Зона отчуждения

Краш

- Мы обязаны позвонить в полицию.
Бася Марковна поджала тонкие губы. Алая помада размазалась, и рот стал похож на уродливый клоунский оскал.
- Я не могу.
Константин Романович медленно повернулся и побрел по коридору прочь. Супруга поспешила за ним. Настигла. Вцепилась в покатые плечи. Тряхнула.
- Приди в себя, Костя! Ты должен позвонить!
- Нет.
Мужчина тряхнул головой и, даже не пытаясь высвободиться из цепкой хватки жены, продолжил путь. Бася Марковна повисла на супруге, подобно злобному терьеру. Она даже укусила его за мочку уха. Константин Романович заорал и, стряхнув жену, резко обернулся. Одной рукой зажимая кровоточащее ухо, второй с размаху влепил жене звонкую оплеуху.
- Ведьма! Все из-за тебя! Твоих проклятых гнилых генов! Мальчик мой! Зачем я послушал тебя, стерва! Тебе плевать на память сына. Тебя волнует лишь репутация! Убью!
Мужчина вновь замахнулся, но удара не последовало. Рука дрожала. Бася Марковна спокойно смотрела на мужа. На ее узком лице застыло выражение легкого отвращения. Так люди смотрят на подгнивший фрукт в собственном холодильнике.
- Вижу, Костик, ты оседлал любимого конька. Во всем виновата стерва жена. Сын полное ничтожество и только я в этом виновата. Ты не участвовал в его производстве? Да нет. Это единственное, в чем ты участвовал, полностью устранившись от воспитания. Я одно тебе скажу, Костик. Ты виноват во всем, что нам приходится переживать сейчас. Ты не дал сыну любви. Моя вина лишь в том, что я пыталась компенсировать мальчику недостаток отцовского внимания. Я избаловала его, но виноват в этом ты!

Потом они сидели в гостиной и рыдали. Горько, неистово. Утирали слезы друг друга. Хлестали друг друга по щекам. Орали и снова плакали.
Спустя час Константин Романович позвонил в полицию, сообщив, что сегодня обнаружил сына мертвым в спальне. Бася Марковна держала мужа за руку, а когда тот положил трубку, взяла его лицо в ладони и пристально посмотрела в глаза.
- Ты понимаешь, что мы теперь одни против всего мира, Костик?
- Да. – Ответил муж и поцеловал супругу в холодные, испачканные клоунским гримом губы.

1
Тишину взорвал вой полицейской сирены, а мгновение спустя фары изрыгнули во тьму поток желтоватого света. Мир вдруг вынырнул из чернильной тьмы навстречу сгорбившейся человеческой фигуре, отчаянно мечущейся в поисках спасения. Свет на мгновение зацепился за черную куртку беглеца, заставил замереть. Но отчаянный вой сирены гнал вперед. Человек петлял, словно в любой момент ожидал выстрела в спину.
- Стоять! – Хрипели динамики.
«Бе-ги! Бе-ги!» - завывала сирена.
«Пи*дец!» - взвизгнули тормоза.
Беглец юркнул в темный переулок, уже не надеясь на спасение. Все естество вопило о бесславном конце. Он всегда был везунчиком, но сегодня лимит исчерпан. Тупик.

Парень заметался, ощупывая ладонями влажный кирпич отвесных стен. Полицейский автомобиль замер, но мотор продолжал ворчать, и разноцветные огни мигалок заскакали в лужах. Беглец закружился на месте, подняв вверх влажное от пота и мелкого осеннего дождя лицо. Метрах в двух от земли зависла проржавленная пожарная лестница. Несколько пролетов шатких ступеней, ведущих на крышу. Взгляд вниз. Ни мусорных баков, ни кучи барахла. Сгодилась бы любая опора. Даже использованная банка краски. Парень предпринял отчаянную попытку спастись. Отступив, с разбегу налетел на отвесную стену, упершись носком ботинка в скользкий кирпич, вытянув вверх руки. Кончики пальцев скользнули по ржавому железу.
- Надо было слушать маму и жрать кальций! – Захныкал несчастный. – Почему я не здоровенный черный бескедболи-ист?!
Хлопнула дверца авто. Стражи порядка, словно понимая безвыходность ситуации, не спешили. Давили на нервы загнанной добыче.
Парень снова посмотрел вверх в узкий проем меж глухими стенами. Там сияли звезды, и можно было разглядеть край желтой луны. В слабом свете поблескивали мокрые перила пожарной лестницы. Взгляд на жирный, лоснящийся асфальт. Темнеет металлический блин люка. Путь в подземелье.
Гулкие шаги приближались. Вдруг тяжелый люк под ногами беглеца дрогнул, зашатался и медленно поехал в сторону, скребя по мокрому асфальту. Показалась темная лоснящаяся рука и ухватила парня за лодыжку. Беглец судорожно зашарил по карманам. Ухватил черный пластиковый футляр, рухнул на колени и вручил этой безликой руке.
- Сохрани! Там все.
- К на-ам. – Прошелестели из-под земли.
- Рано. – Прошептал мгновенно успокоившийся беглец. – Ждите.

Двое патрульных приблизились и переглянулись. Человек стоял на коленях, заведя руки за голову.
- Вяжите, сучки. – Белозубо ухмыльнулся беглец.
- Утырок. – Выплюнул один из патрульных и вальяжно покрутил меж пальцев колечко магнитных наручников.

2
Детектив Макар Квадрин сидел на жестком стуле в шикарной спальне и пытался думать. Воспаленные глаза резал яркий свет. Бежевый ковер, бледно лиловые стены, широкая кровать, застеленная молочно-белым покрывалом… Все сливалось в один дрожащий ком и кружилось, пульсировало, готовилось взорваться вместе с похмельной головой.
Труп лежал на кровати. Молодой парнишка. Не больше двадцати. Нельзя было назвать его симпатичным, но было в нем что-то жалостливое, сиротское. Квадрин не мог объяснить, почему этот богатый, избалованный, холеный тип вызывает в нем такие чувства. Собственно о качестве жизни и статусе парня детектив мог судить исключительно со слов убитых горем родителей.
- Я никогда ни в чем ему не отказывала! – Голосила мать.
- Я поспособствовал поступлению в престижнейший университет. – Сдавленно вещал отец.
Я, я… А где же здесь он? Чего хотел этот парень, лежащий сейчас на кровати неестественно прямой, со сложенными на груди руками.

