Сказка про город разбойников

Эта часть земли не принадлежит никому: семь стран окружают её, но ни одна не захватывает своими границами. С одной стороны простирается пустыня, с другой – густые тернистые чащобы. А в самой середине – провал в земле, глубокая пропасть. По её-то стенкам и поднимается вода.

Издалека можно не разобрать, что ручейки струятся вверх. И увидев вблизи – не сразу поверить своим глазам. Но пёрышко, брошенное вниз, вода подхватит и принесёт снова к краю провала. Перельётся по камням через невидимую черту и, теперь уже как положено, потечёт тонкими струйками вглубь леса, а там вольётся в реку. В стране, где протекает река, считается, что вода из неё не должна коснуться обнажённой кожи: войти в поток можно только одетым, а окунуться – накрыв голову тканью. Лишь в день дождя и четыре дня после воду признают годной для купания и питья.

Что в этом провале и что за сила заставляет воду идти против обычного течения – никто не знает и не задумывается. Лишь тем, кто выучил все сказки, легенды и предания, известна история про город разбойников, его короля и чужака, который получил ключ к тайне города. Вот как рассказывают эту историю.

За пределами семи стран, там, где теперь пустыня, были когда-то поля, а на месте непроходимой чащи шумел лес. Провала же не было вовсе: гора возвышалась над окружающими землями, видная отовсюду, с почти отвесными склонами и ровной площадкой наверху. Площадка эта была так велика, что на ней можно было возвести поселение. Там и появился город разбойников.

Разбойники чаще всего занимают захваченные или брошенные жилища, а то и покинутый храм, но те, что выбрали своим домом верх горы, были иной породы. Свой город они основали из ничего, хотя и не своими силами. Десятилетиями пленники прорубали в скале тропинки наверх, ещё десятилетия ушли на то, чтобы выстроить здания и возвести и отделать дворец. Сменялись поколения разбойников: дети продолжали дело родителей, к ним примыкали некоторые из пленных.

Из какого народа происходили эти злодеи, никто не знал, сами они считали себя прямыми потомками первого вора и мошенника и первой ведьмы, чьи имена хранят предания. И вправду, они владели колдовством. Иначе невозможно было при вырубке ходов в горе сделать камень мягче – или угадать, в каком месте он мягкий; кроме как провидением, не узнать, где пройдёт караван с товаром и откуда проще перебить охрану; раны, полученные в битве, заживали на разбойниках быстрее... И во многом и многом другом помогало им колдовство.

Поэтому и верили они в заклинания и предсказания, и соблюдали все заветы. Старейший из заветов гласил, что никто не смеет присоединиться к вольному народу по своему желанию, разве что побывав сначала пленником. Набеги они совершали часто, в живом товаре недостатка не было – поэтому к захваченным бывали милосердны, требовали либо щедрый выкуп от их родни, либо несколько лет работы от самих пленных, а потом – ступай своей дорогой, а хочешь, так оставайся и будь одним из нас. Многие отчаянные люди, желая податься в разбойники, сами искали возможности попасть к ним в плен, что обычно и удавалось раньше или позже; бывали и те, кто надеялся таким образом, с помощью притворства, проникнуть в их тайны – правители соседних государств отдали бы многое за сведения от такого шпиона, - но над каждым, кто хотел остаться, совершали колдовской обряд, и он забывал все иные цели и желания, если такие имел, и становился самым верным и лихим из поступивших в шайку. Женщин в плен брали не всех, а только самых молодых и прекрасных, старых же не трогали, не ожидая за них даже выкупа, только отбирали деньги и ценности; зато большой удачей считалось захватить престарелого отца семейства – не спасти его было бы позором для родни, и за стариков давали больше всего денег.

И так жил этот народ несколько столетий, нападая, богатея и храня свои секреты. Уже поговаривали, что скала, изрытая тайниками, состоит больше из золота, чем из камня. Уже были семьи, целые поколения которых не спускались с горы – всё, что нужно, им доставляли пленные, и они же обрабатывали поля, охотились и прислуживали. Только оружейное дело и колдовство им не доверялись.

Король разбойников – был не титул, как у других народов, но звание, достававшееся самому отважному. Передавалось оно тому, кто в походе спасал жизнь прежнего короля, а потом побеждал его в честном бою. А в поход короли ходили редко, только за самой крупной и славной добычей – считалось, что им стоит спускаться с горы как можно реже, и только для разбоя, а спустившись с иной целью, король бы вскоре погиб.

