Геннадий Трифонов. Поэты начинаются с любви

Геннадия Трифонова называют "первым открытым поэтом-гомосексуалом" в России после Евгения Харитонова.
Трифонов родился в 1945 году в Ленинграде.
Окончил филологический факультет ЛГУ.
В 1975 году за участие в парижском сборнике откликов на высылку из СССР Александра Солженицына был репрессирован и в 1976-1980 гг. отбывал заключение в лагере.
Автор двух книг стихов, изданных в Америке, двух романов, изданных в Швеции, Англии и Финляндии, и ряда статей по проблемам русской литературы. Печатался в журналах "Время и мы" (1979, США) "Gay, славяне!" (1991, Ленинград), "Аврора", "Вопросы литературы", "Время и мы", "Континент", "Нева".
Геннадия Трифонова по праву называют "истинным последователем кузминского платонизма" (Алексей Пурин). С Михаилом Кузминым (1872-1936) Трифонова связывает все пространство питерской культуры - от низов с ее особыми городскими плешками до вершин: знаменитых персон науки и искусства, составляющих громкую славу северной столицы России во второй половине ХХ века.
Гомосексуальность Трифонова того рода, которая воспитана питерской цивилизацией и впитана из нее.
Геннадий, рожденный в июне 1945 года, - дитя войны. Отец его, офицер медицинской службы погиб в самом конце Второй мировой при взятии Берлина. Мать воспитывала его одна, оставаясь до смерти в 2004 году важной фигурой его жизни.
Открытие собственной гомосексуальности, по словам Трифонова, состоялось для него на рубеже 13-14 лет. "Первый легкий гомоэротический контакт произошел в пионерском лагере, - вспоминает Геннадий Трифонов, - меня соблазнил наш пионервожатый - студент пединститута, ему было 18 лет. Годам к 16-17 я стал экспериментировать на этой ниве с моим другом...".
После окончания филологического факультета Ленинградского университета, Трифонов преподавал в вечерней школе, поступил в заочную аспирантуру. Был отчислен из-за нежелания вступить в коммунистическую партию. К научной работе, темой которой стало окружение Михаила Кузмина в Петрограде 1920-х годов он смог вернуться только в конце 1980-х годов на славянской кафедре Стокгольмского университета.
...Хотя читателям начала ХХI века Геннадий Трифонов более знаком как прозаик, в литературной среде он более известнее как поэт. Необходимость писать стихи возникала накануне совершеннолетия, и с 16 лет он не мыслит себя вне поэзии. Самый конец 1950-х, Геннадий - второгодник 7-го класса, два раза в неделю в переполненном трамвае он отправляется через всю Садовую в сторону Невского, во Дворец пионеров имени Жданова на занятия литклуба "Дерзание". Раз в месяц в клуб приходят именитые ленинградские писатели. В один из таких дней появляется Ольга Берггольц. В 1966 году 20-летний Трифонов окажется в ее литсекретарях "по блату" ("моя мама была дружна с Ольгой Федоровной в блокадные годы").
В Сочельник 1968 года Трифонов "плавно спланировал" из секретарей Берггольц в секретари знаменитой советской писательницы Веры Пановой. Переход произошел по личному предложению Давида Дара, супруга Пановой, поэта, организатора литературной жизни ленинградской молодежи и гомосексуала. Приглашение, озвученное Даром за ужином в ресторане Дома писателей, состоявшемся не без участия Сергея Довлатова, секретарствовавшего у Пановой до Трифонова, было мотивировано беспокойством о здоровье молодого талантливого поэта. Берггольц в то время беспробудно пила, из секретаря Трифонову грозило превращение в заурядного собутыльника.
Так Давид Дар стал частью жизни Трифонова. "Учителем" - так он озаглавит свой очерк о Даре в начале 2000-х годов.
Вера Панова была проницательным человеком и понимала и принимала особенности сексуальности своего супруга. "Такое "явление природы", как, например, я, держать возле себя в качестве секретаря в течение стольких лет могла только она", - вспоминает Трифонов, отмечая, что "в моральном (теперь говорят "нравственном") отношении Дар был безупречен. Но велик он был только в любви...".
Именно Давид Дар составил первую книгу стихов Геннадия Трифонова, отредактировал ее и рекомендовал к печати в издательство "Советский писатель". Новый редактор, в целом одобрив рукопись, одновременно категорически настаивал на удалении из книги всего блока насквозь гомосексуальной "любовной лирики". Трифонов "взял свою рукопись "взад" и более по советским издательствам не таскался". Его первый поэтический сборник вышел только спустя 30 лет в Париже в 2003 году.
