Цикл 35 От перемены слагаемых

Сквозь сон, в котором я летаю на огромной бабочке, чувствую, как к бедру прижимается что-то тёплое, твёрдое и внушительное.
Эти ощущения тут же отразились в сновидении. На моих джинсах появился набедренный карман, в котором лежал молоток. Вдруг, он ожил и стал тереться о мою ляжку. Страшно! Решаю выкинуть молоток на фиг, и продолжить полёт без этого орудия. Опускаю руку вниз, сжимаю твёрдый… ствол…
- Аккуратнее! – восклицает молоток Костиным голосом.
- Ты мне мешаешь летать… Уйди! - невнятно мямлю я, не решаясь открыть глаза. Удивительно, но моя просьба подействовала. Коварный молот отступил, и я летел, продираясь сквозь пурпурные облака. Внизу бегали грибы, с переливающимися, словно калейдоскоп, шляпками. Вдруг, один из грибков подпрыгнул и подлетел к моим губам.
- Ммм, - сладострастно протянул он, и коснулся своей влажной «шапочкой» моих губ. Инстинктивно высовываю язык и начинаю облизывать гриб… Сонный мозг подаёт сигнал: «Внимание, Константин!». Дёргаюсь и ошарашено открываю глаза.
Тускло горит ночник. Надо мной навис рыжий, и размахивает своим достоинством перед моим носом. Значит, вот какой «молоток» упирался мне в бедро…
- Котов, четвёртый час утра! – возмущённо цежу я, посмотрев на часы, висящие на стене напротив.
- Рыжик часов не наблюдает, - виновато мямлит Костя, и гладит своего «лучшего друга». – Твоя попка так сладко прижималась к нему во время сна, что он не смог не отреагировать…
- Я рад, - деланно улыбаюсь, и поворачиваюсь на бок, к стене.
- Макс, неужели так сложно пригубить? – обижается.
- Сложно, Костик, - сварливо отвечаю я.
- Скажи ещё, что у тебя голова болит, - язвительно выплёвывает рыжий. – Мне теперь так и лежать?
- Так и лежи, - в голосе сквозит равнодушие. – Четвёртый час утра. Вчера я не выспался, устал… И ты меня ещё хорошо «укатал» перед сном!
- Устал он! – усмехается Котов. – Макс, перестань гнать, ты весь день бездельничал…
Этот укор меня доконал. Я резко усаживаюсь, и, включив бра, рассерженно кричу Косте в лицо:
- Может быть, ты и бездельничал, протирая штаны в офисе… - глубоко вздохнув, остужаю свой пыл, и почти шёпотом продолжаю. – Рыжий, бесполезно спорить… Каждый из нас останется при своём мнении. Жаль.
Костя обессилено откинулся на подушку и уставился в потолок.
- Максим, нам что, телами поменяться надо, дабы прекратить эти тупые пререкания?
И тут меня осенило. Всё, Костенька, ты подписал себе приговор. С минуту похихикав, представив рожу рыжего, обращаюсь к Котову:
- Давай поменяемся ролями. На один день.
Костя, не моргая, уставился на меня, играя желваками. Буравит карими глазами, в которых отчетливо читается негодование.
- Завтра выходной, - качает головой. – Если планировать «обмен» на будни… Максим, не обижайся, но я не могу посадить тебя на моё место…
Хмыкаю.
- Думаешь, у меня мозгов не хватит?
Рыжий кривится, беззвучно шевелит губами, подбирая слова.
- Нет, - выдавливает он. – Просто, Макс, это не твоё…
- Я и не прошусь в офис.
- Тогда, как же мы поменяемся ролями? – разводит руками Костя.
- Очень просто, - улыбнувшись, устраиваю голову на плече рыжего. Рисуя пальцами на его груди окружности, начинаю объяснять. – Ты, котяра, в эту субботу, будешь выполнять мои функции, а я – твои. То есть, на тебя лягут все домашние хлопоты. Я, в свою очередь, с утреца похожу по квартире голым, важно почёсывая жопу, полежу на диване, читая журнал. Устрою сеанс самолюбования в зеркале…
- Это не честно, - отнекивается Константин. – Ещё скажи, что трахнешь меня перед сном!
