Если бы...

Петербург в октябре одевался в туман, дожди и слякоть. Погода была промозглая. Вновь собирался дождь. На город потихоньку опускались сумерки.
Анджей Ковальский оказался на Московском вокзале задолго до отхода поезда на Нижний Новгород. Очередные командировки, организованные непоседливым начальником, грозили затянуться. Понимая это, он набрался терпения вынести гонения из своего дома и все же вернуться через неделю в Москву. Чтобы не попасть под начинающий дождь и не толпиться в общем зале ожидания Московского вокзала, Анджей зашел в блинную с веселым названием «Чайная ложка», разукрашенную в веселые оранжевые цвета.
Заказ два блина с кофе и, заняв один из дальних столиков, он достал своего неизменного спутника – ноутбук, который не один раз помогал скоротать ему время в пути или в командировках. Но сейчас Анджей вышел в интернет. Вчера вечером, в библиотеке BlueSystem, был опубликован новый рассказ его друга, подписывающий свои произведения Legioner2203. Анджей хотел прочитать его до посадки на поезд. Благо, такая вещь цивилизации как Wi-Fi, позволяла выйти во всемирную паутину прямо из кафе, при этом совершенно бесплатно.
Анджей зашел на страницу горячей библиотеки сайта и погрузился в чтение. Рассказ был замечательным.
Он еще раз прочитал рассказ и позвонил автору.
— Привет, бродяга. Прочитал твой рассказ. Мне понравилось.
— Привет, Анджей. Когда успел-то. Он появился только в полночь.
— Ты же знаешь, что я регулярно смотрю сайт, — Анджей улыбнулся. — Тем более интересно, что пишут коллеги по литературному цеху.
— Понятно. Ты сейчас где?
— В Питере. Сижу на вокзале и жду поезд в Нижний.
— В Нижний? И что ты там забыл?
— Ну ты же знаешь, что меня могут гонять по всей России. Очередная командировка. Сначала Питер, потом Нижний. Думаю, что дней через пять вернусь в Москву. Как раз к выходным.
— А на выходные какие планы?
— Никаких. А что? Хочешь приехать? — Анджей улыбнулся.
— Ну если вы не против. Сергей работает?
— Приезжай, Сергей как раз не работает. Куда-нибудь сходим, посидим, потанцуем.
— Хорошо. Тогда до встречи.
— До встречи, — сказал Анджей и отключился.
«Вот и появились на выходные планы. Надо предупредить Малыша, что у нас будут гости, а то еще выхвачу за самоуправство» — улыбнулся своим мыслям Анджей. Он допил кофе и оглянулся. Сидевший за соседним столиком молодой человек лет тридцати смущенно отвел взгляд. «Наверное, он слышал мой разговор, и видел на какой сайт я выходил» — подумал Анджей. — «А впрочем, чего я стесняюсь. Я взрослый человек и имею права посещать любые сайты. Ничего предосудительного я не делаю. Тем более, что подслушивать чужие разговоры и заглядывать в экран ноута через плечо вообще некрасиво».
— Фирменный поезд № 59 «Волга», сообщением Санкт-Петербург – Нижний Новгород, отправлением в 17.30 будет подан под посадку на второй путь правая сторона. Повторяю… — раздался голос диктора.
Анджей закрыл ноутбук и сложил его в портфель, подхватил свои вещи и направился на перрон. Посадка на поезд уже начиналась.
Анджей подошел к своему вагону и протянул проводнику билет. Проводник, симпатичный парень, улыбнулся и пропустил его в вагон.
Войдя в свое купе, Анджей убрал сумку с вещами в ящик под полку и повесил на плечики ветровку. До Нижнего было примерно пятнадцать часов пути и путешествие в СВ-вагоне должно быть, по крайней мере, если не приятным, то уж точно комфортным.
Чтобы скоротать время до отправления поезда Анджей принялся изучать карту сервиса, предлагаемого пассажирам поезда.
— Добрый вечер, — отвлек от чтения приятный низкий голос. — Я Ваш сосед.
Анджей поднял голову и посмотрел на вошедшего в купе. Перед ним стоял тот самый молодой человек из «Чайной ложки», который проявлял интерес к его разговору по телефону и открытой странице сайта. Было видно, что вошедший незнакомец чувствует себя неловко.
— Добрый, — ответил Анджей.
Помочь попутчику выбраться из неловкой ситуации он совсем не хотел. «Пусть помучается», — мстительно подумал Анджей. — «Будет знать, как подслушивать чужие разговоры».
Молодой человек убрал свою сумку под полку и также повесил свою куртку на плечики. Потом сел на свое место и посмотрел на Анджея.
— Меня зовут Данилом, — представился он и протянул руку.
— Анджей, — ответил Анджей и пожал руку.
— Вы в Нижний?
— В Нижний.
— По делам или так погулять?
— Командировка, — односложно отвечал Анджей.
Данил видел, что разговор с попутчиком не клеится и вышел в коридор. Вскоре поезд тронулся, и перрон с провожающими плавно стал проплывать мимо окна.
Данил вошел в купе и закрыл дверь:
— Вы не возражаете, если я переоденусь?
— Нет, конечно, — Анджей встал, чтобы выйти.
— Нет, нет. Сидите, Вы мне не мешаете, — Остановил Данил своего попутчика.
Анджей пожал плечами и сел на свое место.
Данил раскрыл сумку и достал футболку и старые джинсы. Потом снял легкий джемпер и майку, а затем брюки. Он стоял перед Анджеем в одних узких белых плавках, которые так аппетитно облегали его попку и подчеркивали бугорок спереди. Фигура парня была не просто красивой, а вызывающе красивой. Такую можно было встретить только на подиуме или на полотнах известных итальянских мастеров живописи, которые обожествляли мужское тело. На груди, с левой стороны, была выколота маленькая веточка кипариса. Данил не спеша надел джинсы и футболку и сел на свое место. Анджей украдкой разглядывал соседа. Модная прическа, красивое лицо, подбородок с ямочкой, четко очерченные губы, немного изогнутые брови и грустные карие глаза... Но что-то странное было во всем образе этого красивого парня.
От созерцания соседа оторвал вошедший проводник, который собрал билеты и предупредил, что ужин при желании можно будет заказать в купе.
Данил вышел вслед за проводником, и Анджей переоделся в более удобную одежду. Что-то незримое не давало ему покоя. «Ладно», — подумал он. — «Черт с ним, с этим соседом». И достал ноутбук.
Данил вернулся минут через пятнадцать, занял свое место и уставился в окно. В купе повисла тишина, нарушаемая лишь приглушенным стуком колес. Сколько они так просидели – трудно сказать, но первым не выдержал Данил.
— Простите, Вы, наверное, сердитесь за то, что я был невольным свидетелем Вашего разговора по телефону? — спросил он у Анджея. — Не сердитесь, я правда не хотел нарушать Вашу частную жизнь, просто так получилось.
— А заодно и внимательно изучили то, что было на мониторе моего ноутбука, — съехидничал Анджей.
Данил смутился.
— Простите еще раз, — сказал он и покраснел.
Анджей пристально смотрел на него. Данил чувствовал себя неловко и отводил глаза.
— Хорошо. Забудем об этом, — сменил гнев на милость Анджей. — И позвольте узнать, что Вас так заинтересовало?
— Сайт, на который Вы выходили.
— Сайт? БлюСистем?
— Да.
— И что же здесь такого экстра интересного? Вы что впервые видите перед собой живого гея?
— Нет, — еще больше покраснел Данил и посмотрел Анджею в глаза. — Просто я тоже гей.
— Вот как? Ну что ж, раз так, то предлагаю забыть тот случай на вокзале и начать все заново. Я Анджей
— Данил, — растеряно повторил он свое имя.
— Вот и отлично. Так все же, что такого интересного было в моем разговоре с другом?
— Вы писатель? — не ответил на вопрос Данил.
— Не совсем. Скорее всего, графоман, который тешит свое самолюбие литературными экспериментами.
— Все равно, мне очень приятно познакомится с Вами.
— Давай перейдем на ты. Не против?
— Нет.
Анджей вновь посмотрел на своего попутчика. Кровь потихоньку отливала от его лица, и оно приобретало нормальный оттенок. Легкая полуулыбка изогнула его губы.
— Вы… Ты где будешь ужинать?
— В купе.
— Не против, если я останусь и составлю тебе компанию?
— Конечно, нет. Скажи, а ты тоже едешь в Нижний?
— Да.
— По делам или так просто прогуляться? — теперь Анджей стал задавать вопросы для поддержания беседы.
— Не то и не другое. Я еду навестить друга, близкого друга.
— Это же замечательно.
Данил тяжело вздохнул и отвернулся к окну. Анджей растерялся. Вроде ничего такого он не случилось, а реакция на его слова была несколько неожиданной.
— Данил, я что-то не то сказал?
