Демон

Повесть была написана под впечатлением от одного интернет общения.

Часть 1

1

Нотариус возвратился с обеда. Открывая дверь своего кабинета, он оглянулся на ожидавших его посетителей. Взгляд упал на подростка лет пятнадцати-шестнадцати. Русые его волосы были зачесаны за уши, длинные ресницы опущены - он читал какую-то брошюру, пухлые губы что-то беззвучно шептали, его лицо притягивало своей наивностью. Рука нотариуса  на несколько секунд задержалась на позолоченной ручке двери.

- Вы ко мне? – спросил он.
Подросток встрепенулся.
- Да.
- Проходите.       
Нотариус открыл кабинет, прошел за фигурный белый стол, сел в кожаное кресло. Посетитель проследовал за ним.
- Закройте, пожалуйста, дверь.
Подросток вернулся.
На нем была желтая, свободная футболка, тоненькие бедра обтягивали выцветшие джинсы, на ногах были надеты не новые кроссовки. Нотариус нервно сглотнул слюну, под ложечкой у него засосало.

- Мамка забыла документ принести – она была час назад, я принес, - проговорил подошедший подросток, вынимая из целлофанового пакета свернутую в трубочку бумагу.
- Да-да, я помню, - нотариус взял документ, с минуту читал. - Хорошо, я сегодня его передам в канцелярию, там его в течение десяти дней рассмотрят и отправят вам письмо, если ответ окажется положительным, то ваша мама может начать оформление дома.
- Мне можно идти?
- Да, идите.

Мужчина взглянул на удаляющегося подростка, его сердце сжала медвежья лапа.
- Постойте!

Подросток обернулся.

- Вы где живете?
- Возле мечети.
- В высотках?
- Да.
 - Насколько я знаю, около вас есть кафе на террасе?
- Да, есть.
- Может, встретимся?
Мальчик сделал удивленные глаза.

- В вашем деле есть кое-какие нюансы, - чуть помедлив, произнес мужчина, - хотелось бы обсудить.
- Давайте, - после небольшой паузы краснея, нерешительно сказал подросток.
- Полпятого тебя устроит?
- Да.
- Меня, кстати, зовут Артем.
- Сергей, - вновь смутился мальчик.    

Сережа вышел из кабинета, скорым шагом пошел к остановке. В голове бурным потоком неслись мысли, он пытался разобраться в произошедшем.

"С какого праздника пригласил он меня? Может, у них так принято - обсуждать сложные проблемы клиента в неформальной обстановке? Бред! Какие там еще нюансы? Халупа на краю деревни. И причем тут я? О матери он даже не заикнулся. Нет. Он назначил мне встречу по другой причины, по какой? А может мать что-то ему сказала, и он решил помочь нашему положению? Чушь!  Таких как мы миллионы. Почему он сказал свое имя без отчества? Хотел понизить свой уровень? Раскрепостить меня? Зачем? Сколько ему? Лет тридцать, тридцать три?".

Сережа вспомнил могучую фигуру нотариуса: широкий лоб, длинные, волнистые, черные волосы, большие черные глаза, прямой нос, чувственные губы, волевой подбородок, огромные смуглые руки. Его сердце сладко заныло, ему захотелось иметь такого друга. Подросток в ошеломлении остановился, его лицо обожгла алая краска.

"Что?! Он мне нравится? Я голубой? – продолжал он задавать себе вопросы. – Глупости! Причем тут это? Разве я не могу замечать красоту людей, в том числе мужчин? Почему? Тогда почему у меня лицо горит? Наверно, все это из-за этих дурацких стереотипов? Не нужно думать о них. А может мне не ходить на эту встречу? Он человек занятый, не будет ждать долго, я больше его никогда не увижу. Нет. Нельзя. Я обещал. А может действительно он что-то сделает. А потом, что я боюсь? Все в моих руках".

В душе Сережи что-то шевельнулось, возникло предчувствие чего-то темного, таинственного, неизбежного.   

2

В четыре в кабинете у нотариуса заиграл мобильник, он взял трубку.

- Да, Тамар?
- Ты когда освободишься?        
- Ну-у-у не знаю, у меня еще люди. Наверно часика через полтора-два буду дома.
- Понятно, - глубоко вздохнула жена.
- А что случилось?
- Мы еще в поликлинике, не знаю, когда придем домой, хотела, чтоб ты забрал Дениску из детсада.
- Почему так долго?
- Да нас гоняют по кабинетам, а везде такие громадные очереди – кошмар!  
- А где Галина Васильевна?
- Мать с отцом утром уехали на дачу.
- Тогда постараюсь закруглиться пораньше.
- Когда закончишь, позвони.
- Хорошо. А как там Оля?
- Плохо, плачет. Здесь такая жара, все в поту. Ну ладно, давай – работай.

Артем отключился. Положил телефон в карман брюк, прибрал на столе, сложил нужные бумаги в портфель и вышел из кабинета.

Знойное солнце уже удлиняло тень деревьев. Пыль смешивалась с выхлопными газами машин, обдавая прохожих вонючим смогом. Пестрые клумбы цепляли взгляд, разносился нарочитый смех подростков. Из переулка вышла шатающаяся фигура, послышался лай шавки, раздался мат. Машина притормозила у обочины, из нее вышел Артем, поднялся на террасу, сел за ближайший от входа столик, заказал безалкогольное пиво.   

Артему нравились вот такие минуты – минуты перед ловлей очередной жертвы в свои хитроумные сети, когда сердце усиленно бьется, а кровь приятно стынет в жилах. Охота ему доставляла почти такое же удовольствия, как секс, без нее постельные утехи потеряли бы свою остроту, лишились свойства трофея победителя. Он любил испытывать на глупых мальчиках свое обаяние, свои чары. Он любил наблюдать, когда они, сначала робкие словно оленята, краснеют под его  пристальным взглядом, смущаются, когда он задает личные вопросы, постепенно привыкают к нему, начинают доверять самые сокровенные тайны, подпадают под его очарование, влюбляются и бессознательно уже ждут последнего шага, легкого объятия, невесомого поцелуя, чтобы полностью принадлежать ему. В Сереже Артем увидел одинокое, наивное существо, которое нуждается в друге, душевном тепле, в романтических отношениях. Он был уверен, что подросток ничуть не поверил ему, что он согласился на встречу из-за любопытства, из-за желания иметь старшего товарища, друга. И задача Артема была оправдать это желание, покорить, влюбить в себя, внушить, что однополая любовь не преступление, что большая разница в возрасте не помеха, что не надо противиться чувствам.

Нотариус взглянул на часы – было двадцать пять минут пятого. Однако, мальчику уже пора прийти, - с иронией подумал он. В это время в поле его зрения появилась худенькая фигурка Сережи. На этот раз на нем была белая рубашка и черные очки. По душе нотариуса скользнул солнечный зайчик, он улыбнулся.

Сережа взбежал по лестнице, увидел Артема, подошел к столику. Нотариус заказал мороженое и колу, пригласил подростка сесть.

- Ну-у-у и жарко сегодня - невыносимо, - протянул Артем.         
- Да, жарища. Я после вас сразу пошел на озеро.
- Здесь поблизости разве есть озеро?
- Да, около километра отсюда – в тринадцатом микрорайоне.
- Надо же, я даже не знал. И как там?
- Нормально, правда, пьяных много.
- А вода какая – чистая?
- Не очень.

Принесли заказ. Подросток недоверчиво покосился на него.

- Ничего личного, такие правила этикета, - шутливо произнес Артем. – я пришел первым, ты значит - мой гость, я должен тебя угощать.
- А-а-а, тогда ладно, - смущено улыбнулся Сережа и придвинул к себе вазочку с мороженым.

Артем смотрел на черные очки на белокурой голове подростка, на его непослушную, выбившуюся из-за уха прядь волос, на тоненькие как у ребенка руки, и жалость шевельнулась у него в душе, ему захотелось не трогать это юное создание, отпустить его, не стать тем роковым человеком от встречи, с которым меняется жизнь, но прошла минута, другая, и это благородное чувство замерло – инстинкт охотника вновь победил.

- А в доме, который вы оформляете, кто живет? – сделав глоток пива, спросил нотариус.
- Там у нас дача.
- Отдыхаете?         
- Редко, там отец обитает – это его дом.
- Отец пьет?

Сережа промолчал.

- Понятно, - вздохнул Артем.
- Надоел он нам, как горькая редька – ненавижу! – вдруг в сердцах произнес подросток.
- Дерется?
- Угу, мамку жалко.
- А ты спортом занимаешься?
- Гири таскаю, отжимаюсь.
- А в какую-то секцию пробовал ходить?
- Денег нет.

Артем откинулся на спинку стула, отпил пива, закурил.

- У меня есть товарищ один, он тренер по карате – если хочешь, поговорю.
- Правда?! – просиял Сережа.   
- Истина, - улыбнулся нотариус, достал мобильник, стал перебирать номера. – М-м-м, а его у меня тут нет. Правда, мы могли бы сейчас поехать ко мне – я здесь недалеко живу, сразу позвоню и ты узнаешь ответ. Или ты меня боишься?
- Чего мне вас бояться? – с чуть заметной бравадой сказал Сережа.
- Ну, мало что, может я маньяк?
- Не похоже, - засмеялся подросток.   

Нотариус допил пиво, Сережа съел мороженое и выпил колу, и через десять-пятнадцать минут они спустились к машине.

- Ого, как тут! – с восхищением воскликнул Сережа, садясь в салон.
- Ты что, никогда не ездил на Фольксвагене?
- Я вообще на иномарках не ездил.
- Значит, убьешь сразу двух зайцев – улыбнулся Артем и завел мотор.
- А это у вас магнитола? – спросил подросток, показывая на стеклянную панель.
- Да. аудио система, - нотариус прикоснулся к стеклу, в салоне тихо заиграл джаз.
- Диски?
- Да, дисковод, тюнер.
- МP3?
- Широкоформатный CD MP3.
- А колонки в дверях встроены?
- Четыре в дверях, по две сзади и спереди.
- Класс! – опять дал оценку Сережа.

Машина остановилась перед светофором, затем свернула на центральное шоссе.

- А на Фольксвагене разве не ставят автоматическую коробку передач?
- Почему, ставят. Просто, я привык к механике – не решился купить автомат, хотя, сейчас жалею, в будущем куплю с автоматом – нужно перестраиваться.

Подросток глубоко вздохнул. Артем посмотрел на него.

- А хочешь, я научу тебя рулить?  

Сережа с изумлением взглянул на нотариуса, затем промолвил.

- У нас нет машины.
- Ну и что, зато ты будешь ощущать автомобиль, разбираться в ситуациях на дорогах, почувствуешь себя мужчиной – или тебе все это не нужно?
- Почему? Нужно!
- Ну вот, а машины у тебя нет только сегодня, но ты не знаешь, что будет завтра: пойдешь в армию, станешь работать, женишься, наверняка, ты столкнешься с техникой, так что этот навык тебе пригодится.      
- А как мы будем учиться? – помолчав, чуть с заметным любопытством спросил Сережа.
- Ну, для начала я дам тебе билеты. Посмотри их, разбери некоторые дорожные ситуации – просто, чтоб войти в курс дела, а потом, когда будет время – ты, кстати, до которого часа свободен вечером?
- Летом до одиннадцати.
- Значит, подъеду где-то часиков в девять, и мы покатаемся.
- А ездить мы будем на этой машине?
- На этой, у меня другой нет, - засмеялся Артем.   

Фольксваген нырнул в просвет между многоэтажками, сделал несколько поворотов и остановился возле длинной стены дома.

3

Артем родился в деревне, в многодетной семье. Мать его обожала, сестры почитали, отец – пьющий и безвольный человек - гордился. С ранних лет ему пришлось стать фактически главой семьи. Занятия с сестрами, уход за скотиной, работа на огороде принесли ему уважение взрослых. Боевой и веселой характер помог добиться авторитета у ребят - его считали душой компании. Красотой привлекал девочек. Он рано понял, что симпатию людей можно завоевать не только всеми видимыми заслугами, например, такими, как отличные оценки в школе или почетные грамоты на районных конкурсах, но и мелочами, почти не заметными нюансами, которые словно невидимки проникают в подсознание человека и располагают его к себе.

Постепенно, подростком, Артем стал замечать, что его взгляды чаще всего задерживаются на мальчиках. Ему нравилось разглядывать их нежные лица, смуглые, сильные тела, скрытые бугорки. Это явление пугало его, он стал бороться со своей наклонностью

В пятнадцать лет ему подарили радиоприемник «Океан», который он видел дома у друга и  страстно хотел. С появлением приемника перед подростком открылся целый мир. Он мог слушать Китай и Индию, Израиль и Швецию, Венесуэлу и Канаду. Познакомился с поэзией Мандельштама и Цветаевой. Услышал Солженицына и Аксенова. Влюбился в джаз. Узнал, кто такие Майкл Джексон и Элвис Пресли. Стал слушать тематические передачи «Голоса Америки» о науке и технике, о медицине, о жизни простых людей, молодежные программы. И о своей наклонности он тоже узнал, ему стало известно, что гомосексуализм не преступление, не разврат, что это аномалия – горе, точно такое горе, как физический недостаток или генетическое заболевание, что часть людей с нетрадиционной сексуальной ориентацией была цветом русской нации, гордостью человечества. Артем немного успокоился.

Но все-таки белой вороной подросток не хотел становиться, и чтобы окончательно убедиться, кто он, Артем переспал с понравившейся ему девочкой. Неприязнь женского тела, боязнь, что у него ничего не получится, физическое удовольствие, которое никак не затрагивало душу, желание поскорее покончить со всеми этими делами и остаться одному - эти чувства поразили его.

Как-то летом с приятелем он рыбачил в нескольких километрах от деревни. Пошел дождь, они промокли. Забрались в заброшенный дом, развели огонь, разделись для просушки, Артем притянул к себе приятеля.

В тот миг время перестало существовать, Артем очутился в вечности. Прикасаясь к мягким губам, целуя нежную шею, лаская девственное тело, наслаждаясь запретными прелестями, он был наверху блаженства, в прекрасной сказке, где растут раскидистые деревья. Все желания, чувства и мысли были сосредоточены на нем, на этом сгорающем от страсти существе, которое слилось с ним, жило вместе с ним одной бесконечной жизнью, оно откликалось на каждый поцелуй, на каждое движение. Он царил над своим любовником, подавлял его мужскую природу, из сильного, грубоватого парня делал податливую девочку, свободного человека превращал в раба, который больше никогда не будет равный ему. Он мог с ним делать все, что угодно, проникать во все заповедные места, и лишь нежные объятия были в ответ ему на это, и лишь дурманящие мозг томные стоны заставляли его мускулы напрягаться еще больше. И это чувство безграничной власти навсегда покорило его – он сделал свой выбор.

В восемнадцать Артем уехал в город поступать на юрфак. Поселился у одинокой полуглухой старушки – дальней родственницы семьи. Живя в маленькой, уютной комнате, с замком на двери и с широкой кроватью, он изрядную часть свободного времени отдавал своим любовным приключениям, в которых у него уже был кое-какой опыт. Старушка не была ему в этом помехой – она относилась к нему, как к ангелу, сошедшему с небес, чтобы разделить ее одиночество. Он помогал ей убирать двухкомнатную квартиру, привозил из деревни продукты, покупал лекарства, а ночевку ребят объяснял просто помощью в учебе. Своих любовников он находил в университете, в гостях у друзей или в маршрутках, где он от нечего делать околдовывал понравившегося ему мальчика. У Артема не существовало границ – точнее, они были размыты, он часто заходил на запретную территорию – он любил губы с запахом молока. Насладясь очередным любовником, испив всю первозданную свежесть, увидев все, на что он способен, Артем без сожаления расставался с ним, наградив на прощание долгим поцелуем. Затем шел на кухню пить кофе и болтать с хозяйкой о высоких материях. Он тоже привязался к старушке, она много рассказывала того, чего он не знал или только слышал по «Голосу Америки». Они часто вместе ходили в кино, в театр, филармонию, посещали выставки – она научила его понимать искусство, любить литературу.

После университета по протекции старушки Артем устроился в секретари к пожилому нотариусу. Он сразу понял, какой прекрасный подарок преподнесла ему судьба. Неутомимой работоспособностью, желанием выполнить любое поручение, веселым характером он заслужил расположение босса – постепенно они сблизились. Старик ввел его в свою семью, познакомил с женой, с детьми, с внуками. Стали встречать вместе праздники.

В двадцать шесть Артем встретил Тамару. Это произошло в ресторане, где они с коллегами провожали на пенсию пожилого нотариуса и отмечали назначение Артема на его должность. Худенькая, плоскогрудая, с короткой стрижкой, она сразу понравилась ему. Артем не желал себе судьбы одинокого волка, гей-семья тоже его не прельщала, он хотел детей, жену, домашний уют с запахом пирогов. Тамара все это могла ему дать. Молчаливая, она никогда не лезла вперед, не пыталась стать  лидером, всегда первая стремилась сгладить острые углы, умела готовить, она тоже любила искусство. Через полгода сыграли свадьбу, через год родился Дениска, через четыре Оля. Спустя год после свадьбы умерла старушка. Она оставила Артему квартиру, но он посчитал такие апартаменты слишком роскошными для своего хобби – а именно так теперь он называл свои любовные утехи, обменял ее на однушку, придачу отдал матери. А жене наличие у себя второй квартиры объяснил желанием иметь жилье для родни, которая иногда приезжает из деревни.      

4

Сережа вошел в комнату, в одной стороне которой стоял бежевый уголок. К нему был придвинут белый журнальный столик, на котором лежали две дистанционки. На бледно-зеленых стенах висели большие картины с античными сюжетами. В противоположном конце комнаты, около окон, на зеленом ковре на стеклянной подставке стоял телевизор, внизу находился музыкальный центр. Бело-розовые портьеры были плотно сдвинуты и не пропускали солнце.    

Сережа сел на диван. Спустя несколько минут в комнате появился Артем. Он прошел к светлой стенке, открыл отделение, взял кожаный блокнотик, начал листать, затем опустился рядом с подростком, набрал номер.

- Александр, привет! Это Дымов. Да, давненько… да все дела, дела, передохнуть некогда. На пенсии? Нет, не дождешься, на пенсии внуки нас ждут. Да, до гроба… А как твои делишки? Ты все детишек тренируешь? Молодец! Над юными душами трудишься. Завидую. Слушай, у меня просьба к тебе. Конечно… ты же умный человек, прекрасно все понимаешь, - засмеялся Артем, откинувшись на спинку дивана. – Короче, у меня есть парнишка, он хочет заниматься карате – не возьмешь? Нет, не очень… шестнадцатый. Даже так! Отлично! Тогда ты его посмотришь? Да, в понедельник я еще позвоню. Хорошо, тогда давай, пока. Танюшке привет!

Артем отключился. Посмотрел на подростка.

- Представляешь, он набирает новую группу, В понедельник поедем на смотрины.

Сережа улыбнулся.

- Вы со мной поедете?
- Конечно, - нотариус взял руку Сергея. – только прошу, не обращайся больше ко мне на «вы», я не хочу чтоб между нами были преграды.

Улыбка исчезла, лицо подростка покраснело, в глазах появились растерянность и страх.
Сбывалось заветное желание Сережи, Артем становился не проходящей фигурой в его жизни. Но та ошеломляющая скорость, с которой делалось это, пугала его. Он ни как не мог понять, зачем такому солидному и умному человеку понадобился такой никчемный подросток. Из всех объяснений этого вопроса, посетивших его голову, он остановился на одном, на трагедии, якобы случившейся в жизни нотариуса, в которой пострадал человек – возможно ребенок, похожий на него. Правда, эта версия была немного притянута из мелодраматических фильмов, но она была приемлема для подростка и успокаивала. Но помимо этого объяснения, было еще одно, оно гнездилось где-то на задворках сознания и оказывало очень странное действие. С одной стороны оно было гнусное – Сергей даже стыдился допустить это. С другой, когда он думал об этом объяснении, то сердце начинало сильнее биться. Сережа словно стоял на краю пропасти и с каким-то упоительным ужасом смотрел в ее черную бездну. И вот теперь эта бездна приблизилась, фантастическое предположение стало реальностью. Но Сережа не отнял руку, не пошевелился, он все с тем же чувством смотрел на Артема.

Нотариус отпустил руку подростка, включил телевизор с музыкальным центром, нашел клипы Майкла Джексона, спросил:

- Пиццу будешь?

Сережа опустил глаза. Артем ушел на кухню, затем вернулся с подносом, на котором стояли два бокала дымящегося ароматного кофе и блюдо с домашней пиццей. Стали есть. Сделав пару глотков кофе, Артем произнес:

- У тебя Сереж, кажется, появились вопросы ко мне?
- Да, - тихо проговорил подросток.
- Задавай.
- Ты голубой?
- Да.

Сережа вскинул голову.

- Но я не насильник - не бойся, - усмехнулся Артем.

Сергей продолжил есть, потом опять чуть слышно спросил:

- Я тебе нравлюсь?
- Очень! А я тебе?

Сережа опустил голову.

5

Был жаркий сентябрьский день. Сережа пришел с тренировки, сбросил рюкзак в своей комнате, заглянул в зал, прошел на кухню. На столе лежала записка «Отец уехал на дачу. Суп в холодильнике, на ужин пожарь картошку с колбасой. Я позвоню». Подросток смял бумажку, бросил ее в ведро, разделся, встал под душ.

Сережа рос в обычной, не вполне благополучной семье. Отец пил, дебоширил, часто бросал работу. Мать, верующая женщина, работала медсестрой в городской больнице, содержала семью, наставляла на путь истинный мужа, воспитывала сына. Мальчик презирал и боялся отца, жалел мать. Когда подрос,  стал заступаться за нее, за что был неоднократно бит. На все неистовые просьбы Сережи прекратить весь этот кошмар, бросить отца, мать только тяжело вздыхала и просила немного подождать.

У Сережи с матерью были теплые отношения, он иногда делился с ней своими секретами, спрашивал совета, но душевного родства не возникало – она не была ему другом.

Вне дома у него друзей так же не было. Из-за смазливой внешности и чуть заметных женских манер, которые он никак не мог искоренить в себе, в школе его травили, били, делали гнусные предложения – с ним никто не решался дружить. Девочкам он нравился, но положение изгоя, которое он занимал, не позволяло им с ним сблизиться.

И вот жизнь начала меняться, прошло уже четыре месяца, как Сережа ходил в секцию, где влился в хороший коллектив – никто не насмехался над ним, он познакомился с двумя ребятами, нашлись общие интересы, стали дружить. Тренер тоже оказался замечательным человеком, не унижал ребят, старался быть им старшим товарищем. Сергею было нелегко, но он был готов к трудностям и переносил их стоически.

Артем, как и обещал, начал обучать Сережу езде на машине – Сергей оказался прилежным учеником. Они иногда вместе гуляли, ходили в кино, постоянно перезванивались. Подросток был поражён эрудицией нотариуса, его юмором, нестандартностью мышления. Его рассказ о своей семье окончательно успокоил Сережу, а не повторяющиеся попытки к сближению приятно удивили. Но со временем приятное удивление перешло в просто  удивление, а потом начало сменяться раздражением. В каждом взгляде, каждом прикосновении Артема Сережа пытался уловить доказательства тех слов, которые он произнес в первую их встречу, и когда не находил их, то начинал беспричинно злиться, грубить, на глаза наворачивались непрошенные слезы. Свое поведение он объяснял всем чем угодно, только не правдой, ибо правду в глубине души он уже знал: он влюбился в этого красивого гиганта и желал взаимности. Хотел ли Сережа физический близости? Нет, не хотел. Его любовь была чисто платоническая — он относился к Артему, как к прекрасному цветку, который невозможно было осквернить. И только иногда, в бесстыдных своих снах, он видел Артема ослепительно красивого, абсолютно голого, шедшего к нему в лунном свете. Тогда Сережа просыпался возбужденный, на грани конвульсий, вскакивал, сгорая от стыда и долго потом не мог прийти в себя, разбираясь в своих чувствах.

Сергей выключил воду, услышал телефонный звонок, выскочил из ванны, схватил трубку.

- Алло?
- Привет.
- Привет! - лицо подростка засияло.
- Что делаешь? Почему так долго не подходил к телефону?
- Купался. Голый стою.

Артем сделал паузу.

- Ты один?
- Да, отец на дачу слинял, мамка в ночь ушла.
- Значит, сам себе хозяин.
- Угу.
-  Да, у меня тоже одиночество намечается, Тамару с детьми тесть на дачу забирает.
- Что будешь делать? - Сережа взял телефонный аппарат, перенёс его в свою комнату и лег на диван.
- У тебя предложения есть?
- А у тебя?
- Есть.
- Какие?
- Большие.
- Эй, не груби малышам!
- Это ты что ли, малыш?
- Угу, маленький мальчик.
- А я тогда кто?
- Ты жгучий брюнет, любящий этого мальчика, - от этих слов у подростка зашевелилось мужское достоинство, он опустил глаза.

Нотариус засмеялся.

- Что, это не так?
- Так-так, ты мой Кипарис.
- Не, он черненький, а я беленький.
- Где ты видел черного кипариса?
- Ну, ты сам показывал картины Иванова, там у него черные волосы.
- А-а-а, в этом смысле, тогда ты мой нагой мальчик.
- Опять промах! у него кудряшки, - захихикал подросток.
- Но между вами есть кое-что общее.
- Что?
- Не догадываешься?
- Неа, - на лице Сережи вновь появилась улыбка.
- А если подумать.
- Ты имеешь в виду, что мы оба голенькие?
- Да. Он, правда, сидит, а ты стоишь.
- Я уже лежу, - Сергей опустил руку на живот, возбуждение возросло.
- Ну ладно, в девять жди.
- Почему так поздно?
- Я сейчас в деревню еду, везу отцу деталь для «копейки», помогу поставить, поем и в город, сегодня пятница, еще пробки учесть нужно, так что в десять приеду.
- Уже в десять!? – возмущенно воскликнул подросток.
- Не возникай, а то будешь ждать до одиннадцати, – засмеялся Артем. – Все, пока, я в деревне.

Сережа положил трубку, прикрыл ладонью отвердевшую плоть.

«Может не надо, - пронеслось у него в голове, - ведь, потом будет противно. Но я хочу... Дома никого нет. Потом приму душ».

Рука плавно задвигалась, сердце быстро забилось, мозг начал рисовать Артема, пот появился на смуглой коже, мускулы превратились в камень. Через минуту по телу прошло несколько судорог. Потом Сережа замер. Его грудь высоко вздымалась, мышцы приятно ныли, в горле бешено стучал пульс. На него опустился блаженный сон.

Новый порыв ветра поднял тюль. Сергей внезапно сел. Его лицо горело, все существо пронизывал какой-то не обычный все испепеляющий стыд.

«Я голубой? Я гей? - лихорадочно начал думать Сережа, - значит, ребята были правы, и я сраный пидор? Нет, это невозможно! Ведь мне нравилась Верка, а Таньке я даже писал стихи. Но я сейчас был с ним, сидел на его коленях, занимался «любовью». Подросток вскочил. Сел. Подошел к столу. вновь опустился на диван, охватил руками голову «нет-нет, я не гомосек. Это неправда, я не хочу… Он колдун, он демон, он заколдовал меня — я не голубой!». Новый приступ стыда потребовал действия, Сережа схватил телефон и изо всех сил бросил его в стену. Аппарат раскололся. Подросток сполз на колени и громко навзрыд заплакал.

6

- Привет! - с улыбкой сказал Артем, когда Сережа сел в машину.

Сергей промолчал.

- Что-то случилось, малыш?
- Не называй меня больше так никогда, пожалуйста, - с раздражением сказал подросток.
- Хорошо, не буду.

Машина, перестроившись во второй ряд, медленно поехала.

- Телефон разбил, - через несколько минут тихо проговорил Сережа.
- Псих накрыл?
- Да.
- И сильно раскурочил?
- На две части, все вывалилось, проводки оторвались. Сегодня мамка будет звонить, а я даже ответить ей не смогу.

- Какой он у тебя? – помолчав, спросил нотариус.
- Квадратный, красный, с белым диском. Если отец пьяный увидит — убьет.

Артем глубоко вздохнул.

