Весы

 - Здорово!

- Привет, Сашок!

- На чемоданах?

- Да, можно и так сказать. Все документы собрал, квартиру нашёл, через неделю окончательно и бесповоротно оставлю родные стены. Наконец-то! - возбуждённо рассказывал Саша. 

- Не жалеешь? - традиционно уточнил Валерий. Этот вопрос они уже раз сто обсуждали, если не больше. Ещё тогда, когда после развода, Сашка впервые заговорил о желании уехать на пмж за границу. А что? Знание разговорного на уровне, да ещё при обучении и подтверждении диплома подтянет, желание огромное, неуёмное, и возможность появилась - свободный человек! Мужчина практически в самом рассвете сил без отягчающих камней: жен, любовниц, детей, домашних животных, разве что мать...

- Мать ещё крепкая. Сама всё, от помощи отказывается. Да, я же приезжать смогу. Это же Европа, Валерка! Европа! Сам подумай: работаешь и за это настоящие деньги платят, а не "здесь вычтем за простой, здесь - за новый год, здесь - Верке Семёновой на роды". Плевать я хотел на эту Верку с её родами. Там такого нет! Нормальные порядки.

Валерка молчал, вроде как выражая согласие и солидарность. Он за границей был в Турции пару раз и в почти родной Болгарии по путёвке от профсоюза ещё лет пять назад, но если Сашка говорил, значит, имеет представление.

- Ну, давай-давай. Собирайся. Я в среду заскочу.

- Ага, прибегай, только у меня кроме тахты и кухни без стульев ничего из мебели уже нет.

- Да, ничего, Саш, как в молодости... на земле, в палатках...

-------

- Здорово, друже!

Связь постоянно прерывалась, поэтому Валера плохо слышал, что говорил Саша и переспрашивал по несколько раз.

- Скайп, установи! - командовал тот через помехи. - Интернет и скайп, говорю. Эх, ты-ы-ы, совок! Деревня! Здесь у всех интернет, даже телевизора не нужно. У меня соседке лет семьдесят и то юзает.

- Какой соседке? Ты же говорил, что как общежитие квартира. Старый человек и в общежитии, - удивлялся Валера, мысля совковыми взглядами.

- По устройству, как общежитие, но вроде квартирок небольших. Да, здесь все так живут, Валер. Квартиру купить дорого, кредит тоже не всегда дают, а так и дёшево, и просто. Живи и денежку копи! - увещевал Саня.

Ага, денежку копить очень хорошо, соглашался Валера. Он тоже копил: и на машину, и на телевизор, и на институт детям. Копить, правильно. Наверное, если бы у них такие общежития-квартиры были, то Валера с женой тоже переехал бы, чтобы скопить побольше, а потом на эти деньги летом на юга. «Вот почему их пенсионеры везде разъезжают!» - открывал для себя Валера новые западные истины.

Прав, Сашок. Как всегда, прав!

-----

- А мать поправилась, Сань?

- Да, порядок. Бодрячком. Моя маман меня переживёт, да она и не болела года три даже простудой.

- А Люся сказала, что в больницу собирались отправить, - передал Валера Сане слова своей жены. - Она твою видела...

- Не мою! - грубовато перебил Саша. - Сколько раз говорить? Имени у неё что ли нет? Хоть ты, Валерка, можешь мою позицию понять?!

- Да, Саня, но Люся моя твою, то есть Ларису, видела. Она говорила, что Любовь Сергеевну участковый врач в больницу отправлял: пневмония, думали, а она ни в какую...

- Мне мать не говорила. Наверное, она неправильно всё поняла. Бабы, - глубокомысленно отметил Саша.

- Да, бабы, - так же глубокомысленно согласился Валера. - Вечно у них трагедия на ровном месте.

Они поговорили ещё минут пять о том, о сём. Как устроился, как соседская старушенция с интернетом, как найденная работа, знакомство с диаспорой. Всё же Саша жил заграницей уже два месяца - новостей было тьма тьмущая и, главное, одна другой лучше. Друг доволен был - это главное, тяжело ведь с нуля после сорока пяти начинать, а друг смог. Ай да молодца!

- А приедешь когда? - уточнил Валера.

-Кто меня отпустит? - засмеялся Саша. - Только работу получил.

-Ну оно понятно, - согласился Валера, а после неожиданно добавил. - Так про мать уточнить у Лары?

Саша замялся, обдумывая предложение. Валера представил, как тот сейчас хмурит сросшиеся на переносице брови, так что они складываются галкой, и постукивает пальцами по столу или по колену, как делал всегда при задумчивости.

-Нет, не нужно. Мать врать не станет. Это ЭТА цену набивает, типо хорошая, - с раздражением сделал вывод Саша. - А если и сходила, то корона не упала. Я на неё столько лет отпахал, да и мать всегда помогала - детей ей смотрела, с дачи всё привозила.

- И то правда, - кивнул Валера. - Не чужие люди...

------

- Люся, - позвал жену Валерий. - Люсь, а мать Санина вправду болела, как думаешь?

- Правду. Лариса же рассказывала, что воспаление лёгких подозревали, - не поворачивая головы от разделочной доски, на которой месила руками уже крутое тесто, ответила круглощекая Людмила. - А что?

- Саня, звонил. Сказал: здорова мать.

-А-а-а, - как-то слишком многозначительно протянула Люся и со всей силы впечатала кругляш теста в доску. - Ему виднее...

