Ночные птицы. Зачем богу дьявол? книга 3

      

      
      ПОРНОГРАФ      Стасик Иванович, которого теперь так называли те, кого он называл подельниками, с утра чувствовал себя не в своей тарелке. Всё раздражало и особенно подруга. Казалось бы, зачем Стасику подруга, когда в его распоряжении взвод блядей обоих полов? Нет, бляди, дом вести не станут, вкусных пирожков не испекут, а в ответ на садистское брюзжание могут и в морду дать.
      До Серой смерти Стасик обходился без семейного очага. Бывало, что претендовал на роль мужа, но отклика в женских сердцах не находил. Ему уже сороковник, а он до сих пор Стасик! Тщедушный маломерка непропорциональный во всех частях тела, смолоду облысевший, большеголовый, у женщин он пользовался исключительно неуспехом. Палка, палка, огуречик вот и вышел человечек! Это про Стасика, если по приличному. За глаза, но не по секрету, его называли "бледная спирохета".
      Неслучайная случайность привела Стасика в порнографический бизнес: с одной стороны - неполнота сексуальной жизни, в основном с правой рукой; с другой - действительно случайная встреча в дешёвой забегаловке для не совсем бомжей.
      - Вот он! Вот, мой герой! - воскликнул здоровенный мужик, увидев Стасика, и представился. - Я Владик.
      Нереальность предложения, которое последовало, указывала на сумасшествие нового знакомого. Он пригласил сняться в порно! Стасик даже оглянулся по сторонам - ему ли это сказано? Ему! Сразу он неправильно подумал, что произошла переоценка его внешних достоинств. Оказалось, что требовались его внешние недостоинства в полноте образа.
      Удивляясь сам себе, Стасик не проявил стыдливости, демонстрируя на кастинге обычно скрытые от общественности одеждой части тела.
      Владик имя дурацкое, неестественное и, как оказалось, не настоящее, очень подходило новому работодателю Стасика. В любом человеке, если хорошо поискать, найдётся что-нибудь хорошее. Вероятно, и Владик не исключение, но от мысли, сколько дерьма придётся перелопатить, желание искать то, что лишь, предполагается, отпадало.
      - Жопа! Прекрасно костлявая жопа! - радовался Владик, режиссёрски оценивая нового актёра. - А хуище то, хуище! Так в рот и просится! Весь рост в корень ушёл!
      Как позднее выяснилось со слов порно коллег, у большого Владика писька была такой маленькой, что её количество перешло в сволочное, садистическое качество его характера. Режиссёрский комплимент хую актёра, обходился дорого: постоянными придирками, сладко сказанными, как бы шуточными оскорблениями, придумыванием акробатических поз, в которых не то что трахаться, а удержаться трудно. Досталось и Стасику. "Тебя, наверное, из пизды за хуй тащили, уёбок ты мой гаденький, недоделанный..." И всё в таком духе. Однажды он по-своему похвалил:
      - Когда ты кончаешь, у тебя такие глаза... Как у моей собаки, когда она серет. Охренительно!
      На уродливый секс в жанре "красавица и ничтожество" спрос невелик, поэтому работы у Стасика было мало, но платили хорошо. Похотливый интерес к сексу на съёмочной площадке пропал быстро: Владик мучил бесконечными дублями, оскорблениями, грозился уволить, но не увольнял. Под видом, что учит неумелую актрису, он время от времени сосал у Стасика, который по неопытности решил, что так и полагается. Конечно, режиссёр - "царь горы", но другие парни предпочитали тренироваться без помощи хама Владика. В целом, атмосфера в порнографическом коллективе была крайне нездоровой.
      Попытки Владика смешивать в одну кучу гомосексуальные, и традиционные сцены приводили к скандалам. В договорах с актёрами это не предусматривалось или ограничивалось. Стасик не сразу понял, зачем создавать неопределённость, когда нет проблемы: пригласи геев, да и всё! Интернет ломился от желающих попробовать себя в роли порнографического мяса на любой вкус. Нет! Владик с удовольствием, если удавалось, ломал сопротивление строптивцев. На этом он погорел и сам, и дело спалил.
      Одному из непокорных Владик посулил тройной тариф. Парень сдался, потому что вбил себе в голову, что любой ценой должен устроить своей подружке необыкновенное романтическое свидание. Романтика дорогое удовольствие. В партнёры влюблённому Владик выбрал Стасика! Парнишка и отсосал, и задницу подставил. Да, настоящему чувству преграды ни по чём! Для большой любви и сексуальная ориентация не помеха. Влад не заплатил романтику и выгнал его. Обиженный стуканул на подпольную студию.
      С актёрами, которым не повезло работать в злополучный день, полицейские особо не разбирались и не церемонились. Стасик просидел несколько часов в обезьяннике, пока до него дошла очередь. Дознаватель, лет сорока с лицом благородного бандита, увидев экзотическую порнозвезду, нехорошо ухмыльнулся. Плохое предчувствие не обмануло. Ничего не спросив, дознаватель закрыл кабинет на ключ, снял штаны, опершись на стол, подставил задницу к лицу задержанного и приказал:
      - Вылижи!
      Совершенно подавленный арестом, Стасик стал лизать, усердно следуя пожеланиям клиента:
      - Лучше! Глубже! С чувством! Языком работай, сука! Подбородком не лезь.
      Стасик приноровился, клиент постанывал и дрочил себя, кончил всхрипывая.
      Потом ещё долго не столько во рту, сколько в сознании стоял вкус грязной задницы. Так бесславно закончилась короткая порно карьера Стасика. На попытку выставить себя в интернет в качестве экзотического актёра, он получил отзывы, о которых лучше не вспоминать.
      В скитаниях по новому миру Стасик много чего о себе врал, в том числе хвалился своим порно режиссёрским прошлым. Это как-то дошло до местных бандитов, которые, чутко реагируя на спрос, ставили на широкую ногу публичный дом и заодно, что разумно, присовокупили к нему порно студию, оборудование для которой они грабанули случайно и не знали, что с ним делать: покупателей не нашлось.
      В новое дело Стасик бросился, как в омут и с яростным желанием выплыть. В неказистом теле придурка по жизни скрывался не только инженер-электрик, но и, как оказалось, способный организатор. Ох, намучался! Чуть в расход не попал из-за недовольства хозяев.
      Теперь всё утряслось. Гнездом разврата стал бывший летний детский лагерь на буферной территории: формально она за крестами, а на деле - за бандитами. Студия занимает один коттедж. Этого достаточно. Остальное, за вычетом хозяйственного блока - зона отдыха VIP-гостей. Высокопоставленные и богатые кресты даже за удовольствием не любят забираться далеко на неконтролируемые территории. А тут под боком. Удачное место во многом определило коммерческий успех предприятия. Сюда можно нагрянуть, по предварительной договорённости, разумеется, компанией, инкогнито. Всё предусмотрено.
      Территория огорожена особой сеткой, которая заменила забор. Это чудо уже прошлой технологии: полтора метра в ширину, полтора метра в высоту хаотически переплетённой проволоки, с шипами разной формы. Даже случайное прикосновение к этой изгороди закончится трагически: сетка словно оживает и втягивает в себя жертву, впиваясь в неё острыми, как бритвы шипами. Автоматная пуля увязает в проволоке, на взгляд, не причиняя вреда. Часто в сетку попадают крысы, птицы и особенно насекомые, но не глубоко. Их выжигают огнемётами, а проволоке хоть бы что. Сетку заведению подарил сам губернатор: иначе, где бы её взять в таком количестве? Правда, подарок уже обошёлся дороже, чем, если бы его просто купили: высокий гость и его свита обслуживались бесплатно.
      Губернатор приезжал два раза в месяц, со своей охраной и всё заведение было в его распоряжении. Он увлекался оральным сексом: страстно вылизывал женские киски, самозабвенно сосал у парней. А в заключение нежно имел овечку, которую специально для него держали. После секса обязательно напивался, требовал к себе священника, который дожидался от соблазна в армейском молельном автомобиле - это вроде походной церкви. Пьяный губернатор, слёзно покаявшись батюшке, продолжал возлияние до бесчувствия. Таким его и увозили. Зато всё остальное время на своём государственном посту он не брал в рот ни спиртное, ни гениталии. Губернатор заслуженно слыл крепким администратором и справедливым руководителем.
      Компании приезжали разные - и тихие, и громкие. Поначалу свальным грехом отличалась золотая молодёжь, но уже утратила в этом передовые позиции. Одна из постоянных компаний - гусары, так они называли себя сами. Средний возраст чуть за тридцать. Бизнесмены при госзаказах. Приезжали в субботу днём и сразу начинали пить. К вечеру уже воображали себя животными - то медведями, то волками, то не поймёшь кем. Однажды были космическими пришельцами. От текущего самоназвания дальнейшее поведение мало зависело. Раздевшись догола, они ползали на четвереньках по ресторану, нюхались по-собачьи, тёрлись друг о друга, выли, лаяли, визжали. Это означало - пора. В зал заводили проститутов и проституток. Начиналась охота. Кто кого трахает - это уже было неважно. Во время оргии официанты выносили в зал корыто с водкой. Свободные гусары лакали из него и рычали друг на друга. Когда стало тепло, действо разыгрывалось на улице. Глядя на эти забавы, Стасик думал - вы не волки, господа, вы свиньи!
      Скотство крестов приносило большие деньги благодаря чудовищной аморальности бандитов бесов, торгующих кровью, телами и душами человеческими. Стасик это понимал, но также он понимал и другое: его место пусто не будет, а он сдохнет в мясорубке новой жизни, если забота о спасении якобы бессмертной души победит разум. Генетическая мудрость выживания не признаёт ни философии, ни религии, ни морали.
      От мыслеблуждания отрезвляла карусель бизнес-проблем заведения, которые в конечном счёте упирались в биологическую разницу между крестами и бесами. Одно из проявлений этой разницы - запах.
      Запах от крестов отвратительный. Раньше такого запаха в природе не существовало, иначе о нём непременно бы знали, как о точке отсчёта, с которой прочие отвратительные запахи уже менее отвратительны. Тухлые яйца, или сероводород, в сравнении - благоухание розового куста. Вполне вероятно, что в большой концентрации запах крестов можно использовать, как отравляющий газ. Приблизительно это похоже на смесь трупного запаха и запаха пахучего говна после острой пищи.
      Загадочно, что сами кресты своего запаха не чувствуют. Это спасительно для их совместной жизни. Кроме того, кресты не воняют на всю Ивановскую: если с ними не здороваться за руку и не обниматься, то даже стоя близко, запах не почувствуешь. Их запах, может и не запах, а что-то психологическое. Но почему тогда собаки крестов на дух не переносят, а крысы, наоборот, в восторге? А леса кресты боятся, как смертельного приговора: они пропадают там без следа, словно сквозь землю проваливаются! На поверхности остаются только, как кислотой изъеденные, клочки одежды и оружие. Зато запах бесов для крестов - чудовищный афродизиак. Таблетки для усиления потенции - отдыхают.
      Не только загадки крестовского духа сильно осложнили подбор персонала. Стасик сразу отделил порнографию от проституции, хотя хозяева думали иначе: по их неглубокому мнению в перерывах между клиентами проститутки должны сниматься в порно. Стасика не слушали и, лишь чуть схитрив, он сделал несколько роликов. Для него это была проба пера. Получилось отвратительно. По статистике среди женщин-проституток 75% лесбиянки, остальные 25% подозревают, что и они тоже лесбиянки. В новом мире ничего не изменилось. Трах гомосексуалиста с лесбиянкой - совершенно не съедобная клубничка. Особый акцент, хотя мог бы и приглушить, Стасик сделал на невольном выражении их лиц. Заказчики плевались. В неудаче обвинили режиссёра, поставили надсмотрщика, который честно надсматривал, а на экране снова получилась гадость. Нужно сказать, что и проститутки не лыком шиты, поработали на провал в полную силу: съёмки утомительней работы с клиентами, а платят как за подработку.
      Хозяева хотели прикрыть дело, но здраво рассудив, опомнились: представить себе цивилизованное общество без порнографии невозможно. Так не бывает! А раз есть спрос, то и предложение будет с ними, или без них. Поматерившись, выделили дополнительные деньги и ресурсы на актёров
      Все встало на свои места: отдельно - бляди, отдельно - проститутки. Актёров для порно подбирают, как это делал некий римский император, который раздавал высшие государственные должности не по уму, а по размеру половых членов. К слову, закончил плохо: его убили мечом в задний проход. Стасику это не грозило, а к мужчинам с маленькими письками после Владика он вообще относился с опаской. Проблемы у женщин - целлюлит, который порой никаким кремом не замажешь, лишний вес, вислоухие до отвратительности сиськи и пятна на теле, про которые так и хочется казать - бог шельму метит! В проститутки годятся, а для порно - нет. Камера как шпион выдаёт и усиливает недостатки тела. У мужчин большой хуй искупает некоторые изъяны, даже если их не удалось спрятать под гримом, или свести к минимуму ракурсом съёмки. А большая пизда наоборот заставляет вспомнить о прыщиках на заднице раскрасавицы.
      Мужской кастинг волновал Стасика лишь в одном смысле. И в прошлые времена не просто было найти хуястого, не закомплексованного и без проблем с эрекцией парня. Средний размерчик по мужскому поголовью приблизительно 15 см. Для жизнеутверждающей порнухи требовалось минимум 18 см. Теперь, когда человечество катастрофически оскудело на свои особи и выбор не велик, Стасик опасался, что это станет проблемой. Но самому подбирать и оценивать мужские письки ему не пришлось. Актёров поставляли хозяева, которые, видать, очень хорошо понимали толк в больших членах. Стасик подозревал, что они лично снимали пробу, методом проб и ошибок находили нужное. Не удивительно. Серая смерть почему-то оказалась чуть более благосклонна к гомосексуалистам, чем к традиционному большинству. Или так только кажется? В прошлой жизни множество людей запирали желания в тюрьмах своих фантазий. Моралисты горланили о всё победившем разврате, об упадке нравов. А так ли это было? Сколько человечество себя помнит, оно всегда сокрушалось о падении нравов, а дна так и не достигло. Это дно в людских душах, придавленных ханжеской общественной моралью, религией и кучей жизненных обстоятельств. Былая социальность рухнула, и дно обнажилось.
      Если посмотреть на новую бандитскую элиту, то кто эти люди в прошлом? Хулиганы, грабители, убийцы, с тюремными ходками в жизненном багаже? Нет! Верховодят бывшие в прошлом как бы незаметными мещане, обыватели и очень младшие до сорока лет отроду научные сотрудники. Какая к чёрту воровская романтика, какие туда же матёрые уголовные авторитеты?! Это область киносериального мира. Общество, плодившее экранных криминальных злодеев, заигрывавшее с ними, рухнуло. И на поверку оказалось, что обыватель, пусть и не всякий, освободившись от социальных пут, в борьбе за выживание способен на такое, что ему самому в кошмарном сне раньше не приснилось бы. Запредельная жестокость, ничем не ограниченное насилие и просвещённый опытом цивилизации подход к делам - это основные черты психологического портрета новых бандитов. Прошлых криминальщиков они смели, словно одним свои пуком. Как тут не сказать похвального слова образованности и воспитанию. Правильно твердят родители своим чадам - учись сынок, человеком станешь! Интеллектуальная нищета уголовной братвы, вместе с опереточными паханами, стала главным фактором их никчёмности в новом мире.
      Не то чтобы новые бандитские царьки были сексуально озабоченными, просто не отказывали себе в удовольствиях, о которых раньше только фантазировали. И тут, очень кстати, подходит французская поговорка - какой мужчина не мечтал побыть женщиной? Так что, ни актёры Стасика, ни актрисы не миновали изощрённых постелей своих боссов. И судя по типажам, вкус у новых хозяев жизни есть. Стасика такой оборот дела вполне устраивал и очень облегчил работу.
      Добровольных позывов к гомосексуальности Стасик никогда не испытывал. Трахнуть мужика - это ещё куда ни шло, а вот сосать и прочее - только из-под палки! Стасик - уверенный гетеро. Его беда - неадекватность: он жаждал красоток, которые ему были и не по стати, и не по карману. От вариантов попроще Стасику было тошно. Доходило до того, что, отымев какую-нибудь Тётю-Мотю, он шёл в ванную и дрочил на гламурные журналы. В реальной жизни большинство женщин сексуально малопривлекательны, а для большинства из этого большинства слово "секс" не к лицу, как стринги свинье. Не только по религии мусульмане прячут своих женщин от посторонних глаз: красавиц мало, похвастаться нечем.
      Не зря считают, что обилие обнажёнки притупляет желание. Забывают только уточнить - смотря какой: обнажёнка бытовых тёток - зрелище отвратное. Уж лучше гей парад. Не с бухты-барахты некоторые учёные считают, что первобытные люди откармливали своих самок до безобразия, чтобы их съесть в голодное время. Увы, эволюция закрепила дикие нравы генетически. Этак оглядишься бывало на улице, вроде и не голые, а всё равно, как некстати голые и неказистые, разве что, первобытно аппетитные - расстройство одно! Для восстановления сексуальных позывов без фотомоделек не обойтись. В плотской неудовлетворённости женщин часто обвиняют мужчин. Но позвольте, мужчина по своей природе любит и жаждет глазами. Стасик допускал, что существуют извращенцы сексуально падкие на богатый внутренний мир женщины и её человеческие качества, вопреки жировым складка, или уродливости, но в жизни таких мужчин встретить ему не довелось.
      Хуже жирных целлюлитных бабищ только съёмки порно. Это антисексуальное зрелище. Пот, клизмы, говно, блевотина и запах, хоть противогаз надевай! Ни вентиляция, ни дезинфекция не помогают. У каждого актёра своё ведро для разнообразных выделений организма. Причём своё ведро с чужим не перепутают и без надписи. По запаху узнают, что ли? А грима уходит, словно саблезубых монстров в девчушек-веселушек гримируют. Качественное видео без грима не обходится, а он течёт, карикатурно размазывается в самые неподходящие моменты, оставляет следы на реквизите. Не зная этого, глядя на простыни после съёмки, можно подумать - или говно, или менструация. Для упрощения технологического процесса, Стасик часто занижал качество видео картинки, тем самым скрадывая детали косметических и прочих визуальных огрехов.
      Со съёмками отдельно бесовского секса и отдельно крестовского в любых вариантах и сочетаниях особых проблем, кроме актёрских капризов, нет. Смешанный секс, можно сказать, межвидовый - вот это всем задачкам задачка: крестам в кайф, а вот бесам пытка. После игры на камеру блюют родимые так, что кажется, мозги выблюют. Трахнуть крестовку, или креста без поддерживающего эрекцию укола в бесовский член - даже и думать об этом нечего! Зато кресты сосут вдохновенно: на экране смотрится, как мистический ритуал, что, впрочем, не всегда кстати. Порнуха - не уроки по медитации. Возвышенное отвлекает зрителя и плохо влияет на его потенцию.
      Самые трудные сцены Стасик снимал утром после лёгкого завтрака. После обеда два часа перерыв иначе блевотины не оберёшься. Проституткам проще - обколются всякой гадостью, обкурятся на крайняк. В совсем уж трудных случаях и Стасику приходилось прибегать к наркотикам для актёров, а потом монтажом заменять обдолбанные рожи на естественные.
      Кресты поначалу обижались, пробовали мыться чуть не до синяков, но всё бесполезно - запах! Такая у них природа. Был случай, когда крест влюбился в партнёра беса: чуть с ума парень не сошёл, а может, и сошёл. Боялись, что до самоубийства дойдёт. В психушку сбагрили.
      Поначалу гомосексуальной порнухи снимали немного, так, для ассортимента. Хозяева особых указаний на сей счёт не давали. Да и Стасик не горел желанием запечатлевать хуи в мужских задницах. Но именно геевская порнуха расходилась в первую очередь. Ошибочно полагать, что скабрёзное видео - это в основном мужская утеха. Трудно сказать насколько не отстают от сильного пола в любви к порнухе женщины. Может, и обгоняют. Причём именно они основные потребители геевских видео забав. О чём думает женщина, когда видит трёх самцов, трахающих шлюшку? Повезло же стерве! Чем красивее порно актриса, тем большее раздражение она вызывает у женщин, сводя на нет возбуждающий эффект картинки. То ли дело геи! Какие тела! Какие члены! И ничего не отвлекает от созерцания действия на экране. Вряд ли есть женщины, склонные к анальному сексу. Стасик таких не встречал. Встречал других, которые с садистским удовольствием смотрят, как мужик ебёт мужика в жопу.
      Быстро сориентировавшись, Стасик стал снимать геевское порно для милых дам. Особое внимание уделял крупным планам членов, соблазнительным торсам и подробному показу анального секса. При этом нижний мужчина не должен примитивно кайфовать. Нет. Он должен изображать сладострастную боль. Только изображать! Не более. Естественный кайф от секса на экране выглядит безобразно, как и настоящие страдания. Но тут, как говорится, бог в помощь: не всякий мужчина кайфует от хуя в жопе. Стасик не понимал, как от этого вообще можно кайфовать? Но все же не понимал меньше, чем не понимал, например, говноедов, зоофилов или некрофилов. Чем больше узнаешь о сексе, тем он загадочней.
      Не стоит думать, что порнографические режиссёры какие-то особенные извращенцы. Это не обязательно. В порнографии главное не интеллектуальничать. Важнее держаться в границах жанра, чем смаковать свои режиссёрские фантазии. Если экранному больному вызывают скорую помощь, то первое, что должен сделать врач для реанимации - отсосать у пациента. Никаких психологических изысков! А то получится Гамлет с вопросом - брать или не брать, давать или не давать? Это ни к чему.
      Нагруженные психологизмом постельные сцены в серьёзных фильмах часто выглядят как необязательные, бессмысленные, ради "клубнички", вставки. Редкому режиссёру удаётся неразрывно вплести секс в ткань повествования, не скатившись до артхаусной антисексуалности. Или - подняться? Как посмотреть! Для Стасика артхаус - это помесь порнографии с Шекспиром. Порнографию он уже освоил, а вот до Шекспира ли, когда вокруг низменный разгул страстей? Интересно, остались у крестов опера, балет, театр? Или искусство умерло? Попы остались, порнография осталась. Об этом можно сказать уверенно. Конечно, неправильно судить о новом мире по публичным домам, но все же кое-какие обобщения напрашиваются. У приличных людей и публичные дома -приличные заведения. А здесь, что в наличии?
      Наверное, грех сожалеть, что вместо Страшного Суда, гениально задуманного Всевышним, случился вселенский бардак. На Страшном Суде человечеству не поздоровилось бы до полного истребления. А так, хотя бы что-то... И вот в такое ужасное время в Стасике проснулся Художник, невпопад, как и почти всё в его жизни. Что ж, например, поэзия давно мертва, а поэтов пруд пруди. Потеряв всё найти себя? Вряд ли, это универсальное правило. Обычно оно срабатывает для тех, кто занимался не своим делом. А таких большинство. Общество устроено так, что не позволяет человеку быть самим собой. А теперь, когда оно рухнуло, у людей открылось множество талантов, откройся которые раньше, то оно раньше бы и рухнуло безо всякой другой напасти. Кто-то самоутверждается в злодействе, кто-то - в придумывании приспособлений для выживания, кто-то вернулся к земле так, словно никогда и не был городским. Да, много чего на удивление было задавленно в людях ложно понимаемой цивилизованностью. Но об этом Стасик думал между прочим, больше его занимали мысли об искусстве: они отвлекали от горестного созерцания нового мира.
      Стасик не вдавался в культурологические особенности отношения общества к порнографии. Он думал просто. Человечество прикрыло тело одеждой от непогоды и для удобства в быту, а не ради нравственности, которую превратили в фетиш религиозные фанатики. Задача Свободного Искусства очистить человека от фальши, в которой он пожизненно купается, как свинья в грязи. Хотя полным-полно эротики без искусства, искусства без эротики нет. Взять, например, портрет Моны Лизы. Очевидно, что это косоглазый мужик, замаскированный под дородную бабу. В чём тут искусство? В эротике, в сексуальности, которую художник спрятал в глазах, в улыбке, в общем фоне. Лучшая любовная лирика - это зарифмованная сперма. Увы, порнографии, что бы она стала искусством, не хватает сексуальности! Только не путать с бесполым романтизмом. Это мозговое дрочилово, от которого искусство не рождается.
      Простата мысли - очарование ума. А лозунги и кричалки - это вовсе сродни наркотику. Лишь бы думать поменьше, не обременяться тратой сил и времени на сложные умозаключения, толк от которых всегда неочевиден, потому что сложные мысли чаще всего лишь очередное заблуждение ума, скрываемое за многими словами. Простые мысли - руководство к действию. И Стасик действовал. Изредка его попытки скрестить порнографию с искусством удавались. В его продукции было несколько хитов, которые выдержали пять и более изданий. Порнография в основном, как газета - живёт один день. То, что выдержало проверку, пусть и небольшим ещё временем, уже не рядовая продукция. Вот они, маленькие радости греховного бизнеса! Но, к сожалению, это всего лишь капля мёда на бочку дёгтя.
      Дела шли успешно, студия стала работать преимущественно на заказы, а это не с лотка торговать: солидные клиенты хотели увидеть воплощение своих сюжетов на экране и щедро платили. Увы, как ни отбивался Стасик от детской порнографии, но сия чаша его не миновала. Это ни секс детей, это секс взрослых дяденек с мальчиками и девочками. Ужасно? Непривычно. Но получилось дрочибельно. Дети замечательные актёры. Детдомовские кресты. И секс им оказался не в новинку и даже в охотку, если без говноедства, садо-мазо и подобных изысков. До таких причуд нужно дорасти. По условиям заказа, взрослые, трахающие детей - бесы. Кроме порнографии, наверняка, ещё и политика: смотрите, что они делают с нашими чадами! Никто же не будет уточнять, что, например, заказчик крест захотел запечатлеть, как младенцу вместо соски дают член. Кресты не стали бы сниматься из-за страха наказания, а не под камеру почти все не упустили момент попробовать и с мальчиками, и с девочками.
      Но это всё померкло перед одним из заказов. Сцену изнасилования беса тремя крестами предлагалось закончить вскрытием грудной клетки. Вырванное, живое, ещё трепещущее сердце демонический крест должен был насадить на член и так кончить.
      Если бога нет, тогда всё позволено. Наконец-то Стасик понял эти слова правильно. Верующий человек сначала верил в бога, а потом поверил, что бога нет, и решил, что всё позволено. Для неверующего ведь всё равно есть бог, или нет. Какая разница? Жизнь идёт своим чередом не зависимо от того, что люди выдумывают о боге. Неверующий человек без небесного погонялы верит, что не всё позволено. А как поступает? По-разному. И бог тут совершенно ни при чём. Ничего удивительного, если заказчик верующий человек. Может, сумасшедший. Но тогда почему он такой богатый, что может позволить себе платить большущие деньги за исполнение чудовищных фантазий? Миром управляют верующие сумасшедшие!
      Стасик отказался. Он хотел снимать здоровую, позитивную, возбуждающую порнографию, а скатился на дно, которому даже названия найти не может. Не только это отравляло спокойную, сытую, защищённую от дикости внешнего мира жизнь. Порнографический конвейер требует свежих лиц. Актёрский состав регулярно обновлялся. Понятно, кресты возвращались домой в свою жизнь к подружкам и жёнам. А куда возвращались бесы? Ни кола, ни двора, ни семьи, ни друзей, ничего кроме враждебной, смертельно опасной реальности. На очередном подведении бизнес-итогов у хозяев, Стасик случайно услышал разговор, из которого понял: вышедших в тираж актёров бесов продают в солдатские бордели. Оттуда один путь - на кровь. Сознание защищается безумием: сознательно выжить в солдатском борделе невозможно.
      Актёры порно - бляди, а не проститутки. Разница большая. Разговоры о том, что в проституцию приводят материальные проблемы, или такое прочее - ерунда. Тогда бы на панели народу стояло видимо-невидимо. Социальная среда и проституция мало связаны между собой, если вообще связаны. Проституция - это специфическая не клиническая форма многоликой шизофрении. Среди проституток психически здоровых людей нет, если допустить, что психическое здоровье существует. И только в этом смысле им можно посочувствовать. Миф о том, что из проститутки получается хорошая жена, придумали мазохисты, которые без ада в душе не чувствуют жизни. В прошлом Стасик не мог позволить себе регулярные расходы на продажную любовь, лишь изредка прибегал к услугам ночных бабочек. Не ради секса. С проститутками он чувствовал себя не тем, кто он есть на самом деле. В Стасике просыпался чуть-чуть супермен. Это не мудрено на фоне продажной твари без царя в голове, у которой в запасе всегда несколько жалостливых историй о своей несчастной, тяжёлой жизни. Стасика на жалость не пробьёшь. Кто б его пожалел! А этих сук хоть озолоти, всё равно на панель вернуться. И живучие, как кошки! Вот им солдатский бордель ни по чём и в самый раз. Актёров жалко. Стасик удивлялся сам на себя: вероятно, возрастная сентиментальность.
      Был один актёр, которого Стасик помнит, как светлое пятнышко, промелькнувшее в беспросветном мраке. Красивый, секси, хуястый и по-доброму придурковатый. Он даже крестам сочувствовал, говорил им, мол, не расстраивайтесь не ваша вина, что бесы вас не любят, за то вы любите. Вот придурок! Но ссоры в его присутствии затухали. Его все любили за волшебный дар находить простые добрые слова поддержки, за готовность поделиться с друзьями всем, что у него есть. Идиот! Сколько мог, Стасик держал его в команде, придумал для него должность помощника звукооператора. Но это не помогло. Паренёк с телом молодого бога приглянулся богатому заказчику: он его купил. Вряд ли, по сути, это лучше солдатского борделя. Или убежит, или руки на себя наложит. Ничего не меняется - страна рабов, страна господ!
      Отказ Стасика снимать кровавую оргию вызвал бурю хозяйского гнева. У них уже не осталось ничего человеческого, а было ли? Абстрактные рассуждения о добре и зле в этом конфликте не годились, а Стасик не был готов ни психологически, ни практически к побегу в никуда. Он выбрал тактический практицизм: объяснил, что правильно вскрыть грудную клетку и достать живое сердце может только хирург. Самодеятельность приведёт лишь к бесполезной порче ресурсов. Хозяева задумались: это уже деловой разговор. Хирурга, согласного на садистскую порнографическую роль, они не нашли, вероятно, поскупились на гонорар. Заказчику сюжета заломили тройную цену от и так заоблачной. Злодейский фантазёр подумал-подумал и отказался: за такие деньги он сам у кого угодно голыми руками сердце вытащит!
      Хотя дело не выгорело без вины Стасика, наказание за строптивость всё же последовало. Для приучки штатских к крови поступило задание снять специфическую вечеринку. Стасик подвоха не заподозрил. Взяв звуковика и оператора, он отправился в безлюдный город. Бесы там не селились, потому что это территория крестов. Кресты там не жили, потому что власть не видела смысла в восстановлении хилой третьестепенной промышленности в захолустье.
      В здании театра "киношников" встретил помощник распорядителя - крест лет пятидесяти, в меру для своего возраста упитанный, в меру вежливый, в меру с умным выражением бабьего лица. Очень удивился, увидев бесов, не в меру удивился, и не смог этого скрыть. Быстро вернуться в умеренное состояние ему помогла мысль, отчётливо читаемая на его лице - начальству виднее!
      Умеренный провёл "киношников" в техническую ложу, из которой прекрасно просматривалась сцена. В зале было занято три ряда партера. Представление, видать, не чисто мужское: среди зрителей много молодых женщин. Для подстраховки решили снимать сразу на две камеры, а то мало ли что, потом греха не оберёшься!
      Занавес открылся без предупреждения минут через пятнадцать. Сцена пуста. Задник - вполне вероятно, настоящая кирпичная кладка до видимого верха. Пауза. Зрители притихли. Тишину разорвал нарочитый скрежет какого-то огромного механизма. Со сценического неба медленно, с рывками в такт скрежета, опускался голый бес, его руки привязаны к перекладине, на которой он тяжело висит. Наконец его ноги чуть коснулись пола. Скрежет прекратился и движение вниз тоже. На сцену вышел человек в наряде и в маске Арлекина, с кобурой на поясе. Отвесив публике слегка дурашливый поклон, он стал внимательно осматривать висельника, голова которого безжизненно опущена на грудь. Арлекин сделал смешное па, достал из кармана предмет, как выяснилось - электрошокер. Разряд в сосок. Тело несчастного дёрнулось, он вскинул голову. Арлекин показал публике рукой, как это делают, представляя кого-нибудь на сцене. Следующий удар, мощнее, пришёлся на мошонку. Тело висельника дёрнулось, и он закричал, но кричать не мог. Кричал его рот, кричали, выпучиваясь глаза, но крика не было. Арлекин, явно довольный собой, убрал электрошокер. Прошёлся по авансцене, остановился на краю, как можно ближе к зрителям. И глубоко задумался. Словно о чём-то вспомнив, достал из кобуры пистолет, снял с предохранителя. Снова на мгновение задумался. Потом резко обернулся и выстрелил. Рука висельника закровоточила, он задёргался. Ещё выстрел и кровь выступила на второй руке. Голова висельника поникла и вздрагивала. Сделав короткую паузу, Арлекин прострелил несчастному ноги выше колена, подойдя ближе, выстрелил по щиколоткам. Отошёл, любуясь своей работой. Чего-то не хватает! Арлекина осенило, и он расстрелял колени висельника, который вдруг вскинул голову, его мёртвые глаза уже ничего не выражали.
      - Бедняжка! - воскликнул Арлекин. - Он не может потерять сознание. Чудеса фармацевтики! - пояснив, мучитель выстрелил бесу в живот. - Это ему поможет. - Арлекин убрал пистолет в кобуру, перестал обращать внимание на сцену, и обратился к зрителям: - Дамы и господа. Надеюсь, эта прелюдия вас разогрела. Представление "Наследники ЧеКа" начинается! Фанфары!
      Грянула медь фанфар.
      Хорошие актёры? Это предположение промелькнуло, не задержалось. Не актёры! От увиденного Стасик растерялся, им овладела апатия. Происходящее подёрнулось дымкой нереальности.
      А представление продолжалась. Клоуны заживо распилили бесовку и огорчились: фокус не получился! Негодница вывалила кишки наружу и не хочет помахать ручками! Ловко надрезав кисти, они сняли кожу, как перчатки. За непослушание!
      То ли без режиссёрских изысков, то ли изыск такой, словно между прочим, посадили беса на металлический кол. От этого умирают не сразу. Несчастный страшно мучился до конца представления, а мучители обращались к нему, как к зрителю.
      Пьеро и Мальвина выкатили на сцену ящик, как в аттракционе "говорящая голова". Поигравшись с электрошокером, убедившись, что голова живая, хотя и не говорящая, не сразу пришли к согласию с чего начать. Мальвина хотела долбануть по голове кувалдой, Пьеро возмутился. Раскурив сигарету, он затушил её о глаз жертвы. Мальвина отрезала ухо. Ах так! Возмущённый Пьеро отрезал голове губу. Мальвина снова схватилась за кувалду. Пьеро, останавливая её, упал на колени в кровь на полу. Мальвина над ним сжалилась. Пьеро радостно подскочил к обезумевшей голове, выколол оставшийся глаз, зажал его в кулаке и нежно прижал к сердцу - на память!
      Коронный номер - затянутая в чёрную кожу Женщина-кошка. На сцену выкатили два колеса. На них были распяты буквой "х" парень и девушка, молодые, от силы лет по восемнадцать. Колеса поставили так, что жертвы висели вниз головой. Смертельное действо Кошка начала с обнюхивания гениталий бесов. Сладкий запах. Кошка, похотливо облизывалась, извивалась телом. Хищно раскрыв рот, она приблизилась к парню, казалась, что откусит его член. Но Кошка резко схватила жертву за мошонку и сжала со всей силы. Колесо завибрировало от ударов тела. Отпустив мошонку, Кошка занялась вагиной, обследовала её и отрезала клитор. Победно показала трофей зрителям, вернулась к парню и засунула в его безмолвно кричащий рот кусочек женского тела. Потом вдоволь, полицейской дубинкой, поиздевалась над мужским анусом. Утомилась! Официант осторожно, чтобы не поскользнутся на окровавленной сцене, вынес поднос с бутылкой водки. С чувством пропустив стопочку, Кошка не забыла и о своих подопечных. Налила из бутылки водку в кровоточащую вагину, оросила спиртным промежность парня и затеяла игру с его членом: мяла и оттягивала, хотела оторвать. Не отрывается. Услужливый официант вынес на подносе длинный нож. Сначала Кошка вонзила его в вагину, а затем отрезала член парню. Девушка потеряла сознание, и её рот был плохо открыт. Кошка каблуком хотела вбить ей зубы, но не рассчитала и сломала жертве нос, вторым сердитым ударом выбила челюсть и в образовавшееся кровавое месиво всунула отрезанный член. Жить жертвам осталось не долго, но всё же жить. Рабочие сцены откатили колеса к кирпичному заднику, у которого мучительно умирал посаженный на кол. Грациозно, гибко кошка раскланялась перед зрителями.
      Сцену в духе инквизиции, с заливанием в рот расплавленного олова, Стасик уже помнил смутно. У него поднялась температура, его бил озноб. Реальная нереальность расплывалась перед глазами. Звуковик сидел, зажав голову руками, лишь изредка бросая взгляд на сцену. Оператор следил за съёмкой, утирая невольные слезы. Его мотивация - ничего не пропустить. Это должны увидеть все! Увидеть, чтобы не простить никогда!
      В конце представления на сцену снова вышел Арлекин. Осторожно, чтобы не поскользнуться на кишках, он выбрал место посуше и обратился к зрителям:
      - Мы всего лишь комедианты, жалкие плагиаторы! Мы показали небольшую часть того, чем знаменита в истории революционная ЧеКа. Вот и финал, но финальная точка за вами, господа. Тех, кто этого ждал, прошу подойти к сцене. Из соображений безопасности, я убедительно прошу не стрелять со своих мест.
      Вышло человек пятнадцать, женщин, пожалуй, половина. Все с пистолетами разных марок в руках. На сцену выпустили человек десять бесов, может больше. Возраст за сорок. Их голые тела эстетически ущербны. В глазах несчастных безбрежный ужас. Женщины стреляли плохо, почти наугад. Мужчины вели прицельный огонь. Бесы метались по сцене, поскальзываясь на крови падали... И кричали. В финале бесам даровали голос. Это были бессвязные вопли обречённых.
      Засняв последние кадры, оператор поспешил спрятать вторую камеру в чемоданчик с оборудованием. Он вовремя поторопился. В ложу вошёл их провожатый. Окинув снисходительным взглядом жалкий вид Стасика и звуковика, не удержался от комментария:
      - Это не для слабонервных. - провожатый протянул раскрытую ладонь оператору: - Запись. Такой уговор. - забрав запись, Провожатый продолжил. - Оставайтесь здесь, пока все гости не поднимутся в буфет на банкет с актёрами. Это в ваших интересах, а то они, чего доброго, решат, что представление не закончилось.
      Дорогу назад Стасик помнил неясно, вернувшись домой завалился одетым в кровать, попросил укрыть себя всем, чем можно. Его трясло. Незаметно уснул.
      Оператор и без повода склонный к злоупотреблению спиртным, пил беспробудно три дня, допился до чёртиков и бросился на смертельную изгородь. Застрелиться было бы не так ужасно, но по пьяни не до здравых мыслей. Зато хоронить не надо. Похороны дополнительная к смерти тягость.
      Звуковик хотел отдать запись Стасику, себе он копию сделал, но Стасик отрицательно замахал руками: иметь такое у себя - это приговор, если узнают. Бежать! Бежать отсюда! Всё равно куда. Душа кричала, но решимости не хватало.
      Хозяева пожалели о том, что не рачительно распорядились персоналом. Толкового оператора нужно днём с огнём искать. А бесхозных бесов уже и не осталось. В своей вотчине хозяева нашли только парочку самозванцев: один утверждал, что хорошему оператору объектив не нужен, другой сказал про видеокамеру: "Какой хороший фотоаппарат. Дорогой, наверно?". Не идти же теперь войной на соседей! Попробовали договориться, в ответ - шиш вам! Крестьян прижимать - себе дороже: жрать нечего будет. Да и откуда там операторы? Старатели народ торговый, свободный и как кровь в артериях новой жизни, их тоже обижать нельзя. Куда не бедным бандитам податься? Поиск оператора выводил на принципиальный вопрос о власти и социальном тупике.
      Договорились с крестами, те прислали оператора. Но это - не выход. Кресту по-другому платить надо. Для беса хлеб, соль и крыша над головой много значат, а крест за то же самое командировочные требует. У хозяев своя головная боль, у Стасика - своя. Оператор со стояком в штанах не той головой снимает, а у режиссёра на такую работу не стоит. Результат - нудное, не дрочибельное хуетыкание.
      Стасик думал о побеге, но вольнолюбивые устремления усмирялись мыслями о том, как он выращивает картошку и помидоры на здешнем огородике. А чем ещё заняться бывшему электрику? Электричество скоро станет большой редкостью. Зря он занялся порнухой: только время потерял, да ночные кошмары нажил. И бежать теперь придётся далеко, чтобы хозяева не достали.
      Утренняя работа не задалась. Актёр перестарался клизмой и не почувствовал, что не всё из себя выпустил. В результате во время секса у него из жопы потекли остатки подмывки. Испачкал в говне партнёра и новые шёлковые простыни. Актриса, с которой раньше этого не случалась, разразилась пиздопуком. Оператор снимал хотелки под свой стояк, а не то, что требовал режиссёр. Стасик вышел из себя, наорал на него, приказал снять штаны и дрочить на всю актёрскую кодлу сразу. Сгоряча ляпнул, а крест оказался в этом исполнительный: сбросил штаны и с упоением стал дрочить. Вот бы что надо было снять! Голые актёры и страстный крест напротив, со спущенными штанами, с горящим взглядом, зажигающим пространство вокруг необоримой похотью! Парень бес даже возбудился. Это невероятно!
      Сумасшедший кошкин дом! От мысли о кошке Стасик вздрогнул. Недавно ему приснился мерзопакостный сон. Кошка с лицом одного из хозяев лизала член Стасика. Так вот не проснись и сожрала бы его причиндалы.
      Если день начался наперекосяк, то продолжение будет не лучше. Стасик объявил неурочный перерыв на проветривание и ушёл из студии.
      
