Толликот

Снег кружился и налипал на морду. Вьюга бешено расшвыривала позёмку, скрипела стволами деревьев, завывала в расщелинах. Толли бежал. Лапы пружинисто отталкивались от рыхлого снежного марева. Кот перепрыгивал через камни, громоздкие ветви и стволы поваленных деревьев. Он почти не запыхался, чутко контролируя своё дыханье, но силы постоянно таяли, и теперь это уже становилось ощутимо. Усталость томила мышцы, дёргала, заставляя то и дело оступаться, падать, проваливаться в снежную муть с головой.Позади Толли шумела охотничья свора. И он бежал. Бежал так, как никогда не бегал.
Новый прыжок. Лапы скользнули по камню и сорвались. Толли кубарем покатился в сугроб. Он устал, и ему понадобилось несколько драгоценных мгновений, чтобы снова подняться на лапы. Этих мгновений хватило своре, чтобы с лаем настигнуть свою жертву.
Кота не растерзали на месте только потому, что он оказался целиком облеплен снегом и почти потерял запах. Собаки неуверенно скакали вокруг, угрожающе скалясь и рыча, но вычислить врага в шевелении липкого снега не могли.
- Стоять! - рявкнул властный хрипловатый голос.
Скрипнули полозья собачьей упряжки. И как этот неуклюжий Человек не свалился по пути сюда? Довезли. А ведь Толли нарочно выбирал путь потруднее, с множеством препятствий.
- Я сам с ним разберусь, - почти прокашлял колдун, и кот ядовито порадовался мысли, что кое-кому, небось, снега полную глотку набило.
В следующую секунду снег вокруг Толли взвился столбом и тут же превратился в белое тугое пламя, гудящее на непрерывно возвышающейся ноте. Кот заметался, толкнулся в стену странного огня, взвизгнул от боли. Последние силы покинули тело. И тогда Толли собрал всё, что осталось, увы, уже не силы, а лишь знаменитое своё упрямство и непомерную гордость, всю надменность, присущую его роду, и прыгнул на белое пламя. Он бросил себя как можно выше, толкнувшись всеми лапами и накручивая хвостом бешеные петли. Его истошный вопль утонул в треске рвущейся ловушки. И кот вылетел в непроглядную тьму.
Очнулся он в весьма странном месте...

***
Валерка Шашкин никогда не ходил тёмными переулками, и теперь не уставал проклинать себя за то, что поленился обойти квартал по проспекту. В каждой тени чудилось шевеление и нехорошее посапывание. Везде мерещились амбалы с кирпичами. В помойке кто-то явственно, не таясь, копошился, тихо и бесхитростно ругая власти. Валерка закрутился на месте, когда ему почудился чей-то запредельно зловещий вопль и свист рассекаемого ветра. Он растопырил руки и вытянул их вперёд, когда тусклая лампочка над дверью замызганного подъезда лопнула, снизив уровень освещения сразу на несколько пунктов. В тот же миг на них упало что-то неимоверно тяжёлое и мохнатое. Руки этот нежданный сюрприз держать отказались. Напротив, резко попытались втянуться обратно, позволив тяжести продолжить свой путь к разбитому асфальту. Но положения это уже не спасло, Валерка покачнулся и полетел вперёд, вслед за собственными конечностями и их непомерной ношей. Он больно саданулся локтями. Ладоней он даже не почувствовал. Смачно уткнулся лицом в мокрую, вонючую шерсть, к тому же явно жжёную.
- Мья, - невнятно пробормотал Шашкин, отплёвываясь и пытаясь подняться.
- Мяу, - жалобно заскулил сюрприз и издал несколько скребущих по душе звуков, очень похожих на плач младенца.
Валерка окончательно растерялся. Кто-то скинул с балкона ребёнка в палёной шкуре? Руки застряли под тяжёлым свёртком, и пришлось сильно напрячься, чтобы их высвободить, не навредив предполагаемой жертве жестоких родителей. Фонарик телефона высветил странную массу, поросшую клоками серо-рыжей шерсти, огромные уши с кисточками, ощерившуюся клыками морду совершенно дикого животного. То есть назвать его домашним не смог бы даже самый рьяный натуралист-любитель бездомных котят и неприхотливый сборщик бродячих тварюшек. Животное выглядело весьма агрессивно, его взгляд не обещал ничего хорошего, поэтому Валерка резво отскочил и помчался через тёмный двор вслед за беспорядочно мечущимся лучом фонарика.
Остановиться он смог только у двери в свою квартиру. И то лишь потому, что на коврике дремал грязный Алечка с побитым невзгодами букетом зелёной соломы. Яркие ленточки нарядно поблёскивали на фоне размочаленных стеблей, рваных листьев и ошмётков цветов. От Алечки по площадке расползался жизнеутверждающий дух алкоголя и хорошей драки.
Шашкин осторожно тронул ботинком разбитую в кровь руку приятеля. Тот дёрнулся и приоткрыл правый, не заплывший синяком, глаз.
- Ты де шля...и…с-с-ся? - спросил Алечка.
- Ждал тебя у сквера, - раздражённо буркнул Валерка. - Замёрз, между прочим.
Для одного вечера событий явно было в избытке. Хотелось плюнуть на всё, закрыться в тёплой квартире и никого не пускать. Алька сейчас начнёт оправдываться, нести чушь, врать, изворачиваться, тошно мотать нервы, а потом потащит в постель, и всё - прощай здравый рассудок и справедливые обиды. Надоело.
Шашкин отпер дверь, перешагнул зашевелившегося приятеля и заперся изнутри.
- Лер? - недоумённо простонал Алечка.
- Пошёл в жопу.
Валерка расшвырял по полу совершенно промокшие ботинки, скинул куртку на табурет и ушёл в ванную. Там открыл воду, чтоб набиралась, наплескал приятно пахнущих масел и присел на краешек. Перед глазами так и стояла морда дикого зверя, только теперь она почему-то накладывалась на тело пьяного Альки и угрожающе размахивала бывшим букетом.
Устало вздохнув, Шашкин поплёлся в прихожую. Поставил ботинки в подставку для обуви, напихал вовнутрь рекламных газет, встряхнул куртку и задумался. Рукава были такими грязными, что тут никакая сухая чистка не поможет. А завтра на работу надо в чём-то идти. В кладовке где-то обитала старая протёртая дублёнка, которую Валерка носил с десятого класса и до прошлой зимы. Придётся призвать ветерана на службу.
Из-за двери послышалось потустороннее поскребывание. Сердце ворохнулось испуганной птицей.
- Лерчик, - завывало оттуда. - Открой, пожалуйста. Ты меня забыл.
- Тебя забудешь, - проворчал Шашкин и принялся выкладывать всё из карманов куртки. - Иди домой. Я тебя не впущу.
- Почему? - потусторонние подвывания резко стихли.
- Потому что достал, - объяснил Валерка и пошёл упихивать пуховик в стиральную машину.
Из-за двери слышались жалобы, угрозы и пьяные мольбы. Вслушиваться не было необходимости, весь этот репертуар был давно изучен и от представления к представлению практически не менялся.
Несвежей тряпкой Валерка протёр пол в прихожей. Нашёл левый тапок под стулом. Правый выходить отказался. Пришлось напялить хоть один, чтобы не обе пятки мёрзли.
- Лер, я всё понял.
Шашкин удивлённо воззрился на дверь.
