Старое пианино

С почти паспортной фотографии смотрел немолодой субтильный мужичок в рубашке и галстуке.
- Да ну, старый, - скривился Валерка.
- Какой старый? - в голосе Мишани чувствовалось возмущение. - Сорок лет всего. Ты смотри, какой разборчивый! Зато у него хата в центре Москвы, там сможешь развернуться. Или предпочитаешь киснуть в нашей дыре?
Мишаня хмыкнул, щелкнул мышкой, закрыв фотку.
- В общем, смотри сам. Я тебя здесь оставить не могу, квартира не моя, маман сдавать будет. Где жить-то думаешь?
Ответа на этот вопрос Валерка не знал, поэтому понял, что придется соглашаться на "сватовство". Списался со Славиком, отослал свою фотографию. В ответ пришло длинное письмо, в котором его новый знакомый рассказывал о своей печальной жизни, и, чопорно обращаясь на "вы", заверял, что с радостью примет "вас, Валерий, у себя". Славик прислал денег на билет, и уже через неделю Валерка садился в поезд, чтобы покорить столицу и исстрадавшееся Славиково сердце.

Состав причалил к платформе Курского вокзала, и Валерка, подхватив рюкзак, выскочил на перрон. Москва жила своей жизнью и ей было наплевать на вновь прибывшего. Валерка втянул носом воздух, пытаясь определить, отличается ли запах столицы от запаха его родной провинции. Вроде, нет - никаких отличий. Остановился, оглядываясь в поисках встречающего. Славика он сразу узнал в толпе. Тот стоял и вертел головой, всматриваясь в приехавших, а людской поток охватывал его с обеих сторон. Валерка неуверенно махнул рукой и двинулся в его сторону. Тот, заметив его, улыбнулся, и тоже приветственно замахал.
Подойдя ближе, парень понял, что та фотография, от которой он воротил нос, Славику прилично льстила. В реальности же, перед ним стоял маленький худой человечек даже не сорока, а всех пятидесяти лет, может, даже с лишком. Острые черты лица, водянистые голубые глаза, сероватая "бумажная" кожа, длинные пряди крашеных светлых волос раскиданы по воротнику куртки. "Господи, вот же клоун", - мелькнуло в голове у Валерки. Одна мысль о том, что придется вот с "этим" куда-то вместе идти по улице или ехать в транспорте, вызывала желание немедленно развернуться и уехать назад. Но бежать было поздно, поэтому Валерка широко улыбнулся и шагнул вперед, протягивая руку:
- Привет! Я Валера.
Человечек хрипло хихикнул и тоже протянул маленькую сухую ладонь.
- Очень приятно, я Святослав.
Валерка ощутил вялое рукопожатие. Звучное славянское имя удивительно не шло этому существу. Славик - другое дело.

Ехали в метро, потом на автобусе. Все время пути, в толчее и духоте, Валерка, с одной стороны, делал вид, что он не со Славиком, с другой стороны, старался, чтобы сам Славик этого не заметил. "Хата в центре" на поверку оказалась тесной панелькой в Матвеевском. Валерку поразила царящая там чуть ли не стерильная чистота. Обувь снимали у самой двери. Парень отметил, что тапки, которые выдал ему хозяин - большие, явно "гостевые", потому что у самого Славика был едва ли сороковой размер.
Комната, куда он прошел вслед за Славиком, была обставлена мебелью семидесятых годов, но также идеально чиста. Полированный сервант с безделушками блестел как новенький, подушки на тахте выстроились, как солдаты на плацу.
Хозяин гостеприимным жестом обвел комнату:
- Располагайтесь, Валера.
Располагаться Валерке совсем не хотелось, поэтому он прошелся по кругу, оглядывая комнату. Заметил в углу старинного вида пианино, провел рукой по крышке.
- Играешь?
Славик смутился, прокашлялся.
- Ну как вам сказать, Валерочка... Мама покойница, земля ей пухом, мечтала, чтобы я стал музыкантом. Я даже училище закончил, а все равно только "трам-бам-бам", - он постучал пальцами по крышке, имитируя неумелую игру, пожал плечами. - Что поделаешь - таланта нет. Оно расстроено, надо настраивать. Инструменту, знаете ли, тоже ласка и забота нужны, да все вот никак руки не дойдут. Кстати, это Беккер, еще дореволюционное.
Славик любовно погладил черный потускневший глянец корпуса, выжидающе глянул на Валерку - произведет ли на того впечатление почтенный возраст пианино. Валерке название ничего не говорило - он вообще не разбирался ни в музыке, ни, тем более, в инструментах, он видел перед собой только старый хлам. Но он чувствовал, что надо что-то сказать, поэтому выдал:
- Что-то я проголодался, кажется...
Славик вздернулся, засуетился.
- Да-да, что это я... Вы же с дороги. Пойдемте, пойдемте на кухню, я как раз котлет нажарил.
Он лебезил и старался угодить, а Валерка чувствовал, что несмотря на то, что у него действительно подводило живот от голода - в горле все равно стоял ком, а из глубины желудка подкатывала тошнота.

