Три половинки яблока

Ты очень любил яблоки – красные, зеленые, переспелый «Ранет» со стекающим по шее соком и ароматный «Снежный кальвин». Ты окунал яблоки в мед, как это делали поколения твоих предков на Рош-а-Шана**, и праздник чистоты и сотворения нового мира, отраженного краешком и в тебе, приобретал привкус сладкого греха, что делало его больше похожим на жизнь, чем назидания из Талмуда, да простят мне ваши мудрецы эту дерзость. А Всевышний простит – мне есть, что рассказать ему и за что попросить прощение тысячу тысяч раз. Но только не за любовь. Не за такую любовь.
Я слизывал сладкий сок с твоей шеи, болтал на ухо какие-то глупости, а потом целовал уголки губ, питаясь, как нектаром, твоим медом и твоим запахом. Мед, мед, сладкий, липкий. И я прилип, залип. Как и любой «мишка», прикипающий к своему медовому мальчику. Прилипший. Но не отлипший, хотя прошло уже столько времени.
Мы встретились летом. Я приехал к университетскому приятелю Сереге провести неделю отпуска в тишине и уединении, с книгами, без мобильного телефона, интернета и прочих атрибутов цивилизации, делающих нас несвободными и доступными. Он звал давно, да я три года никак не мог выбраться. Три года моего одиночества и унылого монашества. Три года Серегиного вдовства.
Серега женился поздно, уже после защиты диссертации. Я к тому времени успел не только стать отцом, но и развестись. Наташа была его студенткой. У Сереги с Наташей не было детей, и они очень радовались гостям. Дом у них был теплый, не хватало только детских голосов - какие-то медицинские проблемы были у Наташи, которые, в конечном итоге, и привели к раннему уходу. Ей не было и сорока. И с усыновлением не получилось. Вот и привечали друзей да соседских мальчишек и девчонок. После смерти жены Сергей удачно продал городскую квартиру и купил небольшую дачку с отоплением. Остаток денег отнес в банк, жил на проценты, работу на кафедре оставил, что-то писал. Писанину свою никому не показывал – чисто затворник Сэлинджер, публиковался редко. Серега был единственным, кто знал почти все о моей жизни – и о разводе, и о любви к мальчишкам, и о том, что я расстался с Ильей. Мы сидели после поминок напротив друг друга, накачиваясь коньяком, запивая судьбу, которая оакзалась так жестока к каждому из нас.
Старый дом, старый сад, никаких телевизоров – что еще нужно для созерцания и размышлений. И обдумывания. Как жить дальше. Я снова ощутил, что наслаждаюсь пением птиц. Захотелось бросить асфальтовые джунгли, всех студентов и аспирантов, заседания кафедры, ученые советы и круто изменить свою жизнь. Но какой из меня пейзанин? Я буду вдыхать запах свежевспаханной межи и покупать помидоры в сельском магазине. Это Серега поставил на участке ульи и стал полководцем трудолюбивой жужжащей армии. Его мед восхитителен, как и его эссе. Вот уж, не зря говорят, что талантливый человек талантлив во всем.
Ты вторгся в этот тихий мир и наполнил его запахом яблок. Точней, переполнил.
- Дядя Сережа, мама просила передать Вам яблоки. У нас в этом году невиданный урожай – хватит до Нового года. Я снова повешу их на елку. Все, я побежал.
- Спасибо, Стасик. Передавай маме благодарность от меня, от нас. У меня друг гостит, доцент, писатель. Мы в аспирантуре вместе учились, свидетелем на нашей свадьбе с тетей Наташей был. Мы с ним с Наташиных похорон так и не виделись. Ну, не будем о грустном, воспоем гимн природе, яблокам и трудолюбию. Такие яблоки как у вас городские видят только во сне.
- А где друг, хочу поздороваться.
- Он пошел сейчас к речке. Забегай вечерком к нам, почаевничаем, у меня мед свежий, майский. Кстати, он сможет проконсультировать тебя по теме практики – известный литературовед и строгий прподаватель, так что к разговору подготовься.
- Хорошо, я шею помою, – Стаська весело засмеялся. И попу – вдруг он меня розгами высечет за скудоумие и нерадивость, так помою тщательно, чтобы инфекцию не внести. Спасибо, дядя Сережа, вечером обязательно загляну.
