Элитный мальчик

-Можно у тебя остаться на ночь?
- Не знаю, я ведь живу не один, а с мамой.
- Я буду спать, ничего не украду, даже сделаю тебе приятно.
- Хм, ну что ты… - не нашелся я что ответить. Стало не по себе от этой откровенности.
- Ты даже можешь меня привязать. Только не оставляй меня на улице, пожалуйста. Я не могу на улице. Никогда… на улице, - нервно дернулись его губы.
В тот момент мне было абсолютно все равно, что скажет мама, желание помочь, оказалось главным в тот момент.
Я мог бы спросить «Как ты можешь сделать мне приятно?» но смолчал. Мне правда хотелось узнать, с какой интонацией он это скажет, грубо ли, с долей цинизма ли. Если бы не желание закутаться в одеяние собственного благополучия, я бы обязательно это сделал. Да и еще, если бы очень хотел острых ощущений. Но этой остроты до моего уединения досталось с лихвой. Одиночество довольно комфортная вещь, многим она уже не под силу, особенно семейным людям, может потому они так трепетно относятся к чужой свободе, пытаясь хоть как-то повлиять на судьбу одинокого человека.
Мальчик ночевал у меня не раз, потом мне нужно было срочно уехать к родственникам, начался мой отпуск. И мальчик у кого-то устроился. Родственнички мои были холодны, добродушны и, уразумев это, я на третий же день пребывания в их особняке свалил оттуда. Удивительный по красоте город не хотелось покидать, потому  снял номер в гостинице и прожил там три дня. Музеи, библиотеки, театры я исходил почти все. А в день моего отъезда увидел звонившего мальчика.
- Привет, это я, Наиль. Ты куда пропал?
- Я в отпуске, скоро возвращаюсь. Так что мы в роуминге. У тебя что-то случилось?
- И, да и нет. Так хочется поговорить, а не с кем, - услышал я в голосе некую обреченность.
- Давай по скайпу.
- Нету скайпа, - ответил он чуть не плача.
- Наильчик, давай держись, я приеду послезавтра, ты даже можешь меня встретить, если хочешь.
- Я бы с удовольствием! Не смогу. А ты как приедешь, позвонишь мне?
- Конечно, позвоню. Пока.
Мы разъединились, и я долго не мог понять, что с ним. На начальном этапе нашего знакомства, как это часто случается,  мы провели вместе не одну ночь. Одинокий деревенский паренек искал защиту от внешних обстоятельств, некое укрытие. А я ему этого дать не мог. Потому мы спокойно разошлись. А Наильчик, кажется, кого-то нашел, только не говорил об этом.
Труда для него не составляло обзавестись кем-нибудь. Внешностью обладал он довольно привлекательной, черные как смоль волосы на дружелюбном открытом лице делали его порой неотразимым. В минуты волнения на щеках выступал румянец, так что хотелось чмокнуть их от умиления.
Приехав и распаковав вещи, я вспомнил, что обещал позвонить своему юному другу.
- Привет! У тебя все в порядке? – спросил я, услышав невнятное бормотанье.
- А, это ты, Андрей. Я тут в больнице отлеживаюсь.
- Что с тобой? - удивился я.
- Да, долго рассказывать. Мне стыдно, что так получилось. Может завтра выпишут.
- Давай я приеду, - зачем-то произнес я участливо. Хотя никуда ехать желания не было, тем более в больницу.
- Не стоит, тебе здесь не понравится.
- Ну, вот и хорошо, - у меня отлегло от сердца, что никуда не надо ехать.
- Ты так вздохнул, я, что тебе тоже мешаю? Ты только скажи:  «отвали Петрович!», и я пойму, не дурак. Мешаю или нет? – сорвался он на крик.
- Что ты, Наиль, успокойся. Что это на тебя нашло вдруг. Ты мне дорог, как приятный человек, как друг.
- А-а, это правда?
- Нет, давай я все же приеду.
- Теперь тем более не надо, - проговорил он и отключился.
«Странные все же существа вокруг. Почему я должен думать о ком-то? Хватит уже, половину жизни своей прожил, помогая другим. Для себя нужно теперь жить.  Наиль тоже, хорош. «Отвали, Петрович!». А может, он чокнулся и лежит теперь в какой-нибудь психушке».
И это было недалеко от правды. Наиль объявился через день и сразу же предложил встретиться.
День выдался довольно солнечным и ясным, и мы решили прогуляться по набережной.
