Цикл 35 Новгородская "санта-барбара"

Дима Птичкин нервно крутил в руках указку, меряя просторный класс широкими шагами. Сегодня его первый в жизни урок. Практика не в счёт – тогда он преподавал английский язык сопливым пятиклашкам. С подписанием трудового контракта, начинающему педагогу помимо знакомых уже малолеток, приписали девятый «А» класс. Опыта работы с такой возрастной категорией у Димки не было, поэтому, он старательно подбирал слова, продумывал каждый жест, лишь бы расположить к себе учеников.
Со звонком в кабинет шумно ввалились пятнадцать человек. Потребовалась пара минут, чтобы молодёжь утихомирилась и перестала трепаться. Кашлянув, чтобы обратить на себя внимание, педагог представился:
- Меня зовут Дмитрий Михайлович. Я буду вести у вас английский язык вместо ушедшей в декрет Елены Юрьевны.
Несколько человек печально вздохнули – «Юрьна» интересно преподносила материал и никогда не грузила объёмными домашними заданиями.
Ученики с неподдельным любопытством рассматривали молодого педагога, выглядевшего моложе своего возраста. Симпатичный невысокий парень, с мягкими чертами лица и светлыми волосами, затянутыми в короткий хвостик не внушал видавшим виды девятиклассникам никаких опасений.
- Пожалуй, начнём с переклички, - Димка уселся на стуле, положив ногу на ногу.
Монотонно, подрагивающим голосом, он перечислял фамилии учеников. Нервное напряжение брало своё, и на одной из фамилий Птичкин запнулся:
- Кошкина.
В ответ – смешки.
Отложив журнал в сторону, Дима строго сдвинул очки в тонкой стильной оправе на кончик носа и повторил:
- Кошкина здесь?
- Здесь Котова, - ядовитый, грубоватый голос заставил учителя вздрогнуть. – А Кошкиных в моём классе никогда не было.
Птичкин с лёгким недоумением посмотрел на рыжую девицу, рассевшуюся за последней партой на ряду у стены.
«Даша Букина», - не вовремя заметил Димка.
Прищурившись, Алёнка буравила преподавателя взглядом. Дима испепеляюще посмотрел на кудрявую рыжуху в ответ и хладнокровно продолжил перекличку.
- Исковеркал мою фамилию и даже не извинился, - пробубнила Лёлька, наклонившись к соседке по парте, рассчитывая, что её слова долетят и до преподавателя.
Птичкин услышал. «Кем она себя возомнила?», - возмущённо подумал парень и, скроив каменное лицо, продолжил урок.
Алёнку подобное бестактное поведение задело за живое. «Я этого так не оставлю», - скрипнула зубами девушка и полезла в сумку за зеркальцем.
Сначала, Дмитрий делал замечания, настаивая прекратить «болтать, подводить глаза, расчесываться и слушать плеер». Но все слова были бесполезны, словно крики в пустоту. Если Котова собралась довести учителя до ручки – она это сделает.
Под конец занятия, Птичкин не выдержал. Непослушанием Алёнки заразились и другие одноклассники. Они нагло списывали друг с друга задания, хохотали на весь кабинет, а несчастный Димка почувствовал себя беспомощным и обречённым.
«Теперь всегда так будет», - чуть не плача подумал он. – «Я не смог найти общий язык с этими придурками».
- Урок окончен, - обиженно выплюнул морально обессилевший Дмитрий. До звонка оставалось примерно десять минут.
Ученики повыскакивали со своих мест. Покидав в сумки учебники и тетради, не умолкая ни на секунду, ребята стали покидать класс.
- Кош… Котова, останься, - спохватился Птичкин, остановив Алёну уже было шагнувшую за порог.
- Подождите, - скомандовала девица двум подружкам, а сама, уперев руки в бока, с недовольной миной повернулась к противному преподу. – Что?
- Ты во всём виновата! – Дима гневно ткнул в Лёльку пальцем и громко хлопнул дверью, чтобы в коридоре никто не услышал их разговор.
«Моё поведение антипедагогично. Я должен быть спокоен и уверен в себе, а не опускаться до уровня школьницы», - отчитал себя Дмитрий, но эмоции всё равно взяли верх.
- Надо было извиниться, - процедила Алёна, нахмурив брови.
- Я так не считаю, - упёрся Димка, скрестив руки на груди. – Дайте мне дневник, - официально потребовал Птичкин.
Алёна хмыкнула. Будь она совсем гадиной, то обращалась бы к этому педикообразному блондину «на ты». «Этому долбу года 22, не больше. Я с такими парнями каждые выходные в парке, на валу тусуюсь», - усмехнулась девушка, не видя в преподавателе никакого авторитета.
- Не дам, - категорично отказалась Лёлька. – Не в пятом классе. Хотите вызвать родителей в школу?
- Да, - на повышенных тонах ответил Дима.
- Я всенепременно передам отцу, - с деланной учтивостью проговорила Котова. – Обещаю, он приедет к обеду.
- Отлично, - прошипел Дмитрий, раздражённо поправив очки. – Свободна.
- До свидания, - фыркнула Алёна и, горделиво мотнув головой, вышла из кабинета, оставив расстроенного Димку одного.
***
«Деда в городе нет, бабушку в самом начале учебного года расстраивать не хочется. Позвоню папе – ему-то по хер», - рассудила Алёнка и набрала на дорогом мобильном номер Константина Ефимовича.
Котов долго упирался и пытался перевалить эту неприятную обязанность на хрупкие плечи Максима, однако Лёля была непреклонна.
- Ты мой биологический отец – тебе и расхлёбывать, - заявила Лёлька.
- Если я не успею пожрать – пеняй на себя! Ни копейки не дам! – предупредил Костька и стал настраиваться на разговор с учителем.
***
Когда-то, Константин учился в этой же школе. С чувством лёгкой ностальгии он прошёл в четырёхэтажное здание сталинской постройки. Десять лет подряд он бегал сюда за новыми знаниями.
По коридорам, визжа, носились неугомонные первоклашки, играя в догонялки. Ученики постарше оккупировали подоконники, и что-то оживлённо обсуждали.
«Ремонтец знатный отгрохали. Не зря поборы устраивают», - заметил Костя. – «Но ничего не осталось от школы моего детства», - вздохнул он. Ни весёлых рисунков с зайчиками и ежами на стенах, ни скрипучих деревянных полов с ободранной коричневой краской, ни жёлтых занавесок на широких окнах…
На втором этаже, в кабинете № 26, Котова ждал воинственно настроенный Дмитрий Михайлович. Бесцеремонно открыв дверь с ноги, Костя ввалился в класс, где когда-то сам обучался английскому языку.
- Кто меня вызывал? – сурово поинтересовался рыжий, присев на край полированной парты.
- Я, - Димка отошёл от окна и посмотрел на родителя. Вся его уверенность мигом испарилась.
«Похожи-то как», - подумал парень, «гейским» взглядом осматривая представительного папашу. – «Красивый…», - мысленно вздохнул педагог.
- Ты, что ли, учитель? – Птичкин нахмурился, расслышав в голосе Котова насмешливые интонации.
-Именно я, - важно подтвердил Димка и зачем-то схватил со стола указку. – Знаете, я преподаю всего первый день, а Ваша дочка уже… - учитель попытался подобрать корректные слова, но не смог, - … достала она меня, - пожаловался Дима.
- Лёлька может, - хохотнул Костя и прислушался к своему желудку. Он хотел кушать.
- К ней нужно найти подход, - миролюбиво предположил Птичкин.
- Дык найди, - зевнул Котов, озабоченно посмотрев на часы. «Уже 13:15, точно, не успею насладиться жрачкой».
- Я думал, Вы мне поможете, - Димка развернулся и, размахивая указкой, подошёл к окну.
На улице бегали школяры из группы продлённого дня, за которыми зорко следила ответственная учительница в строгом бордовом костюме. На клумбах буйно цвели георгины, а солнечные лучи щекотали немного вздёрнутый носик Птичкина.
- Не-а, - вздохнул Костька, бросив сочувственный взгляд в сторону юноши.
- Она меня не слушается! – бедный Димка окончательно расклеился.
- Меня тоже, - понимающе сообщил Котов. – Правда, если на неё гаркнуть хорошенько…
- Я не буду кричать на Алёну. Это непедагогично, - обречённо возразил Дмитрий. Положив указку на подоконник, он прошёл к рабочему столу и бессильно расселся на стуле, закрыв лицо ладонями.
- Между прочим, с малявками из пятого «А» и шестого «Б» я поладил…
- И с моей фитюлькой сойдёшься. Через какое-то время. Я надеюсь… - Костя приободряюще похлопал Птичкина по плечу.
- Нет, - убито ответил Димка. – Я не умею общаться с такими девушками.
- Тебе её учить надо, а не общаться, - фыркнул Костька.
- А как же контакт? – учитель уставился на забавного папашу. – В университете говорили, что между педагогом и учеником обязательно должен быть контакт.
- Ладно тебе, - беззаботно махнул рукой Котов. – Вот между любовниками – контакт дело обязательное, - размышлял мужчина.
- Что Вы говорите, - Димка зарделся и осуждающе посмотрел на Константина.
- Какие мы скромные! – хохотнул Котов. – Кстати. Звони, если что. Жалуйся, - Костька шало надавил на сивую макушку Дмитрия и кинул на стол свою визитку. – Некогда мне с тобой разговоры разговаривать. И от чистого сердца советую тебе не психовать. В жизни всякое бывает. Может, моя Лёлька только первое твоё испытание…
- Угу, - Птичкин загрустил. Он очень рассчитывал на эту беседу. Думал, что отец хоть как-то сможет повлиять на дочь. Но Котов оказался безответственным типом. Типом… с которым захотелось продолжить знакомство…
***
Приехав к Максу, Костя и словом не обмолвился о своём визите в школу. Насытившись эскалопом и жареной картошкой, быстренько пососав у сивого, Котов снова отправился зарабатывать деньги.
Казалось, он совсем забыл про молодого и смазливого учителя. Рядом родной, взбалмошный и по-прежнему сексуальный Максим. Что ещё для счастья надо? Однако, следующим утром Костька встретил Птичкина на остановке.
На улице мерзко моросил дождь, а Димка кутался в белую джинсовку и прикрывал белобрысую голову пакетом с орхидеей. Узнав дочкиного педагога, Костя решил подвезти парня – всё равно по пути и пробка ещё не скоро рассосётся. Он несколько раз посигналил. Среагировали почти все девки, стоящие на остановке. Котов усмехнулся: «И не мечтайте прокатиться в моём джипе, пелодки!».
- Эй, Макаренко! – Костька высунулся из окна и, поманив рукой, окликнул Диму. Очнувшись от тяжкого утреннего полусна, Птичкин быстро узнал эту огненно-рыжую шевелюру. Обрадованный столь неожиданным вниманием, парень поспешил к автомобилю…
… Вскоре, такие утренние встречи превратились в традицию.
Димка специально приноровился выходить из дому так, чтобы пересечься с Костей, когда он стоит на светофоре перед остановкой. Рыжий радушно распахивал двери своего бордового джипа перед смазливым парнем, непринуждённо трепался с ним о мелочах, высаживал на остановке рядом со школой, а сам катил дальше, в офис, располагающийся в центре города.
***
Будучи умным мужчиной, Костя не говорил Максу ни слова о своём утреннем попутчике. Зачем ему подозрения, упрёки, и, Боже упаси, сцены ревности? Он подкидывает по утрам симпатичного мальчика до школы, даже не домогается. Пусть это будет его маленькой тайной.
В остальном, жизнь текла размеренно. Привычно. И легко… насколько это может быть с Максом.
В среду, 16 сентября, Малафеев сорвался. Не предупредив Костю, он пошёл на «сабантуй» к приятелю Сергею. Рыжий считал Серёгу придурошным синяком. Макс возражал – он учёный придурошный синяк! Заведующий кафедрой философской антропологии, кандидат философских наук, доцент… Повод к загулу нашёлся – новая статья, опубликованная в федеральном издании и получившая признание в научных кругах.
Костя взъярился не застав сивого дома. Максим поступил крайне эгоистично – свалил на пьянку не приготовив ужин. В холодильнике сиротливо лежали сосиски с запиской «свари их и макароны».
- Не буду! – рыжий гневно махнул рукой и опрокинул солонку в форме мухомора. Костя аккуратно смёл соль в ладонь.
«Говорят, просыпать соль - к ссоре», - припомнил Котов. Константин не был суеверным, но что-то подсказывало ему – примета сработает.
***
Макс нажрался. Впрочем, так бывало всегда, стоило ему остаться без Костиного контроля.
- Обязательно приговаривать всё бухло, поставленное на стол? – прорычал Котов, затаскивая размякшего сивого в машину.
- И… идзи… на хуй, - умиротворённо промямлил Максим. – Не видзишь… мне хорошо…
- Хуйло гнойное, - выплюнул Костя и резко газанул с места.
Рыжий был взбешён, лишившись приятного вечера, ужина и секса. А Малафеев был пьян, как бомж с вокзала.
Кое-как раздевшись, Максим завалился на кровать и тут же отключился, продрав глаза только в третьем часу ночи, когда излишкам алкоголя приспичило покинуть измождённое тело.
Малафеев стонал и ползал в туалет каждые десять минут. Обиженный Константин изо всех сил старался не обращать внимания на страждущего Максима.
- Спишь, рыжая сволочь? – белобрысый раздражённо пнул дремлющего Костьку.
- Что же мне ещё делать? – огрызнулся Котов, перевернувшись на другой бок.
- Пожалей меня… Пошли со мной в туалет! – Макс завалился на рыжего и из последних сил стал трясти его.
- Я не собираюсь смотреть, как ты блюёшь. Эту передачу я видел тысячу раз. Надоело, - словно тряпку, Костька скинул с себя сивого и грозно укрылся одеялом.
- Спаси-и-и-бо, - прохрипел Малафеев и, прикрыв рот, поспешил к фарфоровому другу.
Проснувшись, Котов не застал рядом с собой тощее туловище. Он обнаружил Макса в ванной, мирно дрыхнущем на туалетном коврике.
Крякнув, Костя вытер с губ Максима застывшую блевотину, и, взяв его на руки, перетащил в спальную, заботливо уложив в постель.
- Вечером разберёмся, - буркнул он на ухо белобрысому.
Голодный и злой, Костька стал собираться на работу.
***
Котов встретил Димку на остановке, привычно открыв перед ним двери своего Land Cruser`a.
«Хороший он парень. Всегда свежий, как огурчик. Без отёкших глаз и неприятного запаха изо рта», - отметил Костя, мельком посмотрев на Птичкина одетого в узкие джинсы, голубую обтягивающую кофту и черный пиджак.
- Костя, ты что-то не в духе, - обычно рыжий был в приподнятом настроении и много болтал, но сегодня он напряжённо сжимал руль и грустно следил за дорогой.
- Ерунда, - отмахнулся Котов и озорно подмигнул Димке.
Юноша пожал плечами:
- Кость… - замялся Птичкин. «Сегодня. Я сделаю это сегодня», - настроил себя Дмитрий.
- М?
- Ты уже неделю подбираешь меня на остановке… и… мы так мило общаемся, - парень взволнованно переплёл пальцы. – Может, заедешь ко мне в гости после работы? – Димка обнадежено взглянул на рыжего.
Котов задумался и чуть не проехал на красный сигнал светофора.
«Почему бы и нет?», - размышлял он. – «Макс ходит на пьянки без моего ведома. Чем я хуже?».
- Во сколько? – сразу перешёл к подробностям Котов. – Мне по дороге прикупить что-нибудь? Винца, жрачки?
- Нет-нет! – смущённо запротестовал Дима. – Я всё приготовлю сам.
- К четырём успеешь? – рыжий решил уехать с работы пораньше. Так он и с мальчиком посидеть успеет, и домой вернётся не намного позже.
Димка моргнул, приятно удивлённый прытью Котова.
- Конечно!
- Тогда, жди, - Костька снова шало подмигнул и улыбнулся. – Опа! Приехали.
- Обязательно приезжай! – Дмитрий выпорхнул из машины под любопытными взглядами старшеклассников, курящих на крыльце.
***
Взяв в учительской ключ от кабинета, Димка вспомнил, что не дал Котову своего точного адреса. Найдя в памяти мобильного номер рыжего, юноша неуверенно нажал на вызов. Не смотря на то, что Костя сам дал визитку со словами: «Звони, жалуйся на Лёльку», - Птичкин этой возможностью не пользовался, хотя поводы были. Он стеснялся.
- Да! – Костя ответил так громко, что парень отдёрнул трубку от уха.
- Это Дима, - затараторил учитель. – Кость, я вспомнил, что не сказал тебе свой адрес…
Рыжий засмеялся и предложил:
- Смской кинь.
- Хорошо.
- Я приеду! – шутливо пригрозил Котов.
- А я буду очень рад.
Разговор закончился на оптимистической ноте и Димка облегчённо вздохнул. От волнения у него вспотели ладошки.
Дмитрий Михайлович завалил учеников письменными заданиями на повторение пройдённого материала. Объяснять новые темы он был не в состоянии. Все мысли Птичкина направлены на предстоящую встречу с эффектным рыжим мужчиной.
Костя очень понравился Димке. «И как у такого классного мужика получилась такая дура-дочка», - не переставал поражаться он, тайно любуясь Котовым в машине.
Мечтательный учитель уже на третий день «автомобильного знакомства» придумал развитие их отношений. Он очень хотел, чтобы Костька влюбился в него. И эта встреча – первый шаг к осуществлению желаемого. Вероломного Птичкина не останавливал даже факт «занятости» Котова. Как-то раз, рыжий обмолвился, что живёт с мужчиной. После этих слов, Димка преисполнился решимостью. Константин «свой», голубой – так понравиться будет ещё проще. К тому же, он уже ловил на себе парочку заинтересованных взглядов.
Пятиклассники упорно корпели над заданиями, изредка подглядывая друг к другу в тетради. А Димка беззаботно раскачивался на стуле и, закрыв глаза, мечтал о предстоящем свидании…
***
В обеденный перерыв Костя раз пять пытался дозвониться до сивого. Макс упорно игнорировал вызовы. «Спит, что ли, до сих пор», - рассерженно подумал Котов, жадно жуя свиную отбивную в ресторанчике, расположенном неподалёку от офиса. «Задержусь на работе», - рыжий отправил это лаконичное уведомление, чтобы предупредить Максима. С бодуна он становится особо придурошным, и Костька надеялся, что эта смска хоть как-то его защитит.
Поданная в ресторане порция показалась Константину ничтожно маленькой. «Ещё заказать?» - задумался рыжий. – «Нет, у Димки перекушу...».
По справедливости говоря, рыжий не имел конкретной цели визита к Птичкину. Побеседовать, попить винца… Или что-то большее? «Будь, что будет», - решил Костька. В любом случае, эта встреча поможет ему расслабиться и забыть про гнусное поведение Макса.
