Пятница нон-стоп

Вещей было всего две коробки. Одна - с одеждой, а другая с необходимой для быта мелочёвкой. Александр вытаскивал из первой коробки одежду и аккуратно складывал её в шкафу, где Дима милостиво выделил ему две полки.
- Моя любимая куртка, - восторженно пискнул Дима, резко отвернувшись от компьютера, и чуть не свалился со стула. Ловко спрыгнул на пол и отнял у Александра его жёсткую эсэсовскую куртку. – Это просто вынос мозга… такой кошмар.
Дима натянул на себя куртку и выскочил в коридор, к зеркалу – заценить производимый эффект. Было интересно, всё дело в одежде или в чём-то другом. Определённо, в чём-то другом.
- Не твой фасон, - усмехнулся Александр, продолжая укладывать свои вещи.
- Да иди ты, - уныло протянул Дима из коридора, глядя на своё более чем жалкое отражение. Куртка была ему велика - погоны непропорционально увеличивали тощие плечи - и как-то совсем не подходила к более чем смазливо-ботаничному лицу. И даже нахмуренные брови и строго поджатые губы не спасали – сразу видно, что этому лицу несвойственно быть хмурым. – Не быть мне эсэсовцем, блин…
- Всё дело в глазах, - Александр сгрёб в охапку вошедшего в комнату Диму вместе с курткой и звонко чмокнул в скулу.
- И что прописано в моих глазах?
- Ходить без одежды, - прошептал Александр на ухо. И уже запустил руки под куртку, спустился по спине на ягодицы, сжал, привлекая Диму ближе к себе.
- Ну так давай будем ходить, - хихикнул Дима, наступая одной ногой на штанину и быстро стягивая.
Александр опустил руку ещё ниже, погладил, глядя на Диму, улавливая каждое изменение его настроения.
- Давай оставим эту куртку. Вдруг я передумаю…
- Оставь, - застонал Дима, чувствуя, как прохладные пальцы сжимаю его поверх ткани штанов.
В комнате было жарко, за окном бабье лето открыло бархатный сезон. И распахнутые настежь окна ни черта не помогали остудить помещение и разгорячённые тела.
По вискам стекали крупные капли, волосы мгновенно стали мокрыми. Дима обнимал сидящего на кровати Александра за шею и опускался сверху, медленно, растягивая удовольствие, яркое, тяжёлое… Все тело напряжённо резонировало от каждого прерывистого вздоха Александра. Они неотрывно смотрели друг на друга, глаза в глаза. Зрачки расширены, радужка почти вся утонула в блестящей черноте. Брови сосредоточенно сдвинуты, хочется разгладить их губами, но тогда нужно отвлечься и вынырнуть из чёрного омута, уже затянувшего наполовину. У Александра горят губы, над верхней - блестят капельки пота, невозможно удержаться… Дима слегка прихватывает их губами – обжигающие, солоноватые, вкусные. На скулах играют желваки – Александр сдерживается, подстраиваясь под Димин ритм, лишь слегка подаётся навстречу бёдрами, поддерживает за спину. Жёсткие застёжки царапают кожу на животе, Дима закусывает губы, чтобы не соскользнуть в бессознательное наслаждение, хочется быть включённым, следить за процессом, управлять…
Александр смотрит на Диму, редко моргая, видит… Он тоже включён, как всегда. Дима держится одной рукой за его шею, второй начинает ласкать себя. Александр тихо стонет, сильнее сминает ткань куртки на плечах, гладит грудь, живот, находит Димину руку, накрывает своей. Всё вместе… Взгляд не отводит.
В куртке просто невозможно жарко, кожа распаривается… трудно дышать. Дыхание с призвуком вырывается из груди – осталось совсем немного. Внутри всё напрягается, выходит за границы ощущений, вдоль позвоночника пробегают лёгкие жаркие волны, накатывает… Дима убирает свою руку, позволяя Александру закончить. Тянется к его губам, целует, широко открывая рот, скользит языком по нёбу, по кромке зубов, ласкает язык. Диме нравится пассивность Александра, его видимая и обманчивая покорность, заводит. Дышать в унисон уже не получается, взгляд расфокусируется, Дима чувствует подступление оргазма и теряется. Судорожно вцепляется в Александра и стонет в голос, называет его по имени, ещё как-то называет, всем, что в голову приходит, яркими вспышками, обрывками… уже нет сил терпеть это напряжение. Затапливает изнутри. Мгновенно становится легко, словно открыли все заслонки и выпустили реку в пустое русло… Но воды так много, что все берега утопают в студёной прозрачной воде, и она блестит на солнце и всё прибывает… прибывает…
- Меня постоянно вырубает, - Дима лежит поперёк кровати, уже без куртки и лениво наблюдает, как Александр вытирает полотенцем его грудь. Уже и в душ успели сходить? Дима ни черта не помнил про душ.
- Лестно, - улыбается Александр, стирая капли с лица Димы и убирая мокрые волосы со лба назад.
Дима жмурится от удовольствия. В руках Александра есть какая-то магическая энергия, от их прикосновения становится легко и спокойно на душе. Как в раю… ну насколько Дима себе это может представить.
- Да я не про это… Я про то, что надо как-то держать себя в руках. Это эгоистично, наверное…
- Зачем? Мне нравится, когда ты не сдерживаешься. И называешь меня майн фюрером, - Александр лукаво улыбнулся и поцеловал смутившегося Диму в лоб.
- Это всё из-за куртки, - вздохнул Дима и блаженно закрыл глаза. – А я был рекой во время полноводия. Такая, знаешь, что разливается за городом, и ещё трава на берегу ярко-зелёная, сочная, и солнце светит… И всё блестит, новое, чистое, вечно прекрасное… Мы забыли разобрать твои вещи, давай как-нибудь потом, я что-то немного устал, - Дима перевернулся на бок и уткнулся носом в покрывало.
Александр достал из тумбочки лёгкое одеяло, которым он накрывался, ночуя здесь. Накинул на задремавшего Диму.
- Отдыхай, мой хороший.




Всеволод Игнатьевич, конечно, не настаивал. Он после покушения на Диму вообще ни на чём не настаивает, даже лишний раз сделать замечание боится. Внешне не проявляет никак, но Диму настолько озноб берёт от вида этих его виноватых глаз и ссутуленных плеч, что хочется или сесть рядом поплакать, или отвесить приличный подзатыльник. В конце концов, кто тут пострадавший, блин! И приходится тридцать три раза говорить, что да, он может задержаться и доделать проект, да, он может сделать презентацию, да, да, да! Это же работа, его работа, которую он любит и которую готов выполнять так долго, как это нужно организации. Тем более что у Александра сегодня теннис, и домой он приедет никак не раньше десяти. А если и до десяти не уложатся, то ничего страшного не случится – потерпит, не маленький. Этого Дима не сказал директору, иначе бы точно отправил домой безо всяких комментариев.
Проект самый обычный, но заказчику приспичило принять его именно в пятницу, чтобы успеть уладить ещё какие-то срочные дела с другими агентствами. За срочность платят по двойному тарифу. Диме идея понравилась – выставочный центр в парке культуры и отдыха, не то что всякие там безликие монстры-супермаркеты. Строительство хотят закончить ко дню города. Отлично! Чем меньше времени на работу, тем меньше времени на детский сад с заранее заготовленными просьбами и записками для мамочки «Буду после восьми, задержался на работе».
