Ты моё проклятье или самый дождливый декабрь

Часть 1. «Колючий»

   Ты, как какой-то затянувшийся кошмар, жуткое наваждение. Как бы не бежал от тебя, где бы не скрывался, не выходит. Ты, словно дьявол, возникаешь вновь и вновь. Вырвать воспоминания о тебе не получается ни из сердца, ни из памяти. Даже сны о тебе, как бы хорошо они ни начинались, превращаются в кошмар. И вообще, о чём я тут?

Итак, по порядку...

    Воскресный вечер, возвращаюсь с работы домой. Какая работа в воскресение, спросите вы? Обычная. У меня своя автомастерская и в виду отсутствия пассии, личной жизни нет, вот и погрузился весь в работу. За последние дни ее поднавалилось много, стал уставать и от усталости погружаться в себя. Вот и сейчас, задумавшись о чём-то своём, брёл по парку, не спеша, шурша опавшей листвой. Темнело. Неподалёку от тропинки чуть вглубь парка был пруд, и от резкой смены температуры от воды поднимался пар и стелился по земле, превращаясь в туман. Воздух от переизбытка влаги и низкой температуры стал колючим. Поёжился. Холодно. Здесь всегда было по-особенному тихо, но не сегодня. Даже при своём каком-то отрешении, до моего уха донеслись посторонние, не присущие этому месту звуки. Остановился и прислушался. Да, определённо, в парке сейчас что-то происходило. И почему-то я решил что шум доносится именно с того самого пруда, а точнее, с его берега. Сам не знаю, почему свернул с тропинки и направился в сторону доносящихся до меня криков. Туман у воды оказался чуть гуще, чем в той части парка, где я был прежде, но даже это не помешало мне увидеть неравную схватку, развернувшуюся у воды. Трое против одного. Всегда раздражала такая расстановка сил. Вот я и не сдержался, что-то громко выкрикнув, отвлекая на себя внимание, дал время парнишке, которому уже порядком досталось, растолкнуть своих обидчиков и на время уйти от прямых атак. Да и я успел быстро сократить разделявшие нас метры и оказаться прямо со слегка покачивающимся парнем, и, прижавшись спиной к спине, уже вместе отбивались от этой борзой троицы. Поняв, что теперь одолеть двоих у них уже вряд ли выйдет, их запал быстро сошёл, и всё ещё сыпля оскорблениями в нашу сторону, они спешно удалились. А мы какое-то время ещё так и стояли. А потом он медленно и тяжело опустился на сырую холодную землю, цедя сквозь крепко стиснутые зубы, отборный мат. Я почти следом последовал его примеру, так как вещи и так были уже испорчены. Мы сидели так вот, и переводили дух. Моё тело ныло в местах, прилетевших в мой адрес ударов, но терпимо. Думаю, что парню за моей спиной было много хуже. Поморщился, потирая сбитые кулаки, и проговорил, не оборачиваясь:

– Ты как?

Из-за спины донёсся сухой и резкий ответ:

– Норм.

И мы снова так и сидели молча.

    Затем, он всё так же с трудом и матерясь сквозь зубы, встал и, шурша травой и листвой, стал удаляться. Я не обернулся и в спину уходящему громко проговорил, сам не понимая зачем:

– Валентин.

Холодная тишина, и затем уже как-то издали, таким же глухим и колючим голосом:

– Слава.

Я так и сидел там окутанный туманом и холодом. В душе от чего-то словно стало пусто. Потом встал и, хромая, побрёл домой.

22 ноября 2013, 18:12

Часть 2. «Приносящий пустоту»

   С того вечера прошло немало дней. Тело уже не болело, сошли синяки, сбитые кулаки тоже зажили. Вот только странное дело, сам парень никак не покидал мои мысли. Говорят, что трудности людей сплачивают, что в решении ты обычно приобретаешь, вот только в этой истории всё как-то вышло не так. Я и до этой потасовки ощущал некую рутинность своего существования, какую-то ненужность. А после того холода, которым меня тогда обдали, появилась некая пустота. В голове, как наваждение, звучал его голос, и от этого звенящего в нём холода всё внутри стыло. Это было полное сумасшествие. И я стал понимать, что пора избавляться от этой окружающей меня рутины. Срочно. Ещё находясь на работе, я набрал номер друга. Голос по ту сторону прозвучал с нотками удивления. Закопавшись в своих делах, я и позабыл, что с последнего нашего общения прошло уже два месяца. Слово за слово, и мы договорились о встрече в клубе. День казался бесконечным, и когда я, наконец, покинул свой гараж, на часах было уже около десяти вечера. Но я гнал от себя мысли об усталости. Только не одиночество, только не эти убивающие мысли о «нём». Примчавшись домой, наскоро перекусил и освежился под прохладным душем, собравшись, выдвинулся к месту встречи.

  Артём, а именно так звали моего друга, уже стоял у входа и был не один, видимо, с очередной подругой. Меня это воодушевило, и я решил, что домой сегодня один не вернусь. Уже минуту спустя после приветствия и неизбежного подкола со стороны друга о моём «монашеском затворничестве», мы слушали очередную историю из жизни его «нелёгкой». И когда нас всё же пропустили в клуб, мы уже заходились от смеха. Люди оглядывались на нас, кто тоже улыбался, а кто-то и шарахался. Но, попав внутрь, я сразу вспомнил о том, что мне нужна пара, хотя бы на этот вечер. Спустя минут двадцать визуально, заприметил двух претендентов, девушка шатенка на вид лет двадцати трёх и парень брюнет примерно того же возраста. Может для кого-то это и покажется странным или даже омерзительным, но в отношениях я бисексуален. По сути, это моя тяга и к тем, и к другим, стала основной причиной моего двухмесячного уединения. Устал я от их двуличия и вранья. Но сейчас меня от чего-то стало пугать одиночество, и нужно было это изменить. Паренёк первым заприметил моё внимание к своей персоне и стал действовать. Так что, как я уже подумал, проблема с сегодняшним вечером, да и ночью решена. Но не тут-то было.

   Мы уже с ним и познакомились, и довольно приятно пообщались, но отойдя на минутку, он исчез. Обыскав весь танцпол глазами, я стал бродить по тёмным местам этого здания. Зря я это сделал. Парня я так и не нашёл, а вот приключения на пятую точку, да. Выйдя на улицу через чёрный ход, я снова попал на схожую сцену там, у пруда в тот вечер. Снова троица прессовала одного. И снова я влез. Но последнее, что я помнил после очередного удара, как что-то блеснуло в свете фонаря, режущая боль в боку и темнота.

22 ноября 2013, 18:14

Часть 3. «Ярость»

   Очнулся я уже в палате, Рядом сидел друг, у окна стояла та самая его подруга. Она пыталась что-то увидеть в рассветающем небе, лицо казалось каким-то задумчивым, обеспокоенным. Артём сидел, склонив голову, и, видимо, изучал пол. Сидя на стуле у моей постели, он согнулся и, положив локти на свои колени, потирал сжатые кулаки, время от времени замирал, прижимал пальцы к губам и продолжал взглядом сверлить пол. «Ну и вид у них» – подумал я про себя, что по каким-то причинам далось мне с трудом. В голове было всё в какой-то дымке, мысли путались и разбегались. Я шевельнулся и хотел было встать, но не тут то было. Острая боль прошила бок, и я, охнув, рухнул назад. Эти двое сразу же всполошились.

– Эй, ты это, куда собрался! – рявкнул, вскочивший на ноги друг.

– Я сейчас доктора позову! – засуетилась его подруга.

А я, всё ещё не совсем понимая, что вообще происходит, глядя на них, попытался выдавить из себя вопрос на миллион.

– Ребят, что произошло-то? – те замерли и переглянулись.

– Ты в своём уме, а? У тебя что ещё и амнезия? – спросил Артём – Это и мы хотели бы знать. Что произошло? Мы знаем лишь то, что нашли тебя с дыркой в боку на заднем дворе того клуба, через два часа после его закрытия. Мне мент позвонил с твоего телефона, и мы приехали сюда. Вот, и всё, что знаем мы, – друг замолчал.

   А я вот всё пытался вспомнить, что же произошло-то? И в голове вдруг стало пусто, как в вакууме. Через какое-то время его подруга всё же вернулась с доктором. Он посмотрел на меня с долей удивления, осмотрел бок, что-то записал в карточку и, выдав, что я как минимум счастливчик, и как максимум любимчик Бога, скрылся за дверью. Эти двое снова переглянулись и с опаской уставились на меня в четыре глаза.

– Что, правда, ничего не помнишь? – вдруг снова спросил друг.

– Не помню, – ответил я.

– А чувствуешь себя как? – поинтересовалась девушка.

- Да так, словно танком переехали, – ответил я, начиная ощущать, что чувства возвращаются в реальность.

– А, может, ты ещё и головой стукнулся? – спросил друг – Или стукнул кто?

– Может, – согласился я.

   И в палате стало тихо. Девушка снова замерла у окна, а друг опустился на тот же стул. Каждый задумался о своём, а, возможно, и о чем-то одном, общем. Так прошло какое-то время. Мы молчали, время шло. И тут дверь палаты распахнулась, и на пороге появился парень. Невысокий, возможно, чуть ниже меня, темноволосый, с чёрными, как бездна, глазами, и веяло из этих глаз каким-то колючим холодом, губы тонкие и изогнутые некой насмешкой. Одетый в тёмный джинс, в кожаной косухе, в руках он держал шлем красного цвета. Его глаза не блуждали в поисках, он сразу посмотрел на меня и сказал:

– Живой. Хорошо.

   И меня как прострелило – глаза широко открылись, и я уставился на него. Этот голос – я узнал его! Голос и его обладатель передо мной сейчас. И даже на фоне столь жутко холодных и бездонно-тёмных глаз мир померк. Я смотрел на него и ничего не мог выдавить из себя в ответ. Только и смог, что кивнуть головой. А он снова усмехнулся. Отвернулся и собрался уйти. Я снова дёрнулся и попытался встать, но, охнув, осел назад, в глазах потемнело. Незнакомец замер, услышав мой этакий вздох, и я, наконец, выдавил:

– Вот, и снова я тебя спас.

– Я не просил!

   Эти слова больно ударили по всем живым окончания внутри. Он быстро исчез, так и не закрыв дверь палаты. А я, как парализованный, лежал на кровати. Снова этот уже знакомый холод как яд растекался внутри меня. В ушах звенело, а перед глазами поплыли тёмные круги. Видимо, я и внешне изменился, ибо девушка друга охнула, а друг вскочил со стула, с грохотом оттолкнув его к стене, сорвался в погоню за этой «тьмой».

– Скотина! – заорал он.

– Стоять! – одёрнул его я, – Придет время, и я сам с ним посчитаюсь. – А в голове продолжало звенеть.

26 ноября 2013, 10:38

Часть 4. «Вселяющий ужас»

   Выписали меня спустя две недели. Только после разговора с врачом я понял, что то, что я остался жив, это действительно чудо. Была задета почка и потерянно много крови, операция затянулась и донора нашли с трудом, да и согласился он на это только после того, как его уверили, что он останется неизвестен. Да, имя своего спасителя я так и не узнал. А спаситель действительно был и, возможно, не только донор, ведь на пульт полиции тоже позвонил неизвестный и сообщил о раненом парне у клуба. Всё это начинало уже и, правда, напрягать. Да ещё и этот странный тип, ведь все проблемы начались именно с его появлением. И то, как он ведёт себя, странно. От мыслей о нём становится почему-то теперь ещё и жутко. Именно эта вся ситуация заставила меня перекочевать в жилище друга. Вот, живу у него уже около двух недель. Из квартиры выхожу только на балкон, чтобы воздухом свежим подышать. Заботы о мастерской перешли на Артёма и моего двоюродного брата Генку. Только от этих забот они и могли избавить, ибо другое уже было не в их силах.

   Шёл день за днём, но мысли об этом странном знакомом не покидали меня. И это даже, мягко говоря, не покидали. Он и его образ занимали всё моё сознание и, даже, подсознание, так как сны были тоже все о нём. В ушах постоянно звучал его голос. Чем бы я не пытался отвлечь себя, не помогало. Чтение не удавалось: оно погружало меня неизбежно в сон, где властвовал его образ, его голос, и, как бы они не начинались, заканчивались они все одинаково, я просыпался в холодном поту. Просмотр телевизора раздражал, потому что я искал там его, как бы глупо это сейчас не звучало. А выходя на балкон, мне казалось, что он в тайне откуда-то наблюдает за мной. Видимо, началась паранойя.

  Копаясь на сайтах, наткнулся на психологический форум и стал анонимно общаться со специалистом. Первое время стало помогать, и со временем я даже выбросил мысли об этом жутком «этапе» в моей жизни. Друг даже уговорил сходить в кафе. Мы всё в том же составе сидели за столиком у окна. Марина, так звали девушку моего друга, смотрела меню и, несколько раз пробежав глазами по всему перечню блюд, спросила о наших пожеланиях, сделала заказ. Артём, которому не очень нравилась играющая музыка, отлучился, чтобы заказать что-то более приятное для пятничного вечера. Я же смотрел в окно. Темнело. Уже зажигались фонари. По тротуару ещё пробегали прохожие, которые спешили каждые по своим нуждам. Срывался мелкий дождь. Его капли ударялись о стекло и тонкой струйкой стекали вниз. Эти тонкие струйки поблёскивали в свете фонаря, который стоял не далеко от кафе.

