Завтра и всегда

Раньше Кир думал, что если всегда соблюдать правила: переходить на зелёный, чистить зубы, мыть фрукты и овощи – то ничего с ним случиться не может. По крайней мере, по его собственной вине, а не из-за внешних обстоятельств. 

Он исправно качал пресс, отжимался и висел на турнике. Всегда ходил чистенький, постриженный, с иголочки одетый. Питался исключительно полезным: индейка, овощи, сушёные фрукты, зелёный чай, и ни в коем случае – никаких сосисок, кетчупов или, Боже упаси, колы! Книги читал только серьёзные: типа популярных энциклопедий или сборника шахматных задач с разбором партий. Если ему приходилось читать художественную литературу по школьной программе, то это была сущая пытка. Кир искренне не понимал, зачем люди пишут эту тягомотину про природу, чувство одиночества и смысл жизни…Да ещё и требуют, чтобы это читали и пересказывали! 

– Делать мне больше нечего, – вздыхал покорно Кир и заставлял себя проглатывать страницу за страницей. Ему не особо была нужна пятёрка по литературе, как и по всему остальному. А смысл в жизни у него и так был. 

Кир чуть ли не с первого класса уже точно знал, куда будет поступать после школы и на кого учиться. Нет, он не собирался становиться адвокатом, врачом или бухгалтером, хотя эти профессии обещали успех и процветание…. Единственное, что вызывало в нём интерес, находилось так далеко от всего этого суетливого, дурацкого и опасного мира людей, насколько могло. 

Звёзды поражали его воображение. Галактики и туманности казались ему самым удивительным и прекрасным, что только можно себе представить.  Кира совершенно не интересовало, есть ли там инопланетяне или мы одиноки во Вселенной. Его интересовала Вселенная сама по себе, как таковая. 

Она была и до его, Кира, появления на свет, и будет существовать после его смерти. Эта мысль приводила Кира в состояние беспредельного благоговения перед силами природы, и заставляла с иронией относиться к идее некоего сверхъестественного существа, создавшего небо и землю…  Как же, конечно, у тусклой звёздочки в дальнем рукаве захудалой галактики! Другого места не нашлось, правда? Ну, тогда это точно – чудо расчудесное! 

Церковь, цирк и зоопарк вызывали у Кира приблизительно одинаковое чувство скуки и разочарования. В одном месте показывали богов, в другом – людей, а в третьем – зверей, но ничего, по сути, от этого не менялось. И те, и другие, и третьи больше всего любили внимание к себе и добивались его всеми возможными способами. А окружающее их вообще не интересовало, особенно – людей. Они, как и тысячи лет назад,  продолжали ругаться, драться, пить, врать и жрать всякую дрянь. Словно у них была не одна жизнь на каждого, а, как минимум, ещё парочка про запас, под черновик и на чистовой вариант. 

Кир точно знал, что второго шанса ему не представится, и собирался использовать отведённое ему время по максимуму. Но не для того, чтобы драться или заводить друзей и шалить вместе, как другие мальчишки. И не затем, чтобы строить отношения с какой-нибудь девочкой, которая родит ему детей и превратится во вьющую гнездо наседку, которой сколько чего не дай – всего мало… Кир насмотрелся на все эти весёлые приключения в мире взрослых людей вокруг себя ещё годам к четырнадцати. И понял, что это всё – не про него: дружба, семья, дети, и вообще – другие люди рядом. 

Исключением была мама Кира, тихая миловидная женщина невысокого роста с правильным лицом и вьющимися волосами. Она была портнихой, причём высококлассной: у неё заказывали подвенечные платья и костюмы далеко небедные люди. Самого Кира мама обшивала с детства с ног до головы, кроме, пожалуй, трусиков и носочков. Нет, зимнюю шапку, полушубок и обувь Киру, конечно, покупали. Но даже варежками, шарфами и свитерами Кира обеспечивала мама. 

Поначалу она казалась Киру прекрасной и невероятно могущественной волшебницей, которая при помощи довольно нехитрых инструментов: ножниц, сантиметра иголок с нитками и швейной машинки – творила чудеса. Маленьким мальчиком он часами играл с пуговицами, катушками из-под ниток и обрезками ткани, поглядывая с терпеливым ожиданием, пока она освободится. Потом ему надоело: костюмы и платья были, по сути, всё одинаковы, хотя внешне не походили друг на друга… Как и люди, которые носили то, что мама шила. Когда Кир это понял, чары рассеялись, а жизнь продолжалась. У Кира появились новые игрушки: шахматы и карта звёздного неба – и больше он никогда не пытался вообразить себя на её месте. 

Вообще, Киру было трудно представить себя кем-то другим. Он настолько привык быть собой, что ему это попросту было не нужно. Изредка к нему приводили других детей и даже оставляли играть вместе, но Кир упрямо продолжал заниматься своими делами, совершенно не интересуясь теми, кто оказывался рядом с ним. Как случайные попутчики, севшие на один поезд, чужие дети оставались для него посторонними незнакомцами. А когда они начинали ему докучать, он просто вставал и уходил в другой угол.

В школе Кир ни с кем не сходился, а только послушно выполнял задания, в которых требовалось участие других ребят. Но как только необходимость взаимодействовать с кем-то отпадала, Кир моментально уходил в себя. Максимум, что он позволял себе – вежливо здороваться и прощаться, потому что так было принято.

Нет, если к нему обращались за помощью или спрашивали что-то, Кир обязательно отвечал и помогал. Но пустые разговоры на тему: «Как дела?  Что нового?» – и прочая ерунда казалась ему глупой и неинтересной. 

Особенно это стало скучным тогда, когда они с мамой переехали из огромного Бровина в маленький городок с нелепым названием Белов. В Бровине они жили на маленькой улочке в центре и платили какие-то сумасшедшие деньги за аренду маленькой двухкомнатной квартирки. Зато у мамы всегда была работа, а Кир ходил в одну из самых престижных школ и круглый год занимался с тренером в бассейне. Правда, особых успехов он ни в учёбе, ни в спорте так и не добился. 

На новом месте за те же деньги они сняли небольшой одноэтажный домик на окраине города, у самого края городского парка. Три комнаты: одна большая гостиная, которую мама сразу превратила в свою мастерскую, и две спальни: одна мамина, другая – его, Кира. Огромная, размером чуть ли не с комнату, кухня и ванная, в которой можно было бы легко разместить три или четыре ванны, но стояла всего одна. Зато очень большая. 

Мама могла бы купить этот дом, деньги у неё были. Но пока что она не торопилась с таким серьёзным решением, вероятно, полагая, что деньги в банке принесут ей больший доход, чем недвижимость. 

Новая школа встретила Кира более, чем спокойно: учебный год заканчивался, на носу был выпускной класс. Все учителя и ученики были озабочены предстоящими экзаменами больше, чем каким-то новеньким товарищем. Тем более, что в этой школе учиться было намного легче, и средненькие оценки Кира быстро превратились в одни из лучших.

Да ладно, через несколько недель, к концу учебного года они и правда стали лучшими в классе! Кир с удивлением для себя обнаружил, что это не приносило никаких преимуществ – и смирился с тем, что никто из учителей не спускает ему ошибок и не даёт никаких поблажек.  Его одноклассники, всего пару раз попытавшись с ним познакомиться поближе или куда-то позвать, отступились. Все просто оставили его в покое.

2.

Однажды Киру хотели влепить двойку за то, что он забыл дома транспортир, циркуль и рейсфедер,  и просидел весь урок черчения, глядя в окошко. Ему и в голову не приходило, что можно было попросить их у кого-то другого! Но сразу после урока к нему подошёл какой-то мальчик и молча выложил на парту перед Киром чистый лист ватмана и свою готовальню… Кир со вздохом принялся чертить и за десять минут выполнил получасовое задание на «отлично». Когда он вернулся за свою парту, ни мальчика, ни его готовальни на парте уже не было. 

Кир поймал себя на том, что не помнит ни его лица, ни то, во что он был одет. Только маленькие ладошки с коротко остриженными ногтями и заусеницами. И чернильным пятном на среднем пальце левой руки… И на следующем уроке стал посматривать по сторонам, разыскивая глазами мальчика-левшу, чтобы поблагодарить его за помощь. Но, как назло, все его соседи справа, слева и даже спереди были исключительно правшами!

По окончанию последнего урока Кир встал со своего места, сложил учебник и тетради в портфель и обернулся. За ним, на последней парте, сидел невысокий лохматый русый мальчишка в зелёной рубашке и торопливо дописывал домашнее задание в дневник левой рукой. 

– Спасибо, – вежливо проговорил Кир. Наткнулся на быстрый взгляд серо-зелёных глаз, которые словно пронзили его насквозь, и замер с открытым ртом, хватая воздух, как рыба на песке. 

Кир сразу догадался, что с ним сейчас что-то случилось, но никак не мог понять, что. 

А просто уставился на мальчишку, плюнув на то, как сейчас выглядит он сам: довольно глупо и неприлично. 

Мальчишка продолжал списывать с доски, чуть отклоняясь в сторону, когда на неё поглядывал, а Кир продолжал стоять столбом, перегораживая ему обзор. 

Он разглядывал русые волосы, которые хотелось расчесать и превратить из лохматых сосулек в ровную гладкую шапку. Маленькие розоватые ушки и острый вздёрнутый носик, выглядывающие из-под давно нестриженых волос, как у плюшевого медвежонка… Тонкая шея, торчащая из зеленовато-орехового ворота потёртой рубашки и узкие плечи. Закатанные до локтя рукава. Какие-то невнятные то ли штаны, то ли брюки… 

Киру вдруг захотелось немедленно взять мальчишку за шкирку, как котёнка, встряхнуть хорошенько, постричь и переодеть. Потому что нельзя же так к себе относиться! 

Зачем прятать такое чудесное лицо под спутанной копной волос? И скрывать такую тонкую, словно воздушную фигурку за мешковатой одеждой? 

Мальчик снова поднял на него взгляд, и Кир заметил в его глазах не привычное хамовато-раздражённое: «Чего вылупился?» – а просто слегка смущённое любопытство. 

Где Кир мог его видеть? 

Почему он кажется Киру таким знакомым, словно родной брат, с которым они вместе выросли? 

Как так получилось, что Кир никогда не оборачивался назад и не замечал его раньше? Даже в голову не приходило, что за ним в классе может сидеть кто-то ещё! 

Мальчик, наконец, дописал последнюю строчку, захлопнул дневник, сунул его в свой портфель и протянул ладонь к яблоку, которое Кир машинально крутил в руках:

– Спасибо, – чуть насмешливо произнёс мальчик. Откусил от яблока и вернул его Киру. 

Кир с изумлением воззрился на надкушенный фрукт: что бы это значило? И перевёл взгляд на мальчишку, который с любопытством наблюдал за ним: ну и что ты будешь делать? Кир смущённо улыбнулся и неожиданно для самого себя надкусил яблоко с другой стороны. И вернул несчастный огрызок зеленоглазому мальчишке. 

Тот залился смехом, показав мелкие ровные зубки, догрыз яблоко и сообщил:

– Меня зовут Марк. 

Кир кивнул и ответил:

– А меня – Кир. 

– Я знаю, – кивнул в ответ мальчик. – Ты же теперь первый ученик в классе… 

Кир покраснел и ляпнул:

– А ты, Марк? 

– Не знаю, – быстро проговорил мальчишка и отвёл глаза. –  Наверное, последний.

Кир помолчал, дождался, пока Марк соберёт свои вещи и снова на него посмотрит, и предложил:

– Может, тебе помочь? 

Марк невесело усмехнулся:

– Чем? Мозги свои одолжишь или в лавке за меня поработаешь? 

– В какой ещё лавке? – выкатил глаза Кир. 

Мальчишка скривил рот и объяснил:

– Отец держит овощную лавку на площади перед ратушей. Свежие овощи с одна тысяча восемьсот восемьдесят восьмого года! – уныло похвастался он. 

Кир снова помолчал, соображая, что сказать, чтобы поддержать разговор, и брякнул:

– Ну и как торговля идёт?

– Еле концы с концами сводим, – тихо пожаловался Марк. – Кому сейчас нужна настоящая картошечка с грядки, когда в любом магазине продаётся почти такая же, но дешевле? 

Кир неуверенно кивнул, а потом не удержался и спросил:

– Ты же не думаешь оставаться здесь и работать в лавке всю жизнь? 

Мальчик вскинул на него глаза и почти с отчаяньем проговорил:

– А куда мне деваться? Я бы сбежал, да некуда! 

– Матросом на корабль? – полушутя поднял брови Кир. 

– Я плавать не умею, – вздохнул Марк. 

– Хочешь, научу? – ляпнул Кир и тут же прикусил язык. С чего это он вдруг так озаботился судьбой почти незнакомого мальчишки? Хочет сбежать – пускай сам решает, куда и как, а нет – так лавка всегда его ждёт! И вообще, это не его, Кира, дело… 

– Хочу, – охотно кивнул мальчик и посмотрел Киру в глаза снизу вверх. И Кир вдруг почувствовал себя большим и взрослым, в первый раз в жизни уяснив, что теперь поздно отнекиваться и отводить глаза. 

Наоборот, Киру вдруг отчаянно захотелось, чтобы этот зеленоглазый нестриженный лопоухий Марк всегда смотрел на него именно так: доверчиво и с надеждой! Потому что от этого у Кира на душе становилось светло и радостно, как давным-давно, в детстве, спросонья от ласкового прикосновения солнечных лучей сквозь открытое окошко… 

– Пойдём? – спросил Кир, не отводя глаз, и тронул Марка за плечо. 

– Только не сегодня, – предупредил мальчик хмуро. – У меня на сегодня много работы… 

Они вышли из здания школы и пошли вниз по вымощенной камнем дорожке через парк, туда, где сонным тюленем на берегу реки лежал город. 

Кир шёл справа и чуть спереди, придерживая за руль свой велосипед, а Марк топал рядом пешком, чуть ли не пританцовывая и молча поглядывая на Кира искоса. 

– Что-то не так, Марк? – наконец, не выдержал Кир. 

Марк споткнулся на ровном месте и пробормотал:

– Нет, что ты, всё отлично! – и тихо фыркнул, как маленький котёнок, добавив:

– Просто я первый раз со школы иду домой не один. 

Кир смутился и ответил:

– Не поверишь, и я… 

Марк просто расцвет улыбкой:

– Так это же здорово! 

– Мне тоже нравится, – неожиданно для самого себя признался Кир. А потом протянул левую руку и взял ладошку Марка в свою. И с замиранием сердца почувствовал, как Марк сжал его пальцы. 

– Ты мне тоже нравишься, Кир, – тихонько проговорил он. – Давай дружить? 

– Давай, – не раздумывая, согласился Кир. Но тут же осторожно предупредил:

– Только я не умею… У меня никогда не было друзей. 

Марк расхохотался:

– И у меня тоже! 

Они стояли на поляне посреди парка, к которой сходились всё дорожки, и смеялись, глядя друг на друга и не расцепляя рук. 

– А я-то думал, что ты всё умеешь и всё знаешь! – ехидствовал Марк. 

– Всё бывает в жизни в первый раз! – нашёлся Кир, улыбаясь. – Вот ты и будешь первым… и единственным.

– Должен же я хоть в чём-то быть первым! – разошёлся сначала Марк, и вдруг поглядел на Кира с удивлением:

– Что? Почему единственным? 

– Настоящий друг бывает только один, – серьёзно ответил Кир. – Именно поэтому он настоящий. 

Марк раззявил рот, перестал смеяться, и кивнул:

– А…  Ну да.

Они вдруг оба замолчали, словно сказали лишнего. И пока не вышли из парка, не проронили ни слова. Только поглядывали искоса друг на друга, будто опасаясь, что один из них растает в воздухе или просто скажет: «Пока!» – и каждый пойдёт дальше своей дорогой, как ни в чём не бывало. 

– Хочешь, довезу тебя до дому? – запинаясь, предложил Кир, когда они вышли из парка с брусчатки на асфальтированный городской тротуар. 

Марк кивнул, соглашаясь, и осторожно поинтересовался:

– А твой велосипед точно нас двоих выдержит?  Не сломается? 

Кир усмехнулся: он не раз замечал, как раньше, в Бровине, двое ребят ехали мимо него на одном велике, один на сиденье, другой сзади на багажнике – и весело ответил:

– А вот заодно и посмотрим! 

Марк фыркнул, отпустил его руку и посмотрел на него, как на несмышлёного малыша:

– Будешь ходить в школу пешком? – недоверчиво спросил он. 

– У меня ещё один велик есть, – махнул рукой Кир. – Старый, я из него уже вырос… Но если поднять повыше седло и руль, то кататься можно. 

Марк вздохнул и отвернулся. 

–Ты чего? – тронул его за плечо Кир. 

– Ничего, – буркнул Марк. 

Кир поставил велосипед на ножку и развернул Марка за плечи лицом к себе. 

– У тебя нет велика, да? – быстро проговорил Кир. – А у меня их два… Ты что, завидуешь? 

Марк опустил глаза и неуверенно проговорил:

– Нет. Я всё понимаю… Мы с отцом из небогатой семьи. И не всё можем себе позволить. А у тебя, наверное, всё наоборот… 

– И что? – перебил его Кир сердито. – Ты из-за этого не станешь со мной водиться? 

Марк смутился и покраснел:

– Ну, наверное, я не самый подходящий для тебя… 

–  Какая чушь! – оборвал его Кир, сжал ладошку Марка обеими руками и тихо отчётливо произнёс, глядя мальчишке в глаза:

– Марк, послушай…  Я ни с кем никогда не хотел дружить. Мне даже разговаривать с другими ребятами не о чем было… А ты мне нравишься такой, какой ты есть! Мне с тобой легко и хорошо, как будто я тебя сто лет знаю. И какая разница, сколько зарабатывают наши родители? Дружить-то будем мы, а не они! 

Марк молча слушал его, хлопая глазами. Когда Кир выдохся и умолк, он несмело улыбнулся и неуверенно кивнул. 

– Ну вот и хорошо, – проговорил, успокаиваясь, Кир и влез на свой велосипед. – Садись сзади, на багажник, и хватайся за меня руками. Только ноги подними, чтобы об асфальт не шаркать… 

– А портфель куда? – спросил Марк, устраиваясь сзади Кира и цепляясь за стойку под сиденьем. Тот молча протянул руку, забрал Марков портфель и повесил на руль с левой стороны. С правой уже висел его собственный. 

– Поехали! – со смехом сообщил Кир и с силой надавил на педали. Велосипед жалобно скрипнул, но исправно покатился вниз под уклон дороги. Сзади донеслись довольное аханье и тихий смешок. Кир улыбнулся про себя, подавляя желание разогнаться побыстрее и удивить Марка ещё больше тем, как он ловко умеет управляться со своим железным конём.

