Раз дракон!...Два дракон!...

Глава1. Начало истории.

POV Роман (Рауф).
         Вот, на кой ляд я согласился совмещать преподавательскую деятельность с временным исполнением обязанностей декана факультета физкультуры и спорта в педагогическом университете? Да ещё и посреди первого семестра! Вот чего мне на месте не сиделось? Я слишком рьяно взялся за работу, а теперь работаю на износ. Сказать, что живу на работе, ничего не сказать.
         Свой выбор администрация остановила на мне по той простой причине, что знала одну мою личную особенность. Я слыл хорошим организатором и стратегом. Любые возникшие проблемы я старался решать оперативно, всегда знал кого можно подключить для помощи, у кого спросить, а что можно сделать самостоятельно. Это администраторы хорошо знали ещё с того времени, когда я учился в университете и принимал активное участие в студенческом самоуправлении. Идя к поставленной цели, я успешно решал много проблем и задач. Ректор две недели мои мозги промывал, чтобы я дал согласие. И я дал, так как согласие дать было легче, чем отбиваться от его аргументов.
         Уже почти конец семестра. После лекций я пришёл в кабинет, чтобы поработать. Не успел сесть, как пришлось срочно переключаться на управленческую работу.
— Роман Алексеевич, подпишите расписание на следующий семестр, — в кабинет зашла моя секретарь Анечка. 
— Давай сюда. Ольга Аркадьевна (мой заместитель) всё проверила?
— Да, сказала всё сходится.
— Ладно, забирай расписание, – я подписал бумагу. – Приказы на выезд студентов на сборы готов?
— Сейчас принесу, – сконфузилась Анечка.
— Так чего сразу–то не принесла? Охота тебе круги наматывать?
— Извините, не подумала.
— Давай быстрее, Аня, мне ещё отчёт доделывать.
— Хорошо, я мигом, – она выбежала из моего кабинета с расписанием и тут же принесла приказ.
         Вот в такой суматохе проходил каждый день. Я забыл, когда последний раз ел нормально. И что сердце у меня не казённое, я тоже старался не обращать внимание. Несмотря на периодические боли в груди, я продолжал переносить своё недомогание на ногах, к врачам не шёл, некогда. Просто принимал уже выписанные ранее лекарства и работал дальше. Понять только не могу, почему забываю иногда это сделать до того, как появится боль. А когда боль появляется, то они практически не помогают.
         А теперь по порядку. Мой дом находится недалеко от универа, где работаю. Собственно, мне и туда не всегда хочется отправляться. Это даже не дом, а однокомнатная квартира больше похожая на логово медведя. А вообще–то она мне от деда досталась. Я не стал ничего менять после деда, оставив всё как есть. Поношенная старая мебель, коврики на стенах и полу, обои давно пора сменить, совмещённый санузел и пережиток прошлого – газовая плита на маленькой кухне. Микроволновку пришлось купить, чтобы не заморачиваться на освоении этого мастодонта. Впрочем, мне не особо надо было эту плиту осваивать, так как пока учился, питался по столовкам и у друзей, а теперь вовсе, прихожу домой только спать. 
         Живу один, так как не женат и жениться не собираюсь (я вообще не по девочкам), а жить с родителями в моём возрасте тридцати с небольшим лет, уже не солидно. Они, конечно навещают, но редко. Чаще сам к ним наведывался. Мать уже одолела меня вопросами по поводу женитьбы и внуков. Приходилось каждый раз петь песню о том, что много работаю и мне просто некогда заниматься знакомствами. О том, что меня девушки не интересуют, я благоразумно скрывал от неё, а от отца тем более. 
         Редкие поездки на дачу к родителям были для меня не только сменой обстановки, но и выносом моего мозга мамой. Это я про огород. Сколько я не говорил ей, что огород, это не моё и самое большее, что я могу сделать, это полить его (тут главное не залить), да мусор на свалку вывезти. Нет же, Рома, иди полоть, Рома помоги отцу в теплице. А я благополучно продолжал отлынивать, скрывая тем самым накатившие проблемы с сердцем. Ну, не мог я в этой теплице находиться, мне дурно становилось, задыхался.  Говорить моей маме, что у меня проблемы со здоровьем сродни тому, что сказать еврейской матушке о том, что её сынок за сегодня ещё не ел. Закормит! Узнай мать о сердце, тут же меня в больницу отправила. Да ещё отца заставила бы увезти меня и проконтролировать, что положили. Сама бы днём и ночью следила за тем, как меня лечат. Это была бы не больница, а каторга. Нет уж, знаем, видали! Лучше на речку сбежать под благовидным предлогом и посидеть в тени у воды. А потом за работу с новыми силами.
         По сути, кроме родителей у меня никого нет. С друзьями я редко виделся, так как работы у меня было немало. Часто с отчётами я сидел целыми днями и ночами. А куда деваться? Я хоть и молодой исполняющий обязанности декана факультета физической культуры и спорта, но спрашивает с меня ректор по полной программе. 
         Я молчу про то, что и с любезным своим Олежеком я встречался урывками. Отношения с Олегом, студентом того же университета, где я сам учился и сейчас работаю, отдельная история. Олег мой ученик, хотя на данный момент мой предмет на их курсе я уже читать закончил. Парень он миловидный, приятный в общении, но с моим предметом – история физической культуры и спорта, ему было туго. Большинство преподавателей считали его студентом со средними способностями, а потому лень и несвоевременную сдачу не прощали. И я не прощал по началу. Своим седьмым чувством я разглядел в парне «своего». А как начать отношения? Очень просто, завалить на зачёте и пригласить на пересдачу в индивидуальном порядке.
— Так, студент Гроховский, вы учили? – спросил я Олега на зачёте. Ведь знаю, что эту тему он пропустил, материал на семинаре по данной теме так и не предоставил. Надо «валить» его.
— Да, Роман Алексеевич, – Олежа сжался весь, глаза забегали, а сам молчит.
— Тогда рассказывайте. Долго я ещё ждать буду? В каком году был создан Всероссийский олимпийский комитет? 
— В девяноста втором... – пробубнил студент.
— А не первого декабря тысяча девятьсот восемьдесят девятого года?
— Простите, я забыл. Я учил, правда... – заскулил парень. Уж очень не хотелось ему пересдавать зачёт.
— Гроховский, на лекции чаще ходить надо!
— Простите, у меня уважительные причины были...
— Тогда почему списанные лекции не показали?
— Забыл...времени не было...
— Это чем же вы занимались, что вам некогда было у однокурсников лекции попросить и переписать? К семинарам вы вечно не были готовы. Нет, Гроховский, сейчас я вам зачёт не поставлю. Учите как следует и придёте через неделю ко мне в кабинет на индивидуальную пересдачу. Всё, свободны, – я подал парню зачётку, а у себя в протокол вписал «пересдача».
— Ну, Роман Алексеевич... – заныл студент, вставая с места.
— Олег, идите учить предмет, раз не смогли всё усвоить с лекций. Жду через неделю. Будете сдавать историю спорта до посинения, пока не увижу, что выданный мной материал вы знаете как положено! И не забудьте предоставить мне все–все лекции, – отрезал я и пригласил следующего студента на сдачу зачёта.
         Обижено фыркнув и мысленно меня матеря, студент побрёл к выходу из аудитории с пустой зачёткой в руках. Моё недельное ожидание увенчалось успехом, и студент Гроховский пришёл на пересдачу.
— Учили? – спросил я строго, встретив Олега у своего кабинета.
— Учил, Роман Алексеевич.
— Ну, тогда проходите. Лекции все?       
— Да, у меня все и были, кроме тех, которые пропустил.
— Молодец, садитесь за стол. Покажите мне лекции и тетрадь для семинарских занятий.
— Но, Роман Алексеевич, вы же только лекции просили.
— Правильно, просил лекции. А что, не понятно, что и семинарские записи я буду спрашивать, так как они дополняют лекции?
— Но я только лекции принёс...
— Значит, пока лекции покажете. Считайте половину зачёта сдали. За вами долг. На следующей неделе принесите тетрадь для семинарских занятий. Опрошу по ним.
— Хорошо, – выдохнул Олег.
         Я взял его тетрадь и сверил тематику лекций, совпало. Значит погоняем по лекциям. 
— Итак, возьмите тетрадь и читая только темы лекций, расскажите мне их краткое содержание.
— Я всё не помню... – пытался увильнуть студент.
— Что помните, то и рассказывайте, – строго сказал я.
— Ну, я попробую, – помялся парень. 
— Начните с первого параграфа. Итак, я слушаю.
         Надо ли говорить, что в материале лекций Олег плавал. Не на все дополнительные или наводящие вопросы сумел ответить, однако, мой вердикт был неутешительным.
— Плохо, студент! Плохо!
— Я что, не сдал? Я выучу к экзамену, правда!
— Выучит он! Вам ничего не мешало выучить материал раньше.
— Ну, пожалуйста Роман Алексеевич, поставьте зачёт, – заканючил Олежа.
— А семинары мне кто показывать будет?
— Я покажу, завтра...
— Гроховский, вам сколько лет?  – устало выдохнул я.
— Девятнадцать...
         Я подошёл к парню, поднял его со стула и взяв за подбородок тихо сказал.
— Парню скоро двадцать лет, а ума нет! – выругался я тихо. Это же надо быть таким бестолковым. – Вы же понимаете, что авансом я поставить зачёт вам не могу. Права не имею. Меня моё начальство за такие дела взгреет! Через неделю, чтобы с семинарской тетрадью у меня был! Понятно!
— Понятно, Роман Алексеевич, – промямлил студент.
         Я притянул его лицо в своему и легко поцеловал в губы. Он сразу понял, как можно получить зачёт быстрее и ответил. Я углубил поцелуй, но затягивать не стал. Мало ли кто может зайти?
— Так, студент Гроховский. Сегодняшней сдачей я доволен. Через неделю продолжим сдавать зачёт. И лучше вам быть готовым.
— Я понял, Роман Алексеевич, – выдохнул парень.
         Через неделю ситуация повторилась. Олег пришёл с семинарской тетрадью, я погонял его по материалу и опять остался недоволен.
— Вы издеваетесь, студент Гроховский? Опять не учили? – спросил я его после опроса.
— Нет, Роман Алексеевич. Я учил, правда. Мне история вообще плохо даётся. Даты в голове просто не укладываются, поэтому я путаю всё.
— Это лень, Олег. Вам следует больше сидеть за книгами, читать и запоминать, работать с лекциями, готовиться к семинарам. 
— Не понял, я сдал или нет?
— На сегодня вы свободны, студент. Я ставлю вам зачёт. Однако, помните, теперь я возьмусь за вас. Буду спрашивать на каждой лекции. Попробуйте пропустить хоть одну или не подготовиться к семинарам!
— Хорошо, Роман Алексеевич.
— Подойдите и получите зачёт, – Олег нечего не подозревая подошёл, чтобы забрать зачётку. Я придержал её и когда он взялся за книжечку, чтобы забрать, притянул к себе. Олег подался вперёд и наткнулся на мою грудь. Наши лица оказались очень близко, я поцеловал его. Он снова ответил, мы углубили поцелуй. 
         С этого дня я развлечения ради взялся за этого студента. Мне доставляло дикое удовольствие опрашивать его на лекциях и семинарах. Так как парень был в предмете слаб, отвечал он неуверенно, много ошибался. После каждого такого ответа я вызывал его после лекций и «наказывал». Парень смекнул, что предмет мой учить хорошо не обязательно, я и так ему зачёты и экзамен поставлю. Он предпочитал делать мне минет, чем учить очередной параграф. Однако, я требовал, чтобы он всё–таки учил и становился более требовательным в сексе за плохое знание предмета. Больно я ему не делал, а вот продолжительностью акта доводил до исступления, близкого к потере сознания.
         Когда экзамен по истории спорта был благополучно сдан, Олег продолжал навещать меня в кабинете, а иногда даже дома. Мы перешли на «ты», поэтому мой мальчик не стеснялся заходить, когда пожелает. Часто обедали вместе в столовой университета. Правда, приходилось шифроваться и подсаживаться к Олегу «случайно», хотя чаще всего подсаживался он. 
         В конце концов, Олежа осмелел настолько, что вечером мог заявиться ко мне на работу и устроить «спринтерский забег» у меня на диване в кабинете. Ну, скучал парень, а я всё занят. Ему было мало, что мы виделись на факультете и в столовой. Полежим, помилуемся, и он уходит довольный встречей. Но, даже от этого я начал уставать, так как Олег был иногородним студентом, жил в общаге, поэтому будущее с таким мальчиком для меня было туманно. Взять его к себе в холостяцкую берлогу я пока не мог, так как бывают родители и сразу обо всём догадаются, а мне это ни к чему.  Хотелось стабильности и уверенности в завтрашнем дне. Не спорю, Олег мне нравился, но привязывать к себе парня пока не хотел. Портить его жизнь тоже. Я решил оставить решение этого вопроса до его выпуска. Пристрою парня в городе, а там и решим, что у нас с чувствами.  
         Лежим как–то на диванчике у меня в кабинете после секса и Олежа выдаёт.
— Слушай, Новодворский, сколько тебе ещё так работать?
— Ещё месяц.
— А чего так много? И так почти полгода не выходишь от сюда. Некогда поесть, наверное!
— Олежа, не бузи, скоро закончу отчёт, возьму пару дней отгулов. Съездим с тобой куда–нибудь, – я обнял его тощее тело.  – А ты сам–то сегодня ел, студент Гроховский?
— Ел... – пробурчал Олежа. А сам мне даже в глаза не смотрит. Точно полуголодом опять сидел в своей общаге.
— Что ел?
— Лапшу заваривал.
— Чего? Ты себе совсем желудок испортить хочешь, радость моя?
— Ром, мне нормально.
— Нормально ему! – ворчал я. – Вот погоди, отвяжусь я от этой работы, возьмусь за тебя. Ты же учишься, тебе силы нужны, какая лапша?
— Рома, да не ругайся ты. Завтра мамка приезжает, привезёт чего–нибудь. Просто у меня деньги на исходе, а мне ещё за общагу платить надо.