      ТЕКУЧКА
      
      Боевое крещение, боевое братство, ранение, трудный переход на административную работу... Мысленно возвращаясь к началу своей карьеры, Директор чаще всего вспоминал приступы отчаяния: когда твоя судьба в руках подлейших карьеристов, опускаются руки, жизнь кажется беспросветной, служба бессмысленной... Командиров, за которым готов пойти и в огонь, и в воду, всегда мало, начальников всегда много. Максимализм молодости! Но не все начальники Директора были так плохи, как он тогда о них думал.
      - Торчишь, как не до конца вбитый гвоздь! - выговаривал молодому оперу начальник отдела: - Тебя либо по шляпку вобьют, либо выщипнут.
      Много позже Директор узнал о кляузах и доносах, которые писали на него сослуживцы из числа неумех и приспособленцев. В спецслужбе проще чем где-нибудь, манипулируя устными или письменными характеристиками, а то и вовсе бессовестными наветами, выставить толкового офицера в дурном свете. Руководители, которые не реагировали на "сигналы", рисковали своей карьерой. Были и такие.
      В кабинете Директора собралась когорта заслуженных старичков ведомства. Они высидели свою заслуженность, проявив чудеса чиновничьей изворотливости. К удовольствию Директора среди посетителей не было тех, кто действительно составляет золотой фонд службы. Старички пришли поговорить о резких и, на их взгляд, губительных кадровых перестановках последних месяцев.
      - А Трофимов замечен в мародёрстве - шёл по списку недостойных не нюхавший пороха ветеран: - Да, вы сами знаете...
      Это была анонимка, достигшая цели: достойный офицер не получил достойной награды. Даже Директор не смог ничего поделать, но автора анонимки он нашёл и уволил, к сожалению, без шума и по формальному поводу. Болото, ведомственное болото! Извести его невозможно и не нужно. Иначе тогда где топить блатных, неугодных и прочий балласт? В молодости Директор назвал бы это цинизмом. Да, ничего не осталось от молодого задора и зубоскальства по поводу и без повода. Продвижение по служебной лестнице меняло характер Директора, а изменения характера способствовали продвижению. Если отбросить идеологическую шелуху, то спецслужбы - это не что иное, как государственная охота на людей и вовне и внутри себя: сегодня - охотник, завтра - дичь. Недоверие - сущая безделица по сравнению с тем, что значит быть всегда начеку, а режим постоянной секретности до такой степени усугубляет скрытность, что секретность становится чертой характера не отличимой от патологической лживости. При этом приветствуется доброжелательность в общении с коллегами, преданность службе и умение ладить с начальством. Благоприобретённая, профессиональная подозрительность помогает демонстрировать эти ценимые качества с максимальной достоверностью.
      - Да, да... Нужно ещё раз всё обдумать. - согласился Директор, но поставил условие: - Напишите докладные по подведомственности.
      Не напишут! Директор в этом не сомневался.
      Кадры, кадры... И в лучшее время Директор считал, что 70% сотрудников службы следовало бы уволить за некомпетентность и непрофессионализм. Выгнать в новую жизнь на нищенскую пенсию? Ничего другого, как "бдить!", они не умеют. Внешний мир приказал долго жить, а служба внешней разведки существует, хотя теперь как бы задействована в борьбе с терроризмом. В трагикомическом положении оказалось Министерство иностранных дел. Директор его упразднил в бытность Председателем Государственного комитета жизнеобеспечения, но какие-то бюрократические формальности помешали министерству упраздниться, и оно по инерции существует уже целый год, хотя не существует иностранных дел. И так чего не коснись. Несчастная страна - злая, вонючая карикатура на своё прошлое и на погибший мир.
      Вникая в события на неподконтрольных территориях, Директор сначала отбросил как несущественное сообщение о безумных порядках, распространившееся среди некоторой части "других". Повторная, более подробная информация о том же, заставила задуматься о сентенции: сумасшествие - это иная логика. Антихристы, или строители нового мира? Много чести! Ни то, ни другое. Бандиты! Обыкновенные бандиты. Их правда в том, что в варварской стране, иначе, чем варварским способом порядок не наведёшь. Эта правда подталкивала Директора к мысли: кое-что он бы перенял. Но тогда пришлось бы ломать Несчастную страну через колено. Ей это не впервой! Беда в том, что Несчастной стране даже конец Света нипочём!
      Следующий в списке на приём... Журналист! В кабинете Директора, это небывалый гость. Словечко за него замолвил Руководитель Канцелярии Президента. Директор уступил в мелочи, пусть и не рядовой. Читая краткую справку о посетителе, Директор почувствовал себя, если не провидцем, то уж точно приятно умным, как это бывает, когда разгадываешь детский кроссворд. Если не педик, значит еврей, или то и другое в одном. Канцелярию Президента эта братия облепила, как вши окопного солдата. Один знаменитый своей безответственной публичной болтовнёй, педоватый политик на каверзный вопрос-насмешку о национальности своего отца, крылато ответил: "Мой папа, юрист". Вот и в справке на посетителя: мама - "юрист", "бабушка - "юрист", папа "полуюрист". Но фамилия, как водится, не "юридическая". И что ещё симптоматично, несмотря на свои семитские корни, считает себя представителем титульной нации и выразителем её интересов. Что ж, когда нет худа без добра - это хорошо; когда нет добра без худа - это плохо. Поди разберись, что когда! Громкий, бескомпромиссный, разумеется, президентского толка ура-патриотизм добротного христианина, отмечен государственными наградами, доходными должностями, приближённостью к власти. Пару раз Директор смотрел передачу наследника евреев-выкрестов по телевидению и устыдился, почувствовав себя на фоне услышанного, почти диссидентом. Даже когда ничего хорошего кроме плохого сказать невозможно, горе патриоты умеют так виртуозно вывернуть, что диву даёшься! Директор давно открыл для себя это свойство оголтелого патриотизма и ограничил управление, следящее за девственностью конституционного строя, вбрасыванием в общество идеологических болванок без натужной детализации: верёвки сами принесут и намылят, как им удобно, так выглядит убедительней. В справке смущало лишь одно обстоятельство: великолепный семьянин, пятеро детей, один брак, в порочащих связях на стороне не замечен. Неужели не дегенерат?
      В СБФ действовало не писанное, но твёрже любого писаного закона правило - не допускать в свои ряды "избранный народ". Еврейские, причём не только кровные родственники - непреодолимое препятствие для службы бойцом невидимого фронта. Опасность шпионажа? В незначительной степени, да. Шпион - это не национальность: шпионом может стать человек любой национальности, евреи лишь несколько чаще прочих, но их ценность в этом качестве самая низкая. Во внутреннем употреблении агент еврей, как правило, работает за страх, как за совесть, проявляя чудеса изворотливости, потому что у него всегда есть не отмолимые грешки перед своими, и непременное желание использовать государство для сведения личных счетов с недругами. Это делает такого агента непригодным для серьёзной работы. В разведке нишу двойных, а то и тройных агентов занимают преимущественно евреи. Ничего другого от них и не ждут. Предательство? Никогда! Только верность себе, а всё остальное - это обстоятельства, в которых нужно правильно сориентироваться. Но не это главная особенность. Особенностей много, так много, что выделить из них главную затруднительно.
      На курсах повышения квалификации для зачисленных в перспективный кадровый резерв, это в основном среднее командное звено, предусмотрен цикл лекций по азам Высшей социологии. Подавляющее большинство потенциальных генералов люди либо мало, либо невежественно образованные, либо чрезмерно узко специализированные в своей области деятельности. Для них переход от вульгарного, бытового антисемитизма к расширенному понимаю проблемы - это всегда шок. Пережил его в своё время и Директор, хотя в отличие от своих коллег слыл человеком всесторонне начитанным, даже умником, что чуть было, не сломало ему карьеру.
      Из уймы фактического материала, который обрушился на голову Директора, следовало, что евреи с библейских времён основные поставщики опасных, социально активных дегенератов на мировой рынок безумия. В отдалении от лекций, по здравому размышлению, закрадывались сомнения: а что, без евреев стало бы лучше? На земле есть места, где еврея днём с огнём не сыщешь, но там, в лучшем случае, как и везде. Удручала глобализация вырождения вырожденцев, какими люди, вероятно, были всегда, независимо от еврейства. Но Директора особенно впечатлило другое: некий парижанин во времена далёкие содержал еврейку и имел от неё несколько детей. Его обвинили в содомии и сожгли на костре вместе с его еврейской любовницей, "поскольку совокупление с еврейкой - это то же самое, как если бы мужчина совокуплялся с собакой". Кое-кто и по сей день считает, что совокупление христианина с еврейкой или же еврея с христианкой - это скотоложство. Дикость, основанная на представлении о сексуальных странностях "избранного народа". Увы, допущение, что евреи держатели пальмы первенства сексуальной извращённости человечества - это огромное преувеличение. И все же с тех пор, мысль о том, что Директор может нечаянно, сам того не зная, переспать с еврейской женщиной, вызывала в нём отвращение к случайному сексу. Его аскетизм в этом смысле выглядел нравственной позицией, а строка в служебной характеристике "Морально устойчив" не вызывала сомнения ни у начальства, ни у кадровиков.
      Особое место в Высшей социологии отводилось творческой интеллигенции. Если убрать псевдонимы и фамильные ухищрения, то обилие избранной нации на творческой стезе будет нестерпимо резать глаза. Оно и понятно. В реальной жизни грузчик может оказаться евреем, чего не бывает! Но еврей грузчик - это уже анекдот. Вообще, интеллигенция как явление - загадка огромная, подступиться к ней можно только с краешку, отщепив какой-нибудь аспект. Все спецслужбы мира имеют, скрытые под благовидными названиями, специализированные подразделения по надзору именно за этой частью общества, но обвинения в применении иезуитских приёмов при вербовке в этой среде - бульварные страшилки, не более. Крайне непрофессионально и даже глупо зазывать в агенты общественно значимые фигуры - это путь к взаимной компрометации и провалу. Другое дело, вырастить агента до общественной значимости. Но такие случаи крайне редки. Обычно достаточно копнуть окружение разрабатываемого объекта. Вот тут-то обилие интеллигентов, что золотое дно. Директор не знает ни одного случая отказа этой публики от добровольного сотрудничества со спецслужбой. Лишь иногда приходится чуть поскрести... Если поскрести любого человека, то всегда что-нибудь мерзкое наскребёшь, а интеллигента, особенно творческого, без суровой на то необходимости, лучше не скрести, а то ненароком нарвёшься на угрозу для своего душевного здоровья: половые извращения, психические расстройства, тяжёлая, чаще всего "юридическая" наследственность - это рядовые спутники таланта и общественного темперамента. Чёткие границы интеллигентности провести невозможно. Да и есть ли интеллигентность, не выдумка ли она? Это правомерный вопрос. Скорее всего, выдумка, которой пользуется сборище полусумасшедших дегенератов. Талант и безумие - что шерочка с машерочкой, ходят ручка об ручку в творческом променаде. Порой Директор испытывал тоску по образованным, культурным и при том, в сравнении с ведьминым шабашем, душевноздоровым людям. Иногда казалось, что такие перевелись вовсе. Ведь, что не медаль, то оборотная сторона.
      Однажды, в должности начальника отдела, Директор оказался в дурной ситуации. Из прослушки передали расшифровку телефонного разговора: на одном конце - живая икона национальной культуры, глыба традиционализма, мученик к тому времени уже проклятого тиранического режима, великий филолог, тонкий ценитель и выдающийся знаток древнего искусства; на другом конце - высокоранговый чиновник от политики, непримиримый борец с тлетворным влиянием Запада. В распечатке прослушка всегда выглядит резче, грубее, циничней, чем живая речь, но даже если бы собеседники ворковали как голубки - это мало что меняло по сути: разговор о прелести педофилии, смакование пикантностей последней оргии и предвкушение предстоящей, подробности, от которых с непривычки перехватывало дыхание. Как выяснилось, политик по-дружески воспользовался телефоном заслуженного светоча медицины, который проходил по делу о торговле человеческими органами, и, вероятно, находился рядом, молчаливо одобрительно участвуя в беседе. Директор приказал уничтожить и прискорбно паскудные материалы, и память о них: тогда высокопоставленные, с изрядной примесью "юридической" крови, извращенцы были ему не по зубам и стёрли бы его в порошок. А сейчас? Имя им - легион, а борьба за чистоту нравов в задачи спецслужбы не входит. Да и без толку! Сексуальные выверты - это цветочки. Они лишь следствие хищнических инстинктов.
      Смотреть на человека, как на помойку - скверная, но профессиональная привычка закоренелого агентурщика. В самом деле, не за идеалы же вербовать. Сотрудничество со спецслужбами по идейным соображениям - отговорка предателей и сумасшедших, или приём для сокрытия истинных мотивов из конспиративных соображений. От правды в этом вопросе эффект такой же, как от педофильской прослушки, хотя речь обычно не о сексе.
      Что касается творческой интеллигенции, к которой причисляют себя актёрская тусовка, то, вслед за Чеховым, Директор сомневался, а люди ли они вообще? Сеятели доброго, мудрого вечного на сцене, в жизни чаще всего жлобы, холуи, показные патриоты, примитивные шкурники. Правда о народных любимцах хуже помойки. Ни малейшей социальной опасности для власти эта артистическая свара не представляет. Интерес спецслужб к ним минимальный.
      Посетителя пригласили. Он вошёл скромно, как и полагается входить в кабинеты сановников, сделал несколько шагов и на вежливое мгновение замер, словно не решаясь сократить дистанцию без благожелательного знака. Сразу видно человека опытного, воспитанного. Ему под сорок, "юридическая" наследственность во внешности настолько не прочитываются, что, пожалуй, в Израиле его родословную посчитали бы поддельной. После чинных приветствий необходимых для перехода к светскому радушию и усаживания на указанное место, в этом случае официально формальное, а не кресельно-диванное, как если бы для непринуждённой беседы, Журналист, которому было отпущено не более пяти минут на приём, сразу перешёл к делу, поразив Директора своим предложением:
      - Я хочу написать о вас книгу. Прошу вас со всем уважением к вам, выслушайте до конца. Я знаю, что вы человек скромный. И я уверен, что вы великий человек...
      Редкий случай, когда Директор растерялся, хотя знал, что ответит. А Журналист всё говорил и говорил. Оказывается, он уже даже встретился с немногочисленными, оставшимися в живых боевыми друзьями Директора. А это святое, из немного святого, что ещё осталось в душе. Даже сердце кольнуло. Да, выпали на долю Директора тропы войны. Одно из самых ярких воспоминаний, казалось бы, самый незначительный эпизод. Из-за неразберихи в планах командования их секретный отряд, угодил в пекло общевойсковой операции. Дожидались ночи на блокпосту, чтобы продолжить выполнения задания. Группа солдат-срочников в свободном углу комнаты сбилась в кучу, как стайка цыплят: не обстрелянные, психологически не готовые к войне, вчерашние школьники и дворовая шпана, испуганные, жалкие. Офицеру, который как бы знал боевую задачу, боевики отстрелили пол головы. Сержанты, тоже срочники, решили отходить группами. Одна из групп случайно наткнулась на блокпост. Другую группу привезли разведчики: солдатики окопались в придорожной канаве и бездумно от страха палили во все стороны почём зря, чуть своих не постреляли. Спасители хотели было набить морды обезумевшей пехоте, да при взгляде на несчастных вояк, рука не поднялась. Вот, привезли... Встретившись, солдатики обнимали друг друга и плакали. Да, на войне плачут. И Директор плакал, когда на его глазах погиб друг. Написать об этом можно по-разному. Война и подвиг - эти слова часто оказываются соседями. Подвиг ради чего? За родину! За наведение конституционного порядка! Ложь! Дьявольская ложь! На войне об этом не думают. А с какой постыдной поспешностью и небрежностью родина закапывает в могилы солдат, отдавших за неё жизнь! Но лучше уж так, чем остаться инвалидом в Несчастной стране, за которую пролил кровь. Первая мысль Директора, когда его ранили - застрелиться, если не дай бог что... А много ли героических калек пережили Серую смерть? Случайность? Нет, государственная политика, к которой Директор причастен целиком и полностью, с потрохами: ветеранским организациям раздали пустую вакцину.
      А Журналист всё говорил и говорил... Наконец добрался до выдающейся роли Директора в спасении страны от Серой смерти.
      - Ну, что вы... - остановил посетителя Директор. - Я ведь ещё не умер. Не рановато ли на пьедестал?
      - Я ожидал, что вы не согласитесь, и заручился поддержкой Президента. - с наигранной скромностью, извинительным тоном поставил перед фактом Журналист.
      Удар так удар! Нокаут! Директор подумал об этом с иронией. А если серьёзно: ты, парень, попал! Думаешь, что знаешь Президента? Уж, не по книжкам ли, о нём написанных придворными шелкопёрами? Думаешь, ухватил бога за бороду? Нет, подписал себе приговор. Можно облегчённо вздохнуть. Никакой книги не будет!
      - Вот это хватка! Хвалю. - подпустил леща собеседнику Директор. - И всё же это неожиданно. Дайте мне время подумать и соблюсти лицо.
      На том и расстались. Процедура ухода тоже была несколько церемониальной, но с достоинством, без подхалимства. Вот бы Вениаминову поучиться! А то вломится сейчас, как деревенщина неотёсанный. Да что там, Директор сам виноват - расповадил! Вениаминов действительно уже ждал и вошёл в привычный кабинет по-простому, как обычно, но за рутинным внешним спокойствием, глубоко в душе прятался страх перед логовом зверя, который последнее время стал особенно опасен, словно забыл о гнусных заслугах своего слуги, пусть и не всегда честного, но всегда готового на любое преступление во имя общественного блага и своего хозяина.
      Академик Мамонтов семенил за Вениаминовым, как будто у него не две ноги, а сорок и он вот-вот забудет с какой ноги правильно ступать: кандалы внесознательного раболепия сковывали движения и мысли. После Серой смерти, после Слепой ночи, раньше малозаметная широкой общественности на общем фоне власти, фигура Директора проступила ужасающе демонически. Академик чувствовал - вот та личность, которой по плечу великие дела, да времена нынче не великие.
      Вольно, по-свойски расслабившись в кресле, Директор кивнул своему заместителю, мол, сам знаешь. Вениаминов указал на место Мамонтову, сел напротив и предупредил посетителя:
      - Только без красот стиля, пожалуйста. По делу.
      Директор не переносил Мамонтова на дух: казалось бы, наоборот, есть, за что привечать академика - он прекрасно справился с зомбированием солдат для работы на Установке по производству вакцины. Жаль, что этот метод не годится для широкого применения из-за излишней примитивизации подопытных, которые после обработки вместе с эмоциями утрачивали способность даже элементарного тактического мышления. Да и что-то у Мамонтова не ладилось: он не смог повторить тот же результат на "других", в смысле, на бесах. Или враги не поддаются, или технология даёт сбой. Но успехи и неудачи Мамонтова для Директора не имели значения: он его не переносил - и всё тут!
      - Это устройство сейчас повторить невозможно. Оно совершенно уникально. - объяснял академик: - И преуменьшать не буду, только он может работать со "шлемом" в полную силу. Он его и украл. Нужно так же учесть, что он испытал устройство на себе. Результаты потрясающие. Образно выражаясь, сейчас мы имеем дело с суперменом. Этот феномен нужно изучить.
      Жизнь, так называемых, Правителей проштудирована вдоль и поперёк. У Собирателя судьба колоритная, заковыристая и даже детективная. Взять хотя бы тот факт, что однажды он сидел в изоляторе СБФ, а выпустил его оттуда не кто иной, как Вениаминов. Вот такие коленца выбрасывает жизнь! Да кто ж мог предположить? Если бы да кабы... Тогда бы и покера не было. Прикладной научный интерес - дело десятое. Главное, как взять под контроль сладкую парочку? Либо взять под контроль, либо уничтожить. Не до науки! Второй персонаж вроде бы и попроще, но только на первый взгляд. Умненький педик. Если бы и только-то! Директора смущало совпадение - Хранитель! Сомнительно, что настоящие хранители так выставляются на показ, хотя, чем чёрт не шутит? И всё-таки, вряд ли. Но, опять же, тень Алексея, как тень отца Гамлета. Он спас своего подопечного от верной смерти в госпитале. Какие-то пидовские заморочки? Что может ещё связывать лидера хранителей с сексапильным гомиком? Если вспомнить Олимпийских богов, которые то и дело приударяли за мальчиками, то ничего удивительного. Не только в амурных, но и финансовых делах коллизия мозгодробительная. Формально Хранитель - один из богатейших людей в Несчастной стране. Директор и права человека, а точнее, спецслужбы и права человека - две вещи несовместные. Лишь одно право Директор чтил свято - право частной собственности. Обращаться с этим правом вольно - значить рубить сук, на котором сидит государство. А ведь рубили, так рубили, что щепки с бревно летели. В новых условиях Директор пресёк эту дурную практику, чем привлёк на свою сторону олигархов и возбудил волнение чиновников: так, глядишь, и кормление с должностей отменит! А Президент, с чей подачи махрово расцвёл демократический феодализм, качнулся в другую крайность: хотел ввести что-то вроде военного коммунизма. Еле отговорили. Как решить задачку с Хранителем? Заочно судить и лишить прав состояния? Это так всколыхнёт все противоречия новой жизни, что никакое патриотическое зомбирование не поможет!
      Убить и представить дело, как внутреннюю разборку других. Это идеальный вариант. Но Правители исчезли! Это хитрый манёвр? Или они действительно решили отказаться от власти и теперь будут выращивать капусту? Нет. За этим кроется какая-то очередная пакость. Найти и убить! Сначала нужно найти, а убить... Из великолепной семёрки спецназовцев, без преувеличения великолепной, с последнего задания вернулся один и сумасшедшим. Утверждает, что сам Христос спустился с неба на землю с автоматом Калашникова в руках и расстрелял всю команду.
      - Сначала найди! - Директор хмуро смотрел на Вениаминова. - Найди! А потом решать будем.
      - Обычными средствами вы с ним не справитесь. - встрял Мамонтов, набравшись смелости аж до пота. - У него есть особенности, которые против него можно использовать.
      Ну-ну... Директор переключил своё внимание на говорящую какашку.
      - Это связанно с волновыми и частотными особенностями работы мозга. Боюсь, я не сумею коротко объяснить. - промямлил Мамонтов.
      Что боишься, вижу - подумал Директор и подвёл черту:
      - Ищите!
      - Подождите меня в приёмной. - сказал Вениаминов замершему, как кролик перед удавом, академику.
      Мамонтов вышел, пятясь к двери, окончательно растеряв академическое достоинство. Директор, действительно страшный человек! А до Серой смерти, казался интеллигентным. Власть! Власть уродует людей.
      - Хоть проветривай после него! - брезгливо сказал Директор и вопросительно посмотрел на своего заместителя.
      - Через моего агента у бесов... - начал Вениаминов, осёкся и поправил себя: - У "других", разумеется, на меня вышла Королева. - Вениаминов замолчал. В этом месте нужна пауза. Он и сам глаза выпучил, когда услышал. У Директора от неожиданности слегка отвисла челюсть. Если бы только это... Тут одной паузой не обойдёшься. - Она по отцу сестра Хранителя...
      Чёртова семейка! Ящик Пандоры какой-то! Найти и уничтожить! Всех! И так основательно, окончательно основательно, чтобы отрубленные головы больше на место никогда не приросли! Директор взял со стола карандаш и крутил его с задумчивым видом. Так он подавлял раздражение. Чёртов клубок!
      - Бардак ты развёл! - справившись с желанием просто наорать, спокойно сказал Директор. Ори, не ори... Тут думать надо: - Что хочет?
      - Поможет поймать братца с любовником. За это возьмёт себе Царёво, которое мы оставим в покое. Надеется на дальнейшее сотрудничество. - коротко сообщил Вениаминов.
      - Ух! Праздничный букет! Стерва. - Директор оставил в покое карандаш и смотрел на Вениаминова, словно прицеливался. - Она и в правду сестра?
      - Да. Она раскрыла свои данные. Я навёл справки... - с огорчением в голосе ответил Вениаминов.
      - Что же выходит? Ты убил её отца, с её помощью убьёшь её брата... - сказал, как выстрелил Директор: - А потом она откусит тебе голову! - Директор усмехнулся, не зло, а скорее добродушно от мысли об откушенной голове Вениаминова: - Мне рассказывали про насекомых, не помню каких. Там самка во время секса нежно откусывает самцу голову, а он продолжает её страстно трахать...
      Глядя на своего многолетнего заплечных дел мастера, Директор словно видел свою душу. Вот какой она стала - чёрной! Вениаминов смотрел отстранённо никуда. Этот взгляд давным-давно у него выработался сам собой. Искренне Вениамином смотрел только в глаза своим жертвам. В остальных случаях трудно было понять, как ему удаётся: вроде и глаза не прячет, но в глаза не смотрит.
      - Бог долго ждёт, но больно бьёт. - афористично, совсем не в своей манере продолжил Директор: - Флаг в руки! Последнее время у меня были сомнения насчёт тебя, но сейчас это в прошлом. Поработай как в молодости. Ты ведь охотник, классный охотник!
      Вениаминову казалось, что перед ним два Директора: один говорит одно, другой - другое. Шизофренией попахивает и уже давно. Пора сваливать! Но прежде нужно разобраться с самозваными Правителями. Говорят, они прикарманили сокровищницу Генерала. Супермены? Чепуха! И суперменам язык развязывал, да так, что их языки потом только на галстуки и годились.
      Брага почти созрела - думал Директор, глядя на Вениаминова. Убежит, как пить дать, убежит! И утянет за собой толику социального гноя, который накопился в обществе и борьба, с которым отнимает все больше сил, не давая ощутимых результатов. Только тотальные репрессии могли бы улучшить положение. Казнокрадство, взяточничество, предательство, запредельная развращённость разъедали останки Несчастной страны, как трупные бактерии. Но Президент не готов к крутым мерам. Он все ещё как бы демократ, хотя не либерал и никогда либералом не был. Как это всё в нем уживается?
      Вениаминов - хорошая затравка. Его ненавидят, но за ним пойдут, потому что ещё больше ненавидят Директора, с одним существенным уточнением: Директора ещё и боятся, а Вениаминова не бояться и готовы потерпеть до поры. Сильно ошибаются. Он согнёт в бараний рог своих приспешников так, как Директору и не снилось. Но это уже случится на одичавших просторах Несчастной страны и послужит на её благо. Судя по последним контактам Вениаминова, и в верхнем эшелоне власти и пониже образуется много вакансий, которые иным способом открыть было бы сложно, не вступая в конфликт с различными группировками, как финансовыми, так и политическими. Но сначала будущий вождь властных отбросов пусть найдёт Правителей. Феномен этой пары перерос из курьёза в опасный прецедент. Кроме очевидных идеологических соображений, Директором руководило и личное раздражение. Он не находил рационального объяснения "эффекту Правителей", как это уже окрестили. Загадок вокруг них - пруд пруди.
      Слово пруд не случайно всплыло в памяти. Официальная дача Директора находилась в рукотворно-живописном месте не менее охраняемом, чем резиденция Президента. Пару дней назад, как обычно по вечерам, отдыхая на скамейке у пруда, словно сошедшего мастерством дизайнеров с идиллических полотен, Директор узрел чудо. Как иначе назвать Незнакомца, появление которого он поначалу не заметил? Но ощущение чуда улетучилось через мгновение - опять фокусы хранителей! Допустить, что появление постороннего - недосмотр охранной системы, значит признаться и в собственной некомпетентности. Интересно, что в этот раз? Обычно Алексей лично удостаивал его своим появлением, а тут... Про возраст Незнакомца можно было только сказать, что он не юноша, словно возраста у него не было. Одет в длинный плащ, похоже, что из тонкой кожи. В шляпе, что никак не по нынешней моде, и с тросточкой. Лицо без особых примет, но вот кожа... На ум пришло выражение - аристократическая бледность.
      Директор проявил хладнокровие и даже не изменил позы, когда незнакомец подошёл к нему.
      - Я вижу, вы не удивлены. - отметил выдержку Директора Незнакомец.
      - Знаете, как у нас называют непрошенных гостей? - недружелюбно спросил Директор.
      - Знаю. И прошу у вас извинения. Обстоятельства вынуждают. - объяснил Незнакомец: - Если вы подумали, что я пришёл по поручению нашего Лидера, то ошиблись. - На лице Директора невольно отразилось удивление, и Незнакомец уточнил: - У вас его зовут Алексей.
      - Лучше бы и не знать, как его зовут! Я знаю. И что же вам от меня нужно? - спросил раздражённо Директор.
      - Позвольте объяснить. Мы не хранители, как вы их называете, мы другая раса... - Незнакомец замялся и продолжил: - Это трудно объяснить коротко. По-вашему, можно сказать, что мы лунная раса, хотя, разумеется, сами себя мы так не называем. Своим появлением мы отчасти обязаны вашей планете, отчасти - хранителям. Кому-то из нас это кажется двойственным положением, кому-то - нет. - Незнакомец говорил стоя и указал на скамейку: - Позволите?
      Директор молча кивнул. Скоро инопланетян станет, как сельдей в бочке! Кто бы мог подумать? А ведь искали их черт знает где!
      Присев, Незнакомец продолжил:
      - Не все из нас разделяют политику хранителей, как в отношении к человечеству, так и в отношении к нашей расе. Хранители специфичны: дружить с ними себе дороже, а уж пойти против них... Тех, кого я представляю, окрестили клубом самоубийц.
      - Вы в оппозиции, я правильно понял? - Уточнил Директор.
      - Оппозиция? - переспросил Незнакомец и сам ответил: - Может ваша правая рука находится в оппозиции к левой руке? Хранители - единый организм. А мы что-то вроде вспомогательной функции их организма. Какая уж тут оппозиция! Мы можем обрести самостоятельность, если только хранители уйдут...
      Возьмут и уйдут?! Директор скептически ухмыльнулся. Не трудно сообразить, что в данном случае "уйдут" - это эвфемизм
      - Назовём вещи своими именами. - предложил Директор. - Вы хотите уничтожить хранителей?
      - Нет, нет... - Незнакомец говорил искренне. - Что вы! Даже если бы мы желали им зла, то их нельзя уничтожить. Их физическая оболочка всего лишь оболочка. Они уйдут, если прекратятся их воплощения на Земле. Ключ к этой проблеме, хранитель, которого у вас называют Никита. К сожалению, я не могу объяснить это в доступных вам терминах.
      Вот тебе и вселенский разум! Те же интриги, козни... Терминология более чем ясная. На мгновение Директор почувствовал интерес к развитию ситуации и на тебе! Рояль в кустах! Никита! Черт бы его побрал! Сначала Алексей то и дело использует Директора, а теперь вот объявился лунатик, который тоже хочет использовать Директора в каких-то своих уму не постижимых целях.
      - Мы предлагаем вам сотрудничество. - ответил на недружелюбное молчание Директора Незнакомец. - Наши технологии, наша помощь в восстановлении вашей цивилизации. Но это будет возможно, если вы передадите Никиту нам. Опережаю ваш вопрос. Сами этого сделать мы не можем на разных уровнях своей сути, в том числе и на физиологическом уровне.
      - Скажу прямо. Далёк от понимания ваших проблем. - ответил Директор. - Ясно, что вы хотите, чтобы мы своими руками сделали за вас грязную работу. Хорошо, ликвидация Никиты и в наших интересах. На этом мы сойдёмся. Но в чём гарантии, что вы не обманите?
      - Это... - Незнакомец сокрушённо покачал головой. - Но, если вам проще понять так, пусть будет по-вашему. Важен результат. А мы не обманем, потому что вы нам нужны не меньше, чем мы вам. В лучшее время минимум треть экономики Земли работала на хранителей. Кроме того, мы сможем, как это у вас называется, привлечь инвестиции, инвестиции других рас. Хранители закрыли вашу планету для прямого контакта. Их роковая связь с человечеством результат сбоя их Высшего Разума, биологическим продолжением которого они являются. Мы хотим помочь им и себе. К сожалению, у меня не осталось времени для продолжения разговора с вами. Иначе я раскрою и себя и своих соратников.
      Незнакомец встал, обозначил вежливый поклон головой в знак прощания и, развернувшись, пошёл по тропинке прочь от пруда, растворяясь в воздухе.
      Директор сидел ошарашенный. А, может быть, ему все это привиделось? Если Никита хранитель, то почему сидит в захолустной деревушке? Где его летающие тарелки, шапки невидимки и прочая ерунда? Вот именно! Ерунда ерундой погоняет!
      
