно пробуя «на зуб» второе, посасывая его слегка – не болезненно, но точно и выверенно, как делал уже не раз. Выпустил, а затем провел языком вверх-вниз, скользя в промежности – по жесткому местечку, в котором нервных окончаний больше, чем вокруг очка…
Поцеловал в бедро…
И еще…
И еще…
Раз Ворона вернулся, - подумал Джо, - то его следует исцеловать всего, сверху донизу, не пропустив ни дюйма атласно-белой, обметанной веснушками кожи.
Заняться этим Джо решил незамедлительно.

* * *
- Я хочу рассказать.
В первые двое суток они курили много, курили до тошноты, забив пепельницу до отказа.
А потом бросили.
Примерно тогда же пришлось бросать есть – холодильник опустел, а из еды осталась только банка пикулей, которой чете Пайков хватило на пару серий «Тайн Смолвилля». Джо с аппетитом грыз крохотные, с мизинчик, огурцы, а Ворона вылавливал ломтики сладкого перца и брокколи. Когда банка закончилась, им пришлось собраться с духом и всё-таки выползти из норы – жить на покупной еде Ворона, без сомнения, мог, но решительно не хотел.
Джо не имел ничего против покупной еды, а номер ближайшей пиццерии знал как «Отче наш», но идея выйти на улицу и глотнуть свежего воздуха универсамов показалась ему удачной. И вот, стоя у кассы и разглядывая стенд с сигаретами, Ворона объявил:
- Я хочу рассказать.
Воротник рубашки, виднеющийся над меховой оторочкой его пальто, был сколот брошкой с маленьким камушком. В пакетах Вороны не было ничего тяжелее коробок с хлопьями – ничего такого Джо ему просто не давал, предпочитая нагружать банками и контейнерами свои здоровые ноги, а не его больную.
- Хочу, чтобы ты все знал, - сказал Ворона, и голос его был спокойным и чуть шершавым, как ветхий от возраста бумажный лист.
- Хорошо, - сказал Джо.
Для разговора они выбрали небольшую кафешку – прямо тут, за углом. Официантка неодобрительно зыркнула на раскиданные по полу пакеты, враждебно шуршащие на каждого, чей путь лежал мимо столика. Складывалось впечатление, что пакеты злятся, и тревожат их не прикосновения, а потоки воздуха от чужих шагов. Джо внимательно посмотрел на официантку и извинился. Смягчившись, та налила ему кофе из прозрачного кофейника, а сама ушла готовить для Вороны ментоловый чай.
- Так вот… - сказал Ворона. – Ты ушел из дома пятого числа, в шесть восемнадцать…
Он говорил долго.
Не меньше часа.
Занудно, с массой ненужных подробностей, он воспроизводил хронологию событий с точностью до минуты, словно от этого напрямую зависело, простит ли его Джо. Входная дверь постоянно хлопала, гоняя сквозняки, и Ворона грел ладони о большую фарфоровую чашку. Позже – когда чай закончился, а новую чашку еще не принесли, - Джо взял его руки, притянул к лицу и принялся дышать на мраморно-белые, совершенно ледяные пальцы. Ворона зарделся, смущенный публичным проявлением заботы, но виду не подал; а спустя пару минут окончательно расслабился, отчего голос его стал менее сухим и торопливым, а глаза из лихорадочно блестящих сделались тусклыми и серовато-зелеными, как припыленное стекло.
Иногда Джо прекращал дышать на его руки и просто сидел, глядя перед собой, привычно покручивая гладкое обручальное колечко на пальце Вороны. К этому колечку бедняга очень долго не мог привыкнуть, откровенно нервничал и прятал руку в карман, словно боясь чрезмерно обязать этим Джо. Но вскоре – привык, и попытки спрятать руку сменились строго противоположной реакцией – Ворона уже не смущался, а смущал всех вокруг, тыкая растопыренной пятерней в каждого встречного-поперечного. Словно хотел показать всему миру, что теперь он замужем, и подтверждение тому – узкое золотое кольцо, обхватившее безымянный палец его левой руки.