 «Нет, не стоит, – тут же сообразил Кир. –  Не хватало ещё улететь в канаву или в дерево врезаться!»

Он вдруг почувствовал в себе ответственность за этого доверчивого лопоухого Марка, который тихонько ахал на каждом повороте и уже, нисколько не стесняясь, ухватился за него сзади, сцепив пальцы у Кира на животе. От этого в груди у Кира весело плясало сердце, а его собственные ладони на резиновых накладках на руле даже немножко вспотели. 

Улица за улицей пролетали мимо, как кадры кинофильма, а они всё ехали и ехали. Постепенно Марк осмелел и принялся насвистывать какую-то мелодию, то ли припоминая её, то ли придумывая прямо на ходу.

Когда из-за угла показалась ратушная площадь, Кир закрутил головой, припоминая, где он видел овощную лавку. 

– Направо, за аптекой – подсказал Марк и тихонько вздохнул. Кир машинально кивнул, словно всем телом ощущая, как Марк расцепил пальцы – и тут же волшебство полёта закончилось. Он притормозил у крашенной-перекрашенной деревянной двери с большим стеклом, дождался, пока мальчик слезет, и только тогда обернулся к нему и предложил:

– Хочешь, я завтра заеду за тобой утром? 

Марк очень удивился:

– Зачем? 

– Отвезу тебя в школу, – просто объяснил Кир, снимая ногу с педали и опираясь на неё всем весом, чтобы освободить руки. Он снял Марков портфель с руля и передал ему, на секунду снова коснувшись маленькой тёплой ладошки. 

Марк явно смутился и неловко проговорил:

– Давай! 

– Ты во сколько выходишь? – уточнил Кир. 

– В четверть восьмого, – охотно отозвался Марк. И объяснил, видя его удивление:

– Мне отсюда до школы почти полчаса топать! И всё в горку, наверх! 

И тут же засмеялся, сообразив, что топать в этот раз не придётся. 

– Я за тобой заеду полвосьмого, – спокойно сообщил Кир. – Не волнуйся, успеем! 

– Спасибо, – поблагодарил Марк и со вздохом взялся за позеленевшую медную ручку двери, ведущей в лавку. 

– До завтра, Марк! – улыбнулся Кир и протянул ему руку. 

Марк отпустил ручку двери и вцепился в его ладонь, заглядывая Киру в глаза. И Кир почувствовал, что ему совсем не хочется отпускать эту маленькую ладошку. А хочется смотреть и смотреть в эти замечательные серо-зелёные глаза, на донышках зрачков которых он видел своё отражение маленькой светлой фигуркой.

– До завтра, Кир, – наконец произнёс мальчишка, но руку не убрал. – Ты хороший парень. 

Кир снова улыбнулся, сжал его ладонь в своей и ответил:

– Спасибо, – и только тогда отпустил его руку. Тронулся с места, оттолкнувшись от мостовой, и поехал вдоль череды домов, сплошной стеной приткнувшихся друг к дружке на площади. Проехал мимо часовой мастерской и аптеки, таких же старинных, как всё вокруг. Мимо цветочного магазина и лавки художника, где продавались кисти и краски. А когда он обернулся на перекрёстке, то заметил, что Марк так и стоит у двери, взявшись за ручку, и смотрит ему вслед. 

Тогда Кир помахал ему рукой и прибавил ходу. 

3.

Утром Кир подъехал к лавке на площади чуть раньше, чем обещал, и ещё издалека заметил маленькую фигурку с портфелем, подпирающую стену рядом с дверью. 

– Привет, Марк! – улыбнулся он, соскакивая с велосипеда и протягивая руку. То ли за портфелем, то ли поздороваться. И только тогда ляпнул то, что вертелось у него на языке:

– Давно ждёшь?

Марк пожал его ладошку и отдал свой портфель:

– Привет, Кир, – кивнул он, будто каждый день это делал. – Не-а, минут десять-пятнадцать. 

Кир опешил и, моргая глазами, спросил:

– Зачем?

Марк пожал плечами:

– А вдруг ты забудешь или передумаешь… В школу нельзя опаздывать. 

И даже не улыбнулся. 

– Садись, поехали! –  позвал Кир, дождался, пока Марк займёт место сзади, и с усилием надавил на педали. Вообще-то он собирался поехать другой дорогой, вокруг парка, чтобы немножко поболтать с Марком… Хотя ехать было бы дольше, но там был более пологий уклон, и Киру не пришлось бы пыхтеть, работая педалями. 

Но вместо этого Кир полез в горку, невзирая на жалобный скрип своего железного коня и то, что через буквально пять минут у него заныли ноги, а спина даже слегка взмокла от напряжения. 

Марк сидел сзади тихонько, держась за стойку седла, и за всю дорогу не проронил ни звука. Только у входа в парк, когда Кир остановился перевести дух, он быстро соскочил с багажника и, заглянув Киру в глаза, поблагодарил:

– Спасибо! 

Кир улыбнулся в ответ и посмотрел на часы. Ого, без пятнадцати восемь! Он сегодня заехал в горку быстрее, чем вчера с неё спустился! 

– У нас есть ещё минут десять в запасе, – сообщил он. Поставил в стойку свой велосипед и кивнул на скамейку на краю школьного двора:

– Давай посидим? 

Марк согласно кивнул и пошёл вслед за Киром к скамейке. По дороге Кир, искоса поглядывая на него, пытался догадаться, в чём дело. И когда они уселись на разных концах скамейки, Кир спокойно предложил:

– Я могу приехать завтра, и послезавтра…  И каждый день, если хочешь. 

Марк осторожно кивнул, но промолчал. 

– В одно и то же время, – сообщил Кир. – В половину восьмого. 

Он наклонился вперёд и тихонько проговорил:

– Я обязательно приеду, если обещал. 

Марк зачем-то потрогал губу и неловко спросил:

– А если спустит колесо или слетит цепь? 

Кир улыбнулся:

– Ничего страшного! У меня всегда с собой есть клей, заплатки и насос! 

Он откинулся на спинку скамейки и небрежно добавил:

– А уж с цепью я как-нибудь справлюсь, не в первый раз. 

Марк улыбнулся краешком губ и подвинулся поближе к Киру. 

– Я это к тому, что тебе не нужно стоять и ждать меня лишнюю четверть часа, – прямо объяснил Кир. – И переживать попусту. 

Марк покивал и неохотно спросил:

– А если что-то другое случится? 

Кир повернулся к нему, заглянул Марку в лицо – ты серьёзно обо мне так беспокоишься или шутишь? – и усмехнулся:

– Тогда ты в любом случае успеваешь добраться до школы пешком! – заявил он. 

Марк улыбнулся:

– Ты что, никогда никуда не опаздываешь? – полюбопытствовал он с лёгкой насмешкой. 

Кир пожал плечами, слегка рисуясь:

– Обычно я стараюсь приходить даже чуть раньше, чем нужно. 

– Ну ты и торопыга! – развеселился, наконец, Марк. 

– Да, я такой, – с напускной гордостью согласился Кир, и они оба прыснули. 

Марк снова кивнул и оглянулся на цепочку ребятишек, торопливо идущих через школьный двор наискосок. 

– Пойдём? – спросил он неуверенно. 

– У нас есть ещё пара минут, – спокойно сказал Кир, вполоборота откинувшись на спинку скамейки, и протянул руку, едва не касаясь Маркова плеча. – У нас с тобой. 

Марк открыл рот, явно собираясь что-то спросить, но передумал. И они так и сидели, молча глядя друг на друга почти в упор, пока Кир со вздохом не произнёс:

– Пора, Марк. Пойдём. 

На уроках Кир сидел, как на иголках. Он то и дело чувствовал спиной взгляд Марка, но не оборачивался, чтобы не раздражать учителей. Только на переменах он позволял себе пересесть вполоборота к Марку и молча смотрел, как тот торопливо и небрежно делает домашние задания прямо в школе. 

Когда Марк ошибся в задачке, составляя уравнение, Кир без единого слова вырвал листок из блокнота для черновиков и быстро набросал правильное решение. И положил перед ним на парту. 

Марк прочитал про себя, беззвучно шевеля губами, поднял на Кира удивлённые глаза и тихо поблагодарил:

– Спасибо. 

И тут же зачеркнул в тетради свои каракули и переписал всё, как надо. 

Кир довольно хмыкнул и спросил:

– У тебя дома времени не хватает, что ли? 

Марк кивнул, убирая одну тетрадь и доставая другую:

– Последнее время много работы… – скучным голосом ответил он. – А вечером у меня голова туго соображает. 

Кир кивнул и больше не возвращался к этой теме, пока после школы не отвёз Марка домой. Пока они летели вместе вниз под горку, Марк снова обнял его за живот и беспечно хохотал, дрыгая ногами. А Кир, чувствуя его ладошки сквозь ткань рубашки у себя на животе, тихо млел от удовольствия и улыбался. 

Они остановились у городского фонтана на площади перед ратушей, и Кир, воровато оглянувшись, макнул свою голову под струи, а потом отряхнулся, как собака. Снял сандалии и, подвернув джинсы, запрыгнул босиком в чашу фонтана. 

Марк отскочил в сторону, спасаясь от брызг, снова заливисто засмеялся и прищурился:

– Что ты делаешь, Кир? 

–Тебя веселю, – отозвался Кир и брызнул на него водой. Тогда Марк махнул рукой, разулся, подвернул штаны и полез в фонтан вслед за Киром. 

Они ещё четверть часа дурачились и брызгались друг на друга, пока не промокли насквозь, и не вылезли на скамейку сушиться на солнышке. 

Кир расстегнул рубашку, откинувшись на спинку скамейки, и с удовольствием растянулся вдоль неё. Марк оглянулся по сторонам и с деланным возмущением пожаловался:

– Э, так нечестно! Ты один всю скамейку занял! 

Кир охотно приподнялся:

– Садись! – и улёгся обратно, бесцеремонно положив свою голову ему на колени. 

Марк фыркнул и пощекотал его за голый живот:

– Разлёгся тут, как котяра! 

Кир закрыл глаза и прошептал:

– Ага…  Почеши за ушком, и я тебе помурлычу! 

И тут же почувствовал, как пальцы Марка осторожно пробежали по его волосам около уха. 

– Мур-р, – дурашливо просипел Кир. Он бы так лежал и лежал, чувствуя, как пальцы Марка перебирают его волосы, отчего по груди у него разливалось ласковое тепло, а по рукам и ногам весёлой толпой пробегали мурашки… 

Но через несколько минут он открыл глаза, глянул на Марка снизу вверх и сообщил:

– Тебе пора. 

Марк вздохнул, отпустил Кира и отвёл глаза. Кир спокойно встал, оделся, обул сандалии и покатил свой велосипед к Марковой лавке, не говоря ни слова. И только когда тот протянул руку на прощание, задержал его ладонь в своей и спросил, глядя прямо в глаза:

  – Хочешь, я буду помогать тебе…  с твоей работой? 

Марк облизал губы и смущённо произнёс:

– У тебя, наверное, своих дел хватает… 

– А если я хочу тебе помочь? –  упрямо продолжал допытываться Кир. –  Если очень хочу? 

Марк засмеялся:

– Тогда ты будешь мыть овощи, вытирать их и раскладывать по ящикам! –  и лукаво уточнил:

– Ты точно этого хочешь? 

– Да, – не моргнув глазом, ответил Кир. – Я никогда этого не делал, мне интересно. 

Марк кивнул:

– Хорошо. Я спрошу отца. Если он разрешит, то ладно. 

Кир оставил велосипед на улице, забрав оба портфеля, и вошёл в дверь вслед за Марком, осматриваясь по сторонам. Звякнул привязанный к притолоке дверной колокольчик, и из-за прилавка с разложенными напоказ овощами появился низенький лысоватый человек в чёрном прорезиненном переднике, надетом поверх тёмно-зелёной рубашки и коричневых брюк. 

– Знакомься, папа, это Кир, мой одноклассник, – быстро проговорил Марк. – Он хочет мне помогать у нас в лавке. 

– Здравствуйте, – вежливо кивнул Кир, от удивления замерев на месте… Этот краснолицый толстяк с большим носом и отвисшими подбородком – отец Марка? Не может быть! 

Кир уронил портфели в угол и шагнул к хозяину лавки навстречу. Тот вытер ладонь о штаны и протянул Киру руку:

–  Матвей, – сиплым басом представился мужчина, буравя Кира бледно-голубыми, будто выцветшими глазами из-под кустистых бровей. И с кривой усмешкой поинтересовался:

– Что, нужна работа, парень? 

– Да, – просто ответил Кир. –  Очень нужна, – и, глянув искоса на Марка, незаметно толкнул его ногой в лодыжку, чтобы тот не ляпнул лишнего. 

Отец Марка перевёл взгляд на сына, который молча стоял рядом с умоляющим выражением на лице, и грозно предупредил:

– Работы по горло, и она не из лёгких… Платить много не смогу. Пять монет в день часа за три-четыре. 

– Семь, – быстро проговорил Кир, не отводя взгляд. И добавил, тряхнув головой и посмотрев на Марка:

– Я буду очень стараться, обещаю! Вы не пожалеете!

– Шесть, – проворчал мужчина, глядя на Кира со странным выражением на лице: то ли похвалить хотел, то ли выгнать взашей? 

– По рукам! – улыбнулся Кир и подмигнул Марку, который с открытым ртом наблюдал за их договором. – Что надо делать? 

Мужчина расхохотался, словно икая со всхлипом, и произнёс:

– Марк тебе всё покажет и объяснит! 

А потом ткнул в сторону сына коротким толстым пальцем и пробурчал:

– Дай ему старую рубашку и штаны, пусть переоденется! И через час я жду от вас первый готовый товар! 

Марк потянул Кира за рукав:

– Пойдём! 

Они свернули под лестницу на второй этаж и спустились в подвал по скрипучим деревянным ступенькам. Из узких полукруглых окошек под потолком еле пробивался жиденький свет. Внизу, под окошками, посередине стены была прикручена раковина с одиноким медным краном. С обеих сторон вдоль крашеных кирпичных стен стояли грубо сколоченные стеллажи с разложенными на них овощами: на одной полке – морковка, на другой – капуста, на третьей ровными пирамидками обосновался разноцветный сладкий перец. На четвёртой полке россыпью лежала картошка, а над ней висели дырчатые деревянные короба с торчащей из них зеленью. Помидоры и огурцы занимали целый угол, и лишь на одном стеллаже, помимо нескольких пучков редиски и головок чеснока, пока не было ничего.

Под в подвале был застелен ровными деревянными досками, кое-как покрашенными в коричневый цвет. Марк сразу разулся у входа, снял носки и босиком прошлёпал на середину подвала. Кир молча последовал его примеру и оставил свою обувь с носками рядом с Марковыми.

– Опять свёкла! – унылым голосом выдохнул Марк и прошёл мимо трёх набитых доверху холщовых мешков, стоявших посередине подвала, рядом с большим тазом на табуретке и стопкой пустых деревянных ящиков с ворохом газет сверху. Рядом стояло пустое ведро с повешенной на край тряпкой. 

– Свёкла так свёкла, – пожал плечами Кир, принимая от Марка одежду. Быстро скинул с себя свои вещи, раздевшись до трусов, и натянул широкую мягкую полосатую рубашку и потертые джинсы. Марк смущённо отвернулся и искоса поглядывал на него, пока Кир переодевался. Потом со вздохом снял свою зелёную рубашку и влез в полинялую футболку. 

Кир с любопытством уставился на его узкие плечи, выступающие рёбра и впалый живот, и спокойно спросил:

– И так каждый день? 

Марк молча кивнул и, покраснев, попросил:

– Не смотри так на меня, пожалуйста. 

– Как? – не понял Кир. 

– Как влюблённая девчонка, – ехидно проговорил Марк и смущённо отвернулся, быстро натягивая штаны. 

Кир усмехнулся и возразил:

– Но тебе же нравится! 

Марк снова кивнул и со вздохом произнёс:

– Именно поэтому и не смотри… 

Кир пожал плечами:

– Ладно! 

Марк размотал шланг, висящий набитом в стену крюке, протянул Киру один конец шланга, а другой надел на кран. 

– Держи крепче, чтобы вода не пролилась на пол, – предупредил он. – Таз надо наполнять только наполовину. 

Кир согласно кивнул и сунул конец шланга в таз. Когда Марк открыл кран, шланг зафыркал, затрясся и поначалу начал плеваться пузырящейся водой с сильным запахом хлорки. Потом вода побежала ровной струйкой и запах стал затихать. Полтаза набралось очень быстро. 

– Всё, – сказал Кир, – готово! 

Марк закрыл кран, подошёл к тазу с водой, смешно сморщил нос от запаха хлорки и, запинаясь, проговорил:

– Надо бы это вылить, а то тебе руки щипать будет. 

– Куда? –  спросил Кир, ухватившись за тяжеленный таз с водой. 

– В ведро, а потом в раковину, – предложил Марк. Но Кир уже тащил таз сразу к раковине, рассудив, что нет смысла переливать воду из одной ёмкости в другую, если потом всё равно выливать. Марк с лёгкой завистью посмотрел на Кирины бицепсы, вылезшие из-под закатанных по локоть рукавов рубашки, но ничего не сказал. 

Кир аккуратно вылил воду из таза в раковину, не уронив на пол ни капли, а потом снял с крана шланг и пустил воду. Когда струя перестала издавать неприятный запах, он намочил ладонь и провёл ею себе по лицу. Марк вернул таз на табурет и кивнул: «Давай!»

Кир снова надел шланг на кран и пустил воду, отсчитывая по привычке то же самое время, что потребовалось, чтобы наполнить таз в прошлый раз. И не успел Марк сказать: «Хватит», как Кир сам выключил воду. 

– Как ты это делаешь? – удивился Марк. 

– Прошлый раз вода набралась за сорок пять секунд, – объяснил Кир, подходя к нему. – Я просто люблю всё считать. 

Марк поморгал и засмеялся:

– А сколько ступенек на лестнице? 

– Двенадцать, – не оборачиваясь к входу, ответил Кир. Посмотрел, как Марк молча шевелит губами, пересчитывая заново ступеньки, и улыбнулся. 

Потом они сидели бок о бок на двух кособоких, явно наспех сколоченные табуретах и молча перебирали свёклу, мешок за мешком. Кир мыл корнеплод за корнеплодом и передавал Марку, а тот вытирал овощи насухо тряпкой и раскладывал по ящикам, выстеленным газетами: покрупнее – в один ящик, средние – в другой, а совсем мелкие – в третий. 