      В ЛАБОРАТОРИИ
      
      Никита не находил себе места, слонялся из угла в угол. Безрадостное возвращение в Лабораторию угнетало, мучил детский вопрос: правильно ли они поступили? Только дураки знают, что правильно, а что нет!
      Привык к зрителям? Есть грех. Для мерзавца, по шкале человеческих видов, сцена, как кровь для вампира, неважно аплодируют зрители, или улюлюкают, лишь бы зрители были. Слишком вжился в роль, нужно отвыкать.
      Застав Никиту, стоящего посреди комнаты в задумчивости, будто он стоит на развилке дорог, Николай не удержался от сентиментального порыва: подошёл и обнял.
      - Они думают, что мы их бросили. - если не считать междометий, то это первая фраза, сказанная Никитой со дня отъезда: - В какой угол не посмотрю, вижу Ванюшку. Он ещё маленький, наверное, больше всех обижается.
      - А Рыжика, а Петю не видишь? - напомнил Николай о причине и для него нелёгкого решения.
      - Понимаю, а всё равно муторно. - тяжело вздохнул Никита: - Курнём?
      Николай отрицательно покачал головой, но не отказался отвлечься:
      - Есть кое-что получше.
      После беды с Петей и Рыжим было не до секса. Только работа. Перед отъездом столько всего требовалось сделать, что голова шла кругом. Нужно было завести общественный механизм так, чтобы инерции хватило надолго. Хотя Правители устранились от правления всем и вся, привычка, что они есть, у людей осталась: для одних они - палочка-погонялочка, для других - палочка-выручалочка, для третьих - дьявольские отродья, на которых управы нет. И для всех - последняя инстанция: для кого-то жизнь, для кого-то смерть.
      - Странно, я не хочу тебе изменять. - неожиданно повернул тему Никита: - Столько соблазна вокруг было... А может, я заболел?
      - Полечим! - подыграл Николай. - Но сначала нужно обследование провести. Тщательное...
      Увы, лечение, не помогло. И повторение после перерыва на лёгкий перекус, тоже.
      - Я ещё сильнее кроме тебя никого не хочу. - притворно тяжело вздохнул Никита: - Пора на инвалидность. Ужас! - Но на самом деле мысли были о другом: - Хорошо, что детей пересели в усадьбу. А то деревенские то любят, то не любят, то плюнут, то поцелуют. Не верю. Без нас, в случае чего, с детей начнут. Они их боятся.
      Никита никак не мог отрешиться от сельских проблем. Прикипел.
      - Ну да, так они себя в обиду и дадут! - возразил Николай: - Кто наших парней обидит, тот и наплачется.
      - Пол деревни уже сопли по лицу мажут. - согласился Никита. - В том то и дело.
      Дети в деревне стали решающей проверкой на враньё и разное непотребство. Если кого-то подозревали в воровстве или в чём похуже, но не могли доказать, звали детей. Они вокруг встанут, помолчат, а человек как на духу говорить начинает. Чтобы детей лишний раз не дёргать, Молчун упростил церемонию до угрозы: "Сейчас мальчишек позову!". Если кто-то обижался, когда ему не верили, то последним аргументом было: "Хоть мальчишек зови!". Так в поговорку и вошло.
      - Поработать, что ли? - задумался Николай.
      - Тьфу на тебя! - фыркнул Никита. - Меня, потомственного лодыря, в работоголика превратил! И не стыдно?
      К работе приступили с утра. Николай, зная о пристрастии Никиты к ненужностям, с них и начал:
      - Со стереосистемой, надеюсь, всё ясно?
      - Ладно... - нехотя согласился Никита и не удержался от ворчанья. - Лишний килограмм ему помешал!
      Спорь не спорь, а непрактичность мотоцикла Никиты очевидна. Это не только музыкальная шкатулка на колёсах, это ещё и светомузыка, и бар, и... Да что говорить! Сплошные излишества.
      - Даже лишний грамм! - уточнил Николай. - Мне не трудно повторить в десятый раз. Мы не знаем, что нас ждёт. Поэтому только самое необходимое. По бензину труба. Придётся заправляться, или бросать. По обстоятельствам.
      Вот когда в пору о лошадях пожалеть! Задумка Николая о конном взводе не вполне реализовалась. Ограничились конным отделением. Обслуживание лошадей дело хлопотное, не механистическое, кроме знания ещё и души требующее, и, как минимум, кузнеца. В Селе на лошадей ставку не делали, было их раз-два и обчёлся, да и то по счастливому обстоятельству: нашёлся спец по ручной художественной ковке - всё дело кузнечное.
      Село, богатело множеством автомобилей, в них и захлебнулось, превратившись в бестолковую парковку между сараями. При власти Правителей ездить по окрестностям стали меньше, потому что старатели привозить стали больше. Сметливые подсуетились, и лишний транспорт продали, вовремя. Цены на автомобили упали: поломок стало много, а ремонтировать негде. И по делу, и в моду вошли сначала мопеды, а потом мотоциклы. Это стало толчком для полной индивидуальной моторизации бойцов.
      Первая партия мотоциклов вышла комом. Треску много, толку мало, а байкерские примочки - глупее не придумаешь. Старатели насобирали, что под ногами валялось, а продали красиво. Научили. Николай не обиделся. Заказал вновь уже не абы что, а с разбором. Старателям пришлось повертеться, оказалось, что хороший мотоцикл на дороге не валяется. Понемногу, с придирками, потому что жизнь бойца от этого зависит, насобирали приличную, к сожалению, пёструю коллекцию: "линкольны дорог", люксовые, под четыреста килограмм "туристы", соседствовали со спортивными машинами, "дорожниками" и разными гибридами.
      Однажды в село нагрянула команда грозных с виду мотоциклистов. Они косили под байкеров, а по правде, еле унесли ноги от бандитов и в прошлой жизни байкеры их на порог к себе не пустили бы. До парней в рваных куртках из кожзаменителя дошёл кривой слух, что какие-то лохи платят мотоциклистам бешеные деньги. Когда сообразили, оглядевшись, что они сами и есть лохи, ехать куда-то ещё уже стало проблематично: бензин кончился, а купить не на что. Часть из них подалась в волонтёры, часть занялась, чем придётся. Ребята оказались толковые, по мотоциклам фанатели. С них по-настоящему и началась моторизация бойцов: обучение, ремонт и модернизация двухколёсной матчасти под задачи воинской службы.
      На специально "прокачанных" мотоциклах, Правители и покинули Село. В отличие от строго практичного мотоконя Николая, мотолошадка Никиты пестрела пижонской люксовостью.
      - Я вот что подумал, - переключился на другую тему Никита, сдав свою мотоциклетную позицию на милость Николая: - похерим мы этот завод, а у крестов самолёты, вертолёты... Хорошо бы ещё и авиацию похерить.
      - Не остроумно. - недовольно ответил Николай: - Не о том шутишь. Самолёты, вертолёты - это для крестов отдельная операция. Смысла в ней мало. Ты помнишь клин, который на карте показала Королева? Не помнишь. Так вот, они обустроятся там и прирежут кусок до реки. Это неизбежно. Кусок огромный, без речного флота его быстро не поднять. И станет наша деревенька бельмом в глазу.
      - Сдаюсь. - только и мог ответить Никита. Николай прав. И на душе тревожно. Впереди триста километров по территории крестов.
      Выбрали неторопливый день возвращения к геройским будням, позволив себе немного понежиться в безмятежной обывательщине тихой жизни. Можно сказать, ушли в краткосрочный заслуженный отпуск. Никита засел за недосмотренные когда-то, уже кажется очень-очень давно, фильмы. Если надоедало, уходил в Мир Причин и бродил по закоулкам истории хранителей.
      Никита искренне не чувствовал себя представителем нечеловеческой расы. Отрицание бесспорного факта, по его мнению, подтверждало его самоощущение, так как хранители не способны на такое отрицание. В тоже время он чувствовал себя как дома в Мире Причин, который для людей недоступен. Что поделаешь! Чувства всегда противоречивы. История хранителей тоже не образец формальной логики, а Никита, как факт этой истории - сплошное недоразумение.
      Высвободившееся время Николай провёл, изучая образцы крови, которые собрал для него Самуилович. Условно, взяв за эталон собственную кровь, существенной разницы он не обнаружил. Все бесы одной крови - это уже не открытие. Ограниченные возможности сельской лаборатории не позволяли углубиться в тему. Традиционный анализ указывал на первую группу крови, причём резус определить не удавалось: то он был, то исчезал в одном и том же образце. Так не бывает. Лабораторный компьютер, добросовестно перебрав известные науке варианты, соответствия бесовской крови в своей базе не нашёл. Что-то такое Николай предполагал.
      Медицинские чудеса начались давно и первоначально обратили не себя внимание в силу последствий, мягко говоря, слабой нравственности сельчан. Недоброжелатели, не склонные к мягким формулировкам и явно упрощая, клеймили Царёво как вопиющий вертеп, как царство беспробудного блядства, по сравнению с которым Содом и Гоморра города благонравные.
      Вспышка сифилиса удивила Самуиловича лишь тем, что не случилась раньше. Он одобрял и поддерживал Никиту в принципе: неформальное общение помогает людям выбраться из клеток одиночества, в которые они сами себя замыкают, спасаясь от катастрофических обстоятельств. Но вот в методах Хранителя Самуилович сомневался. Теоретически, общее пространство, где человек не нарушает чужого жизненного пространства и не рискует своим, чувствует себя комфортно в окружении людей, действует на психику благотворно. Но является ли таким пространством дискотека? А общественная и, уже можно сказать, общая для обоих полов помывочная - это что? За какое дело не возьмись, всё палка о двух концах. Сам Самуилович ничего, кроме осмеянного Никитой целомудренного места для общественных гуляний, предложить не мог.
      Венок разврата сплетен из венерических болезней. Он стал заслуженной наградой сельчанам. Бесплатная раздача презервативов не помогла, как не помогала раньше всегда и везде. Лекарства быстро закончились. Пока заказали старателям, пока те не спеша их разыскали, сифилис с венерическими сотоварищами сам по себе приказал жить долго и счастливо. Это не триумф медицины, а её бессилие и даже бесполезность. Здоровье победило. А нравственность? Без кары небесной, без наказания нехорошей болезнью проповедь нравственности, что слова на ветер. Почему всё достойное и благородное в человека палкой вколачивать нужно? Начав с сифилиса, Самуилович поднялся на безответную философскую высоту, потому что истинно философские вопросы ответа не имеют.
      - Что ты ворчишь? Радоваться должен. Люди болеть меньше стали. - отмахнулся от озабоченности Самуиловича Николай. - Ты, вот, опять очки забыл, дорогой наш Айболит. Не нужны стали. Это хорошо. А если в мировом масштабе... Ты же знаешь, чем меньше медицины, тем меньше уродства на земле.
      - И больше смерти. - дополнил возражением Самуилович.
      - О... - Николай как бы посочувствовал взглядом и раскрыл причину сочувствия: - Ты у нас гуманист. Ты веришь, что медицина лечит. А лечит только смерть. - Николай считал медицину неизбежным и часто чрезмерным злом, а не благом, но спорить об этом не любил: - В общем, все твои опасения, к лучшему.
      Куда лучше! Приходит человек, говорит, что в прошлом у него был рак, интересуется, куда его рак делся? Это бог помог, или само прошло? Или подвох какой? Да, чёрт его знает! Хуже того, известная Самуиловичу медицина стала превращаться во вредительство. Прописывает больному антибиотики, а результат - будто яду дал! С антибиотиками организм бесов борется, как смертельной болезнью.
      Да, физического здоровья, хоть отбавляй, но формула "в здоровом теле здоровый дух" не работала. Вопрос, когда она работала? Какой-то смысл в ней есть, но, по большому счету, подобные сентенции из разряда успокоительных. Телесных недугов убавилось, а вот психическое здоровье сельчан вызывало у Самуиловича серьёзные опасения. Складывалось впечатление, что чем меньше человек озабочен телесными недугами, или их угрозой, тем сильнее у него едет крыша. Однажды экстремал, у которого все как на собаке заживало, в поисках границы своих новых возможностей, сломал себе шею. А подозрений на шизофрению уже на сумасшедший дом набралось.
      Трудно припомнить, если вообще такое было, чтобы Николай отказал в чём-то Самуиловичу. Шутили, что доктор и войну отложит, если посчитает её заразной. Негодяи даже пытались этим воспользоваться. Жуликоватый более чем его коллеги, старатель, предложил Самуиловичу выгодное дельце, нужно только одобрение Правителей, в котором они доктору не откажут. Гнев Самуиловича был подобен гневу Зевса, когда тот метал молнии во врагов. Старателю не понять: доктор, божий человек, так в говне и проживёт! Для себя Самуилович никогда и ничего не просил.
      Как-то, глядя вперёд, Самуилович заговорил о приюте для душевнобольных и получил отказ, отказ, как принципиальное расхождение жизненных позиций. Николай категорически запретил их лечение.
      - Ты честный врач и прекрасно знаешь, что психические болезни только залечиваются, но не вылечиваются. - объяснил свою позицию Николай. - Это залечивание удобно обществу, а для больного сплошь и рядом оно хуже смерти. Я не вижу разницы между таким гуманизмом и садизмом. По роду своих занятий я хорошо знаком с психиатрическими клиниками. И персонал, и психиатры, которые там работают, сами нуждаются в лечении, а общество нуждается в изоляции от них. Сумасшедшие плодят психушки, а психушки плодят сумасшедших. Сумасшедшие плодят преступность, а преступность плодит сумасшедших. Ужасы всех революций - дело рук сумасшедших. Душевно больных, наркоманов и алкоголиков не лечить. Пусть следуют своей судьбе. А судьба у них короткая - либо в Реку, либо под пулю. Других предложений для них не будет.
      В душе Самуиловича боролись противоречивые чувства: перед Правителями он благоговел и одновременно сомневался в их душевном здоровье. Слова Николая не бесспорны, но основательны. В их подтверждение Самуилович может привести множество примеров, да вот исключений тоже не мало. И самих Правителей, он считал, в том числе, исключением.
      - Наркотики и пьянство в Селе рядовое явление. - возразил Самуилович. - Добром это не кончится.
      - И мы с Никитой от косячка не отказываемся. Я выпить не дурак. И что? - Николай вопросительно смотрел на Самуиловича. - Ответа не жду. По-твоему, мы непременно станем наркоманами и алкоголиками? Сомневаюсь. Твои пацаны никогда не станут наркоманами. Две трети моих бойцов не станут наркоманами, одна треть уже сумасшедшие. В армии без сумасшедших никак нельзя. Но в армии они при деле и с пользой. Наркотики очищают общество. С наркоманами нужно бороться, а не с наркотиками. А ты их лечить собираешься. Если завтра окажется, что вся деревня законченные алкаши и наркоманы, значит туда им и дорога. Наркотики - пожалуйста! Водка - хоть залейся. Ваш выбор, господа. За руку никого держать не буду. И тратить силы, чтобы уберечь кучку психов от соблазна, я тоже не буду. И не позволю.
      Эту провокационную общеизвестную позицию Правителей Самуилович считал бесчеловечной, подталкивающей людей к пропасти. Но и тут своя правда. Без самоконтроля нынче не выжить. Не гуманно говорить о людях, как о балласте, но честно. Многие сгорели на глазах, но и многих эти примеры удержали. Есть и другая правда. Никто не принуждал Самуиловича брать на себя обязательств перед Правителями. Это его свободный выбор в условиях несвободы от обстоятельств. Поэтому он подчиниться. Свобода выбора во всём - девиз Правителей. Это их дьявольский приём. На самом деле, они предлагают выбор только между жизнью и смертью.
      Чтобы лишний раз не возбуждать человечность сердобольного доктора, Николай не стал вдаваться в суть проблемы. Алкоголики и наркоманы - это цветочки. Те, кому это на роду написано вкупе с теми, кто просто не желает за ум взяться - подлежат уничтожению. И не только они. Есть множество болезней, которые нужно пресекать на корню, а не тащить их в генофонд лечением. Так же Николай не сомневался в необходимости фильтровать людей по параметрам мозга. Каждому своё: кому что на роду написано. У каждого, свой талант. Будущее за искусственным отбором. Естественный отбор - путь в никуда.
      Какое-то время слово "дарвинизм" для Николая было ругательным. Человек не открывает законы природы, он их изобретает и с научным упорством пытается подогнать Вселенную под свои представления о ней. Николай пришёл к твёрдому, как ему казалось, убеждению - либо эволюция по Дарвину, либо Природа с большой буквы. Одно исключает другое. Примеров естественного отбора множество, но все они не имеют отношение к эволюции, а ведут лишь к нарастанию горизонтального разнообразия живых форм. Организм с принципиально новыми качествами так появиться не может. Эволюция живых существ - это путь дегенеративной специализации от высшего к низшему и никогда наоборот. Излишняя категоричность? В Природе нет ни добра, ни зла, она категорична, бескомпромиссна и бессмысленна.
      Изучая мозг шимпанзе и поведение приматов, Николай хотя и не принял, но все же стал с меньшим скепсисом относиться к теории о происхождение обезьян от человека: она не так курьёзна, как выглядит на первый взгляд. Одичание людей, в экстремальной природной изоляции, процесс стремительный. У детей, выросших среди животных, мышление не инициализируется за ненадобностью: наличие сознания и разума - условия, достаточные для выживания. В сложных случаях, мышление сохраняется одно поколение, а затем стремительно угасает. В генетической памяти его нет, как, впрочем, не существует и генетической памяти. Это всего лишь фигура речи.
      Медицинскую академию, в которой учился Николай, возглавлял друг его отца Виталий Павлович Раздольный: маститый, многажды заслуженный, многократно лауреатный, короче, очень большая шишка академической науки. И удивительный, замечательный человек, но при этом среди подчинённых он слыл самодуром, маразматиком и антисемитом. Всё почти так и было на самом деле. Бестолочь, он называл бестолочью, тяготел к палочной дисциплине и антисемитом был своеобразным.
      - Учти! - наставлял Виталий Павлович студента, которого знал с младенчества: - Никогда не ссорься с евреями. Евреи, народ злопамятный и талантливый, потому что мозги у них не в порядке. И хуже цыган. Одному цыгану поблажку дай, так он целый табор за собой притащит. Так и еврей в науке. Нашим бы пример с них брать, а то лишь обосрать друг друга могут. Учил я твоего отца, учил, да, да видать, бить надо было. Врач от бога, мозги - чистое золото. Лучше студента, кроме тебя, конечно, у меня не было. А с евреями поссорился! Сейчас бы я разрулил. - Вениамин Павлович потряс кулаком: - А тогда не смог. Вот и мыкался он потом лет десять по закоулкам Империи. - Несчастную страну Виталий Павлович не только называл, но и считал Империей в самом духоподъёмном смысле: - Не люби евреев, но уважай. Есть за что. Какую Империю развалили!
      В студенчестве покровительство Раздольного было и привилегией, и грузом. Преподаватели, на всякий случай, перед Николаем заискивали, сокурсники считали блатным. Приходилось бороться за свою состоятельность учёбой, спортом, иногда и кулаком. Пристраивая Николая в лабораторию Мамонтова, Виталий Павлович в полной степени проявил своё самодурство.
      - Я так решил! - категорически отмёл возражения Раздольный: - Намучаешься ты, конечно, с ним, а он с тобой, зато в обиду не даст. Веня сволочь, но свою выгоду знает. Ты талантливый, а значит ему выгодный. Да вот характер у тебя отцовский. А в академической науке наука уже давно не самое главное. Если бы все закопанные у нас таланты взошли, то на нашей земле ногу негде было бы поставить!
      Николай согласился в тёмную, но не пожалел об этом, хотя прогноз относительно Мамонтова оправдался с лихвой. Зато работа была действительно интересная, захватившая полностью. А за кадром, заочно, научное руководство осуществлял Раздольный, сохранивший в своём, очень преклонном возрасте ясный ум. Естественно, что с мыслями об эволюции, Николай в первую очередь поделился с ним.
      - Эту Америку уж сколько раз до тебя открыли! - по-своему поддержал Николая Раздольный: - Но... Сколько раз эту Америку открыли, столько раз её и закрыли. Это как умножение в столбик - одну цифру пишем, а другая на ум пошла. И Дарвина не суди. Это дураки его работу оглупили. Подозреваю, что он был меньшим дарвинистом, чем его последователи. Дарвин крупный учёный, хотя, как человек - полное говно. Но какой человек без говна, тем более, учёный? А Дарвина ты ещё вспомнишь добрым словом. Говорю тебе это как убеждённый расист и евгеник. Видишь ли, заниматься естественными науками и не стать расистом - не знаю, как такое может быть? Настоящие учёные, обязательно расисты, но только не все в этом признаются. И ты через это пройдёшь, не сомневаюсь. - помолчав, Виталий Павлович продолжил: - Шимпанзе, приматы... А что ты о свиньях скажешь?
      Николай не сразу сообразил, о чем речь: о просто свиньях или о научном свинстве?
      - Удивлён или не понял? - поинтересовался Раздольный и пояснил: - Да, да... Свиньи, вероятно, даже более прямое наше потомство, чем приматы. Шучу, не шучу - это ты сам подумай. Ну а если о свинстве не в прямом смысле... Теория эволюции - это ветряная мельница для Дон-Кихотов от науки. Ломая об неё копья, да не сломай себе шею. Это того не стоит. - по лекторской привычке разделять смысловые абзацы, Раздольный сделал паузу и начал как бы о другом: - Была, а может и до сих пор есть, международная программа "Геном человека". Это такое корыто с деньгами для научных чиновников. В рамках этой программы я поприсутствовал на одной из этапных конференций. Слушал в зале и своим ушам не верил. Это как коммунисты в прошлом. Поодиночке вроде люди как люди, а соберутся на партийное собрание - кретины кретинами. Так вот, горе генетики нашли молекулу праматери человеческой, которая жила в Африке. На компьютере вычислили Еву митохондриальную! Наши первокурсники ещё и ни такое могут вычислить, причём забесплатно. Им только волю дай! В придачу портрет "мамочкин" нарисуют! И её рордословную с Марса выведут. Компьютерная программа всё стермит, ей всё равно, что считать.- Раздольный одобрительно кивнул в ответ на усмешку Николая: - Конечно, ты об этом знаешь. Но вряд ли знаешь, что в кулуарах после доклада хохот стоял, как на выступлении сатирика. Коллеги расслаблялись перед банкетом. - Виталий Павлович сделал ещё одну лекторскую паузу и резюмировал: - Современная наука цинична и лицемерна, живёт в кулуарах, развивается в составе военной промышленности. А то, что выдаётся за науку, это политика. Научным журналам не верь. Там через раз фальсификат высшей пробы. Никогда не мечи бисер перед политическими свиньями от науки. Это опасно. Пожрут! Я скорее за направление твоей мысли, чем против. Но меня беспокоит, что ты тратишь силы на то, чтобы лягнуть дарвинизм. Забудь о нём. Дарвинизм - не наука, а идеология и политика. К теории своего имени Дарвина подтолкнули не накопленные научные данные, как можно подумать. Он прямо заявил, что опирался на теорию Томаса Мальтуса о неизбежном перенаселении Земли. Труды Дарвина вдохновили Гитлера на "Mein Kampf.". Маркс, Ленин, Гитлер, Сталин и так далее вплоть до Пол Пота в Камбодже - дарвинисты! Материалисты, вообще, разношёрстная, прелюбопытная компания. Но, по мне, лучше они, чем попы. Креационисты поганые! Что дарвинизм, что креационизм - одинаково бляди. Но лично я больше церковную мерзость не люблю. К науке всё это отношения не имеет. А теории эволюции нет. Есть спекуляции, фантазии, множество мнений. - Неожиданно в глазах Раздольного мелькнула смешинка: - Будь ты физиком, оспаривал бы Эйнштейна! Социалистические мракобесы в своё время выпустили приказ по Академии, запрещающий критиковать теорию относительности. Всякое удобное им учение всесильно, потому что верно! Злодейский мозг Ленина они разрезали на 30000 препаратов в поисках признаков гениальности. В конце концов, согласны были на хотя бы на тень уникальности. Один горе исследователь настолько свихнулся, что сожрал микропрепарат латерального коленчатого тела мозга вождя! Думаешь, сейчас по-другому? Ничуть не бывало!
      Академическая наука не маяк в океане непознанного, а в лучшем случае лишь керосиновая лампа - это для Николая очень быстро стало очевидным. Но и нигилизм не путь к свету знаний. Классическая механика не объясняет квантовые эффекты, но это не значит, что она неверна. Так и дарвинизм, который Николай для себя свёл до частного, неочевидного случая чего-то более фундаментального, пока неизвестного. А, чтобы не дразнить академических гусей, он облекал свои исследования в традиционные одежды, хотя в основе его теории лежали убеждения, которые официальная наука клеймила, как лженаучные.
      Однажды, сочинив очередную формальную заявку и план работы, Николай нарвался на неудовольствие Мамонтова, который, как руководитель, визировал документальную чепуху и отправлял её дальше по инстанциям.
      - Какая ахинея! - Мамонтов презрительно ткнул пальцем в заявку Николая: - Но... Но наши академические дуболомы это любят. Им нравится, когда им кажется, что они понимают во всех науках сразу. Только меня за идиота не держи. Я подпишу, но хочу знать, о чем речь на самом деле?
      Тогда Николай только подступался к своему проекту создания аппарата, который будет не только влиять на нейронные матрицы, но и кардинально перестраивать работу мозга. Раскрыть Мамонтову замысел во всей фантазийной полноте, он не решился. Но даже то, что приоткрыл, не могло обойтись без упоминания о торсионных полях, теории вакуума и голографической Вселенной.
      - Будем считать, что я этого не слышал, а то попрут и тебя, и меня. - сделал для себя вывод Мамонов: - Подведёшь под монастырь...
      Мамонтов человек, абсолютно беспринципный и в науке, и в жизни. Это и к счастью для Николая, и к несчастью. Хотя так ли уж к несчастью? Без хитромудрости и подлости Мамонтова научная карьера Николая закончилась бы, едва начавшись, и жизнь сложилась бы иначе. В пору спасибо сказать!
      Поддержка Мамонтова выразилась в форме невмешательства в исследования, что подвигло Николая пойти дальше, чем он первоначально задумал. Николай в корне изменил свой подход к работе с шимпанзе. Обычно, экспериментаторы пытаются дотянуть обезьяну до уровня человеческого поведения. Зачем? Что это доказывает? Только то, что обезьяна согласна поиграть в человека за лакомство, но недолго. В кадре умильная картинка волосатого джентльмена в смокинге, за кадром - не послушание, хитрость, подлость, тяга крушить всё, что напоминает о людях. Безобидное вегетарианство шимпанзе - миф. Во-первых, голод не тётка; во-вторых, вкусно. И каннибализма шимпанзе не чураются. Совсем как люди! Николай поставил перед собой задачу развить в подопечных наихудшие человеческие качества и подавить благородную эмоциональность, которая в мизерных дозах всё-таки досталась им в наследство от человеческих предков. И он добился своего, разумеется, не дрессировкой, как можно было бы предположить. Николай перестроил мозговую деятельность своих подопечных. Конечная цель - превратить обезьян в электронно-управляемых биологических роботов убийц. И, что удивительно, вместе с ростом злобности росла и разумность. Шимпанзе с лёгкостью осваивали огнестрельное и холодное оружие, человеческий манекен били по самым уязвимым местам, согласовывали между собой тактику нападения на жертву. Но довести до конца программу не удалось.
      В одно злосчастное утро в клетке нашли трупы двух аспирантов, которые, вероятно, сильно переоценили свои возможности управления подопечными. Что они пытались проверить, или какой незапланированный эксперимент провести - это осталось загадкой. А вот в том, что шимпанзе полакомились, сомнения не было. Своим гостям они пробили дыры в основании черепов рядом с большим затылочным отверстием и, скорее всего, у оглушённых, но ещё живых, высосали мозги. Вот такой несчастный случай на производстве.
      Происшествие разбирала очень важная комиссия. Николай отделался выговором "за отступления от плана мероприятий по программе..." и все в таком духе. На самом деле он выбросил этот план в мусорную корзину. Для приличия, первоначально мнения в комиссии разделились. Предложение наказать молодого учёного за самоуправство в протоколе зафиксировали, но настаивать никто не стал. Видео материалы экспериментов ошарашивали. Иногда казалось, что на экране действуют люди, зачем-то переодетые в костюмы шимпанзе. Кто-то в шутку заподозрил компьютерную графику. Голливуд, да и только! Но основная научная документация экспериментов озадачивала ещё больше. Взять хотя бы, для примера, раздел "Планирование подопытными боевой операции". В узком кругу, очень специализированном, надёжно укрытом от общественного внимания, имя Николая прогремело под псевдонимом "Сотрудник Икс".
      Николая разыгравшаяся трагедия потрясла. Он словно оказался на краю пропасти, заглянул вниз и в ужасе отшатнулся. Дурман увлечённости экспериментом пропал. Вряд ли после случившегося он смог бы продолжить свою работу. Но этого делать и не пришлось. Программу закрыли. Шимпанзе-убийцы - это как новое оружие без инструкции. Как с ним обращаться? Непонятно. Как самим от него уберечься? К тому же, время пока относительно мирное. Солдат без войны - не солдат, армия без войны не армия. Удаётся изредка повоевать, но обезьянье войско в эти эпизоды никак не впишешь. А содержать боевых шимпанзе на всякий, непонятно какой случай, без конкретного плана их использования, пожалуй, ни к чему. Но на заметку взять нужно.
      Вскоре умер Раздольный. За два дня до этого у них состоялся разговор, который долго не выходил у Николая из головы.
      - Они сами дураки. - сказал Раздольный, который узнал о случившемся по своим каналам: - Это не твоя проблема. Гуманизм - это тоже не твоя проблема. Или ищи себе другое занятие. Впрочем, не уверен, что теперь у тебя есть выбор, сотрудник Икс. Придумают же... В том, что ты сделал и как это сделал, никто кроме тебя не разбирается. Даже я. Добром не отпустят. Но это всё чепуха. А вот, что не чепуха... - Раздольный помолчал, словно решая, сказать или не сказать: - У меня был сын. Он умер. Я мог его спасти, но ценой жизни другого человека. Я не решился. С тех пор жалею об этом, мучительно жалею. Не могу себя простить. Если есть ад, то пусть я буду гореть в гиене огненной до скончания времён. Если ты будешь до конца честным с собой, то неизбежно придёшь к выводу, что морального закона не существует ни в жизни, ни тем более в науке. Пойми раньше, чем наделаешь непоправимых ошибок.
      Вспомнив Раздольного, и теперь уже бесконечно далёкий мир прошлого, Николай смотрел на Самуилыча и подумал: а как бы поступил этот доктор Айболит? Если для спасения его мальчиков потребуется взамен другая жизнь? Умозрительные рассуждения не годятся. Они ничего значат. Ответа на этот вопрос нет до тех, пора жизнь не принудит к выбору. Чего стоит сердобольность Самуиловича? Она идёт от профессии, или от сердца? Стал бы он, как Николай, участвовать в выведении зомби? Станет ли он помощником в реализации задуманного Николаем?
      Пока только задумки, а плана нет. Церебральный сорсинг, или, по-простому, сортировка людей по устройству мозга, без высокотехнологичного оборудования невозможна, тем более что сопряжена с генетическим обследованием. Психологические тесты Николай не признавал. Средства пока неизвестны, зато цели определены.
      Любой отбор - это ворота, через которые смогут пройти не все. Искусственный отбор не исключение. Дегенерация - эволюционная проблема, а не гуманитарная. Николай считал, что кастовое разделение людей неизбежно. Что делать с теми, кто окажется вторым сортом? Уничтожать? Может быть. Или помочь им одичать. Часть плана уже исполнила Серая смерть. Люди, осевшие в Царёво, по внешним и ментальным признакам, скорее всего, схожи и по генотипу, и по фенотипу. Если судить по анкетным данным, пусть часто и выдуманным, на их памяти, в их семьях смешанных, разнонациональных браков не было. Совершенно определённо это можно утверждать по явно национальным общинам. Чистота крови там достоинство. Серая смерть в числе прочего стёрла с лица земли диффузную, генетически перемешанную часть человечества, тем самым уничтожив основную предпосылку генетической дегенерации. Осталось только по граблям не ходить.
      Человеконенавистничество, расизм, фашизм - это справедливые обвинения, которые в диалоге с собой Николай не отрицал. Но они справедливы лишь в рамках социальной обусловленности и социальных стереотипов сгинувшей цивилизации. Матрица социального поведения изначально от рождения запечатлена в мозге девственно чистой. Наполняют её воспитание, образование, культура. Потом сломать эту матрицу трудно, часто невозможно. Именно поэтому Николай не щадил людей, которые пытались строить жизнь по прошлым образцам. И в прошлой жизни шёл искусственный отбор с благородной целью, но с крайне негативным результатом.
      Теория теорией, а что практически? Самуиловича не перекуёшь из Айболита в ревнителя кастового общества. Тут и думать нечего. И что делать? Нет-нет, таких людей Николай в обиду не даст, но и на поводу у них не пойдёт. Теоретически. А в жизни, уж как получится. Если совсем честно, то иногда Николай думал о себе, как о бодливой корове, которой бог рог не дал.
      Самуилыч молчал, но его огорчённый вид, был красноречивей слов, и Николай закончил разговор обещанием основательно вернуться к проблеме наркомании как-нибудь потом. Если, конечно, раньше крысы не сожрут. Новая, неожиданная беда надвигалась стремительно. Крысы! Вечно досаждающие людям зверьки, в новом мире стали смертельной угрозой.
      Свою научную карьеру Николай начинал с экспериментов на мозге крыс. Для этого на полгода его откомандировали в специализированную, разумеется, не гражданскую, а ведомственную лабораторию. Там учёные выводили породу боевых крыс и преуспели в этом необыкновенно. Новых животных ещё нельзя было назвать отдельным видом, но шло к тому. Почти бесшёрстные, с большой головой и передними лапами, которые уже сильно отличались от обычных крысиных лап, хотя ещё и не были, условно говоря, "руками" - эти твари производили на Николая тягостное впечатление. Именно, что "производили", то есть целенаправленно и, что совершенно невозможно, осознанно: новый, незнакомый человек им не нравился.
      Если кто-то скажет, что крыса на него посмотрела, то это сильное преувеличение. С человеческой точки зрения крысы крепко подслеповаты, их глаза буквально смотрят в разные стороны, их мозг не совмещает увиденное в одно изображение, мир для них - светлый фон, на котором движутся серые пятна. Своих и чужих крысы различают по запаху, но на коротком расстоянии. Очень чувствительны к электромагнитным импульсам и к изменению звука в широком диапазоне, включая ультразвук. Воспринимая мир во взаимном движении образов, запахов и частотных колебаний, крыса физиологически не может видеть кого-то обособленно и неспособна сосредоточится настолько, чтобы "посмотреть" в человеческом понимании.
      Рассказы о крысиной "умности" сильно преувеличены популяризаторами биологии. Крысы, по шкале интеллектуальности животных, выше среднего уровня не поднимаются. Это в лучшем случае. Образно, их можно сравнить с тупым, необразованным, крайне агрессивным человеком. К этому следует прибавить не типичный в животном мире каннибализм, жестокость и социальную подлость злобных грызунов. Именно негативные качества крысиного ума, в этом смысле удивительно похожего на человеческий, и привлекали Николая, как исследователя. К крысам он относился с брезгливостью, удовольствия от работы с ними не получал, глядя на них думал о самых мерзких свойствах человеческого рода.
      Другой дело, например, дельфины. Контакт с ними взаимно обогащающий, пожалуй, даже облагораживающий... чувством вины за насилие над природой. В подобно крысиной, разумеется, не гражданской лаборатории, воспитывали дельфинов-диверсантов. Николай пробыл там недолго в качестве ассистента некого научного светоча, которого ему хотелось придушить за его эксперименты над дельфиньим разумом, сравнимые с опытами над заключёнными в концлагерях. Подобные чувства испытали и сотрудники лаборатории. Они взбунтовались. Разразился ведомственный скандал. Руководителя лаборатории, невзирая на его генеральское звание и научные заслуги, срочно уволили из армии на пенсию, злостных зачинщиков-строптивцев разогнали по мало научным должностям в потаённые уголки необъятной родины. Но и высокопоставленного экспериментатора убрали, как бы по его просьбе.
      Николай - ассистент. Это меньше, чем ничто. Его участие в бунте отметили лишь выговором, что светоч военной психиатрии посчитал несправедливым и пообещал сгноить Николая в должности младшего научного сотрудника. Зато в родной лаборатории его встретили радушно. Коллеги оценили благородный порыв Николая, хотя и не считали его поведение разумным. По-своему был доволен руководитель лаборатории, проклятущий Мамонтов: теперь Николай от него никуда не денется. Конечно, попробовать может. Даже лучше, если попробует и на собственном опыте прочувствует роль администрирования в науке, особенно ведомственной.
      Николай никогда не забудет прощание воспитателей и воспитанников дельфиньей лаборатории. Оказалось, воспитатели не верили, что их питомцев когда-нибудь используют практически, более того, прилагали разумные, под завесой наукообразности, усилия, чтобы этого не случилось. Прощание было трогательным. Удивительно, люди и дельфины нашли общий язык лучше, чем люди между собой.
      Командировка Николая выглядела заманчиво: разгар курортного сезона, благодатный юг, ласковое море... Но претендентов почему-то не нашлось. Почему, стало ясно позднее. Никого не устраивала роль мальчика на побегушках у академика садиста, больше знаменитого своим хамством, чем научными достижениями. Поэтому высокую честь оказали новенькому, самому молодому сотруднику. Николай по неопытности этого не понял, искренне обрадовался, но достойно подготовиться не успел, так как всё произошло неожиданно и срочно. О повадках морских людей он мало что знал и вдобавок сразу же стал причиной истории, вспоминать о которой без улыбки невозможно.
      Один из дельфинов вдруг, ни с того ни сего, стал уделять Николаю повышенное внимание: радовался его появлению, выпрыгивая из воды, только что фигуры высшего пилотажа не выписывал, сопровождал в пределах возможности сопровождения. Можно сказать, ни на шаг не отходил. Приглашал поиграть, о чём-то ворковал на своём языке.
      - Он в тебя влюбился. - объяснил белобрысый, апполонистый, всегда только в шортах и тапочках, работник дельфинария Серёга и уточнил: - Не платонически. Так что, ты с ним поосторожнее, он настырный. - усмехнувшись, хитро прищурив глаза, Серёга добил окончательно: - Может, родственную душу почувствовал?
      До сознания Николая услышанное дошло не сразу, а то бы он покраснел.
      Да, они и такие, и сякие эти дельфины. С человеческой точки зрения, аморальность полная. Лесбиянство, гомосексуализм, инцест, оргии... Причём не с целью зачатия, а для удовольствия. С рождения самка обучает детёныша науке наслаждения. У них так принято. Игры и секс - кажется, основное времяпрепровождения дельфинов.
      С Серёгой Николай подружился, и влюблённый дельфин Гоша это заметил сразу.
      - Смотри-ка ты, грустит - посочувствовал Серёга: - На тебя чуть-чуть обижается, а мне завидует. - мимо Гошы проплыл другой дельфин и что-то чирикнул: - А Беляш ехидничает.
      Николай не стал выяснять, чему завидует Гоша, тем более что безосновательно.
      - Ты действительно их понимаешь? - спросил Николай.
      - Когда медленно говорят, немного понимаю. Для людей они говорят медленно, а между собой, обычно, очень быстро. По ночам нас, персонал, обсуждают. Я по нашим именам угадываю, про кого говорят. А начнёшь записывать, сразу тему меняют. Их не обманешь. - с любовью в голосе ответил Серёга и, с видом человека которому в голову пришла удачная мысль, предложил: - А ты угости его... в смысле проставься. Пиво они не очень, от водки дуреют, утонуть могут, а вот винца... А то парень совсем загрустил. Знаешь, как он обрадуется! Выпьете, пообщаетесь... - Серёга хитро, прищурился и съехидничал: - Глядишь, и договоритесь!
      - А может, на троих сообразим? - недовольно спросил Николай, неприятно задетый подначкой.
      - Отличная мысль! - согласился Серёга
      Свидание за бутылочкой вина с влюблённым дельфином... Что-то в этом смущало, и Николай не решился.
      Кому расскажи - не поверят!
      А вот с Серёгой и случай представился, и винца выпили, и пообщались, и договорились.
      Дружба с морскими людьми не лишний раз напомнила: всё, что мы называем живым, наделено сознанием и разумом. Сознание - это способность воспринимать себя и окружающее, сумма физиологии организма. Разум - это способность вести себя адекватно этому восприятию. С мышлением сложнее, даже если ограничиться пониманием, что это внутренняя речь. Мышление, продукт социальности, или социальность продукт мышления? Вопрос о яйце и курице. Но лучше не заводить этот разговор во время обеда за поеданием бифштекса. В доме повешенного не принято напоминать о верёвке. Скорее всего, разум более совершенный, чем человеческий, будет поступать с людьми так же, как они поступают с животными: включит в свой рацион, будет ставить над ними опыты с благородной познавательной целью. Не удивительно. Поиск критерия разумности требует жертв и ясного сознания, не замутнённого иллюзорными размышлениями о добре и зле. Жертв уже без счету, а результата, как не было, так и нет.
      - Мы их учим, они нас учат. Морской народ! - сказал Николаю один из соратников по бунту: - Но учатся, если хотят этому учиться. Да, да... И они не хотят учиться убивать людей! Ни в какую! Хоть кто-то не хочет нас убивать. Пустяк, а приятно.
      Убивать или не убивать? У крыс этой проблемы нет. Они совсем как люди, всегда готовы сожрать друг друга и, вообще, сожрать всё, что можно сожрать. В крысиной лаборатории Николай почувствовал это особенно остро. Даже пришёл в голову бредовый вопрос: кто и кого тут изучает? Боевые крысы смотрели на Николая! Именно смотрели, что невероятно. В их взгляде появилось что-то угрожающе человеческое. Николай быстро расставил точки над "и", показал, кто командует парадом. Ультразвуковой ужас, электромагнитный импульсный хлыст, погружающий крыс во мрак красный свет - все это в купе возымело своё действие. Подопытные впадали в ступор при появлении Николая и больше не пытались его приручить.
      Свои опыты по перенастройке крысиного мозга Николай в полном, запланированном объёме не завершил. Параллельно, сотрудники лаборатории, занимаясь своими исследовании, выявили, на их взгляд, фантастическую генную мутацию у своих подопытных. В подробности Николая не посветили. У него мелькнула мысль, что это его опыты повлияли на крысиную эволюционно очень гибкую наследственность. Но говорить об этом Николай не стал. Сочли бы за желание примазаться к результатам чужой многолетней научной работы. К сожалению, не стремление к истине, а дурного свойства конкуренция - обычная атмосфера коллективной науки. Николая попросили на неопределённое время, для чистоты исследования генетического феномена, прекратить эксперименты. И что тут причём? В переводе с интеллигентского, это значило: убирайся восвояси, не до тебя!
      Примерно через месяц, когда Николай уже выбросил из головы "крысиные бега", как он это назвал, его, ни с того ни с сего, срочно отправили на странное медицинское обследование, в которое вошла даже проверка на детекторе лжи. Ни в космос ли собирались запустить? Нет, проблемы оказались земные. Боевые крысы сбежали из лаборатории. Подробности шокировали. Животные освободились из вольеров, запертых на электронные замки, при этом отключив сигнализацию, и выбрались из лаборатории по подземному ходу, прорытому в цементном фундаменте здания явно не в один присест: они готовились к побегу! По-другому это расценить нельзя. И в то же время, как в это поверить? А если поверить, то, значит, крысы в отсутствие людей, хозяйничали в лаборатории уже давным-давно. И это не всё. У сотрудников лаборатории обнаружились серьёзные проблемы с психикой. Вот это Николая не удивило: крысиное воздействие он испытал на себе. Следователи считали, что сотрудники сами выпустили крыс. Развивая их версию, Николай не мог удержаться от ехидства. Разумеется, они выпустили! И сами прорыли для крыс подземный ход в бетоне, рассчитанном на атомную бомбардировку. Да уж, точно сумасшедшие! Или государственная измена!
      В новом, обезлюдевшем мире привычное, многотысячелетнее соседство человека и крыс закончилось. Грызуны, которые могут приспособиться к самым невероятно тяжёлым условиям окружающей среды, без людей оказались в сложном положении. Попытки городских крысиных стай утвердится в лесах, заканчивались полным поражением. В дикой природе они становились лёгкой добычей хищников и вообще пришлись не ко двору. Лес гармоничен и самодостаточен, ему вполне хватает своих, природных грызунов. Терпеть беспримерно наглых гостей лес не хотел. А в опустевших городах люди охотились на любую живность. Крысиное мясо прочно утвердилось в их рационе, хотя подчас становилось причиной тяжёлых пищевых отравлений, но не смертельных. Бесы, пережившие Серую смерть естественным образом, стали нечувствительны ко многим заболеваниям, которые раньше наверняка свели бы их в могилу. Так любимые крысами человеческие помойки превратились для них в смертельно опасные ловушки. И всё же, до поры, оставшегося от людей в городах хватало для пропитания, и крысиная популяция росла, но вместе с ней росло число дичающих кошек и собак, для которых грызуны были естественной и обильной пищей. Ни охотится стаями, ни защищаться стаями крысы не умели. Они могли навалиться скопом на слабую, одинокую жертву, но разве это охота? Так что при полном исчезновении людей, вероятно, и крысы переведутся. Зловредные грызуны на деле оказались подобием домашних животных.
      Вероятно, природа, в конце концов, и уравновесила бы пищевую цепочку, да на арену выживания вышли особенные крысы. По первым, доставленным ему экземплярам разрастающейся напасти, Николай понял, в чём дело. Это был привет из прошлого. Потомство боевых крыс. Умные, хитрые, злобные, способные сплотить низкоранговую массу своих сородичей в коллективный, пусть и примитивный, но разум, они стали угрозой всему живому.
      Наступление нового врага началось с нападений на хутора. Мощности ультразвуковых излучателей не хватало, чтобы рассеять большую стаю, и не везде они даже были. Набеги на лесные массивы, поля и посевы наглядно демонстрировали перспективу мрачного будущего.
      Все известные способы борьбы с крысами помогали несущественно. Было замечено, что если разогнать стаю, то одинокие грызуны теряли стремление к нападению и удирали с поля боя. Но стаи быстро восстанавливались. Эффективность применения огнемётов была такой же, как от самосожжения: крысы разбегались, разнося вокруг огонь. Выявились и экстравагантные, хотя и не удивительные особенности. На одном из хуторов крысы начали захват со склада с самогоном. На этом их наступление захлебнулось. Грызуны упились до такой степени, что их граблями в кучи собирали. Но даже если перестроить всё хозяйство на самогоноварение, сомнительно, что это остановит крысиную армию, скорее подхлестнёт. Много водки не бывает, а вот не хватает - всегда!
      Слухи о том, что четвероногие бандиты, более чем самогон, почитали за лакомство крестов, недолго были слухами. Это так - подтверждали достойные доверия свидетели, добавляя, что зрелище страшное. Но какой от этого толк? Склонность Николая к естествознанию побудила его к экспериментальному исследованию вопроса. Если бы пленённый разведчиками крест знал, что его ждёт, то разорвал бы себя собственными руками, чтобы умереть раньше, чем мерзкие твари начнут трапезу его телом.
      Зрелище действительно было жутким. Вероятно, запах крестов действовал на крыс как мощный наркотик, настолько мощный, что у них пропадал инстинкт самосохранения. Грызуны поедали живого человека сладострастно, вряд ли даже спаривание доставляло им подобное удовольствие. Конечно, не отказывались они и от мёртвого тела, но тогда экстазность их поведения зависела от свежести трупа.
      Практическое применение открытию выглядело так. В крысоопасном месте выкапывалась глубокая яма. В неё бросали связанными самое большое до десяти крестов. Обычно в течение часа в яму устремлялись окрестные крысы. Их безумию не было предела. В надежде добраться до вожделенного запаха, он прыгали друг на друга, даже если от жертвенных тел их отделял метровый слой собратьев. После наполнения ямы примерно на две трети, в дело вступали драконы. Своим испепеляющим огненным дыханием они превращали безумное пиршество в братскую могилу. После этого яму закапывали. Истребительная процедура оказалась с бонусом. Как индивидуальный, так и коллективный крысиный разум избегал мест массовой гибели своих собратьев: земля, далеко вокруг пропитанная предсмертным визгом, пугала.
      Сосредоточившись на изучении уже опьянённых крыс, Николай упустил из виду более эффективный способ борьбы с ними. Но жизнь подсказала. На территории, которые бесы уже считали своей, оставалось несколько опорных пунктов крестов. Личный состав сменялся раз в неделю. Это всегда были тревожные дни: колона военных автомобилей на трассе, в десяти минутах езды от Царёво, вызывала опасение. Кто знает, что у крестов на уме? Жизнь замирала перед неизвестностью. Иногда смену производили по воздуху. Вертолёты появлялись с востока и до Царёва не долетали. Оценив ситуацию, Николай пришёл к выводу, что на прямом плече у крестов нет серьёзного промежуточного пункта заправки. Вертолётной дальности на кратчайший путь существенно не хватало. Вот и летали, делая крюк на заправку, что вряд ли разумное использование топливных ресурсов. И действительно, от вертолётов отказались в пользу автотранспорта
      Проблему некомфортного соседства ликвидировало крысиное нашествие. Грызуны сожрали крестов за милую душу. Очередной конвой успел сообщить в центр о нападении, но вернуться ему было не суждено. Крысы отличные прыгуны. Свидетели рассказали, что грызуны налетели на военные автомобили тучей. Это была огромная стая. Но что примечательно: плотно закусив, крысы, вероятно, окончательно взбесившись, разодрались между собой.
      Объяснение оказалось простым и в тоже время удивительным. Раньше Николай с подобным не сталкивался. Изо рта крысы, вкусившей крестовское тело, исходил вожделенный, пьянящий запах. Счастливо покушавшая особь мгновенно превращалась в объект вожделения собратьев, и её растерзанное тело наделяло их смертельным духом. Взаимоубийственное безумие распространялось по стае, как взрывная волна, но, к сожалению, так же и таяло - в квадратичной зависимости.
      Учитывая открывшуюся особенность крысиного братства, Николай упростил тактику борьбы. Крестов просто запирали в каком-нибудь брошенном строении подальше от действующего жилья, или привязывали к столбам. И всё!
      Крысы ещё досаждали, хотя уже и не смертельно, а вот кресты навсегда покинули территорию: восстанавливать своё присутствие они не стали. Несчастье крестов - достаток бесов: материальная база Правителей пополнилась огромным складом боеприпасов, мощной базой госрезерва и крупным элеватором.
      Что чувствует человек, когда его начинают есть крысы? Об этом страшно было думать. Даже неверующему человеку хотелось перекреститься и сказать: прости нас, господи! Об этом не говорили. Это не обсуждали. Да и что обсуждать? Своей решительностью Правители спасли многих. Какой ценой? Кресты, хоть и кресты, но тоже люди, виноватые лишь в том, что они кресты, выхваченные случайно, украденные у своих близких. Жаль их? Кому-то жаль, кому-то нет. Может, и некоторым крестам жаль бесов, у которых они забирают кровь. Благородство цели не оправдывает преступные средства. Это ясно, как дважды два. Спорить не о чём. Но тот, кто следует этому принципу, неизбежно идёт к поражению. Это ясно и без дважды два. Да... И жить страшно, и умирать не хочется.
      Общественное мнение Николая не интересовало. Если бы интересовало, то в Царёво не осталось бы другого мнения, кроме крысиного. Пока люди рассуждали, крысы, созданные людьми против людей, действовали. К счастью, наука далека от совершенства, к несчастью - в высшей степени амбициозна. Генная инженерия - это как в стельку пьяный водитель за рулём. Человеческое вмешательство в генную материю всегда нарушает природный баланс. Расплата за это неизбежна. Чем фантастичней краткосрочный эффект, тем ужасней расплата в будущем. А рукотворные крысы, в силу неумелости их конструкторов, обошлись недорого. Повезло! Из наблюдений за неожиданным смертельным врагом можно было сделать только один вывод: поколения бойцовских крыс стремительно вырождались. Оставалась опасность спонтанных мутаций, но вряд ли, а даже если, то генные мутации неизменно вредны для эволюции вида, убивают его, таким образом, восстанавливая природный баланс. А крысиные поколения сменяются быстро. Долго ждать не придётся.
      Крысы действительно отступили. Их коллективный разум терял силу, стаи уменьшались, а поодиночке они не более опасны, чем обычные грызуны. К тому же неожиданно на помощь подоспели рукокрылые - здоровенные, с размахом крыльев чуть не до метра, летучие мыши. Раньше такие в здешних местах не водились, их бы давно заметили. Обычных пещерных малявок, пожирателей насекомых, было полно, но вреда они не причиняли. Разве что вздумали поселиться в бесхозной церкви. Но оттуда их вывели сразу. Летучие мыши, раз основав свой дом, сильно к нему привязываются - родина! Выкурить их потом очень сложно. Плотоядных рукокрылых монстров жизнь в местных маленьких пещерах вдоль берега Реки, видимо, не устраивала. Они облюбовывали оставленные людьми города и посёлки. Раньше старатели сталкивались с ними лишь далеко на юге.
      Сколько ещё сюрпризов таит новый, обезлюдевший мир? А вдруг завтра прилетит генно-модифицированная саранча, уничтожающая все живое? Или нападут клопы-убийцы? По счетам прошлого платит будущее. Николай не сомневался, что потомки проклянут защитников генной модификации.
      У крестов война с крысами протекала иначе. Учёные быстро разобрались что, откуда и почему. Выводы специально созданной для этого комиссии, сразу засекретили. Говоря по-простому, чтобы справится с напастью, нужно скормить крысам часть населения. Хороши выводы! Кто ж такое допустит?! Допустили же избиение бывших сограждан, которых теперь называют бесами. После такого допущения допустимо всё, что угодно! Способы добычи бесовской крови - наглядное тому подтверждение. А ведь тоже, кровь людская - не водица. Пока в узко государственной среде обсуждали этические проблемы, до общественности дошли слухи о том, каким образом бесы ведут борьбу с крысами. Слухи слухами, мало ли что говорят! Но, по как бы недосмотру цензуры в печать попали выводы научной комиссии. Слово "шок" стало самым употребительным в новостных заголовках. Вот почему правительство ведёт лишь формальную борьбу с крысиным нашествием! Обвинение пустое. Правительство старалось изо всех сил, но ничего не получалось. Несколько крыс ухитрились пробраться даже в президентскую резиденцию! Для знающих - это показатель. Всем показателям показатель!
      Соскучившись по демократическому разгулу, оппоненты власти громогласно, через интернет, взывали к народу - доколе?! Контролирующим организациям пришлось напоминать крикунам, на большее они не решились, что чрезвычайное положение в стране действует и распространяется на интернет тоже. В прессе появились, с подробными описаниями, сведения о съеденных фермерских семьях, о солдатских казармах, в которых порезвились крысы. Общество бурлило, бурлило, бурлило. Что делать? Внятный ответ предлагали только крайне правые: для спасения страны нужно пожертвовать уголовными преступниками и вообще, всяческим криминалитетом. Криминалитет забеспокоился и без сговора стал помогать деньгами ораторам, зовущим к светлым идеалам гуманизма. Церковь призывала к милосердию. К какому милосердию, кого милосердствовать?! Богохульники рассчитали, что если пожертвовать всеми попами, то не только на Земле, но и в Солнечной системе ни одной крысы не останется. Поначалу показалось разумным скармливать покойников. Родные усопших возмутились. Попутно все голосящие стороны, на чём свет стоит, поносили бесов. В ответ циники ехидничали: мы пьём их кровь, они спасаются нашим телом. Как аукнется, так и откликнется! Внесли свою лепту в общественный дискурс и антисемиты: евреев на бочку! Коротко и ясно.
      Общественное мнение к общему мнению прийти не смогло.
      Президент пребывал в бешенстве, в показном бешенстве, которым прикрывал свою растерянность. Все, кто знал его близко, понимали его состояние правильно, услужливо подыгрывали и не обижались на его несправедливые упрёки в свой адрес. И Директор публично метал громы и молнии, а наедине сказал Президенту:
      - Нужно тянуть время. Усилия бесполезны, жертвы неизбежны.
      - А ты крикунов упустил! - упрекнул Президент.
      Директор виновато склонил голову. Как же, упустил! Сам же и поспособствовал. Без крикунов трудно демократию симулировать. А тут такой повод! Умолчание было бы хуже. Ничего путного крикуны предложить не могут, как всегда, за все хорошее, против сего плохого. Чем громче они орут, тем меньше их слушают. Плюрализм - дело тонкое, государственное.
      В хаосе мнений, слухов и лживых новостей как всегда вовремя прозвучало Президентское слово. Преисполненный горечи, Президент говорил о несчастьях преследующих человеческую цивилизацию. Призывал к сплочению, правда, не уточнив кого и с кем. Но главное, он привёл примеры героического самопожертвования борцов с крысиным нашествием. О том, что это безродные заключённые, одинокие пациенты психушек, бомжи, пьяницы и наркоманы, от которых отказались их семьи, Президенту не доложили, а он об этом не спрашивал. Все они будут награждены посмертно.
      Так уж совпало, и это действительно совпадение, что на другой день в печати появилось сообщение: учёные нашли приемлемый способ борьбы с крысиной напастью. Они пропитывали кровью и ядом стекловату, которую разбрасывали в местах скопления грызунов. Это действовало менее эффективно, чем ..., но все же успешно. Патриотов призвали на пункты сдачи крови. Если можно было бы суммировать индивидуальные вздохи облегчения, то случился бы ураган.
      Для пущей сохранности, Николай взял с собой в Лабораторию копию истории крысиной эпопеи. Может, ещё пригодится. А может, и нет. Просматривая прочие привезённые материалы, Николай поймал себя на мысли: конец света! Собранные вместе, они пугали. Тут и странная плесень, появившаяся в опустевших городах, лысые кошки с третьим глазом на лбу, чудесные исцеления от ранее смертельных болезней и смерти от ранее пустяковых недомоганий. Того и жди, что скоро появятся черти, лешие, русалки и водяные. Слухи о них не умрут, пока жив на Земле хоть один человек.
      
      ЖЕРТВЕННЫЙ УБОЙ
      
      В прошлом - какая-то фабрика, теперь - мрачные индустриальные останки. Безобразный бетонный забор местами повален: старатели взорвали, или солдаты практиковались в стрельбе из миномёта. Внешний вид фабричных корпусов не оставлял сомнений, что они разграблены: дыры в кирпичных вставках, через которые вытаскивали оборудование, выбитые окна, двор, захламлённый раскуроченными приборами и бесполезной технической мелочёвкой. Но свежее крысиное говно повсюду свидетельствовало об обитаемости руин, что нехарактерно для бывших промышленных объектов давно заброшенных, выпотрошенных людьми и обглоданными до последнего проводка всеядными грызунами. Обитаемость подтверждали и сквозняки: они разносили по зданию перемешанный с животным запахом, запах, который невозможно забыть и с чем-то спутать - гнилостный запах человеческой смерти.
      Издалека место показалось годным для основательного привала: здание - на отшибе промзоны, наверняка с множеством просторных и в тоже время укромных помещений, так что найдётся, где спрятать мотоциклы. Продолжать на них путь - значит привлечь к себе нежелательное внимание. Мотоцикл в Несчастной стране скорее сезонное хобби, чем средство передвижения. Да и дорога была ночной, усталость брала своё, хотя добрались без приключений: объехать просёлками немногочисленные военные посты крестов труда не составило.
      В пространстве, схваченном бетонными стенами, шаги звучали скрипуче из-за мелкого мусора под ногами. Николай рефлексивно изменил походку, но скрип продолжался: очередное, уже бессчётное подтверждение очевидного - неумеха сводит на нет опытность спеца. Николай недовольно посмотрел на Никиту, как учитель на двоечника, мол, учишь, вас учишь... "Вот ещё!" - буркнул шёпотом себе под нос Никита, но, припоминая плохо усвоенные уроки, и следуя наглядному примеру учителя, изменил свой шаг. Теперь друзья напоминали балетных злодеев на женский манер: они сначала ступали на кончики пальцев, словно были не в армейских ботинках, а в пуантах, и медленно переносили вес на ступню. Всё равно иногда под ногами похрустывало, но тихо-тихо. Для такой ходьбы удобны кроссовки, а в ботинках - просто мука! Никита попробовал шаг "с пятки", но получилось совсем плохо, и снова нарвался на недовольный взгляд Николая.
      Крадучись, невольные разведчики вышли сначала на неясный звук, а потом и на его источник. Неживописно раскуроченные остатки оборудования, за которыми нетрудно укрыться, позволили подобраться достаточно близко, чтобы увидеть всю мерзость происходящего.
      Дневной свет свободно врывался через большие пустые проёмы со следами окон, освещая в основном центральную часть помещения, которая от этого походила на сцену с актёрами. Сразу обращала на себя внимание одежда, охарактеризовать которую проще всего сказав, что не евреи такую одежду не носят. Непременная кипа на головах подтверждала принадлежность актёров дьявольской постановки к народу священников. Молитвенная сосредоточенность, обращённая к Творцу, одухотворяла их лица.
      По-взрослому одетый, но ещё совсем мальчик, держал раскрытую книгу перед длинным человеком с длинными неподстриженными прядями волос на висках, что отличало его от собратьев. В одной руке у него был длинный нож с узким лезвием, в другой - длинное шило. Он читал на незнакомом языке, вероятно, молитву, настолько углубившись в неё, что, казалось ещё чуть-чуть, и он утащит в свою отрешённость окружающий мир. Перед ним уже не стоял, а висел на руках дюжих молодцов голый бес: на голове, повёрнутой на бок и удерживаемой в таком положении одним из мучителей, зияла рана, из которой сочилась кровь, полураскрытый рот, перетянутый повязкой, дополнительно зажимал ладонью держатель головы, дабы предсмертный хрип жертвы не оскорблял святость действия. В выпученных от ужаса глазах беса билось и вопило сознание, но истомлённое ожиданием страдания тело уже не слушалось, не сопротивлялось.
      Закончив чтение молитвы, длиннопрядный, воспрянув в реальность, ударил жертву ножом в шею. Брызнувшая струя алой крови залила и без того уже окровавленные руки палача, достав до так же уже окровавленной одежды. Мальчик успел отдёрнуть священную книгу: на лице его промелькнул страх перед наказанием, если бы он не успел. Подскочил прислужник, подставляя священный сосуд к ране. Длиннопрядный застыл, как памятник на пьедестале. Чтобы кровь лучше вытачивалась, держатель в надлежащем положении головы сильнее зажал рот жертве: бес мычал и хрипел, его тело билось в конвульсиях, сознание истощалось недолго и угасло.
      Подскочили другие прислужники: они мяли и растирали бока ещё не совсем трупу, чтобы усилить поток крови. Так и не сойдя с пьедестала отрешённости, длиннопрядный прочитал короткую молитву; в его голосе клокотала невыразимая любовь к Творцу. Излив духовную страсть, длиннопрядный спокойно, не торопясь, в известном ему порядке, стал то ножом, то шилом наносить жертве глубокие раны: перед очередным ударом он сверял свои действия со священной книгой, коротко в неё заглядывая, довольно кивал, словно на полученное одобрение. Струйки крови, после каждого удара, прислужники собирали в священные сосуды. Теперь это кошерная кровь и цена ей - жизнь.
      Когда опустевшая жертвенная плоть окончательно сдалась смерти, чтобы выпустить её душу, тело беса бросили на спину, прислужник потянул за голову, а длиннопрядный нанёс удар ножом по вытянутой шее, перерезав горло.
      Во времена заповедные пол Иерусалимского храма заливался кровью так, что кровь доставала священникам по щиколотки. Нынче так нельзя. Нынче на пол положен целлофан, который по завершению священнодействия будет посыпан впитывающей солью. А испорченную кровью одежду получат бедные. К счастливому сожалению, не по еврейскому же обряду хоронить жертвы: даже подумать об этом - кощунство! Тела сбрасывали тут же в технологическую дыру в полу куда-то в подвал на съедение крысам: что ж, и они твари божьи, хотя и мерзкие. Нет ничего не нужного и бесполезного в мире: всё да на что-нибудь сгодится.
      Трудно сказать, кто первый, оправившись от мистического шока, открыл огонь - Николай, или Никита. Не сговариваясь, они не прицельно палили по кровавым тусовщикам. Прислужники бросились к выходу и напрасно: их силуэты на фоне дневного света стали прекрасными мишенями.
      Предавшись мыслям о бренном, длиннопрядный отдыхал перед очередным сеансом и не понял, что произошло: пространство гулко загрохотало, в тело вонзились сотни болючих чертей, и он исчез, а когда вновь себя почувствовал, увидел зеленоглазого ангела. Неужели Творец прислал своего гонца? Миг умиления сменился ужасом: ангел превратился в грозного Яхве, обильно бородатого, неопрятного, вонючего, с непокрытой головой из которой росли дьявольские рога... Гадко приплясывая, божественное чудовище приблизилось и ухватило длиннопрядного за соски, и так стало их выкручивать, что небеса завопили от боли. От нестерпимой муки глаза священника вытаращились до неестественности и в своё природное положение уже не вернулись.
      Раненых добивать не стали. Их сожрут крысы. Над длиннопрядным Никита поколдовал, но не насмерть, ещё очухается. Пусть умирает долго.
      На улице стояли микроавтобус и джип. Очень кстати да не впрок! Нет, с этого стола как-то не угощалось. Друзья по улице вернулись к мотоциклам. Остаток дня провели в лесочке неподалёку. Поспали под успокаивающий птичий щебет. К вечеру, подкрепившись лёгким ужином, двинулись дальше.
      
