Alter Ego — Обретение любви ( главы 15 — 18 )

Глава 15
Виллиса

Волосы Кэтрин пахли лилиями, травами, что растут на берегу, они были такими же шелковистыми и мягкими и также быстро отрастали, но она снова и снова подкрашивала их, оставаясь брюнеткой. 
Ее тело руки сохраняли запах геля  " черная орхидея" она мылась только им, Сергей мог бы с закрытыми глазами найти ее по запаху. На репетициях они подолгу бывали так близко, что ощущали тепло, холод боль синхронно, будто соединялись, срастались. Последние недели Сергей и Кэтрин расходились только на сон, да и то неохотно. Она поднималась в комнаты, а он отправлялся в свой домик для гостей. Но бывало, что и не уходил, они подолгу болтали после ужина в гостинной, устроившись на большом кожанном диване, или валялись на медвежьей шкуре перед камином, смотрели книги, фото. Случалось так и засыпали, Виктуся приходила, накрывали их пледами. Все время они были вместе, если не репетировали, то говорили, слушали музыку, гуляли. Иногда уезжали в город и бродили по мостам и улицам без набережных. Посещали музеи, глазели на витрины и уличных музыкантов, сидели в кафе. 
Со стороны можно было принять их за туристов, но Кэтрин и Сергея  мало трогали красоты Лейдена. Вживание в образы Жизели и Альберта не прекращалось ни днем, ни ночью, танцовщики были, словно одержимы судьбой своих героев. Это и пугало и затягивало, Кэтрин и Сергей переставали быть собой, они как на сцене играли жизнь от чужого лица. Такие игры неизменно сближали, ведь между Жизелью и Альбертом была любовь.
Любовь...запах черной орхидеи и лилий...Жизель. 
Сергей и сам себе не признавался, что в нем растет страх. Предпочитая ночевку на полу в гостинной Сергей пытался избавиться от неприятного холодка, который наползал вместе с темнотой.  В первый раз это произошло примерно через неделю, после его приезда в Голландию. Он, как обычно пожелал доброй ночи Вике, Кэтрин и домочадцам и пошел к себе. У самого домика для гостей ему показалось, кто то тронул его сзади за плечо. Сергей думал - это Кэтрин догнала его и сказал вслух.
- Катя?
Она не ответила. Он обернулся - никого. Позвал еще, дошел до их скамьи у пруда, осмотрел все - тишина. Только луна светит полная, большая, не высоко поднялась над деревьями. Клочья мха кажутся в ее свете седыми, покачиваются на ветру, а над водой туман клубится подсвеченный луной, тянется полосами, закручивается  на середине озера. 
Сергей остановился завороженно,  ожидание натянулось, как струна, ноги словно приросли к земле. Может он и хотел уйти но не мог, стоял и смотрел. Полосы сплетались в зыбкий кокон, внутри он жил, как будто наполненый табачным дымом, становился то более ярким, то снова тускнел, тогда в нем угадывалась белая человеческая фигура. Порыв ветра и стены кокона разлетелись в стороны рваными клочьями туманых полос, сползли вниз на воду, а над ними  виллиса, точно такая, как в балете. В молочно голубоватых клубах тумана под шопенкой не видно ножек, но Сергей был уверен, что она босая. И плывет над водой прямо к нему, руки тянет, смеется, а глаза мертвые, смотрят мимо. Сергей не помнил, чтобы когда нибудь так пугался. Страх парализовал его тело, по спине пополз холодный пот, сердце забилось болезненно часто. И не вдохнуть, как будто виллиса дотянулась и цепкими длинными пальцами схватила его за горло. 
Ветер налетел сильнее, раздул туман.... Сергей потер глаза, посмотрел на пруд и ничего не увидел. Тени от ветвей и мха шевелились под ногами. Стало зябко, сырость,  полезла под одежду, захотелось поскорее оказаться дома. Усилием воли Сергей с трудом заставил себя не бежать,  идти спокойно в гостевой флигель, а не обратно в замок.  
В домике для гостей он зажег свет во всех комнатах, прошел на кухню, сварил кофе, там же на кухонном столе расположился с ноутбуком. За ужином они с Викторией говорили об участии Кэтрин и Сергея в каком нибудь серьезном балетном конкурсе. Заявки можно было подать на три, Катя не хотела ехать ни на один. Она жила только Жизелью.
Тем не менее Сергей открыл информацию по конкурсу, Вика была права, победа сыграла бы на повышение интереса к спектаклю. Про них уже писали и говорили, Макс времени даром не терял, он развернул мощную компанию по рекламме Новых Русских Сезонов. Главным событием должна была стать премьера и оставалось до нее полтора месяца. Вполне достаточно для того, чтобы собрать рядовой спектакль, но реставрировать первую из сохранившихся редакций? Конечно, больше времени потребуют декорации, но и в хореографии за сто лет с того времени, как Жизель Фокина и Бенуа покорила Париж и Лондон изменилось многое, поколения танцовщиков добавляли, убавляли, видоизменяли. Десятки вариантов пантомимы, вставные номера. Макс задумал очистить спектакль от всего этого, но как? Да, у них в руках есть уникальная партитура с подробными пометками, сделанными со слов Анны Павловой. Если это не подделка. Сергей больше склонялся к тому, что им придется воссоздавать легенду, основываясь на собственном вИдении. Раритетными будут декорации, костюмы, а Жизель и Альберт - живыми сегодняшними. Хореография не связанная с жизнью мертва, им же  предстряло рассказать историю о Мертвой Невесте живым языком человеческой души.
В соседней комнате послышался характерный дробный стук пуантов по паркету, кто то перебежал из угла в угол па-де-бурре. Одновременно застучали в окно - настойчиво, часто, в две, три руки, или сколько их там? Сергея звали по имени, но в дом войти не могли, от этого сердились. Он слышал беззвучные крики, визг, смех... внутри головы, казалось она разорвется от этого! Надо встать и посмотреть в окно, прогнать их. Но страшно, страшно, Сергея передернуло от страха и он, наконец, проснулся.
Увидел перед собой открытый ноутбук, чашку с недопитым кофе, рядом бутылку с коньяком. Значит, все, что было на пруду, страшная виллиса - приснилось. Странно только почему же он не помнит, как пришел домой...до пруда.
Времени было четыре утра. Сергей встал, выплеснул холодный кофе в раковину и щедро налил в чашку коньяка. Погасить свет и лечь нормально в постель - вот что он должен сделать. При свете нормально выспаться невозможно. Что за страхи дурацкие, жил он один в квартире, когда с Максом поссорился. Кошмарами не мучился, правда тогда и с Кэтрин не танцевал.
***
На следующий день Сергей пришел на репетицию с тяжелой головой и слабостью во всем теле. Кэтрин заметила это, остановилась на середине адажио, стала щупать ему лоб.
- Сережа, ты в порядке? У тебя температура, кажется.
- Да нет у меня ничего, - отмахнулся он, - коньяку вчера перебрал. Руки ноги не шевелятся.
- Ты пил? Зачем?
- Да не знаю! Устал...давай отдохнем.
- Давай, - она махнула Стасику, - перерыв, - и села у стены на пол.
- Нет, пошли к Виктусе, там наверно уже Макс приехал, он сегодня в Питер улетает по делам.
- А я не знала. Зачем ему в Питер? - Она и не думала вставать, не спеша развязывала ленты балетных туфель.
- У него кроме Жизели дела есть, не может он все время в Голландии жить.
- А ты?
Сергей сдался, он сел рядом с Кэтрин, прислонился к стене.
- И мне надо бы, с квартиры сьехать, другую присмотреть.
- Зачем тебе? От Алекс прячешься?
- Нет! - вдруг неожиданно громко и раздраженно отрезал он - и перестань говорить со мной о ней!
- Так ты ее любишь?
- Кэт, прошу тебя! Я серьезно обижусь
- Да ладно тебе, Серж, врать не надо, сам то хочешь поговорить. Я вижу, как ты смотришь на меня и задумываешься, бывает не слышишь, что я тебе говорю. - Она стянула с ног каски, пошевелила пальцами, на белых носках Сергей увидел кровь.
- Стерла! И молчишь...
- Мне не больно, я не очень к боли чувствительна. Это ты танцевать не можешь, а мне нормально, я привыкла уже.
- Идем все таки к Вике, мне надо Максу про квартиру сказать, а ты на таких пальцах если будешь репетировать к премьере станешь инвалидом!
- Ну хорошо, хорошо... А что ты мной командуешь? Я тебе не невеста.
- Ты мне партнерша. Стасик, на сегодня все, если хочешь идем с нами в столовую. - Сергей поднялся, пошел к роялю.
Станислав сосредоточенно собирал ноты. За месяц он так и не привык к бесконечным пререканиям Сергея и Кэтрин на репетициях. Не спорили они только когда танцевали, зато в перерывах отводили душу. Потому он старался уходить или делать вид, что очень занят.
- Нет, я в столовую не пойду.
- Почему?
- Позанимаюсь еще.
- А ты вообще что то еще делаешь по жизни, кроме этого? Сергей хлопнул по роялю.
- Конечно, читаю, на велосипеде катаюсь.
- Ладно, не пойдешь- я тебе здесь скажу. Ты знаешь этот номер Нежинского, там еще на музыку Шопена?
- Вы про Роббинса?
- Да, там еще рояль на сцене.
- Знаю.
- Вот его попробовать надо, для гала концерта и для конкурса.
- Я понял, ноты найду принесу.
- Это хорошо может у нас получится.
- Для какого конкурса? - Кэтрин уже надела мягкие балетки и подошла к ним
- Есть несколько вариантов, это тоже надо с Максом обсудить, потому я и говорю - идем в столовую.
- Хорошо, идем, - обреченно вздохнула Кэтрин, - Стасик, пока-пока, - она помахала концертместеру рукой, - спасибо.
- До свидания, - глядя в сторону ответил Станислав. Катю он, по прежнему стеснялся.

