firelight
Трамвай в Небытие
Аннотация
Иногда в жизни бывает так, что для счастья не хватает всего лишь веры в то, что оно возможно.
Иногда в жизни бывает так, что для счастья не хватает всего лишь веры в то, что оно возможно.
Неожиданная, случайная встреча гея и натурала самой обычной зимней ночью...
Трамвай в Небытие- Дядя, ты чего такой грустный? Хочешь, жвачку дам?
Мальчишка-беспризорник дернул меня за рукав, когда в мыслях вновь распространилось небытие. Я вышел из него неохотно, раздраженно.
- Не надо, малыш. Спасибо, - ответил я, и нехотя улыбнулся.
- Ну, как хочешь. Тогда я пошел.
Он развернулся на 180 градусов и, насвистывая, зашагал по пустынной улице в тусклом свете фонарей. Я смотрел вслед, удивляясь, откуда он мог взяться тут, такой же внезапный и реальный, как моя неизбывная тоска, нападающая вечерами, словно разбойник из-за угла. Наверное, у каждого человека есть свой, такой же или подобный "разбойник", именуемый "странностями", "тараканами" или "фишкой". В общем, "фишка" у меня такая, - тоска называется. Тоска…
Чем чаще я искал пути, чем активнее стремился найти тех, кому бы смог стать самым близким, тем чаще погружался в себя, тем сильнее и жестче затягивалась на сердце петля «привычного» одиночества. Здесь и сейчас, стоя перед чугунным ограждением набережной, почти сливаясь всем своим существом с мерным покачиванием толщ ледяной мартовской воды, я снова не видел собственного будущего, злился на бывших, раздражался на себя, за не гибкость, не приветливость, не симпатичность, за все то, чем одарила меня матушка природа, и папа с мамой…
Закончился рабочий день как всегда поздно, и мне предстоял очередной предсказуемый вечер в обществе монитора, пачки сигарет и нескольких виртуальных приятелей, которых живьем я и не видел ни разу. Идти домой не хотелось. Но и не стоять же тут до утра.
Пока я думал, ноги сами вывели меня к трамвайной остановке. Пешком идти было лень, и я стал ждать трамвай. Ждал, наверное, с полчаса, пока не понял, что даже трамваи не хотят контактировать с моей волчьей сущностью. Я вздохнул, и только решил идти пешком, как непередаваемой походкой к остановке «подвалил» пьянущий парень непонятного возраста, бухнулся на скамейку, привалившись спиной к стеклянной стене и что-то промычал себе под нос
Одет он был, мягко говоря, не по погоде – джинсы и тоненькая рубашка. Ни пальто, ни курточки, ни намека на шапку или шарф. Судя по всему, парнишка здорово подгулял в каком-то клубе. Я почему–то замешкался.
Внешний вид парня, его походка, непередаваемые звуки, которые он издавал, вновь вытолкнули меня из небытия, как слова того мальчишки на набережной. Улыбка расползлась по лицу - мне показалось забавным: два представителя слишком разных судеб встретились на одной трамвайной остановке, как в точке X.
Песочные часы, или флюгер с противоположными стрелками - Север и Юг?
Один явно живет жизнью, наполненной до краев так, что выплескивается, другой, (то есть я) – не знает, как ее заполнить, чтобы как-нибудь жить можно было…
Песочные часы, или флюгер с противоположными стрелками - Север и Юг?
Один явно живет жизнью, наполненной до краев так, что выплескивается, другой, (то есть я) – не знает, как ее заполнить, чтобы как-нибудь жить можно было…
Пока я разглядывал его и размышлял, парень постарался принять вертикальное положение. Он открыл глаза, хрюкнул, матюгнулся несколько раз, оперся рукой о скамейку, пытаясь придать себе дополнительную опору, но его штормило, бедолагу так, что даже с опорой вертикаль не сохранялась. Где-то между попытками сфокусировать взгляд, он, наконец, заметил меня.
- О! Мммууужи… ик, заку…курить не будет?
Тут я не выдержал и рассмеялся: ни разу в жизни я еще не видел, чтобы глаза у человека смотрели в разные стороны. Любая карикатура на пьяных, где художники изображали подобный «раскосец» вызывала скепсис – разве так бывает? Ан вот оно – гляди, не удивляйся.
Я достал сигарету, зажигалку, вставил ее между неловких пальцев парня и помог прикурить. Глаза его по-прежнему фокусировались с трудом, несмотря на то, что он прикладывал для этой цели немалые усилия.