      ДИВЕРСИЯ
      
      Зоноформирующим предприятием на левом берегу по течению Реки был завод азотных удобрений в обрамлении как бы сопутствующих, но, по сути, вероятно, более важных, смежных по сырью производств: тротил, порох, прочие взрывчатые вещества - это наверняка, Николай не сомневался. Но заманчивая на первый взгляд уязвимость противника не приближала к задуманной цели: основной порт, судоремонтный завод и военная база речного флота находились на правом берегу. Не стоило рассчитывать, что взрыв опасного производства заодно уничтожит всё остальное. Даже чтобы взорвать с наибольшим ущербом, нужно было разбираться, где и что, а промзона растянулась на десятка два километров.
      - Здесь бомба нужна... - Никита подвёл итог задумчивости Николая: - Атомная!
      Объехав по периметру бесполезное место и мост с вялым, но контролируемым военными движением, незадачливые диверсанты спустились к реке, надеясь, что обязательно найдётся лодка или катер. Промышленные объекты остались ниже по течению, не омрачая свои видом природу. Судя по небольшим причалам в основном в виде прогулочных пирсов и летним прибрежным постройкам, когда-то здесь были места отдыха горожан. Были. Настоящий вид свидетельствовал о запущенности и вандализме.
      Никиту удручало, что решение поставленной ими себе задачи, вырисовываясь в деталях, выглядело всё более и более проблематично. На другом берегу реки крупный город. До Серой смерти - миллионник. Даже после всеобщей катастрофы его население, наверняка, на несколько порядков больше, чем жителей Царёва и окрестностей. Крестов вообще много! По всей стране миллионы, вероятно. Они сохранили свою чёртову жизнь! А бесов? Кот наплакал! Как ни крути, а кресты даже без оружия затопчут, если стадом пойдут. И никакие супер-пупер герои не смогут их остановить! А если принять в расчёт танки, самолёты, вертолёты...
      Царёво не продержится, нисколько не продержится, если кресты двинутся вниз по Реке. Сотня заякоренных речных мин на дальних подступах - это вроде защиты от хулиганов, или чтобы напоследок огрызнуться. Никита чувствовал, что бессилие перед угрозой, мучает и Николая, хотя он виду не подаёт и действует, словно по чёткому плану. Как и положено Собирателю! И Хранителю не к чести хныкать. Но Никите хотелось побыть просто безалаберным Никитой. Как так получилось, что груз ответственности за в основном неблагодарных сельчан, которые ни о чём таком и не просили, вырос до непосильной ноши? И что уж совсем прискорбно, геройствовать приходится тайком! Вероятно, истинный героизм, как и высокая бескорыстность, безымянны, иначе они превращаются в подлую агитку властных манипуляторов. Может и так, но жизнь всегда проще высокопарных обобщений. Если враг заподозрит диверсию, тогда останется только брать в охапку близких и бежать, куда глаза глядят. Открытая война с крестами - безумие. Пока безумие. Ещё не пришло время.
      - Нужно спрятать мотоциклы и пройти по берегу. - предложил-скомандовал Николай.
      Что спрятать, что бросить - сейчас это одно и то же. Никита не верил, что они вернутся сюда... за мотоциклами! Но от комментария воздержался. Не до злословия. Впереди опасная бесконечная неизвестность. Можно было сделать проще: забрать мальчишек, друзей, бойцов и перебраться куда-нибудь подальше от обречённого Царёво. Земля большая!
      - И круглая! - ответил Николай на предложение Никиты: - Так и будем бегать как зайцы. Оставим это на крайний случай. Нужно попытаться. Не получится, тогда другое дело.
      - Я как ты. - не стал спорить Никита. Правильных решений не бывает. Николай по-своему последователен, это для него важно и значит правильно, а уж что получится, то и получится. Война план покажет.
      Никита попрощался со своим красавцем мотоциклом церемонно: возложил руки на руль, склонил голову и выдержал минуту скорбного молчания, не обращая внимания на довольный клёкот Парня, которому железные кони не нравились принципиально. Чтобы за ними угнаться, нужно быть реактивным самолётом, а не птицей. А с заднего сидения Парня сдувало на поворотах, словно курицу с насеста. Расчётно-опытным путём, после десятка неудачных испытаний, Николай подобрал оптимальную конфигурацию и углы наклона рассекателей воздушного потока, которые позволяли Парню чувствовать себя относительно уверенно на сидении за спиной Никиты.
      Вместе с мотоциклами оставили и оружие, как лишний груз. Оно давно уже стало скорее данью привычке, чем средством защиты. Правители сами по себе неотвратимое оружие. Невероятные россказни об этом давно уже ходили по всей бесовской Ойкумене с полным на то основанием, хотя и не без преувеличения.
      Предположение о скорой переправе оказалось ошибочным. Наглядно это стало ясно на территории небольшого, в прошлом как бы яхт-клуба: с десяток полузатопленных лодок, три раскуроченных, словно обглоданных технопожирателями катера. Лодочник! Где ты лодочник? Хоть Хорона из Аида вызывай! Николай не силён в греческой мифологии, поэтому не сразу понял мрачную шутку Никиты.
      Путь в верном направлении указал Парень, как бывало часто, что уж ложно скромничать. Поначалу показалось, что он сусанит, что тоже случалось, когда он считал поведение людей ошибочным и так пытался разрушить их планы, отводя от беды. Неблагодарное это дело. Человек куда бы ни пошёл, всё - беда!
      Небольшая заводь, надёжно укрытая природой от случайного взгляда, оказалась за спиной соискателей переправы. Три лодки без моторов и весел далеко вытащены на берег, одна - в полном судоходном комплекте на плаву. На берегу - сборно-разборная времянка похожая на большую, кое-как смастерённую, судя по измызганности, давным-давно будку с торчащей металлической трубой от печки буржуйки внутри. Растоптанная широкая тропа вела в лес. К счастью для хозяев, спрашивать у них разрешения не пришлось.
      Оперативный речной простор встретил прохладой и будто сам двигался на встречу. Ночь вполне вступила в свои скрытные права. Темнота на воде, что шапка-невидимка: с заглушённым мотором лодка медленно дрейфовала по течению. Судоремонтный завод, естественно переходящий в базу военного речного флота, укрылся за бетонной, выступающей из воды стеной с тремя воротами, за которыми угадывался большой искусственный затон. Пробраться незамеченными внутрь со стороны реки - это вряд ли. Зато порт порадовал своей открытостью. У причалов под загрузкой стояло десять контейнеровозов. Явно нерядовая деловая активность. Похоже, что кресты действительно собирают караван судов.
      Высокий дебаркадер под швартовку грузовых транспортов исключал возможность высадиться с моторной лодки в порту. Причал для катеров на глаза не попался. Пришлось прибегнуть к неординарному ухищрению. Совсем лёгкое движение воздуха, можно сказать, штиль, позволяло надеяться на беспроблемный манёвр, потому что левитация на открытом воздухе - занятие рискованное. Как-то, осваивая новую для себя опцию, Никита, увлечённый лёгким ветерком, беспомощно налетел на стену дома и расшиб себе голову. Со стороны это выглядело будто Хранитель, разбежавшись со всей дури, хотел любом сокрушить дом, в котором живёт. Бойцы решили - обкурился! С кем не бывает!
      Николай взял Никиту за руку: чтобы их не сдуло в разные стороны. Так они и вознеслись над причалом романтично, рука об руку, но слегка выше, чем требовалось и поэтому их основательно снесло вглубь порта: резко прервать левитацию, это риск сломать себе ноги. Но приземление пришлось отложить: внизу двигалась разряженная серая масса. Крысы! Обычное поведение зверьков - суетливость, похожая на броуновское движение, а согласованность действий - верный признак общего беспокойства. Нестройными рядами крысы двигались целеустремлённо. Они уходили от опасности.
      Пришлось ещё немного полевитировать и опустится на плоскую крышу какого-то невысокого технического здания.
      - Раз крысы бегут, значит, что-то случится. - прокомментировал Никита.
      - Раз мы здесь, то обязательно что-нибудь случится. - по-своему согласился Николай.
      "Ещё бы знать, что случиться?" - подумал Никита, но промолчал. Николая сейчас лучше не трогать: у него вид, словно всё идёт по плану. У него всегда такой вид, чтобы никто не усомнился в уверенности командира.
      Переждав крысиную волну, спустились на землю. Очевидно, из соображений экономии электроэнергии, работа в порту велась в основном в дневное время. Слабое освещение, больше похожее на аварийное, лишь намечало пустынное пространство между производственными постройками. По пути к пирсу встретили два военных джипа, которые совместили патрулирование с гонками. Армейские часто разнообразят службу разными глупыми развлечениями, словно им без того не хватает острых ощущений.
      Освещённые более основательно причалы не дремали: какие-то вспомогательные службы работали, но портальные краны стояли бездвижно, теряясь своими стрелами в темноте. Вероятно, какое-то общее видео наблюдение велось, но в ночных условиях оно мало эффективно, тем более на площадках с работающими людьми и механизмами. Соблюдая осторожность, Николай и Никита беспрепятственно вышли на причал.
      К дневной загрузке готовилось оборудование, строительные материалы. Для диверсантов ничего интересного. Прошло не меньше полутора часов поиска, прежде чем "интерес" нашёлся. Один из пирсов оказался общим и для судостроительного завода, и для гражданского порта. Загрузка военной техники и боеприпасов была разумно обособленна. Пробираться на уже неформально охраняемую территорию нужды не было. Проблема, как самим не попасть под раздачу, которая тут случится?
      Опасность очевидная: как не подорваться на собственном подрыве? Обсуждали. Никита предлагал уйти через "Переход", но Николаю этот фокус хранителей не нравился, тем более что "репетируя", они то и дело оказывались не там, где планировали. Дошло до анекдотичного случая: вывалились голые на огороде полусумасшедшей бабки. Пришлось назад тем же манером возвращаться. "Переход" не пропускает артефакты, никакие. Иначе в него начнут совать звездолёты и разную хренотень. Поэтому хоть в королевских одеждах "входи", на "выходе" останешься, в чём мать родила.
      В рассказ бабки, конечно же, никто не поверил, хотя от Правителей всего ждать можно. Списали на изысканные сексуальные фантазии пожилой женщины: из огромной вагины вывалились два голых мужика, а потом она же и засосала их обратно! Попросту говоря, пизда съела! Не удивительно, для иных баб Правители все равно, что секс-иконы! Вот и мерещится всякое. А может Правители действительно не от папы с мамой, а их в огороде в капусте нашли? Вот и бегают по младенческой памяти голышом в родимых местах. Поточили остряки язычки, поточили, да и как удержаться, когда такой повод!
      Можно было бы смириться с неопытностью Никиты в определении пункта назначения, но как быть с Парнем? Его в портал не затащишь. И дома оставаться ни в какую не захотел: сделал вид, что не понимает, о чём речь, хотя понятно было, что всё понимает. Вдобавок, появилось сомнение в безопасности такого варианта.
      Мир Причин, в котором любил зависать Никита, Николай называл Хрониками Акаши, и даже проще - Акашами. Вроде бы все знания о Вселенной под рукой, но видит око, да зуб не тот. Сходить в Акаши Никите не трудно, толку от это этого мало. Утычка всегда одна и та же: как пересказать? Если о чем-то простом, то иногда удавалось. Но чаще всего Никита чувствовал себя коровой, которая мычит, а сказать не может.
      Со слов Никиты проклятущий Порт находится в особой зоне, на пересечении каких-то полей, ими вся Земля покрыта как сеткой. Это один из узлов сетки.
      - А точные координаты есть? Широта, долгота... - допытывался Николай.
      - Как же! У них чисел нет. Числа - они ведь целые, даже когда дробные. А в природе такого нет. И нашей математики у них нет. Ни один объект нигде не начинается и нигде не заканчивается. Например, человек кожей не заканчивается. - попытался объяснить Никита. - Нет изолированных, конечных объектов. Не считают они штуками. Они элементными событиями считают и как-то через связи определяют... или матрицы... Вот такие тупые, не знают, что дважды два четыре! Им это не нужно.
      - Круто! - Николай пытался понять, о чём речь, но у него это не получалось. - А компьютеры у них есть?
      - Нет! - Никита, не дожидаясь дополнительных вопросов, попытался объяснить. - Вместо компьютеров синтезируют биологические объекты под задачу. Они как живые, но не живые и неразумные. Вроде мозга без тела. А потом... - Никита прочертил рукой в воздухе крест. - Утилизирют... Как-то. Ужас! А если что-то очень сложное, то в кристаллах считают. Короче, использовать "Переход" в таких местах, где Порт, не рекомендуется.
      Финал, открывшейся перспективы закончить дело, выглядел самоубийственно. Можно попробовать запустить плазмоиды, несмотря на большое расстояние, но совершенно точно, что это расстояние, в случае успеха, недостаточно большое для безопасности.
      - А я сяду в кабриолет...- пробормотал Никита строчку из песенки времён своей мамы.
      - А может, такси вызовем? - предложил Николай.
      - Такси - это по-нашему! - согласился Никита.
      На привокзальной площади что-нибудь да найдётся. Выдвигаясь туда, обнаружили, что железнодорожная ветка, ведущая прямиком на подлежащий уничтожению объект, забита вагонами. Вряд ли в них крупа и картошка.
      На уровне "что-нибудь найдётся" ожидания оправдались: зачуханная, ещё не антикварная, но уже старая колымага и скорее всего на сигнализации. У Николая раньше не было нужды в навыке вычленять отдельно охранную систему, поэтому он мог только сжечь всю проводку автомобиля сразу. Поднимать шум из-за пустяка не стали. Во дворе ближайшей постройки нашли то, что надо - приличный внедорожник. Его багажник был гостеприимно раскрыт: ночные грузы чаще всего не для дневных глаз. Так и оказалось. Два упитанно-спортивного вида бугая не заставили себя ждать. Они вынесли явно армейский ящик, не иначе как на железнодорожной ветке сворованный. Но до погрузки дело не дошло. У обоих случился инсульт. А ведь предупреждал доктор Яндекс: берегите здоровье, как честь смолоду! Ключ в карманах трупов искать не пришлось, он доступно торчал в замке зажигания.
      Отъехав пару кварталов, остановились у явно заброшенного с виду трёхэтажного здания. Предстояло решить не сложную, но деликатную задачу. Никита вышел из машины, достал из багажника свой рюкзак и вынул из него загодя приготовленную примерно метровую торчащую деревянную палку.
      - Так, дружочек, пожалуйста, не выкабенивайся! - сказал Никита недовольно насупленному Парню, который знал, что далее последует, но всегда на это соглашался не сразу.
      Никита взял палку двумя руками: Парень вроде бы худощав и ветром его сдувает, но садясь на палку, на мгновение его вес словно утраивался. Может, дело в рычаге. В машину Парень не мог ни залететь, ни заскочить. Его можно было только внести, если он не возражает. Находиться в машине Парень не любил и, если случалось, в отместку рвал когтистыми лапами кожаные сиденья в клочья. Но автомобиль не худший вариант. В запасе: специально сделанная для Парня сумка, которую Никита мог бы нести на плече; а ещё, вроде длинного погона многослойный кожаный наплечник, чтобы птица могла крепко уцепиться, не порвав Никите кожу; в крайнем случае, допускалось просто засунуть Парня в рюкзак, от греха подальше. Беспокоились о близком существе больше, чем о себе.
      - Будет жарко и ветрено, а поджаренный ты не сможешь нам помочь. - объяснил Никита и приготовился смиренно вытерпеть минуту достоинства, которую позволял себе в таких случаях Парень.
      В этот раз обошлось без ритуала, и гордая птица благополучно водворилась на заднее сиденье. Всё лучше, чем сидеть в кошмарной сумке! Никиту бы посадить в такую защиту!
      Предстоящий поджёг тщательно отрепетировали в условиях, приближенных к боевым, на берегу Реки подальше от Военного городка и под строгим контролем Драконов, на случай неконтролируемого пожара. Все равно без свидетелей не обошлось: у рыбаков мощная оптика, непонятно только зачем, вероятно, астрономией увлекаются. По деревне потом говорили, что Правители Реку поджигали. Со стороны, пожалуй, так и выглядело. На самом деле экспериментировали с плазмоидами: нужно было заставить их образовывать вихри по примеру торнадо. Намучились, собирая плазмоиды в облако, затем облако нужно было раскрутить, но не очень быстро. Выяснилась интересная особенность: закручивая по часовой стрелке, получали плазменный тор, который, который, двигаясь горизонтально, разрастался до некого объёма в зависимости от количества плазмоидов и лопался, а точнее - взрывался. Сколько рыбы поглушили! Закручивая облако против часовой стрелки, получали вихрь: в центре появлялся тонкий дрожащий усик, который рос, превращаясь в хоботок, ищущий точку опоры, а нащупав её, становился мощной трубой, всасывающей в себя окружающее пространство. Вода горела как бензин! Работали с микросмерчами. По оценке Николая, подобный смерч, но высотой один метр равносилен тонне тротила. Увлекаться не стоило. Любопытно вели себя несколько смерчей. Это напоминало огненный танец со сближениями, отдалениями. Самопроизвольное слияние смерчей, чуть не довело до беды. Драконы справились. Больше рисковать не стали.
      Помня о прошлых уроках, начали с Реки выше по течению. Запустили десяток плазменных смерчей. Может быть, бетонное ограждения искусственного затона они не преодолеют, но до порта доберутся в полной силе. Для судостроительного завода смерчи запустили невдалеке от железнодорожной ветки: по рельсам они со скоростью реактивного поезда рванули к цели. Унося ноги, гнали по пустынной дороге вовсю мочь. Николай проштудировал карту района досконально, поэтому уверенно держал путь к высоте за городом. Ехали туда около часа. Близился рассвет.
      Поначалу разрозненные, смерчи до порта дошли уже огненной рекой. Первым взорвался корабль-заправщик. Топливо на воде горит высоким чадящим пламенем. Огонь ринулся на причал, пожирая все на своём пути. Пришвартованные транспорты вспыхнули не сразу. Какое-то время в пламени проступали их чёрные силуэты, но недолго и быстро слились с огромными языками пламени. Пожар перекинулся на ближние склады, затем и на дальние. Рабочие, которые успели отбежать от огня падали замертво, сражённые, ставшим ядовитым, воздухом. Когда запылала и начала взрываться нефтебаза, весь порт уже был охвачен гигантским пожаром.
      Загрохотало на судоремонтном заводе, который в действительности был боевым подразделением речного военного флота. Иначе, зачем бы заводу склад артвооружения? А подразделению полагалось хранить запас боекомплектов для ракетных катеров. По стандартам мирного времени боевое дежурство речного флота на внутренних водоёмах было облегчённым, а то и вовсе его не было. Боевая подготовка поддерживалась в основном плановыми учениями. Но после Серой смерти, когда, казалось бы, естественные внешние враги канули в лету, армия и флот были переведены в режим полной боевой готовности. Только идиоты демократы не понимали, зачем такая чудовищная трата ресурсов в труднейшее для страны время? Мировой порядок исчез, враг мог прийти откуда угодно не стесняясь в средствах и мотивации. Справедливое опасение, если вспомнить, что чуть не с первых дней существования новой реальности Несчастная страна бесцеремонно, докуда руки дотянулись, присвоила неприкосновенные запасы соседей.
      При подготовке крупного броска на юг неконтролируемых территорий, требования к боевой готовности ужесточились. Когда в часть поступил приказ довести боекомплект на катерах до усиленного, выяснилось, что только треть кораблей дотягивает до уровня режима полной боевой готовности. В иные катера и продуктовый запас загружать опасно. Количество вопиющих нарушений зашкаливало. Выполнение приказа в спешке, исправление недочётов на ходу, благо, производство под боком, привело к тому, что на причале скопились, сложенные штабелями, прикрытые лишь брезентом, реактивные боеприпасы, освобождённые от транспортной упаковки, и снаряжённые взрывателями.
      Когда огонь добрался до смертоносных изделий, топливная начинка ракет не сдетонировала, а загорелась и реактивная мощь понесла их во все стороны света! Сразу же досталось химическому, оборонному заводу на другом берегу реки. Там, опять же в силу власти бардака в нарушение всех инструкций и правил, скопилось большое количество неотправленной взрывчатки на любой вкус. В небе выросли гигантские грибы взрывов, земля дрожала. От предприятия осталось несколько огромных воронок. Лес невдалеке выгорит километров на сто, исчезнут с лица земли несколько посёлков вместе с людьми.
      Город мало пострадает от ракет, да и хуже ему от этого все равно уже не стало бы. Основной удар реактивной смерти пришёлся на соседей, в цент энергетической мощи всего промышленного региона. Огромная электростанция, магистральный газопровод, крупный транспортный узел - всё это безвозвратно останется в прошлом.
      С наблюдательной высоты не было видно ни города, ни порта. Только огромный столб дыма с угадываемой подсветкой уходил в небо. К моменту, когда Николай и Никита смогли обозреть дело рук своих, пожар в Порту перерос в громадный огненный смерч, пожирающий все на своём пути, и двинулся на город. Воздух внутри дьявольской печки вращался со скоростью до пятисот километров в час, а температура зашкаливала за тысячу градусов Цельсия.
      - Смотри! - Никита толкнул локтем Николая.
      Только что не над их головами, метрах в двухстах в стороне летела ракета! Сюрприз! Сюрприз! Пролетев ещё километра два, ракета упала и взорвалась.
      А в городе бушевал огненный смерч. Страшно сказать, но повезло тем, кто задохнулся раньше в порывах ядовитого дыма, до того, как его концентрация от ветра спадала. По началу, спросонья, люди спрашивали у соседей, что случилось, пытались позвонить по телефону... Когда зарево в порту поднялось до неба и город начал погружаться в раскалённый туман, обречённые жители бросились на улицы. Отключилось электричество. Застрявшие в лифтах умоляли о помощи. От взрывов химического завода задрожала земля. В высотках столпотворение на лестницах привело к давке. На улицах удушливый смог. Бежать! Бежать! Куда-нибудь! Куда все бегут. Вдруг они знают? Но никто ничего не знал. А как бежать с детьми? Обезумевшие матери кричали до надрыва горла, потому что не знали, что делать и бессмысленный крик, животный крик, заполнял пустоту бездействия. Огненный смерч наступал, люди загорались до соприкосновения с ним, как факелы, и тела их разрывались: в разные стороны летели руки, ноги головы. В местах, где смерч прошёл по касательной, асфальт бы усеян оторванными конечностями. Но этого уже никто не увидел.
      Никита смотрел на ползущую по небу чёрную пелену и его охватил ужас. Это был ужас умирающих людей. Никита ухватился за Николая, словно боялся, что ноги подкосятся. И Николай был в том же состоянии. Они ведь чувствуют, как один.
      - Как ты думаешь? - Никита смотрел Николаю в глаза. - Бог нас простит?
      Николай отрицательно покачал головой, обняв Никиту, сказал ему не громко на ухо:
      - У нас нет выбора. Иначе на их месте будем мы.
      В чём подвох? В чём не соответствие? Почему в словах правда, а в душе её нет? Но задуматься над этим Никита не успел.
      Небо, не смотря на рассвет, понемногу темнело и вдруг оно потемнело резко. Блеснули молнии. Сначала высоко, а потом ударили в землю. Они обрушивались на город красивыми каскадами. На миг разряды прекратились. Раздался низкий гул. Из-за облаков выкатились большие, ослепительные, отчего стало очень светло, шары. Их было много, и все они устремились на город. То, что не успел сожрать огненный смерч, добило небо. Чудом было оставшиеся в живых на окраинах города люди погибли. Земля содрогалась от взрывов. В городе не осталось даже остовов домов. А шары все летели. Казалось, что ещё чуть-чуть и земля взорвётся им навстречу. Один шар упал совсем недалеко от наблюдательной высоты. Переглянувшись, подумав об одном и то же, Николай и Никита бросились к машине. Парень бесновался: окончательно, в клочья разорвал кожаную обивку, где только смог, долбил клювом по стеклу, казалось, что даже глаза его налились кровью от возмущения. Получив свободу, он описал в воздухе круг, опустился на землю, задрал голову вверх и угрожающе заклекотал.
      - Сами знаем! - ответил ему Никита, доставая из рюкзака кожаный погон. - Делай как я!
      Николай повернулся спиной, чуть наклонился вперёд, чтобы не упасть, Никита запрыгнул ему на спину, одной рукой обхватил за шею, другой хлопнул себя по бедру и кивнул Парню, мол, не мешкай! Где-то уже совсем рядом разорвался плазменный шар. Парень осторожно, чтобы не ударить Никиту крылом по голове, взгромоздился на кожаный погон. Так внучка за репку, бабка за внучку, дедка за бабку... И влетели в открытый Никитой портал. "Переход" до конца не исчез, когда в него врезалась очередная шаровая молния.
      
      ПУЗЫРЬ РЕАЛЬНОСТИ
      
      Никита очнулся от сна в липком поту. Привидится же такое! Ужас, ужас, ужас! Сон все ещё стоял перед глазами, но уже не ясно, смутно, детали исчезали, оставляя только общее ощущение кошмара. Взрывы, огонь, птицы, какой-то парень... Кажется, симпатичный. Вроде бы и на ночь ничего не смотрел. Так иногда у него случалось после очередной серии бесконечных "Зловещих мертвецов". А тут сюжет совсем другой.
      Вчера в клубе помирились с Лёшой. Впрочем, как помирились... Это Лёша помирился, а Никите по барабану. В итоге ночь страстной любви. Секс с ним - это куда ни шло, а вот патока его любви невыносима. Понятно, что будить Лёша побоялся. В побудке Никита зол. Прощает это только будильнику, даже двум, когда важно не проспать. Будильник матери, ни матери...
      Как Никита и предполагал, Лёша на кухне, завтрак уже приготовил, сидит и ждёт, как собачонка, когда любимый хозяин проснётся. А вот и проснулся! Стоит в проходе в трусах от кутюр с недовольным выражением лица. Наградил же бог телом! А вот с характером промахнулся.
      - Только ничего не говори! - опередил Лёшу Никита. - И без поцелуев, я зубы ещё не почистил. К тому же во сне взорвал целый город.
      Покончив с помывкой и капризным одеванием себя, Никита прикинул, сколько у него осталось времени до обязательного, не по обязанности, а искреннего, посещения бабушки в супер-пупер по цене лечебном центре.
      На кухне, под задумчивым взглядом Лёши, Никита сделал пару глотков кофе и небрежно так, между прочим, одарил любовника своими прощальными словами:
      - Дверь захлопнешь. Завтра созвонимся. У меня дела.
      - Но... - Только и успел сказать вдогонку Лёша.
      Дверь за Никитой захлопнулась. Снова всё то же самое, а вчера обещал... Лёша со злостью смахнул приготовленный завтрак на пол. Характер то у него есть, только не перед Никитой. Почему все красивые парни такие уроды?!
      К бабушке Никита чуть не опоздал из-за пробок на дороге. Влетел как с неба свалился в её шикарную палату; уж постарались, у мамы душу вынул, чтобы не мелочилась. Пришлось даже пригрозить, что в противном случае месяц не будет с ней разговаривать, а вот её Тузику станет названивать каждый день и называть его Тузиком.
      - Бабуля! - Никита чмокнул бабушку в морщинистую щёку. - Как себя чувствуешь, родная моя?
      - Чувствую... Как царица самозваная. - ответила Баба Катя. - Мне мать на тебя пожаловалась, что ты угрозами упёк меня в эти хоромы.
      - Она когда-нибудь на меня не жаловалась? - отмахнулся Никита и серьёзно продолжил: - Я, знаешь, как напугался! Что ж я без тебя делать буду? - и снова перешёл на ёрнический тон. - Только благодаря тебе я пока ещё не полный мерзавец!
      - Не хорони раньше времени. Избаловали мы тебя. Вот что значит бабское воспитание! - Баба Катя тяжело вздохнула и переменила тему. - Как там Зина? - Зина - это вторая, не менее горячо любимая бабушка Никиты.
      - Обещала сегодня до семи вечера заехать. - ответил Никита. - А ты ей позвони сама.
      - У неё там, как приёмная Кремля, всегда куча народу. - Недовольно сказала бабуля. - Мать жалуется, что ты с документами на учёбу тянешь.
      - То одно, то другое... Как-то всё некогда. - Ответил Никита.
      - В Париж ему некогда! - возмутилась Баба Катя и по-французски сказала, что дурак, дураком и помрёт.
      Никита ответил, что сожалеет о своём легкомыслии, тоже по-французски с лёгким провансальским акцентом, который он перенял у Алексея ещё в юности.
      - Шалапут! - ласково сказала Баба Катя: - Пока документы не отправишь, не приходи. Теперь я тебя буду шантажировать. Всё, иди, а то тебя на коротко только и хватает. Наверняка, очередной хахаль на улице ждёт!
      - Раз брюзжишь, то жить будешь. - своеобразно попрощался Никита. - До скорого. И процедуры не прогуливай, я проверю!
      В коридоре Никита чуть не столкнулся с каким-то парнем, не обратил на это внимания, но через шаг словно споткнулся и обернулся. В голову ударило всё сразу: память вернулась мгновенно. Коля!
      Николай растерялся не меньше Никиты. И каждый чувствовал растерянность другого. Какая-то щемящая нота, слышимая только им, вибрировала в воздухе. Кивнув друг другу, они молча вышли из клиники. Почти синхронно закурили. Казалось, что если заговорить, то окружающее рассыплется на кусочки, исчезнет, и они тоже исчезнут. Или вернётся беспамятство.
      - Что всё это значит? - заговорил первым Никита.
      Николай в ответ пожал плечами, что означало - не знаю.
      - Та же фигня. Ужас! - продолжил разговор Никита. - Я думал, мне приснилось... Решил, что кошмарный сон.
      Николай утвердительно кивнул головой.
      - Это точно мы? - спросил Никита.
      Николай утвердительно кивнул.
      - Тогда не бросай меня в своё молчанье! - сердито попросил Никита.
      - Бросай не бросай, мы как нитка с иголкой - наконец-то выдавил из себя Николай: - Я боюсь, что от сотрясения воздуха, ты растаешь... Или этот тоже сон?
      - Я как ты. Тоже этого боюсь. - Никита тяжело вздохнул. - Давай попробуем...
      Взяв ладонь Николая в свою ладонь, почувствовав родное тепло, Никита чуть не расплакался.
      - Ты что? - и у Николая голос дрогнул.
      - Страшно. Мы могли бы не встретиться. Секундой раньше, секундой позже... Прошли бы мимо. - Никита взял себя в руки. - И я бы не вспомнил, что ты у меня есть. Это так страшно!
      - Мне тоже страшно. И чувство раздвоенности... - согласился Николай. - Как при шизофрении.
      - Тьфу, на тебя! - недовольно ответил Никита - Ты как всегда, романтик... по-своему.
      - Вот видишь! Значит, мы это мы и никуда друг от друга не денемся. - подытожил Николай.
      - На шаг не отойду! - предупредил Никита. - Я на машине. Ты завтракал?
      Николай утвердительно кивнул головой.
      - Врёшь. Я же чувствую. - Никита смотрел вопросительно.
      - Вру. Почему, не знаю. - признался Николай.
      - Тогда бранч устроим, что ли... - предложил Никита. - Брови ты запустил... Ужас. Ничего поправим. - у Никиты вдруг появилась неожиданная мысль. - А у тебя здесь сейчас кто-то есть?
      - Кто о чём...
      
      ***
      
      Директор с утра был не в духе. Вышиб из душевного равновесия глупый фантасмагорический сон. Нелепость какая-то, будто дурную книжку из современных прочитал. К тому же Президент повёл себя странно: отменил все мероприятия, срочно потребовал Духовника... Уж не помереть ли собрался? Вот будет закавыка, так закавыка! Перемена власти сейчас смерти подобна, образно, разумеется. Например, карьерной смерти Директора. Да и черт с ней, с карьерой. Выше прыгать ему уже некуда. Теперь одна дорога осталась - вниз! Какой-то умник сказал: "Это только кажется, что путь к власти, это путь наверх. Это путь в низ. Человек падает, а думает, летает".
      Встреча с Вениаминовым то ли всё поставила на свои места, то ли перевернула всё с ног на голову. Как не крути, ни понять, ни выучить.
      Это случилось как внезапное прозрение: сон в руку! Или происходящее - сон?
      - Плохо спал? - спросил Директор своего штатного чёрных дел мастера. - Скверно выглядишь! Дурной сон?
      - Пожалуй... - Вениаминов не решился раскрыть карты: ещё примет за сумасшедшего.
      - Смелее, смелее... - подбодрил Директор. - Я почему-то уверен, что в некотором смысле, мы в одинаковом положении. Я про сны... если ты понимаешь.
      - Понимаю и ничего не понимаю! - Вениаминов вопросительно смотрел на Директора. - Во время последней встречи мы говорили о Правителях, но на вчерашней встрече даже не знали о них.
      - В самую точку! - подбодрил Директор. - Раз мы не можем вместе видеть один и тот же сон, значит... Ни черта это не значит! Давай пока исходить из того, что есть. - Директор крутил в руке карандаш: - Как там наш Духовник? Президент гомофоб, а его божественный руководитель анальной пробкой балуется и не только... Это забавно, но не удивительно.
      - Вам запись? - спросил Вениаминов.
      - Нет, расшифровку. - ответил Директор. - Ты же знаешь.
      Из расшифровки следовало, что Президент видел ночью вещий сон. Описание сна - это события, о которых, Директор и рад бы забыть, но забыть невозможно. Конечно, Президент видит общую картину несколько иначе и главную роль в своём сне отвёл себе. О Директоре ни слова. Это неплохо. Ничего другого от Президента Директор и не ожидал. Пусть спасителем отечества будет тот, кому по должности полагается. Это субординационо правильно. Из расшифровки следует, что Духовник описываемых событий не знает, растерян и опасается за умственное здравие Президента.
      - Насколько я помню, Духовник умер в первую волну Серой смерти? - спросил Директор.
      - Да. - подтвердил Вениаминов.
      - Такого агента потеряли! - сокрушился Директор - Значит, будущие покойнички снов не видят. Нужно взять на заметку.
      Происходящее в голове Вениаминова не укладывалось. Поведение Директора изумляло: уснуть в будущем, проснутся в прошлом - обычное дело!
      - Я полагаю, что текучка будет идти так же как шла когда-то. - не без оснований предположил Директор. - Не советую ломать над этим голову, а то вдруг шею сломаешь. Мы займёмся прошлыми делами, раз выдалась такая возможность. Позаботься о Правителях. Любопытно будет с ними пообщаться в новых-старых условиях. Так, глядишь, историю и подправим. Начнём с них. Потом у тебя будет много работы. История глубоко не совершена.
      Директор слышал себя и понимал: всё, что он говорит - бред сумасшедшего. Но он не сумасшедший, во всяком случае, пока этого не замечают окружающие, или делают вид, что не замечают?
      
      ***
      - Не спрашиваю, зачем вызвал. - Алексей, после короткого приветствия перешёл сразу к делу.
      Разговор происходил в Лунной деревне, которую Андре облюбовал под свой Темпоральный Центр.
      - Спрашивай, не спрашивай... - Андре развёл руками - От происходящего, кажется, даже у Пророчества крыша поехала.
      - Оно у нас и было безбашенным, раз меня в лидеры сосватало. - съязвил Алексей. - С этого и начнём. Я Лидер в будущей реальности, в этой, прошлой реальности, я ещё не Лидер.
      - Давай без формализма! - отмахнулся Андре. - Для Совета ты Лидер. Мы даже провели широкий опрос. Никто не ставит твоё лидерство под сомнение. Редкое единодушие, поздравляю.
      - Было бы с чем! Как обычно, без меня меня женили. Отказаться невозможно, мы знаем. - не стал спорить Алексей.
      По собранным данным, все, кто был жив на прошлый день, оказались в собственном прошлом, примерно двухлетней давности. Серая смерть в новой прошлой реальности случится только через 11 месяцев. Память о будущем сначала кажется сном, но обретает чёткость (инициируется), когда люди из прошлой будущей реальности встречают друг друга. Все остальные пребывают в неведении о случившемся.
      По мнению Андре, это не временной сдвиг. Новое прошлое не является в точности прошлым, а лишь очень приближено к нему. Это пузырь самостоятельной реальности с неопределённым будущим, которое вряд ли будет похоже на теперь уже прошлое будущее. Лавинообразное развитие изменений приведёт к разрастанию нового пузыря реальности и к его взрыву. Как это отразится на Вселенной неизвестно. Что вообще сейчас с ней происходит, после появления второго пузыря реальности, это тоже неизвестно. Известно, что наш Боливар не выдержит двоих!
      - Ты считаешь, что это как-то связано с Никитой? - спросил Алексей.
      - Да, он та самая заноза в заднице! - подтвердил Андре. - Его способность напрягать реальность необъяснима. Вряд ли он способен делать это сознательно. Где-то в бесконечном множестве элементных событий произошёл сбой, да он и сам по себе такой сбой.
      - Нет уж! "Или" - "Или". - не согласился Алексей.
      - Не знаю! - сдался Андре.
      - Не знаешь, а хочешь его устранить! Моими руками! - возмутился Алексей.
      - Не устранить, а исправить положение, чтобы всё вернулось на круги своя. - уточнил Андре.
      - Мы здесь что-то вроде фантомных копий оригиналов, которые продолжают жить в основной реальности и не подозревают о грядущей катастрофе?
      - Примерно так. - Согласился Андре. - Его нужно разбудить, или вернуть в сознательное состояние.
      - Желательно выстрелом в голову? - с усмешкой спросил Алексей - А может, просто ремнём выпороть?
      Резко поднявшись с кресла, Андре, прохаживаясь по комнате, перешёл на язык хранителей. В воздухе возникали объёмные контуры сложных фигур, наполненные движущимися знаками, некоторые фрагменты в увеличенном виде, вероятно, для непонятливых, повторялись на, ставших словно прозрачными, стенах. Алексей что-то отвечал и в отместку выводил на экраны ещё более увеличенные мелкие детали, вероятно, это совсем уже для тупых.
      - Как же с тобой трудно! - воскликнул Андре и устало плюхнулся на, принявшее форму его тела, кресло. - Ты сам мне говорил о предчувствии относительно Никиты!
      - Я это скажу только через одиннадцать месяцев. - возразил Алексей и уточнил: - Если скажу. А пока никаких предчувствий у меня нет.
      - Я понял. Это тебя нужно ремнём выпороть! - ответил Андре.
      - Ай-яй-яй! Ты мой друг и старший товарищ. У нас с тобой такое насыщенное будущее в прошлом! А ты хочешь руку на меня поднять! Причём на своего Лидера! - съязвил Алексей.
      - К чёрту эту бытовую терминологию! - сказал раздражённо Андре. - Ты прекрасно знаешь, что прошлое, настоящее и будущее - это иллюзия. Мир держится на двойной встречной причинности. Есть только взаимосвязи элементных событий в разных измерениях.
      - Парень влю-блён! - сказал с растяжкой Алексей. - Насрать ему на двойную, хоть на тройную причинность. Он один из нас. Странный, конечно. Стоит на раскоряку между нами и людьми, между прошлым и будущим, не ведает, что творит. Но пока не будет убедительных гарантий в его безопасности, я пальцем его тронуть никому не позволю! Для тебя Никита - причина, для меня он - следствие того, о чём мы не знаем. Ты ждёшь, чтобы я за всех нас решил по-твоему. Пока ты меня не убедил. Я воспользуюсь правом Лидера больше не отвечать на твои вопросы и никому не объяснять своих решений.
      - Иллюзии, иллюзии... - огорчённо ответил Андре. - Мы думаем, что иллюзии рай, а они - ад!
      
      ***
      Бранч Никита устроил в кафе, где когда-то в будущем он разговаривал с Андре о своём отце. Как давно это было!
      Ещё вчера, если принять текущую точку отсчёта, они ничего не знали друг о друге, сегодня это мешало им стать прежними. Странно чувствовать, что им нужно снова привыкать друг к другу. У них нет общего опыта той жизни, в которой они оказались. Взять, хотя бы, кто должен сделать заказ? По привычке, если ему платить, Никита взял ведущую роль себе.
      - Ты что будешь? - спросил Никита и осёкся. - Извини, ты, вероятно, сам закажешь.
      - Пожалуй, доверюсь тебе. - оценил извинение Николай и честно признался: - Я, обычно, выбираю заведения попроще, если хочу просто перекусить.
      С заказом разобрались без претензий на гурманство, да и не погурманишь особо. Обычная, штатная кофушка, для Никиты что-то вроде столовой. Дело в несовпадении их "обыденностей".
      - А что ты делал в клинике? - спросил Никита. - Я у бабули был.
      - Друг попросил проконсультировать. У него сложный больной. - ответил Николай. - Синдром Фара. Это идиопатическая кальцификация базальных ганглиев... - тут уж осёкся Николай. - Подработка. Они в энцефалограмме разобраться не могли.
      - А ты в будущем помнишь этот день? - спросил Никита.
      - Помню, так и было. - подтвердил Николай. - Помню, что какой-то парень меня чуть не сшиб в коридоре, но твоего лица не помню.
      - Так и было. - Никита усмехнулся: - Я подумал, вот кулёма деревенский, туфли как лапти! А на лицо не посмотрел. И не извинился.
      - Да, вот такие мы разные. - сделал вывод Николай и уточнил. - Были. Смотрю на тебя и думаю: таких как ты я стороной обхожу и к себе не подпускаю. Золотая молодёжь! Не мой круг.
      - Это у меня образ такой. - ответил Никита. - Чтобы всякая шушера не домогалась. Я не люблю, когда меня выбирают, я сам выбираю... Образ образом, а к характеру прилипает, ты прав. И я бы на тебя не запал: в таких туфлях, в таких джинсах, с такими бровями... Ужас!
      Не простым оказался совершенно бытовой вопрос: к кому поедем? В будущем у них нет ничего обособленного, кроме одежды, разумеется. Все, что у них есть и будет - наше, а не моё и твоё. Это настолько само собой разумеется, что даже речь об этом вести странно. Решили, что сначала заедут к Николаю, а потом, как получится.
      Оглядевшись в новом месте, Никита не удивился. Квартира просторная, у Коли, честно говоря, комната-каморка со спартанской обстановкой. Все чистенько, справно... Как в образцовой казарме.
      - Квартира дяди. Он сейчас в отъезде. - объяснил Николай. - Родительскую я сдаю. С моим жалованием не разгуляешься. И то, всё уходит на лабораторию на даче.
      Лаборатория! Куда же без лаборатории!
      - Какой ты был, такой ты и остался! - не удержался от комментария Никита. - Это так здорово!
      - А я на тебя насмотреться не могу. - о своём сказал Николай. - Знаю каждый сантиметр, да... каждый миллиметр твоего тела, а словно в первый раз вижу. - чтобы окончательно не впасть в сентиментальность, Николай сменил тему: - А Парень где?
      Парень стал некой данностью. Откуда он появился, почему так привязан к Никите, где бывает, когда его днём с огнём не сыщешь, почему всегда знает, где находится Никита? Вопросы безнадёжно безответные.
      - Наверное, его этом времени ещё нет. - предположил Никита. - Без него непривычно. Сейчас бы сидел у тебя на подоконнике.
      Углубится в воспоминания о будущем не довелось. В квартиру позвонили. Николай решил, что соседи, больше некому, и открыл дверь, не спрашивая. На пороге стоял мужчина лет сорока, среднего роста, плотно по-спортивному сложенный. На его лице выделялись глаза - глубокие, карие, печальные.
      - Меня зовут Сергей. - Представился незнакомец. - Моё вторжение вынужденное. Но я рад, что так случилось. Для меня честь оказать услугу Правителям. - Сергей обаятельно улыбнулся. - Но, громадная просьба ... Пока не задавайте вопросов. У подъезда ждёт группа захвата, которой я руковожу. Потом я всё объясню. Доверьтесь мне. Возьмите с собой документы, деньги... Что по карманам распихать можно. Пригодиться. Телефоны брать и бесполезно, и опасно.
      Никите не было необходимости "полистать" этого человека. Он ему поверил. Без слов сравнив свои ощущения, Николай и Никита пошли за Сергеем. Назвав Правителей Правителями, он обозначил свою сторону. У подъезда их действительно ждали четверо крепких ребят с явно не полицейской выправкой. Молча сели в микроавтобус. Ехали недолго. На стражников напала стремительная сонливость. Сергей успел перехватить руль у водителя и затормозить.
      - Вас везут в пасть к дьяволу. - начал Сергей, пересев в салон. - Имя ему Директор. Живыми он вас не выпустит. Предваряя ваши вопросы... Я живу в Царёво. Надеюсь, что до сих пор там живу. Я не понимаю, что здесь происходит. Никто не понимает. Но надеюсь, что рано или поздно это закончится. У меня в Царёво любимое дело, любимый человек, там вся моя жизнь, часть которой и вы. Я очень хочу вернуться обратно, вернутся с вами. Сейчас идите. И будьте осторожны. Домой вам нельзя. Насчёт родственников не знаю. У нас волокита, пока пробьют кто где, думаю, сутки у вас есть. Берегите себя. К сожалению, это всё, что я могу для вас сделать.
      - А как же ты? - спросил Николай.
      - Я... - Сергей показал на посапывающую стражу: - Оказался под действием ваших чар. Кто о вас знает, того это не удивит. Учтите и мой опыт конспиратора. Двадцать лет службы. Молчун не раз предлагал мне должность заместителя. Я отказался. Наелся, этого, знаете ли, под завязку. Вашей поимкой руководит лично Вениаминов. Это мразь. Если ваши пути пересекутся, убейте его сразу.
      Крепко пожав друг другу руки, расстались. На такси добрались до авто Никиты.
      - Машинка, машинка моя, в саду ягода машинка моя... - пропел бессмыслицу Никита, забирая из бардачка документы. - Мотоцикл бросил, машину бросаю... А такси нынче дорогое. Ужас, что за жизнь!
      Конечной точкой маршрута "на пока", стала квартира Бабы Кати - бессменный приют Никиты с младых ногтей. Но прежде... Чуть не поругались. Никита устроил грандиозный шопинг. Для начала он решил переодеть Николая.
      - Сдурел? - возмутился Николай. - До этого сейчас?
      - Мне всегда до этого, ты знаешь. - отмахнулся Никита. - К тому же в модном и при новых бровях тебя ни одна ищейка не узнает. А вот в Голливуд позовут.
      - Дались тебе мои брови! - не унимался Николай. - По твоей логике, тебя нужно в лохмотья переодеть, чтобы не узнали.
      - Если только от кутюр... - по-своему согласился Никита.
      - Серьёзней ты не стал! - с сожалением констатировал Николай.
      - О, да! Был бы милый рядом! Голова так кругом идёт! - придурился Никита. - Не ворчи! Умоляю, не ворчи. Хочешь на колени стану? Буду вымаливать твою благосклонность. Ты даже не представляешь, как мне приятно всё это для тебя делать. Я иногда мечтал об этом.
      Мечтал? Может быть, в этом разгадка чудесного возвращения в прошлое? Мечты ужасно разрушительны и когда сбываются, и когда не сбываются. Мысли об этом промелькнули вскользь, Никита не стал их задерживать, чтобы не спугнуть внезапную лёгкость бытия и радость момента.
      Продуктов набрали, как на Маланьину свадьбу!
      - Куда столько? - изумился Николай. - За месяц не съедим.
      - А зачем всё съедать? - удивился Никита. - Выберем, что под настроение, да повкуснее. Я ещё по интернету закажу штучки супер-пупер всякие. Почему не порезвится? Вдруг банковскую карту заблокируют? Правда, у меня их как у собаки блох. Французская есть, Люксембургская есть... - Никите в голову пришла светлая мысль. - Слушай, а не прокатиться ли нам по Европам? Алексей устроит. - упомянув об Алексее, Никита мысленно споткнулся. И тот Алексей, да уже не тот, что был сейчас. - Нет, лучше Дима. Засунет нас в какой-нибудь ящик с импортом и переправит как груз.
      Николай сдался. Вечер действительно получился волшебный. Вслед за Никитой Николай дурачился, как никогда в жизни раньше. Он и не знал, что таким может быть.
      - Это рай! - воскликнул театрально Никита, сидя голышом на полу, застеленном скатертью для стола.
      - И находится этот рай в центре ада. - уточнил Николай. - Кто бы мог подумать? Не там ищут.
       - Умеешь ты поддержать беседу! - ответил Николай. - Хотя прав, мы на минутку спрятались от своей жизни. А давай здесь навсегда останемся?
      - Ты не поедешь на свою учёбу, я брошу службу... - Николай продолжил мысль Никиты. - Ты и я, только мы с тобой... И надолго нас хватит? Ты будешь искать развлечения в клубах, я буду искать утешение в лаборатории, твои друзья не мои друзья и наоборот. Да и не актуально уже говорить об этом. Мы в розыске. Обычно людей достаёт прошлое, а нас - будущее. Кроме того, прошлое, в которое мы попали, фальшивое. У меня нет приступов.
      - Чего?! - удивился Никита, и весёлость его сразу пропала.
      - После неудачного опыта со "Шлемом", меня преследовали жуткие приступы. - объяснил Николай. - Я очень боялся, что ты невольно станешь свидетелем... Это ощущение смерти. Не своей смерти, а смерти вокруг себя, чужой смерти. Как это было, когда мы стояли и смотрели... там... на город.
      Реальность возвращалась безжалостно.
      - А может, ничего этого не было? - попробовал закрыться от надвигающихся воспоминаний Никита.
      - Не дури. - не поддержал Николай. - Было, есть и останется. Ты не пижонистый вьюноша, а мудрый Хранитель. Я не бедный, очень младший научный сотрудник, а грозный Собиратель. А вместе мы Правители, Антихристы, Чудовища.
      
      ***
      Перед Директором на столе лежало несколько фотографий.
      - Никита так и не появился дома. - пояснял Вениаминов. - Зато появился...
      - Да, знакомые все лица. - порадовался Директор. - Я так и думал. Ай да Алексей, ай да Лидер! Разумеется, и ключ у него есть. Любовники! Оказывается, и хранителям ничто человеческое не чуждо.
      - Брать? - спросил Вениаминов. - Он так в квартире и остался.
      "Смерть свою ты возьмёшь" - подумал Директор - "А ты мне ещё нужен".
      - Ведите наблюдение. Там видно будет. - ограничил рвение подчинённого Директор. - Докладывать немедленно, что почём!
      Но Алексея в квартире уже не было. Слежку он раскусил сразу. Остальное дело техники. Пусть стерегут. Скверно, что Директор решил взяться за Никиту. Это очень скверно, архискверно. Андре прав, будущее, которое помнит Алексей, стремительно уходит в прошлое и уже не повторится. Никита на звонки не отвечает. Или уже знает об охоте за ним, или... Никакого "или". Алексей бы почувствовал. Так ли? Предчувствие частенько молчало предательски. Или всё уже сказало раньше. У предчувствия не переспросишь. Скорее всего, Никита зависает где-то с очередным любовником. Если "или", тогда дела плохи: Никита и Николай встретились. В реальной действительности их шансы на встречу мизерны. Трудно поверить, что в качестве Правителей они обменялись прежними адресами на всякий случай. Если, вопреки элементарной вероятности, они встретились, тогда Андре не зря грешит на Никиту, но поступить нужно иначе. Проблема - Николай. Если устранить объект любви, то Никита уйдёт из этой реальности, пузырь сдуется сам собой. И волки сыты, и овцы почти целы. Но это, если Андре во всём прав, а если дело в чём-то другом? И что? Когда-то в будущем обстоятельства помешали Алексею убрать Николая с доски времён. И вот к чему это привело! По-всякому, пора довести дело до конца.
      Где прячется Никита? Это проще простого. Там, где он прятался всегда, залечивая сердечные раны. Алексей понимал, что Никита его возненавидит, если он убьёт Николая у него на глазах, даже если это не совсем настоящее убийство и в основной реальности Николай останется жив. Хотя, кто это может гарантировать? Как разлучить их? Что ж, придётся вспомнить времена молодости и посидеть в засаде. Или утра дождаться? Нет. Что на уме у влюблённых они и сами не знают.
      
      ***
      Никита лежал головой на коленях Николая, как раньше в будущем, в первом их доме. Сейчас будущее ломается на глазах. Будет как-то по-другому.
      - Мне беспокойно. - сказал Николай. - Что-то не так. Не пойму.
      - И мне тоже. - согласился Никита. - Рай заканчивается. Покой уже даже и не мерещится.
      Не помешало бы кольцо безопасности. Его на пальце у Никиты не было. Но! Никиту осенило и он, прервав идиллическое лежание, занялся бабушкиными шкатулками, удивив Николая:
      - Ты что?
      - Не видишь? Кольца обручальные ищу. - отшутился Никита.
      Проверил дважды. Кольца нет! Какое-то неправильное прошлое. Совсем не правильное! Кольца нет на пальце, потому что Никита наденет его в будущем. Но тогда почему его нет там, где оно всегда было? Без кольца Никита до встречи с Николаем не доживёт, хотя они уже встретились. Чушь какая! Или западня.
      - Давай Давай-ка собираться. - неожиданно решил Никита. - Не нравится мне все это!
      - Сходи в Акаши, узнай, что у твоих происходит. - предложил Николай.
      - Интуиция подсказывает мне, пока не светится. - ответил Никита. - Я уже не знаю, кто наши, а кто не наши.
      
      ***
      События развивались стремительнее, чем подумал Алексей. А Сергей недооценил оперативников. Екатерина Павловна, старейший сотрудник Института внешней разведки, в клинике. Живёт она одна, а в квартире кто-то есть. 99 из 100, что там её непутёвый внук. Но как опять не опростоволоситься? Подняли на ноги академика Мамонтова, но тот не смог предложить ничего лучшего, как... покрыть голову. Специальное устройство против Правителей появится только в будущем и не факт, что оно окажется эффективным. Когда Вениаминов увидел группу захвата с головами, обмотанными пищевой алюминиевой фольгой, в пору было расхохотаться, да не до смеха.
      - Никому, никогда об этом не рассказывать. - предупредил сотрудников Вениаминов. - А то в дурку упеку!
      Фольгу прикрыли, надев балаклавы. Хотя бы так!
      Алексей оценил суету у дома. Они думают, что действуют скрытно и обманут хранителя? Обманут Алексея, Никиту или кого-то ещё? Простого бандита не обманут! Идиоты. Балаклавы у них странные. Мода нынче такая, чтобы, голова как у инопланетян была? Фильм ужасов!
      На лобовой вариант Никита не пойдёт. Чердак, соседний подъезд, дальше в полуподвал, там какие-то трубы водяные, вокруг них всё развалилось и можно вдоль них пройти в бомбоубежище, которое в предруинном состоянии - дыры во все стороны. Дом старый времён готовности к атомной бомбардировке. Никита здесь всё знает, мальчишкой лазил по здешним подвалам. И Алексей знает, где его встретить.
      Единственный разумный выход - низкий подвал, из которого можно выбраться только по одному. Алексей решил, что если первым пойдёт Николай, значит на том и судьба - как бы шальная пуля! А если первым пойдёт Никита, то другая судьба - пуля всё равно, что меченная на глазах у Никиты. Это как монета с двумя решками, или двумя орлами. Отпустить Правителей вместе нельзя, потом обыщешься, не лыком шиты.
      Первым вылез Никита, Николай - следом.
      - Куда, соколы, собрались? - иронично спросил Алексей, дождавшись беглецов.
      Не обязательно быть вежливым, когда собираешься убить человека. Но, если это старые друзья, словом другим можно и перекинуться. Так что этикет соблюдён вполне.
      Алексей молниеносно выхватил из кармана пистолет. Он не учёл, что молниеносность черта всех хранителей и особенно молодых. Никита бросился на выстрел, заслонив собой Николая.
      Когда-то давно в будущем Алексей действительно сказал Андре о предчувствии, что он убьёт Никиту и сопроводил словами: "Ты же знаешь, обмануть предчувствие невозможно. Оно исполнится, даже если для этого мне придётся восстать из гроба".
      Предчувствия Алексея всегда сбывались, вот и это исполнилось.
      - "Идёт ветер к югу, и переходит к северу, кружится, кружится на ходу своём, и возвращается ветер на круги свои". Книга Екклесиаста, глава 1. - проговорил мысленно цитату Алексей.
      Он сидел в Лунном баре. Кофе уже остыл. Вспоминать о трудном дне не хотелось. Это был дурной сон. Обычно, сны забывается, но не всегда на это можно рассчитывать.
      
      ***
      
      "Переход", начавшийся под небом, светлым от шаровых молний, закрылся, исчерпав излишнюю энергию аномальной зоны. Николай и Никита, голышом, стояли в самой чаще дремучей тайги.
      - Он в меня стрелял! - не в силах переключится на радикальную перемену обстановки, воскликнул Никита.
      - Он в меня стрелял. - уточнил Николай, оглядываясь по сторонам. - Он в нас стрелял.
      - Сука! - Никита поёжился. - Свежо, однако.
      Где-то высоко в проталинах неба угадывался день, а внизу сумрачно, неприветливо, угрюмо. Никита привык к другому лесу: открытому для солнца, шелестящему листвой. А тут темно-зелёный покров из мохнатых хвойных лап. Огромные деревья дремучего возраста, голубовато-седые лишайники, свисающие с мёртвых нижних ветвей. И глубокая тишина, изредка нарушаемая криками каких-то невидимых птиц. Вокруг густой подлесок вперемешку с кустарником. Нога человека здесь не ступала, тем более босая. Метрах в десяти угадывался огромный завал из упавших деревьев.
      - Ужас! - поделился своим впечатлением Никита.
      - Да уж! - согласился Николай. - Упали бы на завал... Как на колья посадить! Больше никогда никаких "переходов"! Даже не думай.
      Никита как раз подумал, что неплохо было бы отсюда убраться так же, как "пришли". Но Николай прав: следующая остановка может оказаться ещё хуже, и в неизвестно какой реальности.
      - Интересно, это палеозой, или мезозой, или ещё какая-нибудь хрень? - задал себе вопрос Никита. - В Парк юрского периода мне не хочется.
      Гнетущую тишину внезапно нарушил лёгкий гул. Это ветерок проскользнул между плотной хвоей. Стало совсем уж свежо.
      - Давай хоть обнимемся. - предложил Никита - Теплее будет.
      - Нужно выбираться. - отказался Николай.
      
