miceboy101
Джек Керуак. Цикл "Книги и писатели"

Скажу сразу, что Керуак стал для меня «вторичным продуктом». Узнав имя Берроуза, прочитав их совместный труд, я ринулся к Керуаку. В тот момент, когда я жадно хватал с полок в книжном его произведения, сам внутренне до него ещё не дорос, что сразу и отразилось на ощущениях.
Я, как это обычно со мной происходит, начал читать не с «первостепенных» хитов, а взялся за «Биг-Сур». И как факт - с трудом прочёл первую треть и бросил. Бросил неслабо так, на пару лет, пока не понял, что мои жизненные позиции и мировоззрение претерпели серьёзные изменения.
Ощутив внутреннюю потребность, приступил к «Бродягам дхармы». О, как же они упали на благодатную почву! Мне показалось, что Керуак - Мессия! Он видит самую суть, он романтичен, слог его певуч, символичен, кисть легка, и если бы вдруг я когда-нибудь написал своё лучшее произведение, то обязательно написал бы его как старина Джек. Его книга - это Библия жизни, мудрость эгоиста, тонко чувствующего метафизику. Несомненно, у битников есть что-то общее - этот их спонтанный словообразующий концепт из образов и мыслей.
«Разбитое поколение» - это революционеры нравов, романтики-экзистенциалисты, богемные беспредельщики с тонкой душевной организацией, нонконформисты до мозга костей, дети джаза.
Джек Керуак - это аполитичный Король, Бодхисатва-бит. Он - тот, кто постиг дзэн, познал пустоту, облёк её словом и сотворил «мир».
« - …Все эти Учителя Дзэна швыряют детишек в грязь, поскольку не могут ответить на их глупые словесные вопросы.
- Это потому, что они хотят, чтобы те осознали: грязь лучше слов, парень».
Вся прелесть бит-слова в том, что даже «нахуй выходит таким чистым»! Ибо «только через форму мы можем постичь пустоту». Прерогатива Керуака-философа в том, что «не надо думать, смотреть вперёд или волноваться - иди себе, опустив глаза к оленьим катышкам, и радуйся жизни». Как он прав! Мне, как апологету бит-слова учиться и учиться этому бит-дзэну. Хотя бы иногда выключать бешеный мир вокруг, нажимать на рубильник, ведь «экстаз - в разуме… Разум - не что иное, как мир, чёрт побери».
Керуак изумляет меня своими «чудесными молниеносными дротиками трёпа», потому что «рододендрон лишь наполовину просветлён, а муравьи и пчёлы - коммунисты, а трамваям скучно». И пока старина Джек исповедуется и обнажает душу - «наручники размякнут, дубинки легавых будут свергнуты, как бы то ни было, давайте и дальше будем свободны!» или… хотя бы попытаемся…
Всем нам стоило бы прислушаться к бит-Королю - «будь безумным, чтоб быть мудрым». Да я исчеркал его книги, раздробил на цитаты, ошеломлённо проткнув листы острым карандашом. Потому что тексты его живут, они как организм, как «совершеннейшая галлюцинация».
Керуак - «настоящий донкихот нежности», а безумие и мудрость - идеальная пара, что произрастают в центральной Калифорнии в районе «Биг-Сур» где-то у побережья Тихого океана. «Мы по уши в пятидесятипроцентной литературе и драматургии - Губы к губам, поцелуй к поцелую в подушечной тьме, чресла к чреслам в невероятной сладости взаимной капитуляции, так далеко от всех наших страшных ментальных абстракций, что даже удивительно почему некоторые считают Бога асексуальным - Тайная подземная истина бешеной страсти забитой под сваями зарытой под свалками по всему свету, о ней молчат газеты, о ней запинаясь и не всерьёз пишут писатели, её из-под полы рисуют художники…».
Керуак - писатель «что видит, о том поёт», мастер словоджазовой импровизации, он легко обходит других писателей, «отшкрябанных безнадёжным совершенством пионерско-пуританской надежды оставляющей за собой одних лишь дохлых голубей». Он - Джек, бросивший вызов суете, «ангел опустошения», «одинокий странник», слышащий стихи моря и пишущий их транскрипцией.
"- Ну, тогда я расскажу тебе, что такое нирвана.
- Что?
Я съел банан и молча выкинул шкурку.
- Вот тебе банановая проповедь."
Нам всем… как немножко желающим быть писателями или просто людьми… памятка от старины Керуака: «Сама жизнь настолько священна, что с ней ничего не нужно делать, кроме как просто жить её, писательство всего лишь мысль вдогонку, царапина на поверхности…»