Трамвая все еще не было, и я почему-то никак не мог уйти…
Словно сигарета помогла, парень как будто чуть-чуть протрезвел (немудрено на таком то холоде), и выпустив клубы дыма почти мне в лицо, произнес:
- Че, тоже весело живешь? Ага? – он заржал раскатисто, обнажая белые зубы, острый кадык, и крепкую шею, увешанную разнообразными медальонами. Тут был православный крестик, медальон с именем девушки (толи Вера, толи Лера), и нечто прямоугольное, вытянутое - что я не смог разглядеть в темноте.
- Да уж, не скучаю, - ответил я и краем глаза увидел, как из-за угла дома вывернул- таки трамвай.
- Трамвай, - сказал я.
- Ага, это радует, - ответил он, но улыбка сползла с его лица. Он серьезно посмотрел мне в глаза, и добавил удивленно:
- Бл*, холодно…
Голос его стал тихим. Я увидел, что его трясет – хмель начал немного отпускать бедолагу.
- Где твоя курточка, ну, или что-нибудь? – спросил я, наблюдая, как неумолимо приближается стеклянный грохочущий монстр.
- А, черт, - махнул он рукой, и чуть не кувыркнулся назад, - в клубе оставил. Мобильник со мной? – он похлопал себя по карманам. – О! Со мной, это опять же радует.
Он улыбнулся, как мне показалось - чуть грустно, попытался встать навстречу подошедшему вагону. Это у него получилось неплохо, благо от скамейки, на которой он сидел, до открывшихся дверей была всего пара метров
- Ну, бывай, - сказал он мне, и ухватился за перила. Подчинившись непонятному порыву, я рванулся следом, но двери захлопнулись перед самым моим носом. И только глядя вслед громыхающему вагону, я понял, что это был мой трамвай.
Досада охватила меня. Настроение мгновенно испортилось: ну, надо ж быть таким идиотом! От всей души я пнул небольшой сугроб, который выдал лишь комичный фонтанчик снега, совершенно не соответствующий моему усилию и степени злости. Вокруг совсем стемнело, и я-таки пошел вслед за трамваем, как тот мальчишка-беспризорник, который предлагал мне счастье в виде обыкновенной жевательной резинки.
Моя невысокая плотная фигура с наклоненной на грудь головой и руками в карманах, неохотно зашагала под те же тусклые желтоватые фонари, куда ушел и он. И снова полезли в мою голову самые черные мысли…
Тридцать девять моих лет, отсутствие собственного жилья в незнакомом городе, минимум добрых знакомых, отсутствие друзей… Почему так получилось - не знаю. Нет, я ни зануда, ни ботаник - я вполне общительный человек. Может быть, высоковат уровень требований? Как-то задался я вопросом – так это или не так? Возможно. Но ведь и к себе я выставляю требования самые высокие. Мне всегда хотелось быть лучше, чем я есть, я стремился совершенствоваться, учился на отлично, и не был одинок, пока был студентом. Что-то случилось со мной позже, после Олега… Но винить его во всем, что происходит со мной сегодня, я не имею права. В случившемся никто не виноват.
За размышлениями я не заметил, как пошел снег. Я шел все быстрее и быстрее. Размашистым шагом завернул за угол дома, куда вели меня трамвайные пути, и едва не пролетел мимо следующей трамвайной остановки. Но тут меня окликнул кто-то.
- Эй, мужиик!
Я обернулся. Передо мной стоял мой недавний знакомый, тот самый подвыпивший паренек с предыдущей трамвайной остановки. Он сжимал плечи руками и сильно дрожал. Но, увидев меня, постарался унять дрожь и улыбнулся.
- А меня это… высадили. Представляешь, - нечем заплатить за проезд. Сволочи, кошелек в клубе стащили. Ладно, хоть карты предусмотрительно оставил дома, иначе бы хана всем сбережениям. Глаза его блестели пьяным гневом и досадливой насмешкой одновременно. Под тусклым светом фонаря я разглядел, наконец, его лицо.
Ему было, наверное лет 30, или чуть меньше. Худощав, глаза серые и какие-то темные, мрачные, может просто из-за избытка алкоголя? Кожа бледная, красивой формы нос, высокий лоб и довольно длинные волосы. Судя по всему, просто давно не стригся – формы они не имели никакой.
Ему было, наверное лет 30, или чуть меньше. Худощав, глаза серые и какие-то темные, мрачные, может просто из-за избытка алкоголя? Кожа бледная, красивой формы нос, высокий лоб и довольно длинные волосы. Судя по всему, просто давно не стригся – формы они не имели никакой.
Мы стояли с ним посреди пустой проезжей части под светом желтоватых тусклых фонарей и неприкрыто разглядывали друг друга. Он – меня, я – его. Наконец молчание стало казаться мне слишком тягостным.
- Весело живешь, гляжу.
Сказанное прозвучало не слишком удачно. У меня не было желания злорадствовать, но, видимо, что-то такое мелькнуло в интонациях моего голоса, что парень вздернулся и раскатисто заржал, наклоняясь вперед и чуть не падая.
