Сказка о принце, белом коне и драконе

 То, что именно он будет тем самым принцем на белом коне, я решил за ужином, 25 августа, во вторник.  Вернее за несколько минут до ужина, когда мажордом только пригласил нас к трапезе. А после, сидя напротив и любуясь, как он вгрызается ровными белыми зубами в жареный на вертеле олений окорок, как янтарный жир, переливаясь в лучах закатного солнца, стекает по его мощному подбородку и капает на крахмальный воротник, моя уверенность окрепла. 

Кто-то решит, что я романтик, кто-то подумает, что конформист, но я искренне уверен, что в жизни каждого должен быть принц на белом коне. Такое у меня сформировалось мировоззрение. Наличие принца вселяет оптимизм и веру в будущее. Все книги, которыми я зачитывался, будучи подростком, изобиловали историями про принцев и белых коней. Жить долго и счастливо можно только так. В противном случае, при всем разнообразии жизненных приключений, летопись будет неполной.

Поэтому я мечтал о таком, время от времени оценивал кандидатов, рассматривал варианты, но, правда, без фанатизма. Оголтелые поиски принца все-таки не стали моей навязчивой идеей, этаким идефиксом. Думаю оттого, что дел у меня хватало, чтобы не циклиться до одержимости. Но где-то в глубине души всегда жила надежда. И потому в перерывах между войнами, восстановлением разрушенного, захватническими походами, балами и сбором винограда, она нет-нет, да и всплывала, будоража воображение. 

Годфруа жил в нашем замке давно, будучи троюродным племянником мужа брата моего отца. Рано лишившись родителей, он был взят на воспитание дядей Хьюго. Но буквально через год дядюшку Хью беспардонно отравили на приеме у какого-то мелкого восточного королька. Его супруг Геневр решил начать новую жизнь, просто с чистого листа, и быстро выпер нахлебника к своему брату - моему отцу. Отец мой был человеком добрым и набожным, оттого и приютил бедолагу. 

Годфруа был на три года моложе меня, постоянно крутился под ногами, так что я и не заметил, как он возмужал и к двадцати годам превратился в здоровенного детину, откормленного отличной стряпней месье Бланш, нашего повара. Игры и турниры, охота и войны закалили его дух и тело. Весь его вид: волосы соломенного цвета, голубые глаза, в которых в общем-то не читалось большого ума, отчего они были ясны и наивны, сильная шея и широкие плечи, все говорило об идеальном кандидате в принцы. 

Хотя я человек без особых претензий в отношениях, но с определенным стереотипом. Что не исключение в наши дни. Все ищут что-то конкретное: рост, вес, цвет волос, возраст и, даже, простите, размер гениталий. Я не доходил в своих поисках до такой скрупулезности.  Но уж что я знал точно – мой принц не должен быть тощим интеллектуалом – книжником или ещё хуже чернокнижником, от этой братии ничего путного ждать не приходится. По мне гораздо милее парень из какого-нибудь сельского королевства, с простыми взглядами на жизнь, в том числе и половую.

Вот так всегда и бывает: то, что ищешь за семью морями, оказывается, постоянно находилось у тебя под носом. С полгода я приглядывался и прикидывал, будто бы заново знакомясь с Годфруа. За это время нам сильно потрепал нервы Конрад Малый, со своими полчищами криптозомби. Правда, эта небольшая война лишний раз продемонстрировала, что отсутствие глубокого интеллекта с лихвой компенсировалось богатырской силой моего избранника. В своих мечтах я уже представлял нас, одержимых страстью, предающихся самым немыслимым сексуальным утехам. От этого даже покрывался мурашками, как юный паж, впервые увидевший своего господина обнаженным. 

Кстати, земли Конрада, я, благодаря протекции кузена – Верховного епископа, сразу перевел на имя Годфруа, так что официально, по документам, он стал именоваться принцем Годфруа Заречным.