Компьютерные часы уже показывали половину одиннадцатого, а Дима так и не притронулся к заботливо принесённому Лидой пирожку с повидлом. Пах тот просто потрясающе, но для того чтобы съесть его, нужно было убрать одну руку с клавиатуры, а Диме было лень работать одной рукой. Поэтому наслаждение пирожком ограничилось вдыханием запаха и маячившей на горизонте перспективой уговорить его после завершения работы.
В офисе никого не осталось, кроме приходящей уборщицы, которая пять минут назад поохала в кабинете, драя пол, на тему того, что молодёжь себя совсем загнала и света белого не видит. И, не услышав от Димы ни опровержения, ни согласия, гордо удалилась мыть коридор.
Остался последний штрих – распечатать пробный макет - и можно будет со спокойной совестью идти домой, завалиться в кроватку и напроситься на успокаивающий массаж перед сном. У Александр превосходно получается делать массаж, после которого Дима спит как младенец, и даже не болтает во сне. Наверное, Александр это специально делает, чтобы ему тоже спать не мешали. Хотя он никогда не жалуется, он вообще чудо.
Дима зевнул и откинулся на стуле, позволяя программе сохранить последние изменения. Запрокинул голову и потянулся к пирожку, закрыл глаза и только-только хотел откусить кусочек, как дверь неожиданно скрипнула, открываясь. Дима вздрогнул и выпустил пирожок из рук. Шмякнулся он прямиком на любимые светлые брюки.
- Так-так, - Александр медленно вошёл в кабинет, позвякивая ключами от машины. Осмотрелся, чуть прищурив глаза. – Значит, всё-таки Сева заставил тебя работать после полуночи.
- Время пол-одиннадцатого! Ты вообще должен сейчас играть в теннис, – Дима попытался стереть масляное пятно с брюк, и у него, конечно же, ничего не получилось. – Ну почему ты всегда только вредительством занимаешься?!
- Твои часы отстают больше чем на час. Проверь батарейку и давай собирайся домой.
Александр встал напротив Диминого компьютера и посмотрел так серьёзно и строго, что захотелось отдать ему последний пирожок, даже если бы он был самым последним на Земле, только бы начальник не гневался.
- А если не пойду, ты меня волоком попрёшь? – усмехнулся Дима, и наконец откусил вожделенный кусочек от ставшего вдруг таким желанным пирожка.
- Если будет нужно, и волоком, - конечно, Александр сказал это с абсолютно непроницаемым лицом, но Дима, изучивший все степени глубины его непроницаемости, понял, что тот не хочет спорить вообще. Скорее всего, приехал домой с желанием найти Диму недалеко от кровати или лучше всего прямо в ней, соскучившегося и готового к разврату. А как оказалось на деле, дома темно и холодно, и никого там с самого утра так и не было. Пришлось вновь собираться, ехать по морозу обратно на работу, чтобы вернуть на место то, что должно там быть.
- Саш, а ты зачем вообще приехал? – Дима уплетал пирожок и внаглую улыбался, не торопясь собираться. Зря, что ли, приехал? Надо потянуть кота за хвост, подождать, пока всё распечатается. Конечно, это можно сделать и утром, но сейчас же вдвойне приятно работать под этим тёмным осуждающим взглядом. Провоцировать Александра просто до визга приятно. Так редко удаётся улучить подходящий момент, когда он расслаблен и не может полностью себя контролировать. – Подождал бы дома. Или так не терпится?
Александр не стал сдерживать улыбку, видимо, ему на самом деле хотелось побыстрее уволочь Диму домой. Облокотился о стол и подался чуть ближе к Диме, не моргая, глядя в глаза.
- Птичка моя, тебе это дорого обойдётся.
- Запиши на мой счёт, потом как-нибудь отдам, - Дима кинул остаток пирожка в рот и, быстро прожевав, с наслаждением облизал пальцы. – Жаль, что у меня нет второго пирожка, а то бы я с тобой поделился, - вздохнул он, подмигивая Александру, у которого от напряжения на виске вздулась пульсирующая жилка. Захотелось коснуться её пальцами или губами.
- Рискуешь быть наказанным, радость моя. Последний раз предупреждаю, - Александр подался вперёд ещё немного и чмокнул Диму в макушку. Тот на автопилоте потянулся руками к плечам Александра, чтобы задержать ещё немного, но не успел. – Я подожду тебя в машине.
Дима разочарованно выдохнул и быстро свернул все открытые на мониторе окна.
- Обломов проснулся утром и понял, что сегодня его день, - ещё раз продемонстрировав своё разочарование протяжным вздохом, проговорил Дима. Хотелось какого-то безумства на рабочем месте после напряжённого дня праведных трудов. Но если Александр не планировал заняться сексом ночью в кабинете, значит, никто его не сдвинет. А он не планировал. Он вообще не очень любит делать всё по-быстрому. И зачем же он тогда приехал?
Александр ждал Диму на лестнице, курил и натыкивал сообщение на телефоне. Ни минуты свободного времени, даже покурить не может без телефона.
- Мог бы устроить растление малолетнего, он был не против, - улыбнулся Дима, принимая сигарету из рук Александра и глубоко затягиваясь. Потом затушил в стоявшей на подоконнике пепельнице. Приподнялся на цыпочках и чмокнул Александра в щёку. – Здоровый как слон.
- Мелкий, как моська, - Александр поддержал Диму под спину и не позволил ускользнуть из объятий. Коснулся губами подбородка, потом поднялся выше по щеке и накрыл губы. От Александра пахло табаком, недавним душем и мягким ненавязчивым желанием. – Всю работу не переделаешь, мой хороший, иногда и отдыхать нужно.
- Кто бы говорил, - вздохнул Дима, опускаясь на пятки и утыкаясь лбом в плечо Александра, обнял за пояс. – Поехали домой, кажется, я всё-таки переоценил свои силы.
- Поехали, моя птичка.
Дима напрочь отказался от ужина, сказав, что с полным желудком спать не сможет. В комнате было холодно, поэтому пришлось достать пижаму, чтобы хоть немного согреться после душа.
- Ты зачем забронировался? – Александр лежал на кровати и изучал любимый «Форбс». Ему-то как всегда было нормально и в одном нижнем белье. – Запрещаешь доступ к телу?
- Ну ты же не захотел растлить меня в кабинете, я тебе мщу, - зевнул Дима и плюхнулся на кровать рядом с Александром, поцеловал в ухо, вызвав довольную улыбку. – Сейчас буду развращать, а потом оставлю спать неудовлетворённым.
- Тогда придётся тебя изнасиловать, - с сожалением прошептал Александр, притягивая Диму к себе ближе и расстёгивая нижнюю пуговицу на пижамной рубашке. Положил тёплую ладонь на живот, погладил.
- Злобный монстр, совсем не можете держать себя в руках, Александр Владимирович, - Дима перевернулся на живот и прижался щекой к подушке. – Насилуй, только не раздевай, а то холодно.
Александр погладил Диму по голове, убрал с шеи волосы и медленно поцеловал. Приятно до дрожи.
