Вальтер и Хранитель

Вечером, порывом ветра распахнуло форточку, и кто-то с размаху шлепнулся на ковер, изрядно чертыхнувшись.
Я вскочил с удобного дивана, наступив ногой на конец шарфа, согревающего мою затянувшуюся простуду. Шарф тут же попытался меня задушить, я закашлялся, и…
- Боже, где это я? - раздалось в потемках.
Я зажег лампу. Узкая полоска света режет мне глаза.
Щурясь от света, но, уже забыв, что только что собрался задремать, я пытаюсь разглядеть гостя. Наконец глаза привыкли, и я его вижу.
На ковре, чуть раздвинув ноги, полулежа на локтях, морщился, потирая ушибы, хрупкий и худой парнишка лет 17, в одних потертых джинсах и рваных, кстати, совсем не по законам моды. На нем больше не было никакой одежды.
Обнаженная грудь его вздымалась и от ключицы, вниз к левому ребру шел странный красноватый след, то ли от удара, то ли длинный резаный шрам.
На плече – сажа, или, может быть краска?
Босые пятки тоже были черные. Как будто он долгое время бегал босиком по пыльным летним грунтовкам.
Но за окном вот уже второй месяц зима. Мороз – 20.
- Ты кто? – прохрипел я, и снова закашлялся.
Парнишка не смотрит на меня, словно меня здесь и нет, потирая левую кисть.
Затем он сел, и я почти увидел, как пространство за его спиной колыхнулось. Голова моя закружилась, и я глубоко вздохнул.
Он бросил на меня быстрый взгляд, усмехнулся, потом спросил:
- У тебя рубашка есть?
- Есть,- отвечаю я, - какую тебе? У меня выбор большой.
- Какую не жалко – улыбнулся он, и я услышал, как миллионы звонких колокольчиков зазвенели в моем мозгу.
Я почему-то сразу понял, что мне не будет жаль ни в коем случае, - покопался в шкафу и отдал ему чистенькую старую джинсовку. Это рубашка Людвига, она осталась с тех пор, пока мы еще были вместе. Почему я не выбросил ее вместе с остальными вещами, для меня до сих пор остается загадкой.

Парень продел руки в рукава, но застегиваться не стал. Пространство за его спиной снова подозрительно всколыхнулось, но я подумал, что это мне кажется – болезненное состояние и жар все-же давали о себе знать.
- Чаю будешь? – неожиданно для себя предложил я.
- Не откажусь, - снова улыбнулся гость, и поднялся ловко поднялся на ноги.
Пространство за его спиной исполнило привычный кульбит. Я тряхнул головой и поспешил на кухню.
Странно, меня совсем не удивляло явление на полу в моей квартире полуобнаженного парня, появившегося (почему-то я был в этом уверен) именно через форточку. И я готовил ему чай с любимым лимонным печеньем.
Он зашел настолько бесшумно, что я вздрогнул, увидев его рядом.
- Не бойся, я хороший – усмехнулся он, и, подогнав под себя табурет, принялся пить чай, обжигаясь и фыркая. Я разглядывал его с любопытством.

Волосы его были темными, почти черными и вились локонами по плечам.
Глаза серые, пристальные, прямой нос и губы.
Губы я рассматривал дольше и подробней всего остального.
Они были самые обыкновенные: не слишком полные, не слишком тонкие - но двигались так, что я не мог оторвать глаз. В левом уголке через губу вниз шел короткий шрам.
Я задержался на нем дольше всего.
- Злюшка.
- Что? – словно проснулся я, и переспросил, не расслышав слово, от которого у меня в мозгу снова зазвенело на все лады.
- Злюшка цапнула, говорю. Ты глаз не сводишь с моего шрама.
- Аа-а, Злюшка, – протянул «понимающе» я, словно с этой самой Злюшкой был давно и хорошо знаком.