На горе же разбойники ничего не опасались – если бы враг решил подняться по отвесным стенам, то к вершине добрался бы, выбившись из сил, а проходы в горе были лабиринтами, путь через которые знали только разбойники, и были эти проходы узки, так что воинов можно было бы перебить по одному, или залить кипятком, или задушить ядовитыми испарениями от зелий, приготовленных колдунами.

Имелась в городе и вода, что удивляло пленников. На вершине раскинулось озеро, а в толще скалы били родники. Облака ли цеплялись за гору, или дождевые капли прятались и множились среди камней, но воды было вдоволь, а в одном месте устремлялся вниз целый водопад, небольшой, но играющий сотнями радуг на солнце. Здесь и стоял королевский дворец, с садом, с дорожками для прогулок и площадкой для обзора владений и всех земель вокруг. Ясными ночами далеко было видно, и огоньки поселений смешивались со звёздами у границы земли и неба. Нынешний король, правящий уже пять лет, любил по ночам выйти сюда и смотреть подолгу вдаль. Ни одну из прекрасных жён он не брал с собой, потому что не поняли бы они, что он пытается высмотреть в этих мерцающих огнях. Да и сам он не понимал, чего ищет, и только глядел, как заворожённый, с надеждой и тревогой.

Тогда же, далеко от тех мест, жил юноша. С малых лет он полюбил письмо и рисование, и к нему рано пришла слава художника и каллиграфа. Любимым же его занятием было рисование сказок. Самые небывалые существа встречались, переживали вместе удивительные события и совершали великие подвиги на больших листах бумаги, которые он раздавал потом соседским детям. Но ему не было покоя на одном месте, и юноша рано ушёл из дома и начал странствовать.

В одном из городов ему попался портрет мужчины на городской стене. Хотя краски почти стёрлись, можно было разглядеть, что мужчина хорош собой, взгляд его суров, а на шее длинный шрам. Портрет этот взволновал юношу, он долго думал, выдуман ли этот человек рисовавшим, или он есть на самом деле, и как бы тогда хорошо было встретиться с ним. Он не знал, что скажет мужчине при встрече, что будет дальше, но это лицо снилось ему ночами. И понемногу все его мысли заполнил увиденный когда-то образ, так что он повторил рисунок по памяти, чтобы смотреть на него по нескольку раз в день.

Совсем скоро, в другом городе, он заметил на стене портрет того же человека. Прохожие растолковали, что это проклятый король разбойников, живущих на горе, что недавно вернувшиеся из плена горожане рассказали, как он выглядит, и нарисовали для того, чтобы все могли узнать его и убить при первой возможности. Юноша был поражён, и тем, что мужчина и впрямь существует, а не выдуман, и тем, что он оказался злодеем, но больше всего – тем, что его хотят убить. Если ему грозит смерть, надо найти, предупредить, а может быть, даже отговорить его от опасного занятия. Осторожно разузнав о разбойниках всё, что можно, юноша отправился к горе. Он не мог ждать неизвестно сколько, пока попался бы в плен – вдруг к тому времени король погибнет.

Склоны горы, хотя и высокие и крутые, были покрыты уступами, большими камнями, деревьями, и редко осматривались. Стража стерегла проходы внутри горы, а зоркие охранники наверху следили, не приближается ли большое войско. Никто ещё не отваживался прийти к горе в одиночку, зная, что разбойники могут убить без жалости или колдовством подчинить своей воле. Юноша не боялся плена, но не хотел умереть, не увидев того, о ком мечтал. 

И сама судьба вела его. Издалека он заметил водопад, сверкавший в солнечных лучах. В этом месте и начал подниматься, шагая по камням или карабкаясь по уступам, совсем рядом со струями воды. Передохнул, глядя на закат, когда одолел большую часть пути. И, совсем теряя силы, выглянул на вершину в свете луны.  А на вершине сидел король, глядя вдаль. За шумом воды он не сразу расслышал тяжёлое дыхание, и едва успел насторожиться, как увидел поднимающуюся над склоном голову юноши и его слабую руку, ищущую опору. Тут же подскочив к краю, король схватил неожиданного гостя и втянул наверх.

