Грёзы

Я грёзы бросил под ноги тебе.

Легко ступай, ведь под ногами – грёзы.
(Уильям Батлер Йетс)

Я не умею любить. Не умел, не умею и не буду уметь. Легко ступал я по жизни, дарил своё внимание и собирал нектар признательности с уст влюблённых в меня парней и девушек. Я всегда смотрел в их глаза и видел оттенки той палитры, которой не владею сам. Но ничего. Так надо. Я привык.
Есть в этом особая свобода – не зависеть от эмоций и чувств, смотреть, как от них мучаются другие и… улыбаться. Улыбаться своей свободе, счастью независимости и отсутствию глубоких привязанностей.

* * * * *

Он сидел на краю фонтана и подставлял лицо брызгам. Солнце искрилось в каплях воды на его подбородке. Красивом, с ямочкой. Большие серые глаза были полуприкрыты, губы словно ловили поцелуй. Я остановился и остановил взгляд. Красиво. Красивый парень, красивая поза, красивые отношения, которые могут быть…
- Привет, я бы тоже освежился, ты не против?
Он открыл глаза и окинул меня поверхностным взглядом.
- Нет, почему я должен быть против?
Да, застенчивым его не назовёшь. И вообще, обычным. Он вёл себя свободно, раскованно, даже развязно. Но не так, как бросают вызов общественным догмам подростки или товарищи из андеграунда, а творчески независимо, когда этого общественного мнения просто не замечают, да и общества, по существу, тоже.
- Спорим, создаёшь шедевр в мысленном полёте? – Я рискнул пойти ва-банк и щёлкнуть по первой, казавшейся козырной, карте.
Он удивлённо приподнял бровь:
- А есть такое мнение?..
- Есть, - с нажимом и лёгкой игривостью сказал я.
- Интересно, - пропел он и замолчал. Всё, больше ничего. Я повернулся в его сторону всем туловищем и уставился на источающее истому лицо. Он и вправду считал разговор законченным!
- Та-ак, - подумалось мне. – Мальчик совсем не так прост, как казалось и на первый, и на второй и на все последующие взгляды и разы. Стоящий объект для моей охоты. На такой не жаль ни времени, ни сил, ни расходов. Что ж, попробуем.
Я порылся в барсетке и достал приглашение известного в определённых кругах клуба.
- Не могу не пригласить, - я протягивал ему глянцевый, витиевато оформленный кусочек картона, предел мечтаний некоторой прослойки нашего города, да и не только. Я смело улыбнулся ему в глаза и добавил, - Всё же мнение-то есть.
Парень как бы нехотя скосил глаза на листочек и тут же распахнул их широко-широко.
Есть! – подумал я. Ставка оказалась верной. Он из той среды, что я и думал. А следовательно… есть надежда, что он ещё и из определённой части той среды, которая меня интересует…
- Держи! Там будут рады тебя видеть, - я взял его руку и вложил в неё приглашение. Рука была тёплой, твёрдой и очень нежной, юной. Приятно.
- Благодарю, - протягивая, произнёс он и поднял на меня взгляд. – А ты там частый гость?
- Более частый, чем ты мог подумать.
Теперь пора представиться и уходить.
- Меня зовут Виталий, для друзей Витас.
- Я Сергей.
- Ну что ж, Серж (можно я буду обращаться к тебе так?), надеюсь, до скорой встречи. В эту субботу, если не против, конечно.
- Ага, - кивнул он несколько растерянно и вместе с тем собранно-осмысливающе.
Я протянул ему руку и он ответил пожатием. Я встал и, не оглядываясь, пошёл прочь. Прежде чем совсем потерять Сержа из вида, оглянулся. Каково же было моё изумление, когда я увидел его мирно подставляющим лицо брызгам, в той же позе и том же отречённо-блаженствующем настроении, будто ничего и не случилось…