Эксперт, посвятивший Квадрина в суть дела, сообщил, что парнишку застали именно в такой позе. Родители ничего не трогали.
- Раскаяние? – Первое, что сказал за последний час Квадрин.
- Все возможно. – Ответил эксперт.

- Опять ты со своими теориями.
Птица вошла громко, мощно, мгновенно заполнив собой просторное помещение. Стало еще ярче, еще жарче, еще муторнее. Захотелось блевать. Квадрин сглотнул кислый ком и осмотрелся в поисках бумажного пакета или напольной вазы. Живо представил как встает с места и, наклонившись над ярко раскрашенным предметом интерьера смачно и долго исторгает из себя литры выпитого за вечер самогона.
Галина Птица впервые предстала перед убеленным ранними сединами детективом семь лет назад в виде жалком, недоношенном. Рыжая с белесыми ресницами и полным отсутствием бровей она напоминала инопланетянина. Большие глаза навыкате и тонкогубый рот дополняли сходство. Квадрин отчетливо помнил, что подумал тогда: «И с каких пор к нам берут детей?».
- Как звать?
- Галка. – По-мальчишески бойко отрапортовала девица. – Галка Птица.
- Логично. – Кивнул Квадрин и отослал живую, словно голодный фокстерьер коллегу в архив.
Нужно было пересосать сотни информационных носителей, обрабатывая террабайты информации. Квадрин уже грыжу себе на мозжечке нажил и язву в желудке. Галка человек новый. Пусть помучается.

Тогда ловили Настройщика. Верткий, словно уж, маньяк-душитель ускользал, дразнил, оставлял послания лично Квадрину, выкручивая ему яйца. Детектив сдался. Потерял семью. Запил. Прошло семь лет и вот Галка Птица летает высоко. Не дотянуться. Квадрин ползает по земле, а хребет ему медленно с хрустом ломает груз прошлого.
- Так что за нелепые теории? Какое к чертям раскаяние?! Где вообще доказательство убийства?
Птица каркала. Квадрина тошнило.
- На предплечье следы инъекций, Галина Антоновна. – Залебезил эксперт. – Как по мне, так здесь чистейший передоз.
- Оформляйте. Дело закрыто. С родителями пусть нравственный отдел разбирается.
- Не спеши, Гал. – Проскрипел Квадрин и с трудом поднялся со стула.
Развалина. В сорок три ржавое корыто, вместо летящего на всех парусах фрегата.
- Че сказал?
Птица встала в позу. Ухватила клювом добычу. Не отпустит.
- Сказал, не спеши. Я с родителями переговорю сам. Отдай их мне, Гал. Потом делай, что хочешь. Пиши куда хочешь. Но сейчас отдай их мне.
Птица задумалась на долю секунды. Смерила опухшего Квадрина долгим взглядом и кивнула.
- Лады. Но потом…
- Суп сраками. – Пробормотал детектив и вышел вон, бросив прощальный взгляд на упакованный уже в пластик труп.

- Барбара Марковна, ответьте на пару вопросов. Я постараюсь вас надолго не задерживать.
- Она не ответит! – Вонзился в диалог Константин Романович. – У вас есть хоть капля сочувствия?! Совесть есть у вас?!
Квадрин выразительно уставился на дверь. Хозяин дома возмущенно побагровел.
- Выйдете, господин Чешуя. Выпейте. Умойтесь. Сходите в уборную. Поменяйте рубашку. Займитесь чем-нибудь.
Детектив жестом прервал готовые исторгнуться возражения. Барбара Марковна тихонько хлюпала красным носом.
- Я – добрый полицейский. Уж вы мне поверьте.
Господин Чешуя поверил. Вышел вон шаркающей походкой отчитанного директором школьника. Квадрин сочувственно воззрился на осиротевшую мать.
- Он в интернате учился. – Тихо начала она. – Все как положено. В платном интернате. Ему шесть только исполнилось, и мы его…устроили.
Вытерла нос платочком. Поморгала.
- Воды?
- Нет, спасибо. – Слабая улыбка. – Знаете, я не понимаю, чем лучше казенное воспитание. Вся эта система… Я сама родителей почти не помню. Они умерли, когда мне восемнадцать исполнилось. Всю жизнь строем. Кабинеты эти психологической разгрузки… Мы их называли кабинет дерьмозагрузки. Из меня вот получился отличный гражданин. Социально значимый.
Барбара Марковна вскинула на детектива красные глаза. Рот скривился в дикой усмешке.
- Мы же все равно по инерции друг друга виним, понимаете? Что сын у нас не такой. Гены, видите ли. Значит не воспитанием одним? Значит, мы виноваты, что его родили?

Квадрин молчал. Знал опытный детектив, что когда «несет» вмешиваться нельзя. Пусть рассказывает.
- Я первая узнала об их…отношениях. Странный такой тип. Худющий, глаза блестят. Сын его звал… Как же он его звал… Краш! Точно. Стеснялся, прятался, но не мог без него. Я терпела. Отцу ни слова. У него должность, да и у меня репутация. Таких как мой мальчик на «Экваторе» быть не должно. Такие только на «Собачьем острове» по притонам. За стену их! Решение правильное и давно отработанное. Но это лишь когда не твоя кровь. Когда безликие блошки. Не люди даже. А здесь сын. С мясом бы вырвали! Я бы умерла.
Женщина замолчала. Квадрин осмелился заговорить.
- Значит он был…
- Да! – Проорала Барбара. – Был! Именно, что был! Найдите этого сукиного сына! Я ему кишки выгрызу. А потом себя убью.

