Сердечная и другие мышцы

Он странно экономил - калории: чтобы меньше хотеть есть, он меньше двигался. Съест, бывало, котлетку, пройдется до магазина - и назад, посчитает на бумажке затраченную энергию, еще полкотлетки скушает и в кресле сидит, не шевелится, ждет, пока следующая котлетка на дыхательные движения уйдет. Короче - ёбнулся. Друзьям по телефону надоедал, чтобы они тоже - меньше работали и меньше двигались, только для самого необходимого, чтобы, значит, таким образом  активно не участвовать в навязанном нам потребленческом образе жизни и не дарить свой труд этой нечистой ниве. Друзья впряглись в ипотеки и кредиты, приучили жен к дорогим духам, в Турции отдыхать уже не хотели, на Гаваях еще не могли, но уже стремились, короче, всерьез играли в игру под названием успех. Вначале предлагали ему помощь, деньгами, в долг, без процентов, друзья все же, а он не брал, не это ему было нужно. Он тоже работал, но по-минимуму, часа 2 в день, чтобы хватало только на самое необходимое, работу сверх того он считал украденными у настоящей жизни часами. Женщин у него не было, ориентация не позволяла, раза 3 в неделю ночевал у него какой-то парень, такой же донкихот, как и он, презирающий, судя по одежде, работу. Назовем парня Санчо, Саня. Чаще ночевать вместе было нежелательно, слишком много котлеток уходило на восполнение энергозатрат.
В остальном это были нормальные ребята, Дон Кихот и Санчо, они скачивали в интернете музыку и фильмы, обсуждали там чего-то сидя на диване, на выставки ходили иногда, если дешевые. Шли не торопясь. Им честно казалось, что они почти счастливы. 

Для полного удовлетворения им хотелось быть понятыми окружающим населением, но оно - не понимало. Друзья Донкихота поставили на нем крест, ну, в самом деле, о чем с ним можно было говорить? Как правильно произносить laphroaig и lagavulin, какую линейку моторов предлагает Фольксваген для ауди 6 и с каким достатком уже неприлично одеваться в Zara - все это его совершенно не интересовало. Франциск же Ассизский со своим орденом бродяг и их проблемами - не интересовали их. А как мечтал наш Дон Кихот, или, назовем его ласково, Доня, основать вот тоже общество беглецов, избранных, не совсем уж грязнонищенствующих, а, вот, таких как он, чтобы давать миру ровно столько, сколько от него берешь, чтобы было только где спать, что съесть, что почитать. Ну, чем помыться.  В отличие от Франциска - не для бога, а для себя.
Я познакомился с ними по интернету. Оказалось, мы жили почти рядом, в районе Сенной. Встретились в Юсуповском саду. Одеты эти двое были, как алкоголики, но чистые и без перегара. Доня был на вид скорее умен, чем красив, а Саня - скорее наоборот. Доне было лет 35, брюха вроде не наблюдалось, нос был несколько великоват, небольшие, узко поставленные глаза светились, как у революционера. Вот был бы он повыше ростом. Саня был более мой сайз, не Петр Первый, но добрых за 180, лет 28 на вид, как и я, но я - выглядел моложе, сложен он был неплохо, хотя ноги чуть коротковаты для этого туловища, нет золотого сечения, но, все равно, почти красив.
Доня сходу начал убеждать меня бросить все и стать единомышленником. Расход энергии по потребностям и ни грамма больше. Я тогда был аспирантом, по вечерам давал уроки, ночами официантил, много денег уходило на авторский ремонт квартиры. Доня и Саня заливисто смеялись над глупым мной, имея в виду, что зачем работать ночами и делать ремонт, если можно не делать ремонт и не работать. Мы дискутировали довольно долго, сидя на скамейке в саду, а потом я купил бутылку водки и мы пошли к Доне в гости, он жил в самом начале Московского, напротив Сенного рынка. Дома у него было бедно, но не грязно. Особенно чисто, впрочем, тоже не было. Мне было интересно с ними поспорить, с этими хиппозными францисканцами, но присоединяться к ним я, конечно, не собирался. Да, я стремился к успеху, к комфорту, к возможности выбора машин, одежд, мест и не считал это мещанством или тупой буржуазностью. Дизайнерский ремонт хаты не казался мне излишеством. Иногда я тоже представлялся сам себе этакой белкой в колесе, но только в минуты крайней усталости.