— За общагу я тебе заплачу, а ел чтобы как следует. Зачёты все сдал?
— Да, один остался. Он простой, так что я сдам.
— Когда сдаёшь?
— Послезавтра.
— Удачи, малыш, – я чмокнул его в губы. – А теперь давай подниматься, а то мне ещё отчёт заканчивать.
         Олежа ушёл, а я продолжил с отчётами сидеть. Жесть, короче. Начал я от этой работы не только уставать, но и заболевать. Не понимал я в силу своего возраста, что работа на износ и слишком частые занятия сексом плохо влияет на моё больное сердце. 
         В один прекрасный день мне стало так плохо, что Анечка вызвала скорую помощь. Правда заметила она моё состояние уже поздно. Мне было не просто плохо, а очень плохо. Сначала сердце сжалось в тугой комок и от него пошли спазмы по грудной клетке. Боль невыносимая, дыхание перехватило. Я начал задыхаться и от этого даже на помощь позвать не мог. Аня пыталась с помощью случайно зашедшего студента оказать мне доврачебную помощь, но не смогла. Время было потеряно, я уже потерял сознание. Когда приехала скорая, то откачать меня уже не смогли. 
         Когда я потерял сознание, то окунулся во тьму прямо сидя за рабочим столом. А потом куда–то летел…Боль в груди прошла, как будто её и не было...
         Да, читал я в юности про всяких попаданцев, драконов, гномов, эльфов и всё такое, но даже представить не мог, что сам попаду в мир драконов и буду в нём жить. Мало того жить, выживать!

Глава 2. Раз проблема…два проблема…
         Тьма отошла. Я очнулся от того, что меня сильно тряхануло, а сидел я не в офисном удобном кресле, а в седле на черной лошади с белой гривой.       Что за напасть? Потерял сознание за столом в своём рабочем кабинете, а очнулся сидя на лошади? Как это вообще возможно? Это ещё хорошо, что в седле я умею держаться. Сказываются юношеские тренировки в клубе верховой езды. 
         Впрочем, от того, что меня тряхануло, я чуть не слетел с этой лошади. Хорошо, хоть удержался за седло и поводья, реакция не подвела. Взгляд у меня немного расфокусировало, поэтому пришлось трясти головой, чтобы привести зрение в порядок. Когда видимость начала приходить в норму, я посмотрел вокруг. Передо мной расстилалась равнина, залитая солнечным светом, а далее заснеженные горы на горизонте. Зрение наконец выправилось, но на глаза накатилась боль. Я потёр глаза и лицо, чтобы боль быстрее схлынула, даже застонал от этой рези. Ко мне на лошади подъехал молодой человек, на вид лет двадцать.
— Господин Рауф, вы в порядке? – спросил он.
         Я посмотрел на него, парень был обеспокоен. Но, я его не знал и раз я очнулся неизвестно где, придётся импровизировать.
— Да, всё в порядке. Немного голова кружится, а так всё хорошо.
— Может домой поедем?  – спросил он.
— Хорошо бы, а то чувствуется мне, что скоро свалюсь.
         Стоило мне развернуть лошадь, как в поле моего зрения попал дракон зелёного цвета. Очень красивый, изящный и какой – то грустный. Он сидел у огромного валуна и крошил его когтистой лапой, добывая мелкие камушки. Он глотал их и принимался искать другие подходящие для заглатывания.
— Дракон? – изумился я. Мне показалось странным, что дракон сидит среди равнины и глотает камни от валуна. Зачем, спрашивается?
— Не хотите к нему? – спросил парень.
— С какой радости? – ответил я ему вопросом на вопрос.
— Ну, как же, ваша светлость? Он ваш супруг! Вы же альфа! Вы первым должны идти на примирение. Да и не в характере господина Салеха первым сдаваться, он с норовом. Ну, поссорились, с кем не бывает? Может уже помиритесь с ним? Не случайно же мы сюда заехали!
— Не горю желанием, – ответил я сухо.
— Ну, ваша светлость! – снова настаивал парень. – Вы уже неделю как с ним не виделись. Сами злой и нервный ходите, окружающим попадает рикошетом, по чём зря!
— Лем, не настаивай! Господин сам разберётся! – вмешался ещё один парень на лошади. Во время нашего разговора с Лемом он стоял поодаль и молчал, поэтому я сразу его и не заметил.
— Но, Ланс, господин страдает! Смотреть уже больно! А продолжаться это будет, пока господин Рауф не помирится с господином Салехом! Как только помирятся, всё наладится!
— Лем, не спорь! Сказали, домой поехали, значит отправляемся!  – отрезал тот. 
         Я обратил внимание на то, что оба парня похожи друг на друга. Невысокого роста, стройные, белокурые, со светлой кожей, оба голубоглазые. Не ошибусь, если скажу, что они братья. Либо погодки, либо двойняшки! Уж очень похожи. А вот почему на меня одного их двое, я пока не понял. Разберусь позже.
— Не спорьте, мальчики! – отрезал я. Они сразу примолкли и посмотрели на меня в ожидании дальнейших приказов. – Едем домой, я устал.
         Однако, стоило мне развернуть лошадь и сделать пару шагов в направлении дома, как мы услышали пронзительный рёв зелёного дракона.
— Ой–ёй! – выдохнул Лем. – Ваша светлость, не слышите, он вас зовёт. Вам лучше остаться и поговорить с господином Салехом. Иначе он сам сюда прилетит и лошадей напугает.
         Мы находились от зелёного дракона примерно в пяти или в шести километрах. Для дракона это не расстояние. Пара взмахов крыльев и он на месте. «Он нагонит нас за пару минут» – рассудил я и сдался. Мириться, правда, я не хотел, так как не знал сути ссоры. Но, поговорить с ним ничего не мешало. Я фыркнул и спрыгнул с лошади, передав поводья Лему.
— Господин Рауф, мы уведём лошадей домой, пока господин Салех не напугал их, – сказал Лем, принимая поводья. – Сами домой долетите?
— Да, конечно, уходите быстрее, – приказал я.
         Лем и Ланс поспешили уехать, оставив меня один на один с этой зелёной громадиной. Чтобы было понятно, каких он размеров, то представьте себе человека, стоящего рядом с жилым домом сталинской постройки в четыре этажа высотой и на четыре подъезда длинной. И это только тело без головы, шеи и хвоста. Но это так, приблизительно.
         Я спустился с пригорка, на котором стоял и прошелся немного в стороне от этого гиганта. Инстинкт подсказывал мне, что я и сам дракон и должен для удобства разговора с зелёным ящером перекинуться из человеческой в драконью ипостась. Где–то я читал, что для этого надо трясти головой и телом как это делают собаки, когда стряхивают с шерсти воду. Передавая импульс, представить себе дракона и перекинуться. Проблема заключалась не только в том, что не умею этого делать, я ещё и не знал, как выгляжу в драконьей ипостаси. Однако, времени на раздумья у меня не было и надо было торопиться с перебросом.  
         Я начал трясти головой, передавая импульс по телу. Старался представить дракона, каким бы я хотел быть. И у меня получилось. Странное дело, я был большего размера, чем зелёный, да и цвет у меня был совсем другим. На моей шкуре переливались все оттенки коричневого цвета вперемешку с зеленоватым перламутром! Я осмотрел себя с боков, лапы и хвост. По тяжести на голове ощущал довольно внушительные рога. Красавец, одним словом!
         Так как я большего размера, то и разговор должен начать первым. Я подошёл к зелёному поближе и вместо приветствия язвительно спросил.
— Я гляжу ты проголодался! Стресс заедаешь, Салех?
— А ты в своём стиле, Рауф!  – ответил тот, отрываясь от своего занятия. – Пришёл мириться или дальше издеваться надо мной? Если второе, то лучше уходи! 
— Ни то, ни другое!
— Тогда зачем явился?
— Мимо проходил, решил заглянуть.
— Заглянул? Теперь убирайся! – прорычал зелёный. – Я не намерен мириться с тобой, пока ты сам не изменишь своего решения.
— Не подскажешь, с какой стати я должен его менять? – спросил я его, а сам даже понятия не имею, о чём он говорит.
— Ты эгоист, Рауф! Только о себе и думаешь, а о счастье собственных детей не беспокоишься! Только и мечтаешь, как по удачнее выдать их замуж! Ты сноб, Рауф! Если бы я раньше знал, что ты станешь таким невыносимым, то ни за что бы не вышел за тебя! – рычал он.
— Следи за тем, что и кому говоришь, дорогой! Я ведь и покусать могу! – меня разрывало от негодования! Почему я должен всё это выслушивать? Из того, что он сказал, я ничего не делал. Но ведь он – то этого не знает.  – Что бы ты там не говорил, но пока я не намерен менять своего решения, – ответил я ему. Ясно же, что сначала я должен в ситуации разобраться, а уж потом принимать решения.
— Тогда убирайся, Рауф! Видеть тебя не желаю! – зелёный дракон рыкнул на меня что было сил и пустил струю огня. Ага, демонстрируй мне свою силу как лягушка перед ужом! Я–то сильнее! Однако, ответить, означало усугубить и без того сложную ситуацию. 
— Я сам решу, когда мне убираться, – ответил я ему тем же рыком. Только у меня он получился громче и сильнее. От силы моего рыка он вздрогнул и попятился назад, хотя сильно рычать я не собирался. Силы я не рассчитал и вот что получилось. Зелёный дракон сделал попытку отойти, продолжая на меня рычать. Нет, он бессмертный что ли? Его отступление распалило во мне азарт и инстинкт охотника, поэтому я пошёл в наступление. Долго не думая он взлетел, а я за ним. Пришлось погонять его по небу добрых полчаса и улететь так ничего и не добившись. Я полетел в сторону дома. Куда лететь, я определил по тому, в каком направлении скрылись на лошадях Лем и Ланс. Я видел их с воздуха, они уже почти подъезжали к замку.
         Когда к замку подлетел я, то опустился на оборонную стену. Посмотрел на внутренний двор и обнаружил там много людей. Они ничуть меня не испугались, а только приклонили колено. Значит я дома и с замком не ошибся. Пора было перебрасываться в человеческую ипостась. Спрыгивая со стены, я одновременно перекинулся и приземлился на землю уже на человеческие ноги и пошёл в направление входа в замок. Все кланялись мне, приветствовали, но я шёл ни на кого не обращая внимание. 
         В холле замка меня встретили слуги и осведомились о том, подавать ли ванну и обед.
— Сначала ванну, – ответил я и первым делом пошёл в гостиную, чтобы отдохнуть в кресле у камина. Блин, всегда мечтал посидеть в кресле у камина. Странно, мне показалось, что моё новое тело имеет к этому привычку и уже пошёл что называется на автопилоте и я с удовольствием плюхнулся в кресло! Складывалось впечатление, что я всегда так делал. Мне подали вина и отошли. Дворецкий, подавший вино спросил.
— Как прогулялись, ваша светлость?
— Сносно, – ответил я уклончиво. Вот какое ему дело до того, как я прогулялся? Впрочем, я не стал ему выговаривать и только спросил.
— Лем и Ланс прибыли? – спросил я, зная, что парней ещё нет, просто поддержать разговор.
— Ещё нет, ваша светлость. Я сообщу как приедут. Что–то случилось? Вы ведь вместе на прогулку уехали.
— Так, ничего особенного. Иди, мне подумать надо.
— Да, милорд, – он откланялся и вышел.
         Не знаю почему, но на душе стало противно, мерзко. Я не понимал, что происходит, почему я должен с этими проблемами разбираться? Исходя из того, что я уже узнал за пару часов пребывания в чужом мире, придётся туго. Так что мы имеем: у меня есть муж–дракон. Я и сам дракон. У нас есть дети, но пока не ясно, сколько их и кто они. Это выясню позже, за обедом. Кроме этого, я – «господин», имею замок, а значит и земли. От сюда вывод, придётся заниматься ещё и хозяйственными вопросами, отдавать приказы, принимать решения и нести за них ответственность. Вот я попал! И за что мне всё это? Ведь в прошлой жизни я был обычным человеком, звёзд с неба не хватал, работал как вол, никого не обижал, никому не завидовал и зла не делал. При этом, особо нужным кому–либо я тоже не был. Знаю, что возврата нет, поэтому придётся в рекордные сроки адаптироваться, присмотреться к окружающим, входить в курс дела и оперативно решать навалившиеся проблемы. Так экстремально я ещё никогда не жил! Раз Лем сказал, что от моей ссоры с мужем страдают окружающие, то мне надо срочно прекращать эту ссору. А как, буду думать. Во время обеда есть возможность познакомиться с детьми и выяснить их точку зрения на эту ссору. За одно узнаю кто они, сколько их и как зовут.
         Зашел дворецкий и сообщил, что ванна готова. Он проводил меня до комнаты и предложил помощь, пока нет Лема и Ланса.
— Я сам в состоянии помыться, иди.
         Дворецкий откланялся и вышел, а я долго не думая разделся и залез в ванну, опять погрузился в раздумья. Долго медитировать не стал, так как время обеда подходило, а мне уже реально хотелось есть и увидеться с детьми. Быстро смыв с себя дорожную пыль, я вылез из ванны и вытерся. Нашёл в гардеробной всё необходимое и оделся. Даже в зеркало напольное глянул, какой я неотразимый и брутальный! Вещи были моего размера и сидели как влитые. Вышел я из комнаты как новый рубль: свежий и блестящий! В смысле помыт и одет в чистую одежду. В такие моменты и телу и душе радостно.
         Осталось найти столовую. Подозреваю, что находится она где–то на первом этаже в районе гостиной. А где гостиная, я уже знаю, поэтому мне не составило труда спуститься туда. В гостиной я обнаружил двух молодых людей. При виде меня они встали и поклонились.