- Сейчас согрею, - жаркий шёпот коснулся слуха, и Дима широко улыбнулся, пытаясь сдержать хлынувшую от места прикосновения толпу мурашек, – маленького мальчика…
Дима слегка выгнул поясницу, чтобы Александру было удобнее трогать его кончиками пальцев, мять расслабленные мышцы, гладить спину, бёдра, между ними. Долго целовать, в груди становится тесно от тянущего чувства, и хочется кричать, невозможно сдерживаться, дыхание сбивается. Дима кусает губы, зажмуривается от удовольствия. Сознание уплывает…
- Саш… давай без прелюдии, - шепчет едва слышно и вновь стонет, вскрикивает, когда пальцы сжимают бедро, а потом скользят внутри. – Хочу так, иначе усну…
- Спи, я привёз тебя домой, чтобы ты спал, - смеётся Александр, кусается. Поднимается на локтях, ложится сверху, целует в шею, гладит по груди сквозь ткань. Не раздевает. Он всегда делает то, что хочет Дима, и от этого греет внутри больше, чем от нарастающего возбуждения.
- Некрофил, - выдыхает Дима и громко вскрикивает в подушку от резкого проникновения, а потом всё куда-то понеслось, перепутались все мысли, вздохи, стоны, крики. Александр отцепил Димину руку от подушки и сжал в своей руке, шептал какой-то бред на ухо про птичек и зайчиков, сладких послушных мальчиков, потом перевернул Диму на спину и целовал в губы, в живот, накрывал ртом… Потом Дима чувствовал щекочущие висок расслабленные, удовлетворённые поцелуи. Кажется, он всё-таки согрелся, но двигаться было лень, даже пересохшие губы облизывать не хотелось. Александр накрыл его одеялом и прижал к себе.
- Спокойной ночи, Дима.
- Угу.
Сон пришёл быстро и увлёк в искажённый мир фантастических метаморфоз, где всё такое же как в жизни, но другое. И Александр говорит о том, что хочет испечь торт, но ему надо приехать за Димой в детский сад и забрать его до того, как заберут всех остальных детей, а то очень грустно сидеть одному и ждать…
Дима широко открыл глаза от осенившей его внезапно догадки. Вашу ж мать!
- Саша! И ты туда же? – возмутился Дима вслух, выпутываясь из одеяла и включая светильник. Часы на тумбочке показывали половину третьего.
- Куда же? – сонно спросил Александр, не открывая глаз. – Тебе что-то снится…
- Если бы! Блин… - Дима возмущённо запыхтел и сел на кровати. – Зачем ты приезжал за мной на работу?
Александр открыл глаза и приподнялся на локте, не сводя с Димы настороженного взгляда.
- А ты что думаешь?
- Что я думаю? Вы бесите меня все! Вот что я думаю, - Дима хлопнул раскрытой ладонью по одеялу и устало потёр лоб. – Лида обращается как с пятилетним, раньше хотя бы пятнадцать давала, Всеволод Игнатьевич чихнуть боится при мне, ты забираешь с работы, чтобы я не заблудился по дороге… Мать вашу! Я не больной, не кретин, не инвалид! Покушение было больше двух месяцев назад, я уже забыл, а вы мне постоянно напоминаете своими переживаниями! Саша, прекрати это делать, хотя бы ты прекрати… Честное слово, если это не прекратится, то я уйду жить на квартиру один и сменю работу. Саша, я не могу так жить! Я сам параноик страшный, а вы меня ещё больше загоняете…
- Не так это просто, взять и прекратить, - Александр тоже сел на кровати и обнял Диму за плечи, привлёк к себе, погладил по голове, успокаивая. – Мне нужно ещё немного времени.
- Сколько?
- До Нового Года.
- Обещаешь?
- Обещаю, - серьёзно ответил Александр и поцеловал в щёку, потом мягко уложил обратно на кровать и опять закутал в одеяло. Больше Дима не сопротивлялся. Если Александр обещает, значит, непременно выполнит. – Я погашу свет.
- Валяй.
Дима придвинулся ближе, уткнувшись носом в бок Александра, и вдруг тихо засмеялся.
- Такой ценный кадр? – спросил он, прекратив смеяться.
- Не представляешь, насколько.
Дима положил руку на грудь Александра и тот накрыл её своей ладонью.
- Бля, я вот ору, ору, а всё равно счастлив, - вновь засмеялся Дима. – Честно-честно… я не шучу. Саша, я самый счастливый гей на планете.
- Я рад, птица моя.
- Я же вот ни черта не делаю по жизни, а всё как-то так хорошо получается, само собой получается. Может, это заговор?
Александр усмехнулся и сжал Димину руку в своей ладони, поднёс к губам и поцеловал.
- Не думай о причинах, наслаждайся, а лучше всего давай поспим.
- Ну давай попробуем.
Дима закрыл глаза, но мысли в голове никак не могли уложиться, словно в квадратную коробку пытались запихнуть прямоугольные пластинки – как ни втискивай, против природы не попрёшь. Дима смог заснуть только к утру. А проснувшись, обнаружил будильник остановленным на половине шестого, шторы занавешенными, а сотовый насмерть вырубленным. Александр, блин, Владимирович позаботился, чтобы Дима поспал подольше.
- Нее. Такими темпами я не доживу до Нового Года.




Дима высунул руку из-под одеяла и понял, что в комнате холодно. Как всегда в это чёртово время года. И никакие обогреватели не спасали – дом промерзал, и поддувало из каждой щели. Пошарив рукой рядом с кроватью, Дима нащупал свои шерстяные носки и натянул их на прилично окоченевшие ноги. Кто-то, может быть, и согревался, когда спал, Дима же всегда поступал не так как все, поэтому замерзал ещё больше. Вообще зима – это самое дурацкое время года, которое есть в природе, хотя… осень с её вечной сыростью – ещё хуже. Всё-таки у природы есть плохая погода! И нечего успокаивать. Но осень пережили, переживём и зиму. Тем более что сегодня первое января, а значит, праздник типа. Ура!
Вчера Александр поцеловал его прилюдно. Сделал всем сотрудникам подарок, блин.
Дима сел на кровати и сонно потянулся. Перед глазами стояла замечательная картинка перекошенных лиц работников «Спектра», собравшихся на приличный изначально корпоратив в честь празднования Нового Года. И всё шло действительно прилично! Дима танцевал с Лидой, потом с Машей из рекламного отдела, и вроде выпил немного… А потом начались конкурсы. Александр вытянул из Лидиной шляпы бумажку с призывом «поцеловать соседа». Соседом Александра на тот момент был Сева, а Дима прыгал вокруг ёлки, пытаясь её зажечь – розетка как назло оказалась в двух метрах от ёлки, а провод был всего лишь полутораметровым. В общем, после пятого бокала шампанского и двух рюмок коньяка эта проблема оказалась настолько важной, что Дима хотел непременно её решить прямо сейчас, отказавшись участвовать в конкурсе. И поэтому не видел, что Александр не стал целовать Севу, а вместо этого встал из-за стола. Прямо около этой самой ёлки на глазах у всех сгрёб Диму в охапку и звонко чмокнул в удивлённо приоткрывшиеся губы.
