Трудно быть геем

========== Глава 1 ==========

Меня часто спрашивают: как я стал таким? Я не знаю, что ответить… Может быть, я таким стал не сразу, а постепенно. Мой мозг и мое тело медленно мутировали в этом направлении, а ДНК выкручивались в другую сторону, пока я не стал тем, кем сейчас являюсь. Может, в период полового созревания мои гормоны сошли с ума, или при рождении добавилась какая-то лишняя хромосома. Может, просто звезды так сошлись при моем зачатии. А может быть, осознание того, кто я, пришло совсем недавно, в тот момент, когда я встретил настоящую любовь.
Сейчас, вспоминая себя тогдашнего, я думаю, что кто-то постоянно подавал мне сигналы, пытаясь дать мне понять, что я не такой, как остальные мальчишки моего возраста. Первый тихий звонок я услышал лет в тринадцать-четырнадцать, но тогда я не придал ему значения.
Шел обычный урок: скучный, нудный и никому не интересный. Пожилая учительница тыкала указкой в белую ткань, натянутую на доску. На ней тускло мерцало звездное небо. Дверь в кабинет открылась, и в дверном проеме появилась наша медсестра.
- Так! По трое в мой кабинет. По алфавиту. Прививки по распоряжению директора.
Я сразу запаниковал. Объяснялось это просто: я до дрожи в коленях, до тошноты, до бешеного сердцебиения боялся врачей и всего, что с ними связано. О таком психологи говорят: детская психологическая травма или «боязнь белого халата». Надежда, что про меня забудут, что моя вечно предпоследняя фамилия будет пропущена подслеповатой и старой учительницей, теплилась где-то глубоко в душе. Сжавшись в комок, я проводил взглядом первую тройку ребят. Через десять минут в класс вернулся радостно улыбающийся Бехтерев. Петька Бехтерев - звезда и надежда нашей школы. Петька Бехтерев - любимчик учителей. Петька Бехтерев -  тайная любовь всех наших девочек. Даже толстушка Якутова тащилась за ним после уроков, делая вид, что им по пути. Наверное, он был красив. Увы… время стерло из моей памяти его лицо. Осталось только воспоминание о его идеальности, не больше. Ему было плевать на мое существование, как и мне на его. У меня была своя компания, компания тихих троечников, и в ней не было места таким как Бехтерев.
- Ну, как? - услышал я вопрос Иванова, Петькиного соседа по парте.
- Нормально!
- Колют в руку?
- Неа! В задницу! У медсестры такие руки холодные. У меня даже задница от холода пружинила.
Вот тут меня первый раз торкнуло. Моя бурная фантазия нарисовала мне кабинет врача и Петьку со спущенными штанами. У него была отличная фигура для четырнадцатилетнего подростка. Он не только участвовал во всех возможных и невозможных научных олимпиадах, но и активно занимался спортом. Не то, что я: худой, бледный и навечно освобожденный от занятий физрой.
Я сидел за партой, как вкопанный, и боялся пошевелиться. Внизу живота набух тяжелый ком, щеки и уши горели, а перед глазами маячила голая задница моего одноклассника. Мое воображение рисовало ее мне такой, как  я видел у мужика в рекламе нижнего белья. Тогда я совершенно не знал, что с ней можно делать, поэтому почему-то представлял на ней руки нашей медсестры. Только дома, после снятия напряжения в ванной, меня, наконец, отпустило. На следующий день, глядя на сидящего на парте и красующегося перед девочками Петьки, я просто равнодушно отвел глаза.
Не знаю, было ли это первым предупреждением. Может, первый звонок был в пять лет, когда я как завороженный наблюдал за продавщицей, раздевающей мужской манекен за стеклянной витриной магазина. Не знаю, но скорее всего я тогда видел просто большую куклу.
Может, это случилось в семь, когда мы с тетей смотрели «Грязные танцы». Я с восторгом глядел на Патрика Свейзи, танцующего полуголым на бревне. Правда, тогда я увлекся танцами. Я видел танец, а не голого Патрика. Наверное…
Душная трешка на последнем этаже двенадцатиэтажной башни. Лето. Вечер. Весь день дом накапливал жар, и вот теперь он щедро делится им с нами. Родители моего друга Толика уехали на дачу, разумно оставив за старшего двадцатитрехлетнюю Ленку. Ленка, старшая сестра Толика, в свою очередь свалила на какую-то свою дачу, сказав перед отъездом: «Спалите хату, приеду урою!» - обращаясь к нам с Толяном.
Первым, кого позвал Толька на вечеринку, был, конечно, я. По словам моей тети, мы дружили с ним с колясок. После счастливых лет в песочнице и на качелях бок о бок, мы отправились в детский сад, где наши кровати и горшки тоже оказались рядом. Школе удалось нас разлучить. В первый же день нас рассадили по разным партам. Было тяжело, но мы выдержали. Наши родители давно не общаются, а мы с Толиком продолжаем оставаться друзьями.
Как в доме оказался парень из параллельного класса, я не знаю. Пришли и наши одноклассники: Танька, Ленка и Вовчик. Было скучно. Играла какая-то попсятина, мы ели купленный шоколад, потягивали принесенное кем-то из дома дешевое сухое вино из пакета и болтали. Вовчик лапал хихикающих девочек, хватая их за худенькие коленки. Мы с Толькой смотрели журнал с рекламой женского нижнего белья, найденный в комнате Ленки. Звонок в дверь напряг всех. Толик сделал вид, что ему похуй. Я хорошо знал друга и сразу понял, что он пересрал. Толик робко подкрался к двери и взглянул в «глазок».
- Толян! Открывай, сука! Я знаю, что у тебя предки свалили! - услышали мы из-за двери.
Это был Сева, старшеклассник и по совместительству сосед моего друга. Ему было лет шестнадцать. Не по годам рослый, вечно улыбающийся и вечно пристающий к девочкам. Этакий юный бабник. С Севкой пришел еще один парень, его одноклассник, и Катька, не то его девушка, не то подруга. С их появлением вечеринка стала приобретать, наконец, вид вечеринки. Шторы были плотно зашторены, включили неяркий «интимный» свет, музыка заиграла громче. Севка тут же пригласил одну из наших девочек танцевать. Вовчик тоже последовал его примеру и пригласил Катьку. Это не было похоже на танец, в моем понимании. Скорее это были обнимашки и прижимашки с покачиванием под музыку.
Родители Толяна были людьми непьющими и интеллигентными, поэтому выпивки в доме оказалось просто завались. Облапав обеих наших одноклассниц в танце, Севка предложил взять из бара бутылку. Конечно, Толяну было ссыкотно, но вино кончилось, продать нам его в магазине точно не продадут, да и денег у нас было негусто, поэтому после недолгого колебания он достал из бара початую бутылку. Ей оказалась литровая бутылка виски. Про культуру питья тогда мы не знали, поэтому принялись разливать теплый вискарь в рюмки и закусывать его недоеденным шоколадом.
- Чё скучаешь? - тяжело плюхнулась рядом со мной на диван Катька. Ей было шестнадцать, и она казалась мне тогда почти взрослой и почти женщиной. Высокая и худая, но с уже вполне устоявшимися женскими формами, Катька будоражила мое пьяное воображение. Я ненадолго завис на ее грудке, нагло выпирающей из тонкого сарафана, поэтому ответил не сразу.
- Не. Норм, - уже тогда я отличался краткостью и немногословностью.
- Покурим? Пошли на кухню.
Мы стояли у окна. Она протянула мне толстую сигарету, и я, как мне показалось тогда, изящно зажал ее пальцами и сунул в рот. Чиркнула зажигалка, и тонкий огонек запрыгал в смеющихся Катькиных глазах. Я сам удивился, что смог прикурить, но сделал вид, что это вполне нормально.
- Э, нет! Так не пойдет, - покачала головой девушка, - если уж курить, то в затяг.
- Я так и курю, - обиделся я.
- Ты просто набираешь дым в рот и выплевываешь его. А надо вот как. Смотри, - она втянула в себя дым, тихо прошептав, - мама, - и выдохнула его мне в лицо. - Понял?
Я затянулся, вспомнив вслух родительницу, и выдохнул. И тут случилось чудо. Кухня вокруг меня закружилась в вальсе. Оставленное в моем желудке вино, три рюмки вискаря и шоколадка поднялись к самому горлу, пытаясь вырваться наружу.
- Ой, пошли! - сказала Катька и потянула меня за рукав.
Согнувшись креветкой, опираясь одной рукой о Катькин локоть, а другой шаря по стенам, я на полусогнутых ногах пополз в ванную комнату. Санузел у Толика был совмещенный. Увидев перед собой унитаз, я не стал сдерживать в себе веселую компанию вина, виски и шоколадки и выпустил их наружу.
- Сказал бы, что не курил никогда, я б и не предлагала. Ты ж целка еще, - хохотнула девушка.
- Какая я тебе целка, - обиженно фыркнул я, вытирая рот рукой.
- Ну, ты же не курил ни разу? Значит целка. А пить - пил?
Да, к своим четырнадцати годам я пробовал и пиво, и вино, и даже водку. В семь лет, будучи на свадьбе у родственников, я умудрился напиться. Это произошло случайно. Мы с племяшками бегали вокруг стола, играя то ли в прятки, то ли в догонялки, и, когда взрослые выходили танцевать, я, пробегая мимо чьего-нибудь места, выпивал оставленную рюмку водки или делал большой глоток из фужера с вином. Мое странное состояние заметила только моя тетя. Она быстро увела меня, сказав матери, что мне стало плохо от духоты. Всю дорогу до дома в такси я пел песни и смеялся. Плохо стало на следующий день, который я провел в обнимку с белым унитазом. Тетя не ругала меня, просто попросила запомнить это состояние, и я помнил его очень долго.
Мой желудок, наконец, успокоился, и Катька, включив холодную воду, плеснула мне в лицо несколько порций. Следующая ее ладошка с водой застыла на уровне моего рта.
- На, прополощи рот, - скомандовала девушка, - а ты хочешь еще кое-что попробовать? - спросила она, вытирая мне лицо мягким махровым полотенцем.
- По-моему, мне на сегодня хватит, - вяло улыбнулся я.
- Дурашка! Я не про сигареты. Я про это, - и ее рука погладила меня по джинсам.
Ощущение, как чужая рука гладила меня там, где я сам ласкал себя только в тайне ото всех, было странным. Мне стало жарко. Кровь хлынула мне в лицо и в то место, где меня жадно лапала Катькина рука. Девушка была выше меня на полголовы, поэтому, чтобы поцеловать меня, ей пришлось приподнять мое лицо за подбородок. Поцелуй был холодным и слюнявым. Странно… в кино всем так нравилось целоваться, а у меня было ощущение, что к моим губам поднесли холодную лягушку.
Я плохо помню, как мы оказались голыми в ванной. Хотя дверь и была закрыта, Катька задернула шторку с дельфинчиками, и мы оказались в иллюзорном маленьком домике. Вообще, все происходящее мне напоминало игру, только я не знал, какую. Это была для меня новая, запретная и оттого очень интересная игра. Я уже видел сам процесс. Это были эротические сцены в фильмах и короткие порно ролики, выскакивающие на мониторе компьютера. Я видел женское тело и догадывался, что оно должно быть приятным на ощупь. Но не думал, что будет так приятно. Ее кожа была мягкой и бархатистой. Маленькая грудь удобно помещалась в мои потные ладошки. Мешались только мокрые Катькины поцелуи, от которых я постоянно пытался увернуться, крутя головой. Когда Катька взяла мою руку и сунула себе между ног, я уже ничего не соображал.
Помню только Катькино сопение, звук мокрой коленки, скользящей о бортик ванны и стук крови в своей голове. Конечно, все закончилось быстро. Я тогда не знал, что сам процесс можно растянуть, и уже тем более не догадывался о том, что он должен понравиться не только мне, но и девушке. Каким образом инстинкт заставил меня выскочить из Катькиного тела за секунду до конца, я не догадываюсь. Она быстро ополоснула себя водой, почти не вытираясь, надела сарафан и трусики и, не говоря ни слова, выскользнула из ванной. Я так и остался стоять за шторкой голый и с включенным душем в руке. Это не было шоком, и меня не напугало происшедшее, просто мелькнула мысль, что все произошло как-то не так. Но я не был разочарован. В моей голове все еще стояли яркие картинки только что содеянного, и я чувствовал, что мне мало. Сначала я решил найти Катьку и все повторить, но тут дверь в ванну распахнулась, и со словами: «Суки! Так и обоссаться можно!» - в нее влетел парень из параллельного класса, имя которого затерялось в истории. Глядя на его худой зад из-за узкой щели между занавеской и стеной, я сам справился со своей проблемой.
Потом я часто встречал Катьку в школе и на улице. Она вела себя так, будто мы действительно просто поиграли. Не то чтобы мне хотелось каких-то отношений с ней, но повторить весь процесс снова очень хотелось. Только вот сказать ей об этом я так и не решался.
Конечно, я все рассказал Толяну. По моим рассказам, Катька больше походила на Анжелину Джоли. Я рассказывал ему все то, что видел когда-то в кино, добавляя от себя странные запахи и собственные приятные ощущения. Друг часто просил меня повторить, говоря, что я хороший рассказчик. И я повторял. Правда, в моих рассказах постоянно менялись позы, а иногда место действия переносилось в постель или в кухню. Я знал, что после моего ухода друг ненадолго закрывается в ванной. Мне не было это противно. И, что скрывать, я сам часто прокручивал случившееся у себя в голове, лежа в постели или принимая душ. Только в воспоминания иногда влезала еще и худая и наглая задница парня из параллельного класса, покачивающаяся перед голубым унитазом.

