Леонид Январев
Твой А. 2.0.
Аннотация
«Мало кто поймёт, но кто поймёт, тот мало кто». (В.Кличко)
«Реальность — это галлюцинация, вызванная недостатком алкоголя в крови». (Черчилль, Уинстон)
«Мало кто поймёт, но кто поймёт, тот мало кто». (В.Кличко)
«Реальность — это галлюцинация, вызванная недостатком алкоголя в крови». (Черчилль, Уинстон)
ТВОЙ А.(Продолжение)
Основано на реальных событиях.
«Мало кто поймёт, но кто поймёт, тот мало кто». (В.Кличко)
«Реальность — это галлюцинация, вызванная недостатком алкоголя в крови». (Черчилль, Уинстон)
ФИНАЛ & ПРОЛОГ
Слабо освещённый узкий тоннель не для встречного движения. Почти символический свет фар стремительной капсулы на автопилоте… Кажется, что любое препятствие будет сметено с пути. Но, нет. Предохранение от столкновения сработает задолго до опасной встречи. В жизни нет таких предохранителей. Есть сцепление обстоятельств случайных или не случайных. Как посмотреть. Только что погиб молодой парень, охранник. Треклятый француз хладнокровно всадил ему пулю в лоб. Несчастный свалился, как мешок с костями и вряд ли даже понял, что умер. В горячке прорыва Андрей лишь мельком обратил на это внимание. Только в транспортной капсуле пришло осознание, что смерть — это просто, и она рядом. Охранник стал случайной жертвой неслучайных обстоятельств. Впервые Андрей увидел, как убили человека. Это ужасно. От этого в голове бардак, мысли набегают одна на другую, и он не может сосредоточиться. И ничего не чувствует: ни вины, ни раскаяния, ни даже сожаления.
— Там охранники… — предупредил Андрей спутников: — Не убивайте их. Пожалуйста.
Тольен и Зуев в полумраке переглянулись: теперь уж как карта ляжет!
Спокойствие Насти Андрей принял за своего рода ступор и не удивился: пусть лучше так, чем паническая атака. Зуев делал вид, что её не замечает, но необъяснимым образом чувствовал, что она правильно понимает его враждебную холодность.
— Куда мы едем? — спросил на русском Зуев.
— Не знаю! — честно ответил Андрей: — Ты не оставил мне времени на подумать.
Тольен смотрел вопросительно.
— A la guerre comme a la guerre. Croire a son etoile. — образно перевёл Зуев.
— Roi ou rien. — усмехнулся Тольен.
— Tout est pour le mieux dans le meilleur des mondes. — ответил Зуев фразой из Вольтера.
— Qui vivra verra.
— Интернационал в действии? — упрекнул Андрей: — Я не полиглот.
— Не важно… — ответил Зуев: — На английском не знал, как сказать. Он хороший парень, но мы по разную сторону баррикады. Во всяком случае, были…
Раз Тольен бросился в воду, не разбирая броду, значит, с Папским прелатом действительно что-то не так. Этого следовало ожидать. А яблоко раздора — Настя. Всё сплелось! Зуев подумал, как будет объяснять это Андрею. Никак! Не сейчас — точно.
Дорога заняла минут двадцать. Подъехали к небольшой платформе. Незваных гостей ждали два бойца с автоматами на изготовку. Экипировка грозная, вполне боевая.
— Манёвр! — Зуев толкнул локтем Тольена и поднял руки вверх.
Андрей растерялся. Он не ждал, что его план так быстро раскусят. Оставалось только довериться поведению Зуева. У капсулы не было дверей: одна сторона открывалась и складывалась вдвое. Беглецы с поднятыми руками встали с кресел и вышли под дула автоматов.
Схватка была не долгой. Об охранника оказались на земле с крепко ушибленными до потери сознания головами. Зуев отметил грамотный приём Тольена, да и сам не сплоховал. Это не бойцы, это сторожи, наивно полагавшие, что их грозный вид и оружие — само по себе защита.
В метрах двадцати от платформы — небольшое одноэтажный здание, похожее на трейлерный автодом. Зуев кивнул Тольену, мол, займись, вдруг там ещё кто-то, а сам снял пиджак и рубашку: нужно было позаботиться о поверженных противниках. Лучше бы пристрелить, да Андрея жалко. Раскиснет. Пока Тольен разведывал обстановку, Зуев безжалостно расправился с изделием, можно сказать, от-кутюр, и стал связывать охранников: на одного рванья хватило, на ноги другого — нет. Вернулся Тольен. Всё в порядке. Больше никого. Оценив ситуацию, он последовал примеру Зуева, запустив в дело свою рубашку. Оценив завязанный им узел, Зуев не удержался от замечания:
— Вот и скажи, что мы с тобой ни в одном лицее учились!
Впрочем, предосторожность со связыванием для одного из охранников оказалась излишней. Подопечному Тольена не повезло: его противник в схватке в очередной раз проявил бескомпромиссность. У любого человека есть неотъемлемое право убить любого человека, угрожающего ему оружием, какие бы обстоятельства, мотивы или законные требования за этим не стояли. Вопрос выбора — лишь последствия такого убийства, с которыми можно считаться, или не считаться. Несчастный умер не сразу, но, не приходя в сознание: в момент связывания его тело несколько раз конвульсивно дёрнулось и самопроизвольно опорожнилось. Запахло. На войне, как на войне! Она всегда запашистая: пахнет потом, кровью и говном.
Метрах в ста от «сторожки» охранников — небольшое, но капитальное двухэтажное здание. От него рукой подать — не менее чем трёхметровые, сварные из листов стали в щит, ворота, перекрывающие наземный вход в пещеру. Вероятно, подъемно-поворотные. Над ними свободного пространства ещё, пожалуй, метра три до потолка. По краям ворот — боевые ячейки с крупнокалиберными пулемётами на платформах телескопических подъёмников, как цапли. Очевидно, что такие предосторожности неспроста. Пространство за воротами, должно быть, хорошо простреливается.
В помещении охраны ничего полезного не оказалось. Разве что, разложенные нарды: очевидно, беглецы прервали обычное занятие горе бойцов. А вот во втором здании было чему удивиться, да вот только времени на это не было. На первом этаже — бытовые помещения: комната переодевания со шкафчиками, душевая, что-то вроде кухни и… оружейка! Далее — лаборатория лишь отчасти химическая: в основном приборы непонятного назначения. На втором этаже несколько офисных комнат и большая кают-компания с барной стойкой.
— Свет и вода! — коротко очертил круг основных нужд Андрей: — Я чуть-чуть в этом разбираюсь. Лазил с друзьями, диггерами… И одежда.
Действительно, с голым торсом слегка зябко, но выглядело брутально. Непроизвольно оценивая сложение Тольена, Зуев по десятибалльной шкале выставил ему девятку. Не смотря на пару лишних килограммов, парень фигуристый. Подобная чушь в голове — это нормально. Значит до истерики далеко. Увы, нервы — бич в сложных обстоятельствах. Стальных нервов не бывает. Это выдумки. А вот от чего запаниковать — есть. Нет ни малейшего представления о том, как они выберутся из этого каменного мешка!
Пока Тольен, с помощью монтировки, кстати, подвернувшейся в подобие небольшой мастерской, вскрывал личные шкафчики в бытовке, Андрей приценивался к «свету»: с десяток налобных фонарей стояли на зарядке. Зуев посвятил себя оружейке. Такого он ещё не видел: с виду автомат, но без магазина и, вообще-то, не автомат, но явно оружие. Взяв одно из устройств, Зуев вышел из дома. Направил было дуло на ворота, но передумал: вдруг что-нибудь в них сломается, хотя выглядят они грозно и неприступно. Выстрелил в каменную стену невдалеке. Из дула вырвался сгусток света и разбился о преграду на множество электрических молний. И то, правда, стрелять из автомата в пещерах пулями — всё равно, что в стеклянном доме и даже хуже: промахнёшься и рикошета не избежать. Не говоря уже о том, что на голову что-нибудь рухнет. Подземелье, черт бы его побрал!
Тольен, одетый в комбинезон, примерял, судя по лежащим рядом сапогам, уже третью пару. Он кивнул Зуеву на открытые кабинки, мол, выбирай. Зол и неразговорчив.
— Автоматы охранников оставим. Есть игрушки получше. — сообщил Зуев: — Стрелять здесь опасно. Можно друг друга поубивать.
— А пулемёты? — Тольен имел в виду пулемётные точки у ворот.
— Это не пулемёты. Я посмотрел. Не знаю, чем они стреляют, но не пулями. Проверять не стал. — ответил Зуев, присматриваюсь к комбинезону с наклейкой супермена: хозяин не лишён чувства юмора.
В бытовку зашли Настя и Андрей. Комбинезон для девушки явно великоват, сидел мешком, зато сапожки как влитые и словно с модельного показа.
— Я захватил… — ответил Андрей на красноречивый взгляд Зуева: — Мы иногда для разнообразия шлялись по берегу за набережной.
Трудно было не заметить пижонский рюкзачок Андрея, но Зуев подумал, что это для пользы дела. Оказалось, для сапожек! Какая предусмотрительность!
— Света хватит… — Андрей задумался: — Надолго хватит. Кажется, они вечные, судя по маркировке. Я таких ещё не видел. Вода дистиллированная, лабораторная. Можно обычной набрать…
— Оружие плазменное, или типа того. — продолжил Зуев: — Я тоже такого не видывал. И что это за место?
— Про ящик пива не забудьте! — внёс свою лепту в разговор Тольен: — В баре.
Закончив с экипировкой, затарившись фонарями, водой, аптечкой, печеньем к чаю (других съестных припасов не нашлось) и, конечно же, пивом, невольные диггеры отправились в путь-дорогу. Мощные ворота на удивление без дьявольского скрипа, который бы вполне соответствовал моменту, поднялись, пропуская путников в мёртвую темноту.
На самом деле «мёртвая темнота» — это для красного словца. Фонари светили не хуже прожекторов. Некомфортно было от чувства идти туда, незнамо куда. Из рассказов друзей Андрей знал, что направление движения теряется после двух поворотов под углом. Но никаких поворотов около часа не было, хотя проход значительно сузился: просторная пещера осталась позади. Под землёй одно и то же место выглядит по-разному: зависит, под каким углом смотреть. А если, например, споткнуться и упасть, то велика вероятность сбиться с направления с точностью до наоборот: кажется, что идёшь вперёд, на деле — назад, не узнавая уже пройденный путь. Когда момент развилки настал, Андрей выбрал левый поворот. Почему? По кочану! Андрею удалось скрыть волнение, но сердце бешено колотилось. Он сделал выбор за всех. Никто не возразил. Через три часа и ещё пару поворотов устроили привал. Тольен и Зуев налегли на пивко. Поначалу реальной казалась опасность погони. Смешно! Даже при желании вернутся и сдаться, найти дорогу назад вряд ли возможно.
Первое испытание выпало Зуеву. Невольные диггеры вышли на край пропасти. Свет фонарей терялся в темноте, не доставая дна. Это значит, что глубина больше ста метров. Пройти можно было только по чересчур, на взгляд Зуева, узкой тропинке. Он боялся высоты. Это характерно для людей, выросших на равнинной местности, хотя и не обязательно, что для всех так. Подземелье и высота — двойной стресс. Но отступать некуда. Хотелось закрыть глаза, но как раз этого и не следовало делать. Тропа показалась бесконечной: метров двадцать бесконечности. Когда свернули в очередной проход, Зуев сел обессиленный на землю, прислонившись к стене.
— Страшно? — спросил по-французски Тольен, пристраиваясь рядом.
Зуев в ответ кивнул головой.
— Мне тоже страшно. — неожиданно признался Тольен: — С детства боюсь подвалов. А мадмуазель — хоть бы хны!
— Думаю, ты знаешь…
— Знаю. Чертовщина! А друг твой не знает.
— Не лучшее время для объяснения.
— А ведь это она нас ведёт, а не он. Я это чувствую. Не знаю как.
Настя словно поняла, что речь о ней: свет её фонаря больно резанул по глазам, воркующим на непонятном языке мужчин.
— Осторожнее! — на русском осадил Настю Зуев.
— Сука! — выругался Тольен: — А ты мне симпатичен. Бедовый!
— Ты мне тоже. Ты друзей в беде не бросаешь.
Андрей выглядел потерянным, ушедшим в себя. Только при взгляде на Настю он оживлялся, на его лице появлялась глупая улыбка. «Точно — не в себе!» — пришёл к выводу Зуев.
Ощущение времени пропало. Под землёй нет времени. Или оно обманчиво. На третьем (или четвёртом?) привале после бессчётных поворотов случилась радость. В свете фонарей мелькнуло какое-то животное размером с маленькую собаку и с длинным хвостом. Крыса, не иначе! Это придало сил. Надежда вспыхнула ярче фонарей. Значит, они где-то не очень глубоко и выход обязательно найдётся! Не правда! Одна крыса, или десять — погоды не делают. Но думать об этом не хотелось.
По случаю светлого явления живой твари Зуев и Тольен приговорили к распитию последнее пиво. Даже по-русски чокнулись банками. Друзья на веки! Подземелье действительно их сблизило. Да и, по сути, врагами они никогда не были: такая работа, ничего личного. Тольен рисковал жизнью ради товарищей. Это удивительно. Зуев уже и не думал, что встретит такое на своём веку. Когда всё закончится, нужно устроить вечеринку платонической любви и братства по оружию!
— Я отолью. Пиво! — предупредил Тольен и скромно отошёл метров на десять.
Дальше произошла расплата за веру во всё побеждающую жизнь. Огромная тень взметнулась из ниоткуда, или из ада. Тольен кричал жутко. Зуев со всей силы давил на курок плазменного автомата, будто это что-то могло прибавить к череде выстрелов в сторону неведомой беды. Тень опала, словно сдулась. Это оказалось существо, напоминающее червя, только огромного, с маленькими ножками, их много, и зубастой пастью.
Из порванной, надкушенной чудищем левой ноги Тольена кровь била алой пульсирующей струёй, растекаясь вокруг него. Зуев попытался кулаком придавить рану. Бесполезно. Повреждены и артерии, и вены. Всё бедро - кровоточащая плоть.
Тело монстра то вздувалось, то опадало. Из раскрытой пасти сочилась окровавленная слюна. Срань Господня! Зуев остервенел. Он почти в упор выстрелил в мерзкую, вонючую глотку. По телу червя прошла электрическая волна, и оно негромко взорвалось, обдавая Зуева зеленоватой слизью. Тольен ещё часто дышал, но потерял сознание. Чувство беспомощности сверлило мозг Зуева до физической боли. Он упал на колени, нелепо вскинул руки. Так и застыл. Вдруг Тольен открыл глаза, хотел что-то сказать и умер. Наверное, он увидел, как его душа, покидая тело, поднимается ввысь…
Настя и Андрей стояли словно вкопанные, не в силах отвести глаза от жуткой картины. Снопы света их фонарей били в спину Зуеву, и его тень накрывала Тольена.
Вся вода ушла на то, чтобы обмыть лицо и руки Зуева. Он отнёсся к этому безучастно. Каска и комбинезон остались заляпанными кровью Тольена и останками червя. Андрей очнулся от своего лунатического состояния, стал прежним, и только что не плакал, глядя на Зуева. Напуганная случившимся Настя всхлипывала то ли из сострадания, то ли из-за пережитого стресса.
Зуев начал было собирать камни, чтобы похоронить Тольена, но их оказалось мало, и сил тоже. Пришлось оставить как есть.
— Если кому-то захочется отлить, то без церемоний. — предупредил Зуев и, глядя на Настю, сказал: — Берегите себя. Если с вами что-нибудь случится, то Тольен погиб зря. Я надеюсь, вы сможете за себя постоять, если мы не сможем помочь.
Андрей смотрел непонимающе вопросительно: Зуев умом тронулся? Но расспрашивать не стал.
Смерть Тольена ставила Зуева в положение непримиримого врага для Opus Dei и неважно, что она результат сцепления множества внешних обстоятельств, борьбы между собой властных структур, а также человеческой и нечеловеческой подлости. Ни суда, ни снисхождения не будет. Но сначала нужно выбраться из каменного мешка. Удивительно, что в этой безысходности, когда во время привала Андрей садился рядом, брал молча его за руку, Зуев чувствовал себя счастливым.
Через несколько поворотов и два привала подземные странники вышли в огромную пещеру. Почти вечные, и почти прожекторы, фонари стали, словно свечи в тёмном безоглядном царстве. Это подавляло. Первейшая задача — найти воду. В узких проходах это маловероятно. Решили передохнуть. Когда вдали появились голубые огни, Зуев скомандовал задний ход, но поздно. Куда «вперёд», куда «назад» — уже было не понять. Зуев и Андрей залегли с автоматами наизготовку.
— Не надо! — неожиданно твёрдо сказала Настя, которая за всё время вымолвила не лишь пару слов не больше.
— За тобой? — вырвалось у Зуева прежде, чем он подумал, стоит ли об этом говорить при Андрее?
Подозрение было. Им поделился ещё Тольен. Поведение Насти действительно озадачивало. Только не Андрея, разумеется. Настя переносила ужас подземного путешествия удивительно спокойно и уверенно. Смирение паче чаяния? Андрей так и думал. А Зуев не хотел думать о том, что они окажутся в лапах рептилоидов и, что их ждёт тогда. Финал красочно обрисовал Алексей в своём обзорном предупреждении. La commedia e finita!
Голубые огни выросли до столбиков неяркого света и неумолимо приближались. Когда отключились налобные фонари, сомнений не осталось. «Так не доставайся же ты никому!» — эта мысль осенила на мгновение Зуева, но он вспомнил о друзьях Тольена. Глупо хранить верность мёртвому, особенно когда этого никто не оценит. А может быть, в какой-нибудь из жизней зачтётся? Или в этой? К тому же, нельзя решать за Андрея. А вдруг его подопечная за него заступится?
— Не стреляй! — скомандовал Зуев: — Чтобы ни было, не стреляй!
Но предупреждение было излишним. В теле разлилась слабость. Зуев бессильно опустился на землю и потерял сознание.
Серая комната, слабый свет. Пол, застеленный чем-то наподобие ковролина… Зуев лежал на полу. Голый. Провёл рукой по голове… И лысый! Не остриженный наголо, а лысый! Посмотрел на промежность… Младенческая гладкость! Зуев осторожно сел. Андрей голый и также начисто лишённый волос на голове и теле сидел рядом, поджав и обхватив руками колени. Зуев облегчённо вздохнул. Хотя бы вместе!
— Нас помыли и побрили! — Зуев усмехнулся: — Каков сервис!
— Настя… Насти нет! — больной взгляд Андрея выдавал его состояние: — Нет! Что с ней?
— Я думаю, с ней всё в порядке.
— Откуда ты знаешь?!
— Я-то, как раз, и знаю.
У Андрея что-то вроде ломки. Правды он сейчас не услышит, а если и услышит, то не поверит.
— Не понимаю… Не понимаю… Что это всё?!
— Понять это нельзя, это надо выучить. — отшутился Зуев.
— А ты лысый смешной…
Дверь в комнату открылась, отъехав в сторону. Снаружи стояли два рептилоида. Они отличались от тех, которых Зуев видел раньше: более вытянутые и от того с виду хищные морды, трёхпалые лапы, мощные хвосты, на которые они опирались. Андрей смотрел с изумлением.
— Почти как черепашки-ниндзя. — пояснил Зуев: — Делай, что они говорят. Не спорь. Бесполезно.
— Говорят?!
— В отличие от нас, их разумность сомнения не вызывает. — не дожидаясь приглашения, Зуев пошёл к двери.
На просторном балконе, стоял… Если бывают грузовые самокаты, то грузовой самокат, только без колёс с невысокими бортами и рулевой стойкой. В окружающем полумраке проглядывались силуэты построек, напоминающих здания. Вероятно, этому виду рептилоидов яркий свет противопоказан. Ситуация не требовала особых пояснений: карета подана! На платформе «самоката» один из рептилоидов показал рукой «сеть» на пол. Другой — встал к рулевой колонке. «Самокат» плавно взлетел. Вверху, внизу, вокруг настоящий город. Здания сложены из шестиугольных элементов и непонятно то ли они свисают вниз, то ли поднимаются снизу. Запах стоял слегка гниловатый, неприятный, но терпимый. Пролетели рядом с мощной колонной, которая испускала сумеречный свет. Андрей, кажется, лишился дара речи: он то оглядывался по сторонам, то вопросительно смотрел на невозмутимого Зуева, словно тому всё это было не в новинку. Не так. Зуев сдерживал страх высоты и не смотрел по сторонам. Полёт на открытой платформе его сильно напрягал.
Воздушное путешествие закончилось на большом скальном уступе. На несколько минут «самокат» завис в воздухе. Из полумрака, как бы из ничего появился сначала нос сигарообразного корабля, а потом и вся остальная часть: вероятно, он был белым, но казался сероватым из-за освещения, метров 15-20 в длину, без иллюминаторов, без каких-либо надстроек и выступающих частей. Слегка развернувшись, корабль мягко «приземлился» на каменном уступе.
Комната, в которую их ввели, не отличалась от той, из которой их забрали. Ждать пришлось не долго. Появились двое: один — с мощными хвостом, другой — из ранее известного Зуеву типа рептилоидов. Более изящный, с тонкими чертами морды, если сказать так, держал в лапе какой-то прибор. Рептилоиды переглядывались, вероятно, общаясь между собой. Судя по их спокойному «тону», Изящный остался доволен показаниями прибора, направленного на пленников.
Да их же продают! Эта догадка обожгла сознание. Зуев вспомнил слова Алекса. На эксперименты? На еду? В рабство? Видать, заступничество Насти не помогло. И было ли оно? Хотя бы одному глотку перегрызу! Закипая от ненависти, Зуев бросился вперёд и…
***
Когда Зуев пришёл в себя, то не мог понять: он очнулся, или проснулся? Скорее, очнулся. До чувства, что спал, чего-то не хватало… Зуев лежал голый на кровати… Кровати? Нет. Это лежанка с матрасом, напоминающим по ощущениям водяной. Если слегка провести рукой, то поверхность, кажется ворсистой, если придавить — гладкой. Свет в помещении приглушённый. Не пытаясь встать Зуев осмотрелся. Казарма! И слева, и справа лежанки с голыми мужиками! Кто-то уже пришёл в себя и так же оглядывается в недоумении. Некоторые, осмелев, сменили положение тела и сидели. Зуев последовал их примеру. Чувствовал он себя прекрасно, словно замечательно отдохнул. Сосед, напротив, как-то странно разглядывал Зуева. Взаимно. На шее незнакомца явно не ожерелье, хотя слегка и напоминает бижутерию. Ошейник? Зуев прикоснулся к своей шее и нащупал странное уплотнение кожи: так это ощущалось. Но со стороны, выглядело как… Как у всех в «казарме»… Ошейник! Возникшая было тревожная мысль лишь мелькнула и пропала. Последнее, что Зуев мог вспомнить - он очнулся здесь несколько минут назад. И всё! Почему-то это не удивило: так всегда было и всегда так будет.
Свет стал ярким. С завидной синхронностью, словно по команде, все встали с кроватей. В прикроватных ящиках, на тумбочки это было непохоже - вместо дверцы крышка сверху - одежда и обувь: трусы, майка комбинезон зелёного цвета и что-то вроде тапочек. Одеться, опять же, как по команде, заняло несколько минут. Ещё пару минут — на построение.
Воспоминания о дальнейшем слились у Зуева в один бесформенный ком. В технологической карте это называется «Тонкая настройка нашейника на индивидуальную нейроимунную индокриную регуляцию». Сон и явь стали неразличимы. Сотни, а может тысячи людей, их было очень много, или так казалось, рядами шли через какие-то арки, в которых их ощупывали тонкие лучи, потом в замкнутом пространстве камер тела обволакивал светящийся газ: Зуев оказывался то на каком-то поле с диковинными растениями, то в мрачной бездне и трепетал от ужаса, он летал как птица над бесконечными городами… Всё не вспомнить. Очнулся в казарме. Трудно сказать отличалась ли она от первой, где он уже бывал. Всё очень похоже, и что-то не так. Тревожное состояние лишь промелькнуло и сменилось полным удовлетворением.
Питались в столовых-автоматах: одинаковый для всех пищевой паёк, очень длинный общий стол, одноразовая посуда, которую нужно было выбрасывать в утилизатор. За поведением то ли пациентов, то ли заключённых наблюдали санитары в белых комбинезонах, обязательно с планшетами, на которые они время от времени посматривали. Несколько раз Зуев стал свидетелем истерик: человек вдруг словно просыпался, с ужасом оглядывался, пытался куда-то бежать. И тогда его словно отключали, он терял сознания и падал.
Часть дня отводилась на изучение языка. По началу Зуев не понимал, что происходит. Их заводили в огромные классы с капсулами в человеческий рост. Позднее, вспоминаю об этом, Зуев отдавал должное эффективности обучения. Капсула выглядела пустой, внутри неё ощущение реальности пропадало, зато возникали образы, звук, запах, чувство движения, иногда неприятное покалывание и даже сильная боль. Все органы чувств были включены в процесс обучения. Уже после нескольких занятий Зуев стал понимать простые обращения к нему на немецком языке. Одновременно с этим появилось и понимание, что сам он думает на смеси русского, французского и английского. Но кто такие русские, французы и англичане?
Все сотоварищи вместо имён имели шестизначные номера с буквенными аббревиатурами. Зуев назывался 136779dr. После утреннего туалета и завтрака несколько уроков в капсулах и работа. Зуев не задумывался, откуда он знает, куда должен идти и что делать. Просто шёл и делал и это казалось в порядке вещей. Так вели себя все. Ошейник не досаждал. Если не дотрагиваться рукой, то его словно вообще не было. Какое-то время Зуев убирался в туалетах. Автоматические уборщики не идеальны, всегда оставались небольшие участки, куда они не могли заглянуть. Зуеву не повезло. В его дежурство появился некто гадящий посреди зала, а не в очко. Говно-диссидент — прозвал его Зуев. Словарный запас восстанавливался, хотя смысл многих слов угадывался лишь сквозь дымку интуиции. Оказалось, для того чтобы думать, слова не нужны, и когда они всплывают в памяти, думать только труднее, а не легче. В первую очередь дала о себе знать матерная лексика. Практически её было вполне достаточно для полноценного осмысления окружающего мира и адекватного вербального реагирования. Через три дня кучи говна исчезли, то ли охуевшего засранца поймали, то ли он сам сдох. Мудаку, который, не стесняясь уборщика, ссал мимо дырки, Майкл пригрозил разбить ебало, а потом в толчок засунуть.
Туалетную эпопею сперва сменила уборка казармы, потом — столовой и бесконечных коридоров. Так их тусовали для наведения чистоты и порядка казалось до клинической стерильности. Зуеву было невдомёк, что это — продуманная система занятости, которая возвращала мозг в стабильное состояние: взбаламутить сознание легко, успокоить трудно. Тогда Зуев ещё не понимал, какой бардак у него в голове после первого этапа превращения человека в безропотного раба.
Бытовая жизнь была устроена до предела рационально. Кровати днём по команде с невидимого пульта переворачивались спальным местом вниз: короткий высокий звук и они снова становились на место чистенькими как новые. Никаких простыней! В душевых вода казалась очень жидкой по сравнению с питьевой и была наполнена пузырьками какого-то газа. Мыла и мочалок не требовалось. Тело очищалось как после хорошей бани. Смутный образ других способов помывки у Зуева был, но не чёткий. Вместо полотенца — кнопка сушки: приятный газ на мгновение обволакивал тело. Брились одноразовыми устройствами с пластиковыми лезвиями: пены для бритья не требовалось, и порезаться было невозможно. Зубная щётка, тоже одноразовая и без пасты. Комбинезоны с вечера складывали в прикроватный ящик-тумбочку. Утром доставали новый (а не постиранный!).
Переломным моментом стала стычка с тремя дебилами. Когда, казалось бы, жизнь, без лишних вопросов к жизни, стала налаживаться и подневольным, которые не чувствовали своей подневольности, разрешили по вечерам выпивать в столовой по две бутылочки чего-то вроде пива, к Зуеву подкатил гнусного вида, мужичок и на ломанном немецком попросил поделиться вожделенным напитком, мол, так положено.
— С тобой, что ли делиться? — презрительно ответил Зуев, когда наконец разобрал невнятную речь: — А по мозгам не хочешь? — проситель не понял: — Сдрысни, а то уебу! — пригрозил по-английски Зуев.
На другой день — стандартная утренняя процедура. Зуев уже заканчивал свой бритвенный ритуал, когда в помывочную вошли трое. Вошли и вошли, мало ли народу заходит и выходит, но что-то подсказало Зуеву, что это по его душу. Самый уверенный в себе, от него так и разило наглостью, приблизился, но не успел даже рта открыть. Его лицо очень близко познакомилось с раковиной, которая, как оказалось, только с виду как мраморная, а на деле самортизировала, как резиновая, но наглецу хватило, чтобы умыться кровью. Двое других словно по волшебству оказались на полу и корчились от боли. Зуев от себя такого не ожидал. Он с удивлением смотрел на свои руки. Ясное дело, мастерство не пропьёшь, но откуда такой талант?!
Просматривая в кабинете теоретически мало возможный инцидент, Ганс Розенбах чувствовал себя на пороге посрамления непревзойдённой технологии переформатирования человеческой личности. Наглую троицу он сразу отправил в переработку: если сгодятся, так в киборги, если нет — то на пищевой деликатес. Криминальные наклонности — трудно искореняемый социальный инстинкт. Даже хорошо, что это проявилось до чипирования. В противном случае рекламации было бы не избежать. А вот 136…-й — любопытный экземпляр.
Первое, что выяснилось — входной генетический паспорт подделка. Продавцы экономят на экспертизе и время, и деньги. К тому же всё равно предстоит основательное обследование перед процедурой стирания памяти. Да, к входным документам относятся формально. Придирчиво оценивается экстерьер, отсутствие или наличие скрытого протезирования и целостность кожных покровов. Всё перечисленное поправимо, но это дополнительные расходы. Контингент набирается в основном из неимущих слоёв населения. Плохое воспитание, плохое образование, плохое питание — всё плохое, конечно же, отражается на качестве материала, но не критически. Забирают людей, которые либо уже стали, либо обязательно станут обузой обществу. Это ещё не совсем отбросы, но на пути к тому.
Мужчин и женщин в возрасте от 10 до 20 лет сразу отправляли в секс-индустрию на Титан. Обработка им предстоит узкоспециальная, поэтому не очень сложная, даже примитивная. Мужчины в возрасте от 20 до 40 лет сортируются по категориям. Самая низшая — на отправку в «Каменоломни» (так называются рудники в Поясе астероидов). Люди там сгорают за полгода. Мёртвых утилизируют до молекул, которые постепенно растворяются в космосе. Около 10% с проблесками интеллекта — назначаются для строительных компаний. Заменить машинами человека полностью невозможно, часто требуется человеческая реакция на непредвиденные ситуации. Строительство поселений на Марсе, и в колониях — многосложная задача. Людских ресурсов она съедает много. Недавно, можно сказать, на ровном месте, целый индустриальный блок канул под землю, как в преисподнюю. Погибло 1000 человек. Поступил большой заказ на восполнение потерь, но придётся подождать до другой партии. Очередь на рабов большая. Перерабатывающих мощностей не хватает. Из оставшихся в очередной партии не более 60% (что хороший результат) — это белые мужчины, без телесных изъянов, они будут идеально подготовлены, как бытовая прислуга с возможностью обучения и самообучения. Спрос на них непрерывно растёт, но качество ресурса всё больше оставляет желать лучшего.
Подразделение Ганса занимается исключительно белой расой, которая находится в упадке на Земле и составляет удручающе малый процент населения. В пору уже заносить белого человека в Красную книгу! На Марсе даже существует плантация, где выращивают людей. Но занятие это хлопотное, скорее благородное, чем коммерческое. По оценке немецких учёных через 50 лет земная белая раса перестанет существовать. Она сама себя губит. Цивилизационное бремя белого человека в прошлом. Если каким-то чудом белая раса возьмётся за остатки ума и прозреет, то следом возьмётся и за оружие. Другого пути сохраниться у неё не осталось. Земля наглядный пример порочности так называемого гуманизма. Доигрались с философскими бирюльками. Надежда нового человечества — Рейх со своей, неизменной и единственно правильной расовой политикой. Жизнь это убедительно доказала. Количество полных идиотов и дебилов в поставках белых людей год от года растёт. Они даже для рабства непригодны, только — на корм. Но пищевой программой компания Ганса не занимается. Белые люди — деликатес для многих рептилоидных рас. Но это отдельный бизнес.
Мозг необычайно сложен, сломать его нетрудно, ломом, например. Прежде всего, это ни в малейшей степени, ни компьютер, или подобие искусственного интеллекта. Это сложнейшая распределённая система, где всё влияет на всё. Самая простая, топорная задача — стереть личность человека. Это годится для работы в Каменоломнях. Можно ли стереть память, сохранив личность? Нельзя. Наши социальные инстинкты, наша память — это и есть мы. Сложилась определённая терминология, но за ней скрыто не то, что она называет. Мозг — не листок, на котором можно что-то стереть как ластиком. Память формируется во многом в гипокампе, причём не изолированно, а с участием разных отделов мозга. Упростим представление. Память в гипокампе не хранится, она там не поместится. Но можно говорить о некой карте, руководясь которой, можно найти те или иные воспоминания, активировать соответствующие им синоптические связи. Задача — подчистить эту карту, убрать некоторые пути, словно их и не было. Синоптические цепи останутся, но найти их будет уже нельзя. Нужно аккуратно поработать с так называемыми миндалинами, которые отвечают за эмоциональную память. Ни в коем случае нельзя повредить базальные ганглии и мозжечок. Там, условно, скажем, хранятся наши привычки и навыки. С привычками можно справимся без прямого вмешательства в мозг. А вот лобную кору приходится очищать от некоторых целей и задач.
Затем изнасилованный мозг нужно убедить, что так и было. Это не одномоментный акт. В фазе парадоксального сна происходит обработка информации, полученной за день, её калибровка по важности, или эмоциональной значимости и разложение по полочкам долговременной памяти. А раскладывать-то некуда! Пути раскладки пропали! Что с чем ассоциировать? Какие сны видеть? Новые синоптические связи возникают постепенно. Для этого приходится держать подопечных какое-то время в состоянии постоянной занятости, даже подбрасывать им некоторые развлечения, стимулировать общение друг с другом. Новый опыт закрепится в долговременной памяти и окончательно вытеснит остатки прежних связей, если они сохранились. Жизнь войдёт в новую, управляемую извне колею. Без элементарной социальной адаптации все предшествующие процедуры приведут к сильнейшему стрессу и депрессии, переходящей в шизофрению.
Последний этап — чипирование. Оно закрепляет достигнутый «стиранием памяти» прогресс, вбирает в себя весь индивидуальный процесс, все этапы, через которые проведён человек. Избавится от чипа невозможно. Он полностью контролирует мозговую активность. Извлечение чипа приведёт к смерти. А как же душа? Где её место в этой истории? Вопрос не научный, но он напрашивается невольно. Где душа — там и бог. А где бог — там и Гестапо. В господствующей идеологии для религии места нет. Поговорить о боге не с кем — донесут! Ганс родился на Марсе и в школе его учили, что на Земле победила еврейская наука, которая запутала всё и вся, и слилась с религией. Так это или нет — одному богу известно! Корректно говорить о трудной проблеме сознания. Но оказалось, что сознание можно конструировать, не вдаваясь в трудность его объяснения, так же как люди пользуются электричеством, хотя никто не знает, что это такое. Только бесчестная наука всё знает, и всё объясняет тупоголовым обывателям.
Огромная проблема в том, что мозг двух человек может отличаться по строению так, словно речь идёт о разных биологических видах. Поэтому объяснительные схемы технологически бесполезны. Не может быть общих для всех алгоритмов обработки памяти. В Компании применяется лицензионная технология Богомолов. Эта инсектоидная раса своей эволюцией выдвинута на передовые рубежи генного проектирования, включающего в себя и задание параметров работы мозга. Скопировать их оборудование — проблемы не составляет. Более того, в основном оно изготавливается сторонними компаниями. Секрет в «чёрных ящиках». Технология заключена в них. Попытка их вскрыть, или как-то по-другому подглядеть, приводит к поломке. Немецкие учёные разработали свою технологию корректировки памяти, но она — топор в сравнении с лазерным лучом. Её результаты ненадёжны, если только не привели к летальному исходу или дебилизму. Ганс по образованию нейробиолог, специализировался по программе коррекции памяти. Работая на должности секторального руководителя подготовки спецконтингента, он приобрёл бесценный практический опыт. И теперь сидит с этим опытом, как привязанный, потому что, видите ли, ему нет равноценной замены.
Пролистав на своём планшете личное дело 136…-го Ганс не нашёл ошибок в процедурах коррекции личности. Очевидно, что проблема в моторной памяти и специфических навыках, которые обработка почти не затрагивает, потому что это может ввергнуть человека в младенческое состояние и привести к утрате навсегда способности ориентироваться в пространстве. В сети работорговцев экземпляры с бойцовскими качествами попадают крайне редко. Обычно похищениями занимаются Серые по наводкам интуитивных коммуникаторов, эмпатов, как их называют. Это люди с даром проникать в чужие мысли и другими неординарными способностями. «Крепкие орешки» — негодный товар, они их отсеивают: пусть на Земле устраивают заварушки во имя победы добра и справедливости, тем самым умножая хаос, в котором работорговцы безнаказанно трудятся не покладая рук. Безвольных, слабохарактерных — пруд пруди, черпай, не вычерпаешь. Лёгкий заработок. Их и рекомендуют эмпаты Серым. Увы, это не самое жестокое, что способны вытворять с себе подобными человеческие существа. После эмпатов в дело вступают нанятые Серыми охранники — извращенцы и социопаты: все женщины и дети подвергаются жестокому изнасилованию, да и мужчинам достаётся. Люди со сломанной психикой легче поддаются переформатированию личности.
136…-й — явно нетипичный случай и кандидат для направления в киборги. Его аминдолярный комплекс существенно не средний «по палате», без сомнения выдающийся, так что ожидать покорности не приходится. Агрессия, пусть даже в ответ на агрессию — это неприемлемо. Абсолютная управляемость слуг, предсказуемость их поведения — знак высокого качества конечного продукта компании. Неисправимые бунтари встречаются редко. Это брак. Бывает, что конвейер обработки их пропускает, но чипирование подчищает ошибки. Носители недопустимых качеств не выдерживают финальной процедуры.
Ганс со злорадством обнаружил на деле 136…-го отметку начальницы отдела кадров. Вот сука! Глазастая. Как только успевает всех просмотреть? Экземпляр, конечно, неплохой. Женщинам такой тип мужчин нравится. Но в этом случае, увы, ни самой опробовать, ни сосватать не получится. Кадровичка, не официально, разумеется, рекомендует своим высокопоставленным подругам новых слуг. По сути, это сводничество. Функция либидо у рабов отключена, но это препятствие без труда устраняется, как несущественное, хотя лишь на короткие периоды: чип допускает тестирование всех функций организма своего носителя, включая и подавляемую сексуальность. Да, поябывают слуги добропорядочных мамочек, пока их мужья развлекаются в Свободной Зоне на Титане. Светские дамы не прочь козырнуть «обновками» перед своими подругами. В марсианском Берлине женской прислуги нет, якобы для не искушения мужей. Можно подумать, что крепкая мужская задница не станет для них вожделенной. Как бы ни так! А отсос господину — обычное дело. Поэтому выбор раба — вопрос семейный, обоюдный. Есть ещё одно обстоятельство, которое очень удивляет землян, впервые попавших в Новый Берлин: домашние слуги не пользуются одеждой. Они ходят голые, как звери. Иногда хозяева украшают их галстуком-бабочкой, или цветными носками. Женщину, на которую в голом виде можно взглянуть без слёз, найти значительно труднее, чем стройного мужчину, не страдающего целлюлитом, обвислыми грудями и месячными. Следить за достойным внешним видом рабынь — лишняя забота, а избавить их от лишнего веса чаще всего невозможно. О времена, о нравы!
Десять лет назад можно было встретить бытовых киборгов — домашних слуг, наряду с обычной прислугой с нашейниками. Но после внедрения чипирования ситуация изменилась. Контроль над слугами стал более надёжным, необходимость в уродливых нашнйниках отпала. Без роботизированных помощников домашняя атмосфера стала более эстетически гармоничной, человечной и уютной. Бытовые киборги быстро вышли из употребления. Не последнюю роль сыграл не афишируемый фактор, стыдливо названный «сексуальной вариабельностью».
В списке поступивших одновременно с конфликтным экземпляром, Ганса заинтересовал ещё один номер. Тоже поддельный входной генетический паспорт. Вероятно, эти двое, что называется пристяжные: их подобрали где-то между делом и присоединили к основной партии. В пакете прилагаемых документов обязательно есть анкета, не особо подробная, но дающая приблизительное представление о человеке: год рождения, страна, родной язык, образование, профессия или её отсутствие… Обязательно указывается каким образом подопечный изъят. Анкеты под копирку! Верный знак, что эта парочка из другой временной линии. И куплена у земных рептилоидов. Только они этим балуются, чтобы уйти от налогов. Продавец сделает круглые глаза и будет божиться, что ни сном ни духом.
Просматривая результаты обследования второго из залётной парочки, Ганс не поверил своим глазам. Уследить за всеми невозможно. Процедуру коррекции ежегодно проходят сотни тысяч человек. Сверку входных и выходных параметров обычно доверяют студентам старших курсов медицинских институтов в порядке практики. Вот недоучки! Как можно было не обратить внимания на такую специфическую структуру мозга?! Подобное Ганс встречал, тестируя пилотов. Это либо ошибка в процедуре картирования мозга, либо что-то другое. Когда картина цитоархитектонические полей сильно вариантна — это нормально. Нет людей с одинаковой архитектурой мозга: там, где у одного лачуга, у другого — дворец! Поэтому люди не склонны к сотрудничеству: порой кошке с собакой легче найти общий язык, чем человеческим особям, несмотря на их принадлежность к одному биологическому виду. В конкретном случае, с которым столкнулся Ганс, говорить о вариантности не приходится. Такого в человеческом мозге просто не может быть! Отправить на повторное картирование? На конечном этапе? Это не делает чести Гансу, как ответственному за чёткость всех процедур.
Странная парочка! В голову Гансу пришла шальная мысль. Можно свести их, и понаблюдать. Если проявится узнавание друг друга, значит технология Богомолов не так уж и безупречна, как принято думать. Дальше больше — вся предшествующая обработка полетит к черту! Мозг необыкновенно пластичен, ниточка узнавания может привести к восстановлению путей к прежней памяти. Это стало бы сенсаций, пусть и в узком кругу специалистов! Почему бы не попробовать?
После драки Зуев очнулся в каменном мешке. Можно было только стоять и слегка пошевелится. Страдающий клаустрофобией умер бы в первую же секунду, осознав, куда он попал. Зуев не умер, он сходил с ума. Его душа отделилась от тела, строила ему рожи и хохотала. У неё оказался скрежещущий голос. Тело нудило. Зуев безуспешно пытался почесаться и обделался: где пописать, там и до покакать недолго. Когда тело начали крутить судороги, Зуев потерял сознание. Он очнулся на полу в незнакомом коридоре. Санитар показал ему рукой — подняться. Подошли к автоматической двери, за которой Зуев постепенно начал узнавать окружающее, которое, на удивление, показалось почти родным. В душевой Зуеву позволили помыться, но комбинезоны выдавались только по утрам, поэтому дальше он шёл голым, ничуть не смущаясь.
Человек в кабинете, куда привели Зуева, показался ему добродушным. Плюгавое создание с любопытством разглядывало гостя, мол, вот ты какой, бунтарь! Почему-то очень хотелось дать хозяину кабинета в морду! Гансу не понравились бешённые глаза 136…-го. Действительно, какой-то неустановленный сбой в программе переформатирования личности. Разговаривать с подопечным Ганс не стал, хотя планировал.
Зуева вернули в похожую, но другую казарму этажом ниже. Какой-то парень смотрел на него с изумлением. Не удивительно! Здесь все придурки! Счастливы от ерунды!
— Что, голого мужика не видел? — бросил парню на ходу Зуев, упал на кровать, которую ему указали, и отключился.
Работа, на которую определили Зуева, оказалась сложнее предыдущей и осмысленной. Он стал помощником вольнонаёмного. Вольнонаёмный — человек без ошейника. Разницу Зуев, разумеется, увидел сразу, а вот значение слова не понял. Что такое «наём»? Как позже выяснилось, это добровольное рабство без ошейника, но не менее строгое.
Оказалось, что в совершенном с виду техническом устройстве тюрьмы Зуева, которая казалась ему единственно возможным мирозданием, постоянно что-нибудь ломается. Его хозяина звали Борей. И без номера! Обращение «господин» ему не нравилось. Приказал называть его босом. Говорил и на немецком, и на английском, что очень помогало в работе. Зуев не разбирался в том, что они делают: ставили затычки на какие-то трубы, меняли круглые приборы, которые Бос называл датчиками; один раз долбили перфоратором стену, чтобы добраться до отказавшего насоса. В их каморке, с названием «Офис», было не угрюмо, уютно.
В свободное время от Зуева не отставал тот самый парень, который сразу стал на него пялиться.
— Ты местный дурачок? — спросил Зуев.
Парень в ответ кивнул головой.
— Тогда, ладно! — смирился Зуев.
Однажды в столовой, почему-то Зуев набрал на пищевом автомате не привычный код, которым все пользовались, а какой-то другой, не задумываясь, и получил расширенный набор продуктов.
— Не делай так больше никогда! — испуганно предупредил Дурачок: — Не привлекай к себе внимания!
Тогда впервые Зуев почувствовал, что они давно знакомы, но вспомнить ничего не мог.
У Дурачка был номер, как у всех, но однажды он сказал, что его настоящее имя Ангел. Кто так людей называет? Дурацкое имя! Тогда уж и Чёрт должен быть. Вероятно, и у Зуева тоже есть настоящее имя? Интересно какое? Казалось, что оно крутится на языке, но вспомнить не получалось. От мыслей об этом сознание мутилось. В дело вступал ошейник. Зуев этого не понимал, но Ангел что-то знал. Когда цвет ошейника сильно менялся, он предупреждал Зуева:
— Подавляй эмоции!
Подопечных много, за каждым в отдельности не уследишь, поэтому информация с нашейников суммировалась и приходила на центральный пульт в виде изломанной линии. Если пик вырывался за красную черту, только тогда требовалось реагирование: либо у подопечного нервный срыв, либо по каким-то причинам над ним утрачен контроль. Все рабы, пока ещё полуфабрикаты, разбиты на группы разной степени готовности. Если в течение десяти внутренних суток ни одного пересечения красной черты не случалось, значит, группа готова для чипирования.
На очередной из вызовов Бос взял респираторные маски. Это был контейнер, один из многих. Они обычно автономны, изолированы от окружающего пространства и даже в открытом космосе им некоторое время ничего не сделается. Контейнеровозов Зуев не видел, должно быть, они огромные, он видел только их грузовые отсеки, в которых контейнеры смотрелись как спичечные коробки. Чаще всего разгружались и загружались небольшие корабли. Почему-то, глядя на них, Зуев испытывал щемящую тоску по другой жизни, которая ему иногда, кажется, снилась.
За металлической дверью контейнера их встретила стена газа, который именно стоял стеной. Увиденное внутри, поразило Зуева. На крючьях за ноги были подцеплены освежёванные человеческие тела без головы и рук. Бос влез в какое-то узкое пространство. Зуев подавал ему смену инструментов. Когда закончили, Бос предупредил:
— Не секрет, но и болтать не стоит. Не та тема! — и продолжил о другом: — Немцы! Конструкция устаревшая. Будут использовать, пока окончательно не сломается. Не любят они выбрасывать.
— А почему без головы? — не мог отойти от увиденного Зуев.
— Мозги — деликатес. Их по-особому маринуют. Руки отрезают, чтобы не болтались, так больше входит. Короче, как на птицефабрике! — объяснил Бос.
Глубоко задуматься у Зуева не получилось. Сознание путалось, мысли прыгали. Он вспомнил совет Дурочка-Ангела: «Подавляй эмоции!». Легко сказать!
С Босом было просто. Лет ему, вероятно, за пятьдесят. На вопрос о возрасте он отвечал: «Это как считать… Вообще-то, вторую двадцатилетку мотаю». На вопросы о его жизни он не отвечал, это запрещалось компанией. С предшественником Зуева Бос поговорил по душам, после чего тот забрался на одну из металлических конструкций высоченного ангара и спрыгнул вниз.
— Что тебе моя жизнь? — отмахивался Бос: — Толку-то, что я о ней помню. И забыть бы, да не получается. А у тебя — красота! А вдруг ты маньяком убийцей был? Так ведь совесть может замучить. Конечно, маньяком — это вряд ли… Ты парень толковый, складный, за тебя дамочки драться будут. Всё у тебя получится даже лучше, чем в прошлом. А уж как чип в башку воткнут — вот тебе и полное счастье будет!
Досуг без Дурочка-Ангела Зуев перестал представлять. Без него он маялся, не находил себе места, старался подавлять эмоции. После одного из не очень напряжённых трудовых дней, Зуев бил баклуши и сердился на друга, который, не в первый раз, где-то задерживался.
— Спокойно! — предварил Ангел упрёк и прижал палец к губам: — Пойдём! И не о чём не спрашивай.
Дальше последовало загадочное действие. Ангел достал из кармана небольшой овальный гладкий предмет, вложил его в левую руку Зуева, заставил зажать в кулак и… перемотал скотчем! Доступ в основной ангар теоретически мог перекрываться, но практически всегда был открыт. Где-то на полпути неизвестно куда, Ангел попросил разрешения завязать глаза Зуеву. Это насмешило, но прокатило. Ангел — выдумщик. С ним не соскучишься. Зуев смирился. Утомил бесконечный подъём по винтовой, металлической, типа пожарной, лестнице. Наконец куда-то уселись.
— У-ххх — только и смог выговорить Зуев, когда Ангел снял с него повязку: — Черт тебя подери, Ангел!
Они забрались, если не под крышу ангара, то близко к ней. От высоты дух захватывало. А перекладина, на которой они сидели, без ограждений и перил. Неловкое движение и свободный полёт обеспечен.
— Ты же боишься высоты? — робко спросил Ангел.
— И когда это я боялся высоты?! — удивился Зуев.
— Не знаю… — почти шёпотом ответил Ангел и совсем уж нерешительно спросил: — Майкл?
— Нет, конь в пальто! — ответил Зуев и вспомнил, что его зовут Майкл!
— Майкл! — в глазах Ангела стояли слёзы: - А я думал, что совсем тебя потерял. Майкл.
Овальная штучка в перемотанном скотчем кулаке стала слегка жечь. Майкл поднял руку.
— Это чтобы ошейник обмануть. — объяснил Ангел: — Потом расскажу.
Майкл точно помнил, что он Майкл, и что перед ним точно Ангел. Помнил всё, что случилось после его пробуждения на фабрике рабов. В остальном — смутные образы.
— Не торопись. В одну секунду не вспомнишь. Нужно время. — предупредил Ангел: — И сдерживай эмоции, а то нас в раз вычислят и вычистят!
— Не понимаю, как мы здесь оказались? — задумчиво спросил Майкл и вдруг встрепенулся: — А ты мне голову не морочишь?
— О, как всё запущенно! — с огорчением ответил Ангел: — Я думал ты обрадуешься. Ты точно, Майкл?
— Да, да… Прости… Тяжесть в голове. — Майкл чувствовал, что ему становится плохо и ухватился свободной рукой за Ангела: — Не свалиться бы…
Спускались медленно и осторожно. Ангел довёл Майкла до кровати и, сделав вид, что укладывает, размотал скотч с руки.
— Вы, что-то, не пиво пили… — заподозрил сосед слева.
Ангел его проигнорировал и прошептал на ухо Майклу:
— Соберись. Наша судьба в твоих руках. Никаких эмоций!
— Вы ещё поцелуйтесь! — не унимался сосед с лева.
— Я сейчас тебя поцелую, мало не покажется! — с холодным спокойствием ответил Ангел.
Ночь для Майкла была ужасной. Он потел, его бил озноб, и он не мог проснуться, хотя утром встал как обычно. К нему подошёл санитар. У Ангела сердце замерло. Но их разговор был коротким.
— Спросил о самочувствии. — ответил на немой вопрос Майкл: — Они повышение температуры отметили.
Вечером друзья снова сидели на верхотуре. Вверх снизу почти никто не смотрит, да и за массивными балками их вряд ли видно.
— Ты давно? — спросил Майкл.
— Сразу после первой обработки. Я же на четверть dракоша, ты знаешь. — ответил Ангел: — Они думали, что стёрли, а получилось, что распечатали. С тех пор и кривляюсь. Думаю, нам стёрли… нашу другую жизнь.
— Ту, которая привела нас сюда. — дополнил Майкл: — Ужасно. Соскучился по тебе, но тебя не хочу.
— Вшивый о бане! — ответил Ангел и прикоснулся к ошейнику: — Когда это снимем, пройдёт. Ты блядина ещё та, тебя никаким переформатированием не изменишь!
— Успокоил. — ответил Майкл и обнял Ангела: — И как теперь отсюда выбираться?
— Ты Капитан, вот и думай.
Пока друзья-любовники обдумывали нерадостное житьё-бытьё, Ганс Розенбах ликовал в своём кабинете, который скоро предстояло покинуть. Накануне праздника Дня Германии ему присвоен Почётный знак «За заботу о немецком народе» и он повышен в должности сразу через две ступени, так как «пересидел в девках». Наконец-то возвращение в Новый Берлин! Как же заебала эта фабрика рабов! Взгляд Ганса упал на экран особого контроля. Кривая странной парочки заметно превышала средний уровень, но до красной черты не доставала. И зачем это теперь ему нужно? Предстояло сдать дела. Его эксперимент вряд ли найдёт понимание у руководства компании, которую он с удовольствием покидает. Проверка может затянуться на недели. Человек, которого назначают на место Ганса, дурак обыкновенный. Он же душу вынет своими вопросами и подозрениями! Нет уж!
Ганс снял с особого контроля злосчастную парочку и удалил дополнительные файлы из их конфигурации. В конце концов, он делал пометки для себя, а не для болванов из управления фабрикой. Инцидент? Какой инцидент? Ганс вычистил досье номера 136779dr. Трое вымогателей отправлены в брак. Всё по инструкции. Вот и весь инцидент. Фальшивые входные данные? Так, они у половины поступающих! Бог не выдаст, свинья не съест! Даже если из-за этой искры что-нибудь загорится, Ганс уже будет далеко отсюда.
***
Кабинет Нормана ничем не напоминал офисный, и ничем не выдавал своей локации, словно находишься в гостях у родовитого представителя земной знати где-нибудь в предместье Лондона, а не на марсианской базе. Мебель, можно ни секунды не сомневаться, исключительно старинная, ручной работы, бережно отреставрированная и, нельзя не признать, очень удобная, располагающая к расслаблению. Это часть земного уюта. Чего стоят только полки с книгами. Это не просто редкость — это изысканный анахронизм, который позволяют себе на Марсе только VIP-персоны. Множество деталей интерьера настолько вышли из употребления, что иногда трудно вспомнить об их предназначении. А лампа накаливания на столе под абажуром, являющим собой произведение искусства — это нечто! Подобный способ освещения чего бы то ни было на Марсе давно и заслужено забыт.
Норман — из аристократического рода антарктических немцев. Он яркий пример новых землян. Ностальгическая обстановка его кабинета обманчива. Норман сохранил связь с родиной, но утратил желание возвратиться в её объятия. Его гость — Рафаэль Орсини. Он из семьи, которая дала миру пять Римских Пап. Норман и Рафаэль — дети мирового политического закулисья. Когда-то их страны сполна отдали дань фашизму, и, казалось бы, история давно подвела итог событиям того времени. Но нет. Настоящая история никогда не будет написана. Об этом хорошо знают хозяин кабинета и его гость.