      ПОМИНАЛЬНЫЙ ДЕНЬ
      
      На девятый день после исчезновения Правителей, именно на девятый, это отмечалось особо, жители Царёво, а, как потом оказалось, и всего остального мира, увидели сон: будто перенеслись они в своё прошлое, где ещё не было Серой смерти. Словно дома побывали, да так отчётливо и реально, что не все, проснувшись, смогли прийти в себя. Кто-то о прошлом не жалел, а для кого-то оно утраченный рай. На почве помешательства дошло до самоубийств: несчастные решили, что их сон о прошлом - это и есть реальность, в которой они уснули и смотрят кошмарный сон новой жизни, вырваться из которого можно только ценой обманчивой жизни.
      Один начитанный сельчанин обозначил происходящее цитатой: "Сны - отражение реальности. Реальность - отражение снов". Умничать не мудрено, да понять трудно! Если иллюзия действительно всегда вытесняет реальность, то почему такая гадкая иллюзия, а не райская? Странно фантазировать себе несчастья. Или это всё же действительность, которая в страшном сне не привидится? Иногда, кажется, что, кажется, но оказывается, что не кажется, и наоборот.
      А через два дня Река покрылась маслянистыми пятнами, изуродованными трупами, оторванными конечностями, мёртвой рыбой. Накануне прошёл невиданный раньше ливень, казалось, что деревню смоет. Не осталось двора без убытка, но на счастье посевы пострадали незначительно, а большую часть рухляди, которую унесло в Реку, и так давно пора было заменить.
      Молва связала воедино с исчезновением Правителей сон о прошлом, чудовищный ливень, отравление Реки, трупы. Здравомыслящие говорили, что последовательность событий не устанавливает причинность. Умники всегда найдут объяснение, которое никого не устраивает! Причина есть всему. А уж когда стало известно о страшной гибели Порта, который, как дамоклов меч висел над головами сельчан, сомнения отпали: Правители дали о себе знать! Даже умники склонились к мысли, что Собиратель и Хранитель - суть инфернальные сущности раз им такое по плечу. Но сельчане не могли понять - "инфернальные" это ругательство или что?
      Гладкости в установлении жизни при отлучке Правителей не было. Слово "отлучка" снимало неопределённость. Правители непременно вернуться инфернальные они или не инфернальные, хотя бы за своим богатством вернутся. И спросят с нерадивых. А спрос у Правителей, что голова с плеч!
      Ожидаемой бедой стало взяточничество, как судей, так и некоторых бойцов. Доказать это сложно. Слова о том, что правда, не смотря на препоны, рано или поздно всё равно восторжествует - это ложь! Такое бывало либо случайно, либо в силу неумелости преступников. Мешков, с благополучно утаённым в них шилом, не счесть. Правдоискательство - не борьба с общественным злом, а лотерея или сведение личных счетов. Увы...
      С бойцами в очевидных, бесспорных случаях разбирался Суд Чести. Подрыв их ответственности пусть даже только перед своими, означал бы крах с трудом сложившихся правил социального сосуществования, поэтому ни командирам, ни рядовым поблажек не было. Пусть и редко, да метко. Судей, доказательно уличённых во взятке, вешали за ноги на торговых площадях. Тоже зрелище не частое, но впечатляющее! Так расширилась палитра казней. Прецедентом стало публичное обещание Собирателя повесить за ноги сошедшую с ума Мать, когда она подбивала народ на подлости. К сожалению, по мере того, как тень Правителей отдалялась в прошлое, строгости в вопросах чести поубавилось. Ни тебе за бойцов порадоваться, ни воспитаться на судейском примере.
      Посчитав старый, из прошлой жизни уголовный кодекс, неактуальным, его урезали, переведя часть статей в административный кодекс, а некоторые вовсе выбросили. Посягательство на чужую собственность в уголовке сохранили, а вот хозяйственные и бытовые прегрешения без квалификации оставили. Не возбранялось созвать третейский суд, да созвать проблема: мало желающих в чужие разборки встревать, разве что и за свой интерес попутно постоять, но для этого случай должен быть резонансным, а не мелочь какая-нибудь. И ещё один недостаток: без единогласного решения третейских суд считался не состоявшимся. А времени отнимал уйму! Оставшиеся варианты на выбор - дуэль и жребий. Дуэль, хоть до смертоубийства, дело неподсудное. Что до жребия - это как посмотреть: для кого - божья воля, для кого - слепой случай, но по-всякому предпочтительней пули.
      А как же справедливость? Этот вопрос, как библейский Дух Божий безответно парил над бездной человеческого несовершенства. Если, конечно, не считать за ответ слова деревенского остроумца: "Справедливость придумали палачи, чтобы им всегда была работа". По умолчанию считалось, что справедливости в мире нет, и не было никогда, а то, что было и так называлось, всегда к чьей-нибудь выгоде за чужой счёт. Справедливость! Тут на два двора не угодишь, обо всех - это и думать нечего. Как между собой договорились, если на удивление договорились, так и справедливо. Раньше искали справедливости у Правителей, но натыкались на их незыблемый ответ: "На обиженных воду возят!"
      Поначалу сократили свод законов до нескольких печатных листов: обозримо, чётко и ясно! Но законодательный зуд оказался сродни чесотке. Количество законов-рекомендаций, так их назвали, росло, словно снежный ком. Большую часть из них никто выполнять не собирался. Считалось, что так обозначается отношение общества к различным проблемам деревенской жизни. Запреты плодились, как кролики и толку от них было мало. Попытка их систематизировать, ещё больше всё запутала.
      В поселениях на окраинах Правительственной территории сначала по чуть-чуть, а потом и вопиюще явно стали нарушался Принципы. Известно откуда рыба гниёт. Советы, допустившие безобразия расстреливались в полном составе, из-за чего вспыхивали локальные бунты, которые усмирялись безжалостно. Отщепенцы могли бы избежать погибели: достаточно отказаться от Знака Птицы - и живи себе раздольно! И так, да не так. Знак Птицы защищал надёжней крепостных стен. Нельзя было безнаказанно покуситься на интересы Правителей даже в их временное отсутствие.
      И в далёком-далеке, в таком, что, кажется, и не дотянутся руке возмездия, старателей под Знаком Птицы не рисковали обидеть. Разумная предосторожность оправдывала себя и добротными товарами, и надёжностью торговых партнёров, которые бывало и мухлевали, в торговле не без этого, но тут уж сам не будь лохом. К завидкам на чужие пожитки примешивалась зависть иного рода: живут же люди, как у Христа за пазухой, хотя за одно упоминание о Христе на их земле можно пулю схлопотать. Зависть уравновешивали самые невероятные слухи о злобности и нечеловеческих странностях Правителей, о чудовищных порядках, которые они установили. Старатели не только посмеивались, но и добавляли в копилку обывательских страшилок разные вздорные истории. Им это было на руку. Бренд Правителей - всем брендам бренд, а бандитские вояки бойцам Правителей в подмётки не годятся!
      Не понимая природу власти, которая установилась в Углах и окрест них, преступные элементы сочли, что исчезновение Правителей в корне изменило ситуацию. Возродилась грабительская партизанщина, оживились религиозные фанатики. На короткое время Знак Птицы утратил значение охранной грамоты, но дальние форпосты, которые поторопились откреститься от богохульной власти в надежде, что внешние угрозы их минуют, на самом деле оказались в жутком положении: бойцы их покинули, а нашествие богоборцев и бандитской сволочи опрокинуло жизнь в ад.
      Как бы безвластие ликвидировали стремительно. Цена этому - кровь бойцов: что ни день, то похороны. За оружие взялись и гражданские, но чаще это было плохо, чем хорошо: то и дело приходилось вызволять их из положений, в которых военные никогда бы не оказались. Один из отрядов горе самооборонщиков в полном составе без боя угодил в бандитскую ловушку. Не подоспей бойцы, пленников пусти ли бы на кровь: цена бесовской крови у крестов росла и росла, как аппетит во время еды. Обиды населения на порой чрезмерную ретивость бойцовской братии в наведении порядка никуда не делись, они снова всплывут в мирной обстановке, но во время смертельной опасности для всех и в порыве боевого братства, о былых обидах никто не вспоминал.
      Отщепенцев, поменявших Знак Птицы и верность Правителям, на пресловутую свободу совести и всего такого прочего, освобождать не стали. Территория Правителей уменьшилась, но стала сплочённей. Бывшие сограждане толпами возвращались обратно, превратившись в беженцев от вожделенной ими свободы. К ним относились брезгливо. Ведь несогласные с предательством сразу взялись за оружие, и большинство из них погибло. Остались целы коллаборационисты. Теперь, поди разберись, кто из них стрелял в спину бывшим своим. Беженцев "обратно" лишили права голосовать, быть избранными куда-либо, работать в муниципальных органах и на предприятиях Правителей.
      Не разводя дебатов, Советы всех поселений ввели добровольную десятину на армию. По решению Военсовета было отпечатано несколько тысяч экземпляров парадного портрета Правителей. Тираж поступил в продажу для пополнения армейского бюджета. Ход не очевидный и даже рискованный: можно ли рассчитывать на особую любовь народа, который Правители бросили на произвол судьбы? Настоял Иваныч. Тираж разошёлся в считаные дни. И повторный тираж тоже. И следующий... Куда столько? Рационального объяснения этому не было.
      С Правителями сельчане словно ехали в грохочущем поезде, иногда казалось, что ехали так всегда, потому что о прошлом думать не хотелось, и вдруг раздражающий, но ставший привычным, как фон, грохот прекратился, исчез. Сразу стало некомфортно, наступившая тишина пугала, а мысли о прошлом вели прямиком к страху перед будущим. Лекарство от надвигающейся депрессии стал портрет, а точнее много и всюду портретов Правителей, взгляд на которые возбуждал в сознании грохот несущегося стабильно, прочь от неопределённости поезда. Это успокаивало. В продолжение к портретам, стал необыкновенно популярен знак Птицы: появилось множество вариантов нашивок нарукавных, нагрудных, на головные уборы.
      Благотворно изображение Правителей действовало и на их идейных противников: непримиримых, но смирившихся и не предавших. Они снова обрели объект критики и поводы для злословия. Свою роль сыграла и суеверность в разной степени присущая всем людям: где Правители - там порядок, пусть и далёкий от идеала, чуть ли ни палочный, но всё-таки не бардак, хотя именно бардаком в сердцах его порой и называли. Лично от Правителей никто за просто так не пострадал. От добра добра не ищут - так говорят. Потому и говорят, что в жизни как раз наоборот. Что бы почаще об этом вспоминать, а заодно и высшие силы на свою сторону привлечь, раз уж бог нынче не в чести, портреты Правителей вывешивали иногда в экзотических местах, например, в свинарнике, что уж говорить о присутственных и рабочих местах. А дома, в красном углу - святое дело! К тому же, Правители фотогеничны. А были бы уродами?
      О причинах, по которым в редком доме, в редкой комнате не встретишь портрет Правителей, можно гадать сколько угодно, что и происходило первое время в любой компании, словно и говорить больше не о чём. Безусловно, сыграло свою протестную роль известие, что кресты объявили огромное вознаграждение за информацию и помощь в поимке особо опасных преступников - Никиты Звягинцева и Николая Окаёмова. Вот сволочи! Никита и Николай только для своих - Николай и Никита. Для остального мира - Хранитель и Собиратель, Правители. Причина их исчезновения от этого не стала яснее, скорее - стала ещё более загадочной. Неужели Правители испугались, что сельчане или бойцы их сдадут? Допущение такого - кощунственно, да и не пугливые они, не беззащитные. Только вот в истории примеров предательства полно. А если внимательно присмотреться к соседу, то ручаться ни за кого нельзя!
      Появилась поговорка: сдай Правителей и будет тебе счастье! Если попробовать разбираться со смыслом, то никакого смысла, кроме глупости, в ней нет. Но сказанная в адрес человека - она предельное к нему презрение.
      Когда улеглись первые волнения и внешние напасти после отлучки Правителей, начался разброд в головах: неплохо бы смягчить строгость Принципов и Правил, тем более что практически, правда, по мелочи, нарушений пруд пруди, хоть всех подряд к стенке ставь! Шепотки переросли в разговорчики и Молчун, чутко следящий за общественным мнением, объявил на базарной площади в духе Правителей:
      - Надо будет всех к стенке поставить, всех и поставлю!
      Как водится, единомыслия не сыщешь, но если обобщить разные векторы мнений, то общее направление мысли и без угрозы не в потёмках блуждало. Свобода без волокиты убивать преступников и психопатов - благо для общества, хотя и горе для их близких. Нужно только отделить от преступников тех, кто зачисляется в преступники глупыми законами. Для этого законов должно быть поменьше. С психопатами проще. Они всегда мутят народ на подлость во имя справедливости для униженных и оскорблённых, то есть, для таких же психопатов и тунеядцев, как и они сами. Отстрелить психопату голову, которую он непременно высунет, потому что психопат - это дело благое.
      Самые опасные сумасшедшие из сумасшедших - "революционэры". Презрительно "революционэрами" называли как поборников социально-религиозных перемен, так и безумцев, ратующих за вселенскую справедливость. И то, и другое начинается с красивых слов, а заканчивается прокрустовым ложем. У каждого своя правда и справедливость, с этим нужно считаться, а "революционеэры" и морализаторствующие безумцы с этим считаться не хотят. Поэтому их и нужно истреблять, иначе неизбежно взаимоистребление до полного торжества Справедливости. Человек сам кузнец своего горя. Только вот почему-то за всю краткую историю Царёва ни один сельчанин не пристрелил другого исключительно за психопатию, или за явно душевнобольное поведение, за призывы к свободе, равенству и братству. Есть права, которыми благоразумнее не пользоваться, или переадресовать их, например, бойцам, а потом костерить на чем свет стоит проклятущих Правителей с их бойцовской сворой. Такой осмотрительный шаблон поведения был в ходу, попахивал лицемерной сострадательностью и не представлял ни малейшей угрозы для власти.
      В Царёво демонам революции негде было разгуляться: им нужны большие города, в которых люди разобщены даже по соседству, им нужно махровое социальное дно, где скапливаются сливки общественной ненависти, где люди живут лишь потому, что не в силах умереть по своей воле. Сельчанам не досуг было блуждать в темноте социальных эмоций, когда работы невпроворот. Царёво преображалось на глазах, превращаясь в небольшой город в окружении фермерских хозяйств. И это обнадёживало в противовес мёртвой жизни после всемирного мора.
      Правители не идеальны. Куда приведёт их курс? В будущее, которое определённо есть, и неважно, что контуры его пока зыбкие. Зато очень хорошо известно к чему приведёт копирования прошлого - в прошлое! Сожалеть о своей личной разрушенной судьбе и пятится назад - не одно и то же.
      Николай и Никита в качестве Правителей, сами того не полагая, производили впечатление людей, которые знают, какое будущее они хотели бы видеть. Они строят это будущее с беспощадной уверенностью и бескомпромиссностью, словно перед ними лежит план действий и отступление от этого плана равносильно гибели. Общество без чувства будущего, как бесцельный путник, который идёт безразлично куда, зависая по пути во всех встречных кабаках, растрачивая силы и здоровье на случайных шлюх, саморазрушаясь, дряхлея в пьяных оргиях, теряя разум, и заканчивает свою никчёмно растраченную жизнь в придорожной канаве, обворованный пройдохами собутыльниками.
      О будущем, в которое вели Правители, единого мнения не было. Старожилам врезались в память слова Николая на поминках по погибшим в бою за будущее бойцах: "Когда-нибудь вы построите город...". Какой это будет Город? Трудно сказать. Вероятно, большой и светлый. Циники в ответ на это усмехались, но даже их издевательские прогнозы лишь укрепляли надежду: что бы ни было впереди, оно лучше того, через что довелось пройти. Ведь поднялись же из руин, хотя поначалу казалось, что всё потерянно вместе с прошлым и остаётся только как-нибудь дожить свой поломанный век.
      Столкнувшись с необходимость организовать самоуправление на свой вкус, сельчане растерялись. В прошлой жизни ни чего такого от них не требовалось. Раньше, кучка политических подлецов, присвоив себе властные права, задавала структуру своей власти и разыгрывала спектакль демократии. Здравомыслящие люди редко опускались до участия в "выборах". Обычно в выборной массовке участвовало сплошь подавляющее дебилоидное меньшинство. Выборы не по сценарию свыше случались, но воспринимались, как рождение телёнка с третьим глазом на лбу. Вот и в новой действительности невесть откуда возникли крикливые инициативные группки со своими прожектами мироустройства. Ранее выбранный Сельсовет ни имел понятия о своих полномочиях: часть его членов претендовала на решение всех вопросов новой жизни, часть - предлагала ограничиться, собственно, советами, оставляя окончательные решения за сходами избирателей.
      Между тем Царёво разрасталось не по дням, а по часам. Изначально утопическая идея народных собраний сама собой утонула в хаосе мнений. Неспособность людей договариваться друг с другом проявилась пугающе отчётливо. В конце концов, Вадим, воспользовавшись неопределённым правом члена Военного совета, а по сути, близостью к Правителям, и при поддержке бойцов, преобразовал неуправляемый и уже ничем не управляющий Сельсовет в Гражданский Комитет, разделил Царёво на районы, назначив в каждый временную администрацию. "Вот это по-нашенски!" - язвили сельчане, но возражать не стали. Районам предлагалось в месячный срок либо согласится с назначенцами, либо выбрать администрацию самим. Кипение страстей на иных разрозненных народных сходках быстро улеглось: по большому счету, за редчайшими исключениями, сельчане не верили в демократическую бодягу, что вполне совпадало с авторитетным мнением Правителей. Районы, в которых избиратели так и не смогли договориться о своей власти, были расформированы и по частям отданы здравомыслящим соседним районам.
      Окончательно структура местной власти сложилась под жёстким контролем наблюдателей от бойцов. Они определяли, как круг кандидатов на выборные должности, так и круг избирателей. Право голоса - это статус, лишиться которого было проще простого. На первом месте - неуважение к Правителям, а уже за тем пьянство, наркомания, шизофреническое поведение, бедность от нежелания работать, наличие отложенного приговора. Главы районов входили в Гражданский Комитет, где так же были представлены профессиональные сообщества и профсоюз наёмных рабочих, и, вообще, любые мыслимые сообщества, хоть любителей хорового пения. Руководителя Комитета и бессменного Коменданта формально назначал Военный совет. Бессменным был не только Комендант, но и любой, кто назначен на должность Правителями. Разделения на исполнительную и законодательную власть не было. Независимость судебной власти время от времени случалась, но не более того. Идея разделения властей - это безжизненная бутафория демократии, которая ничего кроме вреда человечеству не принесла. Трудно сказать, насколько такое мнение было всеобщим, потому что оспаривать его - все равно, что проявить неуважение к мнению Правителей, которые крайне презрительно относились к демократическим идеям.
      Через полгода без Правителей, произошло событие странное, даже нелепое, если рассудить. Выискалась претендентка на власть, причём, таким образом, словно сельчане крепостные крестьяне.
      С поста внешнего периметра в штаб поступило сообщение о женщине, которая назвалась сестрой Хранителя. С ней десять вооружённых людей на двух мини-автобусах Дежурный офицер посчитал, что это, наверняка, сумасшедшая, а вот её вооружённые дружки - это вопрос отдельный.
      Новенькие, прибывающие в Царёво, как правило, имеют при себе оружие. Время такое. Удивительно, когда без оружия. Не удивительно, что некоторые группы для самообороны запасались гранатомётами, огнемётами и даже ПЗРК. Однажды, вновь прибывшая команда, порадовала новенькими, истинно американскими "Стингерами"!
      В установленном порядке, по первому и последнему требованию бойцов, претенденты на гражданство страны Правителей, должны были сдать свою огневую мощь на временное хранение и проследовать в карантинный лагерь. После первичной натурализации оружие возвращалось владельцам. В Царёво не возбранялось иметь хоть танк в огороде. Право населения на оружие закреплено в Принципах и поэтому обсуждению не подлежало, несмотря на то, что в большинстве происшествий, когда случайно несчастных, когда умышленных, и, уж конечно, криминальных, без применения оружия не обходились. Но в целом, трагических случаев немного. Как ни странно, люди с оружием более разумны, чем о них можно подумать. К тому же, появление на улице с пистолетом в руке, или с автоматом наизготовку - это верное самоубийство. Как справедливо говорит Собиратель - и пол секунды, это целая жизнь, поэтому распоясавшийся придурок в мгновение ока получит от окружающих смертельную порцию свинца. А первое требование бойцовского патруля в ситуации, которая выглядит подозрительно - сложить оружие. И попробуй утаить! Расстрел на месте. В этом контексте явление сумасшедшей бабы приняло нештатный оборот: её спутники отказались сложить оружие, а бойцы не решились уничтожить ослушников, среди которых как бы родственница Хранителя.
      Дежурный офицер доложил ответственному Командиру - эту роль исполняли по графику члены Военсовета - и командиру разведчиков: такое дублирование не было обязательным, оно сложилось как-то само собой и его никто не оспаривал. Взглянув на картинку видеосвязи, Детина объявил срочный сбор Военсовета. Он увидел Королеву! Невероятно, но факт. Он хорошо помнил её отрубленную голову. Может, она как Гидра, отрастила новую? Чего в этом мире не бывает! Отправив разведчиков взять под контроль ситуацию на внешнем периметре, Детина дождался коллег и коротко объяснил, в чём дело. Большинство не поняли. История с участием Королевы в своё время не скрывалась, но и не афишировалась, выглядела малозначительным непонятным эпизодом, который скоро забылся. А новые члены Военсовета, об этом просто не знали.
      Встреча в переговорной состоялась минут через сорок. Королева не выглядела огорчённой ожиданием под дулами автоматов. Приняла ситуацию с одобрительным пониманием, судя по её радушной улыбке, словно это она встречала гостей.
      - Рада видеть знакомые лица! - сказала Королева после молчаливого приветствия, кивнув в сторону Молчуна и Детины: - Не придётся делать длинного вступления.
      - Не придётся! - ответил Детина. - С чем пожаловала?
      - Может, присядем? - полуспросила, полупредложила Королева.
      В самообладании и холодной обаятельности этой женщине не откажешь. Все действительно стояли, словно в готовности к боевому прыжку на врага.
      Рассаживание сбило напряжённость. Королева не стала дожидаться, когда ей укажут место, выбрала его сама за большим круглым столом. Где бы она ни села, это не важно, важно, что проявила бесцеремонную самостоятельность, давая понять: я - Королева, а не бедная родственница.
      - Господа! - Королева взяла инициативу в свои руки: - Я полагаю, тут нет людей случайных и глупых. Поэтому буду говорить без обиняков. Правителей нет, и уже не будет. Я единственная, кто имеет право на их наследство. На наследство в широком смысле. Но я понимаю, что без вас я не смогу вступить в свои права. А вы подумайте, как долго ещё продержится ваша власть без законного наследования? Насколько мне известно, Правители не признавали демократические игры. И вы сейчас в сложном положении. Выбрать преемника нельзя, но и оставаться без верховной власти нельзя. Предлагаю договориться. Вы от этого только выиграете.
      - Не понимаю! - искренно воскликнул один из новых членов Военсовета: - Вы кто такая? Что тут происходит?
      - Королева решила взять нас в свои очаровательные ручки. - ответил Молчун и, обращаясь к Королеве, продолжил: - Я могу объявить тебя самозванкой, потому что видел твою отрубленную голову, насаженную на кол, и утопить вместе с твоей бригадой. На это мне не нужно решение Совета. Но ты действительно сестра Хранителя. Поэтому так с тобой я не поступлю. По-хорошему, возвращайся туда, откуда приехала.
      - Дура баба! - по-своему поддержал друга Детина.
      - Постойте! Так не пойдёт. - вмешался Иваныч. - Она не понимает, нужно объяснить. Она действительно наследница... - увидев изумление на лицах соратников, Иваныч поспешил объяснить: - Только вот, наследница чего? - Иваныч обратился к Королеве: - Не знаю, как вас звать величать... Уж, извините. Если говорить об имуществе, то у Правителей нет имущества. Они всё переписали на общественный Фонд поддержки бойцов. Всё! Любой из сидящих здесь по сравнению с ними богач, да что там - Крёз! Власть? У нас нет такой должности, как Правители. Это даже не звание. Их никто не выбирал, не назначал. В этом вы правы. Но их невозможно выбрать или назначить. Правители - это их общее имя. Одно из их имён. Вы думаете, они здесь? - Алексеевич показал пальцем на парадный портрет Правителей: - Нет! Они здесь! - Иваныч показал на своё сердце. - А вы намерены занять их место, суля материальное благополучие! Какая нелепость! И они живы! Они будут живы, пока мы живы. Смею надеяться, что это так для всех, кто их знает.
      После слов Иваныч воцарилось, именно воцарилось неизъяснимое словами благородное молчание. Идеалист! Романтик! Как всегда! Но про имущество и власть - это он сказал здраво и точно.
      После исчезновения Правителей Иваныч словно забыл споры с ними, своё частое несогласие с их решениями. Нет, не забыл, но считал это несущественным. За пределами Царёво у Иваныча полно строительных проектов, он мотается по объектам, как проклятый. Но всегда находит время для встреч с местными жителями. Его рассказы о Правителях - это вдохновенные проповеди. Люди слушают, как зачарованные.
      - Увы, мне не хватает наивности, чтобы расплакаться. Но впечатляет. Вы правы, обо мне так никто не скажет. - нарушила молчание Королева. - Когда разногласия между вами станут непреодолимы, когда начнёт рушиться всё созданное Правителями, и ваше благополучие то же... Когда жареный петух в жопу клюнет, вы придёте ко мне. Но цена уже будет другая.
      - Зачем вы так... - вступил в разговор Вадим. - Я представляю гражданское самоуправление. Иваныч сказал всё правильно. Правители с нами, мы с ними. Я не против, чтобы они нами правили. И большинство не против, даже спрашивать об этом не стоит. Это действительно наш выбор. Но... Вам трудно в это поверить. Можете убедиться сами. Ваших спутников военные, конечно, не пропустят, хорошо, если не утопят. Но вас я приглашаю на общих основаниях. Да, мы зависим от бойцов, но в этом мне военные не указ. Живите с нами. На первых порах поможем. Мы будем рады принять вас, как сестру Хранителя. Королев и царей у нас нет. Надеюсь, и не будет.
      - Трудный случай! - ответила Королева всем сразу. - Послушать, так вы все волшебные, и люди вокруг вас волшебные, и мир волшебный. - Королева с трудом сдерживала раздражение, её лицо изменилось, из красавицы она превратилась в старую ведьму. - Но люди везде как люди, они не меняются и в сказках не живут, хотя любят сказочные истории. Опуститесь на землю, господа! Кресты вас раздавят. Ни сейчас, так немного погодя. Вы у них как бельмо в глазу. А я с крестами договорюсь. Причём без волшебных слов.
      - Из пустого в порожнее... - резюмировал Детина. - В порядке исключения, из уважения к Хранителю, мы отпустим тебя и твою банду. Мой совет... Береги голову, а то я чувствую, ты на этом не успокоишься.
      Королева резко встала, давая понять, что аудиенция закончена и попросила тоном, больше похожим на приказ:
      - У нас мало бензина. Заправьте автомобили и мы уедем.
      Сразу же после отбытия королевского посольства Молчун прослушал запись разговоров, которые вели между собой незваные гости, пока их предводительница склоняла к своей власти Военсовет. Ничего существенного там не было. Матюги, недовольство, сожаление, что связались с сумасшедшей бабой. Не похоже на разговор преданных королевских слуг. Окончательно все прояснил диалог между Королевой и, очевидно, главным бандитом.
      Главный: - Где обещанное золото, сука!? Ты нас чуть всех не угробила! Меня предупреждали, что ты наёбщица... Зря на тебя повёлся.
      Королева: - Не ной! Будет тебе золото. Столько, сколько унести сможешь. До чего ж вы, мужики, слюнтяи!
      Главный: - Смотри, обманешь, шею сверну!
      Во время заправки недружественные автомобили поставили на маячки. Все основные трассы территории Правителей были оснащены компактными приёмниками-передатчиками. Но слежка - побочная функция маячков. Весь транспорт старателей имел персональные радиокоды. Увы, нападения на купцов случались. Бандитизм вряд ли искореняемое явление. В случае опасности маячки посылали сигнал "SOS". Радиокодами оснащались отдалённые хозяйства и хутора. Отсутствие границы, как барьера, позволяло романтикам с большой дороги без препятствий проникать на "жирную землю", так называли между собой бандиты благодатную территорию. Первое время после исчезновения Правителей в день приходило до тысячи вызовов, после наведения порядка - не более сотни в месяц. Бойцы отрабатывали свой хлеб с лихвой. Вообще, "сесть на маячок" за умеренную плату не возбранялось любому жителю. Особо прижимистые довольствовались меткой-обманкой. Отчасти благодаря SOS-контролю, уличной преступности в Царёво не существовало. Но происшествий из-за наркомании, пьянства, бытовых разборок - хоть отбавляй.
      Проследить путь Королевы не удалось. Маячки "замерли" примерно в сотне километров от Царёва. Перехитрила? Посланные на проверку разведчики вернулись с обескураживающим докладом: королевская рать мертва! Очевидно, что они остановились на привал. Погасший костёр, походный стол, съестные припасы - всё указывало на это. Остаётся только гадать, чем они подкрепились. Смерть им выпала мучительная: скрюченные посмертные позы, синюшный цвет кожи, с проступившими пятнами крови, блевотина вокруг - яд! Даже всё жрущие крысы не притронулись к их телам! А Королева исчезла.
      Напрашивался вывод: визит Королевы - это её отчаянная попытка поправить своё никакое положение. Свита, самоуверенность, посулы - блеф! А расчёт с наёмниками - наглядный урок королевской милости, который пришёлся очень кстати. Некоторые члены Военсовета не исключали возможность переговоров с Королевой. Резон в её словах есть. Молчун показал им видеозапись и сопроводил словами:
      - Это ваше будущее в сделке с Королевой.
      Сельчане не задумывались о собственности Правителей, по определению считая её необъятной. А что оказывается? У Правителей ничего нет! Как всегда, мнения разделились. Формально, да, Правители беднее любого сельчанина. А неформально в любой момент они могут вернуть себе всё, что захотят вернуть. Власть Правителей сильнее любых денег, впрочем, как и любая сильная власть, за исключением демократической. Идеалисты с этими доводами не соглашались. Они считали, что нестяжательство - суть Правителей. Совсем уж воспарившие над грешной реальностью, возражали: суть Правителей - это Любовь! Опять двадцать пять! То ли ангелы, то ли дьяволы, то ли хитрецы, то ли мудрецы... Кто вы, Правители?
      А Королева таки возродила свою власть из пепла, ни убавить, ни прибавить - птица Феникс!
      После разгрома Города-порта, юго-западный анклав крестов стал для них бесперспективным. Он был рассчитан на выход к реке, все остальные пути, как наземные, так и воздушный, требовали затрат больших, чем возможная выгода. Вероятно, кресты приняли решение отозвать военных и гражданских назад, да не тут-то было. Анклав откололся от мамы-родины, объявив себя самостоятельной территорией. Несогласных отпустили с богом, но без оружия. Иезуитская доброта. Домой вернулись немногие. Ничейные территории называли беспредельными, Диким Полем. Человек без оружия там добыча: крест ты, или бес - для охотников не имеет значения, но для крестов - немедленная смерть, раз на кровь не годятся, в лучшем случае - рабский труд до смерти. Старатели под знаком Птицы были исключением, их не трогали. Во-первых, торговля с ними всегда к выгоде; во-вторых, Правители обидчикам спуска не дают, никогда: из-под земли достанут, выпотрошат до убиения бессмертной души, так как антихристы, и обратно не закопают.
      Новую территорию возглавил беглый генерал спецслужбист. В коротком пересказе история выглядела неправдоподобно. У армии крестов куча недостоинств, но это армия, а не художественная самодеятельность. И присяга для крестов - не пустой звук, и Несчастная страна - их родина, которую они защищают ни на жизнь, а на смерть. В доблести и отваге им не откажешь. И вдруг водевиль какой-то! Молчун не поверил. Подоплёка выяснилась, когда на сцену вышла Королева. Вот он мозг заговора, предательства, измены, лживых обещаний.
      С помощью соправителя Королева быстро восстановила свою власть на прежде покорных ей территориях. Со своими врагами она расправлялась с жестокостью, ставшей её фирменным знаком. Например, "коптильня Королевы": за вершину металлической треноги, человека подвешивали за руки, а под ногами разводили костёр: не настолько большой, чтобы поджарить, но достаточный, чтобы "подкоптить". В огонь подбрасывали химикаты, от которых несчастный заходился кашлем от чего походил на паяца, которого дёргают за верёвочки. Его тело извивалось до вывихов, огонь припекал ноги, кожа ни них взрывалась волдырями, жидкость из которых сочилась на костёр, подпитывая огонь. А распятие головой вниз Королева переняла у Правителей. "Королевский чай" - это, когда привязанного к столбу человека обильно поливали крутым кипятком и оставляли на съедение крысам. Мелких изменников Королева подарила крестам на кровь. Они держали пленников в деревянных клетках, потому что в металлических кровь бесов почему-то портилась. Измена, лютая смерть близких, сделали Королеву беспредельно жестокой. Она мстила.
      Новое, невиданное доселе царство-государство бесов и крестов назвали "Федерация", не вдаваясь в смысл названия. Соправитель Королевы был ей под стать: садист, психопат, любитель пытать собственноручно. Два одиночества встретились!
      Королеву охранял отряд отморозков, возможно, преданных ей не только за вознаграждение, но и за право проявлять безнаказанно свои зверские наклонности. О своей армии она даже не думала. И в страшном сне вряд ли приснится бес, готовый умереть за Королеву. Надежда только на крестов, но генеральское звание её соправителя было слишком специфическим и для управления войсками он совершенно не годился. В будущем Королева наделась сама возглавить армию крестов, но на первых порах вынуждена была действовать через соправителя, и это походило на игру в испорченный телефон.
      Бесы ненавидели свою Королеву, боялись её как огня, но что они могли? Власть Королевы держалась на штыках крестов. Это отвратительно. Отвратительно чувствовать себя стадом для прокормления. Но если отбросить эмоции, то будничная жизнь была вполне сносной и, в сравнении с землями беспредела, цивилизованной. Связи крестов, их торгово-воровские отношения с Несчастной страной позволяли не бедствовать. В обиход вернулись бытовые мелочи, о которых, казалось, уже забыли. Например, такой пустяк, как доброе старое мыло. Ходили слухи, что в стране Правителей над такими "радостями", только посмеялись бы: там всего завались. Да вот, не враньё ли? Люди достойные доверия рассказывали о другом, а церковь под их словами подписывалась. Правители - Антихристы! Для них кровь христианских младенцев, что водица. Вновь к ним прибывших, и мужчин, и женщин, первым делом насилуют. Процветает содомия. А у Правителей целый гарем из мальчиков! Однополые браки там норма! Прости, господи! Это до какой же мерзости может человек докатиться! За веру православную там расстреливают. В чужих землях христиан вылавливают и публично казнят, распиная на кресте вниз головой. Библию на кострах сжигают! А в церквях у них теперь публичные дома. Они там все сатанисты и целуют зад дьявола! За разговорами и невдомёк, что рассказчики об ужасах на землях Правителей у Королевы на жаловании. В информационной войне всегда проигрывает тот, кто говорит правду.
      Западнее Федерации небольшую, но справную и благополучную территорию контролировал отряд бойцов, которые по разным причинам не захотели подчиняться Правителям. Но, что не очень удивительно, они строили свою новую жизнь по лекалам, которые, казалось бы, отринули: так дети, часто безотчётно в своей самостоятельной жизни копируют подобие быта родительского дома.
      Хотя дух Правителей явно довлел над отщепенцами, воплощался он неадекватно, с поправками на их мировоззрение. Новоявленные царьки окружили себя, по текущим скудным меркам, роскошью, погрязли в излишествах и взаимных изменах. Религию подменили коктейлем из бульварного буддизма и примитивной мистики. Разрешили "умеренное ростовщичество" и быстро оказались на долговом поводке у купцов, которые и стали реальной властью, что, впрочем, благотворно отразилось на экономике, а именно - привело к стремительному расслоению общества на богатых и нищих. Без богатых экономика худо-бедно прожить может, а вот без нищих - ни за что! К чести Правителей-подражателей воинский потенциал они сохранить сумели, неукоснительно следуя науке Собирателя, а вот всё остальное - пародия, да и только! Королева попробовала подступиться к бывшим бойцам мирно, но неожиданно получила болезненный отлуп. Её послов обоссали не в метафорическом смысле, а вполне физически, передав, что, когда Королеву поймают, то первым делом насрут ей в рот! Извращенцы поганые!
      Сразу после неудачного посольства начались проблемы: соседи бойцы стали хулиганить на землях Королевы. Они нагло забирали, всё, что им приглянулось в закромах владычицы, не встречая сопротивления, потому что не трогали мирное население. И крестов не беспокоили, потому что ничего не могли противопоставить их пушкам. Кресты, в свою очередь, не спешили повоевать за пожитки Королевы, у которой от бешенства из-за бойцовских набегов ум за разум заходил. Она взбесилась бы пуще, узнав, что за новой напастью стоит Молчун. Связей с отщепенцами он не чурался: придурки, конечно, но всё-таки свои подлецы. Утверждают, что Хранитель хотел их смерти, стравливал между собой, отправлял на гиблые задания, мол, не предали, а жизнь спасали.
      Правителей-подражателей Молчун знал, как облупленных. Если одним словом, то - зверьё. Люди для них мясо. Отношения с бывшими строились на взаимных услугах. Например, очередной денежный мешочек вознамерился истребовать должок, да ещё с процентами у своих благодетелей. О чем разговор! Бойцы, хотя и не Правителей - люди чести. Через месяц - всё сполна! Торговые люди без дела не сидят. Поступает денежному мешочку заманчивое такое предложение "из-за границы". Не устоять. Отправляется он в путь и бац! Настигают его проклятые вольные беспредельщики Дикого Поля и съедают. Ох уж этот каннибализм! Увы, увы... И заманчивое предложение, и как бы каннибалы - результат работы Молчуна.
      В другой раз уже он обращается. Мол, есть местечко, очень нужное для общественного блага, да вот жители крайне несговорчивые. Брать силой - это Правителям не к лицу. А вот если... И у жителей означенного местечка начинаются проблемы: отбиваются они от наседающих бандитов, отбиваются, но отбиться не могут. А бойцы Правителей рядом, нужно только о помощи попросить. В результате помощь приходит вовремя, бандиты без боя испаряются, словно заклятые именами Правителей. А местечко... Что случается с птичкой, когда у неё коготок увяз?
      За неприятности для Королевы Молчун платил золотом. Это того стоило. Безумная баба помешалась на Царёво. Спит и видит себя Владычицей Вселенской. Приходится отвлекать её на дела земные. Очевидно, что не всех, но большинство шпионов Королевы, Молчун взял на учёт давно. Донесения их, как бальзам на душу хозяйки, что скажет им Молчун, то и доносят: о расколе в Военсовете, о народном недовольстве, о зреющих бунтах, о религиозном подполии. Не учтённые шпионы доносили обратное: крепка власть Правителей! Молчун опасался такой разноголосицы и на долгую шпионскую игру не рассчитывал.
      Но для того чтобы понять женщину, нужно быть женщиной. Молчуну это не дано. Реакция Королевы изумила. Женская логика наглядно показывает, что никакой логики в реальной жизни не существует. Поступила команда - уничтожить предателей! Что Молчун и сделал. В предатели попали не учтённые шпионы правдодоносители. Так рухнула разведывательная сеть Королевы, которую она начала создавать ещё до своей отрубленной головы.
      А вот агенты Молчуна работали похвально, часто не за вознаграждение, а по идеологическим соображениям - из ненависти к Королеве. Агентурную информацию перепроверяли разведчики. Достоверность перевешивала риск угодить в ловушку. Так была составлена надёжная карта слабых мест Федерации: как попало охраняемые склады вооружения, совсем не охраняемые водозаборы, скудная численность караулов, казарменное пьянство. Знал Молчун и о двойниках Королевы, и её секретные, на всякий случай, пути отхода. Выкрасть владычицу было проще простого, но, всё-таки, сестра Хранителя! Да и в будущем, может, на что сгодится. Будь Молчун провидцем, он без колебаний уничтожил бы гадину.
      Конфликт с Королевой стабилизировался на фазе холодной войны и первостепенной задачей не был: рыпнуться на земли Правителей Королева не посмеет, силёнок не хватит и внутренние неурядицы не позволят. А Царёву не до военного бодания из-за идеологических разногласий. Дела практические важнее.
      
