Вы ошиблись номером

Длинные гудки тянулись так долго, что Стёпа уже собирался снова в сердцах бросить трубку. Как вдруг монетка со звоном провалилась в таксофон, и полусонный голос произнёс:

–  Алё... 

– Валерка? – обрадовался Стёпа, услышал сонное: «Угу», и торопливо затараторил:

– Я на Горьковской, на выходе с эскалатора! Гитару я взял, а ты бери, что хочешь…

– Чего? – непонятливо спросили в трубке, позёвывая. – Ты кто? 

– Это я, Стёпа! Ты что, спишь, что ли? – возмутился Степан. – Мы же договаривались! 

На том конце провода молча дышали в трубку, не произнося ни слова. 

– Короче, я тебя жду! И только попробуй не прийти! – сердито рявкнул Степан. А когда услышал в ответ не очень уверенное: «Ладно, чего тебе взять-то?», – добавил уже вполне миролюбиво:

– Если можешь, возьми пива и сигарет…

– Ладно, – подавив зевок, повторил тот же голос. – Какие и сколько? 

– Любые и много! – заржал Стёпа, а потом умоляюще проговорил:

– Да всё равно, какие, главное – ты сам приходи, пожалуйста! А то мне одному идти выступать совсем боязно... 

Стёпа не разобрал, что послышалось в ответ: то ли вздох, то ли смешок – и сердито бросил трубку на рычаг. Уши у него горели, словно он в первый раз в жизни просил милостыню по вагонам метро, для верности переодевшись во всякое рваньё... 

Нет, конечно, никогда Стёпка на такое не пошёл бы! И даже не потому, что стыдно ломать комедию или клянчить копейки у совершенно незнакомых людей. Просто в свои семнадцать лет он чувствовал себя вполне самостоятельным, способным найти и работу, и жильё, и компанию по душе… А что: школу он закончил без троек, в техникум поступил легко и пока что осел в съёмной комнате на Садовой, за которую платил сущие копейки. И всё сам, без чьей-либо помощи! 

Вот только с работой пока не везло: никто не хотел брать несовершеннолетнего официально, даже несмотря на то, что у него была уже и трудовая книжка, и санитарная. В своём родном городе Степан привык, что на его возраст смотрели сквозь пальцы. Весь последний год он отработал на полставки по вечерам после школы официантом в детском кафе. И всю зарплату тащил домой, матери, как самый настоящий мужчина – мамонта. 

Они жили с матерью вдвоём, на окраине маленького города, в однокомнатной квартире на первом этаже, в старом кирпичном, ещё довоенной постройки, доме. Два этажа, два подъезда, восемь квартир. Все соседи знали друг дружку всю жизнь, как облупленных, и когда Степан сообщил, что после школы поедет поступать учиться в Питер, поддержали его единодушно. 

Мама, хоть у неё и не лежала душа к этому, смирилась, зная, что сын всё равно сделает по-своему. И только Стёпка успел собрать вещи, вынесла ему пачку денег, перевязанных резинкой. 

Стёпка раззявил рот, потому что хоть они с мамой и не бедствовали, но таких денег он отродясь в руках не держал. 

– Твоя зарплата за год, – вздохнула мама. –  Как знала, что пригодится… 

Стёпка покраснел и помотал головой:

–  Не, мам, я уже большой мальчик, сам заработаю… Там стипендию обещают хорошую, если без троек. А как начнётся учёба, так и общагу, может, дадут… 

– Лучше сразу комнату сними, – посоветовала мать и положила деньги на стол, рядом со Стёпкиными документами и справочником «Куда пойти учиться.» – В общежитии люди бывают разные, да и учиться лучше, когда никто не мешает. 

Стёпа неуверенно кивнул, вытащил из стопки несколько купюр и решительно вернул остальное обратно:

– Если будет очень надо, попрошу. А пока хватит. 

Мама снова вздохнула, потрепала Стёпу по голове и больше ничего не сказала.

А сейчас Степан не то, чтобы жалел о своём поступке, но деньги таяли прямо на глазах, хоть он и не позволял себе ничего лишнего. До начала учёбы оставался целый месяц, и его как-то надо было прожить. Очень нужна была работа. 

2.

И работа нашлась неожиданно, сама собой, но совсем не такая, как Стёпка думал. 

В тот же день, как он снял комнату на Садовой по объявлению, наклеенному на столбе рядом с вокзалом, Степан пошёл знакомиться с городом. На всякий случай, чтобы не заблудиться, он взял с собой складную бумажную карту-путеводитель, на которой жирным кружком отметил свой новый дом, и немножко денег. 

Но карта не понадобилась. Не успел он свернуть с Садовой к Гостиному двору, как услышал ясный чистый девичий голос, выводящий знакомую до дрожи в коленках мелодию. Стёпа споткнулся на ровном месте и завертел головой, выискивая, откуда доносится его любимая песня. 

Это были уличные музыканты: два парня и девушка, может, чуток постарше его самого, которые выступали прямо на улице! Один парень, который пел, подыгрывая себе на лакированной чёрной гитаре, был в коричневой кожаной куртке-косухе, сверху донизу усыпанной заклёпками и значками, в песочных армейских штанах и высоких полусапожках с острыми носками, на которых красовались металлические бляхи. Коротко стриженый, полноватый и круглолицый, он весело сверкал ярко-голубыми глазами и смешно поглаживал время от времени свою шикарную бороду, которой явно гордился…. Второй парень был повыше ростом и одет в простой серый вязаный свитер и джинсы мышиного цвета, а босые пальцы его ног торчали из кожаных сандалий. У него были длинные пепельного цвета волосы, почти скрывавшие лицо, острые локти и тонкие пальцы, нежно обнимавшие серебристую флейту. 

Девушка была солнечной красавицей с длинными косами пшеничного цвета и правильным овалом лица, на котором лукавым чёртиком сидел чуть вздёрнутый носик. Глаза у неё были тёмно-карие, почти чёрные, с озорными искорками, насмешливые и будто слегка сердитые… Одета она была в тёмно-синее платье, расшитое золотистыми цветами, и в серебристые босоножки. Стёпа даже залюбовался тем, как она на ходу, не прекращая петь, меняет маракасы на бубен, а потом на звонкие колокольчики, и стреляет глазами по сторонам…Когда они на мгновение встретились взглядом, девушка легко кивнула ему, как старому знакомому, и Степан смущённо опустил глаза.

 Он стоял и слушал, раззявив рот, как они весело и душевно поют втроём те самые песенки, которые он сам любил играть в хорошей компании у себя дома. Он даже поймал себя на том, что тихонечко шевелит губами, повторяя за ними слова, и слегка притопывает, отбивая ногой такт. И наконец, они его заметили, стрельнули по сигарете, угостили пивом, познакомились... И вдруг предложили спеть с ними! 

Стёпа от смущения сначала отказался, но когда бородатый Серёжа нелепым баском затянул песенку про мальчика и дельфина, решительно замотал головой и протянул руку к его гитаре:

– Не так! Дай, пожалуйста! 

Серёжа удивлённо посмотрел на него пронзительными голубыми глазами, переглянулся со своим друзьями – Валеркой и Аней, и без слова протянул ему инструмент. 

И Степан, краснея до кончиков ушей, надел ремень на шею, машинально провёл рукой по струнам – и запел сам:

– Никогда не слыхивали раньше
ни на берегу, ни средь глубин, 
чтобы был дельфину другом мальчик, 
 а у малыша был друг дельфин! 

Сначала Стёпа отчаянно стеснялся, и его звонкий мальчишечий голос то и дело срывался, особенно – в самом конце куплета. Но потом песня захватила его целиком, и он перестал искать взглядом глаза тех, кто его слушал, и уже не пытался понять, нравится им или нет. Стёпа просто пел, будто рассказывал в поезде незнакомому попутчику свою историю… Искренне и без стеснения, ведь на следующей станции незнакомец сойдёт и тут же забудет о нём навсегда. 

Последний аккорд Стёпа приглушил, словно задул свечу. Щёки у него горели, а в глазах всё расплывалось, словно он сам и был тем мальчиком, спасавшим своего друга-дельфина, который запутался в рыбацкой сети... 

И когда все трое его новых знакомых захлопали в ладоши, он даже не сразу сообразил, что это – ему. 

Потом они вчетвером спели «Тетю Лошадь» и «Домовёнка» – и обнаружили, что вокруг них собралась приличная толпа людей. В картонной коробке, выставленной на тротуар, ворохом лежали купюры и монетки. 

– Давай ещё, Стёпа, – тихонько на ухо ему шепнула Анечка, – видишь, нравится? 

От прикосновения её волос к своей скуле Степан почувствовал, как у него по спине пробежали мурашки и часто забилось сердце. 

И он дал: спел две своих собственных песенки: грустную, про старого клоуна, который разучился улыбаться, и хулиганскую: «А я буду целоваться, с кем хочу…» Уличные музыканты поглядывали на него с лёгким недоумением, но старательно подыгрывали и даже хором повторяли припев. 

Когда в толпе захлопали, Степан усмехнулся, дурашливо поклонился публике и вернул гитару бородатому Серёжке. 

– Это что было? –  вполголоса спросил тот. 

– Просто песенки, – как можно небрежнее ответил Стёпка. И ревниво спросил:

– Понравились? 

– Твои, что ли? – вроде как слегка снисходительно полюбопытствовал Серёжа, заглянул Стёпке в глаза и замер с открытым ртом. – Да ну, врёшь... 

Стёпа, не отводя глаз, признался: «Мои.»

– А ещё есть? – полюбопытствовала Анечка, протянув ему бутылочку пива. 

Степан смущённо кивнул и отвернулся. Пока он жадно глотал чешское светлое, ребята вполголоса переговаривались, поглядывая искоса на него, а толпа прохожих помаленьку разошлась. Стёпа только сейчас заметил, как на улице посвежело от лёгкого ветерка, а небо приобрело цвет застиранной скатерти. Он стоял и смотрел на фонари, горевшие в сизых сумерках и на душе у него было спокойно и светло, как будто его насквозь пропитали эти белые ночи и простая незатейливая мелодия, которую негромко наигрывал на блок-флейте третий парень – молчаливый улыбчивый Валерка. Почему-то сейчас он нравился Стёпке больше всех, даже несмотря на то, что Анечка поглядывала в его сторону с любопытством и почти восхищением, что было очень приятно. 

– Завтра мы играем на Сенной, – сообщил Серёжка. – Приходи, если хочешь... 

– Во сколько? – не веря своему счастью, спросил Стёпка. 

– Давай к пяти вечера? – предложила Анечка. – Только телефон оставь, мало ли что... 

Стёпа даже удивился: он привык к тому, что это парни стараются взять номер у девчонок, а не наоборот! И со вздохом признался:

– А у меня нету... Я только сегодня в Питер приехал поступать учиться. 

Серёжа вскинул бровь, а Анечка сразу спросила в лоб:

– На кого? 

– На слесаря-сантехника, – бесхитростно ответил Стёпка. – Там общагу дают и стипендия хорошая…

Всё трое посмотрели на него со странным выражением на лицах, словно Стёпа стоял перед ними без штанов.  

– Ты откуда, мальчик? - наконец, кашлянув, спросил бородатый Серёжа. 

- Из Ивангорода, – смутился Стёпка. И тут же вскинулся:

– А что? 

– Ничего, – успокоил его бородач. – Я был уверен, что ты местный… 

Анечка мило улыбнулась и объяснила за него:

– Просто ты так пел и играл, что нам показалось, что ты из музыкантов… 

– Не, – помотал головой Стёпа. – У нас в городе музыкальной школы не было, поэтому я сам учился… 

– Ну ты даёшь! – искренне восхитился бородач Серёжа. – Я пять лет в музыкалке оттрубил, думал, сдохну! Но, как видишь, пригодилось… А ты – сам!

Стёпа покусал губу и решительно спросил:

– А сейчас ты на кого учишься? 

-- На актёра, – охотно ответил Сергей. – В театральном институте, на Моховой. 

– А ты? – Стёпа растерянно обернулся к Анечке. 

– На психолога в универе, – откликнулась она и улыбнулась. – А ещё люблю петь и вышивать. 

И она небрежным жестом отправила своё платье, давая понять, что это её работа. 

– Здорово, – искренне похвалил платье Стёпка. А сам подумал, что не зря приехал в Питер, где водятся такие интересные и замечательные люди. 

– А Валерик у нас на философском факультете, – с лёгкой завистью или иронией сообщил Серёжа. 

Стёпка посмотрел на Валеру и неуверенно произнёс, запинаясь:

– Ну, не всем же быть актёрами и философами! Кто-то должен и горшки мыть, так? 

Валера молча двинул бровью, а вот Анечка снова засмеялась, правда, немного принуждённо:

– Так-то оно так! Но ты уверен, Степан, что тебе именно этого в жизни хочется? 

Стёпка шмыгнул носом и пробормотал:

– Мне сюда хочется, в Питер. Дома тоска зелёная, пойти некуда, делать нечего... Всё ребята и девчонки, что поумнее, сразу после школы сваливают, кто куда. А те, кто остаются, либо спиваются, либо ещё чего похуже… 

Он не договорил, и отвернувшись, уставился на Валерку, который подсчитывал выручку в коробке, беззвучно шевеля губами. 

– Каждому по девять рублей сорок копеек, – наконец, произнёс тот. 

– Ого! – удивился бородач. – Когда мы столько успели? У нас и пятёрки в кассе не было! 

Всё посмотрели на Стёпу, заставив его снова покраснеть. 

– Я-то тут при чём… – пробормотал он. – Если людям понравилось… 

– Да уж, – насмешливо произнесла Анечка. – Совершенно не при чём, конечно! Просто пел и играл…  И мы тоже! Так что если по-честному, то будет поровну, ясно? 

Валера разложил деньги четырьмя ровными кучками и кивнул:

– Забирайте! 

И Степан, помедлив, протянул руку и сунул деньги в задний карман. 

Анечка нахмурилась и слегка смущённо посоветовала:

– Стёп, положи лучше спереди… Особенно, если в метро поедешь или на трамвае. 

– Да нет, мне тут пешком недалеко, – машинально возразил Стёпка, и тут до него дошло. – Что, воруют, что ли? – удивился он, оглядываясь. 

– Питер город большой, тут есть всё, что хочешь, – усмехнулся Сергей. 

3.

Они собирались вместе ещё пару раз – на углу Сенной и у Владимирской, но там им с выручкой не везло. Как Стёпка ни старался, с чувством выводя голосом любимые мелодии, люди проходили мимо, даже не глядя на картонную коробку с мелочью. 

Почему-то Степан был совершенно уверен, что это всё из-за отсутствия Анечки, которая ни разу больше не появилась. Однако стоило ему об этом заикнуться, как бородатый Серёжа заржал:

– И ты туда же! 

Стёпка залился румянцем и пролепетал что-то вроде: «А что такого?»

– Не вздумай в неё влюбиться, – добродушно предупредил бородач. – И тем более – подкатывать…  Тут тебе ничего не светит, абсолютно ни-че-го! 

Валерка в ответ на его немой вопрос кивнул, соглашаясь с приятелем:

– Её просто не интересуют мальчики…Совсем. Только взрослые мужчины, далеко за пятьдесят. 

Стёпа помолчал и смущённо ляпнул:

– Ну, может, ей просто хороший парень ещё не попадался… 

Бородач Серёжа иронически ухнул и поинтересовался:

– Такой, как ты? Брось, знаешь, сколько я таких уже видел…  хороших. С цветами и подношениями. Только ей они все по барабану! 

Стёпка обиженно отвернулся и принялся с нарочитым вниманием смотреть, как Валера копается в картонной коробке, которую всё называли «кассой».

– Когда густо, а когда и пусто, – философски изрёк Валерка, подсчитывая доход. – По три рубля с копейками на брата. 

– А почему вы каждый раз меняете место? – поинтересовался Стёпка, допив минералку и забирая свои деньги. 

Сергей забавным жестом взлохматил бороду и нехотя объяснил:

– Ну, во-первых, мы не одни такие… Бродячие артисты. Надо и другим дать заработать, правда? А во-вторых, если всё время играть на одном и том же месте, народ привыкает и меньше жалует… 

– А ещё милиция гоняет, – сообщил Валера. – Если в первый раз, то даже штраф не выпишут, просто предупредят. А если ты каждый день здесь стоять будешь, то могут и протокол составить. 

