Волею судеб

            Не стоило никому говорить, что отец Евгений - священник. По взгляду чистых глаз можно было сказать, что ежедневно человек сталкивается с чем-то невероятно красивым. Порядочность сквозила во все: в речах и оборотах речи, да и манера поведения говорила о его благородстве. Он всегда был готов выслушать и прийти на помощь. Все это делало его невероятно привлекательным для прихожан и тех, с кем ему приходилось по долгу службы встречаться. С ним он познакомился ещё в духовной семинарии. Евгений заканчивал последний курс и радовался новому этапу своей жизни. Место его назначения был приход, в котором он некогда бывал и знал многих жителей. Однажды проходя по коридору, он повстречал довольно продолговатого и несуразного юношу, который громко распевал псалмы, ни на кого не обращая внимания. Что-то заставило его однажды усмехнуться при виде того парня, когда тот размашистыми шагами направлялся к себе в келью. Он слегка толкнул Евгения, и, извинившись, хотел пройти мимо, как тот его остановил и сказал, что так делать не полагается, а именно ходить по коридору, никого не замечая. Как ни странно юноша отреагировал довольно спокойно, и смиренно выслушав его, извинился, не подняв глаз. Они и потом часто сталкивались вместе, и все также юноша не поднимал своих глаз. Евгений окончил, наконец, семинарию и уехал в то самое тихое местечко, в котором как он думал, будет проходить его жизнь полная забот и волнений о приходе. Ему повстречалась набожная девушка, которую он сильно полюбил и с которой обвенчался в церкви недалеко от своего села. Жизнь вполне устраивала его и в награду за веру и труд у них родилась девочка. Поначалу все было хорошо, но воздух сырой и вязкий ей не подходил, и врачи посоветовали сменить климат на более мягкий. Отец Евгений отправил жену с дочерью в Крым, а сам попросил, чтобы его перевели в город. То ли у него не заладилось с прихожанами, то ли другие обстоятельства заставили его переехать в город остается неясным, но в епархии его просьбу удовлетворил, а на его место был направлен точно такой же выходец из семинарии, которым некогда был отец Евгений.

            В городе он обустроился в двухкомнатной съемной квартире. И вот в один обыкновенный для всех день, в храм зашел необычного вида молодой человек. Сердце ёкнуло у отца Евгения при виде того юноши. Тот сильно изменился. Был собран и опрятен, кивал головой, услышав понятную ему песнь псаломщика.
            - Здравствуйте, вы меня помните? – обратился он к отцу Евгению, в церковном дворике после окончания службы.
            - Да, я вас, кажется, помню! – радостно произнес отец Евгений.
            - Вы значит, вон, где служите! А меня выперли оттуда.
            - За что? – удивился священник.
            - Да там за всякие шалости, ну короче сам не знаю.
            - И что же вы теперь делаете? Чем будете заниматься? – участливо спросил он его.
            - Да все равно, без работы не останусь. Вы не смогли бы мне дать взаймы пару сотен? Я отдам, как только заработаю.
            - Да вроде найдется такая сумма, - улыбнувшись, проговорил тот и, достав кошелек, отчитал нужную сумму. – И куда вы теперь?
            - В булочную, куплю себе что-нибудь пожевать.
            - Послушай, зайди в трапезную, там сегодня мало народа.
            - Не, что вы. Я лучше в булочную, - покраснев, произнес юноша.
            - Ну, как знаешь? – проговорил отец Евгений и вдруг спросил: - Ты как приехал сюда, разве у тебя есть, где жить?
            - Не, я проездом. Может, сегодня свалю обратно. Только никто из моих родных не знает, что я уже не учусь там. Они так надеялись на меня, - с грустью произнес парень.
Действительно было от чего грустить. Место, в котором они учились, было целью жизни всех семинаристов. Врожденное чувство веры заставляло их искать те места, в которых им будет более всего спокойно. Жизнь полная безумств была не для них. И потому избегая внешних волнений, приходили они к самому важному в их судьбе – выбору профессии, под защитой которой они могли находиться всегда.
            Парень набрался плохих слов, где же он их так нахватался? Этот вопрос сразу проник в сердце чувствительного священника.
            - И все же ответь мне, пожалуйста, на один вопрос, - тактично задал вопрос он, - из-за чего ты ушел из семинарии?
            - А, нагрубил одному старшему приятелю, просили, чтобы я извинился, ни фига они этого не дождались! – произнес он и, закачавшись, быстро присел на скамейку.
