Удовольствие... в любом смысле

Сейчас, когда многое в жизни у него поменялось, и возраст обязывал бояться уже не глубокой синей воды, а дефолта и налогового инспектора, он начинал наслаждаться морем задолго до того момента, как ноги коснутся горячего песка и потом уж через пару секунд с разбегу ворвутся в толщу солёных волн. Удовольствие начинало созревать уже в момент покупки новых Andrew Christian для плавания и скидывания минимума вещей в небольшой чемодан, а дальше только нарастало – перечёркнутый знак собственного города, первая сотня километров, первая дозаправка по пути следования, первый стакан варёных креветок на подъезде к лиману… А увиденная издали через часы езды невообразимая бескрайность моря ввергала в эйфорию, и где-то внутри начинало мелко вибрировать нетерпение, словно при поцелуе с любимым человеком.

Вздохнув, парень поскрёб свой затылок и передумал насчёт отдалённости, решив, что на самом деле расстояние ничего не портит. Да и цвет кожи или разница в возрасте ничего не портит. В принципе, вероисповедание или приверженность к вегетарианству ничего не портит. Даже мнение окружающих и ядерное оружие ничего не портит. Всё портят люди. Сами. Поэтому, спустив ноги на коврик и приподнявшись, пассажир склонился через переднее сидение и скользнул по нему. Оттолкнувшись от задней сидушки и упершись руками о переднее пассажирское сидение, парень плюхнулся на бок и втянул за собой свои голые ноги. Встретили его радостно. Даже создалось впечатление, что водитель давно этого ждал.

- Ну наконец-то! Я уж думал, до утра там торчать будешь.

Поёрзав на сидении, скинув на пол злополучную бутылку минералки и, наконец усевшись, парень хмыкнул и повернулся в пол-оборота к водителю. Тот в свою очередь тут же протянул свою руку и накрыл голую ногу парня ладонью, поводив по прохладной коже, а пассажир наклонился и несильно куснул водителя в голое плечо, открывающееся в пройме майки.

- Неужели так и вёз бы меня как груз? Не умолял бы вернуться на перёд?

- Родной, я же говорил, что ты больше десяти минут дуться не умеешь, - с облегчением улыбнулся водитель и, накрыв руку парня, лежащую на колене, своей ладонью и переплетя пальцы, потянул к себе на живот.

- Разве? Мы действительно всего десять минут назад на стоянке у базарчика поругались? – парень пошевелил пальцами, гладя пресс своего друга поверх тонкого трикотажа.

- Не ругались, - водитель, продолжая правой рукой сжимать пальцы парня и прижимать его руку к своему животу, на несколько секунд оторвал взгляд от трассы и глянул на него. Потом он поднес обе их руки, не разнимая, к своему лицу, повернул раскрытую ладонь друга к своим губам и поцеловал в центр. – Просто ты немножко обиделся.

- Потому что ты назвал меня страхолюдиной в маске и не захотел, чтобы я её купил, - по-детски высказал обиду пассажир. – Ты меня совершенно не любишь, - со сдержанной улыбкой пробормотал парень, но всё же с нескрываемым удовольствием просунул вторую руку за спину водителю, обняв его за поясницу. Прижавшись подбородком к его плечу, он сжал своего друга в объятиях, взяв свои пальцы в замок на его левом боку.

- Дай тебе волю, ты бы и пончо, и сомбреро с метровыми полями купил! А заодно и тотемный столб в нагрузку с каноэ, - засмеялся водитель. – Ты у меня и так по жизни шаман с бубном, которому всё по барабану, даже без той жуткой маски, вон – приворожил меня на раз! И нет спасу от тебя.

- А ты хотел бы спастись? – зацепился за слово пассажир и весь встрепенулся.

- Я хотел бы умереть, - хохотнул водитель.

- От меня?

- На тебе!

- Глупыш, - улыбнулся парень такой откровенности.

- Или под тобой, - продолжал провоцировать водитель. - Мне всё с тобой в удовольствие.

- В каком смысле?

- В нужном смысле.

- В прямом смысле?

- Да в любом смысле! Горе ты моё луковое, - опять засмеялся водитель и, подняв правую руку, погладил друга по щеке и потрепал по волосам.