- Кажется, у нас такой же где-то есть, правда у него красный диск, можешь взять.
- Угу, а что я мамке скажу, откуда у нас новый телефон?
- Да, проблема, - тихо произнес нотариус, потом воскликнул: - Хотя, постой! Ведь у них всех диски белые, только крышечки посреди диска разноцветные, а их можно легко заменить.
- Правда?! - Сережа взглянул на друга.
- А ты, что ли, не знал?
- Нет.
- Теперь будешь знать. И диск, кстати говоря, тоже не проблема другой поставить, паяльник у меня есть.
- Тогда что будим делать?
- Мне кажется, нам не надо сейчас маршрут менять — поедем по моей обширной программе, а потом заскочим к тебе, возьмём телефон и к нам на реконструкцию. А позвонить матери ты можешь с моего мобильника. Номер помнишь?
- Конечно!
- Ну вот, позвонишь, что-то скажешь, типа, «я пойду купаться, могу не услышать», она ведь не будет тебя проверять?
- Нет, она никогда меня не проверяет.
- Конечно, ты у нас пай-мальчик, - засмеялся Артем и потрепал подростка по голове.

В районе двух часов Фольксваген остановился в уютном дворике девятиэтажного дома.

- Устал? - с улыбкой спросил Артем.
- Неа! Хочу продолжения, - засмеялся Сережа.
- Ну, что же, пойдем продолжать, - выходя из машины, произнес нотариус.

Они поднялись, Артем включил свет, Сережа пошел рассматривать квартиру.

В зале стояли черно-белый диван, два кресла с высокими спинками и журнальный столик. В черной стенке блестел хрусталь. Возле окна, словно небоскребы, возвышались несколько колонок домашнего кинотеатра. Между ними чернел экраном большой плазменный телевизор. Почти все место в спальне занимала кровать, по обеим сторонам которой стояли тумбочки с желтыми ночниками. В зеркале шкафа отражался современный комод и маленький телевизор. В детской с яркими обоями стоял диванчик и детская кроватка. Небольшой столик с двумя стульчиками занимали место у окна, на красной паласе. Около стены выстроились в ряд три картонной коробки с игрушками. К другой стене была прислонена графитовая доска, разноцветные мелки лежали рядом с ней.

Подросток вернулся в залу, взял с полки большую фотографию, сел в кресло, и стал рассматривать смеющихся детей — мальчик был похож на Артема.

Нотариус принес свой телефонный аппарат, достал другой из мешка подростка, начал возиться.

- Они тебя любят? - ставя на журнальный столик рамку, спросил Сергей.
- Да, обожают, а как же иначе?

Сережа глубоко вздохнул. Нотариус взглянул на него.

- Не парься, я своего тоже не любил.
- Много пил?
- Два дня в неделю, как закон, а в остальные, как получится - Артем вынул из упаковки бритвенное лезвие и стал снимать крышечку с диска, - правда у нас до рукоприкладства не доходило, все заканчивалось криками, но все равно напряг был сильный.
- Он с тобой занимался?
- Отец?
- Да.
- Иногда. Проверял уроки, учил косить, показывал, как ухаживать за скотиной, но меня это тяготило – доходил до всего своим умом.
- Почему?
- Гм, странный вопрос. Вот, что ты испытываешь, когда твой отец поучает тебя?
- Бешенство!
- Совершенно верно, бешенство. «Какого хрена ты лезешь ко мне, когда у самого  все штаны в дерьме?». Он оскорблял мать, а для меня она – святыня, - нотариус открыл тюбик с клеем, нанес его на пластмассовую поверхность. - Но сейчас у нас нормальные отношения, не пьет — аллергия накрыла.
- На водку?
- Да, на алкоголь.
- А разве такая бывает?
- Все бывает в этом мире. Два раза попробовал, чуть в ящик не сыграл, теперь даже квас не пьет — боится.
- Здорово!
- Еще бы не здорово, мать за это каждый день бога благодарит. Вот и все, твой телефон готов, - с этими словами Артем подвинул аппарат на край стола. Сережа поставил его на колени.

- Класс! Большое спасибо.
- Рад помочь хорошему человеку, - улыбнулся нотариус. - Есть хочешь?
- Кофе хочу.
- От кофе не будешь спать.
- А мы что, собираемся спать? - хитро  прищурился Сергей.
- Ах, да! Совсем забыл, ты хотел продолжения банкета, ну тогда айда на кухню.

Артем собрал предметы со стола и вышел из залы. Подросток направился за ним.

- Я сейчас тебе заварю кофе с ароматом апельсина — мне вчера из Перми привезли, у нас почему-то такого нет.
- Ты вроде не пьешь ароматизированный… - Сережа прислонился к столу.
- Правильно, негоже, когда шампунь и чай пахнут одним и тем же, к тому же, у кофе есть свой сильный, жизнеутверждающий запах, - Артем включил чайник. - Но из любого правила есть исключение. Я где-то года четыре тому назад был в Адлере, где купил Тамаре этот напиток с ароматом апельсина — она любит что-то новенькое; и я влюбился. Такое обалденное сочетание свежести и насыщенности.

Артем открыл навесной шкафчик, взял белую пачку, подошел к столу. Глаза собеседников встретились. Нотариус замолчал. Сережа утонул в черных зрачках, сознание отключилось, действительность исчезла, он поднялся на цыпочки и обнял друга. Артем посадил подростка на стол, отодвигаемая посуда зазвенела, и он начал покрывать его нежное лицо своими поцелуями, потом шепнул:

- Я люблю тебя, малыш.
- Я тоже, мой Артемка, чуть слышно произнес Сережа.

7

На следующее утро Артем подвез подростка до дома. Они простились.
 
Сережа сел на скамейку, обхватил голову руками. Настроение было мерзкое, он чувствовал себя проституткой, в душе зияла черная дыра, думать ни о чем не хотелось, жить тоже. Он не мог представить, как сейчас посмотрит в глаза матери, завтра встретит отца, в понедельник пойдет в школу и, быть может, опять услышит гнусные насмешки, но на этот раз они будут справедливые — он переспал с мужчиной. Сережа вспомнил минувшую ночь. Как он впитывал нежные ласки Артема, как отдавал свои, как покрывал могучее тело друга своими неумелыми поцелуями. Он руководствовался инстинктом любви и не раз доводил Артема до изнеможения, ощущая на коже капли жизнетворной влаги. Сережа также вспомнил момент, когда ему стало невыносимо больно и он застонал, Артем прикрыл его стон своим поцелуям. Затем эта невыносимая боль перешла в наслаждение, Сережа взошел на вершину счастья, слился со своим другом, стал с ним одним существом. И даже сейчас, в минуту полного унижения, эти воспоминания вызывали легкое возбуждение. Подросток выпрямился. Его лицо опять горело. Ему вдруг захотелось отомстить себе за это, еще более унизить себя, втоптать в грязь, чтоб все увидели его черную натуру. Сережа взглянул на целлофановый сверток, мозг мигом нарисовал план, он схватил телефон, и бросился в соседний подъезд.

Сергей позвонил в обшарпанную, видавшую виды деревянную дверь. Через минуту дверь открылась на щель.

- Здрасте, баб Нюр, отец просит бутылку.

Дверная цепочка зазвенела, в проеме выросла старуха с впалым ртом и маленькими щелками глаз, на ее голове был повязан белый платок:

- Что-то раненько он просит…   
- Ему через двадцать минут на работу, встать не может, похмелиться надо.

Старуха взяла сверток:

- Что это?
- Телефон.
- Начерт он мне?
- Деньги вечером занесу.

Старуха вынесла самогонку. Сережа схватил бутылку, поднялся на двенадцатый этаж, пробежал еще лестницу, дернул  дверь которая вела на крышу - она была закрыта, спустился, сел в углу. Открыл самогонку, сделал глоток.

Огненная жидкость обожгла рот, затем пищевод, дыхание на минуту остановилось, на лбу выступил пот, ноги налились свинцом, опьянение резко вторглось в сознание.

Двенадцатый этаж, на котором находился подросток, был нежилым. Две квартиры еще весной сгорели, и стояли пустыми на замке. Третью купил какой-то азербайджанец, после чего исчез. Четвертая - двушка принадлежала пожилой  паре, которая до поздней осени находилась на даче. Об этом знала молодежь, и вечером тут было шумно. Неприличными граффити были расписаны все стены. Стекло в окне было выбито. Крышка в мусоропроводе перекорежена. Бутылки, презервативы, шприцы и другие атрибуты пьяных сборищ валялись повсюду. Стояло зловоние.

Сережа сделал второй глоток.

«Интересно, где он сейчас? - подумал Сергей, - наверно, со своей Тамарой где-то на даче кайфует. Ревную? Придурок! Втрескался в мужика, в женатика. Плевать! Люблю, кого хочу, сплю, с кем хочу, мне уже шестнадцать, мне все можно. Он сегодня позвонит? Зафиг? Ведь он своего добился, уложил меня в постель – я как баран отдался, крышу снесло, даже не помню, как это произошло. Я знаю, он позвонит в понедельник, часиков в три, ведь ему наверняка захочется повторить. Интересно, где будем сношаться - у него в квартире или в машине в лесочке? Все равно! Гм, как он позвонит, когда телефона у меня нет? Бедная мама что подумает? Идиот! Я даже постель не разобрал, она сразу поймет, что я дома не ночевал, после купания сразу смылся, да еще телефон прихватил, а все это из-за него. Люблю гада».

Подросток пригубил бутылку. Реальность удалилась, сознание погрузилось в колодец, смертельно захотелось спать. Сережа прислонил голову к стене, глаза закрылись.

Солнце прошло свой зенит, розовые лучи отразились в окнах.

Лифт проскрежетал на двенадцатый этаж, из него вышел Артем, брезгливо поморщился, подошел к окну, посмотрел вниз. Прошел вглубь коридора. Увидел на площадке подростка — он лежал на полу. Нотариус взбежал по лестнице, взял запястье — рука была холодная, пульс слабо бился. Артем стал поднимать Сергея. Тот открыл глаза.

- Ты?!
- Я-я, давай вставай.

Подросток с трудом поднялся:

- Идти можешь?

Сережа сделал шаг, упал на руку друга.

- Не, не могу.

Артем взял Сергея на руки, он обнял нотариуса, положил голову ему на плечо и вновь провалился в сон.

Через несколько часов Сережа проснулся в белоснежной постели. Голова трещала, тело знобило, подкатывала тошнота, потолок плыл. Тусклый свет из коридора освещал знакомую обстановку в комнате. На кухне тихо звучало радио, пахло шарлоткой. Подросток улыбнулся, позвал друга.

В комнату вошел Артем, сел около Сергея, поцеловал его.

- Я опять голенький?
- Да, второй раз за сутки, - улыбнулся Артем. - Бутылка упала, ты промок, пришлось постирать.
- Умница! - Сережа начал гладить его длинные волосы. - Как ты меня нашел?
- Ну, ты сам говорил, что у вас где-то на двенадцатом этаже есть притончик.
- Но я не говорил, в каком подъезде.
- Их у вас всего шесть, я только в трех был.
- Ты ко мне звонил?
- Да. Ведь я после тебя сразу поехал на дачу, стал помогать тестю, начали в саду возиться: ветки пилить, землю копать, ботву выдергивать, в общем, дел море, одному не справиться. Потом позавтракали, пошли в лес типа за грибами.
- Почему типа?
- Дождей не было, откуда грибы. Просто погуляли, вышли к речке, там побыли. В три начал тебя набирать, а в четыре в город рванул — сказал, по делам, срочно.
- Ты мамку видел?
- Друг видел.
- Какой друг? - удивился Сережа.
- Мент, мы учились вместе в универе. По дороге позвонил, рассказал кое-что.
- Зачем?
- Ну как зачем, мне же нужно было узнать, где ты. Может, ты сидишь дома. Пришел он к вам. Мать, конечно, в слезах к нему бросилась, рассказала все ему: и про телефон, и про купание, и про нерасстеленную постель. Но он оказался не промах, сразу сориентировался в ситуации и сказал, что тебя забрал патруль в парке спящим пьяным на скамейке, и он пришел, чтоб проверить жилищные условия и сказать, что тебя можно забрать завтра. Так что, завтра утром, поедем ментам сдаваться — она к восьми должна прийти.
- Гм, детский сад какой-то, мамка ни за что не поверит, - скептически проговорил подросток.
- Почему не поверит? Ведь он не как дядя с улицы пришел, а как официальное лицо, при полном параде. Посмотрел твою комнату, расспросил про тебя, про школу, про отца, даже дал подписать какие-то бланки. Так что, по-моему, все нормально будет.
- А что я ей скажу?
- Ну, скажи, что у тебя девочка, что вы поругались, расстались, можешь сослаться на неудачный сексуальный опыт.
- Она знает, что у меня никого нет.
- Но у тебя есть я, ну вот и преврати меня в девочку. Кстати, куда дел телефон?
- Бабке за пузырь заложил.
- А здесь, вообще, врать не нужно. Конечно, мать тебя не похвалит, что ты начал вещи пропивать, но на первый раз простит.
- Ловко все у тебя вышло, - задумчиво сказал Сережа.
- Профессия обязывает, мне еще не такие корабли приходилось разворачивать, - произнес Артем, потом со вздохом добавил. - Но вчера я пропустил один кораблик, и он сел на мель.
- Какой кораблик? - округлил глаза Сергей.
- Вчера я должен был тебе объяснить одну вещь, но не до того было, да сегодня утром вроде тоже не та атмосфера была, хотя, надо было — моя вина.
- Какую вещь?

Артем загладил волосы за уши подростка, взял его руку в свои ладони.

- Понимаешь малыш, сексуальная ориентация определяется не желанием человека, а генами, воспитанием и обществом, где рос этот человек. По сути дела, эти три фактора и определяют  всю его жизнь, и малейшее искажение в них неизбежно отражается на личности. Ты, Сереж, рос в неблагоприятной среде, над тобой много смеялись, издевались, даже били, сомневались в твоей ориентации. Это естественно не могло не сказаться на тебе. Сдерживающие механизмы к однополым отношениям у тебя ослабли, ты уже в подсознании был как бы подготовлен к ним — к сожалению люди очень внушаемые существа. И тут тебе попался я, кто понравился тебе, кто заинтересовался тобой, и все твои чувства, желания, эмоции, которые у тебя скопились и не находили выхода, хлынули на меня, а мои сексуальные предпочтения заставили и твое подсознание зашевелиться — ты влюбился. То есть, я хочу сказать, во всем, что произошло между нами вчера, твоей вины нет, это психические законы, они сродни физическим, и над ними человек не властен — в особенности в таком юном возрасте.
- Ты все это знал заранее? - помолчав, грустно улыбнулся Сережа.
- Конечно, нет, я же не волшебник, твоя мать о тебе ничего не говорила.
- Но ты хотел со мной переспать?
- Ну да, - замялся нотариус, - вот такая моя грязная природа. Потом как-то влюбился.
- А почему я пассив? - помолчав, спросил подросток.
- Хочешь быть активом? - улыбнулся Артем.
- Нет, просто хочу знать, почему это нравится мне.
- Возможно, это связано с тем, что ты человечек слабенький, тебе хочется защиты, безопасности, и это желание каким-то образом сказалось на твоей сексуальной сфере - все взаимосвязано, малыш.
- Это навсегда?
- Что?
- То, что я - голубой?
- Ну, точно нельзя сказать, есть много подростков, начинавших свою сексуальную жизнь со своими приятелями, потом они вырастали, становились нормальными мужиками, с кучей баб и детей. Есть и те, кто остаются геями — все зависит от степени тех искажений, о которых я тебе говорил. Ведь тебе не нравятся парни?
- Нет, не нравятся.
- Вот видишь, ты значит не гей — не волнуйся. Я твой сон, ты скоро проснешься, и я исчезну.

Подросток сел, обнял нотариуса.

- Я хочу, чтоб ты снился вечно, всю мою жизнь.
Руки Артема легли на горячую, с выпирающими позвонками спину Сережи, опустились вниз, скользнули под одеяло. Сергей перебрался к нему на колени.

8

Тамара не блистала красотой — была типичным ботаником. Отлично училась, ходила в кружки, любила читать. Из-за доброго характера и желания понять всех она не испытывала дефицита в друзьях. К ней шли излить душу, спросить совета, мальчики считали ее за свою и интересовались, как им вести себя с девочками. Среди них был и голубоглазый блондин, он пришел к ним в девятый класс и всех покорил своей красотой, Тамара тоже влюбилась. На почве любви к поэзии они сблизились, стали дружить. Но у ее избранника сердце уже было занято другой, Тома не призналась ему в своих чувствах, перенеся душевую бурю молча, доверяясь лишь дневнику.

В девятнадцать Тамара познакомилась с другим милым мальчиком: молчаливым, стеснительным, любителем театра. Особой любви не было — Тамаре было жалко его. Начали встречаться. Спустя два года молчаливый мальчик превратился в ревнивого Отелло с замашками диктатора. Начались ссоры, обиды и после некоторого времени они разошлись.     

После окончания пищевого института Тамара стала работать на шоколадной фабрике, где за ней принялся ухаживать старший механик — вдовец. Начались цветы, небольшие подарки, через полгода он предложил выйти за него замуж. Но сердце не екнуло, большая разница в возрасте смущала, она отказалась. Остальные любовные истории также не принесли удачи, посеяв в душе неуверенность в себе.

Первый раз Артема Тамара встретила в ресторане, куда они с подружками пришли справлять день рождения. Было прекрасное настроение, шампанское окрашивало мир в розовый цвет, они стали приглашать мужчин на  белый танец. Тома пригласила Артема, потом он ее, протанцевали еще три танца, обменялись телефонами, через два дня он позвонил.

Первое время Тамара относилась к Артему шутливо, с большой долей скептицизма, думала, что красавчику вступила блажь развлечься с интеллектуальной барышней. Но красавчик не исчезал, напротив, он познакомил ее с своими друзьями, с родителями. Она, естественно, сделала то же самое. Оставалось дело за самым главным, и это главное наступило в мае — с букетом сирени Артем сделал ей предложение.

Тамара восприняла всю эту историю, как чудо, которое не поддавалось логическому осмыслению, она долго искала подвоха, пыталась понять зачем Артем женился на серой мышке. Но подвох не находился, близкие твердили о сильных чувствах Артема, и Тома постепенно успокоилась, поверила, полюбила.

Это волшебное чувство пришло незаметно, словно смена года, затапливая все ее существо весенним солнцем. Она вдруг стала писать забавные любовные стишки, по ночам шептать нежные, обнажающие душу слова. Она была готова жизнь отдать за этого человека, пойти за ним на край света. Ее любовь была наивная и по-детски смешная, но Тамара не стеснялась быть смешной — она любила, и это было главное.

Артем тоже относился к Тамаре с нежностью, правда, в его чувствах отсутствовала страсть, безумство, та искра, которая бывает присуща влюбленному человеку, Тома относила это на счет его спокойного характера и на богатый прошлый опыт. Но на ее просьбы рассказать о своих женщинах муж либо отшучивался, либо говорил, что она у него по-настоящему первая и, надеется, последняя. Такие ответы еще больше убедили ее, что юность мужа была бурная. Однако, Тамара видела, что Артем почти не мог общаться со слабым полом, это было странно.

После рождения ребенка жизнь Тамары пошла совсем по-другому. Закончились веселые вечеринки, прогулки до зари с друзьями. Она по-настоящему почувствовала себя женщиной, матерью, женой. Артем оказался великолепным отцом, прекрасным мужем: помогал Томе, вставал по ночам, гулял с сыном, не чурался заменить жену в домашних делах. Напрягало лишь одно, несколько раз в неделю муж допоздна задерживался на работе и приходил уставший, безразличный, погружённый в себя.

Как-то, проезжая мимо конторы Артема, Тамара зашла к нему. В помещении почти никого не было,  дверь в кабинет мужа была закрыта. Охранник сказал, что Артем Александрович ушел еще полтора часа назад. Тома позвонила, услышала уставший, немного томный голос.

- Да, Тамар, я еще на работе, через сорок минут буду…

Пол поплыл, Тамара села.

Вечером неимоверной силой воли она сдержалась, не стала открывать мужу свои карты. Она чувствовала, что тут что-то не так, Артем не мог ей столь открыто изменять — Тамаре хотелось самой разобраться. Но когда у мужа появилась вторая квартира, она не выдержала.

- Я тебя устраиваю всем, кроме постели, ты привык к извращению, разнообразию, тебе нужно менять каждый день женщин.
            
- Не волнуйся, пожалуйста, - обняв ее, тихо произнес муж, - ты моя единственная женщина, я только тебя люблю.

Тома вновь смутилась, ей было трудно представить в тот момент, что Артем ей врал.

Однажды в торговом центре она встретила подружку. Они долго не виделись, решили попить кофе и поболтать. Втянувшись в беседу, подружка вдруг сказала:

- Молодец твой Артем, с подростками начал возиться!
- С какими подростками? - удивилась Тамара.
- Как, он ничего тебе не говорил? - подняла брови подружка.
- Нет, он вообще не любит распространяться о своих делах.
- Настоящий мужик, не как мой, все выкладывает, как худая баба, - подружка отпила кофе. - Просто, несколько раз видела я его с красивыми мальчиками, ну так, лет семнадцать, восемнадцать. Подошла, спросила, что за чудо, он сказал, что его попросили давать консультации по правовым вопросам в «Ростке» - это реабилитационный центр, может, слышала?
- Да-да, я знаю, туда детишек помещают из неблагополучных семей, - вздохнула Тамара. - А ты, что, в том районе живешь?
- Я разве тебе не говорила, мы же переехали.

Ситуация начала проясняться, Артем был связан с какими-то подростками, вероятно, его задержки происходили из-за них. Но почему он не сказал ей об этом, чего он боялся, неужели он думал, что она будет возражать - нет, Артем был не такой.           

Тамара еще раз прокрутила в уме разговор с подружкой, выхватила слова о красивых мальчиках, соединила их с непонятными оговорками хозяйки Артема, у которой он жил, о каких-то симпатичных ребятах, постоянно ночующих у него в комнате, вспомнила некоторые другие странные вещи, и разрозненные детали соединились. Тамару потрясла догадка. Виски заломило, в лицо бросилась кровь. Она остановила машину, несколько минут сидела не шевелясь. На сердце опустился тяжелый камень, Тома достала валидол.   
    
Теперь Тамаре стало понятно, почему Артем женился на ней, ему нужно было просто прикрыть свою вторую жизнь, он хотел найти женщину, с которой у него не было бы проблем, которая смотрела бы на него, как на бога. Ему нужна была хорошая жена, прекрасная мать для его ребенка, с кем он мог бы сходить в театр, обсудить хорошую книгу, ни о какой любви не было даже и речи. Тамара заплакала.

Через полчаса машина тронулась, Тома доехала до дома, увидела мужа — он гулял с ребенком. Артем подошел к ней, сказал несколько слов, взял сумки.

Тамара не была мастер выяснять отношения, почти никогда это не делала с мужем, ей легче было уступить, чем настоять на своем. Артем знал такую черту своей жены, но как мудрый человек никогда не злоупотреблял ею. Он тоже избегал конфликтов, по возможности старался уступать. Но, несмотря на равноправие, Тамара подсознательно все же подчинялась ему, его авторитет довлел. И теперь, когда она очутилась в ужасном сне, где великаны превращались в пигмеев, а добродетели - в гнусных злодеев, Тома растерялась. По сути дела, у нее не было неопровержимых доказательств, она даже его ни с кем не видела, а те косвенные факты, по которым у нее составилась ясная картина, могли быть легко опровергнуты. Она даже не знала, как поведет себя Артем, когда услышит ее обвинение. Начнет ли он возражать, соберется и уйдет или усмехнется, смерив ее презрительным взглядом, и ничего не скажет. Но обида душила, унижение не давало покоя, она не могла молчать.

- У тебя что-то случилось? - спросил Артем в конце ужина. - Ты сама не своя — молчишь, вздыхаешь.    
- Да, случилось, - вновь вздохнула Тамара.
- Что? - муж перестал есть.
- Сегодня я встретила Люду, и она сказала, что видела тебя с какими-то подростками.
- Правильно, это мои клиенты.
- Вероятно, твои задержки на работе связаны с ними?
- В том числе… Я же говорил, что мой рабочий день ненормированный, ко мне часто приходят посетители позже, чем положено, меня часто вызывают на дом, к старикам, инвалидам, меня некоторое время назад попросили давать консультации в реабилитационном центре, я не смог отказаться, не знал, что тебе это интересно, на будущее учту.
- Артем, ты гомосексуалист? - Тамара взглянула на мужа.
- Откуда у тебя такие мысли? - нотариус поставил бокал на стол.
- Понимаешь, есть вещи, которые нельзя скрыть, и они у тебя тоже есть, просто… - у нее перехватила горло, Тома опустила голову.

Артем с минуту сидел, потом встал, подошел к окну. Тамара взяла вилку, начала ее вертеть.

- Просто, я на них не обращала внимания, а сегодня вдруг все совпало, - собравшись с силами, продолжила она. - Конечно, мои наблюдения мало доказуемые,  и ты можешь их легко опровергнуть, но если тебе дорога я, наша семья, то ты должен, нет, я прошу сказать правду, лучше я узнаю ее сейчас от тебя, чем потом от кого-то еще.

Муж повернулся, прислонился к подоконнику.

- Я закурю?
- Кури.
 
Артем сходил за пачкой, открыл окно, зажег сигарету. Кухню наполнил уличный шум, прохладный осенний воздух обдал Тамару табачным дымом.

- Значит, эта правда, - грустно усмехнулась Тома.

Артем затянулся.

- И не жалко тебе их, дети ведь? - после долгого молчания тихо произнесла жена.
- Я никого не тащу в постель, я не педофил.

В эту ночь Артем не ночевал дома, он решил пока пожить один, не раздражать жену, дать ей освоиться в сложившейся ситуации, решить, что делать дальше. Тамара была благодарна ему за это. Она не могла понять, как такой человек, каким был Артем, кто желал всем только добра, кто пытался понять каждого, к чьему слову все прислушивались, мог совершать такие дела, дела, за которые нет прощения. Она беспрестанно возвращалась на полтора года назад, к началу их знакомства, вспоминала какие-то подробности, перебирала какие-то мелочи. Она словно пыталась осознать непонятный феномен, решить нерешаемую задачу, и от того, что задача не решалась, ее мозг лихорадочно работал, не находя покоя ни днем, ни ночью. Душа, напротив, замерла, наполнилась тупой болью, которая иногда смешивалась с сердечной, отравляя жизнь.

Ситуацию усугубляло еще то, что Тамара не могла выговориться, ослабить гнет горя, выслушать слова утешения. Ей казалось невозможным разрушить идеальный образ мужа — человека, которого она любила. Да, несмотря на все, Тамара любила Артема, хотела жить с ним, но тот монстр, в которого он превратился, пугал ее. Она прекрасно понимала, что в случае прощения ей придется не только подавить женскую природу, природу матери, перечеркнуть весь свой нравственный кодекс, но и разделить косвенно преступление, встать на один уровень с мужем.

Через две недели Тамара попала в аварию. Это произошло в дождливое утро, когда она ехала с дачи на работу. Машину занесло, ударило об отбойник, в нее въехал другой автомобиль. Тома потеряла сознание, ее положили в реанимацию с поврежденным позвоночником.

На третьей день в больницу пришел Артем и начал ухаживать, на предложение тещи установить дежурство он сказал: «На днях мне дают отпуск, поэтому никаких дежурств пока не надо, позаботьтесь о ребенке, приходите, когда вам будет удобно».

Тамара узнала еще одну сторону мужа, он оказался прекрасной сиделкой: кормил ее с ложечки, переворачивал ночью, без брезгливости взял на себя всю ее интимную часть. Тома вновь не могла постичь двойственную, черно-белую натуру Артема. Как он с такой легкостью мог превращаться из праведника в грешника, с небес спускаться в темные бездны: «А может, он это делает не с легкостью, - подумала вдруг она, - а напротив, с большим трудном, а может, он вообще хочет, но не в силах избавиться от черной стороны своей жизни. Ведь он сейчас здесь, наверно, не только ради своего сына, но и ради меня самой. Возможно, он действительно испытывает ко мне какие-то чувства, возможно, он хочет найти во мне тихую обитель, надежную пристань, того человека, который все знает, но не осуждает, а наоборот, хочет помочь трудную минуту». И эти мысли помогли ей по-другому взглянуть на Артема. Она стала относиться к нему как к больному человеку, как к человеку с определенным душевным изъяном, нуждающемуся в ее помощи. Но Тамара хотела подтверждений своей идеи извне. Она начала рыться в интернете, посещать гей-сайты, сидеть на гей-форумах, читать книги, смотреть фильмы по этой тематике. Она увидела, что в самом деле по большей части гомосексуалисты страдают от своей ориентации, что у мужского гомосексуализма есть отличительная черта, культ молодости, культ прекрасного юноши, она так же к своему  удивлению узнала, что некоторые мальчики действительно ищут взрослых мужчин, чтобы познать с ними, что такое настоящий секс, перенять опыт. А это значит, что Артем ей не врал, он давал то, чего от него просили, он был первый учитель, проводник в мир любви, в мир наслаждения — ведь учитель приходит лишь тогда, когда к этому готов ученик. И вообще, кто ей сказал, что Артем спит с детьми, подружка говорила о восемнадцатилетних парнях, о вполне сформировавшихся личностях, у которых в крови бурлит тестостерон. И эта весьма шаткая версия окончательно оправдала Артема.