- С наступающим, птичка, - как ни в чём не бывало улыбнулся Александр. Он был пьян и даже очень. Иначе… совсем тронулся!
Конфуз сгладить не удалось, отшутиться тоже. Во-первых, Дима не очень-то этого хотел, в конце концов, ему всегда нравилось, когда его целуют. Во-вторых, Александр взял его за руку и усадил за столом рядом с собой, сказав, что у него появился сосед, а в-третьих, вся контора уже давным-давно знала, что они живут вместе, поэтому особенного шока публика и не испытала. Разве что нашлись двое оскорблённых мужчин, которые молча встали и вышли. Дима подумал, что если они действительно настолько мужественны, как прикидываются, то после зимних каникул напишут заявление на увольнение по собственному желанию. Но что-то подсказывало, что не напишут. Потому что… это Александр поступил мужественно, а они нет. Но для него же лучше об этом не знать.
- И зачем ты это сделал? – спросил Дима, пытаясь попасть пуговицей в петлю. Ни черта не получалось, тем более что ещё приходилось с силой держать свои ноги на месте и не думать о том, чтобы сесть тут в углу фойе и закрыть глаза, перед которыми всё плавало и кружилось. Они уходили последними.
Александр, уже одетый, стоял ровно, и это было спасительным ориентиром. Он взял Димины руки в свои и поднес к губам, поцеловал раскрытые ладони и лукаво улыбнулся.
- Захотел, - тихо ответил и за шкирку подтянул Диму выше, чтобы вновь повторить поцелуй. Когда Александр был пьян, он всегда говорил коротко, мало и по существу. Что называется – всю правду, как есть. Иногда от этой правды волос дыбом вставал. И ещё он был безумно страстным, когда был пьяным. Да и не только, когда был пьяным, но в этих случаях особенно.
Дима всхлипнул, перестав ощущать своё тело, и весь обмяк, доверяя рукам, поддерживающим его.
- Саша, так нельзя… - мямлил Дима, прижавшись плечом к Александру, когда они уже ехали в такси. Ужасно хотелось раздеться или хотя бы расстегнуть ремень на брюках и молнию… Заняться развратом прямо в машине, чтобы было тесно и жарко и стыдно, а остановиться уже невозможно, потому что хочется, очень хочется, так, что даже сидеть невозможно. И по вискам уже струится пот, а Александр его вытирает кончиками пальцев. Ему никогда не бывает стыдно, а ещё он может раздеть Диму и вжать в кресло, прекратить эту сладостную деструкцию. – Это неправильно, теперь про нас все будут думать, не нужно демонстраций. Лучше дома… всё лучше дома.
Ну что за бред он несёт? Ведь понравилось же, как просто Александр взял и всё расставил по местам. И те, кто знал, убедились, и те, кто сомневался, уверились, и те, кто не знал… а таких же не было!
- Они давно думали. Хлеба и зрелищ народу, мой мальчик… больше им ничего не нужно, - Александр дышал в ухо, и сознание окончательно утонуло в желаниях, таких примитивных и острых. От Александра шёл жар, и в животе стало печь, потом огонь распространился по всему телу. Дима дрожащими руками попытался расстегнуть верхнюю пуговицу куртки, чтобы вздохнуть свободнее, но вместо этого поднёс руку к лицу Александра и провёл по губам, всё-таки не смог сдержаться.
- Саша… я хочу, чтобы ты меня трахнул, бляя... так сильно хочу, что даже не стыдно…
- Дома, потерпи, - Александр улыбался и облизывал Димины пальцы, каждый, медленно, очень медленно. Дима закусил нижнюю губу и уткнулся носом в его плечо, чтобы не застонать от удовольствия.
Водитель смотрел на них с отвращением, но чаевые за оперативность взял, не сопротивляясь.
- С наступающим, - поздравил его Александр и добавил ещё сотню.
Как Дима оказался в спальне на кровати, он не помнил. Он всё ещё был в куртке и ботинках. Значит, внесли на руках, не раздевая и не разувая.
- Лучший мой подарочек – это ты, - раздалось откуда-то сбоку, и Дима широко улыбнулся, протягивая руку в темноту. – Вот теперь можно и потрахаться.
- Если ещё поможешь мне раздеться, разуться и помыться, то я к тебе присоединюсь.
- Без проблем, мой хороший.
Распаковали Диму быстро, словно всегда только этим и занимались. С водными процедурами вышла заминка, от тёплой воды развезло ещё больше, так что пришлось развратничать прямо в ванной, сидя на холодном кафельном полу, а потом на горячих бёдрах. Под ладонями была влажная скользкая стена и можно было даже прижаться к ней щекой, лбом, чтобы удобнее было двигаться вверх-вниз, вверх-вниз, больно-сладко, больно-сладко, жарко, жарко, жарко…
А потом стало мягко и удобно, и можно было выгибаться как угодно, закидывать руки-ноги на Александра, мешать ему, сбивать ритм, выскальзывать и пинаться, кусаться тоже было приятно, заставлять укладывать вновь, и смеяться, смеяться…
Дима натянул на себя ещё и домашний свитер. Было такое ощущение, что пересохло не только в горле, но и во всей голове, включая мозг, который был девственно чист. Операция под кодовым названием «нам нужно немного отдохнуть» прошла вполне успешно.
В кухне работал телевизор. Дима спустился с лестницы на зов новогоднего Петросяна и застыл на входе, растерявшись. У плиты стоял не предполагаемый Александр, а Ирина в Диминых домашних тапочках. Дима не смог сдвинуться с места, оторопело глядя на неё.
- Доброе утро, - Ирина кивнула в сторону обеденного стола, на котором стояла подставка для тарелки. – Садись обедать. Мне поручили тебя накормить.
- Здрасти, - немного справившись с шоком, поздоровался Дима и, стараясь не производить лишних звуков, прошёл к столу, с внезапно вспыхнувшим интересом рассматривая Петросяна в телевизоре. – Я не знал, что вы здесь.
Ирина сняла с плиты дымящуюся кострюлю и поставила её на подставку. Налила две тарелки белого непрозрачного супа.
- Да? Саша сказал, что он тебя предупредил с утра.
Дима поскрёб затылок и с ужасом обнаружил там гнездо, ещё и небритый, наверное… и весь искусанный. Александр тоже не был вчера особенно сдержанным.
Кажется, Саша действительно утром что-то говорил, но Дима ни черта не запомнил, он даже и не проснулся толком.
Ирина поставила перед Димой тарелку с супом и села рядом. Снисходительно улыбнулась и подвинула ложку.
- Замечательно помогает от похмелья, ешь, не стесняйся.
- Спасибо, - Дима взял ложку и вздохнул. Было крайне неудобно сидеть в таком неприглядном виде и хотелось ретироваться обратно в спальню, но оставлять Ирину одну тоже было как-то неприлично. В конце концов, это дом её мужа, и она имеет на него даже больше прав, чем Дима. По сути, это он тут гость.
- А где Алекс… Саша? – Дима сделал небольшой глоток супа и поморщился, когда тёплая жидкость прошла по иссушенному горлу. Даже голова закружилась от приятных ощущений.
- Они с Барсиком уехали искать свихнувшихся любителей подзаработать в первый день нового года на ремонте автомобиля.