Стёпа понимающе кивнул. 

– Завтра на Горьковской? – с плохо скрываемой надеждой спросил он. 

Серёжа пожал плечами:

– Не знаю…  Я бы паузу взял на пару дней. Дел домашних много накопилось, – объяснил он. 

– Анечка тоже опять не придёт? – уныло поинтересовался Стёпа. 

– Не знаю, – честно признался Серёжа. – Она вроде всего на пару-тройку дней в Москву собиралась. Но может и на недельку застрять. 

– Ясно, – вздохнул Стёпа, совсем расстроившись. – Так что, мне одному за всех отдуваться? 

Валерка достал из кармана мятый трамвайный билет и огрызок карандаша. Расправил клочок бумаги, послюнявил грифель, быстро нацарапал им несколько цифр и протянул Стёпе:

– Позвони, как соберёшься. 

Стёпа с благодарностью кивнул и протянул им обоим ладошки:

– Ладно, тогда пока! 

И зашагал, не оборачиваясь, по проспекту в сторону метро. По дороге он ломал голову, что же такое могло приключиться с милой девочкой Анечкой, что она как от огня шарахается от молодых парней… В голове у него сами собой начали складываться строчки, а когда Стёпа потянул на себя тяжёлую дверь своего подъезда, её скрип рассыпался на аккорды. 

Сложилась песенка. 

Стёпка легко взбежал по широкой лестнице на второй этаж, прокручивая её в голове… Такая девчонка? Простая девчонка? 

– Смешная девчонка, – произнёс он вслух, отпирая дверь. И не разуваясь, побежал в свою комнату – записывать. 

4.

И сейчас, когда Стёпка сидел на парапете у выхода с эскалатора, свесив ноги и обняв свою гитару, эта песенка крутилась у него в голове, как заезженная пластинка. Ни слова, ни строчки в ней было не поменять и не поправить, и от этого больно и сладко ныло в груди. Стёпа бездумно перебирал струны, слегка покачивая одной ногой в расхлябанном кеде, и скользил взглядом по выходящим с эскалатора гуськом людям, выискивая глазами своего приятеля… 

Но вместо высокого и тощего флейтиста он вдруг заметил черноволосого коренастого парня в светлой футболке и голубых джинсах, который быстро огляделся по сторонам и решительно направился к нему. 

– Стёпа? – полувопросительно произнёс черноволосый и протянул бутылку светлого пива и пачку сигарет. – Держи… 

– Спасибо, – машинально поблагодарил Стёпка, невольно оглядывая незнакомца с головы до ног. Парень как парень: короткая стрижка, слегка оттопыренные маленькие ушки, прямой нос и острые скулы… Едва ли он был сильно старше Стёпы, но при его небольшом росте смотрелся чуть ли не школьником. 

– А ты кто? – удивился Степан.

Парень посмотрел на него своими невероятно красивыми светло-серыми, почти жемчужного цвета, глазами, добродушно улыбнулся и протянул руку:

– Валера, – представился он. И уточнил, как бы на всякий случай:

– Это же ты мне звонил? 

Стёпка пожал маленькую твёрдую сухую ладошку и ошарашенно кивнул:

– Степан, – и, помедлив, признался:

– Я вообще-то другому Валере звонил… 

Стёпка отложил гитару и, порывшись в кармане, достал смятый трамвайный билет с написанным номером: 

– Вот! 

Черноволосый с любопытством посмотрел на номер и заразительно засмеялся:

–Ты ошибся одной цифрой! 

– Да? – улыбнулся и Стёпа. – Какой? 

– А, неважно! – махнул рукой черноволосый и погрустнел: 

– Ладно, Стёпа, звони ещё раз своему Валерке… А я пойду. 

Стёпка смутился. Получается, он выдернул незнакомого человека из дома, заставил купить ему пиво и сигареты и принести сюда…  А сам в ответ – что? 

– Сколько я тебе должен? – облизав пересохшие вдруг губы, спросил Степан. 

Парень потупился, глянул на него исподлобья и тихонько проговорил, помотав головой:

– Нисколько. 

– Как так? –  удивился Стёпка. 

Черноволосый отвёл глаза и чуточку смущённо объяснил:

– Ты же, наверное, на улице играешь и поёшь, да? А я таких ребят люблю слушать. Но у меня не всегда с собой мелочь есть. Так что, считай, что это твой гонорар…  от благодарного зрителя. 

Стёпа улыбнулся и повторил: 

– Спасибо. – И осторожно поинтересовался:

– А ты сильно торопишься? 

Черноволосый помотал головой: «нет». И уставился на Стёпу, словно ожидая чего-то, чего сам даже не думал просить. 

– Я для тебя тоже могу что-нибудь сыграть и спеть… – предложил Стёпка. – Хочешь? 

– Прямо здесь? –  пошутил черноволосый Валерка и окинул взглядом фойе станции метро. Кроме нескольких человек, торопливо идущих к выходу в город, у стеклянных дверей прохаживалась немолодая женщина в форменной сиреневой одежде с сердитым непреклонным выражением лица… Присматривала за порядком, не иначе. 

Степан соскочил с парапета у эскалатора и предложил:

– Пойдём лучше в парк! 

– Пошли! – не раздумывая, согласился новый знакомый и протянул руку за картонной коробкой:

. – Давай, помогу! 

Стёпка снова усмехнулся, сложил в коробку пиво и сигареты и согласился:

– Держи! 

Они прошли сквозь тугие стеклянные двери под суровым взглядом служительницы подземки и весело поскакали по ступенькам вниз. Не сговариваясь, обернулись оба к дверям, за которыми маячил сиреневый силуэт, и Стёпка, не удержавшись, показал язык. Черноволосый парень снова заразительно засмеялся, глянув на Стёпу, а тот хлопнул его по плечу, и они со всех ног припустили по дорожке в парк, словно за ними гнались. 

Прохожие смотрели на двух бегущих хохочущих мальчишек с недоумением и даже слегка подозрительно. 

Наконец, у выхода из парка перед огромным зданием с полукруглой башенкой наверху, Степан и Валера остановились, чтобы отдышаться. 

– Ты видел её лицо? Вот умора! – хохотал Стёпка, привалившись к Валеркиному плечу. А тот искренне вторил ему заливистым смехом, приобняв за спину. Оттого, что новый знакомый оказался таким же озорным и открытым, как он сам, Стёпке вдруг на мгновение показалось, что вот он – настоящий живой парень, с которым даже можно было бы подружиться. Стёпа сквозь смех слегка приобнял Валерку за плечо, и тот не отодвинулся, а наоборот – доверчиво прильнул к нему, продолжая хохотать. Насмеявшись вдоволь, они переглянулись – и снова прыснули. 

– Ох, давно я так не веселился! – еле выдавил из себя Стёпка и махнул рукой. – Давай, я тебя тоже пивом угощу! 

Валерка деликатно высвободился из-под Стёпкиной руки и очень серьёзно ответил:

– Спасибо, Стёпа, но я не пью пиво. 

– Родители не разрешают? – понимающе кивнул Стёпа. 

Валерка смешно наморщил нос и признался:

– Нет, я сам так решил, что не буду. Вообще-то, мне уже восемнадцать, так что пиво мне продают… Но я его не пью. 

– И не куришь, да? – быстро проговорил Степан с улыбкой. – Да ты просто молодец! 

Валера покосился на него: ты это серьёзно или насмехаешься? Но Стёпа искренне смотрел на нового приятеля с восхищением: вот ведь какой парень, не пьёт, не курит, красивый, добрый, весёлый…  Такие, наверное, только здесь и водятся! 

И Стёпе его больше захотелось с ним подружиться. Как никогда ни с кем раньше… Может быть, потому что до него такие ребята Стёпе никогда не попадались? 

– Тогда – по мороженому? – нашёлся Стёпка, указывая на маленький лабаз, где продавалась сахарная вата, напитки и прочие детские радости. И, не дожидаясь ответа, схватил Валерку за руку и потащил в сторону скучающей за прилавком девчушки. 

– Ладно, давай, – согласился по дороге Валерка и пристально глянул ему в глаза. Стёпка почувствовал, как от этого взгляда внутри что-то ёкнуло, но тут же отмахнулся от глупых мыслей и дурашливым тоном произнёс:

– Девушка! А не найдётся ли у вас парочка эскимо для двух мужчин, впавших в детство? 

Девушка-продавщица критически оглядела их обоих, поджала губки и вытащила из морозилки два завёрнутых в фольгу цилиндрика на деревянных палочках. А потом задумчиво посмотрела мимо них на газон, где с весёлым лаем носились щенок и малыш лет пяти. 

– Девяносто копеек, - сообщила она с тяжёлым вздохом, будто выносила приговор. 

– Я заплачу, – тихо проговорил Валерка, глядя, как его новый приятель роется в карманах одной рукой, не выпуская из другой гитару. 

– Не-а, – упрямо заявил Стёпка, нащупав, наконец, трехрублёвку. –  Теперь я тебя угощаю! 

– У меня сдачи нет, – виноватым тоном произнесла девушка и снова глянула на газон, где молодая женщина пристёгивала щенка на поводок и выговаривала что-то ребёнку. – Только один рубль и полтинник. Всю мелочь разобрали! 

Степан усмехнулся, кивнул и выгреб из кармана полную горсть гривенников:

– Считайте! 

Девушка застенчиво улыбнулась и ловко, одним пальцем, отсчитала нужную сумму. 

– Это ваше, – сказала она, отодвинув с сожалением горку лишних монеток. А Стëпа невольно уставился на Валерку, который с нескрываемым удовольствием потянул краешек фольги и лизнул шоколадную корочку острым розовым языком… 

– Может, вы мне хоть рубль разменяете мелочью? – вдруг попросила девушка. – А то мне сдачу отдавать совсем нечем… 

Стёпа кивнул и, дождавшись, пока продавщица мороженного отсчитает монетки, забрал новенький металлический рубль. И даже шутки ради попробовал его на зуб… Поймал удивлённо-насмешливый взгляд Валерки, улыбнулся ему в ответ и обернулся к продавщице:

– А вы сами своё мороженое пробовали? – поинтересовался Стёпка у девушки, вгрызаясь в ледяное эскимо, и подмигнул Валерке. Тот подмигнул ему в ответ, и Стёпка почувствовал, как от этого молчаливого согласия между ними протянулась уже не тонкая ниточка, а самый настоящий канат. «Интересно, кто кого перетянет, – подумал про себя Стёпка, – и куда?»

– Я здесь работаю, – нахмурилась девушка. – Мне не положено… 

И отвела глаза в сторону, словно провожая взглядом мальчика с собакой, который тащил своего четвероногого друга за поводок, а тот упирался всеми четырьмя лапами и мотал головой, пытаясь высвободиться. 

– Тогда дайте ещё одно! - улыбнулся Стёпа и, забрав сдачу, вручил онемевшей продавщице третью порцию. А сам с довольным видом захрустел своим. 

Валерик иронично посмотрел на Стёпу:

– Ты сегодня всех будешь мороженым угощать? 

А тот не унимался:

– Девушка, а как вас зовут? 

– Надя, – растерянно произнесла продавщица, разворачивая фольгу на своём эскимо. 

– Меня – Степан, а это – Валера, – представил себя и друга Стёпка и хитро сощурился:

– А что вы делаете сегодня вечером? 

Девушка чуть не подавилась своим мороженым и с вызовом ответила:

– Как всегда. Гуляю со своим другом… 

Стёпа весело кивнул: 

– Тогда привет вашему другу! Он, случаем, не любит мороженое? 

Девушка возмущённо покачала головой, а Валерка прыснул, но ничего не сказал. Только уставился на Стёпу с любопытством: что, мол, ты ещё отмочишь? А тот широко улыбался, чувствуя, как его просто распирает изнутри какая-то совершенно сумасшедшая радость оттого, что этот парень смотрит на него во всё глаза – и, как бы между прочим, небрежно поинтересовался:

– А как вашего друга зовут – Шарик или Бобик? 

– Рекс, - покраснев, тихо ответила девушка. – Как вы догадались? 

Довольный Степан пожал плечами. 

– Не знаю, – сделал вид, что задумался, он. – Может, потому что на собак вы смотрите чаще, чем на людей? 

Валерик укоризненно покосился на него, и Стёпку кольнули угрызения совести.  Так себе вышла шуточка! Он облизал палочку от эскимо и выкинул её в урну вместе со смятым комочком фольги. 

– А можно я тут рядом с вами встану и пару песенок спою? – запинаясь, проговорил он примирительно. – Может заодно и покупателей вам приманю? 

Девушка Надя снисходительно фыркнула:

–  Так и быть, попробуйте! 

Стёпа кивнул, повесил за ремень гитару себе на шею и тронул струны:

– Это для тебя, – предупредил он Валерку вполголоса, и спел «Научи меня летать». А потом, без перерыва, самую старую свою песенку, которой так и не придумал названия:

– У кота была мечта –

завести себе… кота! 

Валерка вдруг уставился на Стёпу с изумлением: ты это о чём, а? Степан покраснел, но стоически допел до конца:

–... и тогда, закончив драку, 

кот завёл себе… собаку! 

Надя прыснула, а Валерка с облегчением захохотал, запрокинув голову. А Стёпа, осмелев, запел свою любимую, хулиганскую:

– А я буду целоваться, с кем хочу, 

если даже я за это получу…

И почти не удивился, оглядевшись и обнаружив снова чуть ли не полтора десятка человек, собравшихся вокруг. И никто не осуждал лирического героя песенки за его аморальное поведение – наоборот, почтенная публика прихлопывала и добродушно посмеивалась!

Причём пятеро из них стояли с мороженым. Ну ладно, дети не считаются – пусть будет всего трое… 

Стёпка посмотрел Валерке в лицо и удивился: тот стоял с открытым ртом и широко распахнутыми глазами, словно не верил своим ушам. Протянув руку, Стёпа взял бутылку пива из коробки и откупорил её, краем глаза прикидывая, что рублей семь-восемь он уже заработал. 

Валерка подошёл к нему сбоку и осторожно спросил:

– Это всё твои песенки, да? 

Стёпка молча посмотрел ему в глаза, где на донышках зрачков маячило его собственное отражение, и кивнул: «Мои.» 

– Вот почему я никогда раньше их не слышал! – сообразил Валерка и догадливо продолжил:

– Ты же их недавно поёшь, да?

– Третий день, – вздохнул Степан.

– Продолжай, – одобрил Валерка, поставив перед Стёпой бутылку минералки. – У тебя отлично получается!

Пиво ударило ему в голову, и Стёпа решился – эх, была, не была! – и спел-таки «Смешную девчонку». В первый раз. Хотя собирался подождать, пока Анечка вернулся из своей Москвы, чтобы подарить песню именно ей… 

Но сейчас ему не столько хотелось безнадёжно дожидаться ту златовласую красавицу, сколько видеть эти светло-серые удивлённые глаза и слегка побледневшие скулы над приоткрытыми пухлыми губами…  Стёпа поймал себя на том, что и вправду поёт именно для Валерки – не ради денег, нет, а затем, чтобы этот черноволосый парень смотрел только на него, отчего у Стёпы внутри словно что-то плавилось и растекалось теплом и радостью. 

Допев, Стёпа поклонился публике, давая понять, что концерт пока окончен, и снова приложился к пиву. Прохожие стали расходиться, причём некоторые из них подбрасывали в картонную коробку ещё денег и улыбались Степану, как старому знакомому. 

И только новый его приятель почему-то оказался рядом с продавщицей Надей и тихонько ей что-то рассказывал. А та смущённо посмеивалась, прикрывая рот ладошкой и поглядывала на Стёпу. И у неё, и у Валерки в глазах плясали весёлые чёртики, а стояли они так близко, что чуть не касались друг дружки плечами… 

Стёпка внезапно ощутил лёгкую обиду и зависть, и удивился: неужели он ревнует парня, с которым час назад познакомился, к продавщице мороженого? Чушь какая! 

Но Валерик, почувствовав его взгляд или настроение, тут же обернулся и махнул ему ладошкой, слегка виновато улыбаясь:

– Ты ещё будешь играть? 

От этой улыбки Стёпу словно окатило холодным осенним дождиком, и он торопливо кивнул:

– Если ты хочешь, да! 