Через четыре месяца Тома встала на ноги, еще через год вышла на работу.

Страдания изменили Тамару — она повзрослела. Ее любовь тоже стала другой, исчезли нежные слова, смешные, любовные послания, она почти перестала проявляться внешне, ушла вглубь, отношения еще более окрепли, спаялись испытанием и общей тайной.              

9

Артему было жалко Сережу, что у него такая безрадостная жизнь, что он такой слабый, беззащитный, что у него очень ранимая душа,  по сути делf, душа затравленного ребенка, который видит мир в черно-сером цвете. И это чувство зародило любовь в Артеме, стало ее первопричиной. Вторая причина была заключена в ностальгии, в воспоминаниях золотого века своей жизни. Нотариуса подкупали категорические суждения Сережи, желание все разложить по своим полочкам, поделить всех людей на своих и чужих. Артем вспоминал свое собственное детство, юность, свои незыблемые позиции, желания, мечты. Он словно всматривался в Сергея, как в свое отражение, узнавал в нем того безгрешного мальчика, каким он был когда-то. Третий же источник был расположен в физической близости. Сережа оказался великолепным любовником. Он мог заниматься сексом часами, в любых условиях, вспыхивал от любого ласкового слова, от любого нежного прикосновения. Он все схватывал на лету, выполнял и даже предугадывал любые желания. Артему нравилось, когда подросток разгуливал по квартире голым, садился на его колени с чашечкой кофе, стоял  задумавшись у окна, и лучи яркого солнца обнимали его смуглую фигурку, резко выделяя ослепительно белые, налитые половинки.

Да, нотариус действительно любил Сережу, любовь впервые вторглась в его жизнь. Умыла мир летним дождем, разукрасила необыкновенными яркими красками. Он вновь стал юным мальчиком, первооткрывателем в этом чудесном мире. Артем узнал, что такое держать любимого человека за руку, смотреть ему в глаза или ощущать его сонную головку на своем плече. Он не мог дождаться конца рабочего дня, перестал принимать опоздавших посетителей, старался выкроить хоть пару часов из своих выходных дней, чтоб вновь встретиться с ним, своим солнечным мальчиком.     

Сережа, напротив, любил, когда человека не отягощает прошлый опыт, когда ему кажется, что все можно решить сразу — за один присест, что превыше любви нет ничего, что любовь определяет все. Он ревновал Артема, не хотел ни с кем его делить, ненавидел Тамару - возможно, и сексом он занимался с таким неистовством, чтоб доказать ей, неведомой для него женщине, кто  хозяин. Сережа первый раз мог влиять на человека, на мужчину, который был старше него на шестнадцать лет. Чувство власти тоже опьянило его, он постоянно проверял ее на Артеме, хотел увидеть, чем еще он мог пожертвовать ради него. И вот, накануне Нового года, когда они с Артемом наряжали елку, Сергей спросил:

- А что, у нас в будущем ничего не изменится?                       
- А разве оно тебя не устраивает?
- Нет, не устраивает, - твердо заявил Сережа.
- Подай, пожалуйста, звездочку, пока я здесь, хочу посадить ее на макушку, - вздохнул Артем.

Сережа протянул игрушку.

- И что ты хочешь изменить? – помолчав, произнес нотариус.
- Я хочу просыпаться с тобой в одной постели, встречать тебя с работы, проводить вместе с тобой все вечера.
- Одним словом, ты хочешь, чтоб я ушел из семьи?
- Да, я этого хочу, - Сережа посмотрел на друга.
- А ты, значит, сбежишь из дома?
- Да, сбегу!

Артем усмехнулся.

- Ты что смеешься! - вдруг взорвался подросток. - Мне надоело приходить сюда на час! Мне надоело ждать тебя у подъезда! Мне надоела твоя Тамара! Я хочу, чтоб ты принадлежал мне, и только мне!

Сергей отошел от елки, сел на диван, обхватил голову. Артем повесил несколько игрушек, взял клубок фонариков, опустился в кресло, начал их распутывать.

- Я понимаю, ты хочешь чтоб мы жили вместе, но это невозможно… - после некоторого молчания произнес Артем.
- Почему невозможно?! Все возможно, когда этого очень хочется! - дрогнувшим голосом воскликнул Сережа. - Я все равно сбегу из дома, не сюда, так куда-нибудь еще! Потому, что не могу я больше там жить, я ненавижу отца, не могу терпеть его пьяную рожу! Ты что думаешь, он завтра даст нам спокойно посидеть? Угу, фиг два, он напьется завтра, и будет нас гонять, потому что это ему в кайф, потому что это для него наслаждение. Или ты думаешь, что мне доставляет удовольствие сидеть у себя в комнате и трястись от страха, пока все нормальные люди веселятся? Угу, как бы не так, да мне в такие минуты хочется лезть на стену, или вообще выброситься из окошка и покончить со всем этим дерьмом.

Подросток заплакал. Артем отложил фонарики, пересел к другу на диван, притянул его к себе:

- Помоги мне, пожалуйста, я больше так не могу жить, - сквозь слезы пролепетал Сережа.

Артем глубоко вздохнул, взял подростка на свои колени, начал его гладить, спустя минуту сказал:

- Понимаешь, малыш, в жизни любого человека всегда есть две стороны, одна черная, другая белая, но люди почему-то сосредотачивают свое внимание на темной стороне жизни и не замечают светлых ее вещей. Вот ты говоришь, что ты ненавидишь отца, что не можешь видеть, как ты выразился, его пьяную рожу. Но ты же не инвалид, ты не сидишь же с ним целыми днями дома. Ты гуляешь, ходишь в школу, посещаешь секцию, где общаешься с хорошими ребятами. Потом, у тебя есть чудо, величайшее чудо на свете, ты любишь и любим, разве на это не стоит обращать внимание? Конечно, тебе не хочется встречать Новый год с человеком, который тебе неприятен, кто причинил много боли. Но ты забываешь, что Новый год всего лишь праздник, всего лишь одна ночь, за которой наступит день, и все обязательно изменится. Пройдет совсем немного времени, ты вырастешь, возмужаешь, и власть твоего отца закончится, ты станешь хозяином положения и будешь встречать праздники только с теми, кто дорог тебе. Да, я понимаю, что тебе хочется жить со мной, и мне тоже этого очень, очень хочется - но ты же знаешь, что это невозможно. Ты не можешь уйти из дома, я не могу бросить семью, там у меня свои обязанности, свои привязанности.
- Ты ее любишь? - успокоившись, тихо спросил Сережа.
- Я только тебя люблю, дурачок ты мой родной, - нотариус поцеловал подростка. - Тамару я уважаю. Ведь, она столько перенесла, простила меня, смирилась с моими недостатками, родила мне дочку, я просто не могу их оставить. Но время идет, может быть, ситуация переменится. Во всяком случае, у нас есть эта квартира, и ты здесь такой же хозяин, как и я.

Артем помолчал, потом спросил:

- А ты полы дома моешь?
- Да, иногда, когда мамке некогда.
- А готовить можешь?
- Ну, картошку с колбасой пожарить могу, гречку сварить.
- Гречка – это конечно хорошо, - улыбнулся Артем.
- Ты о чем? - Сергей поднял голову.
- Я просто подумал, что как-то несправедливо, находимся мы в этой квартире вдвоем, а занимаюсь хозяйством я один, ты мог бы без меня тут убраться, пропылесосить, что-то приготовить, или просто сделать уроки, посмотреть видео. Короче, бери ключи — я принес второй комплект.
- Правда?! - просиял Сережа.
- Истина! Ключи в сумочке.

Подросток поцеловал нотариуса и кинулся в коридор.

10

Окна загородного дома Егора Николаевича светились. В саду несколько елок были украшены разноцветными огнями, в беседке горел желтый фонарь. За домом, около другой калитки он освещал стоявший на асфальтированной площадке остывающий мангал.

В доме слышался смех, веселые разговоры, звучала тихо музыка. В кухне суетились две женщины, третья вносила последние штрихи на праздничном столе, в зале. Артем расставлял фужеры и бутылки с шампанским. У стены, на белом диване расположился хозяин дома, довольно тучный человек, с немного вытянутым лицом и с ежиком седых волос. Он внимательно смотрел в дисплей мобильника, который держал двенадцатилетний мальчик.

- А может он у тебя в «черном списке»? - спросил внук.
- Как он туда попал? Я его туда не вносил.
- Может, случайно как-то… я сейчас посмотрю, - мальчик нажал несколько кнопок и воскликнул. - Точно дед! Он здесь, вот, смотри.

Егор Николаевич приблизился к экрану, потом  обратился к нотариусу:

- Представляешь Артем, ты у меня в «черном списке».
- Все бывает, - отозвался тот.
- Интересно, как он туда попал? - опять наклонил голову хозяин дома к внуку.
- Не знаю. Кстати, клавиатура у тебя стоит на блокировке?
- Нет.
- Вот, может быть, ты случайно куда-то прислонился и нажал клавиатуру, и дядя Артем попал туда, ведь, он первым стоит в записной книжке.
- А как поставить на блокировку?
- В настройке надо поглядеть, - сказал мальчик, продолжая нажимать кнопки.
- Садиться уже пора, время без пятнадцати двенадцать, - произнесла появившаяся в комнате блондинка, мать Тамары.

Хозяин дома взглянул на настенные часы.

- И правда, садиться пора, завозились что-то мы с тобой, Мишка, - поднялся дед. - А где Валерка?
- Он, кажется, в гараже возится, - сказала подошедшая к столу невысокая брюнетка в длинном черном платье. - А вот, кстати, и он.

В проеме двери появился высокий мужчина с бакенбардами и с небольшой бородкой.

- Ворота у гаража смазал, а то скрипят, на нервы действуют.
- Я тоже давно хотел за них взяться, но как-то не доходили руки — спасибо, - Сказал Егор Николаевич.
- Петарды занес? - взглянула на мужа брюнетка.
- Мишка уже давно занес, в прихожей лежат.
- Дениска очень хотел посмотреть салют, - улыбнулась Тамара, - расплакался даже, когда я укладывала его спать.
- Небось, проснется, когда будем стрелять? - проговорил хозяин дома.
- Да вроде не должен, спит крепко. Меня больше волнует Оля.
- А что с ней?
- Да сегодня она что-то просыпалась, а потом другое место.
- Не знаю, я тут сплю, как мертвая, - заметила блондинка.
- Я сделал, дед! - воскликнул мальчик.
- Сделал? - обернулся к внуку Егор Николаевич.
- Да, - Миша подошел к столу. – Вот, смотри, когда тебе нужно заблокировать клавиатуру, то ты выходишь из всех разделов, то есть, на дисплее у тебя должна быть картинка, и нажимаешь и держишь несколько сек звездочку, - Миша нажал на кнопку, на экране появилась надпись, - и все, клавиатура не работает, а если тебе нужно будет куда-нибудь позвонить, то ты опять держишь звездочку, и все.
- Спасибо, - произнес дед, беря у внука мобильник.
- Колу хочешь?
- Угу.

Хозяин дома потянулся за бутылкой. Валера включил телевизор.

- Сейчас Ельцин будет толкать прощальную речь, - сказал он.
- Да-а-а, поразил мир, подал в отставку в Новый год, - протянула блондинка.
- Умел удивлять людей.
- Теперь посмотрим, чем Путин удивит, - сказала брюнетка.
- Он тебе нравится?
- Да вроде ничего, во всяком случае, лучше Ельцина.
- После Ельцина любой лучше будет, - усмехнулся Артем.
- Мне он тоже нравится, - подхватил тесть, -  молодой, энергичный, занимается спортом, восемь лет просидит.
- Восемь?
- А тебе кажется больше? - взглянул на нотариуса Валера.
- По-моему, лет тридцать протянет, не меньше.
- Для тридцати он какой-то забитый.
- Обычное дело, они все такие, когда приходят к власти, а потом как-то обживаются и смотрятся орлами.
- Ты против него? - спросил тесть.
- Он же гебист, у него все мозги повернуты на врагов, вообще-то, таких людей нельзя пускать в президенты, а потом меня смущают взрывы домов в Москве.
- Веришь сплетням?
- Боюсь поверить, но логичность настораживает.
- Какая логичность?
- Ну как же, вот смотрите, - Артем сел. - Ведь без взрывов не было второй войны с Чечней, потому, что общественное мнение было против нее, а без войны рейтинг Путина был бы минимальным. Потом, говорят, что Березовский был связан с боевиками.
- Да-да, я слышал эту историю, - произнес Валера, - он, типа, предлагал им окопаться в Дагестане.
- Вот-вот, а с другой стороны по слухам именно он открыл глаза Ельцину на Владимира Владимировича.
- Неужели нами правят такие чудовища? - с ужасом проговорила Тамара.
- Во власти ангелов нет, сестренка, - усмехнулся Валера.
- Гм, по твоей логике в любом теракте можно увидеть злой умысел Кремля, не верю! - возразил зятю хозяин дома. - А Путин мне как раз потому и нравится, что он из КГБ — может, наведет в стране порядок.
- Как Сталин? - с сарказмом сказал Валера.
- Причем тут Сталин, Валер! У нас сейчас другая страна, в прошлое возврата больше нет.
- Демократии в России всего четырнадцать лет, это ничто, все можно вернуть в короткий срок, тем более, народ хочет этого, - заметил Артем.
- Хватит о политике, давайте открывать шампанское, уже двенадцать, - сказала блондинка.

Забили куранты, зазвучали тосты, выпили, начали есть, через час все вышли во двор.

- А можно мне зажечь петарду? - спросил мальчик у нотариуса.
- Конечно, Мишель! Вот, держи, - Артем дал Мише зажигалку. Небо рассветило несколькими букетами разноцветных огней.
- Красотища! - громко сказал Егор Николаевич, - давай, теперь мы, мать, попробуем.

Муж взял у блондинки одну петарду и присел на корточки, чтобы воткнуть ее в снег.

- Осторожно! - воскликнула блондинка, - у тебя же спина, не мальчик ведь.
- Почему не мальчик? Мне всего пятьдесят пять, вся жизнь впереди, - улыбнулся хозяин дома. – Мишка, иди сюда! Назначаю тебя сегодня поджигателем петард.

Дед вручил внуку зажигалку, морозный воздух сотрясли еще шесть выстрелов.

- А про бенгальские огни совсем забыли! - выходя из дома с улыбкой произнесла брюнетка, - и ты, сына, не напомнил.   

Мальчик растерянно замигал глазами. женщина всем дала по палочке. Артем зажег бенгальский огонь себе, затем жене, тяжело вздохнул. Тамара посмотрела на мужа.

Блондинка раздала пластиковые стаканчики, Валера открыл очередную бутылку шампанского.

- С Новым годом, с новым счастьем! - пробасил Егор Николаевич.

Все выпили. Хозяин дома вдруг начал хохотать, указывая наверх, окружающие подняли головы. На втором этаже в черном окне белело детское личико.

- Ой, проснулся! - с удивлением воскрикнула Тома.
- Ну я же вам сказал… тащите его сюда, пусть посмотрит, потом поспит!
- Я сейчас принесу, - произнес Артем. Он вбежал в дом, поднялся на второй этаж, открыл одну из трех дверей, включил тусклое бра.

У окна на кровати стоял малыш. Черная, лохматая его головка была повернута к отцу, маленькие бусинки глазки смотрели с любопытством, пухлые губки были приоткрыты. На другой кровати, в уютном гнездышке, спала годовалая девочка, ее блаженное личико было обращено к свету. Нотариус подошел к кровати, поцеловал дочку, сделал тень от одеяла, затем обернулся к сыну.   


- Ну что, непоседа, проснулся?
- Салют разбудил, - оправдался малыш.
- И что видел? - отец взглянул в окно.
- Почти ничего, он залетает за крышу и только отдельные огоньки видны. Вон, посмотри, какая она длинная, - Дениска указал на козырек.
- А очень хочется посмотреть?
- Очень, - глубоко вздохнул мальчик.
- Тогда пошли.
- Куда?
- Салют смотреть — тебя все ждут.
- Правда?! - воскликнул малыш.
- Правда-правда, только не кричи, а то Олю разбудишь.

Отец поцеловал сына, посадил его в кресло и начал одевать.

- А почему Мишка пускает салют? - подавая отцу штанишки, спросил мальчик.
- Его дедушка назначил поджигателем петард.
- А можно, я подожгу петарду?
- Не знаю, попроси у Миши, может, разрешит.
- Да ну, пап, Мишка такой противный, он никогда мне не разрешит, попроси лучше ты, он тебя послушается.
- Но ты вчера говорил, что ты хочешь быть похожим на меня?
- Да, говорил.
- А я разве обращаюсь к тебе с просьбами, чтоб ты замолвил за меня словечко перед мамой или дедушкой?
- Нет, не обращаешься.
- Вот, видишь. Свои вопросы нужно учиться решать самому.
- Но я еще маленький, - помолчав, медленно проговорил мальчик.
- Значит, тебе надо закалять силу воли, - сказал Артем и, заглядывая за спину сына, произнес: - А где второй носок?

Дениска тоже посмотрел по сторонам.

- Не знаю, может, под кроватку забился.    
- Под кроватку забился, говоришь? Поглядим, - шутливо сказал отец, смотря под кровать.

Малыш вдруг начал тихо хихикать.

- Конечно, смешно, заставляешь папку под кроватью лазить, - улыбнулся нотариус.
- Пап, а что такое - закалять силу воли? - спросил малыш, когда отец начал одевать на него верхнюю одежду в прихожей.
- Ну это когда человек делает не то, что ему хочется. Вот, например, тебе не хочется просить Мишу, а ты наоборот, подойди и попроси, или ты не хочешь есть кашку, а ты возьми ложку и съешь ее.
- И что будет, когда я закалю силу воли?
- Ты станешь настоящим мужчиной.
- Как ты?
- Да, как я, - вздохнул Артем, - и будешь защищать маму и сестренку.
- А тебя?
- И меня, когда я стану стареньким.
- Как дедушка?
- Да, как дедушка, - отец поправил шапочку на голове сына, взял его на руки, и вышел на улицу.
- Кого мы видим, Дениска пришел! - воскликнул Егор Николаевич, беря внука. - Ну что, хочешь посмотреть салют?
- Очень хочу.
- Ну тогда давай смотреть, - хозяин дома поставил Дениску на асфальт, взял петарду, воткнул ее в снежную массу. Миша зажег зажигалку.
- Пожалуйста, разреши мне запустить салют, - попросил Дениска двоюродного брата.

Миша посмотрел на деда. Егор Николаевич молча сложил на груди руки.

- Ну Мишенька, ну пожалуйста, я тебя очень-очень прошу.
- Ну хорошо, - вздохнул мальчик.

Двоюродный брат вложил в ладонь Дениски зажигалку, взял его за руку, поднес ее к фитилю. В черном небе вспыхнули яркие звезды.

Артем вышел за калитку, набрал номер. На четвертом гудке в трубке раздался грустный голос Сережи.

- Да?
- С Новым годом, малыш!
- С Новым годом, - голос повеселел.
- Как дела?
- Пока нормально, отец куда-то слинял, мамка с соседкой ящик смотрят, я музыку слушаю.
- Что за музыка?
- Ну-у-у там, «Агату Кристи», Сплин, Земфиру.
- Нравится Земфира?
- Угу, обожаю.
- А «Ночные снайперы» слышал?
- Нет, что за группа?
- Как Земфира, только круче.
- Тоже девушка поет?
- Две.
- Дуэт?
- Нет, одна на подхвате, на скрипке играет. Уже несколько альбомов вышло, я принесу, - Артем глубоко вздохнул, оперся на забор.
- Что вздыхаешь?
- Хочу к тебе, мой бельчонок, обнять, поцеловать твои ушки, глазки, губки, я люблю тебя, мой родной.
- Ты пьян?
- Да, заметно?
- Ты никогда не говорил такие слова.
- Говорил.
- По телефону нет.
- Вот, теперь говорю, я люблю тебя.
- Ты завтра приедешь? - после небольшой паузы спросил Сергей.
- Постараюсь часикам к пяти вырваться.
- Можно, я приду пораньше?
- На квартиру?
- Угу.
- Конечно, малыш, ведь она теперь наша, ты там точно такой же хозяин, как и я.
- А то я хочу Джерра Маллигэна записать.
- На что будешь записывать?
- На Соню, мамка на прошлой неделе купила.
- ТДК лучше.
- ТДК? Я на эти кассеты никогда не писал.
- Давай, на днях в магазин заскочу, куплю пару, запишешь еще что-нибудь.
- Давай, тогда я еще Эллу Фицджеральд запишу.
- По джазу начал фанатеть?
- Да, по ночам приятно его слушать.
- Мне тоже нравилось по ночам слушать - когда в доме тихо, в комнате темно и светится одна шкала радиоприемника, когда-то по «Радио Свобода» выходила программа «Пятьдесят две минуты джаза», я ее слушал. Мне казалось, что там, в том царстве света живет какой-то мегаполис: со своими небоскребами, с неоновыми рекламами и дорогами, запруженными машинами, и над этим всем звучит джаз.
- Мне тоже так кажется, когда я смотрю на огонек своего магнитофона, - тихо сказал Сережа, - очень хочу побывать там.
- Еще побываешь, какие твои годы.
- Я хочу побывать там с тобой.
 - Поживем - посмотрим, - вздохнул друг. Где-то раздался взрыв петарды, послышались веселые крики. - Ты картошку пожаришь?
- Завтра?
- Да.
- Ты ее хочешь?
- Очень, с колбаской, - улыбнулся нотариус.
- Насчет колбаски не знаю, нужно посмотреть на твое поведение, - весело  произнес Сережа.
- Хорошо, буду пай-мальчиком.
- Мальчиком?
- Ну я с тобой всегда мальчик, - засмеялся Артем. - Ну ладно, давай закругляться, а то я уже замерз.
- В сосульку превратился?
- Угу, еще немного, и превращусь.
- Нет, сосульку мне не надо, она холодная, а ты мне нужен горячим.
- Везде горячим? - улыбнулся Артем.
- Развратные намеки не принимаю, все, пока, - захихикал подросток.
- До завтра, малыш, я тебя люблю.
- Я тебя тоже, Артемка.

Нотариус положил мобильник в карман, вошел во двор, увидел Тамару, она стояла у противоположной стороны забора. Он чуть отступил, постоял, подошел к жене.

- Все захотели фотографироваться, я пошла тебя искать, - помолчав, сказала Тома.
- Дениска спит?
- Уже давно, попил чай с тортом, и сразу уснул, Оля даже не проснулась — спит как убитая.
- Воздух.
- Наверно.

Артем оперся на доски, закурил, Тамара тоже.

- Это правда?
- Что?
- Про любовь?
- Да.
- Тогда почему ты сейчас здесь, а не там?
- Любовь проходит, семья нет, - вздохнул нотариус.
- Умно, - с иронией заметила жена. - Ты мне тоже про нее когда-то говорил, врал?
- Тогда его не было.
- А тогда ты меня любил?

Артем сделал затяжку, выпустил дым, зажег и погасил зажигалку и после минутной паузы сказал:

- Я знаю, я жестокий человек, я приношу тебе много обиды, много боли. Мне не нужно было жениться на тебе, но я женился, хотел семью. Мне нужно было рассказать тебе все с самого начало, но я не рассказал, боялся, что ты меня бросишь. Мне наверно следовало по-другому поступить и сейчас — соврать, но я не вру, не хочу тебя унижать — хотя, правда тоже унижает, - муж глубоко вздохнул. - Нет Тамар, я тебя не любил как женщину, и я не мог этого делать по своей природе, но я уважал и уважаю тебя как человека, который знает все, как жену, которая делает все возможное, чтоб я стремился в семью, в домашний уют — прости меня.

Тамара взглянула на мужа. Потухли сигареты, зажглись новые. В доме погасли два окна. В беседке выключили свет.

- Ты знаешь его уже полгода? - вдруг спросила Тамара.

Нотариус с удивлением поднял голову на жену.

- Он тебя изменил, - грустно усмехнулась она.

11

Пролетела зима, отзвенела ручьями весна, солнце предъявило свои права на жаркое лето, осень засыпала землю разноцветными листьями, прошло еще полгода. Сережа готовился к выпускным экзаменам и поступлению по совету Артема на юрфак. Атмосфера дома за последние два месяца еще больше накалилась, отец откуда-то узнал, что сын дружит с мужчиной, и теперь он не упускал любой возможности, чтобы не поиздеваться над этим.

- А вот и Серый пришел, - усмехнулся отец, когда Сергей появился на кухне.
- Доброе утро, - буркнул тот, садясь за стол около окна.
- Доброе утро, сынок, - произнесла Людмила Сергеевна, подавая сыну гречневую кашу с колбасой и большой бокал чая. - Ты что, вчера поздно пришел? Я даже не слышала.   
- Да, где-то в три, я не смотрел на часы.

Отец развалился на своем стуле в углу, закурил и начал пускать дым в направлении сына. Людмила Сергеевна с осуждающим вздохом открыла форточку:

- Небось, опять со своим хахалем в тачке рассекал.

Сережа покраснел.

- Не начинай, Федь, дай ребенку спокойно поесть.
- А что твой ребенок краснеет, как невинная целка?
- Любой бы на его месте краснеть начал, он с этим человеком дружит, а ты о них всякие гнусности измышляешь, если выпил - иди вон в зал, поспи, не порть нам нервы.
- Какой хрен, гнусности? - повысил вдруг голос Федя. - Да ты посмотри на него, не баба, не мужик, отрастил космы, выгибается как петушок, да у него ни одной девки нет, пацану через два месяца восемнадцать, а он только с мужиком шляется.
- Он учится, ему некогда за девочками ухаживать.
- Ты что, рехнулась? Где это видано, чтоб учеба мешала с девками гулять? Да трахаются они, неужели не видно, днем учится, а ночью задик свой за тачку подставляет, а ты, тупая дура, думаешь, что у них просто дружба.
- Не смей оскорблять мать, - спокойно, но внушительно сказал Сережа.
- Что? - задохнулся от злобы отец.
- Я сказал, не смей при мне оскорблять мою мать, - все так же спокойно повторил сын.

В этот момент мимо уха Сергея пролетел бокал. Отец стал приподниматься.

- Ты что, драный пидор, указывать мне будешь, что я могу говорить, а что нет?! - Федя схватил нож. Женщина вскрикнула. Сережа молниеносно обогнул стол, выбил нож, несколькими ударами в лицо пригвоздил голову отца к стене. Родитель осел, потекла кровь, раздался громкий мат.

- Сынок, не бей его, не надо! - закричала мать, хватая сына за руку.

Но Сережа нанес еще три удара в грудь - мат стих, Федя согнулся. Людмила Сергеевна повисла на плечах Сергея.

- Не надо его бить, ведь он твой отец!

Юноша отпрянул, мать упала на колени.

- Он гнида — тварь ползучая, он всю жизнь пил из меня кровь, я не считаю его отцом, - с перекошенным от ярости лицом произнес Сережа, ушел в свою комнату и лег на диван.

Сережа слышал громкие ругательства и стоны отца, испуганный разговор матери по телефону, приход врачей. Они увели отца, мать ушла за ними. Сергей вышел, собрал осколки, вымыл полы, сложил вещи в чемодан. Через два часа пришла Людмила Сергеевна.

- А, ты уже сделал все, - входя на кухню, уставшим голосом произнесла она. - Врачи сказали, что у отца сломано ребро, я его уговорила не писать заявление.
- Мне все ровно, пусть пишет, - тихо отозвался Сергей и, помолчав, добавил: - Я ухожу, мам.
- Что? - женщина обернулась к сыну.
- Я должен закончить школу, поступить в университет, мне нужен покой, тишина, здесь этого никогда не будет. А потом, после того, что случилось сегодня, нам с отцом больше не жить месте, или он придушит меня во сне, или я его убью. Я буду жить у Артема — он согласен.
- Но как же так, сынок, ведь здесь твой дом.
- Дом там, куда тебя тянет, мам, меня сюда никогда не тянуло.
- А туда?
- Тянет, - Сережа сделал паузу, потом тихо добавил: - Я люблю его.
- Что? Ты что сказал, сынок? - мать села.
- Мы с Артемом любим друг друга. Я - гей.