      ГИБЛОЕ
      
      В новое время он стал Странником. Глобальная перемена жизненных декораций огорчала отсутствием прошлого комфорта, но не более. Странник не из тех, кто ужаснулся, взглянув правде в глаза: оказывается, суть человека не в том, что он расщепил атом, а в том, что он - прирождённый убийца себе подобных. Разум не инструмент мысли, а инструмент выживания, не ограниченного никакими моральными запретами. Истинно лишь то, что является преимуществом в борьбе за жизнь. Заповедь "не убий" противопоказана, человеку, как биологическому виду. Её отсутствие выделило его из животного мира, эволюционно склонного к естественной врождённой моральности. Видовой признак Homo sapiens - каннибализм и в прямом, и в переносном смысле. Так было, так есть и так будет всегда. Ужасаться по этому поводу бессмысленно. Чтобы слегка приодеть голую правду, не выглядеть циником на фоне былого общественного лицемерия, и в то же время оставаться при своём мнении, Странник, если в кругу людей интеллигентных заходила речь о смысле сущего, частенько пользовался словами поэта: "Человек не в разгадке плазмы, а загадке соблазна". Соблазн - слово ёмкое.
      Странник - вор, жулик, убийца и при этом самобытный интеллектуал. В до катастрофическое время его жертвами становились люди полагающие, что культура и образование - маяки нравственности в океане людского бесстыдства. И что любопытно, сами они, как правило, были далеки от идеалов, порой, даже элементарной порядочности. Мораль и нравственность - это всегда внешнее давление силы, заинтересованной в управлении человеческим стадом. Результат - не глубже формального соблюдения приличий. Буря сорвала фиговый листок цивилизованности, внешнее давление исчезло, и что мы видим? Видим естественного человека во всей его красе!
      Есть много способов отнять деньги, не применяя силы. В прошлом, жертвы Странника страдали в основном материально, их душевные муки он в расчёт не принимал. Был случай, когда обманутый делец от науки, полез в петлю, но всё обошлось - откачали. А вот со своими мелкими помощниками, про которых говорят "на подхвате", по завершении очередной аферы, Странник всегда рассчитывался безжалостно. Именно пустяковые ниточки чаще всего приводят либо на скамью подсудимых, либо в руки криминальных коллег.
      В новом мире лохи перевелись быстро. Войти в доверие стало труднее. Проще было лишь усыпить бдительность жертвы, выбрать момент, и нанести смертельный удар.
      Свои университеты Странник прошёл, "в местах не столь отдалённых", так что действие внешней воспитательной силы в полной мере испытал на себе. Первая ходка по юношеской глупости - порезал, но не до смерти, обидчиков, так он их вообразил, своей девушки: обидчики оказались не обидчиками, а девушка - не той девушкой, которую он себе вообразил. Геройство, замешанное на гормональной бодяге, потянуло на пятилетний срок. В исправительной колонии он успешно усвоил уроки выживания ничего общего не имеющие с воспитанием законопослушного гражданина. Взять хотя бы то, что при своей привлекательной внешности, он сохранил анальную девственность. Правда, от орального проникновения не уберёгся. К счастью, это не получило огласки и продолжалось недолго: обидчик, он же и заступник, как бы случайно насмерть поскользнулся на почти ровном месте и напоролся на собственную заточку. Не так уж противен отсос, более противен был постоянный страх, что рано или поздно эти отношения раскроются. Порвут за утайку! Зона лицемерна не менее, чем пидарастична. Странника слегка заподозрили в происшествии, но доказательств не было. С тех пор нож, опасная бритва, заточенный пятак - стали его лучшими друзьями.
      На воле Странник отточил до совершенства мастерство владения не только холодным оружием, но и, на первый взгляд безобидными предметами, которые могут оказаться под рукой. На первых порах, с целью самообороны, на свои физические данные он не особо рассчитывал.
      От природы сметливый, с цепкой памятью, Странник после отсидки занялся финансовыми махинациями и азартно ими увлёкся, что привело его к очередной ходке. Привыкать не пришлось. Странник благоразумно избегал роли обидчика, чтобы в итоге не стать жертвой, да и нужды в этом не было при разгуле пидарастии в местах заключения. Гладко не обошлось: отдавая дань сексуальным потребностям, Странник влился в ряды ВИЧ инфицированных. Это оказалось не так страшно, как показалось сразу. Годы вынужденной изоляции от добропорядочного общества Странник посвятил самообразованию.
      Во времена, когда личные библиотеки утратили популярность, а книга стала не лучшим подарком, а верной обузой, благотворители сориентировались и наименее затратным образом максимально позаботились о духовном воспитании заключённых, сбагрив в зону не ходовую интеллектуальную и классическую литературу. Библиотека в колонии была отличной. Жизненная опытность и сугубо практический ум позволили Страннику занять правильную позицию в новом для него увлечении: чтение развивает, но вера в прочитанное делает сумасшедшим.
      Первый шаг Странника не предвещал длинного пути по просторам мировой культуры, случился сам собой под влиянием ментальной атмосферы исправительного учреждения. Это был роман Достоевского "Записки из мёртвого дом", который пользовался среди заключённых особенным успехом. Ещё бы! Лестно, когда автор называет уголовников самым даровитым, самым сильным народом из всего народа. Не важно, что времена другие, тема-то одна. Умные насмехались, придурки верили в свою исключительность. И все же Достоевский свой мужик, искренний, хотя и с тяжёлыми вывертами.
      А вот, например, Солженицына в колонии не воспринимали совершенно. Язык странный, вымученный, но главное - фальшив! Что-что, а фальшь заключённые чувствуют остро. Зряшный писатель, плохо знает, о чём пишет, не жизненный. Странник вполне разделил это мнение, хотя кое-что ему у Солженицына понравилось. Так и пошло.
      В книгах, особенно из классического ряда, Странник то и дело натыкался на интеллектуальный бред, почему-то особо ценимый культурной публикой. Он представлял себе, как мертвецы-писатели тянутся из гроба через свои тексты к живым, чтобы отравить их трупным ядом своих давным-давно мёртвых мыслей. Это урок, который вынес Странник из литературного самообразования, оставшись при своём давнишнем немудрёном выводе: люди говно!
      Верхом творческой карьеры Странника стало охмурение государственного чиновника из первой иерархической десятки: покорил его умом, начитанностью, "врождёнными" аристократическими манерами, неподкупностью и преданностью. Год катался как сыр в масле, а когда совсем уж скучно стало, ведь выше уже не прыгнешь, прихватив на дальнейшее пропитание миллион долларов, скрылся от светской суеты. Вероятно, искали, неофициально: огласка стоила бы чиновнику карьеры - богатый успешный человек, как правило, богат не только деньгами, но и скелетами в шкафу. Можно представить себе удивление сыщиков: никто из свидетелей не мог припомнить, видел ли когда-нибудь документы Странника, не нашлось ни одной фотографии, где мошенник был бы запечатлён, хотя случаев для этого выпадало предостаточно; ладно фото, его даже на видеоконтроле не оказалось! Одним словом - мастерство!
      Отсиживаясь, Странник не прятался, даже город не поменял. Много читал, много думал, общался в социальных сетях. Как-то, в сентиментальном порыве, решил съездить на родину. Там его Серая смерть и застала. Как никогда пришлись кстати не интеллектуальные навыки. Счёт не вёл, но немало кровушки чужой пролил, чтобы свою сберечь. Время шло. Обвыкся. Выживание постепенно стало рутинным процессом. Всегда работал в одиночку. Фирменный знак - труп без ушей.
      По воле слепого случая, в результате облавы, устроенной местечковыми бандитами, Странник оказался в роли жертвы, что, обычно, для него не характерно. Охотники за бесовской кровью не знали, что за рыбка попала к ним сети. Отчасти, это их извиняло, но не настолько, чтобы избежать возмездия за "незнание".
      Бандиты, захватившие Странника, не стали его даже обыскивать. Они видели дядьку неопределённого возраста, плохо выбритого, скверно одетого и, самое интересное, в пенсне! Так потешно! Это напомнило бандитам школьные настенные портреты учёных. Короче, зачуханный новой жизнью, затравлено озирающийся, интеллигент. Лёгкая, не хлопотная добыча.
      Уж сколько раз твердили миру, что внешность обманчива, а жизнь коротка! Что ж, опыт приходит во время беды.
      Пленников заточили в обезьянник бывшего отделения полиции: и в тесноте, и в обиде. Пришлось терпеть.
      В бандах с дисциплиной плохо. Ночью, сказав: "Ну их на хуй! Куда они денутся!", один охранник, видать, рангом повыше, пошёл спать в ближайший кабинет, другой - прикемарил за столом.
      Кажется, что разыграть приступ чего-нибудь не трудно. Да, это не сложно, если понимаешь, что достоверность лжи зависит от частички правды, в неё заложенной. Мысленная вспышка боли помогает реалистичной симуляции. Когда Странник в корчах упал, из-за тесноты на сокамерников, никто не подумал, что он притворяется.
      Охранник нехотя оторвал голову от стола и не сразу понял, что за возня в обезьяннике? Чёрт! Мало того, что интеллигент, так ещё и припадочный. Вытащить и пристрелить? Потом отвечать за испорченный товар? Но не врача же звать, на самом-то деле! Охранник лениво подошёл к решётке обезьянника. Секунду боролся с нежеланием что-то делать, потом, всё же, отстегнул с пояса колюч, и открыл решётку, рукой показав, мол, выпихивайте! По возможности аккуратно несчастного вытолкнули из тесноты наружу. Охранник предусмотрительно положил руку на открытую кобуру с пистолетом.
      Странник как бы с большим трудом разогнулся. В следующее мгновение со стороны показалось, что он просто взмахнул руками. Молниеносным, до автоматизма отработанным движением, Странник выхватил из кармана опасную бритву, большой и указательный палец привычно легли на хвостовик и обушок клинка, бритва раскрылась, блеснула лезвием, рука описала полукруг до надёжной фиксации оружия в кулаке. Бритва Странника сделана на заказ из специальной стали, идеально заточена под углом 45 градусов. Если неумеха попробует ей побриться, то закончится это самоскальпированием. Будь Странник садистом, он бы исполосовал охранника, как бог черепаху. Но не до этого.
      Скользящий удар по сонной артерии и трахее не убивает сразу, но смертелен. Вырывается фонтан алой крови, а если повреждена и вена, то слышен лёгкий свист, жертва не осознает рану, не успевает закричать и в первую секунду не испытывает боли, из горла вырывается сдавленный хрип, в глазах удивление, быстро затухающее вслед за сознанием. Падает тело на пол не громко, не плашмя, а как при обмороке.
      Пленники с изумлением смотрели на разыгравшееся перед ними действие. Пархатый интеллигентик исчез. Над скорченным телом поверженного охранника стоял сущий дьявол, исполненный смертельной силой, с горящими глазами, с раздувающимися ноздрями.
      Ошарашенные, испуганные донельзя пленники, замерли. Дьявол сделал им знак окровавленной бритвой - тихо! И на удивление лёгкой, почти неслышимой походкой направился в "спальный" кабинет. О судьбе отдыхающего там бандита можно не гадать.
      Вернувшись, на ходу складывая своё бытовое оружие, Странник, указал на коридор, ведущий к выходу, и скомандовал пленникам:
      - Быстро!
      Упрашивать не пришлось. Спаситель не возглавил беглецов. Никто не обратил на это внимания. Поведение Странника вызвало неосознанное доверие, казалось очевидным, что он действует в общих интересах, более очевидным, чем факт охраны на улице. Надежда на спасение ослепляет. Узники бросились к выходу.
      Под вопли и дробь автоматных очередей, Странник воспользовался другим выходом - во двор. Что-что, а планировку типовых полицейских участков, он хорошо знал.
      От места пленения до посёлка, в котором остановился Странник, по дороге километров пять-шесть, но он не рискнул по ней пойти, выбрал окольный путь. Нужно было вернуться, чтобы переодеться и забрать свою походную амуницию.
      Остановился Странник на явочной квартире Сопротивления. "Сопротивление"! Чему они сопротивляются? Воцарившемуся беспределу? Сами себе сопротивляются! Подпольщики тешут себя мыслю, что не сидят сложа руки. Но правая рука не знает, что делает левая, а пальцы растопырены. Представления некоторых "сопротивленцев" о справедливом обществе, изумляли Странника наивностью. Как будто в прошлом человечество, пытаясь достичь социальной гармонии, не разило себе голову о стену эгоистических интересов индивидуальностей, из которых оно состоит.
      Во что выльется Сопротивление? Увы, эта историческая дорога протоптана так, что в асфальтировании не нуждается. Найдётся лидер, который заново откроет истину, сформулированную задолго до него философом: человек предпочитает верить, а не знать, предпочитает иметь в качестве цели пустоту, чем вообще не иметь цели. Ингредиенты идеологического замеса, который ляжет в основание борьбы очевидны и стары, как мир: "Люди рождаются и остаются свободными и равными в правах", и всё такое подобное. Не важно, что эти принципы абсолютно утопические. Никогда, нигде они не осуществились и не осуществятся. Для сплочённости в борьбе, потребуется внутренняя атмосфера ложного альтруизма. Пропагандистская задача нового лидера убеждать в том, что продекларированные им общественные ценности совпадают с интересами всех и каждого. Хотя такое совпадение невозможно ни в какой жизни, найдутся люди, которые искренне бросятся в омут социальной утопии. Человек предпочитает верить, а не знать.
      Невежество, с которым столкнулся Странник в Сопротивлении, обескураживало. Впору было самому усомниться в том, что Земля круглая. Скорее всего, она плоская. Это поколение воспитанно на киносериалах о вампирах и разной чертовщине, на теории заговора, на космических пришельцах... Иногда, для симуляции своего посильного вклада в общее дело, Странник читал "сопротивленцам" общеобразовательные лекции, например, о Великой французской революции. Рассказ о ней, можно было смело начинать словами: "Давным-давно в далёкой галактике...". Именно так его слушатели нередко воспринимали земную историю. Что уж говорить о большем. Однажды, расслабившись, Странник процитировал Ницше и нарвался на вопрос: "Ницше бес, или крест?".
      Нет, нет! Идя равенства с невежами, ублюдками и дебилами Странника не устраивала категорически. А неприкосновенность частной собственности лишила бы его профессионального заработка.
      По дороге за своими пожитками, Странника сморила слабость, такая, будто силы покинули совсем. Какой-никакой, а возраст сказывается, не мальчик уже, хотя и не дед старый. Присел к дереву, прислонился и как в пропасть упал: сон приснился духозахватывающий. Едет Странник в своей шикарной машине на встречу с благодетелем своим, чиновником, которого обставил. Жизни радуется, удачливости, всё чин-чинарём. А как увиделись, так переключилось что-то в мозгу: вся жизнь после Серой смерти в память вывалилась.
      - Что ж ты меня так... - Чиновник не смог подобрать приличное слово и сказал просто. - Наебал так наебал!
      А до наёбки время то ещё не созрело! Месяца три, не меньше. До Серой смерти и того больше. Видать и Чиновнику это в голову пришло: смотрит, как баран на новые ворота, головой мотает, чтобы наваждение стряхнуть, а оно не стряхивается!
      - Ущипни меня! - крикнул Чиновник, затрясся и упал в кресло, схватившись за голову.
      Хоть ущипни, хоть в морду дай - непонятка она и есть непонятка, тут думать надо.
      А Чиновник уже за сердце держится. Пришлось правительственную скорую вызывать. Когда увозили, он про Серую смерть бормотал. Слабак! Неожиданно текущий момент выдался такой, что Странник отставил на потом постижение непостижимого. В суматохе никто не обратил внимания, что он вышел с дачи с двумя небольшими чемоданчиками. Невелика тара, а миллиона на два зелени потянет. А что терять время, раз уж раскрылось всё? Пора ноги делать! А дальше видно будет!
      Проснулся Странник уже засветло. Сон дурацкий, в мозгу так и свербил всю оставшуюся дорогу. К чему бы он?
      Дверь в конспирацию открыл заспанный парень лет тридцати - Юра из "сопротивляльщиков".
      - Что уставился? Или не узнал? - спросил Странник.
      - В вампиры переквалифицировался? - ответил вопросом Юра.
      - Нет, птички обосрали. - усмехнулся Странник. - Они с неба нагляделись на наши ужасы и кровью какать стали.
      Умыв лицо и руки из рукомойника, скудно перекусив, Старатель переоделся. Воинский цвета хаки костюм, сапоги марки "Беркут", солдатский камуфлированный вещмешок с пристёгнутой сапёрной лопаткой - от задроченного жизнью интеллигента и следа не осталось. Преображаться Старатель мастер. Иногда он иронически сожалел об актёре, который в нём умер. Но театральная сцена была бы ему мала, другое дело - сцена жизни! Вот где сюжеты! Литература бессильна отразить их во всей полноте.
      - Почему об облавах не предупредил? - строго спросил Странник.
      - Раньше они нас не трогали. - извиняющимся тоном ответил Юра. - Не знаю, что случилось. Я ребят уже предупредил.
      - А что смурной? - поинтересовался Странник, только теперь заметив потерянность в глазах Юры.
      - Не знаю... - Юра тяжело вздохнул. - Приснилось, что дома побывал. Что нет ещё Серой смерти...
      Странник насторожился. Всё непонятное опасно, а синхронно непонятное и подавно.
      - А ущипнуть тебя не надо? - спросил Странник.
      Юра отрицательно мотнул головой.
      В Сопротивление Странник влился, потому что ему это было удобно: конспиративные квартиры, где можно отсидеться; худо-бедно, какие никакие, а всё ж помощники, если что.
      - Прости Юра, но у артиста друзей нет! - задумчиво сказал Странник.
      Юра, убиравший со стола посуду, смотрел с удивлением. Так и упал с этим взглядом, истекая кровью.
      - Знаю, что не простишь. И знаю, что предашь, если возьмут в оборот. - объяснил Странник свой поступок ещё живой очередной жертве обстоятельств. - Не со зла, не со зла...
      Уходя, Странник прихватил лежащую на тумбочке видеокамеру Юры вместе с кассетой: пригодится на обмен. А видео то, намедни смотрел. Жутко! Тем люди от зверей и отличаются, что звери перед ними, что агнцы божие.
      Пока Странник выбирался из своего временного пристанища, Правители решали, как им выбраться из своего неожиданного таёжного положения, да ещё босиком?
      Теоретически Николай знал, что, например, деревья с северной стороны имеют более грубую кору, гуще поросшую мхом и лишайником у подножия, а смоляные капли на стволах хвойных деревьев выделяются с северной стороны менее обильно, чем с южной... Но попробуй, найди эти признаки в такой чаще! К тому же, какая сейчас разница - север, или юг?
      - Я попробую... - Никита решил воспользоваться своей дружбой с лесом и положил ладони на ствол ближайшего дерева.
      Но лес молчал. Неожиданно из кустов выскочила лиса: симпатичная, с белыми подпалинами на мордочке. Она с любопытством смотрела на голых людей: когда ещё такое в тайге увидишь! Рыжей хватило несколько секунд, чтобы удовлетворить своё любопытство. Без всякой боязни она пробежала перед людьми, словно закрывая им направление вперёд, куда смотрели их глаза, шмыгнула между кустарниками слева и пропала.
      - Её лес послал. - пояснил Никита. - Туда и пойдём.
      Пока все направления равноправны. Николай не стал спорить.
      Идти босиком по тайге мучение. Никита то и дело ойкал, Николай терпел. Двигались медленно. Попытку Никиты почаще давать отдых ногам, Николай пресёк:
      - Ноги опухнут, даже ступить потом не сможешь. Потерпи, пока терпится.
      Лисица промелькнула в кустах ещё пару раз, в подтверждение направления, прежде чем послышался шум воды. Ручей оказался полноводным: маленькая речка. По берегу идти легче. Почему пошли вниз по течению? Все, кто заблудился, не раздумывая, поступают именно так и редко ошибаются. Остановились у тропинки, которая сбегала к ручью, лес стал светлее, просторней, чащоба отступила. Пригревало солнце. На душе повеселело, гнетущее чувство неизвестности пропало.
      В тайге прямой дороги нет. Явно нахоженная тропинка, петляя, вывела на более широкую тропу. За одним из резких поворотов послышались голоса.
      - Я же тебе говорил...
      - Не тарахти! Слышишь?
      У таёжников хороший слух. Прятаться стало ни к чему.
      На расстоянии, большем, чем совсем напротив, но достаточном, чтобы разглядеть друг друга, стояли двое надвое: одетые в военную форму крестов не кресты и голые Николай и Никита. Солдаты, непонятно какой армии, опешили, но до удивления расслабиться не успели. Никита сказал обычно низким в таких случаях, обволакивающим голосом:
      - Стойте на месте и молчите.
      Один из незнакомцев невысокий, с приятными чертами лица, белобрысый, со светлыми, синеватыми, как капельки росы, глазами - вполне милашка, если бы не мешковатая, замызганная, явно не по размеру форма и кепочка совсем из другого набора одежды. Второй, повыше, покрепче, яркий брюнет с чуть орлиным носом, глубоко темноглазый.
      Первая мысль - одеться за счёт незнакомцев, мелькнула и пропала. Их штаны самой последней свежести произвели на Никиту плохое впечатление. О том, что может быть с изнанки и думать не хотелось.
      - Будешь харчами перебирать, или рискнём? - спросил Николай, почувствовав настрой Никиты.
      - Согласен на сапоги. - ответил Никита. - Большее - выше моих сил!
      Разуть незнакомцев - значит остаться без проводников, а плутать по тропам не хотелось. Решили по справедливости. Николай с трудом натянул сапоги белобрысого, хотя ему больше подошли бы сапоги чернявого, но тогда план оказался бы под угрозой: чернявый для белобрысого явно тяжёлая ноша. Незнакомцы, выполняли команды Никиты не задумываясь, отложив, охотничьи двустволки в сторону.
      Никита запрыгнул на спину Николая, показав незнакомцам, что нужно делать. Светлый последовал его примеру и оседлал чернявого. Пропустив проводников вперёд, двинулись за ними. Нести друга - проверка и на взаимовыручку, и на физическую подготовку, с которой у проводников оказалось "не очень как". На опушку леса вышли через три коротких привала.
      Открылся вид на небольшой посёлок барачного типа. Постройки явно казённые, старые времён глубоко не демократических. Деревни так не строят.
      - Туда, где главный - уточнил конечный пункт Никита.
      Именно в таких посёлках "главный" есть изначально, как бы не менялись эпохи.
      К начальственному бараку пришлось идти под любопытствующими взглядами. Естественно, что люди, оказавшиеся поблизости, не могли оставить без внимания необычную процессию. Зеваки были в военной крестовской форме, даже женщины, но солдатской выправкой и не пахло.
      Старатель добрался в Острог раньше Правителей. Место так называлось, потому что по легенде в царское время здесь был острог, от которого, правда, ничего не осталось. При богохульной власти здесь располагалась какая-то загадочная геологическая экспедиция вряд ли имеющая отношение к геологии, или, разве что, к военной: старики рассказывали, часовых вокруг, как грибов было. Не удивительно. Зона считалась аномальной. Можно сказать, даже злостно аномальной. НЛО летали, как у себя дома, крылатый леший людей пугал, таёжные миражи случались, словно в Сахаре! Когда власть перевернулась и снова бога в себе прозрела, экспедицию прикрыли. Сгнил бы посёлок, но после Серой смерти пригодился.
      Привели сюда людей, по сути, бандиты, по форме - "эффективные менеджеры" самозваные. Беспредела не чинили, но держали своих работников на положении крепостных крестьян. Получилась смесь помещичьей усадьбы и казармы, или вроде трудового поселения, а кто-то сравнивал с колонией-поселением, какие в народе звали "химией". Бежать? Куда? Тайга кругом, да и бежать нужно к хорошей жизни, а где она сейчас хорошая? Бунтовать? А кто контакты с внешним миром держать будет, продукцию сбывать, товары завозить? Кто с окружными бандитами договорится?
      С продукцией не очень ладилось. Заготовленный лес только зимой можно вывести. Оказалось, что овчинка выделки не стоит: лес, из такого далека, дохода не приносит. А вот заготовительный промысел вполне прокормить может. Плюс тайные делишки местной власти: лучше в них не вникать, целее будешь.
      Странник в простенькой крестьянской одежде, с печатью беспробудной простоты на лице, был в толпе зевак, наблюдающих пришествие голых ангелов, так в последствие назовёт это молва. И как их комары до костей не сожрали? Ангелы потому что! А вошли они в посёлок друг на дружке, шли впереди них два понурых солдатика, тоже друг на дружке. Неспроста! Знак в этом какой-то.
      Странника суеверные мысли посещали редко, на перешёптывания зевак он внимания не обращал, но картина действительно из рук вон!
      Незваные гости спешились у дома Управы.
      Солдатиков из волевых вожжей Никита выпустил и первое, что сделал босоногий, молча ткнул пальцем в свои сапоги на Николае. Тот без промедления разулся и даже спасибо сказал. Вернув свою непустячную по нынешним временам собственность, солдатики, умчались, как корова их языком слизнула. Наивно сбежали от командирского допроса. Они ничего не помнили о том, как оказались в поводырях. За такое по головке не погладят: шли, шли и пришли! Это чудо в дальнейшем тоже ляжет в копилку достоверных слухов.
      Из Управы выскочил дежурный. Увидев в окно странно пришлых, он глазам свои не поверил, потом пришла успокоительная мысль: "Извращенцы поганые!". Намерение дежурного восстановить порядок и нравственность натолкнулось на, с трудом сдерживаемые, улыбки Правителей: не мудрено было представить, как происходящее выглядит со стороны. Говорят, что первый признак глупости - отсутствие стыда. Но всё сложилось так, что, стыдись ни стыдись, деваться некуда. Смех, да и только!
      - Охуевшие совсем? - заорал Дежурный.
      - Нервы береги! - посоветовал Никита. - Позови вашего главного.
      Главного в посёлке называли Директором. Следуя за порывом подчинённых, он подошёл к окну и тоже увидел то, что увидел. Демонстрация? Не в смысле гениталий, а политическая? На власти Директор сидел, как на измене, и любое событие рассматривал через лупу угрозы своему верховенству. Срочно мобилизовав дежурный наряд и личную охрану, в окружении вооружённой до зубов свиты, он появился на крыльце.
      "Ну и рожа!" - подумал Никита: - "Ломброзо обрыдался бы. Экземпляр достойный кунсткамеры!"
      Директор, действительно, был очень неказист: маленького роста, но с большой шишковидной головой, глаза, на другом бы лице вполне обычные, казались выпученными, жиденькая бородёнка, оттопыренные уши...
      - Нам бы накрыться чем-нибудь и поговорить. - предложил Николай.
      Помощник Директора зашептал что-то ему на ухо.
      - Ты что, геевскую порнуху смотришь? - громко спросил его Директор.
      - Это не геевская... - растеряно пролепетал помощник.
      На ухо Директору было сказано, что пришлые очень похожи на Правителей с видеозаписи. Помощник не решился сказать о парадном портрете, который хранил дома. Мнительный Директор заподозрит измену.
      - Правители?! - издевательски воскликнул Директор. - А может быть Папы Римские?
      При мысли о Правителях в душе у Директора похолодело и, чтобы не показать страх, он попробовал рассмеяться над своей шуткой. Получилось неестественно и без поддержки окружающих.
      О Правителях знала вся бесовская Ойкумена, но чем дальше от Царёво, тем меньше в них верили, тем больше было выдумок и анекдотов. Даже название Царёво казалось смехотворной подгонкой под тему. Народ любит мифологических заступников, но когда они геи, богоненавистники, изверги рода человеческого - это уже слишком! Но чем чёрт не шутит!
      Общение зашло в тупик. Никита поймал себя на мысли, что никогда не говорил о себе, или Николае - Правитель! Всех как-то называют, людям не запретишь. Но сказать, скромно потупив глазки, да, мы и есть Правители - почему-то язык не поворачивался. Николай мысленно согласился с ощущением Никиты. Можно было бы явить какое-нибудь чудо, но являть чудо для толпы, чтобы доказать свой статус - это унизительно. Устроить бойню - жестоко и неразумно. Правители молчали.
      - Извращенцев в карцер! - приказал дежурному Директор. - Потом разберёмся.
      Дежурный выделил двоих солдат и с автоматами наперевес они подошли к Правителям, которые не стали спорить и пошли в указанном направлении.
      Зевакам развитие события не понравилось: карцером начинается, а стрельбой заканчивается! Мнительность Директора общеизвестна. Лучше убраться подобру-поздорову. Может быть, действительно обыкновенные извращенцы, или идейные нудисты какие-нибудь?
      Карцер - это несколько десятифутовых морских контейнеров. Он находился на отшибе, потому что от никогда не чищенных металлических ящиков несло говном. Заключённых по нужде не выводили. В наследство от геологоразведочных времён в посёлке осталась гауптвахта. Она считалась более мягким наказанием.
      Глупость толпы Страннику не указ. Чтобы не светится, он быстрым шагом обошёл посёлок и вышел к карцеру, как говорится, с тылу.
      В двух шагах от гостеприимно отведённого для них пристанища, Правители обернулись лицом к солдатам. И произошло чудо, за рассказ о котором служивые сами угодят в карцер. Арестованные вдруг укрупнились до нечеловеческого роста, за их спиной выросли роскошные ослепительно бело-голубые крылья. На солдат свысока, но по-доброму, смотрели небесные создания с нимбами над головами. Увидеть и умереть! Есть оно, Царство небесное! Солдаты бросили автоматы на землю и упали на колени, хотя ранее ни один из них в церкви никогда не был замечен. Открыв вонючие створки контейнера, как райские ворота, божественные создания жестом поманили солдат, и те на карачках залезли в загаженный предбанник Царства небесного. "На карачках" - это дополнительная месть Никиты за недружественное отношение к попавших в неловкое положение путникам.
      Ангелов Странник не увидел, на него не рассчитывали, а и увидел бы, всё равно, большее впечатление на него произвели солдаты, явно по доброй воле заползающие в карцер! Через несколько месяцев в Царёво весь Военсовет только что не до слёз будет хохотать над этим эпизодом. Верь не верь, а почерк Хранителя. Это факт.
      На всякий случай из своего укрытия Странник вышел с поднятыми руками и, предупреждая вопросы, сказал:
      - Я вам помогу, идите за мной!
      Спорить Правители не стали: какая разница! Только вот босиком находились на всю жизнь вперёд. И опять идти.
      - Чего я не птица? Чего не летаю? - грустно сказал Никита. Николай смотрел вопросительно. Никита успокоил. - Ладно, ладно. Что сделаешь? С солдатиков не подумали сапоги снять. А теперь они их уже в говне измазали.
      Дорога оказалась мшистой и от этого рефлексивно-щекотной, к счастью не долгой, с резкими поворотами то налево, то направо. И никаких тропинок. Вышли на полянку с постройкой типа сарай.
      - Ждите здесь! - приказал Странник.
      Часть свободного времени Никита провёл "разговаривая" с тайгой. Конечно не о речи речь. Это не язык в человеческом понимании, это образы. Они отличались от тех, к которым привык Никита в своём лесу, поэтому он не всё понял, но уловил суть: осторожность и внимательность - вот о чём предупреждала тайга.
      Раньше в сарае что-то было явно не гражданское: поломанные армейские, как из оружейки, ящики, металлические остовы подставок, возможно под оборудование. И два закрытых металлических ящика - вероятно, хозяйские, трогать их Николай не стал.
      Осмотревшись, Правители устроились погреться на разгулявшемся солнцепёке. Николай объяснил, почему лучи солнца создают ощущение умиротворения, почти счастья: под действием ультрафиолета клетки кожи начинают выделять эндорфины - "гормоны счастья".
      - Гормоны, разыгрались. Понятно. - ответил Никита. - Только знаешь, когда счастье разлагают не гормоны, это уже не счастье. Но теперь я знаю, где живут самые счастливые люди - в Сахаре! Какое счастье, что нас туда не закинуло!
      Николай улыбнулся, отвечать не стал. Действительно, всё, что с лишком - это не хорошо.
      Вернулся спаситель часа через три переодетый в приличную военно-походную одежду, с двумя рюкзаками и автоматом. Его навьюченность и явная усталость, говорили, что ему пришлось попотеть.
      - Погляжу я на вас - и жаль мне вас. А подумаю я о вас - ну и хрен с вами. - тяжело опускаясь на землю, неожиданно даже для себя, выдал Странник, всплывшую в памяти цитату. - Какого чёрта я с вами связался? - и быстро ретировался. - Не берите в голову!
      Правители тоже не понимали мотивов незнакомца. Альтруизма не бывает, никогда и никакого, какие бы уточняющие приставки и расширяющие прилагательные не использовались. То, что называется альтруизмом, в лучшем случае, совпадение интересов сторон, выгода не всегда осознанная.
      Одевались Правители с улыбкой глядя друг на друга: весёлый коктейль эта одёжка!
      - Не обессудьте, что успел насобирать. - оправдывался Странник. - Народ здесь, голытьба. Живут в лесу, молятся колесу. К директорским не сунешься, заподозрят. В посёлке только о вас и говорят. Даже ищут.
      Правители насторожились.
      - Глупости! - успокоил Странник, выбирая что-то в поленнице: - Они всегда под фонарём ищут, потому что светлее. Решили, что вы пошли тем же путём, что и пришли. Вот, нашёл. - и пояснил. - Ель, когда горит, огнём побрызгивает, осина нам в самый раз.
      Взяв полено длинной сантиметров пятнадцать, Странник ловко разрубил его на две части, потом, части разрубил надвое, срезал углы, выстрогал середину, сделал насечки, поставил торчком и сцепил проволокой, вероятно уже не раз для этой цели использованной.
      - Это называется деревянный примус. - пояснил Странник.
      Через минут пять языки пламени весело плясали внутри полена, и походило это на китайский фонарик.
      - Не смотрите, что еды мало. Зато калорийная. - с этими словами Странник достал из рюкзака свёрток с пряниками, какими-то жёлтыми колобками, странный на вид хлеб, черемшу и ещё что-то неизвестное. - Забыл! Я тут по пути поохотился мал-мала. Подождите.
      Странник взял непрозрачный свёрток и ушёл к роднику. Вернулся быстро. В руках у него были три почищенные от кожи тушки каких-то зверьков с длинными хвостами. Крысы! Никиту невольно передёрнуло.
      - Да, да... - увидев реакцию Никиты, подтвердил его догадку Странник. - Крысы. Городских лучше не есть, отравиться можно, а местные... Они на натуральных продуктах взращённые. Зажаренные до корочки, объедение. Типа свинины вкус.
      Никита с сомнение смотрел на длинные хвосты.
      Правители говорили мало, но у Странника было ощущение, что между собой они разговаривают.
      - А вы действительно Правители? - раскладывая еду, спросил Странник, на удивление долго вытерпевший с этим вопросом.
      - Всех как-то называют... - неопределённо ответил Никита.
      - Раз вы ни за кого себя не выдаёте... - Странник помолчал. - Может так и правильно. Другие бы уже по заднице себя хлопали, приговаривая - мы правители! Они самые! Люди, люди... Кофе вам приготовить? - резко поменял тему Странник.
      Правители смотрели недоверчиво. Николаю, что кофе, что чай, что просто кипяток - без особой разницы. А Никита кивнул утвердительно.
      Еда действительно оказалась сытной. Особенно пряники с жёлтыми, вроде масла, шариками.
      - Из кедровых орехов. - объяснил Странник. - А хлеб камышовый. Сейчас в корневищах камыша сахара много. Если сок выварить - к чаю замечательно! Тайга, считай, вся съедобная. А воздух какой! Чувствуете? Хоть вместо масла на хлеб мажь! Месяца через два иван-чай поднимется. Из него полный обед приготовить можно.
      Таёжный кофе запросто обманул бы Николая, но не Никиту, хотя тоже неплохо.
      - Кофе из поджаренных корней одуванчика. - раскрыл секрет Странник и на этом закрыл продуктовую тему. - Сегодня мы уже никуда не пойдём. Поздно, дотемна никак не успеем. Солнце ещё не сядет, а в тайге хоть глаз коли. Подъём между кукушкой и крапивницей. Рано. Они с 3 до 4 утра просыпаются. У нас воробей - аристократ, до шести утра дрыхнет. Это нам поздно. Прийти нужно засветло. Ночью там жуть окаянная.
      - Где? - спросил Никита, хотя сейчас куда бы ни идти, лишь бы на месте не сидеть.
      - Есть одна деревенька. - Странник усмехнулся. - название у неё - Гиблая. Я там от горестей земных прячусь, отсиживаюсь от трудов... разных.
      - Ты в тайге, как рыба в воде. - одобрительно сказал Николай.
      - Родина! - ответил Странник. - Одно плохо: тайга как-то так за душу берёт, что сентиментальничать начинаю. А это не по нашим временам. Острог, где мы встретились, у меня перевалочный пункт. Это... Странник обвёл рукой окружающее. - На всякий пожарный случай. Пригодилось. - не желая развивать тему, показав на дымок от костра, поднимающийся прямо вверх, Странник сказал. - Погода, думаю, не испортится. Да и чибисы к тому раскричались под вечер, здесь торфяник недалеко - их место.
      Действительно, то и дело слышалось слегка гнусавое "чьии-вы, чьии-вы".
      - Чибис... - повторил Никита. - И кто-то ещё встревает.
      - Это зяблик. - пояснил Странник - Он тоже к хорошей погоде готовится.
      Пока Правители и Странник коротали время за разговором, в Остроге созревали слухи, чтобы распустится во всей своей фантастической пестроте и со скорость взрывной волны разлететься во все стороны. Если оставить фабульные моменты на совести многочисленных пересказчиков, то суть в том, что случилось явление голых Ангелов Правителей. А потом они взмахнули своими крылами и вернулись обратно на небо. Не было согласия в вопросе о мужских причиндалах. Ангелы бесполые - утверждали одни; ещё как "полые" - утверждали другие, иначе как бы над ними хотели надругаться в Содоме Гоморской? Совсем уж скептики, объясняли случившееся массовым психозом. Зона то ведь аномальная! Там кого угодно встретишь! Тем более что Острог - известное место, где грибочки разные приготовляют. Удивительно, что, в галлюциногеном бреду, им там сам Господь не привиделся!
      Утром, наскоро подкрепившись, Правители, возглавляемые Странником, двинулись в путь.
      - С тайгой нужно слиться. - предупредил Странник. - Идти так, чтобы всё видеть и слышать, но чтобы тебя никто не видел и не слышал. Звери - не опасность. От них не спрячешься, почуяв человека, звери отойдут в сторону. В тайге людей нужно опасаться. - Странник замялся и дополнил свои слова. - Да... По нашим временам людей везде следует опасаться. Ни зверя, ни опытного охотника в тайге вы не услышите, а вот тех, от кого что ни шаг, то шум, лучше стороной обходить. Хотя и поубавилось людишек на земле, а всё равно умудряются дорогу друг другу переходить.
      Каким образом Странник ориентировался в тайге, для Правителей осталось загадкой: для компаса и карты в его рюкзаке, очевидно, места не нашлось. Много раз переходили какие-то речушки. А может быть, одну и ту же - не отличишь. Буреломы обходили, но иногда почему-то приходилось перелезать через упавшие деревья. Тропинки возникали и пропадали. Про умного, который в гору не пойдёт, не вспоминали, карабкаясь по косогору, стараясь не смотреть в низ, куда, если сорваться, то костей не соберёшь. Неопытность Правителей сказалась на времени в пути. В деревню пришли за полночь. Странник облегчённо вздохнул и перекрестился: веришь, не веришь, а рука не обломиться. Дошли без приключений - и сами молодцы, и бог молодец!
      - Тут окрест леший крылатый по ночам балует. - объяснил Странник свои опасения. - Крылья перепончатые, ноги человеческие, голова вроде птичьей, руки когтистые.
      Правители так вымотались, что на любопытство сил уже не осталось, расспрашивать не стали.
      Во двор одного из домов странник зашёл уверенно. Собака было тявкнула, но признала своего и замолчала. На стук в дверь вышла женщина с керосиновой лампой в руке.
      - Встречай Галя, гостей! - обратился к хозяйке, Странник.
      - Чёрт ты, а не гость. - сердито ответила Галя. - В неурочный час, в неурочный день... обещал ведь не скоро быть. Я и хибару твою не приготовила.
      - В дом сначала пусти! - рявкнул Странник.
      Прошли через просторные сени в большую комнату.
      - Что со светом? --спросил Странник.
      - Генератор барахлит. - ответили Галя.
      - Мозги у тебя барахлят! - ворчливо сказал Странник. - Генератор новый, японский. Опять каким-нибудь говном заправила. - показав Правителям на стулья у большого овального стола, странник предложил. - Присядьте. Я сейчас.
      - Ой! Да что это я, в самом деле! - воскликнула Галя. - Присаживайтесь гости дорогие!
      Минут через десять появился свет. Галя суетилась у печи, обернувшись, чуть не выронила кастрюлю.
      - Батюшки-светы! - воскликнула Галя, поставила кастрюлю на место и выбежала из комнаты.
      Вернулся Странник, следом за ним вернулась Галя с плакатиком, размером с лист писчей бумаги. Смотрела то на плакатик, то на гостей, сравнивая. Сравнила! И зыркнула негодующе на Странника, мол, вечно от тебя неприятности!
      - Не кривляйся, баба! - осадил Галю Странник. - Завтра, будешь рад-радёхонька на всю деревню звонить. Лучше кухней займись. - поймав настороженные взгляды Правителей, Странник пояснил. - Здешние уже наверняка знают, что в Остроге случилось. Есть путь через болото, он раза в три короче, да болото гиблое, отсюда и название деревни. Всякий там не пройдёт. Только свои и то не все. Я вас через болото не повёл. Вы бы там угробились без похорон. Поэтому и пришлось кругами погулять. А то, что болтать будут, пусть болтают. Так и лучше. Теперь, знаете, сколько вокруг Правителей пообъявляется? Как-то уже было такое поветрие! Телевидения нет, интернета нет, а поговорить о чём-то надо. Другие новости, что панихида. А про вас - как праздник. Здесь вас никто не достанет. Болото. Недалеко Мёртвая поляна. Там давным-давно летающая тарелка разбилась, так с тех пор, кто на поляну зайдёт, считай покойник! Звери не сразу освоились. Если со стороны смотреть, вся поляна их костями усеяна. Опять же, Проклятое озеро. Там ночью вода светится, и люди пропадают, приборы перестают работать. Острожские наших мест бояться пуще Серой смерти. Не сунуться. Вы здесь, как у Христа за пазухой!
      - Страх то не нагоняй! - возразила Галя. - Мы живём и не испортились. Разговоров больше! Зато Серая смерть не многих побила. - Галя снова посмотрела на плакат, который положила рядом с кастрюлями. - Как живые! - и спохватившись, обратилась к Правителям: - Вы уж простите милостиво! Острожские про вас наврали, что вы ангелы двухметровые и друг на дружке ездите.
      Не нужно гадать, что за плакатик у Гали - парадный портрет Правителей. Ходовой товар! Ни один царёвский старатель без пары мешков с портретами Правителей в путь не отправляется. А дальше их коллеги по землям разным развозят.
      - А твой где? Спит, что ли? - спросил Странник.
      - В астрал ушёл! - со вздохом ответила Галя.
      - Хоть говори, хоть насери! - недовольно сказал Странник. - Не жрите вы сами эту гадость!
      - У него суставы скрепят. Говорит, что помогает. - сказала в оправдание Галя.
      - А ты что полуночничаешь?
      - Так полнолуние! Воду для корешков от женских дел готовила.
      Эта часть разговора прояснилась позднее. Острог - только рынок галлюциногенных грибов. На самом деле их приготавливают в деревне Гиблая. Собирают грибы вокруг Мёртвой поляны. Их там косой коси, не выкосишь, только ещё лучше растут. Готовят грибы на воде из Проклятого озера. А для целебных настоев её заговаривают.
      По деревенским меркам Правители чуть день не заспали. Сказалось напряжение последних дней. Николай встал первым и, как само собой разумеющееся, пошёл делать чай для Никиты. Это стало привычкой, срабатывало, как заложенная программа. Хозяйка оставила все текущие дела на потом, раз в доме такие гости, хлопотала по хозяйству, что-то готовила: наверняка, вечером без застолья не обойдётся. Поведение Николая её удивило. Она хотела всё сделать сама, но не тут-то было! Николай, ничего не объясняя, отрицательно качнул головой, оглядел кухонные принадлежности, понял, что без подсказки не справится и попросил:
      - Помогите чай приготовить, пожалуйста.
      Чай? Таёжный чай замечательный. Из чабреца, золотого корня, курильского чая, шиповника... Галя перечисляла травы, о которых Николай и не слышал. Вместе они заварили ароматный и терпкий напиток.
      - А мёд есть? - спросил Николай.
      Как же мёду не быть! Только мёд особый, без привычки больше ложки за раз лучше не есть.
      За разговором о мёде их застал, вернувшийся откуда-то Странник и внёс свою лепту:
      - Пчелы, тут сумасшедшие, и мёд у них сумасшедший. Это, да. Осторожней.
      С учётом сказанного, Николай закончил приготовление чая и ушёл к Никите, который уже проснулся, но лежал с закрытыми глазами.
      - Не спишь, ведь. - сказал Николай, садясь на кровать.
      - Боюсь глаза открыть. - ответил Никита. - Вдруг опять хрень какая-нибудь. Ужас! И хрень от хрени не отличишь! Как страшно жить!
      - Какая разница. - с улыбкой сказал Николай.
      - И опять за нами охотятся! - открыв глаза, возмущённо сказал Никита. - Компьютерная игра "Поймай Правителей"! Какая-то неправильная Матрица!
      - Чай. - напомнил Николай. - В компьютере чай не подают.
      Откуда Николаю знать, что далеко-далеко в будущем, в компьютерной игре о Правителях, чай для Никиты станет обязательным элементом.
      Подсмотреть за Правителями, как это когда-то сделал Рыжий, Галя не могла себе позволить, но и оставить без внимания их привычки тоже не могла. Поэтому очень скоро деревня узнает: Правители пьют чай в постели из одной кружки. Такой у них обычай.
      Странник оказался прав: в одночасье Галя стала хозяйкой деревенской горы. Вот свезло, так свезло! Воспитанность не позволяла быть назойливыми, не зоопарк ведь приехал, но любопытство распирало. Всем хотелось побыстрее увидеть Правителей. В деревне, словно выходной объявили, словно других дел не было.
      Мастерицы вытащили из запасов самое лучшее. Размеры прикинули по парадному портрету, глаз, слава богу, намётанный. По-простому нельзя - это не по чину. Пока Правители спали, коллективными усилиями мастерицы превратили повседневную одежду в не рядовую: где узорчики со смыслом вышили, где слегка перекроили.
      Никита поначалу проявил недоверие к разложенным для них вещам, но по ходу дела, не нашёл существенных вкусовых огрехов. Природа и естественность - самый лучший дизайнер. Народный вкус универсален, хотя иногда кажется аляповатым. Никита остался доволен и своим видом и за Николая, которой изначально удовлетворился бы любой удобной одеждой.
      Интрига вокруг Правителей завязалась сразу. Церковная община обратилась к Гале с просьбой, передать гостям, что Батюшка приглашает их к себе отобедать. Ясно, что дело не в угощениях. Вопрос, можно сказать, политический. Молва о Правителях, отчасти потому так широко раскатилась, что после упоминания содомии, следовал рассказ об их свирепом отношении к религии. Галя отказалась, даже заикнуться о приглашении Батюшки. А ну как Правители осерчают? Правда ли то, что о них говорят, не правда ли, а на себе проверять не хочется. С виду, люди, как люди. Все мы "как", пока не припрёт, а припрёт, так хуже зверей!
      Договорились, что самые набожные церковные старушки сами передадут Правителям приглашение. Их то они, чай, не станут обижать. Вот и сидели старушки на завалинке у Галиного дома, ожидая, когда их пригласят. Смиренно сидели, с раннего утра, не досадуя на задержку своей миссии: бог время знает, и свой черед всему установит.
      В доме старушки ахнули, увидев добрых молодцев, а не чертей рогатых! Поклонились так глубоко, насколько это им позволил преклонный возраст. Сказали, что готовы челом быть, лишь бы Правители снизошли до встречи с Батюшкой. Он бы и сам пришёл, да без приглашения не отваживается, законы вежливости не позволяют. Нет в Батюшке высокомерия, только любовь и чуткость к людям. Отказаться от такого приглашения Правители не смогли. Почему не пойти?
      Батюшка жил в избе при церкви. Церковь, как и полагается, стояла в самом лучшем, в самом правильном месте деревни. Она как Солнце держала своим защитным притяжением, окружающее её жизненное пространство, в котором все дороги ведут к Храму. Правители проделали этот путь под любопытствующими взглядами: вся деревня высыпала на улицу.
      Не верилось, что эти молодые парни те самые Правители, о которых столько всего насочиняли! По одной версии, где-то далеко-далеко, может, не на Земле вовсе, они создали свой мир, лучше которого сейчас ничего нет. По другой версии, Правители - дети дьявола, мир, который они создали - преддверие ада. Там, опьянённые колдовскими чарами, люди думают, что они в раю. Есть и другие версии - сказка на сказке. И вот, воплощённые Антихристы идут по дороге к Храму на встречу с батюшкой. Такое не придумаешь! И они не представляют, какой их ждёт сюрприз! Не лаптем щи хлебаем.
      Мысль о самозванстве явленных Правителей отпала сама собой. Острожские, конечно, лгуны, да фантазии у них ни на грош. Переврать они могут, но придумать - вряд ли. А теперь воочию видно, что не только в похожести дело. Обычно бывает - на портрете диво, а в жизни криво. С Правителями не так: сходство и внешнее, и чувственное. И на портрете, и в жизни они не каждый сам по себе, а как одно целое. Кажется, что разъединить их, всё равно, что атом расщепить - взорвутся! Этим портрет и популярен. Есть в нём что-то гипнотическое, словно бумагой он не заканчивается, куда-то в глубину продолжается. А в жизни чувство: словно сошли они с портрета, в портрет и уйдут. Странно, однако, всё, но на то они и Правители, не зря про них много выдумок. Необъяснимое необъяснимым и объясняют.
      Батюшка вышел перед крыльцом, чтобы встретить дорогих гостей: для него любой гость дорог. Сюрприз, о котором знали деревенские, оказался половиной сюрприза.
      - Коля?! - воскликнул Батюшка и взмахнул руками.
      - Сергеич! - изумился Николай.
      - Крест! - удивился Никита.
      Портрет Собирателя Батюшка видел, на сходство обратил внимание, но мало ли каких сходств не бывает! Что ни тиран, то у него двойник. В подробности о Правителях не вдавался. Достаточно знать, что веру люто притесняют. Сколько таких гонителей было, а вера в Бога, верой и осталась. Молоды, глупы, жертвы своих заблуждений.
      Николай, конечно же, знал друга детства Левашова. Сколько раз на даче спорили поп Сергеевич, агностик Левашов и ненавистник религии Николай. И вот снова встретились!
      Никиту в первую очередь изумило, что Батюшка крест! Сразу показалось, что показалось, или поп с утра не умылся? Мало того, Батюшка ещё и старинный знакомец Николая! Когда происходят события, вероятность которых исчезающе мала, тогда стоит задуматься о судьбе.
      В наплыве чувств Батюшка раскрыл объятия, но осёкся со словами:
      - Смердим мы как из отхожего места, словно отродья дьявольские.
      Николая это не остановило от крепкого рукопожатия, а если бы в прошлую бытность обнимались при встрече, то и обнялся бы: неожиданно захлестнула неконтролируемая волна доброй памяти.
      Богато накрытый, живописно сервированный стол, образа в углу, занавески на окнах расшитые с религиозным подтекстом, радушный поп, благообразные церковные старушки... Наваждение какое-то! Никита даже засомневался в реальности происходящего.
      - Спасибо вам, красавицы мои! - обратился Батюшка к своим помощницам. - Чтобы я без вас делал? Чем бы гостей дорогих приветил?
      Старушки чинно поклонились в ответ на благодарность и покинули комнату.
      - Не думал, не гадал... - сказал Батюшка, облегчённо вздохнув. - Не знал, как начну, что скажу... Перед трапезой полагается "Отче наш..." прочитать, да не знаете ведь... А с трапезы и начнём. Ты, Коля, если сразу не поешь, за разговором потом ни к чему и не притронешься. Знаю, помню. Бог тебя Лёвушке как сына послал. Души он в тебе не чаял. В бога не верил, а попросил, чтобы молился я за здравие твоё.
      - Я похоронил его на холме, недалеко от дачи. - сказал Николай: для Сергеевича это важный момент.
      - Вот славно! - вздохнул Батюшка. - Тело крысам и тварям разным не досталось. Трупы в кучи тракторами собирали... - Батюшка на мгновение ушёл в себя. - Что об этом! Кушайте, кушайте. Не обижайте моих помощниц. Они вон как расстарались, хотя ворчали, мол, для антихристов готовим. Настоечка у нас знатная. Мне нельзя... - Правители отрицательно качнули головами. - Тогда морс наливайте.
      Сергеевич болен, тяжело болен. Николай в этом не сомневался. Сходу по внешнему виду диагноз не поставишь, но букет нездоровья очевиден. Синюшный цвет лица говорил, как минимум, о больном сердце.
      За едой о серьёзном не говорили. Батюшка пояснял блюда, советовал, с чем лучше совместить. Улыбнулся, когда Никита с горчицей не рассчитал.
      - А ты всё такой же спорщик? - спросил Николая Батюшка.
      - Нет. - усмехнулся Николай. - Теперь со мной никто не спорит, кроме Никиты, разумеется.
      - Власть, власть... - сокрушился Батюшка. - Она такая! Одинокая. - и продолжил, решив, что время для разговора настало. - И плоть, и дух растлились в наши дни. Сказал поэт. Давно сказал. Что церковь наша? Она придаток людоедского государства и сама людоедской стала. Во главе её патриархи-людоеды, стяжатели, другим ходу нет. Правда и ложь, добро и зло - все смешалось до неотделимости. Не церковь наша, не народ наш не покаялись за грехи бессчётные перед Богом, перед совестью. Вот и расплата. Хлябь и грязь смердящая... Пели богомерзкие гимны во славу преступной власти и допелись. Антихристов богоизбранными нарекали! Вам ещё до тех антихристов далеко, да путь ваш туда. Но знайте слова Иоанна Крестителя: "Уже и секира при корне древа лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь". И помните: не смогли нашу веру уничтожить безбожники, не одолели, а как старались! Сильна наша вера! Ой, как сильна. Казалось, и мертвы были наши храмы, да воскресли! Потому что не в храмах суть, не в церквах златоглавых, не в убранстве богатом. В людях сила веры нашей, но и уязвимость её тоже в людях. Невозможно не прийти в мир греху, но горе человеку, через которого грех приходит. Не избыть смуту пока каждый сам себя об этом не спросит. Поэтому я никогда не прекращу проповедь Евангелия в любой доступной мне форме. Не церкви я присягал, хотя и церкви, ни правящему архиерею, хотя и ему тоже. Я Богу присягал, а значит и людям, которые к нему путь ищут. Приступая к Престолу, я не на свои достоинства, которых нет, и не было, уповаю, а на милость Божию. - Батюшка помолчал. - Говорю, словно оправдываюсь... Не затем вас увидеть хотел, чтобы проповеди вам читать. Прошу всеми силами души моей грешной, людишек моих пощадите. Иных бы я и сам прибил, когда сгоряча думаю... Не губите! Я тут многих всё равно, что вынянчил. Меня можете расстрелять, сжечь, на кол посадить, хоть четвертовать... Если правда, что о вас говорят.
      Правители молчали. Гонения люди помнят. Но никто не вспоминает, что войну развязали религиозные фанатики. Церковь им, видите ли, не уступили! За это убивать нужно? Не в церкви дело. И другие причины нашлись. У любой религии всегда есть множество причин, чтобы убивать непокорных. Объяснять это Батюшке? Он и сам прекрасно знает о свирепой, нечеловеческой стороне религии, о её мракобесных последствиях. Не о боге он говорит. Батюшка в людей верит! Николай боялся, что Никита спор затеет, но Никита молча согласился, удивляясь своей покладистости.
      После Серой смерти Батюшку за еретичество и поношение церковных иерархов загнали дальше некуда, но и там не ко двору пришёлся. Разуверился он и в боге, и в себе, и в людях, хотел руки на себя наложить, да не осмелился. Решил судьбу обмануть. Ушёл в тайгу, думал, пропадёт там естественным порядком. Пожалуй, это был самый позорный момент в его жизни и в тоже время судьбоносный - Божественное провидение так распорядилось. Сколько и куда шёл Батюшка, ему неведомо, ел и пил, что бог пошлёт. Сразила его лихорадка. Деревенские охотники, наткнувшись на полумёртвого человека в поповской одежде, смекнули: церковь в деревне есть, а вот попа нет. Последний в аккурат до Серой смерти сбежал, обозвав свою паству язычниками погаными. С тех пор храм не храм. Ну и что, что крест? Перед богом все равны! Хотели было болезного кровью своей поддержать, а он как почувствовал неладное: глаза открыл и гневно погрозил перстом указательным, мол, не смейте! И снова сознание потерял. Ничего, и так выходили.
      - И в мыслях не было побоище устраивать! - успокоил Батюшку Николай.
      - Не обманешь? - подозрительно глядя, спросил Батюшка.
      - Ты о чём, Сергеевич? - недовольно ответил вопросом Николай.
      - От сердца то, как отлегло! - облегчённо вздохнул Батюшка. - Я то, на свою Голгофу идти приготовился, а тут... Неисповедимы пути Промысла Божия!
      Батюшка хотел встать со стула, но у него не получилось, он схватился за сердце, побледнел, дыхание стало сбойным, и повалился на стол. На шум от упавших на пол тарелок вбежали церковные старушки и женщина средних лет. Как потом выяснилось, чего-то такого они и опасались. Врачей можно распознать по взгляду, когда они смотрят на пациента.
      - Помогите! - скомандовала Правителям, не обращая внимания на их антихристову суть, средних лет женщина. - Предупреждала же!
      Ослабшего, но не потерявшего сознание Батюшку проводили в его спальню: маленькая комнатка с большой кроватью, капельница рядом, на окне и тумбочке лекарства.
      - Сердечная недостаточность? - спросил у врача Николай.
      - Всё вместе. - ответила женщина. - Как жив ещё, не пойму!
      - Мы могли бы своей кровью помочь. - предложил Николай.
      - Вы думаете, мы крови ему пожалели?! - с негодованием воскликнула женщина, подготавливая больного к уколу. - Он вампирам уподобляться не хочет. Слышать не хочет! Сколько раз я пыталась... Кровь, да кровь... Лекарство и всё. Ни в какую!
      Выйдя на крыльцо, Правители увидели, что на церковной площади собрались люди. Взгляд Никиты зацепился за женщину уже не молодую, ещё не старую, из тех про, которых говорят: замуж поздно, сдохнуть рано. Одета как барышня 19 века, от солнца прикрывалась лёгким, воздушным зонтиком. Такой, вероятно, был во время оно у литературной Дамы с собачкой.
      - Не губите нашего Батюшку! - обратилась со слезами на глазах одна из женщин. - Христом богом молим, не губите нашего Батюшку!
      На Правителей смотрели десятки просящих об одном глаз, словно вторили словам женщины: не губите Батюшку!
      И тут Никита сделал то, чего от себя не ожидал. Он показал собравшимся на церковь. Люди оглянулись и ахнули: крест засиял среди белого дня радужным светом! Звонарь заранее забрался на своё рабочее место, чтобы в случае угрозы Батюшке бить в набат. В полной красе знамения он не мог увидеть, но почувствовал необыкновенность момента и выдал одиночные удары звона благовест.
      Домой Правители возвращались той же дорогой. По обе стороны улицы стояли люди. Кто кланялся, кто крестился, кто делал то и другое одновременно.
      В доме Правители застали сидящего в задумчивости за столом Странника. Делать всё равно нечего, сели рядом. На столе лежала видеокамера
      - Если бога нет, то какой же я штабс-капитан! - прервал молчание Странник, вызвав удивлённые взгляды Правителей. - Это из классики. Был такой автор. Доморощенный маркиз Де Сад. Развратник, педофил, игрок, душегуб. Любил о боге и духовности порассуждать. Светоч нашей интеллектуальности. Это к слову. А я думаю, кто я без своих грехов? Никто! Без своих грехов я и сам бы не выжил, и вас бы, к примеру, не выручил. Религию не люблю, в покаяние не верю. Но за Батюшку спасибо. Я думал, вы к нему не пойдёте. Что ж, реальные люди не похожи на ярлыки, которые на них навешивают. Батюшка... Зло человеческое ему не победить, но задуматься заставляет. Только вот, большинство людей, живёт не задумываясь. - Странник подвинул к Правителем видеокамеру. - Посмотрите. О людях кое-что.
      Странник ушёл. Просмотр, даже на малюсеньком экране, произвёл неизгладимое, тягостное впечатление. Несколько раз прерывались. Если это постановка, то излишне реалистичная. Если правда, то чудовищная.
      Ужин прошёл мрачновато. Галя пыталась своими жизнерадостными шутками оживить застолье, но не вышло. Её, вернувшийся из астрала муж, робел из-за не рядовой обстановки.
      Страннику нравилось, что с Правителями можно разговаривать молча, не разводя славословия об ужасах жизни. Кассету с видеозаписью он им подарил. Николай спросил, где это снято? Странник не знал, но соврал, что километров за двести отсюда.
      Прощание с гостеприимными хозяевами пришлось отложить. До деревни докатилось известие, что кресты объявили огромное вознаграждение за помощь в поимке Правителей. Впервые власти Несчастной страны официально обратились к бесам с предложением о сотрудничестве. Неформальные криминальные связи между двумя новыми мирами сложились давно и процветали на буферных территориях. Понятие "контрабанда" утратило смысл, потому что территории были, а границ не было, да и какие границы в одной стране, пусть даже расколотой на враждующие группы? Всё же по аналогии с прошлым, говорили о контрабандной торговле. Всё прочее, относилась к взаимным криминальным услугам. Обращение властей, стало косвенным признанием сложившейся практики. Но это мелочь, на которую обратили внимание, только дотошные правоведы. Важнее другое. Правители стали неоспоримым фактом действительности. Выдумку даже за вознаграждение не поймаешь! Скептики не верили своим ушам: сказочный бред легализован! Фантазёры и отчаявшиеся, разобщённые, задавленные бандитской беспредельной властью, люди воспрянули: Правители - вот свет, на который нужно идти!
      Деревенские на высоты общественно-социальных обобщений не карабкались. Беда идёт, вот о чём думать следует. Не узнать в Правителях Правителей - это надо ухитриться. О том, как материальные посулы обостряют внимательность, можно и не говорить. Правителям предложили сменить, насколько возможно, внешность. Никиту, в первую очередь, остричь наголо. Его причёска давно стала нематериальным активом парикмахерских салонов. "Под хранителя" - заказывали клиенты: молодые и бесы, и кресты. И его роскошные волосы не гармонировали с убогой повседневностью. У Николая причёска короткая, обыкновенная, но он бросается в глаза особенной военной выправкой, которую редко встретишь: одень его хоть в рубище, всё равно взгляд зацепиться. А уж когда Правители вместе - только тьма кромешная спасёт их от узнавания.
      Прежде всего - борода. Она радикально изменяет внешность. Если побрить портреты великих учёных прошлого, то их никто не узнает, хотя глаза намозолили со школьных времён. У Николая с бородой дело продвинулось быстро, а у Никиты... Бородёнка так себе, по правде, никудышная и смешная. Еле уговорили. На бороды нужно время. Вот и застряли Правители в деревне.
      Николай от скуки помогал чинить постоянно ломающиеся генераторы, научился заправски косить траву. А уж с каким азартом козла в домино забивал с деревенскими мужиками, любо дорого посмотреть! Нашёл время сформировать местное ополчение: без слез не взглянешь, но хоть как то, на всякий случай. Никита занялся охотой и рыбалкой. Правители сменили праздничную одежду, на будничную. От опасливой насторожённости деревенских, следа не осталось, но и не панибратствовали. Простота и естественность, нормальная для обычных людей, в Правителях покоряла.
      Никита по-своему, по хранительски, подправил, здоровье Батюшки, так, что тот стал позволять себе пригубить настоечки, к ужасу местной медицины. А сколько анекдотов знал слуга господа! И про чертей, и про дьявола, и про попов, и, разумеется, бессчётно - о евреях. Правители частенько у него трапезничали.
      Богомольные старушки растерялись: все ли ладно? А вдруг Антихристы демонические Батюшку околдовали? Одна из них не удержалась и общее опасение высказала.
      - Сказано в Евангелие... - начал назидательно Батюшка: "Бог - есть любовь, и пребывающий в любви - пребывает в Боге и Бог в нем". О какой любви речь, не вам судить. Они в любви пребывают, и Бог в них пребывает. Не антихристы они, а помазанники Божьи, потому всяк хочет или противится в душе, а голову перед ними преклонит.
      - Но как же, Батюшка?! - изумилась старушка. - В Библии сказано про грех содомский...
      - Молчи несчастная! - громогласно оборвал старушку Батюшка. - Не в той Библии это сказано, по которой я вас учу! - перейдя на обычный тон, продолжил. - Мирянам нос в Библию совать - только себя путать на потеху дьяволу. Потом и думают, что ради бога глупости и мерзости творят, не ведая, что по наущению дьявольскому. Что к месту и случаю из Библии, то священнослужитель знает.
      Вроде Батюшка, как Батюшка. Обычный совсем. Не охмурённый. А богохульный - так это за ним водится, Бог ему судья. Старушки успокоились.
      А Правители, помазанники Божьи, меж тем, нехорошие места, не божеские, обследовали. Про Смертельную поляну Никита подтвердил: разбился челнок-робот, а вот что за гадость он перевозил - неизвестно. Проклятое озеро озадачило - то ли хрономиражи, то ли портал в другую реальность. Аномальные зоны, очевидно, как-то связаны. Стало понятно, почему Правителей из Порта выбросило именно сюда.
      Странник помаялся неделю без дела, деревенские занятия он не любил, и ушёл по своим делам.
      На очередном сходе деревенские решили: Правители здесь, знамение было, чего ещё надо? Где таких Правителей найдём? Нигде!
      Правители сразу смекнули, по серьёзности и праздничности делегации от схода, о чём пойдёт речь: не за мелким делом пришли.
      - Опять двадцать пять! - ответил Николай. - Не нужны вам никакие правители. Вы сами управляетесь. Молодцы. Исключительный случай. Ни увидел, не поверил бы. Так и продолжайте. Не ищите себе ярмо. А на будущее запомните - государство враг человека.
      В социальное устройство уникальной общины Правители не вникали намерено. Как начнёшь разбираться, обязательно какая-нибудь хрень вылезет. А уж осесть, пусть и в этом замечательном месте, не помышляли.
      - Домой нам нужно. - добавил Никита. - Там наши близкие.
      Хоть и отказ, да лестный. И масштаб у Правителей другой, не деревенский. Бог им в помощь!
      Не всё сказали Правители, но сказать пришлось скоро. Вернулся Странник с тревожными вестями. Бандиты стали наведываться в Острог, про Правителей выспрашивают. Куш за поимку глаза застит. Того и гляди, в деревню явятся. Кресты, всполошились: куда раньше нос боялись сунуть, теперь суют. То же разжиться хотят.
      - Где Правители, там и беда будет! - озадачил Никита Странника. - Они такие, эти Правители, не зря о них рассказывают.
      Бороды, какие есть, а проводов никаких! Не хорошо, конечно, но лучше пыток о планах Правителей.
      Перед уходом состоялся разговор, который круто изменил судьбу Странника.
      - Сейчас всё против нас. - сказал Никита. - Сам знаешь. Поэтому я прошу тебя доставить кассету, жуткую, в Царёво. Так надёжней будет. Это все должны увидеть.
      Просто сказать! В хорошие времена - пять-шесть часов самолётом до тех мест.
      - Не проси! - отказался Странник. - Не могу за это взяться. У меня своя жизнь, у вас своя. Я не борец за справедливость. Вам помог. Думал, если Правители, может чем и вознаградят, если не Правители, то убыток не большой. Не от жадности, натура такая. Вы ведь обо мне, слава богу, ничего не знаете. Скажу без вранья, кассету могу взять, слово дам, а в болото выброшу. Мне так удобней. Из уважения к вам, не вру. А без уважения правды от меня никто не услышит.
      Убеждать времени не было. И сомнительно, что убедить можно. Никита заговорил с особыми интонациями хранителей. Что он сказал, этого Странник не узнает. Николай поступок Никиты не одобрил, но и возражать не стал.
      - Только я сначала вас провожу. - продолжил Странник, как ни в чём, ни бывало. - Вернусь на люди. Ничего не видел, ничего не знаю, сам не пойму. А уж потом в путь. И, как обещал, пару адресов вам дам. Это Сопротивление. Младо гвардейцы на пенсии. Не предадут, пока их хорошенько к стенке не припрут. На большее не рассчитывайте.
      Деревня скорбела. Ночью Правители пошли на Проклятое озеро и не вернулись. Какое-то особенное свечение на полнеба было. Не хочется думать, что Правители погибель нашли, но как не думать: людей там пропало много. Предупреждали, просили осторожнее быть. Да разве они послушают. Всё сами!
      А через неделю бандиты со стороны Острога наведаться в деревню решили, явно не чайку попить. Нашли местного проводника и в Гиблом болоте сгинули. Считай следом, только с другой, менее защищённой стороны, кресты сподобились на поход дальний, для них раньше не мыслимый. На подступе к деревне, ночью большую часть отряда крылатые лешие когтями порвали. Убрались кресты, кто в живых остался. Командира под трибунал отдали за самоуправство и погубление личного состава. Но скоро все, кто вернулись, умерли. Не понравился местной тайге запах крестовский, она свой запах в пику напустила: деревья это могут, так от вредителей избавляются. Силой природной убереглась деревня. Иначе ни двора, ни кола бы не осталось. Недаром говорят: где Правители, там и беда!
      