            - Тебе нехорошо? – с волнением спросил отец Евгений.
            - Да, голова что-то кружится, я со вчерашнего дня ничего не ел.
            - А-а-а, - протянул тот, соображая, не отвести ли парня в трапезную или поймав такси поехать с ним домой. Дома никого не было, даже соседи обходили его стороной.   Сан священника делал его почему-то недоступным для обывателей. Горько было порой сознавать это отцу Евгению, но и поступиться своей верой и положением он не мог, встав на сторону вечно пьяных соседей, с которыми ему приходилось проживать.
            - Зовут меня Гриша, спасибо вам за чуткость, - проговорил парень, зайдя, домой.
            - Пожалуйста, только давай договоримся говорить мне ты, а то мне становится неловко. Нас вроде бы не так много, я хоть и всегда с Ангелом-хранителем, но хотелось бы, чтобы хоть кто-то обращался ко мне на ты.
            - Да, небогато живешь, не богато, - сказал Гриша, оглядывая его комнату.
            - Неужели это столь важно для тебя? Это все же мирские мысли, их я стараюсь не допускать в свою жизнь, и очень удивлен, что ты об этом говоришь, - горячо произнес отец Евгений.
            Парень и вправду немного ослаб, да и выглядел неважно, и отец Евгений разрешил ему переночевать ночь другую. Григорий довольно хорошо освоился в его доме, привел в порядок квартиру. И все же заявил о себе, довольно необычно выйдя однажды из ванной в обнаженном виде. Реакция, которую он ожидал от своего поступка возможно, и была, но тот, для кого она предназначалась, старался вести себя крайне спокойно.
            Подобные чувства отец Евгений замечал у себя в подростковом возрасте, но, отбросив греховные мысли, стал подвергать себя аскетизму, да и пост был могучим орудием против тех чувств, которые он испытывал к себе подобным.
            Слушая исповеди прихожан, он все же осознавал, что его грех ничто по сравнению с тем, что вытворяют порой люди. Чего только не наслушался отец Евгений за годы службы – это и смертоубийство собственных детей; ложь и предательство близких. А дети, которые были обласканы в детстве родительской опекой, просто отправляли своих пожилых людей в дома престарелых. Вся гадость вкупе с человеческой жестокостью откладывалась в его сознании, но хорошего отношения к людям не меняло.
            - Гриша, - обратился он однажды, - отчего ты ходишь порой в таком виде?
            - Мне так удобно только и всего, - спокойно ответил он.
            - А почему ты делаешь то, что только тебе нравится?
            - А что, тебе тоже нравится? – ловко повернул он разговор.
            - То есть?
            - Ты ведь неспроста спросил. Если бы тебя не интересовала красивая мужская грудь, то не делал бы мне замечаний и не задавал таких вопросов.
            - То есть ты хочешь сказать?.. – Евгений не смог закончить.
            - Да, именно так и никак не по-другому, - заявил Григорий.
            Отец Евгений и сам подумал, почему он поступил таким образом. Хотелось спрятаться куда-нибудь от этого молодого человека, но не мог понять почему. То ли из-за его излишней откровенности, то ли из-за непомерного магнетизма, которым тот обладал.            И ведь что ни говори, он ему нравился. Невероятно красиво сложен. И все в нем нравилось и черные как смоль волосы и невероятного изумрудного цвета глаза. А тело… Оно просто требовало прикосновения к себе.
            И Григорий медленно приблизился к его лицу и впервые поцеловал. Так хорошо Евгению давно не было. Вся инициатива была в руках его друга, и он отдался полностью этому молодому человеку. Долго это чувство ждало своего выхода и никому из них не хотелось вдаваться в подробности как такое могло произойти, что оказались они в объятиях друг друга. Большего отцу Евгению и не хотелось, что вызвало немалое удивление Гриши.
            Была ли в сердце Евгения любовь, он точно сказать не мог, но захлестнувшая волна счастья долго не отпускала, а в итоге вызвало чувство ни с чем не сравнимое.
Бесконечное чувство радости, заслуженной путем долгих воздержаний, окрылило обоих и сделало их невероятно красивыми. То, что любовь творит чудеса, известно всем, но то, что она заставляет все системы, заранее подобранные в нашей тонкой духовной структуре, работать совершенно по-другому это известно лишь немногим.