- Ой, да!.. Весело! Не, это ты гениально сказал! Твоя правда - действительно весело. Очень весело!..
Я молчал, удивленно наблюдая за ним. Пьяная истерика? Да вроде не похоже… Нарк? Тоже вроде бы нет. Неужели холод до сих пор не отрезвил его?
Успокоился парень также внезапно, как рассмеялся. Выдохнув последнюю «смешинку», он вновь взглянул мне в глаза.
- Ну, ты шутник, слушай. Я, аж согрелся. У меня сегодня точно самый веселый день в жизни, ей Богу, ага! Дай еще закурить, а?
И тут что-то произошло в моей странной голове. Я ухватил его крепко за локоть и потащил в сторону своего дома прямо так – по трамвайным путям.
- Ну, и куда ты тащишь меня? – спросил он безо всякого интереса, едва успевая за мной.
- Домой. К себе.
- Зачем?
- На улице минус пятнадцать, ты без одежды, без денег...
- Аргумент конечно, - ответил он, запыхавшись, - только я тебе зачем?
- А, хрен его знает, - честно ответил я, - ну придумай что-нибудь сам. Например - чтобы не оставить замерзающего идиота на улице.
- Ты прикольный. Слушай, может ты маньяк?
- Точно. Щаз затащу тебя домой, зарежу и расчленю. Чувствуешь, как тебе подфартило? – съязвил я, но парень резко дернул руку и остановился.
- Ладно. Пошутили, и – будет. - Сказал он, и зло глянув на меня, пошел назад слегка покачивающейся, но уже вполне уверенной походкой.
- Да погоди, ну пошутил же я! Какой, к едрене фене, маньяк? Посмотри на меня! – крикнул я отчаянно, и так почему-то забилось мое сердце, словно что-то очень важное теряю (верно, я и правда безумен, раз боюсь потери первого встречного).
Парень остановился, но не обернулся, так и застыл спиной ко мне. Потом он сказал что-то себе под нос.
- Что ты говоришь? – не расслышал я.
- У тебя есть чай горячий? – спросил в свою очередь он, и обернулся.
Глаза уже не пылали праведным гневом, а снова темнели серым, почти мистическим тоном. У меня отлегло от сердца.
- Вскипятим. А ты, какой чай пьешь – черный, или зеленый? У меня много сортов разных… я вообще люблю чай.
- Да любой. Согреться хочу, – сказал он глухо и пошел за мной следом, обхватив руками плечи.
Я был чему-то несказанно рад. Чем было оправдано мое решение притащить домой первого встречного? Да еще с щенячьей радостью?.. Необъяснимо. Или нет, - объяснимо конечно, но лишь с позиций душевнобольного. И последствия не оставили себя долго ждать: чем ближе мы подходили к дому, тем все больше я жалел о неосознанном порыве.
Даже перспектива провести вечер в сети с Барсом и Вильманом (моими сетевыми приятелями) сейчас уже казалась вполне удобоваримей, и где-то даже радостней, чем тащить домой среди ночи непонятно кого, пьяного вдрызг, да к тому же еще и явного натурала (мой наметанный глаз невозможно обмануть). Нафига мне это все? Зачем он мне нужен? – спросил я сам себя, и не смог ответить.
Даже перспектива провести вечер в сети с Барсом и Вильманом (моими сетевыми приятелями) сейчас уже казалась вполне удобоваримей, и где-то даже радостней, чем тащить домой среди ночи непонятно кого, пьяного вдрызг, да к тому же еще и явного натурала (мой наметанный глаз невозможно обмануть). Нафига мне это все? Зачем он мне нужен? – спросил я сам себя, и не смог ответить.
Но упрямая привычка доводить все до конца, заставила меня, скрепя сердце, привести его на порог моей одинокой квартиры. Я тяжело вздохнул и открыл дверь. Мы зашли, и только я потянулся за выключателем, как он спросил серьезно:
- Жалеешь уже?..
- Чего жалею? – вздрогнул я.
- Ну… что привел меня сюда…
Я растерялся, что-то невнятно забормотал.
- Ладно, не грузись. Мужик ты внятный, видно сразу. Я согреюсь, и пойду. Не бойся, не буду нависать.
Я не нашелся чем ответить, только улыбнулся идиотической улыбкой и прошел на кухню, бросив через плечо:
- Туалет направо по коридору.
***
- Садись, давай, - сказал я, занятый нарезкой лимона, - только заварил, пусть настоится. Вот бутерброды - ешь. Мало будет – еще нарежу.
Парень улыбнулся, пододвинул к себе табуретку, и оседлал ее, развесив по сторонам длинные тренированные ноги. Я, конечно, не мог не бросить короткий взгляд. Он, к счастью, не заметил его и принялся жевать бутерброды, отхлебывая обжигающий чай, а я сел напротив и продолжил неторопливое разглядывание.