- Наиль, извини, что начинаю с этого разговор, но ты плохо выглядишь. Что с тобой?
- Мне многое нужно рассказать тебе. Я жену оставил с ребенком в деревне. Да, да, не удивляйся. Я не всегда таким был. То есть… короче не знаю. Но мне все нравится. Помнишь, мы с тобой перестали созваниваться? Дело в том, что я нашел одного пожилого мужчинку на сайте знакомств.
- Да? И сколько ему лет? – заинтересовался я.
- Семьдесят три. Не удивляйся. У него своя квартира в хорошем районе. С ним более-менее удобно. Родственники не достают особо. Сестра бывает, приезжает иногда. Мы с ней даже нашли общий язык.
- Это же здорово. Ну, если тебе нравится…
- Если честно, он написал в анкете, что ему пятьдесят пять. Я и поверил. Но мне сразу все у него понравилось. Да и он тоже не отпустил сразу, видимо уже профессионал в этих делах. Давай оставим подробности, - слегка покраснел он. -  Или ты хочешь все услышать?
- Да нет, совсем не обязательно.
- В общем, я переехал к нему жить. А еще я узнал, что он не такой уж и одинокий, как писал в анкете. У него куча разных друзей. Преподаватели, музыканты, юристы, врачи, кого только нет. А кто я? Абсолютное ничтожество. Даже высшего образования нет. Они когда махнут рюмку другую, всегда цепляют меня за больное место. И причем никто не предлагает поступить в институт с их помощью.
- Да не переживай ты так. У меня тоже вон нет институтского образования, ну и что? Зато я пишу стихи и дух мой высок. Я парю над обстоятельствами и это главное.
- Тебе удобно, ты с мамой. А мне с женой не хочется жить. Как вспомню, что нужно к ней ехать на днях, так всего меня передергивает.
- Да, - только и нашелся я что сказать.
- Понимаешь, тут такое дело, в общем, они против, чтобы я у него жил.
- Кто они? – не мог понять я.
- Ну, вся эта интеллигенция. Они только и говорят, что присосался  к кормушке, что я всю его пенсию трачу. Но ведь это неправда. Я ведь тоже работаю. Устроился  недавно на мясокомбинат, тяжело, правда, но ничего, жить можно.
- И что они еще говорят?
- Что у меня хуй маленький. А откуда они знают? Значит, это Равиль им об этом сказал. Представляешь?
- Подожди, давай разберемся. Размерчик у тебя вроде вполне нормальный. Мне очень даже понравился, - улыбнулся я. -  Может они хотят тебя унизить? Знают, по каким местам больнее бить, особенно мужчину.
- Да, и насчет мужчины. Они говорят, что я жалкий педик, который бежит от баб при первом удобном случае. А ведь я женился то, потому что так надо. Все женятся, и я женился. Думал, пройдет. Не прошло…, - громко вздохнул он.
Что я мог сказать ему в ответ? Я в таких ситуациях никогда не был.
- Молчишь? Вот и я не знаю, что делать. Несколько дней назад я так и сказал, Равилю, что уйду от него.
- И что он?
- Начал уговаривать, не делать этого. И купил страпон огромный такой. Это чтобы я его пристегивал, прикинь. И тут мне с сердцем плохо стало. Меня на «скорой» увезли, немного откачали.  Ты знаешь, он каждый день приходил. Иногда по два раза. Видно, что хорошо ко мне относится. Вот только если бы не эти…, даже не знаю, как их назвать. Звери, не звери. Неужели думают, что квартиру у него хочу отобрать? Один мне так и сказал: «Зря стараешься! Тут уже все схвачено». Да мне ничего не надо от него. Сплетничают часами, злые они.
- А почему ты живешь с ним, ума не приложу? – не мог я взять в толк.
- Да как тебе сказать. Ты только не подумай, что я это нарочно…. В общем,  поделился с ним, что у меня долги по кредитам, и он их оплатил. Правда, еще один остался, но там совсем немного осталось. Так что сам как-нибудь.
- И что тебя держит? Тем более можно сделать ручкой и все.
- В том то и дело, что я не знаю, как и в каком количестве, он произвел оплату. Все номера счетов у него.
- А что тебе дело тогда до старичманов? Как только они приходят, ты бери и уходи.