Комментарий к Глава 1
Не уверен, что все это будет интересно) Но... просто очень хочется написать обо всем) Может, кому-то и понравится.

========== Глава 2 ==========

Осознание того, что ЭТО у меня уже было, придавало мне уверенности в себе. Не то чтобы я стал вести себя по-другому. Просто если раньше я тайком бросал взгляды на попу нагнувшейся за ручкой девушки или в голове дорисовывал контуры груди в кружевном лифчике под прозрачной блузкой молодой учительницы, то теперь я смело их всех раздевал. Конечно, мысленно. Я смотрел на одноклассниц и прикидывал, с кем бы я хотел замутить.
Светка Хромова… Очкарик, но фигурка у нее вполне ничошная. Длинные ножки, аккуратная круглая попочка, небольшая грудь. Но… она такая нудная, просто сил нет! Вряд ли ее заинтересует то, что я ей хочу предложить.
Сашка и Машка Степановы… Интересно, как это - сразу с двумя близняшками? Хотя, нет. Они обе страшненькие и плоские как доски. И еще эти брови… брови, размазанные на пол-лица у обеих. Точно мимо!
Якутова… Надька - пышечка, хотя на мордочку даже очень ничего. И грудь… у нее самая большая грудь в классе. Интересно, только я это заметил? Но нет, не мое!
Самира Алиева… Пожалуй, именно с ней я бы хотел встречаться. Она держалась в классе особняком. Всегда такая прямая, властная и недоступная и такая… красивая. У нее была своеобразная красота, возможно, видимая только мной. Девочки звали ее «вороной». Ребята - «хачовкой», но говорили они это слово шепотом. За Самирой на переменах таскались два ее брата-старшеклассника. Взгляд огромных карих глаз этой девушки добирался прямо до моих внутренностей и прожигал в них дыру. Иногда она смешно морщила тонкий нос, а когда писала, кончик розового языка выглядывал между ее полных чувственных губ. Копна черных непослушных волос, небрежно перехваченная резинкой в хвост, делала ее голову непропорционально большой по сравнению с тонкой точеной фигуркой. Она напоминала мне какую-то куклу, виденную в магазине игрушек. Я наблюдал за ней краем глаза, и мое мужское достоинство часто оживало и мешало мне воспринимать урок. Да, именно с ней я бы замутил, но… ее братья мне этого точно не позволят. В общем, я понял, что в классе выбора у меня не было.
Школьная новогодняя вечеринка. Что может быть скучнее? Ее устроили учителя для двух восьмых классов и двух девятых. Все, как обычно: девочки крутятся под музыку посреди зала, а ребята сидят на стульях и дурно хихикают. Все это походило на брачные игры. Правда, это были странные брачные игры: девочки, скорее всего, ассоциировали себя с семейством кошачьих, а парни вели себя, как стадо тупых приматов.
- Слушай! Я б Сидихиной из девятого вдул, - сказал мне на ухо Толян, - смотри, как вертится, сучка. Так и просится на мой член! - последнее время я стал замечать за другом странности. Он готов был вдуть любой особи женского пола, даже нашей училке по географии.
- Толян, ты, бля, за*бал уже. Твоя вдувалка ручная совсем. Выпусти ее сначала из рук, тогда и вдувай.
- Дебил! - незло сказал Толян. - Один раз попользовался членом по прямому назначению и уже весь такой мужик?
- Да ладно, Толь! Это когда было-то? Я уже и не помню.
И я не врал. Со временем я почти забыл те странные ощущения, которые подарило мне Катькино тело. Да и само тело я почти не помнил. За долгие месяцы фантазий оно мутировало. Теперь в моих мечтах у Катьки была попа Дженнифер Лопез, грудь Анжелины Джоли, ноги Киры Найтли и улыбка Патрика Свейзи. И последнее меня ничуть не смущало.
- Глянь! Евтюхова! По-моему, она к тебе идет, - ткнул меня локтем в бок Толян. - Паря-а-а… ну, все! Считай, тебе свезло! С Натахой сегодня тебе точно обломится!
Натаха Евтюхова… она была на год старше меня и славилась тем, что если ее подпоить, то она будет готова дать любому.
- Ну, чо? - Наташка стояла надо мной, жевала жвачку и крутила пальцем каштановый локон. - Потанцуем?
- Ну, можно, - согласился я.
А что? Она была вполне ничего. Из-под коротенького персикового платья виднелись длинные стройные ножки. Глубокий вырез открывал небольшую ложбинку между грудками. Рукой она небрежно поправляла бретельку, которая соскальзывала с ее молочно-белого круглого плеча. Вот только лицо… Не знаю, то ли вечная жвачка придавала ему выражение тупой брезгливости, то ли тонкие губы, накрашенные яркой красной помадой, делали ее похожей на продавщицу из овощного отдела. В общем, ее лицо мне совсем не нравилось. И еще манера разговора. Тогда я не знал, как ведут себя и как выглядят шлюхи, но именно это слово крутилось у меня в голове при виде Наташки.
Я умел и любил танцевать. Меня совсем не напрягало, что в танце я должен обнимать девочку за талию. Семь лет бальных танцев дали мне уверенность в себе в этом деле. Я взял теплую Наташкину руку и повел ее в центр зала. Заиграла музыка, и мы стали танцевать. Двигаться красиво с Наташкой не получалось. Меня постоянно сбивала с ритма амплитуда движения ее попки и бедер.
- Слушай! Пойдем, покурим, - не выдержал, наконец, я.
- А у тя есть чо? - спросила Наташка.
- Ну, - ответил я.
- Ну, тада давай! Тока я бухая уже. Счас развезет, если покурю, - Натаха при этом так по-блядски улыбнулась, что у меня зашевелилось в штанах.
Вечер подходил к концу, и учителя уже расслабились и расползлись по кабинетам. Мы с Наташкой зашли в женский туалет на третьем этаже, открыли окно и смело закурили. Она уже не поправляла упавшую бретельку, и мне даже показалось, что размер ее выреза стал больше. Лифчик только придерживал снизу ее крепкую упругую грудь, так что, если бы она нагнулась, то я точно увидел бы ареол вокруг сосков. Мое воображение разыгралось не на шутку, и тяжесть внизу живота усилилась.
- Ну, чо? Может, это…? - задала вопрос Натаха.
- Что, прямо тут? - перспектива заниматься ЭТИМ в женском туалете меня не радовала.
- А где?
- Может, у тебя?
- Не! У меня родаки и две сист. Давай к тебе?
- У меня бабушка дома.
- Тада лан! - сказала Натаха, щелчком пальца отбрасывая окурок в открытое окно. - Пойду к Потапову подкачу. Он не такое бздюн, как ты. Бывай! - и с этими словами она вышла из туалета.
Оставаться одному в женском туалете не имело смысла. Я решил снова вернуться на тухлый праздник и до конца вечера слушать ржач Толяна в мой адрес. Да уж… надо быть полным дебилом, чтобы не воспользоваться услугами Евтюховой. И чего я не согласился в туалете? Идиот!
Идя по полутемному пустому коридору школы, я понял, что не отказался бы воспользоваться туалетом по прямому назначению. Поэтому я не стал спускаться вниз по лестнице, а пошел прямиком в мужской туалет на том же третьем этаже.
Я вошел и замер. У окна спиной ко мне стоял девятиклассник Мишка Семенов и как-то странно дергался.
- Чего с тобой? - спросил я, положив ему руку на плечо.
- Ой, ёпт!!! - он вздрогнул и обернулся.
Его брюки были расстегнуты, и в своей руке он зажимал свой набухший член. На ровной и гладкой розовой головке замерла маленькая прозрачная капелька смазки. Только сейчас, увидев испуганное и растерянное лицо парня и член в руке, я все понял.
- Ой, бля-а-а… - протянул я и сдернул руку с его плеча.
- Сука Пономариха! Довела до ручки и не дала. Вот я и это… - Мишка явно оправдывался.
- Ладно. Я просто подумал, что тебе плохо.
- Мне и есть плохо, - улыбнулся Мишка, осмелев, - вот и делаю себе хорошо. Только ты это… - он показал глазами вниз, - никому…
Мои взгляд проследовал за его взглядом и снова уперся в Мишкин член. Его рука не двигалась, но я представил, как его член дергается в ней и напрягается. И еще эта прозрачная капля…
- Ты на что уставился? - вывел меня из оцепенения Мишкин голос.
- А… да нет! Просто задумался, - я отвел глаза, - ладно я пошел, - и, не глядя на парня, вышел из помещения.
Вернувшись в зал, я снова сел рядом с другом, отрицательно мотнул головой на короткий Толькин вопрос: «Вдул?» - и услышал ожидаемый смех. Хорошее настроение почему-то ушло. В штанах предательски ныл член, а перед глазами стоял яростно дрочащий Мишка.
Лежа в кровати, я до ярких вспышек жмурил глаза, пытаясь представить голую Натаху, но вместо нее я видел прозрачную каплю смазки на головке члена. Кончить удалось только тогда, когда я нафантазировал себе того же Мишку, «вдувающего» Натахе по самые яйца.