Данил повернул к нему свое лицо:
— Да нет. Все нормально.
Но на самом деле все как раз было не нормально. И Анджей видел это. Что же такого произошло? Что он сделал не так?
— Ты не хочешь об этом говорить? Давай не будем.
Данил улыбнулся и вдруг спросил:
— Скажи, а правду говорят, что лучше собеседников нет, чем попутчики в поезде?
Вопрос застал Анджея врасплох. «Видно парень просто хочет высказаться. По всей вероятности сделал что-то некрасивое, а теперь мучается» — подумал он. — «Пусть выскажется, с меня не убудет»
— Правду. Мы с тобой случайно встретились. Проведем в купе одну ночь и утром расстанемся. И шанс встретится еще раз – один на миллиард.
— Наверное, моя история покажется тебе банальной. И ты скажешь, что я полный дурак, но мне просто необходимо высказаться. На самом деле мне и поговорить то не с кем.
— Ничего, рассказывай, а там видно будет, дурак ты или нет.
— Это было восемь лет назад. Я жил в Петербурге вместе с мамой. Мне тогда двадцать один год был и я учился на четвертом курсе Военного инженерно-технического университета, того самого, который когда-то закончили Достоевский, Менделеев, Карбышев и другие, не менее известные люди. Только прошел праздник 8 Марта…

* * *

«… Зима начала уступать свои права весне и днем уже была плюсовая температура. И хотя ночью еще случались заморозки, ее теплое дыхание ощущалось повсюду. Снег принялся таять и образовывал неприятную кашу с водой, которая проникала сквозь обувь и создавала массу неприятностей и дискомфорта.
Я боялся опоздать к началу занятий и поэтому бежал к остановке. Казалось бы, обычная ситуация, но она была осложнена тем, что проезжавшие мимо машины могли окатить тебя с головы до ног грязной кашей. А появляться в Николаевке в грязной форме чревато. Можно было выиграть приз в виде двух-трех нарядов вне очереди. Замком был суровым мужиком и гонял нас беспощадно. Еще больше меня беспокоили предстоящие промежуточные зачеты. Не думать о них было просто не возможно. Даже ночью, вместо приятных эротических сновидений, мне снились лекции и скрипучий голос Торпедоносца, вещавшего очередную порцию теоретического материала.
Блиинн!!!
Все же меня окатил этот урод на черной «Мазде». По шинели и брюкам стекал мерзкий снег, оставляя грязный след. Я стоял не далеко от остановки и обтекал как новорожденный телок. Люди, ожидавшие троллейбуса, украдкой посмеивались надо мной.
Вдруг от толпы ожидающих отделился парень в кожаной куртке и подошел ко мне.
— Что, сильно окатил? — спросил он.
— Да есть немного, — ответил я.
— Давай помогу очистить шинель сзади, а то сам не сможешь.
И он принялся помогать мне чисть одежду. Я стал рассматривать его. Высокий стройный, в обтягивающих джинсах, свободной куртке. Лицо удлиненное с прямым носом. Высокий лоб прикрывала косая челка. Правильные черты лица и глаза с искрой озорства.
Я невольно залюбовался им и перестал чистить свою одежду.
— Ты чего? Расстроился? Не переживай. Не убьют, же тебя на службе, — вывел он меня из легкого ступора.
— Не убьют, — улыбнулся я в ответ.
— Вот и все. Бывай служивый, — улыбнулся он мне и побежал к подошедшему троллейбусу.
На занятия я почти что опоздал. Замком встретил меня у входа с ехидной улыбкой:
— Что, товарищ курсант, опаздываем?
— Никак нет, товарищ капитан-лейтенант. Еще шесть минут.
— Умник, да? Ладно, Кравцов, в последний раз.
«Кажется, пронесло» — пронеслось у меня в голове, и я побежал на лекцию.
Конечно же, занятия не шли мне в голову. Тот парень, с остановки, не выходил у меня из головы. Его озорные глаза, улыбка, все стояло в моем воображении. Таких красивых парней я еще ни разу не встречал. О том, что мне больше нравятся парни, чем девушки, я начал замечать еще в одиннадцатом классе. Все мои попытки дружить с представительницами противоположенного пола завершались полным фиаско. Еще ничего, пока мы только гуляли и целовались, но когда дело заходило ближе к сексу, я понимал, что ничего с собой сделать не могу. Ну не стояло у меня на всех этих размалеванных, длинноногих, грудастых и т.д. И, наоборот, при виде симпатичного, стройного, спортивного или атлетически сложенного парня, мой член принимал боевую стойку, чем не раз вгонял меня в смущение.
Чтобы не расстраивать свою маму, которая вырастила меня без отца и мечтала о том, что у меня будет большая семья, я встречался со Светкой. Светка была заурядной девицей, немного глуповатой, с такой же мечтой, как и у моей мамы: кухня с кастрюлями, муж в застиранных трениках и куча детишек.
Пока у нас был конфетно-букетный период, и до секса, как мне казалось, еще было далеко. С мамой я ее, конечно же, познакомил. Нельзя было выдавать свою тайну, спрятанную так глубоко, что порой самому становилось страшно: а вдруг я так и не найду того единственного, который будет любить только меня.
— Кравцов, ты еще долго будешь здесь спать?
Я повернул голову и посмотрел на своего сокурсника Пашку, который находился в наряде и должен был убирать аудиторию.
— Ухожу уже, ухожу. Можешь мыть, — ответил я, выходя в коридор.
Всю неделю я хотел встретить этого незнакомца с троллейбусной остановки. Я выходил и пораньше и попозже, рискуя опоздать на занятия и получить взыскание со стороны своего командира. Но все было бесполезно. Его не было. Понимая всю тщетность своих попыток, я стал понемногу его забывать. Его образ стал стираться в моей памяти. «Значит не судьба» — решил я для себя.
В субботу мне надо было идти на день рождение моего старого друга, с которым мы дружили, как говорится, с песочницы. В те далекие времена, он с родителями жил в нашем доме, и мы часто ходили в гости друг к другу. Дружили и наши родители. Потом, его отцу дали новую квартиру и они переехали на Васильевский остров. Мы не переставали общаться, правда, ездить в гости стали реже.
— Сынок вставай, — заглянула мама в мою комнату. — Уже девять часов.
Я сладко потянулся и откинул одеяло. Узкие плавки с трудом удерживали мой восставший член. И понятно почему, ведь мне приснился тот незнакомец с остановки. Во сне я упоительно целовался с ним. Его губы покрывали мое лицо нежными поцелуями. Гибкие умелые руки исследовали мое тело, постепенно лишая меня одежды. И вот его рука уже устраивается у меня между ногами, пальцы ощупывают мой член, плавно оголяют головку. Я ощущаю тяжелое тело незнакомца, его губы ищут мои. Я чувствую, как твердый член упирается мне в бедро. Он ласкает меня умело и нежно… Как тут удержать своего малыша в спокойном состоянии?
Быстро размявшись и приняв душ, я стал одеваться. Из кухни доносились вкусные запахи маминого завтрака.
— Иди кушать, — позвала меня мама.
Я пошел завтракать.
— Ты сегодня к Виталию?
— Угу, — ответил я с набитым ртом.
— Будешь долго?
— Не знаю, ма. Наверное, нет. Хотя загадывать не буду.
— Ты со Светочкой идешь?
— Да.
— Не забудь купить цветы для тети Лены. И поздравь Виталика от меня.
— Хорошо, — ответил я, прожевывая бутерброд и допивая кофе.
Занятия, как обычно, то летели, то плелись. В итоге двери университета в обед захлопнулись за мной, и я пошел домой. У меня еще было время, чтобы немного отдохнуть и принять душ.
Ближе к вечеру, одевшись в гражданку, я выскочил на улицу. Подарок давно был приготовлен. Осталось купить только цветы.
До рынка я дошел минут за пятнадцать. Цветы только стали выставлять. Ранней весной в Питере выбор цветов был неплохой. Купив семь лиловых хризантем, любимых цветов тети Лены, я пошел на остановку маршруток.
В это время рынок и прилегающая территория жили своей, отдельной, но бурной жизнью. Водители маршруток, выходцы из теплых краев, о чем-то говорили на своем гортанном языке, цепляли молодых девах, отпуская в их адрес сальные шутки. Девушки и женщины убыстряли ход и старались как можно быстрее проскочить эту галдящую компанию. Как раз в это время, мимо них проходила тощая, высокая, прыщавая девица, в руках которой был непонятный сверток, длинной метра два. Самый молодой из водителей, такой же прыщавый южанин, решил пошутить и над ней:
— Эй, красавица, что ты там несешь? Штангу или шест?
Его земляки дружно заржали. Девица, остановилась, смерила их презрительным взглядом, и неожиданно для всех ответила:
— Фаллоимитатор, импотенты, — и отвернувшись, с достоинством прошествовала дальше.
