Натан Леопольд и Ричард Лоуб: жестокий романс

Увековеченные Трумэном Капоте Перри Смит и Ричард Хикок, юные убийцы из Колумбайн Эрик Харрис и Дилан Клиболд, студенты-интеллектуалы Натан Леопольд и Ричард Лоуб – у всех этих молодых людей, совершивших в паре друг с другом жестокие преступления, есть нечто общее. Их объединяет странная химия взаимоотношений, близкая к folie ? deux, «совместному безумию», когда двое совершают вместе то, что никогда не совершили бы поодиночке. 

В 1924 г. 19-летний Натан Леопольд и 18-летний Ричард Лоуб приобрели печальную известность как «убийцы ради острых ощущений», когда они, блестящие студенты университета Чикаго и выходцы из богатых еврейских семей, похитили и убили 14-летнего Бобби Фрэнкса. После похищения и убийства мальчика молодые люди послали его родителям письмо с требованием выкупа. Когда Ричарду Лоубу на допросе задали вопрос, почему они совершили это преступление, он ответил просто: «Для того чтобы получить острые ощущения». Однако на самом деле юные убийцы нуждались не только в деньгах и острых ощущениях. 

Ричард, зачитывавшийся детективными романами, хотел совершить «идеальное преступление», загадку века, - преступление, которое никогда не будет раскрыто. Ричард рассчитывал на то, что они с Натаном, обладавшие интеллектом намного выше среднего, с легкостью смогут спланировать и осуществить нечто такое, над чем долгие годы будет ломать голову полиция и общественность. Преступление было для Ричарда не более чем интересным интеллектуальным упражнением. Натан, страстный приверженец ницшеанской философии, видевший в Ричарде воплощение сверхчеловека, который стоит выше закона, поддержал идею своего друга. Натан и Ричард провели долгие месяцы, продумывая различные детали преступления, и им казалось, что их план идеален, и они никогда не будут пойманы полицией. Но они ошиблись.

Натан и Ричард были пойманы на 10 день после убийства. Так, вместо «идеального преступления» был «судебный процесс века», на котором неудачливых убийц спасла от виселицы только блестящая речь выдающегося адвоката Клэренса Дэрроу, которая вошла в историю, как одно из наиболее ярких и красноречивых выступлений против смертной казни, когда-либо прозвучавших в зале суда. Все лето 1924 г., пока шел судебный процесс, юные убийцы, причесанные «под Рудольфа Валентино», как это было модно в 20-е гг., одетые в дорогие костюмы, скучали в зале для судебных заседаний. Они раздавали множество интервью и улыбались в объективы камер бесчисленных репортеров. В один момент они стали звездами – их имена не сходили со страниц американских газет все лето 1924 г. Тем временем виновники шумихи засыпали на долгих и утомительных сеансах у лучших в стране «алиенистов» (так в то время называли психиатров), нанятых защитой, чтобы засвидетельствовать психическую ненормальность молодых людей. Для проведения экспертизы был приглашен сам Фрейд, но тот отказался, сославшись на плохое здоровье. 

Широко растиражированная СМИ, история Леопольда и Лоуба вошла в историю не только как «процесс века», но и стала основой для нескольких книг, фильмов, пьес и мюзикла. Юные убийцы навсегда вошли в историю как циничные подростки из богатых семей, совершившие убийство только ради того, чтобы избавиться от скуки. В реальности мотивы убийц и динамика взаимоотношений между ними были гораздо сложнее. Кем они были на самом деле, эти молодые люди, чудом избежавшие виселицы в возрасте менее двадцати лет? 

В ходе процесса выяснилось множество деталей из личной жизни юных убийц, в частности то, что между ними были гомосексуальные отношения. Странные, болезненные, и почти «невозможные», по утверждению Дэрроу, отношения между этими молодыми людьми стали, по мнению участников процесса, одним из факторов, которые привели пару к совершению убийства.

Натан Леопольд и Ричард Лоуб оба были экстраординарно одаренными детьми, и оба смогли окончить школу гораздо раньше своих сверстников. Их обоих считали вундеркиндами: Натан окончил школу в 15 лет, Ричард – в 14. Они познакомились в 1920 г., будучи самыми юными студентами университета Чикаго. Ричард выбрал для изучения английскую литературу, Натан – философию. Вращаясь в одной и той же компании друзей, вначале они не нравились друг другу, но вскоре они стали близкими друзьями, а затем и любовниками. 

Натан и Ричард были очень разными, но, без сомнения, у них было немало общего. Оба происходили из богатых и уважаемых еврейских семей, проживающих в Кенвуде, привилегированном районе Чикаго, оба обладали интеллектом выше среднего, оба проявляли гомосексуальные наклонности. И все же Ричард, которого большинство друзей и знакомых называли Дики, всегда пользовался большей любовью со стороны окружающих, чем Натан. Невероятно привлекательный, обладающий «магнетическим», как позже писал Натан, обаянием, Дики умел найти подход к любому человеку. Натан, аутсайдер, сноб и мизантроп, всегда, сколько себя помнил, испытывал трудности в общении. Тем не менее, пара была неразлучна. Что их привлекало друг в друге?

Натан родился в 1904 г. в семье владельца одной из чикагских фабрик, обладающего миллионным состоянием. Однако, несмотря на то, что Натан происходил из богатой семьи, он никогда не был типичным представителем «золотой молодежи» - выражаясь современным языком, он был скорее типичным «нердом». Натан был гордостью своей семьи - своего рода маленьким гением, заговорившим в 4 месяца, и с детства демонстрировавшим незаурядные умственные способности. Он был самым младшим ребенком в семье, и его семейным прозвищем было «Бэйб», «малыш». Близкие друзья также называли Натана Бэйбом.

Один из лучших учеников в своей школе, все свое свободное время он посвящал множеству своих интересов: орнитологии, коллекционированию бабочек, ботанике и изучению языков. Обладая IQ, равным 210, Натан был слаб физически: он был маленького роста, у него были проблемы со здоровьем - его внешность всегда была для него предметом огорчений. У него всегда было мало друзей - сверстники никогда не принимали его, третируя его и награждая различными унизительными прозвищами. Маленький, слабый мальчик, одержимый птицами и бабочками, споривший на уроках с учителями, - Натан был удобной мишенью для школьных хулиганов. Одноклассники высмеивали его маленький рост, любовь к птицам и одержимость учебой – его называли «Блохой», «Сумасшедшей птицей» и «Великим Натаном». Натан всегда был одиноким, несчастливым ребенком. 

Страдая от одиночества и чувства своей неполноценности, Натан с головой погрузился в учебу, делая большие академические успехи. В 15 лет он поступил в университет Чикаго, к 18 годам он уже имел степень бакалавра философии, знал около десяти языков, был увлеченным орнитологом-любителем, сделавшим важное открытие в этой области – ему и нескольким его друзьям удалось обнаружить редкую и вымирающую птицу, древесницу Киртленда. Он часто читал лекции по орнитологии в местном орнитологическом обществе. Орнитология была для него настоящей страстью – к моменту судебного процесса Натан собрал коллекцию чучел птиц, которая насчитывала около 3000 экземпляров. Натан был знаком с основами таксидермии, и большинство экспонатов его коллекции были изготовлены им самостоятельно. Натан часто ездил на природу в поисках новых экземпляров для своей коллекции. 

Кроме орнитологии, Натана сильно интересовала лингвистика. Натан, который происходил из семьи немецких иммигрантов, рос в двуязычной среде. Немецким языком он владел так же свободно, как и английским. В университете он изучал одновременно санскрит, латынь, греческий, итальянский и русский языки. Он говорил, что изучает языки для того, чтобы создать некий «универсальный язык». В свободное время ради собственного удовольствия Натан переводил с итальянского эротические сонеты Аретино. Натан был убежденным атеистом, ницшеанцем и гедонистом. Его идолами были Ницше, Оскар Уайлд и Эпикур. Часто он шокировал окружающих своими рассуждениями о морали: он полностью отрицал существование морали. Натан считал, что не существует таких понятий, как добро и зло. Поскольку цель человеческой жизни есть счастье, правильно все, что ведет к нему; все, что заставляет человека испытывать неприятные эмоции – неправильно. 

Он был эйдетиком – его фотографическая память позволяла ему запоминать большие куски текста, и цитировать затем любимых авторов буквально страницами. Он часто с гордостью демонстрировал свои способности знакомым. Позже один из его тюремных друзей вспоминал, что однажды Натан попросил его написать на листе бумаги сто существительных, никак не связанных между собой. Натан изучал список около двух минут, затем возвратил его другу. После этого он по порядку назвал все сто слов, которые были написаны на листе бумаги, – сначала от начала до конца, затем в обратном порядке. Натан объяснил своему восторженному зрителю, что в этом «фокусе» нет ничего особенного – он просто пользовался техникой ассоциаций. Чтобы запомнить длинный список слов, он ассоциировал каждое слово из списка с каким-то предметом из своего родного дома, начиная от входной двери. Затем он просто вспоминал расположение этих предметов в своем доме, и с легкостью называл слова, которые он ранее ассоциировал с ними. Подобной техникой пользовался знаменитый эйдетик и мнемонист С.Шерешевский, знаменитый пациент А.Лурии: «Когда Ш. прочитывал длинный ряд слов – каждое из этих слов вызывало наглядный образ; но слов было много – и Ш. должен был «расставлять» эти образы в целый ряд. Чаще всего – и это сохранялось у Ш. на всю жизнь – он «расставлял» эти образы по какой-нибудь дороге. Иногда это была улица его родного города, двор его дома, ярко запечатлевшийся у него еще с детских лет. Иногда это была одна из московских улиц» (А.Р.Лурия «Маленькая книжка о большой памяти»).

Во время процесса 1924 г. Натан поражал газетчиков своей ледяной выдержкой и хладнокровием. По словам психиатров, несмотря на то, что на самом деле Натан был ранимым и чувствительным, он умел скрывать свои чувства, демонстрируя в сложных и болезненных для него ситуациях удивительное самообладание и бесстрастие. Однако это давалось ему крайне тяжело. По его собственным словам, еще в школе, будучи жертвой жестоких издевательств, он пытался выработать в себе способность не поддаваться эмоциям, полностью взяв их под контроль. Это было его способом оградить себя от сильной душевной боли. Натан хотел приучить себя жить не эмоциями, а интеллектом. Он хотел быть холодным, бесстрастным ученым, который судит обо всем, опираясь не на чувства и эмоции, а исключительно на свой интеллект. Большую часть времени Натану удавалось соответствовать своему высокому стандарту. Но не в отношениях с Дики.

В сессиях с психиатрами летом 1924 г. он откровенно рассказывал о своей личной жизни. В детстве он и его брат Сэм подвергались регулярным сексуальным домогательствам со стороны их гувернантки по имени Матильда. Это продолжалось около шести лет. Игры Матильды с детьми носили откровенно сексуальный характер: она раздевалась перед ними и предлагала мальчикам исследовать ее тело. Она принимала вместе с ними ванну. Она периодически спала с мальчиками в одной постели и принуждала их «в шутку» бороться с ней. Маленький Натан, по-видимому, не понимал сексуального характера его отношений с Матильдой и был очень привязан к ней. В то время мать Натана была сильно больна, и поэтому большую часть своего времени он проводил со своей гувернанткой. Матильду выгнали из дома Леопольдов, после того, как мать мальчиков застукала ее спящей в постели 12-летнего Натана. Позже на процессе психиатры говорили, что время, проведенное с Матильдой, нанесло мальчику сильную психологическую травму, последствия которой сильно отразились на его дальнейшей жизни.

В то же время Натан рано осознал свою гомосексуальность, и периодически влюблялся в того или иного мальчика. Также рано у него появились фантазии одновременно садистского и мазохистского характера. Говоря о фантазиях Натана, интересно вспомнить замечание Магнуса Хиршфельда относительно того, что гомосексуальность часто совмещается с различными проявлениями мазохизма и садизма, что отражено, в частности, в том, что одним из любимых образов в гей-среде является образ святого Себастьяна, христианского мученика, обычно изображаемого в виде прекрасного молодого юноши, истыканного стрелами. На замечание Хиршфельда обращает внимание и Юкио Мисима, подробно живописавший в «Исповеди маски» свои мрачные и кровавые садистские фантазии гомосексуального характера.

Натана, воспитанного в традициях иудаизма, всегда завораживали католические изображения распятого Христа. Одна из его гувернанток (не Матильда), отличавшаяся набожностью, часто рассказывала Натану истории о христианских святых. Особенный интерес у Натана вызывали истории, в которых рассказывалось о страданиях христианских мучеников. Вдохновленный кровавыми подробностями, Натан часто представлял, как расправляется со своими школьными обидчиками, пытая их и распиная на кресте. В подростковом возрасте он и его друг Генри, с которым у него был первый гомосексуальный опыт, систематически издевались над мальчиком по имени Джо, который был несколькими годами младше. Эти издевательства носили заметно сексуальный оттенок. Экспериментировавшие друг с другом в плане секса Генри и Натан настойчиво пытались вовлечь в свои забавы маленького Джо. 

В более старшем возрасте у Натана появились фантазии о рабстве. Натан рассказывал, что он пришел к этой идее после того, как увидел своего старшего брата в военной форме. Тогда Натан подумал о том, как заманчиво было бы иметь в своем распоряжении человека, готового выполнить любой приказ. От этой идеи Натан пришел к идее раба. Натан признавался, что страстно хотел иметь в своем распоряжении и полной своей власти мальчика-раба. Он часто представлял в этой роли знакомых мальчиков, наслаждаясь мыслью о полном обладании их телом. 

Однако иногда Натан в своих фантазиях отказывался от роли господина и сам примерял на себя роль раба. Эти фантазии имели множество вариаций. В одной из таких вариаций он выступал в роли преданного раба прекрасного и справедливого короля. Этот раб обладал совершенным телом и невероятной физической силой, благодаря которой он многократно спасал жизнь своему королю и получил за это особые привилегии. Ему было предложено получить свободу, но он предпочел остаться рабом своего господина. Натан представлял, как в одиночку борется против множества врагов, чтобы спасти жизнь своему королю, представлял, как лежит у его ног, готовый выполнить любое приказание. 