- Лер, я сейчас уйду. Не волнуйся. У меня только одна просьба.
Валерка невесело ухмыльнулся и покачал головой. Эту часть спектакля они тоже проходили.
- Открой дверь.
- Нет, - твёрдо заявил Шашкин и угрюмо сложил руки на груди.
- Я не смогу уйти, пока ты не откроешь.
- Ну, конечно!
- Ты мне куртку защемил.
Наступила неловкая пауза. Валерка предпочёл бы не проверять, правду говорит Алька или придуривается, но чувствовал себя на удивление глупо.
- Ладно, - скрежетнул он зубами и щёлкнул замком.
Дверь резко распахнулась, отбросив хозяина, и тут же захлопнулась, впустив встрёпанного Алечку.
- Не ушибся? - как ни в чём не бывало, поинтересовался незваный гость и вручил Шашкину потрёпанный зелёный веник. - Это тебе.
Валерка протяжно вздохнул.

***
Толли едва дышал. Казалось, в этом месте душно, как в глубокой пещере или в доме старосты на свадебной неделе. Лапы почти не слушались, ныла каждая жилка, в голове гудел злобный и кусачий рой пчёл. Непонятное существо со светом в руке умчалось прочь. Кот чуял его страх. Но что делать теперь? Куда он попал? Ничего вокруг знакомого, что можно было бы хоть как-то опознать. Стены, стены, стены. Земля под ногами слишком твёрдая, слишком шершавая, неприятно раздражает подушечки лап. Перекинуться сейчас не получится, сил не осталось, будто выпили. Толли сделал пару шагов, его шатало. Нужно найти место, где можно хотя бы немного отлежаться. Хотя бы тёплое. О безопасности сейчас и речи нет. Невозможно даже осмотреться толком, так крутит дурнотой и отупляющей болью во всём теле. Надорвался, значит? Как и обещал дедушка? Он-то всегда говорил: "Ох, допрыгаешься! Ох, надорвёшься, упрямец!"
Как лапы вынесли из тёмного мешка каменных стен, он не помнил. Помнил, что пахнуло теплом от щели в одной из них. Жильём пахнуло. Кот, не раздумывая, сунулся, метнулся у кого-то под ногами, нырнул в тёмный закуток и затих. Незнакомые голоса выговаривали непонятное. Судя по тону, ругались. Толли понял только, что ему пожелали сдохнуть. Вот уж чему бы он сейчас и сам обрадовался. А потом на него рухнул сон. Чёрный, беспросветный, какой бывает только у абсолютно измотанных котов.
Разбудил Толли знакомый запах...

***
- Ты же не собираешься тащить эту мерзость домой? - брезгливо скривился Алечка, нетерпеливо топчась у лестницы.
Валерка не собирался... до того, как Алька заговорил. Теперь ему внезапно до сладкого озноба захотелось притащить домой именно эту мерзость и никакую другую. Кот - теперь было отчётливо видно, что это именно кот - посматривал знакомо и агрессивно. Было страшно. Очень. Зверь явно превышал размерами любого известного Шашкину кота. Да и когти выглядели внушительно. На выразительной морде топорщилась наполовину обгорелая щётка усов. Клыки тоже не подкачали. Вопрос "чем прикормить животиночку?" сразу отпал. Очевидно, что мясом беспечных прохожих.
- Кис-кис-кис-кис, - робко позвал Валерка.
Кот зашипел и вжался в стену.
- Да брось ты его, - нетерпеливо заныл Алечка.
Под его коротенькую курточку проникал мороз даже скромного подъездного масштаба. В таких куртёшках по холодку можно бегать, но стоять нереально. Может, поэтому у Альки такая поджарая фигура, и он, сколько ни жрёт, никогда не толстеет. Хотя был и другой вариант, более правдоподобный - Альке больше негде было поесть, кроме как у дурачка Шашкина.
- Как я его брошу? Он же ранен, - патетически, нарочно действуя на нервы, воскликнул Валерка. - Котик в беде, ему жить негде.
Котяра заинтересованно направил на спасителя оба локатора, тряхнув кисточками.
- Котик? - возмутился Алечка. - Да это манул какой-то!
- И правда, похож, - деланно умилился Валерка, трепеща от ужаса. - Киска, хочешь кушать? Я тебя не обижу, слово пионера.
Кот задумчиво почесал ухо передней лапой, совсем по-человечески.
- Клянусь, - закивал Валерка и приложил руку к груди.
Животина чихнула и сделала пробный шаг навстречу. Было заметно, что ему и вправду несладко. Лапы подрагивали.
- Хочешь, я понесу тебя? - спросил Шашкин.
Алька демонстративно заржал.
- Ты ему не забудь газетку почитать. «Сельскую зорьку». Про отёл хомячков.
Валерка не слушал, он уже держал тёплое, напряжённое тело на руках. Котяра весил как хороший барашек. К тому же непонятно было, как его взять поудобнее, не причинив лишней боли. Тёмные подпалины на шерсти оказались ожогами. Мокрыми от лопнувших волдырей.
- Фу-у-у! - отпрянул Алька, подавляя рвотные позывы. - Если ты серьёзно, то я домой.
- Пакет с продуктами занеси сначала, - попросил Валерка, подходя к лифту. - И нажми нам кнопку.
- Я с вами не поеду, я по лестнице.
В квартиру их тоже запускал Алечка. Но потом бросил пакеты на кухне, пробормотал что-то про дурдом и испарился, даже не чмокнув Шашкина на прощанье.
- Он улетел, но обещал вернуться. Милый... - вздохнул Валерка.
Кот Альку явно милым не считал и смотрел неодобрительно. Кое-как удалось устроить его на диване, подстелив старый пододеяльник.
- Ну-с, больной, а теперь нам с вами предстоит опытным путём выяснить, какой из меня ветеринар. Ты готов?
Пациент недоверчиво повёл ухом.
- Ну, выбора у тебя всё равно нет. Первую помощь придётся принять от меня.
Спустя час, когда Валерка, строго следуя инструкциям, очистил ранки, прибыл вызванный им врач. Молодой парень, наверняка ещё студент, некрасивый, прыщавый, но с огромными зелёными глазами в окружении пушистых ресниц. В первый момент гость опешил.
- Вы сказали, что у вас кот...
- Кто скажет, что это хорёк, пусть первым бросит в меня камень, - устало отшутился Валерка. - Вы можете помочь?
Было ясно, что если не перевести разговор в деловое русло, то он затянется до бесконечности, а им с котом очень хотелось поесть и выспаться.
- Да, конечно. Я постараюсь.
Чем выгодно отличается платная медицина от бесплатной, так это умением не задавать лишних вопросов, не выносить собственных суждений и готовностью вылечить даже клетчатого слона со следами инопланетных экспериментов, если за это платят.
Вскоре выяснилось, что большинство ожогов поверхностные и больших неприятностей не сулят, если их регулярно обрабатывать. Опасения вызывает только ожог на шее и рваная рана на задней лапе. Хуже всего, что животное заметно истощено, ресурсов у него немного, требуются особая диета и постоянное наблюдение. Если удастся его подпитать, то заживёт "как на собаке". При упоминании собак кошак ощерился и состроил страшную рожу. А рожа у него была весьма выразительная. Валерка после всех мытарств уже не боялся. А, может, слишком устал, - день выдался длинный и утомительный. А вот ветеринара заметно перекосило, но тот старался держать марку.
