Жить в реальности – разум или инстинкт?

«В мире полно мужчин-натуралов, которые похожи на маленьких капризных шлюшек, и так же много геев, которые, типа, говорят тебе: «Это тяжело, давай я понесу» или «Накинь мою куртку». И ты начинаешь думать: «И почему же они, черт возьми, любят парней?».
                                                                                                       Эми Уайнхаус, английская певица, 1983—2011 

     Я часто наблюдаю обращённые ко мне хи-хи-канье, гнусные взгляды, ухмылки: "Приталенная рубашка и зауженные брюки, утончённые манеры? А, ну все с тобой ясно...". Я не отрицаю. Я не заморачиваюсь оправданиями. Я гей.

     Но что они могут иметь против меня? Меня, обладающего силой, заключённой в эстетике, присущей не натуралам. Эта сила - мой козырь, которым я, снисходительно и брезгливо улыбаясь, ежедневно хлещу по носу своих коллег, приятелей, пассажиров метро...

     У меня нет манерности - у меня хорошие манеры. Я не ношу кричащую одежду - я одеваюсь со вкусом и стильно. Во мне нет пафоса - я обладаю силой интеллекта и разума. Все это даёт мне уверенность, все это позволяет мне быть выше над массой, стадом, быдлом, скотом. Когда меня обзывают геем, я расправляю плечи и гордо поднимаю голову. Мне плевать на вас.

     Страшно, конечно, бывает возвращаться под вечер темными дворами, страшно ездить в автобусе или метро. Но ещё страшней, ещё ужасней - слиться с ними, со всеми этими, прогнуться под гнетом их правил, традиций, образа жизни…

Армистед Мопин, американский писатель, 1944

     Если честно, то трудно себя любить больше, чем если бы вы были любимы другими. Хоть это и нелегко, но не является чем - то невозможным!  Если попробовать разобраться, как можно себя полюбить и утвердиться как гей.

   Наш разум – это своего рода процессор, который не имеет своих идей, но при принятии решений запрашивает информацию из подсознания. Если в подсознании уже есть готовое решение, то разум принимает его как единственно правильное. Обусловлено это экономией энергии и временем для обработки информации, необходимой для принятия решения. Это имеет и свои минусы – шаблонное мышление.

     Но есть ещё инстинкт, он нужен, чтобы выжить в этом мире. В «Загнивающей Европе» с мощной системой социальной помощи (достойное пособие по безработице, пенсии) - медицина доступна, а полиция и суды добросовестно и честно выполняют свои обязанности. Люди живут там без тревог и волнений, а их инстинкт притупляется и угасает за ненадобностью и практически не оказывает никакого влияния на поведение. Они живут не инстинктом, они живут разумом, они живут разумно. Здесь проблема гомосексуалов и однополых союзов решена разумным путём. Но об этом подробнее далее.

     Но есть и мы, кто много лет живёт в надежде на светлое будущее. С ужасной медициной, мизерными социальными пособиями и крошечными пенсиями, мы живём по правилу силы.  Чтобы существовать в такой стране, одного разума недостаточно, нужны инстинкты, которые позволяют нам выживать и жить по закону стаи.

     Мы живём в своём роде в стае, это родственные связи, единоверцы, земляки, фанаты и т.д. Чем больше стая, тем слабее связи между её членами. В маленькой стае они сильней, что способствуют их выживанию.

Например, представители так некорректно называемой «нетрадиционной сексуальной ориентации», просто вынуждены вести себя активнее, чем подавляющее большинство окружающих их людей, не одобряющих их выбор и образ жизни.

     Как ощущает себя человек в стайном сообществе? Личностью или рабом? Разумеется, рабом. Все свои права члены стаи делегируют своему вожаку – пусть он все решает, ему видней. Поэтому западная система демократии, ориентированная на сообщество независимых и самостоятельных Личностей, «не прокатывает» у нас – у нас некому голосовать осознанно. Никто не напрягается, на выборы не ходят или голосуют за вожака своего сообщества. В итоге к власти на вполне «демократических» принципах приходят вожаки наибольшего сообщества.

     Поскольку уровень жизни очень низкий, то члены стаи легко отдают свою жизнь за религиозные или политические идеи, которые иногда противоречат разумному. Здесь терять нечего, а «там» можно получить хоть какие-то блага и привилегии.