Наверное, в этом занятии я достиг бы неизвестно каких чудных фантазий, если бы не…
- …была у меня девчонка, чудная такая, - неожиданно начал рассказывать он, и мои мысли о том, для чего я приволок домой первого встречного, вновь восстали «гласом недовольного разума». Но, чего уж теперь – раз так случилось, беседу пришлось поддержать.
- Встречались?
- Ага. Полтора года. Маленькая такая, глаза большие, карие, волосы длинные, почти до заду, густые. В косы заплетала иногда…
- Поссорились? – я почти потерял всякий интерес и к разговору, и к парню тем более, хоть он, зараза, был в самом что ни на есть моем вкусе – шалопай из шалопаев, но милый, добродушный, искренний. Всегда хотел такого встретить. А уж внешне - мда. Что тут скажешь? Ирония судьбы - как и всегда.
- Да не совсем. Я сначала понять не мог что в ней такого особенного - девчонка и девчонка. Умна конечно, не то что ее ровесницы-потаскушки. Зубоскалка, - за словом в карман не полезет. Все время с книжками, стихи, кстати, классные писала. Я аж загорелся - давай, говорю, книжку сбацаем. Она вроде даже согласна была.
- А чего ж все в прошедшем времени?
- Так расстаться пришлось, вернее – она меня… Прогнала в общем. Не люблю говорит, и не приставай. А я влюбился до чертиков, пробовал помириться, по новой общение наладить. Цветы дарил, колечко даже хотел… Красивое. Выбирал с неделю по ювелиркам… А она…
Тут он сжал ладонями чашку так, что я удивился, как она не треснула.
- Другого нашла, да? – спросил я
.- Нет. Все гораздо круче, – другую!
Я аж проснулся и вновь внимательно вгляделся в глаза парня.
- Что, видно идиота? - усмехнулся тот.
- Да нет, не видно... просто как-то... неожиданно, - совершенно искренне сказал я, и тоже решил выпить. Но не чаю.
Рука сама потянулась к дверце шкафчика, за которой у меня жил коньяк - подарочная бутылка Хеннеси, которая все никак не закончится. Парень проследил взглядом за моими действиями и хмыкнул.
- Решил - чего покрепче?
Я улыбнулся и сказал первую банальность, которая пришла в голову. Не называть же истинную причину?
- Давай рюмочку за знакомство. Тебя как, кстати, зовут, прожигатель жизни?
- Что, прям похож на прожигателя жизни?..- рассмеялся он.
- Есть немного. Ты ж не из библиотеки, кажется, шел в два часа ночи - пошутил осторожно я, и достал две рюмочки, - так как тебя зовут?
- Я - Андрей, а ты?
- Константин.
- Лады, будем знакомы, - сказал он и как-то очень глубоко замолчал.
Я и раньше замечал, что все люди молчат по-разному. Одни - как-то суетливо, мелко, нервно, другие – собранно и сосредоточенно, а некоторые (и таких немного): глубоко, наполнено. Мой гость молчал очень наполнено. Я же, как хороший радиоприемник, настроился на его волну, и даже задержал дыхание, словно бы это помогло мне услышать его мысли. Мы сидели молча за маленьким кухонным столом напротив друг друга и, как совсем недавно на улице, переглядывались.
Его взгляды были быстрые, внимательные и на удивление открытые (возможно по- прежнему из-за алкоголя?). Не могу сказать, что они были мне неприятны, но, признаться, изрядно тревожили. Хотелось что-нибудь сказать, но я почему-то не мог. Глаза его были красивы, но в них не было ничего обвораживающее эротичного, или тем более - смазливо-гламурного, никакой нежной юности, ничего из этого. Напротив - ясный, чуть усталый, открытый взгляд человека, которому нечего скрывать, и не стыдно ни за что в своей жизни.
Меня заметно разволновали его взгляды, и чтобы совсем не потеряться, коротким быстрым движением я осушил рюмочку. Он последовал моему примеру, и зажмурившись от обжигающей горечи, глухо сказал:
- Последняя на сегодня. Хватит. Считай - познакомились, Костя.
- Угу, - промычал я, и налил себе еще.
- Ты как думаешь, это у нее надолго? – внезапно и горячо вновь заговорил он, - неужели всерьез это все? Неужели девушка может быть лучше парня? А как же семья? Ну, детей, в конце-концов, родить? Или я чего не понимаю?
Я поперхнулся, коньяк пошел не по той дороге, из глаз выступили слезы. Андрей не растерялся и постучал по моей спине.
- Осторожней, подавишься.
- Спасибо, подавиться действительно недолго, – прохрипел я.