После ужина, смывая с себя под душем дорожный пот, Валерка с тоской думал о том, что сейчас придется за все это расплачиваться - за купленный билет, за ужин, за пристанище, за туманные перспективы столичного успеха. Можно было бы взять и уйти, но идти ему было просто некуда. Денег бы на обратную дорогу хватило, только куда он вернется? К Мишане, который через неделю уже усвистает в свои заграницы, или на поклон к родителям, к жесткому и суровому отцу, которому он, с апломбом уходя из дома, успел наговорить такого, за что извиняться, в принципе, не имело смысла? Перед тем, как выйти из ванной, он постоял перед дверью, размышляя о том, выгонит ли его обидевшийся Славик, когда поймет, что он не испытывает к тому интереса.

Славик ждал его в комнате, он уже застелил широкую тахту пошлым бельем в мелкий цветочек, и сейчас сидел, приглаживая ладонью одеяло. На журнальном столике возле тахты стояла откупоренная бутылка вина, два бокала и открытая коробка конфет. Славик наполнил бокалы и протянул один Валерке.
- Выпьем немного за встречу?
Валерка взял бокал, нехотя сделал глоток, подумав, что сейчас гораздо охотнее накатил бы соточку водки.
Хозяин квартиры слегка подвинулся, похлопал по тахте.
- А вы чего стоите, Валерочка? Садитесь, в ногах правды нет.
Он улыбнулся, а парень подумал, что понимает тех жертв французской революции, которых везли на казнь, и они видели перед собой блестящий стальной нож гильотины. Валеркина же "гильотина" сейчас мило улыбалась во все свои неестественно белые зубы, прихлебывала вино, и с восхищением во взоре пялилась на Валерку. Тот скосил глаза в сторону.
- Давай на ты, что-ли! - произнес он, и сам услышал раздражение в своем голосе.
Славик встрепенулся.
- Да-да, на ты. С удовольствием!
Он бросил на Валерку томный взгляд.
Парень пристроился на цветочной поляне одеяла, залпом допил вино, взял бутылку и налил себе еще. Они чокнулись.
- За приятное знакомство!
- Да, за приятное.
Хозяин квартиры взял из коробки конфету и из своих рук угостил Валерку, тот покорно сжевал сладость. Славик было потянулся к нему, чтобы облизать шоколад с его губ, но Валерка не дался поцеловать. Тогда тот уткнулся ртом в шею парня, параллельно развязывая пояс его банного халата, спустил халат с плеч, прошелся губами по груди, захватывая соски, при этом расстегивая собственную рубашку. Валерка сидел, опустив руки, и позволял делать с собой, что тот захочет. На минуту Славик оторвался, чтобы окончательно раздеться, и Валерка увидел его тощее, полностью лишенное растительности тело, узкие плечи, дряблые складки кожи на худом животе и небольшой торчащий член с лиловой головкой. Раздевшись, Славик снова подсел к парню, стал гладить его и целовать шею и грудь.
- Какой ты красивый! - с восхищением шептал он, оглаживая ладонями упругую молодую плоть. - Какой ты безумно, безумно красивый...
Валерка слушал это хриплое бормотание, но ласки оставляли его полностью равнодушным. Он понимал, что должен тоже что-то делать, а не сидеть истуканом, поэтому он положил ладони на плечи своего нового знакомого и слегка надавил, побуждая его опуститься вниз. Тот покорно опустился с дивана на пол, поднял голову, взглянул в лицо парня, а потом ухватил его вялый орган и припал к нему, как страдающий от жажды к источнику воды. Его энтузиазм и умение были достойны восхищения. "Бля-а!" - протянул Валерка, когда почувствовал, что усилия его нежеланного любовника принесли нужный результат. Он схватился рукой за редкие светлые волосы и откинулся на подушки...
Почувствовав, что уже пора, Славик высвободился и встал на колени возле тахты, опершись на нее животом. Парень тоже сполз на ковер и пристроился сзади, между его расставленных ног. Славик раздвинул руками ягодицы, и Валерка взглянул вниз, с внутренним содроганием ожидая увидеть развороченную воронку от снаряда. И выдохнул с облегчением, не узрев ничего настолько ужасного. Но все же, он никак не мог заставить себя увидеть в этом жалком существе сексуальный объект, поэтому умелый Славиков минет быстро пропал даром. Он, конечно, сделал попытку, но понял, что это бесполезно, хотя и добросовестно пробовал исправить ситуацию. Через минуту Славик шумно вздохнул, вывернулся из-под Валерки и сел на тахту, скрестив руки на коленях. Валерка отвернулся и смотрел в стену.
Вдруг Славик подскочил, осененный какой-то мыслью, включил телевизор и сунул кассету в отверстие видеомагнитофона. На экране замелькала голая плоть. Молодые растатуированные парни будто собирали какую-то причудливую головоломку из собственных тел. Славик аккуратно опустился на пол рядом с Валеркой и положил голову ему на плечо. Несколько минут они молча смотрели видео, наконец Валерка протянул руку и стал поглаживать впалую безволосую грудь хозяина квартиры, потом привстал, побуждая Славика сделать то же самое, и развернул его так, чтобы оба могли видеть происходящее на экране. Глядя на неистово совокупляющихся парней, чувствуя под руками теплое-человеческое, Валерка с радостью понял, что ночевать на улице ему не придется.