            В зимние солнечные дни они шли в лес. Там природа говорила с ними на языке зимы, и духи леса радовались редким гостям. И они, дружно взявшись за руки падали в снег. Потом поднимались и рассматривали, что оставляли на снегу. А на снегу были очертания счастливого лица отца Евгения продолговатого из-за бороды, которую он по долгу службы обязан был носить. И Гриша тоже оставлял отпечаток своего необычного лица, плотного с крепкими скулами и густыми бровями. Потом, отряхнувшись, возвращались в город и забегали в первое кафе, повстречавшееся у них на пути.
Там были разговоры, философия умудренных жизнью людей. И сводилось снова к одной и той же теме, которая обоим не давала покоя.
            - Женя, - спросил Гриша, - а как ты смотришь на то, что «наших» начали венчать в церкви?
            - Трудно ответить на этот вопрос. Лично я бы никогда не стал этого делать. Правда, не стал. Я учился и получал знания сугубо направленные на то, что всегда считалось нормой.
            - А ты не думаешь, что после венчания таких пар, в веру потянется ещё больше людей и станет на сотни, а может и тысячи больше таких ребят и девушек? Я вот, например, всегда спорил с преподами на этот счет.
            - Так ты и там раскрывал подобную тему?
            - А почему бы и нет.
            - Да-а, - протянул Евгений. – Теперь мне понятно, почему тебя выставили вон из семинарии.
            - Но ведь сейчас уже есть такие, которые венчают подобные пары?
            - Это люди нового направления, пытающиеся улучшить жизнь геев, но я не из их числа. Меня огорчает тот факт, что все это делается вопреки закону. Может, сначала было бы лучше принять закон, а после делать то, чего душа желает.
            - Скажи, а если к тебе в церковь придет кто-нибудь и спросит, как ты относишься к подобным вещам, что ты им на это ответишь?
            - Я отвечу, то, что необходимо. Я поставлен епархией  не для того, чтобы сеять раздор и смуту. Если же он задаст его в другом месте, то я прямо скажу то, что думаю по этому поводу.
            - Какой ты все же скромный.
            - А что ты советуешь делать? Подобное проявление чувств есть почти у всех, но не все об этом говорят. Давай все же не будем заново перечислять, чем полна человеческая жизнь, ведь мы прекрасно знаем, что за поступки отвечать придется отвечать только нам самим.
            - Ну для чего тогда сложности? Кто разрешил тебе не отвечать на заданный вопрос? Может молодому человеку больше некуда пойти, кроме как у священника попросить совета.
            - Совет я ему дам. Я неплохо обращаюсь с людьми, и он ни за что не уйдет от меня подавленным. Он будет искать ответ в другом месте. А именно в своем сердце. Если мы претворяем наши фантазии в реальность, значит, мы этого очень хотим.
            - Правильно, в Библии сказано…
            - Стой! Не смей этого делать.
            - Чего именно? – опешил от резкого вскрика Григорий.
            - Не цитируй ничего из священного писания, прошу тебя! Это что-то запредельное от наших состязаний на диване. Оно глубоко тонкое и ненужно небрежно перелистывать в памяти изречения из Великой книги.
            Они немного помолчали.
            - Я взял девушку, - сказал уже более спокойно Евгений, - из довольно простой семьи. Она собирала вещи перед тем, как переехать ко мне и под руку ей попалась скакалка и, увидев ее, окликнула меня и показала, как она управляется ею. Она прыгала и звонко смеясь, выделывала разные штучки, но мне было в тот момент просто гадко. Эта вещь была из её прошлого. Теперь после замужества у неё должна была начаться другая жизнь. Нет, она прекрасно играла во взрослую девушку, но ведь не устояла при виде своей любимицы, с которой вероятнее всего не расставалась с детства. Есть вещи, которые мы не должны делать. Духовный стриптиз вреден, и даже невозможно представить себе, насколько он опасен.
            Больше они не возвращались к этим вопросам. Оба были эрудированны, глубоко начитаны, и знали меру словам и потому не хотели лишний раз напомнить о том, что их так порой снедало и делало терпеливыми друг к другу.
            Евгений, как ни настаивал не смог убедить Григория пойти работать в церковь. Молодой человек кажется, сам от всего отказался и перекрыл дорогу к своему будущему. Взамен этого он сам, не спрашивая своего друга, пошел работать в милицию. То ли милицейская среда была ему по душе, то ли хороший заработок заставили поступить так, а не иначе, Евгений этого понять не мог.
            Так существование двух молодых людей, которые дорожили дружбой, потеряли нить связующую их, и перешли грань постоянного обожания и восхищения.