Он сел на место и снова умолк. Я прокашлялся, стер выступившие слезы, и неожиданно для себя сказал:
- Если хочешь, попробую тебе объяснить. Так случилось, что я кое-что понимаю в этом. Он кивнул, мол – давай, говори.
И, стараясь ничем не выдать себя, я завел рассказ о том, что такое гомосексуальность и насколько мы все отличаемся от многолюдного натурального мира. Но, коньяк сыграл со мной злую шутку. Изрядно расслабившись, я слишком увлекся в перечислении многомудрых наших проблем: горячился, вставал с места, ходил по кухне, складывая на груди руки, и, в особо важные для меня моменты взмахивал ими в разные стороны. Я говорил, говорил, и не заметил, когда он вдруг начал смеяться.
Сначала тихо-тихо, потом во весь голос - хорошим таким молодецким хохотом. Я замолчал. Стало адски неприятно, - похоже мой гость догадался обо всем! Слишком поздно я понял всю неуместность моих разгулявшихся эмоций. Чем дольше длился его приступ смеха, тем больше я злился. Но злость не помогла - я все-ж не выдержал ситуации и сбежал.
Обозленный, опьяневший, ужасно задетый я бросился на диванчик и прижался спиной к стене, подтянув под себя ноги. Провалиться сквозь землю захотелось сию же минуту. Ну что за дурость на сороковом то году жизни! Я уткнул в колени лицо и по-детски заплакал, сдавливая рыдания, чтобы гость не мог меня слышать.
Зато его прекрасно слышал я: каждый всхлип, каждое «ой, не могу!», каждая интонация его смеха била меня словно электрическим током.
«Нет, все-таки я дурак: приволок парня домой, напился, разоткровенничался, а теперь сижу и рыдаю "от обиды", потому что он совершенно предсказуемо хохочет над ситуацией».
«Нет, все-таки я дурак: приволок парня домой, напился, разоткровенничался, а теперь сижу и рыдаю "от обиды", потому что он совершенно предсказуемо хохочет над ситуацией».
А если подумать, ведь она действительно выглядит забавной: парень полтора года встречался с девушкой, влюбился, замуж звал, а она лесбиянкой оказалась. Облом, как говорится. Причем необратимый. И тут же - встретил странного чувака посреди ночи, поперся к нему домой поделиться о наболевшем, а тот оказался геем. Занавес! «Санта Барбара» отдыхает.
Эти мысли почти успокоили меня, и я заметил, наконец, что в кухне тоже наступила тишина. Однако, идти назад не решился. К любым насмешкам, и даже беззлобным подколкам сейчас я не был готов. Да просто в глаза ему взглянуть было страшно, куда там - разговаривать! Как я проклинал себя в тот момент! За необдуманный поступок, за коньяк, за глупые эмоции, за все. «Ну что, интересный вечер выдался? - думал про себя я, - сидел бы сейчас спокойно за компом, перешучивался с приятелями, лазил по форумам, флиртовал с молодежью, выкурил бы сигару, потом бы поужинал и лег себе спать, и никаких тебе проблем и никому не нужных откровенностей. Так нет ведь, все куда-то лезу, все на что-то надеюсь еще, старый пи***!».
- Ты гей, – услышал я совсем рядом, и вздрогнул.
Он стоял в дверях, прислонившись к косяку, сложив на груди руки, и смотрел на меня.
Я не шелохнулся, только поднял голову, и мы встретились взглядами.
Он стоял в дверях, прислонившись к косяку, сложив на груди руки, и смотрел на меня.
Я не шелохнулся, только поднял голову, и мы встретились взглядами.
- Так уж получилось, - глухо ответил я почти шепотом, но слова мои были больше похожи на яростное змеиное шипение.
- И меня привел сюда… То есть, я правильно тебя понял? – странно улыбался он.
- Ты мне понравился. Просто понравился, понимаешь?!. Я ничего не имею ввиду, и приставать не собираюсь. Уйти можешь хоть сейчас, если тебя так… все это рассмешило, – голос мой дрогнул, но гнев и обиду в нем мой гость услышал прекрасно. Тогда он вошел в комнату, и мне хорошо стала заметна его нерешительность, напряжение и борьба. Я видел, что он размышляет: не уйти ли прямо сейчас, в ночь и мороз, лишь бы подальше от меня и этого разговора. Но, почему-то не ушел.
Он сел по-турецки прямо на пол, некоторое время без особых церемоний разглядывал меня.
- Надо же… А так, ведь, и не скажешь по тебе - сказал раздумчиво он, - О! Щас! - подхватился вдруг и мигом умчался на кухню, откуда вернулся с недопитой бутылкой и рюмками. Как будто настроение его сменилось всего за доли минуты отсутствия:
- Слуушай, ладно, расслабься. Раз уж так получилось, давай что ли действительно - еще раз, за знакомство? - подмигнул он мне как-то уж очень авантюрно.