Когда Ворона закончил рассказ, его запястья обмякли, и Джо спокойно поцеловал сперва одну ладонь, а затем – другую.
- Прости, - сказал он тихо.
Во рту было горько.
Ворона молчал, и было в этом что-то мученическое, полное не только усталости, но и чудовищного облегчения. Ворона сказал всё, что хотел сказать, и больше это его не тяготило.
- Я буду страшно по тебе скучать, - пробормотал Джо. Поднял глаза, вгрызаясь взглядом в Ворону, словно боясь хоть на минуту отпустить его от себя. - Я буду приезжать каждые выходные...
Ворона молчал.
- Но сейчас тебе нужно уехать, - торопливо сказал Джо. - Больше так продолжаться не может.
Ворона молчал.
Кажется, он даже попытался отодвинуться на стуле, но Джо крепко сжал его руки в своих, и ускользнуть Вороне не удалось.
- Ты боялся этого города, - с явным усилием, давясь словами и понукая себя, продолжил Джо. Ему было тошно об этом говорить. Как он сам не понял? Почему Джуниору пришлось это объяснять? - Ты боялся Слотхилла, боялся того, что с тобой тут делали, а я...
Ворона поджал губы. И без того тонкие, теперь они стали морщинистыми и какими-то старушечьими, некрасивыми, но Джо такой мелочью было не испугать. Он только стиснул чужую ладонь сильнее. Кожа под пальцами была блеклой, с лиловыми отсветами, и совершенно, абсолютно ледяной. У Вороны всегда были такие руки – когда он нервничал, или когда мерз, или когда луна шла на убыль... в общем, всегда.
- Погоди... - задумчиво сказал Ворона. - Это из-за дурацкой теории Джуниора про то, что Слотхилл – заповедник моих детских страхов? Ты думаешь, я из-за этого сбежал?
Он прищурил глаза, словно поймав Джо на чем-то крайне глупом, недостойном его возраста и уровня IQ. Вот только Джо не понимал, на чем конкретно его поймали.
- Разве это не правда? - спросил он. - Мне показалось...
Губы Вороны дрогнули.
Сначала он перестал их обиженно поджимать, а потом вдруг расцвел лицом, и в глубине его глаз Джо увидел яркое, насыщенное облегчение, не имеющее ничего общего с прежней эмоцией. Облегчение, девиз которого – «слава Богу, наконец-то я всё рассказал!», было измученным и не вызывало доверия. Только сейчас лицо Вороны стало выглядеть по-настоящему живым, черты смягчились, а в глаза вернулась прежняя зеленца. Джо даже улыбнулся… хотя до сих пор не понимал, что происходит.
- Дурак, - сказал Ворона. - Ну какой же ты дурак!
Джо молчал. Что-то подсказывало ему, что перебивать Ворону не следует – тот еще не договорил.
- Ты думаешь, я сбежал из-за травли? – спросил Ворона, укоризненно глядя на Джо. – Думаешь, твои родичи смогли бы меня запугать? Господи, да меня в школе запирали в шкафчиках для вещей раз тридцать, дважды брили налысо, кучу раз портили мне книги и стаскивали в раздевалке трусы… уж поверь, после такого словесные подначки не стоят вообще ничего!
Джо нахмурился, поглаживая большими пальцами костяшки на его руках. Пожалуй, в чем-то Ворона был прав – самые безобидные дети являются втрое большими мразями, чем самые агрессивные взрослые. В колледже Вороне доставалось куда сильнее, чем здесь и сейчас.
- Плевать мне на их слова, – буркнул Ворона, сжимая чужие руки. – Я привык к травле и просто на нее не реагирую. Но я не могу видеть, как из-за их слов каждый раз страдаешь ты!
Джо помолчал.
А потом его брови дрогнули и поползли вверх.
- Я? – спросил он с сомнением. – Они ведь обижают тебя. При чем тут…
Ворона насупился и покачал головой. Потом уставился в выцветшую поверхность стола, размышляя, как донести до Джо что-то настолько простое и очевидное.
