Двуликий Янус

========== Глава 20 ==========

Люблю это время года. Еще не лето, но уже чувствуется его приближение. Это как ожидание праздника. Как будто уже все украшено цветами и разноцветными шарами. Уже на кухне стоит торт и собрались гости. Осталось немного подождать, и начнется веселье. Вспыхнет яркими и горячими солнечными лучами небо. Пляжи наполнятся громкими голосами отдыхающих. Зацветут яркими красками цветы и наполнят воздух сладкими запахами лета.

Мои резвые зайчата прыгают по квадратным плитам мостовой, стараясь не наступать на стыки. Я помню эту игру. Мы тоже перепрыгивали через трещинки на дорожке, представляя их огромным разломами. Сейчас мне остается только медленно ковылять за ними вслед, но я замечаю, что тоже стараюсь не наступать на стыки.

– Может, мороженое? – спрашиваю я у внуков, усаживаясь на лавочку.

– Деда, – улыбается мне внучка. – Ты обещал рассказать, как впервые выступил в цирке. Помнишь?

– Помню, – улыбаюсь я и жмурюсь от яркого цвета рыжих волос внучки. – А как же мороженое?

– Мороженое подождет, – внук деловито усаживается рядом со мной и отставляет мою трость в сторону. – Так как ты выступал? Расскажи.

– Я долго уговаривал Милоша и Януша, чтобы они мне позволили хоть одним глазком посмотреть последнее представление цирка в нашем городе, – начинаю я рассказ.

– Тебя могут увидеть и узнать, – качал головой Януш, закуривая сигарету. – И сегодня на представление снова придет фон Штюк.

– Я спрячусь, – уверял его я, дергая за рукав куртки. – Я сумею. Я быстрый. Раз, и меня уже не видно, – и я ставил руки над головой домиком.

– Мальчики, – к нашей группе, устроившейся на самодельной лавочке, подошла Марыся. – Можно загримировать Анхеля так, что его родная мать не узнает.

– Помните мой номер-р-р с воздушным шар-р-риком? – пискнула Шери, садясь рядом со мной. – Этот костюм должен подойти Анхелю.

– Вы понимаете, что рискуем не только мы… – начал было Милош, но я скорчил умильную мордочку, упал перед ним на колени и сложил руки на груди лодочкой. Моему примеру последовала и Марыся, а за ней на колени плюхнулась и Шери. – Господи! – хлопнул себя по ляжкам Милош. – Ну что мне с вами делать?

И он согласился! Марыся и Шери схватили меня за руки и уволокли в гримерку.

Надо мной колдовали сразу три великих волшебницы: гномелла-целительница, повелительница воздуха и женщина-змея. Марыся открыла небольшую коробочку и густо намазала мне лицо белым гримом. Потом она подвела мне глаза, слюнявя во рту черный карандаш, затем им же нарисовала мне высоко на лбу галочки бровей. София развернула меня к себе и нарисовала мне красной помадой рот от уха до уха. Шери помогла мне надеть трико, поверх него она нацепила на меня белую рубашку с широкими пышными рукавами, а на нижнюю часть моего худого тела – шорты с помочами и двумя огромными пуговицами.

– А вот обуви к костюму нет, – вздохнула Шери, понимаясь с колен. – Помните того верблюда, которой выступал с канатоходцами? Милош предложил им тогда гастролировать с нами один сезон. Вот этот гад и сожрал ботинки от этого костюма.

– О-о-о!!! Его звали Ирис! – засмеялась Марыся. – Ох и наглый был верблюд. Жрал все, что попадалось ему на глаза. Помните шиньон, который подарил нашей Марго Милош на День рождения? Мы тогда праздновали на улице, а этот Ирис подкрался к Марго и сожрал шиньон прямо с ее головы!

Я слушал моих милых волшебниц и хохотал над их рассказами.

– А помните, как Янушка танцевала канкан на столе, а Ирис заметил, что все отвлеклись, и сожрал со стола все овощи. Еще и морду в кастрюлю с пуншем сунул. А потом гонялся за Владом по всей площадке, приняв его за верблюдицу, – засмеялась София, прилаживая на мою голову рыжий парик.

– А кто такая Янушка? – спросил я, и смех повелительницы воздуха смолк. София растерянно посмотрела на подруг, как бы прося помощи.

– Анхель, – дернула меня за рукав Шери. – Внутри парика две плоские резиновые клизмочки. Если их наполнить водой, то можно надавить на виски, и по бокам брызнут слезы. Вот смотри…

Я быстро переключил свое внимание. Шери наполнила резиновые капсулы в парике водой, надела рыжие кудряшки мне на голову и нажала пальцами на виски. К моему полному восторгу с двух сторон от лица брызнули две тонкие струйки.

– Погодите, – в гримерку вкатилась на коляске Марго. – Можно, я тоже поучаствую? – она полезла в карман юбки и достала оттуда небольшой красный комочек. – Подойди ко мне, дорогой, – улыбнулась мне русалка своей грустной и светлой улыбкой и надела на меня красный нос на тонкой резинке. – Вот теперь ты готов, милый… – певуче сказала Марго и поцеловала меня в измазанный белилами лоб.

– Я сейчас! – вдруг воскликнула Марыся и кинулась из вагончика.

Она вернулась через несколько минут и поставила на пол настоящие клоунские ботинки с огромными красными помпонами.

– Вот, – сказала она, краснея.

– Погоди-ка… – почесала лоб умная Шери. – А это не ботинки ли Вернера?

– Кто такой Вернер? – удивленно подняла брови Марго.

– Ты его не можешь помнить, – засмеялась София и, обняв за плечи Марысю, потерлась носом об ее красное ухо. – Работал у нас лет пять назад горбун. Вернер. Пантомимы показывал. Но если с него снять клоунские одежды да закрыть глаза на горб…

– Перестань, София, – подернула плечами Марыся, пытаясь освободиться от объятий. – Мы были с ним просто друзьями.

– Конечно, просто др-р-рузьями, – засмеялась Шери. – Поэтому он у тебя по-дружески забыл свои ботинки.

– А где теперь Вернер? – спросил я, примеряя ботинки.

– Да кто ж его знает… – вздохнула Марыся. – Ворвался к нам в цирк как ветер весной, а осенью пропал. Ты меряй, – кивнула она мне. – Они тебе, конечно, большие, но можно их резинками к трико снизу прикрепить.

Я стоял перед большим зеркалом шкафа и смотрел на свое отражение. Из зазеркалья на меня смотрел маленький рыжий клоун. Он улыбался мне огромным ртом и строил смешные рожицы.

– Ну что, готов? – в вагончик вошел Милош в черном фраке, цилиндре и с тросточкой. Он тряхнул головой, и цилиндр скатился по вытянутой вбок руке и снова вернулся на прежнее место. – Представление начинается! Парад-алле!

========== Глава 21 ==========

И вот я снова оказался в цирке. И это опять была сказка, только теперь я сам был внутри нее. Вокруг меня суетились знакомые мне волшебники и волшебницы. Они спешили показывать свои чудеса зрителям, мимоходом гладя меня по голове или по-дружески похлопывая по плечу.

Я стоял за плотной кулисой и смотрел представление через небольшую щель между полотнами. Вот мимо меня пронесли рыжеволосую змейку Марысю, и ее длинный хвост просвистел у меня над головой, слегка задев верхушку моего парика. Вот на толстом хряке проехал Макс, а за ним следом, как всегда что-то ворча под нос, на манеж прошла Шери. Вот черный, как уголь, Шафир дыхнул на меня перегаром и, чиркнув спичкой, прикурил очередную сигарету, но, обжегшись о строгий взгляд бдительного лешего в каске, потушил ее в песке и, поправив на голове яркий тюрбан, побежал на манеж.

А на самом манеже бушевал праздник. Он взлетал вверх разноцветными мыльными пузырями и, достигнув купола, взрывался яркими огоньками и осыпался веселым конфетти на головы восторженной публики.

Конечно, я ждал выступления Януша. Я очень любил всех волшебников, и мне нравились абсолютно все выступления, но мой крылатый бог был самым лучшим. Вот уже мимо меня прошел с манежа Габриэль, ведя на коротких поводках двух волков, а Януша все еще не было.

– А теперь гвоздь нашей программы! – крикнул Милош, подняв вверх руку с зажатой в ней палочкой. – Великий и прекрасный… Бог времени, Двуликий Янус!

Свет погас, и в полной темноте Милош проскочил мимо меня. Я совсем забыл! Янус появлялся сверху! А я, глупый мальчишка, ждал, когда он пройдет мимо меня. С замиранием сердца я смотрел на парящую под самым куполом тонкую фигурку. Она висела в воздухе на фоне черного звездного неба, и два огромных белых крыла трепетали за ее спиной.

– Чер-р-рт… – тихо сказала Шери, очутившаяся рядом со мной. – Ежи! Он плохо закрепил страховку!

Шери еще что-то громко крикнула в темноту кулис, но я ее уже не слышал. Я с ужасом смотрел на тонкий трос, болтавшийся над самым полом арены. Музыка смолкла, и раздался громкий рокот барабана. Мой прекрасный бог сложил крылья и…

Я бросился вперед, к болтающемуся тросу, забыв обо всем на свете. Одна мысль о том, что мой бог может разбиться, придала мне смелости и силы. Силы и смелости у меня хватило, а вот умению ходить в больших клоунских ботинках с толстыми, загнутыми вверх носами, я не научился. В результате я споткнулся и, пролетая вперед рыбкой, ухватил-таки трос руками. И в этот самый момент Януш камнем полетел вниз.

Трос в моих руках натянулся, и меня подбросило вверх. Я понял, что манеж все дальше уходит из-под ног, и громко завопил:

– Спасите-помогите! Опустите!

Но трос тянул меня все выше и выше. В панике я стал дергать ногами, но сделал только хуже. От моих движений трос начал раскачиваться, а огромные клоунские ботинки слетели с моих ног и повисли на вытянувшихся от тяжести штанинах трико.

И тут я почувствовал, что мои слабые руки, уставшие удерживать мое дергающееся тело, начали медленно разжиматься, отпуская трос. Я громко завизжал и… полетел вниз.

В тот момент, когда у меня уже сжалось все внутри от ожидания удара о покрытие манежа, я услышал над собой шелест огромных крыльев. Януш подхватил меня под руки, и мы с ним зависли в нескольких метрах от пола.

Зал взорвался овациями. Януш плавно спустился и аккуратно поставил меня на манеж. Наверное, у меня было очень глупое выражение лица, или просто ему показался забавным мой грим. Бог улыбнулся мне, взял за руку и, взмахнув ей в воздухе, поклонился зрителям.

– Уважаемая публика! – крикнул он, стараясь остановить аплодисменты жестами. – Разрешите представить вам нового артиста. Давайте поприветствуем нашего маленького клоуна Болека!

Знаете, что меня в тот момент удивило? Я увидел глаза зрителей и понял, что они мне рады, что я им понравился. Они смеялись и хлопали в ладоши, как дети. Я развел руки в стороны, как это делал Януш, и неумело поклонился.

– А теперь бегом за кулисы, – шепнул мне мой бог и легонько подтолкнул меня с манежа.

Я пошел в сторону кулисы, тяжело передвигая ногами, а за мной двумя змеями тянулись штанины с привязанными к ним резинками клоунскими ботинками.

– Анхель, господи! – метнулась ко мне Марыся, поднимая пыль с пола своим змеиным хвостом. – У меня сердце остановилось, когда я увидела, как ты взлетел.

– Какого черта ты побежал на манеж? – хмуро буркнул усатый Ежи. – Он уже сто раз так спускался сверху и ни разу не упал. Там и страховка не нужна особо.

– А если бы он не раскрыл крылья? – крикнул я Ежи. – Он бы разбился насмерть.

– Крылья? – удивленно вскинул белесые брови Ежи.

– Конечно кр-р-рылья, – сказала Шери, отодвигая от меня плечом Ежи. – И даже я, гном-целитель, не смогла бы ему помочь своими тр-р-равами.

– Гном-целитель? – растерянно смотрел на Шери Ежи.

– И тогда бы я вырыл яму и закопал тебя в нее так, чтобы наверху торчала только твоя голова. И кормил бы тебя лягушками и червяками. Так делают все великаны, – громко прогудел над моей головой Влад.

– А я бы приползала к тебе, кусала за нос и пускала в него яд. Потом он у тебя страшно бы зудел, но ты не мог его почесать, – сказала Марыся, разглядывая мои пораненные тросом руки.

– Ненормальные, – фыркнул Ежи и уже развернулся, чтобы отойти, но ему на плечо легла крепкая рука Милоша.

– Я не волшебник, как остальные, – сказал он ему, – но тоже кое-что умею. Поэтому говорю, чтобы все об этом слышали: ты уволен!

Я не слышал дальнейший диалог Милоша и Ежи. Шери полила мои изодранные в кровь руки прозрачной, забавно пузырящейся жидкостью, а потом наскоро забинтовала их. И тут я вспомнил, что пропустил номер Януша, и очень расстроился.

Януш влетел за кулисы и, плавно опустившись возле меня, обнял за плечи и тихо сказал на ухо:

– Этот поступок достоин настоящего мужчины. Ты – мой герой.

– Господа артисты! – громко крикнул Милош, высунувшись из-за кулисы. – Парад-алле! Все на сцену!

Януш аккуратно взял меня за забинтованную руку и повел на арену.

Вы знаете, что такое Парад-алле для артиста? Это благодарность за принесенную радость. Это громкие фанфары и восторженные овации. Это сияющие глаза и букеты, летящие к ногам. Это признание. Признание таланта.

Я пребывал в некой эйфории от происходящего. Вокруг меня в кулуарах цирка толпились друзья. Они хлопали меня по плечам, осторожно жали руки. Девочки целовали в измазанные белилами щеки. Меня поздравляли с дебютом, а я был настолько растерян, что не заметил, как веселые голоса вдруг замолчали. Я обернулся… и увидел перед собой огромную фигуру вожака зверей. Он смотрел на меня ледяными колючими глазами и улыбался, скаля огромные белые зубы.

– Du bist ein Lustiger Clown! – сказал он. Да, оказывается, звери не лаяли, а говорили на своем языке. И самое странное, что я понимал отдельные слова.

– Господин фон Штюк говорить, что ты есть смешной, – пролаял переводчик, маленький и толстый зверь, больше похожий на злого ежа, чем на настоящего зверя.

– Ich Frage mich, ob du ein Kind bist, oder ein Zwerg? – сказал вожак и потянул к моему парику руку.

– Господин фон Штюк хотеть смотреть на тебя без грим, – перевел злой ежик, и мое сердце упало куда-то вниз.

Огромный зверь с седой головой и острыми клыками тянул к моему парику свою когтистую лапу. Еще секунда, и он сорвет его с меня и увидит мои черные волосы. Я закрыл от страха глаза и замер.

– Это всего лишь карлик, господин фон Штюк, – услышал я голос Януша за своей спиной. – Давайте я лучше покажу вам маленький фокус, – и Януш нажал пальцами на рыжие баки парика.

Две тонкие струйки брызнули из-под него и намочили рукав черного мундира. Вожак слегка поморщился, вынул из кармана белоснежный платок, вытер мокрый рукав и… вдруг рассмеялся.

– Ich mag den neuen Clown. Aber deine Leistung ist, wie immer, einfach perfekt, meine süße Januszka, – как-то ласково пролаял вожак и, протянув вперед руку, потрепал Януша пощеке.

– Господин фон Штюк доволен представлением. Выступление Янушка – самый лучший, – перевел ежик.

– Jetzt zum Geschäft. Ich habe Papier vorbereitet, das Ihnen helfen wird, sich durch das Land zu bewegen. Sie begleiten meiner Kompanie Soldaten. Ich werde auf Ihre Ankunft vor Ort warten, – обратилсявожак к Милошу и протянул емукакую-то бумагу.

– Это бумаги для вас. Вы едете под конвой солдат. Господин фон Штюк встретить вас на месте, – прогавкал еж.

– До встреча, мой Янушка, – улыбнулся Янушу вожак и, кивнув головой переводчику, ушел прочь.

========== Глава 22 ==========

Сборы начались уже на следующий день. Утром все мужчины цирка отправились на демонтаж шатра. Я блаженно валялся на кровати и вспоминал свое вчерашнее выступление. Мои воспоминания обрастали сказочными деталями, и вот уже вместо троса страховки я кидался на хвост ядовитой змеи, которая ползла вверх за Янушем. Я не смог с ней справиться, и тогда мой прекрасный и смелый бог кинулся мне на помощь.

– Анхель, дорогой, – я и не заметил, как в вагончик вошла Марыся. – Мы тут с девочками придумали кое-что. Ты нам доверяешь? – Марыся протянула мне руку и улыбнулась.

Я не стал ей говорить, что не только доверяю, но и люблю их всех. Я просто взял ее за руку, поднялся с кровати и пошел вслед за ней на улицу.

В фургончике, где жила Шери, нас уже поджидала прекрасная София и, собственно, сама хозяйка жилья. Марыся достала несколько таблеток, Шери растолкла их в ступке и высыпала в глиняную миску. Туда же Марыся налила из флакона едко пахнущую жидкость, от которой у меня защипало глаза, а София, в довершение всего, добавила в эту смесь немного шампуня.

– А теперь закрой глазки, дорогой, и постарайся не дышать, – сказала Марыся, поднося ко мне колдовское зелье.

– Я не стану это пить, – замотал я головой и спрятался за спиной Софии.

– Что ты, мon cher, – засмеялась гномелла. – Это не нужно пр-р-ринимай внутр-р-р.

– Мы намажем этим волшебным снадобьем твои волосы, и они станут светлыми, – вытащила меня за руку София.

– Как у Януша? – восторженно прошептал я.

– Да, – улыбнулась София.

– Нет, дорогая, – покачала головой Марыся. – У нашего ангела слишком темные волосы. Он будет скорее рыжим, как я.

– Жалко, – вздохнула София. – Я так хотела, чтобы он стал белым ангелочком.

– София, – погладил я красавицу по руке. – Я не ангел. Я теперь рыжий клоун Болек, – и, повернувшись к Марысе, подставил ей свою голову и уверенно сказал: – Мажь!

Целый час, пока на моей голове весело пузырилась волшебная краска, мне пришлось слушать разговоры девочек про новые тенденции в моде.

– …И еще шляпки. Я видела такие в модном журнале. Они похожи на мужские котелки, но без полей. Мне кажется, тебе, Шери, подойдет именно такая, – щебетала Марыся, расчесывая черные волосы Шери и закручивая их на маленькие коклюшки.

– Что ты, мon cher, – отмахивалась Шери. – Куда мне носить шляпка?

– Шери, но ты же француженка, – всплеснула руками София. – Ты должна быть законодательницей моды в нашей компании.

– А почему у тебя волосы черные? – спросил я у Шери, встряв в разговор.

– Откр-р-рыть тебе великий тайна гномов? – спросила Шери у меня полушепотом. Я испуганно кивнул. – На наши волосы любой краска дает чер-р-рный цвет.

– Ой, не придумывай, дорогая, – засмеялась Марыся. – Я тебе расскажу тайну гномов, – она подсела ко мне на кровать. – Просто гномы немного скупые, и некоторым было жалко денег на краску.

– Мар-р-рыска! – пискнула Шери. – Вот зачем ты выдаешь тайны гномов? Теперь мне придется вас всех отр-р-равить. Потому что это очень стр-р-рашный тайна!

Девочки захохотали и снова углубились в разговор о моде. Я сидел и изредка запускал в свои волосы палец. Волшебная краска пыхала на нем пузырьками, и мне иногда казалось, что по моей голове бегают сотни вошек и щекотят ее своими лапками. Остатки краски Марыся размазала еще и по моим бровям. Там тоже хозяйничали вошки, но я их прогонял, морща лоб или нос.

Когда мои милые волшебницы вымыли мне волосы и принесли мне зеркало, я замер, глядя на свое отражение. Не знаю, стал ли я меньше походить на еврея, но теперь я точно был рыжим клоуном Болеком. Я корчил смешные рожицы, показывал самому себе язык и пищал по-гномьи разные словечки.

– Анхель! Что это? – к нам в вагончик зашел Януш и, увидев меня в новом образе, громко рассмеялся. – Если бы я встретил тебя на улице, то ни за что бы не узнал. Молодцы, девочки! Ну, раз ты теперь наш новый артист, прошу вместе с нами на обед, – он взял меня за руку, вывел из вагончика и смело повел по главной дорожке в сторону шатра.

Но шатра на месте не оказалось. Вместо него по кругу торчали какие-то железные палки, и только манеж был еще на прежнем месте. В стороне, в нескольких метрах, стоял деревянный навес. Под ним располагался длинный стол, а по обеим его сторонам – две лавки.

Вся труппа уже собралась на обед, рассевшись за столом. Волшебники тянули свои миски крупной и грудастой женщине, а она с деловым видом черпала из огромной кастрюли половником суп и разливала его.

– Ганечка, мне еще половник добавь, – пищал Макс, отталкивая рукой другие миски.

– Макс. Не понимаю, как в такую кроху столько еды влезает? – хмыкала Ганечка, плеская в миску Макса еще одну порцию супа.

– Твой грибной суп – самый вкусный из того, что я ел, – подмигивал ей домовой. – Я потом еще и добавки попрошу.

– Ты не один, Макс, – ворчала повариха. – Мне еще девочек и Януша надо накормить.

– Так Макс у нас растущий организм, – громко гоготал Шафир. – А девочки вечно за фигурой следят и много не едят.

– Ну-ка, – Януш уселся рядом с Шафиром и подвинул его боком дальше по скамье. – У нас новый член труппы. Давай, Ганечка, угости нас своим прекрасным супом!

Я сидел рядом с Янушем, ел вкусный грибной суп, и на моей душе было так хорошо и тепло, словно я находился в кругу семьи.

– Ганечка, а может, ты нам сливянки нальешь? – подмигнул поварихе Шафир.

– А что мне с той сливянки будет? – спросила Ганечка, убирая со стола пустую кастрюлю.

– Так я после нее добрый да ласковый, – продолжал Шафир, наворачивая суп.

– Тю… – усмехнулась Ганечка. – Мне нужен настоящий мужик, вроде нашего Влада, – она подошла к Владу сзади и похлопала его по спине. – А с тебя какой толк? Ты же меня не выдюжишь!

– Ох и зря ты, Ганечка, недооцениваешь нашего черного брата, – засмеялся Макс. – Уж поверь, там есть на что посмотреть!

– Ага, – согласился Шафир. – Если к Максу приставить, то ему как раз до пола будет.

– Господа, – возмутилась Марыся. – С нами ребенок. Пожалуйста, не надо пошлостей. Давайте лучше поговорим о чем-нибудь хорошем? – и она лихо перевела разговор на тему переезда.

После обеда был час отдыха. Мы с Янушем улеглись на бортик манежа, голова к голове, и стали смотреть на чистое голубое небо.

– Правда, небо похоже на купол цирка? Только очень высокий, – спросил меня Януш.

– Ага, – ответил я, прикрыв один глаз и пытаясь пальцем поймать летящую в небе птицу. – А ты смог бы долететь до самого потолка неба? – спросил я у бога.

– Смог бы, – засмеялся Януш. – Я поднялся бы высоко-высоко и оттуда помахал бы тебе крыльями. Вот так… – он сложил ладони с растопыренными пальцами, поднял их над нашими головами и пошевелил ими, словно крыльями.

========== Глава 23 ==========

Работать вместе со всеми оказалось очень весело. Я толкал впереди себя одноколесную тележку, нагруженную разным реквизитом, двигаясь к своему вагончику. Там меня уже ждали Шери и Марыся. Они разгружали тачку и компактно укладывали вещи в небольшом помещении. Мою кровать еще до обеда перетащили в вагончик Януша. А мой бывший дом стал складом.

Потом я вприпрыжку возвращался к Янушу и Максу, которые снова нагружали тележку булавами, тростями, лентами, скрученными веревками и тросами. Мне было так весело, что я даже не обращал внимания на ворчащего и недовольного всем Макса.

Когда мелкий реквизит был убран, к нам подошел Габриэль, ведя под уздцы Верного. За ним подтянулись Милош, Тим-Том и Влад. Тим и Том быстро работали фомкой, выдергивая из манежа гвозди, Милош разбирал доски, а Влад относил их к Габриэлю, который перевязывал их веревками и прикреплял к стременам Верного. А я, стуча по черным бокам Верного пятками, отвозил доски к специальному вагону без крыши, где у меня их принимал Шафир. Когда манеж был полностью разобран, все мужчины собрались у вагона и загрузили в него доски, крепко увязав их веревками.

– На сегодня достаточно, – сказал Милош, поправляя засученные рукава рубашки. – Завтра разберем конюшню и зверинец. Будьте осторожны у фургона Габриэля. Волков привяжем у него.

– А лошади как же? – спросил я у Милоша, тоже поправляя рукава, как и он. – Где они будут спать?

– Завтра разберем конюшню, а лошадей выгоним в поле. Пусть немного разомнутся на воле перед дорогой, – ответил мне Милош. – Кто пойдет в ночное?

– Я пойду, – поднял руку Януш. – Кто со мной? – спросил он, подмигнув мне.

– Я! Я пойду! – закричал я, прыгая от нетерпения.

– Ну конечно, – хмыкнул Макс. – Принцесса Янушка и ее верный паж.

– Хватит, Макс, – нахмурился Милош и громко добавил: – Теперь все в душ и ужинать. Ганечка обещала нам налить водки за наши труды!

Народ весело загудел и дружной толпой направился к уличному душу.

– Януш! – окликнул я бога, который, видимо, не торопился идти со всеми вместе. – Ты идешь?

– Иди без меня, Анхель, – покачал головой Януш. – Я после ополоснусь.

Я пожал плечами и вприпрыжку побежал за мужчинами. От счастья, что меня приняли в дружную цирковую семью, я даже не обратил внимания на то, как смущенно выглядел Януш, говоря, что помоется позже.

На улице было уже прохладно, но большой котел весело потрескивал дровами и пыхал теплом. Из него тянулась труба, из которой и текла горячая вода. Холодную черпали из небольшой скважины и смешивали с горячей в огромной бочке на высоком постаменте. Сам душ был с одной стороны закрыт несколькими деревянными щитами, а с другой – естественным забором из густых кустов. Я принял душ вместе со всеми, незаметно разглядывая необычное строение тела многорукого бога и шоколадный цвет кожи Шафира и даже помог намылить шампунем волосатую спину Габриэля.