- Ничему тебя жизнь не учит, - продолжая широко улыбаться, проговорил парень и повернулся лицом к трассе, прижавшись виском к плечу своего друга. – Знаешь же, что тебе проще со мной согласиться и сделать тихонько по-своему, чем убедить меня, что я не прав.

- Что поделаешь, наивный я, верю в чудеса, - водитель продолжал вести машину по пустой трассе и прижиматься щекой к макушке парня, голова которого всё ещё продолжала лежать на его плече. – Всё думаю, что знаю тебя на все сто и могу предугадать твою реакцию. За столько-то лет... Но с тобой и это не работает, ведь у тебя что ни ситуация, то новая «беспрецедентная акция с феноменальным розыгрышем и грандиозными призами». Правы люди, которые говорят, что жизненный опыт — это полная фигня, всего лишь огромная куча типа ценных знаний о том, как не надо себя вести в ситуациях, которые стопудово никогда больше не повторятся в жизни. Вот и с тобой так же.

Пассажир снова шутливо грызнул своего друга за плечо и выпустил того из объятий. Поёрзав немного на своём сидении, парень устроился спиной на сидушке, а голову положил на правую ногу водителя, рука которого тут же легла парню на грудь.

- Вот так могу ехать хоть сутки, - блаженно прикрыв глаза и растянув губы в улыбке, пробормотал пассажир.

- А я бы всё же остановился где-то, - заговорщицким шепотом проговорил водитель и поводил раскрытой ладонью по обнаженному торсу лежащего у него на коленях парня.

- Извращюга, - хохотнул пассажир и поймал ласкающую руку, плотно прижав её к своей груди.

- Называй, как хочешь, - водитель высвободил свою руку, немного склонился в бок, и его ладонь скользнула от груди по твёрдому животу парня, а кончики пальцев успели дотянутся до резинки белья.

- Ты неправильный какой-то, - хохотнув, отреагировал пассажир, когда чужие пальцы пробрались уже под его резинку.

- Это ещё почему? – удивился водитель, и его рука замерла, в то время как вторая продолжала уверенно сжимать руль движущейся по ночной трассе машины.

- Ну, неправильные пчёлы делают неправильный мёд, - заметил парень. – Обычно водителю делают ми… «маленький презент» от благодарных пассажиров, а тут, чувствую, назревает всё наоборот!

- Странно слышать от тебя о правилах, - отсмеявшись, проговорил водитель, поняв, к чему ведёт друг. – Но если очень уж хочешь всё соблюсти – садись за руль!

- Э нет! Я сегодня отдыхающий! – запротестовал парень.

- А я, значит, работающий?

- Нет, ты водитель!

- А ты – ведомый?

- Да ну тебя, - с улыбкой отмахнулся пассажир и поднялся, опять усевшись на сидении.

Машина начала экстренно сбавлять ход и сворачивать к обочине, а водитель, заглушив двигатель и щёлкнув «аварийкой», выжал до упора тормоз.

- Нет уж, ну тебя! Я не могу спокойно ехать и следить за трассой, когда у меня в машине находится практически голый парень. Тем более такой аппетитный…

- Насилуют, - со смехом завизжал пассажир сразу же, как только водитель, дёрнув ручник, навалился на него, вдавливая в спинку сидения своим весом.

- Хочешь, изнасилуй ты меня, - прошептал водитель на ухо парню, и тот тут же чертыхнулся.

- Что ты творишь со мной… невыносимый…

- На горячем капоте… - продолжал шептать водитель и прижался поцелуем к сгибу плеча и шеи, оставляя отметину на прохладной и немного вспотевшей коже парня.

- Договоришься, - со стоном и смешком пробормотал тот и рывком дёрнул майку друга через голову, освобождая и его от одежды.

- А потом на заднем сидении… - продолжал фантазировать водитель.

- Я тебя убью! – хрипловато проговорил парень и, как бы в доказательство, обхватил шею друга спереди одной рукой.

Его пальцы сжались на нежной коже, а ладонь легла на горло, и он явственно ощутил, как подрагивает кадык. Парень несильно сжал шею друга и притянул того к себе как Отелло, а затем втянул желанные губы, прикусив их зубами так, что в ответ последовал томный всхлип. Поцелуй был недолгим, но очень страстным, и когда они оторвались друг от друга, снова раздался шепот:

- А потом можешь мою бездыханную тушку распластать ещё и на обочине…

- Замолчи… - только и смог выдавить из себя парень на пассажирском сидении, но это не возымело никакого действия.