Глава 16
Весенние воды

Пока Катя собрала шерстянки и тряпочки (1) Сергей пошел в душ, потом ждал ее. Репетицией оба остались не довольны. Устали, взмылились, а радости никакой.
Обедали сегодня в столовой у Виктории, на ее половине, замок  не весь был похож на средневековый, только центральный большой зал, парадные апартаменты и прихожая, а те помещения, что в глубине -'светлые, просторные. Именно там находился малый балетный класс, гостинная, столовая, две спальни - Виктории и Кати. Оттуда и доносились звуки фортепиано, голоса Виктории, Макса, Адриана и чей- то женский, незнакомый.
Еще в переходе с зеркалами и прозрачным стеклянным потолком Сергей услышал Макса, который говорил на повышенных тонах, с воодушевлением.
- Нет, Роббинс (2)совсем не то, что нам надо! Для концерта, еще может быть, но на конкурс вяло. Там надо нечто такое...с трюками, чтобы потрясти публику.
- Нет, ты посмотри! Стас болтун, находка для шпиона, - возмутился Сергей, - кто его просил?
- Да ладно тебе, он же хочет, как лучше, - засмеялась Катя, - только я все равно ничего не понимаю, что вы затеяли. Нам со спектаклем бы успеть.
- Жизель мы за пять репетиций соберем, ты все знаешь, я тоже. Максим предлагает участие в конкурсе. Чтобы сделать тебя звездой первой величины. Тебя можно подавать в младшую группу участников, а это большая свобода выбора в программе.
Они дошли до конца коридора. В проеме распахнутой двустворчатой двери был виден тщательно сервированный обеденный стол и за ним вся компания.
- Так это Ингрид к нам выбралась, наконец, - обрадовалась Катя, взмахнула руками и побежала вперед, - Ингрид! Ты сегодня прилетела?
Последовали приветственные обьятия со светловолосой не знакомой Сергею женщиной. Когда он подошел Виктория предстваила их друг другу.
- Сереженька, познакомься, это Ингрид Берг, педагог по гимнастике, мастер спорта. Сергей - наш премьер из Петербурга.
- Очень приятно, - отозвался Сергей.
Премьер...Он уже заподозрил неладное и вопросительно смотрел на Макса.
- Ингрид будет заниматься с вами вместе с Натаном Вершховеном, только он сможет расшифровать, что там запечатано в записях Павловой и других. - Предвосхитил вопросы Макс.
- Ты о чем? Каких других? - Сергей подвинул стул для Кати, сам сел рядом с ней.
- А мы еще архивы раскопали, там номера концертные, полно всего, но невнятно, нужен хороший педагог по современному балету, они в этом лучше нас классиков понимают, - Виктория наливала в тарелки суп, ароматный пар поднимался над белой фарфоровой супницей.
На половине Виктуси в интерьере преобладал белый цвет. Это касалось стен, мебели, штор и жалюзи, даже посуды. В гостинной красовался белый рояль. Оттуда то и доносилась спокойная нежная мелодия, не трудно было догадаться кто играет Шумана.
- А зачем нам педагог по современному танцу и гимнастике? - Катя взяла тарелку и поставила перед Сергеем, - ешь, чтобы руки ноги ворочались.
- А затем, чтобы потрясти жюри международного конкурса необычными номерами.- хлопнул ладонью по столу Макс, -  Заявку надо подавать срочно, сегодня последний день, вечером я полечу, не в Петербург - в Москву. Так что ешьте суп и будем думать, какие номера ставить.
- Ну, знаешь ли, Макс. На современный балет я не подписывался. Может ты еще Борю Эйфмана в репетиторы пригласишь? - Сергей отложил ложку, есть расхотелось.
Макс сделал вид, что не услышал раздражения в тоне Сергея. И это был привычный ход, который Сергей ненавидел. Из-за единоличных решений Макса они и ссорились, больше не из-за чего было.
- Современный только один номер можно. А остальное из предложенной программы или наше, хорошо брать с Сезонов Дягилева, но они же сундучные, восстанавливая надо украсить, усложнить. От нас ждут сенсации.
- Кто? - Один голос спросили Катя и Сергей.
- Публика, высшее общество, родственники Адриана, жюри конкурса.Весь театральный мир. Ты Серж не понимаешь, мы сейчас зажигаем новую звезду балета.
- Кэтрин... Нет, лучше по русски - Екатерина (фамилию думать) пробуя слово на вкус, оценивая звучание, отчетливо произнесла Вика.- Эффектно, для афиш хорошо. И вместе прекрасно - Екатерина **** и Сергей ***
При этих ее словах Адриан кивнул. Он сидел молча, слушал, было видно, что одобряет. А она окончательно приняла эстафету у Макса и продолжила убеждать Сергея.
- Максим с Адрианом многое обсудили, еще в первый день, как приехали сюда. Результат уже есть.
- И впечатляющий, - подтвердил Максим, - а охвачен пока Интернет и некоторые издания, никакой визуальной рекламы. Для нее рано.
- А планируется?- Сергей разозлился на Макса, он почувствовал себя пешкой в чужой игре. И  не в первый раз такое. Почему Виктория терпит? Зачем позволила мужу сближаться с Максимом?
Вика, которая сидела по другую сторону рядом с Сергеем, тронула его за руку
- Ты Сережа не горячись, мы все еще раньше обдумали, как нам Катю выводить на уровень примы. Про конкурс только упустили. А Адриан и Макс правы, надо помелькать засветиться на хорошем международном уровне. И лучше в Москве, вы же с Катей русские. Нам гранд при надо , а не просто участие. Для этого программа убойная и вот то, что Максим сказал - удивить, потрясти...
- Я понял, нечто шедевральное, спино-ного-ломательное. Это у меня все уже было! Вот что, дороие мои, я соглашался на Жизель, с тем и ехал сюда, а вы устроили... Что это? - Сергей прислушался, - Что он играет?
Спокойная музыка, которая фоном сопровождала их спор, сменилась другой, взволнованной, быстрой, чувственной.
- Это Весенние воды Рахманинова! - узнала Катя, - он такой, такой! Сережа, пожалуйста, если современное - я хочу этот номер! Вика, я хочу!
- Да ты представляешь какие там поддержки верхние? - Вика встала, хотела идти в гостинную к Стасику, - я же сказала ему, этот и пробовать не надо.
- Надо, пожалуйста, Я видела записи. Я мечтала! Сережа, мы это сделаем с тобой.
- Сговорились, - Сергей закрыл лицо рукой...
А музыка так и лезла в душу! И как этот черт Стасик играет, наизнанку чувства выворачивает. Хуже, чем стриптиз.
- Клянусь, что нет, не сговаривались мы, - видно было, что Максим не врет, и не меньше Виктории смущен Катиным порывом, - Вика права, опасно это, зачем так рисковать? Мы обойдемся малой кровью.
- Подожди, Макс, - Сергей слушал фортепиано, против этой Рахманинова невозможно было устоять. Она неслась, рвалась вперед летела, сверкала. - Да...пожалуй можно Весенние воды попробовать...
- Я сейчас, сечас хочу начать! - вскочила из за стола Катя, - Сережа, пожалуйста, пойдем в зал.
- Ну что ты, надо репетитора, - остановила ее Вика, я подумаю с кем связаться.
- Нет, сейчас, вот же записи есть, - Максим, найди, их много, доставай свой ноут. Посмотрим и сделаем сами. Стасик сыграет, он так играет!
- Да он большой музыкант, ему бы тоже на конкурс, - сказал Адриан, - но сначала вы с Сергеем.
***
Катя и Сергей опять шли по парку. Ее тянуло к пруду, солнечным днем там было даже приятно.
- Идем Ваську покормим, я булку взяла, немножко ему можно. - Возбуждение Кати сменилось задумчивостью, это отвлекло Сергея от воспоминаний о ночных видениях. Да и было ли что, скорее приснилось, слишком резко ои взяли с репетициями, так нельзя, сломаться можно.
- Хочешь завтра устроим день отдыха, в город поедем? - Спросил он.
- Хочу, - неожиданно легко согласилась Катя. - Мне нравится с тобой ездить.
- Почему?
- А ты не обхаживаешь.
Сергей усмехнулся, другая бы обиделась, а эта рада. Он и в самом деле общался с ней по дружески. Вне сцены, вернее репетиционного зала, потому, что до сцены дело еще не дошло, им было по-дружески хорошо.
Катя покормила лебедя, присела у самой кромки, протянула руку, Васька неловко выбирал булку с раскрытой ладони. Сергей стоял, смотрел, под солнцем вода в пруду не казалась темной, она отражала ясное небо, ветра не было, куслы, деревья составляли на водной глади перевернутую картину мира. И в ней Васька собирал куски булки с ладони Кати, а Сергей также стоял рядом. И двойники казались более живыми, ярче, отчетливей.
- Скажи, а в домике для гостей кто-то жил раньше? - Без всякой связи  спросил Сергей.
- Нет, он всегда пустой стоял, гости в замке живут, там полно комнат, а почему ты спрашиваешь?
- Просто...
- Смотри, как осторожно берет, не то что белые руку щиплют, она бросила остатки булки в воду, - это потому, что он пуганный, большие его долбают. Бедный Васька, - она погладила лебедя, - а он не злой и красивый. А те гуси жирные. Идем на нашу скамейку, - предложила она, - сядем, как Альберт с Жизелью сидели...любит, не любит, она гадала и все у нее правильно вышло. А он обманул. Я хочу это так показать, чтобы ее жалко стало, уже тогда, в первом акте. Альберт с самого начала обманул и никакая любовь тут не оправдание. В любви врать нельзя!
Они дошли до скамейки, сели рядом, Катя прислонилась к Сергею спиной, откинула голову на его плечо.
- Альберт не врал, - вздохнул он, - он любил. Может в первый раз, увидел Жизель и влюбился, про невесту забыл, про свой графский титул. И потом он все не мог простить себе, что обманул ее с цветком, и так ведь любил. А потом она умерла и он не успел ничего обьяснить. Это часто бывает, человек уходит и все, а ты думал успеешь ему все сказать. Не обязательно умирает, иногда просто уезжает.
- Или погибает в авто катастрофе.
- Ну вот! Я опять...прости.
- Нет, это я опять, все думаю, думаю. Только когда танцую - не думаю, там все хорошо. А у меня тут, - она стукнула себя кулаком в грудь. - Плохо, плохо, плохо.
- Перестань, нельзя так.
- А вот, скажи, если бы ты не парней любил, а девушек, то меня смог бы? Как...нет! Не как кого-то, а именно меня? Или я совсе не правильная? А жениться на мне мог бы? Вика хочет, чтобы мы поженились.
- Что!? - Сергей взял ее за плечи, отодвинул от себя, встал, - как это поженились?
- Да! И стали самой красивой балетной парой в мире. - Она расхохоталась, - Ты Сережа наивный такой, Максим ее в этом поддерживает. Это же пиар.
- Да они с ума посходили! Глупость какая... Ну ладно, Макс идиот, но Вика? Придумать такую чушь...нет, я не в том смысле, что ты не подходишь. Ты очень красивая и ты мне нравишься но...да, - он стоял перед ней, - идиот скорее я... 
Катя хохотала, закрыв лицо ладонями, не могла остановиться.
- Ах, боже мой, бедный Серж...а-ха-ха...ты тоже мне нравишься. Так давай поженимся, жалко чтоли, - перестала смеяться. - Значит, не согласился бы, я так и думала.
- Катя, ну что ты? Разве это так должно быть?
- А у меня все так, не я решаю. Сядь, я тебе расскажу, хочешь?
- О чем?
- О моей жизни. Как Золушка стала Принцессой. Садись, я долго буду рассказывать, а надоест - уйдешь.
- Не уйду.
Сергей опять сел, но на расстоянии от Кэтрин, видел, как она сосредоточилась, ушла в себя, как перед вариациями, невольно сравнил он. Все танцем меряется, есть ли у них другая жизнь? Вне его. Сейчас Катя не хочет, чтобы к ней прикасались, больно ей.
Словно отвечая на его вопрос, Катя медленно начала.
- Я уже и не помню, когда сама за себя решала. Ничего не помню, никакой свободной  жизни без указки. Сначала воспитатели и старшие, это недолго было. А потом Вика, она меня любит и маму любила. Вот ради мамы старается. Да нет...ради себя...
Она замолчала, смотрела на пруд. Солнце село за деревья сразу потемнело, Васька потоптался на берегу и пошел в воду, поплыл к островку, прятаться  в домик.  Катя уходить не собиралась.
- Да, ради себя, я это поняла не сразу. Мне бы бежать, да некуда! А она не знает, думает, чтг все хорошо делала.
- Что делала?
- Тоже, что и теперь, приму балерину. С шести лет. А что я тогда понимкла? Мне если и не нравилось, Вика умела уговорить. Меня и растягивали, и подьем ломали (3) специальной штукой деревянной, лучше чем под диван ноги засовывать, но больнее. И бесконечный коврик (4) а потом палка, палка, палка - середина. Прыжки, пальцы, прыжки, пальцы. Ты и сам знаешь, как это, только у меня раньше было, чем у всех. 
Конечно я стала первой, гордилась. А Вика радовалась. Мне такие костюмы шили! Я была, как Фея кукол, мальчикам нравилась. Только не так...все же знали, кто я, в класс их приглашали, со мной лучших ставили. Они мечтали со мной танцевать, а Вика выбирала. Когда я Машу в Щелкунчике танцевала Принца пригласили из Королевского балета, а спектакль на меня ставили. Вся школа участвовала, и все знали, что это ради меня. Мы и во дворце выступали, перед королем и королевой. И с тобой будем, куда денемся. - Она вздохнула, нахмурилась. - Вилли, это Принц Щелкунчик, он говонил, что любит, но обманывал. Дурачок, решил, что Вика позволит, илиисмирится, когда узнает, - Катя опустила глаза, даже не сказала, а прошептала, - он приставал... Думал я не расскажу. А я рассказала, его выгнали из театра, теперь он меня ненавидит наверно. А говорил, что любит. Многие говорят, но я то знаю, что из-за денег. Не надоело еще слушать мои жалобы? 
Сергей покачал головой, что говорить он не знал. Представил себе пятилетнюю девочку из которой методично лепили вундеркинда, девочку подростка, девушку... У Кати было все, о чем многие только мечтают, но скмого простого, человеческого не было. Виктуся поработила ее любовью, танцем, заставила проживать чужую судьбу. А он, выходит, пособник.
- Вот и тебя Виктория выбрала, может она тебя любила, а? Когда рассказывала мне какой ты прямо окрылялксь. А когда мы Жизешь с ней делали, то через каждое слово " Сережа то, Сережа се, мы с Сережей вот так" фгто мне ваши показывала и твои, когда ты у Эйфмана работал. Я про тебя много знаю. Но про Макса она не говорила.
- И до Макса всякое бывало, а до Эйфмана я из балета уходил. В гимнастику. Обычно наоборот ходят, взять хотя бы Мессерера, он в шестнадцать лет пришел в балет с гимнастики. Знаешь, ты необращай внимания на дурацкие планы Макса и Вики, если бы я знал, то не согласился бы ни за что.
- Я думаю они и сами не знали, сначала только про спектакль. А теперь и это придумали. Ты уедешь теперь?
- Нет! Виктуся не все тебе рассказала, не так все было безоблачно. Подставил я ее крепко, перед самой премьерой. Просто ушел и все.
- Почему?
- Думал любовь...
- Ну и не надо нам ее, проживем. Вот у Альберта с жизелью была, а что вышло? Ты кудк смотришь Сережа? На лебедей?
- Нет, они спать ушли. А хочешь ко мне пойдем, еще записи посмотрим?
Сергей не мог признаться кате, что не хочет оставаться в домике один.В душе он молился, чтобы она согласилась.
- Ты меня в гости зовешь?
- Ну да. И обещаю, что обхаживать не буду. - А сам обнял ее заплечи, - хорошо, что ты мне все рассказала.
- Да. 
- Идем, а то ветер задул, спину протянет. В гостевом у меня тоже камин можно разжечь, я дрова там видел.
Они поднялись и пошли в обнимку, обоим стало легче, что прислонили друг к другу свои одиночества. Про странные сны Сергей рассказывать кате не стал.
Впереди маячил Международный конкурс, а до него еще столько надо успеть. И, конечно, Жизель.
***
Так началась у Кати и Сергея их странная совместная жизнь. Мало того, что все окружающие подталкивали их к сближения, что подготовка к Конкурсу и работа над спектаклем длилась двадцать четыре часа в сутки и время это они проводили вместе, преимущественно в тесном контакте, они и сами хотели близости. Больше духовной. 
В репетиционном зале, в поисках содержания и смысла образов, в оттачивании до идеального дуэтов они настолько привыкли касаться друг друга, доверять, угадывать, что это стало чем-то гораздо большим обычного влечения, кпкое бывает между мужчиной и женщиной. К этому их и не тянуло. Любовь Альберта и Жизели, неосуществленная, разбросанная смертью по разные стороны границы мира живых и теней и все же настоящая, реальная всего на несколько часов, от полночи до рассвета, провозглашала свои законы близости. И они становились единственно правильными, непреложными. Доверие, желание оберегать и более всего стремление закрыться от недружелюбного окружающего мира. А для этих двоих мир оказался именно таким. Противопоставить ему они могли лишь одно - желание быть вместе. Не только во время репетиций или прогулок. Всегда.
Катя перебралась в домик для гостей. Виктория не спорила, не запрещала, она с беспокойством смотрела на племянницу угадывая неладное, не то, чего хотела бы. Сергею только один раз сказала.
- Ты Сережа ее не обижай, и так ей досталось. Я хочу, чтобы у вас все хорошо было.
А Сергей не стал ни разуверять ее, ни упрекать в дурацких замыслах. Планы Максима, странные при тех отношениях, что были между ними, но вполне обьяснимые в мире рекламы, бизнеса и театра - Сергей еще не принял, но уже и не отвергал. Виктории он ответил уклоничиво.
- Я постараюсь так сделать, чтобы Кэтрин было хорошо. И не обижу так, как тебя когда то...
Больше они с Викой это не обсуждали. 
Максиму дали карт-бланш на общение с прессой и он развернул целую компанию по созданию и продвижению романтической истории Альберта и Жизели, которые в реальной жизни оказались более счастливы, чем на сцене и близки к тому, чтобы приобрести обручальные кольца и обьявить о помолвке.