Когда оба первых ящика быстро наполнились, Марк отнёс наверх сначала один, потом другой. Кир проводил взглядом его щуплую фигурку, с трудом карабкающуюся с грузом наверх по ступенькам, и с большим трудом заставил себя промолчать, не предлагая в этот раз свою помощь. Он каким-то внутренним чутьём уже знал, что Марку самому это надо: эта тяжесть, эти трудности – только не понимал, зачем. 

Когда Марк сбежал вниз по ступенькам с улыбающимся лицом и заявил, что отец ими доволен, Кир с усмешкой кивнул на оставшиеся мешки:

– А они – нет! 

Марк фыркнул и подсел рядом с Киром, как бы невзначай касаясь его плеча своим. Они успели перемыть всю свёклу, что оставалась в первом мешке, пока вода в тазу совсем мне стала чёрной. 

– Давай свежую нальём, – предложил Кир, касаясь ступнёй босой ноги Марка. Тот замер и, закусив губу, кивнул. Кир встал, оттащил полный таз к раковине и аккуратно слил грязную воду. Марк руками вычерпал грязь и размокшую землю из таза в мусорку, потом сполоснул таз чистой водой и отнёс обратно. 

Кир надел снова шланг на кран, пустил воду и отсчитал положенные секунды, чтобы тот наполнился. А потом выключил воду, и встретившись с Марком глазами, усмехнулся:

– Ты тоже считал, да? 

Марк нехотя кивнул и, насупившись, спросил:

– Откуда ты знаешь? 

Кир пожал плечами: он и сам не знал, откуда. Но точно знал, что если сейчас не ответить Марку хоть что-нибудь, то что-то в их отношениях чуточку сломается. И поэтому максимально честно и просто ответил:

– Просто чувствую тебя, наверно. 

Марк сел рядом с ним на табуретку, чуть отставив её в сторону. И они снова принялись мыть свёклу, вытирать её и раскладывать по ящикам, не говоря ни слова. 

Потом Марк отнёс наверх ещё два ящика, и ещё. Они три раза поменяли воду, пока третий мешок не закончился. Сполоснули таз и сложили в угол пустые мешки. 

– А с этим что делать? – подал голос Кир, указывая на три ящика, набитых доверху мелкой свёклой. 

– Ничего, – отозвался Марк, пряча глаза. –  Завтра утром приедет парень из ресторана, заберёт по дешёвке.

Кир улыбнулся:

– Тогда всё? Мы закончили? 

– Да, – вздохнул Марк. – Пошли руки мыть и переодеваться. 

Марк вернулся к раковине и стал оттирать въевшуюся грязь щёткой с мылом. Кир подошёл к нему сзади, протянул с обеих сторон руки и, чуть не касаясь носом Марковой макушки, взял его ладошки в свои. 

– Что-то не так? –  спросил Кир шёпотом, наклонившись к его уху. – Ты не бойся, я пойму! Просто скажи… 

Марк на мгновение замер, когда Кир начал отмывать его руки своими, а потом опустил голову:

– Мы так быстро всё сделали…– немного расстроенно проговорил он. –  Я бы ещё часа два один ковырялся, честное слово! 

Кир подул ему в затылок и мягко заметил:

– Ну вот и здорово, что у тебя появилось два часа свободного времени! 

– Нет, не здорово, – возразил Марк. – Ты сейчас пойдёшь домой, а я буду два часа скучать… 

Кир улыбнулся, договорив про себя: «скучать…  без тебя». Протянул руку, снял с гвоздя полотенце и, выключив воду, стал вытирать свои и Марковы руки одним полотенцем. 

– Завтра утром увидимся, – тихонько проговорил он, отпуская Марка. 

Тот обернулся, заглянул Киру в глаза и грустно кивнул. 

– А после уроков я снова приду тебе помогать, – напомнил Кир. 

Марк покусал губу и осторожно спросил:

– А когда ты будешь учить меня плавать? 

– Когда твой папа даст тебе выходной, – усмехнулся Кир. И совершенно не стесняясь, скинул с себя полосатую рубашку и джинсы, зная, что Марк на него смотрит. Переоделся и обулся сам и подождал, пока Марк застегнёт свою рубашку и заправит в штаны, а потом оденет носки и обувь. И только потом спросил:

– Всё хорошо, Марк? Ты ничего не передумал? 

Марк отчаянно замотал головой и почти прошептал:

– Нет! 

Кир довольно кивнул и пошёл вверх по лестнице, не оборачиваясь. Он знал, что Марк сейчас не побежит за ним, а останется стоять там, внизу. И просто будет смотреть ему вслед.

«Не сейчас, – подумал Кир. –  Может быть, когда-нибудь потом.»

4.

Дома Кир скинул обувь в прихожей и привычно включил свет в коридоре:

– Я пришёл! 

Мама показалась на пороге кухни с чашкой кофе в руке и выразительно посмотрела на часы, висевшие в коридоре. 

Кир кивнул и проговорил:

– Я опоздал, знаю…  Прости. У меня не было возможности предупредить. 

Мама удивлённо подняла брови. 

– Я нашёл работу, – объяснил Кир. – На пару часов в день, после школы… Так что ты не волнуйся, пожалуйста. 

Мама кивнула, подошла к нему и погладила Кира по плечу. А потом посмотрела на своего сына снизу вверх и отвела глаза. 

Кир взял её за руку и торопливо начал объяснять, что он уже большой мальчик, и ему нужны свои деньги, потому что у него есть своя личная жизнь… 

Мама не возражала. Но Кир чувствовал, что ей стало немного грустно оттого, что её мальчик вырос и стал отдаляться от неё. 

– Я люблю тебя, мам, – произнёс Кир, понимая, что говорит это сейчас больше для себя, чем для неё... Потому что она это и так знает! И даже догадывается о том, чего он ей не говорит. И о чём сам пока ещё боится даже думать! 

– Я познакомился… с одним мальчиком, – признался Кир, глядя ей в глаза. – Он мне очень нравится, и я хочу с ним дружить. 

Мама улыбнулась и поцеловала его в лоб. Похоже, у неё отлегло от сердца…  Потому что это не девочка, сообразил Кир, отпустил её руку и удивился тому, что ему самому всё равно: был бы Марк девочкой, ничего бы не изменилось! 

То есть, нет, наоборот. Если бы Марк был девочкой, Кир сразу понял бы, что случилось самое страшное: он влюбился. И значит, вся его, Кира, рассчитанная и размеренная жизнь полетела бы под откос.  Потому что вряд ли можно совместить любовь к астрономии с семьёй, детьми и прочими прелестями взрослой жизни. По крайней мере, Киру так казалось, что вряд ли получится. 

Но Марк – не девчонка! С ним можно просто дружить. И пусть у него будет своя собственная, никак не связанная с Киром, отдельная жизнь! Их дружбе это никак не помешает. 

Кир поднял глаза на маму и улыбнулся. Она, как всегда, терпеливо ждала, пока сын о чём-то своём думает, и не лезла к нему в душу или с нравоучениями. Именно поэтому он всегда оставался для неё открытым и ясным, как школьный букварь. 

Потом мама слегка нахмурилась, сама взяла его за руку, подняв ладонь сына кверху и разглядывая плохо отмытую грязь у лунок ногтей и слегка погрубевшую кожу. Кир покраснел и убрал руку. 

– Пойду, помоюсь, – пробормотал он и пошёл в свою комнату, раздеться. Но вместо того, чтобы накинуть халат, как приличный мальчик, он в одних трусах прошлёпал в ванную босиком и уставился на своё отражение в зеркале, разглядывая сам себя, словно видел в первый раз. 

Именно такими глазами на него и смотрел Марк, когда он сел на свой велосипед и поехал домой, махнув рукой на прощанье. Как будто в первый раз видел. 

Кир закусил губу, скинул трусы в корзину для белья и пустил воду в ванну. Горячую, настолько, чтобы в первый момент чуть ли не зашипеть от боли, влезая в кипяток. А потом, быстро привыкая к температуре, расслабленно откинуться на бортик, закрыть глаза и ни о чём не думать. 

Так всегда было раньше. Но сейчас, даже с закрытыми глазами, Кир словно видел перед собой полураздетого тощего мальчишку с выступающими рёбрами и впалым животиком… И его взгляд, смущённый, доверчивый и чуточку ехидный. Ожидающий, что Кир будет делать – как тогда, с яблоком, только теперь на кону стояло не просто неожиданное знакомство, а что-то совсем другое. 

Кир даже вспотел и зажмурился покрепче, прогоняя дурацкие мысли. Нырнул под воду, зажав нос, и вынырнул через пару-тройку секунд обратно... Ничего не помогало! Мальчик Марк с его зелёными глазёнками и маленькими сухими ладошками никак не выходил из головы, даже не собирался. 

– Я, правда, хочу просто дружить с тобой, – вполголоса проговорил Кир и удивился тому, как фальшиво и отчаянно звучит его голос. И тому, что он уже сам себе не верит, хотя и не врёт. Хотел бы. Просто. Дружить. Правда. 

– Ладно, – пробормотал Кир, капая шампунем на ладонь и втирая его в свои мокрые волосы. Запах хвои и ромашки его немножко взбодрил и ненадолго отвлёк. 

– Марк не девчонка, – проговорил он со вздохом, намыливая мочалку и ожесточённые натирая ей шею, плечи и живот. 

– Но он мне так нравится… 

Кир поймал себя на том, что давно уже натирает мочалкой себе пах, и от этого сладкая истома пронзает его тело с головы до ног. Он бросил мочалку и стал наглаживать себя рукой, пока горячая волна не пробежала по его телу снизу вверх и не принесла мягкое, приятное облегчение. 

Тогда Кир включил душ, смыл с себя пену и липкие белые капли, вылез из ванны и вынул пробку. Не обращая внимания на мокрые следы, прошлёпал к двери, снял с крючка полотенце и завернулся в него. Ноги у него подрагивали, словно он только что пробежал стометровку первым, выложившись на все сто. 

Будто я и правда в него влюбился, закончил Кир про себя, и мгновенно успокоился. Глупо было спорить с самим собой. Да, влюбился... В мальчишку. И что? 

Мир от этого не рухнул. И даже сам Кир от этого никак не изменился. По крайней мере, он чувствовал себя тем же самым, что и раньше… Просто в его жизни появился ещё один смысл. И звали его Марк. И теперь Киру хотелось не просто дружить с зеленоглазым мальчишкой, а обнимать его и целовать… 

Но вместо того, чтобы биться об стену головой и казнить себя, Кир стал думать, как сделать так, чтобы его внезапно проснувшиеся чувства не испортили жизнь ни ему самому, ни тому, кто их вызывал. Спросить об этом было некого, и даже почитать негде: за всю его жизнь Киру ни разу не попадалось ни одной книжки про то, что с ним сейчас творилось. Короткие строчки в медицинской энциклопедии – не в счёт!

Придётся думать самому. А там – как получится.

«Надо спросить у мамы разрешения отдать Марку мой старый велик, – подумал Кир. –  Привести его в порядок, и пусть катается…» Он улыбнулся, представив себе, как они едут рядом со школы вместе и болтают…  О чём? Да какая разница! 

Главное, что – вместе и рядом. 

Ему и в голову даже не приходило, что Марк вздумает отказаться. И главное – почему. 

5.

На следующий день Марк выскочил из лавки ровно полвосьмого и заулыбался, обнаружив, что Кир ждёт его у двери. 

Тот принял из его рук портфель и, повесив его на руль, тронулся с места сразу, как только Марк запрыгнул на багажник.

– Держись крепче! – посоветовал Кир и почти не удивился, когда Марк сразу обхватил его за живот ладошками и растопырил ноги. По городским улицам то и дело шныряли коты, и Кир на всякий случай не разгонялся, пока они не докатились до перекрёстка. В груди у него весёлым волчком плясало сердце.

Они поехали окружной дорогой, мимо старой водокачки, возвышающейся над окрестными домами, как замок из красного кирпича. По одну сторону дороги лежал зелёный холм, по другую – словно грибы из-под земли, росли маленькие разноцветные домишки. Марк с удивлением крутил головой и восхищался то аистовым гнездом на столбе, то резными воротами, то флюгером в виде петуха на печной трубе… Похоже, он здесь ни разу не был. 

В школе Марк на первом же уроке пересел к Киру за парту, испросив разрешения у классной дамы. Ни она, ни ребята-одноклассники нисколько этому не удивились, видимо, решив, что Кир решил помогать Марку с учёбой. 

Марк, разумеется, объяснял Киру это тем, что тот всё время оборачивается к нему, и рано или поздно его за это начнут ругать. Кир усмехнулся, заглянул ему в его чудесные серо-зелёные глаза и поблагодарил:

– Спасибо, что ты думаешь обо мне. 

Марк улыбнулся и слегка порозовел:

– Ты ведь тоже… обо мне думаешь, правда? 

Кир кивнул и отвёл взгляд. «Знал бы ты, как я думаю о тебе! – пронеслось у него в голове. – Бежал бы ты от меня, сверкая пятками!»

Он кашлянул и поднял глаза на своего друга. Тот спокойно и слегка насмешливо за ним наблюдал. Кир даже на секунду обмер, представив себе, что Марк уже всё понял и сейчас повторит что-нибудь вроде того же «не смотри на меня так!».

А Марк сказал:

– Я думаю, что ты хороший парень, Кир. И что мне сочень повезло с тобой… Я и не думал, что когда-нибудь встречу такого, как ты.

Кира чуть не пробило на слезу. Он оглянулся по сторонам и сипло выдавил:

– Спасибо, Марик. Ты мне тоже…  очень нравишься. 

Они сидели во школьном дворе на качелях под огромной сосной и неспешно болтали ногами, отталкиваясь от земли, покрытой ворохом шишек и побуревшей прошлогодней хвои. Солнце лупило сквозь густые ветки, словно сыпало яркими жёлтыми искрами, а синее небо было огромным и глубоким, как океан. 

– У меня есть кое-что для тебя, – прочистив горло, сказал Кир. – Тебе понравится. 

Марк вопросительно посмотрел на него. Тогда Кир взял его за руку и подвёл к двум велосипедам, припаркованным у забора на школьном дворе. Один из них стоял здесь с самого утра, когда Кир торопливо пригнал его перед тем, как ехать в лавку – и поэтому Марк даже не обратил на него внимания. 

– Я его почистил, смазал и привёл в порядок, – сообщил Кир. – Мама не против, так что катайся на здоровье. 

Марк тронул пальцем звонок, провёл ладонью по кожаному сиденью и смущённо проговорил:

–  Кир, спасибо, конечно… Но нет, не надо. 

Кир опешил, раззявив рот. 

– Почему? –  удивлённо спросил он. 

Марк отвёл глаза и помотал головой. 

– Не обижайся, – попросил он. 

Кир шумно выдохнул и кивнул. Он и не думал обижаться или сердиться, а просто не понимал, в чём дело:

– Объясни, – чуть ли не потребовал он. –  Что не так? Он тебе не понравился? 

Марк молча провёл ладошкой по рулю и вздохнул:

– Нет, он замечательный… 

Кир помолчал и предположил:

– Может, ты просто хочешь новый, а не тот, на котором уже кто-то ездил? 

Марк снова покачал головой и грустно посмотрел на Кира:

– Новый мне точно не по карману. 

Кир улыбнулся м проницательно произнёс:

– Думаешь, твой отец не позволит принимать такие подарки? Так ты ему скажи, что я просто дал тебе свой велосипед только покататься на лето, и всё! 

Марк покраснел и несмело тронул Кира за плечо:

– Кир, мне на самом деле всё равно, что подумает отец. 

– Так в чём тогда дело? – с трудом сдерживаясь, чуть не сорвался Кир. И устыдился, видя, как Марк слегка испуганно отшатнулся от него. – Ты же кучу времени можешь сэкономить! Так ты полчаса топаешь утром в школу, а потом ещё столько же – обратно. А на велике ты долетишь за пять минут! 

Марк согласно кивнул и тихонько ответил:

– Всё так, Кир. Но я хочу с тобой… вместе. 

Кир слегка натянуто улыбнулся:

– Так мы тогда сможем кататься с тобой вдвоём, если хочешь! Рядом! 

Марк вздохнул и словно через силу проговорил:

– Рядом – это не вместе, Кир. 

Кир взял его руки в свои и, глядя прямо в глаза, спросил:

– Мы же и так с тобой вместе, разве нет? 

Марк тихонько засмеялся и кивнул:

– Да! 

И спросил:

– Ты и правда этого хочешь? 

Кир облизал пересохшие губы и уверенно кивнул. 

– Ладно, – согласился Марк и потянул к себе второй велосипед. – Если для тебя это важно… Пусть будет, как ты хочешь! 

Кир подхватил оба портфеля, свой и Марков, повесил их оба к себе и покатил свой велосипед вслед за Марком со двора. 

Марк шагал спереди, держась за руль и периодически цепляя педалью ногу. Кир догнал его и посоветовал:

– Наклони немножко к себе… 

Макс с благодарностью посмотрел на него и кивнул:

– Спасибо, Кир. 

У Кира сразу на душе потеплело, и он заулыбался:

– Всегда пожалуйста! 

Они прошли через парк и вышли к асфальтированному спуску в город. 

– Ты только сильно не разгоняйся, – предупредил Кир. – Притормаживай педалями назад, ладно? И крепко держи руль, не давай ему вихляться из стороны в сторону! 

Марк кивнул, залез в седло, которое Кир подогнал под его рост, и тренькнул звоночком:

– Поехали? 

Кир охотно кивнул, уже сидя верхом на своём железном коне и нетерпеливо болтая ногами. Они тронулись с места и покатились по дороге, идущей под уклон с холма, где стояла их школа в окружении городского парка.

– Ух, – выдохнул Марк, вцепившись в руль. Кир ехал справа, ближе к дороге, чтобы Марк, если что, не выскочил на проезжую часть. Но тот и не собирался: было похоже на то, что он либо никогда не ездил на велосипеде, либо проделывал это очень давно! 

Об этом-то Кир и не подумал заранее. А вообще-то, стоило бы сначала спросить… Хотя нет, тогда бы сюрприз не получился!

– Тормози педалями! – напомнил Кир, когда они подъехали к повороту. Марк кивнул, не поднимая головы, и аккуратно мягко потянул педали назад, без рывка. В поворот они зашли один и за другим, потому что Кир пропустил Марка вперёд на всякий случай. 

Они проехали по тем же улицам, что и в прошлый раз, и Марк точно так же слегка расслабился, попав в знакомые места. Только на этот раз это ему сразу вышло боком… Сначала он не заметил торчащий из-за низкого заборчика палисадника прут, который чиркнул ему по голой лодыжке, а потом отвлёкся на лениво перебегавшего дорогу кота и чуть не наехал на урну. Еле-еле успел соскочить с седла и затормозить ногами! 