Обманывать себя Котов не любил, поэтому, смело признал – Птичкин ему приглянулся. Привлекательный, скромный, домашний мальчик. На десять лет с хвостиком моложе. Сивенький, сероглазый, как Макс. На это, собственно, сходства заканчивались. Как Костя успел выяснить из «автомобильных разговоров», Димка не пил, не курил и даже хоть в спортивный зал. Вел он себя всегда сдержанно, но в тоже время, слова его были искренними. Фальшь и заискивание Котов почувствовал бы сразу.
Не смог рыжий отказать Птичкину, всему такому положительному. К тому же, двусмысленный, не совсем приличный интерес, так и колол наглую рыжую жопу.
***
Костя, как приличный человек, не смог прийти в гости с пустыми руками. Не удержался, и, заехав по пути в магазин, купил вина. «Слишком романтично, будто на свидание собираешься», - подколола совесть. «Я иду хорошо провести время», - возразил Котов. – «Дома, у меня уж точно такой возможности не будет».
Димка чуть не растаял от радости, встретив рыжего.
- Приветик ещё раз, - заулыбался он. – Я так ждал…
- И вот он я, - Костя разулся и прошёл в ванную, помыть руки.
- Ты пока осматривайся, а я стол накрою, - крикнул из кухни суетящийся Птичкин.
- Ага, - Котов вальяжно прошёл в комнату.
Дима жил в уютной однокомнатной квартире улучшенной планировке, на пятом этаже 12-этажного дома.
Двадцатиметровая комната была обставлена минималистично, но уютно. У южной стены стоял просто царский, разбирающийся красный диван с высокой спинкой и пышными подлокотниками.
Костя расслабленно уселся, утонув в его мягкости.
«Хорошие обои», - вытянув руку, Котов ковырнул пальцем молочные виниловые обои с серебристыми прожилками.
- Готово! – в комнату вбежал раскрасневшийся Димка. На его лице явно читалось волнение.
- Не нервничай, - улыбнулся Костька. – Я не придирчивый гость.
***
Дима аккуратно раскладывал по прозрачным тарелкам вегетарианскую пасту с цукини и грибами, а Котов краем глаза посматривал на парня. Птичкин словно специально подобрал шмотки, выгодно подчёркивающие его достоинства. Узкие, клешеные книзу джинсы, аппетитно обтягивали знатную задницу юноши. Простая зелёная майка-борцовка подчёркивала стройный, поджарый торс Димки.
Макс в такой форме никогда не был. Поэтому, как Котов не старался, заставить себя прекратить пялиться на Птичкина он не мог. Рыжий бессильно шёл на поводу своей «кобелиной» натуры.
Сначала Дмитрий отказывался от вина, но Костя, не желавший поддавать один, всё-таки заставил парня опустошить бокальчик. Трезвеннику-Димке хватило и этой детской дозы. Константин заметил, как Птичкин захмелел, расслабился, стал бросать томные взгляды в его сторону.
Это обстоятельство немного смутило Котова. Он понимал – такими темпами, исход встречи может быть совсем не приличным.
Никогда рыжий не искал встреч с другими парнями. Мужчина даже не думал об этом – всё его время занимал единственный и неповторимый Максим. Но когда на горизонте замаячила перспектива попробовать что-то «новенькое», Костьку стали разрывать сомнения. «Оно тебе надо?», - твердила порядочная часть души. «Ладно тебе, расслабься, развлекись. Сивый всё равно не узнает», - подначивал затаившийся чёртик.
Всё чаще Котов пересекался с пьяненькими, серыми глазами мальчика. Молодой, приятный, слишком красивый. Такого он никогда не «пробовал». Вроде и есть что-то от Макса, но, в то же время, совсем другой типаж. Спортивный, до головокружения аппетитный. А Костька самец по натуре. От плохих мыслей, к низу стала подступать кровь, а мозг, напротив, отказывался работать.
Окажись поблизости Максим, рыжий тут же нагнул бы его… да хоть над газовой плитой и выпустил весь свой пыл. «То же самое можно сделать и с Димой». Но стоит ли? Не смотря ни на что, Костя любит Малафеева. «Кто тебе не даёт его любить? Люби на здоровье. А присунуть… это так, как высморкаться».
Котов очень кстати вспомнил, как без зазрения совести менял девчонок, до встречи с Максом. Сегодня с одной, завтра – с другой. И ничего его не грызло, не смущало.
До кучи, в памяти всплыл пьяный разговор с сивым.
- Слушай, а ты мог бы дать кому-нибудь… ну, кроме меня, - поинтересовался однажды Константин.
После минуты раздумий, Максим мечтательно выдал:
- Из простых мужиков… даже не знаю. А так… Дэйву Мастейну бы дал. И Полу Стэнли, наверное. Это так, навскидку, - засмеялся Малафеев.
«Выходит, мой утырок мечтает о том, как его выебет Мастейн?», - это предположение Костю задело за живое.
- Как всё сложно, - выдохнул он.
- Что? – переспросил Димка.
- Фигня, - покачал головой Котов.
Пронзительно засвистел сверкающий чайник из нержавейки, оповещая о том, что вода для чая вскипела.
- Выключу, - улыбнулся Птичкин и, подтянув джинсы, зашагал к плите.
Костя голодным взглядом посмотрел на задницу парня и… словно заворожённый поспешил за Димкой.
***
Только оказавшись в комнате, на диване, Костька смог более-менее адекватно мыслить. На полу валялись его рубашка и галстук. Классические чёрные брюки со стрелочками и оранжевые трусы были спущены до щиколоток. Раздетый, горячий Димка, сидел перед рыжим полностью обнажённый. Котов резко раздвинул его ноги и встал на колени.
Чмокнув мальчика в нежные, припухшие губы, Костька, постанывая, заскользил языком ниже, по поджарому торсу.
У Макса никогда не было такого тела. И ягодицы уступали в объёме и упругости. У Кости разрывались голова и головка от новизны ощущений.
Другой привкус кожи, под которой сексуально сжимались квадратики пресса.
Небольшой, но красивый член с гладкой кожицей и розовой головкой, которую хотелось вылизать, словно эскимо. И, главное, узкая, совсем не растраханная дырочка, от чего рыжему окончательно снесло башню. Он лишился способности думать. Да и нужно ли это, когда под тобой такой мальчик, постанывающий и выгибающийся навстречу, всем видом показывающий, что хочет именно твоих ласк…
Обычно, Костя мог долго держать себя в руках, сладко изводя и себя, и Макса. Но сейчас, он словно студент, разорвался как граната, прикусив бледное, но крепкое плечо всхлипывающего Димки.
Лениво выйдя из узкой попки Птичкина, Котов сгрёб его в свои объятья и повалил на пол, покрытый мягким однотонным паласом. Наслаждаясь теплом друг друга, почти не разговаривая, начинающие любовники пролежали полчаса.
***
Рыжий вернулся к своему благоверному в девятом часу вечера. Макс встретил его агрессивно.
- Давно ты так не засиживался, - буркнул он, назло наступив Костьке на ногу.
- Получилось, - легко ответил Котов. Он был слишком удовлетворён и поглощён новыми, безумно приятными ощущениями. Скандалить совсем не хотелось.
- Я звонил тебе на работу раз сто! – возмущался Максим, по пятам ходя за Костей. Почему ты не брал трубку? Почему? Почему? Почему? Почему? – заверещал он, колотя рыжего по широкой спине.
- А я звонил тебе весь обед, - беззлобно парировал Костька. – И твоего ответа, между прочим, тоже не дождался.
Малафеев отступил от рыжего на шаг. Уставившись в потолок, он что-то промямлил себе под нос и, скроив виноватую мордашку, засмеялся.
- Я по-о-о-онял! – Костя дёрнулся. «Неужели просёк?» - испуганно подумал он.
- Ты не брал трубку, потому что хотел отомстить мне за вчерашний загул и за обеденные звонки? – высказал догадку Макс, позволив Котову облегчённо вздохнуть.
- Именно! – бухнул Костя, решив подыграть Максиму.
- Коварная рыжая задница! – шутливо прорычал Малафеев. – Надеюсь, мы квиты?
Изобразив глубокую задумчивость, строго нахмурив брови, Котов милостиво согласился:
- Квиты-квиты.
- Котяра хочет котлетку или кусочек жареного мясца? – сивый довольно прильнул к Костьке и потёрся щекой о его шею.
«Ух, я уже сегодня один отборный кусочек знатно «пожарил», - самодовольно усмехнулся он, но, обняв белобрысого за талию, игриво ответил:
- Не откажусь!
***
Следующая встреча с Димкой состоялась через день, и Костя понял, что втягивается в это грязное дело. Особо рыжий оценил тот факт, что вегетарианец-Птичкин, специально к его приходу приготовил котлеты. Это очень тронуло Котова: «Мальчик ко мне не равнодушен, приятно, чёрт возьми!».
Обманывать Макса не хотелось, и в глубине души, Костька считал себя очень виноватым, но остановиться не мог.
В самом начале Котовым двигало банальное, присущее большинству мужчин, желание сексуального разнообразия. Это же классно. Пятнадцать лет провести с красивым, худеньким, патлатым бухариком, и наконец-то попробовать что-то новое. Молоденького спортивного мальчика. Но со временем, Птичкин начинал нравиться Котову всё больше и больше не только как сексуальный партнёр, но и как человек.
У парня был спокойный нрав. Он внимателен, предупредителен, стабилен. Не чета Малафееву, который всегда отличался эмоциональной неустойчивостью. Порой, Костька не знал, какая безумная идея посетит сивую голову Макса в следующую минуту. Наверное, именно это обстоятельство заставило Котова, неосознанного мечтавшего об умиротворении, так прикипеть к Димке.
***
Прошёл почти месяц с тех пор, как Константин стал работать на два фронта. Он наслаждался спокойствием, размеренным течением отношений с Димкой. Иногда, рыжий ходил вместе с Птичкиным на фитнес. Но, чаще любовники проводили время во всяких романтичных кафешках, воркуя о том, о сём, а потом торопились к Птичкину, и уходили в отрыв по полной программе.
Дима никогда не спорил с Костиком, с пониманием относился к тому, что рыжий переносил встречи. Учитель писал возлюбленному пылкие смски. Котов, не умеющий особо высокопарно выражаться, отвечал проще. Но именно эта мужиковатость, какая-то «натуральность» и нравилась Димке.
Костька словно жил в двух разных мирах. Первый был выстроен на вулкане, нестабильный, взрывоопасный, горячий. Пропахший пивом, жареным мясом со специями, куревом и какими-то восточными благовониями. Второй, будто маленький домик на солнечной опушке леса, где царят покой, равновесие и тягучее удовольствие. В этом доме пахнет зеленью и морским гелем для душа.
Выбрать что-то одно Котов не мог. Он вполне гармонично чувствовал себя, попеременно даря своё внимание каждому из мирков.
Витающий в облаках Максим об изменах не догадывался. Предупредительный Константин уже в первую неделю встреч с Димкой устроил объяснительную беседу. Усадив немножко пьяного сивого к себе на колени, Котов пояснил:
- Тупые законодатели. Родной, ты слышал, что летом вступили изменения в закон об обществах с ограниченной ответственностью? Столько наворотили, мудоёбы. Устав менять надо… Структуру… В налоговой перерегистрироваться. Столько дел… К декабрю бы успеть, - если бы Максим хоть немного разбирался в этом вопросе, то обязательно припёр бы Константина к стенке. Рыжий явно преувеличивал – конечно, устав поменять необходимо, и изменения зарегистрировать. Но всю эту операцию может провернуть юрист. Фактически, от Костьки требуются только пара его закорючек при удостоверении заявления в налоговую службу у нотариуса. Малафеев, естественно, таких тонкостей не знал, и поверил Косте. Проверять правдивость россказней Котова в интернете, Макс тоже не стал. Он бесконечно доверял Костику.
Поэтому, когда рыжий приходил домой позднее, чем обычно, Малафеев радушно встречал его, вкусно кормил и всячески ластился, как домашний котяра, истосковавшийся по хозяину. Впрочем, неутомимый Костька никогда не отказывал в близости своему белобрысому.
Но всё чаще Макс стал замечать, что рыжий повадился подозрительно часто принимать душ, а после, мечтать о чём-то, сидя на кухне один, ленно затягиваясь сигаретой…
***
В ожидании первого урока, весёлая компания – Лёлька, Дрон и Федька, курили на крыльце родной школы, игнорируя замечания проходящих мимо учителей.
- Блин, надо было куртку одеть, - поёжилась Алёна, натягивая рукава чёрной водолазки на замёрзшие пальцы.
Андрей бросил многозначительный взгляд на рыжую девушку.
- Федь, подержи сигарету, - вручив «Парламентину» другу, парень торопливо снял тяжёлую косуху с клёпаным воротником и заботливо накинул её на плечи Котовой.
- Вах! – воскликнула Лёлька. – Благодарю, майн прынц, – встав на цыпочки, она чмокнула чернявого приятеля в щёку. – Ааа, наконец-то тепло, – девушка довольно закуталась в кожаную куртку.
- Алён, это случайно не твой батя прикатил? – Федя указал пальцем на бордовый Land Cruser, только что притормозивший на углу школы.
- Бля-а! Парни, не палите, - Лёлька испуганно спряталась за широкие плечи друзей. – Что он тут забыл? – возмутилась девчонка.
- Из джипа твоего папаши выпорхнула наша английская птичка, - язвительно сообщил Андрей.
- Чё? – Алёнка подпрыгнула на месте и, выглянув из-за Андюхиной спины, чуть не упала в обморок. Счастливый Птичикн помахал ручкой рыжему и с дебильной улыбкой спешил к крыльцу.
- Пойдёмте отсюда, - буркнула Котова и потянула друзей к дверям.
- Мы ещё не докурили, - осмелился воспротивиться Федя.
- Пошли, я говорю! – рявкнула Алёна и дёрнула его за капюшон синей толстовки.
Покидав сигареты в урну, одноклассники скрылись за тяжёлыми дверьми школы.
Лёлька не находила себе места, мысленно переваривая увиденное на крыльце. Батя и «Пташкин»? Когда эта педагогическая сучка успела окрутить его? В любом случае, просто так Котов смазливых мальчиков подвозить не будет. От волнения и страшных догадок, Алёна испортила маникюр, методично сдирая бордовый лак с длинных ноготков. К пятому уроку девушка сорвалась из-за грязного намёка Федьки:
- То-то наш педик до тебя больше не доябывается на инглише.
Котова вспылила и дала Фёдору учебником алгебры по башке.
- Я на литру не пойду, - грозно застегнув сумку, сообщила Алёна. – Скажите Баранихе, что я приболела.
- Лёль, ты из-за Птичкина что ли… - Андрей сочувственно коснулся плеча девушки.
- Дрюча, ты не представляешь, какой ебаториум у меня в голове сейчас творится… Мне кажется, что всё плохо, - тяжело выговорила Лёля. – Ладно, до завтра…
Проходя мимо кабинета английского языка, Котова остановилась и заглянула в приоткрытую дверь. В висках рыжей курантами стучал гнев. Она была готова затряхнуть подлого Птичкина.
За столом с педантично разложенными стопками тетрадей и листов, никого не было. Но из конца кабинета доносился весёлый говор.
Алёнка тихонечко перегнулась через порог и увидела Диму, беззаботно усевшегося на последнюю парту у стены. «Ещё и на моё место жопу приложил, гнойник тифозный!».
Лёлька прислушалась к разговору и чуть не обоссалась кипятком от ярости.
- Да, Костик… - воздохнул парень. – Понимаю… Завтра у вас годовщина… Не совсем удачно совпало… Ну ничего, ты ведь поздравишь меня с Днём учителя в субботу? Ммм… Да… Да… – голос Птичкина становился всё радостнее. – Да! Конечно, Костенька. Уже сгораю, - засмеялся учитель. – Обязательно… Весь твой голод утолю. Ага… Целую, рыжик.
- Пизда пиздовна! – негромко выдохнула Алёнка, и резко развернувшись, побежала прочь от проклятого кабинета.
***
Рыжая не могла найти себе места. До подбородка застегнув фиолетовую кожаную курточку, она пару раз прошлась вокруг школы, посидела на остановке, провожая печальным взглядом автобусы и, выкурив сигаретку, решила поехать к Максиму. Не стучать, нет. Просто побыть рядом со вторым папашей, которого она очень любила. Лёльке было до боли в сердце обидно за сивого, и как вести себя в такой ситуации она не знала, почувствовав себя тупой малолеткой. «Ты и есть тупая малолетка», - наверное, именно так и сказал бы папа Костя.
До безобразия счастливый Максим, пахнущий укропом и чесноком, поцеловал Алёнку в обе щёки, стоило ей перешагнуть порог. В кухне ненавязчиво играла баллада WASP – Hold on to my heart, а за широким столом восседал Костька и с неподдельным удовольствием хлебал золотистые наваристые щи из глубокой тарелки.
- Смотри, кто к нам приехал, - Малафеев и Алёнка в обнимку прошли в кухню.
- Прогуливаешь? – с набитым ртом подозрительно поинтересовался Котов.
- Нет, - процедила Лёлька и устроилась на высоком барном стуле. Макс присоседился к Косте, положив белобрысую голову на его плечо.
Рыжий ласково поцеловал Малафеева в макушку масляными губами, и сивый расплылся в улыбке.
Алёнка едва сдерживая слёзы смотрела на папаш. Поведение Кости её бесило. Он вёл себя абсолютно естественно, талантливо вешая лапшу на уши сивому. А Максим, обычно такой проницательный, хавал всю Костькину ложь влюбленно заглядывая ему в рот. Котов ничем не выдавал себя – внимательный, не упускает возможности потискать сивого за худые ляжки. Словно это не он полчаса назад сюсюкался с другим. Молодым и смазливым учителем-педиком.
Лёлька хотела раз десять шарахнуть папашу самой большой сковородой по башке.
- Ух-х, - ублажено выдохнул Котов, опустошив тарелку щей. – Макс, ты лучший.
Короткий, нетерпеливый поцелуй. Пальцы ласково пробежались по нежной щеке. Тёплый взгляд карих глаз.
«Врун», - не выдержав, Алёнка заревела.
- Доча, ты чего? – первым, естественно, всполошился Макс. В одну секунду подскочив к девчонке, он прижал рыжую голову к груди.
- Ни-ни… чего-о-о, - грудинно завыла Лёля и по её раскрасневшимся щекам побежала новая партия слёз.
- Признавайся, кто тебя обидел? - отцовское сердце не позволило Костьке отсиживаться в стороне.
- Один лживый говнюк! – давясь слезами, отчеканила Лёлька и вцепилась в футболку Малафеева.
Растерянный Максим трепетно гладил надрывно плачущую девчонку по спине. Костя тоже попытался коснуться рыжих вихров, но Алёна мотнула головой, не позволив этого сделать.
Запел мобильный телефон Котова. Мужчина резко схватил его со стола и с серьёзной рожей ответил на вызов. Кивая, он поспешил покинуть кухню. Громко шмыгнув носом, Алёнка неожиданно сорвалась с места, оттолкнув от себя Макса.