Не убьет. Не только не убьет, а умолять будет, чтобы не всплыла история подозрительных отношений ее мальчика и какого-то Краша. Кем бы он ни был. Секс, наркотики и рок-н-рол. Ничего в этой жизни не меняется. Система не работает.

3
Раскормленный, толстозадый офицер пялил покрасневшие глаза в экран видеонаблюдения. В правом верхнем углу мельтешила черная фигурка вновь прибывшего наркомана.
- Ломает бедолагу. – Прошлепал губами-варениками офицер и почесал полуженскую грудь через форменную куртку. – Не спится в ночь глухую.
Нехотя поднялся, крякнув, и пошаркал, волоча за собой стул, отпирать решетку, преграждающую путь в длинный коридор с камерами предварительного заключения.

Сегодня был не слишком рыбный день. Всего один наркот и пара загулявших шлюшек. Девиц выпустят завтра, как только проспятся, а вот с парнягой вопрос стоит жестко. Жалостливый Лоза сморщил нос, словно и вправду хотел всплакнуть.
- Маешься? – Пропыхтел он, подходя к камере душной и заплеванной.
Арестант кинулся к прозрачной перегородке, влетел в нее лбом, припал потрескавшимися губами и прохрипел:
- Мне нужен Квадрин. Срочно!
- А мне нужен толстый, сочный хрен твоего папани. – Растянул губы-вареники в сладостной улыбке Лоза. – Ты скоро за стену пойдешь. Знаешь, что такое Зона отчуждения? Там таких мытарей как ты очень-на уважают. Я вот здесь присяду, если не возражаешь и посмотрю на тебя. Ты же не возражаешь?
Арестант и бровью не повел. Лишь плотнее прижался к перегородке, словно стараясь просочиться сквозь пластик, и выдохнул влажно:
- Квадрин. Макар Квадрин. Он нужен мне. Я нужен ему. Пожалуйста!
Лоза опустился на стул и попытался закинуть одну жирную ляжку на другую. Быстро понял тщетность попытки, и основательно умастив ступни на полу, наклонился вперед.
- А что мне за это будет?
Арестант непонимающе поморгал.
- Если я сейчас поищу твоего Квадрина, кем бы он ни был. Что мне за это будет?
- Сегодня в городе умер молодой парень. – Вместо ответа произнес узник. – Ему едва исполнилось двадцать три. Вчера был день рождения. Его смерть спишут на передоз, как многие смерти до него. Ни кто не станет разбираться, от чего он умер на самом деле. На трупе ни единого внешнего повреждения, но гортань раздроблена. Этот факт припишут какой-нибудь судороге или еще что-то придумают. В крови найдут препарат, химический состав которого неизвестен современной науке. Его уже окрестили «краш». Ты слышал о нем?
Лоза облизнул пересохшие губы.
- Пять смертей за последние полгода. Молодые мужчины из приличных семей. Мне нужен Квадрин. У меня есть информация, и ты сейчас поднимешь свой зад, найдешь его и…
- И ты сглотнешь мой майонез. – Серьезно кивнул Лоза. – Ты думаешь, я здесь первый день? Думаешь, я зря в системе? Пой дальше, ласточка. Можешь заниматься своими делами. В туалет еще не захотел? А то давай, снимай штанцы. У нас все для людей. Номер люкс. И если что обращайся. Я здесь пока.
Арестант улыбнулся и отошел от перегородки. Посмотрел на привинченную к полу койку. На потолок. На стену. На встроенный в нее толчок. Подошел к нему. Присел на колени и с размаху врезался лбом в металлическую чашу. И еще раз. И еще…

4
- У вашего сына были враги? – В третий или четвертый раз спрашивал Квадрин.
Барбара сидела молча, избегая смотреть на детектива. Терла воспаленные глаза. Хрустела пальцами. Снова терла. Сморкалась и хрустела…
- У вашего сына были сексуальные отношения с мужчинами?
Снова молчание.
- У него была депрессия? Он опасался депортации? Наш эксперт все равно…
- Нет. – Сухо обронила Барбара Марковна. – Он никогда не спал с мужчиной. Я это знаю точно. У него от меня не было секретов. Он был порядочным мальчиком и…

- Все, Квадрин. Заканчивай. Несчастный случай. Врожденный порок сердца.
Птица появилась так неожиданно, что собеседники вздрогнули, но на этом их единодушие закончилось. На лице матери появилось нескрываемое облегчение, а дубленая физиономия детектива утратила вообще какое-либо выражение.
- Вот как. – Выдохнул он и поднялся. – Не будет никакого расследования? Папа сенатор решил вопрос?
Птица жестко ухватила Квадрина за локоть. Зашипела в ухо.
- Ты кто такой, вообще, а? Борец за справедливость. Уровнять и поделить, мать твою! Не лезь в это дело, слышишь?
- Нет. – Спокойно ответил Квадрин, вырывая руку из стальных когтей Птицы. – НЕТ.

Коммуникатор надрывался жалобно, протяжно. Квадрин нехотя ответил сопением.
- Мак? Мак, ты?
- А ты кому звонишь? – Пьяно выхаркнул Квадрин, запивая слова горючей жидкостью.
Бармен лениво проплыл вдоль стойки к очередному позднему клиенту.
- Пьешь? Опять пьешь, Мак! Ты же обещал!
- Чего надо. – Сказал детектив, потеряв вопросительную интонацию.
- Надо? Это тебе надо. У меня тут… Как бы тебе сказать… Пациент нарисовался. Прямиком из центрального участка. Башка в хлам и дерьмицо из нее жиденькое подтекает.
- Оставь свои медицинские цинизмы. – Пробурчал Квадрин и опрокинул очередную стопку. – Я здесь причем?
- Так суть в том, что бредит он тобой и каким-то…настройщиком.
Пойло застряло в глотке. Забулькало, словно кипящее масло. Обожгло пищевод и рухнуло в желудок.
- Еду.