Восхождение Гитлера на престол Мирового Зла не обошлось без участия внешних, не земных сил. Одних только покушений на него хватило бы на то, чтобы угробить с десяток высокопоставленных политиков его времени. А с Фюрера, как с гуся вода! В разное время Гитлеру покровительствовали: драконианцы, но после запланированного направления финансов объединённой Европы в русло космической экспансии, бросили его на произвол судьбы; подвизались Нордики, сулили Фюреру мировое господство на земле и в небесах, но быстро потеряли интерес к шизофреническому протеже; внесли свою лепту и Хранители, но зверства режима отвратили их от дальнейшего участия в мировой бойне. Это не означает, что Гитлер — порождение инфернального или инопланетного зла. Он — продукт исключительно земного происхождения.
Антарктические немцы считали Гитлера сумасшедшим. После войны и гибельного закономерного унижения Германии, большинству военных преступников путь на Арктическую базу, она же Новая Швабия, был закрыт. В основном гитлеровцев приняли США, страны Латинской Америки и Арабские Эмираты. Впоследствии, преступные «изгои» и стали ядром Четвёртого Рейха. Слово «изгои» в кавычках, потому что изгнанники с родины принесли с собой новейшие научные разработки и колоссальные деньги. Гиммлер отравился цианидом? Не серьёзно! А на голове папаши Мюллера не колыхнулся ни один волосок из-за недружественного дыхания в его сторону. Где-то нашли останки Бормана, не успевшего сбежать? И так далее и тому подобное. Рафаэль Орсини знал наверняка, что это сказки для обывателей. С Генрихом Миллером он дружил, со скидкой, конечно, на свой, тогда юный возраст, и уверен — Гестапо Третьего Рейха возглавлял умнейший человек своего времени. Миллер от души хохотал над «достоверным свидетельством» о своей смерти, которое было представлено Нюрнбергскому трибуналу. Проиграла ли Германия войну? Прямую, открытую — проиграла, но выиграла тайную войну. Уже через десять лет Четвёртый Рейх занял командные финансово-промышленные высоты в западных демократиях.
Гитлер дожил свою уже никчёмную жизнь на просторах Латинской Америки, изредка бывал в Германии. Соратники его не беспокоили, лишь выделяли деньги на безбедное и бессмысленное существование своего Фюрера. Разногласия между Борманом и Мюллером привели бывшего шефа Гестапо в стан швабских немцев, а вслед за ним последовали инвестиции в Лунную программу. Антарктический Перл-Харбор («Высокий прыжок») отрезвил американцев, которые возомнили себя владыками морскими и намеривались сокрушить немцев в их последнем логове. Операция «Высокий прыжок» закончилась сокрушительным разгромом эскадры адмирала Берда. Попытка русских показать фашистским недобиткам кузькину мать, так же провалилась. Ни Соединённые Штаты, ни Советский Союз не осмелились признать своё поражение, они сделали вид, что никаких антарктических немцев не существует. Страусиная политика Держав Победительниц позволила Рейху окончательно встать на ноги.
Начинали с переделанных в космолёты подводных лодок. Упорство и многотысячные жертвы, с которыми новые немцы осваивали космос, не пропали даром. База Управления Лунными Операциями и невообразимые на земле технологии — вклад Драко в потенциал новой расы, которая уверенно шагнула в Солнечную Систему, оправдав ожидания, и опередив прочих землян на столетия. Плата за внешнее содействие — Тёмный флот. Он теперь грозная сила, его эскадры называют цепными псами Империи Драко. Это не ответная благодарность за помощь, а бессрочный договор и вассальная зависимость. Драко — неоспоримая сила. Брак по расчёту немцев не радует, но они внешне покорно выполняют взятые на себя обязательства. Это вопрос чести наследников Тевтонского духа. К остальным расам немцы относятся с демонстративным пренебрежением. Братство инопланетян, как и дружба народов, в их идеологии отсутствуют.
Пятый Рейх сохранил структуру власти Третьего Рейха и расистское мировоззрение, перенял нацистскую символику, узаконил без стеснительных оговорок институт рабства, религию заменил оккультизмом, и перестал считать себя частью человечества. Земные дипломаты и правители никак не могут себе это уяснить, пытаясь вовлечь новых немцев в свои игры. Послы встречают холодный приём, полное равнодушие к проблемам материнской планеты и отбывают восвояси ни с чем. Один из таких переговорщиков в отчёте своему правительству написал, что если завтра Драко прикажут Новому Берлину, то от Земли останется лишь пылающий факел. И это так. К счастью, драконианцы предпочитают договариваться, пока это возможно, допускают компромиссы, а силу применяют, когда ничего другого больше не остаётся. Слухи об их кровожадности сильно преувеличены.
Семья Нормана перебралась из Антарктической базы на материк с явно посольской миссией сразу после разгрома экспедиции адмирала Берда. Продемонстрированная немцами сила, американцев впечатлила и напугала. Пятый Рейх стал тайным фактором мировой политики. Рафаэля и Нормана давным-давно познакомил Папаша Мюллер. Хитрый лис ничего не делал просто так. Знакомство не выглядело нарочитым. Норман вырос в высшей степени привилегированной среде, был вхож во все королевские дома Европы, за ним стояло значительное состояние родовитой семьи. Встретились равный с равным. Друзьями они не стали, хотя частенько вместе убивали время: у семей роскошные поместья, было место для нескучного досуга в обществе девушек с пониженной социальной ответственностью. Ах, молодость! Ох, молодость! Это самая бездумная пора в жизни Рафаэля, может быть потому и самая счастливая. А есть ли вообще друзья у Нормана? Сомнительно. Он человек светский, по-аристократически закрытый: со всеми мил, но никому не рад. Их жизненные пути разошлись ненадолго. Как сказал о себе один крупный политик: «Все приличные люди начинали в разведке. Я тоже». Если бы молодых повес не свёл папаша Мюллер, то их судьбы всё равно бы пересеклись.
Норман — сотрудник, предположительно, высокопоставленный, организации, которую земные бюрократы назвали «Продвинутой инопланетной контактной разведкой». Это неформальное связующее звено между различными космическими расами. «Какими?!» — так и хотелось закричать Рафаэлю, когда при нём упоминали «контактников». Инопланетные расы считать замучаешься! Роль самого Рафаэля была значительно скромнее — он возглавлял штаб спецслужб Тайной Космической Программы. Должность адмиральская, а вот властные полномочия только что не полковничьи!
Трудно угадать настоящий возраст Нормана в мужчине, который выглядит на сорок с небольшим. У тех, кому за шестьдесят, такая внешность популярна. Излишнее омоложение — дурной тон. Даже женщины стали отказываться от юного овала лица. Предпочитают образ зрелой, опытной светской львицы, но не утратившей очарование былой молодости. Это достигается блеском глаз и ангельской улыбкой. Портрет Дориана Грея на потоке! Где-то в глубине души спрятаны их настоящие, старческие лица. Мало кто не омолаживается, когда есть такая возможность. Но изношенный характер и уже архаичные привычки не спрячешь. Рафаэль омолодился только однажды, позволив себе выглядеть на крепкие пятьдесят лет. Зато не модничал, его вполне устраивала роль старого консерватора. Реально Норман старше, но выглядит младше. Поэтому его покровительственный тон казался неуместным и невежливым. Рафаэля это не задевало. Он всегда считал Нормана более взрослым в понимании жизни и прислушивался к его совету, какой галстук, к какому случаю больше подходит.
Давнее знакомство давало Рафаэлю право заглянуть на огонёк к другу Норману перед большим приёмом в Новом Берлине, который Канцлер всегда устраивал пред празднованием Дня Германии. В силу веяний мировой политики на Земле, и на беду Космического флота, в купе с военно-промышленным комплексом планеты, главное должностное лицо Космической программы — негр, а его заместитель — еврей! Рейх с этим смирился, но не до степени приглашения к себе в гости. Поэтому на долю Рафаэля и выпало представлять земной космос.
— Сочувствую! — сказал Норман, а прозвучало как «соболезную»: — Негры, евреи, Кабал…
— Кабал — не обязательно евреи. — возразил Рафаэль: — Это просто очень состоятельные люди.
— Состоятельные и не евреи? — деланно удивился Норман: — И как это я пропустил такие перемены? Интересно, сколько весит наша с тобой состоятельность на их весах? Думаю, всего ничего!
— Мне не до шуток. — тяжело вздохнул Рафаэль.
— Понимаю! Смешно, от каких глупостей зависит политика!
— На Земле евреи — давно закрытая тема. Не они стоят над деньгами. Тебе ли не знать. Но здесь… Маразм какой-то!
— Канцлер блюдёт традиции.
Рядом с Норманом, на диване уютно пригрелся кот из породы лысых. Как же они страшны! Крысы и то симпатичнее. Правда, не марсианские крысы, которые эволюционировали из нечаянно завезённых с Земли. Это монстры, с которыми борются все расы, поделившие между собой Марс. Лысый земной кот — не причуда Нормана, а способ без приборов выявить людей, заражённых нанитами, или употребляющих «чёрную Гу». Хорошо ещё, что это несовместимые явления. Земные коты на удивление чувствительны к проявлениям разного рода инфернальности. Рафаэль разделял опасения Нормана. Ему даже казалось, что его начальники давно уже во власти пресловутого Искусственного Интеллекта из страшилок для обывателей. На самом деле тогда было бы не избежать парадокса: если ИИ настолько умён, как говорят, то почему его слуги глупы? Нет, наниты, конечно же, не досужая выдумка. Они — способ более разумных существ управлять менее разумными существами так, чтобы казалось, что никакого внешнего управления не существует. А «чёрная Гу» — симбионт, разгоняющий мозг своего носителя до космических скоростей. Ладно бы только это. Коварный паразит — параноик. Люди, которые его употребляют, маниакально подозрительны и жестоки. Вести с ними дела крайне сложно и опасно, а с виду сразу и не разберёшь в чём проблема. Все капитаны Тёмного флота употребляют «чёрную Гу», потому что все они члены оккультного ордена «Чёрное Солнце», в котором ритуальное употребление склизкого, как сопли симбионта обязательно.
— В последнее время активизировались Сферы и Голубые Авияне. Жаждут Раскрытия. Нордики Папский престол обхаживают. — пожаловался Рафаэль, уверенный, что Норман и без него это знает: — Представь себе, мировая трансляция. На сцену выходит Папа Римский под ручку с Нордиком и объявляет на весь мир о святом союзе с инопланетянами!
О, да! Сколько вопросов возникнет у людей! Они узнают, что инопланетяне тысячелетиями вторгались в дела земные, став причиной различных верований и религий. Страшно возмутит бессовестная правительственная ложь! «О сколько нам открытий чудных готовят просвещенья дух…». Рухнет много наук, которые на поверку окажутся ложными, а учёные одежды их адептов вмиг превратятся в платье голого короля. Раскроется Тайная Космическая Программа и роль Кабала в оболванивании человечества. Правда о похищении людей, о работорговле, в которой замешаны сильные мира сего, станет обжигающим душем. Увы, господа, которые стоят у руля власти – это олицетворение зла. Их глубинное государство преступно. Раскрытие инопланетян повлечёт за собой длинную цепь разоблачений земного свойства. Это приведёт к хаосу, хотя то, что есть сейчас, порядком назвать трудно. В мире воцарится сумасшествие конца времён. Сродни глобальному землетрясению факт, что человечество — это генетический эксперимент расы Преадамитов, 146-ой по счёту. Скорее всего, по многим странам прокатится волна военных переворотов, чтобы усмирить гражданские волнения и уберечь от разрушительной толпы инфраструктуру жизни для новых поколений.
Почему роль запала в прекраснодушных планах предполагаемого Раскрытия обычно отводится Нордикам? Это антропоидная раса. Внешне они мало отличаются от людей, часто совсем не отличаются, и не отпугнут от себя, как это случилось бы с рептилоидами, или летающими осьминогами. Мировоззрение Нордиков, если не вдаваться в подробности, напоминает эзотерические учения землян. Единый Творец — Абсолют и такое подобное. Ожидается, что люди это быстро усвоят и примут, как новую религию и культуру. Прогноз идеалистический и даже романтический. Люди убивают друг друга из-за цвета кожи, за иные религиозные и сексуальные предпочтения. Был бы человек, за что убить — найдётся! А тут вам инопланетяне! Страшно, аж жуть! Благолепного вступления в новую эпоху не получится.
— И будут знамения в солнце и луне и звёздах, а на земле уныние народов и недоумение. — ответил Норман и, встретив непонимающий взгляд Орсини, объяснил: — Евангелие от Луки. Можете не беспокоиться. Я в этом больше, чем уверен. Нордики провокаторы, но не самоубийцы. Партнёры по бизнесу им головы поотрывают и собакам скормят. Работорговля - не шуточный бизнес. Сам знаешь. Земля должна оставаться планетой-тюрьмой ещё долгое время.
— Есть подозрение, что Сферы и Голубые Авиане — это создания Нордиков. — поделился слухами Рафаэль.
— Глупости! Эти слухи Кабал распускает, чтобы от правды подальше. — категорически заявил Норман: — Авиане сами по себе. Вознесение, всегалактические медитации, ренессанс сознания и постная жизнь — это всё, что Сферы могут предложить человечеству. Заигрывая с ними, нордики себе цену набивают. А для землян такая пропаганда, что о стену горох! Кучку несостоявшихся вознесенцев Кабал объявит сумасшедшими, на этом и делу венец… терновый, если угодно. Дурачки, которым в полудрёме являются Голубые Авиане со своими проповедями, мнят себя после этого мессиями, не меньше. А где у нас место сбора мессий? В психушке!
— А ты не упрощаешь? — возразил Рафаэль.
— Уж точно, не усложняю. — не стал вдаваться в объяснения Норман.
— Да, но ваш дивизион, я про Людей в чёрном, трудится не покладая рук. — не унимался Рафаэль: — Если опасности нет…
— Заметь, это ты сказал, что он наш, а не я. — уточнил Норман.
— И он не правительственный, как все думают. Правительство ни при чём.
— Хотя бы в чём-то Правительство ни при чём! Это радует. — прикрылся сарказмом Норман и перешёл в наступление: — Нордики их беспокоят! А ворованные технологии, которые они вам поставляют, и которые вы выдаёте за свои, вас не беспокоят! Реверсивная инженерия! Враньё! На счётчик поставят, людишками платить придётся. Другого ресурса у вас нет. Лучше китайский учи, он в скором времени вам может очень пригодится.
— Пожалуй… — Рафаэль не нашёл, что ответить сразу. Тема ворованных технологий настолько убийственно скользкая, что даже уровень её секретности засекречен: — Я иногда думаю… — думай не думай, а скандал будет феерический, если доложить, о чем мимоходом сказал Норман. Рафаэль решил пропустить опасную осведомлённость друга мимо ушей. — Я иногда думаю, что у Папаши Мюллера был хроноскоп, который показывал будущее. О китайцах он предупреждал.
— Хроноскоп, ни хроноскоп, но Папаша Мюллер был в числе тех, кто убедил Гитлера начать эвакуацию Германии ещё в 42 году. Знали коты, чьё сало съели. — Норман приласкал лысого уродца кота: — А не подавились, потому что поступали осмотрительно, не то, что некоторые. — Норман нежно потрепал своего любимца за ухо.
— У тебя пополнение в коллекции, я вижу. — Рафаэль решил свернуть деловой разговор от греха подальше, да и самое время польстить хозяину. Он кивнул головой на картину в уместно богатой раме. Автор полотна тёзка, но куда как более знаменитый: — Рафаэль, "Портрет молодого человека". Эту картину князь Адам Чарторыйский купил в Венеции у моей семьи в конце 18 века. — углубляться в дальнейшую историю шедевра Рафаэль тактично не стал: в 20 веке картина попала к немцам, а после войны бесследно исчезла: — Поздравляю!
— Подарок Канцлера. — объяснил Норман, и это действительно объясняет всё.
Хорош подарочек! Рафаэль приценился: на сто миллионов долларов потянет, никак не меньше, а может быть и в разы больше. Картину Леонардо, скорее всего подделку, не так давно впарили какому-то арабскому шейху за полмиллиарда! Но фиатные деньги в космосе никакой роли не играют. Основная валюта — рабы. Это рынок неисчерпаемый и ненасытный. Главное не владение рабами, а их продажа, перепродажа и взаиморасчёты. Богатство конечного потребителя зависит от использования приобретённого товара. Работорговля — бизнес космического масштаба. Не во всех мирах она приветствуется, иногда даже запрещается, но погоды такие островки гуманности не делают. Огромное количество рабов потребляет освоение новых миров. Не на много отстаёт секс-индустрия. Всего не перечислишь. На втором месте после рабства — исключительные редкости. Например, живые бриллианты. Это невероятное и завораживающее зрелище. Где и как их добывают неизвестно даже драконийцам. Есть поверие, что если продавец проболтается, то умрёт на месте. И умирают, но не потому, что держат язык за зубами, а как раз наоборот, потому что сказать нечего. Добытчики появляются из ниоткуда и пропадают в никуда! В расчётном ходу так же уникальные наркотики, например, нюхательный песок — известна только одна планета, где его добывают. «Чёрная Гу» не относится к крайне редким симбионтам, но спрос на неё диктует высокую цену. Следующие товары по значимости — технологии, лицензии на них, и научно-технические достижения. Оборудование, космические корабли, медикаменты, продукты питания — тоже ходовой товар. Золото в обороте в основном мелкой торговли и только природное, у искусственного нет естественной энергетики.
Для многих рептильных рас люди — изысканный деликатесный продукт. Но это ни, как правило. Например, марсианские раптеры жрут всё, что шевелится и дышит. Они слегка похожи на милых динозавриков из мультфильмов. На самом деле это злобные, хищные и тупые твари. Выходцы с Земли. Это деградировавшая ветвь земных рептилоидов, которые в свою очередь никакого отношения к Драко не имеют. Во Вселенной рептилоидов и гуманоидов, вполне возможно, что половина на половину. Но есть на Марсе и дальние родственники драконийцев. Их несколько колоний. Это весьма цивилизованные и опасные, как соперники, существа. Человечину они не едят: она для них вонючая, независимо от способа приготовления. Им милее огромные хвосты местных саламандр, сдобренные кореньями и грибами.
— Ты в фаворе! Молодец, как всегда! — искренне восхитился Рафаэль, потому что даже в страшном сне не хотел бы оказаться в любимчиках выживающего из ума старца. Физически Канцлер мужчина хоть куда, но ментально — на грани маразма, что уже давно не секрет: — Как дети? На Земле с ними был?
Рафаэль резко сменил тему, но тактично не стал спрашивать о семье. Жена Нормана покончила с собой. Не вынесла радостей космических будней. В записке написала: «Заебали все и всё!». Горячая штучка при ледяном муже. Не удивительно.
— Есть проблемки, но в целом, порядок. — ответил Норман: — А Земля им не глянулась.
— Марс настолько дружелюбная планета, что им не глянулась Земля?! — изумился Рафаэль.
Марс — ужасная планета. Здесь вольготно только инсектоидам и раптерам. Да ещё бывшим земным крысам, паукам и тараканам. Они здесь растут, как на дрожжах. Всё им нипочём. Иногда в результате неисправностей в системе обогащения кислородом, с поверхности под землю прорывается запах ржавчины. Он такой въедливый! Ржавый воздух — это отвратительно! Люди ли новые немцы? Ментально, пожалуй, уже нет. Они марсиане и ко всему привыкли. Злые языки утверждают, что от скрещивания землян и новых немцев потомства быть не может. Разные биологические виды! Чепуха! Но генетические игры учёных Рейха, вполне вероятно, ускорят эволюционный процесс. Чему удивляться? Не изменившись, они бы здесь не выжили. Теперь даже в языке новых немцев лишь узкий специалист с трудом узнает швабский диалект, а немец с Земли окажется в сложном положении: поймёт с трудом только малость. Для марсианской реальности язык Шиллера и Гёте оказался непригоден, как и большая часть накопленного человечеством опыта. В новых мирах ностальгические мотивы сказок о колыбели цивилизации быстро теряют смысл. Через это проходят все космические расы.
— Они здесь выросли. — спокойно ответил Норман в унисон мыслям Рафаэля: — Кроме того, видели места и подружелюбней, но Земля для них ни в том числе. Ничего не поделаешь! — Норман явно не хотел развивать тему, и сменил её: — Раф! Чем старше мы становимся, тем чаще вспоминаем о своей молодости. Я заметил это не только по себе. — понимая, как неожиданно прозвучит, Норман продолжил после паузы: — Ты веришь в карму?
Вопрос застал Рафаэля врасплох. Карма? Серьёзно?
— Это как в ресторане без меню. Приносят то, что заслужил. — отшутился Рафаэль.
— …ибо все, взявшие меч, мечом погибнут. — процитировал Норман: — Евангелие от Матфея. Иллюзия пространства и времени нужна, чтобы мы могли видеть результаты наших поступков. Как тебе такой пассаж?
— Я думаю, ты увлёкся хреновой философией. — не стал дипломатничать Рафаэль.
— Путь же беззаконных – как тьма; они не знают, обо что споткнутся. Книга Притчей Соломоновых: — сказал Норман и задумался о чём-то своём.
— Давай лучше о приземлённом… — предложил Рафаэль: — Например… Ты о «Чёрном лебеде» ничего дополнительно не знаешь?
Как ни старался Рафаэль спросить ненарочито, вышло не очень…
— Пропал! — коротко ответил Норман.
Корабль такого класса и пропал без следа? Хочется в это верить. На днях секретарша командира-коротышки, как его называл Рафаэль, статная, роскошная Вероника, ни с того ни с сего, встретив в коридоре душку-разведчика, как она называла Рафаэля, загадочно предупредила: «Бойся «Чёрного лебедя»!». Ведьма! Чистая инопланетянка джоами! Рафаэль не сразу её раскусил. Следовало бы уволить за анкетный обман, но пожалел. Как такую красоту обидеть! А пуще, грел сердце обожающий взгляд командира-коротышки на свою секретаршу снизу вверх, как на вершину недосягаемого блаженства. Так ему! Инопланетян к командному составу подпускать не полагалось, но для Вероники по доброте сердца и не только Рафаэль сделал исключение. В знак благодарности иногда она ему вещала и в основном по делу. Джоами на Земле полным-полно, а их гибридов ещё больше. А уж потомков… Вероятно, их даже больше, чем, например, евреев. Поэтому серьёзным служебным прегрешением Рафаэль свой проступок не считал.
— «Чёрный лебедь»… — задумчиво сказал Норман: — Людьми, которые интересуются «Чёрным лебедем», очень интересуется шеф Гестапо. Тебе лучше у него спросить. Вы же теперь… Даже не знаю, как сказать! — Норман усмехнулся: — Вроде, как семьями дружите.
Скорее кошка с собакой подружатся! Насмешка Нормана больно царапнула Орсини.
— Извини! Извини, друг. — попробовал сгладить бестактность Норман: — Я понимаю, что с Папашей Мюллером, как в одной клетке с крокодилом. А сердцу не прикажешь! Чудны дела твои, Господи! Да… Насчёт завтра. У меня VIP-портал. Присоединяйся.
— Договорились! — согласился Рафаэль.
Обижаться на коллег — непрофессионально. Жаль, что ответить не чем.
Вернувшись в свою каюту для VIP-ов, комфортабельную по земным меркам почти как «президентский люкс», Рафаэль засел за просмотр публичной части Марс.net. Завтра ему предстоит окунуться в официоз Нового Берлина и без светской хроники не обойтись. Иначе о чём поговорить с расфуфыренными чиновниками и аристократами? Хорошо, что официантами будут молодые офицеры Гестапо, а не обслуга голышом. Безопасность бюрократической и военной верхушки Рейха превыше всего! И для гестаповцев хорошая практика наблюдения за иностранными гостями, которые в будущем могут стать их подопечными, чего никому не пожелаешь. Однако всё же радует, что голые мужики не будут трясти мудями, снуя по залу с подносами и прислуживая за столом.
Новый Берлин, если отрешится от обилия нацистской символики, — место внешне почти райское. Красивые здания, парки, фонтаны, закусочные и кондитерские, развлекательные центры. Везде идеальный порядок и чистота. Очень много детей, резвящихся на многочисленных игровых площадках под присмотром элегантных мамочек и заботливых слуг. Нельзя считать рабство благом, но невозможно отрицать, что со своими рабами городские немцы обходятся вежливо. Грубое обращение с прислугой считается дурным тоном. Что скрывается за фасадом всего этого благолепия, не самый большой секрет Рейха. Рабство развращает рабовладельца, даже если оно цивилизованное и окультуренное. Избавится от наскучившего слуги, можно, продав его на пищу раптерам. Возможно, это более гуманно, чем отдать в киборги. Увы, с чипом в голове в мыслящие роботы не берут. А для раптеров человечину используют как приманку, предварительно отравленную. Чем выше ранг чиновника, или военного, тем чаще ему позволено обновлять штат слуг. Самой бедной семьёй считается, владеющая лишь тремя рабами. Это низший уровень обязательного государственного социального обеспечения.
Для человека, не знакомого с истинными чудесами Мироздания, история Нового Берлина — это что-то не постижимое для ума. Фактически город на Марсе немцы начали строить в 19 веке, опять же, фактически почти за сто лет до начала строительства базы Управление Лунными Операциями, с которой, опять же, фактически, и стартовала экспансия на Марс. Начать следует с того, что временная линия — это никакая не линия. И к времени она имеет отношение лишь в том смысле, в каком вы понимаете последовательность событий и причинную связь между ними. А это значит, что если вы не искушённый в Физике Времени человек, то вы ничего не понимаете и вам только кажется, что вы понимаете. В целом, сопряжение земной науки с космической — это камень преткновения. Немецкие студенты шутят: что взять с математики, которая основана на подсчёте десяти пальцев? Десятеричную систему счёта используют лишь примитивные цивилизации. Земная физика не изучается даже в историческом аспекте. Об Эйнштейне известно только, что он еврей, затормозивший развитие науки на сто лет. Увы, множество земных наук — это форма религиозного сектантства, они сродни сказкам о Зубной Фее. Кабал всячески лелеет когнитивную пропасть, отделяющую человечество от космических рас. Мракобесие в любой форме — основа основ его власти над Землёй.
И так, Новому Берлину практически более двухсот лет. Это ещё цветочки! Многим немецким колониям в Галактике по четыреста, и даже по пятьсот лет! Население Марса вместе с немецкими городами, с корпоративными представительствами, национальными базами (в основном, американскими) и поселениями уже во втором поколении самозанятых, свободных от какого-либо гражданства землян, составляет больше десяти миллионов человек. В колониях Рейха за пределами Солнечной системы проживает более десяти миллиардов человек. Земля на этом фоне не выглядит чем-то особенным, если вообще как-то выглядит.
Наконец появилось оповещение: отчёт принят. Этого Рафаэль ждал больше, чем радости от знакомства со светскими глупостями Рейха, подноготную которых он, как ему и полагается по службе, знал и лишь удивлялся изощрённым интерпретациям хроникёров и блогеров. Отключившись от местной сети, перезапустив планшет, Рафаэль открыл файл.
Пояс Койпера? Далеко забрались! Среди ледяных метаново-амиачных глыб легко спрятаться, но от шпионов трудно избавиться. Альянс Земли, как они себя называют, ещё та помойка! Всякой твари по паре! Здесь и криминальные азиатские группы, и африканские борцы за независимость от себя самих, и, куда же без них, мусульманские экстремисты, и незаконные вооружённые формирования разных мастей (по сути — бандиты), и, что тоже характерно, европейские борцы за права всех и вся.
С альянсами проблема — их много. Так называют себя разные объединения, порой диаметрально политически противоположные. Есть Земной Альянс на базе группировки Тайной Космической программы (ТКП) «Солнечный Страж». Это отчасти профсоюз, отчасти кружок по интересам. Не подпольщики, иначе их давно бы списали на Землю, пропустив через возрастной регресс. То есть, где вас взяли, туда и вернули бы в том возрасте, в котором взяли, без памяти о том, чем вы двадцать лет занимались. Общественные организации — основа гражданского общества. Их много хороших и разных. Приходится терпеть и в космосе, хотя можно было бы и прихлопнуть, потому что в целом ТПК — детище военных. Для «Солнечного Стража» сделано послабление, потому что свою системообразующую роль он утратил. Сейчас всё внимание сосредоточенно на группировке «Сияющий Щит». Она оснащена самыми современными кораблями и крепка воинской дисциплиной.
Основной спонсор не космического Альянса Земли на земле — влиятельные восточные тайные общества и группы, типа «Белого Дракона», управляющие огромными физическими сокровищами, а не только фиатными, ничем не обеспеченными деньгами, и владеющие информацией уровня правительств группы G-7. Раскрытие или нераскрытие роли пришельцев в земных делах для них лишь инструмент борьбы с Кабалом за мировое господство. Один монстр хочет свергнуть другого, чтобы занять его место на вершине финансово-промышленной пирамиды. По известной логике, и то и другое хуже. Да, как бы действительно не пришлось учить китайский!
Радует то, что в Альянс Земли внедрились представители, как Кабала, так и Иллюминатов. Они мастера расколов и консолидации в выгодном для них направлении. Не удивительно, что Альянс Земли и Альянс Космической программы большинством голосов намерены спустить на тормозах Раскрытие, по крайней мере, ещё на сто лет. Их противников это вполне устраивает. Восточное крыло Альянса крайне недовольно и ведёт тайные переговоры с Кабалом под прикрытием непримиримой внешней борьбы с ним. Всех участников пёстрого, разношёрстного сообщества пугают неподконтрольные выбросы информации, которые, того и гляди, примут лавинообразный характер. Как водится, все винят друг друга! Огромная дефрагментация Альянса не позволяет ему действовать, как единое целое. Вполне себе современная картина мира: что в низу, то и на небесах! Тем временем, хорошее становится лучше, а плохое хуже. Кому что — нетрудно догадаться.
Больше других заёрзал Кабал, помои, в адрес которого, льются как Ниагарский водопад. Власть всё вернее уходит из его рук. Некоторые безответственные группировки, как в Альянсе Земли, так и в Альянсе Космической программы требуют полного немедленного Раскрытия, трибуналов над Кабалом и Глубинным правительством, и полного высвобождения новейших технологий для блага всего человечества. Они не многочисленны и не влиятельны, но зловредны. Неоднократные попытки Кабала спровоцировать Третью Мировую войну, чтобы спрятать концы в воду и внедрить Новый Порядок, провалились. Хранители позаботились, не особо напрягаясь, чтобы все атомные боеголовки на земле стали опасны не более чем металлические болванки. Атомная война не в их вкусе. Некоторые ядерные устройства существуют и единично делаются новые, но глобальной опасности они не представляют. Внезапно вступили в политику обитатели Внутренней Земли, которые в основном жили в своё удовольствие на поверхности, представлялись вознесёнными мастерами и влияли на людей, развлекаясь ченнелингом. Им, видите ли, стало неуютно на раздираемой противоречиями планете.
Кошмаром стала для Кабала информация о том, что Хранители — это и есть исчезнувшая неизвестно куда миллиарды лет назад Раса Древних Строителей, и что они стоят за Альянсом Существ Сфер, читай — Голубыми Авианами. Признать — равносильно самоубийству. Столетиями Кабал утверждал, что ведёт свою кровную родовую королевскую линию от богоподобных, лучезарных, вознёсшихся Древних Строителей! Признать самозванство нельзя, опровергнуть тоже нельзя, значит остаётся игнорировать.
Существа Сфер не желали говорить о своём происхождении, твердили про Закон Одного, с ужасом смотрели на разброд среди подопечных, предпочитая общаться только с избранными через обитателей Внутренней Земли, которые были им ментально близки, чем ещё больше всё запутывали. Их призывы, становится более любящими, всепрощающими, духовными и питаться исключительно с огородной грядки в земных Альянсах успеха не имели.
Просмотрев отчёт о встрече современных чертей у чёрта на рогах, Рафаэль новостей для себя не нашёл. Как всегда: собрались, выразили друг другу недоверие, потом проголосовали за доверие, решили действовать бездействуя. Единственно ценное: Голубые Авиане запретили устраивать своим сторонникам игру в стрелялки с Кабалом. Вот это правильно! Кабал перебьёт их играючи. Как ни прискорбно сознавать, но управление группировкой «Сияющий Щит» полностью у него в руках.
Шпионы, шпионы, кругом одни шпионы. Агентами их называть не хочется, но приходится. В донесении не напишешь же «шпион такой-то»! Агенты нынче двойные, тройные и ещё не поймёшь какие. Приходится с этим мириться. Рафаэль уверен, что отчёт, подобный тому, который получил он, сейчас читает Норман, а также кто-то из Кабала, русские, китайцы и далее по списку. Вполне вероятно, что в двух из трёх вариантов, автор один и тот же. Для разоблачения двурушников пробовали привлекать эмпатов. Не тут-то было! Угодив одной спецслужбе, они вредят другой. И как не оказаться между двух жерновов? Поэтому проверки эмпатами, как правило, заканчиваются к удовольствию сторон: всё чисто! Правда, потом, особо наглые эксперты, шантажируют проверенного. Один эмпат, вероятно, до слез нахохотавшись над полученным чеком за консультацию, прислал его обратно с припиской: «Примите как моё пожертвование! Искренне ваш…». Тратить свой дар за смешные деньги, да ещё с опасностью огрести кучу проблем? Действительно, понять их можно. Идеальная система построения агентурных сетей была разработана в Третьем Рейхе. После войны её переняли ГДРовская «Штази», Германская БНД и марсианский Рейх. Ничего лучшего в разведке Рафаэль не встречал. Внедрить её в англоязычном мире, испорченном демократической интенцией, не удавалась. По формальному статусу Рафаэль — третий человек в ЦРУ, а по допуску к сверх секретной информации — много выше, чем директор ЦРУ и уж, тем более Президент США. Обозревая мысленным взглядом доступную ему часть общей картины угроз человечеству, он видел, как первейшего врага — само человечество. Ожидания, что выход землян в космос откроет новую эру в истории планеты, не оправдались. Лишь старые песни на новый лад!
Город-база Арес Прим — средоточие офисно-представительского Марса: корпорации, компании, военно-промышленный комплекс, Космический Флот, Торговый Флот — кого только нет! Общежития для лётного состава, съёмное жилье, развлечения на любой вкус. Но это для иностранцев и гражданских. Немецкое военное крыло живёт своей отдельной, замкнутой жизнью. Офицеры не стеснены в передвижении, а вот рядовой состав — это подневольные, собственность Nacht Waffen (Тёмного флота). По сути, те же рабы, только без ошейников. Им вход на гражданскую территорию запрещён. Немцев среди них нет. Это специалисты, купленные у различных земных спецслужб. Их судьбы если не страшны, то безрадостны. Все они прошли различную степень психической обработки. Те, кому повезёт, через много лет вернутся на Землю, лишённые памяти.
По дороге в эту конгломерацию вольности и тюрьмы Рафаэль заехал к старому знакомому — бригадному генералу Гонзалесу на северную, исключительно американскую базу, которая так и называлась — «Север». Завёз ящик хорошего виски, по марсианским порядкам, контрабанду. События, которые разыгрались на подступах к «Северу», по просьбе Рафаэля, не нашли полного отражение в отчёте Командованию Космическим Флотом: не поняли бы начальники, что в действительности произошло. Он посоветовал Гонзалесу ограничиться дежурным сообщением о стычке между двумя группами рептилоидов. Увы, командование плохо разбирается в тонкостях драконианской системы.
Рептилоиды — неправомерно обобщённое название существ, которым приписывают исключительную кровожадность, или даже объявляют их демонами, которые способны завладеть душой человека. Нет, всё не так.
Драко, они же Королевские Драконы — примерно похожи на злобных существ из земных сказок. Крылья у них есть, но рудиментарные, они ими не пользуются. Кожа чешуйчатая, ослепительно белая, на голове наросты, похожие на корону, мощный, но короткий хвост. Две пятипалые, когтистые руки с большим отставленным пальцем. Морды тяжёлые, приплюснутые, ни крокодильи. Широко посаженные глаза самой разнообразной индивидуальной расцветки. Рост от четырёх до пяти метров. Гиганты по человеческим меркам. Ужасно пахнут: гниль, моча, экскременты — в одном флаконе. Короткие по отношению к телу ноги. Человек в их обществе, если не умрёт от запаха, что не обязательно, то умрёт, просто находясь рядом, не сразу, а через какое-то время. Это зависит от его общей физической и, в большей степени, психиатрической устойчивости. Для слабых рас псионическая энергия, исходящая от Драко, смертельна. Они — высшая каста и правители своей империи. Главные роли в политике играют женские особи. Последние 100 000 лет, необозримое для человека время, правит Королева Мать и её дочери Принцессы. Говорят, у них пизды с зубами. Интересно, откуда это знают те, кто говорят? Альфа-самцы Драко тоже участвуют в управлении, но решающего слова не имеют.
Драконианцы — это следующий букет каст. Политики, учёные, строители, купцы, солдаты, простые работники… Все они находятся в сложной взаимозависимости, разобраться в которой сторонним наблюдателям невозможно. Достоверно мало что известно. Драконианцы внешне «пожиже», чем Драко, но достаточно грозные, чтобы напугать до смерти одним своим видом. Кожа коричневая с множеством оттенков от зелёного до багрового. Рост до трёх метров.
Рептилоиды — абсолютно не родственные драконианцам расы. Это так же, как мы называем гуманоидами отнюдь не родственников. Рептилоидных рас во Вселенной много и обычно это разные расы. Степень их разумности сильно варьируется, но всегда, если взять за критерий наивысший человеческий IQ, их показатель минимально раз в пять выше. А их эволюционная история как мыслящих существ — миллиарды лет.
Драконианцы и рептилоиды — не друзья и братья навек. В огромной Империи Драко в любой момент времени кто-то да бунтует. Обычно — до десяти вспышек непокорности одновременно. Вероятно, 80% из этого числа — рептилоиды. Поэтому отчасти объяснима жестокость, с которой Тёмный Флот усмиряет непокорные провинции. Истреблять расовые формы, не близкие к собственным, проще. К тому же для немцев и драконианцы, и рептилоиды одним миром мазаны. Возможно, они представляют, что расправляются с Драко! Возможно. Вслух об этом никто не скажет, хотя драконианцы, с их психионическими способностями, конечно же, знают, как на самом деле к ним относятся немцы. В свою очередь, с проштафившимися союзниками они не церемонятся: когда есть за что и адмиралов в клочья рвут.
Рептилии — это либо деградировавшие рептилоиды, вроде марсианских раптеров, либо самостоятельные расы по уровню интеллекта примерно равные человеческому, то есть только что не дикари.
В стороне от прелестей Галактического сосуществования рас стоят инсектоиды. Это всегда насекомовидные существа, очень сильно разнящиеся по уровню цивилизационного развития. На верхней ступеньке — Богомолы. Их империя удивительна. Она не территориальная. В Империю Богомолов входят планетарные системы инсектоидов, разбросанные по всей Галактике. И рептилоидным, и гуманоидным расам, как правило, делить с насекомыми нечего. Попав в излишне благоприятную для себя среду, например, как на Земле, инсектоиды очень быстро вырождаются в муравьёв, пауков и прочих таракашек-букашек. Условия жизни на планетах, облюбованных насекомыми, для гуманоидов — сущий ад! Для рептилий — так-сяк, но без комфорта. Драконианцы просто брезгуют. Богомолы по этому поводу шутят: «Не родись счастливым, а родись инсектоидом!». Смешливая раса, но выдающаяся своими научно-техническими достижениями. Необыкновенно талантливы Богомолы в генной инженерии. Впрочем, интуитивно все инсектоиды генетические волшебники, даже когда не понимают, как у них это получается. Например, безмозглых жуков воинов и многометровых многоножек с огромными клешнями они могут выводить десятками тысяч, не задумываясь над процессом. Попробуй с такой ордой справься! Давить, не передавить!
Соседи американской базы «Север», скорее всего, фиг их по внешнему виду разберёшь, гибриды драконианцев и рептилоидов. Бывает такое, и очень часто со всеми расами. Гибридов в Галактике столько, что запутаешься, кто и с кем. Соседи базы — автономная община. Живут тихо. Изредка устраивают военные игры с людьми так, чтобы размяться. Земляне опробуют на соседях новое оружие и средства собственной защиты: недавно тестировали экзобронекостюмы. Одевать их нужно по частям, что неудобно, а в бою рептилоиды половине взвода поотрывали руки с вделанными в них электромагнитными автоматами. Не смертельно. Регенерационные установки, восстанавливающие конечности, работают исправно.
Так вот жили, не тужили и откуда ни возьмись… Драконийцы! Причём не из регулярных войск, с которыми у американцев, так называемое, «ограниченное» соглашение, типа сидите на жопе смирно, не рыпайтесь, а то мы вам гуманоидные головы поотрываем! Неизвестно, что не поделили нежданные гости с соседями, которых Гонзалес после третьей стопки виски без содовой, называл «наши». Инсектоиды от греха подальше попрятались в свои норы.
— Наши их порвали как Тузик грелку! — с восхищением говорил Гонзалес: — Это надо видеть! В клочья! А их корабли с неба и прямо в землю, в дребезги! И это они, только собравшись в кучку, руками помахали, мол, привет, говнюки, мы вас сейчас научим жизнь любить! Вот и думай, что они с нами при желании могут сделать. Мокрого пятнышка не останется! Наши пульки отскакивают от них, как от резиновых.
Распри между группировками драконийцев — не новость. Но не в Солнечной системе и уж тем более не на Марсе, нашпигованном шпионами всех рас, где даже пукнуть втихую не получится. Рафаэль взял случившееся на заметку. Есть над чем поработать. Иногда мелкие стычки — начало больших проблем в королевской семье Драко. Ходит слух, что Принцессы переругались друг с дружкой, счёты сводят. Что тут делают соседи, которых Гонзалес почти любовно называет «наши»? Как бы под раздачу случайно не попасть! Так действительно от базы рожки да ножки останутся. Опасное соседство! Как минимум, о плане эвакуации стоит побеспокоиться.
Вскользь Рафаэль поинтересовался делами на базе. Невдалеке нашли сильно истлевшие обломки каких-то механизмов. Возможно, но сомнительно, что это осталось от расы Древних Строителей. Немцы уже бы к себе утащили, если бы Драко позволили. Для всех Древние Строители — притягательная тема. Звезда Смерти — оружие, о котором мечтает любая воинственная раса. У Древних Строителей таких устройств, размером со среднюю планету каждое, были сотни. Звёзды Смерти стояли в узлах решётки, защищающей Солнечное скопление миров от враждебного вторжения. Может быть, это только легенда.
Чтобы отвлечься от дел, Рафаэль нашёл в Марс.net художественный фильм. Выбрал без дубляжа, на английском, хотя сносно говорил на местном немецком. Марсианское кино — это особое развлечение. На самом деле его снимают в Голливуде по специальному заказу: чтобы ни одного негра! С евреями сложнее. Как их на экране отличишь? Тематически — любовные мелодрамы. А ничего другого местная публика просто не поймёт, так далека она от земных реалий. Последнее время стали заказывать марсианские сюжеты, но тоже расово выдержанные. Драконианцев в фильмах разрешается упоминать самыми последними словами. В Голливуде, наверное, ухохатываются, когда такую лабуду снимают. Думают, что фантастика! Можно представить, какие деньги киностудии срубают с заказчиков: новые немцы не мелочатся, да и настоящей цены не знают. Фильмы заказывает государственное агентство, где у Рафаэля несколько информаторов. Их донесения — сексуальные боевики о нравах имперского высшего света. Педофилия, гомосексуализм, оргии… Всё как везде. Работает старое надёжное правило: хочешь владеть душой человека, держи его крепче за яйца! Обычно, самые ценные агенты плещутся в спермическом бульоне, как свиньи в грязи. В условиях своеобразного военного коммунизма в Новом Берлине, когда за всё уплачено, вербовать можно только на сексе. Внедрение нелегалов возможно лишь через колонии, до которых ещё как-то нужно добраться.
Рафаэль знал, где в местной сети порнушка, но после этого захочется и подружку. Подумав, он отказался от хлопотной затеи. День предстоял завтра тяжёлый.
АНГЕЛ & МАЙКЛ
Их первая встреча — не случайная случайность. Судьбы двух офицеров Тайной Космической Программы (ТКП) неизбежно пересеклись бы. Ускорило их встречу, далёкое от них событие на далёкой Земле. В Америке выбрали президентом Обаму. Негра! Куда мир катится! Новый Берлин, он же Пятый Рейх, сразу же перекрыл землянам, можно сказать, кислород: отказал в базах на Луне, запретил появляться на Марсе, отозвал множество технологических лицензий. У Рейха не было проблем в сотрудничестве с инопланетными расами: пусть хоть серо-буро-малиновые и с пенисами на лбу! Но к земным собратьям новые немцы были строги. Евреев Канцлер терпел, как неизбежное зло, лишь бы не у себя дома. А негров ненавидел. Это как-то связано с его земной молодостью: говорят чернокожий сержант в армии оставил в памяти Канцлера неизгладимый след. Президент Обама намеревался нанести дружеский визит на Марс, чтобы уладить конфликт, но получил матерный ответ. Расизм новых немцев не людоедский. За евреями и неграми они не охотятся, их не уничтожают, но ни под каким видом не допускают в свою жизнь, как и представителей некоторых других земных рас. Право имеют.
Развитие Космической программы приостановилось. Своих сил и возможностей мало на что хватало. Русские после распада СССР опустились на уровень времени запуска в космос Белки и Стрелки. А их президент бредил на весь мир о ракетах, которые «плавятся, и летят». Но жизнь не остановишь. Ангел и Майкл, независимо друг от друга, приняли решение не возвращаться на Землю. Было ли у них такое право? Сложный вопрос. В контракте с формально несуществующей Тайной Космической Программой, это не предусматривалось. Да и насрать на контракт с организацией, которая есть, но которой как бы нет. Цена марионеточным правительствам Земли — бардак, царящий на их планете к удовольствию космических жуликов. Попытки конкуренции землян с инопланетными расами выглядели смешно и всерьёз не воспринимались. Но тройка коммерческих корпораций некоторого внимания всё же заслуживала. Их вербовщики хорошо знали, кого следует пригласить для дальнейшей службы, а кого следует отправить на возрастную регенерацию в свою временную линию, как ненужный хлам.
Ангел, особо не раздумывая, согласился на щедрое предложение Корпорации и ждал назначения в Свободной Зоне на спутнике Сатурна Титан. После очередного обязательного и окончательного третьего собеседования, предусмотренного контрактом, Ангел шёл по коридору офиса, прикидывая, чем займётся условным вечером. Выбор развлечений и удовольствий в Свободной Зоне огромный, на то она и Свободная, выбор не всегда безопасный и законный, куда ж без этого? Перед поворотом в туалет Ангел задумался: справить нужду сейчас, или потерпеть до своей каюты в отеле? Номера комнатами в гостиницах здесь никто не называл, потому что, как правило, это и были каюты списанных кораблей. Позднее, вспоминая об их первой встрече, Ангел говорил:
— Чуть не обосрался!
Грубое преувеличение, конечно. Но представьте ледокол, который идёт на всех парах, рассекая лёд. Это Майкл. Только он не пароход, а вместо льда, в клочья рвущаяся жизнь Ангела. Это не любовь с первого взгляда. Это катастрофа. Эмоциональная, мгновенная и не смертельная. Майкл идеально попадал в образ мужчины-мечты: лет на пять постарше; красота без капли слащавости, но и без напускной мужественности, этакая простецкая, слегка хулиганская красота. Первое впечатление оказалось сильно преувеличенным, но всё же не лишённым основания.
Воспитание не позволяло Ангелу ни с того ни с сего в коридоре, случайно встретив капитана (старшего по званию), подойти к нему и, состроив глазки, предложить знакомство. Майкл, в свою очередь, врезавшись в упёртый в него взгляд молодого пилота, не разбился как корабль об айсберг, но сердце ёкнуло. Подходить к младшему чину с непристойным предложением всё же не следовало. Так бы и разошлись, как в море корабли. Может быть и к лучшему. Кто знает? Задний ход дал Майкл, плюнув мысленно на субординацию, тем более что старшему по званию это сделать проще.
— Вы начал… — начал Майкл, ещё не понимая, как продолжит.
— Я! — ответил Ангел и улыбнулся.
Авантюрный характер Майкла мгновенно дал о себе знать, и он почти не соврал:
— Я набираю команду…
Экипажи укомплектовывала кадровая служба, исходя из только ей ведомых соображений. Майклу пришлось выдержать суровый бой за Ангела. Тест показывал их полную несовместимость, хотя им уже казалось, что как раз наоборот! Это было взаимное ослепление влюбленностью. Окончательно спор с кадровиками разрешился в высоконачальственом кабинете. Бегло просмотрев личные дела строптивцев, усмехнувшись, глядя на Майкла, заместитель Командира торгового флота распорядился:
— Оставьте их в покое!
Но победой это не назовёшь. Спорить с начальством безнаказанно можно только в сказке. Вместо линейного крейсера Майкл получил потрёпанный невзгодами, старенький грузовичок. Требования к команде на такой посудине были менее строги, если вообще были. Экипаж — оторви да выбрось! Зато комедию не пришлось ломать: капитан и младший пилот не стали скрывать свою близость. Поначалу экипаж принял этот факт настороженно: любимчиков начальства не любят. Но прилюдно сладкая парочка поцелуями не обменивалась, у Ангела никаких привилегий не было. Правда, капитана при нем опасались поругивать, да и не за что было: ворчали иногда, как водится, не более. А пара была красивая, тут уж ничего не попишешь, разве что позлобствуешь.
— Завидуешь, что ли? — не столько спросил, сколько урезонил одного гадко языкатого товарища бортинженер: — Они друг за дружку кого угодно порвут. Не встревай! Язычок укороти.
Капитан на корабле всему голова. Он и стратег, и тактик, и «умывальников Начальник и мочалок Командир». Не всякого Капитана уважает экипаж, это правда, но ослушаться — прямой путь за борт! Мера чрезвычайная, крайне редкая и неподсудная, если дисциплинарная комиссия устанавливает факт неподчинения. Но главный в полете — пилот. Капитан может вмешаться в его работу, если с ума сошёл и решил угробить себя и вверенные ему судьбы подчинённых. Разногласия между этими двумя фигурами на корабле — дурной знак. Пилотов должно быть не меньше двух: один пилот, остальные — на подхвате. Их принято называть Младшими независимо от возраста и фактического звания. Даже в быту они теряют своё имя. Это необидная традиция.
Увы, с Пилотом транспортной лохани случилась беда. Уже и сработались, и в быту притёрлись, и к матюгам Капитана привыкли, и прошли, как говорится, через тернии к звёздам: разное случалось. В космосе без приключений как без пряников, но это стало рутинной работой. Бывают разные поломки, большинство из них поправимы силами экипажа. В числе фатальных, их немного, — отказ нейроинтерфейса. Тогда спасайся, кто может, но вряд ли с успехом. Сразу так и подумали. Но оказалось, не Корабль, а Пилот перестал чувствовать Корабль, курс и время.
Капитан задаёт точку прибытия. Пилот выбирает способ выполнения приказа. Это может быть так называемый мультипространственный переход — переход в пространстве, но с очень специфическими характеристиками. Иногда это путь через Портал, если такой находится в пределах разумной доступности и открыт для общего пользования. Но чаще всего, когда речь идёт о расстоянии больше тысячи световых лет — это путь во времени. Велика опасность попасть неведомо куда и уже никогда оттуда не выбраться. Скверно то, что мощности небольшого корабля, как правило, не хватает на один прыжок и требуется несколько «подскоков», выражаясь на сленге. В общем виде — это перемещение в другую временную линию, например, на пятьсот лет назад и возвращение в своё настоящее-будущее с разницей в пару часов от старта, преодолев расстояние в пятьсот световых лет. В любом варианте Пилот и Корабль становятся одним целым — вневременным существом. Покорить Пространство лишь механическим движением невозможно. Разве что от Земли до Луны доплестись еле-еле. Перелёты на обычных двигателях называют — «ходить пешком». Только разумная материя в сочетании с техническими ухищрениями позволяет сжать чудовищные расстояния до времени, которого едва хватит для посиделок в дружеской компании.
Пилоту достаточно знать, что Пространство трёхмерно, а Время не его четвёртое измерение. Пространство не искривляется, не кривляется и никаких фигур не выписывает. Такого свойства у него нет. Далее вступает в силу физика Времени. Её первый постулат: Времени, как физической сущности, в Природе не существует. Скорость — это информация об отправлении и прибытии из одной точки в другую. Она может быть любой без ограничений. Углубление в эту тему — удел учёных и технологов. Пилот лишь пользуется возможностями, которые перед ним открывает наука и его индивидуальные особенности устройства разума и психики.
Когда «подскок» Корабля не завершился выходом в свою временную линию, сразу заподозрили ошибку нейроинтерфейса. О поломке думать не хотелось: провести остаток жизни запертыми в космической лоханке, дрейфующей неизвестно где — это не перспектива, а приговор. Горечь неудачи сменилась тяжёлыми раздумьями, все ожидали, что скажет Пилот. Кабину нейроинтерфейса называют коконом, хотя она больше походит ни куриное яйцо, зависшее в воздухе. Это психосемантический резонатор, который усиливает мозговую активность Пилота и синхронизирует её с системой управления кораблём. Он часть сложно организованного нейроинтерфеса, который обычно коротко называют интерфейсом. Для работы Пилот надевает на голое тело специальный плотно облегающий комбинезон, похожий на костюм киношного супермена. Кокон хищно раскрывается снизу и втягивает в себя своего повелителя. Обратный процесс не менее зрелищный, но в этот раз — скорее печальный. Кокон раскрылся, Пилот опустился, сел на пол и заплакал.
Человеческий мозг лишь одно из проявлений разумной материи. Он не идеален, не универсален, находится на сотом месте на шкале мозгов мыслящих существ и лишь на два пункта, поднимается над животным состоянием. Но и этого достаточно, чтобы удивлять человеческими способностями и талантами. Мало захотеть стать пилотом, хотя без такой мотивации ничего не получится. Нужна особенная внутренняя архитектура мозга, к счастью, не исключительно редкая: она как алмаз в земной породе, который предстоит обработать. Пилот — это призвание. Это всегда что-то вроде бриллианта. Но человеческий мозг хрупок. Его легко сломать, для этого не нужно разбивать голову.
Что случилось с Пилотом, осталось загадкой. Он стал как пианист со сломанными пальцами. Грешили на мультипространственную энергетическую пиявку, которая присосалась к корпусу Корабля и отравила мозг Пилота. Эти бестелесные существа, если нападут стаей, то могут замутить сознание всего экипажа: галлюцинации, истерики, депрессия — у каждого это проявляется по-разному. Попадали в такую переделку. Отвратительно состояние. Кое-кто со страху обделался, но грех над этим смеяться. А Пилоту хоть бы что! Но не в этот раз. Усилия пиявочных бестий направлены именно на пилотов, чтобы сбить с курса, загнать в энергетическую ловушку и медленно высасывать сладкую энергию человеческой жизни, заключённую в металлической скорлупе корабля.
Так пришёл черёд Ангела — Младшего. Он и фактически был самым молодым членом экипажа. Недоверие к Ангелу из-за особой близости к Капитану быстро прошло. Над ним подтрунивали, его по-дружески опекали. Но настоящего Ангела они не знали. Он приложил немало усилий, чтобы выглядеть милым, свойским парнем, но таким не был. Dракоша спрятал своё циничное, беспощадное жало, чтобы не добавлять проблем Майклу. Экипаж распиздяйский. Все отказники, то есть Землю и свою земную временную линию покинули безвозвратно. Там они давно мертвы, на могилки некоторых даже родственники изредка приходят, чтобы помянуть непутёвых, ушедших во цвете лет. Космические бродяги — состояние души. Они нисколько не жалеют о загубленной земной жизни, в которой, правда, видели мало хорошего, но много, по сути, рабского труда за гроши, и сходили с ума от монотонности и бессмысленности существования.
