Бляди. Право на надежду

Блядство как способ жить.

– Дрянь!
Синева под глазами – это возраст? Раньше бессонные ночи только обалдевшим взглядом отзывались, а теперь морда как сморщенная репка.
– Блядь! Какая ты блядь!
– Хорошая я блядь. Хорошая.
– Скажи, что тебе не хватает? Что Я не могу тебе дать?!
– Ты? Причем тут ты? Дело исключительно во мне. Ты же сказал, что я блядь. Так оно и есть.
Нас сразу видно. Например, в ночном клубе возле бара. Тут, словно канарейки на насестах, сидят те, кого презрительно именуют «бляди». Яркие маечки – узкие джинсы, или оверсайз, сползающий с острого плеча, и обтянутый кожей зад, или традиционная клетка безразмерной рубашки с потертой разношенной джинсой, скрывающие лишние килограммы… Да без разницы. Блядь можно узнать по взгляду. По готовности смеяться любым шуткам или выслушивать нудную поебень о сложностях жизни. Хотя лучше ограничься недорогим коктейлем, экономь свое время. Экономь, не вкладывайся в это предприятие. Знаешь, мы напоминаем бэушные чашки, выставленные рядком на полку. У каждой чашки свой неповторимый рисунок трещин, некоторые даже со следами реставрации. Впрочем, если мы здесь, то реставрация была бессмысленной. Чем бы ни закончилась ночь и где бы она ни прошла, это не стало событием, поверь мне. Может быть, ты был даже не первой остановкой сегодня. Но точно не последней ступенькой на лестнице в никуда. Кстати, не верь ни одному слову про то, что ты потрясающий любовник. Будь у тебя перчик с мизинчик и забег на пять секунд, блядь найдет правильные слова и скажет их в нужное время, так что Станиславский встанет, аплодируя таланту. Знаешь почему? Потому что не врет. Потому что получил от тебя то, что так хотел. Нет-нет. Это не твои сантиметры и умение ими пользоваться. Ты всего лишь монтажная пена, заполнившая пустоту этой ночи, которую нужно пережить между одним и другим днем. Строительный материал для жизни, которая держится на соплях и чуде. Хреновой жизни, но как уж есть. И не кричи никогда вслед, спрашивая, чего же не хватает. Дело тут совсем не в тебе…
Тихо-тихо закрываю дверь очередных отношений, оставляя за спиной еще одно разочарование. Свое и чужое. Я виноват. Да. Мне бы хотелось все исправить, но вирус бездомной кошки уже крепко вплелся в цепочку моего ДНК, и я буду выгибать спину и мурлыкать тому, чья рука будет ласковой именно в эту минуту. Прости.

Блядство как способ выжить.

Больше всего не люблю пить с клиентами. Но попробуй откажи! Я же никто, хуже, чем никто. Он меня купил, и ему срочно нужно восстановить свой статус. За мой счет. Поэтому он больно сжимает гениталии, сыпет безразмерными пошлостями, барственной рукой плещет в тару алкоголь. Это все попытка перекрасить черное в белое. Я – блядь, которую можно купить. Я. Он пришел под утро сюда, на пятак, чтобы найти суррогат жизни. Это не у него последняя грань отчаяния.
– Соси! – развязным жестом потрошит свою ширинку, вытаскивая отросток.
Послушно становлюсь на колени и беру в рот пока еще вялую плоть. Хоть бы у него встало, и быстро. Хуже, если так и не встает, тогда может прилететь нехило. Плоть наливается кровью, пальцы хватают за шею и начинают руководить ритмом. Да пожалуйста! Чем быстрее кончит, тем быстрее исчезнет. Тут главное расслабиться и вдыхать на толчок вперед, втягивать сильнее на движение назад. Отрабатывать. Царственное пренебрежение выглядит жалко и комично у тех, кто не умеет носить такие эмоции.
– Подожди, подожди! – ловит за подбородок почти на грани фола. – Подожди.
– Секс с проникновением будет дороже.
Бегающие глаза и суетливо всунутая в руки смазка. Ясно.
– Ты это… соси, но с массажем.
Устраиваюсь между разведенных ног и продолжаю делать минет, пальцы уже не контролируют мой загривок, они нервно комкают простынь, когда я большим пальцем трахаю этого мужика. В рот выплескивается кислое семя. Пидар. Тусклое золото широкого кольца на безымянном пальце. Пидар.
– Ты мне телефончик свой оставь.
– Нет.
Минет – пятьдесят баксов. Секс с проникновением – сто. Минет с «массажем» еще семьдесят. Значит, за ночь, за исключением процента, почти сто двадцать баксов. Устал. Нужно по пути заехать купить продукты.

Блядство как способ жить хорошо.

– Это что еще за блядство?
– Это стринги, – поправляю тонкую резинку канареечного цвета.
– Сними немедленно!
– Хорошо, – стягиваю кусочки эластичной ткани вниз, вышагиваю из них и так выхожу из номера.
– Хоспаддди! – шарахается тетка, идущая навстречу. – Извращенцы! – и почти бегом бросается к двери своего номера. Уцепившись за его ручку, уже смело орет: – Пидарасы! Я буду жаловаться!
– Женщина, – уперев кулак в бедро, включаю хабалку, – поздно жаловаться, хоть напоследок на нормальный хуй посмотрите.
– Зайди немедленно! – затаскивает меня в номер. – Что ты устраиваешь?
– Ты мне сказал снять это, я снял. Что тебя не устраивает? – хабалка во мне не унимается.
– Прекрати.
– Что прекратить? Блядство? Как скажешь. Сними мне отдельный номер, купи билет – я улечу, без проблем. Блядству – бой!
– Ну, зайка…
Томно созерцаю потолок, дожидаясь, пока он созреет.
– Хочешь, мы с тобой поедем купим тебе что-нибудь? Не обижайся, солнышко, ну прости ты меня…
– Ты меня знаешь, я навязываться не буду, – картинно хлопаю ресницами, в голове кассовый аппарат уже выбивает штраф на круглую сумму.
– Знаю, знаю, хороший мой…
Упаковываю вещи в третий раз! И все равно половина остается разбросанной по кровати. Переборщил. Но с ним пора завязывать, а значит – отжать максимум, на который он еще способен. Беру в руки роскошную белую куртку и с удовольствием вдыхаю запах. Я оставлю ее себе, она как раз впишется в тренд сезона, а вот ту серую отдам этой дуре. Как она там без меня? Истаскалась, наверное, совсем. Безграничная идиотка.

Перекресток семи дорог.

– Нравится? – Мишка с ногами залез в кресло и смотрел на Стаса, который крутился перед зеркалом, оглаживая мягкую кожу новой куртки.
– Мишк, она классная! Спасибо тебе, родной! Как у тебя с Владом?
– Ха… – Мишка замученно выдохнул и закатил глаза.– Он мне безумно надоел, Стас. Ты бы видел, как он дрожит над каждым евриком, а как он потеет! Мерзко! Пыхтит надо мной, а на меня капает, капает… – Мишка брезгливо передернулся. – Под конец он по мне уже катается. Хорошо, что хватает его ненадолго, пять минут скрипя зубами, главное, чтобы на второй заход не надумал. А то начинает по мне елозить вялым членом. Раздражает. Ты мне лучше скажи, бестолочь, что у тебя случилось?
– Мы расстались, – Стас виновато опустил глаза в пол. – Он хороший, правда, добрый…
– У тебя все хорошие! – Мишка знал, что у Стаса сейчас бездонно-виноватый взгляд, нацеленный в никуда. 
– Это все я. Ты же меня знаешь…
– Знаешь, знаешь… – проворчал Мишель. – Может, пойдем сходим куда-нибудь, отметим мой приезд и новую страницу в богатой биографии?
– Вот этот, – Стас аккуратно кивает на угнездившегося у бара блондина, – тащит все, что плохо лежит.
– А вон та пара у танцпола? Странные они какие-то, то ли вместе, то ли нет.
– Они третьего ищут, но подобрать не могут. Не созрели еще. Первый раз тот, который симпатичный, подцепил мальчика, но его друг напился в хлам, весь туалет заблевал, пришлось им срочно сворачиваться. Потом еще пару раз приходили, но так и ушли вдвоем. А потом… – Стас резко отшатнулся от перил и вернулся за столик.
– О любовь, любовь… – Мишка презрительно хмыкнул, рассматривая поджарого брюнета, который стремительно рассекал танцующую толпу. – Что ты в нем только нашел? Ни рожи, ни кожи, типичный Сережа, менеджер среднего звена. Акула мелкого помола, рифовая.
– Не надо, Миша… – Стас устало потер глаза. – Давай лучше уйдем.
– Давай, все равно рыбалка не заладилась, все мелочь какая-то плещется.
Ночной город равнодушно, малярно раскрашивал две фигуры, уныло плетущиеся по дороге, неоновыми цветами рекламы. Мишка выкинул окурок в веселую оранжевую урну у перекрестка и тут же раскурил следующую сигарету, дожидаясь зеленого света светофора.
– Много куришь, – поежился Стас, плотнее запахивая на себе серую куртку.
– Кто не курит и не пьет, тот здоровеньким помрет, – отмахнулся Мишель, обернувшись на подошедшего к ним парня.
«Интересный и пьяный», – отметил он про себя и шагнул на дорогу. Парень устало прислонился к светофору, обнял его и вдруг сполз на асфальт.
– Эй! – тут же отреагировал Стас, возвращаясь к парню. – С тобой все в порядке?
– Да на хуй его, пошли, – Мишка с раздражением вышвырнул сигарету, подходя к Стасу, который уже включил режим «мать Тереза».
– Миш, он бледный какой-то. Может, «скорую» вызвать?
– Он пьяный. Пошли домой. Спать хочу.
– Миш, а если он под машину попадет? Давай его хоть через дорогу переведем?
– Переводи.
Стас потянул парня на себя, неловко подхватывая бесчувственное тело.
– Да помоги же ты мне!
Мишка, матерясь, подхватил парня с другой стороны, и они перетащили его уже на мигающий зеленый.
– Все, давай его на ту вон лавочку и домой.
– Может, все-таки вызвать «скорую»?
– Они пьяных не подбирают. Если только в трезвяк, но он тебе за это благодарен точно не будет.
– В чем это у тебя куртка? – Стас попытался стряхнуть с рукава белой куртки друга размазанную грязь. – Миш, это кровь.
– Пиздец блядь, ты найдешь куда влезть! Все, оставили его и уходим.
Стас уже расстегнул тонкую темную ветровку, споро осматривая тело парня.
– Миш, у него тут… – ахнул он, показывая на перетянутое пропитанными кровью бинтами плечо.
Орать Мишка умел как никто. Виртуозно. Продуманно. Вот и сейчас, напирая на врача приемного покоя, он демонстрировал зычность своего голоса, требуя принять и тут же осмотреть пациента.
– Какая на хуй очередь! Он в вашей очереди окочурится. Да я знать не знаю, кто это. Мы его на перекрестке подобрали. Зови ментов, давай! Я вам завтра сюда полк журналюг позову, расскажу, как вы тут все долг врачебный исполняете.
Стас при помощи молодой медсестрички спарывал одежду с парня, уложив того тут же на кушетку.
– В операционную его, – сдался врач после первичного осмотра, – готовьте, шить будем. И вызовите полицию.