Парень с пробитой головой, зафиксированной в специальном держателе, лежал в прозрачном желе и лупал бессмысленно глазами.
- Регенерация происходит на удивление быстро. – Тараторил молодой доктор, из-под ресниц поглядывая на Квадрина.
Как же его звали? Рома? Витек?
- Он может говорить?
- Мак, ты какой-то на взводе. У тебя все нормально? Может… - Вороватый взгляд по сторонам. – Может, в кабинет ко мне зайдешь? Коньячку?
Детектив выразительно посмотрел на дока покрасневшими глазами и выдохнул в смазливую мордашку:
- НЕТ.
Парень театрально отмахнулся ладошкой.
- Фу! Так бы сразу и сказал. Может говорить. Только не долго.

Квадрин склонился над капсулой. Вгляделся в цепкие черные глаза пациента.
- Откуда ты знаешь про Настройщика? – Не стал тянуть время детектив.
Слабая усмешка.
- Лучше спросите, откуда я знаю вас, Макар Квадрин.
Странный пациент пошевелил руками, демонстрируя свежие и застарелые следы инъекций.
- Давайте поступим следующим образом. Мне при самом лучшем раскладе жить осталось пару дней. Если не загнусь сейчас, то депортация меня доконает. Поверьте. Парня, чей труп вы сегодня оформляли…
- Откуда ты…
- Помолчите. Я там был. С ним. Косвенно я виноват в его смерти, но судить меня не будут, потому что…
- Это был несчастный случай. – Проговорили они в один голос.
Незнакомец вновь слабо ухмыльнулся.
- Именно. В хороших семьях не родятся плохие мальчики, не так ли? Скажу одно: в смерти Димы и четырех его предшественников виноват Настройщик. Найдите его.
Квадрин горько усмехнулся. И ради этого его выдернул из бара? Чтобы выслушать бред о Настройщике, которого он ищет уже семь лет.
- Ты придурок, парень.
Детектив развернулся, чтобы уйти.
- Пятьдесят вторая улица. Восемьдесят пятый и восемьдесят седьмой. Два дома близнеца из красного кирпича. Пройдете десять шагов и увидите знак. Рука с кровоточащей раной. Откроете люк и спуститесь в коллектор.
Квадрин слушал спиной, не оборачиваясь.
- Зачем мне это?
- Там вас встретят. Не бойтесь. Я записал все, что вы должны знать и… Я расскажу, где Татьяна.

Зона отчуждения

1
Ой, ты гей еси сладкий молодец!
Расстегни на рубахе пуговку,
Да присядь к старику на коленочки.
Расскажу тебе былину русскую…
Хош не русскую. Можно западну.
Ой, навешаю я лопшиночки
Да на ушки твои пирсингованы.
Ой, потешуся да полапаю…

- Девочки! Вы только посмотрите! Опять приперся!
Звук «п» получился каким-то лопающимся и с пухлых, тронутых блеском губ слетело искрящееся в лучах заходящего солнца облачко слюны.
«Девочки» покивали и отвернулись, а тетя Ира продолжила наезд:
- Сколько тебе говорить, что не светит солнце мухоморам! Сгинь, немочь бледная.

Дед, до того момента сидевший на лавке в позе калики перехожего, а именно ссутулившись, закатив под лоб глаза, выпрямился. Вернул глаза на место и покачал седой головой.
- Злой ты мальчик. Нельзя так со старшими. Сами такими будете! Умолять и пресмыкаться будете!
- Не-ет! – Хныкнула тетя Ира. – Бре-ешешь!
Вдруг круглые его глазки выпучились, а с губ слетел сдавленный всхлип. Остальные «девочки» разом обернулись и зашипели, оскаливая острые зубки:
- Ж-женщ-щина!

Действительно в самом начале тенистой аллеи показалась стройная фигурка молодой девушки. Дед с досадой крякнул и поднялся ей на встречу.
- Филака! Сколько раз тебе повторять? Не ходи за мной! Ты знаешь, сколько я их приручал? Пивом приманивал. Таблеточками прикармливал. Сегодня вот в контакт вступил! Это же дикие хабалки. С ними нужно осторожно, постепенно…
Дед обернулся, широким жестом обводя пустующую лавочку. Девушка, подошедшая довольно близко остановилась и покачала головой.
- Зря ты с ними возишься. Они выбрали свою судьбу.
- Нет! – Дед выпятил упрямый подбородок, тронутый серебром трехдневной щетины. – Это самое страшное заблуждение, которое только может высказать сапиенс-сапиенс. Никто по собственной воле не дичает! Это социум загоняет хабалок в столь узкие рамки. Это Стена отчуждения…
Дед осекся и настороженно огляделся. Никого. Но он, как ни кто знал, что под каждым кустом таится опасность. На каждом дереве могут быть развешаны камеры слежения, а про подслушивающие устройства и говорить не приходится.

- Как там Шизо?
Филака глубоко вздохнула.
- Сегодня согласился… Согласилась? Кто оно вообще?! – Раздраженно бросила девушка, не надеясь на внятный ответ. – А! Не важно. Сегодня он считает себя тостером, но согласился надеть штаны.
- Он вновь бредил о бреши в Стене отчуждения? – Свистящим шепотом вопросил Дед.
- Он вновь пытался проделать эту брешь в нашей стене! – Таким же шепотом ответила Филака. – Если дальше так пойдет, он разгромит всю лабораторию! И вообще. Меня напрягает его бесполая сущность. Давай его…ее…это создание аннигилируем.
Дед ласково взял Филаку под локоток. Вкрадчиво заглянул в васильковые глаза и улыбнулся.
- Эх, молодость. Никакого терпения. Всему свое время. И вообще, пора учиться принимать и стараться понять тех, кто не похож на стандартных сапиенс-сапиенс. Кроме того, Шизо не бесполый. Я видел у него…в общем…то, что делает его все же особью мужского пола.
Пара медленно шла по мощеной аллее вдоль стены темно зеленых кустов, наслаждаясь трелью вдохновленного вечерней прохладой соловья. Старик и девушка. Одни против всего мира.
- Знаешь, проф, я слышала у самок гиен тоже бывают ОНИ.
- Кто?
- То, что делает их похожими на особей мужского пола. – Ответила Филака.
- Так Шизо ведь не гиена. – Парировал профессор Дед.
- А кто?
- Гуманоид. Я разве не рассказывал, как он попал к нам?
- Нет. – В глазах Филаки зажглись искорки любопытства.
- Неужели?! – Дед искренне изумился. – Странно. А мне всегда казалось… Ладно. Сейчас расскажу.