- Я вам рецепт выпишу. Сами колоть будете или к нам возить?
- Сами поколем, да? - спросил у кота Шашкин.
Кот энтузиазма не проявил: подозрительно сверкал глазами и пыжился.
- Сами, так сами, - поспешно согласился парнишка.
Когда он ушёл, Валерка накормил животину, пока не по диете, а по возможности. Сыр и хлеб эта скотина жрала как не в себя, прихлёбывая молоком из блюдца. Плакал утренний кофе с молоком горькими слезами, потому что кот вылакал все пол-литра, имеющиеся в запасе. От подозрительной колбасы отказался. Шашкин, обнюхав её, тоже не стал рисковать. Готовить уже совсем не хотелось, поэтому ужин хозяина мало чем отличался от ужина кота. Разве что молоко пришлось заменить чаем.
Они посмотрели вместе телевизор, одинаково бездумно пялясь на мелькающие картинки, и Валерка ушёл спать.

Утро началось часа в четыре, под аккомпанемент ноющей животины. Кот сидел у кровати и надсадно орал, неотрывно наблюдая за Валеркой.
- Чего тебе? - злобно шикнул Шашкин, целясь в неблагодарную скотину тапком.
Тот зашипел, вздыбил слипшуюся шерсть и отступил. Ничего внятного он сказать не мог, и Валерка решил, что тот просит жрать. Философски рассудив, что всё равно уже проснулся, он поплёлся в туалет. Кот следовал по пятам. Наблюдал за процессом с таким интересом, что у Шашкина под этим взглядом даже не сразу получилось, но нужда взяла своё. Причём как раз в тот момент, когда Валерка занёс ногу, чтоб отпугнуть наблюдателя. Пришлось оставить эту затею и закончить утренние процедуры под присмотром. Умывшись и отскоблив рожу от щетины, Шашкин направил стопы на кухню, где споткнулся о второй тапок. Подцепил его голой ногой и приступил к таинству сотворения кофе.
В ванной кто-то слил воду.
Валерка сначала застыл с джезвой в руках, а потом отклонился и отступил назад, выглядывая в коридор. Из ванной вышел кот и хроменько заковылял в сторону кухни.
- Так ты горшок искал? - спросил у него Валерка. - Извини, я не додумался, дурак.
Котяра мяукнул что-то на тему "не бери в голову, бывает" и улёгся в узком проходе между мойкой и холодильником.
- Молоко закончилось, - огорчил его Шашкин. - Я куплю на обратном пути. Потерпишь до вечера? У меня короткий день сегодня, не должен задержаться... теоретически.
Кот длинно фыркнул.
- Ну да, человек предполагает, а начальство что хочет, то и делает. Кашу будешь? Овсяную, - Валерка почмокал языком, рекламируя продукт питания.
Котяра заинтересовался. И, как ни странно, кашу умял, опасно гремя глубокой тарелкой.
- Надо тебе миску купить, - сообразил Шашкин, пожалев несчастную посудину. - И имя какое-то дать.
Кот вопросительно прищурился.
- Ну не знаю пока, какое, - смутился Валерка. - Васька какой-нибудь тебе не подойдёт. Ты вон какой... Хочешь быть Бегемотом?
Кошак отрицательно громыхнул тарелкой.
- Ладно, это не к спеху. Отдыхай пока, а мне на работу пора. Где горшок, ты уже понял. Сухого корма у меня нет, могу чипсов насыпать и сухариков. А! Воду!
Шашкин метнулся, перепугав кота, быстро вымыл его тарелку и налил в неё воду.
- Вроде всё. Бывай, страдалец. До вечера.

***
Толли спал плохо, то и дело вскидываясь и порываясь куда-то бежать. То есть, по началу, когда приведённый хозяином комнат знахарь чем-то его не сильно уколол, мышцы расслабились, и боль отступила, удалось немного поспать. Но потом кот вспомнил о своём положении пленника, и его снова начало одолевать беспокойство. Конечно, он не мог ничего поделать, если Человек - а это был именно Человек, нюх ещё никогда не подводил Толли - решил его захватить. Клятва не причинять вреда выглядела не слишком искренней. Однако уже к полуночи, когда хозяин удалился в спальню, а более никто не явился, чтобы охранять пленного, кот усомнился в своём статусе. Да и к чему звать к врагу лекаря? Толли предпочёл бы услуги шамана, но он знал, что в больших кланах их стараются не беспокоить пустяками, с которыми можно справиться самостоятельно.
В раздумьях прошла половина ночи. Потом Толли с трудом сполз на пол и потихоньку обнюхал жилище. Судя по всему, кроме самого хозяина, тут бывали немногие, и все они - Человеки. Неприятный тип, которого кот видел накануне, бывал чаще прочих. Этот пах одновременно и как младший, у которого нет постоянного опекуна и партнёра, и как старший, у которого в доме живут несколько самок. Притом уровень агрессивности у этой особи был на уровне беременной самки в голодную зиму. Дед таких самцов называл "неладными", вроде как разлад у них внутри, оттого больно им, они и кусаются. А сам хозяин - Человек ладный, даже с усталости не злой, и понятливый, похоже.
К утру Толли решил положиться на своё везение. Авось, да вывезет. И пока везло. С удовольствием позавтракав, напившись не очень вкусной, странно пахнущей воды, кот убедился, что хозяин покинул жилище, и растянулся там же, в сенях, поперёк железного прямоугольника, служившего Человекам входом. В одиночестве спалось спокойнее, только в этот раз лекарские снадобья боль не унимали, так что сон опять вышел тяжёлым и рваным.
Проснулся Толли, когда на улице стояли синие сумерки. Зимой темнеет рано, но и Человек обещал вернуться вскоре. Или кот его неправильно понял? Слова были знакомы не все, но интонации и переливы эмоций, как и общий смысл фраз, улавливались легко.
Толли безо всякой охоты погрыз сухую еду, оставленную для него Человеком, она оказалась не очень вкусной и вряд ли была питательной. Попил невкусную воду. Потом вскарабкался на широкое кресло, а оттуда на окошко и уставился в незнакомый мир. Теперь, когда вялость чуть отступила, он чётко осознавал, что мир чужой. Он и ощущался иначе. И магии в нём почти не было. Да и простого взгляда хватало, чтобы понять очевидное. Больше всего вводило в трепет то, что кругом были Человеки. Существа настолько редкие в его краях, что кот встречал лишь одного, хотя знал о существовании, как минимум, двух в своём мире. Здешние точно так же водили в поводу собак, хотя было непонятно, какими заклинаньями они их держат в подчинении, в мире-то без магии. Насмотревшись и так ничего не поняв в происходящем за окном, Толли задремал. Из-под рамы окна тянуло морозцем, блаженно охлаждая ожоги на шкуре. Снизу грела прямоугольная коробка с решетчатым верхом. Кот тихо поскуливал, ему снился дом, тёплый пол, шерстяные ковры, льняные подушки и круглый купол кремово-белых стен с круглыми же прорезями окошек. Запах вкусной еды и парного молока. Пойманный в овраге заяц. Тёплая кровь на корне языка. Дедушка вечно называл Толли дикарём, не разрешал есть сырое мясо, но если никто не видит...


***
Кошак дёрнул носом, и его локаторы нервно затрепетали. Шашкин снова поводил перед мордой кусочком свежего кролика, добился приоткрывания одного глаза.