* * * * *

- Витас, дорогой, как дела? Как жизнь течёт?
- Привет, видел последнее творение Николя?
- Оу, Витас, давненько не виделись! Целую, целую…
Друзья, приятели и просто давние знакомые окликали меня на каждом шагу, пока я неторопливо пробирался вглубь неярко освещённого зала нашего клуба. Клуб был подпольным, в прямом и переносном смыслах. Ну, или почти подпольным. По крайней мере, закрытым для большинства желающих. А находился, да, в подвальном помещении, оформленном в одном из последних стилей – смесь стекла, металла и ткани с вплетением каких-то экзотических вещиц и символических предметов. Цвета тоже не отставали – индиго, серебро, изумруд, чёрный и яркие мазки охры.
В общем-то, это был и мой клуб. Вернее, больше на бумаге, чем на деле. Я, Эдуард и Всеволод были владельцами, но Всеволод занимался финансами, Эдик всей организацией дела, а я, так, помогал (или мешал?) то тому, то другому…
Завсегдатаями здесь были люди из творческой, причём кричаще, не до конца признанной, среды – писатели, публицисты, художники, фотографы, модельеры, дизайнеры. Их творения отличал единый принцип – это было слишком индивидуально, креативно, вызывающе, скандально, отторгалось признанными критиками или принималось, но с известной долей скептицизма и явного непонимания. Это были одарённые люди, но с вывернутой наизнанку позицией, неординарные в своей одарённости и просто по жизни, но оттого не менее успешные или просто умеющие обратить внимание на себя и собственное творчество.
Они были нестандартны во многом – в творчестве, взглядах, образе жизни, предпочтениях, любви… Не для того, чтобы шокировать, а потому, что такими были. Не вопреки, а для. Я сам был таким… Отчасти.

* * * * *

Люди, приходившие впервые, не всегда приживались. Хотя мечтающих быть принятыми оказывалось достаточно. Но стать своим для такой публики – дело непростое, требующее похожей непохожести и нестандартной «стандартности». В рамках клуба разумеется.
Оттого-то я и был шокирован (не в первый раз уже кстати!), увидев… Сержа. Нет, тот факт, что он был в нашем клубе, ещё объясним – я же сам его пригласил. Но то, как он здесь был!.. А был он запросто – сидел за стойкой бара с мудреным коктейлем в руке, небрежно пожёвывая соломинку и эдак полузаинтересованно-полуснисходительно послушивая одного из известных писателей современного андеграунда! По ходу разговора он успел ещё подарить кивок с обворожительной улыбкой нашему Раулю, начинающему, но уже имеющему пару выставок, фотографу и что-то ответить сидящему к нему вполоборота ещё одному художнику-фотографу Валентину. Я не верил своим глазам…
Тем не менее я невозмутимо подошёл к стойке.
- Рад тебя здесь видеть, - обратился я к Сержу, не забыв приветствовать остальных, находящихся рядом.
Серж ослепительно улыбнулся:
- Я тоже рад. Благодарю повторно.
Валентин повернулся ко мне и сладко протянул (он всегда протягивает слова, будто всё время сомневается, стоит ли сказать ещё что-то или уже остановиться):
- Витас, представляешь, я знал Сержа так давно, а вот лично пообщался только сегодня! Парадокс, как думаешь?
Я непонимающе уставился на него. Потом перевёл взгляд на Сержа, словно требуя объяснений от него. Но он сделал глоток коктейля и с небрежной улыбкой бросил писателю:
- Вот Вам и подтверждение провидения, что скажете?
Тот, естественно, захотел что-то сказать, а Серж, похоже, захотел послушать. Мне же ответа здесь не светило. Я вновь обернулся к Валентину со знаком вопроса на лице:
- И в чём же парадокс?
- А парадокс в том, дорогой Витас, что Серж знает мои работы лучше, чем я сам знаю материалы, в которых они донесены до сознания масс!..
Я всё ещё не понимал. Оказалось, Серж следил за всеми выставками Валентина, и не его одного, и освещал их в своих обзорах, публикуемых в достаточно известных изданиях не только у нас, но и за рубежом. Лично они не были знакомы, а творчески – давно и прочно… Вот это да!
Я не преминул заметить, что да, это удивительно и фатально интересно, заказал себе стаканчик моего любимого гавайского рома и… отошёл к другим гостям. Я не знал, захвачена ли наживка полностью, но не рискнуть не мог. Не стоять же мне подле смазливого юнца в ожидании его внимания. О, чёрт! Охота (или рыбалка?) обещает быть интересной…
Серж оказался возле меня только через два часа. Он возник мягко и внезапно, из полумрака соседнего зала, словно отделившись от чёрно-синей стены.
- Хотел поблагодарить за билет в сей волшебный мир, - мило улыбаясь, сказал он и разве что не отвесил элегантный поклон. – К сожалению, должен проститься. Я чудесно провёл время.
- Как, ты уходишь? – я не мог оправиться от изумления. Уйти из такого места в самый разгар вечеринки?!
- Увы и да, - вновь очровательная улыбка, пробирающая до основания позвоночника. – Это моё правило – исчезать, пока не надоешь.
На прощание он протянул мне руку и визитку. Белый атласный кусочек с серо-серебрянной гравировкой. Очень просто и меж тем нестандартно.