- Обязательно, - мурлыкаю я. Котов сбивчиво задышал и сжал кулаки. Размахнувшись, не сильно, но болезненно ударил меня по спине.
- Макс, у тебя часто бывают идиотские и откровенно бредовые идеи… Сейчас ты превзошёл самого себя! – брызжа слюной, возмутился рыжий.
- Костенька, а что такое? – приподнимаюсь на локте и насмешливо смотрю на него, невинно хлопая ресницами.
Рыжий закряхтел, скорчил гримасу отвращения, и, пробурчав под нос какие-то ругательства, отвернулся от меня, давая понять, что разговор окончен. Но я не намерен сдаваться.
- Что, родной, очко жим-жим? – навалившись на тушу Котова, прокричал я. – Ссышь по ляжкам? – шлёпаю его по ягодицам.
- Ничего не жим-жим, - отмахивается Костя, и скидывает меня со своего туловища. – Просто не хочу принимать участие в этом безумии. Всё, Максим, я сплю.
- Не оправдывайся, - снисходительно выговариваю я. – Как до дела дошло – пшик…
- Не пшик! Я тебе сейчас по репе пшикну, – взъерепенился Костик. – Ладно, давай поменяемся ролями, - неохотно, будто делает огромное одолжение, соглашается он. – Только, пожалуйста, без раздуплений. Я родился с девственной задницей, и хочу с такой умереть.
Я знал, что моя уловка сработает. Легко же Костьку на понт взять…
- Рыжий, если соглашаешься, будь добр, иди до конца. Без секса, ты не сможешь почувствовать себя полностью в моей «шкуре», - трусь щекой об его щёку, пытаясь уломать Костю на «весь спектр услуг».
Котов нахмурился, заёрзал. Нервно потёр руки.
- Я не готов… - едва слышно произнёс он после тяжелого молчания.
- Обещаю, я буду нежным, - ласково шепчу ему на ухо. – Ну, Костик…
- Если мне не понравится – тут же прекратишь эту вакханалию, - требовательно заявляет рыжий. – Может, моя задница особая, не растягивающаяся, и потрескается под твоим напором… Не хочу потом с кровью испражняться!
- У меня не настолько большой, чтобы порвать. Ты же прекрасно это знаешь, - успокаиваю, гладя Котова по голове. – Ну, Костя, уговор? – протягиваю ладонь, дабы скрепить нашу договорённость рукопожатием.
- Уговор-уговор, - недовольно буркнул Костя, и назло, чуть ли не до хруста, сжал мою руку.
Я ликовал. Кто знал, что обыкновенные ночные приставания, обернутся такой победой для меня, и таким фиаско для Константина!..
- Готовь свою рыжую задницу, Котов! – пропел я, выключив свет. В ответ последовало нечеловеческое рычание…
***
    Сон не шёл. Фантазия рисовала безумные сцены, как я режу овощи, отбиваю мясо молотком, мою посуду, вытираю пыль… Как я раздвигаю ноги, и Макс входит в меня… Не знаю, что хуже – целый день домашних забот, или нарушение целостности моей задницы. В совокупности получается не выходной, а фильм ужасов какой-то. К счастью, потребность организма во сне победила моё буйное воображение, и я отключился.
- Костик, - сладкий шёпот на ухо. Смотрю на часы – двадцать минут двенадцатого. Удивительно, мне казалось, что я проспал максимум два часа.
- Ммм, - лениво потягиваюсь и в глубине души надеюсь, что Макс забыл наш ночной разговор.
- Рыжик, тебе пора на кухню, - с подлой улыбкой, закрыв один глаз, тянет он.
- А ты?
- А я полежу, - гладит себя по груди. – Ты ведь умный, думаю, разберёшься, что к чему, и сможешь отличить чайник от сковородки.
- Хорошее начало дня, - цежу я, взглядом, метнув молнию в сторону Малафеева.