Я решил дождаться, пока он напьется чаю, не решаясь больше на пристальное разглядывание. Мало ли чего еще он подумать может? Но и про Злюшку спрашивать не решился.
Наконец он поставил на стол пустую чашку, развернулся ко мне, подвинув почти вплотную к моим коленям табуретку, и тут я явственно увидел, что пространство за его спиной колыхнулось двумя белыми крылами.
Я ахнул и вытаращил глаза. Господи! Ангел!
У меня дома!
На кухне!
ЧАЙ ПЬЕТ!
Я что – умер?

- Нет, - он улыбнулся, - но некоторые считают, что изо всех сил собираешься.
- Ааа, таких… думающих в смысле – их много? – спросил осторожно я, почти проваливаясь в его взгляд, не имея ни возможности, ни желания оторваться от него.
- Ну, не так чтоб уж очень. Это не важно. Рассказывай.
- Что рассказывать?
- Все.
Я помолчал, а потом спросил его:
- Ты голоден, наверное…
- Неожиданное начало, - улыбнулся он, игриво вздернул вверх подбородок, взмахнув кудрями.
- Откуда у тебя этот шрам? – провел я пальцем по красной полосе на его груди, - почему ты босиком? Как ты нашел меня?
- Ты хотел меня видеть, и я пришел. Прости, что не одет – меня прогнали, я не успел одеться.
- Разве тебя можно прогнать?
- Конечно, и очень просто даже. Это, кстати, след от электрошокера, – он провел пальцем по воздуху, повторяя линию шрама.
- Господи! – воскликнул я.
- Я тоже взывал к нему, когда получил это, это и вот это, – по очереди показал он мне все свои ранения.
- Тебе было больно? – спросил я в ужасе от мысли, что кто-то вот таким способом смог прогнать из своей жизни ангела, АНГЕЛА!
Он не ответил, лишь глаза его стали темнее.
- Ты и правда Ангел? – спросил я робко.
- Правда. Только видимо не самый удачливый.
- Разве ангелам необходима удача?
Он усмехнулся, от чего краешки губ его вздернулись вверх, и мне показалось, что меня на миг ослепили – такой чудесной была его улыбка.
- Ладно, ты отвлекся. Рассказывай.
- Да нечего рассказывать – пробубнил я и снова взглянул ему в глаза.
- Ну, как же нечего, а Людвиг? Это ведь его рубашка, - так ласково прозвучал его голос. И во мне словно лопнула струна. Я вздрогнул и бросился к нему на шею, сам от себя не ожидая такого порыва. Слезы брызнули градом из глаз.
Я обнимал Ангела, и взахлеб рассказывал про мои злоключения, про мою несчастную любовь, - день за днем. Слова рвались из души, словно ливень с небес, заливая слезами боль в груди, и плечи Хранителя.

Он гладил меня по затылку и ничего не говорил. Температура моя, наверное, была слишком высокой, потому что я вырубился вдруг, - потерял сознание. Очнулся уже в своей постели. Ангел сидел рядом с кроватью на коленях, и держал прохладную ладонь на моем разгоряченном лбу.
- Скажи мне, - спросил я. - Ангелы влюбляются?
- Вообще-то нет, но я, в общем, так получилось.
- Расскажи?
- Ой, ну, когда я еще был человеком.
- А ты был человеком?
- Был. Очень давно. Даже не помню уже, сколько времени прошло, не важно. Вот также как ты я был влюблен, только мы не были вместе никогда.
- Почему?
- Потому что он был парень, и у него была любимая девушка.
Я чуть не выздоровел одним махом – резко сел, оттолкнувшись от подушек, так потрясен был. Ангел – гей? Ну, это уж слишком! Теперь я был абсолютно уверен, что все это - температурный бред. Но, тем не менее, - удивительной красоты существо сидело рядом со мной на коленях, и белые крылья возвышались над его плечами. Он продолжал.
- Мы учились в университете, я – на третьем курсе, он – на год старше. Его звали Ларс. Однажды я выпил лишнего, поймал его в лифте и рассказал все, гладя прямо в глаза.
Мне все равно тогда было, – дольше молчать я не мог.
- Что случилось потом?
- Ничего интересного. Он ударил меня, видимо испугался, что приставать начну. Мы вместе вывалились из лифта. Он кричал ругательства, а я не слышал, мог смотреть только - как красивы его гневные глаза, как красив он сам. Я понимал только, что очень его люблю.
- А потом? – рассказ все больше и больше затягивал меня.
Ангел медленно нагнулся ко мне, нахмурился, и я послушно положил голову на подушку под его пристальным взглядом. Он поменял ладонь на моем лбу, и продолжил:
- Потом было неприятное время. Он то избегал меня, то насмехался, то открыто издевался. Я понимал, конечно, что мне ничего не светит, но и ничего не мог поделать – все сильнее и сильнее любил. Веришь, издалека увидеть счастлив был.
Ангел умолк и опустил голову. Я терпеливо ждал, и был уверен, что он еще не сказал главного. Я оказался прав.
- Однажды была вечеринка. Мы все как раз сдали экзамены. Было весело, немного выпили. Тогда даже все улеглось вроде – я старался не думать о нем, и даже завел себе партнера. Лето, - тепло, радостно, свободно…
Мы шли вместе по улице, пели и смеялись. Потом свернули на дорогу.