- Помнишь, как мы начали общаться? – помолчав, спросил он.
Джо кивнул.
Между их знакомством и началом отношений зияла пропасть – почти двенадцать лет Джо знал Ворону, но ничего к нему не испытывал. Он не принимал участия в травле, но и защитой сирых и убогих не занимался – для этого у Джо в старшей школе было слишком много дел. Возможно, если бы Ворона был его другом…
Но за эти двенадцать лет они и словом не обмолвились.
Ни о какой дружбе не шло и речи.
Они встретились снова, когда Джо было двадцать шесть. Он был аспирантом местного вуза, носил блейзер с вельветовыми вставками на локтях и состоял в отношениях, которые – как Джо наивно полагал, - близились к свадьбе. Всё в его жизни было хорошо.
А в жизни мистера Фулчека – не очень.
На похоронах присутствовала половина Слотхилла, да еще человек триста съехались со всех концов Америки. Почетный педагог, преподаватель химии и большой любитель анекдотов (которые только на первый взгляд казались смешными, а на поверку оказывались тоскливыми и пробирающими до костей), мистер Фулчек вел самый бесполезный предмет, который когда-либо изучал Джо. И, в то же время, являлся одним из важнейших людей в его жизни.
Мистер Фулчек никогда никого не поучал, не читал нотаций и не ставил себя в пример. Он сам был этим примером. Малолетние оторвы, научившиеся заглатывать хуй в четырнадцать и давать в жопу в пятнадцать; разбитные молодчики, предпочитающие курить за школой, а не учить биологию и английский; скучные зазнайки и вездесущие активисты, будущие изобретатели и талантливые спортсмены – все они шли к мистеру Фулчеку, и каждый получал то, в чем действительно нуждался. Было в этом человеке что-то особенное. Что-то такое, что делало мистера Фулчека если не отличным педагогом, то уж точно – бесценным наставником, способным взять за руку и помочь в ту секунду, когда от родительских советов хотелось блевать.
По правде говоря, Ворона не был фанатом школьных мероприятий. На свадьбы его не звали, а на встречи выпускников он сам не приезжал, не видя в этом смысла. Однако похороны мистера Фулчека он пропустить не мог.
Как и на любых похоронах, тут было много бухла и разговоров «за жизнь». В одной из таких бесед Джо и Ворона впервые столкнулись лицом к лицу.
Они провели вместе четыре часа, болтая о мистере Фулчеке, а потом – о политике, а потом – о возможных методах колонизации Марса... Джо и сам не заметил, как скорбь сменилась ватным, почти коматозным спокойствием. Как будто это были не поминки, а свидание, причем явно не первое. Первым свиданиям присуща гораздо большая скованность, чем испытывал Джо. Так что он пил, не пьянея, и удивлялся сам себе.
С Вороной было легко.
Жаль, что раньше Джо этого не замечал.
- … когда пришел Бёрч, мы просто сидели снаружи и болтали о перспективах Китая на мировом рынке, - сказал Ворона. Его руки не становились теплыми, сколько бы Джо на них не дышал. – Уже стемнело, у тебя закончился скотч, и тогда Бёрч вышел, похлопал тебя по спине и сказал: пойдем, выпьем. А то сдохнешь со скуки с этим уебищем…
Джо кивнул.
Он тогда ничего не ответил Бёрчу. Только глянул на Ворону, пробормотал, что действительно не отказался бы выпить, и ушел к друзьям.
- Я помню, как ты напрягся, - продолжал Ворона, складывая пальцы в замок и крепко держа Джо за руки. – Ты был спокойный, веселый… и вдруг напрягся, как будто тебя ударили в живот. Ты не стал за меня вступаться – ты еще не знал, стоит ли это делать… стою ли я того. Но я уже понял: так будет всегда.
Джо молчал. Только дотронулся подушечкой пальца до кольца Вороны, поглаживая прохладную золотую поверхность. Он часто так делал – словно брачного сертификата и простого знания, что они женаты, было недостаточно для спокойствия.