Среди водителей повисла тишина, а стоявшие на остановке люди взорвались диким хохотом.
Я улыбнулся и пошел к метро, где меня должна была ждать Светка.
К Виталию мы приехали вовремя. Гости только начинали собираться. Я, на правах старого друга, принялся помогать тете Лене накрывать стол и, поставив очередной салат, вышел из комнаты. В это время, Виталик встречал очередного гостя:
— Данила, — позвал он меня. — Познакомься, это Илья. Мой сокурсник.
Я поднял голову и обомлел. Передо мной стоял тот самый незнакомец с остановки, который помогал мне очистить одежду.
— Привет, — протянул руку Илья. — Ну что, не убили тебя в твоем универе?
Я пожал руку и, смутившись, пожал плечами. Илья улыбнулся мне и пошел мыть руки.
«Господи, разве так бывает?» — подумал я. — «Сколько ждал этой встречи, мечтал, а виду себя как полный идиот».
За столом я сидел напротив Ильи и украдкой бросал на него взгляды. Видел он их или нет, не знаю. Но оторвать взгляд от его лица было выше моих сил.
По мере того, как собравшиеся выходили из-за стола танцевать, комната погружалась в полумрак. Народ выходил курить, уединялся, обнимался и целовался. Я чувствовал себя неловко и поэтому вышел на лоджию. Свежий ветер приятно обдувал лицо. Я сел на стоявший рядом стул и закрыл глаза. На соседней лоджии хлопнула дверь, чиркнула зажигалка.
— И давно ты встречаешься с Данилом? — спросил незнакомый девичий голос.
— Не очень, — ответил другой, принадлежащий моей подруге Светке.
— И как он тебе?
— Нормальный парень. Только скромный очень.
— Скромный?
— Ну да, — ответила Светка. — Дальше поцелуев дело не идет.
— Вот как? — удивилась ее собеседница. — Странно.
— Что тут странного? Просто парень скромный.
— Да нет, здесь не все так просто. Раньше он встречался с моей подругой, и что самое главное, до секса дело так и не дошло. Они расстались.
— Ну и что.
— Ничего. Если учесть то, что и до нее он расстался с девушкой сразу, как только она стала тащить его в постель.
— И что ты хочешь этим сказать?
— А то, что мне кажется, что он голубой.
— Голубой? — удивилась Светка. — Не думаю…
— Ну, смотри сама. Я тебя предупредила.
— Ничего, он у меня с крючка не соскочит. Я его подведу под венец. Он не отвертится.
— С чего ты так уверена?
— Уверена. Даже его мама на моей стороне. Мы как-то с ней поговорили по душам и поняли друг друга. Я ей понравилась. И, думаю, она мне поможет.
— Ах, вот даже как! Ну давай. Успехов тебе в твоем нелегком начинании, — сказал незнакомый девичий голос и с вниз полетели не затушенные окурки. — Ладно, пошли, а то что-то холодно.
Дверь снова хлопнула. Я сидел и переваривал все услышанное. «Значит, Светка всерьез решила выйти за меня замуж. Даже с мамой уже обо всем договорились. Значит надо расставаться», — подумал я и закрыл глаза.
— Не замерз? — раздался над моим ухом негромкий вопрос.
Я открыл глаза и обернулся. На лоджии стоял Илья.
— Нет, все нормально, — попытался я скрыть дрожь в голосе.
Он улыбнулся:
— А ты чего не танцуешь? Да и девушку свою забросил? Не боишься, что ее уведут?
— Я не очень люблю танцевать. А за девушку не боюсь. Кто ее уведет? Если только ты.
— Нет, я не уведу, можешь не переживать.
— Да я как-то и не переживаю, — улыбнулся я. — А ты давно знаешь Виталю?
— Два года. Я перевелся в Питер из Нижнего. Захотелось самостоятельности. Пожить без опеки родителей. Вздохнуть, так сказать воздуха свободы.
— Понятно. И как, не жалеешь о переезде?
— Нет. Питер красивый город. Шумный и тихий, праздничный и буднчный. Он остается неизменным, при этом постоянно меняясь.
— А почему ты один, без девушки?
— Не нашел еще, — усмехнулся Илья. — Пойдем в комнату, а то все же прохладно еще.
Мы вернулись в комнату.
Остаток вечера я скромно просидел на диване. Пару раз Светка вытаскивала меня танцевать под медленные композиции. Еще пару раз я выходил на кухню, чтобы приготовить себе кофе. Причина апатии мне была ясна: я видел парня, о котором грезил ночами, которого каждый день искал на остановке, чтобы просто увидеться. И вот он рядом, на расстоянии вытянутой руки, смеется окруженный девчонками, рассказывает анекдоты. От этого у меня на душе стало еще хуже.
— Я ухожу. Пока, — опять неожиданно раздался голос Ильи около меня. — Дай мне свой номер телефона. Может быть, как-нибудь пересечемся, пиво попьем.
Я продиктовал номер, надеясь в глубине души, что он мне все же позвонит.
Всю неделю я ждал его звонка. Не мог найти себе места. На что я надеялся – не знаю. Мне тогда казалось, что все это было какой-то глупой шуткой, которую сыграла надо мной злодейка судьба. Каждое утро я просыпался и засыпал в ожидании его звонка, но он не звонил.
В субботу я шел с занятий в унылом настроении. Тот разговор между Светкой и незнакомкой, что я слышал на дне рождении Виталика, тоже не выходил у меня из головы. Решение расстаться с ней крепло с каждым днем. Как ей сказать? Я не знал. Но при этом понимал, что проблем с ней и с мамой мне не избежать.
От мрачных раздумий меня отвлек звонок мобильного. Я посмотрел на монитор – номер был не знакомым:
— Да.
— Привет. Не мешаю? — услышал я долгожданный голос Ильи.
— Нет, конечно. Привет.
— Что делаешь?
— Иду домой.
— А вечером?
— Ничего.
— Может быть увидимся? — спросил меня Илья.
— Давай. Где и когда?
— В «Гринвиче», в семь вечера. Пойдет?
— Это на набережной Макарова? Пойдет.
— Ну вот и договорились. До встречи, — сказал Илья и отключился.
Домой я теперь просто летел. Даже дождь, неожиданно разразившийся над моей головой, не мог вывести меня из эйфории.
Дома я не мог найти себе места. Мне казалось, что время тянется очень медленно. И вечер никогда не наступит.
Без четверти семь я был возле «Гринвича». И, как не странно, Илья тоже уже был там. Они вошли во внутрь. В это время еще были свободные столики, и официантка предложила занять им любой. Илья выбрал столик в самом дальнем углу.
Девушка принесла меню и предложила стандартный набор закусок. Мы выбрали пиво и фисташки.
— Как учеба? — спросил меня Илья.
— Ничего идет вперед.
— Тяжело учится?
— Да нет, наверное, как и везде…
Наш разговор шел обо всем. Как-то незаметно друг для друга мы рассказали о себе все. Казалось, что уже не существовало никаких тайн, кроме личной интимной жизни. Мы еще пару раз заказывали пиво, а когда проголодались – съели мяса и выпили немного водки. Так как я почти никогда не пил, то алкоголь довольно сильно ударил мне в голову. Нет, пьяным я не был, просто вдруг какой-то тормоз отпустил меня на свободу.
— Скажи, а ты давно встречаешься со Светой? — неожиданно спросил меня Илья.
— Нет, месяца четыре.
— И как она тебе?
— Не знаю.
— В смысле не знаешь? Ты с ней еще не трахался?
— Нет, — ответил я и покраснел.
— А почему?
— Не знаю…
Илья посмотрел на меня как-то странно. А потом… потом он положил свою руку на мою. Его ладонь была горячей.
— Ты замерз? У тебя очень холодные пальцы.
— Нет, только немного руки.
— Я их согрею, — улыбнулся Илья.
Он взял в свои руки мои. Приятное тепло от его ладоней растекалось по мне. Я посмотрел в глаза Ильи. Они были полны нежностью и грустью. От его тепла моя голова пошла кругом. Впервые, мои руки грел симпатичный парень. Парень, который мне снился. Парень, о котором я грезил.
— Тебе неприятно?
— Нет, что ты, наоборот, — улыбнулся я. — Так хорошо мне никогда так не было.
— Пойдем отсюда.
— Куда?
— Ко мне. У меня хозяйки сегодня нет дома.
— Пошли.
Мы расплатились и вышли на улицу. Ночь была безоблачной. Огромная луна и фонари освещали набережную, отражаясь в темной воде.
До дома Ильи мы шли пешком минут тридцать. Но и время, и расстояние для меня пролетели незаметно. Я впервые был на свидании с парнем, и впервые шел к нему домой. Мы вошли в какой-то двор-колодец, потом подъезд и поднялись на его этаж.