- Лариска ж такая, - пояснил Валера, цокнув языком. - Сучка... Ты ж сама говорила...

- Ага, сучка, - согласилась Люся, комкая тесто сильными руками. - Свекруху бывшую смотрит. Сука и есть.

Она со злостью бросила тесто об стол ещё пару раз, после прикрыла его полотенцем и, больше ничего не говоря, ушла из кухни.

------

- Видишь?

-Ой, класс! Ну, класс! - с детским восторгом повторял Валера, рассматривая друга на мониторе компьютера. - Ну, цивилизация! Ну, класс!

- А я тебе что говорил! И бесплатно, - поучал Саша. - Только за трафик платишь, но это копейки. Звонить дороже.

- У-гу, - соглашался Валера. - Это и дочке в Ленинград можно будет звонить?

- Кому хочешь, - смеялся Сашка.

- А повернуть камеру можешь? Покажи хоромы.

Саша принялся медленно поворачивать камеру, демонстрируя комнату, после отнёс ноутбук в ванную и в маленький закуток с кухонной плитой.

- А вещи чего на полу? - спрашивал Валера.

Саша объяснял, что шкаф купить не успел. Валерка советовал самому сделать, но Саша только посмеялся с его совковых замашек. Никто здесь мебель сам не делал, а чтобы купить - деньги нужны, но и "Москва не сразу строилась". Всё ещё будет.

- А что это в углу висит? 

- Не моё, - усмехнувшись ответил Саша, сразу сообразив, что речь о салатовой куртке, висящей за дверью и выделяющейся из одноцветного гардероба верхней одежды расцветкой "вырви глаз". - Друг забыл...

Валера приподнял брови и тут же нахмурился.

- Только не начинай, - попросил Саша.

- Я и не начинаю, чего там, - отвёл глаза Валера. Принять в друге эти непонятные желания он не мог. Всю жизнь мужик, как мужик, даже по молодости вместе в общагу пту-шную через окно лазали к местным шальным девкам. Что за времена были! Потом, конечно, влюбились, женились, жили как все, пока Сашка разводиться не надумал. Да и развод, не повод кардинально ориентацию менять. Если бы Валерка с Люсей - т-т-т - развёлся, то может и учудил бы что-нибудь этакое, но так чтобы баб возненавидеть, а мужиков полюбить? А может Валера, не правильно понял друга?  - Опять...

- Валера, не будь деревней. Здесь это норма, - разозлился Саша. - Что опять? Что опять? Я сто раз тебе объяснял! Родился таким и всегда таким был.

- Но ты ж... не скажешь...

- Мне жопой перед тобой вертеть нужно было?! Слушай, Валер, сто раз обсуждали. Если бы я тебе лет десять назад сказал, то ты бы продолжал со мной общаться?

Валерка задумался, а Саша продолжал пристально смотреть ему в глаза через глянец монитора, изредка моргая и подёргивая уголками губ.

- Скажи, Валерка? Смог бы продолжать дружить?

Валера чуть отрицательно мотнул головой.

- То-то же, Валерик. То-то же.

-------

- Мать правда болела, - в конце разговора бросил Саша.

-Да, Люся говорила.

- Не могли предупредить инфекцию. Сволочи. Только деньги тянут, - зло проговорил Саша. - Что за система? Здесь сразу и диагностика и лечение. Не допустили бы такого.

- Сань, она сама поздно обратилась. Ларка врача вызвала...

- Что ты говоришь, Валера? - возмутился Саша. - Здесь цивилизация, оборудование. Они меня на ноги поставили, можно сказать, а сколько болел? Ты помнишь?

- А ты лечился разве? Тебя Ларка сколько в поликлинику гнала, а ты сколько сходил?

- Да можешь ты про неё забыть в конце-концов?! - рявкнул Саня.

- Сань, не о том речь, - пошёл на мировую Валера. - Ты ж ни одних таблеток нормально не пил, пожрать могёшь и выпить не дурак, а лечиться отказывался.

- При чём здесь это? Их таблетки пить - травиться только! 

- Мы с Людмилой принимаем: от давления, от сердца ей ещё выписали. Т-т-т, вроде, но каждый день пить нужно. Думаешь вредно? А ты свои как пьёшь?

- Как назначили. По целой два раза в день.

- Тоже каждый?

- Валера, не сравнивай! 

Они, конечно, сравнили. Даже фирма одинаковая оказалась, но как было Валере не поверить Сашке. Он же голова! Значит, разные потоки производства, разбавляют у нас, и ежу понятно.

----

-Цветёшь, Саня! Колись, - потребовал Валера. 

На экране монитора Сашка выглядел так, будто ему на башку свалился как минимум миллион баксов. За год жизни Там, первый раз Саша выглядел на столько удовлетворённым и счастливым, но делиться радостью не спешил, всё отмахивался.

- Не поймёшь...

- Чего это? - возмутился Валерий и даже обиженно заметил: - Мы люди простые, конечно, но с русским языком знакомы. Не хочешь говорить, как хочешь.

- Да, хочу я! Хочу! - шёпотом, но с выразительными мимикой и интонацией ответил Саша.

- На тебя обед молчания наложили? - пошутил Валерка.

- Ладно, но ты сам попросил.

Валерий кивнул в ответ. Саша не спеша снял наушники, что-то потрогал справа от монитора, а потом медленно повернул глазок камеры вправо.