Урна звонко дзинькнула, а кот шарахнулся, словно ошпаренный.

Кир выдохнул и остановился рядом. 

– Живой? 

Марк проводил взглядом пушистую недовольную спину кота, который неторопливо удалялся вниз по улице, дёргая хвостом, и виновато улыбнулся:

– Ага… 

– Давно сам не катался? – озабоченно спросил Кир. – Прости, я не подумал… 

Он слез со своего велосипеда и присел на корточки перед Марком, беззастенчиво подняв край его штанины, и присвистнул. Царапина была неширокой, но вдоль ней уже вылезли бисером капельки крови. 

– Да ерунда! – отмахнулся Марк. – Приложу подорожник и всё пройдёт. 

Он наклонился, не отпуская руль одной рукой, а другой сорвал с газона маленький продолговатый лист. Послюнявил его, вытер об штаны и, размяв в руке, прилепил к царапине:

– Готово! 

Кир только головой покрутил, наблюдая эту антисанитарию. Он сам уже был готов бежать через дорогу в аптеку за пластырем… Но Марк так уверенно влез на свой велик, что Киру стало стыдно и даже немножечко завидно его мальчишеской бесшабашности. Которой ему, Киру, всегда не хватало. 

– Правда, помогает? – усомнился он. 

Марк тряхнул головой и заявил:

– Да! Если сам в это веришь… 

Кир улыбнулся и скосил глаза на табличку: «По газонам не ходить!» Грозная надпись когда-то относилась к тому своду правил, которые Кир неукоснительно соблюдал, наивно полагая, что это убережёт его…  От чего? От опасностей? От стихийных бедствий? От глупых романтических историй? Ни фига не уберегло! Наоборот, он вляпался по уши – и даже был этому рад!

Кир начинал понимать, что мир устроен по-другому. И что неписанные правила его ни на каких табличках не найдёшь… Это и пугало, и давало надежду. 

Кир глянул снизу вверх на Марка, нетерпеливо пританцовывающего на своём велике, и усмехнулся. Кто бы сказал ему неделю назад, что дороже всего на свете ему станет какой-то лопоухий нестриженый мальчишка с русой головой и зелёными глазищами! Кир бы только пальцем у виска покрутил и даже не засмеялся. А сейчас он даже понять не может, как раньше без него жил!

– Поехали? – смущённо спросил Марк. 

– Я не могу заставить себя смотреть на тебя по-другому, – признался Кир. – Извини, Марк. 

Марк неуверенно кивнул:

– Ладно… 

И махнул рукой:

– Смотри, как хочешь! Пока никто не видит… 

Кир грустно усмехнулся:

– А если кто заметит, тогда что? Например, твой отец? Ты от меня откажешься, да? 

Марк закусил губу и молча помотал головой. 

Тогда Кир встал, хлопнул его по плечу и сказал:

– Поехали! Что у нас на сегодня – свёкла, морковка или капуста? 

– Картошка, – вздохнул Марк. – Её рано утром привезли, я ещё в школу не ушёл.

– Картошка так картошка, – пожал плечами Кир, запрыгнул на свой велик и покатил к лавке вслед за Марком. 

6.

Когда они закончили с картошкой, перебрав целых девять мешков, Марк уже начал зевать и клевать носом. 

– Иди-ка ты спать, – предложил Кир, у которого с непривычки немного ломило спину. Но он старался держаться и не показывать виду. – Я тут приберусь сам. 

– Спасибо, Кир, – пробормотал Марк и пошёл переодеваться. Пока он, полусонно и еле попадая в рукава, натягивал свою рубашку, стоя в одних трусах босиком, Кир старался на него не смотреть. Но когда он влез в штаны и взял в руку обувь, явно собираясь пойти наверх, Кир запротестовал:

– А руки мыть? 

– Завтра суббота, в школу не надо, – зевая, ответил Марк. – Зачем? 

– То есть как – зачем? – удивился Кир. – Чтобы чистые были! 

Он уже успел уложить в угол мешки и сполоснуть таз. Четыре ящика с мелкой картошкой он сдвинул поближе к входу, а ведро с гнилой и позеленевшей поставил рядом. 

Марк послушно побрёл к раковине, спотыкаясь по дороге. Пустил воду, сунул под струю руки и замер, когда Кир подошёл сзади и опять взял его ладони в свои. 

– Ты мне ещё голову помой! – фыркнул Марк тихонько. 

– Хоть всего целиком! – заверил Кир, оттирая его маленькие ладошки от грязи. – Пошли в ванную? 

Марк дёрнул плечом:

– Перестань! – засмеялся он. – Я уже не маленький мальчик, чтобы меня мыть! 

– Нет, не маленький, – согласился Кир. – Просто устал и спать хочешь… 

– А ты не хочешь? – слегка удивился Марк. 

– Хочу, – кивнул Кир. – Но держусь. Из-за тебя.

– И за меня! – попытался съязвить Марк, а потом зевнул и потёрся головой о плечо Кира, как котёнок:

– Ты самый лучший в мире, Кир, – проговорил он медленно. – И самый лучший друг. 

Кир сглотнул, выключил воду и вытер насухо Марку руки. Взял с полки крем, который специально притащил из дому, сел на табуретку у раковины, развернул Марка лицом к себе и принялся натирать его пальцы и ладошки. 

– А это зачем? –  удивился Марк, словно проснувшись. 

– Чтобы кожа не грубела и не трескалась, – объяснил Кир. И насмешливо добавил:

– Раз ты сам за собой не смотришь, можно, я за тобой немножко поухаживаю? 

Марк неуверенно кивнул и засмеялся:

– Я себя чувствую глупой девчонкой! 

Кир поднял глаза и очень серьёзно ответил:

– Нет, Марк! Ты парень, и я всегда об этом помню. И ты не забывай. 

Он отпустил руки Марка, вернул табуретку к раковине и огляделся: всё ли на месте? 

– Ты идёшь? – нетерпеливо спросил Марк. 

Кир фыркнул, скидывая рубашку:

– Нет, это ты идёшь! Спать, – пояснил он, – а я ещё переодеваюсь! 

– Я подожду, – то ли сообщил, то ли попросил Марк, разглядывая его и прикрывая рот ладошкой. 

Кир пожал плечами:

– Ладно, – и не удержался, съязвил:

– Может, тебе сказочку на ночь рассказать или песенку спеть? 

Марк даже не улыбнулся:

– Вот ещё! Ты что, усыновить меня решил? – притворно рассердился он. 

– Нет, – спокойно сообщил Кир, застёгивая свою рубашку. – Я вообще детей не хочу…  заводить. 

–  Почему? – удивился Марк, окончательно проснувшись.

Кир натянул шорты и неохотно пробормотал:

 – Потому что придётся их воспитывать... Наказывать, ругать, иногда даже бить, понимаешь? Не хочу! 

Марк ошарашенно кивнул молча, взял Кирину обувь и отдал ему. 

Они поднялись на первый этаж из подвала как раз к тому моменту, когда отец Марка закрывал лавку. 

– Мы всю картошку перемыли! –  гордо сообщил отцу Марк и вопросительно на него посмотрел. 

– Да, мы закончили, – подтвердил Кир. – Все девять мешков перебрали и навели порядок. 

Мужчина удивлённо округлил глаза, но ничего не ответил, только глянул на часы, что висели над дверью. Кир проследил его взгляд и вздохнул: похоже, дома ему предстоит серьёзная взбучка! Вообще-то, он должен возвращаться до одиннадцати, а уже половина двенадцатого… 

– Мне пора, – сообщил Кир. Матвей кивнул, открыл кассу и выложил полтора десятка монет столбиком на прилавок. Потом глянул на Кира и добавил ещё пять:

– Премия, – коротко объяснил он. 

Кир помедлил, отсчитал дюжину монет, а остальные отодвинул обратно. 

– Можно, лучше завтра мы возьмём выходной? –  спросил он хозяина. 

Тот очень удивился:

– Зачем? 

Кир переглянулся с Марком и честно признался:

– Я обещал вашему сыну, что научу его плавать. 

Мужчина залился неприятным булькающим смехом и поинтересовался:

– За один день? 

– Да, – спокойно и уверенно кивнул Кир. –  А потом вечером мы с ним, наверное, займёмся уроками.  Марку надо кое-что подтянуть… 

Матвей скривил рот и сгрёб отложенные Киром монеты обратно в кассу. 

– Как хочешь, – заявил он. Внимательно посмотрел на сына и объявил:

– Завтра у тебя выходной. 

Марк улыбнулся и поблагодарил:

– Спасибо, пап! 

– Это своему дружку говори «спасибо», а не мне, – проворчал хозяин, тыча коротким толстым пальцем в сторону Кира. Марк расцвёл улыбкой и бросился Киру на шею:

– Ура! И тебе спасибо! 

Кир встретился глазами с отцом Марка и заметил в них то ли ревность, то ли обиду… Этого ещё не хватало! Кир аккуратно освободился от Марковых объятий и поблагодарил хозяина:

– Спасибо вам большое! – с чувством произнёс Кир и, видя, как теплеет взгляд мужчины, осторожно спросил:

– Во сколько мне завтра зайти? 

– Приходи, когда хочешь, – неохотно проворчал мужчина и усмехнулся, глядя на сына:

– Он всё равно уже будет тебя ждать. 

Кир кивнул и просто сказал Марку: «Пока, до завтра!» – как обычно говорил в школе одноклассникам. И поймав слегка обиженный взгляд Марка, подмигнул ему, пока его отец этого не видел. 

«Теперь придётся всегда прятаться,» – думал он, торопливо крутя педали, по дороге к дому. Осторожно соскочил перед палисадником, вглядываясь в тёмные окна.  Неужели мама уже легла спать, не дождавшись его? Кир загнал велик под навес и, сняв обувь у двери, тихонько прокрался босиком в свою комнату. Скинул одежду и растянулся на кровати, глядя в потолок. 

Надо было идти мыться и ужинать, но не хотелось. Надо было закрыть глаза и заснуть, но Кир боялся, что ему опять всю ночь будет сниться этот тощий и ехидный зеленоглазый мальчишка. 

«Да и пусть! –  подумал Кир обречённо. – Я же ничего не могу с этим поделать, правда? И он, похоже, тоже… Что же с нами будет, а, Марик?»

Ехидная мордашка со вздёрнутым носом и пухлыми губами стояла у него перед глазами и молча поглядывала на Кира. Слегка смущённо, но доверчиво и с надеждой на то, что он, Кир, что-нибудь придумает, и всё будет хорошо… 

Когда мама Кира зашла утром в его спальню, предварительно постучавшись сначала раз, потом другой, то с облегчением обнаружила своего сына одного. Правда, лежащего ничком на застеленной кровати в обнимку с подушкой и плюшевым медвежонком. Она словно в первый раз заметила, как её сын раздался в плечах, а на икрах и предплечьях у него появилась буйная поросль. Точно за одну ночь какой-то злой волшебник подменил её милого белобрысого мальчика с голубыми глазками на этого почти совсем взрослого юношу! Непрошенные слёзы навернулись у неё на глаза. А из головы вылетели все сердитые упрёки и глупые жалобы на то, что она его ждала, глаз сомкнуть не могла и представляла себе всё самое страшное, что только может с ним случиться… Мальчик вырос, и скоро у него начнётся совсем другая, своя собственная, взрослая жизнь. 

Но пока он каждый вечер тащит в кровать медвежонка, это ещё не совсем взрослый мужчина, а её мальчик.

И перед тем, как уйти, она долго стояла и смотрела на спящего сына, не решаясь его разбудить. А потом без единого звука собрала раскиданную одежду и отнесла в корзину для грязного белья.

7.

Кир проснулся, как от толчка, и сразу же глянул на часы. Полдесятого! Он вскочил с кровати, накинул халат и рысью метнулся в душ. 

«Марк там, наверно, уже с ума сходит – где я! – думал он. – Надо было вчера будильник поставить, а не думать о всякой ерунде!»

 Кир не стал одеваться в домашнее, а сразу натянул плавки и влез в рубашку с коротким рукавом и шорты. Расчесал упрямые вихры, отметив про себя, что надо бы постричься, и, скривившись, выдернул пинцетом очередной волосок под носом. Оглядел себя в зеркале и остался доволен. 

Мама ждала его на кухне с книжкой.

Кир виновато подошёл к ней и обнял со спины, уткнувшись носом в пахнущий ромашковым шампунем ворох волос на затылке. Взял её руку в свою и извинился:

 – Прости. Ты волновалась, я знаю. 

Мама наклонила голову и отвела его руку: «Садись, ешь!» Кир послушно слопал варёное яйцо и овсянку, запил зелёным чаем, поблагодарил и быстро помыл за собой посуду. А потом снова сел перед ней и повторил:

– Прости, мам. 

Она кивнула и вопросительно на него посмотрела: мол, ты куда собрался? 

– Можно, я приведу своего нового друга познакомиться? – осторожно поинтересовался Кир, заглядывая ей в глаза. 

Мама приподняла бровь. 

– Его зовут Марк, – сообщил Кир. – Он тебе понравится. 

Мама сначала нахмурилась, словно ей не понравилась эта идея. Но потом, глядя в умоляющие глаза Кира, со вздохом кивнула: ладно, приводи! 

Кир расплылся в улыбке, как Чеширский кот, и произнёс, как в детстве, по слогам:

– Спа-си-бо! 

Мама, наконец, тоже улыбнулась и потрепала его по голове. 

– Тогда я пошёл? – обрадовался Кир. – Мы на речку съездим, искупаться! А к обеду будем дома… 

Мама согласно кивнула и отпустила сына жестом руки. Но тут же слегка погрозила пальцем: осторожней там! 

– Я хорошо плаваю, – отчётливо сказал Кир. – Ты знаешь, я не стану делать глупостей. Не поплыву далеко, не волнуйся. 

Мама вздохнула и погладила его по руке. Кир улыбнулся, соскочив со стула и побежал обуваться, махнув рукой:

– Пока! 

От его дома до лавки на площади можно было спокойно доехать за двенадцать минут. Но Кир долетел за пять, притормозив только на повороте перед самой ратушей. Слез с велосипеда и пошёл через площадь мимо фонтана наискосок, одной рукой придерживая своего железного коня за руль, а другой – помахивая маленькой фигурке в окне мезонина над вторым этажом дома, где располагалась лавка. 

Солнце лупило ему в глаза, так что фигурка казалась тёмным силуэтом на фоне узкой оконной рамы. Но перед глазами Кира стояло радостное лицо Марка с чудесными зелёными глазами и озорной улыбкой, будто он видел его наяву. 

Кир поставил велик в стойку у входа рядом с бывшим своим, а теперь уже – Марковым велосипедом, и вошёл в лавку, придерживая рукой колокольчик над дверью. Скинул сандалии в угол и остался босиком. 

Мужчина за прилавком одобрительно хмыкнул, кивком ответил на Кирино: «Здрасьте!» – и отвернулся, продолжая перекладывать картошку из ящика на витрину. Рядом с ним хлопнула дверь, босой мальчишка в одних шортах и майке пронёсся вихрем мимо прилавка и повис у Кира на шее:

– Привет, Кир! – тихо проговорил Марк, обнимая его за шею, и потёрся щекой о его плечо. 

– Привет...Ты хоть позавтракал? – поинтересовался Кир, с опаской поглядывая на спину хозяина лавки. Но тот казался совершенно погружённым в свои дела, не обращая никакого внимания на то, м что творится вокруг. 

– Да, – смущённо ответил Марк. – Ещё в полвосьмого утра… как проснулся. 

«Соскучился?» – чуть не ляпнул Кир, но удержался, заглянув ему в глаза и прочитав ответное безмолвное: «Да!». Кир уже почти не удивился и этому, аккуратно освободился от Марковых объятий и громко спросил:

– Мы пойдём?

Отец Марка обернулся, критически оглядел обоих мальчишек и кивнул:

– Не вздумайте там утопиться ненароком, – проворчал он. 

– Я присмотрю за Марком, не волнуйтесь, – охотно пообещал Кир. – Мы вернёмся вечером. 

– Только не слишком поздно! – строго заявил отец Марка, глядя на сына. – В десять вечера я закрою лавку, и тогда ночуй, где хочешь, хоть на улице! 

Марк опасливо кивнул:

– Кто не успел, тот опоздал, – пробормотал он. – Да, я понял, папа. 

Кир недоумённо переводил взгляд с одного на другого: о чём это они? Он сообразил, что этот разговор у отца с сыном происходит уже не первый раз, и не был уверен, что ему стоит в него вмешиваться. 

Марк потянул его за руку:

– Пойдём, я покажу тебе свою комнату. 

Кир кивнул, соглашаясь, и они прошли по лестнице на второй этаж. 

– Тут кухня, ванная и папина комната, – сообщил Марк, показывая на закрытые двери в коридоре и не сходя с лестницы. – А я живу на самом верху. 

На третьем этаже лестница прямо заходила на чердак, безо всякой двери. Одна стена была прямой и высокой, а другая, выходящая наружу небольшим окошком, чуть ли не вполовину ниже. Потолок шёл наискосок, поддерживаемый узкими стропилами, из-под которых темнели старые доски. 

Свет падал так, что одна половина чердака была ярко освещена, а другая, где стояла кровать и маленькая этажерка, находилась в тени. Стол у окна стоял вровень с подоконником, а два шкафчика по бокам съедали и без того маленькую площадь комнаты. 

Кир потрогал деревянные крашеные стены, провёл пальцем по корешкам книжек, вразнобой стоявших на этажерке, бросил взгляд на не застеленную кровать и заметил: 

– Уютно тут у тебя. 

Марк очень удивился:

– Тебе, правда, нравится? – спросил он немножко смущённо. 

– Да, – честно признался Кир. – Очень. 

Марк засмеялся, взял его за руку и потащил к окну:

– Лезь на стол, не бойся! 

Кир послушно забрался вместе с ним на подоконник и сёл, как Марк, свесив ноги в окно. Марк поёрзал, устраиваясь поудобнее, обнял Кира одной рукой, а другой махнул вперёд.

«Смотри».

Весь маленький Белов лежал перед ними, как на ладони. Серебристой змейкой бежала река со смешным названием Белка, изгибаясь перед старым каменным мостом и около железнодорожного вокзала. Черепичные крыши домов были похожи на плитки шоколада, а городской парк – на огромного пушистого зверька, свернувшегося клубочком на окраине города. Люди, как муравьишки, шли по улицам по ту сторону реки, а редкие автомобили казались отсюда диковинными жуками самой разной расцветки. Вдоль улиц спичками торчали фонари, а зелёная гусеница трамвая упрямо ползла по длинному зелёному листику бульвара. Вдалеке, за городом, синел лес, а небо над ним висело ровной бледно-голубой простынёй: ни облачка, ни даже завалящего самолётика! Кир вспомнил, как в Бровине каждые несколько минут из аэропорта с рёвом поднимался или заходил на посадку самолёт, и вздохнул:

– Красиво, – проговорил он. 