Машин на ней никогда не было – так, проедет одна- две за полчаса.
Мы шли, не обращая внимания ни на что. И вдруг. Откуда она взялась только?
На бешеной скорости вылетел автомобиль.
Ларс шел под руку с девушкой прямо по краю обочины. Я один успел увидеть, что машина неслась прямо на них. Одной лишь секунды мне хватило понять, что еще миг, и… Я, бросился к нему, и что было сил, рванул его за плечи.
В рывок этот я вложил все свои силы, крикнул: «Лаааарс!!!!!». В общем, я не справился с инерцией, и она выбросила меня прямо под колеса несущегося автомобиля. Последнее, что успел увидеть – как он и его девушка свалились на обочину, а остальные с криками бросились по сторонам.
- Ты погиб!? - воскликнул я, и снова привстал на подушках.
Он не ответил мне. Только помолчал немного и продолжил.
- Я очнулся в огромном поле. Чистый воздух и голубое небо, там так хорошо дышалось. Я встал и пошел, к НЕМУ. Я так хотел ЕГО увидеть. Хотел и боялся.
И ОН встретил меня. ОН смотрел долго-долго.
Мне было ужасно стыдно, потому что я был совсем без одежды.
Выражение ЕГО лица время от времени менялось так, словно он решал, что со мной делать – миловать или казнить. Но, наконец - принял решение.
- Вытри кровь, - сказал он.
- Чем? – спросил я, – у меня ничего нет для этого.
ОН не ответил, тогда я просто провел ладонью по своей груди. Кровь исчезла. Потом также проделал с руками и ногами. Я посмотрел на НЕГО и слезы покатились из глаз.
- ТЫ прощаешь меня? – спросил я, трепеща и плача.
- Ты просишь прощения у Создателя за то, что он тебя создал? – услышал я в ответ грозное. Больше я не смел ничего сказать. Просто дрожал, и ждал, что будет дальше.
- Теперь иди, и успокой его, – сказал ОН. И я повиновался.
И спустился в наше общежитие, в царство печали и слез.
Хоронили меня.
Так странно было смотреть на собственное тело со стороны.
Выглядел я ужасно. Меня конечно загримировали как могли, но все равно зрелище было не для слабонервных. На Лану – девушку Ларса, больно было смотреть – она даже близко не могла подойти. У гроба был один Ларс. И выглядел он почти так же ужасно, как тело, что лежало в моем гробу. Он никак не хотел отойти, плечи его вздрагивали. А крышку уже надо было закрывать и уносить. Ларс все не уходил.
Тогда я обнял его со спины, так, как всегда мечтал обнять в своих снах, и зарылся лицом в густые волосы, вдыхая любимый аромат. Он вздрогнул, видимо почувствовал что-то и даже скользнул своей ладонью сквозь мою руку. Он плакал, а я обнимал его, и шептал ему, что люблю, но люди не слышат ангелов.