Во время обучения Ангел регулярно, как и полагалось, занимался на тренажёре-симуляторе нейроинтефеса: водил огромные, длинною в несколько километров, корабли, даже командовал целой флотилией. Его готовили воевать. Учебные сражения Ангел выигрывал у сокурсников на раз плюнуть и по праву ходил в отличниках боевой подготовки. Однажды чуть не разгромил преподавателя, но вовремя одумался. Слишком хорошо — всегда не хорошо. Да и не честно. Педагоги не знали, о dракоше. Раскрытие закрыло бы путь Ангелу в космическую программу, его судьбой стало бы комфортабельное заточение в какой-нибудь подземной лаборатории, изучающей инопланетян. Только один раз ему пришлось сильно побеспокоится о dракоше. Ангел чувствовал его как младшего брата, которого нужно оберегать от напастей злобного человеческого мира. Это было на заре карьеры.
Подписав ворох документов, сделав вид, что их прочитал, в неполных 17 лет Ангел стал, как понял много позднее, собственностью Космической программы. Это произошло с подачи дяди, который сотрудничал с МИ6, что секретом не было. И он знал родителей Ангела, но не хотел о них говорить, отделывался общими словами: замечательными были людьми! Хотя бы так! Ни у кого в семье об этом слова не вытянешь. Именно поэтому Ангел доверял дяде больше, чем кому либо, хотя причина этому не пойми что. Чёртов заговор молчания!
Ангел прошёл кучу тестов, как полосу препятствий, и оказался в числе немногих, кто её преодолел. Подготовка началась в Горной Шотландии. Формально это туристическая база отдыха, но строгого режима: земля — Министерства обороны, вход посторонним запрещён; распорядок военного лагеря со всеми вытекающими обязанностями. Информация, полученная на занятиях, не шокировала Ангела: космические корабли, инопланетяне, история Земли даже близко непохожая на официальную.
Плавное течение судьбы Ангела нарушил сотрудник службы безопасности, а если проще — Кадровик. Он заметил странность в личном деле отпрыска знатного рода. Нужды в перепроверке не было, заглянул из любопытства. Ветвистое генеалогическое дерево семьи Ангела всё равно, что история Англии. В чём только не принимали участие его предки, ведущие свой род чуть ли не со времени Вильгельма Завоевателя. И по сей день дальние родственники королевской семьи уверенно держатся на плаву в бурном океане общественных страстей. Один дядюшка чего стоит! Известный международный интриган, мощная фигура политического закулисья и по совместительству куратор международной Космической программы от Великобритании.
Отец Ангела, без пяти минут Лорд-спикер Палаты Лордов, умер до рождения сына. Его внезапная смерть так и осталась не расследованной. Мать умерла при родах… Удивительно. Наверняка к её услугам была вся передовая медицина. Фамилия матери зацепила кадровика. И он не ошибся. Покопавшись в своём архиве, нашёл её. Мать Ангела руководила одной из лабораторий Проекта 51 скандально закрытого за этически неприемлемые эксперименты по генной модификации «различных биологических видов» (так коряво сказано в заключение сенатской комиссии). Но это произошло через три года после рождения Ангела. И в трёхлетнем же возрасте, после краха Проекта 51, ребёнок, выражаясь канцелярским языком, поступил на воспитание к родственникам — бабушке и дедушке. У этих господ не очень-то спросишь, почему они так долго игнорировали внука? И где он находился эти три года? При лаборатории? Кадровик во внеслужебное время, пользуясь доступом к источникам для служебного пользования, собирал материалы о преступных генетических экспериментах. Не чуждый научному популяризаторству, он мечтал написать скандальную книгу. Поэтому имя матери Ангела и всплыло в памяти. Скелеты в шкафу аристократической семьи — украшение любой публикации. Кадровик решил продолжить свои изыскания.
Очевидно, что Ангел не помнил себя в младенческом возрасте, но знакомство с ним — не лишняя подробность в тёмной истории его происхождения. Долгая, как бы уточняющая личное дело беседа, ничего не прибавила к тому, что и так было известно: говорить о деньгах, эмоциях и правде — дурной тон в среде английских аристократов. Ангел строго держался в рамках светской беседы. Это непробиваемая броня южно-английской элитарности. На чисто формальный вопрос о том, до сих пор ли живут в своём поместье его бабушка и дедушка? Ангел холодно ответил:
— Живут — это не про нас. Мы, обычно, владеем.
У Ангела двойное гражданство: он родился в Америке. Прекрасно владеет американским английским, но для разговора с незваным гостем выбрал чистейший британский вариант, так что Кадровик иногда сомневался: правильно ли он его понимает? Ещё бы! Выпускник привилегированного Итонского колледжа сам выбирает с кем и как ему разговаривать. Удивительно, что не одел на встречу галстук своей школы. Вероятно, посчитал Кадровика незначительной персоной, к тому же американцы не понимают кодовых знаков английской элиты.
Ступеньки карьеры Кадровику дались непросто: он не принадлежал к привилегированному классу. Изредка судьба сводила его с английскими аристократами. Удивляла их выученная способность жить в своём обособленном мире, в котором мира простолюдинов для них не существует. Ваши жизненные пути могут пересечься, вы ненадолго даже можете стать друзьями, но никогда не станете «своим», ровней. Никогда! Ни при каких обстоятельствах. Почему отпрыск знатного рода здесь? Это не его мир, не его место. Какой путь готовит ему элитарная верхушка? Встреча с Ангелом очень сильно подогрела изначально скромное любопытство Кадровика.
В ответ на основной вопрос о трёхлетнем белом пятне в биографии, Ангел посоветовал собеседнику обратиться к бабушке Герцогине. К дедушке обращаться не стоит, так как он настолько увлечён собой, что подробности личной жизни даже родственников его мало интересуют. Совет явно, невозмутимо издевательский.
Ангела насторожило чрезмерное внимание Кадровика к его биографии. Совсем не понравилось направление на углублённый анализ ДНК. Тогда Ангел ещё не знал, что раскрыть его тайну можно только, если уловить момент экспрессии драконианских генов. Иными словами, «поймать» появление белков и РНК, нехарактерных для людей. Никакие общие анализы, даже самые углублённые на это не рассчитаны. Но если очень постараться…
Кадровик уехал несолоно хлебавши. В безупречно вежливой форме Ангел дал понять «кто есть кто». Воспитание!
Вечером, в свободное время, Ангела вызвали к коменданту военного городка, но в кабинете его ждал бригадный генерал Особой воздушной службы. Ангел встал на вытяжку.
— Вольно, юноша. Присядь — предложил генерал и набрал номер на настольном телефоне: — Да!
Генерал передал трубку Ангелу. На другом конце провода оказался дядя.
— У тебя сегодня был гость. — начал дядя без предисловия.
— Да, уж… — подтвердил Ангел.
— Не беспокойся. Я всё улажу. А ты молодец. Твои успехи радуют. Впрочем, я в тебе и не сомневался.
— Спасибо!
— Теперь увидимся не скоро. Не люблю дальних путешествий. А тебе — так держать!
— Не иначе!
Дядя положил трубку.
— А ты в отца, вылитый! — Генерал смотрел по-отечески: — Девки по нему с ума сходили.
— По девкам я не очень… — почти честно ответил Ангел, хотя следовало бы сказать «совсем».
Предложение дяди послужить Англии, Ангел принял из вежливости, не хотел отказывать, привык ему доверять, и от скуки, если уж совсем честно. Всё разнообразие какое-то. О результате не беспокоился: не сомневался, что его забракуют. Полиграф обманывать Ангел не стал, хотя мог бы легко: dракоше нравится водить за нос нескромно спрашивающих. О постигшей неудаче принято говорить: что-то пошло не так. Его гомосексуальность словно не заметили, как и неизбежную толику вранья: абсолютной честности Ангел боялся даже сам с собой. Удивило, что им занимаются офицеры SAS. Об этом специальном образцовом подразделение почти суперменов Ангел знал из компьютерной игры, в остальном армейские дела для него, что тёмный лес. Лейтенанта от генерала, конечно, мог отличить, но не боле того. Тесты по физической подготовке Ангел прошёл достойно, хотя попотеть пришлось основательно. К спорту приучил колледж, плюс регби, гольф и старший брат по отцу помешанный на гребле и плавании. Но это оказалось не главным. Основное — психологические головоломки, проверка реакции на странные ситуации и ещё бог знает что, чему названия Ангел не знал. Чем меньше претендентов оставалось, тем больше с ними носились как с хрустальными. Ангел случайно услышал разговор двух офицеров:
— Ну и мальчишки! Удивительно!
— Именно потому, что мальчишки. Взрослея, мы дурнеем во всех смыслах.
В психологическое тестирование, коэффициент интеллекта и в прочую подобную галиматью Ангел не верил. В колледже один очень неконсервативный преподаватель, хотя и совсем не молодой, назвал психологов попами для атеистов. Было время, когда Ангел увлёкся наукой о душе, но она оказалась и не о душе, и не наукой.
К дотошному копанию в своей личности Ангел отнеся спокойно. Dракоше это не могло повредить. На полиграфе прямых вопросов о сексуальной ориентации не было, только наводящие, исподтишка. Это позабавило. Уже на «туристической базе», очевидно, просмотрев отчёт-заключение правдоискателей, офицер-наставник, которого коллеги звали Томи, пригласил Ангела, как, вероятно, полагал, для деликатного разговора. Начал вокруг да около: об отношениях с сокурсниками, нет ли проблем?
— Вас интересует, не переспал ли уже с кем-нибудь? — напрямую спросил Ангел и увидел, что офицер растерялся и покраснел: — Нет. Кому симпатизирую? — Ангел сделал вид, что задумался: — Например, вы мне симпатичны.
Удар ниже пояса — это точно! Офицер был действительно хорош. Как Давид Микеланджело, сошедший с пьедестала. Ангел даже неизбежную утреннюю зарядку из-за него полюбил. Когда что-то не нравится, нужно искать позитивный стимул.
— Значит, проблем нет. — ответил офицер, уткнувшись взглядом в стол: — Это всё, что я сегодня хотел выяснить.
Переспали они за три дня до окончания курса. Томи признался, что Ангел ему даже сниться стал. Это проделки dракоши! Он умеет заворожить, только удержать не умеет. Но это и ни к чему было.
Ангел свою ориентацию не выпячивал, но и не спускал, если кто-то в его присутствии начинал гомофобничать. Одного придурка успокоил, сказав, что с его крохотной писькой и большой жопой, ему можно геев не опасаться. На драку обиженный не осмелился. Можно не сомневаться, что Генерал знал всё о каждом из группы и о стычках тоже. Курсанты жили как под увеличительным стеклом.
Знала ли Герцогиня о нетрадиционности внука? Пустой вопрос! Она про свою семью знала всё, но редко когда это показывала. Однажды кто-то скабрёзно помянул геев. К тому времени Ангелу было 15, своего неосторожного интереса к мужчинам он уже не скрывал, а старший брат оставил попытки свести его с какой-нибудь доступной прелестницей.
— Без гомосексуалов у Короны не было бы флота! — осадила Герцогиня светского шутника.
— Да, вас, молодёжь, сейчас не поймёшь. — Генерал не стал продолжать, тему с девками как неудачную.
— Вы знали моего отца?
— Да. Так хорошо, что Герцогиня до сих пор меня терпеть не может.
— Она такая!
Наступила пауза.
— Разрешите идти? — встав, спросил Ангел.
— Иди, курсант. Удачи тебе!
На искренне благожелательное отношение Ангел покупался. С него вмиг слетали чопорность и напускное джентльменство. Он улыбнулся:
— Спасибо!
Лет в 14 Ангела как осенило: дядя знает про dракошу! Но разговора на эту тему у них никогда не было. А про свои три года Ангел кое-что помнил. Голых детей чуть постарше него в клетках, словно они животные. Болезненные уколы и цветные сны. Вероятно, из-за дефицита общения вечно включённый телевизор, иногда мультики. Плюшевый мишка, с которым Ангел пытался говорить… Была женщина с постоянно строгим лицом. Однажды Ангел увидел мультик про Маму-Медведицу и сказал, что, наверное, его мишка её сынок, а она не знает. Женщина вдруг расплакалась. Ангел заплакал следом, ему стало её жалко. Женщина выбежала из комнаты, привычно щёлкнул замок. Эта сцена ярко врезалась в память.
Про Кадровика Ангел больше ничего не слышал и не знал, что тот покончил с собой, засунув голову в газовый духовой шкаф. Полицейским ли удивляться? В отделе убийств не успели помудрствовать: дело забрали федералы. Молодой сотрудник было рыпнулся с вопросами, но начальник его осадил: хочешь так же закончить? Без дотошных полицейских не было бы сериалов, а в жизни они не выдерживают искусственного отбора.
Через два месяца Земля осталась позади. За все годы Ангел возвращался только один раз и коротко.
— Твой дядя дурак! — сообщила Герцогиня: — Он сказал, что ты на Луне служишь.
— Он пошутил. — успокоил Ангел.
— Я так и поняла. Дурак! К ужину не забудь про смокинг. А то, я знаю вас, солдафонов. Здесь не казарма.
Герцогиня милостиво приняла внука во время чая, который пила в одиночестве. К восьмидесяти годам её характер окончательно испортился до несносности. Пожалуй, только черт рогатый и мог составить ей компанию, и то не факт. Разодета была Герцогиня не то, чтобы в пух и прах, но почти как на королевский приём. Жалкая картина: одинокая старушка в парадном интерьере. Дедушку с Бабушкой Ангел равнодушно не любил. Они изредка замечали его, чтобы слегка поназидать. Прислуга, брат, дядя и отчасти тётушки — вот его подобие семьи. Учитывая школу-интернат с шести лет, потом колледж, можно забыть, что и родители когда-то были. Это нормальное аристократическое воспитание. С братом, к которому перейдут все громкие титулы, встретится не удалось, он оказался весь в неотложных делах. Ангел по-младшенству — просто лорд. Тоже неплохо, скромно и коротко.
Дослужиться до Пилота в Космической программе Ангел не успел. Расовая распря между игроками на космическом поприще сломала все планы. По понятиям Рейха Америка закатилась за плинтус, наградив себя президентом Обамой. Для продолжения карьеры пришлось искать другой путь. О Возвращении на Землю не могло быть и речи. Ангел нашёл себя в космосе, где он и dракоша были как рыба в воде. Ни о геройстве, ни об опасностях Ангел не думал. Чему бывать, того ни миновать.
Долгожданный момент для Ангела наступил. Прискорбные обстоятельства омрачали переход к самостоятельной работе, а бедственное положение Корабля выглядело непоправимым. Прежний Пилот попробовал ещё раз войти в кокон интерфейса, пробыл там недолго и, не сказав ни слова, ушёл в свою каюту. Но и там не задержался. Ангел готовился взять управление в свои руки, когда корабельный компьютер выдал сигнал о работе шлюзовой камеры. Пилот вышел за борт. Остановить его не успели. А если бы и успели? Что его ждало? Пенсия на райской планете на краю Галактики? В такие обещания Корпорации космические бродяги не верили. Где те пенсионеры? Их кто-нибудь видел? В рабство, в киборги или на пищу — это, скорее всего. Остаться рядовым членом экипажа? Пилоты помешаны на своей работе. Их хлебом не корми, дай только порулить! Как наркоманы.
Первый контакт нейроинтерфейса и нового Пилота — это обуздание коня с норовом, причём взаимное. Корабль помнит привычки прежнего хозяина: его порядок осмотра важнейших узлов и агрегатов, последовательность представления вариантов курса и многое другое. Подстройка происходит постепенно по мере обращения к различным опциями. Нейроинтерфейс недоверчив, он то и дело просит подтверждения изменений привычных настроек. Предварительное знакомство с резервами нервной системы нового Пилота озадачило бортовой компьютер: даже максимальное для его модели взаимодействие с человеком не перекрывало потенциала Ангела. И кто теперь будет, кого подгонять?
Внешний осмотр корпуса Корабля не выявил следов энергетических пиявок: они оставляют после себя радиоактивной свечение, которое со временем затухает. Что сломало мозг прежнего Пилота? Внезапное истощение нервной системы и лавинообразная гибель нейронов? Но этому тоже должна быть причина. Варианта два: внешний фактор, или внутренняя биологическая предопределённость. Скорее — второе. Без того не очень общительный Пилот в последнее время стал особенно угрюм, переключил на дополнительный интерфейс Ангела перепроверку курса, чего раньше не было. Обычно Младшие выполняют контроль лишь за дефолтными режимами оборудования. Есть ещё много вспомогательных функций, которые позволяют частично разгрузить Пилота.
Проблема — полное отсутствие координат. Такое впечатление, что они забрели так далеко к чёрту на кулички, что даже свет звёзд сюда ещё не добрался, а нелокальное взаимодействие, которое раньше называли гравитацией, отсутствует как таковое. Поиск решения занял несколько земных часов. Весь экипаж собрался в рубке, кое-кто из безбожников перед этим тайно помолился в своей каюте. Ангел выглядел спокойным и уверенным, поднимаясь в кокон. Это слегка обнадёживало. Время тянулось томительно, в тишине: разговорами только душу травить. И без слов ясно, что влипли хуже некуда. Наконец включились маршевые двигатели. Капитан занял место на мостике. Короткий мультипространственный переход и снова движение «пешком». Оценивая общую картину происходящего, капитан удивился, но виду не подал, и вмешиваться не стал.
Сканирование пространства, насколько возможно глубокое, ничего не дало. Ангел несколько раз изменил положение Корабля. Наконец один из сенсоров уловил еле заметное смещение в мёртвом спектре. Это могло быть что угодно, даже погрешность приборов. Но интуиция dракоши подсказывала другое. Сгенерировав условную карту, Ангел направил корабль на предчувствие маячка и не ошибся. Это, по всем внешним признакам, Портал. Неизвестный Портал. Он может увести ещё дальше от возвращения. Или в другую Вселенную. Тогда уже наверняка назад хода не будет. Обсудить с капитаном? А что, есть выбор? Остаться, значит обречь себя на медленное умирание. Искать выход методом «тыка»? Разница небольшая. На это без результата могут уйти годы, внутренние годы, тогда как во внешнем мире пройдут тысячелетия. А если повезёт с Порталом, то на выходе координатная сетка восстановится. Портал, вроде гироскопа, всегда сохраняет своё положение.
Об успешности манёвров экипаж мог судить только по лицу капитана. Кокон нейроинтерфейса непрозрачен. Понять, что внутри находится, Пилот можно по яркому свечению. Переход через Портал не ощущается. Лишь большой обзорный экран рубки на мгновение заливается белым светом. Время шло, а свечение не спадало. Когда экран резко погас, Капитан облегчённо вздохнул. Запустилось навигационное оборудование. Это успех! Капитан показал экипажу пальцами: виктория! Экран покрылся привычной координатной сеткой. Но радость оказалась преждевременной, хотя и уместной: по крайней мере, с одной проблемой справились. Приборы на пульте капитанского мостика показывали, что до условной границы Галактики рукой подать. А вот до ближайшего, если пользоваться земной терминологией, населённого пункта, как до неба пешком! Капитан ожидал, что обсудит с Пилотом новую ситуацию и сообща они наметят курс. Не тут-то было! Ангел не стал тратить время на ритуально-формальное согласование своих действий. Прежний Пилот так бы не поступил: он всегда заручался поддержкой капитана, даже если от такой поддержки ничего не зависело.
Временной «подскок» вызывал состояние, будто тебя крепко взяли за грудки и тряхнули так, словно хотели душу вытряхнуть. Практически крайне редко требовалось два «подскока». Терпимо. Но пять! Экипаж лежал на полу рубки. Всех рвало, а некоторых, судя по вони, не только. Климат-контроль запустил вентиляцию. Капитан исключением не стал и заблевал весь мостик, но на ногах удержался. Кокон нейроинтерфейса мягко опустил Пилота на пол — это большее, чем он мог помочь. Ангел не устоял. Сил не было. Рухнул на пол. Майкл бросился к нему, преодолевая тошноту и спутанность сознания. Поставить Ангела на ноги не получилось. Тогда Майкл поднял его на руки в романтическом варианте, но понял, что уронит, пришлось перекинуть через плечо как мешок. Так и поплёлся. Откуда только силы взялись! В каюте до кровати дойти не удалось. Свалились на пол. Ангел пришёл в себя и открыл глаза.
— Живой? — спросил лежа рядом Майкл.
— Живой. — тихо ответил Ангел.
— Не умирай. Я тебя люблю!
— Хорошо. — согласился Ангел.
Чтобы признаться в любви, Майклу потребовалось дождаться почти катастрофы, иначе было недосуг. О чувствах говорить он не любил. А уж про любовь-морковь тем более. Майкл успокоил себя мыслью, что такое случилось в первый и в последний раз, и с оздоровительной целью.
Ангелу бы обрадоваться, да мысли были заняты образами, которые нахлынули в Портале. Он увидел мать, хотя не видел её даже на фотографии. Бабушка постаралась. Она напрочь вычистила из семьи память о невестке. О том, что у всех людей есть мать, Ангел узнал, только начав общаться с ровесниками, раньше даже в голову не приходило. Какое-то время он считал мамой бабушку. Осмелился задать ей вопрос о матери лет в 10.
— Не мать она! Она исчадие ада! Никогда больше не спрашивай! Никогда!
Глаза Герцогине горели такой ненавистью, что Ангел испугался и никогда больше не спрашивал. В школе говорил: мама умерла, и он её не помнит.
Ангел почему-то был уверен, что увидел именно мать. И обстановка была знакомая, лабораторная. Не красавица. Что отец в ней нашёл? Тёплого чувства не было. Потом его несли завёрнутого в одеяльце вооружённые люди в респираторных масках. Сознание мутилось, было трудно дышать, Ангел боялся уронить своего плюшевого мишку. Дети в клетках лежали на полу как уже не живые. Не сразу, а из какой-то светлой, (с окнами!) комнаты Ангела передали плачущей бабушке. Плачущая Герцогиня! Конец света! Наверное, поэтому её образ трансформировался в огромного, как показалось, Королевского Драко. Страха не было. Тоска и боль.
Молчание нарушил зуммер. Нехотя, тяжело поднявшись, Майкл переключил вызов с капитанского мостика на каюту. На экране военный. Звание непонятное. Навыдумывают всякого, не разберёшься.
— Капитан? — спросил Военный.
— Не похож? — насмехнулся Майкл.
Пауза. Вероятно, идентифицировали.
— Капитан! Корабль ставится на карантин. Любые враждебные действия, или попытка скрыться будут пресечены без предупреждения! — выпалил военный и выключил связь.
— С ума посходили, что ли? — пробурчал Майкл: — Бред!
Ангел уже сидел на полу.
— Вот и замечательно! — сказал ему Майкл.
В рубке экипаж приходил в себя. Видок — хоть смейся, хоть плачь!
— Какую гадость вы едите! — не удержался от комментария капитан, глядя на заблёванную рубку.
Переключив экран на обзорную панораму, капитан обомлел: Корабль окружён сторожевыми челноками в полной боевой готовности. Мельком глянув на календарь, Майкл ещё и онемел.
Разница от старта до прибытия составила по земному больше года. А в полётном задании на всё про всё отводилось не менее трёх, но не более пяти часов. Хорошо, что всего на год. Разница могла быть и на сто лет, или тысячу. Повезло!
Пропавший Корабль сразу не списали, страховая компания посчитала это излишней торопливостью, но и не надеялись его разыскать. Пираты? Они не корабли воруют, они их грабят и бросают на произвол судьбы. Экипаж угнал корабль? Глупо — ни купить, ни продать. Попадёшься. В петлю времени попали? С малоопытным Пилотом это возможно, но почти невероятно. Короче, в космос как в воду канули!
Карантин быстро сняли. Корпорация подсуетилась. Экипаж встретили как героев. Это выглядело нелепо на фоне убогости Корабля: экипажу постоянно приходилось что-нибудь чинить, чтобы эта космическая консервная банка летала. Майкл стоически выдержал тёплые слова руководства в свой адрес. Возмущаться без толку. Капитану и Пилоту вручили наградные корпоративные значки. Майкл с презрением принял «высокую» награду и отказался подать руку поздравляющему.
— А мне-то за что? — высказал своё мнение Майкл, выходя из зала.
— За то, что ты есть. — предположил Ангел.
— Пожалуй! Цирк!
Карантин сильно напугал Корпорацию из-за угрозы проверки фактического груза. В транспортной декларации значилась крупная партия медикаментов и медицинское оборудование. Майкл не сомневался — наверняка враньё. Никогда не знаешь, что везёшь. Земной бизнес-принцип «не наебёшь, не проживёшь» успешно перекочевал в космос в космических масштабах. А не войти ли в долю с пиратами? Майкл не чурался крамольно-криминальных мыслей.
Коллеги с других кораблей удивлялись: что празднуем? Опоздали на год. Пилот в космос выпрыгнул. Да, есть с кого пример брать! Замучили подъёбками, но Ангела зауважали. Пять «подскоков»! Это ж, куда их занесло? Не растерялся парень. Молодец! Рекорд вряд ли побиваемый. И после трёх «подскоков» Пилот с ума сойти может. Нагрузка на мозг чудовищная.
Строптивость Майкла в Корпорации терпели. Он с первых дней ерепенился. Из-за любовника хорошее место на дыру променял. Но какой Капитан! Его Корабль к списанию готовили и экипаж бросовый. Но вытянул! Оставили как обманный манёвр. Кто такой колымаге ценный груз доверит? Поэтому пограничники выгрузку проверяли насмешливо и формально. Риск окупался многократно. А под усиленной охраной порой везли такое барахло, что и выбросить не жалко.
По правилам Пилот и Младший ни при каких обстоятельствах, кроме крушения, не покидают свой корабль: погрузка ли, выгрузка, или промежуточная остановка — ни шагу с палубы! Но запреты не для Майкла писаны. Однажды он и Ангел крепко загуляли во время рейса на одной очень гостеприимной базе. Чуть на старт не опоздали. Бортинженер, по совместительству замещающий Капитана в случае чего, хотел уже в розыск подать, когда они явились, не запылились! Для солидности из экипажа выбрали троих, чтобы предъявить претензию: кого-то одного Капитан мог и на хуй послать, он не церемонился. Вопрос ясен как день. Без Капитана можно обойтись, на крайняк, в кого пальцем ни ткни, он в душе капитан. А вот без Пилота Корабль — груда металла. Тогда пальцем тыкай не тыкай, хоть мозги себе проткни. Капитан не только претензию принял, но даже извинился — редкий случай, в святцы записать можно! Положение усугублялось тем, что Корпорация Младшего так и не прислала в отместку за кислую мину Майкла во время награждения корпоративным знаком отличия. От него ждали слова благодарности, как покаяния.
Вместе на службе, вместе на отдыхе, вместе наяву и во сне… Ангелу хотелось верить, что так будет вечно. У Драко, если две половинки встретятся, то это навсегда. Если перенести на отношения между людьми, то можно сказать, что они однолюбы. Майкл — это судьба Ангела. Это навсегда. Останутся они вместе, или нет, чувства Ангела не изменятся. Без Майкла он будет одинок, кто бы рядом ни был, ведь Ангел на четверть dракоша. Увы, Майкл начал остывать, как духовка, которую отключили. Их было слишком много в жизни друг друга. Майкл устал. Он становился всё холоднее, случались ссоры, обиды… Его чувство, что нёс бы любимого на руках хоть за тридевять земель, прошло. Однажды Майкл нахамил: он назвал Ангела прилипчивым, как репей. Это стало последней каплей.
Разлад между любовниками проходил на глазах экипажа. Ангела жалели. Все знали, что капитан ему изменяет, потому и рад, что Пилот с Корабля ни ногой! Не мешает развлекаться. Разумеется, молчали. «Не обещайте деве юной любови вечной на земле».
В Корпорации удивились, когда Ангел подал заявление с просьбой перевести его на другой корабль. Хотя это и правильно: из сердца вон и с глаз долой! Допрыгался Капитан! Поделом. Решение Ангела ускорило списание Корабля. Найти Пилота и Младшего для такой телеги уже невозможно. Добровольно никто не согласится, а в приказном порядке с этой категорией персонала разговаривать нельзя. Корабль выработал свой ресурс дважды. От страховой компании это приходилось скрывать. Подошло время его списать.
Расставались трогательно. Бортинженер даже прослезился, обнимая Ангела. С остальными обошлось искренними рукопожатиями, шуточными напутствиями. Ангел всем им жизнь спас. Он действительно их Ангел Хранитель. Остаться без него даже как-то странно. Капитан на прощание с Пилотом не пришёл. Он запёрся в своей каюте, психовал и предчувствовал, что теперь у него всё будет плохо.
По регламенту Капитан должен дать характеристику каждому члену экипажа. Кадровиков не интересовала объективность. Укрепление дисциплины важнее. Капитан всегда прав даже когда неправ. Его мнение принималось, как неоспоримый факт и было решающим для дальнейшей судьбы подчинённого. Кое-кого из экипажа в первые месяцы Капитан готов был выбросить за борт, но сдержался, ограничился предупреждением. Если вспоминать все косяки, то, пожалуй, все достойны прогулки в открытом космосе. И Капитан в первую очередь. Но было и другое, что их всех сплотило, иначе Корабль так долго не продержался бы на плаву. Они вместе прошли путь от «оторви да выбрось» до команды. И это главное. Капитан не кривил душой, когда дал всем приличные характеристики.
Жизненные пути Ангела и Майкла сошлись через полгода в чистом земном счёте, а в реальном временном пробеге почти в два раза более. И свела их в основном репутация: один — лучший Капитан; другой — лучший Пилот. Но не только это. Ангел — английский аристократ, лорд и, если мало ли что, целый герцог, дай бог здоровья его брату. Майкл менее именит… Если честно, то совсем не именит, но выпускник Вест-Пойнта с рекомендацией вице-президента США, что не удивительно: отец — крупная фигура в Тайной службе Минобороны. Наверняка, если покопаться в истории этой семьи, то найдётся много интересного. Конечно, Америка — страна возможностей, но всё же… А вот чего не найдётся, так это расовой толерантности. По меркам Рейха, Майкл чистокровный ариец. Это архиважно для проекта задуманного не Корпорацией.
Космос — неисчерпаемый рынок. Но расширение торгового кругозора — не простая задача. Официального проект называется «Маркетинговые исследования в Глубоком космосе» — это, чтобы не сказать, разведка боем. Без благожелательного отношения Тёмного флота нацистов не обойтись. Но откуда такому отношению взяться? Флот — эта махина, и там, порой, правая рука не знает, что делает левая. Предполагалось обратить внимание Канцлера на Ангела и Майкла. Идеологически они безупречны, а каков экстерьер! Канцлер исключительно платонически обожает бравых молодых парней. Его к ним расположение и должно стать лучшим пропуском через кордоны Тёмного флота. Двор примет их чопорно, как водится, но без отторжения, ведь не из грязи в князи. Выскочками эту пару не назовёшь: землян недолюбливают, но элитарность ценят.
Проводник дворцовой интриги и мотор проекта, истинная цель которого известна только ему — Генрих Мюллер, начальник Тайной государственной полиции Рейха (IV Управление Главное управление имперской безопасности). Если просто, по-домашнему — это Гестапо. Генрих Мюллер, что чистейшей воды совпадение, даже не дальний родственник одного из виднейших своих предшественников, покровительствовал Корпорации. «Лоббист» — слово плебейское, в этом случае неуместное. Мюллер славился мастерством ловко сочетать собственные и государственные интересы так, что упрекнуть его было не в чем.
Смотрины главных действующих лиц задумки Мюллера состоялись в приёмном зале апартаментов главы Корпорации. Стиль эко-тек — без нарочитого конструктивизма, много очень дорогой в местных условиях настоящей зелени. У стены, направо от входа, большой аквариум, но не в обычном смысле: он наполнен смесью газов под давлением и там «плавают» создания похожие на рыбозмей. С виду безобидные, но на границе, разделяющей миры, они ощериваются, показывая ряд хищных зубов. Уж не гостями ли их кормят?
Ангел и Майкл встретились в лифте. Лётный состав никогда не приглашали столь высоко в прямом и в переносном смысле. Занятые мыслями об этом, они сдержано кивнули друг другу. Ангел так и думал: никаких приятностей вызов на самый верх не сулит. И вот на тебе! Хорошенькое начало. Вместо того чтобы поздороваться по-дружески, они отвернулись в разные стороны. Значит, боль разлуки не прошла: постоянно помнишь, что стараешься забыть.
Глава корпорации — плотный мужчина не первой молодости, седой как лунь, неприметной добродушной внешности, если бы ни глаза, которые выдавали употребление как максимум «чёрной Гу», как минимум - какого-то другого симбиотического существа-вещества. Узкая золотисто-жёлтая радужная оболочка, тёмный зрачок… Такие глаза, должно быть, светятся в темноте. Если так, то это верный признак каннибализма, или употребления вытяжек из человеческих органов. Симбиотики не дают свечения. Человек-волк, а может быть уже и не человек. Рядом с ним высокий поджарый мужчина средне-неопределяемого возраста, русый, коротко постриженный с глазами сильно разведённой синевы. Не так чтобы типичный, но определённо немец. Акцент это подтвердил. Одет в костюм из живой ткани. Это не просто дорого, это дороже. Материал, можно сказать, высирают специально выведенные для этого инсектоиды, он срастается, не оставляя швов. Костюмчик, без преувеличения, буквально сидит на своём хозяине как влитой, при движении не образуется складок, цвет меняется от сероватого до тёмно-бежевого в зависимости от освещения.
Глава корпорации попросил называть себя без церемоний Винцентом. Мужчину представил Генрихом, другом и деловым партнёром.
Винцент сразу, как говорится, взял быка за рога. В дальнем углу комнаты голограмма Корабля. Он пригласил познакомиться с ней поближе. Управлял пультом, показывая узлы и детали, рассказал о параметрах Корабля, проявив абсолютное техническое и технологическое знание. Было чему удивиться. Корабль компактный, но феноменально энергоёмкий. Никаких «временных подскоков». Можно сразу сигануть, аж дух захватывает куда. Оборудование — современнее не бывает. И вооружение не характерное для торговых кораблей.
— Корпорация нуждается в новых торговых партнёрах, в новых торговых путях. — объяснил Винцент: — Но, не зная броду, не суйся в воду. Задача этого корабля и ваша отыскать брод и не один. Чего уж кокетничать… Это боевой разведчик, но формально — научно-исследовательское судно.
Заочная экскурсия по Кораблю впечатлила. Что сказать? Корабль — мечта капитана и пилота.
— Принимаю ваше молчание за знак согласия. — правильно оценил удивление гостей Винцент.
— Но команду набираю я! — категорически заявил Майкл.
— За исключение Младшего пилота! — категорически ограничил его Ангел.
— Если бы я ожидал чего-то другого, то я бы вас не позвал. — не стал возражать Винцент.
Расставаться с макетом не хотелось, но Винцент пригласил к столу с напитками. Рядом стоял слуга-официант лет тридцати в униформе. В Корпорации рабов не использовали. На Земле это бы вызвало неприятие. Приходилось считаться. Но считаться приходилось и с нацистами. Дружбы ради с ними, на службу не брали евреев, негров и цветных. Частная Корпорация могла себе это позволить, в отличие от международных государственных программ. Предосудительно, за то без простоев и заказы жирные.
Ангел выпил виски под маркой «White Horse». Настоящим был только лёд, а виски — помои. Майкл приложился к своему обычному бурбону «Jack Daniel’s», который Ангел называл американским самогоном. Винценту официант налил что-то неизвестное. Немец пригубил водку.
— Мы ещё не раз всё обсудим. — Винцент был в отличном расположении духа, его глаза подобрели: — Кадровика я предупредил. Завтра с утра можете приступать. Вся картотека в вашем распоряжении. Не подеритесь только!
Когда за гостями закрылась дверь, Винцент предупредил:
— Капитан ершистый.
— Канцлер же не в койку его потащит. — ответил Генрих: — А в жизни они эффектней, чем на фото. Бывшие? Сомневаюсь. Как бы уже нет. Интересная пара! Не молоды ли для такого дела?
— У этого молодого пилота пять молодых в подчинении старше его по званию еле за ним поспевают. — ответил Винцент: — Он уже легенда. Его Лордом прозвали. А Капитан кого угодно в бараний рог согнёт. У него старички по струнке ходят. При этом ни одной жалобы на него за всё время. С другими только и разбираешься…
В лифте Майкл заговорил первым:
— Как тебе?
— Хорошо. — ответил Ангел, но поддерживать беседу не стал.
В коридоре их дороги расходились в разные стороны. На мгновение оба замешкались. Майкл этим воспользовался. Он упал на колени так быстро, что Ангел испугался за него.
— Я дурак, сволочь, подлец! — выпалил Майкл: — Прости! Я исправлюсь. Обещаю!
— Люди смотрят… — сказал Ангел первое, что пришло в голову.
— Насрать на людей! — отмахнулся Майкл.
— Хорошо. Прощаю.
Майкл облегчённо вздохнул и встал с колен:
— Мир?
Не война — точно! Язык без костей. Что угодно скажет, чтобы в постель затащить. Избалованный похотливым вниманием одноразовых поклонников Майкл не привык к отказам. Иногда не поймёшь, дурачится он или серьёзно.
— До завтра, Ромео! — не стал продолжать разговор Ангел.
До Майкла не сразу дошло, что его попытка мирных переговоров провалилась. Он смотрел непонимающе.
На том и разошлись. Ангел с трудом заставил себя не обернуться. А ноги, словно каменными стали!
На другой день встретились сдержанно, изображая взаимное равнодушие. Кадровик провёл их в отдельную комнату с настольным компьютером. Не с компьютером на столе, а планшетом во всю столешницу. Фотографии дублировались голографическим изображением. Деловая сдержанность быстро улетучилась.
— С ума сошёл? — Майкл недовольно смотрел на выбор Ангела: — Я его хотел за борт выбросить, да ты заступился.
— Тебе нужен противовес. Ты зарываешься. А он иногда странный, но честный и не трус в глаза сказать. Парень с яйцами. Удивляюсь, что ещё не капитан.
— Я подумаю. — не сдался Майкл. На самом деле он всегда прислушивался к советам Ангела и ему этого долгое время не хватало: — Подумаю! И только.
— Сделаешь своим заместителем. — словно не услышал возражение Ангел.
— Ни за что! — отказался Майкл: — И вообще, экипаж — моё дело!
— Кто бы спорил! — непонятно в чью сторону адресовал ответ Ангел.
Троих выбрали из своего старого экипажа: кто-то должен объяснить новичкам, что не в сказку попали и о чём не следует даже заикаться. На кандидатуре бортинженера сошлись без разногласий, хотя на его личном деле стояла пометка об особом статусе — требуется дополнительное согласование с руководством. Так не заметили, как перешли в свой обычный режим общения, будто и не расставались. С Младшим вышла заминка. Майкл отреагировал на кандидата с хорошо знакомой Ангелу ухмылкой.
— Я не ошибаюсь? — уточнил Ангел. Майкл не ответил: — Надеюсь, ты не всех пилотов перетрахал?
Кандидатуру пришлось отставить.
Закончили к обеду, хотели уйти, но остановил кадровик. Он набрал что-то на планшете и… Появилась голограмма молодой женщины.
Некоторые земные суеверия перекочевали в космос и утвердились крепче крепкого. Женщина в экипаже — это не к добру! Так как женщин с Земли в космических программах было всего ничего, то особых проблем не возникало. В Корпорации вообще не было ни одной женщины. И вот на тебе! Ангел и Майкл переглянулись.
— Это обязательно! — кадровик предвидел недовольство.
— Посмотрим! — возразил Майкл.
— Только шишки набьёшь! — усмехнулся кадровик.
— Не впервой!
Пообедали в корпоративной столовой, посетовали, что в «Подземелье», как называли уровень городка общежитий сотрудников, пищевые автоматы попроще. Капитаны и Пилоты могли себе позволить снимать жилье в разных зонах на выбор. Ангел забрался, по земным меркам в пригород. Майкл обосновался поближе к комплексу развлекательных заведений. Кому что! Пути их не пересекались. Ангел пилотировал огромный, двадцатикилометровый, контейнеровоз. У него была роскошная двухкомнатная каюта, поэтому даже во время отпуска, или технического обслуживания он в основном проводил время на корабле. Майкл любил пображничать, ни дома, ни на работе не засиживался. Сменил три линкора, как палочка-выручалочка, когда требовалось подтянуть дисциплину. Кризисный капитан!
— Будем гулять, взявшись за руки, или? — не выдержав глупого разговора, спросил Майкл: — Увидел тебя, и меня накрыло!
— Ну, да. Связь ведь не работает. И живёшь ты в берлоге с медведями… — посочувствовал Ангел.
— Ты меня бросил. Хочу напомнить.
— Да, нет. Просто отлепился как репей…
— Когда представлял, что ты с кем-то, мне хотелось кого-нибудь за борт выбросить…
Жильё Майкла оказалось похабным. В центре — кровать-траходром. Все остальное дополнение к ней.
— Давай-ка ко мне. Тут я себя мальчиком по вызову чувствую. — предложил Ангел.
Майкл, как показалось, изменился: он в их первый раз не был таким нежным, как после разлуки. Смотрел, словно не мог насмотреться. Надолго ли? Дурачился, изображая Винцента, и передразнивал: «Мы ещё всё обсудим…».
— Похож на боса мафии… из комиксов. — заключил Майкл: — А Корабль — сказка!
Меньше всего в этот момент он походил на Капитана Пиздец, как его за строгость прозвали.
Будущий экипаж обсуждали в присутствии Командира торгового флота. Он поворчал, что выбрали лучших, но согласие дал.
— Добро! — подытожил Винцент: — Проводите собеседование. Только вот, я тут кое-кого не вижу…
— И не увидите. — ответил Майкл.
Брови над злобными глазами Винцента взметнулись вверх.
— Увижу! — прорычал Винцент после короткой паузы. Какая неслыханная дерзость! — Что, пидорки, баба не понравилась?
Ангел ни секунды не сомневался в том, что последует дальше. Смертоубийство! Он крепко сжал руку Майкла, который презрительно смотрел в злобные глазки Винцента, словно хотел в них плюнуть.
— Послушай, козёл, тебе сейчас рога обломать, или сперва извинишься? — угрожающе, закипая, спросил Майкл.
— Капитан! — встрял Командир: — Держите себя в руках!
— Уходим! — Ангел тянул Майкла за руку.
Гнев у Винцента схлынул, он смотрел холодно, надменно. Глупцы! Стоит ему только пальцем пошевелить, и они позавидуют мёртвым.
Майкл крепко, от души, стукнул по планшетному столику, за которым они сидели. Компьютер не понял столь мощной команды, пискнул и отключился.
В лифте Ангел думал лишь о том, как бы побыстрее выбраться из офиса Корпорации. Сгинуть здесь запросто. Для местной тюрьмы решение суда не требуется.
Винцент позвонил Генриху, не застал, попросил секретаршу передать, что всё отменяется. Уверенный в своей правоте, он продолжил рабочий день. Примерно через час в зал заседания вошёл Генрих и, не обращая внимания на сидевших за длинным столом, остановился у дверей, глядя на главенствующего Винцента.
— Все свободны! — закрыл совещание Винцент. Докладчик, остановленный на полуслове, хотел возразить: — Свободны! - повторил Винцент.
— Он мне нахамил. Дерзко! Нужно всё отменить. — объяснил Винцент, когда все вышли: — На них свет клином не сошёлся. А спускать я не намерен.
По Генриху было видно, что он понял, но не понимает.
— Ты в своём уме?! — недоумённо спросил на немецком Генрих: — Нахамил? Тебе? Да я тебя, Веня, в порошок сотру! Кукла ты надувная! Я, что тебе, мальчик? Ставки сделаны! Менять поздно. Они оба должны быть у Канцлера. Они! И никто другой! У Канцлера! Ты понимаешь, что это значит? А это значит, что ты в жопе! Исправь! Иначе… Да ты сам знаешь… Лично буду дурь из тебя выбивать!
Ещё через час на домашние адреса и на телефоны (дублем) пришёл видеофайл.
— Приношу своё глубокое извинение. Я был неправ и сожалею об этом. Надеюсь и рассчитываю, что случившееся, не изменит наши планы. В свою очередь сделаю всё, чтобы загладить свою вину.
Видео извинение позабавило.
— Интересно, как долго он репетировал? — задал риторический вопрос Майкл.
Действительно, видео Винцент записал только с третьей попытки. Он задыхался от злобы и ненависти. Но, как сказал один умный человек: отсутствие выбора замечательно проясняет ум. Ссора с Генрихом — это ссора с Рейхом и конец всему.
До видеоизвинения Ангел и Майкл обсуждали, переход на службу в Тёмный флот. Оба они раньше получали приглашения, но ответили отказом. Не очень хотелось работать на нацистов, но как вариант… В конце концов, что такое Корпорация? Две трети её контрактов — это обслуживание нужд Рейха. Почему «тёмный»? О нём мало известно. Это военный флот (Nacht Waffen) и вся информация засекречена. Он базируется за пределами Солнечной системы, контролирует все известные торговые пути, наводит порядок в бунтующих провинциях Империи. Драконианцы не хотят размениваться по мелочам, вот и отдают несчастных сопротивленцев на откуп беспощадным нацистам.
Базы Тёмного флота абсолютно автономны. Сколько их в Солнечной системе неизвестно даже по слухам. Говорят, что «пушечное мясо» (солдат биороботов) для своего Флота до взрослого состояния нацисты выращивают за 21 день и пускают в бой первыми, не задумываясь о потерях. Следом идут киборги. Это естественный роботизированный интеллект: не только люди, но и представители других рас, заточённые в биометаллическую бронированную оболочку. Ужасная судьба. Охрана высших должностных лиц Рейха — тоже киборги. Иногда они сопровождают особо секретные грузы и транспортные корабли. Киборги ничего не помнят о своей прошлой жизни, но отлично разбираются в военном деле и технике. Ангелу как-то повезло и одного он разговорил, схитрив: сказал, что на его корабле сломался «генератор нулевой точки». Киборг ответил, что это неправильное название, что это… Дальнейшее объяснение Ангел не понял. Срок жизни-службы киборга - до 100 лет, если раньше его оболочка фатально не повредится в бою. Исправление мелких поломок они называют лечением. Их оболочка постоянно обновляется, оружие совершенствуется.
Странно, что ни Капитанов, ни Пилотов, ни экипажи Тёмного флота, ни Ангел, ни Майкл нигде никогда в живую не встречали. Бывало, что Корабль останавливали и на экране появлялись строгие лица, больше похожие на маски. Опять же слухи, но так вот завербуешься, а из тебя киборга сделают. К слову, разговорчивый экземпляр просветил незнайку собеседника ещё по одному вопросу. Ангел соврал, что прилетел с плоской Земли. Киборг ответил, что Земля не плоская, но и не планета, а территория, где выращивают рабов и киборгов. Вот так! Верь ни верь, но то, что с Земли ежегодно похищают больше миллиона человек не для того, чтобы их осчастливить — это факт большого бизнеса!
Можно поискать место в Межпланетном Корпоративном Конгломерате. Но Корпорация её видный член и наверняка позаботится ославить своих бывших сотрудников до того, как они успеют туда добежать.
Есть Кабал. Это как бы Теневое правительство, на которое списывают все несчастья Земли. По слухам он вездесущ. Иллюминаты — ярые проводники его злонамеренности. Знающие объясняли, что такого не может быть. Иллюминаты, что означает «Просветлённые», лишь изредка кооперируются с Кабалом. Они сами по себе не менее злокозненны и амбициозны. Это мощнейшая финансовая группа, располагающая с благословления Пятого Рейха, хотя и небольшим, но боеспособным космическим флотом в противовес Кабалу, который приучил землян рассматривать своё существование, как теорию заговора, в отличие от иллюминатов, которые любят пококетничать: то они как бы есть, то их совсем нет. В космосе кабальщики (или «кабалисты»?) ведут себя крайне претенциозно: они считают прародителями расу Древних Строителей и заявляют о своей главной роли в Солнечной системе. Это мания величия! Один корабль Тёмного флота оставит от амбиций Кабала только ошмётки. Рейх этого не сделал до сих пор, потому что не желает брать на себя бремя управления Землёй, но хочет пользоваться её ресурсами, в основном людскими в прямом людоедском смысле. Он поступает так же, как поступают драконианцы, отдавая на кормление Рейху периферийные миры: для них наводить колониальный порядок там — себе дороже. Среди прочего Рейху пришлось бы снова окончательно решать еврейский вопрос: визгу много, толку мало. Кроме того, Землю облюбовали Хранители, плевать они хотели на драконианцев, а уж на новых немцев и подавно, развернуться не дадут. Именно Хранители — единственные действительные представители расы Древних Строителей, но и они пасуют перед политическим, экономическим и цивилизационным хаосом на Земле. Претензии Кабала на первородство и власть им смешны. Но полезные идиоты иногда очень полезны.
Хранители принадлежат другой плотности пространства и телесны только как аватары. Воевать с ними бесполезно, и они ни с кем не воюют. Отличить Хранителя от представителя той или иной расы невозможно, поэтому они всегда добиваются выгодных для себя решений в разных мирах, занимая высокие должности. В чём состоит их выгода? Это вопрос открытый. Но точно известно, что у бога нет своих баранов: чтобы кому-то дать, надо у кого-то отнять! Кабал с огромным удовольствием расправился бы с Хранителями, да кишка тонка. А под ногами путается ещё и земной Рейх, который считается IV-м. Марсианский Рейх относится к нему свысока, но родство признаёт. Через него Кабал выплачивает 100000 человек ежегодно на текущие нужды Тёмного флота, из которых 50000 человек отходит драконианцам. Более миллиона человек, поставляют посреднические компании. Сам Рейх похищениями не занимается.
Есть свои программы у китайцев и японцев. У всех политика, склоки, интриги и мелкотемье амбициозных планов. Можно подумать, что в космосе их кто-то ждёт с распростёртыми объятиями. Отнюдь, нет. Всё построено в лучшем случае на взаимовыгодной основе, но чаще — беззастенчивое ограбление слабого: дают крохи, берут ворохи. Интересно, найдётся ли инопланетная раса, с которой можно поговорить о благотворительности? Можно допустить, что где-то, когда-то в безумно далёкой галактике такая раса и существовала, но сгинула по причине своей благотворительности. Якобы существует галактический запрет на вмешательство в дела незрелых цивилизаций. Это байка! Вмешиваются все, если и кому позволяет технологическое превосходство. Бескорыстность — это бесплатный сыр в мышеловке.
Известны Синие Проповедники. Они низкорослые, у них огромные лысые головы с большими чёрными глазами и сине-чёрная кожа. (не путать с Голубыми Авианами). Их проповедь добра и ненасилия звучит благостно. Но как церковная служба в публичном доме. Синие обещали президенту Эйзенхауэру только что не Царствие Небесное на Земле, если люди откажутся… Далее следовал длинный список грехов человеческих. Между прочим, как водится, мелким шрифтом, речь шла и о разоружении. Надо ли говорить, куда их послали в самой грубой форме? Синие ушли, но обещали вернуться, вероятно, вместе с Карлсоном, который живёт на крыше, и военным флотом, который даст понять землянам, как много они потеряли, отказавшись от духовности. Увы, реальный урок Вселенной состоит в том, чтобы убивать или быть убитым. Добровольное присоединение планетного мира к конфессии, например, к тем же синим, освобождает синих от претензий соперников, и они могут грабить, сколько душе угодно.
Заманчиво — Альянс. Его называют по-всякому, часто — Федерация, но федеративностью там даже не пахнет. Это что-то вроде земного ООН — сборища чиновников, паразитирующих на мировых проблемах. К счастью, разница всё же есть. Альянс-Федерация — своеобразный космический кооператив без членства. Разные расы вкладывают в него свои интересы, но это не значит, что они туда входят, потому что противоречия остаются и лишь выносятся за рамки интересов. По слухам в Альянсе симпатизируют землянам, но не хотят вникать в проблемы Земли ни в малейшей степени, и уж тем более в чём-то помогать, потому что там и так уже копошится целая помойка инопланетных рас. Говорят, что в Альянсе заправляют нордики, которые если не обманут, то и не проживут. Они любят рассказывать сказки о своей влиятельности в разных мирах. Достовернее, что верховодит в Альянсе одна из каст драконийцев или сообщество таких каст (Альянс Драконов). Что бы и как бы ни было политически, практически у недофедерации есть и корабли, и технологии, и масштабные торговые операции, в том числе живым товаром: рабами разных рас. Этому можно сколько угодно ужасаться, но это невозможно изменить. Ангел не сомневался, что его в Альянсе возьмут: хорошие, опытные пилоты, как горячие пирожки — нарасхват. Но Майкла сразу капитаном точно не поставят. Да и вообще, пообещают, обманут и продадут в его киборги. И что? Кому пожалуешься? Есть правовые инстанции, но они не лучше, чем земные.
Как плохенький вариант трудоустройства — Правительственные программы Солнечный Страж и Сияющий Щит. Названия впечатляют, а на деле убогость, скукотища и распил бюджета. Ангелу там негде развернуться: кораблей с нейроинтерфейсом раз-два и обчёлся и все — купленные, бывшие в употреблении. На земной временнОй линии два срока Обамы уже промелькнули и отношения с Рейхом стали восстанавливаться. Но ещё навёрстывать и навёрстывать! К тому же, Солнечный Страж превратился в отстойник беглецов из других программ и коммерческих проектов. Кормушка для лузеров. Говорят, там есть и отщепенцы из Тёмного флота. В последнее время Солнечный Страж стал именовать себя Земным Альянсом, который противостоит Кабалу, Иллюминатам и сущностям драконианцам четвёртой плотности. Это случилось с подачи Существ Сфер, они же Голубые Авиане. Их инсайдеры морочат людям голову сказкой Вознесении, Законом Одного и вегетарианством, которое называют «высоко вибрационной диетой». В помощь уверовавшим позитивистам, Люди Внутренней Земли, которые со своими-то проблемами разобраться толком не могут. Прижиться в этой идеологической белиберде у Ангела и Майкла вряд ли получится.
Крыша Корпорации — Рейх. Поэтому её лётный состав не обижают, не угоняют в рабство, корабли не грабят. Это очень немало, если оглянуться на вселенский бардак. Перебрав и обсудив разные варианты дальнейшей занятости, Ангел и Майкл решили принять извинения поганца гомофоба. Очевидно, что его раскаяние фальшиво. Значит, есть сила, которая его продавила. А новый корабль — излишне дорогой инструмент для «маркетинговых исследований». Интригующее и многообещающее начало. Птица счастья или жареный петух? В мире, где стабилен только хаос, чем больше думаешь, тем меньше понимаешь, особенно если потягиваешь виски в баре. Поживём, увидим — решили Капитан Пиздец и его Пилот Лорд. Тусовка, в которой они оттягивались, их настоящих имён не помнила.
О протокольной встрече в Новом Берлине известил Генрих, но ничего не сказал о её важности: вдруг ещё разволнуются, будут скованы. Такое случается с героями космических трасс в ожидании визита к большому начальству.
Место мероприятия удивило. То, что Корпорация слизывает крошки со стола Рейха — это не секрет. Но как запуск сугубо внутреннего проекта связан с Новым Берлином? Почему роль Генриха выходит на первый план: он предупредил, что Винцент в курсе и этого достаточно? Темна вода во облацех! Ломать голову над этим не стали: светские и бизнес интриги непостижимы уму даже тех, кто их плетёт. Порадовали неожиданные и очень кстати обновки. Генрих прислал униформу для выхода в свет. Она походила на корпоративную цветами, но отличалась армейским уклоном в духе Рейха.