— Добрый день, отец, – сказал старший из них. Младший просто кивнул. Старший парень был выше на голову и крупнее младшего, явный альфа, как и я. На лицо и телосложением он был похож на меня. То, как выгляжу сам, я оценил ещё когда, принимал ванну. Напольное зеркало в резной раме красноречиво показало мою стать и рост. Прямые длинные золотистые волосы обрамляли лицо с правильными чертами. Дополняла образ бородка–эспаньолка. Вот примерно так же выглядел мой старший сын, только без бороды и волосы короче, до плеч и убраны в хвост. В силу своего возраста он уже догонял меня по росту. Серые с зеленоватым отливом глаза смотрели прямо, спокойно и уверенно. На вид лет двадцать – двадцать один. Мускулистое телосложение делало его визуально старше реального возраста. Младший сын был полной противоположностью старшего. Ниже на целую голову, более коренастый, с тёмно–каштановыми вьющимися мелким барашком волосами, которые вились до плеч и были аккуратно пострижены. Карие глаза смотрели не так уверенно, как у старшего. На вид, лет семнадцать. Парень явный омега, как и супруг. И, хотя человеческой ипостаси мужа я ещё не видел, могу предположить, что младший сын полностью похож на него. 
— И вам доброго дня, дети мои. Раз все в сборе, пойдёмте обедать.
         Дворецкий открыл дверь в столовую, и мы прошли. Обеденный стол был уже накрыт и ждал только нас. Я сел во главе стола, сыновья рядом. Старший сел по правую, младший по левую руку. Присмотревшись, я заметил, что старший отпрыск повторяет все мои резковатые движения, жесты и мимика совпадают. Младший же всё делал иначе. Двигался он спокойнее брата, не торопился. Похоже, младший сын предпочитал больше молчать, чем говорить. Я решил набраться терпения и понаблюдать дальше. Видимо, в связи с отсутствием мужа, атмосфера была немного напряженной. Чтобы на ней не заморачиваться, я решил начать разговор первым. 
— Как прошло ваше утро, дети мои? – спросил я, приступая к завтраку.
— Как обычно, отец, – ответил старший. – Занимались с учителями.
— И как успехи?
— Не знаю, как у Мэтью, а у меня всё хорошо, наставники довольны, – вот я и выяснил имя младшего сына. Уверен, продолжу разговор, выясню, как зовут старшего отпрыска.
— Не вижу радости на твоём лице, сын мой, раз наставники тобой довольны, – ответил я.
— Учеба не приносит мне радости, отец, когда вы с мамоном в ссоре. Простите, это всё из–за меня...  – парень опустил глаза и перестал есть.
— Не вини себя в том, что твои родители упрямы как два осла и не могут договориться. Не переживай, разберёмся.
— Как я могу не переживать, отец, если вы поссорились из–за меня? Точнее из–за моих отношений с Грегори.
— А что не так с Грегори? – не понял я.
— Как что? Я же сказал, что люблю его и не отступлюсь. А вы против наших отношений. Мамон пытался нас защитить, но вы сильно поссорились с ним, и он улетел. Он не против наших с Грегори чувств и против моего брака с дочерью соседа – Якоба Паттерса. Вам ведь наследник нужен, и вы ничего не хотите слушать о том, что Грег омега и может родить наследника.
— Мой наследник ты, а о своём думай сам, – выдал я, продолжая с аппетитом есть.
— Но, отец, вы же были против... – недоумевал старший сын.
— А я не могу поменять своё мнение?
— Можете, но...
— Я ещё подумаю, сын мой. Раз дело касается Паттерсов...
— Благодарю, отец, – парень был в некотором шоке от того, что я говорил.
— Не за что, – выдал я. – А теперь давайте спокойно поедим.
— Папа, а когда вы помиритесь с мамоном? Я скучаю, – неожиданно спросил младший сын.
— Мэтью! – осадил его старший.
— Но, Максимилиан! Сколько мне ещё не спать? Я уже неделю не могу нормально уснуть! А летать к нему он запретил! – о, славно, теперь я знаю имя старшего сына.
— Привыкай, Мэт! – рявкнул Макс. Да, похоже, у моих мальчиков отношения далеки от тёплых. А может это так на них действует отсутствие мамона?
— Потерпи немного, малыш, – ответил я сыну. Раз он маменькин сынок, то с ним надо ласково, иначе ничего кроме молчания не добьюсь. – Я подумаю, как решить вопрос Макса и Грегори и займусь примирением с мамон.
— Но, он там совсем один... – ответил Мэт, чуть не плача.
— Разве я гнал его из дома? – уточнил я на всякий случай.
— Нет, что вы, папа! – встрепенулся тот.  – Мамон сам улетел после ссоры. Он всегда так делает, когда вы ссоритесь...
— Не понял, – уточнил я у младшего сына. – Мы что, так часто и сильно ссоримся с мамоном, что другого способа протеста он не знает, как улететь на равнину и истязать себя голодом?
— Нет, – прошептал Мэтью, мотая головой. Его напугала внезапная смена моего настроения и строгий тон.
— Что значит «нет», Мэтью? – не понял я.
— Не очень часто, но, если вы поссоритесь сильно, он улетает на равнину. Он всегда так делает, но мириться первым никогда не идёт. Раньше больше трёх дней вы оба не выдерживали...но...уже неделя прошла...
— Мэт, заткнись! – рыкнул Макс на Мэта. – Отец сам разберётся. Чего на совесть давишь?
— Максимилиан, я не давал тебе сейчас слова, – осадил я старшего отпрыска. – Я разговариваю с Мэтью, будь добр помолчи и не имей привычки перебивать! Когда дам тебе разрешение, тогда и скажешь! – Макс потупил взор и сказал.
— Простите, отец.
— Ты прощен, но на будущее возьми за правило хотя бы дослушивать до конца. Понял меня, надеюсь?
— Да, отец, – Макс сник и продолжил обедать. Впрочем, Мэтью тоже напрягся. Не исключено, что за этот разговор Макс побьёт Мэта. Ага, пусть попробует, с самого стружку сниму, если брата обидит. Омегу каждый обидеть может! Со своей омегой я, конечно тоже разберусь.
— Ешь, Мэтью, не обращай внимания на брата. Я постараюсь в ближайшее время слетать на равнину и вернуть мамона домой, договорились? – Мэт мне кивнул и приступил к трапезе.
         Обед продолжился в полном молчании. Каждый думал о своём. После обеда на мои ясные очи показались Ланс и Лем. Я отправил их приводить себя в порядок и попросил составить мне компанию в прогулке по окрестностям. Надо же было знакомиться с новыми угодьями. Мы зашли с ними в каждый уголок замка и двора, типа с ревизией. На первом этаже замка располагались просторный холл округлой формы, гостиная, столовая, кухня, подсобные помещения, первый этаж библиотеки, рабочий кабинет, комнаты для слуг. Большая лестница с перилами с обоих сторон вела на второй этаж. Там располагались хозяйские и гостевые комнаты, будуар, второй этаж библиотеки, классная комната и коморка для инвентаря. Оформление каждого помещения было индивидуально, однако объединяло их одно: ничего лишнего! Стиль хоть и минималистический, но вполне комфортный. Всё необходимое для жизни есть: мебель в комнатах подобрана в соответствии с потребностями обитателей, в каждой комнате по мимо традиционных кроватей, шкафов, ширм и письменных столов, имелась гардеробная, ванная комната и что–то вроде санитарного узла (туалет, по–нашему). 
         Лем и Ланс показали мне смотровую башню. Из окна башни можно было наблюдать, что делается внизу. А главное, была видна вся прилегающая к замку территория, вплоть до гор на горизонте. Краем глаза я даже заметил зелёного дракона равнине. Он всё ещё был там. А у меня при взгляде на него защемило сердце. В чем причина такой реакции моего тела на зелёного дракона, я пока не понимал.
         Потом мы спустились во двор, обошли все постройки, посетили рынок, кузню, конюшню, а также тренировочный загон, где занимались мои сыновья. Оба отрабатывали навыки верховой езды под руководством наставника. При виде меня все учтиво кланялись, приветствовали, напряженно улыбались, но охотно отвечали на мои вопросы. Лем был прав, когда говорил, что окружающие страдают из–за моей ссоры с мужем. Эти самые окружающие даже охотно отвечая на мои вопросы в глаза старались не смотреть, немного тушевались. Видимо ожидая от меня гнева, криков, возмущений или чего там ещё. Скованность отмечалась даже в движениях и жестах. 
         Нет, я монстр что ли? Ну, поссорились мы с мужем, дело житейское, семейное, сами и разберёмся. Вам–то чего бояться? Вы тут совсем ни при чём! Почему окружающие так боятся меня, не понимаю!
         Я попросил сыновей показать мне, чему научились. Те с удовольствием продемонстрировали. При чём, старший с большим удовольствием, чем младший отпрыск. Вообще, Мэтью после обеда замкнулся, не желал говорить и спрашивать что–либо. Я пытался в толпе зевак распознать этого самого Грегори, по которому так сохнет Макс. Его легко будет найти по влюблённому взгляду. Однако, по началу я такого не обнаружил, поэтому попросил Лема незаметно показать мне на Грегори, как явится.
— Так он здесь, ваша светлость, – тихо произнёс Лем с лёгкой усмешкой на лице. Я поймал себя на мысли, что он единственный из всех, кто не боялся меня.  Лем свободно говорил мне всё, как есть не опасаясь быть наказанным за дерзость. Такое впечатление, что это естественное его поведение и менять его относительно моего настроения он не будет. Мне это очень импонировало, так как парень был прост в общении без всяких заигрываний и лести.
— Покажи мне его, Лем.
— Вон он, – Лем едва заметным кивком головы указал на парня, стоящего на противоположной стороне загона. Я забыл, как и на сына–то смотреть. Красавчик, мало сказать. Также, как и Макс, он был высок, статен, чёрные прямые волосы каскадом доходили до плеч, улыбка просто обворожительная. Тут–то я и заметил, какими влюблёнными глазами он смотрел на сына. И почему я сразу его не увидел? За версту заметно, что парень влюблён!
— Хорош... – оценил я. – Чей он сын?
— Конюха Глена, – выдал Лем. Я чуть воздухом не подавился.
— Чей?
— Конюха Глена, ваша светлость, – спокойно повторил Лем.
— А ты не в курсе, что его отец думает об увлечении своего сына сыном хозяина? Весовые категории разные, поэтому это весьма чревато...
— Глен против, естественно. Но ничего сделать не может. Грегори ему пригрозил, что сбежит, если отец не перестанет сопротивляться. Глен уж чего только не делал? И запирал Грега и бил. Бесполезно! Люблю, говорит, Максимилиана и всё тут, хоть тресни! Глен сдался, только предупредил Грегори, что ничем помочь не сможет, если вы рассердитесь.
— Вот что значит, слепая любовь делает! – заключил я. – Похоже, Лем, наши мальчики попали по самое не хочу! Ни один уважающий себя дворянин не согласится на брак отпрыска с сыном конюха. Равно как и ни один конюх не отдаст сына на закланье запретной любви. Да, дилемма! И что мне прикажешь делать? И сына жалко, и его будущее под гору пускать нельзя. По всей видимости, мой дорожайший супруг не против лишить сына нормального будущего в угоду его чувствам. А мне придётся поломать голову, как сделать так, чтобы и волки сыты и овцы целы.
—  Вы же сами говорили, что чувства не имеют особого значения. Вы говорили, что господин Максимилиан забудет своего Грегори, когда женится по расчёту.
— Похоже, я не подумал о том, что первая любовь не забывается, Лем. Теперь я понимаю, почему Макс настаивал на своём. Если я отошлю Грегори из имения под благовидным предлогом, подозреваю, что Макс последует за ним. Тогда я сына совсем потеряю и женить на другом не смогу.
— Тоже верно. И что теперь делать будете?
— Подумаю, Лем. Просто подумаю.
— А вы не хотите познакомиться с Грегори? Говорят, парень хороший. Если бы он был плохим, господин Максимилиан в его сторону даже не взглянул. Возможно, знакомство с Грегом, поможет быстрее прийти к решению, что делать.
— Ты прав, мне стоит познакомиться с ним поближе.
— Позвать? – оживился Лем.
— Нет, пусть Максимилиан сам его ко мне приведёт. Ты лучше попроси моего старшего сына прийти ко мне после тренировки.
— Сделаем! – улыбнулся этот прохвост.
         Мы еще постояли немного и понаблюдали, как держится в седле мой младшенький сынок и пошли в замок. Чтобы малыш не понял, что его неуклюжая езда на лошади мне не понравилась, я одобрительно улыбнулся ему и махнул рукой.
— Лем, ты мне ещё наставника по верховой езде пришли.
— Кого? – не понял Лем.
— Того, который обучает Мэтью верховой езде. Если Макс ещё держится, то Мэт сидит в седле как мешок с дровами. Хочу выяснить, почему. Он же не первый день обучается!
— А, понял, мастера Барта. Так господину Мэтью всегда верховая езда сложно давалась. Он вообще часто падает, вот и боится лошадь.
— Всё–то ты знаешь, Лем, – проворчал я. – Его же с детства учат сидеть в седле. Я прав? – Лем кивнул. – А почему Мэтью до сих пор как следует делать этого не умеет? Нет, здесь что–то не так! Вызови, сказал!
— Хорошо, вызову. Время после ужина устроит?
— Вполне. Пусть зайдёт сразу после ужина.
         Мы прошли в мой кабинет. Там уже ждал казначей, вызванный мною, как оказалось, ещё с утра.
— Добрый день, ваша светлость, – поприветствовал казначей. – Вы просили предоставить вам отчёт за месяц и расчёты по выгодности брака господина Максимилиана с дочерью господина Паттерса. Скажу я вам, выгодная партия.
— Давайте по порядку. Сначала отчёт, господин казначей, а уж потом расчёты.