- Эй, Лёля! – опешивший сивый бухнулся на кухонный уголок и принялся массировать виски по часовой стрелке.
Сжав кулаки, Алёнка молнией ворвалась в кабинет отца, где последний вёл оживленную беседу. От обиды за Макса и всепоглощающей ярости у Лёльки темнело в глазах. Она была уверена – батя снова точит лясы с любовником. Хлопнув дверью так, что затряслись стены, Алёна запустила в отца первым попавшимся под руку предметом – пустой тубой для «болванок».
- Предатель! – взвизгнула девушка, слепо нащупывая следующий объект для метания.
- Тебе что, моча в голову ударила? – рявкнул папаша. Туба угодила ему прямо в лоб. – Виталич, я перезвоню.
- Ты опять врёшь, папа! – процедила Лёля. – Небось, снова со своим сахарным «Пташкиным» пиздел?
- Фантазию отключи, матершинница недоросшая! – угрожающе тихо зашипел Котов.
- Я всё видела, я всё знаю! Ты подвозил Птичкина до школы сегодня, а потом он влюбленно трепался с тобой по… - рыжий подбежал к хрипящей, захлёбывающейся словами, заплаканной доче и закрыл ей рот ладонью.
- Заткнись, дура! Ещё не хватало, чтобы Макс узнал!
Лёлька беспомощно гудела с закрытым ртом, а папаша рискнул объяснить что к чему:
- Пойми, никуда я от Максима не денусь. Просто так получилось… ну захотелось мне. Короче, поумнеешь – поймёшь. А сейчас мы мирно вернёмся на кухню, словно ничего и не было. Ясно? – цыкнул Котов. Алёна всхлипнула и в знак согласия кивнула. Если ей так больно, то, каково должно быть Максиму, узнай он о поступке рыжего? С ума сойти можно…
Котов уверенно распахнул дверь кабинета и застыл на месте. На полу, прижав колени к груди, сидел Малафеев, как безумец, шатаясь из стороны в сторону. Белобрысого подвело любопытство. Помассировав виски для успокоения, он поспешил за Лёлькой и попал на самый разгар разборок. Не смотря на то, что дверь была плотно закрыта, слышно всё было отменно. Слова «ещё не хватало, чтобы Макс узнал», резанули, будто нож по сердцу. Малафеев сдавленно простонал и, почти до крови прикусив длинные пальцы, мешком плюхнулся на пол.
***
- Макс, - Костя подошёл к сидящему Малафееву и протянул руку.
- Убери свою клешню! - Сивый со всей дури ударил по ладони Котова и поднялся самостоятельно. Он глубоко задышал, так, словно готовился к пробежке.
- Максим… - Котов строго обратился к белобрысому, хотя сам не знал, что сказать. Оправдываться – глупо. Заявить, мол, ты всё не так понял? Ха, подслушанный разговор расширительному толкованию не подлежит. И вообще, любые попытки выкрутиться будут выглядеть нелепо.
Остаётся признать вину. Ведь как говорят следаки – чистосердечное признание облегчает наказание. «В прошлый раз сработало, сивый быстро отошёл. Может, и сейчас прокатит?» - рассудил Котов.
- Макс, прости. Так получилось, - протараторил рыжий и схватился за голову. «Будто за мелкую пакость извиняюсь».
- Ещё года не прошло с тех пор, как у тебя «так получилось» с этим… практикантом, Лёней, - тихо-тихо припомнил Макс дрогнувшим голосом.
Костя потупил взгляд как пристыжённый мамашей школьник-двоечник.
- С Леней я не спал, - заметил Костька.
- Молодец какой! – истерично всплеснул руками Максим. – Сейчас, видимо, ты решил реабилитироваться, - почесав кончик носа, сивый возмущённо продолжил. – Константин Ефимович, мне казалось, что я прекрасно знаю Вас. Ошибался, - кашлянув, Малафеев потёр глаза, к которым предательски подступали слёзы. –Уточни, сколько времени ты мне лапшу на уши вешал?
- Месяц, - сдавленно ответил Котов, пытаясь сохранить остатки невозмутимости.
- Охуеть! – с лицом, перекошенным сумасшедшим оскалом, сивый снова бухнулся на пол и закрыл лицо ладонями.
Внутри Максима всё жгло, будто он выпил уксус. Сжав губы, он тихо заплакал – злоба и обида рвались наружу. Худые плечи вздрагивали в такт тяжёлым вздохам, и Алёнка, до этого стоявшая позади Котова, всхлипнув, подскочила к Малафееву.
Встав на колени рядом, она молча гладила мужчину по дрожащей спине, не зная, какие слова успокоения подобрать.
- Месяц кувыркался с чужим… и ничем себя не выдал! Ничем! – подняв голову, проорал Макс. Его щёки горели, а руки тряслись, как с дикого похмелья.
Рыжий бессильно облокотился на дверной косяк и грубо произнёс:
- Я не хотел, чтобы ты узнал. И прикладывал к этому все усилия, - Костя замолчал и закрыл глаза, выстраивая разрозненные мысли в стройную речь. Сохранять спокойствие было всё сложнее.
- Блять, сидел бы ты на кухне, посуду мыл! - рявкнул Котов, залепив кулаком по двери. – Не-ет, тебе же интересно – чего это там разорались? Подслушал? Доволен?
- Выходит, ты нервы мои берёг? Заботливо шифровался… – выплюнул Максим.
Зачесав волосы назад, он подскочил к Костьке. Задыхаясь от негодования, он вцепился в тёмно-синий галстук рыжего и прошипел:
- Придушил бы тебя, Костя. Жаль, силёнок не хватает.
- Алёна, выйди! – приказал Котов, плачущей на полу дочери. Девушка вопросительно посмотрела на Макса.
- Иди на кухню, Лёль, - кивнул тот.
Размазав по лицу тушь для ресниц, девчонка поплелась прочь, бросив полный презрения взгляд на папашу-Котова.
- Успокойся, - требовательно произнёс рыжий, сжав запястья Малафеева.
Максим зажмурился и захохотал. Громко, взахлёб, похрюкивая.
- Я спокоен, не видишь? Даже ржу… - белобрысый попробовал изобразить безудержное веселье, но смешки резко перешли в рёв.
«Давно сивого так не плющило», - нервно подумал Костька.
- Я прошу тебя, не надо истерик! Выслушай… - Котов взял влажное от слёз лицо Макса в ладони, так что его губы забавно собрались «уточкой». Макс стоял на носочках, обиженно буравя Константина серыми глазами.
- Признаю, сорвался я… - задумчиво протянул рыжий. Малафеев зажмурился и попытался вывернуться из его рук.
- Блять, как мне в твою тупую башку вбить, что никуда я не денусь? – гаркнул Костька.
- Никак! – выкрикнул сивый, брызжа слюной. – Это ты сейчас так говоришь, - задыхаясь, продолжил Максим и ухитрился заехать коленкой в пах Котова.
- Еба… - оттолкнув от себя Макса, Костя выпучил глаза и согнулся от гадкой боли.
Малафеев, воспользовавшись моментом, побежал в спальную, где стоял шкаф с одеждой. Скинув с себя домашние шмотки, он торопливо напялил узкие джинсы и, путаясь в рукавах, натянул толстовку.
Топая, белобрысый пронесся мимо Костьки и, раскидав по прихожей многочисленную обувь, выбрал высокие серые сапоги. Усевшись на пуфик, он принялся раздражённо заправлять джинсы в узкие голенища.
- Ты куда? – Котов вышел из комнаты и присел на корточки перед Максом, положив ладонь ему на коленку.
- На муда, - утерев рукой свисающую с носа соплю, выдохнул сивый.
- К Додику своему, жаловаться? – догадался Костька.
- Самое обидное, что всё это дерьмо свалилось на меня перед годовщиной! – вместо ответа крикнул Максим и, с бросив с колена теплую руку Котова, выбежал из квартиры.
«Доигрался…», - рыжий плюхнулся на пуфик, и устало припал спиной к стене. В голове царил полный разброд. И Макса нужно успокоить, вернуть доверие. И с Димкой рвать не хочется.
Костя понимал - у Малафеева начнёт капитально ехать крыша. Возможно, впереди самые тяжелые дни за всю их 15-летнюю совместную жизнь. Как Максим будет вести себя? Традиционно пить и жрать дрянные колёса? Устраивать каждодневные истерики?
Котов был в полной растерянности. Во-первых, он боялся, что Максим сорвётся, а мощного удара «химикатами», белобрысый может просто не выдержать. Во-вторых, фантазия Малафейчика слишком изощрённа, и не известно, на какое безумие он способен. Тем более, находясь под градусом. Константин морально приготовился к худшему. А Дима… будет его отдушиной.
***
Максима колбасило. У него тряслись руки, и хотелось постоянно дёргаться, выплёскивая нервное напряжение. Сивый ритмично колотил носком сапога по сидению автобуса. Бабка, восседавшая рядом, сделала пару замечаний. Максу пришлось приложить немалые усилия, чтобы не матюгнуться в ответ.
Сначала, Малафеев хотел доехать до Додика на машине, но, спустившись в гараж, понял – управлять своим синим «Мициком» он не сможет. Голова будто соломой набита. Двух слов не связать. На автомате Макс добрался до остановки, порой, врезаясь в спешащих прохожих. Дождавшись нужного автобуса, он завалился на освободившееся сидение.
Всю дорогу Максим пытался собраться с мыслями. Сравнивал нынешнюю ситуацию с февральской, когда Костька покусился на практиканта Леонида. Октябрьский удар был гораздо больнее. В тысячи… нет, даже в миллионы раз. Макс осознавал – с Лёнькой была просто шалость, не имеющая никаких перспектив. А с Птичкиным всё серьёзнее и опаснее. Рыжий не стал бы из-за одних «поебушек» целый месяц возиться с парнем, регулярно назначать встречи. «Влюблено трепаться по телефону», как сказала Лёлька. Семейная крепость Макса, казавшаяся такой прочной, пошатнулась и могла развалиться по камушку в любой момент. «Заорать бы на весь автобус, но глотку почему-то сводит», - убито подумал Малафеев и тихонько ударил кулаком по бедру.
Стоя перед дверью кабинета с синей табличкой: «Давид Карлович Мусс, ведущий суд-мед эксперт», Максим настраивал себя не расклеиваться хотя бы первые пять минут беседы. Но как только дверь распахнулась, Малафеев, оттолкнув друга, влетел внутрь и улёгся на диван, как на кушетку у психотерапевта.
Всхлипывая, ахая и подвывая, сивый рассказал Давиду о том, «какой Котов блядолюбивый архипидорас».
- В тысячный раз повторю – Костя мне никогда не нравился, - фыркнул Додик. Максим хлюпнул носом и надавил на виски.
- Ёпт, башка разболелась от всего этого… - жалостливо хрюкнул он.
- Может, водички? – участливо поинтересовался Давид.
- Лучше спирта, - поканючил белобрысый.
- Спиртяги не будет, - наотрез отказался Додик.
Прошествовав к шкафу, заваленному папками и книгами по судебной медицине, он достал из ящика немного початую бутылку коньяка.
- Успокаивайся, - Коломбо вручил ёмкость сивому.
- А ты?
- Мне ещё экспертное заключение писать.
- Ммм, - понимающе промычал Макс и, открутив крышечку, присосался к бутылке.
Янтарные струйки коньяка побежали по аккуратному подбородку белобрысого, затекая за ворот серой толстовки.
- Эй-эй! Почти половину вылакал! – Додька с силой вырвал бутылку из худых рук Малафеева.
- Ооооо! – поморщился Максим и вытер рукавом коньяк с губ. – Лимончик бы. Или конфетку… Занюхать.
- Нет ни того, ни другого, - виновато развёл руками Давид, и, вернувшись на своё рабочее место, принялся что-то строчить по клавиатуре.
Сняв сапоги, Макс развалился на диване. Изрядная доза коньяка, поглощённого залпом, стала сладко растекаться по крови, вытравливая болезненное напряжение. Однако, дурные мысли продолжали томиться в голове.
- Додь, вот ты как бывалый изменщик, скажи… почему Костя так сделал? – слабо поинтересовался Малафеев, глядя в потолок.
Давид перестал печатать, и, оттолкнувшись носком от пола, покрутился на стуле.
- Наверное, в том парне есть то… чего нет в тебе, - предположил он, вспоминая свои мотивы.
- Ты понимаешь, что несёшь? – пьяно взбеленился Максим и, вскочив с дивана, босиком, подбежал к Давиду. – Что может быть особенного в том, другом? Вообще, кто может быть лучше меня? Кто? Кто? Кто? – рассердившись, сивый смахнул со стола какие-то бумаги.
Мусс закатил глаза и невозмутимо продолжил:
- Максим, можешь на меня обижаться, но… Любой молодой человек, не истеричный и не пьющий, может быть лучше тебя. Это объективно.
- Ах ты… - прошипел Малафеев. – Ты! Ты… Давид, еврейская твоя задница, между прочим, я к тебе за поддержкой пришёл!
- Я тебя всецело поддерживаю. Сопереживаю. Костю осуждаю, но в какой-то степени понимаю, - монотонно пробормотал Додька. – И попрошу без обзываний… Ты спросил – я ответил!
Топнув ногой, сивый снова поплёлся к дивану. Макс уселся, беспомощно обхватив плечи руками.
- Додь… Слушай… Вдруг рыжий решит меня выгнать? – заговорил белобрысый после минутного молчания испуганно прикусив губу и начав шататься из стороны в сторону. – У меня же ничего нет… ни-че-го… Ни работы, ни денег, ни собственной квартиры…
- Как нет? – Давид вышел из-за стола и присел рядом с Максимом. – Есть. Та же квартира – ½ доля твоя. Помнишь, как мы с тобой обмывали свидетельства, ну те, зелёненькие, из юстиции? Там чёрным по зелёному бланку написано – Максим Николаевич Малафеев, в собственности ½.
Макс замялся, и, глядя в сторону, пролепетал:
- Но куплена-то хата на Костькины деньги.
- Но собственность-то зарегистрирована и на тебя, - парировал Давид. – Поэтому, если вдруг станет совсем хреново, тебе есть что предъявить.
- Угу… - всхлипнул Максим. – А как эту одну вторую определить?
- Как хочешь, так и определяй, - пожал плечами Мусс, ибо сам толком не знал ответа.
Малафеев откинулся на спинку дивана и простонал:
- Вот как жить дальше? Я-то думал, всё, перебесился рыжий в феврале, с тем Лёней ебучим… Нет, опять сперма в мозгах взыграла…
- Мало ты истерил тогда. Котов не проникся. Урока не усвоил… - понимающе протянул Давид.
- Ладно тебе втирать, - отмахнулся Макс. Ему не понравилось, что друг указал на его явный промах. – Спасибо, Додь, что выслушал. Печатай своё заключение, - нахмурившись, белобрысый принялся натягивать сапоги. – Только… - мужчина прищурился, формулируя вопрос. – Давид, как ты думаешь, я все-все вещи в квартире могу пополам разделить?
- Наверное, - бухнул Додька.
Сивый подозрительно приободрился и даже улыбнулся на какое-то мгновение. Застегнув куртку и завязав длинные волосы в хвост, Макс вывалился из кабинета. После коньяка ноги немного подкашивались. Сонно пошатываясь, Малафеев поехал домой, лелея в голове свой «гениальный» план.
***
При сотрудниках Котов вёл себя невозмутимо. Сидел важный, скроив морду кирпичом, уверенно расписывался на подсовываемых ему бухгалтершей платёжках и прочих документах.
А сердце ныло.
Стоило остаться одному, как рыжий начинал ёрзать и нервно щёлкать ручкой. «Как подъехать к Максу?», - изводил себя Костька, в глубине души понимая, что времени на мирное урегулирование потребуется немало. «Я ещё и Димке сегодня назначил…», - всполошился Котов и решил встречу перенести.
- Димасик, - бодро и ласково произнёс рыжий, когда Птичкин взял трубку.
- М? – довольно протянул учитель.
- Дим, я сегодня не могу, - буркнул Костя, убив весь позитив юноши.
- Почему? – не скрывая жгучего разочарования осмелился уточнить Димка, теребя в руках завязку от спортивных штанов.
- Случилось кое-что неприятное, - уклончиво ответил Котов.
Парень обиженно засопел в трубку.
- Дима? – переспросил Костя, почувствовав, что молчание затянулось, а Димка вот-вот всхлипнет.
- Костик… приезжай. Хоть на пятнадцать минут, - запричитал Птичкин. – Можешь даже не заходить, если торопишься. Я к тебе в машину спущусь. Мы посидим… И…
- Ладно, - согласился Константин. – Как буду подъезжать, позвоню, хорошо?
«Не могу Димке отказать – слишком уж мальчик хороший», - криво улыбнулся рыжий.
***
Костя честно собирался посидеть 15 минут в тачке, тиская Димку, а потом покатить домой. Но когда счастливый Птичкин, выбежал из подъезда в узких, похожих на женские спортивных штанишках и красной майке, Котов сломался.
Рыжий выпрыгнул из машины и, обняв Диму за плечи, возбуждённо выдохнул:
- К тебе.
- Но ты же… - заикнулся Птичкин.
- Идём-идём, - Костька деловито шлёпнул педагога по заднице. – Сейчас сделаю от тебя пару важных звонков, а потом… - мужчина подмигнул.
Рыжий старался выглядеть привычно беззаботным и весёлым, однако мысли о Максе не отпускали его.
- Я пока чай поставлю, - Димка поспешил на кухню, дав возможность Константину уладить все дела наедине.
Крякнув, Котов принялся названивать Максиму на мобильник, но белобрысый упорно не отвечал. Костька заволновался: «Уже в отключке? Надо попробовать на домашний звякнуть».
Первые три попытки успехом не увенчались. Константин нервно заходил по комнате. «Ещё разок», - затаив дыхание, рыжий слушал упрямые гудки. Он уже собирался сбросить вызов, как Максим наконец-то, взял трубку , рявкнув:
- Заебал трезвонить! Я дома и я трезвый!
Костька даже перекрестился на радостях – всё в порядке. «Даже удивительно, что сивый не налакался», - задумался Котов, почёсывая пах.
Переведя дыхание, Максим выплюнул:
- А ты давай-давай, развлекайся со своим выпиздком!
- Я на работе вообще-то, - соврал Котов, но Макс уже повесил трубку.
***
Димка лежал, прильнув к Костиному плечу, а Котов, закрыв глаза, наслаждался временным, но таким сладким покоем и теплом юного педагога.
После горячего чая с корицей, было особо приятно овладеть Димасиком прямо на кухонном столе. Впрочем, столом дело не ограничилось. Перевозбуждённый Котов перенёс раскрасневшегося, зацелованного Птичкина на тумбочку в прихожей, а потом на мягкий диван в единственной комнате.
Костя перебирал русые пряди и думал, как бы покорректнее рассказать о случившемся в обед.
- Дима, Макс всё знает, - тяжело выдал он, запарившись подбирать слова.
