Кто ждет новогоднего чуда?

Не сказать, чтобы новогодняя суета сильно его раздражала. При всей свой внешней хмурости и мрачноватой сдержанности он был убеждённым оптимистом и свято верил в то, что его жизнь обязательно изменится к лучшему. Что он, Виктор Киреев, тридцати четырех лет отроду, ничем особо не примечательный и ничего особо не добившийся в жизни скромный шофер такси в самом ближайшем будущем найдёт достойную высокооплачиваемую работу и встретит женщину своей мечты. И они в мире и согласии заживут в его малогабаритной двушке на самой окраине города, и будут очень счастливы, и у них обязательно родятся здоровые и умные детки. Так будет, считал Киреев, потому что просто не может не быть. В его личном жизненном сценарии не было предусмотрено иных вариантов. Причём он знал, что это произойдет очень скоро! Почему бы не в наступающем году? Он не любил шумного веселья, но каждый Новый Год в глубине души ждал чуда - а вдруг?..

С такими мыслями Киреев заправил оливье майонезом и пошёл на балкон проверить, как охладилось шампанское.
Приглашённый народ запаздывал.
Собственно, вечеринку следовало отменить, а самому поехать к родителям в деревню или напроситься к кому-нибудь в гости, да хоть бы к тем же Прошкиным. Но он так и не решился признаться друзьям в том, что разбежался с Татьяной. Всё откладывал – почему-то было стыдно. А потом уже было поздно говорить. И вот теперь ему мало того, что пришлось самому сервировать праздничный стол, так ещё предстояло объяснять гостям, куда подевалась его невеста...
Киреев нацелился консервным ножом на банку с красной икрой, когда в дверь позвонили.
- Ну, наконец-то! - с облегчением сказал он и пошёл открывать. Появление четы Прошкиных было весьма кстати - хозяйственная Юлька мигом решит все проблемы с закуской и украшением стола.
Но это были не Прошкины. На пороге стоял незнакомый светловолосый парень в легкой не по сезону курточке, с намотанным на шею разноцветным полосатым шарфом. В руках он держал большую коробку, завернутую в пёструю упаковочную бумагу.
- Ой, - произнёс он, увидев Киреева.
- Привет, - в новогоднюю ночь Киреев решил быть благодушным. - Тебе кого?
- Я, наверное, квартирой ошибся, - извинился парень и добавил с улыбкой:
- С наступающим!
- И тебя так же, - сдержанно ответил Киреев.
- Я... сейчас... тут вот... подождите...
Киреев хмуро наблюдал, как парень, пытаясь удержать свой короб одной рукой, другой рыщет по карманам и как извлекает на свет бледно-зеленый листочек - вероятно, с адресом.
- Журавлёва, шестнадцать, квартира тридцать два, - прочитал на бумажке парень.
- Ну да. Это моя квартира.
- Странно...
На лице парня отразилось такое искреннее недоумение, что его даже стало жалко. Ну, конечно, ехал человек в новогоднюю ночь гости и заблудился.
- А может, корпус другой? - с надеждой спросил он Киреева.
- Вряд ли, - честно ответил тот. - Журавлёва, шестнадцать, корпус два - это детская поликлиника, три - торговый центр. А больше нету корпусов.
- Странно, - повторил парень. Приподнял согнутую в колене ногу, пристроил на ней коробку и растерянно изучал листок, как будто на нём каким-то чудесным образом могло появиться что-то новое.
- Да ты поставь на пол, - посоветовал Киреев, - тут чисто.
- А?... Да, спасибо.
Парень послушно пристроил на полу свою ношу и опять зашарил в карманах, на сей раз в поисках телефона. Но и это не принесло никаких результатов. "Абонент в сети не зарегистрирован" - громко, так, что даже Киреев услышал, сказала трубка.
- Как это? - растерянно спросил Киреева парень.
Тот пожал плечами. Он искренне сочувствовал парню, но совершенно ничем не мог ему помочь.
- Может, перегруз на линии? Новый год ведь, все звонят, поздравляют...
- Может, - кивнул парень и вдруг как-то неестественно побледнел и заморгал своими большими голубыми глазами. Рот его то приоткрывался, как у выброшенной на берег рыбки, то, наоборот, сжимался в тонкую нитку. Киреев с ужасом увидел, что в глазах его стоят слёзы, и он при помощи этой судорожной мимики изо всех сил пытается не расплакаться.
- Эй, ты чего? - испугался Киреев. Вида слёз он хронически не переносил.
А странный визитер тем временем сполз по стенке вниз и закрыл лицо руками.
- Как он мог? - раздался сдавленный рыданиями голос.
Киреев растерялся. Он туговато соображал и никак не мог понять, почему вдруг мальчишка разревелся из-за того, что элементарно ошибся, записывая адрес, а сотовые операторы не справляются со шквалом звонков в новогоднюю ночь.
- Нет, - как бы в ответ на его мысли объяснил парень и поднял на него покрасневшие глаза, - это он специально всё устроил.
- Кто? - зачем-то спросил Киреев, хотя это ему было не то чтобы очень интересно.
- Игорь, - ответил парень, и губы его опять задрожали.