Конфликт, а вернее будет сказать неприятие поступков одного из них, послужило неким толчком к разрушению той идиллии, которая была создана путем невероятных усилий. А причина была заурядной и на слух обыкновенной, Григорий не пришел домой. От скольких обманутых жен на исповеди он слышал слова: «Он не пришел домой ночевать, и я поняла, что у него кто-то есть», но самому ему не доводилось знать, что это такое.             Маленький сгусток доброты, которым была его жена, никогда не причиняла ни малейшего страдания ему, да и он платил ей тем же. Сейчас же, когда телефон его друга не отвечал, и время перевалило за полночь, он понял всю горечь этих слов.
            Рано утром отец Евгений уехал на службу, а, придя поздно вечером, ужаснулся, открыв дверь своей квартиры. Дома было накурено, на журнальном столике в зале стояли рюмки, опорожненная бутылка водки, а на кровати храпел Гриша. Вещи кое-как были брошены на стул, и Евгений по своей аккуратности повесил, было брюки на спинку стула, как из кармана что-то выпало. Он автоматически нагнулся и поднял с пола маленькую визитную карточку, на которой красивыми витиеватыми буквами было написано: «Митрохин Стас. Бармен. Ночной клуб «Wish» (пер. с анг. – «желание»). Далее был телефон: рабочий и сотовый, и Евгений переписал их в блокнот.
            С его другом творилось что-то непонятное. Не мог он понять, как человек, проучившийся какое-то время в духовной семинарии, может посещать столь отвратительные места. На следующий день ему снова нужно было рано утром быть в храме и поговорить снова не представилось возможным. После вечерней службы отец Евгений придя, домой увидел записку: «Буду поздно, не запирай дверь». Не было ни слов приветствия, ни слов «милый» и «дорогой», которыми то и дело тот его потчевал.
            «А записку он оставил только для того, чтобы я не закрыл дверь на щеколду. Наверное, нужно дождаться», - подумал Евгений и, выпив крепкий кофе, уселся на кухне ждать. Время было где-то около часа ночи, когда он услышал поворачивающийся ключ в замке. Григорий вошел и, включив свет в коридоре, увидел сидевшего в темноте Евгения.
            - Жень, ты не спишь, - бодро произнес он. – А что так в темноте?
            - Жду тебя.
            - Для чего? – ласково спросил Гриша.
            - Хотел бы спросить, что с тобой происходит.
            - Ой, давай только не сегодня, ладно, - устало отмахнулся он.
            - Нет именно сегодня и именно сейчас. Ты так изменился в последнее время. Что с тобой?
            - Ничего особенного. Просто я многое осознал.
            - Объясни мне, пожалуйста, что произошло.
            - Тогда если не возражаешь, я поставлю чайник.
            - Все готово. Я приготовил ужин, думал мы сегодня посидим вместе. Сегодня ведь мой день рождения. Хотя моей особой заслуги в том, что я сегодня родился, нет, но ты не представляешь, каким счастьем было бы услышать приятные слова от близкого человека.
            - О, извини, с Днем Рождения. Прости меня. Я много думал о том, что бы я делал, не повстречай я тебя тогда в церкви. Но мы разные с тобой. Ты имеешь положение, а я не имею ничего, кроме своей грязной работы, по очистке города от бомжей и пьяниц.
            Больно кольнуло от слов только что произнесенных. Как можно говорить о людях как о мусоре. «Нет, видимо любовь к этому человеку затмила все, и я даже не мог определить, насколько он на самом деле жесток», - подумал Евгений.
            Разговор в ту ночь так и не состоялся, ибо пропало всякое желание что-либо выяснять, да и время было позднее. Укладываясь спать, Евгений поймал себя на мысли, ведь он рад, что друг его жив и здоров, и что с ним ничего страшного не приключилось. Да и разговор казался уже несущественным. А так, стоило посмотреть ему в глаза, как сердце сразу успокоилось.
            Не прошло и двух дней, как Гриша снова не вернулся домой. И дело было вовсе не в дежурстве, на которую тот согласно графику ходил. Он также не отвечал на звонки и не приходил в течение двух дней. Отец Евгений по природе был всегда собран и не давал мерзким чувствам заползать в душу, но не мог удержаться, чтобы не позвонить в тот клуб «Wish», название которого было на визитке.
            - Мне хотелось бы услышать Стаса, - красивым голосом спросил отец Евгений.
            - Это я. Чем могу быть полезен?