Утром проснулся, когда уже серый утренний свет пробивался сквозь задернутые шторы. Потянулся, поглядел на мерно дышащее рядом тело, укрытое почти с головой одеялом в цветастом пододеяльнике. То ли отопление было слабым, то ли его вообще отключили, но пока Валерка искал сброшенный вчера халат, холод обжег кожу и заставил ее покрыться мурашками. Быстро проскочил в ванную и с наслаждением встал под горячие струи душа.
Когда возвращался в комнату, навстречу ему, сонно щурясь, прошлепал завернувшийся в покрывало Славик - с отечным лицом, взлохматившиеся белесой паклей волосы обнажили тщательно скрываемые залысины. Вид его одновременно вызывал жалость и отвращение. Валерка подумал, что если он собирается и дальше оставаться в этой квартире, хозяину явно придется регулярно пополнять запасы видео.


Зима прошла, в Москву вступила промозглая весна с мелким снежком с неба и ледяной кашей под ногами. Валерка так и жил у Славика, тонул в его сером, вылизанном и выхолощенном быте. Ему не надо было теперь думать о том, где взять средства на жизнь. У него был Славик, который безропотно снабжал своего нового жильца деньгами, пусть небольшими, но вполне достаточными, чтобы не отказывать себе в приятных мелочах. Валерка постепенно обновлял свой гардероб и с энтузиазмом знакомился с разнообразными злачными местами столицы. Он считал такое состояние вещей вполне естественным, и не был озабочен сомнительностью своего положения. Моральных обязательств по отношению к Славику он также не чувствовал. "Заполучил себе молодого е**ря, будь готов к тому, что это чего-то стоит", - думал он. Москва предоставляла огромные возможности для удовольствий и новых знакомств. Славику в этом круговороте развлечений места не находилось. Впрочем, он, кажется, и не возражал против такого положения вещей. Он зарабатывал на жизнь переводами, практически не выходил из дома и терпеливо дожидался Валерку, не упрекая, даже когда тот возвращался за полночь. Славик готовил еду, стирал и убирался за двоих. Валерка развлекал себя, как мог. В качестве поощрения, не слишком часто, чтобы не избаловать, он теперь сам, по-хозяйски ставил в гостиной видео, и ставил своего немолодого любовника в нужную позу. Отыгрываясь за все, он с силой, наотмашь шлепал ладонью по дряблым отвисшим ягодицам. Славик вздрагивал и тихо стонал.


