Конструктивный подход

Страница 5
В машине нервничали оба, но молчали. К дому Толя их вез личный водитель Владимира, а при нем особо не поговоришь. Зато в лифте заговорили одновременно. Но Евстрахов махнул рукой на Крачкевича, типа «продолжай», тот и произнес, не скрывая напряжения в голосе.
- Не думаю, что они на самом деле чем-то таким там занимаются.
- Почему? - уточнил мужчина, у которого тоже на душе кошки скребли.
Он всегда убеждал себя, что Вита лишь проходящий этап в его биографии, что ему плевать, трахается ли он там с кем-нибудь, когда в очередной раз сбегает на блядки, как он про себя называл его отлучки. Правда, ему раз за разом докладывали, что парень всегда развлекал себя сам, не прибегая к помощи посторонних, особенно мужчин, хотя вариант с девушкой Владимира тоже не устроил бы. И вот теперь перед ним словно пропасть разверзлась. Ведь, если верить этому сученку Виру (глупейшая кличка, кстати!), они там тискаются в свое удовольствие, пока они с Толем чуть до белой горячки не упились. Причем коньяк в этом деле был далеко не первый сподвижник. И что теперь?
- Мой босс очень расчетлив, несмотря на то впечатление, которое обычно производит.
- Хочешь сказать, он намеренно выглядит на переговорах как мальчик-колокольчик?
- Он умеет манипулировать людьми. Он же босс.
- И сколько ему?
- Двадцать шесть.
- Нежный возраст, - бросил Владимир, скрестив руки на груди. Подъем казался бесконечным. - И зачем бы ему комедию ломать?
- Думаю, они договорились. Хотя иногда Вир может быть очень непредсказуем, если считает, что поступает правильно.
- И что же, в такие моменты даже ты его не можешь сломить? - заинтересовался Евстрахов, вспоминая, как у него самого было с Витом.
- Даже Владлен не может.
- Отец его?
- Да.
- Тогда понятно, почему он сыночку... - начал Евстрахов, но двери лифта разъехались, и они оба вывалились на площадку шестнадцатого этажа, и пришлось продолжать уже там, - фирму на растерзание отдал.
- Я тоже так подумал, когда с ним поближе познакомился, - кивнул Крачкевич, подходя к двери своей квартиры. Открыл.
Их обоих чуть не смело ударной волной. Дико, на грани восприятия, орала музыка. От дикой какофонии звуков заложило уши, и не сразу удалось понять, кто и что поет, надрываясь из динамиков музыкального центра. Вошли, не разуваясь. Оба парня обнаружились в гостиной на полу. Саша Васильев пел про девочку с глазами из самого синего льда, что тает под огнем пулемета. А Виктор рассеянно перебирал пальцами волосы Вита, который устроил голову у него на коленях и вжался лицом в живот. То, что в квартире их больше не двое, они, казалось, даже не заметили. Рубашка Вира была расстегнута, а Виталик и вовсе был без футболки. Первым сориентировался Крачкевич. Во-первых, это была его квартира, во-вторых, нечто подобное он и ожидал увидеть, памятуя о расчетливости и определенной доле коварства молодого шефа. Подойдя к розетке, он просто вырвал штепсель, и звук из динамиков оборвался. Зато стал слышен голос. Сорванный, горький.
- ... я просто хочу, понимаешь? Я ведь не против, чтобы он трахал меня, совсем не против. Мне так тоже нравится. И мне неважно, кто он и что он в этом своем офисе. Я даже не знаю, в какой части города тот находится, да и не хочу знать. Ну, вот что ему стоит прекратить все это? Что?
- Встречаться с тобой? - тихо уточнил Виктор и неожиданно поднял на Владимира, застывшего в дверях, пугающе трезвый взгляд. Узнал. Как и Толь, не ожидал, что парнем Вита окажется именно он. Но даже с лица не спал, продолжая все так же осторожно гладить по голове уткнувшегося ему в живот парня.
- Делать мне больно, - пробормотал Вита, но достаточно громко, чтобы услышали оба старших мужчины, а потом добавил, тяжко вздохнув и подняв глаза на почти обнимающего его парня. - Я ведь и сам знаю, что не стою даже пыли под подошвами его ботинок. Зачем мне постоянно напоминать, что я не больше грязи на его безупречной репутации?
Это и стало искрой, взорвавшей порох в пороховницах. Владимир очнулся и в несколько широких шагов преодолел разделяющее их расстояние. Вита даже сообразить ничего не успел, как оказался вздернут на ноги.
- Во... лодя, - выдохнул он сипло, уставившись на любовника во все глаза. Но тот и не думал давать ему время на то, чтобы осознать происходящее. Впился в губы поцелуем и буквально ураганом выпихнул в коридор.
Дверь за их спинами Владимир захлопнул не глядя, с силой приложив о косяк. Виктор, видевший все это, зажмурился от звука задребезжавшего витражного стекла. Толь лишь широко ухмыльнулся, бросив на молодого шефа одобрительный взгляд. Виктор хмыкнул и отвернулся, обхватив себя одной рукой. Толь подумал и рискнул присоединиться к нему на полу. Прислонился спиной к дивану, а плечом к плечу непосредственного начальника и даже ухом не повел, когда из коридора раздался характерный грохот, словно кого-то со всего размаху приложили об стену.
- Похоже, провокация удалась, - задумчиво обронил Виктор и привалился к его боку.
Толь уловил его маневр, хотел в ответ обнять за плечи, но не рискнул. Не давал ему покоя один вопрос.
- А он, правда, стриптиз танцевал?
- Нет. Он в ванной был, когда я звонил тебе, - совершенно спокойно расписался в собственном обмане Ромский.