- Тебе мясо варить или так съешь?
Кот схватил угощение и прочавкал нечто в том духе, что и так сойдёт. Быстро заглотил почти не разжёванный кусок и выжидательно уставился на Валерку.
- Есть, конечно, - успокоил его Шашкин. - Пойдём, наложу в миску.
Миска коту не понравилась категорически. Он отказался даже приблизиться. Сидел поодаль и громко бурчал животом.
- Ну, подумаешь, косточка нарисована и щенок. Она не может считаться собачьей, - спорил Валерка. - Она же новая, значит кто первый, того и миска. Ну, коть! Не выпендривайся, пожалуйста. Нет кошачьих мисок твоего фасона и размера. Коты обычно... скромнее выглядят.
Животное упрямо засопело, легло на пол и собралось издохнуть от голода.
- Твою мать! - с чувством воскликнул Валерка, которому было жаль потраченных денег.
Пришлось вернуть многострадальную суповую тарелку. Кот не шевельнулся.
- Теперь что не так?
Скотина плавно поводила боками, имитируя предсмертное дыхание. Шашкин выругался, помыл абсолютно чистое мясо и снова сполоснул тарелку, на всякий случай. Кот одобрительно мурлыкнул, но подняться сам не смог. Всё равно пришлось бы тащить эту тушу к еде. Валерка, недолго думая, переставил еду поближе к коту и занялся собственным ужином. Спустя пару минут он услышал чавканье и усмехнулся. Опыта общения с котами у него почти не было, зато опыта общения с кошатниками хоть отбавляй. Шашкин клятвенно заверил себя, что уж он-то точно не будет скакать на задних лапках перед этим страховидлом.
- Мяк, - коротко сообщил ему кот, что еда уже закончилась.
- Сейчас.
Валерка накрыл свою часть кролика крышкой и оставил тушиться. Потом сполоснул тарелку и налил молоко. Громкое прихлёбывание раздалось сразу. Молоко животина любила пуще жизни. Придётся покупать его большими пачками.
- Давай-ка займёмся лечебными процедурами, - предложил Шашкин.
Кот особо не возражал, осоловело пялился в никуда и норовил уснуть на месте. Валерка постарался сделать всё быстро и аккуратно. Когда он заканчивал перевязку горла, кошара сыто рыгнул ему в нос, и Шашкин, отмахавшись от запаха нечищеных звериных зубов и прочих прелестей, твёрдо решил, что купит кошачью зубную щётку и перевязку станет делать строго до кормления.
Стоило оставить животину в покое, как та мгновенно вырубилась, будто не спала несколько суток. Валерка лишь головой покачал и рискнул осторожно погладить кота между ушами. Тот коротко муркнул и проворчал какие-то вариации на тему "отвали". Шашкин с сожалением отвалил. Поужинал в одиночестве, то и дело бросая жалобные взгляды на кошару. Подложил ему под нос кусочек своего кролика. Тот мясо сожрал с закрытыми глазами, но просыпаться и составлять Валерке компанию отказался.
- У меня отпуск с завтрашнего дня, - сообщил Шашкин, не находя других ушей для беседы. - Представляешь? У всех рождественские каникулы, выходные законные, а у меня отпуск на две недели. Я начинаю подозревать, что мой начальник из твоих родственников. Такой же бессердечный и надменный жлоб.
Ухо зверюги повернулось в сторону Валерки.


***
Толли прислушался к бессмысленной болтовне Человека. Значит, есть в этом мире такие, как он? Только прячутся, не показывают сути? Вполне может быть. Ведь в его собственном мире Человеков почти что не было. Надо бы это как-то проверить. Позже, когда сил будет достаточно, чтобы перекинуться. Была бы в этом чужом мире магия, Толли восстановился бы гораздо быстрее. Но приходится иметь дело с тем, что есть.
Он сам не заметил, как уснул под ровное бормотание хозяина. Поэтому не сразу сориентировался при новом явлении неладного типа. Разбудили его стоны и неровное поскрипывание кровати. Толли тихонько сунул нос в спальню, принюхался. Пахло сексом и ещё чем-то резким, неприятно-мятным. Он подобрался ближе. Нехороший запах исходил от флакона с красной дрянью и разорванного квадратика, служившего недавно хранилищем чему-то непонятному.
На постели ругались беззлобно, от удовольствия, и шипели, будто от боли. Кот заглянул. Уткнулся носом в нос хозяина жилища. Тот сделал движение рукой, пытаясь отмахнуться, но тут же жалобно взвыл и смог лишь прохрипеть:
- Коть, уйди, а?
Неприятный за его спиной заржал, как кентавр на случке, и заработал активнее. Толли запрыгнул на кровать и обошёл любовников по краешку. Странно, этот гадкий не ощущался, как доминирующий самец, зачем хозяин ему подставляется? Кот подобрался с тыла и понюхал задницу неприятного. Тот взвизгнул, как молодая нетронутая кошка, и заизвивался под мокрым носом и щекоткой усов. Нет, не альфа. Даже у Толли больше мужских феромонов, чем у этой бесполой особи. А ведь Толли ещё младший, и ему самки не полагается.
- Убери от меня своё чудовище! - верещал этот тип, прикрываясь простынёй в дальнем углу кровати.
Толли пренебрежительно фыркнул. Он-то почуял по запаху, как неладный возбудился и мгновенно кончил, просто от того, что его под хвостом понюхали.
- Коть, ну ты чего Алечку пугаешь?
Алечка? Такие имена в клане котов давали только самкам. Непонятный всё-таки тип. Толли уселся на подушку, провоцируя Алечку на поединок взглядов. Тот глаза отводил, признавая противника более сильным и опасным.
- Лер, я не могу в таких условиях! Он смотрит!
Лер - это красиво. Коротко и на языке приятно перекатывается.
- Коть, правда, дай спокойно потрахаться, - попросил Лер.
Растрёпанный, глаза влажно блестят, губы налитые, будто малина. Если бы Толли не чувствовал, что его Человек не кончил, он бы не ушёл. Неправильно это, когда слабый на сильного права предъявляет и в подчинении держит. Не достоин. И Толли бы это легко доказал. Даже раненый. Но отказать Леру в удовольствии не получалось. Человеки. Пусть сами разбираются. Это не его клан, не Толли. Мало ли какие у них правила? Может, этому Алечку такая награда вышла за отвагу... пользу... Нет, скорее, за то, что вовремя ничего не испортил. Хотя и это выглядит слишком странно и противоестественно.
Толли ушёл, гордо вскинув хвост, демонстрируя Алечку свои завидные достоинства, а заодно показывая задницу в знак неуважения.
- Каков нахал! - возмущался Алечка. - Сдай его в приют для умалишённых животных. Мерзость какая. То ли кот, то ли хрень какая-то из фильмов ужаса.
- Не отвлекайся, - попросил Лер.
Просто попросил, хорошо так. Толли бы ни за что не отказал. Алечка же ещё немного попрепирался, но, судя смене звуков, занял более подходящую для него позицию. Резкий запах усилился.
Толли выждал немного и снова скользнул в спальню, издали полюбовался на то, как красиво Лер показывает этому гадкому, кто сильнее, а тот лишь тонко пищит, совсем растеряв свою не по положению отмерянную гордость. Потом кот деловито отыскал в ворохе одежды штаны Алечка и аккуратно их пометил в трёх местах. Пусть знает, кто тут альфа.