И за следующие полчаса спел «Самокат», «Мандаринку» и «Лодочку», и «Лесенку», и даже вспомнил полузабытую «Рыбку золотую», которую специально сочинил когда-то для школьного спектакля. 

Постепенно вокруг него снова собралась приличная толпа, человек двадцать. И если над судьбой забытой на полке мандаринки все посмеивались, то бедная глупая рыбка, нарочно покрасившая себе чешую в золотой цвет, чтобы стать волшебной, вызывала искреннее сочувствие и жалость… А потом Стёпа допил минералку, освежая пересохшее горло, и сам себе удивляясь, спел дурацкую песенку про кактус, который «не хотел быть колючим, а мечтал зацвести…» Под самый конец этой песни он сообразил, что наделал. Ведь вся эта песенка была на самом деле признанием в любви… Вряд ли это вышло просто так!

«Я, что, влюбился?  –  похолодев внутри, подумал Стёпа. – В кого? В парня?»

. В этого светлоглазого черноволосого Валерку с его чудесной улыбкой, жемчужными глазами и маленькими крепкими ладошками? 

Стёпа застыл столбом, боясь поднять глаза. «Так не бывает! – лихорадочно пронеслось у него в голове. – Я просто хочу с ним дружить, очень-очень хочу…»

Но перед его глазами круговертью закружился калейдоскоп будто бы моментальных фотографий: вот они бегут вместе и хохочут, заглядывая друг дружке в лицо, а потом стоят без сил, привалившись к друг другу боком, и, наконец, перемигиваются, точно зная, что на душе у обоих…  И этот розовый язычок, облизывающий мороженое, и пухлые губы, которые так и хочется поцеловать! 

Степан сглотнул и провёл языком себе по губам. Представил себе, что это не его язык, а…  И тут же оборвал себя: «Стоп, хватит, прекрати, перестань! Даже не думай об этом! Это же парень!»

– Ну и что? – спросил сам себя Стёпа. Не вслух, конечно, а про себя. – Это же Валерка…  Самый лучший парень из всех, кого я знаю!

Степан судорожно вздохнул и огляделся. Стоящие вокруг люди смотрели на него, ожидая продолжения концерта. Солнце ласково и мягко просвечивало сквозь лёгкие облака. Ленивый ветерок чуть покачивал листву на деревьях. Всё было, как обычно, как всегда. Кроме того, что с ним, Стёпой, сейчас творилось.

… А тот, кого Стёпе до дрожи в коленках хотелось сейчас обнимать и целовать, этого даже не замечал. Наоборот, он словно прилип к продавщице Наде и глаз с неё не спускал! 

«И это правильно,» – подумал Стёпа. И снова тронул струны, переходя к последней своей песенке про грустного клоуна. Краем глаза он заметил, что торговля у Нади пошла настолько бойко, что Валерка вызвался ей помогать: выдавая товар, пока она принимала деньги. Теперь они только что локтями не толкались, словно играли в четыре руки… И им это, очевидно, нравилось обоим!

Наконец, Стёпа иссяк, снял с плеча гитару и подошёл к прилавку:

– Можно бедному артисту бутылочку лимонада? 

Надя снова виновато потупилась и сообщила:

– А нету…  Всё подчистую раскупили! 

А Валера сочувственно предложил:

– Давай, я до метро сбегаю, куплю тебе что-нибудь попить? 

– Да ладно, не надо, – как можно небрежнее ответил Стёпка. – Я на сегодня отработал, больше нельзя, а то голос сядет…  Так что я скоро пойду, наверное, до дома. По дороге куплю. 

Валера молча кивнул, и насупился. Тот канат, что ещё недавно казалось, связывал их обоих, с треском рвался, лопаясь по ниточке, прямо у Стёпы на глазах… И Стёпка вдруг понял, что ошибся – точно так же, как по ошибке набрал его номер. Всё, из-за чего он так переживал, происходило только в его дурацкой башке, и никого больше не касалось. 

– Не жалеешь, что пришёл? – спросил у Валеры Степан, опуская пустую бутылку в урну.

Валерка быстро помотал головой и несмело улыбнулся. 

– Нет, – спокойно ответил он. – Я сразу понял, какой ты… 

– И какой? – без тени иронии поинтересовался Стёпка, выгребая из коробки купюры и мелочь… Почти пятнадцать рублей, ничего себе! 

– Хороший, – уверенно проговорил Валерка. – Талантливый… 

– Весёлый и добрый, – вставила словцо Надя. И застенчиво опустила глаза, словно сказала лишнее. 

Стёпа иронически крякнул и взлохматил себе волосы. 

–Хвалите меня, хвалите, – сипло пробормотал он, убирая гитару в чехол. – Мне это нравится. Только вы оба ошибаетесь… Я совсем другой.

– А какой же? – мило улыбнулась Надя, и с насмешкой предположила:

–  Ужасный, расчётливый и злой? 

Стёпа перевёл взгляд с девушки на замершего вдруг с задумчивым видом Валерку и ответил ей в тон, чтобы немножко его подразнить:

– Точно! Как ты догадалась? 

Надя прыснула и махнула на него рукой:

– Не выдумывай, Степан! Ты отличный парень и песни у тебя хорошие… 

Валерка слегка натянуто усмехнулся: 

– А ты умеешь…  напрашиваться на комплименты. 

– Я много чего умею, – хорохорясь, отвечал Степан. – Вы просто плохо меня знаете… 

– Например? – напористо спросил Валерка. Он пока ещё не сердился, но было видно, что ему уже не нравится этот разговор. 

Стёпа обворожительно улыбнулся, хотя ему самому хотелось плакать от досады, и страшным шёпотом произнёс:

– Например, целоваться…  Хочешь, и тебя научу? 

– Да ну тебя, Стёпа! – засмеялась Надя и смущённо глянула на Валеру. Тот весь подобрался и быстро нашёлся с ответом:

– Сам справлюсь! Я уже большой мальчик… 

– Ну да, я помладше…  – притворно закручинился Стёпка. – К тому же, пью пиво, курю и на улицах побираюсь… 

И заорал во весь голос:

– Люди добрые, помогите бедному музыканту, кто сколько может! 

Проходившая мимо пожилая пара шарахнулась от его крика в сторону, а трое подростков, стоящих метрах а десяти на тротуаре, обернулись и охотно загоготали, показывая на Стёпу пальцами. 

– Ну и зачем ты кривляешься? – растерянно спросил Валерка. – Ты же не такой, Стёпа! 

А Надя, хоть и глядела на него с укоризной, всё-таки промолчала. 

Степан покраснел и пожал плечами. 

– Какой есть. 

Он снова посмотрел на них обоих – хороший парень, симпатичная девушка… Может, у них что и получится. А он, Стёпа, сейчас тут третий лишний, даже если ему самому только что казалось, что наоборот – лишняя здесь она… 

«Стоп,» – одёрнул он себя. И брякнул, отвернувшись, чтобы не смотреть им в глаза:

– Пойду я, наверное…  Спасибо тебе, Валера, за то, что пришёл. А тебе, Надя, за мороженное и за то, что не прогнала. 

Валерка тронул его за плечо и мягко спросил:

– Позвонишь ещё? Если будешь выступать… Завтра, например? 

Стёпка усмехнулся, хотя ему сейчас хотелось рыдать и биться головой об стену:

– Ага, если снова номером ошибусь! – и протянул Валерке на прощание руку. Тот на мгновение задержал его ладонь в своей руке и вопросительно заглянул Стёпке в глаза. И Стёпа мгновенно поплыл, то ли от непрошенных слёз, то ли от этих безумно красивых светло-серых Валеркиных глаз, в которых чёрными колодцами темнели зрачки… 

–Там двойка вместо тройки, – донёсся до него Валеркин голос. Стёпа резко тряхнул головой и моментально забыл, что услышал. 

– Хорошего вечера! – бросил он, развернулся и пошагал к метро. Ветер, который порывами налетал со стороны проспекта, моментально высушил ресницы. Но ладонь так и держала в себе тепло чужой руки, словно ожог, пока он не купил в ларьке у метро холодную бутылку минералки и не выпил её целиком, чувствуя, как немеют пальцы и ноют губы… 

Только тогда его отпустило. Больше не хотелось ни плакать, ни сочинять стихи, ни даже петь. Ничего не хотелось, кроме того, чтобы идти по вечернему проспекту, засунув руки в карманы, и даже не смотреть по сторонам. Не задерживаясь ни на мгновение взглядом на лицах прохожих, чтобы не выискивать в них жемчужного цвета глаза. Не окидывать взглядом проходящих мимо ребят, словно высматривая среди них коренастую щуплую фигурку. Не прислушиваться к заливистому хохоту валяющих дурака ребятишек, чтобы сердце не рвалось пополам от желания ещё раз услышать тот задорный и заразительный смех, от которого в груди Стёпки разливалась сама собою звенящая радость. 

Всё равно, ничего бы не вышло хорошего. Даже если бы Стёпа попытался с ним подружиться, рано или поздно Валерка догадался бы, и пришлось бы либо признаваться, либо врать. Стёпа даже не знал, что было бы хуже. Но точно был уверен, что этот парень ничем не заслужил ни того, ни другого. 

Стёпка одного не мог понять: почему, ну почему он сразу так запал на этого Валерку? Буквально с первого взгляда! Ведь никогда раньше ничего такого за ним не водилось! Да, никакой девчонки у Стёпки отродясь не было, но это же ничего не значит… Он-то думал, что просто ещё не встретил ту самую, свою единственную. А вон оно как повернулось! 

Чуть не влюбился. В парня. Считай, совсем незнакомого…  Что за бред? Он заболел, что ли? Или, вырвавшись из снулого унылого городка, опьянел от свободы и кучи возможностей – и просто попутался? Решил сдуру, что, если люди слушают его глупые песенки, так ему всё можно? 

«Хорошо, что Валерке встретилась Надя, – подумал Степан с облегчением. – А то влипли бы мы оба в дурацкую историю!»

Он не заметил, как дошёл пешком почти до самого своего дома. Достал на всякий случай карту, сверился, и повернул с проспекта направо, подходя к дому с другой стороны.  Поднялся в квартиру, повесил гитару на гвоздь и, не раздеваясь, упал на кровать лицом вниз. В правом кармане джинсов что-то топорщились, царапая острым углом бедро… Стёпа выудил из кармана нераспечатанную пачку сигарет, сжал её в руке и только тогда заплакал так же горько и безнадёжно, как в детстве, когда вдруг понял, что когда-нибудь умрёт.

5. 

Следующих полтора месяца Степан в руки не брал гитару, и уж тем более – не пел и не сочинял. Исправно звонил домой матери каждый вечер и делился новостями. Да, нашёл работу на шиномонтаже, платят немного, но пока на жизнь хватает, а там посмотрим. Нет, ребята с ним работают хорошие, простые и скромные. Иногда выпивают, конечно, но несовершеннолетнего Стёпку не спаивают, а наоборот, говорят, чтобы не вздумал пить-курить и прочее… 

Мама вздыхала и каждый раз говорила, что соскучилась и хотела бы приехать повидаться. Стёпка отговаривался тем, что сам скоро приедет навестить её, и даже первое время собирался это обещание выполнить…  Ну, не на этих выходных, так на следующих или через неделю! 

На самом деле, почти всё так и было, как он рассказывал. Если не считать того, что каждый вечер, возвращаясь домой, он полчаса отмокал в душе, отмываясь от въевшейся в кожу пыли и грязи, а потом наскоро готовил ужин, быстро ел и падал спать…  С ребятами с шиномонтажа ему было скучновато, ведь все их разговоры крутились вокруг да около работы и того, кто сколько выпил и с какой бабой переспал. Но Степан привык к этому ещё в своём родном городе, где большинство его знакомых парней ничем не отличались от нынешних питерских знакомых. 

В конце концов, Стёпка собирался учиться на слесаря-сантехника, а потом идти в армию. И значит, надо было научиться быть обыкновенным мужиком, простым и работящим, безо всяких там завихрений в голове насчёт поэзии и прочих глупостей. 

Он довольно быстро натаскался ходить слегка вразвалочку, сплёвывать сквозь зубы и ржать в голос над дурацкими приключениями своих товарищей. Постригся коротко, переоделся в спортивные штаны и футболку, и только вместо кепки завёл себе чёрную бандану, став почти неотличимым от тысяч таких же питерских мальчишек-работяг. 

Временами на него накатывало, и он терпел молча, стиснув зубы, в ожидании выходного. Тошнило от всего: похабных анекдотов, дебильных перепалок на пустом месте и ленивого разгильдяйства. И потому что не с кем было поговорить по душам или просто молча посидеть рядом, не говоря уже – в обнимку. А больше всего – оттого, что Стёпка и сам становился таким же, исподволь, незаметно, как губка впитывая скучную безнадёжность и цинизм своих товарищей. 

По выходным он отсыпался до полудня, пока сны не вымывали из него усталость и отчаяние. А потом ехал на электричке в Ломоносов или Петергоф, где часами шатался по паркам, молча разглядывая хорошо одетых и культурных отдыхающих. На их фоне Стёпа казался себе дворовой шавкой на выставке породистых собак. Чаще всего его принимали за работника парка, и скользили равнодушным взглядом мимо него, почти не замечая, как прислугу в ресторане. А Стёпа жадно вглядывался в их лица, манеру поведения и, прислушиваясь к обрывкам фраз неспешных разговоров, каждый раз убеждался в том, что его место – не здесь, между ними, а среди таких же простых и незатейливых парней-работяг с захудалого шиномонтажа. 

Но Стёпина душа просила другого, замирая в восторге перед мраморной статуей, разливаясь по глади пруда мелкой рябью и падая в сизое небо над головой…  Он словно разучился летать, но ещё помнил, как это прекрасно и удивительно. Он словно потерял что-то в себе и никак не мог не только найти, но даже понять, чего именно ему не хватает. 

Иногда Стёпа ловил себя на том, что скучает по хорошей книжке или душевному фильму, и это жгло его изнутри нестерпимой жаждой. Тогда он шёл в кино на тупую заграничную мелодраму, захватив с собой колу и попкорн, и высиживал в тёмном зале час с лишним, пытаясь понять, зачем нужны эти глупые и никчемные фильмы с картонными героями и фальшивыми страстями… Как-то раз он попал на фильм ужасов и весь сеанс давился от смеха, зажимая рот, чтобы не раздражать окружающую публику. 

Всё это было ненастоящим, надуманным и скучным, как дед Мороз, из-под шубы которого торчат стоптанные тапки соседа. Но в то же время, всё это было настолько реальным, что вызывало у Стёпы оторопь и брезгливое ощущение вони и запаха хлорки в общественном туалете. 

Привыкнуть к этому было невозможно, как он ни старался. Как ни пытался себя заставить, не получалось… 

Ничто не мешало Стёпе купить билет в театр или пойти в музей или филармонию. Никто не запрещал ему ни петь, ни сочинять самому. Просто ему не хотелось….  Валерка снился всё реже, клочок бумаги с номером телефона он давно выкинул, а забытая гитара пылилась на гвозде, специально вбитом в стену. 

Ничего не хотелось, особенно после того, как Стёпа однажды лоб в лоб столкнулся в метро с Анечкой. Она стояла в вагоне у самого входа в простом белом платье, и увлечённо читала книжку, не обращая внимания ни на что вокруг. А он заскочил в вагон, когда двери уже закрывались, чуть не сбив её с ног. 

Анечка мельком сердито посмотрела на него и снова уткнулась в книжку. А Степан молча привалился к закрывшейся двери и принялся разглядывать её отражение в окне вагона, чтобы не смущать явно не узнавшую его девушку пристальным взглядом. 

Как вдруг Анечка сама подняла на него глаза и произнесла с удивлением:

– Стёпа? 

Он молча кивнул, не двигаясь с места. Только обхватил рукой поручень, чтобы унять невесть откуда взявшуюся дрожь в ногах. 

– Это правда ты? – обрадовалась она. И осмотрели его с головы до ног, словно не веря своим глазам. –  Слушай, тебя тут какой-то парень разыскивал! Смешной такой, сероглазый… 

Стёпа, обмирая, подумал: «Валерка?» И судорожно сглотнул, отводя глаза. Не надо, чтобы Анечка их видела. 