Другой любимой фантазией Натана была идея изнасилования. С 15 лет Натан часто ходил в публичные дома. Его не интересовали женщины - он делал это лишь потому, что не хотел отличаться от своих университетских друзей, среди которых было престижно хвастаться своими успехами на любовном фронте. Большинство университетских знакомых Натана были завсегдатаями борделей. Каждый раз, идя к проститутке, Натан переживал, что у него ничего не получится. Обычно Натан подстегивал себя при помощи фантазии. Одной из наиболее возбуждающих фантазий для Натана была фантазия об изнасиловании. Впечатлившись рассказами о зверствах немецких солдат во время Первой Мировой войны, в постели с проституткой Натан часто представлял себя немецким солдатом, насилующим французскую девушку. 

Когда Натан встретил Дики, он стал для него главным и неизменным предметом его фантазий об отношениях типа «раб и господин». В фантазиях Натана Дики представал то в облике мальчика-раба, беспрекословного и послушного, готового выполнить любое желание своего господина, то в облике прекрасного и могущественного короля, ради которого сам Натан готов был пожертвовать своей жизнью. Натан настолько был поглощен своими фантазиями, что, как следует из отчета психиатров, он часто приходил домой пораньше, говорил родным, что ему нездоровится, запирался в своей комнате, и часами лежал на постели, полностью погрузившись в свои причудливые и захватывающие мечты. Натан говорил, что его фантазии были настолько живыми и яркими, что граничили с галлюцинациями, - он полностью погружался в них, отрешаясь от окружающей действительности.

Несмотря на то, что Натан часто говорил о себе как о тихом, домашнем мальчике, по сути, он никогда не был тихоней. Поступив в университет, он начал пить и играть в карты на деньги. Несмотря на гомосексуальные наклонности, в 15 лет он впервые переспал с проституткой, и с тех пор часто посещал публичные дома. Он любил быструю езду на своем красном «Виллис-Найте» спортивной модели. Он выкуривал по нескольку пачек сигарет в день. Он постоянно разгуливал с заряженным револьвером в кармане пиджака. Психиатры, обследовавшие его во время судебного процесса 1924 г., удивлялись его невероятной трудоспособности и энергии. Может быть, это объясняет тот факт, как ему удавалось успевать столько вещей: быть суперуспевающим студентом, и одновременно «плохим мальчиком», снимающим проституток и ввязывающимся в бесконечные криминальные приключения с безумным Дики, о чем будет сказано ниже.

В то роковое лето 1924 г. Натан планировал отправиться вместе с семьей в Европу, а осенью он собирался поступать в Гарвард. В разговорах с психиатрами Натан признался, что собирался в ближайшее время жениться. Несмотря на гомосексуальность, у него не было никаких проблем с девушками. На момент ареста у него были отношения одновременно с несколькими девушками. Он планомерно искал себе жену, рассматривая различных кандидаток. Несмотря на то, что его никогда не привлекали женщины, он очень хотел детей. Но его планам не суждено было осуществиться.

Итак, Натан Леопольд нашел в Дики Лоубе воплощение своих самых сокровенных эротических фантазий, «сверхчеловека», своего раба и своего господина. Натан боготворил Дики и не видел в нем никаких недостатков. «Я думал об этом парне так много, что я готов был пойти ради него на все, что угодно»,- позже вспоминал Натан. Но был ли Дики так хорош на самом деле? Дики, идеальный сын, хороший друг и неплохой студент, он имел также и другую, темную сторону своей личности.

Личность Дики Лоуба является во многих отношениях более захватывающей, чем личность Натана. Вместе с тем, о его личной жизни известно гораздо меньше. Натан наслаждался сессиями с психоаналитиками, радуясь возможности поговорить о тех вещах, о которых он долгое время вынужден был молчать, - об отношениях с Дики, например. Натан раскрыл самые потаенные свои фантазии, в то время как Дики был более сдержанным в этом отношении, в связи с этим его личность в многочисленных исследованиях, статьях и книгах обычно показывается более упрощенной, чем она есть на самом деле. 

Ричард Лоуб родился в семье вице-президента сети крупных универсамов Sears & Roebuck. Так же, как и Натан, он был одаренным ребенком. Уровень его интеллекта составлял 160 - чуть ниже чем, у Натана. С четырех лет воспитанием маленького Дики занималась гувернантка по имени Эмили, всегда требовавшая от него большего, чем то, на что он был способен. Она хотела сделать из Дики важного человека - общественного деятеля или политика. Эмили любила Дики как сына, однако ее методы воспитания были слишком жесткими – Дики наказывали за малейшую провинность. Большую часть своего детства мальчик провел за книгами, практически лишенный возможности играть со своими сверстниками. Его родители всегда были слишком заняты, его братья были намного старше него. Он часто ощущал себя одиноким и нелюбимым ребенком. Бунтуя против жестокого надзора своей воспитательницы, он рано начал проявлять антисоциальное поведение - страдая от излишней строгости Эмили, он научился врать, чтобы избежать наказаний. Со временем ложь вошла у него в привычку. Он стал воровать по мелочи только ради собственного удовольствия. Лучшим другом его детства стал местный хулиган, загремевший за решетку в подростковом возрасте.

Вместе с тем, маленький Дики обожал читать. Обычно за его чтением строго следила Эмили, отбирая для него только серьезные и нравоучительные книги, но однажды, в возрасте 9 лет, ему в руки случайно попал детективный роман. Как признавался сам Дики, это стало поворотным пунктом в его жизни. С тех пор он стал одержим преступлениями, которые стали главным предметом его фантазий. Он часто представлял себя в роли знаменитого преступника - гения криминального мира, вроде профессора Мориарти. В одной из самых ярких его детских фантазий он предстает как известный и опасный преступник, которого, наконец, поймала полиция. Он представлял, как его, избитого и окровавленного, проводят через толпу, которая смотрит на него со смесью ужаса и восхищения. Он наслаждался этими фантазиями, и так же, как и Натан, мог полностью отрешаться от реальности, погружаясь в свой собственный мир.

Эмили, которая считала Дики более одаренным, чем он был на самом деле, значительно форсировала процесс его обучения в школе, добившись того, что он закончил школу в 14 лет. Последние годы в школе Дики провел, пытаясь в ускоренном темпе освоить огромный объем информации. У него не оставалось времени ни на что, кроме учебы. Когда в 14 лет он поступил в университет Чикаго, Эмили ликовала. 

Поступив в университет и избавившись от мучительного надзора Эмили, он пустился во все тяжкие. «Я словно вырвался на свободу», - вспоминал Дики. Пытаясь влиться в компанию сокурсников, которые в большинстве своем были гораздо старше него, Дики начал ходить в ночные клубы, бордели и казино. Он постоянно то выигрывал, то проигрывал много денег, в которых его нисколько не ограничивали родители. Он считал себя первоклассным игроком в покер и бридж. Он много пил и много курил. Он запустил учебу в университете, и ничуть не заботился об этом. Он обладал врожденным талантом заводить друзей, и с легкостью мог влиться в любую компанию. Его обожали девушки. Он обладал ангельской внешностью – у него были светлые волосы и большие невинные голубые глаза. Постоянные занятия теннисом сделали его обладателем отличной фигуры, которой он очень гордился. Он хорошо одевался и тщательно следил за своей внешностью. Так же, как и Натан, Дики был гордостью своей семьи – маленький вундеркинд, которого, очевидно, ждет большое будущее.

Вместе с тем никто не знал, что Дики, душа компании, яркий, «солнечный» Дики, с ранних лет страдает от депрессии, и что много раз он планировал покончить с собой. В сессиях с психиатрами он признался, что от совершения самоубийства его удерживает только мысль о том, что это станет позором для его семьи. Однажды он признался в своем желании умереть Натану. Натан вспылил, и, очевидно, пригрозил Дики, что если тот покончит с собой, то он последует за ним. Тогда Натан предложил Дики сыграть в покер, где на кону были бы их с Дики жизни. Проигравший должен был покончить с собой, однако Дики отказался от игры. Взбешенный Натан сказал, что, в таком случае он убьёт его сам. Дики с большим трудом удалось успокоить своего неуравновешенного любовника.

Дики признался психиатрам в том, что он трус и дрался всего один раз в жизни, в далеком детстве. Он признался в том, что больше всего на свете боится быть избитым какой-нибудь компанией хулиганов. Одна из его многочисленных девушек позже вспоминала забавный случай, когда она пришла домой к Дики со своим маленьким померанским шпицем, и как Дики забрался на скамейку рядом с фортепьяно, чтобы избежать стычки с маленькой собачкой. 

У Дики были серьезные проблемы с алкоголем. Его сокурсники позже вспоминали, что он почти все время был пьян, и постоянно носил с собой фляжку виски. Однажды, сев за руль пьяным, он едва не разбился на своей машине, но отделался всего лишь легким сотрясением мозга. После аварии он часто падал в обмороки и страдал от нервного тика. Натан, его ближайший друг, жаловался, что Дики страдал от резких перепадов настроения, природу которых он никак не мог понять. Как писал позже Натан, Дики был словно Джекил и Хайд в одном лице. В одно время Дики мог быть с Натаном мягким и деликатным, а в другое время он вдруг становился грубым и жестоким. Вполне вероятно, что Дики страдал от биполярного расстройства. 

Психиатры, обследовавшие его, пришли к выводу, что Дики склонен к саморазрушению. Именно эта тенденция в его характере привела его к совершению того преступления, которое едва не отправило его на виселицу. Но подсознательно он сам стремился к этому – он хотел умереть.

В разговорах с психиатрами Дики признавался, что хочет быть идеальным во всем, и очень страдал от того, что это ему не удавалось. Усилиями своей строгой гувернантки он был воспитан как перфекционист - ему остро необходимо было быть первым во всем. Но, несмотря на все свои усилия, он не мог быть идеальным: он не воспринимался всерьез однокурсниками, которые в большинстве своем были намного старше его, он не особо преуспевал в учебе, многие считали его незрелым, легкомысленным и безрассудным. Он был склонен к безумным поступкам, он был патологическим лжецом, и часто рассказывал своим друзьям невероятные истории, в которых он был главным героем – это приводило к тому, что многие открыто называли его сумасшедшим. Однажды он проделал дыры в своей рубашке, и отправился в ней на свидание со своей девушкой. Он рассказал ей, что втайне от всех он является бутлегером, и недавно он угодил в вооруженную стычку, где его едва не ранили. Шокированная услышанным, девушка стала умолять его бросить бутлегерство. В сущности, Дики, несмотря на свой интеллект выше среднего, все еще был ребенком, который был лишен детства, и не успел наиграться в игрушки. На него плохо влияла атмосфера университета, где интересы большинства его друзей сводились к пьянству, игре в карты и женщинам.

Неспособный достичь идеала, Дики, так же как и Натан, по утверждениям обследовавших его психиатров, страдал от чувства собственной неполноценности. Это усиливалось еще и тем, что, как признался Дики в доверительной беседе с одним из психиатров, он был равнодушен к сексу и сказал, что практически является импотентом. Пытаясь не отставать от своих старших сокурсников, 14-летний Дики лишился девственности с проституткой. Однако он признался, что никогда не испытывал удовлетворения от сексуальных отношений с женщинами, и делал это только потому, что это делали все. Это заставляло его испытывать чувство несостоятельности по отношению к большинству его друзей, и он часто врал им о своих многочисленных любовных связях с девушками. Чувство своей неполноценности в этом отношении он восполнял чувством своего интеллектуального превосходства над окружающими, что активно взращивал в нем его ближайший друг Натан, который не скупился на комплименты и называл его «величайшим умом столетия» и «самым прекрасным мужчиной на земле». 

Вместе с тем Дики никогда не оставлял надежды стать гением преступного мира. Вместо учебы он запоем читал детективные журналы и романы, а его любимым занятием было планирование различных преступлений. В свои 18 лет больше всего он любил играть со своим 10-летним младшим братом в «копов и разбойников». Он жаловался на то, что университетская программа слишком проста для него, и он безумно страдает от скуки. Планирование и совершение преступлений, по его собственным словам, позволяли ему быть чем-то занятым и избавиться от скуки. По его собственным словам, он отчаянно нуждался в том возбуждении, адреналине, которые он получал, совершая что-то противозаконное. Подружившись с Натаном, он обрел верного партнера по своим криминальным приключениям. Натан, занятый орнитологией, изучением языков и другими своими интересами, никогда не испытывал желания заняться чем-то противозаконным, но был готов на все, что угодно, чтобы ближе к объекту своей страсти. 

Вначале их забавы были вполне невинными, по крайней мере, не включали в себя убийство подростка. Дики, словно ребенок, развлекался тем, что бесчисленное количество раз делал ложные звонки о пожаре, а потом наслаждался вызванным им переполохом. Он терроризировал по телефону бывших учителей. Он стал клептоманом, воруя все, что попадется ему под руку: дешевые побрякушки в магазинах и пудреницы знакомых ему девушек. Он воровал деньги у своих родственников. 

Часто по ночам Дики и Натан тайком от родителей убегали из дома, брали машину, и вплоть до утра пили и катались по городу. Действуя как сообщники, они угнали несколько машин, одну из которых разбили. Однажды ночью они облили бензином и подожгли заброшенное здание. Позже Дики вернулся на место происшествия и разговаривал с очевидцами, выдвигая различные теории случившегося. Он наслаждался шумихой и тем, что он единственный, кто знает правду об инциденте. 

Позже Дики придумал новое развлечение: в то время как Натан вел машину, Дики, сидя рядом с ним на переднем сиденье, бросал кирпичи в окна припаркованных машин. Однажды, во время одного из таких случаев, на заднем сиденье в машине, которую Дики избрал своей мишенью, оказалась влюбленная парочка. Из машины выскочил полуодетый парень с пистолетом в руках, и выстрелил несколько раз по машине Натана и Дики. В другой раз во время одного из таких криминальных рейдов Дики решил разбить витрину магазина. Сработала сигнализация, что привлекло внимание находившихся неподалеку полицейских, которые открыли огонь по машине незадачливых нарушителей. Одна из пуль задела их машину. Натан не испытывал никакого удовольствия от их с Дики криминальных приключений, но делал все, что хочет Дики, боясь потерять единственного хорошего друга и вместе с тем любовника. 