- Ты прав, - ехидно соглашается он. – Давненько я не вставал позже тебя. Спасибо, милый.
Эти слова прозвучали издевательски. Отвесив Максу подзатыльник и накинув халат, тащусь на кухню. Понятия не имею, что можно приготовить на завтрак… 
  Растерянно открываю холодильник и инспектирую содержимое полок. Продуктов-то полно, но что мне с ними делать? Я избаловался,  и готовлю только тогда, когда Макс болеет и не может встать с постели. Такое бывает стабильно пару-тройку раз в год. Но и тогда я особо не парюсь – отвариваю покупные пельмени или жарю полуфабрикатные котлеты...
 Очень не хочу тратить время на готовку – я бы лучше в это время свой «АвтоМир» почитал, вчера как раз новый выпуск купил.
- Макс, глазунья сойдёт? – ору я на всю квартиру, достав из холодильника четыре яйца.
- Рыжий, имей совесть! – смешливо, но в тоже время возмущённо горланит Малафеев. – Разродись хотя бы на омлет! Это не настолько сложное блюдо.
Я рассержен настолько, что в не помня себя, швыряю яйца на пол. Конечно, они разбились, изгадив своим содержимым весь пол и мои ноги.
- Макс, я яйца уронил! – жалостливо выкрикиваю.
- Свои? – хохочет, белобрысая зараза так, что стены трясутся.
- Съедобные!
- Тогда, ничего страшного, - похоже, Максим и не думает подниматься. – Уберёшь за собой…
- Канистра с мочой! – в сердцах выплёвываю я. – Скажи хоть, где твоя книга с рецептами!…
- Открой крайний правый ящик… На первой полке… - лениво пояснил Малафеев.
Я последовал его инструкциям, и уже через полминуты держал в руках «ценнейший артефакт», как любит говаривать сивый. Личная поваренная книга Макса, куда он в течение многих лет старательно записывал рецепты, чтобы потом, радовать меня вкусной, но, далеко не всегда здоровой пищей.
Несколько рецептов омлетов замелькали на первых же страницах. Да, в первое время нашей совместной жизни, Максим любил ими промышлять, ибо вкусно и недорого.
То, как я готовил выбранный мной «Омлет по-испански», будет мне сниться в кошмарах ещё долгое время. Я перебрал весь свой отнюдь не бедный запас ругательств, и придумал ещё несколько новых, пока резал бекон, болгарский перец, сыр, помидоры и зелень. Не понимаю, как Макс занимается этой муторной работой целыми днями, и ещё называет её «творческой». Я повредил три пальца ножом, испачкал халат, когда взбивал яйца. Результат кулинарных мучений меня, также, не порадовал -  омлет получился немного подгорелым и слегка пересоленным. Я ел его без особого удовольствия, в отличие от Макса, который наигранно смаковал его, закатывая глаза.
- Ничего-ничего, Костенька… Лёгкий пересол – это от недостатка практики, - утешительно пропел он.
- Такой практики у меня не будет, - заверил я, помахав кулаком у Макса перед носом.
- Ох, не зарекайся, - подленько захихикал белобрысый и встал из-за стола. – Ну, рыженький, ты тогда посуду помой… Стол и пол протри… А потом, в комнате, в шкафу, порядок наведёшь, сложишь вещи так, чтобы футболка к футболке, труселя к труселям, носки к носкам, ну, короче, ты понял…
- Ты же вчера наводил порядок в нашем шкафу?… - опешил я, а сердце предательски ёкнуло. С детства ненавижу складывать вещи.
- Ну, так то было вчера, - коварно протянул Максим. – Я подумал, что будет нечестным лишить тебя этой приятной работёнки, - сказав это, Малафеев сбросил халат на пол и нагишом, виляя задницей, как путана, пошёл в зал валяться на диване.
***
    Рыча, мысленно и вслух матерясь, я навёл порядок на кухне. Не скажу, что я какой-нибудь тухляк, но эта грязная работа меня вымотала. Лучше мешки какие-нибудь таскать, чем исполнять роль уборщицы и посудомойки в одном лице.