            - Мне хотелось бы узнать знаете ли вы Григория?
            - Нет.
            - Вы знаете, он исчез и уже несколько дней не появляется дома. Помогите, пожалуйста, мне его найти.
            - Но я, правда, не знаю никакого Григория.
            - Извините, - сказал Евгений и положил трубку.
            Гриша не пришел и на четвертый день. Вот тогда-то отец Евгений не на шутку разволновался и снова позвонил Стасу.
            - Стас, можно вас попросить уделить мне немного внимания.
            - Да? – удивленно спросил тот, явно растерявшийся от такого обращения.
            - Я снова звоню вам по поводу Григория.
            - Я же сказал вам, что не знаю никакого Григория, неужели вам непонятно, - раздраженно произнес Стас.
            - Понимаю ваше нежелание раскрывать секрет, но я очень вас прошу, помогите мне.
            - Как вы хотите, чтобы я вам помог?
            - Давайте встретимся и все обсудим.
            - Где?
            - В кафе недалеко от часовенки.
            - Через два часа я там буду, как вы будете одеты?
            - На мне будет черное пальто.
            - В кафе вы будете сидеть в пальто? Ладно, тогда я в красном пиджаке. А сейчас господин, я хочу немного поспать. Я работаю по ночам и мне сегодня в ночную смену.
            - Извините, тогда может часа через три.
            - Тогда уж через четыре.
            - Хорошо, спасибо, буду ждать.
            «Какой странный человек, - подумал Стас, – неужели он поверил, что я поеду к нему через четыре часа? А вдруг он не понял, что я шучу?

            И все же, как ни странно, Стас пришел в то самое кафе и именно через четыре часа. Обманывать человека, который так вежливо разговаривал с ним, он посчитал свинством.
Он присел за столик и стал ждать. Где-то у окна сидел задумчивого вида молодой мужчина с бородкой, который был не таким как все. Что-то в его внешности ему напоминало, только что?
            Тот оторвал взгляд от окна и, разглядев его костюм, подошел к нему.
            - Стас? Извините ещё раз, мне просто необходима ваша помощь.
            - Слушаю, что хотели? - произнес миловидный юноша. Он задал этот вопрос, как делал обычно стоя за баром, и, наверное, не знал, что существуют и другие обороты речи.
            - У меня пропал друг.
            - Вы можете хотя бы показать его фотографию?
            - У меня нет его фотографии, к сожалению, - грустно произнес Евгений.
            - Тогда хотя бы скажите, как выглядит этот ваш друг.
            - У него неплохая комплекция, черные волосы, крепкий подбородок, и глаза ярко зеленого цвета.
            - Он в линзах?
            - Нет.
            - Ну может он курит?
            - Нет.
            - А на запястье есть шрам от ожога?
            - Да, есть, - воскликнул отец Евгений.
            - Ну, тогда это Эрик.
            - Какой Эрик?
            - Хм, - хмыкнул Стас, - понимаете ли, в чем дело, ребята не часто называют свои настоящие имена. – Если он вдруг появится, я передам ему, что его разыскивал друг.
            - А для чего они меняют свои имена?
            - Так вы разве не знаете, что за клуб «Wish»?
            - Не совсем.
            - Это гей клуб, причем очень даже неплохой, советую посетить.
            - Да, - только и смог выговорить он. – Спасибо вам Стас, извините, вчера я прищемил палец, а так я подал бы вам руку, - со всей сердечностью произнес отец Евгений.
            Парню вовсе не нужна была его рука, потому он с ехидцей посмотрел в глаза священника и, не удержавшись, прыснул от смеха.
            В другой ситуации отец Евгений все же сделал бы ему замечание, но в тот момент до педерастического мальчика ему не было особого дела. Он посмотрел, что возле юноши стоит недопитый молочный коктейль и, вытащив крупную купюру из бумажника, оставил её на столе и вышел.
            Поступил он по-европейски, создав непростую ситуацию для парня, и заплатив ему, естественно ожидал его участия. Результат возымел действие, и Гриша появился в тот же вечер.
            - Привет, извини, что не позвонил.
            - Привет! Ты хоть понимаешь, что я натерпелся за эти дни?
            - Женя, нам с тобой нужно многое обсудить. Ты готов меня выслушать? – спросил он, признательно глядя в глаза своему другу.
            - Я готов, - согласно кивнул головой Евгений.
            - Тогда, если не возражаешь, я налью себе чего-нибудь выпить.
            - Ты стал пить? Никогда за тобой этого не замечал. Не рановато ли?
