Новогодние желания

Саша совсем потерялся в окончательно упавших в дом сумерках. Он сидел в углу дивана, сжавшись в комок. Бледное лицо, красные от многочасовых слёз глаза… Потерянный, расхристанный… В руках – смятая бутылка с остатками минералки. Было невозможно на него смотреть. Больно. Невыносимо. Но и не смотреть я тоже не мог. Я ненавидел себя за то, что всегда причиняю ему боль. За то, что вместе нам катастрофически тяжело, но и врозь никак. За то, что я любил его и позволил ему полюбить себя. За то, что наконец-то решил уйти. Насовсем.Мы «прощались» уже несколько часов. Последний отблеск солнца скрылся за окном, и в комнату вползла вечерняя дымка. Предметы ещё были различимы. Мы не включали свет, не меняли местоположения. Саша прирос к дивану, а я ходил по комнате и уговаривал. И доказывал. И злился. И кричал. И просил прощения. И умолял.
- Не уходи, - просил Саша. Но я не мог. Я слишком хорошо знал, что будет потом. Я не мог этого позволить. Себе. По отношению к Саше. Господи, как больно! Но я не мог заплакать. Я не умел. Саша всегда говорил, что я должен быть сильным. Для него.
У него уже не было сил. И аргументов. Как же я его люблю! Я точно согласился бы умереть на месте, только чтобы ему стало легче. Но легче будет, если мы расстанемся. Пройдёт время, и он поймёт. И простит.
Я встал перед ним на колени. Взял безжизненную холодную руку и поцеловал. Потом поцеловал губы, глаза, лоб. Ощутил солёный вкус на своих губах.
- Останься, - прошептал Саша.
- Прости, - ответил я. Резко встал. Нужно срочно уйти, пока не сорвался. Я пошёл к двери и, дойдя до неё, оглянулся: Саша сидел, закрыв лицо руками. Я вышел.
* * *
Мы расстались в начале сентября. Жизнь закрутила меня в своём водовороте, и я был ей за это жутко благодарен. Бешеный ритм работы, решение проблем друзей, переезд… А если случалось свободное время – я старался напиться и забыться. Я очень тосковал по Саше. Но не звонил ему. Я знал от друзей, что он почти сразу уехал на какие-то курсы по работе в другой город. Это было к лучшему. А через месяц и у меня случилась командировка. В Германию.
И вот сейчас, когда все задачи были выполнены, организована и проведена выставка, которую мы готовили, налажены все контакты и подписаны все договоры, оставалась ещё пара дней до возвращения домой.
Было 23-е декабря. Практически канун Рождества. Всё вокруг искрилось и переливалось, шумело и радовалось. Такой пестроты я не видел нигде. Был воскресный день, позднее утро, на удивление тепло. Я бесцельно бродил по Кобленцу. Массы людей, вне себя от счастья, скупали магазины. Над рождественским базаром, полном сладостей и сувениров, витали, казалось бы несочетаемые между собой запахи колбасок, жареных каштанов, ванильной выпечки и глинтвейна. Все сорта последнего я попробовал на себе. Согревает. Правда больше тело, чем душу. Но всё равно, праздники стали ближе и понятнее…
Я не спеша шёл по вымощенным улочкам Старого города, разглядывая витрины, людей, всякую мишуру, вывешенную прямо на улице. Зашёл в какой-то музей, вроде краеведческий, и даже был в театре. В театре давали концерт – живая классическая музыка и исполнение более двадцати вариантов Ave Maria. И пожилая немка–контроллёр, в перерывах рассказывающая мне историю театра. Я пытался сказать ей, что мне проще общаться на английском, чем на немецком, но её это, пожалуй, не смущало.
Уже стемнело, когда я брёл домой. То есть в гостиницу. Улицы опустели, накрапывал дождик. И тут, проходя мимо витрины зоомагазина, я зацепился взглядом за милую картинку: за стеклом сидели декоративные кролики и тыкались в него любопытными мордашками. Я подошёл ближе, поднёс руку к стеклу. Они доверчиво пытались пообщаться со мной. Совсем ручные. И такие живые в этом умолкающем чужом городе… Глупо, но я почему-то вспомнил Сашу… Даже не знаю, почему. Может, он так же доверчиво тянулся ко мне, а я всегда принижал нашу любовь, недооценивал, недолюбливал, недодавал теплоты и нежности? Все наши попытки наладить отношения неизбежно заканчивались ссорами и взаимными упрёками, разочарованием и болью…
Я купил три бутылки глинтвейна и остаток ночи провёл, разогревая его в микроволновке и запивая просмотр какого-то немецкого спортивного канала…
* * *
Аэропорт немецкий, самолёт, перелёт, аэропорт российский. Всё, я дома! Сверху идёт снег, под ногами привычная городская слякоть. И те же толпы людей, озабоченных грядущими праздниками.
Дни пролетели быстро. 31-го я собирался в кафе на новогоднюю вечеринку, ждал приятеля, обещавшего за мной заехать. Позвонили на мобильный. «Наверно, Сергей», - подумал я. - «Приехал раньше времени». Но это был…
- Саша, - полуобрадованно, полурастерянно выдохнул я в трубку.