– Ты куда пропал? – неловко поинтересовалась она. – Серёжка твои песенки поёт, а ты всё не приходишь… 

– Пусть поёт, если хочет, – пожал плечами Стёпа. – Это старые песенки, детские, глупые. Я уже и забыл про них… 

– А ты что-нибудь новое написал? – поинтересовалась Анечка. 

Степан покачал головой:

– Нет. Некогда. Я работаю…  

– Кем? – быстро спросила Анечка. 

– На шиномонтаже, – сообщил Стёпа равнодушно. – Колёса меняю на машинах. 

– Хорошо платят? – понимающе кивнула Аня. 

– Так себе, – спокойно признался Стёпа. – В месяц рублей семьдесят выходит. 

–  Маловато, – со вздохом согласилась Анечка. 

– Мне пока хватает, – не моргнув глазом, ответил Стёпа. – А с осени я учиться пойду, там стипендия будет. И общагу, может, дадут.

Анечка помолчала, неуверенно покивала и осторожно поинтересовалась:

– А получше…  ничего нельзя было придумать? Какую-нибудь другую работу поискать? 

– Меня и эта устраивает, – ровно проговорил Степан. – Нормальная мужская работа…  

Анечка фыркнула и покрутила головой, оглядывая его сверху донизу:

– Ты уверен, что тебе это нужно? 

– Так я же несовершеннолетний, и у меня ни профессии, ни образования нет, – пожал плечами Стёпа. –  Еле упросил, чтобы меня взяли. 

Аня помолчала, кусая губы, и наконец, спросила со звоном в голосе:

– Зачем? 

Степан непонимающе посмотрел ей в глаза. Анечка захлопнула книжку, сунула её в свою лёгкую сумочку, висевшую у неё на плече, и повторила:

– Зачем ты это делаешь? 

– Что именно? – не понял Стёпа. 

– Сам ломаешь себе жизнь! – сердито ответила Аня. – Пишешь отличные песни, хорошо поёшь – а идёшь учиться на какого-то токаря! 

– Слесаря, – машинально поправил её Степан. – Слесаря-сантехника. 

– Вот-вот! – распаляясь, продолжала она. –  Почему бы тебе не учиться на композитора, или хотя бы на музыканта? У тебя же талант, Стёпка! Другие люди годами стараются, и то не выходит ничего! А ты… 

Она махнула рукой и отвернулась. 

–  А что я? – удивился Стёпка. – Я тоже буду учиться. Потом в армию пойду. Потом на завод или в ЖЭК. 

– Ты правда не понимаешь или издеваешься? – рассерженно поинтересовалась Анечка. – Стёпа, ты мог бы очень многого добиться! Если бы захотел… Но вместо этого ты зачем-то зарываешь свой талант и тратишь свою жизнь на ерунду! 

– Я работаю, – спокойно ответил Степан. – Зарабатываю деньги… 

– Да ты бы куда больше зарабатывал, если бы делал то, что можешь! – возмутилась она. – И в конце концов, это просто нечестно! Если тебе что-то дано, то ты просто обязан этим пользоваться и развивать! 

Она поглядела ему в глаза и тихонько проговорила:

– Ты что, не понимаешь? Людям нравятся эти твои глупые детские песенки! А ты лишаешь их возможности услышать что-то новое… 

– Брось, – смутился Стёпка. – Если Серёже нравится их петь, пусть поёт. А другие слушают… Я не против! Но даже если людям что-то нравится, то это не значит, что я должен обязательно это делать, правда? Я же не дрессированный медведь, который в цирке на велосипеде ездит на потеху публике? 

Анечка вздохнула и произнесла расстроенно:

– Ладно, Стёпка, это твоя жизнь. Делай с ней, что хочешь. Только и потом не жалуйся, что она не сложилась…  Ты ведь сам себе всё портишь, непонятно лишь, зачем. 

Она посмотрела Стёпе в глаза и в сердцах бросила:

–Ты даже не представляешь себе, как я ждала, что ты придёшь! Как мне хотелось услышать твою новую песенку! Как мы всё головы ломали, вдруг мы тебя чём-то нечаянно обидели или с тобой что-то случилось? 

– Ничего не случилось, – растерянно проговорил Стёпа, – и ничем не обидели… Просто я не такой, как вы! Я обычный парень, не актёр, не философ. И жизнь у меня будет обычная…  Простая нормальная жизнь. Что в этом плохого? 

Анечка помотала головой и тихо вздохнула:

– Лучше бы я тебя не заметила…  и ты бы остался для меня другим. Юным, талантливым, душевным и наивным…  Очень жаль, Стёпа.  Даже обидно, что всё получается именно так!

И она вышла на следующей станции, а Стёпа поехал дальше. Он смотрел сквозь окно вагона на проносящихся мимо чёрный туннель подземки и думал, что вот так же пройдёт вся его жизнь: в тесном, мотающемся из стороны в сторону вагоне, несущемся куда-то сквозь темноту. Но ни плакать, ни жаловаться было некому и незачем: он сам сел в этот вагон, и мог сойти на любой станции. Только и этого делать тоже не хотелось. 

6.

Перед зимней сессией Стёпа решил поехать на Гостиный двор, приодеться и купить себе какой-нибудь подарок на Новый год. Он вышел из метро на маленькую площадь перед торговыми галереями и сразу прибавил ходу, заметив троих музыкантов, приплясывавших от холода на пятачке между подземным переходом и входом в галерею. 

Пробираясь среди толкучки в магазинах, Стёпа поймал за руку воришку, чумазого пацана лет тринадцати, и отвесил ему подзатыльник:

– Дурак, поймают – посадят! 

Пацан поднял на него светло-серые глазищи, в которых стояли злые слёзы, и отрезал:

– Ну и что? Там хоть кормят и спать есть где! Иди себе дядя, не учи меня жить! 

Стёпа засмеялся и спросил:

– Тебя как звать-то, бандит? 

– Зачем тебе? В милицию сдать меня хочешь? – сумрачно спросил воришка. И шмыгнул носом. 

Степан пожал плечами:

– Нет. Ты и так там скоро окажешься. Своим ходом. 

– Тогда – зачем? – подозрительно спросил пацан, постреливают глазами по сторонам, куда сбежать. 

– Есть хочу, – объяснил Степан. – Могу и тебя покормить за компанию… – и добавил серьёзно:

– Только я с незнакомцами не обедаю. 

– А что так? – осмелев, ехидно спросил воришка. Но в глазах его блеснула искорка интереса. 

– Примета плохая, – усмехнулся Стёпа. – Ну так что, ты со мной пойдёшь обедать или на улицу мёрзнуть? 

– А чем я с тобой расплачиваться буду, дядя? – насмешливо поинтересовался воришка. 

– Спасибо скажешь, – ответил Степан и, развернувшись, пошёл в сторону столовой, располагавшейся неподалёку от входа, нисколько не сомневаясь, что мальчишка последует за ним. 

– Эй, дядя, постой! – нагнал его воришка у двери столовой. – Меня Бенькой кличут… 

Степан обернулся и поинтересовался:

– А имя-то у тебя есть, Бенька? Меня вот Стёпой зовут, а тебя? 

Мальчишка насупился, ответ глаза и проговорил нехотя:

– А.. Алексей. 

– Ну тогда, Лёша, иди мой руки и лицо – и за стол! – сказал Степан, изучая меню, висевшее на стене. – Борщ будешь? 

Мальчишка охотно кивнул и умчался в туалет. А Степан проводил его спину долгим взглядом, прикидывая, не сбежит ли маленький воришка от греха подальше…А потом взял на раздаче две тарелки борща, две порции котлет с картофельным пюре и пару стаканов морса. Когда мальчик, назвавшийся Лёшей, вышел из туалета и принялся оглядывать зал, разыскивая своего кормильца, Стёпа поднял руку и позвал:

– Лёша! 

Мальчишка то ли не расслышал, то ли не заметил сидящего Степана среди других посетителей, и тому пришлось подняться и отвести его к своему столику.

 – Куртку сними, – мимоходом посоветовал Стёпа. Мальчик сначала застеснялся и помотал головой, а потом безропотно позволил снять с себя замызганную ветровку, под которой оказалась видевшая виды полинялая футболка. Степан только крякнул, представив себе, каково было мальчишке на улице в такой одёжке в это время года. 

Потом он с едва заметной улыбкой смотрел, как незадачливый воришка уплетает за обе щеки и первое, и второе. Сам Степан ел, не спеша, размышляя о том, что делать дальше. 

– Наелся? – уточнил он, когда мальчишка допил свой морс. Тот похлопал себя по пузу и поблагодарил:

– Спасибо! 

– На здоровье, – кивнул Степан. А сам перешёл от борща к котлетам. Мальчишку разморило от сытного обеда, и он начал позёвывать., то ли скучая, то ли и правда – чуть не засыпая за столом. 

– Ну, я пойду? – нерешительно спросил мальчик, потянувшись за своей курткой. 

– Как хочешь, – ответил Стёпа. И объяснил: 

– Там холодно, а здесь тепло. Сиди, грейся, тебя никто не гонит. Не в твоей одёжке сейчас по улицам шататься… 

Мальчик закусил губу и пробормотал:

– Так другой-то нет… 

Степан допил морс и предложил:

– Тогда пойдём, купим тебе другую. Потеплее. 

Мальчик открыл рот, потом сощурился, окинув Степана взглядом и насмешливо произнёс:

– Как ты сказал, тебя зовут? Дед Мороз? 

– Степан. Можно просто Стёпа, – ответил тот. – И на деда я никак не тяну, мне только что восемнадцать исполнилось. 

Мальчик с усмешкой кивнул:

– И зачем тебе это надо, дядя Стёпа? 

Стёпа откинулся на стуле:

– Считай, что просто так… Не веришь? 

Мальчишка только хмыкнул. 

– Ладно, – спокойно произнёс Стёпа. – Ты правда хочешь это знать? 

Мальчик ехидно кивнул. 

– Месяц назад у меня умерла мама, – проговорил Степан. – Она не любила ходить по врачам, а когда у неё нашли рак, было уже поздно что-то делать…  А больше у меня никого нет. Вот я и хочу сделать кому-нибудь хороший подарок…  Например, тебе. 

Мальчишка слушал его, открыв рот и даже не стал спорить на этот раз:

– Ладно, – сказал он, почти копируя Стёпину интонацию. – Пойдём.

Они вернулись обратно в Гостиный двор и за полчаса подобрали джинсы, полуботинки, рубашку и свитер. Причём вредный мальчишка словно специально выбирал цвет и фасон точь-в-точь такие же, как у Стёпы! 

– Разорил я тебя, дядя Стёпа! – лукаво смеялся мальчишка. 

– Пока – нет, – ответил Степан и, прикинув рост и комплекцию пацана, подобрал ему майку, трусы и носки. И, не глядя на нахмурившегося мальчишку, потянул с вешалки такой же короткий полушубок, какой был у него самого. Только размером поменьше. 

– Стёпа…Может, не надо? – мальчик облизал пересохшие губы и проговорил, запинаясь:

– Я же с тобой никогда не расплачусь! 

Степан улыбнулся и ответил:

– Надо! Тебе ещё постричься надо. 

– Зачем? – удивился мальчик. 

– Чтобы человеком себя почувствовать, – вкрадчиво объяснил Степан и и вручил ему стопку одежды. –  Иди, одевайся, Лёша! 

Мальчик шмыгнул носом, потупился и вдруг проговорил через силу:

– Я не Лёша, я Денис. Прости. 

Стёпа захохотал и хлопнул мальчишку по спине:

– Молодец! 

Мальчишка открыл рот, покраснел и виновато потупился. 

– Не трусь, Дениска! – весело проговорил Стёпа. – Я всё гадал, признаешься ты или нет… 

– Ты что, не сердишься? – изумлённо захлопал серыми глазками мальчишка, выглядывая из-за пакетов с одеждой у себя на руках. 

Стёпа даже не усмехнулся, а просто молча покачал головой и пошёл к кассе. А растерянный Лёша-Денис – снова в примерочную, переодеваться. 

– Когда ты догадался? – спросил Денис уже на улице, переодетый во всё новое. 

– В столовой, – улыбнулся Стёпа. – Я тебя позвал по имени, а ты не откликнулся… 

Денис понурился:

– Теперь ты мне никогда не будешь верить… 

– Да ну, – развеселился Стёпа. – Ты же сам признался! Просто постарайся больше мне не врать… А вот и моя парикмахерская! 

Они спустились в полуподвальный этаж, и Степан попросил «сделать мальчишке что-нибудь приличное на голове». Молодая парикмахерша в синем фартуке и зелёном платье усмехнулась, оглядев двоих почти одинаково одетых юношей, и вполголоса поинтересовалась у Дениса:

– Как у него, да? 

Тот снова покраснел и неуверенно кивнул. Стёпа фыркнул, но вслух ничего не сказал. 

– Голову моем? – спросила парикмахерша. Денис и Стёпа одновременно кивнули, произнесли в один голос: «Да!», переглянулись и захохотали. 

– Подождите, пожалуйста, в коридоре! – строго потребовала у Степана парикмахерша, и через полчаса выдала ему мальчишку, постриженного в точности, как он сам. И неудивительно: ведь Стёпа уже почти полгода стригся именно у неё. 

Степан расплатился и подвёл Дениса к зеркалу:

– На, полюбуйся, что получилось! 

Денис окинул взглядом их отражения и прыснул:

– Мы теперь, как близнецы! 

Он, конечно, немного преувеличивал: разница в возрасте была довольно заметной. Но после стрижки на их лицах проступило некоторое сходство, а почти одинаковая одежда его только усиливала. 

– Ты сам так захотел, – развёл руками Стёпа. 

Денис накинул полушубок и вышел вслед за Стёпой на улицу. 

– И что теперь? – неуверенно спросил он, заглядывая Стёпе в лицо. – Ну, одел ты меня, накормил… Спасибо тебе… Большое спасибо, правда!

Стёпа кивнул и молча продолжал стоять на тротуаре, засыпанном мелким снегом, внимательно разглядывая Дениса. 

–  А дальше-то что? – требовательно поинтересовался мальчик. –  Мы просто сейчас разойдёмся в разные стороны – и всё? 

Стёпа молча развёл руками. 

– Но так ещё хуже, – тихо проговорил мальчик, опустив лицо. – Наступит завтра, а всё останется по-прежнему. Ничего не изменится ни в твоей жизни, ни в моей…

Стёпа снова кивнул и махнул рукой: «пойдём!» И они пошли дальше по Садовой, хрустя свежевыпавшим снегом, бок о бок. 

– Так что зря ты это затеял, - пробормотал мальчик. – Ты пожалел меня, не стал сдавать в милицию, хотя мог… 

Стёпа остановился под фонарём и поднял лицо вверх. 

– Смотри, Дениска, – перебил он мальчишку. – Красиво, правда? 

Мелкие снежинки падали в свете жёлтого фонаря, как манная крупа из низкого серо-фиолетового неба. Они облетали фонарь, как мотыльки, и медленно планировали под ноги. Ни ветерка, ни малейшего движения воздуха не было, и когда Стёпа подул на сыплющиеся сверху маленькие ледяные былинки, те охотно закружились вокруг его головы. 

– Просто смотри и ни о чём не думай, – попросил Степан. – Побудь со мной хоть одну минутку, пожалуйста. 

Денис озадаченно кивнул и умолк. В полной тишине Стёпа открыл рот и принялся ловить снежинки языком… Мальчишка сначала улыбнулся, а потом сам распахнул рот и стал за ним повторять, слизывая на лету холодные крупинки. 

– Спасибо, – тихонько произнёс Стёпа. – Пойдём дальше. 

Денис помедлил, оглянулся назад и неохотно кивнул. 

– Куда мы идём? – поинтересовался он немного напряжённо. 

– Пока просто гуляем, – спокойно ответил Стёпа. – А ты уже устал или куда-то торопишься? 

Денис помотал головой и вопросительно заглянул ему в глаза снизу вверх. 

Степан усмехнулся:

– Не бойся, – медленно проговорил он, – я тебя не обижу, Дениска. Никогда. Обещаю. 

Мальчик быстро сглотнул и отвернулся. 

– Хорошо, – проговорил Стёпа терпеливо. – Давай тогда я просто провожу тебя домой… 

– Нет! – с испугом быстро ответил мальчишка. – Не хочу! 

– А чего же ты хочешь? – устало спросил Стёпа. 