Новый знакомый, Костик, высадил Валерку возле метро. Его разморило в дороге, он задремал, откинув голову на желтую кожу сиденья. Разлепляя изредка веки, он сквозь дрему поглядывал на крепкие руки Костика, лежащие на оплетке руля. Еще час назад, на подмосковной даче эти руки гладили Валеркино тело, мяли и заламывали. Прижимаясь к мускулистой мужской груди, Валерка старался забыть о том, что надо возвращаться в убогую, пропахшую нафталином квартиру, где его ждет Славик, сидящий за компьютером, в халате и очках с треснувшей оправой, безропотный и не задающий вопросов, похожий на старую жену. Валерка думал о том, что помани его только пальцем такой вот Костя, и он сбежит оттуда не оглядываясь, и забудет дорогу в это гребаное Матвеевское. Но ни Костя, ни кто-либо другой не торопились предлагать Валерке свое покровительство, поэтому ему ничего не оставалось, кроме как каждый день возвращаться к постылому Славику.
Валерке не хотелось покидать теплое нутро джипа, чтобы тащиться на метро, шлепать по мерзлой жиже к автобусу, но Костик торопился - в багажнике валялся подарок для его дочери-именинницы, а дома ждала семья и праздничный ужин. Валерка выполз из машины, и засунув руки в карманы, направился к станции.

Щелкнул замком, вошел в квартиру, сбросил на тумбочку куртку, скинул, не расшнуровывая, ботинки так, что они отлетели в угол.
- Ноги промочил? - Славик выглянул в прихожую, поднял на лоб очки, и улыбнулся. - Снимай сразу носки, а то простудишься. Где-то у меня, кажется, малиновое варенье было - тетка прислала, сейчас чай пить будем.
Валерка ударил ладонью по косяку двери прямо перед Славиковым лицом. Славик дернулся и зажмурился.
- Да пошел ты со своим вареньем!
Он повернулся и направился в туалет, Славик поспешил за ним.
- Валерик, что случилось?
Удивление было так явственно написано на его лице, что злость Валерки только усилилась от того, что вот это убогое существо еще и было настолько тупым, чтобы не понимать, что ему, Валерке, осточертела вся эта забота, опека, домашние обеды, унылый секс со стариком под порнуху. Он резко развернулся.
- Что случилось?! Ничего не случилось! Б**дь, я в этом доме не могу в сортир сходить, чтобы ты за мной не тащился.
Валерка хлопнул дверью туалета, и оттолкнув Славика, пошел в комнату. Он не сумел бы внятно объяснить, что вывело его из себя именно в этот раз, но эмоции требовали выхода. Он распалялся и распалялся, и уже не мог сдержать себя.
- Ты посмотри на себя - на кого ты похож? Халат этот, б**дь, та-апочки... - он дернул Славика за рукав и издевательски рассмеялся. - Замуровался в четырех стенах, плесенью покрылся! Ты даже мебель поменять не хочешь - так и подохнешь, и в мумию превратишься среди этого хлама.
Валерка разошелся, стал бегать по комнате, скидывать на пол фаянсовые статуэтки с полок.
- Посмотри, посмотри на все вот это старье - думаешь мне это нравится? Мне двадцать лет. Двадцать! Думаешь, я хочу себя тут с тобой похоронить заживо?
Наконец, он добрался до пианино и застыл перед ним.
- Вот! Я понял, кто ты. Ты - вот эта развалюха. Ветхая, ни на что не годная развалюха, от которой никакого толка, и которой место на свалке!
Валерка с силой пнул по корпусу инструмента. Внутри что-то звякнуло и затрещало. Пальцы на ноге заболели. Он стукнул по крышке кулаком и выбежал в прихожую.
Схватил ботинок, стал судорожно расшнуровывать, запрыгал на одной ноге ко второму, обулся, схватил куртку. Открывая входную дверь, он обернулся и посмотрел на Славика, который молча застыл в дверях комнаты, похожий одновременно на уродливого ребенка и на обиженную собаку.

О том, что не взял с собой ничего из своих вещей, Валерка вспомнил, уже шагая в сумерках по ледяной весенней слякоти. Даже паспорт, и тот остался в Славиковой квартире.
"Ничего, завтра заберу, никуда не денется" - беспечно подумал парень. Облегчение от того, что он наконец-то освободился от ненавистного любовника, было огромным. Он решил, что сейчас позвонит Костику, и тот пустит его на время пожить на его даче, все равно зимой его жена туда не ездит. Купил в киоске карточку, нашел таксофон.
Трубку снял сам Костя. По его раскатистому "аллоу" чувствовалось, что он уже немного приложился к рюмке за дочкино здоровье.
- Костенька, это я... - начал Валерка, но на том конце провода его перебили.
- Подождите, секунду...
Звук шагов, затем громкий шепот в трубку.
- Не звони сюда больше, понял? Никогда. Б**дь, зачем я тебе дал этот номер?
И - короткие гудки.
Валерка повесил трубку. Постоял возле таксофона. Сильно хотелось курить. Он пошарил в заднем кармане джинсов, выудил купюру и направился к ларьку. По пути его остановил милицейский патруль.