* * * * *

Через два дня, выдержав необходимое для приличия и подогрева интереса время, я позвонил ему. Мы встретились в малоизвестном кафе, запрятанном во дворах в центре города. Меня удивили его привычки. Впрочем, я уже стал привыкать удивляться.
Он пил только белое сухое вино и закусывал его зелёными оливками и лимоном, обожал всё, что содержало орехи, не переносил горького шоколада, никогда даже не пробовал курить, всегда носил с собой пузырёчек антибактериального геля и белейшие носовые платки со своими инициалами…
Он любил прозрачную посуду и занавески из органзы, слушал блюз и джаз и обожал Луи Армстронга, читал наизусть стихи Поля Верлена, профессионально занимался бальными танцами, мог не спать три ночи подряд и при этом выглядеть свежо и легко… Всё это и многое другое я узнал во время нашей встречи и после неё, ибо мы всё же начали встречаться!
Что мне дало это знакомство? Головную боль – в прямом и переносном смыслах. Серж был для меня загадкой, которую я чем больше разгадывал, тем больше плутал в лабиринтах собственных рассуждений. Он был человеком-сюрпризом, по крайней мере для меня. Он мог позвонить в пятом часу утра и предложить встретить рассвет на набережной. Он мог, взглянув на фасад старинного здания, рассказать все особенности его архитектуры и истории. Он мог поддержать серьёзный политический разговор и подхватить слова кабацкой песни…
И при всём том у него не было необыкновенного образования. Обычный факультет журналистики в обычном ВУЗе. И всё же… Серж знал, для чего предназначены все пять ножей для рыбы при сервировке стола и мог спокойно залезть руками в общее блюдо. Он знал отрывки из трудов малоизвестных философов и не мог вспомнить элементарные вещи из школьной программы. Он мастерки различал названия деталей речных и морских судов и терялся от любых операций на компьютере, чуть выходящих за рамки «обычного пользователя». А я терялся с ним и от него…

