Семья Штейн

-Натусик, мы с тобой в субботу поедем в гости к папиным друзьям в Дортмунд. У них тоже дочка есть, вот познакомитесь.
-А как её зовут?
-Ээ...ты знаешь, пузырик, я забыл. Как-то из головы выскочило. Но ей тоже 8 лет, как тебе.
-Аа, опять из интернета?
-Ну, да, малыш. А разве интернет это плохо?

Черт, я забыл спросить, как у них зовут дочку. Мы переписывались со Штейнами уже недели две, Юра и Вера, милое семейство, из Москвы, она филолог, Юрка какой-то химик, что ли, обоим лет по 30. С ними явно есть о чем поговорить, особенно вот Вера умная баба, люблю таких. Уже на телефонный контакт перешли. Вера в курсе, что муж бисексуален, относится вроде бы с пониманием, не то, что моя. Есть же на свете нормальные женщины. В итоге наша Наташка видит папу только 2 викенда в месяц, а эти в Дортмунде принимают друг друга какие есть и не лишают ребенка отца. Надо с ними обязательно познакомиться.

-Пузырик, ты видишь отсюда, как улица назывется?
-Хауптштрассе.
-Вот, значит, здесь они и живут. Номер 56. Закрывай окошко своё. Где ж нам тут парковаться-то?...
-Ой, смотри, папа, эти дяди - точно руссишь! Да?
-Да уж, пузырик, наших дядей ни с кем не перепутаешь.

Дяди в спортивных костюмах с обесцвеченными, как листья в гербарии, лицами, сидели на корточках около старого черного Опеля с крупной надписью «Казахстан» на заднем стекле, и пили по очереди водку из горлышка. Парковаться нам пришлось прямо около них.
-…дак ты, это, Фридрих, - мечтательно говорил тот, что постарше, - сразу-то не лезь к ней, это, поговори сначала. О том, о сем...
-Ну, ты, блин, Карлыч - поэт!

-Натусик, курточку не забудь на заднем сиденье. И учебник возьми, мама ж велела нам математикой позаниматься.
-Ну пааапа, не буду же я в гостях делать уроки.
-Ладно, бери куртку и пошли скорее отсюда.

Дверь нам открыла Вера. Густые черные волосы волнами собраны в нетугую косу, умные еврейские глаза, нос мог бы быть и поменьше, в общем, почти красивая, упругое еще тело стремится вырваться из пуговичного плена блузки.
-Ах вот вы какие! Гости из Дортмунда. Ну привет, привет. Лиииза! Беги-ка сюда! А как тебя, девочка, зовут? Ах, я вспомнила! Наташенька! Ну проходите же, раздевайтесь.
В прихожую вбежала тоненькая Лиза.
-Лиза, ты покажешь Наташе свою комнату? Только не заигрывайтесь там особенно, скоро кушать.
-Мам, а можно мы у меня поедим, сами?
-Ну хорошо. Идите же.
Дети заговорили друг с другом по-немецки, знакомясь.
-Миша, вы есть хотите?
Вера увлекла меня в гостиную.
-Хочу. Верочка, а мы можем на ты, хорошо?
Мебель у них была недорогая, но подобрана, пожалуй, с некоторым изяществом.
В гостиную вбежал Юра.
-Ах вот вы какой, товарисч Миша! Здорово! Наконец-то мы увиделись!
У Юры был приятный голос и загнанные глаза.
-Давайте трахнем по рюмочке для знакомства, - я торопливо вытащил бутылку из пакета. –Вы любите виски? Это односолодовый, очень неплохой.
-Ну, давайте. Трахнем, -многозначительно проговорила Вера. -Миша, бери себе тут, салатик, картошечку, скоро мясо будет готово.
-Спасибо.