В дежурной части, куда доставили Валерку, упитанный капитан рассеянно выслушал его, записал что-то на листке. Повторил, не глядя на парня:
- Значит, Сизарев Валерий Павлович, восьмидесятого года рождения, нигде не работаешь, приехал в гости, документов нет... Ладно, проверим.
Он кивнул сержанту:
- Забирай, пусть пока посидит.
Низколобый молодой сержант ткнул его в спину.
- Пошел!
- Подождите! Я же ничего не сделал, у меня есть документы! - возмутился Валерка. - Мне надо позвонить!
Он почти перешел на крик.
- Дайте мне позвонить! Я же имею право сделать звонок!
Сержант ухмыльнулся.
- Пасть закрой. Право он имеет! Кино, что ли, насмотрелся? Пошел!
Серая решетка обезьянника захлопнулась за Валеркой. Он опустился на скамью и почувствовал, что от творящейся несправедливости глаза изнутри жгут слезы.

В обезьяннике Валерка был единственным "постояльцем". Он потерял счет времени, не знал, сколько часов провел, пересаживаясь, то так, то этак на жесткой скамье. Было душно, и он снял куртку, прилег, подложил ее под голову. То задремывал, то просыпался, маялся и хотел курить. За ним никто не приходил, никто ни о чем его больше не спрашивал, и в полудреме Валерке начинало казаться, что он навсегда оказался закрыт в этой клетке. Наконец, он услышал шаги. Толстый капитан из дежурной части шел мимо с электрическим чайником в руках. Валерка вскочил, уцепился за решетку.
- Послушайте меня! Ну пожалуйста! Разрешите позвонить, мне привезут паспорт! Прошу вас, дайте позвонить.
Капитан постоял в задумчивости, почесал подбородок.
- Ладно.
Он ушел, потом вернулся, щелкнул замком, открывая зарешеченную дверь.
- Пошли.
В дежурке взял телефон, переставил его ближе.
- Номер диктуй.
Валерка продиктовал Славиков номер, капитан пощелкал кнопками и передал ему трубку.
- Але, Слава? Это Валера...

Славика он заметил еще через застекленную дверь дежурной части. Тот возбужденно размахивал руками и слегка подпрыгивал на месте, через решетку доказывая что-то толстому капитану. Дверь открылась, и Валерка услышал резкий и пронзительный Славиков голос:
- Говорю же вам - сын!
Капитан ответил, но Валерка не расслышал. Славик взвился.
- Ну и что, что отчество не такое! Незаконнорожденный! В гости приехал!
Тут он обернулся на звук и заметил Валерку в сопровождении сержанта.
- Сынок!
Он бросился к нему, делая страшные глаза, показывая, чтобы тот не вздумал возражать.
Никаких документов подписывать не потребовали. Валерке вернули ключи и носовой платок, отдали привезенный Славиком паспорт. Две пятихатки и сотню, которые были у него в кармане, никто не вернул, но Валерке и в голову не пришло возражать. Он молча развернулся и пошел к выходу. Слышал позади бормотание Славика, униженно благодарившего капитана:
- Спасибо... Спасибо вам большое! Сегодня же пропишу его, не сомневайтесь...
Валерка вернулся, потянул Славика за рукав куртки.
- Все, батя, пошли домой.

Вышли на крыльцо, остановились. Небо еще даже не начало сереть. Утренний весенний морозец прихватил лужи, воздух после духоты отделения освежал и слегка резал легкие.
- Знаешь, я и денег с собой привез, думал взятка понадобится, - Славик нервно засмеялся и потер кулаком глаз.
- Покурить бы... - Валерка вздохнул, похлопал по карманам, хотя знал, что сигарет нет.
Славик расстегнул сумку, достал непочатую пачку, протянул парню. Тот снял шуршащий целлофан, выбил сигарету. Славик щелкнул зажигалкой и дал прикурить.
Спустились с крыльца, пару минут шли молча. Валерка глотал горчащий дым.
- Слушай, - вдруг спросил он, - а ты серьезно это говорил?
- Что?
- Ну... по поводу прописки.
Славик невнятно хмыкнул и подтвердил, что да, серьезно.
- Сегодня займусь этим.
Валерка оглянулся кругом. В такой ранний час на улице не было ни души. Даже дворники еще не начали скрести метлами оттаявший асфальт. Тогда он притянул к себе тощее Славиково тело, наклонился и крепко поцеловал его в губы.