- Привет, Эдик… Хотел поздравить с Новым годом… Пожелать всего самого-самого…
Я выслушал его поздравления, поздравил сам. Никаких слов не надо было, чтобы прочитать Сашины мысли. В каждой ноте скользил один и тот же вопрос: «Может, ты заедешь»? Но я не мог. Или не хотел. Вернее, и мог, и хотел, но нельзя…
- Саша, - я противоречил собственным установкам, - я буду сегодня в «Мишель». Может, ты тоже… приедешь?
Он улыбнулся. Я это почувствовал.
- Спасибо. Я тоже буду там.
Как же я забыл, у нас общие друзья! У нас общие друзья, места обитания, мысли, желания…
- Тогда, до встречи?.. – вроде это сказал я.
- До встречи, Эдик…
* * *
Сергей заехал за мной, как договаривались. Всю дорогу он мило болтал, делился новостями, спрашивал о Германии и, казалось, весь светился от счастья. В кафе он вошёл со мной, как с трофеем. Весь его вид словно говорил: «Ну, что вы теперь скажете»? Бедный, милый мальчик. Некоторые ему поверили… Поверил и Саша. Я увидел его сразу… Он сидел чуть в стороне с коктейлем в руке и не сводил с меня глаз. С ним были две подруги, они что-то ему увлечённо рассказывали, но не знаю, слышал ли он их.
Саша… Всё такой же красивый, только огромные глаза стали ещё больше на чуть осунувшемся лице. Да и весь он выглядел похудевшим, чуть уставшим и более серьёзным что ли. Поздоровавшись со всеми, я подошёл, наконец, к нему.
- Привет, Саша. Как дела?
- Всё хорошо, - он улыбнулся через силу, - а у тебя?
- Да тоже нормально…
Вот и поговорили. В следующий раз мы столкнулись с ним уже после боя курантов на балконе. Не основном, где толпилось множество гостей, жаждущих глотка свежего воздуха, а одном из маленьких боковых отделений. С пачкой сигарет я искал место потише и, нырнув на балкончик, сразу узнал в прямой фигуре, задумчиво глядящей в небо, Сашу. Его тёмные до плеч волосы полностью скрывали от меня лицо.
- Загадываешь желание? – спросил я.- Не помешаю?
Он резко повернулся.
- Опять начал курить?
- Да, начал…
- А как же новая жизнь с нового года?
Я посмотрел ему в глаза. Он не отвёл взгляд, как обычно, напротив, на его лице мелькнула чуть вызывающая улыбка.
- Не получается у меня… новая жизнь… Саша, - ответил я и первым опустил глаза.
Он шагнул ко мне и, взяв за подбородок, поднял мою голову.
- Правда? А как же новые проекты, новые привычки, да новые друзья, наконец?! Новая личная жизнь? Разве не об этом ты загадал желание под бой курантов?
Я отшвырнул его руку.
- Откуда тебе знать?!
Он вздёрнул голову, вызывающе, почти по слогам произнёс:
- Я желаю тебе счастья в новом году… и исполнения ВСЕХ твоих желаний, Эдик… Твой выбор… как всегда, достойный.
Я схватил его за плечи и прижал к стене:
- Опять ты язвишь, Саша?!.
Он горько усмехнулся:
- Юпитер, ты сердишься, значит, ты не прав.
И тут я вконец разозлился. Мне просто снесло крышу. Несколько секунд мы смотрели в глаза друг другу. А потом… Я впился в его губы. Яростно, глубоко, неистово, выплёскивая всю боль разлуки, всё нетерпение встречи, всю любовь и всю безысходность этой любви…
Он не сопротивлялся. Он отвечал тем же.
- Пойдём, - он первый пришёл в себя. – Нас уже, наверное, ищут.
- Да кому мы там нужны!
Он посмотрел на меня.
- Тогда… Может, уйдём… отсюда?
Я улыбнулся.
- Уйдём.
Мы ушли по-английски, прокравшись между танцующих пар и занятых болтовнёй гостей, мимо пьющих и закусывающих, между людей, которые, как положено, отмечают Новый год.
У нас всё, не как у этих людей. У нас вообще всё не так. Держась за руки, вдыхая между поцелуями зимний новогодний воздух, мы брели по улицам города, гораздо более прекрасным, чем в Германии. Хорошо не там, где нас нет. Хорошо там, где мы есть. И наши любимые. С нами.
Замёрзнув, мы зашли в какой-то ресторанчик. И, сидя за столиком в укромном уголке, запивали шампанским всё, чем не успевали поделиться, и что так хотелось сказать.
- Что ты загадал в новогоднюю ночь? – спросил я Сашу.
- То же, что и ты, - ответил он и поднял бокал с шампанским. – За то, что наши желания уже начали исполняться!
Я улыбнулся.
- Саша, прости меня… за всё…
- И ты меня, Эдик.
Я не знаю, что ждёт нас в наступившем году, но я надеюсь, что наши желания, начав исполняться, исполнятся до конца. Иначе просто не может быть…