— Только тихо, — шепнул он мне на ухо. — А то старушенция, живущая напротив – вылитый Джеймс Бонд – следит, кто, когда и с кем пришел или ушел.
Пока Илья пытался в темноте отрыть дверь, я стоял и не шевелился, боялся лишний раз вздохнуть. Наконец дверь открылась, и мы ввалились в темный узкий коридор. Я чувствовал дыхание Ильи, и мне было приятно. А потом последовал поцелуй. Долгий, желанный, первый… И я и он не могли оторваться друг от друга.
— Я пойду в душ. Если хочешь, иди первый, — прошептал Илья, отпуская из приятного плена мои губы.
Я пошел в душ первый, потом Илья. Пока он мылся, я осмотрел его комнату. Диван, застеленный пледом, рядом стул с лежащей книгой, две книжные полки, заполненные произведениями американских фантастов. Стол с ноутбуком, шифоньер. Обычная обстановка парня, снимающего квартиру.
Вода перестала шуметь, и Илья вышел из ванной. Я сидел на диване и листал книгу. Илья подошел ко мне, я обнял его и потянул за краешек полотенца, обернутого вокруг его бедер. Махровая ткань упала на пол, и в считанные секунды изящный член Ильи превратился в могучую палицу. Я принялась лизать это чудо по всей длине, проводя языком по голубым вздувшимся венам, заглатывал член все больше и больше, не боясь задохнуться. То, что чувствовали мои язык и губы, передавалось всему телу, приятно разливаясь негой. Илья постанывал от удовольствия. Я, на мгновение, выпускал член изо рта, щекотал его языком и снова проглатывал трепещущую плоть.
Илья обеими руками сжимал мою голову. Но вовсе не для того, чтобы руководить моими движениями и регулировать их ритм. Он ощутил, что вполне может положиться на мое чутье. И хотя я первый раз делал парню минет, научился этому как-то сразу. Только ритмичные движения рукой были добавлением к губам и языку, чтобы выжать из Ильи все, до последней капельки. И когда поток хлынул, я пил его медленно, глубокими глотками, а последнюю, самую драгоценную каплю, слизнул языком.
— Ты чудо, — поцеловал меня Илья.
А потом его губы заскользили по моим щекам, шее, груди, животу…
Домой я в тот вечер не вернулся и остался ночевать у Ильи. Почти всю ночь мы не могли отпустить друг друга. Даже мысль о том, что моя мама может переживать, отошла на второй план. Завтра, все проблемы будут завтра.
Утром я проснулся от того, что по комнате разливался запах свежесваренного кофе. Запах был таким родным – привычным и незнакомым одновременно. Сон или явь? Вот какой вопрос меня мучил. Неужели, Илья мне только приснился. От этого на моих глазах навернулись слезы. Мне снова захотелось вернуться в мир моих грез и остаться там навсегда.
— Данила, ты проснулся? — услышал я тихий шепот. — Я приготовил тебе завтрак. Вставай.
Нет! Это не сон! Это явь! Самая настоящая, самая чудесная явь! То, о чем я так долго мечтал.
Я открыл глаза и увидел улыбающегося Илью. Он стоял склонившись надо мной. Потом поцеловал меня в щеку и пошел отдергивать занавеску, чтобы впустить в интимный полумрак комнаты свет нового дня. На фоне окна я разглядывал его фигуру. Широкие плечи, стройные ноги, аккуратная попка, обтянутая трикотажем боксеров от Кельвина Кляйна.
Справившись со шторой, Илья повернулся ко мне и снова улыбнулся. Рельефная грудь с большими окружьями сосков, плоский живот, разбитый на аккуратные ряды кубиков пресса и тонкая полоска темных шелковистых волос, убегавшая под резинку трусов.
— Вставай, пошли завтракать, — пригласил он меня.
От созерцания его тела мой член снова принял боевую стойку. Я решительно откинул одеяло и предстал перед ним во всей нагой красоте. Илья подошел ко мне, улыбнулся и поцеловал. Поцелуй был долгим и коротким одновременно.
— Прости, но скоро должна приехать хозяйка, — извинился он, отрываясь от моих губ.
Я пошел в ванную умываться. За завтраком повисло неловкое молчание.
— Даня, — тихо спросил меня Илья. — ты не обиделся?
— Нет, все нормально, — мне было обидно до слез, но я держал себя в руках.
— Прости, но хозяйка и вправду скоро должна приехать. Мне не хотелось бы лишних разговоров.
— Конечно, я все понимаю, — слезы готовы были уже сорваться.
Мне было очень обидно. Видно я был очередной победой, очередным призом, очередным экспонатом коллекции этого симпатичного парня. И сейчас, закончив завтрак, я уйду и из этой квартиры и из его жизни навсегда.
Видно понимая мое настроение, Илья подошел ко мне сзади, взял в руки мою голову, наклонился к самой макушке и тихо сказал:
— Данила, послушай, мне никогда ни с кем не было так хорошо. И я надеюсь, что эта встреча не последняя. Я наверное впервые понял, что влюбился. И я очень не хочу, чтобы ты сейчас ушел. Но так надо. Прости меня. И давай встретимся вечером.
Я поднял голову. Предательская слеза появилась в уголке моего глаза:
— Где и когда.
Илья поцеловал меня в губы и ответил:
— В семь вечера, возле «Астории»…
С этого момента мы виделись с ним каждый день. Я убегал на свидания, едва переступив порог собственного дома. Мама видела мое состояние и ничего не спрашивала. Она была счастлива, видя мою блуждающую улыбку, легкую рассеянность…
Так прошло две недели. И эти две недели я не звонил Светке. Я вообще забыл о ее существовании. Мне было хорошо. Впервые в жизни я нашел то, о чем так долго мечтал, встретил того, кого хотел.
Мы гуляли по весеннему Питеру, любовались его аристократической красотой и, казалось, что весь мир крутится возле нас.
В тот вечер мы бродили по набережной Фонтанки. Илья оказался прекрасным собеседником и даже мне, коренному питерцу, рассказывал то из истории города, чего я даже и не знал. Мы шли к Аничкову мосту. Когда раздался звонок моего мобильного телефона.
На дисплее высветился номер Светки. Мне не хотелось с ней общаться, но и оттягивать неприятный разговор тоже смысла не имело. Я решительно ответил на вызов:
— Привет, — раздался веселый голос Светки.
— Привет, — нехотя ответил я.
— Что делаешь? Давно с тобой не общались.
— Иду домой. Надо готовиться к семинарам.
— Что много учить и сдавать надо.
— Да, — я отвечаю очень односложно.
Мне неудобно общаться с ней в присутствии Ильи. Он, видя мою скованность, отходит от меня на пару шагов.
— Жаль, — в ее голосе слышится грусть. — А то мы могли бы погулять.
— Прости, но, наверное, не получится.
— И когда ты будешь более свободен?
— Не знаю, — я невольно замолкаю и собираюсь с духом. — Послушай, Света, ты чудесная девчонка, но у нас с тобой ничего не получится…
— Почему? — перебивает она меня.
— Это не важно. Просто я не тот парень, который тебе нужен. Что ты будешь делать, когда мне после распределения придется ехать в какой-нибудь Мухосранск?
— Ты серьезно?
— Конечно. Менять Питер на дальний гарнизон, я думаю, что это не лучший выход. Прости, но нам лучше расстаться хорошими друзьями. Как ты считаешь?
— Как я считаю? — голос Светки приобрел незнакомые мне нотки интонации. — Я считаю, что дело в том парне, который так деликатно отошел от тебя!
Я чуть не выронил телефон из рук. Откуда? Откуда она знает? Я озираюсь по сторонам, пытаюсь заглянуть в окна домов, окружающих меня. Илья увидел, как я озираюсь, и подошел ко мне.
— Что ты имеешь ввиду? — говорю я упавшим голосом.
— Данил, перестань, наконец, врать. Ты думаешь, что я ничего не знаю? Тебя видела не только я, но и мои друзья с ним. Ты думаешь, что я не понимаю, почему ты не тащишь меня в постель? И неужели я такая дура, что не узнала в какие моменты ты расставался с другими? Ты гей, который скрывает от всех свою ориентацию!
Ее слова были ведром ледяной воды, неожиданно вылитой мне на голову. О том, что я гей я скрывал ото всех. И, конечно же, не хотел, чтобы об этой моей тайне стало известно кому-нибудь еще. Объяснять почему, я думаю, нет смысла.
Илья стоял и внимательно смотрел на меня. Я собрался с духом и спокойным голосом сказал:
— Да, я гей. И что с этого? Я люблю парней. Мне нравится быть с ними. Теперь, я думаю, нам не имеет смысла продолжать общение. Но мое предложение быть друзьями остается в силе. Тебе решать.
Я решительно захлопнул крышку телефона и посмотрел на Илью.