Анализируя страсть Ричарда к преступлениям, исследователи дела Леопольда и Лоуба часто называют Ричарда криминальным психопатом – психопатом в том смысле, в котором описывали этот феномен Харви Клекли, Р. Хаэр, А.Гуггенбюль и др. В понимании Гуггенбюля, психопаты – это люди, у которых полностью отсутствуют способность любить и высшие моральные чувства, такие как, например, совесть и эмпатия. Отсутствие способности любить у Гуггенбюля – ключевой признак психопатии, который существенно сказывается на их жизни. Существуют теории, что это врожденное явление. Такие люди могут быть в значительной степени социально адаптированы, но зачастую бывают склонны к различным формам криминального поведения – Р. Хаэр называл их «социальными хищниками». Обычно к психопатам относят таких знаменитых преступников, как Тед Банди, Джон Уэйн Гейси. Согласно Хаэру, около 25 % заключенных в тюрьмах являются психопатами. Однако большинство психопатов обычно хорошо адаптированы в социальном плане, и могут работать в самых различных сферах – врачами, адвокатами и учителями. Однако в их жизни есть существенный недостаток – они просто неспособны любить и испытывать к кому-либо эмпатию.

В своей чрезвычайно интересной концепции психопатии А.Гуггенбюль-Крейг, помимо неспособности любить и недостатка чувства нравственности, выделял также следующие основные признаки психопатов: отсутствие какого-либо психического развития, т.е. человек не меняется на протяжении всей своей жизни; фоновая депрессия, проистекающая из чувства изоляции от других людей; и фоновый страх, исходящий из недоверия психопатов к миру. В большинстве случаев психопаты сами ощущают, что лишены чего-то важного, что они не понимают окружающих, а окружающие не понимают их, вследствие чего психопаты чувствуют себя чужими в этом мире и изолированными от окружающих. Многие психопаты страдают от депрессии, которая проистекает из отсутствия смысла жизни. По словам Гуггенбюля, «там, где отсутствует Эрос, где не существует ни роста, ни психологического развития, там нет ни смысла, ни причин для продолжения жизни». 

Как писал Р.Хаэр в своей книге «Лишенные совести», психопаты не способны переносить скуку, и нуждаются в постоянном психическом возбуждении. Гуггенбюль связывал это с неспособностью психопатов испытывать глубокие чувства. Неспособность любить превращает жизнь в серое, монотонное существование, создает вакуум в душе психопата, который он отчаянно будет стремиться заполнить острыми ощущениями, новыми впечатлениями, а зачастую бессмысленной и разрушительной деятельностью, часто криминального характера. Многие психопаты утверждают, что идут на преступление только ради психического возбуждения. 

Холодные, лишенные чувства эмпатии, и способные на все ради достижения своих целей, психопаты обладают исключительной способностью очаровывать. Как пишет А.Гуггенбюль: «Очарование, которым обладают многие психопаты, способно с легкостью обольщать и доставлять удовольствие с изящностью и утонченностью. Так как эрос не вмешивается в их отношения, они могут спокойно пользоваться всем своим арсеналом обманных способов без всяких запретов и угрызений совести. Они знают, сознательно или бессознательно, что именно может польстить или доставить удовольствие. Так как любовь и нравственность не являются их попутчиками, им часто удается практически всецело околдовывать окружающих».

Конечно, это не более чем спекуляции, но многие перечисленные признаки, очевидно, применимы к личности Дики. Отсутствие способности любить – Дики не испытывал никаких чувств даже по отношению к своей семье. Первоначально они с Натаном планировали похитить маленького брата Дики, также Дики рассматривал как вариант похитить своего отца. Отсутствие эмпатии – на допросах и на последующих сессиях с психиатрами Дики признался, что не испытывает ни малейшего раскаяния в содеянном. Более того, Дики признался, что, если бы его не поймали, он с легкостью и без каких-либо угрызений совести снова совершил бы нечто подобное. Он не испытывал никакого сострадания ни к семье своей жертвы, ни даже к собственной семье. Фоновая депрессия, исходящая из отсутствия смысла жизни, тяга к острым ощущениям, способность очаровывать окружающих… Был ли Дики психопатом или нет, сказать с уверенностью нельзя, но определенные черты его характера наводят на мысль, что, вполне вероятно, он им был.

Очевидно, что во многом Дики был более сложной личностью, чем Натан. Натан, ближайший друг и любовник Дики, так и не смог понять его до конца. В своей автобиографии он привел следующий портрет своего кумира: «Этого парня невозможно было понять. Это стремительно меняющееся настроение, стремительно меняющиеся планы. Но это было ничто по сравнению с настоящими, фундаментальными противоречиями в его характере. Этот парень нравился всем, и это было справедливо. Во всем мире не было более солнечного, милого, дружелюбного парня. Вот почему я думал о Дике больше, чем обо всех моих друзьях, вместе взятых. Его обаяние было магнетическим, даже скорее, месмерическим. Он мог очаровать кого угодно. Но большинство людей были бы удивлены, если бы узнали, что он думает о них на самом деле. Он смотрел на всех сверху вниз, однако никто об этом не знал. Он был со всеми в хороших отношениях. Президент колледжа или бродяга – для Дики не было никакой разницы. Он ладил со всеми, с легкостью вливаясь в любую компанию. Он сливался с окружающей средой, словно бабочка или моль. И это давалось ему без каких-либо усилий с его стороны. Казалось, он обладает прирожденным талантом заводить друзей, завоевывая всеобщее расположение. Я сознательно пытался копировать его манеры, быть таким же обаятельным, как он, но у меня не получалось. Прилагая сознательные усилия, чтобы понравиться, в большинстве случаев я лишь еще больше отталкивал от себя людей. Но Дику не нужно было даже стараться. Казалось, он просто нажимал на какую-то кнопку и включал свое обаяние. Он был снисходителен к чужим недостаткам. Но у него была и другая сторона – он мог с легкостью пойти на любое преступление. Он не был аморальным - его планы были аморальными. Для него не существовало правильного и неправильного. Он мог сделать все, что угодно, и все это было для него всего лишь игрой. Иногда он казался мне восьмилетним мальчишкой, заигравшимся в «полицейских и разбойников». И это Дик-то – с его блестящим интеллектом, со всей его сложностью!».

Отношения Натана и Дики были сложными - с самого начала они представляли собой причудливый сплав любви и ненависти, взаимной зависимости, доминирования и подчинения.

Вначале ничто не говорило о том, что эти двое могут стать друзьями. Как вспоминал Натан, они принадлежали к одной и той же компании друзей. Вначале ему не нравился Дики – он даже не считал Дики привлекательным. Более того, он искренне считал, что Дики тоже недолюбливает его. Однако вскоре они стали друзьями, а через какое-то время Натан понял, что влюблен в Дики. Натан, склонный с головой уходить в интересующий его предмет, будь то орнитология или языки, теперь был готов на все, чтобы стать как можно ближе к предмету своей страсти. 

В начале 20-х гг. Дики проводил все свое свободное время в недавно отстроенном особняке Лоубов в городе Шарлевуа, прямо рядом с озером Мичиган. Этот дом был построен известным архитектором по образцу одного из средневековых замков Нормандии. Это исключительно красивое место в настоящее время является главной достопримечательностью и туристическим объектом в городе. Летом 1921 г. Дики пригласил Натана погостить у него в Шарлевуа. Они отправились туда из Чикаго на поезде – им предстояло провести целую ночь вдвоем в спальном вагоне. Как рассказывал позднее Натан, в ту ночь они напились, и он признался Дики, что влюблен в него. Неизвестно, как отреагировал на это Дики, но, очевидно, что он не оттолкнул Натана. Натан проявил настойчивость, и, в конце концов, Дики уступил ему - в ту ночь они стали любовниками.  

Дики был в бешенстве. Бахман мог растрепать о случившемся по всему университету. Тогда кто-то из мальчиков, то ли Натан, то ли Дики, предложил убить Бахмана. Поскольку кто-то сказал им, что Бахман не умеет плавать, они придумали план, согласно которому, они должны были пригласить его покататься вместе с ними на лодке, а затем «случайно» опрокинуть ее, что и было сделано. Однако, к удивлению мальчиков, оказавшись в воде, Бахман поплыл к берегу так же легко, как и они сами. План провалился, к тому же Бахман, очевидно, догадался, что на самом деле было на уме у несостоявшихся убийц. 

Осенью 1921 г. Дики перевелся в университет Мичигана в Энн-Арбор. Недолго думая, Натан решил сделать то же самое. Ему с трудом удалось убедить приемную комиссию, по мнению которой, Натан был слишком молод, чтобы учиться в университете. Когда Натан с большими сложностями все же перевелся в университет Мичигана, пара планировала жить в общежитии в одной комнате. Однако Дики, всегда стремившийся к общественному признанию, захотел поднять свой статус в кругу друзей и знакомых, вступив в престижное университетское братство Зета Бета Тау. Натан, презиравший саму идею «братств» и называвший их членов самодовольными «свиньями», пытался отговорить Дики от его затеи, но все было тщетно. Долгое время братство отказывалось принять Дики, мотивируя свой отказ слухами о гомосексуальной связи между ним и Натаном, которые были распространены Хэмлином Бахманом. Дики удалось все-таки вступить в братство, под условием того, что он разорвет дружбу с Натаном. Однако Дики и Натан не разорвали своих отношений, а лишь стали осторожнее, появляясь на публике лишь в присутствии третьего лица. 

Натан, расстроенный сложившейся ситуацией, переехал обратно в Чикаго, вернувшись в свой университет, который окончил в 1923 г., получив степень бакалавра по философии. Несмотря на свое презрение к братствам, уступив желанию матери, он вступил в братство Фи Бета Каппа, с почестями которого он и закончил свою учебу. Дики в том же году выпустился из университета Мичиган, став самым юным его выпускником – ему было всего 17 лет, когда он получил степень бакалавра по английской филологии. Одна из местных газет опубликовала об этом событии небольшую заметку. 

Осенью 1923 г. Дики вернулся в Чикаго и поступил на отделение истории университета Чикаго. Натан в том же году начал изучение права. Они снова были вместе, они снова были любовниками, и они снова были партнерами по преступлениям. Однако их отношения заметно испортились. Натан участвовал в криминальных вылазках Дики только в обмен на секс с ним. Дики, равнодушный к сексу, часто отвергал сексуальные притязания Натана. Натан рассказывал ошеломленным психиатрам о том, что их с Дики сексуальные отношения больше походили на изнасилования (со стороны Натана). Он утверждал, что обычно интимные отношения между ними выглядели следующим образом: «Дики притворялся пьяным, а я раздевал его с такой бешеной страстью, что со стороны это выглядело как изнасилование». «Даже здесь, в тюрьме, - говорил Натан, - один лишь взгляд на его тело, или прикосновение к его плечу, невероятно меня возбуждает». Дики, со своей стороны, утверждал, что секс с Натаном невыразимо отвратителен для него, и он терпел происходившее между ними только ради продолжения их дружбы. Но Дики был плох и с женщинами тоже - по сути, он был абсолютно фригиден, или асексуален, и сильно переживал по этому поводу, чувствуя себя неполноценным. Натан всячески экспериментировал, пытаясь расшевелить Дики, однако, чем больше старался Натан, тем большее отвращение испытывал Дики. Они постоянно ссорились по этому поводу.

Их отношения часто становились напряженными и взрывоопасными. Много раз они планировали расстаться. Натана сильно раздражали незрелость и легкомысленность Дики. Натан хотел от Дики серьезных отношений, а Дики не мог ему этого дать, потому что во многих отношениях все еще оставался ребенком. После одной из ссор, когда Дики по какой-то причине отказался праздновать Новый год вместе с ним, Натан в долгом и обстоятельном письме к Дики говорит о том, что планировал убить его. Это письмо, из содержания которого можно сделать вывод, что Натан запер Дики в своей комнате и угрожал убить его, позже процитирует на суде Клэренс Дэрроу, утверждая, что такое письмо не могло быть написано психически нормальным человеком. 

В свою очередь Дики также признавался, что много раз планировал убить Натана, опасаясь предательства с его стороны. В откровенном разговоре с одним из психиатров Дики признался, что часто хотел взять у Натана его пистолет, который тот постоянно носил при себе и застрелить своего любовника. Дики также мечтал о том, как он придет к Натану домой, ударит его чем-нибудь по голове, а затем инсценирует ограбление. Однако в глубине души, как признался Дики, он никогда бы этого не сделал – он слишком сильно был привязан к Натану. Но вместе с тем он безумно боялся, что Натан может рассказать его родителям о его криминальных забавах. Иногда он боялся самого Натана, поскольку тот неоднократно угрожал ему убийством. Поскольку Натан собирался в Гарвард, Дики хотел найти себе нового напарника, и, как он говорил, «снять комнату в криминальном районе и завести дружбу с настоящими преступниками». Дики никогда не оставлял надежды стать гением криминального мира. Неизвестно, что произошло бы с Дики, если бы их не поймали.

Из сессий Натана с психиатрами очевидно, что любовь Натана к Дики носила характер болезненной одержимости и зависимости. Так, Натан сказал одному из психиатров: «Я ревновал Ричарда даже к его еде и питью, поскольку они становились частью его существа». Позже, во время суда, эти слова дадут основания считать Натана параноидным шизофреником. Натан боготворил Дики, поставив его на недосягаемо высокий пьедестал, - Дики был идеальным образом ницшеанского сверхчеловека для Натана. При всем высокомерии и самовлюбленности Натана, он ставил любимое существо гораздо выше себя - по своей собственноручно разработанной шкале, призванной определить, насколько тот или иной человек приблизился к идеалу сверхчеловека, человека он дает Дики 90 баллов, в то время как себе всего 63, а подавляющему большинству остальных людей - не более 40. 

В разговорах с психиатрами Натан иллюстрировал свое отношение к Дики цитатами из цикла индийской любовной лирики Лоуренса Хоупа (псевдоним малоизвестной британской поэтессы), основной темой творчества которого было исследование различных сторон сексуальности: доминирования и подчинения, запретной любви, страсти, переходящей в одержимость. Цитируя одно из стихотворений Хоупа, Натан говорил о Дики, что он чувствовал себя «меньше чем пыль под его ногами». В его фантазиях Дики был то могущественным господином, то жалким рабом. Натан мечтал о полном обладании любимым существом. В одной из самых любимых фантазий Натана, он и Дики оказывались после кораблекрушения на маленьком острове в океане. Население острова состояло из двух классов: знати и рабов. Натан оказывался причисленным к разряду знати, поскольку умел создавать музыку, о существовании которой на этом острове было неизвестно. Дики становился рабом. Через некоторое время, согласно фантазии Натана, он выкупил бы Дики, больного и изможденного тяжелым трудом. Натан мечтал о том, как он вылечил бы его и предложил бы ему на выбор три варианта: Дики остается его личным рабом во всех смыслах этого слова; он отпускает Дики на свободу; он перепродает Дики другому знатному господину, и в этом случае, как фантазировал Натан, Дики подвергся бы жестокому обращению и надругательствам, и стал бы писать Натану письма с просьбами вернуться. 