Переливчатую трель соловья грубо оборвал страшный рев и мгновенно в него вплелись топот копыт, ржание взмыленных лошадей и разбойничий свист. Дед, не раздумывая ни секунды, ухватил Филаку за шею и, используя девичье тело вместо тарана, проломил густые заросли живой изгороди. Девушка почувствовала, как острые ветки рвут кофту, царапают голые руки и лицо, но не произнесла ни звука. Сильный не по годам Дед швырнул ее в густую траву. Филака упала на четвереньки и поползла, услышав вдогонку:
- Ты знаешь, что делать, малышка. Я помню о тебе.
В памяти всплыла фраза из прошлой жизни: «Мы молимся за тебя, детка». Теперь так не говорят. Здесь за Стеной так не говорят.

Девушка вскочила на ноги и побежала. Мимо дерева со смешным раздвоенным стволом, напоминающим промежность стеснительного юноши. Дальше засохший дуб. Направо тридцать шагов. Филака рухнула на колени и, ломая ногти, сорвала полосу искусственного дерна. Обнажился лист заржавленного металла. Девушка погрузила пальцы в мягкий дерн, нащупала край люка и потянула. Громоздкая крышка не поддавалась. Еще рывок. Мышцы тонких рук напряглись до предела.
- Ну!
«Не запрягла!» - раздался в голове едкий голос Шизо.
- Иди ты! Ну-у!
Люк бесшумно приоткрыл черный зев коллектора. Филака оскалила белые зубы, изображая торжествующую улыбку. Еще рывок и люк откинулся, тихонько скрипнув, словно приветствуя хозяйку. Девушка нырнула вниз, потом снова вылезла. Пробежала пару метров в сторону. Ухватила разлапистую ветку и притащила к люку. Снова запрыгнула внутрь. Кое-как набросила на лист металла дерн и, уже закрывая люк, высунув руку в щель, притянула ближе ветку. Бункер закрыт и теперь остается ждать и надеяться, что маскировка сработает.

2
Филака сидела в кромешной тьме, покачиваясь, словно в трансе. Она вспоминала третий день пребывания Шизо в их с профессором лаборатории. Странное создание забралось на самую верхнюю полку стеллажа, грозясь скинуть оттуда на головы мучителей все пылящееся там оборудование. Проф не нашел иного выхода, кроме единственно верного – заговаривание зубов. Так он называл бессмысленный треп, которым загружал закоротивший мозг Шизо.
- Сказка. Ты знаешь, что такое сказка?
Существо пряталось за громадной бутылью, к счастью пустой, и молчало. Преломленный стеклом силуэт казался гротескным и немного пугающим. Филака молчала, а проф продолжил.
- Я расскажу тебе сказку. Хочешь? Молчишь. Слушай.
Он старался говорить короткими, отрывистыми предложениями, тихим ровным голосом и это успокаивало напуганное существо.
- Жила была женщина. И не было у нее детей.
Филака смотрела попеременно то на профа, то на существо. Вот оно высунуло любопытную чумазую рожицу. Плечо и руку, со скрюченными пальцами.
- Пошла женщина к колдунье…
- Дура. – Выдало существо хрипловатым тенорком.
- Почему? – Не показывая вида, что удивлен, неожиданно услышав человеческую речь, спросил проф.
- А ты как думаешь? Логичнее было бы пойти к мужику. – Заключил Шизо и выбрался из-за бутыли полностью.
Уселся на край полки и свесил вниз босые ноги.
- Да. – Проф поправил очки и подавил усмешку. – Но мы имеем дело со сказкой, а в сказках случаются нелогичные повороты сюжета. Вы позволите продолжать, молодой человек?
- Валяй. – Благосклонно кивнуло существо.
Филаке ужасно хотелось узнать, кто это и как проф его сумел дотащить до лаборатории. А самое главное, зачем?
- Так вот. Пошла женщина к колдунье и та дала ей семечко. Да не простое, а волшебное. Приди, говорит колдунья, домой и посади в самый красивый горшок. Не забывай поливать и…
- …и вырастет у тебя знатный куст конопли! Скуришь его и поймешь, что хреновая из тебя мать. – Закончил сказку Шизо и ловко спрыгнул на пол. – Есть хочу.

Филака вынырнула из воспоминаний и огляделась. Понимала, что не в состоянии видеть в темноте, но неутоленный зрительный голод подталкивал тело к действию. Вот она поднимает руку и шевелит пальцами. Подносит к лицу ближе, ближе…
- А-аве мари-ия…гратия пле-ена…
Мгновение и девушка уже на ногах. Стоит, прижимаясь спиной к ледяному влажному кирпичу коллектора, а колени начинают истеричный танец.
- Мари-ия, гратия пле-ена…
Тоненький голосок, словно из-под земли. Адовы песнопения.

«Я сплю! Я сплю!».
Филака ущипнула себя за щеку с такой силой, что половину лица свело судорогой. Теперь останется синяк. Она отчетливо представляла себе устройство коллектора. Узкая шахта с металлической лестницей. Последняя ступенька сломана. Внизу круглое помещение два на два метра и проход, основательно замурованный толстым металлическим листом. За ним гулко и пусто. Возможно тоннель, заполненный чуждой жизнью. Здесь за Стеной ходили легенды о живущих в городских канализациях существах. Бывшие люди, мутировавшие и одичавшие. Правительство Единого мира до постройки стены вынудило их скрываться от справедливого возмездия в подземельях, да так и замуровали изгоев в сырых темных тоннелях. Теперь бродят неприкаянные души в поиске утешения.
Может быть Филака медиум?