— Что произошло? — спросил он меня. — У тебя все в порядке?
— Все нормально, — через силу улыбнулся я. — Вот я и расстался со своей девушкой. К тому же она еще знает, что я гей.
— Ты серьезно? Может не надо так резко?
— А что резко. Я сделал свой выбор. И в нем она проиграла тебе. Хорошо, это или плохо я не знаю. Но я знаю точно, что тебя я не променяю не на кого и никогда.
Илья обнял меня и незаметно поцеловал в щеку.
— Ты чего? — легонько отстранился я от него. — Увидят ведь.
— Ну и пусть. Пусть видят все, как я счастлив.
И мы пошли вдоль набережной дальше.
Я тогда даже не догадывался, какие сюрпризы готовит мне судьба. Я встречался с Ильей и был на седьмом небе. Мне тогда казалось, что все остальное просто мелочи, и я смогу преодолеть любые преграды.
Прошел месяц нашего знакомства. Апрель вовсю хозяйничал в городе. Остатки снега стремительно исчезали с газонов. Мостовые стали подсыхать, и та противная слякоть куда-то исчезла.
Как-то вечером в субботу Илья позвонил мне и предложил пройтись по городу. Такие прогулки в последнюю неделю были не каждый день. Приближались и моя, и его сессии, и нам приходилось много заниматься. В такие вечера я не находил себе места. Отсутствие Ильи отрицательно сказывалось и на моем настроении. Мама шутила, что это у меня весеннее обострение. А мне было не до шуток. Я обижался на нее, уходил в свою комнату, тушил свет и смотрел фотографии Ильи, которые хранились на моем мобильном. Нет, я ему не звонил, понимал, что ему тоже надо учиться, и мои звонки могут быть не совсем ко времени. Но в этот вечер он был свободен, а мне надо было написать реферат и выполнить кучу еще всего. Выходных мне бы не хватило.
Илья выслушал мои грустные вздохи по поводу моего бедственного положения в учебе и неожиданно предложил помощь. От его предложения мое настроение заметно улучшилось. И не раздумывая долго, я продиктовал ему свой адрес.
Пока он добирался, я успел принять душ, надеть новую футболку и джинсы.
Илья приехал через полчаса.
— Привет. Я сильно по тебе соскучился, — прошептал он, едва закрыв за собой дверь.
— А почему шепотом? — спросил я и обнял его. — Мамы дома нет.
— Нет?! — и Илья стал меня целовать.
Его губы, умелые, сладкие, захватили меня в плен. А язык Ильи стал настойчиво проникать сквозь мои губы. Я закрыл глаза. Сладкая истома стала охватывать мое тело. Мозг отключился, и я перестал контролировать окружающий мир и время. Мне казалось, что мы целовались бесконечно…
Послышался легкий скрежет вставляемого в замок ключа. «Мама», — пронеслось у меня в голове. — «Ох, что будет, если она увидит». Почти в последний момент я оторвался от Ильи и взял в руки его куртку. Дверь открылась и вошла моя мама:
— Добрый вечер, — поздоровалась она с Ильей.
— Здравствуйте, — ответил Илья, немного смутившись.
— Даниил, познакомь нас.
— Мама, это мой друг Илья, — представил я своего гостя. — А это моя мама, Татьяна Васильевна.
— Очень приятно. А что это вы в коридоре стоите?
Мне казалось, что я сейчас провалюсь сквозь землю, но Илья снова пришел мне на помощь:
— Ну, что Вы, Татьяна Васильевна, я просто только пришел. Буквально перед Вами.
Я посмотрел на часы и понял, что мы стояли в коридоре примерно минут двадцать.
— Ну и замечательно. Тогда с нами ужинать. И не спорь, — сказала мама, увидев возражающий жест Ильи. — Данил, мне сегодня надо будет уехать. Так что ты дня два будешь дома один. А теперь марш за стол.
Илья улыбнулся, и я повел показать ему, где у нас ванная.
Ужин прошел весело. Илья прекрасно нашел общий язык с моей мамой. Мы шутили, смеялись. Закончив есть, я помыл посуду, а мама приготовила чай. Она расспросила Илью и о его семье и об учебе. В общем, время пролетело незаметно.
Мама собрала необходимые вещи и вскоре ушла, оставив нас с Ильей вдвоем.
Мы разобрались с моими университетскими долгами, когда за окном уже была ночь.
— Может быть, не пойдем гулять? — предложил я Илье.
Он улыбнулся и утвердительно кивнул.
— Оставайся ночевать у меня, — предложил я Илье.
— И часто у тебя остаются на ночь парни? — спросил он серьезно и сдвинул брови к переносице.
Почему-то его вопрос меня смутил. Краска залила мое лицо, а уши запылали словно костер.
— Не-е-т, — выдавил я из себя. — Ты первый…
Илья рассмеялся и обнял меня:
— Ну что ты, любимый, я же просто пошутил. Мне все равно, сколько у тебя было до меня парней. Это было тогда, в прошлом. А теперь ты мой, только мой.
Его рука скользнула по моей груди и остановилась на ремне джинсов. Губы снова пленили мои, и мы слились в поцелуе. Илья расстегнул ремень и пуговицу на джинсах. Затем аккуратно снял с меня футболку, отшвырнул ее в сторону и внезапно прижался всем телом. Я почувствовал, как руки Ильи исследуют мою грудь, и как только они соприкоснулись с моими сосками, мне стало так хорошо, что сопротивляться этому натиску я уже мог. Сквозь брюки я ощутил, как под тугими джинсами Ильи растет холмик.
Илья продолжал меня целовать: глубоко, исследуя по очереди, ничего не минуя, каждый миллиметр поверхности моих губ, языка, неба. Он был таким долгим, этот поцелуй, – минуты он длился или часы, я не знал. Забылась усталость прошедшего дня. А когда мое возбуждение достигло такой точки, что головка члена показалась из-за резинки плавок, я исступленно сжал ногами бедро Ильи. Илья замер, а потом оторвал свои губы от моих, посмотрел на меня как на свою добычу и радостно улыбнулся, словно школьник, довольный удачной проделкой. И прежде чем я успел что-либо сообразить, рука Ильи проникла под резинку плавок и нежно прижалась к моему возбужденному члену. Я был на седьмом небе от счастья.
Илья опустился на ковер и оттянул вниз мои джинсы и плавки. Мой член, почувствовав свободу, восстал во всей своей красе. Пальцы Ильи немного оттянули крайнюю плоть, и прикоснулся к нему губами, желая попробовать на вкус. На какое-то мгновение он замер в таком положении, затем осторожно, нежно касаясь члена, подался вперед так, что губы коснулись моего живота, а нос уперся в него.
Я чувствовал, как растет напряжение внизу живота, как зарождается волна блаженства. Илья закрыл глаза и тоже позволил своим ощущениям безраздельно овладеть им. В момент, когда его ласки достигли цели, горячая струя доставила наслаждение нам обоим. Он не отпускал меня до тех пор, пока член не стал спадать. Затем, поднявшись с ковра, он снова прильнул к моим губам.
Я стоял обнаженным, а Илья напротив, был полностью одет. И чтобы восстановить равновесие я принялся снимать с него одежду…
Пролетел еще один месяц. Май. Наверное, это был самый тяжелый и самый счастливый месяц моей жизни. Тяжелым он был потому, что наступала сессия. И я, и Илья готовились к зачетам и экзаменам. В это пору мы встречались редко. Сказывалась нехватка времени. Но каждая наша встреча была словно праздник – веселый яркий красивый. Мы гуляли по Питеру, и я открывал для себя заново город в котором родился. Мы пили кофе и чай в каких-то маленьких кафешках. Мы целовались в парадном, вздрагивая от любого шума открывающейся двери. Я не мог насладиться обществом моего Ильи. Мне никто не был нужен во всем мире.
Мама видела, как я был счастлив, и не задавала никаких вопросов. Догадывалась ли она о том, что я счастлив с парнем? Не знаю.
Пролетели зачеты, остались позади экзамены. Питер находился во власти белых ночей.
Илья позвонил мне сразу после экзамена:
— Привет! Ну как, удачно?
— Конечно, — я был счастлив от его звонка. — Ты во мне сомневался?
— Нисколько. Но, если честно, немного переживал.
— Зря. Я же тебе говорил, что с этим экзаменом проблем не будет. А ты тоже все?
— Нет. Я только сейчас буду заходить. Пожелай мне…
— Люблю, — вырвалось у меня. — И не пуха ни пера.
— Я тебя тоже люблю, — голос Ильи стал таким нежным. — Мы увидимся сегодня?
— Да. На Дворцовой?
— На Дворцовой. Все, я пошел. Люблю тебя, — сказал Илья и отключился.
— Люблю… — ответил я в тишину.