Внешним видом подопечных Генрих остался доволен и даже щёлкнул пальцами. Он сам, в генеральской форме, умеренно обременённый наградами, выглядел как торт с чёрной начинкой, про которую точно знаешь, что она ядовита. На вопрос о Винценте Генрих ответил:
— Заболел. Что-то с головой.
Можно сказать и так: Винцент исходил на говно от злости. Его отставили от визита к Канцлеру, как проигранную пешку. Он всё ещё думал о себе как о важной фигуре, хотя судьба его была решена. Генрих посмотрел запись злосчастного скандала и спросил:
— А ты не знал, что любой капитан на женщину в экипаже отреагирует так же? Для тебя это новость? А спесивости сколько! Я же просил — деликатно! Да, как бы ни по Сеньке шапка…
Нельзя было оставлять за спиной начинания злопамятного до последнего вздоха корпоративного болвана, который вообразил, что ухватил бога за бороду. Не только это… Управленческие решения Винцента стали беспокоить влиятельную группу акционеров, которую представлял Генрих. Особенно не нравилось сближение с программой Сияющий щит. Так и напрямую до Кабала докатится недолго!
— Не мне учить вас светскости. — напутствовал спутников Генрих: — Стиль — превыше всего! Но… Посылать на хуй Канцлера не следует ни при каком раскладе!
Ангел и Майкл удивлённо переглянулись. Канцлер?! Даже самый страшный сон по сравнению с этим сущая забава. Вместо ритуального приветствия поцелуй в засос. Служба во благо Рейха не входила в их жизненные планы.
— Поймите правильно. Вам потребуется индульгенция. — пояснил Герман: — А это самый короткий путь для её получения.
Индульгенцией называли имперский код, запрещающий Флоту останавливать и досматривать корабль. Это предел самых смелых мечтаний. Мы рождены, чтоб сказку сделать былью — по праву могли бы сказать о себе Ангел и Майкл, но чувство было другое: в какое дерьмо мы вляпались?
Тысяча километровый путь до Нового Берлина времени не занял: воспользовались Порталом для VIP персон. Сразу оказались в грозном, овеянном тяжёлой славой, ведомстве Генриха, где их просветили до последней молекулы охранники с блеклыми глазами, но цепким взглядом, бесстрастные как манекены. Ничего предосудительного они не обнаружили за исключением мыслей, которые, к счастью, читать не умели. Антураж в купе с личным досмотром производил тягостное впечатление. Правительственные учреждения Рейха изобиловали несвободой, подавляли имперской помпезностью и кричали нацисткой символикой. Центр Нового Берлина — внешне точная копия Старого Берлина 30-х годов XX века. Это кинохроника, сошедшая с исторического экрана, местами голографическая, под искусственным купольным небом из прозрачного алюминия, укреплённого кристаллами титана.
В Малом зале Дворца Германии уже собрались приглашённые на еженедельный ужин у Канцлера. Такой регулярной чести удостаиваются чем-либо отметившиеся в отчётный период представители элиты Рейха, чьи имена оказались на слуху не очень важно по какому поводу. Канцлер считал это полезным разнообразием светской жизни. Входящих представляли во всём блеске титулов и званий.
— Генерал Капитан Майкл и Лорд Пилот Ангел! Пара. — торжественно возвестил присутствующим церемониймейстер, разумеется, на немецком, иначе представленные расхохотались бы над таким титулованием.
Подавленная эмоциональность светской тусовки настолько в чести, что порой чувствуешь себя в компании мертвецов. Но после объявления новых гостей кладбище на мгновение всколыхнулось: иностранцы, гомосексуальная пара?! Это было не просто в диковинку. Это переворот сознания! Гомосексуальность в Рейхе традиционно считалась запретной темой, словно если чего-то не называть своим именем, то этого и нет. Неужели Канцлер настолько проникся духом перемен, что готов ослабить ржавую гайку уже давно плохо соблюдаемого запрета? На фоне, прямо сказать, не молодой, хотя и молодящейся публики, новые гости смотрелись как очаровательные цветы на огородной грядке. Такого эффекта и добивался Генрих — придворных пересудов. Это особый вид рекламы на политическом рынке, своего рода пробный камень. Между делом, мимоходом Генрих потрафил влиятельным гомосексуалам, поддержка которых может оказаться решающей при назревающей смене Кабинета Министров. Чем громче будет брюзжание консерваторов, тем вернее будет поддержка. И всё это, по сути, из-за ерундового повода — сексуальной ориентации приглашённых!
Любопытство придворных вылилось в череду знакомств. Некий господин думал, что он говорит по-английски. Разубеждать его не стали. В свою очередь, он решил, что гости ответили ему на каком-то диалекте. В остальном — исключительно немецкий. Ангел и Майкл мило улыбались, раскланивались, вряд ли всегда впопад. Генрих переводил мало, так как вся эта светская шелуха не стоила умственного напряжения. Аперетивное кучкование, в блистающем позолотой предбаннике, заняло какое-то время, затем высокие двери, продолжающие зал, распахнулись: гостей пригласили к столу.
Канцлер вышел из боковой комнаты в сопровождении молодцеватых адъютантов, приглашённые уже разобрались, кто где, и стояли у своих мест посадки. Раздались аплодисменты. Канцлер радушно пригласил сесть. Сервировка стола и меню Ангела не удивили, а вот Майкл такой роскоши раньше не видывал: светские манеры в Вест-Пойнте прививались в простой обстановке. Канцлер — крупный, полнеющий, лысеющий, седой мужчина с улыбкой чеширского кота. Возраст, как и у большинства присутствующих, неопределённо средний: в диапазоне от сорока до ста лет. На внешнем сильно инкубаторском виде сказывался прыжок бытовой медицины в заоблачные высоты генетического конструирования на пути к клиническому братству. Старость чревата эмоциональной тупостью, которую геронтократия обычно выдаёт за мудрость. Омолаживание тела, увы, в небольшой степени приостанавливает естественное отмирание нервных клеток. Молодые врачи, пользующие престарелую имперскую элиту, шутили, что Канцлер не утратил остроты ума, потому что умеет двигать каждым глазом по отдельности. Жуткая, не застольная картина! Но к счастью, это случалось лишь в минуты ярости, которую он время от времени обрушивал на своих генералов, разбирая их очередной провал.
Ели мало, говорили много, по-немецки, разумеется, так что Ангел и Майкл не опасались быть застигнутыми врасплох с полным ртом, вопросом Канцлера, поэтому от души вкусили прелести изысканной гастрономии. Вне сомнения, продукты исключительно с Земли. Это признак высочайшей элитарности и состоятельности. В рядовом меню преобладают упрощённые пищевые автоматы и то, что в целом называется «картошкой» — тепличные генно-модифицированные под местную специфику овощи и фрукты.
На «кофе» Канцлер пригласил «свежих» гостей. Это никого не удивило. Канцлеру нравятся новые люди, новые лица, особенно молодые, красивые и не из плебеев: выскочек он не любил, но и не мешал им двигаться по иерархической лестнице — были бы заслуги! Любая аристократия склонна к вырождению и без социальных лифтов не обойтись.
Кофейная церемония исполнялась в отдельной комнате, со стен которой волнами спадали тяжёлые матерчатые складки в цветах имперского флага — чёрное с красным и зелёным. Свет падал только на кресло, диван и длинный столик. Переводчик не потребовался. Изредка Генрих вносил уточнения, но не более. Английский Канцлера оказался старомодным и за давностью лет не очень уверенным с чрезмерно мягким «l» и резким «z» вместо «s», что характерно для немцев. В остальном — явно южное американское интонирование, которое Майкл называл — словно в рот говна набравши. Канцлер — выпускник Вест-Пойнта! Майкл прикинул в уме, когда это могло быть? Не раньше окончания Второй Мировой, или до её начала. Тогда дедушке за девяносто. Таким образом, тема для разговора определилась сама собой. Не остался в стороне и Ангел. Канцлер живо интересовался проблемами Королевского двора в современных условиях. Бабушка Герцогиня — подруга Королевы. Ангел с детства общался с самыми родовитыми отпрысками английской аристократии. Один из принцев в силу разницы в возрасте даже опекал его, оберегая красивого мальчика со сложной судьбой от титулованных педофилов. Мельком коснулись и литературы. Канцлер оказался ценителем ужасов Лавкрафта, о чём Майкл был ни в зуб ногой, выручил Ангел, который сразу сообразил, где собака зарыта: не столько корявая проза, сколько расизм писателя импонировал его ценителю.
Беседа получилась, разумеется, не на равных, но непринуждённой. Заканчивая встречу, довольный и собой, и гостями, Канцлер поинтересовался: как называется их корабль? Генрих открыл было рот, чтобы вставить в разговор свои три плебейских копейки, но Майкл его опередил:
— Чёрный лебедь!
Так имя корабля «Серебряная Звезда», заготовленное Генрихом, осталось не озвученным и утратило актуальность.
— Провокационно и по-пиратски! — одобрил Канцлер.
Гости вышли, Генриха Канцлер попросил задержаться и, глядя в упор своим косым взглядом, сказал:
— Вы опасный человек! Вам трудно отказать.
В основе, без преувеличения, триумфального представления ко двору космических бродяг, не только их очевидный шарм (могут, когда захотят!), но и ностальгия Канцлера по своей молодости. Чутьё царедворца не подвело Генриха. Отдохновение правителя отольётся, как говорится, звонкой монетой. Не о деньгах речь, а о власти. Генрих не особо родовит, но достаточно, чтобы уверенно чувствовать себя в среднем управленческом эшелоне, что совсем не удовлетворяло его честолюбие, благодаря которому, в купе с недюжинным умом и блестящей образованностью, он сумел прорваться на высшие командные высоты. Это было не очень трудно. Удержаться — задача посложнее.
На Земле корабли строят на верфях, в космосе — на заводах. У Рейха их шесть. Три — на орбите Марса. Три — на Церере и Титане. Заказать постройку кораблей могут частные корпорации, правительственные программы, общественные и религиозные организации. Так, например, двумя космолётами располагает Ватикан. Понятно, что требуется разрешение Рейха. Немцы крайне щепетильно относятся к своему технологическому превосходству в Солнечной системе. Нельзя заказать корабли класса «0». Они предназначены для Nacht Waffen и оснащены самым современных вооружением, и новейшими технологиями. Класс «1» — линкоры для охраны торговых транспортов корпораций. Это внушительные корабли, но никакой опасности для Nacht Waffen они не представляют. Годятся как средство от космических хулиганов, пиратов и разведчиков других инопланетных рас. Класс «2» — это транспортные корабли, что-то вроде земных контейнеровозов. Низший класс — космолёты. В Рейхе их только что не штампуют. Для дальних космических перелётов они не годятся, но в пределах Солнечной системы вполне функциональны в зависимости заявленного назначения и выбора комплектации. Их часто путают с НЛО.
У Кабала свои заводы на Земле. Но их корабли неконкурентные на рынке космической продукции. Копирование, чаще всего неудачное, старых немецких технологий, ложные научные посылки, использование крайне ненадёжной электроники и многое другое делает их корабли космическими гробами.
Сосуществование Кабала и Рейха — проблема сложная. Чтобы избежать войны, неразрешимые противоречия сглаживают различными договорами, мало похожими на сотрудничество сторон. Это условия и границы, нарушение которых неизбежно приведёт и проводит к перестрелке. Внутренняя, домашняя распря между Рейхом и Кабалом непонятна инопланетным расам. Они одинаково сотрудничают с враждующими между собой сторонами. Так Кабал имеет возможность арендовать современные торговые корабли вместе с экипажами и даже участвовать в военных программах, прикрываясь марионеточными правительствами и множеством зависимых организаций, самая знаменитая из которых NASA.
«Чёрный лебедь» — боевой экспериментальный корабль класса «0+», единственный в своём роде, уникальный. Такое чудо техники Корпорации иметь запрещено. Тесное сотрудничество с Рейхом, абсолютная лояльность и пробивные способности Генриха сделали невозможное возможным. Корабль стал под флаг Корпорации и таким образом выведен из подчинения командованию Nacht Waffen и даже — из-под юрисдикции Рейха. По замыслу Генриха, «Чёрный лебедь» должен стать инструментом тайной политики. Его формальная принадлежность Корпорации развязывала руки для проведения спецопераций в обход различных договоров, прежде всего с инопланетными расами, которые в свою очередь сами вовсю пользуются подобными методами. Их торговые корабли — это, прежде всего, шпионы и нередко диверсанты. Операции под ложным флагом — не секрет, но прежде, чем расправится с таким кораблём, нужно доказать, что он использует чужой флаг. Любая формальная проверка «Чёрного лебедя» подтвердит его честное, торгово-благородное происхождение. С репутацией сложнее. Но у кого она безупречна?
За день до собеседования с будущим экипажем, Майклу позвонил Грег. Он из кадровой службы. Главный психоаналитик или что-то такое, его должность Майкл забыл, как трудно выговариваемую. Язык сломать можно! Они познакомились в баре. Напились крепко. Грег стал объяснять, что гомосексуализм — это неизлечимая, не смертельная и незаразная болезнь, поэтому лечить её не нужно. Геям нужно сочувствие и понимание в гомофобном, по определению, обществе, как бы оно на словах не толерантничило. Так и стали друзьями.
— Я случайно узнал, что меня обошли, не удивился кто. Не возражай, помолчи, послушай! — зная характер Майкла, предложил Грег и не стал дожидаться ответа: — У тебя двое — антагонисты, напрочь. Один гомофоб, на всю голову. Ещё у одного подозреваю шизотипическое расстройство! Букет ты насобирал…
— Тебя послушать, так мы с Ангелом несовместимы. — возразил Майкл, припомнив старое: — И что?
— У вас отношения. Для отношений — это нормально. Без отношений у вас рейс будет начинаться с перестрелки! Пойми, я понимаю, что ты набрал специалистов. А тебе команда нужна. Команда — это, прежде всего люди, а потом специалисты.
— По-твоему лучше бестолочей набрать? А ещё лучше геев. Тогда я точно ёбнусь и сам за борт выброшусь! Твоя наука…
— Моя наука, чтобы лохов разводить. — перебил Грег: — Забудь о ней. Не знаю, что вы там с Веней затеяли, но он точно ебанутый. Ебанутый в квадрате. Но технарь гениальный. Всякая палка о двух концах. Возражать вам я не собираюсь. Тебе палки в колеса ставить не буду, ты сам себе их наставишь. Ладно, ты, а куда Ангел смотрит? Вы снова сошлись, я так понимаю…
— Вот это ты правильно понимаешь!
— Только что-то его не вижу.
— Мы решили пока не съезжаться. Чтобы друг другу воздух оставить.
— Пиздец! На твой психотип узда нужна.
— Он моя узда. Он моё всё! Кстати, вы знакомы шапочно. Давай сегодня вместе посидим, расслабимся. К тебе он точно ревновать не будет, потому что ты умница, а все мои любовники — дурак на дураке и дураком погоняет.
— Тебе хоть кол на голове теши! Подумаю. Вечером позвони.
Грег прав. У него чутье на людей вопреки его науке. Но корабль сложный. Учить, нянькаться — длинная история. А эти быстро суть схватят, ещё и подскажут. Если, конечно, раньше не схорчат.
За ужином Майкл долго объяснялся Грегу в любви. Конечно, это была игра. Ангел к ней по-своему подключился, пообещав не мешать их счастью. Грег ему понравился. Не выпендрёжник, хотя большая шишка в Корпорации. Все кадровые вопросы и назначения проходят через него. Например, на Совете Директоров Грег был против назначения Винцента Руководителем Корпорация и объяснил почему. Его не послушали. Теперь шепчутся по углам, что выбрали сумасшедшего. Разумеется, Винцент в долгу не остался. Напрямую свалить Грега он не может, нужно согласие Совета Директоров, но при любой неудаче, или происшествии клеймит проклятиями кадровую службу. Иногда, даже справедливо.
В космосе, где почти все автоматизировано, механизмы работают по алгоритмам, иногда очень сложным, включающим в себя миллион вариантов. Но ирония Вселенной безгранична. Порой спасти положение может лишь миллион первый вариант, на который способен только человек. Многие космические расы прошли через попытку создания искусственного интеллекта. И все на этом обожглись. Разумную материю заменить невозможно. Любой киборг ценнее, чем армия роботов, которых клепают как консервные банки, не заморачиваясь их тупыми мозгами. Потому на естественный интеллект в броне всегда есть спрос. И нет такого искусственного супермозга, к которому не приставлено мыслящее существо. Иначе, крах. Никому ещё не удалось этого избежать.
Человеческий фактор играет в космосе бОльшую роль, чем на земле. Говорить об этом — конёк Грега. В лице Ангела и Майкла он нашёл благодарных слушателей. Заодно и напились. Почему бы и нет? Скоро будет не до выпивки. На кораблях сухой закон. Расставаясь, по-пьяному расцеловались. Dракоша подсказал Ангелу, что на Грега в трудную минуту можно положиться. Это исключительная редкость. Грег в Ангела почти влюбился и сокрушался, что не гей. Даже признался: было дело, попробовал, но ничего хорошего из этого не вышло. Для него мужская задница — всё равно, что выхлопная труба допотопного автомобиля!
Собственно, собеседования не было. Во-первых, потому что с похмелья. Во-вторых, в какой-то момент Майкл понял, что если начнёт душеведничать, то, скорее всего, экипаж придётся набирать заново. А людей уже сорвали с мест, некоторые прибыли черте откуда! Раньше надо было думать. Так, поговорили слегка за жизнь.
Знакомство Корабля с экипажем откладывать не стали. Именно так, а не наоборот. Корабль — это живой храм. «Чёрный лебедь» ждал их на спутнике Сатурна Титане.
Не сосчитать сколько раз Майкл видел кольца огромной планеты, и всегда это зрелище завораживает. Оно из тех, про которые можно сказать — увидеть и умереть! Мысль о смерти приходит не случайно. Кольца Сатурна не природное явление, а дважды рукотворное. Сначала великая и очень воинственная цивилизация создала грандиозную инфраструктуру, потом другая цивилизация, не менее великая и воинственная, превратила эту инфраструктуру в космический хлам. Среди осколков планеты следы рукотворности ещё не исчезли: куски циклопических станций, на которых жили миллиарды живых существ, обломки великих кораблей, покоривших Галактику, сцепились в космическом хороводе. Они падают уже сотни тысяч лет, и никак не могут упасть.
На Титане расположилась огромная военная база на прямую подчинённая Новому Берлину. В неё входит завод, производящий корабли и стоянка личного флота Канцлера. Деликатный момент. Тёмному Флоту запрещено появляться в Солнечной системе. Он базируется за внешним барьером, который простирается почти до края Облака Орта. Лишь одиночные корабли по утверждённому графику прибывали на Титан для ремонта и обновления. Рейх — это государство, в котором все боятся одного, а один – всех.
Тёмный флот руководствовался принципом Realpolitik: главное — практические соображения, а не идеология или мораль. Канцлер же считал себя хранителем тевтонского духа и продолжателем миссии Thule Gesellschaft. Это разногласие не существенно, когда речь шла о далёких колониях. Более того, в других мирах местечковая магически обрядная идеология Thule Gesellschaft выглядела анахронизмом, чтобы не сказать глупостью. А роль жандармов на окраинах Империи Драко не нуждалось в мотивации высшими силами. Часть Тёмного флота с подконтрольными колониями объявила о независимости от декоративно символического Нового Берлина и вступила в Альянс. Канцлер опасался заговора военных. Раскол в их рядах и огорчил, и обрадовал. Оставшиеся генералы не решились выступить против Канцлера. В отличие от раскольников, которые родились и выросли в колониях, они выходцы из Нового Берлина. К тому же драконианцы не поддержали хаос в рядах некогда сплочённой вассальной расы. Канцлер удержал власть, обзавёлся собственным флотом и держал остатки Тёмного флота подальше от себя. В перспективе раскольники проиграли, потому что вся технологическая база, весь научный потенциал, остались в Солнечной системе, а их корабли ветшали, приходили в негодность, гибли в боях с бывшими союзниками, подстрекавшими их к отделению от метрополии. Боевой дух стремительно угасал. На исключительно практических соображениях далеко не уедешь. Без идеологии, пусть даже архаичной, общество распадается.
Канцлер извлёк урок. Он умерил свой консерватизм, открыл не лифты, а социальные шлюзы для талантливой молодёжи. Технологический рывок добил оппозиционность Тёмного флота, потому что необходимость его модернизации стала вопиюще очевидной. Новый Берлин снова беспрекословно воцарился над огромным пространством своих колоний. Усиление Канцлера за счёт гражданского общества, в котором назревала критика изуверской политики в отношении порабощённых рас, ослабило его позиции среди генералитета, принуждённого терпеть умаление роли военных во внутренней политике. Они — штыки империи, на которых держится благосостояние демократических, пока, к счастью, шептунов. У Канцлера иногда возникало желание собрать сливки правящей геронтократии на ужин и разом всех отравить! Но не поступят ли с ним так же те, кто придёт им на смену?
Витриной достижений народного хозяйства новых немцев стала военная база на Титане. Там и был построен «Чёрный лебедь». Самостоятельно Корпорация не потянула бы такой проект. Но не хлебом единым был знаменит спутник Сатурна.
Титан — большая планета. На ней нашлось место и для технологических чудес, и для Свободной Зоны. Это знаменитый комплекс развлечений и удовольствий для любой расы. Консерваторы ужасались: неслыханная аморальность, вертеп! Канцлер соглашался, но думал иначе. Это отдушина, канализация гормональной энергии, которая в ином случае всё равно найдёт выход в обществе. Публичные дома на Титане — это лучше, чем подпольные публичные дома в Новом Берлине. Держатели Свободной Зоны — нордики. С человеческой точки зрения они, пожалуй, самая красивая и сексуально привлекательная раса. А на деле и самая сладострастная. Обожают оргии. В администрировании сексуального и прочего досуга им нет равных. Огорчает склонность нордиков к педофилии. Но упрёки на этот счёт они не принимают. Увы, нет ни одной расы, которая бы этим не грешила. Свободная Зона на Титане славится детскими публичными домами. Чаще всего там клоны, выращенные специально для секса, но, увы, не всегда так. Для элитных утех всё должно быть натуральным. К земным женщинам особенно неравнодушны рептилии всех мастей. И это, как правило, вагинально-анальный травматический секс. Огромный выбор гуманоидных мужчин-проститутов и двуполых существ. У инсектоидов (насекомых) своя фишка. Они любят публичный секс. Это зрелище не для слабонервных. Хорошо, что человеческий запах они не переносят. А то бы совсем — ужас, ужас, ужас! Когда смотришь на разнорасовую публику Свободной Зоны, в голову приходит мысль: кого только Вселенная не родит! Очень распространено сексуальное рабство. Основной рабочий контингент подобных Зон — это похищенные. На любой крупной перевалочной базе или промежуточной станции, всегда что-нибудь для удовлетворения разнообразной похоти найдётся.
Если вам претит разврат, которого и без того везде хватает, к вашему вниманию экскурсии на необыкновенной красоты углеводородные озера, а в океане, если повезёт, вы сможете увидеть огромных как острова существ, похожих на китов. Когда они всплывают на поверхность, то, кажется, что началось рождение новых материков. На этом космическая открытость и дружелюбие Драко заканчиваются. На спутники Сатурна Мимас, Энцелад, Тефия дорога землянам закрыта, как и на такие спутники Юпитера как Ио, Европа, Ганимед и Каллисто. Целые области Солнечной системы закрыты для людей. Корабли Сияющего Щита дерзнули нарушить запрет, и были выброшены как щенки из запретных зон. С ними обошлись милостиво. Солнечная Система — часть Империи Драко. Крестоносцы Ориона, как ещё называют драконийцев, не любят, когда их вассалы суют свой нос в дела господ.
Экипажу «Чёрного лебедя» было не до плотских утех и познавательных программ. В общем виде они представляли корабль, но очное знакомство превзошло ожидания. Впечатлил и завод. Разумеется, экскурсия не предусматривалась, но даже увиденное мельком, впечатлило: на огромном пространстве огромные механизмы и ни души. Это ошибочное впечатление. Заводом управляют операторы. Игры с искусственными интеллектами чреваты небезопасными курьёзами. Так, на одном из заводов на орбите Марса излишне умный компьютер вообразил себя богом, перебил весь обслуживающий персонал, и стал выпускать роботов для борьбы за независимость от биологически ущербных существ. Ушлые программисты подсунули ему модель электронного супермена. Компьютерный бог не замедлил воплотить его в реальность. В итоге суперподкидыш хладнокровно уничтожил своего создателя. Клин клином вышибают. Машинная цивилизация — это смешно!
Впечатления впечатлениями, а вот мысли в голову закрадывались нехорошие. Экипаж сопровождал генерал Рейха. Это был Генрих, с которым Капитан и Пилот непринуждённо общались. В глазах экипажа читался вопрос: мы ещё свободные люди, или уже нет? О Рейхе в основном думали плохо. Это мракобесное, расистское общество, нещадно эксплуатирующее свои колонии, известное зверскими расправами над мирами, позволившими усомнится во власти над ними драконианцев. Про узаконенное в Рейхе рабство и говорить не стоит. Всё вместе это вызывало отвращение. Взаимно. Новые немцы относились к землянам презрительно. Пропагандистские экскурсии в Новый Берлин лишь слегка смущали, хотя на некоторых, не крепких в демократических устоях, действовали удручающе. Условия жизни рядовых берлинцев большинству людей на Земле даже не снились. Это, правда и, если, пораскинув умом, вспомнить о том, что довелось увидеть в космосе, то сплошь и рядом благополучие одних рас, строится на эксплуатации других.
— На каютах таблички с именами. — сообщил Капитан (нумеровать каюты гражданского экипажа не принято): — Соберитесь с духом и через 15 минут жду вас в кают-компании. Надеюсь, не заблудитесь.
— Вынужден повторить. — начал Генрих, когда все разошлись, обращаясь к Майклу и Ангелу: — Титан ваш предел. Ближе — ни-ни!
— Чего они так боятся? — спросил Майкл: — На самом деле? Не рассказывайте про… Короче, без галиматьи.
— Ты одним залпом можешь пол Берлина разбабахать. — ответил Генрих.
— Как приятно слышать! — мечтательно произнёс Майкл: — Жаль, что не весь. Думаю, до второго залпа не дотяну.
— И первого сделать не успеешь. — насмешливо ответил на крамольную шутку Генрих: — Две недели на обкатку-притирку. Полётное задание получите в Корпорации. — вопросительный взгляд Майкла: — Нет, нет… Винцента переводят на другой участок работы: — Вся документация исключительно Корпоративная, каналы связи тоже.
За длинным столом в просторной кают-компании уместилось бы несколько экипажей. В остальном всё как обычно на кораблях: несколько пищевых автоматов на разный вкус, два дивана, три кресла, несколько столиков. Полки для разной всячины вроде книг, дисков, сувениров. Это пространство общения экипажа. Столовая находится палубой ниже. Там же кухня. Ничего особенного, если не считать дорогой отделки мебели, её не казённые формы, голографические обои. Осталось только установить график, смотрящих за чистотой и порядком, и можно начинать обживаться.
Расселись, как полагается: Капитан, справа Пилот и Младший, слева Заместитель и Бортмеханик. Остальные в произвольном порядке. Капитан молчал. Пилот что-то делал на планшете. Двери в кают-компанию закрывались только в аварийных случаях, а так как ждали, что скажет Капитан, и всё внимание было направлено на него, появление незнакомки произвело эффект «чёрта из табакерки».
— Здравствуйте! — поприветствовала, собравших молодая красивая женщина, коротко, но не «под мальчика» подстриженная.
Не удивились только Капитан и Пилот. Для остальных это стало чем-то вроде явления Христа народу. Челюсти не отвисли, но растерянность явно читалась на лицах. Одета женщина была просто: джинсы, сапожки, свитерок. Майкл подумал: ей бы в кожу нарядится, в руку хлыст и доминировать! Правда, не грудастая и задница не колесом, хотя и не плоская.
— Знаю, мне здесь не рады. — продолжила женщина: — Но… — она задумалась и махнула рукой, словно отказалась от чего-то, вероятно, от заготовленного спича: - Думаю, найдём общий язык. Можно просто — Рита.
Мужская компания уже пришла в себя от неожиданности. Рита, не дожидаясь приглашения, села за общий стол.
— Почему же? Мы рады. — выразил не общее мнение, слегка квадратный Виктор и получил толчок в бок от соседа.
В неоднозначных ситуациях говорить вперёд Капитана — это как минимум невежливо.
— Поздравляю корабль с новым экипажем, а экипаж с новым кораблём. — сказал Капитан, не ответив на бестактность подчинённого: — И предупреждаю, дорога за борт всем открыта. Можете поинтересоваться у моего заместителя. Я его однажды чуть не выбросил. Может, и зря, что не выбросил. Не знаю. Поживём, увидим! Занять места по штатному расписанию. Доложить о готовности. На некоторое время задержимся на орбите Сатурна.
Капитан и Пилот встали из-за стола. Следом за ними поднялись Бортмеханик и Заместитель. Наступила непонятная пауза. Первой сообразила Рита и тоже встала. Только тогда до остальных дошло. Встали все. Капитан и Пилот вышли.
— Ну и напутствие! — удивился Виктор, которого прозовут Квадрат: — Никогда такого не слышал.
— Он не шутит. — предупредил Бортмеханик, которого прозовут Бор: — И не дай бог, кто-нибудь жопу с места не оторвёт, когда входят Капитан и Пилоты!
— Да! — подтвердил Заместитель, которого прозовут Зам: — Пинком подниму.
— Может, ещё и отпиздишь? — угрюмо спросил техник, которого прозовут Угрюмыч.
— Там видно будет. — ответил Зам.
— А мне понравилось! — внесла свою лепту в обсуждение капитанского напутствия Рита: — Коротко и по делу!
Курс пробного полёта Майкл начал показывать на планшете.
— Бедный-бедный! — тяжело вздохнул Ангел: — С кем же ты работал? Скажи куда? И всё!
— Действительно! — согласился Майкл: — Извини. Забыл, с кем имею дело.
Прибыли на планету, поверхность которой укутана облаками и никогда не видна. Перламутровая планета, как жемчужина.
— Вот и твоё крещение! — сказал своему заместителю Капитан: — Передаю корабль. Оправданий не потерплю. Ладно, не мне учить тебя ответственности. Нас не будет больше суток. Точнее сказать не могу, не знаю. В случае чего, манёвр с Младшим осилите. Флотских здесь лет сто не было. Нечего им тут делать. Остальных — на хуй посылай. Посмеют залупнуться, стреляй.
Капитан и Пилот улетели на Командирском, как его называли, челноке. Простой челнок можно сравнить с мотоциклом. Командирский челнок — это танк. Гостей ждали. Приземлились возле небольшого поселения, окутанного перламутровой дымкой. Из троих встречающих один землянин. Двое — коротышки с заострёнными ушами, совершенно лысые, с большими глазами, подёрнутыми пеленой, рот — губки бантиком. В остальном - гуманоидный тип. Ангел и Майкл в лёгких скафандрах. Землянин дышал без каких-либо приспособлений. Дома оказались сильно заглублёнными в почву, так что видно было только верхний этаж. Майкл открыл шлем. Ангелу осталось довериться и сделать то же самое. Дышать было трудно: воздух казался спёртым и тяжёлым.
— Я привык. — сказал незнакомец: — Даже полезно для здоровья. Все болячки прошли.
Майкл и незнакомец обнялись. Из-за скафандра это получилось неуклюже.
— Серж. — представил Майкл. Его голос из-за специфики атмосферы звучал глухо: — Корешь мой несчастливый!
— Разоблачайтесь. — предложил Серж: — В таком виде не получится, придётся потерпеть. А вниз спустимся, там воздух через слой земли фильтруется, и кислород вам поддам. Полегче будет.
Ангел не понимал, зачем они здесь. Майкл сказал, что так надо! Кому надо?
Спустились на этаж ниже. Действительно, дышать стало легче. Гуманоиды с любопытством рассматривали гостей. Серж что-то им сказал и они, согласно покачав головами, ушли. На земляном столе стоял пузатый кувшин и маленькие чашки.
— Подкрепитесь, а то не сдюжите. — предложил Серж, и налил в чашки какую-то жидкость жёлтого цвета: — Как со мной обошлось?
— Сказал, что выбросил тебя за борт. — ответил Майкл: — Кто проверит? Свидетелей не было. Сомневаться в решении капитана у нас не принято, сам знаешь. Претензии от экипажа не поступило. Так что ты покойник на все 100!
— Спасибо! — поблагодарил Серж: — Я тут уже пообвыкся. Большой человек. Даже подругу мне подыскали. Ебутся они специфически, так что не для нас. А вот сосёт она классно. Только зажмуриться нужно, а то со смеху помрёшь. Они забавные. Украшаются… Цирк-шапито!
— Как бизнес? — спросил Майкл.
— Как видишь. Была деревенька. А теперь городок. Растём. За спросом не гонимся, ценой берём. Лишнее внимание ни к чему.
Жидкость в чашках оказалась не очень противной. Ангел лишь слегка пригубил.
— Нет, нет… — не одобрил Серж: — Пей всё. Вам тяжко придётся. Терпите.
— Он не знает. — объяснил Майкл: — Это для него сюрприз.
— Ну, ты даёшь! — удивился Серж и обратился к Ангелу: — Ну и друг тебе достался! Долбаёб!
— Не ругайся. Он поймёт. Он единственный меня понимает. Все остальные только делают вид, что понимают, а… одеяло на себя тянут.
Услышать такое от Майкла и удивительно, и приятно. Но что за интрига? Так никакой понятливости не напасёшься!
— Я убил своего капитана. — признался Ангелу Серж: — Сволочь он был и душегуб. У нас вместо казни в киборги продают. Если бы не твой… Головой из-за меня рисковал. И экипаж у него подобрался славный. Все всё поняли, но своего капитана никто не сдал. А могли бы премиальные за это получить. Так я тут и застрял. Но ни о чём не жалею.
Ангел в благородстве Майкла никогда не сомневался. Их ссоры, разлука — это другое. По любовным страстям о человеке судить нельзя. Тогда все подлецы, не иначе. Можно подумать, Ангел белый и пушистый. Тоже морочил головы, а потом сбегал. Не соврёшь, так и не уболтаешь.
— Раздевайтесь. — предложил Серж и уточнил в ответ на удивлённый взгляд Ангела: — Догола! Там будет жарко. Но не только это. Он должен такими вас увидеть. Встанете на колени и возьмитесь за руки. Обязательно. В полный рост он вас не увидит. Маленький ещё. Родился несколько дней назад. Он в темноте, в изоляции. Для него нет мира. Вы станете его миром. И никогда об этом не пожалеете. Вам придётся побыть с ним, чтобы всё запечатлелось у него в голове. Еды не будет, только питьё. Сходите по нужде здесь. Если там приспичит, то в уголок. Только так. И запахи… Ваш пот, его пот… Терпите.
Отказаться? Ангела шокировало предложение Сержа, особенно про «уголок». Так ли это обязательно? Майкл начал раздеваться. Отступать поздно. Кто такой «он»? Что-то блеснуло. Это Майкл достал из кармана… Живой бриллиант! У Ангела дух перехватило. Он об этом только слышал. Редкость необычайная. Это не камень. Название — по аналогии. Игра света завораживала. Грани двигались, образовывая узоры.
— Ты что?! — возмутился Серж: — С тебя я ничего не возьму! Даже не думай!
— Бери! Ты за него себе новую жизнь купишь. А меня моя вполне устраивает. — ответил Майкл: — Бери! Я их украл. Не беспокойся. У меня ещё есть.
— Ну, ты даёшь! — изумился Серж: — Ты своей смертью не умрёшь. Украл? Фантастика!
— Их владелец, можно сказать, на мне умер. — объяснил Майкл и отдельно Ангелу: — Это до тебя было. Я соблазнился, хотелось посмотреть… А он хотел меня трахнуть. Для стояка нажрался какой-то дряни, и сердце лопнуло. Я подумал, зачем добру пропадать? Он и сам их, наверняка, украл. Известный дядька. Адмирал. Шуму было много, но о камнях — молчок. А я их припрятал так, что сам не мог достать. Недавно оказия подвернулась… Уцелели. Кто теперь вспомнит?
— Слов нет! — сдался Серж: — Поговорим потом. Всё готово. Пора.
За полчаса Ангел узнал Майкла не меньше, чем за всё время с ним. Впрочем, шкатулка с сюрпризами — это ожидаемо. Что бы ещё не открылось про Майкла — удивит мало, и ничего не изменит. Про человека говорят — говно, говно. А для кого-то он конфетка. Не трудно догадаться, что у Майкла полно недоброжелателей, они нанесут на него столько грязи, что не разгребёшь. Но Ангел слушал только своё сердце и dракошу, который всегда был по-хорошему без ума от Майкла.
Серж завёл гостей в небольшую и невысокую комнату. Головы упирались в потолок. Стены похожи на оплавленное стекло. У самого пола отверстие. Сели на колени, взялись за руки. Серж убедился, что всё правильно и вышел. Дверь закрыл. В углу комнаты стоял кувшин и три чашечки. Стоя на коленях держаться за руки — поза романтичная, особенно, если голые, но неудобная. И в комнате действительно стало жарко, словно её подогревали. Наконец в отверстии-проходе что-то появилось. Это оказался щенок! Милый, неуверенно стоящий на ногах, с огромными зелёными, почти человеческими глазами. Он остановился и смотрел на Ангела и Майкла. Чувство, которое возникло, невозможно описать. Позднее Ангел пытался найти слова, но получалось что-то не то.
— Теперь, если мы расстанемся, он умрёт. — сказал Майкл.
«Я тоже умру, если мы расстанемся» — подумал Ангел, но не сказал: это прозвучало бы нестерпимо сентиментально.
Пот в три ручья, запахи, чтобы не сказать вонь от тел, от щенка, от воздуха, от стен, от света… Это кошмар, от которого хотелось сдохнуть. Пили непонятную жидкость, глядя на них, из своей чашечки начал лакать щенок, а когда приспичило, он напрудил, кажется, больше, чем выпил. Дурной пример заразителен. Но оказалось, что даже к такому привыкаешь и принюхиваешься, не в смысле «нюхать», а наоборот — перестаёшь замечать.
— Это Джек! — категорически объявил Майкл.
Ангел не стал возражать, мысли в голове останавливались. Казалось, что зыбкая, пропитанная вонью комната — это навечно! Но нет. Как выяснилось, они в зловонном заточении провели чуть менее земных суток. Умудрились даже поспать. Когда Серж открыл дверь, Джек насторожился. Забавно. Малявка принял позу защитника. Тайну его имени Ангел разгадает позднее, когда окончательно придёт в себя. Бурбон «Jack Daniel’s»! Майкл в своём репертуаре!
— Свои! — успокоил Майкл и Джек спрятался за его ноги.
Мылись втроём под ленивыми струями воды, пахнущей тухлыми яйцами, и вытекающей прямо из труб.
— К вашему воздуху он приспособится. — напутствовал Серж: — У них фантастическая приспосабливаемость.
В челноке Ангел спросил:
— Ты был влюблён в него?
— Чуть-чуть. — не стал отрицать Майкл: — Но у нас ничего не было. Он бабаёб.
Пока Капитан и Пилот были заняты рождением новой судьбы, неразрывно связанной с их судьбами, на корабле случилось собрание.
Есть права, которыми лучше не пользоваться. Например, права человека, свобода слова и далее по списку демократических завоеваний человечества. В масштабе корабля любой член экипажа имеет право ударить в вечевой колокол. У остальных, и это справедливо, есть право проигнорировать митинговое настроение коллеги. Только отсутствие Капитана (мало ли что) сподвигло экипаж собраться в кают-компании.
Слово взял Угрюмыч, и это никого не удивило. Он постоянно чем-нибудь недоволен до занудства:
— На корабле ни капитана, ни пилота! За кого он нас держит? Мы что, расходный материал?
— Капитан передал корабль мне. Не вижу причин возмущаться. — ответил Зам.
— А ты кто? Он говнюк, но капитан. Я знаю. А ты? — не унимался Угрюмыч.
— Так и за борт недолго загреметь! — пригрозил Зам.
— Подожди! Не лезь в бутылку. — сменил пафос на милость Угрюмыч: — Думаю, ты хороший парень. Но ты, такой же, как и мы. Он и тебя подставляет! А у нас есть право на претензию!
Зам молчал. Всё верно. И право на претензию есть, и основание для обращения в Корпоративный суд тоже есть. Отсутствие одновременно Капитана и Пилота на корабле во время рейса можно сравнить с утратой знамени воинской части. Остаётся только выбрать троих смелых, которые возьмут на себя бремя восстановления закона и порядка. Одиночные обращения считаются жалобой. Их сразу в мусор отправляют. Мало ли кто на кого обижен? От коллективного иска отмахнуться труднее.
— Кто что думает? — победно задал вопрос Угрюмыч, ошибочно полагая, что пробил брешь в неосновательной защите противника.
— Я думаю, что снова попала в школу для девочек. — презрительно ответила Рита, одной фразой морально похоронив Угрюмыча.
— Ты это к чему? — ещё надеясь на воскрешение, спросил виновник своих похорон.
— Ты что, дурак? — не удержался Квадрат и захохотал, хотя это больше походило на лошадиное ржание.
Угрюмыч бросился с кулаками на обидчика, но его остановили.
Рита встала из-за стола, пошла к выходу и словно о чем-то вспомнила, обернулась.
— Будь здоров! — Рита обращалась к Угрюмычу: — Не болей. А то я вдруг по ошибке тебе что-нибудь не то вколю.
Это был последний удар по крышке символического гроба.
Сразу следом за Ритой ушли Бор и Зам. Остальные думали недолго. Оставшись в одиночестве, Угрюмыч выругался:
— Мудаки!
В коридоре Зама встретил Портной — так прозвали спеца по порталам мультипространственной хрени:
— Не дрефь! Раз он тебе доверят, то, и я тебе доверяю. Думаю и все так же. Он, конечно, говнюк, хотя по говнистее видали, но Капитан и дело своё знает.
Зам нёс вахту на рубке, словно это последнее и самое важное дело в его жизни. Следил за самочувствием корабля. Каждый час обшаривал локаторами окружающее пространство: нет ли там чего-нибудь непотребного. Он не мог оставить порученный ему пост, как забытый часовой. Рита не ошиблась, предположив, что так и будет. Она приготовила бессменному бутерброды и кофе, плеснув в него энергетик. Через 12 часов Зам поднял на ноги экипаж и объявил проведение регламентных работ по короткому списку. Можно было бы, и поворчать, но ворчать не стали: Капитану виднее! Прибежал заспанный Младший.
— Если искать придётся? — спросил Зам?
— По маячку, на маршевых… — не задумываясь, ответил Младший.
— А без маячка? — задал каверзный вопрос Зам.
— Локаторами достанем. — на секунду задумавшись, парировал Младший: — Они у нас звери! Всё так плохо?
— Нормально! — успокоил Зам, и на вздох облегчения Младшего, признался: — Без него не по себе. Вдруг с ним что-то случится?
— Не… — махнул рукой Младший: — Он не убиваемый, иначе бы давно сгинул. И Лорд, тоже… Они из таких жоп… Ой, извини… Выскакивали…
— Знаю. А всё равно беспокоюсь.
Через несколько часов поступил сигнал с Командирского челнока. Автоматически включились принимающие системы корабля. Когда пристыковка закончилась, Зам объявил по громкой связи:
— Капитан и Пилот на корабле!
Ангел и Майкл сразу прошли в рубку.
— Докладываю… — начал Зам.
— Вижу. — отмахнулся Капитан: — Всё в порядке. Молодец. — по лицу Зама не трудно было догадаться о его бессменной вахте: — Отдыхай! Чтобы 12 часов я тебя нигде не видел. Это приказ!
Ангел осторожно опустил на пол Джека. Лавина новых запахов смутила щенка, он замер принюхиваясь. Зам удивлённо смотрел на зверушку: с виду собака, но не собака.
— Новый член экипажа, Джек! — объявил Ангел: — Прошу любить и жаловать!
Так начались будни «Чёрного лебедя».
«ЧЁРНЫЙ ЛЕБЕДЬ»
Джек просыпался раньше всех. Экипаж часто остаётся на борту, потому что нет смысла высаживаться на берег, если завтра снова в рейс. Тогда вступает в силу обычный распорядок дня: подъём, отбой, а в перерыве вольное времяпрепровождение. Корабль — основной дом. Остановки в пути ничего не значат, лишь разнообразят досуг. Для Джека дом там, где Ангел и Майкл, по ним он сверяет свои внутренние часы, а экипаж по Джеку делает мысленные засечки времени: вот и ещё один день настал. На корабле легко сбиться с суточного ритма, словно в пещере. Смена дня и ночи не подчёркивается. Можно выйти в кают-компанию, в столовую, в спортзал, в оранжерею и всё будет как в любое время. Корабль не спит.
Каюта Джека оборудована с учётом его возможностей самостоятельно ухаживать за собой. Он подобен гепарду с головой Анубиса и сознанием воина-защитника. Утро Джека начиналось с уборной: смыв и очиститель воздуха включались автоматически. Если с утра у вас нет позыва сходить по большому, задумайтесь о своём образе жизни и здоровье. Далее следовала водная процедура в гидромассажной ванне, приспособленной для Джека. В неё он плюхался, а выходил по пологому специально не скользкому спуску. Инстинктивно отряхнувшись, Джек становился под фен. На завтрак, как на обед и ужин — свежее мясо. С утра Джек предпочитал зайчатину. Прикоснувшись к выбранному изображению на экране пищевого автомата, он получал своё блюдо на подносе, который затем отправлял в утилизатор. Собравшись с мыслями, оценив своё отражение в зеркале, Джек отправлялся на утренний обход.
Заглянуть во все помещения корабля — такой задачи не было. «Чёрный лебедь» не какой-нибудь трёхместный челнок. Это махина, нашпигованная самыми современными технологиями. Есть отсеки, куда без индивидуальной средств защиты не войдёшь: электронный страж остановит, сигнал опасности разнесётся по кораблю, а Капитан потом может и по физиономии врезать за глупость. Джек и знал, и чувствовал, и прекрасно понимал, куда свой нос совать не следует. Его обход был ритуальным действием: открытые помещения общего пользования, рубка, коридоры каютного блока… Джек давал понять кораблю, что заступил на дневное дежурство и теперь они вместе оберегают покой и порядок на судне.
Самое радостное в начале любого дня — увидеть Ангела и Майкла. Они жили в основном в капитанской каюте. Джек вставал на задние лапы, прислонялся к двери, и она отъезжала в сторону. Для него вход доступен всегда.
В капитанской каюте Джек подходил к кровати, где спали его боги, и смотрел на них счастливыми глазами. Темнота ему не мешала. Ангел спал раскинувшись. Место на кровати хватило бы ещё на двоих, но он всегда притеснял Майкла, который к этому привык и даже не просыпаясь, высвобождался от толкающих его рук и ног Ангела. Насмотревшись, Джек ложился на пол в ногах кровати и ждал. Ему очень хотелось, чтобы всегда всё было как обычно. Сначала проснётся Ангел, затем нежась и потягиваясь, Майкл. За первенство занять ванную он спорить не станет, куда торопиться? Лучше ещё полежать. Так и уснёт снова, пока за дело не возьмётся Джек. Нежными прикосновениями своего холодного носа он напомнит, что завтрак на двоих — это лучшее начало дня, чем завтрак поодиночке, потому что Ангел ждать лентяя Капитана не будет.
Бывало, что друзья-любовники ссорились. Майкл не стеснялся в выражениях, за словом в карман не лез, иногда мог обидеть без умысла. Ангел вскипал и уходил в свою каюту. Для Джека это тягостные моменты. Он ходил от одного к другому, с укором заглядывая им в глаза. Не важно, кто прав, а кто виноват, выбор для Джека невозможен. Примирение всегда было на троих. Они устраивались на паласе в гостиной, и Майкл жаловался Джеку на Ангела, а Ангел — на Майкла.
Экипаж, до одного случая, боялся Джека.
— Это же дикое животное! — ворчал Угрюмыч: — Я читал, что их нельзя приручить. Порода такая.
— Ты опаснее! — ответили Рита на очередное нытьё Угрюмыча.
Майкл изредка брал с собой Джека на переговоры с контрагентами. Это производило впечатление: грациозное, почти мифологическое существо у ног своего господина! Понимающие знали цену Джеку. Таких стражей могли себе позволить разве что короли и то не всякие.
Однажды, отпустив охрану, Майкл и Джек прогуливались по фантастически красивому парку в десяти минутах ходьбы от дворца местного князька. Звери, похожие на шакалов, словно выросли из-под земли. Джек не стал ждать нападения. Его реакция была молниеносной. Он рвал врагов на части, перекусывал им шеи, он один стал круговой обороной Майкла. Когда подоспела охрана, Джек упал бездыханный. Он отдал себя полностью. Как выяснилось, даже один укус этих тварей смертельно ядовит. А на теле Джека живого места не было.
Князёк поплатился за коварство. Он не хотел рассчитываться за исполненный контракт. От его роскошного дворца даже руин не осталось. А когда «Чёрный лебедь», предварительно уничтожив воздушную оборону, навис над центром столицы, правительство страны предложило компенсацию: сто невольниц! Идиоты! Бороться с работорговлей — всё равно, что ссать против ветра. Майкл себя в такой роли не мог даже представить, но от контрактов, где в расчёт шли невольники, он отказывался. Рабы — табу для «Чёрного лебедя». Майкл ограничился разрушением местной святыни. Власть, допустившая такой позор, обречена и она пала ещё до того, как «Чёрный лебедь» покинул позорную планету, отметив курс к ней как нежелательный для торговли.
Джек выжил, но был очень слаб. Шакалы повредили какой-то важный нерв. Ангел и Майкл не отходили от Джека, установив для себя круглосуточное поочерёдное дежурство. Человеческая капельница была бесполезна. Они кормили раненого с ложечки фаршем, поили, понемногу выжимая намоченное полотенце. Джек ходил под себя, и они убирали за ним. Лекарства помогают, а любовь лечит. Джек поправился. Его феноменальный организм приспособился к яду и этим его обезвредил. Остальное — вопрос времени. В оранжерее соорудили подобие ветвистого дерева, по которому Джек мог взбираться к трёхметровому потолку. В спортзале сделали специальную беговую дорожку, которая, правда, едва поспевала за скоростными способностями необычного спортсмена, но всё же стала хорошим подспорьем в восстановлении его сил.
Экипаж перестал бояться Джека. С ним разговаривали, шутили, а когда пытались приласкать, Джек отстранялся и отвечал тихим беззлобным рычанием. Рита в тайне увлекалась любовными мелодраматическими фильмами. Трудно в это поверить. Ей и самой не верилось. Призналась она только Джеку. Иногда они вместе смотрели очередной шедевр о попранной, но в итоге всепобеждающей любви. На особо трогательные моменты Джек реагировал лёгким постукиванием передними лапами о пол. Он волновался и переживал за киногероев.
Врут все. Но не всегда. Инопланетяне врут все и всегда. Это не социальная ложь, как форма вежливости. Это попытка как можно дольше не раскрывать карты в игре на выживание. «Мы из Плеяд» — говорят инопланетяне. «А мы из Галактики Млечный путь!». Это два равноценных по адресной точности ответа: живём у чёрта не рогах, добро пожаловать в любое время! Первые полгода «Чёрный лебедь» был до предела загружен проверкой контрактных реквизитов. Если по указанному адресу удавалось обнаружить реального покупателя или поставщика, то Торговый Флот получал отмашку. По проложенному Ангелом курсу отправлялись транспортные корабли.
Космическая паутина очень сложна. Прямой путь в ней только кажется единственно правильным выбором. На самом деле, это самое неудачное из всех неудачных решений — это свежие огурцы с поставкой через 1000 лет! Не огурцы, конечно же, хотя особо экзотическую флору можно встретить в контрактах. Часто на вид замысловатый курс по космической паутине оказывается самым быстрым. Это дорогого стоит. Услуги «Чёрного лебедя» стали настолько востребованными, что оставалось только удивляться, как раньше обходились?
— Мы проводники верблюжьих караванов! — шутил Ангел.
Комфорт корабля компенсировал отсутствие отпусков. Промежуточные базы позволяли экипажу скрасить комфортное одиночество. Когда настало время платить по счетам Рейха, Майкл ничуть не удивился. Удивительно, что Корпорации до поры позволяли использовать «Чёрный лебедь» исключительно в коммерческих целях. Хотя, если подумать, то торговую репутацию, до того, как она станет хорошим прикрытием, нужно заработать.
За весь Тёмный флот нельзя сказать, как, например, и за всю Одессу, он слишком большой, но многим блокпостам «Чёрный лебедь» своей индульгенцией глаза намозолил. Майкла радовало сдерживаемое недовольство офицеров, когда они брали под козырёк и желали счастливого пути, ничем не поживившись. Он подумал и решил, что так неправильно. Контрабанды на корабле хоть отбавляй, а при большом желании её может быть ещё больше. Майкл сделал ставку на качественное спиртное с Земли. Ящик коньяка, или виски в знак глубокого уважения просветлял суровые лица космических стражей порядка. Что уж говорить о таких мелких услугах, как взять посылочку на Марс, или подбросить группу офицеров до ближайшего борделя. Майкл быстро обзавёлся связями, которые обычным торгашам и не снились. Однажды Корпорация потребовала отчёт о проделанной работе. Неизвестно, кто тот несчастный чиновник, вообразивший о себе, что он не тварь дрожащая и право имеет. Но можно предположить, что он сначала распечатал на бумаге, а потом съел своё требование и навсегда исключил слово «отчёт» из словаря.
Когда Папаша Мюллер решил, что достаточно выдрессировал Корпорацию и так же, с помощью Майкла, Тёмный флот, задания посыпались одно удивительнее другого.
С планеты, на которой Тёмный Флот планомерно наводил хаос на ближайшее столетие, нужно было вывести королевскую семью. Майкл посетовал, что условия на корабле не королевские.
— Они бедны, как голь перекатная. А их права на престол — седьмая вода на киселе. — ответил Генрих и посоветовал: — Чем меньше знаешь, тем легче на допросе. — подумал и добавил: — Не всегда, конечно…
К планете подобрались так, что Тёмный флот остался на её обратной стороне.
Майкл надевал бронекостюм, а Ангел и Джек его провожали.
— Возьми кого-нибудь другого. — Ангел не понял выбора в сопровождающие: — Никого кроме Угрюмыча нет?
— Он так меня не любит, и так любит себя… — ответил Майкл: — Он будет до конца бороться за себя любимого, так что я в безопасности. И потом… Лучше я им рискну, чем Джеком.
В космосе, даже без режима полной невидимости, «Чёрный Лебедь» визуально как невидимка. Корабль полностью зеркальный. Грани его обшивки специально рассчитаны и сопряжены под «правильными» углами. Покрытие — прозрачный алюминий, к нему никакая грязь не пристаёт. В атмосфере «Чёрный лебедь» — облачка в небе. Чтобы сократить путь челнока, как самую опасную и уязвимую часть плана, Ангел нагло завесил корабль над местом встречи с пассажирами. Они устали ждать и уже не надеялись, когда из облака выскочил светящийся шар. Прикрытый голограммой командирский челнок забрал четырёх женщин и мальчика.
Совершить «подскок» с орбиты планеты оказалось проблематичным: мешало неравномерное магнитное поле. Рисковать Ангел не стал. Пришлось отходить на маршевых двигателях. Это всё равно, что оказаться голым в общественном транспорте. Конечно же, их засекли, но уже достаточно далеко, чтобы не связать с конкретной планетой.
— Ваша индульгенция здесь недействительна. — заявил Капитан стреловидного линкора: — Это зона боевых действий.
— Заблудились! — не моргнув глазом соврал Майкл: — С кем не бывает?
— Приготовьте корабль к досмотру и разблокируйте приёмный шлюз. — скомандовал Капитан.