3
Дед застыл в смиренной позе. Всадники кружили, не останавливаясь не на секунду. Кони нетерпеливо фыркали, били подкованными копытами, прядали ушами. Проф молчал. Яйцерезки - так прозвали банду отчаянных девиц, больше похожих на покрытых боевыми шрамами парней. Бритые наголо, с разноцветными ирокезами, пересекающими идеально круглые черепа. Коротко стриженные, покрытые татуировками и гирляндами колец, они производили неизгладимое впечатление. Мужчинам на их пути лучше не появляться. Женщинам, впрочем, тоже. Молодых девиц они подобно древним варварам хватали поперек туловища, перекидывали через седло и увозили в неизвестном направлении. Мужчины же при встрече с ними быстро понимали, откуда взялось столь меткое название группировки.
- Молчит стоять. Глюп мужчин! – Выдала рослая тетка с пламенеющим гребнем на макушке.
Дед опустил голову еще ниже, изображая полную покорность.
- Пить за здороф наш Папа Нож! – Продолжила воительница и швырнула в Деда бутыль до краев наполненную местным самогоном.
Сосуд просвистел у самого уха и ударил в грудь скакуна, зазевавшейся позади всадницы. Конь отчаянно заржал и встал на дыбы. «Дамы» захохотали, но мгновенно умолкли, когда вперед выступил вороной, лоснящийся, мускулистый конь. Его широкая грудь затмила багровеющее небо. Широкая бесстрастная морда нависла, обдав горячим дыханием. Конь дернул ноздрями и презрительно приподнял верхнюю губу.

Папа Нож, вожак стаи, огромная тетка с пудовыми грудями под кожаным жилетом и трехмерной татуировкой вонзенного под ребра ножа, равнодушно цыкнула зубом.
- Оставь его, Шок. Мне не нужны его сморщенные яйца.
Тетки снова загоготали.
- А выпить придется, Дед. – Всадница наклонилась и потрепала коня по холке. – Днюха у меня. Сорок пять. Ягодка, б*ядь!
Профессор нашарил в пыли бутыль. Откупорил и жадно припал к горлу. Пил долго, не чувствуя вкуса. Осушил до половины и задохнулся. Закашлялся, фыркая самогоном. Готов был исторгнуть выпитое под ноги воительнице, но сдержался. Тетки одобрительно засвистели и, пришпорив коней, умчались в ночь. Словно и не было их. Словно наваждение, мираж увидел сейчас старик. Ноги задрожали, колени подкосились, и он рухнул, припав лбом к прохладной плитке аллеи.
- С днем рождения, сучка.

4
- Детка? Детка, ты жива?
Голос Деда и рассеянный свет полной луны, в кромешной тьме, казавшийся лучом мощного прожектора, вывел девушку из транса.
- Да.
Филаке казалось, что она ответила отчетливо, но на самом деле всего лишь пошевелила онемевшими губами.
- Детка?
Вместо ответа девушка отлипла от стены и встала в круге света. Профессор Дед облегченно выдохнул.
- Слава Вселенной! Сегодня яйцерезки не слишком бушевали. Напились в честь дня рождения Папы Ножа и ограничились легким пинком. Мой старый зад помнит худшие времена. Извини.
Дед смущенно кашлянул и ухватил сухощавой ладонью крепкие девичьи пальцы. Помог выбраться. Сам замаскировал вход в коллектор, и настороженно оглядываясь, повел ассистентку домой.

Собственно домом они единогласно окрестили подвал полуразрушенного здания средней школы номер… Номер не сохранился. На вывеске красовалась рваная надпись: «С…ед…я ш…ла №… им. Максимильяна Кудахта». Кто этот загадочный Кудахт, именем которого окрестили школу, Филака не знала, но в разговоре с Дедом не без удовольствия произносила сию странную фамилию и даже обозвала дикого облезлого одноглазого кота Максом. Он носил хозяйке дохлых ворон, трупики задушенных крыс, полиэтиленовые пакеты, воняющие протухшей колбасой, а взамен требовал повышенного внимания к собственной персоне и вычесывания из слипшейся от лишая шкуры жирных коричневых блох. При этом он отчаянно сопротивлялся, царапался и орал. Однажды Филаке надоело, и она искупала Макса в химическом растворе, приготовленном профессором. Кот впал в кататонию на два дня, однако по прошествии срока очнулся, нажрался рагу с овощами, не отказавшись при этом от овощей, и…облысел. Совершенно утратил волосяной покров.
Филака набросилась на профа с кулаками, но тот лишь прятался за броней недоумения и твердил:
- Однако. Эффект превзошел все возможные ожидания. Однако…
Через неделю кот стал покрываться нежным персиковым пушком. Надо сказать, что до процедуры он был совершенно черен. Цвета вранового крыла, не считая розовых лишайных проплешин. Теперь же тезка знаменитого Кудахта щеголял роскошной рыжей шерстью, шелковистой и…курчавой. Кот напоминал райского барашка и умилил Филаку до слез. Вот характер жижа Деда, так окрестила девушка экспериментальный раствор профессора, не изменила. Душа кота осталась черна и трупы ворон и задушенных крыс продолжили появляться с завидной регулярностью.

Старик и девушка вернулись домой в кромешной темноте. Небо заволокли тучи, и начался мелкий дождь. Кроме этой досадной помехи ни кто им не мешал. Пара прохрустела по осколкам битого кирпича. Дед галантно придерживал Филдаку под локоток, хотя его самого земное притяжение неоднократно влекло поцеловать мать сыру землю. В общем, Дед держался за гибкую спутницу, оправдывая свое малодушие хорошим воспитанием. Спускаясь по лестнице в подвал, они услышали невнятный шум и голос Шизо. О! Этот голос за последние три дня довел Филаку до истерики. Она готова была взорваться.
- Если это натворило что-то в лаборатории, клянусь, я вышвырну его за дверь!
- Детка, не будь столь сурова. – Успокаивающе поглаживал девушку по напряженной спине проф. – Я уверен, что…