========== Глава 3==========

Я промучился несколько дней. Навязчивое видение Мишкиного члена преследовало меня. Маленькая прозрачная капелька блестела в искусственном свете, и большая рука сжимала толстый ствол. Но потом к этим видениям прибавился и сам Мишка, с блестящими глазами и румянцем на щеках. Я даже чувствовал биение его сердца через плотную ткань пиджака. Что со мной происходило, я понять не мог.
Я наткнулся на Мишку в первый же учебный день после новогодних праздников. Он прошел мимо меня, уткнувшись носом в учебник, и я судорожно вдохнул его запах. Я надеялся, что, когда увижу его в привычной школьной обстановке, то меня отпустит, но стало только хуже. Я знал, где его можно увидеть на переменах, и оказывался именно в этих местах. Я ловил каждый его жест. Я прятал взгляд в пол, как только он поднимал глаза на меня. Я боялся… боялся, что, если он посмотрит в мои глаза, то все поймет. Вот только, что именно поймет Мишка, я сам не знал.
Мне необходимо было с кем-то поделиться. Я несколько месяцев держал в себе эту странную и страшную тайну. Несколько мучительно долгих месяцев я таскался за Мишкой по всей школе, дожидался конца его уроков и шел за ним, хотя мой дом находился на противоположной стороне района. Страшнее всего были ночи. Они душили меня. Мне не помогали журналы с фотками горячих девочек и эротические эпизоды фильмов. Даже разглядывая рекламные ролики порносайтов, которые часто всплывали на экране компа, я ловил себя на том, что смотрю на красивые мужские тела, а девушки с открытым орущим ртом и охуевшим выражением лица меня раздражали.
Весна выдалась ранняя. Мы сидели с Толяном на детской площадке и от нечего делать качались на качелях.
- Прикинь! Вчера такую телку на улице видел, - начал было Толян, но я его прервал:
- Чо? Опять бы вдул? - вырвавшийся из меня вопрос прозвучал немного зло.
- Ты чего? - удивился Толян.
- Ничего. Трахаться хочу, - мне эта фраза показалась достаточно взрослой и мужественной.
- И чё? Есть кто на примете?
В голове крутился ответ, но я только сжал зубы и отвернулся. Я хотел ЭТОГО именно от Мишки. Только чего именно ЭТОГО? К тому времени я только начал понимать, что со мной что-то не так. Лазить по сайтам и искать порно с пидорами я боялся. Я боялся не только того, что об этом мог кто-то узнать, но и того, что увиденное мне может понравиться.
Я представил, как говорю другу, что безумно хочу парня. Представил его изумленное лицо, потом брезгливый плевок в сторону и обидное: «Пидор!» И он уйдет и больше не захочет со мной общаться. О том, что Толик расскажет обо всем другим, я даже не думал. Я просто боялся потерять друга, вот и все.
На майские праздники я умудрился заболеть. Я просто не прислушивался к мудрым словам тети о том, что раннее тепло обманчиво и что, выходя из школы, надо застегивать куртку и повязывать шарф. Как только звенел звонок, я вылетал с друзьями из школы в распахнутой куртке и с шарфом в руке. И вот теперь все нормальные и здоровые люди поедали шашлык на даче, а я все утро просидел перед телеком, слушая, как в другой комнате напевает моя мама, собираясь на свидание с очередным потенциальным папой.
Как только мать свалила, я тут же набрал Толяну. Я точно знал, что они с сестрой свалят на дачу только завтра, поэтому провести вечер вместе, поедая мороженое и чипсы, было бы неплохо. Телефон Толяна молчал, и тогда я решил выйти в магазин, купить все, что нужно, и зайти к другу.
Через час я стоял у Толькиной двери и яростно жал на звонок. Пока я бегал по магазинам, мой организм, поглотивший за сегодня много клюквенного морса, захотел избавиться от лишней жидкости. Дверь мне никто не открыл. Я решил было бежать домой и даже уже спустился на два лестничных пролета, как вдруг столкнулся нос к носу с Ленкой, Толькиной сестрой.
- Ты чего такой бешеный? - засмеялась девушка. - Бежишь, как будто за тобой стадо мамонтов гонится.
- Я это… зашел к Толяну, а его нет.
- Толька будет часа через два-три. У них тренировка началась позже.
- Ой, Лен! Я побегу, а то сейчас обосс… короче, пока! - я нетерпеливо пытался обойти Ленку, которая как нарочно встала точно посреди ступенек.
- Иди у нас сходи. Можешь Тольку подождать, если хочешь.
В другое время я бы, может, и отказался ждать друга в его доме с его старшей сестрой, но естественная потребность организма заполнила мой мозг прозрачной желтой жидкостью, отчего думать я уже не мог.
Я сидел на диване, и листал какой-то журнал, сунутый мне в руки Ленкой. Мороженое и кола мирно ждали своего часа в холодильнике. Журнал был скучный, и я от нечего делать стал прохаживаться по комнате взад-вперед. Подойдя к двери, я услышал шум воды и тихое пение. Я приоткрыл ее и просунул в щель нос. Дверь в ванную была приоткрыта, и из нее падала тонкая полоска света на темный паркет коридора. Я на цыпочках вышел из комнаты и подошел к ванной…
Ленка… она была уже взрослой. Когда она смеялась, то откидывала голову назад, и я часто заглядывался на ее длинную шею. И эта капелька на ее пупке. Маленькая сережка поблескивала, когда Ленка шла по улице своей чуть прыгающей походкой. Она была смелая и открытая во всем. В общении, в манере одеваться и в отношениях. Про последний пункт я тогда, конечно, не знал.
Ленка стояла ко мне спиной, и вода, с шипением вырывающаяся из душа, текла по ее смуглой спине. Она напевала себе что-то под нос, пританцовывая в такт песенке, и ее упругая маленькая попка задорно покачивалась. У меня перехватило дыхание, и сердце тяжело бухнуло в груди. И тут Ленка обернулась, почувствовав мой взгляд.
- Чего? Нравится? - она улыбнулась, прищурив один глаз и блеснув белым рядом зубов.
- Я это… дверь хотел закрыть, чтоб тебе не дуло, - буркнул я сипло.
И я на самом деле захлопнул дверь в ванную и потом глухо ударился об нее лбом несколько раз. Во дура-а-ак!!! Идио-о-от!!! Деби-и-ил!!! Она ведь улыбалась мне. И ее улыбка была такой… такой манящей.
Я снова пошел в Толькину комнату, обдумывая, что мне делать дальше. Логичнее всего было просто свалить. Но меня что-то удерживало. Я плюхнулся на диван и взял в руки ебучий журнал.
- Эй, масенький! Ты чего такой пугливый? - Ленка стояла в дверях комнаты в одном полотенце. - Первый раз увидел голую девушку?
- Не первый, - я сделал вид, что с интересом читаю журнал.
- Да ладно! - она снова улыбнулась, скинув пальцем каплю воды с кончика носа. - Тогда чего так растерялся? - она присела рядом со мной и погладила меня по спине.
И тут меня взорвало. Я резко метнулся в ее сторону и неумело ткнулся в ее губы.
- Ой! - сказала она. - Погоди. Давай-ка еще раз, только не бей губами, а целуй. Вот так…
Ее поцелуй не был похож на мокрое посасывание Катькиных губ. Он был теплым, мягким и настойчивым. Наверное, именно так целуются взрослые женщины. Властно, нежно и… до одури приятно. Я сжал руками журнал, и тот громко захрустел глянцевыми страницами.
- А теперь давай так, - Ленка забрала из моих рук слегка надорванный журнал и положила их себе на талию, - когда целуешь, приоткрой рот. Понял? - я только испуганно моргнул.
Когда ее язык уперся в мои зубы, она недовольно хмыкнула. Одурманенный ее губами, я уже не сопротивлялся. Мои руки ожили и уже вовсю тянули с ее влажного теплого тела полотенце. На мое лицо с ее длинной челки капали тяжелые капли воды.
- Ну, совсем неплохо для первого раза, - улыбнулась девушка, чуть отстраняясь от меня.
- Это не первый, - я не узнал свои голос. Он был странный, осипший и низкий. Мои руки продолжали мять полотенце, а глаза жадно пожирали Ленкины губы.
Сомневаюсь, что в этот момент я был сексуален и Ленка не смогла передо мной устоять. Я не знаю, что произошло в ее хорошенькой головке, но она как-то рвано вздохнула и снова вовлекла меня в долгий горячий поцелуй, повалив на диван.
Сейчас я знаю, что время во время секса идет по-другому. Мне казалось, что я на несколько часов растворился в гибком и горячем Ленкином теле. Как сквозь сон я чувствовал ее дыхание на своей шее и слышал тихие стоны. Сейчас я не знаю, были ли это стоны удовольствия или это была игра, но тогда я об этом не думал. Мне было хорошо и тяжело одновременно. Сквозь туман я услышал, как из моего рта вырвалось мычание. Мой организм был готов выплеснуть напряжение, дошедшее в тот момент до пика.
- Отвлекись. Подумай о чем-то другом, - услышал я Ленкин шепот.
Ага! Легко сказать, отвлекись, если тебя обнимает и целует такое идеальное существо! Какие там Джоли и Лопесы! Сейчас Ленка занимала все мое сознание.
- Подумай о противном. Ну, же! - она зубками сильно прикусила мочку моего уха, и я подумал… Перед моим лицом всплыла рожа моего нового «будущего папки», вечно красная и потная. Странно, но это помогло. Напряжение не прошло, но волна, поднявшаяся от моих яиц вверх, спала.
Ленка не убежала от меня, как это сделала Катька. Она лежала рядом, гладя мои влажные от пота волосы, и смешно терлась носом о шею.
- Масянька! Только смотри, Толику не проболтайся, ладно?
- Я чё, дурак, Лен? - обиженно надулся я.
Мы сидели на маленькой кухне многоэтажки, кормили друг друга мороженым и смеялись. Было тепло и уютно. Впервые я был не рад приходу друга. Он приперся к нам на кухню, достал из кухонного стола чайную ложку и сунул ее в самый центр чуть подтаявшего пломбира. Атмосфера романтики была прервана его громким рыганием.
С тех пор я начал частенько заглядывать к ним домой, предварительно спросив у Толика, когда он будет дома. Наверное, тайна наших с Ленкой отношений придавала мне большей остроты в ощущениях. Меня распирали эмоции, но, увы, мне снова не с кем было поделиться.
Единственное, что радовало: меня отпустило. Я перестал думать про Мишку, перестал исходить слюной по его телу и члену. Я думал только про Ленку. Мою Ленку!
Сейчас я даже не знаю, был ли Мишка моей первой любовью. Или он был просто моей сексуальной фантазией. Но я точно знаю, что первой женщиной, подарившей мне тепло и открывшей мне сладкий мир секса, была именно Ленка.
Сначала наш секс был не очень долгим. Конечно, виною был я, но со временем она научила меня чувствовать не только свои ощущения, но и наслаждаться ощущениями партнера. Она обучила меня всем азам этого удивительного искусства, и за это я ей признателен до сих пор!