Стасик слово сдержал – в гости пришел, шею помыл. И попу. Он, как и я, интересовался Маркесом. И не только Маркесом. Мы расстались под утро.
Как-то на своем участке Стас полез за яблоками и расцарапал ветками грудь. Прибежал весь в кровавых царапинах, глаза большие. Я смазывал царапины йодом, а потом начал баловаться и рисовать полосы. Черные как смоль волосы, даже на груди немного, и желтые полосы, полосы, полосы. Пчела. Стас начал «летать» вокруг меня и кусаться. Было больно.
- Я пчела! Я страшная кусучая пчела! Сейчас я укушу тебя за…
И начал стягивать с меня плавки. Было сладко. Очень сладко. Тело еще вздрагивало, ноги свело. Щекотало где-то в паху. С трудом подняв руку, я смахнул с себя муравья. Очевидно, очень любознательного, потрясенного такими неожиданными проявленяиями природных инстинктов в непосредственной близости от своих лапок и усиков.
- Ты чуть носом не раздавил ни в чем не повинного муравья!
- Пчелы не убивают муравьев, мы же родственники, насекомые.
- Какая ты пчела, ты трутень. Напился чужого нектара досыта и рад! Нет, чтобы порхать с цветка на цветок, собирать нектар по каплям….
- А ты хочешь, чтобы я порхал с цветка на цветок? Мне предлагали. И денег сулили. Стоп, а почему ты назвал меня трутнем? Тебя грузит, что я сейчас нигде не работаю. Все вы, взрослые, одинаковые! Вам не угодишь.
- Мы не все одинаковые, у нас размер живота и лысины разный. Как в тусовке говорят – размер имеет значение! А то, что ты не работаешь, а учишься, меня нисколько не грузит. Остров в Карибском море я подарить тебе не смогу, а на яблоки мы всегда денег наскребем. Кстати, мой отпуск заканчивается послезавтра. Что ты решил, ты едешь?
- Ты же знаешь мои сложные обстоятельства.
Я знал обстоятельства, со Стасом мы общались на равных и очень откровенно. У Стаса был друг, который ждал его в городе. Родители в курсе. Не одобряют, но терпят. Они вместе уже пять лет. Любовь – не любовь, спят в одной постели. Когда-то друг – Папик, как называл его Стас, остановил заблудшего несмышленыша на краю наркотической пропасти. Мальчишка в благодарность отдал ему все, что у него было – себя. Но что было делать с этими «сложными обстоятельствами» мне – взрослому серьезному, уравновешенному, вдруг потерявшему голову?! Любовь не спрашивает, не стучится. Кто сказал – пришла любовь? Враки! Любовь не приходит, она врывается! Кто сказал, любви все возрасты покорны? Враки! Не покорны. Бунтуют, сопротивляются. Просто сделать ничего не могут. Есть только один путь совладать с любовью – полная и безоговорочная капитуляция!
После возвращения я послал Стаське елочные игрушки. И получил потрясающе лаконичную СМС: «Игрушки? Летом?». И это вместо спасибо!!! Мой обаятельный неуч! Дело в том, что первые стеклянные ёлочные шары были сделаны в Германии - по той причине, что в один из годов был неурожай яблок - а именно ими в основном украшали под Новый год праздничное дерево, но стеклодувы пришли на выручку традиции и сделали стеклянные шары вместо яблок. Как же я скучаю по тебе, мой яблочный Стас.
Пролетела осень. В письмах, стихах, смсках. И очень редких встречах. Тайком, в спешке. А к Новому году Стас заболел пневмонией. Я примчался к нему в больницу с самым красивым яблоком на земле. У кровати сидел Папик, держал моего-своего малыша за руку. О боги, зачем позволили Эриде*** снова подсунуть злосчастное яблоко!? Вам мало пролитой троянцами крови? Нужна еще и моя жизнь?
Молча положив яблоко, я развернулся и ушел. Яблоко нельзя разделить на три половины, чтобы всем досталось поровну. Это понятно даже филологу.

 

---

 

* Книга Песни Песней Соломона - 30-я часть Танаха, 4-я книга Ктувим, каноническая книга Ветхого Завета, приписываемая царю Соломону.
** Рош-а-Шана - Еврейский праздник, который отмечается в честь сотворения мира, он символизирует начало нового года и завершение года уходящего.
*** Эри́да — в греческой мифологии богиня раздора. Яблоко, подброшенное Эридой, стало косвенной причиной Троянской войны.