* * * * *

Я стоял у окна и смотрел на потоки воды на тротуарной плитке. Только что звонил Эдик, жаловался на поставщиков алкоголя. Звал в выходные на прогулку на яхте. Я обещал подумать. Думать не хотелось.
Серость дождливого дня проникала сквозь большие окна моей квартиры и наседала на меня. Я злился. На Эдика, что втягивает меня в чуждые мне развлечения. На поставщиков, что заставляют думать о них. На себя, что лишился своего прежнего покоя. Я чувствовал себя другим. Более уязвимым что ли.
С юности я усвоил одно несложное правило – не влюбляться больше, чем влюблены в тебя. Потом оно переросло в твёрдую убеждённость – не люби сильно, ибо станешь слабым. Любовь делает нас беззащитными, потерянными, зависимыми. Со временем это стало частью меня, особенностью моего характера. Я не умел любить. Не мог. Не хотел. И был этому рад. Я был спокоен, расчётлив, неуязвим. Я играл и побеждал, охотился и получал своё.
Так я получил Сержа. Но странно, обладание этим трофеем не было полным. И оно не давало мне удовлетворения от достигнутого…
Я оглянулся. Мрачноватая комната, тусклые краски. Кабинет и библиотека, скорее похожие на музей. Нервничая, я подошёл к столу и зажёг светильник. Уютный свет мигом расползся по кругу, высвечивая пятно тепла в холодном мире по ту и эту сторону окна. Но внутри меня ничего не изменилось. По-прежнему хотелось чего-то сложного и острого, внутри меня копилось раздражение и злость на весь мир и на себя прежде всего.
Звонок в дверь прервал мои размышления. Это мог быть только Серж, являвшийся без предупреждения и не нуждающийся в «услугах» домофона. Он стоял на пороге с букетом ярких маков. Я опешил.
- Витас, я смотрю, у тебя кислое выражение лица. Разбавь его улыбкой, - вскользь оборонил он, проходя мимо меня вглубь квартиры. Ни приветствия, ни разрешения на визит!
- А, это тебе! – он протянул мне охапку алых цветов. – Решил оживить твой интерьер и твоё настроение.
- Ты… а ты не мог позвонить хотя бы? – нервно спросил я.
- Позвонить? А у тебя кто-то есть? Кто же она, о эта милая незнакомка? – звонко засмеялся Серж, в шутку оглядываясь по сторонам.
- Это не смешно в конце концов, - ядовито бросил я.
- Так это он?! – ещё звонче засмеялся Серж.
В эту минуту мне хотелось ударить его. Но за что – я и сам не знал.
- Моя личная жизнь тебя мало касается, - едва сдерживаясь, сухо заметил я. – Мы просто…
Я не знал, как продолжить фразу, Серж сделал это за меня:
- Просто спим вместе? Иногда. Ты это хотел сказать, о галантный друг мой?
Я сжал кулаки, злясь на себя и только на себя. Плотно сомкнул губы, дабы не сказать того, о чём после пожалею. Серж внимательно оглядел меня, неспеша встал, прошёлся к окну и уже оттуда, медленно, словно вытягивая каждое слово, произнёс:
- Не кипятись, Витас. Я избавлю тебя от твоих мук. Я как раз шёл к тебе, чтобы сказать – я уезжаю. В Италию. Надолго. Я избавляю тебя от своего общества, ставшего столь тяжёлым.
Он внимательно посмотрел мне в глаза. Но в них ничего не было, я знаю. Пустота заполнила всё моё существо. Неслышно Серж прошёл мимо меня к двери:
- Звонить не стал, хотел лично сказать об этом.
Его голос был звонким и металлическим, как натянутая струна гитары. Он быстро и грустно улыбнулся и вышел из квартиры.

* * * * *

Серый дождь стучал и стучал. По земле, по капоту автомобиля, по камням на побережье залива, куда я приехал. По волнам, вздыбленным тёмными крыльями небывалой птицы и обдающими пепельной пеной берег. По моему лицу, мокрому от солёной воды моря и слёз…
Да, я позволил себе заплакать, впервые за лет двадцать, наверное. Последний раз я плакал ещё в школе, совсем маленьким. С тех пор просто не было повода. Сейчас его тоже не было. Ну, такого, осязаемого и важного. Была просто оплавленная душа, оплавленная от неизвестного смертельного оружия. И её требовалось немедленно остудить.
На море был несильный шторм, но это не остановило меня. Я снял одежду и медленно, но верно зашёл в воду. Первая же волна чуть не сбила меня с ног. Я устоял. Нырнул и поплыл вперёд. Мне казалось, что где-то там, далеко от берега, море остудит мою душу. Или сердце. Я жаждал прохлады, влаги и ледяного спокойствия.
Я стал сильно уставать, когда понял, что нахожусь непонятно где и до берега очень и очень далеко. Сил было мало. Я повернул обратно, с трудом приспосабливаясь к волнам. Мне показалось, что я плыл нескончаемо долго. Сил вовсе не оставалось. Но берег был близко. Дождь резко усилился. А небо опустилось совсем низко, и было непонятно, верхней или нижней водой меня сегодня затопит. Не помня как, я сделал несколько последних рывков, волна вынесла меня на берег, я ударился и окончательно потерял сознание…

* * * * *

- Выпей, давай, - Эдик подвинул мне чай с коньяком и вопреки всем моим возражениям заставил выпить.
Точно во сне я помню, как добрался до машины, позвонил Эдику, как он приехал и забрал меня, пролежавшего несколько часов без сознания на безлюдном побережье… О ужас!
- Ума не приложу, что тебя потащило купаться туда и в такое время?!
Да, это был дикий пляж, в молодости мы там купались – по пьяни и на спор, весёлой компанией и парочками. Теперь, когда есть благоустроенные пляжи, бассейны и возможность отдыха на курортах, это выглядело по меньшей мере нелепо…
Ну, ничего, всё проходит и это тоже пройдёт.