Наступила тишина. Прошло несколько минут. Сережа подошел к матери, поцеловал ее окаменелое лицо, собрался, взял чемодан и ушел.

Мать некоторое время сидела не шевелясь, потом встала, начала стирать белье мужа, но внезапно бросила, вытерла руки, вошла в комнату сына, села за стол и громко, навзрыд заплакала.

Она вспомнила детдом, жестокий детский мир, любимую медсестру Анну Васильевну, как она брала ее по праздникам в себе домой. В восемнадцать Людмила поступила в мед. Училище, стала жить в общаге вместе с соседкой Дусей. У Дуси был парень — высокий и широкоплечий Влад. Они иногда брали Люду с собой на танцы.  Однажды к ним пришел Федор — не высокий, но очень обаятельный мужчина. Они понравились друг другу, начали встречаться. Через четыре месяца Людмила забеременела. Она испугалась — думала, что Федя будет против, начнет злиться, склонять к аборту. Но Федор был рад, привел ее к себе в дом, познакомил с матерью. Спустя месяц они расписались, стали жить втроем в нынешней квартире, через полгода Люда ушла в академку, родила Сережу. Поначалу муж воспринял перемену в семье тоже благосклонно, начал с коляской гулять, иногда вставал ночью. Но довольно быстро все это ему надоело, его раздражали вечный плач, пеленки, пузырьки, он начал упрекать Люду, что она все время отдает ребенку, отодвинув его на задний план. На замечание матери, что если муж хочет, чтобы у жены было свободное время, - нужно помогать ей, Федор ответил, что муж должен приносить домой деньги, а не стирать пеленки. Мать вспылила, сын нагрубил, атмосфера еще более накалилось. Федя стал задерживаться на работе, уезжать с друзьями, запахло алкоголем.  Положение окончательно испортилось, когда Людмилу послали на практику  в городскую больницу. Федор вообще не понимал, как жена может ночевать не дома. Начались сцены ревности, оскорбления. Как-то Людмила после дневной смены отстояла длинную очередь за колбасой, но долгожданный продукт закончился перед носом — Люда пришла домой ни с чем. Муж набросился на нее с кулаками, свекровь вступилась, разгорелся грандиозный скандал, Федя ушел из дома. Вернулся он через месяц — на похороны матери. Таисия Григорьевна умерла неожиданно, и по-своему счастливо, утром, от обширного инфаркта. Федор запил, его уволили с завода.

Дальше потянулась череда черных дней. Конечно, были среди них и солнечные  просветы, и нежные слова мужа, и веселые праздники, но в основном крики, драки, слезы. И только ее нежное сокровище, ее милый мальчик был единственной отрадой в этом мраке.

Людмила Сергеевна вспомнила холодные от страха руки сына, испуганные глаза, мокрую от нервного пота прядь волос, его крики - выгнать отца, или он сам убежит из дома, и ее тело потряс новый приступ рыданий. Да, безусловно, она понимала, что Сереже нужен покой, домашний уют. Но у нее было безвыходное положение. Комнату, которую обещали от детдома, не дали, двоюродная бабка в деревне не хотела ее знать. Менять или, тем более, выгонять мужа из его собственной квартиры Людмила не могла. Она не представляла, что Федя замерзнет где-то в снегу, страшилась осуждения соседей, косых взглядов. Да честно говоря, она его боялась, боялась его злого характера, бешеного пьяного нрава. Они с сыном были абсолютно беззащитными перед этим мучителем. Те же соседи давно уже махнули на него рукой. В милиции, куда она обращалась по поводу домашнего хулиганства мужа, отделывались только профилактическими беседами – после которых муж приходил еще злее. И поэтому Людмиле Сергеевне приходилось уповать только на бога и надеяться, что и на ее улице когда-нибудь наступит праздник.

О дружбе с Артемом она узнала два года назад, когда сын сказал, что он встретил хорошего человека, который помог ему устроиться в секцию карате. Мать обрадовалась, стала расспрашивать. Сережа сказал, что он женат, у него двое детей, познакомились они в нотариальной конторе. В дальнейшем, видя как он меняется, как мужает, обзаводится друзьями, делает успехи в учебе, как он постоянно смеется, говоря по телефону в своей комнате, Людмила Сергеевна ничего кроме благодарности к Артему не испытывала. Она неоднократно просила сына познакомить их, но Сергей ссылался на занятость друга. Как-то Артем позвонил, мать выразила свою признательность. Нотариус объяснил, что он работает в детском реабилитационном центре, и проблемы подростков ему знакомы не понаслышке, в Сереже он увидел несчастного, одинокого человека, который нуждается в хорошем друге, в умном наставнике, и он решил помочь. Поэтому словам мужа Людмила Сергеевна ни на минуту не верила. Она полагала, что он это говорит из-за скверного своего характера, сдобренного алкоголем, от желания потравить сына, позлить ее. Но когда Сергей сам сказал, что любит Артема и ушел к нему жить, - эти слова прозвучали как во сне, и мир для нее пошатнулся. Она не могла представить, чтоб ее милый Сережа сам, добровольно причислил себя к тем, кого проклинает бог, осуждает церковь, презирают люди. К тем женоподобным разукрашенным мужикам, на которых бывает противно смотреть по телевизору. Она думала, что сын сказал это нарочно, в пику отцу, чтобы насолить ей, в досаде на скандалы в семье. Возможно, он и ушел к Артему, но как к другу, как к человеку, у которого есть квартира.

«Но зачем женатому человеку вторая квартира? Что он там делает? И Сережа наверняка знал о ней с самого начала, и, по-видимому, не раз бывал там, зачем? Чтобы попить чаю? А вдруг это и в самом деле правда? - Людмилу Сергеевну окатил холодный пот. - Нужно заявить в милицию. Я даже адреса его не знаю. Нет, зачем же в милицию? Ведь он столько хорошего сделал для Сережи. Почему он не захотел увидеться? Был занят? Ведь у него есть машина, он же учит Сережу водить ее. Когда он учит его? В свободное от работы время? Но как же тогда его жена, дети».

В это время в квартире раздался телефонный звонок, Людмила Сергеевна встала, взяла трубку.

- Да?
- Привет, мам, как ты?
- А, сынок, это ты, - мать изменила тон, машинально вытирая слезы, - да ничего, вот, стирку затеяла. А ты как?
- Да я вроде тоже ничего, пришел, разложил вещи, принял душ, сейчас сижу над учебниками.
- Ты один?
- Да, Артем обещал прийти позже, - вздохнул юноша. – Слушай, мам, может пойдем завтра в парк?
- Парк? Я сто лет не была в парке, - улыбнулась женщина.
- Вот, тем более. Завтра обещали хорошую погоду, могли бы погулять, поесть мороженого.
- В Гагарина?
- Да, где-то в час, я еще позвоню.
- Хорошо, сынок.
- Кстати, мам, запиши этот телефон, может когда-нибудь понадобится.
- Сейчас, Сереж, только возьму ручку.

Отныне мать с сыном стали встречаться вне дома. Как ни странно, эти встречи сблизили их, они открылись друг другу по-новому. Людмила Сергеевна увидела, что Сережа совсем уже взрослый человек, у которого есть своя жизнь. Он был очень похож на отца: те же глаза, те же губы, то же волшебное обаяние. И Людмила вновь, как в юности, подпала под это обаяние: стала ждать свидания, думать о гардеробе. Несмотря на то, что боялась мужа, сменила прическу. И Сергей тоже посмотрел на мать другими глазами, вдруг осознав, что перед ним еще молодая женщина, которая была на несколько лет старше Артема, и ей наверно тоже хочется любить, нравиться мужчинам, получать комплименты. Сын стал чаще звонить, иногда приглашать ее в кино, в театр. Как-то Сережа на встречу пришел с букетом пионов.

- Разве сегодня какой-то праздник? - принимая цветы, со смущением спросила мать.
- Нет, просто Артем вчера вечером с дачи привез, решил принести. Надеюсь никаких проблем из-за них дома не будет.
- Нет, отец последнее время что-то затих, не так уж буянит.
- Я знаю.
- Знаешь? Ты его видел?
- Да, еще в мае, носил яблоки в больницу.
- И что?
- Ну, поговорили по-мужски, вроде поняли друг друга, - юноша вздохнул, - да ну, мам, не хочу вспоминать, давай поговорим о чем-то другом.

Они пошли по аллее, взяли  мороженого, сели под раскидистыми деревьями, Сережа вдруг спросил:

- Ты любила его?
- Отца?
- Да.
- Может, любила — не знаю, он мне нравился.
- А сейчас?
- Иногда бывает жалко.
- Но ты еще такая молодая, ты могла бы найти хорошего человека, начать жизнь сначала.
- Ты что, сынок, выдать меня замуж хочешь? - засмеялась мать, беря руку сына, потом серьезно произнесла: - Кому я нужна, я ведь голая, а мужики сейчас невест ищут с приданным, да не хочу я больше идти на чужое добро.
- Но вы с отцом могли разойтись, разделить квартиру.
- Ты шутишь! Федя ни за что на это добровольно не пойдет, а суд полжизни унесет. По-видимому, это мой крест.   

О взаимоотношениях с Артемом Людмила Сергеевна у Сережи не спрашивала. Она знала, что эта тема очень болезненная для него, и поэтому ждала удобного момента, когда сын сам проявит готовность к разговору. И вот, после спектакля «Кошка на раскаленной крыше» мать со вздохом произнесла:
 
- Бедная женщина, никто ее не любит, все гонят, кроме «Большого па».
- Да-а-а, кошка на раскаленной крыше, - задумчиво проговорил Сергей.
- Как ты думаешь, почему она переспала?
- С капитаном?
- Да.
- Ну, очевидно же, она ревновала, хотела разрушить их дружбу с Бриком, хотела, чтоб он принадлежал только ей одной.
- А капитан почему пошел на это?
- Он был пьян, она красивая женщина, кровь взыграла, - юноша помолчал, потом добавил: - Но у меня есть другая версия, правда она фрейдистская, натянутая, но она тоже имеет право на жизнь.
- Какая?
- Капитан через нее хотел познать Брика.
- В сексуальном плане?
- Да. Кстати, так проще объяснить его самоубийство, ведь никто не убивает себя, когда друзья отказываются от него.
- А Брик к нему испытывал то же чувство?
- Не знаю, возможно, ведь он не прогнал от себя Мэгги, хотя уже не спал с ней, может быть, она была последним воспоминанием о нем — кто знает. Самое трудное это признаться себе, что ты другой, - вздохнул Сережа.
- Тебе было трудно? - после паузы тихо спросила мать.
- Да, сходил с ума.
- Он тебя соблазнил?
- Нет, он даже не делал никаких намеков, просто с самого начала сказал, что он - гей, а все остальное получилось автоматом, - Сергей сделал паузу, потом спросил: - Ты помнишь историю с телефоном?
- Когда ты поссорился с девочкой?
- С девочкой? Не было никакой девочки, - усмехнулся сын, - тогда у нас первая ночь была, после чего мне захотелось забыться.
- Как, почти сразу?! - мать остановилась.
- Через четыре месяца, мам, познакомились мы в мае, а это произошло в сентябре, - Сережа посмотрел на звездное небо. - Какой сегодня теплый вечер, может, посидим немного?
- Где тут сидеть, сынок? - Людмила Сергеевна стала смотреть по сторонам.
- Здесь за театром есть сквер, пошли?

Они обогнули фигурное здание, сели на скамейку. Впереди угадывалась черная лента Волги, желтые фонари бросали свет на опавшую листву, в стороне возвышалась мраморная тумба с бюстом Пушкина.

- Как же дальше будет? – помолчав, спросила мать.
- Ты о слабом поле?
- Да.
- Не знаю, пока мне кроме него никого не нужно.
- Но это же грех, сынок!
- Грех? Почему физический недостаток или врожденная слепота - не грех, а гомосексуальность - грех? Если нетрадиционная сексуальная ориентация тоже отклонение от нормы, и человек над этим не властен, - возмутился юноша, помолчав, и с запалом произнес: - Когда писалось священное писание, никто не знал ни о генетике, ни о психологии, и если даже предположить, что бог диктовал людям библию, то он не мог бы внушить им то, что они не понимали — невозможно объяснить годовалому ребенку законы теоретической физики. Просто в те времена секс ради удовольствия был запрещен — нужны были люди: рабы, земледельцы, воины.

Сережа вновь помолчал, сорвал с ветки желтый лист, покрутил его в пальцах, потом более спокойно сказал:

- Я, конечно, понимаю, тебе хочется, чтобы я бросил Артема, женился, завел детей, в общем, стал как все, но ты только что видела, к чему это приводит. Я такой участи не хочу.
- Тебе эти мысли внушил он?
- Нет, я много читаю, Артем купил мне компьютер, я много времени провожу в интернете, я такие истории читал, как люди ломали себя, хотели переделать свою природу, что у меня  волосы вставали дыбом. Я просто жить хочу, с радостью принимать подарки судьбы, и ты, мам, пожалуйста, не уговаривай меня.

Порыв ветра всколыхнул крону деревьев, визг тормозов оглушил округу. Спустя несколько минут мать с глубоким вздохом взяла руку сына.

На следующую встречу Сережа принес толстую пачку бумаг. Подавая их матери, он сказал:

- Вот, мам, к нашему прошлому разговору, тут истории о подростках с нетрадиционной сексуальной ориентацией, почитай, может, тебе будет интересно.

Вечером Людмила Сергеевна закрылась в комнате сына и начала читать:

«Для начала представлюсь. Я — Ольга, мне 14 лет. Считаю себя лесбиянкой и трансгендером. Ненавижу своё тело, ужасно чувствовать себя не в своей тарелке. Я не очень хорошо отношусь к некоторым девушкам, но одна... Стала для меня всем. Но об этом чуть позже. Я буду писать от м. рода, т.к. мне так удобней. Письмо будет долгим, простите...

Я не идеальной внешности. Возможно, это лишь переходный возраст, как все утешают меня. Прыщи по всему лицу, есть отёчность «бабочка» на переносице. Я далеко не 90—60—90, т. е., понятное дело, толстый. Я ненавижу себя и своё тело, разумеется. Я начал резаться с 12 лет. Я одеваюсь как парень — только штаны, кроссовки, пиджаки, строгие блузки (для школы). Волосы длинные, пожалуй, единственное, что я не хочу убирать. Да и не хочется тратить деньги на стрижку. Я ненавижу платья, юбки, косметику. Очень раздражает, когда родные начинают: «Ну ты же девочка! Носи всё это! Тебе же ещё замуж, детей рожать...». Чувствую, что вот-вот сорвусь, наору: «Да нафиг не нужен мне ваш муж! Ненавижу детей, идите к чёрту!», но я держусь. Сам не знаю как.

В школе я всегда был отродьем. Меня называли по-разному, избивали за школой после уроков, щипали за бока, показывая, какой я толстый. Отговорки «упал, поскользнулся или поцарапался о куст» уже не прокатывали, иногда я пропускал школу, чтоб не получить очередных пинков и ран. Но мне было всё равно, я не держал на них обиды и молчал. Друзей у меня не было.

Я отучился начальные классы. И вот я перешёл в другую школу. У меня появилась подруга — Даша. Мы отлично поладили. Она стала первым человеком в моей жизни, кто наплевал на мою внешность, всмотрелся и увидел человека во мне... Как я радовался. Но мы часто ссорились. Из-за меня. Я сложный человек. Так получалось, что я грубил, а потом... Полгода молчанки, но мы снова вместе.

В начале марта этого года я понял, что влюбляюсь в неё... Для меня это был идеал. Хотя, возможно, я просто не замечал её плохих качеств, ну да ладно... Я признался ей. Она сильно удивилась и даже спросила, шучу ли я. Но нет. Какие тут шуточки... Я притих со своими чувствами, молча скрывал это. А потом... Она сама призналась мне, что любит меня. Я подумал, что это шутка. Но нет. На следующий день в школе я ходил смущённый, но не менее смущённая ходила и она. Несколько раз, когда в коридоре было пусто, она тихо говорила мне: «Я люблю тебя...». Я хотел обнять её, но стыдился... Вдруг я убегу от страха...

Недавно я заболел сахарным диабетом. Я не могу похудеть, так как мне нельзя долго голодать, хоть что-нибудь надо носить с собой. Но при одноклассниках нельзя что-то есть, они обязательно отберут, в лучшем случае просто выкинут в окно. Из-за этого я вынужден есть в туалете. Взять с собой в школу небольшое яблоко или какой-то овощ... Хотя чего я несу. Скорее всего, я не могу похудеть из-за лени. Депрессивный я идиот...

Сейчас мы снова в ссоре... Да, из-за меня. Я достал её тем, что писал неоднократно «Ты не любишь меня» и подобное, потому что я не мог ей поверить... Мне раньше много раз вот также признавались, а потом я узнавал, что эта была разводка. Меня позорили и в этой школе, так как я не из богатой семьи.  Я ношу старенький пиджак от двоюродного брата, когда у них модные новинки за 20 тысяч, я ношу кеды, оставшиеся со второго класса, а у них каждый месяц новые Найки. Я не жалуюсь на бедность, я дорожу тем, что имею, в отличие от них. Я уже дал клятву себе — «Никому больше не поверю... Я одинок, никто меня не любит!!!» И всё. Замкнулся в себе.

Я до сих пор корю мысленно себя за то, что не поверил ей и потерял что имел. Теперь я не могу с ней связаться, в школе полный игнор...

Помогите, пожалуйста. Боюсь, что я потеряю её... Я ведь так её люблю. Не вариант сказать родителям. Мама точно убьёт. Все в моей семье гомофобы, в особенности сестра... Прошу, ребята... Помогите мне…»*

«Привет, я парень, я гей, хочу выговориться, долго не решался написать, но обида сильнее. Так тяжело мне жить в обществе, которое меня гнобит, унижает, презирает. В моей школе обо мне никто не знает, обо мне никто не знает, а относятся, будто знают обо мне всё. Столько унижения. Когда приходил домой после школы, топил себя в слезах, от обиды, принесённого унижения, от несправедливости жизни. Все меня сторонятся, считают каким-то неправильным, гнобят меня за мою человечность. Всегда, когда пытаюсь показать, что не хочу вражды, получаю больше негатива, ухожу и плачу, пока не настанет время уйти куда-то. Мне очень одиноко душевно, ни с кем не могу поговорить, не рассказать никому, ведь если узнают другие, мне не жить. Те, кто узнали обо мне, бросили меня. Бездушные люди научили не обращать внимания на крохи, не оборачиваться при обидном слове, не отвечать на унижение, хранить всё в себе, никому не открываться, жить одиночкой.

Без подписи»

«Всю сознательную жизнь мне нравились девочки. Об этом сначала никто не знал... Когда я рассказал маме, она подумала, что это детский лепет, но после этого разговора прошло уже четыре года... но я до сих пор об этом говорю.

Недавно у нас была маленькая ссора, и она сказала, что принимает, но не одобряет. Я был на седьмом небе от счастья... Но сегодня приехала тетя, они выпили. Сначала всё было нормально, но мать начала орать, и в итоге у нас завязалась огромная ссора.

Она говорила ужасные слова, что я ***лиз, жополиз, идиот, кретин, ненормальный, помешанный, что она больше не даст мне стричься (насчет этого отдельная история, с длинными волосами я не чувствую себя собой, это ужасное чувство), что выбьет всю эту дурь, не пустит больше гулять, что к кровати меня привяжет.

Знаете, я понял одно, ЛГБТ приравнивают лишь к сексу, не понимая, что есть чувства. Это безумно обидно.

Я не страдал раньше тягой к самоубийствам, лишь сегодня мне захотелось умереть.

Я знаю, что осталось два года, после я уезжаю в другой город, что это можно потерпеть, но понимаете, сегодня я понял, что я один... Что самый родной человек на Земле не понимает меня. И не хочет понять.

Я люблю очень маму, люблю очень жизнь. Но, к сожалению, мне охота провалиться.

После всей ссоры она успокаивала меня, у меня истерика затянулась на два часа. Говорила, что любит меня и т. д.

Прошу, дайте совет…».

Она прочитала еще несколько писем. Во всех них было много слез, немой крик, просьбы о помощи, некоторые из них по-видимому были написаны в последнем порыве отчаяния — на грани жизни и смерти.

Людмила Сергеевна долго после этих исповедей не могла прийти в себя, не спала ночь. Ее возмущала жестокость людей. Она не понимала родителей, в особенности матерей этих бедных созданий, кто родил их, положил полжизни на воспитание и отверг только потому, что они не соответствовали их планам, что они не могут родить им внуков, что они вынуждены идти своим путем, вразрез с общепринятыми  нормами. Она хотела узнать, как эти матери живут в пустых квартирах, ходят по улицам, что у них творится в душах, когда их детишки где-то скитаются или вообще лежат в могилах.

Да, безусловно, ее Сережа тоже живет не с ней, но она его не отвергла, не прокляла, не выгнала из его собственного дома, она пытается сына понять. И, в сущности, какая разница, кто он: инвалид, мусульманин или гомосексуал - он прежде всего человек, личность, у него своя жизнь, свои мечты и желания, свое мировоззрение, и она его любит таким как он есть.

Через месяц Сережа предложил встретиться с Артемом. Людмила Сергеевна смутилась, ей не хотелось встречаться с человеком, который совратил сына, это унижало ее, как женщину, как мать, она полагала, что данной встречей она как бы узаконит их связь. Но Сергей настаивал. И как-то в декабре Фольксваген подъехал к девятиэтажному дому. Сережа выключил мотор, с минуту сидел молча:

- Что случилось сынок? - спросила мать.
- Ты у меня никогда не спрашивала, где мы познакомились.
- Почему, спрашивала, и ты сказал, в нотариальной конторе, разве это не так?
- Так, но, ты наверно думаешь, что в очереди?
- Да.
- Нет мам, в кабинете, это нотариус, Артем Александрович Дымов.

- Что? - Людмила Сергеевна взялась за ручку двери машины.

Сергей схватил мать за руку:

- Пожалуйста, мам, не уходи. Какая разница, видела ты его или нет, разговаривала с ним или нет, главное то, что я нашел его, то, что я встретился с ним. И я прошу, не отменяй встречу, вы оба самые дорогие для меня люди и я хочу чтобы вы познакомились.

Рука женщины ослабла:

- Значит, это я виновата, что вы встретились, если бы я не послала тебя тогда к нему с той злосчастной бумажкой, твоя жизнь пошла бы по-другому.
- Лучше или хуже, мам, была бы она у меня вообще?! - юноша вдруг повысил голос, Людмила Сергеевна посмотрела на сына, - да, я тебе не говорил, мам, как меня травили в школе, как меня встречали около гаражей и заставляли делать всякие гнусности, а если я не соглашался - то били. А дома, что меня ожидало дома, мам? Вечные скандалы, драки и подзатыльники отца. Я тебе не говорил, сколько раз мне хотелось выброситься из окна или вскрыть себе вены. И только благодаря ему, Артему, моя жизнь изменилась, - юноша вдруг осекся, обнял мать, притянул ее к себе. - Прости меня, мам, я сорвался, не обижайся, пожалуйста, прости.
- Это ты меня прости, сынок, я вроде все понимаю, все знаю, но все ровно дую в свою дуду. Сейчас, сынок, сейчас вот, мы немножко посидим, я успокоюсь, и мы пойдем, я все сделаю, что ты хочешь.

Через десять минут из машины вышли мать с сыном и направились к подъезду.
 
*Автор позволил себе, поместить в свое сочинение, после незначительного редактирования, реальные письма, которые были опубликованы в соц. сети  «ВКонтакте», в группе «Дети-404».

12

Артем с Сережей, однажды возвращаясь с лыжной прогулки, увидели машину Тамары - она стояла на обочине с включенными аварийными огнями и открытым багажником. Сергей остановился, нотариус выскочил из машины. Жена возилась с пробитым колесом. Артем взял инструменты. Тамара отошла, закурила, стала смотреть на Сережу. Через десять минут Артем положил пробитое колесо в багажник, закрыл его. В задним окне появились две детских мордочки.

- Может, ты нас познакомишь? - усмехнулась Тома.

Артем со вздохом подал знак, Сережа вышел, они познакомились. Повисла неловкая пауза.

- А почему папа тебе разрешил вести свою машину? - спросил подошедший Дениска.

Молодой человек опустился на корточки.

- Твой папа очень рано встал сегодня, не выспался, попросил меня сесть за руль.
- А где вы были?
- В деревню за продуктами ездили.

Мальчик взял руку Сергея.

- Почему она такая холодная, у вас разве печка не работает?
- Она мне не помогает, - глубоко вздохнул Сережа.
- У меня так тоже часто бывает, когда учительница к доске вызывает.
- Плохо учишься?
- Угу. Русский не идет, я вечно не знаю, куда эти дурацкие знаки препинания поставить.
- И стишки путаешь, - встряла в разговор появившаяся сестра.
- Не ври! я стихи путаю только дома, когда учу их, а в классе рассказываю нормально.
- Ай-яй-яй, так нельзя говорить на девочку, - Сережа обнял Олю. – Посмотри, какая она маленькая, она наверно еще не учится.
- Она через два года пойдет в школу
- Вот видишь, она, значит, судит, как ты рассказываешь стихи дома.
- Вечно она против меня, - обиженно буркнул мальчик.
- Не обижайся, - молодой человек другой рукой притянул ребенка к себе, поцеловал его в горячую щечку.
- Ты куда сейчас поедешь? - тронутый лаской, произнес Дениска.
- Ты разве не слышал, Сережа замерз, ему надо согреться, поесть, чай горячий попить, у нас есть пирог, так что, все едем к нам, проговорила Тамара, гася сигарету.

Молодой человек с изумлением посмотрел на женщину.

Тома села за руль, дети забрались в салон, Артем занял место водителя.

- Мы куда? - спросил Сережа, когда Фольксваген тронулся.
- Ты разве не слышал, пить чай.
- Зачем?

Нотариус пожал плечами.

- Останови машину, я выйду.
- У них на глазах?

Через тридцать минут машины въехали во двор. Сережа с детьми скрылся в подъезде, Артем подошел к жене.

- Зачем ты это делаешь?
- Что, дорогой? - Тамара зло взглянула на мужа. - Он даже не потрудился пересесть на другое место, злил меня.
- Он не знал.
- Что он не знал? Что я - твоя жена, и что наши дети уже все понимают, и они будут задавать вопросы, что за мальчик сидит за рулем твоей машины?
- Но им все можно объяснить.
- Кто будет объяснять? Я? Я и так им сказала, что ты уехал с ночевкой в деревню — с меня хватит, - Тамара взяла из салона сумочку, закрыла дверь, усмехнулась. - А потом, ты знаешь, мне хотелось познакомиться с ним, пять лет – как-никак срок, хотела посмотреть, кто тебя очаровал.
- Зачем?
- Просто любопытно, я же женщина, у меня должны быть капризы, а то жизнь пройдет, а вспомнить нечего, - жена помолчала, потом с иронии сказала. - Не бойся ты так, не съем я твоего бельчонка, может, нервы чуточку попорчу, ну он человек молодой — переживет.

Артем озадаченно помолчал, вернулся к Фольксвагену, взял тяжелые сумки.  

- Как родители? - спросила Тамара, вызывая лифт.
- Ничего, привет тебе передают. У матери ноги болят, просила крем какой-то купить.
- Купи Випросал, отец только ним спасается.
- Как он? – помолчав, спросил Артем.
- Нормально. Мы вчера все вместе уехали на дачу. Пожарили шашлык, протопили баню, там так хорошо, тихо, снег кругом — не хотелось в город возвращаться.

Супруги поднялись в квартиру. Нотариус стал раскладывать содержимое сумок по холодильникам, Тома начала готовить обед. Через сорок минут все собрались за столом. Дениска вспомнил, что у матери через два дня день рождения, Сережа еще больше смутился, женщина предложила открыть вино, наполнили бокалы, стали есть.

Тамара смотрела на Сергея, и ее душу будоражили разные, противоречивые чувства. Она злилась, ревновала, проклинала мужа, негодовала на себя, думала, что скажет детям, когда они вырастут. Все ее существо наполняло чувство сладкого мазохизма. Ей хотелось понять, чем этот мальчик так надолго привлек Артема. Он не был красив, женственные манеры отталкивали, длинные волосы, голубые глаза, маленький, курносый нос, пухлые, красные губы. Ей вдруг захотелось поцеловать эти красные вишни, раздеть его, переспать с ним. Но в то же время она хотела превратиться в это юное существо, ощутить на себе сильные руки мужа, его мощное тело, узнать его любовь. Тамара опустила глаза, отпила вино, стала глядеть на Сергея вновь. Она видела, как он крутил бокал, беспрестанно сдувал челку, краснел, не смел поднять на нее глаза, и она наслаждалась местью: за свои бессонные ночи, за свои слезы, за все то, что она пережила сегодня. Но в нем было что-то мягкое, неприкаянное, что-то от бездомного, промокшего щенка. Тамаре стало стыдно за себя, жалко его. Она захотела обнять этого несчастного ребенка, поцеловать, попросить прощения.