Ещё какое-то время они шептали и покусывали друг друга, жадно трогали и целовались, попутно стягивая минимум одежды и вжимая друг друга то в спинку пассажирского сидения и подголовник, то в скользкий винил торпеды и бардачок, то в холодное стекло двери и выступающие дверные ручки, то натыкались на кулису коробки передач или шток ручника. По ФМ какая-то певичка с хрипловатым прононсом пела на французском о любви, через открытые окна в салон залетало звонкое стрекотание цикад, пару раз вроде бы даже проехали машины по встречке, но весь этот фон был совсем блеклым по сравнению с шумом возни в салоне авто. Через пару минут послышался щелчок открывающегося замка дверцы, и на обочину выпрыгнули две ноги, вторая пара осталась внутри, чтобы упереться босыми пятками в порог. Потом была чехарда: то скрип сидения, то редкое постукивание ладонью по крыше авто, то лязг захлопнувшейся дверцы, то вжиканье стеклоподъёмника. И всё это перемежевывалось сиплыми голосами то с ласковыми словами, то с торопливым шепотом, то с натужными дыханием вперемешку с несдерживаемыми выкриками в тишину ночи…

Утро парни встречали на тёплом валуне сизовато-стального цвета в паре метров от берега с набегающими опаловыми волнами. Они оба лежали на округлых неровностях глыбы, темнеющей по контуру от попадавшей на неё воды прибоя, и негромко переговаривались, изредка посмеиваясь или привставая на локтях, чтобы кинуть взгляд на морскую гладь, шелковыми изгибами уходящую в горизонт. Когда они начали вспоминать прошлую ночь, то оба развеселились так, что пришлось подняться и сесть на валуне друг напротив друга, чтобы жестикулировать и с азартом пересказывать то, что и так прекрасно знали оба. С особым возбуждением они проговаривали то, что вместе пережили всего каких-то десять часов назад на пустынной трассе, валяясь в полной неге кайфа и с потом на удовлетворенных телах, в салоне собственного авто с распахнутыми настежь дверцами, когда возле них притормозил старенький пикап, и почтенный старичок поинтересовался, не нужна ли парням его помощь. Им с трудом удалось сохранить чувство собственного достоинства и не рассмеяться в лицо дедуле, а ещё – прикрыться и не сгореть со стыда, поясняя, что аварийка ими включена в предупредительных целях, и помощь им вовсе не нужна. Уже после того как чужое авто набрало ход и скрылось за поворотом, они оба хорошенько проржались, представив выражение лица дедули в момент их «поломки», устранением которой они занимались последние минут сорок, и которая закончилась всего каких-то пару минут назад. В тот момент помощь уже понадобилась бы самому старичку.

Тогда, ночью, парни ещё какое-то время не трогались с места, продолжая валяться на сидениях и впитывая в себя азарт маленького приключения, а когда снова отправились в путь, и машина продолжила рассекать ночной воздух, везя их к морю, пассажир снова устроился головой на коленях у водителя. Он поднял руку и поправил другу волосы, забирая челку с глаз, а тот смущённо улыбнулся и сильнее сжал руль. Это было забавно - он никогда не робел, когда раздевался догола, но смущался каждый раз, когда его касались, поправляя одежду или потеплее укутывали на ночь одеялом. Желание быть рядом и касаться друг друга было у них взаимным, порою даже навязчивым, но это было просто необходимостью на каком-то подсознательном уровне. Дома это вызывало одни ощущения, на людях – другие, в машине - так совершенно особые, но каждый раз это дарило уверенность, что они вместе, они одно целое, и так будет всегда. Им очень хотелось этого, и они наивно в это верили, говоря друг другу: будь реалистом – планируй чудеса. Так они и поступали. А ещё они знали, что лучшее лекарство от всех недугов – это соленая вода, то есть - пот, слезы и море. Попотеть у них в этой поездке уже получилось, море сейчас плескалось у их ног, а вот слёзы они оставят на потом. И они непременно будут литься от счастья. По-другому и быть не может. А сейчас им оставалось лишь спрыгнуть с валуна в манящую глубину и позволить воде быть третьей с ними, ведь она им не помешает и уж точно никому не расскажет, что в море, как и в любовь, часто ныряют без плавок…