Марк положил ему голову на плечо и тихонько признался:

– Я люблю здесь сидеть…. Но раньше я был один, а теперь с тобой. Это ещё лучше, правда? 

А Кир замер, чувствуя, как вам внутри леденеет от страха: он невольно глянул вниз, на мостовую перед домом, и тут же представил себе, что будет, если нечаянно выпасть из этого окошка прямо головой на камни… 

Марк осторожно погладил его вдоль локтя, приминая редкие волоски, вставшие дыбом:

– Ты чего, Кир? 

– Высоты боюсь, – тихонько признался Кир, прикрыв глаза и шалея от неожиданной ласки. 

Марк тут же встрепенулся и потянул его обратно в комнату:

– Что ж ты сразу не сказал! 

– Не надо, – не открывая глаз, попросил Кир. – Подожди, я привыкну. Просто посиди со мной, и всё. 

– Ладно, – ответил Марк, в точности копируя его интонацию, – если ты так хочешь… 

И снова провёл Киру рукой, только не по локтю, а по колену. Кир чуть не задохнулся: у него и так кружилась голова, а тут ещё и какой-то тёплый комок встал поперёк горла! 

Он открыл глаза и посмотрел на Марка. Тот, закусив губу и не сводя с него взгляда, продолжал водить ладошкой по голой ноге Кира, выступавшей из-под шорт. В зелёных глазах у него плясали озорные чёртики:

– Как хочешь… – небрежно-лукаво выговорил зеленоглазый мальчишка, водя ему пальцем по бедру.

– Хочу, – сквозь зубы выдохнул Кир. – Так и хочу…  

Марк усмехнулся и отвернулся, как будто вид на город сверху интересовал его куда больше. 

–  И я тоже хочу, – сообщил он слегка нервно. –Только боюсь, как ты – высоты! 

Кир потёрся щекой об его скулу и очень спокойно ответил:

– Ничего. Я подожду, пока ты привыкнешь. И перестанешь бояться… 

Марк повернулся к нему и, заглянув в глаза, заявил:

– Не-а, Кир! Привыкну, да, наверное… Но бояться не перестану. 

Кир через силу улыбнулся и накрыл его руку своей:

– Может, тогда и не надо? Ты просто скажи, я пойму, – он убрал свою руку и с замиранием сердца уставился вниз, глядя на свои и Марковы босые ноги над мостовой. Он так и не мог решить для себя, чего больше боится: упасть вниз – или потерять друга. 

Но Марк неожиданно тихонько засмеялся и коснулся босой ногой его лодыжки: 

– Нет, надо! 

И спокойно попросил:

– Кир, скажи мне одну вещь…  Зачем я тебе? 

Кир опешил и чуть не ляпнул первое, что пришло в голову. Потом помотал головой и проглотил второе, потому что это была неправда или не вся правда. И наконец, выдавил из себя то, что вообще не хотел бы говорить:

– Не знаю…  Для всего! Я раньше думал, что вот вырасту, закончу школу, и тогда начнётся настоящая жизнь. Моя собственная… 

Марк улыбнулся и молча кивнул. А Кир торопливо продолжал:

– А потом я встретил тебя, и понял, что настоящая жизнь – вот она, здесь и сегодня, а не когда-нибудь! Марк, я с тобой чувствую себя живым и настоящим, прямо сейчас, понимаешь? 

Марк кивнул и поинтересовался: 

–  А почему я? Почему не Виктор, не Макс, не Александр? 

–  Кто это? –  слегка удивился Кир. 

Марк захохотал и шлёпнул его по ноге:

– Кир, ну нельзя же быть таким… невнимательным? Это наши с тобой одноклассники! Приличные мальчики из хороших семей… 

– А ты что, неприличный или нехороший? – с иронией отозвался Кир. – Но даже если и так, то мне наплевать, Марк, что кто подумает! Мне нужен именно ты и только ты, а не кто-то другой! 

Марк искоса посмотрел на него и спросил:

– То есть всё дело только в том, что я тебе…  понравился, да? 

Кир покраснел и деревянным голосом произнёс

– Ну нет, Марк… Не только поэтому. – И с трудом закончил сквозь зубы:

– Мне раньше никогда не нравились парни. Я даже не думал ни о ком вообще… И не замечал никого вокруг. Даже тебя… 

Марк кивнул и уставился вдаль, словно панорама города его интересовала сейчас больше всего. 

–  А теперь я не могу не думать о тебе, – признался Кир тихонько. – Извини, если тебе это неприятно… Или даже приятно, но не надо. 

Марк дёрнул плечом и упрямо повторил, словно сам себя уговаривал:

– Надо, Кир, надо…  Просто всё так быстро, что я не могу за тобой угнаться. Никак не успеваю сообразить, что делать, а что нет, понимаешь? 

Кир почувствовал, как его сердце сжимается в комочек, и постарался как можно спокойнее ответить:

– Да. Давай так, Марик… Я не буду к тебе приставать, обещаю! Но и не стану отталкивать, если ты сам ко мне полезешь. Когда хочешь и как захочешь… Я подожду, не бойся, сколько надо, пока ты сам для себя всё решишь. 

Марк очень серьёзно кивнул:

–  Просто дай мне время, – попросил он смущённо. 

Марк опять взял Кира за руку и потащил обратно в комнату:

–  Поехали купаться? –  весело предложил он. 

–  Поехали! –  охотно согласился Кир, чувствуя, как вымотался и даже вспотел во время этого разговора. Окунуться бы точно не помешало…  А ещё было бы неплохо научить этого зеленоглазого мальчишку плавать! 

8.

Они валялись на берегу реки на старом Соломенном пляже, где на удивление почти было пусто. Наверное, все горожане, от мала до велика, собрались на набережной, где сегодня проходили гонки на байдарках…  Или просто в такой жаркий день им было лень тащиться на дальнюю окраину, когда и так в городе нетрудно найти место, где можно спокойно искупаться, никому не мешая. 

Марк не боялся воды, а просто не мог сразу собраться и сообразить, как двигать руками и ногами. Он спокойно лежал на спине, покачиваясь на мелких речных волнах и улыбаясь в открытое небо…  А вот когда надо было перевернуться на живот и, загребая руками, отталкиваться ногами от воды – тут ему приходилось попотеть даже при Кириной помощи и подсказках. 

Он постоянно забывал то про руки, то про ноги, словно голова у него была забита чём-то другим. Но при этом очень старался, пока окончательно не вымотался. 

Тогда Кир буквально вытащил его из воды на мелкий белый песочек, где была расстелена их одежда и сумрачно произнёс:

– Всё, хватит на сегодня! 

Марк насупился и замотал головой:

– Ты обещал меня научить! 

Кир перевернулся на спину, подсушивая плавки с другой стороны. 

–  Я стараюсь, – проворчал он. 

– Я тоже! – сердито заявил Марк, повернувшись на бок к нему лицом и подставив руку под голову, согнув её в локте. 

– Ты всё время не о том думаешь, – без малейшего упрёка выговорил Кир и закрыл глаза. – А надо ни на что не отвлекаться, и, чтобы плыть дальше, работать то руками, то ногами… Попеременно, понимаешь? 

Кир даже с закрытыми глазами почувствовал, как Марк кивнул, на секунду заслонив от него солнце. Он открыл глаза и обнаружил лицо Марка прямо над своим. Тот в упор разглядывал Кира, едва не касаясь его щеки носом. 

– Я думал о тебе, – признался Марк. 

– Спасибо, конечно, – даже не улыбнулся Кир. – Но, пожалуйста, когда ты в воде, думай о том, как плыть!  

– Хорошо, – кивнул Марк и провёл Киру по груди между сосками от ямочки на шее под кадыком до солнечного сплетения. Кир невольно облизал губы и чуть не замурлыкал от удовольствия. 

– А если кто увидит? – сипло прошептал он, глядя снизу вверх на маленький подбородок с мелкими тонкими волосками, полуоткрытый рот с маленькими ровными зубками и влажные пухлые губы…  

– А мы ничего плохого не делаем! –  улыбнулся Марк. И потёрся своим носом об его щёку, а потом об его мочку уха. 

«Да он издевается, что ли? – подумал Кир с опаской. – Или ему адреналина не хватает?» 

– Ты уверен? – настороженно спросил Кир. 

Марк привстал на локте, стрельнул глазами по сторонам и помотал головой:

– Да не бойся, нас из-за травы не видно… 

И, взяв в ладонь горсть песка, принялся сыпать тонкой струйкой Киру на грудь и живот. А потом разметал песок ладошкой и начал сдувать его в сторону, чуть не касаясь носом его кожи. 

Кир почувствовал, как от этого по всему телу побежали мурашки, а в паху начало теплеть и томно потягивать. 

– Марик, – прошептал он, – что ты делаешь, а? 

– Ты же сам сказал: когда хочу и что хочу! –  ехидно проговорил мальчишка, скосил глаза на Кирин живот и лукаво хихикнул:

– Тебе же нравится, я вижу! 

Кир закрыл глаза и закусил губу. Плавки, наверное, и так стояли на нём колом… Он старался не думать о том, как он выглядит, а просто получать удовольствие от лёгких ласковых касаний и того, что откликались в нём самом в ответ. Но когда этот мелкий прохиндей стал перебирать кончиками пальцев ему по животу вокруг пупка, спускаясь всё ниже и ниже, Кир не выдержал и резко сел, чуть не столкнувшись с Марком лбами:

– Давай не здесь, а? 

Марк неохотно кивнул и с любопытством спросил:

– А где? – и провёл ладошкой ему по шее, от спины до темечка, ероша свежеподстриженый ёжик волос на голове. 

Кир невольно выдохнул и прошептал:

– У меня дома, например. 

Марк облизнул губы, водя ладошкой ему по спине, и неуверенно кивнул:

– Ладно! 

А потом скованно спросил:

– А что скажут твои родители, если это… нечаянно заметят? 

Кир слегка выгнул спину, когда Марк провёл ему по позвоночнику пальцем, словно пересчитывая косточку за косточкой, отчего у него резко засосало под ложечкой и стрельнуло вниз живота. 

– У меня только мама, – быстро проговорил он. – И она ничего не скажет… Никому и никогда.

Кир подтянул колени к подбородку и быстро проговорил сквозь зубы:

– Она ничего не слышит и не может говорить. Она глухонемая. 

У Марка округлились глаза, и он виновато пробормотал:

– Прости, я не знал… 

Кир кивнул и сипло выговорил:

– И она всегда стучится в дверь перед тем, как войти в мою комнату. – Он посмотрел на удивлённое лицо Марка и объяснил:

– У нас так принято. 

Марк усмехнулся и тихо проговорил:

– А ко мне папа заходит, когда захочет… У меня же даже двери нет, только лестница!

Кири неловко поинтересовался:

– А ты к нему? 

Марк испуганно помотал головой:

– Нет, ты что! Он же взрослый! 

И, красная и запинаясь, начал рассказывать:

– Я, когда маленький был, по ночам ходил, не просыпаясь. Поэтому я жил внизу, в той комнате, где он сейчас, а папа – наверху… И вот однажды я, не знаю, зачем, начал подниматься к нему по лестнице. И проснулся оттого, что услышал, как папа громко сопит и стонет. 

Кир погладил его тыльной стороной ладони по щеке. 

Марк повернул к нему лицо и тихо отчётливо приговорил:

– Он был не один, понимаешь? 

– Да, – еле слышно кивнул Кир. 

– И я всё видел, – шёпотом произнёс Марк. – Всё, что они делали и как! 

Кир покраснел и быстро спросил:

– Тебе сильно влетело? За то, что подглядывал? 

Марк грустно улыбнулся и помотал головой:

– Нет. Никто и не заметил…  Я стоял тихо-тихо, на середине лестницы, и даже старался не дышать. А потом так же тихо ушёл к себе… И всё, больше никогда не лунатил. 

Он замолчал и принялся водить прутиком по песку. Кир подвинулся к нему, касаясь боком, и обнял его за плечо. 

– Ты тогда сильно… испугался? – понимающе спросил Кир. 

– Не-а, – дёрнул плечом Марк и глухо произнёс:

– Мне было не страшно, а противно. Я никогда не видел раньше папу голым, и не знал, что у него всё такое большое и ужасно уродливое… А потом ещё все эти мерзкие звуки – чмок-чмок, хлюп-хлюп! Меня чуть не стошнило. 

Кир погладил Марка по голове и успокоил его:

– Марик, не бойся, я не стану тебя заставлять это делать со мной. 

Марк поднял лицо кверху и тоскливо пожаловался:

– Тогда я был маленький, и мне было противно и стыдно… А теперь я уже почти вырос, и сам хочу делать то же самое, понимаешь? 

Он протянул ладонь, коснулся Кириного пупка и провёл пальцами вниз. Кир замер, чувствуя, как его прошиб холодный пот. А Марк снова усмехнулся и похлопал его по животу:

– Не трусь, Кир! Я знаю, что надо делать и как. Чтобы тебе было хорошо… 

Кир буквально онемел, не зная, что ответить. В голове у него всё перепуталось, как волосы в девчоночьих косах. Он молча смотрел Марку в его сумасшедшие зелёные глаза и не понимал, как быть дальше.

– Я просто хочу, чтобы меня хоть немножечко любили, – тихонько признался Марк, не отводя взгляда. – Чтобы я это чувствовал, понимаешь? 

Кир молча кивнул и прижал свою голову к его. Он боялся, что если сейчас он поцелует Марка, то тот неправильно его поймёт. А если начнёт его тискать или ласкать, то будет только хуже… А как ещё ему выразить свои чувства, Кир не знал. 

– Я хочу, чтобы меня любили, – упрямо повторил Марк ему на ухо. – Просто любили, и всё! И за это я сделаю всё, что ты хочешь. 

Кир отодвинулся и сел, подобрав под себя ноги. 

– Не надо так, – попросил он. – Не думай обо мне плохо, Марик… Я могу любить тебя без всего этого. Просто так, потому что ты есть. 

Он усмехнулся и проговорил, глядя в сторону:

– Ты вот всё видел, говоришь. А я даже не знаю, чего мне хочется… 

Он глянул искоса на притихшего и съёжившегося Марка и отчаянно продолжил:

– Обнимать тебя хочу, да! Целовать везде, очень хочу! А что дальше, не знаю! – Кир скосил глаза на свои плавки, которые снова натянулись бугорком и сердито закончил:

– А это другое, Марк. Это необязательно. Мне и так хорошо. С тобой. 

Марк кивнул и отвёл глаза:

– Пойдём, ещё разок искупнёмся? 

– Пойдём, – вздохнул Кир. 

Встал и подал ему руку, чтобы помочь подняться. 

– Я не девчонка! – чуть обиженно отвёл её Марк. Но Кир обхватил своей рукой его ладонь и рывком поднял щуплого мальчишку на ноги. 

– Да, – просто сказал Кир. – Ты парень, Марк. И я люблю парня…  Я люблю тебя. 

Они прошли к реке, не расцепляя рук, и только, когда Марк поёжился, заходя в воду по пояс, Кир начал снова командовать, что ему делать и как. 

Сейчас Марк послушно выполнял всё в точности, как надо, и даже сам доплыл до камня и обратно до берега без Кириной страховки. 

–  Вот теперь ты молодец! – искренне похвалил его Кир, похлопав по мокрому плечу. Вышло как раз именно что-то вроде «хлюп-хлюп» ... Они переглянулись, покраснели и вдруг заливисто захохотали оба, хватая друг друга за плечи. А отсмеявшись, молча оделись и покатили рядом свои велосипеды по песку вверх, по дороге в город. 

9.

– Мама, это Марк, – сообщил Кир, взяв её за руку и быстро перебирая пальцами: «мой самый лучший друг».

Мама кивнула и обворожительно улыбнулась, разглядывая лохматого русого щуплого мальчишку, которого притащил с собой обедать её сын. Хороший такой мальчик, с честным взглядом и ямочками на щеках. Большой лоб, лёгкие брови, умные зелёные глаза, озорной вздёрнутый носик и упрямые губы… Явно паренёк с характером! 

Марк терпеливо ждал, пока его хорошенько рассмотрят, и вежливо улыбался в ответ. 

– Очень приятно, – проговорил Марк немного громче, чем надо. 

– Не кричи, – повернув к нему голову, поморщился Кир. – Она всё равно не услышит. 

Марк кивнул, даже не смутившись, и молча уставился на маму Кира. Теперь была его очередь еë рассматривать. Но Марк делал это безо всякого стеснения, с каким-то совершенно детским любопытством разглядывая её руки с превосходным маникюром и даже родинку на шее. А наглядевшись, весело тряхнул головой, словно остался доволен тем, что увидел. 

Она мягко улыбнулась ему и сделала приглашающий жест. Марк молча кивнул и вопросительно глянул на неё, словно и сам онемел или просто не нуждался в словах. А она спокойно взяла его за руку и повела за собой показывать дом. 

Кир замер на месте, озадаченно хлопая глазами. Он не мог понять, что происходит: то ли Марк ей сразу понравился настолько, что она, не задумываясь, приняла его и впустила в своё сердце? Или мама как-то догадалась, что этот мальчик значит для него гораздо больше, чем обычный школьный приятель… Дальше Кир додумывать не стал, а поспешил за ними обоими, оставаясь чуть в стороне, как хозяйский кот, принюхивающийся к нежданным гостям. 

Мама провела Марка в гостиную, где стояли её швейная машинка и оверлок, а по углам торчали два безголовых манекена с намётанными кусками ткани. Марк молча внимательно разглядывал всё до мелочей, никуда не торопясь. Он провёл пальцами по краю деревянного стола, на котором были разложены выкройки, чуть притронулся к коробке с пуговицами и едва коснулся колёсика швейной машинки. Попробовал пальцем остриё штопальной иглы и потянул улитку сантиметра за металлический хвостик. А потом поднял на Кирину маму восхищённые глаза и по-мальчишески показал большой палец: здорово! 

Кир заметил, как его мама застенчиво улыбнулась и даже чуть порозовела от его одобрительного жеста, словно девчонка. Она поманила Марка рукой и открыла дверь во двор. Марк безо всякого стеснения прошлёпал за ней босиком по деревянному настилу веранды и вышел через галерею в маленький зимний сад. 