Мда. А Доне я понравился. Это было видно сразу, по тому, как он на меня смотрел, как размахивал своими большими руками, забыв про расход энергии, закручивая в воздух длинные, как лопасти, пальцы.
-...значит ты считаешь, что машина относится к базовым потребностям современного человека?
-Да, Доня, я так считаю.
-Хм. Ты раб! Мне жаль таких, как ты, Витя. Вот и мучайся всю жизнь, делай ненужные движения.
-Но мне нужны эти движения, мне комфортно с ними.
-Да пойми же, Витя, ты превращаешься в побочный продукт цивилизации, которую сам и создаешь. Вся эта суета не имеет цели, так зачем зря стоять в пробках?
Я заметил, что у Дони от воодушевления случилась небольшая эрекция. Ее было видно сквозь легкие летние брюки. Я начал представлять себе, как все это у Дони выглядит без брюк, заинтересовался картинкой и мне расхотелось спорить.
-Скажи, Доня, а секса сколько нужно современному человеку? 
-Хм. Мне достаточно раза 3 в неделю.
-А если ты влюблен свеже? Тогда ведь хочется 3 раза в день. Не жалко, калории впустую тратить?
-Ты думаешь, Витя, я не знаю, что тебе ответить? Знаю. Секс это как раз базовая потребность, в отличие от машины. И если мне хочется в апреле чаще, чем в декабре, то, значит, ничего не попишешь, надо потребность удовлетворять. Так что, на это - не жалко. Да, придется съесть на пару калорий больше, и, значит, немножко дольше поработать, но ровно столько, сколько необходимо для получения этой пары калорий. Еще одну статью переведу.
Доня был литературным переводчиком.
Мы сидели втроем на длинном диване, я в середине, и Доня придвинулся ко мне поближе. От него не пахло парфюмом. Мне это понравилось, культурный человек, если уж не может позволить себе купить хороший запах, то лучше не пользоваться никаким. Он приобнял меня, одной рукой. Верный Санчо, Санька, молчал и улыбался. Доня запустил свою большую раскидистую руку в мои волосы и приблизил свое лицо к моему.
-Ребята, а вам не кажется, что мы пришли сюда с другими целями, например, обсудить наши столь не схожие точки зрения? -задал я осторожный вопрос и отсранился слегка.
Я кокетничал. Эти двое фриков, воинствующих бездельников в секондхэндовских штанах, решили мной бесплатно полакомиться. Может быть, я возьму их в свою коллекцию, таких придурков у меня еще не было, может быть, но, я, вообще-то, слишком хорош для них, я красив, и довольно дорого ухожен... конечно, этому Доне приятно гладить мою идеальную кожу на  щеке, и даже пальцы его дрожат, однако самому переводить еще пару статей в день, чтобы иметь возможность  делать себе каждый вечер маски от Шисейдо, он, видите ли, не желает.
Я решительно посмотрел на часы. Промелькнула мысль, что хорошие часы я пока позволить себе не могу...
-Мне нужно идти. Ребята, вы очень милы, правда, но мои планы не шли сегодня так далеко. Мне завтра в 9 утра надо уже быть на Льва Толстого.
Я снял с себя чужие конечности и встал. Доня сделал глотательное движение, обозначавшее, по видимому, глубокое сожаление, а верный Санчо пожал плечами и усмехнулся. Мальчик был неплохо сложен и черты лица гармонировали, пару походов к косметологу и он был бы готов к употреблению. Интересно, как он трахается.
На лестнице у них пахло кошачей мочой.