Денис остановился и беззвучно зашевелил губами, словно читая молитву. Степан стоял рядом и молча ждал, пока мальчишка соберётся с мыслями, а потом повторил:

– Чего ты хочешь, Денис? 

Мальчик поднял на него покрасневшие глаза, в которых стояли слёзы, и выдавил:

–Умереть прямо сейчас! 

Степан обхватил его за плечи и притянул к себе:

–Ты что, дурачок… 

Денис сначала дёрнулся, пытаясь высвободиться, а потом сам обхватил его руками и уткнулся лицом в его кожаный полушубок. Пока щуплое мальчишеское тело сотрясали рыдания, Стёпа, не стесняясь, гладил его по голове и шептал ему на ухо простые, добрые и глупые слова о том, что всё будет хорошо, что надо жить и не надо делать глупостей… А когда Денис проревелся, отпустил мальчишку и подождал, пока тот вытрет слёзы и успокоится. 

– Когда мамы не стало, я тоже хотел умереть, – медленно проговорил Стёпа. – Она не говорила, что болеет, а я был слишком занят собой, чтобы это заметить. 

Денис смотрел на него исподлобья, но не перебивал и даже не двигался.

– Я уехал учиться сюда, в Питер. А она осталась одна, и всё просила меня приехать повидаться…  Но мне всё время было некогда! – словно пожаловался Стёпа. 

Денис молча взял его за руку и сжал кисть обеими ладошками. 

– А потом она умерла, и мы так и не повидались… Мне стало так стыдно и горько, что я не хотел жить, – проговорил Степан. И тут же добавил, совсем другим тоном, чуть ли не насмешливо:

– Но я ошибался…  Если бы я сделал это, мы бы с тобой не встретились. 

И заглянул Денису в его серые удивлённые глаза. 

– Мне просто нужен кто-нибудь, кого можно любить и о ком заботиться, – бесхитростно признался Степан. 

Денис отпустил его руку, облизал губы, словно они у него пересохли, и сипло выдавил:

– Ну, ты бы мог завести себе девушку… 

Степан вздохнул и признался:

– Динька, я не по девушкам. 

Денис закусил губу и снова посмотрел на него исподлобья. 

– Не думай обо мне плохо, – попросил Стёпа. – Я же тебя пальцем не тронул! И не бойся, ни приставать не буду, ни навязываться! 

– Это потому, что я ещё…  маленький? – запинаясь, поинтересовался Денис. 

– Это потому, что ты уже большой и всё понимаешь, – ответил Стёпа спокойно. 

Денис покраснел и брякнул, глядя себе под ноги:

– Тогда заведи себе парня… Раз тебе так надо! 

Стёпа покачал головой. 

– Нет, – со вздохом сказал он. – Я пытался. Те парни, что мне попадались, хотели только трахаться и весело проводить время.  Желательно, за чей-то счёт… А я любить хочу, понимаешь? Это совсем другое!

Денис молча кивнул и обхватил себе руками подмышки, словно ему стало холодно. 

– Пойдём, – сказал Стёпа. 

– Куда? – тут же поинтересовался Денис со странным выражением лица, словно снова хотел заплакать. 

– Всё равно, – пожал плечами Стёпа. – Если будем стоять, замёрзнем… Хоть до метро, например. Ты где живёшь? 

– На Маяковской, – быстро ответил Денис и отвернулся. – Только мне позвонить надо… 

Степан кивнул и показал рукой:

– Вон там автомат есть, на углу. 

Денис сердито нахохлился и брякнул:

– Только у меня денег нету… 

И замолчал, не глядя на Стёпу. Тот молча достал монетку и протянул мальчишке. Но Денис молча помотал головой и отодвинул его руку, не глядя. 

Стёпа наигранно задумался:

– Что же тогда делать? Ну, пойдём на рынок, пока он ещё не закрылся…  Сопрёшь у кого-нибудь кошелёк, и если тебя не поймают, позвонишь… 

Денис покраснел и беспомощно вскрикнул:

– Ты издеваешься? 

–  Даже не думаю, – спокойно ответил Стёпа. – Просто надо же как-то решать вопрос, пока не поздно. Не на улице же тебе ночевать! 

– На вокзале посплю, в зале ожидания, – пробормотал мальчишка, не глядя на Степана. 

– Ну, можно и так, – спокойно согласился Стёпа. – Тогда пошли к метро, поедем на вокзал, – и добавил нехотя:

– А я домой. 

При слове «домой» мальчишка вздрогнул и затравленно просмотрел на Степана. 

– Давай свою монету! – чуть ли не потребовал он. 

Стёпа спокойно протянул ему монету, и они пошли к автомату. Там Денис плотно затворил за собой стеклянную дверь и быстро набрал номер, прикрывая цифры ладошкой. Стёпа молча стоял и смотрел на все эти бесполезные ухищрения, стараясь, чтобы на лице у него не проступила ни жалость, ни насмешка. Стекло сбоку было разбито, и Стёпа совсем не удивился, когда отчётливо услышал, как Денис вполголоса заговорил, прикрывая рот ладошкой:

– Женька, привет…  Можно, я сегодня у тебя переночую? Да, с отчимом опять поругались… А завтра мы с тобой в школу вместе пойдём, а? Ладно, извини, понял. Пока. 

Денис повесил трубку, открыл дверь и попросил:

– Стёп, а у тебя ещё одной монетки нету? 

Степан спокойно кивнул и молча протянул ему вторую монетку. 

– Спасибо! – грустно улыбнулся Денис и снова плотно прикрыл дверь за собой. Постоял, словно собираясь с духом, а потом решительно набрал номер:

– Алло…  Это Денис. Можно Сашу позвать? Куда уехал? А, на соревнования…  Ладно, тогда привет ему. Спасибо. До свиданья. 

Денис вышел из будки, провёл себе рукой по волосам, стряхивая капельки подтаявшего снега, и вздохнул:

– Ну и ладно…  Поехали на вокзал. 

Стёпа внимательно посмотрел на него и участливо спросил:

– Что, всё так плохо? 

Денис досадливо дёрнул плечом и нехотя ответил:

– Нормально! Главное, дожить до завтра, а там что-нибудь придумаю… 

Стёпа даже не усмехнулся, а просто махнул рукой:

– Ладно, тогда поехали на вокзал. 

Они дошли до Сенной, спустились вниз на эскалаторе и за всё это время не произнесли ни слова. Только когда двери вагона открылись, и Стёпа шагнул вслед за Денисом вовнутрь, тот оглянулся и спросил:

– А тебе куда? 

Стёпа уселся напротив схемы метро и кивнул на неё:

– Моя следующая, площадь Александра Невского. Я на Бакунина живу. 

Денис уселся рядом и оглядел почти пустой вагон. Только на маленьком сиденье в начале вагона дремала старушка в платке, вязаной кофте и юбке до пят с чёрной книжечкой в руках, да напротив неё сидел кто-то в джинсах и капюшоне, скрывающем лицо – то ли тощий парень, то ли худая девушка. 

Денис смешно зевнул, прикрывая рот ладошкой и проговорил с чувством:

– Спасибо тебе, Стёпа, за всё. Ты хороший человек… Пусть тебе повезёт, и ты найдёшь того, кто тебе нужен. 

Степан вытянул ноги и посмотрел на отражение в тёмном окне напротив. 

– И тебе спасибо, Динька…  Ты тоже хороший, не спорь. Пусть тебе тоже повезёт.

Денис искоса посмотрел на них обоих в отражении напротив и фыркнул:

– Да уж, хороший! Воришка, врунишка и прогульщик! 

Стёпа накрыл его ладонь своей рукой и тихо произнёс:

– Ты на самом деле не такой, Динька. Это так оно сложилось неправильно…  Ты не виноват. И ты сам можешь всё исправить. Своими собственными руками. 

– Как? – иронически усмехнулся Денис, но руку не убрал. – Начать новую жизнь с понедельника? 

– Нет, не с понедельника, – отозвался Стёпа. – Прямо сейчас. 

Денис открыл рот, чтобы ляпнуть что-то, но вместо этого уставился снова на их отражение в тёмном окне и промолчал. 

Они вышли на переходе с Невского на Гостиный двор и поднялись по ступенькам наверх. Когда Стёпа оступился на лестнице, Денис схватил его за руку и сделал вид, что не расслышал Стёпкино «спасибо». 

Но руку не отпустил. Так они и зашли в вагон, держась за руки, и уселись рядом. Когда двери вагона закрылись, Денис подвинулся к Стёпе поближе, положил ему свою голову на плечо и закрыл глаза. 

– Станция Маяковская, – сообщил репродуктор, мигнул свет, и поезд стал притормаживать, сбавляя ход. 

– Твоя станция, – толкнул Стёпа Дениса в плечо. – Тебе выходить. 

– Я знаю, – не открывая глаз, ответил Денис. И совсем тихо попросил:

– Можно, Стёпа…  я у тебя сегодня переночую? 

Двери вагона закрылись и поезд тронулся. Степан посмотрел на отражение в тёмном окне и сипло проговорил:

– Да, Динька. Конечно, можно.

7.

Утром Стёпа проснулся ни свет, ни заря и долго лежал без движения, закрыв глаза и прислушиваясь к мерному дыханию посапывающего рядом мальчишки. 

Вчера он сначала загнал Дениса в ванну, выдав ему новое бельё и махровое полотенце, а потом постелил на раскладном кресла-кровати всё чистое. 

– Тебе с утра перед школой, наверно, надо домой забежать, за учебниками и тетрадками? – поинтересовался Стёпа, когда Денис вышел из ванной, замотанный в полотенце на бёдрах. 

– Не, я портфель в школе оставляю, в классе или под лестницей, – спокойно признался мальчишка. 

– А как же ты домашку делаешь? – удивился Стёпа. 

– На переменах, – нехотя объяснил мальчик. А потом добавил:

– Или вообще не делаю… 

Стёпа потёр нос и промолчал. 

– Что, воспитывать будешь? – ехидно полюбопытствовал мальчик. Скинул полотенце, оставшись голышом, и принялся напяливать на мокрое тело трусы, совершенно не стесняясь того, что Стёпа на него смотрит. И даже подпрыгнул, поправляя их на себе, словно поддразнивая. 

Стёпа усмехнулся и спросил:

– Так на сколько будильник ставить? 

– На восемь, наверно, – махнул рукой мальчишка. – Опоздаю на первый урок, ну и ладно… 

Степан покачал головой:

– Нет, не ладно…  Подъём в семь. Мне тоже на учёбу надо. 

– А ты где учишься? – удивился Денис. 

– В техникуме, – не вдаваясь в подробности, сообщил Степан. И добавил:

– Ты спишь здесь, – он показал на застеленное кресло-кровать. 

– Спасибо, – пробормотал мальчик. – Я тебя не слишком стесняю? 

Степан покачал головой, дождался, пока мальчик ляжет, и выключил свет. Раздеваясь в темноте, он услышал, как мальчишка ворочается с бока на бок, и неуверенно спросил:

– Тебе неудобно, Динь? 

В темноте послышался довольный мальчишеский голос:

– Не, мне отлично…  Всё такое чистенькое, свежее. Спасибо, Стёпа! 

– Спокойной ночи, Дениска, – сказал Степан, укладываясь сам на свой диван у окна. – Хороших снов. 

– Спасибо, – повторил мальчик. – И тебе спокойной ночи. Ты хороший парень, правда. 

Степан улыбнулся в темноте и произнёс:

–Ты тоже можешь быть хорошим… Если захочешь. 

И услышал в ответ полусонный голос:

– Я хочу быть таким, как ты, Стёпа. 

Степан сдержал смешок, повернулся на бок и мгновенно уснул… А когда проснулся, мальчик лежал рядом, закутанный в своё одеяло и на своей подушке. Сам, что ли, ночью перебрался? Стёпа глянул на часы и погладил стриженый затылок. 

– Динька…  Денёк! Просыпайся, в школу опоздаешь. 

Мальчик дёрнул ногой под одеялом, и сонно пробормотал:

– Ну ещё пять минут, пожалуйста… 

Стёпа усмехнулся, аккуратно поднялся, чтобы не задеть мальчишку, и несколько минут молча стоял, глядя на спящего Дениса. Потом осторожно, чуть ли не на цыпочках, прошёл на кухню, поставил чайник, на скорую руку нарезал кружочками сосиски, слегка обжарил их на сковородке и залил яйцами. Пока яичница скворчала, поспел и чайник. 

Стёпа посмотрел на часы, висевшие над кухонной дверью, и побежал в душ. Ровно через семь минут он услышал трель будильника, выключил воду и, растираясь полотенцем, зашёл в комнату в одних трусах. 

Денис сидел на диване, закутанный в одеяло, и, позёвывая, с любопытством смотрел на него. 

– Доброе утро, – улыбнулся Степан. – Как спалось на новом месте? 

Денис широко улыбнулся и показал большой палец:

– Во! 

– Тогда иди, умывайся, чисти зубы и приходи завтракать! – сказал Стёпа и принялся одеваться. Но мальчишка не двигался с места, продолжая его разглядывать. 

– Что-то не так? – озабоченно спросил Степан, натягивая джинсы. 

Денис помотал головой и с лёгкой завистью проговорил:

– Ты такой красивый и сильный… 

Степан усмехнулся и кивнул на турник, повешенный в дверном кроме, и гантели, лежащие на коврике у двери:

– Захочешь – и ты таким станешь! 

Мальчишка деланно засмеялся:

– Ну нет! Я даже подтягиваться толком не умею… 

Стёпа бросил на стул рубашку и поманил мальчика к себе:

– Хочешь, научу? 

Денис открыл рот и охотно кивнул. Сбросил одеяло, спрыгнул с кровати и встал перед Стёпой в одних трусах. Тот повернул его к себе спиной, осторожно взял за бока и приподнял в воздух:

– Хватайся за турник! 

И когда мальчик уцепился за железную трубку кончиками пальцев, сказал:

– Не так, Динька! Хватайся крепче, чтобы вся ладонь лежала. И сожми руку, как кулак! 

Денис послушно обхватил турник ладонями. 

– А теперь тянись, изо всех сил, как можешь! И ничего не бойся! Я тебя держу. 

Мальчик старательно напрягся, еле-еле выжимая свой вес, и Стёпа чуток помог ему, немножко приподняв худое мальчишечье тело наверх. 

Когда Денис коснулся подбородком трубки турника, Стёпа негромко произнёс:

– А теперь не бросай его сразу, а медленно опускайся назад. 

Денис старательно сделал то, что ему сказали, и Стёпа шепнул ему на ухо сзади:

– Вот ты какой у меня молодец! Давай ещё раз, а? 

И Денис опять потянулся, закусив губу, а Стёпа снова помог ему. Но уже чуточку меньше. А обратно Денис опустился уже совсем без Стёпиной помощи. 

– Попробуй ещё, – предложил Стёпа. 

– Больно, – сквозь зубы пожаловался мальчик. 

– Ничего, потерпи, Дениска, - ласково сказал Степан. – Хочешь быть красивым и сильным – научись терпеть боль. 

Денис еле заметно кивнул и в третий раз потянулся к перекладине. Стёпа только чуть подтолкнул его вверх, чувствуя ладонями, как отчаянно колотится у мальчишки сердце… Но на третий раз мальчик едва-едва коснулся металла носом, и сразу обвис вниз, только Стёпа успел его подхватить. 

– А вот так нельзя, Динька! Плечи сорвёшь.

Стёпа поставил мальчика на пол и с улыбкой смотрел, как тот поджал одну ногу цаплей, потирая стопой колено. 

– Вот видишь, это не так уж и страшно… Ты три раза подтянулся, целых три раза! А говорил, что не умеешь, – улыбнулся Степан. 

Денис нахмурился:

– Это не считается! Ты мне помогал! 

– Хорошо, – кивнул Степан. – Тогда делим на три. Но один раз – точно твой. 

Денис открыл рот и неожиданно засмеялся:

– Всего один? 

– Сегодня один, а завтра – два, – сообщил Степан серьёзно. – У тебя всё получится!

Мальчишка помолчал, потёр босой пяткой другую ногу и спросил с надеждой:

– Тогда можно…  я к тебе завтра приду? 

– Приходи, когда хочешь, – разрешил Степан. – Хоть сегодня, хоть завтра, хоть когда…  А сейчас бегом умываться и завтракать! 