***
Мсье Поль - все называли его так, Поль Шарден, балетмейстер с мировым именем в жизни производил впечатление весьма странного человека. Самым первым, что бросалось в глаза - была его всклоченная шевелюра. Он поминутно запускал пальцы в  темные с проседью мелко вьющиеся волосы, особенно когда с воодушевлением что-то обьяснял.  Он их дергал, крутил, откидывал со лба, при этом глаза излучали добрый свет, а видел мсье Поль человека насквозь. В душу заглядывал. Он не был строг, не вызывал благоговения и с трудом верилось, что этот земной доступный человек поставил спектакли, которые уже вошли в историю мирового балета.
Каким образом Максу удалось заполучить Шардена, при том, что рабочий график у того был распискн на два года вперед, никто не знал, но удалось. Максим слетал в Париж и вернулся вместе с мсье Полем и подписанным им контрактом на возобновление "Жизели" и концертных номеров. Предполагалось, что и к конкурсу готовить  Кэтрин и Сергея будет он же. Конечно Шарден не мог бросить все и жить в Лейдене, но он периодически прилетал для уроков, оставался на неделю, на две и тогда работа кипела во всех направлениях. 
Что касается Жизели - над ней мсье Поль думал неотступно, возил с собой сканы дневников и все те архивные записи, что откопал Макс. 
Шарден свел Максима с кутюрье и  бренд модного дома Жан Клод Бертье осенил заведомой славой костюмы, которые шили по старым эскизам, добавляя что-то новое. Театральные художники охотно взялись сотрудничать с кутюрье и результат превзошел все ожидания. Костюмы получили  особый шик подиума высокой моды. Материалы отделка, концепция. Два мира - живых и виллис вдохновили Бертье на новую рождественскую коллекцию, он назвал ее " Сны"  Это было неожиданно, нравилось прессе и подогревало интерес к премьере Жизели. 
Бертье лично разработал костюмы и для конкурсных номеров. Особенно хороши оказались Весенние воды. 
- Водопад в половодье и прилет лебедей, - так говорил о содержании этого образа Жан Клод, главным считая движение, - Ни секунды статики. Ткань живет, живет, летит... Немного блеска, зеленое на белом. Это как таяние снега и ледод, подснежники и вода, вода, всюду вода.
Невероятный легкий, струящийся материал для туники Кэтрин Бертье выбирал сам. Он воодушевлялся, заражая идеей всех окружающих.
- Белый, только белый, как птица в небе. Она должна быть не лебедем, а полетом лебедя, распахнутыми крыльями, устремлением. И немного зеленого, вот здесь, гирлянду от плеча вниз, как у вакханки. - Бертье быстро чиркал карандашом по эскизу, - А для мужчины больше,больше зелени на хитоне. А материала меньше, - одобрительно охватывал он взглядом фигуру Сергея, - зачем нам скрывать торс атлета? У меня будет к вам предложение, Серж, вы же еще не пробовали себя на подиуме? Но это потом, потом, после конкурса...
***
Сергей стоял перед зеркалом и чувствовал себя неловко. Публичная примерка не новость, ему ли смущаться, казалось бы сцена и жизнь приучили ко всему. Но сейчас, когда Виктория и Катя смотрели на него влюбленными глазами, поправляли, разглаживали, щупали то, что Бертье называл "хитон", а на деле было его отсутствием, Сергей отводил глаза в сторону и натянуто улыбался. 
Между тем,  вторым корпусом за Виктусей и Катей  маячили Шарден, Бертье и Макс и одобрительно кивали.
Сергей всегда поражался, как Максу удается оказываться именно там, где надо, чтобы найти подходящих людей, потом сводить их и получать блестящий результат. Вот " Жизель" сначала он прошелся по архивам, потом выкупил списанный хлам, теперь разыскал спонсоров, убедил  балетмейстера, кутюрье и Адриана. Хотя Адриана еще раньше убедила Вика. И как это все счастливо сложилось.
Легок на помине в комнату вошел Адриан. Сначала он расплылся в лучезарной улыбке и обнял Виктусю, потом поздоровался со всеми. И сообщил.
- Мы приглашены на прием во дворец, праздник в честь наследника престола. Будет пикник, обед и представление для гостей, все на открытом воздухе, натерассах дворца и в скду. На пруду уже строят сцену.
Кэтрин переглянулась с Сергеем, глаза ее сказали
" Вот видишь, я была права"
Он только слегка пожал плечами.
- В каком смысле на пруду? - Переспросила Виктория про сцену.
- В том, что это плавучая эстрада, на понтоне, но там все вполне театрально, только занавеса нет.
- О, это ничего, можно использовкть эффекты. Например, пар, или световой занавес, охотно подключился к разговору Жан Клод, - мы могли бы показать отрывок из нашего шоу и соединить с балетом, я как раз собирался предложить это Виктории и мсье Полю. 
Бертье звал Вику по имени, а не госпожой Мейер, как и все домашние.
- Это может быть интересно, да, - взьерошил волосы Шарден. 
- Давайте мы сделаем одно, - охладил их фантазии Макс, - у меня фотографы и оператор ждут уже полчаса, а Кэтрин не одета и не причесана.
- А надо? - Катя удивилась, но  довольно улыбалась, ей и самой не терпелось примерить готовый костюм.
- Еще вчера надо, на телевидении ждут материал, чтобы смонтировать рекламный ролик, в оргкомитете конкурса -  видеозапись. Я клятвенно обещал, что пришлю. Мы сейчас попробуем немного записать репетицию, а там подумаем, что посылать.  Кэтрин, пожалуйста, хватит уже любоваться на Сергея, иди переоденься, а мы пока проверим как выставили свет в зале и подключим с видеорежиссером аппаратуру. Мсье Поль, прошу с нами, ваши советы необходимы.
И все они говорили разом, оживленно. Это настроение сохранялось с того первого дня, как начали репетировать и собирать спектакль и только нарастало, охватывало все больше людей.
Сергей опять поймал взгляд Кати. Та связь, что установилась между ними на сцене только крепла. Она обходилась и без прикосновений. Но для Весенних вод требовалось особое доверие и близость.
Мсье Поль, просмотрев те записи, что удалось   отыскать, все больше усложнял номер. Уже трудно было понять - балета здесь больше, или акробатики. Технически Катя и Сергей справлялись безупречно, они много раз повторяли немыслимые воздушные поддержки и ни разу не осеклись, как будто сто лет танцевали. Весенние воды вместе.
При этом мсье Поль был недоволен, он говорил, что техника без чувств бессмысленна, не убедительна, раздражает. 
- Вы должны танцевать любовь, - твердил он.
***
Легко сказать - танцевать любовь, ворчал Сергей. 
Телевизионщики вырубили свети ушли на перерыв, в гостиную пить чай. Отснятое было категорически отвергнуто Шарденом. Сергею тоже не нравилось, а  Макс возмутился
- Чего ему надо? Все чисто, без помарок. Смонтировали бы сегодня.
- Нет, он прав. Вот в Жизель у нас хорошо получается, а тут нет. Почему? - безнадежно развела руками Катя
- Любовь здесь счастливая нужна, живая, горячая, а не виллиса с могильными цветочками, - раздраженно сказал ей  Сергей, когда они остали в репеттционном зале одни. - Целый час долбались и все без толку!
Он вытирался полотенцем, Весенние воды прошибли до седьмого пота, на камеру вполноги не станцуешь.
Софиты погасили, жара спала, стало полегче дышать.
- Не Сердись, Сережа, это я виновата, что не получается. Боюсь я...
Она подошла и стояла перед ним, совсем, как в той сцене из первого акта Жизели, после того, как Ганс показывает шпагу Альберта и обман раскрывается. А Жизель все не верит, идет к Альберту беззащитная, с открытой душой.
Сергей замер, пораженный безнадежным отчаянием в ее глазах. Бросил полотенце на палку, взял Кэтрин за руки, удерживая в своих прижал к груди.
- Чего? Чего ты боишься, Катя? Что уроню на поддержках?
Она высвободила руку,  отвела пряди мокрых волос с его лба, погладила Сергея по щеке, едва заметно улыбнулась. Слабо, болезненно, едва слышно, как чахоточная в последнюю весну ответила.
- Любви боюсь...счастливой. Что обманет.
- Кать, ну ты чего? Разве можно так жить? - Сергей хотел утешать, но это и было бы обманом. Не утешения ждала она от него, а решения. Сейчас не о Весенних водах, ни о танце они говорили, а о себе. 
- А если...не любовь счастливую, в которую мы никак поверить не можем, а надежду, что она будет? Если так?
Он не поцеловал, только провел пальцами по Катиным  губам, а она вдруг отпрянула,  сорвалась побежала в столовую и звала.
- Стасик! Станислав, скорее.
Сергей решил, что обиделась, хотел догнать, обьяснить, но крик Кэтрин был таким испуганным, громким, что в репетиционный зал, навстречу Кате ринулись все, и Станислав, и Вика, и Поль с Максимом и оператор со всей командой. Они столкнулись с Кэтрин в проходном кабинете и посыпались тревожные вопросы.
- Что случилось? Что произошло?
Вика быстро ощупывала Катю, плечи, руки, убедилась, что травмы нет и охнула запоздало.
- Что-то с Сережей ?
- Нет, я в порядке, - успокоил Сергей.
А Кэтрин металась межлу ними, как безумная. 
- Скорее, скорее снимайте! Стасик, а, вот ты, - она схватила пианиста за руку и потащила к роялю, - ты сыграй нам, сыграй сейчас...а вы снимайте!
Никто ей не возражал, но и не исполнял ее просьбы. И почему то все смотрели на Макса. А он на Катю и Сергея и вдруг тоже закричал.
- Что вы стоите, свет давайте! Стас за рояль, делайте, как она говорит!
Через несколько монут все стояли наизготовке и ждали щелчка хлопушки.
Катю трясло от возбуждения.
- Сережа...надежду, да... Надо танцевать надежду. Если сейчас получится - значит да...
- Катя, успокойся, нельзя так выходить, опасно. Ты не в себе!
- Не останавливай, я хочу, хочу поверить! А упаду - значит упаду.
- Не упадешь, - пристально глядя ей в глаза произнес Сергей, вложил в эти слова всю силу убеждения, все чувство на какое был способен. Взял ее лицо в ладони, осторожно, с нежностью удерживал несколько секунд и повторил - Не упадешь, обещаю... Потом глянул на оператора и сказал, - мы готовы, - и Станиславу, - Стас, начинай!
А дальше их подхватила музыка Рахманинова, они побежали, потом полетели, танец дал им и силу и крылья. 
Сергей чувствовал восторг и безоглядное доверие Кати. Она была вся его. Хотела, ждала любви, призывала, манила, отдавалась. И столько в ее движениях  было радости и удивления перед возможным счастьем. 
Катя - наяда, сверкающий бурный ручей, который он должен догнать и не остановить, нет, а погрузиться в него, исчезнуть в алмазных брызгах и возродиться обновленным. 
Тело повиновалось ритму, безупречно выполняло накрепко заученные позы и прыжки, разум сосредоточился на том, чтобы сберечь Катю. Сергей знал что должен ни на минуту не ослабить внимания, не усомниться, не помедлить. Вести и поднимать, держать в руках, ловить... сейчас разошлись, и ее разбег, прыжок и рыбка... еще один раз также...Их общая диагональ с гранд жете... На колено и поцелуй...верхняя поддержка, вращение, снова верхняя...рыбка с двойным  переворотом. Хорошо это прошли, осталось чисто закончить. 
Мысленно он удерживал себя в кулаке, не давал чувствам разгуляться. Катя выплескивала их - Сергей думал и рассчитывал за двоих. Его ошибка могла стоить ей жизни, в этом номере - так, а потому Сергей не имел права на сомнение. Только уверенность и  связь с партнершей, та "химия" которая соединяет на расстоянии и...полет. Душа его летела за музыкой, за надеждой! 
И вот кода, Катя заходит  на " стульчик", глаза безумные, счастливые, страха нет. А улыбка! 
" Але" мысленно скомандовал ей Сергей, как на манеже, ее разбег, прыжок, Сергей  выжал партнершу наверх, повороты...Катя была легкой. Он играючи поднял ее,  тела их слились, соединились в одно, она раскинула руки - крылья, подогнула ногу, Сергей поймал равновесие на правую руку которой удерживал  Катю,  победно отвел левую и побежал из кадра.   
Всеобщий вопль восторга свидетельствовал о том, что - да! Они одержали победу, хотя состязаться на Конкурсе только предстояло. Но сейчас Катя и Сергей сделали больше - победили свое неверие в Любовь.
Он осторожно опустил ее, поставил на пол, а все не решался выпустить из рук. Катя сама обняла его, прижалась и все повторяла
- Получилось, получилось!
Они отдышались, начали воспринимать окружающее.
- Никто такого не сможет! - обнял их обоих Макс, - мы всех там порвем, зуб даю!
- Катя, девочка моя, я смотреть боялась и смотрела! Господи...вы меня до инфаркта доведете, две ласточки, рыбка с двойным переворотом, а подбрасывал как, - причитала Вика.
- Вот это было хорошо, очень хорошо, - одобрил мьсе Поль, это полет любви, а не акробатический номер, как у большинства. Молодцы, очень хорошо!
- Снято, снято, - схватился за голову оператор, - все снято, получилось, - следом за Катей повторял он. - Это шедевр... С первого дубля...
И только Стас молчал, отрешенно проводя пальцами по клавишам.
Сергей дождался, пока страсти зрителей поутихнут и все продолжая обнимать Катю сказал.
- Спасибо. И... тут все свои, так что... - он еще раз посмотрел на Катю и подвел ее к Вике, - Виктория Павловна, мы с Кэтрин решили пожениться. Отдайте ее за меня...мы...любим друг друга.
- Сережа...ты что? - Вопрос Кати потонул в новых радостных возгласах и поздравлениях.
- Давай  надеяться, - шепнул он ей на ухо, - а упадем - значит, вместе упадем