— Как будет угодно вашей светлости, – ответил спокойно казначей и принялся отчитываться по месяцу и показывать бумаги. Взяв первую попавшуюся бумагу, он начал читать её содержимое. Оказалось, что моё имение не бедствует, в достатке живут все, кто работает, а неработающих просто нет. Я думал, такого не бывает. А со слов казначея и по его отчётам – бывает. Все работающие исправно платят налоги. Проблема безработицы и нищеты просто отсутствует, так как в своё время я всех обязал работать и учиться профессиям. Лентяи и бездари просто изгонялись из имения. Работают даже пожилые. Они наставники для молодёжи, а эта работа тоже оплачивается. Налоги платятся своевременно, поэтому доход практически всегда стабилен. По крайней мере он над этим работает. 
         Что касается брака Макса с дочерью соседа, то он достаточно выгоден. Паттерсы довольно состоятельны, поэтому объединение земель и доходов выгодно будет и для нас. Вопрос в том, как это всё воспримет Максимилиан.  Я, конечно, могу ему приказать, заставить. Куда же он денется! Родительский авторитет ещё никто не отменял. Однако, из–за любви Макса к Грегори, мы с супругом можем просто потерять сына. Историю о Ромео и Джульетте я хорошо помню ещё из прошлого мира. Ситуации хоть и разные, но похожи. Мне как стороннему человеку, может и всё равно, однако, кто я такой, чтобы так калечить жизнь парня (это я про Макса). Нет, определённо, здесь надо что–то решать. Только мне нужно время на раздумье. Я не желал бы делать поспешных выводов и принимать такие же поспешные решения, о которых потом буду горько сожалеть.
         Когда казначей ушёл, я снова погрузился в тяжёлые мысли. Из головы всё ещё не выходила утренняя встреча с зелёным драконом. Я до сих пор находился под впечатлением от знакомства с ним и сыновьями. А избранник старшего сына? Не пойму, что прежнему Рауфу не понравилось в нём? Красавчик, каких редко встретишь! И пахнет как сочный арбуз. И почему он мне не достался? 
         К тому же, в прежней жизни я был геем и принять факт однополой семьи и любви сына к парню из другого сословия, мне сегодня не составило труда. Вопрос, от куда дети тоже не стоит. Слышал я кто такие альфы и омеги, имею представление. А то, что старший похож на меня как две капли подтверждает, что он мой сын. У младшего тоже есть некоторые черты сходства со мной. Он явный омежка, так как его запах цветущей яблони я едва ощущал, когда Мэт сидел рядом или просто подходил ко мне. От Макса похожего запаха не было, так как он альфа. Значит оба мои. Правда, я ещё не видел человеческой ипостаси «супруга». Однако, могу сделать вывод о том, что похож Мэтью на него. А раз он мой муж–омега, то и младшего сына родил тоже он и от меня. 
         Чтобы прервать поток мучительных рассуждений по поводу семьи, я вызвал Лема и Ланса.
— Так, парни, – обратился я к ним. – Найдите мне в доме портреты моего супруга. Они ведь есть? – я вспомнил, что утором в холе видел массу разных портретов, но не обратил на них особого внимания. Как–то не до этого было. 
— Господин Рауф, а вам все портреты? – уточнил Ланс.
— А сколько их?
— Пять! – был короткий ответ Ланса.
— Нет, дайте мне тот, который можно взять в руки одному человеку и принести. Самый маленький, так сказать.
— Так он в вашей комнате есть, стоит на вашем письменном столе, – пожал плечом Лем.
— Странно, не заметил его. Забыл совсем! Ладно, тогда свободны, до этого портрета в своей комнате я и сам дойду.
— Как угодно, господин Рауф, – ответил Ланс.
— Позвольте узнать, ваша светлость, – спросил Лем. – А зачем вам портрет?
— Лем, прекрати, – Ланс дёрнул брата за рукав рубахи. – Какое твоё дело?
— Пусть говорит, Ланс, – осадил я спокойно парня. – Почему ты спрашиваешь, Лем?
— Ну, обычно после ссоры, когда вы помиритесь с супругом, то в знак примирения заказываете его портрет. Вот я и спрашиваю, не хотите ли заказать новый портрет господина Салеха?
— Пока не знаю, Лем. Сначала надо помириться. Скажи, а что, я разве так после каждой ссоры делал?
— Да, господин, но только после больших ссор. Забыли разве?
— Значит крупных ссор было пять?
— Да, верно, господин Рауф.  А мелких вообще немерено! – ответил Лем. А у самого в глазах заплясали чертята. Видимо, моя просьба с поиском портретов вселила в него надежду на скорое примирение с супругом.
— Лем, я просто попросил его портрет. Только и всего! Не придумывай себе ерунды...– осадил я парня спокойно и без раздражения. Лем сразу сник.
— Ладно... – пробурчал он, ковыряя носком сапога пол в кабинете. Его любопытство служит с ним не лучшую службу. Задавая вопросы, он ничего не боится, даже того, что может вызвать гнев и раздражение, в итоге может быть наказан.
         Я отпустил парней по делам. Лему было велено вызвать Макса, и он ещё помнил об этом. Сам я поднялся в свою комнату. На письменном столе действительно стоял портрет в простой деревянной рамочке. Точнее, это был не портрет одного супруга, а нас вместе. Себя, я конечно узнал. А вот мой благоверный...Я взял портрет в руки и взглянув внимательнее на лицо супруга и...влюбился! Снова или нет, не знаю! Боже, как он, красив! Причем это не столько внешняя, сколько внутренняя красота. Художнику удалось передать свет, струящийся из карих глаз супруга. В этот свет я и влюбился! Это что вообще за реакция у моего тела? Я Салеха в человеческом облике впервые вижу (и то не картинке), а такое чувство, что знаю очень давно!
         Мэтью действительно, его практически полная копия. Те же волнистые каштановые волосы, тот же нос, подбородок, конституция тела. Однозначно, мой типаж. Такие мне всегда нравились. Только у Мэта черты лица и тела чуть мягче в силу возраста. Длинные волнистые волосы мужа обрамляли аккуратное треугольное лицо. Густые прямые брови, широко открытие светло – карие глаза, прямой нос с лёгкой горбинкой и мягкие очерченные губы. 
         Однако, сын, это сын. А супруг – это что–то иное, близкое и родное сердцу для любого альфы. Сын от плоти и крови, а муж – часть души! Салех похоже, часть души, вторая половинка, с которой я никак сладу дать не могу!  Точнее не я, а прежний Рауф. Мне–то как раз придётся Салеха каким–то образом возвращать и налаживать отношения. Для меня они будут новыми, но я уверен, что справлюсь. И кто я после того, что заставляю его страдать, мучиться от голода и одиночества, проводя время на равнине? И я позволю ему и дальше сидеть на равнине под открытым небом? Сидеть и грызть от досады камни от валуна? Это предательство, не иначе! Это какой же сволочью был прежний Рауф, что вынуждал мужа улетать на равнину и страдать от боли и одиночества по нескольку дней?
          К горлу подступил комок, из глаз покатились крупные капли слёз. Я не хотел слёз, сам их не переношу. Тогда почему они катятся? Ведь, поссорился с Салехом не я, а прежний Рауф. Теперь я начинаю понимать, почему меня в его тело перекинуло. Возможно, он так и не сделал бы этих выводов. Кто знает теперь? Ладно, тряпка я или мужик? Хватит хлюпать носом, пора брать себя в руки.
         А теперь всё по порядку. Я обещал разобраться с мужем, когда решу вопрос со старшим сыном. Осталось немного, скоро Максимилиан закончит свои занятия и Лем позовёт его ко мне. После ужина я планировал поговорить с наставником Мэтью по верховой езде. А уж потом слетать на равнину и постараться вернуть супруга домой. Господи, когда этот день закончится? Я только сегодня сюда попал и сразу столько проблем навалилось! Что, прежняя душа Рауфа не справилась бы что ли? Жаль только, что мне в этом деле никто не помогает и на вопросы мои не ответит. Я, когда про попаданцев читал, в книгах говорилось, что у любого попаданца есть сильные помощники. Маги там, советники или друг. У меня же никого нет, кроме не в меру болтливого Лема. Однако, кроме информации, другой помощи от него практически нет. Придётся разбираться со всем самостоятельно, при чём в кратчайшие сроки.          В дверь постучались и Лем сообщил о том, что мой старший сын пришёл по приказу.
— Спасибо, Лем, пусть зайдёт, – я быстро вытер рукавом слёзы и нос. Не гоже показывать альфе свои слабости перед другим альфой, даже если это собственный сын. Как только Лем вышел, через минуту вошёл Максимилиан. Было видно, что парень устал после тренировок и ещё не помылся. Однако, его тревожило не это. Он беспокоился, по какой причине был вызван к отцу. И хотя, Макс пытался тщательно скрыть своё беспокойство, я всё же заметил неуверенный взгляд.
— Вызывали, отец? – спросил он.
— Приглашал, Макс. Проходи, у меня к тебе серьёзный разговор.
— Я слушаю, отец, – он напрягся, но смотрел на меня прямо в упор и старался сохранять спокойствие.
— Скажи мне, – начал я. – На момент, когда я запрещал тебе видеться с Грегори, я знал его лично?
— Нет, отец. Вы знали лишь о его существовании и чей он сын.
— Ясно, я правильно понял, что личного знакомства у меня с Грегори не было?
— Верно... 
         Я расхаживал по комнате, убрав руки за спину, мерил шагами комнату и перед тем как задать очередной вопрос долго обдумывал ответы сына. После каждого ответа я мычал, цокал языком, чем заставлял Макса нервничать. Однако, по–другому я не мог, так как мне нужно время на обдумывание следующих вопросов и действий. Я старался просчитать риски, принимаемых решений.
— Я хотел бы восполнить этот пробел и желаю, чтобы ты пригласил сегодня его к нам на ужин. Мне необходимо знать его настрой, мотивы...
— Отец, о каких мотивах вы говорите? – Макс вскинул голову, его возмущению может и не было предела, но он тщательно это скрывал. Только глаза и то как они загорелись, выдавали бурю в его душе.
— О тайных, сын мой, о тайных! Сам посуди, кто ты, а кто он! Кому не хочется выскочить замуж за богатого перспективного парня?
— Отец, он не такой! – возразил Макс.
— Может и так, я не берусь пока ничего утверждать. Однако, эту версию ваших отношений я не буду сбрасывать со щитов. У меня для тебя есть другая, более перспективная партия. Этого люби, сколько хочешь, но детей тебе родит женщина.
— Отец, вы днём сказали, что я сам могу решать вопрос с наследником.
— Можешь, но с кем из местных женщин ты собрался делать детей? Кто тебе это позволит, в конце концов? Уверен, даже мамон будет против. Если уж иметь детей, то от дворянки и в законном браке. Любить тебя никто не заставляет. Тебе нужен наследник, а мне земли его матери.
— Я вижу, вы своего не упустите, отец, – в голосе Макса появились железные нотки. 
—А как же? Я должен женить сына и ничего с этого не иметь?
— Но, отец...Я не желаю брака с женщиной. Грег омега и вполне может родить наследника...
— Я тоже не горю желанием устраивать этот брак, Макс. Однако, вопросы мирного сосуществования с соседями ещё никто не отменял.
         Макс совсем сник, опустил глаза в пол и едва сдерживался, чтобы не закричать и не выбежать из моей комнаты. Я подошёл к нему и поднял кончиками пальцев его подбородок. Он не торопился смотреть мне в глаза.
— Макс, посмотри на меня, – тот медлил, но, когда наши взгляды сошлись, я увидел вызов в серых глазах сына. О, это был не просто вызов, а объявление войны! – Вот, умница! Мне нравится твой настрой, однако признайся, так ли ты любишь этого парня, что готов ради него на всё?
— Да!
— И даже на ненавистный брак?
— С условием, что Грегори будет со мной и спать я буду только с ним!
— Мальчик мой, ты сейчас не в том положении, чтобы ставить мне условия, – я опустил его подбородок и отошёл на шаг. Макса передёрнуло от последних слов. Он опустил глаза в пол и притих.
— Простите, отец, но я не намерен отказываться от Грегори.
— Вижу. Мамон был прав, сердцу не прикажешь. А вот брак с дочерью Паттерса для нашей семьи будет выгоднее. Посмотри на брак с ней с точки зрения интересов семьи, может тогда тебе будет легче его признать и принять саму девушку.
— Но, ведь вы её совсем не знаете...
— Можно подумать, ты с ней близко знаком! – парировал я.
— Нет...
— Тогда почему так рьяно отказываешься? Сегодня познакомлюсь с твоим любезным Грегори, посмотрю, что за фрукт. В ближайшее время приглашу к нам девушку с родителями для знакомства. Ведь не факт, что она мне понравится, как невестка. Кто знает? А вот правильно настроить Грегори на сегодняшний разговор в твоих силах. Если я сочту его недостойным тебя, то брака с дочерью Паттерса тебе не избежать!
— А мамон? Как же мамон? Вы собираетесь с ним мириться? Он ведь против брака с дочерью Паттерсов.  Что он скажет, когда узнает?
— Да что вы все заладили: когда помиримся, да, когда помиримся!  – возмутился я. – Помирюсь...скоро...В отличие от тебя, дорогой сын, я способен наступить на горло своей гордыни и признать правоту другого. Как видишь, я иду тебе на уступки, но и от тебя я жду того же. Только когда я по лучше узнаю твоего парня, смогу принять решение, устраивающее всех. Даже мамон!
— Простите, отец. Я приглашу Грегори на ужин и готов участвовать в смотринах. Только помиритесь, пожалуйста с мамоном...
— Завтра к нему полечу. Неделю ждал, еще ночь подождёт. А теперь свободен. Иди к своему любезному и сообщи радостную новость.
— Благодарю, отец.
         Макс развернулся и вышел. От накатившего напряжения я бухнулся на кровать. Постель пахла супругом. Запах явно не мой. Я вдохнул запах подушек и нашел подушку с его запахом. О, терпкий запах карамельного яблока с корицей! Обожаю! Обнявшись с подушкой супруга, я провалялся как блаженный до самого вечера. Пришёл Ланс и позвал меня на ужин. Я сразу распорядился поставить ещё один прибор и пошёл переодеваться. Если бы я попросил об этом его брата, то обязательно услышал шквал вопросов, типа «У нас гости? Кто? А сколько их?». К счастью, Ланс был более молчалив и отделавшись фразой «Как прикажете!», пошёл выполнять поручение. Когда я спустился к ужину, то мои дети и парень старшего сына уже ожидали меня в гостиной. Они поклонились при моём появлении. 