- Значит, ты это все специально? - уточнил Толь просто для того, чтобы разговор не заглох сам собой. Молчать совсем не хотелось. Не сейчас.
- Да. Но не для них. Им просто повезло, что под руку подвернулись.
- Да? - в голосе Крачкевича появилось подлинное недоверие, он заподозрил неладное, предчувствуя совсем уж неожиданный для себя поворот. - А для кого?
- Мы договорились подойти к нашей ситуации конструктивно, - вдруг напомнил Виктор, удивив Толя тем, что в этот самый момент пугающе естественным жестом положил голову ему на плечо.
Казалось бы, чего еще ждать? Почему не обнять прямо сейчас, не прижать к себе, не чмокнуть, в конце концов, в макушку? Не обнял и не прижал. Почему? А черт его знает.
- Я прекрасно помню наш уговор.
- Разве? - хмыкнув, спросил Вир и повернул голову так, чтобы уткнуться лицом ему в шею. Стало тепло и щекотно от его дыхания на коже. - Тогда не должны ли мы, следуя оговоренному подходу, попробовать подойти к сложившейся ситуации конструктивно?
- О чем ты? - прямо спросил Толь, заставив Виктора поднять голову со своего плеча. Тот прищурился и уже открыл рот, чтобы объяснить, как откуда-то из глубины квартиры раздался глубокий протяжный стон.
Они оба одновременно сморгнули, а потом, не сговариваясь, расхохотались, хотя, по сути своей, ничего смешного не произошло.
- Да, - протянул Толь. - Во дают!
- Как думаешь, кто кого на этот раз? Хотя я Евстрахова снизу вообще не представляю.
- Я, если честно, тоже. Но уверен, что Вита не врал, объясняя причину размолвки. Кстати, - переключился Крачкевич на другую тему. Ему захотелось большей определенности, - мне сейчас куда интереснее другой вопрос.
- Какой? - нарочито легко поддавшись на провокацию, уточнил Виктор, глаза его сузились. Чутье подсказывало, что вот оно. Самое главное, самое важное. А Толь как назло решил выдержать паузу. А, может быть, и не решил. Просто молчал и смотрел на него. Долго, пристально. А потом сказал.
- Ты со мной будешь таким же громким или нет?
- Вот об этом я и пытался с тобой поговорить, - снисходительно улыбнувшись, обронил Виктор, придвигаясь еще ближе. Теперь они почти соприкасались лбами.
А потом, пока Толь переваривал сказанное, надавил ладонью на его колено, заставил распрямить и неожиданно плавно перетек к нему, оседлав бедра. Анатолий даже растерялся. По крайней мере, в первый момент не придумал, куда деть руки. Виктору пришлось самому положить их себе на плечи. Правда, Толь быстро исправился, переместив одну ладонь на спину, а другую на талию шефа.
- Так о чем именно мы говорим?
- О конструктивном подходе, - легко напомнил Вир.
- И в чем же он заключается на этот раз?
- Если все так сложилось, самое время... - Ромский сделал эффектную паузу, выдыхая слова ему в губы, - попробовать главное блюдо банкета, а то вдруг окажется, что зря ты все это затеял.
- Я затеял? Мне казалось, что мы оба принимаем в происходящем посильное участие, - заметил Толь. Слова Вира его насторожили и совсем не понравились. Похоже, начальнику все еще было, что ему сказать.
- Оба? - уточнил тот, немного отстраняясь. Так и не свел все к поцелую, зараза! А жаль. - Думаешь?
- А почему нет?
- А разве трахалка, которая потребовалась тебе лишь для того, чтобы удовлетворять в койке...
- Заткнись, - прорычал Толь, сделав зверское лицо, дернул его за волосы, заставив запрокинуть голову, и с жадностью впился в губы.
Вир даже пикнуть не успел. И от неожиданности, а, возможно, и не только из-за нее, почти сразу сбился с дыхания. Жадно хватая ртом воздух в промежутках между влажными соприкосновениями губ.
- Толь! - прохрипел он, с силой впившись в широкие плечи своего заместителя. Хотел сказать что-то еще, но его снова заткнули. Но он попытался отвернуться, не дать себя поцеловать, и тогда Анатолий зафиксировал его голову обеими руками и обжигающим взглядом впился в лицо начальника.
- Я собираюсь трахать тебя, потому что люблю, - припечатал Крачкевич и больше не сделал ничего.
Он все так же страстно смотрел ему в глаза, обхватив большими, немного шершавыми ладонями лицо. Виктор подозревал что, несмотря на брошенные вчера сгоряча слова, Толь на самом деле испытывает к нему какие-то чувства. А не просто, как сам сказал, решил отыметь главную задницу организации - великого и ужасного Ромского. Последний с самого первого дня у него был как кость в горле, ведь оказался не только юнцом, но и занудой редкостной дотошности. Вир сам за собой знал это весьма не лестное для его подчиненных свойство. Но ничего не мог с собой поделать. Натура у него была такая. А вот признание Анатолия, хоть и не стало для него откровением, вызвало в душе весьма противоречивые чувства. Да, девчонкам в таком ключе обычно не признаются. Грубо, с пошлинкой, но все же о любви. Так по-мужски, не правда ли?
- Слишком громкое слово, - прокомментировал он после натянутой паузы, не пытаясь высвободиться и все так же, как в самом начале головокружительного поцелуя, сжимая рубашку у него на груди.
- Я вообще громкий, вот увидишь, - ухмыльнувшись от уха до уха, объявил Крачкевич и потерся кончиком носа о его нос. - Хочешь проверить?
- Хочу, - не задумываясь, бросил Виктор.