Наутро Доня поджидал меня у входа в метро. Слава аллаху, без букета гвоздик. Было уже пол-девятого, я опаздывал. Толпа кипела и крутилась водоворотами возле дверей.
-Какими судьбами, Доня?
-Да я..так...вот, захотел на тебя посмотреть...
О боже. Только этого мне сейчас не хватало. Мне стало его жаль.
-Доня, мне приятно тебя видеть, но, извини, я сейчас не смогу уделить тебе внимание. Полная голова дел.
Он поехал со мной в одном вагоне. Сенная, Невский, Горьковская, Петроградская, я тупо смотрел перед собой, в ушах наушники, аудиокнига по специальности, а он не спускал с меня глаз все это время. Мне было и вправду не до него.
Вечером я получил от него письмо на сайте. Хорошо, что мобилка не была в его списке базовых потребностей.
"Милый мальчик, Витюша, ты, наверное, решил, что мы такая же скучно-похотливая парочка, как и большинство остальных пидарастических семейств со стажем. В каком-то смысле ты прав. Ты понравился нам обоим. Но это не значит, что наше общение обязано замкнуться на сексуальной составляющей, напротив, оно имеет хорошие шансы и без нее, ведь ты нам интересен, как личность, и мы тебе, я заметил, тоже любопытны..."
Мне, в общем, нечего было на это возразить. Я написал вежливо, что эти дни очень занят.
В ответ Доня решил меня, видимо, заинтересовать своей профессией:
"Милый Витечка!
Вот перевожу как раз один немецкий закон, он, право, забавен:

Правила пользования отхожими местами в земле Саксония-Ангальт (ППОМ).

(Вестник законов и предписаний, Magdeburg, Sachsen-Anhalt, 01.04.1993, Nr. 15)

§ 1.
Отхожее место состоит из керамического унитаза и приделанного к нему сверху складного сиденья (стульчака).

§ 2.
Это предписание действительно для всех отхожих мест во всех учреждениях, а также служебных и общественных зданиях земли Саксония-Ангальт.

§ 3.
Отхожим местом разрешено пользоваться исключительно сидя. Пользоваться стоя разрешено только писсуарами. Пользование писсуарами разъяснено в Правилах пользования писсуарами (ППП)

§ 4.
Перед тем, как сесть на стульчак, необходимо приспустить одежду, прикрывающую нижние конечности, до колен.

§ 5.
Приподняв края одежды, прикрывающей туловище, пользователь приседает до тех пор, пока  его таз не вклинится в окружность стульчака. Вес тела необходимо распределить равномерно по краям, туловище при этом слегка наклонить вперед. Локти должны покоиться на мышцах бедер, взгляд направляется перед собой...
...там еще много на эту тему, немцы ее любят мусолить."

Я написал Доне, что не являюсь немцем, и люблю мусолить другие темы.

Теперь немного обо мне. У пытливого читателя, а, может, и читательницы, возник естественный вопрос: а с кем же трахается этот Витя, такой весь из себя красивый и дорого ухоженный? Ну, есть у меня один. Не то, чтобы муж, но - мужичек. Обеспеченный. Что немаловажно. Только не спеши, пытливый читатель, называть меня проституткой. Сереже 58 заявленных лет и он понимает, что за все в этой жизни надо платить, как бы пошло это не звучало. Я плачу тем, что у меня есть, он - тем, что у него. Это не работа для меня, ведь я навещаю Сережу только тогда, когда мне этого хочется. Ему хочется всегда, мне - пару раз в неделю. Сережа приятный собеседник, вовсе не старик, следит за своим внешним видом, и, вообще-то, мог бы найти себе мальчика и подешевле или вообще за так; кстати, до меня у него был 22-летний персонаж, влюбленный в него по уши, есть такие, любители старины, так вот наш Сережа его еще и бросил, скучно стало, достигать нечего. Со мной Сереже есть чего достигать, вы бы видели его глаза, когда я наконец нахожу время посетить его отделанную карельской березой квартирку на Фонтанке. Глаза овцы, постоянно готовой к тому, что ее сейчас зарежут. Этот безнадежный взгляд меня иногда раздражает:
-не бросаю я тебя, Сережа, не бросаю, не смотри так.
-Вот поживи с мое, посмотрим, какой у тя взгляд будет.
Я целую его в щечку, исполненный сочувствия. Пожалуй, мне даже нравится его дряблость, бывает, мы стоим у зеркала и я натягиваю ему кожу на лице, на висках, это так живописно, он вдруг становится лет на 10 моложе. Глаза делаются узкими, как у пожилой актрисы после лифтинга, мы хохочем вместе, а потом я позволяю ему творить с моим еще молодым телом что он хочет. Сережа часто сует мне деньги. Я беру. Если у него возникла потребность сделать мне приятное, пусть сделает. По-моему, его это даже устраивает, что его не любят, а любит он, может быть, ему не хочется брать за меня ответственность, так удобнее, можно в любой момент бросить и не иметь чувства вины. Свобода. А деньги являются платой за свободу, платой мне, за свободу от меня.
Сережа часто плачет, когда кончает, наверное, не так все просто, со свободой, как я тут говорю. Я, конечно, задумываюсь о себе в этом возрасте, и прихожу к выводу, что надо, б..ять надо - копить деньги, как бы пошло это не звучало. И я коплю, и мне не до любви сейчас. Надо хотя бы закончить аспирантуру и начать нормально работать.
Пытливые читатели и их дружные семьи, от 18, не поверят, что кроме Сережи у меня никого не случается. Случается, конечно, Питер не монастырь. Есть интернет, найти себе приличного ё..аря парню с моими данными не составляет труда.