— Добрый вечер, дети мои. Прошу в столовую, – пригласил я. Те тоже пожелали мне хорошего вечера и прошли в столовую за мной. Макс проявил галантность и отодвинул стул для Грегори, потом сел сам на своё место. По растерянной мордашке Мэта я понял, что он не совсем понимает, причину присутствия Грега у нас в столовой. Грегори тоже выдавал смущение, весь сжался.
— Расслабьтесь, мальчики, – сказал я Мэту и Грегу, видя их замешательство.  – Давайте спокойно поедим, а уж потом разговаривать будем. А то с набитым ртом разговаривать не удобно. Да и волнуетесь вы сильно. Не хватало, чтобы вы ещё от волнения подавились. Я тогда ни с мамоном, ни с Гленом не рассчитаюсь.
         Пока мы пробовали закуски и ели горячее, я старался поддерживать непринуждённую атмосферу и снова спросил сыновей о том, как провели время после обеда. Я сразу предупредил Мэтью, что вызвал к себе его наставника по верховой езде для серьёзного разговора.
— Я чем–то провинился, папа? – испуганно спросил Мэт.
— Нет, мальчик мой, – ответил я спокойно. – Просто мне не нравится качество твоего обучения. Вроде в седле с детства учишься сидеть, а до сих пор держишься на лошади как мешок с дровами. Того глядишь и свалишься. Мне кстати говорили, что ты уже не раз падал с лошади.
         На мои слова Мэтью густо покраснел и смущённо отвёл взгляд. Я начал подозревать, что дело здесь не в навыках владения лошадью, а в чём–то другом. Но в чём? Это и поможет выяснить наставник. Хорошо, что я его пригласил.
— Не надо наставника, папа, – тихо произнёс Мэтью.
— Почему, птенчик мой? Ты что–то скрываешь от меня? Чего я не знаю?
— Нет, ничего... – тихо ответил Мэт. Похоже, от новости, что после ужина я жду его наставника, у Мэта испортился аппетит. Он положил приборы, отодвинул тарелку и опустил голову. Блин, вот чего он у меня такой нежный и чувствительный? Сидит, чуть не плачет. Вот позёр! Что–то скрывает и строит из себя жертву. Однако, меня этим не проведёшь, знаем, видали! Что, зря я со студентами столько работал и сам им не был? Разве я уловок не знаю, какими мы зачёты добивались у женщин – преподавателей?
— Объясни, в чём проблема, солнышко?
— Ни в чём...
— Тогда ешь и иди в мой кабинет.
— Да, папа... – Мэт нехотя взялся за приборы и начал есть.
         Чтобы в конец не смущать младшего сына, я переключился на старшего и его парня.
— Скажи, Грегори, чем ты намерен заниматься в будущем?
— Хотел бы открыть своё дело, господин Рауф. Отец желает, чтобы я продолжил его дело, но у меня есть младший брат, он и пусть и продолжает. 
— И что за дело ты хочешь открыть?
— Торговлю, ваша светлость. Я заметил, что у нас в имении и ближайших селениях имеется постоянная нехватка каких–нибудь товаров. Например, у нас есть свой портной, но количество тканей, которые он привозит ограничено. Это же можно сказать и про гончаров. Они не имеют проблем с глиной и прочими материалами, а продать изделия не могут. Нет постоянного торговца в городе. Я мог бы этим заняться. Кроме этого, я мог бы выполнять конкретные заказы от местных жителей. Я могу привозить всё, что закажут от посуды и фурнитуры для тканей до мебели. Закупать в городе по бросовой цене, а здесь продавать немного дороже. Уж чего, а торговаться я умею. 
— Неплохо придумано, – я бросил взгляд на Макса. 
         Видимо, сын основательно подготовил своего парня ко встрече со мной. Он же понимает, что ему нужна пожизненная амнистия от меня. Вот и постарался. Молодец! Красава Макс! Уважаю! Ладно, попробуем придраться, что тогда Грег скажет.
— А кто поручителем пойдёт? – спросил я Грега.
— Так это...Максимилиан обещал помочь... – он вопросительно посмотрел на Макса. Тот утвердительно кивнул и посмотрел на меня. 
— Да, отец. У нас с Грегом был об этом разговор раньше.
— Хм, а не много ли ты на себя взял, сын мой?
— Нет, самый раз! Уверен, мы справимся!
— Это хорошо, что ты поддерживаешь своего...парня, Макс. Однако, пока я не увижу на бумаге чётко расписанных планов развития его торговли, добро на брак с ним не дам.
         Вот как я должен ещё объяснить парням, что такое бизнес–план и что без него никуда. Кроме этого, такой план даст мне представление о том, каковы масштабы планируемой работы Грега и возможные прибыли. Это ведь и налоги, и доход семьи в конце концов. Поэтому, торопиться с разрешением на брак я пока не буду.
— Я постараюсь изложить подробно свои планы на бумаге, господин Рауф, – ответил мне Грегори. Он не стал ждать, когда за него ответит Макс.
— Вот и славно. А теперь, скажи мне Грегори, какие планы у тебя на молодого господина? – спросил я Грега в лоб. Макс чуть не поперхнулся вином.
— Ну...мы желали бы узаконить наши отношения и пожениться. 
         Я вопросительно посмотрел на сына. Макс сначала отвел газа, залившись краской до кончиков ушей, но постепенно поднял глаза на меня, и я спросил.
— Полагаю, Максимилиан, ты впервые об этом слышишь?
— От чего же? Грегори озвучил наше совместное желание...
— Вот как? А как же брак с дочерью Паттерсов?
— Я уже высказался по этому поводу, отец.
— А тебе напомнить, что по этому же поводу тебе говорил я? Забыл? Напомнить может?
— Я помню, однако...
— Максимилиан, не испытывай моего терпения, – я начал по–тихому заводиться. – Мне казалось, мы поняли друг друга и договорились.
— Отец, мой брак, полностью ваше решение. Подумайте и о девушке. Согласится ли она на брак, где будет только рожать детей? А её родители? Разве они согласятся отдать свою дочь в семью, где она будет пустым местом?
— Она дворянка...
— И что? Мои дети от Грега будут дворянами! – теперь начал заводиться Макс.
— На половину...
— Но она будет! И это будет лучшая...половина!
— А что люди скажут?
— А это так важно?
— Когда ты в обществе имеешь вес и твой авторитет значим, то да!
— Отец, вы уже два года в свет не выходили! Какая теперь разница, что они скажут? Разве это важно, когда на кону счастье собственного сына?
         О да, Макс, это был удар под дых! Железный аргумент, не придерёшься. Видимо, у него с Грегом действительно всё на столько серьёзно, что он готов наплевать на мнение окружающих. Жесть! Ладно, и я пока не сдамся!
— Вы с матерью спелись, что ли? – рявкнул я. – Вы меня с ума сведёте, когда – нибудь! – Макс притих и опустил глаза.
— Простите, отец, но я не намерен отступать от Грегори, – он посмотрел на возлюбленного и положил свою ладонь поверх его, словно заявляя права на него. Грег в ответ ласково улыбнулся Максу, словно купал моего сына в своей любви. Блин, это не честный приём! Знают, что делают, гадёныши! Моя крепость под их любовным напором сдалась, просто рухнула и всё!
— Ладно, сдаюсь! Я впервые бессилен. Однако, в ближайшее время, Грегори, я намерен встретиться с твоими родителями для знакомства. Мне важно знать их мнение по поводу вашего брака.
— Я и так вам скажу, как они к этому относятся, милорд. Они оба против наших отношений с Максимилианом. Про брак я вообще молчу, – ответил Грег, его взор сразу потух. Он притих и выпустил свою ладонь из–под ладони Макса.
— Пусть они мне сами это озвучат, хорошо? Я позже назову дату их визита, а пока морально готовь их к встрече. А с Паттерсами я разберусь чуть попозже. Мне бы только мужа домой вернуть...
— Хорошо, я расскажу им о визите и подготовлю, – ответил Грегори. Он заметно расслабился и уже не боялся смотреть мне в глаза.
— Что–то мы совсем заболтались, дети. Приятного аппетита.
         Дальше ужин проходил в более непринуждённой обстановке. Даже Мэтью расслабился. Всё время нашего разговора с Максом и Грегори, он напряжённо наблюдал, забывая иногда есть. Теперь же он облегчённо вздохнул и спокойно ел. Ничего не напоминало о напряженности, возникшей ранее.
         Когда ужин подходил к концу, дворецкий Андрус (его имя я узнал у Лема) сообщил, что явился наставник Мэтью по верховой езде. Я сразу посмотрел на Мэтью. Он вздрогнул, как ошпаренный выскочил из–за стола и бросился в мой кабинет. Туда же проводили и его наставника. Попрощавшись с Максом и Грегом, разрешил им закончить ужин без меня.
— Макс, можешь сегодня не ночевать дома. Вечер прекрасный, так что удели любезному внимание. Спокойной ночи, – сказал я, хлопнув сына по плечу и ушёл в кабинет для беседы с преподавателем. Сказать, что от моей щедрости Макс и Грег были в шоке, ничего не сказать.
         Когда я пришёл в кабинет, Мэт и его наставник были уже на месте. Я уселся в своё рабочее кресло и поприветствовал наставника сына.
— Добрый вечер, мастер Барт.
— И вам доброго вечера, милорд. Вы желали меня видеть?
— Да, желал. Причина столь внезапного желания состоит в том, что я недоволен качеством обучения младшего сына верховой езде. Если старший сын держится в седле великолепно, то младшим я мягко говоря не доволен. Ни за что не поверю, что, обучая его с детства, вы не смогли научить его держаться в седле как следует. Как вы прокомментируете это?
— Прошу прощения, ваша светлость. Я не делаю различий в обучении обоих своих учеников. Времени на обучение каждого я уделяю в равной степени и достаточно. Господин Максимилиан прирождённый наездник, легко учится и быстро формирует все необходимые навыки. Учить его светлость Мэтью, сложнее в разы. Он всё усваивает с трудом. Однако, сказать, что со времени начала обучения он ничему не научился, я не могу. 
— Тогда почему я сегодня этого не увидел? Создаётся впечатление, что он вообще не умеет сидеть в седле.
— Он умеет, ваша светлость...
— Тогда почему он этого не показывает? – я смотрел то на наставника, то на сына. И если Барт был спокоен и уверен в том, что говорит, то Мэтью был готов провалиться сквозь землю. По его раскрасневшемуся лицу и опущенным глазам я понял, что прав в своих догадках. Дело не в навыках.
— Милорд, я учу ваших сыновей одинаково и с каждого требую одно и то же. Однако, я заметил, что часто господину Мэтью просто больно сидеть в седле. Обучение в таком случае превращается для него в пытку.
— Больно сидеть? – не понял я. – Он что, пятую точку седлом натирает, раз сидеть не может?
— Нет, ваша светлость. Бывают дни, когда он приходит на занятия уже с болью и не может от этого сидеть в седле, – ответил Барт.
— Не понял, Мэтью, – обратился я к сыну. – У тебя геморрой? Почему я не знаю об этом?
— Нет... – пропищал Мэт, мотая головой. Он совсем расстроился и даже закрыл лица кулачками. Смотреть больно на ребёнка, надо это срочно прекращать.
— Я всё понял, мастер Барт. Боюсь, это по моему недосмотру. Я постараюсь в ближайшее время решить эту проблему. А вы пока не ждите его на занятия. Спасибо за разъяснения. Можете идти, спокойной ночи.
— И вам, милорд. Рад, что помог разъяснить ситуацию, – Барт откланялся и вышел. Я посмотрел на сына. Он хоть и убрал руки от лица, но на глазах появились слёзы. Он по–прежнему смотрел в пол и шмыгал носом от появившейся влаги.
— Подойди ближе, Мэтью, – попросил я его спокойно. Он нехотя подошёл.  – Малыш, скажи, кто сделал тебе больно? На столько больно, что ты в седле сидеть не можешь? Полагаю, и на стуле тебе трудно сидеть. Так кто обидел моего птенчика?
— Вы и мамон, – выдал Мэт. Упс! Такого поворота событий я не ожидал.
— Что? Поясни, когда мы с мамоном тебе больно делали?
— Но вы же всё знаете, папа! – Мэтью, наконец поднял на меня глаза, полные слёз.
— Что я знаю? – решил я прикинуться дураком.
— Вы сами с мамоном порете меня на ночь. Я без этого с детства уснуть не могу и уже жду этого каждый вечер. Утром попа болит и мне больно сидеть в седле и на стульях. А тут вы с мамоном поссорились, и вы не приходите... – Он вытер слёзы рукавом и зарыдал пуще прежнего. Я подошёл ближе и обнял его. 
— Прости, малыш. Тшшш, не плачь, – я гладил его по голове и спине, чтобы быстрее успокоить. Блин, вот разве так можно с парнем семнадцати лет? У меня в прежнем мире это сочли бы за жестокое обращение с ребёнком и в детский дом забрали, а родителей прав лишили. – Скажи, а за что мы с мамоном тебя пороли? Ты же не каждый день плохо себя вёл?
— Ни за что, просто чтобы уснул... – прогудел Мэтью мне в грудь.
— Вот тебе раз!  – изумился я. Этого мне ещё не хватало! Не знаю, как прежний Рауф, а я не садист и не собираюсь пороть своего ребёнка просто для того, чтобы уснул. Придется отучать Мэта от этой привычки, а по поводу её формирования, я ещё с мужем перетолкую.
— Мэтью, значит, я вчера тебя не порол? – решил я уточнить периодичность экзекуций.
— Нет...
— А позавчера?
— Нет... – он сильнее уткнулся мне в грудь.
— А третьего дня?
— Папа, вы делаете это через день, но пока мамона не было неделю, вы ни разу не пришли...Я уже неделю не могу спать...