По словам Дэрроу, Натан никогда не переживал по поводу своей сексуальной ориентации, единственное, из-за чего он переживал – это то, что им с Дики приходилось скрывать их отношения и вести двойную жизнь. Натан хотел кричать о своей любви всему миру. Однако вместо этого он рисовал Дики в своих университетских ежедневниках и писал рядом зашифрованные надписи – зная множество языков, он писал французские слова греческими буквами в надежде, что так никто не прочтет написанное.

Натан был одержим Дики. Но кем был для Дики Натан? Дики, очевидно, не был влюблен в Натана, но он нуждался в нем. Несмотря на своих многочисленных друзей-однодневок, Дики чувствовал себя безумно одиноким. Он страдал от неуверенности в себе, и ему нужен был кто-то, кто поддерживал бы его самооценку. Натан же называл его «величайшим умом столетия». Натан был единственным человеком, который по-настоящему понимал его. Натан знал все его секреты. Натан был единственным человек, который был готов убить ради него. Для него. Они были по- настоящему близки. Вечерами, один в своей комнате, Дики часто плакал в своей комнате от чувства одиночества и депрессии, и тогда он неизменно звонил Натану и просил его прийти к нему. Он зависел от Натана так же сильно, как тот зависел от него. Дики ревновал Натана к друзьям – он безумно боялся потерять его.

Идолизируя Дики, Натан отказывался видеть недостатки своего друга - все знали, что Дики был инфантильным, безответственным и даже «сумасшедшим». Только позже, спустя многие годы, Натан скажет, что в Дики было что-то «демоническое». Но в роковом 1924 г. Натан оказался влюбленным в психопата, который, по утверждениям психиатров, двигался по пути саморазрушения, и эта влюбленность стала роковой для Натана. В отношениях с Дики «ледяной» Натан, пытающийся жить, опираясь на интеллект, а не на эмоции, утратил все свое обычное здравомыслие, и потерял контроль над собой. Последствия стали фатальными.

В конце 1923 г. Дики было уже мало тех детских шалостей вроде разбитых витрин или терроризирования пожарной службы - он начал мечтать о настоящем преступлении. В ноябре 1923 г. у него появился план вернуться в Энн-Арбор и обокрасть дом братства Зета Бета Тау. Надо ли говорить, что Натан, едва не потерявший Дики по вине братства, с радостью согласился. Той ночью, которую они выбрали для ограбления, все члены братства должны были быть пьяны после одного из футбольных матчей. Преодолев почти 6-часовую дорогу из Чикаго на красном спортивном «Виллис-Найте» Натана, с заряженными револьверами в карманах пиджаков, пара прокралась в дом Зета Бета Тау. Им удалось остаться незамеченными, однако при этом Дики проявил такую трусость, что Натан позже признался, что у него не раз возникало желание достать свой пистолет и выстрелить Дики в голову. Добыча новоиспеченных грабителей оказалась невелика – около сотни долларов, пара бутылок спиртного, несколько перочинных ножей, несколько часов и портативная пишущая машинка «Ундервуд». 

На обратном пути в Чикаго Натан и Дики поссорились. Утомленный долгой дорогой и бессонной ночью, Натан был раздражен тем, что он потратил столько времени и сил ради того, чтобы в результате получить ничто. Он жаловался на то, что их с Дики отношения односторонние, что Дики просто использует его. Натан обвинял Дики также в том, что они редко занимаются сексом. Почему он должен помогать Дики в его безумных авантюрах, если тот держит его на расстоянии вытянутой руки?

Той ночью они были близки к тому, чтобы расстаться, но вместо этого пришли к взаимовыгодному соглашению, которое позже многократно упоминалось на процессе 1924 г. и которое психиатры назвали «детским». Дики предложил следующий вариант их с Натаном последующих взаимоотношений - он согласен заниматься сексом с Натаном несколько раз в месяц в обмен на помощь Натана в его криминальных авантюрах. Также Натан обязывался подчиняться любым командам со стороны Дики, за исключением совсем уж нелепых, или тех, которые могли бы нанести ущерб семье Натана. Предложение не впечатлило Натана, но он согласился, боясь в случае отказа потерять Дики. Той же ночью они впервые заговорили о совершении идеального преступления.

Планирование различных преступлений было любимым занятием Дики Лоуба. Обдумывание различных деталей плана доставляло ему гораздо большее удовольствие, чем его практическое осуществление. Осенью 1923 г. Дики и Натан начали работать над планом киднеппинга. Они провели много ночей, продумывая и обсуждая различные детали преступления. Как надеялся Дики, это преступление должно было стать преступлением века. Он надеялся, что об этом будут писать все газеты. Важной деталью плана было убийство жертвы, которое должно было предотвратить для преступников вероятность быть пойманными. Как говорили позже Натан и Дики, их не вдохновляла мысль о том, что придется совершить убийство, однако, по их мнению, только так они могли обезопасить себя от полиции. 

Они долго спорили над тем, кого они похитят. Пол и возраст жертвы не имели никакого значения – главное, у нее должны были быть богатые родственники, которые смогут заплатить хорошие деньги за выкуп. Позже Натан рассказывал, что до последнего момента надеялся, что Дики не пойдет до конца, как это часто бывало, и специально придумывал самые нереальные и запутанные планы предстоящего убийства. Однако Дики быстро раскусил намерения Натана, и дал ему понять, что он абсолютно серьезен.

Первоначально Натан и Дики хотели похитить и убить парня, которого они оба ненавидели за то, что тот распространял в университете сплетни о том, что они гомосексуалисты. Однако они отбросили этот вариант по нескольким причинам. Во-первых, этот парень был слишком крупным и сильным, а, во-вторых, по какой-то причине он ушел из университета. Одно время Натан и Дики рассматривали вариант похитить их близкого друга, того самого третьего лица, с которым они показывались на публике, чтобы никто не считал их геями. Однако Натан и Дики пришли к выводу, что его отец слишком скуп, и ни за что не заплатит требуемую сумму. Дики, в шутку или нет, предложил похитить своего собственного брата Томми, который было на тот момент около 10 лет, но оба отвергли этот вариант. Затем Натан предложил похитить девушку их возраста, и изнасиловать ее, прежде чем убить. Это позволило бы Натану осуществить одну из своих сокровенных эротических фантазий, в которой он представлял себя немецким солдатом во время Первой мировой, насилующим французскую девушку. Этот вариант был с возмущением отвергнут Дики. В итоге они сошлись на том, что похитят мальчика-подростка из богатой семьи, но вплоть до мая 1924 г. они не выбрали кого-то определенного – выбор жертвы стал чисто случайным. 

К концу мая убийцы были полностью готовы к осуществлению своего плана. В их распоряжении были: зеленый Виллис-Найт, арендованный Леопольдом под вымышленным именем, резец, которым они планировали убить жертву, соляная кислота, предназначенная для того, чтобы обезобразить лицо жертвы и тем самым затруднить ее идентификацию, а также, на всякий случай, веревка и хлороформ. Дики составил письмо с требованием выкупа по образцу, найденному им в детективном журнале. Под диктовку Дики, Натан напечатал его на украденном из общежития братства «Ундервуде». Они разработали сложный план относительно того, как они должны будут получить деньги. Они решили просить за жизнь мальчика десять тысяч долларов. Осталось только найти подходящую жертву. 

Ею оказался 14-летний Бобби Фрэнкс, происходивший из одной из богатейших еврейских семей Чикаго. 21 мая 1924 г. около пяти часов дня он возвращался из школы, когда рядом с ним притормозил зеленый Виллис-Найт. Дики был знаком с Бобби, который был другом его младшего брата, и они часто играли вместе в теннис, и поэтому, когда Дики предложил подвезти мальчика, тот без всяких опасений сел в машину. 

По поводу дальнейших событий существуют различные версии. Поскольку единственными свидетелями убийства были сами убийцы, а ни один из них не взял на себя вину за убийство Бобби на себя, до сих пор остается неизвестным, кто фактически убил их маленькую жертву. По одной из версий, во время убийства Натан был за рулем, Бобби сидел рядом с ним на переднем сиденье. Дики находился на заднем сиденье, и когда машина тронулась, он зажал мальчику рот тряпкой, пропитанной эфиром (фактически смерть наступила от удушения), затащил его на заднее сиденье, и ударил его несколько раз по голове резцом. Пошла кровь, мальчик потерял сознание. Натан признавался в своих сессиях с алиенистами, что был страшно напуган, и постоянно повторял: «Господи, это ужасно! Я и не думал, что это настолько ужасно!». Согласно версии Натана, Дики, перебравшийся на переднее сиденье, шутил и смеялся, пытаясь успокоить своего друга. 

Однако есть и другая версия, согласно которой есть свидетель, видевший, что за рулем сидел Дики, и тогда фактически получается, что убийцей был Натан. В пользу этой версии говорит и то, что именно Натан имел отличные навыки обращения с эфиром, поскольку использовал его при усыплении птиц в своих орнитологических изысканиях. Дик, обвиняя напарника в убийстве, упирал на то, что Натан сотни раз имел дело с эфиром, усыпляя птиц. В сущности, Дики был трусом, а Натан с детства обладал определенными садистскими наклонностями. Холодный и расчетливый, он мог убить Бобби просто ради того, чтобы получить в руки козырь, с помощью которого можно было бы управлять Дики. Такая тайна навсегда связала бы его с Дики, и открыла бы неограниченные возможности для шантажа.

Следующей частью плана было надежно спрятать тело. Натан предложить спрятать тело на окраине города, в районе парка Вулф-Лейк, куда он часто ездил, чтобы понаблюдать за птицами. Когда они приехали в Вулф-Лейк, было уже темно. Натан предложил спрятать тело в водопропускной трубе. Они раздели мальчика, и облили его тело соляной кислотой. Затем Натан снял пальто, не заметив, как из кармана выпали его очки, надел резиновые сапоги, и с помощью Дики затолкал тело в трубу. Теперь убийцы были уверены, что следы преступления надежно скрыты. Однако в темноте они не заметили, что из трубы была заметна ступня мальчика. Эти просчеты – потерянные очки и плохо спрятанное тело – вскоре станут для убийц роковыми. 

Они приехали обратно в город уже поздно вечером. Вернувшись, Натан и Дики отправили Фрэнксам письмо с требованием выкупа. Затем Натан позвонил им, чтобы сообщить, что их сын похищен: «Ваш сын в безопасности, ему ничто не угрожает. Если же заявите в полицию, он будет убит немедленно. Завтра получите письмо с инструкциями». 

Следующим утром семья Фрэнксов получила письмо, в котором говорилось, чтобы они немедленно собрали десять тысяч долларов и ожидали дальнейших указаний в тот же день. Около трех часов дня Натан снова позвонил Якобу Фрэнксу, чтобы сказать ему, что к его дому должно прибыть такси, которое отвезет его в определенную аптеку в Южном Чикаго, где он получит следующее послание с дальнейшими инструкциями, касающимися передачи выкупа, - деньги должны быть сброшены с движущегося поезда в определенном месте. Однако Фрэнкс не сел в такси, остановившееся около его дома. Он получил другой звонок, на этот раз из полиции, который означал, что надеждам на совершение идеального преступления не суждено было сбыться. Было обнаружено тело Бобби Фрэнкса - рабочий заметил ногу, торчавшую из открытой водопропускной трубы.

Рядом с телом Бобби Фрэнкса полицейские нашли очки в роговой оправе, которые потерял Натан, пытаясь спрятать тело. Позже во время суда обвинитель назовет это «божественным провидением». Оправа очков была необычной, и обладателями таких очков в Чикаго было всего трое, и одним из них был Натан. Когда полиция вышла на Натана, он сказал, что, должно быть, потерял очки во время наблюдения за птицами. Его попросили продемонстрировать следователям, как очки могли выпасть из его кармана, но, несмотря на ряд попыток, предпринятых Натаном, очки остались на своем месте. Допрос стал более интенсивным. 

Натан сказал, что 21 мая они с Дики сняли двух девушек и поехали с ними в Линкольн Парк. Дики, допрашиваемый отдельно, подтвердил алиби Леопольда. Обвинитель Роберт Кроу, возглавляющий следствие, изначально был настроен скептически. Среди вещей, найденных при обыске дома Леопольдов, было письмо, написанное Натаном, которое предполагало, что между ним и Дики были гомосексуальные отношения, а по одной из версий полиции, мальчик был похищен педофилами. В этом письме Натан упрекает Дики, что тот хочет бросить его, чтобы прекратить слухи о том, что их с Натаном связывают сексуальные отношения. Однако, несмотря на это, обвинители были уже почти готовы отпустить подозреваемых, когда внезапно обнаружились две важные улики. Во-первых, шрифт машинописных заметок, сделанных Леопольдом для научного общества университета, совпадали со шрифтом письма с требованием выкупа, несмотря на тот факт, что ранее при обыске в доме Леопольда была найдена пишущая машинка с другим шрифтом. Затем поступило заявление от шофера семьи Леопольдов, сделанное в надежде доказать невиновность Натана, но ставшее роковым. Он сказал, что автомобиль Леопольда, на котором, по утверждениям ребят, они катались с девушками всю ночь, в день убийства находился в гараже. 