– Я сам упал. Там пиво стояло. Пьяный был, поскользнулся и упал, разбил бутылки и напоролся на осколок.
– С кем пил? – поинтересовался участковый, не поднимая головы от бланка допроса.
– Так, знакомые.
– Хорошие у тебя знакомые, однако. Почему скорую не вызвали?
– Я подумал, ничего страшного.
– Подумал он… Ладно, прочти и внизу на каждом листе напиши «с моих слов записано верно», роспись и дата.
– А кто меня подобрал? Мне бы отблагодарить…
– Вот тут координаты оставлю, – вытянул лист из папки участковый и пристроил его на прикроватной тумбе. – Выздоравливай.
Денис пристроил лист поверх тонкого больничного пледа. Акимов Станислав Валентинович. Демьянов Михаил Владимирович. Адрес, телефоны.
Дверь в палату была открыта – экстренный вызов не работал, и сестру можно было дозваться только криком, поэтому по комнате гулял весьма ощутимый сквозняк. Денис расправил тощий плед, пытаясь завернуться в него и проспать хотя бы до обеда. Голова болела, волнами накатывала тошнота, хотелось пить, но все это можно перетерпеть.
– Привет. Я к тебе.
Денис посмотрел на парня, который шел в сторону его кровати. Это Стас или Михаил?
– Стас, – протянул тот руку, разрешив сомнения. – Как самочувствие?
– Денис, – слабо пожал он в ответ. – Нормально. Спасибо вам. Тебе и Михаилу, – благодарность прозвучала как-то куце, но как ее выразить?
– Тут апельсины, сок, может, еще что-то нужно?
– Спасибо, – Денис покосился на пакет и облизал запекшиеся губы. Апельсины! Так захотелось тут же вытряхнуть их на плед, покатать в руке, вдохнуть насыщенный аромат и впиться зубами в сочные дольки.
– Я тебе их почищу, сам же не справишься? Можно? – кивнул на кровать Стас.
– Конечно.
Дольки исчезали подозрительно быстро. Денис внимательно, но осторожно рассматривал Стаса. Не высокий, скорее ухоженный, чем красивый. А про масть и не скажешь сразу, в светлые пряди густо вплетены темные, а кое-где рыжеватые. Прикольный.
– Может, тебе позвонить кому-нибудь нужно? Родные, друзья? – маялся Стас, не зная, как подступиться с расспросами.
– Я уже позвонил, они позже заедут, – отвел глаза Денис.
«Врет», – тут же понял Стас. Никому он не звонил, и никто не заедет.
– У тебя ни телефона, ни денег не было, когда мы тебя…
– Совсем? – сорвалось с губ Дениса, и он тут же прикусил нижнюю и поморщился. – Не думай, что я тебе не доверяю, я, видимо, потерял, просто расстроился очень…
– Совсем. Много потерял?
– Уже не важно, – Денис потер плечо, лекарство начало отходить, и в плече прорезалась пунктирная боль.
– Тебя когда выпишут?
– Завтра. Потом приходить на перевязку и осмотр.
– Денис, – Стас стряхнул кожуру в пакет, – ты мне позвони, если что-то будет нужно. Хорошо?