Преисполненный уверенности в правильности своего выбора, я сразу после ужина спустился в конюшни. Дело в том, что мои предки были известными в округе конезаводчиками. Поэтому, можно сказать, я родился в седле. Но, как назло, все лошади были либо вороной, либо гнедой масти. Что ж - трудности лишь разжигают стремление, а азарт заставляет мозг работать на полную мощность. Прохаживаясь между стойлами и в задумчивости потирая подбородок, я вспомнил, как мой наставник - мэтр Хорстед рассказывал о дивных конях белой масти, что разводят эльфы восточного побережья. Разводят, надо сказать, исключительно для внутреннего пользования. Правда, бывали исключения, когда их король Гамлунд преподносил жеребца в дар какой-нибудь стратегически важной персоне. Я, хотя и являлся родственником чуть ли не половине всех правителей Известных Земель, но, к сожалению, настолько важной персоной не был. Значит, мне оставались либо хитрость, либо воровство. Я выбрал первое. 

Надо сказать, что в той самой войне с Конрадом мне в качестве трофея попал очень редкий ярко зеленый смарагд огромного размера каплевидной формы. Стоил он как среднее герцогство, типа моего, но мой астролог посоветовал избавиться от камня, неподходящего мне по времени рождения. Я подумал, что случай идеальный. В своих бумагах я отыскал письма, написанные мне Вулвордом IV, императором Священного Союза, а по совместительству моим дядей, и стал внимательно изучать его почерк. Должен признаться, что среди моих всевозможных талантов есть и пластография. Так что мне не составило труда состряпать дядюшкиными каракулями послание Его Светлости правителю всех эльфов Востока лорду Гамлуду с нижайшей просьбой о покупке белого жеребца в честь годовщины их свадьбы с герцогом де Ризе. В качестве платы, естественно, был трофейный камень. Как ни прекрасна была подделка, зная проницательность этих ушастых гордецов, я наложил на пергамент заклятье подлинности. 

Снарядив свою быструю шебеку, с небольшой командой я отправился в путь. Годфруа порывался составить мне компанию, даже не спрашивая, куда это я направляюсь, но был оставлен дома: во-первых, я все-таки хотел сделать сюрприз, а, во-вторых, не был до конца уверен в удаче. Корабль легко скользил по волнам, ветер был попутным, 18 пушек заряженными, а тридцать моих головорезов, готовыми сразиться с самим многоруким Франном.  Но должно быть Лангааст – Бог всех морей, был на моей стороне -  в пути не произошло никаких неприятностей. Кроме, пожалуй, забавной стычки между боцманом и коком, не поделившими аппетитный смуглый зад юнги Аххена. В итоге последний провел полдня в моей каюте, дрожа от страха, кок лишился передних зубов, а боцман поплатился сломанным носом. Команда покатывалась от смеха, а я не стал наказывать этих горе - любовников, но пригрозил, что первого, кто ещё хоть раз устроит на корабле потасовку, вздерну на рее. Оставшиеся дни, лежа в шезлонге на верхней палубе, я предавался мечтам и грезам. Нет ничего лучше для восстановления сил и обдумывания планов на будущее, чем морское путешествие! Вот так к исходу четвертого дня на горизонте показались острые шпили Гамлундхейма – главного портового города Восточного побережья. 

Заплатив пошлину береговой охране, мы пришвартовались в северной части порта, где располагалась удобная гавань для частных лодок и небольших судов. Взяв с собой Аххена, который все ещё опасался за свою девственность, я направился в центр. 

Гамлундхейм – огромен и многолик, этот форпост восточных рубежей эльфийской империи тщательно продуманный и спланированный, был местом, где пересекались торговые пути, ведущие из самых дальних уголков обитаемого мира в столицы королевств и княжеств Известных земель. Многие столетия город рос и богател, но никогда не почивал на лаврах. Не пресыщался. Тщательно охраняемый, не допускающий беспорядков, он мог спрятать в своем чреве кого угодно, но и выдать кого угодно в считанные часы. В его паутине была очень четкая геометрия - все нити и ниточки, в конечном счете, вели в замок Лагадрииль, где располагалась летняя резиденция Его светлости лорда Гамлунда.

Наняв дорогой, но неброский экипаж, мы покатили по широким, отделанным белым камнем улицам, вверх к золотым воротам замка. 

- Ваша милость, красота-то какая! – то и дело восклицал Аххен, зачарованно глядя на вычурные особняки и замысловатые фонтаны. – В жизни не видел такого!

Я лишь усмехался, да согласно покачивал головой. 