Во второй половине 1960-х годов Геннадий Трифонов был призвал в ряды Советской Армии. Там, как и в гражданской жизни, он не стал особенно скрывать своей гомосексуальности. Свободолюбием Трифонова воспользовались в КГБ. Шантажируя подростка приговором по 121 ст. УК РФ, его заставили согласиться стать осведомителем КГБ.
С Верой Пановой Трифонов работал до 1973 года, потом ему "поручили войти в доверие к ленинградскому писателю Даниилу Гранину". Но слухи, появившиеся вокруг Трифонова, "сделали невозможным ... его новое секретарство". "В том же 1973 году я был переведен на работу в киностудию "Ленфильм", где в мою обязанность входило координировать деятельность мелких осведомителей, поддерживая связь с руководством КГБ через заместителя директора студии по кадрам, одновременно являющегося полковником госбезопасности СССР".
"Я обращаюсь к Вам, господин Белль, с настоятельной просьбой... помочь мне покинуть мою страну...
Я вполне сознаю, что сам факт моего письма к Вам и его дальнейшее распространение на Западе ставят под угрозу мою личную безопасность. Но у меня нет иной возможности, как только обратиться к моим коллегам - литераторам Европы - с призывом о помощи. Моя дальнейшая жизнь в моей стране в условиях, в которые я поставлен властями в настоящую минуту представляется мне невозможной".
Двойственность ситуации мучила Трифонова. Находясь под контролем КГБ, он продолжал жить как открытый, насколько это было возможно при Советах, гомосексуал. Свобода жизни сопутствовала свободе мысли. Трифонов активно общается с либеральной интеллигенцией, живо откликается в творчестве на жгучие политические вопросы. В 1975 году в коллективном сборнике "Из-под глыб", изданном в поддержку Александра Солженицына, высланного из СССР в 1972-м, появляется его стихотворение. Его стихи - отклик на изгнание Солженицына читают на всех "вражеских" радиоголосах.
Последовал вызов в КГБ, где с Трифоновым общались довольно жестко. Озадаченный угрозами, он немедленно отправляется в Москву, посещает посольство США, где на небольшой пресс-конференции заявляет о своем желании покинуть страну. На то время, вспоминает Трифонов, он уже получил несколько предложений о работе из университетов США и Германии.
До Ленинграда Трифонов доехал в сопровождении сотрудников КГБ. Совет был коротким: "Можете ехать, куда угодно. Но в Америку попадете через Магадан, оно и ближе будет".
14 мая 1976 года Геннадий Трифонов совершает решительный поступок, чтобы разорвать свою зависимость от шантажа спецслужб. Он объявил о том, что был "сексотом" в своем "Открытом письме Генриху Беллю". Далее, с весны по осень 1976 года, последовало стремительное развитие событий, приведших к аресту Геннадия Трифонова.
В письме классику немецкой литературы он перечисляет все, что последовало после его попыток выйти из-под влияния КГБ, сам факт сотрудничества с которым называется "позорным".
Рассказывает о попытке суицида, после того как в 1973 году прошение об увольнении из КГБ не было удовлетворено. О насильственном помещении в психушку в 1974-м и "лечении" под присмотром спецслужб. О своем желании ехать к родственникам в США.
О допросах, шантаже, насилии.
"Я обращаюсь к Вам, господин Белль, с настоятельной просьбой... помочь мне покинуть мою страну...
Я вполне сознаю, что сам факт моего письма к Вам и его дальнейшее распространение на Западе ставят под угрозу мою личную безопасность. Но у меня нет иной возможности, как только обратиться к моим коллегам - литераторам Европы - с призывом о помощи. Моя дальнейшая жизнь в моей стране в условиях, в которые я поставлен властями в настоящую минуту представляется мне невозможной".
Так заканчивается письмо, спустя месяц после оглашения которого Трифонов был уволен с работы. Тем временем посольство США дало ответ - Америка готова принять. Но теперь СССР не готово отпустить. 19 июля следователь МВД коротко очертил писателю перспективы его судьбы в советской стране.
И уже 22 июля Трифонов пишет в Президиум Верховного Совета, МВД, КГБ и Прокуратуру СССР, а также в "Известия": "...заинтересованные круги, клеветнически и тенденциозно интерпретируя факты моей биографии, пытаются... возбудить против меня уголовное дело по ст.ст.120 и 121 УК РСФСР...".
"Жертву домогательств" нашли только к сентябрю 1977 года. 17-летний наркоман "подписал все требуемое", "Дали четыре года. Прокурор требовал шесть лет. - Рассказывает Трифонов. - На процессе я не защищался: мальчонку было до боли жалко, он оказался прехорошеньким. В 1980 году я с ним встретился, в благодарность переспал с ним пару-тройку раз, устроил его на работу и лечение от недуга. Вот и все".
Лагерь - крутой маршрут: Соликамск, Березники, Холмогоры.