Работать было невозможно. Денис уже неделю сидел без денег. За квартиру заплатить хватит, но вот жить-то на что? Он покрутил уже изрядно помятый листок бумаги с адресом парней. Нет. И так помогли. Вечером, закинув пару таблеток баралгина, он вышел на пятак.
– Слышишь, птенчик, – к нему метнулась Анжелка, – вали отсюда, плановая зачистка идет.
– Мне деньги нужны.
– Деньги-деньги-дребеденьги. Как рука?
– Терпимо, – Денис поморщился и потер плечо.
– К «Радужке» дуй. Там у пидаров знатный тусняк сегодня, мне потом за инфу косарик отстегнешь. Понял?
Денис не любил работать возле клубов – заход на чужую территорию мог выйти боком. Но деньги нужны как можно быстрее. Он даже на вход наскрести бы не мог, да и кто бы его пустил туда? Поэтому он подпирал стенку, стараясь не светиться на глазах у охраны, высматривая потенциальных клиентов.
– Слышь ты, галка, иди сюда, – махнули ему из припаркованной у клуба машины.
– Минет полтинник, – склонился он к приоткрытому окну, пытаясь разглядеть, один ли в салоне человек.
– Садись.
– Нет. Тут на месте.
– Ох ты ж бля, королева? Садись, тебе сказано.
– Нет, – откачнулся Денис, наконец рассмотрев там еще несколько человек.
– Бля… – дверь машины резко распахнулась, выпуская из своего чрева явно обдолбанного мужика.
Денис отступил к входу клуба, понятно, что теперь ночь насмарку, но так хоть не увезут. Мужик вцепился в больное плечо клешней. Денис, вскрикнув, тут же осел на асфальт.
– Что тут происходит? Денис? – чьи-то руки подняли его с асфальта.
– Вали отсюда, Стас, мы с этой соской договариваемся.
– Хреново ты договариваешься, Арамчик. Мальчик не в восторге, – выступил вперед высокий парень, перекрывая Дениса и Стаса.
– Ой блядь-голубая рать. Ночью так ебутся, что утром не посрать, – хмыкнул клиент, ныряя в нутро машины.
– Тебе лучше знать, дорогой, – покивал парень и, повернувшись к Денису и Стасу, скомандовал: – Живо в клуб.
– Ты что тут делал? – Стас старался не смотреть на Дениса, который как прибитый сидел на низком роскошном диване в фойе «Радужки».
– Блядь, променад он делал, – рявкнул тот, кто заступился за них. – Не тупи, а?
– Миш…
– Что Миш?! Кишмиш… блядь. Вечно тебя тянет куда не надо.
– Сейчас такси приедет, бери своего Лазаря и херачь домой, без шуму и пыли, понял? – рычал Миша. – Кооостик! – тут же переключившись в другой режим, заворковал он манерно катящемуся в их сторону колобку, запечатанному в костюм. – Ты меня потерял? – продолжал он литься сладкой патокой. – Я друзей провожаю, одну минуту.
Денис во все глаза, позабыв обо всем, пялился на парня, который секундно перелинял из одного образа в другой.
– Ты куда меня везешь? – очнулся он, когда машина запетляла по незнакомым улицам.
– Домой. Давай там поговорим, – прервал пожелавшего возмутиться Дениса Стас. – Пожалуйста.
Денис притих. Видимо, придется рассказать все как есть, смысл врать?
Стас отпаивал поникшего парня чаем, подсовывая ему то бутерброды, то сладости, Денис вцепившись в кружку побелевшими пальцами глотал чай микроскопическими порциями, явно оттягивая процедуру допроса.
– Значит, ты так… работаешь?
Денис тряхнул головой в знак согласия.
– А я тебя раньше там не видел…
– Вот и встретились, – недобро хмыкнул Денис.
– В сауне тоже работал?
– Тоже.
– Тебя там?..
– Не, все, как было, так и рассказал. Меня уже отпустили, заплатив, только пить много заставили, вот я и… дальше ты знаешь. Перевязали кое-как и смотались оттуда. Кому нужны неприятности?
– Ясно. Может, поспишь? 
– Я домой лучше.
– Оставайся. Хватит на сегодня приключений.
Денис покрутился на узком диване, пристраивая удобнее больное плечо, и когда в окно стало заглядывать утро, его глаза слиплись, поддаваясь пустому тяжелому сну.
Мишка рассматривал подростка. Иссиня-черные волосы, богатый веер стрельчатых ресниц, удивленный плавный изгиб надбровных дуг и капля родинки, как крошка корицы, на границе губ. Правда, похож на галчонка. Хорошее лицо, еще не обтертое шалой жизнью, видимо, совсем недавно пошел на панель. Он стянул с него одеяло, пристально рассматривая тело. Худой, но это как раз не проблема, все остальное хорошо.
– Эй, просыпайся, – Мишка дернул парня за ногу.
Тот резко подскочил и тут же, выхватив подушку из-за спины, прижал ее к себе.
– Вставай. Чай-кофе-потанцуем, – Мишка качнул головой в сторону кухни.
– Рассказывай, – пододвинул он к Денису чашку с чаем, когда тот, одевшись, робко просочился к столу. – Почему так весело живешь?
– А где Стас? – Денис попытался еще немного оттянуть неприятное время покаяния.
– А Стас у нас честная блядь, другим местом деньги зарабатывает в отличие от нас с тобой.
– Ты тоже?.. – Денис потрясенно вскинул очи на Мишу и тут же вспомнил про Костика-колобка.
– А вот тут стоп. Вот тут размер имеет значение. Я их зарабатываю много и вполне безопасно. Чуешь разницу?
– Чую, – Денис качнул головой, представив Арамчика и Ко.
Мишка откинулся на спинку стула, внимательно разглядывая парня:
– Есть убойный эйч, хочешь?
– Нет, я… нет… наркотики не принимаю.
– Совсем, что ли? – недоверчиво протянул Мишка. – На сухую работаешь?
– Совсем. Я не часто. Только когда нужны деньги.
– И кто тебя так нежно крышует?
Денис потер ободок кружки и рассказал.
Рассказал, что год назад его из умирающего поселка забрала сестра. Дома остались мать и ее сожитель, которые крепко закладывали. Сестра сказала, что нужно выкарабкиваться из той дыры, и Денис согласился. Он даже поступил в колледж и первые два месяца жил, ничего не замечая, закрутившись в резко сменившейся обстановке так, что оглянуться времени не было. Потом, гораздо позже, понял, кем и где работает сестра. Помаялся, полаялся, даже рванул назад, помучился пару недель и вернулся, нашел какую-то мелкую подработку по вечерам. Пытался даже что-то втолковать про жизнь сестре, но та, отмахнувшись, показала ему извилистые дорожки вен. Поздно. Торчала она уже давно и, если бы не ее любовник-сутенер, может быть, уже протаптывала свою дорожку в ад. Сестра умерла от передоза, оставив Дениса одного с кучей ниточек, которые все вели на дно. Его никто не дергал, но платить за квартиру, за учебу, покупать хлеб и зимние ботинки… В общем, первый раз ему предложил деньги сутенер сестры, потом еще несколько раз, так и пошло.
– Я отстегивал ему почти половину за заказы. Выходил только когда с деньгами совсем напряг был. А потом за колледж подняли оплату, пришлось переходить почти на постоянку…
– Убого-то как, – Мишка взъерошил стильную стрижку. – Бесперспективно. Дальше что?
– Я колледж закончу, завяжу. Работу найду.
– Наивняяяк, – он любовался на это дитя, которое, живя на помойке жизни, не пропиталось ее соками. – Точно не колешься, не нюхаешь, не ширяешься?
– Точно.
– Вот что, друг мой Горацио…
– А кто такой Лазарь?
– Какой Лазарь? 
– Ты вчера про Лазаря сказал.
– О, боги! План утяжеляется. Но когда это Мишель не брал поставленных высот? Вот что, Дэн, спасать тебя, как задумала наша «мать Тереза» Стас, поздно, но научить кое-чему можно. Например, как заводить себе ручных папиков. Как ты рассматриваешь мое нескромное предложение?
– Ты хочешь, чтобы я как ты? – Денис окинул взглядом Мишеля. Высокий, отшлифованно красивый брюнет с холодными прозрачно-желтыми глазами. – Я не смогу. Ты на меня посмотри…
– Ой, таки что ты не сможешь? Отсосать или подставить свою тощую задницу, но за более хорошие деньги? А остальное решаемо и, учитываю твою внешность, не так дорого.
– Сколько я тебе буду отдавать?
– Вот это уже деловой разговор. Я не крестная фея, вернешь вложенное в тебя бабло, а там сочтемся.
***
Стас покрутил кресло туда-сюда, рассматривая притихшего Дениса. Зарылся пальцами в его волосы и вынес вердикт:
– Волосы нужно отпускать, я сейчас придам форму и осветлю несколько прядей по контуру лица. В солярий нужно, кожа не очень красивая. Это первое время скроет огрехи, а мы постепенно приведем ее в порядок. Ты точно хочешь этим заниматься? Я мог бы взять тебя учеником.
– Так возьми! – прервал его развалившийся на диване Мишель. – Одно другому не мешает. Может, его так и присмотрит кто быстрее.
Стас, укоризненно выдохнув, стал щелкать ножницами. Денису показалось, что парень и не стрижет его вовсе, так, снимает по миллиметру то тут, то там.
– Ты мне результаты анализов принес? – оторвал его от размышлений Миша.
– Принес. Я здоров и никаких паразитов.
– Уже хорошо. 
Стас размешал в плошке резко пахнущую кашицу и нанес ее мазками на волосы:
– Через двадцать минут смоешь.
– Сними штаны, – бросил Мишель не отрываясь от книги.
– Я? – в один голос отреагировали парни.
– Зачем мне твой филей, Стас? – Мишель ткнул пальцем в Дениса. – Быренько, не растягивай процедуру, портки спусти.
Денис, потупившись, спустил шорты к щиколоткам.
– Так-так, – Мишель, поднявшись с дивана, беззастенчиво рассматривал парня. – Растительность удалим, жопу отшлифуем. Может, тебе татуху набить?
– Куда? Зачем?
– Бгг… фирменный знак, – заржал Мишель. – У меня есть, показать?
Не дожидаясь ответа, стянул резинку штанов, показывая небольшую паутину на пояснице и спускающегося с нее на ягодицу паучка.
Денис провел по контуру паутины пальцами, обводя тонкую вязь рисунка.
– Классно. Да, я хочу. Только не так, можно мне вот тут наколоть, – потер он некрасивый шрам, оставшийся после пореза.
– А что, дельная мысль, – согласился Мишель. – Но только когда заживет окончательно.
– Вилки, ложки, поварешки… В принципе, пох, будешь ли ты знать, что чем жрать, я тебя научу, как креветок и мидий, а остальное можно пережить, – Мишель быстро очистил креветку и отправил ее в рот. – Терпеть их не могу, но выпендриться хочется, – поведал он Денису, который пытался так же легко очистить деликатес. – Ладно, мой руки, на сегодня хватит.
Мишель стихийно подкидывал Денису разрозненные кусочки «цивильной жизни». Бессистемно, но доходчиво выкапывая из шелухи суть.
– Главное что? – вещал он парню. – Главное не переусердствовать и не раздражать папика своими манерами, а откуда ты будешь лакать шампунь – вопрос десятый и заморочка официантов. Да и нет у нас потомственных графьев, и твоя задача укатать сивку так, чтобы на чужие горки не потянуло. Вот! Теперь вопрос жизни и смерти. Покажи мне свой уровень, сделай небо в алмазах, – Мишель развалился на диване и расстегнул ширинку.
Денис нехотя опустился на колени и отключил мозг, врубая механику. Вдох-выдох, облизать, смочить, брать каждый раз чуть глубже…
– Мда… – разочарованно протянул Мишель, – если бы не мой энтузиазм, помноженный на молодость, я бы заснул. Смотри и учись!
Он усадил Дениса на диван и стянул его штаны к щиколоткам. Погладил пальцами нежную кожу паха и с удовольствием вдохнул запах. Бросил кипящий взгляд из-под ресниц и облизнулся настолько плотоядно, что Дениса тут же пробило внизу живота острым возбуждением. Мишель подул на головку, обвел ее кончиком языка и плавно втянул в себя возбужденную плоть. Оглаживая языком, накручивая спираль горячего удовольствия, он погружал член в себя, не забывая оглаживать пальцами мошонку и бедра. Постанывал, отрывался, покрывая поцелуями живот, хриплым шепотом выдавал в эфир такое, что у Дениса пряным туманом застилало взгляд. Он ходуном ходил под жадными губами, которые дирижировали ритмом его сердца, он уже сжался и запульсировал в нахлынувшем удовольствии, когда Мишель остановился и попросил:
– Сделаешь для меня кое-что?
– Да-да! – застонал Денис, пытаясь склонить голову Мишеля к паху.
– Все, что угодно?
Денис в знак согласия потряс головой.
– Вот это минет, – фыркнул Мишель, – а то, что делал ты, это какая-то… губация вокруг половых органов партнера.
– Миииш, – Денис готов был умолять.
– Сделаю, – уже откровенно ржал Мишель, – не зверь же я.
«Мастер-классы от Мишеля» были циничными, разбавленными какой-нибудь пошлой ерундой, но Денис каждый раз бился в его руках оголенным нервом и уже крепко подсел на это острое удовольствие.
– Брысь отсюда, – Мишель спихнул его с дивана, когда Денис решил получить свою порцию ласки и стал незаметно, как ему казалось, притираться к парню. – Иди вон на кошках потренируйся, – кивнул он в сторону сидящего за компьютером Стаса.
– Но Миш…
– Не выдумывай! – отрезал Мишель. – Секс не повод для знакомства, слышал?
Мишка смотрел на опрокинутое лицо Дениса и хотелось… Хотелось, черт его побери! Прижать к себе, сдуть вот эту беспомощность, заплескавшуюся в глазах, уложить рядом и любить, забывая про реальность. Мишель равнодушно отвернулся к телевизору. Не нужно им это. Ни Дэну, ни тем более Мишелю, так что вырвать и растереть.
Денис, пятясь, отступил на кухню и притих там.
– Стас, – глухо позвал Мишель, – Стас, пожалей его, а?
Стас, укоризненно качнув головой, ушел за Денисом. Мишель внимательно изучал потолок, на кухне звякали чашки, гудел тихий разговор, перемешанный с напряженной тишиной. И когда он услышал рваный выдох, пронизанный обидой, закрыл глаза.
Денис заштриховывал клетки на листе, превращая тот в шахматное поле. Как все сложно. Патовая ситуация. Дома невозможно дышать, тесно от накопленных эмоций. Если бы он мог подойти к ним и потребовать… Что потребовать? Чтобы Мишель перестал насмешничать и фыркать, сохраняя напряженное расстояние даже на небольшой кухне. Чтобы Стас не метался между ними, окутывая безразмерным теплом то одного, то другого, чтобы он сам разрешил обнять себя, когда стоит с пустым взглядом у окна, думая, что его не видят, позволил выскрести из этой упаковки всеобщего друга спрятанное. Что делать-то?