____________________
1) шерстянки - гетры, тряпочки - полотенца - балетный слэнг
2) Джером Роббинс — американский хореограф и режиссёр. Обладатель совместной премии «Оскар» с Робертом Уайзом. 
3) ломать подьем  ( балетный жаргон) – тянуть стопу, нарабатывая, таким образом, высокий подъем. Обычно это делают, засунув ноги под диван или батарею. Достаточно болезненная, но действенная процедура.
4) коврик - комплекс упражнений для подготовительных и начальных классов Вагановского училища. На укрепление мышц, выворотность и подьем.
5) Рыбка, стульчик - балетный слэнг, название поддержек.

Глава 17
Черный лебедь

Эта встреча произошла незадолго до отьезда Кати и Сергея в Москву. Уже было сделано невозможное - за полмесяца собрана конкурсная програма. Споры, сомнения, неуверенность остались позади, а впереди ждала Россия и сцена Большого театра.
Последеюю неделю репетиционный класс для всех участников авантюрного проекта Максима уподобился космическому кораблю, где члены экипажа в замкнутом пространстве ни на секунду не теряют друг друга из вида. Они общаются так тесно, что малейшая нестыковка в отношениях может породить скандал. 
По мере приближения последнего дня репетиций обстановка накалялась и накалялась, это с трудом выдерживали даже мсье Поль и Виктория, но Кэтрин и Сергей не поругались ни разу. 
С  утра до вечера они фанатично отрабатывали программу в репетиционном зале. Не возвращались в дом для гостей, оставались в прямо в Школе, для них освободили просторную комнату. После душа они там ужинали и проваливались в сон, а на утро снова становились к палке и  все повторялось.
Время перестало существовать, оно растянулось и не понятно быоло какое сегодня число и перешел ли уже день в ночь. Только звуки рояля. Стопы чувствуют пол, а руки - воздух. И преодоление земного притяжения -  прыжок... полет... 
Но техника не главная, тело давно послушно и поиск совершенства перешел на новую ступень познания чувств. Любовь разная по силе страсти, по эмоциям. Первая - у Маши и Щелкунчика, последня - у Жизели и Альберта. А между ними горячая, бьющая через край в Пламени Парижа, возвышенно неземная у Поэта и Музы в Шопениане, сказочная у Флорины и Голубой птицы, запредельно чувственная у Медоры и Солора  в Корсаре
Адажио, вариации, вариации адажио, вместе и по очереди, в полноги и во всю силу, подержки, прыжки.... Перерыв, когда без сил валились на пол, или, превозмогая боль терпели манипуляции массажиста - и все заново.
Катя и Сергей стали одним целым, они ощущали друг друга даже без прикосновений, на расстоянии руки, на трех шагах, на всей диагонали при подходе к поддержке. И приходила радость! Эйфория, ни с чем не сравнимое пьянящее чувство близости в танце. Оно было сильнее, ярче,  глубже, чем физическая любовь. Сергей и Катя снимали барьеры реальности, полностью отдавались пленительной близости. 
Это трогало зрителей до слез, даже умудренный жизнью мсье Поль восклицал
- Вот... Они делают правильно!  В этом вся суть балета! Не техника ради техники... Только так! Душа, душа наизнанку! И чтобы в Москве было также.
***
А в тот день они начали репетировать сами, даже Стасик почему то не пришел. Катя и Сергей сосредоточенно разминались в тишине. Сегодня хотели еще пройти Пламя Парижа. Об этом Pas de deux Виктория и Мсье Поль бесконечно  спорили. С одной стороны на Конкурсе пара должна показаться с разных сторон, а Маша, Флорина, Роза из Фестиваля Цветов, даже Медора - одноплановые партии. Особняком стояла Жизель, о ней Виктуся тоже сомневалась, говорила рано показывать но потом согласилась. За Пламя Парижа спорила с пеной у рта.
- Хуже только Дон Кихот, - горячилась она, а это совсем было не свойственно сдержанной и мягкой Виктории.
- Нет, пусть танцуют это! - упирался мсье Поль.
- Почему не Бабочку? Это стопроцентно их номер! - Не уступала Вика
- Потому, что Шопениана и Бабочка одно и то же! - Хлопал себя по бокам Поль
- Не одно!
- Пусть танцуют что хотят, но я тогда умываю руки!
Кончилось тем, что Бабочку тоже попробовали и она так понравилась Кате, что к мнению Поля прибавилось и ее. Но потом все-таки решили Пламя Парижа, ради эффектных вариаций Сергея. С этим доводом согласились все.  
- Бабочка это не pas de deux и никогда не была им. Большое adagio и только, - примирительно обьяснял Виктории мсье Поль. 
Но в Пламени Парижа получалось не все, Кате не хватало форса, огня. Смелость ее была технична, не такая, как в Вешних водах и это сразу вылезало наружу в сравнении с остальными номерами.
- Ну, не революционерка я! - Оправдывалась Кэтрин, - не умею флагом махать.
- Да все хорошо, Катюша, все получается, - успокаивал Сергей, хоть и не получалось. Начиная с антре не получалось.  
- Ладно, станцуем чисто и все, не понимаю я этой Жанны на баррикадах.
- И не пошла бы? На баррикады?  - Сергей растягивался у палки, а Катя сидела на шпагате и наклонялась вперед.
- Не пошла бы, потому что...
Она не закончила фразу- в дверь постучали, но не вошли
- Наверно Стасик, вечно он, - Сергей пошел к двери широко раскрыд ее и до смерти напугал девочку из старшего класса Виктории
-  Извините, залепетала она, делая реверанс и не решаясь взглянуть на Сергея, который сразу, как появился в Черном Тюльпане стал предметом воздыханий всех старшеклассниц, - Фрау Ингрид просила вас с Екатериной перейти в большой зал.
- Почему? - Катя поднялась, сняла с палки пуховый платок, завнрнулась в ажурную ткань, - и пианист там? 
- Все там, фрау Кетрин, - с Катей девочка говорила посмелее, - весь класс и Максим Дмитриевич, и мсье Поль. Эгле Каменская приехала! Сейчас с девочками разговаривает. Фрау Ингрид очень-очень просит вас прийти, - девочка снова сделала реверанс.
Катя вспомнила, как ее зовут и улыбнулась
- Хорошо, Мишель, беги и скажи, что мы сейчас придем, я только юбку возьму в раздевалке.
Девочка кивнула и побежала по коридору, частые легкие шаги бцстро удалялись и затихли. Сергей закрыл дверь.
- Не хочется мне идти к ним, - сказал он.
- Придется, - Катя достала из рюкхачка ключ от шкафчика, - Эгле не та, кому можно отказать.
- А что она тут забыла?
- Иногда, останавливается у нас, бывает и на неделю, если во дворце танцует. Королеве нравится, она часто Эгле приглашает. Когда я в средней группе была Каменская нам мастер класс давала, из России еще приезжала. Теперь ее из Большого уволили, она с мужем то в Неаполе живет, то в Мюнхене. Он фотограф с мировым именем, снимает для домов высокой моды.
- Так и сидела бы в Неаполе.
- Ну ты чего ворчишь? Она ведь в жюри конкурса будет! Да и вообще человек легенда, ты с ней не знаком?
- Нет
- Вот и пойдем, хоть отдохнем немного, пока Эгле про своих родителей, дядю и тетю, бабушку и дедушку расскажет, и про НКВД.
- Некогда отдыхать!
- Идем, трудоголик, ты вон уже весь  пол ронд де жамбами* протер. 
- А почему НКВД? - Сергей догнал Катю, взял из рук рюкзачок, дальше пошли по школьному коридору рядом. Теперь их шаги отдавались под высокими потолками.
- Разве ты не знаешь, ее семью репрессировали, деда расстреляли, бабушку - в лагерь. Хорошо брат деда взял отца Эгле в дом, а то бы отдали в интернат для детей изменников Родины. И все...там уже все... Катя даже шаги замедлила, -  не получится у меня революционная Жанна! Революция - это страшно, и права была Виктуся, не мое это, лучше бы из Спящей красавицы па де де взяли.
- Чего лучше? Все одинковые сахарно конфетные, что Аврора, что Флорина. А ты можешь больше!
- Да, конечно, тебя мсье Поль научил, он вечно. " вы можете больше, вы можете больше". Сам бы хоть раз тебе прыжки показал.
- Он показывает все! И поддержки...
- Я уже поняла, что ты им очарован. Ну...будь милым с Эгле, она злопамятна.
Они подошли к большому залу, как в школе называли самый просторный квадратный класс с палками и зеркалами  по всем четырем стенам. Окна распологались здесь  выше зеркал и всегда были закрыты жалюзи, чтобы не смотреть на учеников против света. Здесь обычно проходили экзамены. Сергей заглянул в дверь, но не вошел, он смотрел и слушал, отраженный в зеркалах зал прекрасно просматривался.
На большом рыжем ковре у стены, слева от двери стайкой жались младшие и средние девочки в голубых и белых купальниках и юбочках, а Вероника и Эгле сидели перед ними на креслах. В углу, за роялем виднелся Стасик, рядом с ним на банкетке развалился  Максим. 
Все присутствующие почтительно внимале  Эгле Борисовне. Говорила она с растановкой, жестким, низким, прокуренным голосом. Слова подкрепляла движениями рук. Тонкие кисти, длинные пальцы.
- В школе я танцевала очень много и в концертах. Разные были номера. Там...русский " Душа девица..." у меня был сарафан и кокошник. Выступать я очень любила. Все шло хорошо, пока не арестовали моего отца.
- Ну, это надолго будет, так она все свои мемуары перескажет, - шепнул Кате Сергей, а потом раскрыл дверь шире и пропустив Кэтрин вперед громко сказал
- Добрый день!
Эгле и Виктория разом оглянулись, девочки встали, Стасик сыграл им малый поклон. Хоть Кэтрин только закончила школу ей кланялись, как взрослой балерине и педагогу репетитору, ведь она вместе с Викой занималась со средними  и старшими группами. С подготовкой к Конкурсу эти занятия прервались и дети скучали по Кате. Они обрадовались, заулыбались, увидев ее. Если бы не Эгле, то обязательно подбежали бы обнять, но присутствие важной гостьи всех сковывало. Девочки снова сели на ковер, но рассказ танцовщицы легенды был безнадежно прерван. 
Эгле поднялась и величественно двинулась навстречу Кате. Сухая, высокая, с непропорционально длинными руками ногами и шеей, с гладкой балетной прической, кичкой и ярким сценическим макияжем она похожа была на птицу. Сходство увеличивали и ее легкие летящие одежды. Эгле была в черном, который подчеркивал ее стройность и пропорции. Тонкие пальцы унизаны кольцами. Когда великая балерина картинно, по сценически протянула руки к Кэтрин, на запястьях блеснули и зазвенели золотые браслеты. 
- Катенька Звягинцева! Ну, иди сюда покажись. 
Катя подошла, Сергей остался у двери.
- Здравствуйте, Эгле Борисовна! Простите, что прервали вас, - за двоих извинилась Кэтрин.
- Нет, нет, мы уже закончили и просто болтаем. Девочки могут идти, - Эгле даже не обернулась на Викторию, она сама распоряжалась. Но девочки встали и ждали. Вика кивнула им
- Идите, идите, переодевайтесь, всем спасибо. 
- Эгле, познакомься с Сергеем, партнер Кати из Петербурга. - сказала Виктория и поманила Сергея к себе.
Сергей подошел, поклонился, поцеловал руку Эгле.
- Каков красавчик, - Каменская скользнула по нему оценивпющим взглядом, - танцевали в Мариинке?
- Нет, у Манфейна, - не дала отвечать Сергею Виктория. Она то знала, что Залесский терпеть не может этих вопросов.
- И как там...с партнершами, - многозначительно посмотрела ему в глаза Эгле, - но Сергей не смутился.