========== Глава 4 ==========

Это было самое счастливое лето из всех, которые я мог вспомнить. Оно было озарено светом Ленкиных глаз. Ее смех лился на меня теплым летним дождем. Я плавился под ее горячим телом. Мне было хорошо и легко. Толик странно косился на мою улыбающеюся физиономию и хмыкал. Сам он переживал не лучший период в своей жизни. Первая и неразделенная любовь. Увы, бывает в жизни и такое. Друг страдал и до боли стирал член.
Мы с Ленкой не так часто бывали вместе, но в те дни, когда она мне звонила и говорила:
- Масенький, ты зайдешь? - я тут же быстро придумывал тысячу причин слинять из дома.
Лежа на диване в ее комнате, я глядел на крутящиеся лопасти вентилятора на люстре, и меня иногда подмывало спросить ее, любит ли она меня. Но я не спрашивал. Я знал, что красивая молодая женщина не может любить пятнадцатилетнего мальчишку, неумелого, неопытного и неуклюжего. Я для нее был утешением или просто игрушкой. Я не спрашивал ее, потому что боялся услышать эту правду.
Лето кончилось в один день. Так вот случается. Вчера еще было смеющееся солнечном светом лето, а сегодня - уже плачущая мелким дождем осень. В такой вот грустный вечер, укрытый низкими хмурыми облаками, я услышал в телефоне Ленкин голос.
- Масенька, зайдешь?
Я сломя голову кинулся из дома на этот голос. Он был странный и печальный. Я сразу понял, что с Ленкой что-то не так.
Она открыла мне дверь и нетвердой походкой ушла на кухню. Я разулся и пошел за ней. Она сидела за столом, на котором стояла бутылка коньяка. Ленка была пьяна. Выглядела она тоже странно: тушь была размазана по глазам, волосы спутаны и убраны в неопрятный хвост. Коротенький халат был застегнут криво и через пуговицу. Я подошел к ней, и молча начал перестегивать пуговицы в нужном порядке.
- Уйди ты! - грубо сказала она и оттолкнула мою руку.
- Сама же позвала, - обиделся я и сел на табурет.
- Пить будешь?
- Буду, - настроение у меня резко испортилось. Я бежал, чтобы увидеть ее улыбку, а нашел пьяный злой оскал. - Лен, чего случилось-то? - попробовал я наладить контакт с этой незнакомой мне Ленкой.
- Отъебись, масенький. Давай лучше выпьем.
Начатая бутылка быстро опустела, но с каждой выпитой рюмкой Ленка становилась все агрессивнее и злей.
- Ну, что? Поиграем? - пьяно улыбнулась мне она и, не дожидаясь ответа, грубо потянула меня в свою комнату.
Она и тут повела себя странно. Всегда ласковая и нежная со мной, Ленка резко рванула мою футболку вверх и толкнула на диван. Мои руки были закинуты наверх властным движением, и она крепко сжала мои запястья.
- Лен, ты чего сегодня?
- Закрой рот! - голос был чужой и колюче-ледяной. - Игра такая будет. Ты будешь делать только то, что я тебя скажу, - это был не вопрос и не предложение. Это был приказ. Я смог только испуганно кивнуть. - Вот и отлично, - ее губы вцепились в мои болезненно-сладким поцелуем, - а теперь сними штаны и покажи мне свою задницу, - сказал чужой ядовитый голос. Я вздрогнул, но повиновался.
Сняв джинсы и трусы, я лег на живот и замер.
- Не так! Раком встань и раздвинь ее!
- Лен, может, не…
- Заткнись и выполняй!
Мне было стыдно и обидно. Я стоял оперевшись плечом о подушку, раздвигая половинки руками, и слушал дыхание этого незнакомого мне существа за спиной.
- У тебя классная задница, - рука с острыми коготками прошлась по моей вздрагивающей попе, - расслабься, тебе понравится!
Она то гладила меня по ягодицам, то проходила пальцами по ложбинке между ними. Иногда резкий шлепок заставлял меня вздрагивать и закрывать глаза. Как только я почувствовал, что смоченный чем-то палец пытается вдавиться внутрь меня, я выпустил из рук задницу и попытался поймать ее наглую руку. Но когти больно вонзились в кожу на моей ляжке.
- Лен, мне не нравится…
- Заткись! Расслабься и получай удовольствие, - скомандовал мне холодный голос.
Я подчинился. Палец быстро скользнул внутрь меня, задевая стенки кишки. От неприятных ощущений меня передернуло. Палец вошел на всю длину и замер.
- Что ты чувствуешь? - услышал я знакомые нежные Ленкины интонации в голосе.
- Ничего. Неприятно немного, - я решил, что, если скажу, что мне неприятно, то она прекратит.
- А так? - палец внутри меня пошевелился.
- Ой! Лен, не шевели им, - поежился я.
- А так? - и тут палец стал быстро двигаться во мне.
Странное тягучее чувство забилось в моем животе, поднимая на моем позвоночнике невидимые волосинки. Я столько раз испытывал реально приятные ощущения от секса с Ленкой и уже не стеснялся этого, но стоять в такой откровенной позе с Ленкиным пальцем в заднице и испытывать какое-то новое ощущение было до ужаса стыдно. Через минуту экзекуции я начал медленно улетать. В тот момент, когда я уже почти расслабился и даже начал немного постанывать, палец из меня выскочил, и меня отрезвил сильный шлепок.
- Да тебе нравится!!! Ах ты, маленькая шлюшка, - пьяный смех Ленки был больнее, чем удар руки. Я попытался подняться, но она локтем уперлась мне в поясницу, - погоди! Еще рано. Сейчас будет круче!
Я почувствовал, как что-то большое и скользкое уткнулось в мой разгоряченный вход.
- Лен, не надо! Ты чего? - мне хотелось плакать от обиды.
Она меня не слышала. Искусственный член нагло ворвался внутрь меня. Мне было больно и сильно хотелось в туалет. Я уткнулся лицом в какую-то мягкую игрушку и до хруста сжал кулаки. Хотелось одновременно плакать и выть. Такое странное смешанное чувство боли и ноющего наслаждения. Про свой член я даже не думал. Удовольствие исходило не от него. Оно распирало мой живот изнутри, заставляя тело изгибаться. И тут Ленкина рука жестко обхватила мой член.
- Что, нравится? Вам это всем нравится! Суки! И ты вырастешь. И ты станешь черствым и бездушным мужиком. И тебе тоже будет плевать на чужие чувства, - шипела за моей спиной Ленка.
Я не мог ей ответить. Боль кончилась, и все мои чувства были сконцентрированы на искусственном члене в моей заднице и на Ленкиной руке, яростно дрочащей мой член.
Наконец все кончилось. Член выскочил из меня, Ленкина рука перестала мучить мой давно опавший член, дрожь в теле утихла, и тут… тут из меня вырвался поток бешеных слез. Я захлебнулся ими и закусил зубами мягкую игрушку, чтобы не закричать. Когда слезы чуть стихли, я заставил себя выпрямиться и обернуться. Ленки в комнате не было. Я быстро встал, оделся и выскочил в темную прихожую. Носков я не нашел, и, как бы я ни пытался побыстрей обуть кроссовки, голые ноги отказывалась в них лезть. Вспыхнул свет, и я увидел Ленку, стоящую у стены.
- Масенька, ты меня извини, - она протянула руку к моему лицу. Я отшатнулся от нее, как будто к моему лицу тянулась не рука, а змея, - я тебя напугала? Масяня, я просто…
Но я не дослушал ее. Я вылетел из квартиры, теряя с ноги не до конца надетый кроссовок. Я брел по таким же, как и я, хмурым улицам. Домой не хотелось. Коньяк, выпитый у Ленки, выветрился, и теперь боль стучала по вискам.
Я боялся идти домой. Боялся бессонной и слезной ночи. Но странно… лежа в кровати, я тупо смотрел в потолок и прислушивался к своему телу. Вернее, к ощущениям в попе. Там неприятно покалывало и щипало. Я не думал про Ленку. Я думал про ту штуку, которая была во мне и дарила эту тягучую и сладкую боль.
Ленка звонила мне каждый день. Я не брал трубку. Нет, я не обиделся. Просто вдруг все прошло. Прошло так же неожиданно, как и началось. Через неделю она написала мне: «Масенький, все равно ведь придется встретиться. Я просто хочу тебе все объяснить». Я ответил коротко: «НЕ ХОЧУ!»
Мы встретились через месяц. Понятно, что я, как мог, избегал походов домой к Толяну. Но тут мне пришлось пойти. Друг заболел и попросил принести ему учебник, данный нам на двоих.
Я сразу проскользнул в комнату Толика, кинув быстрое: «Здрасть, теть Нин», - его маме. Я отказался от чая с пироженкой, предложенного ею. Чай со сладостями пришел к нам сам. Вернее, его принесла в комнату Ленка. Я, не отрывая глаз от учебника, сказал ей: «Спасибо!» - и она вышла, недолго помявшись возле меня.
Я уже бежал по лестнице вниз, когда она меня нагнала и схватила за рукав.
- Масенький! Погоди! Послушай меня! - выкрикнула она мне. Я посмотрел на нее, и мне стало ее жалко. Она выглядела растерянной и несчастной.
- Ну, чего тебе, Лен?
- Понимаешь, я дура. Полная дура! Ты милый и хороший мальчик. Я уверена, что ты вырастешь прекрасным мужчиной. Просто меня в тот день обидели сильно, и я… я просто выместила все на тебе. Но это была не я, мася! Это были коньяк и злость. Ты сможешь меня простить?
- Я уже не сержусь на тебя, Лен! - для убедительности я погладил ее по волосам.
- Мы ведь останемся с тобой друзьями?
- Конечно, останемся.
Я врал. Я не хотел ей быть никем. Я не был уверен, что смогу быть другом человеку, который опустил меня, который в прямом смысле выместил свою злость на моей заднице. Да и осознание того, что она меня не сможет полюбить и что все равно рано или поздно придет боль расставания, натолкнуло меня на мысль, что лучше сейчас. Просто обрубить все и забыть. Так я и сделал.

========== Глава 5 ==========

Многие говорят: «После этого, моя жизнь изменилась». Моя жизнь после расставания с Ленкой не изменилась. Мы с ребятами все так же гуляли, разбивали коленки и локти на катке, в школе готовились к выпускным экзаменам и строили планы на дальнейшее обучение. Все было по-прежнему, только вот я больше не летал. Я ходил и бегал по земле, потому что у меня больше не было крыльев. Банально? Возможно, но ощущение у меня было именно такое.
Примерно через два месяца я стал встречаться с Танькой из параллельного класса. Мы были с ней на одной волне, у нас были общие увлечения, и нам всегда было о чем поболтать. И еще… она мне нравилась, как девушка. Милое личико, стройная фигурка, смешливая. Правда, она была выше меня на полголовы, но это нам не мешало.
Однажды ее мама с маленькой сестренкой уехали в гости, и мы, наконец, остались наедине. До того момента мы только целовались. Но как!!! Мы целовались до боли в языках, до тяжести в животе и до опухших губ. Как только мы оказывались в нужной обстановке, Танька тут же усаживалась ко мне на колени или прижимала меня к стене, и мы целовались…
В ее большой квартире было тихо. Только щелчки пружинки в ее наручных часах, только шелест накрахмаленной простыни, и ее дыхание.
- Подожди! - сказала она и уперлась рукой мне в грудь. - Послушай. Давай не надо.
- Почему? - я уже был на взводе, и эта остановка меня немного разозлила.
- Просто понимаешь… Ты хороший, добрый, веселый. С тобой здорово, и ты мне нравишься, но я… В общем я решила что ЭТО будет только после свадьбы.
Скажете, глупость? Скажете, средневековье? Я так не думаю. Я уважаю людей, у которых есть какие-то ценности и которые ими не разбрасываются. Мне не было обидно, потому что она мне тоже просто нравилась. У меня не было той эйфории, которую я чувствовал, проводя время с Ленкой. С Танькой мы были больше друзья, чем пара. В тот день мы просто ограничились взаимными ласками. Да и потом, если нам удавалось побыть наедине, я больше не пытался лишить ее невинности.
Конечно, мне было мало редких и неумелых Танькиных ласк, поэтому периодически я прибегал к помощи моей фантазии. С кем я там только не спал! Это были актрисы и певицы, иногда сама Танька, иногда просто неизвестная мне девушка, встретившаяся мне на улице, иногда у моей воображаемой партнерши не было реальной внешности.
Иногда в душе, прижавшись спиной к холодному кафелю, я вспоминал те странные ощущения, случайно подаренные мне силиконовой игрушкой. Я даже засовывал в себя палец. Но то ли я делал что-то не так, то ли образ девушки не соответствовал ковырянию в заднице пальцем… В общем, я ничего особенного не чувствовал.
Наконец, экзамены закончились, документы в колледж были поданы и мы окунулись в лето. Толян поступил в автомеханический колледж, я - в предпринимательство, а Вовчик остался в десятом. Друзей не особо удивил мой выбор специальности. Мы хорошо знали друг друга, поэтому мое решение идти по жизни с ножницами и феном в руках их не напрягло.
Впервые наши родители сделали красивый жест ногой и отпустили нас праздновать окончание школы и вступление во взрослую жизнь. Отмечать решили на даче у Кольки, нашего одноклассника. И вот, в пятницу наша дружная компания погрузилась вместе с сумками в электричку и отправилась в большую взрослую жизнь.
Нас было семеро: мы с Толяном, Вовчик, хозяин дачи Колян и три девочки. Мы очень удивились, когда с нами увязалась Якутова. В школе она общалась только с девочками, поэтому ее присутствие нас сначала немного напрягало.
Мы сидели на территории небольшого дачного участка и ели недожаренный, но подгоревший шашлык. Отчим Вовчика был грузином и оказался классным мужиком. Он снабдил нас тремя литрами настоящей домашней «Изабеллы», которую с удовольствием пили наши девочки, а мы, как настоящие мужики, пили чачу, спизженную Вовкой у того же отчима.
Якутова оказалась классной девчонкой. Она не стеснялась своих пышных форм и даже шутила по поводу своей внешности. Ее заразительный смех невозможно было слушать, не смеясь вместе с ней. Вообще, Надька оказалась милахой и душой компании.
Мы уже были изрядно выпившими, когда калитка скрипнула и к нам на участок зашел высокий парень лет двадцати пяти. На нем были только шорты и резиновые шлепанцы. Он был черноволосый, смуглый и мускулистый.
- О! Вано пришел! Здорово, Вано, пить бушь? - пьяно обрадовался Колька.
- Привет, молодняк. Чем угостите?
- У нас есть вино, - улыбнулась пьяненькая раскрасневшаяся Надька.
- Ой, нет, красавица! А покрепче?
- Кидай свою задницу на скамейку и выпей чачи! - гаркнул Колька.
- Ой, Колян! Если Гога узнает про чачу, он из тебя черемшу сделает, - засмеялся Вано и сел напротив меня.
- Не черемшу, а чурчхэллу! Ладно, парни! Вздрогнем.
Меня срубило первого. Уже к двенадцати ночи мой организм стал отторгать семидесятиградусный напиток, и я, махнув всем рукой на прощанье, отправился спать. В доме была всего одна комната, а из лежачих мест там были только небольшой диван, кровать и раскладушка. Решив, что, если я лягу на диване или на кровати, то ко мне ночью точно кто-нибудь подселится, я лег на раскладушку, бросив на нее подушку и одеяло.
Мне снился Вано. Он стоял передо мной, и я рукой гладил его сильную загорелую грудь. Я реально чувствовал, как мои пальцы скользят по бугоркам его мышц, я чувствовал тепло его кожи, и мне ужасно хотелось попробовать ее на вкус. Я даже подошел к нему поближе и высунул язык, как вдруг…
Что-то тяжелое упало на раскладушку позади меня. Я открыл глаза и повернулся. На мою жалобно скрипящую раскладушку пыталась улечься в хлам пьяная Якутова.
- Чо смотришь? Ик… Тут спать уже негде. Ик… А ты самый мелкий! Так что двигайся!
Я молча подвинулся, зачем-то подпихнул под задницу одеяло и попытался снова уснуть, чтобы досмотреть тот же странный сон. Но нет! Через минуту, Якутова уже громко храпела в мой затылок, и ее тяжелая нога лежала у меня на попе.
- Вот бля-а-а… Якутова! Слыш, Надь! Ногу убери! - но Надька только махнула рукой, словно отгоняла комара.
Я пытался заснуть еще полчаса, но вдруг захотел одновременно есть, пить и в туалет. Когда я поднялся, то понял, что на улице ночь, что я еще пьяный и что, где находится ключ от кухни, я не знаю.
- Вот засада! - ворчал я тихо, шарясь ногой по полу в поисках своих кроссовок.
Кроссовки я тоже не нашел, зато у двери нашлись две резиновые калоши сорок пятого размера. Мне ужасно хотелось писать, поэтому я сунул ноги в резиновую жуть и, спотыкаясь о неровные плитки дорожки, побежал до сортира.
Спать не хотелось, поэтому я сел на скамейку во дворе и стал любоваться черным ночным небом. Мне нравилось смотреть на звезды. Сколько ни билась со мной учительница географии и астрономии, я так и не выучил, как найти то или иное созвездие, поэтому больших и малых медведей я нашел целую стаю.
- Эй! Пс-с-с… Как тебя? Ты чего тут сидишь? - услышал я за спиной.
Я обернулся и увидел Вано. Он стоял у загородки в одних трусах и в резиновых сапогах.
- В туалет вышел. А чего?
- А чего на небо смотришь? Или это тебе помогает в процессе дефекации?
- Просто звезды. Просто красиво, - ответил я и, отвернувшись от парня, снова задрал голову вверх.
- Хм… Ты есть хочешь? - услышал я снова полушепот.
- Честно? Да!
- Давай, переползай через загородку. У меня есть колбаса, хлеб и помидоры.
Я сидел в кухне на табурете, а Вано, повернувшись ко мне спиной, резал на столе бутерброды. Я и днем украдкой поглядывал на его кубики пресса и на сильные руки. И сейчас я любовался движениями его тела. Под смуглой кожей на спине и руках перекатывались мышцы. При входе он снял уродливые сапоги, и теперь я увидел его длинные ноги. И еще его шея. Видимо, спьяну мне почему-то хотелось подойти и укусить ее. Он резко обернулся и улыбнулся мне.
- Ты чего так на меня смотришь?
- Ничего я на тебя и не смотрю. Я вон на… на картинку смотрю, - кивнул я на дикий натюрморт неизвестного художника, висевший над его головой.
- Да, брось! Днем у меня на животе ты тоже яблоки видел? - Вано поставил на стол передо мной тарелку с бутербродами и помидорами. - Я спиной чувствовал перемещение твоего взгляда по мне. Если нравится, можешь даже потрогать.
- Да иди ты, - нервно хохотнул я и взял в руки хлеб.
- У тебя девочка есть? - спросил меня парень, пожирая уже третий бутерброд.
- Есть, а что?
- Нет, ну просто интересно, в каком возрасте нынешний молодняк теряет советь.
- Ну, в четырнадцать.
- Во, дает! - засмеялся Вано. - Я в четырнадцать еще в машинки играл. Мой первый раз был в семнадцать, а потом, - добавил он тише, - в двадцать.
- Это чего, ты три года без секса жил?
- Почему без секса? Ну, был перерыв на армию. Хотя нет, и там он был. С медичками.
- А почему ты сказал про двадцать? - если честно, я догадался, о чем он говорил. Он говорил о сексе с парнями, но мне захотелось, чтобы он мне об этом сказал сам.
- Я пришел из армии, встретился с друзьями, и…
- И? - он замолчал и внимательно посмотрел на меня. - Почему я? Почему ты говоришь это именно мне?
- Потому, что ты другой, - выдохнул Вано. Он подвинул свой стул ближе ко мне, приподнял мое лицо за подбородок и… поцеловал в губы.
Это был странный поцелуй. Он не был похож на мокрый Катькин, на теплый и нежный Ленкин, на щипастый и кусачий Танькин. Он был другой. От неожиданности я глубоко вдохнул, и мои легкие наполнились запахом крепкого кофе с лимоном. Не знаю, откуда взялся этот запах. Возможно, так пахла его туалетная вода, а может, это был просто его запах. Щетина вокруг его губ немного колола и царапала кожу, губы были настойчивыми и властными, но в тоже время мягкими и нежными. Он одной рукой крепко прижимал меня к себе за плечо, а его вторая рука зарылась в мои волосы на затылке. От странности ощущений и эмоций мне показалось, что по моей спине под футболкой кто-то ползает. Я поежился, но он по-другому понял мое движение. Его рука соскользнула с моего плеча и нырнула под тонкую ткань на моем животе.
- Не надо! - выдохнул я и отстранился, испуганно выдернув его руку из-под одежды.
- Уверен, что не надо? - спросил Вано, тяжело дыша и глядя мне в глаза.
- Нет, - ответил я и встал, - я пойду.
- Послушай… - он схватил меня за руку, когда я уже стоял у двери.
- Не волнуйся, я никому не скажу.
- Я не про это. Послушай, если ты этого хочешь, только скажи.
Я вышел, ничего не ответив. Я хотел, я очень хотел этого, но я испугался. Я не был готов сделать шаг, который мог что-то изменить во мне.