      ЕГОРКА
      
      Часто значительные события нуждаются в затравке, которая обычно совсем не там, где потом, задним числом её находят историки. Так случилось с самой крупной военной операцией в отсутствие Правителей. Решиться на неё не могли долго: не было уверенности в быстрой победе, а затянувшийся конфликт, наверняка, сподвигнет "доброе" соседское окружение и прежде всего Королеву, к недружественным поступкам. На нескольких фронтах отбиваться трудно.
      События невольно ускорили разведчики, против правил, забрав глухонемого Егорку из бандитского поселения.
      Свой хлеб насущный местные хозяева жизни добывали грабежами. Жизнь их обслуги, хотя и сносно сытная, была рабской. Худосочного парнишку держали на подхвате: то на кухне, то в кочегарке, то на конюшне. Изредка заставляли развлекать верхушку банды игрой на дудке, которую Егорка смастерил сам. У него их было несколько под разное настроение. Бандиты требовали "весёленькое" и потешались, глядя каким забавным становилось лицо паренька, когда он выдувал свои трели. Однажды после очередной попойки Главный со своим помощником и по совместительству любовником, что не было тайной, но все же официально так не считалось, изнасиловали Егорку, а на утро лишь смутно об этом помнили. Зато их соратники не забыли о случившемся. Формально содомия среди бандитов была не в чести, а практически - в употреблении. Смирись Егорка, так и стал бы шлюхой для всеобщего пользования. Отбиться от вооружённых мужиков было нереально, а вот нагадить... Что Егорка с удовольствием проделал, испачкав в говне очередного анального насильника. За это был жестоко избит так, что его три дня выхаживали добрые люди, пока он сам смог еле-еле встать на ноги. К счастью, кости были целы, зубы долго ещё шатались, словно вот-вот вывалятся, но обошлось, наверное, приросли обратно.
      После этого случая Егорка начал косить под дурачка: глупо улыбался всем подряд, редко мылся и обычно пахнул кухонными объедками, если их перемешать с навозом, не причёсывался, ходил в рванье. Он не был красавцем, а его новый облик и вовсе не наводил на похотливые мысли. Насильники от Егорки отвязались, правда, старший по конюшне иногда имел его в рот, но не более того. В положении местного дурачка были свои прелести: подневольные, как и он, жалели Егорку, привечали, даже баловали по возможности, то настоящими сытными пирогами, то сладостями. Играть на своих дудках при людях он прекратил, играл для себя, потому что не представлял без этого жизнь. Уходил на берег местной речушки и колдовал со звуками, которых не слышал, но которые чувствовал. В такой момент и увидел его разведчик Ваня Короткий, Короткий не по фамилии и не по росту, а по прозвищу за то, что грешил присловьем "короче". Увидел, услышал и остолбенел. Его душа вибрировала как камертон, откликнувшийся на свою ноту.
      Егорка несбыточно мечтал убежать из ненавистного рабства. Куда? Он даже не знал, где находится. Все его знания о своём месте в пространстве жизни остались в прошлом. Куда его забросил ветер судьбы? Глухой, немой, слабосильный - кому он такой нужен? Только музыка мира спасала его от самоубийства. Увидев человека, хотя и в одежде простолюдина этих мест, но непохожего на местного взглядом, Егорка мгновенно понял - бог услышал его мольбы!
      Не обращая внимания на недовольные взгляды двух своих спутников, Короткий подошёл к незнакомцу с дудкой и, запинаясь, спросил:
      - Ты... Короче, ты кто?
      Егорка объяснил привычными жестами, что не слышит и не говорит. Подошли спутники Короткого и с интересом смотрели на паренька, один из них спросил неизвестно кого:
      - Глухонемой, что ли? Во, даёт!
      Восклицание относилось к игре на дудке.
      - Пойдёшь с нами. - приказал Короткий.
      Судя по измызганности и затравленному взгляду, терять парню тут нечего. Предвидя возражения сослуживцев, потому что такой поступок против правил, Короткий сказал, как отрезал:
      - Сам отвечу. Вы не причём.
      Так Егорка оказался в Царёво. Короткого пожурили и даже не бог весть как наказали - десятью нарядами в столовую. Группа была секретной, разведчикам категорически запрещалось душеспасительно реагировать на мерзости внешней среды: не за тем посланы. А послали разведчиков разузнать о состоянии месторождения каменной соли, из которого в прошлом соль, можно сказать, текла рекой в закрома родины. Теперь родине крестов вполне хватало месторождений на востоке, и они забросили уж очень далёкий от контролируемых ими территорий промысел, который нечаянно достался бандитам, но распорядиться таким по нынешним временам богатством они не умели. Склады соледобывающего предприятия давно разграбили, а запустить шахты новые хозяева территории не могли из-за отсутствия электрических мощностей и обслуживающего персонала. Одиночные копатели, пользуясь вековыми ходами, выдавали на-гора сущие крохи. А землям Правителей соли требовалось всё больше и больше в основном для заготовительных промыслов. Поставщики кресты всё чаще разводили руками на заявки старателей: избытки соли быстро закончились, а малейший её дефицит тут же обращал на себя внимание очень сердитых государственных органов, поэтому воровали помаленьку. Так, на фоне глобальных проблем, судьбы Егорки и бойца Короткого выглядели пустяком.
      Отмытый в настоящей бане, подстриженный, в новой одежде, которая без сомнения выглядела роскошно по сравнению с его прежними лохмотьями, Егорка чувствовал себя на вершине счастья. А Царёво его поразило, как поразила бы учёного действующая машина времени. Казалось, что сюда вернулась прошлая жизнь, в деталях, конечно, не совсем прошлая, по духу - да. Сказать, что лица сельчан были отмечены печатью доброты и атмосфера лучилась сплошь позитивными эмоциями - это, значит соврать. Лица как лица, если и чем отмеченные, так только печатью будничных забот. Но для Егорки, привыкшего к атмосфере угрюмости, насторожённости, безысходности, будничная атмосфера Царёво показалась праздничной. К тому же из домов и различных заведений на улицу вырывалась музыка! Примитивная, попсовая, но музыка! Она сливалась со слышимой только Егорке общей музыкой жизни сельчан, с вкусными запахами еды, с горькими запахами, приносимыми со стороны промышленной окраины.
      Разведчики не решились отправить глухонемого парня в лагерь для вновь прибывающих и опять же в нарушение правил, выделили Егорке место в казарме. После первого дня, сидя вечером на своей, своей кровати, что само по себе сказка, потому что после прошлой жизни он спал только на земле, Егорка разревелся. Он такой! Когда его переполняли эмоции, Егорка, не стесняясь, плакал. Он плакал от счастья.
      Не трудно было понять, что его спасителю досталось от командиров, и Егорка из-за этого переживал. Он без раздумья шёл в наряд вместе с Коротким, чистил картошку, пытался помочь всем подряд и во всём, что вызывало улыбки окружающих. Егорка стал сплошным исключением из правил. Например, он повсюду ходил за Коротким, как привязанный и даже на занятия по боевой подготовке! А когда Егорка хотел последовать за Иваном и на полосе препятствий, ржал весь отряд, беззлобно. Короче, с этими двоими всё было ясно.
      "Мальчишки" приняли Егорку сразу. У Короткого отлегло от сердца. Если бы наоборот, то он готов был отказаться от службы. Можно сказать, что отряд разведчиков находился под патронажем "мальчишек" и в свою очередь исполнял роль их гвардии. Больше они никому не доверяли и для этого были серьёзные основания. Без Правителей всё шло наперекосяк, от командирской простоты мало что осталось, общая дисциплина упала, Военный Совет превратился в склочную боярскую думу, расколотую на группировки. Под шумок в бойцы стали принимать кого попало.
      В Гражданском Совете безраздельно верховодил Вадим, и порядка там было больше. Причём, в пику военным, он демонстративно оставлял последнее слово во всех делах не за Военным советом, а за "мальчишками". Вадим считал и не скрывал этого, что один из них со временем станет Правителем.
      На третий день новой жизни, в руки Егорки попала казарменная гитара. На ней бренчали все, кому не лень и от этого гитара стала как раздолбанная шлюха. И вот нашёлся человек, который стал обращаться с ней как с девственной принцессой. Егорка нежно её настроил, и первое время наигрывал ласковые, тихие как шёпот мелодии, почти интимные. И настал момент, когда гитара запела! Егорка сыграл Короткому свои чувства к нему. Дело было днём, а вечером, побросав намеченные дела, разведчики собрались в казарме, почти весь отряд. Не верилось в рассказ случайных свидетелей дневного чуда. Егорку не пришлось упрашивать. В знак благодарности за заботу о нём, за внимание к нему, он сыграл бойцам их чувства за прошедший день. Глухой музыкант, раздолбанная гитара... И музыка, берущая за душу, если сказать по-простому, хлеще гашиша.
      На другой день "мальчишки" отвели Егорку в бывшее здание поселковой управы. Новый, как язвили сельчане, "Дворец Государственной Власти" построили в более удобном месте, поначалу переругавшись между собой из-за финансирования. Но как ни крути, старое здание и выглядело ужасно, и внутренняя планировка неудачная, и стоило его снести ради расширения Торговой площади, пребывающей и в тесноте, и в обиде. А уж если строить, то не сарай же! В актовом зале, приговорённого к сносу здания, стояло пианино, стояло, вероятно, с того времени, когда стены ещё были новенькими, свежо пахли краской, а чиновники только осваивали свои кабинеты. Теперь же стены обветшали, полы местами провались, не пожалело время и музыкальный инструмент, с которым к тому же, как выяснилось при внимательном осмотре, не очень-то и церемонились. Егорка расстроился, как будто увидел больного ребёнка. Попробовал на звук, заглянул внутрь... Не хватало струн, отвалилась педаль, грязь, мышиный помет... Увы, инструмент не болен, а мёртв. Но "мальчишки" не успокоились на этом. Вечером посовещались между собой и утром заказали старателям рояль, да чтобы, как частенько говаривал Собиратель, королевский, не иначе. Подумав немного, заказали ещё один на всякий случай, если что-то будет не так, как нужно. Два рояля на одну деревню? Да хоть три и циркового слона в придачу!
      Заказы "мальчишек" оплачивались без задержек и препирательств. Их положение в причудливой верховной власти было исключительным и совершенно непостижимым для обывателей. А на деле просто. Правители ввели "мальчишек" в правление своего Фонда. Без их одобрения копейки не истратишь. Новых членов Военсовета это обстоятельство раздражало, но ничего изменить они не могли. Учитывая возраст мальчишек, такой порядок действительно выглядел своеобразно: взрослые дяденьки оказывались в зависимости от капризов и понимания ситуации шестилетним ребёнком! Детский сад! Это самая мягкая оценка происходящего. Воистину, мудрость Правителей, которые такое допустили, среднему уму непостижима!
      "Мальчишки" решили, что рояль нужен по-всякому. Актовый зал в новом здании власти он же и театр. Так было задумано Никитой. Проект финансировался совместно Фондом и Гражданским комитетом. Кое-какие сельчане в отсутствие Хранителя хотели упростить проект до "без театральности", но "мальчишки" стояли на страже, бойцы поддержали их безоговорочно, причём в крайней формулировке: "Как сказал Хранитель, так и будет, даже если придётся всех сельчан по миру пустить с протянутой рукой!" Интересно, а театр тогда для кого?
      На первый концерт Егорки пришли в основном бойцы, да человек десять сельчан. А через неделю зал был набит битком. В дальнейшем попасть на концерт можно было только по предварительной записи чуть не за месяц вперёд, поэтому на улице выставили супер мыслимые динамики для трансляции выступлений музыканта, но акустика открытого пространства, это совсем не то, что акустика в зале.
      Компьютер вёл нотную запись, потому что Егорка нот не знал. Он приспособлялся к инструментам, неважно гитара это или рояль, он знал, как откликнется каждая клавиша на силу его прикосновения, как она будет звучать в хоре с другими клавишами. Все его выступления - экспромт, содержание которого зависело от сиюминутного настроения, или какого-то события, от настроения публики в зале, от расположения планет и звёзд во Вселенной...
      К сожалению, то ли нотная грамота накладывала ограничения, то ли компьютерная программа была бессильна перед сложностью музыкальных эмоций Егорки - результат записи не охватывал всю палитру звуковой картины, которую он рисовал. Не удивительно, на то оно и "живое" исполнение: непосредственный контакт музыканта с залом, с природой. Это объяснение выглядело приемлемо, необъяснимыми были паузы, заполненные белым шумом. Они проявлялись в электронной записи концертов, хотя в реальном звучании никаких пауз не было. Сначала грешили на оборудование, но напрасно. По одной из версий чудо в том, что во время этих пауз-не-пауз каждый слышал свою внутреннюю, сугубо личную музыку. Не в этом ли причина её необыкновенного воздействия даже на людей, равнодушных к классической музыке? Таких всегда подавляющее большинство. Или это непроизвольный результат феномена Егорки? Что причина, что следствие? А может, причина и следствие одновременно, искривление пространства и времени? Непостижимо! Колдовство, да и только! В будущем исполнители произведений Егорки станут заполнять "белые паузы" в меру отпущенного им природой таланта своими эмоциями. От этого музыка будет казаться либо словно заново рождённой, либо безнадёжно испорченной.
      Брать деньги за свои выступления Егорка отказался. Но слушатели всё равно оставляли пожертвования, которые шли на общественные нужды, подчас очень далёкие от музыки, например, на ремонт общественных туалетов, хотя, если взглянуть шире, - это тоже вопрос общей культуры. Так волшебная сила искусства превращала в благотворителей совсем не совестливых, падких на дармовщинку сельчан. А материальная обеспеченность Егорки опасений не вызывала: он получил статус бойца с соответствующим содержанием и не только за свою музыку.
      В элементарном общении с Егоркой особых проблем не возникало: он немного понимал по губам, был письменно грамотным, легко угадывал по выражению лиц интонации речи, носил с собой блокнот. Переписываться можно обо всём, но Короткий оказался из тех, кто в слове "хуй" делает три ошибки и это его угнетало. В библиотеке Болтушки он отыскал учебник языка жестов и всерьёз, с упорством преодоления полосы препятствий, начал изучение. С помощью Егорки учёба продвигалась быстро. На удивление выяснилось, что язык глухих почти не связан с речевым языком: невежественное представление Короткого, что ему придётся показывать пальцами буквы, не подтвердилось. Какие к чёрту буквы, если иногда одним жестом можно было сказать целое предложение! Короче говоря, короче некуда! Короткий искренне не понимал, почему слово "корова", нужно непременно писать через "о". Почему нужно писать "тс", там, где слышится явное "ц" и так далее и тому подобное. С письменным языком он не дружил наотрез. А на языке Егорки всё это оказалось неважным. В какой-то момент, когда у Короткого стало получаться, он почувствовал себя полиглотом.
      Товарищи с интересом наблюдали за успехами сослуживца. У разведчиков полно ситуаций, когда язык жестов, единственно безопасный для общения. Для этого они пользовались простыми, чтобы не сказать примитивными и общеизвестными жестами спецназовцев. И вот перед глазами пример неведомой языковой стихии. Как не удивляться? Присматривался и Детина, причём, не долго: он включил язык жестов в боевую подготовку, а преподавателем назначил Егорку, который таким образом стал специальным инструктором отряда разведчиков.
      Исполняя музыку, Егорка не боялся зрителей, а вот в качестве преподавателя первое время терялся, робел перед людьми, каждый из которых человек-оружие даже если безоружен. К тому же не укладывалось в голове, что он стал военным и по должности автоматически получил офицерское звание. Фантастика какая-то! Иногда Егорке казалось, что у него разыгралось воображение, и он вот-вот очнётся в прежней адской жизни. Чтобы справится с неуверенностью, Егорка начинал занятия с игры на гитаре. Это была странная мелодия чем-то напоминающая горловое пение. Только почувствовав, что его слушатели попали в нужную волну, Егорка продолжал занятие. Новый предмет в обучении разведчиков прочие бойцы приняли насмешливо, обыгрывая анекдотически фразу "разговорчики в строю!", как реакцию на язык жестов. Особенно смешно это представлялось в устах всегда серьёзного Детины.
      Само собой, что самым успевающим по новому предмету стал Короткий. Он мог бесперечь и с удовольствием разговаривать руками, иногда забалтывая отвыкшего от своего языка Егорку. Короткий рассказал о Царёво, о Правителях и фантастических слухах, которые им сопутствуют, где бы они ни появились. О том, что нынешняя жизнь - это целиком и полностью их заслуга. Рассказал историю "мальчишек", которые боготворят Правителей, и если уж об этом, то не только они. От "мальчишек" правду не спрячешь, поэтому сельчане их не любят, боятся. Вообще, с сельчанами нужно держать ухо востро. Не надёжные они, подлые. Не все, разумеется, но в основном. В глаза - елей, за глаза - дерьмо. Власть не любят, любую власть не любят, даже свою выборную, а без власти, без пинков под задницу жить не умеют. Портретам Правителей кланяются с фигой в кармане. О себе Короткий говорил мало. Была жена, дура и блядь. Не бросал, потому что привык и не обращал на неё внимания. Время тянулось бессмысленно, годы жизни как болото засасывало. Безнадёга, нищета, хоть волком вой. За свои неполные тридцать лет только здесь Кроткий почувствовал, что его жизнь не бесполезна. Только здесь он нашёл друзей, на которых может положиться. Только здесь он встретил командиров, за которыми пойдёт и в огонь, и воду. Странно, можно сказать, мир погиб, а Короткий себя нашёл. Теперь вот Егорку встретил. А прошлого не жалко ничуть.
      И Егорке прошлого не жаль. Мать оставила его в роддоме. До разных спец интернатов Егорка помнил себя смутно. А что потом, то лучше и не вспоминать. В принципе, везде одинаково: за витриной прибранностью для комиссий - нищета, побои, издевательства и воровство персонала. Воровали все, начиная с директора и кончая нянечками, это и грехом то не считалось. А воспитанникам - что останется. И запреты, запреты, запреты... Егорка тянулся к музыке, а его за это чуть в психушку не упрятали: какая такая музыка глухому? Не иначе как умом тронулся!
      Радость новой жизни омрачалась, когда Короткий отправлялся на задания. Егорка маялся, ходил как в воду опущенный. Днём занятия находились, это отвлекало от тяжёлых мыслей, а вечером он шёл на кухню и чистил картошку вместе с рядовыми бойцами. Его не прогоняли. У гениев свои причуды!
      В то время как Егорка и Короткий устраивали свою личную жизнь, а сельчане фанатели от музыки, параллельно происходили события в деталях скрытые широкой общественности, ставшие известными лишь по результату.
      Примерно через месяц после появления в Царёво Егорки, из мест его личного ада прибыл переговорщик. На территории Правителей существовал порядок, по которому официальные представители чужих территорий могли передвигаться по земле Правителей только со своим флагом и в сопровождении выделенных для них бойцов. Попытки сначала проникнуть в Царёво, а потом заявить о своём статусе заканчивались в царстве утопленников. Для таких и множества других случаев, был выстроен специальный далеко выдающийся в реку пирс, но ни лодки, ни катера к нему никогда не причаливали. Приговорённого связывали по рукам и ногам, а между связанными за спиной руками и связанными ногами дополнительно пропускали верёвку, тело несчастного выгибалось дугой и он не мог пошевелиться. Так в реку и сбрасывали.
      Посланник не очень дружественной территории прибыл с соблюдением всех правил и его разместили на въезде в Царёво в палатке для приёма официальных представителей. Детина вместе с тремя другим коллегами по Совету, приехал для переговоров и как член Военного Совета, и как командир разведчиков, которые обеспечивали безопасность, мало ли что у гостя на уме, может он бомба ходячая? Посланник выглядел неказисто - что-то вроде помеси картинного профессора с дворняжкой. Сразу видно, что послали, кого не жалко, если и утопят. Переговоров не получилось, получилось то, что переговорами назвать нельзя. После взаимных приветствий перешли к делу. Посланника предупредили: чем меньше дипломатического словоблудия, тем больше толку.
      - Согласен. - не стал спорить гость, и всё равно начал с дипломатического вступления: - Мы с глубоким уважением относимся к вашим правам на эти земли, к вашей власти и к вашим порядкам. Надеемся, что в этом вы отвечаете нам взаимностью и уважаете наши права, и наши порядки. Мы не чиним никаких препятствий вашим старателям, а наоборот всячески поощряем взаимную торговлю. Но последнее время возникли сомнения. Нам стало известно, что какие-то ваши люди тайно проникают на нашу территорию, что-то выслеживают и даже похищают наших людей. Это недопустимо!
      - И что? - насмешливо спросил Детина.
      - Верните глухонемого, и конфликт будет исчерпан. Он плохой пример для наших людей. - любезно ответил гость.
      Вернуть Егорку, будто он вещь?! Детина, зная подлый нрав нынешнего Военсовета и план относительно территории гостя, допустил: Егорку могут выдать из тактических соображений, чтобы усыпить бдительность противника. А вот и шиш им! Не дав открыть рта свои коллегам, набычившись от захлестнувшей его злости, Детина прорычал:
      - Скоты охуевшие! Идите вы в пизду обратно! Так и передай своим хозяевам. И тихо сидите, как мышки. А то пожалеете, что на свет родились. - в сторону входа Детина скомандовал: - Расчёт!
      Тут же появился боец, командир отделения.
      - Вот эту шавку, - Детина показал пальцем на гостя: - в режиме автоброска к ебеней матери с нашей земли!
      - За ноги привязать и волочить, или как? - серьёзно спросил боец.
      Гость побледнел от ужаса.
      - Ладно... - смилостивился Детина: - Пусть ещё поживёт. Может, свои прибьют за плохие вести.
      После отбытия посланника, срочно собрали Военсовет. Вытащили Вадима из постели, оторвав от сладкой подружки, пригласили Коменданта. В "предбаннике" ждали начальники служб. Командирам подразделений сбор назначили через час. Всё это означало военное положение.
      По общему мнению, Детина погорячился и напрасно говорил за всех. И уж тем более напрасно заподозрил, что ни с того, ни с сего отдадут Егорку. Особое, с нажимом упоминание о Егорке, развеяло сомнения Детины: отдали бы, суки! Как пить дать, отдали бы!
      Поняв, что Детина закипает, как чайник на плите, Иваныч положил свою ладонь на сжатый кулак друга.
      - Что сделано, то сделано. - Иваныч многозначительно смотрел на Детину и имел виду вовсе не переговоры. Потеряли они Военсовет, занятые своими делами, не заметили, что в меньшинстве остались и в людях сильно ошиблись. Зря не послушали Молчуна, от "мальчишек" отмахнулись в ответ на критику кадровой политики. - Не кипятись.
      В конце концов, ничего страшного не произошло. Судьба новой территории предрешена, соль нужна позарез иначе заготовительный сезон насмарку. Сколько добра и вложенного труда пропадёт! Ведь ждали только повод. Разведчики свою работу сделали, шпионы Молчуна тоже, план операции разработан. Чего тянуть? Договорится с как бы вольными подонками - нереально.
      Утром, когда незадачливый посланец докладывал о переговорах своему руководству, в зал заскочил вестовой с выпученными глазами, и с трудом преодолевая запыханность, сообщил:
      - Они... Они уже рядом... Рядом.
      Что за "они"? Бойцы Правителей! В это трудно было поверить. А как же дозоры, секретные наблюдательные пункты? Что с заградительным кордоном? Почему молчит связь? Бросились разбираться, да уже всё поздно. Где-то совсем рядом, чуть не под окнами, зарокотали выстрелы. Обороняться и пасть смертью героя? Это не входило в планы Главного, как его называли. По его внешности с языка так и просилось - дядька. Среднего роста, лет сорока, крепко сбитый, но уже не стройный, а с лёгким брюшком, коротко стриженный, сильная проседь, водянистые, неприятные глаза.
      - Уходим! - Скомандовал своему окружению из шести человек Главный. - Немедленно!
      - Машу нужно предупредить. - возразил один из спутников и через мгновение упал с пулей в голове.
      - Кого-то ещё нужно предупредить? - спросил Главный, держа наготове пистолет.
      Решительность, моментально срабатывающий инстинкт самосохранения, исключительная подлость и безжалостность - все эти качества выдвинули с виду невзрачного, простоватого дядьку в бандитские лидеры. О бойцах Правителей он знал достаточно, чтобы не мешкать.
      - Что за херня происходит? - удивился, явно спросонья, ввалившийся в комнату, полураздетый первый помощник, он же любовник Главного. И получил пулю в ответ.
      - Урод! - прокомментировал свой выстрел Главный, но подумал вовсе не о моральных качествах своего постельничего, а о том, что тот непременно стал бы обузой. - В подвал! Живо!
      Собственно, оставшиеся Главному нужны только на первые несколько часов побега, для охраны. Кто-то же должен его охранять, пока он доберётся до безопасного места!
      Секретный километровый подземный ход, который заканчивался в гараже с двумя бронированными джипами, оказался не секретным. Первый, кто вышел, был сражён наповал автоматной очередью. И это был не Главный. Что ж, охрана для того и нужна, чтобы погибать за своего командира!
      - Выходить по одному и без оружия. - Раздался голос из гаража: - Стреляем без предупреждения.
      Главный решил, что ему выходить не разумно, лучше отсидеться в подземелье. Умные бойцы не полезут сразу проверять ход. Можно на пулю нарваться. Так он выиграет время. Но приказать своим спутникам выйти, Главный не успел. На него был направлен ствол пистолета.
      - Нами хотел прикрыться, сука! Вот и выходи, а то пристрелю!
      Начальник тыла! Предатель. Что поделаешь!
      Главный вышел с поднятыми руками и, кивнув в сторону хода, сказал:
      - Там ещё четверо. Прячутся.
      - У, как! - усмехнулся, командир бойцов, по виду ровесник Главного. - Братство по оружию, не иначе! - а в проход крикнул: - Считаю до трёх и взрываю эти кошки-мышки к чёртовой матери!
      Спутники Главного вышли, обмениваясь с ним ненавистными взглядами.
      Пленников собирали во дворе центрального дома-поместья вольных бандитов. Их набралось всего человек двадцать. Остальные пытались сопротивляться, и были убиты. Бойцы кого-то ждали. Разговаривать с рядовыми и младшими офицерами Главный не стал. Только их раздражать.
      Прошло с полчаса. Из дома, в сопровождении охраны, вышел, закончив осмотр, молодой, вероятно, в генеральской форме, человек, щеголеватый, с тонкими гармоничными чертами лица, которое портили нагловатые глаза.
      - Я хочу говорить с командиром! - властно завил Главный.
      Молодой генерал согласно кивнул. На самом деле он не генерал, какого звания в армии Правителей нет, а вот даже лучше, чем генеральская форма, у членов Военсовета есть. Главный не ошибся, перед ним был автор и командир операции "Соль" - Юдин Сергей Алексеевич. Таких офицеров как он называют, блестящими, перспективными, прирождёнными военными. Да, это о нём. Начинал он разведчиком, пугая сослуживцев и командиров своей ещё бы чуть и самоубийственной храбростью. К этому следует добавить острый ум, хорошее образование и звериное чутье. Переломный момент его карьеры - отношения с Хранителем. Это было в то время, когда Никита избавлялся от зверья среди бойцов. Странные задания, странные по составу группы... Юдин сразу сообразил, в чём дело. Когда настала его очередь, он пришёл к Никите и прямо сказал о назначенном ему напарнике:
      - Два медведя в одной берлоге не улягутся. Может, мне его сразу здесь застрелить? К чему такие сложности?
      Никита в ответ промолчал, но как-то многозначительно и скоро это разъяснилось. Задание отменили. Юдина сначала перевели в патрульные, а потом неожиданно назначили командиром взвода. Этот взвод стал лучшим, не считая разведчиков. Обычных бойцов дотянуть до уровня разведчиков, почти невозможно. У Детины право первой ночи, разумеется, не в сексуальном смысле: из пополнения сначала выбирают в разведчики. Последнее время это стали делать с участием "мальчишек", будь они не ладны, и с помощью психологических тестов.
      - Я хочу говорить с командиром. - Повторил свою просьбу уже менее высокомерно Главный.
      Юдин снова кивнул в ответ. По фотографиям он знал, с кем говорит. Главный! Ишь ты подишь ты, цаца какая! Увидев его живьём, Юдин сразу понял, что перед ним симулянт лидерства, жертва выживания, а корчит из себя бог знает, что! Это лидерство от животного страха за свою жизнь. Юдин попросил у бойца автомат, подошёл к Главному, небрежным жестом отвлёк его внимание и резко, стремительно, а главное, неожиданно, так, что уклониться невозможно, ударил пленного прикладом по зубам. Если мощно стукнуть в лоб, то человек опрокидывается на спину. А если по зубам, то ломается челюсть и человек, словно сам насаживается на удар. Главный упал на колени, захлёбываясь болью и кровью.
      - Ещё есть вопросы, пожелания? - спросил Юдин, отдавая бойцу, испачканный кровью автомат. Ответа не ждал: никому не хочется своими зубами подавиться.
      Из дома вывели хорошо, со вкусом одетую женщину средних лет. Не красавица, но и не дурнушка.
      - Пряталась на кухне. - пояснил боец.
      Челядь разбежалась, их не ловили. А эта на повариху не похожа. С такими-то ногтями, с такой причёской...
      - Как вы со мной обращаетесь! Я всё-таки женщина! - возмутилась дама.
      - Да, мадам. - неопределённо ответил Юдин.
      - Мадам в борделе! Я тебе не мадам! Сопляк! - ещё круче возмутилась женщина, не сразу увидев окровавленного Главного.
      - Ещё слово и я выбью тебе зубы! - пообещал Юдин.
      Возмущение женщины улетучилось, на лице застыла маска страха.
      Юдин искренне восхищался Собирателем и неукоснительно следовал его заветам, среди которых абсолютная беспощадность к врагу. Сердце - это дома. В бою - камень вместо сердца. Можно простить врага за то, что он хотел тебя убить, но не прежде, чем ты убьёшь его. Когда однажды некий сердобольный сослуживец упрекнул Юдина в излишней жестокости и в отсутствии совести, то в ответ услышал: "Моя совесть - Правители!" "Сомнительная для них честь" - не согласился оппонент. И где он теперь? Погиб от руки религиозной фанатички: замешкался перед женщиной - не выстрелил прежде, чем она его достала. С Юдиным такого никогда не случится.
      Глядя на беспомощных, жалких бывших хозяев местечковой жизни, Юдин не чувствовал даже толики жалости к ним. Единственное, что пришло в голову: бой закончился, а враги остались живы. Пока ещё живы.
      Пленных завели в дом, уже политый бензином. Главный заунывно мычал, каждое движение причиняло ему боль и сам не шёл. Сотоварищам пришлось тащить его под руки, от этого он замычал громче и жалостней. Боец разрядил автоматный рожок по ногам пленных. Дом подожгли. Все это молча, без дополнительных инструкций. Не в первый раз!
      - Гори, гори ясно, чтобы не погасло. - прокомментировал происходящее Юдин, отвернулся от заходящегося огнём дома и пошёл со двора, окружённого каменным забором с колючей проволокой по верху. Какой примитив! Кого и когда это спасло по-серьёзному? Разве что, от хулиганов. Про хулиганов, это тоже от Собирателя, который частенько так высказывался по поводу различных мер предосторожности.
      Сжигать пленников живьём - обычная практика. Прецедент - расправа Правителей с приспешниками Генерала, победа над которым положила начало истории Царёво. Их живьём сожгли в церкви. Кроме назидательности такая тактика ещё и практична: во-первых, экономия боеприпасов; во-вторых, церкви сжигали в любом случае. Почему бы это не совмещать?
      На счету Юдина много мелких и одна массовая казнь. Жители некой задрыпанной деревушки бросились на защиту своей церкви. Они наивно полагали, что если их будет в божьем храме, как сельдей в бочке, то, либо бойцы не решаться на кощунственное злодейство, либо бог не даст совершится святотатству. Ошиблись. Профессия бога прощать, а не защищать.
      Когда горит сразу много людей, дым от них тошнотворно-сладковатый, а сгоревшие труппы пахнут жареным шашлыком. Обычные предсмертные позы - руки, согнутые в локтях, полусогнутые ноги... Это напоминало зародыш в материнском чреве.
      Покончив с вражеским логовом, Юдин направился в свой новый командный пункт, обустройством которого занимались военные строители с присущей им расторопностью. В соседних зданиях разместилось два штаба, один - Молчуна, другой - командующего операцией. Для Юдина даже уже приготовили кабинет.
      Итог операции: примерно полторы тысячи уничтоженных бандитов и никаких потерь! Даже раненых нет! Юдин рассчитывал на победу, но на такую не надеялся. Опять же, помогло следование заветам Собирателя: "Главное - подготовка. Узнай о противнике больше, чем он сам о себе знает". И разведчики Детины, и шпионы Молчуна - молодцы! А план операции гениальный, что скромничать! Хотя, если честно, то в сравнении с военной бездарностью бандитов, любой план операции выглядел бы гениальным. И так всякий раз. Пока ещё достойные противники бойцам Правителей не попадались. Случалось, крайне редко, что среди бандитов находились бывшие военные, но всегда на невысокой ступеньке власти и к ним мало прислушивались их босы.
      "Оборона" противника, наголову разбитого в ходе прошедшей операции - это подражание голливудским боевикам усугублённое воспоминаниями детства об игре в войнушку. Нелепые, тайные лишь для слепых дозоры, которые разведчики устранили так, что бандиты и пикнуть не успели. Вдоль дороги, ведущей в "столичную" усадьбу, как на параде выстроились укреплённые огневые точки в ожидании, вероятно, парадного же шествия неприятеля. А тропинки, ведущие в тыл и к стратегическим высотам холмистой местности, оставались гостеприимно открытыми. Военный хуторок, теоретически, основной заслон от вторжения, фактически был борделем в фортификационных декорациях. Вместе с его горе защитниками, там нашли смерть и беспутные девки, без которых не обходился ни один разгульный отдых бандитов. Накануне шпионы Молчуна спровоцировали в смехотворной цитадели грандиозную пьянку с дармовой выпивкой. Сопротивления бойцы не встретили, после интенсивной обработки гранатомётным огнём, оставалось только не жалеть патронов. Бросившие оружие и сдавшиеся бандиты пригодились для разминирования ими окрестностей. Категория "пленные" в военной доктрине Правителей отсутствовала: зачем оставлять жизнь человеку, который желает твоей смерти? Абсурд! Только поголовное, безжалостное истребление врага любым способом, тем более полезным, даже если потребуется вымостить трупами дорогу. Чтобы не тратить время на поиск умников, которые решили переждать, спрятавшись в закоулках, хутор залили напалмом.
      Один из случаев непосредственного разминирования, как это называли, врезался Юдину в память. Парень восточного типа, может быть, чеченец, судя по его выкрикам истый мусульманин, из своего укрытия отчаянно сопротивлялся отряду бойцов. Один, хотя поначалу решали, что действует группа. Взяли его, когда он потерял сознание, оглушённый взрывом гранаты. Герою оказали первую помощь, и Юдин приказал запустить его на минное поле. Окинув захватчиков презрительным взглядом, понимая, что его ждёт, парень пошёл в свой последний путь. Не просто пошёл. Он танцевал. Это была лезгинка смерти. Юдину иногда снилось лицо того парня и его душераздирающий танец. Сон всегда какой-нибудь намёк. В предстоящем дне следовало проявлять повышенную осторожность.
      Все свои военные операции Юдин предварительно мысленно просматривал как видеозапись. Этот совет дал ему Собиратель, походя, между прочим, а совет оказался золотым. Если кадры сменялись сами собой, текли - значит, замысел верный. Если картинка начинала дёргаться и застопоривалась - значит в чём-то просчёт. Юдин возвращался к началу, перекраивал его, искал недостающую информацию, вычищал сомнительные звенья. И так до тех пор, пока общая картина не оживала, продолжая своё причинно-следственное движение. Так просто? Нет. Срабатывала какая-то индивидуальная особенность Юдина, поэтому совет Собирателя и пришёлся ему впору. Прочим такое кино не удавалось, в лучшем случае получалось глупое фантазирование. Операцию "Соль" Юдин просматривал много раз, спотыкался, начинал с начала и так дошёл до финала. Не мог понять, почему Военсовет долго тянул с разрешением на операцию. Перестраховщики! Как говорят бойцы: команда дадена - деревня будет взядена! Так и есть.
      Но выиграть бой и удержать победу - это не одно и то же. Бойцы свою топорную задачу в основном выполнили, теперь дело за тонкой идеологической настройкой. Пока Юдин мысленно обозревал предварительные итоги военной операции, в штабе Молчуна, в большой комнате перегороженной ширмой явно не из местного реквизита, проходила встреча с "местным активом": десять человек примерно одного возраста - от сорока с небольшим. Молодым и старым мало верят, средний возраст - лучший для мужчины агента. Женщины нынче находятся на нулевой ступеньке общественной иерархии. Для работы бойцами невидимого фронта годятся либо уродливые, как смертный грех, либо проститутки.
      Все присутствующие завербованы давно, получали за мелкое, пустяковое шпионство деньги, настало время отработать по полной программе.
      Молчун рассказал, что Главного и верхушку банды сожгли живьём в их же доме. У простолюдинов, ненавидящих своих мучителей, как и всякую власть вообще, такая информация вызывает положительные эмоции. Подспудно подразумевается, что бойцы Правителей - это освободители. Говорить самим о себе так, значит вызвать недоверие, потому что - нескромно, к тому же - явное враньё. Никто, никого, никогда ни с того, ни с сего не освобождал, у войн всегда есть причины, как минимум, на порядок выше, чем судьбы рядовых граждан. Граждане сами должны принять новое ярмо, как освобождение, даже если при этом бессовестно лицемерят. Лицемерие даже предпочтительней, потому что лишено иллюзий. Разбитые иллюзии подают в копилку сопротивления.
      Для запуска самопропаганды и нужны "свои", а не пришлые освободители. Людей легче убедить, если в своей среде они видят примеры "убеждённых", и, таким образом не оказываются в одиночестве.
      Разумеется, десяток провокаторов не смогут охватить весь спектр общественного мнения. Об этом и фантазировать нечего. Они на затравку. Результатом общественного брожения должны стать 15-20 процентов активных сторонников новой власти. Этого достаточно. Именно они сделают погоду, а вовсе не флегматичное большинство. С противоборствующими группами Молчун разберётся по-своему.
      Проинструктировав агентов влияния о том, что и как следует делать и говорить, Молчун закончил загадочно:
      - С богом! У нас его уже нет, у вас он ещё есть. Вот и пользуйтесь моментом.
      - Когда все ушли, Молчун отодвинул ширму, которая скрывала трёх мальчишек из старших: Витю, Васю и Тимоху. Вася для маскировки был одет в женское.
      - Один работает на Королеву, двое на крестов. - выдал резюме Тимоха.
      Молчун одобрительно покачал головой и сказал Васе:
      - А ты милашка!
      - Не для тебя цвету, старый пердун! - нарочито жеманно ответил Вася.
      - Спасибо мальчики! Теперь домой быстренько. Нечего вам тут болтаться. Никто не должен знать, что вы здесь были. - Строго сказал Молчун и ласково добавил. - Экстрасенсы вы мои ненаглядные.
      Через полчаса офицер по особым поручениям доложил Юдину:
      - Двое мужчин и женщина. Лица закрыты капюшонами. Откуда приехали, куда уехали - неизвестно.
      - Проследить? - спросил Юдин.
      - Как же! - хмыкнул офицер: - Их охраняли разведчики и люди Молчуна. Это всё равно, что двойная дьявольская печать. И в след то смотреть опасно.
      Что правда, то правда. Юдин жестом отпустил офицера. Ох уж этот Молчун! Иногда Юдин думал, что перетянул его на свою сторону, иногда в это не верил. Молчун-Молчунище! И за ваших, и за наших, и сам за себя! Но никогда за проигравших и неудачников. А на победном коне сейчас Юдин. Можно не сомневаться, что после операции "Соль", его командирский авторитет взлетит о-го-го как! И все же до авторитета Правителей не дотянет столько же, насколько взлетит. Удивительно! Нет их сейчас, одни портреты остались, управляющие портреты Правителей! Без Молчуна это не изменить. Терпение, терпение, и терпение! Как не поспешить, но и не опоздать? Вот задачка! А пока нужно немедля формировать гарнизон на новой территории и готовится к неизбежным беспорядкам среди гражданских.
      За беспорядки отвечает Молчун. Он их спровоцирует, но до того, время легальных, можно сказать, официальных агитаторов, в отличие от засланных казачков. Это безоружные, с радушными лицами, с врождённой честностью в глазах люди. Они расскажут местному народу о землях Правителей, о тамошних порядках, ответят на вопросы. Встретятся со старостами, с верхушками общин. Безоружные! Это очень важная для доверительного общения деталь. Вот такие мы простые и открытые! На самом деле это разведчики. Без оружия они даже опасней, чем вооружённые: если что, оружием можно припугнуть, не пуская его в ход; без оружия - следует убивать сразу. Задача агитаторов - уточнить главные цели, наметить новые. Хватит двух дней: всего то три посёлка, хотя и крупные, остальное - цепи хуторов, которыми пока можно пренебречь.
      Мысли Юдина прервал ординарец, поучив разрешение, он вошёл, ничего не сказал, только кивнул маленькой, нелепой на большом теле головой. Ординарца звали Гиви. Как его звали раньше в другой жизни? То ли Вова, то ли Жора. Юдин звал - Гиви. Внешность его ординарца дискредитировала версию, что Бог создал человека по своему образу и подобию, или с Творцом что-то неладно. Гиви был волосат телом, но сильно лыс на маленькую голову; у него глазки-пуговки и грозные надбровные дуги; среднего роста, крепко, но не пропорционально сложен: его длинные руки, если ни чем не заняты, болтались как плети. Умом не богат, зато одарён мужским достоинством знатного размера. В солдатской бане любители отдаться только что в очередь к Гиви не выстраивались. К их огорчению, не каждого он жаловал своим вниманием.
      Условно Юдин числил себя в бисексуалах. Его интерес к мужчинам проявлялся односторонне. Отдавался Юдин только стоя на четвереньках, не важно, кто его трахал, лишь бы большим членом да поусерднее. Оральные и вообще мужские ласки он не признавал. Его возбуждала боль от анального проникновения особенно в первые мгновения. Юдин рычал от наслаждения, его член наливался стальной силой. Первый раз в шестнадцать лет его трахнул друг отца по пьянке, грубо, садистски, до крови. Как бы изнасиловал, для чего Юдину предварительно пришлось основательно повертеть своей девственной задницей, девственной в том смысле, что в ней ещё не побывал бравый мужской хуй, зато побывало множество разных предметов, не предназначенных для анального употребления.
      Женщин Юдин имел исключительно анально. Пизда его не интересовала. Внешность женщины имела значение, тогда как к внешности мужчин Юдин был равнодушен. Не просто найти дурочку, которая всё стерпит, не всякая проститутка согласится даже за двойную плату, а те, которые соглашались, бегали от него потом, как от чумы и наказывали товаркам не поддаваться на посулы мерзкого красавчика. Для полноты ощущений в компанию требовался мужчина. С этим проще. Готовых за деньги выебать кого угодно и как угодно - полно. И все же, такой тройственный расклад удавалось организовать очень редко. В прошлой жизни. А в новой реальности возможности открылись безграничные.
      Подойдя к окну, Юдин увидел на улице красивую девушку, с длинными волосами, как он любил, стройненькую. Гиви знает, что командиру нравится. Девушка напугана, но не уходит. Ещё бы! Волосатое чудовище посулило ей хорошую плату за помощь бойцам по хозяйству.
      Фантазия Юдина взыграла, и тело наполнилось блаженством предвкушения: он представил, как стройный стан красавицы будет извиваться, как она будет корчиться от боли и ужаса, как будет страдать от сознания, что её насилуют. Все необходимые приспособления в вагончике Юдина наготове. Руки её будут связаны, ноги - чуть раздвинуты и тоже закреплены. К сожалению, чтобы уж очень не привлекать внимание, рот в таких случаях приходится затыкать специальным кляпом. Крик, вопли - это было бы предпочтительней, как дополнительное удовольствие. А какое блаженство натягивать длинные женские волосы, как вожжи! В заключение - плеть. Мало кто знает, с каким упоительным звуком лопается молодая кожа! Важно не забить до смерти.
      После Юдина изуродованная красавица перейдёт в руки Гиви сначала для ублажения его фантазий, а потом для утилизации. Его ординарец воображает себя вампиром. Это не извращение, а психическое расстройство. Юдин только один раз из любопытства поприсутствовал на кровавой мессе. Полная Луна, берег какой-то подходящей к случаю речушки, рваная дорожка дрожащего на неспокойной воде света. Чуть поодаль от юного женского тела, сидящий в позе со скрещёнными ногами, невозмутимый повар китаец. Утверждает, что совсем не китаец. Не важно, для Юдина - китаец. У повара своя заключительная, как последний аккорд симфонии ужаса, роль.
      Над женским телом склонившийся, словно в иступленной молитве, голый, чтобы не пачкать кровью одежду, Гиви. Он настраивается. А, может быть, и в самом деле молится какому-то своему богу. У Гиви нет силы вампира, он не может зубами вскрыть шейную артерию, но он воображает, что может, а ножом лишь помогает себе. Кровь приводит его в экстаз, его тело содрогается как в конвульсиях оргазма. Но, увы! Вампирство - его психопатическая суть, но не физиологическая, а может быть, за один присест не следует пить много крови: Гиви блюет на свою жертву, его выворачивает наизнанку. Не эстетично! Такой финал низводил высоко драматичную сцену до уровня неумелого подросткового пьянства, когда веселье заканчивается склонённой над унитазом головой.
      Пока Гиви отмывается в речушке, повар-китаец сделает своё дело. Утром на завтрак Юдин получит роскошное блюдо из филейной части тела красавицы в форме женских грудей. Пикантно! Изыскано! Юдин, немножечко эстет.
      Сбросив с себя наваждение предстоящего, Юдин в замечательном расположении духа вернулся к делам.
      Молчун, конечно же, знал о садистской порочности доблестного генерала Правителей. В подробности не вникал: такие подробности - для извращенцев, для дела они ни к чему. Гиви давно следовало бы пристрелить, как бешеное животное, но тогда Юдин насторожится. Психосексуальные эксцессы на территории военных действий Молчуна не интересовали. Война - этим всё сказано! Рассуждают на тему маньячной разнузданности чаще всего те, кто в лучшем для них случае, лишь постоял возле войны с краешку. Важно, чтобы сексуально-агрессивная психопатия не выплёскивалась в мирную жизнь на как бы "добропорядочных" сельчан, без того погрязших в блядстве. Если вдруг такое случалось, спуску не давали. Есть военная отдушина - вот там и бог в помощь! К чести бойцов, число выдающихся маньяков среди них не превышало уровня статистической погрешности. При этом не принималась в расчёт беспощадность, порой доходящая до изуверства. Собиратель отменил слово "человечность" и понятие "мирное население" на территориях, объявленных вражескими. Не могло быть и речи о наказании бойца, даже если его действия иначе, чем садистскими не назовёшь.
      Дома Юдин вёл себя пристойно. Жалобы проституток не в счёт. В жопу её по-садистки выебли! Невидаль какая! Иные жопы только об этом и мечтают! Опасность Юдина не в извращённости, а в интриге, которую он затеял. Метит в Правители, заговорщиком прослыть не хочет, но заговорщик и есть! Умён, изворотлив, удачлив, лишён от природы каких-либо моральных принципов и даже намёка на эмпатию - идеальный портрет идеального политика. Только не лидера. Слово "харизма" Молчун не любил. Звучит как диагноз. А если вникнуть, то, по сути, диагнозом и является: что ни харизматик, то психопат. К счастью, не все харизматики лидеры, а лидеры не все психопаты. Сказать, что Правители харизматичны, у Молчуна язык не поворачивался. Они лидеры! Это больше. В чём их секрет? Секрет в том, что они загадка, которую, чем дольше разгадываешь, тем сильнее запутываешься. Юдин этого не понимает. Он пытается допрыгнуть до уровня Правителей, добиться общественного признания и в тоже время интригует, подличает, лицемерит на каждом шагу. Он неизбежно осознает тщетность легального пути и тогда пойдёт к власти по трупам своих противников.
      Бойцы, которые помнят Правителей, к Юдину относятся холодно, как бы тот не старался проявлять о них отеческую, командирскую заботу. Чувствуют фальшь. Им есть с кем сравнивать. А о пополнении этого не скажешь. Поэтому Юдин под разными благовидными предлогами протаскивает в бойцы всякую шваль, покровительствует своим выдвиженцам. Вероятно, они и станут его ударной силой. Молчун этого боялся, ничего не мог противопоставить опасности, потому и вёл игру с Юдиным, за что свои молчаливо зачислили его в предатели. Детина здороваться перестал. Иваныч избегает. А Болтушка в общении с Молчуном внезапно утратил свою легендарную разговорчивость. И далее по списку...
      Операция "Соль", бесспорно, триумф Юдина и огромный вклад в будущее Царёво. Он мощно усилил свою позицию на фронте борьбы за власть. И похвалить его есть за что, и хвалить противно. Правители, где же вы, Правители? Позарез как нужны!
      