Когда карета остановилась, в окне возникла ушастая голова стражника.

- Доложи начальнику охраны, что прибыл Его сиятельство Имперский Герцог Фрей де Шамп с тайным посланием к лорду Гамлунду, - в моем голосе слышались металлические нотки – игра началась. 

Голова исчезла. Аххен смотрел на меня широко раскрытыми глазами и, клянусь костями первого де Шампа, его смуглое бархатное личико побледнело. Я успокаивающе потрепал его по щеке. 

- Ничего не бойся, малыш, все будет хорошо. Держи вот этот ларец, теперь ты мой личный помощник - с этими словами я протянул ему дивную шкатулку работы земенгальских гномов, в которой, на жемчужного цвета атласе, возлежал смарагд.

Ждали мы недолго, когда дверца экипажа открылась и приятный, но твердый голос произнес:

 - Прошу Вас, Ваше сиятельство, лорд Гамлунд примет вас.

Выйдя из кареты, я увидел начальника замковой охраны в сопровождении двух стражников. «Как же они все похожи, - пронеслось у меня в голове. – Сплошь белокурые красавцы без возраста».

- Это мой личный помощник кавалер Аххен, - кивнул я на юнгу, который, надо сказать быстро взял себя в руки и вошел в роль. - Надеюсь, Его светлость в добром здравии?

- Лорд ждет вас в малом тронном зале, - отчеканил эльф.

То, что зал был «малый», вовсе не означало пренебрежения к моей персоне, а указывало лишь на конфиденциальность моего визита.

Мне всегда нравилась способность эльфов удачно обыгрывать ландшафт, переплетая постройки с окружающей природой: скалами, водоемами и, даже, вековыми деревьями. Оттого складывалось впечатление, что и сам замок нерукотворный, а появился и продолжает расти вместе со всем этим великолепием. «Приеду, уволю своего ландшафтного дизайнера, а найму кого-нибудь из выпускников местного архитектурного факультета», - размышлял я, пока мы поднимались по лестнице, удивительным образом вмонтированной в причудливые корневища тысячелетнего кедра.

 Зал действительно оказался небольшим. Лорд, выказывая мне почтение, стоял посередине, слегка наклонив голову набок. 

- Ваша светлость, - я застыл в глубоком поклоне, Аххен, немного замешкавшись, последовал моему примеру. – У меня тайное послание к вам от моего сюзерена императора Вулворда. 

- Люди и эльфы должны помогать друг другу, так говориться в Великой Декларации, - голос лорда был высок, но приятен.

Я протянул ему фальшивое письмо, пристально глядя в глаза. Лорд быстро пробежал его, чуть заметная улыбка скользнула по его губам. Неужели догадался? Я почтительно склонил голову.

- О каком камне идет речь? – в голосе лорда почти не читалась заинтересованность.

Я посмотрел на Аххена, тот торжественно вышел вперед и поклонившись протянул мне шкатулку. Я открыл ее, и смарагд заиграл всеми гранями, отражая лучи вечернего солнца, проникающие через сводчатые окна. Лорд взял камень тонкими, но сильными пальцами и поднес к лицу. Я знал, что он коллекционирует редкие минералы, поэтому не сомневался, что подарок придется по душе. Но вот раскусит ли он подделку, этого я при всей моей проницательности знать не мог.

- Я должен подумать, - камень вернулся в шкатулку. – Ответ будет завтра, а пока побудьте моими гостями. Виланнель проводит вас в ваши покои. 

Раздался звон колокольчика, и в зал вошел юный эльф. Поклонившись, он предложил следовать за ним. Наши покои представляли собой две спальни объединенные террасой, с которой открывался чудесный вид на залив. На террасе был накрыт стол. Вино и яства заставили наши животы заурчать. Видя мою озабоченность, юнга не лез ко мне с разговорами, а вдоволь наевшись, любовался закатом.

Ночь была прохладной, поэтому, тепло укрывшись, я задремал, утопая в нежнейших перинах. Казалось, мой сон длился доли секунды, когда меня разбудил голос, повторяющий мое имя, голос, шедший ниоткуда, но проникающий прямо в мою голову. «Фрей…Фрей…я жду тебя…» звучало тихо, но настойчиво. Я выскользнул из-под одеяла и направился к выходу, двигаясь так, будто меня кто-то вел, тянув за невидимую нить.