- Мам, а можно я во вторник вместе с Сережей на тренировку по карате пойду, - в образовавшуюся паузу разговора спросил Дениска.     
- А ты, Сереж, разве занимаешься карате?
- Да, уже пять лет, - смущенно  улыбнулся молодой человек.
- Пять лет, - задумчиво произнесла женщина.
- Ну, мам, можно? - с нетерпением переспросил ребенок.
- Я тут не одна, спроси у папы.

Мальчик перевел глаза на отца. Артем доел лапшу, откашлялся, допил вино.

- А какие уроки у тебя в среду?
- Чтение, математика, музыка и письмо, я сейчас принесу дневник, - Денис сбегал в комнату, принес тетрадку, открыл ее на нужной странице, подал отцу, - вот смотри. По чтении нам стих задали, я уже знаю какой, сегодня начну учить, по математике задачка, ну это ерунда.
- А по музыке?
- А по музыке Софья Васильевна песню задала выучить, про розового слона, ну я ее уже давно знаю, мы с бабулей ее учили.
- А что у тебя? - нотариус посмотрел на Сергея.
- Две пары, к двум освобожусь.
- А там когда начнется?
- Нам нужно на тренировку приходить в полчетвертого, к семи приедем домой.
- Нет-нет, семь слишком поздно, я не согласен.
- Ну-у-у почему, пап? - вдруг обиженно заныл мальчик, - ведь, когда мы в гости ходим, то приходим еще позже, и ты ни чего не говоришь, а тут…
- Если Александр Иванович начнет пораньше, то приедем где-то в шесть, - вставил молодой человек.

Артем взглянул на жену.

- Ну что ж, - помолчав, сказала Тамара, - если ты обещаешь, что эта поездка никак не отразится на учебе, и ты ляжешь спать вовремя, то я не против.
- Ну же я вам говорю, что стих я выучу сегодня вечером, а во вторник и среду утром просто повторю, а задачку я решу быстро, математика у меня идет отлично.
- Ну хорошо, идите, - вздохнул отец.

За вторником наступила суббота, прошло еще несколько тренировок. Тренер, видя Дениску постоянно в зале, предложил записать его в младшую группу. Артем сначала был против, но под давлением маленького существа сдался, Сережа стал бывать в семье нотариуса.


Несмотря на весь абсурд этих посещений, Сергей уже не мог изменить что либо — воронка событий втянула его в свою орбиту. Дети очень сильно привязались к нему. Оля любила, когда он рисовал ей разных зверушек, рассказывал про них истории. Денис нашел в нем самого лучшего друга, кому можно рассказать свои секреты, без стеснения излить свою излишнюю детскую нежность. Естественно, Сережа не мог остаться равнодушным к такому фейерверку чувств — он тоже сильно прикипел к ним, Сергей в них видел не просто детей с чистыми и открытыми душами, но и частичку своего любимого человека.

С Тамарой у него долго не складывались хорошие отношения. Сергей ее боялся — ждал злых сюрпризов, юный его ум не мог постичь эту странную женщину. Артем тоже пожимал плечами, говорил, что сей загадочный феномен для него также необъясним. Но любой абсурд со временем может стать нормой  жизни, привычкой. Точно также и Сережа привык к странному своему положению, перестал задавать себе нерешаемые вопросы, а к Тамаре стал относиться как к не понятному, но безобидному человеку, который почему-то желает ему добра — скованность ушла, они стали приятелями.

13

Отношения между Артемом и Сережей уже прошли бурные пороги и вступили в спокойные воды. Нежные слова сократились, секс перестал быть таким страстным, как раньше. Они изучили друг друга до самой мелкой черточки характера, до последней родинки на теле. Они понимали друг друга с одного слова, угадывали настроение с одного взгляда. Но они любили, скучали, хотели быть вместе.

Но несколько месяцев назад Артем резко изменился: он перестал с рвением стремиться после работы на их квартиру, не приходил в выходные дни. Дома, куда Сережа привозил Дениску, его также часто не было. На вопросы, что случилось, нотариус ссылался на целую кучу проблем, которые как снежный ком свалились на бедную его голову. Сергей сначала верил, думал, что пройдет немного времени, и у них все будет по-прежнему, но после двухнедельного отсутствия нотариуса,  когда все стало очевидно, Сережа впал в депрессию.

Он забросил университет, не стал ходить на тренировки, Дениске сказал, что сильно  заболел, и перестал отвечать на звонки. Он или целыми днями гулял в местах, где они с Артемом были счастливы, или сутками лежал в постели, перебирая в уме яркие картинки. Сергей вспоминал улыбки, смех Артема, как они пили кофе под бархатный сакс Бена Уэбстера, занимались любовью, листали репродукции великих художников, как нотариус рассказывал о Выготском, Ландау, о нелегкой судьбе Шаламова. Потом шли в душ, завтракали, куда-то ехали, окунались в толпу, возвращались вечером домой уставшими, но такими счастливыми. Боже мой! Как это было давно и как недавно, прошла вся жизнь, или это было только вчера - для Сережи время вдруг потеряло свое измерение. Ему начало казаться, что напряги он еще чуть-чуть силу воли, припомни еще какую-то незначительную мелочь, и он опять очутится там, в том земном рае, рядом со своим Артемкой. Но, увы, сколько он ни прикладывал усилий, он не был в состоянии изменить течение времени, только сладкая истома от бесплодных воспоминаний наполняла душу, после чего ему становилось еще хуже. Тогда Сережа зарывался в подушки и начинал плакать.

Артем также не был в своей тарелке, он также копался в себе, думал о Сереже. Он часто спрашивал себя: почему человек, который сегодня дорог нам, за которого мы можем без раздумья отдать свою жизнь, завтра становится безразличным? Кто в этом виноват? Неумолимое время, изменяющее нас каждый день по капле? Или мы любим в других лишь свою мечту, свой идеал, а когда он исчезает - уходят и чувства? Или в действительности у любви, как у всего, есть свой срок, заложенный природой, и отодвинуть его мы не в силах? А может это Тамара своей хитростью разрушила их союз? Да-да, именно после того, как она познакомилась с Сережей и своим безумным решением ввела его в их дом, посадила за семейный стол, чувства нотариуса начали остывать. Как же, теперь Сергей стал публичной фигурой, у него появился статус друга семьи, у него даже нашлись свои обязанности. Тамара, зная все, могла в любое время позвонить Сереже, спросить, где муж. Для Артема исчезло таинство, интимность, своя личная, никому не подотчетная жизнь. Они словно стали жить одной большой семьей. Это коробило нотариуса, он стал вспоминать свою прежнюю жизнь.  

И вот, в жаркий вечер июня, после приема посетителей, когда Артем искал в интернете какой-то документ, он не выдержал, зашел на сайт знакомств, сразу наткнулся на мальчика, который был в сети. Завязалась переписка, Артем предложил встретиться, мальчик не возражал, через полтора часа, в машине, в лесу юное создание уже было в крепких объятиях нотариуса.

За первым мальчиком был второй, третий, пятый. Забытая страсть ворвалась с новой силой в жизнь, понесла его по своим крутым порогам, завертела в своих водоворотах. Артем знакомился с новыми любовниками, вспоминал старых, заходил на притон-квартиры своих знакомых, посещал гей-клубы. Он снова наслаждался опущенными вниз глазами, смущенными лицами, его сердце снова билось в предвкушении белого тела. Для него вновь было лишь два полюса, два магнита - его семья, без которой он не представлял своего существования, и его милые мальчики. Артема отягощала лишь одна незавершенная история с Сережей. Зная его отчаянный характер, нотариус боялся последнего разговора, он боялся, что Сергей бросит учиться, начнет пить, исчезнет с горизонта. Артему не хотелось его терять, он хотел перевести их отношения в другую плоскость, остаться рядом, помогать ему в жизни, иногда наслаждаться былыми воспоминаниями. Он хотел своим молчанием ввести юношу в новую реальность, смягчить удар. Но время шло, молчание продолжалось.

Дело помог решить Дениска, который как-то за ужином пожаловался, что Сережа не отвечает на телефонные звонки вот уже неделю. Артем тут же собрался и через полчаса уже стоял на пороге второй своей квартиры.

Сережа открыл дверь, он был без  майки, постель была расстелена, в кухне на столе стоял недопитый чай, в холодильнике недоеденный «Доширак», в мойке лежала немытая посуда.

Артем навел порядок, заварил кофе, внес поднос в комнату, включил бра. Сережа лежал под одеялом. Нотариус задернул портьеры, сел в кресло. Через несколько минут Сергей пошевелился. Артем сказал:

- Я врал тебе, прости меня. Знаешь, всегда бывает трудно сказать себе, что ты - подлец, что ты предал человека, который верил тебе.

Сережа сел, прислонился к спинке дивана, нотариус продолжал:

- Я держался, я честно держался, я хотел, чтоб у нас все было хорошо — по-прежнему, но не устоял — сорвался. А потом все понесло, завертелось. Знаешь, как алкоголик впал в запой, - Артем помолчал, вздохнул. - Я не хочу говорить банальные вещи. Слова, которые ты сам знаешь прекрасно. Но все же, любовь дается человеку как подарок, как чудо лишь на короткий срок. У одних этот срок больше, у других меньше, но он проходит, обязательно проходит. Нам судьба подарила шесть лет, во время которых мы любили друг друга, были счастливы. Прошло время, мы изменились. И тебе нужно это понять. Не мне, конечно, давать тебе советы, это выглядит смешно и даже издевательски. Но я очень боюсь, чтобы наша история, точнее, ее финал не стал катастрофой твоей жизни, чтобы ты не сорвался, не пустился во все тяжкие. Понимаешь, жить тебе предстоит еще долго и тебе будет встречаться много всякого, грязного, поганого, и не стоит из-за всего этого менять свои заранее намеченные планы, поддаваться настроению. Потому, что дни пройдут, боль затихнет, но время может быть упущено, и ты можешь попасть в такую трясину, из которой бывает трудно выбраться, а порой даже невозможно. Я также очень хочу, чтоб ты не предавал тех, кто в тебе нуждается, кто тебя  любит — не делай этого, не уподобляйся мне.

Сережа слушал эти слова, смотрел в это красивое лицо, и ничего в его душе не шевелилось, атрофия чувств поразила его. Артем отдалился от него, стал чужим, в нем проявилось что-то новое, неприятное. Сергей вдруг понял, что Артем живет только для себя самого, руководствуясь только своими желаниями и страстями, и все доброе, что он делал ему, он делал из-за своей корысти, чтоб посильней запутать его в свои сети. И эти умные слова он говорит тоже из-за желания расстаться по-приятельски, без последствий, чтоб потом не испытывать угрызения совести. Идеал разрушился, мир вновь был пустым. Молодому человеку стало холодно, он поежился, обхватил руками колени, ему захотелось укрыться стотонным одеялом, свернуться в маленький комочек, навсегда уснуть.

Нотариус взглянул на него, пересел на  диван, взял его руку.

- Почему рука такая ледяная?
- Меня морозит.

Артем встал, прикоснулся губами ко лбу, измерил температуру. На градуснике было тридцать девять.

Нотариус съездил домой, взял лекарство, успокоил Дениску, сказал Тамаре, что не придет ночевать.

Сережа пролежал с температурой несколько дней. Спустя неделю Артем помог перебраться ему домой, они простились.   

Часть 2

1

В это время у Сережи случилась еще одна беда, умер отец. Предыстория этой смерти началась два года тому назад, когда он на пьяную голову подрался со своими приятелями собутыльниками. Его сильно избили, он попал в больницу. По настоянию матери было возбуждено дело – Артем помог с адвокатом. Но силы оказались не равные, отца обвинили в нападении, адвокат отказался от дела, отец вновь попал в больницу, на этот раз с инфарктом. Дело удалось закрыть в связи с примирением сторон, после чего отец пить стал еще больше. Как-то в пьяном угаре налетел на мента,  попал в обезъянник и через неделю скончался, уже от второго инфаркта.

Сережа, к своему стыду, не жалел о смерти. Стоя у могилы, слушая щебет птиц, вдыхая осенний воздух, смотря на желто-зеленую листву, он был рад – и ничего с этим не мог поделать, спали оковы, исчез тот, кого он ненавидел. Мать, напротив, к великому его удивлению, много плакала, корила себя, чуть не попала в больницу.
Сережа не на шутку испугался. Утешая мать, он и сам по-другому взглянул на свое горе. Он вспомнил свою прежнюю жизнь. Те страхи, которые были связаны с отцом, - как он плакал, как хотел сбежать из дома, покончить жизнь самоубийством. Прошло время, и вот он сидит с матерью, в душе спокойно, и он знает, что эти ужасы навсегда остались в прошлом. Наверняка будет точно так и с нынешней его драмой. Пройдет год-два и она померкнет, превратится в грустную улыбку. Так стоит ли ради этой улыбки убивать себя сейчас? Не спать ночи, ревновать, злиться, думать?

Да, конечно, Артем бросил его, причинил много боли. Но в то же время он принес столько добра. И, в сущности, какая разница по какой причине он это делал. Он подарил ему жизнь, ту жизнь, которая ему была недоступна. Привил любовь к спорту, дал понятие об искусстве, помог поступить в университет. Он сформировал из него личность, из одинокого, забитого мальчика воспитал привлекательного мужчину. И разве все это не стоит тоже вспоминать? Или он хочет, чтоб нотариуса вовсе не было в его жизни? Нет-нет, безусловно, нет, он только хочет, чтоб они всегда были вместе. Но это абсурд, ничего не бывает вечно, у всего бывает свое начало и свой конец.

- А Артем ничего не знает о смерти? - спросила мать, допивая чай.
- Нет, мы не общаемся, - сказал Сергей.
- Да? а я думала, что вы расстались друзьями, ведь он тебе помогал вещи перевозить.

Сын глубоко вздохнул.

- Правильно люди говорят, беда не приходит одна.
- Правда Дениска мог ему передать, - минуту спустя проговорил Сережа.
- Дениска? Кто это?
- Сын Артема, мы дружим.
- Это он вас познакомил? - помолчав, спросила Людмила Сергеевна.
- Нет, мы год назад случайно с ними встретились.
- С ними?
- С Тамарой, то есть, с его женой и детьми.

Женщина положила хлеб в мешок, убрала его в хлебницу.

- Она про вас знает?
- Очевидно.
- Ты там бываешь?
- Бывал мам. Дениска захотел ходить со мной на карате, я не смог отказаться.

Людмила Сергеевна со вздохом встала, собрала со стола посуду, начала мыть. Сережа тоже поднялся, подошел к матери.

- Спасибо, мам, я пойду, посижу над учебниками.
- Ты что-то совсем не учишься, у вас что там происходит?
- Ничего, я просто, с сентября не посещал лекций.

Мать перестала мыть посуду, обернулась к сыну, испугано спросила:

- Ты бросил университет?

Сережа улыбнулся.

- Не бойся, с сегодняшнего дня берусь за ум, я быстро восстановлюсь, ты же знаешь, я способный.

Отныне Сережа с головой ушел в учебу.
Утром ходил в университет, днем сидел в библиотеке, вечером читал книги дома, хандра начала отступать. Они с Дениской часто перезванивались, общались в сети, потом стали встречаться. На вопрос мальчика, почему он больше не приходит к ним в гости, Сережа честно сказал, что они поссорились с Артемом.

- Он передает тебе привет, все время спрашивает о тебе.
- Передай от меня ему также привет, — помедлив, произнес молодой человек.
- И мама передает.
- И ей тоже привет.
- Ты на тренировки больше не будешь ходить? - сделав паузу, спросил Денис.
- Наверно, нет, учиться надо, а потом на работу устраиваться хочу.
- Куда?
- Пока не знаю, везде восьмичасовой день, мне по-видимому придется идти разгружать ночью фуры или переходить на вечернее.
- Я наверно тоже не буду ходить на тренировки.
- Надоело?
- Нет, просто скучно без тебя, и меня некому возить, мама посменно работает, деда сейчас занят.
- А отец?
- А папа вечно на своей дурацкой работе, приходит поздно.

Сережа вздохнул.

- Ты что вздыхаешь?
- Так, грустные мысли посетили. Блинов хочешь?
- Блинов?
- Да.
- Хочу. Я в школе сегодня не обедал.
- Почему?
- Давали гороховый суп и пшенную кашу с котлетой — я их ненавижу.   
- И больше ничего?
- Еще гороховая каша была, но я ее вообще видеть не могу.
- Что так?
- Плохие ассоциации вызывает.
- Ну ты даешь! - засмеялся молодой человек. - Ну тогда пойдем ко мне на блины.
- К тебе?! - просиял мальчик.
- Знаю-знаю, ты давно уже хотел побывать у меня.
- Да, посмотреть твою комнату.
- Да там нет ничего интересного: диван, стол, шкаф.
- А блины кто пек?
- Мама, она сегодня дома.

Собеседники поднялись и по снежному тротуару пошли к небольшому рынку, обогнули его, пересекли дорогу, подошли к двенадцатиэтажному дому, поднялись на второй этаж. Сергей открыл дверь. Пахнуло сладким запахом.

- Уже готово, обожаю этот запах!
- Угу, я тоже.

В коридоре появилась Людмила Сергеевна.

- Познакомься, мам, эта Денис Артемович Дымов.

Мальчик покраснел.

- Ты что краснеешь? - засмеялся юноша.
- Меня еще никто так не представлял.

Мать подошла ближе.

- А я тетя Люда. Раздевайтесь, мойте руки и идемте на кухню, сейчас будем есть блины.

Дениска стал бывать у Сережи. Дома начали звучать веселые голоса, раздаваться смех, на лице Людмилы Сергеевны стала появляться улыбка.

Прошлое начало отступать, инстинкт жизни брал верх.     

2

В начале декабря позвонил Артем. Сережа в это время чистил картошку.

- Алло?
- Привет, — произнес нотариус.

У Сергея сердце бешено забилось, в лицо бросилась кровь, прошлое воскресло и потянуло к себе с необычайной силой.

- Здравствуй, — тихо сказал юноша, садясь на стул.
- Денис сказал, что у тебя умер отец? - сделав паузу, спросил друг.
- Да, в октябре.
- Соболезную.

Сергей вздохнул.

- Как мать?
- Сейчас уже лучше, Дениска отвлекает.

Артем помолчал.

- Кстати, Денис также говорил, что тебе нужна работа..
- Да, хочу устроиться.
- У меня приятель ищет помощника для своего отца, не хочешь поработать?
- А что нужно делать?
- Вывозить его в свет: в театр, в кино, на выставки, в общем, куда он захочет.
- Он инвалид?
- Да.
- Не знаю, - после паузы сказал Сережа, - я никогда не имел дела с инвалидами, даже не представляю, как с ними обращаться.
- По-моему, самое главное - подход найти, а всему остальному можно научиться, я думаю, с твоими способностями это быстро получится.
- И сколько платить будут?
- Ну я пока не знаю, мы мельком на эту тему говорили, но у приятеля своя строительная компания, «Сокол» - слышал?
- Да, эта компания, кажется, начала строить трехэтажки за городом, в «Холодных ключах».
- Вот-вот, поэтому мне кажется, платить они будут нормально. Конечно, по-моему, старик не будет слишком часто пользоваться твоими услугами — все таки, больной человек, но зато перспектива открывается хорошая.
- Перспектива?
- Ну да, ты же через полтора года заканчиваешь универ, куда пойдешь?
- А, в этом смысле, - Сережа встал, подошел к окну.
- Так что, тебе представляется шанс. Если ты себя проявишь, может, даже этим летом туда на практику попадешь — я поговорю.
- А что с ним случилось?
-  Приятель вроде говорил, что он какой-то шишкой на Прогрессе работал. Произошло чепе, на него всех собак повесили, уволили с завода, его разбил инсульт.
- Он живет с семьей?
- Нет, один, жена умерла, соседка приходит, ухаживает.
- Ну-у-у, хорошо, я согласен, - помолчав, сказал молодой человек.
- Тогда я вечером позвоню ему, узнаю, что как и завтра скажу тебе, ок?
- Давай.

Через пять дней Сережа вошел в офис Евгения Павловича, его встретила миниатюрная секретарша.

- Вы курьер?
- Нет, мне назначено на собеседование.
- Ваша имя, фамилия?
- Сергей Федорович Березкин, я от Артема Александровича Дымова.

Секретарша сняла трубку, сказала несколько слов.

- Проходите, пожалуйста, Евгений Павлович ждет вас.

Сережа открыл глянцевую дверь. За черным столом в кожаном кресле сидел средних лет мужчина, густая копна черных с проседью волос была зачесана назад, обнажая смуглый лоб. На прямом носу сидели дымчатые, в невесомой оправе очки. Тонкие губы прятались в усах, которые переходили в бородку.

Хозяин кабинета оторвал глаза от компьютера, встал.

- Здравствуйте, Сергей, садитесь.

Сережа пожал протянутую руку, сел в кресло напротив.

- Артем Александрович говорил, что вы хотите поработать? - начал спрашивать Евгений Павлович.
- Да, отец умер, мать одна работает, денег не хватает.
- Он недавно умер?
- Да, осенью.
- Сочувствую. Вы учитесь?
- Да, на юрфаке, на четвертом курсе.
- В семье были инвалиды?
- Нет, не было.
- Спортом занимаетесь?
- Да, шесть лет посещал секцию карате, ходил на лыжах, сейчас, к сожалению, времени не хватает, только бегаю и занимаюсь гантелями.
- Умеете водить машину?
- Да, в восемнадцать лет получил права.
- У вас есть машина?
- Нет, у друга, - замялся молодой человек, - он давал.   
- Вы знаете, что я хочу вам предложить?
- Да, Артем Александрович в общих словах говорил.
- Хорошо, тогда я уточню, - вздохнул хозяин кабинета. Мой отец не может ходить, но он встает и делает несколько шагов с посторонней помощью, у него также почти не работает правая рука и у него затруднена речь — без привычки его нельзя понять.
- А как мы будим общаться? - спросил Сережа.
- Он пишет левой рукой и владеет компьютером, - Евгений Павлович взглянул на экран, нажал пару клавиш. Теперь по поводу денег, отец хочет этот вопрос решать сам. Он человек довольно жесткий, но справедливый, поэтому, если он увидит, что вы стараетесь - я думаю, вам не придется жаловаться. Насчет визитов к нему, естественно, решать будет тоже он сам.

Мужчина вопросительно посмотрел на молодого человека.

- Я согласен.
- Теперь я сделаю два замечания, - Евгений Павлович взял какую-то бумагу, что-то написал, поднял трубку, сказал пару фраз, вновь обратился к Сергею: - Первое, сначала вам может быть психологически трудно будет с ним, ведь мы окружены здоровыми людьми, и видеть, тем более, общаться с инвалидами для нас без привычки всегда тяжело. Постарайтесь не показывать ему это, ведите себя естественно: не повышайте голос — он слышит хорошо, излишне не жестикулируйте, не говорите в его присутствии с кем-то о нем в третьем лице— отец это не любит. И второе, поскольку человек вы молодой, то вас может волновать этический аспект зарабатывания вами денег. Не беспокойтесь, вы будете трудиться, тратить свое личное время, за это вы должны получать достойное  вознаграждение. Мы люди не бедные, мы в состоянии оплатить ваши услуги.       
- Я вас понял
- У вас сегодняшний вечер занят?
- Нет, я свободен.
- Вы, может быть, подождете меня в приемной? Я скоро освобожусь, тогда мы могли бы съездить к отцу, и я вас познакомлю.
- Я не против.

Через три часа молодой человек и мужчина вошли в трехкомнатную квартиру. В зале был включен телевизор.

- Отец, я не один! - громко сказал Евгений Павлович.

Телевизор смолк. Спутники сняли верхнюю одежду, вошли в комнату.

На белом диване сидел пожилой мужчина, на вид ему было лет семьдесят. Его седые с желтизной волосы, как у Евгения Павловича, были зачесаны назад. Сын очень был похож на него: тот же нос, те же тонкие губы, только вместо  дымчатых очков на Сережу смотрели маленькие, серые, недобрые глазки. На нем был серый спортивный костюм, на ногах были надеты белые шерстяные носки.  Рядом с диваном стоял низкий столик, с компьютером и стаканом воды, прикрытым салфеткой, около него лежали таблетки. За столиком стояло большое, несуразное кресло. Слева, в промежутке между шкафом и диваном находилась инвалидная коляска. За Сережей на еще одном специальном столике стоял телевизор.

- Вот, познакомься, это Сергей, он хочет с тобой работать, - с небольшим подобострастием обратился Евгений Павлович к отцу, - Сережа, а это - мой отец Павел Васильевич.

Старик склонил голову, левой рукой показал на кресло. Молодой человек сел. Старик  что-то напечатал, сын подошел ближе, прочитал «приготовь нам чай, конфеты в столе». Евгений Павлович ушел. Павел Васильевич сделал минутную паузу, напечатал еще что-то, взглянул на Сергея. Сережа поднялся, опустился на корточки около компьютера, на экране было написано: «чем занимаешься в свободное время?».

- Смотрю кино, хожу в театр, много читаю, занимаюсь спортом.
«Любишь боевики?».
- Нет, - молодой человек чуть заметно улыбнулся. - Мелодрамы, драмы, французские и советские комедии, обожаю Рязанова.
«Какие книги читаешь?».
- Разные, мемуары, фантастику, современную литературу, русскую и зарубежную классику, люблю читать научные книжки.
«Какая последняя научная книга тебе запомнилась?».
- Ну, пожалуй, книги Абрахама Маслоу, - после паузы сказал юноша, - я его еще летом прочитал и до сей поры нахожусь под впечатлением.
«Кто это?».
- Абрахам Маслоу?
«Да».
- Психолог, один из основателей гуманистической психологии в Америке. Миру он стал известен по его пирамиде «Потребности человека», может слышали?
«Нет».
- Хотите, расскажу?
«Да».
- Ваш компьютер подключен к интернету? - подумав, спросил Сергей.
«Да».
- Можно я покажу вам эту пирамиду?

Павел Васильевич убрал руку с клавиатуры. Сережа подвинул ее к себе, пробежался по клавишам, на экране появилась геометрическая фигура, молодой человек вернул клавиатуру обратно, стал с увлечением рассказывать:
 
- Вот так называемая пирамида Маслоу, у нее обычно пять уровней, но правильно - их семь, я нашел семь. Тут изображены, как я уже сказал, потребности человека, на первых двух ступенях человек находится на уровне природного индивидуума, он удовлетворяет свои физиологические нужды - это первая ступенька, на второй он удовлетворяет инстинкт размножения и потребность в безопасности. Если эти ступени пройдены, то человек вырастает до социального субъекта, здесь он нуждается в обществе - третий уровень, и в уважении этого самого общества, чтобы через него приобрести уважение к самому себе - это уже четвертая ступень. Если человек в свою очередь прошел и эти ступеньки, то он может превратиться в личность, на пятом уровне он хочет получать знания об окружающем мире, но тут Маслоу уточняет, что знания ему нужны не для того, чтобы выжить, а чтобы расширить свой внутренний мир, свои познания, чтобы продолжать совершенствоваться. На шестой ступени человек нуждается в гармонии окружающей его среды: без войн, без катаклизм, без разного рода других конфликтов, он также хочет гармонию в искусстве, в науке. На седьмой ступеньке человек как бы уподобляется творцу, он хочет нарушить эту самую гармонию, старые устои, взгляды, ради чего-то своего: нового, непривычного, даже шокирующего. Такими творцами по-моему были Дарвин и Фрейд, Джейс и Андрей Платонов, Малевич и Ван Гог.

- Беседуете? - с улыбкой произнес Евгений Павлович, ввозя в зал столик с приборами.
- Да, я Павлу Васильевичу рассказывал о пирамиде Маслоу.
- Ого! Какие у вас разговоры.

Мужчина поставил столик между отцом и Сережей, сел на диван.

- Ты, Сергей, увлекаешься психологией? - отпивая чай, спросил Евгений Павлович.
- Немного, я вообще люблю научные книжки читать.
- Отец тоже много читал, у нас есть большая библиотека, они с матерью были великие книгочеи и меня приучили к чтению. Помню, в двенадцать лет прочитал сказки из «Тысяча и одной ночи», они у нас стояли на самой верхней полке, а я подумал, почему сказки тут стоят, - Евгений Павлович улыбнулся.
- Они узнали?
- Нет, потом сказал.
- А сейчас вы, Павел Васильевич, читаете? - спросил Сережа.