После глотка виски комната показалась мне еще уютнее. Я подошел к книжному шкафу.
-А вы молодцы, ребята, книги из Москвы не поленились приволочь. Почтение.
-Ну, не мебель же с собой таскать по эмиграциям, -Юра улыбнулся. –Ты Бродского любишь, Миша?
-Шо за вопрос, Юрий!
-... нынче ветрено и волны с перехлестом…-начал я заунывно.
-…скоро осень, все изменится в округе…-подхватил он.
Дальше мы декламировали хором. Я-то помнил твердо только первую строфу, а у Юры память была явно получше, есть такая порода химиков, что могут шпарить стихи наизусть целыми страницами. Юра был мил, хотя и некрасив. В глазах его прочно засело ожидание худшего и готовность ко всему.

Подошла Вера с пылающим мясом.
-Ой, мальчики, а вы уже спелись.
-Да ладно, Верик, не ревнуй, это Бродский виноват, Юра посмотрел на меня как заговорщик из недорогого триллера.
-Подумаешь, Бродский, -Вера поставила кастрюлю с мясом на стол. –Ему просто с биографией повезло. Многие писали не хуже, но в тюрьме советской не сидели.
-Нет, ну что вы, ребята, как же. – обиделся я, -Бродский – гений, а остальные, так, Боратынские.
-У вас предвзятое мнение, дорогой товарисч.
Юра оказался тоже в курсе поэтических новостей,
- ты же помнишь, что сказала Ахматова? Что Бродскому советская власть сама пишет биографию. Если бы не вся эта история с тюрьмой, с непечатаньем, с изгнанием из страны – хрен бы он был бы таким уж гением. То есть, писал он, я ничего не говорю, отменно, но и другие писали не хуже, просто их не заметили, потому что их читали непредвзято, у них не было нимба мученичества над головой.
-Да вы меня разыгрываете, -не сдавался я, -у него ж такие сильные стихи есть, до слез пробирает.
-А ты Рейна читал, друга его? ,-улыбалась Вера,- нисколько не хуже. Прекрасных поэтов навалом, Миша, мы знаем лишь немногих.
-Давайте-ка выпьем еще. –я почувствовал, что начинаю потеть и снял свитер, оставшись в футболке. Футболка была в обтяжку. Юра взглянул на меня оценивающе. Вера поймала его взгляд.
-По вашему и Пушкин – тоже ничего особенного?,- я снова разлил виски.
-Мне, пожалуйста, в стакан, я кока колой разбавлю, а то крепко очень. Ой, у меня ж еще селедка под шубой в холодильнике, вот я дура-то.
Вера побежала на кухню.
-Юра, не надо на меня так смотреть, она же все замечает.
-Ну и пусть. Пусть замечает.
-А что Пушкин ваш? -Вера вошла с салатом. –Оказался в нужном месте в нужное время, вот и все. Это было нетрудно тогда, ведь на всю Россию пара тыщ человеков вообще писать умели. Что ты уставился на него, педрило!
-Хочу и смотрю. Ты и сама, тоже, поглядываешь. Дура.
Глаза у Юры стали мученическими и наглыми, как у большевика на расстреле.
-Но, ребята, все же эти Дельвиги с Жуковскими писали хуже. Даже мне видно, непрофессионалу.
-Сударь мой, если бы в России тогда была поголовная грамотность, вот как сейчас, то твоего Пушкина мало кто бы вообще заметил.
Вера поразительно быстро допила свой стакан и повелительным жестом показала мне, что его пора снова наполнить.
-Я не могу себе этого представить. Пушкин писал, ну, как дышал, это действительно редкость, раз в пару столетий. Я не верю, что вы в это не верите, москвичи мои дорогие. А что, вы, бывает, к себе мужиков приглашаете?
-Бывает, приглашаем. –Юра налил себе сам. –Вер, у нас есть еще выпить?
-А ты будто не знаешь. На балконе стоит. МЫ приглашаем...кто это "мы"?
Я смотрел на них во все глаза.
-Удачный вечер. Воистину. Пушкин, Бродский, вы тоже не менее интересны. Так кто ж приглашает?
-Ну я. –Вера была уже порядочно пьяна. –Из Интернета. Нормальным мужикам я нравлюсь.
-В смысле, как? Мужик приходит, начинается туда-сюда, а Юра что?
-Ну, я присоединяюсь. Иногда.
-Ага, присоединяешься. Когда тебя пускают.