Комнату Валера уже видел - ничего нового: две тумбы, невысокий двустворчатый шкаф, куцый плафон лампы и кровать-полуторка. Сначала взгляд пробежал по комнате, выцепляя изменения, но скромная мебель стояла на своих местах, а потом глаза невольно зацепились за ворох одеял на кровати, и из этого вороха торчала макушка и голая до плеча рука.

Саша уже вернул ноутбук на место и сам уселся, вопросительно глядя в лицо другу. Хотел бы в глаза, но тот глаза не поднимал.

- Я, говорил, не поймёшь, - обиженно проговорил он.

Валерка крякнул, помолчал ещё пару секунд и откликнулся:

- Не, нормально. 

- Нормально-нормально, - передразнил Саша с досадой. - Я так и знал.

- Правда, нормально, только дай привыкнуть.

- Ладно.

Распрощались они быстро, потому как начавшийся на позитиве разговор сошёл на нет. Саша обиженно дулся, а Валера ничего толком ни спросить, ни ответить не мог - в памяти всплывала увиденная рука. Обычная голая мужская рука спящего в кровати его друга... с его другом, и сделавшим его таким счастливым.

И, главное, ни с кем не посоветуешься, не обсудишь. Людмила, раньше принимавшая во всех спорах сторону Сани, внезапно на него ополчилась, не с сослуживцами же обсуждать голубые амуры лучшего друга. 

Саня не звонил месяца два. И Валера тоже. Слова нужно было подобрать правильные, чтобы объяснить. Не скажешь же запросто:" Ты мне, Саня, друг, но про этого с голой рукой ничего не говори". Это было бы самое простое объяснение, но Валера понимал, что с Сашей оно не прокатит.

Были у них уже подобные разборки. Сашка со всеми самыми близкими переговорил. Развёлся со скандалом, баб возненавидел, документы пособирал, а когда уезжать собрался, выдал всем правду-матку. Мол, или любите меня, таким, или адью. 

Пару толерантных, конечно, нашлось, но последние полгода  регулярно поддерживал контакт с Саней только он один - Валера. Как-то забылось, притупилось всё на расстоянии. Никаких намёков со стороны Саши ни на что не было, разве что куртка та яркая, вспомнилась. Валера, уже подумал, что прошла седина в голову со всеми плачевными последствиями, но, оказалось, ошибался.

К концу следующего месяца Саша прислал письмо, а Валерка не выдержал и ткнул мышкой в зелёную трубочку набора номера на мониторе. 

- Ты понимаешь, что я вкус жизни почувствовал только сейчас! - воодушевлённо рассказывал Саня. - Помнишь, я уезжал на пару недель? Точнее говорил, что могу пропасть.

Валера подтвердил.

- К нему ездил. Чуть четыре денька урвал, и сразу на самолёт. Полторы тысячи километров, и ещё сто двадцать на поезде. Устал, как сталевар, с ним пробыл только полтора дня и назад, но я не жалею. Это лучшее, что было. Лучшее, друг.

Валера не совсем понимал. Он не мог положить на весы и взвесить "лучшее" своей простой жизни, и взглядом оценщика постановить: "свадьба с Люсей была определённо лучше рождения старшего сына". Не мог и всё.

- Мы каждый день после этого разговаривали, а на Рождество я его в горы повёз. Когда на самолёт провожал, то к себе привязать хотелось, чтобы никуда, но я ж понимаю - учёба, с родителями объясниться. Только поэтому и отпустил, чтобы с родителями, а там дождаться не мог, когда снова сможем увидеться. Знаешь, как меня называет?

Саша и не ожидал ответа. Лицо его буквально сияло. Казалось, рвани сейчас где-то мина, то он и этого не заметит.

- Ты не думай, что он из-за денег, но это же не вечно - студент. Он старается, вечером подрабатывает. Я сам уговорил его переехать. Сам! Он никогда не решился бы. Пытался отбрехаться, но я пресёк. Это не он меня за содержание благодарить должен, а я его, что в моей жизни появился.

Саша вещал поставленной речью новообращенного адепта какой-нибудь секты, когда в голове от внезапно разлившегося просветления, возникает замыкание. Тебя клинит, гнёт в одну сторону. Такое бывает, и у Валеры было, но то в молодые годы, когда заживает, как на собаке, что телесное, что душевное, а сейчас? 

Саша в каждом разговоре, принимая молчание Валеры за согласие, фанатично убеждал его, что вот оно - счастье! Вот! Именно так нужно жить!

Если бы он не развязался с опостылевшей женой, если бы не порвал со всеми, если бы не уехал, то так и не пожил бы. Всё для кого-то делал, и где они все сейчас? 

- Ты, знаешь, Валера, как здесь умно всё устроено? Никаких там декретов по нескольку лет у баб, не то что наши. Бизнес-вумен. Родила, отлежалась и вперёд. Они не жалуются, не скулят. Со мной такие женщины работают - закачаешься! Секут во всех вопросах получше мужиков. Не так как наши клухи: сопли, пелёнки, "Сашка принеси соску. Сашка, поноси, я упаду сейчас", - передразнил тон бывшей жены Саня. - И справляются. Такая всё успеет: и дома, и на работе, и никакой спекуляции.

- А детей кто растит? Они ж не сами с месяца едят и на горшок ходят? - брякнул Валерка.

- Ну ты опять начинаешь? Какая разница, кто? Разве в этом суть? Я тебе про другое говорю! Я их женщин уважаю, а наши - бабы, колхозные, деревенские, затюканные бабы ни хера за собой не следящие.