Мальчик согласно кивнул и понёсся в ванную. Стёпа проводил его спину взглядом и усмехнулся. И потёр одну ладонь об другую, словно смывая с них ощущение того, что он до сих пор держит этого мальчишку в руках. 

8.

– Степан! 

Стёпа отложил тряпку и масляный фильтр, и обернулся. В дверях ангара стояла рыжая Лидочка, привстав на цыпочки и высматривая его среди верстаков и автомобилей. 

– К тебе пришли! 

– Кто? – спокойно спросил Степан. 

– Какой-то мальчик! – крикнула Лидочка, махнула рукой и убежала обратно, в офис. 

Стёпа усмехнулся, подошёл к старшему механику и сообщил:

– Масляный фильтр я поменял. Масло слил, насос промыл, но он всё равно не качает. Надо менять. 

Михалыч, пожилой поджарый дядька с узловатыми руками и редкими волосами на голове, кивнул:

– Это только после праздников. Пока закажем, пока приедет…  

Стёпа помедлил и спросил:

– Тогда я тебе сегодня больше не нужен? 

Михалыч оглядел ангар, шевеля губами, и снова кивнул:

– Ладно, иди. 

– С наступающим, Михал Михалыч! – улыбнулся Стёпа, достал из кармана своего комбинезона бутылочку вискаря и протянул старшему механику. 

Тот молча принял подношение и похлопал Стёпу по плечу, не сказав ни слова. «Расчувствовался», – улыбнулся про себя Стёпа и пошёл мыть руки и переодеваться. Бросил в корзину для грязной одежды свой комбинезон и быстро одел джинсы, рубашку и свитер. И уже собирался на выход, когда его догнал в коридоре голос Лодочки:

– Стёпа! Зайди в бухгалтерию, там тебя Анна Пална очень хочет видеть! 

Стёпа досадливо кивнул, но послушно поднялся на второй этаж по лестнице и постучался в кабинет с грозными надписями: «Приёмная» и «Бухгалтерия».

Анна Пална, очень полная женщина неопределённого возраста между сорока пятью и пятьюдесятью, восседала за столом на кресле, больше похоже на маленький диванчик. Вечная серая вязаная кофта, серое же платье и пепельные волосы делали её похожей на огромную мышиную королеву из сказки. И как положено сказочному персонажу, наводила ужас одним только взглядом сквозь очки с дымчатым стёклами. 

Стёпа перед ней всегда робел, как школьник перед завучем, и ей это, похоже, нравилось. 

– Здравствуйте, Анна Павловна, – проговорил Стёпа, – вызывали? 

– Ага, Степан Андреевич пожаловал! – иронически поприветствовала она. –  Проходи! 

Стёпа подошёл к столу и замер а ожидании…  Чего? А неизвестно чего! Он уже полтора месяца трудился в этой мастерской при фирменном автосалоне «Porsche» на птичьих правах. Платили неплохо, работа была трудная, но интересная, а весь коллектив мастерской состоял из старшего механика Михалыча, механика Пети и его самого. 

– Готовьтесь проходить медосмотр, – изрекла Анна Павловна. – После праздников будем оформлять вас официально. 

– Спасибо, – пробормотал Стёпа. 

– Сопрунову спасибо скажешь, – махнула рукой Анна Павловна. – Он говорит, что без тебя, как без рук! 

«Спасибо, Михалыч!» – искренне поблагодарил про себя Стёпа, а вслух спросил:

– Так я пойду? 

– Стой, торопыга! – усмехнулась Анна Павловна. – Зарплату забери…  и премию! 

Она протянула руку и, не поднимаясь с места, открыла сейф, не глядя, вытащила две пачки купюр и положила перед Стёпой ведомость:

– Расписывайся! 

– Это всё мне? – опешил Стёпа. 

– Тебе, тебе, – кивнула Анна Павловна и приподняла очки. – Будешь стараться, и больше будет!

Стёпа кивнул, расписался, забрал деньги и проговорил:

– С наступающим, Анна Пална! До свиданья! 

И вышел на улицу, где его давно дожидался Дениска, стоя у кирпичного забора и раскачиваясь с носков на пятки. Завидев Стёпу, он улыбнулся от уха до уха, и замахал рукой. А когда Степан подошёл, кинулся ему на шею со словами:

– У меня пятёрка по физике! Можешь меня поздравить!

– Молодец, Динька! – искренне обрадовался Степан и обнял мальчишку. – А меня на работу взяли, официально. 

– Здорово! – завопил мальчишка. 

Степан улыбнулся и предложил:

– Давай отметим это дело… Хочешь, в кино сходим? 

Денис охотно кивнул:

– Давай! А куда и на что? 

Степан усмехнулся:

– Как насчёт «Парка Юрского периода» и кинотеатра «Прометей»? 

Денис снова улыбнулся и признался:

– Никогда там не был! 

– А хочешь? – лукаво спросил Стёпа, проверяя, на месте ли билеты. На обеде он смотался на проспект Просвещения и заранее купил пару билетов на шесть часов. 

Денис фыркнул: 

– Спрашиваешь! Конечно, хочу! 

Стёпа сощурился:

– Тогда побежали на метро, сеанс начнётся через сорок минут! 

Стёпа хлопнул мальчишку по плечу и припустил по улице. Денис нагнал его на перекрёстке и чуть не вырвался вперёд, но Стёпа прибавил ходу и, не оглядываясь, заскочил в метро. Едва он успел купить жетоны, как раскрасневшийся и задыхающийся мальчишка хлопнул его по спине и с трудом проговорил заплетающимся языком:

– Ну ты даёшь! Бегаешь, как гепард! 

Стёпа вручил Денису жетон и подтолкнул к турникету;

– Подумаешь, маленькая пробежка… У тебя сколько по физре? 

Денис насупился:

– А то ты не знаешь…  Трояк. 

– Плохо, – посочувствовал Степан, вставая на эскалаторе на ступеньку ниже, чтобы их глаза были на одном уровне. 

– Ну не всем же быть олимпийскими чемпионами! – запротестовал Денис. 

Стёпа посмотрел на него внимательно и кивнул:

– Ты прав, не всем это надо…  Но трояк по физре для пацана – последнее дело. Ты мужчиной хочешь вырасти или кем? 

Денис отвёл глаза и побарабанил пальцами по перилам эскалатора:

– И что ты предлагаешь? 

Стёпа улыбнулся:

– Давай бегать по утрам? Вместе? 

Денис заглянул ему в глаза и неуверенно кивнул. А потом ехидно произнёс:

– Ты меня ещё на плавание запиши в бассейн и на бокс! 

Степан кивнул:

– Если хочешь – пожалуйста! 

Мальчишка опешил и чуть не пропустил сход с эскалатора. 

– Я плавать не умею, – уныло признался он, глядя на отъезжающий поезд. 

– А я – драться, – сообщил спокойно Стёпа. И объяснил:

– Никогда не приходилось. Ни разу в жизни ни с кем не дрался. 

Денис торопливо кивнул:

– Тебе и не надо… Ты с кем угодно о чём хочешь договоришься! 

Стёпа засмеялся:

– Ну, ты немножко преувеличиваешь… Динька, этому тоже можно научиться. 

Они сели в вагоне, как всегда, напротив схемы метро, и Денис, нисколько уже не стесняясь, прислонился к Стёпиному плечу и прикрыл глаза. 

– Чему ещё ты собираешься меня научить? – спросил Денис вполголоса. 

Стёпа накрыл его руку ладонью и очень серьёзно ответил:

– Всему, чему смогу. 

Мальчик вздохнул и немножко грустно поинтересовался:

– И зачем тебе это? Куча времени, сил, денег… Неужели тебе не жалко? 

Стёпа усмехнулся и сжал руку Дениса в своей:

– Для тебя – нет. Ничего не жалко. 

Денис повернул голову и вопросительно посмотрел Стёпе прямо в глаза. 

– Чем больше ты делаешь для кого-то, тем больше этот кто-то тебе дорог…– объяснил Стёпа. – А если ты делаешь всё, что можешь, и ещё чуть-чуть, то, по-моему, это и называется «любить».

Денис улыбнулся, не отводя глаз:

– А что, нельзя разве любить просто так? Просто потому, что человек тебе нравится? 

Степан помедлил и произнёс:

– Можно, но это другое. Это просто влюблённость, Динька, она проходит. И если ты ничего не сделал для того, в кого влюбился, ничего и не останется. 

Мальчик закрыл глаза и снова прилёг к Степану на плечо:

– А что могу сделать для тебя я? 

Стёпа кашлянул и неуверенно проговорил:

– Только ты не смейся, ладно? 

–  Ладно, – ответил мальчишка серьёзно и сжал рукой его ладонь. – Что? 

Стёпа вздохнул и ответил:

– Будь самим собой. Сделай свою жизнь такой, какой ты хочешь… А я буду смотреть и радоваться. 

Денис удивлённо открыл рот:

–  И это всё? 

–  Всё, – кивнул Стёпа. –  Выходим. 

–  Это же Гражданский, а не Просвещения! – запротестовал мальчишка. 

–  Нам здесь удобнее будет, – сказал Степан. И не ошибся. 

9.

После кино они вышли на проспект и, не сговариваясь, пошли мимо блестящих витрин среди толпы народа, охваченного предпраздничным настроением. Люди шли, улыбаясь и оживлённо разговаривая, тащили сумки и пакеты с провизией и подарками, и вежливо уступали друг другу дорогу. 

Денис и Стёпа пробирались между ними, обсуждая только что увиденный фильм. Мальчик был в восторге от динозавров:

– Как настоящие, правда, я даже чуть не описался, когда тиранозавр выскочил! 

Стёпа улыбнулся, вспомнив, как мальчишка прижимался к его плечу и хватал за руку… Дай ему волю, он бы вообще к Стёпе на колени залез и сжался бы в комочек, осторожно поглядывая на экран: всех там уже съели или ещё кто-то остался? 

– Я тоже немножко испугался, – честно признался Стёпа и взъерошил Денису волосы. Мальчишка только что не замурлыкал от удовольствия и дурашливо произнёс:

–  А ты, оказывается, трусишка… 

Стёпа сделал суровое лицо и шлёпнул легонько мальчика пониже спины:

– Это вместо того, чтобы сказать «спасибо»?

–  А это что, новый метод воспитания? – деланно удивился Денис. 

– Извини, – смутился Степан. – Я обещал тебя не трогать… 

–  Не обижать, – уточнил мальчик. И ехидно добавил:

– Не трогать – не получится! Как ты меня будешь учить плавать или отжиматься, не трогая? 

–  На словах, – ворчливо ответил Степан. –  Я разговаривать умею, если ты не заметил. 

Денис остановился перед ним, заглянул ему в глаза и, собравшись с духом, отчётливо произнёс:

– А если мне нравится, когда ты меня трогаешь? 

Стёпа замер на месте, опешив:

– Что? 

У мальчишки чуть порозовели скулы, но он упрямо тряхнул головой и повторил:

– Когда ты меня трогаешь… мне нравится, правда.

Стёпа испуганно покрутил головой: никто не слышал? Но люди привычно обходили их с обеих сторон, даже не особо заботясь о том, почему двое юношей встали посередине тротуара, не сходя с места. Никому до них не было никакого дела. 

Степан выдохнул и осторожно спросил:

– Дениска…  ты хоть понимаешь, о чём говоришь? 

– Да! – не отводя взгляда, заявил мальчик. – Я всегда хотел иметь брата! Только не младшего, а старшего…  Пусть не родного, но сильного, доброго, хорошего. Такого, как ты! 

Степан оглянулся по сторонам и потащил Дениса за локоть в сторону кафе:

– Пойдём-ка, перекусим маленько… Заодно поболтаем.

Денис послушно спустился вместе с ним в полуподвальное помещение, залитое неярким желтоватым светом. Согласно кивнул, когда Стёпа торопливо взял пиццу и копчёные рёбрышки с салатом, заказал себе кофе, а мальчишке – горячий шоколад…  

И только когда они уселись в полутёмной нише в углу на мягкий матерчатый диванчик, Денис удивлённо произнёс:

– Ты что, боишься, что ли? 

Степан молча пододвинул к мальчику пиццу, а сам принялся обгрызать рёбрышки. 

Денис вздохнул и принялся за еду. И пока девушка из бара не принесла Стёпе кофе, а в зале никого, кроме них с Денисом не осталось, оба не проронили ни слова. 

Стёпа взял чашку обеими руками, чувствуя, как они мелко подрагивают. Поднял глаза на мальчишку и нехотя признался:

– Да. 

Мальчишка криво усмехнулся и поинтересовался: 

– Чего? Думаешь, я сяду тебе на шею? Или буду пользоваться твоей добротой, пока тебе не надоест? А потом сбегу, да ещё и обкраду напоследок? 

Стёпа помотал головой:

– Нет, Динька, нет, что ты… Я о тебе совсем так не думаю, правда! 

Мальчик покраснел и опустил потемневшие глаза:

– А зря, Стёпа. Я не очень хороший человек, правда. У меня бывают всякие мысли. Даже очень плохие. Разные… 

Степан протянул руку и сжал его ладошку:

– Брось, Дениска! Ты такой, каким захочешь быть. Ты можешь позволить себе больше не думать о плохом…  И я в тебя верю, у тебя всё получится! 

Денис закусил губу и поднял глаза. 

– Тогда в чём дело, Стёпа? 

Степан вздохнул и признался:

– Во мне. У меня тоже бывают…  плохие мысли. Но я, честно, пытаюсь сдерживаться. 

Денис немножко принуждённо засмеялся:

– Зачем? 

– Что – зачем?  –  не понял Стёпа. – Сдерживаться зачем? 

– Сдерживаться – зачем? – кусая губы, повторил мальчик. – Ты не думай, мне почти пятнадцать! Я всё понимаю… Не надо сдерживать себя, Стёпа. Со мной – не надо. 

И с ехидством и смущением поинтересовался:

– Ты не думал, что мне тоже может хотеться чего-нибудь, а? 

Степан в замешательстве отпустил руку Дениса и пробормотал:

– Я не хотел, чтобы так получилось. 

Денис фыркнул:

– Я тебя ещё и уговаривать должен, что ли? 

– Нет, – пробормотал Степан, отводя глаза. – Даже не вздумай, Денёк. 

Денис шумно выдохнул:

– Ладно. Я подожду, пока ты передумаешь… 

И подозрительно поинтересовался:

– Ты же не прогонишь меня теперь? 

Степан через силу улыбнулся:

– Нет, конечно, – и, заметив, как мальчик понурился, всё-таки протянул руку и сжал его плечо:

– Разве я могу прогнать своего любимого младшего братика? 

Денис всхлипнул и отчаянно проговорил:

– Хочешь, я буду учиться на одни пятёрки? Ну, может, не сразу, но я очень-очень постараюсь! И на бокс пойду, и в бассейн – куда скажешь! Я всё для тебя сделаю, что хочешь! Клянусь! 

Степан еле удержался от улыбки, слушая эти мальчишеские клятвы и обещания. Конечно, Денис в этот момент абсолютно верил в то, что говорит, и все его слова были от чистого сердца…  Чистого сердца ребёнка, которого пока что можно просто любить. И получать в ответ то же самое искреннее чувство. А что ещё Стёпе нужно? 

Он улыбнулся и мягко поправил Дениску:

– Для себя, Денис. Ты это будешь делать для себя, или не надо даже пытаться. Ты пойдёшь, куда захочешь, и будешь заниматься только тем, что тебе по душе… 

Денис поднял на него мокрые глаза и неуверенно кивнул. 

– А я обещаю, что помогу тебе во всём, чем смогу, – ровно и спокойно проговорил Степан. И добавил, зная, что мальчик хочет услышать:

– Потому что люблю тебя, братишка. 

И увидел, как Денис улыбается сквозь слёзы и согласно кивает ему головой. 

10.

Следующие три месяца Денис упорно старался сдержать своё обещание насчёт учёбы, но и не забывал про турник и гантели. Он даже прибавил в росте целых четыре сантиметра, что Стёпа зафиксировал при помощи карандаша и книжки на косяке двери. 

– Скоро меня догонишь, – сообщил он довольному мальчишке, пощупав его сжатые бицепсы. Это, конечно, было сказано с небольшим преувеличением, но неважно: Дениска так обрадовался, что кинулся к Стёпе на шею и зашептал на ухо:

– Обязательно! Догоню и перегоню, вот увидишь! 