========== Глава 6 ==========

Я на ощупь пробрался к Колькиному домику, споткнувшись пару раз обо что-то и больно получив веткой по лбу. Как раз этот удар в лоб выбил у меня мысли о запретном поцелуе. На столике возле дома я, к своему удивлению, нашел фонарик. Я точно знал, что, когда я тут сидел и смотрел на звезды, его не было. Значит, кто-то выходил на улицу. А вдруг этот самый кто-то видел, что происходило в соседнем домике? От этой мысли меня бросило в жар. Да нет! Это невозможно! Между участками растут густые кусты, да и дом Вано находится в глубине участка. Мне стало легче. Я взял фонарик и пошел к двери.
Направив тусклый лучик на раскладушку, я с удивлением увидел на ней Надьку, лежащую в обнимку с Толяном. Они оба были накрыты одеялом, и что-то мне подсказывало, что они были не совсем одеты. Может, то, что полные круглые плечи Якутовой были голые, или то, что с края раскладушки свисала Толькина худая жопа в одних трусах. Мне стало смешно, и, чтобы не заржать, я заткнул себе рот рукой, из-за чего громко хрюкнул. Все койко-места оказались не просто заняты, а забиты. Поперек дивана спали Вован и Колька, на кровати - две наши девочки. Постояв в нерешительности посреди комнаты, окруженный храпом и запахом чачи с маринованным чесноком, я увидел достаточно большое кресло в углу комнаты. Стянув с Коляна плед и накрыв его половинкой Вовкиного одеяла, я удобно устроился в кресле, накрылся и уснул.
Проснулись все как-то одновременно. Лично меня разбудили совсем не эротичные стоны.
- Твою ма-а-ать… Чо ж так хуево-то? - качался, сидя на диване, Колян.
- А-а-а… - вторил ему Вован, сладко зевая и потягиваясь, - не нужно было запивать чачу вином.
- О-о-ой… мальчики, а воды у нас нет? - зашевелилась на кровати одна из девочек.
- М-м-м… Якутова-а-а… Какая ты мягкая, - стонал мой проснувшийся друг.
- О-о-ох… отвали, Толик, ты мне грудь отлежал, - это проснулась Надька.
Хотя у меня у самого жутко болела голова, я улыбнулся. Ничего не изменилось с ночи. Они все также мои друзья, глупые, смешные и полупьяные. Интересно, что бы они сказали, если бы… Нет! Все! Забыл! Я тряхнул головой и прогнал мысль о том злосчастном поцелуе.
Из продуктов остались только яйца, колбаса, хлеб и кетчуп. На законный вопрос Вовчика, что мы будем сегодня жрать, хозяин показал ему раскрытую ладонь со словами:
- Не ссы, Вован! Тут есть консервы всякие, крупы и макароны.
И действительно, в большом серванте на кухне мы нашли шесть банок тушенки, три банки каких-то рыбных консервов, банку сгущенки и крупы с макаронами. Девочки особенно обрадовались именно сгущенному молоку. Нам была приготовлена большая яичница, а девочки уплетали сгущенку, намазывая ее на хлеб. Было весело, солнечно и по-летнему, несмотря на головную боль от похмелья.
Ближе к обеду, когда яичница в желудке уже рассосалась, а макароны с тушенкой еще даже и не думали готовиться, в калитку Колькиной дачи вошел Вано.
- Ну, что, молодняк? Голодные и холодные? Ну-ка… помогите сумки разобрать!
У него в руках было по два целлофановых пакета. Из них на большой уличный стол были извлечены: помидоры, огурцы, майонез, кетчуп, две курицы, буханка черного хлеба, два батона белого и картошка. В довершение из последнего пакета были вытащены три пакета сока, две бутылки вина и литруха водки.
- Вано. Ты просто прелесть, - защебетали девочки.
- Красава! Дай пять! - баском сказал Колян.
Я стоял в стороне и смотрел на все происходящее. С приходом Вано я почувствовал, что мои уши горят, во рту сохнет, а сердце бухает, как будто оно в огромной жестяной бочке. Я даже отошел подальше от компании, боясь, что громкую работу моего «моторчика» кто-нибудь услышит.
Вся компания, весело переговаривалась, разбирая продукты и решая, что и кто  будет готовить. Я сел на ступеньки дома, достал из кармана пачку сигарет, вытащил оттуда одну и чиркнул спичкой.
- Угостишь? - услышал я голос Вано около себя. От неожиданности я резко выдохнул, и спичка погасла.
Он сам залез пальцами в мою пачку, вынул сигарету, взял из моих рук коробок спичек и, прикурив, протянул мне сложенные лодочкой руки, в которых бился огонек.
- А почему «Вано»? - к чему-то спросил я.
- Иванов. Антон Иванов, - он сел рядом со мной, и я через тонкие треники почувствовал тепло его бедра. Я отодвинулся, и тепло исчезло, - чего такой хмурый? - прервал молчание Антон. Мне хотелось ответить ему, что, мол, сам знаешь, но я не решился. Глупо, но я почему-то надеялся, что, если не напоминать ему о вчерашнем, то он этого и не вспомнит. Поэтому я сказал:
- Башка трещит от этой чачи.
- Это не от чачи. Это прерванный сон. Ты вчера не был пьян, - он улыбнулся, и я понял, что он все помнит.
- Что значит прерванный сон?
- Это когда среди ночи просыпаешься и ложишься обратно спать, когда уже разгулялся. Или когда чего-то хочешь, но боишься себе в этом признаться.
Последняя фраза мне совсем не понравилась. Я зло зыркнул на него, выкинул бычок в куст малины и ушел к ребятам.
Поздний обед, плавно перешел в ранний ужин, а он, в свою очередь, в очередную пьянку. Все веселились, пили водку и вино, Вован пытался приставать сразу к обеим девочкам, Толян и Надька яростно сосались в сторонке, Колька и Антон о чем-то спорили. Я один не пил. Не знаю, почему, но мне не хотелось водки. И еще я поймал себя на мысли, что мне обидно, что Антон на меня не обращает внимания.
- Так! Раскладушка на сегодня наша! - сказал Толик, обнимая пьяную Якутову с опухшими губами.
- Ну, мы как всегда в одной команде? - бросил Вовчик Коляну. Ему к тому времени отказали в ухаживаниях обе девочки.
- Ну! - коротко кивнул ему в ответ Колька.
- Погодите, а малой где спит у вас? - Антон кивнул в мою сторону.
- А правда. Ты где спал-то? - поднял на меня пьяные удивленные глаза Колян.
- На кресле, - ответил я.
- Ну, нет! Это не дело. У меня, вон, целая хата свободна, а у тебя парень на кресле спит. Решено! Ты идешь спать ко мне! И точка! - Антон был пьян. Он громко хлопнул ладонью по столу и пролил рюмку водки.
На этот раз рано ушли спать все. И только я так и остался сидеть на улице за столом, слушая пьяный бред Антона и глядя на недоеденную курицу.
- Пошли! - скомандовал Вано и встал из-за стола. Водка и сила притяжения земли оказались сильнее него. Он тяжело плюхнулся обратно на лавку со словами: - Ой бля. Что-то я немного пьяненький.
- Погоди! Я сейчас со стола соберу и доведу тебя до дома.
Я уже решил для себя, что провожу его, уложу спать, а сам вернусь к ребятам и лягу на свое кресло.
Антон тяжело висел на моем плече. Вообще наше движение больше походило на ломаное танго. Два шага вперед, один назад, остановка. Шаг в бок, два вперед, остановка. «Дотанцевав», наконец, до дома Антона, я с ужасом представил, как сейчас буду тащить его вверх по лесенке, но Антон остановился перед ней, обнял меня за плечи и подтолкнул вперед.
- Иди! Я сам!
И действительно, он спокойно сам поднялся по ступенькам и даже открыл мне дверь.
Как только я оказался внутри темных и прохладных сеней, дверь за мной хлопнула, лязгнул железный засов, и сильное тело прижало меня к стене.
- Я знал, что ты решишься! - выдохнул мне в лицо Антон.
- На что? - я попытался его оттолкнуть и увернуться от его сильных рук, стаскивающих с меня футболку. - Не надо, - это я уже шептал в его губы.
Теперь мы кружились, скорее, в вальсе. В темноте мы натыкались на стулья, тумбочки, какие-то ведра. Я был весь поглощен его поцелуем и этим танцем. Я тоже срывал с его горячего тела тонкую рубашку. Мне безумно хотелось трогать его руками, целовать, кусать и не знаю, что еще. Когда он отстранялся, чтобы освободить себя или меня от очередной части одежды, в голове прояснялось, и вспыхивала красной мигающей табличкой мысль: «ЧТО Я ДЕЛАЮ?», но надпись гасла, как только его губы касались моих.
Жаркая возня на скрипучей кровати продолжалась очень долго, по крайней мере, мне тогда так показалось.
- Возьми его в рот, - шепнул мне Антон. Я не помню, как оказался лежащим между его ногами. Его большой напряженный член тыкался мне в щеку, направляемый его нетвердой рукой.
- Нет, я не смогу.
- Попробуй же! - видимо, от возбуждения, его голос дрожал.
- Нет, неприятно. Убери это от меня, - я отодвинул его член и руку от своего лица и сел на край кровати.
- Эй! Ты чего? Иди ко мне, - он взял меня за плечи и, повалив на спину, снова принялся целовать.
Уже светало, и я уже мог различить рисунок обоев на стене. Я чувствовал, как его член упирается в меня сзади.
- Не надо, - я попытался отодвинуться, но его руки крепче стиснули мои бока, - не…
Да, было больно, но все же терпимо. Намного неприятнее было чувство, что я хочу «по-большому».
- Хватит! Я в туалет хочу, Антон! Я сейчас обосрусь! - я то пытался отцепить его руки от себя, то оттолкнуть его. Иногда это неприятное ощущение вдруг проходило, и его место занимало ноющее и шевелящееся внутри удовольствие.
- Расслабься! Это тебе кажется, что ты в туалет хочешь!
И снова то боль, то желание очистить организм, то чувство наполненности и удовольствия. Когда его рука дотронулась до моего члена, я не выдержал. Мышцы моего живота начали сокращаться, внутри меня все сжалось, и крепкий ком, скопившийся у меня в районе яиц, начал медленно таять во мне, вырываясь наружу и обдавая спермой старенькие обои.
Я как можно сильнее сжал губы и схватил руками подушку, чтобы не закричать, но так и не смог сдержать предательского мычания.
Я не понял, в какой момент кончил Антон. Во время секса он только громко сопел и иногда выдавал звуки, похожие на рычание. Внутри себя я тоже ничего особенного не почувствовал. Возможно, из-за того, что не привыкшая к такому обращению кишка была раздражена и не почувствовала извержения.  В общем, я не знаю. Он просто вышел из меня, встал, бросил мне в спину: «Я ссать!» - и ушел. Я так и остался лежать голым на кровати, рассматривая брызги своей собственной спермы на стене.