Валерка хотел было что-то сказать про Санину бывшую Ларису, но мысль улетела. Его Люся никогда тягой к макияжам не страдала и одевалась просто и удобно, как Валере нравилось. И детей ему своих нянчить нравилось, и как волосы у дочки маленькой вились, а когда болели дети, сам уснуть не мог - переживал. 

Да и у них бизнес-вумен водились, только мужики при них как мыши, отравы наевшиеся, себя вели. Это хорошо, когда женщина деньги в семейный бюджет вкладывает, но если и поменьше мужика, так не большая проблема. Чем на больничном сопли вытирать, еду готовить, полы мыть, то лучше Валера смену отработает.

- Ты, если сможешь, приезжай. Хоть как люди живут посмотришь, - звал Саша.

- Подумаем, - обещал Валера. Он, конечно, был бы не против, но Люсю Саня не звал, как будто жены у Валеры и не было, а без Людмилы самому Валерке как-то не хотелось. "Наверное, привычка" - в конце концов решил он.

-------

- Едь, - разрешила Люся.

Он и не думал спрашивать, так, рассказывал про разговор.

- А ты?

- А что я? - удивилась Люда. - Мне там делать нечего.

Она повела округлыми немного полноватыми плечами под тонким ситцевым халатом, и снова отвернулась к плите.

- Ну, Люся, я же не сейчас собрался, то есть вообще не собирался.

Валера приподнялся с табурета, обнял Люду за круглые плечи и ткнулся в затылок.

- Ошпаришься, дурында тощая - повела плечом Людмила, но не отстранилась. - И чего я тебя вообще кормлю? Куда влазит? Столько лет вместе живём, а ты ещё и похудел.

Валерка усмехнулся в тонкий ус. 

- Правильный метаболизм, - объяснил он.

- Кури больше, - поправила Люся.

Он всё же отпустил её хлопотать у плиты дальше, а сам уставился в окно. Скоро картошку на посадку для матери в деревню закупить нужно, сетку рабицу на заборе натянуть, а у Костика, сына, машина сломалась - сам ведь не починит - или в автосервис втридорога отгонит, или такого наворотит, что Валера предынфарктное состояние схватит. "Совсем молодёжь безрукая," - думал свои совковые мысли Валера. И на сколько ему уже не хотелось, чтобы Людмила стала бизнес-вумен. А тем более не хотелось, чтобы ей стала собственная дочка. И так ей все нервы на работе вытрепали. Пусть хоть в декретном сейчас посидит. И внучок в большей сохранности, чем в яслях разных, и сама дочушка расцвела. Женщина настоящая...

- Ау? - позвала Люда. - О чём думаешь? Пять раз спросила.

- Что? - встрепенулся Валера.

- Что? - передразнила жена. - Он приедет летом?

- Кто?

- Сашка твой, - уточнила Люся.

Валерка пожал плечами:

- Не говорил.

- Мать старая, сын одногруппницу обрюхатил, а он всё не понять где.

- Кто обрюхатил? - удивился Валера.

- Сын его - Гриша. Лариса звонила. Одолжиться хотят, вечер сделать, чтобы по нормальному. Один же ребёнок у Лары.

- Сашке почему не рассказали? 

А может, и рассказали, но друг забыл?

- А кто ему рассказывать должен? Григорий его видел, в аэропорте осенью, - Люся уселась напротив Валеры и пристально уставилась на него. Валерка этот взгляд знал. В ответ на него необходимо было выкладывать как можно больше фактов, причём скрепляя их аргументами, но в данной ситуации это было бы равносильно броску ручной гранаты в склад с боеприпасами. Люся, не дождавшись ответа, продолжила разведку боем, отчего у Валеры волоски на спине нехорошо зашевелились: - От Москвы до нас два часа езды на электричке. 

Зашевелились и стали дыбом. Не сказать, что Валера сам ни разу не подумал, почему Саня из отпуска на родину по дороге не заглянул. Но на фоне тотального и неуёмного Сашкиного воодушевления, Валера не сразу сосредотачивался на мелочах. 

- Ну молчи-молчи, - обвинительно закончила речь Люся и вернулась к плите.

В том, что Саша не заметил сына в толчее аэропорта, Валерий был уверен, иначе история сейчас прозвучала бы по-другому, и Люся вряд ли остановилась бы на немом укоре. Значит, не знают, что тот делал в Москве, к кому полетел и оттуда. В душе Валеры боролись две истины. Одна, вбитая отцом с детства - друзей не предают, а другая, тоже семейная, отточенная годами, омытая слезами ранней потери того же отца - родители одни и они не вечны.

Если бы Валере сейчас предложили увидеть его батю: нелюдимого, с пудовыми кулаками, пахнущего соляркой и потом после работы, он не раздумывая отдал бы немножко своей собственной жизни. Он, взрослый мужик, отец, дед, по-прежнему верил, что отец, умерший в возрасте моложе, чем сам Валера сейчас, был умнее, мозговитее. Он обязательно помог бы с советом, разложил по полочкам валеркины мысли, а может, и подзатыльника впаял, чтобы в голове прояснилось.