   Я посмотрел на небо. Из серого оно стало почти чёрным. Снова опустил глаза на тротуар. Взгляд привлёк ярко-красный, полуспортивный мотоцикл на другой стороне улицы. На нём, повернув голову в сторону нашего окна, сидел парень в чёрной одежде и красном, закрытом шлеме. Я почему-то поёжился и отвернулся от окна, а когда решился посмотреть туда снова, мотоциклиста уже не было. Снова по телу стал расползаться холод. Меня окликнули, и я от чего-то вздрогнул. Остаток вечера они шутили и рассказывали наперебой о прошедшей рабочей неделе. А я старался просто не выдать нарастающую тревогу, которая подкрадывалась к горлу ледяной костлявой рукой.

   К двенадцати мы вернулись домой, где меня уже ожидал сюрприз, который сперва обдал жаром, заставлял замереть сердце и мысли, а затем словно тысячи ледяных игл вонзились в тело и стали отравлять его своим холодом. У двери стояла корзина с цветами, бордовые розы. Друг присел и снял прикрепленную к ним записку, и что-то ещё в конверте. Посмотрел и протянул мне:

– Ален, – так звал меня только он – это тебе.

Руки от чего-то тряслись. Я взял записку и конверт.

«Ты прячешься, но я найду. Убежишь – догоню. Слышу, как сейчас бьется твоё сердце! Чувствую твой страх! Я знаю, как меняется цвет твоих глаз, когда в твой затылок дышит смерть. Как же жаль твою мать. Ведь на кулоне она? Да, она! Эта женщина вскормила и воспитала труса!»

   Конверт и листок выпали из рук. При падении конверт открылся, выпал тот самый кулон. В глазах потемнело и ноги, став ватными, подкосились.

26 ноября 2013, 10:38

Часть 5. «Ступор»

   Ужас, сковавший и тело и разум. Я потерял связь с реальностью. И разум, пытаясь защититься, стал сотрясать тело. Сердце колотилось где-то у самого горла, отдаваясь болью прогоняемой крови по перепонкам и вискам. Воздуха в лёгких стало настолько мало, что я стал шумно вдыхать его, широко раскрывая рот. Началась истерика. В голове бешено, один перегоняя другой, неслись вопросы: «Как он узнал, где я? Что он знает обо мне, что так ненавидит меня? За что ненавидит? И кто он сам?» Всё это я спрашивал у себя самого. Я ведь точно знаю, что видел тогда этого человека впервые.

   Из этого состояния меня вывели сперва сильная встряска, а затем прилетевший в челюсть удар. Я тряхнул головой и широко раскрыл глаза. Передо мной на корточках сидел Артём и потирал кулак.

– Очнулся? Вот и славненько. В дом пошли? – он поднялся и протянул мне руку.

   Какое-то время я ошарашенно смотрел на него, а затем, приняв помощь, встал и последовал за ним в квартиру. За нами следом шла и Марина. 

Квартиру всё ещё наполнял полумрак и звенящая тишина, так как никто из нас не проронил ещё ни слова в её стенах. Все трое ещё так и стояли у дверей. Но вот друг развернулся, положил ключи на тумбочку и, присев на пуф у шкафа, поднял глаза на Марину и проговорил:

– Солнышко, сделай-ка нам всем кофейку с ликёром? – и слегка подтолкнул девушку в направлении кухни. Она скрылась за дверью и оставила нас наедине. А друг поднял голову и уставился на меня.

– Вот какого чёрта, а? – проговорил он. – Что ты, как тряпка? Кто это? Тот тип из больницы, да?

Я только и кивнул головой. Ничего не хотелось. А Артём продолжил:

– Ему морду разбить нужно или в полицию заявить. А ты, ты что? Эх! – он отмахнулся рукой и встал. – Ты меня удивляешь! – затем исчез за дверью кухни.

   Я какое-то время вот так ещё стоял в проходе. Потом разулся и прошёл в зал. Сев на диван, я откинул голову на спинку и закрыл лицо руками. Перед закрытыми глазами снова возник его образ, словно призрак из жуткого прошлого. Мне казалось, что сейчас я слышу, как он читает ту записку у самого моего уха. Было почти ощутимо его дыхание. По телу снова побежал холодок, и как только с его воображаемых губ сорвались слова: «я вижу», я, что есть силы, выкрикнул его имя, зажмурил глаза и закрыл уши руками. Спустя минуту, в комнате зажёгся свет, и я услышал голос друга:

– Ты чё орешь?! Больной, что ли?! – он подошёл и сильно тряхнул меня за плечи.

– Кончай это, а? А то в психушке закончишь, – я открыл глаза и посмотрел на него. Меня снова трясло.

26 ноября 2013, 10:39

Часть 6. «Сны»

   Ночью стало ещё хуже. Сны накатывали один за другим и всё о нём. В три ночи, проснувшись в очередной раз, я решил больше не засыпать. Паника то накатывала, то отступала. Я сел в постели и, прислонившись спиной к стене, обнял колени.

  Нужно собраться. И я стал заставлять себя перебирать всё и всех в своей памяти. Вспоминал всё, по крайней мере, старался. Ноги вскоре стали затекать, и я решил встать. Пройдясь по комнате туда-сюда, подумал о том, что чашка кофе сейчас не повредит. Выскользнул в коридор и, прошмыгнув мимо спальни друга, нырнул за дверь кухни. Сделал чашку растворимого кофе, присел на стул у окна, потянулся к лежавшей на окне пачке и, подвинув пепельницу, закурил.

   Но как ни старался, я не мог вспомнить никого с подобной внешностью, как у этого странного типа. У меня не так много было знакомств и связей, так что всех я помнил очень хорошо. Нет, точно говорит друг, видимо, стоит обратиться в полицию. Может этот парень маньяк какой? После чашки кофе и выкуренной сигареты почему-то неожиданно стало легче. Я встал и, проделав тот же путь, только обратно, оказался в комнате. Присев на край кровати, я снова задумался. В голове всплыл момент нашей, так сказать, первой встречи. Я тогда не видел его лица, слышал лишь голос.

   Вспоминая этот тембр и холод, который сочился из него, поежился. Затем и вовсе забрался под одеяло и лёг. Припомнил случай у клуба. Хотя я и ничего конкретного вспомнить не смог, была уверенность, что и там был он. И тут в памяти возник его образ в дверном проёме больницы. Образ был таким ярким, что казалось, протяни руку и можно будет коснуться его. Мне вдруг показалось, что я что-то упустил. Но что именно, понять я не мог. Не выходило. Вот образ парня в моём воспоминании блеснул глазами, и с его губ чуть слышно и едва различимо слетело «спи». И тут же веки словно налились свинцом. Я понимал, что этого не было тогда. Понимал, что это всё я слышу именно сейчас. Но как, ведь он всего лишь фантазия, как такое возможно? И последнее, что я уловил до пожравшей меня тьмы, это дьявольская усмешка на губах призрачного образа.

Сперва было темно. А затем смех и яркая вспышка. Я стою посреди того же парка у пруда. Летний день. Солнце светит так ярко, что даже слепит. Я неподвижен, а вокруг меня бегает парнишка лет семнадцати, не больше. Смеётся так звонко и выкрикивает моё имя и от этого делается так тепло на сердце. Он что-то просит и удаляется в сторону пруда, я следую за ним. На нём нет футболки, она заткнута за ремень, который удерживает на тонких бёдрах лёгкие, льняные брюки. Вот он чуть останавливается и, повернувшись, манит меня рукой к себе, а затем, отвернувшись, снова начинает удаляться. Такой тонкий и хрупкий, что, кажется, будто он сейчас растворится в солнечном свете, так как лица его я итак уже не вижу, как бы ни старался всмотреться. Он бежит впереди, и я замечаю на его лопатке родинку, которая напоминает летящую бабочку. И как только это доходит до моего сознания, всё исчезает, и я снова оказываюсь во мраке, холодном, колючем, и снова где-то на краю сознания звучит голос мрачного незнакомца: «Я помню».

  Моё тело содрогается так, словно ударили в самое сердце. Прошибает холодный пот, и я распахиваю глаза, и вскакиваю на постели. Утро.

26 ноября 2013, 10:40

Часть 7. «Отвлечься»

   Какое-то время после пробуждения я метался по комнате. Я просто не мог понять, что за жуткое наваждение нашло на меня? И почему это происходит именно со мной? Внутри всё клокотало от недоумения. Где же я так провинился-то?

Мои стенания прервала высунувшаяся из-за двери Марина:

– Ты завтракать идёшь? – я замер на месте и перевёл загнанные глаза на неё. – Ой, ты это чего? Совсем не спал, наверное? – пробормотала уже тише девушка и, открыв дверь шире, прошла в комнату.

– Спал, – коротко ответил я.

– А вид словно и не спал вовсе, – проговорила она. – Может, заболел? – добавила она и, подойдя ближе, потрогала мой лоб. – Нет, совсем холодный. Да что ж с тобой такое?

«Это и я хотел бы знать»: подумал я, но ей уже ничего не сказал. Затем я вышел из комнаты и направился в ванную. А Марина так и осталась стоять посреди комнаты, глядя мне вслед.

   Я стоял под струйками прохладного душа и пытался привести мысли в порядок. Я прогонял в памяти последний сон и образ того мальчишки, но как бы упорно я ни пытался удержать его в сознании, тёмный и холодный образ незнакомца вытеснял его и заполонял всё внутри. Как же так? Почему? Чем я такое заслужил? Я не мог понять, почему эта «тьма» преследует меня, почему не отпускает? Тело не расслаблялось и стало походить на струну, которая вот-вот лопнет. Поняв, что вода меня не успокоит, как это было раньше. Я выключил душ и, вытершись, натянул на себя домашние вещи, вышел из ванной.

   Ребята уже сидели за столом и завтракали. Когда я вошёл, они посмотрели на меня, а потом переглянулись.

– Может всё-таки на работу? – спросил Артём, глядя на меня.

И я от чего-то вдруг ухватился за это его предложения, видимо, мозг всё же ещё мог работать нормально.

–Да, думаю да, лучше на работу! – быстро проговорил я и, резко развернувшись, пошёл переодеваться.

   Когда я вернулся на кухню, Марины уже не было, ушла пораньше, а друг видимо спорил по телефону. Пройдя и сев за стол, принялся за уже остывший завтрак. Артём спорил с Генкой. Посмотрев на меня, он бросил в трубку что-то вроде «скоро будем» отключился и сунул мобильный в карман. Потом он повернулся ко мне и заговорил:

– Слушай, помнишь, после выписки мы говорили, что стоит нанять к тебе в мастерскую мастера-аэрографа?

– Да помню, – ответил я.

– Так вот, твой брат идиот, не посоветовавшись со мной, уже нанял кого-то! – он потёр ладошкой и так торчавший ежиком чуб, он всегда так делал, когда злился.

– Ничего, сейчас поедем и разберёмся, – ответил я и даже улыбнулся.

Злящийся Артём и мысль о родном гараже чуть подняли настроение и подуспокоили нервы.

30 ноября 2013, 19:35

Часть 8. «Ты станешь ближе»

   Но в гараже нас обоих ждал сюрприз. Ещё на подходе, удивила тишина, которая стояла за настежь распахнутыми воротами. Подойдя ближе, мы услышали, как Генка что-то с энтузиазмом рассказывает и объясняет, а чей-то тихий и едва различимый голос отвечает. Так как гараж был немаленький, мы, пройдя внутрь, двинулись на голоса. И как только наткнулись на искомых, замерли. Но мой ступор прошёл, когда я услышал рык Артёма и его рывок с места:

– Ах ты, падла! Да как у тебя только наглости хватило?! – орал он, так как большего сделать не мог, я задержал его, ухватив за край распахнутой ветровки. 

А тем временем тот, кому это адресовалось, медленно повернулся и, посмотрев на меня, блеснул глазами и скривил губы в ядовитой улыбке:

– Я же обещал. Здравствуй, – его голос звенел где-то внутри меня, заставляя внутренности болезненно сжиматься. 

И впервые за всё это время мне вдруг захотелось дать отпор. Пусть всё и дрожит внутри, но это пройдёт. Я поднял глаза и позволил этому чёрному омуту слиться с моим зелёным. И видимо что-то дрогнуло и у него, и у меня, ядовитая улыбка исчезла. Но глаз он так и не отвёл, словно хотел прожечь ими насквозь. И я отступил, пообещав себе и ему мысленно, что это всего лишь временная слабость. Я снова отвёл взгляд и перевёл его на рычащего от злости Артёма, не говоря ни слова, я просто покачал головой, и друг, поняв, громко выругавшись, ушёл наверх в кабинет. Всё это снова вызвало язвительную ухмылку на тонких губах нового работника. А Генка, всё ещё не совсем понимая, просто стоял и с недоумением в глазах искал ответа на немой вопрос. Не дождавшись его от меня, он тоже юркнул в кабинет. Снова послышался благой мат Артёма. А мы с незнакомцем так и остались стоять, каждый на своём месте.