Юра разлил всем по полной.
-Ой, мальчики, уже одиннадцать. Юрик, уложи детей спать. Я чтото обалдела совсем, от ваших мужских напитков.
Исполненные отцовских долгов мы с Юрой отправились в детскую.
-Дети блин! Быстро в кровать!
-А зубы чистить? Папы пьяные, папы пьяные! -запели девочки в унисон и понеслись в ванную комнату.
-Ой, погоди, Юра, мы что, у вас ночуем? - я вдруг опомнился.
-А хули ты думал. Не бойся, Миш, Вера скоро в спальне удрыхнет, а мы с тобой в гостиной диван разложим.
Эка они меня заранее поделили, подумал я. Но тащиться домой было уже поздно, Наташка уснет в машине, потом будить ее, она раскапризничается. Да и, кроме того, мне было интересно. Ладно. Я пошел в ванную с контрольным визитом.
–Девки, ну-ка хорош брызгаться. Марш спать! Двенадцатый час уже.
-Пап, а можно, я буду спать с Лизой в одной кровати?
Я задумался ненадолго.
-Можно. Но если вы через 15 минут не уснете и будете шептаться – придется разложить вас по разным комнатам.
Я сделал себе максимально строгий голос.
-Да! Да! Мы не будем шептаться. А завтра можно будет нам еще поиграть?
-Если сейчас сразу уснете, то да. Только нас рано не будите.

Мы вернулись в гостиную. Вера уснула в кресле напротив телевизора и храпела довольно громко.
-Юра, я до сих пор не могу переварить, про Пушкина, про Бродского. Вы серьезно все это?
-Это общеизвестные вещи, Миша, расслабься. Хочешь ванну принять? У нас социал все оплачивает, можешь размываться сколько хочешь, как в России.
-Че, серьезно можно? Я-то работаю, ванну не принимал уже лет 5. Классно.
Юра побежал включить воду.
–Тебе погорячее?
-Да. Не кричи так, дети вроде затихли.
Я осторожно пробрался в детскую. Дети сопели мирно, видно, устали, наигравшись.

Потом мы осторожно утащили Веру, как раненого солдата, в спальню, и уложили одетую, чтобы не будить. Она хлопала губами во сне, теряя слюну.
–Давай, я тебя помою?У Юры в глазах появилась забота.
-В смысле? Зачем? Ну, помой.
Юра тоже разделся, усадил меня в полной ванне и начал медленно намыливать мне голову.
-Так залезай уж ко мне! -мне стало немного неловко от такого избытка внимания, -помоемся вместе.
Сложен был Юра не слишком спортивно, хуже, чем я. Стоящий член его был искривлен на сторону и колыхался мерно.
-Экой у тебя метроном, пык-пык, больше моего, -заметил я с уважением.
-Я уже мылся сегодня. Закрой глаза, лицо тебе намылю.
Я лег в ванной, наслаждаясь. Тело расслабленно колебалось под пеной. Юра гладил меня осторожно и сладострастно, член мой торчал над поверхностью, как перископ. Дверь открылась внезапно и к нам торжественно вошла Вера. Я испуганно накренился на правый борт. Море заволновалось.
-Иди покури, милый, теперь моя очередь.
Юра накинул халат и покорно ушел.
Выражение на Верином лице сделалось блядским, она боком уселась на край ванны, как всадница с известной картины передвижников.
-Ну что, Миша, я тебе хоть немножко нравлюсь? Она освободила часть своего упругого тела из пуговичного плена блузки.
-Ты классная баба, Верик, хули говорить, произнес я несмело. Я не знал, что сказать еще. Страсти в моем голосе, видимо, совсем не было. Она помолчала с минуту, взгляд ее поменялся и стал безнадежным.
-Че ты приехал к нам? Про поэзию поговорить не с кем? Трахни хоть Юрку, что ли.
-Ну вы повернутые какие-то на этом деле. А что, просто общаться нельзя?
-А хули говорить-то? Она резко встала и вышла из ванной комнаты, рапахнув дверь. Я поежился от волны свежего воздуха.
–Иди, Юрка, иди к своему счастью.
Вошел Юра с полотенцем. Меня все это начало несколько раздражать, я отказался от дальнейшего обслуживания. Он смотрел мученически, как я смывал с себя пену и вытирался..
-Пойдем, Миша, я уже все постелил.
-Может, ключом закрыться? -предложил я, когда мы уже легли. А то она опять припрется. Юра медлил в нерешительности.
–Я не знаю. Мы вообще-то не закрываемся друг от друга. Я к ним тоже прихожу, если хочу.
Тут он внезапно залез головой ко мне под одеяло и приступил к оральным ласками.
-Нет, малыш, закрой дверь, иначе я не смогу расслабиться.
Юра нехотя встал, отыскал ключ гдето на полке и запер дверь. Ласкал он, надо сказать, очень неплохо, старательно, как порноактер.
-Миша, а ты мне тоже должен внимание уделять, почему все я должен делать? -отвлекся он вдруг.
-Да не хочешь, не делай, Юра. Кто ж тебя заставляет.
Послышались неровные шаги. Дверь пытались открыть. Ну и ночька.
-А давай в буримэ играть?,- неожиданно пришло мне в голову
-Открыть ли двели ей? - быстро отозвался Юра. В дверь постучали довольно громко.
-Не стоит..
-А если стекла разобьет?
-Открой, она так горько стонет!
-Иду. Какой же я урод.
Послышался громкий плач.
-Суки! Откройте! -кричала Вера всхлипывая, - это моя квартира.