Но отец ушёл, а мать жила в деревне, и к ней Валера ездил каждые две недели, если не чаще. В гололёд, в жару, на попутках, на электричке и пешью, на машине сына. Они почти не разговаривали ни о чём важном, но с ней он становился мудрее и выше. Заполнялся силой, идущей от взбитой тяжёлой перины, всегда немного сыроватой пока не согреешь её телом, от ровных брёвен сруба, от скрипучих выкрашенных полов, от запаха, от вкуса, от воды и света деревенского дома. 

Но кто он такой, чтобы судить Сашу? Он его понять толком не может, а судить тем более не имеет права.

-------

- Ничего нового. Какие у нас, стариков, новости, - развёл руками Валера.

Они с Саней были ровесники, но сейчас заметная всегда разница характеров превратилась в нечто большее. Валера спокойно варился, сдабривая привычную солянку жизни редкими разносолами - рыбалкой, покупкой газонокосилки, походами в баню, а Саня кипел жизнью, бурлил, генерировал идеи. И это тот самый Саня, которого доканывали повышенное давление и периодически заклинивающий позвоночник.

- Валера, здесь не модно быть старым. Ты должен быть в тренде, продавать себя.

Его друг даже одеваться стал по-другому. Стандартный чёрно-белый офисный вариант всё чаще разбавлялся розовым, салатовым, ярко-голубым рубашечным безобразием.

- Нужно соответствовать, Валерка. Нельзя застаиваться. Двигаться вперёд.

Валера подозревал, что дело не только в работе и соответствии ей, всё было глубже, точило Саню изнутри, не позволяло ему быть тем, кем раньше. Надолго хватит его друга?

Пожалуй, именно этот вопрос больше всего его и беспокоил. Он уже видел когда-то именно такого Сашку. Тогда, когда впереди была вся жизнь, тогда, когда тридцать пять, казались, крышей зрелости, и ещё в тот момент, точнее в те первые несколько лет, которые Саша напрочь вырезал из своей жизни и в которых приставка "с" в разговорах объединяла его имя с женским.

Валера боялся заговаривать о своих тревогах с другом. С тем самым другом, который ещё несколько лет смеялся над влюбившимся на старости лет в молоденькую машинистку начальником снабжения их предприятия, с тем, кто считал, что любовь живёт пару лет, а то и вовсе не любовь это, а гормоны.

Сейчас Саня готов был поженить всех вокруг. Он, вырвавшийся на свободу, вис на тематических форумах, болтал в скайпе на параллельных линиях ещё с кем-то "из темы", пытался работать сватьей, чтобы, наконец, все "прекратили врать сами себе и полюбили настоящего человека", как сделал он. 

- Им по тридцать-тридцать пять, а они цепляются за свою привычную жизнь, кто-то за баб, детей, кто-то врёт даже самому себе. Скрываются, прячутся, - вещал Саня. - Это трусость, Валерка. Трусость! Чего они ждут? 

- Сань, ты ж тоже не сразу понял... ну, про себя, - пытался оправдать Валера тех неизвестных тридцати-тридцатипятилетних.

- Вот именно! Не было того, кто бы подсказал, надоумил, объяснил. Это же не жизнь была. Выдавливание дней, проживание тупое, совковое, как все. Не жизнь.

Валера не понимал, почему не жизнь? Саня тогда радовался, смеялся, тискал смеющуюся Лариску, подбрасывал её на коленке, строил дачу, ездил на рыбалку. Конечно, огорчался, расстраивался, болел, как без неприятностей? Но и тогда он тоже жил, только почему-то сейчас про всё забыл.

Он пытался намекнуть другу, но тот не слушал.

- Игра. Тупая игра, Валерка.

Тот молчал и грустил. Пусть так, пусть не жизнь, пусть Валерка не знал и не понимал тогда друга по-настоящему. Главное, сейчас не так. Саня открылся, поверил и Валера должен соответствовать, должен поддержать друга и где-то предостеречь.

- Саня, а надолго это?

- Что "это"? - брови Сани удивлённо поползли вверх.

- Всё это: сайты, знакомства, любовь эта. Ты же сам раньше говорил...

- Не сравнивай, - перебил Саня. - Не сравнивай даже близко.

Но Валера не мог не сравнивать. Он уже видел такого же Саню, хоть тот и протестует.

- Сань, пусть... пусть так, но если опять пройдёт? Перегорит что-то. Сейчас бабы-суки, а потом мужики-козлы. Понимаешь? Круг замкнулся, Сань! - пытался донести свою правду Валера.

- Так ты этого мне желаешь? Этого? Чтобы я "умылся" счастьем?

Невозможно было помириться сегодня. Они не находили нужных слов. Валерка не мог оправдаться, потому что и виноватым себя не считал, а Саня не мог понять, как его лучший и единственный друг мог так с ним поступить.

Разговор прервался внезапно. Сначала глазок камеры Саниного ноута резко съехал вниз, как будто кто-то захлопнул крышку, а через секунду исчез и звук, оборвавшись на непонятной сашиной реплике: "Что ты делаешь?". Валерка пытался повторно набрать номер, но абонент находился не в сети.

------

Саня пропал на два месяца. Первые несколько дней Валера ежевечерне проверял, в сети ли абонент, но под Сашиным ником значилась временем последнего появления в сети та самая дата, когда между ними произошла размолвка.

Валера уже думал позвонить Саниной матери, но пока решался прошёл ещё месяц-полтора, а в субботу неожиданно столкнулся с другом в супермаркете во время пятничной закупки. Люся, едва кивнув Сане и буркнув, в каком отделе её искать, убежала, оставив их наедине.