   Но спустя какое-то время после изучения друг друга глазами, я всё же спросил:

– Но почему же всё-таки я?

– А почему я? – ответил он вопросом на вопрос, чем вызвал ещё большее удивления и непонимание. 

Я выгнул брови и уставился на него. Прошли ещё пара минут, и он двинулся в мою сторону, от чего я почему-то вздрогнул и попятился. И снова эта усмешка. Меня передёрнуло. А парень, двигавшийся в мою сторону, встряхнув косухой, висевшей до этого на плече, надел её, затем достал из кармана яблоко и, одним движением обтерев его о край свитера, впился в него зубами. Прошагав мимо меня, слегка задевая своим плечом моё, подошёл к стоявшему у входа мотоциклу и, сев на него, повернул ключ зажигания. Только сейчас, видя его так близко, я заметил на баке огненную бабочку. В голове тут же всплыл мальчишка из сна, но связать эти два образа я не мог. Я тряхнул головой и снова встретился с глазами, полными мрака и холода.

– Слава, да? – спросил я. – А полное?

Парень убрал яблоко от губ и, проведя по ним едва заметно языком, что сейчас мне показалось очень соблазнительным, видимо, из-за дразнящего запаха этого дьявольского плода, и проговорил почти по слогам:

– Свя-то-слав.

И ещё, укусив яблоко пару раз, закинул его в недалеко стоящую урну, сорвался с места и растворился в клубах оставляемой за собой пыли.

30 ноября 2013, 19:37

Часть 9. «Кто ты? Призрак прошлого?»

   Я стоял и смотрел. Не знаю как долго. Пыль, поднятая им, давно осела. Мотнув головой, постарался собраться с мыслями. Обернулся и наткнулся на изучающий взгляд брата.

– Прости, – почему-то проговорил он.

– За что? – почти растерянно спросил я.

– Я не хотел создавать тебе сложностей. Правда, не хотел, – он пожал плечами. – Так нелепо вышло, лучше я откажу ему.

И вдруг в моей голове что-то словно щёлкнуло, сам не знаю почему, но я не хотел, чтобы этот человек стал снова призраком, до ужаса не хотел.

– Нет! – резко ответил я. – Не надо, путь всё останется так.

Брат с нескрываемым удивлением и непониманием посмотрел на меня, но ничего больше не сказал, кивнул головой и ушёл вглубь гаража.

   Медленно приходя в себя, я прошёл к лестнице и поднялся в кабинет. Артём сидел за столом и выискивал что-то в бумагах. Я прошёл и тяжело опустился в стоящий у двери диван.

– Ты идиот, – пробурчал он.

– Значит, слышал, – заключил я.

Он покачал головой и отмахнулся. Говорить мы больше ни о чём не стали. Весь остаток рабочего дня каждый из нас занимался своим делом. Но даже то, что я был занят делом, не помогало избавиться от мыслей о странностях моей жизни и от того, кто их в неё принёс. Но ещё больше заботило то, что я даже не цепляюсь за избавление от этого. Пугало то, что теперь из головы не выходил не только он, но и тот «светлячок» из сна, от чего-то они неотрывно следовали друг за другом в моих мыслях. Что-то их связывало, и в тоже время они были такими разными. Мальчишка из сна был тёплым, светлым и таким почему-то до боли знакомым, а тот, с кем он сливался, от чего-то был хладен, колюч и жутко пугал.

   В середине дня я уже настолько ушёл в себя, что перестал замечать всех вокруг, что затрудняло работу, так как я реагировал не сразу на призывы и просьбы. Именно этот факт окончательно вывел из себя Артёма, и он, переполненный яростью, стал просто метать «молнии». И чтобы не довести всё до «апокалипсиса» Генка по-шустрому спровадил меня на такси домой. И как ни странно, адрес водителю я назвал свой. Так как пробок в нашем городе отродясь не бывало, добрались мы до пункта назначения быстро. Поднялся на этаж я почему-то пешком. Открыл дверь и погрузился в такой родной для себя мир, созданный только моей рукой. Но это уединение продлилось недолго. В дверь, только что запертую, позвонили. Я открыл. На пороге стоял курьер. В руках у него был большой квадратный свёрток. Он проговорил мою фамилию и имя, назвал мой адрес, уточнил. Я в подтверждение только кивнул, он же сунул мне в руки бумаги для подписи, которые я сразу же подписал, и парнишка скрылся. А я ещё постоял, взял оставленный им груз и внёс его в квартиру.

***

   Внёс и какое-то время просто смотрел на этакую посылку. Потом любопытство или же что-то иное взяло верх, и я решил отнести его в зал и посмотреть наконец-таки, что это и от кого, так как снаружи ничего примечательного не было. Предположив, что это возможно что-то ценное и хрупкое, внёс в зал и положил на диван. Разворачивать стал спешно, но с осторожностью. То, что я увидел под упаковкой, заставило меня выпрямиться от удивления. Портрет. Мой портрет. 

   На нём я был года на два-три младше. Я сидел около дерева у того самого пруда. Клетчатая красно-серая рубашка, рыжие вьющиеся волосы взъерошены. Я смеюсь. Но больше всего я удивился подписи на ней: «Ты помнишь?» Этот почерк, теперь уже знаком. Но как? Как он узнал? И откуда у него мой портрет, ведь я никому никогда не позировал?! Я метнулся к окну. На другой стороне улицы, на тротуаре, в тени старого тополя стоял уже знакомый силуэт. Как? Снова внутри стал расползаться холод. Сам не понимая зачем, я схватил с тумбочки лежавшие там ключи и бросился на улицу. Пулей слетел вниз по лестнице и выскочил во двор. Снова стал срываться дождь, и небо начало темнеть. А я искал глазами его. Но, увы, мотоциклиста уже не было. Словно он знал всё, что я способен сделать, так как будто бы читает меня, как книгу. Меня словно прошибло, и я что есть мочи выкрикнул куда-то вдаль этих улиц:

– Кто ты? Что тебе нужно? Скажи! – а в ответ лишь раскат далёкого грома и взгляды удивлённых прохожих. 

   А из меня, словно дух последний вышибло, я рухнул на колени, и по щекам побежали слёзы. Не знаю, сколько вот так я там сидел в грязи, помню только, что чьи-то руки встряхнули меня, взвалили меня на плечо и, сыпля матом, потащили в дом. Когда я оказался в своей квартире, то почти уже пришёл в себя. Рядом на полу в прихожей сидел Артём. Тоже весь мокрый и жутко злой.

– Ты такой идиот, – шипел он. – Как ты можешь? Ведь он никто! – при этих его словах я покачал головой. – А кто же он?! – удивился он, а я мотнул головой в сторону зала. – Что там такого? – рыкнул друг и стал подниматься. 

Он скрылся за дверью комнаты. И спустя минуту вернулся. Теперь и на его лице читалось неподдельное удивление.

– Ни черта не понимаю! – он посмотрел на меня уже с сочувствием. – Давай, я поговорю с ним, а?

А я покачал головой:

– Нет, не нужно я сам, – теперь я дрожал, но видимо уже от холода, который пробирал из-за мокрых вещей.

–Ты же в психушку попадёшь так, – заключил Артём.

– Нет, я справлюсь, правда, – и я стал подниматься.

– Хорошо. Но ведь ты же знаешь, что я всегда рядом, да? – спросил он, когда я прошёл мимо него к ванной.

– Да, – ответил я и скрылся за дверью.

3 декабря 2013, 20:05

Часть 10. «Твоя забота. И куда она ведёт?»

  Этой ночью я ничего не видел во сне, но временами мне казалось, что окружающая меня тьма говорит его голосом, тихим, едва уловимым. Словно он где-то глубоко внутри меня, что-то читает. Голос убаюкивал и в тоже время нагонял что-то, что заставляло содрогаться.

   Видимо, мой организм был не настолько крепок, как хотелось бы, так как на утро я проснулся с насморком и жуткой головной болью. Пошатываясь, я двинулся в ванную, решив, что на работу всё же пойду. Как обычно делать не стал, решив, что горячая ванная сейчас уместней. Погрузив тело в обволакивающее и расслабляющее тепло, я откинул голову назад и закрыл глаза, стал растирать виски пальцами. Мыслей в голове не было. До пугающей странности, пустота. Вакуум. Так я пролежал некоторое время, до тех пор, пока вода не начала остывать. Затем вылез и, натянув махровый халат, побрёл на кухню. Подойдя к шкафчику с лекарствами, достал упаковку «Фервекса» и, растворив его, залил в себя. Собрался я как обычно быстро, несмотря на недомогание. Вызвал такси. За руль садиться сам не рискнул.

  Моё появление в таком виде в гараже тут же вызвало суету. Брат тут же обозвал «ненормальным» и сказал, что «они бы и без меня тут обошлись». Артём метнул в мою сторону испепеляющий взгляд, что значило многое, но мне сказал только что-то вроде: «Пойди хоть горячего кофе выпей». А тот, кого я искал глазами всюду, заставил всех замереть в изумлении.

– У меня сейчас есть свободное время, я им займусь, – и подтолкнул меня в спину, чем вызвал ледяной шквал нахлынувший изнутри, это заставило вздрогнуть всем телом, пошатнувшись, сделать несколько шагов в перёд.

   Откуда он там взялся? Ожидал где угодно, но не сзади. Следующее, что я ощутил, его руки у меня на плечах, они вызывали мелкую лихорадочную дрожь по телу, но я подчинился им и покорно прошагал вперёд до лестницы, по ней и мы вошли в кабинет. Меня тут же толкнули на диван, на который я так и рухнул и во все глаза уставился на него. И снова эта надменность и дьявольские огоньки в глазах. Потом он повернулся к столу, где стоял чайник и, скинув с плеча рюкзак, стал что-то из него доставать, разводить и греть. По помещению разлились приятные ароматы. И я, вытянувшись, попытался посмотреть, что он там делает. Но в голове так гудело, и в ногах снова появилась слабость и дрожь, что я снова осел на диван.

– Не бойся, не отравлю, – с какой-то издёвкой проговорил он, всё так же не оборачиваясь. – Ты думаешь, что я так просто дам тебе сбежать? Нет. Не сейчас, – и он обернулся, держа в руках чашку, из которой валил клубами пар, так, словно там и в прям был яд. – Пей, – и он, подойдя, протянул её мне.

И какие бы мысли сейчас не носились в моей голове, как бы не трубил внутренний голос, я послушно взял чашку и стал пить. Вкус пряных трав и мёда обожгли страдающее горло, и я закашлял. А он, придержав руку с чашкой, чтобы я не обварил себя, дождался, когда я прокашляюсь и снова проговорил:

– Пей.

   И я пил и смотрел на него, а он на меня. Молча, изучая. Я всё пытался вспомнить, может и впрямь он был моим прошлым, может я просто забыл, упустил. В его глазах всё ещё плясали эти огоньки, но губы уже не искажала холодная и пугающая улыбка. Он смотрел, смотрел так, словно знал меня вечность. А я так и не мог понять от чего так. Затем, когда жидкость в чашке стала заканчиваться, от чего-то по телу стала расползаться некая истома, тело стало, словно ватным. Веки от чего-то стали тяжелеть. Все мысли в голове стали сбиваться, и сознание стало погружаться во что-то вязкое, но это было не страшно, а даже приятно. Я из последних сил попытался сосредоточиться на его лице, и мне показалось, что сейчас его улыбка, блеск в его глазах, они знакомы мне. Но как, откуда?! Это последняя здравая мысль, что промелькнула в моей голове перед тем, как всё исчезло.

***

   Снов я снова не видел. Всё, что меня окружало, это некий полумрак и его голос тихий, мягкий, убаюкивающий. Не знаю, сколько я пробыл в этой необъяснимой прострации, но предполагаю, что довольно долго. А вывел меня из неё сперва хруст и затем растекающийся повсюду запах яблока. Я пошевелился и приоткрыл глаза. Его силуэт я уловил сразу, он стаял там же, где был, когда я засыпал. Затем его голос пробудил окончательно:

– Пора домой, день окончен, – и он снова хрустнул яблоком.

– Как? – я резко встал и сбросил до этого наброшенный на меня плед.

– Так. Как и обычно бывает в природе, – и он усмехнулся.

В это же время в дверях возник Генка, он сперва посмотрел на Славку и затем на меня:

– Вот и проснулся. Давай закрывать тут всё, а то мы вот как-то устали, – он гоготнул и снова исчез.

   Видимо я что-то снова пропустил. А парень до сих пор стоящий передо мной, вскинул рюкзак на плечи и, прошагав мимо меня, тоже вышел. Я же какое-то время ещё приходил в себя после забытья. Затем я встал и тоже спустился в гараж. А там уже остался только Артём, он ждал меня у заведённой машины.

– И как самочувствие? – спросил он, когда я подошёл ближе.

– Уже лучше, – ответил я, что и было на самом деле.

– Да уж. А загадок в этом парнишке полно, как я погляжу, – пробурчал друг, садясь в машину.

Когда он выехал из гаража, я всё проверив, запер ворота и тоже сел в его авто.

   Какое-то время мы ехали молча. Молчание нарушил сам Артём:

– Не верю я в то, что такого, как он, можно забыть. Уж слишком он непростой, – проговорил он вдруг.