Денис бежал в салон к Стасу, он уже и так опоздал на смену и мысленно уговаривал время не спешить с ним наперегонки. Мягкий, до теплого воска, дома, в салоне Стас превращался в тирана, который гонял его за пахнущие сигаретами пальцы, за взъерошенную голову, за не отдраенные до стерильности инструменты. Да за все… Но выдрессировал почти до того, что парень с полувзгляда понимал, что требуется сейчас мастеру. Он привычно подмигнул своему отражению, переобулся, вымыл руки, подхватил стопку журналов и вышел в зал.
Стас мягко скользил вокруг клиента, что-то рассказывал, щелкая ножницами, будто отрезая кусочки фразы. Денис настороженно потоптался, наизусть вызубрив все приметы Стасового увлечения: порхающую походку, ласковое поглаживание по плечам и легкий-легкий смех.
Он разложил журналы веером на низком столике и тут же набрал Мишеля, сдавая тому со всеми потрохами парикмахера:
– Стас танцует возле клиента.
– Сильно танцует?
– Танцует и даже чего-то напевает в уши.
– Ты глянь, чтобы не ушлепок какой-нибудь.
– Понял, – Денис отключился и пошел в зал.
Денису было откровенно стремно, он затылком ощущал недоумение во взгляде Стаса, когда втирался между ним и клиентом. Когда, уркнув что-то двусмысленное, поймал на себе заинтересованный взгляд и не отвел глаза, подтверждая свой интерес. Он виновато метался по салону, сужая круги, но не рискуя подойти к Стасу. Они так и вернулись домой, придавленные несостоявшимся разговором. На кухне было накурено, а Мишель сосредоточенно продолжал дымить.
– Был на квартиру налет? К нам приходил бегемот? Может быть, дом не наш? Может, не наш этаж? – Стас обогнул столбом стоящего Мишеля и поставил чайник. – Что случилось? Почему ты как Монблан в тумане?
Мишель молча плеснул в кофейную чашку водки и залпом влил в себя содержимое.
– Ой-е… – присел на стул Стас. – Дело туго?
– Стас, я старею, – Мишель сел напротив. – Знаешь, такое гадливое чувство.
– Знаю, – грустно усмехнулся Стас. – Я им сегодня после обеда упивался. Меня Денис подрезал, одним взглядом, одной фразой. Представляешь? Я на парня повелся, стелюсь мягким шелком, и тут этот паразит вспыхнул и все, мне сразу счет закрыли. Про меня вообще забыли. Как-то так…
– Чего вы херню несете-то? – Денис стоял на пороге и сердито сжимал кулаки. – Кто тут стареет? Ебанулись на пару, что ли?
– Иди сюда, – Стас мягко похлопал по стулу рядом с собой. – Посмотри на меня.
– Ну и?! – Денис уставился на парня. – Тебе на вид больше двадцати пяти дашь только со зла.
– Мааальчик, – усмехнулся Стас, – ты не туда смотришь. Ты в глаза смотри, это такая штука, что махом, несмотря на всю пластику и крема, возраст сдают.
Денис поерзал, от желания исправить и развеять этот разговор его чуть ли не пополам разламывало.
– Просто вы… просто… – не находил он слов. – Закисли! Вот!
– Блядь… – Мишель криво усмехнулся. – Он нас с тобой прокисшими обозвал.
– За дело, – кивнул Стас.
– Задело, – тут же переиначил Мишель.
Дениса словно припекло. Он, подскочив со стула, рванул в комнату. Выпотрошив рюкзак, откопал флаер с рекламой развлекательного центра.
– Вот, – шлепнул он яркий листок на кухонный стол. – Пошли туда.
Мишель покрутил бумажку, прочел и заржал.
– Ты серьезно предлагаешь нам пойти на карусели?
– Дурак, – Денис покусывал от волнения губы. – Ты хоть раз там был?
– Нет. Я, конечно, уже не первой свежести, но впадать в детство как-то рановато.
– Пожалуйста. Прошу!
– Выгуляем ребенка? Хочет каруселей и сладкой ваты, пусть будет? – уточнил Мишель у Стаса.
Денис вскинул руки вверх:
– We will, we will rock you! Ю-ху! Шесть-пять, кто следующий?
– Я требую реванш! – Стас азартно запустил следующий тайм. – Я тебя сделаю!
Мишель смотрел за метающимся по магнитной поверхности кругляшом и чувствовал, что улыбка выкарабкивается из-под неуютного раздражения и превращает его в азартного болельщика.
– Кубок победителю! – Стас перехватил у него пластиковый стакан сока и присосался к трубочке, как умирающий от жажды.
– На лифт! – скомандовал Денис, утаскивая их от настольного хоккея.
Мишель мертвой хваткой вцепился в перекладину, когда лифт вынес их под купол здания и рухнул вниз, под визг толпы. Не успел он перевести дух, как его снова вознесло на головокружительную высоту. Рядом, срывая в крике горло, хохотал Денис. «Сука! – зрел азартный страх внутри. – Я же боюсь высоты!» Но страх был вкусным, головокружительно притягательным, сжимающим нутро в ожидании. Не успел он выйти на подгибающихся ногах за ограду аттракциона, как Денис потащил его к монорельсу, извивающемуся тонкой змеей по периметру крыши.
– Нет! – уперся Мишель.
– Да! – толкал его Стас в спину.
Мишель сжал в железном захвате пальцы Дениса, когда вагончик, застыв на самой верхней точке, качнулся в бок.
– Бля! – выдохнул он обещание. – Спустимся вниз, я тебя таки убью.
Денис, откинув голову, расхохотался в ответ:
– Не ссы! Это только начало.
Вагончик, набирая скорость, полетел вниз. Мишель, задохнувшись, закрыв глаза, понял вдруг, что кричит. Крик вскрыл что-то внутри и вырвался наружу ошалелым восторгом. Он почти физически ощутил, как с лица сползает маска показного равнодушия, отваливаясь кусками старой штукатурки.
– Потанцуем? – подмигнул Денис и тут же выскочил на танцевальную платформу. Явно выделываясь, начал скакать по вспыхивающим квадратам.
– Давай! Покажи ему, как надо! – Стас потянул Мишеля к следующей платформе.
Мишель неловко потоптался, приноравливаясь к драному смазанному ритму игрушечной музыки, которая, сняв напряжение, превратила все в забавную игру. Он неторопливо переступал с квадрата на квадрат, улавливая закономерность, понимая, какие танцевальные связки легли в основу программы. Невольно увлекаясь скоростью, он и не заметил, как начал танцевать. По-настоящему, не красуясь, азартно подгоняемый вспыхивающим цветом платформы.
«Winner!» – вдруг вспыхнул сразу всеми цветами аттракцион, наигрывая победную отбивку.
– Ух ты! – подлетел к нему Денис. – Ты нереально крут! Ролики?
– Нет! – сдался Стас. – Мне хватит. Ты как? – спросил он у чуть-чуть растерянного Мишеля.
– Я бы съел чего-нибудь.
– Пошли, – энтузиазм Дениса уже устрашал. Парни всерьез опасались, как бы это не стало следующим пунктом развлечения.
Он усадил их под искусственной пальмой и тут же умчался. Через пару минут парни с ужасом созерцали промасленные стаканчики с фри, огромные многослойные гамбургеры, литровые ведерки колы.
– Но я это не ем, – почти умоляюще глянул на Дениса Мишель.
– Сегодня можно, – откликнулся тот, лихорадочно блестя глазами. – Вы будете тут? Я еще хочу…
– Иди-иди… – отмахнулся от него Стас, опасаясь новых идей.
Мишель вытащил палочку фри и, обмакнув ее в соус, сжевал. Стас с аппетитом вцепился в бургер.
– Ммм… – выстонал он. – Мечта детства. Помнишь, когда ты учился еще в балетном, через дорогу открыли Макдональдс? Это было почти богохульство.
– Помню, как ты притаскивал мне оттуда пирожки с яблоками, это было божественно вкусно.
– Еще бы. С твоим-то рационом.
Мишель, отщипнув от бургера, окунул кусок в соус, попробовал его.
– Мне нравилось, Стас. Мне нравился этот ужасающий рацион с четко выверенной порцией, всегда в одно и то же время, нравился почти армейский порядок и работа до кровавых мозолей.
– Я знаю, ты хорошо держал лицо, когда ушел из балета, но я видел, как тебе этого не хватает. Ты тогда медленно, но верно превращал нашу жизнь в казарму.
– Ты не выдержал и сбежал.
– И ты уехал в Испанию, с Андреем.
– Он был моим первым «платным партнером». – Блеснул грустной улыбкой Мишель. – Я тогда, не избалованный жизнью, просто захлебнулся от новизны.
– Я ненавидел тебя, себя. Ушел с головой в работу. Получилось впервые устроиться в нормальный салон.
– А потом был Кирилл, – Мишель зубочисткой вытянул каплю соуса в неровное сердечко.
– Был. Я тогда до такой степени хотел стереть тебя из памяти, что вцепился в него бульдожьей хваткой. Он в меня поверил так, что я сам в себя поверил и согласился открыть свой салон. Боже, – засмеялся Стас, – ты помнишь этот дикий хаос на моей голове? Я же всерьез считал себя креативщиком.
– Помню. Дикая расцветка, гроздья пирсинга, я, когда вернулся из Испании, чуть не умер от страха.
– Врешь! Ты тогда меня чуть не съел, – хмыкнул Стас.
– Не из-за «креатива», а вопреки ему. Ты все равно был ты.
– Ты жалеешь? – помолчав, спросил Стас.
– Жалею, – признался Мишель. – Мы с тобой с таким энтузиазмом похерили все, что было между нами… Почему?
– Дураки?
– Однозначно.
– Расскажешь, что произошло, почему так эпично встретил нас с Денисом?
– У тебя из глаз можно скассировать года три. Честно. Спасибо Дэну. Никогда не думал, что буду скакать на аттракционах.
Он еще малость помолчал, редактируя версию того, что собирался выдать в эфир, убирая из нее по максимуму эмоции, доводя почти до сухого остатка:
– Профессиональный провал. Я папика недели две обрабатывал. Он уже почти стал ручным, и вдруг появляется мальчишка, который мимоходом, в лихорадке собственной жизни, не снижая скорости ныряет к нему в штаны. И все. Я на обочине. Мне так и сказали. Молодость… Она завораживает.
– Мне жаль, – Стас не нашел в себе сил на правильные слова. – Жаль, – поделился он правдой.
Мишель грустно улыбнулся и кивнул, благодаря за откровенность.
– Она и правда завораживает, – он махнул в сторону роллер-зала, где пропадал Денис.
– Увлекся?
– Есть такое. А ты?
– Он не оставляет шанса, – согласился Стас. – Что думаешь делать?
– Уеду куда-нибудь в Испанию. На Майорку, замкну цикл. Один. Хочется впервые взять отпуск от… от всего этого.
– Вернешься?
– Куда же я денусь…

Семь футов под килем

Денис, вытянувшись рядом с расслабленным любовником, механически оглаживал его спину, загоняя подальше желание уйти, залезть в душ и уснуть одному и в своей кровати. Тот перевернулся и привлек его к себе, зарываясь носом во взбитые пышной шапкой волосы и целуя горячими губами лоб.
– О чем думаешь?
– Ерунда, – откликнулся Денис, начиная покрывать торопливыми поцелуями грудь мужчины, спускаясь все ниже и ниже, пока губы не коснулись темной дорожки, ведущей вниз к паху. Он еще раз погладил поджарый живот своего партнера, оценивая его хорошую физическую форму.
Пальцы слегка надавили на затылок, поторапливая Дениса. Он закрыл глаза. Ему так и не удалось научиться получать удовольствие от минета, и каждый раз он сбегал в иллюзорный мир своих фантазий, перевоплощаясь в другого человека. Мишель делал так… Губы Дениса, плотно обхватив ствол мужчины, начали неторопливо скользить вниз. Когда его перевернули на живот, приподнимая за бедра, он вспоминал, как узкая спина Стаса изгибается в этой позе. Возбуждение забрезжило внизу живота едва уловимой пульсацией. За крепко закрытыми веками замелькали картинки: Стас, закусивший в накатившем оргазме губы; затуманенный взгляд Мишеля; Стас, откровенно поддающийся навстречу члену; Мишель, делающий минет, стоя на коленях, и обжигающий такими взглядами, что хотелось вцепиться в его волосы и вбиваться по максимуму в его горячий рот. Денис застонал и, вздрогнув всем телом, выгнулся в накатившем удовольствии.
– Да, мальчик мой, я сейчас.
Он почувствовал, как мужчина сильнее впился в его бедра, зачастив короткими фрикциями, дернулся и выдохнул:
– Дениииссс.
– Возьми меня с собой в гольф-клуб, – через минуту муркнул ему Денис.
– Конечно, радость моя, – расслабленно пообещал мужчина.
«Вот и замечательно, – резюмировал Денис, стек с кровати и направился в душ, – пора менять твое прекрасное тело на более упругий кошелек».