Тошно становилось от бессмыслицы фраз, от их отчуждённости и ненужности. Это не то, что хотел сказать другу Валера, а говорить о важном в супермаркете, наверное, было глупо.

Так они и простояли двумя истуканами, обсуждающими предстоящий чемпионат мира по футболу и погоду, пока не вернулась Люся.

-----

- Ты чего? Напился? Случилось что? -  прикрывая трубку ладонью прошептал Валера, убегая из семейной спальни на кухню.

- Ничё, Валер, ничё. Всё гу-уд, - бормотал в трубку Саня, заплетающимся языком. - Ты мне всё равно друг. Я думаю, дай позвоню. Разбудил, что ли?

- Да, не-е, - соврал Валерка, отсаживаясь подальше от окна. Люся всегда открывала на ночь форточку "для вентиляции", поэтому по голой и разогретой под одеялом валериной спине дул прохладный ветерок, заставляя поёживаться.

- Точно не? - недобро засмеялся Саня. – Те, кто со спокойной совестью уже без задних ног дрыхнут.

Такого раздражённого и язвительного Саню Валера тоже помнил. 

- Ты где? - попытался он перевести разговор на нейтральную тему.

- Здесь, - отрезал Саня, но глубоко вздохнув продолжил. - Две берёзки, грибок, качеля долбаная. Пиля... я сча из неё не вылезу...

- Ты во дворе, что ли, Саш?

Он уже подошёл к окну и силился рассмотреть в темноте детскую площадку. В какой-то момент глаза немного привыкли к темноте и на фоне выкрашенное в светлое беседки, смог различить силуэт.

- Это ты там? - задал он глупейший вопрос, будто Саня должен был догадаться, где это загадочное "там".

- Я, - пьяно согласился Саня.

- Зайди, Сань, - обратился к тёмному силуэту Валера, будучи почему-то в полной уверенности, что это его друг. - Заходи быстрей. Чего там стоишь? Зябко ещё, не май месяц...

- Зай-ди, - расчленил Саня слово на две части. - А зайду, - пригрозил он.

И зашёл.

Разговор на кухне стопорился, спотыкался, не клеился и сворачивал на ненужное. Валерка спинным мозгом ощущал в Сане перемену, но открыто спросить не смог. Только когда они уже пережили эти несколько часов отчуждённости, переварили её, и когда темнота за окном уже не казалась бездонной, а скорее загадочно-серой, он решился спросить: 

- С ним что?

- С ним - всё, - устало пробормотал Саня, крутя в пальцах чайную ложечку. – С ним всё, друже! Полетела птичка дальше, в поисках своего маленького счастья.

Валерка только бровями пошевелил, не зная, как на такое реагировать. Привычное: «Плюнь, не первая и не последняя!» сюда уже как-то и не лепится. 

Еще пару тяжелых минут висело на кухне молчание, а потом Саня выдавил:

- Ведь и в Европу вывез, работу нашел, крышу над головой. Да у меня родичи в Европе не бывали, сын там ни разу… А этот… Много меня, вишь. Свободы никакой… Задыхается он. Хрень какая-то. Так бы и сказал, что глаза разбегаются от возможностей, а тут я под ногами мешаюсь…

Саня замолчал, хмуро изучая скатерть. Валерка же давно ждал рассказа друга, но подталкивать не хотел – видел, что больно другу. Зачем еще палкой шурудить?

- Устал я, Валер, охренеть как устал. Поработал для мальчика трамплином. Поганое ощущение, что там. Думал, домик купим поближе к воде, семья, то-сё… Много думал, много планировал, фантазировал. – Санька плеснул в чашку заварки, потянулся за сахарницей. - Всё забываю, что жизнь фантазеров не любит. Все ж таки есть кто-то над нами, только циничный очень и со злым юмором, паскудник. А вообще, здорово всё было. Да не морщись, Валер. Правда, здорово. Уже за одну такую радость на старости лет я благодарен малышу. А вот удержать не смог…

- Но не один же там такой? - через силу выдавил Валера. Ему самому просто до тошноты не хотелось обсуждать это, но Санька его друг, потому… Улыбнулся кривоватенько, сглотнул горечь и продолжил: - Говорил же, что там в трендах это… самое… Много… ваших…

Санька вдруг отвлекся от перемешивания чая и глянул с ехидной улыбочкой на хозяина квартиры:

- Тяжко говорить на такую тему, да? Тебя всего аж перекосило, Валерик. Совок, ей богу.

- Иди ты к черту, - с усмешкой отмахнулся Валера. – Трепло.

Сашка поулыбался еще с минуту, а потом серьезно:

- Возраст у меня, Валер, уже не конкурентоспособный. Видимо, отгулял я своё.

- Больной, что ли? – возмутился Валерка. – Какой возраст? Нормальный мужик средних лет. Раскис ты что-то, европеец. Работа есть, крыша есть, здоровый, вроде. А Европа большая – найдешь еще кого себе.

Как оказалось, и с работой всё не слава богу.

- Вызвали меня как-то в конференц-зал начальник департамента и эйчар…

- Кто? – удивленно переспросил Валерка.

- Ну, кадровик. Не перебивай. Уселись мы, как в анекдоте – русский, немец и француз. Там у компании оптимизация, реструктуризация, децентрализация и прочие «лизации». Сократили, короче. Четыре недели оплатили и медстраховку до конца месяца – и гуляй «Сашья»… 

Когда за окошком совсем рассвело и поднялась ворчливая супруга, Саня, неловко обняв старого друга, ушел. А Валера побрел досыпать, потому как если не добрать своих часов, то весь день разбитый будешь. А обдумать всё можно и потом.