  Расстроенный и усталый, с холодной бутылочкой пива в руке, я ввалился в зал, где возлежал Максим и смотрел какую-то юмористическую передачу. Он принял крайне пошлую позу – одну ногу закинул на  спинку дивана, а другую  отвёл в сторону. Вставить бы ему сейчас… больно! «Обычно, так валяюсь я», - с сожалением вздыхаю, и устраиваюсь в кресле.
- Костик, иди-ка, постель собери, - невинным голосом указывает Максим. – Я тебе ещё список дел на сегодня подготовлю…
- Тебе не стыдно?! – у меня внутри всё кипело от обиды и несправедливости. Это я сейчас должен лежать на диване голым, пить пивко, почёсывая яйца. Нравиться сивому чистота – пусть её сам и наводит. Лично мне, неплохо и так, с разобранной кроватью.
- Нисколечко, - до ушей улыбнулся Максим. – Знаешь, оказывается, так приятно проводить утро на диване…
- Смотри, не пристрастись, - фыркаю я, и покорно иду в спальную, приводить наше ложе в порядок. Уговор есть уговор… А я человек порядочный – раз пообещал, значит, выполню.
***
   Такой подставы от Максима я никак не ожидал. Предатель. Дрочило сивое. Мне следовало быть твёрже, а не потакать идее, родившейся, в его прокуренной, мозгожопой башке.
Я рассчитывал на благородство Малафеева, но… видимо зря, я равняю людей по себе. Он оставил меня одного, взвалив на мои плечи, по большей части, высосанные из пальца, домашние дела. А сам пошёл гулять со своим патологоанатомическим Додей. «Вернусь поддатым, к двадцати нуль-нуль!», - предупредил он, и, хлопнув дверью, упорхнул. Я стоял у окна в зале, и видел, как этот ёптель, не скрывая своей самодовольной радости, вприпрыжку пересёк двор.
   Скрипя зубами, я вернулся к «своим» заботам. Максим, оказывается, коварнее любой бабы. Это же надо додуматься – специально вывалить из шкафа почти всё содержимое, чтобы я вновь аккуратно складывал его по полкам.
    Я сломался, сложив чуть больше половины вещей. Эта монотонная работа убивала мой мозг. Вообще, не понимаю, зачем нам столько шмоток? Часть рубашек и трусов, я вижу впервые. В сердцах, пнув дверцу шкафа, я решил забить на это неблагодарное дело. Достаю из кармана шортов список заданий.
   Полить цветы. У нас не квартира, а оранжерея. Вдруг, я залью какой-нибудь цветок, и он умрёт? Тогда, Макс меня запилит, ведь он так любит эти растения… Даже разговаривает с ними. Нет уж, пусть мой цветовод, сам ухаживает за своими «детками».
   Следующий пункт – пропылесосить. Обхожу все четыре комнаты, и не вижу причин делать это. Всё чисто и так. Вычёркиваем.
   «Приготовь пожрать что-нибудь мясное». Вздыхаю. Так и быть, этот пункт нужный. Конечно, не охота снова возиться на кухне, но раз пообещал…
А раскладывание вещей в шкафу, пусть остаётся на совести Макса. Лично я этим заниматься не собираюсь – итак сделал всё, что мог. Мои нервы не железные.
  Отбивая в меру жирные куски свинины для эскалопа, я рассуждал. Вообще, я заметил, что в моменты страданий, становишься философом. Когда я был женат, тоже много размышлял о своём бытии… И о Максе. Обидно – я же после наркологического диспансера, его чуть ли не из пипетки выкармливал, чтобы на ноги поставить. Стоит ему заболеть – ухаживаю, как за малым ребёнком. А сколько раз я Макса после пьянок откачивал? Бывает, пол ночи, пока он с унитазом обнимается, я рядом… Воду с содой ему развожу. Или активированный уголь подсовываю… И за все мои заботы, за одиннадцать лет идеальной совместной жизни, верности, он отплатил такой чёрной неблагодарностью! Мало того, что заставил меня работать по дому, так ещё и трахнет! Ну, Макс, попроси меня ещё на утро, после гулянки, за пивком в магазин для опохмела сгонять…
***
   Стрелки часов неизбежно приближались к восьми вечера. Я уже давно пожарил мясо и картошку. Мне оставалось ждать возвращения моего белобрысого демона. И он пришёл на пять минут раньше заявленного срока. Мне очень хотелось,  чтобы Макс нажрался в хлам вместе со своим Додиком. Тогда, я мог бы его отругать, и даже ударить пару раз, отомстив, таким образом, за свой убитый выходной. И, главное – я бы ему ни за что не дал свою драгоценную задницу, мотивировав тем, что, «он пьян и противен». Но мои надежды рухнули. Малафеев пришёл слегка выпивши. По своим меркам, его можно назвать почти трезвым.