От этого горячего шёпота и запаха мальчишеского пота у Стёпы слегка пошла кругом голова, и он, сам не ожидая от себя, чмокнул мальчика в темечко:

– Жду не дождусь… 

И по тому, как мальчишка замер в его объятиях, понял, что не стоило этого делать. Но было поздно: Денис повернул к нему лицо с закрытыми глазами и потянулся к его губам…

Стёпа мягко отстранился и спросил:

– Тебя дома ещё не потеряли? 

Денис молча помотал головой и обиженно уставился в окно. 

– Что, никто не интересуется, где ты пропадаешь целыми днями…  – удивился Стёпа, вовремя оборвав себя, чтобы не добавить ненароком: «…и ночами?»

Денис глянул исподлобья и нехотя отозвался:

– Не-а… Всем пофигу. 

Вообще-то, Денис помаленьку начинал доверять Стёпе, и постепенно становился открытым и душевным мальчишкой, каким и должен был быть по своей природе. Лишь о домашних делах он по-прежнему помалкивал и крайне неохотно отвечал на осторожные Стёпины расспросы. 

Не врал, хотя бы – и на том спасибо. 

Но когда Дениска заявился к Стёпе на работу с красивым фиолетовым фингалом под глазом, тот отбросил всю тактичность и деликатность, и прямо спросил в лоб:

– За дело получил или просто подрался? 

Денис помотал головой и сумрачно ответил:

– С отчимом поругался. 

Стёпа почувствовал, как у него внутри всё закипает, и так же сумрачно предложил:

– Может, мне с ним поговорить? 

– Нет! – испугался мальчишка. – Не надо, Стёпа! Пожалуйста, не надо! 

– Тогда рассказывай, – потребовал Степан. – Я хочу знать, что там у тебя происходит и почему. 

Денис молча дёрнул плечом и нахохлился, как воробей. 

– Я могу, конечно, и сам всё разузнать, – вздохнул Стёпа. – Но я боюсь, услышу совсем не то, что надо, понимаешь? Так что лучше рассказывай сам.

Денис молча кивнул и, запинаясь, начал рассказывать:

– Я вчера от тебя не сразу домой, а к Женьке поехал. Помочь ему с домашкой и заодно поболтать…  А когда домой пришёл, было уже за полночь, и дверь была изнутри закрыта, на ключ. 

Степан вопросительно поднял бровь:

– Интересно… 

– Ничего интересного! – сердито произнёс Денис. – Я сразу понял, что он опять набухался и баб привёл… 

Стёпа мигнул и промолчал. 

– И тут меня такая злость взяла! – в сердцах бросил Денис. – Какого чёрта я должен опять искать, где ночевать? Я-то там прописан, а он нет! И я стал барабанить в дверь, пока он не открыл и с ходу не дал мне по морде… 

Стёпа очень удивился:

– За что? 

– За то, что хамлю, ни хрена по дому не делаю, шляюсь целыми днями и ночами неизвестно где, сижу на его шее вместо того, чтобы пойти работать…– уныло перечислил Денис. 

– А ты хочешь работать? – уточнил Стёпа. В голове у него моментально созрел план, как всё исправить. 

– Да! – выдохнул Денис. – Очень! Только меня никуда не берут, потому что я ещё несовершеннолетний… 

Стёпа усмехнулся. 

– А что ты умеешь, Динька? 

Денис моментально повесил нос и ожесточённо пробормотал:

– Ничего! Но это необязательно! Чтобы объявления расклеивать или машины мыть, учиться не надо! 

Степан осторожно провёл ладонью Денису от шеи к затылку, по свежему подстриженному ёжику, и заглянул ему в глаза:

– На такой работе долго не протянешь, правда? Да и платят мало… 

Денис невольно расслабился и грустно ответил:

– А что делать-то? Если нормальные деньги предлагают только за всякую… грязь и мерзость? 

Степан не сразу понял, что тот имел в виду, но потом сообразил и решительно сказал:

– Только не это, Динька! Я тебя прошу, не лезь в криминал, пожалуйста! Не порти себе жизнь… 

– Она и так уже хорошо попорчена, – вздохнул Денис. И улыбнулся:

– Если бы не ты, Стёпа, я бы уже чёрт знает, до чего докатился бы! Мне чего только не предлагали уже… 

Степан кивнул, вспомнив, как они познакомились. И сообразил, что мальчик, наверное, подумал о том же.

– Что, например? – сухо полюбопытствовал он. 

– Давай я лучше тебе помогу что-нибудь, – попытался съехать с темы мальчишка, глядя, как Стёпа старательно оттирает грязь и накипь с шестерёнок и укладывает их рядком на засаленный фетровый верстак. 

– Давай, – согласился Стёпа и ткнул пальцем в сторону шкафчиков в раздевалке:

– Только переоденься, пожалуйста! Посмотри в чистом, что подойдёт по размеру… 

Денис послушно пошёл переодеваться и через несколько минут стоял рядом со Стёпой, переодетый в синий форменный комбинезон. Тот критически осмотрел мальчишку…  Нет, уже не мальчика, а почти совсем взрослого юношу в рабочей одежде, готового делать, что угодно, лишь бы не отвечать на неудобные вопросы. 

Стёпа хмыкнул и объяснил:

– Это шестерни из коробки передач. От них зависит скорость, с которой едет машина. Если шестерни целые и ровные, то они правильно цепляются за валы, а если они сносились или зубчики сломаны – дело плохо. Но увидеть это можно, только разобрав и отмыв их, понятно? 

Денис кивнул, и, разглядывая висящий над верстаком плакат, прочитал:

– Синхронизатор, подшипники, сальники… 

И со вздохом добавил:

– Как всё сложно…  Я в этом никогда не разберусь! 

Степан улыбнулся и за следующие полчаса в общих чертах объяснил Денису не только устройство коробки передач, но и самого двигателя, и подвески… И так увлёкся, что не заметил, как сзади подошёл старший механик. 

– Молодую смену готовишь? – слегка насмешливо поинтересовался у Степана Михалыч, разглядывая Дениса в упор. Тот слегка смутился и посмотрел на Стёпу, который спокойно ответил:

– Кто-то же должен тебе помогать будет, когда меня в армию заберут. 

Дениска удивлённо округлил глаза, но промолчал. Михалыч усмехнулся, вытер о ветошь замасленную ладонь и протянул ему:

– Как звать-величать тебя, отрок? 

– Денис, – ответил юноша. – А вас? 

– Михаил Михайлович, – степенно представился старший механик и неожиданно подмигнул Денису:

– Брат? Или племянник? 

Денис неуверенно кивнул в ответ, а Михалыч довольно ухнул:

– То-то я и смотрю – одно лицо! Ладно, помогай пока Степану, я не против…  А если толк будет, то за него останешься. 

Денис застенчиво улыбнулся и поблагодарил:

– Спасибо, Михал Михалыч! Я буду стараться, обещаю! 

– Добро, – проговорил старший механик, перебирая пальцем отмытые и отчищенные детали и покрутил головой:

– Надо подшипники смотреть, шестерни вроде как в порядке… И кольца поменяй!

А потом, похлопав Стёпу по плечу, пошёл к своему верстаку. Стёпа проводил его спину взглядом и тихо проговорил:

– Ты ему понравился. Теперь всё только от тебя зависит, ясно? 

– Ясно, – кивнул Денис. – А ничего, что мне ещё только пятнадцать? 

– Он же тебя об этом не спрашивал, – улыбнулся Степан. – А тебе самому кричать об этом не обязательно, правда? 

Денис с готовностью кивнул снова и неожиданно спросил:

– Стёп… А почему у тебя всё получается? Всё, что ты ни захочешь… 

Степан отложил последнюю деталь и серьёзно ответил:

– Не всё, Дениска, совсем не всё. Только иногда и то, что я очень хочу… и то, если я хочу правильного, настоящего, понимаешь? 

Некоторое время они молчали: каждый делал своё дело и не отвлекался на лишние разговоры. Наконец, Степан собрал детали в узелок, завернув края ткани к середине, и пошёл ставить их на место, поманив Дениса за собой. 

Пока все шестерёнки и подшипники оказались на месте, они оба взмокли и перемазались, как черти. Степан усмехнулся и провёл Дениске по носу пальцем, испачканным в смазке:

– Ты молодчина! Считай, первый экзамен сдал…

Денис вытер нос и поинтересовался:

– Какой?

– Самый главный, – серьёзно сказал Степан. – На терпение и трудолюбие. Остальному можно научить.

Денис неуверенно кивнул и спросил:

– Так мы уже закончили?

Стёпа мельком проверил их работу, довольно улыбнулся и проговорил:

– Пошли к Михалычу отчитываться, а потом – мыться и по домам! 

– Можно, я у тебя останусь? – тихо попросил Денис. 

– Да, – просто ответил Степан. – Я же тебе уже сказал: хоть сегодня, хоть завтра, хоть когда… 

Они вместе подошли к Михалычу, который тщательно вымерял какую-то деталь штангенциркулем и хмурился. 

– Всё, коробку собрали обратно, – сообщил Стёпа. 

Михалыч глянул на часы и с удивлением заметил:

– Что-то быстро вы справились… Проверять не надо?

– Не надо, – твёрдо сообщил Степан.

– Может, ещё чего поделать? – подал голос Денис. Степан сжал его плечо сквозь комбинезон: «Молодец!» – и с улыбкой кивнул на ворчание Михалыча:

– Идите уже, молодёжь! А я тут пока ещё покумекаю… – произнёс сердитым тоном старший механик и отпустил обоих мановением руки. 

В раздевалке Стёпа быстро скинул комбинезон и помог разоблачиться Денису. Толкнул дверь в кабинку душевой и ровным голосом предложил:

– Иди первый, я подожду. 

Денис заглянул в кабинку и ехидно усмехнулся:

– Да тут же два рожка и мы оба поместимся! 

Стёпа вздохнул, содрал с себя трусы и прошлёпал босиком в душевую. Включил горячую воду, встал лицом к стене и, запрокинув голову, закрыл глаза. Сквозь шелест льющейся воды он услышал, как Денис зашёл внутрь душевой и открыл краны. И только тогда позволил себе повернуть голову и посмотреть на него. 

Парень стоял напротив, повернувшись к Стёпе лицом, тоже с закрытыми глазами. Из тощего и нескладного подростка Дениска начинал превращаться в ладного крепкого юношу. Острый кадык, ровная шея, широкие плечи, даже какой-то уже намёк на мускулы на груди и животе… Смешной торчащий пупок и буйная поросль в паху. 

Стёпа нервно облизал губы и перевёл взгляд на острые коленки и аккуратные гладкие ноги с выступающими косточками на пальцах. И, подняв глаза, встретился взглядом с Денисом. 

Тот бесцеремонно разглядывал Стёпу в ответ и в глазах у него плясали озорные чёртики. 

– Потрёшь мне спинку? – как ни в чём не бывало спросил Денис, вручил ошалевшему Стёпе мочалку и мыло и повернулся спиной. Стёпа сглотнул и принялся намыливать мочалку, не отводя глаз от Денискиной спины с острыми лопатками и лесенкой позвонков, спускающейся вниз до самых круглых ягодиц… 

Стёпа протёр себе лицо ладонью, чертыхнулся, когда мыло защипало глаза, и подумал про себя: «Спинку тебе потереть? Ладно! Посмотрим, кто кого передразнит…» И, не обращая внимания на то, что набухло в паху, начал водить мочалкой по худой мальчишечьей спине, словно малярной кистью по забору… 

– Давай покрепче, – вполголоса попросил Денис, не оборачиваясь. И, зараза такая, ещё и ноги пошире расставил! 

«Издеваешься?» – подумал Степан с усмешкой. А вслух спокойно сказал:

– Ладно. Тогда и сам держись покрепче! 

Мальчишка судорожно кивнул и ухватился обеими руками за душевую стойку. Стёпа закусил губу и принялся натирать мочалкой плечи, лопатки и спину, спускаясь всё ниже и ниже, и увеличивая давление с каждым движением. Он ещё и двигал рукой так ритмично, что, когда дело дошло до ягодиц, мальчишка выгнулся вопросительным знаком и тихонько засопел… 

А потом сунул мочалку мальчишке сзади между ног и провёл сверху вниз несколько раз, пока парень не застонал, запрокинув голову и ловя открытым ртом капли из душевого рожка. 

– Ну всё, хватит, – сообщил небрежно Степан, похлопал мальчика по мокрому плечу и вернул ему мочалку. – Дальше сам! 

Денис обиженно посмотрел на него вполоборота и жалобно проговорил:

– Ну ты же сам хочешь, я вижу…  И я хочу! Почему – нет? 

Стёпа покраснел, отвесил мальчишке шлепок по голой заднице и насмешливо ответил:

– Догадайся, – и пошёл вытираться, оставив Дениса в душе одного. Пусть делает, что хочет, Стёпу это точно не касается… Пока не касается. 

Через несколько минут Денис вышел бочком из душевой, пряча глаза. Стёпа уже успел одеться и, накинув на мальчишку полотенце, принялся растирать его с головы до ног. 

– Это потому, что я для тебя слишком маленький? – не унимался Денис. Степан повернул мальчика к себе спиной и продолжал его растирать. 

– Это потому, что я за тебя отвечаю, – наконец, проговорил он. – Перед собой, перед тобой…  перед всеми. 

Денис сердито обернулся, скидывая полотенце с головы:

– Но ты же говоришь, что любишь меня! И что тебе нужен парень, а не девчонка…  Так я не против! Я хочу быть таким, как ты! Во всём! 

Степан мягко подтолкнул раскрасневшегося мальчишку к его одежде, сложенной на скамейке, и грустно улыбнулся:

– Таким, как я, говоришь… А ты знаешь, какой я? 

Денис бросил полотенце, голышом прошлёпал к скамейке и начал одеваться. Стёпа присел на соседнюю скамейку и, не скрываясь, любовался своим мальчиком. Да, теперь уже точно – своим. Родным и любимым. 

Денис под его взглядом таял, как мороженое в руках, и уже не сердился:

– Умный…  Сильный. Добрый, – перечислил он. – Что ещё? – мальчик притворно задумался и язвительно добавил:

– Правильный. Даже слишком… 

Денис заправил рубашку в джинсы и потянул на себя свитер через голову. И замер, услышав твёрдое Стёпино:

– Нет, ты ошибаешься. 

Денис, как гусёнок, высунул голову из ворота свитера и с удивлением прислушивался к Стёпиной исповеди:

– Думаешь, я хотел быть таким, каким стал? Да ни за что! Просто наломал дров, как дурак… А теперь сам не знаю, что со всём этим делать! Динька, я был обычным парнем, как всё, курил, пил пиво, ходил с друзьями в гараж и на футбол! Думал, выучусь, пойду работать, женюсь, заведу детей – и всё будет нор-маль-но! 

Степан кашлянул, поймав себя на том, что чуть ли не орёт, как больной слон… Этого ещё не хватало! Он глянул на мальчика и встретил сочувственный взгляд Дениса. 

– Из тебя получился бы хороший отец, – тихо проговорил тот. – Жалко, что ты не любишь девушек… 

Стёпа усмехнулся и медленно проговорил:

– А ещё я трус, каких поискать… Когда я влюбился в первый раз, то сбежал от своего любимого человека, сверкая пятками! Да, потом я уговаривал себя, что так было лучше и мне, и ему. Но знаешь, милый мой Дениска, это была просто трусость! На самом деле, я сам себя испугался… Но пусть бы я получил от него по роже, хоть два раза, зато знал бы наверняка, а не мучился бы теперь вопросом, что было бы, если… А теперь я и не узнаю никогда, понимаешь? 

–Ты не пробовал его разыскать? – глухим голосом спросил Денис. – Если ты до сих пор его забыть не можешь… 

Стёпа порывисто встал и обнял мальчишку. 

– Я люблю тебя, Динька, – шепнул он мальчику на ухо. – Тебя и только тебя…  У меня, кроме тебя, никого больше нет.  И никого я не стану разыскивать…  Я тогда ошибся номером, случайно набрал не ту цифру, когда звонил своему приятелю. А оказалось, что трубку взял парень, которого звали точно так же, и я вытащил его из дому, потому что мне одному было страшно идти на улицу петь свои песни! 