- Вы попали в аварию? – Дима, как ни пытался совладать с собой, взглянуть на Ирину прямо не смог. Сразу внутри всё каменело, и руки зверски начинали дрожать. Она так смотрела на Диму, словно… хотела пожалеть, как мамочка.
- Да, занесло немного. Но всё обошлось, никто не пострадал. А ты? – Ирина развернулась к Диме лицом и облокотилась о стол, пытаясь заглянуть ему в глаза.
- Что я?
- Как ты поживаешь?
Дима смутился и с трудом проглотил следующую ложку супа. Почему-то казалось, что Ирина проверяет его. Зачем? Тем более сегодня, когда так хотелось расслабленно поползать по дому, что-нибудь почитать-посмотреть-послушать, а потом опять потискаться, но уже безо всякой пьяной дури, а медленно и с расстановкой. Дима совсем не был настроен на каверзные допросы.
- Нормально, работаю там же, живу временно здесь…
- Временно? – Ирина удивлённо выгнула бровь и ласково улыбнулась. – Саша тебя совсем зашугал, я смотрю… Дим, ты так не напрягайся. Я никогда не была против его интрижек, а уж когда всё настолько серьёзно стало, то я рада не высказать как! Саша же невозможный человек, но заслуживающий счастья даже больше, чем многие остальные. И я его не расхваливаю, ты и без меня знаешь того, с кем спишь. Просто я тоже его люблю, и тебя теперь люблю.
Дима усмехнулся и отхлебнул ещё супа.
- Вкусный суп.
Ира картинно развела руками.
- Конечно, Саша же готовил. Специально для тебя, наверное. Может, выпьем? За Новый Год, святое дело!
Дима не смог отказаться.
- Я никогда раньше не думала, что буду вот с кем-то из Сашкиных так сидеть и пить, - Ира добродушно рассмеялась и, изящно подхватив бокал и бутылку вина, встала из-за стола. – Пошли в гостиную, разведём камин, а то у тебя нос уже покраснел.
Они смотрели на огонь, пили вино и молчали. Дима сидел ближе к камину, обнимая диванную подушку, а Ирина устроилась в кресле, что-то напевала себе под нос. Было чертовски приятно сидеть рядом с ней и молчать, подумал вдруг Дима и улыбнулся смотревшей на него женщине.
- У меня никогда не было нормальной семьи, - сказал вдруг Ирина и поднесла к губам бокал рубинового вина. – Потом Саша появился, и я подумала, что может быть, теперь… Он выглядел надёжным, серьезным и заботливым. Он по сути такой и есть, только семьи опять не получилось – всегда есть какой-нибудь подвох. А потом как-то перегорело. Когда мы разъехались, Юрка уже школу заканчивал и думал о поступлении в университет. Лариса уехала в Москву, а Саша бредил провинцией. Я вдруг поняла, что у каждого из нас своя отдельная жизнь, свои знакомые, свои интересы, и нет никаких связующих звеньев, никаких абсолютно… Мы чужие люди, и отчасти это моя вина.
- Почему вы так считаете?
- Потому что тебя увидела ещё тогда, летом. Помнишь? Вы с Юркой собирались играть в какую-то игру. И тогда я поняла, что это моя вина. Я холодная. А им нужно тепло… Саше, Юре… даже Барсику нужно тепло. Теперь я это понимаю.
- Тепло – это слишком общее понятие, - улыбнулся Дима. – Это даже не понятие, а какое-то слово из пошлой праздничной открытки.
- Иногда полезно читать пошлые поздравительные открытки. Истина, прописанная в них, проста и стара как мир, но это основа всего, любых отношений. И упрощенчество – это не всегда плохо.
- Враньё – это плохо, - вздохнул Дима и отставил пустой бокал в сторону. От выпитого вина клонило в сон. – Если чего-то хочется, нужно это делать, а если нет… то и не стоит даже начинать.
- То есть, ты не веришь в то, что я могу измениться?
- Одной пошлой открытки мало.
- А чего достаточно?
- Не знаю, - Дима пожал плечами и, обернувшись, посмотрел на Ирину. В свете горящего камина она казалось очень молодой, даже юной, совсем девочкой. И на Диму смотрела как на старшего товарища. Это льстило и сближало. Хотелось быть предельно откровенным. – Желания, порыва… Вас же любят, не мешайте хотя бы.
Ирина широко улыбнулась и быстрым жестом заправила упавшую на лоб прядь за ухо, чтобы скрыть смущение.
- Барсик тогда совсем разойдётся, - усмехнулась она. – Ему нравится, когда я неприступная снежная королева, а он мой милый Кай.
- А Герда пришла и закончила сказку в свою пользу.
- Герда скучна и примитивна, такая модель быстро надоедает.
- Я терпеть не могу зиму, потому что всегда мёрзну, а потом болею – не успеваю стирать носовые платки. И даже если бы моя снежная королева была самой-самой офигенной, я бы бросил её ради двух скучных и примитивных, но тёплых рукавичек и одного пошлого открыточного слова.
- И получается? – Ира переплела тонкие изящные пальцы, словно они у неё дрожали.
- Саша называет меня птицей, колибри, и целует перед всем офисом на корпоративной вечеринке. И я не могу запретить ему заниматься ненужной демонстрацией, потому что… мне приятно и всё, больше нет никаких причин.
- Ты лёгкий и тёплый.
- Я вешу больше, чем вы… значительно, а температура тела у всех людей примерно одинаковая. Не нужно делать как я. Нужно так, как вам хочется. Тем более когда разрешают.
- Я хочу родить ребёнка от Барсика. Я совсем с ума сошла, в моём-то возрасте и с такой нервной работой… Я точно схожу с ума.
- Вы заработали на жизнь и себе, и тому парню, можете позволить себе маленький каприз. Разве нет?
- Могу, потому и обдумываю эту идею уже вторую неделю. Барсик ещё не в курсе.
- Он будет рад, не сомневайтесь.
Ирина приподнялась на кресле и легкомысленно взъерошила себе волосы.
- В конце концов, все бабы как бабы, а я королева! Буду рожать!
Дима хохотнул в подушку и резко вздрогнул от раздавшегося звонка в дверь. Нужно сказать Александру, чтобы сменил этот колокол на что-нибудь потише.
- А вот и мужья прибыли, - Ира подмигнула Диме и пошла открывать дверь.
Сначала в комнату вплыл голубой слон с привязанным к хоботу желтым воздушным шариком, а потом раскрасневшийся от мороза Александр. Такой же небритый, как Дима, и чем-то очень довольный.
- Решил не думать и купил обоих, - сказал он, плюхнув рядом с Димой мягкую игрушку из любимого сна. – С Новым Годом, будешь теперь его считать по ночам.
Дима расплылся в самой глупейшей за всю свою историю улыбке и потрогал мягкую и холодную морду слона. Хотелось прижаться к ней щекой, но он сдержался, понимая, что всё-таки хоть ему и дарят детские игрушки, принимать их он будет как взрослый и солидный мужчина – запрыгивая на другого взрослого и солидного мужчину. От желания прижаться к Александру щекой отказаться было невозможно. Ну такой… блин! Колючий, во-первых…



Фотография, конечно же, была неудачная. Юркина наука. Этот знал о фотографии всё и даже больше. Как ставить свет, как брать план, как разместить модель и что она должна выражать лицом. Определённо то, что задумал фотограф, а не как бог на душу положит.