***
Слушать вопли Алечки было трудно из-за громкости и ультразвуковой тональности, но и приятно, чего скрывать. Подпорченные котом щегольские брючки воняли нещадно. Валерка сразу понял, что кошак это нарочно, потому ругать и тыкать носом в унитаз не спешил.
- Дай мне свои джинсы! - орал Алька. - Ноги моей больше здесь не будет!
- Как же я тогда получу свои штаны обратно? Или ты мне свои синтетические гандоны оставишь, которые не только не прикрывают жопу, но и вообще никогда с ней не виделись?
- Ты об этом пожалеешь! - взвизгнул Алечка, обрывая свою арию на высокой трагической ноте, и умчался прочь.
Вставать, чтобы мириться, провожать, делиться штанами или даже просто посмотреть, как Алька будет натягивать свои, не хотелось категорически. С каждой ссорой их отношения становились всё более формальными и ни к чему не обязывающими. Во всяком случае, для Валерки.
- Ненавижу тебя! - агрессивно выпалил Алечка и хлопнул дверью.
- Это он мне или тебе? - спросил у кота Шашкин.
Тот невозмутимо умывался лапой, делая вид, будто его всё произошедшее вовсе не касается.
- Зря ты так, коть, - вздохнул Валерка. - Алечка не самый лучший, но на безрыбье... Думаешь, легко найти себе парня? Да ещё симпатичного, без совсем уж идиотских заморочек? Молчишь?
- Мя.
Кот упрямо мотнул головой.
- Ну, конечно. У тебя, небось, таких проблем нет. Все кошки твои, да?
Зверюга польщённо заурчал с громкостью старого трактора.
- Ну, вот что, то ли кот, то ли не кот, давай договариваться. Я не лезу в твою личную жизнь, а ты не лезешь в мою. По рукам? То есть, по лапам?
Кот непонимающе понюхал ладонь Шашкина.
- У людей так принято, руки пожимать для скрепления договора. Давай, что у тебя там вместо руки.
На миг Валерка испугался, что кот может сунуть ему в руку вовсе не лапу, но обошлось. Кот попросту проигнорировал жест доброй воли и гордо направился в кухню.
- Да, перекусить не помешало бы, - согласился Шашкин, пытаясь сохранить остатки гордости. - Индейку я тебе всё же сварю. Вредно это, жрать всё время сырое.
Зверь недружелюбно высказался по этому поводу и показал клыки.
- Фиг тебе. Врач сказал варить, значит варить. Всё. Иди, пошипи в комнате. Телевизор себе включи, что ли. Я позову, когда будет готово.
Как ни странно, животное удалилось, хоть и всем видом демонстрируя, насколько оно оскорблено и унижено необходимостью есть варёную индейку и через час, а не сырую и немедленно. Через минуту в комнате включился телек.
Валерка помотал головой и придумал отличное тому объяснение. Он же не раз видел, как собаки садятся на пульт, а потом пугаются. На ютубе таких роликов миллион. Кот тоже мог сесть на пульт. Жалко, конечно, хорошую технику, но зато обоснуй железный. В этот миг Шашкин готов был сам сесть на несчастный пульт, лишь бы иметь хоть какое-то объяснение излишней разумности котяры.
- Толикот, блин, - проворчал он себе под нос и приступил к процедуре превращения сырой птицы в кучку неровно порезанных варёных ошмётков.


***
- Толик! Скотина шерстяная! Убью заразу! - орал Лер, размахивая единственным, найденным в дебрях жилища, тапком.
Толли резво сиганул на шкаф и там затаился.
- Слезай, сучий потрох! Я же не поленюсь и за пылесосом сходить!
Вопреки убеждению Лера, кот совсем не боялся чудо-техники, но находился с ней в состоянии перманентного конфликта. Да, он рычал и старался держаться от жуткого монстра подальше, но только лишь потому, что не хотел огорчать своего Человека открытой сварой и гибелью любимца. То есть любимого пылесоса, конечно. Если бы Лер его не любил, то не хранил бы, как сокровище, в коробке, изредка извлекая, чтобы с ним поиграть.
Толли фыркнул и перепрыгнул на большой потолочный светильник. Тот опасно накренился, зазвякал подвесками, но выдержал, как всегда.
- Толик, блин, - голос Лера стал просительным. - Не разбей люстру! Эта дурища дохрена стоит! У тебя ж денег нет? Нет! Вот и не порть чужое имущество! Спускайся немедленно!
Упрёк был резонный, но спускаться не хотелось. Порванная шубейка не такой уж большой грех, Лер залатает, не в первый раз. Но влетит за неё отменно, как несмышлёному котёнку. А Толли всего лишь отрабатывал приёмы охоты! Надо же котику хоть как-то развлекаться, пока он вынужден торчать тут безвылазно! И навыки терять опасно. Так можно и голодным в лесу остаться.
Толли лихо перескочил на ковёр, прибитый зачем-то к самой холодной стене. Ловко перебирая здоровыми лапами, двинулся к окну, где была открыта маленькая форточка. Новый прыжок кинул тренированное тело в этот проём и... Толли застрял. Он попытался рвануть вперёд, но его заклинило ещё больше. Назад - не тут-то было. Кот заорал, но быстро заткнулся, заметив, что привлекает внимание людей на улице. Их он по-прежнему опасался, не вполне доверяя им в принципе, как виду.
- Ну, что, застрял? - странно картавым голосом поинтересовался Лер. - Будем воспитывать! Авось похудеешь...
Тапок бесцеремонно врезался в задницу Толли.
- Мяу! - печально всплакнул он и резво начал перебирать лапами, скользя когтями по стеклу.
- Мяу, кто ж спорит? - издевался Лер. - Но заслужил, так что терпи.
Толли не то чтобы совсем отрицал свою вину, но такую форму наказания находил унизительной. Потому после ещё нескольких шлепков тапка рванул изо всех сил и вывалился по ту сторону окна. Уже понимая, что не рассчитал высоту и дальность.
Стоящее под окнами дерево смягчило падение, но не остановило. Кот проломил хрупкие ветки и больно шлёпнулся в снег, провалившись целиком, по самые уши.
- Толик!
Испуганный голос Лера порадовал коварную кошачью душу, но бодрости не прибавил. Кое-как выбравшись из мокрой грязной кучи снега, Толли отпрыгнул на более-менее сухой клочок земли, покрытый неровной смесью мелких камушков и какой-то смолы. Как теперь возвращаться, было непонятно. Он уже знал, что большие прямоугольники плит - это двери, которые закрывают входы в жилища, заменяя людям шкуры животных. Но сам их открывать так и не научился. То есть ясно, что в мире без магии они открываются не заклинанием, но всё равно, не очень понятно. Двери между комнатами Толли открывал легко, прыгнув на специальную ручку и повиснув на ней противовесом, перетягивая в нужную сторону. Это почему-то ужасно злило Лера, который ходил эти самые двери закрывать. Но если кот просил их ему открыть, Лер злился ещё больше. Логику этого явления Толли пока не постиг, задержавшись на стадии эксперимента. А вот внешнюю, отделяющую комнаты хозяина от общей лестницы, на которой Лер и нашёл кота, открывать пока не получалось. Понятно, что и ту, которая ведёт в сам дом, точно не получится.
- Толик! - взлохмаченный Человек в разорванной шубейке выскочил на двор и бешено заозирался.