В этот момент двери лифта со скрежетом разошлись, и на лестничную площадку ввалилась шумная, весёлая и румяная от мороза толпа.

- Здорово, Витёк! С наступающим! - заревел Вовчик и смял Киреева в медвежьих объятиях.
- Привет! - Юлька клюнула его в щёку и тут же стёрла красный помадный след.
- Ты нас что ли вышел встречать? - вылез из-за плеча жены невысокий Колян.
- Мороз-то какой! – восторженно басил Вовчик. – И метель! Вот это Новый Год!
Он снял мохнатую ушанку и стряхнул на пол горку подтаявшего снега.
И тут все увидели сидящего у стены на корточках парня.
- А это кто? - спросил Прошкин.
- А может, сначала войдём, а потом будем знакомиться? - возмутилась Юлька. - Киреев, ты нас долго на пороге держать будешь?
Стремительная Юлька без спроса подняла парнишку с пола и втащила в квартиру. Мужики, весело гомоня, направились за ней. Киреев со вздохом поднял с пола коробку и пошёл за ними следом.

После суеты с развешиванием на вешалке тяжёлой зимней одежды и переобуванием общество разбрелось по квартире. Юлька, мигом оценив ситуацию с закуской, споро выкладывала на стол мисочки, свёртки и судочки. Но даже не ругалась, видимо, поняв, что к чему. Её муж такой проницательностью не обладал.
- Вить, а где же Татьяна?
Киреев пожал плечами и промычал что-то неопределённое.
Повисла пауза.
- Ну и ладно, мне лично она никогда не нравилась! - заявила Юлька и сложила освободившиеся пакеты обратно в сумку.
- А теперь посмотрим, что у нас с ёлкой!
Она решительно направилась в комнату.
- И тут всё ясно, - заключила она, глядя на корявое деревце, на котором сиротливо болтались несколько шариков и две нитки доисторической мишуры.
- Зато она настоящая! - попытался оправдаться Киреев.
- Я разве что говорю? Просто её надо нарядить. Витя, приступай. А юноша поможет. Как хорошо, что я догадалась захватить игрушки и гирлянды! Чтобы через пятнадцать минут тут всё сверкало! И лампочки проверь. А мы там втроём быстро соорудим стол.