Старик показал на глаза.

- После инсульта долго нельзя напрягать глаза, очень болит голова, - пояснил сын.
- Но в инете есть специальные программы - «Читалки» называются, они озвучивают любой текст, слышали?
«Нет».
- Голос конечно, синтезированный, малоприятный, но привыкнуть можно, хотите, поставлю?

Старик кивнул.

- Ты пользуешься этими программами? - спросил мужчина.
- Да, книжки дорого стоят, в библиотеках их не достать, с экрана по три часа читать тоже трудно, а тут включишь, ляжешь и слушаешь сколько хочешь, конечно, это не как с листа, но тем не менее, это лучше чем ничего.
- А Оксана о них тебе не говорила? - обратился Евгений Павлович к отцу.
«Нет, она только сайты аудио библиотек нашла, она наверно не знала», - написал Павел Васильевич.
- Разумеется. Кстати, ты уже ужинал?
«Да, они недавно ушли».
- Они? то есть, Елена с Оксаной?
«Да, мы решили ужинать вместе».
- Правильно, так и тебе веселее и Елене легче.

Старик отхлебнул чай, взял конфету, посмотрел на сына.

- Хочешь спросить, как у меня дела?

Отец утвердительно наклонил голову.

- Отлично! Ирка будет проходить стажировку в Англии, будет работать у одного профессора, уже пришло приглашение.
«Секретаршей?».
- Почему секретаршей? - чуть обиженно произнес Евгений Павлович. Он собирается писать книгу об экономике России в двадцатом веке, она будет ему помогать: литературу подбирать, переводить, да и в работе секретарши я не вижу ничего плохого, начинать свою карьеру нужно с самых низов.
«А жить где будет?».
- Еще не решили, по-видимому, купим квартиру, - сказал мужчина и нерешительно добавил. - Кстати, мы Новый год планируем встречать в Лондоне и заодно квартиры посмотрим.

Отец с гневом взглянул на сына, с силой поставил чашку на стол, прислонился к спинке дивана.

- Не обижайся, пожалуйста, другого времени у меня может не быть, а Ирка в апреле должна быть у профессора, и квартиры зимой дешевле, - после паузы сказал Евгений Павлович.

За столом замолчали. Потом старик вздохнул, посмотрел на Сережу, прикоснулся к клавиатуре: «Оставь свой номер, возьми мой, я на днях позвоню».       

Наступали праздники: уже на улице появились ёлочные развалы, дороги украсили разноцветными огнями, на площадях и в супермаркетах поставили высокие ели, бутики заманивали к себе большими скидками, продавцы поздравляли покупателей с наступающим Новым годом, покупатели в ответ улыбались, в воздухе чувствовалось приближение чуда. Сережа не мог не поддаться хорошему настроению, он рад был, что заканчивает без хвостов семестр и впереди Новый год — каникулы, что можно утром понежиться в постели, почитать с чашкой горячего кофе интересную книжку, потом сходить в парк на лыжах. Его также приятно волновала будущая работа у загадочного Павла Васильевича, обещание Артема летней практики в «Соколе». Сергей, несмотря на свою обиду, все же ждал от нотариуса какую-то весточку - ему не верилось, что все уже кончилось, и даже слова насчет работы, которые он сказал Дениске, бессознательно были адресованы и Артему тоже. И вот чудо случилось, он позвонил.

На третий день, после того как Сережа встретился с Павлом Васильевичем, выходя из университета он увидел знакомый Фольксваген. Сердце у его забилось, ноги отяжелели, Сережа подошел к машине. Из багажника торчала елка, нотариус дремал за рулем. Молодой человек открыл дверь.

- Привет!
- Привет! - встрепенулся Артем.
- Что ты тут делаешь?   
- Тебя жду. Я здесь рядом на вызове был, решил заехать, подарок привезти, - нотариус кивнул назад, - видел?
- Да, спасибо, - Сергей сел в машину.
- Надеюсь, не опоздал? - улыбнулся друг.
- Что ты! Мать обычно их покупает в последний день, подешевле.
- Я завтра на две недели в Москву уезжаю, решил пораньше поздравить.
- Зачем в Москву?
- Повышать квалификацию, придурки, решили курсы сделать в конце года. Ты домой?
- Да.

Артем включил зажигание.

- Ты у Евгения был?
- Угу, во вторник, я даже с Павлом Васильевичем познакомился.
- С отцом?
- Да, мы сразу после собеседования поехали к нему. Кажется, я ему понравился, обещал позвонить.
- Вот видишь, а ты боялся. О чем говорили?
- Я ему рассказал о пирамиде Маслоу, обещал поставить читалку на комп.
- Читалку?
- Это программа, которая читает вслух текст. Он любит читать, а глаза болят.
- Молодец! Глядишь, если так и дальше пойдет, то он сам за тебя будет просить у Евгения.
- Кажется, у них натянутые отношения.
- У отца с Женей?
- Да.
- Ну это понятно, живет один, обижается, ревнует.
- Они на новый год в Лондон летят.
- Кто?
- Евгений Павлович с семьей.
- Вот видишь, - машина остановилась, пропуская прохожих. - Кстати, мы тоже Новый год в Париже будем встречать.
- С детьми?
- Да, сначала думали где-то у моря погреться, но потом побоялись перемены климата — не дай бог заболеют. Да, новогодний Париж прекрасен, я давно хотел побывать там, можно сказать, мечта детства, точнее, юности, как «Голоса»* начал слушать - так мечтаю. Правда, туда лучше всего лететь двадцать четвертого, чтоб рождество застать, но, увы, работа.
- А Дениска об этом мне ничего не говорил.
- Сюрприз хотим сделать, он тоже хочет посмотреть Эйфелеву башню.
- С карате окончательно завязали? - помолчав, спросил Сережа.
- Да, далеко возить, подрастет, если захочет - будет ездить сам. А пока пусть ходит в бассейн, около нас недавно открылся, я ему купил абонемент на январь, и потом мы решили каждую неделю ходить на лыжах.
- Ты с Дениской? - удивился молодой человек.
- Да. Знаешь, время так быстро промелькнуло, вроде казалось, только вчера он сидел на горшке, я ему штанишки надевал, а сегодня такие вещи говорит, - Артем улыбнулся, - пройдет еще несколько лет, и начнется переходной возраст, нужно приготовиться, стать к нему поближе.

В это время в кармане у Сергея зазвучала мелодия мобильного звонка, молодой человек достал трубку, сказал:

- Алло, - и после паузы добавил: - я вас понял, Павел Васильевич, через полтора часа я приеду.

Нотариус прикусил нижнюю губу.

- Он что-то сказал?
- Нет, у меня отдельная мелодия на его номере стоит. Тормозни где-то на остановке, я выйду.
- Давай адрес, подброшу, - вздохнул друг.
- А работа? - Сережа посмотрел на Артема.
- У меня все ровно через полчаса обед, к двум успею, а елку вечером привезу, мать дома будет?
- Да, она сегодня в первую.
- Еще надо в магазин заскочить, духи купить. Нотариус включил аудиосистему, тихо запела Элла Фицджеральд.

Сережа дал адрес, устроился удобнее в кресле, закрыл глаза. Жизнь окрасилась в розовый цвет, развернулась в бесконечную солнечную дорогу. Какая-то странная эйфория снизошла на его. Сергею безумно захотелось обнять Артема, поцеловать его мягкие губы.

«Почему я не могу сделать это, что мне мешает? - вдруг подумал он. - Унижение, стыд, обида? Но я люблю его, разве это не решает все? Почему им можно, а мне нельзя? Лишь потому, что у нас была жизнь, большие чувства? Но они прошли, он изменился. А может он хочет начать все сначала? Тогда почему он молчит, не скажет? Бред. Он просто хочет превратить меня в своего очередного мальчика, пользоваться мною, когда ему будет угодно. И меня это оскорбляет? А может через это оскорбление я смогу возненавидеть его, изгнать из сердца? Но разве этого я хочу? Я хочу стать первым, главным в этой очереди. Но разве я уже не первый? Дружу с его сыном, знаю его жену. К черту все, буду жить только здесь и сейчас, наслаждаться только текущим моментом, буду с ним всегда». Рука Сережи соскользнула с ноги на кресло. Артем взял ее, юноша открыл глаза.  

- Мы приехали, ты уснул.

Сережа растерянно посмотрел в окно.

- Мы встретимся? - тихо спросил Артем.
- Возможно, - промолвил Сергей, слегка сжав руку друга.

Они простились. Молодой человек вошел в подъезд, поднялся по темной лестнице, вызвал лифт. Сердце билось, лицо горело, но на душе было легко, они снова были вместе.

*Иностранное радио.

3

Сережа позвонил в железную дверь, через пару минут она открылась. На пороге стояла невысокая девушка в синем халатике. Длинные черные волосы спадали на худенькие плечики. Большие зеленые глаза смотрели на молодого человека весело и с лукавством.

- Я к Павлу Васильевичу, - промедлив больше, чем положено, смущенно произнес Сергей.

Лицо девушки порозовело.

- Заходи, - она открыла соседнюю дверь и громко сказала. - Дед Паш, Сережа пришел, затем еще больше покраснела, обернулась к Сергею. - Извини, мы тут о тебе немного сплетничали.

- Ничего страшного, я тоже, кажется, знаю как тебя звать. Оксана?
- Точно! - почему-то засмеялась девушка, прикрывая ладонью маленький, пухлый ротик.

Сережа разделся, поздоровался, сел в кресло.

- Дед Паш, чай сюда принести?

Старик посмотрел на молодого человека.

- Ты чай будешь? - спросила Оксана.
- Не откажусь, я с универа.

Павел Васильевич показал на кухню.

- Тогда идем есть.
- Нет-нет, я сыт, - сконфузился Сергей.
- Неужели в кафешке питаешься? - улыбнулась девушка, выкатывая из загона инвалидную коляску и подходя к дивану.

Старик сделал отрицательный жест.

- А, понятно, - улыбнулась девушка. - Дед Паш хочет чтоб ты занялся практикой, иди сюда.

Молодой человек нерешительно поднялся.

- Не бойся, не убьем.

Сергей покраснел.

- Так, начинаем обучение, бери деду Пашу под мышки, ставь на ноги и сади в коляску, я ее держу.

Сережа поднял Павла Васильевича, пересадил его в коляску. Оксана подождала, пока старик поставил ноги на подножки, и повезла коляску на кухню, Сергей пошел за ней.

- Итак, объясняю ситуацию, - сказала Оксана, перекладывая поджарку с картошкой в стеклянное блюдо и ставя его в микроволновку, - мы решили сегодня поехать в Парк Хаус, ну там, шмотки посмотреть, подарки купить, возможно, в кино на 3д сходить, а то дед Паш еще не видел это чудо техники.
- Втроем поедем?
- Да, бабуля на юбилей к подружке ушла.
- На такси?
- Да, «Лидера» перед уходом вызовем, он быстро приезжает.
Засигналила СВЧ печь, Оксана выложила поджарку в тарелку, дала ее юноше, включила чайник и стала делать бутерброды. - А ты умеешь водить машину?
- Да.
- Права с тобой?
- Конечно, нет, я же из университета, - возмущено проговорил юноша.

Оксана захохотала. Павел Васильевич с осуждением взглянул на нее.

- Извините, пожалуйста, в рот смешинка попала. Просто ты так это произнес, как будто я что-то преступное спросила.       
- Ну правильно, зачем мне в универ брать права.
- А может ты в универ ездишь на своей машине.
- Угу, на своей машине, - с иронией произнес Сергей.

Закипел чайник, девушка разлила чай по бокалам, поставила их на стол, дала Павлу Васильевичу бутерброды.

- Поджарку сама готовила? - минуту спустя спросил юноша.
- Что, гадость?
- Нет, наоборот - очень вкусно.
- Не, не я, бабуля. Я вообще готовить не люблю, учусь, книжки читаю.

Старик усмехнулся.

- Где учишься?
- В педагогическом, злой училкой хочу стать.
- Почему злой?
- Люблю мучить маленьких детишек, пить их невинную кровь.
- За кровь и посадить могут.
- Но ты меня спасешь? - с лукавством спросила девушка.
- Если смогу, - после паузы ответил Сережа.
- Адвокатом хочешь стать?
- Не знаю, не решил еще. Просто у меня друг учился на юрфаке, он посоветовал.
- У меня почти такая же история.
- По совету?
- Да, бабуля всю жизнь в школе проработала, вот, по ее дороге почапала.
- Какие предметы?
- Русский, литература.

Сергей поел, поблагодарил за прекрасный обед.

- Хорошо, теперь идите в зал, дед Паша покажет тебе свою одежду, оденешь его, а я пока посуду помою. Старик включил привод, коляска поехала. В зале Павел Васильевич показал на шкаф, Сережа открыл его, Павел Васильевич выбрал: рубашку, галстук, костюм, молодой человек стал одевать его.

- Я, кстати, принес флешку с программой, помните, читалку вы хотели на комп установить? - спустя несколько минут сказал Сережа.

Старик кивнул головой.

- Я эту программу дня три назад на флешку скинул, положил в сумку, чтобы не забыть.
- После поездки установим, - трудно разбираемым, гортанным голосом произнес старик.
- У вас все получается? - спросила появившаяся в проеме двери Оксана.
- Да вроде все, - сказал молодой человек.
- Тогда, может, я пойду оденусь?
- Иди, только сначала дай нам обувь и носки.
- А, сейчас, - девушка принесла черные туфли, достала из нижнего ящика шкафа черные носки.

Сережа одел Павла Васильевича, поправил костюм, подвез его к зеркалу. Хозяин дома причесался, взял одеколон, Сергей открыл пузырек, старик поодеколонился. Когда туалет был закончен, старик поехал в дальнюю комнату, открыл дверь, включил свет, позвал Сережу.

Молодой человек вошел в библиотеку. На полу лежал черно-белый ковер, окно было закрыто тонкими желтыми шторками, в углу около окна стоял кожаный диван, рядом с ним - фигурный столик, над которым висел хрустальный светильник. В одном из книжных шкафов находились старинные часы, в другом были прислонены к книгам две фотографии. На одной из них было трое: мальчик лет десяти и молодая пара, они обнявшись чему-то смеялись. На втором снимке стоял, опершись на перила, совсем еще юный Евгений Павлович, за ним в лучах заходящего солнца расстилалось море.

Сергей издал восторженный возглас, хозяин улыбнулся, юноша подошел к шкафам, стал рассматривать разноцветные корешки. Тут были собрания сочинений Толстого, Мопассана, Фицджеральда, книги по философии и искусству, много научно-популярной литературы, внизу стояли томики с поэзией. Сергей дотронулся до ручки шкафа, спросил:

- Можно?

Старик кивнул. Юноша открыл  стеклянную дверку, взял одну из книг Джека Лондона, открыл ее на оглавлении, обратился к Павлу Васильевичу:

- Знаете, у Джека Лондона это произведение мне нравится больше всего. Конечно, «Мартин Иден» тоже, но «Смирительная рубашка» больше. Я ее год назад прочитал, точнее, через читалку прослушал и до сих пор думаю о ней.
- Чем она так сильно привлекла тебя? - с трудом проговорил Павел Васильевич.
- Тем, что Джек Лондон в этой книге говорит, что человек с духовной жизнью, с силой воли может выжить в любых ситуациях, в любых самых жестоких условиях. Ведь герой в ней сидит в тюрьме, его не кормят, его избивают, он связанный сутками лежит на полу в смирительной рубашке и, несмотря на все это, живет своей внутренней жизнью. Он путешествует во времени, по странам, поднимается к звездам. Он любит, ненавидит, и в конце этого сочинения ему, по сути, не нужно было тело, он в него возвращался лишь тогда, когда его потревожат. Потрясающе! - с восхищением произнес Сережа.
- Если хочешь - возьми, перечитай, - со вздохом сказал старик.
- Спасибо, - молодой человек смущено улыбнулся.

Павел Васильевич подъехал к шкафу около дивана, взял портмоне, вынул оттуда несколько купюр и, давая их Сереже, сказал:

- Заплати за такси, остальное тебе.

Промелькнули еще полмесяца, наступил последний день декабря. За это время Сережа еще три раза был у Павла Васильевича. Они с Оксаной несколько раз встречались вне дома старика: завязались отношения, появились чувства. Девушка рассказала о своей трагедии. Как ее мать убили, когда она возвращалась поздно ночью с работы домой. Отец начал пить, попал с обморожением в больницу, где встретил хорошую женщину, у которой был ребенок. Она помогла ему преодолеть тяжелый период, вселила новые силы в жизнь, через полтора года они расписались. Оксана этого не поняла, не смирилась, сочла за предательство, стала жить у бабушки. Сергей в свою очередь рассказал о своей семье, вскользь упомянул об Артеме.

Сереже нравилась эта девочка, в ней было что-то близкое, неуловимое, родное, что-то от матери. Ее шутки, которые поначалу смущали Сергея, очень скоро дали повод затрагивать те темы, которые в серьезных разговорах он вряд ли осмелился бы коснуться, а небольшая, в пять лет, разница в возрасте и четвертый курс в университете, давали хоть маленькое, но чувство превосходства.

Оксана Сереже нравилась не только как человек, но и как женщина. Ее сбитая, но не полная фигурка будоражила фантазию, а аппетитные бугорки под тонким, ситцевым халатиком будили мужскую плоть. Данное обстоятельство несказанно обрадовало Сергея, он захотел доказать себе и другим, что и этой сфере человеческой жизни он тоже не чужд. Ему также хотелось начать новый этап в отношениях с Артемом на ином уровне, хоть в чем-то сравниться с ним, показать, что у него тоже есть своя, личная жизнь.

Дом Павла Васильевича сблизил их, стал как бы моделью семьи. Елена, на которую Сергей тоже произвел впечатление, видя, что ее внучка познакомилась с хорошим мальчиком, старалась им лишний раз не мешать, старик тоже оставлял их наедине. И визиты Сережи к Павлу Васильевичу преимущественно носили не срочный характер, а были связаны с домашними делами, помощь мужской силы понадобилась только раз, когда они ездили в музей на выставку импрессионистов.     

4

Было десять. Сережа откинул одеяло, встал, прошел в зал. В углу, около окна стояла елка, на ее темно-зеленых ветках лежали снежные хлопья из ваты, золотые игрушки отражали дневной свет. Сергей вздохнул, зашел на кухню, поцеловал мать.

- Доброе утро, мам, я за кофе.
- Подожди несколько минут, я только что заварила - произнесла Людмила Сергеевна.

Сережа сел на табуретку, холодная пластмасса коснулась горячего тела.

- Мы не договорили вчера, что будем делать?
- Ты вроде хотела салат из крабовых палочек и «под шубой»?
- А оливье?
- Да ну его, он наверно надоел всем, каждый год делаем, лучше помидоры откроем.
- Помидоры и так откроем, у нас еще четыре банки, куда их беречь.
- Ну вот, помидорчики к мясу в самый раз будут.
- Ты с нами будешь?
- Не знаю, не решил еще. Сашка меня приглашал, но там шум, гам, пьянка, не хочется. Может, после двенадцати куда-то пойду - подумаю. А тетя Вера одна придет? – помолчав, спросил сын.
- Нет, со своим Колей.
- Они опять сошлись?
- Они постоянно сходятся, - с небольшим осуждением сказала мать. - еще бабу Нюру пригласила, а то будет сидеть одна — жалко, - после короткой паузы продолжила женщина.
- А Игорь где?
- На дачу к друзьям уедет, - Людмила Сергеевна положила яйца в кастрюлю, поставила ее на плиту, налила воду. - Дениска тебе звонил? Интересно, как у них дела?
- Я у них вчера был, - неохотно сказал Сережа.
- Поздравил?
- Да, поздравил, подарил магнитики, попил чай. Оля была безумно рада мне, показала свои рисунки, сыграла на пианино.
- Она учится в музыкальной школе?
- Нет, она ходит к репетитору, а учится в художественной школе.
- Надо же, какая молодец!
- Да, умница.
- Артема видел?
- Да, весь в делах, чемоданы пакует.
- Вы помирились? - помолчав, спросила мать.
- Типа того, - тяжело вздохнул Сергей, встал и взял кофе. - Ну ладно мам, пойду, поваляюсь еще немножко, потом примусь за дела.

В час Сережа позвонил Оксане.

- Привет.
- Салют.
- Не ждала?
- Наоборот, думала, что утром позвонишь.
- Боялся разбудить.
- Я в девять встала.
- Я в десять.
- Соня.
- Да, люблю поспать.
- А сейчас что делаешь?
- Пол собираюсь мыть.
- Пол? - удивилась девушка.
- Да, мать возится на кухне, я квартиру убираю.
- Ты, оказывается, не только стены сверлить и чинить трубы умеешь, но и квартиру убирать.
- Да, я мастер на все руки, - улыбнулся Сергей.
- А что еще можешь делать?
- Кое-что.
- Что?
- При встрече покажу.
- Покажешь?
- Да.
- А сказать не можешь?
- Нет.
- Почему?
- Это не для вербального уровня.
- А для какого?
- Для сенсорного.
- Ух ты! Какие слова мы знаем, умный?
- И это тоже мне присуще.
- А ты случайно ничего не принял для ментального уровня?
- Не-е-ет, образно выражаясь, я чист как стеклышко, - засмеялся Сергей. - А ты чем занимаешься?
- Я тоже все утро убиралась, сейчас вот готовлю.
- Ты вроде не любишь готовить?
- Вчера не любила, сегодня полюбила, я же женщина, непостоянна, как ветер в пустыне, - Оксана вдруг захохотала. - Вот видишь, ты меня заразил, я тоже стала образно выражаться.
- Да-да, это дело заразное, - с улыбкой сказал юноша. - И что готовишь?
- Дипломат по-грузински.
- А это как?
- С перцем, ведь они везде перец добавляют, чтоб кровь бурлила.
- Хочешь, чтоб гости бесились?
- Да, до утра.
- А сама где будешь?
- Вообще-то у подружки хотела, но она грипп подцепила: чихает, кашляет, меня не пускает, боится заразить. Так что, буду дома, шампанского выпью, в лото поиграю и наверно уйду деду Паше Грина читать.
- О принце мечтать?
- Да, говорят, в новогоднюю ночь мечты сбываются.
- А как дед Паша на это посмотрит?
- На что?
- Если принц придет, он не будет возражать?
- Я с ним договорюсь, - после паузы, более серьезно сказала Оксана.
- А дипломат будет?
- А шампанское принц принесет?
- Обязательно.
- Тогда и дипломат обязательно будет, - с улыбкой сказала девушка.
- Тогда около двух звякну, откроешь?
- Да.

В двенадцать забили куранты, подняли бокалы, Сережа произнес тост:

- Я хочу, чтобы в этом году у всех было желание ставить перед собой цели, сила - достигать их и здоровье - насладиться плодами своих достижений.
- Правильно, отличный тост! - допив бокал, громко сказал упитанный мужчина с двойным подбородком, - А то работаешь, работаешь всю жизнь, пашешь как папа Карло, а пожить в свое удовольствие уже не можешь.
- Сереженька всегда интересные тосты произносит, - вставила седовласая старушка.
- Ты много читаешь? - спросила пышногрудая женщина с большими, черными, навыкате глазами.
- Да.
- У него каждый день на столе новая книга лежит: то Камю, то Манн, а на днях вообще какая-то философия лежала. Я подошла, почитала, ничего не поняла, - подхватила мать.
- Ты читаешь философию? - удивился мужчина, накладывая в тарелку мясо.
- Иногда, не слишком сложную.
- Ну как?
- Как-то странно получается, чем больше я читаю это, тем больше уверен, что ничего кроме нашей жизни нет, а все философские концепции придумали умные люди от боязни смерти.
- Ну ты даешь! - рассмеялся собеседник.
 
Через полчаса позвонил Артем. Поздравил с Новым годом, рассказал, как долетели, где поселились, передал трубку Дениске. Мальчик с восторгом стал рассказывать о Париже, больших проспектах, дворцах и красивых витринах.
- Вы на Эйфелевой башне не были еще?
- Нет, там такая очередь, часа на три-четыре, можно, правда, без очереди пешком подняться, но родители не захотели. Зато были в магазине игрушек, он такой огромный! Мне особенно понравился робот, представь, он с меня ростом, он умеет ходить, говорить, руки работают — хочу такого!
- И что ты с ним будешь делать? - улыбнулся юноша.
- Как что?! Играть, выведу его на улицу, ребятам покажу. Я еще надевал виртуальный шлем, - продолжал рассказывать Денис.
- Как в клипе Майкла Джексона?
- Угу, в царство Аида спускался.
- Класс! И как там?
- Потрясно! Все горит, все рушится, справа чья-то огромная башка на меня смотрела, а внизу пропасть зияла — знаешь, как страшно, только нос лодки виден.
- Какой лодки?
- Не знаю, я на лодке плыл, точнее, выплывал из какой-то пещеры.
- А, это наверно чёлн Харона, который перевозит через реку Стикс души мертвых.
- Но я никакого Харона не видел.
- А может ты сам им был.
- Хароном?
- Да, ведь ты на лодке плыл.
- А пропасть тогда тут причем? - подумав, произнес мальчик.
- Может, там такая вода прозрачная, что сквозь нее пропасть видна. А что было слышно?
- Какая-то музыка электронная звучала. Кстати, мы уже подарок тебе купили.
- Подарок? - весело произнес Сережа.
- Да, папка сказал, что ты будешь очень рад.
- Интересно, что это может быть?
- Не спрашивай, все равно не скажу, слово дал.
- Ну если слово, тогда не спрашиваю, - рассмеялся Сергей.
- А ты чем занимаешься?
- Сейчас буду собираться к девчонке.
- Красивой?
- Очень, с большими зелеными глазами.
- Как в Аманэ?
- Чуть меньше, - с улыбкой сказал молодой человек.
- Ну ладно, Сереж, давай прощаться, а то тут роуминг очень дорогой.
- Хорошо, желаю тебе побольше набраться впечатлений, все запомнить, чтоб потом было что рассказать.
- Ах да, я забыл тебе сказать, папка подарил мне свой мобильник, теперь кучу фоток сделаю, потом посмотрим.
- Обязательно.

Сережа отключился, вышел в прихожую, оделся. В коридоре появилась Людмила Сергеевна.

- Ты куда, сынок?
- С Оксанкой договорились встретиться.
- С той самой, которая за Павлом Васильевичам ухаживает? - просияла мать.
- Да, подружка заболела, сидит одна. Ах да, мам, принеси, пожалуйста, шампанское, оно в холодильнике стоит.

Женщина взяла бутылку, положила ее с коробкой конфет в пакет.

- А, еще конфеточки? - улыбнулся Сергей, беря пакет.
- Да, сынок,  шампанское закусывать нужно чем-то сладеньким.

Через час Сережа позвонил Оксане, она встретила его.

- С Новым годом, - тихо сказал он, целуя девушку в щечку.
- С Новым годом, с новым счастьем, - произнесла Оксана и поцеловала юношу, затем открыла ладонь, там находилась серебряная фигурка Эрота. Сергей взял его.
- Хочешь сердце мое ранить?
- Да, навсегда.
- Спасибо. А мой подарок более банальный, - Сережа достал из кармана коробочку.

Девушка взяла ее, открыла, вынула маленький флакончик, побрызгала на ладонь, понюхала.

- Шанель номер пять?
- Что ты, на Шанель я еще не заработал, - смущенно улыбнулся Сергей.
- Не смущайся, глупый, я же шучу, - Оксана обняла молодого человека.

На минуту молодые люди замерли.

- А ты сладко целуешься, - томно произнесла девочка, отрываясь от губ Сергея.
- Ты тоже.

Сережа разделся, вошел в спальню. На белой кровати полулежал старик, около окна стояла коляска, на стене висел маленький плазменный телевизор. Юноша подошел к постели, сел на корточки, протянул Павлу Васильевичу восковую собачку.

Хозяин дома взял свечку, улыбнулся.

- С Новым годом, я желаю вам здоровья, радости и уюта в семье, пусть вас окружают любимые люди, - положив руку на одеяло, тихо проговорил Сергей.
- Спасибо, - медленно сказал старик, - и тебе счастья.
- Я шампанское принес, будете?
- Нет, спасибо, я пил, мне нельзя много.
- Знаете, - после паузы сказал Сергей, - я вчера был на «Металлурге»*, так классно: елки стоят, музыка играет, все светится, там гораздо красивей, чем у вас тут, на Куйбышева**, может, съездим?

Старик прикоснулся к нежной щеке юноши, погладил его волосы, глубоко вздохнул.