Собрав свои вещи, я пошел домой. Дома моего возращения ждала мама. Она по уже сложившейся традиции приготовила праздничный обед. Она вручила мне подарок по случаю окончания очередного курса и пригласила к столу. Наступил тихий семейный праздник. Такие праздники мы с мамой очень любили. Обычно, в такие моменты, мы с ней делились своими секретами, переживаниями, в общем, говорили за жизнь. Конечно, всего я ей не рассказывал. Но сегодня разговор повернулся не в то русло.
— Даня, я давно не видела Светочку, — вдруг сказала мама. — У вас с ней все в порядке?
Мне стало немного не по себе.
— А что?
— Она не звонит, не приходит.
— Мы расстались?
— Расстались?! — удивилась мама. — Но почему?
— Мы с ней разные…
— И давно вы расстались? — продолжила допрос мама.
— Давно, еще в апреле.
— В апреле? И ты не с кем не встречаешься?
— Нет.
— Только с Ильей? — не унималась мама.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Только то, что ты расстался со Светой более двух месяцев назад…
— Более трех, — перебил я маму.
— Вот. Более трех. И с тех пор ни с кем не встречаешься. Только с Ильей.
— Ну и что.
— Ничего, просто мне не совсем нравится то, что ты один. Что у тебя нет девушки.
— Вчера была, сегодня нет, завтра будет. Я не могу понять, в чем проблема-то.
Мама повернулась ко мне.
— Просто все это время ты проводишь только с Ильей. Любой разговор на любую тему постоянно сворачивается на Илью. Неужели, он стал тебе настолько хорошим другом?
— Да, он мой самый лучший друг.
— И он заменил тебе Свету?
Я отставил чашку и посмотрел маме в глаза.
— Что за допрос? Кажется, я уже взрослый и сам смогу разобраться со своей жизнью.
Я продолжал смотреть на маму:
— Я понимаю, что ты переживаешь за меня, но поверь, пока еще не за что переживать. У меня все хорошо. И я буду счастливым, несмотря ни на что.
Мне был неприятен этот разговор. Тогда мне казалось все это мелким, так как ждал вечера, когда смогу увидеться с Ильей.
Я встал из-за стола и вышел из кухни. Напряжение экзаменационной сессии и последний разговор с мамой, кажется, лишили меня остатка сил. Чувствуя, что глаза мои слипаются, я лег на свой диван и сразу уснул.
Поспать мне удалось не долго, примерно около часа, когда меня разбудил звонок домашнего телефона. Я слышал, как трубку сняла мама:
— Алло.
— …
— Светочка, я так рада тебя слышать! Тебе позвать Данила?
— …
— Поговорить? Со мной?
— …
— Что случилось? — в голосе мамы послышалась тревога.
— …
— Как? Этого не может быть!
— …
Сквозь дремоту я слышал, о чем они общались. Разговор по телефону шел минут десять. Мама молчала, слушая то, что ей рассказывала Светка. Я даже предположить не мог того, что она позвонит ей. Тем более, что она расскажет моей маме о моей любви к Илье.
— …
— До свидания, Света, — голос мамы был упавшим.
Я понял, что произошло ужасное. Мама в курсе всего происходящего. И что мне теперь говорить, я не знал.
— Даниил! — мама открыла дверь в мою комнату. — Даниил, просыпайся!
Я открыл глаза и сел на диване. Моя голова была опущена.
— Даниил! Это правда?! Правда то, что рассказала мне Света?!
Я поднял голову и посмотрел маме в глаза. Мне не было стыдно, ибо я не видел в своих поступках чего-то ужасного.
— Смотря то, что рассказала тебе Света, — ответил я тихим, спокойным голосом.
— Она сказала мне, что ты голубой, — голос мамы стал набирать громкость.
— Да, мама, это правда. Я гей.
— Гей! — мама задохнулась. — Но как ты мог? Как? Господи, я вырастила пидара!
— Да, мама, я, как ты говоришь, пидар. Но что за трагедия?
— Трагедия?! Да как такое вообще могло случиться? Да как я теперь буду смотреть в глаза родным? Просто людям? Как я им буду объяснять, что ты у меня ненормальный?
— Я вполне нормален. У меня есть руки, ноги, голова. Меня никто не считает уродом. И я не дебил. Почему ты считаешь меня ненормальным? Почему ты боишься смотреть кому-то в глаза?
— Почему?! И ты еще спрашиваешь почему?! Неужели ты не понимаешь?
— Нет, мама, я не понимаю. Я не вор, не убийца, не садист и не насильник. Я никому ничего не делаю плохого, — тихо ответил я. — Я люблю и я любим. Я еще никогда не был так счастлив. Поэтому и не понимаю, что я делаю плохого, и почему ты стесняешься смотреть людям в глаза?
— Не понимаешь?! Ведь это все аморально! — она вдруг замолчала, а потом продолжила. — Это все твой Илья. Это он во всем виноват. Это он сбивает тебя с истинного пути. Это с ним ты стал голубым.
— Мама. Не трогай Илью. Он здесь не причем…
— Причем! Еще как причем! — перебила она меня. — Это все он…
И дальше началось что-то невообразимое. Она кричала, оскорбляла меня и Илью. А я сидел и молчал. Молчал. Молчал…
Мы впервые с ней не смогли найти общего языка. Впервые моя мама, которая чувствовала меня лучше, чем кто бы то ни был, меня же и не понимала. Мне даже показалось на одно мгновение, что ее больше раздражает не то что я гей, а то, что ее счастье и ее личная жизнь не сложились…
Наша беседа, если ее так можно назвать, продолжалась уже минут двадцать. Вернее даже не беседа, а монолог моей мамы. Мне пришлось выслушать много ужасных вещей, она сыпала проклятьями и в мой адрес и в адрес Ильи. Я раньше никогда не слышал от нее таких слов. Когда мне это надоело, и я попытался выйти, она вдруг сказала спокойным тоном:
— Если ты сейчас уйдешь, то у меня нет больше сына.
— Хорошо, мама. Значит это судьба, — выдавил я в ответ.
Наверное, эти слова ее очень сильно ранили. На глазах мамы выступили слезы. Но в тот момент мне казалось, что моя боль самая сильная. Боль от непонимания, не признания моего счастья, моей любви.
Я подошел к шифоньеру. Достал сумку и стал складывать свои вещи. Мама сидела на диване и смотрела за моими сборами. В тот момент я думал, что так будет лучше.
Я сложил свои вещи, взял документы и положил ключи от квартиры на стол:
— Можно я потом еще раз зайду и заберу учебники и ноутбук?
Мама ничего не ответила и просто отвернулась, а я постоял с минуту и ушел, закрыв за собой входную дверь…»

* * *

… В купе постучали, и вошел проводник:
— Я слышал, что вы еще не спите. Еще чаю? Или кофе? А может быть, хотите чего-нибудь покрепче? Есть водка, коньяк.
Данил отвернулся к окну. Анджей, понимая его состояние, ответил за обоих:
— Еще кофе, пожалуйста, лимон и шоколад.
— Хорошо, — исчез проводник.
Анджей достал сигарету. Помял ее в руках и снова засунул в пачку. Курить не хотелось. За окном проносились редкие огоньки, и казалось, что вагон несется вне времени и вне пространства.
Проводник принес заказанное. Анджей посмотрел на стол и достал свою походную фляжку с коньяком и две маленькие рюмочки. Разлил коньяк и позвал своего случайного попутчика:
— Данил, давай пить чай, а то он остынет.
Данил повернул голову. По его щеке текла слеза. Он улыбнулся и сказал:
— Давай. Прости, я, наверное, тебя загрузил?
— Нет, все нормально. Я налил коньяку. Попробуй, это очень хороший коньяк. Мне его привозят из дома.
Данил и Анджей взяли рюмки и молча выпили. Коньяк немного согрел их души. Данил снова посмотрел в окно и продолжил:
— Я вышел из подъезда с сумкой…

* * *

«… Настроение было хуже некуда. Я стоял и думал, куда мне теперь идти, где мне теперь жить, на что жить. Уйдя из дома, я столкнулся с огромным количеством проблем, о которых раньше даже не задумывался.
Понимая, что стоять во дворе с сумкой глупо, я пошел от подъезда, не видя дороги. Сколько мне так пришлось идти, плохо понимая куда. Впереди было уличное кафе, в которое я зашел, сел за столик и заказал кофе. От мрачных мыслей меня отвлек звонок мобильного.
— Даня, ты где? Я тебя жду уже полчаса?
— Не знаю, — тихо ответил я. — В каком-то кафе.
— В каком кафе? — спросил Илья. — У тебя все в порядке? Что-то случилось?
— Да нет, все нормально, — я попытался взять себя в руки.
— Нет не нормально. Ты где сейчас находишься?
— Не знаю. Какое-то уличное кафе.
— Какое кафе? Адрес какой?