- Очень хорошо, много молодых, - ответил он. 
Ответ ей, вероятно, не слишком понравился и она без всякого перехода приказала
- Ну, покажите мне...что у вас проблемное?
- У нас вообще-то никаких проблем, - заверил Сергей.
- Пламя Парижа, - вздохнула Вика, - не знаю что и делать, менять уже поздно, программа подана.
- Поменять никогда не поздно, - повела плечом Каменская
- Зачем менять, я станцую, - сразу взьерошилась Катя, но спохватилась с кем разговаривает и добавила спокойнееа, - и Сережа. Ведь мы станцуем, Сережа?
- Обязательно станцуем.
- Очень хорошо, - широкий приглашающий жест Каменской, узнаваемый, именно такой, как на многих ее фото, - убирайте ковер, показывайте...
Кресла на колесах откатили к стене " воображаемого зрительного зала" и в них уселись Каменская, Виктория и Максим. Катя и Сергей отошли в угол на первую диагональ, Стасик заиграл бойкое вступление.  Но они не станцевали и половины антре, как Эгле громко захлопала в ладоши.
- Стоп, стоп... Это очень плохо, почему вы так рано расходитесь на второй диагонали? - Она встала, вышла на середину зала и стала показывать руками и шагом. - Здесь приветствие и пошли. Жете, жете....там пам пам пам..поза, взгляд. Они себя показывают и толпе и друг другу. И все вместе, слитно, как в Жизели, вы же танцуете! А потом вторая диагональ, снова вместе, ты почему отходишь, Кэт? Держаться надо за него, до последнего арабеска, выше надо держаться, - она оттеснила Катю от Сергея, крепко взялась за его предплечье. Пальцы у Эгле были сильные и злые. - Пошли без музыки, пешком, она посмотрит. - И снова напевая повторила антре до расхода. - Вот так. Поняла? - Каменская обернулась к Кате, - ты что стоишь, надо было вместе со мной делать. Второй раз я показывать не буду. Давайте теперь с музыкой, еще раз.
Но она показала, и второй и третий и пятый, а у Кати получалось все хуже. В конце концов, на первых турах она чуть на упала, сошла и остановилась. Станислав перестал играть. Каменская развела руками.
- Это что? вы ЭТО - презрительное ударение на слове показывало насколько ей не понравилось увиденное, - собираетесь везти на Конкурс? 
- У нас получается, это просто Кэтрин сегодня...
- А я вас не спрашиваю, юноша. Не сомневаюсь что у ВАС - снова ударение, - получается. Покажите мне вариацию. 
Сергей мог отказаться, зная его  Макс, Вика и Катя  уверены были, что он так и поступит. Но Эгле Смотрела на него с легкой насмешкой: какой то беззвестный танцовщик посмел спорить с Королевой. И Сергей принял вызов. 
Медленно отошел он в угол, с каждым шагом все больше сердясь на Каменскую и к начальной позе  был уже запредельно взвинчен. Об этом свидетельствовало его пор де бра и то, как он посмотрел на Стасика. Тот понял и заиграл с форсом, " по концертному". Сергей разбежался, вылетел на середину и прыгнул так, что Вика ахнула. 
После вариации взгляд Каменской из насмешливого стал задумчивым. Не стесняясь Кати она спросила Сергея.
- Почему вы подали заявку на дуэт? Надо было соло. Там нет конкурентов вашей технике. Дыши, дыши... Прыжка такого я сто лет не видала...
- Виктория Павловна пригласила меня партнером для Кэтрин и оплатила участие в Конкурсе. - Сергей старался говорить спокойно, но готов был придушить Каменскую за высокомерную толстокожесть, за наглый оценивающий взгляд. Дыхание у него сбивалось не от усталости, а от ярости. Уйти бы из зала и закончить на этом...но Катя...
- Я бы оплатила сольную заявку и для него и для нее, - сказала Эгле Виктории, - уверена у них шансов больше порознь в соло, чем в дуэте.
- Нет, Эгле Борисовна, это Пламя Парижа проблемное, остальное все хорошо, - попробовал вырулить Максим, -  время есть, они поправят.
Все это выглядело, как переводной  экзамен отстающих старшекурсников в Академии Балета. 
- Вам, Максим, должно быть хорошо известно, как менеджеру, что выбирать надо перспективно, а не эмоционально. - с явным сожалением по поводу некчемных деловых способностей Макса изрекла Каменская, - Если слушать только сердце, то так всю жизнь и простоишь у воды**
Макс согласно закивал, приготовился разьяснять и оправдываться, но промолчал, перехватив убийственный взгляд Сергея.
Все это время Катя стояла в сторонке и смотрела на Сергея сначала с изумлением, потом с отчаянием. А он не мог при всех  подойти и обьяснить ей почему подчинился требованию Каменской. Он и себе с трудом это обьяснял. Исходила от Эгле  сила, неукратимая энергия, пусть темная, разрушительная, но до такой степени притягательная, что противиться было невозможно.
- Ну хорошо, - Каменская поднялась с кресла, - раз решили дуэтом идти, я вам помогу с па де де. Жди, - бросила она момоходом Сергею, - сейчас переоденусь, - и прошествовала в раздевалку.
- Сережа? - Катя хотела подойти, но Виктория позвала ее.
- Иди сюда, садись. Неужели в полную силу станет показывать? Максим снимай все подряд. Такое раз в жизни бывает. Сергей, ты сейчас будешь танцевать с Эгле Каменской!
Она вернулась в черном, обтягивающем ее, как змеиная кожа купальнике с длинным рукавом и белой репетиционной юбке. Без колец, браслетов и ожерелья. Только сама Эгле, какая есть, без прикрас.
Да, он танцевал с Эгле, живой легендой, непревзойденной королевой. Танцевал и понимал насколько она уступает в технике Кате. Не доворачивает, не держит равновесия. И дело не только в том, что она в два раза старше Сергея, школа у нее слабее Катиной, что бы там не говорили! 
Эгле оказалась жесткой, тяжелой, костистой и не покорной, с ней было невозможно войти в резонанс, только подчиниться. Это раздражало, выводило Сергея из себя, но и побуждало к сопротивлению. Антре выходило игрой  - кто кого, перетанцует. И Каменская брала верх не техникой,  другим. Чем-то первобытным, изначальным, тем, что было в танце гораздо раньше классического балета. Сакральным, мистическим, женским. Горел в ней тот же огонь, что в жертвенниках перед Великими Богинями Древности.  
Должно быть так танцевали жрицы египетских храмов, вакханки Греции, служительницы Кровавой Богини племени майя, танцовщицы фламенко - все те, кто канули в Реку Времени, оставив скупые послания в камне, наскальных росписях, застывшее движение в скульптурах и живое, передаваемое из поколение в поколение народами мира.
Еще до того, как мораль набросила на Танец покровы нравственности он был чувственно прекрасен в своей наготе. Со временем балет лишился чувственности, принимая лишь возвышенно духовное. Эгле возвращала ему земную любовь.   
Она искушала, дразнила, призывала. С ней было не удобно танцевать, она вела, не давала свободы, поглощала собой. И звала, звала...как ей удавалась это в канонических арабесках и аттитюдах партии Жанны понять было невозможно. Не Жанну играла она, а себя предлагала, как сладострастная гетера разводила бедра. Вот что было в ее танце!
И в какой то момент Сергей почувствовал, как она оплетает его длинными пальцами, обворачивается вокруг него змеей. Еще немного и он потерял бы контроль. Она разбивала барьеры, касалась того, о чем он еще не знал в самом себе. Он - Мужчина... Она женщина... 
Встретив его горячий исполненный желания взгляд Эгле победно улыбнулась, откинула голову, стрельнула глазами из под полуопущенных ресниц.
Он поднял ее на плечо...а когда опускал, она проползла всем телом по нему, сверху вниз и Сергей готов был разорвать на ней купальник, чтобы коснуться тела. Эгле была уверена, что он теперь принадлежит ей и сделает все, что она захочет, Сергей читал это в ее глазах. 
- Ах, каким ты хорошим будешь Хозе, - хрипло выдохнула она у самых губ Сергея. Но как пощечина отрезвил его откровенный, высокомерный взгляд Каменской. Так смотрели на него женщины в стриптиз-клубе, доставая из клатчей крупные купюры. И раздражение с новой силой захлестнуло его, погасив чувственность. Не так, не с ней, только не с ней! 
Сергей отступил и поклонился Эгле.
 Ее глаза гневно расширились и потемнели: "Как? Ты смеешь отказываться?"
Сергей поклонился еще раз, с глубоким почтением, поцеловал руку великой балерины и подвел Эгле к креслу. А смотрел на Катю...
- Вот оно что, - тонкие губы Эгле растянулись в улыбке. - Ну, тебя учить мне нечему, - обернулась она к Сергею, - идеальный партнер, прекрасный Филипп. Но па де де вам стоит сменить. Виктория ты согласна? Девочка не Китри, не лауренсия и не Жанна. Одиллию тоже вряд ли потянет. Форса нет.
Все понимали, что Эгле это говорит нарочно, чтобы унизить Катю. Это казалось бы получилось, на глазах девушки выступили слезы, но губы упоямо сжались. Сергей протянул Кате руку, приглашая
- Идем, Кэт, покажем твой форс. 
Она смотрела на него, как в первый раз. Сергей ждал молча, но и без слов было понятно, что он хочет сказать: " да, ты не ошиблась, я выбираю тебя, а не ее. Я - твой, а ты - моя. И пока они медленно шли через зал он шепнул ей на ухо.
- Она тебе и в подметки не годится, тяжелая, костлявая, на ногу мне наступила. 
Катя засмеялась. Перед тем, как встать в позу для разбега Сергей обнял ее, не так,  как обнимал все это время со дня первой встречи, по другому. Как женщину. 

На этот раз Стасику и кивать не пришлось - он все понял и заиграл с подьемом. 
Сергей и Катя учли все замечания Эгле,  они исправили вторую диагональ и летали в жете синхронно. Их танец искрился радостью. Не соперничество, а единение и желание отдать себя другому, полностью без остатка. Катя танцевала для Сергея, ее руки и взгляд обращенные к нему повторяли " я только твоя и все что я делаю - для тебя" а окружающих  она предупреждал: "смотрите все, он мой, мой! Кто решится приблизиться - будет иметь дело со мной!"
И не оставалось никаких сомнений, что любой попытавшейся хоть пальцем дотронуться до Сергея Кэтрин - Жанна все волосы повыдергает. 
Не цыганка, не испанка, но француженка, яркая, независимая, уверенная в себе, счастливая, влюбленная. Вот какой она стала.
И Сергей танцевал для нее, восхищаясь и показывая всем - " смотрите, какую девушку я люблю, никто не сравнится с ней, ради нее я землю переверну"
Завершая  адажио он также поднял ее на плечо, но опускал бережно и обнимал потом, чуть дольше дозволеного на сцене.
- Вариацию пропустим? Спросил Стасик.
Второй раз подряд мало кто мог бы в полную силу показать вариацию Филиппа. Но Сергей сказал.
- Пусть все, как в спектакле идет, я для Кати повторю
Невозможно было станцевать лучше, но Сергей превзошел сам себя. Он также безупречно прыгал, крутил пируэты, показывал идеальные кабриоли и антраша, но все это служило одному - доказать свою любовь единственной женщине, которой он так признавался в своих чувствах. Посреди площади, перед всеми он говорил ей это. 
В своей вариации Катя порхала на пальцах, почти не касаясь пола. Вот где она ответила Эгле, она смеялась ей в лицо:  " Попробуй повтори так же. Не сможешь! Смотри, он выбрал меня..." 