            - Что ты, в самый раз, - улыбнулся Гриша. – Все дело в том, - начал он налив до краев стакан красного вина, - что я задумался о своей жизни. О том, как я провожу её и что с ней делаю. Согласись, мы созданы не для того, чтобы жить только в свое удовольствие.
            - Согласен.
            - Тогда вот что я тебе скажу. Ты не особо обижайся на меня, но все эти дни я провел в монастыре.
            - ???
            - Да, и поэтому не смог с тобой общаться и даже позвонить. Мне открылось озарение, и я понял, что должен отмолить свой грех. То, что мы с тобой делаем просто ужасно, разве нет?
            - Что же может быть ужасного в любви? Разве может помешать нам воздух?
            - Воздух тоже бывает спертым. Порой им невозможно дышать. Я задыхаюсь.
            - Ты это серьезно?
            - Ну разумеется. Вот ты служишь молебен, держишь посты, а для чего?
            - Чтобы быть ближе к Богу, показать свою любовь!

            - Что для тебя есть Бог?
            - Подожди, подожди, ты, кажется, начинаешь нести какую-то околесицу, - растерянно произнес Евгений.
            - Это мое мнение. И мнение большинства.
            - Ты говоришь о грехе, может ты и прав, но я знаю, что люди совершают и более неблаговидные поступки.
            - Как же вот ты, служащий Богу можешь говорить так просто о таких вещах?
            - Это то, о чем не учат в книгах и многие не веруют только потому, что глубоко себя загнали и не знают на чем остановиться. Поверь мне, религия не оправдывает любовь к своему полу.
            - А она ведь была у меня к тебе. Есть она и сейчас. Только осознание своей неправоты по отношению к жизни, заставляет меня уйти в монастырь.
            - Извини, что? – удивился Евгений.
            - Решение мое верное. И не смей говорить что-либо против.
            - Я не понимаю только одну вещь: ты думаешь о грехе, когда сам же сейчас его совершаешь, оставляя меня одного.
            - У тебя же жена с дочерью живут в Крыму.
            - Может и так, но речь не о них.
            - То есть ты хочешь, чтобы я остался возле тебя и услаждал твою плоть при первом удобном случае?
            - Ты, кажется, многого не понимаешь в жизни, - огорченно произнес Евгений. – Я удивляюсь, как можно быть таким жестоким.
            - Я подумаю над этим, - сказал он и вышел из комнаты. В ванной зажурчала вода, но Евгений хоть и лег спать не мог поверить, что это все-таки произошло. Как он в глубине души боялся разрыва. Он готов был пожертвовать многими вещами, только чтобы его друг никуда от него не уходил.
            Евгений проснулся от шума захлопнувшейся двери. Он вскочил и прошелся по комнатам, но Гриши нигде не было. На столе лежала записка: «Пожалуйста, не ищи меня, дай время подумать и присмотрись к своей жизни».
            Даже имея крепкую духовную мускулатуру, Евгений не смог удержаться, чтобы не впасть в отвратительное состояние безысходности. Чувство вины перед молодым человеком просто сводило с ума. Хотелось догнать его и вымолить прощения.
            Придя в храм, он с большим трудом переоделся и вышел через алтарь. Народу как всегда собралось много. Лица прихожан казались перекошенными и какими-то кривыми. Все плыло перед глазами, но он взял себя в руки и в тот момент, когда необходимо было приступать к чтению Евангелия, взмолился Господу: «Даруй мне Боже силы, провести службу, как полагается. Я, совершивший грех раскаиваюсь и вверяю свою жизнь в твои руки».
            И вот он приступил к чтению. Ангелы собрались в церкви, чтобы послушать пение отца Евгения, который голосом редкой красоты поражал новыми нотками, показывая признательность к Господу. Не могло оставить чтение Евангелия никого равнодушным и стоявшие сзади старушки начали всхлипывать от проникновения святой силы в их сердца.
Закончив чтение, он почувствовал, что боль поутихла. Иначе, наверное, и быть не могло, ведь он отдавший себя служению Великому Творцу делал все от чистого сердца. Даже любил. И не мог он взять в толк, что же делает отношения двух любящих существ грехом, и почему его вводят в разряд богомерзких дел?
            Ни одна живая душа не знала, что творилось в его жизни. Хотя, можно было рассказать кое-кому из церкви, но это была его личная трагедия и посвящать, кого бы то ни было, он считал кощунством. Не каждому будь то даже сильно верующему человеку можно поведать о том, что произошло.