Ужин прошел в веселых шутках, а после нескольких стопок водки Милош затянул незнакомую мне песню, и вся компания хором подхватила ее.

– Почему не поешь? – спросил меня Януш, подсаживаясь ближе и накидывая мне на плечи теплую кофту.

– Ты чего так долго? – возмутился я. – Вот, – я пододвинул Янушу тарелку с вкусным рагу и два куска хлеба. – Все остыло давно, а он где-то шляется, – ворчал я. – Надо было идти мыться со всеми. А теперь вот сиди и ешь холодное. И водки больше тоже нету.

Януш улыбнулся мне и, взяв у меня ложку, с аппетитом навернул остывшее рагу.

Я и раньше часто бывал в вагончике Януша, но теперь я перебрался туда уже на полных правах, как жилец. Вагончик был таким же небольшим, как и мой. У одной стены стояла кровать Януша, у другой поставили мою. Еще там был большой комод, на котором возвышались две клетки с голубями, а между нашими кроватями – тумба, на которой в своей отдельной клетке сидел Карлуша.

Жилище попугайчика больше напоминало сундук Марыси. В нем тоже было много блестящих штучек, разноцветные тряпочки и какие-то непонятные женские украшения. В клетке висело зеркальце, несколько колокольчиков и ярких помпончиков. На дне стояла мисочка с водой и валялось несколько маленьких детских игрушек.

Завидев меня, Карлуша весело запрыгал на жердочке, кивая головой, потом деловито подошел к дверце и, открыв ее клювом, вспорхнул мне на плечо.

– Кар-р-рлуша кар-р-ро-о-оший, – громко крикнул Карлуша голосом Шери и потом тихо добавил уже голосом Милоша: – Что принес для Карлуши?

– Карл, – строго посмотрел на птицу Януш. – Прекрати попрошайничать!

– Печенька! – обиженно ответил ему попугай, и я неожиданно для себя услышал свой собственный голос.

– Конечно печенька! – воскликнул я и, засунув руку в карман, достал оттуда немного раскрошенное печенье, припасенное мной для Карлуши еще с обеда.

Попугайчик взял лакомство в клюв и, снова залетев в клетку, демонстративно повернулся к Янушу спиной.

Я скинул с себя уличную одежду и переоделся в пижаму, которую мне купила прекрасная София. Януш, почему-то повернувшись ко мне спиной, надел свободную домашнюю кофту и легкие льняные штаны.

Я запрыгнул с ногами на его постель, всем своим видом показывая, что не собираюсь спать, а хочу поболтать о чем-нибудь. Януш покачал головой и молча показал мне на свою кровать. Мне показалось, что он немного напрягся, поняв, что я его хочу о чем-то расспросить. Я не стал ждать, пока Януш пойдет в наступление и станет физически меня прогонять, и начал разговор.

– Януш, а почему Макс такой противный и злой? Домовые должны быть добрыми, – спросил я у него и почувствовал, как он расслабленно выдохнул.

– Хочешь услышать сказку про домового? – сказал он. – Тогда ложись к себе в постель и закрывай глаза.

Я послушно перелез на свою кровать и, повернувшись на бок, подпер голову кулаком, приготовившись слушать.

– Жил-был в одном приюте домовой. Правда, он не знал тогда, что он домовой. Его все дразнили недоросликом и карликом. Домовенка это очень обижало, и он всегда на всех злился, потому что был маленького роста и побить обидчиков у него не получалось. Терпеть унижения ему надоело, и однажды он сбежал. Спрятавшись под вагоном проходящего эшелона, он уехал далеко-далеко от приюта. Поезд привез его в большой город. Домовой бродил по незнакомым проулкам, смотрел на богатые витрины магазинов, на машины, проносящиеся мимо него по широким улицам. Он надеялся, что в большом городе на него никто не обратит внимания, не заметит, но… Люди, проходящие мимо, брезгливо морщились. Домовой спрятался в подвале заброшенного дома и, дождавшись ночи, вышел на улицу. Он сильно продрог и очень хотел есть. Проходя мимо закрытой на ночь булочной, он вдруг увидел, что форточка в подсобном помещении открыта. Он легко забрался внутрь и, насовав себе в карманы вчерашних булочек, вылез обратно.

И тут его схватили сильные руки…

– Это были полицейские? – спросил я, приподнявшись на локте.

– Нет, – покачал головой Януш. – Это были злые орки. Оказывается, они наблюдали за тем, как лихо домовой залез в форточку, и им это очень понравилось. Вот как раз они и убедили нашего героя, что он домовой. Только про его силу объяснили неправильно. Они вдолбили ему в голову, что главное искусство домовых – лазить в богатые дома и красть драгоценности. А наш домовенок им поверил. Не потому, что он был глупым. Просто банда орков отнеслась к нему по-человечески. Так домовой стал форточником. Бандиты научили его воровать и пить, а еще играть в карты. Именно это и сыграло с нашим героем злую шутку. Он никогда не соглашался ходить на серьезные дела. Но однажды он проиграл главарю орков, и тот, чтобы получить долг, приказал ему идти грабить ювелирный магазин.

Сначала все шло как обычно. Бандиты открыли форточку в подсобке, наш домовой влез в нее и распахнул для своих подельников дверь. Вот тут и случилось непредвиденное. В лавке оказался охранник. Орки открыли стрельбу и убили его. Наш домовой не был убийцей. Он не хотел ничьей смерти, поэтому сильно напугался. К тому же на звук выстрелов к ювелирной лавке приехала полиция.

Перепуганный домовой воспользовался своим даром и, выскользнув на улицу через ту же открытую форточку, убежал.

Он бежал почти всю оставшуюся ночь и к утру оказался на дороге, ведущей из города. По ней он и брел несколько дней, замерзший и голодный, пока его не нагнал цирк, ехавший как раз в ту же строну.

Так наш домовой стал цирковым. Правда, его характер не стал от этого лучше. Он так и остался обиженным на весь мир и иногда, по старой привычке, играет в карты в кабаках. Но… он доверяет нам. И мы ему тоже…

========== Глава 24 ==========

Проснулся я от какого-то пощипывания в волосах и тихого щелканья. Я открыл глаза и, посмотрев наверх, увидел попугайчика, который по одному выдергивал мои волоски из головы и вставлял их себе в крылышко, между перьями.

– Карлушка! – я замахал руками на попугайчика, но тот только задорно запрыгал на подушке, качая головой, засмеялся голосом Януша и спросил меня:

– Карлуша красавчик?

– Ага, – нахмурился я, пытаясь нащупать на своей макушке лысину.

Поняв, что действия Карлуши не нанесли урона моей рыжей шевелюре, я встал с кровати, оделся и, распахнув дверь, выбежал на улицу. Пробежав мимо нескольких жилых вагонов, я направился было к навесу столовой, но, выйдя на небольшую площадь, замер на месте от ужаса.

Вся площадь, где раньше стоял шатер, была полна зверей. Они нагло расхаживали между открытыми вагонами, гружеными досками, активно работали фомками, разбирая конюшню и зверинец. Мне показалось, что их смех и лающий язык заглушили все звуки вокруг. Они были везде: возле душа, на лавках у вагонов, на крыше конюшни. Мимо проехали несколько грузовиков, из которых на меня тоже смотрели холодные звериные глаза. Я не различал их ни по окраске, ни по голосам. Они все были на одно лицо. Высокие, молодые, с наглыми серыми глазами и светлой шерстью на холках.

– Schneller! Wir arbeiten! – услышал я недалеко от себя, и мое сердце остановилось.

По направлению ко мне шел зверь в черной форме и такой же черной фуражке с кокардой. По тому, как два зверя, сидящие на лавке, после его слов бросились загружать машину, я понял, что он тут главный.

Подойдя совсем близко, зверь сел передо мной на корточки и протянул вперед руку. В его руке было красивое красное яблоко.

– А я все думал, тот смешной клоун карлик или мальчик? – сказал он, и я, подняв на него глаза, увидел, что он вовсе не зверь.

Он был человек. Военный улыбался мне, протягивая яблоко, и в его глазах цвета осеннего неба сверкали смешливые искорки.

– Вы человек? – тихо пискнул я и взял яблоко.

– Конечно человек, – засмеялся мужчина.

– А откуда вы знаете звериный язык? – я с любопытством посмотрел на него и с аппетитом вонзил зубы в твердую кожицу яблока.

– Звериный? – мужчина слегка нахмурил брови и, быстро обведя взглядом бегающих вокруг зверей, ответил: – Я жил и вырос среди них. Поэтому говорю на их языке.

– Херр майор! – к нам подлетел Януш и, приземлившись рядом со мной, закрыл меня от майора крыльями. – Это наш новый артист. Он немного не в себе, поэтому…

– Он милый малыш с фантазией, – улыбнулся майор и потрепал меня по рыжим волосам. – Где вы его нашли?

– В капусте, – выпалил Януш, и я заметил по его глазам, что он сам испугался этих слов.

– То есть?.. – удивленно поднял брови майор.

– Понимаете, – Януш отодвинул меня за свою спину и подошел к майору ближе. – Нам нужно было закупиться продуктами, и Милош, это хозяин цирка, пошел на рынок. И там, за кучей капустных кочанов, нашел нашего Болека, – на одном дыхании выпалил Януш.

– Болека, значит, – усмехнулся майор. – Ну-ну… – хмыкнул он себе под нос и, развернувшись на каблуках, пошел к кучке загорающих на солнце зверей. – Warum arbeiten wir nicht? Arbeit! – крикнул он им и погнал в сторону вагонов с досками.

– А врать нехорошо, – сказал я Янушу, доедая яблоко.

– Иногда приходится, – ответил он мне, тяжело дыша и провожая взглядом майора. – Он же зверь.

– Не-а, – мотнул я головой и кинул огрызок в кусты. – Он человек. Он просто вырос с ними.

– Не стоит верить человеку, который вырос со зверями, – ответил мне Януш и, взяв за руку, повел в сторону столовой.

Я ждал вечера с нетерпением. Я никогда не ходил в ночное и потому считал, что это будет какая-то особенная ночь.

Я исполнял все задания, которые мне давали: собрал посуду со стола после обеда, почистил клетки голубей и Карлуши, убрал в вагончике, помог девочкам аккуратно сложить в сундуки костюмы. И вот наконец Януш и Милош взяли меня за руки и отвели к стойлу с лошадьми.

Верный, как настоящий мудрый кентавр, понял, что я достаточно уверенно держусь в седле, поэтому пошел легкой рысью вровень с лошадьми Януша и Милоша.

– Кстати, неплохая идея объединить твой номер с номером Марго, – говорил Милош, подгоняя лошадь тонкой хворостинкой.

– А как же мой номер? – напомнил ему я.

– И твой номер тоже вполне там уместен, – кивнул он мне.

– Это опасно, – покачал головой Януш. – Не забывай, Милош, что Анхель ребенок.

– Так ты же меня поймаешь, когда я буду падать! – возмущенно пискнул я.

– Вот в тот момент, когда ты пикируешь вниз, ты ловишь Анхеля, прямо над манежем, и вы вместе взмываете вверх, – продолжал Милош, видимо, не слыша нас и пребывая в некоем творческом процессе.

– Милош! – толкнул его в плечо Януш. – Мы еще мое падение толком не отработали, а ты хочешь, чтобы я еще и Анхеля словил в полете?

– Страховка! Все дело в ней! – не унимался Милош. – Их будет три. Одна на тебе, вторая на Анхеле, а третья фальшивая. На ней сделаем перекладину, чтобы Анхель мог за нее держаться. Вот смотри… Твою скорость падения можно замедлить, и в этот момент ты ловишь Анхеля. К тому же его можно поднять на фальшивой страховке невысоко.

– Милош, ты меня слышишь? – нахмурился Януш. – Я не буду рисковать Анхелем ради эффектного номера!

– Надо просто все рассчитать математически, – снова сказал Милош, бросив взгляд на Януша. – И потом, мы научим Анхеля правильно падать.

– Когда? – заволновался я.

– Да хоть сегодня, как только приедем на поле, – подмигнул мне Милош и перевел разговор на другую тему: – Кто умеет разводить костер?

Пока лошади мирно паслись на большом лугу, мы с Милошем разожгли костер, а Януш нанизал на железные шпажки куски мяса, которые, по его словам, были им добыты в честном бою с волками Габриэля.

Оказалось, что кроме мяса в сумке, которую дала нам Ганечка, было полбуханки хлеба, несколько помидоров и огурец. Когда мясо прожарилось и мы уселись на траву ужинать, Милош хитро подмигнул Янушу и достал из-за пазухи початую бутылку сливянки.

После сытной еды и выпитого вина Милош и Януш решили дать мне первый урок. Для этого Милош присел на корточки и сложил руки ковшом. Януш встал на них босыми ногами и, сильно взмахнув крыльями, взлетел вверх. Сделав кувырок в воздухе, он приземлился на согнутые ноги. Но выпитое вино, видимо, не дало ему правильно приземлиться. Бог нелепо взмахнул руками и сел на попу.

– Урок первый! – сказал он, отряхивая брюки. – Никогда не пей сливянку перед репетицией. Еще раз давай! – кивнул он Милошу, и тот снова сел на корточки.

Второй прыжок оказался более удачным. Януш приземлился точно на согнутые ноги и, немного зависнув в такой позе, выпрямился.

– Самое главное – вовремя согнуть ноги и еще скрестить руки на груди. Это называется сгруппироваться. Если даже ты упадешь неудачно, то не повредишь конечности. И еще – очень важно не падать на попу, как это сделал я. Надо стараться немного накрениться вперед.

– Давай теперь я! – я с готовностью подошел к Милошу, но с удивлением увидел, что тот спит, сидя на корточках.

– Не беспокой его, – улыбнулся Януш. – Этот переезд его вымотал. Давай лучше ляжем, и я расскажу тебе сказку.

Меня не нужно было долго уговаривать. Мы расстелили на траве старые одеяла и улеглись на них, уставившись в звездное небо.

– У одной молодой цыганки в таборе родилась дочка. Девочка была просто прекрасна! У нее были огромные зеленые глаза и длинные густые рыжие волосы. Вот только… вместо ног у нее был змеиный хвост. Поначалу никто не замечал ничего необычного. Все считали ее нормальным ребенком. Но однажды она каталась с отцом на коне, и тот так разыгрался, что скинул юную наездницу. Любой человек, наверное, поломался бы весь, но только не наша девочка-змея. Отец очень испугался за нее и отвез в город к доктору. Вот он-то и обнаружил ее хвост. Оказалось, что из-за него девочка может выворачивать суставы в любую сторону. Узнав про змеиный хвост, совет табора решил, что юная цыганка должна выступать на представлениях вместе с дрессированным медведем и танцовщицами. Девочка очень обрадовалась. Она всегда об этом мечтала, но ее отец был очень важным человеком в таборе и решил, что его дочь никогда не будет развлекать публику. И вот тогда, узнав о том, что в город приехал цирк, девчонка убежала из табора и стала путешествовать вместе с цирком, выступая со своим необычным номером.

========== Глава 25 ==========

Когда мы утром вернулись, вагонов с досками и реквизитом уже не было. Жилые фургончики были расставлены так, чтобы в них удобно было запрячь лошадей.

Наш вагончик, неспешно покачиваясь, ехал по улицам моего города. За окном плыли родные улочки, дома, магазины и парки. Только вот знакомых лиц я не видел. Мне было грустно. Я вспомнил маму и папу, друзей, школу, воскресные занятия в синагоге. Город вроде остался прежним, но в нем стало пусто и одиноко. Лавка башмачника смотрела на меня пустыми глазницами разбитых окон. Школа превратилась в казарму, а в ее дворе, где мы раньше играли с друзьями в лапту, между деревьев висели стираные кальсоны, гимнастерки и портянки зверей. При виде нашего старого дома мое сердце сжалось, и я с трудом сдержал слезы.

– Тебе грустно, Анхель? – Януш сел на мою кровать и, обняв меня за плечи, поцеловал в макушку.

– Расскажи мне про будущее, – вдруг попросил его я, не знаю почему.

– Понимаешь… – Януш отстранился и внимательно посмотрел мне в глаза. – Будущее невозможно узнать точно. Вот прошлое легко увидеть. Его следы всегда остаются на людях. На руках, в морщинках возле губ, в глазах. Оно проскальзывает в голосе. Оно впечатано в сам облик человека. А вот будущее… Ты видишь сразу несколько картинок одного и того же события.

– Это почему? – удивился я.

– Ну вот смотри: мама тебя отправила в лес, и ты вполне мог не сбиться с маршрута. Ты мог встретить кого-то в лесу, и тебе бы помогли выбраться. Или ты мог зацепиться рубашкой за сучок и утром, увидев кусочек тряпочки на ветке, понять, что пришел именно оттуда. И тогда ты дошел бы до деревни, нашел бы Якова, и тот переправил бы тебя с остальными в безопасное место, – грустно улыбнулся Януш.

– Но тогда ты бы не нашел меня в лесу, и я никогда не узнал бы Шери, Марысю и Софию. Габриэль не научил бы меня ездить верхом. Я никогда бы не вышел на арену цирка и никогда бы не узнал, что такое Парад-алле. И я не узнал бы тебя, – от последней мысли мне стало совсем тоскливо, я прижался к Янушу боком и обнял его.

– А еще… могло случиться так, что я не пошел бы в тот день в лес. И тогда тебя нашли бы они и… Нет! Не хочу про это думать! – Януш тряхнул светлыми волосами, и крупный золотой завиток упал ему на лоб. – Но я пошел, и знаешь почему? – он поправил волосы рукой и как-то совсем тепло посмотрел на меня.

– Почему? – спросил я.

– Меня позвали, – ответил он. – Я слышал голос, который меня вел за собой.

– Это я тебя звал? – у меня перехватило дыхание.

– Нет, – Януш покачал головой и посмотрел в окно. – Голос был женским.

– Мама… – понял я и, уткнувшись ему в плечо, расплакался.

– Твоя мама вела Януша к тебе? – вырывает меня из воспоминаний голос внука.

– Верно, – улыбаюсь я. – Я ее больше никогда не видел. В моих воспоминаниях мама и папа остались молодыми и красивыми. Они не состарились ни на один день. В этом и есть странность нашей памяти. А сейчас… – я поднимаюсь с лавки и ищу глазами свою палку. – Пора бы и домой. И нужно купить хлеба на обед.

– Дед, а я так и не понял, в чем было уродство Януша? – спросил внук, подавая мне тросточку.

– Глупый ты, – хмыкает на брата девочка. – Януш прекрасен. У него нет уродств.

– А что он тогда делает в таком цирке? Он мог бы выступать в обычном, – парирует внук.

– Я расскажу вам обо всем, – улыбаюсь я, – вы уже взрослые и должны все понять, но сначала обед!

Обед прошел очень быстро и в полной тишине. Мои маленькие хомячки закидывали в себя ложки супа одну за одной, даже не пережевывая.

– Все, дед, пошли на веранду, – заявляет мне внук, как только его тарелка оказывается пустой.

– Не торопи дедулю, – хмурится внучка, собирая тарелки. – Он у нас старенький, вдруг забудет, о чем обещал рассказать.

– Не забуду, – смеюсь я, – я старый, но с памятью у меня все хорошо. Я помню, что обещал вам рассказать, чем Януш отличался от других.

Мы снова расположились на терраске на заднем дворе, и я, не став больше испытывать терпение внуков, продолжил рассказ:

– Осень была уже в полном разгаре. Мы уже несколько дней ехали по дороге вслед за цирковым реквизитом. Останавливались только для ужина. Завтрак и обед выдавались сухим пайком. Ужин нам готовила Ганечка на большой плите, которая топилась дровами. Пока готовилась еда, мы выгуливали животных, давали отдых коням и сами разминали затекшие от постоянного сидения и лежания конечности.

Шери и Макс репетировали танец, вытащив на траву лист фанеры. Марыся и Софи тянули мышцы, держась за вагончики. Влад качал руки, взяв в каждую по запасному колесу вагонов.

Стайка зверей, приставленная к нам то ли в помощь, то ли для присмотра, располагалась недалеко от нас, и я слышал их свист и гогот. Они смотрели жадными горящими глазами на Марысю и Софию, а те брезгливо фыркали и старались отойти подальше от жадных взоров исходивших слюной зверей. Над танцами Макса и Шери звери откровенно смеялись. Завидев Габриэля, начинали громко скулить и выть, а Влада дразнили, оттопыривая себе уши.

Но как только вдали показывалась высокая фигура майора, свист и улюлюканье стихали и звери начинали делать вид, что заняты чисткой сапог или полировкой пряжек на ремнях.

На третий или четвертый день нашего путешествия неожиданно к нам вернулось лето. За день солнце накалило крыши вагончиков так, что дышать стало тяжело. Мы с Янушем развалились на полу фургона, заранее вылив на него ведро воды.

– Я бы сейчас с удовольствием искупался в речке, – вздохнул я, подливая воду в небольшую ванночку, где сидел недовольный и нахохлившийся Карлуша.

Удивительно, но мне показалось, что кто-то решил исполнить мое желание. Остановку объявили намного раньше, чем обычно, а выйдя из пропитанного жарой вагончика, я увидел небольшое лесное озеро вдалеке.

– Ребята! Айда купаться! – крикнул Габриэль и первым побежал со склона по направлению к заманчиво блестевшей водяной глади.

Вода в озере оказалась холодной, но это не остановило нашу компанию. Я, конечно, примкнул к мужской части и неуверенно проплыл несколько метров рядом с фыркающим в воде Владом. Потом я решил навестить девочек, но выйдя из кустов с другой стороны озера там, где расположилась женская компания, услышал громкий визг:

– И-и-и!!! Анхель! Сюда можно только девочкам! Мы без купальников!

– Вы Януша не видели? – спросил я у девочек из-за кустов, неожиданно вспомнив, что не видел его у озера.

– Он ушел куда-то ближе к лесу, – ответила мне Шери, и я услышал всплески воды и тихое женское попискивание.

Чтобы самому не смущаться и не смущать своим присутствием прекрасную половину нашего цирка, я решил поискать Януша, для чего пошел к озеру со стороны леса. Увидев светлую головку за густым тростником, я решил напугать его, для чего нырнул с головой в воду.

Я правильно рассчитал расстояние и вынырнул с громким «Ха!» точно перед ним и был очень удивлен, увидев неподдельный испуг в глазах Януша.

Если бы я не знал, что передо мной Януш, я бы принял его за девочку-подростка с еще не сформировавшимися женскими формами и небольшой острой грудкой с нежными розовыми сосочками. Бог испуганно вздрогнул и зачем-то прикрыл руками именно пах, оставив моему любопытному взору женскую грудь. Потом, видимо, одумавшись или увидев, куда устремлен мой взгляд, Януш прикрыл грудь, и я увидел у него между ног небольшой член примерно такого же размера, что и у меня.

– Анхель! – придя в себя, закричал Януш. – Сейчас же отвернись! – и с этими словами он кинулся на берег, поднимая ногами в воде илистую муть.

Когда я сам выбрался на берег, он уже сидел в рубашке, притянув к груди коленки и натянув полы почти до щиколоток. Я плюхнулся на траву рядом с ним и, подставив пузо теплым солнечным лучам, закрыл глаза от удовольствия.

– Ты теперь не будешь со мной дружить? – как-то по-детски спросил у меня Януш.

– Почему? – не понял его я и, приоткрыв глаза, удивленно поднял брови.

– Потому что… Я не такой, как все, – ответил мне Януш и устремил грустный взгляд на темную воду озера.

– Ты не такой, как все, – согласился я. – Но разве можно из-за этого раздружиться? – я снова прикрыл глаза, решив для себя, что разговор закончен.

– Скажи, – тихо попросил Януш, – каким ты меня видишь?

– У тебя белая полупрозрачная кожа, – начал я, мысленно представляя Януша, – и золотые волосы. А еще у тебя огромные крылья за спиной. Белые, как снег зимой. А когда ты смотришь на людей, то из твоих глаз идет голубой свет.

Я улыбнулся воображаемому Янушу, и тот, взмахнув крыльями, взлетел высоко в небо. В этот момент я почувствовал легкое прикосновение руки к своим волосам и мягкий поцелуй в лоб моего бога.

    Комментарий к Глава 25

    Сегодня в группе я выложу бонусную главу, которой не будет на фб!

Спешите ее прочитать!

https://vk.com/minion2302

========== Глава 26 ==========

Жара закончилась так же неожиданно, как и началась. Солнце скрылось за тучами. Временами начинал моросить противный мелкий дождик.

Милош все же добился того, чтобы номер Януша объединить с моим, но мой бог настоял на ежедневных тренировках. Для начала Милош и Януш продолжили учить меня правильно падать. Для репетиций падения в качестве вышки был приглашен Влад. Я прыгал с его плеч, а Януш и Милош внизу страховали меня.

– Алле-оп! – кричал мне Милош, и я с громким «Уи-и-и!» рыбкой нырял вниз в крепкие руки моих помощников.

– Ты должен не упасть, а прыгнуть! – в очередной раз говорил мне Януш и качал головой, глядя на Милоша.

– Давай-ка еще раз, – строго говорил Милош и подсаживал меня на плечи великана.

– Может, хватит уже? – громко спрашивал тот. – Он мне уже все уши оттоптал!

И снова мое громкое «Уи-и-и!» нарушало тишину вокруг.

– По-моему, на сегодня действительно достаточно, – сказал Милош, ловя меня подмышки. Почувствовав, что его пальцы шевелятся, я громко захохотал от щекотки, пытаясь вырваться из его рук.

– А по-моему, надо вообще забыть про эту затею, – нахмурился Януш. – Если он так «уикнется» на представлении, то разобьется.

– Погоди, Януш! – я освободился от хватки Милоша и, подойдя к великану, протянул вверх руки. – Давайте еще разок! Ну пожа-а-алуйста!

– Последний раз, и забудем про это, – согласился Януш, вставая на исходную позицию.