- Опять пить? - сиплым от волнения голосом неуверенно произнес я.
- Ну а чего, раз такая история. Не каждый день попадаешь в подобный переплет. Кстати, не думаю, что у тебя в этой квартире слишком часто бывают такие как я. Скажешь я не прав?
- Прав, просто... плохо утром не будет?
- До утра еще дожить надо. В общем, ты меня не сбивай, - сказал он, и хлебнул прямо из горла,- вот ты скажи, как это у вас так происходит, а? Мне всегда любопытно было. Ну расскажи уж, или тайна?
Я не знал, как себя вести: с одной стороны, хотелось немедленно прекратить весь этот балаган, и одновременно, из чувств неудобства, волнения, сожаления и страхов проросло такое же острое любопытство, как у сидящего напротив.
- Что ты хочешь узнать? - спросил я уверенней, потянулся за рюмочкой, налил и выпил. В глазах Андрея сверкали шальные огоньки, он улыбался и тоже пил.
- Так и будешь молчать? - он сменил позу, подобрался к самому диванчику, и облокотился на него.
- Я не знаю, что сказать - ответил я, и понял, что начинаю совершенно по-идиотски, неистово заводиться.
Все-таки одиночество - страшная вещь. Парень напротив явно блефовал, ему было "просто любопытно", он был пьян, к тому же - безответно влюблен, и также как я - одинок. И, тем не менее: "Держите меня семеро!"
- Нет, - спокойно сказал я.
- ****! Да ты, о чем?! – нервно усмехнулся Андрей.
- Нет... - сказал я неуверенно.
- Ты что, подумал, что я просто… Что это любопытство? Ты реально так подумал?! - он буквально нависал надо мной.
Коньяк был хороший, Андрей - еще лучше, но я держался из последних сил.
- Нет! - сказал я совершенно уверенно.
- Да, - сказал он, и легонько шлепнул меня ладонью по щеке.
- Ты соображаешь вообще?! - вдруг до меня дошло, наконец, что на самом деле задумал Андрей.
- Нет, - очень просто ответил он,- а зачем?..
- К-как зачем? - я вскочил с дивана, в полной уверенности, что вот сейчас уж точно положу конец дурацким ночным приключениям.
- Костя... – невыносимо ласково он погладил мою ладонь.
- Боже... – едва не застонал я.
Он вскочил, прошелся по комнате, на ходу допивая остатки, сходу приложился коленом о столик, взвыл, и внезапно рассмеялся - раскатисто, открыто, злобно. Он смеялся так странно, что мне стало не по себе. Я заставил себя успокоиться, подошел ближе, забрал бутылку, потянул его, вялого, не сопротивляющегося, за руки к себе... Только тут он отстранил меня и умолк.
- Странная штука жизнь, Костя. Я вроде нормальный парень - не дурак, не жлоб, не урод, не тварь подлая, и совсем не нищий. Ну, хрен с ним - и не миллионер, конечно. С чего, вот скажи, не нужен я никому? Бл*... вот ты… Ты меня сюда привел…
- Нет, Андрей.
- Да ладно - нет! Были же мысли?
-Были, конечно, ты прав, – вздохнул я.
- Ну, вот я весь твой: бери! Я достаточно выпил для храбрости, и реально – согласен! И все равно, бл* - «не день Бекхема». Почему? - он вздохнул, покачнулся и едва не упал. Я неловко попытался поймать его, дернул за руку, и Андрей буквально влетел в мои объятья - теплый, взведенный донельзя, часто дышащий. Ткнулся лицом в плечо и затих. Мне ничего не оставалось только как обнять его.
Андрей прав, жизнь действительно очень странная штука: сколько раз мечтал я вот именно о такой ситуации. Сколько раз я нелепо и, естественно, безнадежно влюблялся в таких как он, пытался соблазнить. Сколько их было - теней прошлых надежд?! А тут, вот оно - само с неба упало! Бери - не хочу!.. А я, вишь ли, капризничаю еще! У меня, бл*, принципы какие-то появились на четвертом десятке!
Набежали слезы. Обнимаю его, глажу по плечам и понимаю, что не хочу так.
Не хочу пользоваться ситуацией, потому что знаю, что потом будет тяжелое похмельное утро, стыдливые и злые глаза человека, который мне уже сейчас слишком нравился. Что услышу его торопливые шаги, стук входной двери и моя душа, полная «невысказанного», надолго провалится в еще более острую пустоту, чем сейчас. Нет. Не хочу. Точка!
