Айнуг. День, когда закончилось детство

Степь, конечно, не была бескрайней, на севере-востоке её окаймляли горы. Тонкая, неровная, в голубоватой дымке, чуть видимая полоса.  Найру говорит, что если скакать пять дней на восход, то можно увидеть снег на их вершинах. Но только при условии, что твой конь так же быстр как Шуунган. Хитрец этот Найру. Во всем стойбище ни у кого нет такого лихого и выносливого скакуна как его  рыжий задира. 

 Да, всё-то у красавца Найру лучшее, и конь, и лук с кожаным в хитром орнаменте колчаном, и нож с рукояткой из мамонтовой кости, и, конечно, охотничий сокол, что бьет лисицу из-под синего неба. А главное - сам он: крепкий с сильными ногами, широкоплечий, в свои пятнадцать уже настоящий батыр.

 Глаза Айнуга мечтательно затуманились, он тронул поводья и небольшая буланая лошадка рысью посеменила дальше от юрт к реке. Мысли снова вернули его к Найру. Если не лукавить, то других мыслей у него и не было в последние полгода. Тогда, на празднике начала весны – цаган сар, куда собрались все местные кланы, устроили состязания в ловкости и силе. Что и говорить, ни у кого не было шансов вырвать у Найру голову барана, так лихо он мчался на Шуунгане. Но и в борьбе он был первым. Раздевшись по пояс, молодые батыры пытались повалить друг друга на лопатки. Даже сейчас, вспоминая, как крепкие мускулы вздымались под  загорелой кожей Найру, Айнуг почувствовал, что внизу живота всё загорелось и набухло. Он рванул поводья и резко ударил Гюйне хлыстом, отчего буланая вздрогнула и перешла в галоп. Ветер тут же  захлестал по пылающим щекам, взъерошил волосы, проник под рубаху, охладил тело. Айнуг понимал, что влюблен и не понимал как это возможно: как возможно,  чтобы батыр полюбил батыра. Впрочем, какой он батыр. Худенький, словно стебель камыша, невысокий для своих тринадцати лет, с длинной густой челкой, которая непослушно падала на глаза цвета мокрого песка. Хотя, как и все мальчики его возраста, он умело управлялся с лошадью, неплохо стрелял, был быстр и ловок, но физической силой не обладал, за что ему порой доставалось от озорных сверстников. К тому же он любил уединение, подолгу мечтал, лежа на траве, смотря на проплывающие облака, в каждом из которых он видел то коня, то рыбу, а то и злого колдуна Мейнеге. Часто  мать, отчитав его за очередное, не сделанное по забывчивости дело, с укором говорила о его рассеянности и даже тупости.

 Когда юрты практически скрылись из вида, и о стойбище напоминали лишь сероватые ниточки дыма от костров, впереди показалась речная излучина. Скачка немного успокоила его разбушевавшуюся плоть, он снова перешел на рысь, а потом и вовсе пустил Гюйне шагом. Спрыгнув в густой белый песок, Айнуг бросил поводья, и поспешил к берегу. Присел на корточки у кромки воды, дотронулся ладонью – тёплая. Но это в заводи, если отплыть на середину – обжигающе ледяная.  Скинув одежду, он подставил тело солнечным стрелам. Потянулся, потом посмотрел вниз, где под едва пробивающимся светлым пушком, смешно торчал его член. Потрогал, сжал в пальцах головку, подвигал кожицу вверх-вниз, приятная истома мурашками пробежала по телу. Решил, что поиграет с братиком (так он его назвал) после купания.  Медленно начал заходить в воду. Зашел по пояс, набрав в ладони воды, подбросил вверх, превращая в тысячи ярких светящихся звезд. Потом снова и снова, пока весь не вымок, тогда нырнул, задержав дыхание, и, несколько метров проплыв под водой, с силой вынырнул на поверхность. Айнугу нравилось нырять – как будто летаешь,  как птица в  голубом небе.  Вдоволь нанырявшись, что даже живот свело, медленно вышел и обессилено упал на горячий песок. Положил голову на правую руку, левой, забрав ладонью мелкий, словно шелковый прибрежный песок, сыпал тонкой струйкой. Легкий ветерок приятно гладил влажную спину, глаза сами собой начали слипаться.