- Это не так просто. Я обслуживаю их. У них встречи раз в неделю, приходится много готовить, да тем более к нам повар приходит. Я там, в качестве официанта. Меня Равиль попросил. И вот эти тузы начинают прибывать в определенное время, они даже не обращают на меня внимания, как будто меня нет. А как только немного наберутся, начинают прикалываться надо мной. Мне не обидно. И недавно Равиль заявил, что мне необходимо научиться танцевать. Это для того, чтобы развлекать гостей.
- Ты надеюсь, этого делать не станешь?
- Конечно, нет. Да ему ничего не стоит кому-нибудь меня предложить из своих друзей. В качестве оплаты за работу, например того же юриста или стоматолога.
- Как такое может быть? – удивился я.
- Да просто они ему что-то там сделают, а расплачиваюсь я. Может я и не прав, что рассказываю тебе об этом. Ты меня возненавидишь после этого.
- Бедный мальчик! Даже не знаю, как тебе помочь, - произнес я с грустью.
- Я раньше  думал, что ты скучный, когда мы были вместе. А когда окунулся в этот омут, понял какой ты светлый человек. Смотрел на твою состоятельность. Все на это обращают внимание. Потому что люди живут под девизом: «Беру-даю». Даже сто тысяч в банке не решат проблемы в целом. Ко мне все равно будут относиться как к человеку третьего сорта.
Надо же, как сильно изменился мальчик. Откуда появилась в его суждениях такая глубина мысли? До всего мы доходим годами, а он это осознал и, причем так быстро и на собственном опыте.
- Андрей, я может, слишком просто говорю, институтов не кончал, - открыто сказал он.
- Да это и не столь важно, главное мы понимаем друг друга.
- Равиль спросил у меня, куда я направляюсь, я и сказал, что хочу с тобой встретиться. Он предложил зайти к нему после нашей прогулки.  Поехали, заодно и познакомишься с ним, он мужичок хороший, на баяне играет здорово.
И я хоть и с недоверием, но все же принял приглашение.
Дом, к которому бы подъехали, оказался высоченным.
- Мы живем почти на самом верху. Ты боишься высоты? – спросил он шутливо.
- А он знает, что мы к вам направляемся? – осторожно спросил я.
- Не волнуйся, он будет рад нас видеть, - успокоил он меня.
Дверь нам открыл пожилой мужчина и, взглянув на него, я немного растерялся. В жизни редко приходилось встречать таких людей. Все в нем говорило о некоем превосходстве над другими.  Среднего телосложения, в золотом пенсне, в белоснежной шерстяной кофте и кожаных домашних туфлях этот дядечка у кого угодно мог вызвать робость. Да и чувство хозяина играло огромную роль.
- Проходите! – предложил он, сердито взглянув на Наиля. Квартирка была отлично отделана, было все самое изысканное и дорогое.
- А ты кем работаешь? – прищурившись, задал он первый вопрос.
- В котельной, оператором.
- Бойлерщик что ли? – презрительно опустил он губки.
- Да, и мне  нравится, - встал я в позу.
- Чем еще занимаешься?
- Пишу стихи.
- Хм, все пишут. Я сам тоже стихи могу написать, если надо. А вот такие, например:

Не вини меня, друг мой,- я сын наших дней,
   Сын раздумья, тревог и сомнений:
Я не знаю в груди беззаветных страстей,
   Безотчетных и смутных волнений.
Как хирург, доверяющий только ножу,
   Я лишь мысли одной доверяю,-
Я с вопросом и к самой любви подхожу,
   И пытливо ее разлагаю!..

- Такие как Надсон, сможешь? Вот то-то же. Бумагомарателей сейчас полно. А делом никто не хочет заниматься.
- Нельзя так говорить. Все ныне пишущие многим отличаются от классиков, и в этом их преимущество.
- Тебя этому в бойлерной научили? – ехидно спросил он. – Я вот всю жизнь директором мебельной фабрики был, ни в чем себе не отказывал. Ездил куда хотел. Первый раз в семьдесят восьмом в Америку поехал, увидел, как люди живут. А ты куда ездил?
- Да пока никуда, - потупив взор, ответил я.
- Давно в теме?
«А я думал, что динозаврики и слов то таких не знают», но вовремя смолчал, благо язык друг мой.
- С начала девяностых где-то.
- У меня тоже в-девяностых друг жил. Он тоже директором был. Я директор и он директор, так лучше друг друга можно понять. Так то вот. А у вас там, в бойлерной, такие же, как ты есть?