Переживает - понял кот и решил не спешить с осчастливливанием Лера своей непострадавшей персоной. Тем более что он ведь мог и пострадать. Ожог на шее точно саднило. Остальные уже зажили и потихоньку обрастали шёрсткой. Если б можно было перекинуться... К тому же, ужасно холодно. Лапы примерзали, и приходилось топтаться на месте. А усы грозили вот-вот покрыться инеем.
- Толь! - страдал Человек, пугая прохожих.
Хороший он всё-таки. Приятно знать, что не все люди - колдуны. Ну и не все такие, как давненько не появлявшийся Алечка. Кстати, чего это он пропал? Толли всего лишь спёр из его тарелки куриный бок. Коту ведь положено диетическое питание, а не всяким не пойми кому, прихлебателям. Пусть сам себе наловит, иждивенец. А потом Толли был такой довольный и сытый, что спел людям песню. Хорошую. Про бой и про то, что врагу не сдаются гордые коты. Леру понравилось.
- Вот ты где! - сообразил посмотреть под собственными окнами Лер. - Живой? Прости меня! Я больше не буду тебя наказывать! Нигде не болит? Давай, я тебя понесу? Ничего себе откормился на диетической пище... Извини! Не надо когтями! Сейчас придём домой, и я тебе дам уточку… сырую!
Толли пригрелся, обнимая лапами шею своего Человека, и раздумывал. Вот у них с Лером сейчас вроде как общая территория, так? Значит, они вроде как клан или семья? А кто из них главный? Лер добытчик, но это временно, пока Толли не поправится. Зато он хозяин жилища, тут не поспоришь. И ещё, он иногда побеждает в игровой схватке. Хотя не факт, что в боевой, если кот как следует разозлится, Человек вообще выживет. Ни когтей, ни клыков. Двигается медленно. Одной массой только и берёт. Но и Толли не назвать доминантом. Он побеждает в их спорах хитростью и манипуляциями. Это могут и самки. Альфа же непререкаем. Сложно всё.


***
Кошара шёл на поправку быстрее, чем хотелось бы. Его неуёмное любопытство с каждым днём становилось всё навязчивее, принося новые и новые неприятности. И если в некоторых вещах с ним было легко договориться, то в иных кот проявлял недюжинное упрямство, изображая полное непонимание на невероятно выразительной морде. Валерка замучился ежедневно устранять последствия его противоправных действий. Эта скотина то и дело чудила, совала нос, куда не просят, всё пробовала на зуб и коготь.
Толик норовил перетаскать на диван всё мягкое, что мог найти, дабы свить там гнездо поуютнее. В ход шли подушки, одеяла, шапка и шарф, пальто и куртка, чистое постельное бельё из шкафа, Шашкинские футболки и носки. Выпустить это вредоносное создание из виду хоть на минуту было чревато. Содержимое всех ящиков безжалостно вытряхивалось и подвергалось тщательному изучению. Попытки воспитания приводили к долгим необоснованным обидам, причём Валерка шёл мириться первым, потому что обиженная версия кота была невыносима по сути и по поведению.
Принимать душ под присмотром было легче, чем приучить Толика не ломиться в двери.
Питались они на равных, поэтому приходилось ежедневно гонять в магазин. Продавщица молочного отдела смотрела на Валерку сочувственно, но не комментировала.
Алечка заходил всё реже, каждый раз прощаясь на повышенных тонах и требуя выбрать между ним и "этим чудовищем". Шашкин не выбирал, и Алик возвращался снова и снова, видимо, чтобы уточнить. История повторялась. В последний визит кот демонстративно насрал в его ботинки и откровенно наслаждался поднявшимся визгом. Договориться с Толиком, объяснить ситуацию на сексуальном фронте, достучаться до его лучших душевных качеств не удавалось. Зверюга фыркал и отворачивался, выражая полное несогласие с общей концепцией. Но и других вариантов не предлагал. Разве что сам начал спать в Валеркиной постели, щедро одаривая простыни и самого Шашкина своей уникально длинной шерстью.
Однако жить стало веселее. Отпуск летел на курортной волне, незатейливо и гладко, чередуя адреналиновые встряски с благостными затишьями. Шашкин вообще перестал воспринимать кота, как безмозглое животное. Рассказывал ему всё, что на ум приходило, отмечая, что тот иногда прислушивается, если не ест и не спит. Советовался с ним. В мягком басовитом мяуканьи угадывался какой-то смысл, хотя и не всегда желаемый. Иногда это было обычное "заткнись уже" в вариациях разной степени вежливости.
В общем, не очень Шашкин и удивился, когда Толик на его глазах перекинулся в человека.
Ноги только подкосились, да в животе стало пусто, а потом резко придавило «на донышко». Валерка упал в кресло и дрожащими пальцами расстегнул ворот старенькой байковой рубашки-ковбойки.
- М-ме-э-э-э... - невнятно выдавил он.
- Привет, - улыбнулся совсем молодой парень с кошачьими ушами и нервно бьющим за спиной пушистым полосатым хвостом.
Глаза были удивительные, жёлто-зелёные, изменчивые, переливчатые, как у Толика. Ресницы нахально загнуты кверху. Широкие губы без полноты. Длинная шея. Уверенно расслабленные плечи. Крепкая грудь. Плоский, совсем не Толиков, живот. Длинные ноги согнуты в кошачьей позе, открывая другие прелести, стоит заметить, приятных габаритов. Немного смущал их сероватый оттенок, но в целом даже красиво. Ну что ж, Толик и раньше не стеснялся покрасоваться тяжёлыми яйцами...
- Мнэ... - одобрительно причмокнул губами Валерка.
- Я - Толли.
Голос у парня был такой же, как у кота, низкий и мелодичный. Хотя, с мелодичностью можно поспорить - поёт Толик ужасно, это факт.
- Ты мой Толик?
- Толли, - поправил парень, старательно проговаривая каждый звук. - Ты - Лер. Человек.
- Я-то человек, а ты что за х... явление?
Толли совершенно по-кошачьи фыркнул и придвинулся, прогнувшись в спине. В штанах Валерки мгновенно нагрелось, проявилась некоторая теснота, мысли приняли несерьёзный оборот. Этот хвост...
- Я - ликошт. Перевёртыш из клана котов. Иногда нас называют двуликими, но это чушь, у нас только одно лицо, а второе - морда.
Толли очень старался выговаривать слова правильно и понятно, не торопиться. Это заводило пуще голой задницы и того, что он встал на четвереньки, с любопытством заглядывая в глаза Шашкину.
- Ликоморд, - ляпнул Валерка, чтобы убить паузу.
- Ты меня спас, - проигнорировал шутку Толли. - Если я тебе нравлюсь...
- Так, стоп! - заорал Шашкин и одним прыжком переместился к двери.
- Ты за тапком? - чуть дрогнувшим голосом, но очень смело глядя в глаза Валерке, спросил Толли.
- Э... - вопрос невольно привлёк внимание к идеальным округлостям поджарого природно-мускулистого тела пониже спины. - М-м-м-нет.
Шашкин метнулся в ванную, заперся изнутри и сунул голову под струю ледяной воды. От переизбытка адреналина в голове было чисто, ясно и безмысленно. То есть думать было решительно нечем. В дверь знакомо поскреблись. Невысоко над полом. Живо представилось, в какой позе можно так скрестись и как будет торчать кверху хвост...