Шизо в некоем подобие кимоно, черном от грязи, в котором собственно его и притащил в убежище добродушный Дед, в подаренных Филакой вельветовых брюках, босой, лохматый, с выпученными глазами носился по лаборатории, выставив вперед руки, и издавал губами невнятное жужжание. Периодически крутя невидимый руль, Шизо нажимал на клаксон и орал. Филака точно знала, что этот звук что угодно, только не сигнал автомобиля. На поворотах из глотки «водителя» вырывалась довольно сносная имитация визга тормозов и снова продолжалась нелепая гонка. Но самое поразительное заключалось в том, что иногда Шизо выбрасывал руку в сторону, сложив пальцы в неприличном жесте и орал:
- Сам дурак! Поворотник включи, пылесос без мешка! Ах, ты с пылесборником! Типа крутой, да?! Ну, я те шланг откручу! Рули давай, клюшка!
Филака и проф застыли в дверях, а Шизо, изобразив очередной вираж, заметил их, просигналил и помахал рукой.
- Здоров! Как жисть? Не скуча-а-айте-е-е!
И уехал в противоположный угол, едва не врезавшись в стену.

Филака сжала кулаки и решительно прошагала к лабораторному столу. Схватила первую попавшуюся колбу и жахнула об пол. Горе водитель с разбегу налетел на битое стекло. Запрыгал на одной ноге и пробормотал:
- Ну вот. Шину проколол.
Поплелся в спальню, оставляя на полу кровавые следы.

- Я так больше не могу! – Задыхалась от гнева Филака. – Не могу и все! Или я, или…
- Опять эти женские ультиматумы. – Насупился Дед.
- Ультиматумы?! От него воняет псиной! Он боится воды! Он разговаривает разными голосами и ведет себя как…
- Псих.
- Именно! Я его просто боюсь, в конце концов! Ты видел его руки? Я однажды подглядела, когда он чесался, словно шимпанзе. У него дороги величиной с центральную автостраду!
- Дороги? Какие дороги? – Искренне недоумевал проф.
- А вот пойдем, покажу! Пойдем, вымоем эту вонючку! Я, наконец, узнаю, какого оно пола, а ты увидишь, что он нарк со стажем! И крышу у него сорвало по этой причине, а не психотравма и прочая хрень! Ты жалок, Дед. Ты жалок и сам этого не понимаешь.
Последние слова Филака произнесла дрожащим от нежности голосом. Она была готова разрыдаться.

Шизо сидел на кровати, закинув раненую ногу на колено, и выковыривал стекло из подошвы. Филака поморщилась и решительно шагнула вперед. Брезгливо двумя пальцами ухватила ворот кимоно и потянула.
- Пошли в душ, вонючка!
Шизо поднял на нее большие детские глаза и прошептал, коверкая слова:
- Мамочка сердится? Мамочка не любит Котика? Мамочка накажет?
- Больной. – Выплюнула девушка и отошла в сторону.
- Неверная постановка диагноза, коллега, практически убийство. Убийство личности, которая беззащитна перед давлением жестокого мира и лишь от вашей компетентности зависит результат. Выздоровление или же полная деградация. Вам разве нужен овощ? Несмотря на безусловную их полезность, человеческие овощи способны лишь смердеть и разлагаться.
Густым басом, приосанившись, проговорил Шизо.
- Проф! Сделайте что-нибудь! – Простонала Филака.
Дед поскреб щетинистый подбородок и мягко сказал:
- Детка, оставь нас.
- С удовольствием.
Филака вышла, громко хлопнув дверью.

Горящие безумием глаза Шизо потухли. Плечи опустились. Он стал каким-то жалким и старым, хотя пару минут назад выглядел молодо. Ступня продолжала кровоточить, и на линялом ковре расплывалось бордовое пятно.
- В душ? – Спросил Дед.
- Вы поможете мне стекло…я не могу…пинцет бы…

5
Изможденный мужчина сидел на дне ванны, подставив упругим горячим струям костлявую спину. В сток стекал, закручиваясь, мутноватый, смешанный с кровью поток воды. Дед сидел на краю ванны и тер спину человека, которого до сего момента совершенно не знал. Теперь ему казалось, что завеса приоткрывается. Совсем немного, но лучик света познания забрезжил. Не потушить бы неловким словом. Проф молчал. Шизо тоже.
Теперь Дед отчетливо разглядел исколотые вены, узловатые, покрытые черными синяками. Кое-где проглядывали свежие кружочки, оставленные пневматическим шприцем.
- Нелегко тебе? – Нарушил молчание Дед, кивая на страшные следы прошлой, паскудной жизни.
Мужчина поднял голову и взглянул в глаза профа. Не мигая, не отводя взгляда, твердо сказал:
- Вы даже представить себе не можете, с чем имеете дело.

Профессор вздрогнул. По спине пробежал инфернальный холод. Кого он слушает? Безумца, желающего напугать его, нормального человека, своим бредом? Нет. Он не поддастся. Он сохранит здравый смысл и попробует помочь этой заблудшей душе.
- К счастью да. И, видите ли, не хочу знать. На личном опыте, так сказать.
Человек выпростал руку и цепко ухватил запястье Деда.
- Я расскажу тебе свою историю, проф. Но ты должен сначала объяснить, где я, когда я… Пожалуй, вопрос «кто я» лишний. На него отвечу сам. Но в остальном… Что это за мир?! Это же безумие какое-то!
- Да, друг мой. – Не пытаясь высвободить руку, проговорил проф. – Это Зона. Все, что осталось от мира за Стеной отчуждения. А мы с Филакой – волонтеры. Ищем заблудшие души и пытаемся помочь.
- Помочь? В чем?
- Помочь понять смысл всего этого. Помочь найти брешь в Стене. Помочь, найдя брешь не наделать еще больших глупостей. Это долгая и сложная история. Знаешь, как мы поступим? Я сейчас тебя вымою… У тебя, кстати, крайне нездоровый вид, но, не смотря на это отличная задница! Извини. – Проф смущенно кашлянул. – Так вот. Я тебя…вымою, и мы устроим сеанс воспоминаний. Ты расскажешь все, что помнишь, а мы потом поведаем о себе. Как тебе такой вариант?
- Подходит. – Кивнул мужчина.