- Родно-о-о-й! – он повис на мне с порога. Я встретил сивого без энтузиазма.
- Ну, говнюк, уже растрепал своему Доде, о том, что надругаешься надо мной? – зло спросил я.
- Не растрепал, а поделился, - деликатно заметил Макс. - Всё-таки, он мой друг с детства. А сегодня у меня первый раз сверху… так волнительно…
- Ладно тебе, - фыркаю. – Вот мне, действительно, стоит волноваться.
- Перестань, - непривычно властным голосом скомандовал он, и собственнически сжал мои булки. – Пошли в ванную… Начнём подготовительную стадию!
Поджав губы и обречённо понурив голову, я проследовал за сияющим Максом. Началось…
***
   Не смотря на нежные прикосновения и горячие поцелуи Максима, я не мог расслабиться, ибо то, что он сделал ранее, было воистину ужасным. Малафеев подверг меня унизительной процедуре – он побрил мне… между ягодицами. Я долго отнекивался, и даже пытался придушить сивого, но он был настойчив. Его последний аргумент меня сломил – он сказал, что с побритым очком будет удобнее вставлять. Я прикинул, и вспомнил - да у Макса всегда «там» гладко. Ладно, надеюсь, он знает, что делает…
    Я стоял на коленях, упершись ладонями в бортик джакузи, а Макс коварно пристроился сзади. Иногда, его мягкие губы касались моей напряженной спины,  даря расслабляющие поцелуи. Тонкие пальцы проворно орудовали в моей невинной складочке, дразня анус. Я зажмурился от жгучего стыда. «Если бы это увидел мой отец, то, наверное, умер на месте», - печально подумал я. – «И никогда бы не простил». Взгрустнулось, и я хрипло вздохнул.
- Что-то не так? – поинтересовался Максим из-за моей спины.
- Знаешь… - сдавленно проговорил я, - Мне кажется, что мир перевернулся…
Макс не понял моего состояния, и заржал, пытаясь проникнуть пальцем в мою узенькую дырку. Но я оказался быстрее и увернулся.
- Костя, ну вставлю я тебе разок в жопу… - плеснув на меня пенной водой, протянул он. – Подумаешь… Будто из-за этого случится мировая революция!
- Мировая революция, конечно, не случится, - соглашаюсь я. – Но переворот в наших отношениях произошёл.
- Рыжий, ты так трясёшься над своим очком, будто оно золотое,– фыркает Малафеев. – Не первому же встречному подставляешься… Мы же любим друг друга… И столько лет вместе… - я повернулся к сивому, и он посмотрел на меня таким преданным, влюблённым взглядом, что я перестал перечить.
- Ладно… Раздупляй… - вздыхаю я. – Только, пожалуйста, пошли в спальную. Думаю, там будет удобнее.
- Всё для Вашего комфорта! – подмигнул белобрысый, и вылез из джакузи.
 ***
  Ловкий же у Макса язык… Наконец-то, я смог расслабиться. Новые ощущения мне определённо нравились – не удивительно, что Макс так любит, когда я лижу ему попку. Это, действительно, очень приятно. Я даже раздвинул ноги пошире, чтобы дать большую свободу действий. Тысячи нервных окончаний ежесекундно отзывались на влажные прикосновения. Сивый умело ласкал меня между ног, кружа вокруг неподатливого ануса.