Димка дёрнулся и, скинув одеяло, уселся на кровати, вытянувшись как струна.
В серых глазах парня вспыхнул неподдельный страх. «Костя, как же так? Что будет теперь?», - дурное сердце заколотилось как бешеное. – «Бросит…», - учитель до хруста сжал кулаки. – «Лишь бы не бросил…».
- И? – выдавил Птичкин, перебарывая желание заткнуть уши.
- Ты-то чего напрягся? – засмеялся Котов. – Это мои проблемы. Я просто сообщил… чтоб ты знал. Наша связь больше не секрет.
- Значит, всё в силе? – улыбнулся Дима, взгромоздившись на Костю. Закрыв глаза, он проделал цепочку из поцелуев по груди с рыжими кудряшками. Сердце Котова учащённо билось. «Как стучит…неужели из-за того, что я рядом?», - Димка провёл пальцами по крепкому боку мужчины.
- Костя… а как же твой? – шепотом поинтересовался молодой человек.
- С моим я сам как-нибудь разберусь, - отмахнулся рыжий. – Не парься.
- Не буду, - Птичкин скользнул языком по острому кадыку.
Костя обжигающе дунул в русую макушку и томительно медленно погладил Димку по гибкой спине.
«Ещё часик спокойствия и домой», - решил он.
Прижавшись нежной щекой к волосатой груди Константина, Птичкин мечтал: «Хочу быть единственным в его жизни». «На чужом несчастье счастья не построишь», - упрекнул разум. Дима прекрасно понимал неприглядность своего положения. Второй. Разоблачённый любовник. Разлучник? Но отказаться от связи с несвободным Котовым он не мог – слишком далеко зашёл. Рыжий мужичина вскружил Димке голову.
***
Костька искренне надеялся, что к восьми часам вечера, вечная пробка на кольце рассосётся, но его ожидания не оправдались. Блаженной неги, подаренной ласковым Птичкиным, словно и не было вовсе.
- Куда перестраивается? - Котов гневно саданул кулаком по гудку. - Вот шмара, пролезла вперёд меня. Папики накупят всяким жопоруким сучарам тачек, а они потом ездят, ни хера в ПДД не понимая! Приличных людей нервируют… Тебе на другую полосу надо, усосина тупорылая! - скрипнув зубами, Костя вцепился в руль.
Очень хотелось домой, но в глубине души Константин понимал – Макс ему будет не рад.
По привычке Котов сделал три «кодовых» звонка в дверь. Малафеев не соизволил встретить рыжего кормильца. Отперев замок своим ключом, Костька шумно ввалился в прихожую.
- Сивый? – во всей квартире горел свет, но самого домоправителя было не видно и не слышно.
Скинув туфли, Костя первым делом поспешил в спальную. «Нажрался, наверное», - решил он. После хорошей порции алкоголя, Максим любил лежать на широченной кровати, закрыв глаза и раскинув руки.
Белобрысый действительно был пьян и находился в спальной. Он сидел на полу, разбирая немалую музыкальную коллекцию, аккуратно раскладывая диски в две стопки.
- Ты что вытворяешь? – Костька ничего не понимал. Кроме того, на кровать были бесцеремонно вывалены все его носки, трусы, майки и футболки, до сегодняшнего дня мирно соседствовавшие в комоде вместе с добром Максима.
- Вы мне противны, Константин Ефимович, - официальным тоном, словно климактерическая чиновница из местной администрации, процедил Малафеев. – И я решил разделить… разделить … Да всё разделить к едрене фене! – выкрикнул сивый. – Твоим вонючим трусам больше не место в моём комоде! И кухонный стол я расчертил на две половины. И джакузи, – мужчина гневно загибал пальцы. – Только попробуй пересечь демаркационную линию, и я за себя не отвечаю! Но самое главное – коллекция, - Макс любовно прижал к груди диск Kiss – Crazy Nights. – На протяжении многих лет мы собирали её. Она единым целым… как и мы, как наши воспоминания, складывающиеся под эти песни. Но ты осквернил наш союз! – белобрысый визгнул как шавка. – И… и… Я решил разделить коллекцию. Я даже купил специальный сундучок с замком, чтобы ты не смог добраться до моих дисков, рыжемордая тварь.
Сурово нахмурив брови, Костя устроился рядом с Максом и окинул беглым взглядом разделённое богатство.
– Я понимаю, Максим, ты обижен. Тебя распирают идиотские идеи. Но делёж дисков – явный перегиб, - Котов пихнул сивого в спину.
Рыкнув, Максим вскочил на ноги, схватив альбом No stranger to danger группы Laaz Rockit.
- Я знаю – ты прёшься с «Рокитов», - белобрысый мерзко улыбнулся, словно задумал очередную гадость. - Смотри-смотри, Костенька, - захихикал он. - Тебе приятно будет, если я сделаю так? – белобрысый кинул ни в чём неповинный CD на пол и принялся безжалостно топтать его. Прозрачная пластиковая упаковка скорбно захрустела под пятками взбешённого Макса. – Ты растоптал меня, а я – твой диск! – Малафеев пьяно ржал и скакал, опасно размахивая руками.
Подперев подбородок ладонью, Котов на удивление спокойно взирал на Максима, готового вывернутся наизнанку.
К подобным сценам рыжий давно привык. Злость, бухло и расшатанные нервы всегда давали взрывной эффект. «Хоть не швыряется в меня подручными предметами, и на том спасибо».
- Ты пьян как рота дембелей, дрищ, - фыркнул Костька. Встав, он гордо прошествовал к двери. – Проспишься – поймёшь, что вел себя как придурок.
- Не знаю, что будет утром… - перестав прыгать, Малафеев бухнулся на кровать.
Томно накручивая сивую прядь на палец, он пропел:
- Да-а, сейчас я немного пьян. И я уверен в правильности своих действий.
- Ну-ну, - крякнул Котов. – Ты ещё в суд подай, на раздел имущества. Как особо алчные жёнушки-содержанки при разводе.
- Я не алчный. И я не жёнушка! – выкрикнул Максим и, сняв тапок, швырнулся в Костьку. Рыжий умело уклонился от летящего предмета, и, хлопнув дверью, вышел, оставив Макса одного в пропахшей перегаром спальной.
***
Включив свет, Костька заглянул в ванную и схватился за сердце. Его любимое белоснежное джакузи было коварно разделено чёрной линией, проведённой строго по центру маркером. Корявым почерком были обозначены «граничащие территории». Половина, расположенная ближе к полочке с разной парфюмерией скромно называлась «Мое». А вторая часть джакузи предназначалась «рыжему еблу».
Та же участь постигла обеденный стол.
- У окна всегда сижу я! – гаркнул Костька, усевшись на своё любимое место, плюнув на демаркационную линию.
Рыжий слышал, как в соседней комнате, Малафеев гремел бутылками. «Опустошает бар», - вздохнул он, решив не предпринимать никаких активных действий. Сделав бутерброд с колбасой из половины батона, Котов включил телевизор и хомячил, закинув ноги на стол.
В коридоре послышались шаркающие шаги – Макс спешил в туалет. Сделав там все свои дела, сивый эффектно влетел в кухню, по пьяни запутавшись в собственных ногах.
- Красавец! – усмехнулся Костька и дёрнулся, чтобы помочь Малафееву подняться.
- Не с-с-сметь! – проорал он, бешено выкатив глаза. – Я всё могу сам. Я мужик! – белобрысый кое-как встал на четвереньки. – Минут-точку. Я координирую свои действия… Поворачиваюсь к холодильнику… Беру апельсин …- с горем пополам, шатаясь, он привёл свой план в действие. – Видишь, я сам его чищу! – горделиво прикрикнул Максим, с трудом сдирая толстую оранжевую кожицу.
- Ну ты мэн, - хохотнул Костя, глядя на упившегося Малафеева.
Сивый старательно очищал апельсин, без перерыва бурча что-то под нос.
- Всё! – стоя на коленях, Макс впился в сочную мякоть, но тут же сплюнул её на пол, сфокусировав взгляд на Котове.
- Я говорил – не смей нарушать установленных мною границ! – Максим возопил так, что соседи за стенкой содрогнулись. - Ты поплатишься…
Костька расхохотался, не восприняв угрозы неадекватного сивого в серьёз.
- Получай! – в рыжую рожу полетела содранная апельсиновая кожура. – Получи, изменник! Казнить тебя! Казнить! – распсиховался Макс, завалившись на пол и заколотив по нему кулаками.
Стряхнув с себя оранжевые шкурки, Котов горой вышел из-за стола. Сдержав порыв гнева и не пнув белобрысого как собирался, Костя взял своего алконавта под белы рученьки и вывел из кухни.
- Пора баиньки! – Костька втащил сопротивляющегося и матерящегося Максима в спальную и пихнул на кровать, предварительно сбросив с неё свои трусы и футболки.
- Я запрещаю ложиться со мной! Запрещаю! – у Малафеева заплетался язык. Он валялся на кровати, размахивая руками, как перевернутый таракан лапками.
- Конечно-конечно, - учтиво поклонившись, рыжий вышел.
Он знал – скоро это «светопреставление» кончится, так как Макс вырубится. Не прошло и пятнадцати минут, как спальная прогрузилась в тишину. На цыпочках зайдя в комнату, Костя тихо разделся и забрался в кровать. Сивый беспробудно дрых, обхватив колени руками, а из уголка приоткрытого рта стекала слюна. Котов вытер своей ладонью рот Максима и почему-то улыбнулся.
Выкурив сигарету, рыжий подумал: «Обнять мою груду костей что ли?». Бросив окурок в пепельницу, Костька сгреб худосочного Макса в свои ручищи и быстро отключился, чувствуя тепло родного тела.
***
Макс продрал глаза в шесть утра и с прискорбием обнаружил, что заключён в объятиях Котова.
- Отстань, - цыкнул он и выкрутился из сильных рук.
Голова гудела, во рту сухо, а мочевой пузырь, наоборот полон. Максим побежал в туалет, а потом рванул на кухню. Выхватив из холодильника бутылку пива, Малафеев с удовольствием опохмелился и стал чувствовать себя гораздо лучше, не смотря на ранний час.
Полную картину вечера он восстановить не мог, как не старался.
Идея с «демаркационной линией», казавшаяся гениальной на пьяную голову, наутро покоробила Макса, как Костька и предсказывал.
«Вдруг рыжий подумает, что я решил заняться дележом имущества исключительно из-за корыстных соображений, а не по причине глубокой обиды?», - Малафеев заволновался не на шутку и пришёл к выводу, что избрал не правильный метод.
В поте лица он стирал чёрные линии со столешницы и джакузи. Недюжинное упорство дало результат – от вчерашних границ не осталось и следа.
Тихонечко вернувшись в спальную, немного отодвинув портьеру, чтобы впустить в комнату свет, Максим сложил разбросанные Костькины трусы и футболки обратно в комод.
Только коллекцию сивый не стал приводить в порядок. Свою часть дисков Малафеев отнёс в кабинет и положил в приобретённый им в сувенирной лавке сундук с замочком, который, при желании Котов мог свернуть одной левой.
Посмотрев на календарь, Максим всплакнул и раздражённо пнул рабочий стол рыжего.
- Больно! – схватившись на ушибленные от пинка пальцы, Малафеев заскакал на одной ноге.
Вчерашний хмель прошёл, осталась лишь опустошающая обида, от которой Макс не смог сдержать слёз.
***
Котов, краем уха слышавший возню Максима обрадовался. «Неужели взялся за ум?», - ликовал он, переворачиваясь с отлежанного бока на другой.
Из кухни терпко пахло крепким кофе и батоном, обжаренным в молоке. «Для меня постарался, хороший мальчик», - расплылся в улыбке самонадеянный Константин и сияя прошёл в кухню.
За столом сидел чистенький, недавно принявший душ Максим и попивал горячий кофе. На тарелке лежало всего три куска жареного хлеба, намазанных сгущёнкой.
- Доброе утро, Макс. С нашим днём, - Костя наклонился к сивому и как ни в чём не былвало поцеловал его в губы.
- Угу, - буркнул Малафеев, надув щёки.
- Я смотрю, ты пришёл в себя, - Костька сладко потянулся. – Молодец. Честно, не ожидал, что ты так быстро за ум возьмёшься.
Сивый нервно закрутил чашку в пальцах.
- Всё хорошо, родной, - беззаботно произнёс Котов, не заметивший напряжённости белобрысого, и потянулся за бутербродом со сгущёнкой.
- Моё! – Максим с размаха заехал по Костькиной кисти.
- А мне? – опешил мужчина.
- Сам готовь, - прошипел Малафеев и схватил со стола пачку сигарет.
Рыжий удручённо закатил глаза. «Рано радовался».
- Максим, сегодня наша годовщина вообще-то, - напомнил Костя.
- И ты её испортил! – выплюнул Макс. – Теперь сам готовь жрать.
- Ну и ладно, - раздражённый Котов вскочил из-за стола и достал из холодильника кастрюлю со вчерашними щами.
С важным лицом, рыжий поставил её на плиту. Оранжевая кухня стала заполняться аппетитным запахом фирменных щей Максима, приготовленных на наваристом говяжьем бульоне.
Сделав последний глоток остывшего кофе, Малафеев с грохотом поставил чашку на стол.
- Я сказал «готовить жрать», а не греть, сваренное мной, - отчеканил он и, подбежав в к плите, открыл кастрюлю, чуть не опрокинув её. Выловив двумя пальцами кусок говядины, Макс швырнул его на стол перед Костькой.
- Вот! Ешь-ешь мои объедки, паршивый рыжий кот! – истерично прокричал белобрысый. - Больше ничего не получишь! – сняв кастрюлю с варочной панели, Малафеев направился в туалет и слил в унитаз ароматные щи.
- Долбоёб! – гаркнул Костя. Ему вторил урчащий желудок.
- Сам виноват! – отозвался из туалета сивый.
- Ты у меня уже в печёнках сидишь! - настроение Константина резко испортилось. От распирающего гнева, он перевернул стол и вылетел из кухни. Спешно собравшись, голодный Котов поехал на работу, матеря всё и вся. В испорченном празднике он винил «психического» Макса, но не себя.
Белобрысый, не раздеваясь забрался в джакузи и просидел так пару часов, чувствуя себя полностью раздавленным.
***
Костька был взвинчен и матерился на каждую проезжающую мимо машину и загоревшийся «не вовремя» красный сигнал светофора. Только заметив Димку, традиционного поджидающего его на остановке, Котов смог взять себя в руки.
- Привет, Костик! – забравшись в джип, Птичкин крепко поцеловал рыжего в щёку.
- Привет, - мужчина отвлёкся на секунду и погладил педагога по щеке.
Позади раздался пронзительный гудок – торопыги-водители подгоняли увлёкшегося Костьку, перегородившего часть проезда.
- Заебали! – рыкнул Котов и нервно надавил на педаль газа.
- Ко-о-стя, - умиротворяюще протянул Дима. – Не заводись, - парень ласково погладил мужчину по бедру, скользнув выше, к паху.
- Димка, я за рулём всё-таки, - предупредил Константин. – Ты ведь не хочешь, чтобы мы в столб врезались?
- Эх… - вздохнув, юноша откинулся на мягкую спинку.
Остановившись за углом школы, Котов притянул к себе улыбающегося Птичкина и шепнул:
- С Днём Учителя тебя, Димасик.
- Спасибо, - парень обвил шею рыжего и приник его губам. Димка целовался жадно и нетерпеливо, не обращая внимания на колючую щетину. Ему нравился запах Кости и то, как его язык скользит по губам, а большие ладони юркнули под куртку и приятно гладили по разгорячённой коже.
- Димка… Ди-и-м, - шепнул Котов в нежные губы. – Ещё немного, и ты опоздаешь на свой урок.
- Да, я разошёлся, - хихикнул Птичкин, пытаясь унять возбуждение.
- Что тебе подарить-то? – поинтересовался Костька, зачесав выбившуюся русую прядь за ухо.
Парень пожал плечами и задумчиво посмотрел в окно.
- Костик! – внезапно оживился он. – Проведи со мной ночь?
Рыжий вскинул брови:
- Это подарок, по-твоему?
- Самый лучший, - подтвердил учитель. – Кость, ты не представляешь, как я хочу проснуться в твоих руках, - Дима уткнулся носом в рыжие вихры.
Котов напрягся. Что может быть проще – всего-то заночевать у любовника. Но Макса, этого психопата белобрысого, страшно оставить одного.
- Димка, в эту субботу точно не получится, - вздохнул Костя. Птичкин сжал его плечо. – Дим, не обижайся. Но у меня дома такое творится! Одним словом – пиздец.
- Мм, понимаю, - кивнул молодой человек преданно глядя на рыжего. – Но, всё же, я могу надеяться, что…
- Я постараюсь, - улыбнулся Костька. – Ладно, беги, учи цветы жизни, - получив короткий поцелуй от Котова, Дима вылез из машины и поспешил в школу. До начала урока оставалось две минуты.
***
Ласковый и влюбленный Димка вытравил из Костьки всё его раздражение. В офис он приехал в нормальном настроении и даже не стал выговаривать бухгалтершу, неправильно заполнившую форму для налоговой.
Обедать домой Котов не поехал, хотя Макс в глубине души надеялся, что рыжий появится.
Уплетая суп-харчо в близлежащей забегаловке, Костя прокручивал ситуацию, сложившуюся в его семье. Хотелось поскорее разрулить её, так, чтобы всё снова вошло в привычную колею. Макс станет любящим домоправителем, знающим толк в уходе за Константином, и психовать будет не больше двух раз в неделю. «Может соврать ему? Сказать, что я расстался с Димкой?», - прикинул Котов, но тут же отмёл эту мысль. Сивый бывает редкостным дураком, но в эти слова ни за что не поверит. Интуиция, мать её.
Тогда Костька решил сыграть на чувствах Максима. Белобрысого легко растрогать, особенно в «их день». В день знакомства и первого поцелуя. В день, когда взрывающие голову отношения, закружились смерчем. Поцелуи, ласка, внимание, подарок, ночь любви просто обязаны пронять Малафеева. Хитроумный Котов подсуетился и, возвращаясь домой, купил своему любителю «расширять сознание» курительную смесь, которую торговцы безобидно именовали «благовониями». Приобрёл он её не просто так, а с намёком, так как смесь называлась «Sixty Nine».
- 1800 за какие-то 3 грамма, - презрительно фыркнул рыжий. Не любил он всякие травы и марки, предпочитая старую добрую водку.
- Зато какой кайф с этой «трёшки», - парировал продавец благовоний.
- Угу, - Костя знать не хотел, как штырит с этой смеси. Для него лучшие наслаждения в жизни – секс и душевное спокойствие. И если Котову удастся помириться с Максимом, то всё это у него будет в избытке.
***
Малафеев встретил Костьку озлобленно рыкнув:
- Припёрся.
- Припёрся, - разуваясь, протянул рыжий. – И принёс тебе кое-что.
- Не нужно мне ничего! – Сивый развернулся на 180 градусов и как солдат на плацу, промаршировал в зал.