- Не понимаю к чему этот разговор, - стал я потихоньку выходить из себя. Хотелось немного оправдать его и снисходительно усмехнуться на его чванливость. Мы же знаем, что под высокомерием всегда скрывается легкоранимая душа. Но так ли это было и в тот раз?
- Да что ты такой серьезный? Давай махнем немного. У меня как раз самогончик остался, ты, наверное, коньяк не пьешь.
- Нет, почему же, не откажусь от хорошего коньяка.
- А какой по твоему хороший? – буравили глазки, проникая глубоко в душу.
«Я из всех коньяков то знал два названия «Арагви» да «Луи XIII». Потому ничего не сказал. От запаха сивухи, которую он разлил, меня чуть не стошнило и я, поднеся рюмку к носу, быстро поставил ее обратно.
- Наиль, сбегай в секретер, возьми, что под руку попадется, - подмигнул он мальчику.
И Наильчик принес доминиканский ром. То, что он так называется, объяснил хозяин немного позже, разливая его по бокалам и добавив в каждый по нескольку кубиков льда.
Да, такого напитка я не пробовал еще в жизни. Я набирался вместе с Равилем, не пропуская ни одной рюмки. Он достал из холодильника фаршированную курицу, два три вида салатов и большой кусище пломбира.
- О, в честь чего праздник? – удивился я. И по нахмурившемуся Наилю понял, что ляпнул не то.
- А мы всегда так питаемся, ты тут не при чем и без тебя мы точно также кушаем и пьем. Так что не обессудь, не по твоей персоне такая честь.
Я был захмелевший, и совсем было пропустил мимо ушей его фразу, только запомнил, что она меня так слабенько, совсем немножечко кольнула.
Равиль разошелся не на шутку, спел нам не одну песню, и показал, как отлично играет на баяне. Наильчик тоже подпевал, и татарские напевы согревали душу. Были они о сказочных далях, куда стремится душа человека, как он ищет свою любовь и долго всю жизнь ее не находит. В креманке не осталось моего пломбира, и я понял, что отлично отдохнул и мне пора собираться.
- Спасибо вам, мне так у вас понравилось, - протянул я руку Равилю.
- То есть ты уходишь? А что так вдруг?
- Ему завтра на работу с утра, - заступился за меня Наильчик.
- Может еще по одной? – подмигнул он. – На посошок.
И я согласился. Снова было заморское питие, закусь и разговоры о красоте и светлом чувстве.
- Давай, штаны снимай, чё сидишь! - услышал я вдруг.
- Равиль давай только не начинай опять, - снова заступился Наильчик.
- А он что просто, так что ли приперся сюда. Пусть уматывает отсюда. Так ему и скажи, всякую нищету в дом тащишь, - стал он обращаться к Наилю на их языке, и было не разобрать, о чем шла речь. Но видимо что-то очень нехорошее. Меня, кажется, для него не существовало больше.
Не помню, как я оделся, как выбежал в коридор вызывать лифт. Чертов шестнадцатый этаж!  Не хотелось спускаться пешком. Да и как пройти на лестничную площадку я не знал. И тут увидел рядом с собой Наиля.
- Ты не сильно переживай, это с ним бывает. Он просто выпил немного.
Я не нашелся что ответить.
- Пойдем вместе, я хоть такси тебе поймаю.
- Нет, Наильчик, не нужно. Здесь ведь такое дело…. В общем даже не знаю, как это сказать, если ты уйдешь со мной сейчас, ты уйдешь из этого дома навсегда. Такие дела редко кто прощает, тем более твой….
И я точно так же как и Наиль не смог дать ему название.
- Понятно. Я обязательно тебе позвоню. Извини, что так вышло. Он ведь, правда, неплохой.
Я не мог глядеть в глаза этому надломленному человечку, который принимает такие виды отношений как обычное явление, и потому смотрел на его симпатичный тонкий носик.
Как будто ушат грязи вылил на меня этот  неприятный человек. Сколько внутреннего превосходства, жестокости по отношению к другому живому существу. Хотелось вернуться и высказать много нехорошего в его адрес. Доказать, что я не ничтожество, как он думает. Что просто мне не повезло. Я не из тех, кто пробивает себе дорогу в жизни. И что у меня нет родственников, которые смогли бы подтолкнуть.
И этот был один из них. А Наиль, какая все-таки сволочь пригласил меня в это логово. Как много, наверное, там совершалось греха. И я не удивлюсь, если увижу в сводке криминальных новостей, что такой то убит своими же дружками. Сколько таких случаев было в нашем городе. Я всегда ужасался этому, но никогда не анализировал, кто же изначально виноват в происшедшем.