Денис, который только успел расслабиться и прильнуть к Стёпе, вдруг ошарашенно поднял голову:

– Что-о? Какие ещё песни? Ты что, Стёпа, песни сочиняешь? 

Степан быстро чмокнул мальчика в лоб и отпустил его. 

– Сочиняют стихи, – ворчливо заметил он, – от нечего делать. А я свои песенки просто записывал, что в голову приходило…  Даже не правил и не переделывал никогда. 

Денис поморгал и тронул Стёпу за руку:

– Сыграешь мне? Я очень хочу их послушать, правда! 

– Да ну, брось, Дениска! – отмахнулся Стёпа. – Глупые детские песенки…  Это было давно и неправда. Я уже и позабыл про них. 

Но Денис заупрямился и потребовал:

– Нет, я хочу их услышать! 

И ехидно добавил, схватив Стёпу за ремень:

– А то я буду приставать к тебе каждый день, пока ты не согласишься! 

Стёпа шутливо испугался:

– Ладно-ладно, шантажист! Только, чур, по одной, а не все сразу! 

– У тебя их что, много? – округлил глаза Денис. 

Стёпа пошевелил губами, подсчитывая, и лукаво ответил:

– На месяц хватит, точно! 

Денис отпустил его ремень и скомканно пробормотал:

– Ни фига себе…  А меня научишь? На гитаре? Играть и петь, а? 

– Да зачем тебе? – досадливо спросил Степан. 

Денис показал ему язык:

– Буду стоять на улице, играть и петь твои песни! 

Степан усмехнулся:

– Ты же их ещё даже не слышал! А вдруг они тебе не понравятся? 

Дениска упрямо помотал головой:

– Не может быть! У такого хорошего человека, как ты, Стёпа, не может быть плохих песен! 

И Стёпа в первый раз не нашёлся, что ему ответить. 

11.

Весь апрель Денис прожил у Стёпы, появляясь домой раз в неделю или даже реже, только чтобы забрать какие-то вещи. И если первые две недели Степан каждое утро обещал себе, что вечером поговорит с мальчиком, чтобы тот не переползал к нему в постель каждую ночь, то потом просто махнул на это рукой. И даже сам перестал раскладывать для мальчишки кресло-кровать.

Каждое утро Стёпа просыпался и несколько минут нежился, не открывая глаз и с улыбкой слушая мерное сопение у себя под боком. Потом спохватывался, что пора вставать, и либо тихонько дул в стриженый затылок и проводил ладонью по голой мальчишеской спине до самой шеи… Либо обнимал мальчишку рукой и дурашливо тёрся щекой об его плечико:

– Пора вставать, Котёнок! 

Чаще всего Дениска потягивался, переворачивался на другой бок и долго смотрел на Стёпу полусонными глазами, расплываясь в улыбке. Или тыкался носом в Стёпину грудь и закутывался поплотнее в одеяло. А иногда в милого Дениску словно бес залазил, и он принимался спросонья лезть к Стёпе с щекоткой и поцелуями, от которых Степан с суровым лицом спасался бегством в душ. Но это было всего раз или два, после чего Степан пригрозил, что снимет другую квартиру, двухкомнатную, и выселит мальчишку нафиг в отдельную комнату, вплоть до его совершеннолетия. 

Денис сразу присмирел и больше не нахальничал. Только всё чаще поглядывал на Стёпу задумчивыми глазами и невпопад отвечал, точно думая о чём-то другом:

– А? Ну ладно… 

Наконец, Степан однажды не выдержал, развернул мальчишку за плечи к себе и заглянул ему в глаза:

– В чём дело, Динька? 

Тот вздохнул и начал отнекиваться:

– Ни в чём. Всё хорошо… 

Стёпа взъерошил ему волосы и спросил:

– Устал? Не привык так много времени сидеть за учебниками? Или надоело гантелями махать? 

Денис потёрся лбом о его грудь и прижался лицом к плечу:

– Всё хорошо, Стёпа. Я стараюсь. Мне нравится… 

Степан погладил мальчишку по спине и шепнул ему на ухо:

– Грустишь по кому-то? По маме? 

Денис замер и сдавленно выдохнул:

– Всё-то ты знаешь…  Откуда, Стёпа?

Степан поцеловал его в затылок и медленно проговорил:

– Люблю тебя. Думаю о тебе. Пытаюсь догадаться, что ты чувствуешь… Иногда получается. 

– Я тоже так хочу, – вздохнул Денис. И отстранился, пряча глаза. 

Стёпа иронично полюбопытствовал:

– А сейчас ты о чём думаешь? 

Денис понурился, но честно ответил:

– О том, что осенью ты в армию уйдёшь, и всё это закончится. 

Степан усмехнулся и предложил:

–  Ты можешь подождать меня здесь… В этой квартире. Она мне очень нравится, и я готов заплатить за год вперёд хозяйке, лишь бы еë не терять. 

Денис поднял мокрые глаза:

– Что? 

– Хочешь, оставайся жить здесь, – терпеливо объяснил Степан. – Присмотришь за квартирой, чтобы батареи не потекли и газ не ушёл… Я тебе деньги оставлю, чтобы ты всё счета вовремя оплачивал. 

И добавил, уже совсем не шутя:

– Только ты тоже не теряйся, пожалуйста…  Ладно? 

Денис кивнул:

– Ладно. 

И сообщил:

– Я буду скучать по тебе, Стёпа. 

Степан согласно покивал:

– И я тоже, Динька. Но ты всегда можешь написать мне письмо. А я постараюсь почаще тебе звонить… 

– Куда? Здесь же нет телефона! – удивился Денис. 

– На работу, – кивнул Степан, видя, что мальчик уже сам догадался. – Да, Денис, зарабатывать на жизнь придётся тебе самому. Ты уже большой мальчик… 

Денис улыбнулся и ответил:

– Конечно! 

Степан мягко взял его за руку и тихо проговорил:

– А теперь перестань об этом думать всё время! У нас с тобой впереди ещё целое лето… Не надо портить его всякими глупыми мыслями, хорошо? 

Денис снова кивнул и озадаченно посмотрел на Стёпу:

– Ты давно это всё придумал? 

Степан ворчливо поправил:

– Не придумал, а просто подумал…  Заранее. Я вот и сейчас думаю, что мой любимый братик слишком заучился, и не пора ли ему чуточку отдохнуть? 

Денис прыснул и поинтересовался:

– Опять в кино пойдём? 

Степан почесал затылок и заметил:

– Погода хорошая, жалко…  Давай лучше в зоопарк сходим? Ты там был когда-нибудь? 

Денис помотал головой и охотно согласился:

– Давай! 

В зоопарке он буквально сразу превратился обратно в шаловливого и задиристого мальчишку, каким Стёпа его встретил. Корчил обезьянам рожи, ухал, передразнивая филина, водил прутиком оленю по рогам и щекотал за пузико енота, разлёгшегося на спинке у самой сетки клетки… Тигры и пантера его никак не впечатлили, кошки как кошки, только очень большие. А вот бегемот удивил его до изумления, причём Денис даже не смог объяснить, чем. Просто застрял у вольера минут на пятнадцать, не сводя взгляда с огромной гладкой туши, медленно пережевывающей чуть ли не центнер еды…  Зато у загона с зебрами мальчишка сразу покраснел, как помидор, и тихонько захихикал. Стёпа проследил его взгляд и вздохнул: всё мальчишки одинаковы! Юный зебрёныш носился по своему загону, а между ног у него болтался чуть ли не полуметровый шланг. Степан хмыкнул, припомнив пошлую побасенку про коня, сжал Денису плечо и спросил:

– Ну что, к паукам пойдём или к змеям? 

Денис скорчил мину, как будто его сейчас стошнит, и отчаянно помотал головой:

– Нет, я их боюсь… 

– Пауков или змей? – на всякий случай, уточнил Стёпа, улыбаясь. 

– Обоих, – отрезал Денис, наплевав на правила русского языка. И открыл рот, разглядывая лысого грифа:

– Вот это птичка! 

Гриф был чудовищно прекрасен: лысая башка, суровый взгляд, поломанные и местами выпавшие совсем перья и огромные ноги с грязными когтями. 

– Фу, – отвёл взгляд Степан, когда гриф принялся терзать клювом чьи-то полусгнившие зеленовато-фиолетовые кишки, вокруг которых роились полчища мух. Но мальчишка смотрел на это бесстыдное действо, как заворожённый, и не согласился с ним:

– Красавец… – пробормотал Денис, глянул на позеленевшего лицом Степана, и со вздохом предложил:

– Ладно, пойдём ящериц смотреть… 

Тощая плоская игуана со слезами на глазах вызвала у Дениски какое-то детское умиление и жалость:

– Ей же плохо здесь, да? Бедная! Она на меня смотрит всё время и плачет! 

Степан потрепал мальчишку по голове и с усмешкой произнёс:

– Она ждёт, пока ты сдохнешь, чтобы полакомиться свежей падалью… Не все слёзы, Дениска, от боли или жалости. Некоторые, бывает, плачут от зависти или как эта зверюга – в ожидании чьей-то смерти. 

Денис сердито посмотрел на игуану, и та, как нарочно, отвернулась к маленькому мальчику, который прилип ладошками к стеклу её вольера. 

– Мама! – расстроенно закричал мальчуган. – Тут ящерка плакает! 

Денис закусил губу и отвернулся, сдерживая то ли смех, то ли слёзы. Стёпа обнял его за плечо и увёл от игуаны к черепахам. 

– Она может прожить лет сто или даже больше, – кивнул Степан на мерно жующую капустный лист зверюгу в огромном панцире. 

– Ага, – грустно усмехнулся Дениска. – И всё это время будет тупо ползать по клетке из угла в угол, жрать и гадить… Прекрасная жизнь, да? 

–Что-то мне не нравится твоё настроение, – честно признался Степан, заглядывая своему мальчику в глаза. – Что случилось, Котёнок? 

Денис пожал плечами:

– Не знаю, – ответил он, пряча глаза. – Пойдём отсюда. 

Они вышли из зоопарка, взяли по мороженому и уселись на скамейке перед планетарием. Огромное здание с куполом наверху теперь было Стёпе хорошо знакомо. 

Так же, как и троица музыкантов, обосновавшихся почти на том же месте, где он пел когда-то сам. 

Стёпа почему-то не удивился, разглядев издали бородатого парня в кожаной куртке и высокую девушку в светло-зелёном расшитом платье. Третий музыкант был пониже ростом и стоял вполоборота, ритмично постукивая в бубен… «Не Валерка,» – вздохнул про себя Стёпа с сожалением. А потом подумал, что это было бы слишком: та же троица, с которой всё началось, на том же месте, где он пел для другого парня.

И они с Дениской – одинаково одетые, одинаково постриженные, словно те самые братья-близнецы, один из которых улетел со скоростью света, нисколько не изменившись, а другой дожидался его возвращения дома, взрослея и старея… 

– Они же твою песню поют! – вдруг вскинулся Денис, прислушавшись. И потащил Стёпу за рукав:

– Пойдём! 

«Не надо,» – хотел было возразить Стёпа, но мальчишка смотрел на него так жалобно, что никакая игуана бы с ним не сравнилась… Степан вздохнул и дал себя отвести туда, куда бы он сам по доброй воле ни за что не пошёл бы. 

Бородач Серёжа первым заметил Степана в толпе и просто кивнул ему, как старому знакомому, продолжая петь. Анечка проследила его взгляд, пригляделась и ахнула. А потом расплылась в улыбке и даже махнула рукой: иди сюда! Стёпа помотал головой и выставил перед собой Дениса, как живой щит. Даже руки ему положил сзади на плечи, словно боялся, что тот сбежит. 

А потом наткнулся на светло-серые жемчужные глаза третьего музыканта и похолодел. Валерка? Нет, не тот Валерка, которого он когда-то ждал, а тот, кто пришёл…  Валерка! 

–Ты их знаешь? – вполголоса спросил Денис, не оборачиваясь. 

Стёпа отпустил плечи мальчишки, которые нечаянно слишком крепко сжал, забывшись, и шепнул:

– Ага…  Мы как-то пели вместе пару раз. Давно. 

Денис тихонько поинтересовался:

– И почему тогда они поют все твои песенки до сих пор? 

Стёпа смутился. 

– Ну, может, им так нравится… И не все! «Котёнка», например, точно никто, кроме тебя, не слышал. 

– Так иди, спой! – потребовал Денис. И обернулся к нему, сердито глядя в глаза. – Иди, Стёпа! 

Степан вздохнул, взял своего мальчика за руку и тихо произнёс: 

– Это твоя песня, Котёнок. Я её для тебя написал… Ты её и пой, если хочешь. 

Денис округлил глаза и открыл рот. Но не успел он что-либо сказать, как рядом с ним знакомый голос произнёс:

– Ну здравствуй, Степан. 

Стёпа обнял Дениса за плечо и протянул руку Валерке:

– Привет. 

Денис сумрачно смотрел на них обоих, переводя подозрительный взгляд с одного на другого. Потом дёрнул плечом, высвобождаясь, и решительно зашагал к Серёже с Аней. 

Валера проводил его спину взглядом и сообщил:

– Я искал тебя, Стёпа. Долго искал. 

Степан молча кивнул: мол, знаю. 

– Я знал, что рано или поздно ты всё равно придёшь, – продолжал Валерка, глядя, как Серёжа тихо переговаривается с Денисом. 

Степан пожал плечами. 

– Стёпа! – беспомощно проговорил Валера. – Ты мне тогда очень понравился! Я… я думал, мы подружимся! 

Степан опустил глаза и молча принялся ковырять носком ботинка гравий под ногами. 

– Тебе тогда Надя понравилась? –  убитым голосом спросил Валера. – Знаешь, у нас с ней всё равно ничего не получилось бы.. 

Стёпа поднял глаза и быстро глянул на него. 

– У меня есть её телефон. Могу дать, если хочешь…  – тихо сказал Валера. 

Стёпа покачал головой: «нет».

И тут Денис запел. Он начал не с «Котёнка», а со «Смешной девчонки». Степан посмотрел на Анечку, застывшую с открытым ртом и глядящую на Дениса, словно увидела привидение… А потом усмехнулся и произнёс, предупреждая Валеркины вопросы:

– Ничего не случилось. Ты меня ничем не обидел. И да, ты мне тоже понравился. Даже слишком. 

И стал слушать Дениса. Тот пел душевно, но чересчур старательно, будто на экзамене… И сердито искал его глаза своими: ты слушаешь или опять болтаешь? Степан кивнул ему и улыбнулся: «пой, Котёнок, пой, я знаю, что это для меня…»

– Кто это? – спросил тихонько Валера, успокаиваясь. Теперь он просто стоял рядом, не пытаясь уже ничего добиться от Стёпы или объясниться с ним. – Брат? 

Степан хотел было кивнуть, чтобы избежать дальнейших вопросов. Но нет: он не мог врать Валерке… Это было бы как предательство – того чувства, того самого дня, когда они встретились, а он и так уже достаточно наломал дров! И Стёпа просто покачал головой:

– Нет, не брат и не племянник. И не сын, – торопливо добавил он на всякий случай. – Вообще не родственник. 

– А кто же тогда? Просто приятель? – недоверчиво спросил Валера. 

Степан усмехнулся и посмотрел Валерке в глаза:

– Это мой мальчик. Мой любимый мальчик. 

Валера опешил и сглотнул:

– Стёпа… Ты с ума сошёл? Он же ещё ребёнок!

Степан покачал головой:

– Я с ним не сплю, – сухо ответил он, не пряча глаз. – И не собираюсь. 

Валера замер с открытым ртом, недоверчиво глядя на Степана. 

–  Его зовут Денис, – тихо произнёс Стёпа. 

Валерка сглотнул и отвернулся.

 – Где ты его взял? – бесцветным голосом поинтересовался он.

– На улице подобрал, – улыбнулся Стёпа. – Я его люблю, Валера.

– Что? – не расслышал или не понял тот, наклоняясь к нему. 

– Я люблю его, – проговорил Стёпа, глядя Валерке в его испуганные и безумно красивые жемчужные глаза. – И теперь мы с тобой можем просто дружить… Если ты ещё этого хочешь. 

И первым захлопал в ладоши, когда Денис допел своего «Котёнка» и поклонился публике. 

2006