Они посмотрели друг другу в глаза и поняли, что всю жизнь ждали этой минуты. Один встретил завладевшего его снами, а другой понял, кого высматривал за звёздами. Юноша сбивчиво рассказал, почему он пришёл, но мужчина, казалось, не слышал, только разглядывал его, до конца не веря в случившееся. Потом они отправились во дворец. К тому времени все спали, и никто не заметил появления ночного гостя.

Утром же поднялся большой шум. Незнакомец, словно свалившийся с неба, выглядел слабым и безобидным. Но ещё одно пророчество утверждало, что любой чужак в городе, который не был захвачен силой, должен умереть – иначе будет погублен город. Советники, обычно подчинявшиеся любым приказам своего отважного и грозного короля, не желали молчать и требовали, чтобы юношу казнили сей же час. Пять жён короля, ни одна из которых не ночевала в его спальне, возненавидели соперника, которого король поселил у себя. Скоро в городе разнёсся слух, что гора вовсе не так неприступна, как казалось, что в любую минуту сотни врагов могут вскарабкаться вверх. Волнения дошли до предела.

Но в обед король вышел на площадь и огласил свою волю. Он сказал, что во дворце давно был нужен писец и художник; что юношу он втащил наверх своими руками, поэтому тот всё равно что захвачен им; что отныне стража будет осматривать склоны горы, и никто больше не поднимется в город; и что, наконец, скоро будут совершены несколько больших набегов, после которых город станет ещё богаче. Правитель умел убеждать, и когда он закончил речь, подданные ликовали и смотрели на гостя без страха, а кто-то и с расположением. Затем, как знак своего особого отношения к юноше, король велел изготовить для него охранный амулет, подобные которому были только у самого короля и одной из его жён: носивших такие амулеты в городе не мог убить никто из подданных или пленных. А юноша скоро завоевал любовь горожан. Он писал красивейшими буквами дворцовые грамоты, рисовал портреты – сначала более знатных особ, а потом и простых жителей, и даже слуг. Дети же были зачарованы нарисованными сказками, которые он раздавал без счёта, а они ценили дороже родительских драгоценностей.

Ночи влюблённые проводили в объятьях друг друга. Юноша тревожился, дожидаясь короля из походов, и когда тот возвращался, заводил разговор о том, что разбой – занятие недоброе и опасное. Можно жить охотой, заниматься знахарством, а если совсем ничего не хочется делать, то он добудет средства для двоих, потому что уже прославился как великий каллиграф. Король слушал его, улыбался и говорил, что когда-то, возможно, так и будет.

Понемногу юноша начал сердиться на короля. Говорил, что король, наверное, не любит его или не верит его словам. Может быть, они вместе совсем ненадолго? Может быть, повелитель однажды бросит его, прогонит из дворца, чтобы найти другого? Эти вопросы огорчали короля, и настал день, когда он доверил любимому самую страшную тайну: заклинание, способное погубить город. Он сказал, что если когда-нибудь окажется таким негодяем, что бросит любовь всей своей жизни – пусть тот в ответ разрушит всё, что у него есть. 

Заклинание переходило от одного короля к другому вместе с властью и дворцом, и никто больше не знал, что такое заклинание есть. Сначала заучивали первую часть, длинную, повторяя её по нескольку раз в день. Когда первая часть бывала выучена так твёрдо, что посвящаемый мог произнести её даже разбуженный ночью, ему доверяли вторую часть, одно-единственное слово: «сиефтаат». Опасность была только в том, чтобы произнести все слова сразу, сказанные же с перерывом и со вставленными между ними другими словами, они не имели силы.

Выучив заклинание, молодой человек успокоился. Он иногда думал, не пошутил ли с ним король, а порой, обидевшись из-за мелочи, или когда новый поход слишком затягивался, начинал произносить заклинание... но всякий раз останавливался, не сказав последнее слово, и в страхе побыстрее начинал говорить вслух всё что угодно, только чтобы первая часть утратила силу. Понемногу же забылись и ревность, и недоверие, и заклинание стало стираться из его памяти.

С каждым днём любовь короля и юноши крепла. Они не могли провести и нескольких часов друг без друга, а если приходилось разлучиться, посылали весточки. Часто они сидели там, где встретились впервые, у водопада, где казалось, что они парят над землёй, и никого больше нет на свете. 