Я дождался команды Милоша, оттолкнулся ногами от плеч великана и прыгнул. Я сделал все как меня учили. Почти у самой земли я согнул ноги и приземлился на корточки. Посидев так секунду, я встал и, разведя руки в стороны, поклонился невидимой публике.

– Молодец! – похлопал меня по плечу Милош. – Оказывается, ты прекрасно понял, что от тебя требуется. Зачем тогда мы полчаса ловили тебя с Янушем?

– Мне просто нравилось так падать. Я все ждал, когда вырастут крылья и я полечу, – ответил я, улыбаясь.

– Браво! – раздалось вдруг позади нас и послышались редкие хлопки. Из-за спины великана вышел майор, продолжая аплодировать и улыбаться мне. – Ты и правда настоящий акробат, Болек! – он протянул руку вперед, видимо, намереваясь погладить меня по голове, но Януш закрыл меня с собой.

– Херр майор, вы что-то хотели? – спросил он спокойно и холодно.

– Хотел, – согласился мужчина, хитро сощурив глаза. – Я хочу понять, кто ты: девушка в мужской одежде или юноша, сильно похожий на девушку?

– Допустим, я ни то, ни другое, – ответил Януш, помахивая мне сзади рукой, чтобы я ушел.

– Погоди-ка! – майор звонко шлепнул себя ладонью по лбу. – Гермафродит!!!

Мне очень не понравилось слово, которым майор назвал моего бога. Оно было некрасивым и никак не ассоциировалось у меня с образом Януша.

– Он двуликий бог! – возмущенно пискнул я, выйдя из-за спины Януша, и топнул ногой. – Поэтому вы и видите его то мальчиком, то девочкой! А еще он видит прошлое и будущее!

– Тише! Тише! – майор замахал руками. – Я не хотел обидеть ни тебя, ни твоего друга. Это всего лишь медицинский термин! Я прекрасно знаю, что он великий и прекрасный Двуликий Янус – бог времени. Обещаю, что больше так не назову его. Тебя ведь Янушем зовут? – обратился он к богу.

– Януш или Янушка, – ответил тот, пожав плечами. – В зависимости от того, что вы видите.

– Меня зовут Оскар Крафт, – кивнул майор. – Мне очень приятно. С Милошем и Болеком я уже знаком, а как зовут вашего восхитительного великана?

– Смотрите на него, если о чем-то хотите спросить. Он ничего не слышит, но читает по губам, – посоветовал я Крафту.

Майор повторил вопрос, глядя на великана, и тот громко гаркнул свое имя.

– Януш… – обернулся Оскар к богу. – Я видел твой номер на выступлении. Очень красивый. Я могу тебя попросить об одной услуге?

– Разумеется, – слегка поклонился ему Януш. – Я не могу отказать нашему доблестному освободителю.

– Ради бога! Не надо иронии! – улыбнулся майор. – Я всего лишь хотел попросить тебя погадать мне, – и Крафт протянул Янушу руку ладонью вверх.

– Я не гадалка, херр Крафт, – ответил Януш, но взял руку майора в свои ладони. – Хотите, чтобы я вам рассказал ваше будущее?

– Хотелось бы, конечно, будущее, но… давай начнем с прошлого, – кивнул Крафт.

Януш внимательно посмотрел на майора и начал тихо рассказывать:

– Вы выросли далеко отсюда. В Германии. Голубая арийская кровь. Хм… но… она разбавлена. Польской! Вам прочили хорошее будущее. Нет! Ваш отец хотел, чтобы вы пошли по его стопам и стали военным. Но вы не особо продвинулись в карьере. Почему? – Януш нахмурил брови и посмотрел в серые глаза майора. – Вам просто это не нужно. Вы исполнили волю отца и стали военным, но вы не хотели им быть! Вы хотели стать… Хотели… – Януш задумался.

– Я хотел быть художником, – помог ему майор. – Но ты прав! В семье военного в пятом колене не могло быть бумагомараки. Так называл мои жалкие потуги отец. А как насчет будущего?

Януш снова посмотрел в глаза майора, но на этот раз его взгляд не был таким колючим.

– Вскоре вам предстоит сделать серьезный выбор, – сказал Януш. – Между долгом и совестью.

– И что же я выберу? – усмехнулся Крафт.

– А этого я не смогу вам сказать, – Януш отпустил руку майора и сделал шаг назад. – Будущее переменчиво, и каким оно будет, решать только вам.

С этими словами Януш коротко кивнул майору и быстрым шагом направился в сторону нашего вагончика.

========== Глава 27 ==========

Путешествие длилось уже несколько дней, но я мечтал, чтобы оно длилось вечно. Несмотря на некоторые житейские неудобства, я был счастлив. Меня окружали мои добрые волшебники, и их общество для меня было как солнце в пасмурные и серые осенние дни. Они защищали меня от невзгод, а от зверей, которые постоянно рыскали вокруг наших вагончиков, меня защищал майор.

Он был очень странным, этот Оскар Крафт. Пока мы репетировали, он сидел в стороне и что-то рисовал в блокноте карандашом. Мне было очень любопытно, что там, на его рисунках, но спросить я не решался, пока однажды майор не подозвал меня к себе.

– Эй, малыш! – крикнул он мне, увидев, что мои занятия закончились. – Иди сюда!

Я подошел к нему и с любопытством сунул нос в блокнот. К моему разочарованию, лист был пуст.

– Ты не мог бы мне попозировать, Болек, – сказал Крафт. Я отошел на два шага назад и, сморщив лицо, показал язык. – А еще смешнее можешь? Вот так! – и он состроил смешную гримасу, оттопырив себе уши. Я закатился смехом, а майор вдруг поднял руку вверх и скомандовал. – Вот так… замри!

Позировать оказалось не так-то просто, но я честно старался выполнять команды Оскара. Примерно через пятнадцать минут он подозвал меня к себе и показал рисунок. С него смотрел я, смеющийся и какой-то необычный, но что именно необычного было в рисунке, я не понял.

– Я таким тебя вижу, – сказал майор, улыбнувшись. – Ты не обиделся?

– Не-а, – помотал я головой.

– Мне кажется, что черные волосы и кепочка тебе идут больше, Болек… – он всегда произносил мое вымышленное имя как-то странно. Но сейчас это меня напрягло.

– Что со мной не так? – спросил я напряженно.

– Ничего, – ответил майор, равнодушно пожав плечами. – Просто я увидел в тебе… Ангела. И таким и нарисовал.

И тут я понял, что меня удивило. Крылья… У меня на рисунке за спиной были крылышки.

– А другие рисунки покажете? – спросил я, краснея.

Оскар не стал ломаться. Он усадил меня рядом на скамейку и начал перелистывать страницы блокнота. Я был очень удивлен увиденному. Все мои друзья были изображены именно такими, какими их видел я. Шери и Макс были гномами. Влад – великаном. Софи – волшебницей, повелевающей ветром. У Марыси был длинный змеиный хвост, а Марго лежала на берегу океана и пела, устремив свои огромные глаза вдаль, а ее рыбьим хвостом играли волны.

– А Януш у тебя есть? – спросил я, зачарованный рисунками.

– Увы… Я пока не вижу его. Он закрылся от меня, – ответил мне майор и захлопнул блокнот.

Я смотрел на рисунок и удивлялся. Как человек, который управляет зверями, может видеть то, чего не видят обычные люди?

Вечерами Януш и Милош усаживались за небольшим столиком в нашем фургоне и подолгу разрабатывали план выступления.

– Я думаю, падение нужно делать метров с пяти, – говорил Милош, чертя длинную линию на листе. – Вот так примерно, и-и-и в этом месте, – он рисовал в конце линии крестик, – ты подхватываешь Анхеля и взлетаешь, – и линия резко ползла вверх.

– Посчитай внимательно! У нас разная масса тела. Анхель легче меня! Поэтому я смогу поймать его выше, – покачал головой Януш. – И пять метров – это слишком высоко.

– Погоди! А если ты полетишь во-о-от по такой траектории? – Милош нарисовал загогулину. – Тогда вот в этом месте ты его поймаешь. Почти у пола.

– Слишком рискованно. Вот смотри. Скорость падения зависит от… – и Януш начал писать по краю листа формулы.

В этот момент я потерял смысл разговора и, присев к себе на кровать, начал заниматься с Карлушей. Уже через неделю пути попугайчик умел моим голосом говорить: «Марыся – солнышко!», «София – красавица!» и «Добрая Шери!».

– Так! Давай-ка остановимся на сегодня, – сказал Милош, отодвигая от себя исписанный листок. – Пойдем перекурим, и по кроватям! А то мы с тобой засиделись.

– Анхель, хватит мучать Карлушу, – Януш загнал птичку в клетку. – Раздевайся и укладывайся спать. А то у тебя вообще уже никакого режима. Я скоро приду.

Януш с Милошем вышли в темноту ночи, а я разделся и улегся в кровать. Но мне не спалось. Карлуша в клетке тихонько ворчал, видимо, недовольный тем, что его тоже рано уложили спать. Потом я вдруг вспомнил, что не пописал на ночь, и, надев ботинки и накинув на плечи курточку, выскочил на улицу.

Стоя в кустах, я слышал тихие голоса и видел две красные звездочки сигарет, метавшиеся в темноте. Сделав свои дела, я решил напомнить Янушу о том, что он обещал вернуться скоро, а сам вот уже с полчаса обсуждает на лавке между вагончиками тонкости номера. Но в тот момент, когда я направился к порхающим огонькам, из кустов по другую сторону раздался чей-то незнакомый голос.

– Эй, циркачи! Меня Томаш послал к вам, – сказал он. – Помните его? Он еще у вас детей и стариков еврейских забирал.

– Тише! – шикнул Милош. – Мы под конвоем.

– Мы проверили. Ваша охрана надралась шнапсу вместе с вашим этим… черным человеком и спит, – снова зашептал незнакомец. – Нам помощь нужна.

– Какая? – спросил Януш, и тонкая красная стрела полетела на землю.

– Мы два дня назад на отряд СС напоролись. Видимо, они нас выслеживали. Пришлось дать бой. У нас есть раненые, а лекарства закончились, – сказал незнакомец.

– И где мы тебе лекарства найдем? – спросил его Милош. – Кругом лес.

– Тут через пару километров город небольшой. Чуть в сторону от дороги, – подсказал незнакомец.

– И как, интересно, мы сойдем с маршрута, да еще и лекарств купим? – Милош был явно напряжен этим разговором. – Я не могу рисковать своими людьми.

– Милош, погоди! Мы не можем не помочь, – возразил ему Януш.

– Мы идем под конвоем. Не забыл? – ответил Милош.

– Я знаю как! – закричал я, выскочив из кустов. – Только не ругайте меня, – и я возбужденно запрыгал вокруг Януша.

Отругать меня не успели, потому что я с ходу выдал им свой план.

– А мальчонка-то дело говорит, – усмехнулся усатый мужчина, сидящий в кустах. – Ну так как? Поможете?

На следующее утро всю труппу свалила неизвестная болезнь. Между вагончиками бегала перепуганная Шери и, всплескивая короткими руками, говорила майору:

– Ужас! Кошмар-р-р! У всех темпер-р-ратур! Высокий! Это зар-р-раза какой-то! Нужно ср-р-рочно лекар-р-рств!

– Да, да… – хмурился Крафт. – Я вижу.

Он зашел в наш вагончик и, присев ко мне на кровать, спросил у Януша:

– У мальчика тоже жар?

– У всех! Может, мы отравились вчера за ужином? – Януш лежал на своей кровати с мокрой тряпочкой на лбу, и его трясло как в ознобе.

– Как ты себя чувствуешь, ангел? – спросил меня Оскар, положив руку на лоб. Я посмотрел на него красными, заранее натертыми глазами и молча достал из подмышки градусник. – Сорок два? Хм… – сказал Крафт, глядя на градусник. – Ну что ж… Придется сделать крюк и купить лекарства, – и с этими словами он положил мне в руку большую конфету.

========== Глава 28 ==========

Я очень радовался, что мою идею о всеобщем заболевании поддержали сначала Милош и Януш, а потом и все волшебники. Шери оказалась не только хорошей знахаркой, но и отличной выдумщицей. Чтобы у нас текли слезы и сопли, она приказала засунуть в носы зубчики чеснока. Градусники все дружно грели в чае. И результатом всего этого была целая упаковка лекарств, купленная лично майором в аптеке маленького городка. А на следующий день вся труппа цирка выздоровела, как по волшебству.

– Можно я сам передам лекарства? Ну Януш… – прыгал я вокруг Януша. – Это ведь я все так здорово придумал!

– Это опасно, Анхель, – качал головой Януш. – Ты и так ходишь по острию ножа. Надо бы сказать Софии, чтобы она снова подкрасила твои волосы. Они у корней темными стали, – гладил он мою рыжую шевелюру рукой.

– Чего опасного-то? – обижался я. – Я же помог… А ты…

– Ты молодец, Анхель, но лекарства передадим мы с Милошем. А ты ложись спать! – и с этими словами Януш вышел на улицу, спрятав упаковку со склянками себе за пазуху.

Я, как всегда, не послушался и, дождавшись, пока он отойдет подальше от вагона, быстро вынырнул из-под одеяла и шмыгнул за дверь.

– …как прибудете в Дрезден, найдите сапожную лавку Грегора Радзинского. Пароль: «Мне нужны ботинки для мальчика шести лет. Тридцать седьмой размер». Ответ: «Больно большой размер для такого малыша. Попробуйте тридцать четвертый». Если ответит не тридцать четвертый, а тридцать пятый, значит явка провалена и больше туда соваться не стоит, – тихо нашептывал голос в кустах.

– Что делать, если явка провалена? – спросил Януш, прикуривая от бычка вторую сигарету.

– Не волнуйся, – из кустов высунулась рука и потянулась к пачке сигарет. – Вас найдут наши товарищи.

– Не нравится мне все это, – вздохнул Милош. – Это опасно, Януш!

– Я смогу, – уверено отозвался Януш. – Они даже не догадываются, что я знаю их язык.

– Молодец! Смелая деваха! – послышалось из кустов.

– Я парень! – насупился Януш.

– Не обижайся! – красная звездочка вспыхнула в кустах и тут же погасла. – Я, видимо, не разглядел тебя в темноте. Извини, парень! Ну ладно! Еще раз спасибо за лекарства и за помощь! – огонек снова загорелся. – Слушай, друг, а в дорогу еще сигареткой не угостишь?

Мне было безумно интересно, что задумали Януш и Милош. Конечно, признаться им, что все слышал, я не мог, поэтому оставшуюся часть пути старался внимательно прислушиваться к их разговорам. Но кроме обсуждения нового номера, так ничего и не услышал.

Дрезден встретил нас проливным дождем и пустыми улицами. Дорогу развезло так, что два вагончика застряли в нескольких километрах от въезда в город.

– Вот мы и на месте, – Оскар подхватил меня под руки, и я птицей вылетел из двери вагончика. – Опа… – сказал он, ставя меня на мокрую от дождя землю и накидывая на плечи солдатский плащ-палатку.

– Так… Всем внимание! – кричал где-то вдалеке Милош. – Сейчас все дружно на обед. После него – час на то, чтобы распаковать реквизит. В три часа начнется репетиция! Первыми идут Шафир с Софией, Макс с Шери и Том с Тимом. Потом Януш, Марго и Анх… Болек. Трапеция и страховки готовы? – мы не услышали ответа, но, видимо, он был утвердительным. – Отлично!

– А как же мы? Инструменты еще в пути, – послышался голос дирижера.

– Так! У кого еще не доехал реквизит?

Я потерял нить объявлений, когда вышел на широкую площадь, где раскинулся разноцветный шатер. И снова в моей душе веселыми конфетти взорвалась сказка. Она блестела капельками на ярком брезенте. Она шуршала дождем в листьях деревьев. Она звучала знакомыми голосами волшебников и волшебниц:

– Где мои туфельки для выступления? По-моему, я их оставила вчера в другом вагончике.

– Я думаю, что свет надо направить на меня, а не на барабан!

– А если я буду петь не с манежа, а с оркестрового балкона?

Тяготы путешествия забылись молниеносно. Теперь всех занимало новое шоу, премьера которого была назначена через неделю. За обедом все возбужденно обсуждали свои номера и костюмы.

– Кстати, нужно найти хорошего сапожника! – сказал Милош, отодвигая пустую тарелку. – Нашему Болеку нужна обувка. Да и у Шери с Максом набойки отскакивают постоянно.

– Мне один старый знакомый рекомендовал местного сапожника. Завтра пойдем и поищем его лавку, – ответил ему Януш и бросил взгляд на зверей, обедавших под другим навесом вместе с майором Крафтом.

Я прекрасно помнил ночной разговор Януша и Милоша с незнакомцем. Конечно, я не понял, что такое «явка» и для чего нужны какие-то пароли и отзывы, но слова Милоша о том, что это опасно, я запомнил.

– Я с тобой пойду, – уверенно сказал я Янушу.

– Нет! – резко отрезал он, но я не сдавался.

– А как ты сможешь без меня купить обувь на мальчика лет шести? – спросил я и по удивленному взгляду Януша понял, что проговорился. Я прикусил губу и до конца обеда больше не проронил ни слова.

Я понимал, что Януш и Милош догадались, что я все слышал той ночью, поэтому быстро выскочил из-за стола и побежал в шатер, стараясь не попадаться им на глаза.

На этот раз конюшня и зверинец находились внутри шатра. Лошади стояли в отапливаемых загонах, а волки, хряк и питон разместились в специальных клетках. Я пробежал мимо волков, не рискнув приблизиться к ним в отсутствие Габриэля, потом влетел в конюшню и, подойдя к загону с кентавром, протянул ему на ладошке припасенный с обеда кусок хлеба. Верный тронул мою руку теплыми мягкими губами, прожевал хлеб и благодарно положил мне свою огромную голову на плечо.

Я недолго поговорил с кентавром, рассказав ему о том, что очень волнуюсь за Януша и что хотел бы помочь ему, но не знаю как. Потом рассказал ему о новом номере, активно размахивая перед его мордой руками. Напоследок я потрепал Верного по пышной челке и направился на манеж, где уже репетировали свои номера волшебники.

Гномелла и домовой, как обычно, громко стучали ботиночками по настеленному на манеж куску фанеры. Тим-Том жонглировали разноцветными шариками. На краю манежа выжимал одной рукой гирю Влад, а Шафир и София готовились к своему номеру.

– Основной свет будет падать на Софию, – говорил Шафиру Милош, привязывая ремешками щиколотки прекрасной воздушной волшебницы к большому барабану.

– В номере я главный! – протестовал Шафир, раскладывая на столике тонкие острые ножи, – поэтому и основной свет должен падать на меня.

– Ты будешь метать ножи в Софию! – возмутился Милош. – Если на тебя направить сильный свет, это может тебя ослепить!

– А ничего, что я в номере буду метать ножи с закрытыми глазами? – усмехнулся Шафир и вдруг резко, не оборачиваясь, выбросил руку назад. Тонкий нож стрелой полетел в сторону барабана, к которому была привязана прекрасная София, и с гулким хлопком вошел в дерево над ее плечом.

Я громко вскрикнул от испуга. Заметив меня у кулисы, Шафир криво ухмыльнулся, и новый нож воткнулся над головой волшебницы.

– Не бойся, Болек! Шафир профессионал, – крикнул он мне. – У него еще ни разу не было промаха.

========== Глава 29 ==========

Остаток времени я просидел на первом ряду, стараясь не смотреть в сторону Шафира и Софии. Я недолго поприставал с вопросами к Владу, пытаясь выяснить, сколько таких мальчиков, как я, он может поднять одной рукой. Потом мое внимание переключилось на Тима-Тома. Многорукий бог присел рядом со мной передохнуть, и я тут же пристал к нему с вопросом: что лучше летает в воздухе – шарик или булава. Когда мимо меня в зверинец прошел Габриэль, я, неожиданно для себя, спросил у него, не жарко ли ему в шерсти летом.

На самом деле я нервничал. Это была первая моя репетиция, и я со страхом и восхищением поглядывал вверх, где Козьма перетягивал тросы, канаты и страховки.

– Господин Липицкий! Это катастрофа! – с оркестрового балкона свесилась седая голова дирижера.

– Что случилось, господин Княжинский? – Милош посмотрел вверх на старика и с улыбкой добавил: – Снова подагра?

– Да лучше бы подагра, – махнул рукой дирижер. – Вы только посмотрите, что случилось с барабаном! – он, тяжело пыхтя, поднял с одного из стульев лопнувший посредине барабан. – Как же давать представление без барабанной дроби? Мой барабанщик, как увидел это, запил горькую. Это катастрофа!

– Не волнуйтесь, – засмеялся Милош. – Найдем мы вам новый барабан. А если надо – и барабанщика.

– Нет-нет, голубчик! Барабанщика мы оставляем, – замахал руками господин Княжинский, и сбитый с толку оркестр заиграл какой-то нервный марш.

– Ну, ты готов? – Милош подошел ко мне и потрепал по плечу.

– Я боюсь, – честно признался я.

– Не бойся! С тобой будет Януш, а он настоящий професси… волшебник, – поправился Милош.

– Он бог, – кивнул ему я. – С ним у меня все получится.

Оказалось, что поймать обманную страховку с разбега за тонкую перекладину не так просто. Три раза я выбегал на манеж, и каждый раз не успевал схватить ее руками. И только на четвертый раз мне это удалось, и я с тихим визгом взмыл на ней вверх.

– Слишком высоко! – услышал я голос Януша снизу.

– Всего четыре метра, Януш, – прогудел откуда-то сбоку Козьма. – А надо на пять.

– Ты как там? – крикнул мне вверх Януш.

– Здорово! – заорал я, раскачиваясь над манежем на тонком тросе.

Оказалось, что летать со страховкой очень весело. Следующие три раза я взмывал в воздух с громким хохотом, пытаясь немного раскачаться.

– Ты должен кричать от страха! – грозил мне Милош кулаком снизу. – Помнишь, как первый раз?

И я, давясь смехом, орал во все горло:

– Спасите-помогите-е-е!!! – и болтал в воздухе ножками.

– А теперь ты, Януш, – скомандовал Милош, прикрепляя страховку к моему богу.

Януш уселся на широкое белое полотно, расправил два белоснежных крыла и взмыл вверх. Я зачарованно смотрел на парящего под самым куполом бога, а он махал мне своими крыльями и улыбался.

– Ничего не бойся, Анхель! – крикнул он мне сверху. – Я с тобой!

Я снова ушел за кулису и, выскочив оттуда, взмыл вверх, схватившись за перекладину.

– А теперь – давай, как учили! – Милош снизу внимательно следил за мной и Янушем. – После того, как я скажу: «Алле-оп!», считаешь до трех и отпускаешь руки. Внимание! Януш, приготовься! Алле-оп!

Я закрыл глаза и мысленно просчитал, но… не смог разжать руки. Когда я открыл глаза, передо мной в воздухе висел Януш и, скрестив руки на груди, недовольно качал головой.

– Давайте еще раз, – крикнул я. – Сейчас я точно разожму руки.

Но и во второй, и в третий, и в четвертый раз мои руки отказывались отпускать проклятую палку.

– Все! Хватит на сегодня! – махнул рукой Милош. – Готовьте загоны для животных. Габриэль! Тумбы уже распаковали?

– Погодите! – закричал я, хватая за рукава Милоша и Януша. – Последний раз! Ну пожалуйста!

– Ну если только последний, – подмигнул мне Милош. – Все на исходную! И-и-и…

Я снова разбежался и, схватив палочку, взлетел.

– Алле-оп! – крикнул Милош.

«Раз, два, три!» – посчитал я шепотом и разжал руки.

Мне показалось, что я падал вечно. Это странное чувство, когда вокруг тебя словно образовывается пустота, которая заполняет тебя всего. От нее сердце останавливается, и кажется, что ты не дышишь.

– Оп! – услышал я над ухом, и крепкие руки подхватили меня под спину.

– Козьма, тяни! – закричал снизу Милош.

– Господи! – громко взвизгнула Марыся.

Я услышал странное шуршание снизу и затем нас с Янушем рвануло вверх.

– Тихо… Тихо… Опускай их, – слышались крики.

– Януш, ты цел?

– Он себе живот ободрал.

– Еще немного – и разбился бы!

– Маленький мой! Хороший мой! – мокрые от слез губы Марыси целовали мое лицо. – Открой глазки, малыш!

Я открыл глаза и увидел, что вокруг меня толпятся волшебники. Они расступились, и я смог увидеть Януша, сидящего на бордюре манежа, прижав руки к животу. Рядом с ним стоял Милош и что-то тихо выговаривал. Я вырвался из рук Марыси и, растолкав волшебников, подошел к Янушу и Милошу.

– Что случилось? Что с твоим животом? – спросил я, садясь рядом с Янушем.

– Ничего страшного, пройдет, – улыбнулся тот. – Просто мы с Милошем неверно рассчитали высоту.

– Ну, во-первых, я сразу сказал, что Анхеля надо поднять на пять метров, а не на три или четыре, – возмутился Милош. – А во-вторых…

– Нет! – остановил его Януш. – Это опасно!

– Януш! Это физика и математика! Это точные науки, понимаешь? Если бы мы подняли Анхеля на пять метров, ты бы не черканул пузом по манежу.

– Януш! – взмолился я. – Давай завтра еще раз попробуем, как Милош говорит! Ты, главное, крыльями маши сильнее! Ну пожалуйста!

Мы уговорили Януша еще на одну репетицию, но он потребовал оставить эту затею, если с первого раза трюк не выйдет.

Сидя в нашем вагончике, я мазал Янушу живот какой-то вонючей мазью, которую мне дала Шери. Януш тихо шипел на меня, когда палочка с мазью касалась особенно глубоких царапин. Через оттопыренный ворот поднятой вверх рубахи я увидел маленькую женскую грудь и почему-то покраснел.

– Спасибо тебе, – сказал Януш, опуская вниз рубашку и запахивая ее ворот.

– Я думал, боги бессмертны и они не могут пораниться, – вздохнул я, закрывая банку с мазью крышечкой.

– Пораниться могут, – ответил Януш. – Но не насмерть. Поэтому, когда будешь завтра падать, думай только о том, что я тебя поймаю и что ничего плохого не случится!