— Кафе? «Дарья», кажется.
— «Дарья»? Я знаю, где это. Только, пожалуйста, никуда не уходи. Хорошо? Дождись меня Даня. Я очень тебя прошу. Дождись.
— Хорошо, — прошептал я и отключился.
Меня душили слезы и горечь обиды. Но плакать я не мог, ведь кругом были люди. Мобильный снова зазвонил. На экране высветился номер Светки. Мне очень не хотелось брать трубку, но после пятого звонка я все же ответил:
— Да.
— Привет, Даня. Как дела? Давно не общались.
— Что тебе еще надо?
— Просто я соскучилась. Думала, мы могли бы встретиться.
— Дура ты, Светка. Неужели ты думаешь, что после всего того, что ты сделала, я захочу встретиться с тобой?
— Данила, я люблю тебя.
— А я тебя нет. И забудь мой номер телефона. Все что ты могла, ты уже сделала.
— Даня!..
Я не стал дальше слушать и отключился. Не знаю, как бы повел себя другой, окажись он на моем месте, но я был не на высоте. Светка набирала мой номер еще два раза, а я сбрасывал. А когда она набрала в третий раз, мне ничего не осталось, как просто разбить телефон.
Я сидел над его обломками и понимал, что сейчас произошел определенный перелом в моей жизни. То, что я так старательно оберегал, скрывал от посторонних глаз, было вывернуто наружу. Грязные чужие лапы ворошили мою душу и мои чувства. Моя жизнь стала предметом пересудов. Я становился изгоем общества с клеймом. Хотя вся моя вина была в том, что просто я любил парня. Парня, который отвечал мне взаимностью, который оберегал меня, которому я был нужен больше всего на свете. Ради него я готов был отдать свою жизнь. Разве многие могут похвастаться такой любовью? Все мои сокурсники хвастались своими «подвигами», обсуждая свои похождения по девкам. А девчонки также хвастались бесконечной сменой парней, словно это были перчатки, которые просто не подошли к очередному наряду. Получалось, что изменять любимым становилось нормой жизни? А настоящая любовь, которая была между мной и Ильей, это аморально? Разве это не бред?
Хотя в тот момент мне было совсем не до философии. Илья застал меня сидящим за дальним столиком с опущенной головой и сжимавшим рукой обломки телефона:
— Данила, любимый, что случилось? Я не мог тебе дозвониться. Боялся, что ты меня не дождешься и уйдешь. У тебя все в порядке?
Я поднял голову и посмотрел в глаза Илье. В них было беспокойство, озабоченность.
— Даня, скажи, что случилось?
— Все хорошо, — улыбнулся я краешками губ. — Уже все хорошо. Ведь ты пришел.
— Даник, я серьезно, что произошло?
Я снова опустил голову. Наверное, мне и в самом деле надо было выговорится. Я рассказал ему все без утайки на одном дыхании. Илья слушал молча, не перебивая и не комментируя мои слова и поступки. Лишь брови немного изогнулись, подчеркнув печаль его глаз. Я закончил рассказ, поднял голову и посмотрел ему в глаза:
— Вот и все. Теперь я бомж. У меня нет не крыши над головой, ни денег, чтобы содержать себя.
— Дурашка, у тебя есть я. А значит, есть и крыша, и деньги, — улыбнулся Илья и поцеловал меня в губы.
От неожиданности, я даже немного онемел. Мы никогда не целовались с ним вот так, при всех, в людном месте.
— Мне наплевать, что о нас подумают посетители этого кафе, — ответил на мой немой вопрос Илья. — Я люблю тебя и это главное. Пойдем.
Он взял мою сумку, собрал обломки телефона, положил деньги за кофе, к которому я так и не притронулся, и вышел из кафе. Я встал и пошел за ним.
Мы пришли на его квартиру. Хозяйка опять была в отъезде, и это было, наверное, к лучшему. Мне абсолютно не хотелось ни с кем общаться, кроме Ильи.
Илья чувствовал мое настроение. Он проводил меня в комнату, положил на диван и накрыл пледом. Я послушался его и сам не заметил, как уснул. Мой сон был просто провалом в небытие. Я не видел снов, просто забылся. Сколько я так проспал – не знаю.
Я открыл глаза так же внезапно, как и уснул. За окном было темно. Свет от настольной лампы был приглушен. Илья спал за столом, опустив голову на руки. Мне стало стыдно за то, что я завалился в чужой дом и лишил хозяина его постели. Получалось, что просто не красиво. Я лежал и смотрел на своего любимого. Его губы чему-то улыбались во сне, лицо разгладилось. От него веяло силой и надежностью. Такие как он могли своротить горы, достать луну и защитить от всех бед и ненастий.
Почувствовав, как затекли мои ноги и руки, я пошевелился. Илья сразу открыл глаза:
— Ты как? — спросил он тревожно.
— Нормально, — соврал я и улыбнулся.
Мне было стыдно, что ему соврал, но сказать правду я не мог. Не мог!
— Ну и замечательно, — улыбнулся Илья и подошел ко мне.
— Который час? — спросил я его.
— Уже четвертый час утра.
— А почему ты меня не разбудил и сам не лег?
— Ты так спал, что мне стало жалко тебя будить.
— Ничего, — снова улыбнулся я. — Иди ко мне.
Илья встал из-за стола и подошел ко мне. Я потянул его за руку и привлек к себе.
— Ты знаешь, как я тебя люблю…
— Ничего не говори, — перебил меня Илья и прильнул к моим губам…
Этой ночью мы занимались не просто сексом. Мы занимались любовью. Мы заново открывали друг друга. Мы были ненасытны. Я не отпускал от себя Илью не на один миг. Больше мы не уснули. И встретили рассвет. Наш первый рассвет вместе…
Когда стало совсем светло, Илья встал с дивана и пошел варить кофе. За завтраком Илья сказал:
— Сегодня мы снимем другую квартиру.
— Но на что мы ее снимем? У меня даже нет денег.
— У меня есть, а там что-нибудь придумаем, — он улыбнулся и чмокнул меня в щеку.
В течении дня мы действительно нашли маленькую квартирку в одном из старых домов. Хозяйка попросила оплату за два месяца вперед. Илья расплатился и женщина, оставив нам ключи, ушла. Оставшись вдвоем, мы внимательно осмотрели квартиру. Маленькая комната с диваном и креслом-кроватью, шифоньер, тумба и старенький телевизор. На кухне стоял обеденный стол, кухонный стол и весела полка.
Не смотря на то, что квартира нуждалась в ремонте, это было наше первое жилье.
Через неделю мы закончили сдачу экзаменов. Я устроился на работу, так как надо было на что-то жить. А еще через неделю Илья уехал в Нижний Новгород к родителям на каникулы. Мне предстояло быть одному почти полтора месяца.
И так я стал жить в нашей квартире. Дни без Ильи протекали медленно, тягуче. Я ходил на работу, работал целыми днями, даже выходил в выходные. Мне не хотелось быть одному, но и на людях я все равно был один.
Вечерами, вернувшись домой, я бесцельно слонялся из угла в угол. Потом пил чай и ложился спать. Иногда я читал на ночь книгу.
Мне не хватало и Ильи и мамы. Однажды, я не удержался и позвонил ей вечером:
— Алло.
Я молчал.
— Алло. Вас не слышно.
— Мама, — прошептал я в трубку.
На том конце провода повисла тишина.
— Здравствуй, мама. Это я, Данил.
Мама продолжала молчать. Когда пауза неприлично затянулась, я снова спросил:
— Мама, ты меня слышишь?
— Что ты хотел?
— Ничего, просто спросить как ты?
— А как ты думаешь?
— Не знаю. Мне без тебя плохо.
— Что, твой любовник тебя бросил?
— Причем тут Илья, мне плохо без тебя.
— Не думаю. Иначе ты бы не сделал того, что сделал.
— Мама, но ведь я не сделал и ничего не делаю такого, за что было бы стыдно.
— Да? А как ты назовешь…
Дальше мы вернулись к тому же разговору, что был в тот вечер, когда она все узнала. И хотя прошел почти месяц, ничего в наших отношениях не поменялось. Я по-прежнему был виноват во всех грехах. Мне ничего не оставалось делать, как слушать. Слушать. Слушать…
Ее монолог длился минут пятнадцать, а потом она просто бросила трубку. Второй раз в жизни, мы не смогли найти общего языка…»

* * *

…Чай остыл. Анджей снова наполнил рюмки коньяком.