- Ох, - прохрипел я, когда Малафеев с особым нажимом провёл тёплым языком в складочке, и даже проник внутрь.
- Готов? – нетерпеливо поинтересовался он, приподняв голову.
- Ну… в принципе… - замялся я, и снова напрягся.
- Давай, - шлёпает меня по буграм. – Вставай на четвереньки и отклячивай задницу.
- Может, в какой-нибудь другой позе? – засмущался я. – Эта какая-то…
- Не может, - безапелляционно отрезал Макс. – Я лучше знаю, как будет удобнее.
Пришлось покориться.
- Так, рыжий, расслабься, - Малафеев заботливо погладил меня по пояснице. – Тебе ведь понравились ощущения, когда я лизал? - я согласно крякнул. – Во-о-от, - удовлетворённо протянул сивый. – Сейчас ещё кайфовее будет.
Я с опаской наблюдал за тем, как он размазывал крем по пальцам. «Вот, проживаю последние минуты с целомудренной жопой», - мысленно вздохнул я, и закрыл глаза, ожидая проникновения.
    Когда тонкий, но длинный палец скользнул в меня, я охнул. Максим намеренно не стал двигать им внутри, давая возможность прислушаться к ощущениям.
- Ню, как оно? – с заинтересованным восторгом шепнул Малафеев.
- Не знаю… - меланхолично промямлил я. – Непривычно. Не особо что-то…
- Наверное, это из-за того, что у меня тонкие пальцы… - догадался Макс и тут же исправил свою оплошность, введя сразу два пальчика.
Надо отдать должное сивому – он хорошо «обработал» меня, я был изрядно возбуждён, и, без проблем принимал его. Но приятнее от этого не становилось. Ну не нравятся мне посторонние предметы в заднице.
- Ну? – белобрысому не терпелось узнать моё мнение. Максим активно, но аккуратно двигал пальцами туда-сюда, иногда задевая зону простаты.
- Ммм, - промычал я, когда он в очередной раз коснулся той самой «горячей» точки. – Иногда очень приятно. Но, в основном… странно.
- Не больно? – трепетно полюбопытствовал сивый.
- Нормально… Сойдёт, - выдыхаю я. – Ладно, пора заканчивать с прелюдиями. Вставляй уже, - мне хотелось поскорее покончить с этим.
Перед тем, как вымазать свой член кремом, Максим наклонился ко мне, и успокаивающе  поцеловал губы. Немного поиграв языками, мы вернулись к основному действу.
У меня замерло сердце, когда я почувствовал его твёрдую головку у своего входа.
- Сделай это резко, - попросил я, желая поскорее пережить эти самые страшные и позорные минуты.
- Ещё не хватало, - возразил Макс, и направил свою эрекцию в меня. Время словно замерло, казалось, Малафеев будет продвигаться внутрь целую вечность. Я не чувствовал какой-то раздирающей на части боли, нет. Просто были неприятные, чуждые моему телу ощущения. К счастью, достоинство Макса, на самом деле не слишком выдающееся, и моей заднице, со временем стало более-менее комфортно. Но первые минуты, несмотря на отсутствие ощутимой боли, показались мне мучительными, особенно в психологическом плане. Не знаю, как бы я вытерпел их, будь у Максима член размером с мой.
- Макс, когда ты так двигаешься… Кажется, что у меня сейчас дно вырвет, - пожаловался я.
- Привыкнешь, - сбивчиво шепнул Малафеев, неспешно двигаясь во мне. Конечно, ему-то в кайф в объятьях моей тугой задницы. В меру возможностей, я извернулся и посмотрел на его лицо. Даже губу закусил…
- А тебе… как? – спросил я, пытаясь получить хоть немного удовольствия от процесса.
- Похоже на дрочку, только немного лучше, - прошипел он, в очередной раз, вогнав свой член в меня. – Не хватает затычки сзади… Но так… Ах, хорошо-о-о, - он разошёлся и увеличил темп.
Не могу сказать, что я втянулся в процесс – да, со временем стало привычнее, но я не испытывал какого-то неземного наслаждения. Судя по реакции Макса в его первый раз, он кайфовал куда больше. Наверное, в этом деле важен настрой.