========== Глава 30 ==========

И у нас все получилось! На следующей репетиции меня подняли выше, и я, падая вниз, попал точно в руки Януша.

– Получилось! Получилось! – орал я, пока Януш со мной на руках спускался вниз, шумно махая крыльями.

– На сегодня хватит впечатлений! – перехватил меня из рук бога Милош.

– Ну давайте еще разок! – дергал я его за рукав пиджака.

– Согласен, – улыбнулся Януш, – нужно закрепить результат.

И снова резкий взлет и долгое, как сон, падение. Я больше не боялся, потому что знал: мой крылатый бог всегда будет рядом со мной и не даст мне разбиться.

Я был настолько возбужден успехом, что еще несколько минут носился по манежу, помогая работникам устанавливать сетки вокруг арены и выкатывать тумбы для зверей Габриэля. Потом я заметил на одном из рядов майора и, ураганом пробежав между рядами, плюхнулся рядом с ним.

Мой любопытный нос сунулся в блокнот, который держал в руках Оскар, но открытый лист оказался пустым.

– Хочешь посмотреть, как я рисую? – спросил меня майор. Я кивнул и приготовился к чуду.

Оскар тоже был волшебником. Это я понял, когда из непонятных черточек и загогулинок, сделанных карандашом на листе, вдруг начал проступать неясный образ. С каждым взмахом карандаша волшебника размытая тень становилась более четкой, и вот уже на меня с листа бумаги смотрел человек-волк. Его сильные руки были напряжены, а глаза сверкали яркими звездами. Волк, оскалив белые зубы, пытался удержать нападавших на него чудовищ. Я узнал на рисунке Габриэля и стайку зверей в мундирах, которые теперь толпами ходили по городу.

– Хочешь, я расскажу тебе сказку про волка? – спросил я у Оскара.

– Хочу, – улыбнулся он мне. Я нахмурил лоб, вспоминая в подробностях то, что поведал мне Януш вчера ночью, и начал:

– Однажды в небольшом городе у одной обычной женщины родился волчонок. Ее муж, увидев ребенка, обвинил свою жену в измене и ушел, бросив ее и малыша. Испугавшись, что люди тоже подумают о ней плохо, женщина отдала мальчика в приют. В приюте волчонка невзлюбили. Воспитатели прятали его в каморке под лестницей, чтобы остальные дети не пугались его вида. Когда волчонок подрос, оказалось, что он умеет говорить с животными. Вся живность, которая была в приюте, сбегалась к нему, когда он выходил из своего убежища. Кошки терлись о его волосатые ноги. Куры усаживались к нему на колени и жмурили глаза, когда он гладил их своей когтистой рукой. Лошади охотно давали ему расчесывать гриву и чесать бока. Даже огромный волкодав, стороживший склад, завидев мальчика, бежал к нему навстречу, виляя хвостом. А вот с людьми у волчонка отношения не сложились. Воспитатели гоняли и били его. Детям не разрешали с ним играть, а уличные зеваки смеялись над ним, если видели на приютском дворе. И вот однажды волчонок увидел через забор странного человека. Он не смеялся над ним. Мужчина протянул через решетку большое красное яблоко и поманил волчонка рукой.

– Я хочу предложить тебе выступать в моем цирке, – сказал он, когда мальчик подошел к забору. – Над тобой там никто не будет издеваться, и у тебя будет настоящая, любящая семья.

Недолго думая, волчонок сбежал из приюта и стал путешествовать вместе с цирком.

– Красивая сказка, – улыбнулся Оскар. – Только грустная.

– Почему? Ведь у волчонка все сложилось хорошо, – покачал головой я.

– Потому что трудно быть не таким, как все вокруг, – вздохнул майор и хотел было что-то сказать еще, как вдруг его лицо изменилось и стало каким-то каменным. Он вскочил с лавки и, вытянувшись в струнку, выбросил вперед руку.

– Guten Tag, Major! – мимо нас прошел вожак зверей и лениво махнул рукой Оскару.

Фон Штюк прошел мимо Габриэля, который в это время уводил волков с арены, и, протянув руку в кожаной перчатке, потрепал по холке одного из волков. Тот ощерился и прижал уши к голове.

– Guter Junge! (Хороший мальчик!) – оскалился в ответ вожак и направился к Янушу и Милошу, которые вышли к нему навстречу из-за кулисы. – Meine kleine Yanuska! – улыбнулся Штюк и ласково потрепал Януша по щеке. – Haben Sie es erfolgreich geschafft?

– Господин фон Штюк спрашивать, как вы доехать, – прогавкал переводчик.

– Очень хорошо доехали, господин фон Штюк, – кивнул ему Милош.

– Vielleicht brauchst du etwas? Warst du warm in den Autos? Gibt es genug zu essen? – вожак даже не посмотрел в сторону Милоша и продолжал улыбаться Янушу.

– Господин фон Штюк спрашивать – надо что-то еще? Вам тепло и много еда? – ухмыльнулся переводчик.

– Все прекрасно, – улыбнулся в ответ вожаку Януш. – Больше и желать нечего.

– Und ich wünsche dir, mein Herz! – фон Штюк взял Януша за острый подбородок и повернул его лицо к свету. – Ich habe mir erlaubt, dir Kleidung zu kaufen. Es ist sehr gut für deine Augen geeignet. Ich möchte, dass du morgen darin machst! – вожак щелкнул пальцами в перчатках, и один из зверей, выйдя вперед, протянул Янушу большую коробку.

– Господин фон Штюк хотеть, чтобы ты выступать в эта одежда сегодня! – сказал переводчик и, немного замявшись, добавил: – Господин фон Штюк говорить, что у тебя красивый глаза и одежда к ним подойти.

После посещения фон Штюка меня закружила цирковая жизнь. Сначала я помогал Ганечке убирать со стола и мыть посуду после ужина, за что получил от нее два яблока и несколько печенек.

Потом я кинулся в конюшню к Габриэлю, и мы с ним почистили всех лошадей, а одним яблоком я угостил кентавра. Потом я побежал к Шери, и она мне дала очередную баночку с мазью, чтобы я отнес ее Тим-Тому, который потянул на репетиции одну из четырех рук. В свой вагончик я пробирался уже в полной темноте.

Войдя в дверь, я замер на пороге. Перед небольшим зеркалом, висевшим на стене, стояла… Янушка. На ней было длинное небесно-голубое платье. Тонкую талию перехватывал темно-синий пояс, а маленькую грудь слегка приподнимал жесткий корсет. Нежные очертания груди просвечивались через тонкую ткань платья, которое мне показалось в этом месте слишком прозрачным. Юбка расходилась высоким разрезом, в котором виднелась стройная ножка в тонких чулочках и босоножках на высоком каблуке.

– Какая красота-а-а… – восхищено прошептал я.

Услышав меня, Янушка вздрогнула и прикрыла грудь руками. Два белоснежных крыла за ее плечами опустились вниз, тихо шурша перьями по полу вагончика.

Нет, я вовсе не испугался. Я был в восторге, потому что впервые увидел второй лик бога, и он был вовсе не хуже полюбившегося мне первого.

– Какая ты красивая, Янушка! – снова выдохнул я, подходя ближе к богу.

– Тебе правда нравится? – Янушка подняла глаза, и меня снова коснулось их голубое сияние.

– Очень, – улыбнулся ей я. – Почему ты не носишь платье иногда?

– Эй, Анхель! – рассмеялась Янушка. – Я все тот же Януш. Просто в платье.

– Нет! Сейчас ты вторая часть бога, Янушка, – покачал я головой.

– Пусть так! – согласилась она, и ее белые крылья затрепетали и распахнулись за плечами. – Только обещай, что ты не будешь меньше любить Януша.

– Вы для меня один крылатый бог, и мне все равно, какое из лиц я вижу, – ответил я, проводя рукой по нежным перьям крыльев.

========== Глава 31 ==========

– Погоди, дед! – говорит мне внук, прерывая рассказ. – Так Януш – девочка?

– Вот глупый ты! – бьет его рукой по коленке внучка. – Он – гермафродит! Это такое генетическое уродство. Я читала по это. У них есть и мужские, и женские эти… как их… В общем, то же, что есть у мужчин и у женщин!

– Грудь, что ли? – бурчит внук, отводя глаза.

– И грудь, и кадык, и половые органы, – объясняет ему моя милая всезнайка.

– Дед, а пи́сал Януш стоя? – спрашивает меня внук.

– Если честно, я этого никогда не видел, – улыбаюсь я. – Да и раздетым я видел Януша только один раз. У озера. Да и не интересовался я всеми этими половыми признаками. Для меня Януш был великим богом, – тут я смотрю по сторонам и понимаю, что на улице совсем темно.

– Ужин! – хлопаю я себя по лбу. – Мы совсем забыли про него.

– После шести есть вредно, – качает головой внучка. – Давайте просто наделаем бутербродов и пойдем в комнату пить чай.

Мы так и сделали. Бутерброды с холодным запеченным мясом разошлись у нас на ура. Под конец перекуса я поставил на стол вечную вазочку с горкой конфет, и внучка разлила по чашкам ароматный чай.

– Дед, так ты расскажешь про первое свое выступление перед публикой? – спрашивает внук, протягивая руку к конфетам.

– Ну… если вам еще не надоело меня слушать… – я равнодушно пожимаю плечами и тоже беру конфету.

– Не тяни, дед! – ворчит внук, напихав полный рот. – Я как будто фильм смотрю, когда ты рассказываешь.

– Тогда слушайте… – я откидываюсь на спинку кресла и продолжаю рассказ. – В те дни, когда Януш становился Янушкой и уезжал куда-то на большой черной машине, я очень переживал за него. Во-первых, потому, что он оставался совершено один среди стаи зверей. Во-вторых, потому, что помнил слова Милоша о том, что это опасно. Я не очень понимал, что происходит, и наутро заваливал Януша вопросами:

– Что ты там делаешь? В чем опасность?

– Я просто танцую для публики, – отвечал он, но я понимал, что Януш мне чего-то не договаривает. Я видел, как его крылышки опускались при этом, и он прятал от меня глаза. – А еще я очень внимательно слушаю, – добавлял он. – Когда звери выпьют своего шнапса, они становятся очень разговорчивыми и иногда выбалтывают информацию, которая может пригодиться нашим друзьям из сопротивления.

Эти самые друзья частенько появлялись во дворе цирка. Иногда поздней ночью Януш выходил из вагончика и шел к кустам, растущим в самом дальнем углу двора. Осторожно крадучись, я следовал за ним и слышал тихий голос из темноты, с которым разговаривал Януш. Нет, я не подслушивал. Я просто боялся за бога, поэтому сопровождал его на эти странные переговоры.

А тем временем готовилось открытие последнего в уходящем году сезона, и чем ближе было выступление, тем больше я нервничал. Мне был пошит более удобный костюм и куплены новые ботиночки. Они были мне по размеру, но загнутые вверх мыски очень мешали при ходьбе. К тому же они были без завязок, и на репетициях я очень боялся потерять их раньше времени.

И вот настал знаменательный день… Я сидел за кулисой и дрожал от страха. Впервые мне было неинтересно представление, и я не запомнил ни одного номера. Я снова и снова прокручивал в голове то, что должен был сделать. Сначала схватить палку на тросе. Потом Милош командует «Алле-оп!», и я считаю до трех. Раз, два, три… Нет. Сначала я считаю или Милош командует?

– Ты как, Анхель? – спросил меня Януш и потрепал по плечу.

– Плохо, – вздохнул я.

– Главное, не волнуйся! И не забудь разжать руки! – крикнул мне Януш, уходя вверх по лестнице.

– А сейчас! Гвоздь программы! Великий и прекрасный Двуликий Янус! – услышал я голос Милоша.

Мое сердце остановилось в груди. Мне показалось, что я под водой, а все вокруг стало размытым и нереальным. Звуки оркестра и голос Марго доносились до меня сквозь какую-то завесу. От волнения меня начало тошнить, и в голове загудела огромная труба.

– Малыш… Малы-ыш! – я почувствовал на своем плече теплую руку. Рядом со мной на корточках сидел Оскар. – Ну-ка… давай! Вдохни глубоко… И-и-и… выдохни! Уф-ф-ф… – говорил мне майор, показывая, как дышать. – Ну как? Лучше?

– Да, – кивнул я.

И правда, мне стало легче. Труба в голове утихла, картинка вокруг прояснилась, и тошнота прошла. Уж не знаю, помогла мне дыхательная гимнастика или теплая рука друга на плече, но я действительно успокоился и стал ждать сигнала от Милоша.

– Страховка! – громко крикнул тот в полной тишине. Я знал, что в этот момент луч прожектора направлен на качающийся хвост троса над манежем. Я еще раз глубоко вздохнул и, подмигнув Оскару, выскочил на арену.

Первая часть номера прошла безукоризненно. Я вылетел на манеж, споткнулся и, падая, ухватился за перекладину руками. Резкий рывок вверх, и вот я уже лечу над манежем, дрыгая ногами и истошно вопя:

– Спасите-помогите!

Как и было задумано, тяжелые ботинки соскользнули с моих ног и повисли на вытянувшихся резинках трико. Я продолжал орать и болтать ногами, глядя вверх, где под самым куполом парил мой белокрылый бог. Музыка смолкла, и раздалась барабанная дробь.

– Алле-оп! – скомандовал в полной тишине Милош, и я отпустил руки…

Но привычного падения не было. Я просто повис вниз головой над замершими от страха, зрителями. Пока я махал ногами, трико, на котором висели ботинки, намоталось на трос. Но это было не так уж страшно по сравнению с тем, что я почувствовал в следующую минуту. Трико начало медленно сползать с моей попы. Вернее, напугало меня вовсе не это. Я понял, что в любом случае я начну падать, когда трико полностью сползет, и Януш не успеет меня поймать. Я схватился руками за уползающие штаны и заголосил от страха, уже не играя.

– Януш! Милош! Оскар! Помогите!

Я кричал срывающимся тонким голоском и вертел по сторонам головой, пытаясь увидеть Януша. Но его нигде не было. Из последних сил я запрокинул голову и увидел внизу, как Милош, Оскар, Шафир и Габриэль растягивают подо мной широкое полотно. Сбоку от меня Козьма и Влад пытались опустить трос, застрявший где-то в колесах конструкции.

Я почувствовал, как мои пальцы разжались, и штаны сползли с меня окончательно. Я закрыл глаза и уже приготовился к болезненному падению, как вдруг… Сильные руки подхватили меня под спину, и знакомый голос пошептал мне в самое ухо:

– Не бойся, мой ангел! Я с тобой!

Это был мой бог! Он парил, придерживая меня под спину и пытаясь распутать мои трико. Когда ему это удалось, он усадил меня рядом с собой на широкое белое полотно и, подняв руки вверх и победно улыбнувшись зрителям, громко крикнул:

– Алле-оп!

Цирк взорвался аплодисментами. Люди искренне радовались моему спасению и кричали крылатому спасителю: «Браво!»

– Больше никаких трюков! – чуть скривив в мою сторону губы и продолжая улыбаться и махать руками публике, сказал Януш.

Мы медленно спускались вниз, а над нашими головами в воздухе летали и кувыркались белые голуби.

========== Глава 32 ==========

Януш сидел перед небольшим столиком в нашем вагончике, пугая Карлушу, сидящего на моей подушке, своими криками:

– Все! Больше никаких выступлений!

– Януш, ну форс-мажоры бывают… ты же знаешь, – пытался успокоить его сидящий на стуле Милош. – Публика даже не поняла, что случилось.

– Форс-мажор? Запутавшиеся штаны? Застрявшая страховка? Мы говорим о ребенке, Милош. О нашем Анхеле! Он мог разбиться. Нет! Все! Хватит! – Януш устало вздохнул и сел возле меня. Карлуша на всякий случай перебежал подальше от него, на край кровати, и спрятался за мою спину. – Ты сильно испугался?

– Это было… Это было здорово! – выпалил я. – Страшно, конечно, но здорово! Я хочу выступать, и я буду выступать!

– Вот! Настоящий артист растет! – хлопнул себя по колеям Милош. – А страховку мы поправим, и Анхель впредь будет аккуратней со штанами. Правда же?

– Да, – кивнул я и, схватив Януша за рукав пиджака, добавил: – Ну пожалуйста!

И Януш сдался. Наутро мы снова отправились на репетицию, но перед ее началом мой бог лично проверил все страховки. Следующее выступление состоялось через четыре дня. Я все это время не ленился, а настойчиво и упорно выполнял команды и указания Милоша, и в результате номер удался прекрасно. Я даже почувствовал некий, как сейчас говорят, кайф от него и на параде-алле гордо шел рядом со своим крылатым богом, держа на вытянутой руке довольного Карлушу.

Так прошло полмесяца. Репетиции, выступления, шумные и веселые застолья в кругу моих любимых волшебников и тихие вечера в вагончике, где под шум дождя за окном Януш рассказывал мне сказки.

– А про повелителя огня есть сказка? – спросил я у Януша.

– Конечно есть, – кивнул он и, накрыв меня одеялом, уселся ко мне на кровать. – Слушай… Однажды, в жаркий летний день в одном порту причалил корабль, экипаж которого состоял из странных черных людей. Это были повелители огня, прибывшие в город для торговли. Они шумной толпой спустились на берег и разбрелись по портовым кабакам. Пока их корабль разгружали и готовили в обратный путь, они развлекались с прекрасными и хитрыми богинями любви. Среди повелителей огня был один совсем юный волшебник. Он впервые отравился в путешествие и впервые попробовал огненный напиток, который ему поднесли друзья. А потом он увидел ее…

Белокурая богиня. Тонкая и нежная, как цветок ландыша. Веселая и смелая, как лесная птичка. Юный волшебник никогда не видел такого дивного создания. Для смелости он выпил еще огненной воды и подошел к богине любви. Она не отказала ему и подарила свою любовь. Правда, ее страсть оказалась небезвозмездной. Наутро она потребовала от юного волшебника денег, и тот, околдованный ее любовью, дал их ей. На следующий день все повторилось вновь. Потом снова и снова. Юный волшебник так влюбился в прекрасную богиню, что потратил на нее все свои сбережения. А когда они закончились, богиня ушла от него к другому.

Волшебник был так расстроен, что стал без меры пить огненную воду, которой его угощали друзья. Поздней ночью, возвращаясь на судно, он упал в канаву и там уснул, а утром оказалось, что его корабль уплыл.

Так волшебник оказался в незнакомой стране. Без денег и без документов. Несколько лет он промышлял мелкой работой, а по вечерам играл в карты на деньги в кабаках. Вот там он и познакомился с домовым, который привел его в цирк. В цирке ему помогли развить его дар управления огнем, и он стал выступать на манеже.

Как же я любил эти сказки! Януш рассказывал их шепотом, и от этого комната наполнялась волшебными звуками и запахами. В темноте на стенах проплывали размытые силуэты, и я тихонько засыпал.

Очередное выступление выпало на какой-то праздник. Уже и не помню, то ли церковный, то ли просто местный. Билеты на представление были распроданы полностью. Я с самого утра находился в приподнято-возбужденном состоянии и носился по площадке как угорелый, стараясь помочь подготовить цирк к встрече со зрителями.

– Костюмы перестирали и погладили, – докладывала Милошу Ганечка.

– Пуговицы к костюму Анхеля пришили? – спросил у нее Милош.

– Все сделала, дорогой, – отозвалась Ганечка и пригрозила мне пальцем. – Держи попугая подальше от костюма! А то я так пуговиц не напасусь!

– Шафира никто не видел? – выбежала на манеж запыхавшаяся София. – Я его нигде найти не могу.

– Макс! Ма-а-акс! – крикнул Милош, пытаясь перекричать внезапно заигравший оркестр. – Ты Шафира не видел?

– А что сразу Макс? – обиженно надулся домовой. – Я вчера с ним три кона сыграл и спать пошел. А он в кабак отправился.

– В какой кабак? Господи! – всплеснула руками София. – Нам же выступать!

– Успокойся, дорогая! – погладил ее по руке Макс. – Шафир профессионал. Все будет нормально!

В этот момент меня окликнул Козьма и, вручив в руки веник, наказал подмести под скамейками.

Представление началось, как обычно, с номера Марыси. Она уселась за кулисой на высокий барабан, изящно изогнула длинный змеиный хвост и, погладив по спине питона, приготовилась к выступлению. Второй номер был у многорукого Тим-Тома. Он шел на манеж, и его головы, как всегда, шутливо переругивались между собой.

– Дай-ка я поправлю тебе гр-р-рим, – суетилась возле меня Шери. – Ты опять р-р-растер-р-р р-р-рот р-р-рукой!

– Это меня София поцеловала, когда на арену выходила! – морщил я нос и пытался отбиться от настойчивых ручек гномеллы.

– Шафир! Где тебя носило? София уже на манеже! – крикнул Милош, засунув голову за занавес.

– Все отлично, пан хозяин! Я в норме! – Шафир стоял сбоку от меня, но даже с приличного расстояния я чувствовал запах перегара.

– Ты пьян, Шафир-р-р… – пискнула Шери. – Тебе нельзя выступать!

Но Шафир, слегка покачиваясь, уже пошел на манеж.

– А теперь… Опасный трюк! – крикнул с арены Милош, и грянула барабанная дробь.

Мне всегда было страшно смотреть, как Шафир бросает тонкие и острые ножи в барабан, к которому была привязана София. Я каждый раз зажмуривал глаза, когда он замахивался, но все равно подглядывал через опущенные веки. И каждый раз меткость повелителя огня меня поражала и восхищала.

Я припал глазом к тонкой щели между тяжелыми шторами, и с замершим сердцем стал смотреть опасный трюк.

Шафир стоял перед барабаном, утыканным десятью ножами, которые веером расходились от тонкой фигурки Софии. Его глаза были завязаны, а в руках еще оставались три острых лезвия.

– Алле-е-е… – крикнул он громко, и один из ножей, птицей вырвавшись из его рук, звонко вонзился в дерево над правым плечом Софии. – Але-е-е! – и еще одно лезвие хлопнуло над ее левым плечом. – Алле-е-е…

И в этот момент Шафира чуть повело в сторону. Он резко выпрямился, тряхнул головой и… метнул нож.

То, что случилось в следующую минуту, я не мог забыть очень долго. Длинное, тонкое лезвие с неприятным шлепающим звуком вошло в тело Софии где-то в районе левой ключицы, и светлое платье прекрасной волшебницы начало вдруг чернеть точно от того места, где вонзился нож. София тихо вскрикнула и повисла на ремнях, как тряпичная кукла.

========== Глава 33 ==========

Мне показалось, что на манеже взорвалась маленькая бомба. Бегали люди, что-то крича и размахивая руками. На арену выбежал Оскар и, отвязав Софию от барабана, аккуратно положил ее на тырсу*. Он схватил руку перепуганного Шафира и, крепко прижав ее к ране, выдернул нож.

– Держи крепко! – сказал он ему и, подняв голову, громко крикнул в зал: – Есть врач?

Я оторвал взгляд от манежа и посмотрел вокруг. Мне стало страшно. Я увидел восторг и любопытство в глазах зрителей. Не сопереживание, не ужас от увиденного, а возбуждение, как будто все вдруг превратились в зверей, почуявших кровь.

– Я – фельдшер, – на манеж тяжело перебрался полный мужчина. – Несите кипяченую воду и бинты. И нужно перенести ее за кулисы.

– Что застыли?! Представление должно продолжаться! Ставьте заграждение! Габриэль! Готовь зверей! – крикнул Милош.

В это время на манеж вынесли самодельные носилки. Влад аккуратно переложил на них воздушную волшебницу, и ее унесли в сторону вагончиков.

– Всем успокоиться! Януш и Анхель, приготовиться! – снова крикнул Милош и, натянуто улыбнувшись и раскинув руки в стороны, вышел на манеж. – Уважаемая публика! Приносим извинения за случившееся недоразумение! Наша прекрасная София находится в руках врача, и с ней все будет хорошо. А сейчас… встречайте! Габриэль – человек-волк, и его звери!

Я, не отрываясь, смотрел в зал и плакал. Мне было жалко Софию, но слезы лились не поэтому. Я понял одну страшную вещь: зрители приходят в цирк вовсе не за чудесами. Они ждут, когда кто-то разобьется, обожжется или пострадает от клыков диких животных. Вот и сейчас я видел в глазах зрителей интерес. Нет, они вовсе не восхищались смелостью и силой Габриэля. Они ждали… Ждали, когда волки выйдут из-под контроля и кинутся на дрессировщика.

– Ангел, – моей головы коснулась теплая рука. Оскар стоял возле меня и гладил по волосам. – Испугался, малыш?

– Они ждут… – сказал я и высморкался в подставленный под мой нос платок.

– Чего ждут? – не понял Оскар, аккуратно, чтобы не стереть грим, промакивая мои слезы.

– Когда случится еще что-нибудь, – ответил я и приоткрыл занавес. – Посмотри! Они хотят, чтобы случилась беда. Они за этим и приходят.

– Погоди, – Оскар присел возле меня. – Не стоит судить всех людей по нескольким отвратительным типам, которых ты увидел. Зрители переживают за Софию. Носилки соорудили именно они. Один из военных отдал свой плащ, чтобы их сделать. И все цветы, которые зрители принесли на представление, они передали Софии с пожеланиями скорейшего выздоровления.

– Правда? – поднял я на него глаза.

– Правда, – улыбнулся мне Оскар. – Так что настраивайся! Тебе нужно выступать.

В этот момент к нам подошел Януш. Я заметил, как Оскар вопросительно приподнял брови, а Януш чуть покачнул головой.

– Нужен врач. Пан Лисовски – фельдшер. Он остановил кровь и сделал перевязку. Но возможно, что нож повредил легкое. Нужна операция, – вздохнул он.

– В городе все врачи работают в госпитале. И операции делают только военным. Нужно разрешение, чтобы Софию приняли туда, – вздохнул Оскар. – Я попробую, но я не всесилен.

Габриэль вышел с манежа и, задав Янушу все тот же вопрос: «Как там София?», повел волков в клетку.

– А сейчас, уважаемая публика, гвоздь нашей программы! Великий и прекрасный… Двуликий Янус!