Лицо с фотографии смотрело с нескрываемым испугом и нелепой растерянностью. Очевидно, ему сказали не моргать, и он держался изо всех сил. Надо отдать должное – глаза были широко открыты. Большие такие глаза… светлые.
«Минаев Дмитрий Алексеевич, 3.10.1984 г.»
Рука машинально потянулась к листку, и цифра восемь в дате рождения была исправлена на девятку. Вот. Теперь это было правильно. Дата рождения соответствует фотографии. Пятнадцать лет, и никак не больше.
Отложив распечатку с данными сотрудников компании, Александр набрал номер телефона Севы и постучал кончиком ручки по столу. Дурацкая привычка, ещё со времён школы осталась.
- Доброе утречко, товарищ начальник, - радостно отозвался Сева. – Как новое место? Уже всех построил?
- Собираю материал, - с Севой всегда было легко. Этот человек чётко знал свои права и обязанности и никогда не переходил дорогу. Поработать в его конторе было неплохим предложением. Тем более, что в Россию тянуло уже давно. «Здесь моя Родина, здесь мой дом». Дом выстроили знатный, надо отдать должное твёрдости Иры, которая настояла на том, чтобы работы не прекращались даже зимой. «Найдите, родите, сделайте» – девиз Иры по жизни. Надо будет сделать ей подарок. Её-то детка ничего купить не в состоянии. Но он милый в своей беспомощности и обтягивающих джинсах, и на этом его плюсы заканчиваются.
- Ты что-то хотел?
- Да, пришли мне проекты Минаева Дмитрия Алексеевича, - заглядывая в бумажку, с которой на него смотрело существо с большими глазами и перекошенной улыбкой. «Проектный дизайнер», интересно что он там напроектировал.
- О! Это надёжный человек. В нём можешь даже не сомневаться, такие кренделя выписывает. Я принял все его проекты.
- Ну давай, покажи и мне чудо чудное, диво дивное. – Похвалы Севы немного сбивали с толку. Конечно, цена у них была и не малая, от Севы трудно добиться чёткой оценки: хорошо или плохо, у него есть множество вариантов для рассмотрения. А здесь, даже слишком чётко и однозначно. Может, там что-то личное? Мальчик-то явно не традиционный. Но Сева не по этой части, хотя фиг его знает.
Да. Проекты впечатляли. Московский уровень это как минимум. Вполне себе европейские подходы и взгляды на архитектуру и внутреннюю гармонию. Легкость и простота. Ничего лишнего. Давненько не попадались такие интересные работы.
- А у мальчика талант, - усмехнулся Александр, просматривая чертежи. – Это уже интересно.
Всё в жизни продиктовано интересом. К тридцати годам чувства поутихли и остался только интерес – двигатель прогресса. На интересе протянулись пять лет с Марком, на интересе достроилась карьера, на интересе Александр собрал свои вещи и уехал в Россию один, чтобы отдохнуть от интереса. В его памяти Россия была страной диких нравов, тотального неуважения к людям и их интересам и воспевания лени и бессилия. То, что нужно для отдыха.
Дмитрий Минаев в свои пятнадцать… двадцать пять лет делал весьма впечатляющие работы, и Александру вновь стало интересно.
А потом неожиданно оказалось, что мальчик ещё и симпатичный. Дерзкий и непосредственный. Глядя на него тут же вспоминалась недавняя откровенная чешская фотоссесия в чёрно-белых тонах. Два топа и один боттом. Пластик и металл. Дима подходил на роль боттома идеально. Он умеет получать удовольствие, подумал Александр поднимая замешкавшегося Диму с пола. Они смотрели вдруг на друга до тех пор, пока не пришлось сдаться первому. Очень смело и настолько откровенно, что можно было подумать о том, что Дима девственник. В свои двадцать пять… всякое бывает.
Нет такого понятия, как умиление. Всё в жизни продиктовано похотью. Да, диким первобытным инстинктом и жаждой обладания. Любое маркетинговое решение направлено на пробуждение этого инстинкта, обострение чувств и эмоций. Большие глаза для того, чтобы они закрывались в истоме. Ярко очерченные припухлые губы требуют только однозначных действий – смять, облизать, трахнуть. Приоткрытые губы манят, обещают, искушают. Тело не обязательно должно быть тонким и длинным, главное, чтобы оно было желанно и возбуждало эротические фантазии. Разведённые ноги, прогибающаяся поясница, Для каждого вкуса есть свой набор желанных тел – округлые, плавные, резкие, угловатые. Модельные мальчики и девочки призваны вызывать желание и у девочек, и у мальчиков. Наступила эпоха унисекса и потребления. Все хотят есть и развлекаться. Хлеба и зрелищ, быть может, не так всё сильно поменялось, как кажется?
- Кто этот мальчик? – Игорь всегда спрашивает в лоб. Профессия у него такая, юрист. Их этому пять лет учат.
Дима был явно смущён. Интересно, как бы он отреагировал на то, что Александр пойдёт за ним и зажмёт в какой-нибудь тёмном углу? Испугается или станет подыгрывать? Ярко рисовались оба этих варианта. И это напрягало. Хотелось определённости, иначе эти лишние мысли займут больше места, чем это позволительно.
- Проектный дизайнер, талантливый мальчишка.
Прозвучало двусмысленно, ну да и чёрт с ним. Всё равно они рассмотрят и этот вариант, как ни преподноси информацию. Процесс уже пошёл.
- Твой?
- Нет.
- Попробуй. Он к тебе не равнодушен.
- Это просто робость.
- Это страсть. Я чую носом. Он тебя хочет.
- Да у меня сын выглядит старше, чем он, - главное, вовремя посмеяться. Это значит, разговор окончен. А о предложении стоит подумать, но позже.
Дима Минаев. Громко и открыто смеётся, веселит и подкалывает Лиду. Надо отметить, что юмор его весьма интеллектуальный и местами неожиданный. Пару раз Александр сам улыбнулся, выходя из их кабинета.
Дима Минаев – мальчик, которого хочется раздеть и попробовать на вкус. Он не сломается, как Ира, как Марк, как Юра. Его не хочется ломать и подчинять. Сам всё отдаст рано или поздно.
Профессиональный интерес или влечение? Потом разберёмся.
Пришёл. Предлагает себя – вот он я, весь твой, бери, если осмелишься. Нахальный упрямый мальчишка. Решил, что если хочет, то может получить всё. Совсем как сам Александр. И чёрт побери! Это самое верное решение.
Он дрожит, глухо стонет, зажимается. Ему больно, он ничего не умеет и не понимает, что делает себе только хуже. Совсем ещё ребёнок, наивный и непосредственный. Не может терпеть, вскрикивает, и это уже походит на добровольное изнасилование. Остаётся только надеяться на то, что больше не придёт. Александр никогда не любил чувствовать себя виноватым. Хотел – получи.
- Не плачь, первый раз самый трудный…
А потом захотелось обнять, успокоить. Мальчик, глупый наивный мальчик. Плачет, не сдерживаясь. И это настолько сильно, что в груди щемит от нежности и восхищения. Ему легко верить, вот он весь, утонувший в своём разочаровании и боли, и оставлять не хочется, даже после его твёрдого:
- Уйди. Я сам.