Юлька сунула в руки растерянному парнишке коробку из-под сапог и отбыла на кухню. Там уже гремела музыка - гости включили телевизор.
Киреев вздохнул и прикрыл дверь.
- Я, наверное, пойду, - потупив взгляд, сказал парень.
- Домой? – спросил Киреев.
- Да какой там дом… Дом мой далеко. В общагу.
- Там метель, - напомнил Киреев.
- Ну и пусть...
- Тебя как звать-то?
- Илья...
- Ты это, Илья... оставайся! - вдруг неожиданно для себя предложил Киреев. - Ну куда ты сейчас пойдёшь? И ты раздетый совсем. И как только не замёрз по дороге?
- Я на такси приехал. Не хотел укладку шапкой приминать…
Тут только Киреев заметил, что светлые волосы Ильи и правда красиво причёсаны, даже приподняты. Это наводило мысль о романтическом свидании и никак не вязалось с неким загадочным Игорем, который "специально всё устроил" так, чтобы парень заплутал и не попал к месту встречи. Если только речь идёт не о... Твою же мать! Киреев внезапно всё понял. Это понимание, наверное, было так красочно написано у него на лице, что Илья сунул ему в руки коробку с игрушками и решительно направился к выходу.
- Стой!
Киреев ухватил его за рукав трикотажного джемпера. Ну, в конце концов, подумаешь, голубой? Эка невидаль…
- Ну чего ты? Мороз на улице, время двенадцатый час, куда ты сейчас пойдёшь? Оставайся с нами. Ёлку нарядим, Юлька вкусностей всяких привезла. Всё-таки праздник...
Он прикусил язык. Илье явно было не до праздников. Но и на мороз не хотелось, это было заметно.
- А можно мне позвонить? На городской?
- Конечно, звони!
Киреев указал на телефон.
Илья набрал номер и нервно накручивал на палец провод, ожидая ответа.
- Алё! Здравствуйте! С наступающим вас.. да, спасибо... А Игоря Сергеевича можно?
Через мгновение он испуганно бросил трубку на рычаг и обхватил себя за плечи, будто замёрз. Понимающе покачал головой.
- Вот и всё…
Киреев терялся в догадках, но спрашивать не решался. Открыл коробку и стал доставать игрушки. Сперва надо было приладить лампочки. Провода немного спутались.
- Ты не расплетёшь? - спросил он Илью.
Тот кивнул и устроился на ковре расплетать гирлянду. Но с таким отрешённым видом, что было сомнительно, понимает ли он что делает. Возможно, попроси его Киреев расплести, например, клубочек из гремучих змей, он бы точно так же кивнул и взялся за дело…
Киреев в произвольном порядке навешивал на ёлку шарики, банты, звёзды и колокольчики. Некоторое время они молчали.
- Он сказал, что снял квартиру на все каникулы, – вдруг заговорил Илья. - Обещал придумать что-нибудь и обязательно провести новогоднюю ночь со мной. Меня ребята в клуб звали, но я отказался, конечно… Так обрадовался, что мы с ним вдвоём будем…
Он помолчал немного, сосредоточенно перебирая в руках тонкие зелёные провода. А потом продолжил:
- Я знал, что надоел ему. В последнее время он только и делал, что раздражался. Но чтобы так… Чтобы отправить меня на другой конец города по придуманному адресу… И даже сотовый заблокировал. А сам дома, там музыка, хохот… Он не знает, что я знаю его домашний.
Киреев подумал, что ничего плохого в том, что мужик справляет новый год дома, нет, но какой же бесчувственной и жестокой сволочью надо быть, чтобы так кинуть пацана, да ещё в новогоднюю ночь? Может, мстил за что-то?
И опять, как будто прочитав его мысли, Илья проговорил:
- Я же ничего плохого ему не сделал…
- Мне очень жаль, - искренне сказал Киреев. И хотя это прозвучало как-то неестественно, как в американском фильме, парень посмотрел на него с благодарностью.
- И мне…
Через четверть часа ёлка совершенно преобразилась, и вместо несчастной сироты превратилась в настоящий новогодний символ. Лампочки мигали и переливались, шары и колокольчики нарядно поблёскивали золотыми и серебряными боками. Пришедшая проверить их работу Юлька осталась вполне довольна результатом.
- Молодцы! Совсем другое дело! А теперь быстро раздвигаем стол. У нас совсем мало времени! Скатерть-то у тебя хоть есть?
Илья с подоспевшим Прошкиным занялись столом, а Киреев полез в стенку за скатертью.

Спустя некоторое время всё общество уже сидело за столом около нарядной, мигающей разноцветными огоньками ёлки и провожало старый год. Юлька с материнской нежностью опекала смущённого Илью, представленного внезапно свалившимся Кирееву на голову троюродным племянником из далёкой провинции. Прошкин без устали толкал тосты, перечисляя всё хорошее, что произошло с ними в уходящем году, чередовал их со свежими анекдотами и пожеланиями всем присутствующим процветания в году наступающем. Вскоре его сменил громогласный Вовчик, который, махнув водки, сразу расслабился и обрёл несвойственное ему красноречие.