Здесь он открыл рот и принялся крутить головой, разглядывая диковинные растения вроде монстеры с остро разрезанными листами и тонких хрупких орхидей. Улыбнулся, заметив на кусте в кадке мелкие зелёные лимончики, и скорчил смешную рожицу, будто ему стало нестерпимо кисло от одного их вида.  Погладил по стволу мандариновый куст с облетевшими цветками и довольно кивнул. 

Мама неожиданно протянула руку и осторожно погладила Марка по голове. Кир раззявил рот и молча смотрел на то, как его любимый мальчик на секунду прикрыл глаза и закусил губу… «Надо как-то узнать, почему они с отцом живут одни,» – вдруг сообразил он. Только как? Не его же самого спрашивать! Можно, конечно, разузнать потихоньку в школе, но это тоже не совсем честно, будто он, Кир, делает что-то за спиной у Марка… А кстати, где он? 

Глянув в окно, Кир вдруг обнаружил, что пока он раздумывал, что делать, его мама и его друг уже переместились из сада в столовую и в четыре руки накрывали стол. Он отругал себя за то, что оказался не самым радушным хозяином и пошёл им помогать. 

И только тогда сообразил, что за последние полчаса никто не произнёс ни слова! Кир покрутил головой и усмехнулся про себя: ну ты даёшь, парень! А Марк, словно прочитав его мысли, озорно подмигнул ему и, положив руку на плечо, усадил за стол первым. Как он угадал, что это было именно его, Кирино, место, тот даже думать уже не хотел! 

Борщ у мамы был прекрасен, как всегда: золотистые капельки жира, бордовая гладь, усыпанная лапками укропа, и дивный запах…  Кир с улыбкой смотрел, как Марк подглядывает за ним с мамой, как они едят, и старается в точности их копировать: забирает маленькой ложечкой сметану из соуснике, аккуратно ломает хлеб у корочки и наклоняет тарелку к себе, добирая последнюю ложку. 

Поев, Марк встретился с мамой Кира глазами, по-детски похлопал себя по животу и тут же величественным жестом приложил руку к сердцу. Кирина мама улыбнулась и неожиданно потрепала его по голове, протянув руку. 

И только тогда посмотрела своему сыну в глаза. Вопросительно и требовательно. Не нужно было ни единого слова, чтобы понять, что она имеет в виду.

Кир моментально покраснел, опустил взгляд и снова поднял его на маму. Словно он снова нашкодил, как маленький, и ничего ей не сказал! Лучше бы соврал, чем вообще ничего… Кир чуть ли не вспотел, заставляя себя держать лицо. Перед кем? Он и так всё сам понимал, а мама без особого труда могла бы просто догадаться, и только Марк сидел молча, переводя взгляд с одного на другого. 

Кир осторожно кивнул, что можно было принять за послеобеденное «спасибо», если бы не его виноватые и умоляющие глаза, которыми он смотрел на свою маму. Та беззвучно вздохнула и едва заметно опустила плечи, а потом подпёрла лицо рукой и стала снова придирчиво разглядывать Марка.

Тот ответил ей прямым, открытым и доверчивым взглядом, и не отводил его, пока мама Кира сама не опустила глаза и не принялась водить пальцем по столешнице, будто что-то писала или раздумывала.

Кир перевёл дух и с интересом посмотрел на то, как Марк сунулся было помогать его маме убирать со стола, а та только покачала пальцем. А потом легонько шлёпнула его по рукам, как маленького, и подтолкнула в сторону Кира. 

И они оба, один за другим, молча выскользнули из кухни во двор. 

– У тебя удивительная мама, – запинаясь, медленно пробормотал Марк, словно заново учился говорить. 

Они стояли за домом, между навесом, под который убирались велосипеды, лыжи и другие вещи, которые не принято держать в доме, и небольшим сараем с садовыми инструментами. 

Кир взял его ладонь, приложил к своей щеке и тихо с чувством произнёс:

– Ты тоже удивительный, Марк. 

Марк насмешливо кивнул и накрыл другую его руку второй ладонью:

– А ты, конечно, самый обыкновенный… 

– Да, – просто ответил Кир. – А что?

Марк покусал губу и нехотя сказал:

– Ничего. Не важно… 

Кир отпустил его руки, потёрся о его щеку своей и сообщил:

– Ты ей очень понравился, Марк. 

Марк нерешительно кивнул, облизнул губу и едва слышно выговорил:

– Она мне тоже. 

Кир потянул его за руку:

– Пойдём…  Я покажу тебе свою комнату. 

– Ага, – улыбнулся Марк. И лукаво напомнил:

– Ты мне кое-что обещал! 

– Научить тебя плавать? – попытался свалять дурака Кир. – Или подтянуть учёбу? 

Марк усмехнулся и покачал головой. 

– Когда хочу и что хочу, – напомнил он. –  Хочу посмотреть твою комнату. 

10.

– Ого, – проговорил Марк, уставившись в потолок и разглядывая карту звёздного неба на нём. 

Кир полусидел на полу, упираясь плечами в свою кровать, а Марк лежал головой у него на коленях, спиной на ворсистом ковре, и силился прочесть вслух названия созвездий. Кир запустил свою руку ему в волосы и тихонечко смеялся, перебирая их пальцами:

– Большая Медведица. Малая… Цефей. Геркулес. Лира. Лебедь. Кассиопея… – даже не глядя, повторял он вслед за Марком. 

– Ты что, всех их знаешь? – восхитился Марк, переводя взгляд на него. 

– Как облупленных! – смеялся Кир. – Я хочу стать астрономом, – первый раз в жизни кому-то признался он. 

– Здорово! – с лёгкой завистью проговорил Марк. – У тебя получится, я в тебя верю! 

– Спасибо, – ответил Кир, наклонился и подул ему в ухо. Марк смешно дёрнул плечом и потянул его руку себе на грудь. 

– Кир… – прошептал гон. – Ты правда меня любишь? Как маму? 

Кир облизал губы и сипло проговорил:

– Нет, Марик. Я люблю тебя, как тебя. 

Марк закрыл глаза и проговорил:

– Тогда делай со мной, что хочешь. 

Кир провёл пальцем ему по бровям, а потом по носу до самого кончика, и спустился по губам к подбородку. Марк приоткрыл рот, высунув кончик языка, и лизнул его палец. 

Кир тихонько засмеялся и спросил:

– Вкусно? 

– Ага, – согласился Марк. И ехидно добавил:

– Так бы тебя и съел…  Но я уже пообедал! 

Кир задумчиво провёл ему пальцами по шее до ворота рубашки и спокойно поинтересовался:

– А чего ты хочешь сам, Марик?

Марк открыл глаза и удивлённо посмотрел на него:

– А ты что, не догадываешься? Я такой же парень, как и ты! 

– Хорошо, – пробормотал Кир, стянул с себя футболку и принялся неторопливо расстёгивать рубашку на Марке, пуговицу за пуговицей. А потом протянул руку и осторожно погладил Марку грудь и живот, удивляясь тому, какая у него тонкая и нежная кожа. 

Марк закусил губу и приподнялся на локтях, запрокинув голову назад. В его зелёных глазах плясали озорные чёртики. 

– Поцелуй меня! – чуть ли не потребовал он, прикрыв глаза. И когда Кир накрыл его рот своими губами, выдохнул в него и облизал его зубы кончиком языка. 

Кир ошалело прикоснулся своим языком к его и почувствовал, что голова у него пошла кругом. Он не заметил, как Марк скинул с себя рубашку и уселся к нему на колени, подобрав ноги. Он не удивился тому, как Марк обхватил руками его спину, а потом шею, и запустил свои пальцы в его волосы… 

Он целовал своего мальчика и смотрел ему прямо в глаза. Это было невероятно прекрасно и замечательно. Кир никогда не думал, что это может быть так чудесно и бесстыдно, словно носиться голышом по пляжу, играя в салочки! 

А Марк вдруг покраснел и, оторвавшись от его рта, проговорил:

– Можно, я тебя раздену? 

Кир молча кивнул и сам расстегнул на себе шорты. А потом спокойно откинулся плечами на кровать, давая Марку снять их с себя вместе с трусами. 

Марк посмотрел на его пах, заросший мелкими кучерявыми завитушками, и со смехом заметил:

– Какой ты, оказывается, кудрявый! 

Кир слегка через силу улыбнулся и кивнул. Он почему-то не чувствовал никакого стыда за то, что он голый сидит перед другим мальчишкой, а тот безо всякого стеснения его разглядывает! А потом ещё и берёт его за… 

– Ох, – выдохнул Кир, неожиданно брызнув Марку прямо на голую грудь. Тот даже не засмеялся, а просто растёр рукой капли и облизал ладошку. 

– Вкусно! – удивлённо сказал он, наклонился к Кириному паху и слизал языком остатки. Поднял голову, вытер ладошкой рот и заявил:

– Я тоже так хочу! 

Кир, который только что улетел невесть куда, осоловело посмотрел на него и кивнул:

– Ладно!

И протянув руки, просто сдёрнул вниз штаны с Марка, стоящего перед ним на коленях. И с удивлением обнаружил, что у того нет почти ни единого волоска, а розовый маленький червячок набухает прямо на глазах. 

Кир протянул руку, взял Марка за яички и принялся водить большим пальцем снизу. Марк закрыл глаза и качнулся к нему навстречу:

– Давай, Кир! 

И Кир, совершенно не соображая, что делает, принялся вылизывать его языком, не отпуская его яички, пока Марк не задышал часто-часто и не схватился за его плечи со стоном. Резкий пряной запах и вкус сначала Киру не очень понравился, но он продолжал облизывать его, пока обессиленный Марк буквально не свалился на него сверху, целуя Кира где попало: в лоб, в брови, в нос, в губы… 

– Спасибо, – прошептал Марк, опускаясь на пол рядом с ним и сдирая свои штаны с колен. 

Потом они лежали в обнимку голышом на кровати и продолжали гладить друг друга и целоваться. Пока Кир не почувствовал, что он засыпает потому, что никаких сил у него просто не осталось. 

11.

Когда Кир проснулся, за окном уже начинало темнеть, а ветер трепал занавеску на окне, как знамя на флагштоке. И сразу глянул на часы на стене над дверью: без четверти восемь! 

Он словно снова услышал наяву, как Матвей строго выговаривает сыну: «В десять часов я закрою лавку, и ночуй где хочешь, хоть на улице!» 

Он скосил глаза на пол, на котором валялась раскиданная одежда, и неожиданно для самого себя покраснел. Он поймал себя на том, что ему стыдно не за то, что он лежит нагишом вместе с другим мальчишкой в одной постели, а за беспорядок в его собственной комнате! Кир фыркнул, удивляясь самому себе, и аккуратно убрал руку Марка со своей груди, чтобы не разбудить друга, который тихонечко сопел в его затылок. 

Потом он потихоньку поднялся со своей кровати, накинул халат и принялся прибираться, то и дело поглядывая на спящего мальчика… И впервые в жизни пожалел, что не умеет рисовать или хотя бы фотографировать. 

Марк лежал на боку, подмяв под голову подушку, бесстыдно и совершенно по-детски невинно раскинув ноги и вытянув одну руку вперёд, словно куда-то плыл. На лице у него было то самое спокойное и безмятежное выражение, которое больше всего нравилось Киру. Ему опять захотелось обнимать и целовать эти тощие плечи и узкие бёдра, водить пальцами по выступающим рёбрам и впалому животику, и щекотать маленькие ступни и гладкие подмышки… Кир сглотнул, молча помотав головой и запретил себе даже трогать его сейчас: пусть Марк выспится, времени у них ещё навалом! 

Он аккуратно развесил их рубашки по спинкам стульев и сложил на сиденья остальную одежду. А потом потихоньку выскользнул в душ, прислушиваясь к звукам, доносившимся из оранжереи... Мама всегда умела найти себе занятие по душе, и отдавалась ему целиком, не обращая внимания на то, что происходило вокруг. 

Наскоро ополоснувшись, Кир тихонько приоткрыл дверь и замер на пороге. Кто-то нарочно зажёг свет в коридоре. Кто-то негромко хозяйничал на кухне, то позвякивая ложечкой в чашке, то двигая стул, то открывая и закрывая ящик кухонного стола… 

Кир вздохнул и, запахнув халат, вышел на кухню. Мама сидела за столом с книжкой, а перед ней лёгким облачком парила на блюдечке чашка кофе. 

Он сел перед ней за стол, сложив руки на скатерти и глядя на то, как она листает страницу за страницей, не поднимая головы. Он терпеливо ждал, пока она его заметит или хотя бы обратит на него внимание – точно так же, как давным-давно в детстве, скучая и томясь, пока она не закончит работу и с улыбкой не поманит его к себе. 

Но мама даже головы в его сторону не повернула, словно для неё сейчас во всём мире не существовало ничего, кроме старой потрёпанной книжки в чёрном переплёте с пожелтевшими страницами и выцветшей ленточкой закладки. Только резко сведённые, до морщинки на лбу, брови и едва заметное дрожание пальцев выдавали то, что она знает о его присутствии. И не хочет с ним ничего обсуждать. 

Кир вздохнул, встал со своего места, подошёл к ней сбоку и бесцеремонно повернул книжку прямо у неё в руках, прочитав название: Стефан Цвейг, «Нетерпение сердца». Мама мягко отодвинула его ладонь и перелистнула страницу. И только тогда подняла голову и посмотрела ему в глаза. 

Кир обмер, закусив губу, не в силах отвести взгляда от её лица. Последний раз он видел, чтобы она плакала, когда умер его отец. Это было давно, очень давно, но мамины покрасневшие веки и мокрые ресницы врезались ему в память, словно буквы и цифры на белом камне, под которым остался папа. Он был странным человеком: шумным, суетливым и дёрганым – и у Кира почти не осталось приятных воспоминаний о нём. Только то, как папа заставлял его мыть руки, держать правильно ложку и заправлять маечку в шортики…  Может быть, дело было в том, что он постоянно пропадал на работе и проводил с семьёй не слишком много времени? Но мама плакала, когда его не стало, значит, она любила его. 

А сейчас её довёл до слёз, конечно, он, Кир. И это было ужасно, стыдно и горько, словно он её ударил или предал. И от этого Киру хотелось кричать в голос и биться головой об стенку…  Но вместо этого он сел прямо на пол у неё в ногах, совершенно не заботясь о том, что халат на нём разошёлся, обнажая его уже слегка покрытые волосками ноги, и положил свою голову ей на колени. 

Он никогда раньше так не делал, никогда. Хотя порой ему и хотелось это сделать раньше, но каждый раз что-то ему мешало. Он стеснялся чужих косых взглядов, и не делал этого на людях. Он боялся того, что мама неправильно его поймёт и легонько шлёпнет по спине: ну что ты, как маленький, разлёгся у меня на коленях! Он даже раньше сам себе этого не позволил бы ни за что. 

А сейчас он никак не мог выразить по-другому то, что чувствовал, что происходило с ним и его другом Марком, что стало вдруг самым главным и важным в их жизни. И когда мама погладила его по голове, нерешительно, едва касаясь только краешка стриженых волос, он всхлипнул и поднял голову, краем глаза заметив в проёме двери босые ноги. 

Марк стоял в дверях, наспех одетый в мятую рубашку и штаны, переминаясь с ноги на ногу и не решаясь войти. Кир мгновенно представил себе, как он проснулся один, голый, в чужой комнате, а тот, с кем он только что переспал, сбежал потихоньку в душ и занялся своими делами, как ни в чём не бывало… Киру стало нестерпимо стыдно перед своим другом, словно он бросил его одного, почти не умеющего плавать, на той стороне реки, а сам легко переплыл на другую и укатил на своём велике невесть куда! 

– Прости, – одними губами прошептал Кир. Мама кивнула, мельком поглядев на него, словно это относилось к ней. А Марк испуганно отступил назад, словно почувствовал себя лишним или собирался сбежать от греха подальше. 

Кир поднялся с пола, подхватив разошедшийся халат и, не взирая на мгновенно покрасневшего и прячущего глаза Марка, протянул руку, достал две чашки и заварочный чайник и выставил их на стол. А потом налил чай и уселся напротив мамы, похлопав по сиденью стула рядом с собой. Мама очень удивилась, а Марк кивнул, опустив голову, и посмотрел на неё исподлобья, словно ожидая, что сейчас его станут ругать или, того и гляди, выгонят прочь. Он неуверенно сделал три шага и уселся рядом с Киром, схватив своей маленькой ладошкой его руку под столом. 

Мама долго грустно смотрела на них обоих, переводя взгляд с одного на другого. А потом, когда они допили чай, поманила их обоих к себе, дала каждому по лёгкой затрещине, обняла за плечи – и выгнала с кухни широким жестом. 

12.

– Твоя мама удивительная женщина, – повторил Марк, когда они с Киром доехали по полутёмным улицам до лавки и спешились перед дверью. Часы на ратуше показывали без четверти десять, и значит, Марк ещё никуда не опаздывал. 

– Она просто очень меня любит, – смущённо ответил Кир, наклонился и быстро поцеловал Марка рядом с ухом, в скулу. – Почти как я тебя. 

Марк закусил губу и оглянулся на стеклянную дверь давки, слегка освещённую изнутри неяркой жёлтой лампой. 

– Отец убьёт, если узнает, – тихонько предупредил Марк, поёжившись. 

– Тебя или меня? – поинтересовался Кир, придерживая свой велосипед одной рукой, а второй упрямо поглаживая Маркову ладошку, словно старался запомнить её наощупь. 

–  Обоих! – фыркнул Марк и отвернулся. 

–  Мы всегда можем…  просто остаться друзьями, – нехотя предположил Кир, отпуская его руку. 

– Тебе не понравилось? – быстро спросил Марк, заглядывая ему в глаза. 

Кир усмехнулся:

– Понравилось – не понравилось…  Перестань ты бояться! Это было в первый раз, и было с тобой, Марик. И это было лучшее из всего, что я когда-либо чувствовал, понимаешь? 

Марк с улыбкой кивнул и посмотрел на него снизу вверх. 

–  Мне пора, Кир, – извиняющимся голосом произнёс он. – Спокойной ночи. 

– До завтра, – махнул рукой Кир.

– Ты придёшь? – с надеждой спросил Марк, хватаясь за ручку двери.

 – Полвосьмого, – улыбнулся Кир и тряхнул головой:

– Не забудь удочки! 

Марик торопливо кивнул, но не тронулся с места, а замер вполоборота, пока Кир не вымолвил:

– Завтра и всегда! 