И в этом счастье прошло ещё десять лет королевского правления. Город за это время разбогател, новые хранилища наполнились ценностями, подданные были довольны. Но советники короля до сих пор испытывали тайный страх перед его возлюбленным, которого считали проклятием города. Пусть проклятие не сбылось сразу, но может исполниться завтра, или через месяц, или через год. Правитель не послушал их единогласного требования – и это распаляло ещё большую злобу. Долго, в тайне от проницательного короля, они составляли заговор и ждали подходящего времени для исполнения.

И время настало. Как-то утром король вышел из спальни, но обратно не вернулся. Его молодой возлюбленный ждал и с каждой минутой тревожился всё больше. Наконец он отправился на поиски, призывая короля. Обойдя весь дворец и не слыша ответа, художник поспешил в сад, затем – на их любимое место к краю горы. Но короля он не встретил нигде, а на обратном пути его схватили заговорщики, связали и заткнули рот. Они привели молодого человека к тайному выходу, известному только им. Там советники объявили, что король давно мечтал избавиться от надоевшего любовника, но не решался сделать это сам. Теперь его изгоняют из города, а чтобы он понял всю значимость королевского приказа и не пытался вернуться, ему придётся кое-чем пожертвовать. И с этими словами они лишили художника глаз.

По секретному пути его, окровавленного и полураздетого, вывели к лесу. Там развязали и приказали идти так быстро, как только возможно, потому что король хотел бы его убить, и через день отдаст такое распоряжение, а любой, кто увидит чужака, то распоряжение исполнит.

Мучаясь от страшной боли, изгнанник шёл по лесу, не разбирая дороги. Но ещё больше его терзало отчаяние. Оно усиливало боль, и когда становилось совсем плохо, он не мог сдержать рыданий, а из повреждённых глазниц кровавые капли падали на землю. 

Долго он брёл наощупь, понемногу забывая от горя, кто он, что с ним было, кто причина его несчастья. Только почувствовав прохладу, понял, что наступила ночь, и ощутил страшную усталость. Тут он присел возле дерева и попробовал вспомнить хоть что-то. Нетвёрдый рассудок рождал обрывки мыслей: в этом мире есть ночь; дерево твёрдое, на него можно опереться; если надо спать, то следует прилечь; и несколько слов крутились у него в голове, полузнакомых, загадочных сочетаний звуков, но в них было спасение, разрешение всего случившегося.

Он произнёс слова вслух. Громко, в нужном порядке, и последнее, «сиефтаат», само сорвалось с губ и встало в конце.

Тут же земля дрогнула, деревья закачались, в лицо дунуло горячим ветром. Звуки, и запахи, и тряска, и мелкая пыль, и жжение – всё закрутилось, огромная сильная ладонь словно притиснула к дереву, потом отпустила и вдруг резко ударила наотмашь. Вдохнуть было невозможно, двинуться с места тоже, гул прокатился по лесу, и путник окончательно лишился чувств.

Заклинание короля разбойников было истинным. Мощным и одним из самых древних. В несколько мгновений гора вывернулась наизнанку и ушла вглубь земли, вместе с домами и жителями, советниками и тайниками, пленниками и домашними животными. Лишь птицы, почувствовав дрожь скалы, вспорхнули и разлетелись в разные стороны, да несколько мышей, копошившихся у подножия, успели унести ноги. 

Но был один спасшийся. Покинувший город задолго до провала горы. Шедший по кровавым следам в поисках любимого – король разбойников.

Выйдя в то утро из покоев, он выпил воды из кувшина на столике. Тут же почувствовал, что не может пошевелиться. Вошедшие советники подхватили короля и отнесли в комнату его четвёртой жены, и лёжа там, он слышал зов любимого, но не мог издать ни звука.

Немощь была вызвана колдовским зельем. Изготовила зелье четвёртая жена короля – единственная, происходившая из его же народа, дочь ведьмы и сестра старшего советника. Она сама придумала состав и проверила его на слуге. Когда тот онемел и лишился сил на два дня, жена поняла, что пора действовать, и дала знак всем, кто был в сговоре.