-----

К удивлению, Санька застрял на своей малой родине. У Валеры даже появилась мысль, что друг не очень-то горит желанием возвращаться в Европу. Он часто забегал в гости к Валере. Восторги по поводу западной цивилизации куда-то пропали, а все чаще, наоборот, звучали ворчания:

- За все гебюры. Ну, доплаты… Шаг влево, шаг вправо – драный гебюр. Покупаешь билет на поезд в автомате – ок. У кассира – плюс евро или два. Сменить тариф на мобиле? Гебюр 50 евро. Ничего нет бесплатного вообще. Каждый твой чих внесен в прайс и обгебюрен, падла. И везде, везде море мусульман. Это просто ужас. Скажу прямо, мне жутко неприятно видеть угрюмых чернобровых тёток в хиджабах. Словно на восток уехал. Но там их просто толпы. И никто не работает, сидят на пособиях и плодятся, плодятся… Какая-то бесконтрольная иммиграция людей. 

В этот раз друзья выбрались на дачку Валеры. Взяли с собой пива да закуски нехитрой. 

- Притом с ними носятся, как с писанной торбой. Мне, человеку с хорошим образованием и опытом, найти работу в сто крат сложнее, чем этим беженцам из Ливии, Сирии и прочих востоков. И только попробуй возмутиться – сразу станешь «наци». И даже высокообразованные люди несут ахинею типа Европа богата и в силах прокормить всю Африку. «Откроем свои сердца и разделим мировые невзгоды вместе!» Долбоящеры, прости господи!

Валерка слушал каждый раз свежие откровения друга со все возрастающим раздражением. Сашка становился невыносим. Какой-то стал суетливый, дерганный и много пьющий. За все это время Валерка и не видел друга трезвым.

- Мусор. Везде дохренищи мусора. Да у нас самый последний Урюпинск чище на порядок. Особенно в Германии грязно. Побывал я в Эссене, Дортмунде, Дюссельдорфе – просто-напросто помойки городского типа. Все время ветром носит пакеты, бумажки, прокладки, пластиковые бутылки и прочую дрянь. В Мюнхене полно мусора, в Гамбурге полно мусора, в Кельне…

-----

К середине лета Сашка засобирался обратно, в Европу свою. На что Валерка только вздохнул с облегчением. Хотя некрасиво это, но Сашки и правда стало очень много – он словно поселился в Валеркином доме. Что уже выбешивало Людмилу, жену.

- А и правильно! Нечего ему тут делать, – сказал Люся, с грохотом выуживая из-за шкафа гладильную доску. – Живет с мамкой, здоровый пятидесятилетний мужик. Старушка его обстирывает, кормит, придурка. 

Раньше бы Валера одернул бабу, но тут как-то и не смог, где-то внутри соглашаясь.

- Даже сын, Гришка, с ним общаться не хочет. Выставил за дверь, представляешь? Нечего ему тут делать. Никому он тут не нужен, пусть езжает, алкаш… 

- Ты, Люсь, кончай, -- досадливо поморщился Валерка. – Разошлась!

-----

Санька снова напялил на себя яркие тряпки, ожил, даже перестал сильно налегать на пиво. Хотя не преминул наговорить гадостей уже самому Валерке:

- Ну что вы тут как в болоте, вареные все, медленные, как слизни на огороде! Надо двигаться, крутиться! Не могу здесь долго сидеть – отравлен ритмом больших городов, их энергетикой, яростью жизни. 

Друзья бродили по большому загородному супермаркету, куда Валеру заслала супруга – закупиться продуктов на неделю. Он медленно брел между полок, методично наполняя огромную тележку и поминутно сверяясь со списком на бумажке. А Санька крутился вокруг, размахивая руками и громко разглагольствуя. От него уже явственно попахивало спиртным.

- А тут какая-то деградация – никаких целей, никаких вершин, никакого экшена в жизни. Так никогда не станешь успешным. Понимаешь, все люди в мире делятся на успешных людей и обслугу, эдаких сервисных джамшутов. Как тебе самому не тошно быть в обслуге? Дожил до седин, а живешь как пенек на болоте. 

- Угу, - только кивал Валерка. – Достань вон туда банку, не дотянусь.

- Знаешь, Валерик, все измеряется доходностью. Вот какой тебе доход с дачи? Ты же там даже ничего не сажаешь.  Газончик подстригаешь.

- У Люси там пара грядок для души.

- Вот ты правильно сказал – для души. И дача эта у тебя для души. Одни только траты – это все нерационально. Столько потерянного времени, и денег вложено. Бесцельно, глупо.

- Мы там отдыхаем. Костик с друзьями заезжает на шашлык.

- А могли бы на эти деньги в Европу сгонять, на нормальный курорт. Отдохнули бы как люди, а не эти совковые забавы…

Валерка пожал плечами и попросил:

- Прочитай цену, не разгляжу. Угу, спасибо. Знаешь, мы уж лучше на дачке отдохнем, которую я своими руками с сыном построил, а не в твоей Европе с грязью и беженцами.

- Не передергивай, - отмахнулся Саня. – Просто все вы боитесь перемен. Вот привыкли под этим нагретым камушком, в теплой луже бултыхаться. Ква-ква… Это трусость. Вырождение.