Я выступал, словно во сне. Выполняя заученные движения, я думал о том, что чувствовала София, когда в нее летел нож. Я смотрел вниз и представлял, как мои руки разжимаются и я падаю и больно бьюсь об тырсу.

– Ты в порядке, Анхель? – спросил меня Януш, выходя с манежа. – Ты словно спал весь номер, и я боялся, что ты так и останешься висеть на тросе.

– Я думал – страшно ли умирать? – ответил ему я.

– Знаешь… – Януш присел рядом со мной на уличную скамейку и обнял за плечи. – Думаю, страшно. Но главное не это. Главное, чтобы тебя помнили. Тогда смерть не такая уж и страшная.

За нашими спинами послышалась возня и крики:

– Я прибью тебя за Софию! – кричал Милош. – Как ты мог напиться перед выступлением?

– Дай я ему вмажу разок по черной морде! – громко гудел Влад.

– Да отпустите вы меня! – пыхтел Шафир, пытаясь освободиться от цепких рук Тим-Тома.

– Знаешь, я думал – мы друзья, – тонко пищал Макс, – но после такого ты мне больше не друг. Не люблю дураков!

– Да пустите вы!!! – прокричал Шафир, вытирая мокрое лицо. – Да! Я дурак! Дурак! Но я никогда… никогда бы нарочно не причинил Софии вреда! Ну хотите, если надо, я ей свою кровь отдам. Или еще что-нибудь…

– У тебя в жилах течет сливянка! – громко крикнула Марыся и со всей силы ударила Шафира по лицу. – Если мы не найдем врача, то она умрет! И это будет на твоей совести.

Шафир упал на колени, обхватил голову руками и громко зарыдал.

– Смотрите… фон Штюк… – послышался шепот, и я увидел, как по направлению к нам идет седой вожак в окружении стайки зверей.

– Ich habe die heutige Aufführung gesehen! Sorry für deinen Freund, aber ich kann helfen! – сказал вожак, глядя только на Януша.

– Господин фон Штюк сожалеет о случившемся и хочет помочь, – пролаял переводчик.

– Мы будем очень благодарны, херр Штюк, – натянуто улыбнулся Януш и поднялся навстречу вожаку.

– Ich brauche deine Dankbarkeit nicht! Im Gegenzug möchte ich einen privaten Tanz, Janushka! Nur für mich! – ощерился в наглой улыбке фон Штюк.

Я не знал, что он сказал, но глаза Януша сверкнули гневом, а кулаки сжались за спиной.

– Господин фон Штюк поможет с операцией вашей артистке, но он хочет, чтобы Янушка танцевала только для него, – с ухмылкой перевел помощник.

– Януш… – Милош подошел к богу ближе и хотел было что-то еще добавить, но Януш его оборвал.

– Когда? – коротко спросил он у фон Штюка.

– Ich werde morgen auf dich warten! – ответил фон Штюк и, резко повернувшись на каблуках и добавив: – Und zieh das Kleid an, das ich für dich gekauft habe! – пошел прочь.

– Завтра! И надеть платье, что купить господин фон Штюк, – сказал переводчик и вопросительно посмотрел на Януша.

– Я буду, – ответил он, и я впервые увидел в глазах моего бога страх.

*Тырса – смесь опилок и глины, которой в старом цирке устилался манеж.

========== Глава 34 ==========

Через час на площадь перед цирком подъехала большая машина, и Софию на носилках перенесли в нее. Я поискал в толпе артистов Януша и, не найдя его, отправился в свой вагончик.

Януш лежал на своей кровати, отвернувшись к стене, и делал вид, что спит.

– Януш… Я-а-ануш… – позвал я его, присев на кровать и потрепав его по плечу. – Я знаю, что ты не спишь. Ты переживаешь из-за Софии? Или не хочешь, чтобы Янушка танцевала для Штюка?

– Ложись спать, – тихо буркнул он, отгоняя мою руку как назойливую птичку.

– Ты не переживай! С Софией все будет хорошо. Я это чувствую. И вожак не причинит вреда Янушке. Он не посмеет. Она такая красивая. Ею можно любоваться вечно, как солнышком, но трогать нельзя.

Януш тяжело вздохнул и, обернувшись, погладил меня по щеке.

– Ты очень добрый, мой ангел, – сказал он, грустно улыбаясь. – И я верю тебе.

– А расскажи мне сказку о прекрасной повелительнице воздуха, – попросил я, залезая к нему под одеяло.

– Хорошо… Слушай, – Януш обнял меня за плечи и начал рассказ. – В одном большом городе жила необычная девочка. Она была самой красивой на свете. Родители очень гордились ею и любили. А девочка росла с одной мечтой: она хотела летать. Она просто чувствовала, что может летать. И вот однажды родители привели ее в балетную школу. Она стала лучшей из воспитанниц. Ах, как она танцевала! Ее прыжки были такими высокими, что казалось, она парит в воздухе. Преподаватели пророчили ей прекрасное будущее и говорили, что она будет повелительницей воздуха.

Но потом на девочку обрушилась беда. Она училась уже в средней школе, когда большая выпуклая родинка на ее груди вдруг начала опухать. Сначала она боялась признаться родителям, но ей пришлось это сделать. Ее отвели к врачу, и тот, покачав головой, сказал, что это – лишняя грудь.

Чем старше становилась девочка, тем больше был виден ее недостаток. Его уже невозможно было спрятать под открытым балетным костюмом. Бывшие подруги смеялись над ней, придумывая обидные прозвища. А мальчики постоянно пытались заглянуть в вырез ее платья, чтобы увидеть три груди.

После школы в театр ее не взяли. Помимо того, что у нее была лишняя грудь, формы ее тела стали слишком женственными, а это вовсе не подходило для танцев. Родители повздыхали и отправили свою дочь учиться в институт.

Учиться ей было скучно. Девушке не хватало свободы и чувства полета. Она часто убегала подальше от всех, находила укромное местечко в коридоре и танцевала… И вот однажды в город, где она училась, приехал цирк. Во время представления она увидела номер воздушных акробатов, а после выступления, набравшись смелости, пошла к директору цирка.

– У нас приличное заведение, а не цирк уродов, – сказал ей директор и показал на дверь.

На каникулах все студенты разъехались по домам. Наша красавица тоже отправилась в свой родной город. Каникулы подходили к концу, когда туда приехал цирк. И да, все артисты в нем были необычными существами. Так гласила афиша. Девушке совсем не хотелось возвращаться в институт, и она уверенно пошла на встречу с хозяином цирка.

– Вы просто восхитительны! – сказал ей седой старик с добрыми карими глазами. – Ты будешь очаровательной повелительницей воздуха! – и оставил Софию в цирке…

Следующий день был объявлен выходным. Но свободным он был только от репетиций. На внутреннюю жизнь цирка это никак не повлияло. После завтрака меня ангажировал на весь день Габриэль. Мы вычистили с ним клетки и конюшню, покормили зверей и расчесали гривы лошадям. Волки уже так привыкли ко мне, что сами подбегали к решетке, просовывали свои морды через прутья и даже по-собачьи махали хвостами.

– Стой! – окликнул меня Габриэль, когда я вознамерился погладить Гретель по голове. – Не стоит полностью доверять диким животным. Они могут вилять хвостами и преданно смотреть в твои глаза, но внутри них всегда сидит кровожадный хищник. И никто не знает, когда он вырвется на свободу!

– Гензель и Гретель вовсе не такие! – возмутился я. – Ты же растишь их со щенков.

– Под моей шерстью просто не видны шрамы, оставленные их когтями и зубами, – улыбнулся Габриэль.

– А вот скажи, – я отошел от клетки с волками и подошел к оборотню, который чистил копыта одной из лошадей. – Бывает так, что человек растет среди зверей и при этом остается человеком?

– Бывает, но это должен быть очень сильный духом человек, – внимательно посмотрел на меня Габриэль. – Звери очень умны и хитры. Они обещают власть, богатство, могущество. Но взамен они просят одну сущую безделицу: твою душу. Многие люди идут на эту сделку и тоже становятся зверями. Лишь единицы остаются людьми. Только те, для которых честь и совесть важнее власти денег.

– А еще остаются людьми волшебники, – улыбнулся я, вспоминая рисунки Оскара.

На обед Януш не пришел. Я отнес ему ароматный луковый суп с кусочком хрустящего хлеба в вагончик, но он даже не повернулся ко мне, снова делая вид, что спит.

На ужине Януш снова не появился, но когда я хотел принести ему еды в вагончик, Габриэль остановил меня и предложил поехать с ним за город, прогулять застоявшихся лошадок.

Я очень любил эти прогулки, поэтому не смог отказаться. Мы скакали по широкой дороге, а вокруг нас шумел разноцветный лес. В ярком свете Луны мне он казался сказочным и прекрасным. Мое воображение тут же населяло его хмурыми лешими, изящными эльфами и маленькими лесными духами.

– Ты настоящий сказочник, – улыбался Габриэль, слушая мои рассказы. – Интересно, какими ты всех нас видишь?

– Попроси Оскара показать свои рисунки, – ответил я, пришпоривая пятками кентавра. – На них то, что я вижу.

– Этого майора? – нахмурился Габриэль. – Ты слишком доверчив, Анхель. Нельзя верить врагам.

– Он не враг, – я стал яростно защищать майора. – Он волшебник! Если бы ты увидел его рисунки, ты бы все понял! Ты сам говорил, что можно остаться человеком даже среди зверей. Так вот, Оскар именно такой!

– Возможно… – задумчиво сказал Габриэль и тоже пришпорил своего коня.

Вернулись мы уже поздней ночью. Я по темноте пробрался в свой вагончик, но Януша там не было. Надышавшись свежим прохладным осенним воздухом, я почувствовал, что сильно хочу спать. Поэтому, не задумываясь, залез под одеяло и уснул.

Меня разбудил какой-то шум на улице и тихое ворчание. Я подскочил на кровати и, накинув на себя длинный ватник, вышел на улицу.

По темной дорожке, ведущей к нашему вагончику, шла Янушка. Ее ноги в белых туфлях на высоком каблуке заплетались и подворачивались. Светлые волосы были растрепаны, а в руках она держала большой букет роз, которым обмахивала все встречающиеся на ее пути предметы.

– Ах, мой милый Августин! Августин! Августин! Все пройдет! – напевала она, смотря перед собой рассеянным взглядом.

– Янушка! – окликнул я ее. – Ты чего так поздно?

– Анхель! Малыш! – радостно воскликнула она, и крылышки за ее спиной, осыпанные разноцветными блесками, радостно затрепетали. – Ты чего не спиш-ш-шь… Ты должен уже… Ик… Ты… Ик…

– Ты что, напилась? – удивился я. – Девушки так себя не ведут! – я подскочил к ней и, взяв под руку, повел в вагончик.

– Девушки? – Янушка вырвала руку и громко засмеялась. – Ты глупый, Анхель! Я не девушка и не парень! Я урод, понимаешь? Я забавный уродец! Ручная зверушка! Игрушка, которую интересно раздеть и разглядеть! А потом просто выставить за дверь. А ты меня все считаешь каким-то богом. Я не бог! Я слабый и никому не нужный! Я ни-что-жес-тво! А ты… – Янушка слегка покачнулась, и я вовремя снова подхватил ее под руку. – Ты дурак, Анхель! Но это с возрастом пройдет!

Мне не было обидно. Я понимал, что сейчас со мной говорит вовсе не моя прекрасная богиня, а маленький чертик, накачанный выпивкой. Мне стоило больших трудов довести Янушку до вагончика и, раздев, уложить на кровать.

========== Глава 35 ==========

Утром я проснулся от тихого стона. Открыв глаза, я увидел Януша. Он лежал на своей кровати, обхватив голову руками, и тихо постанывал. Я поднялся и, быстро одевшись, выскочил из фургончика.

– Шери! – громко крикнул я, ворвавшись в вагончик Шери и Марыси.

– Молодой человек! – строго посмотрела на меня Шери, прикрывая собой половину Марыси, одетую в легкую ночную сорочку. – Не хор-р-рошо врываться без стука в комнату дам!

– Ага, – сказал я, постучав в дверной косяк. – Теперь можно? – Марыся громко хихикнула, а Шери нахмурила брови, пытаясь скрыть улыбку. – Мне нужно то зелье, которым ты поила Шафира, когда он напивался.

– Опять! – Шери забыла про наготу Марыси и, отойдя к столу, громко стукнула по нему кулаком. – Этой сволочь я больше не буду помогать!

– Это не Шафиру. Янушу плохо, – замахал я руками.

– Янушу? – Марыся накинула на плечи халатик и заметалась по вагончику в поисках туфель. – Я сейчас! Только обуюсь и побегу на кухню, чтобы Ганечка сварила ему куриного бульона.

– Нет, Марыся! Сейчас ему нужно только зелье, – остановил ее я.

– Бедный мальчик, – вздохнула Шери, ковыряясь в своем сундуке. – Так жер-р-ртвовать собой р-р-ради др-р-ругих.

– Боюсь даже подумать, что ему пришлось пережить, – вздохнула Марыся, садясь на кровать.

– Не при р-р-ребенке, mon chéri, – остановила ее Шери. – Лучше иди к Ганечке. Бульон понадобится позже. А пока… вот. Налей стакан воды и туда вылей вот это. И пусть поспит! – крикнула мне вдогонку Шери. Я лишь, не оборачиваясь, махнул ей рукой.

Когда я влетел в вагончик, Януш лежал на кровати, отвернувшись. Его тонкий палец выводил какие-то странные узоры на стене вагончика.

– Януш… Вот, выпей это! Тебе поможет! – сказал я, тыкая пальцем в его спину. – Шери сказала, что это то, что надо.

Януш повернул ко мне осунувшееся лицо и, сев на кровать, послушно выпил воду с лекарством. Его глаза были красными и опухшими, а еще я заметил, что он не хочет встречаться со мной взглядом.

– Ты чего, Януш? – я забрал у него кружку и присел на край кровати.

– Я вчера тебя обидел… – вздохнул он. – Но я не со зла. Это во мне… даже не знаю, как объяснить… – бормотал он.

– Не нужно ничего объяснять! – покачал я головой и улыбнулся. – Я знаю, что ты так не думаешь. Ты просто обиделся вчера на всех, а я попался тебе на глаза. И еще ты вчера выпил. Вот это как раз плохо. Посмотри на Шафира. Видишь, что получается, когда люди пьют!

Януш потрепал меня по голове и вдруг уткнулся мне носом в плечо и тихо сказал:

– Ты лучшее, что у меня есть в жизни, – и, подняв голову, добавил. – А пить я больше не стану. Обещаю. Просто… Просто мне так было легче.

– Сегодня ты отдыхаешь. Я скажу Милошу, что ты заболел и не будешь сегодня репетировать, – сказал я и с деловым видом начал поправлять ему подушку и одеяло.

– Попроси Милоша зайти, – вдруг оживился и даже как-то повеселел Януш.

Я исполнил его просьбу, и уже через десять минут Милош сидел на табуретке рядом с кроватью Януша.

– Все прошло нормально? – спросил Милош, искоса поглядывая на меня. Я в это время устроил грандиозную уборку в вагончике и носился мимо них, чистя птичьи клетки.

– Терпимо, – нахмурился Януш. – Но есть известия. Как я понял из разговора Штюка с кем-то по телефону, в Heeresgruppe B идет большой состав с провизией и оружием для армии. Его маршрут засекречен, но как я понял, он идет через станцию Пилльниц, недалеко отсюда. Я постараюсь узнать примерное время.

– Тебе придется снова идти к Штюку, Януш, – покачал головой Милош. – Думаю, наши друзья смогут узнать эту информацию по своим каналам.

– Они ничего не узнают, если у них нет человека внутри штаба. А у них его нет, – ответил Януш. – Штюк считает меня глупым актеришкой. Зверьком. Это только мне на руку. Он не станет меня подозревать.

Они и дальше что-то обсуждали, но в этот момент Карлуша, улучив момент, когда я открыл дверь, чтобы вытряхнуть коврик, вылетел на улицу и с криком:

– Алле-оп! – полетел в сторону кухни.

Я со всех ног бросился за ним, тут же забыв о разговоре.

Противный мелкий дождь, шедший на протяжении нескольких дней, закончился, и с неба на нас глянуло сонное осеннее солнышко. Утром меня разбудили взволнованный Карлуша и Януш, одетый в выходной костюм.

– Вставай, соня! Одевайся! Мы идем в город.

Прошло уже три дня с тех пор, как большая машина увезла в больницу раненую волшебницу. Вчера вечером к нам с Янушем подошел улыбающийся Оскар и сказал, что София пришла в себя после операции и чувствует себя неплохо.

Я быстро оделся и, напихав себе в рот печенек, залил их теплым шоколадом, принесенным мне Янушем.

– Вы готовы? – спросил нас Милош, тоже одетый в выходной костюм, сунув голову в дверь вагончика.

– Пошпы. Шешаш жожую и пожем! – сказал я, набивая рот очередной порцией печенья.

Мы шли по улицам большого города, и у меня на душе было светло и радостно. За руки меня держали Януш и Оскар, а позади нас шли Милош и Марыся.

Светило солнце, на деревьях пели птицы, позабыв, что на улице поздняя осень. Меня окружали друзья, и я чувствовал себя полностью защищенным. Меня не пугали даже небольшие стайки зверей, которые обходили дозором свои владения. Мне было совсем не страшно, потому что я был под защитой добрых и могущественных волшебников.

– Надо зайти в овощную лавку и купить Софии фруктов, – сказал Милош, остановившись возле магазина.

– А мы пока зайдем в кондитерскую, – подмигнул мне Оскар. – Мне ужасно захотелось сладкого.

Я радостно запрыгал и захлопал в ладоши. Мы разделились. Оскар, я и Януш пошли на другую сторону дороги в кондитерскую, а Марыся с Милошем зашли за фруктами.

Я вошел в магазин и замер на пороге. У прилавка стоял тот самый рыжий пан, который мешал выступлению у нас в городке. Он лежал грудью на прилавке и игриво беседовал с молодой продавщицей сладостей.

Он сильно изменился с тех пор, как я видел его в цирке. Он был гладко выбрит, а его голова – коротко острижена. На нем был черная военная форма, а на плече красовалась красная повязка с загнутым по краям черным крестом.

Но это были не все изменения. Он превращался в зверя. Я видел длинные клыки во рту, когда он улыбался девушке. Его руки начинали зарастать рыжей шерстью. Особенно это было видно на пальцах. И его ногти стали более длинными, как звериные когти.

Увидев Оскара, полузверь резко отпрянул от прилавка, вытянулся в струнку и, выбросив руку вперед, громко стукнул каблуками сапог.

– Вы свободны! – спокойно сказал ему Оскар, лениво вскинув в ответ руку и, обернувшись к нам с Янушем, предложил: – Выбирайте! Это самая лучшая кондитерская лавка во всем Дрездене!

Полузверь кивнул Оскару головой и пошел по направлению к выходу. Проходя мимо нас, он внимательно посмотрел на Януша, явно пытаясь вспомнить, где именно его видел, потом его взгляд скользнул на меня, и я почувствовал, как упало вниз мое сердце.

========== Глава 36 ==========

Жизнь наладилась, и все встало на свои места. София быстро шла на поправку. Ее привезли из госпиталя через пару дней после того, как мы ее навестили. Труппа готовила новые номера и ждала закрытия сезона, чтобы воплотить в жизнь задуманную программу. Но меня напрягали несколько вещей: поездки Янушки к вожаку зверей, откуда она возвращалась какой-то опустошенной и разбитой, бойкот Шафира со стороны всей труппы, отчего он ходил по площадке грустный и неприкаянный, и тихий шепот по ночам, раздававшийся из кустов. Он волновал меня больше всего, потому что в моем понимании нес угрозу Янушу.

– Состав пройдет в четверг. Примерно в одиннадцать ночи, – шептал Януш, протягивая зажженную спичку человеку в кустах. – Еще фон Штюк собирается ехать в Берлин на какую-то важную встречу. Из его разговора с адъютантом я понял, что готовится очередное контрнаступление на запад.

– Разузнай подробнее, – красная звездочка сигареты то ярко загоралась, то тонула в темноте кустов. – Эх, нам мы план добыть! Тогда мы передали бы его нашим ребятам.

– Выкрасть документ из-под носа фон Штюка? – ухмыльнулся Милош. – Да вы смеетесь? Януш всего лишь мальчик. А не великий бог!

– Ну хотя бы перерисовать схему, – вздохнул голос в темноте. – Нам сейчас любая информация будет полезна. Наши отступают все дальше и дальше.

– Я попробую, – Януш утвердительно кивнул и отбросил бычок в сторону.

Каждый раз, когда Януш с Милошем уходили «покурить», я шел за ними. Да, я подслушивал. Но делал это только с той целью, чтобы самому реально оценивать степень опасности для моего бога.

Иногда в нашем вагончике я встречал Янушку. Ее стройное тело, облаченное в тонкую ткань, будто парило в воздухе перед небольшим зеркалом в комнате. Мне было жалко, что такая красота достается только зверям, и я представлял, как у них из пастей капает слюна при виде моего прекрасного бога. Видя, что я расстроен, Янушка улыбалась мне и даже делала несколько танцевальных па, тихо напевая себе под нос какую-то мелодию. Я не улыбался ей в ответ, потому что видел, как тонкая ткань платья жжет ее белую кожу. Я всегда дожидался ее возвращения, и когда Янушка исчезала, а Януш устало ложился на свою кровать, я нырял к нему под одеяло и засыпал на его плече, вдыхая запах сигарет и шнапса.

Что касается Шафира, он сильно изменился. Целыми днями он сидел возле кровати Софии и ухаживал за ней. А когда помощь не требовалась, он просто рассказывал про дальние страны и про свой народ. Еще он перестал напиваться. И знаете… Я его простил.

Как-то раз после ужина я подсел к нему на лавку, где он раскуривал трубку. Он посмотрел на меня и, видимо, что-то хотел сказать, но не нашел нужных слов и снова занялся трубкой.

– Хочешь, я расскажу тебе сказку? – спросил я у него.

– Хочу, – коротко ответил он, пуская в сторону огромный клуб дыма.

– В одной очень дальней деревне, на самом ее краю, рядом с лесом, жила колдунья, – начал я рассказ. – И у нее была дочка. Но она была необычной. Девочка родилась гномом. Несмотря на это, мать ее очень любила. Девчушка была очень умной и любопытной, и ведьма с радостью учила ее, как распознавать травы и делать разные отвары для лечения хворей. Она учила ее помогать людям. Только вот люди не любили ведьму, а над юной гномеллой открыто смеялись. Но как только кто-то в деревне заболевал, то сразу бежали за помощью к ведьме. И еще ведунья умела принимать роды. Она учила дочку, что самое удивительное и чудесное на свете – это рождение новой жизни.

Однажды колдунья сама приболела, и именно в этот момент жена головы деревни собралась рожать. Гномелла уже не раз принимала роды вместе с матерью, но теперь ей предстояло сделать это одной. Роды оказались очень тяжелыми. Гномелла старалась, как могла, и сделала все, чему научила ее мать, но… Женщина умерла, а через неделю умер и ребенок.

Убитый горем голова настроил народ против гномеллы и ее матери, сказав, что это они виноваты в смерти его жены и ребенка. Люди в деревне были серыми и глупыми. Они поверили своему голове и ночью подожгли дом колдуньи. Женщина не смогла подняться с постели, но она помогла спастись своей дочери. Увидев, что гномелла выбралась из огня, люди нагнали ее и, избив до полусмерти, бросили на дороге. Но бог пожалел добрую гномеллу. Он знал, что она сделала все правильно, и поэтому послал ей спасение: небольшой бродячий цирк.

– Хм… – а я ведь не знал этого, – вздохнул Шафир, постучав докуренной трубкой о скамью. – Я вообще ни про кого ничего не знал.

– Почему? – удивился я.

– Потому что был глупым эгоистом, – вздохнул Шафир. – А сейчас я начинаю понимать. Знаешь… все это время вокруг меня были прекрасные и добрые… волшебники. Ты, например, знаешь, что у Марыси был сын? Он утонул в речке три года назад. А она молодец! Сильная. Такое выдержать и не сойти с ума. А я вот сошел. И начал пить. А ведь моя беда не такая страшная, как у нее!

– Ты про прекрасную богиню любви? – спросил я его. Он коротко кивнул и снова начал набивать трубку. – Ты не плохой! Ты просто повелитель огня. А у вас, как у самого огня, очень горячий нрав, – сказал я ему.

– Спасибо, Анхель, – блеснул в темноте белыми зубами Шафир. – И прости. Ладно?

До последнего представления в сезоне оставалось всего несколько дней, и в один из вечеров Янушка снова стояла возле зеркала. По ее дрожащим за спиной крылышкам я понял, что она волнуется.

– Все получится! – сказала она своему отражению и сжала кулачки.

– Янушка… Пожалуйста! – сказал я тихо, когда дверь за ней закрылась. – Будь осторожней.

А на следующую ночь я снова услышал тихий свист из кустов.

– Вот, – Януш протянул листок бумаги, и он исчез в темноте. – Я зарисовал те чертежи, которые лежали в сейфе Штюка. И еще там сзади перевод текста. Правда, я только пробежал глазами и потом записал, что запомнил.

– Ты молодец, парень! – из кустов вылезла рука и похлопала Януша по плечу. – Передам это нашим.

– Там на конверте было написано «Секретно». Я две недели пытался узнать шифр сейфа. Надеюсь, все не зря, – вздохнул Януш.

– Не сомневайся! Ты всегда даешь нам очень ценную информацию, – ответил незнакомец. – Главное, не подставляйся сильно. Твоя помощь может еще понадобиться!

– Всегда готов помочь, – кивнул Януш кустам и направился к нашему вагончику.

Настал день закрытия сезона. Я, как всегда, убирал зал, шоркая веником между лавок, когда увидел Оскара, пробирающегося между рядами.

– Ты снова будешь рисовать? – спросил его я.

– Нет, – покачал он головой, садясь рядом со мной.

– Почему? – удивился я, заметив волнение в глазах волшебника.