     Если ты не Личность, то нет и оснований считать окружающих за таковых и тем более считаться с ними. Залез в автобус с полным рюкзаком на спине и пошёл всех толкать. Хочется чего-то купить – растолкал всех и покупаю. Хочется слушать громкую музыку – нет проблем, включил на полную мощность и слушаю, и плевать мне на остальных. Еду в автомобиле и увидел знакомого – остановил посреди дороги и общаюсь, а остальные пусть корячутся и объезжают. Захотелось курить в закрытом помещении – закурил, пусть остальные нюхают и задыхаются…

     А там, на далёком диком западе, где люди живут разумом, где люди привыкли уважать себя и окружающих, все наоборот. В очередях стараются держать дистанцию, чтобы случайно не нарушить чужое личное пространство. Водители уважают друг друга и пешеходов. Для них важен имидж и честность прежде всего в своих глазах, а затем в глазах окружающих их людей.

     Выживать или жить? В цивилизованном обществе, где живёт человек разумный, он живёт и понимает, что удобней жить вместе, строить единую экономику, помогать слабым и нуждающимся. Для них, как рассудочных и низко инстинктивных людей, непонятен инстинкт выживания, который очень сильно развит у нас. С помощью этого инстинкта мы выживаем.

     Он заставляет людей моментально реагировать на любую опасную ситуацию. Отсюда высокая вспыльчивость и стремление навязать своё решение посредством силы. В обществе развит принцип: «Хочешь выжить - карабкайся как можно выше по социальной лестнице. Чем выше залезешь, тем безопаснее».

     В итоге бессознательное стремление к постоянной конкуренции – обогнать и подрезать все автомашины на дороге, хотя торопиться некуда. «Кинуть» покупателя не из своей «стаи» и гордиться этим. Заполучить молодую и красивую жену, чтобы все завидовали. Купить и носить самые стильные, модные и дорогие аксессуары, одежду и ценности. Ездить на самой крутой и наворочанной тачке. Жить в крутом и обустроенном особняке. Все это проявления заявки на занятие более высокого статуса в среде высокоинстиктивных людей.

     Подобное поведение является совершенно непонятным для низкоинстиктивного, рассудочного человека. Разумные люди понимают, что удобнее жить вместе, строить единую экономику, помогать слабым становиться сильней. Именно так пробуют строить Единую Европу развитые европейские страны.

     А какова инстинктивность наших людей, жителей постсоветского пространства? Страна огромная, и люди живут в разных условиях. Люди, имеющие высокий статус в обществе, хорошую зарплату, работу, семью, дом и машину, имеющие высокий уровень образования – имеют достаточно низкий уровень инстинктивности, они более рассудочны. Они ощущают себя Личностями. Но есть и такие люди, и их миллионы, которые живут на грани выживания – от зарплаты до зарплаты. Уровень доходов и прочие социальные условия находятся у них в зачаточном состоянии – отсюда достаточно высокий уровень инстинктивности.

     В инстинктивных сообществах очень негативно относятся к гомосексуалам – гомосексуальность якобы указывает на вырождение рода и пресекается тем самым жёсткими мерами.

     В рассудочных сообществах уважают права любого человека вести себя в сексуальной сфере так, как ему захочется, не нарушая прав других, отсюда там высокий уровень толерантности по отношению к сексуальным меньшинствам.

     В нашем обществе часто бывает так, что человека полностью «исключают из нашей нравственной вселенной». Законы совести больше не применимы к нему. Он не человек. Он - «это», он – «нелюдь».

Как только создаётся образ враждебной группы «нелюдей», с ней можно делать все, что угодно, особенно если кто-то облечённый властью отдаст приказ. Совесть больше не нужна, потому что совесть связывает нас с нормальными людьми, а не с «это» - «нелюдями».

     Когда лидер, мотивированный эгоистичными интересами или собственными психологическими проблемами, начинает доминировать над чужими жизнями и использовать основанную на страхе пропаганду, усиливая деструктивную идеологию, он может создать у напуганного общества впечатление, что «иные» являются единственным препятствием на пути к хорошей жизни каждого. Конфликт, таким образом, будет представлен как эпическая битва между добром и злом. Когда такие убеждения распространятся, уничтожение «иных» без всякой жалости, а значит и без совести, может с леденящей лёгкостью стать священным долгом.

    Власть усыпляет совесть главным образом потому, что законопослушный человек производит «корректировку мыслей», которая заключается в том, чтобы не нести ответственность за свои собственные поступки. Такая «корректировка мыслей» облегчает властям наведение порядка и установление контроля, но тот же психологический механизм даёт зелёный свет корыстным и злобным социопатическим «авторитетам».