Дики, страшно нервничавший и несколько раз терявший сознание во время допроса, признался первым, затем признался Натан. При этом оба пытались переложить вину за убийство друг на друга. Натан, в отличие от Дики, проявлял удивительное самообладание на допросах. Он нагло заявил Кроу, что, даже если он и убийца, его отмажут богатые родственники. Также он сказал следующее: «Это был всего лишь эксперимент – мы ничего не имели против этого парня». Позже в своей книге он напишет, что после убийства он не ощутил никаких необычных ощущений. Он не испытывал ни страха, ни раскаяния. Он был очень удивлен, что он не испытывает совсем никаких чувств – после убийства в нем ничего не изменилось. Единственное, что позже беспокоило его – это поведение Дики. Дики обсуждал это преступление со всеми, кто хотел его слушать: со своими друзьями, со своей семьей, с прохожими. Когда на следующий день после преступления он и Натан пошли в ночной клуб, он пожал руку одному из своих знакомых и сказал: «Ты только что пожал руку убийце». Он наслаждался, представляя себя опасным преступником. Когда он обсуждал убийство Бобби со своей семьей, его мать сказала: «Того ужасного человека, который совершил это преступление, следует облить дегтем и вывалять в перьях». Дики с трудом удалось не рассмеяться, ведь она говорила о своем сыне! Дики приставал к детективам, расследующим дело, подкидывая им различные теории о том, кто является убийцей. Дики с восторгом следил за прессой – все газеты Чикаго наперебой обсуждали все детали дела Фрэнкса. Как и планировал Дики, убийство маленького Бобби стало главной сенсацией в Чикаго летом 1924 г.

В одном из многочисленных интервью 1924 г. Натан сказал, что сделал признание только из-за того, что признался Дики, и он, Натан, не мог оставить своего друга одного в этой ситуации. «Я мог бы унести этот секрет с собой в могилу», - заявил он. Во время очной ставки Натан и Дики страшно поругались. Дики отчаянно пытался доказать следствию, что убийцей является Натан, Натан спокойно и последовательно отвергал все обвинения в свой адрес. Первое время после их ареста газеты с восторгом печатали то, как оскорбительно отзывается о Натане Дики, и как Натан в ответ называет Дики слабаком и трусом. 

Семьи Лоуба и Леопольда наняли Клэренса Дэрроу и Бенджамина Бахраха, чтобы представлять ребят. Натан сказал, что его первое впечатление от Дэрроу было «ужасным» - он был в шоке от плохо причесанных волос Дэрроу, его мятого пиджака, грязной рубашки и криво завязанного галстука. Но вскоре его мнение о Дарроу изменилось. Позже он описал защитника как замечательного человека с «врожденным всеобъемлющим чувством доброты». Дэрроу писал о Натане и Дики, что оба они были очень милыми молодыми людьми. Особенно понравился Дэрроу Натан, которого он назвал одним из самых способных молодых людей, которых он когда-либо видел. 

Дэрроу убедил ребят признать свою вину в похищении и убийстве, изменив свои первоначальные показания, в которых они не признавали своей вины. Это решение было принято для того, чтобы не дать штату две возможности для вынесения смертного приговора. Если бы ребята не признали себя виновными, штат смог бы судить их сначала по одному из двух обвинений (убийство и киднеппинг), оба из которых предусматривали в Иллинойсе наказание в виде смертной казни, и если бы суд не добился повешения по одному обвинению, то попытался бы сделать это по второму. Признание вины также означало, что вынесение приговора ложилось на плечи судьи, а не жюри присяжных. Решение Дэрроу о том, чтобы мальчики признали себя виновными, базировалось не в последнюю очередь на том, что судья, который должен был слушать это дело, Джон Р. Кэверли, был «доброжелательным и сознательным человеком». Дэрроу не хотел сталкиваться в лице жюри присяжных с общественностью, единодушно требовавшей смертной казни. 

Суд над Леопольдом и Лоубом продолжался все лето 1924 г. Защита надеялась избежать смертной казни, основываясь на том факте, что юные убийцы психически ненормальны. Психиатрическую экспертизу со стороны защиты проводили четыре психиатра, которые были на тот момент одними из лучших в стране. Психиатры со стороны защиты подготовили отчеты, включавшие данные эндокринологии, тогда еще совсем молодой науки, пытаясь доказать, что эндокринные нарушения у мальчиков стали причиной их психических расстройств. В этих обширных психиатрических отчетах также шла речь об эмоциональной незрелости подсудимых, их одержимости преступлениями и ницшеанской философией, нездоровых сексуальных желаниях и детских психологических травмах мальчиков. Психиатры указывали на тот факт, что у обоих мальчиков отсутствует нормальная эмоциональная реакция на содеянное: как Натан, так и Ричард проявляли удивительное равнодушие по отношению к совершенному ими убийству, было очевидно, что они не испытывают ни сожаления, ни раскаяния, ни вины. Оба сожалели лишь о том, что их поймали. У Натана была своеобразная жизненная философия, которую он позаимствовал у Ницше, согласно которой не существует такого понятия как мораль. Нет ничего правильного и неправильного. Главное в жизни – это счастье, и правильно все, что ведет к нему. Сверхчеловек может делать все, что доставляет ему удовольствие. Болезненные фантазии и раскол между интеллектуальной и эмоциональной жизнью у Натана позволили психиатрам поставить ему диагноз «деменция прекокс» (шизофрения). Дики не был так категоричен по отношению к морали, как Натан, однако он выглядел полностью равнодушным по отношению к преступлению, которое совершил. Психиатры, обследовавшие его, пришли к выводу, что он стал жертвой неправильного воспитания и во всех его бедах виновата его гувернантка Эмили. 

Пытаясь разобраться в психологических проблемах Дики, психиатры также тщательно исследовали личность Эмили. Эмили была привлекательной, яркой, амбициозной женщиной, которой, однако, так и не удалось окончить университет. Строгая к самой себе, отрицавшая любые недостатки в себе, Эмили пыталась вылепить из маленького Дики совершенство. Не осознавая этого, она хотела, чтобы Дики достиг в своей жизни того, чего не удалось достичь ей. Однако она перестаралась: она наказывала мальчика за малейшие проступки, и он научился лгать, чтобы избежать наказания. Она не позволяла ему играть с другими детьми, и он создал для себя воображаемый мир, полный приключений. Она не заметила, как он стал воровать, и к 18 годам он стал настоящим клептоманом, ворующим все, что попадется под руку. 

Эмили вошла в жизнь Дики, когда ему было 4 года, и покинула дом Лоубов, когда ему исполнилось 15 лет. Она с опозданием, но вышла замуж - на момент свадьбы ей было уже около 40 лет. Несмотря на то, что она переехала в Бостон после замужества, она продолжала навещать Дики в Чикаго. Дики рассказывал психиатрам, что во время одной из встреч она вела себя странно – она вела себя как влюбленная женщина, умолявшая его полюбить ее. Дики, в свою очередь, видел в ней только свою бывшую наставницу, и никак не мог ответить ей взаимностью. После ареста Дики, бедная отвергнутая Эмили примчалась в Чикаго, чтобы сделать все, что хоть как-то могло бы помочь ему. Она навещала его в тюрьме. Она упала в обморок, когда увидела его за решеткой. Хотела она того или нет, именно она создала этого бездушного, эгоистичного мальчика, которому теперь грозила виселица. Психиатры, обследовавшие Эмили, пришли к выводу, что она психически нестабильна, и оказала вредное влияние на психическое развитие мальчика.

Психиатры стороны обвинения доказывали, что ребята эмоционально стабильны и не имеют никаких психиатрических отклонений. Обвинитель Кроу безапелляционно заявил: «Они психически здоровы, они заслуживают повешения, и они будут повешены!».

Было опрошено множество свидетелей, включая людей, близко знавших убийц. Показания однокурсников и друзей Ричарда свидетельствовали о его агрессивности, легкомысленности, аморальности и инфантильности. Большинство членов братства Зета Бета Тау указывали на то, что Дики часто напивался, вел себя незрело и неадекватно. Один из членов братства Зета Бета Тау рассказал, как однажды Дики, в стельку пьяный, издевался над одним из новичков братства, который оскорбил его тем, что не назвал его «сэром». Неуважение первокурсников к Дики объяснялось тем, что, несмотря на то, что он был старшекурсником, по возрасту он все равно был самым младшим в братстве, поскольку поступил в университет в 14 лет. Дики приказал провинившемуся набрать в ванну ледяной воды, затем раздеться догола и лечь в нее. Члены братства также указывали на тот факт, что Дики часто падал в обмороки, которые напоминали малые эпилептические припадки. Бывшая девушка Дики рассказала, как Дики воровал из ее дома различные безделушки, а затем возвращал их. Ее сестра прямо сказала, что считает Дики «ненормальным». 

Знакомые Натана говорили об одержимости ницшеанством, которое он понимал превратно, и невероятном эгоцентризме своего приятеля. Они говорили о том, как высоко ценит Натан Дики, – он часто называл его подлинным сверхчеловеком и вообще, самым прекрасным человеком на земле. Когда ему пытались сказать, что на самом деле Дики не так уж и хорош, Натан горячо доказывал обратное и говорил: «Вы просто его не знаете». 

Когда 22 августа 1924 г. Клэренс Дэрроу начал заключительную речь со стороны защиты, свою знаменитую речь, направленную против смертной казни, зал суда был заполнен до отказа, снаружи зал также осаждала огромная толпа людей. По наблюдению одного из репортеров, «суд был единственной преградой, отделявшей мальчиков от толпы, жаждущей крови». 

Другой основной линией Дэрроу были его собственные аргументы против смертной казни. Дэрроу назвал смертную казнь атавизмом и варварством. Он говорил о несостоятельности понятия «око за око» и призывал судью к милосердию, подчеркивая, что смертная казнь является хладнокровным убийством, низводящим государство до уровня тех, кого оно судит. «Жестокость порождает жестокость, ненависть порождает ненависть, и есть лишь один способ смягчить человеческое сердце - это милосердие, любовь и понимание», - сказал Дэрроу. По мнению Дэрроу, пожизненное заключение будет достаточно суровым наказанием за преступление, совершенное мальчиками. Он описывал судье, какими бесконечно долгими покажутся Леопольду и Лоубу дни, месяцы и годы заключения, цитируя стихотворение Хаусмана, он сказал, что «на протяжении всего этого бесконечного пути они не увидят ничего, кроме ночи». Репортеры писали, что, когда Дэрроу наконец закончил свое выступление, по лицу судьи Кэверли, да и многих присутствовавших в зале людей, текли слезы. Один из репортеров написал: «Когда он замолк, в зале наступила тишина, которая продолжалась около двух минут». 

Слушание закрывал государственный обвинитель Роберт Кроу. Едкий и язвительный, он высмеивал свидетелей защиты. Он скептически отнесся к аргументам защиты. Адресуясь к Леопольду, Кроу сказал: «Интересно, Натан, веришь ты теперь в Бога или нет? Когда ты потерял свои очки, чем это было - чистой случайностью или действием божественного провидения?». Он насмехался над попыткой Дэрроу сделать виновным в преступлении кого угодно и что угодно, кроме самих обвиняемых: «Господи, да если бы у одного из них была заячья губа, я полагаю, что Дэрроу хотел бы, чтобы я принес им извинение за то, что выдвинул против них обвинения». Кроу назвал психиатров со стороны защиты «тремя мудрецами с востока» и назвал одного из них «впавшим в детство». Он приберег самые крепкие выражения для обвиняемых, которых он назвал «трусливыми извращенцами», «змеями» и «бешеными собаками». Для Кроу это убийство было предумышленным преступлением, которое хладнокровно было совершено двумя безнравственными молодыми людьми, за которое они должны быть повешены. Кроу подчеркнул, что мотив у этого преступления был один – деньги. Он скептически отнесся к тому, что убийство было совершено мальчиками только ради острых ощущений. Обвинитель снова и снова подчеркивал весь цинизм, жестокость и аморальность этого преступления. Согласно Кроу, линия защиты была несостоятельна, и состояла по большей части из особенностей жизненной философии самого Дэрроу, по мнению которого, в цивилизованном обществе смертная казнь недопустима. 

Двумя неделями позже судья Кэверли объявил о своем решении. Рассмотрев все аргументы за и против, судья пришел к выводу, что наилучшим наказанием для подсудимых будет пожизненное заключение, а не смертная казнь. Кэверли сказал, что основным фактором, повлиявшим на его решение, был юный возраст подсудимых. Однако судья подчеркнул, что своим решением он не делает им никакого одолжения: для таких преступников, как они, долгие годы в тюрьме будут достаточно серьезным наказанием и искуплением за содеянное. Так, Натан и Дики получили пожизненное заключение плюс еще 99 лет тюрьмы. 

Джолиет

Осенью 1924 г., после тяжелого и длительного процесса, закончившегося победой Клэренса Дэрроу, юные интеллектуалы, вместо того, чтобы начать осенний семестр в университете Чикаго, оказались в тюрьме Джолиет, тюрьме, расположенной приблизительно в сорока милях от Чикаго. По рекомендациям психиатров, Леопольд и Лоуб должны были содержаться в тюрьме отдельно, с минимумом контактов друг с другом. Они могли видеться только на важнейших еврейских праздниках, которые позволялось отмечать в тюрьме заключенным-евреям. Несмотря на то, что как Леопольд, так и Лоуб, говорили о себе как об атеистах, или, по крайней мере, как об агностиках, они исправно посещали Седер как единственную возможность поговорить друг с другом.

Как адаптировались к тюремной жизни двое молодых людей, выросшие в семьях миллионеров, с детства окруженные нянями и гувернантками, привыкшие к комфорту и роскоши? Надо сказать, что эти двое по-разному приспосабливались к непростым тюремным условиям. Натан описал тяготы своего тюремного заключения в автобиографической книге Жизнь плюс 99 лет, о тюремной жизни Ричарда известно гораздо меньше - убитый другим заключенным в 1936 г., он не оставил никаких дневниковых записей и т.п. О том, как жилось Ричарду в тюрьме, известно только из редких газетных заметок, а также из того, что довольно субъективно написал о нем в своей книге по-прежнему преданный ему Натан.

Несмотря на помощь со стороны семьи, не отказавшейся от своего непутевого сына, Натан тяжело адаптировался к тюрьме. Как писал о нем Клэренс Дэрроу, этот неординарно одаренный молодой человек никогда бы не оказался в тюрьме, «если бы не больной разум его партнера», Ричарда Лоуба. Натан утратил свои надежды стать юристом и создать семью. Он больше не мог больше заниматься своей страстью – орнитологией. Он потерял единственного хорошего друга, каким был для него Ричард, и чувствовал себя очень одиноким. Деятельный и работоспособный, с уровнем IQ, близким к гениальности, вместо университетских курсов теперь он был вынужден осваивать нехитрые правила тюремного мира.