– Ты о чём? – встрепенулся я, отвлечённый от бегущего пейзажа за окном.

– Не о чём, а о ком. Я о Славке. Знаешь, я сегодня весь день наблюдал за ним. На маньяка и преступника он не похож. Есть что-то в нём, но это то, что объяснить я сейчас не могу, – друг пожал плечами. – Но знаю точно такого бы ты забыть не смог, – он замолчал.

А я посмотрел на него и снова перевёл взгляд за окно:

– Он напомнил мне кого-то сегодня, как раз перед тем, как я потух после его варева, но кого? Не знаю, – проговорил я, всё также глядя сквозь стекло.

И в машине снова стало тихо. Затем Артём прибавил громкость в уже включённом радио, и остальной путь мы просто слушали музыку. У подъезда он ещё раз спросил о том, стоит ли мне быть одному, на что я ответил: «да», и он уехал. 

    Я поднялся на свой этаж, открыл дверь и выдохнул. Как всегда хорошо дома. Я закрыл дверь на ключ и прошёл вглубь квартиры. Заглянув в кухню, включил кофеварку. Затем стал стаскивать пропахшую потом одежду. Нужно принять душ. Исполнение последовало тут же. Освежив тело, я облачился в домашние вещи, снова заглянул на кухню, налил себе кофе и вышел в направлении своей комнаты. Но у двери зала я замер, даже при таком слабом свете я видел всё ещё лежавшую на диване картину. Снова стало накатывать. Но вдруг из этого дурмана меня выдернул неожиданный звонок в дверь. И я, тряхнув головой, перевёл взгляд на входную дверь. «Видимо, упрямство взяло верх над Артёмом, и он решил вернуться», – решил я. И шагнул к двери. Поставив чашку на тумбочку, я взял ключ и открыл дверь. Шок и неспособность ни мыслить, ни говорить. На моём пороге стоял Святослав.

5 декабря 2013, 22:32

Часть 11. «Застывшие вопросы. И ответы, скрытые в молчании»

   Парень чуть постоял, изучая меня, и затем шагнул в дом, чуть задев меня плечом. Пройдя вглубь коридора, он обернулся, посмотрел на меня и проговорил:

– Так и будешь стоять? Закрой дверь, а то лечение затянется, – он усмехнулся от осознания моей растерянности. – Может уйти? Ну, пока ты её не запер, – и он многозначительно приподнял бровь и посмотрел сперва мне в глаза, а затем на всё ещё распахнутую дверь.

От чего-то я встрепенулся, тут же захлопнул дверь и закрыл её, словно не хотел, чтобы он действительно уходил. Подумаете, чушь какая! А ведь так и есть, всё моё существо желало, чтобы он не исчезал, не становился этим жутким ночным кошмаром.

– Так и будем здесь стоять всю ночь? – снова заговорил он, глядя на меня, на что я отрицательно мотнул головой.

   Я всё ещё прибывал в некоем шоке, а он косо усмехнулся и шагнул в сторону кухни. Спустя какое-то время, всё же придя в себя, я последовал за ним. Только сейчас я заметил, что он был не пустой, на кухне он раскладывал принесённые продукты, на стуле покоились его косуха, шлем и рюкзак. Я замер в дверях и наблюдал. Странно, совсем незнакомый мне парень сейчас на моей кухне, и все его движения и действия наполнены такой уверенностью, словно он жил здесь всегда. Закончив с принесённым пакетом, он сложил овощи в мойку и стал закатывать рукава на клетчатой чёрно-серой рубашке, а мне всё казалось, что это я уже видел, ощущал. Но вот в его руке блеснуло лезвие ножа, и всё внутри меня сжалось, и предательски заныл бок, от чего я тут же чуть слышно зашипел и рефлекторно прижал рукой ноющее место. Славка покосился на меня и, хмыкнув, спросил:

– Ещё беспокоит? – его глаза отчего-то снова блеснули, но уже как-то по-другому, словно что-то изменилось.

– Бывает иногда, – ответил я, хотя это было впервые.

   Пересилив себя, я шагнул в кухню и, подойдя к окну, сел в стоящее у него кресло, взяв с рядом находящегося стола пачку сигарет и зажигалку, и только собрался поднести её к губам, как его уже знакомый холод в голосе и проговоренные им слова заставили замереть:

– Только посмей отравить этим мою кровь, – слова были просто отчеканены и этот его взгляд. – Не смей, слышишь.

И я тут же положил взятое на место и уставился на него во все глаза. Я не мог понять при чём тут его кровь, но перечить и проверять то, к чему это приведёт, уж точно не хотел. В боку снова заныло, и я поморщился. А парень, как ни в чём не бывало, снова занялся начатым ранее делом. 

   Я наблюдал за тем, как овощи постепенно превращаются в салат, а на плите забурлил картофель. Затем он что-то заварил в заварнике, предварительно достав это из своего рюкзака и промыв, на стол парень выставил банку мёда. А потом высыпал в мойку из стоявшего рядом с ней бумажного пакета, свои так любимые яблоки, помыл их и, сложив в большую миску, поставил на стол. Я не отводил от него глаз, сам не знаю почему. Так, словно зачарован был. Спустя ещё пару минут Слава накрыл на стол, словно всегда это делал, в этой самой кухне. Мы ужинали в полном молчании. Странно, но от чего-то это все мне знакомо.

***

   Думаю, не нужно и говорить, что спустя всего час я уже даже не напрягался от того, что в моём доме находится тот человек, что всего сутки назад доводил меня до безумия от безысходности. Я даже не помню, на что отвлёкся так, а когда очнулся, то парня уже не было на кухне. Я поднялся и вышел в поисках его. То, что я обнаружил, повергло в ступор. Парнишка сидел на моей постели в позе «лотоса» и смотрел на висевшую в изголовье картину. Но когда он успел? Затем, словно слыша всё, что я держу в голове, он повернулся и, посмотрев на меня, проговорил:

– Гвоздь же там был не для красоты? – усмехнулся он, а заметив мой ступор, в его глазах снова заплясали черти. – А сколько громких слов было изречено тобой тогда, - он встал и, пройдя мимо меня, исчез в ванной.

   А я так вот и стоял, и не мог понять и поверить в то, что это возможно, но только после того, как он повесил мой портрет, комната словно обрела полноту некогда утраченную. Чуть придя в себя, до меня вдруг дошло, что парню нужно то, во что он мог переодеться и, судя по опустошенному рюкзаку, вещей у него других с собой не было. Я подошёл к шкафу, открыл его и стал изучать содержимое. Нашёл ещё одну пижаму и положил её на постель, сам же удалился в зал. Спустя минут двадцать в дверном проёме возник Слава и, посмотрев на меня, проговорил:

– Иди, я разотру тебя, – в это время на его лице ничего не читалось.

Но вот на моём лице было и лёгкое непонятно откуда взявшееся смущение, и удивление. Но спорить я снова не стал. Выключив телевизор, я проследовал за ним в спальню и послушно вытянулся на постели, как и попросили, лицом вниз. Я видел, как он чуть подернул слегка великоватые рукава и штанины моей пижамы, а синий ему идёт, от чего-то мелькнуло у меня в голове. Но это снова была самая спокойная и здравая мысль, незадолго до случившегося далее. Что-то щелкнуло в его руках, и по комнате разнёсся пряный запах мяты, и затем я почувствовал, как руки парня упёрлись в мои плечи, и он сел на меня. Сам не знаю, как всё так вышло и почему, но почему-то его близость бурно отозвалась во всём моём теле, и из меня вырвался непроизвольный стон. Парнишка хмыкнул, и мне показалось, что я кожей ощущаю не только его прикосновения, но и довольную от чего-то ухмылку. Тут же к лицу прилила краска, но если его я мог спрятать в подушку, то пылающие огнем стыда уши меня выдавали полностью. А его руки продолжали изучать тело, но больше это походило даже не на изучение, а на полное его знание. Я невольно прогибался под его руками. Они скользили по напряжённым мышцам, доставляя непередаваемое удовольствие, сперва заставляя всего напрячься, затем расплавляя и даря блаженную лёгкость мышцам. Его пальцы знали все места, где тело реагировало так, что хотелось просто раствориться. Он снова вырвал из меня стон, и я понял, что теперь он делает это нарочно. Но сопротивляться его игре совершенно не хотелось. Он с лёгкостью возбуждал, а затем сводил на нет это возбуждение, и все эти его манипуляции быстро утомили меня, и я стал снова проваливаться в сон.

***

   Сон был светлым. Снова этот мальчишка, снова пруд, и то, как он манит и бежит впереди. А я всё пытаюсь его догнать и рассмотреть лицо. Не выходит. Его смех и голос так приятно ласкают слух. Вот он почти добегает до берега и замирает, смотря на другой. Затем я приближаюсь к нему и обнимаю. Так тепло. Так спокойно. Увидеть его лица мне не удаётся, даже несмотря на то, что теперь он в моих руках, и я утыкаюсь в его шею носом. Вот мальчишка показывает пальцем в сторону другого берега, и я смотрю. На том берегу в середине небольшой площадки установлен большой металлический шар. И в этой некой клетке человек на мотоцикле выполняет умопомрачительные номера. А мальчишка в моих объятиях так бурно восхищается и всё твердит, что вот скоро он станет совсем взрослым и тоже научится делать такие же трюки. А меня это почему-то так пугает, и я начинаю отговаривать и говорить, что это неоправданный и бессмысленный риск. Понимаю, что он обижается. В одно мгновение вырывается из моих объятий и начинает убегать. Я бросаюсь в погоню. Но вдруг он спотыкается и падает. Подбежав, я опускаюсь рядом, вижу струящуюся кровь на колене, он сильно рассёк его. Тихий всхлип. И вдруг я вздрагиваю и просыпаюсь в своей пастели, так же вниз лицом и укрыт одеялом. 

   Сразу придя в себя после сна, оглядываюсь в поисках гостя. Но в комнате его нет. Поднимаюсь и иду на его поиски. Слышу, как в зале работает телевизор. Приоткрываю дверь и замираю. Поджав ноги и свернувшись клубком, он спит в кресле под звучащий из телевизора рок. «И как только тебя так угораздило?» Думаю я про себя и улыбаюсь. Странно от того, какую бурю эмоций он успел поселить во мне за такое короткое время. Вот подхожу ближе и чуть касаюсь его плеча, и зову по имени. А его реакция настолько спокойная. Нет ни вздрагивания, ни спешки. Он просто открывает глаза и, потянувшись с грацией некого кота, выпрямляется и сперва садится, а затем переводит вопросительный взгляд на меня.

– Давай, постелю тебе, – говорю я и глазами указываю на диван.

– Не нужно, я сам, – отвечает он, чем вызывает новое удивление.

Встает и направляется к шкафу, достаёт постельное и начинает застилать.

   Передёргиваю плечами от понимания всей ненормальности происходящего, но всё ещё блуждающая истома в теле и сознании тут же отгоняет все мысли. И я просто наблюдаю как паренёк легко справляется с пастельными принадлежностями и вскоре вытягивается под одеялом. А мне ничего не остаётся, как пожелать приятной ночи, удалиться к себе в комнату и снова лечь в постель со странным чувством некого праздника внутри.

6 декабря 2013, 19:33

Часть 12. «И снова маленькая буря. Рай для меня»

  Новый день встретил меня яркими лучами из распахнутых занавесок, приятными мелодиями из динамика в углу комнаты и дразнящими запахами из кухни. Я потянулся и стряхнул с себя одеяло. Теперь я был действительно рад этому дню. По-настоящему рад. Я поднялся и двинулся в направлении кухни. Но был удивлён тем, что там никого не обнаружил. Я оглянулся на прикрытую дверь зала и заметил некое движение там. Даже не потрудившись постучать, я приоткрыл двери и заглянул. Слава, упершись ногами в диван, отжимался и, судя по взмокшей пижаме, которую он не снял, как полагается при занятиях, проделал уже не одно упражнение. И когда только всё успел? Наблюдать за ним было приятно, что-то трепетало внутри меня. Закончив упражнение, он встал и посмотрел на меня.

– Интересно? – по его губам скользнула уже знакомая язвительная улыбка, но сейчас она походила на некий вызов. – Присоединяйся, – он приподнял бровь и тыльной стороной руки стёр со лба выступивший пот. – Ноги подержишь? – И его глаза блеснули.

   И мне ничего не осталось, как принять этот вызов. Я прошёл в комнату и, сняв верх пижамы, подошёл к лежащему на полу парню. Посмотрев на него сверху и снова встретившись с его глазами, я вдруг замер, отчего-то сейчас они показались мне до боли знакомыми. И я, тряхнув головой, отогнал эти мысли от себя. Это не может быть правдой. Я опустился рядом с его ногами и придавил их своим весом к полу. А паренёк, заложив руки за голову, принялся качать пресс. Вот он чуть ускорился, и штанины пижамы выскользнули из-под моих рук, что привело к прямому контакту с его телом, и я вдруг ощутил как волна «электрического» тока прошлась по всему моему телу и больно кольнула сознание. Я с силой зажмурил глаза и попытался не выдать того, что он во мне вызывает. Но, видимо, скрывать это было бессмысленно, так как он хмыкнул и, поднявшись, замер у моего лица, и теперь я даже глаза не мог открыть, ибо боялся встретиться с его глазами. А яблочное дыхание щекотало моё лицо и заставляло колотиться сердце так, словно сейчас оно выпорхнет из грудной клетки. И неожиданно для меня самого с моих губ слетело еле различимое:

– Прошу... – слова застыли в воздухе вокруг, и парень сразу отступил. 