К Доне с Саней я зашел в субботу. Суббота была страстная, звонили колокола. Доня испек ради меня крупный кулич, поглощать его в субботу еще не полагалось, но мы представили себе, что мы в Токио, где Христос уже пару часов как воскрес, и приступили к чаепитию. Ощущение греховности происходящего не покидало нас. Чтобы отбросить последние сомнения, Доня сварил несколько яиц и мы начали истово христосоваться, метя друг другу лбы кусочками скорлупы. Истерический смех завладел нами, как наваждение. Вдруг Доня перестал смеяться, подошёл ко мне вплотную, сдул скорлупу у меня со лба и поцеловал. Я посмотрел на Саню. Он снял футболку, нагнулся и расстегнул мне брюки, у него были красивые лопатки и острый позвоночник ходил под кожей. Я расслабился. Санька оказался неплохим любовничком, а Доня, Доня больше прыгал вокруг.
Пожалуй, он лучше работал ртом, чем всем остальным, только не думайте, что подобные шутки в моем репертуаре, я имею ввиду, что Доня лучше рассказывал, чем трахался.
Оказывается, он раньше несколько лет жил в Германии, много работал там, брался за любую халтуру, последовательно переводил для разных делегаций (синхронно не мог), брал кучу скучных переводов на дом, недосыпал, купил в кредит приличную машину, квартирку в центре Дюссельдорфа, объездил с Саней всю Европу и слетал в Америки. С Саней он там, в Германии, и познакомился, у Сани своя немецкая история. И вот, в один прекрасный момент настиг Доню кризис (ранний) среднего возраста. Посмотрел он однажды утром в дорогое зеркало на свое изможденное лицо и спросил себя: зачем тебе все это такой ценой? Тут и начался у него сдвиг по фазе: продал квартиру, машину, отдал долги банку, да и смылся назад в Расею. И Саньку с собой забрал, дурака. "Родина это там, где родной язык.." и тому подобный бред.
Теперь сидит тут, на Сенной, котлетки считает. Иногда издавалось что-нибудь крупное в донином переводе, тогда у них появлялись какие-то деньги и они позволяли себе поход в ресторан или даже поездку в Крым. 
А от Сани приятно пахло. Не то, чтобы я влюбился в него, нет, ну, может, совсем чуть-чуть. Наверное, меня растрогало то, что он все равно любил своего Доню, и смотрел на него всегда, даже когда делал мне минет. Он вообще все это делал ради него, чтобы удержать меня, собой, потому что видел, что я Доне нравлюсь, и что он, Саня, нравится мне.

Я стал захаживать к ним.
Доня аккуратно снабжал меня отрывками:

"...§ 6.
Выполняя равномерные дыхательные движения, пользователь напрягает мускулатуру живота и в это же время расслабляет круговую мышцу, выжимая таким образом .....в отведенное для этого отверстие керамического унитаза. Использование гортанных звуков (вздохи и стоны) следует редуцировать до абсолютно необходимого минимума.

§ 7.
По выполнению процедуры пользователь встает, делает левый оборот на 180 гр. и осуществляет визуальный контроль. В случае обнаружения каких-либо особенностей следует взять пробу и отослать ее в близлежащий отдел здравоохранения.