Натан писал в своей автобиографии, какими плохими на тот момент были условия жизни в Джолиет, построенной еще в далеком 1858 г. После родительского особняка маленькие, тесные камеры, которые к тому же плохо вентилировались, отсутствие водопровода и элементарных удобств приводили Натана в ужас. За свой недолгий срок (в 1925 г. Натан добился перевода в более благоустроенную тюрьму Стейтвилл) пребывания в Джолиет, Натан успел сменить несколько рабочих мест. Вначале его определили на тюремную фабрику, специализировавшуюся на производстве стульев, однако Натан оказался просто неспособным к подобной работе. Видя, что от Натана нет никакого проку на работе, связанной с физическим трудом, тюремные власти предложили ему работу в тюремной начальной школе. На тот момент многие заключенные не умели даже читать и писать. Натан рьяно принялся за дело, предложив помимо элементарных чтения и письма включить в курс обучения и парочку языков, однако тюремная администрация восприняла подобное предложение со скепсисом. Натан честно продолжал учить заключенных читать и писать до того момента, как возмущенная общественность не потребовала отстранить его от преподавания по причине его «аморальности». Тогда Натан стал работать клерком в одном из офисов тюремных властей. Однако, будучи по своей природе конфликтным человеком, Натан непрестанно ссорился с властями. Несколько раз Натан попадал в карцер из-за неосторожных замечаний о несовершенной работе тюремной администрации. Даже получив условно-досрочное освобождение в 1958 г., до конца своей жизни Натан ненавидел тюремные власти, называя их «садистами, фанатиками и тупицами».

Как восприняло Натана тюремное сообщество? В своей автобиографии Натан предельно корректен, и, следуя неписаной тюремной этике, избегает говорить о ком-либо нелестные вещи. С первых дней своего пребывания в Джолиет Натан усвоил главное правило тюремного сообщества: никогда и не при каких условиях не становиться стукачом. Этого правила Натан твердо придерживался весь срок своего тюремного заключения. За весь период своей жизни в тюрьме Натан не раз отказывался свидетельствовать против своих сокамерников, если у них возникали какие-то неприятности с тюремными властями. 

Как относились к нему другие заключенные? Натан сидел за жестокое убийство 14-летнего подростка. Казалось бы, по широко распространенному мнению, тюремное сообщество должно было бы презирать его, но, как пишет Натан, у него никогда не возникало никаких особых проблем с сокамерниками. Не исключено, что говоря это, Натан лукавит и не раскрывает всей правды. Однако, как он пишет, в отношениях с другими заключенными он позиционировал себя прежде всего как violent criminal, т.е. человека, совершившего преступление с применением насилия, а не как убийцу ребенку, и, в целом, ему удалось вписаться в тюремное сообщество. Вполне вероятно, что Натану помогли в этом деньги его семьи. Однако при всем этом Натан никогда не пользовался популярностью среди других заключенных – большинство считали его высокомерным снобом. Впрочем, Натан с детства испытывал трудности с общением. Ему всегда было трудно заводить друзей – то ли из-за застенчивости, то ли из-за чувства своего превосходства над окружающими, то ли одновременно из-за того и другого.

Существовала и другая проблема. Молодой и достаточно симпатичный, и вместе с тем маленький и слабый, Натан оказался легкой мишенью для тюремных джокеров (на тюремном сленге джокеры – активные гомосексуалисты). Как пишет Натан, ему неоднократно приходилось драться, защищая свою честь. Хотя, в сущности, он и сам был таким же джокером, но внутренне. Конечно же, он не раскрывает подробностей своей сексуальной жизни в официальной биографии, однако в письмах друзьям он говорил о том, как тяжело ему приходилось первое время в тюрьме из-за отсутствия секса. Однако, по всей видимости, он не афишировал свою ориентацию и не искал гомосексуальных связей. По крайне мере, первые годы тюремного заключения. 

В тюрьме Натан сохранял интеллектуальную активность – много читал, изучал языки. Родственники приносили ему множество книг, в основном прозу, причем не только на английском, но и на тех языках, которые Натан пока только изучал или планировал изучать. Умея разговаривать на 10 языках, Натан был популярен среди тех заключенных, в особенности мигрантов, которые пытались освоить английский или изучить другие языки, которые могли бы им пригодиться, такие как французский или испанский. В свою очередь, Натан мог изучать их родной язык, общаясь с ними на рабочих местах или за обеденным столом. К 1957 г. Натан освоил в общей сложности 27 языков.

Как писал Натан, языки и чтение были для него единственным способом отвлечься от мучительного ощущения одиночества, депрессии и беспомощности. Читая книги или запоминая новые иностранные слова, он уходил от действительности в свой собственный мир, в котором не было места тоскливой тюремной рутине. Он пробовал свои силы в поэзии и прозе, однако сам охарактеризовал свои экзерсисы как жуткие разглагольствования юнца, снедаемого жалостью к себе. Одно из его достаточно мрачных стихотворений было посвящено маленькому птенцу, каким-то образом, оказавшимся в камере Натана. Будучи прирожденным орнитологом, Натан, конечно же, отчаянно скучал по птицам. Он писал, что сильно привязался к этой птичке, но, проснувшись однажды утром, он обнаружил ее мертвой. 

Любовь Натана к птицам иногда приводила его к неприятным инцидентам. Он пишет в своей автобиографии, что одно время он держал у себя в камере несколько птиц в качестве домашних животных. Когда тюремные власти узнали, что Натан держит у себя голубей, он и его сокамерник загремели в карцер. В карцере заключенных держали поодиночке, приковав наручниками к решеткам камеры, в результате чего провинившиеся вынуждены были часами стоять. В тот раз (за весь свой срок пребывания в тюрьме Натан еще не раз попадет в карцер) Натан провел в карцере всего несколько дней, когда в тюрьме произошел инцидент – несколько заключенных, которые были знакомыми Натана, убили одного из офицеров и пытались бежать. В какой-то момент беглецы оказались рядом с карцером и, заметив среди его несчастных обитателей Натана, предложили ему бежать вместе с ними. Однако Натан, увидев кровь на руках одного из беглецов, понял, что произошло что-то плохое, и отказался, попросив лишь освободить его от наручников, чтобы он смог сесть. В тот момент Натану впервые стало по-настоящему страшно в тюрьме. В тюрьме царил хаос, и заключенные, сидевшие в карцере, не имели никакого представления, когда прибудет помощь. Однако вскоре после случившегося Натана и остальных обитателей карцера досрочно выпустили из карцера, и отправили обратно в их камеры.

Что все это время происходило с Диком? Очевидно, что Натан отчаянно скучал по нему. Он и Ричард содержались в разных отделениях тюрьмы, практически лишенные возможности общаться друг с другом. Натан пишет, что Дик, работавший клерком в одном из офисов, имел дело с почтой, и, рискуя попасть в карцер, умудрялся передавать Натану сообщения и записки. О жизни Дики в Джолиет известно очень мало. Первое время в газетах появлялись заметки о том, что Дики находится в депрессии, и тюремные психиатры беспокоятся о его психическом здоровье. В конце 1924 г. Дики подхватил корь, и несколько дней провел, находясь между жизнью и смертью. В самом начале болезни с ним произошел серьезный нервный срыв – по сообщениям газет, он рыдал и запустил каким-то предметом в офицера, пытавшегося его утихомирить. Тюремные власти сочли, что Дики сошел с ума, и весь период болезни Дики провел, привязанным к своей койке. 

Дики, как и Натан, сменил множество работ, находясь в Джолиет. Он работал на фабрике по производству фурнитуры, был рабочим тюремного двора, клерком в офисе. В отличие от Натана, по-видимому, он отлично ладил с тюремными властями (за исключением инцидента с корью) и ни разу не попадал в карцер. О личной жизни Дики в Джолиет ничего не известно, хотя, очевидно, что его красота должна была привлекать к нему внимание. Известный раввин Абрахам Кронбах, работавший некоторое время в Джолиет, писал о Дики: «…когда мужчины заполнили тюремную часовню, один из них особенно привлек мое внимание. Это был молодой человек очевидно нееврейской внешности - блондин с голубыми глазами, который был определенно привлекателен. Художник, желавший изобразить ангела, вполне мог бы использовать его в качестве своей модели». Если даже Натану приходилось много раз драться, защищая свою честь, сложно представить, каково приходилось Дики.

В начале 1925 г. Натан добился своего перевода в совсем новую, открытую в том же году тюрьму Стейтвилл, которая располагалась неподалеку от Джолиет, в соседнем городке под названием Крест Хилл. Стейтвилл была более благоустроенной, чем Джолиет, и отличалась просторными камерами, наличием водопровода и большим количеством возможностей для заключенных. Он надеялся, что Дики сможет также перевестись к нему, как только поправится. Но это было несбыточной мечтой – психиатр сказал Натану, что начальник тюрьмы никогда не позволил бы ребятам сидеть в одной и той же тюрьме. Единственной причиной, по которой они оба содержались в Джолиет, было то, что они находились в разных отделениях, и не имели права общаться.

Как пишет Натан, в Стейтвилле он считался очень богатым парнем. Его отец был миллионером и заплатил кучу денег за защиту, предоставленную Клэренсом Дэрроу. Дэрроу был известным человеком, и его услуги стоили дорого. Однако Натан говорит, что единственные деньги, которые он видел в своей жизни на свободе, состояли в карманных деньгах, которые он получал от отца. Натан, однако, не уточняет, сколько денег выдавал ему отец, - говорили, что он мог получить столько денег, сколько хотел. В распоряжении Натана было наследство, доставшееся ему от матери и счет в банке, которым он не мог пользоваться до наступления совершеннолетия. Натан пишет, что к моменту своего заключения в тюрьму, у него было 32 тыс. долларов, которыми распоряжался его отец. В соответствии с распоряжением тюремных властей, Натану, как и всем остальным заключенным, выделялось всего пять долларов в неделю. Поэтому первые годы в тюрьме Стейтвилл прошли для Натана в попытках объяснить заключенным и охранникам, что на самом деле он не так уж богат.

В 1931 г. Натану сообщили, что Дики собираются перевести в Стейтвилл. В это время Натан в очередной раз загремел в карцер из-за стычки с тюремными властями. Он был вызван в кабинет начальника тюрьмы, где ему разъяснили, что ему с Ричардом на этот раз не будет позволено находиться в одной и той же тюрьме, и что он будет отправлен обратно в Джолиет. Натан был сильно расстроен этой новостью, его приводила в ужас мысль о том, чтобы вернуться обратно в душные и тесные камеры Джолиет. Однако ему было позволено повидаться с Ричардом в тот день, когда его будут переводить в Стейтвилл. Встреча бывших любовников проходила неординарно. Когда их оставили на какое-то время наедине, Натан рассказал Ричарду о том, как ему не хочется возвращаться обратно в Джолиет. Дики мгновенно придумал план, который позволил бы им не расставаться. В помещении, где они находились, находились скамья и несколько стульев. Дики предложил сломать Натану ногу одним из стульев – он почему-то решил, что со сломанной ногой Натана не отправят в Джолиет. Однако им помешали осуществить их безумный план – один из многих безумных планов, которые были придуманы «гением криминального мира» Дики.

Натан возвратился в Джолиет. Оказавшись снова запертым в камере восемь на четыре футов, вдали от Ричарда, вдали от более или менее налаженного быта в относительно комфортабельной Стейтвилл, он решил покончить с собой. Он известил об этом своего старшего брата Майка, чтобы ему не пришлось узнать об этом из газет. Однако Майку удалось отговорить Натана от его затеи. 

После своего возвращения в Джолиет Натану стал свидетелем кровавого бунта в тюрьме. Волнения, охватившие Джолиет, перекинулись также и на тюрьму Стейтвилл. Натан пишет в своей биографии, что трое заключенных решили бежать из тюрьмы, однако один из них оказался стукачом. Узнав в готовящемся побеге, тюремные власти решили преподать беглецам урок. Едва заключенные попытались бежать, охранники, которые были уже наготове, открыли по ним огонь, убив всех троих, включая также и стукача. В тюрьме начались волнения, которые переросли в настоящий бунт. Придя на ужин, заключенные не обнаружили его и затеяли потасовку с тюремными властями. Бунтовщики устроили пожар в нескольких частях тюрьмы. Офицеры, пытавшиеся подавить беспорядки, стали загонять предполагаемых зачинщиков бунта в специальные автобусы, которые должны были доставить их в тюрьму Стейтвилл. Как ни странно, Натана также отнесли к числу зачинщиков и отправили в новую тюрьму. Однако на тот момент в тюрьме Стейтвилл в это время бушевал свой собственный бунт, и, обнаружив это, водитель автобуса счел Джолиет более безопасной альтернативой и вернулся обратно. Натан был очень расстроен – ведь он надеялся повидать Дики! 

После нескольких месяцев долгих переговоров с начальником тюрьмы (а, возможно, и некоторой суммы денег), в марте 1931 г. Натану удалось перевестись обратно в Стейтвилл. Натан был бесконечно счастлив, в первую очередь потому, что снова оказался с Дики. Около семи лет они могли видеться лишь изредка, довольствуясь записками и письмами, передаваемыми друг другу тайком от тюремных властей. Натан описывает время, проведенное в Стейтвилле с Дики как самое счастливое за весь период его пребывания в тюрьме. Он с любовью описывает первое лето, проведенное вместе с Дики в Стейтвилле. Даже тон его биографии удивительным образом меняется, когда Натан пишет об этом. Заключенным позволялось сколько угодно гулять по тюремному двору в нерабочее время. Тем летом Натан и Дики только и делали, что наслаждались друг другом, загорали или же играли в гандбол. Натану казалось, что не только он, но и вся тюрьма была в то время в приподнятом настроении, а то лето – особенно солнечным и цветущим. К счастью для воссоединившихся любовников, в то время дисциплина в тюрьме была не особенно жесткой. Некоторые исследователи пишут, что до прихода в 1935 г. начальника тюрьмы Рейджена, в Стейтвилле процветали азартные игры, пьянство и проституция. На территории Стейтвилле действовали казино и бордель. Заключенные чувствовали себя в своих камерах, как дома: обставляли камеры собственной мебелью, держали плиты для приготовления пищи, занавешивали решетки для обеспечения приватной атмосферы. Многие держали в камерах домашних животных. Встав во главе Стейтвилл в 1935 г. У.Рейджен был в шоке от порядков, царивших в тюрьме на тот момент, и немедленно ввел жесточайшую дисциплину, закрутив гайки, как писал позже Натан, «до скрипа».