Валерка даже остановился:

- Ты какую хрень несешь, Сань! Просто мы разные люди – меня устраивает моя жизнь, я, может, о таком спокойном времени мечтал. А у тебя вон шило в заднице на старости лет – носит тебя по белому свету. Ну так это твоя жизнь! Делай что хочешь. Ни я, ни Люся успешными не хотим быть – мы счастливыми хотим быть, и дети наши…

- Куриное счастье - наша грядка, наша кормушка… Ну не мудрено, нашел себе бабу-курицу. Тесто замесила, бельишко погладила, на даче грядочку прополола, клуша. Ни мозгов, ни фигуры…

Санька не обратил внимания, что Валерка замер, потемнел лицом, сжал ручку продуктовой тележки.

- Потому и дети у тебя ей под стать. Что старшая дочка бестолковка. Но хоть мозгов хватило в Питер смотаться. Что младший балбес безрукий растет.

Вот тут Саньке и прилетело по морде. Он грохнулся на задницу и удивленно уставился снизу на Валерку. Из разбитого носа заструилась кровь. Санька зашмыгал и попробовал зажать нос рукой. Валера не глядя выудил из тележки пакетик с салфетками и швырнул в лицо Сашке.

- Видеть тебя больше не хочу, гаденыш, - прошипел Валерка, развернул тележку и покатил ее между рядов. Хорошо хоть супермаркет полупустой. Никто не обратил внимания. А, нет. Там явно охранник объявился. Сашка за спиной гундосо заговорил:

- Да все нормально, командир. Поссорились немного. Где тут у вас туалет. Да какие претензии? Все норм, все норм…

Валерка же уходил все дальше. Сердце колошматилось о грудную клетку. Но он, тяжело дыша, упрямо вчитывался в список продуктов, пытаясь понять - все ли взял. 

 

-----

- Дядь Валер, здрасте! 

- Здоров, Гриш, - Валера с улыбкой разглядывал Санькиного сына. – Какой же ты здоровый вымахал. В экран не вмешаешься. Забежал бы к нам когда, чай не чужие тебе. Как там мама? Бабуля как?

- Да живы все и то круто! – смущенно разулыбался парень.

Валерка болтал с парнем и удивлялся - как же он на Саньку молодого похож, а? Только покрупнее будет, покрупнее. Санек-то в его двадцать три дрищом был тем еще. Вообще шланг пожарный. Оба они тогда мелочь в карманах держали, чтобы ветром не уносило. А тут прям медведище растет.  Это мамкины гены сыграли, что уж там.

- Папка уже уехал? – наконец спросил Валерка, из-за чего собственно и звонил. 

Гришка на экране замер, громко сопя.

- Да ладно тебе пыхтеть. Родной отец же.

Гришка заиграл желваками и продолжал молчать.

- Не надо так с отцом, Гриш. Прям не по-людски…

- Он, значит, по-людски? Он, значит, может послать всех нахрен и срулить в гей-европы свои? – Взорвался Гришка. - Свободный человек! Новая жизнь! Да пошел он в жопу! Туда он, кстати, и…

- Григорий! – рявкнула за Валеркиной спиной супруга. Валерка аж вздоргнул. И когда подошла? – Ты как это со старшими разговариваешь! Что еще за выражения?!

- Простите, теть Люсь, – спохватился парень и заалел щеками. – Да уехал он уже пару недель как. Приперся… эм… Заходил попрощаться. С собой звал.

Гришка хмуро отвернулся от экрана.

Валерка же смущенно выдавил:

- Если будет инфа про отца – ты уж делись, ладно? А то мы поссорились тут.

Гриша криво улыбнулся:

- Да уж вы ему нос расфигачили, ага. 

Тут пришла очередь краснеть Валерке. 

-----

А осенью не стало Санькиной мамы. Ушла старушка тихо, во сне. Всем бы так. Проводили бабушку по-людски. Батюшка, родные, подружки.

Санька прилетел из своих европ. Вон стоит с красными глазами. 

По кладбищу метет первая колючая поземка. Плачут женщины. Что-то тихо бормочет батюшка, раскачивая кадило. 

Сашка друга откровенно избегал. Только поздоровались холодно и разошлись в стороны. Вообще, Саньку было не узнать - исхудал совсем, да еще налысо побрился. Какой-то обездоленный, пустой и постаревший. 

Валерка нет-нет да наблюдал за другом, а внутри все обжигало жалостью. Он уже давно простил другу те паскудные слова. Валерка вообще был человеком отходчивым. Но первым идти на мировую гордость не позволяла.

Вот уже все подошли по очереди к могилке и кинули вниз по горсти земли, вот молодежь заработала лопатами, засыпая мерзлую яму…

Валера отошел в сторону к тощей осине и закурил, пряча огонек зажигалки от ветра.

- Угостишь? – раздался за спиной тусклый знакомый голос.

- Когда это ты закурил? – удивленно спросил Валерка, разворачиваясь к другу и протягивая открытую пачку.

Но Санька лишь покачал головой в ответ. Раскурил сигарету и задымил, стоя рядом с Валеркой. Оба грустно поглядывали на людей у свежей могилы. На низкое серое осеннее небо над головой.

- Я… это… извиниться, - выдавил из себя Сашка, откидывая окурок в сторону.

- Прощаю, - отозвался Валерка устало и махнул рукой.