========== Глава 7 ==========

Я лежал в чужом доме на старой скрипучей кровати, и меня душили слезы. Мне не было больно физически. Мне просто было себя жалко. Сейчас мне было необходимо, чтобы Антон лежал рядом, обнимал меня и гладил по голове, как это всегда делала Ленка. Я чувствовал себя жалким и использованным. Нет, Антон не был груб со мной. Для первого раза все прошло очень неплохо, и мне даже понравилось, но… не хватило ласки.
Я видел себя как будто со стороны, вернее, откуда-то сверху. Я смотрел на свое худое тело, скрюченное в позе эмбриона на смятых простынях. Я был жалок и уродлив. Видимо, я задремал и сквозь вязкую пелену сна  почувствовал, как тяжелое одеяло опустилось на меня, кровать скрипнула и теплая рука обняла меня за плечо. Я улыбнулся. Да, вот то, что мне сейчас было нужно. Именно нежность. Но, эйфория прошла, как только я услышал позади себя громкий храп.
Я не знаю, сколько я спал и во сколько проснулся. В комнате ярко светило солнце, и за окном пели птицы. Я чувствовал спиной и попой горячее тело Антона, но боялся пошевелиться. Наконец, осмелев, я обернулся. Антон лежал на спине, закинув обе руки за голову, и храпел. Очень тихо, чтобы его не разбудить, я выполз из-под одеяла, перелез на край кровати, встал и стал собирать свою одежду, разбросанную по полу. Уже возле двери я обернулся и посмотрел на Антона. Он все так же лежал с закинутыми за голову руками. Слезая, я, видимо, стянул с него одеяло, и теперь он лежал абсолютно голый. Тяжелый ком желания набух внизу живота. Мне захотелось разбудить его и снова почувствовать то ощущение наполненности внутри себя. Я с трудом оторвал взгляд от красивого тела Антона и ушел.
- Слушай! Слушай! Бля-а-а… Мне Якутина почти дала, прикинь, - Толик был весь какой-то дерганный и возбужденный.
- Что значит «почти»?
- Ну, я тока сунуть хотел, а она мне, типа, такая нет. Без презика не буду. Вот бабы, бля! Из-за резинки уперлась!
- Презик, говоришь? - я вдруг вспомнил, что, собираясь на дачу, положил деньги и телефон в сумку-планшет, и там я точно видел маленький серебристый квадратик. - Пошли, - и я потянул Тольку за рукав в дом.
- Ты знаешь, кто? Ты… ты самый лучший в мире друг! - Толька обнимал меня и хлопал по спине кулаком с зажатым презервативом. - Ты меня просто спас!
- Иди ты, - отпихивался я от него, - чего за телячьи нежности?
Освободившись от дружеских объятий, я отрыл в куче вещей свою ветровку и надел ее.
- Ты куда собрался? Мы с ребятами договорились еще на день остаться.
- Домой! Сегодня мать с дачи приедет, а я, пока сюда собирался, срач оставил. Надо убраться.
- Ага, - ответил Толик, явно меня не слушая. Сейчас все его мысли были сконцентрированы на маленьком серебристом квадратике.
Со мной вместе домой собралась одна из девочек. Идя через поле на платформу, я оглянулся. Мне хотелось в последний раз увидеть дом Антона, сам не знаю, для чего.
Толян появился только через несколько дней, весь какой-то взъерошенный и похожий на сердитого ежа.
- Ты чего такой? - спросил я у него.
- Слушай! И чего все так х*еют от секса?
- В смысле?
- Что в нем такого? Обычный дроч, только в мокрую дырку.
- Чего тебе не понравилось-то, не пойму никак.
- Да хуй его знает. Резинка жмет, ощущения слабые, хлюпанье противное, и сиськи дергаются, как омлет.
- Может, как холодец?
- Ну, да. Как холодец.
- Может, просто Якутина - не твое?
- Может. Но дала мне только она. Так что мое не мое, а трахаться я с ней еще буду.
Я только пожал плечами. Вообще, приход Толяна отвлек меня от моих мыслей. Все эти дни я постоянно думал об Антоне. Вернее, даже не про него, а про секс с ним. Я вспоминал те странные ощущения, которые испытывал, вспоминал его крепкие руки и его шепот мне на ухо и жалел. Жалел, что не остался.
- Кстати! Вано про тебя спрашивал.
- Чо говорил? - меня бросило в жар.
- Да он днем нам пиво и чипсы приволок, ну, и спросил, типа, где этот парень мелкий. Во, я ржал!
- Чего ржал-то?
- Да спали вместе, а он даже твоего имени не спросил! - Толян по-идиотски засмеялся.
- Дебил, бля! - отмахнулся я. Знал бы тогда мой друг, насколько был близок к правде.
Пошла еще одна неделя лета. Я категорически отказывался ехать на дачу, мотивируя это тем, что я уже взрослый и там мне будет скучно. В один из дней мне позвонила Танька и сообщила, что приехала на пару дней с дачи и попросила зайти к ней, намекнув на то, что дома никого. Не то чтобы мне не хотелось ее увидеть, просто было как-то плевать, но я пошел.
- Ты можешь мне помочь? - спросила она меня после недолгого молчания.
- Ну, если смогу…
- У тебя презерватив есть? - я не ожидал такого вопроса и удивленно мотнул головой. - Жаль. Ладно! Не проблема. Купим.
- Я чего-то не пойму, чего ты…
- Глупый, что ли? Сейчас все объясню. Понимаешь, там, на даче, есть парень, ну он такой…. Ну просто мяф! - сказала Танька, закатив глаза. - Ну, я общаюсь с его сестрой, и Катька мне сказала, что Женька не любит неумех. Он встречался с девкой какой-то, так бросил ее потому, что она девственницей была. Ну, теперь понимаешь, к чему я?
Я сидел, открыв рот. Нет, мне не было больно или обидно. Мне было противно. Светлый и веселый Танькин образ растворился в моем сознании и на его место пришел образ самки с горящими похотью глазками и возбужденным румянцем на щеках.
- То есть ты предлагаешь мне, - наконец, очнулся я, - вскрыть тебе целку для какого-то Женьки?
- Ой! Извини! Какая же я дура! - округлила глаза Танька. - Я не подумала о твоих чувствах! Ты прости меня. А?
Я посмотрел на нее с жалостью, как на больного умирающего друга, встал и молча ушел. Больше мы с ней не встречались.
Толян целыми днями пропадал, окучивая Якутину, Вовчик и Колян уехали куда-то с родителями, и я целыми днями тупо сидел за компом. К середине июля, когда жара совсем рассвирепела и не уходила даже на ночь, я не выдержал и уехал с тетей на дачу, оставив квартиру матери. Она давно мне намекала, что у нее вообще нет личной жизни из-за моего постоянного сидения дома.
- Машунь, а ты когда-нибудь делала то, за что тебе потом было стыдно? - спросил я у тети однажды. Мы сидели на терраске. Был вечер, и мы пили вкусный чай с конфетами.
- Конечно! Только не спрашивай, что именно, - улыбнулась она.
- Да нет. Я не про это. А у тебя было такое, что ты знала, что сделала что-то плохое, но тебе это понравилось, и ты бы это хотела повторить?
- Эм-м-м… Не буду спрашивать тебя, про что ты говоришь. Понимаешь, это называется учебой на своих ошибках. Да и потом, ты еще ребенок, и тебе трудно понять, что правильно, а что нет. Может, когда повзрослеешь, ты поймешь, что то, что ты сделал, вовсе не так уж и плохо? Надеюсь, ты не ограбил никого и никого не убил? - улыбнулась она.
- Нет, конечно, - мне стало легче.
Естественно, я не мог рассказать ей всего, что чувствовал, но она меня успокоила. И правда, я же не своровал ничего и никого не убивал. Я не сделал никому ничего плохого. Это был просто эксперимент, и таких открытий в моей жизни, наверное, будет еще много.
Я вырос на этой даче, и у меня тут была своя компания, разношерстная, веселая и шумная. Мы знали друг друга с детства. Возраст девчонок и парней колебался от тринадцати до восемнадцати. Самые младшие, как правило, уходили домой в десять, а «взрослые» сидели в наших «елочках» до утра. «Елочками» мы называли полулесок недалеко от дач. Я уже перешел в группу «взрослых», поэтому приходил домой под утро и ложился спать. Тяжесть на душе ушла, и я просто наслаждался свободой и солнцем.
К концу июля на дачу приехал Влад. Мы не виделись с ним больше года. Не то чтобы мы раньше были с ним близкими друзьями. Просто тусовались вместе. Ему было чуть больше семнадцати, он занимался плаванием и был жутким бабником. Вот, собственно, и все, что я знал о нем на тот момент. Он сильно изменился и вырос за этот год. Представьте загорелого пловца с копной вьющихся темных волос и с красивыми миндалевидными серыми глазами. На фоне смуглого лица эти глаза казались полупрозрачными, а взгляд из-под густых бровей был тяжелым и суровым. Он напоминал мне волка, сильного, смелого и опасного.
В моих горячих ночных фантазиях место Антона постепенно занял Влад. Не то чтобы я питал какую-то надежду. Все наши девочки вздыхали по нему, и он, как истинный мужчина, не обходил ни одну из них своим вниманием, даже страшненькую и прыщавую Тошку. Так что мне там ловить было точно нечего.
Мы, как обычно, сидели в «елочках» и пили пиво. Недалеко от наших участков была деревня. Мы общались с деревенскими ребятами, хотя они были такими же деревенскими, как и мы. Деревня давно утратила свое истинное значение и использовалась всеми как дача.
Парень из «деревни» принес большую канистру приятной на вкус кисло-сладкой жидкости.
- Бражка, - со знанием дела сказал кто-то из ребят.
Эффект от бражки был странный. Мои тело и руки приобрели какую-то приятную слабость, а ноги стали ватными. Зато голова была чистой и ясной. Мой организм потребовал вывести из себя излишки жидкости, и я удалился недалеко в лес, светя себе под ноги телефоном. Удобрив чахлую березу, я уже было направился обратно, как вдруг за моей спиной хрустнула ветка. Я обернулся, посветил фонариком и увидел Влада. Он был пьяным в хлам и стоял возле огромного дерева, слегка покачиваясь. Не знаю, что на меня тогда нашло. Может, злосчастная бражка, наконец, дошла до моего мозга, а может, мой мозг сам так среагировал на Влада. Я подошел к нему и, чуть привстав на цыпочки, поцеловал в губы.
Он то ли случайно упал на меня, то ли просто так захотел, но его тело крепко прижало меня к дереву. Он ответил мне на поцелуй, уверенно и умело. Его руки мягко придерживали мое лицо в районе щек, а я жадно шарился по его спине под футболкой.
- Я ссать, - сказал он через пару минут, отстранившись от меня.
Мне почему-то стало смешно. Похоже, что я вызываю у всех ребят одно и то же желание: опорожнить мочевой пузырь. Я не стал ждать окончания процесса, а развернулся и пошел обратно к друзьям.
После того случая я стал избегать встреч с Владом. Похоже, что он делал то же самое. В последующие три недели мы с ним не виделись. Зато в моих мечтах мы встречались каждый день. Теперь я знал вкус его поцелуя, и мне было проще фантазировать. Но мои мечты и фантазии иногда менялись. Лежа вечером в кровати, я представлял, как мы гуляем с Владом по городу, болтаем, едим мороженое, ходим в кино и целуемся… целуемся при всех. На улице, в кино, в парке, в кафе. А потом ночь… и его крепкие руки, сжимающие мои бедра, тяжелое дыхание и резкие толчки внутри меня.