Открыли шампанское. Ледяная пенящаяся струя полилась в бокалы. Погасили свет и зажгли принесённые предусмотрительной Юлькой длинные витые свечи. Под бой курантов звякнули искрящимся хрусталём и ещё раз поздравили друг дружку. Потом весело гомонили ни о чём, хвалили Юлькины салаты, пирожки, студень и заливное, громко радовались предстоящим каникулам и делились планами по их проведению. Окончательно и бесповоротно договорились в этом году наконец съездить на лыжную турбазу, где у Вовчика друг работал инструктором и вообще было «всё схвачено в лучшем виде». И племянник тоже поедет, а как же без него…

После третьего бокала Илья вроде бы немножко ожил. На щеках заиграл румянец, глаза заблестели. Киреев изредка косился на него и безотчётно радовался каждой его улыбке. А парень вовсю хихикал над пошлыми анекдотами, послушно пел со всеми хором аббовскую «Happy New Year» и с юношеским аппетитом отдавал дань Юлькиным кулинарным талантам. Она смотрела на него с умилением и то и дело подкладывала в его тарелку очередной лакомый кусочек.

Киреев понимал, что их бесхитростная вечеринка не может заменить парню несостоявшуюся романтическую ночь с любовником. Но то, что мальчишка не рыдает на морозе, а сидит в тёплой квартире, ест и пьёт шампанское в кругу вполне приличных людей, было уже неплохо. Почему он вдруг так проникся драмой этого юного гея, Киреев понять не мог, как и своё внезапно спокойное отношение к пребыванию лица нетрадиционной ориентации в своей квартире. Правда, лицо это вело себя вполне пристойно и даже интеллигентно, а гомофобом Киреев, судя по всему, не был. И он решил не забивать себе голову ненужными рассуждениями и попытками что-то там объяснить и разложить по полочкам, а расслабиться и веселиться по полной. Всё-таки праздник.

Когда настал черёд одаривать друг друга, Юлька заявила, что просто так никто ничего не получит. Вот как в детстве, помните, рассказал Деду Морозу стишок и только тогда получил подарок? Все громко возмущались этим детским садом, но петь песни и декламировать новогодние стихи их детства всё равно пришлось. Киреев дёшево отделался «Старенькой ёлочкой», в вот Вовчик своим густым басом спел «Лесного олёня» от начала до конца, и даже не очень переврал мотив, чем несказанно всех удивил. Впрочем, к тому времени ему уже было море по колено, и без проблем удалась бы даже ария Риголетто, причём, на языке оригинала...
Юлька долго сокрушалась, что Илье не досталось подарка и ругала Киреева за то, что не предупредил о наличии в доме родственника. Илья смущённо уверял, что ничего страшного в этом нет, а Киреев заверил всех, что свой одеколон Hugo Boss разделит с ним по-братски.
Наконец, все, как следует потрудившись, получили свои подарки. Только коробка, с которой пришёл Илья, так и осталась стоять в углу прихожей. Киреев был очень рад, что про неё все забыли. Зачем пацану лишние напоминания? Хотя, было бы интересно узнать, что он хотел подарить этой бесчувственной сволочи…

Потом начались танцы. Сначала все, включая новоиспечённого племянника, просто дружно скакали под дискотеку восьмидесятых. Потом Юлька, намотав на талию шаль, изображала танец живота, а все свистели, аплодировали и осыпали её конфетти. После этого они с Прошкиным отожгли настоящий рок-н-ролл, а Киреева с Ильёй пытались заставить танцевать танго. Илья был не против, но Киреев отчего-то сконфузился и наотрез отказался. Зато Вовчик превзошёл всех – зажал в зубах горящий бенгальский огонь и выдал настоящую лезгинку. Все просто ревели от хохота, а Илья смеялся громче всех…

Где-то в половине четвёртого заявились соседи - супруги Шитовы со своим сыном-подростком. Растерянному Кирееву вручили красивый набор из двух прихваток и фартука и в приказном порядке пригласили в гости. Так общество перетекло в соседнюю квартиру.