Не хочу пользоваться ситуацией, потому что знаю, что потом будет тяжелое похмельное утро, стыдливые и злые глаза человека, который мне уже сейчас слишком нравился. Что услышу его торопливые шаги, стук входной двери и моя душа, полная «невысказанного», надолго провалится в еще более острую пустоту, чем сейчас. Нет. Не хочу. Точка!
- Ты не хочешь? - вдруг спросил он, не отнимая лица от моего плеча, и так, что я почти не слышал, а лишь догадался о смысле вопроса.
- Честно?
- Как ты думаешь? Мне нужно сейчас твое вранье?
- Не буду врать, обещаю, - сказал я, и невольно сильнее прижал его к себе, - если честно, то очень хочу. Я давно один.
- И, что тебя останавливает? Не бойся - истерику не закачу, - сказал он как-то уж совсем отчаянно.
«Ну конечно, не закатит он... да не прибил бы с утра - и то счастье» - подумалось мне.
- Андрей, Андрюш… Видишь ли. Даже если все так, как ты говоришь, в чем я очень сильно сомневаюсь... В общем, не стоит тебе этого делать. Да и мне, наверное, тоже. Обоим потом хреново будет. Каждому по-своему.
Он молчал. А я ждал, что он скажет, жадно вслушиваясь в ночную тишину. Но даже предположить не мог, что услышу в ответ на свои слова.
- Ка-кой ты, на-хрен, гей?! - произнес он отчетливо и злобно.
От этого внезапного вызова, от его близости все-таки «снесло мне башню». Я поцеловал его. Не пробуя, не осторожничая, а по-взрослому, запросто рискуя за это «получить». И ждал этого каждую секунду, торопливо отдаваясь краткому времени, в котором мне чудом позволена была передышка между небытием и Небытием. Я ждал казни.
Однако, расплата никак не наступала: мне все также было позволено пить его коньячные губы, как живую воду, как саму любовь... На «прощанье», совсем осмелев, я слегка прикусил его губу и позволил себе немного приласкаться, чувствуя его горячее дыхание и сумасшедше бьющееся сердце под моей ладонью. Мне было фантастически хорошо. Но Андрей почти не отвечал мне, и я, скрепя сердце, отстранился.
Однако, расплата никак не наступала: мне все также было позволено пить его коньячные губы, как живую воду, как саму любовь... На «прощанье», совсем осмелев, я слегка прикусил его губу и позволил себе немного приласкаться, чувствуя его горячее дыхание и сумасшедше бьющееся сердце под моей ладонью. Мне было фантастически хорошо. Но Андрей почти не отвечал мне, и я, скрепя сердце, отстранился.
Воцарилась грохочущая тишина. Лавина тишины, камнепад, взрыв атомной бомбы...
Андрей был пьян. Андрей был слегка невменяем.
Андрей был пьян. Андрей был слегка невменяем.
Я был слишком долго один, я был очарован, - это понятно. Но этот поцелуй!.. Лучше бы мне было не подходить к нему близко, да что там – лучше, чтобы вообще не было нашей встречи никогда. Я просто наивный «юнош не слегка за 30»...
Насколько проще было бы сейчас, не поддайся я моим всегдашним «внезапностям»: сидел бы себе за компом, флиртовал бы, потом посмотрел какое-нибудь кино и спокойно лег спать. И не терзал бы душу пустыми надеждами, не видел бы в каждом встречном его - единственного и любимого. Как сейчас, в Андрее, который, похоже, настолько же одинок, как я, и также от этого устал. И все это сейчас думаю я - тот, кто всегда считал, что натуралам проще. Ан нет - любовь всем дулю показывать умеет, и таким как он - тоже.
Андрей молчал.
Хоть бы он выругался! Хоть бы что-нибудь сказал, послал бы - мне было б легче, чем слушать его напряженное молчание. Средь метущихся мыслей, надежда все ж не покидала меня: а вдруг ему понравилось? Ведь он не оттолкнул меня сразу, и терпеливо снес все мои «душевные порывы». О чем он думает сейчас?
- Спасибо... - его хриплый шепот ударил по мозгам словно набатный колокол. Меня трясло, ответить ему я не мог ничего, и молил об одном, - только бы он не подходил ко мне ближе, чем сейчас.
- Можно я где-нибудь лягу? – спросил он устало.
Столь будничный вопрос привел меня в чувства. Я засуетился с постельным бельем, заметался по комнате, бормоча на ходу, что и правда - уже утро, что надо хоть немного поспать, что не надо было пить, что все устали, что...
- Слушай, заткнись, а? - спокойно сказал он, не стесняясь разделся, и забрался на мое любимое место на диване.
- Ладно, ты ложись, а я... - начал было я соображать, что лечь-то мне некуда, а ложиться рядом с Андреем, сейчас, в моем состоянии я не хотел совершенно.