Он продолжил упражнение, а я все ещё приводил мысли в порядок и пытался загасить вызванную бурю внутри. Глаза я всё же открыл, но старался больше не встречаться с его глазами. Чуть погодя, он закончил упражнение и просто растянулся на полу. Видимо, был собой доволен. А я отполз к дивану и, упершись в него спиной, пытался понять, что же не так со мной и этим парнем. Он встал и пошёл в ванную. А я сидел и думал. Так ни к чему не придя, я принял упор лёжа и стал отжиматься. Остановился тогда, когда мышцы рук стало сводить. Рухнув на пол, я замер. Ну, вот почему всё так? Вот и хорошо с одной стороны и до ужаса плохо с другой. Почему всё так?!

***

   Из ванной он вышел уже одетым и направился в кухню. Я поднялся с пола и хотел уже тоже двинуться в ванную, как меня окликнули. Славка высунулся из кухни на половину и сказал, что мне туда ещё нельзя. Я хотел было уже возмутиться, но меня тут же перебили, проговорив, что моя ванная ещё не готова и что сейчас лучше перекусить, а то всё совсем остынет. На что я пробурчал, что от меня несёт потом, а парень, как ни в чём не бывало, таким же тоном заявил, что ему нет никакого дела до того, чем от меня несёт. Пришлось снова подчиниться и усесться за стол. И как только первый кусочек завтрака опустился в желудок, весь нарастающий негатив словно рукой сняло. С каждым новым куском на моём лице расцветала блаженная улыбка, и я снова услышал, как парнишка хмыкнул. Сидя напротив меня, он улыбался одним краем губ. Вот откуда он такой взялся? И я снова посмотрел в его глаза. Почему они так знакомы мне? Откуда такое ощущение, что это у меня уже было? И тут я перевёл взгляд на стоящие за ним часы. Двенадцать! Как двенадцать? Я встрепенулся и засуетился.

– И куда это мы так заспешили? – спросил он чуть серьёзней.

– На работу, как куда!? – с удивлением проговорил я.

– А ну, сидеть! – скомандовал он, почти рыча.

И я замер, округлив глаза и уставившись на него. А он, как ни в чём не бывало, уже более спокойно пояснил:

– Сперва вылечим твою простуду, а уж потом и будешь работать, хоть круглосуточно.

   От такого напора я сразу осел и, подчинившись, вновь повесил голову. Ну, вот что это такое? Сам себя сейчас не понимаю и не узнаю. Когда мы закончили с едой, он встал и, собрав посуду, сложил её в мойку, закатал рукава и стал её мыть. Чуть погодя, он повернулся ко мне и проговорил:

– Ванная готова можешь идти, – и он снова отвернулся и продолжил своё занятие. А я озадаченно посмотрел на него и всё ещё оставался на своём месте. - Ну, иди, кому говорят, - проговорил он, не оборачиваясь.

И мне ничего не оставалась, как встать и пойти.

   Открыв дверь ванной, я погрузился в океан манящих и пленяющих ароматов. Я шагнул внутрь. Воду в ней скрывала пена. Я стащил с себя одежду и опустился в тепло и кружащий голову аромат. Как только я блаженно растянулся в ванной и откинул голову, свет погас, и из-за двери он проговорил:

– Думаю, света свечи тебе хватит.

И да, действительно этот полумрак дополнил и закончил всю картину. Такое блаженство я не испытывал никогда. Что было добавлено в воду, и что за запах наполнял комнату, я не знаю, но это расслабляло и согревало. И я позволил себе погрузиться в этот кусочек рая на земле.

22 ноября 2013, 18:12

Часть 13. «Ненавижу себя. Ты становишься необходим»

   Когда я всё же решил покинуть свой земной рай и вернуться в реальность, то обнаружил, что в квартире я остался один. Странно, но было такое чувство, что, несмотря на отсутствие этого странного парня в моей квартире сейчас, я всё же ощущал его присутствие. Даже за столь короткое время, проведённое в стенах моей обители, он сумел каким-то образом проникнуть в каждый уголок, и оставить часть себя во всём. Казалось, что всё сейчас здесь приняло некую заполненность, так, словно вернулось то, чего так не хватало и мне, и моему дому. Странно. Очень странно, ведь в моём доме именно этого раньше и не хватало, именно это я искал в тех, кого пускал в свою жизнь, но, увы, не находил. И то, что сейчас меня не покидало ощущение, что всё, что связанно с этим человеком и всё, что он принёс с собой, уже случалось, мягко говоря, смущало. А если сказать точней, ставило в тупик, от непонимания себя самого.

  Вот так я и провёл большую часть дня в раздумьях и воспоминаниях. Просмотр телевизора отвлёк меня от мыслей о нём лишь единожды и то ненадолго. В довершении картины моей сдвинутости в голове вдруг всплыл сон про мальчишку, и я всё не мог взять в толк, почему два этих образа порой сливаются в моей голове. Казалось, что этих двоих связывает что-то, что заставляет их следовать друг за другом в моём сознании. Я был готов поклясться, что парнишку из сна я, как минимум, придумал, ведь его появление совпадало с тем, когда появился этот загадочный персонаж в моей реальной жизни, вот я и решил, что сознание чтобы защитить себя, придумало некое светлое и приятное создание того, в ком я буду отвлекаться. Именно сейчас я стал понимать, насколько прочно засел этот человек в моей голове, как выворачивает всего меня изнутри теми переживаниями, что он приносит с собой. Я начал понимать, что рискую привязаться к тому, кто даже ничего не испытывает ко мне, кроме необъяснимой злобы. Но почему он сейчас со мной, почему возится с тем, к кому испытывает лишь негатив? И по какой причине, откуда в незнакомом для меня человеке столько неприязни ко мне? 

   Все эти мысли так взрывали мой мозг, который напрочь отказывался понимать это всё, что вскоре снова разболелась голова, и положительное настроение стало покидать меня. Но странно и то, что теперь, после случившегося за это утро и прошлый вечер, я стал злиться на себя за эту нелепую слабость. Как я мог так легко открыться и сдаться? Как этот, пусть и не совсем простой паренёк, так легко смог добраться до того, чего я и сам раньше в себе не замечал? Откуда такая буря чувств во мне? Не понимаю! Я резко встал с дивана и направился в кухню, сев в кресло и взяв пачку со стола, я поднёс её к губам и вдруг вспомнил его вчерашние слова: «Только попробуй отравить мою кровь!» В голове словно что-то щёлкнуло. Я тут же отбросил сигарету, встал и направился в комнату.

   Быстро собравшись, я запер квартиру и спустился к гаражу. Со двора пришлось выезжать с осторожностью, что давалось с трудом, ведь там сейчас нарастала буря. Как только я оказался на прямой трассе, вжал педаль газа в пол и спустя двадцать минут затормозил во дворе больницы. Взбежав по лестнице на второй этаж, я нашёл заведующего отделением. В его кабинете мы около часа спорили о праве, моём праве знать, кто же был этим загадочным донором. Моя взяла. Но на меня обрушилось осознание. Я чуть попятился и рухнул на стул, обхватив голову руками. Как?! Как так вышло, что этот человек так прочно осел во мне, в моей жизни? Зачем он это всё делает, зачем путает? Чуть придя в себя, я попросил, чтобы мне сообщили его номер и адрес. Но в этом мне категорически отказали. И я покинул стены больницы. Сев в машину, задумался, и первое, что пришло в голову, это набрать номер друга. И когда он услышал причину звонка, и голос, которым я говорил, вдруг напрягся:

– Слушай, может, я подъеду, и мы обсудим проблему? – начал было он.

– Что обсуждать? – чуть ли не орал я в трубку. – Он был донором, он был тогда участником того, что произошло со мной! Он что-то скрывает, что-то, что должен знать и я! – чуть задохнувшись на последнем слове, заключил я.

– Хорошо, не ори, сейчас посмотрю, – буркнул Артём. И, чуть погодя, добавил: – Слушай, номера мобилы нет, но есть адрес, – и он его продиктовал.

***

   Сорок минут занял путь до указанного адреса. Стоя у подъезда, я переводил дух и приводил в норму бушевавшие во мне эмоции. Вот я вышел и двинулся к подъезду. Поднялся на этаж и остановился у двери. Выдохнул и нажал кнопку звонка. Тишина. Я повторил действие несколько раз и снова молчание. Я точно знал, что на рабочем месте его уже нет как минимум час, и если он сейчас не у себя, значит снова у меня, так же стоит у дверей, как и я. Но произошедшее далее просто ввело в лёгкий ступор, но при этом внутри снова всё оборвалось.

– Такой нетерпеливый, – его голос позади меня холодный и с лёгким ядовитым шипением. – Может, я всё же открою? – И он коснулся моего плеча, чтобы сдвинуть в сторону.

То, как я среагировал, даже меня самого удивило.

   Резко обернувшись, я отбил его руку и, схватив парнишку за грудки, проорал прямо в лицо:

– Ты! Что ты вообще за человек такой? Как тебе такое в голову пришло? Что я тебе такого сделал-то? – голос срывался.

А парень сперва опустил глаза на мои руки, затем медленно поднял такой же, как и прежде, обдающий ледяным потоком взгляд, губы его кривились во вселяющей некий страх ухмылку, и в глазах снова заполыхали огни ада. Едва шевеля губами, он прошипел:

– Пусти! И больше никогда не смей прикасаться ко мне! – И он замолчал.

В тот же миг мой бок словно стало разрывать изнутри. Охнув, я выпустил его, вцепился руками в то место, где всё горело, я сложился пополам и попятился назад. В глазах всё поплыло. Затем вспышка, и новая волна боли, и моё сознание потухло.

   Когда я пришёл в себя, то в нос ударил букет из разных ароматов. Комната была погружена в полумрак. Я повернул голову. Славка сидел на полу у маленького столика и что-то упорно читал в лежавшей перед ним книге, его губы едва заметно шевелились. Я встал и медленно приблизился к парню. Кончиками пальцев чуть коснулся его плеча:

– Прости, – почти шёпотом проговорил я.

– Уже, – так же тихо ответил он.

– Что с тобой не так, зачем скрываешься? – спросил я и сел позади него.

– Я не скрываюсь, – и парень закрыл книгу, лежащую перед ним.

– Но я ничего не знаю о тебе, – моя ладонь полностью легла на его плечо. – Ведь я хочу знать.

Парень склонил голову к моей руке, и я ощутил тепло его щеки:

– Ты просто не помнишь, – шепчут его губы.

   Тишина зависает над нами и затем заполняет комнату. Я чуть подаюсь вперёд и утыкаюсь в его волосы носом. Приятно и тепло. Тот, кто обдавал меня холодом совсем недавно, вдруг снова начинает излучать счастье. Не понимая, что творю, но желая этого безумно, обнимаю его за плечи и прижимаю к себе. То телу раскатами проносятся волны блаженства. С моих губ снова срывается стон. Я прикасаюсь губами к уху и от него мелким каскадом, легких поцелуев по шее. Славка откидывает голову мне на плечо. Теперь на его лице нет той страшной «маски», ведь теперь я больше чем уверен, что это лишь маска. Глаза его прикрыты, и закушена верхняя губа. Безумно хочу его! Слегка отстраняюсь, но лишь для того, чтобы развернуть его к себе лицом. Вот на миг он приоткрывает глаза и смотрит на меня, такими до боли родными глазами. И снова закрывает их. Я медленно опрокидываю его на пол и начинаю покрывать лицо мелкими поцелуями. Его ладони сперва упираются в мою грудь, а затем начинают блуждать по телу, в какое-то время забираются под свитер с футболкой и снова вырывают из меня стон. Не сдержавшись, впиваюсь в его губы жадным поцелуем. Затем, тоже запускаю руки под рубашку и начинаю изучать. Тело отзывается, вздрогнув и выгнувшись мне навстречу. В отблесках горящих в комнате свечей наши тела отражаются на стенах в причудливом танце. Вот мне уже хочется видеть его, слышать. Но он нем, лишь податливо отзывается на ласки. Я стаскиваю с себя свитер и футболку вместе. И смотря на него, начинаю расстёгивать рубашку.

Парень снова приоткрывает глаза. К щекам прилила краска, как только я обнажил его грудь и живот. Странно, ведь его тело идеально, чего так смущается-то, словно какой-то юнец? Я снова приникаю к его губам, яблоко. «Их аромат всегда с тобой». Я целую его губы, плечи и мелким каскадом едва касаясь, пробегаюсь по груди. Потом уже уверенней, оставляя влажные дрожки от шеи по груди, к плоскому с чёткими кубиками, животу он выгибаешься, чуть вздохнув. Я недоволен. Хочу слышать его. Возвращаюсь от живота к груди и впиваюсь губами в сосок. Вздрагивает всем телом, выгибается и впивается руками в мои плечи, шумно вдыхает и выдыхает, словно задыхаясь. Он не стонет, но всем телом стремится мне навстречу. Хочу! Хочу до помутнения рассудка. Целую так, что самому воздуха едва хватает. Вот тянусь руками к его ремню. Звон поддавшейся пряжки. И вдруг парень широко открывает глаза, губы бледнеют, и исчезает румянец смущения, его пальцы до боли впиваются в мои плечи, и он начинает вырываться.