Одного не рассчитала королева-предательница: колдовские силы мужа. Да, он сделался слаб, утратил голос – но лишь на несколько часов. Злодеям было достаточно этого, чтобы ослепить и изгнать его любимого, но больше ни на что им времени не хватило. Едва поднявшись с постели, король призвал к себе жену – движения его губ были чёткими, королева понимала все вопросы, которые он задавал, и не могла ничего утаить. Понимали вопросы и советники. И слугам были ясны распоряжения короля. И верные стражники, получив приказ, расправились с предателями быстро и без жалости. У старшего советника король забрал глаза на виду у его сестры, и она от горя прочитала заклинание, которое сожгло её сердце.

Король, едва пришёл в себя, поспешил по той дороге, что назвали советники. Никто не осмелился его остановить, но все ясно понимали, что сулит ему этот путь. Короля не беспокоила скорая погибель: увидеть возлюбленного живым или мёртвым, прижаться к нему в последний раз и заснуть навсегда – больше он ни о чём не думал. Только голос, похищенный зельем, никак не хотел возвращаться, а ждать, чтобы изготовили противоядие, правитель не стал. Любимый не мог далеко уйти, и король думал, что найдёт его очень скоро, не понимая, впрочем, как быстро и беспорядочно может двигаться ослеплённый и обезумевший человек. До захода солнца кровавые следы давали знать, куда он направляется, а потом король какое-то время шёл наугад, в слабых проблесках лунного света... но шёл он верно. Заклинание, произнесённое таким знакомым и любимым голосом, он расслышал – и счастье наполнило его: жив!

И тут же мир перевернулся.

Король пролежал без чувств недолго. Как только смог встать, направился в ту сторону, откуда услышал голос. Нашёл возлюбленного, лежащего под деревом, увидел раны на месте глаз, и сердце сжалось от горя. Но слабое дыхание показывало, что мужчина жив – а значит, они вместе. Осторожно, читая исцеляющие заклинания, король вставил ему глаза старшего советника, залечил веки, успокоил боль.

Скоро молодой человек пришёл в себя. Но разум, затуманенный пережитым ужасом, ложью и отчаянием, не сразу вернулся к нему. До утра он спрашивал, где находится и кто это рядом, и не верил, и забывал, и спрашивал вновь, и лишь недолгий сон вернул ему рассудок.

На рассвете король исчезнувшего города понял, что смерть ему не грозит: чары развеялись, когда пропала гора. Он со своим любимым поселился на окраине леса, у границы одной из стран, и вскоре слух о нём как об удачливом охотнике и умелом знахаре разошёлся по окрестностям. А молодой художник, хотя к нему и вернулось зрение, с чужими глазами не мог рисовать и писать так, как раньше, и делал это редко и неохотно. И всё же в их небольшой дом приходили за советом, и за лекарством от недуга, и с просьбой написать красиво ценную грамоту, и чтобы купить у охотника его добычу. Дети же боялись двух мужчин, называя их старшим и младшим колдуном, и самые ужасные легенды рассказывали об их колдовстве и его жертвах, превращённых в камень, или в лягушку, или съеденных живьём. Иногда самые отчаянные ребятишки всё же забегали в их дом, чтобы потом похвастаться смелостью перед приятелями, и всегда возвращались с одной-двумя невиданными зверушками, слепленными из глины, и волшебной сказкой, которую младший колдун рассказал о проделках этих существ.

Так они и прожили в лесу до глубокой старости, и никто из приходивших не узнал короля разбойников. И на том закончились дни города на вершине горы, и долго ещё никто не решался дойти туда, где гора стояла и вдруг пропала, а тех, кто приходил и заглядывал в провал, охватывал страх, и они спешили обратно. Слухи ходили разные. Кто-то говорил, что разбойники покинули гору и ушли в другие края. Кто-то добавлял, что все свои богатства они забрали с собой. Другие твердили, что гора провалилась под землю, и ценности можно найти глубоко внизу. Но никто не спускался туда, боясь призраков, которые остались охранять это место.

Говорили также, что гору со всеми ходами, тайниками и зданиями можно вернуть назад – стоит лишь прочитать наоборот то заклинание. Но знает ли его кто-то, произнесёт ли однажды – тайна, которую откроет только время. А те, кто не верит и считает историю выдумкой, могут посмотреть на причудливых зверушек, которых до сих пор делают из глины в этих местах. Так хорошо, как у старого сказочника, ни у кого не получается – но появляются такие игрушки только здесь и, удивляя народ, расходятся по всему свету.

Автор - Pere Kur