Юра устало поднялся и впустил супругу. Вера была в халате, тушь от слез размазалась, Верина грудь уже не торчала вперед, как раньше, в блузке, а лениво колыхалась под халатом с каждым выдохом.
Интересно, они когда-нибудь вообще спят, подумал я.
-Ну что, Юрик, выебали тебя, деточка? -Вера уже пришла в себя и успокоилась.
-Перестань, Вера. Нет, не выебали. А что?
-Мальчики, я вам помешала?
Вера присела на одеяло.
-Послушайте, ребята, -я начал говорить то, что вертелось на языке последние часа 3, -А зачем вы вообще вместе живете?
-В смысле - как?
Вера была непритворно ошарашена.
–У нас семья.
Глаза ее расширились.
-Это? Семья? -Тут уже я был удивлен.-Какая же это семья? Вы же не трахайтесь без третьего, вы же друг друга ненавидите. Зачем вы живете вместе?
Теперь Вера заревела по настоящему.
-Как это? Юра! Юра, ты же любишь меня? А Лиза? Он такой хороший отец. Зачем ты это нам говоришь?
-Мне жалко вас. Вы держитесь друг за друга по привычке и никогда не будете счастливы.
Вера плакала так, что слезы, казалось, родниками сочились со всей поверхности лица.
Юра поморщился и закрыл мне ладонью рот.
-Миша, не надо. Не говори больше.
Он подхватил жену за плечи и поволок в спальню. Она сопротивлялась и выла.
-Оставь меня в покое! Юра! Оставь! Не вздумай со мной ложиться!

Вскоре он вернулся, молча лег на наш диван головой к стене и уснул.
Утром я проснулся от жаркого Вериного голоса из кухни.
-Ты слышал, Юра, ты слышал что он нам ночью говорил? Он прав!
-Верочка, перестань, ну пожалуйста.
Юра шептал громко и прерывисто, срываясь то и дело на хрип, часто откашливаясь:
-Вера, ты же знаешь, я люблю тебя. Очень. Я не смогу без тебя жить. Ты же знаешь. А все остальное ерунда.
-Нет, теперь уж я тебя не прощу. Ты же сказал ему, что меня ненавидишь. Нет. Хватит. Ты же слышал, разве это семья у нас?
-Вера, я тебя умоляю, Все у нас хорошо, это он придумал все. Я люблю тебя, люблю. Они оба замолчали.
Послышались тихие всхлипы и чмоканье поцелуев.
Дети наши играли на улице.


© Copyright: Витя Бревис, 2010
Свидетельство о публикации №21006181432