Натану и Дики не позволили жить в одной камере, однако они занимали соседние камеры в блоке С, одном из лучших блоков Стейтвилла, который размещался в так называемом Раундхаусе. Они проводили вместе большую часть как свободного, так рабочего времени. «Они были вместе буквально каждую минуту», - вспоминал один из бывших заключенных Стейтвилл. Натан работал в библиотеке, а Дики - в одной из теплиц, и они часто помогали друг другу, если у одного из них оказывалось слишком много работы. В бумагах Натана после его смерти была найдена трогательная, нарисованная вручную открытка от Дики на его 27-й день рождения. Надпись на открытке гласила: «Я счастлив, что ты родился, и бесконечно горд быть твоим другом». Открытка была датирована 19 ноября 1931 г. – их первый совместный год в Стейтвилле.

Вместе Натан и Дики задумали несколько больших проектов. Первым проектом была школа. Натан не сидел без дела все семь лет, проведенные в Джолиет и Стейтвилл. Он изучил бесчисленное количество заочных курсов в самых разных областях знаний: от высшей математики (причем математика увлекала его больше всего) до египетских иероглифов. Натан подружился с Хелен Уильямс, директором заочной школы университета Айовы, и задумал организовать в Стейтвилл нечто подобное. На тот момент школа в Стейтвилле заканчивалась на восьмом классе, и Натан с Дики предложили тюремной администрации создать заочную старшую школу. Обаятельному и дипломатичному Дики удалось уговорить вначале сопротивлявшиеся власти в том, что это не будет стоить им ни цента. Хелен Уильямс помогала Натану и Дики составлять учебные программы. Вначале они вели занятия из своих камер, позднее им выделили отдельную камеру под офис. Дики преподавал английский, историю и основы геометрии. Его главным интересом был английский, и он отдавал все свое время и силы этому предмету. Дик даже написал 211-страничную книгу по английской грамматике, которую, как истинный перфекционист, бесконечно дорабатывал и правил. Первоначально было открыто четыре базовых курса и несколько языков, позже число курсов возросло до 108. Позднее заочная школа тюрьмы Стейтвилл получила официальный статус и стала одной из лучших школ в пенитенциарных заведениях Америки на тот момент – многие ее выпускники смогли продолжить свое обучение и поступить в колледж. 

В сущности, идея школы принадлежала Натану, но в своей книге, желая написать о Ричарде хоть что-нибудь хорошее, он отдает пальму первенства ему. Натан выступал мозговым центром всего этого проекта, предоставив Дики, который обладал «прирожденным талантом заводить друзей», представительские и административные функции. Джин Ловитц, друг Натана, считал школу лишь «прикрытием» для их отношений, поскольку под предлогом работы над программами и проверки ученических работ, они могли легально проводить сколько угодно времени вместе, и кроме того, иметь место для секса, коим был отдельный запирающийся офис, предоставленный им тюремными властями. 

Другим большим проектом была работа над социологическим исследованием, которое было посвящено изучению реабилитации преступников. Имея на руках определенное количество преступников, оказавшихся в тюрьме по различным причинам и получивших различное количество лет, и рассматривая их достижения на тюремном поприще, Натан и Дик изучали вероятность того, какая часть заключенных может добиться успехов на свободе и больше не возвращаться в тюрьму. Их выводы были представлены авторитетным социологам и те похвалили их за их точность и кропотливый труд. 

Позже Натан напишет в своей автобиографии: «В течение этих четырех лет, предшествовавших смерти Дики, мы были так близки, как только могут быть близки двое мужчин. Где бы мы ни работали, мы были командой. Нашим основным совместным проектом была школа, однако мы также работали вместе в библиотеке, в теплице, над социологическими исследованиями. Мы играли вместе в гандбол и бридж. Чем бы мы ни занимались в течение дня, мы взяли за обычай проводить хотя бы минут двадцать после завтрака вместе. Мы делились друг с другом всем, - что бы ни заботило его, или меня, или нас обоих вместе. У нас не было друг от друга секретов». 

По словам Натана, Дики был в прекрасных отношениях как с тюремными властями, так и с заключенными. Согласно Натану, все вокруг любили Дики – он был способен очаровать кого-угодно. Дики ни разу не попадал в карцер, в то время как Натан бывал в карцере десятки раз. Дики работал над своим учебником английского, а кроме того, по некоторым данным, писал историю Гражданской войны. В его камере было по-домашнему уютно – книги и канарейки (подарок Натана?). 

Однако, несмотря на исключительно положительные отзывы о тюремной жизни Дики, которые приводит в своей книге Натан, в жизни Дики по-прежнему присутствовала темная сторона. Некоторые сокамерники и надзиратели отзывались о нем в отрицательных тонах, называя его высокомерным, тщеславным и властным парнем. Вместе с Натаном он играл в покер с другими заключенными, проигрывая иногда крупные суммы, несмотря на заверения Натана, что в тюрьме он не располагал большими суммами денег. Один раз их с Натаном обнаружили в камере одного из них в стельку пьяными. Когда один из охранников вошел к ним в камеру, они со смехом предложили ему выпить виски. Однако, поскольку Дики и Натан были учителями и занимали привилегированное положение, им удалось избежать карцера. 

Хотя Натан пишет, что они с Дики были очень близки, очевидно, что отношения между ним и Дики были непростыми. Их отношения по-прежнему представляли собой причудливый сплав любви и ненависти. Несмотря на то, что, воссоединившись в Стейтвилле, Натан и Дики снова стали любовниками, Дики заводил бесконечные любовные связи с молодыми заключенными. По всей вероятностью, в Стейтвилл Дики стал некой разновидностью тюремного джокера. По некоторым свидетельствам, Дики «иногда переходил границы с молодыми заключенными». 

Натан, еще на свободе неоднократно угрожавший убить Дики за предательство, очевидно, изводил его своими - иногда обоснованными, а иногда совершенно беспочвенными и надуманными - обвинениями в неверности. Он в прямом смысле слова сходил с ума. Один из близких знакомых Леопольда в тюрьме, Фрэнк Сэндифорд, музыкант, угодивший в тюрьму за воровство и написавший книгу о жизни в Стейтвилле под псевдонимом Пол Уоррен, приводит следующие слова Леопольда о Ричарде: «Дики был жестоким… но он нуждался во мне. Он сам признался мне в этом… Нам не позволяли жить в одной камере, но он жил в соседней. Я знал, что он трахается с каждым «панком» (под словом «панк» имеется в виду пассивный гомосексуалист в мужской тюрьме – прим. автора), которого можно купить за деньги… зная, как это для меня больно. Он был тщеславным и жестоким, но если бы он захотел, я бы умер ради него». Тот же Ф.Сэндифорд также писал, что сам Натан считал их с Дики отношения некой разновидностью брака – при этом он называл Дики своим супругом, а себя – его суперженой (несмотря на то, что в постели все было ровным счетом наоборот). Натан говорил, что считает Дики своим «альтер-эго», своей идеальной второй половиной, шанс встретить которую – один на миллион. 

Утром 28 января 1936 г. Натан и Дик завтракали в камере у Дики, когда к ним в камеру заглянул Джеймс Дэй, бывший сокамерник (и, вероятно, любовник) Дики. Он сказал Дику, что встретится с ним после полудня. Ни Натан, ни Дик не придали особого значения этим словам и быстро забыли о них. Несколько позже, после того, как закончилось время обеда, Дик собрался принять душ. Последние слова Дики, обращенные к Натану, были о том, что в тюрьме никогда не происходит ничего интересного. 

Спустя некоторое время Натан узнал, что на Дики напали в душе, и что он тяжело ранен. Примерно в половине первого Джеймс Дэй вошел в душевую к Дику с опасной бритвой в руке. Между мужчинами началась драка, в ходе которой Дэй нанес Дику 56-58 ранений и перерезал ему горло. Истекающий кровью Дики каким-то образом смог выйти из душевой и позвать на помощь. Подоспевшая охрана обнаружила неподалеку от душевой Дэя, все еще сжимавшего в руках окровавленную бритву. Дики отнесли в тюремный госпиталь, но шансов было мало - кровотечение было слишком сильным. 

Узнав о случившемся, Натан тут же бросился в госпиталь. Оказавшись там, Натан стал умолять охрану пропустить его в операционную, чтобы увидеть Дики, но ему было отказано. Ему удалось войти в операционную только с помощью тюремного капеллана, отца Элигиуса Вейра, который был их с Диком близким другом. Натан позже писал, что если бы ему не позволили увидеть Дики, он выбил бы дверь. Натан вспоминал, что когда он вошел в операционную, он увидел следующее: «Дик уже лежал на операционном столе с эфирной маской на лице… у Дики было перерезано горло - серия из четырех глубоких порезов почти отделила его голову от тела. Его торс, руки и ноги были покрыты множеством порезов. На его теле не было ни единого живого места. Он дышал через интубационную трубку, вставленную в его трахею через зияющую дыру в его горле». Натан также заметил на кончиках пальцев Дики глубокие раны, что говорит о том, что он пытался защищаться от лезвия бритвы. 

Без раздумий Натан предложил сдать свою кровь для переливания, но доноры были уже найдены и переливание крови уже началось. Но чем быстрее делались швы, тем сильнее шла кровь, и доктора запретили переливание, поскольку из-за него усиливалось кровотечение. К тому времени, когда Дик уже едва дышал, и становился все более бледным, отец Вейр предложил Натану совершить последние обряды. Но Натан сказал, что это было бы пустой тратой времени, поскольку полжизни Дик провел как еврей, а другую часть – как агностик. В госпиталь приехали брат Дики и семейный врач Лоубов. Около трех часов дня Дик умер от шока и сильной потери крови. Натан помог медикам смыть кровь с тела Дики, затем ему позволили остаться с Диком наедине какое-то время, чтобы проститься с ним. Натан снял покрывало с лица Дики, и просидел рядом с остывающим телом своего друга и любовника почти час. Позже в своей книге он напишет, что сидя рядом с Диком, он думал, что Дики должен был быть его самым худшим врагом, ведь он разрушил его жизнь, но мог думать лишь о том, что он был и остается самым лучшим его другом, лучшим из всех, которые когда-либо у него были. 

В ходе расследования смерти Дики, Джеймс Дэй, 21-летний заключенный, отбывавший срок за ограбление, утверждал, что он всего лишь защищался - по его версии, Дики пытался принудить его заняться с ним сексом. Эта версия была подхвачена газетчиками, которые смаковали подробности смерти знаменитого детоубийцы, которому на момент смерти было 30 лет. Газеты писали о том, что Дики был сексуальным извращенцем, который наконец получил по заслугам. Газеты печатали шокирующие отрывки признания Дэя. По словам Дэя, он знал Дики около полутора лет. После того, как он попал в Стейтвилл, Дики тут же начал опекать его. По словам Дэя, Дики предложил ему свою защиту в обмен на секс. Некоторое время они жили в одной камере. Дэй утверждал, что Дики принуждал его вступать с ним в сексуальные отношения. По словам Дэя, Дики рассказывал ему о гомосексуальности с медицинской точки зрения, говоря, что в этом нет ничего плохого, и, что, напротив, это настоящее искусство. Дэй утверждал, что последнее время домогательства Дики сделались невыносимыми. По словам Дэя, в день убийства он хотел лишь поговорить с Дики, но тот не оставил ему другого выбора. «Я защищал свою честь», - сказал Дэй.

Еще одна версия утверждает, что Дики, будучи любовником Дэя, снабжал его сигаретами и прочим. Однако новый начальник Стейтвилла значительно урезал личные деньги заключенных - до пяти долларов в неделю, в то время как обычно Дики располагал суммами в десятки раз больше. По данной версии, лишившийся своих привилегий и оскорбленный Дэй начал конфликт с Дики из-за денег. 

Существует и другая версия произошедшего – тюремный капеллан отец Элигиус Вейр, часто беседовавший на разные темы с Натаном и Диком, утверждал, что Дик признался ему в личной беседе, что Дэй сексуально домогался его, и на этой почве у них нередко вспыхивали конфликты. Дэй, который какое-то время был сокамерником Дики, был переведен в другую камеру, когда Дик уже не мог контролировать ситуацию. Знакомые Дэя утверждали, что последние месяцы он был словно не в себе – не ел, не спал, думая только о Дики. Также утверждалось, что Дэй сходил с ума от ревности, видя Дики с другими молодыми заключенными. Фрэнк Сэндифорд, друг Леопольда, назвал убийство Дики местью истеричного отвергнутого любовника. Кроме того, Дэй, классический трудный подросток, который прошел через исправительную школу и тюрьму для несовершеннолетних Понтиак, был хорошо известен всем заключенным как импульсивный, неуравновешенный парень с трудным характером, страдавший, по утверждениям психиатров, от истерии. Как бы там ни было на самом деле, суд присяжных признал Дэя невиновным.

Смерть Дики была тяжелой потерей для Натана. Натан был так убит горем, что страдал от тяжелой депрессии, и в какой-то момент с ним произошел нервный срыв, в результате которого Натан несколько часов кричал в своей камере, прежде чем был препровожден в психиатрическое отделение, где пробыл около полугода. При этом он сидел в соседней камере с Джеймсом Дэем, которого также отправили в психиатрическое отделение с диагнозом «истерия». 

Натан признавался, что был глубоко несчастлив в годы после смерти Дики. Он писал, что долгое время не мог примириться с потерей, что ему потребовалось немало времени, чтобы со всей ясностью осознать, что Дики больше нет: «Я безумно скучал по нему». Начальник тюрьмы опасался, что Натан может стать следующей жертвой, и какое-то время Натан был вынужден сидеть в одиночной камере под постоянным наблюдением охранника. 

После смерти Дики Натан стал более замкнутым, чем обычно, но вскоре взял себя в руки. В последующие годы жизни в тюрьме он сменил множество занятий: помимо своей работы в школе, он работал техником в рентген-кабинете тюремного госпиталя, был санитаром в психиатрическом отделении, во время Второй войны он вызвался добровольцем для тестирования вакцины против малярии, которое проводилось в тюрьме Стейтвилл в 40-х гг., бесчисленное количество раз сдавал кровь как донор. Неизвестно, свидетельствовало ли все это, о том, что Леопольд в самом деле стал другим человеком, или же вся его волонтерская работа предпринималась с единственной целью изменить представления общественности о нем как о жестоком и циничном детоубийце, каким изображали его газеты в далеком 1924-м? Как бы там ни было, он отчаянно пытался добиться условно-досрочного освобождения. Несколько раз он подавал прошения, но каждый раз они отвергались. 