§ 8. !!!!!
Специальные очищающие бумажные платочки (14 на 10 см, однослойные), в количестве,  достаточном для очистки, но не более 5 шт.(!!), следует изъять из предназначенного для них  приспособления. Очищающий платочек удерживается большим и указательным пальцами правой руки и проводится по зоне очистки (межягодичная область). Очищающий платочек плотно прижимается непосредственно к телу и ведется тянущим движением непосредственно к копчиковой кости. Эта процедура повторяется столько раз, пока по крайней мере один очищаюший платочек не останется после ее проведения чистым. В случае нужды очищающие платочки следует использовать с обоих сторон (!!!!). Использованные очищающие платочки не разрешается выносить из туалета, их следует также утилизировать в унитазе.

§ 9.
После пользования унитазом обязательно следует привести в действие сливное устройство. Передача этой деятельности другому пользователю категорически запрещена.

§ 10.
Перед тем, как покинуть отхожее место, следует привести в исходное положение одежду, покрывающую нижние конечности.  

Закон входит в силу с момента опубликования."

Вообще-то я из тех, кто умеет отделять секс от всего остального. Я не собирался увлекаться этой странной парочкой и очень удивился, когда заметил, что скучаю по ним.
И тут они вдруг решили - вернее, решил Доня, он там все сам решал - открыть брак.
-А что, вы считаете ваш брак закрытым? Вон, со мной уже сколько раз трахались.
-С тобой это называется - брать третьего. Но по-настоящему открытый брак, это тот, где каждый может ходить налево. У меня такого еще ни с кем не было, вот, интересно, что ж я испытаю за чувства.
-Ну ты и сука, Донь, ты бы хоть Саньку спросил, хочет ли он новых чувств.
-Санька еще не знает, хочет он или нет. Вот, откроем, посмотрим, не понравится - закроем обратно.
Санька, как обычно, пил чай и улыбался, как-будто понимающе. За те годы, что они были вместе, он привык, видимо, к дониным закидонам, и реагировал спокойно, не особенно задумываясь над их смыслом. Может быть, он воображал себя спутником гения, которому все можно за его гениальность, и снова приготовился терпеть.
Открытие брака было намечено на ближайшую пятницу, подопытных кроликов решили брать в "Кабаре", недорогом гей-клубе на не самом живописном берегу Обводного канала. У меня выдалась в кои-то веки свободная суббота и я решил позволить себе развеяться. На поход в клуб нашими белоручками была брошена дополнительная статья из Шпигеля.