========== Глава 8 ==========

Лето кончилось, и я стал ходить в колледж. В нашей группе оказалось семнадцать девочек, и я был не единственным парнем. Моего одногруппника звали Анатолий, именно так он нам представился. Он был пухлым, очкастым и очень серьезным. Его предки были парикмахерами, и он был вынужден пойти по стопам родителей. Он ненавидел их, ненавидел наш колледж и нас вместе с ним. Примерно через полгода Анатолий был отчислен из колледжа за прогулы.
Помимо меня, на втором курсе училось еще два парня: Андрей и Стасик. Стасик был вообще не пойми кем. Увидев его впервые, я решил, что это страшненькая девочка.
- Это наш Стасик, - зашипела на меня Вика со второго курса, - он у нас андрогин.
- Дебил ваш Стасик, - хмыкнул я. Мне было непонятно, кого может заинтересовать такое странное существо. Вот представьте, я парень, и мне понравилась девочка. Я начинаю с ней встречаться и при определенных обстоятельствах не нахожу сисек и обнаруживаю в ее трусиках член. Моя реакция? Дать извращенцу в рыло! Однозначно! А если ты девушка и тебе нравятся парни, то ты точно не обратишь внимания на страшненькую девчонку, даже зная, что у нее есть член и яйца. Короче, я не понимал смысла пребывания этого существа на Земле.
Второй парень, Андрей, если честно, меня немного пугал. Его движения и манера разговора были странными. Я его про себя назвал «ломанным». Он был высоким и красивым, но не таким красивым, как Антон или Влад. У него была какая-то смазливая и женская красота.
- Андрюша гей, - сообщила мне все та же Вика.
- Это, типа, в попу долбится?
- Это, типа, ему нравятся парни, - почему-то обиделась на меня девушка.
Я впервые видел живого гея. Получив в подарок на окончание школы ноутбук, я, наконец, смог спокойно наслаждаться порнушкой. Ради любопытства, я посмотрел и гейское порно. Видимо, я напоролся на неудачное видео. Меня совсем не возбудили два трахающихся огромных бородатых мужика в кожаных фуражках. Обычные «натуральные» ролики мне оказались не интересны. Они были скучнее, чем мои фантазии.
Весь учебный год я присматривался к Андрею. Меня удивляло, как парень, которому нравятся парни, может быть любимчиком девочек всех трех потоков и даже учителей. Что в нем было такого? Я сам не пытался наладить с ним отношения, а вот он частенько обтирался рядом со мной.
- Я вот не пойму тебя, - говорил он мне, угощая сигаретой, - вроде бы ты и парень, а какой-то странный.
- Чем это я странный? - удивился я.
- Ты уверен, что ты не в теме?
- Уверен!
Я знал, что такое «Тема». Та же всезнающая Вика мне рассказала все, что знала о геях, хотя я ее про это и не просил. У нее было постоянное недержание информации. Она выплескивала ее на тебя, даже не задумываясь, нужна она тебе или нет. И для себя я четко решил, что «тема» - это не мое.
В нашем колледже преобладали девочки, а я был единственным нормальным парнем. Естественно, я был окружен женским вниманием, вот только из такого разнообразия девочек выбрать я не мог никого. Они все были… обычные. Милые, веселые, красивые, но обычные. Через три месяца я, наконец, сделал выбор.
На Катюху Стрельникову со второго курса я обратил внимание давно. Вообще, девочки на втором курсе отличались странным разнообразием расцветки волос и замысловатыми стрижками. Но Катюха переплюнула всех. У нее была дерзкая асимметрия: с одной стороны головы было классическое каре, а другая сторона была выбрита. Причем ее длинная челка была иссиня-черной, а выбритая часть головы - ярко-красной, и на ней виднелся сероватый контур черепа. Она красила глаза черным карандашом и любила черную одежду. На ее шее висело огромное количество цепей с черепами и какой-то египетской хренью. В сочетании с бледным цветом лица выглядело все это несколько устрашающе. И еще пирсинг. У нее были пробиты по контуру уши, на брови висела гантелька, такие же гантели была на губе и в носу. И ей не нравилось ее имя. Она называла его дурацким и называла себя «Кэт».
Наши отношения начались с конкурса. Ей нужна была модель, и я согласился ей быть. Все закрутилось быстро. Перед конкурсом нужно было сделать костюм, и мы отправились в магазин. Подобрав и купив нужные аксессуары, она предложила занести покупки к ней домой.
- Предков нет. Бросай кости на диван. Сейчас вино пить будем, - сказала она.
Вино мы так и не допили. Она впиявилась в меня губами после второго бокала красного. Такого напора я не ожидал. Она вела себя странно, по моим меркам: слишком жестко. Я не догадывался, что девушки могут быть такими  властными. Это была не грубость, а именно властность. Доминирование… этого слова я тогда не знал, но мне понравилось.
Еще мне нравилась ее фигура. Без одежды она оказалась достаточно подкачанной и жилистой. Грудь была маленькая, а когда Кэт лежала подо мной, она вообще пропадала куда-то. Вообще, когда девушка поворачивала голову выбритым боком, то она походила на мальчика. Но тогда я не задумывался об этом. Я просто нашел человека, с которым мне было хорошо и спокойно, хотя иногда и странно. Наш секс всегда был разным, и места для него она выбирала странные.
- Иди за мной! - Кэт поманила меня тонкой рукой в полуразрушенный особняк, находящийся в парке недалеко от колледжа.
- Тут стремно, - поежился я, но подчинился.
Мы пристроились на большой бетонной плите, и она вдруг просто ошалела. Она кусалась, царапала мне спину длинными ногтями с черным маникюром и громко кричала:
- Еще! Еще!
Сначала я боялся, что нас услышат, но потом моя голова поплыла, и я с силой бился в нее, получая одновременно кайф и боль.
Мои фантазии к тому времени стали странными. В них никогда не было Кэт. Там были размытые контуры женского тела, в которое вбивался взрослый мужчина, смуглый и подкачанный. И, самое странное, я больше уделял внимание именно ему.
Еще в то же время Кэт подсадила меня на порнуху. Мы могли часами лежать в кровати и смотреть порноролики. Правда, те ролики, которые включала Кэт, мне казались странными. Как правило, это было порно с девушками, одетыми в кожу. Один ролик заставил меня немного напрячься.
- Выключи это, - отпрянул я от экрана ноута.
- Ты чего? Это просто страпон.
- Мне не нравится, просто выключи.
- Не нравится, говоришь? Да у тебя стояк! - Кэт не выключила видео, а стала яростно надрачивать мой член. Я кончил под истошные вопли толстого мужика со страпоном в жопе.
- Не включай такое больше, - сказал я отдышавшись.
- По-моему, тебя это завело.
- По-моему, это неправильно.
- Что именно?
- Ну, член в жопе - неправильно.
- Во, дурак, - Катюха громко расхохоталась, - расскажи это Стасику и Анрюшке.
Я все же попросил закрыть эту тему. И она впервые подчинилась мне.
Уроки были скучные. На первым курсе гнали программу десятого и одиннадцатого классов. Единственным, чего мы все ждали, были занятия по введению в специальность. Вернее, это была история нашей специальности. Вел занятия Валерий Николаевич. «Лерочка», нежно называли его девочки. Ему было около тридцати. Он был стройным, с приятными тонкими чертами лица, с хорошими манерами и в дорогом модном прикиде. Валерий Николаевич был увлечен своим предметом и, как все влюбленные в свое дело люди, заразил этим и нас.
Пока было тепло, мы ходили с ним в парк, где, рассевшись по лавочкам, слушали его рассказы о стилях и прическах разных эпох и народностей. Мы обожали нашего учителя, и для нас он был богом.
- Ой, бли-и-ин… - Андрюха с трудом залез на подоконник в туалете рядом со мной.
- Чего с тобой? - я протянул ему сигарету.
- Жопа болит. Вчера такого парня подцепил в клубе. Прямо от него в колледж приполз, - Андрею было двадцать. По каким соображениям он бросил институт и поступил в наш колледж, было загадкой для всех.
- Ты охуел? Думаешь, мне приятно такое слушать?
- Что? Не нравится? - засмеялся Андрей. - Кстати, знаешь, кого я встретил в клубе? Леру Николаича нашего.
- Пи*дишь! - у меня от этого сообщения отвалилась челюсть.
- А ты не знал, что ли, что наш Лерочка голубенький? По-моему, только ты пребываешь в неведении. Он в клуб пришел со своим парнем.
Я был в шоке. Да, мой мир перевернулся. Теперь на занятиях мне было тяжело воспринимать материал. Я пытался разглядеть в нашем Валерии Николаевиче ЭТО, но не находил. Он был обычным. Вернее, он был тонким, интеллигентным, красивым. Да, он хорошо и со вкусом одевался. Да, его стрижка была всегда идеальна, и я даже не мог представить его в дырявых джинсах и с немытой головой. Но грани между аккуратностью и голубизной я так и не нашел.
С Толяном, Вовчиком и Колькой я встречался редко. К изменению цвета моих волос они отнеслись с пониманием и юмором. Я объяснил им, что моя девушка постоянно таскает меня по конкурсам как модель, и из-за этого мои волосы то черные, то синие, то красные, то вообще цвета радуги.
- Киса Воробьянинов, бля! - ржали ребята, и я смеялся вместе с ними.
Толькин отец был классным механиком, поэтому держал два гаража, где частным порядком чинил машины. Толик тоже учился на механика, поэтому найти его можно было только в гаражах.
- Прикинь! Тут недавно такую телку трахнул. Бля-а-а… парень! Слышал бы ты, как она визжала подо мной! - рассказывал мне Толян в гараже, попивая пиво.
- А как же Надька?
- А чо Надька-то? Я ее тоже трахаю.
- Ну, я думал, вы встречаетесь с ней.
- Встречаемся, ага. И чо?
- Чо «чо»? Ты ж ей изменил, - не унимался я.
- Не! Это не измена. Я ж ее не бросил? Значит, не измена.
Меня удивила эта логика. Я не мог понять, как можно встречаться с девушкой и трахаться с кем-то еще.
На втором курсе, зимой, я здорово заболел. Температура под сорок держалась дня три. Моя тетя терпеливо ухаживала за мной: давала лекарства и поила кислым клюквенным морсом. Я пребывал в каком-то странном бредовом состоянии, где стиралась грань между действительностью и сном. Перед глазами плыли образы, приходили люди, которые давно исчезли из моей жизни. Ленка… она просила прощения снова и снова, и я снова и снова ее прощал. Антон… он молча стоял в дверях и смотрел на меня. Я так и не узнал, что ему от меня было нужно. Мне от него не нужно было уже ничего. Антон каким-то странным образом менялся на Влада. Тот смотрел на меня своими волчьими глазами и качал головой.
На третий день болезни, когда мой организм совсем ослаб и я почти не приходил в себя, пришел он… Валерий Николаевич. Он подошел к моей кровати, сел на край и положил мне руку на горячий лоб. Мне стало хорошо. Рука была холодной и влажной. Он сам был каким-то полупрозрачным, как будто сделанным из воды. Он отбросил одеяло, лег на меня и обнял. Мне показалось, что меня окутали прохладные струи воды. Он просто лежал и целовал меня. Его поцелуи были прохладными и нежными. После того, как он встал и ушел, я очнулся, и температура начала, наконец, спадать.
Спустя месяц, ближе к новому году, я вернулся на занятия в колледж, и мне сказали, что Валерий Николаевич ушел. С его уходом наша учеба стала скучной и неинтересной.