      ***
      Во время агитационного затишья бойцы обустроились, и настала очередь завершающего этапа операции. Вдруг, в ответ на предложение о сотрудничестве коварная агрессивность - нападение на безоружного агитатора! Ни нападения, ни даже инсценировки не было. Излишнее усердие в имитации правды, чаще всего подозрительнее наглой лжи. В отместку за не содеянное, за одну ночь бойцы уничтожили местную власть и её близкое окружение. Что поделаешь, коллективная ответственность - закон Правителей! После беспрецедентной даже для изгнанных бандитов расправы, на свет выступили смутьяны до того не определившиеся, но теперь уверенные в своей правоте: новая власть страшнее прежней! Разобрались и со смутьянами, заодно расстреляв не успевших сбежать попов и взорвав две церкви. Одну оставили для приманки, основательно заминировав. Верующих ни в чём нельзя убедить, от них нужно избавляться сразу.
      Как и ожидалось, очаг религиозного сопротивления сконцентрировался вокруг уцелевшей церкви. Собственно, истинно верующих раз-два и обчёлся, но речистые, нужно отдать им должное. Они стали поднимать народ на борьбу с антихристами и люди к ним потянулись. Большая часть борцов за веру погибла под обломками взорванной церкви, выживших милосердно расстреляли. Преступление? Оздоровительная, лечебная процедура. Очищение от душевно больных и психопатов, которые как мухи говно облепляют церкви.
      Так за неделю заменили местечковые элиты и оградили население от нежелательных в новой жизни элементов. Террор? А если разобраться? Потери среди населения минимальны. Мало кому жалко бывших старост и приспешников общинной иерархии. Ведь несправедливости простым людям они чинили на каждом шагу, да с бандитами лобызались. Вдобавок, разозлили бойцов-освободителей. С попами сложнее, но тоже в основном твари ещё те! А смутьяны сами на свою жопу приключения нашли. К тому же, голыдьба сплошная!
      Торговцев Молчун трогать запретил. У этой братии, где прибыль там и родина. Не удивительно, что они стали горячими приверженцами новых порядков. В знак незлопамятности оккупационная власть раздала населению часть награбленного бандитами барахла. Тут-то хутора и встрепенулись: разве им ничего не полагается? Полагается! Всё по справедливости! Провели выборы делегатов на поездку в Царёво, как бы самых честных и доверительных, которые ничего об увиденном не утаят. Святая простота! Сельчане давно привыкли к таким экскурсиям, так что в грязь лицом не ударят, ни малейших сомнений на этот счёт нет.
      Похожие сценарии проигрывались почти на всех присоединяемых территориях. В конкретном случае, новичкам ещё предстоит пройти через мини-гражданскую войну, уже без участия бойцов. Почему-то, такое происходит неизбежно. Ничего страшного, поубивают немного друг друга и оставшиеся придут под знак Птицы. Придут добровольно и с песней! Упаси бог им что-то навязывать! Свободные люди, свободный выбор - заповедь Правителей.
      Пока Молчун решал социальную задачу, на соляном промысле кипела работа. Иваныч оголил почти все строительные проекты, чтобы быстрее запустить шахту. Спасибо разведчикам, из их информации было заранее известно, что с собой нужно захватить в первую очередь. На большую добычу соли не замахивались, хватит и тысячной доли от прошлой производительности. Среди местных нашлись специалисты, которые раньше работали на промысле. С одним из них у Иваныча случился любопытный разговор.
      - Посмотрим, посмотрим, что ты за специалист. - Иваныч оценивающе смотрел на крепкого пятидесятилетнего мужчину с крупными чертами лица, с насмешливыми глазами, почти лысого. - Но сначала поклянись. Присягаю знаку Птицы и Правителям, а если нарушу свою клятву, то пусть меня разразит гром и молния! - Почти серьёзно потребовал Иваныч.
      - Да насрать, хоть птице присягну, хоть окорочкам жаренным! - ответил мужчина. - И Правителям твоим присягаю. Что там ещё по списку?
      - Да и мне на твою присягу насрать. - поддержал несерьёзный тон Иваныч, но, помолчав, заговорил серьёзно: - Запомни сам и предупреди остальных. Замечу в нелояльности к нашим порядкам, расстреляю на том месте, где замечу, без предупреждения. И не забывайте, что у нас коллективная ответственность.
      - Чувствую, хороший ты мужик, только жестокость Правителей тебя испортила. - уже не шутя сказал мужчина.
      - Где бы мы были без их жестокости! - возразил Иваныч. - Не знаю. Да, часто не по-людски, вроде. А иначе как? Раньше думал, что знаю. Оказалось, не знаю. У крестов по-другому. И что? Питаются нашей кровушкой вампиры проклятые, а в церквях богу служат, к милосердию паству призывают.
      - Я не мастак отвечать на риторическое вопросы. - в глазах мужчины снова запрыгали лукавые чёртики. - Посмотрел я, как вы деревенских за уши водите. Блеск! Тех, кого ваши постреляли, я бы и сам пострелял. Жалею, что не помог. Вот, даже если гнать меня будешь, не уйду. Нахлебался дерьма с дураками выше крыши! Наблюдал я за тобой. Ты за двое суток сколько спал?
      - Потом высплюсь! - отмахнулся Иваныч. - Работы много.
      - Вот и не еби мне мозги. Давай работать. А то вы сейчас наделаете ошибок, потом тяжело будет исправлять.
      В скором времени мужчина, которого прозовут "Солёный", станет директором промысла. Его люди первыми и без гражданской междоусобицы отметят свой промышленный посёлок знаком Птицы. С Иванычем сдружится, крепко сдружится, но спорить будут так, что со стороны казалось - подерутся!
      В Царёво Юдину и бойцам устроили настоящий триумф. Всеобщий праздник, салют, фейерверки, громадный банкет! Многие тогда подумали - а не это ли будущий Правитель? Банкет Юдин открыл пафосным тостом:
      - В том, что я живу, что стою перед вами, в том, что мы победили и будем побеждать, заслуга Правителей. Они дали мне вторую жизнь, они поверили в меня, поверили во всех нас, и это придало нам силы выстоять в кошмаре, через который мы все прошли. Рядом с Правителями я стал тем, кто я есть, мы стали теми, кто мы есть. Все свои действия я сверяю с тем, чему учили Правители. За Правителей! Где бы они сейчас ни были, они все равно с нами!
      Молчун криво усмехнулся. Далеко пойдёт мерзавец! Скоро уже и не остановить будет.
      Детина банкет проигнорировал. Юдина он на дух не переносил ещё со времени, когда тот был разведчиком. За храбрость и смекалку его терпел. А за человеческие качества, точнее за их полное отсутствие, рано или поздно удавил бы, да Никита вмешался, перевёл Юдина в патрульные.
      Дома, через переводчика Детина сказал Егорке:
      - Твоя родина свободна.
      - Там не моя родина. - грустно ответил Егорка.
      Новую территорию назвали Егория, хотя у неё было прошлое название. Прошлое осталось в прошлом. Соляной промысел лишь краткий исторический эпизод, в котором разные жизненные линии - всё же нити одного полотна.
      Между заботами ратными и трудовыми время летело стремительно, а вместе с ним стали долетать слухи о Правителях. Сразу это восприняли как знак, что они скоро вслед и сами явятся. Не тут-то было! Слухи множились. Создавалось впечатление, что Правителей повылезало, как грибов после дождя. То они там, то они сям, то в двух-трёх местах одновременно. Как это может быть? И всегда в таком далеке, куда три года скачи, всё равно не доскачешь. Не могли найти места для своего геройства поближе? На деревенском радио появилась передача - "За что купил, за то и продаю". Как про неё сказано: "Не любо не слушай, а врать не мешай". Выступали старатели, чтобы не пересказывать по сто раз любопытным одно и то же. Слухи о Правителях торговыми путями полнились.
      Не удивительно, если появились самодеятельные, чтобы не сказать самозваные, Правители, которые пытаются сыграть героическую роль в своих общинах. Иметь высокий образец для подражания - это замечательно. Но выдавать себя за Правителей - это авантюра, прикрываемая благородной целью, подделка, которая сводит образец до клоунского колпака, потому что от "назваться" до "стать" дистанция, как от Земли до Луны. Некоторые считали, что слово "Правители" превратилось в название власти, как, например, слово "Царь". У части сельчан, к счастью небольшой, авторитет Правителей эволюционировал до психоза. Драки на уровне "А ты уважаешь...", осложнённые крепким подпитием, перестали удивлять.
      Как бы ни было, отдалённое возрождение Правителей благотворно сказалось на общественном сознании, так как ничего в текущей жизни это не меняло, дополнительных усилий не требовало, само собой подпитывало самоуважение мыслью о твёрдой верности идеалам. Слухи, естественным образом для слухов, все больше становились фольклорно-мифологическими. Лишь один случай выбился из общего ряда.
      В Царёво пришёл Странник, заявивший, что его послали Правители. Рассказ пришлого выглядел настолько фантастически, что Военсовет засекретил эту информацию.
      Странник добирался до Царёво почти четыре месяца, где на своих двоих, где автостопом. По карте напрямую это больше 4000 километров. Можно допустить, что в отличие от него, Правители воспользовались летающей тарелкой. Водятся за ними пришельческие выкрутасы, не поспоришь. Но зачем они отправились в такую даль? Почему оказались там голые?! Воистину, пути и намерения Правителей неисповедимы! Дальнейшие их геройства менее удивительны: Правители так устроены, что даже, сидя сложа руки, превращают жизнь вокруг себя в водоворот событий.
      Правдивость Странника подтвердили "мальчишки", в своей манере:
      - Он говорит правду, но не договаривает о себе, а это к делу не относится.
      "Они сами, видите ли, решают, что к делу относится, а что не относится! Щенки Правителей!" - Юдин с трудом сдержал своё негодование. Сказочные Правители - это так-сяк и никак, а вот реальные Правители ему сейчас ни к чему.
      Молчун поверил Страннику сразу, без "мальчишек". В его рассказе дух Правителей: их воля, которая погнала Странника за тридевять земель, их благословение, которое уберегло его от без счётных опасностей.
      В первые дни после исчезновения Правителей, Молчун не мог найти себе места. Его отбросило в память о Серой смерти: потеря семьи и трупы, трупы, трупы... Вернулись сны тягостных ночей смертельного одиночества. Нервное расстройство усугублялось свалившейся на него ответственностью. Не то что бы Молчун по сути человек вторых ролей, но первых ролей ему играть не доводилось, уверенности он не чувствовал, в необходимости тянуть дальше деревенский балаган на квадратных колёсах, сомневался. Правители, как стена, вставали перед любой опасностью, словно у них сто жизней в запасе, брали на себя не подъёмную для прочих тяжесть решений. За ними Молчун шёл без размышлений о неизвестном будущем: какое будет, так и ладно. Без Правителей Молчун не видел никакого смысла в спасении сельчан от самих себя. Будет Царёво, не будет Царёво, провалится в тартарары, или сгорит синим пламенем - какая разница! Туда и дорога. Любить людей трудно, не любить проще - всегда есть за что.
      Гибель Портового города, миль за пятьсот вверх по течению Реки, навела Молчуна на мысль - это сделали Правители! Только глупый не понимал, какую угрозу для Царёво представляет огромный форпост крестов. А Молчун это понимал лучше многих, потому что в прошлое время не раз там бывал. Появление речной флотилии крестов у стен Царёво - вопрос времени. И ничего не поделаешь! Речные и вертолётные мины - это хлопушки. Они не остановят, только разозлят крестов. С Николаем об этом говорили не раз.
      Информация о масштабах разрушения доходила постепенно, её опередила дохлая рыба и прочие после катастрофические останки. Река болела почти трое суток. Город-порт перестал существовать. Могут ли два человека такое сделать? Нет. Два обычных человека не могут. А Правители могут!
      Радость Молчуна была недолгой. Видеосъёмка, сделанная разведчиками в ходе частичного обследования руин, ужасала: Хиросима, Нагасаки и Дрезден одновременно. Устроить такое и остаться живыми? Нет! Правители погибли. И Молчун запил. Однажды "мальчишки" застали его вдрызг пьяного. Молчун плакал, нёс всякую ахинею, предлагал тост за здравие погибших Правителей. Вспоминать стыдно. На беду, или счастье, Молчун не умел напиваться до полного беспамятства, как он к этому ни стремился. Иначе, давно бы стал алкоголиком.
      - Молчунище, ты охренел! - закричал на него один из мальчишек.
      - Типун тебе под язык! - поддержал Ванюшка, несколько переврав присказку Мамы-Кати: - Они живые! Они далеко и поэтому не могут вернуться сразу. У них дела.
      Уверенность "мальчишек" ударила как обухом по голове. Молчун привык им верить. Они, как и Правители, необыкновенные. Раз Командиры живы, значит ничего не потеряно! Из запоя он выходил трудно с помощью Самуилыча и, опираясь на моральную поддержку друзей-товарищей: в первую очередь - это Детина, которого Молчун глубоко уважал. Детина принял озлобленного волка одиночку в свою команду, увидев в нём хорошего человека. И "мальчишки" это видели тоже, иначе не стали бы ему помогать. Хороший человек на подноготных делах! Славный коктейль! В будущем фигура Молчуна останется чем-то сродни фигуре Дзержинского. Не было такой подлости или гнусности, на которую не пошёл бы хороший человек Молчун в борьбе с врагами Правителей.
      Засекретив рассказ Странника, военные, таким образом, разожгли настойчивое любопытство общественности: всё, что касается Правителей, как к ним ни относись, касается каждого! От навязчивого внимания благовестник вынужден был искать спасение на радио.
      - Что, народного сказителя нашли? - спросил через громкую связь Странник. - Толпами ходите. Житья от вас нет. С каждого по золотому с профилем, может, тогда и поговорю с вами.
      На этом выступление, разрекламированное, как сенсационное, к глубокому огорчению сельчан, закончилось. Странник и без режима секретности понимал, что его рассказ о встрече с Правителями вызовет больше вопросов, чем даст ответов. К тому же о себе что-то врать придётся. Не правду же говорить, в самом деле! Все не без греха, а он крайним окажется. Да и, в конце концов, не подписывался помогать Правителям. Чёрт знает, как ноги сами понесли его в такую даль! Так вот свяжись с Антихристами и сам себя потеряешь.
      По золотому с профилем (так говорили о золотых "николайках") с каждого в деревне? Не жирно ли будет? Стяжатель! Пусть своими секретами подавиться! Главное, что Правители живы и в добром здравии. Этим сердце сельчан и успокоилось. Тем более, что новым слухам о Правителях конца не видно.
      Оценивая ситуацию, Юдин пришёл к выводу, что на народное признание ему рассчитывать не стоит. Да и стоит ли оно вообще что-то? Стадо баранов! Лето на исходе, а осень и зима не лучшее время для переворотов. И силы нужно подкопить. Военсовет у него почти в кармане. Почти... Не велик камень на дороге, а споткнуться можно так, что голову расшибёшь. Весна, после посевной - наметил срок Юдин.
      
      СЛУЖБА
      Директор опускался вниз по лестнице, идущей вверх! Образно говоря, разумеется. Низ - это тёмное, низменное. А лестница обычная. Директор поднимался на прогулочный двор когда-то внутренней тюрьмы, в просторечии - "нутрянки". В жутких историях о его ведомстве то и дело всплывают рассказы о неких подвалах, в которых сгинули тысячи узников. Подвалы - это метафора: внутренняя тюрьма - здание, специально построенное для особо опасных государственных преступников. Главное слово - "государственных". Убийцы, воры и жулики такой высокой чести не заслуживали. Но вряд ли они об этом сожалели.
      Лифт иначе, чем пыточным не назовёшь: что вверх, что в низ - всё равно в ад под жуткий лязг челюстей металлического чудовища. Его давно отключили. Для истории от внутренней тюрьмы оставили несколько камер-музеев. Их пытались отмыть от прошлого, но из этого ничего не вышло. Дух там нетленный: дух низменной человеческой плоти, перемешанный с запахом антисептиков. Во время идиотического всплеска прогрессивной демократической мысли в больном обществе, о музее в "нутрянке" говорили серьёзно. Формально музей состоялся. Практически попасть в него без специального разрешения нельзя.
      Репрессии прошлого - незаживающая историческая рана Несчастной страны. Не заживает она, потому что её постоянно с мазохистским упорством теребят разномастные либералы и правдолюбцы. Стоит им заткнуться, и репрессии займут своё рядовое, далеко не исключительное место в той уже далёкой и действительно жуткой эпохе. Историческая память конъюнктурна, никакими духовными запросами не обусловлена. Если помнят, значит, это кому-то выгодно. Кому, что и почему выгодно в политическом смысле - это и есть главная забота Директора. Забота спецслужб - забота о государстве, которое в свою очередь, заботится о гражданах, как пастух о стаде.
      С некоторых пор Директор взял за правило один раз в неделю подниматься пешком по лестнице на прогулочную двор бывшей "нутрянки". Суставы стали беспокоить. Подниматься по лестнице - отличное упражнение для поддержания физической формы, а, учитывая историю лестницы, ещё и разминка для ума. Занятие фитнесом Директор считал прямым путём к отупению. Для осмысленных занятий в спортзале нужна компания. Тренировки в одиночестве ведут к стрессу и депрессии. Компанию Директору захотят составить многие, но захочет ли он такую компанию?
      Странности Директора, которых становилось всё больше и больше, его подчинённые не обсуждали. Дело не только в том, что у стен есть чуткие уши. Осмелившийся посплетничать, либо очень наивен, если доверяет своим сослуживцам, либо провокатор. Дурачков в аппарате Директора нет, значит - провокатор. Так и протекает работа в дружелюбной атмосфере взаимного недоверия.
      Сидя в кресле, Директор принимал решения, а предварительно обдумывал их на ногах, в движении. В последнее время, привычка ходить из угла в угол по кабинету перестала помогать сосредоточиться, потому что возникало чувство загнанности, словно он мечется в мышеловке в поисках выхода. Удивительно, но в тюремной обстановке, на крыше "нутрянки", думалось легко. При этом чувство юмора Директора не покинуло: он представлял себе инструкцию для своих сотрудников с рекомендацией почаще бывать в тюрьме для включения мозгов. Не поймут юмора, сочтут зловещим предзнаменованием.
      Назначив встречу в приснопамятном месте, теперь уже генералу Штирлицу, Директор убивал сразу трёх зайцев: конфиденциально в смысле ушастых стен, поучительно, свободомысленно! Но прежде хотелось побыть наедине с "небесным квадратом". Прогулочный двор, разделён глухими перегородками на шесть площадок. Узники, подняв голову, видели кусочек неба, ограниченный бетонными стенами. Невольно приходило сравнение с мёртвым Квадратом Малевича. Искусство вообще, и уж тем более авангардное, безнадёжно проигрывает жизни! Эмоциональное воздействие квадрата тюремного неба, сравнить не с чем. Путь из запашистых, бетонных камер-мешков по мрачным коридорам на Прогулочный дворик - это путь через тернии к звёздам!
      Неудачи Директора начались с гибели Города-Порта. Возвращение в государственные оборот обширных южных территорий - это был его проект. Даже враги Директора отдавали должное задуманному. Стране требовался прорывной, обнадёживающий шаг в будущее. Все ресурсы привели в действие. На удивление работа двигалась слаженно, как никогда. Армия, военно-промышленный комплекс, бизнес-сволочи - собрались в один кулак. Приворовывали, как водится. Но Директор закрыл на это глаза, до поры до времени. Результат важнее справедливости.
      После известия о катастрофе, Директор первый раз в жизни искренне захотел сходить в церковь. Не для того, чтобы помолится, а для того, чтобы в храме божьем спросить у господа: так ты проявляешь милосердие своё?!
      О восстановлении и думать нечего. В лучшее время потребовалось бы как минимум десяток лет упорного труда и невообразимые затраты. Масштабы разрушений потрясали. От модернизированного, мощнейшего порта и от огромного города, в котором практически ликвидировали следы запустения, где сосредоточились лучшие трудовые ресурсы, даже руин не осталось: только земля, покрытая оплавленными обломками.
      В ночь, когда это произошло, Директору приснился дурацкий сон, будто он перенёсся в прошлое и пытается поймать Правителей, да они, проклятые, никак не ловятся. Сон в руку? Мысль о диверсии была первой. Но Комиссия по расследованию случившегося эту версию быстро исключила. Вывод учёных взбесил Директора своей фатальностью. Город-Порт находился в бесспорно аномальной зоне с особыми характеристиками, прежде всего магнитного поля Земли, и ещё по ряду параметров. Это известно давно, включая информацию о недоказанных паранормальных явлениях, но на хозяйственной деятельности практически не сказывалось. В своё время был отклонён проект постройки там Атомной электростанции в виду дискуссионности вопроса о возможном негативном влиянии аномалии. Неизвестно, по какой причине концентрация атмосферного электричества выросла до катастрофической мощности. Случай беспрецедентный. Шаровые молнии огромного размера освещали небо на сто километров вокруг. Есть предположение, что природный катаклизм спровоцирован метеоритным дождём. И всё в таком духе!
      Второй удар... Удар ли? Удар! Директор подготовил и спровоцировал измену Вениаминова. А когда это случилось, оказалось, что перестарался. Вместо маленькой, мало кому заметной измены получил политический кризис. Вениаминов не по чину урвал жирный кусок, воспользовавшись трагической ситуацией. Южный анклав, который планировался как плацдарм для броска в будущее, объявил о своей независимости. Президент был в бешенстве, казалось, дни Директора на посту сочтены. Пришлось унизительно выкручиваться. Цеплялся за должность, или пёкся о благе отечества? И то, и другое. Директор без должности ни Директор, страна без Директора уже ни страна. Недруги ждали, что он сам подаст в отставку. Не дождутся!
      Приняв на себя все полагающиеся по случаю громы и молнии, Директор объяснился с Президентом. Никогда ещё с такой тщательность он не продумывал детали предстоящего поединка: репетировал свой отчёт, заготовил различные варианты поведения и реагирования, запасся разносторонними аргументами, липовыми выкладками. Президент редко вникает в подробности, обычно, когда чувствует неуверенность собеседника. Так и произошло. Запас информационной избыточности, как запас плавучести. Готовность Директора ответить на любой вопрос, избавила его от вопросов, на которые ему отвечать не хотелось.
      В основу легла не совсем ложь, но и не совсем правда. Содержать анклав накладно, вывести анклав - дорого, очень дорого. Придётся бросить часть техники, постройки. Забыть об уже вложенных средствах. Почему бы не использовать то, что уже сделано? Для этого нужно лишь закрыть глаза на методы достижения цели.
      - Можно подумать мы сейчас ведём себя как кисейные барышни. - резонно возразил Президент. - Я знаю, и с твоей помощью тоже, что происходит в стране на самом деле.
      - Тогда нет проблем. Нужно легализовать то, что происходит. - предложил Директор. - Легализовать то, что находится за гранью закона божеского и человеческого, за гранью морали и нравственности. Зачем с этим бороться?
      - Мы великая нация. - Президент сел на своего конька. - Мы не бандитская нация. За нами многовековая культура. Только наши духовные скрепы позволяют нам выстоять в трудное время. То, что ты предлагаешь, надеюсь, умозрительно, путь саморазрушения и разрушения страны. Мы боремся с преступниками, с подонками. Мы боремся за высокие идеалы...
      Директор смиренно выслушал лекцию о том, в чём заключается величие нации и её миссия. Выразил искреннее восхищение нерушимостью идеалов Президента и вернул разговор в практическое русло:
      - Я напомню один исторический пример. Во времена давние Англия накопила в обществе столько социального гноя, что, казалось, воспаление разорвёт и трон, и страну. Мудрая королева посадила своих подонков на корабли и отправила их в Америку. Это спасло корону от социального взрыва и революции. Анклав вытянет из нашего общества гной, с которым мы безуспешно боремся. Это оздоровит страну.
      - Да что ты! К чёрту исторические примеры! - Президент откинулся на своём президентском кресле и ехидно спросил: - Значит, всё идёт по плану?
      - Я давно думал об этом, но не планировал. - Директор не стал претендовать на роль гениального манипулятора. - Обстоятельства сложились так, что я позволил развиваться событиям естественным образом. В документах, которые я принёс, зафиксирован каждый шаг Вениаминова к измене. Я мог свернуть ему шею, но подумал, что он может нам пригодиться.
      - Слава богу, что он не на твоём задании! - сказал миролюбиво Президент. - Думал, так и скажешь. Это было бы чересчур. Коварный ты человек! Мог бы, и намекнуть своему президенту...
      - Реакция! Важна реакция. - не согласился Директор. - Мы, должны остаться не при чём. Президенту не к лицу причастность к тому, что там будет происходить. Наши инвестиции окупятся, обязательно окупятся. К тому же, Вениаминов... Он никогда не соскочит с моего крючка. Пусть думает, что всех перехитрил.
      - То ли орден тебе дать, то ли расстрелять? - спросил сам себя Президент. - Заварил ты кашу. Но про гной, мне понравилось, хотя не уверен. Что там такого манкого?
      - Беспредельная власть над... - Директор задумался и нашёл слово. - Над аборигенами, скажем так. Безнаказанность. Свобода, так как они её понимают. Полетят мотыльки на огонь, а мы им мешать не будем.
      Политическая буря из-за измены чиновника высокого ранга улеглась. Заключительным аккордом, стало публичное сетование Президента о прорехах в кадровой политике на всех уровнях государственной власти. Он потребовал обратить серьёзное внимание, улучшить, ужесточить... Всё как обычно.
      Ещё одна неудача Директора - Правители. Их отношение к религии - личное оскорбление Президента. А это статья особая. Напоминанием стали слухи о том, что "другие" считают, будто Правители уничтожили Город-Порт.
      - Это у "других" такая мания величия. - ответил на вопрос Президента Директор. - Людям сие не под силу.
      - Они люди? - саркастически спросил Президент. - Антихристы! Твари безбожные. Долго ты с ними возишься. И деревенька ихняя всё ещё небо коптит. Что скажешь?
      - Царёво пока трогать нельзя. - категорически заявил Директор. - Они туда вернуться, обязательно вернутся. А деревенька, что? Плюнуть и растереть. К тому же без Правителей там раздор. Глядишь, и бога вспомнят. Это стало бы наглядным примером.
      - Вернутся? - усомнился Президент.
      - Вернуться. У них там близкие и друзья. В конце концов, власть и не бедность. - пояснил свою уверенность Директор.
      - Ну-ну... Ладно. Не до них пока. - не стал настаивать Президент. - Но вопрос на контроле!
      С Царёво нужно разбираться иначе. Королева - вот ключик к чёртову ларцу. Всему своё время. Суть - Правители, а не деревня. Ликвидировать её, всё равно, что лечить сифилис, прижигая прыщики. Пусть амбициозная баба жирок нагуляет, чтоб силёнок хватило с Антихристами потягаться. Нахрапом их взять не получается.
      Противоестественный альянс Королевы и Вениаминова не удивил Директора, хотя на этом фоне даже содомия Правителей выглядит нормой. Встретились два одиночества! Теперь нужно правильно их употребить.
      Королева, Директор, Вениаминов... Пока счёт как бы в пользу беглого ублюдка. Увы, в дуэли на троих чаще всего выигрывает слабейший. "Но поражение от победы нам не дано предугадать!" - этот каламбур Директор придумал в романтической юности. Поживём - увидим!
      Не только с Президентом, но и в любом случае, не следует без особой нужды лгать, достаточно недоговаривать. Докладывая о Царёво, Директор опустил небольшую деталь, которая могла бы испортить Президенту аппетит: половина, если не больше, качественных (как же иначе!) продуктов на самой засекреченной и охраняемой кухне в стране, результат труда проклятых безбожников. Интересно, если сказать об этом за обедом, Президент подавиться? С потерей южного анклава, продуктовое положение столичного района заметно ухудшилось. Без контрабанды сидеть всем на голодном пайке! Почему они могут, а мы нет? Задавал себе вопрос Директор и отвечал издевательски: наверное, потому что нас много, а их мало!
      Штирлиц застал Директора задумчиво прохаживающимся по ближайшему отсеку Прогулочного двора. Уже виделись, поэтому обошлись без приветствий.
      - Ты знаешь... - Директор опередил Штирлица, который, судя по виду, хотел приступить сразу к делу. - Ты знаешь, сколько своих прошло через это? - Директор показал на "квадратное" небо. - Впору ставить памятник репрессированным злодеям.
      Штирлиц не поддержал тему и перешёл к конкретике:
      - У меня появилась дополнительная информация. Она уже у тебя в кабинете. Лично составлял, лично упаковывал. Не с собой же носить.
      - А почему ты сам не доложил обо всём Президенту? - спросил Директор.
      - Потому что тогда я займу твоё место. - ответил Штирлиц. - Мне это ни к чему.
      - А почему бы и нет? - словно речь о пустяке, спросил Директор. - Или ты настолько не честолюбив?
      - Человек стремится к уровню своей некомпетентности. - в общем, ответил Штирлиц и уточнил: - Мой уровень некомпетентности несколько в иной плоскости.
      - Понимаю... Хочешь стать президентом? - с иронией спросил Директор.
      - Если только после тебя. - отшутился Штирлиц.
      - Удачна шутка. - похвалил Директор. - Но пока мы с тобой спасаем Президента от заговорщиков. Если они возьмут верх, нам не поздоровится. Скажи, мы поступаем благородно, храним верность присяге, или шкурничаем?
      - Шкурничаем. - без заминки ответил Штирлиц.
      - Как ты, такой прямолинейный, дослужился до генерала? Не пойму. - с наигранной досадой сказал Директор.
      - Перечисление его недостатков займёт много времени. Но, боюсь, на его месте никто не будет лучше. Ни я, ни ты, ни из прочих. - не поддержал игривый тон собеседника Штирлиц. - Тем он сейчас и хорош.
      - Было время, когда ты думал иначе. - Директор напомнил о попытке Штирлица спровоцировать его на переворот.
      - Ты дал мне понять, что я ошибаюсь. - не стал оправдываться Штирлиц.
      - Говоришь, хорош. Хорош... - как бы согласился Директор. - Только почему-то мухи облепили это хорошее. Шниперсоны, Мандельсоны и так далее. А теперь намерились сожрать окончательно.
      - Не только. - возразил Штирлиц.
      - Да, но в основном. - уточнив, согласился Директор. - Притесняешь их - плохо. Не притесняешь - ещё хуже. - Директор вспомнил лекции по Высшей социологи. - Свобода всегда говорила с еврейским акцентом... Что-то так, дословно не помню. Высшую социологию нам преподавал еврей, который говорил о себе: еврей крещённый, что вор прощённый. Где же их легендарная мудрость генетического выживания? Что затеяли!
      - Они лишь поддержали... - поправил Штирлиц: - патриотов.
      - Да-да... Дьявол - это партия партий и союз союзов. - иронически сказал Директор. - Обеспокоены судьбой родины. А мы с тобой шкурники! Поэтому им с нами не справиться. - Директор сбросил с себя раздумчивость и заговорил скупо по-деловому. - Вечером Президент отбудет в Город. Ты будешь симулировать охрану его покоя наверху. Операция начнётся ночью. Руководить будет Президент лично, с моей помощью, разумеется. Своих людей я подниму по тревоге. Армию поднимет Президент, без начальника генерального штаба, к сожалению. Вот уж на кого бы ни подумал! Патриот!
      На этом и расстались.
      Неторопливо спускаясь по угрюмой лестнице, Директор думал о Штирлице. Была мысль записать его в заговорщики, чтобы избавиться от шпиона хранителей, благородно прикрывшись путчем. Именно так Директор поступит со многими, с теми, кто не имеет никакого отношения к заговору, но вреден для дальнейшего употребления во властных структурах. Одним махом семерых побивахом! Путч - сущий подарок. Будет Директор при этом сводить личные счёты? Будет. Но Штирлиц особая фигура. Президент не поверит. Да и Директор бы не поверил. Быть слугой трёх господ и оставаться человеком чести?
      В тройственной роли главы президентской охраны Директор не сомневался. В двух случаях понятно: Штирлиц, зная Президента, всецело на его доверие не полагался - это разумно; особые отношения с Директором - слабая надежда не заполучить могущественного врага. Но хранители? Почему Штирлиц спас тогда ещё не Правителей? Шантаж, или пресловутое особое воздействие, которое Директор испытал на себе?
      За возможными, ещё не помышляющими об этом, кандидатами в спецслужбы, начинают наблюдать с первого курса военного училища. Все секреты их жизни задокументированы. В прошлом Штирлица не нашлось ничего компрометирующего. Не человек, а орден самому себе! На улов Директор особо не рассчитывал. Участие Штирлица в операциях с грифом наивысшей секретности, говорит о многом, и в том числе, о доскональных проверках, которые он проходил. Но и Алексей с успехом проходил подобные же проверки. А потом оказалось, что всё, известное о нём - липа!
      Припереть Штирлица к стенке? Чем? Дедуктивными умозаключениями? Смешно! Только позориться. По-человечески Штирлиц Директору симпатичен, но это не причина для поблажки. Считать ли предательством сотрудничество с инопланетянами, или чёрт разберёт с кем? Считать! Перевербовать, взывая к долгу, чести, совести? Таких аргументов для вербовки не существует. Использовать втёмную? Умён, раскусит сразу. Казнить нельзя помиловать? Где поставить запятую Директор ещё не решил.
      Городом называли подземный город, построенный для государственной элиты на случай обстоятельств непреодолимой силы. Под землёй можно переждать ядерную войну, глобальные природные катаклизмы, нашествие инопланетян. "Переждать"? Продлить агонию! Директор думал об этом честно.
      Средств не жалели. Город постоянно расширяли и благоустраивали, вносили усовершенствования. Всякий раз, проходя по искусственной аллее под искусственным "солнцем", Директор удивлялся подземному технологическому чуду, но мысль о том, что возможно здесь придётся провести остаток жизни - его ужасала. Бомбоубежище, оно и есть бомбоубежище, как его не облагораживай.
      
      ***
      
      Операция прошла успешно. В срочном порядке изолировали три тысячи человек, на очереди ещё около пяти тысяч. Всего-то! Простолюдинов среди арестованных не было, что ни заговорщик, то фигура, или, как минимум, фигурка! Военного положения вводить не стали. Это предполагалось сделать, если возникнут осложнения. Обошлось. Обществу предъявили предельно циничное объяснение: группа патриотов выразила желание посвятить остаток своей жизни освоению буферных территорий. Военные лишь помогают с переездом. При этом запустили слух о еврейском заговоре, об ужасах, которые планировали путчисты, о неудавшемся покушении на Президента, о попытке взорвать несколько правительственных зданий. На странной тактике работы с общественным мнением, настоял Директор. В официальную информацию уже давным-давно никто не верит, если допустить, что когда-то в неё верили, а правду лучше самим скорректировать.
      В дальнейшем не было ни расследования, ни судов, ни приговоров. Зачем? Люди добровольно изъявили желания потрудиться на благо родины. Более того, им оказана материальная поддержка, для обустройства на новых местах. Семьи смогут присоединиться к ним позднее.
      Буферные территории названы так, потому что граничат с контролируемыми. Они мало чем отличаются от безвластных земель, с которыми тоже граничат: бесы не селятся рядом с крестами, чтобы не стать лёгкой добычей, обычная дистанция - километров триста. На буферных территориях, которые иронично называют свободными экономическими зонами, в бывших городах процветает работорговля, контрабанда, наркомафия, злачные заведения, публичные дома, а сельские местности безлюдны.
      Первый поезд из пяти вагонов сформировали для бывших чиновников Администрации Президента. По официальной информации, состав потерпел катастрофу в результате террористического акта "других".
      Для ускорения доставки "переселенцев" власть расщедрилась на транспортные вертолёты. За один рейс перевозили по 200 человек. Места высадки определяли с учётом оптимального расхода топлива. Не обошлось без трагических накладок.
      На поселение планировалось по 400 человек - это два рейса. Во время второй ходки одного из вертолётов перед экипажем открылась жуткая картина: место прошлой посадки кишело крысами! Можно не сомневаться в том, что стало с первой партией "переселенцев". На дорогу обратно с грузом не хватило бы топлива. Запросили базу и получили приказ: "Разгружать!".
      Мощный воздушный поток от винтов, разбросал в разные стороны опьянённых недавней добычей, дерущихся между собой крыс, освободив место для посадки. Пассажиры не могли видеть, что их ждёт, а стремительная выгрузка из вертолёта не оставила времени оглядеться. Набирая высоту, экипаж не смотрел вниз. На базе с лётчиков взяли дополнительную подписку о неразглашении. Приказ освобождает от ответственности, но не освобождает от мыслей о содеянном. Во время высадки несчастных, думать было некогда: самим бы ноги унести. Хорошая вещь приказ, особенно, когда он совпадает инстинктом самосохранения. По рекомендации психолога экипаж вертолёта расформировали: люди не прощают друг другу животного страха.
      За две недели управились. Часть "заговорщиков" была арестована для острастки. Их отпустили идти по жизни со сломанными судьбами.
      Очень кстати "другие" запустили в оборот видеофильм, беспрецедентный по запечатлённой жестокости. Грамотно направленная молва назвала его "Развлечения заговорщиков". Отделение агнцев от козлищ - всё равно, что указание на источник всяческого зла и мерзости. Голая правда чаще всего похожа на гнусную ложь. Чем страшнее правда, тем проще с ней бороться. В информационной войне правдивый всегда проигрывает. Ложь непобедима и чем она подлее, тем больше выглядит правдой. Правда удобряет почву, на которой взрастает ложь.
      Штирлиц, как само собой разумеющееся, ожидал расследования и суда. Бесправная расправа над заговорщиками стала для него неприятной неожиданностью. Сочувствием к противнику он никогда не страдал. Штирлиц рассчитывал на публичную политическую казнь. На пике победы он чувствовал себя проигравшим. Казалось бы, цель достигнута, но разворот событий разочаровывал. Одна опасность сменила другую. Заговор ликвидирован, но переворот состоялся. Победил Директор.
      Иногда о том, что делается под носом, узнаёшь издалека. О зачатках заговора Директор узнал через Королеву. Вениаминов не скрывал радости, предвкушая падение своего бывшего шефа и системы, которую тот выстроил. Каков подлец!
      Неисповедимы пути Господни! В своё время, опробуя приёмы борьбы с территориальными образованиями "других", Директор приложил руку к падению жестокосердной Королевы. Вассалы сначала отрубили ей голову, а потом передрались между собой за корону, которая в итоге никому не досталась. Так называемое "королевство" распалось на фрагменты. К счастью, головы не прирастают обратно, а вот ошибочные отрубления, как оказалось, и не к печали, случаются.
      Королева спаслась. Независимость Южного анклава, которая вполне могла бы закончиться отставкой Директора - это её рук дело. Без поддержки Королевы, без её опыта, без её науськивания и психологической обработки, Вениаминов не решился бы на такую дерзость. А теперь воображает себя помазанником Божьим. Единственная его заслуга - накопил под своим началом разную шваль, которая и составила ему компанию. Странности в кадровой политике Анклава Директор заметил задолго до измены, но собирался разобраться с этим позднее. К счастью, не успел.
      Из своего далёко, Вениаминов поддержал заговор. Он много знает о тайных пружинах власти Директора. Благодаря его информации путчисты грамотно спланировали главные удары. Директор не мешал заговору разрастаться. Через своих агентов, внедрённых в ряды заговорщиков, Директор передал планы путчистов Штирлицу. Заговорщики с сожалением даже не помышляли приблизиться к человеку чести. Директор думал иначе. Ему было бы на руку участие главы президентской охраны в заговоре. Он надеялся, что Штирлиц примкнёт к злодеям. Этого не случилось, что тоже пока неплохо.
      Честь, бесчестие... Где был бы Директор, Президент, где было бы вообще всё, если положиться на человеческое благородство? Торжество благодетельности - смерть. Хотя теоретически Директор допускал даже возможность совести, но с оговоркой: чистая совесть - это выдумка дьявола!