            К отцу Евгению пришел один молодой человек и попросил помолиться за него. Работал он каскадером и после небольшого конфликта с руководством фильма, был отстранен от работы. И сам не зная, почему он прыгнул с моста в воду. И поймал, наконец, себя на мысли, что он всего-навсего потенциальный самоубийца. Он готов был претворить свою энергию куда угодно, только бы не сидеть на месте.
            Несколько дней у Евгения из головы не выходил тот каскадер. И точно также он решил последовать его примеру. Уходить на тот свет он ни в коем случае не собирался, а хотел возродиться и выплыв на берег и пощекотав себе нервы вновь обрести радость жизни. Он вспомнил слова: «К жизни есть аппетит у меня, И ко мне аппетит есть у жизни» (Борис Сироткин) и усмехнулся этому необычному набору слов.
            Дождавшись позднего вечера, он добрался до места, где располагался мост. Место под ним было глубоким, а плавал он довольно неплохо. Все часто удивлялись ему, ведь, кроме того, что он был священником, Евгений многое умел. Он встал на край моста и осмотрелся вокруг. Где-то вдали от него шел человек, он не мог различить кто это. Все в том вечере отдавало умиротворением и покоем. И даже водную гладь не волновал ветер. Фонари большого города ласково лежали на поверхности воды, и, отсвечивая, создавали иллюзию подводного царства. Это умиротворение передалось и Евгению. И все же он приготовился, чтобы прыгнуть, набрал в легкие воздух, весь внутри сжался, чтобы в секунду другую подпрыгнуть вверх, как услышал издалека знакомый голос:
            - Стой! Подожди меня.
            Он повернул голову туда, откуда шел звук и, прищурившись, разобрал в приближающейся фигуре своего любимого друга.
            - Ты? Откуда ты вдруг?
            - Не делай этого. Прошу тебя. Давай прыгнем вместе, - сказал он, пытаясь перелезть к нему.
            - Да это и ни к чему теперь, - произнес он, перескочив через ограждение. Он стоял и смотрел на Григория, не понимая, что же в нем не так.
            - Давай пройдемся? – предложил Гриша.
            - Пожалуй, - согласился Женя сквозь зубы. Ему стало зябко и холодно, и он поежился от холода. – Тогда уж лучше пробежимся, - громко крикнул он и что было силы, помчался вперед. За ним, еле поспевая, понесся и его друг.
            - Погоди! – выбившись из сил, крикнул Гриша. – За тобой не угнаться.    

            Евгений не расслышав его, все бежал и остановился только когда кончился мост. Теперь он, кажется, немного согрелся.
            Они стояли и смотрели друг на друга. Евгений даже не смог обнять его. Ведь перед ним стоял человек, с которым он однажды в душе попрощался. И появление его в самый неподходящий момент стало для него большой неожиданностью.
            - Зачем ты убежал? – спросил Григорий.
            - Лучше скажи, как ты здесь очутился?
            - Ты знаешь зов. Это был зов о помощи. Меня как будто кто-то направил сюда.
            - Ты ушел из монастыря?
            - Да. Вещи я оставил у соседки. Поедем к тебе и там я тебе все расскажу.
До дома оставалось пять минут ходьбы и дальше они шли молча. Евгений, как только открыл дверь, сразу не разуваясь, зашел на кухню и включил чайник.
            - Ты так изменился, - произнес Гриша. – Раньше ты таким не был.
            - А, ты об этом, - посмотрев на ноги, проговорил Евгений, - сейчас сниму.
            - Я очень хочу, чтобы ты меня выслушал, пожалуйста.
            - Да, Григорий, я тебя внимательно слушаю, - сказал он, как щелкнул чайник.
            - Сиди, я сам налью, - заботливо произнес Гриша вскочив. В этом доме он хорошо все знал.
            - Скажи, это из-за меня?
            - То есть?
            - Ты хотел совершить что-то с собой?
            - Да нет, - улыбнулся Евгений, - мне захотелось немного поплавать. – И тут вспомнил, что в зарослях на берегу спрятал сумку с сухой одеждой. «Да, надо будет завтра рано утром забрать их», - подумал он
            - Я немного виноват перед тобой. Дело в том, что я не смог жить там.
            - Где там?
            - В монастыре, конечно же.
            - Прости, а в каком именно ты был?
            - Давай не будем об этом, хорошо?
            - Ну, нет, так нет. Тогда о чем же ты хотел поговорить со мной?