* * * * *

Постепенно жизнь вошла в прежнее русло. Серж уехал, я начал встречаться с Анной, красивой молодой женщиной, экстравагантной и одновременно очень стильной. Она была редактором одного из журналов по искусству, писала неплохие стихи и отлично разбиралась в живописи. Настроение Анны менялось по нескольку раз за сутки, её образ жизни не поддавался никакому определению, а наши с ней отношения обладали налётом романтики и абсолютной свободы. Мне это было по душе.
Кстати, о моей душе. Она совсем успокоилась и вновь погрузилась в умиротворённое состояние бирюзового цвета – неба на закате и моря в полдень. Никаких волнений, никаких излишних эмоций. Только когда я случайно вспоминал о Серже, маленький разряд тока возникал в левой части груди – возникал и тут же пропадал. Было ли это уязвлённое самолюбие, или неисполнившиеся до конца надежды, или упущенное удовольствие – я не думал об этом. Не позволял себе думать.
Всё было хорошо до следующей весны. Пока на очередном вечере в нашем клубе я не встретил… Сержа. Что там говорить, он был великолепен… Ко всегдашнему образу самодостаточного принца добавились мелированные волосы, серебрянная печатка на левой руке, ещё большая самоуверенность, дерзость и раскованность.
Мы с Анной как раз отошли от группы литераторов, бурно обсуждавших новый альманах, и практически наткнулись на Сержа.
- Добрый вечер, - голос его слегка вибрировал и был сексуально приглушён, а та галантность, с которой он поцеловал руку Анны, казалось, накалила воздух вокруг.
- Привет. Хочу представить: Анна – это Серж, известный журналист, неординарный и в работе, и в жизни, Серж – это Анна, талантливая поэтесса, редактор, умница и красавица, ну да сам можешь в этом убедиться.
- Уже убеждён, - обворожительно улыбнулся Серж.
Назло то ли ему, то ли себе я обнял Анну за талию и поцеловал в мочку уха. Лицо Сержа не выказало никакого удивления.
- Не мог ли я видеть Вас на выставке? – спросил он Анну, красиво полуобернувшись к ней. Как пить дать греческий бог, вечно юный и соблазнительный!
У них завязался лёгкий, ни на чём не основанный разговор, а я в который раз поразился дару Сержа сближаться с любыми людьми.
В ту ночь я не спал вовсе. Проводив Анну и вернувшись домой, я долго не зажигал света, выкурил две пачки сигар, исследовал все тени в кабинете, отбрасываемые как окном, так и светильником, в конце концов сделал себе горячую ванну, провёл в ней не меньше часа и вылез обновлённым, но будто пережившим пять лет за несколько часов.