Решение приходит мгновенно.
Когда Александр вышел из спортивного центра, он знал, что Дима – это надолго.



«2:3 в мою пользу, кстати»
«Бля…»
«И тебя с добрым утром, птица моя!»
До утра так и не удалось заснуть.
- Мама, в субботу к нам в гости приедет мой начальник… Александр Владимирович. Ты его знаешь, ну или родителей его знаешь… Яковлев.
Мама нахмурилась, вспоминая, и тщательно вытерла испачканные в муке руки. Потом её лицо прояснилось.
- Саша? А чего это он к нам надумал приехать?
Дима нервно передёрнул плечами и слегка улыбнулся, накладывая начинку в пирог. Ложку, потом ещё одну. А действительно, чего это он решил приехать? Неужели соскучился? Мама отняла у Димы пирог, утонувший в начинке.
- На рыбалку, да и так… отдохнуть. Я как-то приглашал его и Всеволода Игнатьевича, но они сначала вроде отказывались, а потом… - Дима, лишившись пирога, помял тесто и потянул его вверх, чтобы посмотреть насколько высоко его можно вытянуть. Конечно, сложно не вести себя как идиот, когда внутри всё так и скачет от абсолютно детской и неконтролируемой радости, когда и минуты нельзя посидеть без улыбки. Он приедет! Он приедет! Александр приедет к нему, за ним, - …вот решил.
- Да? – мама недоверчиво убрала Диму от теста и, нахмурившись, кивнула на раковину, чтобы он вымыл руки и прекратил уже мешаться под ногами. Из него и так повар патологически не получался, а сегодня уж тем более. – Ну пусть приезжает. Слава может отвезти вас на озеро, к Вешенке. Он там часто рыбачит, карасей разводили весной.
Дима открыл кран и, как загипнотизированный смотрел на то, как вода смывает тесто с рук, медленно-медленно… словно облизывает.
- Зачем? Я и сам знаю, где находится озеро. Не заблужусь.
- Моё дело предложить, сынок, - улыбнулась мама. – А надолго он к нам?
- Не знаю, не сказал. Может быть, на недельку… у нас же тут природа, лес рядом, прииски…
Хорошо бы! Это было бы просто здорово! Дима вновь растянул губы в улыбке, а потом вдруг резко прекратил улыбаться, вспомнив, что мама-то не знает. Это Лялька знает. А мама ещё нет. И надо, наверное, рассказать до того, как Александр приедет. А может, и так всё… не заметит.
До субботы тема Александра не поднималась, и Дима решил пока не рассказывать. Да и зачем лишний раз маму тревожить, она и так сильно переживала из-за Диминой депрессии совсем недавно. Быть может, чуть позже… вместе с Александром не так страшно. Лялька же всё поняла, а она хуже мамы раз в сто и вредная ужасно.
Александр был как всегда неотразим. Улыбнулся встречающему его Диме, махнул рукой. Обниматься было как-то неловко, словно не две недели прошло, а полжизни врозь, каждый сам по себе. А теперь вот встретились.
- Ну здравствуй, как поживает далёкий Урал? – Александр стоял напротив в солнцезащитных очках и резко пахнущий собой – дорогой, летом и спокойствием. Дима растерянно шарил по нему глазами и никак не мог сосредоточиться на том, как же теперь себя вести.
- Живёт, - улыбнулся он и тут же спрятал улыбку, заметив залёгшую между бровей Александра морщинку.
- Ясно, пошли получим багаж и поедем знакомиться с твоей мамой. Теперь она знает?
- Нет, - смутившись, ответил Дима и поплёлся следом за Александром к лентам, по которым пускают багаж.
- А что же ты ей сказал? – Александр снял очки и зацепил одну дужку за нагрудный карман. Он снисходительно улыбался, глядя на Диму, и от этой улыбки становилось всё спокойнее и спокойнее на душе. Он приехал, и теперь всё будет хорошо. Навсегда.
- Сказал, что ты хочешь порыбачить, ну и так… природу посмотреть, - сказал Дима и тут же добавил, вздохнув: - Идиотская отмазка какая-то.
- Да, не очень умная, - Александр издевался, даже не скрывая своего настроения. Ну ещё бы! Это же он. Это всё ещё он. – Думаю, что твоя мама уже на пути к постижению правильного ответа.
- Блин…
- Не бойся, ремнём пороть тебя уже поздно.
- Меня никогда не пороли, между прочим, - буркнул Дима, кусая заусенец. Опять кровь пошла не вовремя.
- А зря, - хмыкнул Александр, забирая с ленты свою сумку. – Сейчас бы был другим человеком.
- А таким не нравлюсь, что ли?
Дима почувствовал, как начал краснеть. Сначала шея, а потом и щёки запылали. Блин, ну что за дурная привычка!
Александр улыбнулся одним уголком губ. Ему было весело. Ну хоть кому-то, блин, было весело.
- Нравишься, само собой. И рыбачить я тоже люблю.
- Да блин! Я же первое, что в голову взбрело, сказал!
- Я не сомневаюсь.
В такси ехали молча. Дима кидал на Александра сдержанные взгляды, и в груди росло что-то большое, холодное, отчего дышать становилось трудно, ещё пара мгновений – и всё рухнет. Ощущение неправильности давило на виски. Ну что он опять тупит?! Как тогда, когда зачем-то решил, что нужно уехать и расстаться. Дима судорожно выдохнул и подсел ближе, коснулся плечом Александра и, повернув голову, положил подбородок на плечо, тихо прошептал:
- Я рад, что ты приехал…
Александр повернулся к Диме лицом. Он не улыбался, просто смотрел неотрывно, а потом всего лишь одно движение, и перед глазами поплыло от наваждения. И дышать нечем, и чужое дыхание, как спасение, горячее, вкусное – кофе и сигареты, близко-близко, и голос. Его голос. И тепло прямо под кожу, по венам растеклось, согревая.
- Я тоже, птичка моя. Я тоже…
И никуда больше не отпущу. Никуда не сбегу.
- Надежда Васильевна, добрый день, - Александр даже у Димы дома вёл себя как у себя дома. Никакого стеснения, никакого смущения. Дима в принципе сомневался в том, что Александр умеет смущаться. Первым разулся, первым зашёл в кухню, осматриваясь. Начальник от бога. – Это вам, небольшой презент.
- Ой, ну что ты… совсем не обязательно… как же красиво, спасибо, - это уже мама пищит от восторга, значит, подарили нечто такое, что она давно хотела, да сама себе не признавалась. Дима пытался как можно быстрее разделаться со шнурками, но только всё запутал, психанул и стащил кроссовки прямо так, не развязывая. Интересно же было посмотреть, что там подарил Александр маме, что она никак не может прекратить его нахваливать.
Дима прошёл на кухню и замер в дверях, не веря своим глазам. Покрасневшая до корней волос мама держала в руках нескромную нитку жемчуга. Настоящего речного жемчуга. Александр никогда бы не позволил себе купить бижутерию.
- Ты… - Дима поймал довольный взгляд Александра и, пока мама не видела, покрутил пальцем у виска. Действительно, чокнутый. Это же не день рождения какой, и не Новый год! Это просто так… презент, подумаешь. Тысяч десять за простой презент.