     Многие руководители стараются создать вокруг себя окружение из «всегда согласных» людей, от которых они вряд ли получат искреннюю обратную связь. В результате такой руководитель оказывается в искусственном мире, где никого не волнуют вопросы морали. Люди в этом мире – сотрудники компании или друзья – осознанно или нет покрывают пороки или ошибки лидера. А кто осмелится напомнить ему о морали или иным образом не согласится с ним, - того увольняют, понижают или игнорируют.

Психолог Дроганов уточняет: «Участвуя в групповом гонении жертвы, субъект демонстрирует свою солидарность с группой и тем самым отводит ее агрессию от себя — это следствие «инстинкта отвода агрессии».

Этим объясняется необыкновенная истовость, с которой члены примитивной группы выполняют «карательные» функции в отношении «провинившихся». При этом власть, естественно, использует таких идеологов-угодников для демонстрации своей «справедливости и умеренности»: «Угодник существует не потому, что Главарю приятна его льстивость и услужливость, а потому, что такой субъект вызывает неприязнь всей группы. И теперь, когда Главарь оказывает расположение и милость к кому бы то ни было из других, это оставляет впечатление импонирующей людям справедливости».

   Почему мы все (и власть, и «народ») выглядим настолько безучастными к чужой боли и горю? Почему депутаты недрогнувшей рукой запрещают больным сиротам выезд на усыновление, обрекая их на смерть? Почему судьи не отпускают обвиняемого в мелких экономических преступлениях на похороны матери, хотя еще нет даже приговора? Почему беременную женщину нельзя выпустить из тюрьмы на полгода раньше, чтобы она родила дома? Почему в России так мало доноров, благотворителей, волонтёров, зато так много особо циничных преступлений – против детей, стариков, неимущих?

Оказывается, в примитивной стадной группе действует «правило безразличия»: «…Проявляется в бестрепетном отношении к физическому или душевному страданию другого. Это легче понять, когда человек трусит, имея дело с трудностью или опасностью. Но в данном случае субъект становится безучастным, даже если ему ничего не грозит».

     Студентов и учащихся травят, отчисляют за поддержку Навального или безобидный пародийный ролик, детей и инвалидов выкидывают зимой из автобуса за неоплаченный проезд, используют детей как инструмент давления на неугодных, бьют в качестве наказания, орут, унижают, унижают, унижают.  Страна, собственноручно уничтожающая свою молодёжь… Своё будущее… Своё самое лучшее, самое светлое, что у них есть…  Это днище. Это конец популяции. Это конец всего человеческого в человеке. 

     Вспомним случай с Уренгойским школьником Николаем Десятниченко.Идея была проста — увидеть в трагедии, которая уничтожила больше 30 миллионов, маленького человека, который попал в жернова катастрофы. И попытаться спустя семь десятилетий наладить связь между потомками тех, кто напал, и тех, кто защищался. Школьники изучали дневники и ездили к местам захоронений солдат как советской армии, так и вермахта. Программу назвали "Примирение над могилами". Но мира не вышло — опять началась война.

     Ещё Толстой в своё время высказывался по этому поводу, приводя в пример Кутузова: «Кутузов, когда война 1812 года закончилась, шёл перед войсками и увидел пленных французов, он сказал: когда они шли с оружием, мы и себя не жалели. А теперь, когда они пленены, их и пожалеть можно».

Современное общество полным-полно предубеждений. Предубеждения – нечто вроде эмоционального обучения, происходящего в раннем детстве, что чрезвычайно затрудняет полное искоренение этих реакций даже в людях, которые, став взрослыми, понимают, что цепляться за них явно не следует.

(Д. Гоулман)

Такие эмоции, как предубеждения, формируются в детстве, тогда как убеждения, используемые для оправдания, появляются позднее. Позднее вам, возможно, захочется изменить предвзятое отношение, но, оказывается, гораздо легче изменить интеллектуальные представления, чем глубокие чувства. Многие мне знакомые люди, например, признались мне, что даже если они мысленно уже не испытывают предубеждения против гомосексуальности, то чувствуют брезгливость и дискомфорт, общаясь и обмениваясь рукопожатиями с геем.