* * * * *

О Серже до меня доходили лишь отрывистые сведения, ну и пару раз мы сталкивались с ним лично в клубе. Пара фраз ни о чём, лёгкая улыбка, кивок головы…
Так прошло месяца три, пока на меня не обрушилось неправдоподобное известие – Серж встречается с Всеволодом! Это никак не укладывалось у меня в голове. Всякий раз, когда я начинал думать об этом, мысль крошилась на сотни осколков, и они отталкивались друг от друга как одинаковые полюсы магнита.
Всеволод всегда был довольно закрытым и одиноким человеком. Я дружил с семьёй Эдика, иногда мы встречались все вместе, но даже в эти встречи Всеволод стоял как-то особняком, и даже чокаясь с ним бокалами, вы вместо звона хрусталя слышали глухое позвякивание, будто через натянутый тент…
Пока я переваривал новость, подошли выходные. Мы должны были провести их на яхте Эдика. Не скажу, что занятие для меня из самых приятных, но все как-то, не раздумывая, договорились, и ещё этого хотела Анна.
Наташа, жена Эдуарда, была душой любой компании. Вот кем из женщин я не уставал восхищаться, так это ею. Милая, изящная, жутко обаятельная, всегда выглядящая на 20 с небольшим лет, хотя им с Эдиком было по тридцать пять, имеющая какое-то врождённое воспитание и такт, умная, светлая, весёлая, она в пять минут могла организовать компанию любых разнородных людей. Она была всюду и с каждым. А когда они оказывались вместе с мужем, от них нельзя было оторвать глаз. Наверное, это тот один случай из миллиона, когла веришь – любовь существует, и она необходима.
Серж… Это был второй центр Вселенной после Наташи. Весь в белом, с необычным, будто светившимся изнутри загаром, с развеваемыми ветром волосами, он невольно притягивал взгляды. Вот смотришь куда-то вдаль, и задеваешь боковым зрением что-то более ослепительное, чем отражение солнца в воде, оборачиваешься – это Серж. Стоит, полуупёршись о перила, взгляд блуждает далеко отсюда, а по лицу, как солнечный зайчик, то скользит, то пропадает белоснежная улыбка.
- Витас, - неожиданно прорвался ко мне сквозь облака, а скорее тучи, мечтаний его голос, - ты не восторге от морских прогулок?
Я обернулся. Хотелось дерзить и нападать, хотя с чего бы это?
- Я не в восторге от разных сюпризов. – Я сделал паузу. – Но сегодня все они исключительно приятные.
И улыбнулся. Он улыбнулся в ответ, в глазах мелькнул и исчез вызывающий огонёк.
- Ты часто не в духе, друг мой. Может, это признак скорых перемен? – задумчиво произнёс Серж.
- Скорых перемен? Ты о чём? – я непроизвольно начинал злиться.
- Ну-у, например, в личном плане.
- Что ты хочешь этим сказать? – Я подошёл к нему и зло смотрел ему в глаза. Серж соскользнул с перил и, проходя мимо меня к лестнице, кинул:
- Съезди куда-нибудь на курорт. Это развеет твои мрачные думы. – И исчез за каймой палубы.

* * * * *

Отчего людям нравятся эти морские прогулки на яхтах?! Куча народу, собранная на ограниченном пространстве судна, вынуждена весь день развлекать себя и друг друга праздными разговорами. Программа всегда одна и та же – пикник, купание, музыка, солнечные ванны, беседы…
Весь день я искоса наблюдал за Сержем. Он удивительно органично смог вписаться в коллектив отдыхающих, оставаясь меж тем обособленным и свободным. Общие темы у него нашлись с каждым из присутствующих, с женщинами особенно. Всеволода он звал Владей, чего не мог себе позволить ни один из нас. Я пребывал в лёгком шоке и не преминул, как только смог, поинтересоваться у Сержа, что это за особенная привилегия, не полученная ни одним из его друзей раннее.
- Если человека не зовут так, как ему хотелось бы, чья в том вина? – философски заметил Серж, глядя на меня смеющимися глазами.
- То есть, это мы не угадали желаний Всеволода?
- Это Влад не угадал ваших порывов, - глаза Сержа вовсю смеялись, меж тем как он сам сохранял серьёзность.
- Серж, что ты делал в Италии?
Он быстро взлянул мне в лицо, смешинки исчезли из его глаз.
- Бежал от тебя.
- ???
- Витас, мне кажется, ты потерял Анну. Твоё внимание к ней не очень велико.
- Ты не ответил на вопрос.
- Какой?
Я смутился.
- Мы странно расстались, не находишь?
- Мы странно встретились. Что ж странного в расставании?
- Зачем ты встречаешься в Всеволодом?
Это был верх неприличия, я знаю. Но вопрос был задан, и, зажмурившись внутри себя, я ждал ответа. Серж колко взглянул на меня.
- Витас, тебе не кажется, что вопрос некорректен?
- Кажется. Но я прошу ответа, - меня несло дальше и дальше, и остановиться не было никакой возможности.
- А зачем я встречался с тобой?
- Тебе лучше знать.
- А тебе? Хорошо, зачем ты встречался со мной?
Я молчал. Потом нервно и громко рассмеялся:
- Ладно, ничья.
Серж сохранял спокойствие некоторое время, потом тоже дерзко улыбнулся:
- Иди к Анне. Надеюсь, ей-то ты сможешь ответить, зачем ты с ней встречаешься.
- От скуки, - хотелось сказать мне, но я, естественно, не сказал. Я пожал плечами и отвернулся от Сержа.