- Ты добрый, Сереж, я рад, что с тобой познакомился, - помолчав, произнес Павел Васильевич, - на пятое я заказал билеты на балет, готовь права, поедем на моей машине.

Молодой человек счастливо улыбнулся.

- А на какой балет?
- «Дама пик», видел?
- Нет, я вообще на балете не был еще, давно хотел сходить, но не получалось, только по телеку смотрел.
- Понравилось?
- Да, я раньше балет вообще не понимал, но несколько лет назад посмотрел балетное шоу и влюбился: сколько чувств, эмоций и совершено не надо слов, и так все понятно. Мне в особенности очень нравится современный балет, где человек может изображать не только самого себя, но и дерево, лист, планету или насекомое, и задача зрителя - понять задумку хореогрофа.
- Этот балет как раз такой, - старик поставил собачку на тумбочку, взглянул на телевизор. Сергей поднялся.
- Ну ладно, дед Паш, я пойду.
- Да, я сейчас лягу спать.
- Вам, может быть, что-нибудь нужно?
- Нет, Оксана мне все сделала.

Сережа закрыл дверь в спальню, прошел в библиотеку. Комнату освещал тусклый светильник, на столике горела свеча. Около одного из шкафов стояла небольшая искусственная елка — она мерцала разноцветными фонариками. Второй столик пестрел разной снедью, над которой возвышалась бутылка шампанского. Внизу, на полочке лежала коробка конфет. Сергей сел.

- Так уютно у тебя тут: свечка, елочка горит.
- Я готовилась, принц, старалась не ударить в грязь лицом, - улыбнулась Оксана.
- И тебе это удалось, о, моя принцесса!
- Вы ошибаетесь, мой принц, я не принцесса.
- Ах да, вы же маленькая девочка Ассоль, стремящаяся к солнцу.
- Стремящаяся к солнцу?
- Все мы ищем солнце своего счастья, - с улыбкой проговорил молодой человек.
- Вы больно умный принц, откройте секрет, где учились?
- Я постигал мудрость у египетских жрецов.
- Вы, оказывается, проделали такой долгий путь, наверно, безумно устали, мой бедный принц?
- Честно признаться, это путешествие унесло немало сил, но бокал  шампанского восстановит меня.

Оксана взяла бокал. Молодой человек открыл бутылку, разлил вино, поднял тост:

- Я желаю, чтобы в этом году наши сказки соединись в одну прекрасную повесть, чтоб ты нашла свое солнце, у которого тебе будет тепло и уютно. А я нашел свою звезду, чей свет заманил меня в эту холодную страну.
- Вы ошибаетесь, принц, моя страна не холодная, просто сейчас зима.
- Я знаю, я наводил справки, - весело проговорил Сергей, выпивая шампанское.
- Тебе чего положить? - допив вино, спросила Оксана.
- Вот это, белое в тарелке.

Девушка положила «дипломат». Сергей съел несколько ложек.

- М-м-м, так вкусно! И ничуть не горько, наоборот, сладко.
- Это от мандарин, бабуля их по скидке полугнилые купила. Сережа перестал жевать, потом притянул Оксану к себе.

- Ты что болтаешь, м-м?
- Я понижаю пафос нашей высокой беседы, - рассмеялась Оксана.

Молодой человек поднял лицо девушки, запечатлел на ее губах свой долгий поцелуй. В это время окно озарил яркий  фейерверк.

- Черт, лоханулся, - произнес Сережа, отпуская подружку из своих объятий, - нужно было сегодня днем в магазин выскочить, петарды купить, можно было попозже выйти, пустить.
- У меня есть.
- У тебя? Откуда?
- Да у друга бабули конфисковала, он принес три, я одну выпросила.
- Они пускают петарды? - удивился молодой человек.
- Да, души у них юные, - улыбнулась Оксана. Час назад ушли.
- И когда вернутся?
- Не знаю. Они еще на площадь зайдут, к подруге заглянут, она около ОДО*** живет.
- Гм, и впрямь как молодые.
- Шестьдесят два для моей бабули не возраст. Икру хочешь?
- Лягушачью? - улыбнулся молодой человек.
- Да, из сибирских болот.
- Давай.  

Оксана сходила на кухню за маслом, заглянула к Павлу Васильевичу, по пути закрыла на все обороты замок входной  двери, плотно прикрыла дверь в библиотеку, сделала бутерброды. Сережа откусил кусочек.

- Такая вкуснятина, сто лет такой не ел!
- Для ста лет вы хорошо сохранились, ваше величество.
- Мой отец - бог времени Хронос, он даровал мне вечную молодость, - весело проговорил Сергей.
- О, принц, вы, оказывается, еще и герой? - улыбнулась девушка.
- Да, только мои подвиги не вошли в каноны.
- А мать ваша - Клеопатра?
- Бери выше, Нефертити.
- Нефертити вроде любила Эхнатона?
- Не спорю, любила, но желание богов для смертных - закон, он с ней возлег - и вот я получился.
- А сколько женщин у вас было, принц?
- На этот вопрос, маленькая девочка Ассоль, я отвечу словами Соломона: «кто умножает познания, умножает скорбь». Притом, настоящий мужчина любит свою нынешнюю женщину, как первую и последнюю, вот так, - с этими словами Сергей поцеловал девушку.
- Какие у тебя соленые губы, - спустя минуту шепнула Оксана.
- У тебя тоже, - улыбнулся Сережа. Шампанского хочешь?
- Да.

Молодой человек разлил вино.

- Кажется, моя очередь произносить тост?

Друг кивнул.

- Тогда я хочу, чтоб в этом году у нас была удача, чтоб мы нашли, что искали и берегли то, что уже нашли, а еще я хочу, чтобы будущий год мы встретили тоже вместе.
- И так будет продолжаться много, много, много лет, - с улыбкой добавил Сергей, выпивая шампанское.
- Ты играешь на гитаре? - поставив пустой бокал на стол, спросила Оксана.
- Нет, давно хотел научиться, но времени не было. А ты играешь?
- Тоже нет, отец у меня играет, столько песен знает: Высоцкого, Визбора, Окуджавы.

Тогда Сережа тихо произнес:

- Мне нужно на кого-нибудь молиться,
Подумайте, простому муравью
Вдруг захотелось в ноженьки валиться,
Поверить в очарованность свою.

И муравья тогда покой покинул,
Все показалось будничным ему.
И муравей создал себе богиню
По образу и духу своему.

И в день седьмой в какое-то мгновенье
Она возникла из ночных огней
Без всякого небесного знаменья,
Пальтишко было лёгкое на ней.

Все позабыв - и радости, и муки,
Он двери распахнул в свое жилье,
И целовал обветренные руки
И старенькие туфельки ее.

И тени их качались на пороге,
Безмолвный разговор они вели,
Красивые и мудрые, как боги,
И грустные, как жители земли.
Красивые и мудрые, как боги,
И грустные, как жители земли.

- И это он тоже пел, - минуту спустя вздохнула Оксана, - Окуджава?
- Да. Почитать стихи?
- Да.

Девушка удобней устроилась около Сережи, он обнял ее, немного помолчал, потом продекламировал:

- Уходить из любви в яркий солнечный день, безвозвратно;
Слышать шорох травы вдоль газонов, ведущих обратно,
В темном облаке дня, в темном вечере зло, полусонно.
Лай вечерних собак -- сквозь квадратные гнезда газона.

Это трудное время. Мы должны пережить, перегнать эти годы,
С каждым новым страданьем забывая былые невзгоды,
И встречая, как новость, эти раны и боль поминутно,
Беспокойно вступая в туманное новое утро.

Как стремительна осень в этот год, в этот год путешествий.
Вдоль белесого неба, черно-красных умолкших процессий,
Мимо голых деревьев ежечасно проносятся листья,
Ударяясь в стекло, ударяясь о камень -- мечты урбаниста.

 Я хочу переждать, перегнать, пережить это время,
Новый взгляд за окно, опуская ладонь на колени,
И белесое небо, и листья, и полоска заката сквозная,
Словно дочь и отец, кто-то раньше уходит, я знаю.

Пролетают, летят, ударяются о' землю, падают боком,
Пролетают, проносятся листья вдоль запертых окон,
Все, что видно сейчас при угасшем, померкнувшем свете,
Эта  жизнь,  словно дочь  и  отец, словно  дочь  и  отец, но не хочется
                                                                      смерти.

Оживи на земле, нет, не можешь, лежи, так и надо,
О, живи на земле, как угодно живи, даже падай,
Но придет еще время -- расстанешься с горем и болью,
И наступят года без меня с ежедневной любовью.

И, кончая в мажоре, в пожаре, в мажоре полета,
соскользнув по стеклу, словно платье с плеча, как значок поворота,
Оставаясь, как прежде, надолго ль, как прежде, на месте,
Не осенней тоской -- ожиданьем зимы, несмолкающей песней.

- Бродский?
- Да. Он тебе нравится?
- Очень.
- Мне тоже.
- Дед Паша подарил мне томик его стихов, я перед сном читаю, так классно. Еще знаешь?
- Да.
- Почитай пожалуйста.
- Прощай,
позабудь
и не обессудь.
А письма сожги,
как мост.
Да будет мужественным
твой путь,
да будет он прям
и прост.
Да будет во мгле
для тебя гореть
звездная мишура,
да будет надежда
ладони греть
у твоего костра.
Да будут метели,
снега, дожди
и бешеный рев огня,
да будет удач у тебя впереди
больше, чем у меня.
Да будет могуч и прекрасен
 бой,
 гремящий в твоей груди.

 Я счастлив за тех,
 которым с тобой,
 может быть,
 по пути.

- Я этот стих вчера читала.
- А вот еще, - весело сказал Сергей. - Ты алый, как тюльпан, весенний кубок взял;
Как этот же тюльпан, румянец милой ал.
Пей, радуйся, пока скрипучий обод неба
Тебя, как глину, вдруг с презреньем не подмял.

- Ну это же не Бродский.
- Конечно, нет, - улыбнулся юноша.
- А кто?
- Угадай. Лепешка хлебная, вина кувшин-другой,
Бараний окорок, развалины, покой…
Как дивно просидеть с любимой день-деньской!
Не смог бы и султан устроить пир такой.

- Что-то восточное? А-а-а, догадалась, Омар Хайам? - засмеялась девушка.

- Правильно, великий пьяница и мудрец. Сердца счастливые нельзя тоской губить,
Минуты радости камнями тягот бить.
Не ведает никто, чему в грядущем быть,
И надо – пировать, блаженствовать, любить.

С этими словами Сережа наклонился над Оксаной, их губы соединились. Его рука погладила ее волосы, взяла шейку, пару раз прошлась по фигурке, нырнула под платье. Девушка пересела другу на колени. Ладони молодого человеказаскользили верх по голой спине, поднимая красную материю. Оксана оторвалась от губ молодого человека, сняла с себя платье, Сережа помог ей освободиться от тугого, стягивающего грудь лифчика, начал целовать белые, налитые бутончики. Оксана глубоко задышала, подняла волосы Сергея, поцеловала его в  макушку. Руки молодого человека огладили ее плечи, зашли подмышки, спустились вниз, поддели резинку на кружевных трусиках. Девушка тихо застонала. Тогда Сережа положил свою красавицу на диван, снял с Оксаны последнюю преграду, разделся сам. Оксана увидела стройную, мускулистую фигуру молодого человека с высоко вздымающимся мужским достоинством. Она в порыве страсти села, притянула Сергея к себе, сжала его упругие ягодицы, начала целовать его живот. Молодой человек взял ее за руки, потянул верх, девушка послушно встала — их губы вновь слились. Руки Сергея скользнули под длинные волосы. опустились вниз, слегка помяли сбитую попку. Подруга еще сильней обняла молодого человека. Сережа, прикусив мочку уха девушки, шепнул:

- Ты готова?
- Я боюсь.
- Не бойся, я буду осторожен.

Сергей опять положил девушку на холодный, кожаный диван, прильнул к ее горячему, высоко вздымающемуся лону, спустился вниз. Оксана застонала, выгнула спину, инстинктивно раздвинула ноги. Сережа с минуту ласкал ее таинственную плоть, затем поднялся губами по животу верх к нежным, маленьким грудкам, взял одну из них  в рот, чуть прикусил набухший сосок, покрыл поцелуями шейку, щечки, глазки. Сильные ноги девушки обвили торс Сергея, руки взъерошили длинные волосы, прошлись по спине, опустились на окаменевшие ягодицы. Прошло еще несколько минут, и в комнате раздался громкий, болезненный стон.   

*Площадь Металлургов, площадь находится в одном из районе города.
**Площадь имени Куйбышева, центральная площадь города.
***Окружной Дом Офицеров.

5

- Привет! - воскликнул Дениска, когда Сережа открыл входную дверь.
- Привет, - молодой человек сел на корточки. Мальчик обнял друга, поцеловал его в щеку.
- А я ждал тебя вчера.
- Вчера меня к тебе не пустили.
- Почему?
- Мы вчера приехали в четыре, то есть в шестнадцать, пока искупался, пока поел, на улице стемнело, папка сказал, что уже поздно, и я пошел к Светке, подарить магнитик,  - Денис снял с себя рюкзак.
- Она была рада?
- Еще бы, она даже меня поцеловала. - мальчик покраснел.
- Что краснеешь? Ведь, она соскучилась, неделю не видела тебя.
- Она поцеловала меня в губы, - лицо Дениса приняло багровый цвет.
- Ого! - воскликнул Сергей. - А ты ее?

Дениска энергично закивал.

- И как?
- Потрясно! Такое странное чувство было, я готов был все сделать для нее, все отдать, и вообще, она вдруг стала такой милой, такой дорогой, самой дорогой на свете -  я кажется в нее влюбился.

Молодой человек улыбнулся.

- Не смейся, пожалуйста, я говорю правду.
- Верю-верю, я сам такое испытал.
- Ты был влюблен? - удивился мальчик.
- Был, - вздохнул Сережа. - Ты перекусишь?
- А что у тебя есть?
- Твои любимые блины с мясом, мама вчера готовила.
- Для меня?
- Угу, держи карман шире, я тоже их люблю, хотя она знала, что ты придешь, наверняка и на тебя рассчитывала. Сколько тебе?
- Два.

Сергей взял из холодильника несколько блинов, положил их в СВЧ печь.

- А где тетя Люда сейчас?
- На работу на сутки ушла, у них кто-то заболел, попросили подменить. Что будешь пить?
 - Чай.
- А может какао?
- Можно.

Молодой человек открыл стол, взял оттуда Несквик.

- Ну давай, рассказывай о Париже, понравилось?
- Очень! Хочу еще туда летом.
- Фотки принес?
- Конечно! Даже видео снял, папка давал камеру - мальчик вынул из кармана джинсов мобильник, потом воскликнул. - Я же забыл подарить тебе подарок! Он у меня в рюкзаке лежит, а ты даже не спросил, зачем я с ним пришел.
- Я думал, что там учебники.
- Какие учебники, балда, сейчас каникулы, - Дениска бросился в прихожую, принес большую белую коробку.

Сережа взял ее, сел на стул, с восторгом громко произнес:

- Наушники!
- Да, беспроводные, какие ты хотел.
- Класс! Спасибо! Теперь по квартире мотаться буду в них, можно будет двери закрывать, крутиться, вертеться, ничего стеснять меня не будет.
- Даже купаться в них можно.
- Налью горячей водички, лягу и буду наслаждаться, - улыбнулся Сергей. - Кайф, еще раз большое спасибо!

Молодой человек вынул из коробки наушники, надел их на себя. Денис навел на него мобильник.

- Нет, постой! Давай лучше вместе, - Сергей поставил мальчика между своих колен, положил ему на плечо голову. Дениска сделал снимок. - Какая классная фотка!
- Я сегодня ее на стол в компе повешу.
- Я тоже хочу.
– Тогда я пока пойду включу компьютер?
- Да, иди, я сейчас принесу блины.

Дениска ушел. Сережа вынул из печки блины, заварил какао, принес поднос в комнату, сел около Дениса, обнял его.

- Я фотку в нашу папку скинул, - сказал мальчик.
- А Париж?
- Его тоже скинуть?
- Да, я завтра покажу мамке.

Денис сделал несколько движений мышкой, затем включил видео.

- Вот, мы здесь на лифт садимся, на Эйфелеву башню.
- Вы там первого января были?
- Нет, там первого ничего не работало: ни музеи, ни парки, только пароходики по Сене ходили.
- Весь день катались? - с улыбкой спросил молодой человек.
- Не, такая холодина, ветер был. По городу мотались. Смотри, тут мы выходим на смотровую площадку, и вот он - Париж, как на ладони!
- На какой высоте это?
- Это третья площадка, она находится на двести семьдесят шестом метре над землей.
- Там три площадки?
- Да, на первой, пятьдесят седьмом и на сто пятнадцатом метре, есть два ресторана, а на второй и третьей, где маяк для самолетов, просто для обзора. Вон Марсово поле. Вон мост Понт д'Иена через Сену.
- Перевод знаешь?
- Понт д'Иена?
- Да.
- Понт, это по-французски просто мост, а д'Иена, по-русски звучит, как Йена, это городок в Пруссии, около которого Наполеон одержал победу в тысяча восемьсот шестом году.
- Это экскурсовод говорил?
- Не, папка. Теперь мы едем назад, я тут снимаю, как лифт спускается, видишь, как несется?
- Ужас!
- С видео пока все, – мальчик закрыл видеоплеер, откусил блин, взял бокал.
- Осторожно, горячий, - предупредил Сергей.
- Угу, я чуточку, - Дениска отпил немного какао, поставил бокал обратно, нажал на фотографию. На мониторе появилась стеклянная пирамида. - Узнаешь?
- Да, вход в Лувр.
- Совершенно верно.
- Тебе там понравилось?
- Грандиозно! Только голых очень много.

Молодой человек улыбнулся.

- Здесь мы около сфинкса, которого Наполеон из Египта привез, конечно, не сам Наполеон, а его приближенные. Рядом с ним находится усыпальница для знати, мы туда зашли, маленькая такая комната, всякие рисунки по стенам там: богов, вельмож, рабов. Вот Венера Милосская бедная, без рук стоит, почему ей не приделают руки?
- Люди приходят посмотреть на античное искусство, а если ей приделают руки, то это будет какая-то варварская смесь, - объяснил Сережа.
- Почему варварская смесь? Мы же восстанавливаем картины, реставрируем здания и люди ими восхищаются.
- Но в скульптуре это неприемлемо, потому что статуя, чаще всего, делается из единого куска материала, и если он разбивается, то его нельзя восстановить, притом, мы не знаем, как были расположены ее руки.
- М-м-м, понятно, - промолвил мальчик, меняя на экране фотографию. - Здесь мы в шестом зале, где Мона Лиза висит — вон она, такая толпища около нее стоит, невозможно пробиться.
- И как тебе она?
- Не очень, женщина как женщина, не понимаю, чем восхищаются, - Денис вновь откусил блин, запил его какао. - Вот Нотр-Дам-де-Пари, мне там не понравилось, мрачно как-то, хотелось поскорее выйти. Вон «Розы» витражи.
- Их два?
- Да, один южный, другой северный. Так красиво, когда через них светит солнышко. Тут мы около Жанны д'Арк, - Дениска указал на статую на следующем снимке.
- А что она там делает?
- Папка сказал, что она святая.
- Да, точно, я что-то забыл.
- Я еще хотел подняться на башню собора, но за это нужно платить, родители не захотели. А вот Химеры, я их через зум сфотографировал, посмотри, какие красавицы.
- Да уж! - отменные страшилища, - засмеялся Сережа.

В это время на столе ожил мобильник, Дениска взял трубку.

- Да, мам. У Сережи, фотки смотрим. На дачу? Зачем на дачу? - голос мальчика изменился. - Ну иди, мы с папкой будем, а я вообще, могу здесь переночевать, Людмила Сергеевна ушла на работу. Бабушка соскучилась? Ну мам!  Отвезите пока одну Олю, я в другой раз. Нет, не хочу, Ну-у-у  бли-и-ин, мам, ну хорошо, сейчас иду, - Дениска отключился, глубоко вздохнул.
- Что, на дачу отправляют? - спросил Сергей.
- Да, мамка в третью идет, папка нас на дачу отвезет, бабуля соскучилась, - Денис отключил телефон от компьютера, вышел в коридор, стал одеваться.
- Не расстраивайся, у тебя еще неделя впереди, успеешь, все расскажешь.
- Блин, я еще хотел показать магазин игрушек.
- Ничего, покажешь, - молодой человек помог Дениске надеть рюкзак. - А  вернешься когда, не знаешь?
- Наверно завтра вечером.
- Если завтра вернешься, то послезавтра можно пойти в кино.
- На ужастик?
- Может и на ужастик, я, кстати, познакомлю тебя с Оксаной.
- С большими зелеными глазами? - улыбнулся Денис.
- Да, как у Аманэ, - засмеялся Сергей, открывая дверь.

Дениска ушел. Сережа прошел в темную кухню, стал у окна, дождался пока маленькая фигурка мальчика показалась из-за дома и села в знакомую машину. Затем вошел в комнату, нашел папку с Артемом, включил режим слайд-шоу. Компьютер стал перебирать яркие картинки. Сергей опрокинулся на спинку кресла, тяжело вздохнул.

«Сегодня он будет один, пустится в разгул. Найдет себе какого-то глупого ягненка, оторвется с ним по всей программе. Как же, для него неделя воздержания немыслима. Хотя, кто сказал, что он воздерживался? Наверняка он там ходил по гей-клубам, пока Тамара с детьми спали. Зачем он дарил мне эту чертову елку, зачем предлагал встречаться? Ведь он приехал из Москвы тридцатого и даже не позвонил, не сказал, как съездил. А я зачем заходил к нему? Хотел поздравить их с Новым годом, увидеть Олю? Бред! Хотел увидеть его, напомнить о себе — придурок! Больше такое не повторится. Пусть живет, как хочет, пусть трахается со своими мальчиками. У меня есть своя жизнь, - Сережа выключил компьютер, его взгляд упал на фигурку Эрота, он взял ее, лег на диван. - Оксана, девочка моя, красавица. Даже не попросила выключить свет, влюбилась? Хотела увидеть меня голым? Без любви так скоро не отдалась бы. Правда, была пьяная. Ей понравилось, когда я ее цыпленка ласкал. Дурочка еще, чему угодно можно научить. Подчинять - совсем другое, чем подчиняться. Другие чувства, другие ощущения, своя прелесть. Неужели у меня есть девчонка, и я с ней был. Мама рада, нужно их познакомить».

Большая часовая стрелка совершила три круга, в дверь позвонили. Сережа вздрогнул, ноги налились свинцом, сладкая истома унесла силы. Звонок повторился. Сергей открыл дверь, на пороге стоял Артем.    

- Можно?

Сережа посторонился. Нотариус вошел, стал раздеваться.

- Ты с дачи?
- Да, посидели, пожарили шашлык, потом отвез Тамару на работу и сюда, - Артем прошел на кухню вынул из пакета палку копченой колбасы, две упаковки вяленого мяса, кусок сыра, поставил на стол бутылку коньяка.
- А это зачем?
- Будто не знаешь, - хитро прищурился Артем, входя в комнату Сергея. - Так странно, за шесть лет я первый раз здесь.
- А разве ты сюда не заходил, когда привозил елку? - спросил юноша, прислонившись к дверному косяку.
- Нет, было некогда, в прихожей отдал, - нотариус подошел к столу, нажал пару кнопок на клавиатуре, открыл тетрадку, взял серебряную фигурку, приоткрыл шторки. В темном стекле отразилась комната. - Не очень хорошее место у вас тут.
- Да, поганое: две дороги, стоянка, рынок, раньше здесь волки выли.
- Волки? Какие волки?  
- Раньше на месте рынка был пустырь, привезли зверинец, там находились волки, по ночам выли.

Артем взял с полки черно-зеленый том Омара Хайяма, открыл его на заложенной странице, на пол упала фотография, он поднял ее, посмотрел, улыбнулся.

- Кажется, это первый наш снимок, в загородном парке?
- Да, я его из твоего мобильника украл, когда ты в душе был.

Нотариус отложил книгу, подошел к молодому человеку, прикоснулся к его губам. Через два часа он спросил:

- Дениска рассказывал, что ты встретил девочку?
- Да, у Павла Васильевича.
- Она тебе нравится?
- Да.
- У вас уже все было?
- Да, в новогоднюю ночь.
- И как?
- Нормально, мне понравилось.
- Я рад за тебя. Честно говоря, я боялся, что ты зациклишься на мужском поле, что ты уже не сможешь с девочками.
- Ее фотку хочешь посмотреть? - с чуть заметной радостью спросил Сергей.
- Давай.

Сережа сбросил с себя одеяло, перелез через Артема.

- Тебе налить?
- Да.

Молодой человек наполнил две рюмки, взял мобильник, лег обратно. Нотариус обнял его. Сергей нажал несколько кнопок.

- Вот она.

Артем взял телефон.

- Да, красивая девочка.
- А глаза, смотри какие глаза у нее, когда я в первый раз увидел их, я не мог прийти в себя несколько минут.
- Да, и глаза тоже красивые, - Артем отдал трубку, отпил коньяк.
- А у тебя кто-то есть? - помолчав, смущено спросил Сережа.
- Кто?
- Ну кто-то постоянный, как я?
- Нет, только на несколько раз.
- А там ты с кем-то был?
- Пару раз в гей-клубах приват комнаты снимал.
- С французами?
- Нет, раз с арабом, другой с негром, хотелось попробовать.

Молодой человек  попросил коньяк, Артем подал, Сергей одним залпом его выпил, отдал рюмку обратно. Спустя минуту нотариус сказал:

- Ты можешь не верить, но ты мне нужен, ты, как Тамара и дети, стал частью моей жизни. Когда мы расстались, я вроде почувствовал даже облегчение - спал груз последнего разговора, но потом все больше и больше думал о тебе — в особенности там, в нашей квартире. Там все еще живешь ты: твоя посуда, твой стол, твои старые рефераты. Я вспоминал наши ссоры, наши примирения. Помнишь, как ты устроил мне истерику — хотел сбежать из дома?
- Да, ты тогда ключи дал, - грустно улыбнулся Сергей, - я был на седьмом небе от счастья. Наконец у меня появился свой уголок, своя крепость, где мне никто не дергал нервы, где я мог бы делать все, что хотел. Я приходил туда делать уроки, слушать музыку, смотреть видео.
- Жарить картошку с колбаской.
- Тебе она так нравилась.
- Еще бы, самое вкусное блюдо на свете, - Артем взял руку Сергея, поднес к своим губам, - не бросай меня, малыш.

6

Летом Сережа начал проходить практику в «Соколе» - работал секретарем у юриста компании, Абрама Давыдовича. Нужно было переписывать бумажки, следить за новыми законами и подзаконными актами, иногда сопровождать шефа на совещания. Старик оказался хорошим человеком: вводил Сергея в курс профессии, объяснял хитросплетения разных законов, влияние их друг на друга, рассказывал много смешных и не очень казусов.
Юноша стал часто видеться  с Евгением Павловичем. Хозяин компании живо интересовался его делами: задавал профессиональные вопросы, спрашивал об отце. В начале августа он пригласил Сережу к себе, секретарша принесла кофе.

- Отец говорил, что вы в выходные ездили на дачу? - отпив напиток, спросил мужчина.
- Да, у Оксаны был день рождения, и мы решили отметить его на свежем воздухе, пожарили шашлыки, протопили баню.
- Отец тоже купался?
- Да, жара, пот, решили искупаться, когда не было почти пара*.
- И кто с ним был?
- Я.
- Гм, - одобрительно произнес босс. - А дома ты его тоже купаешь?
- Да, с апреля начал. Так Елене Дмитриевне легче, и он меньше смущается.
- Конечно, это лучше.

Молодой человек опустил голову.

- Он на вас злится Евгений Павлович, обижается, что вы не приходите.
- Я знаю, - резко сказал мужчина. - Но мне некогда, он сам был начальником, должен понимать, как сложно управлять большим предприятием, и сколько времени это занимает. Сейчас пять, а у меня впереди еще две важные встречи, одно совещание, объезд объектов.

Хозяин кабинета встал, подошел к окну, с минуту стоял молча, потом произнес:

- Человек слаб, Сереж, он не может распыляться  если хочет достичь успеха в каком-нибудь деле. Я ему часто звоню, общаюсь по Скайпу, я в курсе всех его дел. Конечно, это не заменить личным общением, но я приезжаю к нему по праздникам — я не могу бывать у него каждый день.