 - Ты спишь, что ли? – насмешливый голос вывел Айнуга из оцепенения.
 Тот и на самом деле задремал. Перевернувшись на спину,  увидел улыбающегося Найру.
  - Я уж решил, что большую рыбу выбросило на берег, - и сразу без паузы.- Теплая вода?
 Ошарашенный Айнуг едва кивнул и, немного придя в себя от неожиданности, добавил тихо:
 - У берега.
 Найру уже снял холщовую рубаху и, сев на песок, стал разматывать тесьму онучей.
 - Часто сюда ходишь?
 - Когда удается улизнуть из дома, - Айнуг окончательно опомнился. – Правда, наверняка попадет от матери.
 - А мы ей скажем, что были на охоте, - раздетый Найру засмеялся и кивнул головой в сторону.
 Повернувшись, Айнуг увидел пасшегося неподалеку Шуунгана, седельная сумка на котором была явно набита дичью.
 - Перепелки? – спросил Айнуг, стараясь выглядеть  как можно более непринужденным и не разглядывать обнаженное тело Найру.    
 - Да.  Пойдешь со мной? Или ты уже накупался?
 - Я уже отдохнул, - Айнуг всё ещё старался не смотреть на старшего друга, но взгляд предательски, вскользь, пробегал, то по крепким бедрам, то по смуглым ягодицам, то по темноволосому лобку.  Голова от этого немного кружилась, но мальчик постарался уверенно встать, после чего зашагал рядом с Найру к берегу.

 Вдруг земля вырвалась у него из под ног и в мгновение ока он оказался закинутым на плечо задорно смеющегося Найру.  Придерживая Айнуга рукой, тот помчался к воде и, поднимая фонтаны брызг, ворвался в речную прохладу.  Едва Айнуг успел набрать воздуха в легкие, как они оказались под водой. Вынырнув Найру, ловко поставил Айнуга на ноги и снова рассмеялся.
 - Догоняй, - крикнул он мальчику и, оттолкнувшись ото дна, сильно загребая, поплыл дальше.
 Отдышавшись, опешивший, но счастливый Айнуг, бросился следом. Найру уже, перевернувшись на спину и раскинув в стороны руки, лежал на воде.  Река медленно сносила его по течению. Временами он делал пару мощных взмахов,  чтобы не уплывать далеко от места их остановки.
 - Говорят, облака - это души умерших людей, что вместе с дымом погребального костра уходят на небо, - медленно произнес Найру, когда Айнуг добравшись до него, расположился на спине, стараясь держаться рядом, отчего постоянно задирал голову.
 - Мать говорит, что черные тучи  - это души злых людей. А я думаю, что и колдунов тоже, - согласился Айнуг. - Я люблю смотреть на них.
 - Знаю, знаю. За что тебя часто поколачивает старший брат,- Найру перевернулся и весело подмигнул Айнугу. – А ты отлично плаваешь, давай до того берега наперегонки.
 До соседнего берега было полполета стрелы, Айнуг всего лишь раз переплывал реку, уж больно холодна она на середине, да и течение было довольно сильным. Но отступать он не хотел, тем более, что рядом с Найру ему было не так страшно.
 - Я быстрей, - крикнул Айнуг и что есть силы начал грести к берегу.

 Найру даже замешкался от такой прыти, но мгновенно придя в себя, пустился следом. Разбивая воду руками, поднимая сотни брызг, Айнуг практически ничего не видел, так ему хотелось быть первым. Само присутствие Найру, его близость, такая неожиданная, что сердце готово было взорваться, а голова кружилась  от переполнявших мыслей, подгоняло и придавало сил и азарта. Но вдруг он почувствовал резкую боль в ноге, как будто раскаленный прут пронзил его от голени до бедра. Застонав, Айнуг попытался руками сжать, сведенную судорогой ступню, но погрузился под воду и подхваченный течением стал тонуть. Вода вдруг стала не доброй, а тяжелой и враждебной, сдавила грудь, голову, словно дух реки разозлился на самонадеянного мальчишку и решил забрать его в свой ледяной гэр. В тот самый момент, когда сознание уже начало покидать мальчика, он почувствовал, как сильные руки Найру подхватили его и вытолкнули на поверхность.  Очнулся Айнуг уже на берегу, вернее на руках у Найру, который нес его подальше от воды, туда, где на горячем песке осталась их одежда.

 - Ох, ну и напугал же ты меня, - сказал он, увидев, что Айнуг открыл глаза. – А плаваешь ты все равно очень быстро, - продолжил уже, улыбаясь и бережно кладя мальчика на горячий песок.
 - Спасибо, - голос Айнуга немного дрожал, но он быстро приходил в себя. -  Ногу свело.
 - Я понял. Ладно, в следующий раз сплаваем вместе.  Давай-ка собираться, а то вон видишь: кажется, что злой Мейнеге, хочет на нас помочиться, - добавил Найру смеясь.
 Посмотрев в сторону, Айнуг увидел большую черно-серую тучу, расползавшуюся по небу подобно кровавому пятну на жертвенном камне. Улыбнулся, окончательно оправившись, должно быть не только от того, что согрелся, а от того что услышал про «следующий раз».
 «Пожалуй, это самый лучший день в моей жизни, - подумал Айнуг, натягивая штаны. Он был счастлив. Страшное происшествие уходило на второй план. Ведь Найру, был так близко, и вот так запросто  с ним разговаривал, купался, а ещё и спас от неминуемой смерти, да к тому же после и поохотиться пообещал вместе. Айнугу не верилось, что все свалилось на него в эти полдня.