========== Глава 9 ==========

К середине второго курса я расстался с Кэт. Это далось мне непросто. Я привязался к ней - она больше года была для меня целым миром. Пусть мрачным, пусть каким-то непонятным, но моим миром на тот момент. Мы были с ней разными, хотя у нас и были общие увлечения: ужастики и музыка Денни Филфа. Она не была эгоисткой, не старалась изменить или переделать меня. Она приоткрыла для меня дверь в другое измерение, в свою душу.
Летом она познакомилась с готами. Если честно, они были мне непонятны и неинтересны. Я пришел к ним вместе с Кэт, за компанию. Я слушал их разговоры и никак не мог понять, что она в них нашла. Кэт была умной и начитанной девушкой, а они больше походили на стаю тупых зомби. Их ограниченность интересов меня пугала и раздражала.
Я часто ходил на кладбище с тетей, и мне нравилось там бывать, но приходить туда ночью и тупо пить вино было мне неинтересно. Я стал замечать, что их мессия, Лестат, в миру Костик, с интересом поглядывал на Кэт.
- Будешь Игорем, - заявил он мне при знакомстве.
- С х*я? - ответил я Костику-Лестату.
- Игорь - это помощник Франкенштейна, - он посмотрел на меня, как на конченного идиота.
- Мне похуй, кто такой этот Игорек, - психанул я. После этого заявления вся компания потеряла ко мне интерес.
Через несколько месяцев я почувствовал, что интерес ко мне теряет и Кэт. Она все больше времени проводила в компании Лестата и ему подобных, и, так как я под любым предлогом избегал походов на кладбище или в заброшенную психбольницу, мы стали видеться с ней все реже и реже.
- Лестат сказал мне, что выбрал меня, - сообщила мне Кэт однажды.
- А ты что? - я сидел на диване в ее комнате и тупо смотрел в пол. Я даже не спросил, кем он ее выбрал. Это были ненужные детали.
- Я сказала «да». Извини.
- Ладно. Я пойду, - я поднялся с дивана и пошел к двери.
Я надеялся, что она меня окликнет и попросит не уходить. Я нарочно долго шнуровал кроссовки в коридоре, но… она меня не позвала. Мы иногда виделись в колледже и даже курили на переменках в туалете, но я старался не оставаться с ней наедине и не говорить. Я решил просто обрубить отношения сразу, одним махом, чтобы не мучиться.
То ли от расставания с Кэт, то ли просто по независящим от этого причинам я впал в какое-то анабиозное состояние. Впервые моя фантазия отказалась работать, и я подсел на порно. Я смотрел все подряд, даже не вдаваясь в подробности, кто и кого там трахает. Для меня это было просто мясо, и я пожирал его, как оголодавший дикарь.
- Слушай! У меня к тебе дело есть, - Андрюха легко сиганул на подоконник все того же туалета и сунул мне под нос пачку, - угощайся.
- Чего за дело? - я взял сигарету и прикурил от протянутой мне зажигалки. Если честно, мне было похуй, что у него за дело ко мне, и на него самого мне тоже было похуй.
- Ты не сходишь со мной в клуб?
- В твой пидорский, что ли?
- В гей-клуб, - поправил он меня.
- Не! Не интересно, - признался я.
- Послушай меня. У тебя явная депра, и тебе не помешает повеселиться. А мне нужна помощь.
- Какая от меня может быть помощь?
- Притворись, что мы пара, - выдохнул Андрей.
- Ёптыть… - я поперхнулся дымом, - ты прихуел совсем?
- А что такого? Я ж не прошу спать со мной. Просто надо показать одному челу, что у меня все нормально и что моя личная жизнь бьет ключом.
- По-моему, я не очень подхожу на эту роль.
- Очень даже подходишь. Ты миленький, - мне стало совсем тошно. Моя самооценка и так была на нуле, а от этого слова «миленький» она вообще с грохотом упала на пол.
- Чего? Идиота нашел, что ли? - зло бросил я.
- Я не считаю тебя идиотом. Понимаешь, мне просто очень нужно, но мне больше некого попросить об этом, - он улыбнулся, но как-то грустно. Сейчас он не был похож на веселого похуиста, которым казался всегда. Он был похож на грустного Арлекина, - так, что выручишь?
- А пошли! - вдруг махнул рукой.
И правда, чего я, собственно говоря, теряю? Ну, схожу я в этот его клуб, выпью за Андрюхин счет, повеселюсь. Не трахнут же там меня? Кого я там вообще могу заинтересовать, мелкий, бледный, как моль, и худой?
- Мне восемнадцать только через месяц, - говорил я Андрюхе, семеня по скользким камням мостовой, - меня пустят?
- Не смеши меня. Там директор мой знакомый, так что он в курсе, что ты несовершеннолетний. Правда, выглядишь ты далеко не на восемнадцать.
- А на сколько?
- На шестнадцать, не больше. У тебя мордаха детская совсем.
- Кстати о внешности… Ты же этот… как его… пассив. Не странно будет, что с тобой такой парень, как я?
- Какой «такой»?
- Ну, мелковат я для ебаря.
- Во, дебил, - заржал Андрюха, - ебарь… Какой из тебя актив? Пассик ты, запомнил?
- Погоди. Ты пассик, я пассик… я чего-то не въеду. Кто из нас и кого… ну, того…
- Я уни. Универсал, а не пассив. Так, что я трахаю тебя.
- ЧЕГО-О-О??? - я просто обалдел, от такого заявления. На секунду, мое умершее воображение ожило, и я ясно представил, как Андрей лежит на мне и пытается сунуть в меня свой член. Мне стало противно и одновременно смешно.
- Чего лыбишься, как придурь. Так! Настройся, мы пришли,- мы стояли у полуподвального помещения, на двери которого неярко светилась вывеска гей-клуба.
Первое, что я увидел, войдя внутрь, был мужик с густо накрашенным лицом и в женском парике.
- Валечка! Девочка моя! - Андрей и «Валечка» вытянули губы трубочкой и трижды приложились друг к другу щеками.
- Дрюня, солнышко! С обновкой тебя, - «Валечка» показала глазами на меня, - какой хорошенький и молоденький! Как тебя зовут, зайка? - мужик небольно прихватил мою щеку пальцами с длинными приклеенными ногтями.
- Какой я тебе «зайка»? - я отбил его руку от своего лица.
- Фу! Какой сердитый зайка, - надула накрашенные губы «Валечка», - зубастый. Ты ему аккуратней в рот давай, Дрюня, а то он тебе письку откусит.
- Валюш, отстань от него. Видишь, он у нас впервые. Кстати, ты сегодня выступаешь?
- Ну, да! Ой. Скоро шоу начнется, а мне еще нужно молнию на платье поправить! Все, детишки, я побежала. Всем чмоки-чмоки, - и «Валечка» «упорхнула» в подсобку.
- Что это было? - выдохнул я.
- Не обращай внимания. Это Валя. Она просто выступает в травести-шоу.
Про этот вид извращения я тогда не знал. Слово «травести» у меня почему-то ассоциировалось с травой. Я понятия не имел, что травести-шоу - это шоу, где мужики, переодетые женщинами, открывают рот под фанеру и танцуют.
Я с ужасом жался к холодной стенке, сидя на небольшом диване за столиком. К нам подсаживались какие-то странные личности, болтали с Андреем, называли меня «пупсиком», «солнышком» и «котенком» Через полчаса этих сюсей-пусей я чувствовал себя каким-то голым светящимся котом. Все происходящее вокруг казалось мне бредовым. Мне не было страшно, мне было просто не по себе. Вокруг было много парней. Они держались за руки, целовались, обнимались и танцевали. Все это казалось мне нереальным. Я вспомнил то лето, когда фантазировал, как мы гуляем с Владом и держимся за руки. Я думал, что все это из области фантастики. И вдруг я увидел, что это не фантастика, а реальность.
После пяти выпитых рюмок водки мне стало лучше, и я, осмелев, начал разглядывать обитателей здешних мест. Что все геи красавцы - великое заблуждение. У большинства парней в клубе была вполне обычная внешность, а вот местные девушки меня поразили.
- Слушай, а вон те девки чего тут забыли?
- А это лесбиянки. Они тоже тут отдыхают.
- А чего они такие страшные?
- А что не понятного? Мужики их не хотят, вот они и трахаются друг с другом, - ответил Андрюха. Тогда я ему поверил на слово.
Увидев того самого парня, по которому сох Андрей, я просто офигел. Это был лысоватый мужичок лет тридцати с хуем, с небольшим лягушачьим брюшком и маленькими поросячьими глазками. Да уж! Что говорить, любовь зла!
Как только это чудо природы нарисовалось в клубе, Андрей подсел ко мне на диван, обнял меня за плечи и шепнул на ухо:
- Сделай вид, что ты счастлив и посмейся.
Я не был счастлив, поэтому смех получился притворным и тупым. Услышав мое слабое блеяние и увидев краем глаза, что мужчина его мечты смотрит на нас, Андрюха развернул меня к себе и начал меня яростно облизывать. Это действие трудно было назвать поцелуем. Он именно облизывал мои губы, стараясь попасть языком в мой наглухо закрытый рот. Мне было противно, но я терпел. Как только Андрюха отстал от меня, я вытер губы рукавом и отсел от него подальше. Через пять минут Андрюха уже точно так же лизался со своим лягухо-поросенком у барной стойки. Мавр сделал свое дело, мавр может уйти!
Я поднялся с дивана и уже направился было к выходу, как вдруг мою руку схватил симпатичный светловолосый парень и потащил меня на танцпол.
- Я это… мне домой бы…
- Ты пришел сюда веселиться? Так повеселись! - парень подмигнул мне и впихнул в центр круга.
Я посмотрел на веселые лица вокруг себя, мои уши уловили приятную музыку, и я, махнув на все рукой, стал танцевать. Я умел и любил танцевать. Иногда я мог затанцевать совсем неожиданно для себя и окружающих, просто услышав хорошую ритмичную музыку. Оказавшись в центре круга, я поймал волну звучащей песенки и поплыл в ее ритме.
То, что все геи хорошо танцуют, - тоже неправда. Пожалуй, из всей танцующей братии выделялись только я да еще один парень. Он был высокий, стройный и вполне симпатичный. Его осанка, пластика и чувство ритма, с которым он двигался под музыку, выдавали в нем профессионального танцора.
Грянуло танго. Если медленные танцы парни с горем пополам еще танцевали, то на танго посягать никто не стал, и танцпол опустел. Только вдоль стен топталось несколько парочек, не то танцуя, не то целуясь.
- А ну-ка… пошли! - тот самый высокий парень схватил меня за руку и потянул на середину зала.
У меня было какое-то странное ощущение от этого танго. Во-первых, я обнимал не стройную девичью спинку, а широкие мужские плечи. Во-вторых, мою талию крепко сжимала рука парня и, наконец, в-третьих, он вел. Сложнее всего было последнее. Я хорошо помнил, как на занятиях я танцевал в паре с девочками. Моей главной задачей было направлять танец и управлять партнершей. Парень делал уверенные шаги навстречу мне, и я вынужден был отступать. Его левая рука крепко сжимала мою правую руку, и он тихо шептал мне что-то на ухо. Я никак не мог расслышать, что он мне говорит, поэтому повернул лицо в его сторону.
- Раз, два, три, стоп! - шептал он. Так странно… он всего лишь проговаривал вслух ритм, но его губы двигались так эротично.
Мне захотелось крепче прижаться к нему, смотреть в его темные глаза и слушать это его: «Раз, два, три, стоп». Поначалу от танца меня отвлекали его объятья, его длинная шея, его сильные руки, но потом я отдался страстной музыке танца, его рукам и этому тихому: «Раз, два, три, стоп».