И только тогда Марк решительно распахнул дверь и скрылся в лавке.  А Кир вытащил свой велик к фонтану и разлёгся на каменном парапете, едва освещённом луной и фонарями по краям площади. Он знал, что его, одетого в белую рубашку и шортики, будет трудно не заметить на тёмном каменном бортике фонтана. И если Марк захочет посмотреть в своё окошко, то обязательно найдёт его внизу. И может быть, хотя бы улыбнётся: вот ведь дурачок, вместо того чтобы идти домой, разлёгся у меня под окошком, как бродячий кот! 

А Кир обязательно почувствует его взгляд и махнёт ему рукой. И Марк ляжет спать в своей комнатке на третьем этаже довольный и счастливый… 

Кир перевернулся на живот и закинул босые ступни в фонтан. Его сандалии остались висеть с двух сторон на руле его велосипеда. Он поднял голову и заметил, что на третьем этаже вспыхнул и тут же погас свет. Наверное, Марик поднялся к себе и сразу лет спать. 

«Спокойной ночи,» – пожелал ему Кир, зачерпнул горстью воду из фонтана и плеснул себе в лицо, чтобы взбодриться. Он полежал ещё немного, разглядывая полутёмную площадь и думая о том, как его друг здесь рос и играл, и что каждый камешек и даже прифонтанная скамейка знакомы ему наизусть, наверное! А уж бродячие коты, которых в Белове девать некуда, разве что только с ним не здороваются… Здесь был весь Марков мирок, привычный, уютный и понятный до мелочей. 

А Кир вломился в его жизнь, как будто въехал на велосипеде в открытую дверь лавки, и, не сумев затормозить, перевернул всё вверх дном! Кир вдруг ощутил острую жалость и раскаяние за то, что они с Марком слишком быстро зашли так далеко! Не стоило так торопиться: лучше было бы дать Марку привыкнуть к нему, привязаться и дождаться, пока его собственно чувство вырастет и окрепнет…  

«Тогда бы он так не боялся, – подумал Кир с досадой. – И мама бы тоже так не расстраивалась! Может, даже вообще не заметила бы…» 

Он резко сел на краю парапета и с тоской посмотрел в тёмное окошко на третьем этаже. «Прости меня, Марик, – беззвучно шевеля губами, попросил он.  –  Я думал, что я умный, а оказалось – дурак дураком… Мне надо было остаться с тобой в спальне и хотя бы разбудить, обнять и поцеловать, чтобы ты не чувствовал себя покинутым. Мне стоило не просто звать тебя за стол, как обычного приятеля, а надо было взять за руку и самому отвести и усадить, чтобы показать, насколько ты мне дорог. Прости меня, я больше не буду так с тобой поступать! Я буду думать о тебе, каждый день и каждый час. Завтра и всегда.»

Кир словно увидел его лицо перед собой и будто услышал его грустный смешок: ладно, посмотрим! «Спокойной ночи, Марик, – улыбнулся Кир и представил себе, как снова целует его прямо в губы, не закрывая глаза. – До завтра!»

Он соскочил с парапета, мельком глянув на стрелки часов на ратуше, запрыгнул на свой велосипед и, махнув на прощание тёмному окну, понёсся по ночным улицам. Тёплый ветер ерошил ему волосы и надувал парусом рубашку. Педали чуть не врезались в его босые ноги зубчатыми кромками, но он терпел, нагоняя время, чтобы успеть домой до одиннадцати. 

Закатив велик под навес, он на цыпочках прошёл босиком на кухню и включил маленький свет над плитой. Обернувшись, обнаружил на столе раскрытую книжку и три чашки, стоявшие там, где они их оставили. Кир улыбнулся и допил последний глоток чая из Марковой чашки, хотя пить особо не хотелось. А потом помыл всё три, убрал на сушилку и ушёл в свою комнату с маминой книжкой в руках. 

У себя он скинул рубашку и шорты, а потом, усмехнувшись – и трусы, оставшись нагишом, и улёгся на кровать, прикрыв глаза. Подушка пахла Марком. Простыня, казалось, пропиталась его потом, как губка, и бесстыдно хранила форму его тела. Кир закрыл глаза и представил себе, что Марик всё ещё здесь, лежит рядом, обнимая его со спины, и даже почти почувствовал тепло его кожи и острые рёбра, выпирающие наружу… 

Кир даже приоткрыл один глаз, чтобы убедиться, что всё это ему только мерещится. 

«Спокойной ночи!» – пожелал он неизвестно кому, разве что себе? Ага, как же! Только он закрыл глаза, как перед ними начали мелькать яркие цветные картинки. Марик в воде, старательно загребая ладонями, пытается плыть, зачем-то извиваясь всём телом. Марик на песке, наклонив голову, смотрит ему прямо в глаза, близко-близко. Марик у него на коленях, прямо здесь, в этой комнате, полуголый, трёт себе грудь и облизывает ладошку… 

«Спокойной ночи?» – усмехнулся Кир. Ну-ну! Сна не было ни в одном глазу. 

Кир вздохнул, включил прикроватный светильник и протянул руку за книжкой. Мама никогда не делала ничего просто так. Если она так внимательно перелистывала страницы, словно что-то выискивая, а потом оставила книжку на столе, раскрытой посередине, то это точно неспроста. 

Придётся читать, уныло вздохнул Кир. Оставил закладку на том месте, где была раскрыта книга, и начал с первой страницы… А через два с лишним часа захлопнул книгу и вытер непрошенные слёзы. 

Никогда раньше ни одна другая книжка не заставляла его не то, что заплакать, но даже усмехнуться или чуток погрустить! А эта…  Эта ужасная история просто вывела его из себя! Он с омерзением и жарким стыдом примерял на себя чувства и поступки главного героя, словно недошитый костюм – и всей кожей чувствовал, как в его тело втыкаются оставленные в намёте иголки. Он понимал, что поступает с Марком ещё хуже, гораздо хуже, и не потому, что желает дурного, а наоборот – оттого, что жалеет его там, где не надо жалеть, и не обращает внимание на то, что для Марка действительно важно. 

Кир зарылся лицом в подушку, всё ещё хранящую его запах, и заплакал. Он завернулся в свою простыню, на которой спал Марик, и словно почувствовал, как тот обнимает его со спины… «Неужели он любит меня после всего этого? И ждёт, как тогда утром, перед школой не потому, что не надеется, а наоборот – верит и любит?»

Сон упал на него, как снежный ком, и унёс с собою, как лавина. Всю ночь ему снился русый зеленоглазый мальчишка, который рос прямо на глазах, превращаясь в тонкого задумчивого юношу, а потом в изящного и сильного мужчину, и наконец – в красивого стройного старика… И Кир рос, мужал и старел вместе с ним, немея и замирая от счастья быть с любимым человеком всю свою и его жизнь. 

13.

–  Ты мне сегодня снился, – негромко сообщил Кир, махнув удилищем и закинув поплавок подальше от второго, жёлто-зелёного, как попугайчик. –  Всю ночь. 

Марк переступил босыми ногами по песку, поворачиваясь к нему лицом, и охотно кивнул:

–  Ты мне тоже, Кир! 

Они стояли почти у самого края низкого берега Белки, где она делала последний поворот перед тем, как окончательно покинуть Белов. Солнце пока не выбралось из-за края леса, и его звонкие тонкие лучики еле пробивались сквозь густую листву и скакали зайчиками по мелкой ряби. От реки тянуло холодком и запахом тины.

–  Мне снилось, как мы с тобой вместе прожили всю жизнь, – проговорил небрежно Кир, и фыркнул, словно ему не понравились собственные слова. –  Обе наших жизни, – поправил он себя. –  Вдвоём… У тебя клюёт!

–  Вижу, – тихонько пробормотал Марк и начал помаленьку крутить катушку. Тонкое удилище изогнулись вопросительным знаком – мол, кто это там? И через пару секунд над рекой блеснула чешуя плоского тупоносого карася с яркими красными плавниками.! 

Марк с довольным видом выкинул рыбину на траву и аккуратно вынул крючок из раскрытой пасти, присев на корточки. А потом со счастливыми глазами заявил, запуская добычу в садок:

–  Один – ноль!

Кир с улыбкой кивнул, искоса поглядывая, как его друг насаживает на крючок новый хлебный мякиш и плюёт на него. 

–  Не считается, – усмехнулся он. –  У тебя очень вкусная приманка! Я бы от такой тоже не отказался! 

Марк тихонько забулькал смехом и махнул на него рукой. Кир отвернулся и снова уставился на свой оранжево-красный поплавок, который уныло скользил по течению посередине реки. 

–  Рыбка моя, – дурашливо-ласково позвал он. –  Рыбонька! Плыви ко мне, цып-цып-цып… 

Марк давился смехом, слушая, как Кир уговаривает речных обитателей попробовать его червячка, прошедшего километры под землёй ради долгожданной встречи с ними… 

–  Клюёт же… – вдруг удивлённо проговорил он. –  Подсекай! 

Кир взмахнул удилищем, одновременно быстро проворачивая катушку. 

–  Плотва, – спокойно сообщил он, вытягивая на берег пляшущую на крючке рыбину. Та забилась на траве, как припадочная, а потом дёрнулась пару раз и затихла. 

–  Не переживай, рыбонька, – утешал её Кир. –  Всё в жизни бывает в первый раз… 

Он потянул за крючок и понял, что тот застрял глубоко в глотке у несчастной рыбы. Кир быстро отщипнул крошку хлеба, скатал пальцами малюсенький шарик и заявил:

–  Не волнуйтесь, больной! Вот вам анестезия, расслабьтесь и получайте удовольствие… 

Он пропихнул хлеб мизинцем рыбине в пасть, и когда она глотнула, резко повернул и вытащил крючок боком. Кир глянул на Марка и сообщил:

–  Операция прошла успешно, пациент жив, бодр и счастлив! 

Марк угорал со смеху, зажимая рот ладошкой:

–  Кир! Тебе бы в цирке выступать! 

–  У нас нет цирка, – с наигранной грустью отвечал Кир. – Эх, пропала моя карьера! 

И вдруг округлил глаза:

–  Марик, а давай убежим вместе с бродячим цирком? Станем клоунами и будем веселить людей! 

Марк фыркнул и попросил:

–  Кир, перестань! У меня уже живот от смеха болит! 

–  Это он у тебя от голода болит, потому что ты не позавтракал как следует! –   ворчливо заявил Кири со вздохом воткнул удилище в песок и поставил на распорку. 

Он протянул руку и развернул свёрток с бутербродами, которые «на всякий случай» захватил из дома. Вместе с термосом с горячим чаем. 

Кир успел позавтракать дома. А вот насчёт Марка он не был так уверен. Тот выскочил из лавки, зевая и прикрывая рот ладошкой, заспанный и неумытый… Кир опять удивился тому, что этот зеленоглазый шалопай совершенно не умеет думать о себе, но промолчал.

«Если кто и молодец, то это я! – усмехнулся он про себя. – А ну, попробуй-ка, откажись от моего угощения, рыбка моя!»

Марк подозрительно поводил носом и растерянно спросил:

– А как же рыба? 

– Никуда она не денется, – безапелляционно заявил Кир. – Подождёт, раз уже всё равно попалась! 

Марк невольно расплылся снова в улыбке, поставил свою удочку на срезанный рогатиной прут и размашистым шагом подошёл к Киру, который уже наливал из термоса в крышку чай. 

– Яйца, сыр, хлеб, огурец, – широким жестом объявил он. – Налетай! 

Марка не пришлось два раза уговаривать. Он быстро присел на камень рядом с Киром и с благодарным кивком принял горячий чай. Слопал одно яйцо, кусочек сыра и с довольным видом захрустел огурцом:

– Спасибо, Кир! – проговорил он с набитым ртом, заглядывая ему в глаза. 

– Прожуй сначала, а то подавишься, – спокойно посоветовал Кир и обнял его за плечо. Марк отхлебнул чай и быстро задышал. 

– Обжёгся? – встревоженно спросил Кир, заглядывая ему в лицо. – Извини, забыл сказать, что горячо… 

Марк помотал головой и выдавил, сглотнув:

– Нет, нормально! 

Кир усмехнулся, спросил:

– А так? – и накрыл его рот своими губами. Услышал, как Марк стукнул крышкой термоса по камню и почувствовал, как он обхватил его шею рукой. И отстранился, глядя на его растерянное лицо:

– Всё хорошо? – уточнил Кир на всякий случай. 

– Ага, – улыбнулся Марк, внимательно его разглядывая. – Лучше не бывает!

Кир смущённо кивнул и тихо прошептал:

– Ну это мы ещё посмотрим… 

Марк засмеялся и пихнул его локтем в бок:

– Мы на рыбалку пришли! 

– Одно другому не мешает, – пожал плечами Кир. Поднял крышку от термоса, плеснул в неё чуть больше половины, и вручил Марку. А сам встал и пошёл проверять удочки. 

14. 

Когда Марк гордо выложил на прилавок перед своим отцом трёх карасей и четыре плотвы, тот открыл рот и поглядел на обоих мальчишек с удивлением:

– Когда успели? Часа не прошло, как вы уехали! 

Марк сделал загадочное лицо и сообщил:

– А вот! 

И жалобно попросил:

– Папа, свари рыбный супчик! Пожа-а-луйста! 

Отец Марка подавил смешок и согласно кивнул головой:

– Ладно! Только кому-то придётся постоять за прилавком, пока я кухарю! 

Кир пожал плечами:

– Справимся! 

Хозяин лавки посмотрел на него с одобрением и небрежно поинтересовался:

– Ты какую заберёшь? 

– Никакую, – просто ответил Кир. – Мама рыбу не любит. А я, если можно, с вами пообедаю… 

Отец Марка едва заметно улыбнулся, показав желтоватые зубы и металлическую коронку у правого уголка рта:

– А ты парень не промах! 

Похлопав Кира по плечу, он собрал рыбу обратно в садок и, кряхтя, начал взбираться по лестнице на второй этаж. 

Макс проводил его спину взглядом и принял у Кира удочки. 

– Постой пока в зале, – попросил он. – А я их отнесу и мигом вернусь! 

Кир кивнул, и остался в лавке один. Тут же звякнул дверной колокольчик, и пожилая дама в широкой шляпе и длинном платье до пят вошла, придерживаясь за дверь и цокая каблуками. 

– Морковка, капуста, свёкла! – с порога потребовала она, приподняв голову. 

– Борщ варить будете? – понимающе поинтересовался Кир. И посоветовал, сам смущаясь от собственной наглости:

– Тогда возьмите и лучок, он хорошенький…  И картошечку, она свеженькая. 

Дама удивлённо воззрилась на него:

– Хорошенький? Свеженькая? – переспросила она с иронией, пошевелив губами, словно пробуя слова на вкус. И махнула рукой:

– А давайте! 

Кир принялся доставать по одной сначала морковку, потом свёклу, показывая каждую даме и дожидаясь её кивка. Сложил овощи в два бумажных пакета, и перешёл на другую сторону витрины, где провёл рукой по луковицам, словно погладив их по головам, и быстро насыпал третий пакет. Взял со стойки капустный кочан, задумчиво взвесил его на руке, глядя на даму, отложил в сторону и взял другой. 

Та с любопытством наблюдала за его действиями, а когда всё три пакета, один за другим, были взвешены, в лавку вернулся Марк. Кир вполголоса сообщил ему, что и сколько, подождал, пока Марк взвесит капусту, и прикинув в уме, сообщил стоимость. 

Дама без слова достала хрустящую новенькую купюру и протянула Киру:

– Возьмите, молодой человек! 

– У нас сдачи нет, – тихонько произнёс Марк виноватым голосом. 

– Оставьте себе! – махнула величественно рукой дама, забирая пакеты с овощами. И вышла, повторяя вполголоса: 

– Хорошенький лучок, надо же… 

– Ффух, – выдохнул Марк, когда за дамой закрылась дверь. – На редкость вредная тётка! Извини, что тебе пришлось ей заниматься… 

Кир пожал плечами:

– Ну, не знаю…  Она мне даже понравилась. – Он помахал в воздухе деньгами. – И чаевых оставила нехило, как раз на мороженое хватит! 

Марк испуганно помотал головой:

– Нет-нет, все деньги в кассу! 

И торопливо объяснил:

– Даже если кто-то оставляет сдачу, мы всё равно кладём её в кассу. Чтобы в конце месяца не считать копейки, выкраивая деньги на пожрать… 

Он покраснел и опустил голову. 

– Хорошо, – спокойно отозвался Кир, – я понял. Буду как можно чаще напрашиваться на чаевые… 

Звякнул колокольчик и в лавку забежал запыхавшийся молодой парень:

– Привет, Марк! Корень сельдерея есть? 

Марк кивнул и показал Киру пальцем, где искать. Кир достал с нижней полки здоровенный корешок, похожий на огромную слипшуюся белёсую шишку и вручил парню. 

– Спасибо, конечно, – смутился парень. – Только я у вас тогда всю зарплату оставлю… 

Кир кивнул, присел на корточки и пошарив рукой по полке, нащупал корешок раза в три поменьше. 

– В самый раз! – улыбнулся парень и протянул Киру широкую здоровенную ладонь, всю усыпанную порезами и мелкими ссадинами. – Яков. Младший повар. Ресторан «Хорошие люди».

– Кир, – представился тот. И не удержался, полюбопытствовал:

–  А зачем он нужен? –  указывая на белый корень. 

–  Да ты что! – замахал руками парень. –  Любой суп, пюре, жаркое… Он везде пригодится! 

И, покраснев, добавил:

–  Прости, Марк, я вчера сельдерей на рынке купил. Думал, нашёл, где подешевле. А он гнилой оказался… Так что ты меня очень выручил, спасибо! 

И сунул Марку вместо четырёх монеток синюю купюру с цифрой «пять».

– Кир, тебе тоже спасибо! – улыбнулся Яков и убежал, прижимая к груди драгоценный овощ. 

– Так мы к вечеру на чаевых больше заработаем, чем на товаре! – фыркнул Марк. 

Кир тоже улыбнулся, повернулся к следующему покупателю и обомлел. Это была его мама! 

Не обращая никакого внимания на сына, она прошла в своей вышитом серебром жакете и светлой юбке из льна мимо капусты и свёклы с морковкой и кивнула на стойку с приправами. Кир, путаясь в собственных ногах, подошёл к ней сбоку и набирал в открытые ладони всё, на что указывал отточенный ноготь на мамином пальце: имбирь, головку чеснока, пучок петрушки и букетик укропа… Марк за прилавком улыбнулся ей своей самой искренней и обворожительной улыбкой и показал ей сумму, написанную мелом на чёрной дощечке. Мама Кира кивнула, вежливо улыбнувшись в ответ, и, не оглядываясь, поманила сына ладонью к себе. Показала пальцем на бумажный пакет с купленными овощами, а потом на дверь и на часы: 

«Захвати с собой, когда домой поедешь».