Минуя пустые залы и многочисленные лестницы, я оказался на верхней террасе. Головокружительная высота позволяла увидеть не только весь Гамлундхейм, но и побережье, изрезанное многочисленными бухтами.

В центре площадки бил небольшой фонтан, у которого стоял лорд Гамлунд.

- Знаешь, Фрей, когда накладываешь заклятье подлинности, то последними словами должны быть «нха та ранг фоол нре», тогда даже эльф высшего уровня не сможет ничего заподозрить. Но, вот почерк ты подделал изумительно. Только две вещи останавливают меня, чтобы не выдворить тебя восвояси ни с чем. Твой смарагд и твой юнга. Предлагаю обмен. 

- Аххен? – я был несколько озадачен.

- Он будет жить как король! Ну, или почти как король, - Гамлунд разразился зычным смехом. – Едва только я увидел этого красавца, то понял, что он именно тот, кто поможет мне скоротать  вечность.

- По рукам, и учтите – он девственник, - сказал я, не задумавшись ни на минуту. – Приготовьте все к восходу солнца. 

- Все уже готово. Конь норовист, но поверь, он один из лучших. 

Когда я вернулся в спальню, то постель Аххена была пуста. «Интересно, сколько таких аххенов уже скрашивали твою вечность, старый пройдоха?» - подумал я. Собравшись, я вышел на нижнюю площадь, где меня уже ждали. Великолепный жеребец бил копытами и фыркал, лорд Гамлунд не солгал  - это был дивный конь. Вскочив в седло и последний раз взглянув на замок, я помчался к пристани.

Никто не посмел спросить меня о судьбе юнги. Как будто никого и не было со мной.  На обратном пути нас немного потрепал шторм, но добрались мы без особых потерь.

Годфруа радовался как ребенок. Что и говорить, в седле он смотрелся настоящим принцем из моих юношеских грез. По телу побежала волна неги и возникла стойкая эрекция. Пришлось отвести глаза в сторону и вспомнить, что это ещё не все - конечно, прекрасный принц, должен был меня вызволить из лап дракона. 

И в этом вопросе без Эннунга не обойтись. Эннунг мой старый добрый приятель, вернее он был ещё приятелем моего прапрапрадеда, потом прапрадеда и так до отца. Меня он таскал на спине, когда мне было ещё лет пять-шесть, рассказывал удивительные истории о сражениях и несметных богатствах, человеческой доблести и жадности. Эннунг – как вы поняли, был драконом. Самым настоящим, с крыльями и огнем из пасти. Просто много веков назад мой предок, Люк де Шамп,  нашел драконье яйцо и выходил его, используя тигель и кузнечные меха. Оттого-то на гербе де Шампов изображен крылатый змей. Это и был Эннунг. Но ещё до появления Годфруа, когда мне было лет тринадцать, он вдруг исчез. Поговаривали, что влюбился в некоего черногорского дракончика - малолетку и улетел за тридевять земель. Но мне казалось, что он по-прежнему рядом: то чудилась тень от крыльев в вечерних сумерках, то слышался густой бархатистый голос в ночной тишине, то далекое зарево я принимал за его отрыжку.

Сразу после сбора винограда, когда я по традиции закупорил первую бочку молодого вина, той же ночью, с небольшим дорожным мешком, да клеткой с почтовым голубем, я направился в сторону Хеветских гор. Мое отсутствие, даже длительное, никого из домочадцев удивить не могло, ибо я частенько ввязывался в разные долговременные авантюры. По лесам ещё шныряли недобитые криптозомби, а на болотах, вдоль которых пролегал мой путь, обитали вурдалаки. Поэтому мне пришлось наложить на себя и моего гнедого жеребчика заклятие «пустого места», чтобы ни образа, ни следа, ни запаха. Так и добрался я до бывшего жилища моего старого друга, в надежде найти хотя бы какие-нибудь подсказки о его нынешнем пребывании. Вход в пещеру был зачарован. Но я прекрасно знал о ключе на дне родника. «Ключ в ключе» - эта игра слов очень нравилась Эннунгу.