— Понятно. Прости, малыш. Я сегодня переосмыслил многие вещи и пришёл к выводу, что порка на ночь – это лишнее и с ней надо заканчивать. Больше её не будет... – я сглотнул ком, подступивший к горлу.
— А как я спать буду?
— Как все нормальные люди. Ложишься в постельку и засыпаешь. 
— Но я не могу без этого уснуть...привык...
— Придётся отвыкать, солнышко. Я устал от этого ритуала. И мамону запрещу. Парню скоро восемнадцать, а он как маленький без порки спать не может. А замуж выйдешь, что делать будем?
— Не надо, пожалуйста...
— Чего не надо, Мэт? – не понял я.
— Запрещать мамон не надо.
— Мэтью, ты мазохист? – я отпрянул от сына и слегка тряханув его за плечи спросил. – Зачем тебе это? Ты не понимаешь, что это неправильно! Ненормально, в конце концов! – я испытывающе смотрел Мэту в глаза.
— Я не знаю, папа, правильно ли это. Однако, пока я не получал по попе ремнём, спать я не мог. Эту неделю я плохо сплю, а утром разбит.
— Мэтью, но это ужасно. Я не хочу тебя больше так мучить, мальчик мой.
— Это не мучение для меня, а правило жизни, папа.
— Много ты о правилах жизни знаешь, как погляжу. Малыш, любые правила существуют для того, чтобы нарушать их. Иначе жить не интересно. Не все правила в жизни оправдывают своё существование, поэтому ничего страшного не происходит, если их нарушают.
— Но, папа...
— Мэт, это моё последнее слово! Тебе на лошади ездить, а у тебя через день попа красная. Нет, нет, это надо прекращать. А с твоим засыпанием что–нибудь придумаем.
— Не надо... – упорствовал сын. На глазах снова показалась влага.
— Мэт, сейчас же прекрати истерику! – я начал терять терпение. Оторвав от себя сына, я отошёл на шаг и посмотрел на него. Он уже не плакал, но во взгляде было столько отчаяния и боли, что самому тошно стало. И это сын лорда? Ужас! – Марш к себе, Мэтью. Готовься ко сну. Позже приду проверить, как уснул. И порки не жди! Иди.
— Но...
— Мэтью, не серди меня!  – прорычал я. – Мне сегодняшнего дня с лихвой хватило, марш спать! – юноша резко развернулся и выбежал из кабинета, вытирая слёзы рукавом.
         Вот же напасть! Сына – мазохиста мне ещё не хватало! Это вообще, что такое! Не пойму, что за отношения и нравы царили в этой семье до моего появления? Нет, мальчик мой, я поменяю правы и научу тебя засыпать под сказки или самостоятельно!
         Я постарался успокоиться. Поведение Мэта выбило меня из колеи. Осознание того, что чем больше я здесь нахожусь, тем больше узнаю непонятных мне вещей, не давало мне покоя. А ведь это ещё не всё! Завтра мне предстоит вернуть домой мужа, пока он там на равнине не помер от голода. Мне уже не всё равно и дети не простят. Кто я такой, чтобы отнимать мать у детей? 
         Пришлось сделать несколько дыхательных упражнений, чтобы успокоиться. Даже стакан воды залпом выпил, чтобы освежиться, прежде чем подняться в комнату Мэта. Придя в комнату сына, я обнаружил, что он до сих пор не в постели. Точнее на постели. Лежит в одной ночной сорочке лицом вниз. Приготовился, называется. 
— Почему до сих пор не улёгся в постель? – гаркнул я строгим тоном.
— А ремня? – промычал он.
— Мэт, я тебе уже всё объяснил... – начал я раздражаться, хотя понимал, что если срочно не возьму себя в руки, Мэту влетит уже за капризы. 
— Ну, пожалуйста, папа...я иначе не усну... – заскулил Мэт.
— Уснёшь! Поднимайся, – потребовал я. Парень подскочил как ошпаренный. Я быстро расстелил постель и указал на неё Мэту. Он отчаянно замотал головой, мол не лягу. Я же начал опять раздражаться. – Мэтью, не серди меня, просил же! Ложись в кровать.
— Папа... – Мэт снова заскулил и начал отходить от кровати. Да только куда он денется от меня? Я взял его за локоть и резко подвел к кровати, усадил на постель и заставил лечь. Укрыл одеялом и сел рядом, чтобы предотвратить попытки к побегу.
— Мэтью, послушай, – начал я уже более спокойным тоном. Мэт смотрел на меня широко открытыми глазами и искренне не понимал, почему пришёл перед сном не пороть его, а поговорить. – Ты уже большой мальчик и должен понимать, что то, что раньше было нормально, теперь уже не годится. С сегодняшнего дня мы будем учиться засыпать без порки. Я не буду пороть, а ты не будешь поротым. И нечего мне тут головой мотать! Кому сейчас легко? Так надо, милый. С мамон я ещё поговорю по этому поводу. Лучше давай поговорим на сон грядущий. Ты успокоишься и сам уснёшь.
— А о чём поговорим?
— Да о чём хочешь. Могу тебе историю рассказать. Для сказок ты уже большой. Так что обойдёмся историями.
— Но мамон мне никогда сказок и не рассказывал перед сном. Только пел. А когда это не помогало, то брался за ремень.
— Теперь будем отвыкать от ремня. Так ты хочешь услышать историю?
— Угу.
—Тогда слушай.
         Мэт от души смеялся над историей о мужике из рабочей слободы, который просил у жены свежесваренного пива, а она не дала. Тогда он пригрозил, что, если она не даст пива, он пойдёт и повесится на чердаке. Зная хитрость мужа ответила «иди!» и махнула на него рукой, а пива так и не дала. Он и пошёл. Залез на чердак, где семья хранила вяленое мясо, домашние колбасы и другие заготовки. Он же не дурак и жизни себя лишать и не собирался. Взял верёвку и обвязал себя под подмышками, затем провел верёвку так, чтобы она вышла через воротник. Сделал ложную петлю и приладил ко всей конструкции. Привязал верёвку к крюку и повис. Даже табуретку с грохотом уронил, чтобы жена услышала. Она и услышала. Почуяв неладное, жена прибежала на чердак, видит, что муж висит с высунутым языком. Много ли женщине надо, чтобы крик устроить? Побежала голосить по всей деревне, что муж повесился, мол спасите, помогите! Одна незадачливая соседка решила проверить, так ли это и пошла посмотреть. Зайдя на чердак, она увидела соседа висящим на верёвке. Но, внимание её привлекло не это, а вяленый окорок, который она хотела уже унести. Не вытерпев такого беспредела, сосед как гаркнет: «Положи на место!». Она глянула на него, испугалась, обняла окорок, а сама в обморок грохнулась. Когда прибежала жена и соседи, чтобы снять и откачать мужика, то увидели картину маслом: он висит и смеётся, а соседка в обнимку с вяленным окороком без сознания лежит. Мужика, конечно сняли, но пива он так и не получил. Зато по голове сушеной колбасой от жены досталось. А незадачливую соседку откачали и пристыдили. Вот такая история.
         Мэт хохотал как заведённый. За весь день я впервые видел, чтобы он вообще улыбался, не говоря о смехе. Он успокоился и расслабился. Я погладил его по голове и чмокнул в лоб, как это делала со мной моя мама.       
— Всё, засыпай, спокойной ночи.
— И вам приятных сновидений, папа, – ответил Мэт плотнее закутываясь в одеяло. Он повернулся на бок и закрыл глаза. Я поспешил к себе, так как день меня вымотал, и я сам уже валился с ног. Не успел я помыться, переодеться в ночную рубаху и лечь в постель, как в комнату пробрался Мэт. Сказать, что я опешил, ничего не сказать. Сердце пропустило удар, и я забыл, как дышать. Это что опять такое?
— Мэтью? Что случилось? Я же сказал тебе спать!
— Я не могу уснуть, можно я сегодня с вами посплю.
— А ты пытался? Я только недавно от тебя вышел!
— Пытался, не получается. Я даже в комнату к Максу сходил, чтобы он меня хотя бы ударил, но его нет. Поэтому я пришёл к вам.
— Ещё чего придумаешь, дитя великовозрастное? – возмутился я. Мэт на меня посмотрел так, что меня передёрнуло. Вот, кто учил его смотреть, как Кот из Шрека? Точно также! Паршивец такой! Я прекрасно понимал, что бороться бесполезно и сил у меня уже просто нет, поэтому сдался. 
— Ладно, неси своё одеяло и подушку. Будешь спать на месте мамона, пока его нет. Но, завтра спать будешь у себя!
— Хорошо! – Мэт просиял и побежал за одеялом с подушкой. Он управился за полминуты и довольный вернулся ко мне. Удобно устроившись на месте Салеха, он взял меня за руку и уснул. 
         Нет, парню семнадцать лет, а он сущий ребёнок! Или это у него реакция на отсутствие мамона? Детский сад, честное слово! Это как надо было пацана недолюбить, чтобы сделать его таким инфантильным? Или его наоборот перелюбили? 

Глава 3. Салех.
         По дыханию Мэта я понял, что он окончательно провалился в сон и проспит теперь спокойно и до утра. Я ещё сидел какое–то время, облокотившись о спинку кровати. Не спалось, знаете ли. Спать хочется, сил нет, а не спится. То ли день выдался муторным, долгим и тяжёлым, как будто вагоны с углём лопатой разгружал. То ли покоя мне зелёный дракон не давал. Не знаю, что больше не давало спать: физическое или эмоциональное напряжение, а может всё вместе. Тем не менее я жутко устал и нуждался в обычном отдыхе. Но, сейчас даже это было роскошью. Опять вернулась память о встрече с Салехом, перед глазами стоял его портрет, его святящиеся глаза. При мысли о нём сердце сдавило в тугой комок. Моё тело реагировало на мысли. Почему так, не знаю. Однако, больше сидеть я не мог. Аккуратно, чтобы не разбудить сына, я вынул руку и пошёл одеваться. Быстро набросив на себя рубаху, брюки и сапоги, тихо выскользнул из комнаты.  
         Меня тянуло на смотровую башню, которую мне днем показывали Лем и Ланс. Раз меня тянуло в башню, значит надо идти. Поднявшись туда, первым делом я посмотрел в окно. Днём я всё прекрасно видел при свете дня, но теперь было темно, и я не мог ничего разглядеть. Даже Луна не светила с небосклона, чтобы можно было разглядеть хотя бы силуэты и тени. Я задумался, можно ли трансформировать глаза. Смог же я самостоятельно перекинуться полностью в дракона, так что мне мешает трансформировать только глаза? Ведь мне нужно ночное зрение дракона, только и всего. Я попробовал и у меня получилось, хоть и не сразу. Благодаря драконьему зрачку я стал видеть ночью как днём и смог разглядеть зелёного дракона на равнине. Он был на месте, но лежал на земле без движения. Сердце ёкнуло. У меня есть два варианта развития событий. Либо он спит, что вполне логично ночью. Либо он без сознания или страшно подумать...Нет, надо лететь! Даже думать не желаю! Он мог потерять сознания из–за отсутствия еды и воды! Камни можно не считать, это нервное. Неожиданно я заметил, что зелёный дракон на моих глазах стал уменьшаться и перешёл в человеческую форму, но так и не встал. Надо срочно выяснять, что там произошло, пока не стало поздно. До утра он может и не протянуть.
         Долго не думая я встал на подоконник. Ого, высоковато!!! Но разве такая высота дракону помеха, если надо торопиться? Я бросился вниз без страха и сожаления и перекинулся в дракона прямо в полёте. Быстро, а главное эффективно. Справившись с потоками воздуха, я поднялся выше и полетел в направлении равнины, туда, где лежал Салех.
         Когда я подлетел к нему, то понял, что в своих догадках не ошибся. Салех не спал, он лежал без сознания. Его лицо выглядело уставшим, тело изнеможённым, я едва слышал биение его сердца. Я перекинулся в человеческую форму и подбежал поближе, чтобы осмотреть его. Только не это! Приложив ухо к его груди, я послушал его сердце, оно действительно едва билось, сам он еле дышит. Вот чего–чего, а грех доведения до смерти я не собираюсь брать на себя. Боже, только бы успеть унести его от сюда! 
         Я перекинулся в ипостась дракона и бережно взяв бесчувственное тело Салеха аккуратно поднял. Осторожно, чтобы не выронить, я взлетел и направился к замку. Прилетев, я приземлился на внутренний двор замка и бережно, словно фарфоровую вазу положил Салеха на землю, затем перекинулся сам. Слуги сбежались помочь, но я только успел рявкнуть, чтобы позвали доктора, а сам поднял мужа на руки и понёс в нашу комнату. По пути я вспомнил, что на месте Салеха сейчас спит Мэтью, поэтому придётся класть мужа на моё место. Нет, нормальный сон мне уже точно не светит, можно не мечтать. Это будет бессонная ночь. Зайдя в комнату, я уложил Салеха на постель и сняв с него сапоги, укрыл. Зашли Лем и Ланс, сообщили, что подошёл доктор Фрейм. Он внимательно осмотрел Салеха, привёл его в чувства, а мне тихо ругаясь выговорил.
— Ваша светлость, разве можно так с беременным омегой обращаться? Вы хотите убить его?
— Как так беременный?  – не понял я. В довершении всего трудного дня ещё такую сногсшибательную новость получить? Ну, просто вишенка на торте моих приключений за весь день!
— Да так, беременный! – шёпотом возмущался врач. – И сроку две недели приблизительно.
— Извините, доктор, буду исправлять ситуацию, – ответил я так же шёпотом. – Что мне делать сейчас?
— Господин Салех истощён. Это может оказаться опасным для эмбриона. Для начала нужно восстановить обмен веществ. Давайте больше пить и начните кормить бульоном. Через пару дней ему станет лучше. Потом начинайте давать понемногу твёрдую пищу. Лучше мясо. И пусть лежит, восстанавливается.
— Ясно, сделаем.