Константин достал из кармана чёрного в тонкую белую полоску пиджака заветные «69».
- Ты даже этого не хочешь? – Котов соблазнительно помахал жёлтым пакетиком перед носом белобрысого.
- Хочу! – Максим жадно выхватил упаковку с курительной смесью из пальцев Кости и с выражением бесконечного удовольствия на лице, понюхал её.
«Я знал, что мой укурок оценит такой презент», - возрадовался мужчина.
Макс аккуратно положил драгоценный пакетик в карман рваных джинсов и виновато проговорил:
- Я тебе ничего не приготовил… в свете последних событий.
- И не нужно, - с мягкой улыбкой, Костя сел на корточки перед Малафеевым. – Подари мне поцелуй. Это всё, что я хочу от тебя, родной.
Белобрысый замялся, нервно переплетя длинные холодные пальцы.
- Костя… я всё-таки зол на тебя.
- Максик, всего один поцелуй. В нашу годовщину… Неужели так сложно? – всплеснул руками Котов.
- Только один. В честь праздника, - неуверенно согласился сивый и тряпкой откинулся на спинку дивана, мол, делай со мной всё, что хочешь.
Максим изо всех сил старался держаться, не реагируя на поцелуй, но через пару минут сломался, обняв широкие плечи рыжего. Костя напористо мял его губы, нетерпеливо задирая футболку, скользя языком по дёснам, постанывая в рот. Любимый, терпкий запах тела, смешанный с ароматом древесного парфюма. Частое биение сердце. Предательский жар внизу живота. И прикосновения наглых губ везде… на шее, ключицах, пупке. Раскрасневшийся Костька резко расстегнул ширинку Малафеева. Приспустив джинсы и трусы, он облизал затвердевший член Максима.
Сивый простонал и всхлипнул, проклиная себя за слабость. Он должен сказать твёрдое «нет».
- Костя… Кость… Рыжий, блять! – Макс с немалыми усилиями оттолкнул Котова от себя. – Ты просил поцелуй, а не секс.
Рыжий на секунду растерялся, но, переведя дыхание, снова вдавил Малафеева в диван.
- Где поцелуй, там и ебля, - прошептал он, обжигая шею белобрысого.
- Не думай, что переспав, мы помиримся! – выпалил Макс, пытаясь столкнуть с себя Константина.
- Да? – Костька расстроился. Ведь именно на перемирие через койку он и рассчитывал.
- Да! – взъерошенный Максим с нехилым бугром в джинсах встал с дивана. – И подарок мне твой не нужен! – мужчина швырнул пакетик со смесью на пол и убежал в спальную. «Как же я хочу курнуть!», - пытаясь успокоиться, Малафеев грыз ногти, сидя на полу. – «Я должен показать свою силу. Лучше выпью через часик. Но к подарку рыжего не притронусь».
Котов разлёгся на диване, мысленно матеря сивого на все лады. «Неужели так сложно уступить?». В какой-то момент, он даже пожалел, что связался с молодым любовником.
***
Максим избрал метод тотального игнорирования рыжего. Он старался смотреть мимо него и вообще, вести себя, словно Костьки не существует. С утра Котова это страшно покоробило. Он ходил за сивым из комнаты в комнату, пытался заговорить и даже обнять. Но потом просёк – своими активными действиями он доставляет неимоверный кайф Малафееву. Ведь он и добивается того, чтобы Котов за ним бегал.
Константин мужчина умный, и решил не вестись на показное равнодушие Макса. Зная эгоцентризм белобрысого, Костька понимал – долго он не продержится. Как в воду глядел. Максим вытерпел полтора дня.
Нулевые реакции Котова стали бесить его до дрожи в коленках. «Почему он не пытается подлизаться ко мне?», - задёргался сивый, желая внимания. Костя преспокойно читал свой любимый «Автомир», игнорируя изведшегося Максима.
Белобрысый хотел, чтобы Костька снова подмазывался к нему, лапал, просил прощения. В конце концов, он виновная сторона.
Чтобы хоть как-то обратить на себя внимание, Макс, с печатью бесконечной боли на лице проковылял к креслу. Поглаживая тонкой ладонью область сердца, он страдальчески постанывал.
- Ой… ой… - взяв с журнального столика местную газету, сивый принялся обмахивать себя ею как веером.
Котов прекрасно понимал – Макс притворяется. Ему надоело находиться в вакууме своей обиды. Он проиграл. Отложив журнал в сторону, Костька уселся на подлокотник кресла, в котором растянулся белобрысый.
- Что с тобой?
- Сердце колет, - шумно вздохнув, пожаловался Максим, картинно закатив глаза и поморщившись. – А может, и не сердце. Вдруг, у меня межреберная невралгия открылась? – Малафеев погладил себя по груди и всхлипнул. – Всё из-за тебя, кусок рыжего дерьма! – белобрысый болезненно ударил Котова по плечам.
Костька рассердился: «Вот козлина! Приманивает к себе, чтобы нервы помотать. Ведь радуется сейчас, видя, как я бешусь».
Самый простой вариант – обматерить сивого. Костя решил пойти другим путём. Не долго думая, он бухнул слова, крутившиеся третий день на языке:
- Максим, а ты не задумывался, что виноват вовсе не я… Что причина в тебе?
- А? – Малафеев вскочил с кресла как ошпаренный.
Такого удара он не ожидал. Белобрысому нравилось чувствовать себя оскорблённой невинностью, взвалив всю вину на прелюбодея-Котова.
- Хочешь сказать, что этот Птичкин лучше меня? – взвился сивый, топнув ногой.
- Я хочу, чтобы ты посмотрел на себя со стороны, перестав винить только меня.
Максим задохнулся от бессильной злости. «Разве я виноват, что я такой, какой есть?».
- Иди на хуй, Костенька! – неистово проорал он. Бледное лицо раскраснелось, в висках застучала кровь. – Вали! Вали к своему прекрасному любовнику мелкой пропиздью! Совсем совесть потерял – решил меня виноватым сделать?
- Макс, - Костька попытался осадить разбушевавшегося Малафеева, но тот отвесил ему нехилую пощёчину. Это задело честолюбивого Котова до глубины души. Он привык давать по башке сивому. Он привык, что Макс всегда идет мириться первым. И нынешняя ситуация, непоколебимая твёрдость белобрысого, выводили Константина из себя.
- И повалю, - цыкнул он, дернув Малафеева за длинные космы.
***
Костя решил наказать осмелевшего Макса, и остался ночевать у Димки. Птичкин был на седьмом небе от счастья, обнимаясь и щебеча глупые нежности.
А Максим сходил с ума. Он выл, допил остатки коньяка из бара, катался по полу. Порывался позвонить Косте и попросить, чтобы он вернулся. Бил себя по рукам, не позволяя набрать знакомый номер. Включал музыку на всю квартиру, но от этого становилось ещё больнее. С каждой песней было связано какое-то воспоминание. И на стенах висели фотографии с улыбающимися мордами.
В голове мелькали кадры из прошлого. Как они сосутся с Костькой под дождём в Кремлёвском парке летом, забив на прохожих. Как рыжий трепетно кормил его куриным бульоном и творогом с ложечки после наркологического отделения. Как они, напившись, пошли на каток прошлой зимой, и набили себе кучу синяков. Как они катались на «Центрифуге» в питерском Луна-парке, а потом Макс изрыгал из себя остатки сладкой ваты, пива и гамбургеров за лотками. Рыжий в этот момент ржал как конь и подтрунивал над слабым вестибулярным аппаратом Малафеева.
Косте тоже спалось хреново. «Каково Максиму одному?», - вздохнул он, вытаскивая руку из-под тела Птичкина. – «Мне-то хорошо. Такой мальчик посапывает у меня на плече». Впервые за все эти дни, Котова кольнул болезненный укол совести. Выкрутившись из Димкиных рук, он вышел на балкон и закурил. С пятого этажа виднелся район Белый Город, где располагалась их квартира. «Надеюсь, Макс спит».
Над Новгородом мерцали звёзды и бледно светила Луна. Изредка с улицы доносился гул машин. Костька бросил окурок, полетевший красным тлеющим огоньком вниз.
На минуту захотелось одеться и завалиться домой, к Максиму. Но принципы не отпустили.
***
Макс спал три часа от силы. Проснувшись в восемь, он чувствовал себя разбитым и опустошённым. И дело вовсе не в выпитом коньяке и недосыпе. Душу рвало осознание – всю ночь рыжий обнимал не его, а чужого. Целовал, ласкал, нашёптывал нежности. Руки дрожали, в горле стоял ком. «Что во мне не так?», - думал Малафеев, расчёсывая спутанные волосы перед зеркалом во всю стену. – «Костька всегда принимал меня…». И тут белобрысого осенило. Надо срочно посмотреть на этого Птичкина!
Наспех позавтракав, и помассировав отёкшие глаза, Макс поехал в школу, где учится его Лёлька, и где работает ненавистный соперник.
Алёна встретила любимого папашу на крыльце.
- У Пташкина сейчас «окно». Он должен быть в столовке, - предупредила рыжая и сопроводила Максима на второй этаж, в буфет.
- Вот он! – Лёля ткнула пальцем в невысокого, складного парня, устроившегося за столом у окна.
Мечтательно улыбаясь, он попивал чай вприкуску с булочкой, покрытой розовой глазурью.
- Что ты ему скажешь, пап? Обматеришь? Сделай его, Максик! – прошептала дочка и толкнула сивого вперёд.
Усевшись за столик в другом конце столовой, Котова потирая ладони, приготовилась стать свидетельницей разборок века.
- Привет, - Димка с некоторым испугом посмотрел на странного, худого блондина с немного опухшим лицом.
- Здравствуйте, - вежливо поприветствовав незнакомца, он продолжил попивать чаёк.
Вальяжно рассевшись на стуле, Макс оценивающе осматривал Птичкина. И чем дольше сивый пялился на него, тем сильнее щемило сердце. «Блять, да он красивый. И при лице, и при теле», - уверенность Малафеева начала таять как снеговик под мартовским солнцем.
- Булочку ешь? – сдавленно поинтересовался он.
Дима посмотрел на Максима как на идиота.
- Как видите.
Парень не понимал, что от него хочет этот разящий перегаром неформал неопределённого возраста.
- И Костя, наверное, знатно меж твоих булок вставляет? – с горькой усмешкой выплюнул белобрысый.
- Что вы такое говорите? – Димка выпучил глаза и покраснел как молодая монашка. Нервно поправив очки в тонкой оправе, он злобно откусил булочку и отвлечённо уставился на дно гранёного стакана.
- Я Максим, - соизволил представиться сивый.
Птичкин подавился. Накрыв горящие щёки ладонями, учитель недоумевающе уставился на сидящего перед ним мужчину.
Костька никогда не рассказывал о своём «супруге». Димка только знал, что его зовут Макс.
Перед Дмитрием сидел худой, с отёками под глазами, длинными солнечными волосами и в потёртой косухе с клёпками мужчина. У него красивые черты лица, подпорченные морщинками на лбу. И всё же, Птичкину казалось, что избранник Костьки будет выглядеть совсем иначе. «Цивильнее», слащавее.
- Хочешь мне сказать что-нибудь? – Макс взял стакан учителя и отхлебнул из него немного чая. От волнения пересохло в горле.
Дима потеребил воротник голубой рубашки и едва слышно пропищал:
- Я… я люблю Вашего мужа. Простите.
Максим зажмурился, словно ему всадили нож в спину. Сбивчиво задышав, он выскочил из-за стола и побежал к выходу. Отдышавшись у дверей столовой, сивый решил вернуться. Буфетчицы и несколько старшеклассников любопытно наблюдали за набирающим обороты «спектаклем».
Ударив ладонями по столу, Макс прошипел:
- Любишь? Да что ты в этом понимаешь, недоросток? Мне сейчас 34 года, и я люблю рыжего с 17 лет.
Димка недоверчиво закачал головой и попытался что-то возразить, но Малафеев не позволил. Вцепившись в плечи Птичкина, он продолжил:
- У тебя, наверное, есть амбиции. Далеко идущие планы. Так? – Димка кивнул. – А у меня ничего этого нет, - хрипя поведал Максим. – Грустно признавать, но моя жизнь пуста без Кости. И я не знаю, как я буду жить дальше, потеряв его. Потому что у меня вообще ничего нет! Понимаешь? – выкрикнул он.
Дмитрий закрыл глаза и отвернулся.
- Ничего ты не понимаешь! Думаешь, всё просто? Костька кажется тебе неебически хорошим? Поживи с ним неделю – взвоешь! Взвоешь! – отпустив Птичкина, Макс развернулся и пошёл прочь.
- Папа! Пап! – уронив стул, Лёлька побежала за белобрысым. – Стой!
Малафеев остановился и повернулся лицом к нагоняющей его дочке.
Он едва держался на ногах.
***
Приехав домой, Максим повалился на пол в прихожей и был готов сдохнуть от бессилия.
Он понял, что имел в виду Додька, сказав: «Наверное, в том парне есть то… чего нет в тебе». У Птичкина есть молодость, перспективы, хороший характер. То, что Дима пай-мальчик – очевидно. «Мы водку не пьём и за щёку не берем», - нервно хохотнул Максим.
Самое обидное, что и внешне соперник обходил белобрысого по большинству параметров. Поджарое тело, округлые ягодицы, упругие бёдра, подкачанные бицепсы на руках. Конечно, как на такие богатства не позариться!
А у Макса только симпатичная мордашка и длинные, стройные ноги «от шеи». Сам худой, жопа тоже не ахти стала, уменьшилась, руки тонкие, как у мальчишки.
На фоне положительного Птичкина Максим почувствовал себя куском говна. Пропитым, прокуренным, уродливым, никчёмным, с гадким характером. Всё познается в сравнении.
И Костя сравнил. К какому выводу пришли его рыжие мозги? Кто лучше – он или «свежая кровь»? Малафеев не мог этого знать, и был готов полезть на стенку от гнетущей неопределённости.
«Стать лучше сраного Птичкина? Не реально», - Макс ударился лбом об стену. – «Не смогу я бросить пить. Не смогу заниматься спортом. Ничего не смогу. Слишком поздно… Слишком поздно что-то менять…».
- Есть только один выход, - Малафеев с трудом встал на ноги и через силу улыбнулся своему отражению в зеркале.
***
Костька чуть не проглотил жвачку, когда Максим открыл ему дверь. Сивый выглядел ошеломительно, как настоящая рок-звезда из 80ых.
Он слегка начесал волосы, нацепил джинсовую жилетку на голое тело и «сексуальные штанцы», как называл их Костя. Узкие как лосины штаны с вызывающей шнуровкой по бокам, идеально обтягивали длинные ноги Макса, подчёркивая пятую точку и небольшую выпуклость спереди.
- Макс?
- Что стоишь как вкопанный, рыжий? – засмеялся Малафеев, изображая беззаботность. – Проходи, я блинчики с икрой приготовил.
В квартире на самом деле до головокружения приятно пахло блинами. Костя разулся, снял пальто и с опаской поглядывая на белобрысого, прошёл в кухню.
На столе стояла тарелка с «башенкой» из горячих, ароматных блинчиков, а рядо - небольшая плошка с красной икрой.
- Кушай, - будто забыв про все обиды, Максим забрался на колени к Котову и, свернув блин трубочкой, поднёс к его рту.
- Макс, скажи сразу, в чём подвох? – Костька не мог поверить, что ещё вчера психовавший сивый так быстро отошёл от обиды.
- Кушай! – Малафеев запихнул блин в рот Константину. – А я посмотрю, перед тем, как уйти.
- Что? – Котов выплюнул пережёванную массу на стол. – Куда ты собрался, козлопёр?
- К Додику, - пожав плечами, пояснил белобрысый. – Я сегодня много думал. И пришёл к выводу, что нам нужно пожить раздельно. В первую очередь, это необходимо тебе.
- Ты охуел? – Костька ударил кулаком по столу. – Никуда не пойдёшь!
- Пойду! – упрямо повторил Малафеев. – И не думай меня остановить. Пока меня не будет, ты всё взвесь… рассуди. Что тебе на самом деле нужно? Сможешь ли ты принять меня, таким, какой я есть? Если нет – ты меня разлюбил. И… и это самое страшное, - Максим выбежал из кухни.
Не обращая внимания на крики рыжего, он достал из шкафа набитую до передела спортивную сумку, одел «казаки», накинул куртку и, схватив ключи от машины, юркнул в подъезд, напоследок поцеловав своего Котова в щёку.
***
Решение Макса пожить раздельно стало для рыжего ударом ниже пояса. Самоуверенный Котов не ожидал от своей избалованной, зависимой половинки такой твёрдости. «Посмел свалить, оставив меня одного», - скрипел зубами Костька, решив помучить Малафеева, не проявляя интереса к его белобрысой персоне.
«Всё равно первый позвонит», - усмехнулся Константин, намывая посуду.
Первый день без Макса дался Котову легко. Он даже порадовался, что не видит кислой мины сивого. Костька на всю громкость врубил Coroner, расхаживал по квартире голым, а перед сном съел целую банку фасоли в томатом соке. Последнего бы Максим точно не допустил.
К вечеру второго дня, Костю начало покусывать раздражение. «Не звонит, тощая зараза», - досадовал рыжий. Играя в Doom 3, он положил трубку радиотелефона рядом с собой, ведь Максим может позвонить в любой момент. Однако Костьке названивал кто угодно, только не его зловредный Малафейчик.
На третий день, обедая у Димки, Котов снова зарядился уверенностью в своей победе. «Сегодня-то точно позвонит», - заклинал он, жадно поглощая полуфабрикатный шницель, заботливо поджаренный Птичкиным.
- Димасик, а почему ты вегетарианец? – поинтересовался Костя.
- У меня мама такая. За формой следит… и я привык, - улыбаясь, пояснил Дима.
- Мама – мамой, - строго заявил Котов. – А мужик должен жрать мясо! Ты ж у нас мужик?
Птичкин засмеялся, глупо покраснел и промямлил:
- Не знаю… Наверное…
- Что «наверное»? – заржал Костя. – Мужи-и-ик! Я тебе говорю! Вон, какая жопа дульная! – рыжий с размаху ударил по обтянутой джинсами пятой точке Дмитрия.
Учитель даже подпрыгнул и залился краской ещё больше.
- Не знал, что «мужиковатость» определяют по объёму ягодиц, - захихикал он.
- По всякому определяют, - подмигнул Котов. – Давай, Димка, съешь мясца.
Птичкин заартачился. Мол, давно не ел мясного, вдруг желудок взбунтуется…
- Если проберёт – туалет рядом, - разве можно поспорить с Константином?
И Дмитрий подчинился, с нескрываемым удовольствием слямзив целый шницель из мужественных Костиных рук.
От Димки Котов вернулся домой напыщенный, предвкушающий получить как минимум три сообщения от Макса на автоответчике. Пролетел – на стационарный телефон белобрысый не позвонил. Включив мобильник, Костька разочаровался окончательно, не получив ни одного уведомления о входящих вызовах от Малафеева. В расстроенных чувствах, Костька решил раздолбать сундук, в который Максим спрятал «конфискованную» часть музыкальной коллекции.