– Ты… ты скажи Милошу и Янушу, что в штабе зверей серьезные разборки. Провалился план наступления, а до этого повстанцы напали на поезд, везущий на фронт оружие и припасы. Штюк ищет крысу, – Оскар серьезно посмотрел в мои глаза. – Скажи своим друзьям, чтобы после выступления… В общем, вам надо бежать…

========== Глава 37 ==========

Представление прошло просто на «ура». Зрители были в восторге и долго не отпускали нас с арены, но настроение моих волшебников было не очень хорошее. Улыбки на их лицах были натянутыми, а в глазах плескался страх.

– Через полчаса жду всех на заднем дворе! – тихо сказал Милош, когда мы оказались за кулисами.

Хоть я и старался ускорить процесс снятия грима, но все равно оказался самым последним. Я уже почти вышел из-за вагончиков на небольшую площадку заднего двора, как меня схватили и утащили в темноту кустов. Я даже вскрикнуть не успел, как чья-то рука закрыла мне рот. Я пытался вырваться и позвать на помощь, но меня крепко держали поперек тела.

– Тихо, малыш! – услышал я над ухом знакомый голос. – Не дергайся!

Я поднял глаза и увидел над собой напряженное лицо Оскара. Я не мог понять, за что так со мной поступает это добрый волшебник, и хотел уже расплакаться от обиды, как вдруг услышал с площади громкие голоса. Я пригляделся и через редкие ветки кустарника увидел волшебников, сгрудившихся кучкой посреди заднего двора. А вокруг них… стаю зверей во главе с незнакомым мне вожаком. Он был высоким, худым и очень злым. Его ледяной взгляд пробирал до костей, а резкий и острый, как нож, голос вызывал сотни мурашек на спине.

– Da Herr Von Stuck mit Ihrem Shaka verbunden war, geben wir Informationen preis. Ihr Gönner, Herr Von Styuk, wurde an die Front geschickt, und ich wurde angewiesen, diese Angelegenheit zu verstehen und den Verräter zu bestrafen! – громко лаял новый вожак, брызгая слюной.

– Господин Линдерман недоволен вами, грязный свинья! – загавкал переводчик. – Господин фон Штюк больше не защита вам! Теперь ваш хозяин господин Линдерман! Он есть недоволен, что уходит важный информаций! И в этом виноват кто-то из ваших!

– Und ich bin nicht Herr von Stuck! Ich werde nicht von einem süßen kleinen Gesicht verblüfft werden! – рыкнул вожак и прихватил рукой в хрустящей черной перчатке подбородок Януша.

– Господина Линдермана не интересует ваше лицо! – выплюнул переводчик.

Карлуша, сидящий на плече Януша, встрепенулся, громко крикнул и, захлопав крыльями, вцепился в руку Линдермана.

– Verdammter Vogel! – усмехнулся вожак и, схватив пальцами Карлушу за голову, резко махнул рукой вниз.

Легкие желтые крылышки встрепенулись и опустились вдоль маленького тельца. Линдерман откинул мертвую птичку в сторону и снова зло взглянул в лицо Януша.

Увидев, как Линдерман расправился с Карлушей, я резко дернулся вперед, но Оскар успел меня удержать.

– Знаю, Анхель! Мне тоже жалко Карлушу. Я не могу помочь всем, но тебе смогу. Ты только не дергайся!

А тем временем Линдерман, прохаживаясь мимо испуганной кучки волшебников, продолжал говорить что-то, постоянно возвращаясь взглядом к тихо плачущему Янушу.

– Сначала вы спрятали от нас Juden. Потом, воспользоваться глупостью фон Штюк, стали красть у него из-под нос информаций и отдавать ее бандитам! – озвучивал лаянье вожака переводчик. – Вы прятать Juden ребенок, выдавая его за карлик! Господин Линдерман считать, что вы достойны смерть! Но, может, кто-то из вас хочет нам сказать, где скрывается малчик?

– Du bist Tiere! (Вы звери!) – вдруг зло выкрикнул Януш, вытирая мокрое от слез лицо. – Hast du wirklich gedacht, dass wir ruhig sitzen und deine Tyrannei tolerieren würden? Sehen Sie, wie Sie töten und rauben und nichts tun? Selbst wenn ich wüsste, dass alles so enden würde, hätte ich allen diesen Juden geholfen und ich habe einen Weg gefunden, dem Widerstand zu helfen! Ja, ich gab ihnen Informationen, und ich versteckte den jüdischen Jungen! Lass die Künstler gehen. Sie sind nichts schuldig! (Неужели вы думали, что мы будем спокойно сидеть и терпеть вашу тиранию? Видеть, как вы убиваете и грабите, и ничего не делать? Даже если бы я знал, что все кончится вот так, я бы все равно помог тем евреям и нашел бы способ помочь сопротивлению! Да, это я передавал им информацию, и я прятал еврейского мальчика! Отпустите артистов. Они ни в чем не виноваты!)

– Denken Sie nicht, dass wenn Sie die Schuld auf sich nehmen, Sie Ihre Freunde schlafen! (Не думай, что, взяв вину на себя, ты спасешь своих друзей!) – усмехнулся Линдерман и кинул через плечо переводчику: – Sag ihnen, wer auch immer mir den Jungen gibt, ich werde ihn gehen lassen!

– Господин Линдерман обещает пощадить того, кто скажет, где мальчишка.

Над площадкой воцарилась тишина, прерываемая лишь тихими всхлипываниями девушек.

– Schießen! (Расстрелять!) – прервал тишину вожак и, развернувшись на каблуках на сто восемьдесят градусов, добавил: – Zirkus verbrannt! Zusammen mit dem unverschämten Freak! (Цирк сжечь! Вместе с наглым уродцем!) – и быстро пошел прочь.

То, что происходило дальше, мне показалось страшным сном. Волшебников увели куда-то за шатер цирка, и оттуда послышалась стрельба и громкие крики. Я почувствовал, как Оскар вздрогнул и отпустил меня.

– Малыш, послушай меня! Ты не высовывайся, пока все не утихнет! Обещай мне! Я тебя найду, обязательно! А сейчас мне нужно отыскать ваших друзей. Ты, главное, сиди тут, как мышка!

Он вышел из кустов и быстрым шагом двинулся в сторону небольшой дыры в заборе. Я с ужасом смотрел на горящий, как факел, шатер. Огонь качался над ним, будто удивительный диковинный цветок, и его яркие красные лепестки рвались в небо, словно желая превратиться в птиц и улететь.

Кругом слышались крики и лай зверей. По площади бегали обезумевшие от страха лошади. Изредка весь этот шум прерывался взрывом или автоматной очередью.

Меня словно сковал паралич. Я не мог ни дышать, ни шевелиться. И тут мимо меня провели Януша. Три громадных зверя конвоировали моего прекрасного бога с бессильно опущенными вниз огромными белыми крыльями. Вдруг он поднял голову и, бросив взгляд на мои кусты, улыбнулся.

Мое сердце так больно ударилось у меня в груди, что я упал на колени. Мой бог почувствовал меня в этих кустах и… попрощался со мной. «Ну уж нет! – мелькнуло у меня в голове. – Ты столько времени заботился обо мне. Теперь настала моя очередь спасти тебя!»

Я тихой тенью выскочил из кустов и ползком направился вдоль забора за Янушем и его конвоирами.

Звери завели его в наш вагончик и, закрыв тугой засов на двери, подперли ее бревном.

– Verbrenn es! (Поджигай!) – крикнул кому-то один из зверей и махнул рукой.

Я еле успел отпрянуть от стены одного из вагончиков. Пламя выросло передо мной, как чудовище из-под земли. Его жадные красные руки стали хватать все вокруг: деревянные стены фургонов, сухие ветки кустарников и жухлую траву. Чудовище недовольно гудело, но я его не боялся. Страх ушел, и я кинулся в сторону нашего жилища.

Оглядевшись, я увидел, что зверей вокруг нет. Все они были заняты поимкой лошадей, которые носились по всему двору, и разграблением циркового реквизита. Мне это было только на руку. Я подбежал к небольшому окошку, находящемуся с боковой стороны вагона, и крикнул в него, пытаясь перекричать шум огня.

– Януш! Януш! Я спасу тебя! Ты только держись!

В треснувшем от жара окне мелькнула светлая головка моего бога, и изнутри вагона раздался громкий шепот.

– Анхель! Беги! Пожалуйста! Я обещал, что с тобой все будет хорошо! Пожалуйста! Беги!

Но я не стал его слушать. Я кинулся к вагончику и с яростью набросился на дымящееся бревно у двери. Оно оказалось неподъемным. Как я ни старался отодвинуть его, оно лишь царапало мне руки и пыхало едким дымом мне в нос.

– Ну-ка… – услышал я голос за своей спиной. Это был Шафир. Я не видел его в толпе волшебников и почему-то решил, что он просто сбежал. – Это моя работа, малыш! – блеснул он своей белозубой улыбкой. – Я ведь повелитель огня. Не забыл? – он весело подмигнул мне и, откинув бревно от двери, начал отодвигать накалившийся от огня засов. Я видел, как от горячего железа на руках волшебника вздуваются пузыри, но Шафир продолжал бороться с упрямой задвижкой.

Наконец засов сдался, и повелитель огня, распахнув дверь, бросился в дымящуюся черноту вагона. За ним кинулись яркие всполохи огня.

Я затаил дыхание… Через несколько секунд в ярких языках пламени показался Шафир. Его рубашка была прожжена, на щеке красовался алый след огня, а на его руках, свернувшись маленьким клубочком, лежал мой бог.

Шафир кинулся в сторону кустов, и я побежал вслед за ним. За нашими спинами слышался глухой топот сапог, выстрелы и лай зверей.

– Бегите из города. В лес! – сказал Шафир, ставя Януша на ноги. – Я их задержу!

И с этими словами он, нарочно громко топая, направился в противоположную сторону, отводя от нас погоню. Я схватил нетвердо стоящего на ногах и натужно кашлявшего Януша за руку и потащил его к дыре в заборе.

========== Глава 38 ==========

Я смотрю на часы и качаю головой.

– Дед! Только не говори, что уже поздно и пора спать! – возмущается внук.

– Именно это я и хотел сказать, – улыбаюсь я и поднимаюсь с кресла.

– Деда! Ну как же так! На самом интересном месте! – вздыхает внучка и начинает собирать со стола пустые чашки.

– Если ваша мама узнает, что мы ложились спать заполночь, то будет недовольна! – выдаю я им последний довод, и он неожиданно действует.

Утро встретило меня мелким дождем. Еще вчера было почти лето, и вот уже за окном мутная осень. Я пью ароматный чай и смотрю на нахмурившиеся мокрые улочки.

– Утро, дед! – кидает мне внук по-деловому и плюхается на табуретку.

– Доброе утро, деда, – моя девочка подымается на носочки и целует меня в колючую щеку. – Ты что-то выглядишь неважно, – говорит она, глядя на мои опухшие глаза.

Я и правда чувствую себя разбитым. Отдавшись воспоминаниям, я долго не мог уснуть. Сон пришел ко мне лишь под утро, после того, как я выпил лекарство, но от привычки вставать рано меня это не избавило.

– Все хорошо, майн либхен! – улыбаюсь я внучке. – Просто спал плохо.

– Дед… ты обещал рассказать, как спасся от зверей. Ты не забыл? – внук принимает из моих рук чашку шоколада.

– С моей памятью все хорошо, – улыбаюсь я, – и я помню, на чем вчера остановился. Только давайте позавтракаем, а потом я вам расскажу всю историю до конца.

– Все ведь закончится хорошо, деда? – взволнованно спрашивает внучка.

– Ну, я ведь сижу с вами сейчас на кухне, и мы все вместе завтракаем. Значит, конец не будет плохим, – вздыхаю я.

– Мне не нравятся эти вздохи… – напрягается внук.

– Просто… просто эта часть рассказа будет для меня очень тяжелой, – отвечаю я.

После завтрака дети уложили меня на небольшой диванчик в гостиной, накрыли мои ноги пледом и расселись на стульях рядом со мной.

– Мы с Янушем бежали по темным закоулкам города. Он двигался очень медленно, часто останавливаясь и тяжело кашляя. Я тут же дергал его за руку и тащил все дальше и дальше от пожара и страшных зверей. Лишь когда мы выбрались за черту города, я позволил ему сесть в кустах у дороги и отдышаться.

– Ну и где они? – возмущенно пискнул я.

– Кто? – прошептал Януш и снова закашлялся.

– Эти люди из кустов! – объяснил я. – Ведь ты ходил днем в лавку сапожника. Они должны были нам помочь! Ты столько для них сделал!

– Они просто не успели, – Януш откинулся спиной на холодную землю и устало прикрыл глаза. – Никто не ожидал, что все случится так быстро. Я надеялся, что у нас будет время спрятаться.

Януш был обессилен, и за время нашего отдыха его несколько раз вырвало на жухлые листья под деревьями. Я решил, что ему нужно дать время набраться сил. Лететь мой бог в таком состоянии просто не мог, да и белые перышки на его крыльях были опалены огнем. Я уложил его удобнее, собрав в небольшом пролеске охапку еловых веток, но отдохнуть нам не удалось.

Я уже начал дремать, когда сквозь сон услышал лай собак и голоса.

– Януш! Нам надо бежать! Слышишь меня? – тряс я бога за плечо.

– Я не могу, Анхель! Беги без меня! – Януш смотрел на меня красными потухшими глазами и с трудом шевелил потрескавшимися губами.

– Ну уж нет! – воскликнул я. – Если ты не побежишь, я лягу рядом с тобой.

И он поднялся… Мы бежали по маленькому пролеску вдоль дороги, пытаясь побыстрее добраться до большого леса, где, по нашим предположениям, нас должны были спасти партизаны. Но собаки бегали намного быстрее шестилетнего мальчика и юного бога с обожженными крыльями.

Я слышал за своей спиной их дыхание и зловонный запах изо рта. Нет, не собак! Зверей. Они, тяжело дыша, бежали за своими помощниками, крепко держа их на поводках.

– Vorwärts! (Вперед!) – послышалось за спиной. – Nicht schießen! Nimm sie am Leben! (Не стрелять! Брать живыми!)

Щелчок застежки поводка, и огромная тень кинулась на Януша.

– Уйди! Не трогай его! – закричал я и, схватив палку, кинулся к Янушу.

Януш лежал на спине, а на его груди передними лапами стояла большая собака.

– Анхель… Беги… – тихо прошептал Януш, глядя прямо в глаза псу.

В этот момент второй пес сбил меня с ног и передними лапами прижал меня к земле.

– Wir fahren sie zurück! Linderman befahl, sie am Leben zu erhalten! (Ведем их обратно! Линдерман распорядился привести их живыми!) – крикнул остальным высокий крепкий зверь.

– Warum sollte er ein Junge und ein Freak sein? (Зачем ему мальчишка и уродец?) – спросил его один из солдат.

– Nicht unser Geschäft! Das ist eine Bestellung! (Не наше дело! Это приказ!) – ответил ему главный, и крепкие руки резко рванули меня с земли.

– Ты только не бойся… – успел шепнуть мне Януш. – Все будет хорошо!

Но хорошо вовсе не стало. Нас привели обратно, на то место, где совсем недавно жила моя сказка.

Еще утром тут были мои прекрасные добрые и любимые сказочные существа. Они смеялись и шутили, попивая крепкий кофе, который им сварила Ганечка в большом чайнике. Они строили планы, мечтали о новой программе и жили…

Теперь это было пепелище с торчащими, словно вскрытые ребра, остовами строений. Вокруг нас ветер носил пепел и обрывки обгоревшего тряпья. На том месте, где стоял наш шатер, зияла большая яма, по краям которой стояла кучка зверей, опершись на лопаты. Они курили и громко перелаивались. Иногда они взрывались отвратительным гиеньим смехом и плевали в яму потухшими окурками.

Я оглядывался по сторонам и жался плечом к Янушу. Он молчал. Его потрескавшиеся губы дрожали, но он не плакал. Он с ненавистью смотрел на зверей, а я все ждал, когда же из его голубых глаз вылетят молнии и поразят этих чудовищ.

Но чуда не произошло. Нас уводили все дальше и дальше, и я вдруг с болью осознал, что сказка кончилась и в моей жизни больше не будет прекрасных волшебников и чудес.

Когда нас проводили мимо ямы, я увидел на ее краю маленький башмачок с подковкой на каблуке и небольшой круглый шарик для жонглирования. В этот момент из кустов вышел волк. Он увидел меня и побежал навстречу на полусогнутых лапах, прижав к голове уши.

Раздался выстрел, и, не добежав до меня несколько метров, волк завалился на бок и замер. Януш схватил меня за плечо и закрыл мне глаза рукой.

Увы… он опоздал! Я понял, что из сказки я попал прямиком в ад.

========== Глава 39 ==========

Нас провели по площади и, грубо затолкав в кузов грузовика, усадили на лавку.

Я сидел, прижавшись к теплому боку Януша, и плакал. Прощанье со сказкой у меня проходило очень тяжело. Мое сердце разрывали боль и обида. За что? За что у меня отняли друзей? Кому помешали их чудеса и волшебство? Где они теперь?

– Куда нас везут? – наконец спросил я у Януша.

Он кинул быстрый взгляд на солдат, которые ехали с нами в машине, и, погладив меня по голове, ответил:

– Не бойся! Все будет хорошо!

Я вытер глаза руками и тоже посмотрел на наших охранников. Один из них был зверем. Но не таким, как те, что сопровождали фон Штюка и Линдермана. Он был грязным и оборванным. У него отсутствовал один клык, и волосатое ухо было порвано. Он смотрел на нас с Янушем, будто мы были просто мебелью. Его равнодушный холодный взгляд скользил мимо нас, даже не цепляясь.

А вот второй конвоир был полузверем. Он уже начал обрастать шерстью, у него стали появляться клыки и длинные когти на руках. Но его глаза еще оставались человеческими. Он, видимо, хотел оборвать наш разговор с Янушем окриком, но промолчал и отвернулся в сторону открытого борта кузова.

– Я, кажется, все понял! – вдруг встрепенулся Януш. – Нас везут на просмотр!

– На какой просмотр? – я удивленно посмотрел на Януша.

– Понимаешь, они тоже хотят свой цирк, – спокойно пояснил мне он. – И отбирают в него артистов.

– У них же был цирк! – подпрыгнул я на скамье и тут же испуганно посмотрел на конвоиров. Зверь даже не глянул в мою сторону, а вот полузверя заинтересовала догадка Януша.

– Понимаешь, Анхель, – объяснял мне Януш. – Они не понимают красоту и радость, как мы. Они не умеют веселиться. Вернее… – он нахмурился, – понятие веселья у них своеобразное. Вот они и решили сделать свой цирк. Но для того, чтобы в него попасть, нужно исполнять все их требования. Я прав, господин? – задал он вопрос полузверю.

Тот задумчиво посмотрел на моего бога и неуверенно кивнул. Видимо, его не посвятили в свои планы более крупные звери. Так в этот момент решил я и, увидев в глазах Януша убежденность, поверил ему.

Мы ехали молча несколько часов, и я начал дремать. Когда я проснулся, то увидел через распахнутый брезент кузова, что на улице пошел снег. Он падал крупными редкими хлопьями и был похож на птичий пух. Он сыпался сверху, когда белые голуби Януша кружили у него над головой. Он падал на его светлые волосы и на плечи. Он кружился и медленно летел на опилки манежа. На мои глаза снова навернулись слезы. Я вспомнил Карлушу и волка, которых убили на моих глазах. Почувствовав мое настроение, Януш обнял меня за плечи и сунул свой нос в мои рыжие волосы.

– Хочешь сказку? – спросил он, говоря в мою голову.

– Хочу, – ответил я, поглядывая на конвоиров. Зверь равнодушно смотрел на снег, а вот полузверь явно заинтересовался предложением Януша.

– Я не рассказывал тебе сказку про многорукого бога? – спросил Януш. Я покачал головой и он продолжил: – Тогда слушай… Рождение бога началось с большой беды. Его мама не выдержала тяжелых родов и умерла. Отца у Тим-Тома не было. Вернее, он где-то был, просто многорукий его никогда не видел. Тим-Тома поместили в специальную клинику при медицинском институте. Если честно, все ждали, что многорукий бог умрет, но он не только выжил, но и продолжал расти, как все дети. За веселый и добрый характер его полюбили, а когда он совсем подрос, один из профессоров забрал его к себе домой. Он научил его ходить, сделал специальные стулья, столы и кровать для Тим-Тома. Потом он обучил его письму, математике и чтению. И все в жизни многорукого было прекрасно, пока старый профессор не умер.

После его смерти все книги и рукописи профессора перешли к его ученику. Тим-Том тоже стал принадлежать молодому бакалавру. В принципе, молодой хирург неплохо относился к многорукому. Тим-Том не понимал только одного: зачем его новый хозяин постоянно просвечивает его какими-то приборами, делает замеры, берет кровь и кусочки кожи.

И вот однажды молодой хирург сделал Тим-Тому интересное предложение. Он хотел разделить бога на Тима и на Тома. Это было здорово, Тим-Том всегда мечтал быть просто Тимом и Томом. Он устал постоянно быть не один. Ему очень хотелось стать свободным. И он согласился.

Но за день до назначенного срока Тим-Том зашел в кабинет к молодому хозяину и увидел на столе какие-то записи…

Там были ужасные картинки разделения. Скальпели, кровь, куски плоти, оголенные кости. Но и это было не самое страшное из того, что увидел Тим-Том. Под одним из рисунков была сделана запись, гласившая, что есть девяносто пять процентов вероятности, что одна часть Тим-Тома должна погибнуть. И этой частью был Том.

Тим, не задумываясь, решил отказаться от разделения, а Том… Том попытался его убедить, что операция нужна. Он был готов пожертвовать собой, чтобы Тим жил нормальной жизнью обыкновенного человека. Но Тим был непреклонен. Он не хотел даже думать о том, что может лишиться своей половинки.

Наутро они сказали о своем решении молодому хирургу. Тот рассердился на многорукого. Ведь этот эксперимент должен был принести ему славу. Он позвал санитаров, и те связали Тим-Тома и закрыли его в лаборатории до операции.

Но Тим-Тома многие любили. Поэтому нашелся добрый человек, который выпустил его из лаборатории и помог бежать из города вместе с цирком.

– Интересная сказка, – усмехнулся полузверь. – Ты знаешь сказки только про уродов?

– Я не знаю сказок про уродов, – спокойно ответил ему Януш. – Эта сказка про многорукого бога Тим-Тома. Он никогда не считал себя уродом. Он был очень веселым и добрым. И он любил жизнь…

Полузверь нахмурился и отвернулся от нас.

Мы сидели молча до самого вечера и смотрели на летящие хлопья снега за бортом машины. Время словно остановилось и зависло в воздухе, как снег. И только внезапное чувство голода вырвало меня из этого состояния.

Словно почувствовав это, наши надсмотрщики полезли в вещмешки и, достав оттуда консервы, вскрыли их и стали есть тушеное мясо, выковыривая его из банок ножами.

– Господин солдат, не могли бы вы дать кусок хлеба мальчику? – на чистом немецком спросил Януш у зверя.

– Он еврей! – громко гавкнул зверь.

– Ты не прав, Густав! – ответил своему товарищу полузверь. – Он еврей, но он ребенок. Дай ему хлеба!

Я не понимал, о чем идет речь. Да и в принципе, я даже не слушал их. Все мое внимание было приковано к пустеющей банке с тушеным мясом.

Полузверь с раздражением посмотрел на своего товарища, который, доев мясо, выбросил банку за борт машины и убрал недоеденный кусок хлеба обратно в мешок. Он покачал головой и неожиданно протянул мне банку и горбушку хлеба.

Мяса там уже не было. На самом дне осталось немного застывшего бульона, а по стенкам был размазан белый жир. Я был настолько голоден, что накинулся на этот жир в банке, макая в него хлеб.

Я съел почти весь хлеб и очистил края банки от жира, когда услышал рядом с собой тихий вой. Это урчал желудок Януша. Мне стало стыдно за себя и за свою жадность. К тому же голода я почти уже не ощущал, а вот про Януша забыл. Я вытер испачканный рот рукавом и протянул банку с остатками бульона и кусочек хлеба ему.

========== Глава 40 ==========

Так мы ехали почти трое суток. Изредка грузовик останавливался, и нас выводили на дорогу, тянущуюся между пролесков, чтобы мы могли справить нужду. Солдаты не обращали на нас никакого внимания, когда мы с Янушем отходили к ближайшим кустам. В такие минуты мне хотелось схватить Януша за руку и бежать в лес, подальше от зверей. Януш ловил мой взгляд и слегка качал головой. Он понимал, что, ослабевшие от голода, мы не сможем убежать далеко. Я это тоже знал, поэтому, оправившись, мы снова возвращались к грузовику и ехали дальше.

После третьей ночи, проведенной в кузове, мы въехали в город. Я смотрел на высокие здания, окружающие каменную мостовую, любовался высокими соборами с длинными острыми шпилями. Город был старым и мудрым. Он не пугал меня своим величием. Меня больше пугали стаи зверей, шагавшие по древним камням мостовой, словно хозяева.

– Вылезайте! – крикнул нам полузверь, открывая задвижки на кузове.

Оказалось, что нас привезли на вокзал. Огромная площадь была заполнена народом. Среди серой массы, движущейся в сторону перрона, сновали звери и, выкрывая что-то на своем языке, толкали особо нерасторопных людей в спины прикладами автоматов. Я видел, как эта серая масса вливалась в вагоны поездов и за ней закрывались тяжелые засовы дверей.

Наши конвоиры подошли к какому-то зверю, который, видимо, был тут главным, и подали ему бумаги. Тот бросил на нас беглый взгляд, нахмурился и мотнул головой в сторону поезда.

– Держи меня за руку очень крепко, – шепнул мне Януш, и я вцепился в его руку, как в спасательный круг.

Мы влились в толпу незнакомых людей, подталкиваемые сзади зверями. Мне было страшно. От людей вокруг исходил затхлый запах страха. Они шли вперед, как стадо овец. Молча. Опустив вниз головы.

– Есть кто из Явожно? – вдруг выкрикнул кто-то из толпы.

– Есть! – ответили ему с другой стороны толпы.

– Роза… Роза Штольц! – позвал кого-то человек, шедший рядом с нами.

– Захара Бергер! – крикнули справа.

– Есть кто из Плоцка? – закричал я.

