Странный

Расцеловавшись с бабушкой и передав ей сумку с гостинцами, Денис зашел в прохладу бревенчатого дома и, вдохнув терпкий воздух, рухнул на кровать. Провести в деревне целый месяц он просто был обязан, не все лето, конечно, иначе бы умер от тоски, но месяц вполне можно пережить. Бабку он любил, пребывание в деревне не считал какой-то там ссылкой, зато потом целый год мать к нему не приставала на предмет того, что он не помогает ближнему своему.
Посопев в потолок, он вышел на веранду, достал сигареты и огляделся. Знакомые с детства пейзажи вызывали приятные воспоминания, и в свои девятнадцать лет он снова становился маленьким озорником, таскающим с грядки огурцы и подкладывающим их на дорогу под колеса пыльных грузовиков и ярких легковушек. Спустя пару минут он увидел на другой стороне улицы щупленького парнишку, ковыряющегося в мобильном телефоне. Подошедшая бабушка кивнула внуку.
- Смотрю, дымишь.
- Да лан те, баб.
- Мать знает?
- Да она сама.
Бабушка окинула его внимательным взглядом, потом посмотрела на дорогу и тоже увидела парня с мобильником.
- Приперся, - тихо сказала она, - Пронюхал, что ты приехал.
- А кто это? – спросил Денис, потому что это была первая новость, которую он услышал, и казалась довольно интересной.
- Пашка, - бросила бабка, - Странный. На соседней улице живет с матерью, сюда переехали около года назад. Ну его к черту, но лучше не общайся с ним, чудной какой-то.
- А че чудной-то?
- Да словно во сне ходит, в глаза не смотрит, все боком, боком. Сколько времени тут, а знакомых так и не завел.
- Понятно, - ответил Денис и подумал, что в Москве таких четвертая часть от общего количества всех жителей. А через пять минут он уже забыл о Пашке, уписывая за обе щеки сочную крупную малину, снимая ягодки с белых конусов прямо с куста.

Первый раз он заговорил с Пашкой, когда бабушка послала его в магазин. Намотав на руку огромный целлофановый пакет, он шел своей дорогой, но вдруг увидел его, одиноко стоящего около старенькой, пробитой ржавчиной «шестерки».
Знакомых Денис так и не завел, и, вспомнив бабушкин приказ не общаться с Пашкой, тут же решил его нарушить.
- Красивая тачка, модная. Сам прокачал? - кивнул он на «шестерку».
- Завидуешь? – насмешливо спросил его парень. Теперь, когда он был ближе, Денис заметил, что ему лет семнадцать, что они одного роста, только парень был худее, чем он. Светлые отросшие волосы беспорядочно ложились на шею, закрывали уши, отросшая челка, которая, казалось, должна была колоть прямо в глазные яблоки, закрывала большую часть лица. Серые глаза внимательно смотрели на Дениса.
Первым протянул руку Пашка.
- Павел.
- Денис. Можно Дэн.
Познакомившись, они так и остались стоять возле «шестерки», перебрасываясь ничего не значащими фразами, пока, наконец, Денис не вспомнил, что ему надо в магазин.
- Мне тоже нужно, - вскинулся Пашка, - Можно мне с тобой?

Купив продукты, Денис решил подождать нового знакомого, который замешкался возле витрины с конфетами. Он выбрал дешевые карамельки, пару пакетов сушек с маком и потопал на кассу, выгребая из заднего кармана джинсовых грязных шорт мелочь. Расплатившись, он подошел к Денису.
- Сестре купил, - пояснил он, - Она маленькая еще, всего семь лет, нервная, плачет часто, а сладкое ее успокаивает. Просто чтобы ты знал, что я это не ем.
«Да мне все равно, что ты там у себя ешь», подумал Денис, и понял, что Пашка хочет казаться мужественнее и взрослее, чем есть на самом деле.
На следующее утро бабушка попросила его сходить к соседке за парным молоком. Денис взял с собой трехлитровую банку и, подходя к калитке, увидел Пашку, наматывающего на палец наушники.
- Привет.
- Привет, - улыбнулся Пашка, - А я тут... Куда-то собрался?
- За молоком.
- А, к Монаховым, у них своя корова. Можно мне с тобой?
- Да пожалуйста.
Пашка спрятал наушники и пошел рядом.