"Говорить, думать, вспоминать, перечислять выпавшие на мою долю лагерные унижения и жестокость мне не по силам...", - признается Трифонов, напоминая об особой "уязвимости" всех, кто попадал в советские тюрьмы по 121-й статье. Первое время не было иных мыслей, кроме как о самоубийстве. "И только на Урале я "пришел в чуйства", потому что обалдел от присутствия и красоты человеческих лиц. Они меня спасли и сберегли меня. О них, про них, для них я написал свой тюремный роман "Сетка".
Эта книга, изданная в России дважды - 2004 и 2006 годах, стала бестселлером среди гей-читателей. Те, кто знает, что такое гомосексуал в советском лагере, до сих пор отказываются верить в происходящее в этом романе. Например, сексолог Игорь Кон называет книгу не иначе, чем "сказкой", хотя и в позитивном смысле, отмечая великое мужество и жизнеутверждающую силу ее автора.
На самом деле Геннадий Трифонов едва не умер в лагере. Потому что не сдался. Весь срок его заключения в западных изданиях - от лондонской "Таймс" до "Вашингтон пост" - печатались его стихи. Самая большая подборка с предисловием Давида Дара вышла в 1979 году в журнале "Время и мы" (Израиль). Тогда же появилось "Открытое письмо в "Литературную газету", посвященное положению осужденных по 121-й статье в советских тюрьмах и лагерях.
* * *
Всего-то было два-три слова,
движенье резкое зрачков -
и пойман я! И снова, снова,
я счастлив, кажется! И слово,
еще не данное тебе,
уже грозит моей судьбе,
усугубляя сладкий повод
писать порочные стихи,
рвать черные черновики
привычный утоляя голод.
И я пишу стихи. Я знаю,
что нет напрасных снов и слов,
а есть Всевышняя Любовь
к тому, что я запоминаю,
по ком я плачу и стенаю,
кого люблю и умоляю
прощения моих грехов.
Накануне Олимпиады 1980 года, которая проходила в Москве, властям СССР такая реклама была не нужна. Трифонова начинают "прессовать" в штрафных изоляторах и карцерах. К окончанию срока при росте 160 сантиметров 35-летний поэт Трифонов весил 42 килограмма, лишился зубов, почти ослеп.
"Но и в этих обстоятельствах нашлись люди (из числа заключенных и лагерных надзирателей), пришедшие мне на помощь. Они подкармливали меня, передавали на волю мои письма. Это им в конечном счете посвящен мой лагерный роман "Сетка", - признается Трифонов. Он называет его своей главной книгой.
Из СССР Геннадий Трифонов смог выехать только в 1988 году, в самый разгар перестройки. В Университете Канзаса (США) он преподавал русскую литературу. Одновременно перебывал во всех странах Европы, обрел много друзей и коллег - некогда потерянных и новых. Несколько стаей посвятил русскому поэту-гею американский гей-журнал "Адвокат".
В начале 1990-х годов Трифонов примыкает к первым ленинградским гей-активистам и принимает участие в издании журнала "Гей, славяне!". В нем, по словам Ольги Жук, он фактически был редактором. В первом номере за 1993 год публикуются сразу три его материала: подборка стихов, фрагменты романа "Два балета Джорджа Баланчина", статья "Советские гомосексуалисты: вчера, сегодня, завтра", которая подводит своеобразный итог жизни советских гомосексуалов в условиях тоталитаризма.
Участие Геннадия Трифонова в жизни формировавшегося в начале 1990-х годов гей-сообщества было стихийным. Он никогда не считал себя человеком общества. "Я существо необщественное", - часто повторяет художник, напоминая, что "служение муз не терпит суеты".
Можно сказать, что за Трифонова в общественной борьбе приняли участие его книги. Три романа, изданных в России в разное время - "Сетка" (2005, 2006), "Лева" (2006) и "Два балета Джорджа Баланчина" (2004)- в разное время занимали верхние строчки в рейтингах книг, наиболее популярных у ЛГБТ-аудитории.
Трифонов принадлежит к тем художникам - цветам жизни, которые едва ли не генетически хотят любви и свободы. Его свободная поза воспринималась в советской тоталитарной системе координат не иначе, как отклонение от нормы. "В системе запретов, доносительства, полицейского надзора, предательства, постоянной угрозы уголовного преследования и наказания з а  л ю б о в ь мы были с в о б о д н ы м и  л ю д ь м и. Все самое лучшее я написал, когда любил, поскольку "поэты начинаются с любви".
Умер Геннадий Трифонов на 66 году жизни 16 марта 2011 года.
Владимир Кирсанов // Русские геи, лесбиянки, бисексуалы и транссексуалы. Тверь, 2007