Наиль звонил два раза. Первый раз я не взял трубку, потому как был в ванной, а второй раз в котельной меня разморило, и я решил, что перезвоню позже. И перезвонив на следующее утро, мне сказали, что телефон недоступен.
Вечером в городской новостной программе рассказывали о политике, наших ресурсах и криминальной драме. «С двадцатого этажа выбросился молодой человек лет двадцати пяти. В предсмертной записке была лишь одна фраза: «Андрей я не смог!» Все кому что-либо известно об этом молодом человеке просьба позвонить по телефону, что вы видите на экране».
Надо же какое совпадение, подумал я. И тот, кому предназначалась записка, тоже видимо был Андрей. И улица как будто знакомая. Наверное, из-за любви опять. Либо ссора. Так думал я весь день, не придав значения этому сюжета. И названивал десятки раз на недоступный номер. Лишь спустя сутки до меня начало доходить, что вполне возможно погибший парень, о котором шла речь, мог быть Наилем. И я набрал 02. Диспетчер записала мой номер телефона и обещала передать его следователю. Оглушенный событием и немного одуревший я долго не мог прийти в себя. Надо же быть таким тугодумом, чтобы сразу не определить что это за парень. А что в его записке было: «Я не хотел, Андрей!» или что-то подобное? Получается, он обращался ко мне. Через час позвонил следователь, попросил приехать. И разговор у нас вышел совсем необычный. Следователь, почему-то мельком взглянув на меня, сразу спросил, где мы познакомились и где виделись в последний раз. И я все рассказал, как он сильно переживал свою несостоятельность, как искал угол, куда бы приткнуться. И про Равиля в первую очередь.
- Где он сейчас? – осторожно спросил я.
- Родственники приехали и забрали тело сегодня утром. Кажется завтра или сегодня похороны.
- Как, уже? – вырвалось у меня.
- У татар быстро хоронят. Вот телефон его сестры, позвоните, узнайте.
- Спасибо, я могу идти?
- Да, распишитесь здесь и здесь. Когда будете нужны, вызовем.
Как странно все в жизни. Завтра или сегодня его похоронят, а я так и не успел с ним переговорить о важном. Бедный мальчик. Куда заберут твою душу? Как же я виноват перед тобой. Обида – обычный человеческий фактор, именно она не дает совершать правильные поступки. Ведь вроде бы Наиль и не был виноват, что его бабай так себя вел. «Ты ушел, как уходят люди, отвернувшись вперед, повернувшись назад». Что-то типа стихотворения стало зарождаться в голове. И вспомнил вдруг, что Равиль не дал мне прочесть ни одного моего стихотворения. И что странно, следователь с нескрываемым интересом записал адрес Равиля. Получается, он даже не подал вида, чтобы не раскрылась вся эта история с проживанием молодого человека в его квартире. Какими нравственными качествами нужно обладать, чтобы не выдать себя ничем. А может он не знает еще, об этой трагедии? Телефона бабая я не знал, потому решил к нему поехать. Но тут я вспомнил, что не звонил еще родственникам Наиля и поспешил это сделать.
- Здравствуйте, это Андрей, его друг. Хотел бы узнать, когда похороны.
- А, понятно. Это его сестра. Завтра утром в половине десятого.
- Так рано? Я не смогу так быстро до вас добраться.
- А вы адрес уже знаете?
- Простите, нет. Диктуйте, записываю.
И тогда я поехал к Равилю. Поднявшись на шестнадцатый этаж, я еще раз решил присмотреться к ситуации, как это будет выглядеть,  и что я скажу. Узнав о трагедии, он наверняка поедет не один, а возьмет еще кого-нибудь. Приятно ли будет это Наилю, который ушел именно от них. Выходит это лишнее. Как много можно сделать бестолковых поступков в жизни. То ли это делается по незнанию основ жизни, то ли из желания угодить, кому бы то ни было.
Приехав, домой и плотно поужинав, я впервые за несколько лет, не знал, куда себя деть. Телевизор и тот не спасал от чувства дискомфорта. И тут как всегда мне помогла заботливая мама.
- Ты сам не свой. У тебя что-то случилось?
- Помнишь, парнишка, который ночевал у нас дома несколько раз?
- Это симпатишный такой татарчонок? Помню, как же нет.