— Хорошо, хорошо… — согласился Майкл, но поставил условие: — Только сначала сообщите о своём решении адмиралу. — Капитан задумался. Майкл его добил: — Надеюсь, у адмирала есть связь с Канцлером…
В огороде бузина, а в Киеве дядька: адмирал, связь, Канцлер… Что, зачем и почему? Но сработало. Обзорный экран в рубке на время снова показал окрестности, половину которых закрывал чудовищного размера линкор. Совсем не маленький «Чёрный лебедь» на его фоне казался игрушечным. Сопротивление смерти подобно, а досмотр — синоним допроса. Майкл не сомневался, что гестаповский следователь посмеётся над его признанием: шеф Гестапо, как жена Цезаря — выше подозрений. Действительно, выглядит нелепо!
— Убирайтесь отсюда! — обрадовал, появившийся на экране Капитан: — И побыстрее. Для вас открыт портал. — во взгляде Капитана мелькнуло любопытство: — Ну и собака у вас!
Во время полётов и манёвров Джек всегда находился в рубке.
— Это не собака. Это конь. — пошутил Майкл.
— Шутник! — ответил Капитан и прервал связь.
Минут через пять на экране возник лик спасителя. Корабли Тёмного флота не запрашивают разрешения на связь. В их передатчиках такая опция удаляется при установке.
— Теперь мне скажи, что ты заблудился! — с экрана смотрел знакомый Адмирал: — Не еби мозги! Вы даже если захотите заблудиться, не заблудитесь! С тебя партия в шахматы.
— Две… Две партии. — Майкл показал два пальца.
Шахматы — кодовое слово. Два ящика лучшего в мире виски — скромная цена за бесценную услугу. Да, бизнесмены из военных никудышние!
Пришлось сначала вернуться в Солнечную систему по открытому для них каналу, чтобы не вызвать подозрений, а потом, огородами, огородами, да чтобы тише воды и ниже травы почти обратно, поближе к пеклу. В своих поручениях Генрих, как кот Шрёдингера — в суперпозиции: он одновременно есть, и его нет. Прикрыться его громким именем и грозной должностью — не получится.
Гости отличались от людей заострёнными ушами, более длинной формой черепа, их пальцы казались более гибкими, большие выразительные глаза меняли свой цвет, вероятно синхронно с мыслями. Они говорили глазами! А внятность голоса оставляла желать лучшего: электронный переводчик их не понимал. Ангел и Майкл зашли в кают-компанию вместе с Джеком, по привычке, не подумав, что могут напугать гостей. Но запоздалое опасение не оправдалось. Мальчик, лет девяти по земному, застыл, восторженно глядя на Джека. Цвет глаз ребёнка менялся как цветомузыка.
— Он сказал, что, когда он вырастет, у него будет такой же. — разобрал слова одной из женщин переводчик.
На выполнение поручения Генриха ушло двое суток. Если считать в годах по проделанному пути, то не меньше 1000 лет. В Корпорации манёвр не поняли: переход через нигде не отмеченный Портал сбил с толку их систему учёта вернувшихся кораблей. Затем опять куда-то — ни здравствуй тебе, ни до свидания! Где были? Что делали? Но допытываться не посмели, лишь робко поинтересовались, всё ли в порядке?
Майкл потребовал у Генриха гарантию, такую гарантию, чтобы всем гарантиям гарантия!
— А Звезду Смерти в придачу не хочешь? — насмешливо спросил Генрих: — Исходи из того, что есть.
Спасённый мальчик вырастет и возглавит восстание против драконийцев, объединив десятки миров. И, действительно, у него будет свой Джек. По легенде, будущего Великого Воина в детстве спас Творец Сущего и, явившись в образе Королевского Стража, предрёк ему славное будущее.
Чем глубже Драко вязнут в войнах, тем меньше они вмешиваются в жизнь немецких колоний. Распри между вассалами для Империи не угроза. Кто угодно может прийти куда угодно и объявить своим что угодно, и биться за это до последней капли крови. Когда бойцы в детской песочнице выбьются из сил, приходят Драко с сакральным: «Чума на оба ваших дома!». И устанавливают свой порядок, отчасти даже справедливый, в уме и коварстве им не откажешь. Лишь объединённые миры — реальная сила и угроза для Империи Драко.
Десятки тонн вооружений, боеприпасов и медикаментов для повстанцев в разных частях Галактики стали как бы попутными грузами на «Чёрном лебеде». Это отвечало моральным принципам Ангела и Майкла, которые опасались, что Генрих загрузит их какими-нибудь сомнительными делами. Почему шеф Гестапо втихаря поддерживает восстания против Драко — это не удивляло. Объяснение простое, оно же наивное — немцам не нравятся их покровители. На самом деле Генрих создавал проблемы не драконианцам, хотя им тоже. Он в меру сил затруднял выполнение боевых задач Тёмному флоту. Лёгкие победы развращают, ведут к зазнайству и неосновательным политическим амбициям. Например, когда под носом у военных повстанцы уводят целый караван с оружием, у Нового Берлина появляется повод основательно заняться кадровой политикой. Это только одна из удачных операций «Чёрного лебедя». Шеф Гестапо никогда бы не доверил такой корабль мелким жуликам, или нестойким противникам любой власти.
Торговая контрабанда — не в счёт. Это благородное занятие во всех мирах. Как говорится, пусть лучше меня ругают за глаза, чем за что-нибудь другое! И в этом Генрих расставил правильные акценты. Слухами не только земля полнится, и в космосе они преград не знают. Об экипаже «Чёрного лебедя» заговорили в барах Арес Прим, как о прожжённых контрабандистах. Это ещё не слава, но уже популярность с оборотной стороной: правду от вранья было не отличить. Но так и к лучшему. За военные преступления четвертуют, а контрабанду отмолить, как раз плюнуть.
Очередное задание по согласованию с Корпорацией пришло от военных. Земной Космический флот, толком не освоившись в Солнечной системе, рвался за её пределы. Было решено обосноваться на одной из экзопланет земного типа. Драко не стали возражать, но запретили пользоваться торговыми путями. Они всегда так — одной рукой дают, другой забирают. Драконианцы поддерживали торговлю, которая была кровью их империи, а также раздвигала границы их влияния. Военные базы вассалов драконианцев не пугали, но поощрять такую бесполезную для них экспансию они не хотели.
Предстояло проложить обходной маршрут для огромного, длинною в 20 километров, транспорта и двух линкоров. Собственного опыта пилотов Космического флота для этого не хватало, к тому же путь пролегал через криминальные области пространства. Беспощадная борьба с пиратством ограничивалась торговыми путями. Всё, что сверх этого — на страх и риск отважных.
«Чёрный лебедь» выступал как разведчик. Более чем не близкий путь был разбит на промежутки. Если угроза радарами не просматривалась, то караван догонял своего впереди идущего проводника. Из-за частых остановок приходилось по несколько дней ждать удачного расположения звёздной паутины, но не только это задерживало.
Перемещение в мультипространстве не происходит мгновенно. Оно зависит от выбора временнЫх линий, энергетических течений, которые называют космической паутиной, мастерства пилота и выносливости экипажа. Диапазон — от одной минуты до нескольких дней. Время жизни (по-научному — онтологическое) не зависит ни от скорости движения, ни от пройденного расстояния. У космоса нет часов с кукушкой, поэтому он не знает, что всё в мире относительно. Больше двух «подскоков» в мультипространстве за короткий период, вызывают недомогание, которое сродни морской болезни. Иногда, редко — это вынужденный вариант бегства от опасности, или для преодоления временнОй неопределённости пути без конечного адреса.
Мультипространство называют царством духов, но это личные демоны и страхи человеческой психики. Совсем не обязательно, что они должны проявиться и свести экипаж с ума. Человек быстро адаптируется, важно не перегрузить его психику. Это задача пилота и нейроинтерфейса. С опытными и тренированными людьми проблем почти не бывает. Но в транспорте, который вёл Ангел, — переселенцы. Их несколько тысяч, все они новички и не подготовлены для такого путешествия. Пришлось осторожничать. Но всё же без нервных срывов не обошлось. Это называется транспространственным расстройством. Можно только догадываться, что привиделось несчастным: грехи прошлой жизни, воплотившиеся в монстров; адские пытки в райском саду; Творец сущего, размахивающий смертоносной дубиной…
Добрались без приключений за три недели, преодолев путь в 5000 световых лет. Так долго «Чёрный лебедь» ещё не странствовал, а груз ответственности вынес непомерный. Всё время в пути экипаж находился в полной боевой готовности. В армии это называется — через день на ремень. Отдых — не более четырёх часов. Приходилось удалённо контролировать агрегаты транспорта с людьми. Боялись, что устаревшая, но очень вместительная колымага, развалится на части. Подлость устроителей операции выяснилась по ходу дела: один, пусть и очень рискованный рейс, избавлял от расходов на более безопасное, но поэтапное заселение базы.
Планета земного типа, но совсем не Земля. Буйство флоры и фауны радовало глаз, но и настораживало. Чего только стоят огромные круглые перепончатые листья с хватательным рефлексом! Вода пригодна для питья лишь после специальной углублённой переработки, но зато её много. На планетах земного типа Земля не повторялась никогда, и они всегда были непохожи одна на другую.
Оказалось, что транспортный корабль, совершив посадку, больше уже никогда не взлетит: он станет отправной точкой для военной базы и форпостом колонизации. Для нескольких тысяч людей — это новая родина. Как быстро они повторят ошибки человеческой цивилизации? Этот вопрос невольно приходил в голову.
Нельзя сказать, что возвращение «Чёрного лебедя» было триумфальным, но успех операции получил высокою оценку. Командование Космической программы вдруг спохватилось: оказывается Ангел и Майкл, хотя и стали отказниками, но продолжали числиться офицерами ВВС. В малых чинах. Их выслуги лет многовато не хватало для высокого звания, но заслуга перед Космическим флотом перевесила формализм. Так Ангел и Майкл стали самыми молодыми полковниками не на Земле.
— Почему сразу не в генералы? — ёрничал Майкл: — Я не против.
— Какая разница! — ответил Ангел: — Мы же не зарплатные. Денег нам платить не надо. А лейтенантов неудобно на приёмы приглашать. Бутафория это!
Всё же форму себе Ангел заказал и остался доволен и своим в ней видом, и голубыми погонами с орлами.
— А может нам в Рейх податься? — задумался Майкл, глядя на непривычно преобразившегося Ангела: — Там форма шикарней!
— Нет уж! — отказался Ангел: — Не пристало лорду фашистам прислуживать.
— Ты прав! Я так и скажу Генриху. Вот он обрадуется!
Стоит только расслабиться и поверить, что жизнь удалась, как оказывается, что совсем наоборот. «Чёрный лебедь» дрейфовал между Юпитером и Сатурном, дожидаясь подручных Генриха. В трюме кладезь контрабанды, но — ничего личного! Генрих попросил на обратном пути домой захватить посылку от друзей.
Дружба — это святое! Особенно, если друг шеф Гестапо. Ткани, сотканные из паутины жванцов — мечта любой немецкой женщины. Посуда из особого камня: кажется, что она мягко светится изнутри. Гобелены, мебель — всё ручной, тончайшей работы: инкрустация — глаз не оторвёшь. И разная всячина. Впечатление, что где-то королевский дворец ограбили. Скорее всего, так и есть. Документов на груз нет, только электронная опись.
Подручные Генриха задерживались. Без них посадка на Титан, как посадка в тюрьму. Надолго не упекут, но нервы попортят. Корабли группировки «Сияющий щит» выпрыгнули как черти из табакерки. Майкл поленился задать радарное сканирование. В Солнечной системе он сюрпризов не ждал. Вызвав в рубку пилотов и Зама, Майкл приготовился тянуть время до готовности к полноценному ответу: три корабля выполнили фигуру захвата — слева, справа и по центру. Сдурели?
— Вы дебилы? — Майкл опередил вопросом объяснение появившегося на экране офицера в звании майора.
— По нашей информации на вашем корабле находится запрещённый груз. — пробубнил Майор.
— Находятся грибы в лесу. — перебил Майкл: — Вы дебилы?
— Приготовьте корабль к досмотру и разблокируйте приёмный шлюз. — невозмутимо закончил своё объявление Майор.
Майкл вывел на экран знак «индульгенции Канцлера».
— Нас это не касается! — ответил Майор.
— Ещё раз по-хорошему спрашиваю: вы дебилы?
— Предупреждаю, что в случае неподчинения к вам будет применена сила.
— Я полковник космических войск! — кстати вспомнил о своём нечаянном звании Майкл.
— Оно и видно! — Майор усмехнулся: — Тогда я Папа Римский!
Офицера можно понять: он привык к командирам в импозантном возрасте, а тут — мальчишка младше его!
— Да… Вы действительно дебилы. — подытожил Майкл: — Но это не ваша вина, а ваша беда!
Майкл включил силовую защиту. Она особенная: «Чёрный лебедь» оказывается в центре сферы, радиус которой в несколько раз больше размеров корабля с какой стороны ни смотри, тогда как обычно защитное поле напоминает доспехи рыцаря, которые повторяют очертание его тела. Конечно, даже такой фокус не спасёт от корабля драконианцев: это для него как волоса на известном женском месте. Но для линкоров Космического флота защита «Чёрного лебедя» непробиваема. Они устаревают ещё на стадии строительства. Это политика Рейха.
Силовая защита «Чёрного лебедя» превратила его в ёжика, которого пытаются изнасиловать извращенцы — или словечко скажи, или пукни. Фиг вам! Осталось только дождаться орлов Генриха. Можно было не сомневаться — дурацкий конфликт исчерпается моментально: угрожать Флоту Канцлера — чистое безумие.
Принятые меры Майкл посчитал достаточными. Он опасался эфирных (в земном варианте — электромагнитных) пушек, аккумулирующих энергию термоядерного заряда. Они обездвиживают корабль, разрушая цепи управления, после чего жертву можно брать ещё тёпленькой почти голыми руками. Это самое грозное оружие в распоряжении Космического флота.
Впечатляющие, красочные битвы в космосе невозможны. Лазеры — это как детские хлопушки, оружием они не стали: высокая плотность эфира — с одной стороны, и его ничтожная вязкость — с другой, делали их бесполезными. Киношная забава — не более. А использование плазмотронов, ракет, и всего прочего разрушительно стреляющего — это самоубийство. Осколки взорванного или подбитого корабля гарантированно уничтожат стрелка. Драконианцы используют технологию энергетической ловушки. Это вроде как угодить в сеть, из которой невозможно выпутаться: чем больше трепыхаешься, тем ближе конец. При этом собственные силовые поля из средства защиты превращаются в фактор, дополняющий уничтожение. Это совершенно не зрелищно. Корабль словно попадает в желудок гигантского чудовища, где переваривается до молекулярного облака, ненадолго уплотняя окружающий вакуум.
Искусство космической войны, как и любой войны — это путь обмана. В конкретном случае не было необходимости её продолжать, но из хулиганского побуждения Майкл запустил режим голограммы. До этого он никогда им не пользовался, решил опробовать.
Для внешнего наблюдателя сначала «Чёрный лебедь» закутался в белёсый кокон, а потом вылетел из него и пошёл на таран… Радарная прорисовка на корабле Майора пропала, но визуальные датчики работали. Такой психической атаки и Майкл, пожалуй бы, не выдержал: «гремя огнём, сверкая блеском стали, пойдут машины в яростный поход…». Компьютер лишь обрабатывает изображение, ему безразлична реальность происходящего. Майор видел, что «Чёрный лебедь» стремительно приближается к его кораблю. Неуклюжая попытка манёвра, чтобы избежать столкновения, сказала о неопытности капитана больше, чем любой экзамен. Очевидно, против намерения, иначе нужно быть полным идиотом, корабль Майора крутануло в опасную зону так, что он задел силовое поле «Чёрного лебедя». Часть кормы обрезало словно скальпелем.
Позднее, вспоминая, Майкл не мог понять: повреждение не пустяковое, но и не фатальное, из него не следовало дальнейшее. По корпусу корабля прошла волна: металл вздыбливался и оседал уже разрушенный. Когда чудовищная дрожь достигла агрегатного отсека, раздался взрыв. Корабль превратился в смертельную шрапнель, которая не оставила двум другим кораблям ни одного шанса на спасение. Осколки проскользили по защитному полю «Чёрного лебедя» как конькобежцы по льду. Огненный ад продолжался недолго. Останки кораблей устремились в разные стороны с космической скоростью. Часть из них притянули Юпитер и Сатурн, часть — завязла в Поясе астероидов. Часть со временем достигнет Марса, Луны и Земли. Некоторые долетят до Солнца.
Посланцы Генриха подоспели к шапочному разбору. От драматического противостояния не осталось следа. Удивительно, что они не попали под «звёздный дождь». Впрочем, не только это. Такой корабль Майкл видел впервые. Вероятно, новая серия. Небольшой даже по сравнению с «Чёрным лебедем», про такой говорят — юркий, хотя пробок на космических трассах не бывает, но и не челночного типа. Универсальный узел стыковки, диафрагменные люки-шлюзы… Почти маленький брат «Чёрного лебедя». Разница в выступающих над корпусом башнях с двух сторон диаметрально противоположно.
Бравые и как всегда молчаливые, форменные эсэсовцы, быстро перегрузили на свой корабль королевское барахло, не проявив к предметам изысканной роскоши ни малейшего почтения: только что в кучу не свалили. Зато несколько жёлтых алюминиевых ящиков без маркировки с рояльной петлёй на одной стороне и стяжным замком на другой, такие обычно используют военные, несли бережно, словно боялись разбудить спящую в одном из них заколдованную принцессу.
— А ты и вправду везунчик! — фамильярно обратился к Майклу командующий разгрузочно-погрузочной командой полковник: — Вовремя прикрылся! Не зря Генрих тебя ценит.
— А ты давно из Штатов? — ТЫкнул в ответ Майкл. Офицер промолчал: — Акцент. Юг благословенный! Но я что-то не помню, что бы мы с тобой вместе гусей пасли!
Экспертов Межпланетного Корпоративного Конгломерата пришлось ждать почти сутки. Дурацкое правило — не покидать место инцидента, только дорожной разметки не хватает, словно не в космосе, а на Земле. К прибытию важной комиссии «Чёрный лебедь» был прозрачен и чист как слеза ребёнка.
Скандал разразился политический, поэтому о загубленных жизнях упоминалось между прочим. Межпланетный Корпоративный Конгломерат и Федерация призвали пострадавший Космический флот к ответу, грозили за превышение полномочий запереть его в пределах лунной орбиты. Драконианцы посмеивались: распри вассалов им только на руку.
Бессмысленная гибель двухсот человек погрузила экипаж «Чёрного лебедя» в чёрную меланхолию. Радикальные действия капитана вызывали сомнение. И проверили бы, и что? Контрабанда не бог весть какая. За такое барахло к стенке не ставят. Ничего действительно запрещённого, например, псионических излучателей, или кобальтовых зарядов на борту не было, хотя, бывало, но не в этот раз.
Своей вины Майкл не находил. Её не было! Он постоянно возвращался к мыслям о странноватом корабле гонцов Генриха. А что, если бы он вовремя не прикрыл «Чёрный лебедь» силовым полем? Что значит «вовремя»? Спас бы их корпус из прозрачного алюминия? Это один из самых крепких материалов во вселенной. Вряд ли! В кольцах Сатурна полно остатков взорванных конструкций из прозрачного алюминия. Погибли бы все. И концы в воду! Ебанный Генрих! Что он протащил в Солнечную систему в загадочных ящиках?
Очевидно, что патруль Космического флота напугал подручных шефа Гестапо. Тяжёлый вывод напрашивался: они готовы были уничтожить «Чёрный лебедь» лишь бы не допустить проверки. Предположения. Догадки. Паранойя. Но отсутствие доказательств не доказывает их отсутствия.
Майкл слышал об оружии «нулевой точки». Оно превращает во взрывчатку взрываемый объект: человека, корабль, планету… Это утраченная технология «Звезды смерти». Убийственный луч состоит из двух разнополярных компонентов, которые в сумме дают ноль. Приборы не могут его зарегистрировать. Он не переносит энергию через пространство. При фокусировке возникает эффект интерференции, и физический вакуум закипает, происходит ядерный взрыв низшего порядка. Грубо говоря, взрываются атомы вещества.
Ангелу о своих подозрениях Майкл говорить не стал. Ни к чему было ещё больше невротизировать без того нервную атмосферу на корабле. Да и выходить на прямой разговор о дьявольской сути Генриха не хотелось. Они уже зашли слишком далеко, чтобы уйти с миром по своему желанию.
Ровно из тех же соображений Ангел не стал говорить Майклу о том, что видел и что понял, когда находился в интерфейсе. Пилот корабля, напуганный голограммой, начал правильный вполне безопасный манёвр, но не смог его закончить. Может быть только одна причина — он умер. Корабль накренился, его повело из-за волнообразного взрыва обшивки. Столкновение с защитным полем «Чёрного лебедя» мало что значило. Корабль уже был мёртв, а потом его взорвали. До катастрофы картина электромагнитных полей была стабильна, внешних воздействий приборы не зафиксировали. Новое оружие? Да. Другого объяснения Ангел не видел, но это не значит, что его не может быть.
Для Ангела главное, что Майкл не чувствует себя виноватым. А правда об этой трагедии, как и о многих других, никому не нужна. Если кому-то всё же неймётся — это его личная проблема. Дознавателей Ангел обманул. В конце концов, трах-бух, который увидели на всех планетах Солнечной системы, списали на неопытность пилота. Человеческий фактор!
Орсини переживал случившееся на базе Управление Лунными Операциями. Не удивительно, что его обманули, удивительно, что он поверил будто «Чёрный лебедь» не представляет опасности для военных линкоров. Торговое судёнышко! Орсини вызвал на связь адъютанта адмирала Керби. Молодящийся хлыщ выглядел так, словно в штабе его командира праздник, а не траур. Орсини завербовал его давно, на Земле. Педофилия. Это, пожалуй, единственный порок, которые ещё не легализован. Толерантное падение нравов очень сужает вербовочный арсенал.
— Запёрся у себя. Пьёт. Вас ругает. Смеётся как сумасшедший. — доложил адъютант.
Понятно! Предстоит слушание на совместной комиссии Конгломерата и Федерации. Чёрт бы их всех побрал!
Но чёрт выбрал адмирала. Внезапная смерь от злоупотребления спиртными напитками. Судьба, если её умело направить, корректирует ход событий. Пьянство адмирала для его подчинённых секретом не было. Облегчённо вздохнул не только Орсини, но и командование Космического флота. Только в пьяном бреду можно отдать приказ на досмотр торгового судна. Никакой политики! Никаких поползновений на ущемление свободы торговли, и уж тем более — на гегемонию в Солнечной системе. Увы, человеческий фактор!
В информационном поле появились скупое официальное объявление о попытке Космического флота досмотреть торговое судно и о неудачном манёвре корабля, что привело к трагическим последствиям. Но сила закулисного скандала явно не соответствовала лапидарности властей. Блогеры, как голодные псы, набросились на чиновников Конгломерации, напрасно подозревая, что те знают о случившемся больше. Политические ответы о недопустимости ограничения свободы торговли никого не интересовали. В поисках фактологии блогеры попытались провести собственное расследование. Утаить главного участника трагедии не удалось. И без того загадочный, «Чёрный лебедь» в дополнение стал обрастать бородой фантастических и нелепых слухов.
— Для тех, кто не понимает. — предупредил экипаж Майкл: — Слово на сторону — и я выброшу за борт! Для всех — желающих навсегда покинуть корабль, я пойму. У вас всегда есть выбор.
Свои побили своих с ужасающим, разгромным счётом. Это главное, что будоражило общественное мнение, которое явно сочувствовало Космическому флоту. Когда один из блогеров предположил связь «Чёрного лебедя» с Рейхом, неведомые хакеры тут же «выпилили» его из сети, а сам он внезапно сменил место жительство на неизвестное. Свобода слова в космосе, как и везде — она как бы есть.
Генрих ни о чём расспрашивать не стал. Его огорчало, что «Чёрный лебедь» оказался в центре внимания, и он принял свои меры, чтобы это внимание побыстрее иссякло.
На Земле в научном болоте пришли к выводу о столкновении двух астероидов. Конспирологи сказали правду — это космическое сражение. Городские сумасшедшие! Что с них взять? Мели Емеля, твоя неделя!
В барах Арес Прим экипаж «Чёрного лебедя» на короткое время приобрёл магнетические свойства: ловцы сплетен на угощения не скупились. Обобщённый ответ любопытным: «Спроси у Капитана, и он тебя за борт выбросит, или его ручной монстр тебе голову откусит!» И без угрозы Майкла было ясно, что длинный язык в этом деле может укоротить комфортную жизнь до застенка Гестапо.
Смельчаков порасспрашивать Майкла не находилось. Были у него, как он их называл, закадычники. Вместе выпивали, сексуально дурачились, но это не повод для дружбы. С Грегом Майкл, может быть, и пооткровенничал бы, но тот, обычно склонный ко всяческим советам, себя явно сдерживал: в их отношениях появилась дистанция. Это не удивительно: «Чёрный лебедь» стал токсичным активом Корпорации, говорить о нём, всё равно, что поминать чёрта всуе.
Сколь бы не было ужасным событие, оно быстро теряет остроту и выпадает из новостной ленты. На чужое несчастье, у людей короткая память, если её специально не возбуждать. Пересуды о «Чёрном лебеде» выродились до мема: ты как чёрный лебедь! Что означало — накаркаешь ещё!
Дела земные вторглись в неспешные космические будни с неожиданной стороны: Генрих прислал Майклу материалы с пометкой: «Без комментариев!». Речь шла о неком проекте под номером 51. Выдержки из допросов человека с вымаранным именем. Редкостная нудятина до тех пор, пока Майкл не споткнулся на имени Ангела. Начал читать всё сначала. Постепенно сложилась общая картина. В сверхсекретной генетической лаборатории ЦРУ производились опыты по скрещиванию инопланетной и человеческой ДНК. Что-то вроде «генетической фермы». Это известное дело на просторах Вселенной. Увы, Земля, не исключение. Эксперименты проводились как с роженицами, так и с детьми! Мерзкое занятие, но моральные качества у людей лучше не предполагать изначально, чтобы не разочаровываться. О согласии подопытных ничего не говорилось. Но упоминалась сотрудница лаборатории, которая сознательно пошла на эксперимент. Её ребёнок родился с генами Королевского Драко. И это Ангел.
Про dракошу Майкл знал. Мало ли какие причуды бывают? Это не мешало. Ангел рассказывал, что, сколько себя помнит, всегда чувствовал присутствие dракоши. Сначала Майкл принял это за игру. Ангел обиделся: такие шизофренические игры не в его духе. Детские воспоминания, трагическая история семьи… Как быть с этим? И Майкл принял dракошу как аксиому в геометрии души Ангела.
Шеф Гестапо — вроде красивой, соблазнительной девушки с огромным членом, который вываливается в последний момент, когда вы уже прикованы обстоятельствами в такой позе, что изнасилования не избежать. Генрих Мюллер, дары приносящий — это первый этап соблазнения. Он не тот человек, который делает что-то без подвоха. Наверняка ожидает реакции Майкла, чтобы продолжить свою игру. Зачем? Чтобы сделать норовистую парочку более управляемой? Не дождётся! Майкл решил ответить молчанием.
Ангел не удивился:
— Ты знаешь, как относятся немцы таким гибридам, как я?
— Случая не было. — Майкл действительно никогда не задумывался над этим.
— Мерзко! Они их используют, но ставят им в голову чип. За людей не считают. Драконианские гены для них, как тряпка для быка.
У Ангела не было желания копаться в тайне своего происхождения. Его устраивала недоговорённость в семейных проблемах. Недаром правду называют спящей собакой. Но неожиданное вмешательство Генриха в деликатный вопрос, вынуждало внести ясность в события давно минувших дней. Вряд ли дело в примитивном шантаже. Мелко для Генриха. Он метит в семью.
Единственный, кто остался и мог бы приоткрыть завесу над тайной рождением Ангела — это дедушка. Герцогиня умерла. Ангел не поехал на её похороны, не из равнодушия, но, если честно, и не очень хотел. Несмотря на признание заслуг перед Космической Программой, пришлось бы преодолевать сопротивление спецслужб. Человечество от Раскрытия отделяет стена Тайны и вездесущий Кабал. Разрешение, согласование, медкомиссия и ещё непонятно через что пришлось бы пройти. Ради чего? Английские похороны — не знаковое событие. Это посиделки о радости жизни.
Решение навестить деда, далось Ангелу с трудом, и было вынужденным. Он боялся оставить Майкла и Джека на кого-то кроме себя. В космосе разлука на мгновение может оказаться разлукой навсегда. А Майкл не хотел отпускать Ангела одного, но как быть с Джеком? Явить его земному миру — это немыслимо! Пришли к компромиссу: поставили «Чёрный лебедь» на техническое обслуживание. Теоретически корабль вечен. Но Майкл нашёл сто и одну практическую причину, чтобы потребовать проверки всех узлов и агрегатов. Генрих не стал возражать, только усмехнулся. Препятствий Ангелу чинить не стали, пришлось лишь заново подписать обязательство о неразглашении всего и вся. Легализовался он через военную базу на острове Диего-Гарсиа в Индийском океане, как вернувшийся из сверхсекретной командировки.
О Земле на Земле Ангел не думал. Она мелькала мимо, не затрагивая его мысли. Людям, ностальгирующим о колыбели человечества, в космосе делать нечего. Если сильно привязан к земному безумству, так за него и держись. Раздражала допотопность передвижения: самолёты, автомобили, неудобство вокзалов. Ужасная повседневная еда на вкус Ангела только что не ядовитая. Количество мимоходом потребляемого землянами сахара казалось смертельным. Ангел не подозревал, что он так сильно отвык от земной жизни. В Лондоне не задержался настолько, насколько смог. Брат прислал за ним машину. Очень дурной тон появляться дома, падая как снег на голову. Наверняка в поместье нечто вроде генеральной уборки устроили. А слуги кидают жребий кому ухаживать за молодым лордом. Но прежде встреча в офисе брата в Лондоне.
— Где тот дохляк, которого я гнал палкой на плавание?! — слегка наиграно воскликнул Ричард: — Ты и военной форме! Полковник! Мать честная!
Брату Ангел обрадовался искренне. Ричард — хороший парень, классный брат. С ним связано много первого в жизни Ангела. Даже поцелуй с девушкой, на который его подбил Ричард. Но первой любовью стал близкий друг его брата. И, как часто случается в юности, это было тайное чувство.
Брат подурнел на вид. Он явно не в спортивном тонусе, которым всегда гордился. Лишний вес, круги под грустными глазами. Весельчака и балагура укатали крутые горки жизни. После смерти Герцогини на него свалилось проклятие аристократичности рода. Ричарда воспитывали как будущего герцога королевских кровей, но, к счастью, чопорность к нему не пристала.
— К деду тебя на вертолёте подбросят. Тут площадка… У небедности свои преимущества. — продолжил Ричард: — В поместье мрак. Ушедшая натура. Правое крыло с нашими детскими комнатами заколочено. Сумрак, холод и тоска. Уговариваю его переехать. Ни в какую! Сам увидишь.
— Помню, твоя маман хотела там чуть ли не Версаль устроить. — вспомнил Ангел.
— Вот именно, что маман! — ответил Ричард: — У неё бешенство. Очередной муж твой ровесник. Извини, что в последний раз, не нашёл на тебя времени. Наверстаем. У деда не оставайся, тебя там привидения сожрут. У меня столик в LE GAVROCHE. За ужином и поговорим. Привезут, отвезут, разместят. Ни о чём не беспокойся. Треть земли, на которой стоит Лондон — наша собственность и твоя тоже. Это кое-что ещё значит!
Поместье действительно выглядело запущенным. Сад - заросли. Газон — уже не английский. Но дом казался вечным, неподвластным бурям времени. Зря Ангел ожидал суеты слуг. Осталась только старая служанка и дворецкий. Они доживали здесь свой век, а заодно как могли, ухаживали за хозяином и хозяйством. Служанка прослезилась, робко, слегка обнимая Ангела, которого помнила ещё ребёнком. Консьерж — образец старой закалки блюстителя незыблемости аристократического порядка. Он сдержанно поприветствовал и сообщил, что Герцог ждёт.
Дед сидел в традиционной кабинете, но не за традиционным столом, как обычно привык его видеть Ангел, а в кресле у дивана. На нём был стёганый блеклый халат, невозможный для приёма гостей. Дед постарел безжалостно.
— Орёл! — ответил на традиционный поклон дед: — Ты стал больше похож на своего отца, чем Ричард. Не стой.
Ангел скромно присел на край дивана. Попав в традиционную обстановку, он мгновенно стал традиционным. Никогда в жизни Ангел не разговаривал с дедом запросто, например, как это мог Ричард. Обычно лишь отвечал на вопросы, запинаясь. По дороге Ангелу казалось, что он знает, о чём и как спросить. Была уверенность. И вдруг она куда-то пропала.
— Герцогини не стало, и всё умерло! — пожаловался дед: — Без неё всё мертво. — дед тяжело вздохнул и перешёл к делу. Ангел заранее по телефону предупредил, что хотел бы прояснить некоторые семейные обстоятельства. Дед не любил сюрпризов. Мог и отказать: — Я догадываюсь, что тебя интересует. Это действительно важно, иначе бы ты не приехал. Мне даже кажется, что я ждал, когда ты спросишь. Это она должна была тебе рассказать, но не смогла.
— Да. Моё детство… — подтвердил Ангел.
— Твою мать звали Элеонора. — начал свой рассказ дед: — Герцогиня её не приняла. А потом и возненавидела. Я… — дед задумался: — Мне было всё равно. Я не занимался воспитанием сына, как и твоим. Помню, что она была очень умна, остра на язык и своевольна, как многие американки. Самостоятельная. Гордая. Думаю, это и привлекло твоего отца. Англичанки, да ещё и аристократки, в основном дуры и похожи на лошадей. Но не Герцогиня. Они обе были властными, потому и не сошлись характерами. Твоя мать… — дед задумался: — Для меня до сих пор звучит странно… Женщина-ученый. Даже не пойму, как правильно сказать.
Дед говорил медленно, раздумчиво, вспоминал о мелочах, которые не имели значения. Брак родителей Ангела все считали странным, хотя семьи в разъезде среди аристократов не редкость. Он в Лондоне, она в Америке. О беременности Элеоноры стало известно лишь на похоронах отца Ангела. Она приехала. Герцогиня позволила. Внезапная, странная смерть сына от инфаркта стала для неё страшным ударом.
— На похоронах твоего отца только у двух женщин были каменные лица. У Герцогини, и у твоей матери. Смерть любимого человека их не примирила. Нет. А через месяц нам сообщили, уже не помню, как и через кого, что Элеонора умерла при родах, а ребёнок не выжил. Герцогиня потребовала привезти тело внука. Тут-то всё и началось…
Дед не помнил, какие были отговорки, но только через месяц тельце прислали. Что руководило Герцогиней, неизвестно, но она потребовала экспертизы. Когда обман раскрылся, на запросы Герцогини перестали отвечать. Она подала в суд на больницу, в которой рожала Элеонора, но выяснилось, что туда её привезли уже мёртвой и без ребёнка. Скандал был громким. Расследованием занималось ФБР. Но всё упёрлось в секретность работы Элеоноры. Герцогиня даже попросила помощи у Королевы. Но это не помогло. Тогда она наняла частных детективов, не обращая внимания на расходы. Информацию собирали по крохам.
— Я спросил, знает ли она больше, чем говорит? Она ответила «да», сказала, что уверена. И так почти три года. Её было не остановить. В конце концов, она обратилась к Папе Римскому. Удивительная женщина! И он помог. Лично позвонил Президенту и переслал материалы, которые собрала Герцогиня. И тебя нашли живого! Она хотела отблагодарить человека, который вынес тебя из ада. Он не взял денег. То, что он нам рассказал… Это… Трудно представить. Когда он тебя выносил, то плакал. Там ещё были дети. Мёртвые дети со следами пыток. Клетки для детей… Всех отравили газом, но ты чудом выжил. — дед задумался, словно не решался продолжить: — О твоём дяде. Он мерзавец, я в этом никогда не сомневался, но, чтобы до такой степени… Все эти три года он знал о тебе! Об этой дьявольской лаборатории. На какой-то американской комиссии, они мудрено называются, всплыло его имя. Подозреваю, что твой отец хотел предать гласности… Остальное додумывай сам.
Ангел слушал и не перебивал. Наверняка дед сказал всё, что знает. Он прожил жизнь, особо в неё не вникая.
— Ты думаешь, что Герцогиня не любила тебя. Нет. Любила. По-своему. Она хотела наказать мерзавцев. Но твой дядя сказал, что нас всех убьют, если Герцогиня не остановится. И его тоже. Поэтому и молчал. Но я не думаю, что он молчал поэтому.
Роль дяди не показалась Ангелу неожиданной. Вот уж с ним-то он поговорит по-другому.
— На мои похороны не приезжай. Я не обижусь. — закончил свой рассказ дед: — Ричард сказал, что позаботится о тебе. У нас тут… Сам видишь. Её нет, и ничего нет. — дед улыбнулся, о чём-то вспомнив: — Ричард принял тебя на удивление быстро. Ты тогда радовался самым обычным вещам. Он какое-то время называл тебя — наш Маугли. В тебя все влюбились. Ты так забавно пытался помогать прислуге! Герцогиня как будто ожила, и с ней наш дом ожил.
Ангел подошёл к деду, встал на одно колено, взял его бессильную старческую руку и поцеловал.
Дед протестующие покачал головой.
— Это за бабушку! — сказал Ангел.
Дед — нежилец. Сам себя он уже похоронил. Может быть, недосказанность только и держала его на этом свете. Было бы несправедливо уйти, промолчав о Герцогине. Сама о себе она сказать не могла. Такой характер.
Думать о том, что услышал, Ангел не хотел. Это всё не о нём, а о Герцогине. В ноги к ней уже не бросишься со словами благодарности. Вот бы она удивилась! Рассказ деда лишь дополнил то, что Ангел знал и чувствовал. Это ещё не встреча с самим собой. Всё ещё впереди. Чем больше он узнавал о себе, тем страшнее становилась тьма внутри него.
Ричард ни о чём расспрашивать не стал, только поворчал на деда:
— Слуг разогнал. Дом запущен. Никого не принимает. Я пытался его растормошить, но бесполезно. Молодец, что приехал. Он спрашивал о тебе.
— Я, правда, сильно похож на отца? — вспомнил первые слова деда Ангел.
— Судя по фотографиям, да. Но я его плохо помню. Маман постаралась! Герцогиня забрала меня к себе уже после…
— Как ты думаешь, нашего отца убили? — неожиданно для себя спросил Ангел.
— Герцогиня была в этом уверена. — Ричард задумался: — Когда тебя привезли, она сказала, что отца убили и хотели убить тебя. Верх её откровенности за всё время! Ты — ангелочек в казённой одёжке, удивлённо смотришь вокруг… И убить… Это в голове не укладывалось. Тогда я впервые чуть-чуть повзрослел. Это она тебе имя дала.
— И, по сути, жизнь тоже. Мы оба перед ней в долгу. Хорошо помню, как она с твоей маман из-за тебя чуть не подралась! — ответил Ангел и осторожно спросил: — Ты дяде доверяешь?
— Не поминай черта всуе! Я ему не доверяю с тех пор, как он в трусы к моей подружке залез. Ещё тот педофил! Ты её должен помнить. Рыжая кобылка. — Ричард усмехнулся: - Пропал куда-то. Давно о нём не слышно. Давай не будем тревожить семейные скелеты в нашем шкафу? Помнишь братьев Говардов? Смертельные враги. Что-то там семейное. Нам ещё повезло, что носы друг от друга не воротим.
Больше о грустном не говорили. Вспоминали юность. И еда была отменной. Мало сказать неожиданно, как гром в ясном небе, прозвучал вопрос Ричарда:
— Я знаю, тебе нельзя об этом говорить… Только скажи… Это правда… О космосе.
Ангел ответил не сразу. Отделаться от брата сентенцией, мол, во что веришь, то и правда —
это наверняка обидело бы:
— Космос, о котором говорят на Земле, не существует. Это ложь и вздор. Но другой космос есть. И это, правда.
— В гости пригласишь? — свёл к шутке Ричард.
— Почему бы и нет? — серьёзно ответил Ангел, но закончил игриво: — Боюсь, возвращаться не захочешь. — И, чтобы не продолжать тему, задал вопрос: — Как семья? Извини, я даже не поинтересовался.
— И правильно сделал. — грустно ответил Ричард: — Наши семьи… Это наши семьи! А у тебя бойфренд есть? — Ангел кивнул головой: — Давно?
— Кажется, что всегда. То, что было до него и без него — как бы и не было.
— Завидно! Но староват, чтобы в геи податься. Да и не моё это.
Простились на автостоянке. От водителя Ангел отказался: хотел проветриться, до отеля рукой подать. В номере принял душ, побрился, собрал в сумку бытовые мелочи, купленные в пути, чтобы выбросить. Это ему больше не пригодится. Заказал авто напрокат.
Через три часа с небольшим — Йоркшир. Вспомнился традиционный спорт между северянами и южанами: кто похвалит себя лучше всех! Йорк — очень, очень английское место. По сравнению с ним Лондон — это в другой стране. По дороге в голову лезла всякая чепуха, но основное — побыстрее бы увидеть Майкла и Джека. Они его дом. Окончание разговора с Ричардом было неожиданным, хотя и не сильно удивило. Вовлечённость чёрной аристократии в закулисные дела — это почти, само собой разумеется. Кабал? Вряд ли. Иллюминаты — вот семейное проклятие!
Возвращаться домой через остров Диего-Гарсиа Ангел передумал, хотя этот маршрут ему предписан. Изменились семейные обстоятельства. Круг людей, с которым он может обратиться со своим вопросом, ограничен. Ангел ничем не рисковал, в худшем случае ему сделают замечание. Почему бы не попробовать?
К базе Менвит Хилл ВВС Великобритании Ангел подъехал под утро. Его и других будущих пилотов Космической программы в период кадетства возили сюда на экскурсию. База Менвит Хилл — один из крупнейших в мире центров электронной разведки. Не тайна тесное сотрудничество с секретной глобальной шпионской сетью «Эшелон». Но это сторона дела мало интересовала Ангела. Прежде всего, база — один из узловых центров космической связи и космический порт.
Подъехать на случайной машине к проходной Ангел не рассчитывал. Примерно за милю, непрошеного гостя встретил автопатруль. Ангел не удивился и был спокоен. Вышел из машины с поднятыми руками, в правой — знак Космической Программы с вмонтированным идентификационным чипом.
В званиях военных Ангел так и не научился разбираться, особенно когда они в камуфляжной форме. С короткоствольным автоматом наперевес, вероятно, старший, по виду был крайне недоволен настырностью водителя, который проигнорировал сначала предупреждающий, а потом и запрещающий дорожные знаки, и вторгся на особо охраняемую территорию. Поведение нарушителя его насторожило. Полицейский? Он принял знак Ангела за странный жетон. Обычно суют в нос удостоверения прессы, или общественной организации. Все полицейские в округе знают, что здесь им делать нечего. Сбивала с толку и форма полковника ВВС США.
— Сообщите дежурному! — не дожидаясь вопроса, сказал Ангел.
— Полковник. Жетон непонятный. Спрашивает дежурного. — предал по рации офицер.
— Гоните в шею! — раздалось в ответ.
— Кого погонят в шею, это мы ещё посмотрим! — уверенно возразил Ангел.
— Настырный! — сказал в микрофон офицер.
— Сопроводите!
Ангела усадили в джип, подперев с обеих сторон автоматчиками. У КПП их встретил заспанный Дежурный. Его расслабленная поза, неприятное лицо, пробудили несвойственный Ангелу командирский дух:
— Вас, где учили субординации? Пригласите старшего!
Подействовало, хотя и через явное неудовольствие. Расслабленный вернулся в КПП. Минут через пятнадцать утомительного ожидания под дулами автоматов, подъехал джип с открытым верхом. За рулём сидел полковник. Увидев знак Ангела, он кивнул головой и показал на место рядом с собой.
— Машину припаркуйте, позвоните прокатчикам. Под вашу ответственность. — приказал Ангел Расслабленному и кинул ему ключи, которые тот невольно поймал.
— Они не знают. — объяснил полковник про охранников: — Мы используем пропуска АНБ.
Полковник представился. Проехали мимо множества антенных конструкций, которые, кажется, уходили за горизонт. Но это не так. Добрая половина из них — голограмма. За чертой иллюзии открылся вид на командно-диспетчерский пункт и несколько наземных зданий. Основной Порт находится под землёй. Космодромы с величественными пусковыми комплексами — тупиковый путь развития космонавтики. На ракете далеко не улетишь. В своё время технологию ФАУ-2 немцы посчитали бесперспективной и не стали доводить её ума. Но европейцы и американцы решили иначе и возвеличили ракетостроение до монстрообразного состояния.
Идентификация не заняла времени. Чип в знаке Космической Программы считывается на ходу. Допуск Ангела позволял ему находиться на территории базы, в пункте общей связи и в помещениях для лётного состава. Не на Земле для идентификации обычно используется лёгкий ремешок на запястье, в котором зашита вся необходимая информация.
Когда на экране персональной связи с Управлением Лунными Операциями появился адмирал Маунтбаттен, Ангел вздохнул с облегчением: на не срочный вызов мог ответить какой-нибудь из помощников и пришлось бы долго объяснять.
— Мой мальчик! — воскликнул Адмирал: — Уже не мальчик!
— Рад вас видеть, граф! По дороге на Арес Прим я хотел бы на пару минут с вами встретиться. Если у вас найдётся время, конечно… — сразу перешёл к делу Ангел.
Адмирал Маунтбаттен — в кадетском прошлом Ангела его бригадный генерал. Он друг семьи, хорошо знал его отца в прошлом, и дядю — в настоящем.
— На тебя время всегда найдётся! — согласился Адмирал: — Я распоряжусь. Не прощаюсь. У нас тут полдень. До встречи!
Сопровождавший Ангела полковник, стал невольным свидетелем разговора и с нескрываемым любопытством смотрел на Ангела: брови на его до того бесстрастном лице приподнялись, разрушая напускную отстранённость.
— Вы герцог Бофор? — с удивлением спросил Полковник: в идентификаторе титулы не указываются.
— Это важно? — не стал разочаровывать Полковника Ангел: в конце концов, одна семья — Бофоры, а титулы — второй вопрос: — Можно скромнее — лорд.
— Меня удивляет количество аристократов в Космическом флоте. — объяснил свой интерес Полковник.
— Не преувеличивайте. — Ангелу не хотелось говорить на эту тему.
На самом деле очень много известных фамилий, аристократы лишь в том числе, в чертовщине, которая творится вокруг Космической Программы и её Раскрытия, очередной раз отложенного ещё на 50 лет.
В небольшом зале для VIP-ов Ангелу пришлось подождать часа два, листая журналы ADAC Motorwelt, Reader's Digest, Cosmopolitan, National Geographic, Newsweek. Судя по свежим номерам, важные гости здесь бывают часто: старьё их вниманию не предложишь.
На Луну Ангел прибыл после обеда и до ужина. О поспать в дороге, говорить нечего: она заняла не больше получаса. Пилотом на небольшом транспортном корабле оказался драконианец. Он неприятно долго задержал свой взгляд на Ангеле, dракоша оцепенел и притих, чтобы себя не выдать. От невольных родственников не просто спрятаться. Драконианцы псионически несравнимо сильнее эмпатов, но и dракоша не лыком шит. Что-то пилот почувствовал, но разобраться не смог. Он проводил Ангела в отдельную каюту-капсулу через грузовой отсек, где на полу, лицом вниз лежали люди, десять человек. Жатва никогда не прекращается. Невольно чувствуешь себя соучастником, но выбирать не приходилось. Это была ближайшая скоростная оказия.
Базу «Управление Лунными Операциями» с разрешения Драко построили немцы в 40-х годах 20 века на обратной стороне Луны в кратере Жюля Верна. Она обошлась немалой кровью. Погибшие заключённые из концлагерей — не в счёт. Речь о немцах. В мирной битве за космос потери исчислялись тысячами. В 60-х годах Пятый Рейх уступил лунную базу за ненадобностью Кабалу. Обустройство на Марсе отнимало все силы и ресурсы, а наблюдение за Землёй стало излишним. Кабал, в свою очередь, поделился 20-ти акровой территорией с Космической Программой. Американцы платили немалые деньги, а с драконианцами Кабал рассчитывались живым товаром — похищенными с Земли людьми.
Немцам в их время было не до архитектурных излишеств. Всё сооружение — в форме колокола, глубоко уходящего под землю. Верхний этаж застроили зданиями напоминающие бараки. Американцы почти все их снесли, но тоже не заморачивались стилем. С подземной частью обстояло сложнее. Её лишь подновили. На многих уровнях остались узкие мрачные коридоры. VIP-зона — совсем другое дело. Коридоры широкие, стены обшиты панелями из вишнёвого дерева. Просторные кабинеты обставлены дорогой мебелью. Такое впечатление, что находишься в офисе солидного банка со столетней, как минимум, историей.
Луна — это как нейтральная Швейцария. Она давным-давно поделена между различными расами, порой враждующими уже не одно тысячелетие. Луна дипломатически нейтральная территория. Сказать, что она принадлежит землянам — это то же самое, что рассмешить бога, рассказывая ему о своих планах.
Об истории Луны Ангел слышал столько взаимоисключающих версий, что перестал их серьёзно воспринимать. Говорят, что лунные постройки уходят в глубину до 70 километров. Это, пожалуй, правда. Подсчитать население Луны невозможно: никто такой информацией не делится. Землян, которые живут и работают на лунных базах, больше двух тысяч. Луна в основном перевалочный пункт. Здесь формируются воинские подразделения для Марса и Пояса астероидов.
Ангела встретил молодой адъютант, источающий дружелюбие, почти искренне, чтобы не принять за чистую монету — служба! Он проводил к Адмиралу.
После короткого обмена необязательными любезностями, Ангел раскрыл цель визита:
— Давно не видел своего дядю. Не скажу, что соскучился, но хочу с ним повидаться. Вы не подскажете, где его можно найти?
— Твой дядя… — Адмирал задумался и набрал что-то на коммутаторе справа: — Зайди ко мне. Важно!
Ангел не ожидал такого простого финала и не ошибся.
— Рафаэль Орсини! — представился вошедший в кабинет невысокого роста, лет пятидесяти, слегка полноватый и лысоватый человек: — Спецслужбист, скажем так. А вы лорд Бофор. Друзья зовут вас просто Лорд. Признаться, я сначала думал, что это только прозвище. Удивительно, что мы ни разу не пересеклись на Земле. Моя сестра — мать вашего брата.
Сюрприз! Орсини! Ничего себе семейка! Большой Свет на выезде! Блеснул профессионализмом. И напрасно! Правила знакомства джентльменов ещё никто не отменял. Этикет следует соблюдать, тем более, если знаешь заранее, с кем имеешь дело. Ангел удержался от замечания: дурное воспитание и не спрячешь, и не исправишь.
— Он разыскивает своего дядю. — объяснил Адмирал, тоже не довольный беспардонным поведением сослуживца.
— Какое совпадение! Мы его тоже хотели бы видеть. — усмехнулся Орсини: — А вы давно с ним встречались?
— Тогда господин адмирал был моим бригадным генералом, а я кадетом. Переговорили по телефону. — холодно ответил Ангел.
— Давненько! А почему сейчас, вдруг, родственное чувство проснулось? — спросил Орсини по привычке тоном следователя.
— Вы забываетесь! — не выдержал и дал отпор Ангел: — Таким тоном разговаривайте со своей сестрой… — хотелось сказать «шлюхой», но Ангел сдержался: — Я не у вас на службе. Здесь я лорд Бофор, как вы правильно заметили.
«Стервец!» — читалось во вспыхнувших злобой глазах Орсини.
— Рафаэль! Ангел! Прекратите! — Адмирал не ожидал такого оборота разговора: — Тоже мне, Монтекки и Капулетти!
— Разрешите откланяться! — Орсини не скрывал раздражения.
Когда дверь за спецслужбистом закрылась, Адмирал развёл руками и, улыбнувшись, сказал:
— Ты прав, мой мальчик. В нашем кругу следует соблюдать учтивость, чтобы она хотя бы где-то осталась. Он привык общаться со всяким отребьем. А твой дядя — головная боль и не только наша. Да… Он не всегда был… — Адмирал замялся, подыскивая слово.
— Мерзавцем? — подсказал Ангел: — Дедушка считает, что всегда.
— Ему виднее. — не стал спорить Адмирал: — Понятно! Дедушка… Ты от него… Я сразу не сообразил. Дело, вероятно, в твоём отце. Грязная история. Я тогда от него отдалился. Его жена… Твоя мать… Она его со всеми рассорила. Я всегда буду на твоей стороне, но хочу предупредить: будь осторожнее. И с Орсини, в частности. Я как-то не подумал…
— Ничего. Он всё равно меня бы нашёл. Только что чуть анкету не зачитал.
На Марс Ангел добрался на транспорте, похожем на земной аэробус. Почему-то на орбите проболтались несколько часов. Ангелу даже удалось поспать. Домой заехал, чтобы принять душ и переодеться. Парадная форма полковника ВВС США на Арес Прим всё равно, что прикид на Хэллоуин. Уже собрался на выход, когда раздался сигнал в дверь. На мониторе «двое из ларца, одинаковых с лица». Не «люди в чёрном», хотя и в чёрном, так что принадлежность к организации угадывается безошибочно. Генрих не случайно подбирал таких посланников своей воли. Арес Прим формально свободная зона. Власть и юрисдикция Рейха на неё не распространяется. Своей вотчиной одновременно, на только им ведомом основании, Арес Прим считают американцы, Кабал, Иллюминаты, Федерация, Корпоративный конгломерат и прочие политические фитюльки. Но когда в любой бар заходят гестаповцы, в зале наступает тишина. Все знают кто на самом деле хозяин в чужом общем доме.
Два офицера в чёрной, идеально приталенной, элегантной форме с красной повязкой на правом рукаве, ждали ответа. Притворится отсутствующим? Ну-ну… Наверняка знает, что подмылся и собрался. Ангел открыл каюту. Один из офицеров через порог вручил ему планшет.
— С возвращением! — поприветствовал Генрих с экрана: — А я как раз о тебе подумал. До меня дошёл слух, что ты своего дядю разыскиваешь. Решил тебе помочь. Если ты не поленишься последовать за моими офицерами, то сам всё узнаешь.
— Слушаюсь и повинуюсь, наш генерал! — не стал возражать Ангел.
В Берлине на Земле улицы Принц-Альбрехтштрассе давным-давно нет. Когда-то по ней проходила знаменитая Берлинская стена, но её разрушили, а улицу не восстановили. Во времена совсем уж далёкие, тогда в самом центре Берлина, по престижному адресу Принц-Альбрехтштрассе, 8 находился крупнейший Музей ремёсел и художеств. Но 1933 году это царство Муз пало, уступив место Тайной государственной полиции, или Гестапо. Зимой 1945 года американские бомбардировщики камня на камне не оставили от овеянного мрачной славой тяжёлого, приземистого здания. В Новом Берлине улица Принц-Альбрехтштрассе воссоздана в своём изначальном виде и в доме номер 8 продолжается история Главного управления имперской безопасности (РСХА). Во дворе, как и в прежние времена, собственная подвальная тюрьма Гестапо. А над ней на поверхности приметы современности — два памятника: один - Джеймсу Бонду, о котором мало-мальски известно; другой — некому штандартенфюреру СС Максу Отто фон Штирлицу, о котором известно только Генриху Мюллеру. Нынешний шеф Гестапо обожает шпионские романы.