– Есть! Ты кто? – ответил мне голос справа.

– Я Анхель, сын Иосифа и Анны Либшиц! – закричал я, пытаясь протиснуться к собеседнику. – Вы не видели мою маму?

– Нет! – коротко ответил голос и замолчал.

– Она очень красивая и добрая! Вы должны были ее видеть! – кричал я, но мне больше никто не ответил.

– Тише, Анхель! Ты можешь разозлить зверей! – дернул меня за руку Януш.

– Он из моего города! Он может знать, где моя мама, – пытался я прорваться через толпу в сторону земляка, но Януш крепко держал меня за руку.

– Соломон Монг!

– Сара Шммульц! – кричали люди вокруг.

– Аарон! Аарон Гольберг!

Звери засуетились. Они стали бить прикладами чаще, не разбирая, куда попадают. А когда раздалась автоматная очередь, началась настоящая паника. Люди, идущие позади нас, начали напирать вперед. Несколько человек упали, но никто не обратил на это внимания. Люди шли по лежащим телам, оставляя следы грязных ботинок на пальто, раскрытых ладонях и лицах с испуганно распахнутыми глазами.

Януш резко дернул меня за руку, и я взлетел вверх, оказавшись у него на руках.

– Держи меня за шею и не отпускай, что бы ни случилось! – сказал он, тяжело дыша.

И я обнял его за тонкую шею, стараясь не шевелиться, чтобы хоть как-то облегчить тяжесть своего тела.

Он опустил меня на пол, как только мы оказались в вагоне. Люди сгрудились вокруг нас так плотно, что если бы я поднял ноги, то остался бы висеть в воздухе. Двери за нами закрылись, и лязгнули тяжелые засовы. Поезд громко гуднул, и вагон резко дернулся вперед. Всю толпу повело в сторону, и Януш еле успел подхватить меня, чтобы не затоптали.

После этого состав пошел плавнее. Вагон мягко покачивался и стучал под полом колесами. Оказалось, что народа в вагоне не так много, как думалось вначале. Мы вполне свободно могли рассесться на полу, что и сделали.

Через час начались разговоры. Сначала беседа была разрозненной. Люди перебрасывались отдельными фразами и знакомились. Потом все разбрелись по вагону кучками, а мы с Янушем уселись в дальний угол.

– В трудовой везут, – уверенно сказал бородатый мужчина своему спутнику.

– Надеюсь, – вздохнул тот, ковыряясь в вещмешке. – Меня только эти дети смущают, – кивнул он в нашу сторону.

– Это да, странно. Они женщин и детей в другой поезд сажали, – нахмурился бородач, доставая из своего мешка кусок хлеба и колечко сухой колбасы.

По вагону распространялись запахи еды, от которых у меня закружилась голова.

– Простите, уважаемый пан, – обратился Януш к бородачу. – Не могли бы вы поделиться куском хлеба с моим другом?

– Надо было самим запасаться! – недовольно буркнул тот, пряча поломанный круг колбасы в мешок.

– Нас схватили неожиданно и привезли сюда, – ответил Януш, и я услышал, как он сглотнул голодную слюну.

– Нельзя так, – сказал мужчина, сидящий у противоположной стены. – Надо накормить детей! Мы же не звери!

– Давайте все по небольшому кусочку из своих запасов дадим мальчикам, – предложил седой крепкий старик. – И от нас не убудет, и они с голода не помрут.

Отовсюду к нам потянулись руки. Кто-то отломил нам кусок сыра, кто-то хлеб, кто-то дал флягу с водой. Януш достал из кармана платок и завернул в него все подношения, оставив только кусок хлеба и сыр.

– Благодарю вас, паны! – улыбнулся он, пихая мне в рот сыр. – А ты ешь! – строго сказал он мне, отрывая кусок хлеба.

– Если ты есть не будешь, я тоже не стану! – и я крепко сжал губы, не давая Янушу запихнуть мне в рот сыр.

– Я тоже ем, – сказал он, откусывая небольшой кусочек сыра, но я не поверил ему, пока он не отломал себе половинку куска хлеба и сыра.

Наевшись, я откинулся на жесткую стену вагона и закрыл от удовольствия глаза.

– Все эти люди тоже хотят выступать в цирке? – спросил я у Януша, не открывая глаз.

– Конечно! – ответил он, пряча платок с едой себе за пазуху. – Видишь, сколько у нас конкурентов? Поэтому мы должны быть лучшими и выполнять все, что скажут.

– А что будет с теми, кто не попадет в цирк? – спросил я, открывая глаза и внимательно глядя на Януша. Он растерянно посмотрел на меня и прикусил губу. – Они умрут? – догадался я.

– Что ты! – слабо улыбнулся мне Януш. – Они не умрут. Просто… что за жизнь у них будет без цирка? – он крепко обнял меня за плечи и уткнулся носом в мою рыжую шевелюру.

========== Глава 41 ==========

– Цирк! Точно! – вдруг воскликнул кто-то в дальнем углу вагона. – Я вспомнил, где я тебя видел! Ты же этот… многоликий… Нет. Двуликий… как там дальше?

– Двуликий Янус, – подсказал я незнакомцу.

– Точно! Я еще все гадал: парень ты или девушка, – из тени поднялся и вышел невысокий молодой человек со свалявшимися пыльными пейсами.

– Я парень, – нахмурился Януш.

– Да я вижу теперь, что парень, – улыбнулся нам юноша. – Меня Авелем зовут. Так вы цирковые?

– Ага, – кивнул я Авелю.

– А расскажешь про цирк? – спросил меня мужчина, тоже подсевший к нам. – А то я так и не увидел представления.

– Давай, малыш! Не стесняйся! – подбодрил меня седобородый.

Я встал, вышел на середину вагона и начал рассказ:

– Представьте большую арену… Свет гаснет, звучит музыка, и луч прожектора падает на фигуру хозяина цирка. Он в черном фраке и высоком цилиндре. В его руках тросточка. Он взмахивает руками, музыка замолкает, и он говорит: «Дамы и господа! Пани и панове! Рад приветствовать вас в своем цирке!»

Мой рассказ длился почти час. Я поведал этим незнакомым людям, делящим с нами хлеб и невзгоды, про волшебных существ. Они пели удивительными голосами, смело входили в клетку с дикими животными, жонглировали булавами, глотали огонь, показывали забавные номера с толстым боровом и летали под куполом цирка. В моем рассказе они все были живы…

И, конечно, гвоздем моего повествования был Двуликий бог Янус. Все это время Януш смотрел на меня и грустно улыбался. Он не говорил, что на самом деле случилось с нашими друзьями, но… я сам обо всем догадался. По его глазам, в которых от воспоминаний застыли слезы.

За несколько дней пути мы сдружились с нашими попутчиками. Даже жадный Иов с черной бородой, что сидел рядом с нами, несколько раз угостил меня карамельками, обсыпанными сахаром.

Но путешествие закончилось, и нас всех снова обуял страх. Он вновь завис над нами, когда в небольшом окошке промелькнули невысокие деревянные бараки, обнесенные колючей проволокой.

– Вот и все… – вздохнул Авель и надел на голову старый помятый котелок.

Нас грубо вытолкали из вагона и погнали вперед, вдоль перрона, а потом по пустынной широкой дороге к высоким железным воротам.

Это было странное место. Тут не росли ни деревья, ни кустарники. Даже травы, которая буйно колосилась за забором, тут не было. Все вокруг словно вымерло. Только громкие удары колокола где-то вдалеке говорили нам, что здесь есть жизнь.

Нас разбили на партии и стали по очереди заводить в один из домов. Там нас усадили на табуретки, и четыре зверя в резиновых фартуках и рубашках с засученными по локоть рукавами стали сбривать нам волосы. Я бросил взгляд на Януша. С его головы на колени падали золотые хлопья волос, словно перья с крыльев Карлуши. Он растерянно смотрел вперед, и мне казалось, что он мысленно прощается с чем-то. Тогда я был глуп и решил, что Янушу жалко своих волос.

– Не расстраивайся! – сказал я ему, когда нас вели в другой барак. – Волосы еще отрастут. Мама говорила, что если побрить голову налысо, то волосы будут еще лучше.

– Конечно, отрастут, – грустно вздохнул Януш, погладив свою лысую голову.

Нас так же партиями загнали в комнату и приказали снять с себя одежду. Вот тут я насторожился. Я знал, как Януш относится к своей наготе. Я смотрел, как он трясущимися руками снимает с себя рубашку и штаны.

– Не бойся! – сказал ему я, скидывая ботинки. – Они увидят, какой ты красивый, и сразу примут тебя в цирк.

Но мои слова, видимо, не подействовали на бога. Я видел, как дрожали его белые крылья, пытаясь скрыть наготу. Как на грязный пол падали мелкие перышки, словно снег за окном.

– Hände an den Nähten! – гаркнул Янушу зверь, сидящий за небольшим столом.

– Руки по швам! – так же громко перевел второй зверь.

Януш вздрогнул и опустил руки, которыми старался прикрыть свою грудь.

– Was zum Teufel! (Вот черт!) – воскликнул переводчик. – Ist es eine Frau oder ein Mann? (Это женщина или мужчина?) – обратился он ко второму зверю.

– Es ist Hermophradit! Er ist nicht so anders! (Это гермафродит! Он ни то и ни другое!) – ответил ему тот.

– So kann es für Frauen bestimmt sein? (Так его, может, к женщинам определить?) – почесал небритый подбородок переводчик, нагло разглядывая Януша. – Obwohl… er hat einen Penis… (Хотя… у него есть член…)

– Ich bin ein Mann! (Я – мужчина!) – сказал им Януш, дрожа всем телом.

– Nun, das ist in Ordnung! (Ну, с этим ладно!) – не обращая внимания на Януша, снова сказал переводчик. – Ein Junge wo? Kann das sofort auf die Kosten? (Мальчишку куда? Может, сразу в расход?) – и кивнул в мою сторону.

Я не знал, о чем идет речь, но по взгляду зверя и по тому, как Януш сжал кулаки, я понял, что говорят про меня и что то, о чем говорят, Янушу не нравится.

– Er ist stark! Er kann arbeiten! Bitte! (Он крепкий! Он сможет работать! Пожалуйста!) – воскликнул Януш, хватая меня за руку. – Schau dir seine starken Hände an! (Посмотрите, какие у него сильные руки!)

– Sei still! (Молчать!) – гаркнул один из зверей и вдруг подскочил на месте и, выбросив вперед руку, коротко сказал: – Heil!

Второй зверь тоже вытянулся, но сказать ничего не успел. Высокий и крепкий вожак подошел к нашему столу и, не глядя на своих подчиненных, уставился на Януша. Он прошелся глазами по его стройному тонкому телу и остановил свой взгляд на белой женской груди.

– Was haben wir hier? (Что тут у нас?) – и плотоядно облизнул губы он.

– Hermaphrodit, Herr Helmut! (Гермафродит, господин Гельмут!) – четко отрапортовал один из зверей.

– Hmm… was ist das Problem? (Хм… и в чем проблема?) – усмехнулся Гельмут, продолжая нагло разглядывать Януша.

– Das Problem ist nicht drin. In dem Jungen! (Проблема не в нем. В мальчишке!) – так же четко ответил второй зверь.

– Kann ich mich an Sie wenden, Herr Chief? (Я могу обратиться к вам, господин начальник?) – Януш смело расправил плечи и шагнул навстречу вожаку.

– Sie können! (Можешь!) – кивнул ему тот.

– Ich bitte Sie, Herr Chief, lassen Sie den Jungen! (Я вас очень прошу, господин начальник, оставьте мальчика!) – сказал Януш, глядя в глаза огромного зверя. – Ich werde alles erfüllen, was du befiehlst, lass es einfach! (Я исполню все, что вы прикажете, только оставьте его!)

И тут Януш улыбнулся… Я впервые увидел такую странную гримасу на его лице. Его глаза стали какими-то мутными, губы раскрылись, и между ними показался розовый кончик языка.

========== Глава 42 ==========

Я очень обрадовался, когда мне выдали одежду. Она была мне сильно велика, и мне казалось, что именно в ней я больше всего похож на клоуна.

– Януш! Смотри! – говорил я Янушу, надев на голову полосатую фесочку и строя смешные рожицы. – Теперь они все увидят, что я самый настоящий и лучший в мире клоун!

– Кончено, ты самый лучший! – грустно улыбался мне Януш, потирая руку, на которой красовалась синяя татуировка.

Мне тоже такую сделали, и я был горд тем, что ни разу не заплакал, пока огромный толстый зверь с тлеющей папироской во рту накалывал мне ее иголкой, которую макал в чернила. Мне нравилась моя татуировка. Она была в виде четырех цифр – 4233. У Януша она была сделана намного хуже. Цифры были какими-то кривыми, а последняя цифра вообще была непонятной. То ли 4, то ли 7. Видимо для этого случая точно такие же номера были на полосатых куртках. По крайней мере, я так решил.

Вечером нас выгнали на улицу и выстроили в два ряда на большой площади между бараками. На середину вышел тот самый вожак и стал о чем-то громко лаять. Переводчик, низкий и худой зверь, переводил нам этот лай простуженным сиплым голосом.

Мы стояли с самого края в последнем ряду, и я никак не мог расслышать то, что говорил переводчик. Поняв это, Януш чуть нагнулся ко мне и стал тихо переводить слова вожака.

– Это хозяин цирка, и он будет отбирать артистов для него. Для того, чтобы быть выбранным, надо четко выполнять приказания его ассистентов. Тот номер, который у тебя на руке, будет твоим именем. Если его выкрикнут, ты должен сделать шаг вперед и сказать: «Я!» – тогда ассистенты будут знать, что ты все еще принимаешь участие в отборе. Еще будут задания. Они очень важны. Их нужно выполнять до тех пор, пока тебе не скомандуют, что хватит. Нельзя плакать и просить поблажек, иначе ты никогда не попадешь в цирк.

Я хотел задать Янушу какой-то вопрос, но в этот момент хозяин цирка замолчал и стал обходить ряды претендентов. Глядя в лица людей в одинаковых полосатых одеждах, вожак говорил что-то переводчику, и тот кивал ему, видимо, готовил задания для исполнения.

Когда вожак дошел до самого края, его холодные серые глаза остановились на Януше.

– Господин начальник лагеря ждет тебя вечером, – коротко сказал Янушу переводчик.

Януш слабо улыбнулся хозяину цирка и, сняв с лысой головы феску, кивнул ему.

– Немецкая подстилка, – услышал я за спиной тихий и злой шепот.

Я оглянулся, но увидел лишь опущенные вниз головы.

В нашем бараке было уютно, но прохладно. Сильно дуло из щелей между досок, поэтому первым делом Януш заткнул их одеждой, которую нам оставили. Нас определили на одну кровать, видимо, решив, что мы с ним самые маленькие и самые худые.

– 4234 к начальнику лагеря, – крикнул зверь во время ужина.

Януш отставил на доски кровати миску с недоеденной кашей-размазней и, накинув на плечи курточку, пошел к выходу.

Я почему-то ждал, что он обернется и улыбнется мне, но… он не обернулся. Белые крылышки моего бога подметали грязный пол нашего нового дома, отчего перья на них становились серыми.

Через несколько минут объявили отбой, и я лег на жесткую кровать с худым рваным матрасом и, положив под голову мешок с остатками одежды, накрылся тонким одеялом.

Я не мог уснуть. Впечатления от сегодняшнего дня ворочались в моем мозгу, словно стая разъяренных муравьев в муравейнике. К тому же я не наелся тем плевком каши, который мне плюхнули в миску, и татуировка на руке неприятно и болезненно дергалась.

Я лежал и смотрел на большую тяжелую дверь, куда ушел Януш. Почему-то на моей душе стало тяжело, когда я представил, что Януш там один с этим огромным зверем. Так же тяжело мне было, когда огромная черная машина увозила Янушку к Фон Штюку. Но тогда я был просто уверен, что у Фон Штюка рука не поднимется сделать что-то плохое такой красоте. А сейчас… Сейчас мой бог выглядел очень жалко в этом странном полосатом костюме и без волос. Я боялся, что хозяин цирка среди этой серости не разглядит красоты моего бога и не возьмет его в цирк.

Поздно ночью тяжелая дверь тихо скрипнула и вместе с ярким светом фонаря впустила внутрь тонкую фигурку Януша. Он шел, тяжело передвигая ногами в неудобных ботинках и низко опустив голову. Одно забрызганное грязью крыло тяжело болталось за спиной, а второе и вовсе волочилось за ним по полу, и я в ужасе увидел, что оно сломано.

– Януш! – тихо шепнул я ему, когда он со стоном плюхнулся на кровать. – Что с твоим крылом?

– С чем? – Януш поднял на меня рассеянный взгляд.

– Твое крыло, – повторил я. – Что с ним?

– Я упал и сломал его, – ответил он, отрешенно глядя в сторону. – Там было очень темно, и работники манежа плохо закрепили страховку.

– У тебя болит еще что-то? – забеспокоился я.

– Во мне все умерло, – вздохнул Януш и лег на кровать ко мне спиной, накрывшись с головой одеялом.

Я аккуратно поправил его сломанное крыло и, обняв своего бога, наконец уснул.

Я проснулся от холода и еще от того, что мой желудок болезненно сжимался от голода. Как только я открыл глаза, раздался громкий крик:

– Подъем!

От неожиданности я подпрыгнул на кровати, толкнув Януша коленями. Он глухо простонал и поднял голову с мешка.

– Я главный по бараку, – представился нам высокий крепкий мужчина. – Обращаться ко мне можно Лех. Со всеми вопросами только ко мне. Сейчас я зачитаю список работ и ваши номера. После того, как я называю номер, нужно вставать и подходить ко мне.

– А как же завтрак? – тихо спросил я.

Лех кинул на меня недобрый взгляд и уткнулся в бумажку.

– 4167, 5267, 6179, 1782, 3827 – лесопилка. 4233, 4234 – склад…

– Януш, это же мы, – я дернул за рукав сидящего рядом со мной Януша.

Мы поднялись, подошли к Леху и встали по правую его руку.

– Остальные на основное производство. Корпус 2, – выкрикнул Лех и добавил, обращаясь к нам: – вы за мной. Я отведу вас на место работы.

– Сука… – тихо зашипел мужчина, который шел вместе с остальными на лесопилку. – Тепленькое местечко заработал для себя и своего щенка?

– Видимо, хорошо отработал, раз на склад отправили, – усмехнулся другой.

– Тьфу! – сплюнул вязкую слюну на пыльную дорогу третий. – Уродец цирковой.

– Он не урод! – воскликнул я. – Он настоящий бог! – но Януш дернул меня за рукав и прошептал мне на ухо:

– Не говори им, кто я. Они не должны знать, что я волшебник! Это дает нам шанс выиграть конкурс. Понимаешь? Они думают, что я занимаюсь ночью чем-то нехорошим. Пусть так и думают! Они не должны знать, что по ночам я репетирую.

========== Глава 43 ==========

Я ожидал, что мы будем разбирать цирковой реквизит, но задание, которое нам с Янушем приготовили, оказалось очень странным. На склад машинами привозили огромные мешки с одеждой, а мы должны были в одну кучу откидывать ботинки и ремни, а в другую – саму одежду. При этом с одежды нужно было срезать пуговицы, для чего нам выдали тупые и ржавые ножницы.

Полдня мы честно отпиливали пуговицы, и я видел, как другие люди, работающие с нами, вытаскивали что-то из карманов одежды и прятали себе за пазуху или рассовывали по карманам своей робы.

– Януш, воровать нехорошо! – шепнул я Янушу, заметив, что он спрятал у себя в кармане мятую пачку сигарет. – Ведь хозяин этого пиджака может обидеться!

– Поверь, малыш! Хозяину пиджака это уже не понадобится, а твой друг сможет поменять на сигареты еду. – Сказал мне работающий рядом мужчина.

– Почему не понадобится? – удивился я.

– Его отобрали в цирк и выдали новую одежду и костюмы. И теперь он далеко-далеко отсюда. В хорошей и солнечной стране выступает в прекрасном цирке, – сказал Януш, едва заметно покачав головой мужчине.

Тот задумчиво почесал небритый подбородок и сказал:

– А ты прав, парень! Он далеко отсюда. Далеко от этого ада.

Я отвлекся от разговора, нащупав в кармане куртки, которую держал в руке, что-то жесткое. Я воровато оглянулся и сунул руку в карман куртки.

Это была конфета. Настоящая конфета в потертой разноцветной обертке! Она немного помялась, и в тех местах, где фантик разорвался, к ней приклеился песок. Но она была такой аппетитной, что я не удержался.

Я сунул конфетку в карман своей курточки и, повернувшись к охраннику, попросился в туалет. Тот состроил брезгливое лицо и, схватив меня за руку, потащил в сторону уборной.

– Быстро давай! – крикнул он мне, закрывая дверь.

Я оказался в маленьком помещении, пропахшем старым дерьмом, стены которого были густо покрашены темно-зеленой краской. Посредине зияла большая дыра, края которой были покрыты засохшими экскрементами. Почти такая же уборная была и около нашего барака, только стены там не были покрашены, и двери тоже не было, поэтому такого страшного душного запаха, как тут, у нас не было.

Я с благоговением достал из кармана конфету и трясущимися руками развернул ее. Мои пальцы коснулись небольшого карамельного батончика. Но он вдруг скользнул вниз и упал на грязный пол уборной. Я, ни секунды не сомневаясь, нагнулся вниз, схватил конфету вместе с куском серой бумаги, несколько раз дунул на нее, снял прилипшую бумагу и сунул карамельку в рот.

Это было давно забытое блаженство. Совсем другая, далекая и счастливая жизнь. Такими конфетами меня угощала Марыся, приходя ко мне за ширму, когда я болел. Это был вкус воспоминаний… Вкус счастья… Вкус праздника…

– Выходить! – громко гаркнул за дверью охранник и стукнул чем-то тяжелым по двери.

Я начал быстро грызть конфету, стараясь как можно быстрее ее съесть, но при этом не пропустить ни грамма удовольствия.

– Иду! – крикнул я охраннику и вышел из уборной.

Вечером, после ужина, я уселся на кровать рядом с Янушем и тяжело вдохнул.

– Что-то случилось? – спросил он меня.

– Я сегодня стащил из кармана конфету и съел ее в туалете, – снова вздохнул я и опустил голову.

– Ты был голоден, Анхель! Это не преступление! – улыбнулся Януш и погладил меня по голове.

– Нет! Я совершил подлость! – замотал я головой. – Я не поделился с тобой. Ты бы так никогда не поступил!

Это было правдой. До самого вечера я мучился именно из-за того, что не поделился найденной конфетой с Янушем. Я лазил в карманы курток, брюк и рубашек, которые мне попадались, в надежде найти конфету и для него, но больше такое счастье мне не улыбнулось. Мне попадались только камушки, кусочки карандашей и подсолнечная шелуха.

– Не переживай, – улыбнулся Януш, надевая полосатую курточку. – Я не люблю сладкое. Нам разрешено недолго побыть на улице. Пойдем, подышим воздухом перед сном?

Мы вышли и, зайдя на задний двор за бараком, уселись на большое промерзшее бревно. Было тихо, и падал мелкий снег. Где-то на самом краю нашего лагеря лаяла собака. Над нами качался фонарь, освещая все вокруг тусклым желтым светом.

Януш достал из кармана мятую пачку сигарет и задумчиво посмотрел на нее.

– Почему не куришь? – спросил я у него.

– Спичек нет, – ответил Януш, пряча пачку обратно в карман. – Эх… я бы сейчас полжизни отдал за одну затяжку.

Я на секунду отвернулся от него и вдруг увидел недалеко от бревна маленький серый комок. Сначала я решил, что это крыса, их было тут очень много. Но комок был правильной круглой формы, а крысы были длинные, с противными лысыми хвостами.

– Кто там, Януш? – спросил я, показывая находку.

Януш спрыгнул с бревна и, присев на корточки, тронул пальцами пушистый комочек.

– Это воробей, – сказал он и, хитро посмотрев на меня, спросил: – Хочешь чудо?

– Конечно хочу! – обрадовался я.

Януш взял в руки тельце воробья и, положив его себе за пазуху, запахнул ворот куртки.

– Ну что там? – я в нетерпении заерзал на бревне.

– Подожди! – сказал Януш, прислушиваясь к чему-то внутри себя. – Как же я соскучился по чудесам, ты даже не представляешь как… А сейчас… Алле-оп! – сказал он и, пошарив рукой под курткой, достал взъерошенного и недовольного воробья. Тот потянулся, расправив серые крылышки, потряс маленькой головкой и, легко взлетев вверх, уселся на столб фонаря.

– Ты его оживил… – выдохнул я восторженно и тут же, нахмурив брови, спросил с обидой в голосе: – почему ты не сделал так с Карлушей?!

– Я не могу оживить совсем мертвое, – вздохнул Януш. – Если бы я мог, то не только Карлуша был бы с нами. И пусть это чудо забрало бы мою жизнь, главное, все были бы живы.

Я спрыгнул с бревна и, взяв Януша за руку, повел его обратно в барак.

========== Глава 44 ==========

Дни тянулись серые и тоскливые. Они были похожи друг на друга, как старики-близнецы с длинными седыми бородами, морщинистыми лицами и в одинаковой одежде. Изредка хозяин цирка звал Януша на репетиции, а я все так же ждал его прихода. Он возвращался уставшим, вымотанным и каким-то помятым. Его крылышки вечно волочились за ним по полу, собирая пыль. Перья на них частично выпали, образовывая небольшие проплешинки. Януш ложился на кровать рядом со мной и начинал совать мне в рот либо куски шоколада, либо помятые конфеты.

– Ешь! – шептал он, обдавая меня запахом перегара. – Только тихо, чтобы никто не услышал.

И я ел… Правда, шоколад и конфеты к тому времени перестали быть для меня праздником. Это была просто еда. Просто способ заглушить на время постоянный ноющий голод.

Человеческое тело, в принципе, может привыкнуть ко всему: к жаре, к холоду, к любым неудобствам. Вот и мое тело привыкло. Я уже не чувствовал боли, если случайно обрезал палец или сдирал кожу при работе. Я не чувствовал холода, которым были пропитаны не только улица и барак, но и наша постель. Но голод… Этот зверь не давал мне спокойно спать, даже когда мне казалось, что меня качает от усталости. Я чувствовал голод постоянно, даже во сне.