Он плакал, а я обнимал его, глядя вслед уходящим людям, и мне земному – разорванному на куски. Когда он немного успокоился, я догнал мать. При жизни мы мало понимали друг друга. Но, в тот момент я обнял ее крылами и попросил прощения за все. Я видел, что она убита горем. Я вообще не знал, что столько людей любят меня, что столько придут проводить.
Люди эгоистичны, мой дорогой, знай это, и не ценят то, что у них есть.
Они слепы и самоуверенны. И я был таким же. Не видел, не понимал многого.
Даже того, что моя мать любила меня.

- А сейчас? Ты жалеешь о том, что стал Ангелом? – спросил я.
- Сейчас – нет. Да и выбора, честно говоря, у меня не было. Сначала конечно я очень скучал, плакал, чувствовал себя одиноким. Но ОН был всегда строг со мной, и я должен был везде успевать. ОН и сейчас строг, и дел очень много.
- Всегда успеваешь?
- Увы – нет, – вздохнул он, - но стараюсь, чтобы всегда. 99 из 100 – мой лучший результат. - Ангел усмехнулся.
- Вчера, например, мне удалось поймать сорвавшегося с балкона мальчишку. Дитя совсем. Неудачный каминг-аут. Забавный такой – курносый, щечки круглые. Отец его «приголубил». Ты, говорит, мне не сын больше. Позавчера получил электрошокером, от девушки.
- За что?
- Да не важно. Ты сейчас уснешь. И проснешься здоровым. И не плачь больше. Тебя любят.
- Кто?
- Оооо….! Ну, друзья твои - Эллина, Юджин, Кароль, Эдди, Мэри - тебе перечислять дальше? Мать твоя, в первую очередь, сестра, даже отец любит.
Я смутился. Он пристально посмотрел мне в глаза так, что мне стало очень легко.
- Отпусти уже его от себя. У тебя все будет хорошо. А мне пора, меня уже ждут. Спасибо за чай.
- Погоди! – я вскочил на ноги.
Ангел оглянулся, одной рукой придерживая створку окна.
- Ну?
Я хотел спросить его, кто сказал ему обо мне, но не посмел и спросил совсем другое:
- А, злюшка, это кто?
Он усмехнулся:
- Это существо такое с острыми зубками, злое очень. Они в людях живут. Когда меня прогнали, одна и цапнула, вот – шрам остался, – он коснулся пальцем уголка губ. Ангел улыбался, ждал, что я еще что-то спрошу, но я промолчал. Наконец он отвернулся, собираясь уходить, и бросил через плечо, негромко:
- Людвиг очень просил за тебя…
- Не может быть, - прошептал я.
Он улыбнулся ослепительной улыбкой, последний раз оглянулся на меня, и…
Дальше – не помню. Я проснулся.

Этим утром впервые за страшную горячечную неделю у меня не было жара.
У постели дежурила измученная мать. Она дремала, облокотившись на спинку стула в неудобной позе. Солнце едва коснулось занавесок на окне. Конец февраля.
Но в его свете уже чувствуется приближение весны.

На коленях у матери лежало сложенное вдвое полотенце.
Лекарства, стакан с водой, кувшин - на столике.
Я попытался приподняться на подушках, но не смог. Словно бетонной плитой меня вдавило в кровать. Странно, почему это ночью мне все так легко давалось?
- Мама, ма – ма… - шепотом позвал я.

Она не могла услышать бессильного шевеления губ, ведь я не издал не единого звука.
Но чуткое материнское сердце почувствовало. Она встрепенулась, поднялась, торопливо наклонилась ко мне, вытирая полотенцем пот с моего лба.
- Вальтер, мальчик мой, ты слышишь меня?
Я смотрел в покрасневшие от бессонных ночей глаза. Такая маленькая, худая, беспокойная моя мама.
- Мамочка….
- Что, милый, что ты хочешь сказать? Я здесь, – шептала она, покрывая мое лицо поцелуями, - Что? Воды? Тебе воды принести?
- Не хочу пить…
- А, что ты хочешь?
- Мама. Я люблю тебя. Я очень - очень тебя люблю.
*********
Firelight/23/02/2012