- В тот вечер я понял, что всегда буду для тебя источником стресса, - сказал Ворона. Старушечьи морщинки вокруг его губ разгладились, и узкое бледное лицо стало выглядеть на полжизни моложе. – Каждый раз, когда на меня кто-то окрысится, или обматерит, или докопается до хромоты, это будет ранить тебя сильнее, чем меня! Ты будешь дергаться, вступаться за меня и рычать, и ругаться, и позволять им топтаться у тебя в голове…
Официантка принесла чай, неодобрительно глянув на их сомкнутые руки. Может, ее тошнило от телячьих нежностей. А может, она не одобряла гомосексуальные пары, которые заказывают только напитки и разбрасывают пакеты с продуктами по намытым полам.
- Тебе сейчас и так плохо, - прошептал Ворона. – Они кусают меня, а больно из-за этого – тебе! Я не знал, что мне делать! И я подумал…
Джо мотнул головой.
Во рту пересохло, и он не стал ничего говорить – только наклонился и прижался лбом ко лбу Вороны. Длинные прядки-перышки щекотали ему нос.
- В этом городе нет моих страхов, - пробормотал Ворона, прижимаясь коленом к его бедру. – Только твои. Ты боишься разочаровать отца, боишься не удовлетворить запросы матери, боишься не защитить – недостаточно защитить – меня! Я так не могу. Я не хочу, чтобы тебе из-за меня постоянно было плохо…
- Я тебя не отпущу, - твердо сказал Джо. Выпрямил спину, посмотрев на Ворону, и спокойно, с абсолютной уверенностью повторил: - Я тебя не отпущу. Как бы плохо мне ни было – я без тебя не смогу.
Это был не тот романтичный бред, который так ценят создатели открыток и кулончиков для влюбленных. «Мы – половинки»…
Ворона для Джо – никакая не половинка. Ворона для Джо – обе почки, сердечная мышца и нижний отдел правого легкого. Они проросли друг в друга, переплелись сосудами, и хирургическое отделение «себя» от «не себя» теперь смерти подобно. Почки могут болеть, требовать таблеток и причинять тебе массу неудобств. Но расстаться с ними все равно не получится – куда ни беги, дальше аппарата для гемодиализа не убежишь.
- Но так же нельзя, - грустно сказал Ворона, трогая подушечкой пальца безымянный палец Джо.
А потом нахмурился и поджал губы.
- Тогда перестань за меня бояться! – приказал он. Джо оторвал взгляд от столешницы, посмотрел на Ворону и дрогнул ртом.
Это была еще не улыбка, но уже почти.
- Пусть они лают, - разъяренно выдохнул, почти выкрикнул Ворона. - Господи, Джо, мне насрать! Я просто хочу, чтобы тебя это не ранило! Чтобы тебе было настолько же плевать на их мнение, как и мне!
Официантка подлила в чашку Джо еще кофе.
Её передник был ослепительно белым. В бежевом полумраке кафешки он выглядел, как синеватое пятно.
Помолчав, Джо облизал губы и сказал:
- У меня не получится.
Он прикусил губу, словно обдумывая это всерьез, а потом извиняющимся тоном закончил:
- Нельзя так просто – оп! – и перестать бояться чего-то.
Какое-то время Ворона смотрел в окно.
Потом кивнул.
И тихо спросил:
- Но ты попытаешься?..

* * *
Все было правильно.
Они оба знали, что это не будет просто, что это не будет быстро, и что сказать себе – «пусть они лают, меня это не трогает» - недостаточно, чтобы боялка в голове просто взяла и отключилась.
Но теперь они, по крайней мере, знали, в какую сторону нужно идти.
Кофе был едва теплым, и чтобы допить его, понадобилась пара секунд. Джо оставил официантке огромные, почти избыточные по меркам Слотхилла чаевые, собрал пакеты, крепко взял Ворону за руку и вывел в зимнюю тишину города.

* * *
Над линией крыш и антенн лиловой полоской догорал закат.
Никаких страхов – кроме самых жалких, которым Джо ради Вороны готов был оттоптать их тощие лапы и сломать хребты, - тут уже не было.