Кир кивнул, отставил пакет в сторону и молча терпел, пока мама одёргивала на нём рубашку, застёгивала на вороте пуговицу и приглаживала непослушный вихор на голове. Потом мама отошла на шаг, критически оглядела его со стороны, сунула сложенную купюру в нагрудный кармашек его рубашки и с довольным видом кивнула и вышла. 

Кир поймал ехидный взгляд Марка, насупился и скучно проговорил:

– Вообще-то она по воскресеньям на рынок ходит, – и растрепал себе только что приглаженный мамой вихор. 

Марк округлил глаза:

– А зачем тогда она сюда пришла? – удивился он. 

– На нас посмотреть, – объяснил Кир, усмехаясь. – Чем мы тут занимаемся…

Марк покраснел, как помидор, и неловко глянул на него исподлобья. Но Кир быстро подмигнул ему и шагнул навстречу следующим покупателям:

– Здравствуйте!

…Когда отец Марка спустился вниз прямо в кухонном переднике и поинтересовался, как идёт торговля, Марк быстро открыл кассу и с гордостью показал ему ворох купюр и пригоршню монеток:

– Вот! – с сияющими глазами заявил он. И тут же показал пальцем на Кира:

– Это всё он! – ехидно-жалобно наябедничал Марк. – Я только деньги брал! 

Мужчина приоткрыл рот, разглядывая то сына с веером купюр в руках, то Кира, который по собственному почину таскал из подвала ящики с овощами и выкладывал товар на полупустую витрину взамен проданного. 

А потом скинул передник и присел на стул рядом с прилавком:

– Парень, – позвал он Кира, когда тот отнёс пустые ящики обратно в подвал и вернулся с ворохом зелени в руках. – Положи это, разговор есть. 

Кир молча кивнул и отдал Марку зелень, а сам встал перед его отцом, безо всякого стеснения прямо глядя ему в глаза. Мужчина же разглядывал его, словно не решался что-то сказать или просто забыл, как его зовут. 

– Кир, – напомнил тихонько Кир и отступил на шаг назад. 

– Кир, – согласно повторил хозяин лавки. – Тебе нравится твоя работа? 

Кир, не задумываясь, кивнул и искоса глянул на Марка. Тот стоял к ним спиной, раскладывая зелень по полкам, но явно прислушивался к их разговору. 

Отец Марка проследил его взгляд и вздохнул:

– Куда ты собираешься после школы? 

Кир мигнул, соображая, к чему он клонит, и честно признался:

– Я хочу поступать в университет, – медленно проговорил он. –  Но сначала мне нужно на это заработать…  Не так много, на самом деле, тысячи полторы.

Отец Марка одобрительно кивнул и усмехнулся:

– Не хочешь зависеть от родителей? – проницательно предположил он.

– От мамы, – уточнил Кир. –  Она согласна оплатить мне обучение, но только в там, где выберет сама, – сообщил он. 

Матвей покивал и полюбопытствовал:

– А ты что хочешь? 

– Я хочу стать астрономом, – быстро выдохнул Кир и сжал губы, ожидая не то насмешки, не то непрошенного совета выбрать что-то попрактичнее. Но Матвей с уважением глянул на него и произнёс:

– Это непросто, – согласился он. –  Но ты сможешь. Если очень постараешься. 

Кир смущённо потупился, а когда снова поднял глаза, то обнаружил, что отец Марка по-прежнему смотрит на него молча с тем же серьёзным выражением лица и терпеливо ждёт, пока Кир будет готов продолжать разговор. 

– Спасибо, Матвей, – с чувством произнёс Кир. И, встретившись глазами с Марком, кивнул ему: «Твой папа хороший человек!». Марк улыбнулся и отвернулся, сделав вид, что занят подсчётом выручки и проданного товара. 

– Кир, – осторожно начал хозяин лавки. –  В жизни не всегда получается так, как ты хочешь… Но, если этого не происходит, человек не будет счастлив. Я вот всегда хотел работать здесь, в лавке своего отца и деда. 

Он посмотрел на Марка с сожалением и продолжил:

– А вот мой сын мечтает о другом, – нехотя проговорил он. – Я даже не знаю, о чём. 

Марк замер, стоя вполоборота к ним с пучком редиски в руках. Кир быстро глянул на него, но Марк в ту же секунду прикрыл глаза и помотал головой:

– Я не брошу тебя одного, папа, – пробормотал он. – Если не я, то кто же? 

Матвей грустно улыбнулся и развёл руками:

– Всегда можно продать это и заняться чём-то другим, – деревянным голосом проговорил он. – Если оно совсем перестанет приносить доход. 

Марк закусил губу и отвернулся. А Кир кашлянул и примирительно произнёс:

– Может, всё ещё наладится, – не очень уверенно предположил он. – Если очень постараться… 

– Кир, – тяжело проговорил отец Марка. – Ты хороший парень, и я рад, что у моего сына, наконец, появился настоящий друг. – Он помолчал, словно собираясь с мыслями, и закончил:

– Но неужели ты думаешь, что я не хочу счастья собственному ребёнку?

Кир помотал головой и уставился на Матвея с любопытством: он уже понимал, к чему тот ведёт.

– И твоя мама тоже, – кивнул отец Марка, с интересом поглядывая на Кира. – Не спорь. 

– Наверное, да. – вынужден был согласиться Кир. –  Вы правы. 

Матвей сложил руки на коленях и проговорил:

– У меня есть к вам обоим одно предложение, – переводя взгляд с одного мальчишки на другого, нахмурился он. – Вы занимаетесь лавкой, а я покупаю землю и начинаю растить свой собственный товар. 

 Марк закончил со своей зеленью, подошёл к Киру и встал с ним рядом. Кир молча нащупал его руку и сжал ладонь своей. 

«Молчи.»

– Мне больше не на кого положиться, кроме вас, – нехотя произнёс Матвей, словно ему самому не нравилось то, что он говорит. – Большие магазины скупают почти весь товар. Огромные поля дают дешевые овощи. 

Он хлопнул руками по коленям и сердито проговорил:

– Но разве ты будешь ухаживать за каждой грядочкой на большом поле? Поливать каждый кустик не только водой, но и собственным потом? Нет, настоящие овощи со вкусом, цветом и запахом не растут сами по себе! За ними надо ухаживать, как за малыми детьми. 

Кир улыбнулся и кивнул Матвею, прислонившись плечом к Марку. Тот сначала отпрянул, искоса глянув на своего отца, а потом несмело улыбнулся. 

«Слушай.»

– Это будет трудно, – проговорил Матвей, глядя в пол. –  Но если мы не сделаем этого, то прогорим. 

Мальчишки закивали, не сговариваясь, и у хозяина лавки заблестели глаза. 

–  Мы снова начнём выращивать свои овощи… – медленно проговорил Марк. –  Как при дедушке. 

Хозяин лавки кивнул:

– Через год мы будем торговать с гораздо большей прибылью, – устало проговорил Матвей. – Причём цены у нас будут даже ниже, чем в магазинах, не говоря уже о рынке.

– А зарплата? – тут же вставил своё слово Кир.

– Не волнуйся, – одобрительным тоном произнёс отец Марка. – Не обижу… На твоё обучение точно тебе хватит!

Кир счастливыми глазами посмотрел на Марка. А тот насупился и покрепче ухватился за его ладонь, словно боялся её отпускать. Или как будто Кир уже собрался уехать учиться – от него, далеко, навсегда. 

«Подожди!»

Марк дёрнулся, но промолчал. А Матвей продолжал:

– Мне придётся уехать, чтобы самому этим всем заниматься, – проговорил он и строго посмотрел на сына. – Кир, ты присмотришь за Марком? 

«Даже не вздумай!»

– Да, – улыбнулся Кир. – И за лавкой тоже, не беспокойтесь, – добавил он уверенным тоном. 

– Кир, – медленно проговорил Матвей, – не торопись, это ещё не всё…  Лавка обязательно должна приносить чистого дохода не меньше шести тысяч в год! 

Кир мгновенно пересчитал в голове цифры и не очень уверенно кивнул:

– Это вполне возможно, – осторожно проговорил он. – Если нам повезёт… 

Матвей вздохнул:

– Главное, чтобы лавка не закрылась раньше, чем я смогу снабжать вас товаром, – наставительно произнёс он. – И чтобы была прибыль, иначе мы вылетим в трубу! 

– Кредит? – понимающе спросил Кир. Им с мамой не раз приходилось брать кредиты, пока они переезжали из города в город. 

– Нет, – опустил глаза Матвей. А потом решительно поднял взгляд на своего сына, кивнул и с трудом выговорил:

– Моей жене, матери Марка, нужно лечение. Оно стоит шесть тысяч в год. 

Марк стоял рядом, понурившись и не издавал ни звука. Кир сжал его ладонь и провёл большим пальцем по запястью, глядя его отцу прямо в глаза. 

«Я тебя люблю».

– Рак? – вполголоса уточнил Кир, чувствуя, как бешено заколотилось его сердце. 

– Нет, – ровным голосом ответил Матвей. – Она в психиатрической клинике. 

– Надолго? – сдуру ляпнул Кир. 

– Навсегда, – глухо отозвался Матвей, отворачиваясь. 

Марк вырвал свою руку у Кира и со слезами убежал к себе наверх. 

15.

– Можно мне к нему? – спросил Кир у Матвея, когда тот поменял передник на прорезиненный рабочий и встал за прилавок. 

Тот молча кивнул и выложил из кассы ключ с узорчатой головкой и длинным язычком. 

– Не потеряй, – предупредил он. 

Кир захлопал глазами: ему ещё никогда в жизни не доверяли ключи от чужого дома! Матвей усмехнулся и признался:

– Кир, я бы тебя даже усыновил... Но я и с одним шалопаем еле справляюсь!

Кир улыбнулся в ответ, сунул ключ в карман и побежал наверх. На лестнице, ведущей на третий этаж, он почти крикнул:

– Марик, это я! Можно к тебе? 

Подождал ответа, а потом решительно поднялся в комнату и позвал:

– Марик! 

Марк лежал одетым на постели, набросив на голову подушку. Кир вздохнул, подсел к нему на кровать и пощекотал босую пятку. Марк дёрнул ногой и убрал её. 

– Марик, послушай, – прошептал Кир. – Мне очень жаль, что твоя мама болеет. Я очень хочу помочь и ей, и тебе, и твоему отцу… 

Кир погладил Марка по спине и взял его руку в свою. 

 – Марик, я правда, люблю тебя. И сделаю для тебя всё, что смогу. 

Марк дёрнул плечом и вылез из-под подушки. Сел на постели, подтянув ноги к животу, опустил голову и судорожно вздохнул. 

– Кир, моя мама сумасшедшая, – запинаясь, проговорил он с отчаяньем. – И бабушка тоже была со странностями… А это значит, что однажды я тоже могу рехнуться! 

Кир помолчал и погладил его по щеке:

– Ты уже рехнулся, если думаешь, что я тебя из-за этого брошу. 

Марк всхлипнул и горько спросил:

– Да зачем, Кир, зачем? – просипел он. – Найди себе кого-нибудь другого! Нормального парня или девчонку, а не какого-то психа, вроде меня! 

Кир покачал головой:

– Мне никто, кроме тебя, не нужен, Марик. 

Марк поднял лицо и посмотрел на него со странным выражением, словно хотел дать ему по шее или выгнать вон. 

– Нет, если ты скажешь, что не хочешь меня видеть, я уйду, – торопливо проговорил Кир, заглядывая ему в глаза. – И если ты не хочешь принимать мою помощь, то можешь просто отказаться... Но мне от этого будет очень грустно и больно, правда. 

Марк закусил губу и отвернулся. 

– Если кто из нас и сумасшедший, то это я, – спокойно проговорил Кир. – В мире столько симпатичных девчонок, а я люблю парня! Да ладно, пусть я извращенец, но в мире куча других таких парней, а они меня никак не интересуют! Только один зеленоглазый псих, которого так хочется обнимать и целовать! 

Кир попытался обнять Марка, но тот отстранился и съёжился. 

– Но если ему это не нужно, то я не буду этого делать, – вздохнул Кир. – Просто буду работать в лавке его отца, чтобы почаще его видеть. Может быть, если он захочет, помогу ему хорошо закончить школу и куда-нибудь поступить дальше. Буду ходить с ним в кино, на пляж, на рыбалку, если он согласится, – совсем тихо произнёс Кир. – Но не стану навязываться! Нет так нет. 

Марк вздохнул и лёг к нему на колени головой. 

–Ты такой хороший, Кир, – прошептал он. – Прости, мне стыдно… 

Кир молча запустил руки в его волосы и начал перебирать их пальцами. 

– Ничего, Марик, – проговорил он. – Мы ведь даже не поссорились, а просто не поняли друг друга. 

– Ага, – прошептал Марк. – Когда папа уедет, ты переедешь ко мне? 

Кир усмехнулся:

– Может, лучше ты ко мне?  – предложил он. – Не волнуйся, с мамой сложностей не будет. Я ей всё объясню. 

– Да? – слегка ехидно спросил Марк, расстёгивая ему шорты, – Всё-всё-всё? 

Кир откинулся на кровати, заложив руки за голову и просто ответил:

– Да, – и закусил губу, когда Марк начал ласкать его языком. – У меня нет от неё секретов. 

Марк даже привстал на локтях, оторвавшись от него:

– Как так? 

– Когда любишь кого-то, то не можешь ему врать или что-то скрывать о него, – объяснил Кир. И быстрым движением застегнул шорты, услышав шаги на лестнице. 

– Мальчики, обедать! – услышали они голос Матвея. 

– Сейчас идём, папа! – весело отозвался Марк, и когда его отец спустился обратно, даже не поднявшись в комнату, они оба прыснули и захохотали, упав рядом на кровать. 

А потом Марк вдруг посерьёзнел и помотал головой, глянув на лестницу:

– Не всегда, – проговорил он с сожалением. – Иногда приходится что-то скрывать, чтобы кого-то не расстраивать. 

Кир прекратил смеяться и спросил:

– Надеюсь, что меня это больше не касается, Марк?

Тот испуганно помотал головой и соскочил с кровати:

– Пойдём, а то он сердиться будет, что мы его заставляем ждать!

Обедали они на кухне, на втором этаже. «Рыбный супчик» оказался обычной ухой с добавлением морковки и картошки. 

– Очень вкусно, спасибо, – поблагодарил хозяина Кир, спустившись вниз. – Идите, Матвей, поешьте, а я пока постою! 

Только отец ушёл, как его сын нарисовался в дверях со словами:

– Кир, побудешь один? Сейчас лук привезут и зелень. 

– Давай, – ответил Кир, с сомнением оглядывая его щуплую фигурку. – Может, лучше наоборот? 

– Не-а, – беззаботно отозвался Марк. – Ты лучше продаёшь! 

И ускакал принимать товар. Кир обслужил троих покупателей, пока хозяин снова не спустился вниз, за прилавок. Одному продал полтора кило картошки и репу, второму – пучок редиски и головку чеснока, а третий набрал себе всего помаленьку: и морковки, и картошки, и лука, и зелени, и даже взял редьку и салат. В этот раз обошлось без чаевых, потому что сдачи в кассе было навалом, и Кир скрупулёзно отсчитывал всё, до последней монетки. Покупатели удивлялись, смеялись, но смотрели с уважением на белобрысого мальчишку с аккуратной стрижкой, в белой рубашечке и шортиках, легко управлявшегося и с овощами, и со сдачей. 

Матвей замер в дверях, внимательно глядя на то, как Кир работает, и в глазах его появилось слегка насмешливое выражение:

– Да ты чёрту уголь продашь! – засмеялся он и махнул Марку, поднявшемуся из подвала со свежей зеленью:

– А ты где ходишь? 

 – Лук привезли и зелень, – ответил он. И виновато глянул на Кира. – Прости, что я долго. 

Кир улыбнулся ему, а сам подумал, что Матвей слишком строг со своим сыном даже там, где это совсем не нужно. И пообещал себе поговорить с ним об этом…  как-нибудь. 

Потом Кир и Марк пустились вниз и раскидали по полкам золотистые, красные и белые головки лука. А лишнюю шелуху собрали в отдельный бумажный пакет и поставили у входа. 

– Завтра Яков заберёт, – махнул рукой Марк и вдруг повис на Кире, потянувшись к нему губами. Кир опешил от неожиданности, но не смог отказаться и, в результате, они застряли в подвале на лишнюю четверть часа. 

Матвей был очень недоволен:

– Делать там нечего столько времени!  – проворчал он. – Кир, постой за кассой! Марк, пошли со мной на двор! 

Они принесли со двора, который располагался с обратной стороны дома внутри, между другими зданиями, облупленную старую вывеску, на которой вычурными старинными буквами было написано: «Свежие Овощи с 1888 года». И затащили её в подвал. 

– Кир, – позвал хозяин. – Если делать будет нечего, займись, пожалуйста… Нужно отчистить ржавчину и покрасить по новой. Краску можете купить сами, в лавке художника напротив аптеки. 

Кир кивнул: он знал, где это. Мама брала там мел и кальку для выкроек… Так, не забыть бы забрать домой овощи, которые она купила утром! 

К вечеру он порядком вымотался, а Марк просто валился с ног. Но когда Матвей закрыл лавку изнутри на ключ и пересчитал выручку, Марк ожил:

– Сколько-сколько? – недоверчиво переспросил он. – Почти пятьсот монет за день? Да у нас такого отродясь не бывало! 

– Бывало и больше, – возразил со смешком его отец, – только ты не помнишь, маленький ещё был. 

– Это при дедушке, да? – жадно раскрыл глаза Марк. И похвастался:

– Моего дедушку Луку три раза избирали городским головой!  – гордо произнёс он. 

Матвей снова хохотнул, издав булькающий горловой звук, и уточнил:

– Это было задолго до твоего рождения!

– Ну и что? – чуточку обиженно заявил Марк. – Ведь было же! 

– Было, – не стал спорить его отец. 

«Какие они забавные, когда не ссорятся, – подумал Кир, – И как похожи!».

– Мне пора, – сказал он вслух, забирая свой пакет с овощами. Пожал руку Матвею и вышел на площадь. 

Марк выскочил за ним – провожать:

– Спокойной ночи, Кир! 

Он прижал друга к стенке между дверью и стойкой для велосипедов, быстро обнял и поцеловал в губы. 

– Кир, ты самый лучший парень на свете! – пробормотал он, глядя Киру прямо в глаза и положив обе ладони ему на грудь. И лукаво спросил, зевая:

– Придёшь завтра?

Кир потёрся своим носом об его и кивнул, садясь на свой велосипед:

– Да. Полвосьмого…– помедлил и добавил:

– Завтра и всегда. 

2010