Дорожка красной извилистой лентой обтекала море. Мишель привычно кивал уже знакомым лицам, кидая белозубое «Hola», и наращивал темп, пытаясь успеть отмотать свои километры до того, как ночь, скомкав утро, в пять минут переоденется в насыщенный солнцем день. Миновав пологие пляжи с ровными, еще не потревоженными первыми купальщиками бороздками песка, он добежал до скалистого берега. Скинул одежду, придавил ее камнем и, вытянувшись во весь рост, застыл у самой кромки, захлебнувшись страхом. Обрывистый край желтовато-розовых скал, уходящих в синее-синее море. Все вокруг цветное, яркое, не то что его монохромная жизнь. И высота, которую каждый день берет Мишель.
Он выдохнул и, закрыв глаза, щучкой сиганул вниз. Тут только одно место, где можно прыгать, его показали местные мальчишки, и от этого страх становился еще более острым, вгрызался в грудную клетку ровно до того момента, когда вода смыкалась над ним.
Мишель вынырнул и размеренными гребками поплыл к белоснежным яхтам, темным глянцем стекол закрывающих владельцев от любопытных взглядов и солнца. Иллюзорная константа. Все это… иллюзия. Утренняя пробежка, яхты, качающиеся на волнах, Майорка, да и сам Мишель, не пристегнутый карманной собачкой к чьему-нибудь бумажнику.
Не доплывая до яхт несколько метров, он развернулся к берегу. Нет цели. Ее давно нет. Она исчезла, когда ему пришлось уйти из балета. Мишель заменил ее простым желанием красивой жизни, простым и настолько незамысловатым, что его хватило всего на пару месяцев. Лучшие вещи, новые страны, дорогие игрушки. Это создавало антураж, заворачивая внутреннюю пустоту в многослойную цветастую праздничную обертку, обманывало окружающих, да и первое время его самого.
Выбравшись на берег, он вскарабкался наверх, как паук цепляясь руками и ногами за уже прогретые солнцем выступы, оделся и дал себе еще несколько минут понаблюдать, как море меняет цвет. Может, сменить шумную Пальму на этот почти не живой отрезок острова, где за глухими заборами стоят сонные виллы? Мишель уже не первый раз ловил за кончик хвоста это желание, до сих пор оно было невнятным и еще более скоротечным, чем утренняя Майорка. Но сегодня захотелось сделать мысль более ощутимой, поэтому он петлял по улицам, которые, казалось, никогда не заканчивали свою сиесту. Сорвав мохнатый цветок азалии, остановился перед домом из желтого камня. Сдается.
Затянутая в спортивный костюм бойкая испанка, жестикулируя и улыбаясь, тут же вывалила на Мишеля ворох личной жизни.
– Дом сдаю не дорого, из-за того, что гостиная переделана в бальный класс, а денег на ремонт нет. Вы слышали, наш Хуан Карлос сафари себе устроил? Невероятно! – пылко возмущалась женщина. – Мой бойфренд остался без работы, у него квартира недалеко от Кафедрала. Это кошмар. Внизу рынок китайских сувениров, в квартире сырость, во дворе три машины, по стенке домой протискиваться надо. Ее и не сдашь! Какой псих будет жить в той дыре? Там брусчатка стоит дороже квартиры. Приходится теперь сдавать этот дом туристам. Тут три месяца семья жила, но сейчас сезон заканчивается, кому нужно побережье осенью? – сыпались сухим горохом нехитрые причитания. – Берете?
– Беру, – Мишель не мог оторвать руку от перекладины бального зала. Его будто приковали.
– О-ла-ла, да вы танцуете?
– Раньше. Балетный.
– Моя мать держала классы. Но кому это сейчас нужно? Вокруг одни туристы, недвижимость стоит копейки. Но мне повезло, тут, – она махнула в сторону соседнего дома, – англичанин один живет. Нет-нет, он тихий, не напивается, не дебоширит и детей нет. Английские подростки – это ад кромешный. А этот тихий. Хромой. Так жаль...
– Договор стандартный. Подпишем? – устал Мишель от нескончаемого потока информации.
– Конечно! Давайте выпьем кофе, я вас с Марией познакомлю, берите кофе только там. Она его варит так, как нужно, а не так, как дешевле. Люди дешевеют, а жизнь дорожает… – снова завелась женщина.
Дом. Это такое странное слово. Дом. Короткое, мощное, основательное. Его никогда не было. Может быть, где-то на кромке детства? Сначала съемные комнаты-квартиры с матерью. Потом интернат при школе. Потом общага при училище. Только, наверное, квартира Стаса имела что-то общее с этим словом, но и там он был гостем, хоть и многолетним. Пусть это тоже съемный дом, но для себя. Тут можно забыть чашку у ножки дивана, пнуть ее походя, выругаться и потом оттирать липкий кофе с пола. Можно притащить ворох подушек на веранду, а потом спасать их от дождя. Можно включить музыку и часами слушать ее, сидя посреди бального класса. Может быть, когда Мишель чуть-чуть привыкнет, он посмеет подойти к станку, встать в первую позицию и, подняв подбородок, посмотреть на себя в зеркало.

– Вот такие бля дела…
Стас вынырнул в реальность и улыбнулся собеседнику. Улыбнулся с пониманием, хотя не слышал ни фразы с того самого момента, когда глотнул мартини и еле удержался, чтобы не поморщиться от приторной сладости. Он любил вина. Сухие, испанские, терпкие. Это сразу вытянуло за собой мысль о Мишеле, следом о Денисе, и Стас провалился во внутренний монолог, так что пропустил большую часть полупьяной исповеди.
– Мне с тобой легко, – его облапали за коленку и жарко задышали в ухо. – Ты меня понимаешь. Это бля, такая редкость, когда тебя понимают.
– Конечно, конечно… – кивнул Стас, наклоном головы давая допуск к шее.
Мокрые губы тут же впились в кожу, разгоняя по спине мурашки… мурашки, больше похожие на отвращение. «Не могу! – всколыхнулось все нутро этой простой фразой. – Не могу и не хочу». Тихо и твердо.
– Извини. Ничего не получится, – Стас мягко накрыл ладонью блуждающую по ноге руку и отстранил ее от себя.
– Да ладно тебе, Стас. Поехали отсюда.
– Нет. Мне жаль.
– Цену набиваешь? – рука вернулась и более агрессивно огладила колено, скользнула к паху, накрыла его хозяйским жестом. – Не пожалеешь, поехали.
Стас встал, выбираясь из-за столика.
– Гламурная шлюшка, – влепилось в спину сгустком грязи. – Не сильно и хотелось мусолить такую подстилку.
– Вот и хорошо, – равнодушно улыбнулся Стас и направился к выходу.
Хотелось вина. Испанского, терпкого.
– Стас? Мальчик, что ты тут делаешь? 
– Здравствуйте, – кивнул Стас вышедшей из дома даме с собачкой. Терьер, обнюхав кроссовки парня, тихо поддакнул.
– Давно тебя не было…
– Давно, – согласился Стас. – Я пойду? – Он, не дожидаясь ответа, проскользнул в подъезд, и его передернуло от скопленного за ночь тепла. Восемь-девять-десять, третий. Еще десять и четвертый. Ступеньки давались тяжело, но он бы согласился еще на добрую пару сотен. Четвертый. Все та же безликая металлическая дверь, неудачно имитирующая дерево. Все тот же короткий лающий звук звонка.
– Здравствуй, Сережа.

Курносая. Слово какое смешное. Нос в веснушках, как будто художник кисть стряхнул на лицо. Какие-то крупные, какие-то едва заметной россыпью. Не красивая. Совсем, но что-то есть такое – трудно отвернуться и забыть. Денис еще раз непроизвольно оглянулся на соседний столик и хмыкнул на послышавшиеся оттуда смешки. Подойти?
– Привет, – склонил голову Денис и втиснул руки в карманы.
– Привет, – любопытно плеснуло в ответ девичье собрание.
– Пустите погреться? – он прищурил один глаз, зная, что так похож на шкодного кота, и продолжил раскачивать девчонок.
– И переночевать? – хохотнули ему в ответ.
– Это пока только мечта, – расцвел он навстречу заинтересованным взглядам.
– Лапка какой, – вынесло вердикт собрание и втянуло его в серединку.
– Денис – протянул он руку Рыжке.
– Таша, – протянула она навстречу свою.
Пальчики были теплые, тонкие, с коротко обрезанными розовыми ноготками.
«Не красивая же», – снова мелькало в голове определение. Но сердце сладко и томительно больно заливала нежность. Хотелось накрыть эту мелькающую от эмоций руку и прижать ее к столу, словно бабочку поймал.
– Мне пора, – Таша с сожалением посмотрела на Дениса.
– Провожу?
– Проводи.
Улыбка какая! Глазами.
– Пришли, – а в голосе опять вопросы, вопросы и ожидание.
Денис притянул к себе напряженную девушку и чуть коснулся губами холодной щеки. Она тут же вспыхнула в ответ.
– Можно я тебе позвоню? – выпустил он ее, а хотелось держать, слушать, чувствовать.
Таша, кивнув, дернула застежку сумки, которая из вредности тут же застряла на середине, выдавая волнение.
– Вот, – протянула она прямоугольник глянцевой бумаги, – тут мой номер.
– Доставка цветов, оформление букетов? Ты флорист?
– Мама флорист, я на подхвате. Записать заказ, отвезти… А ты?
– Колледж заканчиваю в этом году. Я позвоню.
– Я буду ждать.
Дни наполнились солнцем. Даже если небо свинцом давило на плечи, внутри грело и обжигало. Хотелось задрать голову и крикнуть во всю мощь легких в небо: «Ташка!»
Денис скомканно прощался со своим новоиспеченным и более дорогим любовником и летел, едва успев смыть с себя запах чужого тела, топил лицо в ее теплых ладонях, и все отступало. Он глубоко вдыхал ее запах, как будто запасаясь впрок кислородом, прежде чем нырнуть на самое дно.
– Где ты живешь? – они бродили по шумной улице, Денис согревал ладонь Таши в кармане своей куртки. 
– А что?
– Просто я о тебе знаю вот столечко, – улыбнулась Таша, отмеряя пальцами зазор в пару сантиметров.
– Я живу не один, – смутился Денис. Не звать же Ташку в квартиру, которую ему снимает спонсор.
– С родителями?
– Нет. Таш, пошли выпьем кофе, мерзну жутко?
– Конечно, Джеймс Бонд, как скажешь.
– Таш…