Александр подмигнул Диме и по-хозяйски устроился на его любимом месте за столом, напротив входа.
- Дима, ну что ты встал, как вкопанный? Давай, накрывай на стол. Я не думала, что самолёт так рано прилетит. Обычно багаж долго ждут.
- В этот раз всё прошло оперативно, - улыбнулся Александр и встал из-за стола. – Где у вас можно руки помыть?
- Я покажу, сюда.
Дима выскочил из кухни и прошел по коридору, включил свет в ванной комнате. Александр мягко, но уверенно втолкнул его в тесное пространство и закрыл дверь. Дима успел только растерянно пискнуть, как Александр одной рукой открыл кран, а второй прижал Диму к себе и поцеловал в губы.
- Хочу тебя… - прошептал Дима, обнимая за шею и вставая на цыпочки, чтобы быть наравне.
- Позже. Я голодный, - Александр смеётся прямо в ухо, специально чтобы было щекотно. Знает, что если Диме щекотно, то ни о каком сексе речи идти не может.
- Обидно, товарищ начальник…
- Иди к маме, а то она тебя потеряет.
Александр ласково сжал в ладони Димину ягодицу и ещё раз чмокнул в щёку. Как же теперь жить рядом с ним и с мамой? Постоянно хочется тискаться, и нет ни малейшего ощущения, что это неправильно.
В голове взрывались яркие фейерверки, как тогда на Дне города. И от смешанных мыслей-образов-ощущений носило, как после выпитого алкоголя. И приятно, и тревожно одновременно, словно что-то вот-вот должно случиться, и никак не может случиться. Дима попытался засунуть голову под подушку, чтобы хоть на время выключить внутренний голос, нашёптывающий ему пошлые слова про секс-секс-СЕКС! Александр спит на полу всего в шаге от Диминой кровати. Он наотрез отказался спать на перине, хотя мама настойчиво советовала выбрать кровать. Мама умеет настаивать, а Александр умеет не соглашаться. И сейчас, в темноте слышится его ровное дыхание. Дыхание спящего человека. Ну какого черта он уже заснул? Как он может спать спокойно, когда они наконец-то рядом? Хотя, быть может, он не спал прошлой ночью. И вообще у него режим… Дима сдержанно выдохнул горячий воздух и вытащил голову из-под подушки, прислушался. Действительно спит.
Александру понравилась Димина комната. Он обозвал её гнездом, достойным птицы. Поговорили про русский рок, посмотрели из окна на крышу Диминой школы, посмотрели школьные фотографии. Александр сказал, что ничего не изменилось с тех пор, только смелости прибавилось. Вечером пришёл дядя Слава в гости. Разговаривали о приисках и Диминых достижениях. Александр рассказал о премии и строительстве в Эрлангене. Мама даже всплакнула от переполняющего её чувства гордости.
Обычный вечер в кругу семьи. Самый-самый обыкновенный… в среднестатистической семье.
- Саш… - позвал Дима едва слышно. – Ты спишь?
Александр хмыкнул и перевернулся к Диме лицом.
- С тобой уснешь. Сопишь, как паровоз.
- Блин… я вот думаю, что делать с мамой…
- Я могу с ней поговорить.
- Нет, так будет хуже всего… Это же моя мама.
- Тогда поговори с ней ты, утром. Не затягивай.
- Да, надо… Саш… ты ей понравился.
- Ты тоже.
- Да иди ты… Саш… блин… ну не спи.
- Давай перебирайся ко мне. А то так никогда не уснём.
Под одеялом дышать нечем, а если выбраться наружу, то мама обязательно услышит. Дима не может сдерживаться, кусает подушку, подставленные губы, но всё равно стон рвётся из груди, неконтролируемый, безумный – скучал… скучал…
Александр не раздевает, только стягивает пижамные штаны и проводит горячими влажными пальцами по коже, а потом – внутрь, двигается плавно, скользит, вынимая, а потом опять… До дрожи чувствуется каждое движение, до судорог хочется, чтобы он двигался быстрее.
- Убери подушку, - голос хриплый над самым ухом и Дима не смеет ослушаться. Откидывает мокрую от слюны подушку в сторону и тут же утопает в жаркой глубине рта, и вновь его уносит от движения – внутрь и наружу. Пальцы на ногах немеют от подступающего оргазма и хочется кричать в голос, но нельзя… невозможно, ему никто не разрешал. Александр обхватывает его рукой, скользит вдоль, сжимает, а потом опять и опять… Дима зажмуривается, вцепившись в его напряжённые плечи руками. Без слов, без лишних звуков, всё внутри… между ними, в воздухе, дыхание перетекает в дыхание, мой вдох – твой выдох. Движение, движение, движение…
Кажется, Александр ходил в ванную мыть руки, а может быть, ещё зачем-нибудь. Дима уже плохо фиксировал то, что происходило вокруг. Фейерверки в голове погасли, и все мысли выключились, лишь только тело сонно остывало и вопрос, что делать с мамой, маячил где-то вдалеке, на периферии сознания. Но это всё будет потом… завтра. А сейчас спать.
- Глазки закрывай, баю-бай.
Это он вернулся, замотал в одеяло и что-то ещё сказал, кажется…
- А на работе знают?
- Ну кому интересно, те знают. Димина подружка – Лида, точно знает. Сева знает. А остальные только догадываются. Мы не демонстрируем.
- И как директор к этому относится?
- Сева толерантный человек, к тому же мы приносим ему много пользы. Имеем право требовать маленький бонус. Про меня он уже давно знает, а про Димку совсем недавно узнал, потому что он совсем недавно определился.
Дима распахнул глаза и думал, что сейчас реально сойдёт с ума. Ему-то казалось, что это сон… Мама знает. Откуда?
- Вот же пиздец… ну договорились же, блин, что я сам! – Дима психанул, откидывая одеяло и вставая с пола. Подтянул штаны и вышел из комнаты.
Александр стоял у плиты и что-то химичил. Мама сидела за столом и, жмурясь от удовольствия, пила чай. Значит, не так всё плохо, что ли?
- И давно он определился? – спросила мама, не замечая вошедшего Диму.
- Недавно, - подал голос сам Дима и вошёл на кухню. – А ты откуда узнала?
Мама отставила кружку с чаем и выдвинула из-под стола табуретку, похлопала по мягкой обивке, приглашая присесть.
- Как только ты сказал, что к нам едет твой начальник. А глазки так и светились, так и горели.
Александр обернулся и смерил Диму неприкрыто-влюблённым взглядом. Ужас, блин!
- Да ладно? Я же сказал, что он на рыбалку…
- Я всё думала, думала, что же там случилось с тобой. Я боялась, что ты чем-то заболел. А потом ты вдруг обрадовался, так расцвёл после возвращения с приисков, что и дважды два не пришлось складывать. Димочка, я же твоя мама, не забывай.
- Я и не забывал, - Дима потёр щёки и, протянув руку, сжал мамину ладонь. – Знал, что ты поймёшь, если даже Лялька поняла…
- Ляля?! Знает?
- Это был фееричный разговор, - засмеялся Александр, вновь отворачиваясь к плите. – Мы тогда попались по-глупому…