- Дай мне побыть одному! - рявкнул Шашкин, плеснув на себя новую порцию холодной водички.
- Мяу, - робко ответил из-за двери Толик.
- Не придуривайся.
- Мяу, - кажется, кот даже вздохнул, но отошёл, царапая своими когтищами многострадальный линолеум.
- Что?!
Валерка кинулся к двери и распахнул её. Кот подпрыгнул от неожиданности и дико посмотрел на хозяина. У Шашкина подкосились ноги, он сполз по косяку на пол и там затих, тяжело дыша, подавляя новую волну адреналина.
- Почудилось, значит, - решил он.
Мысль эта облегчения не принесла, только окончательно запутала раздумьями, жалеет ли он, что показалось, или рад безмерно.


***
Толли ужасно волновался. Кто мог предположить, что Лер так отреагирует? Было немного стыдно и очень обидно. Сам же жаловался, что трудно найти симпатичного парня. А Толли симпатичный! Он даже по меркам их клана считается красавцем, а уж по сравнению с людьми, у которых даже хвоста нет... Тут Толли внезапно понял, какую совершил бестактность. Ну, конечно же! Ведь у Лера нет ни хвоста, ни чудесных ушей с кисточками. Да что там! У него даже гениталии розовые, как у котёнка. Есть чего стесняться. А тут он, весь из себя... Как нехорошо всё-таки получилось. Пришлось поспешно перекидываться обратно в кота и бежать успокаивать расстроенного Лера. Самое странное, что Человека обратное превращение, похоже, расстроило ещё больше. Ну вот, как понять этих людей? Только, разве что, списать всё на то, что Лер никогда раньше не встречал ликоштов. Толли тоже, когда впервые увидел Человека, был шокирован. Больше всего люди ему напоминали кентавров, только без лошадиной части. Калеки, как есть калеки. Страшно это, быть половинчатым от целого.
Больше Толли не перекидывался, чтобы не пугать Лера. Тот делал вид, что ничего не случилось. Пару раз заходил Алечка, но секса между ними не было. В первый раз, потому что Толли уселся в изголовье кровати и пел песни, все подряд, какие знал. Особенно Лер впечатлился балладой о крылатом коте. Толли так разошёлся, что изображал полёт, подпрыгивая и размахивая лапами, красиво получилось. Алечка не оценил. Его нервной натуре классическое исполнение баллад мешало сосредоточиться на спаривании. Частушки его и вовсе злили. Слабак. В клане котов даже самый младший способен удовлетворить партнёра или партнёршу в любой обстановке. Иногда даже на макушке дерева или вовсе в птичьем гнезде под аккомпанемент возмущённой ругани его хозяев. Находились и такие озорники. Дедушка говорил, что у них в заднице шило, но тут старик ошибался, Толли специально проверил. Что ж, все могут ошибаться.
Второй раз Алечку выставил сам Лер. То есть, поесть дал, по законам гостеприимства. В душ сходить разрешил. А потом попросил уйти, потому что они с Толли собирались складывать картинку из маленьких кусочков, пазл называется. Лер подбирал нужные фрагменты, а Толли сначала раскидывал остальные, потом ходил по уже сложенному рисунку, пока Человек ползал по полу, собирая разбросанное обратно в коробку. Они очень любили пазлы, каждому нравилась его часть этого увлекательного занятия. Алечка обиделся, что его не пригласили участвовать. Толли на него порычал, показывая зубы. Лер равнодушно пожал плечами. В последнее время он был очень задумчив и рассеян пуще прежнего. Однажды даже перепутал тарелки и отдал коту свою порцию жареного мяса. Самому же пришлось давиться варёным под ехидное довольное чавканье.
- Скоро на работу, - посетовал Лер, вкладывая последний кусочек пазла и с умилением наблюдая за прыжками Толли по готовой картинке. - Половина отпуска прошла.
- Не ходи, - бездумно буркнул кот, забывшись, слишком был увлечён.
Человек вздрогнул. Поднял глаза.
- Толли, - позвал он так странно, будто не кота звал, а кого-то из его глубин.
В глубине Толли был только сытный ужин, но он не откликнулся. Видимо, его звали как-то иначе.
- Мяу, - издевательски-чётко выговорил кот, всё ещё помня свою обиду.
Коты, вопреки общему мнению, вовсе не злопамятны. Отомстят и забудут. Но тот случай почему-то резал Толли душу, чем-то болючим и непонятным. Он рычал на себя, старался отвлечься, но, когда вот так напоминают, не отвлечёшься, поневоле разозлишься.
- Толли, прости меня, ладно? - непонятно заявил Лер. - Я тогда испугался... Но ведь это было? Было ведь? Ты превращался в человека?
Кот расхохотался. Честно говоря, кошачий смех звучит довольно жутко, потому они редко смеются. Но, в человека?! Человека?!
- Ну, пусть не человека, а этого... ликоморда.
- Ликошта! - не выдержал Толли.
- Точно, ликошта, - легко согласился Человек. - Ты простишь?
Толли разгрёб лапами останки пазла и уселся на кучу побольше.
- Ты мне позволишь снова тебя увидеть? У меня из головы не идёт твоя... твоё лицо, - попросил Лер.
Хорошо так попросил. Прям как тогда Алечку. Так хорошо и спокойно, что вот всё бы, не раздумывая, отдал, да жадность врождённая не позволяет.
- Толли, пожалуйста.
- Мряу! - запаниковал кот.
- Я не убегу, обещаю. Я всё, что хочешь, сделаю. Клянусь, - Лер приложил руку к груди, напротив сердца, в священном жесте.
Толли вздёрнул уши и предвкушающе оскалился.


***
Мучавшие всё последнее время мысли схлынули мгновенным отливом, освобождая голову и, похоже, всё тело от тяжести. Мгновение, и Толли восседал голой задницей на пазлах, разложив ноги "лотосом" и утвердив локти на коленях. Он подпирал ладонями подбородок и смотрел с такой нескрываемой хитростью, что она смотрелась предельно честно. Валерка сглотнул и нелепо помахал парню рукой.
- Привет, Толли.
- Виделись, - язвительно процедил тот.
- Я рад, что ты заш... ну что ты здесь и...
- Я здесь уже неделю, по твоим же словам.
Этот... кот с приставкой "с" щурился от удовольствия и втягивал подвижными ноздрями запах Шашкина, будто какой деликатес.
- Найти тебе одежду? - решил перевести разговор на другую тему Валерка.
- Зачем?
- Ты же замёрзнешь, - полувопросительно объяснил Шашкин.
- У меня температура тела выше человеческой. Не замёрзну.
Толли явно издевался, и, в конце концов, это начало злить.
- Тогда оденься, чтобы меня не отвлекать.
- От чего? - почти мурлыкнул Толли.
- Я поговорить хочу спокойно, не думая о том, что ты голый, и о том, не врезаются ли тебе в задницу кусочки пазла, - твёрдо заявил Валерка и скрестил руки на груди.
Он возблагодарил все высшие силы за то, что уже давно перестал быть озабоченным подростком, может принимать столь гордые позы в присутствии соблазнительного бесстыдства, и ему не требуется томик "Экономикса", чтобы прикрыть свою чрезмерную реакцию. Реакция была адекватной, то есть не очень заметной в широких домашних штанах.
- Не врезаются, - охотно пояснил Толли. - У меня кожа плотнее твоей. Я сравнивал.
Шашкин невольно почесал исцарапанную руку.