Месяц заточения подходил к концу, и Денис уже привык каждый день видеть около своей калитки худого белобрысого парня, которому тут было явно скучно. Случайно найдя друга, пусть даже временного, сезонного, Пашка был счастлив от того, что теперь ему хоть с кем-то можно пообщаться. Он приходил всегда к десяти часам утра и сидел около забора в траве, пытаясь не попадаться на глаза бабушке, и ожидая, пока Денис к нему выйдет сам. Потом они шли либо за молоком, либо в магазин, либо на помойку, чтобы выбросить мусор, либо просто уходили за деревню и бродили по тропинкам, которые уводили их в березовую рощицу, где, как обронил умный Пашка, пару раз даже находили грибы. Бабка ворчала, что ее внук все же спутался со «странным», но Денис объяснил ей политику партии, мол, никого другого рядом все равно нет, и вообще, никакой этот Пашка не странный, а просто какой-то чувак, забытый богом, как и все, кто тут живет.
Накануне отъезда бабушка загоняла Дениса до смерти. Он носился по участку и дому, выполняя все ее поручения, и к концу дня умотался так, что решил не идти с Пашкой никуда. Выйдя за калитку, он рухнул рядом с ним в траву и протянул ему сигарету.
- Устал, никуда сегодня не пойду.
- Жаль, - расстроился Пашка, - я хотел тебе показать старую церковь.
- Нет, - махнул рукой Денис, - правда, не могу.
- Хорошо, - тихо сказал Пашка, - но тут хотя бы посидишь?
- Докурю и свалю, - важно ответил Денис, затягиваясь привезенным из Москвы «Парламентом».
- А завтра во сколько уезжаешь?
Денис Пашку понимал, потому что сразу увидел, насколько ему одиноко среди этих красивых палисадников. Поэтому и присосался к нему, к городскому, как пиявка, поэтому и не хочет, чтобы Денис сейчас уходил.