6
Филака зло смотрела на вошедших. Шизо переоделся в рубашку профа. Закатанные рукава не скрывали тощих предплечий, изуродованных инъекциями. Штаны защитного цвета болтались как на пугале, а кеды на два размера больше казались клоунскими.
- Ужас. – Выдохнула Филака и тряхнула рыжими кудрями.
Выходя во внешний мир, она собирала волосы в тугой пучок, но дома позволяла себе расслабиться. Ей нравилось ощущение струящихся по плечам волос, их запах.

Шизо открыл рот, глядя на представшее его взору богатство, и спустя вечность выдал томным женским голосом:
- Липовый мед оттеночек. Да, солнышко? Постой-постой. Щаз догадаюся. Э-э… «Рассвет в Париже» от Вандала Глистуна. Я сама такой красочкой баловалась. Ой, молодцы они все же, французы эти.
Дед, не церемонясь, влепил Шизо смачную затрещину. Безумный блеск в глазах мгновенно померк, смытый подступившими слезами. Парень поморгал, тихо извинился и присел к столу.
Филака радостно захлопала в ладоши.
- Так вот как его нужно было лечить! Проф, вы гений!
- Не все так просто. – Серьезно заметил Дед. – Сядь и помолчи пару минут.
Девушка приземлилась на табурет и постучала ноготками по пластиковой столешнице. Шизо осторожно взглянул на роскошную гриву и тут же отвел взгляд.
- Ты не могла бы… - Неопределенный жест рукой. – Твои волосы… Я боюсь не смогу внятно…

Филака фыркнула и ловко завязала шевелюру в узел.
- Спасибо. И так… Начну с того, что вы мне все равно не поверите. Я вас нашел. Это на данный момент самое главное.
- Ты?! Нас?! – В один голос вопросили старик и девушка.
- Не перебивайте, пожалуйста! – Взмолился странный гость. – Разрешите представиться. Меня зовут Краш. Доктор Краш, если быть точным. Я… Как бы вам сказать… Нечто вроде путешественника во времени.
- Что?!
- Нет-нет! На самом деле нет никаких перемещений, скачков и прочей фантастики. Невозможно изменить прошлое или будущее. Нельзя встретить себя тридцатилетнего и вызвать тем самым временной парадокс. Я работаю с голой наукой. В смысле… Черт! Этот тип меня доконает!
Краш помотал головой, борясь с очередным приступом раздвоения.
- Воды? – Сочувственно покачала головой Филака.
- Нет. Это побочный эффект. Слишком много перемещений. Короче. Вы…как бы помягче сказать… Постойте! Я ученый генетик. Занимаюсь изучением генетической памяти. Я изобрел препарат, с помощью которого человеческое сознание может погружаться в толщу собственной генетической памяти. То есть любой желающий может прожить жизнь собственного предка!
Филака скептически морщилась. Дед напротив живо кивал, однако Краш ни как не мог понять, что таится за этим воодушевленным взором. То ли проф видит в нем крайне занятного пациента, то ли искренне верит и готов познать непознанное.
- Постойте. Я вот все записал… Все события, предшествующие моему здесь появлению. Где моя одежда? Я в карман… Постойте!
Краш выскочил из кухни.

Филака взглянула на Деда.
- Что за бред? Он из будущего?!
Проф молчал. Через мгновение вернулся странный гость, бережно сжимая в ладони нечто.
- Кто-то из вас… Кто-то один… Профессор, окажите честь.
Краш разжал пальцы, и в раскрытую ладонь Деда легла прозрачная пластина информационного накопителя.
- Почему он? Я что тупая?! Я тоже могу…
Но Дед уже положил на язык пластину и закрыл глаза.
- Он все тебе расскажет, когда вернется. – Успокоил девушку новоявленный доктор и, присев на табурет, приготовился ждать.

Дед молчал уже час. Просто сидел, тупо пялясь в стакан с водой. Изредка дергалось правое веко. Словно вторя ему, тут же заходилось тиком левое. В такие моменты Филаке казалось, что он обменивается сигналами с кем-то невидимым. Может с давно умершими предками?
- Долго он так будет? – Не выдержала девушка.
- Да брось. – Загундосил Шизо, вновь впавший в безумие. – Это все такие мелочи, на самом деле. Вштырило дядьку. Прими как факт, подруга. Хочешь, расскажу, как вот так же один дергался, дергался и околел.
- Что?!
- Да ни че так. Пена повалила, как из огнетушителя…
- Из чего?
- Огнетушитель. Да ну тебя. Красный такой дилдо на стенке болтается. Да ну тебя.

Профессор, наконец, поднял руку и нащупал стакан дрожащими пальцами. Сделал пару глотков. Глубоко вдохнул, словно до того момента вовсе не дышал и прохрипел:
- Так за стеной есть жизнь?! И много? И как они там выживают?! Ты оттуда? Какой же ты придурок!
Филака непонимающе смотрела на профа. Тот пожирал глазами Шизо.
- Лица с измененным сексуальным поведением подлежат выселению в Зону отчуждения. – Медленно начал Шизо. – Каждого вычисленного депортируют. Его не успели. Он был моим… Это не страсть, не голод. Это настоящее. Я обещал показать ему другой мир. Я не знал, что это может быть настолько опасно. Дед, я хочу найти ту тварь! Я знаю, что он где-то здесь! Он жив и…
- Стоп! – Филака хлопнула раскрытой ладонью по столу. – Если вы сейчас же не покажите мне все это кино, я клянусь…
Дед примирительно вскинул руку и высунул язык. На нем блестела прозрачная пленка информационного накопителя.
- Ешли не побрежгуешь…сосни. – Прошепелявил он и Филака, наклонившись, слизнула пленку с шершавого профессорского языка.
В голове тоненько загудело. Перед глазами запрыгали зеленые пушистые комочки, похожие на мультяшных ежиков. Один вдруг приблизился, разросся и поглотил Филаку, утянув в мутную вязкую тишину.