– Нет! Не надо! Пусти! – чуть ли не в голос срывается он.

И я сам не верю в то, что тут же сдаюсь и отступаю. Выпускаю. Он выскальзывает из-под меня, запахивает рубашку, вцепившись в неё руками до побелевших пальцев в костяшках и исчезает в другой комнате.

10 декабря 2013, 19:26

Часть 14. «Ты играешь мной. Счастье и ужас»

   Сейчас, сидя на полу в полумраке, я ненавидел себя за эту слабость, за то, что так повёл себя с ним. Но самое страшное было не только этот поступок, а то, что как только он отказал, во мне словно что-то рухнуло так, словно меня лишили воздуха. Я не мог понять, как произошло так, что тот, кто принёс мне столько неприятностей, пусть и по моей инициативе, так глубоко проник в меня. Как вышло, что он задел не только моё сознание и жизнь, но и проник туда, куда никто до него так и не смог. Я был готов сейчас бить кулаками в стену, крушить всё, что попадётся под руки, ведь сердце и душу сейчас рвало на части то, что я так хотел знать его, быть с ним, а самое главное, обладать им всем без остатка. Кто он? Зачем он появился в моей жизни? И что я такого должен вспомнить?

Когда Славка снова вернулся в комнату, то на нём была уже не только рубашка, но и косуха, а в руках он держал шлем:

– Поехали, – проговорил он, на его лице не читалась ничего, глаза снова отражали лишь тьму.

– Куда? – вопрос был таким же нелепым, как и то, как сейчас чувствовал себя я, да и выглядел не лучше.

– Поехали, – снова повторил он.

   Я встал на ноги и натянул на себя свои вещи. Только сейчас осмотрелся и заметил, что на стенах довольно много картин и портретов. В углу комнаты стоял мольберт, накрытый тёмной тканью.

Чтобы хоть как-то перевести себя и его в другое русло и просто заговорить, я спросил:

– И это всё ты? – обвёл комнату взглядом и посмотрел снова на него.

– Да, – его голос снова стал отдавать холодом.

– А там что? – я мотнул головой в сторону мольберта.

– Не важно, – он даже не посмотрел на меня.

   Спустя какое-то время мы вышли во двор, и я было направился к своей машине, но меня окликнули:

– Нет, оставь её здесь, ты со мной, – и он протянул мне второй шлем, достав его из багажника.

Меня словно заклинило. Снова быть с ним так близко! Я не могу! Не выдержу! Уставившись на него, я не мог принять этот факт. Он просто издевается.

– Ну! – он тряхнул шлемом, который я всё ещё так и не взял. – Давай же! – и он ткнул его мне в руки сам.

Затем надел свой и сел на мотоцикл. Я всё ещё тормозил, и когда он проревел мотором, встрепенувшись, всё же надел шлем и сел позади него.

   На улице уже стемнело. И то, как мы выезжали со двора, было похоже на то, что в ночной тьме крадётся дикий и хищный зверь. Сейчас я старался как можно меньше прижиматься к нему, уцепившись за его куртку для того, чтобы не слететь. Не любил мотоциклы за их скорость и полную незащищённость. Вот мы оказались на прямой трассе, и он чуть прибавил скорость. Я напрягся каждой клеточкой моего существа. Но всё ещё не показывал свой страх. Но как только он выехал за город, скорость возросла вдвое. Вся оставшаяся храбрость покинула меня, даже в шлеме я стал задыхаться так, словно ветер бил мне прямо в лицо. Я обхватил его руками и прижался всем телом. И тут словно весь страх растворился. Его сердце билось рядом с моим, и оно заражало спокойствием. Я стал растворяться в нём. Казалось, что все его чувства перетекали в меня и вытесняли весь мой страх всю неуверенность. Всё во мне стало отзываться только им. Он добавляет скорость, и я чувствую, как у меня позади вырастают крылья.

***

   Мы приехали на заброшенный трек за городом. И какое-то время, после того как рёв мотора стих, мы всё ещё так и сидели, я прижимался к нему, и весь мир вокруг, казалось, тоже замер. А затем, как только мои ноги коснулись земли, сняв шлем и задрав голову к звёздному небу, я издал оглушающе-громкий, ликующий крик. Он же покачал головой, снял свой шлем и, усмехнувшись, посмотрел на меня. А я, скалясь как последний идиот, смотрел на него, и всё внутри меня словно парило на крыльях. Затем, чуть успокоившись, я огляделся и надеялся, что сюда мы приехали не для того, чтобы он убил меня здесь, после всего, что было. Внимание привлёк металлический шар, такой же, как тот, что был в моём сне о мальчишке. Я перевёл глаза с шара на Славку и приподнял бровь, даже не успел задать вопроса, как тот утвердительно кивнул и двинулся в его сторону. И от осознания того, что убивать сейчас он будет не меня, а себя, я метнулся за ним вслед и вцепился в рукав куртки:

– Не надо, а! – забормотал я, срывающимся от страха голосом.

– Отпусти и смотри, – рыкнул он и сверкнул глазами так, что руки сами разжались и выпустили его.

Он продолжил двигаться в сторону шара, и я шёл за ним, молясь о том, чтобы заклинило дверь шара или же не завёлся мотоцикл. Зачем он делает это? Для чего? От страха за его жизнь, мозг больше ничего не мог осознавать, лишь то, что было сейчас. Он докатил мотоцикл до шара, и в одно мгновение, не прикладывая особых усилий, оказался внутри него. Сейчас, стоя рядом с шаром, я видел, что он, возможно, единственный здесь не выглядел заброшенным. Он был в отличном состоянии, и даже имелась страховка внутри него. И я снова заговорил с ним:

– Пожалуйста не нужно, – говорил я, глядя, как он цепляет страховку и как садится на мотоцикл и заводит его. – Прошу! – уже в голос кричу я под рёв мотора.

Он смотрит на меня и опускает стекло шлема. А моё сердце со звоном бьющегося стекла летит куда-то вниз, и он начинает набирать скорость по кругу. 

   Хочется закрыть глаза и уши, но тело отказывается слушать меня. Словно враз растерял всю способность ощущать его. Словно сейчас меня нет в нём, и я просто завис над треком. Жаль, что не ушло то, что я ощущал в тот момент, когда он взлетал всё выше в этом грёбанном шаре. Моё сердце то замирало, то начинало бешено колотиться о рёбра. Всё клетки мозга и тела бились в истерике и были отравлены страхом. Страхом перед тем, что вот сейчас он сорвётся и погибнет у меня на глазах, а я даже помочь ему не смогу, ведь ключ он положил в свой карман. Всё выше и выше, и с каждым витком моя душа расставалась с парализованным телом. Дух перехватывало и хотелось кричать. И вот скорость запредельная, рев надорванного мотора, взлёт и секундное зависание на самой верхней точке. И меня прошибает, я падаю вниз на подкосившихся ногах, рву от страха глотку и роняю голову, обхватив её руками. И спустя мгновение рёв стихает, и я слышу скрежет распахнувшейся клетки.

– Ты! Ты! Как ты... – выходят не слова, а всхлипы.

А он, шурша сухой травой, движется от шара ко мне. Подойдя ближе, касается плеча, и я взрываюсь. В одну секунду вскакиваю, сжимаю кулак и обрушиваю удар на его скулу. Парень пошатнулся, но устоял на ногах, лишь прикрыл лицо руками. Затем зашипел. Убрал руки и, тряхнув головой, снова сверкнул на меня своими безднами. От губы по подбородку стекала струйка крови.

12 декабря 2013, 14:45

Часть 15. «За что ты со мной так? Я хочу знать!»

   И сейчас глядя на него, на его лицо в котором вдруг всё резко изменилось нет больше ни маски, ни каких других эмоций, казалось даже нет самого лица. Так словно остались только глаза, две чёрные бездны, которые парализовывали не просто страхом, а ужасом. Сейчас мне казалось, что меня неизбежно затягивает куда-то, где только боль, холод и ужас. Он смотрел и всё внутри леденело. Казалось, что вот сейчас весь стану как лёд, хрупким и со звоном разлечусь на тысячи мелких осколков. И вот, он двинулся в мою сторону. Сам бы в жизни не поверил, но казалось, что он совсем не касается земли. Бесшумно, с грацией огромного змея, не иначе, он двигался ко мне. И достигнув цели, замер. Ещё мгновение и я ощутил то, чего, наверное, никто не ощущал. Его руки молниеносно замерли у меня на груди, и пальцы словно стали прожигать на сквозь, заставляя сердце и лёгкие плавится так, словно я дышал воздухом пустыни, при шестидесяти градусах выше отметки ноль. Тело стало биться от нехватки кислорода и жуткой боли. А его губы даже не шевелились, но я точно слышал каждое слово, что он произнёс:

– Ненавижу! Ненавижу за то, что ты сделал со мной! – голос звучал, как шипение змеи и глаза снова полыхнули адским пламенем.

А я даже закричать не мог, меня рвало на части от ужаса и боли. Я не мог понять, что происходит. Это точно не было сном, но и правдой быть не могло. Так не бывает! И вот его лицо совсем близко и губы чуть касаются моих. Я чётко услышал что, что-то внутри меня хрустнуло, и воздух во мне словно закончился, и вовсе. Всё стало меркнуть, и я понял, что лечу в этот самый ад. Но на самой грани своего сознания я успел уловить:

– Не мечтай умереть! – всё так же прошипел он.

   Но что бы я не ощущал при этом, своём падении, как только я приготовился к ещё более жутким вещам, вокруг и во мне вдруг всё стихло, и я погрузился во мрак, и тишину. Не было ничего, только тишина и темнота. Вот я хочу шевельнуться, не выходит, хочу заговорить, но не слышу себя. Ничего. Пусто. Тихо. Темно. И в голове снова калейдоскопом понеслись картинки о нём. Вопросы. Множество вопросов разрывали моё сознание. Кто он? Зачем он рядом со мной? Почему это всё происходит именно со мной? Ведь я никогда, ни во что подобное не верил. Что я такого плохого сделал и кому? А самый страшный вопрос я задавал уже сам себе. Как вышло так, что я так позволил собой управлять? Как я позволил этому «ужасу» завладеть мной. И насколько эта зависимость от него сильна? И то, что я услышал от своего существа внутри в ответ, вдруг взорвало все мои эмоции. Я хотел кричать и кричал, как мне казалось, но ни звука не слышал. Ужас раздирал душу. Я словно ничего не ощущал телом, лишь душой, сознанием. А вот тело, оно словно исчезло. И вот уже я бился как раненый, и загнанный зверь. Уже не кричал, а орал! И вдруг звон, и снова его шипение.

– Не отпущу никогда!

   Звон нарастал и заполнял вакуум. Ещё чуть и я, что есть мочи, пытаюсь вырваться из этого душевного ада. Снова пытаюсь кричать. И тут, словно выпадаю из какого-то кокона в реальность. Лежу на земле, согнувшись пополам, и пытаюсь успокоиться, и дышать. Дышать как можно глубже. Тело ныло так, словно меня били. Горло сорвал, словно и правда, кричал. Но вот я силюсь встать и натыкаюсь глазами на вырванные клочья травы подо мной. До меня доходит, что всё, что произошло это правда, что это не плод моей больной фантазии. Но как и за что?!

***

   Я так и стоял на коленях, на сырой и промерзающей земле. Опустив голову и зажмурив глаза до боли, вжимая кулаки в изрытую землю. Но нужно было прийти в себя, нужно собрать и силу, и волю в кулак. На эти все вопросы нужны ответы и знает их только он, и Бог. Вот сейчас, после такова, я поверил в то,что он есть, раз уж есть тот, кто так мучает меня. Я открыл глаза и поднял голову. Огляделся по сторонам и вдруг понял, что я остался здесь совершенно один.

   Чёрт его дери! Как он мог? Ведь это так далеко от города! Он совсем обезумел, раз так поступает. И вдруг стала накатывать злоба. Я хотел, чтобы он понял, что то, что он творит со мной, не справедливо. Не понимаю, за что этот человек так возненавидел меня? В чём я так провинился? О чём он вообще, ведь я его не знаю?! Я поднялся на ноги и двинулся в направлении города. С каждым шагом чувствовал, что тело ноет ещё сильней. И теперь то,что я чувствовал к этому парню,стало перемешиваться со злостью. Вдруг в кармане зазвонил телефон, и до мозга дошло, что со мной и впрямь беда, раз уж я,даже не удосужился вызвать такси. Я достал телефон, звонил Артём. Он спросил, чего это меня нет дома так поздно, и где меня носит. На что я ответил, что решил прогуляться. Говорить о случившемся с ним, почему-то не хотелось. Уточнив точно ли у меня всё в порядке, он отключился. А я всё же вызвал такси и уже через тридцать минут был дома.