Мы шли пешком, по Садовой, по Лермонтовскому, был теплый июньский вечер. Белая ночь, как огромная тетка, колыхала над нами рыхлой грудью. Отовсюду струился тихий свет, линялый трамвай щелкал по стыкам рельс и тополиный пух болтался под ногами. Мы пили водку на ходу, из горлышка. (Нужно было напиться заранее, чтобы не заказывать дорогую водку в заведении, не выкидывать же деньги на ветер.) Вот и Обводный. Луна таращилась на нас с крыши Варшавского вокзала, вода тяжело шлепала внизу о гранит набережной. Мы выбросили пустую тару в мерцающий канал.
У входа в клуб толпились жеманные мальчики. Бесстыжая луна сияла в их накрашенных глазах.
В маленьком зале, служившим своеобразным предбанник-чиллаутом, страшненькая и густо накрашенная трансуха на удивление прилично пела караоке,
"...i'm not a woman,
i'm not a man
you're not suppose to understand
come on and take me, take me as i am..."
Потом я случайно встретился с ней у писсуаров, она подмигнула мне и потрясла мясистым членом. Я стушевался и не ответил на ее приветствие.
Я редко хожу в подобные заведения и никогда там ни с кем не знакомлюсь, все эти пьяные влюбленности ни чем хорошим не кончаются, там бывает интересно только с веселой компанией и только под глубоким шафэ, а иначе, на трезвую голову, и вовсе непонятно, зачем же пришли сюда все эти люди. Чувствуя, что становится скучно, я заказал еще 200 грамм, веселья прибавилось.
А мои друзья искали подопытную живность. Кроликов, молоденьких и пушистых, было много, предбанник и большой зал кишели кроликами, это раздражало меня, не было ни одного приличного мужика, одни сопливые малолетки вертели своими тощими попками. Через некоторое время я нашел Доню и Саню обнимающими каких-то пацанят, каждый своего. Один из пацанят, которого лапал Санька, был даже смазлив, все четверо отчаянно жестикулировали. Я подсел к ним.
Началась программа. Накрашенный под бабу мужик с нечистым лицом, густо замазанным гримом, нудно матюгался со сцены, заполняя паузы между номерами. Номера были, однако, на довольно неплохом уровне, стройные танцоры в трусиках вертелись под Леди Гагу, кожа на их торсах искрилась, одного я, вроде, захотел. Сам Леди Гага был вся в латексе, тоже паренек ничего, я представил себе, как ему было жарко под резиновой тканью и мысленно отправил его в душ. 
Наши пацаны слушали конферанс с довольно глупыми лицами и улыбались только тогда, когда видели, что смеются другие зрители. Вскоре я понял, что они оба глухонемые.
-Госсподи, Доня, это опытные экземпляры или контрольная группа?
-Они самые, опытные экземпляры, именно те, которым, похоже, все равно, кто их будет трахать.
Старательно отделяя секс от любви, мои друзья лобызали пацанов во все зубы, тискали их и всячески лезли везде руками. Я подошел, пощупал того, который был посмазливее. Тело у него было тонкое и тугое, как стебель камыша. Пацан посмотрел на меня, размышляя, потом на Саньку, у которого сидел на коленях. Он написал нам на мобилке, что его зовут Вася, а друга - Андрюша. Андрюша не был так упруг, и в глазах его было меньше мальчишеского азарта, чем у Васи. Андрюшу тискал Доня, вроде бы, для опыта Андрюша его вполне устраивал.  Андрюша совсем не мог говорить, а Васька шептал что-то иногда, голос его был нудный, без всякого выражения, при усилии можно было разобрать смысл. Он немножко слышал, если кричать ему в правое ухо, приблизив губы. Ухо у него было маленькое, как у девушки, и Санька его туда часто целовал, в перерывах между сообщениями.  
Доня обожал петь караоке и потащил всех с собой. Пацаны нисколько не смутились и как ни в чем ни бывало приняли участие в общем весельи, водку они пили, кстати, тоже, наравне с нами. Андрюша держал микрофон, а Васька даже пытался петь, правда, совершенно мимо нот и безо всякой интонации, просто длинно читая слова с экрана. Мы пытались его учить, без успеха, его было ужасно жаль, такой милый, и, вот, глухой. Когда у нас на глаза стали наворачиваться пьяные слезы, Васька отдал микрофон Доне.
Мы курили на диванчике в чиллауте, Васька пересел на мои колени и учил меня азбуке глухонемых. Мне автоматически хотелось ему чем-нибудь помочь и я удивлялся собственным непонятно откуда взявшимся  отцовским инстинктам.

Часа в 4 утра Доня и Саня забрали пацанов домой. Там они трахали их вдвоем, каждый своего, на разных диванах, сосредоточенно, не подглядывая друг за другом, и только я перебегал взглядом с одной пары на другую, и не чувствовал ничего, ни вожделения, ни омерзения. У Сани страсти в движениях было больше, казалось, смазливый Васька ему нравился. Васька изогнул шею и отыскал меня глазами, глаза вопрошали. Мне стало неудобно перед ним, что я не умею вот так, легко, втроем, вчетвером.
Я, наконец, уснул в кресле.
Наше утро было поздним. Саня сопел в обнимку со своим Васькой, и, когда проснулся, разбудил его и потащил в кухню, уже стесняясь нас. Они долго шебуршались там и уронили что-то с полки разок. Доня терпеливо прибирался в комнате.
За завтраком я предложил всем проветриться. Мы вылезли на Сенную. Водовороты толпы мешали нам идти вместе. Санька шел, положив руку на плечо Васьки, они жестикулировали, друг с другом, за ними шагали мы с Доней, он рассказывал мне о Веймарской республике, Андрей одиноко плелся сзади, мы иногда оглядывались на него, не отстал ли, он улыбался старательно. 
-...инфляция 1923 года была самой сумасшедшей за всю историю. С тех пор немцы доверяют банкам гораздо меньше, чем, допустим, америкосы..
-Донь, ну и как тебе твой смелый эксперимент?
-Что? Хм. Вчера я не чувствовал ревности. А сегодня, когда он вот так с ним ходит - чувствую.
-Ну вы даете. Когда Санька на твоих глазах трахал другого - это для тебя ничего особенного, а когда он им тут немножко увлекся, ты волнуешься.
-Ну значит, секс сам по себе ничего не... значит, простите за тавтологию. Во всяком случае, для меня это в данный момент так. Это была не измена. Измена началась только сейчас. А я так не планировал. Открытый брак - это только открытый секс.
-Да уж. Пи..дец, "после секса у них начался интим", приехало человечество. Но, Доня, а мной-то ты увлекся еще до секса...
-Хм. Тобой - да. Было. Из песни слов не выкинешь. Но ты - вообще с другой планеты. Я посматривал за тобой вчера. Тебе же нравятся они оба, и Санька мой, и этот Васька, парень в общем не плохой тока ссытца и глухой, чего ж ты его тоже не тра?
-Это же так просто, Доня, именно потому, что они мне оба нра, мне не хотелось участвовать в этой собачьей свадьбе. Вот тебе этот Андрюша не нра, и ты его с легкостию тра, это не измена, у собак нет измен.
Саня и Васька шли впереди, они поедали друг друга глазами и мало что замечали вокруг.
-Однако, Витя, эти двое друг другу очень даже нра.
-Похоже на то, Доня. 
-Да не будет у них продолжения, не бойся, Донь. Ну куда, с глухим. Ты очень правильных кроликов отыскал.