– День добрый, – на пороге мялся невысокий парень, одетый в безвозрастное шорто-майковое безобразие, – я ваш сосед.
– Добрый, – согласился Мишель, очень сильно сомневаясь в этом.
– У меня к вам просьба, – парень вынужден был задрать голову, чтобы посмотреть в лицо Мишелю. Тут Мишель понял, что «парню» хорошо за тридцать, очень хорошо, и интерес как-то иссяк. – Не могли бы вы слушать музыку в обед тише? Сиеста. Привычка, знаете…
– Я сожалею. Конечно. Чашечку кофе? – ссориться с соседями Мишель не собирался.
– Мне нельзя кофе, а вот от чая я бы не отказался. Простите, – тут же смутился сосед, – я не представился. Алек, – протянул руку он Мишелю.
– Мишель, – приглашающим жестом посторонился тот.
– Мне сказали, что вы русский, – Алек прошел в дом и тут же направился на террасу. Он явно был тут не впервые.
– Так и есть.
– Я бестактный? – Алек засмеялся, пытаясь компенсировать дружелюбием неловкость.
– Я русский, – улыбнулся в ответ Мишель, – бестактность часть нашей культуры. Не переживайте.
– Но пока это я напросился на чай. Кстати, я неплохо говорю по-русски и еще хочу напроситься в собеседники. Так что ваши слова вызывают резонные сомнения, – Алек мягко улыбнулся. – Тут слишком спокойная жизнь, чтобы пропустить нового человека. Мария говорит, вы хореограф?
Мишель смешался, пытаясь вычленить логику этого вопроса. Но потом вспомнил свою бойкую на язык хозяйку, балетный класс и согласно кивнул. Пусть будет хореограф, это удобная ложь.
– А вы, Алек? – для проформы поинтересовался Мишель.
– Писатель. Пафосно звучит, да? – засмеялся тот.
– По крайней мере, многое объясняет. Работаете тут над какой-нибудь книгой?
– Готовлюсь. Систематизирую материал. Пишу короткие зарисовки…

Подводные рифы.

Алек широким жестом окинул лениво перекатывающее волны море.
– Снисходительное, – любовался он морем, не уставая каждый вечер подбирать ему разное настроение и ни разу не повторяясь.
Забываясь, он то и дело зажимал трость подмышкой, но через пару шагов, припадая на ногу, вспоминал о ней, и тогда легкое разочарование скользило по его лицу.
– Не могу привыкнуть, – Алек постучал тростью о парапет, обнимающий набережную. – Возраст, перелом заживает неторопливо.
Мимо текла яркая туристическая река. Мишель привык к этим вечерним прогулкам с Алеком, когда тот, устроившись на берегу, рассматривал людей. Подмечая типажи, жесты, ситуации.
– Люди, Мишель, неисчерпаемый источник вдохновения. В тебе может вызреть целая история, неожиданно и ниоткуда, как будто вдруг нашелся единственный ключ для запертого внутри. Этим ключом может быть что угодно. Вон та бурная, но безобидная компания немецких подростков и шустрые шныряющие вокруг французы. Или вот этот пожилой испанец, ругающий свою маленькую внучку.
– Эти? – Мишель кивнул на пару, сидящую недалеко в летнем кафе.
Он наметанным взглядом давно вычленил их из общей толпы. Парень, красивый, разомлевший от жары, картинно тянул освежающий напиток. Он органично вписывался в вечернюю набережную, словно одна из крикливых чаек. Его спутник был полной противоположностью. Скованные движения, напряженная линия плеч, желание сесть спиной к толпе. Эта инородность привлекала к нему внимание, заставляя того нервничать еще больше. Мишелю стало все сразу ясно. Парень альфонс, а мужчина первый раз позволил себе вынести за пределы собственных стен свое увлечение.
– Эти… – поморщился Алек. – Проституцию можно объяснить, понять, принять. Это работа… Но паразитизм? Понимаешь, Мишель, они не просто присасываются к твоему кошельку, что было бы честнее, они присасываются еще и к душе. И чем глубже запустили свои жвала в душу, тем больше отсосали денег. Поэтому выкручиваются, пытаясь влезть как можно глубже. Брак рода человеческого.
Мишель застыл с полуулыбкой на лице. Он не мог позволить себе ни единой эмоции, зная, что Алек моментально считывает душевное волнение по мимике. Медленно-медленно, сантиметр за сантиметром отползал его взгляд от той самой пары, цепляясь за незначительные детали. За спинку соседнего стула, за пепельницу на столе, за яркий зонтик соседнего столика, постепенно оставляя место внезапной казни. Тихо-тихо, как смертник, которого забыли добить.
– За удовольствие обладания красивым телом нужно платить, – Мишель постарался, чтобы голос все так же звучал чуть лениво и ровно.
– Я не спорю. Согласен, хочешь – плати. Но чем, Мишель? – Алек в волнении перешел на английский. – Сожженными нервами, душой? Неужели ты не понимаешь, что самая сильная, самая беззащитная это не первая любовь, когда у тебя впереди все. Это любовь на излете жизни, когда все уже позади? Когда ты уже бит и знаешь реальную цену всему. И когда в твоей жизни случается паразит, то ты ослеплен своей отдачей настолько, что готов закрывать глаза на многое, а после от тебя остается лишь тонкая оболочка, наполненная пустотой. Не жалко денег… Денег как раз не жалко, если бы можно было откупиться от такого финала…
– Ты говоришь о себе? – Мишель даже тела своего не чувствовал, иглы слов Алека словно лидокаином обкололи его с ног до головы.
– Я же писатель, Мишель. Я вижу. Я стараюсь понять, запомнить. И жизнь щедро делится со мной такими историями. Тем более в нашей среде… Почти все у всех на глазах. Ты еще молод. Еще полон сладкой иллюзией бесконечности, – Алек резко отвернулся к морю, вглядываясь в его непостоянство. – Извини меня, что-то я себя разбередил, хочется побыть одному.
Подхватив трость, он тяжело зашагал в сторону дома, оставив препарированного Мишеля одного на набережной. Наркоз неожиданности, охвативший тело, начал отходить, а вскрытое нутро так и осталось раскуроченным

– Сигарету раскуришь? – Стас потянулся за пепельницей, хотя совсем не хотелось курить, но молчание, придавившее его к постели, становилось невыносимым.
Сергей поднялся, кинул пачку на смятую простынь и вышел из комнаты. Стас закрыл глаза, переживая эту ментальную пощечину. Непослушными пальцами выбил белый столбик из пачки и глубоко затянулся. В душе зашумела вода, потом на кухне звякнули чашки и тихонько заскулил чайник. Стас знал, что в чайнике воды ровно на две чашки. Знал, что Сергей достал пачку с неровно оборванным краем, рассыпав по пути несколько крупинок чая, смахнул их в раковину и обтер руки о полотенце. Потом он сцедит плохо заваренный чай, зальет сверху все холодным молоком, превращая и так не удачный напиток в полную бурду, и плюхнет сверху еще пару ложек сахара. Уткнется в телефон и будет ждать, пока Стас, собравшись, уйдет. Желательно молча. Любая попытка разговора оборвется его раздраженным:
– Не начинай.
Не сломить эту стену. Стас неторопливо раздавил окурок в пепельнице и закрыл глаза. Бессмысленное ожидание тепла, своего рода ритуал: «Сделай же шаг, один маленький шаг! Позови меня. Я хочу пить с тобой твою бурду как самый дорогой чай!»
На кухне хлопнула дверца холодильника и установилась гнетущая тишина. Сергей сосредоточенно, чуть ссутулившись, смотрел в телефон – брови нахмурены, шея почти деревянная от напряжения. Стас постоял на пороге кухни и отступил в прихожую.
Сколько раз он обещал себе не переступать порог этого дома? Дома, который перестал быть его. Ошибки и плата. Когда-то давно его тут любили. Стас варил кофе, Сергей раскуривал ему сигарету, ни на минуту не выпуская из поля зрения. Его пальцы все время тянулись к телу Стаса, прикасаясь в самых интимных зонах, то обрисовывая линию паха, то гладя кляксу родимого пятна, которая стекала с округлой ягодицы в ложбинку.
Стаса это раздражало. Он огрызался, отшвыривал беспокойные руки. Рычал что-то, вмешивая сюда неаккуратно разодранную упаковку продуктов, и зачерствевший хлеб, не убранный после обеда, и тарелку с одной долькой помидора, втиснутую в холодильник из-за нежелания мыть посуду. Когда-то… Ему казалось, что Сергей временная, незначительная фигура на поле его жизни. Пешка. Казалось, что Сергей не особо вписывается в его полубогемную жизнь. Он слишком прост и толстокож для «высоких чувств», и Стас искал. Искал остроты в ярких коротких романах, метался, жил, даже страдал рядом с этим тихим молчаливым болотцем. Стас так привык к этому молчанию, что обнаглел, практически перестав скрывать происходящее. Он где-то краем сознания заметил, что Сергей изменился, перестал желать близости, перестал звонить, интересуясь делами в течение дня, равнодушно встречал его, когда Стас приходил домой за полночь. А потом буднично, в один из вечеров, когда Стас остался дома, попросил уйти. Собрать вещи и свалить. Стас сигнальной ракетой взвился к потолку, устроил грандиозный скандал, кричал что-то о черствости и непонимании, выкручивался и выгораживал себя, когда Сергей, словно гвоздики, вбивал в него факты измен. А высказавшись, ушел на кухню, пить свою бурду. Стас бесновался, но Сергей обрубил:
– Замолчи. Не начинай. Я все тебе сказал.
Стас тогда на эмоциях юлой крутился по квартире, без разбора стряхивая в сумки свои вещи, нарочно сметая на пол другие, попавшиеся под руку, чтобы оставить этого чурбана посреди развалин. Чтобы он понял, почувствовал, какую утрату понес. Чтобы каждая клетка его толстой шкуры прониклась осознанием трагедии.
Первое время Стас был переполнен свалившейся свободой, тем, что можно все. Абсолютно. Без малейшего угрызения совести. Он рухнул в этот головокружительный калейдоскоп, в жизнь без рамок. Отмахнулся от Мишеля, который попытался удержать его, потерявшего поводья. А потом споткнулся. О пустоту. О похмельное одинокое утро. О пренебрежение в голосе очередного любовника. О количество пустышек вместо людей. Он лихорадочно стал дергаться от человека к человеку в поисках тепла, понимания. Но его, словно бездомную кошку, дарили мимолетной лаской и шли дальше, тут же забывая. Никто не принимал всерьез его блудливую душу. А потом он увидел, как Сергей в клубе тепло улыбается совершенно чужому парню. Кивает в такт разговору и прикасается. Стаса будто ударили куда-то в грудину. Стало больно до всхрипа. Захотелось подойти, взять за руку и уйти в прошлое, перечеркнуть, вытравить все то, что натворил. Болотце-то было гаванью… Но возврата не было. Стас влез в постель Сергея, а наутро тот, дернув плечом на предложение попробовать заново, выставил его из квартиры. Раз и навсегда припечатав на спину приговор:
– Никогда. Ты блядь на одну ночь.
Стас вдруг понял, прочувствовал, всем хребтом, всей своей вычерпанной до дна душой, что любит. Всегда любил, неумело, забивая эфир такой чушью, что сам себя не расслышал. Мишель только цинично хмыкнул на его признание, подвел итог, словно обрезал.
– Теперь ты ему не нужен.
Стас всерьез решил обидеться. Как же, друг! Поддержка! Но Мишель пресек попытки манипуляции, притянул его к себе и пробурчал в макушку:
– Сам же виноват, и все ты понимаешь. Хватит.