— Пока всё, я пойду. Если возникнут проблемы, срочно зовите. И постарайтесь не волновать его лишний раз. Он слаб, а стресс может спровоцировать выкидыш. Вы же этого не хотите?
         Доктор ушёл, а я присел к Салеху на край кровати.
— Салех, ты как? – спросил я, положив руку ему на плечо.
— Сносно, Раф. Скажи, как долго ты ещё собирался упорствовать?
— Прости, я был не прав.
— И почему до тебя это так долго доходит?
— Не знаю, такой уж есть. Ты хочешь, чего – нибудь?
— Только пить.
— Я принесу, – поднявшись с кровати, пошёл к столу, чтобы налить из графина стакан воды. В это время Салех обратил внимание на спящего Мэта и спросил.
— Скажи, дорогой, а что Мэтью делает в нашей постели?
— Спит, не видишь? – я подал мужу стакан с водой. – Я с тобой ещё отдельно поговорю по этому поводу, но позже, – сказал я вроде спокойно, однако, у Салеха не возникло желание мне возразить. Выпив воду, он вернул мне стакан. – Теперь отдыхай, а я распоряжусь по поводу бульона на завтра.
— Хорошо.
         Я вызвал Лема и Ланса, распорядился насчёт бульона на утро. Обещали к завтраку всё приготовить. Пока я делал распоряжение, Салех уснул. Я уселся в кресло и наблюдал, как спят сын и супруг. Аж завидно стало, как спокойно и безмятежно они посапывали во сне. Усталость всё–таки взяла своё и я задремал, сидя в кресле. У меня даже мысли не возникло, пойти спать в комнату Мэта или какую–нибудь другую. Гостевых комнат в замке полно. Я просто уснул в той же позе, в какой сидел.
         Утром первым проснулся Мэт. Он из нас троих вообще самым отдохнувшим был. Увидев рядом мать, он просиял.
— Мамон? – Салех очнулся на возглас сына.
— Привет, малыш, – он сонно улыбнулся сыну.
— Мам, вы вернулись? – он подвинулся ближе и обнял мамона.
— Конечно, а как же иначе?
— И больше не уйдёте?
— Нет, а зачем?
— Хорошо! Я скучал, – он крепче обнял мамона. Салех погладил сына по спине и чмокнул в голову. От этих тисканий я и проснулся.
— Я тоже очень скучал, милый.
— А почему не возвращались?
— Упрямился, – Салех красноречиво посмотрел на меня, давая понять, кто здесь больше всех упрямился. Хорошо, что Мэт этого не заметил.
— Не надо больше упрямиться. Мы с папой и братом очень переживали.
— Теперь всё будет хорошо. Ты выспался?
— Да, впервые за неделю.
— Тогда вставай и сообщи брату, что я вернулся.
— А его дома нет... – протянул Мэт. – Я, когда не мог уснуть, то первым делом к Максу пошел, но мне сказали, что его нет. Тогда я пошёл к папе.
— Как так Максимилиана нет дома? – спросил Салех и вопросительно посмотрел на меня.
— Я разрешил, – был мой ответ.
— Я не ослышался? – брови Салеха поползли вверх.
— Всё ты прекрасно слышал, Салех, – выпалил я.
— Не понимаю ничего! Ты же неделю назад запрещал им встречаться, не говоря уже о браке! Ты был против...
— И что? Я мнение поменять не могу? – спросил я, начиная раздражаться.
— Что поспособствовало? – не унимался супруг, всё ещё обнимая Мэта.
— Потом расскажу. Это долгая история, Салех.
— Ну, знаешь! – громко выдохнул муж. Появились признаки возмущения. – Стоило тогда из–за этого так ссориться, если ты всё равно принял положительное решение относительно Макса!
— Надеюсь, дорогой, это был риторический вопрос?
— Это мысли в слух, Рауф!
— Понятно, – я тяжело вздохнул, потянулся и встал. – Мэтью, раз ты выспался, то марш в свою комнату мыться и переодеваться к завтраку.
— Да, папа, – Мэт чмокнул мамона в щёчку и забрав одеяло с подушкой, вышел из комнаты. 
         Какой у меня послушный мальчик! Надо было раньше мамона ему вернуть. Он хотя бы оживился, а то весь вчерашний день на ходячий труп смахивал.
— Ты есть хочешь, Салех?
— И тебе доброго утра, любимый! Может приляжешь? – ласково промурлыкал муж. 
         Вот, не нравится мне его взявшийся ни от куда ласковый тон голоса. Только что он возмущался и сразу ласковым стал! Не к добру это! Ясно же, что пакость задумал! Уж больно улыбка у Салеха ехидная. Мы ведь формально ещё не мирились! Во всяком случае, до «примирительного» секса ещё ой как далеко! Память тела прежнего владельца подсказывала всю правоту моих рассуждений. Как ещё мириться супругам после такой большой ссоры? Правильно, провести «примирительный разговор» в постели!
— Выспался уже! – пробурчал я, потягиваясь. – Сейчас по поводу куриного бульона узнаю.
         Я потёр глаза и пошёл вызывать Лема и Ланса. Сообщив парням радостнейшую новость о том, что господин Салех проснулся и желает позавтракать, отправил их за куриным бульоном. Больше всего этой новости обрадовался Ланс (!). Теперь я понял, почему братьев двое на меня одного. Лем – мой слуга, а Ланс – Салеха! Поэтому Ланс обрадовался больше. Впрочем, Лем тоже своего не упустил.
— Господин Рауф, вы помирились? 
— Помирились, а что? – нет, я признаюсь Лему, что ещё примирительного «разговора» не было? Обойдётся, пусть побудет в счастливом неведении.
— Так, ничего. Просто рад, что господин Салех вернулся. Портрет заказывать будем? – выпалил он.
— Ты не представляешь, как я рад, что супруг дома, а по поводу портрета решим позже. Марш за бульоном! – меня откровенно говоря уже начинало потряхивать от простодушия Лема. Человек есть хочет, а Лем за бульоном не торопится, бестолочь болтливая.
          Парни убежали на кухню, чтобы принести бульон, а я вернулся в комнату. Я помог Салеху перебраться на своё место и усадил на подушки, чтобы он мог позавтракать. Пока я этим занимался, он постоянно кидал мне какие–то непонятные взгляды. Я всё понять не мог, чего он от меня хочет?
— Салех, чего ты добиваешься? – не выдержал я этой стрельбы глазами. – Хватит уже меня так странно смотреть. Лучше сразу говори, что не так!
— Да всё так милый, – загадочно улыбается супруг.
— Салех, не томи. Признавайся, о чём ты сейчас думал, когда смотрел на меня! Я же вижу, что тебе есть что сказать, а ты ждёшь, что я сам прочитаю по твоим глазам!
— Ладно, сам напросился... – выдохнул Салех. – Мне просто интересно...
— Са–а–алех! 
— А чего это ты такой заботливый?
— А нельзя?
— Ну, почему же. Можно, конечно! Только ты обычно поле ссоры мне даже в глаза смотреть не хотел. А теперь что изменилось?
— Тогда это было простое упрямство, – выкручивался, как мог. 
         Чувствую себя ужом на сковородке. Вот, чего он ко мне с такими неудобными вопросами пристаёт? Я не собираюсь ему про подмену рассказывать. Перебьётся, он у нас тут беременный, вот и нечего его волновать.
— Ага, рассказывай мне байки! – не унимался Салех. – Так что изменилось?
— Позже расскажу.
— Рассказать мне кое–что позже, ты обещал совсем по другому поводу. Я спрашиваю про тебя! Что случилось тут без меня, что ты так изменился?
— Позже, значит позже, Салех. Угомонись.
— Чего ты боишься, Рауф, не пойму никак?
— Волновать не хочу!
— А я беременный, а не больной!
— Поэтому и не хочу. Ты слышал, что врач сказал? Вот и успокойся!
— Рауф, я тебя целую тучу лет знаю, от куда у тебя от меня секреты?
— А я разве секретничаю, я просто говорить не хочу. Пока...
— Нет, пожалуй, ничего не меняется в тебе, Майлок! Ты каким был упёртым, таким и остался. Знаешь, какое рогатое животное ты мне напоминаешь? Барана! – о, я теперь и фамилию свою знаю! Блеск!
— На себя посмотри, муженёк! А то, что я баран, и без тебя знаю!
— Не начинай, Раф, а то снова поссоримся!
— Ещё чего! Я тебе больше этой радости не доставлю. Уж больно дорого портреты после ссор заказывать! Так что обойдёшься!
— Ты так мило бурчишь, Раф, – Салех мягко улыбнулся.
— Тц! – фыркнул я.  – Выпрашиваешь?
— Констатирую... – он тихо засмеялся и бросил на меня кокетливый взгляд.  Значит, «примирительной беседы» в постели мне сегодня не избежать. Напряжение спало. Похоже, прежний Рауф частенько так с мужем переругивался. Лем же говорил, что мелких ссор было немерено.
         Наконец, принесли бульон. Я положил салфетку на грудь Салеха и принялся его кормить.
— Я сам могу, – запротестовал Салех.
— Можешь, а хочу я! Спорить будешь? Нет? Вот и не спорь! – выпалил я ему. Он даже не нашёл, чем возразить, а я начал кормить его бульоном, давая по лодке.
— Раф, да что с тобой?
— А что со мной? Что тебя не устраивает?
— Раньше ты не был так заботлив...
— И что дальше?
— Что–то с тобой не так, Раф.
— Всё так! Просто, когда я понял, что могу потерять тебя, мне стало не по себе. Больше ссор я допускать не хочу. Слишком дорого для меня самого и наших детей это обходится. Я молчу про окружающих. Я злой и нервный эту неделю ходил, всем кому надо и не надо влетало. Это неправильно. Если наши ссоры так влияют на окружающих, то почему бы их просто не прекратить? При чём ради нас самих и наших детей. Всегда же можно договориться.
— Раф, ты меня пугаешь! И как долго ты до этого доходил? 
— А я сразу до этого дошёл, как увидел тебя без сознания. 
— Вот значит, что с тобой произошло, пока меня не было. Я рад, что ты переосмыслил ситуацию. 
— Ещё я переживал из–за вчерашнего утреннего разговора, не сделал ли я хуже. Оказалось, сделал. Перспектива потерять единственного мужа, и сына – первенца показалась мне страшнее перспективы женить старшего отпрыска на нежеланной девушке. Я понял, что не за то цепляюсь. 
— Дошло, наконец! – выдохнул Салех.  – Это я и старался до тебя донести, любимый. Но, ты, как всегда, не слушал. Баран и есть баран!
— Ты был прав, Салех. Я не прощу себе того, что испорчу сыну будущее. И похоже, страдать от этого брака будет не только Макс, но и его парень и девушка. Кстати, её родители тоже могут быть против брака с парнем, который в открытую имеет любимого. Я разговаривал вчера с Максимилианом по этому поводу. Пришли к выводу, что брак с Грегори не такая уж и плохая перспектива. Он станет дворянином, когда женится на Максе. Торговлей планирует заниматься. А с Паттерсами мы что–нибудь придумаем.
— Ну, вот, Майлок! А я что тебе твердил! – снова выдохнул Салех. – А ты всё заладил, что Грегори не дворянин и всё тут! Тебе было важно, что люди скажут и не важно, что чувствует собственный ребёнок! Какой же ты всё–таки упрямец, Рауф.
— Знаешь, Салех, – я продолжал давать мужу бульон, пока сам говорю, а он слушает. – Даже закоренелые упрямцы, если прижмёт, могут наступить своему упрямству на горло ради семьи! Меня прижало, вот и...
— Ты никогда не наступал себе на горло, но всегда находил решение, устраивающее всех.
— Полагаю, тогда это не касалось моих детей.
— Верно, не касалось. А что ты Паттерсам скажешь?
— А что я им должен говорить? – не понял я.
— Раф, с отцом девушки, на сколько мне известно, вы уже договаривались о встрече. Якоб Паттерс – отец девушки, почти дал добро на брак.
— А теперь по сути придётся отказаться и не получить земли... – вздохнул я.
— Сдались тебе эти земли, Раф. Мы же не бедствуем, так зачем они тебе нужны?
— Много земли не бывает, Салех.
— Ра–аф! Вот чего ты опять начинаешь?
— Ничего я не начинаю, – ответил я как бы, между прочим. – А ты болтаешь много. Ешь, давай! – я засунул ему в рот очередную ложку с бульоном.
— Раф, я люблю тебя! – откровенно говоря, неожиданное признание Салеха ввело меня в ступор. Я замер с миской в руках и пристально посмотрел на него. Что называется, завис ненадолго.
— Салех, – выдохнул я. Поставив миску с бульоном на прикроватную тумбу, я потянулся, чтобы поцеловать мужа. Он, кажется и не возражал. Я приближался медленно, словно боялся спугнуть или проверял его реакцию. У него была незамедлительная реакция. Он обхватил руками моё лицо и притянул к себе. Мы поцеловались. Для меня, это был первый поцелуй с Салехом, но я успел отметить, что целуется он умопомрачительно! Мы углубили поцелуй, а в это время я заскользил руками по его телу. Сладкий, какой же он сладкий! Вкус яблока в карамели только усилился, а нотки корицы стали выделяться более резко, терпко. Так и с ума сойти недолго!
         Я быстро стянул с себя одежду, потом помог раздеться Салеху. Мы даже от поцелуев сильно не отвлекались. Мне показалось этого мало, и я повалил его на постель. Я ласкал и нежил мужа, он быстро заводился. Несмотря на слабость, он отвечал на мне и тоже заставлял стонать от удовольствия и накатившейся истомы. Я зацеловывал все чувствительные места на теле Салеха. Инстинктивно сжимаясь и пряча одно место, он открывал другое. Лаская за ухом, я открывал шею мужа и зацеловывал уже её. Руки наши ласкали друг другу тела. Стоило мне губами дойти до его сосков, как он стал сильнее стонать и выгибаться.
— Соскучился? – спросил я мужа после очередного стона.
— Не то слово, Раф!  Ты давно не был так нежен.
— Я, когда–то был груб, любимый? – я удивлённо посмотрел ему в глаза.