Свернуть бутафорский китайский замок разгневанному рыжему не составило труда. Однако, здесь Котова поджидал новый удар – большая часть дисков, причём самых любимых, была коварно перенесена к Додику, а на дне сундука сиротливо лежал клочок бумаги с корявой надписью: «Объебись, ха-ха!».
Даже бутылка крепкого пива не помогла Косте прийти в себя. Он лёг спать злой, как десять борцовских псов. И утром проснулся в таком же настроении.
Четвёртый день разлуки окончательно доконал Котова.
Сотрудники боялись даже проходить мимо кабинета директора – рыжий срывал свою злость на всех несчастных, попавших под горячую руку.
Он даже на Птичкина прикрикнул, когда тот позвонил и стал канючить, приглашая к себе.
- Дима, сегодня не приеду, - безапелляционно заявил Костя. – Макс показывает характер, и меня это бесит.
- Ко-о-сть, - елейно протянул педагог.
- Димка, я сказал не приеду! – рыкнул Котов. – Вот только ты, не выводи! У меня уже один мозгоеб есть, второго не выдержу.
- Ладно, - обиженно буркнул Птичкин.
- Я позвоню, - отчеканил рыжий и сбросил вызов.
Неудавшийся разговор очень растревожил Дмитрия. Никогда прежде Костя не был так резок с ним. Конечно, Птичкин уже успел понять, что учтивость – не самая сильная черта рыжего. Не раз Дима похихикивал над тем, как брызжа слюной Котов ругает… да кого угодно! Повара в ресторане за маленькую порцию, правительство за дурацкие законы, автолюбителей за то, что ни хрена не умеют водить…
Но обижал в первую очередь, не сам факт грубости, а причина. «Костя переживает из-за своего Максима», - Димка нервно барабанил пальцами по столешнице. – «Он накричал на меня из-за неладов с этим п… придурком!».
Дима знал, что Максим ушёл от Костьки. Более того, Птичкин подленько радовался этому факту, и надеялся, что чаша весов окончательно и бесповоротно склонится в его сторону.
В свою очередь, учитель и словом не обмолвился о визите сивого в школу и о том, какой концерт он закатил. Вообще, эмоциональную речь Малафеева влюблённый Дима не воспринял всерьёз – списал на обиду. Птичкин пропустил мимо ушей слова про «любовь с 17ци лет» и про то, что он «взвоет», прожив неделю с Костей. «Глупости всё это», - отмахнулся ослеплённый чувствами Димка.
Нынешний разговор слегка отрезвил, витающего в облаках педагога. Ведь он, наивный, рассчитывал, что Костя разлюбил Максима, а поведение Котова говорило об обратном…
***
К десяти часам вечера Костька разве что на стенку не лез. Его самолюбие уязвлено. И без Макса «ломало». Колокольчик волнения нет-нет, а звякнет в мыслях.
«Вдруг Максим в больнице, с передозом?» - осенило рыжего. – «Он там помирает, а я, тупой, всё жду у моря погоды…».
Котов минут пять пялился на трубку, прежде чем решиться набрать домашний номер Давида. Сложно было переступить через себя – ещё бы, он редко мирился первым.
Пока шли гудки, Костя придумал целую историю: он, такой благородный, приедет к никакущему Максу в больницу, будет кормить его из ложечки, выхаживать. Сивый, конечно, эти действия оценит и больше никуда не рыпнется от него. Котов уже приготовился услышать взволнованный ответ Давида: «Костя, Малафейчику херово!». Но…
- Аха-ха-ха! – наконец-то, Додька взял трубку, и динамик чуть не треснул от смеха. Причём, ржал не только Мусс, но и Малафеев, устроившийся неподалёку.
«Суки», - Котов разочарованно пнул кресло и от досады был готов сбросить вызов.
- Алёу! – смешливо протянул Давид.
- Макса дай, - даже не поприветствовав старого знакомого, рявкнул рыжий.
- Макс, ты дашь? – хохоча, поинтересовался Додя.
- Смотря кому! – задорно ответил Малафеев.
«Ни капли грусти в голосе, вот еблыга!» - Костька раздражённо сжал трубку.
- Это Кинс…тан…тин!
- Ему точно не дам! – пьяно проорал Максим.
«Да они там синячат!» - догадался Котов.
- Костя, Максим не может подойти к телефону, - корректно выдавил Давид, стараясь не смеяться.
- Мне по хер, может он или ни может. Дай ему трубку, быстро! – гаркнул Костька так, что Мусс дёрнулся и выполнил приказ.
- Додя, какого кляпа?! - цыкнул сивый, прежде чем томно протянуть. – Ндя-а?
- Веселишься? – негодующе прорычал Котов.
- Допустим, - вызывающе произнёс Макс.
- Я смотрю, ты совсем страх потерял.
- А ты совесть потерял, - фыркнул белобрысый.
- А ты… - Костька запнулся и задумчиво почесал лоб.
- И сказать-то нечего! – усмехнулся Малафеев. – Признай, что ты виноват во всём.
- Нет, - упёрся Константин.
Максим замолчал, что-то загудел под нос, а потом гневно выдал:
- Чтоб у тебя хуй отсох!
Не долго думая, обиженный Костя рявкнул:
- Чтоб у тебя печень лопнула!
- Пидарюга! – в один голос проорали мужчины и почти одновременно сбросили вызов.
- Хрен я теперь позвоню первым! - Котов швырнул трубку на диван и побежал на кухню за сигаретами.
«А я, лошара, волновался. Ухаживать собрался за этим дрищом. А он, трахозавр, живёт и радуется…», - внутри Костьки всё клокотало.
- Значит, без меня Максу весело. А мне без него… как-то… херово. И обидно, - убито констатировал рыжий, распечатав пачку сигарет.
***
Косте напрасно показалось, что разлука сивому далась легко. Малафеев ежедневно изводил себя: «Вдруг рыжемордый променяет меня на Птичкина?». Рисуя в воображении последствия такого решения, Макс хватался за голову и боялся жить дальше. «Кто я без него?» - трясся белобрысый. - «Что сказать предкам, появившись на пороге их дома?».
Меньше всего Максим хотел, чтобы родители узнали о его размолвке с Котовым. Ведь рыжий стал для них вторым сыном. Малафеев боялся, что отец не простит Костьке этого «преступления» и уничтожит его в финансовом плане. «Озлобленный папаша сможет», - прикинул Макс. – «Он, всё-таки, влиятельнее Кости. У него почти все шишки из Областной Администрации в корешах. Обязательно отомстит за «обиженного сыночка» и за себя. Знаю я его».
Из-за этих благородных соображений, Максим решил поселиться к лучшему другу. Хотя, поплакаться в жилетку любимой маменьке за бокалом-другим вина, сивому ой как хотелось!
Переехав в холостяцкую квартиру Давида, Малафеев закрутился как белка в колесе, находя себе всё новые заботы. За четыре дня он так «вылизал» трёшку Додика, что тот не переставал рассыпаться в комплиментах: «Ма-а-акс, да все три моих бывших жены просто отсасывают у тебя, громко причмокивая. Никогда моя квартира не была такой… уютной, ё-моё. Здесь стало чище, чем в операционной!».
Желающий забыться и отвлечься от проблем белобрысый, устроил перестановку мебели, разобрал завал на лоджии, перебрал и перестирал добрую половину шмоток Додика, а также поклеил новые обои в спальной комнате. Малафеев сам удивлялся, откуда у него силы взялись? Кроме того, Макс, успевал потчевать счастливого Додика разносолами.
- Максимыч, ты бы на диване повалялся, - участливо предлагал Мусс, возвращаясь с работы и заставая сивого то моющим посуду, то в сотый раз перекладывающим книги с полки на полку.
- Не-а, – отказывался Малафеев. – Мне страшно… А труд помогает не думать о плохом.
- Обычно, ты бухал в таких случаях.
- Надо беречь печень! – натянуто улыбался домоправитель. – Кто знает, что Костьке в голову взбредёт? Не буду тратить силы моей бедной печёнки понапрасну…
***
- Хорошо поговорили… - иронично констатировал Давид, когда Макс бросил трубку.
- Душевно, - хмыкнул Малафеев. – Додь… я сейчас отлить сгоняю, - сдавленно сообщил он. – И мы продолжим нашу «ликёрную дегустацию?» Е? – сивый скорчил гримасу, типа улыбнулся.
- Е-е.
«Плакать пошёл», - сразу просёк Мусс. Кто-кто, а он белобрысого знал как облупленного.
Максим закрылся в ванной и прокрутил в памяти разговор с рыжим. Массируя виски, сивый пытался успокоиться, подавить гадкое ощущение, словно все внутренние органы слиплись. Хотелось разгромить всю ванную комнату, а потом прибежать к Котову и накостылять так, чтобы он в реанимации месяц провалялся.
«Тупорылый питекантроп! До сих пор не понял, какую боль мне причинил. Блять, мне начинает казаться, что это дойдёт до рыжего только тогда… когда я сдохну!», - Макс всхлипнул и ударил кулаком по раковине.
***
Непробиваемый Костька о тяжести своего проступка даже не думал. Его до одурения взбесило поведение Малафеева. Котов прекрасно понимал – сивый полностью зависит от него. И этот факт грел душу властного мужчины.
Константин был готов рвать волосы на голове и не только. «Возомнил себя «крепким орешком». Хочет, чтобы я за ним побегал. На принцип пошёл», - рыжий гневно хрустел чипсами, не зная, что делать дальше. Ясно одно – Максим довёл его до белого каления.
В пятницу Котов решил пригласить Птичкина к себе. Димка с радостью согласился – ему было очень любопытно посмотреть на Костькину квартиру. Но приехав к нему, педагог растерялся и почувствовал себя не в своей тарелке. Его смутило большое количество фотографий «влюблённой парочки», развешанных везде. Разве что, в туалете их не было.
Костю этот факт абсолютно не смущал, и он настойчиво тискал покрасневшего Птичкина. Когда возбуждение окончательно ударило в головку и в голову, Котов потащил Димку в спальную, с мыслями: «Увидел бы Макс, что я трахаюсь в нашей койке – удавился бы».
Не смотря на настойчивые поцелуи и нетерпеливые ласки, Дмитрий никак не мог собраться. Ему казалось, что Максим буравит его взглядом с большой, стилизованной под свадебную фотографии, висящей на стене напротив.
- Костя-а, Кость… Котик… - задыхаясь, шёпотом пролепетал он.
- Ммм? – промычал рыжий, увлечённый сосками парня.
- Я… меня… Мне фотография мешает, - Димка отвёл взгляд.
- Ну йопта, Дима, нашёл на что отвлекаться! – выплюнул Котов и облизав животик с аппетитными кубиками пресса, скользнул к твёрдому члену юноши.
- Костя, пожалуйста… - зажмурившись, захныкал учитель. «Лучше бы ко мне поехали! Здесь всё пропитано этим… алкашом!»
Недовольно покряхтев, Константин снял фотографию и вынес её в другую комнату.
- Теперь доволен? – спросил он, поглаживая свой член.
- Ага! – Дима расслабленно откинулся на подушки.
- Продолжаем, - Костька завалился на него, бесстыдно тиская за ляжки.
***
Наутро Костя выглядел хмурым и непривычно задумчивым.
- Котик, ты чего? – Дмитрий чмокнул рыжего в плечо.
- Да… - буркнул он, меланхолично взмахнув рукой. – Не знаю…
- Ясно.
- Пойдём в джакузи поплещемся что ли? – предложил Котов, сбросив с Димки одеяло.
- Классная идея! – Птичкин погладил мужчину по рыжим кудряшкам на лобке. – Только… сначала… о кое-чём серьёзном.
Костька непонимающе посмотрел на мальчишку: «Лишь бы в любви не признавался», - подумал он. – «Так ещё больше запутаюсь».
- Костик, насчёт Алёны.
Котов закатил глаза: «Нет, всё-таки лучше бы про любовь-морковь заговорил»…
- Что моя мандавошка учудила?
- Она вторую неделю не ходит на английский, - пожаловался Птичкин.
- А ты? – мужчина исподлобья посмотрел на педагога.
- Ну… я, конечно, ей прогулы не ставлю, - признался Димка.
- Спасибо, - поблагодарил Котов за строптивую дочь.
- Кость, но… понимаешь… У-у нас в понедельник будет важная контрольная. Ей обязательно нужно присутствовать. М…может, ты поговоришь с Алёной?
- Думаешь, она меня послушается? – усмехнулся Котов.
- Послушается! - Димка бросил влюблённый взгляд на Костьку, отметая все плохие мысли в сторону.
***
Дмитрий оказался не прав. Неуправляемая Лёлька вела себя нарочито по-хамски, и телефонный разговор закончился обменом «любезностями»:
- Иди в «птичкинскую» жопу, отец.
- Ты деду такое скажи. Мало я тебя наказывал, вульва малолетняя!
- Дед бабушке не изменял! Не то, что ты! – фыркнула Алёнка и повесила трубку.
«Стыдоба! Целой компанией руковожу, а с соплей рыжей не могу управиться».
В воскресенье Костя решил обратиться за помощью к Максиму. Он-то всегда находил с Лёлькой общий язык. «И… как же я его рожу хочу увидеть!», - думал Котов, набирая номер. – «Надо его домой позвать, чтобы с глазу на глаз переговорить».
Максим долго упирался, отказываясь приезжать домой: «Мы с Додиком на художественную выставку идём, а потом с моим крестником гулять. Некогда мне. Выкладывай сейчас». Тогда, Костька решил сыграть на чувствах белобрысого: «Я не для себя прошу. О Лёльке речь пойдёт. Тебе что, по фигу на дочь?».
- Я буду через полчаса, - протараторил Максим. Слова Котова задели его за живое.
***
Малафеев стоял на пороге как не родной. А Костька с двухдневной щетиной и немытой башкой пялился на него, вцепившись в дверную ручку.
- Проходи, - буркнул рыжий.
Максим сделал широкий шаг вперёд, преступив через порог.
- Ну?
- Не стой как мудак, разувайся, заваливай в комнату, - Котов нетерпеливо дёрнул сивого за руку.
Оскалившись, Макс стянул сапоги, и, не снимая косухи прошёл в кухню, пропахшую пережаренными полуфабрикатными котлетами.
- Фу-у! – поморщился Малафеев и инстинктивно подпрыгнул к плите. – Рыжий! Жарить надо на сливочном масле… И вообще, что за гадость ты ешь? – обеспокоенный Максим забылся, и стал переворачивать котлеты.
- Ты же меня больше не кормишь… Вот, что в магазине первым под руку попадётся, тем и рад, - несчастно поведал Костька и, пристроившись позади белобрысого, обнял его за талию.
- Не надо! – тут же опомнился Макс. – Говори, что хотел и отваливай!
- Сивый… - а Костя уже забыл, что хотел.
«Родной запах!», - Котов зарылся носом в пшеничных волосах. – «Курево и его любимый шампунь «Кря-кря». Так Макс пах в 17… Так он пахнет сейчас».
Только сейчас Костька понял, как истосковался по Максиму. Как ему не хватало его голоса, шуток, ворчания, улыбок, прикосновений вечно холодных пальцев. Котов почувствовал себя мальчишкой, которому вернули отобранную любимую игрушку.
- Макс, - рыжий горячо дышал в тонкую шею Малафеева и беспорядочно целовал её, посасывая кожу, щекотал языком.
Сивый бессильно всхлипывал, не в силах противостоять Костиному напору, чувствуя, как его эрекция упирается ягодицы.
- Ты специально, да, выпердыш? – косуха полетела на пол. – Заманил… чтобы трахнуть?
- Я скучал, - простонал Котов в губы белобрысого. – Правда скучал! – джинсы приспущены до середины бёдер.
- Я тоже… Слышишь, мразина? Не могу терпеть… не могу! Что ты со мной делаешь, сучара? – Максим впился пальцами в край столешницы, а Костя выцеловывал неровные фигуры на гладкой груди, кружил пальцами по худой спине, задрав футболку.
- Макс-ик… мой, - Котов тёрся щетинистыми щеками о нежную кожу живота, сжимал широкой ладонью сочащийся член сивого. Малафеев двигался навстречу ровным движениям руки.
- Костька… - пальцы зарылись рыжих волосах.
Влажный язык Константина щекотал яички, скользил по стволу... Неровное дыхание на кожице, тепло жадного рта, быстрый ритм.
- Ох… - на секунду Котов отстранился. - Ох… - как в свой первый раз, Максим брызнул Костьке на лицо, а тот захохотал, утерев сперму ладонью.
Дрожа, Малафеев опустился на колени к рыжему, и, закрыв глаза, довёл его рукой до разрядки.
Шумно втянув воздух, Костя кончил, сжав костлявый, взмокший бок Максима.
Мужчины стояли на коленях у плиты и трогательно обнимались. Котов гладил Макса по подрагивающей спине.
- Что ты хотел? – нашёл в себе силы поинтересоваться сивый.
- Поговори с Лёлькой, - Костька крепко обнял свою истинную половинку. – Она прогуливает английский. А… там должна быть какая-то контрольная сверхважная…
- Поговорю. Это всё? – Максим отстранился и заглянул в карие глаза.
Костя решил плюнуть на всё – на свои принципы, раздражение…
- Don`t walk away, love never let you down, - не сумев подобрать слов, неумело пропел Котов. – Помнишь?
Белобрысый на секунду улыбнулся, но потом снова стал непривычно серьёзным:
- А ты Птичкина бросил? – строго спросил он.
Костька отрицательно покачал головой. Выпятив нижнюю губу, Малафеев оттолкнулся от рыжего и встал. Натянув джинсы и подняв с полу косуху, он отчеканил:
- Я не собираюсь смотреть на то, как ты развлекаешься с этим сопляком! Даже не думай, что я вернусь при таком раскладе.
- Макс! – Котов протянул руки, но сивый развернулся и пошёл прочь из кухни.
- Рыгань сивая! – прокричал вслед Костя.
- Рыжий спермосос! – выпалил Максим, прежде чем хлопнуть дверью.
«А ведь всё так хорошо начиналось…», - Константин растянулся на полу, не обращая внимания на то, что его котлеты окончательно сгорели и заполнили противным запахом всю кухню.
Вечером он поехал к Димке. Как всегда, всё прошло спокойно. Милые беседы, воркование Птичкина, объятия, а потом сжигающий сексуальный сеанс.
Костька впервые за всё время решил серьёзно прислушаться к своим ощущениям и сделал неутешительный вывод. Да, ему нравится Дима как человек. Да, он хочет его неимоверно, и готов оприходовать где угодно, стоит посмотреть на круглую задницу. Но все эти чувства и желания совсем другого рода. Будто не его вовсе. Как так?
Рыжий загрузился, взволновав Димку.
- Костя? – юноша помахал ладонью перед глазами Котова.
- А? – встряхнулся мужчина. – Ой… что-то в сон клонит, Димасик, - соврал он.