– Где мой кедди?
– Прошу прощения, небольшая накладка, я сейчас все исправлю, – администратор просто лучилась профессиональной доброжелательностью, скрывающей брезгливость.
Она скользнула к боковому выходу и уже совершенно другим тоном, переполненным раздражением, рявкнула:
– Где ты там возишься?
К ней подошла девушка, нервно дергая боковую молнию на ярком комбинезоне, которая все никак не хотела двигаться с места.
– Извините. Одну минуту.
– Давай сюда, – молния вжикнула.– Играть будет одна из потаскушек, так что не лезь с разговорами, молча тащишь сумку и воду. Понятно? Думаю, много времени мальчик на поле не проведет, он тут не для этого бывает.
Таша, кивнув, подхватила тяжелую сумку и направилась к выходу, досадуя, что согласилась подменить подругу. Тут атмосфера гадючьей норы. На нее за последние полчаса не накричал только ленивый. Возле гольф-машины ее уже ждал парень, который, засунув руки в карманы, раскачивался с пятки на носок и обратно. Таша притормозила, ее невольно царапнула вот эта до боли знакомая привычка. Парень обернулся.
– Денис? – Таша невольно разулыбалась ему, но улыбка тут же сползла, затопленная недоумением. – Что ты тут делаешь? Ты же тут… работаешь, да? – почти умоляюще спросила девушка, вглядываясь в лицо Дениса.
– Это ваш кедди, – на плечо Таши отпустилась рука, подталкивая ее к Денису. – Извините за задержку, она новенькая.
Таша уперлась и подалась назад:
– Нет. Не может быть, – шепотом уговаривала она Дениса. Но его виноватый взгляд, изломанная мимика лица, его нервно взметнувшиеся к ней руки говорили о другом. – Денис? – надеялась она на то, что сейчас ее парень расхохочется и объяснит эту нелепость.
– Таш… – хрипло выдохнул наконец он.
– Что ТЫ тут делаешь? – звонко вырвалось у нее.
– Это просто… увлечение, – прозвучало неубедительно объяснение.
– Увлечение? Поэтому тебя назвали шлюшкой?
– Кто? – парень зло прищурился.
Таша молча качнула головой в сторону застывшей столбом администратора. Денис зашипел:
– Я жду объяснений.
– Просто недоразумение, – бледно отсвечивала та. – Меня не так поняли.
– Пошли отсюда, – Денис сдернул с плеча Таши ремень сумки и, вцепившись в ее запястье, потащил с поля.
– Счет за игру выставить одному из ваших... хм… друзей? – долбанул его в спину заряд сарказма.
Таша, захлебнувшись воздухом, забилась, пытаясь вырваться из захвата.
– Я тебе все объясню, – процедил Денис, прижимая к себе девушку.
Он крутил стаканчик кофе, так и забыв сделать из него хоть один глоток.
– Как же так? – наконец раздался тихий голос Ташки.
– Прости меня, – он не поднимал глаза, тщательно изучая столешницу.
Можно было бы соврать, выкрутиться… да можно было… Но это же Ташка. И он просто устал врать. Он не поднял глаза и тогда, когда на стол легла купюра и девушка молча ушла. Вернувшись домой, Денис клубком боли свернулся на диване, отчаянно желая впасть в анабиоз.

Мишель пристроился около барной стойки на кухне Алека, тот крупно рубил овощи. Он позвонил Мишелю с утра. Смешав извинения с колкой смешливой самоиронией, пригласил Мишеля открыть бутылку хорошего вина, пообещал сверкнуть кулинарным талантом. Кулинарный талант был явным преувеличением, и Мишель улыбался, глядя, как Алек неловко пытается компенсировать свой побег.
Мишель вытащил из чашки оливку, за что тут же схлопотал по руке.
– Не перебивай аппетит и вообще… – махнул лопаточкой, которой перемешивал какой-то соус, Алек.
– Что вообще?
– Не додумал, – покаялся Алек.
Мишель смотрел на улыбчивый рот, на лучики морщинок, расходящиеся в уголках глаз, на слишком большой любопытный нос, и тепло волной поднималось где-то внутри. Хотелось перехватить эту дирижирующую в такт словам руку и притянуть к себе. Разгладить складки, перечеркнувшие высокий лоб. Узнать, как целует этот рот, всегда ли такой острый этот язык.
– Ты на меня странно смотришь, – Алек, словно отгораживаясь от Мишеля, выстроил на столе баррикаду из чашек и баночек специй. – Еще чуть-чуть, и я решу, что тебя привлекли мои почти святые мощи.
Мишель встал и подошел к нему:
– Только не думай. Ни о чем, – он притянул к себе напряженное тело и мягко зафиксировал шею, наклонился, пробуя в поцелуе вкус Алека.
Алек дрогнул, попытался отстраниться, но Мишель еще плотнее прижал его к себе и мягко потерся об упрямо сомкнувшиеся губы. Дождался выдоха и почувствовал, как тело становится покорным, губы мягко открываются, разрешая. Поцелуй, плавно набирая обороты, топил Мишеля в нежности, захотелось подхватить это легкое тело и обнять сразу всего. Мишель неторопливо, балуя себя ощущениями, изучал ладонями узкую спину, пробовал на вкус острые скулы, обводил россыпь родинок на левом плече. Алек как-то надорванно отвечал на незатейливую ласку. Так, словно сорвался с края обрыва и нырнул с головой в непроверенные глубины. Мишель потянул его в комнату:
– Не хочу, чтобы первый раз был дурацким и спонтанным.
Алек почти отчаянно смотрел на Мишеля.
– Молчи, – качнул головой Мишель.– Я уже чувствую, что ты готов нагородить между нами. Не надо.
Алек почти все время держал глаза закрытыми, и только когда Мишель остановился, почувствовав, что Алек на грани, тот удивленно посмотрел на Мишеля.
– Не закрывай, – попросил Мишель.
Он и сам не мог оторваться от этого переполненного эмоциями, потемневшего взгляда, и когда взгляд расфокусировался, бедра, дрогнув, подбросили Алека в последнем толчке удовольствия. Мишель уткнулся в шею, вдыхая терпкий запах секса. Алек рассеянно погладил его по спине.
– Извини. Я сейчас отдышусь и помогу тебе.
Он покрывал легкими поцелуями грудь, живот Мишеля, гладил торопливыми смазанными движениями тело, словно боялся не успеть. Потом, спустившись вниз, уткнулся в пах носом и тяжело выдохнул. Мишель молчал, понимая, что Алек до сих пор не уступил ему и сейчас решал для себя какие-то сложные внутренние задачки. Когда губы Алека все же припечатали легким поцелуем уздечку, Мишель запустил пальцы в чуть влажные волосы на его затылке и, перебирая их, подсказал ему нужный ритм.
Мишель стоял у станка, сердце загнанным зайцем металось под ребрами. Первая позиция. Руки мягко, осанка, поворот головы. Волна вперед, в сторону, вверх. Сердце успокаивалось, тело требовало большего. Рано! Держать руки, движение плавно. Вперед, в сторону, вверх. Перегибы в сторону, назад. Махи. Батман. Большой батман. Бросок. И раз… Локоть тянуть! Стою – два. Раз – пуанте. Два – голова. Корпус менять. И пуанте пассе партер. Поворот закрыл. Раз – бросок. Два – плие. И раз – тандю. Бросок. Большой бросок. Фраппе. Тянуть носок. Тянуть стопу. Полупальцы. Пятка. Высокие полупальцы. Захлест. Выпрыгнул. Тянуть стопу тщательней! Растяжка на полу. Мышцы захватывает крапивной болью. Растереть и снова. Держать шпагат десять минут. Смена ноги. Пот обливал тело, насквозь пропитывая одежду. Мишель улыбался, глядя в зеркало на запавшее от непривычной нагрузки лицо с посветлевшим счастливым взглядом. Сердце стучит мощно, размеренно и уверенно. Живой.
– Браво! – у входа стоял Алек. – Извини, что вломился.
– Дай мне еще полчаса, и я буду весь твой.