Они  открутили фуэте в коде, эффектно закончили номер. Катя не стесняясь присутствующих  обняла Сергея и с вызовом посмотрела на Эгле. Та только усмехнулась и покачала головой. Нет, побежденной Каменская себя не признала. Она была и осталась королевой, лишь сегодня ей пришлось отступить это не значило, что навсегда. 
Сейчас она даже похвалила дуэт.
- Хорошо, очень хорошо, вот это уже можно везти в Москву. А девочка далеко пойдет...с таким партнером, обронила Эгле толи для всех, толи для себя, - Теперь покажите поклон. Не будешь же ты вот так виснуть у него на шее, как сейчас. Большой поклон покажите, считайте что зал аплодирует стоя и вам надо овпцию поддержать и продлить. Поклон - это особое искусство. 
Сергей вывел Катю на " авансцену" они поклонились, отступили и вышли снова.
- Никуда не годится! - безнадежно махнула рукой Каменская, -  так поклонитесь - считайте провалили номер. От тебя зависит! - ткнула она указательным пальцем в сторону Кати и поднялась, - смотри, второй раз показывать не буду... Да отойди ты от него, не сьем твоего принца, иди сядь на мое место и смотри. Вот закончили... Паузу держим, потом друг другу, красиво с руками. Руки живут все время, это главное. Приседаешь низко, как в гран плие, а спина прямая, форс не теряй, форс вагановский держи! Вот Сергей молодец, да, руку к груди, мужественный жест, шире и не кулаком, а раскрытой ладонью. Пальцы говорящие должны быть,  - Она раскланивалась, сопровождая шаги и позы пояснениями, - теперь ведешь партнершу вперед и снова кланяемся публике, потом друг другу. Целуешь руку...молодец. Разошлись и отступили и снова выводишь, тут уже от тебя зависит. Как выведешь, так и примут. Пробуйте!
На пятый раз Эгле удовлетворенно кивнула. 
- Вот, это хорошо, очень хорошо. Запомните, поклон должен быть как шлейф, как мантия, как хвост кометы, он тянется и сверкает. Это то, что остается у зрителя, что он с собой уносит. После Кармен я сорок минут кланялась! До сих пор вспоминают и будут вспоминать. - Она задумчиво посмотрела на себя в зеркало, помолчала, поправила и без того идеальную прическу, через зеркало следила за Катей и Сергеем,  - Ну, что же, Пламя Парижа мы зажгли, теперь до конкурса удержите это. В Москве к вам на урок не приду, нельзя, скажут подсуживаю любимчикам. 
Она снова резко повернулась в кресле, приопустив ресницы посмотрела на Сергея, с головы до ног прошлась по нему оценивающим  взглядом, улыбнулась, слегка, одними уголками губ и отвернулась, как будто его и не было в зале.
- Идем теперь Вика пошепчемся за кофе, а ребята пусть репетируют сами.
- Нет, сегодня мы не будем. Отдохнуть надо, - решительно заявил Сергей, - ты Стасик тоже иди кофе пить, спасибо, здорово играл!
- Но Сережа, мы хотели, - начала Катя.
- Мы хотели поехать в Лейден, погулять. Нельзя бесконечно репетировать. Сейчас помоемся, вздохнем и я тебя отвезу в итальянкое кафе. Давно собирались. Поедем?
- Не знаю... я устала от всего этого... Сил нет ни на что...
Виктория и Эгле ушли, Максим со Стасиком у рояля смотрели запись репетиции. Сергей подошел к Кате, взял за руку.
- Поедем, пожалуйста, я хочу с тобой побыть.
- Да ты и так все время со мной!
- Да, но там по другому...
Она смотрела на него снизу вверх, смущенно, испуганно и радостно. Тихо повторила
- Да...по другому.
Что то важное произошло между ними сегодня и надо было остаться одним, уехать из замка, забыть про балет, прислушаться к сердцу, понять. Катя и Сергей стремились к этому о боялись ответа на вопрос - что они значат друг для друга без танца, не как партнеры, а как люди.

___________________________
*Rond de jambe par terre( ронд де жамб партер) - круговое движение ногой по полу, одно из обязательных упражнений у станка - балетная терминология. 
** Стоять у воды - балетный фразеологизм, то есть в последней линии кордебалета, пошло от Лебединого озера.

Глава 18
Прогулка в Лейден (Зеленое платье)