– Вот, возьми, – говорил Януш, давая мне половинку своего пайка за ужином.

– Нет! Это твой хлеб, – говорил я, с вожделением глядя на сухую, немного заплесневелую корку.

– Я не голоден, – отвечал Януш.

– Бери, Анхель! – кивал мне старик Захар, сидя на соседней кровати. – Поверь, лучше остаться голодным, чем совершенно одному.

Понял его слова я не сразу.

Не знаю почему, но той ночью я уснул, не дождавшись Януша с репетиции. Когда он залез в кровать, сон ушел, но я так и остался лежать, не шевелясь, с крепко закрытыми глазами.

– Анхель… – тихо прошептал Януш, погладив меня по голове. – Только живи! Слышишь? Я не смогу один. Понимаешь? Я слабый! Я боюсь! Не бросай меня! – и на мое лицо капнули две горячие слезинки.

Он и раньше плакал, но мне никогда этого не показывал. Когда нас раз в месяц водили в душ, он стоял под крупными каплями теплой воды, и она скатывалась по его лицу вместе со слезами.

Мой бог слабел. Я видел это по его вечно опущенным крыльям. По резким очертаниям ребер, торчащих по бокам. Его кожа из розовато-белой превратилась в серую, а на осунувшемся лице были видны только огромные голубые глаза в черных колодцах синяков.

Но он терпел и держался. Ради меня. Я видел, как он вздрагивал и опускал голову, слыша за спиной грязную ругань и обидные слова. По ним я и догадался, что те репетиции вовсе не репетиции, а нечто другое. Страшное и грязное. Но я не осуждал Януша, как другие. Я знал – что бы ни делал мой бог, он делает это ради меня.

Несколько раз в месяц нас с Янушем посылали делать уборку в казармах зверей. Мы драили полы в коридорах и до блеска начищали раковины и толчки. Но больше всего мы радовались, когда нас отправляли отмывать от жира и копоти сковороды и котлы.

Мы садились возле колонки и яростно чистили песком кухонную утварь. А после этого наступал праздник…

К нам на улицу выходила дородная женщина, фрау Штольц, и выносила нам полкастрюли далеко не свежего супа и два куска хлеба.

И мы ели… ели этот прокисший суп до тошноты, до тех пор, пока наши желудки не переполнялись им, а потом вычищали до блеска кастрюлю кусками хлеба.

Увы… наесться впрок нельзя. Поэтому, возвращаясь вечером в барак, мы с жадностью накидывались на безвкусную кашу-размазню, запивая ее слегка подкрашенной чаем водой.

Бой часов вырывает мое сознание из воспоминаний. Я смотрю на них и понимаю, что мой рассказ длится уже несколько часов.

– Кстати, о еде! – говорю я внукам, которые все так же сидят за столом в пижамах. – Быстро переодеваться и бегом в магазин за хлебом. А я пока приготовлю нам на обед суп. Да, и можете взять себе что-нибудь вкусненькое! – последнюю фразу я уже говорю удаляющимся спинам детей.

Странно, но вместо ожидаемого мной мороженого или шоколадок в ярких фантиках мои внуки выложили на стол пакетик с простыми карамельками, обсыпанными сахаром.

– Дед, попробуй! – внук достает одну подушечку и протягивает мне. – Это они?

Я беру в рот конфету и с улыбкой закрываю глаза. Да, это те самые конфеты, которыми меня когда-то угощала Марыся.

– Надо же! – удивляюсь я. – Не думал, что их еще выпускают.

– Это нам бабушка в магазине их показала и сказала, что они из ее детства, – отвечает мне внучка, усаживаясь за стол.

Обед проходит в молчании. Слышно лишь, как в тарелках гремят ложки. Я знаю, что внук не любит вареный лук и всегда оставляет его несъеденным. Но в этот раз его тарелка оказывается пустой.

– Дед, а какой по размеру кусок хлеба вам давали? – спрашивает меня он, и я ломаю пополам ломоть и протягиваю ему. Мальчик хмуро смотрит на хлеб и начинает вытирать им пустую тарелку, откусывая по кусочку.

– Деда, а та татуировка у тебя еще осталась? – спрашивает внучка, убирая со стола.

– Конечно, – я задираю рукав рубашки и показываю на запястье кривые выцветшие цифры.

– 4233, – смотрит на них внук. – Зачем ты их оставил? Можно же сейчас их удалить.

– Удалить? – я удивленно поднимаю брови. – Это не удалить, майн либхен! Это на всю жизнь. Я не про татуировку. Я про все, что мне пришлось пережить. А татуировка – всего лишь цифры на руке. Не больше.

– Деда, скажи, неужели вас никому не было жалко в лагере? – спрашивает моя девочка, ласково гладя меня по руке. – Вы же с Янушем были детьми. Не могли же люди все превратиться в зверей?

– Они не были зверьми, дорогая, – качаю я головой. – Просто условия, в которых они оказались, были звериными. Это убивает человеческую душу и превращает людей в ходячих мертвецов, способных думать только о еде.

– Зомби, – поправляет меня внук.

– Это сейчас их называют зомби. А тогда нас окружали только живые мертвецы. Были исключения из правил. Например, дед Захар. Он всегда пытался защитить Януша от нападок наших сожителей по бараку. Он садился рядом с Янушем на кровать и гладил его по немного отросшим светлым волосам.

– Не расстраивайся, мой мальчик. Этим людям нечего терять, кроме своих жизней. А у тебя есть Анхель. Им не понять, что потерять родного человека страшнее, чем потерять свою собственную жизнь. Поэтому борись, мой мальчик, и не обращай внимая на пустые слова.

И Януш брал себя в руки и из последних сил поднимал за спиной серые облетевшие и поломанные крылья…

========== Глава 45 ==========

Прошла холодная малоснежная зима. Ей на смену пришла весна, пригревая нас нежными теплыми лучами солнца. Вместе с ней ко мне вернулась надежда на скорые перемены. Это странное предчувствие долго не давало мне заснуть. Я лежал на жесткой кровати, прислушиваясь к теплому дыханию Януша на моей шее, и мечтал о цирке. В моей голове крутились сотни разных интересных номеров, которые мы сможем сделать с моим милым богом, и я засыпал с улыбкой на губах.

Иногда меня будил сильный кашель с соседней кровати. Тогда я вскакивал и, прихватив с собой кружку, бежал к помятому чайнику с водой.

– Деда… – шептал я, стоя у кровати старика Захара. – Попей! Ты опять кашляешь.

– Спасибо, внучок! – улыбался мне старик, делая несколько глотков воды. – С таким помощником, глядишь, я и до лета дотяну.

– Дотянешь, деда! – говорил ему я, гладя рукой его жесткую седую бороду.

Однажды холодным весенним утром к нашему серому строю на перекличке вышел толстый лысоватый зверь. Он обвел нас холодным взглядом бесцветных глаз и что-то тихо сказал другому зверю. Тот кивнул и громко произнес:

– После вечерней переклички главным по баракам подойти к новому начальнику лагеря господину Хейлеру.

– Ну что, тварь немецкая, нового начальника окучивать будешь? – услышал я змеиное шипение за спиной.

– Конечно, будет, – ответил ему другой голос. – Потрясет перед ним своими сиськами, тот его и мальчонку на курорт опять отправит!

Я сжал кулаки и, чуть отойдя назад, со всей дури наступил обидчику на ногу. Тот, видимо, хотел толкнуть меня в спину, но не посмел, потому что как раз в этот момент мимо нас проходил новый начальник лагеря. Он на секунду остановился напротив нас и, кивнув головой в сторону меня и деда Захара, прошел дальше.

Этой же ночью я снова проснулся от звуков страшного кашля. Старик полусидел на кровати, вытирая рот красной от крови тряпкой.

– Ты поранился? – спросил я у деда, поднося ему воду.

– Ну, можно и так сказать, – слабо улыбнулся мне дед Захар, чуть приоткрыв серые потрескавшиеся губы. – Только рана у меня внутри. Поэтому и кашляю с кровью.

Я снова лег к себе и увидел сидящего на своей кровати Леха. Тот что-то писал на клочке бумаги, слюнявя языком химический карандаш.

– Ты чего не спишь, Лех? – шепотом спросил проходящий мимо него из уборной Михай.

– Да вот, начальник лагеря задание дал, – ответил Лех, оглядываясь по сторонам. – Он недоволен. Лагерь переполнен. Им не нужно столько работников. Поэтому он распорядился переписать всех слабых и больных.

– Зачем? – насторожился Михай.

– Их переведут в другой лагерь, – коротко ответил Лех.

– Ты, главное, меня в этот список не впиши, – сказал Михай, залезая на второй ярус. – Я еще крепкий. Пригожусь.

Наутро я забыл про этот разговор, потому что нас с Янушем, как и всех остальных, послали на основное производство. Я до сих пор не знаю, что оно производило. Это был огромных цех, в центре которого гудели большие станки. По краям стояли столы, за которыми сидели люди с наждачными листами в руках и шкурили какие-то железные детали.

Нас с Янушем определили убирать цех от железной стружки и пыли. Варежки, которые нам выдали, оказались рваными, поэтому наши руки уже через час были покрыты глубокими царапинами.

Но я обрадовался новому заданию. Я решил, что мы прошли один этап конкурса, а теперь приступили ко второму.

Но этот самый второй этап закончился так же неожиданно, как и начался.

Утром следующего дня дверь в барак распахнулась, и на пороге появился Лех с бумажкой в руках и еще два солдата-зверя.

– 4356, 4378, 3474, 3726, 3728, 3625, 4233, 4237 – на выход с вещами, – крикнул он и скрылся за дверью.

– Януш… – прошептал я восторженно, – меня выбрали.

– Анхель… – мой бог нервно метался по небольшому пространству между кроватей. – Тебя выбрали, а меня нет, – сказал он, засовывая наши вещи в мешок.

– Хочешь, я им скажу, что не пойду без тебя? – спросил я, беря его за руку. – Не волнуйся, я останусь с тобой.

– Анхель, ты не можешь… – начал Януш, но его оборвал громкий голос Леха с улицы:

– 4233, 4237! Где 4233 и 4237?

И тут взгляд Януша упал на старика Захара. Тот лежал на своей кровати, бессмысленно уставившись пустыми глазами в потолок, и из его рта по бороде бежала красная дорожка крови.

Януш быстро подошел к кровати старика, кинул на нее свою куртку, а на себя надел куртку деда.

– Пошли, – сказал он, хватая меня за руку.

– Погоди, Януш! – остановил его я. – Но ведь это нечестно. А как же Захар?

– Ему это уже не нужно, – вздохнул Януш и повел меня на улицу.

Нас выстроили перед тремя грузовиками и стали партиями запихивать в кузов.

– Zweiundvierzig dreiunddreißig (4233), – прогавкал зверь, глядя на мою руку и номер на куртке. – Zweiundvierzig siebenunddreißig (4237), – прочитал второй на курточке Януша и поднес его руку ближе к глазам. – Die letzte Figur ist schlecht ausgeschlagen (Плохо выбита последняя цифра), – сказал он напарнику.

– Schieb ihn ins Auto! Oder denkst du, dass jemand bereit ist zu gehen? (Толкай его в машину! Или ты думаешь, что кто-то по собственному желанию поедет?) – ответил второй, заталкивая нас в машину.

Только когда засовы на кузове закрылись и машина тронулась, Януш вздохнул свободней.

– Ничего не бойся, – сказал он, гладя меня по голове. – Мы вместе, и это самое главное!

– Значит, мы победили? Нас приняли в цирк? – спросил я его, и мое сердце запрыгало в груди от радости.

– Конечно! А ты еще сомневался! – весело подмигнул мне Януш. – Мы с тобой лучшие. Нас не могли не заметить.

Я успокоился. И правда, мы вместе с Янушем, и мы едем в новый цирк, что может быть лучше? Правда, меня смущала одна вещь…

Почему с нами в машине едут одни старики? Почему именно они? Ведь там, в лагере, остались крепкие и сильные люди! Как эти полумертвые доходяги смогут выступать в цирке? Ведь это очень тяжелые физические нагрузки.

Я не стал озвучивать свои мысли Янушу, а просто уставился в сторону открытой части кузова и стал любоваться проснувшейся после зимней спячки природой.

Там, вдалеке, на широких лугах, начинала нежно зеленеть первая трава. Деревья тоже спешили покрыться зеленым пухом. Солнце светило и грело с ясного чистого неба так, словно соскучилось по нам. Его одинокий лучик проник через небольшую дырочку в брезенте и уютно уселся мне на колено. Я поднял руку, занес ее над маленькой светлой точкой и уже хотел было поймать золотую капельку солнца, как вдруг где-то слева от дороги раздался взрыв…

========== Глава 46 ==========

Грузовик резко затормозил, и мы все повалились на пол со скамеек. Второй взрыв раздался совсем рядом, и по брезенту застучали земляные брызги. Три наших охранника схватили автоматы и выпрыгнули из машины.

Вокруг нас кипел настоящий бой. Громко бухали снаряды, тонко пищали ядовитые языки пуль. Звери громко перелаивались и стреляли по невидимому противнику.

– Бежим! – вдруг крикнул один из наших попутчиков и кинулся из машины.

Началась небольшая давка. Люди перескакивали друг через друга, стараясь вырваться из брезентового плена на волю. Януш крепко прижал меня к полу, прикрыв мою голову руками, и уже через минуту мы оказались в машине одни.

– А теперь побежали! – сказал он мне, беря за руку. – Только не останавливайся! Слышишь? Что бы ни случилось, беги, Анхель!

И с этими словами он подтолкнул меня к краю кузова. Я быстро перекинул ноги через невысокий закрытый борт и спрыгнул вниз.

Прыжок оказался удачным. Сказались уроки, которые мне давали в цирке. Следом за мной из кузова выбрался и Януш.

– Беги! – снова крикнул он мне, и я побежал…

Я перепрыгивал через небольшие овраги и коряги, нырял, как в воду, в густые кусты, разводил руками широкие лапы елей и бежал вперед. Я слышал рядом с собой сиплое дыхание бегущей толпы и тяжелый топот ботинок. Люди падали, вставали и из последних сил снова бежали подальше от того ада, в котором жили несколько месяцев.

Мне казалось, что бой следует точно за нами. Как бы далеко мы ни убегали, взрывы и стрельба звучали все так же близко, как и раньше. На секунду я остановился и, обернувшись, поискал глазами Януша. Он оказался неподалеку от меня. Его лицо было красным от напряжения, а из-под полосатой фесочки текли крупные капли пота. Я понимал, что ему очень тяжело бежать. Мой бог совсем ослаб, и его крылышки не могли помочь ему взлететь высоко в небо.

– Беги… – выдохнул он, поравнявшись со мной, и легко толкнул меня в спину.

Еще через несколько минут мы выбежали на дорогу, которая шла мимо большого поля. Вдалеке я увидел несколько телег и людей. Они кричали нам что-то и махали руками. Это были друзья! Я был уверен в этом. Я снова обернулся и, крикнув:

– Нам туда! – кинулся вперед, навстречу помощи.

И тут случилось странное. В нескольких метрах от меня упала большая зеленая шишка. Она несколько раз прокрутилась передо мной и, остановившись, направила на меня небольшое черное жало. Я замер и, обернувшись, посмотрел на Януша.

Дальше все было как в страшном тягучем сне. Мой бог из последних сил рванулся ко мне, распахнув облетевшие и поломанные крылья, и, сбив меня с ног, накрыл меня своим телом.

Звук взрыва заложил мои уши плотной ватой. Я почувствовал, как тонкое тело Януша вздрогнуло, и он судорожно вцепился в воротничок моей куртки. Последнее, что я запомнил, – нежный голубой свет, медленно гаснущий в глазах моего бога…

Я очнулся в телеге, трясущейся по колдобинам, на жиденькой охапке сена. Вокруг меня была тишина. Она была такой острой и звенящей, что мне казалось, будто моя голова взорвется от этого звона. Я приподнялся и посмотрел по сторонам.

Вокруг меня шли люди… Их серые фигуры в полосатых одеждах были сгорблены, но головы подняты, а глаза с радостью смотрели на заходящее за горизонт солнце. В этой молчаливой толпе я искал тонкую фигурку с крылышками. Я громко кричал и звал моего бога, но не слышал своего голоса.

И тут мне на голову легла теплая рука и уложила обратно на сено. Я повернулся и увидел улыбающегося Оскара. Его лицо было осунувшимся, а на подбородке чернела щетина.

– Где Януш? – спросил я у него беззвучно. Улыбка сошла с его лица, и он покачал головой. – Этого не может быть! – кричал я ему. – Боги не умирают!!!

Оскар достал из-за пазухи телогрейки свой помятый блокнот и, открыв его, показал мне рисунок.

Это был Януш. Он парил высоко в небе с распахнутыми белыми крыльями и улыбался. Его лицо было чистым и нежным, словно не было месяцев голода, холода и унижений. Он был таким, как я его помнил. Прекрасным и великим богом.

Я откинулся навзничь и посмотрел в высокое небо, окрашенное кровавыми брызгами заката. Там, под самым его куполом, висело облако. Оно было воздушным и белоснежным. Его очертания напоминали большие белые крылья, перьями которых играет легкий ветерок.

– Деда… – внучка вытирает с розовых щечек слезы. – Только не говори, что Януш умер!

– Да, дед! Это несправедливо! – добавил внук, по-мужски втягивая слезы.

– Жизнь вообще несправедливая штука, – улыбаюсь я им. – Но боги не умирают! Они живы, пока о них помнят.

– А что было потом? – я вижу, что мой мальчик пытается справиться со своими эмоциями, но одна слеза все же вырывается на свободу, и внук, отвернувшись, вытирает ее кулаком.

– Сначала я месяц пролежал в палатке, которая заменяла партизанам госпиталь. Когда я немого поправился и стал слышать, меня и еще нескольких бывших узников перевезли через границу, а потом пароходом отправили в дружественную нам Англию.

Нас сопровождал Оскар. Он рассказал мне, как после пожара в цирке пытался найти выживших. Он некоторое время все еще служил в штабе и помогал сопротивлению, как это делал Януш. Когда Оскар почувствовал, что близок к провалу, он ушел к партизанам. К этому времени майор нашел нас. Узнав от своих людей о том, что часть узников перевозят в лагерь смертников, польское сопротивление устроило засаду.

После того, как закончилась война, мы вернулись в Польшу. Все это время Оскар был рядом со мной. Он вырастил меня и сделал тем, кем я стал. Я закончил школу, потом поступил в институт, где учился на режиссера-постановщика, а Оскар тем временем решил собрать цирковую труппу.

Потратив наследство, полученное от отца, он нашел помещение, отремонтировал его, набрал актеров. И я стал работать с ним над программой.

Мы восстановили все те номера, которые когда-то давно планировали мои друзья-волшебники. Там был номер женщины-змеи. Были клоуны, забавно бьющие чечетку. Был факир и метатель ножей. Фокусники, дрессировщики, воздушные гимнасты. Только все они были простыми людьми. И вовсе не потому, что я вырос. Просто мы не смогли найти волшебников. Видимо, они все ушли. Спрятались подальше от людей с их ненавистью и войнами.

Дождь давно кончился, из-за облаков вылезло солнышко, сонно протягивая свои лучи сквозь молодую листву.

Громкий сигнал машины заставил нас оторваться от старого потертого альбома с желтыми размытыми фотографиями.

– Януш! Янушка! – крикнула моя дочь, увидев в окне лица своих солнышек. – У меня не получилось с командировкой, и я вернулась за вами пораньше. Пап, что у вас случилось? – она внимательно рассмотрела заплаканное лицо Янушки.

– Дед нам рассказал о Двуликом Янусе! – отвечает внук, недовольно морщась и пытаясь увернуться от материнского поцелуя.

– Неужели вы слушали дедушкину сказку? – удивилась дочь.

– Мама… смотри… – говорит Янушка, протягивая матери пожелтевшее фото. – Вот Марыся – женщина-змея. Вот повелитель огня Шафир. Вот прекрасная повелительница воздуха София. Вот Шери и Макс. Вот Влад, а это Тим-Том. Марго… она моя любимица. Габриэль… А это… Великий и прекрасный Янус.

Она вздыхает и проводит пальцем по тонкому силуэту, висящему над большой компанией улыбающихся волшебников. Фото немного помялось, и морщинки на бумаге образовали за спиной парящей фигурки большие крылья…

========== Эпилог ==========

Как быстро летит время… Оно похоже на птицу. Вот только что она была совсем низко и парила над твоей головой, распахнув крылья, и вдруг она уже превратилась в маленькую точку высоко в небе.

Машина все еще пахнет бетонной суетой города, а сквозь открытое окно уже просачивается сладкий запах полевых цветов с горькими нотками полыни.

Серебристый «Renault» везет нас по широкой дороге между лесов и полей. Мои маленькие воробушки улыбаются и хитро щурят глазки, когда я начинаю спрашивать, куда же мы едем.

– Дед, а почему про всех волшебников сказки были, а про Януша нет? Он разве ее тебе не рассказывал? – спрашивает меня внук.

– Это была последняя сказка, рассказанная мне Янушем перед тем, как нас увезли из лагеря, – отвечаю я и хочу начать рассказ, но меня перебивает дочь, сидящая за рулем.

– Пап, давай я расскажу ее, – говорит она, лихо объезжая небольшую ямку на дороге. – Сказки вашего дедушки о волшебниках и цирке – самое яркое воспоминание моего детства. Итак…

В одном большом городе у очень хороших и добрых людей родился ребенок. Они сразу поняли, что их малыш необычный. Возможно, они не знали, что он бог, но полюбили его с первого взгляда.

Врач, принимавший роды, не смог определить пол ребенка и предложил отрезать лишний орган, но родители отказались. Мать очень хотела девочку, поэтому свою дочь она назвала Янушка. А отец хотел сына, поэтому звал его Януш. Мама учила свою дочку танцевать, петь и рисовать, а отец играл с сыном в мяч на заднем дворе и учил драться.

Когда пришла пора отдавать ребенка в школу, родители задумались. Как представить свое дитя миру? И тогда они решили дать право выбора ему самому.

– Меня зовут Януш, – сказал им ребенок. – И я мальчик.

На том и порешили. Януш быстро влился в детский коллектив и благодаря своей сообразительности и уму стал любимцем учителей. После школы он, как и все мальчишки, гонял по улице, играл в футбол и прятки, а дома почти все время проводил в голубятне, которую построил для него отец на крыше дома.

Голуби странно относились к мальчику. Они совсем не боялись его, ели с рук, садились к нему на плечи и пили изо рта воду.

Неприятности начались, когда Януш перешел в среднюю школу и начал взрослеть. Он оставался все таким же веселым и шаловливым мальчишкой, но вот его организм взбунтовался.

– Только посмотрите на этого урода! – смеялись над ним в средней школе. – У него сиськи, как у бабы!

Да… его фигура стала все больше и больше напоминать женскую, а черты лица так и остались нежными и детскими. Он со слезами на глазах каждое утро перетягивал шарфом грудь, но это не спасало его от насмешек одноклассников.

В старших классах он совсем замкнулся и перестал общаться со сверстниками. Единственными его друзьями оставались голуби. Он отобрал шесть самых умных птичек и стал учить их разным фокусам, которые потом показывал родителям.

Неизвестно, кто распустил слухи про Януша по городу, но над ним стали смеяться все – от мальчишки-почтальона до дородного пекаря в лавке.

– Уродец… – слышал он за своей спиной, когда ему приходилось выходить в город.

Когда в их город приехал цирк, Януш пришел к родителям и сообщил им, что намерен уйти из дома и выступать в цирке.

– Мое место там, – уверенно сказал Януш. – Меня никогда не примут обычные люди, потому что я отличаюсь от них. Я хочу жить среди себе подобных.

Родители, конечно, плакали, но отпустили своего сына. А потом Януш встретил одного удивительного мальчика, который верил в сказки, и стал для него богом. Великим и прекрасным Двуликим Янусом. Но… это не конец истории.

Я был немного удивлен, когда дорога вывела нас к большому старому городу. За свою жизнь я объездил много городов и стран, но здесь не был никогда.

Город словно застыл в каком-то другом времени. Его узкие улочки были выложены крупными камнями, а вдоль центральной дороги кучно громоздились двухэтажные серые дома с резными ставнями.

Наш путь лежал на окраину, где в тени развесистых лип располагалось небольшое кладбище.

– Деда… ты только не волнуйся, – сказала мне Янушка, подводя к одной из оградок.

На небольшом черном постаменте, приподнявшись на носочках, стояла тонкая фигурка с распахнутыми в стороны крыльями. Лицо ангела было чистым и спокойным, а глаза были подняты вверх и смотрели в голубое небо.

«Милош Ангелов. Год рождения неизвестен. Год смерти 1969».

Я стоял перед могилой и смотрел на овальную черно-белую фотографию над надписью. С нее на меня смотрел Януш. Он почти не изменился, вот только взгляд его удивительных глаз был немного растерянным.

– Мы с братом нашли его, – говорит внучка, гладя меня по руке. – Выживших тогда забрали в партизанский отряд. Погибших хоронили жители ближайших деревень. И вот, когда тела укладывали в братскую могилу, оказалось, что один человек жив. Это был Януш. У него был поврежден позвоночник и пробита голова.

Его выхаживали всей деревней. Он так больше и не смог ходить и не вспомнил своего имени. Его назвали Милошем, а фамилию дали Ангелов. Он так сам захотел.

После войны он приехал в этот город и стал работать в детском доме, организованном для детей, потерявших родителей. Его все очень любили. И дети, и воспитатели. Особенно любили, когда он показывал им фокусы с маленьким попугайчиком, которого научил говорить. Он умер от старых ран, и его похоронили тут. В каком-то журнале его друзья увидели рисунок ангела с распростертыми крыльями. Они собрали деньги и поставили ему этот памятник.

Знаете… Я был неправ, считая, что современный мир с этими своими новыми технологиями, навороченными гаджетами и интернетом искусственный и неживой. Он прекрасен и удивителен, пока в нем есть люди, способные любить, сопереживать и верить в сказки…