Когда Ангел понял, куда ему предстоит экскурсия, сопротивляться было уже поздно. Интуиция подсказывала, что угрозы нет, но всё равно как-то не по себе. Из подвала Гестапо путь только один — в пасть раптера. Идеальная утилизация отработанного материала! Но скоро только сказка сказывается. Сначала заключённый пройдёт все круги ада: исключительно эффективная медицина не даст ему умереть, какой бы пытке его не подвергли. Даже после медленного сожжения на костре, восстановление, которое хуже смерти, гарантировано. Ироничный, лёгкий в общении, высокообразованный и культурный, светский человек Генрих Мюллер нередко сам принимал участие в экзекуциях, не говоря уже о допросах, в которых любит выходить интеллектуальным победителем. Так он отвлекался от семейных неурядиц: постоянные ссоры с ревнивой женой и глупые дети — его крест.
Предварительно уже всячески просвеченному сканерами безопасности Ангелу, снова пришлось пройти идентификацию, чтобы зафиксировать своё посещение самой грозной тюрьмы Рейха.
Двери камер глухие: ни глазков, ни окошек для передачи пищи. И не встретили ни одного охранника, пока шли по длинному коридору. Почему — это Ангел понял, когда зашёл в камеру. «Двое из ларца» остались снаружи. Он не сомневался, с кем предстоит встреча.
В камере в левом углу туалет типа «очко», справа — тонкая, вероятно, очень жёсткая подстилка, посередине - стол. На заключённом электронные кандалы виде браслетов и на руках, и на ногах. Они не мешают двигаться, позволяют сесть за стол, но ни шагу дальше: электрический разряд отобьёт охоту своевольничать. Дополнительной охраны не требуется.
Очистка помещения принудительная — через душевые лейки на потолке. Вода, или то, что её заменяет, стекает через «очко» в полу. Пахло одновременно дезинфекцией и туалетом в пивном баре.
Дядя сидел голый на подстилке. В жизни он был мужчиной упитанным, плотным. В тюрьме похудел, кожа на теле висела складками. Оброс бородой, а на почти лысой голове резвились несколько волосинок. Вид голой старости непригляден в любой обстановке, а уж в тюрьме и подавно.
— Я знал, что он тебя подтянет. — не удивился дядя: — Не знаю, что ты хочешь услышать. Я всё сказал. Здесь умеют правду вынуть.
— Не всё! — не согласился Ангел.
— Эля, твоя мать, была… — дядя подбирал слово: — Ебанутой на своей науке. Я их познакомил, себе на голову. У Эли была идея фикс — выносить и родить необыкновенного ребёнка. Кровь нашей семьи больше королевская, чем у нынешней династии. Мы из Меровингов. Но это тайна для непосвящённых. Жаль, что ты не еврей. С твоей наследственностью можно и Машиахи… Ты чудовище! В тебе кровь дракона.
— Поэтому ты хотел меня убить?
— Я не хотел, чтобы ты родился. Это всё Эля… А потом от меня мало что зависело.
— Отец?
— А… Ты думаешь, что он белый и пушистый? Всё лучшее доставалось ему в первую очередь… Кстати, ты — вылитый он. Наказание какое-то. Смотрю на тебя, а завидую ему. О том, что творилось в лаборатории, он прекрасно знал. И молчал. Пока Эля ему не сказала… Зачем она это сделала?! Упёртая была! Он пригрозил, что выступит, если она не согласится аборт. Да, он тоже хотел тебя убить! Людей, которые его устранили, уже нет. Такие долго не живут. Я его предупреждал. Ты жаждешь справедливости. Какая ирония! Его смерть — твоя жизнь. И теперь ты на крючке у Генриха. Думаешь, Драко понравится такой родственник? Очень не понравится. Ладно бы рядовой случай. Но не королевский Дракон! С этим у них строго.
— Я знаю, что он жив. — ответил Ангел, потому что dракоша это чувствовал.
— А это уже совсем не ко мне! Не буди лихо!
— Тебя послушать, так ты жертва!
— Все мы когда-то жертвы. Замолви за меня словечко Генриху. Он почему-то носится с тобой, как дурак с махоркой! Не пойму…
— Так вот почему ты вдруг заговорил!
— Я перед тобой ни в чём не виноват.
— Виноват, когда меня там бросил. Ты знал, что они со мной делают. Думаю, не ты газовый вентиль откручивал, но и об этом ты знал!
— Если такие дети вырастут, мир содрогнётся. Ты не представляешь, о чём говоришь! Уничтожались не улики, уничтожалось оружие. Вентиль открыли твои спасители, а не абстрактный я. Не находишь, что это странно? По мне, так лучше бы вы все выжили. Это была бы достойная месть!
Ангел стукнул кулаком в дверь «на выход». Что он испытывал? Жалость? Нет. И dракоша молчал, словно ему нечего возразить. В детстве Ангела долго преследовала фраза: «Убей кролика!». Он не знает, откуда она взялась. Вместе с ней приходила Тьма. Однажды Ангел, преодолевая жуткий страх, сказал: «Нет!». На самом деле он так кричал, что разбудил в соседней комнате Ричарда, который прибежал его успокаивать. Тогда Ангел впервые почувствовал, что у него есть брат, и что он всегда придёт ему на помощь. Это сладкое чувство. А дядя… Был очень внимателен. Казалось, искренне интересовался детскими мыслями Ангела о всём на свете. Dракоша не то, чтобы его боялся, скорее, избегал и прятался. Дядя наблюдал. Теперь это ясно.
Когда вышли из одного подземелья в другое — в Новый Берлин, Ангелу снова вручили планшет. Генрих не хотел, чтобы его контакты фиксировала его же организация.
— Ты хочешь знать, почему твой дядя у меня? — спросил Генрих.
— Нет! — не задумываясь, ответил Ангел.
— Правильно! Потому что это другая история. — согласился Генрих.
— Совсем вычеркнуть его из своей жизни я не могу. Он моя семья. Было бы лучше не выносить сор из избы, но у моего дяди так не получается. Вписываться за его косяки я не хочу, своих хватает. — объяснил отказ Ангел.
— Хорошо! В Арес Прим можешь не возвращаться. Для тебя забронировано место в военном транспорте. — сообщил Генрих и ненадолго задумался: — Нет. Неправильно. Недомолвки приводят к неправильным умозаключениям. Твой дядя здесь по просьбе Принца-консорта.
— Он же умер! — удивился Ангел.
— Он умер, а дело его живёт! Думаю, тебе не надо объяснять. — Генрих усмехнулся: — Он ещё вернётся на Землю смертельным вирусом, как обещал.
Принц-консорт! Милый, добродушный дедушка… Однажды он появился на детском празднике во Дворце. И всё смолкло. Ангела удивила невольная мгновенная перемена выражения лиц принцев: от веселья до неприязни. И dракоша насторожился. Это был детский страх, который запомнился. А подростком Ангела предупредила Герцогиня:
— Это ужасный человек! Никогда не становись у него на пути.
Тогда уже при Дворе Ангел бывал редко. Однажды он всё же попался на глаза Принцу-консорту. По его ухмылке догадался — он знает тайну Ангела. Было такое чувство, словно помоями окатили. Принц-консорт смотрел на Ангела с нескрываемой брезгливостью и отвращением. Это стало уроком на всю жизнь. Людям не следует знать о dракоше, им будет противно.
Публичную роль скромного мужа Королевы Принц-консорт исполнял с достоинством. За этим фасадом безжалостный, неуёмно честолюбивый самодур, правитель мира. Он — воплощённое зло высшей власти на Земле. Служить ему — равно, что продать душу дьяволу.
Ангел допускал, что причина падения дяди вполне ничтожна. Например — шутка в узком дружеском кругу, что родословная у Принца-консорта похуже, чем у собачек Её Величества Королевы, к тому же его папа — «не до папа»; мама — сумасшедшая. Династию Виндзоров дядя считал недоразумением на английском троне, а Королеву — глупой старухой в руках охуевшего от власти муженька, которого она затащила в свою кровать только что ни силой. Её суженный быстро освоился. Судьба подарила ему шанс, и он им воспользовался на все 100%. Внешние атрибуты, мишуру власти Принц-консорт оставил Королеве. Настоящая власть — тайная власть. Его власть. Дядя с этим мирился, но иногда его пробивало на сарказм.
Вернувшись на «Чёрный лебедь», до капитанской каюты Ангел только что не бежал, на ходу отвечая кивками на приветствия членов экипажа. Картина, которую он застал, выглядела умильно. Майкл что-то показывал Джеку на планшете, попутно объясняя. Найти более благодарного слушателя невозможно. Джек впопад кивал головой, соглашаясь, или над чем-то задумывался, казалось, что он ловит каждое слово и боится что-нибудь пропустить. Появление Ангела произвело вполне ожидаемый эффект. Джек взвился и выписал в воздухе пируэт: он же не собака, чтобы хвостом вилять. Свою радость Джек выражал воздушной акробатикой и приземлялся так, чтобы вытянуть передние лапы и склонить на них голову.
— И я тоже тебя люблю! — ответил на приветствие Ангел.
Майкл раскрыл руки для объятий. Давно они так надолго не расставались, хотя и недели не прошло.
— И тебя я люблю! — сказал Ангел в ухо Майклу.
— Разговорчики в строю! — ответил Майкл, крепче обнимая Ангела.
Не так много чего произошло, но как об этом рассказать? Ангел затруднялся с выбором формы: о себе любимом в третьем лице? Страненько! А через «я» и «меня» — получится драматически монолог!
— Как там, на Земле? — поинтересовался Майкл: — Они ещё кобальтовую бомбу на себя не сбросили? А то пора бы уже.
— Готовятся! — согласился Ангел: — Забавно их новости слушать. Всё что-то делят и никак поделить не могут. Живут в аду. Ждут Спасителя. Обычная история. Жадные правят глупыми.
В честь возвращения Пилота устроили общий ужин. Увы, это впервые. Так уж сложилось, что все сами по себе. Ни дружеских посиделок в кают-компании, ни маленьких праздников по дням рождения. Нечаянные собрания случались, но заканчивались претензиями и спорами. В профессиональном отношении коллектив работал как часы, без нареканий, а в личном общении рассыпался на шестерёнки и винтики.
Наконец появился достойный повод собраться всем вместе. Ангелу очень пригодилось, что на базе Менвит Хилл он посмотрел новые журналы. Конечно, странно рассказывать о Земле, черпая информацию из Cosmopolitan или Newsweek, но хотя бы так. Никого из экипажа не грела мысль о возвращении на родную планету. Кабал следит за отказниками. Ни один из них не попадёт на корабль, который загружается на Земле. Поэтому вопросы были в основном несерьёзные. Посидели на удивление душевно, без ехидных подначек и выяснения чьё эго круче.
Майкл не сгорал от любопытства услышать отчёт Ангела о поездке. Ничего хорошего он не ждал, а скверные известия торопить не стоит. Но и в кладовку их не забросишь. Ангел, не особо думая о форме подачи, рассказал о том, что узнал.
— Хорошо, что у меня не будет детей. — подытожил Ангел. Майкл не понял связи с услышанным, смотрел удивлённо: — Угадай с первого раза!
— А… Может, у меня будут, не расстраивайся. Ещё не вечер! — успокоил Майкл.
— Я серьёзно!
— Серьёзно то, что Генрих играет с нами как с мышками. А без него не обойтись. Корпорация нас сожрёт. Меня достал какой-то член… Совета директоров. Интересовался, кто разрешил остановку на техрегламент. Кто, кто — конь в пальто!
— Ты так и ответил.
— Разумеется! Они считают, что утратили контроль над кораблём. Не отправлять же их к шефу Гестапо? Даже если отправить… Представляю! — Майкл попытался изобразить Генриха: — Что вы говорите! Какие наглецы! Конечно, потом понажимает на свои тайные рычаги…
— Чёрт с ним! Тебя не смущает… — Ангел замялся: — То, что ты услышал… про dракошу?
— Дурак, что ли? Может, я тебя за dракошу и люблю! Это мы переживём.
В свою очередь Майкл поделился своими новостями, которые были не лучше. Мелькала мысль промолчать. Но не всякая забота о спокойствии ближнего полезна и может выйти боком для обоих.
— Тебя нет. Тоска… — начал Майкл: — Вот и решил я развеется! Заодно и экипаж развеять.
— Шлялся? — перебил Ангел: — Благородный потаскун! Джека одного оставил!
— Я у него разрешения спросил и пообещал вести себя достойно. — возразил Майкл: — Не гони! Всё к лучшему… или к худшему. Как посмотреть.
В баре, с которого обычно начинал тусоваться Майкл, и где его хорошо знали, развеется, не получилось. Вообще, надо сказать, последнее время вкус к грубым развлечениям у него пропал. Свою неожиданную затяжную верность Майкл объяснял дурным влиянием на него Джека. В конкретном случае кайф сломал знаковый бармен. Он передал Майклу одноразовый визор, который вручил ему, разумеется, хорошо заплатив, незнакомец в капюшоне, закрывающем лицо. Таких инкогнито в Свободной Зоне полно: покупают для прикрытия экскурсию на метановые озера, чтобы на самом деле поразвратничать.
Визор можно посмотреть только один раз. Потом он взрывается. Ни как бомба, конечно. Он сгорает внутри так, что даже экстрасенс не сможет восстановить информацию. Содержимое отбило охоту продолжить развлекаться. Это был Серж. Он в полной мере распорядился живым бриллиантом, которые передал ему Майкл за Джека. Короче, не продешевил. Сейчас он дон Румата Эсторский из рода Румат Эсторских, благородный дворянин до двадцать второго предка на одной так себе планете, но жить можно. За покупателем, который создал Сержу новую судьбу, благородный дон установил слежку. И не напрасно. Покупатель поторопился нажиться по максимуму, хотя Серж предупреждал о том, что жадность многих фраеров сгубила. Не внял его совету новый хозяин бриллианта и поплатился жизнью. Указать на Сержа, который грамотно затерялся на просторах Галактики, он не мог. А вот перламутровую планету выдал. Люди, которые разыскивают адмиральские камни, умны и чрезвычайно жестоки. Скорее всего, это какая-то спецслужба.
— Серж считает, что они на нас обязательно выйдут. Если уже не вышли. — закончил свой рассказ Майкл: — Он такой чудак! Сказал, что в другой линии времени о нём напишут книгу. — Майкл задумался и вдруг спросил: — Мы жадные?
— Нет. — удивившись, ответил Ангел.
— Тогда я знаю, что делать. Заодно и от Генриха подстрахуемся: — загадочно сказал Майкл, но объяснять не стал.
Ещё об одном открывшемся обстоятельстве Майкл умолчал, опасаясь, что ревность Ангела всё только усложнит. Он сам для себя ещё не решил, стоит ли волноваться? Зам — второй после Капитана человек на корабле, объяснился Майклу в любви, посчитав, что отсутствие Ангела самое подходящее для этого время! Только любовного треугольника и не хватало! Майкл не сразу сообразил, о чём речь, потому что слушал в пол уха, и, вообще-то, говорили о корабле.
— Выбрось это из головы! — категорически заявил Майкл: — Напрочь выбрось! Ничего такого между нами быть не может! Никогда! Совсем никогда! Ты мой заместитель, я тебе доверяю. Не ставь меня в идиотское положение. Никогда больше даже не заикайся! Не то я тебя с корабля спишу! За мной не застрянет, ты знаешь. Всё! Ты ничего не говорил, я ничего не слышал!
Так-то так, но любовь не картошка, не выбросишь в окошко. Зам не такой парень, чтобы блажить. Настырный, иногда поперечный, но ответственный до самопожертвования. Майкл не хотел его брать, но ошибся. Или всё же ошибся, как выясняется, но по причине, которая в голову не могла прийти? Отношения у них сложились по-хорошему деловые, ничего личного. Когда было за что, Майкл хвалил, как и любого другого члена экипажа. Оставалось надеяться, что Зам возьмёт себя в руки. До признания ведь у него это как-то получалось.
Через двое внутренних суток после выполнения тривиального корпоративного задания «Чёрный лебедь» пришвартовался к космической базе-станции, прозванной Кобра. Это маленькая искусственная планета под эгидой Федерации далеко за пределами Солнечной системы. Кобра расположена на пересечении множества торговых курсов. Космическая паутина находится в постоянном движении. Иногда требуется время, чтобы дождаться благоприятного для дальнейшего пути расположения звёзд. Кобра — одно из лучших мест, где можно остановиться с комфортом.
По заведённому порядку экипажу полагалась увольнительная, но план выходного дня рухнул. Растерзанный труп Зама нашли утром недалеко от каюты Пилота. Это был шок. Специально объявлять сбор в кают-компании не пришлось. Джек взбесился. Другого объяснения у экипажа не было. Капитана и Пилота пришлось ждать. Решают, как поступить со своей кошкой?
Когда Майкл и Ангел вошли в кают-компанию, экипаж решение уже принял. Общее мнение выразил не Угрюмыч, как можно было бы ожидать. Роль глашатого взял на себя Квадрат. Майкла это не удивило. Он догадывался, кто подогревает вечное нытье Угрюмыча и мутит воду в недружном коллективе по поводу и без повода.
— Мы решили, что Джека нужно посадить в клетку! — категорически объявил Квадрат.
— Скорее я тебя посажу в клетку! — не менее решительно ответил Майкл.
— Капитан, Капитан… — Квадрат говорил снисходительно: — Ты не понимаешь. Тебе придётся за всё ответить! За всё.
— Отвечу! Но пока я ещё капитан, ты и все остальные, будете делать то, что я вам говорю. — объявил Майкл: — То, что произошло — это трагедия для меня так же, как и для вас. Но что именно произошло, мы не знаем. Нужно разобраться.
— С чем разбираться? — подал голос Угрюмыч: — Куда уж яснее! Я не хочу, чтобы он и меня сожрал.
— Тобой он отравится! — неожиданно ответила Рита и перешла на сторону Майкла и Ангела, которые стояли вдвоём напротив всех.
За Ритой последовали Младший и Бор. Отколовшаяся троица лишила экипаж единогласия и права предъявить капитану обязательное к исполнению требование.
— Все должны знать… — неожиданно заговорил Младший, и протёр глаза руками. Он волновался: — Вик был по уши влюблён в капитана…
— Чушь порешь! — перебил его Квадрат: — При чём тут это?! Да, он восхищался… Мы все знаем. Но это по-мужски! Он мужик! Настоящий мужик!
— Заткнись! — зло крикнул Младший: — Вик мой друг. Не твой. Мне больно! Не верите, посмотрите его планшет. Недавно капитан его отшил. Вик пришёл как сумасшедший. Сказал, что за борт выбросится. Что так больше не может. — Младший замолчал, набираясь духа сказать о важном: — Он спрашивал, могу ли я заменить Пилота? Могу ли я заменить Ангела? Вик считал, что проблема… — договаривать Младший не стал.
Замки на каютах были, но считалось, что запираться не от кого. Спрашивать разрешения, прежде чем зайти — элементарное правило. Какими бы сложными ни были отношения в коллективе, до крайней степени недоверия друг к другу не доходило. Вопрос: что делал Зам ночью возле каюты Пилота, заведомо зная, что Ангел в каюте Капитана?
Майкл сразу заподозрил неладное, но не представлял, как он об этом скажет экипажу. Да как ни скажи, выглядеть это будет ужасно — неуклюжая попытка оправдаться. Что приготовил Зам для Ангела? Яд? Убийственные наниты? Есть множество способов извести человека. Джек почувствовал смертельную опасность, иначе бы не тронул.
— Развели пидарасню! — не унимался Квадрат: — Всё равно не верю!
— У кого есть уши, услышали. У кого есть мозги, поняли. — сдерживая себя от рукоприкладства, сказал Майкл: — Тело за борт!
«За борт» — значит, дело ограничится объяснительной запиской капитана. Покушение на жизнь Пилота — это покушение на экипаж. Они должен радоваться, что этого не случилось. А если речь о «Чёрном лебеде», который они знают, как свои пять пальцев, то довериться кому-то кроме Ангела, они бы вряд ли решились. И Младший бы не решился заменить. Но радости не было. Зам по возрасту не совсем отвечал своей должности. Обычно заместитель капитана — самый старший из экипажа. Это традиция. Всё же Зама приняли, в отсутствие капитана подчинялись без пререканий, в быту соблюдали субординацию. Он был неплохим парнем, и, действительно, боготворил капитана. Над этим подсмеивались.
Майкл приказал, но глядя на экипаж, понял, что его приказ выполнить будет некому. Ясно, что бунт предотвращён. Стоит ли биться за полную и безоговорочную капитуляцию? Он может настоять на своём, но лишь ценой унижения экипажа.
— Ладно. Кремируйте! — дал задний ход Майкл.
На кораблях случается всякое. Тело можно поместить в морозильную камеру, если предстоит разбирательство, или кремировать в очевидных случаях. На Арес Прим есть колумбарий. Это как похороны. А «за борт» — собачья смерть.
Джек переживал случившееся. Он смотрел в глаза своих богов, как бы говоря — я не мог поступить иначе! Чтобы разрядить обстановку, Ангел и Майкл затеяли уборку в каюте Джека. Он хотя и аккуратист, но всё же на четырёх лапах. Раз в два-три дня приходилось за ним поухаживать. Для Джека это всегда был маленький праздник, повод вместе порезвиться. Пришла Рита и посочувствовала:
— Не вини себя, Джеки. Вик был шизиком. Я это знала.
Зама кремировали. Вечером устроили поминки без капитана и пилота. Майкл мог бы проконтролировать кают-компанию по видеосвязи, но не стал этого делать. Все понимали, что экипажа больше нет. Есть разбитая чашка, которую как ни склеивай, трещина всё равно останется.
Утром Ангел, как всегда, проснувшись первым, удивился: Джека у кровати не было. Страшная догадка обожгла мозг. Он бросился на поиски. Джека нашёл недалеко от своей каюты со сгоревшей головой и обожжённой шкурой. Его убили из плазменного пистолета.
В кают-компании силы распределись по-прежнему: Младший — с красными от бессонницы глазами; Рита — вся в чёрном; Бор — печальный; Ангел и Майкл — с лицами, словно стали истуканами. Напротив — остальной экипаж, тревожно застывший. На общем столе лежал пистолет. Вероятно, тот самый… Отличный ход! Будут искать, а спрятать трудно. Только кажется, что на корабле много закутков и укромных мест. На старом, плохом корабле — может быть. На «Чёрном лебеде» не спрячешься и ничего не спрячешь. Найти — вопрос времени. Даже без дотошности.
— Кто? — спросил Майкл, не рассчитывая на признание, но ошибся.
— А если я, то и что? — вышел вперёд Квадрат: — Выбросишь за борт? Из-за дохлой кошки? Ой, капитан, ты совсем запутался! Гомики, вы гомики…
— За борт! — скомандовал Майкл.
Никто не шелохнулся. Исполнить приказ — с души воротит. Не исполнить — конец карьере: нет капитана, который возьмёт их к себе после этого на корабль. Клинч!
— Ах ты, сука! — крикнул Квадрат и схватил со стола пистолет.
Что произошло дальше, стало понятно только, когда электронный нож вонзился в солнечное сплетение Квадрата. Это оружие маленькое, умещается в кулаке. Электронное лезвие выдвигается в полёте и не знает промаха. Квадрат согнулся, выронил пистолет, хрипнул и упал, его тело били судороги, попытался вздохнуть и потерял сознание.
— Порядочной девушке без оружия никак нельзя, когда имеешь дело с такой шоблой! — презрительно сказала Рита: — Шизики, психопаты… Где вас, блядь, таких делают?
Настоящий убийца Джека смотрел на разыгравшуюся трагедию и чувствовал, что погружается в пучину сомнения. К зловредной кошке у него жалости не было. Но как бы справедливость, которая восторжествовала, не принесла душе удовлетворения и привела к ещё одной смерти. Конечно, Квадрат повёл себя неожиданно и сам нарвался. А Рита? Теперь с ней счёты сводить? Месть — правое дело, но её последствия ужасны. И от этого кошмара не избавиться никогда!
— За борт! — повторил приказ Майкл.
Деваться некуда, спорить с капитаном себе дороже. Но Квадрат не маленький. За ноги тащить?
— В медблоке каталку возьмите. — предложила Рита: — И вернуть не забудьте!
Теперь ещё и баба командует! Полный пиздец! Так через «не хочу» свежего покойничка и подвезли в последний путь. На Кобре ни снаружи, ни внутри нет посадочных площадок для кораблей. Космодромы — это слишком расточительно. Корабли пристыковываются. Внешне Кобра — это нагромождение звездолётов самых разнообразных конфигураций. Поэтому открытый космос всегда под рукой. Стыковочные модули подстраиваемые. Иногда они огромные, как ворота ангара, и через них можно загружаться, но могут быть «пешеходными». Это зависит от конструкции корабля.
Причину, по которой потребовалось бы выйти в открытый космос из «Чёрного лебедя» представить трудно. Никаких антенн и вообще наружных причиндалов у корабля нет. Да и были бы, ремонт в космосе — глупая затея. Но возможность прогуляться в безвоздушном пространстве традиционно допускалась. Вместо люков и дверей везде на «Чёрном лебеде» диафрагменные затворы: открываются и закрываются моментально. Откачивать воздух из шлюзовой камеры с покойником — ни к чему. Внешняя диафрагма открылась и Квадрата как ветром сдуло. В такие минуты, как не задуматься о бренности бытия, особенно если ты на «Чёрном лебеде»? Задумались.
Пока Капитан и сочувствующие были заняты кремацией Джека, несочувствующие происходящему члены экипажа собрали вещички и покинули корабль. Навсегда. Остаться — это рисковать не только репутацией, но и жизнью. Дезертирство не красит, но кто не знает, что Капитан Пиздец — сумасшедший? Во избежание формальных претензий личные карточки членов экипажа дезактивировали. Вернувшемуся в рубку Майклу, бортовой компьютер сообщил о выбывших.
На удивление остался лишь один человек. Связист. Это его основной профиль занятости наряду с целым веером дополнительных профессиональных навыков. Ценный кадр. Но как человек говно. Квадрат и Угрюмыч, хотя часто дули в одну дуду, друг друга ненавидели. Связной болтался между ними как говно в проруби, наушничая одному на другого. Лебезил перед Бором, словно официант перед клиентом. Подкатил к Рите, но она его отшила, сказав, что ей не интересно кто и как дрочит. В общем, ссы в глаза, а он — божья роса.
На странности последнего корпоративного задания Майкл обратил внимание, но списал это на дурость чиновников. Развозить на «Чёрном лебеде» запчасти для разной чепухи, всё равно, что микроскопом гвозди забивать. Майкл отправил ругательный запрос на уточнение маршрута. Трагические события последних дней вышибли из рабочей колеи. На ответ он обратил внимание уже после исхода экипажа. Оказалось, что в полётном графике Корпорации такого задания нет. Флот-бардак!
Если Связной, как его называли, собрался соскочить на следующей остановке, то он в пролёте. В его верность кораблю и капитану Майкл не верил. В кают-компанию пришёл лишь для того, чтобы выпроводить Связного к чертям собачьим. Такой член экипажа не нужен, да и на Кобре ему сойти будет удобнее. Быстрее Корпорация подберёт.
Заикаясь, запинаясь Связной стал говорить о своём несогласии с остальными, что он всегда, во всём с капитаном, только «за», и прочую невнятную хрень.
— А я подумал, что ты на Прокси сойти собрался. — не стал скрывать подозрение Майкл: — Но мы туда не летим.
И Связной обомлел: его глаза наполнились ужасом; ещё через мгновение он уже стоял на коленях, моля о прощении. Демонизация Капитана Пиздец сыграла с предателем злую шутку. Он решил, что перед ним, если не сам Дьявол, то сын Дьявола, которого невозможно поймать в ловушку.
Из сбивчивого признания Связного Майкл понял, что на Прокси их ждали, чтобы заменить Капитана и Пилота. Заменить! Это теперь так называется! Мало того, весь экипаж туда же! И кто на замену? Связной! Пообещали, прельстился, бес попутал. Такое ничтожество и такие амбиции! А если подумать, то Связной отлично знает корабль и помог бы новым людям освоиться. Подержали бы на вторых ролях недолго, чтобы не сразу выбрасывать. При всём негативе, ни с Угрюмычем, ни с Квадратом о такой подлости нельзя было бы договориться. Вот и нет худа без добра!
Винцент остался членом Совета директоров Корпорации, его лишь перевели на технический дивизион, все управленческие права доступа у него, наверняка, остались. Только он мог проделать фокус с фальшивым заданием. Это первое, что пришло Майклу в голову. Только подозрение. Вот в чём без шефа Гестапо не разберёшься!
Связной был так жалок и нелеп, что Майкл его отпустил. Со смертями и без этого урода перебор!
Генрих никогда не выходил на связь с «Чёрным Лебедем» из своего ведомства. Пришлось вытащить его на орбиту, разумеется, Марса. Он не поверил тому, что услышал! Снова вышел на связь через несколько часов. На Прокси, действительно, «Чёрный лебедь» ожидала смена экипажа! Если мягко сказать. Несчастный случай на производстве. Хоронили бы с почестями.
— Как ни срачка, так болячка! — упрекнул Генрих за бардак, устроенный на корабле: — Возвращайся. Собирай новую команду.
— Корпоративных долбоёбов? — задал риторический вопрос Майкл: — Нет уж. Я знаю, что нужно.
— Хорошо, делай своё дело, а я буду своё… — Генрих покачал головой: — Какая глупость! Что дурак придумает, умному никогда не понять. Он действительно рассчитывал, что так получит контроль над кораблём? Ладно… Поторопись, вы мне скоро понадобитесь.
О Джеке Ангел и Майкл между собой не говорили. Трудно. Без него осиротели, словно ни он был их ребёнком, а они были его детьми. Словами это чувство не передашь. Dракоша переживал по-своему. У него с Джеком была особая связь. Это dракоша направил его в роковую ночь, а несчастливым утром оплошал. Он замкнулся и не отвечал Ангелу.
— Я думал, тебя шпионить прислали. — признался Майкл Рите.
— Нет. Тебя защищать. — Рита давно перешла с Майклом на «ты», он не стал возражать.
— И так, великолепная пятёрка! — Майкл оценивал общую силу: — Каждому из нас придётся поработать за троих. Корабль умный. Пилот ещё умнее. Надеюсь, что справимся.
Сокращённый состав всё же давал о себе знать, сказываясь на пилоте, команды которого порой выполнялись с задержкой. Управлять всеми без исключения агрегатами корабля одному человеку без помощников трудно. Поэтому решили двигаться не спеша и уверенно, а не быстро и с риском.
До кучи к трагическому дерьму нарвались на патрульный корабль Тёмного флота. Не велика беда, но всё же… Майкл приготовился отбрёхиваться, как всегда. Но этого не потребовалось. На экране появилось знакомое лицо и не капитана, а его заместителя, с которым сложились почти товарищеские отношения. Карл уверенно говорил на английском, без немецкой угловатости и всегда не прочь был поболтать. Он родом из двуязычной колонии. Есть и такие. После обмена дежурными любезностями, Майкл поинтересовался: как скоро предстанет перед грозными очами капитана?
— Он Гу пережрал до невменяемости. — не стал скрывать Карл, который по должности не обязан был употреблять чёрного симбионта и с удовольствием этим пользовался, тем более что приглашение в Орден «Чёрного Солнца», ему, как рождённому в смешанной колонии, не грозило: — Так что придётся тебе довольствоваться моей компанией.
— По такому случаю у меня презент найдётся! — с облегчением предложил Майкл. Капитан именно этого корабля отменный зануда и повыпендриваться — его хлебом не корми: на словах индульгенция Канцлера ему не указ, а на деле приказ, поэтому он и раздражается. А с Карлом проще: — Послать некого, сам подброшу.
Через полчаса, основное время ушло на сборы, Майкл был принят в лоно патрульного корабля, огромного как маленькая планета. Даже «Чёрному лебедю», оснащённому новейшими технологиями, невозможно конфликтовать с такой махиной: раздавит как клопа! Встретил Карл, порадовался ящику настоящего виски и неожиданно предложил:
— Мне нужно проконтролировать выполнение одного заказа. Здесь рядом. Давай, со мной? Узнаешь много интересного.
Майклу было не до экскурсий, но отказаться от нерядового, можно сказать, удивляющего предложения офицера Тёмного флота — грубость очевидная. Карл — не типичный немец: кареглазый брюнет среднего роста, насмешливый, без напускной важности, хотя должность на таком корабле у него генеральская. Майкла он воспринимал как ровню: индульгенция Канцлера — серьёзный знак, высокоранговый.
Путь на недалёкую, по меркам Большого космоса, планету занял около часа: в Солнечной системе это, примерно, как от Луны до Юпитера. Летели на небольшом тактическом эсминце в сопровождении трёх киборгов личной охраны, не считая обслуживающего персонала.
Место оказалось спокойным и ровным: степь да степь кругом с невысокой растительностью. Гостей ждали Богомолы. Это особенные инсектоиды. Арахниды, жуки, пауки, многоножки — им близко не ровня. Богомолы антропоморфны: они ходят на двух ногах; у них две руки; рост от 1,5 до 2-х метров; голова больше человеческой с вытянутым назад черепом; огромные глаза, похожие на очки мотоциклистов; они четырёхпалые, руки длиннее человеческих, ноги короткие; жвалы, или, по-другому, челюсти — маленькие. Одеты в разноцветные, украшенные узорами, окаймлённые лентами туники, перехваченные в талии широкими ремнями с фигурными бляхами. Богомолы, в отличие от других инсектоидов, не производят отталкивающего впечатления. У них бледно-зелёная кожа, переливчатого неопределённого цвета глаза с обзором в 360 градусов.
От избытка кислорода в атмосфере слегка кружилась голова, но вряд ли это опасно, раз Карл не беспокоился. Вероятно, главный, Богомол, с бриллиантовым значком на правой стороне груди, телепатически поприветствовал гостей, слегка склонив голову на короткой шее.
— Если хочешь ответить, артикулируй как обычно. Мы не телепаты. Поэтому для них наши мысли — как шорох листьев на ветру. В голову к нам они залезть не могут. Не опасайся. — объяснил Карл: — Вот жуки — они могут и в голову залезть.
— Говорить? — удивился Майкл: — Они знают английский?
— Я не знаю, чего они не знают! — ответил Карл.
Из челнока для приземления, напоминающего колокол, выехал электро-джип. За рулём сидел киборг. Два других — на заднем сидении с краю у окон. Космические корабли редко приземляются на планетах, в основном — для военных операций.
У богомолов свой транспорт, в котором сидений нет. Они устраиваются на полу, на копчике, если по-нашему, слегка вытянув вперёд согнутые в коленях ноги.
Подъехали к серебристому куполу, высотой метров пять и необъятной ширины. Въезд без ворот, или их не было видно. Внутри, что тебе, райский сад! Деревья, буйство зелени, удивительные цветы… Дорога закончилась у трёхэтажного с виду стеклянного здания.
Майкл предположил, что это — генетическая ферма и не ошибся. Они бывают разные. Самые мерзкие — у больших серых, которые экспериментируют со скрещиванием различных рас. Богомолы считаются генетическими волшебниками. Они реконструируют ДНК для получения заказанного им результата. Их фермы — это огромные лаборатории.
В одном из подземных залов гостям показали длинные ряды мужчин, женщин и детей, плавающих в стаканах, наполненных биологическим раствором.
— Это не клоны, и не люди. — объяснил Карл: — В смысле, они неразумны. У них задействована только лимбическая система и небольшая часть коры головного мозга.
Конечный результат произвёл на Майкла неизгладимое впечатление. В стеклянных клетках содержались Динозавры с человеческими глазами хищников. Было время кормления. Динозавры потрошили человеческие тела.
— Тут этого добра много выращивают. — сказал Карл о человечине.
— Это… — Майкл не знал, как сказать: — Гибриды?
— Нет! Человек без разума быстро превращается в животное. Это бывшие люди. — ответил Карл. Майкл смотрел удивлено: — Понимаю, что не понимаешь. Неразумных людей забрасывают на миллион лет назад по временной линии в определённые внешние условия. И вот результат.
— Эволюция?! — удивился Майкл.
— Нет. Инволюция. Это процесс обратный эволюции. Когда люди превращаются в заданной среде в животных — это деградация.
— А дети?
— Дети удивляют выживаемостью и приспосабливаются быстрее, чем взрослые. — сказал Карл: — Взрослые в посеве, как правило, гибнут, в том числе и защищая детей. Предки очаровательных созданий, которых ты видишь, как раз выжившие дети.
Карл объяснил, что освоению планет часто мешает недружественная фауна. Гоняться за вредными зверушками — ноги до жопы сотрёшь, а толку мало. Поэтому на планету подселяют специально выведенный вид животных. Не проходит и ста лет, как от зловредной фауны и следа не остаётся. А со своими монстрами разобраться проще. Они, как правило, легко приручаются. Или их собирают большими стаями, чтобы предать огню и мечу. Но только так все угрозы не исчерпываются. Первые поселенцы — это рабы, которых выбрасывают на выживание с минимальными средствами защиты. Они всегда погибают. На их примере вырабатываются рекомендации для дальнейшей колонизации.
— Человеческая ДНК редкостно пластична. Поэтому на людей большой спрос. — закончил объяснение Карл, словно речь шла о чем-то неодушевлённом: — Предки многих животных на Земле — люди. Только на первый взгляд это кажется странным. К слову, инсектоиды — принципиально иной вид жизни. В жука человек не деградирует и за миллиард лет.
— А ты был на Земле? — спросил Майкл.
— Да. Когда мы стояли на реконструкции. Кстати, я тогда на Титане и тебя приметил, и ваш чудо кораблик. Не думал, что так встретимся. — ответил Карл: — А Земля… Сумасшедший дом!
Майкл вернулся сердитым на себя и на весь белый свет. Его земной менталитет сопротивлялся увиденному. Пора бы уже свыкнуться с космической реальностью, но остатки веры в венценосного человека, сотворённого по образу и подобию, мешали этому. Напоследок озадачил Карл, если не считать загадочным приглашение вместе прогуляться на генетическую ферму. Он уверенно сказал: «До скорой встречи!». Можно принять за языковую ошибку — английский Карла своеобразен. Только вряд ли. На нечеловеческих просторах космоса всякое случается, но скоро нарваться на один и тот же патруль — это как все бомбы в одну воронку!
В довершение не обрадовал Ангел. Задержка Майкла у Карла аукнулась сутками ожидания: расчётное время для продолжения полёта упущено. Возможны варианты, но в итоге то на, то и выйдет. Решение за капитаном. Пилоту виднее — Майкл согласился с Ангелом и раз уж так, решил поднять настроение, запрещённым на корабле способом. Он не поленился вернуться в челночный отсек: чтобы лишний раз не спускаться в трюм за контрабандой, да и вообще, на всякий непредвиденный случай, Майкл держал на меж корабельном шлюпе запас виски. В открытом ящике не хватало одной бутылки. Чувство — словно на полном ходу ударился лбом о стеклянную дверь, которую не заметил. Корабль — это не то место, где невозможное возможно. Кто-то из немцев полазил в отсутствие Майкла? Исключено, даже если бы сам ящик неземным голосом уговаривал украсть из него. Кто-то из экипажа? Глупость! А даже и если, то воровать нужно в трюме и сразу ящик — меньше заметно, их там несчитано, все знают. Не иначе как домовой завёлся!
Ангела в каюте не было. Майкл принял душ, сел на кровать и пригорюнился: неладно что-то в корабельном королевстве. Запоздалая печаль! Три трупа, экипаж дезертировал, ловушка на Прокси, странный Карл, который, вероятно, у Клары украл кораллы, потому и темнит. Пятнадцать человек на сундук мертвеца и бутылка виски! Ох-хо-хо!
Утром в столовой Майкл смотрел на всех с подозрением.
— Кажется, у него что-то по женской части. — шепнула Рита Младшему.
Все события последних дней имели объяснение, но — не бутылка виски! Это не выходило у Майкла из головы.
В столовую с ночного дежурства зашёл Бор:
— Привет, полуночники! Признавайтесь, кто по кораблю шлялся?
Младший и Рита удивлённо переглянулись. Майкл чуть кофе не подавился. Домовой!
Ночью сработали датчики движения. Бор проверять не стал: чужих на корабле нет, а у своих случается бессонница, что не удивительно, когда хорошего мало.
Майкл подошёл к стойке командного пульта, приложил ладонь. Эти устройства — только для капитана, чтобы в любой момент запросить информацию через корабельную рубку и при необходимости отдать распоряжение бортовому компьютеру. Такие стойки есть в каждом нежилом помещении корабля.
— Идентификация. Успешно: — сообщил металлический голос. У Майкла так и не дошли руки сменить его на человеческий.
— Пилоту. Открыть оружейку. Два автомата к пятой гостевой каюте. — скомандовал Майкл, что-то просмотрев на пульте: — Жду тебя там.
Задавать вопросы капитану, когда он отдаёт распоряжение, — значит расписаться в собственном идиотизме. Возражать — и того хуже. Что не ясно? Ангел выбежал из столовой.
— Порядочная девушка к завтраку без гранаты не выходит, я так полагаю? — спросил Майкл у Риты.
— А что, нужно? — ответила вопросом Рита.
— На всякий случай! — усмехнулся Майкл: — Бор за старшего и с Младшим в рубку на мостик. Да… — вздохнул Майкл: — И покомандовать некем! Ангел вернётся, рубку перекрыть. Рита со мной.
На корабле в секторе экипажа, кроме ещё вчера занятых кают, но теперь свободных, было три про запас. В гостевом секторе — пять люксовых кают. Там же — переговорная.
Ангела ждать не пришлось. Он запыхался и с тревогой смотрел на Майкла, отдавая плазменные автоматы.
— В рубку! — ответил на взгляд Ангела Майкл: — Порядок знаешь! — Ангел отрицательно мотнул головой: — Ты самое дорогое, что у нас есть. Особенно у меня. — спокойно сказал Майкл: — Иди уже!
Капитан прав. Эмоции — худшее, что может быть в чрезвычайной ситуации. Когда Ангел покинул сектор, диафрагменный люк за ним закрылся. Теперь, что бы там ни было, оно надёжно изолировано от остального корабля.
Каюта трёхкомнатная. Но непрошеных гостей искать не пришлось. Сразу в зале, как по стойке смирно, стоял среднего роста богомол. Полупроснувшийся парень лет тридцати успел надеть комбинезон только на одну лямку и сидел на диване. На журнальном столике — початая бутылка виски.
Богомол почувствовал, что их нашли. Для телепата сильные эмоции рядом — это как запах, который не знает преград. Хорошенько встряхнув спящего на диване друга, богомол приготовился к неизбежному. Это всё равно бы случилось раньше, или позже. Грозный вид хозяев с автоматами наперевес впечатлил гостей.
— Ребята! Давайте жить дружно. — предложил парень, влез окончательно в комбинезон и поднял руки вверх.
— Громкая связь! — капитан мог отдать приказ бортовому компьютеру с любого места на корабле: — Отбой! Всем собраться в кают-компании.
Ангел задержался. Команда «отбой» застала его за переодеванием в костюм пилота, на всякий случай, если потребуется подключиться к интерфейсу. Проще было закончить, чем снимать, поэтому в кают-компанию Ангел явился в полётном снаряжении. Экипаж уже занял свои места за столом. Нарушителям спокойствия сесть не предложили. Увидев Ангела, парень не смог скрыть удивления, на мгновение застыл, опомнившись, исполнил реверанс со словами:
— Ваше величество…
— Шутник! — ответил Ангел, но dракоша так не думал и поэтому не стал скрываться.
Богомол тоже замер, почтительно склонив голову. Только Майкл понимал, в чём дело. Остальные смотрели с любопытством.
— Нордик! — воскликнул Ангел. Dракоша подсказал: — Без церемоний, пожалуйста.
— Как скажете, ваше… — нордик запнулся: — Как скажете!
Нордик?! Они очень похожи на людей. Этот был вылитый человек! Уже не короткие, но ещё не длинные светлые волосы, глаза бирюзового цвета, обаятельная улыбка с ямочками, сложён не крепко, но красиво, судя по комбинезону на голое тело. Модельный мужчина — если коротко. Нордики всегда по земному красивы — и мужчины, и женщины. Пожалуй, только излишне бледная кожа намекала на его расу. Но и у людей такая кожа встречается. У нордиков в законе евгеника, поэтому они все как на подбор без физических изъянов и в золотой пропорции тел. Странный гуманизм землян их ужасает. Зачем рожать заведомо больных детей, а потом мучить себя, их и общество? Удручает количество инвалидов, людей, страдающих ожирением, и просто уродов. Отказ от апартеида на Земле — роковая ошибка. Смешение рас противно природе, взаимно обесценивает генофонд, разрушает гармонию организмов.
Богомол вроде бы не отличался от тех, каких Майкл видел на генетической ферме. Разве что туника попроще и застёжка ремня поменьше: на самом деле это какое-то устройство.
— Извините ваше величество! — раздался в голове Ангела голос богомола: — Но я не могу обращаться к вам иначе. Воспитание не позволяет.
— Не при всех! — ответил Ангел, не сразу сообразив, что ответил телепатически. Раньше ему не с кем было так общаться.
Собравшиеся ждали объяснения.
— Я Блад. — представился нордик: — Просим прощения за вторжение на ваш корабль. Никаких дурных намерений у нас нет. Сожалеем, что не представились сразу. Моего друга зовут Макс. Его настоящее имя нам не выговорить. Он из благородной семьи. Достойный представитель своей расы.
— Как вы пробрались на корабль, достойные люди? — спросил Майкл.
Воспользовавшись отсутствием Майкла на патрульном корабле, друзья проникли в его шлюп. Там есть пара пустых шкафов, где и спрятались. Майклу такое в голову не могло прийти! В те шкафы он вообще ни разу не заглядывал.
— А у немцев что делали? — продолжил допрос Майкл.
— Так получилось. Выбирать не приходилось. Нужно было срочно покинуть… недружелюбных людей. — неопределённо ответил Блад.
— Мой друг очень обидел мужа женщины, с которой неосмотрительно вступил связь. — пояснил Макс: — К сожалению, он иногда не сдержан в таких вопросах.
На нордиков это похоже. Ещё они жулики.
— У немцев на корабле пять тысяч человек. Такой бардак! На нас даже внимания не обращали. Макс залез в их компьютер и внёс нас в базу как сопровождающих чего-то там… — продолжил рассказ Блад: — Но мы вляпались. Их корабль заступил в патруль на несколько лет. А тут вы…
— Компьютер? — переспросил Ангел.
— Моё хобби медицина. Это основное занятие нашей расы. Но моё умение — искусственный интеллект. — объяснил Макс: — Наша раса не любопытна, но я хочу посмотреть мир. Я знаю, что у вас это называется автостопом путешествовать.
— Автостоперы! — рассмеялся Майкл: — Так я и поверил. Нордик наверняка в розыске!
— Я не преступник, капитан! — богатое мимикой лицо Блада застыло, как маска: — У меня был корабль не хуже твоего. Лучше. Моя женщина меня обманула. Она и её любовник бросили меня в рабство. Я оправдался, но потерял всё. Я не хочу к этому возвращаться.
И Блад, и Макс говорили слегка непривычно. Их речь выдавала колониальное общение.
— Наверно ты ей изменял. — вступила в разговор Рита.
— У нас верность не практикуется. — ответил Блад.
— А язык, откуда так хорошо знаешь? — спросил Ангел.
— Моя женщина земная! Ваши языки для нас не проблема.
Ого! Земная женщина — это круто! Действительно, влип парень!
— Что вы о ерунде! — вмешался Бор: — Корабль, говоришь…
Нордики обычно воруют технологии, вносят в них свои оригинальные решения, так что в итоге судиться с ними — только время терять. Ушлые ребята! Бор начал задавать технические вопросы. Терминология порой разнилась, но это не очень мешало. А когда Блад заговорил об особенностях немецких крейсеров, Бор пришёл в восторг. Он так бы и отводил душу, истосковавшуюся по серьёзному разговору с серьёзным человеком, но, как говорится, потехе час.
Направление мыслей бортмеханика, которое легко угадывалось, Майклу понравилось. Действительно, почему в экипаже не может быть нордика? А Макс и вовсе подарок. Если через него навести контакты с богомолами, то путь в их империю сулит много интересного. Инсектоиды — это проблема для драконийцев: они только делают вид, что могут управлять ими. Пустяк, но приятно дружить с теми, кому Драко не указ. Всё же Майкл не спешил раскрыть братские объятия.
— Ты украл виски. — напомнил Бладу Майкл: — За это тебя следует выбросить за борт!
Неожиданный оборот разговора застал бортмеханика врасплох. Он с изумлением смотрел на капитана: какое, к чёрту, виски!? Причём тут виски?! Засунь их себе в жопу! Чуть что — за борт! Что за хуйня! Пожалуй, впервые за всё время работы с Майклом, бортмеханик готов был взбунтоваться. В кои веки появилась возможность получить в помощники толкового специалиста и нате вам!
Выражение лица Макса понять трудно. До угрозы Майкла оно казалось невозмутимым, даже отстранённым. И вдруг всё резко изменилось: пришли в движение жвалы, голова подалась вперёд, глаза засверкали.
— Мы не сделали вам ничего плохого! — заявил Макс: — До сих пор вы производили впечатление внятного человека. Жаль! Мы будем защищаться!
Майкл плохой артист. Ангел ему не поверил и мысленно посоветовал Бладу не переживать. А напор Макса ему понравился: так вступиться за друга!
— Шутка! — дал задний ход Майкл. Переборщил. А таракан, каков! Но всё равно, пусть сами попросятся: — И не смей мне угрожать!
«Наши сомнения — это наши предатели. Они заставляют нас терять то, что мы, возможно, могли бы выиграть, если бы не боялись попробовать». Шекспир. Майкла в колледже так много пичкали цитатами древних авторов, что от этого блевать хотелось. А если подумать, то есть над чем подумать.
Ангел воспользовался своим преимуществом перед Майклом и мысленно подтолкнул Макса:
— Никто вас пальцем не тронет. Если хотите остаться, скажите об этом сами. Если гордость не позволяет, тогда нам не по пути. И научитесь понимать капитана. И подчиняться. Его слово на корабле — закон.
— Спасибо, Ваше величество! Я погорячился. — ответил Макс.
Гости коротко мысленно посовещались другом с другом.
— Прошу прощения, капитан. У меня нет привычки к таким шуткам. — извинился Макс.
— У нас нет планов. — сказал Блад: — Но мы не уверены, хотим ли у вас остаться? Если позволите попробовать, то мы готовы.
— Что скажете? — Майкл обратился к экипажу.
Конец света! Ангел не поверил своим ушам.
— Если они мазохисты, то добро пожаловать! — в своей манере согласилась Рита.
Остальные в знак согласия кивнули головами. Непривычная ситуация: впервые от их решения что-то на корабле зависит.
Новое пополнение натолкнуло Майкла на первый взгляд на непутёвую, но, на самом деле, вполне логичную мысль: почему бы не продолжить в том же духе? Почему не набрать экипаж из других рас? Майкл, скорее, человеконенавистник, чем расист. Действительно, ведь придётся выбирать из того, что есть на Арес Прим: из шпионов, дезертиров и придурков. Во-первых, все толковые уже при деле; во-вторых, Майкл отдавал себе отчёт в том, какая у него репутация, тем более что слух о последних событиях на «Чёрном лебеде» во много раз опередит скорость в мультипространстве: в барах уже наверняка сплетничают о новых выходках Капитана Пиздец.
Найти свободных инопланетян, как и толковых людей, не так-то просто: дикари не нужны, а умных на вечное странствие как заманишь? Можно рассчитывать на тех, кто не в ладу с законом. А их немало. Законопослушность — тяжкое бремя, не всем по силам. Кто думает, что самые глупые законы на Земле, тот не знает всей правды о Вселенной! Есть пару мест, где пираты набирают свои команды: нравы там суровые, а контингент — сомнительной надёжности. Искать зерно в куче говна — удовольствие небольшое. Но почему бы не попробовать?
Мысли Майкла словно подслушал Блад. А может быть, и подслушал. С нордиками нужно ухо востро держать. Или научиться доверять своему экипажу. Что из этого правильно — Майкл сразу не мог решить. Блад, как бы между прочим, рассказал печально-забавную историю о неком ничейном киборге. Он не боевой. Его тип — семейный. Исполнен по специальному заказу родовитой семьи. Однажды его хозяева дружно вместе с детьми, если поземному, на рождественские каникулы отправились в разновидность Диснейленда, но до пункта назначения не добрались. Исчезли! На канцелярском языке — пропали без вести. Молва не сомневалась в худшем: бэкграунд знатных семей часто не совместим с долгой и счастливой жизнью. Но молву к делу не пришьёшь. Полиция богатый дом опечатала, киборга к себе прибрать хотела. Не тут-то было! Судья возмутилась: с каких пор полиция распоряжается чужой собственностью? Она отправила запрос в Госимущество, которое отфутболило его в полицию с резолюцией: «Ищите лучше!». Так киборг остался ни при ком, со справкой о временной ничейности.
Майкл решил познакомиться с плодом бюрократической закавыки. Для бешённой космической собаки путь от звезды до звезды — не крюк. Блад умолчал только об одной, на его взгляд, несущественной подробности. Киборг — рептилоид! Ничего удивительного в этом нет. Только инсектоиды и драконианцы гарантированы от подобной участи. Майкл удивился лишь потому, что ожидал встречи с гуманоидом. Рептилоид, пусть и киборг, в земном экипаже — это пощёчина общественному мнению! Очень экстравагантно даже для Майкла. Но от разговора с бедолагой он не отказался: верх взяло любопытство.
Процесс превращения живой плоти в киборга — это не для слабонервных. Тело помещали в бак с биологической жидкостью, которая как кислота растворяет кожу и мышцы, оставляя нетронутым скелет, оголённые нервы и внутренности. Затем к делу приступали наниты. Они облепляли кости, впрыскивая в них металлизирующее вещество. Пластифицирующими растворами укреплялись внутренние органы. После этого заново наращивались мышцы, но уже искусственные. Кожа отчасти естественная, укреплялась титановой сеткой. Черепная коробка вскрывалась, и непосредственно в мозг погружались сотни тончайших платиновых электродов, которые, возбуждая различные участки мозга, полностью реконсолидировали память. Прошлое словно испарялось, навсегда. Восстановить его уже невозможно. Мозг накрывался сверхнадёжной крышкой, повредить которую физически крайне трудно. Разумность киборга — основное достоинство, отличающее его от робота.
Труднопроизносимое имя киборга, Майкл сократил до — Ваня. Странно было сочетание рептилоидной и человеческой внешности. Можно предположить, что Ваня — гибрид, продукт генетической фермы. Тогда его воплощение в киборга — это продолжение трансформации, для которой он изначально предназначался. Богатая семья могла себе позволить такую роскошь. Всё что знал о себе Ваня и забыл — не имеет никакого значения. Скорее всего, обычной жизнью своей расы он никогда не жил. Да и признали бы его своим? Лицо не рептилоидное, скорее человеческое, но с глазами рептилии.
Обращали на себя внимание очень дорогие доспехи. Они из живого металла. Его ткут специально выведенные для этого богомолами инсектоиды, поедая секретный состав минералов. Сказать, что Ваня закован в броню — это ошибка: не закован, и броня — это вульгарное слово для обозначения примитивных средств защиты. Он одет в доспехи.
Ваня тосковал о детях. Это два подростка, которые порой над ним зло подшучивали. Но им он всё прощал. Ваня не мог повлиять на решение хозяев, оставить его дома, отправившись в злополучный полёт. Он говорил о жизни в семье, как о самом счастливом времени. Рассказ Вани покорил Майкла простотой, безыскусностью и неожиданной человечностью.
На планету Майкл и Блад пробрались нелегально. Получить разрешение для «Чёрного лебедя» — задача крайне сложная: для кораблей такого класса требовалось согласование с Федерацией, которая как бы межгалактическая, хотя на деле местечковая, но бюрократические барьеры там космического масштаба. А предъявление «индульгенции Канцлера» привело бы к объявлению военной тревоги и то лишь за тем, чтобы вовремя успеть сдаться. Захолустная планетёнка. Вид двух иностранцев привлёк полицейских случайно: офицеры правопорядка зашли в бар для получения регулярной мзды с хозяина заведения.