- Тогда, давай спать. К тому же, нам завтра на работу… - Птичкин трепетно поцеловал Костьку в губы, выключил бра и устроил русую голову на его груди.
- Спи спокойно, - тихо пожелал Константин, погладив парня по мягким локонам, а сам ещё долго не сомкнул глаз.
***
К словам любимого папочки Алёна прислушалась. Даже спорить не стала. Просто смиренно согласилась с Максом, пообещав прийти на урок и написать дурацкую контрольную.
Будучи девушкой неглупой, Лёлька справилась с заданиями раньше минут на пятнадцать. Бросив в сумку ручки и тетрадь, она подошла к учительскому столу и, шмякнув на него листок с ответами, направилась к двери.
- Ты куда? – опешил Птичкин.
- В столовку, - буркнула девушка.
- Сядь на место! – твёрдо потребовал Дима и указал пальцем на парту.
Алёна встала в дверях и недобро посмотрела на учителя, накапливая злость.
- Я сказал – займи своё место, - рявкнул Димка, по привычке поправив очки.
- А не пойти бы тебе на хер, например? – не сдержавшись, прошипела Лёлька.
«Сучка очкастая! В мою семью влез и ещё командует!».
Класс немедленно зашушукался, пялясь то на Алёну, то на педагога. Только Андрей покачал головой, глядя в окно – он был в курсе, что творится в душе девушки.
- Что?! – Димка раскраснелся и вскочил со стула.
- Может, ещё подсказать на чей? Или ты сам прекрасно знаешь? – завелась Лёля.
- Выйди, - цыкнул Птичкин и, подбежав к ученице, стал выталкивать её в коридор.
В такой ситуации он оказался впервые и чувствовал себя ужасно. Что делать? Орать в ответ? Промолчать, сохранив самообладание, или вообще, убежать на фиг из школы?
В холле перепалка продолжилась.
- Из-за тебя Макс ушёл! – надрывно, чуть не плача, выкрикнула Алёна. – Ты рад? Да?
- Тише, прошу тебя, - Димка поднёс палец к губам, но Котова и не думала молчать.
- Думаешь, всё, Костька у тебя в кармане? – девчонка вцепилась в голубой свитерок парня. – А вот ни хуя! Понял? - рыжая орала так, что было слышно на всю школу.
- Заткнись, - в ответ, Димка схватил Алёнку за плечи.
Открылась дверь соседнего кабинета.
- Что здесь происходит? Дмитрий Михайлович? – Наталья Ивановна, преподавательница немецкого языка, непонимающе уставилась на чуть ли не дерущихся учителя и ученицу.
- В-всё в-в п-порядке, - заикаясь, начал оправдываться Димка. – Наталь Иванна, мы разберёмся!
- Ну-ну, - скептически скривилась дамочка и закрыла дверь.
- Ненавижу тебя, – рыкнула Алёна, и, вывернувшись из Димкиных рук, побежала в женский туалет.
- Дура! – Птичкин влетел в класс и, задыхаясь, выпалил. – Что сидите? Сдали листки и валите куда хотите!
Класс опустел в считанные секунды, а Дима едва сдержал слёзы. Что-то ему подсказывало – после этого инцидента о карьере преподавателя ему можно забыть.
***
Расстроенный Димка всю душу вымотал Костьке. Рыжий даже позвонил дочке и отругал её по первое число, но от этого несчастному педагогу легче не стало.
- Понимаешь, я маме обещал минимум полгода в школе отработать, - всхлипывал он. – Но… не смогу я… Мне стыдно возвращаться…
- Дим, чего только в жизни не бывает, - философствовал Котов. – Думаю, не сожрёт тебя мамка. Что ей дороже – душевное спокойствие единственного сына, или какое-то эфемерное обещание?
- Значит, ты думаешь, мне лучше уволиться?
- Димасик, я не знаю. Сам-то как считаешь?
- Завтра заявление напишу, - пискнул Птичкин и всем телом прижался к Котову.
От любовника Костя вернулся никаким. Димка своим нытьём угробил всё его настроение. Даже секс был не таким фееричным, как обычно. Хотя, Котов Дмитрия жалел и чувствовал себя немного виноватым… за такую дочь. Впрочем, Костька изначально просёк – не быть Птичкину преподом, как Максу олигархом.
***
Уставший Константин валялся на кровати и без разбора щёлкал телевизионные программы. Когда зазвонил телефон, он прытко вскочил с постели: «Вдруг сивый?», - определитель показал домашний номер Додика и Котов довольно потёр ладони. – «Точно Малафеев! Не выдержал!».
- Привет-привет, белобрысый! – сходу бухнул Костька.
- Вообще-то, это я, Давид.
- Йопт. Что? – не любил Котов лучшего друга своего сивого. Сам не знал за что – просто не нравился он ему и всё тут.
- Максим не у тебя? - озабоченно поинтересовался Додька.
Этот вопрос поставил рыжего в тупик:
- Не-е, - бездумно протянул он.
- Странно, у предков Макс тоже не появлялся, - пробурчал под нос Мусс.
Нервно взяв трубку в другую руку, Костька прикрикнул:
- Что ты хочешь этим сказать?
- Эм… Константин, - замялся Додя. – Кажется, Малафейчик пропал… Ну, как говорят в хронике – ушёл и не вернулся.
Рыжий бессильно сел на край кровати, уронив трубку на пол.
- Эй, Кость, ты чего? – из динамика послышались возгласы Давида.
Котов молчал, уныло глядя на его любимую квазисвадебную фотографию, на которой он, счастливый как придурок, держит на руках светящегося Макса…
***
Что имеем - не храним, потерявши - плачем.
Смысл этой поговорки Костя в полной мере осознал на собственной рыжей шкуре. Третий день прошёл, а от Макса ни слуха, ни духа.
Котов периодически звонил Давиду и на работу, и домой, и на мобильный, но ответ был одинаков: «Кость, ничего нового. Поверь, я бы сразу сообщил…».
Голос у Мусса был грустным-прегрустным – переживал за лучшего друга.
- Твою мать, - сокрушался Додька. – Я в тот же вечер всем операм сообщил, что сивый пропал. Его в розыск объявили. И ни фига…
- Будем надеяться, что с Максимом всё хорошо.. - вздыхал рыжий.
- Угу. Но, в любом случае, я одним из первых узнаю, если что-то произойдёт…
- В смысле? – дёрнулся Костька.
- Ну… все неопознанные трупы проходят через моё бюро, - сдавленно проговорил Давид.
- Типун тебе на язык! – рявкал Котов.
Беспокойство сжирало мозг. Одно дело, когда Максим жил у Мусса, пивко попивал. В любой момент можно было позвонить и узнать, как он там. А сейчас… Околачивается неизвестно где. Как сказал Додька, ушёл он в холодной куртке, без свитера – одна футболка под низом. А если белобрысый напьётся, завалится в лужу? Ночи уже холодные – продует хоть бы хны. У Малафеева иммунитет слабый, пневмонию за пять секунд может заработать. И в больницу кто его возьмёт без паспорта и полиса – всё у Давида дома осталось…
***
Димку Константин подвозил до школы исправно, но встреч не назначал – не до этого ему было. И вёл себя Котов намного сдержаннее, неприятно удивляя Птичкина. Обычно, стоило Диме в машину забраться – рыжий сразу его тискать начинал. Как начнёт ляжки наливные жамкать, похрюкивая от удовольствия… Но в последние четыре дня реакция нулевая. Причин Костя не объяснял, отмалчивался, поджав губы, заставляя любовника нервничать и накручивать.
А у Димки, между прочим, перемены в жизни. Последние дни в школе отрабатывает и со следующей недели в Областную Администрацию устраивается по мамочкиной протекции. В комитет международных, внешнеэкономических и межрегиональных связей. Птичкин с таким восторгом Костьке поведал об этом, а рыжий только криво улыбнулся и буркнул:
- Молоток. Растёшь. Это ж круче, чем препод…
- Котик, в чём дело? Который день сам не свой… - взволнованно спросил Дима, погладив рыжего по щетинистой щеке.
- Дим… - Котов вцепился в руль и нахмурился. – Хуёво мне, и всё тут.
- Так… ты приезжай сегодня… Я… я… тебе хорошо сделаю, - улыбнулся Птичкин и соблазнительно потянулся. Серая кофточка задралась, показав поджарый живот.
Костька даже не посмотрел в сторону парня.
- Нет. Не могу, - отказался рыжий.
- Кость, а в субботу? Давай в субботу? – Птичкин сжал колено Котова.
Посмотрев в зеркало заднего вида, мужчина угрюмо ответил:
- Посмотрим. Постараюсь.
У Димки сердце сжалось: «Я ему надоел? Но четыре дня назад всё было хорошо…». Расстроенный педагог чуть не расплакался, и, закусив пухлую губу, уставился в окно.
- Дима, не в тебе дело. Совсем не в тебе. Всё из-за Максима, - небрежно пробормотал Котов.
- Мне от этого не легче, - фыркнул учитель. – Виноват твой… а на мне почему-то отражается.
Костька побарабанил пальцами по рулю и злобно процедил:
- Дим, не еби мозг. Сивый пропал! – раздражённо воскликнул он на всю машину. – Нет его нигде, блять. Ни у друзей, ни у предков. А если он сдох уже? Как мне жить-то дальше?
Птичкин промолчал. Внутри всё оборвалось от обидного понимания: «Как Костя за своего алкаша волнуется. Любит его что ли? А я? Как же я?».
Дежурно чмокнув насупленного Котова в щёку, Димка поспешил в школу. Но толком свои последние уроки он вести не смог. Всё думал будущем с Костиком… которого, в свете последних событий, может и не быть вовсе.
***
Рыжий старался управиться со всеми делами на работе до обеда. Закупившись жрачкой в ближайшем супермаркете, он спешил домой. Вдруг Макс придёт, а его нет? Нужно быть начеку. Не пропускать ни единого телефонного звонка.
Не думал Костька, что с исчезновением Максима всё померкнет. У Котова даже аппетит пропал и трахаться не хотелось. «Хорошо было зажигать с Птичкиным, зная, что сивый рядом, что никуда он не денется. Хорошо было возвращаться от любовника домой, к родному Малафейчику», - сокрушался Котов. – «Макс пропал. Димка, славный мальчик, остался. А в душе пустота… словно нет никого рядом».
Как Ярославна, Константин часами стоял у окна и вглядывался в улицу – вдруг появится во дворе любимая фигурка. Одни люди сменяли других, кто-то спешил, кто-то, наоборот, шёл неторопливым прогулочным шагом. Солнце то пряталось за тучами, то ласкало остывшую землю своими лучами. Во дворе визжали дети, качались на качелях, лепили куличи в песочнице. Дворничиха сметала опавшие листья в аккуратные кучки. А Максим не появлялся. Смотри в окно – не смотри…
«Бляха, обидно-то как. Только лишившись сивого, я понял, как он мне дорог», - Котов растянулся на полу и обхватил голову руками. Пустая, до отвращения тихая квартира давила. Костька чувствовал себя позорно бессильным.
- Не могу больше! – сорвался рыжий и в домашних тапках выбежал на улицу. – Макс, жердина белобрысая, где ты? - выкрикнул он в опустевший к вечеру двор.
Спустившись в гараж, расположенный на цокольном этаже, Костька решил отправиться на поиски Малафеева.
- Буду до усрачки колесить по городу, - Котов агрессивно завёл мотор и резко выехал из гаража.
На улицах потемнело, и даже горящие холодным светом фонари не давали возможности хорошо разглядеть лица прохожих. Но своего белобрысого Котов узнал бы и в полумраке. По силуэту, по походке. Костька на небольшой скорости ехал у самой обочины, и поглядывал на пешеходную полосу. Ни одного человека похожего на Максима. Ни одного…
Костя исколесил весь город, заезжая в тихие переулочки, на пустыри, в частный сектор на окраине с покосившимися деревянными домами… Бесполезно. Встречались, конечно, тощие алкаши… Но не Малафеев.
Константин домой вернулся вымотанным. Будто из него все жизненные соки высосали. И сердце щемило, щемило невыносимо. Потому что в небольшом городке до хера памятных мест. Едешь мимо, а в памяти услужливо всплывает кадр из жизни. Из жизни с сивым…
Например, проезжая мимо Дома Культуры, Костька чуть не врезался в столб от нахлынувших воспоминаний. Приметное здание, как дворец. В начале 90ых оно было покрыто розовой штукатуркой. Там рыжий и Макс любили гужеваться в годы университетской молодости. Напивались пива на скамейках, а потом заваливались на сейшен. Носились по залу как бешеные, слэмились группами по 10 человек, подпевали песни, срывая глотки. Держась за руки, убегали в туалет, и, заперевшись в кабинке, сосались и дрочили друг другу до изнеможения.
Однажды, Костька замещал гитариста Санька, повредившего палец, и исполнял с местной группой Молот каверы на Kiss. Котов до сих пор не мог забыть, как он выпендривался на сцене, как его распирало самодовольство, словно он не в провинциальном ДК выступал, а на Wacken Open Air. Максим скакал у самой сцены и влюблено смотрел на прущегося от собственной крутизны рыжего. В какой-то момент, он, шатаясь взбежал по ступенькам на сцену, и, оттолкнув вокалиста Дина от микрофона, на корявом английском, пьяно, запел сам.
- Better hide your heart, better hold on tight
Say your prayers, 'cause there's trouble tonight
When pride and love battle with desire
Better hide your heart, 'cause you're playing with fire
Костька даже лабать перестал. В ярких огнях цветомузыки, какую обычно используют на дискотеках, Макс смотрелся как настоящая звезда. С хрипловатым, надрывным голосом и сивыми длиннющими патлами, прилипающими к потному телу. Слова куплета напившийся Малафеев, конечно забыл, но микрофон отдавать не хотел. Он носился по сцене, тряс башкой, а потом проорал, показывая пальцем на здорового металюгу с немытыми волосами:
- Эй, Гриндос! Да-да, ты, чмырь в конце зала! Иди на хуй!
После, естественно, началась драка. Этот Гриша, растолкав народ, запрыгнул на сцену. Но махаться, как всегда, пришлось Костьке. А белобрысый прыгал рядом и орал: «Рыжий, по печени ебашь! По печени!».
- Припёрся я домой с разбитой рожей, - расплывшись в улыбке, припомнил Котов, откинувшись на спинку сидения. - Но счастливый. Распирало от счастья прямо… потому что рядом был Макс. Сивый, прищемить твои яйца дверью, куда ты запропастился? – в сердцах ударив по гудку, Константин поехал дальше.
***
Шестой день без Максима. «И ещё мобильник вырубил, сука!», - негодовал рыжий, - «А может, гопники отжали и сдали в скупку».
Абонент недоступен, абонент недоступен, абонент недоступен – равнодушно твердил механический женский голос, от которого Костьку уже тошнило.
Котов, сидя на синем коврике у входной двери, прислушивался к каждому шороху на лестничной клетке. Казалось, вот-вот и Макс ввалится в квартиру. В подъезде постоянно кто-то ошивался – топал, разговаривал, хохотал. И все проходили мимо…
Косте отчаянно не хватало сивого. Хотелось слышать заливистый смех Максима и его прокуренный голос, хотелось тискать его худое тело и обводить большим пальцем наркоманскую татуировку на правом предплечье, хотелось лежать с ним в обнимку на кровати и, дергая ногами под любимую музыку, трепаться обо всем на свете. Котов истосковался по веселым вечерам, когда он с Малафеевым сочинял матерные рассказы. Они брали лист А4, и задавали друг другу вопросы, чтобы сложилась цепочка повествования: «Кто это был? Куда он пошёл? Что он сделал?». Каждый, писал свой ответ, и загибал листок, так, чтобы Костя не узнал, что выдумал Макс, а Макс не увидел, что насочинял Костька. Закончив, парни разворачивали лист и начинали громко, с выражением читать, смеясь до слёз. Получались разные истории: про супер-бабку в ссаных панталонах, победившую самого Онотоле; про Барака Обаму – джедая и борца с палёной водкой; про сисястую соседку сверху, вышедшую замуж за самого Гомера Симпсона…
Время тянулось изматывающе медленно. С фотографий на одинокого рыжего, улыбаясь, смотрел Максим. Часы с маятником монотонно тикали, раздражая Котова всё больше и больше. Никогда Костька не слышал хода этих часов. Как тут расслышать надоедливое пощёлкивание, когда белобрысый рядом?
Не выдержав, Константин снова позвонил Давиду. Третий раз за день.
- Кость, ответ тот же, - устало пробормотал Мусс.
- Блять, - прохрипел Котов. – Это ж надо так… Всю душу мне вымотал, гадина сивая.
- Сам виноват, - резко укорил Додька. – Наворотил делов – расплачивайся теперь.
- Ты ещё мне поговори! – угрожающе рыкнул Костька.
- Всё равно ты виноват, Кин-стан-тин, - усмехнулся Давид и повесил трубку.
***
Костя решил наведаться к Дмитрию. Хотя понимал – легче ему не станет. Не сможет Димка ему Макса заменить. Всё же, Малафеев и Птичкин жутко разные. Как Меркурий и Плутон. Как Black Sabbath и Ранетки. Как домашние и покупные котлеты.
Димка встретил мужчину радостно. Повис у него на шее, жадно поцеловал в сухие губы. Пытался растормошить угрюмого Котова. Но рыжий меланхолично попивал вино из горла и витал где-то далеко. Только когда Птичкин разделся догола, и, пристроившись рядом, стал ласкать свой член, Костька расшевелился и обратил внимание на парня. Но даже секс – одно из любимейших занятий Котова – не принёс ему настоящего удовольствия. Конечно, плоти-то легче стало, а на душе по-прежнему кошки скребли.
- Я останусь у тебя, хорошо? – буркнул Котов, натягивая на себя одеяло.
- Конечно… - Димка был разочарован. От былого огня рыжего ничего не осталось. «Всё хуже и хуже», - Птичкин прикусил большой палец. – «Бросит… точно бросит. А когда – это всего лишь вопрос времени».
- Спи, - командно произнёс мужчина, и небрежно поцеловав Дмитрия в лоб, повернулся на бок.
Димка выключил бра, и прижался к рыжему, положив ладонь ему на бок.
Костька долго не мог заснуть. Он рассматривал просторную комнату, и вспоминал, как 10 с лишним лет назад, жил в почти таком же доме с Максом. Правда, квартира у них была в половину меньше. Но это никого не смущало.
Улыбнувшись, рыжий припомнил, как они помещались и развлекались в маленькой сидячей ванной, всего 1,40 в длину.
Или, как однажды, примерно в три часа невыносимо душной июльской ночи, он услышал сквозь пьяный сон истошные крики: «Ко-о-о-стя! Ко-о-остька! Спаси, убиваю-у-ут!». Шатаясь, рыжий сорвался с места и ничего не понимая, помчался с шестого этажа вниз. На лавке у подъезда сидел плачущий Макс с разбитым носом и в разодранной широкополой соломенной шляпе на голове. Оказывается, сивому приспичило выпить пива, и он втихоря смотался в магазин. На улице шёл дождь, и чтобы не тащить с собой зонт, Малафеев додумался напялить на себя шляпу, спёртую у мамки. Конечно, такой внешний вид очень не понравился гопнику, затаривавшемуся в том же магазине. Он врезал белобрысому по носу, отобрал две бутылки Жигуля и всю мелочь. Убитый горем Максим, придерживая злополучную шляпу, поплёлся домой, размазывая по роже кровь.