- Так вот он покончил собой. Залез на крышу и сиганул вниз.
- Да ты что? Бедняжка. Такой молодой, - всхлипнула она.
- Завтра похороны в половине десятого, не знаю даже как ехать. Паром только в девять. Раньше нет. Представляешь, это в двадцать первом веке невозможно доехать куда надо! – сорвался я почти на крик.
- А ты попроси подождать, все-таки ведь издалека едешь. Объясни им.
- Попробую, конечно, но там у них с этим строго, сама знаешь.
- А из-за чего он умер? Ой, то есть… ну ты понимаешь, - не нашлась она что сказать.
- Наверное, было очень больно. От непонимания, нелюбви. У него жена с дочкой кажется, остались теперь.
- Так у него и жена была. М-м, тяжело таким с женами то, - кивнула она сама себе.
Как она все хорошо понимала. Скопившаяся влага у глаз хлынула мощным потоком. Ревела моя душа, разрывалось сердце, и  в голове всплывали картины нашего знакомства, на одной вечеринке. Вот он сидит возле барной стойки и держит в руках апельсиновый сок. Я подхожу к нему и спрашиваю, вкусен ли этот сок и улыбаюсь. И он поддается моему обаянию, и мы пододвигаемся ближе и уже не расстаемся весь вечер. Вот он у меня дома, я уложил его на свою кровать, вот мы вместе занимаемся любовью. Наши незабываемые встречи, ночные прогулки. Походы в кино на 3D. И в самом конце его отчаянное выражение лица и нескончаемое: «Они элита, ты для них никто, ты нищий. Ну и что, что пишешь стихи? Ты человек не их круга, пойми, наконец! Не лезь ты в это болото».
На следующий день я доехал до парома, потом нашел частника, согласившегося отвезти меня, черт знает куда. Я ехал с непередаваемым волнением, не зная, как буду вести себя, когда увижу его. Но тут позвонила его сестра:
- Андрей, вы где? Мы уже выехали.
- Куда? – вскрикнул я от неожиданности.
- Мы едем сейчас на кладбище.
- На какое? – все не мог понять я.
- Передайте телефон водителю.
Тут они о чем-то заголосили. Мне было совсем непонятно, почему так торопятся похоронить человека?
, в пер. с тат.), - произнес водитель, - едем на кладбище, ты только еще пятихатку накинешь, ладно? Я довезу тебя на полной скорости, на какой только могу. – И он дал газу. Зная, в каком я трудном положении, и как мне необходимо быть там и что отказаться я не смогу, он диктовал свои условия.
 Приехали мы как раз, когда вокруг могилы столпились мужчины, и каждый бросал по горстке земли. Женщины стояли за территорией  кладбища, соблюдая исламские традиции.  Я тоже бросил три полных кулачка земли и тихо прошептал: «Прощай и покойся с миром!» Видимо так угодно было Всевышнему, чтобы я не увидел лица некогда любимого друга. Как сказала сестра, когда я после похорон поехал к ним:
- Он очень изменился. Его просто было не узнать.
- Понятно. Он работал на мясокомбинате, кажется. С работы кто-нибудь звонил?
- Да я и сама там работаю бухгалтером. Наиля сразу взяли администратором в отдел расфасовки. Вы же сами знаете, на мордашку он совсем ничего. Мда, как же так все произошло? Такое чувство, что несколько дней сплю и вижу страшный сон и не могу никак проснуться. Чтобы Наиль что-то с собой сделал? Как я мало заботилась, видимо о нем. И плохо его знала. Может, вы мне расскажете, как он жил, с кем общался?
- Да, конечно, - ответил я. Хотя прекрасно знал, что наши пути разойдутся, как бы не сближала нас общая трагедия.
Я побывал в его родном доме, где он родился, зашел в дом его жены, посмотрел на маленькую малышку, и был даже рад за него, что он не будет больше расстраиваться из-за долгов и кредитов, не станет волноваться, во что одеть свою дочь и чем накормить семью. Имею ли я право оплакивать его судьбу? Единственное я желал и желаю, чтобы он не сильно мучился на том свете, совершивших такое злодеяние с собственной жизнью судят, наверное, по особым законам.
Проходят дни, налаживается ритм жизни. Я иногда прохожу мимо дома, в котором он жил с мужичком и ловлю себя на мысли, о том, какой  я счастливчик, что не принадлежу к их кругу. И тогда впервые в жизни осознал некоторую прелесть в своей бедности.