   Сняв с себя всё и став под душ, постарался полностью расслабиться. Вот я уже могу рассуждать и мыслить здраво. Стараюсь прокрутить всё случившееся за последний месяц с небольшим. Я старательно восстанавливал всё до мельчайших деталей. Стал снова рыться в прошлом. Но ничего не выходило. Как не крути, лица его в своём прошлом не видел, а, значит, моей вины перед ним нет ни в чём. И это недоразумение нужно разрешить в кратчайшие сроки или же он попросту сведёт меня с ума и покалечит. Вот чего он так уцепился за меня? Не понимаю! Я вышел из-под душа и завернувшись в тёплый халат, двинулся на кухню. Подойдя к шкафу, я достал чашку поставил её и наполнил заваркой, и, как только кипяток слился с ней, слабый, до этого чуть уловимый аромат заполнил комнату теперь уже целиком. И вот в моей голове снова возник его образ. Ну, вот как же так? Но не может же всё быть вот так? Я действительно хочу понимать его быть с ним и не врагами вовсе. Я так устал от этого всего вранья и продажности, но он совсем другой. Другой и до боли родной. Но от чего же жестокий такой? И как!? Как он это всё делает?! Вот что с ним, а? Я так задумался что не сразу услышал звонок в дверь. Но как только сообразил ринулся к дверям от чего-то был просто уверен что это он. Так оно и было. Но...

– Что!? Что случилось!? – я ошарашенно смотрел на него 

Весь грязный, штаны разодраны в нескольких местах, стекло шлема разбито и под глазом сильно рассечено. Он держался за бок и когда я наконец вышел из некоторого ступора и втащил его в квартиру то косуха распахнулась и я увидел кровавое пятно на рубашке.

– Чёрт возьми, что ты... – я не закончив осёкся.

– Заткнись! – зашипел он и оттолкнулся от меня к стене. Затем сполз на пол, всё так же держа разбитый шлем в руке.

Я опустился на корточки перед ним, протянул руки и забрал шлем. И парень поднял на меня глаза. Злые, но в них сейчас больше была человеческая злость, чем та, что прежде. А я вдруг покачал головой и проговорил:

– Но вот чего глядишь то волчонком? Ведь я-то не враг тебе, – и руки сами потянулись до окровавленной рубашки.

– А кто же? – вдруг спросил он как то по-детски просто.

   А мне так и хотелось сейчас прижать его и не сказать, а прокричать «Люблю я тебя!». От осознания того что я действительно это и чувствую к парню вдруг стало до ужаса не по себе. Ведь не может быть такова, что бы вот так, просто полюбить того, о ком ты знаешь только имя. Но факт оставался фактом, я действительно любил его, до помутнения рассудка точно, не иначе.

– Вот ты сказал, что я что-то забыл. Напомни? Я хочу вспомнить, просто помоги мне. – Я заглянул в его глаза.

Затем снова перевёл взгляд на его раны. Та, что была под рёбрами пугала больше всего.

– Может в больницу? – я снова перевёл на него уже более серьёзный взгляд.

И тут он оживился:

– Нет, я сам! – почти вскрикнул он.

Цепляясь за стену, он попытался встать самостоятельно, но, видимо, именно сейчас вся его сила и весь его норов, сошли на нет. Парнишка зашипел и осел назад. Усмехнувшись, я протянул руку и поймал его подбородок:

– Упрямец, – проговорил я у самых его губ. Пробежавшись по ним легко и не навязчиво. – Сам так сам. Давай тогда в ванную. – И я поднялся сам и поднял его, позволив опереться на себя.

Зайдя в ванную, он обернулся и проговорил:

– Уйди. – И я вышел.

18 декабря 2013, 09:08

Часть 16. «Возненавижу себя!»

 Услышав из-за двери отборный мат, замираю, а затем отхожу к противоположной стене и сажусь на пол, напротив двери. Ну, вот как это происходящее со мной понимать? Человек, можно сказать, пытался, как минимум, свести меня с ума, а возможно даже и убить, но я простил и снова впустил его в свой дом. Да, бредово звучит, да и выглядит эта ситуация не лучше, только вот поделать с собой не могу ничего. Так, словно стал зависим от этого парня. Это мой личный вид допинга, кайфа. Усмехаюсь своим мыслям и прислушиваюсь к звукам за дверями. Шум воды. Затем он стихает, и парень распахивает дверь и смотрит так, словно я ему, как минимум, миллион должен, а я и впрямь дурак: раскрыл рот и впился глазами в его тело, которое сейчас прикрывало лишь полотенце. Оно было довольно большим, но то, как он обмотался, выглядело странно и смешно, поэтому я прикрыл рот рукой, чтобы не рассмеяться в голос. Заприметив моё веселье, парнишка сверкнул глазами и почему-то прижал полотенце ещё плотней. Странный. Но злить его мне не хотелось сейчас и обижать тоже. Для разговора по душам нужно его спокойствие, и я, встав, пошёл в комнату и вернулся с пижамой, протянув её ему. Он снова скрылся за дверями. Затем вышел и направился в кухню. Заглянул в холодильник и принялся доставать продукты. Что? Он что, готовить собрался, в таком-то состоянии? Подхожу к нему сзади и ложу руку на плечо:

– Слушай, брось, а? Я не голоден. Если хочешь есть, давай я закажу? – разворачиваю его к себе лицом и забираю продукты из рук.

Парень вскидывает брови и угрюмо смотрит на меня.

– Я могу позаботиться о себе, – бурчит он под нос.

И так это сейчас выглядит необычно, словно что-то изменилось в нём. Я настаиваю, и он смиряется. Да уж, точно что-то не так. Идём в зал, я укладываю его, точнее, помогаю лечь. Сам же сажусь в кресло, беру трубку, звоню и делаю заказ. В ожидании решаюсь снова спросить его. Он лежит спиной ко мне, уткнувшись лицом в спинку дивана, работает телевизор, но ни он, ни я его не смотрим.

– Слав, – зову я.

– Что? – голос звучит глухо.

– Ты сказал, что я что-то забыл, что? – стараюсь не выдать, что у самого сейчас в голове полный бардак.

– Меня, – проговаривает он.

А я смотрю на его спину и всё не могу понять, он что, издевается? Но тишина, повисшая в комнате, так больно бьёт по ушам, что я снова заговариваю:

– Я бы не смог, не смог бы забыть тебя... – я осекаюсь.

– Забыл и смог.

К горлу от чего-то начинает подкатывать обида, и я срываюсь с места и падаю у дивана на колени, утыкаясь в его спину лбом.

– Не говори так! Я бы не поступил бы так с тобой! – бормочу я.

– Поступил, – ещё тише.

– Нет! – уже громче от захлёстывающих чувств.

– Ненавижу! – почти шипишь.

– Люблю! – срываюсь уже на крик.

И тут он оборачивается и с такими же пустыми глазами, как на треке:

– Не-на-ви-жу!

***

   Сам не понял, что произошло толком, словно что-то взорвалось во мне. Буря из эмоций и чувств стала разрушительной, перемешивая всё просто в грязь. Забыв о том, что он ранен, что он возможно в сто крат сильней меня и, что способен на многое, я рванул парня на себя и вмиг стащил его на пол, нависнув над ним. Охнув, он зажмурился и попытался согнуться и уж точно сейчас не от страха, а от боли прошедшей сквозь раны. А мой мозг словно отключился, оставив только нахлынувшую злость и животный инстинкт. Я зло процедил прямо в лицо парня, чеканя каждое слово:

– Ненавидишь! Я дам тебе повод ненавидеть меня, раз уж ты так желаешь этого. Теперь-то уж точно буду знать причину этой ненависти. – И с яростью впился в его губы.

   Рыкнув и собравшись с силами, парнишка попытался высвободиться и скинуть меня. Вышло у него это плохо, но всё же пара довольно увесистых тычка мне прилетело. Именно они привели меня в ещё большую ярость и, метнув в сторону журнального столика свой взгляд, там лежал оставленный с вчерашнего дня зарядник, стащил его и заломив парню руки, скрутил их проводом, не особо заботясь о силе давления. Парень зашипел и, метнув в меня «молниями» из глаз предпринял попытку проделать тоже, что и на треке. Впившись в мою грудную клетку руками, и с силой вдавил пальцы, но не поверите, ничего у него теперь подобного не вышло. Я просёк его слабость и ядовито улыбнулся. А он, не понимая, что не так уставился на меня и снова забился всем телом. Но со связанными руками выходило у него это не очень. Я распластал его и стал снова впиваться в его губы, периодически перемещаясь на шею и приоткрытые плечи. Не контролируя себя, я силой вжимал парня в себя, беспорядочно и грубо шаря по его телу. Моё возбуждение зашкаливало, так же, как эта волна яростной агрессии. Долго не церемонясь, стащил с парня штаны, под которыми, как выяснилось, не было больше ничего, я впился глазами в его тело, изучая и наблюдая, как он пытается отстраниться и скрыть наготу. Злорадно хмыкнув присёк попытки разведя его ноги в стороны. Руки скользнули по внутренней стороне бёдер и стали оглаживать бёдра. Его нагое тело и то, что он сопротивляется, заводили зверя внутри меня, ещё больше. Вот он снова пытается вырваться и пинает ногой в бок. Вскипаю сильней и отвешиваю ему оплеуху, одним рывком распахиваю рубаху, и пуговицы с цокотом рассыпаются по полу. Парнишка затихает и зажмуривает глаза. Вижу, как по его щеке из раны струйками снова сочится кровь. И крышу сносит напрочь. Стаскиваю с себя штаны наполовину и, рванув его на себя без подготовки и всяких церемоний, одним сильным толчком врываюсь в него. Взвившись и запрокинув голову, он закусывает губу и, не издав ни звука замирает. Даже не даю ему отдышаться и привыкнуть вколачиваюсь в его тело с животным остервенением. Парень задыхается, и весь покрыт крупными каплями пота, выгибается, но ни звука с уже искусанных в кровь губ. На какое-то время покидаю его тело, но лишь для того чтобы сменить позу, сам не понимаю зачем. Уткнув его в пол лицом, засматриваюсь на мгновение на божественный вид сзади и снова врываюсь в его тело. Парень взвивается и выгибается в спине. Рваные рыки из меня. И я срываю с его плеч всё ещё прикрывавшую их рубаху. И тут, всё внутри обрывается... 

– Нет! Не может быть! - я отскакиваю от парнишки в ужасе. - Нет!

20 декабря 2013, 07:00

Часть 17. «Боль возвращённой памяти»

   Не издавая ни звука, он оседает на пол и, поджав колени к груди, свивается в комок. А я во все глаза смотрю на его спину и всем существом не могу поверить в происходящее. Вижу глазами, понимаю мозгом, что это правда, но что-то внутри отказывается в это верить. Зажмуриваюсь и молю о том, чтобы это был сон, ужасный и жуткий, но сон. Открываю глаза и понимаю, что я сотворил и этого не исправить. Трясущимися руками натягиваю штаны и ползком, содрогаясь всем телом и даже внутри, крадусь к нему. Но он лежит неподвижно. Доползаю до него и тоже замираю, а потом стаскиваю с дивана покрывало и накидываю на него. Чуть вздрагивает от прикосновения ткани к телу, которая накрывает его с головой и снова неподвижен. В голове яркие вспышки, а душу рвёт на части от осознания того, кто передо мной, и что я натворил. Пытаюсь собраться и заговорить:

– Прости, – вместо слов из глотки вырываются сип. – Прости, пожалуйста, – уже громче. – Молю! – и глаза выдают влагу.

Молчание. Я с замиранием сердца просовываю руки под покрывало и, нащупав шнур на руках, развязываю его. Не вытаскивая рук, провожу ими по его рукам до плеч, затем по шее и ладонью касаюсь щеки, мокрая. Приподнимаю край так, чтобы увидеть его лицо: глаза закрыты, тонкие, искусанные до крови губы дрожат, по щекам, перемешиваясь с кровью, текут слёзы. Понимает, что я вижу это, закрывается руками. Только сейчас замечаю, что кисти рук также искусаны, как и губы. Кусал себя, чтобы заглушать боль, причиняемую мной, и те крики, что рвались наружу. Что же я наделал?! Как посмел?!