Давит! Давит! Дышать! Стас выпал из сна и забился под лежащим на нем телом. Скинув его с себя, он сел на сбитой, перекрученной постели и обвел взглядом комнату. Пить! Пересохшие, стянутые болезненной пленкой губы сразу же потрескались, стоило Стасу чуть разомкнуть рот. «Что это? Где я? Что случилось? Почему мне так плохо?»
Он уже более осмысленным взглядом обвел помещение. Рядом с ним, уткнувшись лицом в подушку, спал Арамчик, на кресле вытянулся еще один из их компании. «Как я сюда попал? Ничего не помню». Стас тихонько сполз с кровати, поморщился от красноречивой боли, которая не оставила даже крохи сомнений в том, что здесь происходило. «Как я умудрился поехать с этой швалью?» В голове было абсолютно пусто. Стас помнил, что сорвался в клуб с мыслью затереть осадок очередной встречи с Сергеем, но что случилось там?
Он разыскал свои вещи, раскиданные по углам. Сдерживая стон, влез в пропахшие какой-то дрянью джинсы и рубашку. Прошелся по квартире, обнаружил еще двух человек, спящих в другой комнате. С кривой ухмылкой поздравил себя с очередной ступенью вниз. Вернувшись в комнату, нашел свой телефон на полу, разбитый вдребезги. Надо позвонить, вызвать такси и валить отсюда, пока эти ублюдки не пришли в себя и не потребовали вторую часть увеселительной программы. Он отыскал чей-то телефон и, вызвонив такси, решил поковыряться в меню, надеясь, что происходящее не снимали. Снимали. Стас поморщился, глядя на самого себя, с абсолютно пустым невменяемым взглядом, безвольной куклой лежащего на кровати и никак не реагирующего на смену партнеров. «Твою мать…» – скрутился в горле комок отвращения. «Нет. Нет. Нет» – скулило внутри вслед за меняющимися кадрами. Он отключил телефон, и его скорчило спазмом рвоты. Пена желчи обжигала горло. Стас, вытирая слезы и сопли, попытался заткнуть рвущийся наружу вой. Он отполз в ванную и, открыв холодную воду, сунул туда голову. Отрезвило. «Надо собрать все телефоны, иначе уже сегодня вечером все будут знать, как я тут развлекался в компании четверых». Долго искать телефоны не пришлось. Его снимали, со всех ракурсов, со всех сторон, засовывая камеры чуть ли не в задницу. Стас рассовал их по карманам и тихо вышел дожидаться такси внизу.
– Миш, – Стас еле сдерживался, чтобы не заскулить в трубку, – Миш, можно я прилечу к тебе?
– Что случилось? – Мишель нахмурился, услышав звенящий от напряжения голос.
– Потом все. Хорошо?
– Хорошо. Может быть, ты Дэна зацепишь?

Майорка встретила солнцем, которое тут же шлепало печать прибытия по темечку невероятной жарой.
– Какие-то вы серые, – поделился впечатлением Мишель, перехватывая вещи у Стаса и толкая его к машине. – Денис, садись вперед. Ты же в первый раз?
Машина сонно ползла по городу, неторопливо замирала, пропуская пешеходов, которые не заморачивались дорожными разметками и знаками. Денис любопытно крутил головой, то и дело порываясь что-то сказать Мишелю, но тут же отвлекался. Стас, откинув голову на сиденье и закрыв глаза, подставил свое лицо ветру. Ветер растрепал его волосы, тут же уложив их в извечную прическу туриста, ласково погладил напряженный лоб, обмахнул теплым движением запавшие глаза и нежно поцеловал в губы. Стас выдохнул, ощущая, как накопленная внутри грязь скукоживается и подсыхает коркой под целительным ветром Испании.
– Алек, это мои друзья, – представил Мишель замявшихся парней мужчине, который встретил их на пороге дома. – Денис и Стас.
– Очень приятно. Вам срочно нужно немного сангрии и много моря, – улыбался тот в ответ, пожимая руки. – Я принесу на террасу, да, Мишель? – заметный акцент ласково округлял слова, наполнял их приятным рокотом, скрадывая первую неловкость встречи.
– Прикольный дядька, – вынес вердикт Денис и тут же, перегнувшись через перила, погладил ствол пальмы. – Ааааа! Пальма! Я первый раз трогаю живую пальму! – поведал он с восторгом расхохотавшемуся Мишелю. – Это твой новый папик? Почему ты не сказал? Мы думали, ты тут медитацией занимаешься, а ты в полный рост обрабатываешь какого-то чела. Слушай, а кто это так трещит, аж уши закладывает?
– Цикады. И Алек не…
Звук разбившегося стекла просто идеально вписался в навязчивый треск цикад, парни разом оглянулись и посмотрели на Алека, который застыл на пороге и, опустив руки, смотрел, как из разбитого кувшина вытекает сангрия. Мишель, на минуту захлебнувшись, кинулся к нему. Но тот молча выставил вперед ладони, и Мишель споткнулся об этот оградительный жест. Глядя на перевернутое лицо Алека, сбивчиво заговорил:
– Нет! Нет! Нет! Это совсем не то… Это ошибка.
Алек покачал головой, прервав Мишеля:
– Не надо. Прошу прощения за неловкость. Некоторые новости оказались просто… сногсшибательными. Извините меня.
Мишель изваянием стоял посреди гостиной и смотрел, как Алек деревянной походкой уходит из его дома.
– О, Господи… – Стас подошел к Мишелю. – Это твой… друг?
Мишель подошел к креслу, рухнул в него и запустил пальцы в волосы, с силой сжав виски.
– Миш, – жалко пискнул Денис. – Миш, я идиот.
Мишель слабо махнул рукой:
– Я сам виноват. Надо было рассказать Алеку, кто я есть.

La Segunda Oportunidad

Море облизывало босые ступни, солнце проявляло на коже тонкий рисунок солью, парни смотрели на заигрывание ветра с волнами.
– Вам надо поговорить, – первым разорвал тишину Стас. – Хотя бы попытаться объяснить…
– Фатальное, – прервал его Мишель.
– Что?
– Море сегодня такое.
– Хочешь, я ему все объясню? – спросил Стас. 
– Это необъяснимо. Это просто… просто какое-то неизбежное наказание. Цена.
– Мда… – Стас нарисовал на песке знак доллара. – Лучше бы жизнь за ошибки брала деньгами.
– Продешевила бы, – Мишель перечеркнул денежный знак.
– Нихрена бы он не понял! – Денис подскочил на месте. – Почему нельзя все исправить? Почему нет шанса? Почему? Все вокруг говорят, поют, пишут, рисуют о любви. Но она, сука, такая без капли добра! Я ей все рассказал! Думаете, она поняла? Простила? Нихрена!
– Кто? – Мишель щурился от солнца, глядя на беззащитно взъерошенного Дениса.
– Ташка! Я бы ей все простил. Потому что люблю, так что вот тут занозой болит! – ткнул он себя в ребро.
– Кто? – синхронно переспросили парни.
Денис вспыхнул, помялся и, пристроившись рядом с ними, сдался:
– Я с девушкой встречался. С Ташкой.
– С девушкой? Зачем? Подожди… Так ты би? – уточнил Мишель.
– Не знаю я, – рубанул рукой воздух Денис. – Мне вообще парни никогда не нравились. И не нравятся.
– Я с вас хуею, дорогая компания. Есть еще новости? – с опаской поинтересовался Мишель, косясь на Стаса. – Ты знал?
– Откуда? Он так бодро шагал по твоей дорожке, что даже мыслишки не затесалось, что это хренов мелкий перебежчик.
– Блядь… – Мишель поднялся и отряхнул руки. – Не вижу логики, но почему-то хочется все это, – он обрисовал нечто в воздухе широким жестом, – отметить. Домой? Там в холодильнике пара-тройка литров сангрии.
Мишель сгрузил на поднос кувшин с напитком, бокалы, добавил туда нарезанную тонкими пластами ветчину и потянулся за хлебом с помидорами, когда на столешнице уже не в первый раз зажужжал телефон. Он не глядя ткнул на кнопку громкоговорителя и принялся нарезать полюбившуюся Денису сдобу. 
– Слушаю, – поведал он настырному абоненту.
– Мишель, здравствуй, это Сергей.
В кухне повисла пауза. Мишель с удивлением обернулся к телефону:
– Ну здравствуй, Сергей. Чем обязан?
– Ты не знаешь, где Стас? – после долгого молчания раздался глухой голос.
Мишель дернул на себя ринувшегося к телефону Стаса и заткнул ему рот.
– Не знаю, а что случилось? Зачем он тебе?
Стас молча и сосредоточенно выкручивался в руках Мишеля.
– Я… я переживаю.
Стас перестал дергаться и как завороженный уставился на маленький кусок пластика.
– Я такой… мудак… – выдохнула трубка. – Боюсь, что случилось… что-то плохое.
– Рассказывай.
– Стас был у меня ночью, а на следующий день я его увидел в клубе. Он закидался какой-то дрянью. Был почти невменяем. Полез ко мне… И я его… Я ему сказал… Назвал его блядью и посоветовал… посоветовал держаться от меня подальше и… много еще чего. Стас сорвался. Сунулся к Арамчику. Ты же знаешь, какое это дерьмо. Мне бы его остановить и увезти. Но… я психанул и уехал. Потом позвонил. Стас орал, что будет… будет той самой блядью. Потом он отключился. Я его искал. Арамчик со своей шоблой тоже пропали. Никто не знает, где Стас, в салоне сказали, что он позвонил и отменил все записи. Квартира пустая. Дениса вашего найти не могу… Мишель… что-то случилось.
Стас резко обмяк и, развернувшись, буквально впечатался в Мишеля. Тот, прижав к себе друга, поглаживал успокаивающим жестом его шею, чувствуя, что Стас почти перестал дышать.
– Тебе-то что? – резанул Мишель собеседника.
– Помоги найти Стаса. Я не… переживу, если с ним что-то…
Мишель отцепил от себя Стаса и сунул ему в руки телефон. Подхватив поднос, кивнул на трубку:
– Давай. Кажется, это тот самый шанс, о котором орал Денис. Получится у тебя, получится и у нас.