В какой-то момент, весь этот акт превратился в рутину. Я придвинул к себе подушку, и, выгнувшись, устроил на ней свою голову. Моя бедная задница никак не хотела понять, что пора бы освоиться, и уже принести удовольствие хозяину. Максим оказался хреновым пихарем – я никак не мог уловить логику его движений. Только моё тело начнёт отзываться на его быстрые, ритмичные толчки, как белобрысый замедлялся, и будто назло, начинал входить сбивчиво и неровно, обламывая весь кайф.
Его руки скользили по моей спине, опускались вниз, чтобы пощекотать соски, и, время от времени, щекотали яички. Это, пожалуй, мне нравилось в процессе больше всего.
- Макс, может, хоть позу поменяем? – устало предложил я. Реакция последовала незамедлительно – сивый, напоследок, пару раз толкнулся в меня, и резко вышел. Пыхтя, он лёг рядом со мной и послушно развёл ноги. Моя душа салютовала – одумался, блин, спермогонный аппарат.
- Хочешь, чтобы я на тебя насадился? – ехидно спрашиваю я, сжав его сосок, заранее зная ответ.
- Хочу, чтобы ты мне засадил, - в тон мне произнёс Макс. – Надоело уже быть сверху. Требую нормального секса!
   
      Задница неприятно зудела после пережитых издевательств, но это не остановило меня. Наконец-то, я займусь любимым делом с любимым человеком.
- Вот как надо работать! - поучительно проговорил я, и, смазав себя, скользнул в Максима.
От перестановки слагаемых сумма не меняется? В математике – да, но не в нашем с Максом случае.
В привычных для нас позициях, мы вернули себе всю радость ощущений. И Малафеев всхлипывал, ловя каждое моё движение. И у меня, из глаз полетели искры, когда я, прикусив худое плечо белобрысого, кончил в его жерло.
Пару минут, мы лежали друг на друге, приходя в себя.
- Костик, мне с тобой не сравниться, - промямлил Макс.
- Мне с тобой тоже, - шепчу ему на ухо. - Максим, - меня осеняет дурная догадка. – А тебе точно приятно?
Малафеев смотрит на меня как душевнобольного.
- Ты по своей-то глупой заднице не равняй, - усмехается он. 
- Ладно-ладно, - урчу я, пощекотав сивого за бока.
Я достал из прикроватной тумбочки пачку сигарет и прикурил. «День закончился на оптимистической ноте», - удовлетворённо подвел итог я. Макс, не говоря ни слова, выудил у меня из пальцев сигаретку и затянулся. Расплывшись в подозрительной улыбке, он дёрнул меня за рыжие кудряшки на груди и с укоризной протянул:
- Когда-то ты говорил, что можешь сделать ради меня всё на свете, - настораживаюсь. – А сам не смог довести до конца уборку в шкафу… Ай-яй-яй! – картинно качает головой.
- Между прочим, я выполнил больше половины работы, - пытаюсь оправдываться. – Макс, признаю, это сложно и это не для меня.
Сивый подносит к моим губам сигарету. Я послушно втягиваю в себя терпкий табачный дым.
- Придётся мне самому завтра наводить порядок, - громко вздохнул он, и хитро посмотрел в мою сторону.
Я понял, на что он намекает. Мне пришлось сделать над собой большое волевое усилие, чтобы сказать то, что он хочет слышать:
- Можем завтра разгрести завалы в шкафу вместе, - Максим наклоняется ко мне, и благодарно целует в щёку.
Некоторое время, мы лежим молча, докуривая одно на двоих сигарету. Затушив бычок в пепельнице, я задумчиво проговорил:
- У каждого из нас своя роль, и, пожалуй, нам не следует выходить за её рамки. Так?
- Так, Ваше Рыжейшество, - хихикнул Макс, щипнув меня в бок.
- Вот она, гармония, - довольно и радостно протянул я, улыбнувшись своим мыслям.
Всё-таки, жизнь удалась.