— Это мои друзья! — сказал Ваня на местном языке. Майкл не понял, но правильно решил, что киборг заступается за гостей: — Оставьте нас в покое. Мы никому не навредим.
— А тебя, железяка, не спрашивают! — грубо ответил полицейский.
Хозяин бара держал свои остренькие кошачьи ушки на макушке, поэтому благоразумно спрятался под стойку: Ваня работал у него вышибалой, а полицейские получали деньги за то, что не цеплялись к посетителям. Поэтому им достанется по заслугам и жаловаться они не побегут. «По заслугам» — вылетят через открытое окно, как пробки из бутылки шипучего вина. Так и случилось. Если у Майкла были какие-то сомнения насчёт Вани, то они отпали.
По дороге к челноку к троице привязался невесть откуда взявшийся серый. Они вообще-то маломерки, а этот — совсем шибзик.
— Возьмите меня! Возьмите меня! — запричитал серый.
— Они все подлые! — предупредил Майкла Блад.
— Я подлый?! Я подлый?! — возмутился серый: — Я хороший! Хороший! Громила, скажи им!
— Хороший! — подтвердил Ваня.
Майкл обречённо махнул рукой, мол, чёрт с вами!
Так перед экипажем предстали Ваня и серый, которого сразу окрестили Мелким. Бор остался доволен разговором с киборгом: оказалось, что Ваня отлично разбирается в вихревых эфирных силовых и бытовых установках, которые на его планете широко использовались. На Земле их упорно называют антигравитационными, не желая расставаться со сказочной идеей гравитации, которую исповедуют словно служители культа. Серый объявил себя специалистом по квантовым полям и получил предупреждение.
— Будешь врать, за борт выброшу! — пригрозил Майкл: — Бред про квантовые поля на Земле расскажешь, когда тебя пытать будут.
Так или иначе, всем нашлось дело. Новый экипаж оказался многопрофильным. Поэтому, не смотря на формальный недокомплект, Майкл решил ограничиться, тем что есть. Несколько учений, приближенных к полётной обстановке, только укрепили его в собственной в правоте, что порадовало: собственная правота — это всегда приятно.
На орбите Титана «Чёрный лебедь» тормознули. Слухи о том, что корабль, да ещё такой, остался без экипажа, со скоростью мысли достигли ушей не только руководства Корпорации. В Гестапо об этом узнали быстрее, чем их шеф из разговора с Майклом. Появление «Чёрного лебедя» на орбите совершенно не гармонировало с информационным фоном о нём. Понимая, какие трудности предстоят, Майкл устроил смотр своей новой команды. Генрих прибыл в смокинге. По случаю. Отмечался день рождения дочери директора кораблестроительного завода. Шеф Гестапо, человек мужественный и выдержанный, не позволил эмоциям разыграться: с лицом человека, отрешённого от мирской суеты, он прошёл вдоль строя подчинённых Майкла и только в переговорной дал волю чувствам.
— Как ты себе это представляешь?! — Генрих слегка ударил себя раскрытой ладонь по лбу: — Как, прикажешь, я должен легализовать этот шабаш?
— Если бы я приказывал, то вы давно были бы фельдмаршалом. — ответил Майкл, хотя подумал о звании лейтенанта, но шутки с Генрихом глупы, неприличны и взрывоопасны.
— С другой стороны, если подумать… Не евреи, не негры… Межпланетный интернационал! Бред! Но расширяет ваш функционал. — Генрих тяжело вздохнул: — А где Ангел?
— Он лишний раз не хочет мозолить вам глаза. — соврал Майкл: Ангел не хотел видеть Генриха, что не одно и то же.
— Пусть не беспокоится. Он не в ответе за своего дядю. — снисходительно ответил Генрих.
— Как Винцент поживает? — Майкл напомнил о задолженности Генриха перед собирательным образом «Чёрного лебедя».
— Поживает? — переспросил Генрих: — Увы, покинул нас во цвете лет.
Расспрашивать Майкл не стал — невежливо. Это как выпытывать секреты мастерства. Можно не сомневаться, что Генрих абсолютно ни при чём.
Почти гениальный в решении технических задач мозг Винцента требовал регулярной разрядки. Большое удовольствие доставляла какая-нибудь подлость в отношении сослуживцев. Если бы технический дивизион был не структурным подразделением, а живым существом, он бы стонал. Винцент любил стравливать руководителей отделов, распространяя о них нелепые сплетни. По несколько раз в день увольнял сотрудников, но шутя, о чём сообщал не сразу. Его придирок к официантам, уборщикам и охране не счесть. Потеряв высокую должность, Винцент вымещал свою досаду на окружающих его людях. А уж его ненависть к «Чёрному лебедю» описанию человеческими словами не поддавалась.
Была у Винцента одна порочная страстишка. Пользуясь остатками своего прежнего положения, он пробирался в обычно пустующий приёмный зал апартаментов главы Корпорации, чтобы подразнить чудовищного вида рыбозмей, обитающих в наполненном смесью газов под давлением аквариуме. Винцент строил им рожи, обнажался и тряс перед ними своим ссохшимся от простоя членом, показывал свою жирную задницу: резвился, как обезьяна в клетке. Рыбозмеи бились до голубой крови о силовую преграду, хищно раскрывая пасти. Однажды случилось страшное, защита аквариума дала сбой. Разъярённые рыбозмеи набросились на Винцента как фурии и порвали буквально на куски. В воздушной среде они быстро погибли, но успели вкусить крови своего насмешника. Спрашивается, при чём тут Генрих? О прискорбном событии он узнал из новостей. Единственно подозрительная деталь — не удивился. Но и то, правда, что шефа Гестапо трудно чем-либо удивить.
По дороге прочь от Майкла и его сногсшибательной команды, в пути на глупое празднество во влиятельном доме, который нельзя проигнорировать, Генриху вспомнилась детская песенка:
Красота! Красота!
Мы везём с собой кота,
Чижика, собаку,
Петьку-забияку,
Обезьяну, попугая —
Вот компания какая!
А Майкл задумался над словами Генриха — «расширяет ваш функционал». Что бы это значило? Очевидно, что ничего хорошего. «Лживое лицо скроет всё, что задумало коварное сердце» — это о Генрихе. Правда, и Майкл не хуже. Как говорится, волк волку волк!
Первое же задание оказалось стрёмным. «Чёрный лебедь» проложил новый курс на заезженной трассе. Непонятно, чем хуже был старый путь? Майкл заподозрил операцию прикрытия и не ошибся. Предписанная полётным планом дорога домой оказалась сродни почёсыванию левого уха правой рукой: пролегла вдалеке от торговых трасс и обжитых планетных систем, вполне у чёрта на рогах, вблизи величайшей пустоты мироздания.
Войды — это что-то вроде болот Вселенной. Они огромны-огромны. В них нет звёздной паутины, в них нет материи в материальном понимании реальности. Они бездонно пусты. Всё, что попадает в войды, растворяется, но выглядит — словно тонет в непроглядном мраке. Вырваться невозможно. У войдов нет чётких границ, есть признаки наступающей беспомощности: веерно отказывают все приборы. Если прекратить движение, мгновенно замереть, то скоро вас вытолкнет в обычный космос. Войд не притягивает к себе, он поглощает. На подступах к нему материя слабо сопротивляется, стремится оттолкнуться. Но это в идеальном случае. Мгновенно замереть невозможно. И войд проглотит всё, что движется ему навстречу. Дикарю океан кажется необъятным и непоборимым, пожирающим утлые судёнышки. Но он полон жизни, которую, стоя на берегу, трудно вообразить. Возможно, и войд — организм, или обитель богов.
Размышлять о загадках Вселенной лучше всего, находясь от них как можно дальше. Ангела беспокоило, что до ближайшей звёздной паутины придётся добираться на маршевых двигателях, и она отдалялась по мере того, как «Чёрный лебедь» дрейфовал, ожидая неизвестно чего. Майклу тоже не нравилась неопределённость их положения во всех смыслах: и в пространственном, и в оперативном. Чувство приманки не давало покоя. Ловля на живца — за Генрихом не застрянет. Майкл объявил режим полной боевой готовности, усиленное дежурство, круглосуточную готовность пилотов. Он не ошибся.
Радары «Чёрного лебедя» засекли группу неизвестных космических кораблей. Они шли правильной пирамидой. Это очевидный боевой порядок. В центре, как правило, флагманский корабль, хотя не всегда. Иногда это обман, но рискованный. Управление с вершин пирамиды менее эффективно. Пока данные радара перерисовывались с визуальную картину, противник, в чём не было сомнения, успевал преодолеть огромное расстояние. Группа двигалась в физическом пространстве с фантомной скоростью. Спастись бегством — ни одного шанса. По прорисовке вражеские корабли можно было отнести к инсектоидному виду: множество округлостей, формы, напоминающие мандибулы и клещи.
— Это не моя раса! — категорически заявил Макс: — И это не инсектоиды! Я бы почувствовал.
Ангел приготовился к прыжку в неизвестность. Это как нырнуть дома в ванной, а вынырнуть у берегов Калифорнии пятнадцатого века. Это в лучшем случае. Один шанс на миллион, или того хуже. Мысль геройски погибнуть в неравном бою не стоила внимания. Но внезапно в пределах минимальной досягаемости открылись прыжковые ворота. В отличие от Звёздных врат они не стационарные, могут инсталлироваться по требованию и не нуждаются в сложной адресации. Раз ворота открылись, значит, это кому-то нужно. Такого случайного подарка в арсеналах судьбы нет.
Разбор полёта состоялся в переговорной «Чёрного лебедя» сразу после возвращения на Титан. Персона Генриха — это само собой, но два других участника озадачили. Один из них — Карл! Трудно поверить в его провидческие способности. Упоминание о скорой встрече — вопрос посвещённости Карла в интриги Генриха. Другого не дано.
— С Карлом вы знакомы. — констатировал Генрих: — Он теперь выступает в новом качестве. Глава департамента колоний. Так что вашим связям остаётся только позавидовать! Нет такого вопроса, который он не может решить, даже не спрашивая моего мнения.
Генрих кокетничал. Конечно, Департамент колоний — один из основных в правительстве Рейха, но и самый подконтрольный идеологически.
— Норман! Для друзей просто Эрих. — представил незнакомца Генрих: - Разведслужба Федерации. Вас рекомендовать, нужды нет. Вы пара легендарная.
Ангел и Майкл слушали с видом бойцов, готовых плазменными автоматами расщепить Генриха на атомы.
— Приступим… — предложил Генрих, понимая, что любезных улыбок от хозяев корабля не дождётся.
«Чёрный лебедь» без предупреждения стал отвлекающим манёвром. Норман допустил «утечку» агентурной информации о тайном собрании генералитета Тёмного флота на борту корабля, который в разведывательных кругах прослыл креатурой Гестапо. «Утечка» уже прослежена, но внятных показаний от задержанных добиться не удалось: они впали в сомнабулическое состояние.
Вражеские корабли — загадка. Они словно материализовались из войда, что кажется абсурдным. Их принадлежность установить не удалось. Даже Драко в замешательстве. Один из их конвоев был атакован подобной группой. Прыжковые ворота для «Чёрного лебедя» организовали драконианцы. Операция была совместной.
Нормана интересовала опасность психотронного воздействия на экипаж. Расспрашивая, он наблюдал за реакцией Ангела и Майкла, словно детектор лжи: казалось, ничего не могло ускользнуть от его внимания.
У Ангела возникло чувство, будто присутствующие сидят в одной лодке, но гребут в разные стороны. От Генриха правды не дождёшься, если она ему не выгодна. Он современная разновидность Талейрана, который продал всех, кто его покупал. В присутствии Карла нет необходимости. Разведчик — вещь в себе.
Майкл вспомнил где-то прочитанное: «Плохо быть вторым мужем вдовы, но все же лучше, чем первым». Трудно не оказаться жертвой в интригах Генриха. Нужно понять, что он задумал? Выгода от сотрудничества с ним очевидна. Как поступить, чтобы ущерб не оказался фатальным?
Сюрприз Генрих придержал напоследок, сообщив:
— Поздравляю! Вы введены в состав Совета директоров Корпорации с правом представлять Корпорацию, как в Федерации, так и в любых сообществах рас.
Совет директоров — это куча привилегий. Право представительства — экстерриториальность «Чёрного лебедя»: кто бы ни был на корабле, он не подлежит выдаче никаким местным органам власти, даже Тёмному флоту. Потрафив своим протеже, Генрих на этом выиграл, укрепив свои закулисные позиции! Так из зерна эгоизма вырастает альтруизм.
Расставаясь, Генрих словно спохватившись, мол, чуть не забыл, на виду у всех передал Майклу флешку. Капитан, конечно же, подыграл, небрежно сунув в карман со словами:
— Люблю кино. Приятно смотреть на людей, у которых больше проблем, чем у тебя.
Гости улыбнулись. Фильмы — невинная контрабанда с Земли.
Содержание флешки — взрыв мозга!
— Я понимаю вас. Я был против этой операции. — сообщил Генрих: — Мне удалось убедить драконийцев вам помочь. Но, к сожалению, ваш успех хуже поражения. Число ваших врагов выросло в геометрической прогрессии. Карл — первый из них. Норману можно верить, в том смысле, что, если вообще можно верить кому-то.
Файл самоуничтожился. Искренность Генриха? Такое возможно?! Да, если дела его очень плохи. Он сам на себя не похож.
— Убедить Драко?! Убедитель херов! Уверен, что сдал тебя с потрохами! — уверено сказал Ангелу Майкл. Это его волновало в первую очередь: — Потому и помогли. Дерьмо! Чем это тебе грозит?
— Не знаю. Но dракоша напуган. — ответил Ангел: — Ну и родственники у меня, с какой стороны ни посмотри! Но зачем это Драко? Тут может быть что-то другое.
— Как говорят снайперы — главная цель — не стать мишенью. — горько пошутил Майкл: — Будем предохраняться. Лишь бы не забеременеть. С остальным разберёмся.
— Дурак!
Очевидно, что идёт не шуточная игра и ставки в ней очень высоки, раз игроки готовы «Чёрным лебедем» пожертвовать. Что если тайное собрание генералитета Тёмного флота — это не выдумка для поимки шпионов, и оно состоялось в другом месте? Заговор? Удивляет назначение Карла — из грязи в князи! Генрих говорит о врагах. Значит ли это, что его положение сильно пошатнулось? Да!
Канцлер стар. Омоложение гарантирует физическое здоровье, но не ментальное. Возрастной регресс возможен двояко: с возвращением по временной линии и без такого возвращения. Первый вариант не заслуживает внимания, потому что никак не меняет жизненный путь Канцлера и его старение. Второй вариант превратит Канцлера хоть в семнадцатилетнего юношу, но без того жизненного опыта, который привёл его на вершину власти, вместе с возрастом уйдёт и память о прожитых годах. Но и прогрессирующий маразм высшего должностного лица Рейха не многим лучше.
Увы, общие рассуждения о политическом моменте не проясняют шкурный вопрос — невольными участниками и свидетелями чего стали Ангел и Майкл? И почему это не нравится Карлу, и тем, кто за ним стоит? Если военные придут к власти, то первым делом посадят на цепь шефа Гестапо в его ведомственной тюрьме. Можно не сомневаться! И плевать им на экстерриториальность «Чёрного лебедя», если Генрих попытается улизнуть. Тёмный флот — отморозки. Осадить их могут только драконианцы. Не случайно Генрих о них сказал, похоже, он подстраховывается, по-другому его откровенность трудно объяснить. Неприятно чувствовать себя пешками в чужой игре, да что поделаешь!
После несостоявшейся погибели, казалось, Рейх забыл о «Чёрном лебеде»: только коммерческие задания и дипломатические мероприятия. Проводка транспортов перемежалась с представительскими миссиями. Совет Федерации с распростёртыми объятиями принимал чиновников Корпорации, когда они являлись на «Чёрном лебеде». Пример интернационального экипажа, хотя последователей так и не нашлось, как нельзя лучше иллюстрировал идею межрасового единства, пусть в основном и теоретическую.
Майкла радовала слаженность экипажа, но объяснения он этому не находил. Что может быть общего у киборга рептилоида, нордика, богомола и серого? Ничего! От слова «совсем»! Но кают-компания превратилась в место совместного досуга. Бор научил инопланетян играть в домино. Это надо было видеть! Мелкий приохотился сидеть на шее у Вани и норовил подглядеть костяшки у прочих игроков. Труднее всего было Максу: его ладонь не позволяла ему надёжно скрыть свои шансы на успех, и он прижимал доминошки к груди. Блад показывал Мелкому фигу. Забывшись в азарте, Ваня иногда так мощно дуплился, что удивительно как стол выдерживал.
Инопланетяне не понимали, зачем отмечать дни рождения, но этот праздник им понравился. Всё началось с Бора. Для него и для всех Ваня приготовил удивительный торт. Макс любил сладкое — ему особо сладкий кусочек; для Мелкого сахар почти яд — ему крепкая горечь; Рита просто не ела сладкого — для неё диетический кусочек; для остальных — умеренно сладкое объедение: капитану и пилоту — с кофейным вкусом; Бладу — фруктовый кусочек; Младшему — сливочную помадку; имениннику — нежное суфле. Сам Ваня довольствовался стаканом воды. Киборги только пьют. Жидкость необходима их мозгу. Остальную энергию они черпают из электромагнитного излучения, которого на корабле хоть отбавляй.
Дежурство по кают-компании и столовой Ваня отменил. Взял это на себя. Ему так привычнее. К экипажу Ваня относился как к детям. К капитану и пилоту — как к родителям.
Макс развёл в своей каюте грибы в горшочках.
— А псилоцибиновые есть? — поинтересовался Майкл, когда узнал о грибной делянке.
— Капитан! Вы как Блад, право же… Не потворствую, не потворствую… — с укоризной ответил Макс.
Блад на промежуточных остановках частенько исчезал в поисках романтических приключений. Публичные женщины его не интересовали. Однажды вернулся крепко побитый. Макс не разделил общего сочувствия и на правах близкого друга сказал:
— Мало!
Ваня и Мелкий стали не разлей вода. Где один, там и другой. Удовлетворяя тягу к провокациям, Мелкий вне корабля любил идти впереди с важным видом, пока кто-нибудь на него не шикнет, или не обзовёт. Тогда в дело вступал Ваня. Одного его вида было достаточно, чтобы обидчик срочно поспешал, куда глаза глядят.
Первое время Майкла раздражала мешанина вербального и невербального общения. Странно, когда экипаж — в основном телепатически говорящие. Однажды уговорили Макса сказать что-нибудь на его языке. Это было похоже на скрежет монеты о стекло. Ваня быстро освоил английский и ему понравилось говорить с Ангелом и Майклом на их языке. А Бладу позавидовал бы электронный переводчик, будь у него мозги. Нордики известны своей языковой талантливостью.
Макс, как все богомолы, но далеко не все инсектоиды, был способен к телепортации. Это не означало, что он мог появиться где угодно. Исчезнуть — это пожалуйста, никаких ограничений. Но для телепортации обязательна адресация. Должна быть привязка-зацепка: место — где раньше бывал, или где есть вещь, которой пользовался, или есть человек, с которым общался. Макс — богомол добропорядочный, по-своему. Например, воровство лекарств он за кражу не считал. Медицина обязана быть бесплатной! Поэтому, где бы ни были, он первым делом совершал экскурсию на аптечный склад, прикидываясь оптовым покупателем. А потом оттуда пропадали самые ценные медикаменты. Телепортация в помощь! Рита оказывалась между двумя крайностями: сначала она не знала, куда девать благородную добычу Макса, а потом не знала, где взять лекарства. Если попадали на бедную планету, то запасы без сожаления раздаривались. Вообще, Макс любил помогать, чем может, ничего не прося взамен. Поэтому друзей у него везде много. Все ли из них искренни? Вряд ли! Кто его выручит в случае нужды? Даже если никто! Нездоровый альтруизм!
— Если я начну всем проигрывать в карты, то из друзей очередь выстроится! — ворчал Блад, не одобряя безоглядную благотворительность друга.
Каюту Джека оставили за ним посмертно. Прах поместили в красивую вазу с фотографией. Получился мини мемориал. Навещал Джека Ангел. Dракоша чувствовал себя виноватым, потому что пропустил угрозу. Майкл зашёл только однажды, сказал, что любит и помнит. И тогда же ему в голову пришла запоздалая мысль о клонировании.
— Джек? Да, Рита рассказала… — ответил на вопрос Макс: — О клонировании говорят много чепухи. ДНК помнит о теле, но ничего не знает о мозге и о душе. Можно клонировать тело, но не мозг и душу.
— Но клоны ведь есть! — возразил Майкл: — Это… обычное дело.
— Есть. Но… — Макс задумался о том, как объяснить без зауми: — У них даже с лимбической системой проблемы. Их мозг приходится форматировать. Я видел, как они беспомощны в первое время. И в дальнейшем их разумность сомнительна. Вы хотите получить копию Джека, который ничего не знает о мире, ничего не знает о вас? Это будет другой Джек. Он вам не понравится. Возможно, и вы ему не понравитесь. Клоны — биологические куклы. Через наниты ими управляет искусственный интеллект. Их самостоятельная разумность — иллюзия.
— Искусственный интеллект — это детская страшилка. — не поверил Майкл.
— Вы говорите с тем, кто избежал включения в его глобальную матрицу. — с укором ответил Макс: — Восстановленные из ДНК люди, на самом деле не люди. Это большая ложь нашей расы. Распространение этой технологии прискорбно, если речь о том, что вы называете воскрешением из мёртвых. Клоны — пушечное мясо войны. Это единственное их применение. В любом другом случае — это марионетки искусственного интеллекта. Он искусственный лишь в том смысле, что существа с естественным интеллектом отказались от своей индивидуальности в его пользу. Это не машина, или суперкомпьютер.
— А ты не боишься раскрывать секреты своей расы? — недоверчиво спросил Майкл.
— Ваши умные учителя считают, что тайна охраняет сама себя. Но главное даже не это. Те, кто вовлечён в манипулирование общественным сознанием, прекрасно знают о возможностях и ограничениях клонирования.
Интересный разговор в кают-компании прервал вызов, на который можно было ответить только из рубки, или из каюты капитана. Генрих! «Чёрный лебедь» стоял в своём доке на Титане. Майкл был одет по форме выходного дня, то есть совсем не по форме.
Рубка и мостик — особое место, можно сказать, парадное. Немыслимо находится там небрежно одетым. Только в форме! Она немногим отличается от военной. Знак различия лишь у капитана — алый погон на правом плече. Цвет формы тёмно-синий. Пилоты одеты в плотно прилегающие к телу комбинезоны. У специалистов форма зелёного цвета с алой офицерской пятиконечной звездой на правой стороне груди. Обслуживающий персонал, если он есть — в серых комбинезонах. Головные уборы не приняты.
Если бы Майкл появился в рубке голым, или в тренировочном костюме, ему бы и слова никто не сказал. Капитан — что хочу, то и ворочу. Но привычка — вторая натура. Кроме того, позволить себе так расслабится — значит расслабить экипаж. Предстать перед Генрихом в каютно-домашней обстановке — тоже не солидно. А заставлять его ждать — и того хуже. Майкл как угорелый бросился переодеваться.
— Отвлёк? — вместо приветствия спросил Генрих, что означало его недовольство: — На орбите Титана нужно забрать… — Генрих почему-то замялся: — Одного очень важного человека, скажем так. Полётное задание тебе выслали. Экипажу необязательно его видеть.
Можно подумать, что корабль сам по себе выскочит на орбиту, а экипаж в это время будет резаться в домино, или шляться возле гостевых кают!
— Хорошо, сам встречу и провожу. — ответил Майкл и не удержался от колкости: — Экипаж запру на кухне. Им же больше нечем заняться.
— Не дерзи! — осадил Генрих: — Пассажир особенный. Сам всё поймёшь.
Генрих завершил связь, не попрощавшись. Джентльмены уходят молча!
На раскачку времени не было. Задания ожидали, поэтому экипаж был наготове.
Загадочный пассажир заставил себя ждать. Он прибыл на крейсере личного флота Канцлера. По сравнению с монстрами Тёмного флота, эти корабли, хотя значительно меньше, но не настолько, чтобы сравняться с «Чёрным лебедем».
Пассажир действительно оказался особенным. Он выглядел как человек за одним исключением: у него были рептильные глаза. Сухощавый, под два метра ростом с волосами до плеч, одет, пожалуй, как английский джентльмен 19 века, или около того. Ангел мог бы сказать точнее. Майкл судил по шарфику вместо галстука. Впечатления, что на тебя смотрит ящерица, не было, но глаза приковывали внимание. Майкл представился гостю.
— Зовите меня мистером Джонсоном. — в свою очередь сказал незнакомец: — Рад знакомству. Слышал о вас.
Джонсон! Редкая фамилия, ничего не скажешь! Одним словом — инкогнито! Слышать о Майкле и после этого всё же рискнуть отправится с ним в дальний путь — это смело.
С полётным заданием на удивление Ангел разобрался не сразу. Предварительно он даже провёл в коконе интерфейса с полчаса.
— Это созвездие Ориона там, где его видно с Земли сейчас. — объяснил Ангел: — Но это картина прошлого. Сейчас его там нет. Странное совпадение! Если случайное, конечно… Там сейчас ничего нет. Нашего пассажира будет ждать корабль?
— Спроси что-нибудь полегче! — ответил Майкл: — Орион! Колыбель Драко. Туда даже Тёмный флот не пускают. Генрих в своём репертуаре!
Путь в почти тысячу световых лет Ангел разбил на два этапа — поосторожничал. Если появление «Чёрного лебедя» в Поясе Ориона привлечёт внимание Драко, то легко можно будет сослаться на неловко проложенный курс. Как дальше — там и видно будет. На всё про всё — три часа, если поземному. В космосе принята шестидесятеричная система счисления, и время указывается либо в радианах, либо в угловых секундах.
Оставив на мостике за себя Бора и в помощь ему Макса, Майкл навестил гостя. Решил поближе познакомиться с существом, из-за которого они рискуют навлечь на себя неприязненное внимание Драко. Майкл любезно поинтересовался, не нужно ли чего. Вышло натужно. Мистер Джонсон улыбнулся совсем по-человечески, если бы не глаза.
— Вы наверно думаете, что мне подошли бы тёмные очки, или контактные линзы. — предположил мистер Джонсон: — Так все думают. Вас что-то беспокоит?
— Да. — не стал скрывать Майкл: — Драконианцам не понравится наше появление в их вотчине.
— О! Не беспокойтесь! Присядьте, пожалуйста. Коротать время за беседой — что может быть лучше? Вы яркий представитель людей, которые порвали пуповину, связывающую их с человечеством. Мне интересно, каково это? Вы ведь не в программе двадцать и назад?
Двадцать и назад — это двадцатилетний контракт, по окончании которого человека подвергают возрастному регрессу и возвращают в семнадцатилетний возраст по временной линии. Его жизнь продолжается, словно и не было службы в космической программе, память о которой стёрта. На земле таких бывших без преувеличения несколько тысяч.
— Нет. Это не по мне. — утвердительно ответил Майкл: — Я не хочу расставаться со своей памятью.
— Да. Вы не утратили связь со своей временной линией, она непрерывна, вас некуда возвращать, поэтому беспамятство вам не грозит.
Если он знает, то зачем спрашивает? И почему он знает? Однажды Майкл стал свидетелем, как огромный вонючий Драко одним ударом снёс голову немецкому офицеру, который ядерным снарядом уничтожил мирную колонию инсектоидов. У драконианцев был с ними договор о сотрудничестве: жуки плели паутинчатые особо прочные сети, которыми укреплялись доспехи боевых киборгов. Кровь несчастного брызнула, но фонтан бил недолго, иссяк, тело рухнуло, голова ударилась о стену, скатилось на пол, глаза удивлённо моргали. Майкл испугался до липкого пота, что попадёт под горячую руку, хотя ни при чём. Но Драко его не тронул. Лишь прочитал мысли Майкла. Это очень неприятное чувство, когда тебя видят насквозь. Драко ограничился назиданием:
— Не воруй!
Действительно, Майкл пришёл продать немцу партию ворованных сигар. Он не украл, он лишь помогал их сбыть, но по сопричастности, чем это отличается от воровства? Мысленно Майкл дал клятву, что больше никогда…
— Врёшь! — не поверил Драко.
Транспортники все подворовывают: что перевозят, то и имеют. Увы! Из авантюризма Майкл тогда слегка попутал берега. Что было, то было. О прошлом напомнила драконья сила, которая исходила от мистера Джонсона. Она мягче, комфортнее и словно обволакивает, а по сути, та же.
— Закономерности рождаются из хаоса вихрей случайностей. — неожиданно сменил тему мистер Джонсон: — Как вы думаете?
— Не знаю. — не стал мудрствовать Майкл.
— Теперь знаете. Когда будем на месте, я хочу поблагодарить пилота.
Только этого не хватало! Майкл вспомнил о dракоше.
— Не беспокойтесь. — ответил на мысли Майкла мистер Джонсон: — Хотя всё это, конечно, очень непросто… У ваших судеб ещё длинный путь. А теперь, с вашего позволения, я хочу побыть один.
Майкл вышел от гостя ни живой, ни мёртвый. Он испытал что-то вроде катарсиса, но легче на душе не стало. Не хотелось вовлекать Ангела в общение с гостем. Два дракона на одном корабле — многовато! Но и отказать мистеру Джонсону нельзя. Он точно не из тех, кого можно игнорировать. В рубку Майкл вернулся настолько задумчивым, что не заметить это было трудно.
— Проблемы? — спросил Борт.
— Закономерности рождаются из хаоса вихрей случайностей. — философски просветил своего заместителя Майкл.
— Так всё от вихря. Вселенная — вихрь, звёзды — вихрь, планеты и мы тоже. — здраво рассудил Бор: — Наши силовые установки вихревые.
— Ты прав! Я как-то забыл… — согласился Майкл: — Никаких проблем!
Майкл уже научился различать состояния Макса, и видел — он не решается что-то сказать.
— Валяй! Чтобы до кучи… — приободрил Майкл.
— Он бог. Бог для людей. Я не знаю вашей мифологии. Думаю, что у него было много имён. — сообщил Макс.
— Хрен редьки не слаще! — больше Майклу ничего в голову не пришло.
Корабль с позывными Тетраграмматон появился на месте встречи внезапно. Радары, как в рот воды набрали — по-ихнему вокруг лишь космическая пустыня. Визуальные датчики порадовали сочной картинкой: между двумя огромными тороидами что-то вроде города в прозрачной втулке. Ничего подобного экипаж «Чёрного лебедя» раньше не видел. Даже многоопытный Макс обалдел. Если дополнить картину огненным космическим чудо-конём, то получится подобие колесницы. Тороиды переливались цветом, название которому невозможно подобрать. Рядом с такой красотой «Чёрный лебедь» выглядел гадким утёнком.
Ангел облегчённо вздохнул: больше явления чуда-чудного его волновала опасность из-за задержки упустить космическое течение. А это как в море попутный ветер для парусника.
О стыковке и говорить нечего. Универсальный узел, годный на все случаи, оказался не универсальным. С капитаном Тетраграмматона договорились о челноке. Невозможно было соотнести его ни с одной земной расой. Человек? Определённо. Другой? Да.
Майкл сказал Ангелу о просьбе пассажира увидеться.
— Волнуешься? — спросил Майкл.
— Dракоша волнуется. Он сразу что-то почувствовал. Рискнём!
Мистер Джонсон был предельно вежлив и доброжелателен. Он поблагодарил Ангела за хорошую работу. Диафрагма приёмного шлюза открылась. Силовая защита удерживала воздух, но не мешала челнокам. И опять удивление. За бортом — чёрная пирамида метров четырёх высотой. Это почти предел для возможности «Чёрного лебедя» принять челнок. Следуя правилам, пирамида зависла перед тем, как двинуться дальше. Это как дорожный сигнал стоп, иначе корабль не впустит гостей. Пирамида медленно влетела в шлюз и опустилась на основание. Корабль разблокировал площадку ожидания.
И вежливость, и любопытство сподвигли проводить гостя до челнока. Обычно проводы заканчиваются на площадке ожидания. Когда Ангел и Майкл терялись в догадках о материале, из которого сделан челнок, из пирамиды вылетела птица. Корпус не стал для неё преградой. Раза в два больше самого крупного голубя, похожая на сокола и ястреба одновременно, хотя это очень приблизительное впечатление, птица описала круг под потолком шлюза и опустилась у ног мистера Джонса.
— Не люблю оставаться в долгу. Это мой подарок. — объяснил мистер Джонсон: — У него пока нет имени. Он умён и заботлив. Вы его полюбите.
Лишь бы не срал на голову! Первое о чём подумал Майкл. Птица на корабле — это экзотика, которой на «Чёрном лебеде» и без неё хватает. Ладно, был бы попугай в клетке — куда ни шло! А то стервятник! Ангелу подарок понравился необычностью и dракоша не возражал.
Мистер Джонсон неожиданно повернулся к провожающим лицом и коснулся их лбов указательным и средним пальцем правой руки. Майкл хотел отстраниться, но не смог, стоял как загипнотизированный.
— Возлюбленные! огненного искушения, для испытания вам посылаемого, не чуждайтесь, как приключения для вас странного. — сопроводил непонятным изречением своё благословение мистер Джонсон: — Ибо много званых, но мало избранных.
В пирамиду мистер Джонсон вошёл так же, как из неё вылетела птица: словно корпус не преграда. Ангел и Майкл вернулись на площадку ожидания под защиту силового поля. Майкл набрал на пульте-стойке капитанский код, без которого ни один челнок не может покинуть корабль, открылась диафрагма и пирамида покинула «Чёрный лебедь».
Птица, где возможно летела, но больше прыгала за Ангелом и Майклом. Это забавляло. В рубке она нахально уселась на поручень мостика.
— Кышь! — шуганул наглеца Майкл.
— Кеша! Он будет Кеша. — имя само собой пришло на ум Ангелу.
— А если это «она»? — возразила Рита: — Сексисты!
Так появился новый член экипажа. Летал он в основном в просторной зоне отдыха, где сохранилось дерево Джека, там и жил. Питался только водой, иногда вонюче пукал. Ваня делал это в туалете. Кеше сложно было открывать и закрывать двери, поэтому его прощали. Он, как и Ваня, киборг, только очень своеобразный. В разумности Кеши сомнений не было. Лишённый дара речи и телепатических способностей, он всё же сумел расположить к себе экипаж.
С Мелким, который славился быстротой реакции, Кеша играл в «поймай, если сможешь». И Мелкий однажды, таки, и поймал! А может быть Кеша схитрил и поддался ради дружбы. В столовой он сидел за общим столом со всеми, цедил свою водичку. В кают-компании участвовал в общих просмотрах фильмов. В домино не играл, но активно болел непонятно за кого. Свой парень! Отдавая дань общественному, всё же основное своё время Кеша посвящал Ангелу и Майклу. В рубке для него сначала повесили кольцо. Кеша покосился на него строгим взглядом и с места не сдвинулся, давая понять, что он не попугай какой-нибудь. Бор сделал для него качели на магнитах. Совсем другое дело!
В Арес Прим ещё не успели отвыкнуть от монстра Джека, с которым эффектно любил прогуливаться Майкл, как ему на смену пришёл Кеша. Ни птиц, ни домашних животных в этом марсианском городке не держали: хлопотно, да и жизнь в разъездах. Кеша отличался самостоятельность, любопытством и никого не боялся. Однажды он самовольно отлучился из дома и залетел в первый попавшийся бар. Публика была в восторге. Кешу угостили пивом. Ему оно не понравилось, и он с таким удовольствием пукнул, что получил второе имя — засранец!
— Вы без выебонов не можете! — отозвался о Кеше Генрих.
Друзья не стали объяснять шефу Гестапо, что птица — подарок Тетраграмматона. Генрих считал «Чёрный лебедь» своим детищем и ревниво относился к чьим-либо попыткам приласкать строптивую парочку, которой он прощал их мнимую независимость и выходки, за которые другие поплатились бы головой. Кроме того, при его власти трудно не стать параноиком.
Возвращаясь после очередной проводки важного для корпорации торгового каравана, мелочами «Чёрные лебедь» не обременяли, Майкл получил сообщение об изменении полётного задания за подписью с неизвестным ему кодом.
Тормознули у Плутона, как обычно, чтобы перейти на внутренние течения Солнечной системы. Майкл вызвал на связь неизвестного заказчика, посчитав заявку странным недоразумением: канал «Чёрного лебедя» доступен лишь главе Корпорации и то через Генриха. На экране появился офицер Рейха, уже в возрасте, какой-то там фюрер по званию — Майкл в этом не разбирался.
— Я вас слушаю? — спросил офицер, удивившись незнакомому лицу, да ещё в форме торгового флота.
— Это я вас слушаю! — резко ответил Майкл: — «Чёрный лебедь» на связи!
— А… — вырвалось у офицера: — Подождите!
С минуту подождать пришлось. Майкл копил злость. Что за херня?!
— Привет, дружище! — на экране появился Карл: — Как жизнь бродяжья?
Сюрприз! Майкл сдержался, вспомним предупреждение Генриха, и холодно ответил:
— Нормально.
— Да, это я прошу забрать группу геологов из Пояса астероидов. Надеюсь, такой пустяк тебя не затруднит?
А твою любимую собачку не выгулять заодно? — вертелось на языке Майкла, но он промолчал.
— На самом деле, это важно. — правильно понял Карл молчание Майкла: — Поверь.
— Верю. — соврал Майкл.
— Вот и хорошо! Извини, дела…
Сразу после удивительного разговора Майкл вызвал на связь Генриха, и тот ответил неожиданно быстро и прямо из своего ведомства.
— Мы уже работаем, как такси? — вместо приветствия зло спросил Майкл.
Генрих выглядел усталым, что позволял себе редко. Неучтивость Майкла он проигнорировал, а, выслушав, неожиданно подтвердил просьбу Карла, хотя было видно, что слышит о ней впервые.
— Вы знаете, почему джентльмены любят блондинок? — спросил Майкл, и сам же ответил: — Потому что блондинки знают, что нужно джентльменам. Я чувствую себя блондинкой, которая не понимает, чего хотят джентльмены.
— Ты прав. — не стал возражать Генрих: — Карл не должен вмешиваться в ваше расписание. Я займусь этим вопросом. До связи!
— Обычное дело в Рейхе — борьба за власть. — высказался Ангел: — Не за власть над «Чёрным лебедем», разумеется. Мы пешка в их играх!
Мысль о возможном падении Генриха вынуждала задуматься о будущем.
— Мне кажется, что нужно поближе познакомиться с Норманом. — предложил Майкл: — Странный разведчик. Мог бы и не говорить о как бы встрече генералов у нас на борту, но сказал.
В Поясе астероидов Майкл объявил экипажу свободное время. Бору приказал приготовиться к встрече и размещению гостей. В рубке кроме капитана и пилота остались Макс и неизбежный Кеша.
Шлюп, разновидность космического автобуса, дал о себе знать раньше заявленного в задании времени. Майкл предположил, что он стартовал с Цереры, которая поблизости. Для дальних полётов такие посудины не приспособлены. Шлюп запросил стыковку, хотя легко мог поместиться в приёмном шлюзе. Майкл не придал этому значения. Стыковочный проход выводил в предбанник, где гостей ждал Борт. То, что произошло дальше, не сразу дошло до сознания Майкла. В предбанник ворвались вооружённые автоматами, экипированные как для боя в бронекостюмы и в защитных шлемах люди. Борт погиб первым: плазменный заряд выжег его внутренности. Это была последняя картинка видеоконтроля, который отключился.
— Всем тревога! На корабле вооружённые люди. Это захват! — объявил по громкой связи Майкл, ещё не до конца осознавая происходящее: — Перекрыть все отсеки!
С последней командой диафрагменные перегородки должны были разделить корабль на автономные отсеки, а нападающие остались бы закрытыми в стыковочном блоке. Но судя по общему входу в рубку, который не закрылся, ничего не произошло.
— Макс! Компьютер! — крикнул Майкл.
— Не понимаю! Вирус? Этого не может быть! — Макс лихорадочно работал руками на компьютерном столе: — Защита включена! Не понимаю!
В многопалубном «Чёрном лебеде», кроме обычных лифтов, был предусмотрен скоростной. Им могли пользоваться лишь те, кому полагалось находиться в рубке. Он включился!
— Макс! — закричал Майкл.
— Пытаюсь! Кто-то мешает! — телепатическое общение не передаёт крик, а Макс кричал.
Ангел подошёл к Майклу и взял его за руку:
— Без нас им с кораблём не управиться.
— А кто сказал, что им корабль нужен?!
Двери лифта открылись, в рубку выскочили два автоматчика. В тот же момент глаза Кеши сверкнули и два снопа света накрыли стоящих рядом Ангела и Майкла. Когда ослепляющая яркость схлынула, в рубке остался только Макс. Кеша упал на пол замертво. Макс, не раздумывая телепортировался в каюту Блада. Как раз вовремя. Его друг стоял под прицелом двух автоматчиков. Макс обхватил Блада руками и перевёл дух только тогда, когда они оказались в грузовом отсеке за ящиками с контрабандным виски. Когда спасти всех невозможно, выбираешь близкого друга.
Двум солдатам Ваня перерезал глотки: шея самое уязвимое место в бронекостюме. Мелкий бросился ему на помощь: он вскочил на плечи одного из нападавших и впился своими длинными, острыми пальцами ему сразу в оба глаза. Солдат ужасно закричал, пытался сбросить с себя маленькое чудовище. Его товарищ, целясь в Мелкого, промахнулся, но не так чтобы совсем: попал в раненого. Смертельный плазменный шарик всё же настиг Мелкого, но от другого нападающего. В разъярённого Ваню разрядили целую обойму. Киборг рухнул, можно сказать, замертво.
В это время в рубке старший команды захватчиков с кем-то разговаривал, держа в руках боевой планшет.
— Их здесь нет. — категорически заявил Старший.
— Что значит «нет»?! Они были там! Ищите! Где-нибудь спрятаны.
— Прибор бы показал. А корабль — не лабиринт. Не очень-то заныкаешь. Перепрятали куда-то ещё…
— Исключено! За ними следили. Абсолютно исключено. Это единственное место…
— Тогда не знаю! В каютах ищут… Пустое. Прибор не врёт.
— Капитан и пилот?
— Их тоже нет!
Пауза.
— То есть?!
— Исчезли! Растворились! Не спрашивайте как. Не знаю. Исчезли и всё тут!
— Они живы?
— Вы меня плохо понимаете? Они исчезли! — старший прислушался: — У меня потери.
— Какие потери?! Безоружный экипаж!
— Вот именно! Чёрт! Опа!
Раздался шлепок о пол. Это из нейроинтерфеса вывалился пилот. Глаза у него были навыкате, рот открыт так, что, казалась, из него закапает слюна, как у психически больного.
Старший что-то переключил на планшете:
— Посмотрите! Это пилот, которого вы дали. Как бы у него крыша не поехала! И в этом прокололись! Не наш день!
— А второй пилот? Их пилот?
— Вы ему доверяете?
— Нет!
— Я тем более. У нас таких интерфейсов нет. Зря надеялись.
— Убирайтесь оттуда! Чёртова шкатулка!
— Эх, шорох бы тут навести!
— С твоими пукалками… Даже краска на стенах не облезет.
— Да. Жаль. Нам бы такие кораблики!
В стычке Космического флота с «Чёрным лебедем» у Старшего погибли друзья. Он искренне ненавидел этот корабль и с радостью взялся его захватить. Для Космического флота «Чёрный лебедь» — враг на все времена.
— Ничего не трожь! Тебе ещё отстыковаться. С кораблём пусть теперь Генрих разбирается. Надеюсь, ему недолго осталось.
В это время два солдата осматривали склад и наткнулись на ящики со спиртным. После случая с мелким монстром уже прошла команда опустить щитки, но… Трудно удержаться, чтобы не попробовать. Предостережение товарища не подействовало. Солдат поднял щиток и получил удар бутылкой в лицо такой силы, что пошатнулся и рухнул, умываясь кровью. Его товарищ полоснул по ящикам из автомата. Но Макса и Блада на складе уже не было. Они переместились в техническую зону. Плазма вмиг превратила спиртное в облако газа, словно взорвалась вакуумная бомба. Солдатики в бронекостюмах зажарились, как черепахи в панцирях. Газовая система пожаротушения охладила горящие мёртвые тела.
Напавшие на «Чёрный лебедь» спасались с корабля бегством. Компьютер справился с внедрённой в его систему заразой: Макс успел запустить лечение, но потребовалось время. Отложенный приказ капитана выполнялся поэтапно по мере того, как цепи управления избавлялись от временного паралича. Сразу отключился скоростной лифт. Старший команды почувствовал опасность прежде, чем её осознал: само по себе ничего не происходит, а если происходит, то не само по себе. Он и его люди успели выскочить из рубки до того, как диафрагма перекрыла общий вход. Пару секунд промедления, и они остались бы запертыми, пожалуй, навсегда. Казалось, что корабль ожил. По громкой связи объявлялось о перекрытии секторов. Даже спринтерский бег по палубам стал не для всех спасительным. Одного солдата перекусило пополам. В стыковочный отсек последние ныряли, как в воду. В ярости Старший выпустил в схлопнувшуюся диафрагменную перегородку очередь из автомата. Но она даже не дрогнула. На счастье захватчиков, ответная система стыковочного узла сработала в штатном режиме: на запрос шлюпа отпустила его.
Макс телепортировался в рубку и отменил тревогу. Ваню нашли основательно прожаренного, но ещё живого: доспехи сыграли свою роль, а рептилоидный организм не так-то легко угробить. Риты и Младшего на корабле не оказалось. Значит, живы, хотя и в плену. Только странно — зачем? Было не до предположений. Ваню загрузили на санитарную тележку и в санитарном отсеке поместили в ванну с биологическим раствором. Но этого было недостаточно. Каждые три часа Макс обкалывал пострадавшего препаратами, ускоряющими регенерацию тканей.
Корабль на маршевых двигателях отогнали к ближайшему астероиду. Блад тряхнул стариной и справился с обязанностями пилота, потому что для этой простой операции интерфейс не требовался. Макс проложил курс. Искать что-либо в Поясе астероидов можно миллион лет и не найти, тем более, если искать «Чёрный лебедь», который слился с рельефом космической глыбы и не подавал никаких внешних признаков жизни.
Когда руководителю Колониального департамента доложили, что «Чёрного лебедя» на месте встречи с группой геологов не оказалось, он не удивился, дополнительной информации не потребовал, лишь поручил своему секретарю поставить об этом в известность шефа Гестапо. Очевидно, что исчезновение корабля будет тщательно расследоваться. Можно не сомневаться, что подозрение падёт на Карла, но бездоказательно. Он ищейкам Гестапо не по зубам, даже если бы нашлись прямые улики, а их нет, как и косвенных. Самое большое, в чём его можно лишь упрекнуть — утечка информации. «Чёрный лебедь», замешанный в провокациях против Тёмного флота, — опасный ресурс Генриха. Теперь, когда корабля нет, в ответственный момент шефа Гестапо можно будет взять голыми руками: то, что осталось в его распоряжении, угрозы не представляет.
Тем временем тело Бора и остатки Мелкого кремировали. Их прах поставили в каюте Джека. Тела шести мёртвых захватчиков выбросили за борт. Ни идентификаторов, ни персонализаторов на них не было, но Старший потерял свой планшет, который в спешке небрежно закрепил на бронекостюме. Изготовлено компанией «Apple» для Космического флота.
Ваню выхаживали две недели. А когда опасность для жизни миновала, держали его в состоянии сна ещё три недели. Рептилоидный организм справился, но пробуждение было тяжёлым. Наверное, во сне Ваня видел, как уничтожает врагов. Он разнёс вдребезги часть санитарного отсека, прежде чем окончательно пришёл в сознание.
Без Ангела и Майкла корабль осиротел и стал бесполезным. Где они? Что с ними? У Кеши не спросишь, даже если бы он был жив. Впрочем, был ли он вообще-то раньше жив даже как киборг? Кремация его не взяла: ни одно пёрышко не шелохнулось. Исключено, что Кеша убил Ангела и Майкла. Он их защитил. Но как? Телепортацию Макс исключил. Это было похоже на воронку времени. Тогда они обязательно вернуться. Но когда? Время самоисцеляется. Это его фундаментальное свойство — всё возвращается на круги своя.
Макс изготовил поддельный цифровой сертификат, который позволил челноку «Чёрного лебедя» припарковаться на Церере. Дальше пути остатков экипажа разошлись. Ваня остался в Поясе астероидов, устроился охранником в криминальную горнодобывающую компанию. Быстро сделал карьеру — стал начальником цеха. Блад и Макс отправились на Марс, не теряя надежды, что однажды случится чудо.
Экзотический экипаж «Чёрного лебедя» не засветился в базе личного состава Корпорации. Майкл бы сделал это по требованию, но обошлось по бюрократическим причинам: не существовало методички по учёту инопланетян и обязательной психологической проверке их на совместимость. Действительно, киборг-рептилоид, нордик, богомол и серый — сногсшибающий коктейль! Поэтому Блад, не рискуя быть узнанным, отпустив усы и щегольскую бородку, отлично устроился на Арес Прим: показывал фокусы в многочисленных барах. Не удивительно, что посмотреть на его представление приезжали богатые немки. Триумфом стали гастроли в Новом Берлине и от поклонниц не было отбоя. Макс стал независимым консультантом Федерации по контактам с инсектоидными цивилизациями.
Генрих в доказательствах объявленной ему войны не нуждался: чутьё подсказывало, откуда ветер дует. Это была не первая наглая выходка Карла, и она стала триггером, запустившим роковую для него цепь событий. Провинциал не выдержал испытания властью, переоценил своих сподвижников, и недооценил шефа Гестапо.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Свободное время выдавалось только по вечер. Ангел и Майкл забирались на свою верхотуру, где их никто не мог видеть. С каждым днём эти посиделки становились всё грустнее. Время шло, а выхода из своего бедственного положения они не видели.
Бос раскусил Майкла.
— Эх, парень! Сколько я перевидел вашего брата! — Бос тяжело вздохнул: — Ты кого вздумал наебать? По глазам вижу — помнишь ты себя! И тем хуже для тебя.
— Заложишь? — спросил Майкл, готовый охуярить Боса чем-нибудь тяжёлым, благо в их комнатушке инструмента много.
— Зачем? Глупости! — отмахнулся Бос: — У меня, конечно, свободы больше. Где хочу, там и хожу. Могу развлечься, как захочу. Бабу? Пожалуйста! Хоть с тремя сиськами и двумя пиздами! Только… Не хозяин я сам себе. Первый контракт — даже интересно было. Но накосячил, вспоминать не хочу… Пути два — либо в киборги, либо на мясо. Ты знаешь, что такое киборг?
— Знаю! — ответил Майкл: — Друг у меня был киборг.
Бос смотрел изумлённо.
— Глаза не таращи! — продолжил Майкл: — Киборги разные бывают. Мой — рептилоид.
— Я подозревал, что ты парень не промах! — пришёл в себя Бос.
— Дальше я тебе расскажу. — продолжил Майкл: — Тебя как лоха развели. Косяки специально подстраивают, чтобы из вас верёвки вить. Вот ты и согласился уколоться наниками. Я прав? — Бос, словно у него язык вдруг отсох, только кивнул головой: — Знаю, что прав. Только вот не знаю, что хуже — мой ошейник, или твои наники? Заебался я за тобой сумки с инструментом таскать, но давай не будем ничего менять. Чтобы подозрений не было. Мужик ты хороший, но мне надоело изображать недоумка. Закладывать меня не резон. Я такое про тебя совру, что гестапо из тебя душу вместе с наниками вытряхнет! Не обижайся.
Но Бос обиделся. Зато уму-разуму учить перестал.
Ангела, как и всех прогнали через разные рабочие этапы, пока однажды его не отправили в помощь к вольнонаёмным, как и Майкла: подай, принеси, пошёл на хуй. В казармах нанитозависимых стояли компьютеры: старенькая многоядерная земная рухлядь. Игры и выход в марс.net — вот и все удовольствия. IQ вольнонаёмных оставляет желать лучшего. Игры постоянно зависают, сеть отваливается. В руках Ангела всё начинает работать, как по волшебству. Староста казармы чем-то умаслил фюрер-санитара и недораб стал смотрителем компьютерного парка. Управляющая складским комплексом компания широко и незаконно использовала бесплатную рабочую силу, поощряя скромными подарками нелёгкий труд фабрикантов людей роботов.
— У них ещё Windows 15! — объяснил Ангел: — Каменный век!
— Ты же пилот, а не программист! — удивился Майкл.
— Не знаю. Кем-то же я был в другой жизни? Наверное, программистом. — разумно предположил Ангел.
— А у меня детство почему-то вспоминается. Я был пакостным подростком. — Майкла даже передёрнуло: — Убил бы!
— Детство? И всё?
— Нет. О закрой свои бледные ноги! — продекламировал Майкл.
— Ого! А ещё можешь?
— Глокая куздра штеко будланула бокра и курдячит бокрёнка!
— Ну и ну!
— Ты не со мной — и день покрыла мгла; Придёшь во сне — и ночь, как день, светла.
— Ты же не любишь стихи!
— Не люблю. С тех пор как меня в детстве изнасиловали Шекспиром.
В несерьёзных разговорах всплывали удивляющие и важные воспоминания, только было непонятно к какой жизни они принадлежат.
У Ангела появился воздыхатель. Скромный и робкий. Он бы дарил цветы, да здесь их негде взять. Но шоколадом закормил. Ангел играл с ним в «твоя моя не понимает». Это воздыхатель подарил минерал, который, впитывая человеческие эмоции, ослабляет контроль ошейника. Но даже это не помогало, когда вспоминали о корабле и экипаже. Камушек нагревался до боли, а браслеты всё равно светились как рождественская ёлка. Думать и говорить о «Чёрном лебеде» было опасно.
Фантастические планы побега утыкались в проблему ошейника. Как его отключить? Чтобы залезть в фотонный компьютер, нужно как минимум превратиться в фотон. Ангел сразу отмёл хакерский вариант.
Складской уровень, на котором работал Майкл, пересекала красная черта с нанитами. Это удобно — не нужны турникеты. Вольнонаёмные и гости заходят, выходят, компьютер регистрирует. Ошейник эта черта не пропустит, а именно за ней возможна свобода. Склад огромный. Бос сказал, что он знает лишь о пяти посадочных площадках, а их наверняка больше. Сложные силовые конусообразные поля предотвращали заносы песком шахт, в которые опускались корабли на разные уровни. Это место на Марсе довольно спокойное. Песчаные бури редкие, но длительные. Казалось, что затеряться в этом складском городе будет не трудно.
Праздник Новой Германии — всем праздникам праздник, даже для рабов, которые не осознавали своего счастья, оказавшись по несчастью в великой стране. Трудовая активность замерла. Вольнонаёмные с утра готовились, приводя в порядок выходные костюмы, чтобы вечером с удовольствием спустить свои бонусы в пивнушках и публичных домах. Граждан Рейха, включая санитаров фабрики рабов, на одном из ярусов ожидал роскошный обед. Недоведённый до предпродажной кондиции контингент слегка взбодрили гормонами радости, со второй половины дня можно было получить удвоенную порцию пива и бездельничать сколько душе угодно. За порядком неусыпно следил компьютер и небольшой отряд дежурных санитаров.
Для Ангела и Майкла праздник был лишь напоминанием о том, как мало у них остаётся времени до чипирования. Затарившись бурдой, которую на фабрике называли пивом, они прогуливались по опустевшему складскому уровню.
— Ваше Величество, пройдите в туалетную комнату. — услышал Ангел Макса, услышал его и Майкл.