— До приезда Ильи оставалось еще две недели, — продолжил Данил. — Они тянулись еще дольше, чем прошедший месяц. Наконец, приехал Илья. А потом началась учеба. Мы перешли на последний курс…»

* * *

Я продолжал жить в нашей с Ильей квартире. Я был и счастлив и несчастлив одновременно. Мое счастье было там, где был мой Илья. Мы вместе ходили по магазинам. Вместе учились. Вместе убирали квартиру. Вместе гуляли. Каждое расставание было маленьким горем, а каждая встреча была огромной радостью. И только разрыв отношений с матерью были огромным темным пятном на безоблачном небе. Я очень переживал разрыв с ней. Вырастив меня без отца, она всю свою жизнь посвятила мне. И вот, из-за мстительности Светки, наши отношения сошли на нет.
Вечерами, когда стемнеет, я ходил к нашему дому и смотрел на окна нашей с мамой квартиры. Вот она зажгла свет на кухни и поставила что-то на плиту, наверное, чайник. Вот она потушила свет на кухни и зажгла торшер в гостиной…
В этих походах меня всегда сопровождал Илья. Я стоял в своем дворе и боялся встретить кого-нибудь из соседей. Не знаю почему, но я не хотел никого из них видеть. Илья понимал мое состояние и просто стоял рядом. Иногда он пытался меня пожалеть, иногда пытался уговорить меня помириться с мамой. Но, все эти попытки заканчивались ничем. У меня в ушах до сих пор звучали слова мамы: «Ты мне не СЫН!!!»
Уже прошло пять недель, как я ушел из дома. Илья приготовил ужин и позвал меня на кухню.
— Даня, мне надо будет уехать дней на десять, — сказал он, размешивая сахар.
— Уехать? Куда? — поставил я кружку.
— В Тель-Авив.
— И когда ты едешь?
— Числа 30 сентября. Вернусь 8 в Новосибирск и 10 буду в Питере.
— Что-то случилось?
— Нет. У бабушкиной сестры день рожденье. Я свожу ее к ней, а потом отвезу бабушку домой в Новосиб.
— Хорошо. Только я буду по тебе скучать.
— И я буду. Но деваться некуда. Я обещал уже.
— Конечно. Я понимаю.
— Даня, и еще…
— Что?
— Я сегодня разговаривал с твоей мамой.
— С мамой?
— Да. Я думаю, что вам нужно помириться.
— Не уверен, — сказал я и опустил голову.
— Нужно, — Илья положил мне руку на плечо. — Позвони ей. Она ждет твоего звонка.
— Ничего она не ждет. Не думаю, что она поняла меня.
— Ждет. Ей тоже очень тяжело. Пойми, ведь она мечтала совсем о другом для тебя. А ты пошел своим путем…
— И что?
— Ничего. Просто мне кажется, что она пытается тебя понять и принять таким, какой ты есть.
— Откуда ты знаешь?
— Знаю. Я разговаривал с ней.
— Ты?!
— Да. И дай мне слово, что поговоришь с ней. Обещаешь?
— Обещаю, — нехотя ответил я.
— Вот и хорошо. Пойдем спасть, Даня.
Мы допили чай и пошли спать.
Всю ночь я ворочался. Слова Ильи не выходили у меня из головы. Я помнил и последний разговор с матерью. Конечно, первый шаг нужно было сделать мне.
Через два дня Илья улетел.
В тот день я ходил из угла в угол по квартире, где мы жили с Ильей, и не мог найти себе место. Какое-то чувство тревоги меня одолевало. Предстоящий разговор с мамой меня очень сильно пугал.
Я сдержал свое обещание и приехал домой к маме. Наш разговор был очень тяжелым и трудным. Я пытался понять чувства мамы, а она пыталась понять мои. Мы проговорили с ней очень долго. В итоге, было решено, что пока нет Ильи я переду к ней, а потом будет видно.
На следующий день я временно вернулся домой. Мы стали жить как прежде, но все равно едва заметная отчужденность между нами осталась. Так пролетели две недели.
Я сидел на диване и смотрел телевизор. Уже два часа, как Илья должен был прилететь в Новосибирск и позвонить мне. Или хотя бы прислать СМС-ку. Но телефон упорно молчал. Я попытался сам дозвониться Илье. Бесполезно, вежливый женский голос отвечал о недоступности абонента. На канале НТВ показывали какую-то передачу. Я смотрел на экран телевизора, совсем не видя происходящих там действий. Время неумолимо приближалось к семи часам вечера. Мое волнение только усиливалось.
Вот, после блока рекламы, пошла заставка программы «Сегодня». Для того, чтобы хоть как-то отвлечься, я прибавил звук телевизора. Ведущая новостей – Татьяна Миткова – сообщила анонс новостей и перешла к главному:
— Сегодня, в 13.44 по московскому времени, в 200 км южнее города Сочи потерпел крушение самолет Ту-154 авиакомпании «Сибирь», совершавший рейс 1812 по маршруту Тель-Авив – Новосибирск. На борту находилось 66 человек пассажиров и 12 членов экипажа. По предварительной версии, воздушное судно было сбито ракетой ПВО типа земля-воздух. — на экране возник перечень пассажиров, находившихся на борту, среди них было написано «Илья С. 1980 г.р.» — Как сообщил командир экипажа самолета Ан-24, принадлежащий армянской авиакомпании…
Я застыл от увиденного и услышанного. Поверить в это было просто не возможно. Илья, мой Илья, погиб в авиакатастрофе над Черным морем.
— Нет!!!
… Дальше я ничего не помнил. Очнулся я в больнице. К моей руке была протянута капельница. Незнакомка в белом халате что-то подкручивала на регуляторе, меняя интенсивность подачи лекарства. Рядом сидела мама. Ее лицо осунулось, под глазами появились темные круги, и морщинки, которых раньше не было.
— Где я? — спросил я маму.
— В больнице, лежи тихо, не разговаривай, — ответила мне мама.
— Который час?
— Полдень, лежи.
— Как полдень? Я что, так долго спал? А почему я здесь?
— Да. Ты спал четыре дня, — тихо сказала мама, сжала мне руку и отвернулась.
А я снова провалился в сон.
В больнице я провел две недели. Конечно, на похороны Ильи я не попал. Да и как бы я там появился. Ведь о нашей любви знала только моя мама, да и то, ее понимание прошло достаточно тернистый путь.
Когда меня выписали из больницы, я первым делом поехал на могилу к Илье…»

* * *

— …и вот теперь три раза в год я езжу в Нижний Новгород. В день нашей первой встречи, в день его рождения и в день его гибели, — закончил свой рассказ Данил. — Если бы он полетел другим рейсом. Если бы он опоздал на этот самолет. Если бы тогда эта ракета пролетела мимо. Если бы… Так много если бы, от которых зависят судьбы многих людей. В моей жизни их не оказалось совсем.
За окном поезда светало. Полоска горизонта окрашивалась в ярко-розовый цвет. Начинался новый день.
Эта ночь показалась Анджею и короткой и бесконечно долгой. Сидевший напротив него парень смотрел в окно на восход солнца. Его глаза были мокрыми от слез.
Анджей смотрел на своего соседа и понимал, что никакие слова не смогут вернуть этому парню его потерянную навсегда любовь…
— Скажи, Данил, и с тех пор ты ни разу ни с кем не встречался?
— Нет, не встречался.
— Почему?
— Просто не могу. Я каждого парня сравниваю с моим Ильей. Постоянно. Как бы он повел себя в этой ситуации. Чтобы он сказал…
— К сожалению, его уже не вернешь. Илья всегда будет жить в твоей памяти, в твоем сердце. Но при этом, нельзя лишать себя любви. А без любви нет полноценной жизни.
— Я знаю, но ничего не могу с собой поделать.
Данил стал переодеваться. Анджей молча смотрел на этого красивого парня. Было тяжело на душе от того, что судьба порой бывает такой жестокой. И наказывает нас за нашу любовь и наши грехи совсем не по справедливости.
И вдруг Анджей понял, что странного показалось ему вчера вечером. Маленькая веточка кипариса, наколотая на левой стороне груди, под сердцем. Символ скорби по любимому человеку, ушедшему навсегда…
Анджей и Данил допили остывший кофе. Поезд проехал город Дзержинск, и через двадцать минут должен был прибыть на Московский вокзал Нижнего.
Оставшееся время они провели в тишине. Говорить не хотелось, да и сказать было больше нечего.
Показался перрон вокзала. Данил встал и достал из-под полки свою сумку.
— Спасибо, Анджей, что выслушал. Мне и вправду стало легче. И прости, что грузил тебя своими проблемами всю ночь.
— Ничего. Мне хотелось, чтобы ты все же был счастлив, — сказал Анджей и протянул руку.
— Спасибо, — ответил на рукопожатие Данил, надел темные очки и вышел из купе.
Анджей сидел у окна и видел, как он шел по перрону, опустив голову.
Вот Данил остановился возле киоска и купил темно красные розы. Вот достал сигареты и закурил. Вот он глянул на часы и вышел на привокзальную площадь.
Анджей взял свою сумку и тоже сошел с вагона на перрон. Осеннее солнце пыталось согреть спешащих куда-то людей…