            - Знаешь, если честно, я не был ни в каком монастыре, - проговорил спустя минуту Гриша.
            - ???
            - Я был у девушки. Я думал, что покончу со всеми теми делами. Ну, ты сам знаешь, какими. Я пожил у нее не так долго, но понял, что это не моё.
            - Как такое может быть? Ведь ты сказал, что уходишь послушником. Я хотел даже сделать запрос на твое имя, но посчитал это ещё большим грехом, отваживать тебя от твоего же стремления найти умиротворение.
            - Видишь, какая я неблагодарная тварь.
            - Телефон! – грозно спросил Евгений.
            - Что? – удивился Гриша.
            - Дай мне телефон той девушки.
            - У неё нет домашнего телефона.
            - Тогда сотовый!

            - И сотового, - подтвердил Гриша.
            - Тогда адрес.
            - Я… я не знаю, зачем тебе это надо, - растеряно проговорил Гриша.
            - Хочу спросить, что же ей ещё нужно. Ведь ты, человек, довольно видный и интересный.
            - Только для этого?
            - Конечно, мой дорогой, - участливо произнес Евгений. Это была своего рода стратегия. Он сам не знал, как, получается, так выводить на откровение человека сидевшего перед ним.
            - Понимаешь ли, Женя, я был не у девушки…
            - Очень интересно, продолжай!
            - Я был со Стасом. Но он оказался настолько жестоким человеком. Я думал, что у нас с ним взаимные чувства. Он спит со всеми подряд, а этого я не желаю переносить. Правда, честное слово, правда.
            Евгений ничего не смог произнести в тот момент. Внутри будто что-то оборвалось.
            - А наши чувства разве не были взаимными? – с тоской спросил он.
            - Да, конечно… - только и смог произнести Гриша, не поднимая глаз как тогда в годы учебы.
            Отец Евгений молчал. Да и что можно было сказать в этой ситуации?
            - Ты прости меня, пожалуйста. Я знаю ты очень добрый человек. Бог ведь велел прощать.
            - Чего? – презрительно скривился Евгений. – Ты, смеешь говорить мне о Боге? Правда. А какой толк в этой твоей правде? Кому она нужна эта твоя, правда?       

            - Понятно. Теперь ты скажешь, чтобы я уходил. Но я, правда, прошу тебя, не прогоняй меня. Я не могу жить у родителей. Там у меня нет жизни.
            - Тебе с самого начала некуда было идти. Ты пришел ко мне в церковь. Это ты справлялся обо мне, где я и как обустроился. Мне рассказали об этом, но я всегда это скрывал. Боялся спросить, для чего ты это делал.  Надо же какой изощренный способ выжить!
            - Я приехал сегодня вечером и долго не решался зайти. Не знал, как сказать, потом увидел, как ты вышел из дома и пошел за тобой. Я знаю у тебя нет привычки оглядываться, и я шел за тобой пока ты не остановился на середине моста. Я тогда действительно испугался. За то, что довел тебя до такого состояния.
            - Я не представляю, как буду разговаривать с тобой после твоего откровения, - сказал тихо Евгений, посмотрев на него. Сейчас только он понял, что же было в лице не так. Не было аскетичной бледности и особой одухотворенности на лице, которое обычно читается у тех, кто жил при монастыре. Лицо было напитанным и пресыщенным утехами.
            - М-м, - протянул Евгений и, встав из-за стола, прошел в свою комнату.
Спустя некоторое время к нему зашел Гриша, и присев на краешек кровати произнес:
            - Закрывай дверь, я поехал.
            - Я не гоню тебя, - спокойно произнес Евгений. - Если с тобой что-либо произойдет ночью я не смогу простить себе этого. Ты человек. Но со своей какой-то странной жизненной программой. Может и разрушительной, не знаю. Только попытайся подыскать себе что-то подходящее. Я поеду к родным. Жена и дочь будут рады мне. Это единственно близкие мне люди. Иди спать, - в горле застряли слова. Ещё один миг и он готов был зарыдать.
            Он сильно зажмурил глаза и уткнулся в подушку. И думал в тот момент:
«Как несправедлива судьба при выборе человека. То, что я поддался её уговорам стать тем, кем я стал, меня нисколько не угнетает. Гнетет другое. Судьба, которая дарит нам сюрпризы в виде дорогих нам людей, но бездушным к нашим чувствам, решает огромную Вселенскую задачу и обрекает нас порой на безумие».