У Шитовых гуляли с размахом. Народу было не меньше десяти человек. В комнате молодёжь отрывалась под что-то пугающе современное, а на кухне старшее поколение слушало Дип Пёрпл и в плане отрыва могло запросто дать детям сто очков впёред. Во всяком случае, первое, что увидел Киреев, это как невысокий худощавый мужичок лет сорока, состроив вдохновенно-страшную рожу, рьяно изображает запил на воображаемой электрогитаре…
Через несколько минут они уже хлебнули разливного коньячка, который Шитов-старший доставал прямо с завода и с чувством спели «Smoke on the water». Киреев и не подозревал, что знает наизусть все слова этой нетленки…
«Племянника» он пытался ненавязчиво сплавить к сверстникам, но Илья упорно намёков не понимал и сплавляться никуда не собирался. А совсем наоборот - жался к Кирееву, как бы стесняясь и ища защиты, и не отходил ни на шаг.

Спонтанно решили идти гулять. Киреев попытался было увильнуть, потому что, несмотря на принятое на грудь, на мороз совершенно не хотелось.
- Ты чё, там такая красота! – возмутился Вовчик. – Салюты, фейерверки!
Киреев предпочёл бы любоваться салютами из окна собственной тёплой квартиры, но не решился идти вразрез с общественностью и пошёл одеваться. Илье он почти насильно всучил свою старую дублёнку и серую вязаную шапку. Тот поначалу отказывался и порывался идти прямо так.
- А моя укладка! Нет, это невозможно! – пьяно хохотал он, отбиваясь от Киреева, пытавшегося сунуть его руки в рукава…
- Какая укладка, придурок? – пыхтел Киреев. – Там минус пятнадцать! Уши отморозишь! И мозги!
- Какие ещё мозги? – верещал «племянник». – Нет у меня никаких мозгов!
- Не пущу без шапки! – не сдавался Киреев и, прижав хихикающего и извивающегося Илью к стенке, натянул таки на него головной убор.
- Катастрофа, - обречённо сказал парень, – ты испортил мою причёску.
- Тебе идёт, - довольно хмыкнул на это Киреев.
Илья трагически вздохнул и театрально закатил глаза.
А Киреев замер, тяжело и сбивчиво дыша, ощутив непонятное, но очень волнующее смущение. Сквозь тёплое алкогольное марево вдруг проникло осознание того, что на самом деле происходит в его крошечной прихожей. Что он, Виктор Киреев прижимает к стене практически незнакомого мальчишку-гея, пытаясь укутать его в тёплые вещи перед прогулкой, и чувствует при этом что-то очень-очень странное, даже пугающее...
Но додумать эту мысль до конца он не успел – их уже звали.

Улица переливалась и грохотала. Щёлкали петарды, в чёрном с красноватым отсветом небе то и дело рассыпались искрами римские свечи, из сугробов в тёмную высь били текучие огненные струи фонтанов… Красиво, призрачно, нереально…

Распили прямо из горла захваченное из дома шампанское. По очереди отхлёбывали ледяную обжигающую жидкость и говорили короткие пожелания окружающим.
- Здоровья! Это главное!
- Карьерного роста!
- Любви!
- Творческих успехов!..
- Исполнения самого заветного желания! – сказал Илья, когда очередь дошла до него. И посмотрел на Киреева.

Потом, как водится, изваляли друг друга в снегу и пару раз скатились с ледяной горки.

- Ля-ля, ля-ля, ля-ля, пам-пам! – громогласно пел Вовчик и, подхватив на руки девушку Наташу, на которую сразу положил глаз у Шитовых, кружился с ней в импровизированном вальсе, а она ловила руками снежинки и заливисто смеялась…

Вот это – настоящий праздник, думал Киреев. Когда люди хотя бы на одну ночь забывают, что они взрослые, умудрённые опытом, солидные и серьёзные. Что на самом деле они устали и запутались, и у них кризис среднего возраста, шейный хандроз, кредит на пять лет, пивной животик, сын – трудный подросток и лысина на макушке. И вспоминают, что они ещё совсем недавно были детьми и не забыли, как это – с заходящимся от восторга сердцем ждать новогоднего чуда…