- И всё же... - он сделал многозначительную паузу, которая, впрочем, не была понята. - Я настаиваю, Толли.
- Знаешь, в своём клане я - важная шишка. Близкая родня вождя. И вообще взрослый воин, - серьёзно выпалил ликошт. - Со мной нельзя разговаривать в таком тоне.
Валерка засомневался. Слишком хитрые были у засранца глаза. Но как проверишь? А вдруг, правда? Придут всем кланом, порвут дублёнку в лоскуты, обрушат люстру, нагадят в тапки и упрут всё постельное бельё. Нет, политические конфронтации излишни.
- Я тоже важный человек в своём клане, - соврал Валерка. - Поважнее твоего.
Толли зафыркал и подскочил на ноги.
- Наши разногласия может решить поединок, - осклабился он. - Кто сильнее, тот и свер... выше по положению.
Шашкин отступил. Парень производил впечатление опытного бойца, который таких, как он, сусликов ест на завтрак. Причём, буквально. Хищные черты лица не смягчала даже восточная плавность линий. Но и сдаваться, не попытавшись победить, всегда глупо.
- Но я лишь напомню тебе о твоей клятве, - гортанно промурлыкало это отродье. - Ты сказал, что сделаешь всё, что я захочу. Твои клятвы чего-то стоят?
Валерка вовремя прикусил язык, вспомнив, как совсем недавно, вечность назад, обещал коту безопасность. Ситуация из критической скачком перешла в категорию "идиотская".
- И ты хочешь не одеваться? - глупо уточнил Шашкин, уже начиная подозревать, что сейчас его тайные помыслы начнут воплощать в жизнь, но каким-нибудь непотребным кошачьим способом.
Пушистый хвост пару раз хлестнул по гладкой безупречной коже живота и бёдер.
- Я хочу быть доминантом в нашей паре, - нагло задрал подбородок Толли.
- У нас пара?
Шашкин всё отчётливее понимал, что тупит, но не мог сходу отринуть избранный им способ самообороны.
- Мы же живём на одной территории, - невозмутимо ответил ликошт. - Кто-то должен быть лидером.
- А-а-а, - Валерка нервно засмеялся, - ты в этом смысле? Я уж думал, ты собрался самоутверждаться в постели.
- Мне всё равно, где, - пожал плечами Толли. - Можно и там. Я же знаю, что в кровати тебе больше нравится, чем на столе. Это по звуку и запаху легко определить. Только ты сразу разденься. Не бойся, я не дам тебе замёрзнуть.
Гордая моська Толли сияла таким самодовольством, что Шашкин опешил.
- А тапком по жопе? – набычившись, спросил он, когда до него дошло, наконец, что ему предлагают и что влечёт за собой такая подача.
Ликошт зашипел, как разобиженный кошак, и прыгнул на Валерку.


***
Повалить Лера на ковёр было нетрудно. Всё-таки он, как ни пыжился, был всего лишь человеком. Он даже частично не умел трансформироваться. После короткой борьбы Толли с лёгкостью уложил его на живот и прижал, прикусив загривок.
- Толли, - хрипло выдохнул Лер.
По коже кота прошлась приятная волна разрядов. Он впервые доминировал, и его нервы были предельно натянуты. Он немного беспокоился о том, как у него получится.
- Толли, а можно как-то по-доброму? Честное слово, я не так уж против. Просто неожиданно.
Сдаётся! - понял ликошт. И торжествующе зарычал, невольно сжимая челюсти.
- Толли, блин! Голову откусишь!
От Лера отчётливо пахнуло страхом и злым весельем. Не очень характерное сочетание для побеждённого. Кот неохотно разжал клыки, но добычу выпускать не собирался.
- По-доброму? - не понял он.
- Да, с презервативом, смазкой и предварительными ласками, - на удивление ехидно проворковал Лер.
Толли не совсем понял эти слова. Ещё непонятнее было поведение Человека. Он будто и не боялся вовсе, хоть и пах страхом. А нотка возбуждения становилась всё более активной и превалирующей над другими.
Как на Толли надевали прозрачный чехол, названный презервативом, и потом мазали красной дрянью из флакона, лучше и не вспоминать. Это было нелепо до постыдности. Зато, когда Лер сам опустился на четвереньки и прогнулся, у ликошта встал ком поперёк горла, а внизу живота родился такой рокот, что Человек удивлённо оглянулся.
Дальше был позор. Толли не подозревал, что быть сильнее недостаточно. Он кончил быстрее, чем обычно это случалось с ненавистным Алечкой. Лер его утешал и говорил, что это нормально при отсутствии опыта, но то, что это самое отсутствие было таким очевидным, окончательно повергло Толли в уныние.
- Коть, - шептал его Человек, - не расстраивайся. Я тебя всему научу. Только не дёргайся. Сейчас будет наглядный урок.
Толли дёрнулся. А кто бы не дёрнулся, когда тянут за хвост.
- Какой красивый, - успокаивающе шептал Лер, то ли хвосту, то ли его владельцу.
Ликошт на самом деле уже бывал нижним несколько раз, когда его замечал кто-нибудь из старших. Но постоянного партнёра у него не было. Дедушка говорил, что у Толли скверный характер, даже для кота, и советовал побыстрее взрослеть. Видимо, чтобы скорее стать старшим и принять главенство над другими.
Однако так ласково с Толли никто не обращался. Лер зацеловал его всего и вылизал, как мать котёнка. Это было тепло и влажно. Приятно было подставлять бока под ласку рук, на которых нет когтей. Толли совсем разнежился и забыл о своей неудаче. Но ему напомнили. Лер поставил ликошта в не очень удобную позицию, заставив прижать плечи к постели и высоко задрать хвост. Толли не сопротивлялся, ясно уже, кто тут главный. Можно быть самым сильным, но это ничего не стоит перед твоим неумением этой силой пользоваться.
Лер немного полюбовался им, ласково оглаживая яички.
- Котяра, - рычаще приласкал он голосом.
Толли даже не знал, что люди тоже так умеют, раскатисто, дробно. Он невольно прогнулся сильнее и подался навстречу.
И напросился.
Таких уроков ликошт ещё никогда не получал. Он мяучил, орал, ругался на своём языке, вспомнил кое-что из людского репертуара, но исправно задирал хвост, разрываясь между желанием сорваться и удрать и острым удовольствием на фоне явных неудобств. Раньше всё было иначе, быстро, не слишком приятно, но пронзительно и ярко. Теперь его то и дело ласкали, томили замедлением темпа, ускорялись, заставляя рассыпаться на осколки, и тут же нанизывали, будто россыпь драгоценных бусин на тонкую нить наслаждения. Ощущения подчинения не было. Напротив, Толли чувствовал себя самым главным, ради кого бьётся жизнь в жилах, ради кого совершается каждое движение. И когда сгустившиеся внизу живота ощущения сжались до предела, накопив критическую массу, и взорвались, хлынули из него приносящим лёгкость потоком, Толли жалобно взвыл и обмяк. Растекаясь по простыням, он лежал в пустом бездумье и даже не пытался определить, на каком свете находится. Но он чётко понял, зачем всякий раз возвращается этот гнусный Алечка. И ещё понял, что не станет с ним больше делиться.
Собственнически обвив всеми конечностями своего Человека, Толли блаженно задремал, не слушая, как обычно, трёп Лера. Впрочем, того тоже хватило ненадолго.