* * * * *

Всё лето и осень мы периодически встречались с Сержем. Сначала непроизвольно, потом назначали встречи в кафе. Он подолгу рассказывал мне новости мира культуры, а потом вдруг мог замолкнуть и странно смотреть на меня. Под таким взглядом всегда хотелось съёжиться и спросить своё сердце: Что это?
С Анной мы давно и по-дружески расстались, про отношения Сержа и Всеволода я знал только одно – они есть. По самому Всеволоду прочитать что-либо было невозможно, а спрашивать Сержа я не отважился. Хотя несколько раз оба исчезали одновременно и на одинаковый срок. Как-то Серж обмолвился о выставке в Праге, где он был. Вероятно, не один…

* * * * *

Однажды ночью в моей квартире зазвенел телефон. Спросонья я схватил трубку и, ничего не понимая, сказал обычное «Аллё». Ответом была тишина. Я спросил ещё раз и ещё, кто мне звонит. В ответ – ни звука. И всё же всей кожей я почувствовал – там просто кто-то молчит. Не женщина, мужчина. Серж?!.
- Серж? – осторожно спросил я в трубку, после чего её аккуратно положили.
Наутро я долго вспоминал – сон или явь была этой ночью. Пришёл к слабому выводу, что явь… Позвонил Сержу и попросил приехать ко мне. Он согласился.
Он вошёл в квартиру как небывало. Как не бывало этого года разлуки, нашего последнего разговора и всех событий этого времени.
На столе стоял букет алых маков.
- Это тебе. Освежить твоё настроение, - я внимательно смотрел ему в лицо. Великолепная выдержка! Серж прошёл мимо стола, сел в кресло и положил ногу на ногу:
- Помнишь? Отличная память на нюансы.
- Ты называешь это нюансом? – Он снова выводил меня из себя. Да что ж такое-то!
Серж лениво водил взглядом по комнате, вид его был независимым и немного отрешённым…
- Знаешь, зачем я принёс тебе эти цветы? – медленно проговорил он. Я молчал. Он продолжил:
- Согласно легенде, мак вырос на земле, после того как её коснулись ресницы спящего Будды. Мак – символ сна и забвения…
Я вопросительно смотрел на него. И к чему это? Словно прочитав мой вопрос, Серж поднял на меня глаза и сказал:
- Да ничего это не значит. Просто маки – это ярко и непошло. Оригинальненько, - и засмеялся.
Я подскочил к нему и сильно встряхнул:
- Серж! До каких пор ты будешь так вести себя?! Я с тобой с ума сойду!
Он удивлённо смотрел на меня, а потом продолжил свой смех. Нервный какой-то смех, ненатуральный…
- Серж!!!
Я отпустил его и теперь наворачивал круги по комнате. Кто бы мог подумать, что меня можно до такой степени вывести из себя! И кто? Смазливый, обычный мальчишка! Помнится, я был почти влюблён в одну актрису… Но так то актриса, талант! Обворожительная женщина и изумительная любовница! А Серж? Сердце, моё испуганное сердце вдруг зашептало:
- Он тебе нужен. Добейся его. Признайся ему.
Не оборачиваясь, я тихо сказал:
- Серж?
- Это я, - ответил он.
- Я знаю, что ты, - досадливо поморщился я, - Серж… возвращайся ко мне… Пожалуйста.
- Зачем?
Я резко обернулся. Но взгляд у него был грустный и вовсе не надменный, как мгновение назад.
- Тебе дорог Всеволод?
- Я не уйду от него.
- Но почему?!
- Видишь ли, Витас, - голос Сержа был спокоен, а лицо очень серьёзно, - Владя любит меня. А ты – нет.
- А ты? Ты любишь его?
- Нет.
- А меня?
- Тоже нет. Мы квиты, Витас.

* * * * *

Со времени того разговора прошло ещё несколько месяцев. За это время я окончательно решил все свои дела, продал свою долю в клубе Всеволоду и Эдику и уехал в столицу. Новый бизнес, новое жильё и новые знакомые стёрли воспоминания боли и поражения, потерпленные ранее. Почти стёрли из памяти Сержа и мою странную привязанность к нему. Я даже задумался о браке…
А ещё я сохранил свою свободу. Я не любил, не люблю и не буду любить. Что ж, это к лучшему. Я так хочу. Это мой сознательный выбор, моя свобода от боли, страданий и зависимости. Это моя судьба, какой я её вижу. Всё остальное – блажь, химера, пустые грёзы…