Сергей сидел в раздевалке, прислонившись спиной  к деревянной панели скамьи. Он уже отдышался, в ушах не шумело и в груди не кололо. Лет пять назад он бы и три раза повторил вариации и не заметил. Сейчас не то, время в балете пролетает стремительно и с каждым годом дышать труднее. 
В самом начале, в старших классах училища, когда дело дошло до вариаций он понял, что такое задыхаться, научился справляться с паникой. Бывало, что так накрывало - казалось не вдохнешь и сердце выскочит, или разорвется. Тогда Сергей вспоминал отца, его презрительные слова, что балет професия не мужская. Если бы отец знал, хоть раз бы попробовал, то понял бы и не презирал. Хотя он же не за это, не за танцы, за образ жизни, связи с мужиками. 
И что об этом думать? Тем более сейчас. Надо помыться, да идти к Кате, как она там? Эгле стерва, обидела ее. Так бы и стукнул башкой об стену эту великую Каменскую. Руками машет, глазами стреляет, а сама, как мешок с картошкой. 
Сергей злился, что поддался ей, вздернутость чувств, смятение и неудовлетворенность осталась. Он скорее хотел увидеть Катю, рядом с ней Сергей успокаивался, ощущал совершенное равновесие. 
С Катей ему было очень хорошо. С первого дня, но сегодня...после этой репетиции... Он хотел понять почувствует ли он с ней тоже, что с Эгле. Если да, то их помолвка и решение пожениться не просто необходимый и правильный шаг для того, чтобы быть вместе, а...любовь? Он любит Катю? 
Стоя под душем он представил ее, близко, не так, как на репетиции в зале. Без купальника. Он никогда не видел Катю обнаженной, даже если они спали вместе, то она всегда оставалась в трусиках и топе, или майке. Он никогда не трогал ее больше, чем это требавалось для танца. В поддержках прикосновени были тесными, но направлеными на ее безопасность. Он не выпускал ее из рук... Но не так, как Эгле. Черт бы побрал эту Каменскую!
" Не хочу думать о ней. Не хочу, не хочу, не хочу..."
Сергей отчаянно тер грудь и руки губкой, смывая не только ее прикосновения, но самый ее взгляд. Наглый и похотливый. 
" Не хочу думать о ней..."
Он включил только холодную воду. Колкие струи ударили по плечам, остудили лоб. От неожиданной смены температур  перехватило дыхание, ео телу прошла дрожь. Сергей все продолжал стоять под ледяным душем.
Позже, в холле замка, на половине Виктории, когда переоделся для прогулки и ждал Катю он все не мог согреться. Сидел утопая в мягком диване и сожалел, что оставил наверху свитер.
А Катя все не шла и не шла, Сергей начал уже беспокоится, хотел плзвонить ей, взялся за телефон, но не набрал номер. Лучше пойти самому, что там она. А вдруг плачет? А он сидит тут, как дурак, давно надо было...
- Сережа? 
Он не заметил, как она спустилась по лестнице, увидел на последних ступеньках и... молчал восхищенно. Она была в зеленом платье, из той же ткани, что ее костюм в "Весенних водах" только не сценическом, а для жизни. Легком, элегантном. Темно зеленый клатч, такие же балетки. Волосы распущены, схвачены шелковой лентой. В ушах сережки - зеленые и искрящиеся белые камушки, наверно изумруды с брилиантами. На шее, на витой золотой цепочке подвеска. И тоже рассыпается исками света. Цена не имела значения, сияние завораживало. 
Катя вся, словно светилась, исполненная радости жизни, встречи, еще чего то пугливого и трепетного, до чего и коснуться страшно, чтобы не исчезло. 
- Катя! Что так долго...я бесрокоился.
Он встал ей навстречу, она побежала к нему, чтобы привычно обнять, но остановилась, смотрела в глаза. Сергей протянул руки, коснулся ее пальцев и вздрогнул, его как током ударило. Он отпустил ее и только смлтрел.
- Я наряжалась! Смотри, какое платье **** сшил! Узнаешь? 
- Весение воды?
- Да, да! Красивое, мне в нем так...
- Да ты принцесса, куда же я с тобой в таком виде. - Он развел руками и оглядел свой джинсовый костюм. За шуткой он пытался скрыть волнение. - Чтобы тебя в город отвезти Роллс Ройс нужно, и вечерний костюм от Версачи. Куда уж мне...
- Ты чудесный, домашний ковбой, как раз то, что надо! И сейчас день.  Что? Почему ты так смотришь? - Она поправила волосы, - надо было подобрать?
- Нет, так хорошо... Тебе очень идет...
Он не отводил глаз от ее лица, губ.
- Тебе нравится?
- Да...такое платье...
Катя засмеялась и сама схватила его за руку
- Ткань осталась и вот, представляешь, он мне даже не сказал! И вдруг приносят сегодня утром. Я еще думала куда бы одеть, а ты гулять пригласил.
Сергей понял, что она и не думает про Каменскую, что все решилось там, в репетиционном зале раз и навсегда. 
Но Катя встревожилась
- А ты чего такой задумчивый? Устал? Может не надо ехать? Пойдем дома фильм посмотрим, поваляемся...
- Это как же такое платье не выгулять? Мне же весь Лейден завидовать станет, что я с принцессой, - снова отшутился Сергей.
- Смешной ты...милый...да что с тобой, что ты на меня смотришь? Как будто я растрепанная или тушь плплыла.
- Ты красивая, очень красивая.
 Сергей наклонился, перевернул руку Кати и поцеловал ладонь. Долго не отрывался, прижимаясь губами. Она бросила клатч на диван, запустила пальцы в волосы Сергея, притянула его голову к груди. Сказала тихо, но с глубоким убеждением.
- Я тебя никому не отдам, Сережа, никому- никому. 
Он выпрямился, нашел ее губы, стал целовать горячо, нетерпеливо. Катя обвила его шею руками, прильнула к нему тесно, всей собой. Он понимал, что она через одежду ощущает его желание, не смог сдержаться, со стоном прижался бедрами еще крепче, И вдруг она напряглась, как окаменела, Сергей тут же отпустил ее.
- Прости! Что это я, совсем... Прости!
- Нет, это ты прости, я...знаешь...со мной наверно что- то не так, я не чувствую ничего этого. Но мне с тобой хорошо. И если ты захочешь...потом. Я не буду против. Но не сегодня, можно не сегодня?
- Катя, ты о чем?
- Давай не сегодня. Я тебе все расскажу потом. Поедем погуляем...я сегодня такая счастливая! У меня Жанна получилась. А ты...такой был! Такой! Ах... Невероятный. - Она потянула его за руку к двери, на ходу подхватила с дивана клатч. -  Вези меня куда нибудь... Хочу ехать, ехать быстро и далеко...
***
Они добрались до Лейдена, посидели в кафе, держась за руки погуляли по набережной. Бродили без всякой цели, почти не разговаривпли, или перебрасывались фразами по поводу того, что видели вокруг.
Потом снова завернули в какую то уютную пекарню, с белыми столиками и мягкими кожанными диванчиками. Это оказался Cinnabon, с его потрясающими воздушными булочками с корицей, шоколадом, ананасами.
- От одного запаха с ума сойти можно! - Призналась Катя, - ты любишь булочки с корицей?
- Не знаю, я не пробовал.
- Ни разу в жизни?
- Совсем ни разу?
- Совсем, - Сергей не шутил, он действительно не ел белый  хлеб ни в каком виде, еще с Академии привык к этому. Его педагог был убежден, что хлеб плохо сказывается на ноги. - А ты?
- Я люблю...мама пекла. А если мы...попробуем здесь один раз? Как думаешь, что с нами будет?
- Превратимся в кого нибудь...
- В кого?!
- Ну не знаю, в кого нибудь. Кто питается булочками с корицей.
Катя засмеялась и прижаламь к его плечу.
- Ну Сережа, Сереженька, пожалуйста! Одну на двоих и ты попробуешь. Говорят, они тут изумительные!
- Хорошо, давай, - сдался он и поманил официантку, - Булочку с корицей и два кофе.
- Латте, эспрессо, капучино? Одну булочку? - Уточнила девушка в темном козырьке и коричневом переднике, выжидательно глядя на странную пару.
- Ты какой кофе хочешь?
- Наверно, эспрессо, - она продолжала прижиматься к нему и головой склонялась на плечо Сергея.
- Тогда одну булочку и два эспрессо, - заказал он.
Официантка недоверчиво улыбнулась, записала заказ и ушла.  В зале никого кроме Сергея и Кати не было.
- И она на нас так странно смотрела. Сегодня все, как сговорились...на набережной оборачивались
- Это на тебя. Платье и вобще...
- Что вобще?
- Ты необычная, не просто красивая, ты балетная.
Да, в этом все дело. Сергей и сам только понял, что Катя удивительным образом отличается от других женщин. Их он и вообще не воспринимал. Вероятно у всех танцовщиков изменен эталон красоты и не былетные женщины перестают для них существовать.
И об этом когда то, уже в старших классах, обучая парней премудростям жизни его педагог говорил: " Они не  породистые, как дворняжки, стать не та. Ноги, руки, грудь - все не правильное, не наше..."
Тогда Сергей не понимал о чем он, да и потом не задумывался, женщины его никак не интересовали. Ни обычные, ни балетные. Но сейчас, глядя на Катю он замечал, насколько она отличается от других, даже " балетных". Она была настоящей Принцессой, самых голубых кровей. Пропорции, рост, мягкость линий рук и ног, шея, плечи, подьем, Таких балерин видели в мечтах Бурнонвиль и Петипа. 
И вот она, земная живая девушка, не Сильфида, ни Бабочка, ни Жизель - сидит рядом и собирается есть булочку с корицей. При этом она идеальна, прекрасна и принадлежит ему. И что за глупости она говорила дома?  Как понять это:  "со мной что-то не так..." 
Он смотрел на нее и смотрел, она не смущалась, не опускала глаза.
Подошла официантка, принесла заказ, еще раз окинула подозрительным взглядом странных посетителей. Наверно и в самом деле трудно было ей соотнести Катино коллекционное платье и  серьги с бриллиантами, про которые в России бы сказали " в каждом ухе по Бентли"  с потертыми джинсами Сергея и тем, что булочку заказали одну на двоих. 
- Пахнет чудесно. Будем пробовать?
- Да, поделим сейчас, смотри, она и прибор принесла один.
- Я попрошу еще вилку и нож.
- Не надо, мы по очереди...сейчас разрежем, - Катя облизала губы и старательно принялась делить хрустящую ароматную булочку. - Это тебе, открывай рот. Как можно жить и не знать какие на вкус бывают булочки с корицей. - Она двумя пальцами взяла кусочек с тарелки и поднесла к губам Сергея, - не бойся...аааам....Ну? Что скажешь?
- Прожевать дай! Ммм... Божественно! Что ты наделала? Теперь я буду есть их каждый день и прощай вариации Филиппа. Теперь твоя очередь, - Сергей так же взял с тарелки кусочек булочки.
Они шалили, как дети, было легко и весело. И хотелось касаться друг друга. Ничего подобного у Сергея в жизни не было. Он подозревал, что и у Кати тоже. Они познавали это впервые, как вкус и аромат синнабона, удивлялись, радовались, желали еще и еще. Между ними будто искры проскакивали, велико было волнение, как струна натягивалось ожидание того времени, когда дома, наедине они смогут...
Дальше мысли их наталкивались на непреодолимую преграду. Страхи были у каждого свои, но они были. Сергей и Катя отодвигали это, замалчивали и все тянули время. 
Солнце опустилось низко, позолотило воду в канале и упало за дома. Стемнело быстро, поднялся ветер, на набережной сразу стало сыро и неуютно.
- Пора нам, Катя, пошли к машине, еще пока доедем. - Сергей сказал это с сожалением. Не хотелось отпускать этот день, но он закончидся и надо было встать наутро к станку, потом репетировать до изнемлжегия. И снова, и снова. Но по прежнему не будет, потому, что есть еще вечер и ночь, которую они проведут вместе. Не так, как раньше.
- Да, согласилась Катя, - поехали. Я домой хочу. Спасибо тебе за чудесную прогулку, за этот день. 
- Он еще не закончился. - Сергей обнял ее и притянул к себе. Он понимал, что не время, что она не готова, есть еще нечто разделяющее их. Но справиться с собой не мог. Слишком горячо и ново было то, что он испытывал. Неодолимо влекло его к ней. Он снова попытался поцеловать ее, но Катя отвернулась, опустила глаза, уперлась ему в грудь ладонями, высвободилась из рук Сергея.
- Я не хотела сегодня, но лучше скажу. 
Он не сразу понял, желание туманило разум.
- Что скажешь?
- Про себя. - Она быстро пошла вперед, Сергей не сразу догнал.
- Катя! Ну куда ты, постой.
Она шла вдоль канала и не слышала его, она перестала воспринимать окружающее, ушла в свои мысли, воспоминания.
- Кэтрин! - Крикнул он. Немногочисленные прохожие посмотрели в его сторону, на всякий случай перебрались на другую сторону улицы и остановились на углу. - Катя, пойдем к машине, ты мне дома все расскажешь. И обещаю, я пальцем тебя не трону, раз тебе это не приятно.
- Ничего ты не понимаешь, - ответила она со слезами в голосе. И при чем тут ты? Ладно, идем к машине... 
Всю обратную дорогу они молчали. И пока шли от парковки к домику для гостей - тоже.
***
Была глубокая ночь, а Сергей и Катя все сидели на диване обнявшись. Она говорила, говорила, размазыая по лицу слезы, всхлипывая, а он умирал от состадания,  ее покорной близости и готов был голыми руками придушить того идиота из Королевского балета, что так напугал Кэтрин.
Она начинала в который раз и никак не могла расказать до конца.
- Помнишь... про спектакль Щелкунчик, про партнера, он сначала в любви признавался. А после генеральной репетиции  вошел в раздевалку, запер дверь, схватил меня и стал топик рвать. Я ничего не могла, даже кричать. Должна была драться, сопротивляться, а не смогла. В последний момент только стала просить его " не надо, не надо" а он все равно. Это отвратительно было, он...он...трогал мою грудь и...там... я должна была сопротивляться! - Катя задыхалась от рыданий, но Сергей не перебивал, ничего не говорил, он знал, что  сейчас надо молча выслушать. Успокаивать и жалеть -  потом. И любить, горячо и нежно, чтобы стереть из ее памяти мерзкие страшные воспоминания.  Но все это потом! Перебивать нельзя,  одно слово - и она замкнется, снова  утащит это в себя. Он только обнимал, держал Катю за плечи и слушал, изнемогая от бессилия, от невозможности повернуть время вспять и защитить ее в прошлом.
- Адриан проходил по коридору и услышал, выбил дверь, оттащил его, - продолжала она, - если бы не Адриан он бы сделал, он почти...и это все равно, как будто было. Так гадко! Страшно. Никому рассказать нельзя, что я не такая уже. И Вике нельзя, мы так договорились с Адрианом, чтобы ничего никому. А то и у школы неприятности были бы, скандал, и спектакль могли отменить, пронюхали бы газетчики... Я Вике сказала, что приставал немного, пытался и я с ним танцевать не хочу. Про Адриана не сказала, и про раздевалку... Но я же знаю, что было, я про это даже думать не могу, Сережа. И если не в танце меня трогают, то сразу плохо становится, как будто это он. И мне стыдно и тошнит.
Она обхватила Сергея, он перетянул ее к себе на руки, Катя уткнулась ему носом в шею и снова заплакала. Теперь уже тихо, без рыданий. 
Он гладил ее по плечам, спине, путал волосы и шептал.
- Ничего не было, Катюша, ничего не было, не думай ты про это. Вот же я трогаю тебя и не в танце... Разве тебе неприятно? 
- Не знаю, нет, с тобой хорошо... мне страшно!
- Нет никакого смысла бояться прошлого, в нем ничего не изменишь, но и повториться оно не может. 
- Почему это все со мной? Почему? Сначала мама, потом это, еще и балет!
- Балет тоже плохо? И от него тошнит?
- Ну тебя! Я серьезно. Как ты можешь шутить? Я плачу, а он шутит.
- А ты не плачь, не надо. А то завтра глаза будут красные и лицо опухнет, что я Виктории скажу? Что мы всю ночь пьянствовали в Лейдене?
Катя приподнялась, взглянула  на Сергея и тут же закрыла лицо ладонями.
- Нет, не смотри! Я правда зареванная.
Он отвел ее руки вниз и не выпускал из своих, смотрел молча. В доме было тихо, от этого особенно слышно тиканье настольных часов и порывы ветра, которые заставляли трепетать деревья под окнами. 
- Ты красивая, самая красивая и я люблю тебя! - Он сказал это легко, не раздумывая, не собираясь с духом, ни взвешивая за и против. Это месяц назад решение пожениться пришло от сознания того, что им с Катей НАДО быть вместе. Сейчас он слышал только сердце. 
- И я люблю тебя, Сережа. Потому и боюсь.
- А давай спать ляжем? Сегодня день такой длинный вышел и...хороший. Это правильно, что ты мне рассказала. Я никому не позволю тебя обидеть, никогда.
- Я знаю. Да, давай ляжем. Я только умоюсь, устала я Сережа
Она недолго была в ванной,  душ наверно не принимала, но когда вернулась Сергей почувствовал знакомый аромат орхидей. У Кати губы и нос припухли от слез, глаза были красные. 
И снова жалость и желание переплелись, соеденились, стянулись в горячий узел. Сергей хотел близости с Катей, знал, что рано, не был уверен, что получится, ведь он никогда не делал этого с женщиной. Но чувственность побеждала страх. И еще он знал - нельзя позволить ей уйти в себя сейчас. Она открылась ему вся и он должен был бережно принять этот дар и сохранить. 
- Можно я попрошу? - тихо спросил он
- О чем?
- Обещай, что не рассердишься и не откажешь, а я обещаю, что ничего не сделаю без твоего желания.
- Хорошо, не рассержусь и не откажу...
Она все еще была в своем новом зеленом платье. И Сергей попросил.
- Можно я помогу тебе раздеться?
Катя сначала удивилась, потом смутилась.
- Ты странное просишь.
- Разреши. Идем в спальню. 
Она послушалась. Также, как привыкла доверять в танце - доверилась и теперь. 
В спальне горел только ночник, Сергей не стал зажигать свет. Катя стояла перед ним, опустив руки, не закрывалась. Он медленно и осторожно начал расстегивать ряд мелких пуговиц на платье. Вот оно шелковым всплеском скользнуло на ковер. Сергей провел кончиками пальцев по шее и плечам Кати, спустил бретельки бюстика, нашел на спине зестежку. 
Катя не помогала ему, но и не противилась. Она вздрагивала от прикосновений его рук. И вот, осталась перед ним обнаженная, а Сергей был еще одет.
- Хочешь совсем свет погасим? - Спросил он у самых ее губ
- Нет, он не мешает...
Сергей поцеловал ее легко касаясь лица, не в губы, а щеки, глаза. Ладони его нежно следовали по знакомым изгибам ее тела, вверх и вниз. Он уже знал ее, но прежние прикосновения были целомудренны, а сейчас каждое порождало трепет и огонь. Катя не отталкивала, она как будто прислушивалась к себе, расслаблялась под его ласками.
- Ты  дрожишь. Замерзла? Давай ляжем и я тебя погрею. - Он скинул рубашку, брюки.
- Сережа...я хочу... Ты тоже разденься совсем...
Он сделал, как она просила. В постели они тесно прижались друг к другу обнаженные и замерли так. Сначала Катя снова сжалась, но он стал шептать и целовать.
- Не бойся, ничего не будет, я только согрею тебя. - Сергей целовал ее лицо, шею, плечи, грудь, такую маленькую и беззащитную с напряжеными сосками, брал их в губы, грел дыханием, пока она не выгнулась, не застонала, тогда он осторожно разве ее бедра рукой, продолжая целовать грудь.
Сергей не думал о себе, только о ней. Он стремился снять все ее страхи нежностью прикосновений, будил ее чувственность постепенно, находя в этом томительном жарком ожидании гораздо больше, чем в соитии. Она расслабилась совсем, широко развела бедра призывая, но он не тронул ее цветок, только прильнул губами и ласкал до тех пор пока она не застонала, содрогаясь от первого освобождения. Сергей остался напряженным, они легли рядом, обнялись, он постепенно успокоился. 
- Сережа, Сереженька, - шептала она, - я не знала, что это так бывает.
- Ты такая чудесная. Нам будет хорошо, вот увидишь. 
- А ты? Тебе разве хорошо так?
- Мне с тобой по любому хорошо. Сейчас нельзя нам по настоящему, до Конкурса - нет. Я очень хочу быть с тобой...
- Я чувствую, - она тихо рассмеялась, - мы можем с этим что то сделать? Скажи как.
- Не сегодня... Я скажу потом.
- Тоже после Конкурса?
- Нет, столько я вряд ли продержусь - он тоже засмеялся, - но на сегодня тебе достаточно эмоций. Давай уснем. Я буду целовать тебя, целовать, целовать, а ты спи...
- Сережа...
- Мммм? 
- А ты правда меня любишь?
- Люблю. Я тоже не знал, что это так бывает. 
- А вот...помнишь, то чудесное адажио из Бабочки? Мне так нравится музыка! И в спектакле, они же засыпают, как мы.
- Да, спи...
- Мы попробуем завтра его? Пожалуйста.
- А Шопениана?
- Она и так получается, я хочу Бабочку, - прошептала она уже сквозь сон
- Хорошо, если ты хочешь...
Сергей посмотрел на нее, а Катя уже спала, примостившись у него на груди.