 Одевшись, они пошли к лошадям, мирно пощипывавшим прибрежную траву.
 - Можно погладить? – спросил Айнуг, глядя на заржавшего Шуунгана, который перебирал ногами, завидев приближающегося хозяина.
Вместо этого Найру подхватил мальчика и легко подсадил его в седло. После чего сам ловко сел позади и тронул поводья. Подъехав к Гюйне, перегнувшись, подхватил поводья, и лошадка резво побежала рядом с всадниками.
 В груди у Айнуга сердце весёлой белкой радостно прыгало, готовое выскочить наружу, а сам он улыбался и теплому солнечному лучу, что с низкого запада тыкался прямо в глаза, и теплу, что волнами шло от тела Найру и всему сегодняшнему дню так удивительно проходящему. Удобно расположившись, мальчик, как бы ненарочно, плотно прижимался своей худенькой спиной к мощному торсу, и с высоты немалого для степной лошади роста Шуунгана, обозревал окрестности.
 Всю дорогу до стойбища они болтали, смеялись, иногда пуская Шуунгана в галоп, но, конечно, не во всю прыть, иначе Гюйне не поспеть рядом. Найру рассказывал о разных премудростях охоты и рыбалки, случаях, что происходили с ним и с его братьями.

 Уже подъезжая к стойбищу, они увидели Кунеле – мать Айнуга, которая спешила им навстречу.
 - Ой, ну и попадет же мне, - с досадой выдохнул Айнуг. – И ни в какую историю про охоту она не поверит.
 - Хорошо ли вы живете, уважаемая Кунеле? - Найру был сама любезность. – Вот встретил Айнуга, взял с собой на перепелов поохотиться.
 - Здравствуй,  - едва кивнула парню обычно словоохотливая Кунеле, и тут же, взяв за руку слезшего с Шуунгана Айнуга, быстро пошла к дому. Мальчик удивленно оглянулся на друга, и спросил:
 - Что-то случилось? Я и в самом деле был с Найру.

 Мать ничего не говоря, старательно делала вид, что не слышит вопроса. У входа в юрту толпился народ: соседи, братья и сестры Айнуга, деревенская детвора. У всех был очень серьёзный, даже озабоченный вид. Кое-кто перешептывался, но в общем в воздухе висела напряженная тишина. У завешенного цветным ковром входа женщина остановилась, пропуская сына вперед. Тот в замешательстве попятился, но Кунеле легонько подтолкнула его, показывая, что он должен войти.

 Робко отодвинув занавес, Айнуг шагнул в полумрак их жилища. В центре у очага, на котором в большом казане грелся чай щедро сдобренный маслом и поджаренным ячменем, сидел отец, а рядом с ним в накидке из шкуры степного волка, увешенный бусами и оберегами, старый клановый шаман Мунхе-неге.  Его лицо было выкрашено белой и желтой краской, в левой руке он держал обрядовый посох, а в правой пиалу с ароматным чаем. На голове возвышалась маска, украшенная клыками и перьями. Вид у старика был не то чтобы очень грозный, но весь его облик внушал такой священный ужас, что ноги Айнуга сами собой подкосились и, чтобы не упасть, он схватился за деревянную жердь, подпирающую крышу. За спиной шамана стояли двое служек в ярких красно-желтых балахонах, один из которых держал большое блюдо со сладким  цаган иде, они с интересом разглядывали оробевшего подростка.

 - Великий Мунхе-неге, оказал нам великую честь, - голос отца был немного взволнованным. – На праздновании надома, он увидел тебя Айнуг и духи назвали твоё имя, чтобы ты стал его учеником. Кроме тебя ещё четыре мальчика из разных стойбищ нашего клана пойдут к нему в ученики. И тот, кто станет лучшим примет волшебный посох «неге», после того как Святой провидец уйдет в небесный сум.  Иди, попрощайся с братьями, мать уже собрала твои вещи.

 Весь мир маленького мальчика начинал рушиться, слезы сами собой полились из глаз. Медленно выйдя, он оказался в кольце многочисленных зевак, которые правда, сразу расступились. В образовавшемся пространстве заплаканный  Айнуг оказался совсем один. Кунеле подошла и нежно обняла сына.
 - Сами духи выбрали тебя, сынок, не плачь, ты станешь великим шаманом. Пойдем, я уже привязала твой далинг к седлу Гюйне, там же и узел с вещами.
 В это время из юрты вышел и шаман со своей небольшой свитой. Народ почтительно расступился.  Служки подошли к Айнугу , один из них вынул из широкого рукава  белый платок, которым завязал мальчику глаза. Второй помог сесть в седло. Сам Великий Мунхе-неге забрался на своего белого верблюда и вся процессия направилась в сторону дальних гор, где в одной из пещер и предстояло теперь жить Айнугу.

 Платок, повязанный на глаза, давно уже промок от слез. Это были слезы страха мальчика, навсегда оторванного от семьи и слезы обиды сердца, навсегда разлученного с любимым.
Пройдет много зим, много удивительных историй произойдет с Айнугом, но этот день он запомнит навсегда. День, когда закончилось его детство.