Показалось? Нет! Телепатическая просьба повторилась. Изо всех сил сдерживая волнение, побросав банки с пивом, Ангел и Майкл бегом, словно их прихватил понос, бросились к туалету. Макс уже там ждал. Он вручил ничего не понимающим друзьям идентификационные ремешки, их личные, настоящие ремешки. Никто другой ими воспользоваться не может, они не включатся. Подделать их кустарно очень трудно по множеству причин.
— Это с нашего корабля. Они остались в вашей каюте. — объяснил Макс: — Сейчас вы пойдёте через красную линию. Ни о чём не спрашивайте. Ни о чём не беспокойтесь. Если вам станет дурно, пересильте себя. Переступите красную линию. Там вас встретит Блад на электрокаре. Остальное — наше дело. Быстрее! Ваши ошейники уже фиолетовые. С минуту на минуту прибегут санитары.
Упрашивать не пришлось. Из объяснения Ангел и Майкл поняли, что главное переступить черту. Макс исчез. Заветный рубеж был недалеко, но наперерез уже бежали санитары: компьютер зафиксировал необычный всплеск эмоциональности. Ангел и Майкл, преодолевая подступающую дурноту, бросились к свободе.
Санитары увидели то, во что поверить было невозможно. Двое их подопечных пересекли непреодолимое для них препятствие, сели в электрокар и были таковы! Слово «побег» для фабрики рабов не существовало. Более вероятно встретить в общей столовой бога, который спустился с небес попить пивка. Достав из карманов комбинезонов планшеты, санитары с изумлением обнаружили, что информация о беглецах пропала! Было впечатление, будто компьютер завис. Отчасти так. На санитарные планшеты персональные данные нельзя вывести по определению, в их разметке нет таких полей, как имя, звание, должность. У рабов есть только номер! Но на мониторе дежурного таких ограничений не было. Глядя на экран, он думал: я сошёл с ума, или компьютер? Попеременно появлялись то персональные данные, то фабричный классификатор. Компьютер пытался свести эту информацию воедино и не мог: такой программы у него не было, но и оставить как есть — всё равно, что стоять нараскоряку. Сработала система защиты целостности базы данных, и начала перезагрузку компьютера.
Секторального управляющего, который вступил в должность две недели как, дежурный санитар застал за праздничным столом. Объяснить необъяснимое он не смог. Перепились они там, что ли? Это первое, что пришло на ум Управляющему. Но хочешь, ни хочешь — должность обязывает! Морально приготовившись устроить грандиозный разнос подчинённым, Управляющий не сразу переключился на правильную волну. Это был трижды ужас необъяснимый и ужасный! Как могли два полковника Космического флота, чья идентификация подлинна, как ясный день, оказаться рабами, чья идентификация не менее подлинна?
Не так уж важно, что там на самом деле. Управляющий представлял, какая теперь начнётся проверка. Гестапо перевернёт всё вверх дном! Они не успокоятся, пока не вытащат на свет все грехи, грешки и даже маленькие огрехи. Проклятый Гансик подставил! Кто кроме него? Сволочь! Управляющий потерял способность здраво соображать. Мозг буравила только одна мысль — подставили! Теперь вскроется его, мягко говоря, девиантность, а попросту — мужеложество с подопечными. А также незаконное использование рабочей силы, за смешные подачки от управляющей складом компании. Крах карьеры! Крах жизни!
А между тем дела у беглецов обстояли неважно. Ангел крепился, а Майкл потерял сознание. Отключение ошейников стало мощнейшей встряской для организма, который отвык от самостоятельности. Блад управлял челноком, а Макс следили за состоянием пассажиров. По внешнему виду богомолов трудно понять, что они чувствуют. Волнение Макса выдавали его руки. Он не находил им места. Спасение Ангела и Майкла — это авантюра в авантюре, пусть даже и подкреплённая здравыми предпосылками.
В компании научных друзей одной из своих поклонниц, Блад задал наивный вопрос: можно ли угодить в рабство в силу чьей-либо злонамеренности? Нет. Желающих свести так счёты нашлось бы не мало. Но раб — существо обезличенное, процедура его оформления строго регламентирована, компании, занятые в этом бизнесе, лицензируются. Не бог весть, какая гарантия! Но достаточно запустить в базу данных о работорговле персональные данные и всё вскроется.
Учитывая обстоятельства нападения на «Чёрный лебедь», объявлять Ангела и Майкла в официальный поиск Макс и Блад не решились. Без властного вмешательства наверняка не обошлось. Макс разбирался в технологии рабства и от мысли выкрасть друзей отказался сразу: ошейник их убьёт, отключить его может только управляющий компьютер. Предположение созрело после проработки различных вариантов. Либо персонализация имеет приоритет, либо, как минимум, задача для компьютера станет неразрешимой, и он впадёт в ступор.
Когда и Блад, и Макс почувствовали, что снова могут общаться с Ангелом и Майклом, это обрадовало и остановило. Слишком долгим, необъяснимым было молчание. После разведки Макса, радость сменилась унынием. Как могли Ангел и Майкл угодить на фабрику рабов?! Что им пришлось пережить? Макс категорически запретил телепатическое общение. Это может привести к всплеску эмоций и тогда, считай, что всё пропало! Да и те ли они, какими были?
Первая часть рискованного плана удалась: ошейники погасли. Но замаячила перспектива потерять Ангела и Майкла именно потому, что рабской петли они избежали. С сомнением отнёсся Макс и к предложению Блада переждать время в доме одной из его поклонниц. Но выбирать не приходилось: на Арес Прим незаметными остаться трудно. Летели в праздничный Новый Берлин на ворованном челноке: пилота накачали спиртным, он ещё долго не спохватится, а когда спохватится, то ничего не сможет вспомнить — за это Макс поручился.
В это же время Рафаэль Орсини скучал на торжественном приёме у Канцлера. Он даже не удосужился узнать, как это действо правильно называется. Какая разница! Имперская роскошь не удивляла, лица присутствующих повергали в скуку. Разговоры, год от года, одни и те же. Крайне неприлично обсуждать насущные проблемы на символическом собрании. Вежливость, или грубость — явления низкого порядка. Учтивость — правило высшего света, хотя и не закон. Глядя на отрепетированные, театральные проходы по залу сановников, их дам и содержанок, Орсини представлял банку с пауками. Сравнение более чем банальное, но всегда справедливое.
Кардинал Феллучи — папский легат у трона Канцлера. Ватикан традиционно благоволил ко всем германским рейхам в истории. Одно из несмываемых пятен позора — заигрывание с Гитлером во время Второй мировой войны. В целом, папский престол — сплошной позор человечества, но не единственный, потому и рядовой на фоне преступлений, так называемой, мировой элиты. Для Орсини католичество — привычка, не более. Ни почтения, ни уважения к святым отцам он не испытывал. Например, кардинала Феллучи следовало бы повесить за ноги — он злостный педофил, казнокрад и взяточник. Но тогда Орсини потеряет ценного агента. Римская курия заменила конфликтного Папу на двойника. Интересно, как долго это будет продолжаться? Феллучи не лишён литературного дара. Его рассказ о том, как убивали Папу Франциска сами же взрастившие его иезуиты — замечательный триллер.
Во Дворце Новой Германии наглядно явлена аморальность реальной политики. Иначе как объяснить участие в празднике под нацистскими флагами представителей стран победительниц во Второй мировой войне? В наличие даже рыжий олигарх от России. Впрочем, у него нет родины, а есть лишь место на карте, которое он так называет. Такие как он, нанесли своей стране больше вреда, чем Гитлер. Орсини мог бы легко завербовать рыжего, но побрезговал. Чёрную аристократию справедливо упрекают во множестве грехов, но родных берегов она никогда не забывает.
И, конечно же, представлено земное масонство. Куда ж без него? Рейх своих масонов не жалует вплоть до четвертования, но чужих привечает. Эту пузатую братию со смешными орденами Орсини серьёзно не воспринимал, хотя их технологию оболванивания считал поучительной. Сначала новому «брату» говорят одно. Если он зарекомендует себя благонадёжным, ему говорят: всё, что ты слышал раньше - полное говно. На самом деле вот так… Если он это «съел» и не подавился, при повышении «градуса», ему объяснят: что прошлое «на самом деле» - тоже говно и вот тебе новое «на самом деле». Так человека проводят через отрицание несколько раз и всякий раз он чувствует себя всё более и более посвящённым, а не обманутым. Такая иллюзия. «Путь через отрицание» — эффективный способ селекции людей, которые перестают отличать ложь от правды, добро от зла. Масон — это послушник. Он исполнитель, какого бы градуса ни был. Его роль — беспрекословно не рассуждая подчиняться.
Специально Орсини в фокусе внимания Нормана не держал, но изредка находил его глазами среди фланирующей публики. Контактники — не конкурирующая разведка, в тоже время и не дружественная. Говорят, что пришельцев на Земле они знают наперечёт. Вряд ли в полном объёме, но в основном — вероятно, что это так. На здоровье! Ловлей инопланетных бесов Орсини не занимался. Конфликтный интерес — Рейх. Орсини до бешенства ненавидел Папашу Мюллера, с которым у Нормана дружеские отношения. Ещё недавно казалось, что дни шефа Гестапо сочтены, всё к тому шло. Увы, ставка, сделанная на Карла, не сыграла. Проще вытащить девушку из деревни, чем деревню из неё. Несмотря на поддержку честолюбивого провинциала влиятельной группой генералов, которые сочли Карла удобной временной фигурой, план «бархатного» государственного переворота провалился. Казни в Рейхе публичные. Четвертование лазерным мечом — зрелищная картина. Человеку, распятому в силовом поле, сначала отрезают одну руку, потом другую, затем ноги… Плоть скармливают пленным голодным раптерам.
Появление Папаши Мюллера рядом с Норманом, Орсини чуть не пропустил. Их разговор был недолгим, но очевидно важным для обоих. Брови Нормана удивлённо взметнулись, хотя он человек физиогномически выдержанный. Не сразу, но Орсини нашёл повод перекинуться парой слов со старым другом. Спросить прямо он не мог, оценил лишь отстранённую задумчивость Нормана. Исключено, что речь идёт об угрозе Канцлеру или празднику. Тогда бы светский раут прикрыли моментально. Придётся судить о важности вопроса по активности, которую проявит Гестапо.
В Новый Берлин на челноке никак нельзя. Потерявших сознание Ангела и Майкла пришлось перегрузить в такси. Хорошо, что с водителем-роботом не нужно объясняться, а стоянка для челноков далеко за охранной чертой города и полностью автоматическая. Видео и полётный контроль за пять минут до приземления Макс отключил. С обманкой для такси и того проще: проверка маршрута покажет сотню адресов. Отсутствие криминальных элементов в городе, усложняет борьбу с ними, когда они появляются.
Любовница Блада по земным меркам — женщина в возрасте. По ней этого не скажешь: неоднократное омоложение — и она только что не девушка. Четверо детей. Младший — курсант военного училища, остальные — кто где, но все при хороших должностях благодаря отцу фельдмаршалу. У неё есть всё, о чём другие женщины мечтают, если они не мечтают о любви.
Дом небольшой. Виллы на Марсе — это глупая роскошь. Свой дом — признак принадлежности к элите Рейха. Пассажиров Блад выгрузил в гараже. На большее сил не хватило, решил передохнуть. Макс для переноски тяжестей не годился, а телепортацию в Новом Берлине отслеживали: это очень сложно и хлопотно, но иначе власть менялась бы раз в неделю, а для убиенных канцлеров пришлось бы строить отдельное кладбище.
— Вот и мы, Агнет! — объяснил Блад: — Прости, что в праздник…
— Праздник? — Агнет усмехнулась: — Я видела этих праздников больше, чем тебе лет. — присмотревшись к гостям, женщина удивилась: — Ты не сказал, кто они и что будут в таком состоянии. Я их знаю. Видела на ужине у Канцлера. Они тогда произвели впечатление. Ты надеешься обмануть Генриха? Я бы с радостью, да… сомневаюсь.
— Пожалуйста! Им нужна помощь! Что-нибудь подстелить и аптечку, которую я передавал через Блада. — взмолился Макс.
Блад и Агнет принесли, что подстелить и аптечку. Пока решили оставить Ангела и Майкла в гараже.
— Уверяю тебя, клянусь, они не сделали ничего плохого! — оправдывался Блад.
— Верю! — ответила Агнет: — Если бы и соврал, всё равно бы поверила. У них рабские ошейники. Я такие помню. Неужели это Генрих так…
— Нет! — Блад отрицательно качнул головой: — Мы пока не знаем. В любом случае, им крепко досталось. Если ты опасаешься, мы недолго побудем и что-нибудь придумаем.
— Чего я опасаюсь, не скажу. — ответила Агнет: — А в моём доме Генрих не посмеет никого тронуть.
— Но лучше, пусть он не знает. — Макс закончил делать уколы: — Мы все попали в беду на «Чёрном лебеде». От кого это исходит, неизвестно. Лучше не рисковать. А им сейчас нужен сон. Сон и ещё раз сон. Сон лечит. К сожалению, гормональных средств у меня мало.
Агнет — как сладкое с горьким. Это контраст внешнего миловидного облика и характера сильной до властности женщины. Она выросла в патриархальной семье, где царило правило «кирхе, киндер, кюхе». В новой жизни женское воспитание детей считается ущербным, бог вместе церковью куда-то пропал, кухня — глупое развлечение для дур. Но осталась семья как патриотическая ячейка. Муж Агнет — махровый сексист. Именно такого она и хотела. Женщина — украшение сильного мужчины. Это её устраивало. Она гордилась своим мужем и никогда его не любила. Он обеспечил ей положение в обществе недосягаемое для обывательских пересудов. Они ни одного дня не были верны друг другу. На прочности семьи это не сказывалось, наоборот только укрепляло её. В свободном выборе Агнет нравились особенные мужчины, такие как Блад: фокусник, фигляр, лжец, авантюрист и безрассудный любовник.
Помогая друзьям Блада, Агнет вышла за рамки здравомыслия. Всё, что связано с Генрихом, — смертельно опасно, а эти молодые люди с ошейниками без сомнения в сфере его интересов, иначе он не стал бы их представлять Канцлеру. Но какая ирония! Нордик и богомол проявляют лучшие человеческие качества, рискуя головой. Неважно правы они, или нет — на четвертование уже заработали. Но хуже всего, что Блад уйдёт от неё в свою жизнь. Агнет это поняла, как только увидела их вместе. Для Блада женщины — забава. Была бы Агнет молоденькой девочкой, то, скорее всего, захотела бы отомстить. Ещё не поздно так и поступить. Ревность и подлость — одно в другом.
— Я достану вам любые лекарства. — ответила Агнет на сожаление Макса. Она решила не в свою пользу, потому что может себе позволить такую роскошь: — И осторожнее. В добропорядочности соседей можно не сомневаться. Обязательно донесут. Это всё усложнит.
— А ваш муж… — Макс многозначительно недоговорил.
— Господин дважды адмирал далеко. Занят очередной войнушкой. — объяснила Агнет.
Когда на празднике Генриху доложили, он не сразу понял, о чём речь. «Чёрный лебедь» — песчинка в потоке событий, он списан и почти забыт. Есть лишь одно обстоятельство личного характера, которое досадливо напоминает о когда-то легендарном корабле. И что, теперь всё снова?
Совершенно немыслимо появление Ангела и Майкла на фабрике рабов. А их побег оттуда и вовсе дурная фантастика! И это происходит под носом, а не за тридевять земель, что было бы не так профессионально обидно. Праздник, который Генрих устроил своим подчинённым, они надолго запомнят. Выходило, что беглецы где-то рядом, в Новом Берлине, а Гестапо ни сном ни духом! Это позор! А парочка ещё та! И в огне не горят, и в воде не тонут, и в космосе не пропадают!
Первым пришёл в себя Ангел. Ошейник, как оказалось, держался на биокапиллярных нитях. Они отсохли, но на теле ещё остались следы — множество крохотных точек. Ангел освободился от капельницы. Встал с трудом и, преодолевая головокружение, пошёл к Майклу. Больше ничего вокруг он не видел. Сел на пол рядом. Прибежали Влад и Макс.
— Ваше… — Блад осёкся: — Вам нужно лежать.
Ангел отмахнулся. Язык не слушался. Ответить невербально он тоже не мог: мысли путались, кроме одной — жив! Майкл жив! Ошейник у него отстал ещё не совсем. Ангел безропотно согласился на укол, который сделал ему Макс и через пару часов чувствовал себя вполне вменяемым. К еде интереса не проявил, хотя немного поел. Агнет сама приготовила. Это не значит, что она жарила и парила. У Агнет недоступный простым смертным репликатор, позволяющий конструировать еду.
Майкла боялись трогать, пока совсем не отвалится ошейник. Больше из суеверности, чем из-за действительной опасности. Гены Драко быстро поставили Ангела на ноги. Выздоровление Майкла затянулось. На лёгком плетёном кресле его перенесли из гаража на кровать. Ангел отходил от Майкла только в туалет и так двое суток. Уговоры отдохнуть не действовали. Агнет лишь однажды зашла в комнату и присела на краешек кровати. Ангел не обратил на неё внимания. Ничего сказать она не решилась, хотя собиралась приободрить. Агнет ушла к себе, закрылась и расплакалась. Бога нет! Иначе бы он наградил её даром любви. Она бы это вымолила. Любовь ей недоступна как царствие небесное.
Макс обманул Ангела: сказал, что укол укрепляющий, а это было снотворное. Когда Майкл впервые очнулся и увидел спящего Ангела, он испугался. Мозги ещё совсем не работали. Всё время ему снилась боль, которая не давала проснуться. Это было странно. А вдруг, пока он спал, случилось что-то ужасное? Кровати стояли не вплотную, чтобы удобнее было подходить. Майкл с трудом сел, попробовал подняться и упал. Встал на четвереньки и пополз к Ангелу, уронив капельницу. На шум вбежали Блад и Макс. Следом зашла Агнет. «Бог есть любовь» — эта фраза всплыла из глубины сознания, может быть, из детства.
Майкл, в отличие от Ангела, проснулся с волчьим аппетитом и быстро пошёл на поправку. Агнет впервые за долгие годы почувствовала себя домашней хозяйкой. Подруги по пустым светским мероприятиям, обязательным для дам высшего света, оборвали телефон, справляясь, уж не заболела ли она?
Казалось, что самая рискованная часть спасения осталась позади. Но до свободы ещё было далеко. Новый Берлин — не то место, где можно долго прятаться. Ищейки Гестапо планомерно переворачивали город вверх дном в поисках беглецов. Не обошли вниманием и привилегированный район. Робко постучались в дом Агнет. На вопрос, не замечала ли она чего-нибудь подозрительного, Агнет с хорошо поставленным за годы при Дворе высокомерием ответила:
— Я и вас-то сейчас не замечаю!
Выход предложила Агнет. Она известна своей взбалмошностью и экстравагантностью. Почему бы ей ни отправится в путешествие, например, на Цереру? Это удивит и не удивит одновременно.
Избежавшим рабской участи, Ангелу и Майклу всё же представилась возможность побывать в рабской личине. С пластическим гримом намучились. Опасаясь заказом привлечь внимание, маски типа силиконовых распечатали на принтере. Получилось не идеально. Чтобы скрыть огрехи «состарили» молодых рабов лет на десять. Визуальный контроль — полдела. Как избежать проверки на чип? Это взяла на себя Агнет.
Макса упаковали в длинный баул, который Ангел и Майкл держали на коленях на заднем сидении электроприводного мерседеса. От такси-челнока отказались — там проверка рабских чипов автоматическая.
Путешественников тормознули сразу же на выезде из фешенебельного района. Представившись, молодой гестаповец произнёс фразу, от которой, чувствовалось, у него уже язык устал:
— Мы должны удостовериться…
— Вы понимаете, с кем разговариваете? — высокомерно спросила Агнет.
— Да, фрау Бисмарк, конечно, со всем уважением… Но приказ Генриха Мюллера…
— Передайте этой сволочи, что я на хую его вертела! Дословно передайте. Я проверю. Вы всё поняли?
Ангел и Майкл, больше раздетые, чем одетые, как полагается рабам, изображали на лицах тупую отстранённость. Хорошо, что они не понимали по-немецки, а то им было бы трудно удержаться от смеха.
— Да, фрау Бисмарк.
Передать такое шефу Гестапо — это праздник души! Офицер приветливо улыбнулся, козырнул и больше ни о чём не расспрашивал.
У Агнет VIP-капсула на 10 человек. Но дальше Титана она никуда в ней не ездила. Бывала с мужем в колониях на больших кораблях. Но Церера?! Худшую дыру трудно представить. Пришлось вызволить из баула Макса, который набрал адрес. На Церере появление VIP-фрау вызвало переполох. Комендант терялся в догадках, в его голове роились самые ужасные предположения: неужели ревизия?! Дорогую гостью он встретил подобострастно, предложил лучшие апартаменты и объявил об ужине в её честь.
— У вас есть полчаса. — предупредила Агнет, как только они остались одни: — Если через полчаса здесь не будет ищеек Генриха, значит, у него развилась ранняя деменция. Я его хорошо знаю.
Блад задержался, чтобы сказать спасибо наедине.
— Не трави душу! — опередила его Агнет: — И так тошно. И спасибо за то, что был. С тобой я больше о себе узнала.
Через полчаса беглецы уже сидели в шлюпе, к виду которого Майкл отнёсся скептически. Ещё через час они оказались в осторожных, чтобы не покалечить, объятиях Вани на криминальном острове, где их ждал хорошо узнаваемый челнок с «Чёрного лебедя».
Агнет не ошиблась.
— Куда?! — изумился Генрих, которому докладывали о необычных рейсах из города: — Бисмарк? На Цереру?
— Ещё… Она просила передать… — офицер не решался пересказать слова своего подчинённого.
— Знаю я, что она может мне передать! — перебил Генрих: — Сюда эту суку! Немедленно!
Из-за десанта гестаповцев у коменданта Цереры голова совсем пошла кругом. Когда фрау Бисмарк, можно сказать, под белые ручки увели, начался допрос о её спутниках. А их уже и след простыл.
— И что? — Агнет зашла в кабинет Генриха царицей: — Знаю, что хочешь услышать. Да, я им помогла. И что? В свою тюрьму посадишь? Сажай! Завтра здесь будет Тёмный флот. От тебя и мокрого места не останется!
— Агнет! Не паясничай. Тебе не идёт! — ответил Генрих.
— Или арестовывай, или я ухожу! — Агнет огляделась, брезгливо сморщив нос: — Ну и логово! Хорошо, что не предложил даме сесть. Не обессудь, но я пожалуюсь Канцлеру, что ты испортил мне путешествие.
— Валяй! — не стал задерживать Генрих.
Окончание операции по поиску необыкновенных беглецов вызвало вздох коллективного облегчения: четвёртые сутки без сна и отдыха.
Генрих дал задание связаться с фельдмаршалом Бисмарком.
— Привет! Охолони свою жену.
— Генрих, пошёл на хуй! Сколько раз говорить — не лезь в мою семью!
Связь закончилось.
Легче справится с Карлом, чем с однокашниками. Генрих был самым незнатным в элитной школе. Удивительно, что его вообще туда взяли. Агнет и Вильям опекали Генриха, не давали в обиду, чтобы самим изредка над ним морально поиздеваться. Он их предал. Простили. Но жизнь сложилась так, что снова пришлось выбирать. В политике поступают ни по закону, ни по совести, ни по понятиям, а по обстоятельствам. И не только в политике. Это вам объяснит любая еврейская мама.
Сейчас фельдмаршал Бисмарк — официальный приемник Канцлера. Политическому будущему Генриха это не угрожало. Вильям знает, что друг юности — пёс у его ног, смертельно кусачий для врагов власти пока она его привечает. Обычно фельдмаршал не так груб, если речь не идёт о его жене, которая не хочет считаться с тем, что у её мужа враги злее марсианских раптеров.
На другой день, ближе к вечеру, раньше не пустит, Генрих стоял у дверей Агнет. Она его встретила сердито, но чай предложила.
— Как они там? — спросил Генрих, не уточняя о ком речь.
— У них всё будет хорошо, если ты их опять в какое-нибудь дерьмо не втянешь.
— Они взрослые мальчики, понимали, на что шли. Я им не враг.
— И не друг!
— Боюсь, наломают дров.
— Ты только за себя боишься. Всегда такой был. Олеся в психушке. Ты знаешь?
— Конечно, знаю.
— Такое впечатление, что в психушках одни евреи. В этом что-то есть. У дочки те же закидоны?
— Кажется, она мне мстит.
— Ему кажется! У еврейской девочки папа — шеф Гестапо! Конец света!
Ни помирились, ни поругались. Так и разошлись каждый при своём. Агнет несколько дней маялась, не находя себе места. Другая жизнь ворвалась в её мир, и он словно дал трещину. Наконец, скромно, по её понятиям, одевшись, обычным для рядовых граждан транспортом Агнет приехала в Арес Прим, нашла там церковь и долго неумело покаянно молилась.
Самое удивительное из всего из всего удивительного, что произошло — это возвращение на «Чёрный лебедь». Майкл боялся, что всё забыл: он ходил по кораблю, объясняя себе всё, что видит. Ангел занялся внутренним расследованием.
Во время захвата нигде кроме рубки не работал видеоконтроль. Очевидно, что это не случайность: предатель предал и тех, на кого сработал. Видеозапись и вражеский планшет указывали на Орсини. Ангел узнал его голос. В живых остались Рита и Младший. Кто из них предал? Младший — участник программы «двадцать и обратно». Ему предлагали от неё отказаться, он не захотел. Поэтому мотивы его предательства должны быть экстравагантными. О Рите известно только то, что она из отказников. Её в экипаж навязала Корпорация, но Корпорация ли? По характеру Рита кошка, которая гуляет сама по себе. Слабое место отказников — близкие, которые остались на Земле. Младшего этим не зацепишь: он вернётся в свои 17, будет жить, словно ничего и не было, словно отлучился на минутку в туалет по-маленькому. Даже его смерть ничего не меняет: «программники» проходят через расщепление сознания. Он — как консервная банка. И всё же, всё же, всё же…
Объявление «Граду и Миру» о возвращении «Чёрного лебедя» решили отложить до выяснения всех обстоятельств случившегося. В доме Агнет Ангел ознакомился с новостями, которые они пропустили за время вынужденной отлучки. Казнь Карла и его подельников не снимала подозрений с Генриха, который из тактических соображений запросто мог пожертвовать «Чёрным лебедем». Скорее всего, именно так и было.
Бешённая активность Гестапо не долго оставалась для Орсини загадкой. Невероятный побег с фабрики рабов, по сути — с фабрики смерти, быстро стал государственным секретом полишинеля, несмотря на грозные подписки о неразглашении, взятые со свидетелей казуса. Лишь раскрытие имён потребовало некоторых усилий. Это был лёгкий шок. Тот случай, когда понять нельзя, нужно выучить. Орсини не опасался Генриха, который не меньше заинтересован, спрятать концы в воду. Как поведут себя восставшие из небытия Ангел и Майкл? Будь в них хоть капля обыденной разумности, то убрались бы подальше со всех ног, куда глаза глядят. Рассчитывать на это не приходится.
***
День прошёл никаким. Коллеги выучено улыбались, словно видели не в последний раз, а впереди ещё долгая совместная почти семейная жизнь. В стране, где миллионы людей источают вдолбленный в их головы пропагандой успеха вымученный позитив, где сосед доносит на соседа из-за всякой ерунды, грандиозная перестрелка — вопрос времени. Отложенная задавленная, биологическая ненависть друг к другу вырвется на свободу!
Публичное высмеивание основ дарвинизма, приверженность к евгенике и расистским теориям — это короткий перечень прегрешений ассистента профессора не совместимых с политикой университета в области образовательной и научной деятельности. С вещами на выход! Волчий билет не забудьте!
— Вам не стыдно преподавать лживую картину мира, выдавать глупые теории за законы природы? — задал на прощание своему научному руководителю вполне риторический вопрос Эд.
Тяжёлый старик с мёртвыми глазами, с морщинистой как у черепахи шеей, но с приклеенной юной голливудской улыбкой, ответил из своего ментального гроба:
— Вы молоды, вы очень молоды, у вас впереди достаточно времени, чтобы смириться с тем, о чём говорил ещё Аристотель: человек — политическое животное: — старик усмехнулся, и взгляд его стал жёстким: — Если ты думаешь, что наука — это поиск истины, то наука не для тебя.
Ознакомительная лекция на замене, не требующая профессорской квалификации, как всегда, прошла живо. От неё напоследок отказываться не стали, чтобы не ломать учебный процесс.
— Таким образом, в нашем мозге нет избушки на курьих ножках, где живёт сознание, и управляет оттуда дремучим лесом нейронов. Область локализации сознания — весь мозг и наша нервная система. Это и есть наше сознание. Говорить о нём удобно для объяснения психических феноменов, но пользоваться этим приёмом нужно осторожно, чтобы не скатиться до уровня психоанализа и прочей мистики. Сознание — это ни где, а когда, как и насколько оно проявляется в силу биологических причин. Это динамический процесс обработки информации, но в корне отличный от компьютерной обработки данных. Не сочтите это за определение. И не ищите определение сознания, зря потратите время. — подытожил Эд: — Вопросы?
— Научного описания сознания нет? — умненькая брюнетка, по мозгам блондинка. Ей нравится средней паршивости университет, ей нравятся преподаватели, ей нравится учиться… Что-то есть, что ей не нравится? Опасная дура!
— Научное описание сознания? Это как научное описание бога.
— А есть такое устройство, или прибор, который может отличить умного от глупого? — у этого немного мозгов есть, косит под простачка. На лекциях частенько дремлет, потому что учится и работает. Себе на уме. Его эссе изящно лицемерны. Вопрос нарочно дурацкий для отметки об активности.
— Умный не задаёт глупых вопросов! И не спит на лекциях, потому что помнит, сколько платит за обучение.
На самом деле, сон на лекциях редко сказывается на успешности студентов. Много хуже с теми, кто смотрит понимающе, а в итоге, в лучшем случае, грешно с праведным перепутает. Невозможно научить думать современных Маугли, выросших в джунглях цифровизации. Эд ещё сам молодёжь, поэтому, когда начинают расхваливать современную университетскую молодёжь, ему есть что сказать. Это усреднённые, оболваненные умы, приученные не выбиваться из научного стада. Встречаются «огоньки» и «звёздочки», но их искренне жаль.
Хорошо, что из общежития выгонят не скоро. При условии своевременной оплаты можно задержаться на три месяца.
По Фрейду: «Невроз — это неумение жить в условиях неопределённости». Неопределённость есть, невроз — тоже. Но он не связан с неопределённостью. Эда мучают сны. Раньше они накатывали волной и отступали, теперь — превратились в стоячее болото. Пересказать их невозможно, но некоторые фрагменты часто повторяются. Один из них — жуткий зверь с телом леопарда, головой египетского бога и человеческими глазами, в которых застыло вопросительное удивление. Эд просыпался с чувством стыда, вины и страха. Таблетки, которые прописал психоаналитик и друг в одном лице, ещё больше сводили с ума: сны отступали, но у реальности появлялись черты сна. Иногда люди вокруг казались пауками, или злобными раптерами. Однажды в состоянии лихорадочного возбуждения Эд зачем-то полез не в своё дело и стал доказывать математикам, что если ноль в степени ноль равен единице, то на этом их математика кончается, а всё, что на ней построено — дьявольское говно. Эд искренне так считает, но зачем дразнить гусей? Искренность в обществе наказуема. Он куда-то нёсся, как автомобиль с испорченными тормозами.
Ужинал Эд обычно в столовой в административном корпусе неподалёку. Вечерняя прогулка бодрила, пустота газонов, днём засиженных студентами, ласкала глаз. Эд чувствовал, что впадает в чёрную мизантропию, но ничего с этим не мог поделать, лишь одиночество немного успокаивало его. Как всегда в это время народу в зале было немного. Затарившись овощными блюдами, чтобы не переедать на ночь, Эд собрался потрапезничать, но его одиночество, и жизненное пространство, было грубо попрано. К столику без спроса подсел молодой мужчина, можно сказать, парень, пожалуй, лет тридцати. Пострижен по-военному — коротко, но не налысо с намёком на причёску.
— Позвольте, но… — Эд хотел объяснить незнакомцу, что подобная бестактность недопустима.
— Не позволю! — перебил Майкл. Это был он: — Здравствуй, Младший!
Имя «Младший» ударило, словно электрическим током. Эд не сомневался — это не оговорка или намёк на возраст. Это имя из снов. И наглец, сидящий перед ним, тоже из снов. Если бы у Эда в этот момент было оружие, то оно выпало бы из рук.
— Мы знаем, что тебя доведут таблетками до шизофрении, поместят в психушку, где тихо и незаметно убьют. — продолжил Майкл: — У твоего друга психиатра не ты один в друзьях ходишь. Проще прирезать тебя где-нибудь здесь на территории вечерком. Обдолбанный студент и всё такое… Случается. Но они хотят разобраться, почему ты помнишь то, о чём должен был забыть. Все меняет наша сегодняшняя встреча. Это приговор. Тебя банально ликвидируют, не очень заморачиваясь средствами.
— Вы за мной следили? — спросил Эд, потому что ничего другого в голову не пришло.
— У нас бы не получилось. Наняли сыскную фирму. Какое это имеет значение?
— Я вам не верю! — со злостью выпалил Эд.
— Нас это устроит, хотя не вполне. В любом случае, ты сам себе вынес приговор. Погибших друзей уже не вернёшь, но мы хотели узнать, почему ты нас предал? Младший?!
— Капитан, капитан! — Эд преобразился. Это был Младший! Он отодвинул от себя тарелку с овощами на пару: — Я знал, что вы придёте! Я знал, что мою память сотрут, и принял меры. Получилось ужасно! Я прорываюсь через его сны и не могу прорваться. Я вижу, что с ним делают, и ничего не могу изменить! Теперь вы… Вам интересно почему? — Эд задумался: — Ангел меня раздавил тем, что он есть. В какой-то момент я понял, что по сравнению с ним, я не пилот, а говно. Вы не бывали в коконе, вам не понять. Ангел — гений! А как вас любил Вик! И что с ним стало?! Предал? Я спасался. Рита говорила, что любит. Мне хотелось в это верить. И верил, и не верил. Мы хотели сбежать вместе… Рита сказала, что никто не пострадает. Что это наш шанс на новую жизнь. Остальное — неважные подробности.
— Коды? Мои коды? — спросил Майкл.
— Вы небрежны, капитан, к тому же доверяли мне… Я отдал их Рите. Дальше она сама… — равнодушно ответил Младший: — Сама пришла, сама ушла…
Майкл встал, чтобы уйти. И Младший испугался, он не хотел возвращаться в своё почти небытие, во сны. Предательству не трудно найти оправдание, почему-то оно всегда прорастает именно там, где ему оправдание найти не трудно. Младший морально казнил себя, ждал, что расправа над ним будет, боялся этого. А капитан просто уходит!
— Это я убил Джека! — признался Младший: — Не знаю, почему Квадрат…
Майкл не дал договорить, бросился к Младшему, схватил его за грудки, раздался треск рвущейся рубашки… Хотелось свернуть шею, размозжить голову. Вспышка гнева угасла, потому что в руках Майкла уже был напуганный Эд. Его голова дёрнулась, свесилась на бок, по телу побежали судороги. Майкл разжал руки. Эд опустился на стул, но не удержался и сполз на пол, на губах у него выступила пена, тело сотрясалось в падучей.
***
— Не жилец. Психика разрушена. Не убьют, сам убьётся. — подвёл итог Майкл, рассказав о встрече с Младшим, и обратился к Максу: — Ты ему какие-нибудь таблетки давал?
— Нет. Рита что-то давала. — ответил Макс.
— Рита, Рита чита-дрита! — задумался Майкл.
«Чёрный лебедь» нашёл приют там, где для поверхностного жителя Земли условия кажутся невыносимыми, но для космического корабля — как в люксовом номере. Космос — тот же океан, разница несущественна, поэтому одиннадцатикилометровая толща воды над головой не вызывала морального давления. Мегалодон, огромный даже для мегалодонов, который время от времени бодался с кораблём, или пытался сожрать челнок, забавлял своей настырностью. В остальном фауна Марианской впадины не впечатляла. Мысль забраться в океан Майкл высказал в сердцах, но попал в цель.
Раскрытие Ангела и Майкла поставило под угрозу «Чёрный лебедь». Недругам, количество и качество которых неизвестно, стало понятно, где примерно нужно искать зловредный корабль — в окрестностях Цереры. Прежде чем явить себя «Граду и Миру» как непреложный факт, не только Ангел и Майкл хотели разобраться с предательством, которое настигло экипаж, и все концы которого находились на Земле, где «Чёрный лебедь» — персона нон грата. Не драться же с Космическим флотом!
Выход предложил Ангел. По его плану нужно было «прыгнуть» на пятьсот лет назад, добраться до Земли и упасть в Марианскую впадину. Затем снова вернутся в своё время, но уже на дне океана. Выглядело красиво. Только есть «но». Обычно «подскок» и возвращение связаны так, что движения в прошлом времени не происходит.
— А если застрянем? — спросил Майкл: — Пятьсот лет — это много… больше, чем проживём.
— Могу снизить до трёхсот. — предложил Ангел: — Не меньше. Мы же не машина времени. Много разных факторов… Задержаться в прошлом придётся, иначе вернёмся к исходной точке — сюда же! Но я подумаю.
В итоге был выбран план, по которому «Чёрный лебедь» остался монументально недвижим, а Земля трёхсотлетней давности на него налетела и заключила в объятия океана. До Марианского жёлоба добрались под водой уже в своём времени. Если покопаться в документах 19 века, то вполне вероятно, что найдётся описание загадочного природного феномена над Марианскими островами, когда Земля налетела на небесную ось.
— И так, Рита. Что у нас есть? — открыл Майкл заседание комитета «Смерть предателям».
Корпоративное досье сразу отставили в сторону, как фиктивное: марсианская немка не имеет никаких связей с Землёй и точно не побежит там прятаться. Кадровиков трудно обмануть, когда они не хотят обманываться: значит, причина не придираться к досье была веской. Но и медицинское образование не спрячешь! Оно вполне на уровне немецкой высшей школы. С земным медицинским дипломом в космосе делать нечего: оборудование, медикаменты, специализация — всё другое.
На Земле особняк Риты охраняется как логово наркобаронши. Проникнуть внутрь может только Макс, телепортируясь, но он пацифист: не убьёт, не отравит. Разве что, сигнализацию отключит. Но это не избавляет от неизбежных жертв из числа охраны при захвате подлюки. Сыскная фирма даже их досье достала. Всё бывшие военные, перед законом и совестью чисты. Не стоило усугублять их профессиональный риск. Для начала решили выяснить и возбудить покровителей Риты. Пусть посуетятся.
***
Рита напивалась в одиночестве. Эта манера у неё появилась после родов. Беременность была ужасной, жить не хотелось. Сто раз прокляла всё на свете. Роды Рита не помнила: уснула, проснулась, и всё! Ребёнка видеть не захотела. Медперсонал эмоций из-за этого не проявил: клиника не просто дорогая — дороже не бывает, поэтому эмоций у обслуги быть не должно. К тому же роженица редкостная сволочь: всех людей она называет крысами — крыса, подойди; крыса, пошла вон.
Ночью на вилле бассейн взорвался как паровой котёл. Он в один момент выкипел! Разрушены вспомогательные постройки, а на газоне выжжена буква «S». Ребята дают понять, что доберутся до предательницы без лишних жертв, иначе бы на месте виллы уже только воронка осталась. В благородство играют! Это на них похоже.
— Рита… — Орсини недовольно качал головой: — Пожалуйста…
— Молчать! — рявкнула Рита и сшибла со стола вазу с цветами, по мозаичному мраморному полу разлетелись осколки: — Ты же говорил, что их уже нет? А они вот они! — Рита пьяно рассмеялась: — Боже, как я их люблю! Я их всех люблю! — подперев щеки кулаками, Рита зарыдала о себе любимой нераскаянной.
Отношения Риты с мужчинами строились по принципу, который приписывают Мэрилин Монро: умная девушка целует, но не любит, слушает, но не верит и уходит до того, как её оставили. Мужчины платили той же монетой: обещали бросить к ногам весь мир и покупали мороженое. К счастью, оргазм не эрекция, симулировать его не трудно, иначе, зачем все эти перепихоны, если не поактёрствовать, наблюдая за глупым поведением умных мужчин в постели. Увы, только экземпляры с нулевой мозговой активностью в сексе чего-то стоили, но для осмысленной жизни не годились.
Любопытно было бы потрахаться с Майклом. Его и не хочешь, а захочешь. Рискованные, независимые мужчины — слабость Риты. Но Майкл, как говорится, смотрит в другую сторону. Удивительный случай: тебе говорят — он гей! А ты не веришь. Видишь его с любовником и всё равно не веришь. Мешают стереотипные представления о геях. Майкл и Ангел удивительно дополняют друг друга. Рита не могла представить себе мужчину, который бы вот так же стал её второй половинкой.
Когда Орсини взял в заложницы маму, Рита думала, что сойдёт с ума. Непутёвая мамулька — самое дорогое, что у неё есть. Представлять, что она в руках человека, который ни перед чем не остановится, было невыносимо больно и страшно. Рита отчасти нашла утешение в Эдике. Только она звала его по имени, для всех он — Младший. Их отношения наметились после убийства Джека. Рита знала, чей пистолет лежит на столе. Эдик не испугался, когда она ему это сказала, вёл себя по-мужски, не умолял молчать. Он пожал плечами и всё! Мол, поступай, как знаешь!
Эдик был романтиком, верил в любовь на всю жизнь, мечтал, мечтал, мечтал… Он как торт — много съешь, затошнит. Связать свою судьбу с таким человеком у Риты в мыслях не было. В конце концов, Эдик стал послушным инструментом в её руках.
Считается, что Орсини взял Риту силой. Не изнасиловал, нет. Это было бы пошло, да и невозможно, пока Рита в сознании. А взять женщину, которая себя не помнит — удовольствие никакое. Рита могла сделать из Орсини отбивную для раптеров. Это была игра, в которой она уступила. Иногда сладко почувствовать себя слабой женщиной, чтобы испортить жизнь мужчине, которого ненавидишь. Это приятная добавка к утреннему кофе.
Глупость мотива любовной мести стала очевидной, когда Рита не захотела прервать беременность. По инерции она всё ещё мстила только уже самой себе. Ребёнок не виноват, что Рита живёт с человеком, которого ненавидит, и поэтому он действует на неё как наркотик. Секс с ним — всегда взаимно возбуждающая борьба с насилием, с оскорблениями. Рита однажды даже попробовала анальный секс, представляя, что её трахает Майкл. Орсини для неё великолепный любовник. И это ужасно!
А ребёнок — досадная помеха в её жизни. Рита не испытывала материнских чувств. Это в ней не заложено, так уж она социально сформировалась. Врожденного материнского инстинкта не существует. Это досужие выдумки. Рита даже не пыталась симулировать счастливое материнство. Была бы ещё девочка, а то мальчик! Как же ему не повезло! Не повезло с матерью. Не повезло с семьей. Ему уготована судьба бастарда. Клан Орсини никогда его не признает.
С Рафом произошла удивительная перемена. Для него сын — сокровище. Он неусыпно следит за нанятыми няньками, чтобы, не дай бог, не напортачили. Когда ночью взорвался бассейн, Раф бросился спасать ребёнка, прижимал его к себе и молился во весь голос! Безбожник! Его интерес к прежней Рите пропал, теперь он видит в ней мать своего сына. Приторная заботливость Рафа её бесит!
— Пожалуйста, не пей больше. — Орсини с сожалением смотрел на женщину, которая нежданно-негаданно стал его судьбой, а от судьбы не откажешься, какая есть: — Завтра переедем.
— Ты думаешь, что это поможет? — Рита отрицательно покачала головой: — Я знаю эту парочку. Они везде меня найдут и никогда не простят! Никогда! И тебя достанут! Ты — корень зла!
— Я говорил с твоим отцом.
— Здорово я вас склещила! — с восторгом воскликнула пьяная Рита: — Как собак при случке!
***
От Генриха пришло предложение о встрече в джунглях Амазонки. На очевидный подвох Майкл даже отвечать не стал. Подлость шефа Гестапо — неотъемлемая составляющая его должности и черта характера. Генрих слегка исправился — предложил горную местность Шотландии. Та же фигня! Майкл ответил, назначив встречу в Нью-Йорке в очень демократическом, всегда людном ресторане с видом на Гудзон, и пояснил Ангелу:
— Там охрана Генриха будет выглядеть глупее глупого!
Ангел и Майкл явились на встречу в эффектной парадной форме полковников Космического флота, невольно приковав к себе внимание посетителей ресторана, особенно, женской половины, хотя в не элитных заведениях дресс-код отсутствует: как ты одет, или раздет — никого не волнует. Уж очень яркой и содержательной была пара молодых военных, словно сошедших с номинации на Оскар. Генрих, наоборот, постарался выглядеть максимально нейтрально, незаметно, слитно с толпой, но выходка сладкой парочки высветила его, как серую мышь, которая попала под свет прожекторов. Без охраны, которая выглядела бы нелепо в расслабленной атмосфере модного ресторана, шеф Гестапо не чувствовал себя ни шефом Гестапо, ни в безопасности.
Ангелу оказалось, чему изумиться, но он сдержал эмоции как истый аристократ: рядом с Генрихом сидел дядя. Интересно, кого он предал на этот раз? Дядя оценил выдержку Ангела, избавляющую от глупых вопросов.
Две недружественные стороны сошлись, даже формально не поприветствовав друг друга. В воздухе, как кирпич, повисла начальная пауза. До игры, кто первый сморгнёт, не докатились, но со стороны было похоже — господа испытывают терпение друг друга.
— Оставьте в покое Риту! — наконец нарушил молчание Генрих, сразу начав с главного, зачем пришёл: — Она попала в такие обстоятельства, что у неё не было выбора.
— Мы тоже попали в обстоятельства, и теперь у нас нет выбора. — ответил Майкл: — Пепел Клааса стучит в моё сердце!
Про пепел ни Генрих, ни дядя не поняли. Это было видно по их лицам. Увы, культурные коды, когда есть общие символы и смыслы, распались. Слова Майкла истолковали, как угрозу испепелить несчастную.
— Почему за неё заступается Гестапо? — спросил Ангел.
Ответ оглоушил! При желании придумать какую-нибудь пикантность про Генриха до такой выдумки дело бы не дошло.
— Она моя дочь. — ответил Генрих: — Остальное вас не касается.
— Ещё как касается! — не согласился Майкл.
— Знать бы вас не знал! Она подсказала на свою голову! — раздражённо ответил Генрих.
Корабль особого назначения — это любимый комикс Риты. Ангел и Майкл словно шагнули в жизнь из рисованной истории. Генрих отшутился, мол, с героями греха не оберёшься, но, когда сумасшедший и гениальный Винсент рассказал о своём проекте суперкорабля, идея начала обретать форму. Резюме яркой парочки — готовая легенда прикрытия, лучше не придумаешь. И Генрих решился. Рите проболтался Винсент, которого она подсадила на инопланетную дурь. Но теперь это бесполезные подробности.
Генрих больше опасался Ангела, чем отходчивого, грозного на словах Майкла. Молодой аристократ королевских кровей, с какой стороны ни посмотри, — это ящик Пандоры.
— Дракон проснулся! — возвестила ведьма джоами, которую прислал Орсини для полноты нагнетания опасности: — Убей дракона! Он никогда не станет ручным.
Легко сказать — убей! Генрих без сожаления расправился бы с обоими, но судьба явно благоволит этой чёртовой паре. Дядя Ангела под рукой — попытка сколько-нибудь влиять на поступки дракона, который может свернуть Генриху шею, как курёнку и остаться безнаказанным.
— Ваши условия? — Генрих понимал, что одними просьбами и увещеваниями не обойтись.
То, что Майкл рассчитывал вырвать с кровью, само шло в руки. Стоит ли упорствовать из-за Риты? Майкл вопросительно посмотрел на Ангела.
— Я не знаю. — откровенно ответил Ангел: — Как поступишь.
Генрих впервые увидел, кто на самом деле принимает решения. Не Майкл! Похоже, ведьма зрит в корень проблемы.
— Начнём… — Майкл приободрился и решал, с чего начать? Всё важно: — Обещанная дарственная на «Чёрный лебедь».
Действительно, дарственная обещана Канцлером, который, как всегда, из опасения продешевить, отложил вопрос в бесконечно долгий ящик. Его щедрость была ответной. Ангел и Майкл преподнесли в дар для украшения символического Орла Рейха в главном церемониальном зале живые бриллианты невообразимой красоты. Не важно, где они их взяли. Когда речь идёт о подобной редкости, вопросов не задают. Убили, ограбили, взорвали планету — какая разница! Генрих впервые увидел такое богатство, для хранения которого даже «Чёрный лебедь» не крепость. Поэтому решение Ангела и Майкла выглядело здравым. Частное владение живыми бриллиантами — смертельно опасное удовольствие. Они удел властного великолепия дворцов и храмов.
Орсини ничего не знал о сделке с Канцлером, он был уверен, что бриллианты на «Чёрном лебеде», где они действительно хранились долгое время. В расследовании сокровище называлось — «камни адмирала Флинта». Изучая подноготную неприступного корабля, Орсини с удивлением обнаружил, что не все члены экипажа порвали с Землёй. Некая вполне гражданка Рейха находит время отметиться на грешной прародине. Обычно это дозволяется детям вельмож, которые таким образом познают никчёмность старого мира. Потянув за ниточку, Орсини вытянул на свет божий клубок банальных страстей. Рита ездила в психиатрическую клинику к матери, которая полностью утратила интерес к жизни после того, как основательно покуролесила и однажды, приняв чудовищную дозу галлюциногенных грибов, не смогла вернуться в реальность.
Порочащая связь шефа Гестапо с еврейской женщиной — это не крючок, на который можно поддеть шефа Гестапо, а виселица для того, кто посмеет об этом заикнуться. Интересно, сколько куда более порочащего и даже мерзкого есть у Папаши Мюллера на Орсини? Другое дело — Рита. Орсини разыграл карту с её матерью, не представляя, в какой ловушке сам оказался. Так он заполучил Риту, а Рита заполучила его. Пути Господни неисповедимы!
— Орсини! Живой! — по этому пункту требований Майкл ожидал возражение, но его не последовало, и он завершил список: — Бонусы и гарантии экипажу обсудим дополнительно.
— Всё разумно. Не более, чем того требует справедливость. — согласился Генрих: — Только с Орсини я вам не помощник. Обратитесь к Норману. Я с ним поговорю.
— Мой дорогой дядя! — с неожиданным обращением вступил в разговор Ангел: — Передай господину Мюллеру, что если у него по службе не заладится, то в нашей семье для него всегда найдётся место камердинера.
Майклу выходка Ангела понравилась: и самому хотелось сказать что-нибудь грубое, гадкое, оскорбительное. Генрих выкупил свою дочурку, но доверия не приобрёл. Всесильному на Марсе, но ничтожному на Земле шефу Гестапо хватило выдержки не возмутиться поведением Ангела: последнее слово ещё не сказано!
***
— В твоём логове время остановилось. — сказал Орсини в кабинете Нормана.
— Как в антикварной лавке! — согласился Норман: — Это карма, Раф, карма…
— Эрих… Как ты мог…
— Мы всё сами, Раф, сами… Карма.
Кабинет исчез. Воздух наполнился бесплотными созданиями, похожими на пиявок. Орсини вдыхал их с отвращением, но ничего не мог поделать. Его тело странно пульсировало, исчезая. Вдруг стало больно, невыносимо больно. Орсини заплакал.
— Его роль в коллективе? — спросил богомол, управляющий созданием киборга.
— Изгой! — ответил Ангел: — Слуга. Раб.
***
— Ну и замок! — Майкл с восхищением смотрел на дом, в котором вырос Ангел: — Музей!
— Нет. Замок был Шампани во Франции, давным-давно. — уточнил Ангел: — Это просто семейная резиденция. Ричард только подновил. Действительно, музей! Так и задумано. В наше время жить во всём этом как-то странно и жутко дорого. Целая армия прислуги нужна. В детстве мне казалось, это нормально. Здесь есть кухонный двор. Мы с Ричардом в основном там выросли. В комнате дворецкого столько всего интересного было — безделушки разные, всё трогать разрешалось. Часто ели на кухне с прислугой. Герцогиня нас за это отчитывала, но слуг не ругала. Я её боялся, за Ричарда прятался. А за двором, считай, лес. Почти волшебный. Дом всегда холодный, а на кухне тепло.
— Лорд Ангел Бофор. — Майкл спародировал тон церемонимейстера: — А почему твой дядя граф?
— Это титул учтивости. До герцога ему нужно пережить Ричарда и меня.
— Переживёт! Он переживёт. Это я понимаю. Но зачем мы здесь сейчас, не пойму?
— Хотел тебе показать, пока есть возможность. С Ричардом познакомить.
— Только забыл предупредить, что здесь соберутся гнилые сливки высшего общества.
— Не злись. Я сам не знал. Думал, что мероприятие будет скромно семейным. Мы давно вместе не собирались. Это дядя опять что-то мутит. Неймётся ему. Давай обойдём дом. Покажу тебе кухонный дворик.
— Как скажешь! Думаю, в смокингах мы там будем выглядеть чудесно.
Смерть Орсини внесла сумятицу в нестройные ряды Чёрной аристократии. Он держал в своих грязных руках множество подлых нитей, дергая за которые не царствовал, но правил. В иерархии иллюминатов Орсини стоял наравне с Чёрным Папой. Некоторые считали, что это его и погубило. По одной из версий в списке Opus Dei на ликвидацию Орсини был третьим. Удивительно, что не первым, если вспомнить, что он в пьяном угаре мочился на Библию, а Прелата Прелатуры Святого Креста и Дела Божия грозился повесить за яйца на распятии.
По убеждениям Орсини фашист, по характеру — насильник. Власть высвобождала в нём жестокую порочность. Орсини извращённо изнасиловал четырнадцатилетнюю девочку, а когда её семья возмутилась, он продал их всех в рабство. И никто не посмел его остановить. Те, кто мог бы это сделать, сами не отличались благонравностью. Спальню в одной из его вилл украшала картина «Тайная вечеря», исполненная как гомосексуальная оргия. Орсини был любимчиком Принца-консорта Филиппа, что само по себе характеристика в ад. Венценосный человеконенавистник почил в Бозе, утянув за собой с десяток самых гнусных своих приближённых. Орсини волна внезапных смертей обладателей миллиардных состояний обошла стороной. Для Глобального Предиктора он был мелкой гнилой сошкой.
По официальной версии Орсини утонул в джакузи. Трудно придумать что-либо более издевательское. На самом деле, гроба удостоился его клон. Настоящему Орсини предстоит долгая жизнь в теле киборга. Незамысловатый план устранения и своего врага тоже — дело рук дяди Ангела. Разумеется, что ему содействовало Гестапо и Контактная разведка во исполнение договорённости с «Чёрным лебедем». Один бы он не потянул. Какая дальнейшая интрига, не предусмотренная сценарием устранения Орсини, привела дядю Ангела на должность благоутонувшего, остаёться только гадать. Секретная служба Секретной Космической Программы землян, лишь на первый взгляд незначительная, пала к ногам графа Бофора.
— Привет, девочки! — раздался за спиной хорошо знакомый женский голос.
— Не оборачивайся! — Майкл схватил Ангела за руку, моментально сообразив, что происходит: — В спину она стрелять не будет. Так ведь, Рита?
— Так, капитан. Но не в этот раз! — ответила Рита и выстрелила.
Первая пуля досталась Майклу, по старшенству, а также потому что Ангел не станет спасаться, а предпочтет умереть рядом. Smith & Wesson Ladysmith 38 калибра — не шуточное оружие. От обоих выстрелов с близкого расстояния пули прошли через затылки под небольшим углом вверх. Что на выходе — этого лучше не видеть.
(Продолжение следует)
6 комментариев