- Мне не себя жалко… А пиво, гад, пиво отжал! – ревел Малафеев. – И шляпу хорошую испортил!
Представить Димку в подобной ситуации? Да никогда в жизни!
Под забавные, проникнутые любовью воспоминания, Костя отключился.
***
- Рыжий, рыжий! Макс нашёлся! – Давид схватил Котова за руку и потащил вперёд, по длинному коридору с тёмно-зелёными стенами.
- Вот… нужный кабинет, - эксперт с ноги открыл дверь и, мужчины оказались в ослепительно белом помещении. Посередине стоял металлический стол, укрытый чёрным пакетом.
- Где сивый-то? – Котов осмотрелся. Но ничего, кроме приборов для вскрытия не увидел.
- Вот он! – Давид сбросил пакет на пол. На столе для аутопсии лежал Максим. Мёртвый. С волосами как пакля. Всё тело гематомах и ранах.
Костька упал на колени и вцепился в холодную, окоченевшую руку Малафеева.
- Нет! Нет! – на глаза навернулись слёзы. – Нет… Этого не может быть, не может!
- Костя… Костя… - Давид вцепился в плечи рыжего и принялся трясти его. – Костя… Котик… Ко-о-тик!
- А? Макс?! – Котов открыл глаза и плюхнулся на спину. Мягкие русые пряди щекотали щёки.
- Не Макс, а Дима, - обиженно проговорил Птичкин. – Ты кричал во сне.
Мужчина напряжённо поморгал и тяжело вздохнул.
- Тебе б такое приснилось…
Дмитрий включил бра и прищурился от ударившего в глаза света.
- Кость, всё плохо? – парень грустно посмотрел на рыжего.
Поёрзав, Котов уселся и закрыл раскрасневшееся лицо ладонями.
- Дим, я постоянно думаю о нём. Без Макса всё не так, - сдавленно проговорил Костя. – Понимаешь, я люблю его.
Димка шумно втянул воздух, и, спрыгнув с дивана, нервно заходил по комнате.
- А что ты прикажешь делать мне… со своей идиотской любовью, Костенька? – проорал молодой человек. – Я так хотел… хотел быть с тобой!
- Дим, не надо истерик, - рыжий обнял всхлипывающего Птичкина и усадил на разобранный диван. – Пойми, мне бы в любом случае пришлось делать выбор. И он был бы не в твою пользу, - виновато пояснил мужчина.
- Почему? – Димка захрипел, подавляя ком в горле. - Кость… Я тебе нравился… Нам же было так хорошо вместе… И… Тебя всё устраивало… - лепетал Птичкин, прекрасно понимая, что его личная жизнь и мечты рушатся.
Костька осознавал – он без ножа юнца режет. Первые отношения - и так обжечься. Но иначе быть не может. Котову нужен только Макс, со всеми недостатками. Такой, как есть.
- Дим, ты очень хороший мальчик. И многие, на моём месте, выбрали бы именно тебя, а не Максима, - рыжий гладил Птичкина по дрожащей спине. – Банально, но ты достоин… Ты можешь найти кого-то в разы лучше меня.
- Но я хотел быть только с тобой! - строптиво выкрикнул Димка.
Костя закатил глаза.
- Этого не может быть… Никогда.
Птичкин закашлялся и, вцепившись в русые волосы, простонал:
- Тогда… какого хуя ты давал мне надежду? Зачем вообще связался со мной?
- Потому что я рыжая козлина, Дим. Прости, - серьёзно выговорил Котов и утёр большим пальцем слёзы с щеки Птичкина.
- Наигрался? – усмехнулся парень, отталкивая ладонь Кости.
Константин виновато молчал, глядя в пол.
- Наигрался… - констатировал Дима.
Он зло посмотрел в карие глаза рыжего, и, выпрямившись, прошипел:
- Уходи, - дыхание сбилось. – Уходи, слышишь? – молодой человек принялся сталкивать Котова с дивана. – Уходи из моей квартиры… из моей жизни уходи! – надрывался Птичкин.
Костька встал, медленно оделся, и последний раз коснулся русой макушки губами:
- Да… так будет лучше, - кивнул он. – Прости, что не оправдал твоих надежд. Дим, ты замечательный. Но ты не Макс…
Хлопнула железная дверь. На улице завёлся двигатель. Ворвавшийся ветер всколыхнул лёгкие занавески. А Димка ревел ночь напролёт, не способный унять боль. Ведь Костя – его первая любовь. Мужчина, казавшийся идеальным.
Всё рухнуло за считанные минуты. «Ты не Макс», - эхом звучало в ушах.
«Никогда никого не полюблю!», - по-детски поклялся Птичкин, кутаясь в одеяло, пропахшее Костькой. – «И вообще, перееду из этой квартиры… Чтобы всё забыть… Всё забыть!».
***
Костька чувствовал себя виноватым в квадрате. Перед Димой – за то что, по сути, игрался с мальчишкой, потакая своим желаниям. Перед Максимом – за измену.
Впервые за всё время, рыжий представил себя на его месте. И Костю передёрнуло: «Я бы из него всю душу вытряс!», - подумал он. – «Как это так… мой, только мой Макс с кем-то другим? Такого не может быть. Так не должно быть».
Костька вспомнил свои уколы ревности, когда парни заинтересованно поглядывали на Малафеева. Рыжего это бесило.
- Сивый, прости меня, - выдохнул Котов в открытое окно и затушил сигарету в пепельнице.
***
Тринадцатый день без Максима. Костька даже на работу ездить перестал. Наказал главной бухгалтерше: «Если что, сигнализируй».
Рыжий из дома не выходил, ждал смски, звонка… любой весточки от Малафеева. А Додька, сволочь, масло в огонь подливал: «Розыск результатов не даёт, холода начались, как бы наш белобрысый копытца не откинул».
- Макс жив. Он обязательно найдётся, - эти слова Костька повторял как мантру.
Вечером Константин не выдержал, и, купив бутылку водки, поехал к Давиду. Надо же с кем-то горе разделить. А то одному находиться в квартире просто невыносимо.
Додька приоткрыл дверь и удивлённо уставился на Костьку, так будто не собирался впускать его в квартиру:
- Костя? – оглушающе громко вопросил он, выпучив глаза. – А ты по какому вопросу?
- Ты что, охуел? – Котов бесцеремонно оттолкнул низкорослого Мусса и ввалился в прихожую. Раскрыв цветастый пакет, где лежала литровая бутылка водки и палка сырокопчёной колбасы, рыжий предложил:
- Выпьем?
Додька замялся и опасливо заглянул в зал.
- Э… Давай, - пробормотал он. – Проходи в комнату.
Сев на бежевый диван Котов присвистнул:
- Ты что, не один? – на журнальном столике расположились восемь бутылок пива и три пачки чипсов.
- С чего ты взял? – Давид прибежал из кухни, держа в руках стаканы и нож
- Многовато продуктов для одного.
Мусс нервно захихикал.
- Норма-ально! Я ж не совсем один, а с воображаемым другом.
Костя посмотрел на эксперта как на психа, презрительно скривив губы:
- Знаешь, ты мне никогда не нравился, - поведал рыжий, разливая водку по стаканам.
- Аналогично, - кивнул Додька.
- Но мы можем забыть о наших антипатиях. На время, - поднял палец Константин. – Общее горе объединило нас. Ты потерял лучшего друга. А я… вообще… любимого человека, - рыжий обнял Давида за плечи.
- Ты когда в последний раз мылся? – поморщился Мусс.
- Не важно, - Костька залпом осушил стакан и занюхал кусочком колбасы. – Мне кажется, что Максик жив. Сердце прямо так и говорит: «Рыжий, он где-то рядом!».
- Ага-ага, - напряжённо согласился Давид.
Запищал телефон.
- У меня что ли? – дёрнулся Костя.
- Нет-нет, это у меня, - Мусс вскочил с дивана. – Так, труба в плаще… Смс прислал кто-то.
- Вдруг от Макса? – обнадежено выпалил Котов.
- Навряд ли. Наверное, оператор долбит, мол денег на счёт положи.
«Додя, я щас обоссусь!!! Выдвори рыжего хоть на минуту!», - таков был текст смски. Давид нервно вернулся в комнату и настороженно посмотрел на плотно закрытые двери кладовки.
- Кость, может, покурим?
- Давай, - Котов достал из кармана джинсов пачку сигарет и зажигалку.
- Пошли на балкон, - навязчиво предложил Мусс, поглядывая на кладовую. – Кость, свежий воздух… вся фигня. Пошли! – толкнул в плечо.
Мужчина покряхтел, подумал и согласился:
- Твоя взяла.
Облокотившись на перекладину, Котов курил, уныло глядя на тонущую в огнях улицу. Вдруг, из комнаты послышался глухой грохот.
- Что это? – Костя обернулся и вопросительно взглянул на Додика.
- У соседей, наверное.
- Не-а, сто пудов у тебя, - рыжий положил сигарету в пепельницу и вернулся в комнату. – Вроде, всё нормально. Может, в кладовке? – Костька уверенно направился к белым дверям.
- Костя, не суйся туда! Умоляю, не суйся! – Давид вцепился в задние карманы джинсов Константина. – Я там заспиртованные внутренности храню! "Козлина, тебе-то какое дело, что у меня в квартире грохает!"
- Кру-у-у-то! – Котов лягнулся, попав Додьке по колену.
- Бля! – Мусс почувствовал себя разоблачённым шпионом и, опасаясь за свою жизнь, спрятался на балконе. "Макс, придурок, не мог в кладовку аккуратнее забраться!".
Костька открыл дверь, щёлкнул выключателем…
На верхних полках, вместо внутренних органов, стояли соленья. А на полу, между стопками со старыми журналами, притаился Максим. Он нервно похихикивал, втянув шею.
- Макс? – у Котова даже сердце прихватило. – Ты? Как?
- А… я… я-я только сегодня вернулся. Из-з Моск-квы, правда-правда! – на ходу выдумывал Малафеев.
- Так и есть! – выкрикнул Додька.
Костя посмотрел на покрасневшего сивого и на теребящего занавеску Мусса.
- Ах вы ж суки! – процедил Котов. – Пудрили мне мозги, да? Признавайтесь, а то разъебу здесь всё!
Друзья переглянулись, и после короткого молчания Давид протараторил:
- А-а издеваться над тобой было так весело! Мы с Максом прямо со смеху помирали, когда по громкой связи слушали, как ты сокрушаешься.
Рыжего перекосило, он зарычал, сжал кулаки и затопал на месте.
- Кость, ты спокойнее… спокойнее! Тебе это только на пользу пошло! Вон как быстро одумался... – выставив перед собой руки, твердил Давид, но Котов не обращал на него внимания.
- Домой, блять, анус сивый раздолбанный! Быстро блять! – схватив за волосы вжавшегося в стену Малафеева, Константин ломонулся в прихожую.
- Додь, я за вещами завтра приеду! – пропищал Максим, прежде чем Костька вытолкал его в подъезд.
Оставшись один, Мусс облегчённо вздохнул. Приговорив стакан водки, он разлёгся на диване и прошептал:
- Ох уж эти… педики.
***
По пути домой Костя не проронил ни слова. А Макс нервно щёлкал пальцами, боясь заговорить первым.
Схватив за шкирку, рыжий вытащил Малафеева из машины и поволок домой.
- Кость, только не сильно! – сдавленно попросил Максим, ссутулившись и прижавшись к входной двери.
Котов шумно дышал и гневно играл желваками.
«Сейчас такой пи-и-изды даст», - трясся Малафеев. – «Вот, уже ручищи тянет!».
Максим закричал и приготовился к разряду боли, но… Костька притянул его к себе и крепко-крепко сжал в объятьях.
- Сивый… Сивый, гондонейро ты мой родной! Я думал, сдохну без тебя, - причитал он, вжимая в себя Макса.
- Судя по запаху, в подмышках у тебя уже кто-то окочурился, - гнусаво пошутил белобрысый.
- Я хуеву кучу времени не мылся, - засмеялся Костя. – Макс, вот, блять скотина! Как тебе в голову такой коварный план пришёл? Я ж на стенку лез!
- А как тебе пришло в голову изменить мне, спермомэн? – Малафеев ударил Котова кулаком в грудь. – Кстати, ты Птичкина бросил?
- Бросил, - прошептал рыжий, гладя Максима по щекам.
- Честно-честно?
- Честно-честно. Сивый… - у обоих мужчин от наплыва чувств глаза были на мокром месте. – Можно тебя поцеловать?
Макс посмотрел по сторонам, в раздумьях почесал кончик носа и снисходительно бросил:
- Можно. Только недолго!
Захлебнувшись воздухом, Костька налетел на сивого, задрал его футболку и шарясь ладонями по худому телу, зацеловывал мягкие губы, царапая щёки колючей щетиной.
- Макс, - парни вкатились в спальную. – Макс, я многое понял… Я… я… так виноват перед тобой, - бормотал Котов между поцелуями.
Соскучившийся по ласке Малафеев млел. Ведь он каждую ночь подушку грыз, мечтая снова оказаться в руках рыжего.
Наконец-то, он получил долгожданные прикосновения, сжигающие тело. Пальцы скользят по бокам и груди. Бесстыдный язык вылизывает шею и плечи. Пульсирующие члены соприкасаются друг с другом… как раньше.
На секунду, Макс подумал: «А не обломать ли рыжего?».
У Малафеева не хватило силы воли прекратить это безобразие.
Костька перевернул его на живот, пройдясь губами вдоль позвоночника, он опустился ниже и, раздвинув пальцами аккуратные ягодицы, провёл языком по раскрывшемуся анусу.
«Димке я никогда так не делал», - заметил Константин.
- Ах-х! – Максим прикусил простынь. – Ещ-щё! Ещ-щё! Работай, провинившийся жополиз! – томно командовал сивый.
«У Макса даже очко другое», - Костька вцепился в худые бока, когда вошёл сивого. Всё-всё было иначе.
В голове взрывался фейерверк. Член горел. Низ живота сводило. И белобрысый, самый родной, постанывал и бился под ним.
- Давай-давай, рыжий, накончай мне полную задницу! – прежде чем выстрелить и изогнуться от оргазма, прохрипел Малафеев.
- Да… блин... да, - Костька уткнулся носом в белобрысый затылок и затопил Макса, гортанно рыча.
***
Мужчины лежали под одеялом, соприкасаясь задницами.
- Кость, а ты этого Птичкина трахал на нашей койке? - неожиданно спросил Макс.
"До всего-то есть дело", - мысленно рассердился Костька. - "На хрена, спрашивается, накручивает?"
Рыжий издал череду невнятных звуков, и толкнул своей пятой точкой Максима.
- Значит, да? – разочарованно протянул Малафеев, и, скользнув рукой под одеяло, проник пальцем между ягодицами Константина.
- Эй! – дёрнулся Котов. – Макс, я ведь уже признал, что я тупоумный долб, что в мою глупую башку конча ударила, и что я бесчестный хуесосущий орангутанг. Что тебе ещё надо?
- Кровать поменять! Завтра же! – Малафеев завалился на Костьку и прикусил ему ухо.
- Прямо так уж…
- Я не могу спать на осквернённом ложе. Костя, я сказал – завтра же с утра поедем в магазин и купим самую широкую и самую дорогую постель! Поэл? – воскликнул Макс, отвесив шлепок по волосатой заднице.
- Теперь веревки из меня будешь вить, - с прискорбием догадался Костька.
- А то! – Максим скроил важную мордочку. – Тебе же нужно грехи замаливать и моё сердце растапливать. Я ещё список дел придумаю! И только попробуй артачиться! – пригрозил белобрысый.
- Блять, - скривился Котов. – Мало меня мучил своим "исчезновением"?
- Ма-ало. Я тебя проучу. На всю жизнь запомнишь, как налево ходить! – тонкий палец надавил на тугой анус и нагло проник внутрь.
Костька отчаянно забился, сбрасывая с себя Малафеева:
- Только не это! Только не это! – рыжий вскочил с кровати, и, прикрыв задницу ладонью, запротестовал. – Жопу не дам!
- Не очень-то и хотелось в твоей тухлой вене шелудиться, - усмехнулся Максим. – Я запланировал другое. Утром Алёнка приедет. Извинишься перед ней – ты ведь нанёс психологическую травму ребёнку!
Константин страдальчески схватился за голову и посмотрел в белоснежный потолок:
- Макс… может… это… лучше в попец, а?
Коварно улыбаясь, сивый отрицательно покачал головой.
***
Рыжие отец и дочь, насупившись, буравили друг друга взглядом.
Максим беззаботно крутил фарш для пирожков с мясом.
- Костя, начинай! – приказал он.
- Врхбрв, - проурчал Котов и потянулся за сигаретами.
- Фшшфш, - прошипела девушка и показала папаше язык.
- Ну… Ты… это, - Костька не мог подобрать слов. – Не серчай, пелодушка, - пробормотал он, прикурив.
- Это не извинения, - фыркнула девчонка. – Извиняйся передо мной, как перед Максом! – ударяет кулаком по столу.
Максим хохотнул.
- Инцеста не будет, - Котов дёрнул дочку за рыжую кудряшку.
Алёнка залилась краской.
- Бля, откуда я знала… про твои способы извинений. Ладно, попытка засчитывается, - Костька облегчённо вздохнул.
- Максик, - Лёлька подошла к сивому и прижалась щекой к его плечу. – А ты рыжего до конца простил?
- Нет ещё, - усмехаясь ответил белобрысый.
- Тогда и я не до конца! – ухмыльнулась девушка. – Батя, ты меня, между прочим, очень расстроил. Надо как-то компенсировать.
Максим одобрительно закивал.
- Чё надо? – буркнул Котов.
- Гитару хочу. Электро. Стрелу. И подороже!
- На хера? Играть всё равно не умеешь, - насупился рыжий.
- Меня Андрюха научит, - шало улыбнулась Лёлька.
- Знаю, как он тебя учить будет, - пробухтел Котов. - Ну куплю. Лучше шмотки попроси...
- Константин Ефимович! – прищурившись, Максим строго погрозил пальцем.
- Ладно-ладно! Усё будет в лучшем виде, - Костька бросил недокуренную сигарету в пепельницу. – Один раз оступился, а расплачиваться, видимо, буду всю жизнь.
Алёна и Макс хитро подмигнули друг другу.
- И ещё моргают, гадюки! – вспылил рыжий и вышел из-за стола.
Обняв дочку и Максима за плечи, Костька прошептал:
- Всё равно я вас люблю. И… это… прощайте меня уже поскорее! – и совсем, как маленький мальчик виновато добавил, - Я больше не буду…