      Если прочно въевшиеся предрассудки не удаётся искоренить достаточно легко, то единственное, что здесь можно изменить, - отношение людей. Возможно, предрассудки и не исчезнут, но появление предубеждённости можно подавить, если изменить климат в обществе. Девиз: «Мы ни в коем случае не допустим ни пренебрежительного отношения, ни оскорблений, ни дискриминации по сексуальной ориентации; уважение к личности – вот главное в культуре цивилизованного общества страны или корпоративной культуре компании, которая стремится к развитию и процветанию», что может глобально изменить общество. Это то, что мы сейчас наблюдаем в развитых странах Европы, Соединённых Штатах Америки и так далее, в которых десятилетиями процветала дискриминация гомосексуалов, их преследование и уголовное наказание. Теперь все глобально изменилось. Наказанию подлежат лица, дискриминирующие сексуальные меньшинства. Разрешена регистрация однополых браков и усыновление ими детей.

     Все, что нам известно об истоках предубеждения и о том, как эффективно бороться с ними, наводит на мысль, что такое отношение, когда общество закрывает глаза на проявление предрассудков против гомосексуальности, - позволяет дискриминации цвести пышным цветом. Ничего не делать в данной ситуации – само по себе уже важное действие, позволяющие заразе предубеждения распространяться, не встречая сопротивления.

Короче говоря, гораздо целесообразнее постараться подавить проявления предвзятого отношения, чем пытаться искоренить сам предрассудок. Стереотипы, если вообще и видоизменяются, то с трудом и очень медленно.

      Мы оцениваем риски предвзято, считая знакомое более безопасным. Доступность - степень лёгкости для понимания - мозг также воспринимает как признак безопасности и комфорта.

Наше предубеждение в пользу знакомого и доступного может даже сказаться на том, что мы считаем правдой. Мы склонны больше доверять мнениям, которые представляются более распространёнными. Но проблема в том, что мы не очень хорошо отслеживаем, как часто или от кого получаем информацию. Это значит, что если нам достаточно часто повторяют упрощённую (то есть легкодоступную для понимания) идею, в которую мы не вдумываемся, то мы можем принять ее как правду; даже если источник идеи – один-единственный фанатик, который повторяет одно и то же как заведённый.

     В свою очередь Толерантность - готовность уважительно относиться к иным, отличающимся от собственных, культурным образцам поведения, мышления, стиля жизни и др.

(Clark, 1987,p. 130).

Учитывая широко распространённое в обществе представление о связи гомосексуальности с педофилией, многие взрослые геи боятся общаться с молодыми людьми, опасаясь, что окружающие заподозрят их в сексуальных домогательствах и даже насилии.

Результатом этого является нарастание изоляции и отчуждения молодых гомосексуалов.

«Не имея положительных ролевых моделей поведения взрослых геев и лесбиянок и испытывая страх осуждения, молодые геи и лесбиянки зачастую вынуждены проводить время лишь в барах и других публичных местах, где люди находятся в состоянии алкогольного опьянения, где много тех, кто склонен к сексуальному насилию»(Gonsiorek, 1&88, p. 116)

Поколение «цифровых аборигенов» или «экранных зомби», взгляд которых постоянно прикован к экранам гаджетов, перестали, точнее говоря, - разучились обращать внимание на реальную жизнь. Это заметно снизило уровень социального и эмоционального развития. Ведь если вспомнить наше детство – мы учились общаться, интерпретировать эмоции, наблюдая за лицами других людей. Мы чувствовали и понимали других с полуслова, мы дружили и любили, любили искренне и долго. Теперь мы постоянно пялимся на экраны гаджетов. Мы привыкаем не обращать внимание на людей. Мы не чувствуем их эмоций. Когда говоришь с такими людьми, они слышат слова, но воспринимают их чисто механически. В результате все богатство и красота эмоциональной и социальной жизни просто пролетают мимо них.

Проблема в том, что мы перестали осваивать искусство общения и словесной коммуникации. Мы перестали познавать все на практике, не занимаемся спортом, не пробуем концентрировать внимание, не практикуем углублённое чтение, не учимся думать.

     Наш рефлекторный мозг не просто не этичен: подобно животным, он вообще не знает, что такое этика. Ведь этика – это продукт нашего мыслящего мозга.

Чтобы добиться успеха в диком мире XXI века, мы должны как можно меньше подчиняться своему рефлекторному мозгу, а больше включать разумный, мыслящий мозг и думать, думать, думать!

 

© Copyright:  2018
Свидетельство о публикации №218012000896