   От этих мыслей и созерцания того, кто лежал под покрывалом, меня отвлёк звонок в дверь. Слабо соображая, всё же встаю и иду открывать. Курьер. Он доставил заказанный мной ужин. Заметив мою некую растерянность и заторможенность, он спрашивает, не нужна ли мне помощь. Отрицательно качаю головой и смотрю куда-то сквозь него. Он говорит что-то ещё и протягивает бумажки для росписи. И всей этой возни хватает на то, чтобы тот, кого я теперь реально боялся потерять, проскользнул мимо нас. В рваных брюках и косухе на голое тело. И курьер, и я посмотрели ему в след, курьер как-то озадаченно, а из меня в тот момент словно душа выскочила вслед за ним. Как только я закрыл дверь, пакет из рук выпал, и я сам упал на колени и заколотил кулаками в стену. Нет! Только не так! Только не с Ним! В ярости колотил в стену и давился рвущимися наружу рыданиями. Ненавидел себя за то, что так и не вспомнил его, как ни старался. И не мог понять как, как я мог вообще забыть его! Сейчас хотелось вернуть всё назад, хотя бы на час, и всё изменить. Но нет, такого не бывает. На стене появились кровавые пятна. И впившись в них глазами, я остановился. Встал и побрёл в зал. На полу всё там же лежало покрывало. Подошёл и поднял его. И остолбенел. На паласе и на лежавших там штанах от пижамы осталась кровь. Его кровь! Я, задыхаясь, снова осел на пол. По телу волнами прошёлся холод и, ударив острым «копьём», вонзился в бок. Согнувшись пополам, вижу и на себе его кровь. В глазах всё начинает плыть. Ловлю себя на том, что всем телом ощущаю его влияние и присутствие, и безумная улыбка замирает на моих губах. «Убей меня! Пусть так. Убей, мой любимый «ОГНЕННЫЙ ПОДАЛИРИЙ»! И сознание покидает меня».

***

   Я видел сон. Но теперь даже здесь все краски, весь свет померк. Я видел теперь лицо мальчишки, но оно больше не сияло. Весь этот сон превратился в воспоминания. О том, кого я любил больше своей жизни, о том, без кого не мог дышать. Тогда мне было около двадцати, ему же семнадцать с небольшим. Тёплый комок счастья, что пришёл в мою жизнь, как вихрь света. Он появился из ниоткуда. Знал я о нём только имя фамилию и то, что он практически сирота. Почему практически? Да потому, что мама у него точно была, но вот как только заходила о ней речь, свет словно исчезал из него. Странностей, кроме этой, я в нём долго не замечал. Самый обычный подросток, очень любящий, нежный. Радость и энергия так и били из него, он заряжал собой, кажется, всё и всех, к чему бы и к кому бы ни прикоснулся. Его вечные спутники – это смех и вспышка из фотоаппарата в его руках. Я был счастлив тому, что через месяц нашего знакомства он практически перекочевал ко мне. Днями после занятий он был со мной и уходил только ночью, а когда начинались каникулы, он и вовсе все дни напролёт был со мной. Нет, конечно, чтобы я и он не чувствовали друг к другу тогда, кроме поцелуев и объятий между нами ничего не было. Я ждал его совершеннолетия. Вот именно с ним, с его участием, мой дом обретал тот вид, что имеет сейчас. Так прошёл почти год. Ближе к осени парнишка вдруг стал уже не таким, как прежде. Его что-то тревожило, и это стало бросаться в глаза. Как бы я ни старался разузнать причину этой его тревоги, он не сознавался. Впервые, когда у нас появились разногласия, это тот день у пруда возле шара. Тогда я так больше ничего и не услышал от него, и он исчез на три дня из моей жизни. Я искал везде, но напрасно. Когда он вернулся, я впервые увидел не свет в его глазах, а страх и застывшие слёзы. Не нужно и говорить, что я устроил парню серьёзный допрос, но он не говорил ничего, кроме одной, как мне казалось, заученной фразы: «Забери меня оттуда! Пожалуйста! Усынови! Что хочешь, но забери!» Так продолжалось около двух недель. Но я не мог понять этого его рвения. Мне нужны были внятные объяснения. И вот однажды ночью, когда были осенние каникулы, он пришёл в мою комнату абсолютно голым. Просил, чтобы я хотя бы отнял его чистоту, как он выразился тогда. А я накричал, сказал, что он совсем ума лишился, что он не в себе, что осталось совсем чуть-чуть, и тогда всё и случится, что это будет правильно, нужно просто подождать. Вот тогда он сказал, что всего этого не будет, что за ним скоро придут, и что я его тогда не смогу найти и возможно забуду. Мы долго спорили, и вот он забился под одеяло и стал не просто плакать, а рыдать, как маленький ребёнок. Я старался успокоить. Прижимал к себе, жалел, и спустя несколько минут его рыдания утихли. Какое-то время он лежал тихо, почти не шевелясь даже. Видимо, всерьёз о чём-то задумался, как мне казалось. А потом повернулся, посмотрел мне в глаза и спросил:

– Не прогонишь? – он смотрел на меня, а в глазах словно притаилось что-то доселе мне не ведомое.

Я, как зачарованный, смотрел на него, только и смог, что кивнуть головой. У кровати стоял букет багровых роз, подаренных мне на день рождения пару дней назад, и мальчишка попросил подать мне одну розу. Я подал. Он же сперва долго рассматривал её, а затем стал обрывать с неё лепестки. А мне оставалось лишь наблюдать. И вот в его руке остался голый стебель с шипами, он отложил его в сторону и впился глазами в рассыпанные лепестки по его ногам и постели. Затем он закрыл глаза, поднял подрагивающие руки и чуть занёс их над лепестками. И тут по комнате словно прошёлся лёгкий сквозняк, а лепестки на постели затрепетали. Я даже дар речи потерял, когда он стал поднимать руки, а лепестки, словно бабочки, стали парить под его руками. Это было завораживающее и пугающее зрелище одновременно. При свете ночника смуглокожее, обнажённое тело, чуть прикрытое зелёным одеялом, в окружении парящих багровых «бабочек». Вот его руки замирают на уровне лица, и он открывает глаза, они сверкают так, словно в них горят костры с длинной чёрной чёлкой, чуть прикрывающей брови и раскосой улыбкой блуждающей в уголках его тонких губ, он походил на дьяволёнка. Его эта непередаваемая красота сейчас сносила крышу напрочь. И было всё равно, кто он и что он, главное, он мой! Ещё миг и всё закончилось. А он сгрёб лепестки в кулак, зажал в том же кулаке стебелёк и, встряхнув рукой, отдал мне её целехонькую. Я обалдело выпучил на него глаза. Столько вопросов и столько эмоций. Что я даже задыхаться начал. А он продолжал смотреть, и вот его лицо озарила прежняя самая светлая улыбка на всём свете. Он подался вперёд и обвил мою шею руками. Сам же я какое-то время прибывал в ступоре, а он покрывал моё лицо мелкими поцелуями и вжимался в меня всем телом. Опомнившись, я смотал парнишку одеялом и долго ещё на ухо бормотал, какое он чудо, как дорог мне, и что я никому его не отдам. Так мы и уснули, и за ночь, видимо, я так и не разжал своих объятий, так как проснулись мы в той же позе. С того дня его свет словно вернулся. И всё стало по-прежнему. Пришёл декабрь, самый дождливый, как мне показалось. И близился его день рождения, но за неделю до него он исчез. Я обыскал весь город, поднял всех знакомых, но безрезультатно. Так, словно сквозь землю провалился или и вовсе его не было. А в день его совершеннолетия у моих дверей появилась женщина, спросила, я ли ищу "этого мальчишку" и показала фото. Я кивнул. А она сказала, что вечером вернётся и отведёт меня к нему и, уходя, бросила мне яблоко. Даже не задумываясь, радостный от осознания скорой встречи, я принял это яблоко и сел, как только закрыл за ней дверь. И всё, пустота! Словно не было ни этого яркого солнышка в моей жизни не года проведённого с ним.

21 декабря 2013, 11:37

Часть 18. «Кровь ведьмака»

   Хотелось умереть. Зная, что и сейчас и тогда я и впрямь поступил, как трус и подонок. Ведь я и в самом деле мог всё изменить, помочь, но посчитал не столь важным, что ли. Словно был уверен, что нас и впрямь никто не разлучит, даже после того, что он мне показал. Наивный идиот! Зависнув в этой некой нирване, в своих воспоминаниях я больше уже ничего не чувствовал, кроме душевной боли. Но вот словно кто-то или что-то начало меня выдёргивать назад в реальность.

   Кто-то. И этим человеком был Артём. Он тряс меня за плечи, лупил по морде и орал благим матом, стараясь привести, как ему казалось, в чувства. Я старался разлепить сейчас глаза и оглядеться.

– Чёрт тебя дери! Какого хрена у тебя тут стряслось?! – вопил он. – Ты хоть представляешь, что я подумал? Я уже и скорую вызвал... – он осекается, видя, как на моём лице появляется гримаса ужаса.

– Зачем? Ну вот какого ты хрена наделал? – мой голос сдавлен, и я судорожно соображаю. – Сколько времени уже прошло?

Друг от растерянности оседает назад. И тут я выдаю:

– Это не моя кровь! – вижу как его глаза округляются.

– Ты что сделал? – уже севшим голосом скрипит он.

– Не сдержался. Не понимаю, как это вышло. Он сказал, что ненавидит. И вдруг перемешалось всё, что было. Я тварь. Он этого не заслужил, - роняю голову и шумно выдыхаю.

– Кто? - нелепый вопрос.

Зависает тишина. Потом меня поднимают с пола, точнее, помогают встать, подав руку. Снова мат. И Артём начинает суетиться. Он сгребает лежащие на полу вещи и тыкает ими в меня:

– Сам в ванную, вещи в машинку! - скомандовал он. – Я тут сам выкручусь, ну же! – он толкает меня в плечо.

   И я ухожу, куда меня отправили. Закинув вещи в машинку, как и сказали, сам становлюсь под душ. И вот снова зависаю на возникшем образе в моей голове. Не знаю, как долго я там стоял, но вот меня снова одёргивают, и я выпадаю в реальность. Мат. Воду выключают и швыряют в меня халат. Даже не знаю, как поймал его, натягиваю и кутаюсь. Выхожу из ванной вслед за Артёмом. Глаза натыкаются на голый пол в зале. Мы же идём на кухню. Я тяжело опускаюсь в кресло, друг становится рядом у окна и долго смотрит куда-то невидящими глазами.

– Где он? - вдруг спрашивает он и поворачивает голову, смотря на меня.

Я в ответ только мотаю головой и пожимаю плечами.

– Рассказывай, что произошло именно, – и он снова переводит взгляд за окно.

   И мне приходится делиться тем, что я хотел бы забыть, как страшный сон. Ну, вот почему всё это произошло именно со мной и этим парнишкой? Что такого и кому мы сделали?

***

  Вот уже как неделя после случившегося и того, как Артём завёз меня в эту глушь. Это место было якобы их родовым гнездом, и сейчас кроме престарелого сторожа и меня здесь никого не было. Так он скрыл меня, так сказать, от непонятно чьего гнева. А вот я точно знал, что если и так, что это вряд ли поможет. Сам же он организовал поиски самого парня, ведь с той ночи пропал и он.

   Каждую ночь я видел его во сне, а день напролёт гонял в голове размышления, как вышло всё вот так. Здесь, в полном уединении, я просто изводил себя тем, что не мог забыть его, да и не старался в принципе. Хотелось действительно умереть. И что-то во мне этому моему желанию словно способствовало. Равно через сутки шов, которому было уже почти три месяца, вдруг воспалился, и мне казалось, что там что-то шевелится, причиняя мне нестерпимую боль. Сперва боль появлялась лишь время от времени, но ещё через сутки появились раны на шве и стали сочиться кровью, боль стала частой. На третьи сутки я уже передвигался с трудом, и с каждым шагом боль разливалась по телу, кровь же из ран стала не просто сочиться, вытекала так, словно ей там было деться некуда. Я менял повязки через каждые два часа. К вечеру я лежал пластом, шевелиться не было ни сил, ни желания. Но вот позвонил Артём и оповестил: «А ведь у парня день рождения через четыре дня». Я отключил телефон и перевёл взгляд за окно у постели, шёл дождь, как и в тот декабрь. На лице снова возникла улыбка. В голове промелькнула мысль, что моя смерть будет идеальным подарком для него. И я снова забылся.

   На седьмые сутки после случившегося, я даже уже не способен повернуться. Низ футболки и покрывало подо мной пропитаны кровью. Мыслей нет уже никаких, боль уже привычна и за окном темно. Но вот где-то, в углу комнаты что-то засветилось и шевельнулось, и, видимо, я и впрямь уже на грани, ибо я вижу, как от двери ко мне движется белый волчонок, вот ещё ближе, и животное становится мальчишкой-подростком в длинной сорочке, и я знаю его, ещё шорох и мальчишка становится парнем и опускается рядом на постель.

– Умереть вздумал? – его голос, как звон стекла. – Ведь я сказал – не отпущу, – он склоняется и у самого уха. – Теперь ты точно мой!

И я вижу, как он забирается на постель с ногами и начинает скользить по моему телу, словно змей какой-то, заставляя и сердце, и лёгкие замереть. Вот ткань на теле приподнимают, и я чувствую, как дыхание обжигает мой живот, а затем его язык скользит прямо по окровавленному шву. По телу словно прошёлся огонь, в ушах раздался грохот грома. Стон срывается с моих губ и разлетается по комнате. А его лицо снова прямо перед моим, словно он парит надо мной. Эти глаза светящиеся всеми огнями ада, улыбка сына преисподнии, всё это в нём я люблю и готов ради него на всё! И вот я силюсь задать вопрос, который мучил тогда и мучает сейчас, пусть он и нелеп, но... Губы мои шевелятся и ни звука, но вижу, что он понимает и словно слышит этот вопрос во мне:

– Кто я? Тот, кого ты им позволил сотворить из меня, «ВЕДЬМАК».

И снова поглотило небытие.

21 декабря 2013, 11:38