Попарившись напоследок в баньке, наевшись лупастого крыжовника, Денис провалился в мягкий уютный сон. Бабушка решила лечь спать на террасе, предоставив внуку кровать со скрипучей сеткой, мягчайшей периной и огромной подушкой, на которую он мог бы улечься целиком.
Он проснулся от короткого резкого звука и, распахнув глаза, увидел на фоне светлеющего неба в проеме открытого окна худенькую фигуру.
- Ден, я разбудил, прости, - раздался отчаянный шепот и Денис, собиравшийся было уже заорать, захлопнул рот, потому что худышка оказался Пашкой, который сразу же полез в кровать и умостился рядом, обняв его тощей рукой.
Денис подумал, что, наверное, это сон, который смешивается с реальностью, но Пашка живо доказал ему, что он уже окончательно проснулся. Погладив его по руке, гость стал рассыпать по его телу мелкие поцелуи, поднимаясь от живота к лицу.
Ошеломленный Денис дождался, пока Пашка поднимет голову и увидел огромные глаза и губы, нетерпеливо пытающиеся его поцеловать.
- Эу, эу, мальчик, - он оторвал от себя Пашкины руки и отодвинулся в сторону, благо ширина бабулиной кровати позволяла это сделать легко.
- Ты чего придумал?
Пашка не стал нарываться, протянул руку в сторону Дениса и жалобным шепотом попросил:
- Возьми меня, а?
- Куда взять, домой? – не понял Денис, а когда до него дошло, о чем его просит Пашка, выкатил глаза.
- Совсем рехнулся, да?
- Не кричи только...
- Да я сейчас вообще тебе голову разобью, педрила, бл**ь, несчастный. Иди нах*й отсюда!
Пашка медленно убрал руку, но не уходил.
- Ден, я люблю тебя, - с трудом выдавил он и вдруг заплакал, спрятав голову в подушке.
- Чего?!
- Ден, ты понимаешь, я люблю тебя, - через слезы заговорил он, -Завтра ты уезжаешь, а я останусь тут совсем один, и ничего, кроме тебя, у меня больше нет. Переспи со мной, пожалуйста, а то я с ума сойду... ты же все равно уедешь, я тебе не нужен, а я себе вряд ли кого-то вообще найду. Знаешь, как трудно тут жить и тихо сходить с ума, ведь все видят, что я... странный.
- Это юмор у тебя такой, да? – не выдержал Денис, досадуя на то, что не врезал ему сразу, как только тот залез в постель. Сразу бы все встало на свои места, и он уже спал бы.
- Я хочу, чтобы ты стал у меня первым. Пожалуйста, Денис, я все равно никому больше не нужен.
- Ты что, предлагаешь мне вы**ать тебя в жопу?
Пашка елозил рукой по простыне.
- Ну, чего молчишь?
- Можно по-разному, - отозвался Пашка, - Если ты хочешь, то могу я тебя.
- Что, бл**ь? Может, мне еще взять у тебя в рот? Ты ох**л, да? Ты вообще понял, что сейчас сказал, у*бок?
Словарный запас Дениса, состоящий из литературных выражений, куда-то делся и мат сыпался из него, как из рога изобилия. Пашка молча слушал, а потом соскочил с кровати и подошел к окну.
- Извини, - едва слышно сказал он и запрыгнул на подоконник.
- Пи**уй отсюда, - яростно зашипел Денис, и Пашкина стройная фигурка, приземлившись в смятую траву, исчезла без следа.
Дениса так тряхануло, что он уснул только под утро, а до этого смотрел в окно и мысли, залезшие в голову, разволновали его окончательно. На место злости пришло сочувствие к Пашке, неловкому, «странному», родившемуся не там и не таким, как другие. Я же сильнее, подумал Денис, и чего я на него наорал? Он мне в рот смотрел, слушал меня, помогал траву с участка выносить, получал от бабки пи**юлей, а все равно приходил, чтобы побыть со мной. Неужели, правда, влюбился? Фу ты, твою мать, хрень какая... Тьфу ты, ёп твою мать.
Приехавший к обеду отец велел быстро собираться, и Денис, обойдя свои временные владения, вышел из дома на улицу. Яркое июльское солнце жарило по-взрослому, отец задержался с бабушкой в огороде, и Денис спрятался в тени разросшейся сирени, пытаясь вспомнить, ничего ли не забыл.
- Ден, - позвали его, и, обернувшись, он увидел невесть каким образом взявшегося тут Пашку. На нем была красная майка и неизменные джинсовые шорты, и эта одежда так ладно сидела на нем, что Денис слегка отступил, удивляясь собственным мыслям.
- Чего тебе? – скривился он.
- Ты вернешься? Когда-нибудь, на следующее лето или в следующие выходные?
- Не знаю... – отвернулся Денис.
- Я не буду тебе мешать, Ден. Только обещай, что ты приедешь.
- С какой стати?
- Ден, обещай. Ты меня не увидишь.
Денис многозначительно сплюнул под Пашкины белые кроссовки.
- Ладно, обещаю.
- Спасибо. Денис?
- Чего тебе? – он боялся, что Пашка снова начнет говорить о своей любви, но тот шагнул к нему и, не дав опомниться, крепко поцеловал его в раскрытые губы. Ден дернулся назад, но Пашка, отпустив его лицо, уже убегал огородами, и только красная майка пару раз мелькнула среди сочной зеленой листвы.
Денис не мог понять себя совершенно. Это новое, чего он испугался, от чего убегал, о чем слагал матерные афоризмы, вдруг стало потихоньку его притягивать. Образ стройного Пашки в красной майке и джинсовых шортах ассоциировался с чем-то приятным, и Денис с ужасом вспоминал, как налетел на него той самой ночью, когда он залез к нему в постель. Уже приехав домой, он поймал себя на мысли, что частенько вспоминает Пашку, его светлые отросшие волосы, маленькие уши, слегка смущенный взгляд, который он бросал на Дениса, если смотрел ему в глаза. А еще, когда он говорил, он смотрел на его губы, и Дена это жутко раздражало. В такие моменты он отворачивался и вспоминал бабку.
«Странный».
- Мам! – крикнул Денис, доставая спортивную сумку из шкафа. - Дай денег, я к бабушке еду.
- С чего бы это? – ответила мама из другой комнаты.
- Кое-что забыл, мам! – и Ден стал забрасывать в сумку футболки, диски и трусы, - И кое-что пообещал.