Домой вернулись под утро. Вовчик, как и ожидалось, ушёл догуливать к Шитовым, Прошкины запросились спать, и Киреев постелил им в маленькой комнате.
А сами они с Ильёй, разлив по бокалам остатки шампанского, уселись перед телевизором. Пощёлкали пультом, выбирая канал и остановились на старой новогодней комедии. Но не вслушивались в приглушённый звук и не всматривались в ненавязчивую чёрно-белую картинку, а тихонько разговаривали. Киреев рассказывал, как года в три так испугался пришедшего к ним домой Деда Мороза, что спрятался под кровать. А Илья – о том, какие красивые ледяные скульптуры делают зимой в его родном городе…
И было так хорошо и тепло, и алкоголь, разливаясь по венам, приятно согревал и будоражил кровь. И совсем немного клонило в сон. И так неожиданно уместен был Илья, его голос, его тепло, его запах… И тогда вдруг пришла странная мысль – а ведь это даже хорошо, что не получилось с Татьяной. А вдогонку – мысль совсем уж эгоистичная – как здорово, что бессердечный ублюдок решил бросить Илью именно сегодня. И как улыбнулась ему, Кирееву, судьба, выводя на зелёной бумажке из блокнота именно его, Киреева адрес… Кто ждал новогоднего чуда? Вот, получите и распишитесь! Сидит себе это чудо, привалившись к Кирееву тёплым боком, попивает шампанское и сонно мигает уставшими глазами. Впервые Киреев обратил внимание, какие у Ильи красивые ресницы – тёмно-графитовые, чуть светлее у корней, длинные и густые. Такие не у всякой девушки бывают. И ещё у него очень нежная кожа… Киреев понимал, что заходит в мыслях куда-то не туда, и даже потряс головой в надежде поставить на место мозги. Но наваждение никуда не делось. Кирееву и не хотелось, чтобы оно исчезло. И тогда он протянул руку и осторожно погладил Илью по щеке. Тот вскинул на него глаза, и Киреев испуганно отдёрнул руку. Не дай Бог парень подумает, что он хочет какой-то платы за своё гостеприимство. Но Илья лишь улыбнулся и сам погладил Киреева по щеке своими тонкими нежными пальцами. Эта ласка добила Киреева. В груди стало горячо и тесно, дыхание сбилось. Накатившее возбуждение было острым, даже болезненным, но решиться на что-то большее, чем простое прикосновение, он не смел. Только лишь онемел от восторга, когда Илья сам поцеловал его. Почти невинно - просто тронул его рот чуть раскрытыми губами. Те несколько мгновений, когда он чувствовал влажное тепло неожиданно мягких губ Ильи и его обжигающее дыхание, показались Кирееву самыми сладкими за всю его жизнь…
Илья отстранился от него и снова улыбнулся. Киреев был благодарен ему за то, что он ни о чём не спрашивает и не торопит события. Всё это было так внезапно и так ново, что Кирееву было страшно не меньше, чем радостно. Но он уже не сомневался в том, что именно Илью ждала его маленькая и уютная, но казавшееся такой холодной без чужого тепла, квартирка, замершая в преддверии появления в ней кого-то ценного и значимого. Что именно его ждал сам Киреев, бесцельно и наугад годами ввязываясь в очередные ничего не значащие отношения, не испытывая особой радости и не переживая из-за разрывов. Ему вдруг показалось, что он выплыл из долгой зимней спячки, в которой находился много лет, и лишь теперь спала туманная пелена с окружающего мира, и он засиял праздничными огнями и расцвёл яркими красками. Что судьбоносный поворот в его жизни, которого он ждал так долго, наконец, произошёл, и теперь самое главное – сохранить и удержать то, что дивным новогодним чудом свалилось в его ладони… И он размечтался, как днём покинут его квартиру заспанные гости, но она не опустеет, потому то Илья останется. Останется с ним…

А Илья тем временем устроил голову у него на плече и закрыл глаза.
- Спать хочешь? Постелить тебе? – шепнул ему Киреев неожиданно хриплым голосом.
- Не, - помотал головой Илья. – Я бы кофейку выпил.
- Так без проблем, сейчас сделаю!
Киреев с готовностью вскочил и почти побежал на кухню.
- Только у меня растворимый, - извинился он на ходу.
- Сойдёт, - махнул рукой Илья и, сладко потянувшись, улёгся на диване.