Ровно в полночь свет меньшей луны осветил контуры двери, каменный ключ в виде драконьей головы точно вошел в образовавшееся отверстие. Дверь со скрипом повернулась. Вниз уходила широченная лестница. Я зажег факел и начал спускаться. Как же давно я здесь не был! Огонь выхватывал из темноты очертания мощных колонн, поддерживающих сводчатый потолок, было прохладно и тихо. Лестница заканчивалась огромным залом, забитым всякой всячиной, которую Эннунг тащил в свое жилище. Он это называл «мое хобби». Статуи, ротонды, даже парочка храмовых куполов… Я ещё помнил, как тщательно он расставлял все это «великолепие», бормоча под нос что-то про «миленькие статуэточки» и «домашний уют». Каменный пол, как водится в любом драконьем жилище, был аршина на два завален золотом. Я выставил факел вперед и, насколько позволял его неровный свет, окинул взглядом пространство. Матовый блеск драгоценного металла тысячами бликов заиграл в свете пламени.

- Какого черта, - выдохнул я. – Он бы никогда не оставил все это! Эннунг! Эннунг!

Мой голос многократно отраженный от каменных стен покатился по пещере. Я зачерпнул пригоршню золотых монет, подбросил ее вверх. В ту же секунду где-то в дальнем конце зала послышался шум, похожий на гул водопада из дуглонов и туллеров.

- Кто посмел потревожить мой сон! Готовься к смерти, рыцарь! – хорошо знакомый, хотя немного хриплый ото сна голос сотряс каменный мешок. 

- Не торопись, дружище, сразу после сна вредно быстро бегать, - в моем голосе читалась нескрываемая радость.  – Это я – Фрей.

Через мгновение, как по волшебству, вспыхнули десятки светильников, расположенных на стенах и колоннах. Брызнули, переливаясь монеты и драгоценные камни, и я увидел своего доброго приятеля, застывшего в нескольких локтях от меня.

- Эннунг, друг мой, как же я рад тебя видеть! Что только не говорили о твоем исчезновении. Ты что плачешь?

Я подошел и обнял большую чешуйчатую голову, нежно почесав за ушами. Драконовы слезы - панацея от всех болезней, явление редчайшее. Но мне и в голову не пришло подставить какой-нибудь кувшин, наоборот, я стал успокаивать его, не понимая, чем вызвана такая бурная реакция. Когда он окончательно успокоился, то сказал, что это нервное, что он не ожидал меня увидеть, что потрясен, поэтому так отреагировал. Оказалось, что все эти десять лет он спал, зарывшись в горы золота. Когда я спросил его, почему это он сделал, он замялся и перевел разговор на другую тему. Так мы проболтали несколько часов. В конце разговора я попросил его об одолжении, изложив план действий.

- Смотри: я отправляю почтового голубя к Годфруа, с призывом о помощи и планом проезда. Он добирается, вы сражаетесь, ну, ты помотаешь его по лабиринтам и залам, а потом в испуге улетишь. Он спасет меня, и мы торжественно вернемся в Шамп.

- Что это за ролевые игры? – спросил Эннунг, пристально глядя на меня. – Зачем тебе все это? Если ты его любишь, просто живите вместе и все. Его голос погрустнел и, отвернувшись, он положил голову на гладкую поверхность купола.

- Скажи, честно, что ты не хочешь мне помочь, - я обиженно выпятил нижнюю губу. – Хорошо, найду другого дракона. И если он меня не сожрет, то попробую с ним договориться. 

- Хорошо, я помогу, а то ведь и в самом деле сожрет.

- Спасибо, я знал, что ты поможешь. А где у тебя можно расположиться на некоторое время?

Эннунг подхватил меня и закинув на спину взмыл вверх. 

- Вон видишь выступ? Я его называю полочкой, там очень симпатичный домик, позаимствованный мною у какого-то барона. Устроит?

На выступе виднелся небольшой дворец, с башенками и черепичной крышей. Над ним в стене была глубокая расщелина, через которую пробивался солнечный свет.

- Я специально оставил эту щель, для естественного освещения, так красивее.

Я поцеловал Эннунга в нос и отправился спать. 

Мне казалось, я проспал целую вечность, но когда проснулся, воздух был наполнен ароматами цветов и жареного мяса. Я вышел из дома и обомлел, вся каменная плита была завалена розовыми и жасминовыми кустами, а на вертеле в импровизированной жаровне аппетитно расположилась туша кабана.