Глава 18
Адажио "Бабочка"

Сергей смотрел на спящую Катю. Она была трогательно доверчивой, нежной и совсем родной. Как случилось, что нет у него никого  ближе? 
Сначала Сергей думал Катя ему, как сестра, они с первых дней были откровенны друг с другом, не скрывали ни печалей, ни радостей, стали, как две птички- неразлучники, иначе не смогли бы танцевать вместе. 
Потом ему пришла мысль о браке, тогда Сергей еще не помышлял о любви. Им руководило стремление на полных правах быть рядом с Катей, оберегать ее, прежде всего это. А любовь... Разве мог он надеяться? Но любовь уже родилась и жила в них, она отражалась и светилась в их танце и глазах. Любовь не спрашивает можно ли надеяться, она всегда считает себя правой. И Сергей не спорил, не боролся с ней, но он панически, до зкмираниы сердца боялся.
Все, о чем рассказывала Катя было и с ним. Только страшнее больнее и дольше. Потому, что некому было вышибать дверь и спасать. До того, как семнадцатилетний Сергей пошел по рукам, он думал, что любит своего первого покровителя. Сравнить было не с чем, первая близость плыла в воспоминаниях горячечным сном. Вкус коньяка на губах, туман в голове, ласковый шопот, боль, унижение. 
Сергей не стремился к близости с мужчинами, жизнь толкнула его на этот путь и не позволила свернуть, затолкала в безжалостную колею, где перемалывались характеры и судьбы. Когда он понял, что никакой любви нет, а есть только грязь, похоть, вседозволенность того, кто покупает он отчаялся. 
Брошенный любовником и презираемый отцом он готов был хоть в петлю головой, хоть вниз с крыши высотки. Жизнь потеряла смысл. Только одно удерживало, не позволяло соскользнуть за грань - жалость и любовь к матери. Сергей знал, что она не переживет такого и терпел. Рыдал по ночам, бился головой об стену, катался в отчаянии по полу, но жил.
Жил и танцевал, тренировался неистово, до потери сознания, превозмогая боль и удушье он продирался через грязный кокон реальности, обретал крылья. Он жил на сцене, спасался этим, не позволял затянуть себя в болото, где красивые мальчики были дорогим товаром и только. А когда изнашивались -  их выбрасывали в мусорный бак, словно рваное белье.
Сергей боролся, он нашел другие способы выживать, перестал продаваться, потом встретил Макса. Это казалось больше, чем дружбой, иногда -  подобием семьи и Сергей смирился, сказал себе, точно также, как Катя, что устроен не правильно, в нем " что- то не так" что назад хода нет, все испорчено и судьба его такая.  
К тому времени он наслушался про близость с женщиной разного, вплоть до того, что " сделать ЭТО с девчонкой все равно, что переспать с жабой, что ТАМ у них все по другому, что женщина и целоваться не умеет, и отсосать по человечески не может. К тому же у них месячные и это отвратительно"  
Но Сергей не верил, что все так. В глубине души он продолжал надеяться, из этой надежды о выросла любовь к Алекс, захватила его всего. Он думал, что раскрылся женщине, что с ней познает таинство, определенное природой. А кончилось тем что...
Нет! Вот только не сейчас! Если бы Саша столько времени не лгал, а Сергей не верил, что говорит с женщиной, то и при встрече ничего такого не произошло бы. Влюбленность в Алекс затуманила Сергею мозги. Он любил Сашу, как девочку, потому и сломал. Не сдержался... Стыдно, скверно, молчать нельзя, надо было написать сразу, все обьяснить. Может, после Конкурса... Или незачем трогать это, пусть мальчик забудет и живет дальше.
" Не забудет...не забудет..."
Совесть неуклюже ворочилась  мешала уснуть, но усталость и пережитое и неразрешенное возбуждение взяли свое. День был долгим, нагромоздилось столько всего...Эгле...прыжки в вариации... Лейден... булочки с корицей... Спальня и в тусклом свете ночника их обнаженные лела...Катя...прекрасная ТАМ,  нежная, готовая принять его...  
Сергей осторожно  обнял ее, закрыл глаза, глубоко вздохнул и  отключился.  
Он проснулся от легких поцелуев в губы и щекотной ласки - Катя наклонялась над ним, он чувствовал ее знакомый, родной запах. Длинные пряди шелковистых волос скользили по его груди, плечам  и щекам. Сергей вздохнул и открыл глаза.  
- Доброе утро, мы проспали урок, - сообщила она продолжая свое дело, теперь целовала подбородок Сергея, шею и уши. От этого его выгнуло, он задохнулся и вздрогнул и затрепетал, как натянутая струна, произнес с трудом.
- Почему же ты меня не разбудила?
Она тихонько засмеялась, радуясь тому эффекту, который произвели ее действия, пробежала пальцами по его груди наверх, дотронулась до губ.
- Пожалела. Ты так спал...я смотрела, смотрела. Ты очень красивый когда спишь.
Сергей почувствовал, что неотвратимо постыдно и совершенно не мужественно краснеет. И...ему это понравилось. Он снова закрыл глаза, расслабился. Катя прилегла на него, прижалась щекой и ухом к груди.
Остаться бы с ней так, никуда не идти, но нельзя, и так вчера вечер пропустили, не репетировали. Ну еще пять минут...десять...
- Сережа...
- Что?
- У тебя сердце бьется, я слышу.
- Конечно бьется, что ему еще делать?
Она приподнялась и поцеловала его грудь слева, туда, где по ее представлениям и находилось сердце.
- Хорошо... Мне так хорошо стало... И теперь я хочу танцевать, танцевать! Ты обещал Бабочку, я Стасику уже смс послала, чтобы приготовился. Ты ведь не передумал?
- Нет, не передумал, мне нравится Бабочка, ее редко танцуют. Пригодится она нам для концертов.
- Да, мы во дворце ее станцуем, у меня будет костюм с блестками, желто- розово - алый. Это же дневная бабочка, она любит солнце. И еще, вместо диадемы  будут  усики на голове! Там такая мелодия! - Она начала напевать с сомкнутыми губами  и "танцевать" руками.  - Ну, вставай, вставай, вставай, я пойду овсянку сварю.
Катя выпрыгнула из постели, не стесняясь наготы, пробежала до шкафа, достала утренний халатик. - Вставай!
- Я не одет...
- Ах, невидаль...кстати, теперь я знаю, - она опять рассмеялась неудержимо весело, -  что ты...ха-ха-ха... Ничего не подкладываешь в бандаж. А то старшие девочки спорили. Они в тебя все влюблены.
- Не выдумывай, - Сергей встал, замотавшись в одеяло
- Великий брамин ! - Катя склонилась перед ним, как баядерка, приложив ладони к плечам, - Я ушла уже, ушла, одевайся, штаны твои под кроватью, - она продолжала смеяться и на кухне.
Они наспех завтракали, ни словом не обмолвясь о том, что было вчера, но это было молчание согласия, бережное и радостное, а чувство оставалось в них, жило и возростало. Новая близость светилась в каждом взгляде, жесте и прикосновении.
***
Виктория забеспокоилась, когда Катя и Сергей пропустили утренний урок. Такое случилось в первый раз, за все время, что они жили тул и готовились к Конкурсу. Быть может это после встречи с Эгле? Катя могла и обидеться, или расстроиться настолько, что теперь несколькг дней не покажется. 
Похожее случилось перед выпускным спектакем, когда она после генеральной репетиции  наотрез отказалсь выходить с принцем из Национального балета. Виктория так и не добилась вразумительных обьяснений, ни от него, ни от нее. Что же там все таки произошло? 
Адриан настоятельно советовал сменить партнера, Виктория прислушалась, хоть и не было согласна. Она не поощряла капризы, спонтанные решения - все это портило репутацию артиста, с такими " очерненными" личностями Вика старалась дела не иметь, как бы хорошо они не владели мастерством. 
И она не хотела, чтобы о ее Кэтрин ходили слухи, чтобы за ней тянулся шлейф ненадежности. Ведущие театры мира такого не забывают, прощают  не охотно, или никогда. Стоит один раз оступиться, сорвать спектакль, нарушить контракт и к тебе приклеют ярлык - проблемный артист. Сцена не терпит капризов, нет и нет! Чтобы не происходило в реале - это следует оставлять за кулисами, а публику разочаровать нельзя.  
Педагог Виктории в театре, несравненная Нинель Кургапкина, говорила:
- Уважительной причиной для отмены спектакля может быть только смерть, во всех остальных случаях - иди и танцуй! 
Также Виктория и Катю воспитывала, случалось жестко, безжалостно, категорично. В балете иначе нельзя, один раз пожалеешь и испортишь все.
Вне занятий Кате разрешалось все, Вика ее нежно баловала, любила, ни в чем не отказывала, но в репетиционном зале, у станка никаких послаблений не было.
И сейчас Виктория шла в зал с твердым решением отчитать племянницу. Удивляло и то, что  играл концертмейстер, Станислав обычно приходил на полчаса раньше и разыгрывался. Но разве сегодня не " Шопениану" собирались репетировать? Времени до отьезда в Москву оставались совсем ничего и работали строго по графику, чтобы охватить все номера.
- Станислав, это что за музыка?
- Оффенбах, Екатерина мне с утра смс послала, что это адажио будем брать.
- Странно, его и в программе нет, зачем оно сейчас? Хорошо, придут разберемся. Она не написала, почему опаздывают?
- Нет, - Стасик отвечал не прерывая чудесной мелодии, Виктория невольно заслушалась и не заметила, как открылась дверь и в зал проскользнули Сергей и Катя. Стасик замолк, Сергей, предваряя выговор Вики, быстро и вежливг, точно, как младшие девочки произнес.
- Здравствуйте, простите за опоздание. - Катя пряталась за ним и ничего не сказала. Вероятно для надежности Сергей уточнил, - это я виноват, мы, то есть я проспали...
Хорошо, но не вовремя, " я проспали" навело Викторию на определенные мысли. Она внимательно посмотрела на Катю, заметила чуть веки и тени под глазами. Плакала. Значит, визит Эгле сказался. Или... Что то между ними. Поссорились? Не похоже, стоят за руки держатся.
- Хорошо, давайте к станку, разогревайтесь и начнем. Стасик, плие, пожалуста, и дальше, как обычно, - велела Виктория.
Музыка экзерсиса началась. Виктория смотрела на Сергея и Кэтрин  и пыталась уловить настроение, с которым они пришли. Нет, не поссорились, они не расстроены. Они...радуются. 
Улеглось и раздражение Вики. Она вспомнила себя, тот далекий дебютный спектакль в Мариинском, уход Сергея, обиду, отчаяние. 
Виктория давно простила, по женски, по матерински. По годам она не намного была старше его, но по жизни мудрее. Сергей с ней единственной делился проблемами, Вика  гораздо лучше других знала  о его жизни, отношениях в семье и могла понять, не осуждала. От безысходности он выбрал путь, который быстрее всего привел к результату. Правда через жертвы. Но обьективно в то время Сергей не стал бы премьером в Мариинском, ведущих танцовщиков не так просто подвинуть, а связей у Залесского не было - только талант. Кроме того он поверил в любовь.
Хотела бы Вика этого с ним, а не с Адрианом? Теперь уже нет, да и тогда между ней и Сергеем не было романтических чувств. Но на сцене рождались другие, неповторимые, особенные. Вика до сих пор жалела, что они с Сережей не танцевали вместе. Такого партнера она больше не встречала. 
Наверно  потому и для  Кати она стала искать именно Сергея, чтобы воплотить свое,  не состоявшееся. Виктория оправдывала  мотив другим, Сергей  подходил Кате  по всему: рост, телосложение, пластика, сила, а главное - он танцовщик от Бога, им с Кэтрин необходимо было встретиться. Спасибо случаю и Максу - это произошло. Все так... И они смогут, наконец,  осуществить то давнее, не достижимое для Вики, себе она могла в этом признаться. 
Виктория сидела в кресле репетитора и молча смотрела.   Они начали танцевать Бабочку. Вот Сергей вышел на сцену и ищет, зовет, а Фарфарелла впорхнула незаметно и замерла, как будто в цветок превратилось. И снова ожила, крылышки затрепетали. Как нежно он уговаривает ее стать девушкой, но она хочет остаться бабочкой. 
Боже, какие поддержки, обводки плавные. И сколько любви. Он не просто поднимает, он ласкает ее, каждым касанием, совершенная и земная любовь в его руках. А смотрят друг на друга как! Только они двое в целом мире. Ее руки кисти - трепет, ножки тоже крылышки, открываются и закрываются. Легкая, живая Бабочка. И финал изменили, не поза арабеск на колено партнеру, а как в спектакле - ложатся и засыпают, Фарфарелла  складывает крылышки, Юноша оберегает, нежно прикрывает ее собой
Ничего подобного Виктория не видала и не находила слов, чтобы выразить чувства. Она понимала, что сейчас Катя и Сережа танцевали для себя, выражали нечто недосказанное! Все адажио было об этом. Они отдавались друг другу нежно и целомудренно. Как невинные дети в первый раз познавая таинство любви. И мира вокруг не замечали - только друг друга.
Какие тут могли быть слова? 
Сергей осторожно поднял Катю, они стояли глаза в глаза и удивленно беззащитно улыбались. Виктория видела, что им до смерти хочется целоваться. Она покачала головой и с сожалением прервала эту идиллию.
- Давайте теперь конкурсную Шопениану пройдем, поищите в ней такую же нежность, только земного поменьше.
Она была уверена, что это новое, восхитительное и не поддающееся описанию словом, обретенное здесь и сейчас, останется в них, будет отражаться во всех номерах. А потом и в Жизели...