Киреев сыпал в кружки кофе из банки, когда в дверь позвонили.
- Я открою! – крикнул из комнаты Илья.
Раздался звук отпираемого замка.
- Кто там? – спросил Киреев.
Было подозрительно тихо. Он выключил газ под закипевшим чайником и вышел в прихожую.
В дверях его квартиры стоял высокий лощёный господин в длинном тёмно-сером пальто. Из тех, что ездят в больших чёрных машинах, как правило, с личными водителями, владеют особняками в несколько этажей, а отпуска проводят не меньше чем в Куршавеле. Впрочем, отпуска у них случаются нечасто, потому что они много и тяжело работают. Биржевые сводки, слияния, советы директоров…
Визитёр скользнул взглядом по Кирееву и без приглашения шагнул внутрь. Вместе с ним в квартиру проник совершенно неуместный здесь запах дорогой туалетной воды и, кажется, сигар.
Игнорируя хозяина квартиры, незваный гость подошёл к замершему у стены Илье и сбивчиво заговорил:
- Илья, прости меня, мальчик. Я осёл. Я думал, так будет лучше для нас обоих… Я совершенно потерял голову… Сам не знаю, как у меня поднялась рука… Я хотел сжечь все мосты. Думал, такое ты точно не сможешь простить, и тогда это безумие, это сумасшедшее наваждение закончится… И я излечусь… Господи, что я несу…
Он провёл ладонью по лицу.
- Я не могу… Не могу без тебя, понимаешь?… Я тебе звонил, но ты выключил телефон. Ты не представляешь, как я волновался! Поехал в твою общагу, но, конечно, тебя там не было… Я не знал, где тебя искать. А потом вспомнил про этот дурацкий адрес… Ты простишь меня? Ведь простишь? Хочешь, поедем куда-нибудь? Прямо завтра? Хочешь? Мальдивы? Таиланд? Ты ведь хотел в Таиланд? Или в Швейцарию, кататься на лыжах? Ты умеешь? Я тебя научу. Ну, скажи что-нибудь, не молчи!

Но Илья не отвечал ничего, просто стоял, прижавшись к стене, и смотрел в сторону…
А Киреев вернулся на кухню и тихонько закрыл за собой дверь.
Он выключил свет. За окном всё ещё грохотала пиротехника. На тёмных стенах и мебели отражались огни последних новогодних фейерверков. Праздничная ночь заканчивалась. И чудеса заканчивались вместе с ней…
Киреев приоткрыл окно и закурил. Резкий морозный воздух больно щекотал ноздри.
Он чувствовал себя обиженным и обманутым. Словно ребёнок, которому в новогоднюю ночь положили под ёлку долгожданный подарок, а потом отобрали, не позволив даже как следует рассмотреть.
Но он знал, что ничего не сможет изменить. Поэтому и курил на кухне, вместо того чтобы ворваться в прихожую, вытолкать лощёного господина взашей из своей квартиры и крикнуть Илье: «Не уходи!»

…Конечно, самое дальнее, куда Киреев мог отвезти Илью, это на турбазу к Вовчикову другу-лыжнику. Но зато Киреев никогда бы не смог поступить с ним так, как поступил этот холёный красавчик в дорогом пальто. И ни с кем бы не смог. Даже, наверное, с врагом. Правда, врагов у Киреева не было, и об этом нельзя было сказать наверняка.

А ещё он думал, что где-то в далёком и неведомом Куршавеле тоже наступил новый год. И там тоже веселятся, поздравляют друг друга, дарят своим любимым Ролексы и Тиффани, танцуют и пьют шампанское из высоких длинных бокалов. Разве что не «Золотую коллекцию», а какую-нибудь «Вдову Клико». Но вряд ли кому-нибудь из них веселее, чем кружащему в шуточном вальсе хохочущую Наташу Вовчику. И вряд ли кто-то из них счастливее мирно дремлющих, тесно и жарко прижавшись друг к другу, Прошкиных…
Он выбросил сигарету и разлил кипяток, как и собирался, в две кружки.
- Ну, вот и всё, - сказал он себе.