За годы, проведенные в тюрьме, Натан, бывший атеист и ницшеанец, вернулся к иудаизму. Навещавший его в камере раввин посоветовал ему написать книгу о своей жизни в тюрьме, которая должна была свидетельствовать о том, что за годы тюремного заключения он стал совершенно другим человеком, что он полностью реабилитировался и достоин того, чтобы выйти на свободу. Так, в 1951 г. Леопольд написал автобиографическую книгу под названием «Жизнь плюс 99 лет», которая еще долго дожидалась своей публикации. 

В этой книге Натан пишет преимущественно о своей жизни в тюрьме, и о своей работе в качестве учителя, рентгеновского техника и волонтера, но старательно избегает касаться тем, связанных с убийством 1924 г. Он объяснял это тем, что воспоминания об этом все еще слишком болезненны для него. Также для его автобиографии (и для последующих слушаний по условно-досрочному освобождению) характерно то, что Натан почти полностью перекладывает вину за убийство на своего жизни бывшего любовника. Он пишет, что в 20-х был домашним мальчиком, который целиком попал под влияние жестокого и аморального Дики Лоуба, чьи развлечения всегда носили криминальный характер. «Я готов был сделать для Дики что угодно, даже пойти на преступление», - писал Натан. 

При этом еще в 1924 г. Натан искренне признался обследовавшим его психиатрам, что не испытывает никаких чувств по отношению к содеянному. И все же в своей автобиографии Натан пишет о своих глубоких сожалениях по поводу убийства маленького Бобби Фрэнкса, хотя некоторые считают, что его сожаления не были искренними. Складывается впечатление, что Натан сожалеет скорее о своей разрушенной жизни, чем о своей юной жертве. В своей книге он пишет: «Я провел здесь 32 года. Является ли это достаточным наказанием за то, что я сделал? Я не могу ответить на этот вопрос, поскольку я не знаю, в чем измеряется величина наказания. Я знаю, что за те годы, пока находился здесь, я потерял наиболее близких и дорогих мне людей: своего отца, свою тетю, которая была для меня второй матерью, своего брата. Я знаю, что потерял все шансы на то, чтобы добиться чего-либо в этой жизни. Я потерял всякую надежду на счастье. Я потерял возможность создать семью. Не знаю, является ли это достаточным наказанием». Эстет, гурман, прирожденный ученый, бывший мальчик-вундеркинд, в 18 лет признанный орнитолог – очевидно, что для Натана тюремное заключение должно было казаться пыткой. 

В 1954 г. Натан встречается с Мейером Левиным, своим бывшим сокурсником, который планировал написать книгу о событиях 1924 г. Натан был против написания книги, но Левин не отказался от своих намерений, и книга все же была написана и опубликована в 1956 г. под названием «Принуждение». Особенностью данной книги является попытка проникнуть в сознание юных убийц, показать психологию и динамику их отношений. В частности, Левин довольно откровенно для 1956 г. коснулся темы гомосексуальности своих героев. Натан был крайне недоволен результатами работы Левина, заявив, что Левин, несмотря на проведенное им кропотливое исследование всех фактов по делу 1924 г., предоставил общественности сильно искаженную версию событий. В частности, Натан был возмущен тем, как был показан его характер в образе главного героя романа Джадда Штайнера, заявив, что этот образ не соответствует действительности. В целом, по мнению Натана, в книге было 60 процентов правды и 40 процентов вымысла. Натан сказал, что чтение книги было для него «травматическим опытом». Он писал: «Влияние «Принуждения» на мое психическое состояние было ужасным. Чтение этой книги сделало меня в буквальном смысле физически больным. Не один раз я был вынужден отложить книгу, чтобы перевести дух. В эмоциональном плане я испытывал ужасное чувство стыда и еще то, что врачи назвали бы легкой формой меланхолии. Я чувствовал себя так, как будто бы оказался полностью обнаженным перед большой аудиторией». О главном герое романа Джадде Штайнере он написал следующее: «Я надеюсь, и я твердо уверен в том, что сейчас я совсем не тот человек как этот ужасный, порочный, тщеславный, «суперумный», и вместе с тем такой трогательно глупый Джадд Штайнер в этой книге». Заручившись поддержкой хорошего адвоката Элмера Гертца, он долго и безуспешно пытался судиться с Левиным, обвиняя последнего во вмешательстве в его частную жизнь, но суд был на стороне Левина.

После публикации «Принуждения» журнал «Лайф» опубликовал большую статью, посвященную достижениям Леопольда в области его реабилитации – упоминалось о его успехах в области преобразования школьного образования в тюрьме, его волонтерская работа, упоминалось также то, каким уважением и влиянием пользуется Натан у других заключенных. Статья сопровождалась большим количеством фотографий – Натан уже давно не был тем заносчивым подростком с мрачным взглядом, мальчиком-вундеркиндом и фанатом Ницше, каким он предстал на знаменитом процессе 1924 г. Перед читателями предстал другой Натан: ничем не примечательный, маленький, лысеющий, страдающий от лишнего веса мужчина средних лет. Неизменной деталью, роднившей его с прежним Натаном, была лишь сигарета в руках – Натан, как и 30 лет назад, все еще был заядлым курильщиком. «Я самый обычный человек», - сказал Натан журналистам, – «во мне нет ничего особенного».

В 1958 г. Натану, при поддержке Элмера Гертца, все же удалось убедить комиссию по условно-досрочному освобождению и общественность в том, что он достоин того, чтобы вновь стать свободным человеком. На слушании он сказал: «вы видите перед собой уже не того высокомерного 19-летнего умника, каким я вошел в тюрьму. Я старый, сломленный человек, который смиренно умоляет вас о сострадании». 

Получив наконец условно-досрочное освобождение, Натан переехал в Пуэрто-Рико, где ему была предложена работа в качестве рентгеновского техника в госпитале при церковной миссии за 10 долларов в неделю. В Пуэрто-Рико Натан получил степень магистра по социальной медицине в местном университете, и позже преподавал студентам математику, которой увлекся еще в тюрьме, работая над статистическими исследованиями. Местные жители исключительно хорошо отзывались о Натане, которого они видели как мягкого, доброго человека, обожающего детей (и это при том, что фактически он был детоубийцей!). 

В 1961 г., несмотря на то, что в одном из интервью признался, что до сих пор любит Ричарда Лоуба, он женился на Труди Фельдман, владелице местного цветочного магазина. Труди говорила об их знакомстве: «Я еще никогда не видела человека, который так отчаянно нуждался в друге». В распоряжении Натана все еще было наследство, полученное после смерти отца, размером в 50000 долларов, и пара много путешествовала. По свидетельству его знакомых, Натан был одержимым путешественником, и побывал везде, где только смог – в 60-х он побывал даже в военном Вьетнаме.

Натан словно стремился наверстать упущенное за долгие годы в тюрьме – он снова вернулся к своему увлечению орнитологией и написал книгу о птицах Пуэрто-Рико. Вместе с тем он постоянно нарушал правила условно-досрочного освобождения: он встречался с тюремными друзьями, выезжал за пределы города, хранил дома оружие. В доверительной беседе с Элмером Гертцем он признался: «Я посетил все лучшие бары, казино и бордели Сан Хуана, и мне это понравилось. И скажу больше, я и дальше намерен нарушать правила условно-досрочного освобождения!». «Он безумно ненавидел власть», - позже писал Гертц. 

Натан не изменил своему жизненному кредо гедониста – попробовать в этой жизни все. В 60-е, годы «детей цветов» и кислотной революции, он несколько раз пробовал ЛСД. В свои 60 лет он занимался серфингом и был завсегдатаем ночных клубов. Как писали люди, знакомые с ним, он также не изменил и своей ориентации – вокруг него всегда было много симпатичных молодых людей. Труди жаловалась на то, что Натан изменяет ей как с женщинами, так и с мужчинами. Брак с Труди оказался неудачным, и пара много раз планировала развестись. 

Так, несмотря на заверения в том, что он стал другим человеком, по большей части, Натан оставался тем же Натаном. Мог ли глубоко религиозный человек, каким он якобы стал, безо всяких угрызений совести посещать публичные дома? В разговорах с друзьями, Натан часто шокировал их своими заявлениями в поддержку абортов и эвтаназии. Неясно, пришел ли Натан когда-нибудь к истинному раскаянию, или его громкие слова о глубине своих сожалений были только маской, под которой скрывалось лишь отчаянное стремление выйти на свободу. Какой-то его знакомый в Пуэрто-Рико говорил о том, каким неприятным, высокомерным и самовлюбленным был Натан, и, что, по его мнению, даже если Натан фактически и не был убийцей, он был человеком, который может убить.

Несмотря на жестокие обвинения в адрес Дики, Натан так никогда и не смог забыть его. По свидетельствам Эфраима Лондона, журналиста, встречавшегося с Натаном в 60-х гг., и Элмера Гертца, Натан держал фотографию Дики на своей прикроватной тумбочке. Перед фотографией всегда стояли живые цветы. Элмер Гертц был шокирован этим фактом, ведь пытаясь добиться условно-досрочного освобождения, они с Натаном доказывали, что Натан ни в коей мере не является гомосексуалистом, и увлечение Дики было не более чем ошибкой молодости. В беседе с Эфраимом Лондоном Натан так много говорил о Дики, что, по свидетельству Лондона, было очевидно, что Натан по-прежнему безумно влюблен в Дики. Как писал Лондон, Натан видел все недостатки своего друга, который, без всяких сомнений, был криминальным психопатом, но отказывался принимать их. Лондон также заметил, что из всего, что ему известно об этих отношениях, ему было очевидно, что Дики никогда не питал ответных чувств по отношению к Натану. 

Леопольд признавал тот факт, что Дики разрушил его жизнь, но все еще любил его. Кто знает, как могла бы сложиться жизнь Натана, если бы он не встретил Дики? Несмотря на то, что у него имелись определенные садистские наклонности, он держал их под контролем. Сам по себе, без Дики он не склонен был совершать что-либо противозаконное – самой большой его повинностью до Дики было воровство марок у друга в детстве и вождение в пьяном виде. У него были все задатки, для того, чтобы сделать карьеру ученого – у него были обширные познания в орнитологии, лингвистике, философии… В детстве он был маленьким вундеркиндом, гордостью своих родителей – все предсказывали ему большое будущее. Но в 19 лет Натан, вместо того, чтобы продолжить изучение права в Гарварде, совершил бессмысленное и жестокое преступление, и, чудом избежав виселицы, отправился в тюрьму на долгих 34 года. Эстет, философ и ученый - он вынужден был изучать правила, по которым живет тюремное сообщество. И здесь он проявил исключительную выдержку – детоубийца, еврей, гомосексуалист, имея все основания стать изгоем в тюремном мире, он смог вписаться в тюремное сообщество, стать «своим», или почти «своим», выжить и выйти на свободу. В его камере на стене был прикреплен лист с цитатой из Вергилия: «Может быть, даже это время нам придется когда-нибудь вспомнить с удовольствием». 

Однако, в сущности, не только Дики был виноват в том, что они оба попали в тюрьму. Дики признавался, что Натан плохо влиял на него, что вместе с Натаном они часто делали то, на что он никогда бы не пошел в одиночку. Так, их преступление стало результатом взаимовлияния друг на друга их личностей – без Натана Дики никогда не решился бы пойти на убийство. В разговорах с психиатрами Дики признался, что он наслаждался планированием киднеппинга, однако в глубине души он не хотел идти до конца. Он пошел на это лишь потому, что они с Натаном потратили слишком много времени на подготовку к преступлению, преодолели слишком много трудностей, и он не хотел выглядеть дураком в глазах Натана, если бы вдруг бросил все дело на полпути. Натан, полностью равнодушный к криминалу и занятый множеством своих интересов, пошел на преступление только ради Дики. Натан стал добровольным соучастником.

В деле Леопольда и Лоуба обычно переоценивается роль ницшеанской философии. На самом деле вряд ли можно объяснить их преступление губительным следствием идей Ницше: из них двоих только Натан, студент-философ, увлекался ницшеанством, Дики был абсолютно равнодушен и к Ницше и к философии вообще. Складывается впечатление, что с помощью ницшеанской философии Натан просто хотел оправдать аморальные поступки своего друга, своего кумира: если Дики - сверхчеловек, то он стоит выше общечеловеческой этики, морали и закона, и тем самым волен делать, все, что захочет. И даже убить кого-нибудь. И он сделал это. 

Дики истек кровью на операционном столе в тюремном госпитале в 1936 г., жестоко израненный опасной бритвой одного из своих тюремных мальчиков, Натан – выжил, и провел остаток своих дней в солнечном Пуэрто-Рико. По странному стечению обстоятельств, в цикле индийской любовной лирики Лоуренса Хоупа, откуда Натан черпал цитаты, чтобы проиллюстрировать психиатрам в ходе суда суть их с Дики отношений, было стихотворение под названием «Unforgotten» («Незабытый»), речь в котором шла о потерянном в далекой молодости возлюбленном. В «Unforgotten» были такие строки:

Эти строки могут служить печальной эпитафией запутанным, болезненным и разрушительным отношениям Натана и Дики. Как сказано у Лоуренса Хоупа в том же стихотворении, «мой любимый и потерянный мною – моя юность ушла вместе с тобой в могилу…». Натан пережил своего любовника на 35 лет, скончавшись от инфаркта в 1971 г. «Придет время, и я тоже отправлюсь в бесконечную ночь, - туда, где, возможно, находишься ты…» Теперь они оба мертвы. Хотели они того или нет, они вписали свои имена в историю и навсегда приобрели печальную известность подростков-убийц, одержимых философией Ницше и страстью к преступлениям, подростков, суд над которыми стал «процессом века», подростков, чудом избежавших виселицы, и в одночасье ставшими одними из первых преступников-медиазвезд XX в. Из них двоих только Дики получил то, что хотел – воплотив в жизнь свои детские фантазии, он стал знаменитым преступником. Натан хотел лишь одного - быть рядом с Дики, но, в конце концов, он потерял не только свободу, но и любимого. «Придет время, и я тоже отправлюсь в бесконечную ночь…» - это время пришло в 1971 г., когда криминальные любовники наконец воссоединились.