- ... не дури, Костя, ложись давай. Завтра будешь думать всякую чушь.
Как быстро он спустил меня с небес на землю. Но, с другой стороны - не обижался, не отстранялся, не злился на меня. Может, все не так и плохо?.. Я помялся немного, и все же лег рядом, ограничив свою территорию отдельным одеялом.
Андрей заснул мгновенно. Я же долго не мог уснуть. Мысли носились в горячечно-коньячной голове. То я замирал, и прислушивался к тому, как он дышит, то с трудом сдерживал бессильные слезы, то вдруг вся эта ситуация начинала казаться мне до нелепости смешной, и я едва не хихикал под одеялом, как настоящий истерик.
Уже светало, когда он обнял меня и притянул к себе. Конечно - во сне, конечно -случайно. Наверное, так он обнимал в постели своих любимых девчонок - уверенным хозяйским жестом.
«Ладно, пусть так», - подумал я. От его тепла, его ровного дыхания, я согрелся и заснул. Когда я проснулся, его, конечно, уже не было. Андрей ушел, не оставив ни записки, ни номера телефона, - ничего. Классика! Все! Забыли! Проехали! Никаких Андреев, никаких идиотских надежд... И вообще - никого больше! Хватит! С этого дня я буду вести себя так, словно ничего не произошло. Все это миф, фантом, бред больного воображения...
Как его звали? Андрей? Анатолий? Артем?
Какая, к черту, разница?!
А может и правда, не было его? Да и что там такое было этой самой одинокой в моей жизни ночью? Почти ничего - просто поцелуй. Обыкновенный... Ничего. Надо принять душ, выпить кофе и к 11.00 быть в редакторской. Я был уже совсем «в порядке», почти в хорошем настроении, почти мог улыбаться, и даже почувствовал, что хочу завтракать, когда обнаружил на полу зажигалку.
Зажигалка была его - Андрея. И все навалилось на меня снова: мальчишка, трамвай, сигарета, фонари, Андрей, снег... Снег, снег... Снег в моей душе.
Обведя равнодушным взглядом только что приготовленный завтрак, я заставил себя выпить кофе, и вышел из дому, торопясь, на остановку трамвая. Город шумел, жил в своем монотонном ритме где-то рядом, без меня.
Я сжимал в кармане зажигалку и тоже пытался жить. День за днем…
Вечерами сидел в инете, иногда пил что-нибудь крепкое на ночь, иногда - просто чай. Но его зажигалка кочевала со мной из комнаты на кухню, из кухни в ванную, а если я шел на работу - она обязательно должна была лежать в кармане пальто.
Вечерами сидел в инете, иногда пил что-нибудь крепкое на ночь, иногда - просто чай. Но его зажигалка кочевала со мной из комнаты на кухню, из кухни в ванную, а если я шел на работу - она обязательно должна была лежать в кармане пальто.
В каждом трамвае, ежедневно я надеялся его увидеть. Зачем? Я и сам не знал. Вряд ли наша встреча его обрадовала бы. Но тот поцелуй я не мог забыть, он вставал в моей памяти мощным чувственным воспоминанием, и каждый раз я проживал его заново.
Шло время. Видно Богу не была больше угодна наша встреча. Я смирился, вновь заскользил «по волнам инета» и зажил вполне себе привычной жизнью.
Потому что все должно быть так, как есть: без Андрея. В Небытии Андреи не живут.
Потому что все должно быть так, как есть: без Андрея. В Небытии Андреи не живут.
Хотя лгу...
Я видел его один раз. Всего один. Все там же - на трамвайной остановке. Сначала он не заметил меня, просто стоял, как все замерзшие пассажиры, в ожидании приближения грохочущего монстра. Во мне тогда боролись два яростных желания: сию же минуту обнаружить себя, и ни в коем случае не показываться. Первое победило именно тогда, когда Андрей уже вошел в вагон и двери за ним закрылись.
Я бросился вслед за трамваем - кричал, звал его, размахивал руками.
И он узнал меня, я это видел: дрогнули губы, словно он хотел что-то сказать.
Мгновение он смотрел на меня, словно решаясь на что-то, но затем, видно передумав, отвернулся, и ушел вглубь вагона.
И он узнал меня, я это видел: дрогнули губы, словно он хотел что-то сказать.
Мгновение он смотрел на меня, словно решаясь на что-то, но затем, видно передумав, отвернулся, и ушел вглубь вагона.
Я остался стоять на путях до тех пор, пока трамвай не удалился от меня на далекое расстояние и не исчез в снежной дымке, увозя мою «возможность», моего Андрея, навсегда - в пустоту, в Небытие.
Возможно, там мы и встретимся?
Кто знает…
*****************
Firelight/ 18/11/2014
6 комментариев