- Ты ведь проголодался? – Эннунг появился так внезапно, что я даже вздрогнул. 

- Не стоило так беспокоиться, - я старался скрыть восхищение. – но…но мне приятно.

После завтрака и чашечки кофе, я отправил голубя. И мы стали ждать.

Как в старые добрые времена беседуя и слушая его многочисленные рассказы, я стал ловить себя на мысли, что мне с ним легко и не скучно, что его истории забавляют меня, а голос, как и прежде, завораживает. Мы стали выбираться из пещеры, летая по окрестностям и, временами, сея панику среди местного населения. Как-то на пару дней отправились к морю, он показал мне дивную бухту с чудесным пляжем. Мы остались там, купались и валялись на шелковом мелком песке.

Время летело незаметно, а Годфруа так и не приезжал. И вот однажды, когда первые снежинки стали залетать в расщелину над моим жилищем, я решил узнать причину столь длительной задержки. Эннунг не возражал и, холодным ноябрьским вечером мы отправились в Шамп. Подлетев к замку и спешившись на донжоне, я стал пробираться во внутренние покои. Пройдя по потайным коридорам, проходящим внутри толстых стен, я оказался перед спальней Годфруа. Дверь, скрытая за шпалерой, тихо отворилась, и я оказался в комнате. На огромной кровати под балдахином спокойно спал мой принц, нежно обнимая какого-то щуплого блондинчика.

Но вот, что странно, я не испытывал ни гнева, ни ревности, ни досады. Прикрыв дверь и возвращаясь обратно по узким лабиринтам лестниц, я признался себя в том, что давно уже не хочу быть освобожденным. Что в моем сердце прочно и надолго поселился другой. 

- Ну, что? Он там? Ты узнал что-нибудь?

- Летим домой, - я забрался на спину Эннунга. – Дома все расскажу.

Весь обратный путь я молчал, собирался с мыслями. А когда вернулись, то рассказал Эннунгу обо всем, что увидел и о своем безразличии к этому.

- Знаешь, я думал, что люблю его, а ведь ты был прав – это была всего лишь игра. Но не будь ее, я бы не нашел тебя снова. А я нашел…нашел и …полюбил, как никого на всем свете. И не нужны мне принцы на белых конях, когда рядом ты!

Эннунг ошарашено смотрел на меня и вдруг признался:

- А ведь ты знаешь, что я исчез потому, что влюбился в тебя, ещё тогда - десять лет назад, но я и подумать не мог о взаимности. Видеть тебя и понимать, что ты никогда не будешь моим, стало невыносимо. Оттого я замуровал себя здесь и впал в спячку.

Я обнял его за шею и поцеловал. Так мы и уснули, среди золотых холмов огромной пещеры. 

Проснулся я от громогласного «Мать твою!» В неровном свете факелов перед собой я увидел абсолютно голого матерящегося детину, который, оглядывая свои телеса, крутился, словно лабрадор, гоняющийся за своим хвостом. Я тут же потянулся к ножнам и, вынув клинок, вскочил на ноги.

- Кто ты, тысяча чертей?! 

-Я? Да я и сам ещё не понял, но ещё вчера я был драконом, - парень был близок к истерике.

- Эннунг? – я был в шоке. – Каким образом?

- Ну… ну, я слышал об этом, - начал он немного успокоившись. – Слышал, но всегда считал полнейшей чушью, противоречащей всем законам физики.

- Да, в чем дело, Бога ради, - я никак не мог прийти в себя.

- Если, кто по-настоящему полюбит дракона, а тот ответит взаимностью, то после поцелуя дракон примет обличие именно того вида, которого будет его избранник.

- О-фи-геть, - произнес я по слогам. – А если бы я был морской свинкой?..

После этого мы начали дико хохотать, Эннунг подхватил меня на руки и закружил, вздымая сотни золотых брызг.

-Даже если свинками, главное вместе.

Я нежно поцеловал его и согласно кивнул.

- А теперь, собирайся. Пора возвращаться и отправить Годфруа в его Заречье. 

- И жить долго и счастливо?

- Да, и умереть в один день!