Евгений Павлович вновь сел в кресло, отхлебнул кофе, спросил:

- Ты, кажется, в начале июня к нам пришел?
- Двадцать седьмого мая, - уточнил Сергей.
- И как тебе работалось эти два месяца?
- Нормально, мне очень нравится с Абрамом Давыдовичем, он много помогает мне, учит.
- Да, Абрам Давыдович - прирожденный педагог, в свое время и меня он тоже учил. Кстати, он говорит, что ты задерживаешься на работе?
- Да, задерживаюсь, когда много дел, - смущенно улыбнулся Сергей, - но это не очень часто бывает.
- Ты, кажется, в будущем году заканчиваешь университет?
- Да, я перехожу на пятый курс.
- Ты уже знаешь, куда будешь устраиваться?
- Нет, зимой начну искать.
- А где ты вообще хочешь работать?
- Ну, наверно в какой-то крупной копании, как ваша, чтобы была перспектива для роста.
- У нас не хочешь остаться?
- С удовольствием, - со счастливой улыбкой сказал молодой человек.
- Хорошо, тогда годик-другой поработаешь секретарем у Абрама Давыдовича, а потом я тебя куда-то переброшу. Компания будет расширяться, мне еще дали землю в «Холодных Ключах», будем строить целый городок со своими больницами, садиками, школами, развлекательными центрами, даже аквапарк планируем построить — так что, мне работящие люди будут нужны.
- Тогда мне нужно переходить на вечернее отделение?
- На пятом курсе это обычное дело.

Зимой в «Холодных Ключах» сдали несколько домов. Люди восприняли их неоднозначно, говорили, что трехэтажки сейчас никто не строит, что дома из картона, что в них из-за повышенной слышимости невозможно жить, что фекальные воды уходят черт знает куда, и вывозят их чуть ли не цистернами. И вообще, в город добраться из-за пробок очень трудно. Но, тем не менее, благодаря невысоким ценам и низким процентам по ипотеке, квартиры пользовались спросом, их покупали преимущественно молодые семьи, и проект стал называться Город next, Городом будущего. О нем заговорили в прессе, несколько раз показали по центральному телевидению, по слухам даже сам В. В. П. удостоил его своим благосклонным вниманием. За первой очередью начали строить вторую, третью. Компания обросла дочерними фирмами, создала свой собственный банк — «Сокол-банк», юридический отдел расширили. Сереже после окончания университета обещали должность заместителя Абрама Давыдовича.

За это время Сергей с Оксаной съехались — стали жить вместе у Елены, поближе к Павлу Васильевичу. Свадьба была назначена на июль, с ребенком решили повременить — Оксана не хотела прерывать учебу. Это обстоятельство насторожило Людмилу Сергеевну.

- Она предохраняется? - спросила мать.
- Да.
- Говорят, долго предохраняться нельзя, можете потом вообще остаться без детей.
- Она не пользуется контрацептивами, - беря бокал с чаем, сказал Сережа.
- А ты в этом ей помогаешь?
- Разумеется.
- Твой отец в этом отношении был страшный эгоист, говорил, если женщина не хочет детей, то это только ее дело, - мать взяла из холодильника сыр, отрезала от него три кусочка, дала сыну. - А ты сам-то хочешь ребенка?
- Не знаю, - помолчав, сказал Сережа, - умом, конечно, хочу, а где-то там, внутри, кажется, не готов.
- Ну это часто бывает, тебе нужно понянчить ребенка, погулять с ним, повставать ночью - и ты привыкнешь. Хотя, я и сама не могу представить, что у меня скоро появятся внуки, вроде не жила, а уже бабушка, - тяжело вздохнула женщина.
- Не волнуйся мам, с внуками жизнь не кончается, - улыбнулся Сергей.
- Конечно, но все равно, одно дело быть матерью и совсем другое бабушкой, - Людмила Сергеевна налила чай, села за стол. - Кстати, дядя Саша к нам переехал.
- Когда? - сын взглянул на мать.
- Еще две недели назад, не хотела говорить по телефону, ждала когда ты придешь.
- Прекрасно, мам, я очень рад за тебя, он хороший человек.
- Замечательный: не пьет, веселый, любит путешествовать.
- У него машина?
- Восьмерку в прошлом году купил. Обещал летом поехать со мной в Питер.
- А в моей комнате никто не живет? - после паузы спросил Сережа.
- Никто, мы спим в зале, приходи когда хочешь.
- Не в этом смысле, - улыбнулся сын. - Просто, если я больше там не живу, то вы могли бы из нее сделать спальню, а в случае чего, то я смогу и в зале переночевать.
- Спальню? - задумчиво переспросила женщина, - Жалко сынок, там ты прожил все свое детство, часть юности.
- Время прошло, сохранять пустую комнату ради воспоминаний нелепо, нужно думать о настоящем, - Сергей прошел в свою комнату, сел на диван. - Тут можно поставить кровать, вот там две тумбочки, если хотите, можно повесить маленький телевизор.
- Мне хотелось еще шкаф-купе с зеркалом купить.
- Да, точно! я видел в Икее небольшое купе, как раз сюда подойдет. Давай мы с Оксаной в субботу придем, обсудим все вместе.
- В субботу Саша работает, поздно придет, давай лучше в воскресенье.
- В воскресенье... тогда в воскресенье до двух, а то после обеда Артем нас пригласил на шашлык.
- Вас с Оксаной?
- Да, он с ней в прошлом году познакомился.
- Она не догадывается про вас?
- Вроде нет, - помолчав, произнес Сережа, - правда, она как-то спросила, почему так много его фотографий у меня? Объяснил, что он как отец, я ему очень многим обязан.

Мать села на диван, притянула сына к себе.

- Ох, бедный ты мой ребенок.
- Почему я бедный? Наоборот, я счастливый, я люблю того, кто ко мне неравнодушный.

*После инсульта париться в большинстве случаев нельзя.

7
Наступил июль. К «Золотой Лилии» подъехал свадебный кортеж, из одной машины вышла невеста в белоснежном платье, за ней в черном костюме вышел жених, их окружил народ. Послышались шутки, смех, через минуту толпа двинулась мимо входа в ресторан к небольшой площадке.

Тут сидели люди, бегали дети, впереди, за железным ограждением, стояли разноцветные павильоны. Слева за газоном к площадке подступал лес. Справа площадка заканчивалась невысоким каменным ограждением. За ним шел поросший травой склон, внизу, за зарослями, он переходил в водную гладь. Левый приток Волги вдалеке огибал уступ берега и упирался в перешеек зеленого полуострова с большими заводями, за ним река  исчезала за горизонтом. Справа же, за полуостровом, Волга сливалась в один широкий рукав и, уступая выдавшемуся вперед берегу, уходила в голубое небо. По реке иногда проходили пароходики, проносились моторные лодки. На другом берегу, в зелени леса, в стекле какой-то постройки отражалось яркое солнце.   

Молодожены несколько минут полюбовались на сказочный пейзаж, затем приступили к фотосессии, после чего все удалились в ресторан. Начался банкет: стали поднимать бокалы, произносить тосты, тамада приступил к своей программе.

- А все-таки Артем - замечательный человек, - сказала Оксана, танцуя с Сергеем, - такой классный ресторан нашел.
- Тебе тут нравится?
- Еще бы! Живая музыка, вкусная еда, а вид? Посмотри в окно, какой вид!
- Вечерком можно окунуться, - улыбнулся Сережа.
- У меня нет купальника, я лучше через два дня в море окунусь, - засмеялась Оксана.
- Хочешь на море?
- А ты?
- Очень, я вообще, на море не был еще никогда, хочу посмотреть на эту стихию.
- Я была лет восемь тому назад, когда мама еще была жива. В Сочи отдыхали, в Эдеме.
- Эдем - это санаторий?
- Пансионат. Сарай, родителям не понравилось.
- А тебе?
- Я была ребенком, что мне нужно? Только солнце, море и прогулки.
- Зато в Греции у нас будет люкс, с большой кроватью.
- Поваляюсь. А то забьешь меня к стенке и лежи там, не вздохни.
- Опять болтаешь? - с улыбкой сказал Сергей, целуя невесту. - А может, сделаем кого-нибудь на этой кровати? Представляешь, как это будет звучать? Мы тебя зачали в Греции, на земле Сократа.
- Ты думаешь, что это ему будет важно?
- Конечно, ведь он будет наш ребенок. А может из него вырастет какой-нибудь великий человек, талантливый музыкант или писатель.
- Или танцор - Николай Цискаридзе.
- Почему Николай Цискаридзе? А может Майя Плисецкая.
- Нет, хочу мальчика, вот такого маленького Сережечку, с вот таким курносеньким носиком, с вот такими пухлыми губками, - Оксана обняла Сергея, поцеловала его.

Танец кончился, молодожены заняли место за столом.

- Тебе налить?
- Да, вино.

Сережа наполнил два бокала.

- К вам можно? - спросила подошедшая Людмила Сергеевна.
- Конечно, мам.

Мать села.

- Тебе налить вино?
- Чуть позже, сынок, голова что-то кружится.
- Это от радости, Людочка, - с улыбкой сказал коренастый мужчина с небольшим следом от ожога на левой щеке.
- Ты прав, Саш, я очень рада, вот еще Оксана подарит мне внука или внучку - тогда вообще на седьмом небе буду.
- Почему или внука, или внучку, а не двоих? - весело сказал Артем. Он сел за стол, налил себе рюмку коньяка.
- Два академа не дают, - улыбнулась Оксана.
- Что я слышу! Ты собираешься прерывать учебу? С этого места давай поподробнее.
- Просто я только что склонял Оксану привезти из Греции подарок, - сказал Сергей.
- Верно! - с задором воскликнул Саша. - Медовый месяц на то и дается, чтоб подарки привозили.
- И вовсе тебе не нужно прерывать учебу, я думаю, что мы с Еленой справимся с ребенком.
- А я? Я тоже хочу побыть дедушкой, - засмеялся мужчина.
- Вот видишь, сколько у тебя родни, так что вам можно и о троих подумать, - произнес нотариус.
- А у самого-то, у самого-то только двое, а родни - побольше нашего, - улыбнулся Сережа.
- Да, я наверно плохо склонял Тамару.
- Кто упоминает мое имя всуе? - с притворной серьезностью сказала Тома, кладя руку на плечо мужа.

Артем выдвинул стул жене, налил шампанское.

- Да я тут уговариваю Оксану на троих детишек, а Сергей перевел стрелки на меня, интересуется, почему у нас их только двое, тогда я сказал, что плохо тебя просил.
- Да, плоховато, - улыбнулась женщина, - а то здесь еще двое бегали бы.
- Двое! - с восторгом воскликнул муж, - А может, еще не поздно?
- Может не поздно, нужно послушать твои просьбы, - Тамара выпила вино, потом с запалом обратилась к невесте: - Не останавливайся на одном ребенке, Оксана. Да, трудно, шум-гам, постоянно не хватает денег, но зато потом будет настоящая большая семья. Знаешь, как здорово бывает, когда мы приезжаем в свои семьи? В особенности к близким Артема: дети, сестры, братья, внуки. Ты знаешь, что там твой дом, твоя надежная крепость, что там всегда тебе помогут, никогда не бросят в беде.
- Я тоже хочу понянчиться с внучками, дочка, - встрял в разговор высокий мужчина в очках с золотой оправой. Он сел около невесты, слегка приобнял ее.
- А твоя Маша не будет против? - с нотками злорадства спросила девушка.
- Мария - замечательная женщина, она только рада будет.

В это время начался новый конкурс, тамада пригласил молодожёнов на сцену.

- Итак, друзья, поиграем в крокодила! Надеюсь, вам знакома эта игра? - спросил упитанный маленького роста мужчина в ярком желтом костюме с блестками.
- Да, - сказала Оксана в поднесенный микрофон.
- Вы в нее играли?
- В детстве, в лагере.
- А вы, Сергей?
- К сожалению, нет, но я о ней слышал, там нужно изображать слова.
- Совершенно верно, в этой игре нужно придумывать и изображать слова. Но мы усложним немного задачу и будем загадывать фильмы, актеров и литературные произведения. В нашем конкурсе всего шесть вопросов, шесть загадок, каждый из вас должен придумать по три пантомимы, сообщить, что она означает вашему помощнику и изобразить ее, чтоб ваш противник, то есть, противоположная сторона, — здесь нет никаких противников, скажет, с чем или с кем она ассоциируется. Во время игры разрешается отвечать на вопросы только жестами. И еще, друзья мои, победит не только тот, кто наберет больше очков, но и тот, чья пантомима окажется наиболее понятной — вам все ясно?
- Да, - сказал Сережа.

Оксана кивнула.
 
- Очень хорошо, но чтобы начать игру, мне нужна еще одна юная пара, - тамада взглянул в зал. - Я здесь совсем недавно видел двух очень красивых ребятишек, где они?

К сцене вышли Денис и Оля.

- А вот они! Прошу вас, молодые люди, подняться ко мне.

Дети  поднялись на сцену. Тамада сел на корточки.

- Давайте знакомиться. Как вас звать, прекрасная леди?
- Оля, - тихо сказала девочка.
- А я дядя Андрей. А вас, красивый джентльмен?
- Денис.
- Кем вам доводятся молодожены?
- Они наши друзья.
- Наверно, здорово иметь таких взрослых друзей?

Дениска кивнул.

- Хотите им помочь?
- Хотим.
- Тогда становитесь около них, ты, Оля, рядом с невестой, а ты, Денис, в свою очередь, рядом с женихом. Итак, друзья мои, мы начинаем игру! - загадываем фильмы, - мужчина поднял руку, барабанщик ударил в инструмент. - к сожалению, у нас нет гонга, но по-моему, барабан прекрасно его заменил. И свой фильм изображает невеста!

Девушка с минуту думала, прикусив нижнюю губку, хитро улыбнулась, нагнулась к Оле, потом согнула в локте руку, чуть выставила ее перед собой, приоткрыла рот, сделала большие и удивленные глаза.

- Я кажется знаю, о каком фильме идет речь, но вопрос, догадывается ли об этом Сергей?
- По-моему, это «Бриллиантовая рука».
- Давайте спросим Олю.
- Да, это  «Бриллиантовая рука».
- Правильно, правильно сказал Сергей, и счет становится один - ноль! - тамада переждал аплодисменты, затем продолжил: - А теперь посмотрим на пантомиму жениха — прошу вас.

Молодой человек немного постоял, сел на  корточки, что-то сказал Дениске, встал, сделал несколько шагов, подражая роботу.

- Терминатор?! - громко произнесла девушка.

Сережа показал на низкий рост Дениса.

- Мальчик робот?

Сережа увеличил рост.

- Подросток робот?

Сергей показал два пальца.

- Два подростка робота?

Сережа сделал удивленное лицо, укоризненно покачал головой. Вновь показал один палец, прошелся человеческой походкой, потом показал другой палец и зашагал, как робот.

- А, дошло, «Приключения электроника», - рассмеялась девушка.
- Однако, трудновато вам, Оксана, дался этот вопрос, - усмехнулся ведущий.
- Она просто надо мной издевалась, - улыбнулся Сережа, - придумала каких-то двух подростков роботов.
- Честно сказать, я хотела посмотреть на твои артистические способности, я таким тебя еще никогда не видела.
- Мне приятно, что наш конкурс помог вам открыть новую грань в вашем муже. А сейчас давайте посмотрим, как эта грань отразилась на счете, Денис?
- Этот фильм называется «Приключения электроника», - серьезно проговорил мальчик.
- И одно очко у жениха! Один - один! - провозгласил тамада.

На авансцену вышел гитарист и заиграл мелодию из песни «Крылатые качели». Публика громко захлопала, раздались возгласы.

- Я вижу, мои друзья, вам понравилась игра нашего юного гитариста Никиты, и судя по взглядам некоторых девочек, не только игра. Мне тоже пришлась по душе новая рок версия старой песенки. Правда, не могу представить, где Никита ее взял, - ведущий взглянул на Сережу. - Мне также чрезвычайно приятно, что Сергей вспомнил фильм моего детства, где играют замечательные артисты, которые быть может вдохновят наших игроков на следующие пантомимы, потому что мы сейчас  переходим ко второй паре загадок на тему кинозвезд, и первую пантомиму в этой паре представляет Оксана!

Девушка подняла руку с открытой ладонью, наткнулась на невидимую преграду и словно по стеклу медленно опустила ее вниз. Зал взорвался  аплодисментами.

- Браво, Оксана! Я вами восхищаюсь, - громко сказал мужчина. Все мы безусловно догадались, о каком фильме идет речь, теперь послушаем Сергея какой артист, а может быть даже артистка играет в этом фильме.
- Конечно, это Леонардо Ди Каприо, Оксане он очень нравится.
- Посмотрим, что на это скажет наша прекрасная леди?
- Да, это Леонардо Ди Каприо.
- Да, сказала Оля, это Роналдо Ди каприо, которому фильм Титаник, а именно кадр из этого фильма изобразила Оксана, в своей пантомиме, принес всемирную известность и счет стал два один, - последние слова тамады сменил саунд-трек знаменитого фильма, - ведущий несколько минут помолчал, затем произнес: - Эта прекрасная мелодия лишний раз доказывает, что наши музыканты - настоящие профессионалы своего дела, они знают абсолютно все хиты. Пора уже их представить. Прошу любить и жаловать: группа «Вертикаль» и ее руководитель Константин Афанов!

Клавишник слегка поклонился. Тамада вновь переждал громкие аплодисменты.

- А сейчас, друзья мои, свою вторую пантомиму представляет жених. Пожалуйста.

Сергей изобразил длинные усы, уши, хвост, плавно двинулся.

- Лиса? Нет? Кошка?

Сережа сделал гостеприимный жест, хитро улыбнулся.

- Кот Леопольд?

Молодой человек нарисовал на груди полосы.

- Кот Матроскин?

Сергей показал большой палец. Девушка с ужасом произнесла:

- Представляешь, Сереж, я забыла кто его озвучивал.

Сережа всплеснул руками, опять укоризненно покачал головой. Подумал, поднес к губам изображаемую сигарету, размял ее в ладони, сделал щепотку, понюхал ее.

- А, Табаков!
- Итак, ответ прозвучал, теперь его должен подтвердить наш серьезный  джентльмен.
- Да, это Олег Табаков, - сказал Дениска.
- И счет уже два - два. Скажите, Сергей, зачем вам понадобился кот, не проще бы обойтись одной сигаретой? - после музыкальной паузы спросил мужчина.
- Ну не знаю, в уме почему-то сразу возник образ Матроскина, а пантомима с сигаретой пришла потом, - улыбнулся Сережа.
- Мне показалось, что вы выбираете трудные пути.
- Возможно.
- Хорошо, мое любопытство удовлетворено, и мы приступаем к третьей паре пантомим, на мой взгляд, самой сложной, на тему литературных произведений. Кстати, скажите, Оксана, вам нравится читать?
- Да, мы оба любим читать, а я притом учусь на преподавателя литературы.
- Ого! Тогда наше задание оказывается очень легким, нужно было бы придумать что-нибудь посложнее, но обратно хода нет, и первую пантомиму в паре представляет невеста!

Оксана указала на Дениску, сделала из четырех пальцев себе корону.

- Принц и нищий? - спросил Сергей.

Девушка изобразила подзорную трубу, посмотрела в нее наверх.

- Звездный мальчик? - улыбнулся Сережа.

Оксана сделала грозное лицо, показала своему супругу кулак и снова надела на себя корону.
 
- Ну хорошо-хорошо, «Маленький принц», со смехом сказал молодой человек.
- Отомстил, да? ведь ты сразу понял, что это за книга.
- Хотел увидеть баобаб или розу.
- Баобаб трудно изобразить, Сергей, но Оксана изобразила подзорную трубу, которая как нельзя лучше, по-моему, подсказала, о каком произведении идет речь. И сейчас Оля скажет, какой у нас счет, - ведущий поднес девочке микрофон.
- Три - два.
- А какая книжка была?
- «Маленький принц».
- Которую написал Антуан де Сент-Экзюпери, романтик звездного неба и замечательный писатель. Таким образом, друзья мои, мы подошли к финальному вопросу, к последней загадке нашего конкурса и мы опять смотрим на жениха, пожалуйста, Сергей, ваша пантомима.

Сережа взял в руки изображаемый автомат, дал по залу несколько очередей, потом положил его на авансцену, сделал назад три шага, помахал ему рукой.

Часть публики громко захлопала, послышались крики «браво».

- Высший класс! - с восхищением проговорил тамада, как вам, Оксана, кажется?
- Да, вы правы, тут все понятно, улыбнулась девушка, - Эрнест Хемингуэй. «Прощай, оружие!».
- Но все равно веское свое слово должен сказать Денис, какое это произведение?

- «Прощай, оружие!», - сказал Дениска.
- Правильно-о-о, и счет становиться три - три! - воскликнул тамада.

В зале поднялась буря аплодисментов. Мужчина подошел к краю сцены и спустя пару минут произнес:

- Ничья, наши игроки были равны друг другу, и никто не победил. Но у нас все же будет через несколько мгновений победитель, потому что сейчас мы должны выбрать самую понятную и самую запоминающуюся пантомиму. Прошу, друзья мои, высказывайтесь.

Несколько рук взлетели вверх и плавно опустились вниз.

- Я вижу, что нескольких человек впечатлила пантомима «Титаник» - давайте этот номер называть так. Итак, кто за «Титаник» прошу поднять руки.

В зале поднялся лес рук.

- Итак друзья мои, большинство за «Титаник», а это значит, что победила в конкурсе невеста! - воскликнул ведущий.

Люди снова громко захлопали. Музыканты заиграли мелодию Квин «Мы чемпионы». Тамада взял из небольшой коробки, стоящей на столике в глубине сцены приз и вручая Оксане сказал:

- Мне хотелось, чтоб этот зеленый, на мой взгляд, очень симпатичный крокодильчик, всегда стоял на страже вашего с Сергеем хорошего настроения. Храните его на самом видном месте, чтобы, когда в ваш дом заглянет непогода, в душах появится хандра, а лица нахмурятся, - посмотрев на него, вам вдруг захотелось исполнить какую-нибудь смешную пантомиму или просто пошутить, и тогда — я уверен - вновь на вашем семейном небосводе выйдет солнышко, а улыбки озарят ваши лица. Поздравляю!

Оксана взяла приз, посмотрела, поблагодарила, передала его Сереже, Сергей улыбнулся.     

Через полчаса к «Золотой лилии» подъехали два джипа, из одного вышел Евгений Павлович. Он прошел в ресторан, сел около отца, познакомился с Людмилой Сергеевной, разговорился с Артемом, когда собрался народ, произнес тост.

- Я желаю, чтобы сегодняшние ваши чувства любви, радости и предвкушение какого-то чуда, которые сейчас, как я надеюсь, царят в ваших душах, сохранились еще на много, много лет. Чтобы через десять, двадцать, тридцать лет вы относились друг к другу точно так, как сейчас, не переставали удивлять друг друга, открывать друг в друге что-то новое, необыкновенное. Поменьше замечайте недостатки и побольше обращайте внимание на достоинства друг друга. И помните, что семейная жизнь - сложная наука, и от того, насколько вы сможете постичь эту науку, и будет зависеть благополучие вашего союза. Счастья вам и горько!

Молодожены замерли в долгом поцелуе. За столом выпили, Евгений Павлович сел.

- Как Ирка живет? - спросил Артем.
- Нормально, нашла хорошего мальчика, влюбилась, зимой, по-видимому, с играем свадьбу.
- Кто он?
- Англичанин, закончил Оксфорд, сейчас работает на Ленд Ровере.
- У нас не собираются жить?
- Нет, напротив, Ирка меня агитирует к ним перебраться, говорит: приезжай отец к нам, пока тебя как Ходора* не закрыли и весь бизнес не отняли.

Артем улыбнулся.

- Политикой стала интересоваться?
- Да, понабралась у своего профессора.

Нотариус налил вино, выпил.

- А может и правда пора линять, режим, по-моему, будет только крепчать?
- Линять? Не знаю, не думаю, просто нужно дружить с властью, не нужно полагаться только на закон, хотя, конечно, яйца нужно хранить в разных корзинах и разных местах, - собеседник сделал паузу. - Я покупаю отель.
- За границей?
- В Ливерпуле, хочу посмотреть, что из этого выйдет. Если получится, то буду развивать и этот бизнес.
- Где, в Англии?
- Сначала в Англии, глядишь, и Ирку подключу, а потом, может, и к теплым морям переброшусь — беда только в одном: не очень хорошо разбираюсь я в этом деле, а учиться нет времени, - мужчина посмотрел на часы, обратился к отцу. - Тебя отвезти?

Старик кивнул. Сын сделал знак охраннику, тот подошел, повез коляску к выходу. Артем с Сергеем пошли проводить гостя.

- Ну, Сергей, - сказал Евгений Павлович, остановившись у своего джипа, - я желаю тебе хорошо отдохнуть, набраться впечатлений и, естественно, насладиться своим новым положением.
- Мы тут уговариваем их, - улыбнулся Артем, - привезти из Греции подарок в виде будущего ребеночка.
- А как же, обязательно подарок нужен!
- Оксана пока еще колеблется, - со смущённой улыбкой проговорил Сережа.
- Почему? А ну-ка, давай ее телефон,  позвоню, поговорю, надавлю своим авторитетом, - засмеялся босс.
- Нет, я лучше сам справлюсь с этой задачей.
- Правильно! В семью посторонних впускать нельзя. Ну ладно, отдыхайте, я поехал.

Евгений Павлович сел в салон, внутри которого показался Павел Васильевич, он показал большой палец, Сережа улыбнулся. Машины уехали.   

- Может, пройдемся? Пока Оксана со своими подружками хороводы водят, - спросил Артем.
- Пошли.

Друзья пришли на площадку. Опершись на ограждение, нотариус закурил.

- Потрясно тут.
- Да, замечательно. Я тоже в «Золотой лилии» хотел отметить свадьбу, еще в марте звонил, сказали, что все занято, предложили зал только в начале октября.
- Ну, место красивое, пользуется популярностью, - сказал собеседник. Просто у меня здесь один товарищ работает, я ему недавно одно дельце помог провернуть, ну вот, долг отдает.
- Музыкантов тоже знаешь?
- Одного.
- Симпатичного мальчика, Никиту? - хитро прищурился Сережа.

Артем громко расхохотался.
- Что, новая любов?
- Л­юбов у меня одна, - нотариус притянул молодого человека к себе, - а это так, очередное увлечение.
- И где ты его подцепил?
- «Вконтакте». Это группа его отца — играют на корпоративах.
- И когда вы познакомились?
- В феврале.
- Ему восемнадцать?
- Не знаю, не спрашивал. Такая зажигалка, вообще кошмар! каждые десять минут может.
- Легковозбудимый кролик, - недовольно пробурчал Сережа.
- Ревнуешь?
- С какого праздника? Трахайся со всеми, с кем хочешь, мне без разницы, со злыми нотками в голосе проговорил Сергей.
- Обожаю, когда ты такой, - Артем легко забрался на каменное ограждение, спрыгнул на траву. - Идем.
- Очумел?! На мне костюм, туфли.    
- На мне тоже костюм, туфли. Не будь стариком, пошли.
- Черт! Как они цепляются, - проворчал Сергей, проходя сквозь заросли.
- Зато посмотри, как тут… - проговорил Артем, остановившись на берегу реки.
- Да, красиво.
- Вон, кстати, и лодка, - нотариус сделал несколько шагов. - Смотри, тут не только весла есть, но и подстилки в целлофане для нежных жопок. Покатаемся?
- Тебя что, окончательно накрыло? Нас же задержат за угон плавсредств.
- Задержат за угон плавсредств, - со смехом повторил нотариус, - какой казенный язык у тебя с перепугу появился, сразу видно, юрист. Не бойся, трусишка, зайка серенький, я эту лодку вон у того старика напрокат взял — тут это практикуется.

Сережа поднял голову. Невдалеке, в воде, в высоких сапогах и в гимнастерке стоял мужчина и удил рыбу.

- А как же Оксанка?
- Оксану возьмем вторым заходом — скажем, что плавали на разведку. Кстати, ты кое-что забыл.
- Я? Забыл? Ой, черт! Дьявол! Сегодня же у тебя день рождения, - Сережа провел по лицу ладонью. - Прости, прости меня, пожалуйста, Артем, я замотался – поздравляю!
- Спасибо, малыш, - нотариус заправил прядь волос за ухо молодого человека. - Помоги сдвинуть эту посудину в воду.

Сергей напряг силы, плоскодонку закачало. Артем сел за весла, Сережа занял место на противоположной скамье. Лодка начала удаляться от берега.

*Михаил Ходорковский.

13.06.15-09.02.18

Автор выражает благодарность Stylist за корректуру текста.