— Нет, просто, ты давно уже меня так не ласкал...
— Будем исправляться! Я ведь тоже соскучился! 
— Рауф, не томи... – застонал Салех, требуя продолжения.
         Я и не томил. Вдоволь наигравшись с сосками мужа, я покрыл поцелуями грудь, живот, бока, перешёл на спину. Когда я перевернул Салеха на живот, чтобы зацеловать кожу на спине и ягодицах, моя язвочка выдал.
— Раф, ты меня сейчас замучить решил, раз на равнине не вышло?
— Нет, залюбить... – я спустился к ягодицам и начал их мять и целовать, я приподнял его, чтобы он встал на колени и оперся руками о кровать. Салех и так под моими поцелуями стоял на руках, стонал и выгибался, но, когда я добрался до ануса он взвыл. У него пошла смазка и я долго не думая ввел один палец, чтобы достать одно чувствительное местечко. Проход оказался мягким и податливым. Я начал осторожно растягивать его, добавляя постепенно второй и третий палец. Салех умолял поторопиться, но разве я мог оказать ему в такой малости? Я лишь продолжал методично растягивать проход тремя пальцами.  Второй рукой я ласкал его аккуратный член, который я полностью накрыл ладонью.
— Раф, пощади, не могу больше! – кричал Салех.
— Ни за что! Должен же я как–то отработать своё упрямство.
— Считай, отработал! Войди, умоляю! Я больше не могу, правда.
— Могу считать, что я прощён за ссору? – уточнил я на всякий случай, примирительный это секс или нет.
— Да, прощен, прощен! Раф, войди уже... – стонал Салех.
— А можно? Ты ведь...
— Когда это тебя останавливало, Майлок? – зарычал Салех.
— Подозреваю, что никогда. И всё же я переживаю за малыша. Не сделаю на вред?
— Не волнуйся, петля закрыта, она защитит эмбрион.
— То–то я гляжу, смазки мало.
— Не рассуждай, а входи! – умолял Салех. По лицу было видно, что он уже на грани.
— Потерпи ещё немного, мой милый. Я уже скоро! – опять промурлыкал я. Видя нетерпение мужа, я получал удовольствие от одного этого созерцания. Мне нравилось слышать его стоны и крики, которые он приглушал рукой, когда совсем невтерпёж. Меня это заводило. Моё копьё уже колом стояло, и я сам желал поскорее войти. По опыту знаю, что терпение в таких случаях вознаграждается с лихвой и удовольствие получают оба партнёра. Наконец, проход Салеха был готов и пользуясь его смазкой я осторожно ввел член в проход. Салех уже начал уставать, поэтому опустился на локти. Угол входа у меня сменился, поэтому и ощущения Салеха поменялись. Он опять начал сильнее стонать и кричать.
— Раф, ты монстр!
— Я – дракон, Салех!
— Тогда не медли больше, двигайся быстрее! – гулко прорычал муж.
— Ты куда–то торопишься, любимый? – спросил я ласковым тоном. Мне совершенно не хотелось поддерживать рычание мужа. – Я, нет!
— Зато я на пределе!
— Вижу...
— Я сейчас кончу! – проскулил Салех.
— Кто–то не даёт?
— Ты никогда не разрешал мне этого, пока сам не кончишь...
— Тогда терпи, я скоро...
         Я начал двигаться быстрее. Через пару минут мы одновременно кончили, зайдясь в судорогах экстаза. Салех обессилел окончательно и вытянулся на постели. Мой член ещё был внутри него, я не торопился выходить и придерживая Салеха под живот, прилёг рядом.
— Ра–аф, если мы с тобой каждый раз будем так активно заниматься любовью, то я не выдержу, – выдал моя любезность.
— Куда же ты денешься? – усмехнулся я и нежно поцеловал его в висок. Потом я до щеки достал, потом до его губ добрался.
— Раф, пощади, – снова простонал Салех. – Второй заход я не выдержу точно. Я ещё жить хочу! Нет, надо действительно прекращать с тобой ссориться, а то залюбишь до смерти... – усмехнулся он.
— Милый, от секса ещё никто не умирал!
— Ра–а–а–аф! – вяло протянул Салех. – Ты не выносим...
— А чего сразу Раф? Я уже целую вечность Раф! А ты мой муж и я не имею планов доводить тебя до белого каления занятиями любовью. Просто, яблочко моё сладкое, мы соскучились оба. Если будем заниматься этим регулярно, будет не так тяжело.
— Да? Хорошо... – довольно проурчал Салех. Было видно, что он вымотан.
— Поспи, если хочешь, а я выхожу.
— Ага, уснёшь тут с тобой! Я ещё бульон не доел и до сих пор не знаю, что в нашей постели делал Мэтью.
         Я промолчал и осторожно вышел из Салеха и встал, чтобы обмыться. 
— Раф, не уходи от ответа, – сказал Салех, поднимаясь на кровати, чтобы достать бульон. Правда, салфетку почему–то под себя постелил. Ну, ясное дело, потекло моё содержимое. Салех уселся поудобнее и не сводил с меня своих карих глаз. Меня аж передёрнуло слегка. Вот так же он смотрел на меня с портрета на столе. Меня посетило чувство дежавю! А меж тем любимый опять не выдержал моего молчания и требовательно воззвал. – Раф, ответь уже!
— Подожди минуту, – я нашёл таз, налил воды и стал споласкивать член. Если я уйду в ванну, то не поговорю с мужем сразу, чем только усилю его раздражение. – Скажи–ка мне, Салех, супруг мой единственный, как так получилось, что наш младший сын не засыпает без ремня?
— Так получилось, Рауф... – он отхлебнул бульон прямо через край миски. Я понял, что он невольно прячет за миской глаза, чтобы не смотреть на меня лишний раз.
— Как получилось, рассказывай. А то я что–то запамятовал.
— А я прекрасно помню это. Ему тогда три года было. До этого он прекрасно спал, засыпал по песни, спал спокойно и просыпался в бодром настроении. Но в три года он начал себя чётко осознавать и его как подменили. Он стал неуправляем, плохо себя вёл и много капризничал. Не к месту проявлял нрав и характер. Совсем перестал слушаться. И если днём ещё можно было хоть как–то договориться с ним, то вечером уложить его спать было просто невозможно. Уложить его спать было морокой. То ему поесть, то попить, то в туалет, то игрушка не та, то няня не так на него посмотрел, то постель твёрдая. А время идёт. Уже за полночь, а он фестивалит и спать не собирается. Няньки уже вымотались и меня позвали. Ты не мог меня дождаться и пришёл посмотреть, почему я так долго сына усыпляю. Когда ты пришёл и увидел, что он вытворяет, то приказал оголить ему попку и вынул из брюк ремень. Ты ударил буквально раз пять и не сильно, но зато поле этого он уснул. С того времени мы пороли его перед сном, чтобы он засыпал без капризов. А сейчас это уже привычка.
— Ясно, а ты не находишь, дорогой, что это плохая привычка? Он не смог вчера заснуть, просил, чтобы я выпорол его. Но, я отказался.
— И как же он спать пошёл?
— Сначала, он не желал засыпать, но я рассказал ему историю. Он посмеялся и успокоился. Я думал, он уснул. Видимо, он всё же пытался заснуть после этого, но не смог и пришёл ко мне. Я уже сам без сил был, поэтому выгонять не стал. Он уснул, как только взял меня за руку. Только после этого я пошёл искать тебя.
— Ясно. Знаешь, в чём твоя ошибка, Раф?
— В чём же?
— Не надо было историю рассказывать. Он возбудился ещё больше, чем уже был. Если ты хотел, чтобы он заснул без ремня, надо было просто посидеть с ним и подержать за руку. Я так и делал, когда не порол. Получалось через день.
— Ясно. А что делать будем, когда его замуж придётся выдавать? Кто тогда его на ночь пороть будет? Парню скоро восемнадцать, а он как ребёнок. Надо его срочно отучать от этого. Тебе, с сегодняшнего дня, я тоже запрещаю его пороть на ночь. Оставь ремень на самый крайний случай.
         Я закончил обмываться и вернулся в постель. Бухнулся лицом вниз и обнял подушку. Телу было хорошо и легко. Мой любезный, взглянув на мою пятую точку и вообще всё обнажённое тело, чуть бульоном не подавился. Он зафыркал и стал поспешно вытираться рукой. 
— Что случилось, милый? – поинтересовался я.
— Раф, у тебя совесть есть? Ты меня долго ещё на второй круг провоцировать будешь? Мыться пошёл, халат не накинул. Теперь лежишь, пятой точкой сверкаешь! Я же сказал, что второго круга я не выдержу!
— Чего ты хочешь от меня, не понимаю, – сделал я вид, что до меня не дошло, чего муж от меня требует.
— Как что? Укройся покрывалом или под одеяло залезь! Ты же не спал полночи. Так вот и поспи, только ПОД одеялом, а не НА одеяле!
— Хорошая идея! Компанию не составишь? – улыбнулся я супругу. Он уже допивал свой остывший бульон, так что вполне мог позволить себе ещё понежиться в постельке.
          Я поднялся и расправив свою часть одеяла, улёгся в постель. Даже ночную рубаху одевать не стал. Муж скептически за всем этим наблюдал и под конец выдал.
— Да, Майлок, умеешь ты провоцировать, при чём капитально!  – констатировал Салех, попивая бульон.
— Салех, если ты сейчас же не допьёшь свой бульон и не ляжешь спать, я пущу тебя по второму кругу без всяких капитальных провокаций с моей стороны! Так что допивай быстрее и ложись уже. Доктор велел тебе больше отдыхать. Вот и отдыхай! – пробурчал я на полном серьёзе. По второму кругу я, конечно не собирался пускать мужа, а вот поспать, обнимая его, да! Я был вымотан на столько, что второго круга уже сам не вынесу. Салех, наконец допил свой бульон и улёгся. Я сразу притянул его к себе и обнял.
— Раф, ты чего? – не понял благоверный.
— Спи, радость моя. Доктор же сказал спать...
— Он сказал лежать... – хотел было возразить муж.
— А ты стоя спать собрался? Нет? Вот и спи! Ты дракон, а не лошадь, чтобы спать стоя.
— Ну, ладно, как скажешь...
         Салех удобно устроился в моих объятиях и быстро уснул. Судя по напольным часам, проспали мы часа четыре или пять. Проснулись, когда солнце было уже очень высоко. Точнее нам пришлось проснуться, так как за дверью намечался большой скандал. Мы чётко слышали крики и ругань. Судя по голосам, это Лем и Ланс не пускали к нам наших сыновей. Особенно сильно возмущался Максимилиан.
— Салех, Салех, – растолкал я супруга, не отказав себе в удовольствии чмокнуть его в шею. Поцеловать в губы не получились, так как он лежал на боку. Зато я его почти сразу разбудил.
— А, что случилось?  – не понял тот спросонья.
— Салех, дети рвутся сюда. Нам лучше одеться хотя бы в ночные рубашки. А то ворвутся, а мы в неглиже...
— М–м–м! А прогнать нельзя? – простонал Салех.
— Салех, тебе помочь или сам оденешься? Имей совесть, они тебя всю неделю ждали. Ты же запретил им прилетать! Теперь отдувайся!
— Ну, тогда помоги, раз предлагаешь... – проурчал Салех.
         Нет, он заигрывает со мной, что ли? Или реально детей видеть не хочет? Скорее всего первое. 
         Я быстро метнулся в гардеробную, оделся сам и принёс ночную рубаху для Салеха. Он к этому времени уже сидел на кровати в ожидании того, когда я его одену, зевал спросонья. Наконец, Салех был одет, я открыл дверь и пригласил детей в комнату. Макс и Мэт не вошли, они ворвались в комнату и бросились к мамону, чтобы обнять и расцеловать его, а за одно получить недельную порцию ласки. Пока Салех обнимал обоих сыновей, я стоял у двери, скрестив руки на груди. Я–то уже получил свою порцию ласки Салеха. Так что просто стоял и смотрел, как великовозрастные дитятки милуются с матерью. Правда, ревность от куда не известно взялась. Салех заметил, как я наблюдаю за ним и сыновьями.
— Милый, совершенно не обязательно стоять в сторонке и ревновать к детям! Присоединяйся, у нас весело!
— Обойдусь, дорогой. Дети соскучились по тебе, вот и удели им внимание, а я пойду распоряжусь по поводу завтрака.
— Как хочешь, – улыбнулся мне муж, а сам продолжал обнимать и целовать детей. Вроде большие мальчики, а прилипли к мамону, что не оторвать. Недолюбили их в детстве, что ли? Глядя на это, я лишь фыркнул и пошёл в гардеробную одеваться.
         За поздним завтраком собралась вся семья. Салех категорически отказался оставаться в постели, как рекомендовал доктор. У супруга разыгрался нешуточный аппетит, и он решил подняться, чтобы составить мне и детям компанию за поздним завтраком. Бульона он больше не хотел и требовал мяса! Во время завтрака я наблюдал, как муж и сыновья довольно переглядываются друг с другом. Про довольные мордашки Лема и Ланса я вообще молчу. В целом, при появлении Салеха, все слуги в доме спокойно выдохнули. Видимо знали, что он являлся мерилом моего гнева и не давал мне ни на ком срываться.
         Наблюдая за происходящим, я невольно задумался, почему душа прежнего Рауфа поменялась с моей. Чего он не вынес, с чем не справился, чего ему не хватало? Дом – полная чаша, любящий супруг, дети уже взрослые. А то, что ссора была, которую мне пришлось улаживать, так это мелочи жизни. Бывает и хуже. Тогда кто или что перекинуло меня сюда, в другой мир, в другое измерение, в другое тело? Неожиданно, меня кольнуло чувство, что несмотря на решение всех текущих вопросов, основные события впереди. Мне ещё придётся побороться здесь за себя, за Салеха, за детей. Говорить им о подмене душ я не намерен, пусть остаются в неведении, а я просто продолжу жить здесь и дальше, решая проблемы по мере их поступления.