Мы вышли на угол Гороховой, где сталкивались и вертелись потоки толпы. Неожиданно Санька обернулся к нам:
-Господа, а не желаем ли мы подкрепиться в этом премилом заведении? -и показал на дешевую блинную с узорами в русском стиле.
-Вот еще! Я не хочу больше питаться в тошниловках!
Голос Дони звучал капризно, даже истерически. Санька оторопел. Раньше они часто ели в подобных местах.
-Все. Надоело жить как пенсионер. Я буду кушать в нормальном месте!
Доня решительно зашагал дельше.
С огромным трудом нам удалось убедить его отведать дешевых блинов. Наши глухонемые товарищи не могли позволить себе шикарно питаться. В блинной Санька долго выспрашивал у них, какую начинку они предпочитают, глаза его были полны заботы. Васька хотел-было заказать себе все сам, но смирился. Мы уселись за столик в углу.
-Доня, я возьму Ваську к себе. Он такой классный. -голос у Сани был неуверенным.
Доня поморщился, он еле сдержался, чтобы не перейти на крик: -ты, что, совсем е..нулся?? Это ж хуже , чем с немцем жить, он же интертекста не ощущает! У него ж коннотации совсем другие, ты что!! Весь твой русский язык сократится до информативного уровня, станет средством межнационального общения, ингуша с чукчей. Ха!
Санька увял под напором весомых аргументов, глаза его стали безнадежны и покорны, как у провинившейся овчарки.
-Ну ладно, Доник, это маленькое увлечение, я же имею право на маленькие увлечения?
-Ты имеешь право на все, что я тебе разрешаю, пи..деныш.
Васька с Андреем спокойно жевали свои блины и я подумал, что это все же неплохо в некоторых отношениях, иметь вот такого глухого мужа.
После блинов они поспешно расплатились, обцеловали нас на прощанье и были таковы, видимо поняв больше, чем мы предполагали, а может, и больше чем мы сами поняли.

Я зашел к Доне через неделю. Он открыл мне дверь, велел сделать чай на кухне, а сам бросился к компьютеру, обложенному словарями со всех сторон.
-Сейчас, Витюша, я закончу предложение. Хм...ты не знаешь, Марлен Дитрих была знакома с Эйнштейном? Хм...вроде нет...
Вскоре он вышел на кухню.
Он действительно начал другую жизнь, работал до ночи, перестал считать котлетки и собирался в Москву на какой-то переводческий симпозиум.
-Как Санька?
-Санька? Хм. А мы больше не вместе.
-????????? Что, он сбежал к этому глухонемому?
-Не знаю. Мне это уже по барабану. Я полностью потерял к нему интерес.
-После того, как он трахал Ваську на соседнем диване, или после прогулки?
-Ты знаешь, я думаю, что раньше. И ничего с этим сделать нельзя.



© Copyright: Витя Бревис, 2011
Свидетельство о публикации №21106240511